(Франция, замок Дурдан. 1298 год)

Изабель стояла в пустом обеденном зале уже третий час кряду. Ноги начали ныть, спину нещадно ломило. Тем не менее, уйти со своего поста она не могла — в замке ожидали возвращения короля Филиппа с охоты. Слуги, как марионетки из кукольного театра, тихо замерли на своих местах, и только в огромной кухне кипела жизнь — кухарки стряпали ужин на двадцать персон.

В пустынном зале царил прохладный полумрак. Хотя за окнами стояла жаркая середина лета, внутри замка это никак не ощущалось. Вот, уже и босые ноги совсем озябли…

Изабель несколько раз качнулась с пяток на носочки и тоскливо вздохнула. Как бы ей хотелось бросить все это и сбежать к Франсуа!

При мысли о возлюбленном лицо девушки осветила нежная улыбка. Они познакомились в прошлом году, на празднике сбора урожая, и с тех пор были неразлучны. И вот, недавно, Франсуа наконец-то попросил ее руки. Конечно, Изабель согласилась — и теперь считала дни до отъезда короля, чтобы беспрепятственно вернуться к свадебным хлопотам.

По мнению Изабель, новоиспечённый король приезжал в Дурдан слишком уж часто, но разумеется, она благоразумно держала такие мысли при себе.

И все же… Филипп однозначно не нравился простому люду. И прачки у корыта с бельем, и повара у печей, и кузнецы, и конюхи, и даже трубочисты — все ненавидели нового короля.

Филипп, судя по всему, тоже не жаловал своих подданных, то и дело усложняя им жизнь. Непомерные налоги, требования, подати — и вот, в каждый дом незаметно пробралась нищета. Зато королевская казна все росла и росла, и уже поговаривали, что скоро снова начнут забирать мужчин на войну.

— Господи, лишь бы это все были простые сплетни… а если даже война и начнется, то пусть Франсуа останется здесь, со мной! — Изабель, пугливо оглянувшись, перекрестилась и снова замерла.

По словам старой кухарки Греты, хороший слуга должен быть похож на тень. А хороший слуга — небитый слуга, и это правило Изабель запомнила крепко.

В коридоре послышались шаги. Изабель впервые прислуживала за столом, и никогда еще не видела короля и его приближенных лично, но уже знала, что смотреть знатным господам в лицо запрещено.

Но пока это были лишь слуги, принесшие в зал подносы с едой. Увидев молоденькую повариху, как раз ставившую на стол блюдо с жареным гусем, Изабель незаметно потянула ее за рукав.

— Ну, что там, едут? Скоро будут здесь?

Повариха улыбнулась, и убедившись, что на них никто не смотрит, прошептала в ответ:

— Да. Уже въезжают во двор. Но ты сильно не радуйся, душечка… господа желают есть и пить до утра, так что ты в этом зале на всю ночь.

Изабель едва слышно вздохнула, потеряв последнюю надежду. Значит, до утра…

Следующие несколько часов оказались еще тяжелее. Голодная и уставшая, она разливала вино, обходя весь стол по кругу, один кувшин сменялся другим, и казалось, что этому не будет конца. Запахи аппетитных блюд дразнили воображение, в животе урчало. Когда после полуночи гости наконец-то разошлись по комнатам, Изабель вздохнула с облегчением.

Но ее радость тут же угасла, потому что сидевший рядом с королем мужчина вдруг завел с ним долгую беседу. Не имея возможности уйти, Изабель все еще стояла в небольшом гроте у стола, слыша каждое слово.

— Ваше величество, Вы подумали над тем, что мы обсуждали на днях?

Филипп скривился, как от зубной боли, и махнул рукой.

— Да, Гийом, я размышлял об этом. Но одно дело травить тамплиеров, и совсем другое — убить епископа Арно. Это приведет к открытому конфликту с Папой и всей Церковью, а мы пока к такому не готовы.

— Ваше величество ошибается. Именно сейчас необходимо действовать, и действовать решительно. Если Вы действительно хотите взять всю власть в свои руки, то медлить нельзя. Каждый день, потраченный на колебания, может стоить Вам жизни.

— Не говори мне то, что я прекрасно знаю и без тебя… — огрызнулся Филипп.

Но Гийом, видимо уверенный в своем положении при королевском троне, только пожал плечами.

— Тогда Вы знаете, что пока Бонифаций остается на папском престоле, претворить Ваши планы в жизнь будет очень непросто. А тут еще угроза возобновления войны с Фландрией. У нас не хватит сил сражаться со всеми сразу, именно поэтому я и говорю, что нужно устранить орден тамплиеров, конфисковать их имущество в казну и ослабить влияние Церкви в Париже.

Король тяжело вздохнул, уступая напору советника.

— Хорошо. Только помни, Бонифаций не должен иметь никаких оснований обвинить меня в смерти Арно. Отправь убийц, но пусть сделают так, чтобы все походило на несчастный случай.

У Изабель, притаившейся в гроте, от страха пересохло в горле. Король и один из его советников спокойно обсуждают убийство епископа и козни против ордена храмовых рыцарей — услышанное не укладывалось в голове.

Бежать… нужно бежать отсюда как можно дальше, но как? Зал большой, и до выхода так далеко! От нервов у нее вдруг мучительно защипало в носу. Не справившись с собой, Изабель чихнула. Филипп и Гийом, как по команде, посмотрели прямо на нее.

— Здесь что, все это время была служанка? Гийом, ты болван, каких свет не видывал! Что встал?! Разберись! — лицо короля исказила гримаса бешенства.

Тихо охнув, Изабель выронила кувшин и отступила на шаг назад, но тут же упёрлась спиной в стену грота. Бежать было некуда.

— Да, Ваше Величество. Прошу прощения, я совсем про нее забыл… — Гийом, поклонившись королю, с нехорошей усмешкой повернулся к Изабель.

Последним, что увидела юная служанка, был блеснувший в свете факелов метательный нож. Мысль о свадьбе с Франсуа, которой так и не суждено состояться, заняла весь ее разум. Несколько секунд она еще стояла, шатаясь на слабеющих ногах и прижимая руки к горлу, а затем упала рядом с опрокинутым кувшином. Кровь и вино смешались в один алый ручеек.

Филипп брезгливо приподнял полу своей отороченной мехом мантии и с неприязнью взглянул на Гийома, спокойно вытаскивавшего нож из горла девушки.

— Вот об этом я и говорил. Ты и твои люди не умеете работать тихо. Мог бы просто задушить девку, так нет, понадобилось разводить тут всю эту грязь.

— Да, согласен, мне нужно пересмотреть наши методы. Я займусь этим, Ваше Величество.

— Да будет так. — Филипп встал и направился к выходу из зала, но вдруг остановился рядом с телом Изабель, задумчиво разглядывая ее лицо.

— А знаешь, что, Гийом…

— Да, Ваше Величество?

— Пришли ко мне служанку. Красивую, бойкую и помоложе… примерно, как эта.

— Как прикажете. — Гийом низко поклонился, скрывая усмешку. О жадности Филиппа в области плотских утех знал весь двор, но до сношения со слугами король еще не опускался. Чтож, каждому свое.

— Да, и еще… приберись тут. Сам. Нам не нужны лишние сплетни и пересуды. Избавься от трупа, и больше не допускай подобных ошибок.

Отвернувшись от тела Изабель, король, тяжело ступая, направился в сторону своих покоев. Гийом, оставшись один в пустом зале, закрыл все двери и, убедившись, что внутри точно больше никого нет, принялся за работу, что-то напевая себе под нос.

Этот вечер Валери было суждено запомнить на всю жизнь.

Когда живешь, скрывая свое происхождение, сторонясь соседей и не принимая гостей — привыкаешь к постоянному ощущению опасности. Ведь ты не знаешь, когда именно в дверь твоего дома постучится беда.

Пока Валери была совсем маленькой, она не понимала, почему ей нельзя играть с другими детьми, жившими по соседству. Или почему отец приходит домой редко и только по ночам, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания…

Мать все объяснила ей, когда Валери немного подросла. Оказалось, что отец, будучи тамплиером, не имел права осквернять себя связью с женщиной. Как рыцарь Церкви, он был обязан целиком посвятить себя долгу.

Но отец полюбил ее мать больше, чем долг. И вскоре, от их союза родилась девочка. Прелестная, светловолосая и сероглазая. «Настоящий подарок нам с Жаном от Бога» — всегда повторяла мать, вспоминая об этом.

Так Валери, еще будучи ребенком, поняла, почему ее жизнь никогда не будет такой, как у других детей.

Впрочем, она не жаловалась. Отец был добр, любил их обеих, старался приходить домой почаще и всегда дарил Валери красивые игрушки. Позже, когда она повзрослела, отец стал приносить ей платья и украшения, музыкальные инструменты, холсты и краски. Он хотел, чтобы у его единственной дочери всегда было все самое лучшее… и вот, неделю назад отца не стало.

Его казнили на столичной площади за нарушение устава ордена. Валери с матерью так и не смогли понять, почему за этот проступок было назначено столь серьезное наказание.

Потом начались другие казни, и вскоре стало ясно, что под видом борьбы с ересью люди короля просто избавляется от тамплиеров, забирая себе их имущество. Единственным кто посмел открыто выступить против этого безумия, был епископ Арно, но вскоре столицу потрясла страшная новость — епископ погиб.

Узнав о случившемся, Валери слезно просила мать немедленно покинуть город, но та не могла уехать, не раздобыв денег на дорогу. Раньше они никогда не задумывались о средствах к существованию, ведь любые их нужды удовлетворял отец.

Казалось, что выхода нет, но несколько дней спустя пришел друг отца, Стефан — единственный, кому тот доверил свою тайну. Он, как мог, поддержал их в горе, позаботился о похоронах, и уладил все вопросы, связанные с переездом. Предупредив, что придет за ними на рассвете, Стефан ушел. На сборы оставалась еще целая ночь, но Валери с матерью собрались за пару часов — взяли только самое необходимое, кому что было ценнее.

Рано утром Стефан вернулся, однако, было уже слишком поздно — когда Валери с матерью надевали дорожные плащи, в дверь грубо постучали. Понимая, что люди короля не оставят их в покое, а с двумя слабыми женщинами далеко не убежишь, Стефан предложил разделиться.

Он вывел Валери из дома через черный ход, дал ей сумку с провиантом и мешочек денег, обнял на прощание и помог забраться в стоявшую у дома повозку. Так Валери должна была добраться до одной из деревень в окрестностях соседнего города.

«Деревенька маленькая, называется «Темный лог». Места там глухие, и это довольно далеко от столицы, вряд ли кто-то будет искать тебя в той стороне. Оставайся в деревне до тех пор, пока мы с твоей матерью не заберем тебя оттуда». Вот и все.

Что случилось в доме после отъезда, Валери не знала, и только надеялась, что Стефану удалось спасти ее мать.

Старая повозка скрипела и тряслась, подскакивая на ухабах. Валери, стиснув зубы, старалась ни о чем не думать, чтобы не разрыдаться в голос. Страх за мать, жалость к себе, скорбь из-за смерти отца — все смешалось в один тугой комок, застрявший в горле. Ее уже давно душили слезы и боль, но глаза все же оставались сухими. Нужно быть сильной, чтобы дождаться маму. Стефан честный и добрый, отец ему доверял, а значит — и она тоже должна поверить.

Но кто же предал отца? Кто из тамплиеров узнал его тайну и все рассказал королю?..

Внезапно, повозка резко остановилась, и Валери, не удержав равновесие, упала, больно ударившись головой. Что за безумный возчик… и почему так быстро доехали? Стефан же сказал, что добираться до места примерно сутки, а прошла от силы пара часов.

Кожаный полог, покрывающий повозку, отодвинулся в сторону и в проеме появился силуэт мужчины. Пыхтя, он попытался залезть внутрь и Валери инстинктивно стиснула в руке тонкий кинжал — подарок покойного отца. Голова болела от удара, по телу разливалась слабость.

— Что случилось? Разве мы не должны ехать дальше?

Мужчина, наконец забравшись в повозку, придвинулся ближе.

— Дальше? Нет, девонька, не думаю. Как-то маловато мне заплатили за такую работенку. Я ж не дурак, вижу, что происходит. Раз к вашему дому пришла стража — значит, я и сам головой рискую. Покрывать преступницу за несколько жалких монет мне не с руки. Так что, давай-ка, будь умницей и сделай старому Бернару приятно. А там уж и поглядим, чем я смогу тебе помочь.

— Не смей меня трогать… — голос девушки сорвался на крик, сердце забилось с такой силой, словно решило выскочить из груди.

Мужчина, осклабившись, сделал еще пару шагов по направлению к ней, и Валери, достав кинжал из ножен, поднялась с пола. Мерзкий хохот возчика эхом отдался у нее в ушах, к горлу подступила тошнота. Этого просто не может быть… не может.

(Италия, Ананьи, дворец Папы Римского.)

Джакомо Каэтани, аудитор Трибунала Священной Роты и приближенный Папы Римского, Бонифация VIII, очень хотел спать.

Он и раньше не отличался большой выносливостью, а после возведения в нынешнее звание, ослаб окончательно. Боясь прогневить Папу своим нерадением, Джакомо потерял покой. Ночью ему снились кошмары, днем донимали подчиненные. Не справляясь с возложенной на него ответственностью, бедняга не знал, куда деваться.

И вот, сегодня вечером, Папа вдруг пригласил его на личную встречу. Это до такой степени напугало аудитора, что он подумывал постыдно сбежать, но не посмел, и в эту минуту как раз входил в резиденцию Его Святейшества, все еще мучимый сомнениями.

Едва слышно постучав, Джакомо приоткрыл дверь и заглянул в комнату.

— Как давно я не видел тебя, друг мой. Входи же, не стесняйся. — Папа ободряюще улыбнулся, взмахом руки подзывая Джакомо к себе.

Судорожно вздохнув, аудитор прикрыл за собой дверь и на цыпочках подошел к Бонифацию. Получив благословение, он сел в кресло, изящным движением поправил одеяния, и замер, напряженно улыбаясь.

— Ваше Святейшество, зачем Вы желали меня видеть?

Папа вздохнул, и Джакомо с удивлением понял, что не ему одному здесь тревожно. Бонифаций сильно осунулся с момента их прошлой встречи, а ведь прошло всего две или три недели.

— Мне нужно обсудить с тобой одно важное дело, и я надеюсь, что наш разговор развеет мои сомнения. Полагаю, ты знаешь, что сейчас происходит в Париже?

Джакомо незаметно выдохнул, испытывая огромное облегчение. Хвала Господу, речь пойдет не о нем, а о внешних проблемах Церкви.

— Да, Ваше Святейшество. Недавно я как раз просматривал отчеты, и могу сказать, что вести из Франции становятся все более тревожными. Наши соглядатаи при дворе Филиппа сообщили, что он открыл охоту на тамплиеров, приговаривая членов ордена к смерти посредством надуманных обвинений в ереси. Но на этом король не остановился. В последнем отчете было сказано, что он погубил епископа Арно. Причиной тому послужила обличительная проповедь, в которой епископ призывал Филиппа «прекратить войну против Церкви». Конечно, сам король не посмел участвовать в этой богомерзкой затее, в роли убийц выступили канцлер Гийом де Ногаре и его головорезы.

Бонифаций осенил себя крестным знамением и снова устало вздохнул. Казалось, он тоже уже очень давно не отдыхал как следует.

— Значит, Арно больше нет в живых… прискорбно, он был одним из тех, кого еще можно назвать истинно верующим христианином. Его смерть станет большой утратой для всех нас. Я не ожидал, что Филипп так быстро попадет под пагубное влияние своих советников. Судя по всему, его канцлер, Гийом — сущий бес во плоти.

Джакомо кивнул. Да уж, имя Гийома де Ногаре слишком часто встречалось в отчетах, приходящих из Парижа. И все они были связаны с темными и непотребными делами, вызывавшими у аудитора нервную дрожь.

— Что-то еще, о чем мне следует знать?

— Сложно сказать, Ваше Святейшество. Фактов пока не так много, могу лишь поделиться своими подозрениями. Они касаются наших людей в свите Филиппа. Полагаю, их больше нет в живых. Я и сам собирался сообщить Вам об этом, но решил подождать еще немного.

— Почему ты так решил?

— Месяц назад я приказал одному из них вернуться в Ананьи, но его до сих пор нет. И отчеты… уже две недели мы не получаем никаких вестей из Парижа. Конечно, такое бывало и раньше, но если в одно совпадение я еще могу поверить, то в два — уже нет.

— Скорее всего, ты прав, друг мой. Видимо, Филиппу стало известно, кто они. Бедный мальчик… он ненавидит Церковь, и меня заодно, теперь это стало очевидно. Впрочем, у него есть на то причины. Полагаю, он до сих пор не может простить мне смерть своего отца. — Бонифаций, словно пытаясь разгладить морщины, потер лоб рукой.

В свете свечи блеснули драгоценные камни на кольцах, украшавших пальцы Его Святейшества, и Джакомо опять нервно поежился. Ходили слухи, что в одном из этих перстней было небольшое углубление, хранившее в себе порцию опасного яда.

— И что Вы планируете делать? Нельзя же оставлять без внимания поведение короля Филиппа и его приспешников. Это… это ведь ересь!

— Все верно. Филипп молод и горяч, и, что хуже — одержим властью. Он забыл, что любой правитель сравним с Луной, которая не имеет собственного свечения, но лишь отражает свет Солнца, то есть — свет власти Божьей. Как глава Церкви, я должен остановить его безумие. Именно по этой причине я и позвал тебя сегодня. Раз ты тоже считаешь, что ситуация выходит из-под контроля, действовать начнем немедленно. Мне нужно связаться с одним юношей, верным и весьма умелым в своем деле.

Джакомо напряг память, пытаясь понять, про кого идет речь. На ум приходила только одна персона, которую тоже часто упоминали в донесениях, но уже исключительно с хорошей стороны.

— Кажется, я знаю, о ком Вы. Действительно, лучшей кандидатуры не найти. Но он ведь сейчас отправился исполнять другое Ваше поручение, в Олите.

Папа нетерпеливо взмахнул рукой.

— Это куда важнее любых других поручений. Адриан — единственный, кто сможет помочь нам в сложившейся ситуации. У него есть особый дар от Господа — видеть ложь, как бы хитро она ни маскировалась под правду. К тому же, он осторожен, умен и прекрасно владеет искусством боя.

Джакомо кивнул, соглашаясь со словами Его святейшества.

— Наверное, важно еще и то, что Вы можете ему доверять, так как знаете его с детства? Кстати, а как он попал к Вам?

Бонифаций улыбнулся, лицо его немного просветлело.

— Его мать приходится мне очень дальней родственницей. Она сама отдала мне на воспитание своего единственного сына, сказав, что увидела это во сне. К несчастью, бедняжка долго не прожила, но оттого я лишь сильнее верю, что путь Адриана осенен волей Божьей. Его таланты прекрасно служат на благо Церкви.

— Удивительная история, Ваше Святейшество. Значит, мне нужно отправить гонца к Адриану Тере?

— Да. И чем скорее, тем лучше. Я составлю два письма, одно для него, второе для Филиппа. Но оба письма необходимо передать Адриану лично в руки. И пусть гонец напомнит ему, что выдвигаться нужно немедленно. Также, позаботьтесь о том, чтобы ему дали денег на путевые расходы, еду и прочие нужды. Остальное я напишу ему сам.

— Будет исполнено. — аудитор поклонился и попятился к выходу, но Папа вдруг испытующе взглянул на приближенного и задумчиво спросил:

— Скажи, Джакомо, ты помнишь моего предшественника, Целестина? Да упокоит Господь его душу.

От этого вопроса аудитор мгновенно покрылся холодным потом. И зачем Папе потребовалось поднимать столь щекотливую тему? Может, это какой-то тонкий намек?

— Д-да, конечно, Ваше Святейшество. Я его помню.

— Тогда ты наверняка слышал сплетни про то, что я отобрал у него папский престол. Как ты считаешь, это правда?

Видя терзания Джакомо, не находящего в себе сил ответить хотя бы слово, Папа вдруг рассмеялся.

— Не мучай себя, друг мой. Все мы знаем, что так и было. И я, и ты, и те, кто шепчутся по углам, обвиняя меня в симонии и нарушении целибата. К счастью, в последнем я не виновен. Но я действительно уговорил Целестина отречься от престола в мою пользу, а после отправил его в замок Фумоне, где он умер, не прожив и года… и за это я буду отвечать перед Господом ничуть не меньше, чем Филипп за всю свою ересь.

— Я… не знал, Ваше Святейшество. Почему Вы решили рассказать мне об этом?

Папа встал с кресла, подошел к Джакомо и усмехнулся, заглядывая ему прямо в глаза.

— Потому что я верю, Джакомо, что для каждого из нас Господь приготовил свое место. Возможно, мое — вовсе не здесь, но сейчас я хочу сказать не о себе. Ты слишком волнуешься о том, что не подходишь для своей должности, верно? Тогда вот тебе мой совет: не мучай себя сомнениями, в них нет ни пользы, ни правды. Послужи на благо Церкви и Господа, приложив к этому как можно больше усилий, и не думай об остальном. Тогда ты начнешь куда крепче спать по ночам. Ступай.

Пребывая в крайнем недоумении, Джакомо Каэтани с поклоном покинул комнату и лишь дойдя до своих покоев, ощутил, как сильно у него дрожат колени. Что бы ни говорил Папа, а этот разговор добавил ему еще больше переживаний. Понимая, что уснуть в эту ночь ему точно не удастся, аудитор размышлял над словами Папы, не понимая, откуда тому известно про его бессонницу. И еще этот разговор про покойного Целестина…

Джакомо вздрогнул, услышав тихий шорох за дверью. Господи, помоги. Если так пойдет и дальше, помимо бессонницы у него разовьется паранойя.

Валери на четвереньках выбралась из повозки и ее тут же вырвало.

Едва держась на ногах, девушка утерлась тыльной стороной ладони и прополоскала рот водой из фляжки, висевшей на поясе. Несколько минут она просто стояла, упершись пустым взглядом в землю, затем подошла к смирной гнедой лошади, потрепала по холке. Лошадь глянула на нее умными темными глазами и снова принялась щипать траву.

Возвращаться обратно в повозку Валери не хотелось — внутри лежало тело возчика. Он и при жизни казался ей омерзительным — с обвисшим животом и кривыми ногами, кисло пахнущий потом. А уж после того, как ей пришлось заколоть его кинжалом, сама мысль о том, чтобы снова увидеть его тело, вызывала новые рвотные позывы. И, тем не менее, вернуться придется — нужно забрать вещи.

Пересилив себя, Валери забралась в повозку и быстро схватила свои пожитки. Надев сумку и плащ, девушка вернулась к лошади. К сожалению, ни седла, ни стремян на ней не было, и раньше Валери никогда не ездила верхом. Ладно, придется учиться по пути. Перерезав вожжи, Валери вскарабкалась на место возчика и оттуда перелезла на спину лошади. Та тихо фыркнула, но послушно осталась стоять на месте, пока девушка боязливо устраивалась, пытаясь понять, как держаться, чтоб не упасть.

Наконец, тронулись. Поначалу Валери решила ехать шагом, но лошадь оказалась догадливей и припустила быстрой трусцой. Несмотря на то, что было неудобно и порой даже больно, Валери испытала к ней благодарность — ей и самой хотелось побыстрее убраться подальше от повозки.

Тем временем уже смеркалось, и Валери чувствовала, как ее захлестывают волны страха. Она то и дело оглядывалась назад, словно опасалась, что труп возчика может побежать за ней следом. Эмоции девушки передались и лошади — та вдруг перешла на галоп, устремившись вперед с немалой прытью.

Охнув, Валери обхватила ее руками за шею, и зажмурилась, надеясь, что лошадь не свернет с дороги в сторону леса. Постепенно, тело само начало понимать, как сохранять равновесие и Валери решилась приоткрыть глаза. Лошадь все еще скакала по дороге, и девушка начала успокаиваться, как вдруг где-то справа мелькнули зеленые огоньки и совсем близко раздался вой.

— Господи, сохрани меня, да ведь это же волк… один или стая? — Валери с ужасом вглядывалась в темную стену леса, чувствуя, как от страха вспотели спина и руки.

Лошадь тоже не обрадовалась новым напастям — услышав вой, она помчалась вперед еще быстрее, так что все вокруг слилось перед глазами Валери в одно смазанное пятно. В бешеной скачке прошло минут десять, и девушка понадеялась, что им удалось оторваться, но буквально через минуту она поняла, как сильно ошибалась. Прямо перед напуганной лошадью из леса выскочил крупный черный волк.

Потеряв голову от страха, лошадь встала на дыбы. Ударив хищника передними ногами, она отшвырнула его метра на полтора и тут же снова бросилась вперед. Валери, чудом удержавшаяся у нее на спине, поняла, что долго так продолжаться не может. Лошадь или выбьется из сил, или сбросит ее, чтобы спастись. Нужно что-то делать, и раз другого способа нет…

Решившись, Валери использовала свой самый главный козырь. Мягкий золотисто-зеленый свет окутал ее ладонь, полыхая, как пламя. Валери подняла руку и свет побежал выше, к предплечью, шее, и вскоре все тело девушки светилось, как факел. Лучи света падали на дорогу, деревья и жухлую осеннюю траву, не давая нападавшим подойти слишком близко. Чтобы усилить эффект, Валери направила свой внутренний голос сквозь волны света, заставляя волков успокоиться и отказаться от опасной добычи.

Она почувствовала, как их жажда крови становится меньше, и вскоре стая остановилась, так и не выйдя из-под сени леса. Где-то позади снова раздался вой — кажется, волки нашли себе другую жертву и отправились на охоту в обратную сторону. Валери от души понадеялась, что они почуяли кровь мертвого возчика и вволю попируют им этой ночью.

Лошадь, хромая, стала двигаться все медленнее, и вскоре пошла шагом, тяжело дыша. Валери почувствовала, что она повредила заднюю ногу во время скачки, и спешившись, подлечила ее на ходу. После этого она некоторое время шла сама, медленно приходя в себя от испуга.

Даже отец не знал об этой силе, потому что мать боялась, что он может посчитать ее ведьмой.

Но ведьмой она не была. Валери знала, что ведьмы практикуют темную магию и поклоняются дьяволу, в то время как этот дар был, напротив, направлен на лечение и созидание жизни. При должном уровне владения своей силой, лекари их рода могли исцелить даже безнадежно больного человека, уже ощущающего дыхание смерти.

Вспомнив о матери, девушка почувствовала, как тревожно екнуло сердце, но тут же заставила себя успокоиться. Хватит. Нужно выкинуть из головы тяжелые мысли и решать, что делать дальше.

— Чудом спаслись. Неплохо, правда? Я молодец, да и ты просто умница. — Валери потрепала лошадь по мокрой гриве. Та только устало фыркнула в ответ.

— Наверное, стоило бы сделать привал. Думаю, волки нас больше не побеспокоят, а мы обе выбились из сил. Как считаешь, можем тут ненадолго остановиться?

Лошадь ускорила шаг, мотнув головой. Валери рассмеялась.

— А ты понятливая, даже удивительно. Словно отвечаешь мне. Ладно, раз не хочешь — идем дальше. Только мне скоро придется снова сесть тебе на спину, я очень устала. Знаешь, я ведь не привыкла долго ходить. Мы вообще редко куда-то уходили из дома, в основном, ждали папу… — девушка вдруг запнулась и тихо всхлипнула. Воспоминания об отце прошлись как ножом по сердцу.

Лошадь ткнулась ей мордой в плечо, потерлась. Валери вздохнула.

— Да, знаю-знаю. Нельзя стоять тут и плакать, надо двигаться вперед. Вот только я совсем не помню, как добраться до той деревни, где мне надо ждать маму. Кстати, интересно, а куда вообще ведет эта дорога?

Лошадь легла на землю, словно предлагая девушке забраться себе на спину. Валери села на нее верхом, склонилась, снова обняла за шею. Мягкая грива щекотала ей руки, спина лошади мерно покачивалась, баюкая, усыпляя…

Дальнейший путь Валери запомнила плохо, потому что то и дело проваливалась в тревожную дремоту, вскидывалась, просыпаясь, и снова дремала. Так прошел весь остаток ночи.

На рассвете девушка проснулась окончательно. Лошадь все еще мерно шагала по дороге, и Валери, всмотревшись в линию горизонта, с радостью увидела очертания домов и тонкие, светлые струйки печного дыма, вившиеся над ними. Девушка обернулась назад, туда, где остался пугающе-темный лес. Но позади были только возделанные поля. Сколько же они проехали за ночь?..

— Эй, погоди-ка минутку. Я слезу. И тебе отдых, и мне разминка.

Лошадь остановилась, и Валери спрыгнула на дорогу, тут же пожалев об этом — ноги затекли и совсем не слушались, так что девушка упала, не удержав равновесие. Пока она, тихо ругаясь себе под нос, оттирала с лица и платья дорожную пыль, лошадь весело фыркала, тряся головой.

— Смеешься надо мной, да? Вот же гнедая поганка. Погоди, попросишь ты у меня морковку. — Валери шутливо шлепнула лошадь по передней ноге.

— Кстати, а звать-то тебя как будем? Я же не могу обращаться к тебе просто «лошадь»… — Валери задумчиво нахмурилась.

— А, знаю! Давай я буду называть тебе подходящие имена, а ты как-нибудь дай понять, если тебе понравится.

Лошадь насторожила чуткие уши.

— Таааак, дай подумать. Венера? Нет, погоди, не то. Мм, может — Дофина? Тоже нет? Ну, а если не просто имя, а такое, чтобы подчеркнуть твою способность к быстрому бегу? Как тебе — Стрела?

Лошадь прянула ушами и качнула головой, словно раздумывая. Но Валери показалось, что ей понравилось.

— Прекрасно, значит будешь Стрелой. Пойдем, придется завтракать по дороге. Чем быстрее мы дойдем до той деревни, тем лучше. Я жутко устала, да и тебе бы не помешало поспать.

Пощипывая траву, Стрела медленно двинулась вперед. Валери, достав из сумки яблоко, шла за ней. В осеннем небе плыли перистые облака, безмятежно светило солнце, и уже было сложно поверить, что все ужасы прошлой ночи произошли с ними на самом деле.

К вечеру Валери добралась до деревни, раскинувшейся на берегу узкой говорливой речушки. Над крышами домов все так же уютно вился дымок, пахло жареным мясом и свежескошенной травой. Ведя Стрелу на поводу, девушка подошла к одному из домов, перед которым сидела миловидная женщина с младенцем на руках.

— Добрый вечер. — Валери улыбнулась и слегка склонила голову в знак приветствия.

Женщина улыбнулась в ответ, баюкая дитя, и тут же приложила палец к губам.

— Сын только уснул, не разбудить бы. Вы к нам издалека?

— Да. Я ехала из Руана в Париж, но прошлой ночью сбилась с пути из-за нападения волков. Едва не загнала лошадь, чудом спаслась. Жутко устала и голодна, вдобавок теперь даже не знаю, где я… что это за место?

— Вы, душенька, в деревне «Темный лог». У нас тут редко кто бывает, но для бродячих торговцев и гонцов держим постоялый двор. Только сначала к старосте загляните, для порядка. Он вон в том доме живет. — женщина показала рукой на единственный каменный дом, стоявший у излучины реки.

Поблагодарив, Валери направилась к старосте, по пути обдумывая, как лучше описать цель своего приезда в деревню. В том, что деревня — та самая, она уже не сомневалась. Стефан точно говорил что-то про темный лог. Надо как-то тут задержаться…

Отходя от женщины, Валери услышала, что та сильно закашлялась, и подумала, что молодая мать чем-то больна — лицо у нее было очень уж бледное, все в темных пятнышках, да и аура казалась совсем слабой. И тут девушку осенило.

А что, если предложить старосте свои услуги? Деревня маленькая, дворов пятнадцать, до города далеко, вряд ли у них есть хороший лекарь. Историю можно придумать любую — например, что осталась сиротой, хотела попытать счастья в Париже, но зачем туда ехать, если и тут есть работа?

Решив, что это блестящая идея, Валери велела Стреле ждать ее возле дома, и подойдя к двери, решительно постучала.

— Кого принесло на ночь глядя? Я занят! — грубый мужской голос, донесшийся из дома, заставил девушку вздрогнуть.

— Я приехала издалека, и мне нужно переночевать на постоялом дворе. И впрямь темнеет, уж не гоните со двора, Бога ради.

За дверью послышались шаги, заскрипел отодвигаемый засов, и вот уже перед Валери стоял высокий мужчина средних лет.

— Издалека приехала, говоришь? Одна что ли? И с каких это пор юные девушки путешествуют в одиночестве по столь глухим местам?

Валери грустно улыбнулась, склонив голову набок. Лучше играть роль маленькой наивной девчушки, обиженной тяжелой судьбой — того глядишь, быстрее получится добиться желаемого.

— Я сирота, сопровождать некому. Лошадь и пара украшений — все, что осталось от покойного отца. Дом забрали за долги родителей, да и остальное имущество тоже. Мы жили в Руане, но после случившегося мне там было слишком тяжело. Мать обучила меня знахарству, потому я надеялась добраться до Парижа и поступить куда-нибудь на службу, но по дороге на меня напали волки, лошадь понесла, и я сбилась с пути. Выехала на дорогу только к вечеру, заметила неподалеку деревню — вот и решила здесь переночевать.

Староста почесал голову, но сурово сдвинутые брови разошлись, и Валери поняла — поверил. Слава Богу, поверил!

— Ладно, заходи. Отметишься тут у меня, потом можешь идти на постоялый двор. Если старый Кристоф будет спрашивать, скажешь — староста разрешил.

Валери проследовала вслед за мужчиной внутрь дома. Пока он шуршал бумагами, девушка осмотрелась и тут же сникла — да уж, условия ужасающие. И это дом старосты — по идее, лучший в деревне. Хоть Валери с матерью и не держали слуг, в их доме всегда было чисто. А здесь — грязь, тараканы, смердит из каждого угла… страшно представить, что будет на постоялом дворе. Неужели в деревнях все так живут?

— На-ка вот, распишись здесь. Ты грамоте-то обучена?

— Да. — Валери кивнула и поставила изящный росчерк на заляпанной бумаге. Староста удивленно хмыкнул.

— Значит, говоришь, к лекарскому делу была приставлена? Интересно. И что умеешь — насморк лечить или что-то посущественнее?

Валери улыбнулась, открыла сумку и достала набор инструментов, которые подарила ей мать.

— Разное умею. Рану промыть, чтобы не воспалилась, да и зашить тоже. От кожных хворей мази и настойки знаю, от боли, от кашля и отеков. Роды принять могу, даже если мать или дитя слабые. Определить, что за болезнь приключилась — по току крови и ритму сердца, по оттенку кожи, по цвету глаз и языка. Трав много знаю, и как с ними работать. Мать меня учила с самого детства, а к ней у нас, в Руане, очереди стояли каждый день, да на всю улицу.

Староста одобрительно прищелкнул языком и протянул вперед руку. Чуть выше запястья багровел огромный чирей. От его вида Валери затошнило, но она справилась с собой, и приказав старосте сесть, достала из сумки сверток с чистыми тряпочками и целебной мазью. Инструменты и лекарства — первое, что они с матерью собрали перед отъездом.

— Нарыв придется вскрыть, чтобы вышел гной. Потом обработаю рану мазью и наложу повязку. Будет неприятно, Вы уж потерпите.

— Да режь уже, чего встала? Я тебе не девица, визжать не буду.

Взяв скальпель, Валери ловко вскрыла чирей. Наружу тут же потек гной, и судя по тому, как побелело лицо старосты, было все же неприятнее, чем он ожидал. Очистив рану, девушка промыла ее настойкой ромашки и наложила повязку с целебной мазью.

— Ну, вот и все. Завтра ткань надо будет сменить, я к Вам зайду, помогу. Мазь из календулы и ромашки вытянет на себя остатки гноя и снимет красноту. После смотрите, чтобы в рану не попадала грязь, и промывайте раз в день чистой водой. Примерно за неделю заживет до корочки.

Староста одобрительно хмыкнул, повертев рукой.

— Да уж, не ожидал. И впрямь умелая, таких еще поискать. Уже и боль почти ушла… а напомни, как там тебя зовут?

— Валери Деланж.

Внутренне торжествуя, Валери скромно поклонилась.

— Валери, значит… твои родители, должно быть, очень тобой гордились. Скажи-ка, а тебе обязательно искать работу именно в Париже? Путь туда неблизкий, и места у нас глухие, неровен час по дороге опять что приключится. Может, останешься? Работу мы тебе найдем, у нас тут лекарей нет. Была одна, на воду шептала и травами лечила, но уж два года как померла. А здесь — у кого зуб, у кого понос, у кого дитя в пузе, и каждому помощь нужна. С оплатой мы тебя не обидим… денег много дать не сможем, конечно, деревня у нас не богатая, но неподалеку расположено поместье графини Констанции, а она женщина болезненная. Вот уж кто тебе от души заплатит, как пить дать. Мы тебе и дом выделим, тот, что от знахарки остался. Согласна?

Валери нахмурилась, сделав вид, что обдумывает предложение. Староста забеспокоился.

— Ну, ты сразу-то не отвечай, иди пока на постоялый двор, отдохни. А завтра, как вернешься повязку сменить, все и обсудим.

— Хорошо. Тогда, с Вашего позволения…

— Да иди, иди. И поешь хорошенько, скажи Кристофу, чтобы поставил тебе еду поприличней, а не то, чем он обычно нас кормит. Пусть запишет на мой счет — хоть так расплачусь с тобой за помощь.

— Благодарю. Ну, тогда доброй ночи. — Валери собрала инструменты и вышла из дома старосты, едва не подпрыгивая на ходу от радости.

Хвала Всевышнему, вот все и решилось. Здесь она сможет дождаться, когда приедет мама и Стефан, заодно и попрактикуется в лекарском деле. Раз им теперь нужно будет самим о себе заботиться, придется хорошо освоить эту работу.

— Пойдем, дорогая. Сегодня мы с тобой и поедим, и поспим. Привыкай к новому месту, пока что больше никуда не торопимся. — погладив Стрелу, Валери угостила ее яблоком.

Найти постоялый двор оказалось нетрудно. Деревянный дом, повыше остальных, хоть и не особо привлекательный. Зато оказалось, что это именно оттуда аппетитно пахло жареным мясом. Валери уже собиралась открыть дверь и войти, как вдруг рядом с ней появилась та самая молодая женщина, что направила ее к дому старосты.

Сейчас она выглядела еще хуже — темные пятнышки на лице увеличились, на некоторых появились язвы. Кожа казалась мертвенно-бледной, и только запавшие глаза были словно обведены алыми кругами. Валери отшатнулась, сразу поняв, с чем имеет дело. Господи, сохрани, да ведь это чума!

Попытавшись сделать еще один шаг, женщина споткнулась и упала на колени. Валери, проклиная все на свете, надела кожаные перчатки и подошла ближе. Для начала, надо определить, насколько сильно уже развилась болезнь. Господи, и за что ей это?! Ведь так хорошо начался этот вечер, и уже казалось, что все беды и невзгоды позади.

Стоило Валери склониться над больной, как та судорожно вцепилась ей в руку. В голубых глазах женщины плескался страх.

— Помогите… позовите старосту. Мне так плохо, дышать невмоготу…

— Сейчас, милая, не беспокойтесь. Только давайте сначала посадим Вас вот здесь, хорошо? — Валери помогла женщине встать, и подведя ее ко входу на постоялый двор, усадила спиной к стене.

Колени противно дрожали, и девушка поняла, что страшно напугана. Дар — это замечательно, но и ее силы не безграничны. Если больных уже много, всех она спасти не сможет, лечение тяжелых болезней отнимает много сил, а у нее ни опыта, ни практики еще нет. Заставив себя успокоиться, Валери ободряюще улыбнулась и погладила женщину по руке.

— Постарайтесь глубоко дышать и лишний раз не двигайтесь. Я скоро вернусь, только позову кого-нибудь на помощь.

— Старосту… позовите старосту. Он мой отец.

Кивнув, Валери со всех ног бросилась обратно к дому старосты. Вскоре они уже вместе стояли рядом с больной.

— Что с моей дочерью? Можешь сказать?

Валери тяжело вздохнула. Скрывать не имело смысла, оставалось только молиться, чтобы суеверные крестьяне не связали начало болезни с ее приходом в деревню.

— Могу. У нее чума. Вполне возможно, что и у ее сына тоже. Что хорошо — болезнь только началась, если приступить к лечению как можно скорее, ее еще можно спасти.

— А Эрик, моего внук — что с ним теперь делать? Пока что он дома, но матери его не отдашь, да и никто другой не возьмет, побоятся чуму в дом принести.

— Не переживайте так сильно. Сегодня у ребенка еще даже не было пятен. Из дома, конечно, придется его забрать, но лишь на несколько дней. Побудет со мной, под присмотром — остальное обсудим потом. А сейчас соберите здесь всех жителей деревни, прийти должен каждый без исключения. Мне нужно их осмотреть, чтобы понять, сколькие уже больны. Затем, зараженных необходимо изолировать от здоровых, иначе чума распространится по всем дворам. Больных разместим в доме знахарки. И кстати, Вы когда последний раз с дочерью общались?

— Да уж пару недель как не разговаривали… поругались мы с ней, из-за мужа ее беспутного. Сбежал, выродок, только его и видели. Может, с него все и началось?

Валери пожала плечами, глядя на дочь старосты. Нет, за пару недель болезнь бы развилась куда сильнее.

— А пару дней назад в деревню никто не приходил?

— Да вроде бы, нет… хотя, погоди-ка. Пришлых не было, зато есть тут у нас одна сиротка. Ее тут еще в детстве родители бросили, она сейчас на постоялом дворе помогает. Не девка, а сущая ведьма. Мужа нет, а уже с пузом ходит, и не говорит, от кого понесла. Бесовское отродье, ну точно она!

Валери тяжело вздохнула. Опять началось…

— Не спешите. Виновных будем искать позже, сейчас людей спасать надо. Соберите всех на деревенской площади, у нас мало времени.

Когда староста привел крестьян, Валери выстроила их в очередь и тщательно осмотрела каждого. Оказалось, что все не так уж плохо. Признаки болезни в явной форме присутствовали только у дочери старосты.

— Все идите по домам и постарайтесь в ближайшие дни избегать лишнего общения друг с другом. Если заметите признаки болезни: слабость, рвоту, кровавый кашель, темные пятна или язвы на коже — не молчите. Сразу же идите ко мне. Болезнь гораздо легче изгнать из тела, если она еще не успела там укрепиться. Готовьтесь и к другим мерам — каждый дом необходимо тщательно отмыть настоем подбела и окурить серой.

— Подбела? Это еще что за невидаль? — после того, как все разошлись, староста поднял дочь на руки и пошел куда-то в сторону реки, приказав Валери следовать за ним.

— Ну, это мама его так называла… возможно, вам он известен как «чумной корень».

— Такой есть, в лесу и возле деревни его много. Сказать всем, чтоб собирали?

Валери кивнула.

— Да. Соберите все, что найдете. Это растение помогает не только от чумы, им многое лечат, так что в любом случае пригодится.

— Я тебе хоть весь лес соберу, только дочке и внуку моим жизнь сохрани. Они — все, что у меня ценного в жизни осталось, после того как жена померла.

— Постараюсь. Но не ждите от меня чудес, ни одного лекарства против чумы до сих пор не нашли. — Валери тяжело вздохнула.

Хотелось бы ей просто исцелить эту женщину и спокойно пойти спать. Но это будет все равно что признаться во владении магией. Придется лечить ее постепенно, просто помогая организму самому справиться с болезнью.

Староста остановился перед одним из домов.

— На, открывай. — он сунул Валери ключ и недоверчиво глянул из-под насупленных бровей. — Ты мне лучше скажи, сама-то чумы не боишься? Мы тебе никто, другая бы уже бежала отсюда со всех ног.

Валери фыркнула.

— И куда бежать прикажете, к волкам в лес? Одно другого не лучше. Да и к дочери Вашей я уже прикасалась — поздно теперь бояться.

Внутри дома было тепло и сухо, видимо, топили здесь регулярно, чтоб ничего не отсырело. Староста уложил дочь на соломенный тюфяк возле очага и разжег огонь. Валери отыскала нужные травы в нетронутых запасах старой хозяйки и уже смешивала из них лечебный настой, когда староста вдруг заторопился.

— Нужно предупредить графиню. Если эта зараза расползется, будет худо. А так, может пришлют из столицы хоть какие лекарства. И что ты там еще говорила — серу?

— Да, для окуривания пригодится. Только сами-то не ходите.

— Да уж не дурак, понял… сейчас отправлю людей, захвачу кроватку для внука, и вернусь. С дочерью останусь, а там будь что будет.

Кивнув, Валери снова занялась настоем. После ухода старосты ей стало совсем неуютно. Все это было как-то неправильно… не могла чума возникнуть на ровном месте. Ни ран, ни укусов у заболевшей не было. По словам соседей, животных она дома не держала, сырого мяса не ела. Хозяйство держала в чистоте, крыс в доме не видели. Да и в деревню никто не приходил. Так как же она тогда заразилась?!

За спиной вдруг раздался шорох.

Дрожа, девушка оглянулась на темный проем двери. На секунду ей показалось, что там кто-то стоял. Надеясь, что все дело в банальной усталости, Валери закрыла дверь и вернулась к больной.

Глядя на нее, девушка размышляла, может ли столь внезапно и странно начавшаяся болезнь оказаться не совсем естественной? От отца она не раз слышала о том, что ведьмы любят насылать на людей различные беды и хвори, но как распознать такую болезнь и отличить ее от обычной, не знала. Все-таки, с ведьмами они никогда не сталкивались. Ох, Господи, помоги…

Дочь старосты как раз забылась тяжелым сном. Ее хриплое дыхание стало еще тяжелее, на губах опадали и лопались кровавые пузырьки. Валери положила руку ей на лоб и направила поток силы внутрь тела больной. Ощутив сопротивление там, где тело пострадало от болезни, девушка сосредоточилась на исцелении, попутно пытаясь распознать источник заболевания. И тут же вскрикнула, отшатнувшись. Ее сознание словно столкнулась с сосущей черной пустотой, жаждущей погубить и уничтожить. Со стоном Валери обхватила себя руками — после прикосновения к тьме ее колотил озноб, голову нещадно ломило.

Да, победить эту болезнь будет непросто. Сомнений не осталось — чума была неестественной, в природе такой лютой злобы не существует. Значит, где-то среди жителей притаилась ведьма. Валери попыталась вспомнить, сколько всего было женщин в деревне, но от усталости и головной боли мысли расплывались.

Ну и как теперь понять, которая из них — вовсе не та, кем кажется?..

(Франция, Париж)

Гийом де Ногаре стоял на вершине замковой башни, задумчиво глядя на хлопотливый вечерний город. Гонец, принесший неприятные вести, маячил у него за спиной, страстно мечтая оказаться где-нибудь подальше отсюда. В воздухе витало напряженное молчание.

Когда Гийом обернулся, гонец инстинктивно попятился назад, в сторону лестницы. От улыбки советника стыла кровь и хотелось перекреститься.

— Это очень плохие известия, дражайший. Вы меня крайне расстроили…

Гонец покрылся холодным потом. О жестокости Гийома слухов при дворе ходило много, и ему вовсе не хотелось проверять, насколько они правдивы.

— Не стойте, как истукан. Возвращайтесь к своим обязанностям.

— Как прикажете, Советник, благодарю Вас. — гонец опрометью бросился вниз по лестнице, едва не теряя на бегу обувь.

Гийом потянулся, с удовольствием услышав хруст позвонков. Чтож, новости и впрямь неприятные, но ничего непоправимого не произошло. Зато, кажется, настало время поговорить с королем.

Вскоре он уже шел по крытой галерее в сторону покоев Филиппа. Вроде бы, в это время король предается отдыху. Жаль будет ему мешать, но что поделать…

Стражи, стоявшие у покоев короля, даже не пошевелились, когда советник потянул на себя тяжелую дверь, без стука заходя внутрь.

— Ваше Величество, Вы здесь? Покорнейше прошу принять, у меня к Вам важный разговор.

Тонкий девичий крик, шелест покрывала, недовольный вздох короля — все как обычно. Очередная пассия Филиппа, с пунцовыми от стыда щеками, метнулась в соседнюю комнату, тут же прикрыв за собой дверь.

Король, в чем мать родила, слез с кровати, недовольно глядя на советника. Подойдя к столу, он буквально рухнул в кресло, жестом предлагая Гийому сесть напротив.

— Кажется, я приказывал тебе хотя бы стучать, если уж ты заявляешься ко мне без спросу. И зачем тебя опять сюда принесло?

Гийом взял из стоявшего на столе блюда гроздь винограда, оторвал одну ягоду и некоторое время молчал, наслаждаясь вкусом. Может, тоже завести себе девку? Такую, чтобы приходила по первому зову и помогала расслабиться. Конечно, из благородных — не стоит мешать кровь с кем попало.

— Ты оглох или не понял вопроса? — Филипп метнул в голову советника яблоко, но Гийом ловко поймал его и положил обратно.

— Прошу прощения, я на секунду задумался. Ваше величество, появилась одна проблема, которую нужно решить.

— Ну, что там еще? — король, уже было поднявшийся из кресла, грузно опустился обратно.

— Недавно выяснилось, что вскоре в столицу прибудет инквизитор, посланный папой. Полагаю, этот ход Бонифация, пока, скорее, предупредительный. Но для нас он может стать проблемой. Инквизитор — испанец, и до мозга костей верен своим хозяевам. При этом, в узких кругах довольно известен… умен, молод, силен, и, что куда важнее, умеет добывать информацию, практически не прибегая к пыткам. Просто магия какая-то, не находите? Так или иначе, полагаю, его надо как можно быстрее сплавить куда-нибудь подальше, чтобы не путался под ногами.

Филипп, не отвечая, жестом приказал Гийому налить ему вина. Получив бокал, он опустошил его за один глоток и снова раздраженно воззрился на советника. Тот невозмутимо смотрел на короля в ответ.

— Ну, и что тебе нужно от меня?

— О, ничего особенного, Ваше Величество. Мой план весьма прост: Вы примете этого инквизитора с распростертыми объятиями и сразу же сообщите, что его приезд порадовал Вас, потому что для него есть задание. Папа отправляет его под видом помощника в борьбе с еретиками, так вот и пускай себе едет в одну глухую деревеньку, подальше от столицы. Недавно оттуда как раз пришла просьба о помощи — в деревне началась эпидемия чумы. Местные считают, что где-то рядом скрывается ведьма. Если нам повезет, чума прикончит инквизитора, а если не повезет — сделаем вид, что он отправился охотиться на еретиков и пропал. О том, чтобы он никогда не возвращался, я позабочусь лично.

— Это все?

— Да, Ваше Величество.

— Хорошо. Тогда пошел вон. И запомни, Гийом — больше не приходи сюда на закате. Исключение составляют лишь те случаи, когда вопрос не терпит отлагательств. Я знаю, что тебя уже именуют не только моим советником, но и канцлером, и ты не оспариваешь этот титул, хоть он еще и не принадлежит тебе по праву. Да, я обещал возвести тебя в это звание, и сдержу свое слово, но если ты и дальше будешь вести себя столь непочтительно, ничем хорошим это не кончится. Ты меня понял?

— Конечно, Ваше Величество. — Гийом, не слушая, оторвал еще одну ягоду, и бросив недоеденную кисть винограда на столе, вышел из королевских покоев так же непринужденно, как вошел.

Филипп, кипя от бешенства, смотрел ему вслед. Если бы не бесконечная преданность Гийома, он бы уже давно казнил этого полоумного. Но верных людей слишком мало, чтобы избавляться от них за такую мелочь, как отсутствие манер. Проще воспринимать Гийома как пса… как говорится, собака может принести хозяину блох, но она же остановит его врага. А у королей обычно очень, очень много врагов.

Что думал по этому поводу Гийом, королю было плевать. Но оба они понимали, что за престолом Филиппа уже начала сгущаться крупная тень…

Адриан Тере, инквизитор и посланник Папы Римского, Бонифация VIII, стоял у закрытых дверей, ведущих в зал для аудиенций и ждал приглашения на прием к королю, вспоминая, как получил самое странное поручение в своей жизни.

Некоторое время назад, ранним утром, когда Адриан еще был в Олите, его разыскал гонец и передал письмо от Папы, предупредив, что исполнить приказ нужно немедленно. В итоге, в тот же вечер Адриан покинул пределы города и направился в Париж, так и не успев закончить предыдущее задание.

Вести в письме действительно были тревожными — Бонифаций писал, что поручает Адриану особую миссию, от которой зависит судьба всей Церкви. Король Филипп, по мнению Папы, затеял тихую войну, в ходе которой уже погибло немало людей, в том числе несколько рыцарей-тамплиеров, члены их семей, и даже епископ Арно, пользовавшийся большим расположением Папы из-за своей преданности вере.

«Разберись с этим, мой мальчик. Только на тебя я могу полностью положиться в столь опасные времена. Узнай, чего хочет добиться король Филипп, и почему он так жесток к представителям Церкви. Да благословит тебя Бог».

Эти строки из письма Папы удивили Адриана больше всего. Будучи простым инквизитором, без высокого церковного сана, он никак не мог ожидать такого доверия, хоть и общался с Папой с самого детства.

Борясь с еретиками, колдунами и язычниками, Адриан не был знаком с миром дворцовых интриг, и единственным его преимуществом была чрезвычайно хорошо развитая интуиция — просто поговорив с любым человеком пару минут, Адриан уже знал, лгут ему или нет. Это не раз выручало его при ведении допросов, но будет ли такого умения достаточно для того, о чем просит Папа?..

— Его Величество, король Франции, король Наварры, Филипп IV!

Адриан вздрогнул, оборачиваясь на голос. Думая, что король находится в зале, он никак не мог ожидать, что тот появится в коридоре прямо у него за спиной.

Низко, с почтением, поклонившись, Адриан отметил про себя, что помимо обычной свиты вокруг Филиппа стоят несколько явных головорезов, для вида облаченных в богатые костюмы, подобные тем, что бытовали в моде у парижских аристократов. Дополнительная стража… верный признак страха. А страх — признак вины. Значит, подозрения Папы были не напрасны.

— Мы рады приветствовать посланника Его Святейшества в наших скромных владениях. Чувствуйте себя при дворе, как дома. Слава великой Инквизиции. — в голосе Филиппа звучала явная насмешка, но Адриан сделал вид, что ничего не заметил.

Филипп, картинно пройдя по залу, сел на трон и улыбнулся инквизитору, тут же щелчком пальцев подозвав слугу с чашей вина.

— Чем же мы обязаны столь великой радости — лицезреть Вас перед собой?

Адриан снова поклонился и передал глашатаю запечатанное письмо от Папы. Он уже примерно знал, что там сказано. Бонифаций слал королю свое благословение, а также объяснял цель прибытия инквизитора в Париж. Это должно было позволить ему оставаться при дворе столько, сколько нужно.

Филипп бегло прочитал письмо и вновь с улыбкой воззрился на Адриана.

— А знаете, дорогой мой, Ваш визит будет нам как нельзя кстати. Видимо, Папе эту мысль подсказал сам Отец наш Небесный. Тут, знаете ли, столько государственных дел накопилось, до борьбы с еретиками руки совсем не доходят. Вот с ними Вы и поможете нам справиться, не так ли?

— Почту за честь, Ваше Величество.

Филипп хлопнул в ладоши от удовольствия. Приближенные неуверенно засмеялись, не зная, как реагировать на шутливое поведение короля. Адриан же внутренне напрягся, поняв, что все идет не по плану, и, что куда хуже — король беззастенчиво ему лжет.

— Прекрасно, просто прекрасно. Тогда мой советник, Гийом, посвятит Вас в детали. Но это после, а пока Вас проводят в гостевые покои — насладитесь отдыхом во дворце перед поездкой. Вверяем Вам свои надежды, юноша. Надеюсь, Вы и впрямь так хороши, как описывает Его Святейшество.

Глашатай знаком показал Адриану, что аудиенция завершена. Не смея спорить, Адриан с поклоном покинул зал, стараясь не смотреть в глаза королю. Он уже заметил опасный огонек безумия во взгляде Филиппа, и понял, что этот человек не остановится ни перед чем, чтобы добиться своих целей.

— Прошу, следуйте за мной. — стоило дверям зала закрыться, как перед инквизитором, словно по волшебству, появился слуга.

Он проводил Адриана до комнаты, и тут же снова исчез где-то в сплетении замковых коридоров. Инквизитор вошел в отведенные ему покои, беззвучно фыркнув от смеха при взгляде на обстановку. Огромная кровать под алым бархатным балдахином скорее напоминала ложе грешной страсти, чем место отдыха для посланника Церкви. Не став долго осматриваться, Адриан равнодушно прошелся в пыльных сапогах по пушистым коврам и вышел на балкон.

Стоило ему только открыть дверь, как он сразу почувствовал, что в покоях, кроме него, кто-то есть. Но по причине осторожности решил сделать вид, что не замечает незваного гостя. Возможно, это своеобразная проверка от короля, так что не следует сразу показывать все, на что он способен. Продолжая играть свою роль, Адриан с наслаждением потянулся и прислонился к стене, незаметно взявшись за рукоять меча. Если неизвестный решит напасть — он встретит его резким ударом в лицо или шею. С определенной вероятностью это позволит закончить бой сразу.

Чтобы не возвращаться в комнату, Адриан осматривал окрестности. С высоты королевского замка Париж уже почему-то не казался ему красивым. Может, во всем были виноваты уличные канавы, по которым весело бежали фекальные стоки?.. Или же, куда живописнее были причудливые груды мусора в переулках?..

Решив, что лучше смотреть повыше, Адриан снова поднял голову. Прямо перед ним предстал Монмартр, во всей своей величественной, гордой красе.

— Не правда ли, отсюда открывается потрясающий вид? Особенно, на закате…

Вкрадчивый голос, доносящийся из глубины комнаты, заставил Адриана улыбнуться. Видимо, это и есть тот самый советник — Гийом. Тем не менее, нужно было вернуться к роли, и Адриан испуганно обернулся, уже в открытую схватившись за рукоять меча.

— Ох, полегче, господин инквизитор. Не думаю, что хочу закончить свои дни в отведенных Вам покоях, да еще и будучи убитым по ошибке.

— Кто Вы и как сюда попали? — Адриан убрал руку с меча и вернулся в комнату, разглядывая незваного гостя.

Мужчина средних лет с повадками прирожденного лжеца и тяжелым, пустым взглядом убийцы. Все ясно… если он и есть доверенный советник короля — не стоит удивляться, откуда в Филиппе то зарождающееся безумие.

За годы службы в Инквизиции Адриан уже встречался с подобными Гийому людьми, и хорошо понял — они куда опаснее ведьм, еретиков и язычников вместе взятых. Словно то была отдельная каста сумасшедших, склонная к необыкновенной, глубинной жестокости и ненависти ко всему живому. Все, что двигало такими людьми — бесконечная жажда власти. Обычно им не было дела даже до богатств или славы. Только власть. Словно они хотели распоряжаться людьми, как вещами. Своими личными вещами, принадлежащими только им одним.

Тем временем, мужчина вышел из темного угла комнаты и склонился в шутливом поклоне.

— Гийом де Ногаре, советник Его Величества и глава дворцовой стражи, к Вашим услугам. Мне приказано проинформировать Вас о цели миссии и оказать всяческое содействие в этом вопросе. Присядем? — не дожидаясь ответа, Гийом вальяжно откинулся на спинку высокого резного стула.

Адриан сел напротив, продолжая внимательно изучать собеседника. Опасный человек… если дела пойдут плохо, он может стать очень неприятным соперником.

— Его Величество еще раз передает Вам благодарность за обещанную помощь. Дело и впрямь непростое, но как раз по Вашей части. Из одной деревни, расположенной в окрестностях Руана, пришел запрос о помощи — там, как это ни прискорбно, началась эпидемия чумы. Что послужило причиной для такой напасти, точно никто не знает, но крестьяне уверены, что дело в ведьмовстве. Его Величество искренне надеется, что Вы сможете помочь ему спасти подданных.

Отправиться желательно как можно скорее, сами понимаете, гибнут люди. А ведь все они — благочестивые христиане. — Гийом тяжело вздохнул, всем своим видом изображая глубокую скорбь.

Адриан усмехнулся. Все ясно. Так вот что они задумали — выпроводить его из столицы сразу после приезда, да еще и отправить в деревню, зараженную чумой. Ни о каком расследовании и наблюдении за королем при таком раскладе и речи быть не может.

Да уж, ситуация патовая… чумой, особенно если она и впрямь вызвана магией, инквизитора не напугать — он и раньше, искореняя ересь именем Церкви, сталкивался с болезнями, смертями и колдовством. Но то, что он будет так далеко от Парижа, ставит крест на помощи Его Святейшеству. И отказаться нельзя, это сразу же вызовет подозрения. Делать нечего — придется согласиться, быстро разобраться с проблемой и вернуться. Заодно, перед отъездом неплохо бы встретиться с кем-то из местных храмовых рыцарей, чтобы разузнать обстановку и отправить гонца к Папе. Адриан прекрасно понимал, что сидеть без дела Филипп не будет. Даже если он справится с заданием, его отсутствие даст королю отсрочку, которая явно для чего-то нужна.

— Мне понадобятся две быстрых, хорошо обученных лошади, карта местности, немного провизии, святая вода, железный и серебряный кресты, пустой тюфяк из овчины, теплый плащ и большой кожаный мешок. Также, перед отъездом я хочу отдохнуть и посетить Богослужение в столичной церкви. Я покину Париж послезавтра на закате, надеюсь, что для меня успеют подготовить все необходимое к этому времени?

Гийом, удивленно подняв брови, кивнул. Как и предполагал Адриан, советник короля рассчитывал на куда более долгий разговор, а значит — уже откуда-то знал об истинной цели прибытия инквизитора ко двору. Поняв, что это идеальный момент, Адриан решил уточнить еще один нюанс.

— Я правильно понимаю, что могу беспрепятственно уходить из замка и возвращаться обратно?

— Да, конечно. Я предупрежу стражу, чтобы Вас впускали и выпускали при необходимости. Единственное условие — не покидать замок после заката. Если не успеете вернуться к моменту захода солнца, придется искать пристанище в городе. А в Париже нынче неспокойно, так что это уже вопрос безопасности. — Гийом поднялся и пошел к выходу.

У двери он обернулся, окинув инквизитора оценивающим взглядом.

— Полагаю, что Вас многому обучили, и Вы вполне боеспособны, но если хотите, я могу отправить с Вами пару своих людей, они во всем Вам помогут.

Адриан улыбнулся, мысленно посылая Гийома в преисподнюю. До какой же степени нужно недооценивать инквизиторов, чтобы в открытую предлагать одному из них взять с собой пару наемных убийц.

— Благодарю Вас, но я предпочитаю бороться с ересью верой, а не силой. Да и меч мало чем помогает против магии… или чумы.

— О, сила веры. И как я мог забыть. Каюсь, грешен… Ну, что же, тогда не смею больше нарушать Ваш покой. Отдыхайте, скоро придет слуга, он принесет Вам ужин.

Адриан кивнул, отворачиваясь к окну. Услышав, что за советником закрылась дверь, он тихо подошел к столу, достал из поясной сумки крохотный флакон и добавил оттуда пару капель в кубок с водой. Залпом выпив получившуюся смесь, инквизитор устроился на полу между кроватью и стеной, и тут же уснул. Он знал, что зелье обострит все его чувства до предела, и потому никто не проберется в комнату незамеченным, пока он спит.

С тех пор, как Валери приехала в «Темный лог», прошло уже несколько суток. За это время дочь старосты пошла на поправку, и новых заболевших все еще не было. Правда, несколько раз Валери чувствовала, что уже на нее саму пытается воздействовать чья-то недобрая сила, но благодаря дару все обошлось.

Тем не менее, девушка все время нервничала, ожидая нового нападения. В том, что в деревне притаилась ведьма, она уже не сомневалась, и это сильно ее пугало.

От страха она почти не спала по ночам, и вставала с кровати далеко за полдень, жутко уставшая и разбитая.

Выйдя из дома, Валери подставила лицо теплому солнечному свету и зажмурилась, с наслаждением вдыхая запах печного дыма и полевых трав. Стрела подошла к хозяйке, тут же положив голову ей на плечо.

— Здравствуй, милая. Как спалось?

Лошадь тихо всхрапнула, прянув ушами, и тут же мотнула головой в сторону улицы. Валери показалось, что в глазах Стрелы читается явный страх. Посмотрев в том же направлении, девушка увидела, что в проходе между соседними домами кто-то стоит.

— Эй! Кто там? Выходи немедленно!

Неизвестный сделал несколько шагов вперед, и Валери поняла, кто это. Сын Лилиан, одной из местных крестьянок. Вспомнить бы, как его зовут…

— Гай? Это ты? — она спросила наугад, но лицо парня просияло. Да, кажется не ошиблась. И зачем его сюда принесло — он же здоров…

В деревне про эту семейку ходили неприятные слухи о кровосмешении, и надо сказать, Гай в свои семнадцать действительно выглядел очень странно. Худой и слишком низкий для своего возраста, он казался ребенком, зачем-то переодетым в одежду взрослого мужчины. Но Валери уже знала, что это лишь видимость. Гай был жесток и развратен, приставая к каждой незамужней девушке в деревне. А те не обращали на него внимания, говаривая, что лучше уж с камнем в омут, чем за ублюдка замуж. Все эти слухи ей пересказывала дочь старосты, оказавшаяся большой любительницей обсудить чужие дела.

— Да, Гай. А ты — Валери… я запомнил. — парень подошел еще ближе, но Валери выставила вперед руку, запрещая ему приближаться.

— У меня тут больная лежит, будь добр, не подходи. Не дай Бог, еще подцепишь заразу. Зачем пришел, тебя мать послала?

Парень осклабился, окидывая ее взглядом с головы до ног.

— Нет. Я шел к тебе, сам. Мать не пустит, ты ей не нравишься.

После его слов подозрения Валери окрепли. Она не любила осуждать людей без доказательств, но пока что Лилиан была самой подходящей кандидаткой на роль ведьмы. Только вот, как ее проверить?..

От мучительных размышлений Валери отвлек Гай. Проигнорировав ее приказ не приближаться, он подошел совсем близко и коснулся грязной рукой волос девушки, заплетенных в длинную тугую косу. Валери отшатнулась, испытывая страх и отвращение. В этот момент Гай ее по-настоящему пугал.

— Что ты делаешь?! Я же сказала — не подходи ко мне!

Гай глупо засмеялся в ответ, и Валери, помимо воли, испытала к нему сильную жалость. Кажется, этого парня Бог сильно умом обидел. Она знала от матери о таких людях, и к сожалению, даже ее дар здесь был бессилен. «Запомни, дорогая, мы не можем врачевать ни ум, ни душу — лишь тело, и то, у каждого лекаря в роду свой предел силы. Не пытайся исцелить поврежденный разум, только сделаешь хуже» — слова матери эхом отдались у нее в ушах, и Валери решила сменить гнев на милость. Разве можно обижаться на блаженного, ему и так от жизни досталось.

Она улыбнулась, постаравшись, чтобы это выглядело искренне.

— Послушай, Гай, тебе надо вернуться домой. Твоя мать очень расстроится, если узнает, что ты был здесь без разрешения. Не говори ей ничего, пусть это будет наш секрет. И не ходи ко мне больше, если никто из вас не болен, хорошо?

Парень расстроенно шмыгнул носом, но послушно повернулся и пошел обратно к проходу между домами. Убедившись, что он ушел, Валери опустилась на ступеньку крыльца и тяжело вздохнула. Да уж, «замечательное» начало дня.

— Прошу прощения… это ведь ты — наша новая знахарка?

Валери подняла голову и увидела, что в паре шагов от нее стоит девушка. Миловидная, но очень уж запущенная. Лицо усыпано веснушками, густые темные волосы торчат во все стороны, на руках свежие ожоги. Да еще и передник весь в пятнах. Кто бы это мог быть?..

— Да, это я. Тебе нужна помощь?

Девушка быстро оглянулась, словно боялась, что кто-то ее заметит, и подошла ближе. Склонившись к Валери, она тихо, почти беззвучно прошептала:

— Тяжелая я… понимаешь? Может, есть у тебя что-нибудь, чтобы ребеночка скинуть?

Поняв, о чем ее просят, Валери вздрогнула. Всмотревшись в лицо пришедшей, она поняла, что та вот-вот расплачется — в зеленых глазах девушки застыли слезы.

— Пойдем-ка, милая, внутрь. Там и поговорим.

Девушка кивнула, еще раз быстро оглянулась, и вошла в дом. Пройдя на кухню, Валери заварила травяной чай с мятой, дала гостье в руки полную чашку и не терпящим пререканий тоном приказала пить. Встав у окна за ее спиной, Валери незаметно призвала силу и направила ее на беременную, определяя, все ли в порядке с ней и ребенком.

К счастью, кроме того, что незнакомке не помешало бы побольше есть, никаких проблем у обоих не было, беременность проходила как надо. Валери задумчиво закусила губу.

Мать рассказывала, что не все женщины рады материнству, каждая по своим причинам. И что она никогда не оказывала подобного рода «помощь», сколько бы ее ни просили. Валери тоже не собиралась помогать этой девушке в убийстве младенца, но… как убедить ее одуматься?

Пока Валери размышляла, на кухне появился староста. Заметив гостью, мужчина побелел от гнева.

— Ты?! Что здесь делаешь, шлюха беспутная? Опять дочери моей навредить решила?!

Девушка вскочила, затравленно озираясь. Кружка выпала у нее из рук и разбилась, по полу потек недопитый чай. Валери, ничего не понимая, удивленно посмотрела на старосту.

— Успокойтесь и не кричите, не то разбудите дочь и внука. Что случилось?

Староста, злобно сопя, ткнул в будущую мать пальцем.

— Это про нее я тебе говорил в ту ночь, когда ты к нам в деревню приехала. Ходит с пузом, а от кого — не сказывает. Но меня-то не проведешь, знаю я, с кем эта дрянь миловалась. С мужем дочери моей, вот с кем! Он ей и сбежать отсюда вместе предлагал, да только потом оприходовал и тут бросил. А она, видать, от злости на дочь мою чуму наслала. Вон, погляди как зыркает, и глаза зеленые, что ведьмино болото. Ведьма она и есть! Что, скажешь не так, а?!

— Ох, во имя всего святого, хватит! Ведьму по цвету глаз не вычисляют, а с кем она миловалась — меня мало касается. Пока ее вина не доказана, для меня она такой же человек, как все остальные, и если ей будет нужна помощь, я помогу.

— Вот же девка упрямая! — староста сплюнул в открытое окно и погрозил Валери пальцем. — Потом спасибо скажешь, что предупреждали. Нет, дело твое, коли хочешь с ней возиться — милости прошу, только следи уж, чтобы мои в целости были. Не то с обеих спрошу, да по всей строгости!

Грузно ступая, староста вышел из дома и направился к реке. Валери, вздохнув, принялась собирать с пола осколки кружки. Девушка, закрыв лицо руками, все еще стояла в углу комнаты, и ее плечи тряслись от беззвучных рыданий.

— Успокойся, слезами горю не поможешь. Почему хочешь дитя свое скинуть — должна же понимать, что на дурное дело идешь?

Девушка убрала от лица ладони и с вызовом посмотрела на Валери.

— А меня кто-то спрашивал, хочу ли я это дитя?! Если помочь не можешь — так и скажи, без тебя обойдусь. А наставления иди читай тем, кто меня чести лишил!

Выпалив это на одном дыхании, она бросилась к двери и выбежала из дома. Валери, не успев ответить ни слова, с ужасом вдумывалась в сказанное. «Тем, кто». Ох, Господи сохрани… так она не по глупой страсти связалась с мерзавцем — ее изнасиловали. И, судя по всему, насильник был не один. Ну, что же, старосту ждет серьезный разговор. Пора бы ему узнать, что происходит во вверенной ему деревне.

В комнате проснулся и заплакал Эрик. Взяв ребенка на руки, Валери баюкала его, но мальчик не успокаивался.

— Дай… дай мне. Он, верно, голодный.

Обернувшись, Валери увидела, что дочь старосты проснулась и уже сидит на кровати, протягивая к ней руки. Передав ребенка, Валери не стала им мешать и решила сходить поесть на постоялый двор. Готовить у нее попросту не было сил.

Дойдя до места, Валери услышала странный шум. Обойдя дом, она охнула и прижала ко рту ладонь — настолько неприглядной была картина, представшая ее глазам.

У стены стоял толстый краснощекий парень, держа в руке испачканное полено. На земле перед ним лежала та самая веснушчатая неопрятная девушка. Держа ее за волосы, парень с удовольствием наносил ей удары по голове и лицу. Покрытая грязью и кровью, она уже даже не сопротивлялась.

— Хватит! Прекрати, ты же ее убьешь! — не думая о собственной безопасности, Валери со всех ног бросилась к девушке. С помощью дара она чувствовала ее боль, но куда страшнее было то, что в теле будущей матери теперь билось только одно сердце… ее собственное.

Адриан проснулся от стука в дверь — слуга принес ему ужин и кувшин горячей воды. Умывшись, инквизитор наспех перекусил и тут же отпустил слугу, сказав, что желает помолиться в одиночестве. После его ухода Адриан убедился, что рядом никого нет, выскользнул из комнаты и растворился в полумраке дворцовых коридоров.

Скрываясь в тенях, он ступал тихо, как кот, пробираясь к воротам. В ночной темноте обойти стражу не составило особого труда, и через пару минут замок остался позади. Вскоре перед инквизитором уже высился городской собор.

Подойдя к небольшой пристройке позади собора, Адриан тихо постучал в дверь. Внутри зажегся свет, послышались шаги, и маленькое окошко в двери чуть приоткрылось.

— Только верному откроются врата небесные. — Адриан откинул с лица капюшон плаща и почтительно склонил голову, приветствуя патера.

— Да осенит Господь его путь славою Своей. — дверь открылась и Адриан проскользнул внутрь. Перед ним стоял высокий худой священник, явно напуганный до полусмерти — свеча дрожала в его руках, как осиновый лист на ветру.

— Что привело тебя сюда, сын мой?

— Я прибыл в Париж с поручением от Его Святейшества. Мне велено выяснить, что на самом деле произошло с епископом Арно.

Лицо патера побелело. Заперев дверь на засов, он поманил Адриана в комнату.

— Не могу знать наверняка, но предполагаю, что его убили по приказу короля Филиппа. Епископ был против гонений на тамплиеров и прилюдно призывал короля одуматься. Через пару дней после этого его не стало. Все обставили так, словно это был несчастный случай, но те, кто хорошо знал епископа, понимают, что подобное не могло произойти. Подумайте сами — он упал с высокой галереи, на которую при жизни ни разу не поднимался. У епископа Арно был большой страх высоты, да упокоит Господь его душу.

— Мог ли он все же по своей воле подняться наверх?

— Сомневаюсь, сын мой. Ему вовсе незачем было идти туда ночью. К тому же, его смерть была выгодна королю, епископ предполагал с самого начала, что Филипп попытается избавиться от всех нас, когда взойдет на трон. Король и его советник, Гийом, хотят сосредоточить всю власть в своих руках. Безумие… — патер нервно рассмеялся, закрыв лицо руками.

Адриан, раздумывая над услышанным, смотрел на колеблющееся пламя свечи. Кажется, все еще хуже, чем он предполагал.

Священник подошел к распятию, расположенному над входом и замер, глядя на тело Христа, прибитое к кресту.

— Не стоит здесь задерживаться, сын мой. Возвращайся к Папе и передай ему, что в Париже воцарился Ад. Король и его окружение полностью отпали от веры, умирает все больше людей. Кажется, что скоро и я сойду с ума… нет сил сидеть тут и ждать смерти. Я оказался слаб, и мученический венец пугает меня. Молюсь лишь об одном — когда за мной придут, пусть моя кончина будет быстрой.

Адриан тяжело вздохнул. Да, сила веры нынче уже совсем не та…

— Вы слишком напуганы, а страх ослепляет. Филиппу незачем избавляться от простых служителей Церкви, это приведет к широкой огласке и нарушит его планы. Избегайте обличительных проповедей и ведите себя так, словно верите в сказку о «несчастном случае» — тогда все с Вами будет в порядке. Его Святейшество не призывает лично Вас к мученическому подвигу. Наоборот, пока он тоже хочет сохранить в тайне свое вмешательство в это дело.

Краем глаза Адриан заметил, что патер облегченно выдохнул и помимо воли, лицо его скривилось в гримасе жалости и отвращения. Если таковы нынешние священники, становится понятно, почему Филиппу удалось так просто провернуть свои грязные дела.

— Благодарю, сын мой. Я могу еще что-то для тебя сделать?

— Да, мне нужно поговорить с кем-то из тамплиеров, верных Церкви. Это возможно?

На минуту патер задумался, затем накинул плащ, и приказав Адриану ждать его в доме, вышел на улицу. Через некоторое время он вернулся, приведя с собой молодого рыцаря. Адриан вкратце изложил ему все, что смог разузнать и отправил тамплиера в Олите, к одному из доверенных людей Папы. Все же, посылать столь заметного гонца напрямую к Его Святейшеству было бы верхом глупости.

После того, как рыцарь покинул дом патера, Адриан заторопился обратно в замок. Ободрив все еще дрожащего священника, он пообещал, что замолвит за него словечко перед Папой, и ушел в ночь, тут же слившись с тенями Парижа.

Когда на рассвете в его комнату тихо заглянул слуга, посланный Гийомом с проверкой, Адриан лежал на кровати, добросовестно изображая спящего.

Решив подшутить над слугой и сохранить образ странного церковника из глубинки, он взял в руки висевшее до этого над кроватью деревянное распятие и раскидал все покрывающие ложе меха и одеяла. Лицо он покрыл густым слоем мела, придав ему мертвенную бледность.

На слугу его вид и правда произвел сильное впечатление. Да и мало кого могло оставить равнодушным абсолютно белое лицо испанского инквизитора, возлежащего на голых досках, как в гробу, да еще и прижимающего к груди крест.

Забыв о своей миссии, слуга, пребывая в полном ужасе от увиденного, бросился обратно к Гийому, даже не закрыв за собой дверь. Адриан, наблюдая эту картину из-под полуприкрытых век, едва сдержался, чтобы не рассмеяться во весь голос. Ну, что же — повеселился он от души, теперь неплохо бы и позавтракать. Доев оставшуюся от ужина грушу и выпив бокал вина, Адриан отправился на утреннюю службу.

По возвращении в замок он чуть ли не у самого входа столкнулся с Гийомом. Советник пригласил инквизитора отобедать, и за едой сообщил, что все заказанные предметы уже готовы и собраны в дорожный мешок.

— Вы соблаговолите ехать завтра на закате, верно?

Адриан усмехнулся, глядя Гийому прямо в глаза.

— Нет, планы изменились. Когда я был сегодня утром в соборе, свет Божий осенил мою душу, и я понял, что должен выдвигаться как можно скорее. Я отправляюсь сразу после обеда. Вы ведь найдете для меня двух быстрых лошадей?

Гийом удивленно приподнял бровь.

— Конечно, в замковых конюшнях всегда найдется несколько вышколенных скакунов. Но Вы уверены, что нужно ехать именно сейчас? Разве Вы не хотели отдохнуть во дворце?

Инквизитор вздохнул, возведя глаза к небу, и осенил себя крестным знамением.

— Разве вы не знаете, что нужды бренного тела ничто по сравнению с зовом Божьим, советник? Чего бы я ни хотел, Его воля превыше. Так что не будем затягивать наш разговор. Мое решение неизменно, я выезжаю сегодня.

— Эээ… да, кажется, я понимаю. Что же, не смею спорить. Я отдам все необходимые распоряжения, а Вы можете отправляться на конюшню, выбирать лошадей. Ваши вещи доставят туда через несколько минут. — кивнув на прощание, Гийом ушел, и Адриан наконец-то смог облегченно вздохнуть.

Кажется, все прошло неплохо, и он не зря играл роль экзальтированного дурачка. Если Гийом поверит в его ложь, он сможет выиграть немного времени. Сильный молодой гонец, отправленный к Папе, должен добраться до Олите примерно за две недели, и именно столько Адриан должен потратить на решение вопроса с чумой. Сразу после этого он должен вернуться в Париж и разузнать у патера, что происходило в городе за время его отсутствия.

И вот тогда уже придется решать — попытаться еще раз исполнить приказ Его Святейшества и остаться при дворе Филиппа, или отправиться обратно, забрав с собой всех уцелевших тамплиеров и служителей Церкви.

Поднявшись, Адриан отправился за лошадьми. Остается только надеяться, что он ничего не упустил…

Меньше, чем через час он уже ехал по лесной дороге, направляясь в сторону Руана. На выданной ему карте конечной точкой была крохотная деревушка с поэтическим названием «Темный лог».

Подбежав к избитой девушке, Валери попыталась оттолкнуть ее мучителя в сторону, но тот в ответ лишь замахнулся на нее поленом. Чудом увернувшись от удара, Валери отступила на шаг назад. Нащупав висящий на поясе кинжал, она взялась за рукоять и увидела, что во взгляде парня появилось сомнение.

— Отойди от нее, или убью.

Он нагло усмехнулся, но остался стоять на месте.

— А силенок-то хватит?

Вместо ответа Валери достала кинжал из ножен. Тонкое лезвие ярко сверкнуло в солнечном свете, и парень моргнул, закрывая лицо рукой. Подскочив к нему, Валери ударила его рукоятью кинжала по пальцам, выбив из руки полено, и тут же ловко пнула промеж ног. Пока он, корчась от боли, хватал ртом воздух, Валери взяла пострадавшую за ворот платья, и пятясь, потащила ее ко входу в дом. Пройдя несколько шагов, она вдруг наткнулась на что-то и упала, не удержав равновесие.

— Это еще что такое? — раздался у нее за спиной голос старосты.

Валери обрадовалась ему, как утопающий — соломинке, от сердца отлегло. Спасены!

Вскочив на ноги, она схватила старосту за рукав.

— Помогите мне отнести ее в дом. Знаю, Вы плохо к ней относитесь, но поверьте моему опыту — эта девочка точно не ведьма. И если прямо сейчас не оказать ей помощь, она умрет. Возьмете ли такой грех на душу?

Староста задумчиво почесал голову, и вдруг, смирившись, махнул рукой.

— Ох, девка, будто тебе своих забот мало. Ладно… пошли. После разберемся, что тут случилось.

— Благодарю. — Валери подбежала ко входу и потянула на себя скрипучую дверь.

Занеся девушку внутрь, староста бережно опустил ее на скамью. Валери положила руки ей на живот, одну поверх другой. Закрыв глаза, она с помощью дара пыталась понять, жив ли еще ребенок, но чувствовала только пустоту. Кажется, ее худшие опасения оказались правдой — ребенок умер.

По щекам Валери потекли слезы. Сломанные кости срастить не проблема, раны затянутся сами. Но спасти того, кто уже умер, она не могла.

— Ну, что там? Как дитя?

Валери отрицательно покачала головой, стараясь не расплакаться в голос. Сила, проходя через ее руки, вливалась в тело пострадавшей, останавливая внутреннее кровотечение, но она все еще была без сознания. Тем не менее, Валери знала, что точно успеет ее спасти.

Староста сочувственно крякнул и вдруг резко поднялся на ноги.

— Кто хоть с ней такое сотворил? И за что?

Валери махнула рукой в сторону заднего двора.

— До этого вечера я видела его лишь раз, тогда, на осмотре. Молодой парень, щеки красные, на руке родимое пятно во все запястье. Когда я подошла, он уже избил ее до потери сознания. Я помогу ей, но ребенка мне не спасти, его сердце не бьется.

— Это Лоран. Вот же выродок… говорил я Кристофу, чтобы за бедокуром своим приглядывал, да он меня, видать, не особо слушал.

— Кто там говорит о моем сыне?

Оглянувшись, Валери увидела, что по лестнице спускается дородный мужчина в кожаном фартуке. Видимо, это и был тот самый Кристоф, владелец постоялого двора.

— Кто-кто, я. Вырастил разбойника, посмотри, чем обернулось. — староста указал на лавку, где лежала избитая девушка.

Кристоф подошел ближе. Бросив равнодушный взгляд, сел напротив.

— А, Катрин. Если ее мой сын так отделал, значит, было за что. Девка бестолковая, все из рук валится. Мы ее из милости держали, кормили, дали крышу над головой, а толку? Коли так жалко — забирай ее к себе и сам мучайся.

Не веря своим ушам, Валери смотрела на оплывшее лицо хозяина постоялого двора, и, помимо воли, желала ему недолгих лет жизни. Может, это они с сыном и насиловали Катрин, чувствуя свою безнаказанность? Едва сдерживая ярость, она процедила сквозь зубы:

— Вы как хотите, но помогать этим людям я отказываюсь, отныне и навсегда. Пусть себе лекаря ищут в другом месте. Хоть чума их забери — значит, есть за что.

Кристоф зло глянул на Валери, ударив кулаком по столу.

— Ну, коли так — вон пошла отсюда! Шлюху эту с собой заберешь, и чтобы ни одной из вас я тут больше не видел! Тоже мне, выскочка — и без тебя прекрасно жили, обойдемся.

Староста нахмурился, сочувственно глянув на Валери, утирающую слезы. Затем перевел взгляд на хозяина постоялого двора и покачал головой.

— А знаешь что, Кристоф… хоть мы и друзья, но в этом деле я тебя поддержать не могу. Сын у тебя и впрямь редкостный выродок. Вспомни-ка ту историю, когда он чуть не утопил соседского мальчишку, а ему тогда годков десять было, не больше. И это ведь не одно такое происшествие. По деревне пройдись — чуть не каждый на него зло держит. И вот что я тебе скажу… коли ты его образумить не можешь, придется мне самому этим заняться. Где он сейчас?

— Ну и что ж ты ему сделаешь? — Кристоф подобрался, как волк, готовящийся к прыжку.

— Поговорю, для начала. Если он еще кому-то сильно навредит, не сомневайся, я больше молчать не буду — доложу графине, пусть сама решает, что с ним делать. А она женщина суровая, отправит его на порку, там, глядишь, к нему и ум вернется, и людям вредить перехочется. Только вот вопрос — после тридцати палочных ударов он у тебя хоть оклемается? Как видишь, знахаря для вас тут больше нет.

Не зная, что ответить на такую тираду, Кристоф только злобно пыхтел, сжав руки в кулаки. Староста вышел из-за стола и направился к двери.

— Пока меня нет, женщины останутся здесь. И не вздумай чего натворить, хуже будет.

Не оглядываясь, староста вышел из дома, но буквально через минуту вернулся.

— Ушел, поганец. Видать, как меня заметил — понял, что лучше в дом не соваться. Ну, ничего, рано или поздно придет, там и поговорим.

Валери достала из привязанного к поясу мешочка пару монет, бросила на стол.

— За «гостеприимство». Господин староста, поможете отнести ее ко мне в дом?

— Конечно помогу, куда ж я теперь денусь. — проворчал староста, поднимая Катрин на руки. — я с тобой девок таскаю чаще, чем за всю жизнь до нашей встречи. Ну, открывай, чего стоишь.

Валери, не обращая на все еще стоявшего рядом Кристофа никакого внимания, открыла дверь, пропуская старосту вперед, а затем захлопнула ее со всей силой, на которую только была способна. Ноги ее тут больше не будет. Никогда.

— Ну, будет тебе. Пошумела и хватит. Ты погоди, они к тебе еще с дарами придут, извиняться будут. Кристоф не такой уж плохой человек, просто вишь, сына шибко балует. С самого детства, что ни натворит — во всем молодец и отцова гордость. Чему ж теперь удивляться, коли у него зад сызмальства хворостины не знает…

Валери неприязненно скривилась. Всегда так. Люди всегда оправдывают своих, что бы они ни натворили. Ребенок умер, так и не родившись, девчонка едва живая, а им словно и дела нет.

— Забирайте дочь и внука, у Вас им спокойнее будет. Ко мне весь день кто-то ходит, как тут отдохнешь? Да и места в доме мало, на всех не хватит.

Староста кивнул, занося Катрин в полутемный дом. Его дочь ходила по комнате, держа сына на руках.

— Спасибо, что помогли. Милая, тебе уже лучше?

Дочь старосты улыбнулась.

— Да. И очень есть хочется. Боюсь, как бы молоко не пропало. Надолго мы тут?

Валери подошла ближе, проверила ее пульс и зрачки. Все было в порядке.

— Сегодня уже будешь ночевать у отца. Но если недомогание вернется — сразу идите ко мне. А теперь, прошу меня извинить — нужно заняться больной.

Оставшись наедине с Катрин, Валери некоторое время стояла, глядя на девушку. Своей силой она поддерживала сон, в котором Катрин не чувствовала боли, но долго так продолжаться не может, это опасно. А значит, пока еще есть время, придется удалить тело ребенка из ее чрева. Боже, когда же кончится этот ужасающий день…

Через несколько часов Валери вышла из дома, неся в руках деревянный ящик, накрытый плотной тканью. Кровь, запекшаяся на руках, узкой перчаткой обтянула пальцы, но Валери уже было плевать. То, что ей пришлось пережить за эти часы, довело девушку до состояния легкого помутнения рассудка — перед глазами все плыло, заплаканное лицо покраснело и опухло, мысли путались, и в висках поселилась тупая боль.

Староста, принесший ей ужин, застал Валери неподалеку от дома, с лопатой в руках. Ящик, покрытый тканью, стоял рядом, но она старалась не смотреть в ту сторону, просто сосредоточенно копала землю, повернувшись к нему спиной.

— Ох, Господи помилуй… все же скинула она дитя-то свое, не спасли?.. — староста поставил миску с едой и подошел к Валери, сочувственно погладил по спине.

Девушка дернулась, как от удара.

— Что? А… да.

— Ты прости меня, что раньше не пришел. Наверное, тебе помощь была нужна? А ну, дай-ка. — староста взялся за черенок лопаты, оттеснив девушку от ямы.

Валери отрицательно мотнула головой.

— Отдайте лопату, я еще не закончила. Ребенка нужно похоронить. Если хотите помочь — найдите священника, чтобы отпел. Но ведь в вашей глуши его днем с огнем не сыщешь?

— Да почему… кому больно охота обряды соблюсти — графине платят, она и присылает кого надо. Только это недешево. Потому чаще всего читают молитвы по памяти, кто какую знает, да и хоронят. Бог сам разберется, ему видней. А это дитя и вовсе непонятно, как примут. Некрещеный же младенец, да и зачат не в браке, так что патер, поди, откажется. Не по уставу им это. А лопату я тебе не отдам, сам докопаю. Хватит уже с тебя, иди в дом. Если сможешь — поешь, и за девчонкой вон пригляди лучше.

— А Вам-то это зачем? — Валери отошла от не докопанной могилы, глядя на комья земли, сваленные горкой.

Бедный малыш… у нее ведь даже нет креста или камня, чтобы отметить место, где он похоронен.

— Ну не зверь же я, в самом деле… дочка тяжело рожала, чуть не померла, а потом, как дитя увидела — даже про боль забыла. Все прошло, говорит, как Эрика к груди приложила. Страшно представить, что теперь с Катрин будет. Ты… присмотри за ней, чтоб глупостей не наделала. Я уж не позволю больше ее обижать. И на постоялый двор ей возвращаться не надо, пусть к нам идет. Миску супа мы ей всегда найдем, Богом клянусь.

Валери усмехнулась сквозь слезы. Вовремя опомнились, ничего не скажешь. Но произнесла совсем другое:

— Крест хоть на могилу поставить можно? Или тоже не по уставу будет?

Староста улыбнулся, продолжая копать.

— Да можно… сам сделаю, иди давай.

Кивнув, Валери ушла в дом. Сил стоять уже не было, и она, подойдя к Катрин, села рядом с ее кроватью. Бедняжка все еще выглядела ужасно — лицо распухло до неузнаваемости, глаза заплыли из-за кровоподтеков, на голове зияла глубокая рана. С помощью дара Валери исцелила все внутренние повреждения и ослабила боль, но убирать синяки и ссадины намеренно не стала — для блага самой же Катрин ее выздоровление должно казаться естественным.

— Где я? — слабый шепот Катрин заставил Валери вздрогнуть.

— Слава Богу, очнулась. Надеюсь, ты меня помнишь? Я Валери, знахарка. Ты приходила ко мне сегодня. Сейчас ты в моем доме.

— Помню. Что со мной случилось? Почему… почему так больно?

Валери положила на лоб девушки платок, смоченный ледяной водой, и взяла ее за руку. Тонкие пальцы Катрин, покрытые пятнами синяков, едва ощутимо сжались.

— Тебя сильно избили несколько часов назад. Постарайся не шевелиться, сейчас тебе нужно лежать и отдыхать. Ты поправишься, но телу нужно время, чтобы полностью излечиться.

Краем глаза Валери заметила, что Катрин положила другую руку на живот, и мысленно застонала. Господи, дай сил вынести этот разговор сегодня! Словно прочитав ее мысли, Катрин молча заплакала. Слезы текли из-под век, скатываясь по щекам, но она все же нашла в себе силы спросить.

— А что с ребенком?

Валери едва сдержалась, чтобы не разрыдаться в голос. Хотелось встать и убежать куда-нибудь далеко-далеко, а еще лучше — чтобы мама была рядом. Как же сильно она была нужна ей сейчас!

— Прости, милая. Я… я не смогла ему помочь. Тебя били по животу, и видимо, слишком сильно. Ребенок не выжил.

Катрин высвободила свою руку из ее пальцев и прошептала:

— Можно мне немного побыть одной? Прошу тебя.

Валери встала, чувствуя, что вот-вот упадет. Наверное, ей бы тоже не помешало сейчас хоть ненадолго остаться наедине с собой. И поспать, забыв про все, что творится в этой проклятой деревушке.

— Да, милая, конечно. Отдыхай. Я пока схожу за водой.

Взяв ведро, Валери вышла из дома и чуть не столкнулась со старостой, стоявшим на пороге.

— Господи помилуй, напугали!

— Тихо! — староста показал пальцем в сторону постоялого двора. Оттуда доносились чьи-то сердитые голоса.

— Что там происходит? Лоран вернулся?

— Не знаю. Я как раз дите схоронил, и тут началось — сначала крики, потом суета какая-то. Схожу, посмотрю, что у них произошло. А ты лучше вернись в дом и закрой дверь на засов, от греха подальше.

— Отец! Отец, ты здесь?

Валери всмотрелась в темноту, и увидела, что к дому со всех ног бежит девушка. Да это же дочь старосты! Она-то тут зачем? Нехорошее предчувствие заскреблось в сердце, и она шагнула вниз, навстречу гостье.

— Агнес, что случилось? Я же сказала тебе находиться дома и побольше отдыхать. Тебе нельзя бегать, пока не восстановятся силы.

Дочь старосты схватила Валери и как следует ее встряхнула.

— Лоран! Он мертв! Его отец, мать и добрая половина наших идут сюда, чтобы судить Катрин!

Староста подошел к дочери, и успокаивая, положил руку ей на плечо.

— Стой, дочка, не кричи. Скажи толком, что произошло. Что значит «Лоран мертв» и при чем тут Катрин? Она же все это время в беспамятстве пролежала, я сам свидетель.

Агнес тревожно оглянулась на деревню, уже гудевшую, как растревоженный улей.

— Я пошла к старухе Иветт, за молоком. И вдруг услышала, как кричит женщина. Она все время повторяла: «он мертв, мертв, мой сын мертв», как заведенная. Мы с Иветт подошли посмотреть, что случилось, и увидели мать Лорана. Она сидела на земле возле постоялого двора, и перед ней лежал Лоран, потом из дома выбежал Кристоф, оттащил ее и попытался поднять Лорана на ноги, но не смог — папа, он уже окоченел! И у него на лице были такие же темные пятна, как у меня!

Валери и староста переглянулись, не говоря ни слова. Всем в голову пришла одна и та же мысль, но смелости высказать ее вслух хватило только у Агнес.

— Они хотят убить Катрин, потому что считают, что она и есть ведьма…

Валери выхватила у старосты лопату, которую он все еще держал в руках, и подбежала к двери, ведущей в дом. Отдавать Катрин на незаконный суд она не собиралась.

— Спасибо, Агнес, что предупредила, но вам здесь находиться опасно. Запрись вместе с Эриком у отца дома, а Вы, староста, пожалуйста, сообщите графине о том, что происходит. Пусть пошлет стражу, разогнать толпу, иначе они убьют Катрин. Мы постараемся дождаться вас здесь.

Староста кивнул, подталкивая дочь в сторону своего дома.

— Беги, родная, запрись на все замки и сиди тихо. Я вернусь, как только смогу.

Агнес, обняв отца на прощание, побежала к сыну. Староста тоже растворился в темноте, направившись к поместью графини, а Валери, закрыв дверь, привалилась к ней спиной и на несколько секунд закрыла глаза. От страха стало тяжело дышать, ноги словно налились свинцом. Нельзя медлить, нужно сосредоточиться и попытаться успокоить крестьян с помощью дара. Даже если ей не удастся решить конфликт самостоятельно, это даст им с Катрин немного времени.

— Хорошо, что ты вернулась одна.

Валери открыла глаза и увидела, что перед ней стоит Катрин. Босая, всклокоченная, в рваном, покрытом кровью платье, она производила жуткое впечатление. Но куда больше пугало то, что в ее правой руке недобро блестел большой кухонный нож…

— Подумать только. Гийом де Ногаре: канцлер, советник короля, хранитель королевской печати и глава дворцовой стражи — как много титулов для одной персоны. А Вы весьма разносторонний человек, не так ли, друг мой? — Пьер Дюбуа подлил себе вина и с наслаждением сделал огромный глоток.

На столе перед ним уже стояло несколько пустых бутылок. Канцлер, насмешливо взглянув на Пьера, едва пригубил свое пиво и поставил кружку обратно.

— И впрямь. Правда, лично мне этого никогда не казалось достаточно. Рядом с правителем-реформатором всегда происходит так много событий, которые, в свою очередь, открывают так много возможностей… хотя, зачем я говорю об этом Вам, Пьер? Ведь Вы тоже из тех, кто умеет пользоваться ситуацией, продвигая себя на вершину, не так ли?

Пьер рассмеялся в голос, шутливо погрозив собеседнику пальцем.

— Как обычно, видите людей насквозь, да? Что же, нет смысла отпираться, я жажду достичь вершины. И вот что я Вам скажу: давно настало время покончить с мракобесием, устроенным церковниками, и если мои памфлеты в этом помогут, то я целиком к Вашим услугам.

Гийом, подняв кружку, придвинулся ближе к собеседнику.

— Истинно, дражайший. Засим, предлагаю тост — за короля Филиппа, великого реформатора и правителя нашего времени!

— За короля! — Пьер опрокинул очередной бокал и бессмысленным взглядом уставился в стену.

Через несколько секунд глаза его закрылись, и распластавшись на столе, он громко захрапел. Из приоткрытых губ правоведа сочилась тонкая ниточка слюны.

Гийом брезгливо посмотрел на него и тут же коротко свистнул. Дверь покоев Пьера бесшумно отворилась, вошли двое мужчин, одетых в доспехи королевской стражи. Их движения, даже скованные немалым весом брони, были достаточно грациозны, что позволяло узнать в вошедших членов личного отряда канцлера, состоявшего из профессиональных акробатов. Правда, трюки, которые они показывали, чаще всего оказывались для зрителей смертельными, ведь большую часть деятельности, которой занимался отряд Гийома, составляли убийства и шпионаж.

— Обыщите тут все, и не шумите. Он выпил достаточно, так что будет храпеть до утра, но помните о страже. Если найдете что-то интересное, принесете мне. В первую очередь обращайте внимание на личные бумаги и памятные вещицы — мне нужно знать, с кем он спит, ест и строит планы на будущее. Платок, заколка, брошка, локон волос, любовная записка — сгодится что угодно. Если ничего не найдете — значит, плохо искали. Я буду у себя.

«Стражи» кивнули и сразу же занялись делом. Под шорох бумаг Гийом покинул покои королевского советника и правоведа Пьера Дюбуа, сосредоточенно размышляя о чем-то своем. Примерно через час в дверь его комнаты тихо постучали.

— Войдите.

Все те же двое мужчин бесшумно проскользнули в комнату, только теперь на них были совсем другие доспехи — кожаные, перехваченные в талии широкими черными поясами. Подойдя к Гийому, один из них с поклоном передал ему небольшой надушенный свиток.

Прочитав записку, канцлер довольно улыбнулся.

— Прекрасно… просто прекрасно. Как раз то, что нужно. Я займусь этим, а вы отправляйтесь к тому тамплиеру, как бишь его…

— Стефан. — один из убийц слегка поклонился, произнося имя своего пособника из ордена.

— Верно. Возьмите его с собой и втроем отправляйтесь за инквизитором, которого прислал Папа. Узнайте, жив ли он и что происходит в той чумной деревушке. Если инквизитор попытается вернуться обратно в Париж — убейте его. Но соблюдайте осторожность. Никаких свидетелей и никаких лишних жертв. Король недоволен тем, что вы привлекаете к себе слишком много внимания.

Поклонившись, подчиненные канцлера исчезли так же бесшумно, как появились, а Гийом, оставшись в одиночестве, убрал записку в стол и глубоко задумался. Он действительно был предан Филиппу, и потому старался следить за каждым, кто слишком близко подбирался к трону. В данный момент у короля было три доверенных советника, и канцлер, как огромный паук, уже начал плести вокруг обоих своих соперников невидимую паутину. Когда сеть будет закончена, ему останется лишь дергать за ниточки, ведущие к их слабостям. Ах, как же ему это нравилось!

Но почему-то в этот раз, вместо опьяняющей эйфории, которую обычно давала ему власть, Гийом чувствовал лишь раздражающую тревогу. Снова и снова вспоминая детали плана, он не понимал, где могла быть допущена ошибка, и это злило его еще сильнее. Подспудно канцлер догадывался, кто именно его беспокоил, но цепь событий уже была запущена, и что-то кардинально изменить прямо в данный момент он не мог.

— Надо признать, я сглупил. Куда проще было покончить с ним здесь, в Париже… — Гийом, смотря в окно невидящим взглядом, вспоминал обед с инквизитором и его странное решение ехать как можно быстрее.

Он никак не мог понять, что же так насторожило его в поведении Адриана Тере.

На самом деле, единственным, что не учел Гийом в своем плане, была феноменальная способность Адриана чуять любую ложь и угрозу. Еще во время их первой встречи инквизитор понял, что советник Филиппа попытается избавиться от него при первой возможности, чтобы исключить лишние риски. Поэтому он все время был настороже, ожидая, когда же Гийом решит нанести ему удар в спину.

Сейчас Адриан как раз ехал по дороге, ведущей к деревне, и приближался к лесу, темной стеной возвышавшемуся у горизонта. Если бы у него был выбор, Адриан бы предпочел другой путь, но к сожалению, он слишком плохо знал окрестности Парижа, чтобы рисковать.

Въезжая под полог сумрачной чащи, инквизитор вдруг почуял запах, который ненавидел больше всего, и от этого насторожился еще сильнее. Так мог пахнуть только труп, уже не первый день разлагавшийся на открытом воздухе.

Примерно через минуту глазам Адриана открылась небольшая полянка слева от дороги. На ней стояла покосившаяся повозка, но ни лошади, ни возчика поблизости не было. И казалось, что мерзкий, удушающий запах гниющей плоти исходит именно оттуда.

Спешившись, Адриан привязал лошадей и вынул из ножен меч. Крадучись, он подошел к повозке и одним резким движением отдернул кожаный полог, покрытый крупными бурыми пятнами.

— Боже правый… — увидев то, что находилось внутри, Адриан вернул полог на место и постарался отдышаться. От резкой вони слезились глаза, желудок свело судорогой.

Да уж, сколько ни сталкивайся со смертью, а менее отвратительной она не станет. Разбухшие полуобглоданные трупы, кишащие личинками — мерзкое зрелище. Но куда хуже то, что во время расследования к ним порой приходится прикасаться.

Надев перчатки, инквизитор обошел повозку кругом, осматривая ее со всех сторон. Так-так… вожжи перерезаны, а на земле еще сохранились следы. Очень маленькая ступня — женщина или подросток? Нет, все-таки женщина, худощавая и явно не бедная, крестьянки таких туфель не носят. Скорее всего, невысокая — слишком маленький шаг. Только вот вряд ли таинственная благородная дама имеет отношение к ведьмовству или чуме, здесь что-то другое.

Где-то вдалеке раздался вой, и Адриан, отойдя от повозки, одним движением взлетел в седло. Волки… только этого не хватало. Зато теперь понятно, кто погрыз тело возчика.

Погоняя лошадь, инквизитор во весь опор скакал по дороге, стараясь как можно быстрее убраться подальше от стаи. Кажется, он только зря потратил время, осматриваясь на поляне. Всему увиденному может быть простое объяснение: слуга вез свою госпожу из Парижа в Руан, в лесу на них напали волки, и возчик, спасая подопечную, посадил ее на лошадь. А сам, за неимением лучшего, попытался спрятаться на месте, но погиб.

И все же, Адриан никак не мог отделаться от мысли, что все было совсем не так…

— И что это значит? Ты и правда ведьма? — Валери устало посмотрела на Катрин, все еще сжимавшую нож в руке.

Сил сопротивляться больше не было. Даже смешно, что так получилось — она же потратила столько времени ради спасения той, что хотела ее убить.

В ответ Катрин расхохоталась во весь голос.

— Вы только на нее посмотрите, сама невинность. Не пытайся меня обмануть — это ты ведьма! Как только ты пришла к нам, начались все эти беды. Сначала Агнес, потом Лоран, и наконец, мой ребенок. Одного понять не могу, зачем ты меня лечила — пыталась так отвести от себя подозрения? Или нет, еще хуже — ты скинула все на меня, узнав, что я сирота и за меня некому заступиться. Теперь эти идиоты убьют меня, а ты останешься вне подозрений. Хитро придумано, только вот я не сдамся без боя!

Катрин поудобнее перехватила нож и отошла на шаг назад, к столу. Схватив стоявшую там мисочку с солью, она швырнула ее под ноги Валери, но та даже не пошевелилась, только вздохнула. И почему все считают, что ведьмы боятся соли?..

— Катрин, опусти нож и давай поговорим спокойно. Ты все неправильно поняла, я…

— Хватит! Не пытайся заговаривать мне зубы. Я знаю, что ты умеешь колдовать — видела, как от твоих рук исходит свет и слышала, что ты все время что-то бормочешь. Ты сказала старосте, что у меня был выкидыш, но это ложь — ты сама забрала у меня сына, вытянула мое дитя своей мерзкой магией!

Валери удивленно посмотрела на девушку. Неужели она смогла самостоятельно очнуться от сна во время лечения? Правда, такое могло произойти из-за усталости, все же, тяжело лечить кого-то, когда уже который день почти не ешь и не спишь. Чтож, теперь придется отвечать и за этот промах. С мрачной решимостью Валери подошла к столу, заставив Катрин попятиться. Теперь они стояли лицом к лицу и Валери, схватив руку Катрин, приставила нож к своему горлу.

— Ну давай, убей того, кто тебя спас. Ты же все для себя решила, верно? Тогда не медли, я даже сопротивляться не стану.

Несколько секунд прошли в тяжелом молчании, затем Катрин выронила нож и заплакала, закрыв лицо руками. Положив нож на стол, Валери подошла к девушке и накинула ей на плечи свой плащ.

— Хочешь правду? Да, я действительно владею магией. Только это не делает меня ведьмой. Я не причиняю вреда людям, я их спасаю. Так, как спасла Агнес. Так, как спасла тебя. Не примени я свою силу, ты бы умерла еще на постоялом дворе — спасибо Лорану. Он сломал тебе ребра, повредил легкое, отбил почки и изувечил твоего ребенка — тебе оставалось прожить несколько минут, не более. И да, я пыталась спасти твое дитя. Но когда я смогла приступить к лечению, его сердце уже давно не билось. Прости меня, милая, мне и правда очень, очень жаль.

Прежде, чем Катрин успела хоть что-то ответить, в дверь постучали.

— Эй, хозяйка! Открывай!

Валери узнала голос Кристофа. Выглянув в окно, она увидела, что рядом с домом собралась целая толпа — крестьяне сбились в кучу, некоторые держали в руках вилы, другие несли факелы и веревки, на одной пожилой женщине даже болталась связка чеснока. Ну, началось…

Валери вернулась к Катрин и прошептала:

— Что бы ни случилось, наружу не выходи. Я попытаюсь убедить их, что ты ушла, а потом мы со старостой как-нибудь вытащим тебя отсюда.

Катрин кивнула, прокралась в самый темный угол и замерла, прижавшись к стене. Убедившись, что от входа ее точно не видно, Валери отодвинула засов и распахнула дверь. Прямо перед ней, с белым, перекошенным от ярости лицом, стоял Кристоф. За его спиной пряталась маленькая худая женщина — видимо, жена. Она тихо причитала и трясла головой, как безумная. Кажется, смерть сына стала для нее слишком тяжелым ударом. Валери вздохнула.

— Здравствуй, Кристоф. Не могу сказать, что рада тебя видеть. Что стряслось?

Глаза мужчины налились кровью. Едва сдерживаясь, он крепче сжал в руке остро заточенные вилы.

— Где ведьма? Скажи по-хорошему, а то как бы по-плохому не вышло.

Валери усмехнулась.

— А как будет по-плохому, Кристоф? Покалечишь меня? У вас в семье же так принято, наверное.

Кристоф угрожающе шагнул вперед. Женщина за его спиной испуганно заскулила, но Кристоф, не глядя, отпихнул ее в сторону.

— Именно так и принято. И не твое это дело, ясно? Последний раз спрашиваю — где ведьма? Не скажешь, сами найдем.

Валери, изображая удивление, задумчиво нахмурилась.

— Если ты про Катрин, то ее здесь давно нет. Староста повез ее к графине.

Кристоф с сомнением оглянулся на остальных.

— Она лжет. Я видела старосту, и он действительно поехал в сторону поместья. Вот только с ним никого не было. — из толпы вышла женщина и Валери мысленно застонала, тут же узнав ее. Лилиан…

— Вот как, значит. С ведьмой сговорилась, тварь. Ну, тогда вместе с ней и отвечать будешь! — Кристоф размахнулся и со всей силы ударил Валери кулаком в нос.

Ослепленная болью, она отшатнулась, поднеся руки к лицу, но за первым ударом тут же последовало еще несколько. Кристоф повалил девушку на пол и в бешенстве пинал ее ногами. Толпа встретила его действия одобрительным гулом.

— Утопим ведьму и чума прекратится! За мной! — Лилиан прошла мимо Кристофа в дом, почему-то сразу же направившись именно в тот угол, где пряталась Катрин.

Но там было пусто. Зашипев, как злобная кошка, Лилиан подбежала к распахнутому окну, вглядываясь в ночь.

— Сбежала, дрянь — вон она, у дома хромого Патрика! Ловите ведьму, не то мы все пострадаем от ее чар!

Крестьяне бросились вдогонку за беглянкой, но Кристоф остался. Выхватив из рук стоявшего рядом мужчины веревку, он приказал ему следовать за остальными, а сам связал Валери руки за спиной и пинками погнал девушку к реке.

Валери, едва не падая, старалась не останавливаться, чтобы не заслужить очередной удар, но от боли и страха ноги подкашивались, и она то и дело спотыкалась. Путь до реки она запомнила плохо, голова страшно болела и перед глазами все плыло. В ушах отдавалось испуганное ржание Стрелы, которая рвалась к хозяйке, но никак не могла покинуть запертое стойло.

Доведя ее до нужного места, Кристоф очередным ударом снова повалил Валери на землю. Она застыла, чувствуя, как по лицу течет кровь, и все тело ноет от боли.

— Сдохнет сегодня твоя подопечная, даже не сомневайся. А после — и ты мне за все ответишь. — прошипел Кристоф, со всего размаха вогнав вилы в землю прямо перед ее лицом.

Валери отшатнулась, ударилась обо что-то затылком и милостивое беспамятство окутало ее — девушка потеряла сознание.

— Прекратите, умоляю! Отпустите меня, я ни в чем не виновата! Я не убивала Лорана, люди, смилуйтесь, во имя всего святого!

Валери открыла глаза, медленно приходя в себя. Истерический крик Катрин вывел ее из забытья, и Валери вскинулась, оглядываясь по сторонам. От увиденного лицо ее побелело, и девушка горестно застонала — в паре шагов от нее Лилиан, Кристоф и та самая старуха, обвешанная чесноком, привязывали к ногам Катрин чем-то плотно набитый мешок.

— Оставьте ее в покое! Да поймите вы наконец, Катрин никакая не ведьма! — Валери попыталась подняться, но голова тут же закружилась, и она снова упала. В толпе раздались смешки.

— Придержите пока эту горе-знахарку, чтобы не мешала. — Лилиан закончила завязывать узел на лодыжке Катрин и отошла обратно к толпе. Краем глаза Валери заметила, что рядом с ней встал ее сын, Гай. Почему-то в его глазах блестели слезы, и Валери заметила, как он что-то прошептал матери на ухо. В ответ она ударила сына по лицу, и Гай, рыдая, бросился бежать в сторону леса. Лилиан проводила его презрительным взглядом и повернулась к Кристофу.

— Топите ее. Только так мы избавимся от чумы и отомстим ведьме за Лорана. Не медлите, скоро тут будут люди графини Констанции.

— Валери! Валери, помоги мне! Кто-нибудь, спасите, пожалуйста! Только не в воду, я не умею плавать, умоляю, пощадите! — Катрин билась в руках Кристофа, обезумев от страха.

Валери, широко раскрытыми от ужаса глазами, смотрела на то, как Кристоф и еще двое мужчин тащат ее к реке. Она и сама не могла пошевелиться — по приказу Лилиан ее крепко держали за руки, кто-то из женщин даже вцепился ей в волосы. Она пыталась хотя бы закричать или заплакать, но и это не удалось — словно внутри все оцепенело. Так кролик не может сдвинуться с места, зачарованный взглядом ядовитой змеи…

Звуки тоже стали смутными и далекими, словно она слышала их сквозь подушку. Камни, перекатывавшиеся в мешке, привязанном к ногам Катрин, ее крики, азартные вопли толпы за спиной, и наконец, словно раскат грома — всплеск, с которым Катрин упала в воду.

После этого наступила звенящая тишина.

Валери, как зачарованная, смотрела, как расходятся по воде круги, превращаясь в мелкую зыбь. Лунный свет играл на поверхности воды, сквозь рябь поднимались и лопались пузыри воздуха. Так прошло несколько минут. Валери, не мигая, все еще смотрела на воду, отказываясь воспринимать произошедшее.

Позади кто-то разочарованно вздохнул.

— Так она что, и правда была не ведьма? Ведьмы ж не тонут… — протянул какой-то парень из толпы, и словно по команде все собравшиеся заговорили, перебивая друг друга.

Валери медленно повернулась, разглядывая людей, только что совершивших убийство. Ни в одном голосе она не слышала искреннего сожаления, только раздражение и страх. Кажется, крестьяне были недовольны тем, что им не удалось покончить с ведьмой как можно скорее.

— Ну, коли она не ведьма, значит, ее помощница… — голос Лилиан заставил всех замолчать, как по команде.

Подстрекательница, добившись тишины и внимания, ткнула пальцем в сторону Валери.

— Я сразу не догадалась, потому что уж больно ее староста хвалил, да и Агнес тоже. Но теперь я понимаю, что все это было для отвода глаз. Подумайте сами, с чьим приходом началась чума?

Валери все еще не могла ни двигаться, ни говорить. Она просто смотрела на Лилиан, идущую к ней с новой веревкой в руках, и пыталась вздохнуть, но грудь словно перетянули железными ремнями. Неужели… это конец?

— Прекратить! Именем короля, приказываю — немедленно прекратить!

Кто-то в толпе закричал, крестьяне бросились в разные стороны, прикрывая головы руками. Глухой перестук копыт раздался совсем рядом, затем кто-то спрыгнул с лошади на землю. Валери посмотрела вверх и увидела, что рядом с ней стоит мужчина в облачении инквизиции. В правой руке он сжимал обнаженный меч, направив его в сторону Лилиан, замершей с веревкой в руках.

— Ох ты ж, Господи… да вы тут все с ума посходили, что ли?! — к Валери подбежал староста, видимо, пришедший вместе с незнакомцем.

Освободив ей руки, староста легонько встряхнул девушку, приводя ее в чувство.

— Милая, ты как, в порядке? А Катрин где?

В этот момент к Валери наконец-то вернулся голос и способность дышать. С судорожным всхлипом набрав полные легкие воздуха, она закричала в голос и бросилась к воде.

— Да куда ты, очумелая! Стой! — староста перехватил ее за талию, вытащил на берег.

Валери, воя как зверь, царапалась и все еще тянулась к воде. Незнакомец, видимо поняв, что происходит, вернул меч в ножны, и войдя в воду, нырнул.

Через некоторое время он показался на поверхности, таща за собой к берегу тело Катрин. Положив ее на песок, он прижался ухом к груди девушки, но вскоре поднялся, отрицательно качнув головой.

— Боже правый… — староста, все еще удерживая Валери, яростно повернулся к кучке крестьян, стоявшей теперь поодаль. Лилиан и Кристоф уже благоразумно скрылись.

— Вы за что девку сгубили, выродки? Не вам ли сказано было — ничего не предпринимать, пока графине не доложусь?!

— А ты помолчал бы! Спутался с ведьмой, вот она тебя и околдовала! Тьфу, смотреть тошно! — старуха, обвешанная головками чеснока, презрительно сплюнула в сторону старосты.

— Тихо! — голос незнакомца эхом разнесся над рекой, и крестьяне испуганно примолкли, разглядывая его во все глаза.

— Я Адриан Тере, инквизитор и посланник Его Величества, короля Филиппа. Моей задачей является расследование возникновения чумы в вашей деревне. И я наделен властью казнить на месте любого подозреваемого, так что впредь творить самосуд я вам настоятельно не советую. Виновные в смерти этой девушки будут сурово наказаны. А сейчас — немедленно разойдитесь по домам. Покидать деревню до окончания расследования запрещено каждому жителю. За неповиновение — смерть.

Встревоженно перешептываясь, собравшиеся потянулись по домам. Староста, подойдя к Адриану, отпросился к себе, проверить, все ли в порядке с Эриком и Агнес. Тело Катрин он забрал с собой, и вскоре на берегу остались только инквизитор и Валери, которая больше не кричала, просто сидела на траве, уткнувшись лицом в колени.

Адриан подошел к ней, сел рядом на корточки и тихо кашлянул, привлекая к себе внимание. Валери подняла голову, окинув его бессмысленным взглядом, и вдруг бросилась к инквизитору, обхватив его за шею руками. От неожиданности Адриан упал на спину, и Валери, рыдая, прижалась к его груди.

— Мама… мамочка, забери меня домой!

Поняв, что девушка от пережитого страха слегка не в себе, Адриан поднял ее на руки, и баюкая, как ребенка, понес в деревню. О том, где стоит дом знахарки, ему рассказал староста, так что инквизитор уверенно шел в нужном направлении.

Валери, все еще прижимаясь к нему всем телом, дрожала и что-то тихо шептала себе под нос.

Разведя огонь в очаге, Адриан сел на колченогую табуретку и задумался.

Ситуация, в которой ему предстояло разобраться, оказалась непростой, да еще и местные не вызывали никакого доверия. Объединенные общим преступлением, они, как показывала практика, будут молчать до последнего, покрывая друг друга, и тем самым, мешая ему вести расследование.

Конечно, выход всегда найдется, но нужно с чего-то начать, и Адриан очень надеялся, что в этом ему поможет девушка, в доме которой он сейчас находился.

Он искоса, не поворачивая головы, посмотрел на кровать, где свернулась клубочком Валери. Когда Адриан принес ее в дом, она некоторое время лежала, упершись пустым взглядом в потолок, но вскоре уснула. Адриан знал, что проспит она долго — после столь сильного нервного потрясения человеку требуется длительный отдых.

Поднявшись, инквизитор зажег свечу, стоявшую на столе, и обошел весь дом, проверяя содержимое шкафов и сундуков. Увиденное несколько его успокоило. Целебные травы, мази, настойки, лоскуты тонкой ткани для повязок, личные девичьи вещи — ничего запрещенного или опасного. В доме даже не было никакого оружия, кроме тонкого кинжала изящной работы. Кухонный нож и двузубая деревянная вилка, конечно, не в счет. Но что-то в самой Валери настораживало инквизитора, не давая ему расслабиться. Он подошел к кровати, разглядывая лицо девушки.

Какие тонкие черты… словно над их созданием потрудился вдохновенный скульптор. Высокий лоб, изящная линия бровей, точеные скулы, аккуратный маленький носик, и губы, что сведут с ума любого мужчину. Адриан вспомнил, как нес ее на руках, маленькую и легкую, словно перышко. Она доверчиво прижималась щекой к его плечу, и ее пышные светлые волосы щекотали ему шею. Не думая, что делает, Адриан протянул руку и коснулся кончиками пальцев ее щеки. Кожа девушки была нежной и гладкой, как шелк.

Не просыпаясь, Валери повернула голову на бок и глухо застонала, словно от боли. Инквизитор, опомнившись, отдернул руку и вернулся к своему посту возле очага, ругая себя на чем свет стоит.

Нужно сосредоточиться, собрать воедино все детали произошедшего с того момента, как он, миновав засеянные поля, увидел вдалеке огни деревни. Первым, кто попался ему на пути, был мужчина средних лет, бежавший в сторону поместья, расположенного за небольшой рощей к югу отсюда. Кажется, Гийом говорил, что эти земли принадлежат некой Констанции, пожилой графине, лично управляющей своими владениями после смерти мужа.

Адриан вспомнил, что незнакомец был сильно напуган и рассержен, но при этом вел себя как человек грамотный, и привыкший, что с его мнением считаются. Мужчина представился, назвавшись старостой деревни, и узнав, что Адриан прибыл по приказу короля, тут же попросил о помощи, сказав, что в деревне случилась беда. Дальше они ехали уже вместе, на лошадях Адриана, и староста вкратце рассказал ему, что здесь происходит.

С его слов выходило, что первая вспышка чумы произошла не столь давно, и заболела только одна крестьянка — его дочь, но и ту сумела выходить местная знахарка. Это сразу же заставило инквизитора насторожиться. Он не верил ни в чудесное спасение, ни в то, что чума может поразить только одного человека, в то время как остальные будут совершенно здоровы. Даже имея дело с колдовством, Адриан еще никогда не сталкивался с подобной ситуацией.

Следующим заболевшим был сын хозяина постоялого двора, некий Лоран, и с ним все было еще более запутано. Староста утверждал, что до нынешнего вечера Лоран был абсолютно здоров, но это уже не вписывалось ни в какие рамки. Чума не убивает за один день. Сначала должны проявиться симптомы, которые будут мучать больного, заставляя его буквально молить о смерти, и лишь потом наступит последний этап, который в большинстве случаев быстро приводит к гибели.

Дальше ситуация вообще приобрела дух какого-то невиданного безумия. Крестьяне, по неизвестной инквизитору причине, посчитали виновной во всех бедах молодую девушку, только что потерявшую ребенка, и решили утопить ее в реке. Да еще и всем скопом ополчились на свою же знахарку, связав и избив ее без всякой жалости.

О том, что у необразованных людей, живущих далеко от крупных городов, бытуют в широком ходу всяческие страхи и суеверия, Адриан знал давно. И справедливо полагал, что с глупого — малый спрос. Но с настолько вопиющей жестокостью инквизитор мириться не собирался. Если толпа с таким ожесточением казнит женщину, всегда есть один или несколько зачинщиков. И вот их требуется найти и наказать по всей строгости, в назидание остальным. Беда лишь в том, что очень сложно выяснить, кто они… конечно, можно еще раз поговорить со старостой, но он, кажется, сильно радеет об этой знахарке, а ее Адриан пока вовсе не собирался убирать из списка подозреваемых. Ведьмы обожают околдовывать и дурачить людей, делая их руками всю грязную работу, а также — соблазнять мужчин, пользуясь их защитой и покровительством.

Адриан еще раз задумчиво посмотрел на Валери, вспоминая, какой она предстала ему впервые. Напуганная, избитая девочка, совсем еще молоденькая, зим девятнадцать, не больше… и в ее глазах плескался такой ужас, когда она смотрела на крестьян, обступивших ее всей толпой. Возможно, она близко общалась с убитой — недаром так рвалась к воде, в тщетных попытках ее спасти. Нет, скорее всего, она не ведьма. Но почему тогда внутренний голос буквально кричал Адриану, что с ней что-то не так?

Чтож… для начала, нужно хотя бы дождаться, когда она проснется. Инквизитор устало вздохнул. Из-за долгой езды у него ныло все тело, а мокрые после купания в реке вещи неприятно терлись о кожу.

Раздевшись догола, он развесил одежду перед очагом, и взял со свободной кровати тонкое одеяло. Завернувшись в него, Адриан еще какое-то время боролся со сном, но усталость взяла свое, и он задремал, чутко вскидываясь от каждого шороха. Он не знал, что в тот самый момент, когда его сморило в доме Валери, из Парижа уже выезжали посланные за ним убийцы…

Трое мужчин во главе с одним из ближайших подчиненных канцлера, медленно ехали по все той же единственной дороге в сторону деревни, обсуждая между собой детали предстоящего задания. Вожак отряда, молодой, но уже успевший прославиться в своих кругах несусветной жаждой крови, раздавал инструкции, по привычке дерзко ведя себя с сообщниками, хоть эти двое и были куда старше него. Это заметно не нравилось рыцарю-тамплиеру Стефану, который полагал, что вообще не должен здесь находиться, но лишь кривился и молчал, понимая, что у него нет выбора. Гийом знал несколько крайне важных его секретов, которые Стефан предпочитал сохранять в тайне, опасаясь преследования как от братьев по ордену, так и от людей короля, на которых согласился работать ради личной выгоды.

Первым преступлением Стефана против тамплиеров стало предательство близкого друга, Жана. И, наверное, этого бы никогда не случилось, если бы Жан не доверился ему, решившись рассказать про свою связь с женщиной. Стефан настолько заинтересовался этой историей, что не сдержался и проследил за другом, когда тот отправился к своей пассии. Картина, представшая глазам Стефана, поселила в его душе дикую зависть и доныне неведомую жажду — стоило ему лишь увидеть красавицу, обнимавшую Жана, как он понял, что хочет безраздельно обладать ей сам. Но рядом с женщиной стояла маленькая невинная девочка, и Стефан, как мог, долгие годы боролся со своей страстью, не желая пасть настолько низко, чтобы обидеть ребенка.

Тем временем, он слышал все больше тревожных разговоров о том, что король приближает к себе опасных людей, настроенных против Церкви. И в конце концов, десять лет спустя, Филипп и Гийом сделали первый шаг — началось преследование тамплиеров. Не желая окончить свою жизнь в тюрьме или на плахе, Стефан решился. Он добился аудиенции у Гийома, к тому моменту уже ставшего канцлером, и предложил свою помощь — информацию о проступках тамплиеров в обмен на собственную неприкосновенность. Также, он потребовал, чтобы Гийом пообещал защиту его родным, и признался, что хочет уйти из ордена ради простой семейной жизни. Канцлер, расхохотавшись в голос, согласился на все условия, но в ответ поставил свои: теперь по первому же его зову Стефан должен был немедленно оставить все свои дела и исполнить любой его приказ. Фактически, это делало бывшего тамплиера мальчиком на побегушках, но он согласился, одержимый необъяснимой страстью к чужой женщине. И конечно же, первым, кого он предал, был Жан.

Под видом сочувствующего друга Стефан быстро втерся в доверие к семье погибшего, а затем нашел способ разделить мать и дочь. Валери, очень похожая на отца, совершенно не вписывалась в планы падшего рыцаря на счастливое будущее. Подкупив возчика, Стефан отправил девушку в глухую деревню, а сам, вместе с ее матерью, уехал в предместье Парижа, где находился принадлежавший ему дом. Оставив там убитую горем возлюбленную, Стефан вернулся в Париж, и вскоре отправил к ней гонца, сообщив, что вернется, как только закончит некоторые дела. Никаких вестей в ответ не поступило, что заставляло Стефана сильно нервничать. Он уже как раз собирался ехать в свое имение, когда за ним пришли люди Гийома, сообщив, что настало время исполнить данное канцлеру обещание.

Теперь, мрачный как грозовая туча, Стефан направлял лошадь в сторону леса, стараясь не реагировать на поведение людей Гийома. И сердцем, и умом он был уже дома, и потому пропустил вопрос от вожака, который, не дождавшись ответа, нагло пнул рыцаря ногой по бедру.

Резко осадив коня, Стефан ответил обидчику быстрым ударом, практически без замаха. Он все еще носил рыцарское облачение, и кулак, закованный в латную перчатку, врезался вожаку прямо в челюсть. Удар едва не выбил его из седла, из порванных губ густо побежала кровь.

— Запомни, щенок… если хочешь жить — никогда не смей меня трогать. Я не твой слуга, чтобы ты вел себя так, как тебе вздумается. Единственная причина, по которой я еду с тобой — мое обещание канцлеру. Это понятно?

Слуга Гийома усмехнулся, утирая кровь рукавом. Не отвечая, он достал из ножен меч и бросился на рыцаря, явно желая снести ему голову. При этом, с другой стороны к Стефану подбирался сообщник вожака, уже спешившийся и пытавшийся схватить его коня за повод. Рыцарь понял, что находится в крайне невыгодном положении, но годы воинской выучки не прошли даром. Пришпорив коня, Стефан направил его на пешего, заставляя убийцу отскочить, и во весь опор помчался в сторону леса, на ходу ухватив поводья второй лошади. Вскоре люди канцлера остались далеко позади.

— Вот же чертов выродок… — вожак, приложив к губам платок, смотрел на клубившуюся пылью дорогу, и его взгляд пылал недобрым огнем.

— Нужно доложить канцлеру… — неуверенно проговорил его пособник, стараясь держаться на расстоянии.

Он знал, что по глупости упустил своего коня и боялся расправы. Старший, как и канцлер, редко прощал ошибки.

— Закрой рот! Я не нуждаюсь в советах дурака, опростоволосившегося перед врагом. Канцлер убьет нас, если мы явимся с дурными новостями, так что едем дальше, и только попробуй еще хоть раз меня подвести, болван.

Не смея ответить ни слова, подчиненный подошел к коню вожака и крепко взялся рукой за стремя. Он мог долго бежать таким образом, благодаря особой выучке и жестоким тренировкам. И все же, он очень надеялся, что Стефан не успел далеко уехать…

Валери открыла глаза, тут же моргнув от яркого золотого света, льющегося через приоткрытые ставни. Попытавшись сесть, она застонала от боли — голову нещадно ломило. Осторожно ощупав затылок, девушка с удивлением поняла, что раны, которые нанес ей Кристоф, до сих пор не зажили. Это сильно ее напугало, ведь раньше, стоило ей пораниться — боль тут же проходила и тело восстанавливалось за считанные минуты. Теперь же Валери показалось, что она каким-то образом лишилась своего дара.

Сосредоточившись, она попыталась призвать силу, и вскоре с облегчением ощутила ее присутствие. Но что-то было не так… почувствовать дар Валери могла. А вот использовать его — нет.

— Я думал, Вы проспите куда дольше.

Услышав за спиной незнакомый голос, Валери резко обернулась, одновременно пытаясь нащупать рукоять кинжала. У очага стоял молодой мужчина в черных кожаных доспехах и длинном плаще с капюшоном. Увидев его лицо, девушка вздрогнула — воспоминания о событиях прошлого вечера обожгли душу болью. Она справилась с эмоциями, заставив себя успокоиться. Нельзя показывать этому человеку, насколько ей тяжело. Валери уже успела понять, что сильные обычно не защищают, а угнетают слабых, чувствуя при этом свою полную безнаказанность.

И все же, в ее голосе прозвучала неподдельная горечь:

— Кажется, я должна поблагодарить Вас за спасение… жаль только, что Вы не пришли хоть немного раньше.

Не дождавшись ответа, Валери встала с кровати и прошла на кухню, стараясь не морщиться от боли, возникавшей при каждом движении. Умывшись ледяной водой, она повесила над огнем котелок с травяным чаем и нарезала вчерашний хлеб, принесенный старостой. Мужчина, не двигаясь, с интересом наблюдал за ее действиями. Наконец, девушка не выдержала.

— Может, представимся? Как-то неуютно от того, что в доме находится незнакомец, о котором я ничего не знаю.

Мужчина улыбнулся. Изящно поклонившись, ответил:

— Адриан Тере, к Вашим услугам. А Вы — Валери Деланж, верно? Признаться, очень любопытно, что делает в захолустной деревушке представительница известного рода тамплиеров?

Валери удивленно посмотрела на собеседника, не понимая, откуда ему это известно. Но тут же спохватилась. Конечно, она же по глупости представилась старосте полным именем. Деланж… имя рода отца. Непростительная ошибка с ее стороны. Смутившись, она с вызовом вздернула голову.

— А мне любопытно, почему Вы называете себя инквизитором. Насколько я знаю, члены Инквизиции ходят в скромных рясах, а не в доспехах, да и мечи им ни к чему.

В золотисто-карих глазах мужчины блеснули искорки смеха, но выражение его лица по-прежнему оставалось серьезным.

— Скажем так… в любом правиле бывают исключения. При моем роде занятий в рясе будет не очень удобно. К тому же, я не монах.

Валери усмехнулась.

— Не монах, не в рясе, и даже обетов не давали? Действительно, исключительный случай. Ну, и как же тогда Вы докажете, что служите Церкви? Может, Вы самозванец, занимающийся самоуправством?

Адриан подошел к столу, взял ломоть хлеба и принялся невозмутимо жевать. Левой рукой он достал из прицепленного к поясу кармашка небольшую коробочку и положил ее на стол, жестом предложив Валери посмотреть на содержимое. Сняв крышку, девушка обнаружила внутри коробочки изящную печать.

— И что это?..

Адриан снова улыбнулся.

— Печать Священного Трибунала. Кстати, на ней тоже есть меч. Этого будет довольно для того, чтобы Вы признали во мне служителя Церкви и согласились ответить на мои вопросы? Или нужно обязательно переодеться в рясу?

Валери хмыкнула, тоже взяв себе немного хлеба. Чай в котелке вскипел, и она налила две кружки ароматного напитка, пододвинув одну из них Адриану.

— Да, довольно. Но скажу Вам сразу — я тут недавно и мало что знаю.

— Хорошо, тогда начнем с того, о чем я уже спрашивал: что делает знатная девушка из рода Деланж в этой деревне, да еще и в гордом одиночестве? Только не надо рассказывать мне ту историю, что Вы поведали старосте, я в нее не верю.

Валери поежилась. Когда уже кончатся все эти беды, сыпавшиеся на нее, как из ящика Пандоры?

— Если я расскажу правду и пообещаю оказывать всяческое содействие Инквизиции, Вы оставите меня в покое, когда закончите здесь свои дела?

Адриан беззвучно фыркнул, помимо воли восхищаясь ее мужеством.

— Я не собираюсь торговаться, да и у Вас нет выбора. Но поверьте, эта информация нужна мне не для того, чтобы обрушить на Вашу голову гнев Церкви. К счастью — у меня нет на все это времени.

Валери задумчиво крутила в руках кружку с чаем, глядя, как солнце опускается в расплавленное золото горизонта. Решившись, она тяжело вздохнула и машинально стиснула зубы. Даже сейчас, после всего, что успело произойти, вспоминать случившееся в Париже было горько и больно.

— Моего отца казнили по приказу короля Филиппа, за нарушение устава ордена тамплиеров. Полагаю, Вы догадываетесь, что он не соблюдал целибат. Я не знаю, почему за такой проступок была назначена высшая мера наказания — за сей грех никогда так строго не судили. Тем не менее, отца приговорили к смерти, все его имущество конфисковали, а через некоторое время пришли и за нами. Мы с матерью хотели уехать, но в итоге нам пришлось разделиться. Мы договорились, что я буду ждать ее здесь, поэтому я и осталась в деревне.

— Хм… значит, дочь тамплиера. Это уже больше похоже на правду. Хорошо, будем считать, что все так и было. Теперь расскажите о чуме. Как все началось?

— Да нечего тут рассказывать. Когда я приехала, дочь старосты, Агнес, была уже больна. Я не сразу обратила на это внимание, потому что думала о своих делах. Агнес направила меня к старосте, сказав, что так положено. Когда я получила разрешение остаться, сразу пошла переночевать на постоялый двор, и прямо возле него столкнулась с ней снова. Агнес подтвердит, что плохо себя чувствовала еще до моего приезда, к тому моменту у нее уже как пару дней был сильный кашель и другие симптомы. Больше всего я удивлена, что она так быстро поправилась, но такое тоже случается — все зависит от крепости тела. Некоторые и вовсе чумой не болеют, но тут уж, видимо, самому Богу так угодно.

Адриан наклонился вперед, испытующе взглянув на нее, и Валери едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. Взгляд инквизитора пугал ее до мурашек…

— Хотите сказать, что дочь старосты поправилась сама, на травяных настойках и крепости тела? А ее сын, отец и все остальные в деревне, включая Вас саму, не заразились исключительно промыслом Господним?

Валери снова упрямо вскинула голову, ответив на взгляд инквизитора едва уловимым движением плеч.

— Я не знаю, почему так получилось. Все, что я могу — это описать Вам события, в которых так или иначе принимала участие. А вот причина этих событий мне неизвестна.

— Что же, хорошо. Причину я определю сам. Тогда расскажите о девушке, которую убили вчера. И каким образом тут замешан сын хозяина постоялого двора.

Валери встала, оправив платье.

— Давайте пройдемся. Не хочу говорить об этом здесь.

Вместе они спустились к реке и медленно пошли в сторону поместья. Адриан молчал, дожидаясь, пока Валери соберется с мыслями. Наконец, девушка заговорила.

— Я плохо знала Катрин. В первую ночь, на осмотре, мне было не до того, чтобы знакомиться с местными, а в следующий раз мы с ней встретились уже вчера, примерно в полдень. Она пришла ко мне с просьбой, на которую я была вынуждена ответить отказом. И после этого…

Адриан резко остановился, так что Валери едва не наткнулась на него.

— О чем конкретно она Вас просила? Не пропускайте детали, это может быть важно.

Валери нахмурилась. Отвечать на этот вопрос ей особенно не хотелось, но она понимала, что Адриан все равно ее заставит.

— Она хотела избавиться от ребенка.

Адриан удивленно приподнял бровь, ожидая пояснений.

— Может, она сообщила Вам причину, по которой собиралась так поступить?

— Сообщила. Катрин сказала, что ее обесчестили, и, что хуже — насильник был не один. Я пыталась с ней поговорить, но она убежала. Насколько я поняла, до этого она вообще никому не рассказывала, что с ней случилось, и кто это сделал. Правда, на сей счет у меня есть свои подозрения, но, к сожалению, без доказательств.

— И кого же Вы подозреваете?

Валери наклонилась, сорвав несколько стебельков тысячелистника. Боже, пошли хотя бы один спокойный день! Чтобы можно было уйти в поля собирать целебные травы, прокатиться на Стреле вдоль реки, наловить рыбы на ужин… а не обсуждать с опасным, подозрительным церковником все те ужасы, что происходили в этой деревушке.

— Я полагаю, что в этом могли быть замешаны Кристоф и Лоран. За Катрин некому было заступиться, и они об этом знали. Она жила на постоялом дворе в качестве прислуги, и на нее скидывали всю грязную работу, при этом благодарности она в жизни не видела. Вчера, после ее ухода, я пошла на постоялый двор за едой и увидела, как Лоран избивал Катрин на заднем дворе. Когда я подоспела на помощь, она уже потеряла сознание, но Лоран все равно продолжал бить ее поленом. Это он виноват в том, что ее ребенок погиб. Думаю, он бы и со мной обошелся не лучше, но нас заметил староста. Он отнес Катрин в дом и хотел поговорить с Лораном, но тот сбежал.

— Про Лорана я понял. А при чем здесь Кристоф?

Валери горько усмехнулась.

— Кристофу плевать, что натворит его сын. Увидев Катрин, он сказал, мол, если это Лоран так ее избил — значит, было за что. Из-за этого я отказалась помогать его семье, что бы с ними ни случилось, а он чуть не набросился на меня с кулаками. Мы ушли оттуда и после этого Катрин все время была у меня в доме. Она не могла ничего сделать Лорану хотя бы потому, что весь вчерашний вечер провела в беспамятстве.

Адриан с интересом смотрел на букет тысячелистника, в который Валери добавляла все новые и новые соцветия.

— Откуда Вы узнали, что Катрин обвиняют в смерти Лорана?

— Агнес рассказала нам, что случилось и предупредила об опасности. Староста обещал привести людей графини, а мы должны были оставаться в доме и ждать. Но когда Кристоф и Лилиан привели с собой целую толпу, я испугалась, что если не открою дверь — они просто подожгут дом. К тому моменту Катрин уже очнулась, и я надеялась, что смогу спрятать ее и убедить Кристофа в том, что староста повез ее в поместье. Мне почти удалось, но Лилиан…

— Подождите. Кто такая Лилиан?

Валери скривилась, вспоминая лицо матери Гая. Эта женщина вызывала у нее крайнее отвращение и… страх.

— Лилиан — одна из местных, если можно так сказать. Агнес рассказывала мне, что она приехала сюда вместе со своим сыном лет пятнадцать назад. Живут они тихо, но по деревне про них ходят неприятные слухи. Говорят, что Гай — сын Лилиан и ее старшего брата, то есть — плод кровосмешения.

— Ох уж эти досужие сплетни. Если она приехала уже вместе с сыном, откуда здешним жителям знать, чей это вообще ребенок?

— Полагаю, Гай мог сам кому-то об этом рассказать… видите ли, он немного не в себе. Кстати, он тоже приходил ко мне вчера, буквально за пару минут до появления Катрин. Сказал, что я чем-то очень не нравлюсь его матери, и цель своего визита не озвучил. Просто признался, что пришел ко мне втайне от Лилиан. Я так и не поняла, что он этим хотел сказать, и отправила его домой, чтобы не ввязываться в неприятности.

— Правильно поступили… хорошо, а что случилось после того, как крестьяне пришли к Вам, чтобы забрать Катрин?

— Я открыла дверь, чтобы поговорить с Кристофом. До сих пор думаю — могла ли я ее спасти, если бы поступила иначе?.. эта мысль не дает мне покоя.

Адриан шагнул к девушке, участливо заглянув ей в глаза. Он хотел лишь немного поддержать ее, видя, с каким трудом ей дается этот разговор. Но Валери посмотрела на него в ответ, и его словно затянуло в два серебряных омута — казалось, само время остановилось, стоило инквизитору увидеть чарующую глубину ее зрачков, обведенных светлым ободком.

Сама Валери, казалось, ничего не заметила. Через несколько секунд она отвернулась, склонившись за новым цветком, и медленно пошла дальше. Адриан, глядя ей вслед, недоумевал — никогда прежде с ним не происходило ничего подобного. Надо все-таки держаться от нее подальше и соблюдать осторожность. С этой девушкой что-то не так…

— Вы идете? — Валери остановилась в нескольких шагах от Адриана, смерив его опасливым взглядом.

Так она тоже его боится… забавно, однако. Догнав Валери, инквизитор снова пошел с ней рядом, стараясь больше не смотреть ей в глаза.

— Да. Мы почти закончили. Расскажите, кто утопил эту бедную девочку, и на сегодня я Вас отпущу.

— Лишь на сегодня?.. — в голосе девушки прозвучало откровенное недовольство, и Адриан чуть не расхохотался. Да уж, мало кто любит вести беседы с инквизитором, особенно, если есть что скрывать.

— Верно. Вам, так же, как и остальным, запрещено покидать Темный лог без моего разрешения.

— Но я хотела прогуляться к лесу… мне нужно собрать травы, да и Стрела уже слишком давно находится в стойле. Если я буду сидеть дома после всего произошедшего, я просто сойду с ума!

Адриан развернулся и пошел обратно к деревне, поманив Валери за собой.

— Прогуляться Вы, так и быть, можете. Если поклянетесь не уезжать далеко и вернуться в течение часа. Иначе мне придется Вас искать, потому что после этого Вы станете для меня главной подозреваемой. И поверьте, Валери… я Вас найду.

Девушка поежилась, глядя на то, как пальцы инквизитора оплели рукоять меча. В его голосе звучала спокойная уверенность, и она поняла — и правда, найдет. И сделает с ней что-нибудь ужасное, решив, что она и есть ведьма. Интересно, что?.. обезглавит? Утопит? Сожжет на костре? Лучше не знать.

— Я клянусь, что приеду обратно в течение часа. Так подойдет?

Адриан улыбнулся, убрав руку с меча.

— Вполне. Но сначала ответьте на мой вопрос.

— Катрин отнесли к реке и бросили в воду несколько мужчин во главе с Кристофом, но мешок с камнями к ее ногам привязала Лилиан. Она раздавала указания остальным и подливала масла в огонь. А когда убили Катрин, Лилиан заставила крестьян переключиться уже на меня. Это все?

— Да, это все. Вы можете идти. — Адриан направился в сторону постоялого двора, даже не поклонившись на прощание.

— Ну и манеры… — пробурчала Валери, сердито взглянув ему вслед.

Теперь нужно забрать Стрелу и хоть ненадолго покинуть деревню. Сил больше нет здесь находиться!

Через несколько минут, Валери, верхом на Стреле, скакала в сторону леса, раскинувшегося между деревней и поместьем графини. Узкая тропинка вывела ее к живописной поляне, поросшей травами и цветами. Спешившись, Валери отпустила Стрелу пастись, а сама добрела до высокого раскидистого дуба и села на землю, прислонившись спиной к нагретому солнцем стволу дерева.

Рядом с Адрианом она старалась держаться, не думая о том, что ей пришлось пережить. Но как только Валери осталась одна, маска безразличия спала — обхватив себя руками, девушка разрыдалась. Страх, пережитый накануне, давал о себе знать — в каждой тени ей мерещились крестьяне, пришедшие по ее душу, а перед внутренним взором все еще стояло искаженное ужасом лицо Катрин.

— Господи, помоги мне… лишь бы мама приехала поскорее и забрала меня отсюда! — Валери, размазывая слезы по щекам, молилась, обращаясь к Богу как к последнему шансу сохранить и жизнь, и рассудок.

В кустах лещины неподалеку раздался какой-то шорох и Валери громко вскрикнула от страха, тут же прижав ко рту ладонь. Стрела насторожилась, глядя в ту же сторону, что и ее хозяйка.

Шорох раздался снова, в кустах кто-то завозился, и перед замершей у дуба девушкой появился Гай.

Не зная, что делать, она медленно поднялась на ноги. По телу снова разливалась противная слабость. И сколько бы Валери ни пыталась призвать силу своего дара, та все равно не откликалась на ее зов…

В дверь тихо постучали, и Бонифаций, сидящий у камина, мгновенно напрягся, стиснув подлокотники своего любимого кресла. Так тихо, словно извиняясь, мог стучать только Джакомо Каэтани, в последние дни зачастивший сюда с тревожными новостями из Парижа. Отчеты и донесения, отправленные людьми Его Святейшества еще до того, как они пропали без вести, только доходили в Ананьи, зачастую будучи уже несвоевременными. Тем не менее, Папа приказал Джакомо докладывать ему обо всем, что связано с делами Филиппа, надеясь таким образом узнать хоть что-то важное.

— Входи. — Бонифаций поманил к себе Джакомо, застывшего в дверях, подобно привидению.

— Благодарю, Ваше Святейшество. Не помешаю?

Папа грустно улыбнулся, глядя, как языки пламени в камине жадно пожирают обугленные поленья, и отрицательно покачал головой. Ему уже начинало казаться, что благодаря неугомонному еретику Филиппу, все его усилия, направленные на благо Церкви, сгорят так же, как эти деревяшки. Бонифаций потерял покой и обрел вместо него бессонницу. Порой ему казалось, что он вообще разучился спать. Ночь, полная шорохов и тайн, становилась продолжением томительно-бесконечного дня, и он лежал на скомканном покрывале, уставший и безразличный, не находя успокоения ни в размышлениях, ни в молитве.

— Что на сей раз стряслось? Гийом, по приказу короля, оскопил всех монахов топором? Люди Филиппа проверяют ночные горшки тамплиеров в поисках сокровищ? Выкладывай, не стесняйся. — в голосе Бонифация прозвучала горькая насмешка, но увидев побелевшее лицо Джакомо, он тут же пожалел о собственной несдержанности.

— Н-нет, Ваше Святейшество. На сей раз новости относительно хорошие. Наши соглядатаи сообщают, что инквизитор Адриан добрался до Парижа в целости и сохранности. И, что еще лучше, один человек из тех, кого Вы посылали шпионить в замок Филиппа, вернулся. Я подумал, что Вы захотите расспросить его лично, чтобы получить информацию из первых уст. И… и привел его с собой. Прикажете впустить?

Бонифаций удивленно воззрился на собеседника, не ожидая от него такой сметливости. Видимо, тот разговор, так напугавший аудитора, все же принес свои плоды.

— Да, конечно. Пусть войдет, я выслушаю все, что он скажет.

Джакомо кивнул, и пригласив в комнату осведомителя, вышел в коридор. Папа взглянул на осунувшегося мужчину средних лет, стоявшего перед ним, согнувшись в почтительном поклоне, и вздохнул.

— Подойди, сын мой. Присядь и расскажи все, что тебе известно. Как обычно, не упускай ничего, даже если это не кажется важным. И не торопись, вся ночь впереди.

Мужчина кивнул, стараясь не встречаться взглядом с Папой. Он знал, что это дозволено лишь тем, кто состоит в ближайшем окружении Бонифация.

— Как прикажете, Ваше Святейшество. После того, как мне велели отправиться во Францию, я находился в Париже, в королевском замке, и вел наблюдения, попав в ряды слуг. Еще трое наших недавно погибли — каким-то образом советнику короля, Гийому де Ногаре, стало известно, кто они. Но мы обменивались новостями через систему тайников, так что их наблюдения я тоже смогу Вам передать.

Для начала хочу уверить Вас — король Филипп обезумел. Ради обогащения казны он открыл охоту на рыцарей-тамплиеров и их семьи. Епископ Арно восстал против его действий и вскоре погиб, причем нам достоверно известно, что король лично отдал этот приказ. Как обычно, все грязные дела творятся руками подчиненных королевского советника Гийома. Это страшный человек, Ваше Святейшество, он беспощаден и не знает жалости даже к женщинам и детям. Но есть новость еще хуже — среди Ваших людей таится предатель. Кто-то доложил людям короля, что в Париж должен прибыть инквизитор, посланный Вами с тайной миссией. Я уже покинул город к тому моменту, когда он должен был добраться дотуда, так что не знаю, что было дальше. Но в ночь перед отъездом я подслушал разговор двух благородных дам. Одна из них — нынешняя любовница короля Филиппа. Если верить ее словам — Гийом, узнав о прибытии инквизитора, предложил сослать его в деревню, зараженную чумой, и убедиться, что обратно в Париж он не вернется. Конечно, Филипп согласился. Советник имеет на него огромное влияние, и подбивает короля низвергнуть Церковь, чтобы заполучить всю власть в свои руки.

— Боже правый… — Бонифаций потер виски, чувствуя, что в голове угнездилась тупая, ноющая боль.

— Также, Его Величество готовится возобновить войну с Фландрией — именно для этого он стал пополнять казну имуществом тамплиеров. Конечно, это вызывает большое волнение в народе — Франция кипит, как огромный котел. Филипп опять поднимает и без того непомерные налоги, а тут еще угроза, что снова начнут забирать людей на войну. В любой момент в Париже может начаться восстание.

Мужчина замолчал, и Папа, обдумав услышанное, задал вопрос, который волновал его с самого начала.

— Удалось ли хоть кому-то из вас разузнать что-то важное о Гийоме де Ногаре? То, что он бес во плоти, я и так понял — но у таких, как он, обычно много слабостей. Тайная греховная страсть, козни против престола, воровство, да мало ли что еще. Вы узнали хоть что-то, что может заставить Филиппа начать сомневаться в нем?

Осведомитель отрицательно покачал головой.

— У советника нет ни любовницы, ни тяги к богатству. Его нельзя обвинить даже в чрезмерном винопитии. Он искренне предан королю и тот верит ему, как себе. Единственной слабостью этого человека можно назвать жажду власти, но он знает, что не сможет занять трон, а потому — ему даже выгодно управлять страной в своем нынешнем положении, не сидя на престоле, а стоя рядом с ним. Ходят слухи, что вскоре Гийом станет канцлером, и многие уже сейчас называют его так, зная, что это вопрос решенный. Нынешний канцлер, Пьер Бельперш, внешне никак не реагирует на подобные оскорбления, но в этом тоже нет ничего удивительного. Дружеская связь Гийома и Филиппа настолько сильна, что он попросту бессилен что-то изменить. Полагаю, если в ближайшее время король не сместит Пьера с места канцлера, Гийом попросту устранит его сам.

Бонифаций устало вздохнул. Более безрадостные новости даже представить невозможно. С каждой минутой он начинал все больше беспокоиться об Адриане. Неужели нет никакой надежды спасти положение Церкви и сохранить ее былую власть?..

— Это все, что ты можешь рассказать, сын мой?

Мужчина встал и почтительно поклонился.

— Да, Ваше Святейшество.

— Жаль… ну, что же — напиши подробный отчет и отдай его Джакомо. Но это завтра, а пока иди отдыхать, думаю, дорога в Ананьи была долгой и непростой.

Осведомитель еще раз низко поклонился и уже направился к выходу, как вдруг Папа окликнул его снова.

— По поводу инквизитора Адриана. Ты сказал, что король по предложению советника решил отправить его в деревню, зараженную чумой. Тебе известно, с какой конкретно целью это было сделано?

— Не могу быть точно уверен, Ваше Преосвященство, я ведь лично не присутствовал при их разговоре. Но девица, которая сплетничала об этом, уверяла, что Адриана посылают в качестве посланника Инквизиции, ради борьбы с ересью. В деревне якобы скрывается ведьма, которая и наслала чуму на местных жителей. Но, думаю, Гийом де Ногаре просто решил избавиться от Вашего посланника как можно незаметнее, что проще сделать вдали от города.

Бонифаций, глядя в огонь, кивнул.

— Ступай. И позови ко мне Джакомо, прямо сейчас.

Через несколько секунд аудитор уже стоял перед Папой, нервно теребя рукав своего одеяния. Бонифаций, не обращая на него внимания, что-то писал, время от времени останавливаясь, чтобы перечитать. Закончив, он протянул свиток Джакомо.

— Выбери трех самых быстрых, хорошо обученных и внушающих доверие осведомителей. Покажи им мое послание и незамедлительно направь всех троих в Париж. Один должен будет передать мои слова Жаку де Моле, главе ордена тамплиеров, и тайно оставаться при нем до тех пор, пока я не прикажу возвращаться. Двое других отправятся в замок Филиппа. Упреди их, чтобы соблюдали крайнюю осторожность и не вздумали ни во что вмешиваться — мы больше не можем себе позволить оставаться без верных людей при дворе. Также, проверь тех, кто мог знать о поездке Адриана в Париж. Кто-то из них предал нас, и служит уже не Церкви, а этому чудовищу, Гийому.

Джакомо вздрогнул, принимая свиток.

— Но… Ваше Святейшество. Я ведь тоже об этом знал.

Глаза Папы сверкнули недобрым огнем. Аудитор, дрожа всем телом, приготовился к худшему.

— Хочешь сказать, что это был ты?!

— Нет, Ваше Святейшество! Конечно, нет!

— Помилуй меня, Преблагий Господь… Джакомо, ты кого угодно с ума сведешь. Ну, если это был не ты — тогда не стой тут столбом, а иди и займись делом!

— Да, Ваше Святейшество. Простите, Ваше Святейшество… — бормоча и кланяясь на ходу, аудитор добрался до двери и выскочил в коридор, бегом отправившись выполнять поручение Папы.

Бонифаций же вдруг улыбнулся, ощущая, как на душе становится спокойнее. Затихающие вдалеке шаги Джакомо стали своеобразной колыбельной, излившейся на его измученную душу. Наконец-то кончились долгие дни мучительного ожидания и неведения, и можно снова сделать ход в этой захватывающей партии, нет, даже в сражении — между властью светской и церковной, между Богом и Дьяволом, между разумом и безумием. И конечно, он свято верил, что одержит победу. Иначе и быть не могло…

Вскоре Папа уже безмятежно спал.

Лицо Гая покраснело и распухло от слез, вся одежда была в грязи и опавших листьях, а на щеке багровел след от удара Лилиан. Он сделал пару шагов к Валери, но вдруг нерешительно остановился. Почему-то, увидев его, девушка немного успокоилась. Она помнила, что Гай не участвовал в том, что произошло накануне, да и вообще, казалось, был против такого самоуправства.

— Валери… ты пришла за мной? Хочешь меня забрать?

Девушка нахмурилась.

— О чем ты?.. нет, Гай, я пришла сюда, чтобы собрать немного орехов и целебных трав. Ты хочешь, чтобы я забрала тебя в деревню?

Гай подошел ближе и коснулся плеча Валери, но тут же отдернул руку, словно боялся обжечься.

— Ты живая… — протянул он с облегчением и заплаканное лицо парня осветила улыбка.

— Действительно. А какая еще должна быть, по-твоему? — проворчала она, подойдя к кусту лещины.

Свистом подозвав Стрелу, девушка стала собирать орехи в притороченную к седлу сумку. Гай, встав рядом с ней, наклонял ветки лещины пониже, чтобы Валери было удобнее, и она вдруг подумала, что слишком сурово отнеслась к нему вначале. Слухи-слухами, но этот мальчик ведет себя вполне разумно, не нарушая границы дозволенного.

— А где Катрин? — спросил вдруг Гай, и Валери судорожно вздохнула, уронив горсть орехов в густую траву.

— Об этом тебе лучше спросить у Лилиан, дружок. Твоя мать была вчера на берегу до тех пор, пока не приехал инквизитор.

— Инквизитор? — лицо Гая помрачнело и Валери показалось, что он сильно испугался… интересно, почему?

— Да. Инквизиторы — служители Церкви. По большей части, они монахи, но этот больше похож на рыцаря-тамплиера. Только доспехи другие и относится к вере без истового фанатизма. У него большой меч и он наверняка неплохо им владеет, так что постарайся не связываться с ним лишний раз, понял?

— Да. — Гай продолжал рвать орехи, но лицо его все еще оставалось мрачным, как туча.

Валери потерла лоб рукой. Как же жарко… а ведь уже самый конец лета. Надо собрать еще немного и ехать обратно. Да и Гая лучше забрать с собой, а то еще потеряется или навлечет на себя гнев Лилиан. Или Адриана…

— Валери хорошая. — ни с того ни с сего заявил Гай, и отойдя на пару шагов, сел в траву.

— Вот уж спасибо. — девушка фыркнула.

— И Катрин хорошая. Гай любит Катрин. И ребенка.

До Валери не сразу дошел смысл последней фразы, но когда она поняла, о чем идет речь, то почувствовала, как на спине выступил холодный пот. Ребенка?.. то есть, это Гай — отец того мертвого малыша? Да быть такого не может… Катрин ведь сказала, что ее изнасиловали. Неужели, это была ложь?! Или врет Гай?

Подойдя к юноше, Валери села рядом с ним и легонько потрясла его за плечо.

— Гай, что ты знаешь о ребенке Катрин? Он… твой?

Гай хмыкнул, по лицу его расползлась довольная улыбка. То ли кривляясь, то ли стесняясь, от отвернулся и закрыл лицо руками.

— Это «да» или «нет»? Гай, пожалуйста, ответь прямо, мне очень важно это знать.

— Да… Гай любит ребенка. Валери хорошая — добрая к Гаю. Гай любит Валери. Но мать тебя не любит. Валери не надо говорить с ней, надо уходить, далеко.

Девушка с сомнением вгляделась в лицо собеседника. Не кажется, что он лжет… такая искренняя, полная радости улыбка. Интересно, он вообще понимает, что ни Катрин, ни ее малыша больше нет в живых?

— Гай, это Катрин сказала тебе, что отец — именно ты?

— Нет… Катрин не говорила, только ругала Гая. Гай не знает, за что.

— Тогда откуда ты вообще это взял?!

— Друг. Друг сказал, Катрин любит Гая и у них будет ребенок. Сказал, Катрин станет женой Гая.

— Это был Лоран, да, Гай? — Валери почувствовала, как по спине снова пробежал холодок.

Неужели, она была права и Лоран с Кристофом действительно замешаны во всей этой истории? Но тогда получится, что Лоран насмерть забил собственного сына. Или брата. Кошмар…

— Да. Лоран друг. Валери не должна говорить матери! Лоран сказал, Гай и Катрин поженятся, и Гай сможет остаться в деревне, а мать уедет одна, очень далеко, не будет больше ругаться и бить Гая.

Валери с ужасом смотрела на этого бедолагу. Да уж, кажется, слухи, ходившие о нем по деревне — всего лишь слухи. Он не выглядит ни жестоким, ни злым, ни опасным. Скорее — несчастным, и крайне одиноким. И все же, она обязана была сказать ему правду.

— Гай… ты ведь знаешь, что Катрин больше нет с нами? В смысле, в этом мире.

Парень коротко взглянул на Валери и то ли вздохнул, то ли всхлипнул.

— Не знаю. Гай не знает, не знает… — отвернувшись, он заплакал, раскачиваясь из стороны в сторону и что-то тихо причитая.

Тяжело вздохнув, Валери погладила его по голове и поднялась на ноги. К сожалению, помочь ему она ничем не могла. Даже время не всегда лечит такие раны.

— Пойдем, Гай, нам пора возвращаться. Я заберу тебя обратно в деревню, как ты и хотел.

Покорно кивнув, парень поплелся вслед за ней. Яркий свет солнца, густой запах травы, треск сверчков и тихие всхлипы Гая за спиной — все это складывалось для Валери в одну тревожащую картину из образов и звуков, которая давила на нее, словно тяжелая ноша. И оттого все происходящее казалось каким-то нереальным, абсурдным, пугающе-зловещим. Как разобраться во всем, что здесь происходит? И как снять с себя подозрения инквизитора, который явно уже начал относиться к ней с опаской?..

Ответов на эти вопросы по пути не нашлось. И когда впереди замаячили крыши деревенских домиков, Валери почувствовала, что страшно устала. Распрощавшись с Гаем у реки, она сразу направилась к себе, надеясь побыть в одиночестве, но подойдя к дому, тут же увидела лошадь Адриана.

— Да что ему опять тут понадобилось? Может он хоть на несколько часов оставить меня в покое?! — проворчала она, отводя Стрелу в стойло.

Войдя в дом, Валери осмотрелась, но заметила Адриана только тогда, когда он сам вышел из темного угла. Улыбаясь, он склонил голову в приветственном кивке.

— Что Вы здесь делаете? Не помню, чтобы приглашала Вас к себе.

— Прошу простить мою неучтивость, но я посчитал, что так будет лучше. Во-первых, я должен был убедиться, что Вы вернетесь с прогулки.

— А во-вторых? — Валери с неприязнью взглянула на инквизитора, понимая, что просто выгнать его из дома, к сожалению, уже не получится.

— А во-вторых, после всего, что произошло вчера, полагаю, Вам не помешает защита. Только не обольщайтесь, я до сих пор не снял с Вас подозрений. Но если я останусь здесь, мне будет проще наблюдать и за Вами, и за теми, кто может попытаться Вам навредить. Следовательно — я остаюсь.

— Ясно.

Подойдя к кроватям, Валери пододвинула одну из них как можно ближе к входной двери, фактически убрав постель Адриана из комнаты.

— Ложе для верного стража-инквизитора. Прошу.

Адриан, наблюдая за ее действиями, только молча усмехнулся в ответ. Больше не обращая на него никакого внимания, девушка принялась готовить еду.

Закончив с домашними делами, Валери достала нитку с иголкой и принялась штопать старые одеяла. Погрузившись в свои мысли, она почти забыла о том, что рядом с ней есть еще один человек, и когда Адриан вдруг шевельнулся, едва не подскочила от страха.

— Святый Боже… зачем Вы все время прячетесь по темным углам? Неужели настолько приятно пугать людей?

— Не моя вина, что Вы столь пугливы. А про «темные углы» — кто бы говорил. Вы же сами поставили мою кровать в самый темный угол из всех, что имеются в Вашем доме. Вот и пожинайте теперь плоды своих решений. Впрочем, пока можете расслабиться — я ухожу.

Уронив одеяло на пол, Валери подбежала к Адриану, тут же схватив его за руку.

— Куда? Зачем Вы хотите уйти на ночь глядя?!

Удивленно посмотрев на девушку, инквизитор осторожно освободил руку. В ее прикосновении не было ничего непристойного, но он вдруг напрягся и покраснел.

— Странно. Мне казалось, что мое присутствие Вам в тягость. Впрочем, даже если это не так, мне все равно придется уйти… на время. Я вернусь, после того, как поговорю с одной из жительниц деревни. Сегодня я хотел ее допросить, но днем она ушла в лес за травами, и мы разминулись. Полагаю, сейчас она уже точно должна быть дома.

Отступив на шаг назад, Валери сжала руки в кулачки. Не зная, что на нее нашло, она молчала, сама смутившись своего поведения. Но почему-то ей очень не хотелось оставаться сегодня одной в полутемном, скрипучем доме, полном странных шорохов и звуков.

— И к кому же конкретно Вы пойдете? Надеюсь, не к Агнес? Она еще слаба после болезни, прошу, дайте ей время на отдых.

Поправив меч, Адриан взялся за ручку двери.

— Нет, не к ней. Я хочу поговорить с той, кто повинна в смерти служанки с постоялого двора. Кажется, Вы говорили, что эту женщину зовут Лилиан. Не знаю, замешана ли она в чем-то еще, но за это преступление ей точно придется ответить. И да, Валери… никуда не уходите из дома. Когда я вернусь, Вы должны быть здесь. Это ясно?

— Да как Вы…

Не слушая, Адриан вышел на улицу и направился в сторону дома, где жила Лилиан. Староста сказал, что ее сын живет вместе с ней, но почему-то Адриан до сих пор не видел никого из этой странной семьи.

Это внушало вполне понятные опасения, тем более, что сама Лилиан страшно не понравилась ему еще в день приезда…

Его шаги, едва слышимые в гулкой тишине ночи, все же не остались незамеченными. Когда Адриан уже подходил к дому Лилиан, он вдруг резко обернулся, одним движением обнажив клинок. За его спиной, на узкой, сонной улице, стоял Гай. Присмотревшись к нему, инквизитор скривился — в руке парня болталась дохлая кошка.

— А ну-ка, подойди сюда. Ты же Гай, верно? Твоя мать дома? — Адриан сделал шаг навстречу Гаю, но тот вдруг резко повернулся и убежал в узкий проход между домами, бросив свою ношу на землю.

Подойдя к мертвому коту, Адриан внимательно осмотрел его раны. Да уж, ну и мерзость… кажется, мальчик и впрямь не в себе. Он не просто убил это животное, но еще и тщательно выпотрошил. Интересно, и зачем ему это? Ну, не ест же он кошек, в самом деле…

Решив спросить Лилиан еще и о странном поведении ее сына, инквизитор убрал меч и, подойдя к входной двери, резко постучал. Внутри послышался какой-то шорох, и через пару секунд дверь распахнулась. Перед Адрианом стояла женщина средних лет, с черными волосами и темно-карими глазами. В тусклом лунном свете они казались еще темнее, контрастируя с ее бледной, почти белой, кожей.

— Что Вам нужно в такой поздний час? Я не ждала гостей.

Адриан положил руку на эфес меча. Заметив это, Лилиан судорожно сглотнула, испуганно взглянув на длинные ножны, украшенные церковным орнаментом.

— Прошу простить, я без приглашения. И все же, вынужден настаивать — я заходил днем, но Вас не было, а я не намерен больше ждать.

Лилиан, отстранившись, взмахом руки пригласила его в дом, и Адриан вошел внутрь, все еще придерживая меч рукой.

Он оказался в маленькой, неприбранной комнате, едва освещенной огарком свечи. Сваленные в углу тряпки воняли паленым, в миске на столе тухли остатки еды, но хозяйку дома все это, казалось, ничуть не смущало. Стоя у очага, она сердито смотрела на инквизитора, с явным недоумением осматривавшего ее убогое жилище.

— Говорите, зачем пришли, или уходите. Негоже одинокой женщине принимать гостей в ночное время. Деревенька у нас маленькая, но языки у жителей длинные. Если кто-то Вас видел, уже завтра мое имя будут трепать на всех углах.

Удивленно посмотрев на Лилиан, Адриан был вынужден отдать ей должное — для деревенской нищенки она весьма неплохо держится. Так дерзить представителю Церкви, да еще и после серьезного проступка… интересно.

— Полагаю, вряд ли кто-то всерьез подумает, что я пришел к Вам за чем-то непристойным. Впрочем, если хотите побыстрее закончить наш разговор, извольте — Лилиан, я обвиняю Вас в подстрекательстве к убийству невинной женщины. Не знаю, что послужило тому причиной, но Вы соучастница тяжкого преступления, и я наделен правом казнить Вас за это без разбирательств. При этом, Вы нарушили мой прямой приказ и покинули деревню без разрешения. Вам есть что сказать в свое оправдание?

Лилиан хмыкнула, окинув Адриана оценивающим взглядом.

— Конечно есть, господин инквизитор. Даже не сомневайтесь.

Подойдя к столу, она взяла и сжала в кулаке небольшой предмет, затем снова повернулась к гостю лицом.

— Я Вас слушаю. Прошу, не тратьте мое время зря, говорите. — Адриан снова положил руку на эфес меча, не сводя глаз с хозяйки дома.

— Я никого ни к чему не подстрекала. Крестьяне сами решили казнить ту девочку, а мы с моим сыном, Гаем, вообще были против этого. Мой бедный мальчик так испугался, увидев, что творилось на берегу… он убежал в лес и вернулся только сегодня вечером. Конечно, и Ваш приказ я нарушила только потому, что пошла искать сына. Сами понимаете, он единственный мой ребенок, не могла же я бросить его на произвол судьбы. Кстати, я ведь хотела у Вас отпроситься, только вот и сама Вас не нашла. Староста мне сказал, что Вы пошли к знахарке, но у нее дома никого не было. Видимо, как-то мы с Вами разминулись.

Адриан поднял руку, стиснув пальцами вдруг занывшую от боли голову. Странно… голос Лилиан доносился до него словно издалека, слова путались, едва касаясь сознания. Стены вокруг качались, будто он находился на корабле, во время шторма. Зачем он пришел сюда, что хотел узнать? Кажется, что-то про травы…

— А травы? Жители сказали мне, что Вы сегодня ходили за травами.

Лилиан, с усмешкой глядя на него, приблизилась на пару шагов. По ее рукам и лицу растекалась чернильная тьма.

— Ну, что Вы. Какие травы. Я искала своего сына, в лесу. Какое счастье, что он нашелся. Знаете, в наших лесах обитает много диких тварей, и среди них есть крайне опасные, злобные существа. Например, волки. Рядом с деревней регулярно находят следы большой стаи. Вы ведь и сами наверняка слышали их вой по ночам?

— Да… слышал. — Адриан, едва дыша, все еще сжимал голову, боль стала практически невыносимой, в ушах звенело.

— Тогда Вам не стоит бродить тут в темноте, это очень опасно. Лучше Вам вернуться домой. Где Вы остановились?

— У… знахарки.

— Ах, вот оно как. Тогда идите к ней скорее, и лучше поговорите с ней. Многие в деревне считают ее крайне подозрительной. Знаете, даже ходят жуткие слухи, что она — ведьма. И Вам стоит как можно быстрее с этим разобраться, верно?

— Верно…

Лилиан, одобрительно кивнув, проводила инквизитора до входной двери. Стоило ему повернуться к ней спиной, как женщина легонько коснулась его затылка. Темнота, покрывавшая ее пальцы, тонкой струйкой скользнула к шее Адриана, тут же впитавшись в кожу. Едва он вышел на улицу, как его немедленно вырвало. Утерев рот платком, Адриан оперся рукой о стену соседнего дома, испытывая непреодолимое желание уйти как можно дальше отсюда. Не соображая, что делает, он, словно пьяный, пошел обратно к Валери, на ходу вспоминая слова Лилиан. Что-то здесь было не так, совсем не так… зачем вообще он пошел к этой женщине? Но воспоминания о том, как он принял это решение, словно по волшебству, испарились из его головы. Все, что он помнил — они говорили, и оказалось, что он чуть не допустил ужасную ошибку. Конечно, она была невиновна, это просто недоразумение…

— Что с Вами?! На Вас лица нет… все в порядке?

Подняв голову, Адриан увидел, что стоит у дома Валери. Девушка, выйдя на крыльцо, с беспокойством смотрела на него, не понимая, что происходит.

Адриан хотел что-то ответить, но едва он открыл рот, как мир в очередной раз резко накренился и качнулся, земля ушла из-под ног, и инквизитор упал навзничь, тут же потеряв сознание.

— Господи Боже, он что, пьян?! — подбежав к Адриану, Валери попыталась привести его в чувство, но он лежал, словно мертвый.

Обхватив инквизитора поперек туловища, девушка потащила его в дом. Сложнее всего оказалось подняться по ступеням крыльца, но она каким-то чудом справилась, и вскоре они оба были внутри. Закрыв дверь, Валери немного передохнула и уложила Адриана на кровать, все еще стоявшую практически у самого входа.

— Да что с ним такое… понять не могу…

Валери, гремя склянками, рылась в запасах, пытаясь отыскать чабрец, пустырник, или, на худой конец, мяту. Все эти травы помогали бороться с отравлениями, вызванными чрезмерным употреблением вина. Но уже через минуту, проведенную в бесплодных поисках, девушка вдруг остановилась, резко закрыла крышку сундука и вернулась к инквизитору.

— Пожалуйста, пожалуйста, только бы сработало… мне сейчас очень нужно ему помочь, в противном случае мы оба обречены!

Сосредоточившись, Валери попыталась призвать силу своего дара. Держа Адриана за руку, она старалась понять, что с ним произошло, но не могла. Ее силы окутывала та же непроглядная тьма, которую она почувствовала в зараженной магической чумой Агнес. Тут же догадавшись, что ко всему этому явно приложила руку местная ведьма, Валери вдруг вместо страха и отчаяния ощутила настоящую ярость.

— Да как ты посмела… как посмела осквернить то, что досталось мне по праву рождения, от той, которой ты и в подметки не годишься! Убирайся из моей головы, из моего тела, и убери свои лапы от моего дара, мерзкая тварь!

В ночной тишине раздался тихий, зловещий смех. Почувствовав, что вся покрывается мурашками от ужаса, Валери перекрестилась, и тут же вспомнила, что однажды говорила ей мать. Ведьмы не боятся ни соли, ни трав, только железо и святая вода могут ослабить их колдовство. Поняв, как действовать, Валери вскочила на ноги и подбежала к своей дорожной сумке. Взяв в руки фиал со святой водой, девушка выпила один глоток, еще немного воды влила в рот Адриана, а остаток выплеснула на дверь, в которую не столь давно так по-хозяйски входила Лилиан.

Смех превратился в злобный, угрожающий шепот, но Валери уже не боялась. Она наконец-то справилась, и ее руки снова окутывало сияющее золотисто-зеленое пламя.

— Сгинь, проклятая, и не смей больше приближаться к моему дому! — распахнув входную дверь, Валери вышла на крыльцо, вглядываясь во тьму.

В паре шагов от крыльца стояла Лилиан — с бледным, перекошенным лицом и растрепанными волосами. Взмахнув рукой, Валери создала несколько мерцающих шаров света, и направила их на ведьму, но вокруг той уже расползалось чернильное пятно темноты.

— Ты не справишься со мной, наглая, распутная девка! Всех вас поглотит чума, и даже кости ваши истлеют, пораженные гнилью! Ибо все вы покрыты грехом, и особенно ты, мнящая себя спасительницей! Ведь на самом деле ты служишь вовсе не своему распрекрасному Богу! — голос Лилиан, глухой и суровый, казалось, мог принадлежать самому князю тьмы.

— Но и твоему хозяину я не служу, а Бог не станет мешать мне спасать того, кто осенен Его светом. Еще раз повторяю — убирайся прочь! Ты никого из нас не получишь, хоть всю деревню зарази своей чумой. С твоим убогим колдовством моей силы справиться хватит!

Свет и тьма столкнулись, дробясь на множество частиц. Лилиан, медленно отступая, шипела, как ядовитая змея, но уже ничего не могла сделать. Поняв, что проиграла этот бой, ведьма направила на противницу целое облако тьмы, тут же растворившись в нем. И только голос ее прозвучал в резко наступившей тишине, обещая проклятие всем жителям Темного лога, но и он вскоре стих, унесенный ветром.

Оглядевшись, Валери убедилась, что свидетелей их стычки с Лилиан не было, и поспешила назад, к Адриану. Вернув контроль над своим даром, она чувствовала, что он жив, но его тело и разум повреждены черной магией. Поднявшись по ступенькам, девушка вдруг покачнулась, и тяжело привалилась к стене дома. Боже, помоги! Силы на исходе, даже стоять нелегко, а ведь ей еще лечить этого горе-инквизитора…

Стефан сидел под высоким, раскидистым дубом, напряженно вслушиваясь в гулкую тишину ночи. Бывший тамплиер, а ныне — предатель и убийца, он понимал, что уже зашел слишком далеко, чтобы отступать. Но ситуация не становилась от этого менее безвыходной. Стефан мечтал как можно быстрее вернуться в свое поместье, забрать возлюбленную и пуститься в бега. Благо, денег у него было достаточно, а мир так велик, что затеряться где-нибудь далеко-далеко не составит большого труда. Но для начала, необходимо избавиться от людей Гийома. К тому же, он наконец-то понял, что разлучать Валери с матерью было огромной ошибкой. Заставлять любимую ехать с ним силой Стефан не хотел, а по собственной воле она бы никогда не покинула дочь. Значит, придется забрать Валери из деревни и обставить все это так, словно Гийом отправил убийц именно за ней.

В том, что Валери поверит в его россказни, рыцарь не сомневался. А значит, и ее мать будет благосклонна к нему за спасение дочери. Конечно, она полюбит его, когда устанет тосковать по погибшему Жану. Воображение уже рисовало Стефану восхитительную картину — дом на берегу моря, уютные вечера рядом с любимой женщиной, тихая, сытая жизнь вдали от всех этих дворцовых интриг, опасностей и смертей. В положенный срок она родит ему сына, что окончательно укрепит их связь, а Валери всегда можно выдать замуж, чтобы поменьше толкалась рядом, напоминая о преданном им друге.

Где-то неподалеку раздался странный шорох, и Стефан тут же вскочил на ноги, схватившись за меч. Но кажется, это просто одна из лошадей звякнула сбруей. Убедившись, что все стихло, рыцарь немного расслабился. Он предусмотрительно не разжигал костер, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, и трижды менял направление, чтобы сбить убийц со следа. И все же… шут его знает, где сейчас бродят эти головорезы, «посланники» канцлера. Единственное, в чем Стефан ни на секунду не сомневался — они будут искать его, с упорством бешеных собак, идущих на запах крови — ведь этого требовало оскорбление, нанесенное их вожаку.

— Не шевелись, или вспорю тебе глотку, как свинье.

Свистящий шепот и прикосновение холодного, острого предмета к горлу заставило Стефана замереть от неожиданности. Рядом с ним, приставив к шее рыцаря нож, стоял тот самый головорез, упустивший своего коня.

Не отвечая, Стефан резко отклонился влево, и тут же дернул нападавшего к себе. Потеряв равновесие, тот вскрикнул и упал ничком. Его жизнь оборвалась буквально через пару секунд — меч тамплиера, просвистев в воздухе, глубоко вошел ему в шею, перерубив сонную артерию. Кровь, струей хлынувшая из раны, окатила Стефана, попав даже на грудь и лицо. Брезгливо утершись рукавом, рыцарь раздраженно пнул еще подергивающееся тело, вытер клинок и бесшумно убрал его в ножны.

Тихо подойдя к лошадям, Стефан отвязал их и забрался в седло. Ощутив запах крови, конь всхрапнул и дернулся, но, почуяв знакомую руку, смирился, и направляемый Стефаном, поскакал обратно к дороге.

Рыцарь не хотел знать, где находятся оставшиеся двое убийц. Если они разделились — хорошо, проще будет покончить с ними по одиночке. Если же нет… чтож, все равно будет куда лучше, если он превратится из добычи в охотника, и примет бой там, где сам сочтет нужным.

Следующие несколько дней Стефан изучал окрестности, постоянно меняя свое местоположение. Затем он добрался до деревни, и убедившись, что там все тихо, понял, что люди Гийома еще не сделали свой ход. Ночью он незаметно проник в Темный лог и обошел деревню, пытаясь найти Валери. Как ни странно, удача была на его стороне — Стефан уже собирался вернуться в лес с пустыми руками, когда дверь ближайшего к нему дома распахнулась и на пороге появилась девушка. Дойдя до колодца, она набрала ведро воды и вернулась обратно, напоследок бросив встревоженный взгляд на темные, укрытые туманом проходы между домами. Именно в одном из них как раз стоял Стефан.

Итак, Валери он нашел, но подходить к ней сразу было слишком опасно. Если люди Гийома следят за ним, выжидая удобного момента, они могут использовать девушку против него. Поэтому, несмотря на все проволочки, Стефан решил дождаться наемников канцлера. Если никто из них не вернется в Париж, Гийом будет считать его и своих головорезов мертвыми, что, в свою очередь, даст ему дополнительное время. К тому же, нельзя забывать и про инквизитора, по чью душу Гийом отправил целый отряд. Последний беспокоил рыцаря больше всего — Стефана страшно раздражало, что об Адриане не было практически никаких сведений. Где он? Чем занят? Насколько опасен? Одни сплошные вопросы.

Вернувшись в лес, Стефан спрятал лошадей и затаился, решив понаблюдать за тем, что будет происходить дальше, чтобы вмешаться в самый выгодный для него момент. Но прошло еще два дня, а люди Гийома так и не объявились. Время от времени он видел Валери, занимавшуюся своими делами — кажется, девчонка не растерялась, оказавшись на новом месте, и стала местной знахаркой. Деревенские относились к ней несколько настороженно, но за помощью ходить не гнушались. Значит, пока она здесь в безопасности…

Тем не менее, инквизитора Стефан не увидел ни разу. Все это злило его, заставляя медлить, а ведь с момента его отъезда из Парижа прошла уже неделя. Измученный бесплодным ожиданием, он решился пойти на риск — дождавшись ночи, забрать девушку и сразу пуститься в бега. Не самый продуманный план, но тратить время попусту он больше не мог — не дождавшись возвращения подельников, Гийом отправит других, и все станет только хуже…

Тем временем, Валери с ног сбилась, тщетно пытаясь помочь Адриану. С того самого злополучного вечера он так и не пришел в себя, и Валери даже не могла толком его покормить. Взяв со старосты слово сохранить все происходящее в тайне, она пригласила его в дом, и вдвоем они переложили Адриана на кровать, где он теперь и лежал, неподвижный и бледный, как снег.

Валери поила инквизитора молоком и отварами из лечебных трав, но он стремительно угасал, и смерть все глубже запускала в него свои когти. Единственным, что еще поддерживало в нем жизнь — был дар Валери, по капле сжигавший поселившуюся в Адриане тьму. Но сколько бы девушка ни пыталась изгнать ее из тела инквизитора целиком — ничего не получалось. Злясь на Лилиан и собственное бессилие, Валери из знахарки превратилась в сиделку — за Адрианом нужен был постоянный присмотр, ведь самостоятельно он не мог удовлетворить даже самые простые нужды своего тела. Девятнадцатилетней девушке было стыдно и неловко помогать молодому, красивому мужчине в таких вещах, но дергать старосту по сто раз на дню она не смела, а больше помочь было некому.

И все же, улучшения были. Валери не сразу их заметила, слишком уж она устала и вымоталась за прошедшую неделю. Но чары Лилиан, с которыми она усердно боролась каждый день, начали понемногу слабеть. Вчера, выйдя за водой, она ожидала по возвращении увидеть все ту же картину — бледное, неподвижное тело на постели, передвинутой поближе к очагу. Но когда Валери вошла в дом, Адриан вдруг открыл глаза и попросил воды. От удивления она чуть не уронила ведро, а когда подошла к инквизитору с кружкой в руках, он уже снова впал в забытье.

И все же, Валери сразу поняла, что ему стало немного лучше. Напоив его, девушка села рядом, приложила руки к его груди и ощутила, что дыхание Адриана стало чуть ровнее.

Направив поток своей силы в его разум, она попыталась позвать Адриана, но тщетно. Но Валери не собиралась сдаваться — решившись, она снова прикоснулась к тьме. Боль, вспыхнувшая в висках, заставила ее застонать, мир вокруг дрогнул и зашатался. Борясь со слабостью, болью и головокружением, девушка старалась вытащить из тела инквизитора хотя бы часть поселившегося в нем колдовства, и когда она уже готовилась отступить, тьма вдруг поддалась. Открыв глаза, Валери увидела, что ее руки покрыты отвратительной черной гнилью, столь мерзостно пахнущей, что девушка чуть не потеряла сознание. Подсознательно, просто желая как можно скорее избавиться от этой гадости, Валери окутала свои ладони огнем дара, и гниль, ярко вспыхнув, сгорела, но в доме еще долго сохранялась ее ужасающая вонь. При этом, на руках Валери остались ожоги, к счастью, не особо глубокие, но довольно болезненные.

Совершенно измотанная, она улеглась рядом с Адрианом, не имея сил даже добрести до собственной кровати. Положив голову на плечо инквизитора, девушка моментально уснула, впервые за всю прошедшую неделю погрузившись в сон без кошмаров.

К сожалению, сон ее был недолгим. С трудом открыв глаза, Валери не сразу поняла, почему проснулась — в доме было совершенно темно, утро еще не наступило. Но тут в дверь снова постучали, и девушка догадалась, что именно этот звук был причиной ее внезапного пробуждения.

— Да во имя всех святых угодников, кого еще принесло… иду я, иду!

Подойдя к двери, Валери уже собиралась открыть, но вовремя опомнилась и убрала руку от старой метлы, которую использовала в качестве импровизированного засова. Страшная мысль о том, что это может быть вернувшаяся по ее душу Лилиан, заставила девушку вздрогнуть.

— Кто там?

— Друг твоего отца, Стефан. Открывай скорее, у нас мало времени.

Валери, не помня себя от счастья, трясущимися руками выдернула метлу, тут же бросив ее на пол, и распахнула дверь. Стефан приехал, приехал за ней! Наконец-то!

Тамплиер вошел в дом, и Валери, смеясь и плача, бросилась ему на грудь, позабыв о правилах приличия. Неожиданное появление рыцаря стало для нее настоящим праздником — ведь теперь в этой проклятой деревне у нее появился настоящий защитник! Сильный, смелый, добрый, и самое главное — если Стефан здесь, значит, и с ее матерью все в порядке! Слезы радости, струившиеся по щекам девушки, капали на броню Стефана, и ему вдруг стало страшно неуютно. Ведь он знал, что недостоин подобной реакции от той, чьего отца он столь подло предал и обрек на верную смерть…

— Ну, будет, будет. Что, несладко тебе здесь пришлось? Понимаю… зато, слава Богу, жива. Прости, что не приехал раньше — нужно было соблюдать осторожность.

Отстранив Валери, Стефан погладил ее по голове и тепло улыбнулся, молча попросив у Бога и Жана прощения за все, что натворил. На душе у него было тяжело, и в этот момент рыцарь дал себе слово, что не повторит прежние ошибки. Он защитит и Валери, и ее мать, и подыщет для девушки хорошего мужа, с которым она будет по-настоящему счастлива. Главное — как можно быстрее покинуть пределы Франции, чтобы Гийом не смог до них добраться. Никогда.

— Как же я рада снова видеть Вас! Вы не представляете, что происходит в этой деревне — когда я приехала, одна из женщин уже болела чумой, а потом оказалось, что тут скрывается ведьма, и…

— Погоди-ка. Что значит «болела чумой»?! — Стефан, не на шутку испугавшись, вгляделся в лицо Валери, но она выглядела совершенно здоровой, и он с облегчением выдохнул.

— Так вот я же говорю — в этой деревне есть ведьма, и она наслала на одну из местных женщин чуму. К счастью, я ее выходила, но потом эта ведьма, Лилиан, заставила других крестьян утопить одну девушку в реке, и меня тоже хотела убить, но ей не позволил инквизитор, который как раз приехал в тот день. А потом она и его чуть не погубила — он здесь, у меня дома, и уже неделю не приходит в себя. Ох, что я стою, надо же проверить, как он!

Забыв обо всем, Валери метнулась к столу, зажгла стоявшую там свечу, и подошла к Адриану. Инквизитор спал, но его дыхание было ровным, а кожа стала не такой бледной, из чего Валери сделала вывод, что ему уже куда лучше. Конечно, придется еще постараться, чтобы окончательно его исцелить, но при должном уходе он уже точно не умрет, в этом девушка была уверена.

— Валери. Постой хоть секунду, прошу тебя. Не знаю, что здесь происходит, но у нас совсем нет времени. Я приехал забрать тебя, и будет лучше, если ты перестанешь отвлекаться и соберешь вещи — мы уезжаем немедленно. Не хотелось тебя пугать, но сюда едут люди Гийома Де Ногаре, того самого, по чьей вине погиб твой отец. Бери все, что можешь унести, и иди за мной, хорошо?

Девушка, повернувшись к рыцарю, недоуменно посмотрела на него большими серыми глазами. Стефан вздрогнул — именно таким взглядом окинул его Жан, когда узнал, кто сдал его людям канцлера.

— Но… я не могу. Без меня Адриан погибнет. И остальные тоже. Лилиан вернется, и они все здесь умрут! И староста, и Агнес, и ее сын, Эрик — а он еще совсем маленький, и я…

Не дав ей договорить, Стефан вскинул правую руку вверх, тут же настороженно оглянувшись. Открытая дверь за спиной раздражала, и рыцарь, захлопнув ее, сердито посмотрел на собеседницу.

— Валери! Остановись. Хватит. Я не знаю, кто все эти люди, но спасти их мы в любом случае не сможем. Люди канцлера идут сюда за тобой, их двое, а я один. За себя я не слишком боюсь, но они могут навредить тебе, в том числе, убить. И что ты мне потом предлагаешь делать?! Как я появлюсь перед твоей матерью с вестями о том, что не смог защитить ее дочь? Хватит этих глупостей, прошу тебя — просто возьми свои вещи, а я пока надену сбрую на твою лошадь.

Валери собиралась что-то ответить, но не успела. Дверь, к которой Стефан стоял боком, вдруг распахнулась столь резко, словно ее ударили ногой, и в дом ворвались двое неизвестных, с мечами наперевес. Каким-то чудом рыцарь успел отскочить, закрыв девушку спиной, но она, не ожидая такого маневра, попыталась отступить назад, споткнулась о кровать Адриана и упала, громко вскрикнув от боли. В тот же момент инквизитор открыл глаза и приподнял голову, щурясь от неяркого света.

— Пришли-таки, псы. Никак не уйметесь… — Стефан, обнажив клинок, занял оборонительную стойку, зло глядя на незваных гостей.

— Да уж лучше быть псом, который верно служит своему хозяину, чем крысой, которая предает своих друзей. — молодой вожак оскалил зубы в веселой ухмылке, а потом презрительно плюнул на пол.

Валери, увидев, что Адриан очнулся, помогла ему подняться и отвела вглубь комнаты. После этого девушка достала отцовский кинжал и подошла к Стефану, явно решив драться вместе с ним. Рыцарь, заметив ее рядом, только тяжело вздохнул. Да уж, тяжело ему придется, со слабой девчонкой и больным церковником за спиной. Отбросив эти мысли, тамплиер поудобнее перехватил рукоять меча.

— Ну так нападай, раз пришел, или так и будешь языком молоть? Пес-то хорош, когда не труслив, а крыса опасна, когда загнана в угол. Вспомнишь об этом, когда я снесу тебе голову, щенок.

Вожак, перестав улыбаться, кинулся на тамплиера, пытаясь достать его колющим ударом в шею, но Стефан уклонился и тут же отбил удар, в свою очередь, чуть не задев острым концом меча лицо противника. Его пособник бросился помогать, но вожак пихнул его в сторону, издав почти звериный рык, полный угрожающей злобы.

— Не лезь, я сам! Старый дурень на мне, а ты пока излови его бабу, да заставь ее покричать как следует. Только лицо не порть, как в прошлый раз — безглазую мы ее вряд ли продадим.

Валери передернуло от страха и отвращения, богатое воображение тут же нарисовало образ измученной, ослепленной женщины. Нет, живьем даваться этим людям нельзя… значит, если Стефан не справится, они все здесь полягут. И помочь некому — сама она драться не обучена, а с больного инквизитора спрос невелик. Ситуация казалась патовой, Валери лихорадочно размышляла, как ей спасти хотя бы Адриана, но понимала, что это невозможно. Он все еще заражен тьмой, и без ее помощи вскоре снова впадет в забытье, ведущее прямиком к смерти.

Стефан и вожак головорезов уже схлестнулись, дом наполнили шорохи и звон оружия, соприкасающегося в гибельном танце. При этом, тамплиер еще и умудрялся не подпускать обоих убийц к Валери — его клинок мелькал в воздухе с удивительной быстротой, и как ни пытался подельник вожака пробиться вглубь дома, ему это не удавалось.

Валери, стоя в полутора шагах от тамплиера, старалась придумать, чем ему помочь. Конечно, в бою она проиграет едва ли не с первого удара, но ведь не обязательно сражаться именно мечом или кинжалом. Вспомнив, что у нее в запасах есть довольно опасные травы, девушка бросилась к сундуку. Посмотрим, понравится ли нападавшим, если им в глаза попадет сок цикуты или порошок из плодов ландыша.

Пока она копалась в запасах, отыскивая нужные склянки, Адриан добрался до своего оружия. Едва стоя на ногах, он с трудом поднял меч. Перед глазами инквизитора мелькали темные пятна, голова кружилась от слабости, в висках угнездилась тупая, ноющая боль. Он до сих пор не понимал, что здесь происходит — поврежденная из-за чар Лилиан память не давала ему ответа, как он вообще оказался в доме знахарки. Ночь, в которую он ходил к ведьме, для него все еще продолжалась, словно он только что вышел из той комнаты, где беседовал с ней о нападении на служанку Кристофа.

Тем временем, помощнику вожака все же удалось подгадать удобный момент и обойти Стефана. Окинув Адриана насмешливым взглядом, убийца сразу же направился прямиком к Валери, все еще стоявшей на коленях у сундука в углу комнаты. Медленно, словно пробираясь сквозь воду, инквизитор шагнул за ним следом, одновременно с этим занося меч для удара. Убийца, заметив его, раздраженно обернулся, отвечая неуловимым движением клинка. Резкий выпад завершился ударом в грудь, и Адриан, ощутив жгучую боль, остановился, недоуменно взглянув вниз. Меч противника, с противным хлюпающим шорохом, вышел из сквозной раны, и по рубашке инквизитора тут же стало расплываться большое красное пятно.

Валери, вскочив на ноги, на мгновение застыла, глядя на эту сцену.

— Нет… — кровь отхлынула от мгновенно побледневшего лица девушки, глаза расширились настолько, что казались круглыми и неестественно большими.

Гримаса ужаса, исказившая лицо знахарки, была последним, что увидел Адриан перед тем, как рухнуть на пол, к ногам человека, проткнувшего его мечом.

— Ну, что, теперь твоя очередь. Лучше не дергайся, целее будешь. — нападавший повернулся к Валери, задержав взгляд на ее груди и тут же мерзко усмехнувшись.

Но стоило только ему сделать еще один шаг, как Валери, стоявшая со склянкой в руке, вдруг резко выдернула пробку и плеснула ему в лицо едким настоем, имевшим сладковатый травяной запах. Не успев увернуться, убийца почувствовал страшное жжение и боль, когда сок цикуты попал ему в глаза. Вскрикнув, он уронил меч и отступил назад, слепо размахивая руками. Впрочем, его страдания были недолгими — Стефан, заметив его приближение, резко обернулся и проломил ему затылок. Захрипев, мужчина упал на колени, его руки бессильно опустились — смерть наступила практически мгновенно.

Валери, взглянув на Адриана, поняла, что долго он не протянет — рана была слишком глубокой. На размышления у нее было всего несколько секунд, и она застыла, мучительно пытаясь решить, что делать дальше. Единственным, что могло помочь инквизитору, была ее магия. Но незаметно применить силу не получится, а использовать дар при Стефане в открытую — слишком опасно… мама всегда говорила, что их силы нужно хранить в строжайшей тайне. А вдруг Стефан подумает, что она ведьма и казнит ее так же, как этих нелюдей? Но если она позаботится только о себе и ничего не предпримет — Адриан умрет. А Валери почему-то не могла этого допустить. Сама не знала, почему, но не могла. Одна мысль о том, что она больше никогда его не увидит, заставляла девушку забыть об осторожности.

Наплевав на собственную безопасность, она подошла к инквизитору и приложила ладони к его ране. Свет, окутавший ее руки, озарил полутемный дом. Раньше Валери удавалось сдерживать огонь дара и лечить больных относительно незаметно, но после боя с Лилиан ее магия почему-то стала в разы сильнее. Золотисто-зеленое пламя ярко сверкало, вливая в тело инквизитора жизненную силу, и Валери вдруг обреченно подумала, что если он сейчас придет в чувство и увидит происходящее, то тоже наверняка сделает совершенно неправильные выводы. Затравленно оглянувшись, она посмотрела на тамплиера и окончательно убедилась в своей правоте — ее поступок не мог остаться незамеченным: Стефан и его противник забыли друг о друге, в молчаливом недоумении следя за ее действиями.

Прямо у них на глазах рана инквизитора зарастала, кровь возвращалась в тело, и уже через пару секунд он вдруг резко закашлялся и открыл глаза. Валери с вызовом взглянула на ошарашенных зрителей, приготовившись к худшему для себя исходу.

Но девушка даже не представляла себе, насколько ошибалась, думая, что ее могут казнить на месте за колдовство. Стефан, пребывая в суеверном ужасе, боялся даже сдвинуться с места, а последний из посланцев Гийома, человек куда более практичный и жестокий, сразу увидел в происходящем колоссальную выгоду. Изначально он планировал позабавиться с Валери в свойственной ему отвратительной манере, а затем продать девушку на черном рынке, но после увиденного моментально понял — такую ценность ни в коем случае нельзя выпускать из собственных рук. Сладкие мечты о том, как он, избавившись от нынешнего подневольного положения, озолотится с помощью дара Валери, привели вожака в состояние истинной эйфории. И пока внимание Стефана было полностью приковано к девушке, он не погнушался атаковать беззащитного соперника. Выхватив из ножен короткий, но очень острый нож, он с дьявольской ухмылкой вогнал его прямо в шею обреченного рыцаря.

Раздался влажный хруст, глаза Стефана расширились, он покачнулся и медленно поднял свободную руку к горлу, словно не понимая, что произошло. Валери, оцепенев, смотрела на то, как он поворачивается к убийце, пытаясь устоять на ногах.

— Сдохни, ублюдок! — прошипел вожак, все еще не отпуская рукоятку ножа, и придвигаясь ближе, чтобы увидеть, как в глазах его жертвы медленно гаснет последняя искра жизни.

Но это движение стало его фатальной ошибкой. Стефан еще был жив, и не собирался умирать в одиночку. Его меч тускло блеснул на свету, и в следующую секунду вспорол вожаку живот. Внутренности головореза с отвратительным шлепком вывалились на пол.

Убийца остолбенело уставился на них, отпустив нож. Рухнув на колени, он все не мог отвести взгляда от растекавшейся лужи крови и груды кишок прямо перед собой. Валери, тоже наблюдавшая эту сцену, резко отвернулась от Адриана и ее вырвало, скручивая все тело мучительными спазмами. От боли, ужаса и отвращения у нее текли слезы, девушка едва могла дышать, а от запаха рвоты и крови ее выворачивало еще сильнее.

Когда она наконец пришла в себя настолько, чтобы снова заставить себя обернуться — вожак уже был мертв. Он лежал на полу, упав на бок, и созерцая пустым взглядом что-то видимое лишь ему одному.

— Стефан! — не то прошептала, не то прохрипела Валери, пытаясь подняться на ноги.

Рыцарь медленно, словно в кошмарном сне, повернулся к ней, тяжело опираясь на меч. Он попытался что-то ответить, но изо рта вместо слов густо полилась кровь.

Кое-как встав, девушка подошла к нему, помогла сесть. Меч упал, гулко звякнув о деревянный пол. Лицо рыцаря, бледное и покрытое бисеринами ледяного пота, казалось восковым. Теряя последние силы, он положил руку на плечо Валери и одними губами выговорил то, что уже давно хотел, но все не решался сказать.

— Прости меня!

Практически ничего не видя сквозь пелену слез, девушка попыталась залечить рану тамплиера, но у нее совсем не осталось сил — усталость, глубокая как море, накрыла ее темной волной. Валери, потеряв сознание, замерла на груди уже мертвого рыцаря.

Последним свидетелем произошедшего был Адриан. Валери практически вытащила его с того света, залечив сквозную рану в груди, но инквизитор все еще был слишком слаб, чтобы помочь ей. Не понимая, почему он все еще жив, Адриан с трудом поднялся на ноги, и подойдя к Валери, оттащил ее от трупа Стефана. Убедившись, что она дышит, Адриан попытался поднять девушку на руки и переложить на кровать, но не смог. Естественно, о том, чтобы убрать из дома тела трех мертвых мужчин, тоже и речи быть не могло. Единственное, что смог сделать инквизитор в своем нынешнем состоянии — снять с постелей одеяла и укрыть ими Валери, чтобы она хотя бы не так сильно замерзла.

Дотащив ее до очага, где было теплее всего, Адриан, шатаясь словно пьяный, опустился на край кровати. Перед глазами продолжали плавать темные пятна, его нещадно мутило, голова кружилась. Неяркое пламя свечи вызывало жгучую боль в глазах, и стоило только инквизитору на мгновение смежить веки, как он моментально погрузился в благостную темноту.

Не успел он уснуть, как дверь, скрипнув, отворилась. Темный силуэт тихо приблизился к Валери, сопя, склонился над ней, и вдруг странно хихикнул. Погладив девушку по голове, он, не причинив ей никакого вреда, взял ее на руки и перенес на кровать. Подняв голову, вошедший оглядел дом, задержав взгляд на каждом из погибших, подошел к Адриану, достал из кармана небольшой пузырек, наполненный темной густой жидкостью, и бесцеремонно запрокинув голову инквизитора, влил содержимое флакона ему в рот. Убедившись, что содержимое пузырька попало Адриану прямо в горло, он снова тихо хихикнул, но тут же вздрогнул и оглянулся в сторону двери. Словно приказывая ему поторопиться, у входа, не проникая внутрь дома, клубилась черная дымка.

Ночной гость тяжело вздохнул, подошел к лежащему поблизости убийце, и крякнув от натуги, вытащил его из дома. Так же он поступил и с остальными трупами, особенно долго провозившись с телом Стефана. Закончив свои дела, неизвестный удалился, плотно закрыв за собой дверь.

Тьма, сопровождавшая его, оплела мертвых, словно цепь, тут же потащив их в сторону леса.

Джакомо Каэтани шел в свою комнату, тихо шепча себе под нос текст письма, которое следовало немедленно отправить верному Бонифацию патеру, находящемуся в Париже. Не замечая ничего вокруг, он распахнул дверь и шагнул через порог, но тут же остановился в немом недоумении.

В его комнате, куда строго-настрого было запрещено входить кому либо, кроме Папы и самого Джакомо, стоял человек. Причем не просто стоял, а самым наглым образом копался в свитках, разложенных на столе. Джакомо, внутренне свирепея, уже собирался что-то сказать, но нарушитель вдруг повернулся, и увидев его лицо, господин Каэтани попросту потерял дар речи.

Он знал этого человека, как одного из слуг, убиравших резиденцию. Естественно, заподозрить его в грамотности было немыслимо, и Джакомо, человек неглупый, тут же догадался, что происходит.

— Предатель! Пособник еретиков! Схватить его! — во весь голос возопил господин Каэтани, одновременно неловко отступая обратно в коридор.

К сожалению, аудитор совершенно забыл про небольшой порожек, сделанный специально для того, чтобы сквозняки не проникали внутрь комнаты. Споткнувшись, он чуть не упал, но налетел спиной на кого-то, стоявшего снаружи.

Сильные руки подхватили Джакомо, буквально перенеся его на метр в сторону от входа. Молодой тамплиер, неизвестно каким образом оказавшийся в резиденции, обнажив меч, вошел в комнату, тут же направив оружие на предателя.

— Помилуйте, господин аудитор, о каком предательстве речь?! Я всего лишь хотел убрать Вашу комнату! Но я от природы неловок, и задел свитки на Вашем столе… я всего лишь поднял их, чтобы положить обратно, умоляю, поверьте!

Джакомо, не спавший уже вторые сутки из-за огромного количества дел, напряженно размышлял, недоверчиво глядя на слугу, но стоявший перед ним тамплиер только усмехнулся.

— Красивая история. Только вот зачем слуге, пришедшему убирать, кинжал в рукаве? И коли ты хотел лишь поднять упавшие свитки, зачем один из них ты положил за пазуху?

Джакомо, даже не заметивший таких деталей, вздрогнул и тяжело вздохнул. Тамплиер же, шагнув к подозрительному слуге, резко ударил его в солнечное сплетение рукоятью меча. Глаза слуги округлились, он попытался вздохнуть, но обмяк и повалился на пол.

— Не стоило его убивать! Я ведь даже не успел провести допрос! — Джакомо потрясенно взглянул на тамплиера, но тот лишь усмехнулся в ответ.

— Он всего лишь потерял сознание от удара и боли. Скоро придет в себя.

— Ах, вот оно что. Хорошо… пусть Его Святейшество решит, что с ним делать. А пока этот человек посидит под присмотром стражи. Кстати, сын мой, кто Вы и откуда здесь взялись?

Тамплиер уже собирался ответить, но в этот момент из темного угла коридора вышел еще один человек. Он тоже был знаком аудитору — один из доверенных соглядатаев Бонифация, тот самый, через которого Папа передавал поручения для Адриана Тере.

— Ваше Преосвященство, простите мне отсутствие манер, но время не ждет. Я присмотрю за «слугой», а Вас прошу отвести этого рыцаря к Его Святейшеству. У него самые последние новости из Парижа, и он послан Адрианом, так что Папа в любом случае захочет встретиться с ним лично.

— Ах вот оно что… конечно, сын мой, благодарю, что ты привел его сразу. Надеюсь, вас не заметили по дороге?

Соглядатай отрицательно покачал головой. Подойдя к слуге, он достал из рукава кожаный шнур и связал ему руки, безжалостно затянув тугой узел.

— Хорошо… в таком случае, дождитесь меня и не спускайте глаз с этого человека. Я скоро вернусь. Идем, сын мой, Его Святейшество будет очень рад тебя видеть. Надеюсь, что и новости его тоже порадуют… в последнее время все мы здесь совершенно потеряли покой.

— Как прикажете, Ваше Преосвященство. — тамплиер убрал меч в ножны и покорно пошел вслед за кардиналом на верхний этаж резиденции.

Постучав, Джакомо получил разрешение войти в покои Бонифация, и коротко введя Папу в курс дела, поманил тамплиера внутрь.

Бонифаций, только закончивший вечернюю трапезу, сидел у камина, медленно перебирая бусины драгоценных четок. Пытливо взглянув на тамплиера, он устало улыбнулся.

— Как тебя зовут, сын мой?

— Дамиан, Ваше Святейшество. В Париже я был приставлен к ведению личных дел великого магистра, Жака де Моле. У меня для Вас письмо, написанное им собственноручно, и устное послание от господина Адриана Тере. Также, я шлю Вам поклон от патера Джустино, и его просьбу: позволить ему немедленно покинуть Париж, чтобы вернуться к скромному служению в Риме.

Брови Папы удивленно поползли вверх.

— Не так быстро, сын мой. Лучше расскажи все по порядку, и не переживай так сильно, я выслушаю все, что ты хочешь сказать. Джакомо, у тебя что-то еще? — заметив, как нервно аудитор мнет край своего рукава, Бонифаций напрягся, ожидая еще одну порцию дурных новостей.

— Да, Ваше Святейшество. Так вышло, что сегодня, совершенно случайным образом, нам удалось найти предателя, который, скорее всего, и передавал Филиппу вести о Ваших делах.

Аудитор замялся, наблюдая за реакцией Папы, но тот лишь нетерпеливо взмахнул рукой, требуя продолжения.

— Это слуга… он довольно давно находится в резиденции, и я считал, что он не умеет ни читать, ни писать. Но он копался в моих отчетах и даже попытался украсть один из них. За этим я его и застукал. Сейчас он под присмотром Жерардо.

Папа задумчиво посмотрел на сверкающие бусины четок, затем протянул их Джакомо. Не понимая, что сподвигло Бонифация на такую щедрость, кардинал с поклоном принял подарок, и поклонившись, застыл, ожидая дальнейших указаний.

— Скажи Жерардо, чтобы допросил этого человека. Мне нужно знать все — кому он служит, сколько успел выведать и передать, есть ли его пособники в Ананьи, и если да, то сколько их и как они связываются между собой. При необходимости пусть применит любые методы, но достанет все необходимые сведения. И, как только Жерардо управится, пусть немедленно сообщит мне.

— Как прикажете, Ваше Святейшество. — Джакомо спешно покинул покои Папы, внутренне содрогнувшись от одной мысли о том, что ждало этим вечером пойманного «слугу».

Папа же, тепло улыбнувшись тамплиеру, предложил ему сесть.

— Для начала, сын мой, передай мне письмо великого магистра.

Получив свиток, Бонифаций сломал сургучную печать, бегло просмотрел текст, а затем, раздраженно поморщившись, бросил письмо в камин. Языки пламени ярко вспыхнули зеленым, пожирая исписанный мелким почерком пергамент из воловьей кожи.

— Ты знаком с текстом этого послания?

Тамплиер отрицательно покачал головой.

— Нет, Ваше Святейшество. Но великий магистр был сильно обеспокоен, когда я покидал Париж, так что, полагаю, в содержании письма не было ничего особо радостного.

— Верно. Жак просит подвергнуть Филиппа булле и прислать в Париж подкрепление, чтобы свергнуть его с престола. Это странно, но он не понимает, что это невозможно. По крайней мере, не прямо сейчас. Впрочем, с этим я разберусь позже. А пока, сын мой, расскажи мне все, что тебе передал Адриан Тере. Надеюсь, ты в точности запомнил его слова, ибо это очень важно…

— Конечно, Ваше Святейшество. Инквизитор Адриан просил передать Вам, что король отправляет его в деревню, зараженную чумой, под видом борьбы с ересью и ведьмовством. Он выражает Вам свои извинения за то, что не смог выполнить Ваше поручение и остаться при дворе, это вызвало бы слишком большие подозрения. При этом, господин Адриан уверен, что король заранее знал о цели его визита, и о том, что он прибудет один. Советник Филиппа, Гийом де Ногаре, безумен, и именно он управляет королем из тени, как кукловод. Церковь теряет свои позиции в Париже — епископ Арно убит, а оставшееся в столице священство не в состоянии противостоять королю. Тамплиеры либо погибают, либо предают орден и переходят на сторону короля. К счастью, предателей в рядах ордена не так много, но великий магистр боится, что они погубят всех оставшихся верных Вам рыцарей.

Тамплиер осекся, удивленно взглянув на Бонифация, вдруг резко ударившего кулаком по подлокотнику своего кресла.

— Боится?! Великий магистр Жак де Моле не имеет права бояться и просить у меня подкрепления в столь тяжелые для Церкви времена! В конце концов, кто из нас управляет орденом — я или он?! Если Жак не в состоянии вычислить и уничтожить предателей, обустроившихся в его собственном доме, то, возможно, он зря занимает свое место! Хватит, сын мой, ни слова больше о Жаке и тамплиерах. Что еще сказал тебе Адриан?

— Простите, Ваше Святейшество… я забылся. Последним, что сказал мне Адриан Тере, была странная фраза, которую он велел передать дословно. "Три грешника не удержат даже один крест, но один праведник выдержит все три».

Папа, побелев как мел, несколько секунд молчал. Тамплиер, обеспокоенно глядя на его лицо, уже раздумывал, не позвать ли кого-то на помощь, но Бонифаций приложил руки к лицу, медленно потер виски и сказал:

— Отдохни в резиденции, сын мой. Завтра тебе предстоит отбыть обратно в Париж. Я напишу письмо для Жака и отправлю с тобой еще троих рыцарей. Это единственная помощь, которую в данный момент я могу оказать вам. И да поможет вам Бог…

— Благодарю, Ваше Святейшество… а что мне передать патеру Джустино?

Взгляд, которым Бонифаций одарил рыцаря вместо ответа, был красноречивее любых слов.

Выйдя от Папы в состоянии крайнего огорчения, Дамиан позвал слугу, чтобы его проводили в свободную комнату. На душе у него было тяжело, и он понимал, что великий магистр будет недоволен. Он слукавил, сказав Папе, что не знаком с текстом письма. И знал, что Жак очень рассчитывал на то, что он сможет убедить Папу прислать как можно больше людей. Но одного взгляда на лицо Его Святейшества было достаточно, чтобы понять — три человека и так огромная щедрость с его стороны. Больше людей он не даст, и спорить абсолютно бесполезно.

Но больше всего Дамиан жалел патера, который со слезами на глазах умолял его упросить Папу забрать его из Парижа.

Бонифаций, тем временем, встал со своего места и подошел к окну. Представший его глазам пейзаж был прекрасен, но Папа даже не видел его, погруженный в свои тяжелые мысли. Значит, Адриан считает, что козни Филиппа действительно напрямую угрожают не только власти Церкви, но и самому Папе Римскому… и если срочно не предпринять верный ход, ситуация станет неуправляемой. В настолько шатком положении Церковь не была еще ни разу…

— Ваше Святейшество. Жерардо просил передать Вам, что закончил. Желаете получить отчет в письменной форме или примете его лично? — тихо постучав, в дверь неловко просочился Джакомо.

— Ни то, ни другое. Я сам выйду к нему. Где он сейчас?

Джакомо, с бледным, зеленоватым лицом, замялся, что вызвало у Бонифация новую вспышку раздражения.

— Джакомо, ты что, оглох?!

— Ннет, Ваше Святейшество. Просто я не уверен, что это уместно. Жерардо сейчас… завершает свою работу с предателем, в свойственной ему манере. Не знаю, захотите ли Вы это видеть.

— Захочу. Где он?

Сглотнув, Джакомо попятился к выходу.

— Я провожу Вас. Следуйте за мной.

Спустившись в подвальные помещения, Джакомо распахнул одну из дверей в длинном, узком коридоре, почтительно пропуская Папу вперед. Войдя, Бонифаций не смог сдержать брезгливой гримасы.

— Жерардо, в своем ли ты уме?! В этом погребе хранится вино для Причастия Святых Тайн Христовых, а ты устроил здесь пыточные застенки?!

Соглядатай, возившийся у тела, лежавшего на полу неподалеку от входа, встал и поклонился. В его руках был грубый металлический башмак, с прилипшими к нему ошметками горелой человеческой плоти.

— Простите, Ваше Святейшество, я не знал. Надеюсь, это поправимо? Я старался не запачкать комнату, так что здесь, хотя бы, нет лишней крови.

Джакомо, стоя за спиной Бонифация, не дыша, отвернулся к стене. Его лицо становилось все более зеленым, аудитор с трудом сдерживал рвотные позывы. Искалеченный труп, лежавший на полу в неестественной позе, вызывал у него отвращение и ужас.

— Что ты с ним сделал?

Жерардо, равнодушно взглянув на тело, пожал плечами.

— Он стойко держался, даже когда я переломал ему все пальцы. Пришлось заставить его танцевать в раскаленных башмаках. В конечном счете, это было не зря. Он рассказал все, что мог. Гийом де Ногаре подкупил его, посулив в награду земли одного из казненных тамплиеров. Он долгое время следил за всем, что происходит в Вашей резиденции и неоднократно успел сунуть свой нос в записи Джакомо. Отчеты, письма, Ваши личные поручения — этот выродок знал все, что здесь происходит. Именно он отправил гонца к Гийому де Ногаре, сообщив ему об отправке Адриана в Париж. К счастью, это было его последнее послание — Джакомо стал бережнее относиться к важным поручениям, так что Ваше письмо для Жака де Моле было отправлено сразу, и прочитать его он не успел. Кстати, в Ананьи есть еще один человек, который должен заменить его, если что-то случится. Перед смертью предатель назвал его имя. И, кстати, еще одна хорошая новость… у него была при себе записка, написанная от руки. При необходимости, теперь я могу подделать его почерк.

— Прекрасно, просто прекрасно… Жерардо, на некоторое время ты сменишь круг обязанностей. Я хочу, чтобы ты остался в резиденции и присматривал за тем, что здесь происходит. Естественно, сначала ты избавишься от второго соглядатая. Найди его в кратчайшие сроки, это очень важно. Затем мы отправим Филиппу новое послание, я подумаю, как лучше его составить. Отправляйся немедленно, и скажи Джакомо, когда закончишь. Только в этот раз обойдись без пыток — все должно пройти как можно тише, и без лишнего внимания.

Поклонившись, Жерардо вышел из комнаты, и вскоре его шаги стихли вдалеке. Папа повернулся к Джакомо, одарив его суровым взглядом.

— В наказание за свое нерадение ты сам избавишься от тела. Дождись, когда все разойдутся, чтобы никто тебя не увидел. Мне неважно, что ты сделаешь, но его не должны найти. Никогда. Ты меня понял?

— Да, Ваше Святейшество… как прикажете. А что делать с вином для Причастия?

Папа, оглядев ряды бутылей, тяжело вздохнул.

— Использовать его по назначению уже невозможно. Прикажи слугам все здесь тщательно отмыть и перенести сюда припасы для приемов. Освободившееся помещение заполните новым вином. И вот еще что. На днях я велел тебе готовить трех рыцарей, в помощь Адриану. Отмени это задание, и отправь их в Париж вместе с Дамианом.

— Но почему? Разве Адриан Тере уже вне опасности?

Свирепея, Папа шагнул к аудитору, и тот испуганно попятился назад, путаясь в своем одеянии. Справившись с собой, Папа с жалостью посмотрел на Джакомо и тяжело качнул головой.

— Делай как я сказал. Это все.

После ухода Бонифация, Джакомо, превозмогая страх и отвращение, завернул тело в кусок плотной дубленой кожи, и, перемотав веревкой края получившегося свертка, потащил его наружу.

После разговора с Папой мир аудитора буквально встал с ног на голову. Здесь мало кто рискнул бы об этом сплетничать, но Джакомо был родным племянником Бонифация, и втайне очень рассчитывал на то, что кровные узы, в случае чего, защитят его от любых бед. Но когда Его Святейшество так легко бросил на произвол судьбы Адриана, которого воспитывал чуть ли не как родного сына, Джакомо наконец понял, что его родство с Папой ничего не значит. По крайней мере, для самого Бонифация. Это открытие стало для господина Каэтани тяжелым ударом, тем более, что взгляд Папы становился все более фанатичным, а это страшно пугало.

Ночной сад встретил его порывом теплого ветра. Стуча зубами от страха, Джакомо убедился, что вокруг никого нет, и покинул резиденцию через черный ход.

Рядом с садовыми постройками стояла конюшня и небольшая открытая повозка — на ней в резиденцию привозили все необходимое, от еды до ткани и удобрений. С трудом погрузив труп в повозку, Джакомо запряг лошадь, захватил с собой лопату и выехал в ночь.

Миновав сонные улочки и засеянные поля, он нашел тихое место вне стен города, и принялся усердно копать. И все же, выполнить поручение Папы ему удалось только под утро. Едва не падая от усталости, Джакомо разровнял землю над безымянной могилой, накрыл ее дерном и накидал вокруг немного песка и листьев. Теперь вряд ли кто-то догадается, что здесь лежит труп. А яма получилась достаточно глубокой для того, чтобы тело не смогли выкопать дикие животные.

Переодевшись и спрятав испачканную одежду, Джакомо сел в повозку, и легонько хлестнул лошадь, возвращаясь обратно.

— Молю тебя, прости меня, святой Магн… — бормотал он, смахивая со щек невольные слезы.

Адриан открыл глаза, щурясь от солнечного света. В теле царила необыкновенная легкость. Странно… он ведь точно помнил, что еще совсем недавно едва мог стоять на ногах, мучаясь от тошноты и боли.

Осторожно приподнявшись, инквизитор оглядел комнату. На соседней кровати спала Валери. Ровное дыхание девушки успокоило Адриана — кажется, ей тоже ничего не грозит. Но почему память упорно подсовывала ему страшные картины прошедшей ночи?! Неужели, все это был просто кошмарный сон?

Встав, Адриан подошел к остывающему очагу, добавил хвороста и осторожно раздул мелкие угольки. Хотелось есть и пить, но будить Валери он не решился. Сначала нужно понять, что происходит. Его собственная память еще никогда не заводила с Адрианом подобные игры, и все это ему страшно не нравилось.

Оглядевшись в поисках еды, инквизитор заметил на столе краюху хлеба, завернутого в чистую тряпочку. Рядом нашелся кусок сыра, немного зелени и овощей. Достав из поясного мешочка несколько монет, инквизитор положил их на полку над очагом — нужно отплатить хозяйке дома за еду, особенно если учесть, что эту самую еду он берет без спроса.

Плеснув в кружку воды, Адриан приступил к скудной трапезе, сразу отложив порцию и для Валери. Он по своему опыту знал, как неприятно проснуться и обнаружить, что кто-то уписал за обе щеки все твои запасы.

Жуя уже довольно черствый хлеб, инквизитор пытался выстроить цепь событий, произошедших с ним за последнее время, но это было непросто. Он помнил, как пошел поговорить с Лилиан, столкнулся на улице с ее странным сыном, затем Лилиан открыла ему, он вошел в дом, и… с этого самого момента в голове начиналась страшная путаница.

Сердце подсказывало Адриану, что Лилиан точно причастна к тому, что произошло, но разум упорно требовал считать ее невиновной. Почему — Адриан не смог бы объяснить даже самому себе. Он помнил, что она как-то доказала ему свою непричастность к убийству Катрин, а затем отправила его к Валери, поделившись своим мнением о том, что все жители считают девушку ведьмой. И вдруг Адриан поперхнулся — вот, что так сильно его настораживало! Лилиан солгала… он разговаривал с местными, и никто, кроме владельца постоялого двора, не отозвался о знахарке плохо. Наоборот, люди продолжали винить во всем Катрин, аргументируя это тем, что после ее смерти не было ни одного заболевшего. Видимо, тот факт, что они чуть не утопили вслед за ней Валери, напрочь стерся из их голов. Как удобно…

Ладно, допустим, с этим можно разобраться позже. Но дальше в памяти были сплошные провалы. Он вышел из дома Лилиан, как-то добрался обратно к знахарке, и… пустота. Вплоть до того момента, как он очнулся ночью в этом самом доме, полном людей. Он помнил Валери, бледную и напуганную, мужчину в доспехах ордена тамплиеров, и еще двоих — явных головорезов, пришедших с намерением убивать. Пытаясь защитить девушку, Адриан атаковал одного из них, но проиграл. Он помнил, как меч вспорол его тело жгучей болью, как потемнело в глазах, и как кровь густо побежала из раны, отвратительно теплая и липкая, как кисель.

Вздрогнув, инквизитор посмотрел на свою рубаху. Чуть правее области сердца на ней зияла дыра, и весь перед рубахи превратился в одно бурое пятно из спекшейся крови. Практически не дыша, Адриан отодвинул ткань. Ничего. Не было даже намека на рану или шрам — просто голая кожа.

Открыв ставни и входную дверь, инквизитор обошел дом. Такие же бурые пятна на полу, а слева от очага вообще целая лужа. Но при этом — ни одного трупа.

Поняв, что без Валери ему все равно не разобраться в происходящем, Адриан вернулся на свое место у стола и принялся доедать остатки скудного завтрака. Подождать, пока она сама проснется, или все же разбудить? Внутреннее чутье подсказывало инквизитору, что лучше не медлить. Но пока он пытался принять решение, Валери вдруг чихнула, открыла глаза и резко поднялась, оглядывая дом.

— Славное утро. Рад, что Вы в порядке.

Валери, недоуменно взглянув на Адриана, тут же отвернулась от него, скинула одеяло и подошла к испачканной кровью стене.

— Где Стефан?! — в голосе знахарки одновременно прозвучали злость, испуг и удивление.

Присмотревшись к ней, Адриан удивленно приподнял бровь — по щекам Валери струились слезы.

— Для начала, кто такой Стефан? И вообще, я надеялся, что это я буду задавать Вам вопросы, а не наоборот.

— Это тамплиер, друг моего отца. Он приехал забрать меня домой, к маме. Но на нас напали… я не смогла его спасти, и он, скорее всего, погиб. Его тело было здесь, прямо у этой стены. Куда Вы его забрали?! — теперь в голосе Валери звучала откровенная ярость.

— Перестаньте кричать. Я пришел в себя меньше часа назад, и в доме не было никакого Стефана. Впрочем, я понимаю, о ком Вы. Значит, все это точно был не сон… осмелюсь спросить — а отсутствие кого бы то ни было еще Вас не смущает?

Валери, затравленно оглянувшись, окинула взглядом заляпанный кровью пол.

— Да, были же еще люди Гийома де Ногаре… Стефан сказал, они пришли за мной.

Адриан насмешливо фыркнул.

— Вот как? Интересно. Не хочу порочить память погибшего, но скорее всего, Стефан Вам солгал. Если канцлер и послал убийц, то точно не за Вами. Они приходили по мою душу. Однако, это никак не объясняет того, куда все они делись. Кто-то из них вообще выжил?

Валери отрицательно помотала головой.

— Стефан убил их обоих. Но его ранили в горло, и он умирал… я хотела его спасти, но так устала, возвращая Вас к жизни, что не смогла. Наверное, я потеряла сознание. Это все, что я помню.

Адриан, внимательно наблюдая за Валери, понял, что она только что проговорилась. И точно сказала чистую правду. Не зная, что делать, инквизитор мучительно размышлял. Значит, его действительно проткнули мечом. От таких ран не спасаются, разве что промыслом Божьим, или… с помощью магии. Эта девчонка так спокойно и буднично говорит о том, что возвращает умирающих к жизни — значит, это уже стало для нее привычным делом. Ведьма? Скорее всего. Но Адриан никогда еще не слышал о ведьмах, спасающих людей от смерти. Бред какой-то.

— Валери, я правильно понял, что Вы спасли мою жизнь? — залпом допив остатки воды из кружки, Адриан встал и подошел к ней вплотную.

— Можно и так сказать. — девушка исподлобья глянула на него, утирая слезы.

— Но ведь, насколько я помню, от таких ран невозможно излечить. Тем более, так, чтобы и следа не осталось. Как же Вы тогда объясните это? — Адриан снова оттянул ворот рубахи, показывая ей гладкую кожу без единой царапины.

— Ааа, так вот Вы к чему. — она попятилась на шаг, явно намереваясь выбежать во все еще открытую дверь.

— Стойте где стоите. Я не причиню Вам вреда. Особенно, если Вы правдиво расскажете обо всем, что произошло с тех пор, как я покинул Ваш дом, отправившись к Лилиан.

Голос Адриана звучал приветливо и спокойно, но Валери явно ему не доверяла. Сделав еще шаг назад, она развернулась и побежала. Вернее, попыталась. Потому что инквизитор моментально нагнал ее и прижал к стене.

Пискнув от страха, она забилась в его руках, как пойманная птица.

— Я же сказал, стойте где стоите. Валери, прошу Вас — не надо меня провоцировать. Я не знаю, кто Вы и чем тут занимаетесь, но Вы спасли мне жизнь, и мне совершенно не хочется причинять Вам вред. Расскажите все, что знаете, а я решу — правда это или ложь. Хорошо?

Глядя на него огромными, круглыми от испуга глазами, девушка осторожно кивнула.

— А дверь мы пока закроем. Ни к чему случайным прохожим слушать этот разговор.

Решительно захлопнув дверь пинком ноги, Адриан подвел Валери к столу, и пододвинув к ней еду и воду, встал рядом. Не слишком близко, чтобы не пугать ее еще сильнее, но и не слишком далеко, чтобы девушка не попыталась выпрыгнуть в окно. Конечно, он ее догонит, но вся эта беготня только привлечет к ним лишнее внимание.

К тому же, Адриан явственно чувствовал, что должен торопиться. Вскоре что-то произойдет… что-то, что нужно обязательно успеть предотвратить, чтобы не погибнуть.

И виновницей этих событий явно будет не эта испуганная девушка, сидящая прямо перед ним…

Даже не взглянув на еду, Валери отпила глоток воды и зябко передернула плечами.

— Хорошо. Я расскажу Вам, хоть и не вижу в этом никакого смысла. Все равно, мне уже начинает казаться, что я обречена погибнуть в этом ужасном месте. Днем раньше или днем позже — какая разница? Зато хотя бы кончится этот бесконечный кошмар, преследующий меня с утра до ночи. Прошу только об одном — если решите, что я ведьма, не надо издеваться. Помните, что я спасла Вам жизнь, так что давайте обойдемся без пыток и сжигания заживо.

Адриан утвердительно кивнул головой.

— Продолжайте.

— Дайте собраться с мыслями. За последние дни столько всего произошло… даже не знаю, с чего начать. А, точно. Вы отправились к Лилиан, отсутствовали около часа, а когда вернулись — я сначала решила, что Вы пьяны. Вы едва стояли на ногах, а подойдя к дому так и вовсе упали, как подкошенный. Я сильно измучалась, затаскивая Вас внутрь. Кстати, мыть Вас и убирать естественные отходы тела тоже было непростой задачей, а мне пришлось заниматься этим на протяжении недели. Если решите все же меня не убивать — не забудьте как следует заплатить за эти хлопоты.

Услышав подобное заявление, да еще и сказанное довольно сердитым тоном, Адриан не удержался и засмеялся в голос.

— Клянусь, что Вам воздастся сторицей за эти невыносимые муки. Простите, что доставил столько хлопот. Но об этом после. Что было дальше?

— Дальше я поняла, почему несмотря на все мои старания я никак не могу заставить Вас прийти в себя. Лилиан отравила Вас темной магией, и бороться с ней обычными средствами было бесполезно. К тому же, обезвредив Вас, она обнаглела настолько, что заявилась прямо ко мне на порог. К счастью, я нашла способ вернуть свои силы, так что ей пришлось убраться ни с чем.

— Силы? Это какие?

Валери тяжело вздохнула. По ее щекам опять заструились слезы.

— Вы не поймете. Сколько бы я ни объясняла, Вы просто будете думать, что я ведьма. Мама всегда говорила, что если кто-то узнает про мой дар, меня сожгут на костре. И неважно, что я не хочу, да и не могу никому вредить! Мама — единственная, кто всегда меня понимала. Она знает, что мы можем только лечить и спасать… знает, что наша сила не может быть злом. И пока мы были вместе, все было хорошо! Но папу убили, Стефана тоже, а теперь я даже не знаю, как добраться до мамы, потому что Стефан так и не сказал, куда он ее увез!

Закрыв лицо руками, девушка расплакалась в голос. Адриан, явственно ощущая, что она говорит правду, окончательно запутался. Ни о каком «даре» ему еще слышать не приходилось. На святую, помогающую людям с помощью силы Божьей, эта девушка тоже не походила. Но она точно не врет… так в чем же дело?!

Валери, тем временем, продолжала плакать. Ощущая полную свою беспомощность, инквизитор подошел ближе, и погладил ее по плечу, желая хоть как-то утешить. Откуда-то со стороны стойла донеслось тоскливое ржание Стрелы.

Как ни странно, неуклюжая поддержка Адриана сработала. Валери, сердито шмыгнув носом, вытерла слезы рукавом и отвернулась от окна, чтобы инквизитор не видел в полумраке комнаты ее заплаканное, покрасневшее лицо.

— Во время боя Вы пришли в себя. И зачем-то сразу схватились за меч, хотя и на ногах-то стояли с трудом. Вы попытались атаковать одного из людей Гийома, но он ударил Вас в грудь, видимо, метил в сердце. К счастью, он слегка промахнулся. Тем не менее, Вам этого хватило, чтобы снова оказаться на грани жизни и смерти. Я ослепила Вашего противника соком цикуты и потратила последние силы, чтобы излечить Вас. Стефан увидел это, и отвлекся от своего противника. А тот, воспользовавшись ситуацией, вонзил ему нож в горло. И все же, Стефан успел убить его перед тем, как… — девушка судорожно вздохнула, глотая слезы — как умер сам.

— Почему же Вы не спасли и его тоже?

— Я же сказала Вам, что потратила все силы на то, чтобы излечить одного бесполезного инквизитора! — огрызнулась Валери, сердито взглянув на собеседника.

— Ясно. И что же было дальше?

Она удрученно помотала головой в ответ.

— Не знаю. Я доползла до Стефана, но поняла, что мне его уже не спасти. Он что-то хотел сказать мне перед смертью, но у меня перед глазами все плыло, и я потеряла сознание буквально через несколько секунд. Но я точно помню, что лежала там, у стены, и в доме было три трупа. Так что если Вы действительно не знаете, что с ними произошло — возникает вопрос, куда они делись.

— Да уж. Слишком много вопросов, и ни одного ответа. Валери, спрошу Вас прямо. Это Вы наслали на жителей чуму?

Валери в ярости вскочила со своего места.

— Да Вы хоть слушали, что я Вам говорила?! Я не владею такой магией! И никогда не владела! Мой дар может только лечить, ясно?!

— Ясно… а можете показать, как это работает? Например, как Вы залечиваете раны.

С этими словами Адриан вытащил из ножен небольшой кинжал и порезал правую ладонь. Края ранки тут же обросли крупными алыми каплями.

— Господи, пошли мне терпение, и сил побольше, умоляю Тебя… — закатила глаза девушка, не понимая, ради чего нужно все это представление.

Не скрывая окутавший ее пальцы свет, Валери направила поток силы на руку Адриана. За считанные секунды рана исчезла, словно ее и не было.

— Этого, надеюсь, достаточно, чтобы Вы поняли, что я не лгу?

Адриан, явно потрясенный произошедшим, все еще осматривал свою руку.

— Что? А, да. Достаточно. Хотя и уже давно знал, что Вы говорите правду. Сейчас я скорее пытался убедиться, что Вы не сумасшедшая.

Услышав эти откровения, Валери сердито фыркнула. Примирительно улыбнувшись, инквизитор отошел к своей кровати и сел, задумчиво глядя в окно.

— Что Вы со мной сделаете? Убьете? — голос Валери звучал ровно, но она до крови закусила губу, ожидая ответа. Адриан, удивленно посмотрев на нее, приподнял леву бровь.

— Убью? Господи помилуй, нет! Не думаю, что возьму на себя смелость казнить Вас за ведьмовство. Видите ли, дело в том, что это первый случай в истории, когда «ведьма» не вредит, а помогает людям. У меня попросту нет предписаний для такой ситуации. Но и на церковный суд я Вас тащить не намерен… вряд ли Вам там понравится. Скорее, я бы хотел попросить Вас о помощи. Это возможно?

Взяв кусочек сыра, Валери задумчиво покрутила его в руках. Есть не хотелось, но по телу разливалась такая слабость, что, видимо, придется.

— Сначала хотелось бы узнать, в чем эта «помощь» заключается. Если это в моих силах, то помогу. — достав из тряпицы остатки хлеба, девушка принялась за еду.

— Почему? — Адриан испытующе взглянул Валери прямо в глаза.

Поперхнувшись, она закашлялась, одновременно густо покраснев. Отвечать на этот вопрос не хотелось. Ведь Валери и сама не знала, когда именно в ней успела проснуться странная симпатия к этому опасному человеку. Но с каждым днем ее чувства становились сильнее. Был ли тому виной общий дом и стол, или ей действительно так нравились его пристальный взгляд, насмешливая улыбка и повадки дикого кота? Валери не была опытна в любви, и даже не могла распознать ее, возникшую неизвестно когда… так же, как и не могла сдерживать ее в себе.

Голос Адриана вывел ее из задумчивости.

— Можете не отвечать на этот вопрос. Пожалуй, он уже был несколько… неуместным. Давайте лучше приведем здесь все в порядок.

Валери, обведя взглядом бардак и грязь, царившую вокруг, тоскливо вздохнула.

— Да… обязательно. Только сначала надо раздобыть еще еды, а то у нас совсем ничего не осталось. Когда вернусь, сразу займусь уборкой.

— Нет уж. Уборкой, пожалуй, займусь я. А Вы действительно сходите за едой, заодно прогуляетесь, придете в себя. Должен же я хоть как-то отплатить Вам за помощь. Кстати, по поводу платы… вот все, что у меня есть на данный момент — возьмите. — Адриан протянул девушке мешочек, плотно набитый монетами.

Открыв его, Валери удивленно ахнула. Медь, серебро, и даже с десяток золотых. Да это же целая уйма денег… в ее кошельке одиноко позвякивала медь, и то этого вполне хватало на удовлетворение простых нужд в течение длительного времени.

— Здесь слишком много. Столько я не приму. Но, если Вы не против, один золотой станет достойной платой за все мои труды.

Усмехнувшись, Адриан взял ведро, явно намереваясь пойти за водой.

— Слишком дешево Вы оцениваете спасение моей жизни. Поверьте мне, Валери, я Вам еще очень пригожусь. Так что не спорьте, деньги обратно я не приму. А если не хотите тратить — просто храните их, рано или поздно пригодятся. — повернувшись к девушке спиной, инквизитор вышел из дома, закрыв за собой дверь.

— Вот же… чудак человек. Ладно, не спорить же с ним. — вынув из мешочка серебряную монету, Валери запихнула его в карман плаща Адриана, и, взяв небольшую корзинку, отправилась за едой.

Зайдя к старосте, она позвала с собой Агнес. Та с удовольствием согласилась, и вскоре обе девушки уже подошли к обособленно стоявшему дому, рядом с которым раскинулся заботливо обихоженный огород. Где-то на заднем дворе блеяли козы.

— Давай мне деньги и постой тут. Я лучше сама договорюсь на двоих. А то еще положат тебе несвежее, у старухи Иветт и ее мужа ни стыда, ни совести. — весело прошептала дочь старосты, подмигивая подруге.

Валери, кивнув, отдала ей корзинку и деньги, а сама отправилась в раскинувшиеся неподалеку травяные заросли — как раз начал зацветать ранний зверобой, неплохо будет запасти его впрок.

Когда Агнес вернулась, в корзинке был домашний творог, сыр, молоко, сметана, яйца и зелень. Сверху лежала краюха свежего хлеба и миска печеного картофеля с розмарином и чесноком. От миски исходил такой дивный запах, что у Валери рот моментально наполнился слюной.

— Там внизу еще кусок окорока и связка домашних сарделек. Хоть Иветт и жуткая дрянь, но в готовке толк знает. У нее куда лучше, чем у Кристофа — этот вообще готовит так, что хоть свиньям сразу отдавай. А тебе теперь еще и гостя кормить… и чего это он решил у тебя остановиться, а? — Агнес смущенно хихикнула.

— Только не придумывай лишнего. У меня он остановился потому, что на постоялом дворе — один из виновников гибели Катрин. А у твоего отца ты с младенцем на попечении, куда вам в один дом — не селедки же, чтоб набиваться, как в бочку… — раздраженно пробормотала Валери, чувствуя, как вдруг снова разрумянились щеки.

— Знамо дело. Ну, тогда и обсуждать нечего. — Агнес снова засмеялась, прикрыв рот ладошкой.

— Вот именно, что нечего. Лучше скажи, как ты вообще себя чувствуешь? Все в порядке, ничего не беспокоит?

Дочь старосты задумчиво нахмурилась.

— Нет, ничего. Разве что так счастлива, что петь хочется. Но это не беспокоит, а скорее, наоборот. Как муженек мой беспутный сбежал, я считай новую жизнь начала. Он же меня порой поколачивал, а я так его боялась, что даже отцу ничего не говорила. А теперь — рассказала, и если даже он к нам на порог сунется, отец ему все бока пообломает.

— Что ж, тогда рада за вас. И спасибо тебе за все это. — Валери указала на корзину с едой.

— Это тебе спасибо… что с того света вытащила. По гроб жизни буду теперь благодарна, если что понадобится — сразу иди к нам. Ох, опять разболталась, побегу-ка обратно, пока Эрик не проснулся! — помахав Валери на прощанье, Агнес поспешила домой.

Вернувшись, Валери шагнула через порог, и тут же обо что-то споткнулась.

— Я не настолько плохо мою полы, чтобы меня пинали ногами. Не находите?

Взглянув вниз, девушка увидела Адриана, сидевшего на корточках перед ведром с водой. Он весело улыбался, глядя на нее, и Валери смущенно улыбнулась в ответ. Затем перевела взгляд на пол и тяжело вздохнула.

— Пинать Вас, конечно, не за что, но и хвалить тоже… экую грязь развели — только хуже стало. Давайте я уж лучше сама. Только чуть позже. Я нам еды принесла, хоть позавтракаем по-человечески.

Адриан с интересом заглянул в корзинку и принюхался.

— Вынужден признать, что Вы правы… мечом я владею лучше, чем тряпкой. А где Вы раздобыли столько вкусностей? Судя по запаху, эта еда не с постоялого двора — там готовят одни помои.

— Места знать надо. — хитро подмигнула девушка, надевая длинный рабочий фартук.

Позавтракали. Сочный окорок таял во рту, свежий хлеб с хрустящей, золотистой корочкой прекрасно его дополнял. Пили молоко из единственной уцелевшей кружки — попеременно, чуть не отбирая друг у друга. Валери смеялась над тем, как Адриан нетерпеливо постукивает ногой по полу, дожидаясь своей очереди. Она ничего не говорила, но радовалась тому, что он так быстро пошел на поправку. Единственное, что ее смущало — природа такого быстрого восстановления. Зная, в каком состоянии находился инквизитор на момент боя, Валери была уверена, что ей придется выхаживать его как минимум еще несколько дней.

После завтрака Адриан помыл миски и кружку, а Валери до самого вечера оттирала кровь и грязь, и умаялась так, что хотелось поскорее лечь и заснуть. Адриан, как мог, помогал — приносил воду из колодца, отодвигал сундуки и кровати, чтобы девушке было сподручнее убираться, но чем больше за окном темнело, тем мрачнее становился и сам инквизитор. В конце концов, Валери не выдержала.

— Хватит на сегодня. Я страшно устала, да и Вы явно не настроены продолжать. Почему Вы все время смотрите в сторону двери — кого-то ждете?

— Нет. Но я чувствую, что вскоре что-то случился. Что-то очень плохое… я не могу объяснить это, так же, как Вы не можете объяснить свой дар. Просто чувствую, и обычно это чутье меня не обманывает. Именно поэтому я попросил Вас о помощи. Думаю, Вы правы и Лилиан действительно ведьма, а значит — мне нужно как можно быстрее найти ее. Валери, Вы можете хотя бы предположить, куда она подевалась?

Девушка пожала плечами.

— Нет. Откуда бы? Я не видела ее с тех пор, как она заявилась к нам на порог, и Гая тоже. Это, кстати, меня очень тревожит — мне кажется, он неплохой парень, просто боится мать и делает все, что она скажет.

Адриан нахмурился, пытливо взглянув на собеседницу.

— К сожалению, это не оправдывает его преступлений. Если выяснится, что Гай был пособником Лилиан в ее мерзких делах, мне придется его казнить. Валери, поймите — два человека уже умерли не своей смертью, а если бы не Вы, погибших было бы гораздо больше. Нельзя просто так спускать с рук убийства.

— Но Гай не может в полной мере отвечать за свои поступки… он не в себе, это любому ясно. С больной души малый спрос, разве нет?

Адриан с сомнением покачал головой. Он понимал, что Валери оправдывает Гая не просто так, а по искреннему убеждению в своей правоте. И, возможно, она действительно права — ведь в деревне и впрямь считали, что сын Лилиан «не от мира сего».

— Давайте пока закончим этот разговор. Решить, что делать с Гаем, можно и потом, сейчас куда важнее найти его мать.

Валери кивнула, радуясь, что Адриан хотя бы отчасти прислушался к ее мнению. Все же, наказывать Гая за грехи его матери ей страшно не хотелось. Когда она думала об этом, в дверь коротко, но решительно постучали.

— Кого опять принесло на ночь глядя… — буквально простонала знахарка, идя открывать.

— Стойте, я сам. — Адриан, подхватив меч, вынул клинок из ножен и открыл дверь.

На пороге, мрачный и бледный, стоял староста.

— Господин инквизитор, хорошо что Вы здесь… и ты, Валери, тоже. Прошу вас обоих пойти со мной, мы тут это, еще двух мертвяков нашли. Все в пятнах, хотя с утра были здоровее нас. Никак эта ведьма треклятая не угомонится…

Холодея, девушка приложила руку к губам.

— Кто на сей раз?

— Старуха Иветт и ее муж, Жером. Те самые, к кому вы с дочерью моей сегодня за едой ходили.

Адриан и Валери переглянулись. Мрачное лицо инквизитора не предвещало ничего хорошего.

— Кто-нибудь видел Лилиан или ее сына в деревне? Сегодня, разумеется.

Староста задумчиво нахмурился.

— Нет, и давно уже их не видно, почитай около недели. Хотя есть тут у нас один, пьянь и голодранец, Люком кличут, может слыхали? Живет неподалеку от вас. Божился, что видел сынка Лилиан прошлой ночью, и что мол тот за собой какие-то тяжелые мешки волочил в сторону леса. Но пьянчуге какая вера? Пригрезилось ему, поди.

— Не пригрезилось… — тихо прошептала Валери, снимая с крючка плащ и накидывая его на плечи.

— О чем это ты? — староста почесал затылок, словно пытался понять, к чему она клонит.

— Кажется, я догадалась, куда делись трупы. Правда, не знаю, зачем они ей нужны… но думаю, Люк и правда видел Гая. Только вот тащил он вовсе не мешки.

— Куда важнее то, куда он их тащил. Значит, Лилиан спряталась в лесу, неподалеку от деревни. Идемте, разберемся на месте, все равно придется осмотреть дом погибших. И, к сожалению, я знаю, зачем ведьме могут понадобиться тела. — Адриан хмуро покачал головой и вышел из дома.

Валери и староста пошли вслед за ним. Каждый думал о своем, но одно их объединяло — мысли были тяжелыми и мрачными, полными опасений и тревог.

В гнетущем молчании дошли до дома Иветт и Жерома. Староста потянул на себя скрипучую дверь, и Валери сглотнула, пытаясь избавиться от кома в горле — к глазам подступали слезы. Когда уже это все, наконец, закончится?! Неужели Лилиан так и будет творить зло, скрываясь от правосудия? В этот момент девушка твердо решила, что поможет Адриану победить, чего бы ей это ни стоило.

— Туточки они… оба. За столом сидели, может, ужинали. Так там и остались. Я тут ничего не касался, чтобы вы посмотрели. — староста поднял повыше небольшой фонарь со свечой, и тусклый свет озарил комнату.

Валери прижала руку ко рту, в ужасе от увиденного. Пожилая чета и впрямь находилась за столом — Иветт сидела на высоком, крепком стуле, запрокинув голову назад. Жером, навалившись грудью на стол, выпученными, остекленевшими глазами смотрел куда-то в пустоту. Остатки еды на тарелках, опрокинутая кружка, и ощущение какой-то полной, гнетущей безысходности.

Вдруг где-то позади раздался шорох и Валери вскрикнула, оборачиваясь. Большой серый кот, сверкая глазами, мяукнул и выбежал из дома.

— Успокойтесь. Ведьмы здесь точно нет. И, скорее всего, не было… — Адриан, погладив Валери по плечу, подошел ближе к погибшим, вглядываясь в темные пятна, покрывавшие их кожу.

— Почему Вы так решили?

Инквизитор пожал плечами, но девушка заметила, что его пальцы крепко оплели черен меча.

— Не думаю, что она бы решилась прийти сюда лично, особенно после всего, что было. Либо подослала сына, либо нашла способ убивать на расстоянии. Куда больше меня смущает другое… почему именно эти люди? Есть ли причина, или ей вообще без разницы, кто станет жертвой?

Староста тихо кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Да уж это, господин инквизитор, дело простое. Иветт же всегда недолюбливала Лилиан и Гая. Мальчишку травила, сплетни о них сводила, и всяко еще, по мелочи. Вредная старуха была, упокой Господь ее душу. Ладно, вы тут осмотритесь, а я наружу пойду, нагляделся уже. — перекрестившись, он отдал Валери фонарь и вышел на улицу.

Адриан, быстро взглянув на Валери, снова перевел взгляд на тела.

— Агнес во время болезни выглядела так же, верно?

Девушка кивнула, подходя ближе.

— Да. Только пятна были меньше и гнойники еще не появились. Полагаю, их смерть была хоть и мучительной, но быстрой.

Адриан, задумчиво кивнув, окинул взглядом заляпанный стол.

— Интересно, почему? Если Лилиан считала этих людей врагами, то могла бы издеваться над ними куда дольше.

Валери пожала плечами.

— Возможно, не хотела, чтобы их успели вылечить. Или боялась, что об их смерти станет известно слишком рано. Надо спросить старосту, как вообще он узнал о произошедшем — время позднее, что он здесь делал?..

Адриан поднял одну из мисок, понюхал содержимое и вернул на место.

— Странно. Пахнет нормально, не чувствую никаких лишних примесей. Надо обязательно выяснить, с помощью чего ведьма заражает жителей, чтобы предупредить их. Если нам не удастся быстро ее поймать, могут быть и новые жертвы. Кстати, по поводу старосты — Вы подозреваете его в соучастии?

Валери, подняв с пола кружку, повертела ее в руках.

— Вы правы, с едой все в порядке. Дело в воде. Но лишних примесей Вы и не почуете — их нет. Это другое… от воды исходит темная, злая сила. Ее сила. Я уже чувствовала подобную тьму — когда Вы вернулись от Лилиан и упали без сознания. Это плохо. Полагаю, у нашей ведьмы нет какого-то конкретного зелья или предмета, чтобы заражать людей. Она просто воздействует на них своей силой, закладывая в нее определенный смысл. Например, Вас она чумой не заражала, а просто отравила своей магией. Вы каждый день теряли жизненные силы, но никаких признаков болезни не было. Видимо, она сильно Вас опасалась и решила действовать наверняка. Кстати, поступила она очень разумно — исцелить разум практически невозможно, в отличие от тела. И я уже давно хотела Вам сказать — не понимаю, как Вы так быстро восстановились. Все, что я могла для Вас сделать — сжигать тьму Лилиан своим даром. И этой тьмы на момент прихода Стефана в Вас было еще много. А буквально на следующее утро Вы уже были полностью здоровы. Не понимаю, как такое могло произойти, и это меня одновременно и радует, и тревожит.

Адриан задумчиво кивнул. Валери, прикоснувшись к его руке, на секунду закрыла глаза, проверяя, все ли в порядке. Инквизитор, не ожидая этого, буквально застыл на месте. Его до сих пор пугало слишком сильное и непривычное для него влечение к этой девушке. Сердце стучало, как бешеное, и он впервые ощутил то, чего раньше в нем не вызывала на одна женщина — больше всего Адриану хотелось оказаться где-то далеко-далеко от этой забытой Богом деревеньки, и чтобы в этом месте не было никого, кроме них двоих.

— Да, я была права. Ни я, ни Вы не заразимся, даже если будем прикасаться к телам погибших. Чары Лилиан действуют только на жертву, и ни на кого больше. Это уже хорошая новость, иначе к утру мы могли бы не досчитаться половины жителей деревни. И все же, медлить нельзя — нам нужно найти и схватить ведьму как можно скорее. Утра ждать не будем, предлагаю выдвигаться на поиски прямо сейчас. Как ни странно, я хорошо отдохнула за прошлую ночь, и смогу быть Вам полезна. А по поводу старосты — нет, не думаю, что он как-то в этом замешан. Просто надеюсь, что он сможет дать нам еще какие-то полезные сведения. И надо обязательно поговорить с этим Люком… может, он видел, в какую часть леса уходил Гай.

Адриан, с трудом уняв бешеное биение сердца, тепло улыбнулся девушке.

— Спасибо, Валери. Честно говоря, я рад, что встретил Вас здесь. Вы спасли мне жизнь и столь самоотверженно предлагаете помощь. Редко кто на такое решится.

Покраснев, знахарка отпустила пальцы Адриана.

— Ну, Вы тоже не очень-то похожи на тех фанатиков, о которых мне рассказывала мама. То, что Вы решили не причинять мне вред, говорит о многом. Это было неожиданно. И очень приятно…

Густо покраснев от собственных откровений, Валери резко отвернулась и вышла из дома, тут же направившись к стоящему неподалеку старосте. Рядом с ним уже собирались встревоженные жители. Валери сердито фыркнула. Да уж, новости здесь разносятся прямо как пожар в сухом лесу!

— Господин староста, можно Вас на минутку? — Валери, оттеснив напуганных жителей, подошла ближе.

Адриан, плотно закрыв дверь дома, кинул на девушку многозначительный взгляд и остался стоять у двери.

— Все в порядке? — староста, отмахнувшись от особенно взволнованной женщины, вернулся к дому, нервно теребя в руках шапку.

— У господина Адриана возникли к Вам некоторые вопросы. Во-первых, как Вы оказались у Иветт и ее мужа так поздно? Во-вторых, где живет тот пьяница, Люк? Мы хотим с ним поговорить.

Староста, сглотнув, коротко взглянул на Валери, потом перевел взгляд на инквизитора.

— Так я это… за настойкой к ним пошел. Жером же хорошую настойку делал, на травках… у любого спросите, все подтвердят.

— На ночь глядя? — Валери удивленно приподняла бровь.

— Ну… да. Не хотел, чтобы дочь узнала. Сама же знаешь, они с сыном у меня сейчас, что ни сделаю — все не так. Папа, не пей, папа, рыбачить по ночам не ходи, папа, то, папа это. Ей кругом одни ведьмы чудятся и прочая нечисть. А я устал уже, хотел вот со старым другом пропустить по стаканчику, от его настойки и спится лучше, а то тут такие дела творятся, что я последний покой потерял. Только Вы только не подумайте, господин инквизитор, я ко всей этой истории с ведьмой никакого отношения не имею!

Адриан, не отвечая, утвердительно кивнул головой. Валери вздохнула. Жаль, ничего полезного узнать так и не удалось.

— Зайдите ко мне домой и возьмите со стола пузырек. Там отвар для Агнес. Пусть пьет утром и вечером по глотку, разбавляя водой — перестанет так сильно бояться. Все вам обоим полегче станет. А теперь скажите, как добраться до этого Люка.

— Так он рядом с вами живет, видела небось его развалюху — самый крайний дом в сторону леса. — староста, поняв, что его никто не подозревает, облегченно выдохнул.

— Это тот, который диким виноградом зарос по самую крышу?

Староста кивнул, и Валери, коротко попрощавшись, повела Адриана в сторону дома.

— А что с телами-то делать? — староста, все еще комкая шапку в руках, напряженно смотрел им вслед.

— Похоронить по-человечески. Они не заразны. Главное — не трогайте ничего лишнего в доме и проследите, чтобы никто там не ел и не пил. Если к утру не вернемся, отправляйтесь к графине и требуйте помощи Церкви. В противном случае, ведьма не успокоится, пока все жители не погибнут.

— Да как так «если не вернетесь»?! Может, вам помощь какая нужна? Или к графине сразу, значит, бежать — я могу, тут и без меня с похоронами есть кому разобраться!

— Нет. Ждите утра. — махнув рукой, Адриан оставил старосту в полнейшем недоумении и скрылся в темноте.

Валери, едва поспевая за ним, семенила по улице, стараясь не споткнуться. В голову пришла глупая мысль: «А может, все это просто сон?» Девушка даже ущипнула себя покрепче, но ничего не изменилось. Тоскливо вздохнув, она догнала Адриана, удивляясь тому, насколько хорошо он видит в ночной тьме.

В руке инквизитор нес большую глиняную бутыль, обмотанную веревкой. Плотная крышка не давала понять, что внутри, но содержимое таинственно булькало и плескалось при каждом движении.

— Что это? — Валери указала на емкость.

— Масло. Сегодня нас ждет крайне неприятная встреча… Вы догадываетесь, зачем Лилиан понадобились свежие трупы?

— Н-нет… — Валери сглотнула, зябко поежившись.

— Некоторые, особенно сильные, ведьмы, используют тела мертвых для создания рабов, которые будут сражаться на их стороне. Я видел такое лишь раз и с трудом выжил в тот день. Отвратительная магия… разлагающийся труп, подчиненный чужой злой воле — невероятно сильный и опасный противник. Они не боятся боли и ран, единственное, что их останавливает — огонь. Если отрубить и сжечь голову, тело перестанет двигаться. Валери, я прошу Вас быть сильной сегодня. Думаю, Вашего знакомого, рыцаря-тамплиера Стефана, Лилиан изберет на роль личного телохранителя. Постарайтесь не думать ни о чем, когда увидите его, и помните — огонь принесет ему покой. И не бойтесь ему навредить… он давно уже мертв.

— Я поняла Вас. — Валери незаметно утерла слезы, которые снова невольно выступили на глазах.

— Кажется, про этот дом говорил староста? — Адриан остановился у одинокой хибары, заросшей побегами дикого винограда по самую крышу.

Из покосившейся трубы вился дымок, кажется, хозяин был дома.

— Да. Он тут один такой. — Валери решительно постучала в дверь.

Внутри послышалась какая-то возня, затем раздался дребезжащий старческий голос.

— Кого принесло? Пошли вон!

— Открывай, Люк, соседи пришли. Нас к тебе староста послал, по важному делу. — Валери поморщилась, стараясь реже дышать — во дворе дома кисло пахло мочой и нечистотами.

Хозяин дома некоторое время молчал, словно раздумывал над ее словами, затем чуть приоткрыл дверь, выглянув наружу.

— А, это ты… чего надо? Нет у меня с тобой никаких дел.

Отобрав у Адриана бутыль, девушка показала ее Люку. Во взгляде старика моментально появилась заинтересованность.

— Если ответишь на пару вопросов, отдам это тебе. Ну так что, есть у нас общее дело или нет?

Люк облизнулся и приоткрыл дверь пошире.

— Ну, что там у тебя, спрашивай быстрее.

— Недавно ты видел сына Лилиан, верно? Как он шел к лесу и что-то тащил за собой. Ты старосте сказал, что у него были большие мешки. Куда именно он пошел, покажешь?

Люк задумчиво почесал щеку, покрасневшие от пьянства глаза подозрительно сощурились.

— Ну, видел… вроде. Он тебя ограбил, что ли?

— Можно и так сказать. В какую часть леса он уходил?

Люк вышел во двор, оттеснив девушку в сторону. Подняв руку, указал в сторону леса.

— Видишь, вооон там, две большие сосны? Я той ночью вышел во двор по мелкой нужде, но так испугался, что чуть большую не справил. Мальчишка этот совсем не в себе, я уже давно говорил старосте, чтобы присмотрел за ним. Так и думал, что он кого-то ограбит и сбежит. Помяни мое слово, из такого нормального человека не выйдет.

Валери, возведя глаза к небу, снова попросила у Бога терпения.

— Не тяни время. Он ушел к тем соснам?

— Что? А, нет. Не совсем. Он прошел мимо них и свернул в сторону кривой тропки. Ну, той, что ведет к старому охотничьему домику. Ты ее сразу найдешь, там всего одна тропа через бурелом. А теперь будь умницей, отдай Люку ту большую бутыль. — старик снова облизнулся, протянув к заветной бутылке обе руки сразу.

— Вынужден тебя огорчить, в ней только масло. Но за помощь держи вот это. — Адриан снял с пояса фляжку, тут же бросив ее старику.

Люк, бормоча себе под нос ругательства, даже не поблагодарил за подарок. Бросив на Валери и Адриана еще один подозрительный взгляд, он схватил фляжку и скрылся в доме. Послышался звук запирающегося засова. Валери вздохнула, тоскливо вглядываясь в густую черноту леса — она бы дорого дала, лишь бы не идти туда ночью.

— Если хотите, можете остаться в деревне. Я и сам предпочел бы Вами не рисковать… — словно прочитав ее мысли, Адриан ободряюще улыбнулся.

— Нет. Я иду с Вами. Нужно закончить со всем этим поскорее. К тому же, кто знает, что еще выкинет Лилиан…

— Тогда нам пора. Возьмите это. — Адриан достал из поясной сумки небольшую склянку с прозрачной жидкостью.

— Что это?

— Святая вода из Парижского собора. Окропите ей себя как следует — тогда ведьме будет сложнее навредить Вам. Вы носите крест?

— Да… когда мне было семь, папа подарил нам с мамой два крестика и Распятие. Я ношу свой, не снимая. Нам понадобится что-то еще?

— Нет, у меня все с собой. — Адриан отрицательно покачал головой и вышел со двора.

Стараясь не споткнуться, Валери пошла за ним в сторону ориентира, указанного Люком.

Путь в темноте был тяжелым, и они довольно долго добирались до тропы, ведущей к заброшенной хижине охотника. Валери сбила ноги, пробираясь по кочкам, и то и дело спотыкаясь. Адриан предложил ей руку, но девушка смущенно отказалась, радуясь, что темнота ночи скрывает ее покрасневшее лицо. Конечно, не помешал бы факел, но идти в темный лес со светом — все равно что оповещать всех вокруг о своем присутствии громким криком.

— Стойте! Кажется, уже близко… я чувствую, Лилиан где-то рядом. — резко остановившись, Валери показала рукой вперед.

Адриан, кивнув, достал меч. Клинок выполз из ножен с тихим шорохом, и тут же где-то справа, совсем близко от тропы, хрустнула сухая ветка.

— Возьмите бутыль с маслом и встаньте за мной. Если дела пойдут плохо, оставьте меня и бегите к старосте. Валери, я не хочу рисковать Вами понапрасну, так что прошу Вас не вступать в бой, по крайней мере, до тех пор, пока я в состоянии сражаться самостоятельно.

— Как скажете. Но что происходит? Я чувствую Лилиан, она удаляется!

В бледном свете луны лицо Адриана казалось мертвенно-серым. Не отводя взгляда от темной полосы деревьев справа от тропы, он обошел Валери и закрыл ее своей спиной.

— Потому что здесь не Лилиан. Я же говорил, что она не просто так забрала трупы из Вашего дома. Теперь, прежде чем добраться до нее, нам придется…

Инквизитор не успел договорить. Снова хрустнула сухая ветка, послышалось утробное ворчание, и в слабо освещенное пространство вступила жуткая фигура. Валери уже примерно знала, с чем им предстоит столкнуться, но даже в самых страшных кошмарах не смогла бы представить себе подобное существо.

В паре шагов от Адриана стоял бывший пособник Гийома де Ногаре. Тот самый молодой вожак, которого убил Стефан, распоров ему живот. Его тело еще только начало разлагаться, но остекленевшие глаза горели злобным огнем, а из безвольно приоткрытого рта сочилась мерзкая черная слизь. Жуткая рана на животе казалась зияющей дырой в преисподнюю. При каждом движении трупа, вокруг него колыхалась едва заметная темная дымка.

— Но… как это вообще возможно? Он же точно был мертв! — Валери едва могла дышать, увиденное не укладывалось в голове.

— Он и сейчас мертв. Держитесь от него подальше. Эти твари не очень быстры, но безмерно сильны и упорны. Пока их тела в состоянии двигаться, они будут неотступно следовать за своей жертвой.

Живой труп шагнул ближе, занося правую руку с зажатым в ней мечом для удара. Адриан быстро парировал выпад и оттеснил противника в сторону от девушки, которая, стуча зубами от страха, пыталась вытащить из бутыли сургучную пробку. Вспомнив, что взяла с собой кинжал, подаренный отцом, Валери достала его и дело пошло быстрее. Но все равно, слыша как клинок Адриана соприкасается с клинком прислужника ведьмы, девушка вздрагивала от ужаса.

Мерзкий хруст, раздавшийся за спиной, заставил ее вскрикнуть и обернуться. Со стороны леса выходил еще один мертвец — кажется, этот был сделан похуже. Он с трудом держался на негнущихся ногах, словно Лилиан вложила в него лишь толику своей темной силы. Либо вообще использовала для чего-то еще, забрав некоторые части его тела. Этот человек погиб, когда Стефан проломил ему затылок, но сейчас от его головы осталась только передняя часть. Мозга попросту не было, как и левой руки, а туловище словно дикие звери терзали — в области сердца, печени и легких все было искромсано, а сами органы куда-то делись.

— Боже правый… — не в силах унять нервную дрожь, Валери случайно отпустила бутыль, и та тяжело завалилась набок, расплескивая содержимое на землю.

Девушка ахнула, пытаясь вернуть ее в вертикальное положение, но было уже поздно — большая часть масла вылилась наружу. Ругая себя последними словами, Валери встала с колен и попятилась назад — в голове тут же зародилась мысль, что она безвозвратно погубила их обоих. Адриан ведь сказал, что этих существ обязательно нужно сжечь, чтобы избавиться от наложенной на них темной магии…

И откуда теперь ей взять настолько сильный огонь, чтобы сжечь трупы?! И тут Валери вдруг пошатнулась, приложив руку ко лбу. Ну как можно быть настолько глупой?! Ведь при ней, в полном ее распоряжении, есть дар, который способен выжигать тьму! Конечно, она не могла быть уверена, что это поможет, ведь с нежитью никогда раньше не сталкивалась, но определенный шанс на успех был. В конце концов, это просто мертвые тела, которыми управляет ведьма. А Лилиан уже один раз проиграла ей бой.

Решившись, девушка призвала магию. Сила откликнулась моментально, и ее руки окутало золотисто-зеленое пламя, яростно тянущееся к врагам. Решив, что Адриану лучше не мешать, Валери сосредоточилась на втором мертвеце, который медленно, но неотступно подбирался прямо к ней.

Для начала, она попробовала атаковать его несколькими отдельными огоньками. Вспомнить, как именно она смогла отделить часть своей силы от тела, не составило труда, но страх перед живыми мертвецами мешал, и огоньки вышли слабыми. Из прикосновение заставило мертвеца вздрогнуть и зашипеть, на отвратительно-синюшной коже остались ожоги, но ничего больше не произошло.

Тем не менее, это придало девушке уверенность. Раз ее огонь действует на трупы, значит, нужно только постараться сильнее. Уняв нервную дрожь в руках, она постаралась очистить свое сознание и сосредоточиться на бое.

— Не страшно… это не страшно. Подумаешь, мертвец. Ну и что, что противно, я видела живых, которые выглядели не лучше из-за болезней. — бормотала она, медленно отступая от противника, и одновременно стараясь усилить собственную магию.

Когда жар пламени стал таким, что она уже и сама его ощущала, девушка попробовала снова. На сей раз расстояние между ней и трупом бывшего головореза сократилось до пары шагов.

— Я ни за что здесь не умру… ни за что! — ее шепот утонул в темноте леса, на спине и руках выступили мурашки.

Одержимый мертвец подобрался еще на шаг ближе. Уже можно было отчетливо увидеть рваные, осклизлые края глубоких ран на его теле. Зажмурившись от страха и отвращения, Валери направила на него всю свою силу. Из ее рук вырвался огромный сполох огня и света, окутавший труп целиком.

Мертвец издал жуткое, хриплое ворчание, попытался сделать еще один шаг, но запнулся и тяжело упал на колени. При этом, Валери вдруг ощутила, что причинила этим ударом вред и самой Лилиан — она все еще чувствовала ведьму, стремительно удаляющуюся куда-то в другую часть леса. Кажется, в отличие от дара самой Валери, сила Лилиан была плотно связана с ней самой.

Мертвец тем временем завалился набок, все еще полыхая, как факел. Пламя же разгоралось все яростней, выжигая клубившуюся вокруг него темноту, и отступило лишь тогда, когда от трупа осталась только груда пепла. Произошло это на удивление быстро — всего-то за несколько секунд.

— Отойдите от него подальше, чтобы Вас не задело! — Валери бросилась к Адриану, но тут же остановилась, поморщившись от увиденного.

Инквизитор уже отрубил своему противнику голову и сейчас удерживал ее ногой на земле, лицом вниз. Обезглавленный труп слепо размахивал мечом, пытаясь добраться до инквизитора, но он ловко уклонялся. Увидев Валери, Адриан пнул к ней голову, после чего ударом ноги заставил тело мертвеца повалиться на землю.

— Сожгите сначала мозг.

Валери кивнула, и уже через минуту они оба сидели на тропе, пытаясь отдышаться.

— Когда Вы разлили масло, я думал, что все потеряно. Но Вы нашли выход куда лучше, чем я мог себе представить. Не знал, что Ваша магия способна и на такое…

Девушка хмуро дернула плечом, стараясь избавиться от мыслей о том, что скоро ей придется так же сжечь тело Стефана.

— Я и сама не знала, поверьте… просто я подумала, что это может сработать.

— И не ошиблись. Еще пару минут посидите, и пойдем дальше. Нельзя дать Лилиан уйти.

Валери кивнула, потом уткнулась лицом в колени. Он прав… Лилиан должна расплатиться за свои злодеяния, только вот беда — она уже и так успела далеко уйти. Нагнать ее ночью будет непросто, хотя теперь, со светом, они пойдут куда быстрее, ведь скрывать свое присутствие больше нет смысла. Лилиан не просто так отправила мертвецов на границу леса — она точно знала, что за ней придут и выставила их, как щит. А вдруг она вообще могла следить за происходящим их глазами? Почему-то именно от этой мысли Валери снова покрылась противными мурашками.

— Не уверена, что мы ее догоним. Лилиан знает, что мы здесь, и она бросилась бежать сразу же, как начался бой.

Инквизитор кивнул. Казалось, он нисколько не удивлен. Затем достал из поясного кармашка какую-то склянку и отпил глоток мутной жидкости.

— Пьете для храбрости? — девушка улыбнулась, пытаясь успокоиться с помощью задиристой шутки.

— Что? Помилуйте, нет. Это особый отвар из трав и… не знаю, из чего еще. Секрет рецепта сохраняется в строжайшей тайне. Он помогает сделать тело более выносливым и быстрым. На какое-то время.

— Можно и мне немного? Путь предстоит долгий, а я уже с ног валюсь.

Адриан кивнул, протянув ей склянку.

— Только не пейте больше одного глотка. Это и так слишком много. Обычно мы добавляем в воду всего по несколько капель. Но сегодня случай особый, потому что скорее всего, нам придется столкнуться не только с ведьмой, но и обращенным ей в нежить тамплиером. К тому же, нам неизвестно, где находится Гай, и как он поступит, когда начнется бой.

— Очень надеюсь, что смогу уговорить его встать на нашу сторону. Если Вы пообещаете, что после не причините ему никакого вреда. — Валери пытливо взглянула на Адриана, мечтая, чтобы он согласился.

Все же, причинять вред слабоумному мальчику ей не хотелось при любом варианте развития событий.

— Хорошо. Я даю Вам слово. Если Гай согласится помочь нам, я не буду преследовать его после того, как все кончится. Если, конечно, он сам не заключал сделку с Дьяволом.

— И как же Вы поймете, заключал он эту сделку или нет?

Адриан тяжело вздохнул, протирая клинок, после чего с тихим щелчком убрал меч в ножны.

— Очень просто. Пара капель святой воды, попавшей на его тело, очень быстро дадут нам точный ответ на этот вопрос.

— Поняла. Раз речь не идет о пытках или допросах, то я спокойна. О, Лилиан остановилась. Интересно, почему?..

Адриан пожал плечами.

— Не знаю. Впрочем, разберемся на месте. Насколько я понял, кривая тропа — единственная в этой части леса. Надеюсь, ведьма не бежала через бурелом. Вы уже готовы идти дальше?

Валери устало кивнула, снова призвала дар, и подняв руку над головой, словно факел, двинулась вперед.

Минут через пять они вышли к хижине, стоявшей на краю широкой поляны. Дверь покосившегося охотничьего домика была широко распахнута, и когда ветер подул в их сторону, Валери поморщилась. От хижины донесся отвратительный сладковатый запах гнилого мяса.

— Будем заходить? Кажется, Лилиан здесь нет, так что… — девушка оглянулась на Адриана, зябко поведя плечами.

— Может и так… но лучше убедиться, что здесь точно пусто. Не хочу, чтобы враг получил возможность напасть со спины.

Инквизитор подошел к двери и осторожно заглянул внутрь.

— Ох, преблагий Господь… не подходите, Вам лучше этого не видеть. Так, а это что такое?

Он на секунду скрылся в доме, а когда вышел обратно, вынес с собой небольшую седельную сумку. Валери, забыв об осторожности, подбежала к инквизитору, сразу же узнав герб, украшавший находку.

— Это… видимо, это принадлежало Стефану. У моего отца была такая же. Можно посмотреть?

— Берите. — Адриан без колебаний отдал спутнице сумку и обернулся, оглядывая лес, темной стеной окружавший поляну.

Валери, бегло осмотрев содержимое, достала из внутреннего кармана небольшой мешочек. Внутри лежало потускневшее серебряное кольцо и искусно сделанный портрет в изящной резной рамке.

— Ничего не понимаю… почему Стефан носил с собой кольцо моего отца и мамин портрет? Он сказал, что все личные вещи отца забрали после казни, когда мама спрашивала его, не осталось ли чего-то на память.

Адриан, нахмурившись, посмотрел на портрет. Светловолосая незнакомка лет сорока, женственная и очень красивая — дочь явно удалась в нее. Дорогая рамка, скорее всего делалась на заказ у столичного ювелира. Еще и с инкрустацией из драгоценных камней… интересно.

— Извините за столь нескромный вопрос, но Вы уверены, что Стефан не испытывал к Вашей матери романтических чувств? Этот портрет — словно его личное сокровище, причем сам по себе он куда дешевле рамки. Если не брать в расчет чувства, конечно. Так что если он носил его при себе, скорее всего, дело именно в них.

Валери расстроенно покачала головой.

— Я не знаю. Мы почти не общались. Стефан объявился вскоре после смерти отца, сказал что он его друг и поможет нам с мамой, пока до нас не добрались люди короля. До этого мы его ни разу в жизни не видели.

Адриан скривился, как от зубной боли.

— И вы поверили незнакомцу на слово?

Девушка покраснела, только сейчас задумавшись о том, что это и впрямь было неразумно.

— Ну… у нас не было другого выбора. Папа не оставил нам денег, даже дом, в котором мы жили, принадлежал ему. Было очевидно, что за нами придут, и мы очень боялись. Мы хотели сбежать из Парижа, как можно скорее и не привлекая к себе лишнего внимания. К тому же, Стефан тоже был тамплиером, да и мама сказала, что действительно слышала о нем от отца.

Адриан сочувственно потрепал девушку по плечу.

— А как вы с матерью разделились? Почему Стефан не забрал вас обеих?

Валери, продолжая копаться в сумке, на секунду отвлеклась от своего занятия и нахмурилась, вспоминая события того дня.

— За нами пришли, как раз в день отъезда. Стефан не успел даже вывести нас из дома. Он забрал маму с собой, а меня отправил подальше от людей короля, в эту деревню. Он нанял возчика, который должен был отвезти меня в Темный лог, но тот оказался похуже разбойника. Этот возчик попытался меня изна… кхм, то есть напасть на меня. К счастью, я сумела себя защитить и продолжила путь уже одна. Стефан приказал мне оставаться здесь до тех пор, пока они с мамой не придут за мной.

— А с тем возчиком вы разошлись не на границе леса?

— Да… вроде бы, это единственная дорога из Парижа в Руан, и она проходит как раз через лес.

Адриан усмехнулся.

— Я видел его, когда ехал в деревню. Хотите знать, что с ним стало?

— Думаю, им поужинала стая волков, которую мы со Стрелой встретили по дороге. Ну и поделом. Его смерть в любом случае была быстрой, а мне он готовил участь куда хуже той, что постигла его самого.

Адриан, не споря, пожал плечами. Несмотря на то, что Валери не договорила то слово, он понял, что именно собирался сделать возчик. Омерзительно… и почему-то, сейчас его злость была настолько сильной, словно происшествие каким-то образом касалось его лично. Адриан не верил в судьбу и старался жить сегодняшним днем, вверив себя Богу, но рядом с Валери ему почему-то хотелось думать о будущем. Что-то внутри него менялось, открывая новые качества, мысли и желания, и причиной тому была именно эта девушка. Только теперь инквизитора это не пугало.

— Где Лилиан? — тряхнув головой, он вернулся к насущным проблемам.

О чувствах можно подумать и позже, когда все эти беды останутся позади.

— Все там же, примерно в получасе ходьбы отсюда. Она не двигается, может, просто сменила убежище?

— Вряд ли. Думаю, у нее есть какой-то план, и он нам точно не понравится. Идемте, нам пора.

Адриан пошел обратно к тропе, на ходу размышляя о том, что может ждать их впереди. Лилиан уже показала, что способна не только варить опасные зелья, но и управлять одержимыми мертвецами. Что, если у нее есть еще несколько козырей в рукаве?..

Крик Валери, неожиданно раздавшийся в ночной тишине, заставил Адриана моментально обернуться назад, одновременно вытаскивая меч из ножен.

Девушка стояла в паре шагов от него, прижав руки к животу. Напротив нее высилась мрачная фигура, сплетенная из травы и тонких ветвей. Внутри у мерзкого существа были расположены органы, те самые, что Лилиан вырезала из мертвого головореза.

Руки существа состояли из заостренных, колючих веток, ни рта, ни глаз не было, но оно тихо скрипело и явно видео их обоих.

Вытащив из окровавленного живота знахарки острую ветку, оно замахнулось еще раз, метя в лицо. Адриан, в один прыжок оказавшись подле Валери, отбил удар и перешел в атаку, но прислужник Лилиан отскочил назад и быстро скрылся в темноте.

— Ваше Величество, все в порядке? — Колет, служанка королевы Жанны, склонилась над постелью своей госпожи, держа в руках кубок с прохладной водой.

Ее Величество, королева Жанна Наваррская, жена короля Филиппа, и впрямь чувствовала себя не слишком хорошо. Известия, которыми не столь давно «обрадовал» ее супруг, буквально забрали все ее силы. Но царственным особам запрещено предаваться праздности, сколь бы сильной ни была усталость, поэтому королева стиснула зубы, и борясь с головокружением, встала с постели, опираясь на руку Колет.

— Помоги мне одеться и принеси легкий завтрак. Затем позови сюда Изабеллу. Мне нужно поговорить с дочерью.

Служанка, кивнув, принялась исполнять поручения, а Жанна, не в силах справиться с собой, снова погрузилась в тяжелые мысли и воспоминания. Ей было всего одиннадцать лет, когда она стала женой Филиппа, своего троюродного брата, будущего короля Франции. Брак, предложенный Папой Римским, не стал счастливым. Филипп так и не смог покорить ее сердце, по большей части потому, что даже не пытался. С самой первой встречи их равнодушие друг к другу было взаимным, но король, в благодарность за рождение сыновей, дал супруге некоторую свободу — после рождения третьего наследника Филипп приходил к ней в спальню не чаще, чем того требовали приличия. Все остальное время королева могла быть с кем хотела, главное, чтобы это происходило тайно, и не привлекало внимания придворных сплетников.

По натуре своей и так склонная к излишней опасливости и скрытности, королева с умом выбирала своих фаворитов, и лишь один из них был допущен ближе, чем остальные. Понимая, что разглашение столь пикантных вещей грозит ему потерей головы, избранник Жанны молчал и соблюдал правила, получая взамен ее полное расположение, любовь и помощь во всех делах. Конечно, во дворце были слуги, знавшие ее секрет, ведь слуги настолько вездесущи, что от их глаз и ушей не скрыться, но одних королева подкупила подарками и деньгами, других — вниманием и услугами, так что все они тоже с удовольствием хранили ее тайны.

Колет, самая близкая из всех ее служанок, не только знала о свиданиях королевы, но и помогала ей устраивать эти встречи в уединенной комнате, спрятанной за потайной дверью прямо в покоях Жанны. Порой королева думала, что если бы действительно соблюдала все правила, предписанные ей законом, то точно сошла бы с ума. Особенно, если учесть, что ее муж, не дававший ей ни капли тепла и внимания даже в те годы, когда она еще делила с ним ложе, менял фавориток, как перчатки. Порой ей докладывали, что с утра король навещал одну придворную вертихвостку, а к вечеру уже был с другой.

Это не ранило ее чувства, но задевало гордость. И все же, до сих пор королева была относительно счастлива, утешаясь редкими встречами с любимым, и общением с детьми, которых у нее было пятеро: Маргарита, Людовик, Бланка, Филипп, и… ее гордость, ее сокровище — Изабелла. Изабелла была для нее лучом света, согревавшим сердце и озарявшим жизнь. Милая в обращении, чуткая и любящая мать, куда больше, чем вечно пьяного и недовольного отца, Изабелла проводила в общении с Жанной долгие часы, перенимая от нее все тонкости поведения при дворе, искусство вышивки, пения, танцев и игры на музыкальных инструментах. Королева всему учила дочь сама, не подпуская к ней других наставников. Это позволяло ей проводить с Изабеллой больше времени, и лично наблюдать за тем, как она растет, словно редкостной красоты цветок, проявляя все больше материнских черт. Жанна видела в дочери свое второе «я», и казалось, что они обе этому только рады. С остальными детьми такой духовной близости у королевы не было, особенно с сыновьями, но благодаря Изабелле она меньше страдала по этому поводу.

И вот теперь, на бесценное сокровище Жанны посягнул даже не Филипп, а тот, кого королева ненавидела всей душой, и притом до одури боялась, зная, что этот человек способен абсолютно на все — Гийом. Негласный канцлер и ближайший советник Филиппа, по совместительству — отъявленный негодяй, преступник, убийца и еретик.

Этому сумасшедшему выродку пришло в голову выдать ее очаровательную дочь за Эдуарда, короля Англии, славившегося своей похотливой натурой и отвратительными манерами. Конечно, подобный брак совершенно не устраивал Жанну, но, к сожалению, она не имела даже права голоса. За нее все решили Гийом и Филипп, и королеве оставалось только терпеть, скрипя зубами от ярости.

— Мама… это правда? Умоляю, скажи что нет! Я не хочу ехать в Англию, я…. — прямо с порога начала Изабелла, совершенно не беспокоясь о сновавших в коридоре слугах.

— Тише, дорогая! Подойди. — королева поманила дочь к себе, тут же знаком приказав Колет выйти и закрыть дверь.

Рыдая, Изабелла бросилась к ней, путаясь в подоле платья. Опустившись возле матери на пышный ковер, она уткнулась лицом в колени Жанны и в голос расплакалась.

— Тише, милая, тише. Успокойся. Лучше послушай меня, я расскажу тебе, что делать, чтобы этот брак был для тебя хотя бы сносным… потому что приятным он не будет, и чем быстрее ты с этим смиришься, тем лучше.

— Не хочу! — в глазах Изабеллы свернула ярость, странно контрастирующая с заплаканным лицом.

— Знаю, милая. Но тебе все равно придется выйти замуж за Эдуарда. Твой отец, этот болван, слушается своего советника, Гийома, и он твердо вознамерился заключить политический брак с Англией. Полагаю, ему это необходимо для каких-то темных дел, и все это приведет нас не только к очередной войне, но и отправит прямиком в Ад.

— Почему? О чем ты, мама?! — в глазах Изабеллы мелькнул страх, и она быстро перекрестилась, шепча слова молитвы.

— Потому что твой отец затеял тихую войну с Папой Римским, а это еще ни для кого не заканчивалось ничем хорошим. Он во всем следует советам этого бесноватого выродка Ногаре, и кажется, сам уже окончательно обезумел. К слову, дорогая, это единственная причина, по которой я рада, что ты будешь вдалеке от Франции. Эдуард не дурак, и если даже на первых порах будет помогать Филиппу, вскоре эта помощь сойдет на нет. Он неглуп и осторожен, так что не будет рисковать головой, выступая против Бонифация. Твоя же главная задача — расположить его к себе и родить ему сына. Эдуард достаточно набожен для того, чтобы не причинять вреда королеве, подарившей ему наследника. А его любовниц ты потерпишь так же, как я терплю девок, которых таскает к себе твой отец. Поверь мне… через годы ты привыкнешь и перестанешь об этом переживать. — королева тихо фыркнула, машинально гладя дочь по волосам, заплетенным в тугую, роскошную косу, перевитую золотыми лентами.

— А если… а если он будет меня бить? Или принуждать к чему-то мерзкому? Помнишь, как ты рассказывала… про то, что заставлял тебя делать отец, когда ты вышла за него замуж? — Изабелла тихо всхлипнула, снова утыкаясь матери в колени.

Королева тяжело вздохнула, сама едва сдерживая слезы. В голове не укладывалось то, что ей придется отдать любимую дочь за такого, как Эдуард II.

— Белла, дорогая… я специально растила тебя сама, чтобы воспитать в тебе силу, необходимую для того, чтобы преодолеть все. Все, что будет пытаться тебя сломить. К тому же, договорные браки не заключаются вот так сразу. Ты еще нескоро уедешь в Англию, и хотя бы успеешь к этому подготовиться. А я окажу тебе всю возможную поддержку. С тем же, в чем я помочь не могу, а супружеский долг как раз относится к таким вот вещам, тебе придется разбираться самой. Но не думаю, что Эдуард станет принуждать тебя к каким-то извращениям… я уже вызнала о нем все, что можно. Он грубиян, невежа и похотлив до ужаса, но пока все это ограничивается лишь регулярной сменой фавориток. И ни одна из них не рассказала мне чего-то совсем уж отвратительного. Так что хотя бы об этом ты можешь не беспокоиться.

— Но я…

Изабелла не успела ответить. Дверь в покои королевы распахнулась и вошел Филипп. Окинув жену и дочь равнодушным взглядом, он обернулся к Колет.

— Прикажи подать вина, да побыстрее.

Поклонившись, служанка исчезла, как тень. Королева, погладив дочь по плечу, заставила ее встать на ноги. Изабелла, пряча лицо в ладонях, отошла за спину матери, продолжая тихо всхлипывать. В присутствии отца девушка так нервничала, что уже начала нервно икать.

Филипп, скривившись от раздражения, подошел к столу и опустился в мягкое кресло, одарив дочь взглядом, полным презрения. Жанна, сдерживая гнев, прятала руки в складках платья, незаметно сжимая и разжимая кулаки в тщетных попытках успокоиться.

— Ваше Величество. — королева изящно присела, чуть склонив голову.

Изабелла, как марионетка, практически мгновенно повторила за ней поклон, только более глубокий и исполненный какой-то обреченной покорности. Тем не менее, Жанна отчетливо слышала, как скрипнули ее зубы. Видимо, дочь пребывала в той же бессильной ярости, что и она сама.

— Довольно. Сядьте. — Филипп, откинувшись на спинку кресла, с тяжелым вздохом потер виски.

— Что привело Вас ко мне в столь ранний час, Ваше Величество?

Королева, изящно присев на краешек другого кресла, расправила платье и с милой улыбкой взглянула на мужа, которого уже буквально ненавидела всей душой. Все в этом оплывшем, вечно нетрезвом мужчине, раздражало ее, чем дальше — тем сильнее. Но показывать свои настоящие эмоции она не имела права, и потому улыбалась, незаметно сжав левую руку в кулак, с такой силой, что ногти впились в ладонь.

Король взглянул на жену с недоброй усмешкой. Она знала, что Филиппу прекрасно известны ее истинные чувства — ни один из них не питал иллюзий насчет этих, давно разрушенных, отношений. Но он упивался своей властью, а она — терпела, и это делало пропасть меж ними еще глубже.

— Извольте начать готовить нашу дочь к отбытию в Англию. Эдуард ждет ее, полный пылких восторгов по поводу этого брака.

Жанна, уже привыкшая к тому, что муж общается с ней, практически как со служанкой, едва балансируя на грани минимальной вежливости, даже не обратила внимания на его грубый тон. Но суть сказанного Филиппом заставила ее практически забыть о том, как дышать. За спиной раздался тихий, исполненный горечи стон Изабеллы.

— Так скоро?! — Жанна, едва сдерживая гнев, даже не спросила — выдохнула шепотом, пристально глядя мужу в глаза.

Король кивнул, все так же усмехаясь. Дочери не вызывали в нем теплых чувств. Он терпел их рядом лишь потому, что отпрысками нужно было грамотно распорядиться, извлечь из каждой как можно большую выгоду. Изабелла, слухи о красоте которой уже давно тревожили умы мужчин, наконец-то пригодилась ему, и упускать этот шанс Филипп не собирался.

Королева сглотнула, морщась от тугого комка в горле.

— И сколько у нас времени на подготовку, Ваше Величество? — в последних словах прозвучало столько яда, что хватило бы убить лошадь, но Филипп не обратил внимания на реакцию жены — ему как раз принесли вино.

— Ее приданое готово?

— Нет. И это потребует много внимания и работы. — королева отчаянно лгала, надеясь выиграть хоть немного времени.

— Что за работа, собрать тряпки и драгоценности… к тому же, чужими руками. Ну, хорошо. Займись этим немедленно, и не забудь подготовить ее ко всему, что ей придется делать в качестве жены короля. Изабелла должна как можно быстрее родить Эдуарду сына, наследника, который укрепит наш союз с Англией. Это все.

Поставив пустой кубок на стол, Филипп вышел из покоев жены, даже не взглянув ни на нее, ни на дочь, по щекам которой непрерывно текли слезы. Изабелла едва дышала, низко опустив голову и сцепив руки на коленях, так, что пальцы побелели и уже казались восковыми.

— Успокойся, моя милая. Слезами горю не поможешь. — королева, обняв дочь за плечи, дала ей платок, проклиная себя за предательскую дрожь в голосе.

— Колетт. Отведи принцессу в ее покои, мы поговорим позже. И проследи, чтобы к ней зашел придворный лекарь, Ее Высочеству нехорошо.

— Как прикажете, Ваше Величество. — служанка присела в поклоне, тут же метнувшись к Белле.

Оставшись в одиночестве, королева трясущейся рукой плеснула вина в кубок и выпила его быстрыми глотками, поморщившись от терпкого привкуса. Филиппу приносили только самое крепкое, зная, что другого он пить не будет, и обычно королева даже близко не подошла бы к подобному напитку, но сегодня ей было наплевать.

Колетт, вернувшись, маячила у двери, явно не зная, что делать в данной ситуации. Она еще никогда не видела Жанну в таком состоянии.

— Прикажи начать готовить приданое для Изабеллы. Пусть не торопятся, все должно быть сделано идеально, я проверю лично. А пока… позови ко мне Инес. Не в покои, конечно, я буду в саду.

Колетт исчезла, как тень, и королева, накинув шаль, направилась в сторону сада. Буквально через несколько минут перед ней в изящном поклоне присела молодая женщина, лет двадцати на вид. Ее излишне открытое платье балансировало на тонкой грани между «соответствует этикету» и «способно вызвать скандал», но королева даже не обратила на это никакого внимания.

А все потому, что Инес была одной из дворцовых куртизанок, вернее, так считалось в широких кругах. На самом же деле, эта девушка обладала рядом незаурядных талантов, не имевших никакого отношения к плотским утехам. Мало кто знал, например, о том, что она способна навеки упокоить любого из своих ухажеров изящной шпилькой, скреплявшей ее пышные, темные как смоль, волосы. Или о том, что она является счастливой обладательницей редкой коллекции ядов, крайне опасных и баснословно дорогих даже для знати.

И конечно, самой Жанне от этой опасной молодой кокетки требовались вовсе не разговоры о том, кто, где и с кем удовлетворял свою низкую страсть. У королевы было то, что требовалось Инес для выхода из игры, а у Инес было то, что требовалось королеве для защиты Изабеллы.

— Ваше Величество… — голос куртизанки звучал, словно серебряный колокольчик на ветру.

— Перейду сразу к делу. — Жанна пытливо взглянула на девушку, которая стояла в шаге от нее, небрежно прислонившись к ограде беседки. — Ты все еще заинтересована в том, чтобы получить титул и владения того престарелого герцога, которому сейчас поневоле греешь постель в качестве любовницы?

Инес улыбнулась. Она ценила прямоту Жанны, которая проявлялась лишь в таких редких случаях. Именно поэтому она и предложила когда-то свои услуги именно королеве, а не Филиппу или Гийому. Будучи достаточно умной, Инес хорошо понимала, кто быстрее всех приведет ее к желаемому, не погубив по пути.

— Конечно. Придворные игры сладки, но изрядно утомляют. Однако, раз мы не ходим вокруг да около, тоже позволю себе сразу спросить о цене такой услуги. Что Вы хотите взамен, моя королева?

Жанна улыбнулась — впервые за день. Почему-то рядом с Инес ей всегда становилось спокойней. Приятно было осознавать, что женщины могут быть наделены властью самостоятельно выбирать свой путь, а не полагаться во всем на решения зачастую агрессивных и жадных мужчин. Правда, путь, который избрала Инес, ей сильно не нравился, и королева прекрасно понимала, что эта девушка в каком-то смысле не более свободна, чем она или Изабелла, но от того ей только сильнее хотелось помочь ей, а заодно — и себе самой. Пусть Гийом и Филипп отправят Изабеллу в Англию, этому она помешать не сможет. Но сделать жизнь дочери более сносной, безопасной, а заодно — как следует насолить «любимому» супругу, разрушив все его планы — восхитительно! От таких мыслей королеву бросило в жар. Идти против мужа — кощунство, к этому ее приучали всю жизнь. Но она терпела достаточно. Филипп мог оскорблять и унижать ее саму, но не Беллу… только не Беллу!

Выпрямившись, королева сверкнула глазами, ощущая, как ее наконец-то отпускают и страх, и печаль.

— Пять лет твоей жизни и свержение короля Англии, Эдуарда. Понимаю, это немалая плата, но и то, чего хочешь ты — бесценно.

— Звучит крайне… интересно. Вы посвятите меня в детали, Ваше Величество? — Инес, удивленная такому порыву королевы, подошла чуть ближе и присела в плетеное кресло.

Разговор предстоял долгий.

Поздним вечером Колет зашла в покои королевы, пряча за пазухой небольшую записку от Инес. Прочитав ее, Жанна довольно улыбнулась, и тут же сожгла послание куртизанки в жарко пылавшем камине.

— Завтра утром найди удобный момент и передай Изабелле, чтобы не убивалась из-за предстоящего брака. Все будет хорошо, я позабочусь об этом. Уже позаботилась.

— Как прикажете, Ваше Величество. — служанка, поклонившись, принялась помогать королеве готовиться ко сну.

Жанна, облегченно вздохнув, потерла виски. Ложась спать, королева впервые за долгое время погрузилась в спокойный сон без сновидений.

— Валери! — отчаянный крик Адриана расколол ночную тишину леса, но она тут же сомкнулась, снова окружив их непроницаемым коконом.

— Все… хорошо. — девушка, морщась от боли, прижимала к окровавленному животу ладони, мерцавшие всполохами золотисто-зеленого света.

Буквально через минуту рана затянулась, кровь перестала стекать по разодранному платью, но Валери все еще стыдливо прикрывала рукой оголившуюся кожу.

— Вот. Лучше надеть, чтобы… — инквизитор, старательно не глядя на девушку, протянул ей свой кожаный пояс.

— Благодарю. Со мной и правда все хорошо, не будем терять время. Лилиан очень хочет задержать нас, и мне это ужасно не нравится. Думаю, все это неспроста. Идем дальше.

Надев пояс, Валери вышла к тропе и вскоре они снова углубились в лес. Деревья недобро шумели, раскачиваясь под порывами все усиливавшегося ветра, и в этом шуме слышался чей-то зловещий шепот.

— Она точно прошла здесь сегодня. След еще свежий, я чувствую ее магию — кажется, осталось уже недолго. — Валери, то и дело оглядываясь по сторонам, старалась сдерживать нервную дрожь.

Встреча с плетеным слугой ведьмы не прошла даром — Валери было страшно. И страх только усиливался, впиваясь в сердце ледяными когтями. Думать об этом не хотелось, но как обычно и бывает — мысли о смерти, боли и прочих крайне неприятных вещах упорно лезли в голову.

— Тогда впереди пойду я. Не расходимся и держимся рядом, что бы ни случилось. — Адриан, ускорив шаг, обогнал свою спутницу и вновь обнажил клинок.

— Хорошо. Но если Лилиан все же удастся сбежать, что будем делать? — Валери стиснула зубы, надеясь, что инквизитор не уловил нервную дрожь в ее голосе.

— Вернемся обратно в деревню, предупредим местных и графиню. Мне, как представителю самого Папы, она поверит. Затем придется ехать в столицу. Вдвоем мы не сможем быстро найти ведьму, понадобится помощь. Впрочем, я не хочу думать о том, что все может закончиться таким провалом… страшно даже представить, что успеет натворить Лилиан за то время, что мы будем ее искать.

Шаг, еще один, и еще — Валери, следуя за Адрианом, едва переставляла ноги. Сейчас она не знала, что пугало больше — страх проиграть ведьме, которая обзавелась весьма сильными союзниками, или все же то, что придется гоняться за ней по всей Франции, если Лилиан-таки сможет удрать. И в ту же секунду, Валери остановилась, с трудом подавив горестный стон.

— Назад! Она обманула нас — Лилиан не убегала куда-то через лес, она сделала крюк, понаставив на дороге своих помощников, а сама давно повернула в сторону деревни!

Адриан, споткнувшись, едва удержался на ногах.

— Но… как же ее магия? Она же должна быть совсем близко…

Валери, опрометью бросившись бежать обратно по тропинке, бросила на ходу:

— Возможно это какая-то иллюзия. Или я ощущаю ту часть магии, которая сосредоточена в ее куклах и трупах. Она знает, что я научилась чувствовать присутствие ее силы, и намеренно использовала это против нас! Нам надо торопиться, придется бежать!

— Валери! Нет! Подожди! — крик Адриана затерялся в шуме ветра.

Силуэт девушки удалялся, и инквизитор почему-то все никак не мог ее догнать. Не понимая, что происходит, он обернулся и тут же понял, что не сдвинулся ни на шаг — ноги не слушались, в голове снова появилась противная, тянущая боль.

— Выходи, тварь. Я знаю, что ты здесь. И больше этот фокус не пройдет. — чудовищным усилием воли инквизитор развеял морок и отступил назад.

Адриан всмотрелся в темноту — в паре шагов от него, рядом с тропой, кто-то стоял. Тихий скрип — и перед инквизитором снова появилась та же плетеная кукла, отдаленно напоминающая чрезмерно высокого человека. Вокруг слуги Лилиан кружила тьма, куда более глубокая, чем ночная темнота леса. И, кажется, на сей раз марионетка ведьмы не собиралась спасаться бегством — вместо этого, вскинув подобие рук, сплетенных из острых ветвей, она бросилась в атаку.

Адриан, увернувшись от удара, почувствовал, что все же был недостаточно расторопен — лицо обожгла боль, но щеке потекла кровь. Следующий удар пришелся в плечо, вспоров тело до кости. Но именно этого он и хотел — сблизиться с прыткой марионеткой настолько, чтобы наверняка достать ее ударом меча. Клинок, серебристо блеснув в лунном свете, без труда перерубил тонкие ветви — инквизитор, отскочив, удовлетворенно улыбнулся. Да, он получил рану, но тварь больше не могла скакать в разные стороны — одна из ее ног валялась на траве, отдельно от тела.

Одним прыжком оказавшись возле злобно скрипевшей марионетки, Адриан отрубил ей голову, затем, борясь с отвращением, вскрыл плетеное туловище и покромсал мечом окутанные тьмой органы. Перестав шевелиться, кукла рассыпалась на части, и инквизитор, не обращая внимания на боль, побежал вслед за растворившейся в темноте Валери.

Он звал девушку по имени, прислушиваясь к скрипу ветвей раскачивавшихся на ветру деревьев, но знахарка не отзывалась. Адриан, борясь с мыслями о том, что ее могли давно утащить в лес и разорвать на части, продолжал сломя голову бежать по тропе.

— Только будь жива, умоляю… — лихорадочно шептал он, не смея мечтать о большем.

— Валери, это ты?! — инквизитор остановился, напряженно вглядываясь в темноту перед собой.

Темная фигура, стоявшая на тропе, обернулась и поманила его ближе, тут же приложив палец к губам. Облегченно вздохнув, Адриан подошел к ней, вглядываясь в до боли знакомые черты ее лица.

— Зачем ты убежала? Я же сказал, что нам нельзя разделяться!

— Прости… — в глазах девушки мелькнули раскаяние и какая-то странная нежность.

Ни с того, ни с сего она вдруг придвинулась вплотную и обвила руками его шею. Адриан, не ожидая такой пылкости, застыл, недоумевая, что на нее нашло.

— Валери, я…

— Тише. — губы девушки, такие сладкие и манящие, прикоснулись к его щеке в мучительно коротком поцелуе.

И тут же спину инквизитора обожгла страшная боль. Лицо Валери стало расплывчатым, перед глазами разбегались ослепительно-белые круги. Понимание пришло слишком поздно. Он провел атаку, пытаясь достать ведьму мечом, но она резко оттолкнула его, уклоняясь, и расхохоталась в голос.

— Лилиан… — прохрипел Адриан, отступая на шаг назад и с трудом удерживая в руках меч.

Не отвечая, ведьма снова усмехнулась и растаяла в ночной тьме. Из раны на спине хлестала кровь, инквизитор, скрипя зубами, оторвал край рубахи, чтобы сделать повязку. Зелье, выпитое им недавно, все еще работало, и он не собирался сдаваться, но отчаянно ругал себя за глупость. Страх за Валери и злость кипели в нем, словно раскаленная лава, боль в плече становилась все сильнее, но он упорно двигался обратно к деревне.

Когда огни Темного лога уже показались впереди, Адриан столкнулся с новой проблемой — каждый шаг давался с трудом. По земле стелилась черная дымка, пытавшаяся как можно сильнее его замедлить. Именно это и заставляло его верить, что Валери еще жива, и не потерялась в лесу — ведьма пыталась не дать ему догнать девушку, разделить их и ослабить по одиночке.

— Адриан, ты здесь?! — крик знахарки раздался где-то совсем близко, и он остановился, прислушавшись.

— Валери, вернись! Лилиан здесь, я видел ее!

— Где ты? Мне нужна помощь! — в голосе девушки звучали страх, боль и отчаяние.

Адриан уже повернулся, чтобы побежать на зов, но вдруг снова остановился, мучительно размышляя. Почему-то Валери звала его совсем не с той стороны, откуда он ожидал… неужели это опять лишь игры ведьмы, которая пытается сбить его с правильного пути?

— Адриан! Помоги! — продолжала взывать Валери, или то, что казалось ею.

Он чувствовал, что это обман, но не мог заставить себя не прийти ей на помощь. Решившись, он уже сделал шаг по направлению к девушке, но увесистый ком земли, прилетевший ему в спину, заставил Адриана вздрогнуть и обернуться. Он не понимал, кто и откуда сделал бросок — лес остался позади, и перед ним было лишь поле. Даже в неверном свете молодой луны видимость была отличной, и Адриан готов был поклясться, что прямо перед ним никто не стоял. Но тут в него полетел еще один ком, густо засыпав кожаный нагрудник землей, и Адриану на миг показалось, что в нескольких шагах от него блеснуло зеленое пламя.

Больше не обращая внимания на крики лже-Валери, раздававшиеся за спиной, он с трудом побрел туда, где заметил странный проблеск света. Тьма, клубившаяся рядом, поднялась волной, подтверждая правильность его выбора, и в голове явственно зазвучал злобный шепот Лилиан. Не слушая, он рубил мечом клубившуюся вокруг тьму, двигаясь в ней, как в густом тумане.

— Валери, это ты?! Дождись меня, я иду!

У него почти получилось. Почти, но не совсем. Когда до нужного места оставалась пара шагов, прямо перед ним возникла еще одна темная фигура. Тьма отхлынула, впитываясь в тело высокого, крепкого мужчины, облаченного в тяжелую броню. На сей раз в лицо инквизитору незряче взглянули подернутые белой пленкой глаза бывшего тамплиера, Стефана. Мертвый рыцарь стоял, держа в руках длинный, полуторный меч, и явно не намеревался пропускать Адриана вперед.

Валери, наблюдая за этой сценой с другой стороны невидимого барьера, пыталась любыми способами добраться до инквизитора, чтобы помочь, но все было тщетно. Лилиан и впрямь неплохо подготовилась, используя свои возможности в полную силу. Больше всего пугало то, что Валери даже не могла себе представить, какие еще козыри могут быть у ведьмы в рукаве. Одержимые слуги, барьер, способность буквально растворяться в воздухе и возникать из ниоткуда, да кто вообще она такая?! Это и злило, и пугало, и сбивало с толку, так что девушка уже не знала, куда бросаться.

Все началось с того, что она глупо подставилась под удар той плетеной твари, в лесу. Залечив рану, Валери все еще надеялась догнать Лилиан, чувствуя, что та уже совсем близко, но вдруг поняла, что сила ведьмы, на которую она ориентировалась, как на маяк, двигается слишком странно — резко и быстро, постоянно меняя направление. Поняв, что это лишь игра и их просто заманивают в очередную ловушку, Валери страшно разозлилась, и испугалась за тех, кто остался в деревне. Агнес, Эрик, староста — эти люди уже давно перестали быть для нее чужими, и она боялась, что Лилиан может убить их так же быстро и просто, как Лорана или Иветт.

Страх за близких заставил ее совершить ошибку — броситься бежать обратно, что-то путанно объясняя на ходу. При этом, лишь через несколько секунд она заметила, что Адриан заметно отстал, а когда попыталась вернуться — поняла, что не может пробиться через барьер. Невидимая сила не давала ей приблизиться к Адриану, да и голоса ее он не слышал. Дальше все стало еще хуже — девушка наблюдала, как Адриан сражается с плетеной гадостью, которую она даже не знала, как назвать, успела страшно испугаться, заметив, что его ранили, а после невидимая стена и вовсе стала отодвигать ее все дальше, буквально выгоняя из леса. Так Валери поняла, что барьер наложен именно на Адриана, и двигается вместе с ним, как клетка.

Сколько она ни кричала, ни пыталась воздействовать на барьер своим даром, сколько ни искала слабое место — бесполезно. Адриан не видел ее, не слышал, не отвечал, и лишь одно радовало девушку — он не бросился искать ее в лес, а упорно шел в сторону деревни.

Затем Валери увидела Лилиан — та мелькнула рядом с ней темной дымкой, и прежде, чем знахарка успела хоть что-то предпринять, оказалась рядом с Адрианом. Ударив его кинжалом в спину, ведьма растворилась, напоследок кинув на Валери насмешливый взгляд, и девушка поняла, что если не найдет способ дать Адриану знать о своем присутствии, очень скоро они погибнут по одиночке.

При всем этом, Валери, сосредоточенная лишь на барьере, не заметила, как прошла мимо лежавшего в густой траве мертвого тела. Труп Стефана, который она миновала, едва его не задев, поднялся по воле ведьмы ровно в тот момент, когда Адриан остался с ним один на один. Тогда Валери и бросила в инквизитора ком земли, справедливо решив, что раз барьер пропускает все остальное, кроме нее самой, то это может сработать.

Ей повезло. Адриан почувствовал и кажется, даже заметил ее присутствие, снова начав идти в верном направлении. Заодно, он заметил и живой труп, который теперь уже не смог бы атаковать его в спину. Но больше девушка ничем помочь не смогла — у нее начались свои неприятности. Рядом с ней мелькнула все та же черная дымка, и Валери обернулась, отвлекаясь от уже начавшегося боя. Рядом с ней стояла Лилиан, расплескивая вокруг себя облако тьмы.

Поприветствовав противницу отвратительной усмешкой, Лилиан приблизилась и прошептала, с каким-то извращенным интересом заглянув Валери в глаза:

— Ну вот мы и встретились снова. Как приятно будет и твое стройное тельце превратить в живой труп. Интересно, хватит ли у твоего возлюбленного сил отрубить тебе голову? Давай проверим! — голос Лилиан, полный лютой ненависти, казалось, звучал со всех сторон одновременно.

— Проверишь, если выживешь, ведьма. — приготовившись к бою, Валери призвала силу дара, моментально окутавшего ее тело.

Сейчас она вся полыхала, как факел, и только это спасало Валери от мелькавших вокруг, сотканных из магии плетей, которыми ведьма пыталась пробить ее защиту. Не имея возможности отвлекаться, девушка подавляла желание обернуться, дико переживая за Адриана. Она знала, каким страшным противником был Стефан при жизни — успела уже увидеть, на что он способен, еще той страшной ночью. И Лилиан пользовалась ее страхом, продолжая теснить Валери в сторону барьера, где та была бы прижата к стене.

Но и знахарка не собиралась сдаваться — слишком многое было поставлено на кон. Когда есть, что терять, силы удесятеряются, и Валери демонстрировала все, на что была способна, решив избрать ту же тактику, что и Лилиан. Она сплела из своего огня столь же гибкие и хлесткие кнуты, которыми одновременно и отбивалась, и атаковала.

Тьма шипела и сгорала под воздействием пламени, дробилась на мелкие капли, тут же стекаясь обратно, и казалось, что конца-края этому не будет, но Валери явственно чувствовала, что ведьма слабеет. В какой-то момент барьер за ее спиной начал становиться тоньше, а вскоре и вовсе пропал. Значит, Лилиан точно не всесильна, и не может больше растрачивать магию на все подряд… эта мысль немного успокаивала. Не отвлекаясь от боя, Валери отделила часть своего огня и направила его на Адриана, стараясь излечить его раны. Она не знала, сработало ли это, но вскоре услышала, как с неприятным, хлюпающим хрустом чей-то клинок вошел в тело противника, и взмолилась Богу, чтобы это был меч Адриана.

Когда инквизитор, залитый кровью, но живой и способный стоять на ногах, появился рядом с ней, девушка чуть не расплакалась от радости. Ведьма же, поняв, что перевес сил уже не на ее стороне, снова растворилась в темной дымке, пропав из виду.

Бросившись к Адриану, девушка убедилась, что его раны уже затянулись, и тут же сжала его в объятиях. Ее губы легко коснулись его щек, шеи и скул, стирая мерзкое прикосновение ведьмы, затем она отстранилась и печально взглянула на лежавшее неподалеку тело Стефана.

— Прости и ты меня… — ее шепот утонул в реве пламени, навсегда упокоив бывшего тамплиера.

О том, какую боль при этом испытала она сама, Валери предпочла промолчать, лишь закрыла на секунду глаза, смахивая слезы.

— Валери, это же правда ты? — голос Адриана звучал устало, казалось, он не мог поверить, что они наконец-то встретились и оба все еще живы.

— Да… теперь точно я. Прости меня, прошу — я не должна была оставлять тебя в лесу. Просто я испугалась за Агнес и ее сына, и я не знала, что Лилиан способна на такую магию. Но одно я знаю точно — ведьма не способна призвать пламя жизни. Мой огонь никогда не будет подчиняться таким, как она.

Адриан шагнул ближе и наконец-то сделал то, что давно хотел — руки инквизитора сомкнулись на талии девушки, и он прижался губами к ее губам в долгом поцелуе, сказав им все, что было у него на душе. Она обняла его, отвечая на поцелуй, даря тепло своего хрупкого, нежного тела, продолжая исцелять раны и облегчать боль. Прошло еще несколько секунд, прежде чем он смог отстраниться, отпустив любимую. Валери тяжело дышала, и было очевидно, что даже зелье не способно избавить ее от усталости. Адриан, понимая, что сейчас ей нужно сохранить как можно больше сил, протянул Валери руку.

— Идем. Нужно вернуться как можно быстрее. Надеюсь, у Лилиан не осталось слуг, но она попытается создать новых, на сей раз — уже из жителей деревни.

— Да, но теперь нас двое, и она явно побоится атаковать в лоб. Обещаю, больше я не оставлю тебя ни на минуту. — вложив свои пальцы в ладонь Адриана, Валери улыбнулась той особенной улыбкой, которую он уже успел полюбить всем сердцем.

Они бежали, отчаянно надеясь успеть, и уже миновав ограду, услышали испуганные крики жителей.

— Скорее! — Адриан продолжал сжимать ее ладонь, и Валери бежала со всех ног, туда, где были нуждавшиеся в помощи люди.

Выбежав к берегу реки, они остановились — вокруг не было ни единой живой души.

— Да чтоб тебя, опять?! — Валери, попытавшись двинуться к дому старосты, снова ощутила давление невидимого барьера.

— Впору бы нам уже перестать плясать на граблях, но как… я даже не понимаю, в какой момент она создает эту гадость. — Адриан, ударив по барьеру мечом, едва удержал оружие в руке — меч отскочил от невидимой преграды с огромной силой.

— Стойте, где стоите, или мальчишка умрет. И не надейтесь, что я пощажу его только потому, что это мой сын.

Обернувшись, как по команде, Валери и Адриан увидели, что сквозь незримую границу барьера проходит Лилиан, таща за собой Гая. Он не сопротивлялся, смотря прямо перед собой пустыми глазами — словно находился под действием магии.

— Да что ты за чудовище… это же твой ребенок, твоя плоть и кровь… — Валери судорожно вздохнула, понимая, что не станет сопротивляться, если Гаю будет грозить серьезная опасность.

В конце концов, сейчас она явственно убедилась, что мальчик ни в чем не виноват. Казалось, что Адриан думает о том же, потому что он, пребывая в замешательстве, не двигался с места и опустил меч.

— Да что ты говоришь… а знаешь ли ты, что мой сын предал меня, чтобы спасти твоего распрекрасного инквизитора? Если бы не мой дебелый отпрыск, лежать бы уже «господину Адриану» в сырой земле. Я приказала Гаю просто забрать трупы, а мой дурень украл зелье, единственное, что могло избавить от того заклятья. — Лилиан с ненавистью глянула на девушку, не ослабляя хватку.

Валери мысленно застонала — совершенно безвыходная ситуация, ведущая к поражению. Ее мозг лихорадочно искал способ спастись, но вариантов не было. Только ждать и слушать, чего на сей раз от них хочет добиться ведьма. Радовало лишь одно — Гай явно был последним козырем в рукаве, который Лилиан намеренно приберегла под самый конец, больше у нее ничего нет. Но… что она имела ввиду, говоря, что Гай спас Адриана? Неужели он что-то сделал, когда забирал мертвые тела из ее дома? Видимо, так…

— Чего ты хочешь? — Адриан, вернув клинок в ножны, спокойно взглянул на ведьму.

Лилиан расхохоталась, подойдя еще чуть ближе, так, чтобы они точно увидели кинжал, который она приставила к шее Гая.

— Ничего не поменялось, мальчик. Я хочу, чтобы все вы сдохли, и ты, конечно же, в числе первых. Благородный инквизитор же не позволит погибнуть несчастному мальчишке, даже если его мать — ведьма?

Адриан кивнул, странная улыбка мелькнула на его губах и пропала.

— Верно, не позволю. Зачем проливать кровь невинных. Но всегда лучше договориться, так почему бы тебе не забрать меня вместо остальных? Если ты собираешься убить нас всех в любом случае, то мне нет смысла сдаваться. А ты явно не сможешь сражаться с нами обоими, не так ли?

Раздраженно зашипев, ведьма бросила взгляд на Валери, и девушка поняла, что была права — Лилиан не надеется выиграть бой против них двоих. А значит, есть еще шанс…

Воспользовавшись тем, что ведьма отвлеклась на Адриана, обдумывая его слова, Валери отделила крохотный огонек дара от своего тела и направила его под землю, в сторону ведьмы. Нет, она не планировала атаковать, лишь надеялась привести Гая в чувство, полагая, что Лилиан не просто так погрузила его в транс. Если он очнется от чар, это даст им несколько драгоценных секунд…

— Немедленно отзови свою треклятую магию! — Лилиан буквально завизжала, резко повернувшись к Валери.

Кинжал еще сильнее вжался в шею Гая, по его горлу стекло несколько капель крови.

— Успокойся! Я сделаю как ты скажешь! — Валери вскинула руки над головой, почти перестав дышать.

В этот же момент маленький огонек достиг нужной точки и скользнул по ногам Гая, поднимаясь выше, пока не оказался прямо у него на затылке. Лилиан вскрикнула, попытавшись оттолкнуть от себя сына, но он вдруг пришел в себя и крепко схватил ее за руку.

— Мама, не надо!

Лилиан, не слушая, дернулась еще раз, забыв про зажатый в руке кинжал. От ее неловкого движения лезвие полоснуло по шее Гая, оставляя глубокую рану. Кровь, хлынув ручьем, окрасила его серую рубаху в темный, почти черный, цвет.

— Нет! Остановись! — Валери, забыв обо всем, бросилась к нему, надеясь спасти.

Но Лилиан, окончательно обезумев от страха и ненависти, оттолкнула ее тьмой, затем резко развернулась и побежала в сторону домов.

Однако, далеко уйти ей не удалось — Адриан, воспользовавшись тем, что барьер пропал, нагнал ее буквально за секунды и пригвоздил к земле, проткнув мечом. От такой раны обычный человек погиб бы на месте, но ведьма лишь бешено визжала, пытаясь освободиться.

— Гай! Потерпи, я тебе помогу! — Валери подхватила парня, направляя на него огонь исцеления, но он лишь отрицательно покачал головой.

— Не надо. Пока я жив, это не кончится, Валери. А я хочу, чтобы все закончилось. Я хочу к Катрин. К нашему сыну. Понимаешь? — булькающий шепот Гая и его речь, так не похожая на обычное странное бормотание, заставили Валери прислушаться.

Она удивленно взглянула на лицо парня, которого считала едва ли не слабоумным. Сейчас был явно не самый подходящий момент для того, чтобы рассказывать ему о том, чьим сыном на самом деле был погибший ребенок Катрин. Поэтому, вместо слов она улыбнулась, согласно кивая голвой. Пусть верит во что угодно, лишь бы выжил. Но Гай вдруг тихо и очень спокойно улыбнулся в ответ.

— Не жалей мертвых, Валери. Жалей живых. Ты все равно не сможешь меня спасти — я уже очень давно должен быть мертв. Вообще, я даже не должен был появиться на свет… мама спасала меня, заключив договор с тем, о ком тебе не стоит знать. А сейчас просто все будет так, как должно.

— Но… я… — девушка перевела взгляд на свои руки, чувствуя, что не смотря на все ее усилия, рана Гая действительно не излечивается. Кровь, густая и горячая, продолжала течь, пузырясь меж пальцев.

— Ты сильная, и хорошая. Добрая, любящая… даже мне было с тобой не так плохо, как обычно. Все будет хорошо, просто поверь мне. Обещай, что станешь счастли…

С этими словами Гай обмяк в ее руках. Его голова запрокинулась, безвольно и страшно, но все еще открытые глаза продолжали созерцать что-то, чего Валери не могла увидеть.

Чувствуя жуткое опустошение, в котором алыми сполохами мелькал гнев, девушка бережно устроила его тело на берегу и поднялась на ноги. Визг Лилиан, не прекращавшийся ни на секунду, звучал похоронным звоном по погибшему мальчишке, который так и не успел стать мужчиной. Не успел на самом деле стать отцом, как мечтал. И даже от родной матери не видел любви.

Подойдя к Адриану, Валери попросила его отойти от ведьмы, и убедившись, что магия его не заденет, окутала себя огнем.

— За все, что ты сотворила. За все, что я испытала. За всех, кого ты убила. За всю боль, что ты причинила, но так и не раскаялась, ни в чем из этого — гори!

Крик Валери эхом разнесся по улочкам деревни, где уже давно собирались жители, не решавшиеся подойти ближе. Они застыли темными силуэтами возле домов, в суеверном ужасе наблюдая за тем, что творилось на берегу сонной реки.

Из тела Валери хлынул столб золотисто-зеленого огня, тут же обрушившийся на ведьму. Лилиан, крича от боли, пыталась защитить себя тьмой, но та сгорела, уступив бешеному напору пламени. В конце концов, от ведьмы осталась лишь горсть пепла, такая же, как и от ее слуг.

Валери, истратив слишком много сил, попыталась шагнуть вперед, словно проходя последний рубеж, ставя точку в ужасе, что стал частью ее жизни, но не смогла. Она упала, молча, ничком, тяжело ударившись о землю, но уже этого не почувствовала. Мысли и чувства пропали, и Валери потеряла сознание, погружаясь в благодатные тишину, темноту и покой.

Она пришла в себя на рассвете, ощущая боль и тяжесть во всем теле. Дара не было. Совсем. Не так, как в прошлый раз, когда она просто не могла призвать силу в этот мир, а вообще — словно магия покинула ее еще прошлой ночью, когда сгорела Лилиан и погиб Гай. И почему-то Валери знала, что так должно быть. Не было силы, но не было и печали по этому поводу — лишь глухая, невыразимая скорбь по умершему мальчишке. Все мысли Валери занимал лишь Гай, и она молча заплакала, не открывая глаза.

— Тише, милая, тише… все позади, не убивайся ты так! — чей-то шепот совсем рядом заставил Валери вздрогнуть.

Открыв глаза, она увидела, что над ее постелью склонилась Агнес. Валери снова была у себя, в доме, где уже привыкла жить, есть, спать и даже лечить. Здесь она была с Адрианом, здесь выхаживала Агнес, здесь пыталась спасти Катрин. Столько воспоминаний, важных фрагментов жизни… но почему-то сегодня это место тоже совсем перестало быть домом. Все вставало на свои места, впереди ждал долгий путь — к маме, к новым поискам и надеждам, но отпустить то, что произошло вчера, девушка все еще не могла. Лицо Гая, на пороге смерти умолявшего ее стать счастливой, стояло перед глазами, вызывая чувство тоски, вины и внутреннего опустошения. Тем не менее, она все еще была жива, и должна была заставить себя идти дальше.

С трудом приподнявшись и превозмогая головную боль, она погладила Агнес по руке.

— Где Адриан?

Агнес улыбнулась, бережно стерев с ее щек слезы.

— Да вот он лежит, спит еще, и пусть спит. Как ты, милая?

— Больно… словно меня всю избили. А где… тело Гая?

Агнес тяжело вздохнув, перекрестилась.

— Мы его положили в доме, где они с матерью жили. Кое-кто хотел его сжечь, но отец приказал не трогать, пока вы с господином Адрианом не очнетесь. Твой инквизитор-то, герой — сам едва стоял, но тебя к дому принес, сказал, чтобы тело мальчика сохранили, да и упал тут, без сил. Едва на кровать пристроили. Спасибо вам, век не забудем всего, что… — Агнес, не договорив, просто махнула рукой.

Да и было ли о чем тут говорить? Чудесное спасение, доставшееся дорогой ценой, избавление от ведьмы, новый день жизни для себя и близких — слишком много и слишком ценно, чтобы облечь в простые слова.

— Очнулась. Слава Богу. — Адриан сел на кровати, откидывая тонкое одеяло.

В его глазах читалось напряжение и страх за Валери. Но убедившись, что она жива и даже относительно здорова, инквизитор облегченно выдохнул.

Агнес, наблюдая за ними, отвернулась, пряча улыбку.

— Пойду я, пожалуй. Надо отцу сказать, чтобы за Эриком присмотрел, а я пока вам еды сготовлю. Пригодится силы восстановить… ну и в дорогу.

Валери удивленно посмотрела на подругу. И как только Агнес поняла, что они собирались уехать в ближайшее же время? Но вслух ничего не сказала, просто кивнула.

— Агнес. Прошу, пусть твой отец распорядится, чтобы приготовили погребальный костер. Надо похоронить Гая, но здесь вряд ли кто-то разрешит упокоить его в земле.

Агнес, пристально глянув на Адриана, коротко кивнула.

— Как скажете, господин инквизитор. Как все будет готово, я вернусь.

Когда Агнес вышла, Адриан подошел к Валери и молча обнял ее, уткнувшись лицом в пышные светлые волосы, струящиеся золотой волной. Валери не сопротивлялась, просто уткнулась лбом в его плечо и замерла, поглощенная моментом. Инквизитор, бережно отведя прядь волос от ее лица, вгляделся в глаза девушки, глубокие и чистые, как горные родники.

— Я люблю тебя. Если это взаимно, то я прямо здесь и сейчас прошу твоей руки. Валери… ты станешь моей женой пред Богом и людьми? Уйдешь со мной далеко-далеко, туда, где нас не найдут — ни король, ни Папа, ни наемники Ногаре, ни кто бы то ни было другой?

Валери, протянув руки, обняла его в ответ. Ее тихое «да», прозвучавшее почти шепотом, стало для Адриана высшей наградой из всех, о которых он только мог мечтать.

Они провели этот день вдвоем, собирая вещи, тихо и редко переговариваясь о совершенно отвлеченных, будничных вещах. Обоим не хотелось возвращаться в реальность — ту, где скоро разгорится пламя, забирая в последний путь Гая. Ту, где и сами они скоро отправятся в дорогу, оставив за спиной все, что произошло в деревне, и надеясь, что подобные ужасы здесь больше не случатся.

День обретения — друг друга.

День расставания — с теми, кого с таким трудом спасли.

Агнес вернулась на закате, принеся котомку с едой и несколько дымящихся мисок. Валери вовсю хвалила стряпню подруги, даром что не чувствовала вкуса. Близкое прощание с Агнес, Эриком, старостой и Гаем лежало на плечах, словно невидимая вуаль.

— Вечеру доброго, всем здравствия долгого. — улыбающийся староста появился в дверях, почтительно поклонился Адриану, по-отечески кивнул Валери.

— И Вам, староста. — знахарка смущенно улыбнулась, потом достала из сундука подарки, приготовленные сегодня для него, Эрика и Агнес. — Вот, возьмите. Тут не так много, как хотелось бы, но дети растут быстро, и мы с Адрианом решили, что немного денег не помешает. А это — травы, редкие и дорогие, потому что от ста болезней. Я подробно написала, что, от чего и зачем. В лесу есть некоторые из них, я рассказала Агнес, когда и где собирать. И записи мои о лекарском деле, и часть инструментов тоже здесь — на первое время хватит, остальное можно докупить в Париже, или в Руане.

— Ага, стану, значит, новой знахаркой. А что, дело хорошее — и сыну будет, что передать. Спасибо, милая. — подруга шагнула к Валери, порывисто обняла, пряча мокрые глаза.

Вышли из дома, медленно пройдя к берегу, где уже собирались люди. Валери усмехнулась — кто бы сомневался, даже сжечь тело мальчика решили именно там, где встречались земля и вода, мол — ничейная земля, самое место для ведьминого сына. Неблагодарные люди, что с них взять. Староста рядом хмурился, видимо, не его решением место для проводов выбирали. И то хорошо…

Валери поцеловала Гая в лоб, провожая в последний путь. С трудом сдержала слезы, стараясь не накалять обстановку. Немногочисленные жители, пришедшие-таки постоять на проводах, молчали, переглядываясь друг с другом. Кто-то даже принес еду и дикие цветы, одна девушка, худенькая и черноволосая, положила рядом с телом Гая костяной гребень — явно крайне ценную для нее вещь, вон даже оглянулась, но махнула рукой и побежала к остальным. Валери с удивлением узнала ту самую девчушку, что злее других распускала слухи про умершего, мол и умом обделен, и приставуч излишне. Видимо, что-то все же поняла, хоть и поздновато.

В этот момент в толпе раздались удивленные возгласы. Босая и одетая в траурное платье, по берегу шла женщина. Адриан подобрался, чуть выступил вперед, словно закрывая Валери от пришедшей, но та приближалась расслабленно и спокойно, и вскоре Валери поняла, кто это. Вот уж кого она совсем не ожидала здесь встретить — это же мать Лорана!

В руках женщина несла рубашку, ту самую, в которой Лоран был в день смерти. Так как заразившихся от трупа не было, Валери тогда разрешила сохранить вещи на память, но не понимала другого — зачем вообще жена Кристофа взяла рубашку сына с собой?

Тем временем женщина подошла ближе, поклонилась, коснувшись песка рукой, и выпрямилась, заглядывая Валери в глаза.

— Позвольте и мне положить свой дар. Я знаю, что мой сын обижал Гая, как и его отец. Я никогда и ничего Лорану не запрещала, хотя следовало бы… впрочем, он во всем слушал отца. Но свою вину я чувствую все равно, а потому хочу отдать единственное, что осталось мне на память от моего первенца. Я… сама шила эту рубашку, ткань заказывали из Руана. Когда сын умер, Кристоф сошел с ума, а я… словно проснулась. Поняла, что мы не имели права. На все это. И Катрин… я никогда не желала ей зла. Надеялась, Гай женится на ней, и Кристоф ее отпустит. Обязан бы был отпустить.

Женщина замолчала, склонив голову. Валери, сдерживая горечь и злость, тяжело вздохнула и потерла лоб рукой.

— Не думаю, что Гай бы был против. Он считал Лорана своим другом. Положите, раз так решили… я понимаю, что для Вас это немалая жертва. Последнее, что осталось от сына.

Адриан обнял ее за плечи, утешая. Мать Лорана, поклонившись, отошла, накрыв тело Гая чисто выстиранной и действительно красивой, дорогой рубашкой. Погладила ткань, а после, склонившись, тоже поцеловала холодный белый лоб умершего.

— Прости… прости за все, парень. И спасибо тебе.

Когда она вернулась к кучке крестьян, староста кашлянул, прочищая горло, вопросительно глянул на Валери, и получив в ответ утвердительный кивок, шагнул к ровно уложенным дровяным связкам, поднося к ним жарко пылавший факел. Сухое дерево вспыхнуло, к небу пополз сизый дым.

В этот самый момент Валери словно прорвало. Слезы градом покатились по щекам, она прижалась к груди Адриана и зарыдала, в голос, наконец-то отпустив свое горе на волю. И плакала она не только по Гаю, но и по Стефану, и по Катрин, и по своему отцу, и по погибшим старикам, и даже по Лилиан, явно не от счастливой жизни избравшей такой страшный путь.

Инквизитор, обняв девушку за плечи, ласково шептал ей, что все будет хорошо. И почему-то, ему, лишь ему одному, она верила.

Ослепительно пылающий закат догорал, уступая место тоскливым, серебристо-лиловым сумеркам, от реки полз густой, белый как молоко, туман. Вскоре он покрыл все вокруг, и собравшиеся разбрелись по домам, оставив на берегу Валери, Адриана, старосту и Агнес.

— Пойдем, милая. Попрощаешься с Эриком. Если хочешь, конечно…

Валери кивнула, отвечая на печальную улыбку Агнес. Она понимала, что вряд ли увидит ее еще хоть раз. Обнявшись, девушки медленно пошли вперед, тихо разговаривая о чем-то своем. Казалось, обе никак не могли признать, что расставание уже так близко. Пережитое вместе горе объединило их крепче, чем порой объединяет счастье, и со стороны этих двоих можно было принять за родных сестер.

В итоге, распрощались лишь глубокой ночью, и не мешкая, выехали из деревни. Лес, после смерти Лилиан вдруг ставший каким-то слишком уж обычным и спокойным, уже не пугал, даже ветер стих и волки куда-то запропастились.

Молчали, говорить ни о чем не хотелось. Валери, более-менее успокоившись, от усталости вскоре задремала, и Адриан следил, чтобы она не упала с лошади. Впрочем, Стрела, прекрасно чувствовавшая свою хозяйку, шла медленным тихим шагом, не мешая девушке спать.

Мимо проплывали темные силуэты деревьев, набиравшая силу луна озаряла лес тусклым серебряным светом. Инквизитор, предоставленный своим мыслям, задумчиво хмурился, решая, что делать дальше. В Париже у него была пара важных дел, и он очень надеялся, что сможет исполнить задуманное, не попавшись при этом под «светлые» очи людей Гийома. Сталкиваться с ними, и тем более, с самим Ногаре, Адриану совершенно не хотелось, хотя изначально, еще до знакомства с Валери, он планировал избавить мир от этого чудовища. Но теперь рядом с ним дремала, то и дело вскидываясь от дурных снов, невеста, и инквизитор решил, что с нее уж точно кошмаров хватит.

Скрипнув зубами, Адриан усилием воли заставил себя окончательно отказаться от планов, связанных с Гийомом Де Ногаре, предоставив Папе самолично разбираться в этом вопросе. Оставалось лишь решить, как завершить общение с самим Бонифацием, потому что Адриан был вынужден с горечью признать — Папа предал его. В письме, которое Адриан отправил Его Святейшеству, была зашифрована просьба о помощи, но Папа предпочел проигнорировать беды своего названного сына, оставив его в одиночестве разбираться с проблемами, сыпавшимися со всех сторон. Поняв, что вера и служба Папе связаны друг с другом вовсе не так неразделимо, как ему казалось раньше, Адриан принял решение — он не будет писать Бонифацию, и тем более, не поедет к нему лично. Пусть лучше Папа Римский считает, что инквизитор Адриан Тере сгинул в зараженной чумой деревне, благо вряд ли его сильно расстроит эта новость. А Адриан позаботится о Валери и поможет ей найти мать. Все равно оставить девушку он бы уже не смог, не представляя себе дальнейшей жизни без ее присутствия.

Улыбнувшись, он погладил спящую Валери по щеке, с радостью заметив, что ее сон стал глубже и спокойней.

В Париж въехали следующей ночью. Стража на воротах, недовольно ворча, все же открыла, увидев печать священного трибунала. Сонный город, все так же пахший нечистотами и гниющим мусором, показался Адриану еще более отвратительным, чем в прошлый раз.

— В Париже нам придется немного задержаться. Думаю, поиски твоей матушки лучше начать отсюда. Я поговорю с теми, кому могу доверять, а после мы сразу двинемся дальше. Хорошо? — Адриан, погладив любимую по щеке, прижал ее к себе, стараясь через ласку передать всю любовь, на которую был способен.

Валери неохотно кивнула, откидывая капюшон. Они только-только прибыли в город, а ей уже хотелось сбежать отсюда, куда глаза глядят. Адриан сразу предупредил ее, что в Париже им придется разделиться. Инквизитор не хотел, чтобы хоть кто-то знал, что они связаны — это подвергло бы Валери лишней опасности. Да и пробираться по ночным улицам города ему одному явно было сподручней, чем с ней. К ни го ед. нет

Все это Валери понимала прекрасно, но отпускать Адриана девушке совершенно не хотелось. В этом городе шагу не ступишь, чтобы не вляпаться в очередные неприятности — тем более, что совсем рядом находился тот, кто был виновен в смерти ее отца, Стефана и многих других.

Заметив, что Валери явно колеблется, не спеша его отпускать, Адриан улыбнулся и бережно отстранился сам.

— Я обещаю, что вскоре вернусь за тобой. Не переживай за меня, прошу — я привык к куда большим напастям, чем эти. К тому же, я буду крайне осторожен и сразу направлюсь к патеру. Вряд ли даже Гийом решится убить меня в стенах Парижского Собора, сразу после Богослужения. А местному патеру я доверяю, он уже помог мне однажды, к тому же, нам тоже понадобится его помощь.

— Какая? Думаешь, он знает, где мама? — Валери, встрепенувшись, с надеждой взглянула на инквизитора.

— Вряд ли, хотя и это возможно. Просто я подумал, что нам бы не помешало как можно быстрее обвенчаться, если ты не против. И мне бы хотелось, чтобы это сделал именно Джустино. Бедняга насмотрелся ужасов и явно не откажется от предложения покинуть Париж, заодно оказав нам небольшую услугу. Объяснять другим патерам, почему на церемонии только мы вдвоем — мне бы не хотелось.

Валери тяжело вздохнула. С одной стороны, она понимала, что Адриан прав — его пламенная вера требовала соблюдения уставов, и ему было неловко от того, что они делили кров и еду, не будучи законными супругами, а с другой ее тяготило, что ее родная и горячо любимая мать не сможет поприсутствовать на церемонии, которую не повторить.

— Хорошо… раз ты так хочешь, я согласна. Жаль только, что мама не сможет быть со мной рядом.

Адриан печально нахмурился, не отвечая. И Валери знала, почему. Еще по пути сюда он попросил ее быть сильной и готовой к тому, что ее мать могла пострадать, пропасть без вести или вовсе погибнуть. И девушка, прекрасно понимая, что в его словах звучит истина, не заводила больше этот разговор, потому что от одной мысли о потере еще и матери, у нее мучительно заходилось сердце.

— Иди. И будь осторожен, умоляю. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Не знаю, переживу ли я это вообще.

Адриан, обняв ее на прощание, растворился в ночной темноте города. А Валери, нервно кусая губы, принялась мерить шагами маленькую комнату, которую они сняли в одной из местных таверн.

Адриан вернулся лишь под утро, когда девушка уже с ума сходила от беспокойства. К счастью, он принес хорошие вести, и даже пришел не один. Рядом с инквизитором семенил бледный и явно до полусмерти перепуганный патер, которого поддерживал под локоть молодой рыцарь-тамплиер.

— Валери, милая, это патер Джустино и рыцарь Дамиан, он знал твоего отца.

Тамплиер почтительно поклонился, Валери ответила тем же. Патер осенил ее Крестным Знамением, что-то тихо пробормотав себе под нос.

— Что мы будем делать дальше? — Валери, хоть ей и хотелось обнять Адриана, держалась в стороне, понимая, что при посторонних это неуместно.

— Отправимся в одно живописное поместье неподалеку от Парижа. По словам Дамиана, оно принадлежало Стефану. Пожалуй, лучшего места для начала поисков не придумать.

— Начала? Но… мама же может быть прямо там, верно?

— Верно. Я тоже хочу в это верить, но по привычке рассчитываю на худшее. В любом случае, мы сможем расспросить слуг.

Патер, страдальчески воздев руки над головой, шагнул к Адриану, привлекая к себе внимание.

— Нно… потом же мы покинем пределы этого проклятого государства, где за каждым углом прячутся еретики, безбожники и сумасшедшие?! Ты обещал мне, сын мой, обещал!

Дамиан отвернулся, пряча улыбку, и Валери поняла, что патер немного не в себе. Впрочем, она его не винила — в Париже и впрямь хватало еретиков и сумасшедших.

— Конечно, святой отец. Я заберу Вас с нами, как и обещал. Но и Вы помните наш уговор — венчание откладывать нельзя, так как мы с Валери путешествуем вместе, разыскивая ее мать. Негоже юной девушке так рисковать своей репутацией и впадать в грех.

Патер, кинув на Валери полный страдания взгляд, решительно кивнул.

— Если она уже сейчас не является чьей-то законной женой, то я не вижу никаких препятствий для проведения Таинства Венчания. В конце концов, ТЕБЕ я могу доверять, рассчитывая на искренность твоих намерений в отношении этой юной девы. Так что, обещаю тебе, сын мой, что исполню свое обещание, как только мы окажемся подальше от этого ужасного города! Я же рассказывал тебе о часовне, которая принадлежит моей семье — там есть все необходимое. Так что давайте поторопимся, молю вас именем Господа!

— Благодарю Вас, святой отец. Тогда, пожалуй, мы можем выезжать — лошади уже готовы. До поместья примерно день пути, и да поможет нам Бог.

Валери, соскочив на землю, бросила поводья оторопевшему слуге, убиравшему двор, и не спрашивая разрешения, бросилась внутрь поместья.

— Мама! Мама, ты здесь?! — ее крик, усиленный эхом, разнесся по дому, и девушка заметалась по нижнему этажу, распахивая все попадавшиеся на пути двери.

— Валери… это ты?!

На лестнице показалась бледная, красивая женщина, одетая в простое темное платье. Адриан, войдя в дом следом за Валери, сразу понял, что это и есть ее мать — девушка унаследовала ее внешность и манеры, полные нежеманного изящества.

— Мама! — Валери, не сдерживая слез радости, бросилась к матери, тут же сжав ее в объятьях.

— Милая, как же я переживала за тебя! А где Стефан? Он сказал, что поедет за тобой, но прошло столько времени… я уже не смела надеяться, и хотела ехать за вами, но слуги меня не отпускали. Стефан вообще вел себя довольно странно, я уже начала подозревать… впрочем, неважно. Главное, ты жива!

Валери, отстранившись, утерла слезы.

— Его больше нет. Прости, мама, это моя ошибка, хотя теперь об этом вообще разговор отдельный. Я… потеряла свои силы, и боюсь, навсегда.

— Ты тоже?! Милая моя, значит, все предсказанное свершилось… значит, мы наконец-то свободны от обещания. Но, боюсь даже представить, через что тебе пришлось пройти ради этого. Расскажи мне все, прошу. А я в ответ открою тебе тайну, о которой не успела рассказать раньше.

Валери, взяв мать за руку, снова взглянула ей в глаза. Только теперь там сияла настоящая радость, которой наконец-то уступила законное место тревога и боль.

— Я обязательно все тебе расскажу, и с удовольствием выслушаю все, что хочешь сказать мне ты. Но сперва позволь представить тебе моего жениха. Понимаю, это неожиданно, но я люблю его, и мы вместе прошли через то, что нас очень сплотило. Мама, это инквизитор Адриан Тере, человек, без которого мы с тобой вряд ли бы увиделись вновь.

— Жених?… Ох, милая, кажется, тебе придется очень многое мне рассказать.

Женщина удивленно взглянула на него, и Адриан почтительно поклонился, надеясь, что сумеет произвести хорошее впечатление, несмотря на всю нелепость и странность этой ситуации. Получив в ответ несколько настороженную, но искреннюю улыбку, он понял, что все не так страшно, как кажется.

Валери счастливо рассмеялась, снова обнимая мать, и у инквизитора окончательно отлегло от сердца. Все теперь будет хорошо, он знал это, буквально чувствовал каждой клеткой тела, и даже стенания Джустино, доносящиеся со двора, не могли испортить ему настроение.

— Скоро поедем, святой отец, подождите еще немного, прошу. — Адриан, убедившись, что слуги не пытаются воспрепятствовать никому из прибывших, поднялся вверх по лестнице, где его ожидала Валери, сиявшая от счастья.

— Кто ты такой и зачем пришел сюда? Отвечай быстрее, мое время дорого, а услуги — еще дороже. — старуха, скрытая с головы до пят темным балахоном, повернулась к юноше, только что вошедшему в дверь ее мрачного домишки, стоявшего особняком от остальных, на опушке леса.

— Меня зовут Франсуа, и для Вас я никто. Про плату за Ваши услуги я уже слышал, и готов заплатить сполна. Если выслушаете мою просьбу и сможете ее исполнить — делайте со мной, что хотите.

Старуха заинтересованно вгляделась в лицо молодого, красивого как летний день, юноши, и с удовольствием цокнула языком.

— Ну говори, раз пришел.

— Сумеете ли Вы наложить настолько мощное проклятье, чтобы оно погубило целый род? И еще одного человека заодно.

Старуха рассмеялась противным, булькающих смехом. Казалось, что речь юноши так ее развеселила, что она едва не задыхается от хохота.

— Ничего себе просьба, мой юный друг… и кто же тебе так насолил, что ты решился просить о подобном?

Франсуа поднял голову, и хохот женщины резко оборвался. На красивом молодом лице проступила такая гримаса ненависти и боли, что оно исказилось до неузнаваемости.

— Король Филипп и его советник, Гийом Де Ногаре. Если ты не сможешь убить их, скажи сразу — и я отправлюсь к другой ведьме, посильнее.

Старуха откинула край балахона, показывая свое лицо, и юноша чуть не попятился назад, но остановился, сдержавшись. Его дело было важнее, чем сама его жизнь, и он не намеревался отступать лишь из-за глупого страха. Тем не менее, внешность ведьмы пугала его, и понятно, почему — левая часть ее лица гнила заживо, человеческие черты расплылись от покрывавших кожу нарывов, глаз отсутствовал, сочась кровью, а сухой черный рот не скрывал потемневшие зубы, покрытые мерзкой слизью.

Подойдя к Франсуа вплотную, старуха ухмыльнулась, от чего ее лицо стало еще страшнее и проговорила, растягивая слова:

— Сильнее меня нет, малыш. По крайней мере, по эту сторону бурного океана, который тебе не переплыть. Твоя жизнь оборвется сегодня, потому что такова цена за то, что ты просишь. Подтверди, что готов пойти на такую жертву, и я исполню твое желание.

— Подтверждаю. — Франсуа вздрогнул, ощутив, что его слова услышаны, и приняты.

— Чтож, я даже не обману тебя, почтив твою решимость. Король Филипп погибнет, его сыновья — тоже, как и их потомство. Династия Капетингов прервется, не оставив после себя ничего, кроме бесславных потерь. Даже жены его сыновей не избегнут печальной участи, и всех их поглотит черное пламя.

— А Гийом Де Ногаре? — Франсуа вгляделся в уцелевший глаз ведьмы, не испытывая больше ни страха, ни сомнений.

— О, его конец будет еще более печальным, ведь я вижу, как ты жаждешь его мучений. Впрочем, я не в состоянии даровать ему смерть более болезненную, чем то, что ждет его после смерти.

— Он будет гореть в Аду? — Франсуа улыбался, чувствуя бездумную легкость в голове.

— Как и ты, милый мой, как и ты… — старуха, снова расхохотавшись, ударила юношу в сердце узким клинком, невесть откуда появившимся в ее руке.

— Прощай, Изабель, любимая. Я наконец-то отомстил за тебя и нашу не рожденную дочь… жаль только, что мы с тобой никогда не сможем быть вместе… — прошептал Франсуа, прижав руку к зияющей ране в груди.

Старуха, отойдя от тела, склонилась над книгой в кожаном переплете.

— Пожалуй, и впрямь не стоит откладывать данную клятву, скоро за старой Греей придут, придут…

Она что-то зашептала, и из ее почерневшего рта вылетала темная дымка, складывавшаяся в зловещие руны. Закончив читать заклинание, ведьма коротко дунула на дрожащую в воздухе тьму и та, обратившись едва видимой в струйкой, скользнула в окно, устремляясь к своей цели. Старуха злорадно усмехнулась — ах, сколь многие сегодня получат порцию ее тьмы, которая заставит их окончательно пасть, приведя к гибели… каждого — к своей.

Дверь ее дома распахнулась с такой силой, что чуть не слетела с петель. Два рыцаря-тамплиера и молодой инквизитор-монах, держащий в трясущихся ладонях священную книгу, от одного вида которой жгло ее единственный глаз. Сегодня старая Грея умрет, отравившись к тому, кто владеет ее душой, но на прощание она оставит свое слово, которое будет жить еще долго.

Глаз старухи блеснул темным огнем, жуткое лицо перекосилось еще сильнее, покрываясь новыми гнойниками — такова была плата за могущественное заклятье, каждое из которых разрушало ее плоть все сильнее. Инквизитор охнул, увидев воочию слугу самого нечистого, отступил за спины тамплиеров, надвигавшихся на нее с обнаженными клинками, и начал читать особую молитву, от которой тело Греи скрутило мучительной болью. Ненавидя его, рыцарей, мир вокруг, а больше всех — саму себя, ведьма бешено зарычала, и произнесла свое последнее проклятье, забравшее остаток ее жизни:

— Всем вам… гореть.

Ее шепот растаял в воздухе, а тело осыпалось на пол ворохом личинок и черной гнили. Тамплиеры отступили на шаг назад, затем один из них достал из очага тлеющие угли и раскидал по полу и нехитрой мебели, особливо рьяно стараясь уничтожить ее старые книги в переплетах из человечьей кожи. Пламя быстро занималось, жадно лизало ножки деревянных стульев и старые балахоны, которые Грея носила вместо положенной женщинам одежды. Тамплиеры, подойдя к телу Франсуа, осмотрели его, и хотели вынести из дома, но инквизитор в непререкаемой манере приказал не прикасаться к трупу.

Пожав плечами, старший рыцарь подчинился, поманив за собой второго. Выйдя из горящего дома, служители Церкви еще долго стояли, глядя как жилище ведьмы превращается в пылающий остов, и тихо переговаривались друг с другом о чем-то своем.

КОНЕЦ

Валери, Адриан и Адель (мать Валери), практически сразу после финальных событий покинули пределы Франции, отравившись в более спокойные края. Денег, оставленных Стефаном в поместье, им хватило, чтобы начать новую безбедную жизнь. Через несколько лет у счастливой семейной пары родилась прелестная дочь — Корин. Чуть более смуглая, чем мать, темноволосая, но с такими же потрясающими, большими серо-голубыми глазами. Валери и Адриан посвятили ей все свое время, ласку и любовь, а когда родилась вторая дочь, Бланш, поровну разделили их между обоими детьми. Адель, оставшись с дочерью, зятем и внучками, помогала им во всем, даже в старости оставшись весьма деятельной женщиной — не смотря на потерю дара, она все же была искусной знахаркой. Валери пошла по стопам матери, а Адриан поступил на службу к местному лорду, став главой охраны этого знатного дома, благодаря чему семья была и защищена, и не бедствовала. Дар у Валери и Адель пропал, в детях тоже не проявился, но по этому поводу никто особо не переживал — как в итоге рассказала дочери Адель, он был послан ради спасения определенных людей, и исчез когда предсказание было исполнено. Цепь истории вернулась в свою колею, сделав Валери и ее род свободными от данного обещания, и обе они были рады, что наконец-то могут просто быть счастливы в кругу семьи, сняв с себя тяжелую ответственность, данную вместе с этой силой.

Патер Джустино и рыцарь-тамплиер Дамиан, как ни странно, последовали за нашей прекрасной парой и уехали из страны. Патер отправился лечить искалеченные нервы на теплые берега океана, там же и продолжив свое служение, а Дамиан поселился неподалеку от Валери с Адрианом, посвятив свою жизнь историческим изысканиям и помощи местной Церкви. Не желая оставлять обед безбрачия, рыцарь так и не нашел себе пару, но был счастлив тем, что имел, продолжая служить Богу так, как велело ему сердце. До конца своих дней он поддерживал общение с нашими главными героями, став их близким другом, и можно даже сказать, членом семьи. Маленькая Корин его обожала, называя «дядей До» и прислушиваясь к его мнению по любым вопросам.

Агнес, ее отец, и ее сын Эрик, живут в Руане, куда перебрались из Темного лога, как только Эрику исполнилось пять лет.

Малыш во всем помогает матери, и Агнес совершенно счастлива.

Во-первых, благодаря записям Валери она стала весьма неплохой и востребованной травницей, во-вторых, ее сын доставляет ей много радости, а в-третьих, девушка встретила достойного мужчину, который ухаживает за ней, надеясь на взаимность.

Куда делся ее непутевый сожитель, отец Эрика, мы не знаем, да и знать не хотим. Главное, что теперь у Агнес и ее семьи все будет хорошо.

Время от времени она вспоминает Валери и Адриана, естественно, только самым добрым словом. И конечно, немного скучает по подруге, но понимает, что они вряд ли встретятся вновь.

Королева Жанна Наваррская, жена короля Филиппа, погрузившая двор в интриги и негласно выступившая против своего мужа из-за его решения выдать принцессу Изабеллу за короля Англии, осталась королевой и правила вместе с мужем, довольствуясь той властью, которую смогла развить и приумножить, пользуясь своим влиянием на многих высокопоставленных лиц. Научив свою дочь, как скрасить серый и полный взаимной нелюбви брак, она не удивилась, узнав, что у Изабеллы появился любовник, который имел свои интересные планы на английскую корону.

Дочь королевы Жанны, Изабелла Французская, позднее прозванная «Французской Волчицей», отбыла в Англию, как и приказывал ей отец, где успешно вышла замуж за короля Эдуарда. Ее избранником, фаворитом и бессменным любовником, которого посоветовала ей куртизанка Инес, стал Роджер Мортимер. Пользуясь своим влиянием при дворе, он помог Изабелле организовать мятеж и свернуть ее мужа с престола. Сама Инес вернулась во Францию через пять лет и наконец-то получила то, что хотела — королева Жанна сдержала свое обещание, сделав ее женой влиятельного старика, который вскоре умер, оставив молодой жене и титул, и земли. Взяв пример с графини, самостоятельно управляющей своими землями между Парижем и Руаном (именно той, в чьих владениях находится деревня «Темный лог»), Инес не стала выходить замуж и упивалась свободой, крутя романы то с одним, то с другим придворным ухажером.

Король Франции и Наварры, Филипп IV, продолжал с помощью своих советников развивать холодную войну с Папой Римским, и закончилась эта война для главы Церкви очень печально. Впрочем, и сам Филипп недолго праздновал победу — странная и таинственная смерть настигла его во время охоты, когда ему было всего сорок семь лет. Преемником Филиппа на троне стал его сын Людовик, который умер от болезни через два года, не оставив при жизни наследника мужского пола. Второй и третий сын Филиппа также не оставили мужского потомства, что вызвало пресечение старшей линии Капетингов. Таким образом, смерть действительно забрала короля и его род, династия завершила свое существование, а уж по каким именно причинам — решать не нам…

Гийом Де Ногаре, советник короля, канцлер и хранитель печатей Франции, поддерживал Филиппа (или, скорее, управлял им), продолжая свою политику по свержению Церкви, фанатично ненавидя Папу Римского за гибель своих родных, и даже успел добиться немалых успехов в этом деле, но… умер 11 апреля 1313 года, причем о его смерти практически ничего не известно, что делает ее еще более таинственной и странной, чем смерть короля Филиппа. Одно можно сказать точно — как и король, Гийом потерял все, к чему стремился, но дело его осталось жить. К добру или к худу — вопрос уже больше философский, хотя лично автор подобное не одобряет.

Папа Римский, Бонифаций VIII, человек, мягко говоря, интересный, свергнувший своего предшественника и заточивший его в месте, где тот прожил лишь около года, а затем погиб, не выдержав тягот заключения. О жажде власти его можно рассказывать долго, но смысла в том мало, посему кратко перечислю что произошло с этим персонажем, если верить истории: Бонифаций был последним Папой, который попытался доказать приоритет церковной власти над светской, и потерпел в этом деле поистине головокружительное поражение. Кого другого лично мне было бы жалко, но Бонифаций был, мягко говоря, не самым праведным человеком, оттого и симпатии к нему не имею. Вступив в конфликт с королем Франции, Филиппом, Бонифаций пытался воздействовать на него разными методами, но привело это в итоге к тому, что Папа был пленен, оскорблен, потом спасен, но, все же, погиб на третий день после заключения, и о причинах этого события историки гадают до сих пор. А уж сколько по этому поводу легенд, мммм…. Одна «пощечина в Ананьи» чего стоит. Кому интересно — обязательно почитайте, а я на этом заканчиваю, потому что дальше о Бонифации мне написать нечего.

Джакомо Каэтани, племянник Папы Римского и просто нервный человек в придачу, (хотя при такой работе не быть нервным еще надо умудриться, кхм-кхм). Вообще, о Джакомо либо хорошо, либо никак, потому что персонаж он полумифический, судя по тому, что искать информацию о нем несколько проблематично. Вроде, был, а может и не был, ну у нас в романе точно был, значит — рассказываем. По моему хотенью, по Папскому веленью, уехал Джакомо из папской резиденции в Ананьи, и правильно сделал. На убийства и пытки его не тянуло, хотел человек покоя, а рядом с сильными мира сего какой такой покой? Вот именно. Жил он себе мирно и счастливо, где-то на юге Испании, закатами любовался и радовался отступающей потихоньку паранойе. Молодец, в общем.

Больше книг на сайте — Knigoed.net