Тьма — единственный способ достичь света.

— Через три дня приезжает эрцгерцог. Твоя задача — соблазнить его.

Мужчина средних лет, одетый в темный костюм с белым атласным платком на шее, не походил на местных жителей Катара. Здешние предпочитали джеллабы, покрывавшие их заплывшие жиром тела, под вспотевшими складками которых можно было спрятать пару таких же, как они. Этот был излишне худым и бледным, словно его долго держали в заточении в подземельях темных эльфов.

— И что мне с этого, господин, имени которого я не знаю? — с равнодушием поинтересовалась я, скрещивая руки на груди и положив одну ногу на другую. Сделай это леди из великосветских особ, общество непременно ее осудило бы, но не с моей профессией думать об этикете. Не с моей.

— Она грубая, но исполнительная, — усмехается Грегори, хозяин. Только он здесь откровенно наслаждался ситуацией.

— Конечно. Сколько?

— Что «сколько»? — нахмурившись спросил незнакомец. Хотя какой из него незнакомец. Лорд Арканэ — граф, приближенный регента, знатная персона, — но не отправил поверенного, а приехал сам — ситуация, не предполагающая наличие лишних ушей.

— Сколько вы готовы заплатить мне за мои услуги. Раз идет речь о соблазнении, есть и дополнения к этому соблазнению. Озвучьте их.

На лице мужчины проскользнула улыбка.

— Может, мне тоже сначала попользоваться тобой, чтобы понять, насколько ты хороша?

«О, мой родной, скорее, ты предпочел бы попользоваться Грегори», — одного взгляда на незнакомца хватило, чтобы понять о его предпочтениях.

— Она хороша. Катар ее обожает. Наши самые высокооплачиваемые гости только ее и хвалят, — Грегори лукаво мне подмигнул.

Погрязшие в пороках и грязи. Таких легко бывает ублажать, они застыли в янтаре своей похоти. У большинства есть дети и даже по несколько жен, но в «Сладком плене» каждый забывает об этой части своей жизни, выбрасывает ее, как ненужный хлам.

— Триста тысяч золотых.

Услышав о сумме, которую я никогда не заработала бы сама, и бровью не повела, ожидая продолжения. Нужно услышать о второй части этого заказа, хотя о ней также успела узнать, сидя здесь. Скучно, когда читаешь живых как открытые книги.

— Но ты должна узнать все о фракции «Кардинал». Имена всех участников и выведать их главные планы.

— С этого надо было начать, — прикладываюсь губами к тонкому стеклу бокала, наполненного вином. Предпочитаю красное эльфийское белому человеческому, но в данный момент выбирать было неуместно. Мужчины в свою очередь подливали себе мятного чая из чайника и отпивали из разукрашенных орнаментом пиал, бросая друг на друга настороженные взгляды. Два хозяина жизни, хищники, на самом деле правившие Рассветной империей на протяжении тридцати лет. Аристократия свергла даже магов, вывела из строя все высшие рода, заменив их собой. Теперь один волк на территории другого, ведь Катар уже многие годы фактически возглавлял Грегори, и последнего присутствие чужака напрягало. — К тому же позвольте узнать, что же вы будете делать с этой информацией?

Очередная спица в колесе истории: не знает, для чего, не знает, на кого, не знает, где. Мужчина понятия не имел, кто-то более высокопоставленный нуждался в этой информации, и лорда Арканэ посвящать в это не собирались.

— Слишком много вопросов. Лорд Дисад, вы обещали молчаливую путану, она излишне любопытна для шлюхи.

— Лорд Арканэ, если кардиналы отправят ее на эшафот, даже не рассчитывайте на молчание, — Грегори откинулся на подушки.

Не увидев поддержки в моем хозяине, лорд громко выдохнул и приступил к объяснению:

— Сейчас в Рассветной империи вовсе не тихо. Юную принцессу похитили, регенту приходится одному заниматься страной и поисками ребенка. Отсутствие законной наследницы породило междоусобные войны, без девочки власть не получится удержать, и в государстве начнется смута. Фракций много, однако самой опасной является «Кардинал», остальные мы могли бы заставить замолчать на время, к сожалению, ее основателя сложно устранить, несмотря на то, что авторитет правящей семьи лордом никогда не признавался. Поэтому придется действовать исподтишка. Сейчас эрцгерцог приехал в Катар. Вопрос, зачем? Ты должна найти ответ и на него. Дополнительные вопросы, сладкая Сив, последуют от тебя?

Сладкая Сив — прозвище, которое дали мне жители Катара.

— Мне нужно полное досье. Кто он, что ест, где любит гулять и подобное.

На самом деле нет. Все это я узнала бы, заглянув один раз в его сознание, но легенду о серьезности операции держать все-таки было нужно.

— «Молчание — лучшая музыка в мире». Любопытство не самая хорошая вещь, Сив, — с издевательской назидательностью проговорил Грегори.

Любопытство в стане куртизанок карается. Мы не спрашиваем, чем занимаются наши гости, не спрашиваем о чем-то серьезном, только поверхностные разговоры. Но я всегда знала о каждом все и даже больше, но хозяин наслаждался замешательством лорда и моими попытками выглядеть нормальной.

— То есть мне необходимо соблазнить мужчину, за каждым стоит вся аристократия, и посягательство на которого карается смертной казнью? И вы предлагаете мне за такое задание всего триста тысяч золотых?

«За “попользоваться” я содру с тебя больше», — усмехнулась. Он не сможет отказаться от меня.

— Триста пятьдесят, — начали торговаться со мной. Сам «предложил», не без моего внушения, конечно.

— Пятьсот тысяч, — кивнула цинично. Грегори ненавязчиво пнул меня по ноге. Наверное, думал сейчас о чем-то в духе «не вскрывайся, идиотка. Если переборщишь, он начнет что-то подозревать».

— А ты весьма занятная особа, сладенькая, — улыбнулся мужчина.

Уже начал прикидывать, как устранит меня после выполненного задания. Порой, в мире хищников способны выживать и травоядные.

— Хорошо. Пятьсот тысяч золотых утолит твой голод?

Баснословная сумма. Хоть душу за нее продавай. Мир погряз в пороках и в алчности.

«Жадность — черта королей», — говорят в Катаре. Но в сгнившем мире проституции такие, как я, возведены на пьедестал убожества.

— Система продажна, — осуждающе покачала головой. Продать душу — не так уж и плохо. Мне нравится. Поэтому, подавшись вперед к незнакомцу, продолжила с усмешкой: — и я тоже.

В чайной царила духота и приторный запах аргилы, доносившийся из соседних комнат, раздражал дыхание. Для встречи было выбрано нейтральное место, и то всех воинов заставили оставить оружие на входе. Но теперь, когда мы покинули заведение, стало ощутимо легче дышать. Места подобного уровня располагались близко к заповеднику, и в отличие от жаркого и вечно воняющего Катара здесь было приятно находиться. Над головами проносилась стайка птиц, летевших куда-то вглубь леса. Здесь извечный шум перекрывался самой природой, и только легкий ветерок поигрывал песком, подгоняя его и слегка покрывая сочную летнюю траву.

— Ты много болтаешь, Сильвия, — сухо изрек Грегори, встав рядом.

— Плевать, — откинула голову назад. Пахло жасминами, воздух был чист и свеж, желание остаться здесь, а не возвращаться в город нарастало стремительно.

— Не подставь меня.

— Не подставлю.

— С возрастом ты становишься похожей на моего сына, — усмехается хозяин. — Но тебя приручить оказалось гораздо сложнее.

— Когда начинаем? — не стала развивать тему.

— Начинаем? Ты начинаешь, моя золотая жилка. Приглашение пришлю вместе с платьем, дорогая. Но знай, один неверный шаг, и…мы же не хотим, чтобы все узнали, кто ты, да?

— Не хотим, — ответ прозвучал равнодушно.

Мне никогда не видать свободы, он ясно дал это понять еще в первый раз. Что я? Тот, кто не дал ее даже близкому, никогда не сжалится над обычной работницей. Я обогатила Грегори в десять раз, а с долголетием, присущим магу, буду обогащать его и дальше.

— И постарайся не пить, тебя все-таки представят, как леди из обедневшего рода, взятую под протекцию градоправителем.

— Неофициально я все-таки для многих остаюсь шлюхой?

— В сущности, ничего не изменилось.

— В сущности, да, — а потом не преминула добавить саркастичное: — А экскурс по борделям герцогу будет устроен?

— Посетить Катар и не побывать в домах терпимости? Где ты видела таких мужчин?

Нигде. Нередко мужчины намеренно приезжали в Катар, чтобы обойти самые известные места развлечений, ведь город кишел проституцией, не было семьи, которую не затронуло бы это поветрие.

— И да, обойдись без своих обычных речей о прелестях работы. Набирать новеньких я планирую только в конце лета, толпа оголтелых девиц на пороге борделя мне не требуется.

— Тебе? И не требуется? — сыронизировала я. — Они просто не знают, что защиты ждать не придется, и ты воспользуешься даже их недостатками. Извращенцев много.

— Почему извращенцев-то? — Грегори не злился, он вообще редко злился. Он улыбался, улыбался той улыбкой, от которой все внутренности сворачивало узлом, а ноги подкашивало. Но, кажется, я давно растеряла многие чувства. — Всего лишь гость, который очень желал тебя.

В тот день мы потеряли еще одну девушку, которая в скором времени должна была выкупить себя. Такой же маг, как и я, обладавшая силой земли. Сильная, умная, красивая. От Аделаиды не осталось почти ничего. «Почти» — потому что Грегори, сжалившись (а жалость Грегори была иногда хуже, чем жестокость), предложил ей остаться. Мужчина был по-дьявольски гениален и пускал даже непригодный на первый взгляд «товар» в оборот.

— Ты отлично знаешь, что я смогла бы угомонить этого урода, но не дал мне это сделать. Просто Аделаиды стоило опасаться, Грегори, — бросила без единой эмоции.

Хозяин мягко оскалился. Упрощенная версия его стабильного оскала. Подхватил меня за талию и притянул к себе. Это скоро закончится, знаю.

— Моя красивая, строптивая шлюшка, — прохрипел, касаясь губ. Руки крепко стискивали талию и не давали совершить вдох. — Ты более эмоциональна, чем кажешься, зайчонок, — касаясь шеи, мужчина проводит по ней языком. — И я отлично осведомлен, что кое-кто спускается вниз и помогает моему цирку уродов, дорогая. Приглушает боль, внушает идеи о лучшем мире, кто бы это мог быть? — меня поцеловали. Сопротивляться нельзя, лишь расслабляюсь, зная, что Грегори скоро закончит. — Равнодушная дрянь, — усмехнулся он, отстраняясь. Ему подобное не нравилось, поэтому мужчина обычно меня не трогал. — Но ты им помогаешь, Сильвия, не просто так, верно?

— Их боль бесит, — холодно произношу, даже не протирая губы. Плевать. — Не дает спать, и потому я…

— Лги, если тебе так удобно, — миролюбиво соглашается Грегори, поглаживая мой зад. Сосредоточенно рассматривает припухшие губы и только после, наконец, отходит. — Может, снова подложить тебя под Даниэля, моя дорогая?

Внутреннее травоядное раззадоривается, сжимаясь от подобия страха. Я редко что-то чувствовала, но все слетало при виде нескольких людей, и одним из них был он…

— Ты грамотно сторговалась, Сильвия, умница. Мы же хотим денег и больше власти, а с тобой и Даниэлем скоро у меня станет немерено.

Утопист. Он умел идти четко к своей цели, и удивительно, что при всех своих возможностях он еще не стал самим императором, был ли у представителей высокопоставленной семейки какой-то секрет?

— Пройдусь пешком, — сказала, заметив второй экипаж.

— Как хочешь, — отмахнулись, садясь в карету.

После этого телохранители Грегори сели на своих жеребцов и последовали за хозяином. Такие же рабы, силу ошейников я ощущала отчетливо — в основе рабских артефактов лежала магия земли, которой у меня было немного.

Из лесных территорий, полностью принадлежавших богатым слоям, я опять выходила в пекло, по описанию напоминающее ад, в который так любили верить на немагических территориях. Жара била с беспощадностью пустынного ветра, пыль, поднимавшаяся из-за топота лошадей и верблюдов многочисленных всадников, так и норовила залезть в рот, пришлось прикрыть лицо шарфом, взятым мной предусмотрительно. Отсюда пустая улица Шелковая с закрытыми магазинами, где торговали вещами не для простого люда, вливалась в городскую площадь, мощенную тяжелым и древним камнем серого цвета.

В это время народ предпочитал сидеть дома, кроме торговцев, в тенях обмахивающихся опахалами, и рабов, медленно проходящих между рядов, держа паланкины, в которых сидели аристократы. Не люблю города. Ненавижу, точнее. В них много людей, у людей много мыслей, которые они ежесекундно извергают. Боль. В Катаре больше всего именно ее. Боли, уничтожающей тело, боли, сводящей с ума, боли, являющейся накидкой практически каждого жителя.

Уселась на скамью, выдыхая и пытаясь прийти в себя посредством отстранения от чужих мыслей. Солнце палило, зато действовало лучше вина, думать о чем-то, кроме жары, я оказалась неспособна. Интересно, выживают ли красивые цветы в такую жару? Посмотрела на камень и ухмыльнулась. Мне нравилось иногда так играться, выращивая жизнь там, где ее по идее не должно было быть. Пара махинаций, и по камню пронеслась небольшая трещинка, через которую, выбиваясь к самой жизни, показался одуванчик. Желтый и яркий, как катарское солнце.

— Магичка! — воскликнул какой-то дядька с восторгом.

«Исчезни», — приказала мысленно, даже не отвлекаясь от засаживания целого поля наглых одуванов, посмевших разрушать столь древний настил. Мужик испарился. Спустя долгое время осознала, что пора прекращать, иначе перепекусь. Привстала, не без удовольствия рассматривая небольшое желтое поле, прикрывшее землю и дающее ощущение свежести. Настроение стремительно поднималось, моя стихия, видно, влияла и на желания, ведь любовь к природе ничем иным я объяснить не могла, она не исчезла с другими чувствами.

Потянулась и медленно с грацией поплыла вперед. Мне льстило, когда окружающие сворачивали головы, пытаясь рассмотреть, нравилось ощущать себя кем-то вроде божества, проходившего мимо, но сразу же чувства срывались лавиной отвращения, будто в моей голове царила метель, перекрываемая песчаной бурей, и эти стихии давили одна на другую, сводя с ума. Возле крыльца Сихра, сотворенного из розового камня, который вечером выглядел волшебно, глаз зацепился за вывеску.

Меня она не привлекла бы, не будь на ней магической защиты, поэтому подошла, вглядываясь в содержимое. Рубинового цвета в основе камень, грани которого были окрашены в разные цвета, держал пожилой тучный мужчина в квадратной шапке. Надпись на вывеске гласила:

«Великий Николас Фламель посетит Катар. Впервые за столько веков будет открыт главный секрет, сокрытый им. Не пропустите!

Конференция пройдет в здании Театра Кналифа»

Внутри притаилось нечто вроде интереса. Теплота, стрельнувшая по сознанию, вводила в детский восторг. Интересно. Только странно. Зачем в городе, большая часть которого неграмотна, устраивать подобное? И как на это пошел мэр? И кто такой Николас Фламель? Правда единственной мыслью было «хочу!», и ничего больше.

— Опять эти мошенники. Что на этот раз? — проскрипели рядом.

— Секрет, — отметила, снова становясь привычной себе Тией. Правда, приобрести билет у меня чесались руки. Поворачиваюсь к незнакомцу, на удивление, спокойному и насмешливо взирающему старику, мысли которого являлись кашей. — Не знаете, где купить билет?

— Знаю-знаю, как же не знать, — кивнул смуглый старец, поглаживая белоснежную бороду. — Вот тут, — указывает на скучающего торговца с опахалом в руке. — А ты, деточка, интересуешься или на блестяшку поглядеть хочешь?

— Блестяшка… — проговорила задумчиво, разглядывая камень. — Блестяшка, — повторила снова. — Артефакт, верно?

Глаза незнакомца заблестели. Даже имени его из-за потока сознания уловить не могу. Будто сотни голосов говорят одновременно, а с постоянным коктейлем чужого сознания в моей голове его мысли едва ли не выводят из себя.

— Верно, идем, милая, купим тебе.

— Отойдите от меня, — сухо отозвалась, даже не посмотрев.

— Обидел?

— Бесите, — и кивнула в немом приказе испариться отсюда. Однако мужчина стоял, что начало напрягать. Я же только что повлияла. Приказала еще один раз, буквально вгрызаясь в мысли, и осталась ни с чем. Он безобидно хлопал мелкими старческими глазенками и с выражением крайней заинтересованности рассматривал меня.

— Это не удивляет, я многих бешу, — хмыкнул и уселся на лестницу из розового камня. — А билет все-таки возьми, — подмигивает с непонятной для меня эмоцией. — Полезным окажется, нового много узнаешь. Может быть.

Взволновало меня другое. Мой дар не подействовал. Хм, забавно.

— Кто вы? — я никогда еще не задавала этот вопрос, и это показалось интересным. Обычно мне хватало лишь нахождения любого рядом, чтобы прочесть мысли, но мужчина меня, определенно, заинтриговал.

— А никому не скажешь? — заговорщически прошептал неизвестный.

Кивнула.

— Николас Фламель, — нагло хохотнул и откинул голову назад, точно восхищаясь собственным остроумием.

— Ха-ха, — бэзэмоционально проговорила, заинтересованная отсутствием влияния. Прикрываю глаза, пытаясь вскрыть кладовую чужого сознания.

— Двести пятьдесят умножить на восемьдесят три, — внезапно спросили у меня, поэтому, увлеченная сбором нового пазла, я ответила, не подумав:

— Двадцать тысяч семьсот пятьдесят.

Осознала не сразу, но сдержала лицо, продолжая как бы думать о своем.

— Толковая красавица, — мысли завертелись в бешенстве, ударяя по мне. Еле успела отшатнуться от него, но мигрень уже подступала.

— Как вы догадались?

— Уж больно лицо у тебя умное, — и хитро косит глазами, скрывая под бородой странную усмешку. Он понял? Он же не понял, да? Мало ли кто умеет считать?! Надо уходить отсюда, но не станет ли стремительный побег доказательством? — Купила бы ты билет лучше, а не вот это вот все. Магам там будет интересно.

— Магам, — протянула, пытаясь понять.

— Магам-магам, а ты думала, остальные видят написанное? Глупая, а казалась умной, вон считаешь как быстро и хорошо, а глупишь в элементарном. Ладно, дела у меня, встретимся на конференции.

— Вы так уверены, что я приду? — игриво поинтересовалась я, натягивая фальшивую улыбку.

— В этом убогом месте больше и сходить-то некуда: в бордель или на слушания прекрасного мужчины.

— Сколько вам заплатили за продвижение? — поинтересовалась насмешливо.

Он хитро прищурил глаз, как моя кошка, довольно лежащая после вкусного ужина.

— Хочешь, подарю его? — голос стал вкрадчивым.

— Дарите, — кивнула, скрещивая руки на груди.

— Хад! — кивнул тому самому продавцу, сидящему неподалеку. — Пригласительный для…

— Сильвия.

— Уй, какие мы скрытные, слыхал? Выписывай! — зычно проголосил незнакомец. Сказала бы, что сумасшедший, но я видела сумасшедших, общалась с ними. Они думают жутко. Иногда я чувствовала себя подобной им. — Готово, магичка. Держи! — сияющий дед протягивает мне приглашение.

— А…

— Через три дня в пятом часу вечера.

Отдаю обратно. В это время приезжает герцог, мне не до конференций.

— Буду занята.

— Жаль, очень-очень жаль, — старик снова принимается к поглаживанию бороды. — Можешь просто приходить, буду рад видеть. Ищи по Николасу Фламелю.

И правда артефактор, но не похож на изображенного, значит, использовал иллюзию. А зачем тогда раскрываться? Надо будет как-нибудь посетить его, узнать, в чем дело. Быстрым свистом подзываю ближайший экипаж и покидаю площадь.

В любом городе и в любом государстве есть определенные места, где можно купить любовь за деньги. В храмах распутниц проповедуют кощунственное времяпрепровождение жрицы, веками охраняющие самую древнюю профессию. Такой являюсь и я. Тело — наша ставка в борьбе за выживание, но и возможность победить в этой игре довольно сомнительна. На проституток не распространяются законы морали, которыми прикрываются «приличные женщины». Так что «Сладкий плен» становился темницей для многих, вынужденных жить в этом премерзком заточении.

Здесь продавали секс и насилие в обертке любви, здесь срывались оковы будничной жизни, и примерные семьянины являли свое истинное нутро — садисты, извращенцы, но и среди них могли встречаться заслуживавшие названия «человек».

И здесь, в плену, на протяжении семи лет я занимаюсь подобным, но впервые получаю задание такого уровня. Соблазнить герцога…это будут самые легкие деньги в моей жизни.

— Лорд Харитон Реневальд, ты падешь передо мной, — бросила без эмоций, разглядывая себя в зеркале.

«Впрочем, как и все остальные», — добавила мысленно.

Белое кружевное платье, подобранное Грегори, было весьма изысканным и отличалось от моего прежнего гардероба распутницы. Выглядела превосходно, но это все было не нужно, ведь соблазнить я собиралась его не своей внешностью. Грегори такого не одобрял, но мнение хозяина меня мало волновало. Точнее, оно не волновало меня никогда. Лукавлю, почти никогда.

— Сив, там лорд Данис, — осторожно пролепетала одна из коллег.

— Я занята сегодня.

— Там на пару часов, он спешит сегодня. Сив, если не ты, то…

— Сарика, — интонация даже для меня выдалась холодной. — Гондон, а не хозяин.

Девушка с ужасом выпучила глаза и даже отшатнулась от страха. Грегори был здесь кем-то вроде бога, и даже сплетни о нем можно было расценивать как попрание чести, за которое он, естественно, наказывал. И наказывал жестко.

Однако Сарике хозяин пока благоволил. Таких красивых жемчужин в Катаре осталось мало — либо раскупили окрестные бордели, либо увезли с собой купцы в другие страны. Ей было одиннадцать, когда она попала к нам, и в первую же ночь ее захотел забрать старикан. Но будучи ребенком, она так отчаянно сопротивлялась, что верные псы Зинар, потворницы, привязали ее к кровати спиной и дали Данису плетку.

Обрабатывать раны девчонке в ту ночь пришлось мне — остальные были заняты, целитель отсутствовал, а она, прижавшись к моим коленям, рыдала. Кровь стекала и по ее изорванному телу, и из многочисленных разрывов, вызванных грубым проникновением. Даже остальные, привыкшие к подобным зрелищам, впоследствии прониклись и успокаивали ребенка, а я была равнодушна. Плевать. Отключить чувства — вот основа моей жизни.

— Зная Даниса, — угрюмо произнесла девушка, поддерживая мое мнение и аккуратно обходя темы о Грегори.

Не нужно было напоминать. В борделе была лишь пара девушек, не пострадавших от него.

— Зови, — кивнула, разглядывая идеально подпиленные ноготки.

Они всегда предпочитали давать мне самых проблемных, думали, что мое врожденное очарование делало из монстров милашек. Знали бы они правду, первыми бы меня сдали, но чего еще ожидать от этих покалеченных судьбой женщин? Мне прельщала мысль создания образа благодетельницы, которая хоть немного могла защитить девочек «Сладкого плена».

— Спасибо, — натянуто улыбнулась девушка и быстро исчезла за дверью. Завидует, сука. Сама боится, но и бесится, что конкурентка зарабатывает больше.

«Скоро будет намного больше», — отметила, вспомнив о пятисот тысячах золотых. Мне останется почти ничего. Поистине, аппетиты Грегори были бездонными.

Мир погряз в пороках и грязи.

— Ах, вот моя прелестница, — слащаво молвит коротышка Данис и смыкает толстые руки на моей талии. — Моя очаровательная сладенькая Сив, — тянется пухлыми губами к моим, но, привычная уже к подобному, внутренне я осталась равнодушна.

— Мой милый Данис, — защебетала, расстегивая пуговицы его длинного кафтана и проводя руками по груди с черной жесткой порослью с вкрапленными седыми волосками. — Я так скучала! Вас долго не было, неужели забыли свою сладенькую Сив?

Я надула губы и продолжила оголять тучное тельце. Даже брезгливости нет — это убожество давно замылилось на фоне характера мужчины.

— А где твоя плетка, милый? Хочешь используем мою? — шепчу интимно в ушко мужчины. Да, лучшее управление мужчинами — это потакание их любимым действиям. Со мной он может делать все что угодно. Наверное, поэтому они меня и любили. Я позволяла им все.

Мужчина снял широкие панталоны, оголяя свое небольшое достоинство. Возможно, комплексы по этому поводу и подвигли его поступать так, как он поступил с Сарикой и остальными. Улегся на кровать спиной, как бы намекая на то, что дальше инициатива должна исходить от меня.

«Хотела бы я откусить тебе член», — меланхолично подумала, разглядывая безобразное тело с отекшими ногами. Данис был тем мужчиной, который находился за бортом корабля эстетических характеристик, но это меня мало волновало, хотя, признаюсь, глазам было неприятно.

Ну что ж.

Как это всегда делается. Сначала я раздеваю их. А дальше внушаю то, что они хотели бы творить с женщинами. Я вхожу в их самые потаенные мысли и выворачиваю их наизнанку. Так же и с Данисом: в его голове он ломает меня всеми возможными и невозможными способами, так почему не дать ему шанс воплотить это? Мужчина конвульсивно дергается в кровати, считая, что мы развлекаемся там вдвоем. Вбивает свой член в пустоту, тянет невидимые волосы партнерши, стегает ее спину плеткой с металлическими нитями, кончает ей в рот. Это лишь фальшь.

Когда он выйдет отсюда, он даже не запомнит моего лица, лишь то, что произошло здесь и сейчас. А пока я сижу на кресле и с приевшимся безразличием слежу за содрогающимся в удовольствии телом, стонущим по-старчески хрипло и скулящим от блаженства. Выпиваю красное полусухое. На трезвую голову это зрелище вытерпеть гораздо сложнее, к тому же вино заглушает чужой поток сознания, но и свои мысли ты перестаешь слышать. Находишься в полузабытье, лишь равнодушно совершая глоток за глотком.

Мыслеообразы просачиваются в голову подобно клопу, заставляя разглядывать поганые видения мужчины. Данис продолжает наслаждаться, глядя на трясущуюся в агонии девушку под ним. Ее спина раскромсана, кожа свисает лоскутами, а ее шею он тянет, как тянут всадники поводья лошади. Реальный человек на ее месте давно скончался бы.

Не могу играть с их мыслями, пока не в комнате, дар довольно слаб, но его достаточно, чтобы дурить мужчин Катара и быть их любимицей.

Опасный дар, обрекающий с самого рождения своего владельца на гибель.

Дар, за который в Рассветной империи без разборов отправляют на эшафот.

Дар, представителей которого старательно уничтожали и уничтожают много тысячелетий.

Проклятие, а не дар.

Я телепат.

Дорогие мои читатели! Рада приветствовать вас на страницах моей новой истории. Мы снова возвращаемся в Рассветную империю и начинаем с истоков. В этой книге фокус будет сделан на телепатах и на том, как настолько великий дар может сыграть в злую шутку с его носителем. Сможет ли Сильвия выстоять и остаться собой, а не впасть в объятия безумия?

Готовьтесь окунуться в будни (или даже ночи) бордельных девиц, оказаться в центре политических распрей и стать одним из рычагов революции. Тихий мир Катара взорвется из-за действий работницы "Сладкого плена", а сердце эрцгерцога не выдержит еще раньше

P.S. На книгу скорее всего будет открыта подписка, но еще не скоро, произведение объемное. Прошу понять.

— Забудьте об эмоциях, милая. Вы выше их, — твердила няня в очередной раз.

— Рупа, а почему мне нужно делать это? — искренне недоумевала, злясь такому дурацкому правилу. Ответ я знала всегда, просто мне нравилось смотреть на маму, всплывающую в ее воспоминаниях.

— Потому что они заставляют страдать, ваша светлость, — мягко улыбалась симпатичная женщина, заменившая мне всех.

«Заставляют страдать», — именно так в ее воспоминаниях говорила та, что родила меня.

— Все чувства заставляют страдать?

— В вашем случае — все, — коротко ответила Рупа.

Ее мысли были такими же лаконичными, как и ответы, увидеть много не могла. Но я не верила. Не верила до тех пор, пока Рупа не оставила нас, уйдя за грань.

Жила была одна девочка. Жила не очень счастливо, потому что у нее не было мамы. Конечно, мама была, но погибла после родов, прожив всего месяц. Отец девочки очень любил свою жену, поэтому не смог простить смерти возлюбленной даже собственному чаду, из-за появления на свет которого и возникли все проблемы. Папочка начал пить. Очень много пить, так что впоследствии это превратилось в полноценный запой.

Только с возрастом девочка стала осознавать, что то была не любовь, а полноценная одержимость одной женщиной. Девочка не понимала, почему адекватный до свадьбы, впоследствии он постепенно сходил с ума, и почему смерть возлюбленной расколола его душу, сделав монстром. После кончины своей женщины, он собирался выплеснуть всю злость на бегавшем по оскудевшему за годы имению ребенку. Стоит говорить, что папочка облажался?

Он облажался, испугался самого себя, не понял неведомого страха перед ней. И после, признав поражение, он назвал ее дьяволом. Злость на ту, что способна была внушать ужас, сама того не ведая, заставляла отыгрываться на других.

С самого детства девочка видела людей насквозь, вскрывала их грязные дела, заставляла себя сторониться. Ее нарекли ведьмой и больше не приближались. Ее обходили стороной, словно прокаженную, детям запрещали общаться с ней, а взрослые не понимали раболепия перед ребенком, который обладал феноменальной памятью и уже в раннем возрасте знал о пороках окружающих его людей.

А потом отец надумал жениться. Не было в этих намерениях чего-то высокого, брак был выгоден, его жена стала бы баронессой, а он, в свою очередь, отхватил бы себе побольше приданого.

Женщина была старая, тощая, с вредным выражением на лице и с жидкими серыми волосами. Эдакая мышка, которая легко могла бы слиться со своими сородичами. Но характер у нее был поистине крысиный. Барон немного угомонился, обзавелись они ребенком. Сыном. Гордостью родителей и будущим наследником останков баронства. Останков — потому что вместо запоев к отцу пришел азарт.

Он сорвал куш вредных привычек. Видно, такие люди, как он, должны быть всегда от чего-то зависимыми. От женщины, алкоголя, наркотиков, игр, чего угодно. Забавно было наблюдать, как с каждым днем утончалось приданое крысы, как головорезы его более удачливых партнеров по играм сдирали даже лепнину со стен. Было смешно, но веселье прекратилось. Зависимые люди предпочитали обвинять кого угодно в своих грехах, но только не самих себя. И он обвинил.

Меня.

— Сиви, — прозвучало робкое. — Спасибо, — нежным голосом пролепетала Сарика. Выскоблила мою личность из стекла воспоминаний.

— Отработаешь, — бросила цинично.

Сарика смущенно улыбнулась. Такая искренняя и чистая благодарность кристальных мыслей, искрящихся как ограненные кристаллы. Ко мне девочка относилась с неким обожанием, видела то ли старшую сестру, то ли мать. Это выглядело забавно, поэтому я благосклонно разрешала ей боготворить себя.

Зинар ее не любила, считала бесполезной куколкой, но день за днем я внушала той подобие симпатии к девчушке. Потворница, сама того не подозревая, отдавала девочке самых милых и добрых гостей. Полностью существовать без клиентов было нельзя. Если Сарика не будет работать, Грегори продаст ее в место похуже. Факт.

— А куда ты сегодня? — полюбопытствовала девчушка. Вопрос не был задан в духе бордельной этики «использовать слабость конкурентки, чтобы уничтожить ее», ей было действительно интересно. Сарика неспособна была меня предать, думаю, будь у нее выбор сохранить жизнь себе или мне, она бы выбрала второе. Ее преданность иногда не имела границ. И это очень льстило.

— Грегори ведет на смотрины, — ответила скучающе.

— Ты аккуратно, хорошо?

Сохранила бы ты лучше для себя совет, моя дорогая. Тебе он понадобится, особенно сейчас, когда над вечно жарким Катаром взошла прохладная ночь, и бордели стали наполняться одуревшими до охоты мужиками.

— Если задержусь, накорми Капусточку.

— Конечно! — широко улыбнулась Сарика. — А можно я ее к себе возьму?

Режим моей кошки удивительно совпадал с бордельным: она ложилась точно так же, как и девочки. Сарика вовсе обожала прижимать этот меховой комок к себе во время сна.

— Можно.

Спустившись вниз, я ожидала картину, которая предстанет взору. Девушки, «плененные», — как их часто называли, — были одеты в прозрачный муслин, легкий шифон и нежный атлас, струящийся по телу. Такие похожие на маленьких девочек, они встречали гостей, чтобы скрасить одиночество последних. В спальнях каждой уже свежезастеленные кровати — слуги постарались, и пришлось бы так им стараться всю ночь, после каждого гостя.

Их голоса — нежны и игривы, а взгляды загадочны и томны. Со стороны ресторана доносятся звон бокалов и шум. Мужчины, начинающие тупеть от алкоголя, глядят похотливыми взглядами гурманов на этих несчастных. Некоторые точно решили остаться до утра, уже точно.

Отовсюду пахло духами. Присутствовало множество диванов и подушек, прогнувшихся под весом хозяев жизни, на коленях которых нежно ворковали желавшие подзаработать девицы. Все как один развратницы, так и норовящие залезать в постель, — по крайней мере, так о них думает общество. Враги, развращающие «праведное» общество, хотя оно само по себе развращено хуже некуда. Молоденькие и красивые — пока мужчины восхищались ими, но стань они старше, эти же мужчины начали бы одними из первых оскорблять и унижать.

Проводя взглядом по посетителям, я уже выбрала подходящего. Как и положено, он сам двинулся в мою сторону. Богатенький, симпатичный и не лишенный нежности, такой Сарике и подошел бы. Завистливые взгляды я по привычке игнорировала, отвечая лишь прихотям собственного эго.

— Добрый вечер, — осторожно поздоровался молодой человек. Скрыв оскал за симуляцией улыбки, я занялась тем, что умела лучше всего.

— Иди к малышке-блондинке с голубыми глазками. Зовут Сарика, ясно? — томно шепчу, игриво проводя пальцами по идеально накрахмаленному воротнику.

Безмолвные приказы забирали больше энергии, чем озвученные, но нередко я говорила не только для того, чтобы сохранить энергию, но и создать видимость соблазнительницы для остальных. Признаться откровенно, всесильной я не была, и влиять одновременно на всех лично для меня оказалось невозможным — уровень дара не тот.

— Да, Сив, — вежливо отозвался юноша, никак не выдавая вторжения в сознание. Телепатия была не простым внушением, с которым могли справиться маги, это трансформация разума, способная изменить человека до неузнаваемости, и потому нас боялись, как боятся люди неизведанного. Его мысли подобны открытой книге: только получивший наследство и попавший под влияние своих менее везучих друзей, он пытался показать себя с лучшей стороны для аристократического общества.

— Знаю, в тебе есть нежность, — усмехнулась заговорщически. — Сарика пробудит в тебе ее, выбирай мою девочку, дорогой. Ей не нужна боль от мужчин.

Он размашисто закивал. Мне осталось лишь проследить за тем, чтобы юноша подошел к Зинар и рассказал о своих предпочтениях, а та лишь притворно раскрыла рот, якобы изумляясь таким экзотичным желаниям. Выслушав его требования, женщина лишь кивнула, взглядом указав в сторону лестницы, откуда спускалась моя коллега. Сарика привлекала внимание, но пусть лучше этот богатенький малыш потратится на нее, чем остальные.

— Всю ночь, милый, — шепчу одними губами, разглядывая зомбированного. — Будь с ней нежен.

Потворница взглянула с неудовольствием, но и произнести ничего не могла, однако силы в ней нашлись в момент, когда я двинулась к черному входу.

— А ты куда пошла?! — сжимает мое плечо крепкой ручищей. — Марш работать!

Нельзя влезать в мое личное пространство.

— Убери руку, Зи, — предупреждаю, не поворачиваясь. Конечно, женщина с мозгами рабского типа сразу подчинилась. Здесь я даже дар не использую. — Меня ждет Грегори.

— Он…

— С каких пор он должен предупреждать своих псин? — предвосхищаю ее претензии. — Свой вечерний досуг я отработала, — издевательски трясу перед ней мешком с деньгами. Она жадно забирает деньги и начинает пересчитывать.

— Так быстро?

— Данис отдыхает. Проводите его и скажите, что меня забрал целитель.

Зинар недоверчиво прищурилась. Она знала о моей сущности, но по договору с Грегори, погибла бы, если рассказала бы кому-то. Устранила бы ее давно, ненавижу. Всех ненавижу, всех людей. Жалких и убогих. Хорошо бы человечество исчезло, остались только вороны, клюющие его останки.

— Какая разница? Мне все равно не достанется даже золотого, — ядовито изрекла, скрываясь капюшоном плаща.

Абсолютная правда. Я стала золотым рудником для хозяина, но тонула в долгах все больше и больше. Прически, платья, все стоило своих денег, и даже несмотря на то, что я не нуждалась в услугах тех, кем пользовались девочки, сдирали с меня столько же. Хотя нет. Им делали скидки за хорошее поведение, чаевые и тому подобное, у меня скидок не было. Грегори намеренно топил меня в долгах.

— Мою долю положишь на тумбочку. Ни серебряным меньше, Зинар, только попробуй меня обмануть.

Не попробует. О нет, она не рискнет, я настолько грамотно прочистила ее мозги, что раболепие достигло своеобразного апогея. Жаль, вредить не могла, на шее смыкалась удавка договора, стоило подумать о способах убийства этой дряни.

— Только попробуй срываться на Сарике, — предупредила я угрожающе, а потом ослепительно улыбнулась, подмигивая проходящему мимо мужчине из дайидских купцов.

— Эту куколку хочу! — зарделся он. Глаза Зин алчно заблестели.

— Теплой ночи, Зи, — машу ей рукой, распахивая двери. Пусть мамаша сама разбирается с желающим конкретно одну путану гостем.

Неприметный экипаж с кучером поджидал у входа. Жарко, но в воздухе чувствовалась приятная истома вечернего города. Приторный запах розового мускуса все еще сопровождал на выходе из дома терпимости, а из ближайших заведений струился дым аргилы, заполонив территорию борделя — будто все духи Артсахата явились на зов боли девушек «Сладкого плена».

— Хани сара, — поприветствовал меня мужчина в джеллабе, уроженец Дайида. Имперская мода была иной, но так как мы граничили с Великой пустыней, то много кочевников перебирались сюда в поисках лучшей жизни.

Лучшая жизнь — там, где тридцать лет правили безумцы, наследницей же была полоумная девчонка. Это никого не волновало, кроме, пожалуй, регента, пытавшегося исправить ошибки своих предков. Дерьмово пытался, стоит признать.

— Сар хиан, — кивнула на его же языке, проигнорировав откровенно пошлые мысли в отношении моей персоны. Девушка рядом с борделем в наступающей тяжелой поступью на город ночи, нетрудно определить род ее деятельности.

Он не удивился, в Катаре многие знали дайидский, но так и норовил спросить о моей стоимости. Не потянет, я была самой дорогой шлюхой борделя, если не всего города. Рассмотрев вывеску, с клубящей в ней золотым песком, светящимся в ночи, незнакомец для остальных, Ихар для меня, похабно улыбнулся. Мой ты ж родной, кинул брата и оставил на того кучу долгов, это так благородно. Теперь в Катаре тратит деньги на путан, вино и декларирует свои убогие стишки в местах скопления богемы.

Подает мне руку, просто желая лишний раз прикоснуться к женщине, почувствовать тепло от ее тела, но наградив его уничижительным взглядом, я гордо поднимаюсь в закрытую карету. Надо было прихватить бутылку вина, слишком много людей будет окружать меня на празднике господ, я просто захлебнусь.

Сладкий запах донесся, стоило немного приоткрыть створку. Мимо проходящая девушка с корзиной ароматных фруктов на худом плече, сверкнула взглядом черных, подобных бездне глаз. Фруктовница. Моя коллега, если выражаться конкретно. Девушки, оставшиеся без семьи и средств к существованию, выходили, как эта незнакомка, с фруктами наперевес в прохладу все еще изнывающего от утренней жары города. Подолы их юбок были задраны и убраны в пояс, а обнаженные босые ноги нередко растерты до крови, но это не мешало им ходить соблазнительно, пытаясь привлечь к себе мужчин попроще тех, что не посещали дома терпимости.

Ночь будет долгой. Фруктовницы в Катаре обычное явление, но есть и другая когорта. Растянула губы в улыбке. Туфли на высоком каблуке, затянутые корсажи, ярко накрашенные губы и похотливые ухмылки. Этих я называла Игривыми. Стоявшие в лужах фонарей, сидящие на верандах близлежащих кафе, наполненных людьми, Игривые, в отличие от Фруктовниц, окликали проходящего мужчину и заговаривали с ним обо всем, чаще темы касались любви. Нежным голосом они озвучивали цену на собственное тело, и бывало, что расценка менялась в соответствии со многими факторами: внешностью клиента, его положением, настроением самой распутницы. У них свободы и прав было больше, чем у нас, потому что Игривые продавались, не стесняясь этого и отчасти даже гордясь своим положением. Продавались, невзирая на контракт.

— Мир погряз в пороках и грязи, — промолвила вслух, с откровенной завистью разглядывая этих…распутниц.

Мысли кучера просачивались в меня, помимо вереницы чужой боли и радости, к которым я уже привыкла, он думал слишком громко и фонил этой грязью, вгрызаясь в голову. Плевать, похабщина уже стала саваном моей личности.

Большую улицу, по которой мы ездили, пересекала другая, напоминающая чем-то ущелье. Катар был городом шумным и многолюдным. Особенно сейчас, когда сюда прибывали высокопоставленные персоны, как этот эрцгерцог.

Эрцгерцог — второй после императора по титулу и имеющий право сесть на трон в случае отсутствия наследников. В Рассветной империи на данный момент было только два рода, имеющих подобные привилегии: Львы — Реневальды и шакалы — Кариноры. Но если последние считались замкнутыми и мрачными, то к первым не лезли даже правящие Лильеры. Опасные, непредсказуемые и слишком независимые. Таких в большой политике было принятым устранять, как он смог основать собственную партию?

Карета старалась пробраться сквозь медленный поток общего движения, люди равнодушно оглядывали ее и пропускали вперед, зная, что затопчет, если не отойдут. Работники торговых рядов собирались домой, закрывали ставни и спешили к своим семьям. Дом градоправителя, в который, конечно, был приглашен Грегори, находился ближе к лесу, можно сказать, он был там спрятан. Нечистые на руку чиновники — элита нынешней действительности, но перед народом свое богатство показывать до сих пор считалось неприличным, да и в лесу было гораздо лучше жить, чем в пыльном городе. Магов поработили, обычный люд — также, иные к нам почти не суются, им хорошо, они далеко в своих государствах,

Оставшиеся гниют, эта мерзость вот уже тридцать лет с воцарения на престол Сайрена Лильера начала распространяться. Правитель империи не был политиком, не осознавал катастрофы, и отдал бразды правления брату жены. А спустя двадцать лет вовсе погиб в военном походе, жена ушла вслед за ним, оставляя девочку круглой сиротой. Чтобы как-то выжить, регент начал идти на уступки аристократии, и в итоге мы получили небезопасные дороги, право первой ночи, цветущую проституцию и нищету. Но все было не таким страшным, распространилось поветрие, оказавшееся гораздо более опасным, чем все вместе взятое. Рабство.

В Рассветной империи даже во времена правления первых династий его не существовало, что говорить, даже слово пришло к нам из Дайида — соседнего государства, в котором как раз оно составляло костяк экономики. И эта зараза просочилась в приграничье: первыми под удар попали Дашар, Равил и Катар, поскольку поставки редкой декайской ткани, сделанной из крылышек миллионов специальных бабочек, разных благовоний, интересных фруктов доставлялись именно в эти три города, ближе всех находящихся к Великой пустыне — Артсахату. Дальше медленно паучьи сети добрались и до остальных территорий. Пока что неприкосновенной оказалась только столица, и то потому что никто не хотел травмировать юную наследницу.

За тридцать лет рабы должны были взбунтоваться, ведь в сети попадали не только обычные люди, но и остальные расы. Нередко среди таких оказывались маги, потому что основой сего стал контракт. Раба привязывали к хозяину, а магические ошейники проникали в кожу и душили, стоило попробовать совершить побег. Если и этого оказывалось недостаточно, в паре можно было использовать браслеты, уже видимые и даже очень симпатичные, инкрустированные драгоценными камнями — как у меня.

В моем случае существовал еще один нюанс, но об этом не хотелось вспоминать.

Откинула голову назад, на секунду пытаясь собрать осколки собственных мыслей. Руки сминали золотистый конверт. Почти доехали, магических светлячков здесь не жалели, все пространство было залито золотистым светом гирлянд, украшавших деревья.

— Вазал, — громко выплеснул кучер и распахнул для меня двери, уже вежливо склонившись и проявляя уважение, которое я насильно заложила в его голову.

— Шикран, — задрала подбородок и кокетливо откинула кудри назад, обнажая шею.

Да, собравшихся было много, все хотели поглядеть на гостя, или, судя по мыслям, ставшим лейтмотивом всего празднества, все желали породниться с герцогом. Идиоты! Он же все видел в жизни, зачем ему эти блеклые девицы и их похотливые папаши с толстыми кошелями?! Большая часть из них гости «Сладкого плена», пара постоянных промелькнула на горизонте. Щурят глаза, выискивая нужного аристократа. А главный стоит рядом с мэром, расслабленно осматривает всех, останавливая взор на мне. Грегори. Демонстративно изучающий взгляд, какой бросил бы заинтересованный незнакомкой мужчина, и сразу же возврат к разговору. Распахиваются двери, но вопреки всему я вижу молодого мужчину с бровями вразлет и миндалевидными черными глазами, старшего сына Грегори, лорда Тамби Дисада.

— Выглядишь роскошно, — очаровательно улыбается мне молодой человек и подает руку.

Промолчала, однако Тамби это не смутило.

— Как всегда, ты многословна, радость моя.

— Счастлива тебя видеть, — ответила, кривя губы.

— Ты скучала? Хотя бы немного? — глаза заблестели. Простачок, верил, что я была влюблена в него, столько раз приставал ко мне, но Грегори не позволял ему перейти грань, понимая, что может сделать влюбленный мальчишка. Мне по контракту играть с его сознанием запрещено, но зато хозяин отлично знал, на какие поступки ради прекрасной дамы готовы подобные его сыну. Пара манипуляций, и два года назад Тамби был у моих ног, что его отцу и брату не понравилось, поэтому его быстро отправили служить в столицу, подальше от Катара и ближе к дворцу.

— Говорят, у тебя прекрасная невеста, — продемонстрировала осведомленность, тем самым уводя от темы.

Мысли обдало потоком презрения и жалкого смирения с собственной участью. Тамби не знал о моем даре, даже отец его презирал за слабохарактерность и мечтал, чтобы тот обнажил зубы и восстал против него. Тамби мечтал об этом. Да, он хотел убить Грегори и своего мерзкого братца, чтобы завладеть всем и стать полноправным наследником. Дальше по его плану шла женитьба на какой-нибудь герцогской дочери и втайне от нее походы к любовнице в моем лице. Надежный и весьма тривиальный план, но он грезил этим, как сумасшедший. Не устраивало в нем меня собственная роль: расторгать со мной рабский контракт Тамби не решился бы никогда, не доверял.

— Сив, ты знаешь, никто не сравнится с тобой. Бездна, как я скучал, — стиснул мой локоть от переизбытка эмоций. — Ты рада видеть меня?

— Я уже ответила на этот вопрос, — бросила бесстрастно и поправила платье, глядя на широкие двери, за которыми шли гуляния.

Не особо довольный, но смирившийся, он повел меня ко входу, где стоял суровый мужчина в фраке и проверял приглашения, и только после расплывался в улыбке, изучая титулы, золотом выведенные на бумаге.

— Леди со мной, — лорд Дисад небрежно взмахивает рукой, облаченной в белоснежную перчатку. В нем чувствовался столичный лоск, которым обладали те, кто часто бывал в Даркане и так или иначе пристраивались к чреву дворца. Они будто возвышались над всеми остальными, нередко начиная вести себя, как полноценные цари приграничья.

Пронзив заинтересованного дворецкого томным взглядом, не обратив внимания на любопытные мысли о моей личности, прошла вперед, к празднеству. Аристократы предпочитали дома в имперском стиле, а потому светлые колонны стремились ввысь, образуя арки и пропуская в бело-золотое помещение. В зале для приемов все деликатно и ненавязчиво напоминало о богатстве и достатке владельцев жилья. Потолок был украшен лепниной, а стены задрапированы дорогими тканевыми обоями нежного персикового цвета, в некоторых местах их перекрывали резные панели с дайидским орнаментом — полностью отказаться от пустынной культуры градоправитель не смог. Ни один угол, стена или ниша в зале не оставались без внимания, все скруглялось и смягчалось, мебель вовсе была покрыта золотым орнаментом. Что такое роскошь здесь знали точно.

Обилие людей, таких ярко мыслящих, обдало ветром ментальной грязи, и вовремя появившийся подавальщик, несущий золотой поднос с бокалами шампанского, стал неожиданным спасителем. Взяв тонкое стекло в руки, я с наслаждением выпила пузырящийся прохладный напиток, смакуя мгновение. У другого мужчины в черно-белом костюме подхватила тарталетку с черной икрой. Вкусно, к приезду герцога хорошо подготовились.

— Он здесь? — спросила, рассматривая лица, ценящие силу и льнущие к блеску. Грегори точно поставил в известность сына о нашем плане: кратко обрисовал ситуацию, не вдаваясь в подробности. Так, впрочем, поступила бы и я.

Музыканты еще не разошлись, играя на инструментах в полную силу, поэтому мы лишь слушали барабанную дробь, которая была прерывиста, как крик умирающего в песках. Вот и очередной подавальщик с прохладительным напитком подоспел. Отдав ему пустой бокал, взяла новый и продолжила заглушать посторонние шумы, в том числе и моего спутника.

— Ты стала больше пить, — заметил Тамби.

Остановила на нем спокойный взгляд.

— Иногда ты смотришь так, будто знаешь о людях все, Сильви, в такие моменты я тебя начинаю бояться.

— Что ты? — улыбка стала обольстительной. — Оно такое холодненькое, ну как не выпить? И ты возьми!

На лице промелькнуло облегчение, Там даже отошел от меня, чтобы поговорить с подошедшим аристократом. Мало кто знаком с моей внешностью, однако каждого своего клиента я помнила преотлично, и поэтому наблюдала за местным парком животных, притворяющихся примерными семьянинами и добродетельными женами (да, женщины у нас тоже периодически бывали и любили кутить вровень с собственными мужьями).

— Где главный гость? — я без интереса рассматривала окружающих, подмечая яркие платья молодых леди, неплохие, но уж довольно скромные, несвойственные моему гардеробу. Которое на мне также не внушало излишней симпатии, однако сегодня я в образе, простительно.

— Он еще не приехал, — раздраженно заметил Тамби, даже не потрудившись контролировать ревность, исходящую от него. Мальчишка. Всего лишь юнец.

Восстань хоть раз против отца, стань намеком на мужчину и только потом проявляй подобные замашки. Тебя сломать окажется гораздо легче, в тебе нет интеллекта и хитрости Грегори, и у тебя не будет в помощниках покорного младшего братца, подчиняющегося лишь собственному отцу. От тебя я быстро смогу избавиться.

— Как же я хочу насладиться тобой, — почти стонет мальчишка, но сразу же приходит в себя, почти с испугом разглядывая потенциальных свидетелей своего позора. Никто не услышал, по крайней мере, исходя из мыслей окружающих, я сделала такой вывод.

— Держи себя в руках, — произнесла мягко, с приязнью рассматривая взволнованного лорда. Губы мои все еще были растянуты в улыбке, а лицо лучилось добродушием и мягкостью.

«Праведная шлюха», — мне подходит и нравится.

— Тебя сильно обижали все это время?

— Да, — с грустью произнесла, намеренно прикусывая нижнюю губу и глядя вперед, становясь задумчивой и преисполненной только мне известного познания. Я не против жалости по отношению к себе. Некоторое время он молчал, раздумывая о незавидной участи симпатичной ему девицы.

— Эль-эчинандо пропала, — прошептал, рассматривая аристократов и, на первый взгляд, переводя тему.

Зачем рассказывать о новости, которая уже гуляла по всей империи? За три дня только глухой не слышал о похищении принцессы. Эль-эчинандо — обычный издевательский каламбур, образованный из имени принцессы Элезет и древнеимперского слова «колдовство», что в итоге складывалось в не менее унизительное «Заколдованная». Смешно. Сначала отец-тряпка, теперь девчонка, отвергнутая церковью. Сумасшедшая династия с признаками вырождения налицо. Зачем, спрашивается, сохранять чистоту крови, если она такая убогая? Может, эрцгерцог совершает благое дело, избавляя мир от таких правителей?

— Мне известна данная новость.

— Но ты не знаешь другого, — голос стал вкрадчивым. — Говорят, что у нее был возлюбленный из крестьян, а после его смерти она обезумела окончательно и умерла от тоски. Понимаешь, что нам всем предстоит пережить?

Я не залезала в его голову, сама догадалась. Если принцесса действительно умерла, начнется борьба за власть, которая приведет к междоусобицам и кровавым распрям. И если все так, Харитон Реневальд основал фракцию по одной единственной причине — он главный наследник Рассветного трона — собирает вокруг себя важных лиц.

А ведь нельзя упускать шанс соблазнить его. Став императором, он сможет приказать Грегори освободить меня, и тот не посмеет ослушаться. Закон для маркиза Дисада был не писан, хозяин относился к неприкасаемым, теневые семьи, которым благоволила власть и которых не трогали даже при самых жестоких преступлениях. Но власть нового императора…занимательно.

Одно маленькое проникновение в сознание, и он полностью мой. Императрицей стать мне не хотелось, власть — прекрасная вещь, но вместе со свободой, она также и забирает ее. Лучше благоволение монарха. В таком случае я нашла того, кто пойдет против Грегори и уничтожит его, в отличие от регента. Неужели гений зла не предусмотрел такой исход? Не верит в мое предательство? Или он ведет собственную игру, в которой предполагает мое полное и безоговорочное уничтожение после свержения Харитона.

— Он избавится от тебя, Сив, — еще тише, практически для себя, произносит Тамби. — Я чувствую, — подтверждает догадки молодой человек.

Это нормально, с годами я становлюсь опасней, Грегори смог приручить сыновей полностью, но сделать со мной такое оказалось невозможно. За все годы моей работы в борделе Грегори узнал все о жизни аристократов и их самых сокровенных тайнах. Когда-нибудь он дал бы мне свободу, в качестве которой непременно выступила бы смерть, но маркиз решил поступить умно — заработать в очередной раз и только потом отправить телепата за грань. Испытываю только уважение и в какой-то степени восторг, однако собственная мысль мне понравилась. Вызвала первобытное желание поохотиться. Логово хищников не предполагает выживания травоядного, но иногда и травоядные способны на полное и безоговорочное уничтожение хищников.

Смогу ли я выжить? Смогу ли покончить с Грегори раньше? Невидимый ошейник начал душить, предупреждая, что даже мысль о смерти хозяина может меня погубить. Я никогда не убью Грегори, знаю: как только его сердце остановится, издав последний стук, так быстро жизнь покинет и меня. Мы связаны с самого начала, он постарался, магия вплелась в меня, как вплетается прут в веник, стала со мной одним целым. Правила не работают по отношению к самому маркизу, он-то будет существовать еще долго. Но приказ императора это другое, что-то более существенное.

— Сив, я не позволю от тебя избавиться, малышка, — патетично воскликнул младший, рассматривая меня с обожанием.

Глупо похлопав глазами, я заулыбалась искреннее. Даже намека на предательство не будет, я очень хочу выжить и отомстить.

— О чем ты, Тамби? Разве добродетельный хозяин может взять и выбросить свою Сильвию, которая так старается, так старается! (второй раз я подчеркнула для усиления эффекта), работая на благо маркизата и желая тому процветания?

Он прикрыл глаза, раздумывая — на самом деле смиряясь с раздражением на отца, промывшего рабским контрактом несчастной девушке мозги. Мой разум, однако, чаще всего находится в двух состояниях: кристально-чистом и затуманенном алкоголем, третьему сюда никак не проникнуть, поэтому сынок хозяина пытался лишь наполнить пустой колодец росой.

На меня косились, не понимая, каким ветром занесло неизвестную девицу на празднество, организованное исключительно для высших политических лиц и их семей. К тому же всех интересовало, почему помолвленный лорд откровенно флиртует с девушкой, точно не являющейся даже членом его семьи, но задавать этот вопрос сыну самого Грегори побоялись. Бесхарактерный скот, давящий лишь слабых и неспособный противостоять своим палачам. Скучно наблюдать за теми, чье мировоззрение ты можешь поменять в секунду и сделать из монахини распутницу не хуже жриц «Сладкого плена».

— Потанцуем? — предложил мне молодой человек.

— Прости, сегодня ты ведь сам понимаешь, мне не нужно привлекать лишнее внимание, хочу предстать перед герцогом непорочной, — виновато улыбнулась, легко пожав плечами. — К тому же я бы не хотела испортить твою репутацию, — пусть хоть немного почувствует ответственность.

— Ты права, — с заметной грустью согласился он. Что и требовалось доказать.

Некоторое время спустя в зал вошли Грегори с мэром, и судя по мыслям последнего, визит герцога на сегодня мог и не состояться. Интересно, почему? Ответа на вопрос не знал никто. Это не стало поводом отлынивать. Отыгрывая положенную роль, я сновала по залу, включаясь в диалоги и настраивая всех на позитивное отношение к незнакомке в моем лице. Пусть герцогу в случае чего доложат о восхитительной красавице, скрасившей вечер, на который тот даже не удосужился явиться.

К середине вечера о потенциальном наследнике трона многие успели забыть. Изрядно напившись, гости приступали к традиционному катарскому танцу. В зал медленно вплыли профессиональные танцоры, которым предполагалось стать ведущими. Эти тоже были из рабов, являющихся имуществом градоправителя. Хотя, признаться, перед герцогом решили подобным богатством не хвастаться, оттого и количество связанных контрактами оказалось мизерным. По слухам, услышанным мной на вечере, молодой человек любил рабов и часто присутствовал на аукционах в самом Дайиде. Что он с ними делал я даже представлять не хотела.

Двое мужчин в шароварах, рубахах и жилетках собрали гостей в ряд, знаменуя начало веселья. По идее, ведущий мог держать что угодно, как бы регулируя движения всех, здесь была выбрана толстая трость. Более крупный походил на дерево: гордый, с символическим оружием в руках, периодически оттаптывал своеобразный ритм и подпрыгивал, демонстрируя невероятную гибкость и прозорливость. Лидеру позволялось импровизировать в танце, вращая периодически трость, стукая ее об пол и задавая ритм остальной части танцоров, однозначно не дотягивавших до рабов гибкостью, но стремившихся в поток веселья и державшихся за руки.

— А вот и мое развлечение, — отметила, забирая у подавальщика девятый бокал с шампанским. Тот, невзирая на этикет, удивленно взметнул брови.

«Ты забудешь меня».

Проблема решена, продолжаем следить за происходящим. К изрядно подуставшим аристократам присоединился и таблист из музыкантов. Пританцовывая вместе с остальными, он параллельно бил в большой барабан, именуемый таблом.

«Бал во время мора», — картина мне напоминала только это. Жалкие. Ничтожные. Когда-нибудь и ваш конец наступит. Веселитесь, пока можете, малыши.

Интересно, будь я герцогом, посетила бы один из сотни однотипных праздников или занялась бы чем-то более любопытным? Из любопытного в Катаре только бордели и окрестные шлюхи, но не думаю, что подобным Реневальд увлечется в первый же день.

«Великий Николас Фламель посетит Катар. Впервые за столько веков будет открыт главный секрет, сокрытый им. Не пропустите!».

Сумасшедший старикашка заинтересовал. Лучше слушать конференцию о неизвестном артефакте, а не планы по завоеванию герцога. Гипотетически, Харитона Реневальда смогло бы привлечь подобное?

Молодой человек, уверена, попробовавший все в своей жизни, не кинется снова в объятия разврата. По крайней мере, сразу не кинется, а что он сделает? Будучи магом, вывеску он должен увидеть.

— Опять представляешь смерть людей? — скучающе осведомился у меня хозяин.

— Выгадываю, где кутит наш герцог, — ответила с иронией. — Ты видел вывеску на главной площади?

— М, что-то про артефакт, — нахмурился лорд, припоминая. — Николас Фламель…Точно, сумасшедший артефактор, несколько столетий назад изгнанный из империи, но получивший амнистию недавно. Да-да, думал посетить его на днях. Определенно, нужно. Говорят, он изобрел философский камень, но это миф для привлечения инвесторов.

Философский камень, что это такое? Занимательно.

— Так каковы успехи? — отвлекли меня.

Грегори держал дистанцию, прикрываясь формальным разговором с незнакомкой и якобы обсуждая с той (то есть со мной) представление.

— Его нет, даже под прикрытием, — предполагая, где мог находиться Харитон Реневальд, ответила я.

— Гаденыш избалованный, — недовольно прошипел он. — Лорд Арканэ говорил, что с ним будет много проблем, но откровенное игнорирование предложения выводит даже меня из себя.

С нанимателем Грегори подписал контракт вместо меня, он имел полное право поступать так, в тот день я вычитала из мыслей Арканэ все что можно о коронованном Льве, но и этого по ощущениям недостаточно.

— Считай, сегодня ты отдохнула, а могла принести мне пару тысяч золотых.

— Сегодня лишь молодняк, сам знаешь, элита вся здесь. Я не виновата, — ответила сухо, при этом не меняясь в лице и не снимая с себя маску инфантильной дурочки.

— Я приглашу Реневальда в плен, не бойся, зайчонок, он еще ноги тебе лизать будет, — усмехается маркиз, обратив взор на сына, ведущего деловой разговор с кем-то из очень обеспеченных купцов.

— Обязательно.

— И держись подальше от Тамби. Договорились? — легкий ветер коснулся моих собранных в высокую прическу волос. В любом случае магию Грегори я распознала сразу, это он так предупредил.

С самым игривым видом, будто девушка, только получившая приятный комплимент, я поворачиваюсь к Грегори.

— Боишься, что заворожу твоего мальчишку? — произнесла с нежной улыбкой. Со стороны мы выглядели, как люди, занимающиеся легким флиртом.

— Знаешь ответ, — подхватили мое настроение.

— А если так, то что? Как долго сможешь держать его под контролем? — я откровенно нарывалась, зная о способностях хозяина.

— Я поступлю плохо, Сильвия.

В этом я не сомневаюсь.

— Ты снова мне угрожаешь, Грегори, — да, однозначно мне хотелось его позлить.

— Думаешь, я оставил бы своего бесхарактерного сына без присмотра, котенок? Окстись, Сильвия, — ошейник вмиг начинает душить, лишая воздуха. Грегори оказывается в недопустимой по правилам этикета близости с моим лицом. — Тамби будет под присмотром, — склоняется, практически касаясь губами виска, и хриплым шепотом делится жутким, нервирующим откровением: — Даниэль вернулся.

Напугал, как же. Большинство чувств, не связанных с деньгами и моей кошкой, давно отключены, так что новость восприняла я никак.

— Хотя, кому я вру, — усмехнулась, разглядывая полумесяц, точно песчаная змея расположившийся на небосклоне.

Взгляд, незнакомый, изучающий и навязчивый…Я ощутила его у выхода, но не обратила внимания, а сейчас он казался материальным.

— Кто здесь? — воскликнула, скосившись. Голос пронесся по узким улицам, расположенным между домами, сложенных кирпичами из обожженной глины. Поэтому днем, когда солнце оказывалось в зените, город окрашивался в розовые и красные цвета. Однако ответа не последовало. Главное, чтобы преступников оказалось не больше трех, иначе мне не справиться. Одновременно управлять можно было только таким количеством, ведь я считалась слабым телепатом.

Добиралась в этот раз быстрее обычного, Грегори как-то предупредил возницу, в считанные сроки меня довезли театра, расположенного на Пчелиной улице. Я посещала его много раз, нередко сопровождая мужчин на представления, но никогда не приходила сюда одна. Те же самые интерьеры, не похожие на традиционные катараские, фойе с белоснежными колоннами из мрамора и невероятно огромные залы, в одном из которых и проходило собрание, приближающееся к своему логическому завершению.

Двери были распахнуты настежь, сегодня заняли весь театр, поэтому в остальных помещениях, кроме фойе и коридоров, свет отсутствовал. Народу собралось немало, это все маги? Никогда не видела столько непорабощенных магов одновременно. Разные: старые, молодые, совсем юные, некоторые вовсе дети, и все пришли послушать Фламеля.

— Конечно, вам может показаться, что философский камень лишь отголосок дряблых легенд, но, поверьте, он… — полноватый мужчина во фраке, не похожий на встреченного несколько дней назад сумасшедшего деда, стоял за кафедрой и транслировал в воздух модель того самого камня, который был изображен на вывеске.

— Минуту, — перебил Николаса Фламеля один из слушателей, — если вы говорите, что артефакт существует и способен рассеивать, то зачем он нужен? Сойдет любой драгоценный камень, способный расширять магию, чем же так необычен конкретно философский?

— Интересный вопрос, молодой человек, — усмехнулся мужчина, шутливо пригрозив неизвестному пальцем. — Начнем с истоков. Видов магии существует множество, но основой всего являются стихии. Их всего четыре: огонь, вода, земля и воздух, понимаю, вы это знаете, но для общего понимания данное упоминание необходимо.

Стук каблуков громко отозвался на поверхности, в этот момент весь зал застыл в ожидании ответа, и оттого мое присутствие, разрушившее возникшую тишину, не осталось без внимания. Повернулись все присутствующие.

— Очаровательная леди, а мы уже подходим к концу, — незамеченной пройти не получилось.

Молча кивнув, двинулась к месту, находящемуся ближе всех.

— Ах, вы даже не удостоите нас ответом? — продолжил изгаляться сумасшедший дед. Для меня он так и остался стариком с сумбуром в мыслях, и на площади, в чем я убедилась прямо сейчас, был именно он, только под иллюзией.

— Думаю, великому Никосу Фламелю и не нужна информация от незнакомки, — улыбнулась, виновато пожав плечами.

— Вы не поняли вопроса, — заметил он. И чего докопался?

— Вы не поняли ответ, — ответила умиротворенно.

Послышался смешок и даже замечания особо недовольных паузой слушателей. Много мыслей, голова раскалывается, даже не определить никого, кроме зачинщика этого странного события. И то потому что его сознание похоже на клубок мыслей. Поправив платье, я собиралась присесть на обитое красным бархатом кресло.

— Леди.

Опять. Он оставит меня в покое уже?

— Боюсь, ваше платье неуместно для нашего скромного собрания, — снова решили меня зацепить. Устроившись поудобнее, я скрестила руки на груди, и ответила с излишне вежливой улыбкой:

— Присутствие столь значимой персоны на этом собрании уже намекает на его нескромность.

Взгляд, рапирой прошедший сквозь меня, я проигнорировала и сделала самое умное лицо, на которое оказалась способна.

Ничего плохого в представлении не вижу, ведь если герцог здесь, он как минимум уже обратил внимание на перепалку.

— Николас, давайте вернемся к теме, — попросила молодая магичка, сидевшая спереди. Потерев виски, настроилась на голос Фламеля, иначе утоплю себя в болоте чужеродных размышлений.

— Ах да, очарованный незнакомкой, я даже позабыл о причине нашего собрания. Так, на чем мы остановились? Четыре вида магии нередко взаимодействуют между собой, но суть в другом. Будучи основой всего магического мира, они значительно уступают ему, пятому элементу, часто забываемому и в какой-то степени презираемому остальными. Можете угадать?

— Полагаю, игры с сознанием, — раздался насмешливый голос рядом со мной.

О чем они? Пятый элемент — игры с сознанием?!

— Не соглашусь, — вклинился кто-то, — пятым элементом всегда являлся эфир — синтез всех стихий. Игры с сознанием относятся к запрещенному сектору, могу предположить, что речь идет о телепатии?

Мой дар, причем здесь он?

— Абсолютно верно, речь идет конкретно о телепатах. Многие ошибочно считают именно синтез стихий пятым элементом, но я уже не раз доказывал, что эфир своего рода магия, основой которой являются стихии, а вот телепатия — иное. Она может изменить мир, может перенастроить разум, на нее ничто не действует, и она как раз элемент, а не магия. Понимаете?

— То есть телепатия не магия, а строение мозга?

— Я бы назвал это талантом. И философский камень может воздействовать даже на него.

— Вы хотите сказать, что философский камень способен рассеивать телепатию? Это нонсенс! — воскликнул еще один слушатель.

— Именно.

— Что вы подразумеваете под «рассеивать»? — уточнила с интересом.

— Все, — получила загадочный ответ. — На этом собрание можно считать оконченным.

Возмущенные восклицания пронеслись по помещению, однако Николас взмахнул ладонью, призывая всех к молчанию.

— О следующем собрании будет сообщено также, как и в первый раз. Друзья, возможно, мы дойдем и до демонстрации камня.

Хитро подмигнув, Николас Фламель, воздел руки к бельэтажу, будто призывая спуститься тех, кто сидел на местах, прикрытых золотой лепниной и обставленных особенно богато. В центре находилась императорская ложа, которую обычно предпочитал снимать Грегори. Хозяин не особо стремился к трону. Ему больше льстила роль эдакого серого кардинала, имеющего больше власти, чем истинный правитель. И он отлично понимал, что, несмотря на расположение, именно Приграничье, основное место для установления связей, поможет ему спокойно отыгрывать данную роль. Фактически, власти, как у маркиза, здесь не было ни у кого, разве что у моего постоянного клиента герцога Энвара ил Даниса.

Ныне в ложе расположилась лишь пара одиноких персон, с некоторым презрением рассматривавших магов попроще.

Надо настроиться, алкоголь затуманил разум, немного приглушив весь остальной мир, но сейчас, когда мне надо было сосредоточиться на улавливании потока сознания герцога, он мог и помешать. Медленно осматриваясь, я пыталась выцепить из толпы кого-то более лощенного, отличающегося от местного контингента людей. Но душа стремилась к другому, к тому, о чем рассказывал ведущий. О телепатах известно немало, но знания были поверхностными, вычерпанными из местных книг, данный сектор считался запрещенным, и поэтому информации о нем недоставало.

Отвадить мешающих и подойти к Фламелю. Не о том думаю! Мне герцог нужен, а не вот эта заманчивая и ходячая энциклопедия, активно рассказывающая неизвестной даме о свойствах магических артефактов.

— Леди, вы определенно умеете производить впечатление, — заметил мужчина, оказавшийся рядом и, видимо, как многие, пытавшийся пробраться к ученому за вопросами.

Схватилась за лоб, усаживаясь обратно и имитируя болезную.

— Это от переживаний. Стало так неудобно, когда величайший лорд Фламель сделал замечание. Понимаю, что не права, но мне едва удалось сбежать из дома ради этого, а меня втоптали в грязь, а теперь, — демонстративно шмыгнула носом.

— Кажется, вы больше втоптали его грязь, — улыбнулся незнакомец.

Сосредоточенно посмотрела на него, настраиваясь на дар. Обедневший род, казненный при отце принцессы, единственный отпрыск, эмигрировавший в Сумеречную империю, недавно вернулся и присягнул на верность…Харитону Реневальду. Неужели. О Харитоне Реневальде я выяснила, однако нечто странное присутствовало в информации чужака, будто герцог не позволял ему знать больше положенного. Зато главное выцепить удалось — внешность Льва. Симпатичный лорд, не заметить такого будет сложно, обязательно найду.

Производить раскопки дальше мне не позволили, Николас Фламель, до этого с самым дипломатическим видом притворявшийся другом всего человечества, решил обратить внимание на нас.

— Красавица, а ты все-таки купила билет, — захохотал он победно.

— Даже принарядилась лично для вас, — отметила со смущением.

— Мне льстит, — нахохлился маг.

— Вы не оценили, — иногда проскальзывает мое истинное нутро.

— Я был под впечатлением.

Остальные начали разглядывать нас с недовольством. Я даже понимала внимание Фламеля: увидел симпатичную девушку, одетую плюс-минус как служительница квартала. На встречу с тем лордом я вырядилась по всем канонам жительницы дома терпимости, поэтому даже великий ум не выдержал и захотел как можно быстрее сделать приглянувшуюся девушку своей подстилкой. Сейчас потенциальная любовница вовсе выглядела подобно аристократке, и, возможно, мужчина заинтригован. Но пока я не разберусь со странными сумбурными мыслями артефактора, не сунусь к нему. Надеюсь, что он не обладает иммунитетом, как Грегори, иначе Фламель может наведаться в «Сладкий плен» и потребовать Сильвию.

— Боюсь, вы излишне лояльно оценили мою скромную персону.

Разумеется, я лгала. Скромности во мне ни мудда. Распутницы лгут. Всегда и везде. Нам нельзя верить, поскольку привычка к обману укореняется сразу после вступления в клоаку, а ее подспорьем является фальшь, неустойчивость нашего положения и, конечно, общественное мнение, абсолютно всегда негативное.

— Боюсь, что моя оценка, напротив, недостаточна, — горестным вздохом протянул Фламель, а где-то на краю сознания пронеслось хладнокровное «Я знаю твой секрет», но быстро испарилось. Показалось.

— Так, как вы говорили, вас зовут? — попытался смягчить ситуацию мужчина, присягнувший на верность Реневальду.

Улыбка, полная загадки, исказила мое лицо.

— Сильвия, — вмешался назойливый лектор. — Верно?

— Красиво, — заметил второй. — Прошу прощения, очаровательная леди, мне нужно покинуть вас на некоторое время.

Слукавлю, если скажу, что не использовала свой «талант». Никогда не претило чужое внимание, но в данный момент я отдала бы многое, чтобы остаться незаметной, поэтому спровадив одного, попыталась ретироваться. По факту, разглядывала зал, выискивая лорда, который станет моим потенциальным билетом в свободный мир. Все ухоженные, высокие, гордые маги, те, которые еще не растеряли крупицы своей свободы в сгнившем государстве.

Выискивала этого уникума долго, пытаясь параллельно слушать Николаса и вместе с тем уходя с прицела внимания ненужных ухажеров. Бездна! Куда он мог запропаститься?! А, может, иллюзия? Хм, нет, тот молодой человек не знал ничего о присутствии герцога здесь, скажу больше, он был уверен, что аристократ на вечере в доме градоправителя, однако я верила только своей интуиции, она меня редко подводила.

— Сильвия, вот вы где, рад, что не ушли…

Опять этот! С легкой улыбкой я внушила ему что-то вроде равнодушия, дабы, наконец, оставил в покое.

«Думай о Реневальде, леди Гарольд. Только о нем».

Взгляд…Чужой, пронизывающий, но не пугающий. Он преследовал меня в городе и появился сейчас. Это слова Грегори так припугнули, что я начала параноить, а возвращение Даниэля, несмотря на все мои отмазки, выбьет из колеи.

— Сильвия, как вы думаете, что способен рассеивать философский камень?

— Понятия не имею, — ответ был скупым.

— Я обязательно просвещу вас на следующем занятии, — засмеялся Фламель. — Вы ведь придете?

— Конечно.

— Вы весьма немногословны, моя прелесть.

— Николас, могу начать вас ревновать? — поинтересовалась у него еще одна из магичек.

Не ответила, изучая театр. Где же он?

— Сильвия, выпейте с нами.

Опять взгляд…Просверливающий череп и вводящий разум в состояние анабиоза. Это уже начинает надоедать. Неужели то, о чем я думаю? Нет, я не боюсь его! Никого не боюсь, все страхи остались в детстве. Но если он поймет раньше и доложит об этом Грегори? Сначала займусь герцогом, а потом сынком хозяина.

— Прошу прощения, мои родители весьма строги, и скоро спохватятся, потому мне немедленно стоит появиться дома, к сожалению, сегодня послушать лекцию полностью не удалось, однако нельзя отчаиваться. Я получила главное: надежду на следующую лекцию.

— Умеете вы красиво говорить, дорогая, — уже с большей симпатией произнес Фламель.

— Вы излишне лестны, — проворковала, выглядывая за его спиной потенциальную жертву.

Вот тот, который, направляется к выходу и мило ведет разговор с одной из девушек: смотрит спокойно, выглядит на первый взгляд расслабленным, но обострившиеся скулы, плотно сомкнутые пальцы и напряженный разворот плеч выдавали его полностью. Он маг, и иллюзии ему подвластны, но изменить поведение было сложно, а герцог и вовсе не старался.

«Нашла тебя, малыш», — осталось подобраться ближе и внушить необходимое. Девушке вскоре захотелось домой, она быстро избавилась от компании герцога, оставляя его наедине. Не ожидал он этого уж точно, растерянно разглядывая удаляющуюся спину незнакомки. Не ожидал он и слежки, установившейся за ним. Я следовала неприметной тенью, пытаясь уловить мыслительный поток, но он также, как некоторое время назад магичка, уходил быстро, чему-то раздражаясь и расстегивая пуговицу на камзоле. Нервный тип, ничего, быстро справлюсь.

— Лорд, постойте! — воскликнула беспомощно, понимая, что просто не догоню его. Когда меня с самым безмятежным видом проигнорировали, от прежнего легкомыслия не осталось ничего. Быстро ходит, я правда тоже не калека.

«Ну погоди, дай мне пройти еще несколько шагов, прежде, чем стать моим рабом».

Шел он быстро, не оборачиваясь и будто погрузившись в свои мысли. Да, меня однозначно облили грязью подобным обращением. Мягкая алая дорожка не позволяла услышать даже стука каблуков, а кричать еще раз, унижая себя, извольте. Посмотрим, кто будет подобно собачонке исполнять приказы хозяйки.

Почти догнала у запасного выхода, где широкие двери с вырезанным на них орнаментом, распахнулись сами по себе, выпуская герцога. Ну что ж, раскрываем сознание…

— Сильвия, позвольте вас пригласить на следующее собрание, — широкие и некрасивые пальцы сомкнулись на моем запястье.

— Лорд Фламель, — прошипела с улыбкой, понимая, что жертва ускользнет из виду и вот-вот сядет в карету.

— Очаровательная Сильвия, ну что ж вы покидаете нас прямо сейчас? — показалось, что в этих словах присутствовало нескрываемое издевательство.

— Ох, я увидела симпатичного лорда и захотела с ним познакомиться, — ласково улыбнулась ему. Бездна, он ушел!

— С вашей внешностью мужчины обязаны сами делать первый шаг, милая, а не вы, пойдемте обратно.

Да ни за что!

— Нет, что вы…

— Хотите, чтобы я сообщил вашему отцу? — мягкость в этом лице, определенно, присутствовала, но глаза редко скрывали правду. Они у него были стальными, и несмотря на сумбур в мыслях, где-то на уровне подсознания я чувствовала, что опасаться Николаса стоило наравне с Грегори. — Давайте я провожу вас до дома, юной девице опасно разгуливать по ночному Катару в одиночестве.

Одиночество мне всегда нравилось, но его часто недоставало.

— Простите, — потупила взор. — Я…сама.

— Тогда пройдемте через безопасный вход, здесь ведь даже стража может не услышать. Пойдемте-пойдемте, милая.

Я не злилась, но и в заботу не верила. Интересно, насколько быстро Фламель раскрыл бы истинное нутро? Сопровождаемая за локоть к главным дверям, скрасить путь решила диалогом:

— Вы сказали, что философский камень влияет на телепатию, но не ответили на вопрос «зачем это нужно?».

— Поскольку никто его не задал, Сильвия, — усмехнулся Фламель, хотя по сути я продублировала его вопрос, заданный мне, некоторое время назад. — Никто не поинтересовался, для чего мне нужно рассеивание телепатии. Абсолютно, а ведь это весьма интересно. К сожалению, общество такое. Оно лишь делает вид, что понимает, делает вид, что все осознало, в реальности это не так. Помимо рассевания, камень имеет и побочный эффект. Он может трансмутировать железо в голубое серебро.

Мой насмешливый взгляд без внимания, конечно, не оставили.

— Ты мне не веришь, куколка.

Голубое серебро практически миф, считается, что его захоронение образовалось на месте божественного кровопролития, поэтому запасы в мире едва ли не приравниваются к нулю. И этот мужчина полагает, что мог создать артефакт, превращающий железо в него?

— Любопытно, — только и проговорила, заложа ладони за спину. — Так почему телепатия для вас важнее?

— Потому что она не изучена до конца. Эти существа…Все мы общаемся с другими благодаря органам чувств, которые помогают ориентироваться в мире и понимать окружающих. Однако с ними подобное правило не работает. Телепаты мыслят иначе, видят мир иначе. Данные от органов зрения, слуха, осязания, вкуса и обоняния, поступая в их мозг в детском возрасте, накладываются друг на друга подобно кирпичам, не скрепленным раствором. И когда неустойчивое нагромождение рассыпается, они могут потерять себя полностью.

— Обычные люди тоже могут потерять себя полностью, хоть их психика, исходя из ваших слов, намного устойчивее телепатовской.

— Верно, но обычные неспособны справляться со стольким количеством живых существ. Божественный дар, и мало кто имеет к нему иммунитет. Ты часто видела гениев? Редко кто развивает талант до конца, часто такие люди несчастны. Телепатия своего рода гениальность, талант, данный не всем, и научиться им управлять можно, но невероятно сложно. Люди для них пешки, они же здесь боги. Формально оно так и есть, фактически, философский камень способен их погубить или, напротив, спасти.

— Но вы не ответили на вопрос конкретно, — заметила с легким флером инфантильного разочарования.

— Милая, ты мне нравишься, не хочется загружать столь очаровательную головку настолько бесполезной информацией, — открывает двери без помощи магии. — Что ж, мы на месте. Приходи еще, красавица, адрес моей лаборатории на билете, который ты купила. С тобой приятно даже просто поболтать.

Старый извращенец, ты любопытный.

Избавившись от моей компании, он снова вернулся уже к заметно оскудевшей толпе, ожидавшей его прихода. Все это время они разговаривали с иллюзией, даже не замечая появления настоящего. И я уверена, не заметив. План сегодня провалился полностью, назойливый артефактор его испортил, но ничего.

— Герцог, мы еще встретимся, — бросила равнодушно, разглядывая созвездие, украсившее небо: — Лев.

— Мы проиграли, — пробормотал лорд Лексан Гарольд. — Мелит, мы проиграли, — растерянно разглядывая игровой стол, повторил папа.

— Я вижу, отец, — хладнокровно ответила, тасуя карты в руках. Нас переиграли и уничтожили, и сделал тот, от кого подставы ожидалось меньше всего.

— Ты не понимаешь! — заорал он. — Это крах! Проигрыш! Что мы наделали?!

— Я предупреждала, что затея включить меня в игру опасна.

— Но план гениален. Твои способности, они должны были все решить…

— Отец, здесь…

— Ну что ты, какие мы посторонние, — насмешливым тоном проговорил лорд Грегори Дисад, предугадывая мои мысли. — Посторонние уже ушли, остались только свои. Как расплачиваться собираешься, Лексан?

С самого начала этот маркиз выглядел пугающе. Нет, внешне придраться не к чему, но он нервировал: то ли из-за невозможности читать его мысли, то ли из-за чего-то более существенного, я ощущала в нем нечто от скорпиона, способного выпустить жало в любой момент и отравить собеседника. Что он, в итоге, и сделал.

Они с отцом вместе служили еще при старом императоре, папа тогда и получил баронский титул от правителя. Визит лорда Дисада в поместье был неожиданным для всех, и в первую очередь, для родителя. Вечером у него намечался трекс с приезжими, игорная комната уже была подготовлена, но соперники еще раз перепроверили бы на наличие лазеек в помещении.

С недавних пор научилась внушать и даже четко читать мысли живых, сегодня впервые мы собирались применить этот навык в картах. Два дня мы изучали жесты, которыми я, будучи одним из игроков, давала бы отцу сигналы, но гость настойчиво попросил принять его в игру. Таким людям не отказывали.

Я предупреждала его! Пески Хаоса, несколько раз повторила, что не могу считать мысли Дисада и одного из его охранников. Того, что в повязке, открывающей только красные глаза.

— Как ты собираешься расплачиваться, Лексан? — усмехнулся лорд Дисад, вальяжно раскинувшись на кресле.

— У меня остался только дом… — от отчаяния он опустил голову на стол.

— И красивая дочь, — заметил маркиз.

В тот момент я впервые видела, как стареют люди, ведь шоколадные волосы моего отца стремительно покрывались пеплом седины.

— Ты с ума сошел, Грегори?! — заорал он взбешенно.

— Нисколько. Напротив, я в полном порядке. Но Лексан, серьезно? Даниэль сразу понял, кто перед ним. Использовать телепата для карточной игры? Сплошной примитив.

Телепат? Так вот как называется мой дар.

— Но ты скрыл ее, Лексан, хотя закон обязывает докладывать о каждом случае проявления подобных ей на земле. Как быстро снесут голову твоей семье? А с моими связами, Лекс, сделать это окажется гораздо проще.

— Что ты хочешь, — простонал папа, понимая, что проиграл. Где-то внутри решение было принято сразу, просто смелости не хватало озвучить его сразу.

— Папа? — осторожно спросила у него.

— Тия.

Вздрогнула от обращения.

— Папа, ты хочешь отдать меня лорду Дисаду?

Внутри разверзалась дыра, вызванная горечью. Он не был самым хорошим родителем в мире, но даже таким он казался родным, а в момент, когда меня решили продать Дисаду…Не продать, отдать в качестве уплаты долга.

— Делай, что хочешь, — сдерживая эмоции промолвила я. — Ты все равно отвратительный отец, — слезы готовы политься по щекам, но я быстро сморгнула их.

Папочка замолчал. Он будто стал не своим с того момента, когда проиграл, а Грегори умел убеждать, только позднее я поняла, кем на самом деле являлся его охранник Даниэль, но поступок родителю не простила бы уже никогда.

Я точно не помню, как происходила процедура подписания магического контракта, очнулась, когда поставила подпись, и в этот момент в комнату влетела няня Рупа с криками.

— Изверги! Что же делается?! Кровиночку забирают, — взвыла женщина. — Пощадите, лорд! — она бросилась ему в колени. — У меня есть скудные накопления, позвольте мне расплатиться ими и отдать себя в полное услужение. Прошу.

— Она меня бесит, — маркиз улыбнулся, с пренебрежением рассматривая Рупу. — Но преданные мне нравятся. Лексан, я также выплачу все твои долги, ты сделал мне дорогой подарок. А если надумаете нажаловаться, — он скалится сильнее, — властям быстро передадут о существующем телепате. Даниэль, — взмахивает лощеной рукой Дисад, — избавься от нее.

Этот юноша выскользнул из тьмы, обнажая острый клинок.

— Я дала свое согласие. Что вам до старой женщины? Она не станет обузой, поверьте, — я держала все эмоции в себе, лишь бы спасти эту излишне простую и сердобольную женщину. — Когда мы уедем?

Лорд захохотал. Смех был искусственным, но его подобное не волновало. Он снова вершил судьбы, тасовал чужие жизни, как я колоду карт некоторое время назад, и подобный расклад ему не мог не нравиться.

Но напоследок он сделал то, что сорвало крышу моему отцу полностью. Прямо перед уходом, свысока рассматривая понурого отца, он едва ли не на ухо прошептал тому:

— Хочешь, скажу правду, Лекс? Она бы выиграла, не вмешайся ты в ее цикл.

Мне приятно было следить за наполняющими ужасом глазами. В трексе было четыре раунда, каждый из которых состоял из пяти партий. Раунды принято было называть «королевством», а владелец, он же Король, определял, какой контракт разыгрывать из пяти игр. Перед началом каждого сеанса карты перетасовывались, но так получилось, что игроком в первой раздаче, то есть «владельцем королевства», стала я. Контракт был разыгран успешно в трех раундах, на четвертом отец решил схитрить и немного перетасовать колоду. Тогда и пошло все наперекосяк, и многие, даже сделанные ранее сделки, канули в бездну. Бесспорным победителем остался маркиз Дисад.

Я не говорила каких-то пафосных слов, не кричала о несправедливости жизни, лишь пустым взором смотрела на рыдающую няню и совсем маленького брата, испуганно прижавшегося к ноге Рупы.

— Что я натворил, — бормотал отец. — Что я натворил?! — орал он в пустоту, но поместье я покинула будучи проституткой.

— Сиви! Просыпайся! Зинар не любит, когда задерживают кассу. Ну Сиви!!!

Иногда мне хотелось убить Сарику за ее невыносимую энергичность. Несмотря на ужасный образ жизни, она умудрялась вставать раньше всех, привести себя в порядок и до «снятия кассы» заняться вышиванием, которое обожала всей душой.

— Ш-ш-ш, — бросила недовольно. В аккомпанемент прошипела недовольная закрытой дверью кошка, которую вчера я оставила на Сарику. — Открыто, заходи, — промямлила, зарываясь от всех тонким покрывалом.

Сарика беззвучно вступила в комнату — мягкие туфли шуму не давали — и направилась в мою личную, где я как раз и спала. Не могла, как многие, использовать кровать для элементарного сна. Вообще сожгла бы ее, но Зинар три шкуры сдерет. Пески с ней, что эта девочка хочет от меня?

— Твой гость вчера рано ушел, и многие у девчонок тоже. Градоправитель давал бал, вот они все туда и спешили. Говорят, кто-то известный посетил Катар, и…

— Сарика, я сплю, — произнесла без намека на намек.

— Ага, знаю. Капусточка все утро мяукала, к тебе хотела, и так ждала, она больше не может, царапается. Сиви, — заныла девушка, распахивая шторы. Рядом заурчала Капусточка, лапками накрыв ладонь.

— Она нервничает, — сразу привстала, разглядывая напряженную кошку. — С чего бы?

— Со вчерашнего дня так, — тихо ответила Сарика. Воровато оглядевшись, она закрыла двери и прошептала с ужасом: — Даниэль в Катаре, Сиви. Давай спрячем ее, пожалуйста.

Все девочки плена боялись Даниэля, поскольку не один раз видели казнь, которую руками сына устраивал неугодным маркиз, и все чуть ли не падали в обморок, стоило карателю появиться в заведении. Даниэль Дисад отсутствовал несколько лет, и меня подобное положение дел вполне устраивало.

— Это все? — поинтересовалась как можно равнодушней.

— Мне страшно, — Сарика вздрогнула. — Сиви, а вдруг он за мной?

— Ты одна из дорогих, Сарика, зачем тебя портить? Успокойся. Посиди в «приемной», я сейчас приведу себя в порядок и явлюсь.

Мои покои состояли из двух комнат, я смогла выбить их у потворницы, одна была полностью оборудована под работу, и в настоящее время там сидела Сарика. Другая — личная — состояла также из небольшой кровати, книжного и платяного шкафов и рабочего стола. Входить сюда строго запрещалось даже слугам, а двери я запирала на двойной замок.

Ледяной душ, легкое платье бежевого цвета и прическа с собранными в низкий небрежный пучок волосами, но это не помогло, выглядела подуставшей, ведь сегодня день был начат не с моего любимого дела.

Сарика выглядела намного свежее, как розы, цветущие в садах Семирамиды. Играясь с Капусточкой, она широко улыбнулась, увидев меня, но улыбка сразу померкла.

— Много пила вчера? — без прежней интонации нежности поинтересовались у меня.

— Много, — ответила сухо, забирая кошку.

— Сиви… — вздохнула пораженчески девушка.

Алкоголизм прогрессировал, об этом знали все, но, к сожалению, не только у меня. Обычные шлюхи пили спиртное или употребляли наркотики просто, чтобы забыться, я делала это по той же самой причине. Только они предпочитали забыть свою жизнь, а я хотела перестать видеть их жизнь, вино этому отлично способствовало.

— Пойдем, Сар.

Утро в борделе всегда тошнотворное и грязное. Затхлые запахи скисшего вина, стойкая вонь от гниющих фруктов, отвратительный смрад, исходящий от немытых тел, и запах секса — все кричит о произошедшем вчера. Гости обычно рано покидали дом терпимости, не желая быть узнанными в городе. К одиннадцати часам из душных спален выходили подуставшие распутницы. Одетые в пеньюары и обутые в мягкие домашние туфли, они сонно потягивались, прикрывая рты.

— Только встали, — победно улыбнулась Сарика. Голубые глаза засияли хитрецой. — А мы уже сдадим все и будем свободны весь день, им еще очередь отстаивать.

Милая, с моей силой никаких очередей в борделе никогда не будет. Еще я не против была бы поспать лишний час перед завтраком.

— Пойдем, потворница нас даже похвалит, — нахохлилась девчушка.

«Никого она не похвалит, малышка, пока я не прикажу».

Кабинет Зинар находился в восточном крыле борделя, вход в который шел через улицу. Часть, где проживала хозяйка, охранялась воинами, в отличие от остальных обитателей борделя, не являвшихся рабами. В их прямые обязанности входил досмотр, правда нас пропустили без лишних вопросов.

— Солнечного дня, Сильвия, — улыбнулись они очаровательно. Мужчины были взрослыми, не магами и достаточно уродливыми. Лица, испещренные множеством небольших рубцов, грубые ладони, сжимающие шамширы на поясах, не давали усомниться, что эти люди с самого детства создавались только для войны.

— Джамалл, Камал, песков поменьше, — поприветствовала их, поглаживая кошку. Заметив черношерстную нахалку, мужчины заулыбались еще шире. Эта ручная актриса, так похожая на хозяйку, от самодовольства и общего восхищения к собственной персоне, царапнула мое предплечье.

— Ш-ш-ш, — зашипела недовольно, ущипнув ее.

— М-р-р, — нагло ответили мне, усаживаясь удобнее и с таким выражением лица, что я задумалась о нашей иерархии отношений с наглой животинкой.

— Не хочет общаться, — хмыкнул Джамалл.

— Знаешь, чем нас подкупить, ну, проходите что ли, ранние пташки, — Камал игриво подмигнул Сарике, отчего та засмущалась и совершенно по-детски порозовела. Мужчины, как ни странно, ко многим здесь относились с жалостью, за что большинство нередко одаривало их вкусностями и в особых случаях интимными ласками. Да, местные любовные истории нередко заканчивались драматично, в некоторых случаях даже трагично.

Так произошло с Аделаидой. В бордель мы попали одновременно, разве что она была на год старше и пришла сюда по собственной воле, дабы заработать денег для умирающей матери и дочери, я же попала не по собственной воле. Будучи сильным магом, она особенно ценилась, но Грегори никогда не любил цветы, весь его дворец был каменным, поэтому в последний день работы он отдал Аделаиду тому, кто сотворил с ней самые ужасные вещи.

Тот случай сильно подкосил меня, ведь уничтожение настолько смелого и жизнерадостного существа показало непобедимость самого Грегори Дисада. Аделаида любила жизнь и смогла скопить достаточную сумму, чтобы строить планы на будущее, но все сложилось так, как сложилось. Ей пришлось остаться в борделе, исполняя роль «куклы» и отдаваясь еще большим извращенцам, чем Данис. По случайности (хотя сомневаюсь, что это случайность) мужчина, с которым она пыталась строить отношения, ограбил ее и спокойно выкупил себя, оставаясь с чистыми руками и успев начать свое дело где-то в окрестностях Катара.

«Надо бы навестить "кукол"».

В мои ментальные рассуждения врываются просьбой:

— Не пей, пожалуйста, Сив. Ты только себя так губишь.

Те, кто занимается такой деятельностью, как мы, постепенно деградируют. Как я уже сказала, мы либо пьем, либо употребляем наркотики, либо и то, и другое. Последнее — крайняя степень, дальше только тьма, но нередко у наших богословов мне доводилось слышать вселяющее надежду «Тьма — единственный способ достичь света». Не в моем случае. Телепаты не умеют жить нормально, мы по своей сути разрушители, и поэтому раз уж я на пороге преисподней, остается один вариант — вступить в нее.

— Зато выберусь из плена «плена», — усмехнулась.

— Хватит так шутить!

Не слушая Сарику, прошла вперед, через длинный каменный коридор, стены в котором были украшены мозаичной плиткой, составляющей узоры. У входа в кабинет никого не было, время оказалось слишком ранним для цариц ночного мира. Открыв стрельчатую дверь с резными узорами на ней, оказалась едва ли не во дворце, где великолепие немного нейтрализовывалось аскетичными украшениями в виде декоративного оружия на стенах. Зинар, восседающая на удобном топчане с небольшим столиком, даже не подняла голову, продолжая заполнять счета.

— Деньги на столе, — кивнула в сторону кабинетного стола, за которым хозяйка редко работала. Пересчитывать не стала, все было точно до последнего медяка.

— Умница, — поиздевалась, подобрав мешочек и демонстративно взвесив его в ладони.

— Пригласи Сарику, — отозвалась женщина.

— Ухожу-ухожу, грешница, — подмигивание выглядело издевательством.

— Сука, — прошептали мне вслед.

Сарику я решила ждать подальше от кабинета Зинар и поближе к зеркалам, находившимся у одной из ниш. Прохладно, в отличие от улицы, можно немного выдохнуть. Капусточка не унималась, напротив, становилась более напряженной и царапала мои несчастные руки.

— Пойдем мы сейчас есть, — произнесла, разглядывая раздолбанное кошкой предплечье и понимая причины ее недовольства.

— Мяв, — нахохлилось животное.

На запястье смыкаются чужие белые пальцы.

— Ты ранена? — спросил Даниэль, будто призрак прошлого оказавшийся рядом. Что ж, это было закономерно с момента его появления в городе. Не успела произнести хоть что-то, меня отпустили и приблизились к Капусточке, от страха забившейся в угол. Чувствует…Каратель поднял ее за холку на уровень своего лица и вгляделся в беспомощно зависшее животное красными глазами.

— Отпусти! — взревела, выхватив кошку и прижав к себе.

«Ты в безопасности, малышка».

На подобную грубость по отношению к себе Даниэль не отреагировал никак.

— Что ты здесь делаешь? — осведомилась как можно равнодушней, но, уверена, выражение на лице выдавало меня полностью — ненависть, чистая, неприкрытая ничем. — Значит, не показалось, и кое-кто со вчерашнего дня следит за мной? — улыбнулась широко, разглядывая мужчину, никак не изменившегося за прошедшие два года.

Даниэль был альбиносом, что наложило отпечаток на его внешность: белокожий, с волосами, напоминающими жемчуг и красными глазами, всегда смотревшими бездушно, будто он являлся лишь зрителем, закованным в собственном теле. Однако причины равнодушия скрывались на поверхности. В мире существует мизер телепатов, и вероятность, что они окажутся в одном месте в одно столетие весьма ничтожна. Думаю, не стоит разжевывать данную мысль, все очевидно.

Телепаты неспособны считывать мысли друг друга, и глядя на монстра, созданного Грегори, я не знала, чего именно от него можно ожидать.

— Ты должна соблазнить Харитона Реневальда?

— Тебе какая разница? Клиента у меня увести хочешь? — огрызнулась не без ехидства.

Подобный выпад остался проигнорированным. Нас отличало с ним то, что я слушалась хозяина из-за магического договора, а Даниэль просто потому что отец смог грамотно сломать его, сделав подобием марионетки, молчаливого палача, редко обнажающего лицо, как сейчас. Его можно было бы назвать красивым, если бы не старый шрам, протягивающийся от правой брови вплоть до середины щеки. Хотя целитель справился бы с данным недоразумением, Даниэль к нему по неизвестной для меня причине не обращался.

— Ты вчера ходила на мероприятие Фламеля, — заметил он вскользь, рассматривая кошку, сжавшуюся в комок при виде него. Чувствует настроения хозяйки мелкая.

— Искала Харитона. Допрос?

— Чистое любопытство, — ответили мне.

— Поинтересуйся у Грегори, — осклабилась, прислонившись к стене и никак не выказывая истинных чувств. Даниэль совершил шаг, оставляя между нами лишь небольшое расстояние. Давит ростом, мускулатурой и силой, как телепатической, так и стихийной. Куда там моим скудным способностям до него, того, кто присутствовал на всех сделках Грегори и уничтожил многих монополистов?

— Если что-то пойдет, тебя убьют, — сказал, не ощущая напряжения между нами, а оно, безусловно, присутствовало.

Страшно красив…был когда-то, правда шрам убивал чувство прекрасного наповал. Мне же рубец нравился, в частности, способ, которым его нанесли. А момент, когда я лично изуродовала лицо парня, стал моей личной победой.

— Плевать.

— Знаю. Та девчонка тебе близка?

Незаметно для себя вздрагиваю, осознавая, что речь идет о Сарике. Привязанности и эмоции заставляют страдать, Рупа постоянно твердила это. Отключить все чувства. Так надо. Хорошо, что к Сарике я не привязалась.

— Как и Аделаида? — продолжил выпытывать у меня.

— Обе ничтожны, как и все люди, если ты об этом, — посмотрела с вызовом, небрежно проведя ладонью по голове Капусты.

— А «кукол» навещаешь просто так? — наконец, легкая усмешка коснулась его губ.

Об этом знают все, я плохо скрывалась, раз даже хозяин в курсе.

— Можешь сообщить Грегори, если хочешь, — отмахнулась, толкнув его и пройдя вперед.

— Будь осторожна, Мелит.

— Пошел ты на хуй, Даниэль.

— Еще немного, маленькая, терпи, — твердила Рупа, еле ковыляя и придерживая меня за руку. — Нас ждет проводник.

Мы бежали по ночному лесу, периодически прячась за густыми кустами акаций. Скоро в борделе меня спохватились бы. Не успели даже выбраться из города. Затея — сплошное безумие, но няня вернулась за мной, не бросила!

Звуки сверчков казались своеобразным сопровождением в отдыхающем от дневной жары лесу. Лунный свет стал яснее, а тени, напротив, чернели и искажались, будто помимо нас кто-то еще был здесь.

— Мелит, нам надо идти быстрее, скоро лорд Дисад узнает о побеге.

Острые черные ветви царапали ноги, мягкие туфли, которые я носила в борделе, не защищали. Дыхание начало подводить, из-за чего при каждом вздохе нас подставлял мой кашель, громкой трелью раздававшийся ночью. Где-то вдалеке завыла собака, а спереди все еще пролегал мрачный ночной лес, конца которому не видно.

— Терпи, маленькая, терпи! — уже не по-женски рыкнула она, ломая очередную ветку, едва не ударившую по лицу.

— Рупа, — еле дыша попросила я. — Рупа, куда мы идем?

— Проводник поможет перебраться в Сумеречную, все будет хорошо, маленькая. Я же обещала, что никогда не оставлю тебя, — оборачиваясь произносит няня, грустным взглядом рассматривая меня.

За этот год она сильно постарела и стала напоминать старушку, хотя раньше просто была молодой женщиной. Не представляю, что ей довелось пережить ради моего освобождения. Впервые за все эти годы задумалась, почему я не называла ее мамой? Ведь она была со мной с рождения, кормила и воспитывала, в ответ никогда не слыша ласковых слов и получая постоянные вспышки гнева. Она никогда даже не претендовала на роль матери, свято чтя память усопшей. И самое главное, я считала выше своего достоинства произнести необходимые для нее слова, которые она пыталась выбить на протяжении всего моего детства.

— Рупа, я тебя лю…

Треск. Сотней гибнущих насекомых захрустела листва под ногами. Спрятаться в очередной раз мы не успели, да и не смогли бы, ведь он стоял у нас на пути. Луна слепила, выжигая все тени и не позволяя скрыться от красного взора. С ужасающим безразличием смотрел палач на Рупу, а черная маска лишь подчеркивала нечеловеческое, присутствовавшее в нем.

В этот момент все казалось зловещим: и черные ветви деревьев, чеканящиеся на круглом лунном соцветии, и обнаженный подобно игле длинный меч, который расслабленно держал убийца.

— Даниэль, — пролепетала со страхом, нервно взяв Рупу за руку.

Идет медленно. Уверенно, плавно и пугающе. Будто плывет по земле. Затянутый в черное, как предвестник апокалипсиса, с белоснежной, не человеческой кожей, на контрасте с одеждой придающей ему вид мертвеца.

Рупа глядела на него с ужасом, по сравнению с которым все пережитое ей казалось лишь легким пляжным песком.

— Уходи, — тихо произнесла няне, глядя только на Даниэля Дисада.

— Ты нарушила правило, Мелит, — негромким голосом произносит палач.

— Даниэль, стой! — заорала вне себя, уловив ход его мыслей.

Молниеносным движением он скрылся из виду, но сразу же появился за спиной Рупы и одним хладнокровным движением вогнал меч в спину няни, лишив ту жизни.

Что я помню? Только лицо, застывшее в немом ужасе. Еще несколько часов назад она спасала меня, строила планы на совместное будущее, а сейчас напоминала сломанную фарфоровую куклу.

Когда я осознала убийство Рупы полностью, когда поняла, что ее больше нет, только тогда отчаянный крик вырвался из горла.

— Рупа! Рупа! — орала, тряся ее и не отрывая взгляда от родного лица. — Рупа! — обняла, рыдая и словно пытаясь вдохнуть жизнь в тело, навсегда потерявшее душу.

— Ты нарушила, — без тени эмоций сказал Даниэль. — Вернись немедленно, — схватил меня за плечо и поднял.

— Нет! Не трогай меня! — плакала, обнажив сердце перед ним.

С чего я взяла, что меня убьют? Вряд ли, как только Грегори узнает, смерть покажется для меня лишь благословением.

— Не трогай меня, ублюдок! — я орала, вырываясь, ведь Даниэль держал над землей так, будто мой вес приравнивался нулю. — Я не уйду, Рупа! Рупа! — дрожа и захлебываясь слезами только и могла произнести.

— Ты должна пойти.

— Нет! Сдохни! Сдохни! Умри!

Молча поднял и отнес меня к одному из кустов, поставив на ноги. Только сил не осталось, я рухнула на землю и медленно отползла от него подальше, пытаясь обратно пройти к Рупе. Не позволил — своим телом преградил дорогу, закрывая даже обзор на нее.

Организм попрощался со здоровьем, меня вырвало прямо на его сапоги. Блевала я долго, основательно, и все это время он не двигался, равнодушно глядя на мою макушку.

— Ненавижу, — прошептала плача.

— Я до смерти тебя ненавижу, Даниэль, — хрипло выдала, выходя из обиталища Зинар, по факту же сбегая от призраков прошлого.

Столовая, обычно оживленная и встречающая обсуждением событий предыдущей ночи, сейчас пустовала — никто еще не «снял кассу», а потворница задержек не любила. Сарика излишне серьезно воспринимала ее слова, поэтому раньше всех сдавала деньги и до вечера занималась своими делами.

Капусточка привычным движением указала на излюбленное место — уголок, куда той приносили миску с едой. Завтракала кошка с нами, поварихи за отдельную плату кормили ее, с ужином появлялись проблемы, поскольку, опасаясь извращенцев, способных сорваться и на кошке, еду из кухни я забирала сама. В дни моего отсутствия с кормежкой животного помогала Сарика.

— Тебе лишь бы поесть, — буркнула, шлепнув кошку. — Иди, нахалка.

— Сиви, — просипели сзади. — Т-ты убежала, оставив меня.

По интонации Сарики можно было сделать вывод, что она вот-вот расплачется. Зыбучие пески, я же забыла, что там присутствовал Даниэль!

— Он с-страшный, — произнесла, сжав мою ладонь, как ребенок, от испуга ищущий поддержку в родителе.

— Со страхами надо бороться, а не избегать их, — кинула назидательно и устроилась на излюбленное место во главе стола. Сарика села рядом, с нетерпением ожидая еду. Готовили в плене вкусно, на удобства девушек в принципе не скупились, все отлично понимали, что любая ночь может стать для них последней. Алкоголь на столе отсутствовал, по правилам, пить девушки могли только с гостями, в остальных случаях это запрещалось. Кого подобные ограничения останавливали? Да никого, все употребляли тайно, допивая в комнатах остатки от вчерашнего кутежа.

— Кушать хочу, — жалобно выдохнула Сарика, начиняя лепешку нарезанными овощами и легким сметанным соусом.

— Как твой гость?

Парень, которого я отправила к ней, должен был вести себя очень хорошо, что и подтвердил вспыхнувший в голубых глазах восторг:

— Он такой хороший и добрый, Сиви, никогда таких не видела. Обещал сегодня снова вернуться ко мне. Эрик не похож на других мужчин, мы с ним полночи разговаривали, и еще он такой красивы-ы-ый.

«Шлюхе нельзя влюбляться в гостя, — мрачно подумала, немигающе рассматривая коллегу, — Вмешаться или нет?».

Между тем, Сарика не унималась, продолжая распаленными эмоциями рассказывать о клиенте и нежно складывая ладони у сердца.

— Угомонись, — отсекла ее хладнокровно. — Ты достойна большего.

Плечи маленькой распутницы, прикрытые тонкими лямками цветастого платья, грустно опустились.

— Лучше никогда не будет, — прошептала девочка.

— Будет. Когда-нибудь, — улыбнулась, сама не веря в сказанное. — Ты вернешься домой замужней леди и докажешь отцу, что достигла большего, чем он. И будут у вас дети. Сколько детей ты хочешь?

Сарика, до этого поймавшая толику грусти, приободрилась и показала рукой три.

— Не много? — поинтересовалась, будто не знаю о ней абсолютно все.

— Недостаточно, — показала мне язык блондинка.

— Сколько сыновей и дочерей?

— Хочу одного сына и двух дочек, — с едва заметным сожалением произнесла она, оставляя остальную часть мыслей неозвученными.

Сарика мечтала о большой семье, где все любили бы друг друга и берегли. Муж и сын стали бы защитниками, а она с дочками эдакими цветами, за которыми нужно было бы тщательно ухаживать, и которых, безусловно, необходимо было любить.

— Как назовешь? — поинтересовалась, равнодушно накладывая салат в тарелку.

— Малика и Эмилия, а сына Хэнел, — нахохлилась девчонка.

— Мальчику сильно с именем не повезет, — заметила вскользь.

— Эй! Это прекрасное имя!

— Ну-ну.

Девушки подтягивались на завтрак, уже умытые, причесанные и одетые в легкие тонкие платья, особенно удобные в жару. В меня вцепился круговорот чужих мыслей. За недолгое пребывание успела узнать, что Ирта больна и не знает, как скрыть инфекцию от врача на еженедельном осмотре, Шайна предположительно беременна, сегодня отправится в лавку аптекаря за снадобьем для избавления от плода, остальные по мелочи. Лениво потягиваясь, «пленницы» откидывались на спинки стульев, покуривая, читая газеты и лениво притрагиваясь к еде.

Со мной предпочитали не разговаривать, то ли боялись, то ли считали высокомерной, в любом случае, меня все устраивало. А вот мелкая пыталась подружиться с каждой, не понимая, что той едва не отстригли волосы в первую ночь и не прыснули кислотой прямо в лицо эти якобы «подружки». Отсутствуй я, Сарика сгинула бы. И умудрялись так пакостить, хотя в этом месте, напротив, должны были сплотиться. Поистине, горе может или объединить, или сделать из людей монстров.

Позавтракав мясом, завернутым в виноградные листья, взглянула на окно в ожидании Почты духов. Каждый день, кроме выходных, ветряная почта приносила письма, в которых присутствовали индивидуальные указания для девушек, важные гости, «занявшие» определенных девиц, их пристрастия и модель поведения, которую необходимо было запомнить и подыграть в необходимый момент.

«В отличие от тебя, крольчонок, работу твой хозяин выполняет лучше и смог через связи пригласить нашего львенка в “Сладкий плен”. Готовься к танцу, дорогая, устроим герцогу жаркий прием. Встреча запланирована на завтра».

— К нам едет лорд Реневальд! — пискляво обрадовалась Тесса, восторженно перечитав письмо.

М-м-м, мое любимое. Девушки из подобных мест свято верят, что выберутся отсюда благодаря надежному покровителю, способному выкупить их и дать роскошную жизнь. За семь лет работы в «Сладком плене» подобных случаев оказалось всего три, и те дамы до сих пор на содержании своих благодетелей, но ни одна не замужем. Хорошо скрывающихся одиночек периодически звали замуж, о них знали немного, их видели не так часто, к тому же они были свободны, а вот с бордельными девицами подобное не работало. Один случай на тысячу, когда девушка из такого места обручалась с аристократом, поскольку отсутствие свободы, дорогой контракт и общая потрепанность после окончания последнего многих почему-то не соблазняли, и подобные мне коротали последние деньки где попроще, отдаваясь всякому сброду.

— Невероятно! У нас будет герцог! — заверещала Найда.

— Но… — поникла сразу Тесса, устроившая балаган. — Его должна обслужить Сив.

Три десятка эмоций ненависти и зависти затопили разум. Неудивительно, возможно, я также завидовала бы, кто знает.

— Сиви, ты будешь танцевать? — обрадованно спросила Сарика.

— Мы на подтанцовке, — пробурчала Эрна, отличавшаяся пышностью форм, особенно смуглой кожей и волосами цвета вороного крыла. Одна из любимиц гостей: пластичная, лучшая танцовщица, аппетитная, она всегда выглядела хорошо и нередко пользовалась своими преимуществами, пытаясь найти спонсора. Я знала, что Грегори ведет переговоры с бароном Дайгодоном на обладание ею, тот рьяно хотел выкупить распутницу, пока не истаскалась.

— Жалеешь, что не ты в этот раз в центре внимания? — саркастично осведомилась Хельга, та еще завистница, больше всех стремилась походить на самую успешную девушку в борделе. На меня.

Танец со змеей считался визитной карточкой «Сладкого плена», но рептилий любили не все, осмеливалась выступать лишь пара девиц, остальные либо использовали кинжалы, либо язык тела в чистом виде.

— Почему Сив всегда?!

— Она лучшая, — с детской непосредственностью выдохнула Сарика.

Адский хор мыслей орал в голове, обрушивая на меня одно недовольство за другим. В реальности девочки возмущались тише.

— Заткнитесь! — рявкнула младшая потворница, вошедшая в столовую. — Поели? Марш в гостиную, раз не голодны. Возмущаться решениям хозяина, вот же наглые девицы! Сегодня дом закрывается, герцога необходимо встретить в полной готовности. Приведите себя в порядок, распутницы недоделанные и старайтесь не бухать, как уличные прошмандовки!

То, что здесь фактически сидели прошмандовки комментировать мы не стали.

— Сильвия, Альвира, Найда и Левил, только попробуйте, — она грозно прищурила свои и так узкие глазенки. — Идите в купальни, неизвестно, кого выберет герцог, вдруг ему Сив не понравится.

— А как же записи? У нас были свидания, гости не разозлятся?

— Гости придут в день приезда герцога, Найда, для них это большая честь, остальных эти полтора дня не принимаем. К нам нагрянет святой отец, девочки, ни в коем случае не обслуживаем! Ана Зинар решила очистить от грязи дом до приезда столь высокопоставленного лица.

— В борделе, — многозначительно протянула, опустошив стакан с водой.

— Сомневаешься в методах потворницы?!

— Только в возможности «очистить от грязи» бордель.

— Не смей!

«Кому ты приказываешь, идиотка».

— Лайлат юн. Капуста, за мной, — ограничилась кивком.

«Преподобного в бордель, что они задумали?».

В идею очищения места разврата от грязи верилось с трудом, что-то Грегори темнил, для чего этот идиотский фарс? Несмотря на то, что основным божеством империи считался Единый, вероисповеданий у нас было огромное количество. Маги вовсе славились своим атеизмом, однако церковь имела авторитет в государстве, без ее вмешательства не проходило ни одно из важных событий. Подозрения только нарастали.

— Сиви, а читать будем?

— Будем, — выдохнула с равнодушием.

— А чай с шоколадом?

— Будем.

— Ура, день просто прекрасный! — меня наградили широкой улыбкой.

Когда Сарика радовалась, голубые глаза мило щурились, а лицо становилось таким беззаботным и наивным, что можно было забыть о том, кем она является.

— Джа алхимар вааэкал алшуфа, — читала девочка, старательно проводя тонким пальцем по каждому слову в книге. Из-за особенного южного диалекта она смягчала некоторые буквы, отчего бесилась и хмурила светлые брови. Письменности на имперском языке я обучила ее еще в первый год, на второй она бегло зачитывала эльфийские романы, которыми успешно спонсировала бордель Найда, на третий Сари решила начать изучать второй по важности язык Приграничья: дайидский. Опять же припахали для этого дела меня. Заинтересованные в получении новых знаний, к нам присоединились Тесса и Розмари и Найда, таким образом, мы умудрились собрать что-то вроде языкового клуба.

На коленях уютно разлеглась Капусточка, девушки расселись по креслам и диванчикам, занимаясь разными делами: кто-то вязал или вышивал, кто-то читал, кто-то пил чай со сладостями. Идиллию портили только мы с этим кружком любителей языка рабовладельцев.

Продажные женщины по факту такие же, как и обычные. Они не трахаются каждые пять минут, не думают о сексе или разврате, они живут обычной жизнью, как бы ни убеждали моралисты, презирающие их за «похоть» и «развязное поведение».

— Жарко, — пожаловалась Сарика, обмахиваясь опахалом.

Щелкнула пальцами, распахивая окна настежь, но не было даже легкого ветерка, только раскаленный воздух.

— Хуже сделала, — проворчала Фира.

Молча призвала силу земли, закрыв все обратно, а дальше внушила Фире пойти и собственноручно открыть все семь окон в помещении. Никто ничего не понял, все посмеялись лишь над глупостью девушки, однако зависть даже к тем крохам магии, которые у меня присутствовали, была практически у всех.

Ближе к пяти часам, времени, когда мы обычно готовились к ночи, из коридора послышались недовольные голоса. Заинтересованные потенциальным представлением, девушки повысовывались из комнат. В их числе, безусловно, были я с мелкой.

— Я делаю это только из-за маркиза Дисада, но все слишком абсурдно! — бросил недовольно высокий седой мужчина, одетый в белую сутану служителя.

— Поймите, мы хотим основательно подготовиться к приезду важного гостя, — подобострастно протянула Зинар, приложив руки к полной груди.

— Здесь все пропахло грехом. Нечистый дух здесь, безусловно, присутствует! — недовольно ответил он ей, указывая на коридоры и останавливая тощие пальцы на нас.

— Это бордель, ваше преподобие, — заметила, поглаживая кошку. Правило не вмешиваться в чужой разговор я как всегда игнорировала.

Оглядев меня с ног до головы, он нахмурился.

— И кошка у вас какая-то черная. Это к неудаче.

— Не беспокойтесь, я ее покрашу, — учтиво ответила мужчине.

Девочки захихикали, мужчина, несмотря на грубость, хмыкнул и прошел дальше, зато Зинар пригрозила мне кулаком, предупреждая не влиять на людей.

— И что это было? — задала логичный вопрос Розмари, озвучивая мысли всех.

— Очищение, — многозначительно протянула Тесса.

Глядела вслед этим двоим. Точно задумали что-то, поведет ли Зинар священника к куклам? В этом я сомневалась. Исходя из мыслей, мужчина действительно был сердобольным.

— Пошли вон, шалопени! — гаркнула младшая потворница. — Нашлись тут моралисты.

— Да, ира ана, — девушки сделали подобие книксенов и скрылись из виду.

Закрывая двери собственной комнаты на засов, все равно не могла скрыться от чужих мыслей. Существовало только одно место, где я отдыхала, но сегодня уже было поздно идти туда. Взяв алкоголь из припасенных запасов, улеглась на диван. Хоть воспоминания появлялись редко, хоть я практически никогда не слышала собственные размышления, в редкие моменты, когда это мне все-таки удавалось, я будто сходила с ума.

Бурбон приятно обжег горло, даря организму странное и уже родное тепло.

— Сив, я принесла чай!

Недовольно поморщилась, ощущая отсюда улыбку Сарики за дверью. Блондинка нахмурилась, как только увидела опустошенный стакан и меня, готовящуюся наполнить его снова.

— С ума сошла?! — воскликнула она, положив пирожные на столик и подбежав ко мне с вполне определенными намерениями. — Ты же обещала, Сиви. Ну-ка, отдай, — отобрала бутылку. — Сейчас слуга с чаем придет и увидит, им же дай повод посплетничать только, Сив. Вот, Эрик утром прислал, они такие вкусные, я уже съела одну, попробуй, — всунула мне в ладонь миндальное пирожное из «Кондитерской лавки Уйера».

— Хочешь заменить одну зависимость другой?

— Не издевайся, — села на пол рядом с диваном и, положив голову мне на живот, обняла. — Я боюсь, что ты с собой можешь сотворить, Сиви, честно. Я не понимаю происходящего с тобой, потому что не такая умная, как ты, но вижу, что тебе плохо, и ты мучаешься. Сильвия, расскажи мне, пожалуйста, не скрытничай, мы же подруги.

— Я просто алкоголичка, Сарика, — ответила, повернувшись к той и подложив руку под щеку.

— Все шутишь…

Она выглядела, как кукла: завитые золотистые локоны, гладкий и высокий лоб, широко распахнутые голубые глаза и нежные розовые губы, сейчас поджатые от напряжения. Беспокоилась.

«Почему тебя волнует мое состояние!? Почему в тебе нет ни капли яда?».

— А вот и чай, — она нарочито обрадованно хлопнула в ладони, услышав стук в дверь. Миниатюрного вида женщина внесла в комнату поднос с круглым медным чайником и небольшими стеклянными стаканами грушевидной формы. — Спасибо, Таиса, — поблагодарила Сарика, выхватив у нее из рук посудину.

Таиса работала здесь недолго, но уже установила между мной и Сарикой наличие любовной связи, которой, к слову, не было. Кто бы стал оправдываться перед ней? Сарика не подозревала, а мне лично оказалось плевать.

— Гораздо лучше, согласись? — она двумя руками придерживала стакан. — Попробуй шоколадное, оно такое вкусное-е-е, — с восторгом пролепетала девочка.

— Да, — согласилась, жуя десерт и не чувствуя вкуса.

— Сиви, а если герцог влюбится в тебя, ты пойдешь за него замуж?

Едва не поперхнулась, удивленная такой несусветной глупостью.

— Сарика, он видел все жизни, несмотря на возраст, думаешь, ему интересна обычная куртизанка?

— Но ты же не обычная!

— Кузен императрицы, мальчишка, получивший титул эрцгерцога в двадцать лет, маг со всеми стихиями, малышка, все говорит само за себя.

— Не говорит, ему уже жениться пора, а тут такая красивая Сиви, вот так, — мне показали язык.

Вздох был громким. Сарика-Сарика…надеюсь, ты повзрослеешь и поймешь все, а пока тебе остается только верить. Герцогу скоро исполнится двадцать пять лет, не женат он так как маги из-за долголетия связывают свои жизни поздно. Просто потому что влюбиться долгожителю сложно, однако, когда это происходит, то чаще всего навсегда. Я как маг тоже обладала долголетием и знала, что в борделе проведу больше, чем все девицы вместе взятые. К сожалению.

— Сиви, ну и фиг с ней, с этой свадьбой! Ты купишь домик в лесу, как и хотела, — бодро сообщила девушка.

— Хватит.

От разговоров девочки разболелась голова. Подозревала ли она, что мой контракт бессрочен? Конечно нет. «Сладкий плен» — моя тюрьма. Вовек.

Весь день прошел в подготовке. Купальни мне нравились в тех случаях, если там мылось мало людей, в обычное время я предпочитала душ. Пол в огромном круглом помещении был покрыт узорчатой плиткой и завершался выпуклым стоком. Над молочного цвета водой, в которую добавили разные благовония, поднимался пар.

Мной занялись особенно: не успела зайти, как подошла служанка и потянулась к застежкам моего платья. Шелк скользнул по талии, на секунду задержался на бедрах и, оказавшись на полу, оставил меня совсем обнаженной. Дальше, взяв черпак, она попросила присесть на скамью, принявшись мылить и смывать. В конечном итоге, мне, как и остальным, распаривали тело, удаляли загрубевшую кожу, а дальше для мягкости наносили на чистое тело различные масла и экстракты.

— Оставите сегодня распущенными? — поинтересовалась девушка, взбивая пену на волосах и аккуратно прочесывая каждую прядь.

— Вероятно.

Закончила, хорошенько промывая и в конце вылив кувшин с теплой водой мне на голову. Ладно, если бы не головная боль, это было намного приятнее стандартных процедур.

К шести часам появилась младшая потворница с приказом заняться внешним видом. Яркие светильники освещали выбеленные лица — в последнее время в Катаре сформировалась мода на белую кожу, поэтому девочки активно старались соответствовать канонам. До Сарики не дотягивала ни одна, а мне с моим оливковым цветом даже пытаться не стоило.

Приводила я себя в порядок обычно в спальне, потому что в гостиной суетились, кидали друг в друга лосьоны и кремы, а дальше с самым отвратительным визгом в мире приветствовали парикмахера. Девушки теснились вокруг него, чтобы быть первыми, отлично зная, что, дойдя до последних, мужчина уставал и начинал халтурить. Услугами пользовались не все, но любители накрутить до хруста волосы разогретыми на небольшой горелке щипцами, едва ли не расталкивали друг друга. Младшие потворницы стояли рядом и бдили, записывая тех, кто принял «подарок от борделя», и впоследствии вычитывая сумму из гонорара.

— Сильвия, оденься! — гаркнула Зинар за дверью.

Стоя за зеркалом и сурьмой рисуя стрелки, проигнорировала ее. За годы я в совершенстве овладела искусством красивого подкрашивания глаз, таким образом, справилась без лишних хлопот. Волосы действительно решила распустить, чтобы дополнительно скрыть лицо от остальных. Капусточка мурчала рядом, отчасти даже успокаивая меня — непонятное волнение овладело, словно что-то должно было помешать исполнению сегодняшнего плана.

— Мы справимся, — шепнула кошке, успокаивая скорее себя, чем ее.

Бордель по своей сути походил на небольшой дворец. Весь второй этаж принадлежал душевым и спальням распутниц, на первом же находились ресторан, купальня, бассейн для гостей, гостиные и будуар, где клиенты без записи могли выбрать шлюх. Внутренний двор был вымощен бежевым камнем, в центре стоял огромный фонтан, а поодаль пара беседок, пристроенных также для развлечения. Естественно, помимо официального входа, во все помещения, предназначенные для клиентов, вели и дополнительные, к которым слуги шли через улицу.

Самое страшное место располагалось не в здании, а там, куда опасались идти даже многие из слуг. Одноэтажная постройка у забора, огородившего весь дом терпимости, пользовалась популярностью у самых отбитых на голову посетителей. Стоя под навесом дворца, ее никто не увидел бы или в крайнем случае принял бы за домик для работников, мало кто, кроме работниц борделя знал об особенностях «Кукольного дома», и никто, кроме меня, туда, конечно, не совался. В «Сладком плене» почти все работники были свободными и трудились посменно, но правило не относилось к той части борделя: присмотром за «куклами» занимались только обученные рабы. Деревья, в избытке присутствовавшие на всей территории, в том месте росли особенно пышно: их запрещали стричь, как остальные и их не подсвечивали ночными гирляндами.

«Мерзко», — изуродованная психика все равно не желала принимать эту правду. Никак и никогда.

Количество охранников увеличилось к ночи, так нужно, чтобы не зажали девушку в неизвестном месте и не изнасиловали. Правилами последнее не запрещалось, но мало ли, кто-то попытался бы убежать, не заплатив.

— Хани сара, Сильвия! — поздоровался Камал, с интересом рассматривая мою фигуру, плохо скрытую шелковым черным плащом.

В танцах я всегда использовала тику — маску, состоящую из нескольких десятков тонких золотистых цепочек, украшенных на переносице драгоценными камнями. Она полностью скрывала лицо, кроме глаз, которые ко всему прочему подчеркивались изящными стрелками и казались невероятно выразительными. Многие думали, что я ношу ее для придания собственному образу таинственности и соблазнительности. Данную версию я с радостью поддерживала и от себя добавляла побольше подробностей. Пусть лучше так, чем знание истинной причины. Пока мой уровень телепатии был ничтожно мал, способность управлять одновременно несколькими давалась с трудом, а показывать свое лицо на общее обозрение для стада извращенцев не входило в мои планы. Местные привыкли, они видели меня не один раз в подобном образе, знали, кто тут любитель странных аксессуаров.

— Сар хиан, — ответила тихо и прошла вперед, в сторону самой большой гостиной.

С наступлением ночи тьма душила пространство сильнее. Отойдя от мужчины, окинула взглядом двор, снова чувствуя присутствие чужого рядом. Фонари создавали тени, мертвенными изваяниями застывшие на стенах, но одну можно было различить, не вглядываясь.

— Преследуешь меня? — спросила, поворачиваясь к Даниэлю, скрестившему руки на груди и изучавшего меня. Одет молодой человек был не как обычно, он скорее напоминал гостя, чем молчаливого охранника Грегори: белого цвета рубашка с закатанными рукавами и черные штаны. — Решил променять образ дворняжки на породистую псину? — уточнила с насмешкой. — Знай, в обоих случаях ты раб похлеще меня.

— Сегодня я гость, — кивнул он. — Полагаю, ждем твоего танца? — повторил мою интонацию.

— Старший братик будет здесь? Так соскучилась по Тамби, — изогнулась, выставив грудь напоказ.

Оделась я сегодня в золотой костюм, состоящий из изящного облегающего верха, с легкой вышивкой, нисколько не отягощающей его, и мягкой юбки, струящейся по округлым бедрам, но не особо прикрывающей хоть что-то, ведь спереди ткань почти отсутствовала. В такие моменты спасало шелковое тонкое белье, подобранное в цвет костюма. Золотые браслеты на руках и ногах и небольшое украшение на шее, вот и получился образ.

— Он тебя не предупредил, — бросил Даниэль, — не буду портить сюрприз.

— Что ты имеешь в виду? — сжала ладонь в кулак. Присутствие карателя нервировало, только вид Даниэля мог пробудить воспоминания, которые я считала давно утерянными.

— Ничего. Абсолютно ничего. Насчет Тамби, если станешь с ним флиртовать, отцу может не понравиться. Хочешь пополнить коллекцию «кукол»?

Что значат те его слова? Что?!

— Удачи, Мелит.

— Ну, привет, малыш, — поздоровалась с тигровым питоном, который должен был стать спутником в сегодняшней пляске. Красавчик с бело-желтой кожей весил немало, и танцевать с этим тяжеловесом оказалось бы затруднительно, но животных я любила, они же отвечали мне взаимностью. К счастью, их мысли были мне не подвластны, но на эмоциональном уровне я спокойно могла воздействовать на действия. Змей активно зашипел, скручиваясь вокруг кольцами и положа голову на мое плечо.

— Какой огромный, — восторженно пролепетала Сарика, напряженно коснувшись его кожи указательным пальцем.

Девочка буквально светилась: как выяснилось, тот самый аристократ снова пришел к ней и снял на всю ночь, я могла спать спокойно, зная, что вреда ей не причинят.

— Сначала заходят Эрна и Хельга, — кивает Зинар, сверяясь со списком. — Дальше идут Альвира и Зифа с шамширами, дальше, девочки, как во время репетиций встречаете Сив. Попробуйте накосячить только, ясно?

— Да, Ана Зинар, — тихим хором промолвили девушки.

— Готовьтесь, он прибыл, Рима, иди сюда! Мне нужно встретить Его светлость, за все отвечаешь ты, — приказала она младшей потворнице.

Зинар сегодня оделась не как обычно: белое платье, расшитое серебром, на которое накинули сетчатый кафтан изумрудного цвета, подпоясанный лентой, также расшитой мелкими зелеными камнями. Наряд был очень дорогим, и надевала она его в особых случаях, приезд эрцгерцога как раз и стал таким. В молодости она была красива, но возраст, нездоровый образ жизни и пятый выкидыш сделали свое дело — в свои тридцать пять женщина раздобрела окончательно и, несмотря на усилия, выглядела потасканной.

Зинар, как и я, являлась выходцем из обедневшего аристократического рода, правда, в отличие от меня, в бордель она пришла сама и впоследствии сама же стала его почти полноправной правительницей.

— Сильвия, выпусти страсть, — хмыкнула женщина, выходя.

Смогла подколоть меня, сука. Знает, что телепаты бесчувственные и ощущает полную безнаказанность.

«Страсть, говоришь?», — в аккомпанемент к мысли зашипела змея. Ей тоже Зинар не понравилась.

Дамы разглядывали вошедших сквозь узкую щель плотных штор, будто надеялись увидеть что-то интересное. Судя по изданным Хельгой и Эрной томным вздохам, интересное они все-таки нашли.

— Какой красивый, — выдохнула Эрна. — Ох Единый, я бы с ним просто так не отказалась бы.

— Везет же некоторым, — прошипела Хельга, скосив взгляд в мою сторону. Плевать. Питон гораздо заманчивее очередного аристократа.

Гости собирались, усаживались на длинные диваны с многочисленными подушками, слуги разжигали аргилу, потворница сладко беседовала, умудряясь уделять время каждому, но все знали, для кого устраивалось сие представление. Любители Сладкой Сив, конечно, тоже пришли, весь свет Катара присутствовал в помещении, быстро наполнявшемся именитыми гостями.

Тишина взяла под контроль гостиную только на десять минут, а после стало уже не до нее. Барабаны первые разрушили прежнюю власть молчания. Затем вступили цимбалы с невероятно тонким и красивым звуком, отбиваемым мальчишками, состоящими в труппе. Заиграл канун, под который в комнату медленно вплыли танцовщицы Эрна и Хельга.

Горящие фонари давали тусклый свет, скорее, они светили, но не освещали — подобное делалось для придания атмосферы. Подчиняясь немыслимому ритму, мелодичному звону монет, распутницы плавно двигались, извиваясь кобрами — такими ядовитыми, красивыми и опасными одновременно. Сейчас они играли, впрочем, как и всегда, не прятали своих тел, позволяли чужакам восхищаться собой, вырисовывали знаки бесконечности бедрами и отдавались полностью рисунку музыки. Я еле сдержалась, не прогнувшись под потоком восторженных мыслей, еле успокоила питона, поэтому, отойдя от девушек, опустилась на пол.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила младшая потворница. Боялась она не за мое состояние, а за срыв выступления.

— Приду в норму, — отмахнулась, сдерживая тошноту. Много людей, примерно одинаковые эмоции, выраженные в разных мыслительных тональностях, и все обрушивалось на меня.

Красивые тела пропадали в густом дыму аргил. Танец — искусство, и как любое искусство он мог выражать намерения, чем и занимались девушки. Языком тела они продавали себя, я точно знала, что сегодня в первую очередь разберут танцовщиц, все решилось, как только они вышли к этим хищникам.

Звук барабанов, доселе мягкий и негромкий, взметнулся, став оглушающим. Столбы магического пламени взревели, впуская в гостиную новых участниц танца. Теперь не две, а четыре девушки напоминали спички, разбрасывающие яркие искры. Зифа и Альвира играли с шамширами, словно могли в любой момент поранить себя, и тем опасней был их танец. Оружие воинов песка, оружие, которым убивали, в руках женщин становилось податливым. Холодная сталь отражала пламя, а девушки напоминали жриц огня, покоривших невероятную стихию.

Браслеты на руках и ногах звенели громко, подчиняясь вихрю и вступая в чувственную борьбу с оркестром. Барабанный бой будоражил кровь, контрастируя со сладким течением льющейся мелодии, девушки уступали ей, демонстрируя роскошные тела десяткам раскаленных взглядов. О волнении и смущении забыли, проститутки, впрочем, не знали об этом, но часто отыгрывали роли невинных перед гостями, подстраиваясь под чужие желания. Не сегодня. Сегодня царицами были они. В глазах металось своеволие, присущее кошкам, грация каждой напоминала змей: ядовитых, изящных, но способных привести к гибели. К сожалению, они являлись лишь актрисами, опасность воспринималась игрой — просто беспечные птицы, танцующие среди всего этого отчаяния, вот, кем на самом деле они считались. Добычей в лапах хищников. Следующей, безусловно, должна стать я.

Покорно затихая с музыкой, бросая искрометный танец, они расступились. Все замерло, будто люди оказались в пустыне, наступил мой черед, и я выходила, как Тин-Хинан, царица народов песков. Неспешно, плавно, словно они предстали моими рабами, я вступила в круг, разрывая прежние видения мужчин и заменяя их на новое. Дурманящий сладкий аромат успокоил не только меня, но и их, огонь исчез полностью, оставив мерцание узорчатых лампад, в которых могли бы дремать джины, спящие там века.

Хельга и Эрна скользнули вперед и одновременно протянули руки, снимая плащ.

Гроза.

Безумно заверещал оркестр. Тревогой раздался звук цимбал, и в этот момент молчаливые слуги подали мне змею, которую я успокоила мягким касанием телепатии. Взяв животное, осторожно опустила его на тело, позволяя самому двигаться в танце. Бесстрашие тоже манило, особенно тех, кто глядел на меня с алчностью в черных глазах. Медленно подняв руки, я взметнула полный взгляд страсти на мужчин — на всех вместе и вместе с тем ни на кого. Зов трубы казался призывом к охоте, потому, побеждая напряжение, я расслабилась, отключая весь разум и отдаваясь дикому началу, присутствовавшему у всех живых существ.

Сплетая древние пляски с нынешней эпохой, пока луна не сгинула прочь, я не раскрывала чувств, не обнажала душу, потому что у меня их не было, я просто танцевала, следуя ветру мелодии. Взмах стали рядом, это спутницы обступили меня, приложив холодные лезвия к груди; звенят браслеты на бедрах и щелкают пальцы — остальные, выражая свою дань ритму, продолжили танец.

— Чудо, как хороша, — восторженно пролепетал один из аристократов, указывая на меня. Мысли сливались и становились одним клубком, распутать который оказалось невероятно сложно. Среди похоти, искреннего восторга, любопытства, вызванного личностью незнакомки под маской, я не улавливала нужного мне отклика герцога.

«Это Сильвия!», — услышала я восторг Тамби в голове.

Змея, гибкая и изящная, с преодолением побуждений, обивалась вокруг тела, словно лента, создавая для зрителей иллюзию единой с хозяйкой сущности. Она, кажется, полностью усвоила ритм музыки и моих движений, теперь мы будто стали единым целым. Сама не заметила, как, подражая грациозному образу холоднокровной рептилии, я создавала гипнотические вихри из движений.

Точно волшебная эссенция, магнетизм пронизывал каждый шаг и взмах руки, переходя от меня к животному и создавая неповторимый симбиоз энергий. Мне нравилось, с какой изобретательностью тело отзывалось на мельчайшие изменения в замысловатом узоре мелодии. Контроль оказался потрясающим, я чувствовала, как все больше и больше мужчины забывали об остальных, глядя исключительно на нас с подругой, обвивавшей кольцами мое тело. Опасная ситуация, ведь начни я высвобождаться, змея начала бы давить сильнее. Не для меня. В простом влиянии не было опасности, не было адреналина и страсти, которые я вытаскивала из себя прямо сейчас.

Никого не ища взглядом, я медленно подплыла к нему, вальяжно усевшемуся в центре и лениво потягивавшего аргилу. Высокий, смуглый с мягкими на вид темными волосами и выразительными черными глазами. На щеках и подбородке легкий налет щетины, будто он не брился несколько дней. Нос с заметной горбинкой. Он был имперцем, однако многое в его внешности выдавало дайдскую кровь, и, предположительно, нрав герцога был таким же, как у жителей пустынь.

Странным я посчитала другое: мысли. Абсолютная и тотальная пустота. Я слышала всех присутствующих здесь, кроме Грегори, с явной насмешкой следившего за танцем, и Даниэля, бесстрастно изучавшего мое лицо.

«Надо подойти ближе», — подумала, скользя вперед.

Звук впивался в уши, но я четко слышала биение своего сердца. Дрожь в руках, аккуратно державших животное, сам питон, от напряжения, переданного мной, сильнее сковавший талию, и прощальный звон цимбал, знаменующих скорое завершение танца.

«Дело дрянь, — всплыла мысль, когда пришло осознание, что мысли герцога недоступны. — Возможно, просто сдержан…».

Иногда такое происходило, некоторые люди думали «тихо», в подобные моменты важно было вывести людей на какие-либо эмоции, и их сознание для меня оставалось открытым навсегда. Страх — главный эмоциональный компонент.

«Давай напугаем его, малыш», — хмыкнула, влияя на змею, которая плавно перетекала на мое запястье, пока я медленно и грациозно надвигалась на молодого человека. Мужчины жадно обгладывали взорами мое тело. От нервного напряжения замирало все внутри. Наблюдала, как питон, скользящий по руке, впитал мои эмоции и готов был повиноваться. Пора.

Восхищение переплелось с тревогой, когда змея поднялась в воздухе и, грозно зашипев, совершила хищный прыжок к своей жертве. Загудели охранные заклинания. Замолкла музыка. От страха привстали многие сидящие. Донеслось разъяренное «Сильвия!» от Грегори и запищали девушки.

Вместо того, чтобы запаниковать или хотя бы рефлекторно дернуться, он усмехнулся, подобно зверю, выходившему победителем в охоте. Миг, когда змея застыла на уровне его лица, растянулся на вечность — я сама вынудила животное остановиться. Тонкие пальцы с ленцой придерживали трубку аргилы, и не было ни в одном участке его тела напряжения. Герцог был наполнен непоколебимым самообладанием.

— Что ж, вы добились желаемого: смогли привлечь мое внимание, Сильвия, — особенно подчеркнули мое имя.

На него не действует телепатия!

«Он тебя не предупредил. Не буду портить сюрприз», — вот, о чем говорил Даниэль. Он знал все с самого начала так же, как и Грегори.

— Разве может молодого герцога напугать такая шалость? — игриво вопросила я, демонстративно приподняв змею.

— Конечно нет, — растянул он в улыбке губы. — Лорды, разве могла напугать вас подобная забава, устроенная Сильвией?

— Нет, — нехотя процедили присутствующие и уселись обратно. — Сильвия, вы бесподобны, — бросили мне фальшиво.

Маленькие лгунишки.

— Продолжай, крольчонок, — властно произнес Грегори, давая знак музыкантам. Харитон Реневальд на секунду повернулся к тому, странно прищуриваясь, но быстро вернул своему лицу выражение вселенской иронии.

Накал возбуждения спал, продолжала дымить аргила, но, познав самые бурные эмоции ранее, мужчины теперь сидели в напряжении, ожидая очередного подвоха. Я же не знала, как быть.

«Нужно поговорить с Грегори, — выжив после испепеляющих мое тело взглядов, я продолжала танцевать, смиряясь с участью распутницы. — Ублюдок! И сын его тоже ублюдок! Так подставить…С самого начала. Был ли у меня выбор?».

Внутренний раздрай не пошатнул гибкости, не смог сбить с ритма, навязанного с самого начала. Конец близился, к сожалению, не мой. Я достигла абсолютного примирения со своей участью и готова принимать все испытания, уготованные мне Грегори.

Эти мысли давали силу и спокойствие для движения, для того, чтобы продемонстрировать сидящим, кто здесь истинный раб.

Танец закончился.

Мы подобно видениям должны были исчезнуть, чтобы впоследствии, переодевшись и приведя себя в порядок, войти обратно, как и все девушки. Пока мужчины могли пить, отдыхать, обсуждать сделки и женщин. Прилюдную часть вечера я не любила больше всего, потому что мне приходилось играть, позволять себя лапать, как и всем остальным, сидеть на коленях, целоваться.

Ныне беспокоилась из-за другого.

— Блядь! — взрыкнула в комнате, со злостью ударив кулаком в стену. Запредельная боль пронеслась по всему телу.

Двери распахнулись, и в помещение величественно вошел Грегори со своей безмолвной охраной в лице Даниэля.

— Понравился сюрприз? — с насмешкой вопросил хозяин.

— Ты знал! — заорала вне себя.

— Крольчонок, конечно, — его ухмылка сделалась кошачьей, а потом он увидел Капусточку и вовсе заулыбался. Животное урча терлось о его ноги, оставляя шерсть на дорогущих брюках. — Где моя маленькая девочка, — протянул он руки к ней, подхватывая и сюсюкая.

Грегори обожал кошек, у него их было две. Пожалуй, его любовь распылялась только на этих животных, все остальное он либо убивал, либо коллекционировал.

— Так, на чем мы остановились, — он мягко погладил чернушку между ушек. — Да, знал. Думала, останешься почти непорочной до конца своих дней?

Это мерзкое «почти»…

— Как ты понял? — мертвым голосом осведомилась я.

— Даниэль подсказал.

— Ты опять это делаешь, Грегори! — воскликнула озлобленно. — Я подчинялась, но ты решил подложить меня под этого герцога?! Вот же дохлый скорпион, ты знал! Знал!

Утомленная маскарадом, со злостью срываю изящную маску с лица. Действие оказалось слишком мощным для такой хрупкой вещи: она падает на пол, разлетаясь на тысячи осколков. Остатки кристаллов, словно по отпущенной воле, катились по полу, создавая звонкое звучание. Я все больше погружалась в глубины своего раздражения, змеиным ужасом обвивали нервы, принося с собой вопли яростной ненависти.

Искоса взглянула на Даниэля. Он в усмешке растянул губы. Вздрогнула, пораженная метаморфозами. Раньше младший лорд Дисад не проявлял настолько ярких эмоций. Мгновение замирает, но с громким повелением время возобновляет свой бег.

— Ненавижу!

Порывистый удар заставил голову мотнуться в сторону. Внезапное жжение пронизало губу, во рту появился металлический привкус крови. Кошка вздыбила шерсть и вырвалась из рук того, кто поднял руку на ее хозяйку. Подойдя вплотную, он грубо хватает меня за затылок и практически вынуждает встать на носочки. Весь вид хозяина был пропитан мрачным облаком гнева, черные глаза горели, как яростное пламя в темноте.

— Скажи это еще раз, крольчонок, — с угрожающей хрипотцой произнес он. — Ну же, маленькая, скажи, — каждое слово залито ядом, окутывает душу неопределенным ужасом. — Надо будет, ты ему дашь. Дашь, куда он захочет. А чтобы герцог умер от счастья, ты ему для начала хорошенько отсосешь, малышка. Чтобы он уходил от тебя ползком и полным желания повторить. Ясно? — на его лице снова появилось выражение крайней беззаботности, оттого стало страшно вдвойне. — Я ясно сказал? — мягко уточнили у меня, все еще не отпуская.

— Ясно, — прошептала, признавая поражение.

— Умница. Переодевайся и марш вниз, пока отвадим нашего Львеночка от остальных девушек.

Ненавижу! Он знал…

— Мряв, — кошка сочувствующе положила лапку на мою руку.

— Прости, — прошептала, сжимая кулаки.

«Всего лишь секс, ничего страшного. Переживу».

Приведя себя в порядок и переодевшись в платье из прозрачного газа, я снова нацепила маску, в этот раз из материала, украшенную мелкими монетками.

— Что ж, не время разводить драму, — встала, откидывая волосы назад и выглядя сногсшибательно. — Так будет даже интересней.

Изящно, неспешно я входила в прокуренную гостиную. Мужчины щедро угощали спустившихся девушек, удобно устроившихся на их коленях. Атмосфера похоти нарастала, словно заряд молнии, а распутницы в пленительных образах выглядели всадниками разврата, такими уязвимыми и страстными одновременно.

«Хорошее топливо для ада», — не время думать о выставке-продаже живой плоти, нужно покорить герцога, пока за него не взялся кто-то более прыткий.

— Позволите? — сладко протянула, глядя на расслабленного и одинокого Реневальда.

Темная бровь взметнулась вверх.

— Все же думал, почему ко мне никто не подошел, а тут как оказалось, место давно занято вами?

Так мы еще и язвим. Хотя бы ожидания оправдывались, герцог был вовсе не душкой.

— А вы против подобного стечения обстоятельств? — игриво уточнила, без разрешения присаживаясь на колени эрцгерцога.

Нежно и легко мужчина сомкнул пальцы на талии, словно хотел удержать таким образом.

— Расцените подобное действие как отрицание? — спросил, поднимая бровь. Его глаза опустились на мои соски, просвечивающие сквозь ткань платья.

— Молодой лорд отлично показал свои намерения, — ответила томно, подхватив его за подбородок и вынудив посмотреть мне в лицо. Не знаю, разозлило бы его это действие, без телепатии я ощущала себя слепым котенком, только пришедшим в мир, но Реневальд не отреагировал агрессией.

— Снимете? — указал на мою маску.

— Хочу оттянуть миг обличения, ведь пока для вас я остаюсь тайной.

Прижимает мое онемевшее от страха тело к себе.

«Секс это даже полезно», — убеждаю себя в данной мысли.

— У вас красивые глаза, Сильвия.

— Благодарю, — ответила скомкано, думая о том, что мне придется провести с ним ночь.

Комплимент был примитивным, к слову. Все хвалили мои глаза, называли их красивыми из-за того привычный темно-карий цвет окаймлялся золотистым, что смотрелось довольно экзотично. Папины глаза, и это в них меня раздражало больше всего.

— Я не первый, кто так говорил? — усмехнулся с пониманием.

— Главное, не быть последним, — легко ответила я, хитро подмигнув.

— Уж точно не стану, у вас много поклонников, — осторожно поворачивает мою голову к Тамби, с ненавистью испепелявшему взором Реневальда. — Полагаю, старший сын лорда Дисада неровно к вам дышит. Умерим его пыл.

Не сводя взгляда с Тамби, мужчина легонько сжимает мою шею и, склонившись к ней, накрывает ее изгиб медленным чувственным поцелуем.

Зажмурилась, чувствуя острое напряжение, нараставшее с каждым прикосновением мужчины. И внезапно усмехнулась, расслабившись и вальяжно откинувшись на его плечо. Возможно, общее возбуждение, исходящее от всех, ударило и по мне. Смешиваясь со страхом, ненавистью и злостью, жгучая смесь пронеслась адреналином по венам.

Тамби сжал кулаки, готовый вот-вот напасть, но появившийся рядом Даниэль усмирил его пыл одним влиянием.

«Ничтожный мальчишка», — подумала про себя, разглядывая Тамби Дисада.

Белесый дым из аргил уносился под потолок, создавая завораживающие образы, словно миражи явившиеся путнику в Артсахате. В этом лабиринте соблазна время не существовало. Музыка, звучавшая на фоне, манила, подпитывая чувства вожделения и призывая к безумию.

— Младший сдержаннее старшего, — заметил Харитон, спускаясь от шеи к ключицам.

— Полагаете, я буду обсуждать семью маркиза Дисада? — осведомилась тихо.

Я улавливала мельчайшее его движение, но не упускала остальных. Симфония желаний захлестывала: каждое дыхание, каждый запах — все это создавало забытье о реальности и вскрывало скрытое, существовавшее в людях. Это был мир, где грани между запретным и позволенным сливались в одно и губили нас.

— Не ошиблись, буду, но не сейчас. Ведь я вас плохо знаю, — захихикала инфантильно.

— Может, уединимся для лучшего знакомства? — спросил он серьезно.

Пружина ужаса, скручивавшаяся все это время, выпрямилась. По телу пронесся страх.

«Это должно было рано или поздно произойти».

— Ваше предложение честь для меня, — грациозно встав, я протянула ему руку, предлагая пройти за мной.

Некоторое время он с удивлением рассматривал рабский браслет на руке. Человек, не обладающий магией, не понял бы, но герцог магом был, поэтому исходящую от артефакта магию распознал сразу.

Нас провожали взглядами: кто-то завидуя мне, а кто-то завидуя герцогу, Данис вовсе нагло изучал мой зад, материализуя в голове самые извращенные видения. Сегодня Сарику забрали на всю ночь, что будет с другими я понятия не имела…

К гулям все!

«Малыш, сегодня ты уйдешь раньше из-за неотложных дел», — приказала графу ретироваться, и он послушался. Медленно, попрощавшись со всеми, двинулся к выходу, очень сильно извиняясь за свое поведение.

— Сильвия, вы на что-то отвлеклись? — в голосе эрцгерцога мне послышалось некоторое издевательство.

— Задумалась, — легко отмахнулась от прежних эмоций, надевая маску куртизанки. — Пройдемте, ваша светлость.

На верхних этажах, в отличие от первых, было тихо. Не доносились стоны и крики из спален, поскольку во всех спальнях стояла магическая шумоизоляция, но от мыслей это не спасало.

Он все еще не отпустил мою руку, которую я подала на выходе. Неужели все оказалось настолько просто, и я смогла очаровать его без телепатии?

«Кого ты обманываешь, Тия».

В борделе имитировали все, данная норма поведения вырабатывалась, как только люди входили в него. Поэтому ладонь герцога, крепко сжавшая мою, не давала никакой информации о его личности. Если же брать чисто мои эмоции, рукопожатие оказалось весьма приятным.

— А расскажите, Сильвия, почему у такой хрупкой на вид девушки, помимо ошейника, очаровательные рабские браслеты на руках?

Вопрос был закономерен. Мало кого порабощали настолько жестко — тремя артефактами сразу, только особенно свободолюбивых воинов и сильных магов.

— Настолько непокорная, что пришлось озаботиться двойной защитой? — продолжил аристократ, рассматривая меня свысока. Когда он восседал на диване, истинных габаритов невозможно было оценить, но стоило ему встать, я поняла, что даже с иллюзией в театре он казался меньше, чем сейчас.

— Настолько опасна, — флиртуя заметила я.

— Даже так? — он перегородил мне дорогу. — И чем же опасна такая малышка?

Прищурилась.

— Слишком хороша, — ответила с бахвальством. — Может, пройдем ко мне, лорд? — я еле сдерживала благожелательный тон. Сорваться в привычное равнодушие с такими провокационными вопросами казалось очень опасным. Вдруг он поймет.

В истомленной полумраком комнате тихо сопела кошка. Мягко улыбнулась, глядя на чернушку, удобно устроившуюся на излюбленном диване. Как только та, лениво приоткрыв глаз, увидела незнакомца, ринулась в мою спальню. Посторонних она не любила.

На полу сверкали осколки от испорченной маски. Вскинув руку, я устроила небольшой ураган, одним движением собрала их в кучу и выбросила в коробку.

— Маг? — удивленно поинтересовался Реневальд, следивший за моими махинациями.

— Земли. Да.

— Снимите маску, — приказали мне без мягкости в интонации.

Молча повиновалась — оттягивать неизбежное все равно не получится. Медленным движением осторожно распустила шнурки, демонстрируя лорду свое лицо, которое он запомнит.

— М-м-м, пожалуй, так вы даже красивее.

— Благодарю за комплимент, лорд, — произношу, подойдя к нему вплотную и приступая к раздеванию.

«Всего лишь секс».

Сбросив первую вещь, я с несвойственной себе робостью приступила к рубашке. Лорд же не отвечал никак на эти действия: ни порывистым дыханием, ни попыткой коснуться хоть какой-то части моего тела, только взгляд его казался материальным. И почему-то в этом взгляде я ощутила вселенское презрение к собственной персоне.

«Тело хорошее. Возможно, это будет приятнее».

Тело действительно оказалось прекрасным, видно, герцог часто тренировался, убивая на плацу большую часть своего времени. Полумрак же комнаты удивительно хорошо подчеркивал его мышцы и пресс. От нижней части рельефного живота вниз протягивалась темная полоска волос, скрывавшаяся под штанами, чуть оттопыренными в паху.

Я изучала его со странным любопытством, несвойственным мне никогда, и почти вскрикнула, когда, сомкнув руки на моей талии, герцог резким рывком посадил меня на стол. Не успеваю испугаться, мужской торс беспрепятственно вклинился мне между ног. Напрасно я пытаюсь отстраниться. Мужчина прижимается ко мне, одной рукой стягивает волосы на затылке, вынуждая откинуть голову назад и открыть ему шею полностью. Осторожно, но с толикой пренебрежения, лорд прижимается к моему горлу ртом и прикусывает тонкую кожу. Почти животное касание вызывает приятную дрожь во всем теле.

— А-а-х, — прошептала, выгибаясь в его руках.

Медленно он поднялся к моему лицу, почти коснулся губ…усмехнулся, будто только возродившийся берсерк. И эта усмешка стерла прежние черты лощеного аристократа.

— Сильвия, я не сплю со шлюхами, — отстраняется от меня и застегивает пуговицы рубашки. — Вы мне противны. Но Маркизу Дисаду об этом знать необязательно, поэтому, — бросает на стол небольшой мешок с монетами, — сделаем вид, что я люблю трахаться с девушками, пропускающими через себя сотни мужчин.

Задели ли меня эти слова? Вовсе нет. Позабавили. В борделе были и такие снобы, я легко ломала их, использовала тайное оружие в виде телепатии, а здесь…как быть?

Провокационно закинув ногу на ногу, я с нарочитой пошлостью облизнула губы и улыбнулась, копируя его усмешку.

— Вы облегчили мне ночь, молодой лорд, — проворковала издевательски. — Уж больно не хотелось вам отсасывать.

Очевидная реакция тела конкретно на этого мужчину расслабила, но даже она не стерла бы ужас перед надвигающимся сексом с ним.

— Рад, — отвечают мне, поправив рубашку.

— А представление вы устроили из чувства прекрасного или готовы были поступиться принципами?

Реневальд промолчал. Я права. Он как и все. Приказ Грегори придется все равно исполнить, так или иначе мне необходимо сблизиться с потенциальным императором и…избавиться от рабства.

— Лорд Реневальд, не торопитесь, — мягко промолвила я, откинув волосы назад. — Могут ведь подумать, что вы слабы.

— Переживу.

— Вы так шарахнулись от меня, потому что сами поняли, что не очень и противна?

— А разве вы сами себе не противны? — вопросом на вопрос ответили мне.

— От чего? От того, что сплю с неприятными мне мужчинами? Почему профессия проститутки считается позорной? Торгует телом? Но разве люди не делают то же самое, официально трудоустраиваясь? Нас имеют — правда, но и многих на работе тоже имеет начальство. Ты родился с серебряной ложкой во рту, малыш, — забыв о вежливости, я пристально посмотрела на него.

— Что? — он гневно прищурил темные глаза. — Осуждаете меня за происхождение?

— Так же, как вы меня за место работы, — ловко встав, я подошла к тумбе, где хранила алкоголь. — Угоститесь? — протянула ему бокал с жидкостью.

— Теперь снова на «вы»? — хмыкнул Харитон.

— Исправлюсь. Угостишься?

— Откажусь.

— Можешь идти, Харитон, — сказала нагло.

Накинув одежду, он недовольно скрестил руки на груди.

— Со мной так не разговаривают. Полагаешь, обойдется без последствий?

— Плевать, — выдохнула облегченно, зажмурив глаза. Теперь, определенно, стало легче. — Уходи и пожалуйся маркизу.

— Плохого ты мнения о мужчинах, Сильвия.

— Ты все еще здесь? — спросила скучающе.

Герцог снова не нашелся с ответом. По идее, Реневальд мог даже не платить, ведь сегодня он был в роли приглашенного гостя, но как выяснилось, мы либо гордые, либо, что еще лучше, благородные.

— Прощайте, Сильвия.

— До свидания, лорд Реневальд, — оскалилась ему вслед.

Эта игра еще не началась, и мы с герцогом обязательно встретимся в скором времени.

Ночь определенно не задалась. Будто от меня отвернулся Единый и наслал все беды, которые я старательно избегала многие годы. Все из-за Грегори.

— Ненавижу! — запустила бокал в стену. Крик отрывался от души, внедряясь в пространство, уничтожая все зачатки терпения. Спрыгнув с дивана, заметалась по комнате, подобно безумной.

Ошеломленная происходящим, не чувствующая ничего, кроме ярости, я хотела унять бесконечный боевой клич внутри, затмивший все остальные звуки. Хотелось хлеба и зрелищ, и потому…

Даниэль стоял на входе в личные апартаменты Грегори и как всегда контролировал покой папаши, но, толкнув его в сторону, я распахнула двери. Шаткий баланс психики нарушился, из-за чего, невзирая на спокойный кивок попивающего чай Грегори, я двинулась к нему, впившись в губы поцелуем. Забытыми оказались страх, боль, чужие мысли. Абсолютно все.

Изумленный подобным поведением Грегори, нисколько не воспротивился — усадил на колени. Теперь его губы властно исследовали мои, грубо покусывая, сминая, пытаясь распробовать.

— Как тебе на вкус лорд Реневальд?! — засмеялась ему в лицо, резко прерывая поцелуй.

Грегори, невзирая на мои предположения, медленно прошелся по собственным губам пальцем.

— Знаешь, вкусно, — улыбнулся. Взбешенно. Зло.

Волна магии смела на пол, боль пронеслась по всему телу, выкручивая суставы и погружая в мучения. Но, несмотря на нее, я ощерилась.

— Проклятая сука, думала играть со мной?! — встал, взмахнув полами халата. Чеканя каждый шаг, он подошел ко мне и схватил за горло, поднимая на уровень своего лица. Беспомощно задергала ногами, держа его руку, дабы не придушил, и глядя хозяину прямо в глаза. — Сильвия, — хрипло изрекает он, и всю мою сущность пробирает разряд молнии.

— А-а-а, — вскрикнула, но быстро прикусила губу, стараясь не терять самообладания.

Грегори любил чужую боль, он наслаждался ею, как гули, прежде испивающие жертву ментально. Да, он не принимал свободолюбие, но и покорность ему претила, такая непредсказуемость вводила в омут страха всех девушек в борделе. Но я была не всеми.

— Избиваешь всякую шваль, чтобы казаться лучше? — оскалилась через силу. Хватка ослабла, ему стало интересно. — Чтобы быть лучше, ты должен хотя бы стремиться стать богом.

— Умница, — роняет Грегори, с самым бесстрастным видом отпуская меня. — Видел, Даниэль? Единый не дал мне такую дочь, а жаль, она, в отличие от моих покорных сыновей, знает, какие струны личности нужно задеть, чтобы понравиться. Итак, Сильвия, сыграла на моем самолюбии? Знаешь, — он уселся на место, — я не буду убивать тебя, крольчонок. И я даже не буду выкалывать твои очаровательные глазки, как многим «куклам». Ты сойдешь с ума, родная. И когда это произойдет, я отведу тебя в клинику для душевнобольных и попрошу удалить одну из долей твоего мозга. И вот когда тебя превратят в полноценный овощ, ты пополнишь армию «кукол».

Зато теперь я точно знала, что от меня избавились бы после выполнения задания. Страшнее смерти для меня только стать вот такой «куклой», неспособной ни на что: тобой пользуются, как захотят, за тобой убираются, потому что сам ты уже ничего не можешь. Существование, а не жизнь. И даже убить себя невозможно, контракт не позволит, погрузит в вегетативное состояние на время.

Операция по удалению долей мозга являлась новшеством в Рассветной империи. Впервые ее опробовали на одном из дальних людских материков, сумеречные сразу отвергли подобное издевательство над живыми, а в империи она начала приживаться, и все знали, для чего. Сумасшедшую принцессу собирались подвергнуть ей, та стала совсем неуправляемой, и теперь я начала сомневаться в том, что девочка в порядке. Возможно, похищение и операция связаны, а, возможно, как сказал Тамби, она уже давно отдала душу Единому.

— Даниэль, — Грегори взмахивает рукой, — можешь сегодня развлечься с ней. Вспомнить старые времена. Думаю, наша малышка отбилась от рук.

— Она нужна для задания, отец, — равнодушно напомнил Даниэль, ставший непроизвольным свидетелем произошедшего.

Грегори повернулся к тому.

— Я сказал тебе не калечить ее, а развлечься. Забирай, — кивнул Грегори, подхватывая пиалу с чаем.

Надо мной навис тот, кого я презирала. Олицетворяющий собой лишь холод и равнодушие, он, поджал губы.

— Ну пойдем, Даниэль, — хмыкнула, выпрямившись и гордо уйдя вперед. Лукавила, всю гордость я оставила еще в детстве, во мне не было даже гордыни. Полное и безоговорочное ничтожество.

Не привыкать. До случая с няней Рупой, я пыталась самостоятельно бежать спустя неделю после того, как Грегори привез меня в бордель. Хозяин сам отправился на мои поиски, а когда нашел, не придумал ничего лучше, чем отдать на развлечение младшему сынку.

Потное горячее тело нависает надо мной, прижимаясь к моему. От напряжения вены просвечивают сквозь белоснежную кожу. Он двигается аккуратно, не прерывая зрительного контакта. Я не замечаю, как перехватывает дыхание, как паника окутывает всю меня, как на секунду замирает сердце, чтобы начать биться чаще.

— Я буду аккуратен, Мелит, — шепчет Даниэль с несвойственным себе беспокойством.

Его ладони ложатся на бедра, я же прикусываю губу и до крови впиваюсь ногтями в ладони, сдерживая крик боли и мольбы о пощаде.

Мерзость.

Я отомстила тогда. Когда все закончилось подобрала кинжал Даниэля и напала на него, полоснув лезвием небольшую часть лица. Даниэль не избил, не изнасиловал во второй раз, проронил только равнодушное «Заслужил». Впоследствии Грегори пообещал, что такая ситуация не повторится, если я буду хорошо себя вести. Как стало понятно сегодня, он обещание нарушил и решил превратить меня в подстилку герцога.

— Думаешь, я тебя боюсь, малыш? Секс легко пережить, — пожала плечами, оборачиваясь к тому. — А стой, ты просто захотел второй шрам, верно? — подошла, плавно положив руку ему на плечо. — Или ты просто хочешь меня? — выдыхаю томно.

Вокруг обвиваются мужские руки, а затем меня неспешно перекидывают через плечо.

— Отпусти! — гаркнула, заколотив его по пояснице.

Шаги были уверенными и точными, будто на его плече не висела тяжелая обуза.

— Уебок конченый, ты пожалеешь! — воскликнула во второй раз.

Парень перешагнул через порог спальни и грубо опустил меня на кровать. Даниэль навис над телом, впечатывая в матрас. Его пальцы сжимали мои руки по бокам, тесно сплетая наши пальцы.

— М-м-м, ты стал смелее, малыш, — шепчу с насмешкой.

Взгляд сосредоточенно скользил по моему лицу, передвигаясь к каждой из черт лица, будто…любуясь?

— Ну же, малыш, сделай это. Возьми меня во второй раз, — пытаюсь сбросить его с бедер, отчетливо ощущая мужское вожделение. Даниэль, несмотря на чувства, реакции тела изменить не мог, телепаты не влияли на самих себя. Отпустил. Совесть взыграла?

— Много болтаешь, Мелит, — приложил руки к вискам, справляясь с головной болью. Он был всего на три года старше меня, и, как и я, еще не очень грамотно управлял даром, сортируя поток чужого сознания в голове. Только я вливала алкоголь литрами в попытках справиться с проблемой, он же не предпринимал ничего.

— Не захотел повторить опыт прошлых лет? — встала с этого премерзкого ложа.

— Я не собирался.

— Теперь псина стала не такой покладистой? — спросила без эмоций, отключая, наконец, свои актерские способности. Псина двинулась следом, в мою личную комнату. — Тебя не приглашали, — заметила, доставая из шкафа халат.

Проигнорировав, впрочем, игнорирование являлось нашей общей чертой, он улегся на нормальную кровать.

— Отвернись, — сказала, снимая лямки одежды.

Даниэль даже положения не сменил, продолжил смотреть. Я была проституткой, да, не особо-то настоящей, но тело позволяло мне ходить хоть перед сотней мужчин обнаженной, к тому же Даниэль и так все видел.

«Раздражает».

Стянув с самым безучастным видом платье, я медленно накинула халат, завязав его в талии.

— Ты не знала об особенностях императорского рода, — не вопрос, а, скорее, подтверждение факта. И при этом он не переставал изучать мою фигуру, запахнутую в тонкую ткань атласного халата.

— О них не знал даже заказчик, но, как выяснилось, ты со своим папашей на пару решили умолчать.

— Пожалуй, так и есть.

— Утоли любопытство, почему вы не рассказали? Из-за семейной любви к садизму?

— Попала в точку относительно отца, — он склоняет голову вбок, словно недовольная или жутко подозрительная птичка. По крайней мере, так я подумала бы, если бы могла считать хоть что-то с его лица.

— Относительно тебя?

— Мне нравится видеть твои эмоции.

Не заметила, как быстро Даниэль оказался рядом. Кажется, он овладел телепортацией.

— Особенно то, как ты плачешь.

— Ты…стал сильнее, — аккуратно попятилась спиной к шкафу.

— У телепатии есть один нюанс, — он почти прижал меня к деревянной поверхности.

— Нас почти невозможно сломать, — вставила вместо него.

Баланса нет: если мы сломаемся, мы сойдем с ума, а потому ни к кому нельзя привязываться, нужно отключить все чувства, остаться чистым разумом, не включенным в общий моральный дискурс. Взамен мы получили феноменальную память, способности оперировать зрительными образами, представлять предметы в трехмерном пространстве, и многое другое.

— И оттого твои слезы особенно привлекают, — рукой опирается на стену, преграждая мне путь к отступлению. — Но если ты сойдешь с ума, станет неинтересно.

— Даниэль, малыш, — выдохнула, глядя исподлобья. — Что-что, но моих слез ты не получишь. Не надейся на это и иди дальше прислуживать отцу.

— Хани сара, Мелит, — поставил ударение на моем имени, следуя дайидской фонетике и особенно подчеркнул это.

На рассвете, когда мир еще спит, в воздухе ощущается особая тишина и спокойствие. Небо над городом кажется чистым и ярким. Оно переливается разными оттенками — от нежного голубого до насыщенного оранжевого. Тихий ветерок, грянувший из распахнутого настежь окна, ласкает кожу и звучит словно приглушенная мелодия.

Время моего пробуждения наступило, хотя я знала, что многие девушки еще бодрствовали. После занятий любовью, большинство из них даже в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, старались не спать. В эти часы каждая тихо лежала с навязчивым и вполне обоснованным страхом быть зарезанной в собственной постели. Клиенты любили насиловать спящих куртизанок, издеваться над их покорными телами, уродовать их красивые лица. Безопасней было потерпеть до ухода. За подобные «услуги» бордель сдирал втрое больше, но если же внешность и здоровье девушки невозможно было восстановить или ту убивали, сумма приравнивалась к ее контракту.

«Не думай о плохом, Тия. Это время принадлежит только тебе».

Одевшись в удобную одежду и тонкие, облегающие подобно чулку штаны, я накинула на себя кафтан из легкой струящейся ткани, какой носили обычные горожанки. Волосы собрала в высокий хвост, спрятала деньги в личный сейф, имевшийся во всех комнатах.

У меня не так много развлечений в жизни, это считалось любимым. Выйдя из заднего входа борделя, откуда предпочитали уходить гости, я рванула со всей скорости вперед. Улицы Катара вызывали у меня отвращение: узкие, неудобные, здания стояли настолько тесно, что можно было увидеть только несчастные обрывки неба. Но во время пробежки я не обращала внимания на них, лишь бежала к цели, зная, что в конце меня ожидает награда.

Песчаные дюны на окраине окутывались золотистым сиянием, их кривые и изящные формы подчеркивались контрастами света и тени. Они словно застывшие волны, притягивавшие взгляды и вызывавшие жуткое ощущение бесконечности пространства. Плавно переходя в лес, волны оставляли пески только на его окраинах, дальше любой забредший в него мог вдохнуть свежий аромат мокрой земли и насыщенных запахов растений.

Ступая по мягкой, покрытой росой траве, я слушала приятную трель птиц и шелест листвы. Почти каждое утро я бегала до окраины Катара ради леса и одиночества, которое могла в нем почерпнуть. Здесь не было бесконечных барханов, как на границе, здесь отсутствовала боль, оставались только я и покой. И да, берег невероятного озера, оккупированного днем мальчишками, по утрам пустовал, ведь рыба в водоеме давно не водилась.

Вдалеке пробегали зайцы, словно призраки среди деревьев, уносясь вглубь. Они не боялись, я часто играла с дикими животными, но сегодня готова была только лицезреть красоту оживающей природы. Мысли становились ясными, никого не слышать, оставаться один на один с собой — вот моя награда, и вот мое проклятие одновременно.

Ментальные визги ударяют в голову, разрушая барьер спокойствия. Около пяти разных сознаний вплетаются в единой мысли показаться ему, живущему неподалеку и часто посещающему это место для тренировок и пробежек.

— Это место по утрам принадлежало мне, за какой задницей гуля, — прошипела, выходя к полуобнаженным девицам, как бы невзначай игравшим здесь в водные салочки. Они игриво хихикали, периодически заглядывая куда-то, откуда, предположительно, выходил лорд Харитон Реневальд, которому почему-то по утрам не спалось. Сегодня его не было, что расстроило девиц, зато обрадовало меня. В виде пропотевшей, взлохмаченной и усталой девки я его встречать не хотела.

Впускать кого-то с утра пораньше в голову было плохой идеей, гораздо разумнее отойти в сторону. Да и если они уйдут без причины, как отреагирует их охрана, сидящая неподалеку в лице пары стрелков, и семьи, направившие их сюда. Родители нынче хуже потворников, готовы сами подкладывать своих детей под привилегированного аристократа.

«В этот раз без купаний, пески с ним!», — решила пробежать еще немного и уйти обратно.

Собравшись, пока меня не увидели, нырнула в лес, набирая разгон. По обеим сторонам раскинулись деревья, от которых приходилось уворачиваться, чтобы не получить ветвью в лицо. Ощущение, когда ты теряешь весь воздух в легких, забывая о своей истинной сущности и открывая лицо легкому ветру.

Волосы, собранные в уже истрепавшийся хвост, навязчиво касались оголенных плеч, отчасти раздражая. Но никакого внимания таким мелочам. В эти забеги я казалась себе воплощением хаоса. Именно в хаосе, как я верила, рождалась гармония. Подобно стреле я мчалась вперед, наблюдая перед собой зыбкий мир, и не заметив человека, также бежавшего навстречу. Сталкиваюсь и со всей силы бьюсь о незнакомца, впечатываясь в того всем корпусом.

— Каким же, блять, оживленным стал этот лес, — прошипела, уже точно зная о личности, сымпровизировавшей столб.

— Вы меня преследуете? — с не меньшим раздражением вопросил лорд Реневальд, отшатнувшись от меня, как от ночного джина.

— Не стоит меня так бояться, Харитон, — бросила, потирая скулу, коснувшуюся его потной рубашки.

— Да? И что же вы делаете в такое время в лесу, если только не решили преследовать меня?

— У озера, которое вы, полагаю, решили избегать, есть штук пять ваших преследовательниц. А обвинять в этом никому не мешающую блудницу, почти каждый день любящую здесь бегать, полное хамство, — выказала, поправляя хвост.

Наконец, герцог додумался, что я находилась не в амплуа распутницы, а беспечной девицы, любящей опасные прогулки. Взглянув на меня по-новому, словно видя впервые, он нахмурил брови, будто не веря. Хотя уверена, он действительно мне не верил.

— Сильвия, вы выглядите по-другому, — только и смог произнести.

Интересно, почему?

— И у вас веснушки, — заметил он, тыкнув мне прямо в нос. — Вот здесь, их мало, но они есть.

Без косметики и наряда шлюхи действительно можно измениться. Почему это его так изумляет?

— Харитон, так я начну думать, что запала вам глубоко в душу, — скривила губы. — Но знаете, я, как и любая распутница, не позволяю к себе прикасаться без платы.

Он сощурил глаза.

— Предлагаете мне верить в байку о том, что вы не следуете за мной по пятам?

— Можете отправиться к озеру и пофлиртовать с теми девицами. Тут два варианта: либо кто-то из них вам даст, и вы обязаны будете жениться, либо вас обвинят в попрании чести, следствием которой станет, опять же, свадьба. На вашем месте я бы не высовывалась из дома.

— И только благородные проститутки бескорыстно взимают плату вместо мечты о семье, — саркастично продолжил молодой человек.

— Семья, построенная на манипуляциях и обмане? Извольте, — я фыркнула, скрестив руки на груди. — Вероятно, из Катара вы уедете вполне остепенившимся, — решила добить герцога.

— Так вы не верите в институт брака? — иронично осведомились у меня, игнорируя весьма туманное будущее.

— Верю, — кивнула, разрушая все его ожидания, — к слову, в любовь я верю тоже. Среди пленниц почти все лелеют мечту о семье. Пройдем к другому вопросу, хочу ли влюбиться? Нет.

И многие подумали бы, что телепаты не должны верить в любовь, ведь могут разрушить все привязанности, однако это было не совсем так. Разум и чувства у живых существ взаимодействовали, мы способны были влиять на первое. Когда происходило изменение сознания, нередко в личность, если та испытывала сильные чувства, вторгался резонанс, вследствие чего внушаемый менялся не по плану телепата: неудовлетворенность, ощущения проживания не своей жизни, агрессия, зависимости. Большинство этих непредусмотренных черт вызывались тем, что разум перекрывало одно из сильнейших чувств в мире. Любовь.

Влюбленный вчера мальчишка сегодня из-за вмешательства мог стать полным психопатом, ведь настолько сильные эмоции должны были как-то выходить, и сублимировались они зачастую в отвратительные качества. Печально, но и мы не были богами. Хотя кто знает.

— А теперь, Харитон, надеюсь, вы не будете против, если я завершу свою пробежку и отправлюсь в плен?

— Вас отпускают в город так спокойно?

— Конечно, мы ведь все равно не убежим.

— Верно.

Герцог мне казался каким-то рассеянным. Выглядел он забавно: рубашка, расстегнутая на пару пуговиц, была насквозь промокшей, волосы убраны назад, лицо казалось недовольным. В общем плане, Лев выглядел намного лучше меня.

— Сильвия, вы одна сейчас отправитесь в бордель? — с подозрением спросили у меня.

Я никогда не беспокоилась о безопасности, поскольку знала, что смогу обезвредить пару мужчин, и вопрос показался мне каким-то не таким.

— У нас безопасный город, — ответила невозмутимо.

Герцог иронично поднял бровь. Катар-то, и безопасный? Город, в котором могли насильно забрать в рабство, город, в котором процветала проституция и разврат, город, в котором легко можно было подкупить стражу и остаться с чистыми руками, никто не знал о его безопасности, но да ладно. Ему это необязательно знать.

— Я быстро бегаю, — заметила во второй раз.

— Ну-ну, с кивает он с ухмылкой, но быстро серьезнеет: — Сильвия, я, как аристократ, не могу позволить себе оставить вас в таком месте одну, пройдемте, провожу вас.

— Благодарю, но воздержусь. Обратный путь у меня такой же, как и прежний, иначе не выполню дневную норму.

— Дневная норма? В беге?

— Иначе скапливается раздражение, — продолжила лгать, отступая.

— Мы можем пробежать, я тоже не самый плохой бегун.

Герцог хочет пробежки? Он с ума сошел? Что ему нужно?

— Вас увидят, — я не доверяла ему, и, несмотря на задание, интерес от лорда, вчера презиравшего меня, сегодня напрягал особенно сильно. — К тому же я маг, защититься всегда могу.

— Я тоже все-таки маг, и наложить полог невидимости на нас обоих не составит труда, — не сдался навязчивый лев.

— Вы проигнорировали мои слова, — сказала сухо.

— Сильвия, сегодня вы кажетесь более сдержанной, чем вчера.

— Полагаете, что в борделе вам действительно рады? — отвернулась, смотря, откуда лучше всего побежать. — Мы просто имитируем, и рады только вашим деньгам. Однако к красавчикам другое отношение, с ними иногда приятно.

— Вы всегда такая прямолинейная?

— Когда встречаюсь с раздражителями.

Готовилась к забегу, игнорируя мужчину рядом, словно изучавшего меня и пытавшегося сделать какие-то выводы. И, кажется, он их сделал, потому что, когда рванула вперед, он помчался следом. Легкий туман, закутывавший лес в воздушное платье из бледных паров, начинал рассеиваться. Скосила глазом, наблюдая за соперником, также метнувшим взор в мою сторону. Никто из нас не думал останавливаться, но, в отличие от Реневальда, дорогу я знала лучше.

Пронизывающий утренний холод оказался как нельзя кстати, тело покрывали мурашки, вызывая восторг всей моей сущности. Пения птиц проводили каждый наш шаг, создавая мелодичный оркестр, звучавший в гармонии с каждым глубоким вздохом. Мы бежали наперегонки, словно две стрелы, свободные от границ и ограничений. Город окутался магией начинающего просыпаться мира: распахивались ставни магазинов, на рынок приходили продавцы фруктов, ароматы специй и пряностей плавно перемещались в воздух, привнося с собой и жизнь в Катар.

Вот пробегаем мимо домов, где в тени старинных башен располагались столы с уже сидящими посетителями, которым хозяева угодливо разносили кахву. Бег безмятежный, словно пробуждающий от вечного сна, особенно это заманчиво, когда ты стараешься изо всех сил, лишь бы не позволить сопернику обогнать. Гонка казалась мне чем-то большим, чем просто бег — победой над безразличием, приглашением к пробуждению души и тела.

Почему-то мне понравилось, внутри затеплилось что-то, сродни тому, что я испытывала в детстве, когда Рупа читала мне сказки или…даже когда отец приходил ночью и целовал в лоб, желая добрых снов. Прожигая свою энергию, я забыла о боли в мышцах. Легкие подводили, ноги гудели от напряжения, по вискам стекал пот, а улица будто склонилась перед парой неугомонных бегунов. Зверский гон, что начинался в лесу, превращался в красивое шествие по городским улицам. И все закончилось. Будто мгновение оборвалось с приближением к «Сладкому плену». Я затормозила первой, и обогнавший меня на несколько шагов герцог обернулся с непонимаем.

— Сильвия? — удивленно поинтересовался он. Несмотря на изнурительный забег, лорд Реневальд выглядел бодро, и даже глаза его казались какими-то теплыми, лишенными вчерашней брезгливости.

— Вы свободны, — кивнула серьезно, немного расстроившись тем, что миг свободы исчез, оставляя гнетущую реальность. Дыхание еще не пришло в норму, согнувшись, я оперлась ладонями в колени, не теряя попыток прийти в себя.

— Вы неплохо бегаете, — сказали мне.

— Больше вам не о чем беспокоиться, лорд, — просипела, еле дыша.

— Конечно, я ведь вас уже проводил.

— Вас не просили, — я выпрямилась, встав красиво, но раскрасневшееся лицо и потрепанный вид точно выдавали мою усталость. — Лорд Реневальд, а вы не хотите защиту от наглых девиц?

Раз хитрость не помогла, решила пойти другим путем.

— Что?

— Все ваше время пребывания в Катаре я готова стать вашим эскортом, — усмехнулась, убирая выбившуюся из хвоста прядь за ухо, на которое он периодически посматривал. Там присутствовал маленький, уже побелевший шрам, который казался почти незаметным. Неужели герцог его заметил? Да и плевать, какая информация с простой царапинки?

— Взамен?

— Оплата, конечно, — хмыкнула, подмигнув.

— Оно понятно, что вы готовы предложить, кроме эскорта?

— Вы о посягательствах на вашу честь? Можем обойтись без этого, если так не хотите.

— Забавно, — проговорил он в воздух. — Пешка маркиза Дисада метит в императрицы.

Не повела и бровью.

— Ну допустим, — поднимаю губы в усмешке.

— Что вы готовы дать взамен помимо «защиты», которой я легко могу обеспечить себя?

— Прекрасное общество и не менее прекрасное тело, хотя последнее вам не нужно, я верно понимаю?

Прямолинейность его не смутила.

— Уверены в первом пункте?

— В обоих, — кивнула серьезно.

— А вы забавная, Сильвия, — хмыкнул он. — Мне нравится. Подумайте сами, какой из вариантов лучше: бежать от девиц, желающих спровоцировать меня на брак, или бежать от уловок той, кого обязательно поставили шпионить?

И посмотрел прямо, ожидая смущения, неловкости или, возможно, оправданий, но ничего из перечисленного я не собиралась произносить. Он ведь прав, догадливость с интеллектом я всегда уважала, и вводить людей дешевыми провокациями в заблуждение казалось до нелепости глупым.

— Значит, у нас с вами общие недруги, — протягиваю с намеком. С чем был связан приезд герцога мне предстояло выяснить, но где-то в глубине души казалось, что присутствие аристократа здесь могло навредить Грегори. Роскошно.

— У нас с вами ничего общего нет, — ответили мне с усмешкой.

— Ну-ну, хорошего дня, Харитон, — подмигнула, уходя к себе.

Он попался на своеобразный крючок заинтересованности, вызванной моей персоной. Это казалось заманчивой игрой, в которой кто-то из нас должен совершить ход для дальнейшего развития событий. И я собиралась сделать шаг первой. Но не сегодня.

«Как быть?», — раздумывала, пытаясь отсечь мысли, извергающиеся окружающими. Глоток. Сознание затуманивалось. Все наивно полагали, что я пью чай.

Сарика журчала о своем лорде, с которым они разговаривали всю ночь и обнимались. Молодой аристократ, исходя из ее мыслей, тоже питал к той нежные чувства, но Сарика верила в мечту, а я знала жизнь. Таких, как Эрик, было много, влюбленных, готовых на все ради своих девиц, одно испытание, одна жизненная трудность, и они отказывались от девушек и делали вид, что никогда тех не знали.

— Сиви, ну хватит читать, — почти что попросила девушка.

Не ответила, еще раз перечитывая написанное:

«Бунт на Соляных копьях и Мраморном карьере. Рабочие устроили забастовки, перестав выходить на работу. Труд должен оплачиваться! Где аристократия? Где закон? Где император?

Стране нужны ответы!».

— И это пропустили в печать, — сказала вслух.

— А что тут такого? — нахмурилась Хельга.

— Когда пропала принцесса выпускать такое — совершенное безумие, — вклинилась Зифа, с удивлением вчитываясь в газету. — Как они могли?!

— Издание независимое, — тихо, где-то с угла бросила грустная Ирта, она все еще боялась осмотра врача. — Кажется, на завтра работников газеты найдут убитыми.

Бунт. И не просто бунт, а тот, который решили огласить. Попахивало некоторой искусственностью, разве так велись дела в большой политике? Я не понимала, в чем же подвох. В Рассветной империи похитили принцессу, возможно, та погибла, и, чтобы не сеять панику и заговоры вводят историю с похищением. В это время единственный наследник рода и потенциальный наследник трона спокойно приезжает в Приграничье, в одно из самых опасных мест. Мне поступает заказ выпытать всю информацию о фракции «Кардинал» у Льва и стать шпионом.

«Кардинал», как я выяснила, политическая партия, кажущаяся лишь бутафорией на пьедестале протекающих событий, по факту, вероятно, ее представители настроены против правящей власти, и я ставлю палец на отрезание, что гибель принцессы связана с ними. С этим предстояло выяснить, дальше переходим к другим событиям. Почему в момент приезда герцога в городе также появляется еще один человек — известный артефактор, решившийся раскрыть секрет философского камня? Желание отвлечь народ от более глобальных событий? Пару катастроф, и это можно было бы сделать гораздо проще. Катастрофы…можно ли пару бунтов воспринимать как катастрофы? Николас не просто так появился в Катаре. Начнем поиски с него.

— А герцог еще придет к нам? — спросила Эрна.

— Говорят, вчера он быстро ушел, а потом Сива оправдывалась у хозяина, почему не смогла удовлетворить его.

Они мерзко хохотнули, думая, что укололи, но плевать.

— Так и было, — согласилась, отсалютовав Эрне и Хельге чашкой.

— Не говорите таких гадостей, возможно, у его светлости появились неотложные дела, — с патетикой воскликнула Сарика.

Опять шумное обсуждение и столько же мыслей вплетается в кружево сознания. Девушки хихикали, моделируя различные варианты развития ситуации, а меня просто тошнило от избытка информации.

Было оживленно: люди подметали, начищали до блеска паркеты, разносили свежее белье. В борделе проживало тридцать пять девиц, не считая узников, среди которых было два парня, всего сорок человек. Слуги работали сменами: дневные убирали помещения, пока мы спали, ночные занимались сменой белья и обслуживанием гостей. Также днем пара работников помогали уже непосредственно самим шлюхам в бытовых вопросах. Помимо них здесь исполняли роль потворниц три женщины, жившие рядом с крылом Зинар. Несколько поваров оставались на дневное дежурство, ближе к вечеру штат расширялся, и уже дюжина работников отвечала за ресторан, расположенный внутри «Сладкого плена». К моменту открытия появлялись и подавальщицы — более-менее развязные девицы, которые не шарахались от щипков за задницы или наглого ощупывания груди. Спать им с гостями, впрочем, как и всем слугам, было категорически запрещено, за чем, естественно следила охрана, большая часть которой проживала на территории «заповедника».

В это время легче было сидеть в гостиной на верхних этажах, чтобы избежать толчеи, или отправиться на прогулку в город. Я предпочитала первое — спрятаться в комнате ото всех и отрешиться от окружающих, но не сегодня.

— Он такой красивый и добрый! — с восхищением протараторила Сарика в очередной раз.

— Достаточно, — плоским тоном отрезала я. В свете надвигающихся событий я чувствовала, что грядет буря, итогом которой станет разрушение. Тотальное. Безоговорочное. — Мне нужно в город.

Я решилась найти Николаса Фламеля и во что бы то ни стало выяснить, что за барьер ограждал его от телепата. Узнаю мысли артефактора, пойму, связан ли он с этой суматохой.

— А можно с тобой? Пожалуйста.

Сарике я не желала отказывать, она так хотела погулять, но ходить одна в город до дрожи боялась. Слишком заметной была ее внешность для знойного Катара, каждый обращал на нее внимание и нередко подходил с предложением познакомиться, узнать о родителях для дальнейших матримониальных планов или с обычными приставаниями. Красивая, она выглядела так, словно эльфийка, и казалась настолько хрупкой, будто от каждого прикосновения к на ее коже остались бы синяки.

— Я собираюсь не в магазин.

Денег у меня всегда было, бордель взимал плату за все, в том числе и за костюмы. Праздные покупки являлись недопустимой роскошью. Грегори думал, что из-за нехватки я обращусь к нему и буду просить, но в реале все оказалось иначе — лучше ходить в заношенном платье, чем остаться у него в мнимом долгу. Одежда, подбираемая для встреч с гостями, всегда была вызывающей и какой-то вычурной, кроме того белого платья, предназначенного для герцога. Грегори собирался представить меня, как леди из обедневшего рода, но почему потом все изменилось? Почему меня снова превратили в шлюху?

Хозяин поменял стратегию и пошел иным путем. Сделал ли он это до того, как узнал, что на Льва не действует телепатия, или после? Полагаю, первое. Грегори славимся своим умом и любопытством, и не знать об особенностях телепатии при сыне телепате не мог. Если изначально ему было известно, что я не могу влиять на Реневальда, то все поменялось в момент, когда он понял, что герцогу не интересны аристократки, и тот от них вообще держится подальше. Маркиз выверил мои дальнейшие шаги: показывает меня герцогу, тот спит со мной, ему все нравится, а я, в свою очередь, пытаюсь каким-либо способом удержать аристократа — предлагаю сделку. Победа за ним.

Раунд первый: Грегори.

— Просто хочу погулять. Можно? Мне так нравится проводить время с тобой, девочки уж больно озлобленные.

Она считает меня доброй, интересно. Знала бы, кто я, шарахалась бы, как от гуля в ночи. Телепаты самые беспринципные и хладнокровные создания, дурочка. Дать тебе возможность усвоить этот урок или пожалеть?

— Пойдем, — вопреки всему бросила я.

Оставлю уроки на потом, сейчас можно немного расслабиться, да и мысли Сарики не причиняли неудобств, они являлись глотком воздуха в океане боли — чистого, свежего, так необходимого для той, кто больше и больше погружался в собственную бездну.

Не понимаю, как Даниэль справляется со всем этим, он сильнее, соответственно, слышит еще больше чужих голосов. Если я отравляю себя вином, может, он делает это посредством убийств? Бред. Он бездушный, убить для него — раз плюнуть. Неужели просто терпит? Неужели не хочет найти болеутоляющее от всего мира? Неужели готов погрузиться в себя полностью и раствориться, став сумасшедшим?

Звук города, насыщенного запахами и суетой, оглушил. Душно, и даже ночь, славившаяся поистине пустынным холодом, не приносила спасения от жары, приходившей днем. Мы шли от Асарди — место на базаре, где ближе к закату продавали с аукциона рабов. Улицы были заполонены толпами людей, мчавшимися по своим делам, словно пчелы на поиск нектара. Одетые в легкие наряды, мы пытались укрыться от палящего солнца под тентами и балконами зданий, но вот выступающий на лбу пот напоминал о жаркой погоде как ничто иное.

— Жарче обычного, — девушка вытащила платок, потирая им лицо. — Давай по чаю, а?

— Не надо. Мне нужно…

— Ну, пожалуйста, — попросили меня.

В заведении «Жасмин, принадлежавшему купцу Дерхану, можно было действительно спастись от погоды и угоститься невероятным свежесваренным жасминовым чаем, которым оно славилось. Холодные напитки и алкоголь при палящем солнце в Катаре не пили, только если к вечеру, днем предпочитали наслаждаться чаем и табаком. Мы медлили на пороге, оглядываясь в поисках свободного столика. Под звуки тихой музыки, сливающейся с журчанием фонтана, расположенного в центре помещения и дававшего приятную прохладу, к нам подошел управляющий, предлагая пройти к свободной чарпае. Усевшись удобно, я скинула платок, укрывавший плечи, Сарика вовсе стянула его с головы. Загара я не боялась, на меня он в принципе не ложился, а девушка опасалась, поскольку сразу сгорала на солнце.

— Хэтаг, — вежливо поприветствовал нас подавальщик, с интересом скосившийся в сторону Сарики, но обращаться по праву старшинства вежливость вынуждала ко мне.

— Лайлат юн, — кивнула на дайидском и сразу же перешла к заказу.

Удалился, оставляя нас одних.

— Сиви, — уже более тихо произнесла девушка, подвинувшись близко, — Эрик вчера рассказал, и я сразу поняла, что скоро начнутся беспорядки. Некоторые аристократы покинули империю на время, понимаешь? Из-за исчезновения принцессы начнется борьба за трон, говорят, что Харитону Реневальду он не нужен, сядет Лев на него только в крайнем случае. А что с нами будет? Сиви, так страшно.

— Похоть и чревоугодие даже во время войны не исчезнут, дорогая, — и сразу замолчала, ожидая пока подавальщик разложит угощения. К сладкому, исключая шоколад, я не питала слабость, как Сарика. К еде как к таковой я в принципе не испытывала много чувств, ела от силы один раз в день, медленно приближая миг своей смерти.

— Возьми, — вручает мне конфету, покрытую ореховой крошкой. Точно знает, что я готова насладиться просто вкусом чая. — У них сегодня нет шоколада, прости.

— Плевать, — сладость медленно таяла на языке, наполняя рот нотками меда и шикайских орехов.

— Сильвия, — Сарика грустно опустила плечи, — а если я надоем Грегори, он сделает со мной то же самое, что с Аделаидой?

Вздрогнула, вспоминая тот день. Я была на очередных смотринах, к Аделаиде пришел гость, заплативший авансом пятнадцать тысяч золотых. Последний день…это был ее последний день! Грегори присутствовал в борделе и ничего не предпринял, когда Аделаида выбежала в коридор с мольбами о помощи. Маркус лод Заха, ублюдок, он ее убил. Убил? Нет. Сделал хуже. Привязал ее к кровати магическими путами, отрезал руки, лишил ушей, а когда Аделаида, умирая от кровопотери, молила о помощи, затоптал, сломав ей челюсть. Ее спасли. К сожалению, спасли. Лорд отделался дополнительной платой, равной тридцати тысячам золотым, и все. Аделаиде Грегори предложил другой контракт и разными убеждениями заставил его подписать. Меня не было! Никогда в жизни не дала бы его подписать.

Хотя какое мне дело? Она даже не была подругой. Плевать! Плевать! Плевать! Чужая жизнь не моя! Лгать Сарике я не стала:

— Возможно.

Она шмыгнула носом.

— Поэтому надо хитрить, Сарика, правдой ничего не добьешься.

— Ты ведь дружила с ней, Сив, он…он будто хочет убить то, что дорого тебе, — всхлипывает девушка.

— Мне никто не дорог, если ты об этом, — отложила приторную конфету.

— Да, ты права, — она расстроенно уткнулась в свою чашку. Грустные мысли ударили уже в меня.

«Отключить все чувства», — именно так стоит жить.

Некоторое время мы пили чай в полном молчании, Сарика буквально разрывалась от обиды, но молчала, натянуто улыбаясь, а я отплевывалась от ее сознания. Второй стакан чая утолил жажду окончательно, а мелкие брызги, исходящие от фонтана, приятно охлаждали.

Где бы мог находиться Николас Фламель? Рядом с площадью или, напротив, на окраине?

— Сарика, твой Эрик маг? — поинтересовалась, нарушив тишину.

— А? Да, у него дар воздуха, он рассказывал, что собирался на какую-то к… — нахмурила светлые брови, — кафиреция? — и посмотрела с такой надеждой, внутренне стыдясь незнания.

— Конференция, — поправила, кивая. — Не знаешь, где она пройдет во второй раз?

Наивно глядя на меня огромными голубыми глазищами, она мотает головой в стороны.

— Сходим на площадь?

— К Сихру?

Ответила кивком.

— Пойдем.

Рядом с площадью всегда в это время было малолюдно, только богачи могли позволить себе отдыхать в дневное время, зато обычные люди выходили даже в адское пекло, чтобы заработать лишний медяк.

— Фух фух фух, — выдохнула Сарика, потирая лицо платком. — Неудачно мы вышли погулять, да?

— Похоже на то, — ответила спокойно.

Непрерывное движение, избыток народа, все это позволяло прочувствовать пульс города, его невидимые когти, медленно убивающие каждого из жителей.

Но на вывеске, отражавшей в первый раз объявление Фламеля, сегодня надписей не было. Кажется, Николас еще не знал о времени второй встречи, и как его найти? В прошлый раз билеты распространял продавец неподалеку — такой с пересушенной кожей, с хитрыми черными глазами и поджатыми обветренными губами. Как его звали? Прикрыла глаза, материализуя тот день в голове.

— Хад, — обратилась к мужчине, опять спасавшемуся опахалом. Услышав обращение, он расплылся в щербатой улыбке и сразу приступил расхваливать билеты в театр, — где обитает Николас Фламель? Пригласил меня на свидание, а сам забыл, представляете?! — я внесла в свой голос ноты легкомыслия.

Конечно, представление разыгрывалось для Сарики, на самом деле я уже в наглую копошилась в чужих мыслях. Хад точно не знал, где поселился артефактор, но по его предположениям, где-то рядом с кварталом Фальси, в котором можно было найти гостевые дома разного уровня. Слишком примитивно для великого артефактора, но другого выхода не имелось.

— О как. Хэтаг, — поздоровался с ленцой, свойственной такой жаре. — Говорят, что где-то в квартале Фальси.

— Шикран, Хад, подскажите еще, когда планируется следующая конференция?

— А не будет ее. Николасу нужны были маги, а все остальное…Как бы за него стража не взялась, — он глубоко вздохнул. — Сходите в Дом алхимиков, говорят, его там часто можно встретить, но прозорливый он, увлекается иллюзиями.

«Собрал магов, продолжения конференции не будет».

Николас собрал магов, и при этом совет города позволил провести подобное? Зная катарскую элиту, точно нет, те боялись любого намека на восстание. Чувствую, у Фламеля появились покровители. Кто мог дать настолько сильную защиту и свободу передвижений артефактору? Тот, кто выше всех по статусу в империи, и на данный момент даже выше регента. Наследник львиного рода, лорд Харитон Реневальд.

Харитон Реневальд действительно не просто так приехал в Катар, и раз это так напугало самого регента, что тот даже решился отправить приближенного в лице графа Арканэ, то единственная мысль, которая очевидна — готовится переворот, и зачинщиками его станет «Кардинал».

Дом алхимиков в восточной части города выглядел, как заброшенная и опустошенная постройка. Штукатурка была облуплена, окна в большинстве своем разбиты и задрапированы грязными тканями, позволявшими малому количеству света проникнуть внутрь. Вокруг не было заметно ни одного зеленого пятна или даже лимонного дерева, которые росли здесь повсеместно, только голая пустошь спереди и типичные квадратные двухэтажные постройки рядом. При нашем приближении что-то в воздухе изменилось, тот заискрился, и на секунду, словно в другой реальности, я увидела легкое свечение.

— Магический заслон, — проговорила вслух, внимательно разглядывая место.

— Ай? — полюбопытствовала Сарика.

— Ты не чувствуешь, но здесь присутствует заклинание, что-то вроде охраны.

— Ого!

— Не совсем. Это сигнальное, сообщает о магах, решивших посетить мое скромное убежище, — его присутствие я почувствовала раньше — когда клубок сумасшествия оказался внутри моей головы. — Красавица, сложила простые числа и пришла к верному решению? Где же я мог еще остановиться, как не в столь аутентичном месте?

— Добрый день, лорд Фламель, — поприветствовала мужчину.

— Привела с собой еще одну красавицу? — он пристально посмотрел на Сарику. — Она не маг, — более хладнокровно заметил он.

— Она со мной, — припечатала, защищая девушку. — Разве есть вам что скрывать? — спросила с толикой ехидства.

— Никак нет, красавица. Неужели заинтересовалась философским камнем? Или тебе все-таки понравился я? — мужчина выставил грудь вперед, как рыцари на старинных полотнах.

— Одно другому не мешает, — подмигиваю ему.

— А все-таки первое.

— Мы можем поговорить там, где нас не услышит любой житель Катара?

— Я сейчас рассчитывал ореол рассеивания одной фигуры, хочешь посмотреть?

Мы не умеем чувствовать, но остается всегда одно — любопытство, оно иногда выводит телепата за грань человеческих понятий о морали, и, казалось, чтобы утолить его мы действительно могли совершить многое.

— Сарику можно взять?

— Можно, я всегда питал слабость к красивым девушкам, но меня не бойся, — он поворачивается к ней и улыбается, совсем, как отец, гордый своим чадом, — ты слишком юна для такого старца, как я.

— Благодарю, — рассеяно ответила Сарика, сделав изящный книксен. Девушка сияла от счастья, даже только отчеканенная монета не сравнилась бы с блеском в ее глазах. Помимо борделя она мало где бывала, и такая примитивная прогулка казалась ей маленьким приключением.

Как и ожидалось, внутри помещение казалось еще хуже, чем снаружи. Ступени, сложенные из массивного металла, с орнаментами и лиственными узорами, скрипели под ногами, создавая режущие слух звуки. Наконец, мы достигли чердака, и Николас на правах хозяина распахнул двери, впуская нас в приятное просторное помещение.

Размещенные на полках и столиках флаконы с прозрачной жидкостью, книги со сложными символами на обложке, артефакты, на магическом уровне излучающие странное свечение. Сарика вовсе выдохнула, с восторгом рассматривая место, а я скосила взгляд в сторону огромного тяжелого стола из саранийского дуба. Там под расставленными по краям медными статуэтками лежал потрепанный пергамент, над которым материализовалось воздушное изображение камня, рассеченного на небольшие фигуры.

— Гуль меня пожри, — прошептала с изумлением.

— Впервые вижу девушку, которую удивило не мое состояние, а чертежи, — Николас легкой походкой двинулся к столу. — Подойди, красавица, а, малышка, пока можешь осмотреть все что хочешь и даже почитать, — это уже Сарике.

Бросив сумку на первый попавшийся стул и оставив там же платок, я мысленно потерла ладони, предвкушая. Каждый из чертежей представлял собой графическое описание артефакта Фламеля, и каждая деталь была подписана неизвестными символами, рунами и странными геометрическими фигурами.

— Что думаешь? — указал на одну из граней, окрашенную в зеленый цвет, свойственный магии земли. С интересом вглядевшись в чертеж, спустя некоторое время я обнаружила, что передо мной разложились числа и формулы. Это действительно были формулы.

— Мне кажется, здесь не хватает эм…черточки? — уточнила, хмурясь. Я не знала терминов, только видела чертеж и смоделировала его в голове.

— А что вы обсуждаете? — вклинилась Сарика.

— Не сейчас, милая, возьми вон ту книжку про эпос гномов, тебе должно понравиться. Про орков не бери, там много похабщины, хорошо?

— Ага, — она послушно поплелась к книжному стеллажу. Не хотела читать ее мысли, сейчас гораздо интереснее было изучить чертеж.

— Это медиана, Сильвия, — он переставляет одну из статуэток, отчего угол бумаги загнулся, мешая обзору. — Придержи.

Выполнила приказ.

— Ты права, здесь нужно, чтобы она пересеклась с другой, и впоследствии мы ее разделим.

— Медиана, — проговорила, пробуя слово на вкус. — Вы всем демонстрируете этот чертеж?

— Только достойным.

— Достойным? Что подтолкнуло вас ввести меня в данный список?

— Ты красивая, — легкомысленно ответили мне. Я медленно повернулась к нему и снова погрузилась в мысли, которые ударили странным безумно мчащимся по склону клубком. Невозможно.

— Вы собираете магов. Для чего?

— Я? Собираю магов? Что за бред?! — расхохотался он. А я искоса взглянула на Сарику.

— Сарика, ты не против, если мы посекретничаем?

Она, до этого с интересом читавшая книгу, подняла глаза на нас и понимающе кивнула.

— Да, я сейчас выйду.

— Не нужно. Николас, наложите полог тишины?

Нас окутывает завеса полупрозрачного дыма. Меня послушались.

— А теперь к делу. Вы собираете магов в Катаре, для чего?

— Эх, я думал, тебя философский камень заинтересовал, — с грустью выдохнул он.

— Маги из свободных? Для чего-то понадобилась их сила?

— Девочка, я не понимаю, о чем ты.

— У меня есть возможность помочь вам, но все не так просто. Мне точно нужно знать, что затевается в Катаре, и если так, то…

— И как же ты поможешь? — с холодным любопытством уточнил мужчина.

— Предупредив об облавах, — киваю с таким же учтивым холодом. — Я работаю на человека, который способен их устроить.

Попрошу Грегори ради приличия пару раз понастигать их, и дело с концом, лимит доверия ко мне обеих сторон увеличится. Что может быть прекраснее?

— Не доверяешь ей? — кивком указывает на Сарику.

— Доверяю, но она ребенок, незачем просто так переживать.

Кивает, соглашаясь с произнесенным.

— Да, маги нужны, но так как я связан с договором о неразглашении, на данном этапе рассказать ничего не могу, — он разводит руками, совсем как уличные хулиганы, которые стащили у тебя кошелек, но не признаются в содеянном.

Договор? Все заковыристее и интереснее. Теперь я точно знала, что он связан с кем-то из высокопоставленных. С кем-то вроде Коронованного льва. А если так, нужно всего-то подобраться к Фламелю и через него узнать планы Харитона Реневальда.

— И казалось бы, причем здесь философский камень, — с задумчивостью протянула я, действительно не понимая, для чего нужен был во всем этом плане такой артефакт.

— А ты мне нравишься, задаешь правильные вопросы, Сильвия, — совсем по-другому усмехается Фламель. — Не хочешь поработать в качестве моей помощницы?

Подняла бровь.

— Что ваша помощница должна делать?

— Производить расчеты, помогать с вычислениями, да и в принципе стать полноценным ассистентом. Платой не обделю, судя по платью, деньги тебе нужны. На днях ты выглядела более ярко.

— Одолжила платье у подруги, чтобы впечатлить вас, — нашлась с ответом.

Он нахохлился, подобно павлину в саду Грегори.

— Похвально-похвально. Мы договорились?

— Зачем вам я, неужели не нашлось кого-то лучше и осведомленней?

— Находились, но, — он улыбается, — они ушли, все не то, мне нужен свежий взгляд на все. Можно сказать, женский взгляд.

— Приходить каждый день?

— Сама решай, оплата почасовая.

Сжала зубы. Почасовая оплата меня преследует.

— Договорились.

Хмыкнул.

— Мне нравится твоя решительность.

— Прежде чем начать расчеты, объясните, каким образом выстроена работа? Понимаю, посвящать меня в предназначение философского камня вы не собираетесь? Но если я не буду знать, для чего он вам здесь, как смогу помочь?

— Придет время, ты узнаешь обо всех нюансах, а сейчас только договор о неразглашении.

И, наконец, я осознала, что совершаю что-то действительно серьезное, но договоры за меня мог подписывать только Грегори, а включать его в эту игру было странной затеей.

— Не могу, — с самым невозмутимым видом демонстрирую ему рабские браслеты.

Я думала, Николас как-то проявит эмоции, в большей степени негативные, вопреки всему мужчина понимающе кивнул и спросил об одном:

— Дай клятву, как маг, что не нарушишь данное слово и не распространишься о моей деятельности.

— Клясться жизнью не стану, — предупреждаю сразу.

— Ну, хорошо, что ты любишь?

— Капусточку и шоколад.

— Капусту? — уточнил он аккуратно.

— Моя кошка, — помогла Николасу.

— Поклянись шоколадом, — сдался мужчина. Правильный выбор, потому что приносить в жертву кошку я не стала бы тоже.

— Клянусь, — вызвала небольшой сгусток силы на кончике пальца в подтверждение данного слова.

Сарика с легким напряжением смотрела на нас, в мыслях вертелся вопрос, но чувство такта не позволило бы ей его задать. Магию она не видела, только ее результаты. Люди не обладали способностью лицезреть красивое сияние, если только маг не хотел обратное.

— С чего начнем? — Николас деловито потер руками.

— С основ, в чем суть? — указала на изображение камня.

— Я уже рассказывал тебе о побочном эффекте камня.

— Трансмутация железа в голубое серебро, давайте оставим этот миф и перейдем к более важному. Как он был создан?

— Мой давний друг, лорд Агриппа — по молодости мы работали вместе — совершенно гениальное существо, нет ему равных. Много лет назад ему поступил заказ — создать то, что продлит жизнь одному человеку. Естественно, все хранилось в строгой секретности, были даны все необходимые клятвы, в успех дела никто не верил. Но Корнелиус невероятный, он смог, и впоследствии мир увидел эликсир жизни.

Что-то знакомое пронеслось в последних словах.

— Эликсир жизни, бессмертие? — уточнила с интересом.

— Умница. Итак, Агриппа создает эликсир и отдает формулу вместе со всем остальным заказчику, но у него остается осадок, выпавший из этой странной жидкости — нечто между пылью и грязью. И я, заинтересованный компонентами, попросил его отдать тот мне. Долгие месяцы я изучал эту пыль, пытаясь понять, как гений пришел к этому, поиски и расчеты не давали ничего, пока я, не взяв одну четвертую часть пыли не начал играть с компонентами, добавляя новые и вытягивая из осадка некоторые частицы. Позже, смесь напоминала песок. Знаешь, что я сделал?

— Расплавили, превратив в стекло, — проговорила, растягивая слова.

— Верно. Но она не давалась: не сгорала, не плавилась, оставалась нетронутой. Пришлось снова обратиться к Агриппе и попросить использовать огонь демона, в его роду присутствовала великая кровь.

Фламель, уверена, намеренно подчеркнул это слово. В Рассветной империи демонов боялись, презирали, сводили на нет их существование, а принцессу — главную наследницу демонической крови — подвергали постоянным сеансам экзорцизма в попытках выгнать чудовище, сводившее ее с ума. По крайней мере, так твердила церковь.

— Появился первый кристалл, и он оказался пустым, — вздохнул Фламель. — Их было много, маленьких и уродливых, но когда я сформировал последний из того, что осталось, решил попробовать соединить их в одно заклинанием «Лигило». Взрыв, только встроенная защита дома их предотвратила, а после в огне, в демоническом огне, который может погасить только демон или очень сильный маг, не горел он, ребис. Моя прелесть, — щелкнув пальцами, Николас транслирует в воздух изображение уже знакомого камня с разноцветными гранями.

— Он сам окрасился в цвета стихий?

— Да.

— Камень, созданный из эликсира жизни, — проговорила, обдумывая все. — И по вашим словам, способный трансмутировать железо в серебро, но эти компоненты не столь важны для вас, как, — повернулась, взглянув с легким вызовом, — телепатия. И рассеять вы собираетесь также этот дар. Рассеять в контексте «расширить»? — на моем лице не отражалась ни одна из эмоций.

— Могу открыть тебе одну тайну, ты умненькая, догадаешься.

Смотрю в ожидании ответа.

— Ты знаешь людей без дара, живущих долго, как и маги?

Не поверив в свои слова я произношу:

— Элия Дисад,

— Бинго. Я, как и Корнелиус, подписал контракт, что не назову его имени.

Дело в том, что Грегори обожал красивых людей, он их боготворил, а всяких уникумов вовсе коллекционировал. Одним из таких экспонатов стала Элия Дисад — нареченная супруга маркиза. Девушка была младшей принцессой одного из людских государств, где поклонялись культу Триумвирата. Хозяин, будучи гостем столицы, увидел девушку на прогулке в сопровождении слуг, и, узнав о ней все, решил присвоить. Да-да, не попросить руки, не начать переговоры с правителем, а просто забрать под покровом ночи. Только покровительство почившей императрицы, фрейлиной которой была мать Грегори, помогло тому пресечь возмущения князя.

Что насчет Элии. Она была красива, ее нередко сравнивали с химерами, однако жизнь маркиза омрачало одно жирное «но»: она не являлась магом, и потому ее век не совпадал с годами его жизни. Зыбучие пески, Грегори сумасшедший! Он ставил перед собой невыполнимые цели и медленно, самыми разными методами шел к их выполнению.

— Грегори Дисад и есть заказчик, но что с того?

— Это общие сведения, они ни для чего не нужны, но мне понравилось выражение понимания на твоем лице, — он приподнял один уголок губ.

— Вы думаете, что маркиз Дисад телепат, — пробормотала растерянно. — Камень создан из эликсира жизни, он может рассеивать все типы магии и даже кажущуюся неконтролируемой телепатию. Помимо этого, он меняет железо в редкий вид серебра, и это деньги. Огромные деньги.

«Масштабы, предназначенные для организации чего-то невероятно опасного», — это озвучивать я не решилась, потому что предполагала, что именно собрался совершить Фламель. То были догадки до тех пор, пока я не услышала голос, раздавшийся снизу:

— Ник, почему слетела защита?

— Заходи, друг мой, — бросил Фламель, рассеивая полог тишины.

Еще немного, и я начну верить в предопределение или в свою логику. Он выглядел, как типичный караванщик: длинная пыльная туника из грубой ткани, черные свободные штаны, широкий кожаный пояс на талии, выполненный из кожи, и коричневая накидка сверху, как бы дополнявшая одеяние. Помимо этого, его лицо и волосы были прикрыты платком, так что узнать в нем Харитона Реневальда можно было только по смеющимся черным глазам. Иллюзии были не слишком надежным прикрытием? Хотя…служители церкви легко могли рассекречивать некоторые виды заклинаний, из-за этого их остерегались. Обнажив свое лицо, прямо как я обошлась с маской в ночь танца, он внимательно уставился на меня. Раздался писк Сарики.

— Ваша светлость.

Судя по реакции, она собиралась в спасительный обморок.

— Сильвия, — мрачно проигнорировал ее лорд Реневальд.

Не стоило в ней сомневаться. Девушка с присущим уважением сделала растерянный, по-детски неуклюжий книксен.

— Хари, смотрю, у тебя появились друзья в Катара? — клубок мыслей Николаса отразил интерес.

— Друзья, — недовольно растянул это слово. — Еще какие.

Сарике стало неловко из-за недружелюбного тона, внутренне она готова была даже расплакаться, но смогла контролировать себя, растерянно ища помощи в моем лице.

— Харитон, — с самой «искренней» улыбкой проворковала я, — неужели вы соскучились?

— С-с-сильвия, — прошипел не хуже обитателей серпентариев, — рад вас видеть. Снова.

Звук падения был громким. Сарика все-таки нашла спасение от неловких ситуаций.

— Какой вы все-таки жестокий, довели девушку, — я демонстративно всхлипнула, разглядывая Сарику, начавшую приходить в себя.

— Было бы славно, если бы одна упрямая девушка перестала бы за мной следить, — не скрывая раздражения заметил молодой человек.

— Хари, она просто монстр логики, ты не поверишь…

— Ник, только не говори, что решил взять ее на роль помощницы. Это пешка маркиза Дисада, — холодным тоном произносит Лев, скрестив руки на груди. Даже когда Сарика упала, он едва обратил на ту внимание — вероятно, думал, что обморок был напускным, коим грешили аристократки. Сарика лгать не умела.

— Что?! — Николас с изумлением уставился на меня.

— Я шлюха и работаю в борделе лорда Дисада, не думаю, что это проблема. В свете сложившей ситуации это лишь жирный-жирный плюс, — и подмигнула Реневальду.

— Шлюха?!

— Вас смущает род моей деятельности? Неужели вы не видели рабские браслеты?

— Тоже верно, — растерянно отозвался мужчина.

— Не обижайте Сиви, — Сарика откашлялась. Ее глаза еще были прикрыты, но рука слабо поднималась, ища меня. Нашла мою ладонь. Сжала. — Она самая умная у нас, даже Зинар ее часто заставляет перепроверять счета, и…

— Сарика, ты не в себе. Выпей, — подала ей стакан воды. Девушка совершала глоток за глотком, приходя в себя. Волею судьбы она хотя бы упала на мягкий диван, что и спасло от ушиба.

— Николас, твои вкусы мне всегда казались специфическими, но выбирать помощника из-за симпатичной мордашки — вверх легкомыслия.

— Не понимаешь, она сразу догадалась о Дисаде, разве это не прекрасно?

— Она работница Дисада, — еще раз повторил эрцгерцог. — Каждый твой шаг и даже наш нынешний диалог будет передан Грегори.

— Она поклялась!

Зря он это сказал.

— Чем же она поклялась? — лорд Реневальд вернул своему лицу прежнюю ехидность.

Фламель скуксился.

— Шоколадом, — буркнул смущенно.

— Другого от тебя не ожидалось.

— Из всех магов, пойми, Харитон, в Катаре она самая сильная, и ее мысли нечитаемы, то есть защита стоит идеальная, смекаешь?!

— Остальных ты всех взломал?

— Да, кроме Сильвии, не знаю, какие плетения малышка использовала, но они равны твоим.

Так вот почему Николас решил взять меня, мои ментальные конструкции неразрушимы. Только он думал, что это хорошая защита, в то время как моя телепатия делала меня недоступной даже для сородичей. А о Сарике они подумали? Она же здесь, и причем все слышит. Нет, я ошиблась. Она не слышала.

— Вы погрузили ее в сон?!

— Да, — невозмутимо ответили мне.

— Снимите немедленно, — поворачиваясь к лорду Реневальду.

— Пока мы не договорим, ничего снимать я, Сильвия, не намерен.

И да. Я сделала то, что должна.

— Лорд Фламель, эликсир жизни помог создать философский камень, это все хорошо, но если собрались со мной работать, не нужно реминисценций, говорите прямо. Вы хотите рассеять телепатию, и все эта фальшь с лекциями была устроена для того, чтобы найти конкретно одного телепата. Вы ищите телепата и, полагаю, думаете, что маркиз Дисад им является, верно?

Они переглянулись. На удивление, ответил не застывший Фламель, а сам Харитон Реневальд:

— Верно.

— Телепатов невозможно приручить, они как змеи, в любой момент могут предать. А такой, как Грегори, тем более.

— Грегори, — проговорил Реневальд. — Довольно неформально, маркиз Дисад ваш любовник?

— Лорд Реневальд, я его работница, и если хозяин захочет, то отказать ему с моей стороны будет невозможно. Но не беспокойтесь, лорд Дисад, несмотря на зловещую репутацию, в отличие от многих мужчин, любит согласие и игривость.

— Вы ошиблись, Сильвия, — перебил нас Николас, — мы не считаем маркиза Дисада телепатом, но предположительно, в его близком окружении он есть.

— По такой логике даже я могу вам показаться телепатом, — произнесла с улыбкой.

Они замолчали. Разово. Так, будто имели насчет меня определенные подозрения, и мне надо было срочно их отмести.

— Возмутительно! Вот для чего вы пригласили меня на работу, телепаты — дыра на полотне мира, а вы заподозрили меня в таком?!

— Сильвия…

— Харитон, — я проигнорировала Фламеля, — разбудите Сарику. Мы уходим.

— Сильвия, извините, если мои подозрения вас как-то обидели, — Николас улыбнулся. — Без шуток, я бы хотел с вами поработать, чувствую, в моих расчетах что-то упущено, и вы свежим взглядом увидели бы недостающее.

— Можете идти, — Харитон кивком указал в сторону двери. — Или вы думали, что я стану церемониться с обычной ш…куртизанкой?

— Нет конечно, я не ожидала от вас такого изыска и художественности в обращении с женским полом.

— Харитон, не нравится, не лезь, — Николас схватил меня за руку и с бесцеремонностью, присущей обычно увлеченным людям, подвел к столу. — Сильвия, плевать на этого сноба, давайте продолжим.

Я внутренне возликовала от маленькой, но победы. Реневальд с самым прискорбным видом уселся рядом с пробуждавшейся Сарикой и скрестил руки на груди. Девочка скуксилась, желая отодвинуться от пугающему мужчины, но я затылком чувствовала этот колючий недовольный взгляд.

Николас дал мне фигуру и предложил рассчитать радиус ее рассеивания над одним из городов Рассветной империи, чем я, собственно, и занималась. Сам же мужчина принялся за выстраивание границ. Откровенно говоря, то чем я занималась на данном этапе было мне не понятно, но присутствовало в этом нечто любопытное.

— Созданный из эликсира жизни, камень способен довлеть над жизненными константами, — пробормотала спустя час, разглядывая получившиеся чертежи.

«На что повлияет это рассеивание?», — задавать данный вопрос было еще слишком рано. Ничего, пока что математические формулы меня устраивали, я любила работу с числами, она успокаивала. В детстве я часто обкрадывала гувернера, чтобы переписать примеры к себе в тетрадь и решать их, не зная правил. И как ни странно, после проверки выяснялось, что все верно. То что я проделывала сейчас на краткий миг вернуло меня туда, куда, несмотря на все, я бы хотела вернуться.

— Пора, — отложила карандаш и чертежи, — нам пора возвращаться. Надо подготовиться к гостям, да и Сарика подустала.

— Устала, говоришь? — с насмешкой поинтересовались у меня. С недоумением проследила за тракеторией взгляда Фламеля.

Да-да, блондинка все это время мило щебетала с лордом Реневальдом, время от времени заливисто смеясь и прикрывая ладонью пухлые розовые губы. Он наложил полог на тишины. Судя по информации, Сарика ему рассказала обо мне многое — не то что являлось секретом, но то, что озвучивать конкретно для герцога, искавшего телепата, я не собиралась. Ее обаяли, гуль недоделанный.

— Нам пора, — заметила прохладно, забирая платок, висевший на подлокотнике дивана.

— Так скоро? Сильвия, неужели в борделе за один час платят больше, чем…

— Харитон, — прервала его, — если вам так понравились мои услуги, жду в «Сладком плене», вне дома терпимости я условия обсуждать не намерена.

— Честно, в тот вечер вы понравились мне больше: игривая, властная, яркая, не то, что в этом замызганном платье.

— Сиви, — прошептала Сарика, с напряжением следя за перепалкой, устроенной аристократом.

— Харитон, вы как мужчина могли мне купить новое, а не комментировать нынешнее, — улыбка была нарочито неискренней, наигранной.

— Кажется, я в шаге от этого.

— Как только сделаете, свяжитесь со мной. Теплой ночи, лорд Фламель.

— Сильвия, ну как же я вас оставлю с очаровательной Сарикой одних? — он приподнялся, стряхивая невидимую пыль с рукавов. — Мой экипаж для вас.

— Лорд Реневальд, это большая честь для нас! — с восторгом пропела Сарика.

Тук, тук, тук, лошади двигались нарочито медленно, будто их подговорил сам Реневальд, лениво подложивший щеку на ладонь и смотревший исключительно на меня. Сарика продолжала говорить, сидя рядом и периодически подхватывая меня за ладонь в попытках присоединить к беседе. Молчаливым изваянием я глядела в окно, лишь бы не включаться в словесный поток Сарики и не видеть герцога.

Что я знала о Реневальде? Из того, что увидела в чужих мыслях, молодой человек был неоднозначным. До семнадцати лет кутил во дворце, зажигая со всеми придворными и ведя жизнь типичного аристократа, после убийства соперника на дуэли подуспокоился, а впоследствии смерть отца способствовала тому, что он закрылся на целых два года и вел исключительно дела своих территорий. Взвалить такой груз ответственности в раннем возрасте сложно, и многие пытались отхватить кусок пожирнее от ослабевших территорий. Но не все так просто, как кажется: тридцать процентов имперского флота принадлежали Реневальдам, многие шахты также представляли собой собственность Коронованного льва, и еще существовал один нюанс — за время правления Харитона герцогство прославилось разными изобретениями и невероятным количеством патентов на те. Отхватить что-либо у недоброжелателей не получилось, хотя существовали весомые причины для этого: почивший герцог — генерал армии, командуя левым флангом, допустил оплошность, стоившей жизни многих солдат, его собственной и двух важных для защиты крепостей, как Госфор и Мильда, из-за чего империя погрузилась в кризис и сейчас держалась на крохах силы.

Уставший народ только и ждал момента, когда, с одной стороны, его поглотит Дайид — рабские контракты и жестокие бои тому подтверждение, с другой, с людских земель хлынут человеческие армии. Только Сумеречные держались в стороне, хотя император и приценивался к Великому княжеству, он отлично понимал, что на данный момент наше государство по сути защищало их от многих стервятников, готовых убить темных.

В последние два года Реневальд внезапно вышел из кокона и отправился в путешествия по миру, вернулся во дворец, но уже не принимал участие во всех его развлечениях, и, показавшись там, укатил в Катар. Это выглядело странно и даже сумасшедше, тот, кого я видела перед собой, не был похож на юнца, готового сорваться с места просто так, особенно, когда дом того раздирали в клочья. Легкое несоответствие личности и поступков сбивало с пути, вызывая азарт.

— Вы слышали о бунте на Соляных копьях и Мраморном карьере?

— Да, — получила непринужденный ответ, — весьма прискорбно для верхушки.

— И вас не заботит даже то, что вы к ней относитесь?

Герцог улыбнулся. В полумраке кареты его выражение лица показалось зловещим, почти что дьявол из человеческих религий.

— Даже среди высших есть высшие. На данный момент вершину пищевой цепи составляю я.

Хмыкнула, уставившись снова в окно кареты.

— И даже не скажете что-то моралистическое про отсутствие во мне скромности? — поддели меня.

— Скромность украшает того человека, которого больше ничего не украшает.

Замолчал, чтобы через минуту произнести лаконичное «Забавно». Карета остановилась, распахнулась дверь.

— Вазал йа сайди, — зычно проговорил извозчик, поклонившись.

Харитон кивнул и вышел вперед, подавая руку сначала Сарике, смущенно спустившейся и поправившей платье, а затем и мне. Но в отличие от девушки, мою кисть удержали.

— Сарика, милая, нам с Сильвией нужно поговорить, надеюсь, вы не будете против?

— Ваша светлость, конечно нет! — сказала так, будто это решала она.

— Благодарю вас.

— Сиви, встретимся дома, — и вприпрыжку поскакала к себе. Хорошо, что сейчас было малолюдно, и только пара попрошаек увидели нашу странноватую компанию.

— Таэрхон аст, фестиатмар, — безразлично приказывает мужчине.

— Али, — попробовал тот возразить.

— Таэрхон аст, — надавил интонацией.

— И зачем вы это делаете? — спросила, улыбаясь кошке, свободно бродившей по нагретому камню. Подхватив животное, изрядно подуставшее от жары, почесала за ушком.

— Ваша?

— Да. Давайте к делу. Не пробуйте отговорить от сотрудничества с лордом Фламелем, лишняя монета мне не помешает. Если только, — хитро посмотрела на Харитона, — не готовы предложить втрое больше.

— Так мало?

Пожала плечами.

— Ваша подруга болтунья.

— Она не моя подруга, — прервала его.

— Ваша не подруга болтливая, и много рассказала. Сильвия, удивительно, семь языков, проверка бухгалтерии, мощная память, обожающие вас толпы клиентов, — посмотрел на меня выжидательно. — Почему вы не стали личной содержанкой? Бордель — это клоака, почему именно он? Ведь вы были бы популярны, все любят таких женщин рядом, за вас устраивали бы дуэли, лишь бы сделать своей куртизанкой. А вы в борделе и…в рабстве, — недоумение проскользнуло на лице.

— Я не из тех, кто продал бы себя в рабство добровольно, — пальцы сжались на шерсти Капусточки.

— Значит, вас продали.

«Отдали», — этот позорный этап своей жизни я не буду упоминать.

— Вы ради этого задержали меня?

— Я просто удивлен.

— Харитон, теперь вы тоже будете убеждать меня в том, что не заинтересованы мной? — осведомилась с ленивой усмешкой.

Произношение моего полного имени не дало услышать ответ герцога. Тамби двигался прямо к нам, гулявшим под тенями от балконов двухэтажных зданий. Такие люди и без охраны, Грегори совсем перестал контролировать своих детей.

— Мелетия Сильвия Гарольд! — в очередной раз прокричал Тамби, сверля взглядом темных глаз Реневальда. Его короткие золотистые волосы казались расплавленным золотом на солнце, у Тамби была весьма контрастное сочетание черт, и, говорят, во дворце он пользовался бешенной популярностью, воплощая в своем лице дайидское варварство и имперскую утонченность.

— Это к вам обращаются? — Реневальд повернулся ко мне с недоумением.

— Сильвия! — Тамби одним рывком отодвинул меня от Реневальда. Недовольно зашипела кошка, она не любила, когда тревожили ее покой.

— Лорд Дисад, — я учтиво склонила голову.

— Почему ты не в доме терпимости в такую жару? — спросил молодой человек, изучая с недоумением уверенно стоящего Реневальда. — Разве ты не знаешь правила, нельзя заводить отношения с кем-то на стороне!

— Лорд Дисад, думал, мое лицо не настолько неприметно, чтобы его не запомнить, — с не меньшей учтивостью, чем моя, разрушил Харитон психоз Тамби.

— Лорд Реневальд? Прохладного вам дня, — произнес нейтрально. — Надеюсь, моя ошибка будет прощена. Гулять в такое время для Сильвии опасно, она может получить солнечный удар.

— Мы обсуждали с милейшей Сильвией события прошлой ночи, и мне настолько все понравилось, что я не успел насладиться ею полностью.

На лице Тамби заиграли желваки. Костяшки на кулаках побелели даже сквозь загар, который был присущ многим южанам.

— Это лучше обсудить со мной или с отцом, — Тамби выдавил из себя нечто похожее на улыбку.

— Или просто прийти в бордель и снять ее, — продолжил Реневальд.

— Сегодня, лорд Реневальд, к сожалению, маленькая Сильвия будет со мной. Всю ночь, она у нас девушка занятая, стоял несколько месяцев к ней в очередь.

Вот и ложь, я хоть и была популярна, но «окошки» имелись также, некоторые мужчины заканчивали раньше, а Зинар любила подзаработать.

— Конечно, уводить девушку из под носа столь уважаемого человека, как лорд Дисад, я не стану, — согласился Реневальд с улыбкой. Фальшивой, он даже не собирался скрывать ее природы.

— Сильвия, иди, — Тамби от меня отмахнулся, словно я была лишь куклой, годной для постели. Хотя да, он ведь думал, что так. Сегодня ночь свободна, с ним я разберусь быстро.

Быстро прошлась по мыслям Тамби, он наложил магическую сеть на пространство, ориентированную на мою ауру, и все это время поджидал меня в небольшом кафе. Так хотел видеть меня, но подумал, что герцог представляет конкуренцию для «влюбленной» в него девушки.

— Слышали о приглашении лорда Даниса? — услышала я удаляясь. — У вас весьма гостеприимный город, скажу вам.

Их разговоры теперь напоминали типичную великосветскую болтовню. Лорд Данис пригласил к себе? Значит ли это, что нас Грегори заберет тоже? Прекрасно, шанс на контракт с герцогом имеется. Нельзя его упустить.

На обед я не пошла, не было настроения, зато присутствовало одно желание — навестить Аделаиду и остальных. Сейчас день, рабы, ухаживавшие за куклами, обычно тоже трапезничали, поэтому я была спокойна.

Проходя мимо деревьев, прикрывавших от знойного солнца и дававших тень, по вымощенной горным камнем тропе, вздохнула.

— Пойдешь со мной? — осведомилась у кошки. Та довольно мрявкнула, что прозвучало согласием. Без нее особенно сложно, она меня всегда успокаивала даже своим присутствием. — Не сомневалась в тебе, малышка.

Оглядываюсь по сторонам, чтобы устранить лишних свидетелей. Никого. Еще лучше. Дверь скрипнула, когда я вошла в небольшой дом, напоминавший место обитания прислуги. Здесь их не держали, в спальни же впускали только во время посещения их гостями, в обычное время они находились в подвальном этаже, где случайный гость из церкви или даже, подверженный морали аристократ, как Реневальд, например, не могли их застать.

Погружение было мгновенным, словно я перешагнула порог и вступила в нечто совершенно иное. Встрепенувшиеся рабыни успокоились мгновенно, забрала их с собой в помещение для контроля.

Ряды лежащих на кроватях существ…их тела искалечены, некоторые без рук или ног, другие просто испускают тихие стоны, полные страданий. Глаза лишены надежды, у двоих их вовсе нет, у тех молодых людей, которых Грегори преподнесли в качестве подарка.

— Тия, это ты, — обессиленный шепот вернул самообладание.

— Теплого дня, Аделаида, — уселась на кровати рядом с ней, с болью рассматривая девушку.

— Тия, — губы раскрылись, — я скучала.

— Я тоже.

— Опять пришла помогать? — она слабо повернулась вбок. Аделаида старалась выглядеть сильной. После всего что с ней сделал Грегори она до сих пор не сломилась…Все были сломлены, кроме нее.

— Да.

— Им это нужно, — указала в сторону других изуродованных.

— Тебе тоже.

— Не так сильно. Вчера у Эраста был гость, он сходит с ума, поможешь?

— Я за этим пришла.

— Грегори догадался, что ты бываешь здесь, — каждое слово ей давалось тяжело из-за плохо восстановленной челюсти. Прежде чем произнести что-то, Аделаида совершала вдох, пытаясь не сильно коверкать слова.

— Я знаю.

— Не приходи больше.

— Плевать, — откинула голову назад, сотрясаясь в тихой агонии. Сознание, переполненное мраком, начала затапливать боль. Эта комната, как тюрьма, граница вечной печали. И глядя на других, я видела то, что желал здесь каждый — освобождение.

— Расскажи мне о последних событиях, — попросила она.

Кивнув, я посвятила Аделаиду в то, что происходило в Катаре: и о приезде герцога, и о задании от советника регента, и даже про бунты на карьерах. Она слушала внимательно, словно смакуя каждое слово, лежащие в полузабытьи «куклы» также пытались разобрать мои предложения и понять, к чему это все приведет. Аделаида посветлела лицом, вспомнив те дни, когда мы обсуждали с ней происходящее в мире и обучались новым наукам. Магиня любила географию и искусство, я предпочитала математику и языки, мы действительно были похожи, а одинаковый дар земли только сильнее сплотил, что, естественно, не нравилось хозяину.

— Как, говоришь, зовут герцога?

— Харитон Реневальд, — ответила незамедлительно. — Коронованный лев на гербе, девиз семьи «Не теряя чести».

— Мраморный карьер, — девушка прикрыла глаза, словно вспоминая. А еще ей было холодно, как и всем остальным здесь.

— Принесите побольше одеял, — приказала одной из рабынь. Та быстро отправилась исполнять приказ.

— Странно, — наконец, озвучила коллега.

— Странно, — вторила ей Мелика. Не задавая вопросов, сразу прочитала их мысли.

— Странно, — произнесла уже я сама. Дело в том, что Мраморный карьер принадлежал Реневальду.

— Грядет что-то хорошее, — усмехнулась Эйделина, у которой было обожжено все тело из-за мага, решившего так поразвлечься. Она уже практически сошла с ума, и единственное, что хотела — мщения.

— Тия, тебе пора, — Аделаида устало откинулась на подушки. — Скоро спохватятся.

— Сейчас.

Осторожно приближаясь к каждому из них, словно ступая по пустыне, полной скорпионов, я начинала действовать. Рассекая тишину шуршанием платья, внушала им мысли о прекрасном, о мирах, где за страдания и боль в конечном счете их вознаградили бы. Манила их в мир иллюзий, где человек обретал силу, где болезни и страдания покинули бы их обреченные тела. С удовлетворением наблюдая, как маленькие искры надежды вспыхивали в глазах искалеченных, я раскрывала свой разум, лишь бы забрать все и продлить миг блаженства. Измученные реальностью, они держались всеми конечностями, которые у них остались, за забытье, предложенное мной.

Почему Грегори не предпринимал ничего, чтобы пресечь успокаивающую сторону моего дара я не понимала, или он просто предполагал, что их посещают, но доказать не мог? С другой стороны, думаю, ему просто было «интересно». Жалко, что внушение пока не держалось на постоянной основе. Здесь бы лучше справился Даниэль, но тот всю жизнь исполнял роль безмолвного ассасина, исполняя заказы на убийство от Грегори, и темной лошадки, спокойно присутствовавшей на переговорах и менявшей их исход в удобную для отца сторону.

— Адель, теперь ты.

— Мне не нужно это, только внуши как обычно.

«Как обычно», — Аделаида страховалась, боялась, что через нее о моем даре кто-то узнает, и просила переделывать воспоминания. Корректировка воспоминаний считалась довольно простым этапом, поэтому ее можно было не поддерживать, как все остальное.

— Уходи, малышка, — тихо прошептала она и закрыла веки, погружаясь в сон. Рабыня, наконец, принесла им теплые одеяла. На сегодня их боль на какое-то время ослабла.

«Лишь кровавый суд искупит годы великой горечи», — рефреном проносилось в сознании. Я впитала всю боль, которая сейчас разрывала меня изнутри, заставляла чувствовать, сводила с ума.

— Мяв, — кошка обеспокоенно заглянула в мое скривившееся лицо.

— Ничего, все хорошо, — цеплялась за дерево, пытаясь взять воздух ртом и стараясь прийти в себя.

«Ничего хорошего! Ничего!», — била кулаком в него. Кожа раздиралась, но это ноль по сравнению с тем, что я сейчас чувствовала.

Удар.

Еще один.

Кровь капала на землю, окрашивая пару зеленых листов в уродливый коричневый цвет.

Не помню, как добралась к себе и свалилась на диван, уходя в сон. Так было всегда, когда навещала их, так будет до тех пор, пока я…не выберусь из плена.

«Сильвия, милая, раз за разом я буду убивать все что дорого тебе», — Грегори на протяжении многих лет сдерживал обещание, старательно портя мне жизнь.

Нет! Нет! Нет! Отключить все чувства! Мне ничто не дорого, я сама по себе, остальные пусть живут, как хотят. Нельзя привыкать, нельзя чувствовать, нельзя!

Я всегда принимала прохладный душ, он расслаблял, успокаивал и давал какую-то немыслимую бодрость уставшему телу. Но несмотря на это, воздух обжигал, в плотной влажности помещения казалось, что жар убивал медленно, прямо как хороший яд.

Молча подхватила бутылку и прямо с горла, не теряя времени на разливание в бокал, опустошила до дна. Девочки шумели, Рита варила хамру для постоянного клиента, у нее сегодня пожилой лорд Файдон, мужскую силу которого приходилось поддерживать специальным афродозиаком. Напиток выглядел как обычная вода, на вкус, в принципе, был таким же, аристократ мог без стыда пить его даже при друзьях, не боясь быть обнаруженным. Риту, конечно, за содействие благодарили суммой, превышавшей ее месячный заработок. Все оставались довольны.

Не прихорашиваюсь, не жгу волосы для того, чтобы выглядеть невинным ангелом с кудряшками, просто иду к гостям. Все действия доведены до странного автоматизма годами жизни в плене. Вижу гостя получше, отдаю Сарике, внушаю Зинар, чтобы не злорадствовала, а дальше нахожу себе партнера или жду, пока обратят внимание, но сегодня план разрушил Тамби, явившийся вечером и сразу снявший меня на всю ночь.

— Что ты делала с Реневальдом сегодня? — наконец, он сказал хоть что-то, а не продолжил клевать злым взглядом. Мысли были и того хуже, но я заранее заглушила все что можно, оставляя легкие отголоски чужого сознания.

— Лорд, я выполняю поручение вашего отца, нужно сделать все, чтобы лорд Дисад был доволен мной, — глупо похлопала ресницами.

— Я не могу видеть тебя рядом с ним. Думал, эти чувства исчезли за годы проживания во дворце, Сильвия, — почти стонет он. — Все вспыхнуло с новой силой, как снова увидел тебя. Ты не такая, как все, другая. Мне плевать, сколько мужчин у тебя было, но я хочу стать для тебя единственным.

— С моим родом деятельности это невозможно, лорд, — едва заметная грусть проскользнула на лице.

Он так думал. В реальности не было ничего, я оставалась холодна к этим глупым признаниям. Слушать его любовные излияния казалось пустой тратой времени, усыплю быстро и займусь своими делами.

— Назови меня по имени, Сильвия, — хрипло прошептал он. — Один раз. Ты называешь по имени отца и Даниэля, но меня никогда, — запрокидывает голову назад.

Тамби нужно было держать на расстоянии, чтобы подстегивать интерес, Грегори же нравилось, когда из моих уст звучало его имя, а с Даниэлем никаких комментариев — он являлся моим отражением.

— Не могу, мой лорд, вы ведь наследник, мне стыдно будет смотреть вам в глаза.

— Тогда почему ты зовешь отца? — сжал мою шею. — Вы с ним спите?!

— Потому что я знаю, за кем будущее, — ответила с усмешкой, намекая на наследника в лице Тамби. Лесть ему не понравилась.

— Ответь на вопрос, не скрывай!

— Нет, мой лорд, маркиз Дисад, как вы знаете, любит интим, если девушка чувственна и по своей воле желает его.

— Так ты не желаешь, — с заметной радостью протянул он.

«Никого».

— Только вас, — дальше сделала вид, что смутилась и опустила глаза в пол. — Простите, я не сдержалась.

— Рад, — только и бросил Тамби, а дальше вцепился в мой рот поцелуем.

Целовать шлюху считалось чем-то предрассудительным, оно и понятно, через наши рты проходила сотня членов, и мужчины брезговали. Грегори в качестве издевки мог позволить подобную вольность по отношению ко мне, отлично зная, что я считалась суррогатом ночной бабочки, но Тамби ведь не был в курсе…И его это не остановило. Мальчишка, казалось, действительно влюбился.

Не ожидала подобной прыти от Тамби, и как только я собралась предотвратить это, мужчина резко подхватывает меня за бедра и буквально припечатывает к стене. Он бесцеремонно исследует мой рот, не давая прийти в себя, прожигая страстью, безжалостно клеймя горячими губами. Руки его проводят по моему телу, стягивая платье вниз и обнажая грудь.

— Тамби, стой! — положила ладони ему на плечи, пытаясь отстранить. Не слушает, к контролю над таким количеством страсти я оказываюсь не готова.

На груди оказывается ладонь. Пальцы немного сминают сосок, вынуждая трепетать все внутри от нарастающего возбуждения. Кожа горит, тело напряжено, я как натянутая пружина. Но мышцы постепенно сдаются. Расслабляясь.

Кровь струится по венам, гулким звуком отдаваясь в ушах, вынудив забыться и забыть о своих мыслях. Иногда такое могло произойти: в бордель нередко приходили мужчины, не извращенцы и моральные уроды, а те, с кем хотелось бы по-настоящему. Отдаться, уняв жар внизу. Раздвинуть ноги, впуская в себя. Что-то не позволяло. То ли на подсознательном уровне не желала их, то ли просто боялась. Наверное, все же второе, где-то в глубине души случай с Даниэлем оставил след на моей психике. Теперь же я готова принять его брата, испытать наполненность, которая обязательно сопроводит проникновение. Почувствовать его внутри себя.

Я ведь испугалась даже герцога, дрожала от страха на чужих коленях, хотя его прикосновения были вполне невинными — скорее, страх перед надвигавшейся ночью, вынудил вести себя, как трусиха. А теперь млела от касаний Тамби, терпела его грубоватую ласку, ожидая продолжения.

Чистый интерес, каким был бы герцог в постели? Отличался бы он Тамби простым желанием присвоить и удовлетворить себя или все-таки постарался бы и для девушки? Вспомнила его благородный порыв сопроводить меня до борделя…

Чужое тело давит, вжимает в стену, трется между ног, зажигая все нервные окончания. В конечном итоге, я сама не замечаю, как расслабляюсь, представляя на месте Тамби другого. Так получилось: перед полуприкрытыми глазами всплывал образ наглого мужчины, считавшего себя выше остальных. Высокомерного. Раздражающего…удовлетворяющего меня.

Тамби губами медленно спускается к груди. Ловит вершинку ртом, прикусывает ее, вызывая волну дрожи по всему телу. Рука, переставшая сминать другой холмик, медленно скользит на живот, небрежно срывая платье и оставляя меня перед ним обнаженной. Практически беззащитной.

Мир затуманивается. С разведенными в стороны ногами жду, когда он снимет с меня последний элемент одежды. Жду, явно ощущая возбужденный до предела член внизу. Горячо. Распаленной кожей хочется потереться о него. Хочется. Податься соблазну. Забыть о чужой боли хоть на время. Забыться посредством секса, как делали это некоторые гости «Сладкого плена». Тамби не самый плохой вариант. Неторопливо расстегиваю пуговицы на его рубашке, открывая вид на рельефный живот.

Мучительно. Сладко. Тяжело противостоять. Прикусываю губу, ожидая. В предвкушении. Осторожным движением меня укладывают на кровать. Он разводит мои бедра в стороны, чтобы слегка отстранившись, одним быстрым движением стянуть белье.

— Как же давно я этого хотел, — шепчет он, пальцами проводя вдоль складочек, раздвигая их и раскрывая полностью. Вталкивает их внутрь. Легкий крик боли раздается в пространстве. — Тихо, тебе будет приятно, обещаю.

А-а-а-х. Комкаю простыню от напряжения. Так сумасшедше. Прямо сейчас я лежу здесь, в этой постели, которую ненавидела всем сердцем, под человеком, отец которого портил мне жизнь, готовая отдаться ему. Тамби ласкает клитор, размазывая смазку. Слегка сжимает его, вырывая тихий стон.

Миг.

Он останавливается, избавляя меня от ощущения легкого наполнения. Покидает мое лоно, чтобы снова резко ворваться внутрь. Болезненно. Остро. Приятно. Я тихо выдыхаю. То, что он творит кажется просто сумасшедшим. Почти сдаюсь, тая под ласками пальцев. Мышцы ног мелко дрожат, ниже живота загорается дикий огонь. Пружина выпрямляется, разнося былое хладнокровие вдребезги.

Тамби это тоже понимает, поэтому вынимает пальцы из все еще пульсирующей от полученного оргазма промежности. Придерживая мою коленку, достает из кармана защиту. Я уже понимаю, что последует за этим. Более темное и порочное.

Он возьмет меня здесь, прямо на кровати, где перетрахались сотни мужчин. А я позволю, подавшись обычному искушению. Представляя на его месте другого. Как обычные люди.

Мысль не понравилась.

«Забудьте об эмоциях, милая. Вы выше их», — я выше эмоций. Всегда была. Рупа научила меня всему тому, что приказала ей мама. И не проконтролировать обычную физиологию ощущалось слишком мелким по сравнению со всем остальным.

Это нужно предотвратить. Я уже принадлежала Грегори. Меня взял Даниэль, становиться теперь шлюхой для Тамби, тем самым, быть привязанной к этой семье навечно, не могла себе позволить.

— Лорд Дисад, если сделаете это, покажете слабость перед хозяином, — отчеканила мрачно.

Нахмурился, с недоверием изучая меня.

— Повтори, — приказал мрачно. Мысли зазвучали набатом.

— Он ищет ваши слабости, мой лорд, и если я стану одной из них, мне несдобровать, — подобрав чистую простыню, прикрылась той, не без удовольствия отметив промелькнувшее сожаление на лице Тамби.

Уселся с краю, уставившись на дверь, пытаясь игнорировать меня и желание, еще не смывшееся бурей разочарования.

— Он причинит тебе боль?

Подползла ближе по кровати, будто ластящийся кот, и положила руку ему на плечо в поддерживающем жесте.

— Он ищет ваши слабости, мой лорд, — сложно было говорить, придерживая простыню на груди. Ткань, готовая сползти в любой момент, раздражала. — Понимаю, что таковой не являюсь, — выдержала паузу, всхлипывая, но делая это так, чтобы не выглядело, как дешевая постановка в театре.

— О чем ты вообще?! — рыкнул Тамби и повернулся, схватив мои запястья одной рукой и притягивая к себе. — Сильвия, ты не понимаешь. Ничего не понимаешь! — не отпустил. Прижал крепко, невзирая на все-таки сползшую ткань, и небольно сжал затылок, успокаивая то ли себя этим движением, то ли меня. — Ты моя слабость, Сив, — усталость промелькнула в голосе. А в мыслях появился странный бунт. — Уже давно.

«Если попытаюсь когда-то избавить его от чувств, что с ним произойдет?».

Он обнимал меня, со странной нежностью поглаживая спину, накрывая губами лоб и шепча всякие приятности.

«Уже давно», — Тамби даже не мог себе представить, что я сделала бы с ним, позволь мне Грегори управлять им. Слабак! Если ты влюблен, восстань хоть раз, покажи себя. Нет, ничего. Он был таким же. Думал, что влюблен, возможно, видел что-то в этом романтичное, но я все знала. Все. Тамби Дисад никогда не мечтал меня освободить, он хотел того же, чего желали все мужчины.

— Он ищет ваши слабости, мой лорд. И если я стану одной из них…

— Ты уже…

Взмахом руки прервала его, дабы позволил продолжить.

— И если я стану одной из них, буду ненароком включена в игры великих умов. Боюсь, мне не достает для этого ни интеллекта, ни статуса, ни хитрости. Ана Зинар ему обо всем доложит, и вопрос времени, когда он явится сюда и прикажет за вами следить. Прошу, сделайте вид, что недовольны мной и уйдите. Молю. Ради нас, — посмотрела на него исподлобья, сжав кулаки.

— Сильвия, — уткнулся носом в макушку. — Сильвия, — тише протянул Тамби.

— Если мне прикажут следить за вами, я не смогу, — обхватываю его спину руками.

«Да, я здесь, малыш. Тебе ведь со мной хорошо. Защити меня».

— Никто не посмеет, — в теле проскользнуло напряжение.

— Ударьте меня, — попросила, поднимая на него взгляд, полный слез.

— Что!? — встрепенулся молодой человек.

— Если вы не сделаете, не поверят. Никто не поверит, я не хочу испытывать ту боль… — вовремя прикусила губу, умалчивая об истории с наказанием Грегори.

— О чем ты, говори немедленно! — Тамби встряхнул мои плечи пару раз.

— Не заставляйте меня, — молю.

Губы дрожали, слезы готовы были вырваться из меня, и я не остановила их. Тамби впервые увидел настолько яркую палитру красок на моем лице и в начале даже не поверил — уставился пристально, словно неведомую зверушку изучая.

— Ты плачешь, — не вопрос, констатация факта.

— Тогда я не могла вам рассказать, боялась злости с вашей стороны, но…моим первым мужчиной был Даниэль. Таково наказание лорда Дисада за непослушание, за то, что осмелилась сбежать, а что сделают со мной, когда узнают о вашем совращении? Как со мной поступит ваша невеста? Я боюсь, ваша светлость. Очень боюсь.

— Маленькая, — растерянные нотки заполнили его голос, но я видела истинную суть вещей — Тамби был зол. Взбешен до предела. Тамби продумывал ходы, которыми сможет навредить Даниэлю. Тамби хотел крови. И Тамби хотел меня. — Даниэль так поступил с тобой.

— Было больно, — внутри затянуло странной горечью.

Тот раз смог меня остановить. Сломить. А потом появилась Рупа, мир зацвел, мир превратился в живой организм. Мир ожил для той, кто заключила себя во мрак. Она пришла за мной. Не оставила, как отец. Она вообще от него ушла в ту же ночь, когда меня забрали. Вернулась ко мне. И сразу же покинула, только уже навсегда.

— Всегда хотела только с вами, мой лорд. Мечтала сделать вас первым мужчиной хотя бы ради того, чтобы запомнить этот миг. Теперь я чувствую себя слишком грязной для вас.

— Хватит, — попросили меня. — Я убью его, — мрачно сообщил Тамби. И убивать он собирался не отца, а Даниэля.

— Не стоит, ваша светлость, братья должны быть близки. Лучше наладить отношения с лордом Дисадом-младшим, — вкрадчиво сообщила, легонько проводя пальцами по коже.

Я отлично понимала, чтобы победить Грегори герцога будет недостаточно. Мне понадобится Даниэль. И мысль сделать его палачом своего отца казалась мне заманчивой.

— Ты хочешь, чтобы я укрепил отношения с тем, кто причинил тебе боль?!

— Боли не было, лорд, — солгала, не задумываясь. — Но это ваш брат. Дети должны дружить, разве будет вам приятно, если в будущем ваши карапузы станут ненавидеть друг друга?

— Я бы не хотел подобного.

— Уверена, вы станете прекрасным отцом, — легкая горечь проскользнула в голосе. Не знаю, отчего.

— Я бы хотел детей от тебя, — выдохнул он, представляя малышей, напоминавших меня: темноволосых, с моими глазами и моим же цветом кожи. Довольно милых.

Это никогда не воплотится, ведь детей я не завела бы. Приводить в мир, полный боли и страданий, давать им жизнь, на самом деле следуя эгоистичному желанию не остаться одиноким — какая пошлость.

— Боюсь, я недостойна стать матерью ваших, безусловно, очаровательных детей.

— Ты всегда была такой? — осведомился, сцепив пальцы на моем подбородке и вынудив посмотреть на него.

— Какой? — посмотрела совершенно невинно.

— От тебя веет чем-то странным.

— Вам не нравится? — осторожно уточнила, прикусив нижнюю губу.

— Я просто не понимаю, — растерянно отозвался Тамби. В голове молодого человека материализовались образы — сравнения старой версии меня и новой. И что-то его не устроило.

— Ваша светлость, прислушаетесь совета? — положила ладонь на его грудь. — Ударите меня?

— Нет.

— Хорошо, позволите омрачить ваше имя и изрисовать себя ударами? — и уже более тихо: — Я очень боюсь Зинар. Правда.

Давай же. Давай! Последуй моей схеме. Предприми хоть что-то.

— Хорошо, ты можешь воспользоваться этой легендой, но бить тебя не собираюсь.

— Благодарю вас, лорд. Перед уходом хлопните громко дверью и назовите меня грязной шлюхой.

— Сильвия, — раздраженно заметил он.

— Лорд, вы ведь обещали, да? — надавила, пользуясь небольшой властью.

— Что ты со мной творишь? — устало отозвался наследник рода. — Не могу тебе отказать.

То, что творил его отец с людьми было гораздо хуже. Намного хуже.

— Нашел нашего крольчонка? — с насмешкой вопросил Грегори.

Мужчина вальяжно расположился на диване с резными золотыми ножками и гладил белого жирного кота, мурчавшего у него на коленях. Арочные окна были распахнуты настежь, легкие шторы колыхались из-за ветерка, искусственно вносимого Грегори в комнату.

— Она просто гуляла, ничего лишнего.

Где-то на краю гибнущего от горя сознания я отметила проскользнувшее удивление. Почему Даниэль так ему ответил?

— Хорошо, где Рупина? — вопрос являлся риторическим.

Грегори знал о Рупине. Знал!

— Хотела видеть Мелит. Пришлось пресечь подобные прогулки.

О том, что это фактически был побег он умолчал.

— Рупа убита, — заметил окровавленную одежду Даниэля и мое измазанное в крови платье. — Разве тебе не приказали привести ее сюда? — он слишком спокойно обратился к Даниэлю.

Даниэль не произнес ни слова, с присущим своей личности равнодушием глядя на отца.

— Приказа ослушались, — небрежно взмахивает рукой, унизанной перстнями и печаткой рода. — Отведите в темницу и привяжите к кресту, — приказывает так, словно отдавал обычные дневные распоряжения слугам. — Давно твоя спина не получала плетей, Дани.

— Вас понял, отец, — бараны, идущие на заклание, проявляли больше недовольства, чем этот парень.

Ради вида двое охранников увели его за руки. Думаю, он легко с ними справился бы, даже их мысли проецировали страх, однако Даниэль уже давно сломался под гнетом отца.

— Теперь ты, — и глазом не моргнул, отправляя сына на «казнь». — Неужели решила сбежать?

— Просто встреча, ваша светлость, — ответила хладнокровно и не преминула повторить: — Это была просто встреча. Разве я не подозреваю о способностях ошейника?

— Подозреваешь, но ты надеялась быстрее отправиться в Сумеречную империю и попросить политического убежища, разве нет?

Все знали, что на территории темных земель магические контракты, связанные с рабовладением, аннулировались. И рвались к нелюдям только по этой причине — хотели свободы.

— Разве не умерла бы я быстрее, чем доехала бы до нее?

В течение недели мы добрались бы до империи сумерек, рекордные сроки, не вариант, что я выжила бы, но ожидать такой же медленной смерти в стенах «Сладкого плена» было еще хуже.

Страх отсутствовал, только желание выжить мотивировало нести чушь с самым уверенным видом. Смерть няни избавила от эмоций.

— То есть ты не признаешься? Может, все-таки одумаешься?

Я чувствовала предвкушение, исходящее от охранников, которым на растерзание отдали бы четырнадцатилетнюю девчонку в случае согласия.

— Это был не побег, ваша светлость. Я слишком сильно хочу жить, — посмотрела прямо, не опуская взор, как не делали это многие в его присутствии.

— Подойди.

Молча подошла, пока не получила приказ остановиться в расстоянии шага от него.

— На колени.

Один из представителей головорезов пнул меня прямо к обуви лорда.

— Целуй, — подхватив мой подбородок носком туфли, указал на ту. Сжала ладони в кулаки. Так надо. Выжить любой ценой. Медленно прильнула губами к обуви из кожи крокодила. Резким рывком ее владелец ударил меня ногой по затылку, долбанув хорошенько об пол. Вскрикнула.

— Не сильно хочешь жить, кролик. Хотела бы, вела бы себя расторопнее. Ильдар, — кивнул головорезу.

Охранник одним рывком поставил на ноги.

Грегори почесал кота, Августа Тринадцатого, за ушком. Ильдар вытянул мои руки, вынуждая дрожащие конечности зависнуть в воздухе.

— Что ж, раз даже ошейник тебя не остановил, мы подстрахуемся браслетами.

Грегори не любил пачкаться, считал это чем-то вроде неэстетичным и предпочитал отдавать приказы слугам. Ныне традиции он не изменил и щелкнул пальцем, призывая мужчину к действиям. Острый кинжал неприятно коснулся кожи, Ильдар не пожалел силы и разрезал, не уступая опытным мясникам, одним взмахом вены на обеих руках.

— Ы-ы-ы, — замычала, не сдержавшись. Возглас Грегори понравился. Остановив игры с кошкой, он лениво подложил руку под щеку, разглядывая слезы, катившиеся по моим щекам.

— Кровь — лучший закрепитель, — издевательски пояснили для меня, материализуя в воздухе браслеты, сразу же вгрызшиеся в кожу и застывшие на запястьях кандалами. — Теперь не сбежишь, золотце.

Раны неприятно прижигало раскаленным металлом.

— Больно?

— Приемлемо, — ответила сухо.

— Не признаешь?

— Я не собиралась сбегать.

— Я предложил тебе сделку после первого раза: ты не сбегаешь, тебя в очередной раз не трахает мой сын. Все равно ослушалась меня. Какая жалость.

По взгляду понимала, что он задумывает. Меня будут пытать, если скажу правду.

— Я не собиралась сбегать, — продолжила упрямо.

— Не признаешься, Сильвия. Твоя взяла, — в его голосе прозвучали усталость и некоторое показное разочарование. Отпустил кота, чтобы встать. Теперь он был на две с половиной головы выше и давил еще ростом. — Сделаю вид, что поверю тебе, — произносит хрипло. — Сильвия, я не накажу тебя сегодня, ведь я «верю», но раз за разом, милая, я буду убивать все что дорого тебе. Живи с этой мыслью. Тебя не пустят по кругу мои воины, тебя не тронет мой сын, и тебя даже не изобьют. Первая смерть — Рупина. Ты о многом еще не знаешь, но, когда придет время обязательно расскажу.

Я не поняла сказанного Грегори и не понимала по сей день. Не существовало того, что было мне дорого. Но почему падение Аделаиды причинило боль? Почему я до сих пор не забыла о ней и помогала?

Пробежку заканчивала быстрее обычного. Снова стая певчих птиц — аристократок крутилась вокруг озера, ожидая пробежки герцога. Особо умные слонялись по лесу, имитируя бег, напоминавший движения пластичных кошек, и оглядываясь по сторонам в поисках добычи. Мужчина отсутствовал, я его понимала, ведь выдержать стольких охотниц соизмерялось пыткам.

После сдала кассу и даже не пошла на завтрак, потому что готовилась к презрению коллег, уже с самого утра шептавшихся о лорде Дисаде, назвавшем меня грязной шлюхой и стремительно покинувшем дом терпимости. Мне было все равно, конечно, интересней еды казалась встреча с Николасом Фламелем. Сарика тоже попросилась, и теперь хвостиком бродила сзади, восхищенно рассказывая о господине Фламеле с интересными книгами. Меня все устраивало, пока речь не шла ее любимом Эрике.

Прежде чем уйти, отправила Почтой духов Грегори письмо с просьбой о встрече. Задуманное надо было воплотить, хотя хозяину это могло бы не понравиться. На этот раз, не мучая себя и девушку, я взяла экипаж, которые привез нас прямо к Дому алхимиков. Мужчина косился взглядом, подозревая, кого подвез, но интересоваться не стал, понял, что не потянет ни одну. Зато радость на лице Фламеля бы не наигранной, он резво вскочил, умудрился вручить Сарике очередную книгу, поставил чайник на огонь, и, наконец, уделил внимание мне.

— Сегодня работаешь с Имрой, — приказал коротко.

Пожав плечами, я проверила наброски, сделанные Николасом, и перенесла их на другой лист, доработав на ходу. Имра являлась одним из крупнейших городов Рассветной империи и славилась изготовлением высококачественного оружия, привлекавшего покупателей со всех уголков страны и за ее пределами. В нынешней ситуации, насколько я понимала, недовольство членов гильдии вызывал приказ бывшего императора продавать изготовления по себестоимости и запрет экспортировать мечи, луки и арбалеты другим государствам. И, естественно, в месте, где мог пригодиться дешевый рабочий труд неплохо так прижились рабы.

Что-то щелкнуло на краю сознания. Надо пометить мысль и вернуться к ней позже.

Расчеты заняли пару часов, но не без бахвальства отметила, что, в отличие от Николаса, я тратила меньше времени на проведение подобных операций. Сам артефактор заметил, что он делал вычисления по другому городу, который был меньше моего целый день.

— Знаешь, я понял, что ты с характером в момент, когда пыталась проследить за Харитоном, — произнес Николас, не отрываясь от проверки вычислений. Мужчина прежде извинился перед Сарикой и наложил полог тишины, как в прошлый раз.

— Не понимаю, о чем вы, — ответила, нисколько не изумившись.

— В театре. Ты ведь следила за ним, Сильвия. И как только нашла? Хотя, — отодвигает пергамент, поворачивается ко мне и пожимает руку в похвале, — знаю как. С таким мышлением очень даже просто. Ни одной ошибки в вычислениях, даже механических, нонсенс. Но почему смещение вектора? Учитывая архитектуру Имры, стоит провести от Дома культуры, нет?

Старательно проигнорировав его рассуждения про театр, я посмотрела на чертеж города, прикрыла глаза, материализуя схему в голове, и выдала:

— Нет. Дом культуры сместит весь ореол, и магические эссенции даже легким порывом ветра отправятся в Звину.

Тонкие брови, никак не соотносившиеся с одутловатым лицом, нахмурились.

— Почему ты так думаешь?

И не скажешь, что визуализировала весь город, пришлось лгать:

— Предположила. Могу переделать и взять за основу центральную часть.

— Нет, оставь так, — продолжил работать с горелкой, на которую водрузил стеклянный сосуд.

— А чем вы занимаетесь?

— Да так, ничем.

— Вы ведь задумываете нечто серьезное, но приняли на работу девицу без опыта. Ничего не зная о ее прошлом, настоящем и о ее личности.

— А кто сказал, что не знаю? — он поднял на меня взгляд хитрых глаз. — Ты телепат, Сильвия, и с мужчинами работаешь только, как телепат. Думала, на Харитона подействует твой дар? Как все оказалось в итоге?

Ошеломленная подобным исходом, где-то внутри погрузилась в страх. Скрываться столько лет, не желая умереть, пытаться дурачить всех, чтобы просто так спалиться?! Но как?! Кто он такой?

— Я живу не первую сотню, Сильвия, и узнать в тебе телепата все-таки смог. Признаюсь, это было нелегко, но сложив все факторы, пришел к нужному выводу.

— Извольте, какой из меня телепат? — засмеялась заливисто. — Я весьма умна, как и все телепаты, но поверьте, многие в борделе не лишены интеллекта.

— Равнодушие, в которое ты скатываешься, твой ум и еще, — нетипичным резвым движением подхватывает прядь волос и убирает за ухо. За ухо, на котором красовался такой шрам. — Дай угадаю, в детстве, слыша чужие голоса, ты пыталась выколоть себе перепонки, но, в отличие от того множества, которое мне довелось лицезреть, тебя удалось спасти.

— Сильвия, ты что с ума сошла?! — взревел отец, вырывая из моих дрожащих рук кинжал.

— Так много голосов, папа, — плачу, глотая судорожные всхлипы. — Из-за них болит голова.

— Это не реальные голоса, Сильвия, это все в голове, — он осторожно коснулся раненного уха. — Придется зашивать. Рупа! — гаркнул он.

Няня все эти дни плохо спала, мои крики и всхлипы по ночам не давали ей полноценно отдохнуть, поэтому пока она дремала я пошла на радикальный шаг.

— Все хорошо, Тия, — приложил чистую тряпку к кровоточащему уху. — В тебе дар матери. К сожалению.

— Я не хочу такое терпеть, не хочу! Папа, это так больно, — рыдания не утихали. Отец обнял меня, ожидая прихода Рупы с целителем и начал приговаривать:

— Меньше всего я хотел, чтобы ее дар передался тебе. Пожалуй, этого я не желал никогда. Теперь понятно, почему половина слуг без приказал подчинялись тебе. Рупина обо всем расскажет, твоя покойная мать научила ее основам. Прости, Тия, за то, что дал тебе жизнь.

— Какой же бред, — протянула, покачивая головой. — Давайте, придумайте что-то еще глупее.

— Мы оба знаем правду, но Харитону я не расскажу. Он представитель императорского рода, всем известно, как поступали подобные с такими, как ты.

— Может, перестанете? Мне неприятны ваши обвинения, — процедила с раздражением.

— Когда в пустыне поднимается буря, сметая все на своем пути, что делают люди, Сильвия?

— Ложатся на землю, укрываются и покоряются ей, чтобы выжить.

— Но ты маг, — заметил он. — Как лучше поступить магу? Подчиниться буре или подчинить ее?

— Не идти в пустыню? — предложила спокойно. — К чему вы клоните?

— К тому, что ветер, гулявший десятилетия по империи, вызвал бурю. Ныне все мы, наделенные даром, преследуем одну цель.

— Подчинить бурю, — догадка озарила. — Харитон Реневальд приехал для того, чтобы разжечь один из очагов революции, — в венах вскипел ужас.

— Молчи, красавица. Просто молчи.

Харитон Реневальд хочет революции. Неужели? Мраморный карьер принадлежит ему, не думаю, что Аделаида ошиблась. И для чего все это? Просто как предположение: искусственный вызов бунта, который спровоцирует мирных. Видя несправедливость, все, воодушевленные поступком людей Реневальда, выйдут на забастовки, тем самым, вынудив, аристократов пойти на определенные уступки. Но что произойдет с рабами? Аристократы не отпустят их просто так, создадут специальные счета и вынудят работать либо на выплату тех, либо за кров и еду. Это в случае положительного исхода. А если отрицательный, из-за ошейников при любой попытке побега у нас случится массовый могильник. Третий вариант: привыкшие к травле ранее, рабы, как только их освободят, начнут разгромы, высвобождая скопившуюся энергию.

Разветвлений ситуации существовало множество, и я понимала, что после произошедшего империя получит кучу безработных, не знающих ничего, кроме подчинения.

— Построить новый мир на обломках старого, — я пыталась распробовать эти слова, и, несмотря на разрушительные аспекты, идея мне нравилась.

— Построить новый мир, исправляя ошибки старого, Сильвия, — отрезает назидательно.

— Во что вы собираетесь меня втянуть? — я не злилась, просто хладнокровный интерес, ничего более. Какая выгода была для меня в хаосе? Гармония? Маловато.

— Я? Тебя? Я ученый, не более.

— Вы знакомы с Харитоном Реневальдом, лорд. Вы платите мне за проведение расчетов, и теперь я убеждена, что они связаны с деятельностью Льва. И еще, я почему-то уверена, что философский камень будет играть здесь ключевую роль.

— Не понимаю, о чем ты, — он сымитировал мой недавний смех.

— Да, именно. Вы собираете магов, раз. Рассказываете им лекцию, но второй нет, два. Просите меня производить странные расчеты, относящиеся к крупным городам империи, три. Харитон Реневальд приезжает в Катар, в один из самых сгнивших городов, при этом на его землях происходит бунт. Неужели не смущает? Четыре. Если только, бунт был не устроен искусственно, чтобы взгреть народ, пять. Кому принадлежат Соляные копья?

На лице Николаса Фламеля виднелись удивление и странное чувство удовлетворения, будто у ученого, только открывшего новый элемент.

— Лорд Мариэту Агмассу, — к своему изумлению, ответ я все-таки получила.

— Мариэт Агмасс…

— Герцог Браденбург, — подсказали мне.

Знакомое промелькнуло в имени.

— Гуль меня пожри, один из проклятых родов! — я приложила ладони ко рту, пытаясь утихомирить себя. Азарт не позволял остановиться, хотелось вскрыть каждую тайну, хотелось узнать, что на самом деле задумывали лорды, и причем здесь были философский камень с телепатами.

В начале времен, когда династия Наридов пала и пришел род демонов Лильер, чтобы закрепить власть, они вынудили многих представителей высшей аристократии и даже бывшего наследника Наридов — Тейнара Реневальда — дать клятву верности. На протяжении тысячелетий семьи перемешались, и верность держалась уже на чисто родственных отношениях, однако, когда правитель начал сумасшедшие реформы, в первую очередь возмутились главные двенадцать родов. В данный момент их осталось всего шесть, остальных уничтожил император и добила власть регента.

Дисад — тринадцать ветвей семьи. Род процветает.

Реневальды во время вражды с Каринорами значительно уменьшили представителей в своих рядах. Оба рода поредели;

Верган — остался один представитель. Род почти исчез;

Гастил — наследник — заложник дворца. Один представитель;

Агмасс — жена и сын казнены из-за обвинений церкви. Один представитель;

— Агмасс, — я все еще не могла поверить.

Лорд Мариэт Агмасс был вампиром. В свое время церковь посчитала его расу проклятой и запретила появление детей ночи на территории Рассветной, а единственного сына мужчины, шестилетнего Джекила, повесили вместе с матерью, пока отец вел переговоры с Сумеречной империей. Не знаю, как там дальше обстояли дела, в изданиях об этом не писали, но герцог закрылся ото всех, ощетинился армиями на границах и не позволял чужакам проникнуть на свои территории, десятилетиями держа оборону. А теперь внезапно на его территориях начинается бунт.

Будь я древним вампиром, ненавидящим власть, но настроившим против себя аристократию и церковь, как поступила бы, получи шанс на мщение? Я бы пошла на все, и даже больше. Да, они затеяли не просто бунт, а полноценную революцию, которая свергнет регента и искоренит правление династии Лильер.

— Кто захватит дворец?

— Тот, кому подчинится гвардия и стрелки, — загадочно ответили мне.

— Харитон Реневальд, — заключила я.

Агмасс мстил, Харитону же, возможно, удалось уговорить его. Реневальд наследник, Кариноры неоднозначные, от них нельзя ожидать покорности, и понятно, что на сторону Его светлости они не встали бы. Верганы, предположительно, молчали, но подозревала, что именно с подачи бывшего императора или регента они практически исчезли, так что мотивация к свержению регента могла присутствовать, Гастил, естественно, был на стороне власти, а Дисад составлял ее костяк.

— Знаешь, что делают с людьми, становящимися непосредственными свидетелями событий?

— Вы хотите меня убить?

— Я? Что ты? В жизни не убивал, но, если об этом узнают все участники, тебе несдобровать. Колесо запущено, и я настоятельно советую тебе не входить в раж и проявлять любопытство. Твои мысли нечитаемы из-за дара, и пока Харитон думает, что перед ним просто сильный менталист, ты в полной безопасности.

— Сколько вам говорить, я не телепат! — продолжила гнуть свою линию.

— Слишком слабый телепат, Сильвия. Слишком, — подчеркнул особенно явно. — Но ты не единственная, да? Харитон учел этот момент, сделки в Катаре начались раньше, чем ты вошла в более осознанный возраст. Сколько тебе? Двадцать? Из досье выходит примерно так.

Из какого досье?!

— В рабство тебя забрали в тринадцать. Он поэтому исключил тебя из списка подозреваемых, увидел несоответствие времени действий и фактического пребывания в Приграничье. Только такие, как я, всегда ходили непроторенными тропами, и уважение я получил не просто так. В Катаре все время жил один телепат, однако вскоре появился и второй, то бишь ты. И оба вы находитесь во власти маркиза Дисада.

Он…меня переиграл. Правда я не считала себя глупой.

— Лорд Фламель, — взмахнула рукой, останавливая словесный поток, — вы тоже совершили одну ошибку.

Николас остановился.

— Какую? — с подозрением осведомился артефактор.

— Проговорились, что Харитон Реневальд искал в Катаре телепата.

То, как сначала черные глаза расширились в изумлении, а дальше лицо начала заливать краска позабавило.

— Такой оплошностью уничтожить многолетний план, какая досада, — поддела издевательски, прицокивая языком. — А главное — сообщить служителю потенциального врага Харитона Реневальда. Кошмар.

— Ты ведь… — он понял. Просто посмотрел и понял.

— Я? Работница маркиза Дисада. Думаете, не сообщу хозяину об этом?

— Пожалуйста.

— Не сообщу, только, — невзирая на Сарику, я подошла к Фламелю и прошептала в ухо: — Вы даже не намекнете Харитону о своих подозрениях. Не то чтобы я телепат, однако сделай вы это, меня отправят на эшафот без разбирательств. Только прежде я сообщу маркизу Дисаду, что на самом деле замышляет лорд Реневальд. Ясно? — оскалилась.

— Ты не человек. Ты демон, — мрачно сообщили мне.

— Я давно уже разочарована в людях, считайте сравнение весьма удачным.

— Хоть продолжать расчеты будешь? — он сдался. Без боя.

— Буду, берете за основу центральные города, мне дико интересно узнать ваш истинный план.

— Умница. Тогда разбираем Базиль, — воодушевленно хлопнул ладонями.

Николас думал, что я просто поверю в его смирение с этим нелепым шантажом, но, вступив на арену темных игр, начала игру со смертью.

Пески времен. Никогда на полном серьезе не задумывалась об этом, но сейчас вдруг поняла совершенно четко.

Я сделаю все, чтобы стать свободной.

— Забери меня к Данису, — попросила я Грегори.

Хозяин не готовился принимать гостей, миловался с женой, игриво поигрывая с бледно-золотыми кудрями. Грегори наслаждался красотой своей женщины, ему нравились восхищенные взгляды, направленные на нее, а еще Грегори льстило, что она принадлежала только ему.

Светлокожая и златовласая Элия выглядела, словно нимфа, забредшая в пустыню случайно. Она была высока и изящна, как фарфоровая кукла, а большие голубые глаза в некоторые моменты распахивались так сильно, что она казалась совсем ребенком. Даже красивая Сарика не стоила ее пальца, Элия была поистине прекрасна.

— Покинь нас, маленькая, — приказал он ей без прежней ласки, которая присутствовала несколько лет назад. Это ее и разочаровывало. Она начала ревновать мужа ко мне. Нашла причину. Глупая. Грегори нравилась его жена, и спал он, в отличие от многих извращенцев, только с ней.

Я же считала ее заложницей чувств, навязанных маркизом. Шли слухи, что в начале она молила отпустить ее, но хозяин был непреклонен. Прошли годы, и Элия влюбилась, согласившись пить эликсир жизни, продлевая жизнь. Впрочем, Грегори умел очаровывать и убеждать тоже.

— Но Грегори, — возмутилась она тонким голосом.

— Милая, я приду к тебе, как только завершу с Сильвией. Иди, — и осторожно подтолкнул ее вперед.

Дверь закрылась за маркизой, и лицо мужчины приобрело прежнюю, известную всем маску хладнокровия.

— Ты оторвала меня от Элии, крольчонок. Я очень не люблю расстраивать жену.

— Мне очень нужно к Данису!

— Нет.

— Харитон Реневальд затевает революцию, Грегори, — выпалила, следя за его реакцией.

Ни один мускул не дрогнул на скуластом лице. Невзначай коснувшись ухоженной бороды, мужчина, сам того не понимая, дал мне невербальный знак.

— Этот мальчишка метит на трон. Для меня здесь нет никакой проблемы, Сильвия.

Я выпала. Как так?!

— Но разве он не может отменить рабство? Разве ты не попадешь впросак?

— Сильвия, герцог обожает рабов, по общим подсчетам, у него их намного больше, чем у меня. Говорят, он любит устраивать бои прямо в родовом замке, думаешь, этот мальчишка действительно следует настолько альтруистичному плану? Ему нужны беспорядки, чтобы спокойно сесть на трон даже с репутацией, очерненной его отцом.

Что-то здесь было нечисто. Реневальд и рабовладелец?

— Бунт на мраморном карьере, Грегори. У него произошел бунт, — я пыталась осознать свои слова.

— И? Ну да, хозяина нет, рабочие взбунтовались.

— Искусственно устроенный бунт.

— И что с того? Говорю, мне нет никакого дела до того, кто из этих двоих будет править, мальчишка или старик. У меня есть Даниэль и ты. То, что Харитон решил устроить небольшую забастовку только мальчишеская забава, не иначе.

Не было смысла убеждать его. Абсолютно никакого.

— Я хочу на вечеринку к Данису, — вернулась к изначальному плану.

— Правда так хочешь? Если тебя захотят пустить по кругу, поверь, вмешиваться я не стану.

Прикусила губу, раздумывая.

— Хорошо, — выдала, наконец, — о если герцога там не окажется, я уйду.

— Ставишь мне условия?

— Зачем герцогу любовница, которую отымели по кругу прямо перед ним? Поднять его на смех? — проговорила, следя за мимикой Грегори.

Чтобы унизить Реневальда Дисад мог пойти на такой шаг, и надо было быть внимательной. Уловить каждый его мысленный ход, не зная ничего. Предусмотреть свой следующий шаг. Прочитать все на лице.

— Харитон полагает, что мне нужен этот ничтожный кусок мрамора, но увы, видимая власть меня никогда не интересовала, Сильвия. Гораздо интереснее быть Серым кардиналом — тем, кто вертит судьбами, стоя в тени. Как думаешь, кто кого может переиграть? Я Харитона или он меня? Власть регента неустойчива без принцессы, власть Харитона устойчива, но он быстро ее потеряет, вступив со мной в войну. Поскольку все знают, что истинное лицо государства — это я. И то, что Катар стал моей колыбелью извращений не значит, что у меня нет ушей и глаз во дворце. Мой старший сын метит в императорские советники, а младший, крольчонок, в скором времени станет незаменимой опорой для Тамби. Когда народ взбунтуется, а революция рано или поздно произойдет, все камни кинут в сторону регента, а я останусь в тени. На мою сторону встанут Кариноры, лишь бы не видеть львиного ублюдка на троне, так что вопрос времени, когда Тамби станет полноправным правителем Рассветной империи. К чему я веду настолько извилистыми тропами, милая? То, что тебя возьмут перед Харитоном ничто. Не справься ты с заданием или выполни его, исход один — революции быть. Пытаешься меня шантажировать и играть такими нелепыми манипуляциями? Сильвия, мне не пятый десяток лет. Я вижу тебя насквозь, но единственное, что спасает тебя все эти годы — дар и моя симпатия к тебе. Посмотри на Элию, что ты в ней присутствует?

Сцепила зубы. Будто придя в этот мир слепым котенком, я должна была быть съедена хищником в лице взрослого матерого кота, коим и являлся Грегори. Он знал, как я думаю, он видел мои манипуляции, он умел управлять мной.

— Ревность, — ответила ровно.

— Она небезосновательна, милая.

Мои брови поползли вверх.

— Надо же, ты способна и на такое?

— Я не понимаю.

— Странно, что в мире существует то, чего вы с Даниэлем неспособны понять. Ты мне нравишься, крольчонок. Разве для тебя это секрет? Твой подвешенный язык, в первую очередь, и умение играть на чужих пороках. В том числе и на моих. Не зря ведь я приказал тебе называть меня по имени.

Грегори хитрил или был искренен? Почему Элия нервничала? Я так давно не видела ее, думала, что той надоел высший свет, а может, она поняла, что начала надоедать своему мужу? Или все-таки это был очередной ход Грегори? Мозг вскипал.

— Иди ко мне, малютка, — протянул руки, вполне прямо указывая на свои колени.

— Грегори, я бы не хотела оскорблять леди Элию Дисад своим отношением. Сейчас мне не нужны враги.

Он довольно улыбнулся.

— Обожаю твою изворотливость. Хорошо, ты пойдешь.

Мой черед улыбнуться, что я сделала и присела в книксене.

— Благодарю.

— Теплой ночи, крольчонок, — с насмешкой проговорил мужчина. — Увидимся у Даниса.

Я была рада даже тому, что он не начал расспрашивать о Тамби. Хотя уверенность в том, что сам Грегори подослал мне сына не покидала. Но сманипулировали не мной, а Тамби, которому запрещалось несколько лет подходить ко мне. Даниэль скорее всего подкорректировал воспоминания брата, чтобы их не увидела я, однако моя власть над наследником маркизата могла оказаться сильнее, чем я предполагала. Возможно, они изменили его воспоминания, но изменения чувств спровоцировали бы сублимацию. Думалось, что Тамби пообещали меня в качестве награды.

Парень метил в императоры. Мне было бы гораздо удобнее, если правителем станет управляемый мной Тамби, но, помимо одной куртизанки, на него также оказывали влияние и отец с братом. Отец, который был намного проворнее меня. Что ж. Хамелеон умел подстраиваться, разве не сделаю этого я?

Воплощение изысканности и нежности, демонстрация богатства — Энвар Данис умел жить на широкую ногу. Раз в несколько месяцев в его особняке устраивались такие празднества, на которое в этот раз попал герцог. Вечера могли бы сломать психику неподготовленному, поскольку представляли собой оргии и разврат в чистейшем его виде. Приглашали на них и постельных мальчиков из личной свиты Даниса, мужчин из борделей и девушек, относившихся не только к «Сладкого плену», хотя путаны Грегори ценились особенно.

Женщины туда не входили, кроме шлюх, разумеется, и тройнички, а то и больше были делом весьма обычным. Я присутствовала там один раз, и быстро соблазнила одного богатого мужика, заплатившего за то, чтобы весь вечер принадлежала только ему. Грегори, поддерживая мою уникальность, решил не возить больше, боялся падения цены. Сарику туда не вели тоже, она могла сломаться раньше времени, а хозяину пока она была выгодна, вот и шли самые фигуристые, харизматичные или просто выносливые.

Хах, Реневальд удивится, когда один из парней подойдет и начнет сосать его член. Обычное явление в элизиуме Даниса. Сегодня забрали только троих «пленниц»: меня, Левил и Розмари. Девушкам не впервой, так что все должно было пройти идеально.

Парк казался волшебным, под ласковым светом красноватого заката роскошные деревья раскинули свои ветви, окутывая место своеобразным покрывалом. Особняк жемчужного цвета сиял посреди этой красоты, скрытой от посторонних глаз высоким забором из горного камня.

«Реневальд, уверена, где-то в центре внимания», — чутье меня не подводило, Лев реально сидел в тени утонченной беседки рядом с группой мужчин, уже активно обслуживаемых мальчиками и женщинами. И выбивался из общей картины разврата на пару с Грегори, с самым беспристрастным видом рассматривавшего творившееся безобразие.

— Лорд Реневальд, — Грегори первым отметил мое приближение, — говорят, Сильвия вам настолько понравилась, что вы решили даже погулять с ней днем, — хмыкнул он.

— Лорд Дисад, неужели это запрещено законом Катара? — невозмутимо уточнил Реневальд, равнодушно пройдясь по мне взглядом.

— Конечно нет, просто важные господа Катара обеспокоены тем, что вы предпочитаете общество обычной куртизанки привилегированным девицам.

— Боюсь, лорд Дисад, то, что мы предпочитаем творить с куртизанками нельзя никак транслировать на любимых дочерей, разве я не прав? — он с демонстративной ленью указал на происходящее бокалом.

Склоненные между ног взрослых парни удовлетворяли господ, повсюду сновали голые девицы, небрежно утаскиваемые остальными лордами, и только подавальщики были одеты более-менее пристойно. Хищники приценивались, и пока неизвестно, кто из них мог выйти победителем из игры.

Беседка соответствовала самому Данису уровнем роскоши: мраморная, с вырезанными на камне узорами и вкрапленными в них цветными стеклами. В ней не было отдельных сидений — длинные скамьи, окружавшие все пространство, также создавались из благородного камня, к которому неравнодушно дышал Данис, а столбы окутывались дикими розами, на контрасте с белым цветом выступавшие кровавыми каплями.

К реневальду то и дело подходили мальчики с предложениями, но тот все время отказывался, больше увлеченный бокалом шампанского из роз. Запах алкоголя приятно будоражил, я понимала, что чужие мысли, затмившие собственные, надо было приглушить, и такой дорогой напиток подходил как ничто иное.

— Сильвия, — восторженно пропел Данис, распахивая руки и прижимая меня к тучному телу, прикрытому обычной джеллабой. Ее легче было снять, а развлекался в эти дни Данис на зависть всем.

«Исчезни», — я не хотела с ним флиртовать и даже разговаривать. Реневальд…если его не получится сделать императором, им станет Тамби. Мне подходили они оба.

Зайдя в беседку под равнодушными взглядами остальных — одета я сегодня была довольно скромно — присела к девушкам, пока не занятым ублажением господ и тихо похихикивавшим, глядя на расслабленного Реневальда, сосредоточенно проводившего пальцами по бокалу ножки и пытавшегося игнорировать происходящее безумие.

«Смотри, малыш, во что превратили ты и твои соратники Катар. Любуйся», — я злорадствовала. Сквозь ткань на лице не проскальзывало истинное выражение моего лица.

— Мира, подойди-ка, — толстый мужчина указал в паховую область, где опасно натянулись штаны. Две женщины раздевали его сверху, целовали, оставляя засосы на шее и проводя смуглыми руками по груди, но этого казалось недостаточно.

— Тебе недостаточно нас, малыш? — игриво поинтересовалась одна из них.

Тяжелая ладонь летит прямо в лицо женщины. Раздается окрик боли. Со страхом хватая покрасневшую щеку, она ссутуливается. Взгляд меняется, становится затравленным.

— Простите, мой лорд, — прошептала она.

— Разве я приказал тебе говорить, сучка? — со злостью спрашивает, отмахиваясь от нее, как от надоевшей мошки. — Мира, — обратился к побледневшей девушке, сидевшей неподалеку, — хочешь также?

Она старалась держать себя в руках. Маленькая, тонкая, слабая, она внутренне орала от надвигающейся угрозы.

«Привели девственницу. Ублюдки».

Плевать. Она должна через это пройти. Должна! Но вопреки всему разум подействовал сам и повлиял на лорда. Точнее, попробовал. Не сразу, но я ощутила, как мой дар смело песчаной пылью и нейтрализовало. Не сильно вертя головой, увидела Даниэля, сидевшего в другой беседке. Неужели…Даниэль не действовал без приказов, только по наводке папаши, Грегори решил поиграть на моих периодически возникавших чувствах.

Между тем, Мира подошла к мужчине и села на колени. Белые руки потянулись к завязкам на штанах. Она чисто на рефлексах дернулась назад, но лорд схватил девушку за волосы и в буквальном смысле ворвался в ее рот. Слезы полились из глаз, на секунду застыли те двое, занимавшиеся по сравнению с этим безобидными ласками.

— А ты, — закатывая глаза от удовольствия обратился он к той, что разозлила его, — пошла вон отсюда, пока я добр. И старайся не попадаться мне на глаза.

— Слушаю и повинуюсь, мой лорд, — испуганно пролепетала женщина.

Мира всхлипывала, положив ладони на его колени и ища опоры, но он ловко отбрасывал ее руки, будто она была грязью и ничем более.

— Увереннее, Мир, — приказывает, сжимая волосы на ее затылке и заталкивая член до упора, вызывая хрипы.

— Потянуло на неопытных, Болман? — язвительно уточнил один из сидевших с игривым парнем, который кормил его гроздьями винограда.

— Только если это Мира, она моя новенькая, представь, нетронутая, просто ангел во плоти.

— И что же интересного в неопытности, друг мой?

— То, что если Мирочка сейчас не научится, весь оставшийся вечер ее будут иметь другие рабы вам на потеху, — ласково проговорил, с нежностью поглаживая рыжую вихрастую макушку. — Ты мне наскучила, — поднял взгляд на девушку. — Уйди.

— Да, мой лорд, — прошептала она почтительно и ретировалась из беседки, в отличие от первой, просто усевшейся рядом со мной и надеявшейся на любого из присутствовавших.

— Ты, — указал на меня. — Уродина или привлекаешь внимание этим платком?

— Уродство может быть лишь душевным, лорд Болман, в моем случае это просто своеобразный вид маскарада, — ответила мягко, игриво поигрывая с бретелью легко снимающегося платья. — Подойди.

«Попробуй только мне помешать, Даниэль», — проговорила мысленно, молясь всем существующим богам.

— Как зовут?

— Как пожелает лорд.

— Мне тебя опустить, чтобы услышать имя? — спокойно поинтересовались у меня.

Девушка неприятно всхлипнула, нарушая выстроившийся диалог.

— Старайся лучше, малютка, — хмыкает он, видя ее конвульсии и слезы.

— Позволите мне помочь? — усмехнулась, глядя прямо ему в лицо. Поведение этого животного успела изучить.

— Я не хочу, чтобы меня удовлетворяла Мира, а не какая-то грязная шлюха.

— Никакого удовлетворения, только наставление от более опытной коллеги, — заметила, без разрешения присаживаясь рядом. Лорд ценил наглость и отсутствие страха. Мне это на руку.

— Ну попробуй, — представление стало его заводить.

— Мира, — обратилась к девушке. Она замерла, и только после приказа лорда осмелилась поднять на меня взгляд. Ее губы влажно блестели.

— А теперь мы немного изменим методику, не трогай тело лорда Болмана, ему это не нравится, верно? — не выслушав безоговорочное «Да», продолжила: — Используй только язык, не начинай с губ. Уважь своего хозяина.

Девочка послушалась. Облизав головку, почти не дотрагиваясь. Мягкое и осторожное прикосновение заинтересовало лорда. Напрягся, готовясь к последующим ласкам.

— Теперь оближи его, малышка, от основания до самого конца. Но медленно и аккуратно, мы же не хотим причинить вред?

Она размашисто кивнула, выполняя приказ и проводя языком по горящей плоти. Вникая в мысли остальных, заинтересованных представлением, я все равно была сосредоточена только на одном человеке. Почему-то уверенность в том, что Львенок, старательно не обращавший внимания на все, теперь смотрел внимательнее остальных.

Осторожно подхватив ее за волосы, я коротко приказала взять фаллос в рот. Хорошо, что рвотный рефлекс у нее отсутствовал, лорд подобного не простил бы. Она ублажала мужчину, медленно, посасывая головку и периодически облизывая всю длину. Плоть, судя по виду, уже готовилась к разрядке. Бедная девочка, ей еще глотать придется, позволить своему семени оказаться не в шлюхе аристократ считал кощунством.

Как и предполагала, ритмично двигавшаяся голова Миры и пара советов от меня сделали свое дело. Взорвавшись от переизбытка ощущений, лорд изверг семя, немедленно проглоченное девушкой, однако стекшее по шее прямо на грудь. Трещины вокруг рта, слезы на щеках, взлохмаченные волосы и испачканное платье. Это малость, которая с ней произошла.

Встав, я поправила одежду, готовая выйти из беседки под прицелом многих глаз.

— Куда ты пошла? — спросил у меня другой мужчина.

Оборачиваясь, с недоумением смотрю на взбудораженных и распаленных охотничьим инстинктом мужчин.

— Пройду за водой для лорда Болмана.

— Ее принесут подавальщики. Назови свое имя, — приказал мне тот, кто находился рядом с остановившим меня. Он был старше, что выдавала седина и небольшие морщинки в уголках глаз. Двумя одновременно управлять я умела.

— Сильвия, — пожала плечами. — Принадлежу лорду Дисаду, — указываю на Грегори.

— Сильвия сегодня в вашем полном распоряжении, дорогие друзья, — усмехается хозяин. Сукин сын.

— Подойди немедленно, — опять второй. — Она у вас наглая, лорд Дисад. Не воспитываете?

— Даю ей свободу, так мне нравится больше.

— Сними платок, — первый.

Эти двое были кузенами и нередко любили брать одну женщину вместе.

Под прицелами десятка взоров мое неповиновение могло бы вызвать вопросы. Спокойно показала лицо, оставляя мужчин довольными.

— Подойди.

Опять повиновение. Лорд, который постарше, незамедлительно протянул свои руки ко мне. Ладони схватили за ягодицы, больно их сжав и притянув меня таким образом к нему.

— Уберите, — приказывает подавальщикам, указывая на небольшой столик с разложенным на нем фруктами и вином. Те справились быстро, я же поняла, что собирались они сделать.

Особо не церемонясь, старший придавил меня животом на холодную поверхность, удобно пристраиваясь сзади. Другой, заинтересованный представлением, поднялся, встав перед лицом. Платье снималось сложнее, чем у остальных, но намного легче одежды праведных горожанок, чем и занялся тот, что сзади.

— М, надо наказать непослушных сук, лорд Дисад, вы слишком ее избаловали, — промолвили надо мной, спуская штаны и доставая член прямо перед лицом. Его рука скользила по плоти, оттягивая кожу с головки, готовясь ворваться. Другой же задрал мое платье вверх и разорвал белье.

— Мы научим ее послушанию, — хрипло произнес старший, схватив меня за волосы и потянув их назад, вынуждая неестественно выгнуться.

— Ваша воля, лорды, — Грегори откинулся на спинку.

Сейчас они войдут. Разом. Пригвоздят меня, как бабочку. Унизят. Подобное должно было произойти. Если не сейчас, то когда? Младший приподнял мою голову, намекая на то, чтобы я разомкнула губы.

— Тебе даже может понравиться, красотка, — нагло бросил, проводя пальцем по моим губам.

— Стойте, — голос Реневальда разорвал атмосферу, заставляя всех воззриться на него с изумлением. — Позвольте мне на правах гостя самому наказать непослушную, — усмехнулся мужчина, глядя на меня прямо.

— Лорд Реневальд, мы бы хотели поразвлечься, — ответил тот, что моложе.

Более опытный выпрямился, мысли завертелись в безумном хороводе раболепия, раздражения и недоумения.

— Неужели слухи о катарском гостеприимстве оказались слухами? — осведомился Реневальд у старшего. Он отлично понял, кто среди них был главным.

— Вовсе нет, ваша светлость. Шарх, — обратился к молодому. — Ты ведь не хочешь, чтобы у герцога сложилось плохое мнение о нашем великолепном городе?

— Конечно нет, — прошипел молодой, отстраняясь. Зато мысли его твердили о том, что в будущем на мне отыграются. Основательно.

«Ну попробуй же, ублюдок», — растянула уголки губ в ухмылке. Мое выражение лица незамеченным не осталось.

— Накажите эту дрянь хорошенько, лорд Реневальд, она забыла свое место.

— Без проблем, но позже. Будет невежливым уходить с события прямо сейчас, не выказывая должного уважения лорду Данису. А пока, Сильвия, вы будете моей сопровождающей на весь оставшийся вечер.

— Что же вам мешает взять ее здесь? — молодой отказываться от развлечения не хотел.

— Предпочитаю заниматься сексом не на виду. Мой фетиш, так сказать, — подчеркнуто вежливо сообщает Харитон. — Сильвия, весь вечер вы должны уделять внимание мне.

— Да, ваша светлость, — поднялась, поправляя платье.

Мягкие шелковые туфли не спасали от холода мрамора, плавно покачивая бедрами, шла к Реневальду, намеренно дразня тех двоих, неосознанно взращивая в них ростки ненависти. Руки и ноги дрожали, но страха не было, только острое чувство победы. Приятное, к слову, чувство. Усевшись рядом с Реневальдом, я закинула ногу на ногу, осторожно заметив вздувшиеся от напряжения вены на кистях его рук.

— Расслабьтесь, лорд Реневальд, — прошептала, аккуратно положив руку на его ладонь в успокаивающем жесте.

— Той на вид двенадцать лет, — указал на одну из девушек, сидевших в углу.

— Многие любят помоложе, — заметил Грегори, сидевший по ту сторону от герцога.

— Только не вы, лорд Дисад. На людских территориях есть сказания о дьяволах, которые подталкивают людей на грехи, но сами предпочитают их не совершать.

— Вы прямо, как Сильвия, лорд Реневальд. Она тоже большая любительница человеческого эпоса, понимаю, почему решили защитить мое сокровище, — Грегори элегантно прикусил дольку яблока.

— Слышал, у нее немало достоинств, — Реневальд, как я заметила, к еде не притрагивался, а из напитков пил только тот, который выбирал из подноса сам.

— У нее их переизбыток. Правда, как и у любого одаренного человека столько положительных качеств перекрываются одним более выразительным, но отрицательным.

— И каким же? — Реневальд искоса посмотрел на меня. Напряжение все равно не исчезало, его отчетливо выдавали руки.

— У моей девочки алкоголизм, — актерам стоило бы поучиться у Грегори такому естественному проявлению грусти.

— Не лучшая характеристика для описания товара, — Реневальд проследил за моей реакцией, но не увидев ничего, вернулся к обсуждению с Грегори.

Зато я чувствовала любопытство и отвращение к себе. Тот лорд выискивал способы отомстить. Враги мне были не нужны, поэтому быстро повлияла, делая его отношение к себе равнодушным.

— Но зная опыт вашего отца в излечении почти всей деревни можно рассчитывать на то, что вы поможете Сильвии.

— Так вы хотите отдать мне Сильвию на все время пребывания в Катаре? Очень щедро с вашей стороны, маркиз, — Реневальд улыбнулся, как родитель, следивший за шалостями детей. — Но с моей стороны будет неправильно злоупотреблять вашим гостеприимством, поэтому я хочу арендовать Сильвию на неопределенный срок.

— Мы с вами, определенно, договоримся, — засветился хозяин.

«“Товар” говоришь?», — Реневальд хотел унизить меня этим словом или спровоцировать? В любом случае, он не смог бы, потому что был прав и потому что с самого начала вечера вступил в другую игру.

Грегори почти незаметно подмигнул, признавая победу. Харитон благородный, это я заметила из парочки его жестов доброй воли. Подавшись чувству защиты слабой девицы, с которой знаком, он спас ее от насильников. Возможно, это качество исчезло у многих из-за того, что подобные мне, беспринципные мрази, готовы были играть на нем.

Момент встречи на вечере Даниса. Момент, когда меня чуть не взяли двое. Ухмылка Грегори и признание моего хода показали, что герцог купился.

Откинулась на спинку, вальяжно расположившись на холодном камне и чувствуя собственную власть над происходившим.

Ведь организатором всего представления была я сама.

Похотливые выдохи и фальшивые стоны куртизанок мешали воспринимать речь лордов, с самым беззаботным видом обсуждавших мою цену. Реневальд согласился купить меня, но почему он не сделал этого, когда я сама предложила? Неужели сегодняшнее событие нас сблизило, и теперь он думал, что я ненавидела Грегори?

Остальные внимательно слушали обсуждение, но вскоре им наскучило — мальчишки в ногах оказались гораздо интереснее. Правда полностью игнорировать двух высокопоставленных персон никто не мог, каждый хотел отличиться и выслужиться перед потенциальным правителем в лице Льва.

— Лорд Реневальд, главное, чтобы сия шлюха вам не понравилась настолько сильно, что вы решили забрать ее в Харэнштейн, — ядовито изрек кто-то из сидящих. — Говорят, часто рабы Дайида скупаются одним человеком и поставляются в Рассветную империю. Весьма забавно, что рабов переправляют на Запад, там, где вроде как рабства нет.

Намек прозвучал вполне ясно, практически весь Запад принадлежал Льву.

— Лорд Пальмит, идея рабства мне близка, но порождать всякое слабое отродье на своих территориях я не намерен, оттого и приходится часто ездить в Дайид, специализирующийся на лучших рабах, чтобы найти достойных моего прайда мужчин и женщин, — подчеркнуто вежливо ответил Реневальд, игнорируя тон задавшего вопрос. И ведь проигнорировал главный вопрос.

— И каков улов? — деловито поинтересовался еще один из сидевших.

— Мои рабы лучшие, среди них больше мужчин, но я не против приобрести пару хороших женщин и в Катаре. Таких, как Сильвия, например. Полагаю, что качество жриц ночи Приграничья не уступает Дайиду, а во многом даже превосходит его.

— Это вы из-за одной шлюхи так решили? — хохотнул Болман, сейчас обнявший напуганную и дрожавшую Миру.

— Довольно умной шлюхи, — поправил Грегори. — Сильвию обожает весь Катар. Мне приходят заказы на нее из других городов. И это не только из-за хорошей фигуры и симпатичной мордашки, во всех моих паучьих сетях есть девушки намного красивее и эффектнее нее, но мужчины отдают предпочтение ей.

Знали бы они истинную причину…Харитон приобнял меня, показывая, кому принадлежала описываемая шлюха.

— Настолько хороша в постели? — уточнил еще кто-то.

— Настолько интересна, — Грегори разошелся не на шутку. То, что телепатия делала меня желанной во всех смыслах подстегивала интерес, но думаю, он просто хотел разорить Реневальда.

— Мне шлюхи нужны для другого, пока что в твоей ничего интересного не видно, — бросил скучающе очередной лорд, поглаживавший обнаженную плоть симпатичной девушки с осветленными добела волосами. Блондинок любили больше всего, поэтому помимо слоев пудры и мазей, нередко девушки портили волосы, обесцвечивая хной. — Мало ли умных женщин, лорд Дисад.

— Надо еще найти умную среди тысячи умничающих, Саймон, — ответил Грегори, подхватывая кинжалом вторую дольку яблока.

Спорить с Грегори Саймон не стал, авторитет маркиза был непререкаем.

«Цирк, да и только».

Реневальд проводил по талии ладонью, то ли делая это из-за глубокой задумчивости, то ли намеренно имитируя тесное общение.

А какой герцог в постели? Несдержанный, как Тамби, или любит медленно и осторожно, как Даниэль? Пока что я не понимала. С одной стороны, он казался эталоном благородного аристократа, описанного в романах, которыми зачитывались девушки плена, а с другой, его речи могли настораживать таким количеством пренебрежения к людям. Что-то внутри подхватывало эти настроения и…заводило. Я могла представить его надо мной, накрывшего всю телом и совершавшего толчки, сводившие с ума острой наполненностью и теснотой.

Даже то, что он поглаживал талию, заставляя сквозь тонкую ткань ощущать тепло его пальцев, будоражило что-то внутри. Засосы, укусы, поцелуи…

Нет, на последнее он никогда не согласился бы, Харитон казался слишком правильным для такого, для того, чтобы целовать грязную, по его мнению, женщину. Осуждала я себя за мысли о постели с Реневальдом? Да нисколько. Я не стальная, естественно, обычное чувство голода по чужому телу успешно подавлялось, но спать с мужчиной, мысли которого не слышишь, казалось заманчивой идеей. Выбор в моем случае был невелик: Грегори, Даниэль и Харитон. Интересно, кому отдам предпочтение?

— Лорд Реневальд, готовы ли заключить магический контракт?

— Безусловно. Можем прямо сейчас. Образец стандартный?

Грегори кивает.

— Говард, — приказал, скосив взглядом куда-то в сторону кустов, где стояла охрана. Здесь она присутствовала, а по утрам, когда Реневальд забавлялся пробежками, получается, тоже

Держались на значительном расстоянии, значит, раз не распознала чужие голоса в голове.

К нам подошел седовласый невероятно юный по виду молодой человек.

— Знакомьтесь, мой помощник, Говард Ноэр.

— На него положили глаз некоторые господа, неужели не дадите хотя бы полакомиться небольшим кусочком столь экзотического фрукта?

Некоторые хохотнули, другие ждали реакции Грегори, третьи надеялись на развлечение с симпатичным управляющим. Но внимательный взгляд карих глаз и руки, которые сжались на рукояти меча, демонстрировали, что шутить Говард был не намерен. И я увидела в его сознании, что такое поведение шло с молчаливого согласия Харитона.

— Он очень неуправляемый, — хмыкнул Харитон. — Если с вами что-то случится я не успею вмешаться.

Прочитав Говарда поняла, что Реневальд был прав, но без лукавства не обошлось — Ноэр всецело подчинялся герцогу. Так что Харитона, вероятно, дико раздражали присутствующие.

— И зачем такой балласт? — возмутился очередной аристократ. Только Грегори здесь веселился, поедая яблоки и лениво переводя взгляд с одного участника диалога на другого. — Привяжите к кресту и выпорите, раз не слушает. К чему эти игры?

— К тому, что, балансируя на грани опасности, я всегда остаюсь настороже. Уверены ли вы, что Говард всецело мне подчиняется? Нет. Мне это не нужно. Так неинтересно.

Говард, в мыслях которого вскипела ненависть, только ненависть, направленная на аристократов, никак не отреагировал на слова Харитона. Удивительный уровень преданности. Он был уверен в своем лорде, даже, несмотря на то, что его не посвятили в план действий.

А еще, погрузившись глубже, я поняла, чем она была вызвана. Говард в прошлом принадлежал одному из советников, но Харитон выкупил его и…дал свободу. Все запутаннее и интереснее.

— Говард, мне нужен стандартный образец трудового договора, — приказывает Харитон, подхватив меня и усадив на колени. Уже переставало нравиться подобного рода постоянство.

Говард материализовал в руке стандартный магический договор, напоминавший свиток и сверкавший для таких, как я, обладавших силой.

— Лорд Дисад, прочитайте все условия и подпишите.

Говард подносит хозяину чернила.

— Самый быстрый контракт в моей жизни, — прочитав небрежно, Грегори поставил размашистую подпись. На самом деле он не был так безалаберен, маркиз имел картинную память и запоминал любой текст, стоило на него посмотреть. Прямо, как телепат.

— Вы так доверяете мне? — осведомился Харитон, притянув с помощью нити силы контракт себе. — Сильвия, а вы? Что думаете вы? — спросил, обдав ухо горячим дыханием.

— Вам интересно мое мнение, лорд?

— Очень, — он бережно убрал прядь моих волос за ухо, немедленно припадая к тому ртом. Язык прошелся по мочке. Острые зубы впились в нежную кожу. Ниже живота нагрелось приятное тепло.

— Вы увлеклись Сильвией? — Грегори следил внимательно за нашими играми. Со стороны это походило на странный флирт.

— Она читает, лорд Дисад. У нее есть право внести изменения в контракт, я не собираюсь заставлять девушку принуждать к тем извращениям, которые ей не нравятся.

— Как благородно, — рассмеялся Грегори, поддерживаемый всей светской элитой.

— Читай внимательно, — прошептал Харитон под шумок. — И не удивляйся.

Перед глазами, почти невидимый материализовался лист, наложившийся поверх договора. Нити силы вцепились в бумагу и стали одним целым, тем самым, изменяя контракт. Новая надпись черными чернилами пробежалась по тексту, и сейчас, не выдавая ни единым мускулом на лице свое удивление, я вчитывалась в содержимое.

«Я, Харитон Реневальд, принц династии Лильер, герцог Запада и глава рода Реневальдов, Первый граф рода Шайдор, Первый барон Кастор, именуемый в дальнейшем «Работодатель», с одной стороны, и Мелетия Сильвия Гарольд, дочь барона Лексана Гарольда, питомец маркиза Дисада со всеми присущими лорду Дисаду титулами, именуемая в дальнейшем «Работник», с другой стороны, заключили настоящий договор о нижеследующем:

1. Работодатель поручает, а Работник принимает на себя выполнение трудовых обязанностей в должности «Личный помощник»;

2. Все материалы, созданные с участием Работника по заданиям Работодателя, являются собственностью Работодателя и не подлежат передаче другим лицам без его согласия;

3. Работодатель, помимо выплаты суммы, зафиксированной в устном договоре с маркизом Дисадом, обязан выделять содержание непосредственно Работнику на ежедневные нужды;

4. По завершении контракта Работодатель обязан освободить Работника от рабства высшего типа и выплатить компенсацию в размере 600 тыс. золотых на личный счет Работника.

Договор вступает в силу с момента его подписания двумя сторонами».

Вчитываясь в слова, я не могла поверить своим глазам. Свобода. Меня отпустят. Я избавлюсь от Грегори всего одной подписью. Невероятно.

Невозможно.

По телу пронеслась волна магии, горячей и согревающей, такое теплое пламя, принадлежавшее, определенно, магу со стихией огня. Почему никто не почувствовал использование магии?! Не среагировал ни один из защитных кристаллов.

«Подпишешь один, подпишутся оба», — прозвучало на краю сознания, разорвав все мысленные конструкции, звучавшие доселе.

— Сильвия, что-то интересное нашла? — осведомился хозяин.

Меня напрягал второй пункт. Грегори обязательно прикажет шпионить за Реневальдом, как выкрутиться из подобного? Я сыграю. Выйду из пустыни без песка в сандалиях. Надо рискнуть и заключить сделку. Из рук одного дьявола попасть ко второму. Хорошо.

На всякий случай прошлась по договору, подписанному Грегори, и еле скрыла возмущение. Сексуальное рабство в полной мере. С недоумением повернула голову, пытаясь отыскать ответы на вопросы хотя бы в глазах. Реневальда, и, сама того не ведая, коснулась губами его губ. Сам голову склонил, моей вины здесь не было, но почему-то я дернулась. Реневальд застыл, выпрямившись и сразу напрягшись.

— Лорд Реневальд, вы не говорили, что любите целовать шлюх, — кто-то посчитал, что смешно пошутил, но его поддержали, хохот прозвучал нешуточный.

— Моя вина, — исправилась сразу, пока Лев не передумал. — Хотела попросить убрать один пункт, — опустила взор на контракт, нервно теребя его руками и имитируя крайнее смущение.

— И какой? — в интонации Харитона слышалась насмешка.

— Анальный секс, — а вдруг мне реально придется спать с Харитоном? Перестраховаться нужно было, да и Грегори заподозрил бы что-то, промолчи я.

Надпись пропала.

— Дальше?

— Золотой дождь, — указала пальцем на пункт.

В очередной раз я наблюдала за исчезновением надписи.

— Еще какие-то пожелания, Сильвия? — мягко спросил Харитон. Кажется, ему было смешно.

Подумав немного, я внесла пару дополнительных корректив, потенциально неприятных для меня.

— Готова, — подобрала магическое перо, сотворенное из огня Реневальда, и подписала контракт. Соглашение заключено.

Грегори не понял, что его переиграли. Грегори не осознал, что в вечер, сидя на коленях у другого мужчины, легкомысленно поигрывавшего со мной, я подписала сразу два контракта — Харитон Реневальд его перехитрил. В голове не укладывалось, как? Он смог скрыть магическое влияние. Он смог обмануть контракт и объединить договоры неведомым образом. Он освободит меня от рабства, и он, теперь я точно убедилась в этом, играл против Грегори.

— Мелетия Сильвия Гарольд, — протянул Харитон Реневальд, будто опробовав звучание непривычных имен. — Тия. Сильвия уж слишком известно и опошлено, согласитесь?

Согласилась с неохотой. Так меня называли только папа и Адель, не очень привычно было слышать это сокращение от кого-то, помимо них.

— Как вы это сделали? — вечер для нас закончился на полноценной оргии, устроенной с приходом Даниса и десятком молодых разнополых тел. Харитон, почему-то не пожелавший становиться зрителем или что еще лучше участником подобного, решил развлечься с «покупкой» наедине. Покинул особняк вместе со мной.

— Как додумался так грамотно сократить? — надо мной явно издевались.

— Мне надо будет выезжать в бордель каждый день к вечеру. И еще могу я забрать свою кошку? — зная, что не ответят на вопрос про контракт, подумала о насущном.

— Нет. Да.

Какой многословный.

— Мне надо в бордель, — посмотрела прямо, останавливаясь и пытаясь надавить на совесть. Так часто манипулировали аристократки.

По дороге мне уже успели пояснить, что живу я отныне в доме герцога. Все лучше, чем ментальная духота от чужих мыслей. Капусточка отныне тоже жила рядом, напряжения возникли с Сарикой. Каждый день я должна была возвращаться в бордель и найти ей достойного и более-менее адекватного мужчину на ночь. Что касается «Кукол», к ним выбраться можно было в любой момент.

— Лорд, мне может понадобиться что-то из борделя.

— Я вам куплю все что необходимо.

— Харитон, — пора показать ему милосердие, — там моя подруга. По вечерам я навещаю бордель и слежу, чтобы ее сняли нормальные мужчины.

Удивился ли он мне было непонятно, но, по крайней мере, лицом он не выдал истинных эмоций.

— И как же вы это контролируете?

— У меня договор с потворницей, но если меня нет, она может расслабиться и нарушить условия.

— Надо же, Тия, удивляете, — протянул, рассматривая меня не то чтобы с изумлением, но чем-то очень близким к нему. — Она ваша слабость, — констатировал после секундного замешательства.

— Она мне никто, не люблю несправедливость.

— Справедливость — опора слабых, — парировали мой удар. — Вам ли не знать.

— Хорошо, я слабая, — кивнула в согласии.

— Нет, вы просто не хотите признать привязанностей. Боитесь, что я буду на них играть, Тия? — не позволив мне ответить, продолжил: — Правильная тактика. Даже весьма. Мы сойдемся.

— Вы о чем? — подняла на него взгляд.

— О том, что ты давно задумала игру. Хотела использовать меня в качестве освободителя от рабства, я предоставил тебе эту возможность. Взамен я заберу твою свободу на неопределенный срок. Отныне информацию Дисаду ты будешь передавать только ту, которая выгодна мне.

Я поняла, что натворила. Подписала контракт с дьяволом, как и предполагала.

— Мне нужно будет отлучаться, неужели вы думаете, что начну шпионить?

— Начнете. Вы ведь этого добивались. В театре пришлось вмешаться Николасу, так назойливо преследовать меня. Ай-яй-яй, — пригрозил пальцем.

— Харитон, мне очень нужно. Я ненавижу Грегори до смерти. Дайте возможность иногда оставаться там.

— Вас нанял лорд Арканэ?

Меня начинала пугать осведомленность Реневальда. В этом виделось что-то похожее на Грегори.

— Думаете, здесь место обсуждать подобное?

Он пожимает плечами.

— Говард на защите. Нас никто не подслушает, — приближается совсем близко и начинает рассказ: — Арканэ решил поиграть на два фронта и посмотреть, кто выйдет победителем. Только он еще отлично понимает, чем ознаменуется мой приход к власти, дорогая Тия. Головой советника под мечами Львов. Слишком много родов он предал в свое время, чтобы я мог довериться ему полностью. Занимательно. Регент посылает советника в город, когда туда решаю приехать я. И оправдание в духе «решил развеяться от суеты» им не подходит. Нанимает самую дорогу шлюху Катара, которая по стечению обстоятельств внезапно воспылает ко мне интересом. Мелетия, все предсказуемо. Лорд Дисад уже подписал договор, по которому вы полностью подчиняетесь мне.

— Умно, — хладнокровно протянула, следя за его мимикой. — Лорд Фламель гениальный маг.

— Артефактор, но факт остается фактом.

— Артефактор, — поправилась сразу. — Это он сделал двойной договор, то, что никому неподвластно. Николас смог. Вы ведь в курсе, что я подрабатываю у него?

— В курсе, — усмехается Реневальд. — Я не против.

— Экономите на моем содержании?

Лицо лорда помрачнело. Шутка, даже высказанная с такой легкостью, ему явно не понравилась.

— Никогда не смейте сомневаться в моей способности обеспечить женщину, — прохрипел, плавно подобравшись вперед. Между близким расстоянием к нему и лесом позади я выбрала второе — попятилась назад. — Испугались?

— Нисколько.

— К чему весь этот цирк со страхом? — прислонился спиной к дереву, скрестив руки на груди. — Вас чуть не поимели двое мужчин, вы не смогли даже слова вставить, а сейчас корчите из себя невинную деву. Почему? Неужели думаете, со мной сработают дешевые этюды? И вы реально считаете, что одинокую девушку в шлюшьем платье не сможет взять мужчина, вдвое сильнее нее? Поверьте, я не тот человек, которого стоит бояться. У вас, безусловно, красивое тело, что мне довелось лицезреть, но пачкаться об подобных, как вы, я не собираюсь. Можете не беспокоиться.

— Знаете, почему таких, как вы, осталось мало? — спросила, копируя его манеру и прислоняясь к дереву.

— Почему же? — с интересом осведомился Реневальд.

— Вас уничтожили из-за глупых принципов. Не буду трахаться со шлюхами, не перестану устраивать дуэли за честь очередной приглянувшейся девицы, не буду то, не буду пятое, десятое. В один момент, вас предает очередной сановник, которому из-за принципов вы отказали, а он сдержал обиду и, когда появилась возможность водрузил нож в спину. Вы рассуждаете, как пчела, но пора стать тараканом и учиться выживать, а не потреблять пыльцу, пущенную в глаза. В этом мире выживают такие, как маркиз Дисад. А вы в скором времени тоже падете.

— Интересное сравнение, — герцог улыбнулся. — Так у вас нет принципов? Хотя кому задаю этот вопрос. Дайте угадаю, что-то из «не целуюсь в губы, потому что не встретила своего человека»?

Смешно. Герцогу шутка тоже понравилась — с интересом ожидал моего ответа. Любой из заготовленных его оттолкнул бы, поэтому я сказала только правду:

— Мои принципы — это отсутствие принципов. Чтобы выжить я пойду на все что угодно. Но чтобы убить Грегори я сделаю невозможное.

— Какое громкое заявление. А как вы поступите с тем, кто продал вас? Тия, неужели только маркиз виноват в вашей трагедии?

Не только он.

Отец.

Но…

Он не отобрал у меня Рупу.

Он не забрал у меня Аделаиду.

И он даже не высек маму из моих воспоминаний.

Он забрал только мою свободу и отдал ее Грегори.

— Система виновата, — пыталась подобрать самый нейтральный вариант из всех возможных.

— Или ваш отец. Аристократ.

— Я вас умоляю. Отец был первым в своем роду, брат продолжит род по прямой линии, но у меня нет семьи, Харитон. И не будет. Перейдем к насущному, — мой голос звучал неестественно, как надтреснутый сук.

Семь лет я не видела их, семь лет не могла перекинуться парой фраз с родителем или получить до ужаса раздражающие объятия от брата.

— Что вы хотите, лорд Реневальд?

— Разве ты не поняла?

— Поняла что?

— Я ищу телепата.

Где я могла раскрыться? Где? Мысли судорожно перебегали с разных событий, вспоминая и пытаясь вычленить тот день. Ничего. Значит, герцог не знает. Николас промолчал.

— Телепаты разве не миф? — участия я не скрывала.

— Миф? Я думал, вы умнее.

— Я думала, вы тактичнее, — киваю с укором.

— Играешь, кошка, — хмыкнул Харитон. — Пойдем.

— Почему вы рассказываете о своих планах посреди леса? — я с интересом оглядывалась, отыскивая магический контур заклинания.

— В моем доме даже стены имеют уши, они думали, я не обнаружу семьдесят девять прослушивающих заклинаний. Кто в здравом уме будет обсуждать свое детище в лесу, потенциально наполненном врагами? Только я. Здесь нет никого, а они предполагают, что я приехал для скупки огромного количества рабов в Катаре. Уничтожив прослушку я бы не узнал заказчиков, а их, как выяснилось, достаточно. Много голов поляжет под плахой правосудия.

— Решили все рассказать обычной шлюхе? Крайне опрометчиво, — посмеялась. Герцог казался умнее. — Не боитесь, что я посвящу Грегори?

В области шеи сжался ошейник. Что за дрянь!? На лице герцога появилась улыбка. Мрачная. Жуткая. Победная.

— Вы, — ошейник надавил сильнее. — Что вы наделали?!

— Поверх двух основных двух контрактов наложился третий, который включал временную передачу прав на тебя мне. Теперь у тебя два хозяина, Тия.

Сцепила зубы, не выдавая злости на него. Думала, что Харитон отличался от всех аристократов. Всем свойственно совершать ошибки.

— Вы хотите заплатить мне шестьсот тысяч золотых без посредника в лице маркиза Дисада? — деловито начала, игнорируя разочарование личностью Харитона Реневальда.

— Да, — улыбнулся Харитон. — Меня забавляет ваш переход с одной темы на другую.

— Чем я должна помочь вам?

— Найти телепата.

Николас знал, что я телепат, однако думалось, что обещание он сдержал и не проговорился. Рано для паники, но поступок Харитона все еще удивлял. Почему, когда я предложила он отказался, а сегодня решил пойти на этот шаг? Может ли быть, что его убедила моя ненависть к Грегори? Абсолютно и безоговорочно.

Рассмеялась заливисто, прикрывая рот ладонью и имитируя крайнюю степень беззаботности.

— Как вам в этом поможет среднестатистическая куртизанка?

— Лучшая куртизанка, — помог Харитон. — Признаться, меня поразил ваш интеллект, не думаю, что лорд Дисад солгал бы. Ты умна. И я уверен, что телепата поблизости давно обнаружила.

— Определитесь, вы ко мне на «ты» или «вы», — хмыкнула, останавливая приступ искусственного веселья.

— Так кто телепат, Тия? — определился Харитон.

— Что за бред? Понятия не имею. Откуда мне знать?

— Мужчина или женщина со странным поведением, нелюдимый, приближенный к маркизу и считающий себя выше остальных. Неужели никого не видела?

— Харитон Реневальд, — проговорила с издевательством.

— Очень смешно.

— Вы же хотели наблюдений, вот они. С вас тысяча золотых мне на личные нужды.

— Ты абсолютно невыносимая и беспринципная женщина, — он громко вздохнул и отвернулся, направляясь вперед. Аллилуйя. От меня отстали.

— Ваш Говард, — начала я, разглядывая широкую спину Реневальда, облаченного в светлую джеллабу, — насколько сильно он посвящен в курс дела?

Реневальд промолчал.

— Решили игнорировать меня? Ну хорошо. Только задуманное вы не совершите.

Смогла заинтересовать. Повернулся обратно.

— Почему же?

— Не найдете телепата, — усмехаюсь злорадно.

Как бы я ненавидела Даниэля, присутствовало понимание, что с помощью Тамби у меня есть шанс подчинить телепата своим планам. А моей главной целью было желание стать свободной и выжить в новом мире, будучи не убитой под плахой законодательства. Нужно приластиться к Харитону, имея при этом запасной план в лице Даниэля и Тамби.

— Ты не понимаешь, Тия, — усмехается он. — То, что я задумал, в любом случае совершится. Телепата я ищу для другого.

— Для чего же? — повторила его интонацию.

— Поможешь мне найти, узнаешь.

— Насколько сильно посвящен в дело Говард? — вернулась к первоначальному вопросу. — Можете не говорить. Даже ваш поверенный не знает полный план, да? Потому что телепат рядом и обязательно бдит, докладывая Грегори. А меня вы решили посвятить из-за слов Николаса о невозможности раскрыть мое сознание? Да, пожалуй, так. Получается, мятежники не в Катаре. Опасно заводить ораву воинов на территорию, охраняемую Грегори и опасным телепатом, который может раскрыть весь план. Все мятежники в пустыне, — я медленно проговаривала каждое слово, следя за реакцией Харитона.

Минута.

Вторая.

Он просто смотрит.

Смотрит с интересом. Без подтекста. Просто чистый интерес, проявляемый к сопернику. Равному по силе.

— Мне нравится, — патетично хлопнул в ладони, разрывая полотно безмолвия. — Мы точно сработаемся, Мелетия.

— Сильно сомневаюсь в этом, — смотрю исподлобья.

— У тебя нет выхода, маленькая распутница. Либо тебя убьет хозяин, либо…я.

— Какой дешевый блеф.

— Факт. На карту поставлено все, — отрезал Лев. — Все или ничего.

Не найдясь с ответом, я прошла вперед, примерно зная, где мог поселиться лорд Реневальд. Двухэтажный особняк, построенный в классическом имперском стиле, казался ничем непримечательным. Серый цвет делал его мрачным и отчасти готическим, но отделанные изящной лепниной стены и несколько участков, скрытых под пышным плющом, придавали ему некоторую воздушность и свежесть. Настроение создавалось и коваными воротами, украшенными витиеватыми узорами, и растениями. Особняк Даниса был намного богаче и роскошнее, но в харитоновском чувствовалось нечто легкое и живое.

Комнату мне определили рядом с Его светлостью, герцогом Запада, для поддержания легенды он в подробностях рассказал мне о преимуществах смежной двери. Для слуги, конечно, который передал бы информацию лорду Данису. Вообще, как я заметила, Харитон будто специально нанял парочку таких — явных шпионов, — дабы выказать демонстративное уважение людям, предложившим тех. Охрана и остальная прислуга, отвечавшая за уборку кабинета и спальни самого герцога, в первую очередь, относилась к людям Харитона. Уважительный уровень паранойи.

Больше всего порадовала постель, в которую я погрузилась после хорошенького отмывания. Слуги предоставили мне полный комплект пижам и мягкий золотой халат. Родовой цвет Реневальдов считался золотым, именно поэтому все что ни касалось данной семьи не отходило от этой палитры оттенков. Моим любимым цветом тоже был золотой, поэтому глаз не раздражало, но сугубо интерес, как реагировали на стабильность остальные?

Мягко, кровать была достаточно просторной, чтобы я могла расположиться, приняв самую удобную позу для сна. Пышные подушки с шелковыми наволочками, обеспечивавшие дополнительный комфорт для шеи, имитировали мою Капусточку, которую я любила обнимать во время сна.

— Мелетия, ты спишь? — Харитон определился с обращением.

— Нет, — промямлила полусонно, пытаясь подняться.

Одеялом я не укрылась, в комнате было довольно тепло. Герцогу довелось лицезреть меня в полной красе: короткие шортики и лиф, подчеркивавший все достоинства. Мужчина все-таки оставался мужчиной и поначалу даже застыл, застав полуобнаженную девушку распластанной на постели.

— Пижаму забыла, — заметил едко.

— Вы что-то хотели? — нет, сдаюсь. Поднять голову я оказалась неспособна. Устала.

— Может, укроешься?

— Вас смущает мое тело? — приоткрыла один глаз.

— Нисколько. Зная о своих достоинствах, ты пытаешься соблазнить меня, Мелетия, и это раздражает.

— Вас напрягает обычная ночная одежда? Если так, то укройте меня, сделать это я сама не в силах. Я слишком напряглась сегодня. Ох уж эти мужчины, — проворчала, следя за Харитоном, не пожелавшим прикрыть меня. Гордый.

— Раз так удобно, твое право, — отчеканили сухо. — Тия, утром идешь на пробежку?

— Надеюсь на это.

— Тогда мы обязательно пробежим мимо аристократок, оккупировавших озеро. Дальше мне надо будет разобраться с делами, а ты к Фламелю, потом заберу тебя у Николаса и поедем на день рождения дочери лорда Лиаавира. И я тут подумал, что ты можешь навещать «Сладкий плен», — наконец, выдает он.

— У вас какой-то принцип сначала не соглашаться со мной, а потом идти навстречу или что? — подняла заметно потяжелевшую от усталости голову. — Я предложила вам контракт, вы отказались, а потом сами же начали активно выкупать меня у Грегори. Теперь это. Серьезно думаете, что дешевые манипуляции с отказом будут подстегивать мой интерес и истинное влечение к вам? Поверьте, это даже на Сарике не работает, а вы пытаетесь применить подобное на самой опытной куртизанке. Какая пошлость.

— А кто сказал, что я подстегивал интерес, Мелетия? Мне нужно было подтвердить свои предположения. Я получил доказательства и видоизменил договор. Это опять же время.

— Убедились, что я достаточно ненавижу Грегори?

— Именно.

— Могли бы просто спросить. Почти все рабы ненавидят хозяев, а я не просто ненавижу. Наступит день, и Грегори падет от моей руки.

Ошейник сжало. Предупреждение. Выровняла дыхание, убрать все мысли о мести и убийстве. Убрать. Стало легче.

— Аккуратно, Мелетия, здесь может быть прослушка.

— Сомневаюсь.

— Вер-р-рно, — промурчали в ответ с какой-то кошачьей улыбкой. — Это единственное место, где нет ничего.

— А кабинет?

— Есть, — хмыкнул герцог. — Очень удобно, когда я хочу направить по ложному пути.

— Вы все рассказываете мне, неужели не боитесь, что телепат прочитает? — все-таки пришлось нарушить покой и сесть ровно. Чтобы не раззадоривать герцога прикрыла верх подушкой и устроилась, готовая внимать.

— Николас подтвердил сильные ментальные способности, тебя не смог взломать ни я, ни он, вероятно, это объясняется наличием королевской крови.

«Или тем, что я телепат», — добавила про себя.

— И телепат не сможет, — продолжив его мысль, уставилась победно. — Так вы правда дадите мне свободу, если помогу?

— Я всегда сдерживал свои обещания.

— Соглашусь при одном условии.

— Каком?

— Вы поможете мне освободить Сарику.

— Та светловолосая девочка?

Кивнула.

— Я сделаю для этого все возможное.

Простому обещанию я не поверила бы, многие распылялись ими, но сказанное герцогом походило на правду.

— Я должна найти телепата? Для чего?

— Иногда нужно пройти по головам, заплатив кровью, чтобы добиться правосудия.

— А без реминисценций нельзя? По факту, зачем он вам нужен?

— Когда-нибудь расскажу тебе, малыш. Когда ты включишь все свое обаяние и попытаешься найти его. Хотя уверен, ты знаешь.

Нужно выпить. Чувствую, как кружится голова от желания поведать все и освободиться, получив заветные деньги, которых хватит с лихвой на всю оставшуюся жизнь.

— У вас есть вино?

— Так это правда… — Реневальд будто и не поверил. — Сколько лет, Мелетия?

Нравоучений мне только не хватало. Некоторые клиенты с одержимым желанием исправить меня и вытащить из рабства пытались отучить от алкогольной зависимости. Ха, гиблое дело. Защитники отказывались от этой идеи после первого же внушения.

— Четыре года.

До шестнадцати лет я старалась держать себя в руках. Пыталась строить планы по освобождению, собиралась покинуть темницу. Все бессмысленно. Аделаида стала последней каплей. Я спивалась и падала в бездну, которая в скором времени откликнулась бы на беззвучный клич.

— Наркотики? — его лицо помрачнело.

— Пока что нет, — призналась честно, но я уже чувствовала, как перейду на них. Подсяду, лишь бы избавиться от чужих голосов.

— Мелетия, — он откинул голову назад, словно пытаясь прийти в себя.

— Вас предупреждали, лорд Реневальд. Обойдитесь без назиданий. Мне нужно выпить и успокоиться.

— Успокоение можно найти не только в алкоголе.

— Плевать.

Он подозвал слугу и приказал принести мне лучшее вино. Однако желания пить уже не было. Под пристальным взглядом это походило на пытку, а не еженощный ритуал. Вопреки всему, отпила и заснула уже спокойно. Без посторонних мыслей людей рядом. Бессонница мучала поначалу, вскоре я научилась избавляться от нее. Алкоголь стал моей панацеей.

— Доброй ночи, Мелетия, — пожелали на имперский манер, увидев, как я уютно обняла подушку и перестала воспринимать окружающих.

— Угу.

Свет погас. Мир погрузился во тьму.

Харитон Реневальд

Алкоголичка. Скоро сторчится. С тяжелым характером и острая на язык. Бывшая аристократка. Слишком много неоднозначных компонентов в одной личности. Я не понимал, как себя вести. Сможет ли она найти его?

Я готов был сдаться и рассчитывать на самый ужасный исход — кровавое побоище. Гнев, спящий десятилетия, вскоре выплеснется, и мне позарез необходим телепат. Не пожалею ли о содеянном?

— За вами следили, ваша светлость, — заметил Говард, когда мы выходили из театра.

— Я заметил, — усмехнулся, разглядывая удаляющуюся фигуру девушки, активно уводимую Ником. Гибкая и плавная, она намеренно делала свой шаг таким…притягательным.

— Убрать или подыграете? — осведомился помощник.

— Убрать? Такую симпатичную? С ума сошел? Нам не нужны проблемы даже с аристократками из захудалых родов.

— Ваше право, мой лорд.

Мое право. Аристократка, оказавшаяся шлюхой, в реальности была аристократкой. Удивительный поворот на триста шестьдесят градусов. Она приближена к лорду Дисаду, и то что я поведал ей без страховки Николаса с тройным договором испортило бы все. Но я знал, на что иду. Знал и решился. Мелетия хотела свободы, она ее получит. Когда-то. Если не погибнет.

— Николас, что-то в ней точно не то, — в сотый раз повторял для друга.

— Да просто умнее среднестатистической куртизанки и равнодушней. И все. Телепат не она.

— Речь шла о женщине, Ник. Мне пришлось обойти все блядушни Дисада, и только она подходит. Она телепат.

— Не-а. Вспомни сам.

Вспомнил. Время ее появления в Катаре на несколько лет не сходилось с фактическим проживанием телепата здесь.

— Избавишься? — вырвал из рассуждений.

— Вероятно.

— Она мне нравится, — честно признался Фламель.

— Уговорил. Я подумаю, — киваю с ухмылкой.

Шлюха казалась опасной. Балансируя на грани жизни и смерти, она не понимала, как близка к последней. Выложив ей все, я подстраховался, одна попытка поведать кому-то — смерть. Мгновенная. Поймет или нет?

— Почему именно она? Мало шлюх Дисада приближены к нему? Ты бы смог даже развлечься с Элией, — Николас по-дружески хлопнул меня по плечу. — Или все-таки чем-то понравилась?

— Я не сплю с такими, как Сильвия, — произнес с брезгливостью.

Ситуация с Мелетией не забавляла, опасно было подставляться, но взгляд девушки. Мне была знакома природа таких взглядов. Взгляды рабских бойцов на дайидских аренах. И эту девушку я понял как никто иной.

Беспощадный воин.

— Пошлость, — заметила со вселенской скукой на лице, выискивая точку опоры на карте. Обрыв мертвецов подошел идеально для скопления энергии и дальнейшего ее распространения на границах. — Что может быть вульгарнее этого?

— Дьявол проповедует нравственность, — усмехнулся Харитон, рассматривая меня свысока. — Не нравится?

— Приручение дикого животного — мерзость, — фыркнула, сдув прядь со лба.

— Тия, придется пойти со мной. Хочу подарить тебе красивого кота.

— Ха-ха, — не подняв головы, обратилась ко второму учебнику. Голова наслаждалась изобилием такой информации. Слуг в поместье было немного, из-за чего разум не переполнялся чужими голосами. Я их почти не слышала, кроме пары молодых охранников, поставленных шпионить. Говард периодически тоже следил, но в отличие от той троицы, следил, не скрываясь иллюзиями. Влиять на него, как выяснилось, было нельзя — при попытке сделать это, душил ошейник. Хотела сделать марионеткой, да не получилось.

— Ты не завтракала и не обедала, Тия.

— Потом, — отмахнулась, увлеченная талмудом. Я впитывала знания с энтузиазмом алкоголика, пристрастившегося к вину. У Реневальда обнаружились редкие книги, которыми я обложилась на несколько дней и заперлась в собственной комнате. Сегодня расположилась на полу библиотеки, раскрыв огромную карту и отмечая на той циркулем участки, уже изученные мной и подвергнутые расчетам.

— Много романов прочитала? — в голосе сквозила ирония.

Дело в том, что библиотека была пронизана прослушивающими заклинаниями. Изображения лорд нейтрализовал, а прослушку оставил местами, чтобы не вызвать подозрений у тех, кто их установил. Так аристократы стабильно получали выгодную для герцога информацию, при этом уверенные в абсолютном величии и считающие Реневальда дурачком.

— Достаточно.

— Ну тогда мы идем, — склоняется и подхватывает за руку, резво подняв.

— Неужели аристократам даже в таких мелочах нужна компания? — уточнила, с громким хлопком закрывая книгу, прежде демонстративно вырвав ладонь.

— Обязательно, — подмигнули мне. — Пойдем. Сегодня в «Сарме» подают фаршированную утку, неужели не хочешь?

— Уже бегу, — съязвила. — Мы же не едим там каждый день.

Реневальд, как выяснилось, не особо жаловал специи, свойственные дайидской кухне, поэтому часто мы обедали с ним в «Сарме», принадлежавшей господину Мейелсу. В первый раз, ожидая очередную, утрированную донельзя роскошь, я и не предполагала, что заведение окажется, на удивление, скромным и с по-домашнему вкусной имперской едой. Единого меню здесь не было, повар каждое утро закупался на рынке самыми свежими продуктами, поэтому готовили из того, что удалось получить. Сегодня ставки сделали на утку, которую нам подали сразу.

На сцене, находившейся на небольшом возвышении, как всегда началось действие. Часто там пели музыканты и танцевали разные труппы — одиночки могли поработать и за еду, и за вознаграждения от посетителей, а вот те, кто получше, непременно взимали плату. Негромким голосом запел ашуг древнюю балладу о становлении империи. Присутствующие, изначально более увлеченные едой, постепенно поднимали головы, завороженные голосом. Слова знали многие: песня, начинаясь с эпохи Наридов, переходила к каждому историческому этапу, характеризуя его кратко и связывая с последующим. Музыка была примитивной, одни и те же звуки повторялись на каждом этапе, но этим она и завораживала — вводила в подобие транса. Однако на современности все либо тактично заканчивали выступление, либо говорили о грядущих завоеваниях, либо бросали общие предложения о величии империи и самой принцессы. Зал замер.

Зал замер, ожидая продолжения, всем было интересно, по какой из граней пойдет ашуг, и насколько это окажется законным. Начало было вполне приемлемым, соответствующим общепризнанным канонам, а дальше…

Всевластная судьба ведь предрекла,

Правителям восстановить руины.

Предчувствие паденья в воздухе гоня,

Великим уничтоженным отныне.

Армия в империю войдет,

Бал маскарадный превратится в бой.

Смертью наготове мы найдем свой путь

Погружая в хаос прежний строй.

Сумеречно войско на границе,

Разбиты ведь оковы старой власти.

Пепел поднимается над миром,

Кровью залиты все улицы столицы.

Она летит как утренняя птица,

Звучит людской свободы вой.

Она яв и тся в роли демоницы,

В забвение отправив весь осиный рой.

Музыка, набравшая темп в середине, сейчас снова вернула прежний, немного заунывный ритм и медленно исчезла.

Тишина.

Она появилась на минуту, но как только прозвучал последний аккорд мелодии, зал загремел бурными аплодисментами. Мужчина, не верящий в успех песни, активно закивал, счастливо улыбаясь. Народ, а здесь были только простолюдины, ликовал. Даже простая песня на минуту, но давала им ощущение свободы.

— Красиво, согласись? — усмехнулся Харитон.

— Красиво, — подтвердила, отложив вилку. — Даже очень. Эти слова…Они будто…

— Какие? — подался ко мне.

— Пророческие.

— По мне, обычная песня. Но что-то в ней, определенно, есть, — пригубил из стакана воду, пристально глядя на меня.

— Его могут убить? — уточнила с равнодушием.

— Какого-то доходягу? С ума сошла? Если власти узнают, выпорют пару раз, но ничего более.

— А раз власть ты, то…

— Никто не узнает, — с громким стуком поставил стакан на стол.

— Ты прав, я параноик, — согласилась, привставая. — Мне нужно к Фламелю.

— Нет, кошка. Никакого Фламеля. На сегодня хватит. Пойдем выберем тебе костюм для верховой езды в пустыне.

— Хочешь вырядить меня в куклу?

— Не угадала. Хочу облачить тебя во все черное, со своими типичными нарядами ты даже часа на солнцепёке не продержишься. Признаюсь, госпожа Суон с тобой хорошо поработала, смогла превратить гадкого утенка в подобие лебедя.

Это он про мой обновившийся гардероб. Госпожа Суон отмела катарскую моду сходу и решила облачить меня на имперский манер. Теперь мои волосы ежедневно укладывали слуги, а одеваться помогала горничная, затягивая корсет и делая и так небольшую талию неестественно тонкой. Харитон, увидев меня обновленной (не думаю, что то белое платье он успел разглядеть), не прокомментировал, хлопнул дверью и удалился.

— Так мы действительно будем охотиться на котов? — вернула я его к нашей изначальной теме.

— Дочь лорд Варна хочет барханного кота на шестнадцатилетние. Забавно: кошка будет охотиться на кошку, — проговорил он, будто меня здесь не было. То, что герцог называл меня кошкой я старательно игнорировала, у Льва были свои причуды.

— Я не буду охотиться.

— Твое присутствие не обсуждается, Тия. Верхом ты умеешь, увидел. Есть то, чего ты не умеешь, Мелетия?

— Если я что-то не умею, стоит появиться одному желанию, чтобы я научилась, — ответила, пожав плечами.

Харитон думал, что сидеть верхом я неспособна, но профессия шлюхи обязывала и выезды с аристократией на конях, так что многие бордельные девицы могли похвастаться способностями наездницы. И я не о позе для сношения.

— Как всегда ты немногословна.

— Я могу отлучиться в «Сладкий плен»?

— Что-то серьезное?

Сарика «разозлила» одного из гостей, так что в результате обзавелась гематомой на половину лица и легким сотрясением. Зинар по заверению целителя пришлось отстранить ее от работы на пару дней, но то что потворница опять осмелилась подложить ее под кого-то, кроме указанных мной двух гостей, не заслуживало игнорирования с моей стороны. Однако, женщина, предвосхищая наш разговор, исчезла и не появлялась в доме терпимости.

— Сарика сильно заболела, — кивнула, с мрачным видом комкая салфетку.

Люди жалкие и ничтожные существа, но каждый раз, перед тем, как навестить ее, я тем не менее продолжаю покупать все, что она любит.

— Я могу пойти с тобой?

— В обитель разврата? Днем? Герцог, да вы бунтарь, — хмыкнула, не меняя выражения на лице. По правде говоря, я не хотела видеть герцога рядом, ведь посетить я собиралась и «кукол».

— Николас тоже спрашивал про нее, «перестала заходить» говорит, она же в углу постоянно книги читает. Любознательный ребенок. У вас все такие? Если да, недолго, и я поменяю мнение о распутницах, — и смотрит выжидательно. В глазах смешинки, а уголки губ немного приподняты.

— Не меняйте. Лучше обратите взор на аристократок, — заметила с намеком.

То, что герцог избегал аристократок только слепому не дано было заметить, а то, что на него охотился весь свет Катара, сулило огромные неприятности непосредственно мне.

— Отвечу просто: здешние девушки не в моем вкусе. Люблю более утонченных. Да и аристократку я возьму только в качестве жены.

— И с кем же ты спишь? Шлюх нельзя, аристократок нельзя, неужели простолюдинки? Или ты все же девственник? — спросила с иронией.

— Именно, — ответили с ухмылкой.

Перед тем, как уйти, Харитон, подмигнув мне, вручил ашугу в руки целый золотой и, быстро скосив взглядом, что-то сказал на ухо музыканту.

«Будьте сегодня неподалеку. Мой помощник сегодня придет к вам для делового предложения», — прочитала из мыслей мужчины.

— И что же ты ему сказал? — спросила, выражая «интерес».

— Что он весьма талантлив, и я приглашаю его в свой замок.

«Ложь», — подумала про себя. Харитон будто игрался, и все больше казалось, что его действия не имели ничего общего с революцией, но это была ловушка.

Через час мы уже находились в борделе. Джамалл и Камал, увидев меня, искренне обрадовались, стражники испытывали ко мне симпатию. Как и ожидалось, при виде герцога они насторожились, но скрыли ревность подчеркнутым уважением и поклоном. Младшие потворницы не сказали ни слова, а девочкам и слугам на глаза мы старались не показываться.

Сарика читала книгу, когда в комнату постучались, а дальше вошли мы с Харитоном. Обрадовавшись моему визиту, девочка не могла справиться с растерянностью при виде герцога и острым чудом стыда за свой внешний вид.

— П-п-простите, ваше высочество, — глотая слезы и теребя платье, пробормотал ребенок. — Так получилось, что я поскользнулась и упала, вот и ушла на больничный.

Врунишка. Хотя оно и понятно, говорить о том, что ее избили было унизительно. Села рядом с ней и дождалась, пока она обнимет, положив голову на мое плечо.

— Больно? — спросила, зная ответ. Вид пожелтевшего синяка был красноречив и говорил о том, что боль уже прошла, но распухшее лицо смущало Сарику гораздо больше. И Реневальд, сидевший рядом и несколько удивленный тем, как эта мышь прильнула ко мне, доводил ее до апогея смущения.

— Нет. А Капуста сегодня не с тобой?

Не переставая поглаживать ее по голове, ответила отрицательно. Сегодня кошку я с собой не взяла, хотя та очень успокаивала девушку. Сарика могла ее целовать, тискать или просто лежать рядом с ней, поглаживая против шерсти. Хоть Капусточке подобные ощущения не нравились, ребенка она терпела, моментами жалобным взглядом испепеляя меня.

— Может, чай? — предложила сухо, считывая параллельно мысли Сарики.

— Мой уже остыл, но я попрошу новый, — произнесла, не желая вставать с уютного места.

— Этот? — указал неестественно мрачный Харитон на медный чайник.

— Да. Там есть чай, я не пила. Для Сиви готовила, но он уже остыл.

Он молча вскидывает руку, выпуская огненную магию, вода в посудине забурлила, закипела. Сарика восторженно ахнула. Харитон обладал всеми четырьмя стихиями — эфирный маг, и по моим источникам уровень магии у него был высокий. То есть перед нами сильный стихийник, который, вероятно, прекрасно управляется со всеми типами. Идеальный император, способный в любой момент противостоять и более могущественному правителю, темному, с которым считались три континента, а остальные либо трепетали перед ним в заветном ужасе, либо считали того мифом — Адрианном Стаури.

Уже иначе звучали в голове слова того ашуга:

«Сумеречно войско на границе,

Разбиты ведь оковы старой власти.

Пепел поднимается над миром,

Кровью залиты все улицы столицы».

Сможет ли Харитон выстоять против сумеречных? Сможет ли навязать им свои правила? И на чьей стороне темные?

— Спасибо, ваша светлость, — худое лицо озарила широченная улыбка.

Он улыбнулся в ответ (обычные люди не оставались равнодушными, видя улыбающуюся Сарику) и встал, подхватывая бумажный пакет со сладостями, купленными нами по дороге в «Кондитерской лавке Уйера». Там были и любимые Сарикой миндальные пирожные, и шоколадные эклеры, и конфеты, посыпанные орехами, и многое другое. Реневальд не поскупился. Аккуратно разложив их на подносе (другой посуды здесь не оказалось), он разлил мне и Сарике чай (стаканов тоже было всего два). Напуганная подобным поведением девушка пыталась всучить ему свой, но он с усмешкой отказался, объяснив тем, что не любит чай.

— Мы попьем из одного, да, Хари? — не преминула съехидничать, демонстративно сделав глоток и подавая стакан Реневальду. Покажет ли свою брезгливость перед безобидным и наивным ребенком или все же не разрушит иллюзий Сарики?

— Дрянь, — одними губами произнес усмехающийся Харитон и спокойно, в привычной манере глядя только на меня, отпивший напиток.

Мальчик благороден — мальчик дрессируем. Как Тамби. Не могла определиться, кого же выбрать в качестве союзника. Сейчас я это сделала.

— Твой черед, Тия, — протягивает напиток мне обратно.

У меня, в отличие от наследника Запада, предрассудки отсутствовали, поэтому чай я допила уже сама, не поделившись с ним. Обойдется. Сарика болтала долго. Сначала рассказывала о ситуации в борделе, потом перешла на пересказ собственной истории с побоями, впоследствии умудрилась, забыв о стеснении перед незнакомцем, поведать и о своем постоянном госте — Эрике. Молодой человек покинул ее на неделю-другую для урегулирования каких-то дел с семьей, но клятвенно заверил вернуться в скором времени и попробовать выкупить. Последнее мне не нравилось абсолютно. Нельзя было рассказывать о том, что ты замышляешь план выкупа. Даже с Харитоном над освобождением Сарики мы размышляли долго. Дело в том, что Грегори не «сдавал в аренду» Сарику, разговоры же о ее выкупе вовсе казались безумием. Действовать через «третьих» лиц тоже не получилось, хозяин, по моим предположениям, предугадал все возможные ходы в ситуации и мог догадаться, что все дороги ведут к Льву. А кто рядом с Реневальдом желает освобождения для одной блудницы? Я.

«Сильвия, милая, раз за разом я буду убивать все что дорого тебе».

Пусть убивает, она мне не дорога. Просто удобный человек рядом, который не предаст, вот и все.

— Маленькая, — протянула Аделаида, разглядывая тощую девочку. Несмотря на худобу, не ценившуюся в Кататер, ставки на малышку были сделаны нехилые. — Я думала, младше тебя у нас тут никого не будет.

— У нас новый уровень, — заметила скучающе, цинично отметив, что этот ребенок станет одной из любимых блудниц господ — прозрачная кожа с прожилками голубых вен, светлые волосы и брови и огромные голубые глаза. Внешность, несвойственная пустынным жителям, новенькая, к своему сожалению, уже выделялась среди остальных.

— Такую маленькую зачем хоть? Еще и на мою дочь похожа чем-то. Виола такая же, вся в отцовскую породу пошла, — просипела Адель.

Напуганная, жмущаяся к Даниэлю, видимо, казавшемуся ей оплотом спокойствия и миролюбия. Зинар пыталась с ней сюсюкать, привлекая к себе и обещая море сладостей, но девочка мотала головой в стороны, дрожащими руками вцепившись в ладонь недвижимого Палача.

— Отпусти его, Сарика, — холодно приказал хозяин.

Обычно с новоприбывшими он не возился, даже на ежегодную «покупку» на Невольничий рынок Дайида Зинар ездила сама. Как и я, этот ребенок стал исключением. Видимо, сходство с женой вынудило Грегори поучаствовать.

— Верните меня к папе, пожалуйста!

— Ты сделала свой выбор, — холодно изрек он. — Зинар, она сегодня работает.

— Но ваша светлость, нужна подготовка, — даже мразь потворница прониклась видом новенькой, попытавшись возразить хозяину.

— Собираешься оспорить мои слова?

— Нет, — услужливо склонила голову. Слабая. Как и все люди.

— Отвести.

— Отпустите! — заорала она, когда огромный страж поднял ее, чтобы отнести наверх. Настолько невесома, что мужчине она показалась неестественно легкой. Крики девочки продолжали доноситься со второго этажа.

— Тупые девственницы, — Грегори подхватил трость с набалдашником в форме головы орла, прямо отсылавшего к гербу рода Дисад — двуглавому орлу, расправившему крылья на фоне восьмиконечной золотой звезды.

— Такая маленькая, а строптивая, — поддакнула Зинар.

— Все они в начале такие, да, Крольчонок? — излишне нежно спросили у меня, приближаясь.

Промолчала.

— А рядом моя острая на язык магичка. Сар хиан, Аделаида, — улыбнулся мужчина ей, уже напрочь игнорируя меня. Это тоже была своеобразная мера пренебрежения. На некоторых девочек она действовала, все хотели внимания лорда. Аделаиде и мне было все равно. — Как дочь? Нормально? Деньги поступают?

У Грегори была феноменальная память, он мог вспомнить подробности биографии любой из этих девушек. Вопрос подругу не удивил.

— Средства от «Сладкого плена» помогают моей матери и Виоле выжить, мой лорд.

— Безумно рад, — оскалился белозубо. — Пойдешь сегодня со мной?

— Это честь для меня, — она учтиво склонила голову.

Пристально посмотрел на меня, пронизывая предупреждающим прищуром. Все знали, что Грегори предпочитал остальным женщинам свою жену, но иногда он делал вид прелюбодея. Так, чтобы поразвлечь себя разговорами. Аделаида ему казалась интересным собеседником, но то, что они с маркизом только разговаривали знали я и Даниэль.

— Крольчонок, у тебя сегодня особенный гость, удовлетвори по полной. Графу должно понравиться.

Кивнула и без лишних слов двинулась к себе.

Я занималась своими делами, когда услышала испуганный возглас Зинар и настойчивые стуки в дверь. Лорда Орфина надолго не хватило, но мужчина оказался добродушным и веселым, поэтому извинился за такой «конфуз» и, осыпав меня комплиментами и заверениями в том, что я вовсе не виновата, а сыграла решающую роль старость, удалился. Даже смог вызвать улыбку на губах. И идиллию нарушили. Нарушили совершенно грубым распахиванием двери.

— В чем дело, Зинар? — хладнокровно поинтересовалась у потворницы.

— Нужна помощь! Там новенькая…и Данис.

— Не повезло ей, — кивнула, возвращаясь к книге.

— Помоги, Сильвия! — воскликнула умоляюще Зинар.

— С чего бы? Где Амар?

— Мне нужна помощь, девочки и слуги заняты. Амар на конференции в Динее. Только ты свободна и что-то смыслишь в целительстве. Пожалуйста, Сильвия, — пышная грудь широко вздымалась.

— Ладно, — встала, гибко потянувшись.

Девочка ранее и так не казалась здоровой, сейчас выглядела истощенной и измученной. Спина была располосована, на белой коже кровь смотрелась пугающе.

— Шрамы останутся, — отметила цинично.

— Мы отправили служанку за лекарем, но он живет далеко, сейчас бы не умерла хотя бы, нужна первая помощь. Травы, ты же разбираешься? Что остановит кровь?

— Теплую воду. Чистые полотенца. Также чайник и стаканы, — приказала с холодом. — Немедленно.

Женщина кивнула и поспешила исполнить указание. Я села рядом с тихо скулящей от боли Сарикой.

— Знаешь, ты испытываешь боль в теле, потому что все сигналы поступают от мозга. Как это работает? — положила ей ладонь на лоб, давая свободу своему дару. — Сигнал от рецепторов идет в центр боли. Этот центр напрямую связан с двумя отделами головного мозга.

Сама, между тем, перекрыла один путь из центра, отвечающий за эмоции, о чем рассказала Сарике. Девочка обмякла, расслабляясь. Другой путь протягивался в зоны, которые отвечали за схему тела, его я тоже перекрыла, ведь так мозг определял, где болит. У нее болело все.

— Т-т-ты целитель? — прошептала она, приходя в себя.

— Почти. Теперь лежи. Мне нужно создать одно растение, чтобы остановить кровотечение.

Подошла к ближайшему цветочному горшку, расположенному на подоконнике. Небольшой кактус держался чисто из принципа, но и то ему пришлось подвинуться для выращивания на этой уже изношенной почве двудомную крапиву. Процесс занял минут десять: магичить мне нравилось, я знала только базу, поскольку библиотека не предоставляла больше возможностей, а управлять одновременно сознанием клиентов и вычленять важное для себя было невозможно. Приходилось самой. И основы я таким образом выучила. Сорвав растение с корнем, глянула на чайник, который установила служанка, теперь внимательно следившая за моими действиями. Зинар упорхнула по делам, отправив девушку вместо себя.

— Жду отвар в течение пятнадцати минут.

— Да, Сильвия.

Подсела к Сарике опять, но уже с влажной тряпкой. Надо было осторожно протереть места ранений и обеззаразить. Пока ей не будет больно необходимо закончить все, не особо хотелось сидеть с потенциальным трупом всю ночь. А эта, определенно, не выжила бы.

— Ты теперь в плену. Хочешь того или нет, придется обслуживать мужчин. Будешь мямлей — умрешь. Будешь хабалкой — умрешь тоже. Нужна золотая середина. Во всем.

— Я хочу домой, — прошептала, сдерживая слезы.

— Дома нет. «Сладкий плен» твое новое обиталище. Привыкай.

Арак, вынутый из шкафа, использовала для обеззараживания. Алкоголя у нас правда было немало.

— Не хочу! Не хочу! Не хочу! — зарыдала она, перевернувшись и положив голову мне на колени. Она не чувствовала боли совсем, вернуть хотя бы легкие ощущения или нет? Обхватив мои ноги дрожащими руками, она продолжала плакать, уже не останавливаясь и вынуждая меня застыть. В груди появилось нечто странное.

«Плевать. Отключить все чувства — вот основа жизни».

Пока мы ждали лекаря, разговорились с Сарикой, я отпаивала ее чаем и отваром. Некоторые девушки, особенно любопытствующие первым опытом новенькой, ужаснулись и, сжалившись, над той приносили сладости, откармливая «дитя». Уходили они на обслуживание быстро, зато целитель заставил ждать. Пришлось во время процесса лечения присутствовать и влиять на девочку. Мужчина нарадоваться не мог, насколько нечувствительная к боли пациентка ему попалась. А когда он все же излечил ее полностью, убрав и возможные шрамы, и разрывы ниже, внушила ему мысль о стандартности ситуации. Нельзя было вскрываться».

Глядя на нынешнюю Сарику, я задумывалась. Грегори нельзя приходить к полноценной власти. Сколько таких «Сарик» еще находится в рабстве? И сколько будет еще? Когда он насытится? И насытится ли? Тамби окажется марионеткой в его руках, истинным правителем будет сам маркиз. Серым кардиналом. Так верней. Мысли, начинавшие формироваться недавно, сейчас обрели ясность. Принято окончательное решение.

Я обязательно влюблю в себя Харитона Реневальда.

Ветер сдул с бархана очередной шлейф песка, норовившего попасть в глаза, не скрытые черной тканью одеяния, и ужалить кожу, как раз хорошо спрятанную под одеждой.

— Повторим? — загадочно спросил Харитон.

— Спрашиваешь? — ухмыльнулась, натянув повод.

Выпускает из ладони несколько огненных фаеров, подталкивая их воздухом к горизонту. Достигнув цели, небольшие огоньки разрослись, став полноценной аркой — вратами победы.

— Один, — начал он.

— Два, — продолжила счет.

— Три, — мы оба пустились в безумный галоп по пустыне, оставив всех путников позади.

Пропускать тренировки лорд Реневальд не любил и отказываться от пробежек ради кучки легкомысленных дур тоже не решился, поэтому посчитал нужным каждое утро брать меня с собой. Забеги я предпочитала делать наедине, но он бы все равно не отстал, и каждый рассвет мы встречали в лесу, протоптав дополнительные тропы, лишь бы не попадаться им на глаза. Дорога до особняка на обратном пути у нас обязательно знаменовалась гонкой, в которой с разной периодичностью мы уступали друг другу победу. Сегодня выиграла я, такой расклад мужчину не устроил, и, видимо, он решил отыграться. А узнав недавно, что я неплохо сижу в седле, решил сделать это спонтанно. То есть прямо сейчас.

Дайид славился своими скакунами — Ахал кети, по красоте лишь немного уступавшим эльфийским. Именно запустынные кони считались одними из самых дорогих в мире. Пожалуй, даже самыми дорогими, ведь эльфы своих животинок не продавали в сторону. Конь, которого Харитон радушно разрешил мне оседлать, соответствовал своей породе и всем своим видом намекал на статус владельца, то бишь герцогский. Демонстрация власти Реневальда, способного посадить грязную девицу на скакуна, стоившего как неплохое поместье, не могла не разозлить присутствующих, из которых только Тамби был на ахалкетинце.

Ворон соответствовал своему прозвищу и мастью походил на ночное беззвездное небо или даже черный шелк — такой мягкий и приятный на ощупь. Обладая длинными и стройными ногами, он двигался с неподражаемой легкостью и грацией. Я почти не держала поводья, настолько животное казалось умным и азартным до победы. Почувствовав соперника в лице или точнее в морде харитоновского Миража, он стремительно набирал скорость, поднимая облака песчаного вихря и устраивая небольшую бурю.

Встречный ветер, приносивший только жар, казался чем-то незначительным и словно не мешал Ворону, скакавшему с такой плавностью, будто он парил над песчаными дюнами. Горячие ноздри ахалкетинца широко раздувались, позволяя вдыхать сухой воздух, зато я не могла совершить ни вдоха. Будто забыла, как дышать. Это походило на восторг. Что-то незабываемо прекрасное. С меня слетел платок, никак не удерживаемый булавками, не могла же я ожидать настолько внезапной гонки? Лицо обнажилось и сразу попало под удары песка, поднимавшегося с каждым ударом копыт Ворона. Попыталась обернуться, желая оценить ситуацию и шансы соперника, но шнурок, державший волосы в хвосте, не выдержал тоже и лопнул, отчего те рассыпались по плечам. Нисколько не разочарованная произошедшим, я пригнулась к шее коня, вступая в эту странную игру.

«Не подведи, малыш», — попросила мысленно. Не знаю, бегал ли Харитон рядом или отставал, это показалось неважным. Лишь желание победы. Такое примитивное, но тем не менее, навязчивое и честолюбивое. И я смогла передать его Ворону, подключившему все внутренние ресурсы и не испугавшемуся огненной арки.

Последний рывок.

Последний раз взметнулся песок.

Вспыхивает арка, отдавая победу нам с малышом и, наконец, я выдыхаю.

Спустя секунду арку переступают и Харитон с Миражем.

Можно отдыхать, животные тоже поняли это, не понадобилось наших с Реневальдом усилий, чтобы они перешли в рысь, а затем успокоились в ожидании остальных наших спутников.

— Мелетия, заслуженная победа ваша, — Харитон спрыгнул с коня.

— Лорд Реневальд, вы тоже были весьма неплохи, — подобным тоном ответила мужчине.

— Не достиг вашего уровня, — подошел ко мне и ловко обхватил талию, помогая спешиться. — Что хочешь в качестве приза?

Стояли очень близко, он не спешил отпускать меня, сквозь тонкую ткань кафтана чувствовала пальцы, сжимавшие до боли. Положила собственные ладони на его руки и, глядя исключительно на мужчину, впилась ногтями в кожу. Шикнув, он понял и ослабил хватку, но не отпустил.

— Без косметики ты кажешься ребенком, а с ней напоминаешь Тин-Хинан, — отвесил то ли комплимент, то ли прост констатировал факт, пальцем проводя по моей скуле и приближаясь к тому самому шраму. Увидел. Заправил прядь за ухо и с интересом посмотрел на розовую полоску. — Как ты так умудрилась?

Мог ли Николас проболтаться? Кажется, нет. В людях я разбиралась, он не сказал бы Льву об этом. Значит, просто любопытство.

— Об тумбочку ударилась.

— М-м-м, — мне явно не поверили. — Тамби Дисад бежит за нами. Умудрился подобрать и твой платок. — Не знаю, что ты делаешь, но многим ты нравишься, а некоторые влюблены в тебя, Тия. Как так выходит?

— Я красива, — заметила с усмешкой. — Разве мужчинам не достаточно только внешности?

— Не настолько, чтобы влюбиться. Внешность — не решающий фактор.

— И что же является решающим? Доброта? Интеллект? Милосердие? Что именно для тебя решающий, Харитон?

— Как это похоже на девушек борделя. Подстроить свою личность под клиента это так…примитивно. Особенно для тебя. Именно это ты хочешь сделать, не так ли, Мелетия?

— Пожалуй, так, — не стала скрывать я, искоса наблюдая за вихрем, образовавшимся из-за надвигавшегося в нашу сторону Тамби.

— Возлюбленную столько лет держат в плену, но поиграть с этой заманчивой игрушкой отец не дает разрешения. А теперь так желанную женщину вовсе отдают какому-то богатенькому упырю, он взбешен, кошка. И сделает все, чтобы заполучить тебя.

Именно об этом, как ни странно, думал Тамби, ярость обуревала его всего, а мой платок, который он держал в крепко сжатом кулаке, вмиг воспламенился — Дисады тоже славились эфирной магией.

— Он зол, хочешь, позлим его сильнее? — спросил заговорщически.

— Хочу, — кивнула, глядя теперь исключительно на Харитона.

Мне хотелось раззадорить Тамби, заставить хоть как-то действовать. Реневальд спустил ткань туники, которую я надела под кафтан, оголяя шею, ключицу, вплоть до небольшого участка груди, прикрытой черным кружевным бельем.

— Неужели готовилась? — потянул лямку и осторожно опустил ее вниз, почти обнажая.

— Явно льстишь себе, — ответила спокойно.

— Бордельная привычка? — намекнул на нескромный низ.

— Типа того.

Следующим движением Харитон прикладывается губами к распаленной от спонтанной тренировки коже. Чуть выше груди. Однако быстро руки смещаются под белье, провоцируя приятное чувство ожидания. Проводит большими пальцами у основания груди, будто дразнит. Не приступает к чему-то большему. Но изголодавшее тело требует. Оно хочет, чтобы его брали, хочет ласк, хочет, и все.

Мой тихий выдох, и он, услышав его, приблизился к мочке уха. Облизнул ее. Все внутри затрепетало. Медленно и осторожно двигаясь языком по внешнему контору, Харитон смыкает зубы на чувствительном хрящике. Такое почти что дикое действие вызывает первобытное желание. Навязчивая картина наших прелюдий прямо на песке сменилась насмешливым:

— Ты увлеклась.

Поправил бюстгальтер, поднял лямку и, глядя на меня с пренебрежением, начал застегивать пуговицы. Тамби уже приближался.

— Не думала же, что я поддался?

— Знаешь, — откинула волосы назад. — Возможно, из тебя вышел бы хороший актер, но, — шлепнула его по рукам, решив справиться со своей одеждой сама, — реакции тела тебе не скрыть, малыш.

Указала на натянутые в области паха штаны, параллельно закончив с пуговицами.

— Не тебе меня судить, львеныш.

В ответ получила усмешку, полную превосходства. Что ж. Время отомстить наступит. Подоспел Тамби.

— Что произошло? — взволнованно спросил молодой человек, глядя на нас с раздражением. Он даже не собирался скрыть ревность, сопровождавшую даже его интонацию.

— Маркиз Дисад подарил мне истинное удовольствие, вручив Сильвию в качестве подарка, — улыбаясь произнес Реневальд.

Заскрежетал зубами, в руках тлели остатки моего платка, а конь сына Грегори казался напуганным. Пока мы с Харитоном «миловались», кто-то вспыхнул, как факел.

— Сильвия не подарок, — прошипел он, явно сдерживая гнев.

— Вы абсолютно правы, — согласился Лев. — Где же остальные? — демонстративно прошел мимо Дисада и устроил ладонь козырьком, якобы выглядывая наших спутников, вероятно, удивленных произошедшим абсурдом. Наверное, к завтрашнему дню появятся слухи о том, что катарская шлюха вскружила голову самому завидному жениху Рассветной империи. Оттого и творятся глупости. Немедленно надо его женить. Представляю, с какой завидной скоростью Реневальд будет по утрам убегать от толпы аристократок, внезапно начавших заниматься спортом. Нормальная мотивация. Интересно, почему он так боится свадьбы? Это же, напротив, помогло бы его роду стать сильнее. Идиот или заядлый холостяк?

— Вы нашли место для шатров? — Тамби был зол. Очень зол.

— Вам нравится?

— Очень.

— Мелетия, ты сгоришь, если не накинешь что-то на голову, — спокойно произносит Реневальд, не оборачиваясь.

Кивнула, но предпринимать ничего не стала. Наша поклажа находилась еще далеко, ее несли нагруженные верблюды, сопровождаемые рабами и слугами. Не медля, Тамби с решительностью, свойственной песчаной буре, стянул тонкий плащ и накинул тот мне на голову, прикрывая от солнца.

— Благодарю вас, лорд.

Реневальд, хоть и делал вид, что игнорирует нас, но внимание все равно обратил.

— Мы останемся здесь на ночь? — этот момент стал удивлением.

— Конечно, что может быть лучше, чем встречать рассвет в пустыне? — выдохнул Тамби, следя за моей реакцией.

— Сидеть перед камином со своей кошкой в лесном доме, — ответила, не подумав.

Две пары глаз уставились на меня удивленно. А что странного я сказала?

— Странное желание, — протянул Харитон.

— Вполне себе для Сильвии, — улыбнулся Тамби. — Наступит день, и ты получишь все, о чем мечтала.

— Я очень на это надеюсь, — надеюсь, в слова я вложила адекватную долю намека.

— Это стандартная мера утешения для всех рабов? — вмешался Харитон, подходя к нам.

— Это стандартная мера утешения только для меня. Верно, мой лорд? — томно обратилась к Дисаду. Честно, хотелось ударить по самолюбию Реневальда. Дабы не считал, что он тут единственный. Зато Тамби обрадовался, но Харитону было все равно.

Позже небольшой отряд аристократов, вооруженной охраны, слуг и рабов, подоспел и не дал двум молодым людям уединиться. И я не о себе с кем-то из мужчин. Сноровисто работали рабы, устанавливая шатры, кто-то из стражей чертил охранный контур, хотя при нападении гулей он не помог бы, слуги приступили к готовке, а интеллигенция вальяжно сидела перед другим костром, созданным благодаря магии, и покуривала аргилу. Дело в том, что барханные коты являлись ночными животными, и охотиться на них, соответственно, надо было после заката. А пока…

— Лорд Реневальд, помогите, пожалуйста, — одна из девушек прижалась к его плечу. — Создайте еще факелы, вы такой сильный маг, — с раздражающим слух жеманством бросила она.

Довольный Реневальд, исключительно вежливый с девушкой, взмахнул той самой рукой, которую она невзначай обхватила. Над нашим кругом стало ярко.

— Так вам больше нравится, леди Варн?

Малика Варн, из-за которой и задумалась вся эта афера с охотой на песчаных котов, надула и без того пухлые губы и бросила быстрый взгляд на меня, устроившейся рядом с Тамби. Не знаю, как так получилось. Мысли запылали яростью. Надоело перманентное повторение клише «стерва ненавидит соперницу», но, видимо, люди не могут без этого существовать. Желанных добыч было несколько, полагаю, что охотились тут и на герцога. Не титул, а сплошной геморрой.

Часы тянулись медленно. Устав от бушующих в голове мыслей, я, на радость соперницам, извинилась и удалилась к себе в шатер. Сплетен — море, обо мне высказывались самым изощренным образом, а Реневальд выслушивал каждый из слухов. Один из мужчин назвал меня джинном сладострастия. Польстил, не иначе. Голова раскалывалась. Может, немного подремать? Выпить бы, но я не знала, куда положили бутылки. Нет, череп разломится, если не выпью. Едва не запуталась в высоком ворсе цветастого ковра с золотистыми кисточками. Тканевые стены не давали нормально ухватиться, поэтому до резного стола с золотистыми ножками я почти что доползла. Хотя бы воду.

— Тия, что с тобой? — сдвинув ткань, исполнявшую здесь роль двери, поинтересовался Реневальд.

Голова трещала, слишком близко. Слишком много звуков. Слишком мало защиты — каменные стены все-таки изолировали лучше, чем не меха и шелк. Схватилась за графин, желая отхлебнуть его залпом, не заморачиваясь всякими условностями и хотя бы справиться с жаждой. Потом уже отправлюсь на поиски алкоголя, но сейчас…

— Стой, дура! — раздалось громкое, и в следующий миг графин швырнул в сторону внезапно оказавшийся рядом Реневальд.

— Что ты делаешь? — когда разум заполнялся, даже зачатки эмоций, в том числе и удивление, исчезали напрочь. В качестве топлива для сознания использовались чужие мысли, сразу смещая мои.

— Не успела выпить?! — хватанул меня за подбородок. Довольно грубо схватил. Мотнула головой в стороны. — Там яд. Не смей ничего пить без проверки и без знаков с моей стороны, поняла?

— Хорошо.

— Дура. Тебя не учили, что нужно быть аккуратной с тем, что ешь?

Никогда не думала о своей безопасности в таком ключе. Все люди для меня были подобны открытой книге, ясно, что мотивы видела сразу и могла пресечь любой вред.

— А что мне пить? — зажмурилась, пытаясь совладать с острой головной болью и сдерживаясь от рефлекторного движения коснуться висков.

— Сейчас принесу. Сиди здесь и не высовывайся.

— Харитон, мне нужен алкоголь, — попросила тихо.

— Нет, Тия. Прекращай это.

— Мне нужно, — дрожь пробралась и к рукам.

Мрачно оглядев, вероятно, побледневшую меня, он кивнул.

— Жди здесь.

Кажется, я задремала. Прямо на шелковых простынях небольшой постели — шатер сам был невелик — но просыпалась от обрывков диалогов в голове. Обычно мой разум притуплялся вином, но со вчерашнего дня в организме не попадало ни капли спиртного, теперь присутствовал эффект прорвавшейся плотины.

— Тия.

— Принес? — спросила полусонно.

Звук открывающейся бутылки, разливающегося в стакан напитка, подведенного к губам и…

— Я просила вино! — швырнула стакан в стену, но тот не разбился, приземлившись на мягкие подушки.

— Ты что творишь? — раздражения он не скрыл.

— Какие же все люди идиоты.

— Ветры мрака, ты действительно зависима.

Он что, сейчас понял? Ему прямо об этом сказал Грегори, ему прямо говорила об этом я и даже демонстрировала.

— Что ты сейчас испытываешь?

— Мигрень. Ясно? Мне нужно от нее избавиться, поэтому я пью.

В подобном состоянии ничего более адекватного не придумала.

— Понял. У меня есть лекарства, которые помогут от мигрени.

— Ты можешь мне просто налить?! — еще немного, и голос сорвался бы на крик, пока что интонация была чуть выше обычной бездушной речи, свойственной мне.

Цели я добилась. Харитон сдался и напоил меня бокалом вина. Эльфийского, к слову. За первым пошел и второй, на третьем я, наконец, осталась один на один со своими мыслями. Это еще хорошо, что от таких доз алкоголя меня не разносило, на то, что я отравляла себя на протяжении многих лет уже стало как-то плевать.

А дальше я заснула. Не помню, что происходило, но отлично запомнила момент, когда Харитон укрыл меня и со словами «спи, кошка», вышел из помещения.

Ночь в пустыне загадочная и необыкновенно красивая. Когда закат солнца превращается во тьму, пейзаж меняется. Небо становится черным, утыканным миллионами звезд, ярчайшие из которых создают светящиеся полосы на ночном небосклоне. Луна, освещает песчаные дюны, создавая игру света и тени. Все вокруг такое таинственное, словно перешагнул за завесу другого мира. В ночной тиши раздаются звуки, которые в дневное время просто теряются. Мягкий шорох ветра, призрачный свист песчаных зерен, холодный воздух пронизывает каждую частицу тела, так что сильнее запахиваешься в плащ.

Сонность постепенно уходила, я еле успела умыться и накраситься, отец Малики оказался наглым и очень «переживал» о моем здоровье. То, что в графин с водой налили яд по его приказу я не сомневалась — не с моими способностями. Ранее его не было на нашей костерной вечеринке, проследить за ходом мысли не сумела. Теперь же знала точно. Яд предназначался мне. У Харитона на него имелся иммунитет, максимум полежал бы пару дней в отключке, а вот какую-то рабыню жалко не было, ведь она мешала любимой дочке в погоне за счастьем. Ничего, моя месть будет страшнее. Губы поднялись.

Скоро.

Совсем скоро.

— Ты как? Лорд Реневальд сказал, что ты плохо себя чувствовала. Сильви, как сейчас ощущаешь? Может, тебе стоило отлежаться? — вклинился Тамби.

Заметила, каким гневом вспыхнули мысли Малики, значит, о действиях папаши девушка знала. А вот подружки рядом горели от любопытства, но спросить из-за снобизма, свойственного аристократам, не могли.

Телепаты хладнокровные и бесчеловечные. И иногда мы готовы творить все ради достижения цели. Абсолютно.

— В порядке, жара на меня действует весьма негативно, оттого и солнечный удар.

Хмыкнул Реневальд. Не поверил. Посчитал, что у меня началась алкогольная ломка, скорее всего.

— Может, тебе стоило отлежаться?

— Я — сопровождающая лорда Реневальда, будет подло с моей стороны подставлять человека, давшего мне возможность жить красиво, — склонила голову.

Реневальд еще раз хмыкнул.

На конях мы пробирались медленно, охранники были настороже, половина осталась в лагере, но в пустыне на нас могли напасть гули, а магия на них не действовала.

— Говорят, этих котов не приручить, но я уверена, все получится, — щебетала Малика о своем-девичьем подружкам. Те посмеивались, но соглашались с глупым лепетом леди, которая по статусу была выше их.

Хотелось закатить глаза, но сдержалась. По правую руку от меня на Мираже ездил Харитон, по левую — Тамби на Терне. Первый думал о чем-то своем, второй думал обо мне и моем здоровье. Такое беспокойство больше раздражало, чем умиляло.

— Малика, доченька, сейчас придется вести себя тихо. Пустынники очень осторожны, — ласково приказал отец, не преминув сверкнуть злым взглядом в мою сторону.

«Жди своего часа, ничтожество», — усмехнулась, глядя ему прямо в лицо. Отвернулся. Слабак.

На одном из привалов, коней мы оставили и двинулись своим ходом — плохая идея. Чуть не закричала, когда по телу пронеслось что-то прохладное и будто закупоривающее его. Рассеяно посмотрела на Харитона, подхватившего меня за локоть и подмигнувшего.

— Что это?

— Щит. Странно, что ты, будучи магом, не ставишь его.

— Я не умею.

В Катаре принято было скрывать все, что связано с магией, и если базу я откопала, то более масштабные вещи находились в личных библиотеках имений. Да и интересовала магия постольку-поскольку, наверное, я все же считала ее второсортной относительно телепатии.

— Научу, как вернемся.

Теперь щит стал неосязаемым. Вроде как его не было, он лег как вторая кожа, на одежду накладывать его мужчина не стал, чтобы не демонстрировать все карты разом.

— Благодарю, — произнесла сухо.

Нас вел один из земных магов — молодой маг, барон Форейн. Он явно нравился подружке Малики, но сам хотел отличиться перед второй, графскую дочь желал больше. Парень даже хотел отыскать кота и вручить девушке, чтобы выслужиться. Пустынники, как кратко называли Барханных котов, считались магически устойчивыми, и любой поиск, ориентированный на силе, проходил сквозь них. Интересно, что он придумал?

Поиски длились около двух часов. Некоторые девушки остались на последнем привале, только сама виновница, та самая подружка, ну, и я пошли дальше. В моем случае без вариантов. То, что затея была идиотской, многие не сомневались, не все могли увидеть котов в обычной жизни, а так хотя бы шанс появился. В окрестностях слышался шелест, холод, подстрекаемый ветром, пробирался под плащ, заставляя тело вздрагивать.

Лорд Форейн склонился к земле, прикладывая руки к казавшемуся черным песку. Поднялся ветер. Он прикрыл глаза, призывая силу. Как маг земли, я поняла, что он сделал. Реневальд, Дисад и еще одна девица осознали это тоже. Вычислить пустынных котов невозможно, они имеют иммунитет к магии, по следам их тоже тяжело искать, ведь они их просто не оставляют, но Форейн обратился к энергии. Другой уровень, такое могли творить не все маги, сейчас он на время призывал не просто магию, а ману в чистом виде, чтобы она помогла, указала путь.

— Подчинение земли, — заметила со скукой. — Она разозлится.

Некоторые покосились с недовольством, а Харитон проигнорировал. Маги всегда думали, что были выше остальных людей, но я сомневалась. Казалось, природа просто играла, чтобы в один момент выпустить бурю, которая сметет все на своем пути. Змеей расползлась дорога из песка, указывая в противоположную от нас сторону. И действительно, спустя время отряд наткнулся на кошку. Размером с обычного кота, она казалась непропорциональной из-за бакенбард на лице, делавших морду подобной подносу. Забавное животное.

Взметнувшись, она вздыбила шерсть перед нами. Краем глаза заметила уматывающих котят, но промолчала. Мать тоже попыталась сбежать, один из стражей двинулся и ловко захватил ее. Кошка зашипела, а потом над пустыней раздался визг Малики:

— Папа, там котята!

Только она воскликнула, как трое метнулись за беззащитными животными и схватили их.

— У меня будет котенок! — счастливо пищала девушка, разглядывая мелких полосатиков, со страхом смотревших на похитителей.

— Отпусти мать, заберем одного из котов, и все, — приказывает лорд Варн.

— Они мстительные, мать будет преследовать до тех пор, пока не выкорчует глаза. Лучше убить и отдать в качестве жертвы земле, которую мы использовали.

— И то верно, лорд Форейн.

— Убить, — Варн щелкает пальцами, отдавая приказ стражникам, и кошка…остается без головы.

Я словно вышла из своего тела и смотрела лишь с тупым безразличием. Идиоты. В Тамби проскользнуло недовольство. А Харитон молчал. Но не заметить, как играли желваки, как зубы были сжаты, было невозможно.

— Какая бы шапка на продажу получилась бы, — выдохнул один из присутствующих, когда земля раскрылась, забирая тело животного. Пищали котята. Играл ветер. Пронизывал холод. А я смотрела на то, как люди вторгаются даже в чужой для них мир и забирают жизни его обитателей лишь по своему желанию. Просто из-за прихоти.

— Ничтожества, — произнесла себе под нос. Обернулся Харитон.

— Что с остальными котятами делать? — девушка выбрала себе самого, по ее мнению, симпатичного и…вытащила золотой ошейник из кармана. Момент, и до этого отчаянно сопротивлявшееся животное, после небольшой махинации, замерло. Рабский ошейник для подчинения. Барханные коты слишком свободные животные, приручить их почти невозможно, люди нашли выход и смогли адаптировать ошейники.

Быстро посмотрев на меня, Харитон подал голос:

— Моя великолепная спутница хочет себе кота.

«Великолепная спутница», то бишь я, подняла непонятливый взор.

— Молчи, — улыбнулся он мне. — Или их убьют.

— Лорд Реневальд, но у нас нет больше ошейников, — рассеянно пролепетала девица. Идиотка. Разве стала бы я одевать удавку на шею живого существа? Только раб мечтает о своих рабах. Хотя кем была я?

Рабыней.

Все равно не стала бы.

— Мы с Тией любим опасных и непредсказуемых. А приручение? Какая скука. Гораздо интереснее подружиться с животным.

— Как пожелаете, — процедила она зубами. Еще не знала, что ее ожидает. Своего отравления ее отцу я не простила.

Передо мной как бы случайно бросают котенка, не забывая искренне улыбаться Реневальду и представлять, насколько он хорош в постели. Несмотря на заверения о том, что животное не приручаемо, даже будучи котенком, я нагнулась к комку шерсти. И что мне с ним делать? Как они уживутся с Капусточкой?

— Могу я взять одного? — холодно осведомился Тамби. По правде говоря, ему было жалко животное, и он решил тоже включиться.

В наш импровизированный шатровый городок мы спешили. Ночью находиться в пустыне было опасно, хотя в лагере градус опасности не был меньше, но все же, людей там находилось больше. Защититься все равно сможем.

Малика любовалась котом и активно хвасталась перед подругами, с завистливыми выдохами следившими за нами. Никто не посмел попросить герцога и маркиза, неподчиненных животных трогать было страшно. Все грелись у костра, передавая послушное животное из руки в руки и тиская.

Тамби все-таки пришлось отойти от меня, его отвлек лорд Рувор с какими-то околополитическими темами, за котом он приказал присмотреть слугам, а мой от меня не отходил — спал прямо на коленях, сложившись в клубок. Животные любили меня.

Харитон выглядел мрачным, но тем не менее поддерживал беседу с остальными. Наконец, оторвавшись от общего веселья, он пересел ко мне, с холодным видом смотревшей на мужчин и женщин, хохотавших и приплясывавших под незатейливы удары барабанов. Будто проснувшийся пульс пустыни.

— Ты расстроена? — спросили у меня, коснувшись пряди.

— Нет.

— Но довольной ты не выглядишь.

— Я не хотела кота.

— Почему? У тебя есть Капусточка, теперь еще…

Взмахнула рукой, оборвав этот бред.

— Не смей.

— Что именно? — Харитон начал злиться.

— Говорить, что это лучший подарок в моей жизни. Не пытайся меня убедить в том, в чем сам не уверен, Реневальд.

— Ладно.

Вернулась к рассматриванию костра и почесыванию кота между ушек.

— Почему люди такие? — задала вопрос, скорее, для самой себя.

— Какие?

— Присвоить. Подчинить. Уничтожить. Почему это так важно? Почему живое существо обязано принадлежать кому-то? Почему на него одевают ошейник подчинения, из-за каприза?

— Я не знаю, Тия, — выдохнул Харитон.

— Ад пуст, все черти здесь.

Животное Реневальд, все-таки опасавшийся внезапного нападения, устроил на улице, в импровизированной клетке из лиан. Служанке прежде пришлось его накормить, но тот не притронулся к еде, выпил немного воды и устроился на мягкой подушке, которую я назло забрала у Харитона.

— Мне нужно умыться, — указала на себя, у которой не было ни единого места на теле, куда не попал бы песок.

— Можешь сделать это песком, — издевательски ответили мне.

— Ты водный маг. Организуй небольшой душ. Я быстро. Тем более, ты мне должен за котенка.

— Какой душ, Тия? Мы в пустыне, в шатре, не говори, что хочешь помыться на подушках.

— Мы выйдем, я разденусь, ты поставишь земной заслон, ну так уж и быть, голову мыть не буду, но с грязным телом я ложиться не собираюсь.

— Хорошо.

С чего бы он так быстро согласился?

— Поторопись, — небрежно взмахнул рукой.

Какие мы гордые. Медленно провела по волосам, с помощью магии убирая песок. Затем собрала их в высокую дулю и подхватила короткую комбинацию из шелка с кружевной отделкой. Начало раздражать упрямство герцога, хотелось сломить его волю и показать, что он такой же, как все остальные.

Хорошо, что все улеглись спать, и наша вылазка осталась бы незамеченной. Правда охранников Харитон все же предупредил, и они к месту импровизированной душевой не подходили. Со стороны лагеря нас скрывал шатер, а впереди пролегала бескрайняя пустыня.

— Красиво, — проговорила, рассматривая пейзаж.

Закатив глаза, мужчина создал воздушный заслон, огородив нас от пустынного ветра. Несмотря на ворчание, повысил и температуру, так что в своеобразном пристанище стало тепло.

— Быстро, Тия.

— Это ты так в постели тоже говоришь? — с усмешкой стянула халат.

Реневальд, лицезревший мое обнаженное тело, повернулся спиной.

— Без театра ты не обходишься, как я заметил, — холодно ответил он.

— О чем ты? Разве можно в этой темени увидеть хоть что-то? — голос звучал вполне невинно. — На, послужи вешалкой, — бросила на его плечо тот самый халат.

— Зараза, — хмыкнул Харитон.

На меня полился шквал ледяной воды, отчего я громко взвизгнула.

— Холодно, да? — надо мной откровенно глумились. Вот прямо без подтекста.

Приплясывая на месте, пыталась быстрее помыться, лишь бы этот идиот прекратил, вода не останавливалась.

— Х-х-хватит, — дрожащими губами пролепетала, но герцог, видимо, мстил. Мстил основательно. — Х-х-харитон!

— Пыл остужаю, — пожал плечами. Дальше уже ехидно: — Накупалась?

— Да, — прошипела с раздражением. Поток прекратился. Грубо выхватила халат и все-таки надела, вдруг тут решатся окунуть меня еще в песок.

— Какие мы злые.

— У меня теперь ноги грязные.

— Как жалко. Закончила?

— А то ты не знаешь, — да, теперь и в моем голосе проскользнуло ехидство.

— Холодный душ тебе на пользу, — произнес, скрещивая руки на груди и глядя с усмешкой.

Как бы Харитон ни злорадствовал, но благородство у него было в крови, поэтому воздушная стена с теплом окружила меня, пока мы шли к шатру. Там уже я переоделась в ту самую комбинацию, сполоснула ноги водой из графина, расчесала волосы и глянула на Реневальда.

— Можешь пойти лечь.

— А как же помочь молодому лорду переодеться? — подошла излишне близко, нарушая личное пространство. — Чего ты стесняешься? — выдохнула томно, расстегивая передние пуговицы джеллабы.

— Дальше я сам, — перехватив мою ладонь, скользнувшую под ткань, мягко убрал.

Молча развожу руками и, признав поражение, усаживаюсь на постель. Жду зрелища. Он нехотя стал стягивать со спины джеллабу, позволяя мне лицезреть гибкое тело, спортивное, и оттого еще более притягательное на вид.

— Мелетия, буду благодарен, если ты для приличия хотя бы отвернешься, — ухмыльнулся Харитон.

— Разве тебе есть что скрывать? — прикусила губу.

Не демонстрируя явного раздражения, он скинул штаны, под которыми находились черные короткие брюки, не доходившие до середины бедра.

— Абсолютно, — он покачал головой, направляясь в мою сторону. При каждом его движении ткань натягивалась, облегая мощные длинные ноги с ярко выраженными мышцами на них. — Милая моя спутница, подвиньтесь, будьте добры. По случайному стечению обстоятельств, мы сегодня вынуждены спать вместе.

— Только не говори, что не рад этому.

— Мы будем спать, Сильвия. Только спать. Двигайся, — без тени сарказма приказали мне.

— Ладно.

Послушной кошечкой тоже можно было прикинуться, хотя бы до тех пор, пока Харитон не лег рядом, сохраняя между нами приличное расстояние. Нагло прильнула к нему, положив руку на живот с ярко выделенными кубиками пресса.

— Чего ты добиваешься, Тия? — сжал кисть руки.

— А чего ты так боишься, Харитон?

— Я уже давал четко понять, что не собираюсь с тобой спать, — повернулся ко мне, откидывая руку в сторону. В полумраке шатра его взгляд показался бы, возможно, пугающим, однако у меня он почему-то вызывал другие чувства.

— Неужели тебе приятнее терпеть? — невзирая на грубость, привстаю и толкаю его на подушки. Он пытается встать, но надавливаю рукой. Требовательно. Хотя со своей силой Харитон легко бы смог меня скинуть.

Перекидываю ногу так, чтобы оседлать его, оказавшись уже в выигрышной позиции. Мужчина смотрит с помесью раздражения и чего-то еще, недоступного мне, даже, можно сказать, еще неизведанного мной.

— Не надо ограничивать себя, — шепчу, проводя ладонями по обнаженному торсу.

Сейчас, с распущенными волосами, в полупрозрачной комбинации, кружево которой выгодно подчеркивало грудь, но ничего не скрывало, уверена, я выглядела превосходно. Самоконтроль. Его желание остановить меня вперемешку с острым нетерпением продолжить. Где-то внутри я ощущаю это и осознаю собственную власть.

Склоняюсь к нему, как он делал это днем, и нежно касаюсь шеи. Целовать его оказывается приятно, не ожидала, что мне понравится. Его кожа горячая, пахнет мускусом. Не сдержавшись, я прикусываю ее, чуть оттягивая, вызвав громкий вздох. Его сопротивление медленно сдает позиции, уступая влечению: сердце начинает биться чаще, дыхание тоже учащается, а мощные руки ложатся на мои ягодицы. Обхватывают их.

Чувство, как между ног давит напряженная мужская плоть, заводит. Харитон поднимается выше, сминая ткань одеяния. Знаю, что он хочет сделать, поэтому не сопротивляюсь, самой интересно, насколько далеко я готова зайти. Он сжимает зубы, пытаясь прийти в себя, однако тело уже его не слушается, Реневальд снимает ночнушку, оголяя меня практически полностью. Обнаженной грудью тереться о него кажется немыслимым и дико порочным. Но ему, кажется, тоже нравится.

Смелея от позволенной мне власти, я спускаюсь к ключицам, лаская языком кожу, оказавшуюся чуть солоноватой. Трогаю его везде, где вздумается, целую шею, подбородок… Но прежде, чем добраться до его мужского достоинства, стоит немного успокоить.

— Не волнуйся, я не буду целовать тебя в губы, — произношу, снова поднимаясь и опираясь на левую руку от его головы. Щетина кольнула щеку, щекотно.

— Ты ведь не угомонишься, да? — насмешливо произносит он, прихватывая мой затылок. Проводит волосы сквозь пальцы, опускается на плечи взглядом, останавливается на сосках, сжавшихся в тугие пики.

— Разве тебе неприятно? — аккуратно убираю его руку с волос и опускаю на талию.

— Сколько тебе заплатили за мое соблазнение? — спрашивает он, скользя обеими ладонями по талии. Нет, выше. Большие пальцы ненавязчиво касаются груди.

Щеки опаляет жар. Это сейчас произойдет. Харитон уже проявляет активные действия, и ни мудда страха во мне, как было раньше. Только желание продолжить.

— Пятьсот тысяч золотых, — отвечаю честно. Склониться опять мне не дают — держат крепко.

— Я чувствую себя дорогой шлюхой, — язвительно кидает он.

Внезапно мужчина подается ко мне, проводя языком по правой груди. Медленно и чувственно обводит вершинку и резко смыкает зубы на соске. Горячее пламя разливается по всему телу, сконцентрировавшись между ног. Я сама будто затянутая пружина, каждое действие мужчины для которой станет освобождением. Харитон усмехается, видя эти реакции, и решает не оставлять без внимания и левую грудь. Болезненный укус кажется чем-то приемлемым, будто он так необходим мне сейчас, и выгибаясь в его руках, я не замечаю, как герцог зализывает появившуюся ранку, как ртом вбирает капли крови, как уже почти сдаюсь, готовая к проникновению. Между ног выступает влага, и мужчина, понимая это, проводит рукой вдоль живота, чтобы остановиться на почти прозрачном белье. Накрывает промежность.

Тело предательски реагирует на эту близость, подстегивая меня желать больше. Хочется проникновения, которое скоро наступит, остро необходимо ощущение наполненности, чтобы Харитон избавил меня от мешающей ткани и, наконец, вошел. Мы громко и хаотично дышим. Оба ждем того, чтобы совершить этот шаг, перейти грань и упасть в порок. Еще чуть-чуть, и я сделаю это первой…

— Проклятый джинн, — Реневальд не выдерживает и сдвигает ткань, вталкивая пальцы внутрь.

Из губ вырывается громкий стон. Из меня будто вышибают весь воздух, оставляя ощущение пульсации внизу. Харитон умен. Однозначно. Его пальцы движутся активней, скользят по поверхности, распределяя влагу, потирают клитор, погружая меня в омут, вынуждают всю выгибаться от этих ласк. И когда я расслабляюсь, он входит. Использует сразу два, поражая странным ощущением стянутости и заставляя тело дрожать. Еле сдерживая вскрик, я прижимаюсь к нему теснее. Но вместо того, чтобы продолжить, он медленно выводит их, слегка поглаживая, но намеренно не задевая те места, где это нужно. Издевается.

— Продолжи, — простонала громко, прижимаясь к нему грудью и двигая бедрами. Нужно еще немного, чтобы дойти до пика, получить вожделенный оргазм и…

— Ты доигралась, — Харитон смотрит серьезно и, подхватив меня, укладывает на спину, сам нависая сверху. Давит тяжестью собственного тела, и, на удивление, мне нравится это доминирование. Нравится ощущать его всего. Обхватываю его спину руками, чтобы продолжить сладкую пытку. Мужские руки сжимают колени и ловко разводят их в стороны, отчего герцог спокойно устраивается между ног, вызывая еще один стон касанием тела к пылающему лону.

— Харитон, — держусь за него, как утопающий за спасателя.

Облизываю пересушенные губы и внезапно осознаю, что хочу его поцеловать. Притянуть его лицо к себе и поцеловать. Сначала он бы, вероятно, упрямился, но потом, сдаваясь под напором, проявил бы инициативу. И во время этого горячего поцелуя, он обязательно вошел бы в меня.

Однако он даже сейчас не торопится. Скользит корпусом между ног, зажигая огонь внутри, накрывает ладонями мою грудь, обводя пальцами ареолы, и резко прихватывает соски. Сжимает до боли. Больше не могу терпеть, мне нужна разрядка, нужно движение твердой плоти внутри, ноющее естество требует, нужно, чтобы меня взяли.

Полуприкрытыми глазами потянулась к завязкам на брюках Харитона, но мои руки перехватывают. Снова. Припечатывают в постель по обеим сторонам от головы. Я буквально оказываюсь распластана. Под тяжестью мужского тела. С острым ощущением вжимающейся в лоно мужской плоти.

— Ты не умеешь играть, Мелетия, — с кривой усмешкой пояснили мне.

Наши лица находились близко, дыхания переплетались, только моя позиция оказалась проигрышной.

— О чем ты? — прошипела, сжимая бедра от неудовлетворенного желания.

— Я не буду трахать тебя, — более тихо произносит Реневальд и отстраняется. Подбирает мою комбинацию. — Оденься и обойдись без этих игр в дальнейшем.

Усмехнулась, привставая и откидывая волосы назад. Сохранять маску было сложно, но и демонстрировать полную капитуляцию перед ним казалось тотальным проигрышем.

— Оденься, — повторяет, указав на вещь.

— И не подумаю. Разве мне есть чего стесняться?

— Невыносимая, — покачал головой.

— Харитон, а Харитон, — играючи обратилась к мужчине.

Интересно, насколько быстро я его достану, что меня обратно сдадут Грегори?

— Сегодня я обогнала тебя в скачках. Следовательно, ты задолжал мне приз.

Унизительным было, что меня так нагло обломали, но и я не простой человек. Кошкой прильнула к нему, положив руки на плечи и легко усаживаясь на коленях.

— Что ты… — он даже растерялся от моей наглости.

— Мое желание, — ослепительно улыбаюсь, невзначай поигрывая с напряженными в ожидании плечами. — Поцелуй, — прошептала прямо в ухо.

Поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом. От игривого в моем не осталось ни капли.

— Я не собираюсь этого делать, — разъяренно произносит он, но при этом не отталкивает.

— Так не работает, Хари, — прикладываю ладонь к его щеке. — Я хочу долгий и полноценный поцелуй, покажи, на что ты способен.

— Сильвия, — злость промелькнула в темно-карих, почти что черных глазах, — ты играешь с огнем.

— Сочту это за флирт, — прижимаюсь теснее, устраивая руки на его шее. — Разве, будучи магически одаренным аристократом, ты можешь нарушить данное слово?

Поджал губы. Маги редко не исполняли обещанное, на нас сильнее сказывался откат. И я знала, что получу желаемое. Конечно, в начале мне не хотелось так с ним поступать, но сейчас во мне снова включился хладнокровный телепат. А подобные герцогу, благородные, своих обещаний не забирали назад.

— Какая ты все же дрянь. Это дело принципа, верно?

— Вер-р-р-но, — мурлычу сладко.

— Ты ведь понимаешь, что я могу и отомстить, Тия? — усмехается, склоняясь к моему лицу. — Что за абсурдное бесстрашие? Неужели думаешь, что если я обошелся с тобой по-доброму, я тюфяк? Не принимай милосердие за слабость, это станет твоей главной ошибкой в жизни, — холодно заканчивает он.

— Я учла все последствия своих поступков, — произношу, нисколько не испугавшись.

— Договор можно легко расторгнуть, стоит только захотеть. И тогда все гарантии канут в небытие.

— Ведь это в обе стороны работает, да? — ухмыляюсь, подхватывая его ладонь и удобно устраивая на собственной спине. Он не убрал ее, только до боли стиснул кожу. — Мне достаточно имеющейся информации о перевороте, чтобы сообщить хозяину, а что будет дальше, Хари? Ведь мои ограничители тоже снимутся.

Резким движением вжимает меня в себя, вышибая воздух из легких.

— Попробуй, — хрипит, убирая прядь за ухо и накрывая губами тот самый шрам. — Только попробуй, крольчонок, и я лично отрублю твою очаровательную голову.

— Поцелуй, — улыбаюсь совсем невинно. — Как я хочу того. И поверь, я не буду мешать исполнению твоих планов, может, даже помогу. Грегори ничего не узнает.

— Конечно, не узнает, — также невинно улыбается он. Скалится, точнее. — Я уничтожу любого, кто встанет у меня на пути.

— В таком случае я подвинусь, — отвечаю, похлопав ресницами.

— Маленькая распутница хочет самоутвердиться за счет того, кто ее презирает. Решает использовать все доступные ей методы. Тебе бы в политику, Мелетия.

— Пока что я остановлюсь на поцелуе.

— Ты правда этого хочешь? — он сдавался.

Сдерживая раздражение, усмиряя эго и старательно игнорируя мое обнаженное тело.

— Жажду.

Реневальд лишь устало улыбнулся.

— Иди сюда, — теплая ладонь остановилась на затылке, стянула волосы и сжала. До боли. Не успеваю я даже вскрикнуть, как мое дыхание выпивают. Захватывают властным поцелуем губы, обрушивая всю страсть, на которую способен Харитон. На мне будто ставят клеймо. Обжигают и одновременно пробуют на вкус. Только-только угомонившееся желание вспыхивает с большей силой.

Цепляясь за мужские плечи, я отдаюсь, пытаясь отвечать. Игнорирую мужское влечение внизу, погружаясь в сладкий дурман. Лишь бы не прекратил, лишь бы не остановил сладкую и вместе с тем болезненную пытку. Мой первый желанный поцелуй. Я сама хочу это, поэтому приоткрываю губы, впуская в рот настойчивый язык. Харитон удобнее устраивая меня на себе, буквально берет немного животной лаской, вынуждает тело выгибаться. Поцелуй становится более чувственным. Его язык толкается глубоко, влажно сталкиваясь с моим. Ласкает небо, не жалея ни капли и провоцирует огонь, растекающийся по венам.

Это впервые так…волнительно. Я немного целовалась, но все эти разы казались чем-то омерзительным и неприятным. Сейчас все иначе. Сейчас контроль утрачивается, и не только мой. Мы громко дышим, словно еще немного, и сам герцог изменит себе. Проскальзывает смелая мысль, что ему это тоже нравится.

Тем не менее, он все это время себя контролировал, и когда я расслабляюсь окончательно, с победным видом прерывает мучительно сладкий миг. Приводя глубокое дыхание в норму, усмиряя пылающий огонь, накидывает на мои плечи одеяло.

— Для представительницы своей профессии ты отвратительно целуешься, — заметил, съежив насмешливо губы. — Надеюсь, моя сегодняшняя пытка на этом закончится?

— Пожалуй, да, — проговариваю, обуреваемая сотней разных эмоций. Такого у меня не было никогда. Правда, помимо всего, хотелось еще вдарить хорошенько Харитону. Так, за вредность. Желаемую разрядку я не получила, и тело ужасно ныло.

— Пожалуй, твоя идея с ледяным душем была неплохой, — поднялся, рвано выходя прочь из шатра.

Оставшись одна, прикусила подушку от болезненных ощущений внизу. Пальцы сжали простыню, бедра неосознанно двигались. Прочь навязчивые видения. Прочь всю эту мишуру. Он никогда не переспит со мной по собственной воле.

Мышцы болезненно откликались на произошедшее, я тихо скулила в попытке угомонить реакции тела. В ментальном плане мне всегда помогал алкоголь, здесь же физические пытки. Впервые я пожалела, что не могу влиять на саму себя. Подняла руку, распахивая вход в шатер, ледяной пустынный ветер вмиг пробрался в помещение, моментально охлаждая его. Полегчало мгновенно. Пыл остужался постепенно, хотя тело и раскраснелось, а пальцев я уже не чувствовала, все равно терпела, чтобы прийти в себя. Облегчение наступило нескоро, однако все-таки пришло. Окончательно продрогнув, укрылась одеялом. Надеюсь, Харитону хуже.

Моя месть лорду Варну должна была состояться глубокой ночью. Отец, так неистово любящий дочь, должен сегодня понести наказание за свершенный грех. И понесет. Внутренние часы помогли проснуться вовремя, и странно, что Харитона рядом я не обнаружила. Решил околеть в пустыне?

Нехотя встала, ища свою одежду. Надела и плащ сверху и накинула капюшон, волосы все еще были влажные. Судя по голосам в голове, у входа стояли охранники. Что происходит? Меня сторожили по приказу Харитона Реневальда. Наверное, и вход в шатер закрыл он сам или моя сила перестала удерживать, когда заснула. Ничего не понятно. Надо выяснить.

«Его светлость решил прогуляться по пустыне», — прочитала одного из стражей. Какая еще прогулка по пустыне?!

Мужчина указал мне направление, в котором исчез лорд. Лишив его памяти, подошла к клетке с котом. Пустынники запоминали запахи не хуже собак. А поскольку с животными я ладить умела, попросила у него на уровне эмоций отыскать по запаху конкретного человека — взяла как ориентир куфию Харитона, которую он носил днем.

— М-р-р, — рявкнуло животное, бегая впереди и наслаждаясь свободной. Я следовала за ним, утренние пробежки на протяжении многих лет помогли, без них даже котенка я догнала бы с трудом. Песок вздымался под нашими быстрыми шагами, приходилось контролировать и землю, дабы не напороться на какую-нибудь змею или ядовитого скорпиона.

Больше всего мне нравилось то, что здесь не было чужих мыслей. Только чистый рассудок, ведь алкоголь уже давно вывелся из организма. Куда Реневальда так далеко занесло? Надеюсь, его не похитили? Он мой шанс на освобождение, нельзя так глупо терять его. Хотя, с другой стороны, ведь он сам поставил стражников у входа.

Надеюсь, этот кот вел меня в правильном направлении. Большая голова двигалась хаотично, рассеянно смотря по сторонам и выискивая добычу в лице огромной герцогской кошки. Под бледным сиянием луны шерсть пустынника казалась золотистой, ну точно Реневальд все под цвет подбирает, даже питомцев.

Я не знаю, насколько далеко Реневальда занесло, но бежала я долго. Успела устать и пару раз проклясть свое любопытство. Пока, наконец, сквозь вереницу звуков и плотный туман не заметила темные скалы. Местность видоизменилась на каменистую. Вроде как и безопасней стало, с другой стороны, и шума прибавилось.

— Стой, — подхватила кота, выцепив высокую фигуру на горизонте. — Что он тут делает? — прошипела тихо. Пришлось спрятаться за одним из валунов.

Харитон чего-то ожидал. Или кого-то? Спокойно стоял, разглядывая даль. Не ради пейзажей он сюда ведь пришел? Что-то на краю сознания отозвалось всплеском. Минуту. Если здесь так много людей, и они прячутся, значит, это…засада. Придя к этому выводу, я сосредоточилась на чужих мыслях. Много. Их наняли, чтобы убить связного, а Реневальда почему-то трогать не будут. Бред. Полнейший бред. Еще один вариант: Харитона подставят.

Он явился через четверть часа. Высокий, щуплый и смуглый. Черные длинные волосы собраны в тугую косу, из одежды темно-зеленый кафтан, подпоясанный толстым кожаным ремнем, шальвары и цилиндрическая шляпа, обернутая тонким муслином.

— Верный слуга мехди приветствует будущего императора.

Мужчина прикладывает кулак к груди и кланяется.

— Кафавр, — величественно кивает Харитон. В нем проснулся весь существующий снобизм. И как я об этом забыла? — У меня мало времени. Что говорит Исмандес?

Исмандес — нынешний мехди Дайида. Конечно, герцог с ним был знаком, но происходящее пахло проблемами.

— Дайид попробует сохранить нейтралитет, если рабские караваны останутся нетронуты, — сухо комментирует Кафавр. — Но одно посягательство в сторону магии подчинения, и сыны Дар’Халифа восстанут. Аристократы на нашей стороне, мы обеспечили их рабочей силой, у нас в долгу половина Рассветной империи. Сумеречные тоже выступят вместе с Дайидом, эти темные признают только силу, а ваш мраморный трон только приятный трофей.

Пока что его мысли сходились со словами.

— Вы должны соблюсти условия, выдвинутые Исмандесом, и тогда мы останемся в стороне, — продолжил выдвигать условия неприятный мужчина.

Кафавр не знал, что Харитон собирается снять все ошейники. Разом. Значит, нейтральным Дайид не останется. А вместе с ним в игру вступит Адрианн Стаури — император Сумеречной империи, желающий заполучить Великое княжество. Рассветная обречена.

— Наш мраморный трон раздираем с нескольких сторон, и пока мы являемся связующим звеном между темными и вами. Представь ситуацию: мы исчезаем. Думаешь, демоны угомонятся, получив только княжество? Нужная им часть пустыни принадлежит Дайиду. Там, где есть темные эманации. И лучше Исмандесу с нами сотрудничать, потому что в ином случае мы все поляжем под властью темного императора.

— Так что вы предлагаете? — задумавшись на секунду, поинтересовался Кафавр. — Что насчет рабства? — холодно проговаривает Кафавр.

В голове мужчины пылала ярость из-за темных, которых тот всем сердцем ненавидел. Если имперцы так или иначе были привычны к сумеречным, и нередко у нас проживали представители иных рас, то дайидцы их боялись, считали джиннами.

— Конечно, мы его оставим. Дешевая рабочая сила всегда нужна, — в голосе Харитона проскользнуло что-то нехорошее. Связной это тоже почувствовал и напрягся.

Но я-то знала, что во время переворота все ошейники снимутся, и весь удар на себя примут рабы. Получается, Харитон вел двойную игру. Зачем он ездил в Дайид за рабами? Проследила за теми, кто все еще сидел в засаде. Харитон должен был уйти первым, он не взял с собой никого, у Кафавра неподалеку стояла охрана из двух рабов-воинов.

Подслушав имеющуюся информацию, наемники нападут на посредника и убьют того. Наняла их фракция «Союз спасения», желавшая открыть границы полностью и объединить приграничные территории. В партии состояло много политических лидеров, однако, она не была самой могущественной. Если лорд Арканэ, заплативший мне, являлся членом «Света империи», ориентированной исключительно на власть регента, то «Союз спасения» боролся за некую общность, так почему Харитон был регенту невыгоден?

Надо вспомнить, каких идей придерживался «Кардинал». Официальная идеология партии была ближе к «Свету империи» и якобы поддерживала регента, но лорд Арканэ этому не верил и приказал узнать имена всех участников. Значит, подводные камни присутствовали, и, кажется, один я точно подняла.

Если Харитона подставят, то свободы мне не видать. Казнят его вряд ли, но заставят жениться и отправят в Харэнштейн. Надо дать знак. Эти могут доложить аристократам о готовящемся перевороте, ведь сейчас Реневальд с мужчиной обсуждали именно его.

Счет шел на секунды. Магов трое. Сильные. Остальные просто люди, они не опасны. Харитон и Кафавр тоже не слабы, как стихийники, значит, удар выдержат, а тут еще я в качестве темной лошадки. Вычислила главного.

«Ты подставишься, малыш», — злорадно усмехаюсь.

Стрела оказывается рядом с Харитоном. В руке герцога материализуется меч. Я слышала о камнях-призывах оружия, но всегда думала, что это байки. Над местностью вспыхивают факелы, освещая пространство полностью и не давая возможность убийцам скрыться. Кафавр быстро ориентируется, ставя воздушный заслон. Пару рывков, и лорд Реневальд, определивший стрелка и по совместительству главного, оказывается рядом с ним. Прикладывает меч к горлу. Тот щерится. Самоуверенно и нагло. Вскидывает две ладони, кажется, что-то из боевой магии, и ловко подпрыгивает, снося Реневальда огненной лавиной. Харитон приземляется на своих двоих и снова приближается. Медленно. Зловеще. Меч скребет землю, неприятный звук режет слух.

Вместе с тем, Кафавр рассеянно смотрит по сторонам в поисках второго мага. Находит. Тоже воздушник. И намного сильнее его самого.

— Мы в вакууме, — кричит он Харитону. — Не злоупотребляй огнем.

— Идиот, — прошипела недовольно и приказала магу споткнуться. Момент, и перед Связным падает воздушник, к схватке которым он так активно готовился. Не думая долго, лорд, а я уже знала, что мужчина относится к аристократии, добивает его вполне традиционным методом — кулаком в лицо. Второй нападает, хватая Кафавра за ноги выползшими из земли лианами. А это уже моя тема. Отправляю импульс магии и сбиваю обидчика локальным землетрясением. По традиции, его добивают. Остальных я замедляю по парам, к Харитону они не подберутся, а Кафавр с ними уже пусть сам разбирается.

Взглянула на Харитона. Его противник отлично понимал, что нельзя злоупотреблять огнем, — воздушник перекрыл все потоки, — поэтому усмирил пыл. Вытащил из ножен длинный меч. В отличие от Харитона, он двигался размашисто и грубо. Не было того кажущегося монолитным спокойствия, присущего герцогу. Филип, как звали наемника, кинулся в атаку, но Харитон плавно ушел в бок и следующим шагом оказался сзади. Хоть на наемнике имелась магическая защита, герцог умудрился что-то сделать, пробивая брешь в щите врага. И как только это произошло, его меч молниеносно устремился в небольшой участок между плечом и рукой.

Сверкнувшая в свете факелов сталь.

Брызнувшая кровь.

Рука с мечом, отделенная от тела, отлетает в сторону.

Филип, верещащий от боли, прижимает кровоточащий обрубок к груди.

Харитон двинулся.

— Имя, — приказывает герцог, поднося острие к горлу наемника.

— Да пошел ты, львиный ублюдок, — он сплевывает кровью.

Реневальд, на вид удивительно спокойный, подошел ближе. Ногой пригвоздил дергавшегося в агонии Филипа к земле. И как бы добивая, выпустил огонь, моментально прижегший рану. По факту, остановивший кровь.

— Имя, — хладнокровно повторяет герцог, игнорируя болезненные крики.

«Да скажи ты уже», — приказала, с естественным равнодушием следя за пыткой.

— Лорд Шайден Харт.

— «Союз спасения», — сходу определил Харитон заказчика. — Дальше. Имена участников, цели и все остальное. И не зли меня.

— Пошел нахуй, Реневальд, — захохотал полубезумно умирающий Филип.

На губах герцога мелькнула усмешка. Предвкушающая. Злобная. Враг скорчился от боли.

— А-а-а, — заорал снова убиваемый.

Чуть не отшатнулась от шквала омерзительных, предсмертных мыслей, постепенно заменяющих болью весь рассудок Филипа. Вместе с тем я осознала, что делал Харитон — считывал полностью сознание Филипа. А поскольку опытный воин не мог так просто облажаться, я поняла, что проступок со стрелой будет со стороны выглядеть подозрительно. Лучше самой выйти. Внесла исправления в память: теперь Филип якобы отвлекся на девушку, мелькнувшую в поле зрения. Так правдоподобней.

— Эй ты, выходи, — громко приказал Харитон, искоса наблюдая за мужчиной, продолжавшим орать. Герцог не успокоился даже тогда, когда лицо последнего исказила дебилоидная улыбка. Полное считывание без согласия действовало именно так. Сводило с ума. Не территории Рассветной империи данная процедура считалась незаконной без подтверждения специальных органов. Да и формула была известна не всем.

Подобрала кота и медленно выплыла из тьмы, уповая на то, что Реневальд окажется благоразумен, не убивая меня, как лишнего свидетеля. Хотя благоразумно было бы поступить именно так.

Взметнулся столб огня — сила Филипа сожгла его самого, избавляя от мучений. Скучающе оглядев умирающего, Реневальд поднял голову.

— А это еще кто? — прошипел Кафавр.

— Ты начинаешь мне надоедать, — холодно проговорил Харитон.

— Прости, что решила вам помочь, — отсалютовала ему котом.

— Позови своих, пусть избавятся от людей. Сброд на границах мне нужен, магов отправлю в Харэнштейн. На допрос, — он небрежно взмахивает рукой, как бы отмечая, что в иерархии этих отношений все равно был главным.

Вспыхнул золотой портал, из которого вышел небольшой отряд воинов. Реневальд умел открывать порталы, это очень высокий уровень магии. А тут еще такое расстояние. Надо же, сколько всего узнала за одну вылазку. А у меня есть вкус.

— Заковать и допросить. Земляной и воздушник, — отмахивается Харитон. — На территории Катара не появляться. Все отправляйте Почтой духов.

— Да, мой лорд, — начальник охраны поклонился лорду, кивнул своим, и те уволокли пострадавших. С остальными люди герцога тоже помогли разобраться, видимо, решили не убивать при мне, подумав, что я обладательница тонкой душевной организации.

— То-то я думал, лианы слабоваты, на вас не похоже, лорд Реневальд, а оно вон как, ангел-хранитель оказался рядом.

— Еще раз повторюсь: что ты здесь делаешь, Сильвия? — мрачно осведомился Харитон, как только портал за воинами закрылся.

В воздухе неприятно пахло горелым мясом, но легкий поток воздуха от Кафавра заставил сменить направление ветра.

— Сплю я, значит, сплю, а потом внезапно стало холодно. Оказывается, утеплитель под боком решил погулять в ночи, но у нас ведь есть прекрасный котик, которого мне сегодня подарили, — на вытянутых руках демонстрирую кота. — Спасибо, сладкий, ты сделал мне отличный подарок.

— Не за что, милая, рад, что тебе понравилось.

— Это барханный кот? — недоуменно спросил Кафавр.

— А поцелуй будет в качестве подарка? — надула губки.

— Мы идем в шатер, котенок, — подыграли мне.

— Может, вы нас познакомите, — Кафавр выступил вперед, галантно подхватил мою руку и приложился губами для легкого поцелуя.

— Мелетия Сильвия Гарольд, — протянула игриво. — Друзья моего масика — мои друзья. Почему ты не познакомил нас раньше, Хари? — губки капризно надулись.

— Лорд Кафавр иб ан Батар, — представился он с улыбкой.

Мужчине я понравилась. Сходу. В Дайиде ценился мой тип внешности, выбор Харитона он одобрил, но в то, что я славная аристократка, не поверил. Так и хотел аккуратно уточнить у Реневальда, как и где меня найти.

— Саэд бикили.

— Так вы из Дайида? — глаза загорелись.

— Я имперка, — качаю головой. — Хари, мы идем? Я хочу спать, а без тебя не могу. Вы же все и так обсудили. Да?

— Верно, милая, — еле натягивая улыбку проговаривает Лев.

— Лорд Реневальд, откуда у нее барханный кот? — подозрение проскользнуло в голосе Связного.

— Я подарил.

— Что вы задумали? — он сузил глаза.

— Спокойной ночи, Кафавр, — подмигивают ему, а дальше открывается портал. Я впервые попробую телепортироваться. Невероятно.

— Хани сара, лорд иб ан Батар, — легкомысленно попрощалась.

— На твоем месте я бы ему не доверяла, — заметила со скукой, когда мы оказались одни. Прямо в шатре. Охранники на выходе поняли, что хозяин вернулся, но продолжали вести себя так, как то и было задумано.

Прихватыватил кота за холку, выходит, отдает короткий приказ своим и заходит обратно. Уже без животного. Все было проделано в полном моем молчании. Подошел, настигая еще и ростом. Все-таки слишком высоких я не любила, они давили даже на физическом уровне. Вот как сейчас с ним.

— Ты никогда не будешь на моем месте, — отвечают мне.

— Я, между прочим, помогла тебе.

— Справился бы сам.

— Это вместо «спасибо»? — скрестила руки на груди.

— Слушай ты, — мою шею больно сжали.

И да. Страх. Он прильнул к телу, как скользкая змея. Грегори так делал, когда был зол — душил. В такие моменты я застывала, неспособная двинуться. Знала, что он отпустит, как только жертва перестанет сопротивляться. Как поступить с Харитоном?

— Тия? — не знаю, может, на моем лице проскользнуло что-то несвойственное мне. Он отпустил и даже отстранился, с легким изумлением рассматривая меня. — Ты испугалась?

Промолчала, потирая шею.

— Если ты испугалась, значит…тебя так наказывали? Маркиз?

— С чего ты взял?

— Не видела себя, когда я это сделал. Ты выглядела, как…кролик, — хмыкнул Харитон. — Теперь я понял, почему он так тебя называл, а не любым другим травоядным.

Сняв плащ, спокойно кинула на один из многочисленных ковров.

— Знаешь, что отличает людей и животный мир?

— И что же? — насмешливо спросили у меня.

— Травоядное боится хищника, ведь последний его убьет. Это закон природы. Но с людьми это не так работает. Боясь оказаться добычей, мы делаем все, чтобы стать хищником.

— Сегодня ты вела себя хладнокровно, очень необычно, учитывая, что ты девушка. Получается, твоя теория в деле? — надо мной потешались.

Он просто «Кукольный дом» не видел.

— Харитон, чего ты хочешь? — осведомилась, раздеваясь. В теле не было ни одного места, куда не попал бы песок. Хотелось окунуться в какой-нибудь водоем и просто соскрести с себя всю грязь.

— С котом ты хорошо поладила, — вскользь заметил он.

Не обратила внимания, продолжив избавлять себя от одежды. Никакого интима сегодня больше, в третий раз я не выдержу. Залезла под одеяло и потянулась.

— Если хочешь что-то спросить, говори прямо, Реневальд.

Шуршание одежды. Шаги. Легкий ветерок, появившийся из-за распахнутого одеяла и Харитон, удобно устроившийся сзади. Жар и легкий запах пота, дразнящий дыхание.

— Повернись, — приказали мне.

— Я сплю.

Вздрагиваю, когда меня обхватывают поперек туловища и поворачивают к себе.

— Не бойся ты, — более мягко сказал, убирая руки. — Вернемся к коту. Ты ведь умеешь ладить с животными. Верно? Танец со змеей, м-м-м, это было незабываемо. Вы делали внушение или охлаждали ее слегка?

— Странные вопросы. Животные редко нападают, если их не обижать. Чувствуют хорошего человека.

— Как ты поладила с котом?

— Самый мягкий попался, видать, — зевнула. — Это все?

— Не все. Барханные коты не простые животные, Тия. Поладить с ними почти невозможно. Кошка Малики в скором времени избавится от ошейника подчинения и загрызет ей лицо. Это лишь вопрос времени. У Тамби есть шанс справиться с животным, но скорее всего, как тот подрастет, парень его отпустит, — кивает своим мыслям. — На идиота он не похож.

— Мальчишка, — бросила с презрением.

— И не защитишь своего любовника?

— Любовника? — призадумалась. — Думаю, что с Тамби мне не понравилось бы. Не люблю хороших мальчиков.

— А я, значит, по твоему мнению, «плохой мальчик»? — вкрадчиво осведомились у меня.

— А кто сказал, что я тебя люблю? — приложилась ладонью к его скуле. — Тебя я просто хочу.

— У тебя очень грязный язык, Тия.

— Когда ты меня целовал, так не говорил, — поиздевалась, проводя большим пальцем по его губам.

— Я мужчина, эти реакции вполне объяснимы. А вот то, как громко ты стонала, услышал весь лагерь.

Вот же…он убрал заклинание, ограничивающее подслушивание, чтобы подзадорить аристократов и заодно исключил все сомнения насчет нашего «сотрудничества».

— Значит, скажу Грегори, чтобы после задания увеличил мои расценки.

— После задания ты станешь свободной, кошка, — погладил меня по голове. — Те меры наказания, которые применялись и, вероятно, применяются…И он не смог все равно тебя усмирить. Сила в тебе все-таки есть. Тия, я не буду «наказывать» тебя, как это делал маркиз, обещаю.

— Надо же, меня пытаются приручить, — усталая улыбка появилась на губах.

Уже давно я не верю людям и менять своих решений не собираюсь.

— Хани сара, Харитон.

— Сар хиан, Тия.

Вернувшись утром в дом Реневальда, мы сразу же кинулись в ванные, лишь бы избавиться от невообразимого количества песка. По правде говоря, кинулась я, Реневальд выглядел более-менее чистеньким, не особо-то и спешил. Надо научиться ставить щиты.

Кота я думала пристроить временно у себя в комнате, но там ночевала Капусточка, которой подобное соседство не понравилось бы. Слуги вздрагивали, кося взглядами, некоторые жители пустынь верили в то, что Барханные коты — любимчики богов, поэтому их приручение казалось богохульством.

— Ну подсобил же Харитон. И что мне с тобой делать? — подхватила беспомощно повисшее на руках животное. — Как назвать тебя, чудовище?

— Мяв.

Мне не нужен еще кто-то. Слишком много привязанностей появится. Каждый раз, уходя из борделя, я очень боялась вернуться и увидеть вспоротую Капусточку. А теперь еще и этот…Да зачем он мне вообще?

— Лицо мне не изуродуешь, когда буду спать? И Капусточку не обидишь?

— Мяв, — дернул лапками, покрытыми толстым слоем меха.

— М-да. Красивый, как черт. Побудешь пока без имени. Потом придумаю, со мной пойдешь?

— Мяв, — выразило животное согласие.

— Вот и пообщались.

За дверью раздался звук.

— Я занята.

— Знаю, чем ты занята. Я захожу.

Все равно ведь зайдет.

— Слушай, а зачем ты затеял всю эту аферу с котом? — подняла голову.

Склонившись над нами, он легко щелкнул меня по носу.

— С чего ты взяла, что ее я затеял? Кота хотела Малика Варн.

— Конечно, я так и поверила. Колись, как смог их убедить в том, что кот им и необходим, и зачем тебе вообще эта животинка.

— Ну надо же, Тия. Ты меня радуешь, — оскалился Харитон и сел напротив. — Ты права, кошка. Он мне нужен. Точнее, нужна была взрослая особь.

— Могу предположить?

— Можешь, — улыбнулся он мягко, почесав кота за ушком.

— Предположительно, ты хочешь с помощью животного найти что-то или кого-то.

— Вторая попытка?

— М, — откинулась на подушки. — Если не найти, так спрятать. Минуту. Не хочешь ли ты сказать, что вы собрались прятать философский камень?! — даже привстала от ожидания ответа.

— Николас не ошибался насчет тебя, — устроился удобнее. — Ты ведь знаешь, что они блокируют магию? По всей империи идут обыски, на мой флот совершили нападение, замок пытались оккупировать «гости» из дворца, мне пришлось устроить бунт на Мраморном карьере. Аристократия пытается делать вид, что ребиса не существует. Но недавно мы его активировали, и теперь камень фонит так, что ореол рассеяния равен небольшому городу. Это и распознали в службах безопасности.

— Странно, — заметила со скукой. — Николас в городе, не вариант просто допросить его?

— Камень считается утерянным, Тия. Много лет назад мой отец и Николас заключили соглашение, ребис не должен попасть в чужие руки. Первая его активация произошла столетия назад, с тех пор он спал, пока я не обнаружил его и вернул Фламеля в империю. Долго его прятать моим методом не получилось бы, да и был велик риск найти случайному зеваке, и я вспомнил о Пустынниках. В детстве мне читали легенды о жреце, укравшем артефакты и сбежавшем в пустыню. Я долго думал, как Зигфриду удалось спрятать столько артефактов, все оказалось проще — он нашел кота и договорился с тем.

Безумие. Харитон умен. Невероятно умен. Додуматься же только. А если я расскажу об этом Грегори? Ошейник удавкой впился в шею, мгновенно лишив воздуха. Пискнув, упала набок, пытаясь дышать и угомонить магию подчинения, но она не слушалась.

— Ты подумала о предательстве, кошка? — Харитон склонился ко мне. Криво усмехнулся. — Думала, я идиот, просто так рассказавший тебе обо всем?

Глаза закрывались из-за недостатка воздуха, руки раздирали шею, а тело забилось в судорогах. Качнул головой и щелкнул пальцами.

— На первый раз прощаю, Тия. Только посмей думать о предательстве, — снова садится обратно.

— Т-ты ублюдок, — прошипела, вбирая воздух. Легкие обожгло.

— Людишки ничтожны, — подложил руку под голову, с легкой ленцой рассматривая меня. — Даже отец, на первый взгляд, любящий дочь, оказывается извращенцем.

Это он про утренние слухи. Я думала отомстить лорду Варну за отравление и собиралась сделать это жестко — приказать ему прийти в шатер дочери и домогаться, но из-за ночной прогулки пришлось поменять планы, и уже утром я внушила всем присутствовавшим мысли о том, как несколько лордов застали отца и дочь сношающимися. Отец и дочь, к слову, тоже были уверены во взаимном влечении и умирали от стыда. В скором времени в Катаре пойдут самые грязные слухи.

— И кошка, кажущаяся игривой, оказывается сукой.

«Я не сука, я еще хуже — телепат».

— А ты думал, что я влюбилась в тебя, потому что ты богат, красив, и решил отвесить пару дешевых комплиментов? Надеюсь, ты умнее, Харитон.

— Значит, ты влюбилась по иной причине? — поддели меня.

— Этого никогда не произойдет. Все те, кто мне был дорог, либо погибли, либо изувечены. Больше в этой жизни подобной глупости я не повторю.

— А как же Сарика и Капусточка?

— Коллега и домашнее животное, — отмахнулась небрежно. — Все? Я могу идти?

— Ты к Николасу?

— Да. Не разорви моего кота, засовывая в него камень, Харитон.

Он корректно решил съехать с темы:

— Послезавтра мы едем к лорду Фолкесту, у него там какой-то вечер. Любят же катарцы кутеж.

Послезавтра…

— Нет, — отрезала холодно. — Послезавтра я занята.

— Ты что, обиделась?

— У меня день красоты, Хари, — сделала тон как можно легкомысленней. — Там уходики, прическа новая, понимаешь?

— Конечно, — мне подыграли, сымитировав такую же интонацию.

Больше всего нравилось проводить расчеты с Фламелем, сегодня мы взяли портовый город Базиль, откуда по Мраморному морю шли корабли вплоть до Средиморья, Архипелага викингов, Сарайских земель, Сумеречной империи и проплывали по многим рекам. Важная территория, и вычисления, связанные с ней, меня опять смутили. Неподалеку от Базиля располагался Виргоф, откуда протягивался выход к Вакийскому заливу. Опять же, куча рабов, исполняющая обязанности грузчиков, мощный привоз из дальних стран фруктов и драгоценных металлов. И да. Рабы.

Завоз рабов, увоз рабов, дешевое сексуальное рабство — матросы были не богаты. У Катара имелся достойный противник. И снова Николас связал работу с одним из страшных городов для проживания.

— Вы собираетесь рассеять телепатию посредством философского камня, — я уже закрепилась в данной мысли, но все еще не понимала, для чего это?!

— Спроси еще раз, — огрызнулся, не отрываясь от очередной книги. — Кстати, от тебя разит вином сильно, это раздражает.

Сегодня он был не в настроении.

— Плевать.

— Думать не мешает?

— Абсолютно. Разум, как чистая слеза.

— Где эта девочка? Сегодня не увязалась за тобой?

— Она приболела.

— Я подготовил пару книг, пусть порадуется ребенок. У меня-то их некому читать, — вернулся к работе.

— Сарика будет очень рада, ваши книги ей нравятся, — ответила, не отвлекаясь.

— Может не возвращать. Это эльфийские сказки прямо из Запретного леса.

— Вы были в Запретном лесу?

— Ох, по молодости я много где был.

— И не скучно возвращаться в обыденную жизнь после многолетних путешествий? — прочертила линию карандашом, ставя заметки.

— Слишком поздно вернулся, Сильвия, — выдохнул он с какой-то грустью. — К сожалению, в своей жизни я допустил множество ошибок, но недавно у меня появился шанс исправить их.

— Харитон дал его вам?

— Отчасти. Идя на сделку с Харитоном, я не подозревал, что мне выпадет этот шанс, — все это время он смотрел на меня, устало улыбаясь и словно обдумывая, рассказать или нет.

— Ну, рада за вас, — дочертив все, подняла карту. Нахмурилась. Отошла на значительное расстояние, чтобы рассмотреть с другого ракурса.

— Все там верно, Сильвия. Не сомневайся в способностях телепата, — усмехнулся, сев напротив.

— Почему вы так уверены, что я телепат?

— Я знаю, Сильвия. Сначала были сомнения, но не сейчас. Не после того, как я с тобой пообщался.

— В плане?

— Семь лет в борделе — большой срок, Сильвия.

— Я маг, сохраняюсь долго.

Девушки в элитных борделях быстро заканчивали свою профессию. Мой срок считался уже более чем пенсионным, но, естественно, переводить в место попроще или продавать меня никто не собирался. Более дешевых Зинар распродавала, как выходил срок годности, кому-то везло, и удавалось найти спонсоров, а кто-то, как Сарика, например, оказывался слишком ценен.

— Или просто не обслуживаешь мужчин.

— Вы хотите поговорить о моей профессии? — скучающе осведомилась я.

— Нет, я хочу поговорить о твоей телепатии.

— Не стоит. Давайте поговорим о ребисе, — прерываю я мужчину.

— Ну давай, — серьезно кивает он. — Знаешь, что отличает нас с Агриппой? Он делает все хаотично, как типичный гений, я же структурированно, как ремесленник. В сущности, так и есть. Помнишь, я рассказывал тебе об этапах создания камня?

Получив кивок, он продолжил:

— Их четыре. Я люблю четные числа, но на людских землях пошли дальше и назвали процесс Великим деланием. Хотя, какое тут величие? Искусственное повышение срока жизни и голубое серебро, просто насмешка над богами.

— Телепаты своим существованием намекнули, что боги не всемогущи, а философский камень это подтвердил, — хмыкнула, скрещивая руки на груди.

— Такое мог сказать только телепат, — качает головой.

— В итоге, для чего этапы? — спросила с интересом.

— На каждом из них я препарировал одну из стихий, чтобы влить ее энергию в камень. Теперь это мощный артефакт, в основе которого телепатия, как пятый элемент. Но не в тех руках он может быть опасен, Сильвия.

Откинулась на спинку стула, раздумывая.

— «Не в тех руках» говоришь? — спросила с интересом.

— Угу, — глянул с хитрецой, явно подталкивая меня к определенным размышлениям.

Все расчеты, формулы, территории, слова Фламеля бесконечной вереницей потянулись в голове. Математические исчисления, информация, полученная от мужчин, все определенно сложилось в единый паззл.

— Неужели вы собираетесь использовать телепата для того, чтобы рассеять его дар и…

Брови Николаса удивленно взметнулись. Я встала на верный путь. Надо подумать, зачем телепату рассеивать дар? Так. Камень связан не с Фламелем, он только создатель, значит, от Николаса уводим нить рассуждений в сторону темной лошадки в лице Харитона. А Харитон — главный зачинщик революции. Теперь вопрос: зачем ему усиливать мощь телепата с помощью философского камня?

— Вы собираетесь использовать телепата для того, чтобы усмирить толпу и не превратить революцию в кровавое побоище, — заключила я, победно разглядывая Николаса Фламеля.

Хлоп.

Хлоп.

Хлоп. Это Николас аплодировал с издевательской медлительностью, таким образом, подтверждая мои предположения.

— Вот он, лик истинного телепата.

На улицах как всегда боролись за территорию фруктовницы и лаяли недовольные горожанки, видевшие подобное непотребство. Меня обходили стороной, сила подавляла людей, хотя они часто этого не замечали. Выйдя из Дома алхимиков, я сразу направилась в сторону рынка — хотела заказать погребальные одуванчики, цветение уже закончилось, цветы обойдутся в копеечку, но ради этого дня я готова была потратить все деньги до последней монеты. Тем более сейчас мне можно было даже не думать об этом. Признаться, если бы у меня не было средств, как произошло в один год, я все равно внушила бы продавцу отдать их бесплатно.

Ароматы, шумы, пестрые цвета сливались в единое целое. Энергия пульсировала среди оживленных рядов. С щитом, установленным Харитоном, было определенно легче. Он защищал и от жары, и от холода, и тело чувствовало себя вполне комфортно. Интересно, что он вчерашней ночью так быстро его снял, не проконтролировал. Прикусила губу, вспоминая эти…прелюдии. Он сломается. Должен сломаться. Вино приглушило чужие мысли, щит спасал от жары, а раздражителей в лице несносных аристократов не было рядом. Идиллия.

Послезавтра важный день, и я собиралась провести его в одиночестве и трезвой. Трезвой — потому что, будь она жива, ей не понравилось бы это, в одиночестве — потому что без алкоголя я взорвусь от чужих мыслей. Как-то так. Выбора в цветочном ряду было немного: наиболее часто встречались гибискусы, олеандры, алоэ, остальное все травы. Цветы из других городов стоили невообразимо дорого, аристократия заказывала сразу в поместье, а горожане делали это в самих лавках. Одуванчики считались вполне обычным товаром, их привоз был налажен, это не лилии, которые приходилось неделями ждать, так что ждать нужно было максимум два дня, в моем случае обещали привезти вовремя.

Зазевалась, разглядывая фрукты. Потрясающий аромат пробуждал аппетит, накупила и съестного, угощу Сарику. Сил я не рассчитала, небольшая корзина, купленная неподалеку для фруктов, была переполнена до краев. Ну и ладно, любой человек согласится мне помочь, стоит только повлиять.

— Тебе нужна помощь, — безжизненный голос отвлек от выбора.

Мои ладони накрывают белые, намного крупнее моих руки Даниэля. Он спокойно забирает корзину.

— Что тебе надо? — сухо поинтересовалась я.

— Разве я тебя о чем-то попросил? — ушел вперед. Нагло. Игнорируя меня.

— Все-таки ты следишь за мной? Мне больше нравилось, когда ты уезжал, как почетная шавка, по делам Грегори.

— Тебе бы больше понравилось, если бы я сдох.

Пожала плечами. Он прав.

— Куда? — указывает на фрукты.

Мне не хотелось говорить, что это девочке.

— Харитону, — я выбрала солгать.

— Харитону? Герцогу не достает витаминов? — скосил алым взглядом.

— Герцогу не достает меня, решила поблагодарить его за огненную ночь, — улыбнулась, поправляя платок.

Посмотрел вперед, тем самым, проигнорировав мою весьма убедительную актерскую игру.

— Послезавтра ее день рождения? — сказал как бы в пустоту.

— Заткнись! — злобно прошипела, формируя в руке земной сгусток силы. — Не смей своим грязным ртом произносить ее имя!

Меня пробрала дрожь. Все тело словно пронизала молния.

«Отключить все чувства. Отключить все чувства. Отключить все чувства».

Сгусток исчез — это я взяла себя в руки. Посмотрела на Даниэля с убийственным спокойствием.

— Ты ведь отлично знаешь, что я могу любого позвать себе на помощь, и не только телепатией, так зачем ты следил за мной?

— Ты забыла о договоре с лордом Арканэ?

Как же этого голубка забудешь.

— У меня еще нет необходимой информации, — произношу сухо.

Удавка сжалась.

— Лжешь, — бросает безразлично.

— К-к-когда встреча? — во рту моментально пересохло.

Он возносит руку, сжимает пальцы в кулак, и давление удавки проходит — у Даниэля был доступ к магии подчинения, ограничивавшей меня.

— Информация, Мелит, — приказывает, не мигая.

— Да пошел ты.

Будто из ошейника вышли шипы и вонзились в нервы. Сделала глубокий вдох. Да что за день сегодня такой — душат без конца.

— Х-хорошо, — сдалась, держась за горло. — Они устраивают революцию. Фракция «Кардинал» не за власть регента, вероятнее всего. Возможно, когда все произойдет, ошейники снимутся и рабы восстанут, — сказала, не вдаваясь в подробности о некоторых деталях.

— Мало.

— Представь себе, мужчинам не особо нравится обсуждать политику с женщинами, они предпочитают нас трахать, — оскалилась, приводя дыхание в норму.

— Как они собираются снять ошейники?

— Не знаю!

Удавка снова стянулась. Вскрикнула.

— Философским камнем!

— Миф.

— Тебе виднее, — шикнула, отходя от него на пару шагов.

Проходящие мимо равнодушно окидывали нас взглядами и не задерживались долгое время. Даниэль, видно, наложил отвод глаз и полог тишины, сохраняя конфиденциальность разговоров.

— Так и вправду дело в философском камне? У кого он? У Николаса Фламеля?

— Понятия не имею, — а я ведь и вправду не знала, у кого сейчас ребис, формально я не солгала.

— Выясним.

«Не выяснишь. Харитон успеет спрятать его в коте».

— Я выяснил насчет участников «Кардинала». Пока что лица известные и проверенные, ничего подозрительного. Принесу тебе список, будешь сверяться по нему и выискивать тайных участников. Приходится выполнять твою работу.

— Могу идти? — ровно осведомилась у Даниэля.

— Куда тебе нужно?

— В особняк Харитона, разве не очевидно? — сыронизировала.

— Или к Сарике? — один уголок губы поднимается вверх.

— Сарика не Сарика, но так уж и быть, девчонкам в «Сладком плене» нужны витамины, — согласилась, пожав плечами. Лучше уж отмахнусь так, чем то, что Харитон увидит нас вместе. Тогда и договоренности могут слететь. И так эти стражи неподалеку уже доложили бы ему о предательстве.

Днем как всегда в борделе было тихо. Не горели магические светильники на улице, подметали на улице слуги, внутри суетились, а девушки собирались как раз обедать. Наше появление незаметным не осталось, взбудоражило мысли даже младших потворниц. Зинар все еще не приехала.

Распутницы пока еще не осознавали, как вести себя в присутствии Палача. Даниэля боялись. До дрожи в коленях боялись, все знали, кто выполняет всю грязную работу за Грегори. Даже многих девочек наказывал непосредственно его сын.

— Сиви, — улыбаясь широко, Сарика бросилась мне в руки. Дура. Даниэль повернул голову в мою сторону. Взгляд не сулил ничего хорошего. Не сулил Сарике.

— Только попробуй ее тронуть, — произнесла одними губами, обнимая девочку.

Вытащила из небольшой сумки сказки, все равно скрыть от Палача ничего не получится, он уже точно знал о том, что герцог навещал девочку и о моем сотрудничестве с Фламелем. Почему он не рассказал об этом отцу, стало загадкой. А я уверена, он еще не поставил Грегори в известность, иначе бы я уже давно оказалась в доме маркиза и на коленях. Сарика подарку обрадовалась и сотню раз поблагодарила Николаса.

Несмотря на пожелтевшее от избиения лицо, глаза девочки сияли, а мысли беспорядочно метались в голове. Она раздумывала, рассказать или нет мне о произошедшем. Выбрала первое и утянула меня в свою комнату.

— Сиви, я замуж выхожу! — счастливо пропела она, хлопая в ладони.

«Пиздец»

— Объясни, — голос прозвучал отстраненно.

— Эрик вчера написал в письме. Он купил нам особняк в столице, сейчас со своим юристом готовят договор выкупа и снятия рабства, Сиви. Я буду свободна!

— Хозяин знает?

— Нет, но Эрик обещал с ним поговорить в ближайшее время. Его не волнует сумма, он готов заплатить любые деньги. Мне еще так никто не говорил, — она шмыгнула носом.

— Не смей ему рассказывать. Пока что. — Приказала ей сухо.

— Но почему?

— Не понимаешь, что Грегори просто так тебя не отпустит?

— Но…Эрик же договорится.

— Он мальчишка. Глупый юнец, — склонилась на уровень ее лица и прошептала: — Эрик даст Грегори только возможность манипулировать им, и все.

— Зачем хозяину манипулировать? — нахмурилась Сарика.

— Идиотка! — толкнула, разворачиваясь к окну. — Идиотка!

— Сиви, не называй меня, пожалуйста, так, — слезы появились в глазах. — Я правда не думаю, что лорд Дисад будет манипулировать Эриком. Я же никчемная распутница, зачем я ему. У меня нет ни магии, как у Аделаиды, ни ума, как у тебя. Честно, не понимаю.

— Внешность, — протянула тихо. — Ты похожа на его жену, Сарика. И он…он не отпустит подобную девушку гулять по свету на свободе. Его желание приобретать уникальные вещи, коллекционировать то, чего нет ни у кого, тебя не отпустит. Если Эрик выкажет желание приобрести тебя, ты обречена, — держать себя в руках оказалось сложно.

— А что мне делать? — растерянно спросила она.

— Молчать. Сарика, просто молчи. Дай мне время, пожалуйста. Не высовывайся. Грегори не позволит нам допустить ошибку. У нас есть только один шанс, и Эрик не тот человек, который сможет играть на этой арене. Просто послушай меня, хорошо?

Она завороженно кивнула. Мне нравилось, что не приходилось на нее влиять. Сарика доверяла. И доверяла полностью.

— Так, значит, мне молчать? — тихо уточнили у меня.

— Именно. Эрику передай то же самое. Нужно делать все скрытно, иначе Грегори уничтожит тебя, малышка.

Мы еще долго сидели и болтали, Сарика восторгалась книгами, подаренными Николасом, и напросилась на выходные в особняк Харитона. Я сама собиралась ее пригласить, мнение мужчины по этому поводу меня мало интересовало. Но думаю, он не был бы против. Миг, в голову врывается чужеродное, отличающееся от привычного сознания.

Мгновенно выпрямляюсь, глядя расфокусировано вперед. Почувствовала это не просто на уровне ментальном, а на энергетическом. Кто-то умирал. Первые мысли Ирты были полны отчаяния и какой-то мрачной решимости. Чужое сознание вторглось навязчивой какофонией и быстро погасло, ударив в голову последним криком.

— Где Ирта?! — воскликнула, встав.

— Она себя плохо чувствовала в последние дни. Сегодня должен состояться осмотр, а до этого ей дали ей отгул, как мне.

— Пески хаоса…

Я сорвалась и выбежала из комнаты, добираясь по длинному коридору к крайней комнате, расположенной ближе к лестнице. На стуки никто не отзывался, где-то в глубине души я хотела верить, что она жива, но…

Взрыв. Дерево разламывается в щепки. Я не жмурюсь, понимая, что защищена Харитоном, но все равно перед лицом появляется чужой, не герцогский щит.

— Там смерть, — прозвучал равнодушный голос.

Ирта висела. Тело безжизненно повисло на толстой веревке. Покачивалась словно маятник. Туда-сюда. Туда-сюда.

— Самоубийство, — вынес вердикт Даниэль.

— Но как? Ошейник… — просипела…напугано?

Магия ошейника не дала бы убить себя, но как Ирта смогла?!

— Она убила себя, потому что болела, — озвучил мои мысли Даниэль. — Сифилис, полагаю? — все было сказано каким-то будничным тоном.

— Нам было приказано ее отгородить от всех, пока лекарь не провел бы осмотр, кто ж знал-то! — воскликнула потворница, появившаяся на звуки.

— Она обошла магию ошейника, — проговорила, пристально разглядывая тело. — Но как?

— Что же творится-то! — воскликнула женщина. — Надо сообщить маркизу!

— Сиви, что там? — к нам бежала Сарика.

«Пошла обратно», — не стала возиться с ней. Марионетка повернулась и вприпрыжку вернулась в комнату.

Весь публичный дом встрепенулся. Убийство надо было скрыть, обезвредить место смерти и избавиться от трупа. Вывезти его посреди дня казалось глупостью, обычно погребальные обряды совершались вечером, а Ирта была почитательницей Мудрого, а не Единого, которому поклонялось большинство граждан империи. Даэнисты, как их называли на языке песков, считали, что после смерти тело человека становится нечистым, соответственно, хоронить его в земле или воде, как делали в Рассветной, или сжигать, как поступали чаще всего в Сумеречной, было запрещено. Они относили тела умерших служителям в «Башни молчания» и оставляли на съедение птицам. Однако рядом были запрещены башни даэнистов. Скорее всего, ее тело вывезут в пустыню, а там уже ее съедят гули или падальщики.

Под алым взором было неуютно, но я знала, о чем мы оба думали. Если Ирта смогла обойти магию подчинения, значит, сила ошейника ослабла.

— А ведь ты не солгала, — протянул он, изучая меня пристально. — Магия камня начала действовать…

— И почему же на меня она не действует, — огрызнулась, положив руку на горло.

— Предполагаю, что она не работает с ошейниками, связывающими хозяина и раба. Тебя могло убить от такого вмешательства, — отметил без эмоций.

Встал, откидывая высокий хвост назад.

— Что ж, у меня есть много интересного, чтобы рассказать отцу.

— Гав-гав, — кивнула с легкой усмешкой.

Он обернулся. Подошел ближе. Склонился к моему лицу и коснулся рукой щеки. Почти что повторил движение своего шрама на лице, словно хотел оставить его на мне. Не отреагировала никак.

— Как же много ты не знаешь, Мелит. Когда-нибудь ты возненавидишь меня еще больше, чем сейчас, — красные глаза полыхнули доминирующей стихией Даниэля — огнем. — И я очень надеюсь, что в этот момент ты будешь плакать, — усмехнулся он.

— Тебе так важно видеть мои слезы?

— Что может быть лучше страдающего телепата? — руку с моего лица еще не убрали.

— Это был риторический вопрос, — отметила сухо.

— Это был риторический ответ, — ответили мне с той же пугающей усмешкой. Даниэль редко проявлял эмоции, и потому подобное его состояние немного вводило в ступор, взвинчивая всю меня.

— Мы долго так еще стоять будем? — он начинал раздражать.

— Ты ведь собралась к «куклам»?

— Ну и?

— Мне интересно, почему ты посчитала, что сладкая ложь лучше горькой правды?

Я не имела понятия, почему так решила, почему захотела помочь им, почему все время облегчала их существование, подпитывая никчемными иллюзиями.

Это было еще только начало моего появления в борделе. Неудавшийся побег, и заунывные будни, проходившие омерзительно. Заорала от боли, когда проходила мимо одноэтажной постройки, затерянной среди высоких деревьев. В мысли ворвалась лавина эмоций и мозг, принявший все это, едва не раскололся.

— Мелетия, что с тобой? — испуганно воскликнула Адель, с которой мы успели познакомиться.

— А-а-а, — схватилась за голову, мотая безумно ею в стороны. — Что происходит?!

Девушка запаниковала, на мой крик выбежали слуги из домика. Хотя нет, они были не слугами, а рабами. Сбежались стражники, охранявшие неподалеку.

— Что ты с ней сделала?! — воскликнул один из мужчин. Он следовал приказам Грегори, тщательно следя за мной.

— Ничего, она просто закричала, — она стала белее платья, надетого на ней.

— Велено было усыплять во время припадков, — вскидывается один из мужчин, подходя ко мне.

Доверяла ли я этим извращенцам, желавшим надругаться над моим бессознательным телом? Да нисколько.

— Только подойди, и я тебя…убью, — прошипела, злобно разглядывая военного. Сколько мне сил потребовалось для того, чтобы произнести это, ума не приложу, но страх отсутствия контроля пугал намного больше всего остального.

Аделаида, напряженно следившая за нами, нервно заморгала.

— Надо вызвать лорда Дисада, — просипела девушка, не веря в сказанное.

— Будет высокий лорд якшаться с этой, — тот страж, которому я угрожала, буквально выплюнул это.

— Пойдем, Сильвия, — попросила Аделаида, но я не могла двинуться.

Страх, боль, ощущения отсутствия ног, все это выливалось и выливалось, не прекращаясь ни на секунду.

— Ы-а-а-а, — возопила, снова накрывая голову ладонями. — Почему так много боли?! — орала вне себя.

— Быстро. Поднимите ее и унесите отсюда! — гаркнула появившаяся из ниоткуда потворница. — Немедленно!

Меня подхватил другой мужчина, гораздо ниже первого, но не уступавший тому в широком развороте плеч. Он подошел близко. Некрасивый, с обветренной кожей и со следами лопнувших сосудов на лице.

— Я даю слово чести, что не трону тебя и не облапаю, пока ты будешь у меня в руках. Но тебя надо увести, позволь мне сделать это?

Он постарался улыбнуться. Зубы были в порядке, хоть и находились на значительном расстоянии друг от друга. Я поверила. И поверила не потому что такая доверчивая, а потому что сама увидела и удостоверилась.

— Я Джамалл, — подхватив меня, бегом ринулся в главный дом.

Боль стала отступать, только отголоски ее глухо раздавались на задворках сознания и ощущения боли оставались фантомом, но по мере отдаления от того места, все постепенно уходило. Всхлипнула, вцепившись в его плечи.

— Сильвия, — прошептала, шмыгнув носом.

— Больше не разговаривай со Славликом так, он отомстит, — сурово произнес Джамалл.

— Он хотел надругаться надо мной, — уставилась на него пристально.

— Он может отомстить, Сильвия, а его люди тебя не прикроют.

Это, видно, была частая практика здесь. Я знала, что Джамалла сегодня изобьют. За то, что помог той, кто оскорбил его начальника. На моих губах появилась усмешка.

Через неделю Славлика нашли убитым — его друзья-головорезы быстро избавились от главного, но все были отправлены в заключение.

Аделаида только ушла, а я взялась за книгу. Та боль еще не проходила, хотя прошло несколько часов. Устроилась на полу, на ковре с длинным мягким ворсом, лишь бы не садиться на кровать. Это премерзкое ложе, где меня брал…

Шелест занавесок, я вздрагиваю, оглядываясь по сторонам, и едва сдерживаю крик. Даниэль сидел на кровати, положив ногу на ногу и лениво изучая меня. Подбежала к окну, забыв обо всех сегодняшних ощущениях, глядя исключительно на Палача.

Нервы были на пределе, тело ушло в какой-то своеобразный дрожащий пляс, и только руки все еще продолжали сжимать корешок.

— Ты потеряла контроль над даром?

Отвечать я не смогла бы, страх душил сильнее рабского ошейника.

— Жду ответ.

— Там было много боли, — просипела, едва ли не задыхаясь. — Она топила, будто у меня отрезали все части тела и оставили на земле, будто меня сожгли заживо, будто к моим глазам поднесли кинжал и выкололи их.

— Ты более сильный телепат, чем я предполагал, — выдал скучающе. — Все то, что ты испытала — это эмоции питомцев «Кукольного дома».

С тех пор меня было не остановить, я собрала всю информацию об этом месте, я старалась медитировать, лишь бы не сжигать себя в боли чужих, но то, что я тогда испытала…

— Потому что, — распахнула прикрытые глаза, — им в десять раз больнее, чем то, что испытала я в тот день. И если прожить остаток жизни в «Кукольном доме» для них судьба, значит, я сделаю все что в моих силах, чтобы облегчить эту судьбу.

Даниэль молчал, когда я вышла из комнаты. Молчал, когда я спускалась по лестницам. Молчал, когда я шла по парку. Промолчал и тогда, когда я обезвредила рабов в «Кукольном доме». Не переставая идти, исполняя роль моей порочной тени, он просто смотрел и следовал безмолвно.

— Не заходи.

Не хотела, чтобы Адель и остальные видели его, он был сыном того, кто поставил их в это положение. Даниэль все равно последовал за мной, но на его присутствие никто не обратил внимания. Да, он просто внушил им иллюзию пустоты в помещении. Сегодня «куклы» были особенно уставшими, Адель вовсе спала, будить я ее не стала, но выглядела она хуже, чем обычно, обрушивая на меня все то, что я старательно сдерживала.

Внушала все как обычно, в этот раз отдавая больше обычного, придумывая байки о «лучшем мире», вкладывая в него более яркие образы и чувствуя, как в скором времени сама растворюсь в созданной собою же легенде. Там действительно было лучше. Намного лучше, чем в реальном мире. Там не было боли, не было проституции, не было убийств и насилия, были только луга и чистые озера, красивые дома и улыбающиеся люди. Там было гораздо приятнее, чем здесь. Всего-то сильнее копнуть в сознание и…

Я почувствовала хлесткий удар по щеке и, не выдержав, упала на холодный пол. Стиснула побледневшие руки в кулак и не обратила внимания, когда меня грубо потащили наружу. Даниэль швырнул меня на траву

— Церковь говорит, что неугодные будут мучатся на том свете, — усмехнулась, впиваясь длинными ногтями в кожу. — Мучения на том свете — какая глупость. Будто не хватает их на этом.

— Ты едва не сошла с ума, — безучастно произнес Даниэль, ударивший меня и тем самым приведший в чувство.

— Да плевать! Так хотя бы можно освободиться, — выплюнула, вспоминая «кукол», засыпавших с блаженными улыбками на лицах и нисколько не думавших о том, где находились.

— И что будет? Ты станешь куклой, только тебя будут брать в рот, а ты даже не будешь этого понимать.

— Плевать на тело.

— В нем твоя душа, и эта душа будет мучиться, пока не погибнет тело, — продолжил он сухо.

Улеглась на бок, прижимаясь щекой к желтоватой траве.

— Убей меня, — попросила, прижав руки к груди. — Убей меня, Даниэль.

— Я перенесу тебя к Реневальду, — ответили мне сухо.

— Не смей! Он не должен видеть меня такой.

«Никто не должен».

Мне не нравилось, что я оказалась беспомощна перед этим сукиным сыном, он теперь знал обо всех моих слабостях. Он снова видел слабую меня. Ту, которую я не показывала перед ним целых шесть лет.

— Какой? — присаживается на корточки.

— Если не убиваешь, оставь и уходи, — приказала тихо, закрывая глаза.

— В этом мире было бы легче, если из нас остался бы в живых один, — заметил, вытаскивая кинжал. Поднес к моей шее. Холодный металл приятно лег на кожу.

— Раз уж нам вдвоем гореть аду, неважно, кто попадет туда раньше, — усмехнулась с усталостью.

Просто перерезать горло, и мучения прекратятся. Все прекратится. Один порез.

— Ты исчезнешь из этого мира, и многим станет легче. В том числе и мне.

— Верно, — мой ответ был тихим. — Сделай это.

Оружие убирается обратно

— Мне гораздо приятнее оставить тебя мучиться,

Мои охранники, мысли которых я считывала каждый день, оказались спереди, и обнажили мечи.

— Объект под охраной герцога Реневальда, — выступил невысокий парень, подумав, что Даниэль угрожал моему здоровью.

— Раз я успел приложить оружие к ее горлу, не так уж хорошо вы ее охраняете, — бросил скучающе Палач и отошел. — Забирайте, пока ваш объект не пал замертво.

— Леди Гарольд, вы в порядке? — осведомились у меня вежливо.

— А я думала, когда вы на глаза мне покажетесь, — сказала устало и вынесла из памяти мужчин момент с «Кукольным домом».

Наступила тьма.

Харитон Реневальд

— Ваша светлость, там охрана леди Гарольд, — произнес Говард, пока я формировал заклинание. Нужно было в ближайшее время спрятать камень в коте, чтобы Дисад не смог его достать. Не думаю, что ему пришло бы в голову искать в животном древний артефакт, но выдержит ли котенок? Мне нужна была взрослая особь, я думал аккуратно забрать его у девчонки Варн впоследствии, когда идиотка поймет, что ошейники подчинения на этих животных перестают действовать, но что произошло, то произошло. Мать убита, а у Варн котенок, просто прекрасно.

Мелетия расстроилась. Все еще не могу ее понять. Она так хладнокровно отнеслась к убийству людей, но почему-то приручение обычного зверя ее вывело из себя. А может, она видела в нем себя? Хотя эта кошка с задатками джина сладострастия и не на такое была способна.

— Повод? — спросил, сметая формулы, транслированные в воздухе.

— Леди Гарольд без сознания.

Удивился, резко привстав. Может, получила солнечный удар в пустыне? Хотя ее должен был спасти мой щит.

Я быстро спустился вниз, сам не понимая, к чему спешка, можно было просто приказать позвать врача, продолжив заниматься своими делами. Может, снова неудачное покушение? Мои люди предотвратили несколько запланированных, эти катарские идиоты действительно думают, что свою любовницу я не защищу? Они и вправду видят во мне мальчишку. Даже она…

Эта хладнокровная сука тоже думает, что я полный идиот. Спокойная, как удав и игривая, как кошка, и не поймешь истинной сути. Хотя многое уже понятно.

— Давайте, сюда кладите, — приказал врач.

Застыл в дверях, рассматривая беспомощно повисшую в руках Илона Мелетию.

— Докладывай, — приказал оказавшемуся рядом Фердинанду.

— Младший сын маркиза Дисада угрожал ей оружием, девушка испугалась и потеряла сознание.

Сильвия и испугалась?

— Уверен, что так было? — уточнил настороженно. Взгляд возвращался к девушке, уже лежавшей на кровати.

— Мы сами видели, — ответили мне.

Подошел к Тие, которую уже исследовал маг и, не обнаружив ничего нового, тот приступил к прослушиванию сердца.

— Предполагаю, что у леди Гарольд переутомление, — развел руками медик.

— Причина.

— Возможно, бурные ночи… — замялся, потупив взор.

— Лечение, — я проигнорировал эти намеки и присел на кресло напротив Тии, в ожидании ответа.

— Ей нужно отдохнуть от…

— Довольно, — оборвал взмахом руки.

«Бесполезный кусок придурка», — с раздражением подумал, глядя на мужика.

— Свободны все, кроме Илона.

Один из моих людей, поставленных следить за этой «пленницей», склонил голову.

— Что она делала с Даниэлем Дисадом?

— Лорд Дисад наложил полог тишины, мы не смогли взломать его защиту. Он встретил ее на рынке и сопроводил в «Сладкий плен», потом угрожал кинжалом, и нам пришлось вмешаться.

«Угрожал», — подумал про себя. Если магию Даниэля не смог взломать даже Фердинанд, значит, сын маркиза был силен. Я слышал о способностях самого Грегори, ошибки не существовало. И не заметить, что на Тие мой щит этот альбинос не мог.

Неужели то, о чем я думаю?

Тяжесть в глазах была невыносимая, будто под веки всыпали песка и заставили держать их открытыми. Ворочаясь в кровати, я не могла привести в порядок голову, и хорошо, что в особняке жило небольшое количество слуг, потому что здесь я пила не так много, как, например, по вечерам в борделе.

— Надо же, кто проснулся. Нагулялась? — без сарказма этот мужчина не обходился.

Запахнувшись в одеяло по голову, повернулась к Реневальду спиной. Такого еще после «Кукольного дома» со мной не происходило, но я знала, что этот момент в скором времени наступит. Не наступил бы до того, как я освобожусь, хотелось последние дни прожить в свободе.

— Надеюсь, тебе стыдно? — продолжили изгаляться надо мной.

— Они тебе сообщили, — отметила спокойно.

— Что ты сказала Даниэлю Дисаду?

— Напридумывала.

В конкретный момент я поняла, что Харитон следил за каждым моим словом и, исходя из этого, мог решить мою дальнейшую судьбу. Сейчас по ощущениям, он походил на Грегори, и оттого было особенно неуютно.

— Повернись, — приказали мне холодно. Я не собиралась слушаться, однако тело само выполнило действие.

— Ты используешь на мне силу ошейника! — воскликнула злобно.

— Я задал вопрос, Мелетия. И поверь, о нарушении я в любом случае узнаю. Тебе лучше выложить мне все. Что именно о Николасе ты рассказала Даниэлю?

— Почему именно Николас?

— Потому что, если ты рассказала бы обо мне, мгновенно умерла бы, — ответили мне холодно. — Так что я хочу знать, что именно ты выложила Дисаду.

Я думала, что ошейник меня просто придушит в наказание, но судьба, уготованная мне Харитоном, была куда хуже, поэтому…

— А пойти нахуй ты не хочешь? — осведомилась вкрадчиво.

Честно? Я думала, Харитон ударит меня и отправит гнить куда-нибудь в подвал, но Реневальд, вопреки всему, улыбнулся. Как-то пугающе улыбнулся. Оскалился, если говорить точно.

— Выпьем? — стер суррогат улыбки с лица. Странная смена настроения меня ничуть не смутила.

— Не откажусь, — протянула, лениво зевая.

Коньяк был невероятно вкусен, терпкий и с легкими нотками шоколада, который я любила, буквально обволакивал горло и раскрывался во рту приятным послевкусием. Сначала я почувствовала тепло, однако после второго стакана заметила, как кожа начала покрываться красными пятнами, а дыхание затрудняться. Тело зачесалось, я нервно оттягивала ворот, потому что воздуха катастрофически не хватало.

— Все в порядке, Тия? — он даже не сдвинулся с места, рассматривая меня, подложив руку под щеку.

— Что в коньяке? — чувства были смешанными, но злость я выделила бы, как самое яркое.

— Шоколад. Мне привезли его из Средиморья, там очень любят экспериментировать с алкоголем. Коньяк с шоколадом — новинка лета, — ответили с улыбкой.

— И?

— А ты не поняла? — улыбка становилась шире. — Расскажи ты мою тайну, умерла бы, так велит контракт. Но с Николасом ситуация обстояла иначе. Мне продолжать?

— Будь добр.

— Ты сама отлично знаешь.

— Не понимаю, о чем ты, — хотя осознание начало приходить.

Никогда не видела действие невыполненных магических клятв в реальности, а теперь испытывала его на себе.

— Ты рассказала маркизу то, что поклялась не делать перед Николасом, Сильвия. И этим «чем-то» стала информация о философском камне. Нарушение привело к откату — аллергии на шоколад. Поклянись ты своей кошкой, она бы погибла. Теперь попробуй сказать мне, что не рассказала Даниэлю про Николаса, и я не знаю, как поступлю с тобой.

Пески Артсахата…он меня переиграл этой проверкой.

Раунд второй: Харитон

— Ну, допустим, — ходить вокруг да около не имело смысла, зато сохранять спокойствие оказалось легко. Умирать я не боялась.

Харитон откинулся на кресло и скрестил руки на груди.

— Идиотка. Ты полнейшая идиотка. Невозможно увернуться от сотни стрел, Тия. В один момент твои «союзники» подставят тебя.

— В том числе и ты, — усмехнулась, также скрестив руки на груди.

Мой выпад проигнорировали.

— Ты не спала с Тамби, а решила пойти по более сложному пути и залезла в постель приближенного к отцу Даниэля. Весьма разумный поступок, — продолжил рассуждать.

— Закрой свой рот, — оборвала его холодно.

На лице Харитона отразилось изумление. Наверное, не ожидал от меня подобного. Я редко шла на открытые угрозы, до этого момента никогда.

— И почему же? — удобнее устроился на спинке кресла.

Подошла к нему и оперлась рукой на подлокотник.

— Единственное, что Даниэль получит от меня — это смерть от моих рук. И попробуй назвать его грязное имя еще раз с подобным намеком, Харитон, — я посмотрела пристально, проговаривая едва слышно.

Маска спокойствия Харитона улетучилась, поза стала напряженной, а на лице проявилось плохо скрываемое изумление.

— Надо же, — протянул с задумчивостью. — Ты и на такое способна? Я думал, что кроме разврата и убийственного спокойствия ты ни на что не способна. Что же такого сделал сын Дисада, что довел тебя до такого?

— Закрой свой рот, — произнесла холодно.

— М, значит, проступок был очень и очень плохим. Во сколько лет ты попала в бордель? В тринадцать?

— Заткнись.

— В тринадцать. Девчонок там часто выдают пару месяцев за девственниц, но зная твой характер…Ты пыталась сбежать, верно?

Сцепила руки в кулак. Я не просто пыталась сбежать, а делала это дважды, и оба раза оказалась пойманной. Он встал, давя очень высоким ростом и вынуждая меня сделать маленький шаг назад.

— Девочка пытается сбежать, и ловит ее никто иной, как пешка Дисада, коей является Даниэль. Тут два варианта развития ситуации: либо он тебя сразу насилует в качестве наказания, либо отводит к отцу, который приказывает ему сделать это. Предполагаю, что второе.

«Мерзость»

Если бы Даниэль просто взял меня, я не реагировала бы так остро.

— Тия, ты предсказуема, — улыбнулся, склонившись ко мне и подцепив подбородок.

— Ты расторгаешь контракт? — спросила, дернув головой, чтобы убрал руку с моего лица.

Движение он интерпретировал неверно, и только сильнее сжал пальцы.

— Расторгнуть? Что ты? Я впервые увидел эмоции на твоем лице, что оказалось очень даже интересным зрелищем. Нет, Тия, ты всего лишь под домашним арестом и выходишь только со мной, слишком много послаблений у тебя было.

— Это условие может быть поставлено с завтрашнего дня? — попросила тихо.

— С этой минуты, Гарольд. И тебе лучше угомониться и не злить меня.

— Сарике нужна помощь.

— Только ты виновата в этом.

— Пробежки тоже запрещены?

— Разрешены только со мной

Никакая боль меня не сдержит перед завтрашним днем. Пусть душит ошейник, лишая воздуха, пусть Харитон принимает самые жесткие меры, не сработает ничего.

Абсолютно.

— Сердце женщины как абрикос — вмещает только одну косточку, а сердце мужчины, дай ему Единый здравия, как гранат.

«Идиоты», — подумала про себя, искоса наблюдая за Харитоном. Герцогу мудрость от сына лорда Варна, поддержанная многими хохотнувшими, кажется, понравилась: заулыбался, бросив быстрый взгляд на меня. И этот туда же.

Идти сегодня я никуда не планировала, но лорд Асаи Варн решил продемонстрировать всем новинку — Барханного кота, — прирученного его любимой сестрой. Досталось и нашим с Тамби котам, которые по всем фронтам, конечно, уступали маликиному. Девушка сюсюкала с животным, давая потискать того всем присутствовавшим.

Я по привычке упивалась, с мрачной сосредоточенностью втыкая в одну точку. Думая обо всем, раздражаясь глупости людей и идиотскому решению Реневальда. Охрану с меня сняли, привычных мыслей о защите объекта я не слышала.

Завтра…

Хорошо, что я приказала слуге поехать на рынок и запросить продавца привезти цветы прямо к воротам имения. Реневальда завтра не будет, а с остальными я в любом случае справлюсь. К слову, о мужчине, он все еще держался рядом и незаметно контролировал браслетом-определителем потенциальный яд. Со стороны он казался влюбленным ухажером, мило подававшим мне съестное, так что подозрений такая забота не вызывала. Разве что намекала всем женщинам об отсутствии у тех шанса на заполучение сердца герцога.

— Герцог, да вы влюблены, — игриво пропела одна из охотниц, выясняя истинное положение вещей. Герцог на провокацию ответил многозначительной ухмылкой.

Чужие мысли хлестали не мягче плети рабовладельцев на полях, я отсекалась алкоголем, окончательно теряя зачатки разума. Пока страна сотрясалась в судорогах распада, хозяева жизни бухали, обсуждали котов и трахали все что движется, кровью невинных склеивая разламывавшийся престол.

И почему я иного мнения о нем? С чего взяла, что он отличался? Потому что не могла читать его мысли? Потому что он не спал с подобными мне? Почему? Почему была уверена в том, что, придя к власти, он не продолжит модель поведения, которой следовали последние правители? Ведь его методы, использованные на мне, напоминали Грегори. С чего я вообще взяла, что он отличался?

Может, потому, что не покушались бы на выгодных? Не пытались бы их женить и спровоцировать конфликт с «дружеским» государством? А Харитона хотели спровоцировать. Убийство Связного спровоцировало бы гнев со стороны мехди Исмандеса. «Союзу спасения» был выгоден переворот, в результате которого произошло бы объединение Рассветной империи и Дайида. Если говорить совсем откровенно: поглощением последним нашего государства.

На эти политические интриги мне, в принципе, было плевать с самого высокого бархана, моим желанием оставалась свобода. Если не она, то лучше смерть. А что там с чем объединится меня не касалось.

— Тело принцессы все еще ищут? — осведомился лорд Сефар.

— Пока что в поиске, мы все-таки надеемся на благополучное возвращение наследницы, — с прискорбным видом сообщил другой.

— Да, это великая потеря для страны, — сочувствующе поддержал Сефар.

— Но всегда есть лорд Реневальд, — томно бросила Малика, старавшаяся игнорировать все слухи о ней и отце посредством демонстрации кота.

— Вы мне льстите, леди Варн, — учтиво промолвил Харитон, незаметно подав мне знак.

Я включилась сразу.

— Мой масик и не на такое способен. Там еще корона так блести-и-ит, — пропела легкомысленно, хлопая ресницами.

— Ну что ты, радость моя, она же тяжелая, — пояснил, как для дебилки, смягчаясь в голосе.

— А мне можно будет ее носить?

— Не говори такие вещи, родная, мы надеемся, что принцесса жива. Да? — обернулся ко всем. Пусть только попробуют сказать заветное «нет», это станет равноценно измене.

— Ладно, — надула пухлые губы.

— Я же тебя всем обеспечу, — нежно погладил мою щеку. Заурчала, умильно выставив «лапки» и хитро жмурясь. Какой же идиотизм.

Малика Варн вспыхнула гневом. Мысли не сулили мне ничего хорошего, но я быстро скорректировала их чувством вины за произошедшее с отцом, отправившимся в «срочную» командировку на человеческие земли. Над девушкой посмеивались ровесницы, некоторые молодые люди списали ее с потенциальных жен, зато остальные из родов попроще спохватились, ведь с запятнанной репутацией даже аристократка из настолько влиятельной семьи могла оказаться ненужной.

Харитон с филигранностью дешевого актера отыгрывал роль безумно влюбленного. Пожалуй, мне это было легче: видно, логово аристократических змей давало меньше опыта, чем крысиное сообщество борделя.

— Не борщи, — прошептал в ухо, якобы целуя, однако аккуратно отбирая из рук бокал.

Помимо вина и шампанского, серебряные подносы ломились от шоколадных конфет и засахаренных фруктов. Как правильно подметил Харитон, в Катаре любили праздную жизнь.

— Лорд Реневальд, а где ваш сладкий помощник? — поинтересовался лорд Шалли.

— Сегодня он занят. У Говарда много работы, вам ведь известно, что на Мраморном карьере бунт, пришлось его направить на подавление рабочих, — покачал головой Харитон.

— Не хотите его продать? Люблю блондинов, а он красавчик, еще и такой хрупкий.

Услышь Говард подобное, не оценил бы. Боюсь, комплименты в таком ключе ему не особо льстили. Харитон тоже принял бы вид великого слепого. Ответ скрывался на поверхности: прежний хозяин управляющего Реневальда парня использовал не как управляющего. Очевидно, слащавых лиц предпочитали для другого.

— Говард не продается, — холодно ответил Лев, выбиваясь из образа.

Может, капля света, в отличие от других, в Реневальде существовала. Аристократы напряглись, подобной интонации от спокойного наследника Запада не ожидали.

— Нет так нет, — Шалли решил не обострять.

— Слышали про самоубийство в «Сладком плене»? — осведомился другой уже более тихо.

Все закивали с самыми умными лицами и посмотрели на меня.

— А что за убийство? — сыграла в очередной раз дурочку, прикладывая ладонь ко рту и имитируя крайний испуг.

— В плене же все рабы, — засомневался другой молодой лорд.

— Говорят, эта сифиличка смогла обойти магию ошейника, — лорд Шалли.

Ирта убила себя из-за страха перед Грегори, поняла, что ошейник не работает и смогла преодолеть рубеж рабства и свободы.

— Ошейники начали слабеть? — возмутилась леди Сэтра.

— Похоже на то. Перепроверьте сегодня все сплетения на ваших рабах, друзья, мы не знаем, что творится, но надо быть наготове. Думается мне, что несчастье постигло Катар из-за проклятого мага. Лорд Реневальд, ваш отец ведь был с ним знаком. Возможно, помутнение с Госфором и Мильдой пришло к нему из-за проклятого философского камня.

— Лорд Аш рин Гхарт, я, как и мой отец, знаком с лордом Фламелем. Он безумный ученый, ничего более. Философский камень — пустышка — миф Фламеля, придающий ему образ творца. В этой системе гораздо опасней лорд Корнелиус Агриппа, находящийся под защитой Адрианна Стаури. Все знают, что темному императору очень хочется приобрести Великое княжество, а кто как не Агриппа поможет ему в этом?

— Думаете, этой грязной шлюхе просто помогли? — осведомился Шалли.

— Полагаю, что маркиз Дисад собирался освободить ее, оборвав связь. Возможно, из-за этого намерения связь и начала ослабевать. Впрочем, кому есть дело до очередной сифилички?

— И то верно, лорд Реневальд. Кому она сдалась?

— Главное, чтобы ошейник Сильвии не ослабел, — не преминула поддеть леди Варн.

Бросив быстрый взгляд на нее, я ослепительно улыбнулась.

— Ошейник сдерживает меня от посягательств на честь отца.

Девушка от удивления открыла рот. Сейчас все ожидали реакции от нее, но Малика проигнорировала выпад. По моему приказу, конечно. Осталась сидеть молчаливой рыбой. Так ей шло больше.

«Покойся с миром, Ирта»

Я отчаянно кричала, трясясь в конвульсиях и не отрывая глаз от лица няни.

— Рупа! Рупа! — орала безумно.

Надеясь вдохнуть жизнь в тело, у которого похитили душу, я орала, переживая боль за смерть родного человека.

— Рупа! — обняла, рыдая.

Даже, когда он меня подхватил, я не переставала кричать. Даже, когда вел к отцу на заклание, я кричала, хотя губы мои были сомкнуты. Внутри не прекращался отчаянный и громкий крик, который я слышала и сходила с ума. Хоть меня Даниэль не тронул, но казалось, что в этой битве убили и меня.

Со временем боль не прошла, хотя я пыталась заглушить, запретив себе чувствовать, как учила меня Рупа. Я все равно ощущала ее глухой безжалостный пульс.

— Ненавижу тебя, Даниэль, — прошептала, разглядывая потолок в спальне.

Эти воспоминания отчаянно наступали в день ее дня рождения. Маги не праздновали это событие, уж слишком бредовой казалась долгожителям мысль каждый год отмечать свое старение, но Рупина магом не была и заслуживала хотя бы раз в год мизерного внимания.

Харитон уехал на рассвете. Не знаю, куда, но, видно, совершать великие дела в угоду государству. Слуга с цветами вернулся ближе к обеду с огромным букетом желтых, сочных одуванчиков. Многие поглядывали с недоумением, но сразу забывали о растениях.

В кронах деревьев притаилось утро и время от времени в просветах показывался луч света, ведший по тропе прямо к могиле. У меня не было мамы, она умерла во время родов, оставляя нас с отцом одних, но Рупа, будучи ее камеристкой, заменила мне всех. Она пыталась учить меня контролировать дар, как приказала хозяйка, всегда поддерживала и никогда не злилась, если я неосознанно начинала управлять ее сознанием. Рупина вставала перед отцом во время пьяных припадков и внезапно просыпавшейся агрессии родителя ко мне. Он злился из-за смерти возлюбленной, и его злость достигала апогея, когда он выпивал. Лексан Гарольд пытался найти способ выплеснуть эту злобу, однако всегда останавливался, когда заносил руку. Словно в эти моменты просыпалось его человеческая часть и отдергивала от рукоприкладства.

В тот день Даниэль похоронил ее: развел землю и принес в жертву тело моей няни. Моей настоящей матери. Никто не позволил бы здесь установить надгробие простой крестьянке, поэтому я обошлась небольшим камнем, на котором высекла ее имя на имперском и дайидском языках. Могила была неприметной и очень ухоженной — вокруг росла сочная зеленая трава, которую я каждый раз восстанавливала, если та оказывалась стоптанной. Вдохнула аромат цветов, и зажмурилась, ловя лучи солнца.

Скучала. Слез не было. Я разучилась плакать. Все началось с Рупы и исчезло с изувеченной Аделаидой. Чувства забаррикадировались, оставив место только воспоминаниям.

— Привет, Рупа, — поздоровалась, склонившись к могиле и осторожно положив цветы.

Под ярким блеском солнца, едва прикрытом деревьями, они будто оживали. Некоторые лепестки казались прозрачными, просеивали сквозь себя свет и переносились на серый камень золотыми полосами.

— Давно не виделись, родная. Прости, что долго не навещала, появилось много дел, но сегодня, как и обещала, я тут.

Не хотела к ней приходить к ней, не хотелось рассказывать про Аделаиду и про Сарику, и про герцога. Ей бы не понравилось, она бы не одобрила. Откидываясь на дерево, я молчала, скрестив руки на груди. Рядом с ней даже молчать было приятно.

— Что ты здесь делаешь? — осведомилась холодно, почувствовав его присутствие. Снова.

— Разве мог я пропустить столь дивное зрелище телепата, умеющего проявлять эмоции? — он прислонился к дереву и стоял в своей обычной расслабленной позе. Руки также были скрещены.

— Ты стал предсказуем, Даниэль, — поднялась медленно.

— Ты проявляешь свои слабости слишком откровенно. Как игнорировать настолько заманчивую картину? — смотрел безразлично.

— Единственная моя слабость осталась в земле, ее ты убил. Думаешь, что сможешь порочить ее память, приходя сюда? Уходи, ничтожество, — отмахнулась от него, небрежно взмахнув рукой.

— Наступит день, Аделаида умрет, а Сарика погибнет. Первая сильна и уйдет сама, вторая слаба и ее уберут. Вопрос: что станет с тобой? — как бы невзначай поинтересовался Даниэль.

— Если я и уйду из этого мира, заберу с собой Грегори и тебя, — встретилась с алыми глазами.

— Мы опять возвращаемся к вопросам смерти. Какая скука, — заметил вскользь.

— Так похоже на тебя, — зевнула.

— Может, убить Сарику, чтобы ты, наконец, заплакала?

Боль…она вернулась и ярым берсерком вспыхнула изнутри, становясь злостью. Злостью на ублюдка. Злостью на того, кому нравилось упиваться страданиями других. Я встала, глядя только на него, на бездушный «продукт» воспитания Грегори.

— Скольких девочек в борделях ты казнил, Даниэль?

— Многих, — ответил спокойно.

— А скольких трахал?

— Многих, — ни один из мускулов на лице не дрогнул.

— Сколько из них боялись тебя?

Самым страшным у Даниэля были глаза. Глаза, полные равнодушия, ничего не выражавшие, даже гули имели эмоции. Не нужно было пророком, чтобы понять: его нутро было давно мертво.

— Все.

Ко мне сделали плавный шаг. Даниэль был высоким, потому шаг равнялся двум моим.

— Не смей, — приказала холодно. — Не подходи ко мне, ублюдок.

Конечно, ему было все равно. Он снова загонял меня в угол, в данном случае к дереву, не оставляя между нами никакого расстояния. И больше всего меня раздражал подсознательный страх перед Карателем. Я могла хамить ему, унижать, но, если он проявлял действия, превращалась в кого-то, кем быть никогда не хотела.

— Неужели ты, как они, боишься?

Приняв как можно более уверенный вид, я произнесла с легкой толикой пренебрежения:

— Какая глупость.

— Тогда почему пятишься назад? — меня придавили к дереву, нарушая личное пространство.

— Разве непонятно? Ты мне противен, малыш. Угрожать Сарикой опрометчивый шаг. Это слабое звено мне нисколько не дорого, впрочем, как и Аделаида, и моя бывшая семья. Однако, неизвестно, чего ты добиваешься, Даниэль.

— Я уже не раз говорил тебе, Мелит, что мне нравится видеть, как ты плачешь, — склонился к моему виску и положил ладонь на плечо, поглаживая кожу. — Ради этого не жалко пожертвовать кем-то…несущественным.

— Идиот, — покачала головой, сбросив его руку со своего тела. — Думал, меня так просто сломить?

Я аккуратно провела пальцами по шраму, который когда-то оставила сама. Мужчина не воспротивился. Надавила, вызывая легкую боль, быстро промелькнувшую на лице бездушного.

— Ты жалок, малыш, — прохрипела почти ему в губы, встав настолько близко, насколько не встала бы по доброй воле. — Я тоже не раз тебе говорила, напомню еще: моих слез ты никогда не увидишь. Обещаю. Ни перед ликом чужой смерти, ни перед собственной.

Предполагала, что он никак не ответит на выпад, однако, вопреки всему, он поднял один уголок губ.

— На этом мы закончим. Сегодня ты показала больше, чем я ожидал.

Мужчины, окружавшие меня, словно помешались на эмоциях. Моих эмоциях.

— Ей тоже, уверен, понравилось, — кивком указал в сторону могилы и отстранился, как бы давая мне обзор на место, где лежала Рупа.

— Не смей насмехаться над ее памятью, — я подняла руку и с силой ударила его по лицу. Шлепок раздался ясно и отчетливо. Белая кожа альбиноса, такая фарфоровая и нежная на вид, покрылась ярким красным пятном.

Приложившись тонкими пальцами к коже, он усмехнулся. Когда Даниэль менял выражение на лице, можно было смело бежать.

— Свободен, — бросила безучастно и повернулась к няне, свысока разглядывая могилу. Еле сдержала дрог, молнией прошибший тело, когда ощутила чужие руки на своей талии. Мерзкое чувство слабости вернулось снова. Откинув мои распущенные волосы в одну сторону, он шепнул на ухо:

— То, что Сарика ходит по грани, мы оба понимаем. По мне, этот ребенок все эти годы выживал только благодаря тебе. Вскоре все должно закончиться. Но пока твой Харитон держит оборону, его люди выкупают ее каждую ночь, Данису ничего не достается.

Я игнорировала его прикосновения и нежеланную близость. Даниэль резко повернул меня к себе и сжал скулы одной рукой, вынуждая встать на цыпочки.

— Ничего не скажешь? Даже не восхитишься его благородством?

— М-м-м, за это сделаю ему замечательный минет, — оскалилась, почти не дыша.

— Эти идиотские ответы так тебе свойственны, Мелит. Присматривай лучше за своей подружкой. Увидимся, — отпустил и накинул капюшон, исчезая между деревьев.

Через некоторое время меня обнаружила охрана Реневальда, отправившаяся на поиски сразу, как в доме появился Харитон. Он должен был вернуться вечером, почувствовал, не иначе. Мудак. Если бы я повлияла на них и исчезла, быстро попав домой, никто ничего не понял бы, но так имелась высокая вероятность раскрыть способности телепата. Харитон вряд ли отпустит меня, узнав о даре. Представитель императорского рода, как и любой монарх, должен заботиться о троне и удержании того любыми способами, кто как не телепат поможет в этом?

Мужчина выглядел мрачным. Прогнал охрану и пристально посмотрел на меня. Продолжая глядеть, приложил руку к дереву, направляя магию.

— Здесь был Даниэль Дисад, — задумчиво изрек он.

— Раз я не умерла, ничего ему не выдала.

— Ты ослушалась приказа. Какого гхарна, блять?

Не ожидала услышать мат от Реневальда.

— Харитон, мне надоело, — отмахнулась от герцога и прошла мимо, только он больно схватил меня за плечо и вернул на место.

— Что ты здесь делала?

— Приходила по делам. Если есть претензии, обратись к Даниэлю, я не знаю, зачем он сюда пришел, — неприятные ощущения я старательно игнорировала.

Посмотрел в сторону и замер на секунду, чтобы дальше быстро перевести недоуменный взор с камня на мое лицо.

— Одуванчики? Здесь кто-то похоронен?

— Нет, — буркнула нехотя.

— Ты пришла на могилу?

Мое молчание было красноречивее слов, однако не хотелось, чтобы Харитон знал и давил потом на эту слабость. Достаточно и Даниэля.

— Как его звали? — осведомились у меня.

— Его? — переспросила недоуменно.

— Того, на чью могилу ты пришла. Сегодня особенный день?

Мне не нравилась проницательность Харитона. Мне не нравилось его излишняя умелость. Мне все не нравилось.

— Тебе недостаточно того, что узнал правду? — я вырвалась из его захвата и рванула.

Не знаю, это желание свободы доминировало над всем остальным или страх перед хищником. Но что сделано, то сделано. Мне хотелось вырваться из душной среды аристократов, из этого убогого города, перестать быть зависимой от всех этих мужчин, обрести долгожданную свободу. Каждый шаг будто приближал к освобождению и душевному покою.

Я бежала, создавая звуки легкого шуршания платья и желая найти конец пути. Лес принимал в свои объятия, ударяя запахом цветов и свежести. Сердце забилось чаще, может, это присутствие Рупы меня двигало на настолько отчаянный шаг, но я не хотела рассказывать ему. Объясняться перед ним. Не хотела раскрывать еще одному человеку свой секрет, делиться болью и собственным прошлым.

Внезапно чувство наступающей свободы обрывается. Повисаю в воздухе, а в следующую секунду оказываюсь прижата к земле. Пытаюсь вырваться из его хватки, но он сильнее. Ощущение беспомощности перед ним лишает возможности даже сказать что-то, создавая на пути к свободе крутой обрыв. Все вокруг кажется нереальным, словно в зловещем сне. Сильные руки фиксируют движения. Не хочется быть травоядным, не хочется оказываться добычей. Не хочется и все!

Я чувствую его немаленький вес на себе, его обжигающие руки на коже, его силу, удерживающую меня на месте. Мысли перепутаны и дико кружатся в уме, пытаясь найти выход из этой ситуации. Харитон не уступает, он смотрит на меня сверху, словно на добычу, отлично понимая, что может сделать со мной все, что пожелает.

— Отпусти! — затряслась от напряжения.

— С ума сошла?!

Лицо взбешенное и полное гнева.

— Тия, хватит!

Ужом вилась в его руках, пытаясь вырваться.

— Тия!

— Отпусти!

— Угомонись ты.

— Не трогай меня!

И Харитон вдруг подается к моему лицу, вдавливаясь в меня всем телом. Впивается в мой рот поцелуем. Распахиваю удивленно глаза, до безумия ошарашенная поведением Харитона. Ситуация мне не нравится. Терять контроль не для меня. Даниэль своим появлением вспорол швы, наложенные от ран прошлого — выпустил мой скрытый страх.

Выпивает дыхание, все еще не выпуская руки из захвата, сминает властно губы и овладевает полностью, впуская язык в мои распахнутые уста. Дыхания смешиваются, в каждом действии герцога ощущается голод по женщине, по женскому телу. Очередное прикосновение напоминает раскаленный металл, и не в силах вытерпеть настолько мощный порыв страсти, грубую ласку жестких губ, я кусаю их, заставляя мужчину отстраниться от пылающих моих.

Что это вообще было?! В Харитона вселился невесть кто, что нашего благопристойного герцога потянуло на «грязных», по его мнению, девиц? Впервые я не нашлась ответом и растерянно смотрела на Реневальда, также удивленного собственным поведением.

— Ты действительно джинн сладострастия, — вымолвил ошарашенно, словно не веря в свое поведение.

— Это так свойственно мужчинам — обвинять в своих пороках женщин, — попыталась вырваться.

Харитон сильнее стиснул запястья.

— Отпусти! — гаркнула злобно.

— Отпущу, не психуй. Только бежать бессмысленно, Тия. Мы сейчас возвращаемся в особняк.

Теперь уже точно он не станет ничего выяснять и просто избавится от меня, чтобы замести следы. Я уверилась в этом. Лучше так, чем участь, уготованная мне Грегори.

Всю дорогу я не осмеливалась даже искоса взглянуть на Харитона, точно зная, что в доме меня ожидала смерть. Ослушавшись его сегодня, я в очередной раз подтвердила, что служу исключительно Грегори. Харитон молчал, только крепко держал мой локоть, думая, что я могла убежать. Слуги и стражи опускали взоры, со страхом в мыслях ожидая нагоняя от Льва. Будь я обычным человеком, тоже боялась бы герцога, вероятно, настолько взбешенным он выглядел. Распахнул дверь в мои покои, втолкнул меня грубо и захлопнул ее перед напуганными людьми.

— Пошли вон отсюда, — приказал, практически сдерживаясь.

Признаться, в спокойном виде он мне нравился больше, но так хотя бы я понимала, что передо мной не идиот, а тот, кто способен на кровавое правосудие.

— Выкладывай все, — толкнул меня на диван, давя теперь позицией, крайне невыносимой для меня — доминирования ростом и положением. Определенно, он сдерживался. Желваки на скулах дергались, губы поджались, взгляд колючий и пристальный, на руках проступали вены.

— На что ты злишься? — уточнила безучастно. Страшно мне не было, просто интересно, неужели он ожидал полного подчинения от той, что служила его врагу?

— Как ты обошла магию ошейника?!

Пожала плечами. Никакую магию я не обходила, просто не рассказывала о плане Харитона Даниэлю.

— Харитон, тебе стоит научиться доверять людям, — скучающе протянула, подхватив подушку и удобно устраиваясь на месте. Смерть отменяется.

— Издеваешься? — злобно осведомился герцог.

— Доверяешь мне больше, чем интеллекту Николаса? — вопрос на вопрос.

Замешкался, но тем не менее ответ лежал на поверхности и обвинения в мою сторону были необоснованы.

— Теперь я понимаю, почему лорд Дисад за тебя так уцепился.

Грегори уцепился за меня, потому что любил коллекционировать интересные «вещи» и на всякий случай, если с Даниэлем что-то произойдет. В отличие от Карателя, я скрывалась лучше, никто не мог заподозрить в игривой куртизанке телепата, зато Даниэль был опасен. На него покушались множество раз, ему постоянно приходилось держать сотню чужих сознаний под контролем, предотвращая бунт, он вынужден был подавлять недовольства знати во дворце и охранять Тамби.

— Я делаю отличный минет, — нарочито соблазнительно облизнула губы.

— Так, значит, ты ходила на могилу к возлюбленному? — проигнорировали мое действие.

— Нет.

— К кому-то из семьи?

— С чего ты решил, что они мертвы? — начинало припекать из-за любопытства Харитона.

— Кто-то из борделя?

Мне казалось, что рассказывать о ней — выдать что-то сакральное, святое для меня. Чужой будто мог ворваться в эту часть поля души и нагадить там, уничтожив последние ростки святого.

— Этот «кто-то» был для тебя сильно важен, верно? — прервал он безмолвствие. — Настолько, что ты ослушалась приказа и пришла в день рождения на его могилу. И Даниэль об этом тоже знал, поэтому и явился. Может, все-таки поговорим?

С чего бы вдруг он рвался в мое личное пространство? Считал себя настолько неотразимым и имевшим право копаться в чужих жизнях?

— Собеседников много, помолчать не с кем.

— Мое слово, Тия: ничего из сказанного про почившего я никогда не использую против тебя.

Подняла голову, натягивая улыбку, но выдалась она, скорее усталой и, возможно, жалкой. Не держа долго образ, я вернула выражение полной безучастности на лицо и откинулась на подушку.

— Забудьте об эмоциях, милая. Вы выше их, — твердила няня.

— Рупа, а почему мне нужно делать это? — искренне недоумевала, злясь такому дурацкому правилу.

— Потому что они заставляют страдать, — мягко улыбалась симпатичная женщина, заменившая мне всех.

Она не была телепатом, но старалась передать мне все, чему ее учила моя мать. И любила больше родного отца. О ней не знал никто, кроме Даниэля и Грегори, даже Аделаиде я не смогла открыться

Я полагала, что Харитон, наконец, уймется и уйдет, оставив меня наедине с собственными демонами. Странно, что мысли стали ошибочны. Он сел на другом краю небольшого диванчика, оставив между нами небольшое расстояние.

Скосила взглядом, но, очевидно, что этот кошак решил поиграться и уставился на кровать, которую до этого рассматривала я. Выпить бы, только Рупе не понравилось бы. Я казалась себе засыхавшим в пустыне озером, дни которого были сочтены и зависели от солнца, все сильнее уничтожавшего пальмы. И в существование погибавшего оазиса вмешивался ветерок, ломавший деревья и сокращавший жизнь озера. Так и сейчас, мое тело еле сдержало дрог, вызванный ненавязчивым прикосновением мужчины к моей руке. Вскоре касание стало осязаемым, Реневальд, все еще сидевший на краю, подхватил мою ладонь уже уверенней и сплел пальцы. Слегка их сжал. Не было в этом жесте чего-то эротического или романтичного, будто герцог просто решил поддержать таким странным образом.

Хорошо, что никто не видел нас со стороны, скорее, это смотрелось бы комично: два идиота, находясь поодаль друг от друга, держатся за ручки. Но сейчас он будто понял, что словами не выбил бы из меня информацию, просто решил поддержать столь неординарным способом.

— Ее звали Рупина, — протянула, почему-то решившись.

Взгляд все равно был устремлен в сторону кровати, смотреть при этом на Харитона казалось верхом откровения.

— Она работала на отца и воспитывала меня, заменив родителей. Моя биологическая мать погибла во время родов, а отец из-за этого запил и всю жизнь обвинял меня в ее смерти. Надеюсь, ему стало легче после того, как я ушла. Только Рупине в тот вечер было не все равно, только она упала в ноги Грегори, молясь. Когда меня продали, ей потребовался год, чтобы продать все украшения, работать на самой грязной работе, договориться с проводником из Сумеречной империи и подкупить охранников «Сладкого плена». Мы сбежали, Харитон. Ты был прав, я не один раз пыталась покинуть плен, в первый раз сделала это сама, но Грегори поймал меня и…неважно, — отмахнулась, поигрывая кистью подушки.

— Отдал Даниэлю, — заключил Харитон.

— Неважно, — надавила, желая забыть ту ночь с альбиносом.

— Продолжи.

— Мы сбежали. Думали, дойдем до проводника и успеем пробраться к сумеречным. Там бы ошейник снялся мгновенно, и я освободилась бы от рабства.

— Или умерла бы, — отметил он сухо.

— Или умерла бы, — согласилась я.

Те события пробудили острый комок боли, резанувший по сердцу.

— Даниэль ее убил, — просипела, почти не дыша.

— Тия…

— Довольно! Не смей! — схватилась за голову, вырвав руку из захвата. — Прекрати мне сочувствовать!

— Тия, я не сочувствую, — подобрался и мягко устроил ладони на моей спине, прижимая к себе.

Поглаживая меня по волосам, он молчал, уверенный, что сопротивления никакого не последовало бы. Объятия становились теснее, Харитон делал вид, что спокоен, но не слышать участившееся биение сердца было невозможно.

— Тогда что это? — осведомилась, чувствуя себя, на удивление, уютно и защищенно в коконе чужих рук.

— Пусть будет желанием по уважительной причине облапать тебя, — подмигнул заговорщически.

Хорошее оправдание — такое, в которое я поверила бы, если не знала Харитона. Смущало меня другое — его поцелуй. Неужели Харитон начал влюбляться? Это сказалось бы положительно на моих планах, но я не учла один момент: Тамби был влюблен в меня, и не уверена, что в случае смерти Грегори он меня отпустил бы. Как поступит Харитон? Освободит или присвоит?

С чего я вообще взяла, что он испытывал чувства? Реневальд не являлся тем, кто мог безрассудно упасть в омут. Что-то не вязались его прежние слова с образом эмоционального простофили.

Высвобождаться из столь неоднозначной близости не хотелось, и свой комфорт я поставила выше харитоновского, поэтому удобно устроилась на мужчине. Вскоре к нам присоединилась и Капусточка, вернувшаяся с охоты, а за ней и безымянный Пустынник. Последний казался довольным и явно переевшим.

— И как тебя назвать, чудовище? — спросила у барханного, пытавшего подняться вслед за Капусточкой мне на колени.

— Мяв, — жалобно мяукнул он.

— Ладно, — склонилась и подхватила котенка, устраивая рядом с кошкой.

— До сих пор не придумала имя? — насмешливо уточнил Харитон, обжигая дыханием шею.

— Пусть будет Ребис. Зная о твоих планах, это имя ему идеально подходит, — погладила новонареченного Ребиса между ушек.

— Долго думала?

— Конечно.

Теперь ноша Харитона увеличилась. Я и три кота — прямо семейство кошачьих, не иначе.

— Харитон, спасибо.

Он самодовольно усмехнулся. Мы долго лежали так в обнимку, с урчащими животными на коленях и со странной идиллией в положении. Реневальд осторожно поглаживал мои волосы, проводя пряди сквозь пальцы, как уходивший в часах песок. Наверное, будь я нормальным человеком, подобное положение дел меня вполне устроило бы: семья, дети, коты, уют.

Такого, пожалуй, никогда не произойдет. Мое проклятие не даст мне завести нормальную семью, да и не хочется. Единственное, чего я действительно желала — свобода. Безоговорочная независимость от окружающих существ. И этот поцелуй поставил жирное сомнение относительно уверенности в том, что герцог дал бы мне ее.

— Ты меня поцеловал, — проговорила в тишине, вспоминая действия Реневальда.

— Я давно не выпускал пар, вот и все.

Если это так, то ладно. Просто действия, свойственные среднестатистическому мужчине.

— А что тебе мешает? — подняла голову, желая посмотреть на его лицо. Настроение немного улучшалось, особенно с его оправданием, поэтому я позволила себе немного игривости.

— Даже не знаю. Твой слишком очевидный страх, например? — иронически вопросил мужчина.

— С чего ты взял? — приподнялась от любопытства. Такой глупости от Харитона сложно было ожидать.

— Все лучше, когда ты контролируешь ситуацию, верно, Тия? Но когда план выходит из под твоего контроля или когда противник начинает доминировать, в тебе просыпается крольчонок. Боишься быть загнанной в угол?

— Разве этот страх не свойственен всем людям? — осведомилась, встав ровно и откидывая взлохматившуюся прядь. Сидевший на диване Харитон казался сейчас ниже, оттого атмосфера резко стала комфортней.

— Тебя не подловить, — посмотрел с позиции вниз, а мой взгляд устремился в стену.

Дело в том, что я ощутила клок мыслей, несвойственный обитателям дома. Здесь, безусловно, жили и предатели, и стукачи, но это было что-то новенькое. Харитон подхватил меня за бедра.

— О чем задумалась, кошка?

Как ему сообщить? Как объяснить то, что в его комнату пробралась девица, желавшая спровоцировать конфликт и на этой почве вынудить его жениться? Любой стражник, обнаруживший ее, вызовет крики, на которые соберется челядь. Придется разбираться самой.

— Ты можешь остаться сегодня со мной? — попросила, нежно погладив его по щеке.

— Опять? Тебе не надоело? — руки на бедрах сжались сильнее.

— Мы просто будем спать.

Он закатил глаза.

— Просто сон. Обещаю, приставать не буду, — улыбнулась ласково.

— Ладно, — сдался Харитон.

Мне казалось ужасающим совпадение смерти недавней смерти Ирты и появления незнакомки в спальне Харитона. Если в борделе умирала никому ненужная одинокая шлюха, то в особняке могла погибнуть свобода самого завидного жениха в государстве. Это уже напрямую касалось меня.

— Тия, на тебя сильно повлияла смерть той девицы?

— О чем ты? — опустила недоуменный взор.

— Повесившаяся девушка из борделя. Вы были в хороших отношениях?

— Нет. Ирта была работницей, коих я видела сотни. Очередная неудачница, которой не повезло, — скривила губы.

Ответа от Харитона не последовало. Меня же интересовала леди Лингтон с конкретными планами по чести Харитона. Он так боялся брака, но почему? Женившись на дочке какого-нибудь высокопоставленного лорда, Реневальд укрепил бы свое положение.

— Почему ты избегаешь женский пол? Тебе не нравятся женщины? — решила подшутить, хотя вышло весьма убого.

— Глупо, Тия, — покачал головой.

— Знаю. Раз я с тобой поделилась, давай теперь ты.

— Я не могу сейчас жениться, — ответил кратко.

— Женитьба равно наследник?

— Именно.

— А тебе не нужен наследник для укрепления положения?

— Хорошая идея, — хитро прищурил глаза.

— Не поняла, — призналась честно.

— Сильвия, я точно знаю, что произойдет, как только я остепенюсь и произведу на свет наследника. А эти аристократичные девочки, которых мне с периодичностью подсовывают, будут стараться, поверь. Если не со мной, так со стражниками, выдавая чужого ребенка за моего. И как только мальчик издаст первый крик, мой голос также прозвучит в последний раз. Мой отец допустил ошибку — решил захватить Мильду и Госфор из самых лучших побуждений. И это оказалось фатальным уже для всей семьи. У меня нет права на ошибку, Тия, — устало выдыхает Харитон, взлохмачивая волосы.

Откровение от Харитона меня несколько удивило.

— Харитон, я помогу найти телепата, — промолвила, глядя в пустоту. Раскрывать себя я, конечно, не хотела. Мне нужно было договориться с Даниэлем, но как это сделать? А вдруг…

Мысль юркой змеей попыталась ускользнуть в песок, но я ухватилась за нее, как охотник: вдруг Даниэлю тоже нужна была свобода?

Харитон быстро заснул, я внимательно следила за молодым герцогом. Следила, чтобы знать, когда начать действовать. В сердце девушки за стеной все еще тлела надежда дождаться его и опорочить. В кругах аристократов затесался спор, кто все же сможет соблазнить его и отправить из Катара обрученным. Расклад уже не устраивал меня. На Малику Варн моя месть сказалась неоднозначно, она пока еще держалась, однако мысли о самоубийстве начали посещать ее после «домогательств» отца. Ждем падение следующей.

Я навязывала ей мысли о соблазне, подстрекала острое желание оказаться под мужчиной, подчиниться ему и принадлежать всю ночь ему. Не Харитону. Полагаю, ей подошел бы конюх Фолин, также являвшийся шпионом ее отца. Внушала любовные воспоминания с ним еще там, в доме отца, рисовала картины их прошлого, где влюбленные скакали вместе на лошадях, где отдавались зову плоти под деревом, посаженным ее родителями еще во времена романтичного юношества. Медленно шла следом за ней, прикрываясь тонким халатом и зябко ежась. Двое стояли в просторной гостиной. Большие инкрустированные серебром люстры свисали с высокого потолка, освещая их и отдавая тени на светлое дерево. Пока я их разглядывала, до ушей донесся мелодичный голос девушки, активно соблазнявшей «возлюбленного».

— Мы с тобой будем вместе до конца дней, правда? — проворковала она, раздеваясь.

«Конечно. До конца его дней».

— Да, Сафира, — ответил конюх, поддерживая ее.

Моя помощь Харитону началась с устранения сразу нескольких пешек с игровой доски. Я будто оказалась в борделе вечером и снова лицезрела людей: голых и подающихся разврату. Молодые и красивые, они не знали, что этот случай, несмотря на иллюзию чувств, возможно, станет для них последним взаимным: ее отдадут за того, кто предложит больше, кому нужна опороченная конюхом? А его отправят на рудники или убьют. Мне в любом случае на участь любого было наплевать.

Через окно просвечивало обессиленное дневным зноем небо, воздух был пропитан ароматом жасминов, доносившегося из сада. Если бы эти двое любили друг друга на самом деле, из них вышла бы отличная пара. Не мое дело. Пусть приступят к основному. Мне нужно было поддерживать их сознание на расстоянии еще какое-то время, уйти в комнату и потом снова выйти к ним, делая вид беспечной и пробудившейся ото сна девицы. Последним пунктом плана должен был стать тот, кто видел аристократку в светских кругах и смог бы узнать в поместье и создать шум. Тот, кто ходил с Харитоном на все мероприятия — Говард Ноэр, помощник герцога и искренне преданный тому человек.

Пробраться к парню оказалось проще простого, по крайней мере, так я подумала в начале, а потом быстро забрала свои слова обратно, когда взревела магическая защита, а в ратле от лица оказался острый кинжал, ярко блеснувший при свете красневшего полумесяца. Дайидцы не любили кровавую луну, считали их предвестником апокалипсиса, пока что мы видели только лишь часть ее. Может, в скором времени она перекрасится в привычный желтый цвет.

Не менее быстро рядом оказался Говард, схвативший кинжал и хмуро посмотревший на меня. Сохраняя привычное хладнокровие, усмехнулась. Произошедшее нисколько не напугало, напротив, даже порадовало, убрав все сомнения в беспечности окружения Харитона.

— Я такая страшная? — осведомилась игриво, глядя на него.

— Что вы здесь делаете, леди Гарольд? — холодно уточнили у меня. Парню я не особо нравилась, он в принципе не особо воспринимал девушек рядом с Харитоном, считал их золотоискательницами, обязательно подвергавшими хозяина опасности.

— Тебе необязательно знать, — включила весь свой дар, вынуждая его подчиниться. Мне не нужно было объясняться, по легенде, внушенной мной, Говард услышал шум и, спутав томные выдыхания с криками о помощи, побежал на помощь, где и застал леди, которую часто видел на встречах Харитона. На скандал уже спустимся мы с Харитоном, которого обязательно разбужу я, напуганная также громкими вскриками. Итого: есть уже двое свидетелей, подхвачу на ходу еще одну служанку, и всей толпой появимся на месте.

Так и поступили. Я юркнула под бок Харитона и в тот же момент вскрикнула от страха, услышав шумы внизу. Харитон встрепенулся и чтобы успокоить меня решил разведать обстановку. Конечно, оставаться в стороне я не смогла и, запахнувшись в халатик, спустилась следом, чтобы застать прекрасное зрелище. Служанка от удивления выпустила из рук стеклянную лампу, вооружившийся Говард застыл с мечом наперевес, а я от испуга прижалась к локтю Реневальда.

— Леди Танай, объяснитесь, что здесь происходит? — безэмоционально уточнил Харитон. Говард, как хороший помощник, сообразил отправить письмо Почтой духов, в скором времени в особняке появился бы и глава семейства.

— Надо же, а аристократки дадут фору моим коллегам, — заметила с ехидцей. Харитон шикнул, призывая к порядку.

Пока мы ждали ее отца, пока девица плакала, стыдливо прикрывая лицо и сбивчиво оправдываясь, что не понимает, как такое могло произойти, пока конюх мрачно глядел в одну точку, я позволила себе мимолетную усмешку, которую все-таки заметил Харитон. После этого он выглядел мрачным и полным какой-то только ему известной решительности.

Лорд Танай сначала не поверил, потом пытался обвинить Харитона в разврате, а когда понял (не обошлось без моей помощи), что его план провалился смирился и даже согласился на вызов магического судьи, который запротоколирует ситуацию и подстрахует Харитона, если в будущем семья Танай захочет обвинить его в домогательствах. Так и продержались до утра, с наступлением которого начиналась и моя пробежка.

Ночной «стресс» не заставил отказаться от устоявшейся привычки, поэтому к пробежке я уже собралась — в этот раз надела короткие шорты, зная, что в лесу в связи с последними событиями не окажется никого, родители девушек начнут придумывать новые способы привлечения внимания герцога, ведь у того рядом очаровательная спутница, сопровождающая на каждой пробежке, и длинную тунику с разрезами по бокам. В городе был шанс, что в таком виде меня изнасиловали бы где-нибудь за углом, но не в лесу, из которого выходить не было необходимости. Но если говорить совсем откровенно, будь я даже в неглиже, Харитон не позволил бы этому произойти.

— Надо же, лорд, вас даже не смутила неоднозначная ситуация, — съязвила, собирая волосы в хвост и готовясь к забегу.

— Полагаешь, подобное происходит впервые? Но признаться, так далеко они еще не заходили.

— Почему охранка не сработала?

— Купили отражатели. Видно, над ними работали несколько магов, в Харэнштейн они не пробрались бы вплоть до спальни, но здесь я не уделил должное внимание защите.

— Крайне опрометчиво.

— Знаю. Спасибо, Тия. Сафира сильный маг, смогла бы справиться с Говардом, и я бы ничего не доказал. Твоя паника спасла и мою честь, и свободу.

— Считай, это первым этапом моей помощи. И, кстати, Харитон, я не поблагодарила за Сарику, к которой каждый вечер ходит твой человек.

— Не благодари, — играючи дернул меня за хвост. — Твоя помощь оказалась гораздо ценнее.

— Побежали?

— Побежали.

Как ни странно, эти моменты с Харитоном мне начинали нравиться, я не ощущала стеснения присутствием рядом герцога, да и он не корчил из себя сноба, заражался азартом и с разной периодичностью обгонял меня. Чаще он побеждал, но я не сдавалась, характер не тот. И да, расчет оказался верным, лес действительно пустовал. Аристократы оказались умнее и поняли, что наглая спутница герцога окрутила его и не позволит никому подкрасться. Значит, меня скоро начнут убивать. Сплошной примитив. Людские игры такие одинаковые.

— Отстаете, леди, — бросил Харитон, махнув рукой и ускорившись.

— Сейчас посмотрим, — хмыкнула, также набирая скорость.

Увы, в этот раз Харитона я не перегнала, но оправдание у меня имелось: спала меньше. Пока мужчина отдыхал, решала дела политические вместо него и успела устать.

— Тоже что ли загадывать желание? — глумились надо мной.

— М, может, ты хочешь поцелуй? — спросила томно.

— Черепаха, — легонько толкнул меня по плечу, проигнорировав шутку.

С этими разговорами мы подходили к моему любимому озеру — так, чтобы чисто убедиться, что девушки исчезли. В омуте леса, окутанного ранним утренним туманом, оно будто отражало первые лучи восходившего солнца. Вода плавно колыхалась под легким ветерком, а вокруг, будто, обвивая магический круг, тянулись деревья, шуршание листвы которых было намного приятнее человеческой речи. Зато пение птиц, сопровождавшее нас все эти дни, сегодня отсутствовало.

— Не знаю, как ты, Реневальд, а я собираюсь наконец-то здесь искупнуться, — потянулась плавно, стягивая с себя тунику.

— Тия!

— Что? — прикрылась одеждой, недоуменно глядя на него.

— Тебя могут увидеть!

Бросила тунику на траву и прыгнула в воду, отлично зная, что озеро даже на берегу было достаточно глубоким.

— Наложи полог невидимости, — махнула ему, как русалка и нырнула, активно задрыгав ногами. Скучала по этим ощущениям. По прохладе, я бы даже сказала, ледяной свежести, даримой водой.

— Ты сумасшедшая, Тия, — покачал головой, когда я вынырнула.

Золотистые искры распадались по темной глади воды, придавая и моим рассыпавшимся волосам легкий блеск.

— И не говори, что тебе не нравится, — улыбнулась хитро. Сейчас я ощущала себя удивительно живой.

— К сожалению, мне это начинает нравиться.

В искренность Реневальд я не верила настолько сильно, чтобы податься этим наивным фразам.

— Так присоединяйся, — поманила пальцем.

— Ни за что.

— Боишься? — подплыла ближе. — Тут никого нет, Харитон, а на мне белье. Все пристойнее, чем кажется.

Он воровато огляделся по сторонам и все-таки решился — озеро реально манило, особенно после жаркого забега. Когда тело пылало, мышцы ныли, а сердце билось чаще. Без энтузиазма стянул с себя рубашку и прыгнул в воду, буквально повторив мои недавние действия. Выныривая и убирая назад волосы, Харитон выглядел, как бог морских глубин, решивший появиться в мире людей. Мой взгляд то и дело бессознательно задерживался на его рельефном прессе и косых мышцах живота, которые открывали низко сидящие на бедрах штаны.

Мотнула головой в стороны, избавляясь от странного наваждения и от самого Реневальда, подплывавшего ко мне. Фантазия слишком бурно реагировала на полуголого герцога, поэтому, набирая скорость и ускользая от него, я лихорадочно придумывала объяснения собственным эмоциям. Желание. Да, это оно довлело над всем остальным. Найти мужчину, от мыслей которого не тянуло блевать, стоило многого, и поэтому фантазия разыгралась.

— Попалась, — рокочущим тоном произнес Харитон, прижимаясь грудью к моей спине.

Опустил свободную руку мне на живот и осторожно провел пальцами по ребрам. Мимолетная фантазия хлестнула с новой силой, отчего я прикусила губу. Сдерживаясь. Реневальд разворачивает меня, и мы оказываемся с ним лицом к лицу.

— Боишься? — осведомился вкрадчиво.

— С чего бы?

— Когда мужчина проявляет инициативу, кошечка становится настоящим крольчонком, — коснулся моей щеки.

— Харитон, это глупый способ узнать меня получше, — усмехаюсь, толкнув его и поплыв вперед. — Ты водишь, — плеснула в него водой и сорвалась.

С улыбкой на лице он стремительно погнался за мной, пытаясь ухватить за щиколотку, но я ловко увернулась и нырнула, решив переместиться по дну и оказаться сзади.

— Сложнее, чем думал? — спрашиваю с любопытством.

— Лягушка, — не рассердился он и попробовал снова поймать. Неудачно, ведь плавала я не хуже, чем бегала. Во время третьего заплыва он все-таки смог дотянуться до меня и потащить на дно. Все из-за того, что, завороженная его быстрыми и точными движениями, я замедлилась. Наблюдать за тем, как перекатывались мышцы на его спине и широких плечах казалось более интересным.

— Твоя взяла, отпускай, — хихикнула легкомысленно, притом глядя на мужчину цинично. Просто хочет меня или влюбляется? Сложно определить, когда не читаешь их, как раскрытую книгу. Хотя я мало верила в искренние чувства герцога. Подобные ему не доверяли чужим настолько, чтобы отдавать собственное сердце. Можно быть спокойной и просто удовлетворить прихоти либидо.

— Все-таки боишься?

— К чему ты? — обернулась к нему с недоумением.

— Допустим, мы переспим, что будет, если я стану доминировать, Тия? Предлагаешь мне чувствовать себя насильником?

— Любой мужчина, использующий проститутку, насильник, — ответила спокойно. — Но в нашем случае я действительно тебя хочу, — подобралась к нему и обхватила красивое лицо. — Однако, женщин-охотниц ты тоже не любишь.

— Охотницы прекрасны, только я и не добыча.

Посмотрим.

По утрам Харитон предпочитал накладывать иллюзию, чтобы не позволять челяди лицезреть вид разнузданного герцога, и сегодня менять привычку он не стал, прикрыв нас качественными мороками.

— И что ж ты в свою комнату не пойдешь? — стянула промокшую одежду, нисколько не стесняясь Реневальда.

— В этой вид намного лучше, — прислонился к двери, нагло рассматривая меня. У герцога, определенно, намечался прогресс.

— Хочешь меня? — спросила прямо.

— Хочу, — согласился. Умница.

— Я в душ, — откинула волосы назад и плавно ушла в ванную.

После озера, вода в доме казалась необычайно горячей. Подставила лицо каплям, наслаждаясь ощущением чистоты, и сделала вид, что не заметила его, последовавшего следом. Он внимательно изучал меня, пока издевательски не поманила пальцем. Харитон сдался. На ходу снимает рубашку и заходит ко мне.

— Сними все, — приказала, трогая мощные бицепсы и совершенно искренне наслаждаясь красивым телом.

— Я еще не осознаю, какую глупость творю, — хрипло произносит Реневальд.

Прежде, чем я успеваю что-то ответить, он накрывает мои губы поцелуем. Пока мозг пытается что-то сообразить, тело действует само, и вот уже я обвиваю его шею руками и отвечаю взаимностью. Наши зыки переплетаются. Этот поцелуй напоминает лаву, льющуюся из спящего до этого вулкана. Герцог обжигает и осыпает раскаленными искрами.

Жадный. Грубый. Отчаянный. Харитон будто переступает через все свои принципы, чтобы совершить это.

Зарываюсь пальцами в его волосы и тяну их, не прерывая действия. Реневальд издает тихий стон и углубляет поцелуй, решая таким образом попробовать меня всю. На вкус он, как мятный чай. Приятный и освежающий. Сильнее прижимаюсь к нему, намереваясь получить больше. Судя по тому, что упирается в меня на уровне живота, не только я хочу продолжения. Наши тела раскаляются в жестокой потребности друг в друге. Стоит губам разъединиться, руки Реневальда скользят на мои ягодицы, подхватывают меня и прижимают к прохладному стеклу. Единый, это произойдет прямо здесь и сейчас. Мужчина, столько времени отказывавшийся от близости, так легко готов сдаться.

И в отличие от Тамби, мне это нравится. Мне нравится близость Харитона, мне нравится контролировать процесс и мне нравится не слышать его мысли, а видеть лишь затуманенный взгляд и слышать участившее биение сердца. По венам будто пробегает молния, и несмотря на повышенную влажность в помещении, я облизываю пересушенные губы.

— Ты посчитаешь это изнасилованием? — уточняет, губами проводя по моей щеке и слизывая капли воды.

— Нет.

Ему удается вывести из под контроля мой пульс, интонация выдается дрожащей.

— Но я бы хотела, чтобы это произошло в спальне.

Ставит меня на ноги, укутывая полотенцем.

— Сними их, — проследила за действиями Реневальда и указала на одежду.

— Сниму, иди.

— Ты стесняешься? — усмехаюсь, подойдя.

Харитон стягивает шнурок с моих волос и зарывается в них пальцами.

— Хочешь помогу? — полотенце скользит по телу, а я тянусь к завязкам на его штанах, желая избавить мужчину от них.

— Тия, — он пробует убрать мою руку.

— Не смей, Реневальд, — однако, вопреки напускной смелости, нервно сглатываю и тяну брюки вниз. Его достоинство буквально оказывается перед лицом. Увиденное мне нравится. Даже очень.

Я еще никогда это не делала, хотя отлично знала, как подобное происходит. Сейчас Реневальд оттягивает мои волосы назад, будто одновременно хочет отстранить и продолжить. И его действия заводят. Его нежелание сдаться. Подчиниться.

Беру в руку его член и медленно поглаживаю, приближаясь пальцами к обнаженной головке. Не выдерживая, наклоняюсь, чтобы обвести языком гладкую кожу, сквозь которую просвечивают плотные венки, и обхватываю ее губами.

Сопротивление Харитона еще не тает, но пальцы, сомкнувшиеся на затылке, твердят об ином, они направляют мои движения. Ему это начинает нравиться, может, дальше он вовсе перестанет изображать капризную девственницу.

Приоткрываю рот, принимая твердый член глубже, позволяя скользить по моему языку. Старательно облизываю гладкую плоть, не без наслаждения отмечая, как дергаются пальцы в волосах.

— Тия, — хрипло произносит, со вздохом запрокидывая голову назад.

Харитон делает резкий выпад, толкаясь глубже. Вынуждает расслабить горло и взять орган смелее. И я подчиняюсь, нисколько не задумываясь. Хочется сделать ему приятно, хочется удовлетворить, хочется увидеть падшего Реневальда. Он начинает терять контроль.

Из-за меня.

Пески хаоса. Это очень сильно заводит.

Двигаю губами вверх-вниз. Облизываю, к своему удовольствию отмечая, что немного солоноватый вкус не кажется противным. А когда я поднимаю глаза и вижу Харитона, поджимающего губы, наслаждение сметает бурей.

Харитон двигает мою голову, не позволяя отстраниться. Толкается навстречу, имея меня в рот. Пожалуй, следя за его реакцией, я сама забываю, что тоже человек с самыми примитивными желаниями. Громко застонав, я впускаю его глубже. Головка упирается прямо в горло. Не унизительно, вопреки всем принципам.

— Тия, — только и выдыхает герцог. Челюсти мужчины сжимаются, из губ вырываются тихие проклятия.

Со странным упоением я посасываю возбужденный орган. Всю меня окутывает странный импульс удовольствия. Впиваюсь пальцами в его бедра, отдаваясь всем своим существом. И это действие срывает с тормозов нас обоих. Герцог теряет контроль. Срывается в быстрый ритм, вбиваясь грубее. Почти на всю длину. Его плоть заполняет меня полностью, я обхватываю член настолько глубоко, насколько способна.

— Сумасшедшая, — хрипит он.

Затуманенным взглядом изучаю его тело, удерживая в себе неистовое желание коснуться идеального пресса, сжимающегося и разжимающегося на каждом его вдохе.

Наверное, я действительно сумасшедшая, раз получаю натуральное удовольствие от происходящего. Утопаю в чужих чувствах, в мужском возбуждении, нахожусь в предвкушении секса. И подобные эмоции только подстрекаются толчками Харитона.

Он почти готов к разрядке. Это заметно по ускорившимся движениям. По тому, что мой рот трахают, причиняя дискомфорт и принося на данном этапе легкую боль. По низкому стону и по удивительно благородному рефлекторному желанию отпустить меня, если я начну сопротивляться.

Я замедляюсь. Кладу ладонь на его локоть, дабы отпустил, потому что позволить ему получить полноценное удовольствие я просто не могу. Точнее, не хочу.

Харитон понял. Думал, что сможет окончить на мое лицо, однако…

— Ты увлекся, — бросаю с усмешкой, демонстративно протирая уголок губ и вставая.

Аристократов, а в частности магов учат сдержанности. Харитон этот урок усвоил весьма недурно. Игнорируя возбужденный орган, я посмотрела ему прямо в лицо.

— Один: Один, — совершенно искренне улыбнулся герцог. — Ты меня уделала.

— Я злопамятна.

Плавно движется ко мне и, дернув на себя, сминает мои губы жестким поцелуем. Отрывает от пола резким движением и прижимает к собственному телу. Громко выдыхая, я зарываюсь пальцами во влажные волосы. Так дико и первобытно. Обхватываю ногами мужской торс, отдаваясь ему полностью. Чужие мысли, часто сопровождающие меня, сметаются волной огненного желания. Теперь мы вдвоем. Только он и я. Сумасшедше нуждающиеся друг в друге. Напоминает голод. Мой голод по тому, кто неподвластен мне. Его голод по той, кто нуждается лишь в сексе.

Спина неестественно выгибается, особенно остро ощущается трение тел, а предвкушение того, как скоро в меня войдут заставляет забыться. Харитон держит крепко и распахивает дверь в спальню. Я не замечаю, когда оказываюсь на кровати. Поглощенная Реневальдом, его объятиями и потрясающим телом. Сейчас никто из нас не посмеет прервать начатое. Издеваться или юлить. Все игры кончились. Общее желание на двоих распаляет сильнее.

Я хнычу ему в рот, двигаюсь в такт его движениям, прошу о большем. Возможно, в любой другой момент подобное показалось бы мне унизительным, но сейчас я не хочу думать об этом. Хочу Харитона. Грязно? Может быть. Но и я не ангел.

Головка скользит внизу, трется о промежность, задевает клитор, но он все еще не спешит войти. Играется. Отрывается от моих губ и обводит пальцами ноющие соски. Перекатывает их и сжимает до боли. Даже это кажется приемлемым. Необходимым, так правильнее. Прикрываю глаза от наслаждения и жду дальнейших действий, не отпуская его плеч.

— Я хочу войти в тебя, Тия, — хрипло молвит Харитон, накидываясь снова на губы. Не прекращает играть с грудью. Грубо сминает, надавливает на тугие вершинки и трется собственным телом. Очередной громкий стон звучит вместо ответа.

Выгибаюсь ему навстречу, жажду его плоти. Тело невольно подается навстречу его движениям, и, наконец, герцог понимает, что ответ уже дан. Оторвавшись от меня на секунду, он тянется к моей тумбе, доставая защиту. Откуда только узнал? Разрывает зубами пакетик и натягивает презерватив на всю длину. В следующий миг в меня проникают.

Сначала я застываю, потрясенная неведомыми ощущениями. Где-то на краю сознания раздается мысль о побеге. Мышцы рефлекторно сжимаются, тело сопротивляется. И в этот момент Харитон выходит из меня. Нет! Не успеваю возмутиться и даже запротестовать, как вскрикиваю от того, что герцог входит разом на всю длину.

— Тише-тише, кошка. Ты просто боишься, я не обижу тебя, — приказывает ласково, пока что не двигаясь. Давая время привыкнуть.

Гладит по волосам и легонько надавливает на сосок. Поигрывает с ним, но не стремится насильно раздвинуть мне ноги.

— Хочешь, прекращу?

— Все в порядке, — выдыхаю, разводя ноги сильнее и полностью обхватывая его спину. — Продолжи.

Вопреки приступу смелости, я закрываю глаза. Немного страшно. Харитон интерпретирует это по-своему и начинает двигаться. Непривычная наполненность сметает все страхи и барьеры. Тело удивительно быстро приспосабливается к мужчине, боль и жжение отходят на второй план, оставляя место острому удовольствию. Я позволяю себе подчинение. Каждое движение члена внутри провоцирует безумие в теле. Сердце учащает пульс. Разум просто затапливает силой мужчины. Ладони Харитона на коже обжигают. Разжигают пламя и вынуждают дрожать. Я просто таю в чужих объятиях. С губ срывается очередной стон.

Он толкается внутрь все настойчивее, будто желает овладеть полностью. Растягивает, не жалея, и насаживает глубже. Расслабляясь полностью, я отдаюсь ему всецело. Утопая в шквале эмоций. Похоти. Страсти. Абсолютной животности. Мы движемся все быстрее. Мышцы внутри сводятся в болезненном спазме. Ноги трясутся. Я не сопротивляюсь, хоть и чувство дискомфорта не проходит. И, выгибаясь от очередного жесткого толчка, взрываюсь от острого наслаждения.

Царапаю его плечи, рефлекторно продолжаю двигаться, зная, что он еще не закончил. Пылаю от жара чужого тела и тянусь к губам Харитона. Запечатлеваю на них поцелуй. Он сдается. Заметно ускоряется. Вколачивается с такой силой, что я едва не вскрикиваю. Пальцы Реневальда спускаются на бедра и стискивают их. Лев дает понять, что сейчас точно не отпустит. Не позволит пошутить. Шумно выдыхает и наконец, достигает пика. По его телу проносится заметная дрожь.

Обхватываю его лицо, глядя исключительно в глаза. Хочется просто уловить его эмоции. Понять, понравилось ли ему или для него это проходной секс. Он все еще не покидает мое тело. Толкается пару раз. Физиология отвечает даже на это, содрогаясь от легких спазмов очередного оргазма. Я еще не осознаю случившееся. Только понимаю, что, черт возьми, это потрясающе не слышать чужие мысли и наслаждаться исключительно мужчиной. Быть распластанной под ним, практически беззащитной, но точно знать, что он не причинит тебе боли. Доставит удовольствие. Прекратит, если поймет, что неприятно, да бездна, этого монаха самой пришлось обрабатывать. Вот он выходит из меня, оставляя с ощущением тягучей пустоты. Поджала губы, рассматривая его. Если на красивом лице появится хоть одна эмоция, связанная с отвращением, прибью.

— Продолжим, кошка, — усмехается самодовольно и выходит из меня.

Нервы словно искрят. Все нутро продолжает раздирать нужда. Бедра сами поднимаются навстречу герцогу.

Замечая это, Харитон перекидывает мою ногу, переворачивая и ставя на четвереньки. Языком тела прошу его продолжить, тянусь попой к нему, даже несмотря на позу. Как я до такого докатилась?

Ладони Реневальда скользят по талии, поднимаются вверх и оказываются на шее. Стискивают ее, отлично давая понять, кто здесь главный, и медленными поглаживаниями подбираются к груди, накрывая полушария. Приподнимают их, будто взвешивая, и по-хозяйски сжимают.

Герцог слегка толкается. Словно демонстрирует, что нас ожидает чуть позже, но не входит полностью. Просто игра. Водит головкой по распаленной плоти, размазывает влагу, немного проникает и также резко выскальзывает.

— Надо же какая ты чувствительная, — замечает реакции моего тела на безумные ласки. — Настолько хладнокровна в жизни и настолько же горяча в постели.

— Я убью тебя, — шиплю, стягивая простыню. Это невыносимо. Нервные окончания пылают, тело прошибает разряд молнии, и я знаю, что мне хочется кончить еще раз.

Немного шершавая ладонь приятно царапает соски. Дополнительно стимулирует. Харитон прижимается ко мне, покрывая спину короткими поцелуями. Сдавливает талию и тянет к себе.

— М-м-м, может, тоже оставить тебя неудовлетворенной? — насмешливо интересуется герцог, словно примеряясь, вынуждая ощущать его член, но не позволяя насладиться полностью теснотой и наполненностью.

Его губы жарко целуют мочку уха и прикусывают ее. Он держится. Я чувствую, что просто играет, хоть и хочет большего. Отпускает, наконец мою грудь. Кладет ладонь на плечо и нагибает сильнее.

— Поцелуй, — требовательно выдыхаю, не сопротивляясь никак.

— Нет, — кажется, он ухмыляется.

Сжимаю бедра, каждая мышца тела напряжена. Решив хоть как-то возмутиться отказу, я пытаюсь шлепнуть его по руке, однако Реневальд ловит мое запястье, подхватывает второе, и буквально на весу заводит руки за спину.

— Ай, — выпаливаю от неожиданности.

Меня удерживает только его физическая сила, и…мне не особо нравится ощущение беззащитности.

— Тия, я не обижу тебя, — удивительно ласково произносит Харитон. — Не бойся.

Сдаюсь. Со мной так не разговаривали. Ни один из мужчин. Конечно, бывали те, кто в фантазиях, навеянных телепатом, пытались доставить удовольствие, но это все делалось для того, чтобы потешить самолюбие. Довести до оргазма лучшую шлюху Катара. Эта мысль им льстила, заставляла чувствовать себя настоящими мужчинами.

А что испытывает Харитон? Нужно ли ему тешить эго, или он действительно такой, способный сделать приятно без подтекста?

Прогибаясь в пояснице, я таким образом выражаю согласие. Можно попробовать. Если не понравится, дам знать. В конце концов, Харитон до этого не показывал себя как насильника.

На этот раз он проникает медленнее. Желает продлить миг. Несмотря на то, что мы уже занялись сексом, чужое вторжение ощущается по-новому. Возможно, из-за смененной позы мышцы сжимаются, не принимая его.

— Ти-я-я, — протягивает все тем же немного игривым тоном. — Мы только что это делали, тебе все нравилось. Я не принуждаю тебя.

— А ты сам попробовал бы так, — шикнула, при этом подаваясь назад и насаживаясь сама на него. Он удивленно застывает. Внутреннее сопротивление уйдет, я знаю, это просто страх, взращенный во мне и подпитанный бордельными буднями. Зато сейчас есть шанс, возможно, в первый и последний раз в жизни получить от мужчины желаемое.

— Послушная девочка, — довольно изрекает он, перехватывая мои руки одной и обхватывая живот.

— Тварь, — только и могу произнести, откровенно наслаждаясь. Чувства переполняют и затапливают сознание. Напористость, с которой меня начинают брать, только заводит.

Я громко стону, признавая безоговорочное и тотальное поражение. Отдаюсь ему, не сжимаясь и только и делаю, что раскрываюсь, когда он плавно входит. Кровь бурлит, отдаваясь шумом в ушах. Предвкушение накатывает огненной волной. Чувствуя это, Харитон начинает толкаться требовательней, ускоряя темп и выбивая даже дыхание из меня. Темные круги пляшут под глазами, в области живота все скручивается в узел, тело требует большего.

Пусть подарит мне уже то, что я испытала, когда он вошел полностью. Растягивая внизу, подстраивая под свои размеры и вбиваясь так, будто это наш последний раз. Немного стоит потерпеть, и я получу вожделенный оргазм снова. Стоит только подождать, пока что наслаждаясь процессом. Но Харитон замедляется. Застывает, придерживая меня в такой позе и издевательски медленно водит членом, вызывая дискомфорт. Все-таки для непривычной меня он слишком велик, и если бы не выделившаяся смазка, принять его без боли я была бы не в состоянии.

— Поиграем, — он отпускает мои руки, но теперь обеими ладонями обхватывает живот полностью, садясь на краю кровати. Онемевшие руки закололо, я не придаю этому значения. — Откинь голову мне на плечо, — нагло приказывают, пригвождая меня на член.

Одноразовое подчинение ни к чему плохому не приведет, и поэтому я откидываюсь на герцога, позволяя ему полностью вести.

— Двигайся, кошка, — продолжает он, впиваясь в мою грудь ногтями. Возможно, во мне присутствует мазохизм, потому что откровенно ловить кайф с происходящего не каждому подвластно.

Зубами впивается в мою шею и тянет кожу. Так по животному. Так грязно. Так свойственно мне.

— Кошка, двигайся, — замечает мое замешательство.

Тянет многострадальную грудь. Кажется, эта часть моего тела ему нравится больше всего. Подстраиваюсь, приподнимаясь. Немного медля снова спускаюсь, и так несколько раз. Принимаю его в себя, боюсь делать это до конца, и не знаю, как скоро подобное ему надоест.

Держусь, как за спасательную лиану, за руки, удерживающие меня. На них выступают вены, длинные пальцы поигрывают с тугими горошинками. Горячий язык проходит по распаленной коже, оставляя влажный след. Харитон зарывается в мой затылок, будто пытается сдержаться. Я уже на грани. Адреналин бежит по венам, вспарывая всю мою чувственность.

— Все-таки плохая ты распутница, — отрывается от моих волос и приподнимает, вынуждая в очередной раз сесть на него. Я приняла его уже на половину, однако идти дальше в такой позе более…опасно?

Мужчина взрывается и сводящим с ума движением резко вскидывает на себя. Не успеваю опомниться, как он начинает двигаться. Толкается до упора сам, руководя моим телом. Ослабляет хватку.

Намекает, чтобы проявила инициативу, и я решаю насаживаться на него. Добивая окончательно, он накрывает пальцами мое лоно и проникает сразу двумя. Тесно. Неестественно растянуто. Больно. И…мне нравится.

Я еще не привыкаю к новым ощущениям, как он вталкивается глубоко. Вплоть до основания. Его слишком много. Громкие стоны меняются на такие же крики. Одновременно больно и приятно. Каждый толчок воспринимается как вспышка. Ослепляющая, провоцирующая дрожь во всем теле. Наполненность сводит с ума. Я трогаю саму себя, чтобы подступиться к заветному окончанию, но получаю шлепок по рукам от герцога. Он желает сам это сделать. Теребит соски пальцами, пока его другая рука во мне проделывает то же самое с влагалищем.

— А-а-а-х, — выдыхаю с сомкнутыми глазами. Сдавшаяся, покорная, откинувшая голову на его плечо, я сейчас не та Тия, к которой все привыкли. Я слышу только биение в ушах. Поглощенная своими чувствами, не могу смотреть на Харитона Реневальда. С каждым его толчком умираю в экстазе, расплавляясь будто чистое золото, и воскресаю, как только он использует пальцы. Неимоверно растягивает. Суставы выкручивает так, что я изгибаюсь подобно змее, пальцы на ногах сводит от онемения. Феникс, возродившийся только что, уверена, именно так себя и чувствует. Не умеет владеть телом, дезориентирован, доверяется только…в моем случае Льву.

Одна за другой по телу проносятся волны оргазма. С громким стоном я выгибаюсь и отдаю полный контроль ему. Медленное его движение, и я снова в коленно-локтевой. Мужчина вытаскивает пальцы и заводит член полностью. Не сопротивляюсь, открываюсь для него сильнее. Хочу, чтобы он тоже насладился. Готовясь к очередному потоку удовольствия, цепляюсь за простыню и выдыхаю. Сильные толчки, болезненно глубокие, понимаю, что ему это нужно. Что он давно не получал разрядки, что пользует просто шлюху под ним. Только почему он не побрезговал меня поцеловать?

Надеюсь, к утру я смогу свести ноги, Харитон вколачивается неимоверно жестко, не щадит, хочет также, как я, достичь собственного освобождения. Вскрикиваю, ликуя от очередного оргазма. Проклятые гули, как мне хорошо. Ладони Харитона ложатся поверх моих, он нависает всем огромным телом надо мной и впивается в шею зубами. Не завершая процесса, оттягивает кожу. Будто метит.

Поворачиваясь, сталкиваюсь с губами мужчины и получаю новую дозу поцелуя. Ему не нужно что-то делать, чтобы я приоткрыла рот и впустила его. Реневальд словно хочет овладеть полностью и также неистово языком ласкает мой, толкаясь глубоко, клеймя горячими губами. Завоевывая.

Вены на мужских руках просвечиваются сильнее. Очевидно, герцог напряжен и до побеления в костяшках сжимая мои пальцы, вбивается в последний раз. Я еще не в состоянии здраво оценить ситуацию: дрожу всем телом, продолжая чувствовать мужчину в себе. Только по громкому стону осознаю, что он извергся, дойдя до заветного освобождения.

— Хор-р-ошая девочка, — довольно отзывается Харитон, откидывая часть моих волос на плечо и будто любуясь, вероятно, появившимися следами от укусов на шее.

— Отпусти, — выдыхаю, скорее, лениво.

— Ты уже в моих лапах, зайка, так просто не отвертишься, — даже в такой позе, не видя его лица, я ощутила улыбку.

— Все, прекращай.

— Нет-нет, я только вошел в раж.

Поедая очередное яблоко, он даже не обращал внимания на Даниэля, присутствие которого сопровождалось мертвой тишиной. Мальчишка действовал на всех даже на физическом уровне, оттого охрана маркиза вела себя особенно тихо.

— Сделай ход, Даниэль, — приказал Грегори, кивком указывая на шахматную доску.

Сын, подхватив пешку, поставил ему шах, вызывая ухмылку на губах.

— Неплохо, — прицокнул Грегори, вонзая лезвие ножа в очередную дольку яблока. — Знаешь, существует миф, что пешка не может поставить шах императору, однако ты только что доказал обратное. И в конечном счете, на пешку стоит натравить пешку, — усмехнулся, скидывая с поля белую фигуру. — Как ты ответишь на это?

— Шах, — равнодушно произнес сын, вытаскивая на поле боя визиря.

Даниэль был лучшим его оппонентом, но иногда ему надоедала манера игры сына, хотелось испытать кого-то нового. Например, ее. Он часто думал о том, что она стала бы достойным противником, возможно, даже чуть лучше Даниэля, но давать в ее руки такой контроль было нельзя.

С определенной ленцой Грегори вышел из захвата, спрятался за собственным визирем и уже без энтузиазма отвечая на шахи Даниэля, все больше задумывался о зайчонке. Ему нравилось так ее называть. Нравились хищнические повадки, проявлявшиеся в травоядном существе. Ему нравилась…Мелетия. Вытаскивая башню, он перекрывал отступы императору Даниэля, чтобы в конечном счете устроить захват и победить.

— Скучно, — он не был уверен в том, что Даниэль играл в полную силу. Не исключал мысли, что сын ему поддавался, Сильвия никогда не поддалась бы, о нет, она, скорее, использовала бы любой шанс доказать, что лучше хозяина.

Пожалуй, его сына успела утомить жизнь и постоянные состязания с отцом, признававшим только интеллект Даниэля.

— Так ты узнал о необходимом? — усмехнулся Грегори, проводя пальцами по лезвию и опасно надавливая на кожу.

— Узнал.

— Подробнее, Даниэль.

— Ошейники снимут философским камнем, Николас Фламель собрал магов для информирования, так передали наши разведчики. Вероятно, конференцию проводили в открытую по принципу «скрой, оставив на видном месте», к тому же герцог приехал именно в этот день, приковывая к себе внимание всей катарской элиты. На Фламеля при таком раскладе обратили бы внимание только маги, не признающие светскую часть страны. Был разговор о ряде лекций, опять же, по факту, проведена одна, что подтверждает мои предположения. Так достаточно подробно? — безучастно проговорил младший и не вложил в вопрос даже толику эмоций.

— Ошейники и философский камень…Как это связать?

— Информация неизвестна, — получил сухой ответ от сына.

— Разве из нас двоих телепат я? На что тебе настолько мощные логические способности, которыми ты даже не можешь воспользоваться? — язвительно поинтересовался Грегори.

— Уже найден способ снятия ошейников, Фламелю помогал Корнелиус Агриппа, использована та же технология, которая не пропускает рабство на территорию Сумеречной империи. Рассеивать будут именно ее, если вы про это, отец.

— Все-таки мне надоедает вытягивать эти ответы, может, снова отправить тебя на крест?

— Я приму любую вашу волю.

— Удалось поговорить с Корнелиусом Агриппой? — настроение было не кровожадным. Даниэля в этот раз пронесло от пыток отца.

— Мужчина с помощником без вести пропали. Мы перерыли весь Эстердам, их нет нигде.

— Досадно. Сильвия смогла нарыть только о философском камне? Как думаешь, стоит ее немного спровоцировать? — поднял взгляд на сына.

— Ваша воля, — безучастно кивнул Даниэль.

— Забавно, — сам не заметил, как применил типичную фразу Сильвии. — Сарика не скучает по ней?

— Они видятся, — получил ответ.

— М-м-м, если обидеть мою любимую блондиночку, Сильвия разозлится?

— Не думаю.

— Или не знаешь, — протянул Грегори. — Я забрал семью Сильвии, ты — ее няню, случай — любимую подругу, а что будет, если исчезнет Сарика?

— Ничего.

— Жаль. Если с тобой что-то случится, она станет полноценной заменой. Будет также, как и ты, находиться рядом. Но, в отличие от тебя, из нее получится неплохая любовница. Впрочем, она покинет этот мир раньше, а потому в кои-то веки мне стоит предать нашу с Элией любовь. Ты так не думаешь?

— Любовь подразумевает измену? — Грегори показалось, что в голосе Даниэля проскользнула насмешка.

— Любовь, говоришь? Забыл, что телепаты больше обычных людей верят в нее. Но разве важны не чувства? Желания тела — обычная физиология.

— При этом вы, отец, не спите с другими женщинами, — заметил Даниэль.

— Их красота по сравнению с красотой моей жены тускла. Существуй в нашем мире химеры, они выглядели бы, как Элия, сын мой. Но даже самое совершенное творение богов способно наскучить. Мне до смерти надоела Элия, Даниэль, — подложив ладонь под подбородок, Грегори поднял взгляд на сына. Ожидал ответа. Реакции. Элия ведь была его матерью, но эта мать не смогла защитить собственное дитя от отца.

— Что вы собираетесь сделать? — поинтересовался без энтузиазма.

— Знаешь, в оковах рабы теряют все, в том числе желание от них освободиться. Они начинают любить это рабство, как единственную форму выживания, и зайчонок скоро станет такой. Думаешь, она сможет жить в обычном мире? Многие телепаты сходили с ума, а неприученный и притом красивый телепат — прекрасное лакомство для таких, как я. Вернемся к насущному. Ошейники в моих паучьих сетях сейчас работают должным образом?

— Была произведена проверка. Обнаружились «бракованные», но в любом случае потенциальные виновники выловлены и находятся в заточении. Эту информацию мы предоставим для знати, реальное положение дел обстоит несколько иначе.

— Как?

— Самоубийства. У Даджилей на телах татуировки, убивающие их сразу, как только тех схватывают. Информации нет. Официальная политика «Кардинала» не отходит от «Света империи», и потому предъявить им нечего. Формально, сейчас «Кардинал» чист. Все предположения по их вовлеченности в происходящее остаются на уровне домыслов, и вогнать Реневальда в тупик в данный момент нет возможности.

— Досадно. И даже его ход с контрактом не сильно повлияет на его положение? — уточнил с любопытством.

— Изменение контракта знать спишет на юношеский порыв спасти возлюбленную. Особых проблем с этим не возникнет. И нет сомнений в том, что Реневальд в курсе вашей осведомленности, отец, и ждет следующего хода. Полагаю, что информацию об изменении контракта Сильвии он распространил намеренно.

— Так Харитон желает поиграть? — уточняет с особенным интересом.

— Реневальд отлично знает, что вы даже в случае беспорядков окажетесь в тени, все мечи окажутся у горла регента и его приближенных. Вы не выказывали активного расположения правящей династии, а нахождение Тамби во дворце было преподнесено как вынужденная мера. Даже после революции судить вас официально станет невозможно. Реневальд хочет вывести на открытую борьбу и спровоцировать. Пока только Мелит уверена в том, что вы не знаете о подмене договора.

— Интересно, что она предпримет, — Грегори любил все то, что хоть на долю секунды могло вызвать его интерес. И потому он с особой тщательностью следил за ходами Мелетии. — Надо будет с ней увидеться. Не подозревал, что могу соскучиться по ней.

— Мне привести ее? — уточнили у него.

— У меня спрашиваешь? — хмыкнул отец. — Не разочаровывай меня, Даниэль.

— Вас понял.

Стук в стекло Почты духов сменил вектор мыслей хозяина.

— Кто это? — скучающе осведомился хозяин.

— Лорд Эрик Виделиан просит принять его, — прочитал письмо Даниэль.

— Виделиан? Насколько я помню, мальчишка влюблен в мою Сарику. Может, хочет выкупа? Впустите, — оживился Грегори.

Молодой человек являлся внебрачным ребенком покойного виконта Гарета Виделиана. Поскольку в начале года официальный наследник скончался от поветрия, то род мог бы оборваться, если бы не идея виконта сделать преемником сына от известной оперной певицы. Так Эрик Фиран стал Эриком Виделианом — нынешним виконтом, так как сам Гарет погиб при нападении разбойной группировки.

Грегори специально привел его в свою клоаку, чтобы узнать о положении дел, и не прогадал. Мальчишка был неопытен, выпытать всю информацию оказалось несложно, рычаги давления на виконтство принадлежали лорду Дисаду. Но с недавних пор Грегори обнаружил еще один, самый, по его мнению, действенный. Известно, что прежний виконт слыл анархистом и оставался верен герцогу Мариэту Агмассу, а это уже не устраивало аристократов. Не факт, что сын пошел по стопам отца, но остерегаться внезапного предательства стоило.

«А что если…», — Грегори с задумчивостью посмотрел на молодого человека. Невысокий, худощавый, бледный, в отличие от жителей Катара, он походил на чистого имперца, выращенного в одном из центральных городов и воспитанного, несмотря на происхождение, исключительно как аристократ. Сарика в такого могла влюбиться. Впрочем, сейчас молодой человек сам назвал бы причину визита.

— Ваше сиятельство, — первым обратился, как положено по этикету, Эрик.

— Лорд Виделиан, присаживайтесь, — благосклонно указал на пустующее кресло напротив. Даниэль все это время стоял и во время игры свои ходы совершал стоя, ведь отец не предлагал ему сесть.

— Благодарю вас, маркиз, — кивнул Эрик и с той неуверенностью, которая была присуща всем молодым при виде высших аристократов, уселся на самом краю.

— Так что привело вас, лорд Виделиан, в мое скромное обиталище?

Со «скромностью» Грегори, конечно, юлил. Зная о состоянии маркиза, можно было оценивать такое высказывание, как простую иронию.

— Вы верите в любовь? — зашел с козырей Эрик.

Грегори скривил губы. Даниэль как обычно не выказал даже своим видом удивления, хотя это обуславливалось и тем, что он отлично знал причину появления Эрика в доме маркиза. Причина, о которой Грегори лишь догадывался.

Вопрос, конечно, был интересным. Верил ли Грегори в любовь? Наверное, да, ведь он когда-то любил свою жену. Он отлично знал, что любовь искажает влияние телепатов, и что именно любовь может свести тех с ума. Но что значила любовь? Желание? Такое у него имелось к жене: обладать, взять то, что не принадлежало никому, захватить и покорить. Что еще? Может, что-то подобное тому, что испытывал Тамби к Сильвии? Грегори сомневался в том, что то были истинные чувства. Тамби являлся сыном Грегори, мог ли он полюбить, в отличие от отца? Вряд ли. Сын просто желал обладать недосягаемой игрушкой. Подчинить ее.

— Весьма сложный вопрос, лорд Виделиан, — все-таки выдал Дисад, разглядывая нервничавшего юношу. — Но не желание постичь нутро истинных чувств привело вас ко мне, верно?

— Верно, — пробормотал смутившийся Эрик.

— Так что?

— Понимаю, мое предложение столь высокопоставленному лорду, как вы, может показаться оскорбительным. И, возможно, я предлагаю вам невыгодную сделку, но позвольте мне выкупить одну из ваших девушек? — посмотрел глазами, полными надежды.

Кто-то из охраны хмыкнул. Жениться на проститутке считалось довольно уничижительным делом, и мало кто осмеливался идти на подобный шаг.

— И о ком же идет речь?

— Сарика Шивар.

Грегори не стал разыгрывать фальшивое удивление.

— Так вы влюблены? — с интересом уточнил маркиз, больше пораженный глупостью мальчишки. Сарика была едва ли не самой дорогой в «Сладком плене». Стоило отдать должное девчонке, она в кои-то веки смогла влюбить себя мужчину, а не просто завлечь милой мордашкой. Впрочем, ее внешность позволяла ей такие оплошности, мужчины платили тысячи золотых за ночь с ней. Ее неопытность, смущение и наивность только привлекали.

— С первого взгляда. Как только увидел ее. Волосы, кожа, глаза, она будто гурия, спустившаяся в наш мир, лорд. Позвольте выкупить ее, лорд, — от нервов речь Эрика выдалась сумбурной.

— Через год цена на нее заметно упадет, лорд Виделиан, — заметил Грегори. — Все потенциальные покупатели об этом осведомлены и готовы подождать. Почему бы и вам не помедлить, так вы сможете значительно сэкономить.

— Я бы хотел сократить ее мучения в доме терпимости.

— И снизить мой доход, — хладнокровно продолжил хозяин.

— Я готов возместить всю сумму, освободите ее, пожалуйста, — с патетикой воскликнул новоиспеченный лорд.

В голове Грегори спиралью закручивались мысли, как использовать подобные позывы в необходимом ключе. Но следующее сказанное Виделианом вынудило его застыть.

— Она носит моего ребенка, лорд.

«Мелкая дрянь думала обойти запрет на ребенка?»

— Уверены ли в том, что ребенок от вас?

— Да. Сарика не из тех людей, кто стал бы лгать. И только в нашем случае мы не… — лицо залила краска смущения.

— Вы не предохранялись, — закончил Грегори. — Стандартная практика, не все гости любят данное дело, но Сарика не пила противозачаточные, разве не посчитаете это обманом?

— Сарика не хотела убивать ребенка, раз так суждено, вправе ли мы идти против замысла богов?

— Богов, говорите? — дежурно улыбнулся Грегори. — Могу ли я расценивать данное действие, как обман и попытку снизить цену на мою работницу?

— Ни в коем случае. Я заплачу за Сарику изначальную стоимость, — со страстью повторил Эрик.

Отдал бы он ту, что походила на его жену, в чьи-то руки? Грегори смотрел на парня с приязнью, но Даниэль видел истинный взгляд и без телепатии. Циничный и хладнокровный Грегори размышлял, как на самом деле поступить.

— Мне нравится ваше желание, оно невероятно благородное, — наконец, выдал он с той же улыбкой. — Пока что Сарику в борделе на месяц занял человек лорда Харитона Реневальда, но после отъезда герцога обязательно начнется продажа.

— Зачем герцогу Сарика? — с напряжением спросил Виделиан.

— Возможно, чтобы сблизиться с арендованной им Сильвией Гарольд, — сделал ход Грегори, глядя из под темных ресниц.

— Либо ему так легче держать под контролем Сильвию, — догадался юный лорд. — Он знает, что они подруги, Сарика боготворит ее. Так, мне пока не получить ее из-за лорда Реневальда?

— Это не я вам сказал, — подмигнул Грегори. — Даже я с имеющейся у меня властью не в состоянии противостоять наследникам великих родов. А тут лишь простая прихоть. Разве имею ли я право отказать нашему гостю в столь простом желании?

— Нисколько, — согласился мрачный Эрик. — Тогда нужно ускорить отъезд герцога, я верно понимаю?

— Герцог — желанный гость, — надавил хозяин.

Эрик встал, напряженно рассматривая Грегори, подхватившего нож и очередное яблоко.

— Угоститесь? — протянул с легкой небрежностью.

— Благодарю вас, лорд Дисад, однако мне пора идти. Я хотел бы попросить вас не заставлять Сарику прерывать беременность. Все издержки я оплачу, а с лордом Реневальдом, безусловно, поговорю.

— Обязательно, — скривил губы Грегори.

— Хорошего дня, лорд Дисад.

— Песков поменьше, лорд Виделиан.

Захлопнулась дверь за гостем, молчал Даниэль, изваяниями стояла охрана, и только слуги напряженно следили за хозяином, движением ножа прошедшимся по своей ладони и глядевшим на раскрывавшуюся рану. Сжал в кулак, с холодной усмешкой глядя на дверь, за которой скрылся виконт. Мужчину не смущала кровь, стекавшая из зажатых пальцев к манжетам белоснежной рубашки.

— Забавно.

Я недолго проспала. К полудню Реневальда уже не было в особняке, утренняя пробежка закончилась сумасшедшим продолжением в моей спальне, после которого Харитону пришлось самому относить меня в душ и после уложить. Обновленной или, напротив, разбитой себя сейчас не чувствовала, только удовлетворенной.

С прислугой я по установившемуся обычаю не разговаривала, мне и так осточертели чужие помыслы, а слушать их где-то вне человеческого мозга было еще более утомительным. В этот раз лорд предупредил Фламеля о моей недееспособности, однако артефактора такие мелочи не останавливали, и потому он заявился аккурат после завтрака.

— Как проходят поиски телепата? — спросила без энтузиазма, держась за голову. Сегодня клубок мыслей мужчины особенно сильно бил по сознанию, принося мигрень.

— Харитон отмалчивается. Возможно, мои симпатии к тебе вынуждают его закрыться даже от меня, — хмыкнул Фламель.

— Так не симпатизируйте мне.

— Не могу, ты напоминаешь мою бывшую возлюбленную, — бросил более мрачно, разворачивая свитки.

Устроились мы в покоях Харитона — там, где точно отсутствовала прослушка. Слугам я внушила присутствие кого-то незначительного, и, кажется, все-таки Николас действительно знал, кто перед ним, и был уверен в конфиденциальности происходившего.

— Посмотрите на нее тогда, — ответила, глядя на схему и воссоздавая ее в голове.

— Она умерла, Сильвия. Причем, очень давно, — улыбка Николаса выдалась натянутой.

Я не умела говорить утешительных слов и, будем откровенны, считала их бесполезными, поэтому просто промолчала.

— Она была телепатом? — единственный вопрос, который меня интересовал, сформировался сам по себе.

— Не она, а наша дочь. Представляешь, сама не понимая воздействовала на собственную мать с детства.

— Вы не похожи на типичного семьянина, — заметила скучающе, нисколько не тронутая рассказом.

— Галарис была моей любовницей, если ты про это. Жена какого-то бездетного мелкопоместного дворянина, родившая от меня и благодаря дочери сумевшая внушить мужу то, что тот был настоящим отцом.

— И как же вам в таком случае удавалось навещать дочь?

— Я никогда ее не видел, Сильви. Гала не захотела этого.

— Скучно, — хмыкнула без эмоций.

— Сказала та, для которой роскошь — уединение и покой.

— Мне осточертели люди, — демонстративно зевнула, прикрывая рот ладонью. — Если вы так скучаете, почему же сейчас не навестите?

Обычно добродушное лицо мужчины исказилось, становясь мрачным и холодным.

— Почти весь род был вырезан из-за того, что оказался неугоден власти Сайрена Лильера.

— Так, значит, вами движет месть? — вполне типичное явление для империи меня не удивило.

— Мною движет призрачный шанс исправить ошибки прошлого. Он появился совсем недавно, — улыбнулся совершенно тепло, будто видел вместо меня свою Галарис. Исчезла недавно появившаяся мрачность.

— Но если Элезет Лильер жива, не факт, что она наметит новый курс политики. Эль-эчинандо всего-то сумасшедшая девчонка, которая окажется под властью всей верхушки. Тогда наиболее оптимальный вариант — ее устранение и становление на престол самого Харитона, — стала рассуждать вслух.

— Или женить Тамби Дисада на сумасшедшей, чтобы официально захватить власть, — заговорщически усмехнулся Фламель.

Что мне было известно о невесте Тамби? Говорили, что она хорошенькая, с древней родословной и очень влиятельной семьей, но никто не знал ее имени и конкретного рода. Точно. То, на что я не обратила внимания с самого начала. Грегори уверен в том, что Тамби сядет на трон, и подстраховался со всех сторон, вынудив регента женить свою сумасшедшую племянницу на сыне. Когда принцесса пропала, Даниэль стер память даже брату и окружающим, знавшим о личности невесты.

Регенту, заполучившему власть после смерти императора и, вероятно, привыкшему к ней, подобное положение дел не понравилось, но одно влияние Даниэля, находившегося там, и все, недовольства сметало подобно песчаному вихрю. Это натолкнуло меня на одну интересную мысль.

— Николас, не подскажете, почему телепаты не могут воздействовать на всех?

— Откуда тебе известно? — хитро уставился.

— Это логично. Ведь ловили же их как-то.

— Верно, золотце. По моим предположениям, в тех, на кого не могут подействовать телепаты, сильна кровь первых людей. Но на практике существовало много случаев, в которых данная теория разрушалась. Возможно, это особенности мозга.

— У регента иммунитет тоже есть? — решила узнать на всякий случай. Харитон ведь тоже был потомком Наридов, кто, как не представители Гранада — первого государства, созданного еще до завоеваний демонов, миграции драконов и создания Рассветной империи, — обладал настолько сильным иммунитетом?

— Нам не удавалось это проверить. Но вероятность высока. Он брат почившей императрицы, а она, как ты знаешь, была кузиной императора, в них кровь Наридов. И на принцессе, соответственно.

— Так на нее не действует телепатия?

— Думаю, что нет.

Мои предположения сразу же находили подтверждение. Регенту притязания Дисада, поддерживаемого знатью, могли не понравиться, и тогда он организовал «похищение» принцессы, но только зачем ему это? Регент был влиятелен. Даже очень влиятелен. По уровню уважения со стороны господ он приравнивался к Грегори. Конечно, сумасшедшая девчонка, годившаяся только для рождения наследников, ничего не сделала бы, но она была гарантом мирных отношений с Сумеречной империей и более-менее тихой обстановки в самой Рассветной. Похищать ее или убивать самому регенту — несусветная глупость Без Элезет регент, несмотря на все уважение, не удержит власть, начнется борьба между самыми влиятельными семьями. Тогда другой вариант: от нее избавился тот, кому выгоден переворот. Тот, кто хочет просеять сквозь сито нынешнюю элиту и создать новый миропорядок. Харитон Реневальд.

Когда сумасшедшая девушка после смерти возлюбленного окончательно теряет рассудок, вмешивается ее кузен, коим являлся лорд Реневальд, и добивает ее окончательно, а дальше избавляется. Готовятся распри между родами, но он предусматривает и это, создавая фракцию «Кардинал», где собирает выгодных ему людей.

Харитон знал о планах Дисада и преждевременно разрушил некоторые из них, избавившись от Элезет. Тамби нужно жениться на принцессе для узаконивания собственных позиций. Если над решением знати поработал бы сам Даниэль, контролировать многотысячное войско из представителей самых разных рас, которое обязательно направит Адрианн Стаури, даже мощнейшему телепату неподвластно. Грегори ищет, вероятно, мертвую принцессу. Ему она очень нужна, как бы он ни юлил, Тамби должен стать императором, пока это не сделал невыгодный ему Харитон Реневальд. Если на трон сядет основатель «Кардинала», сумеречный император также не одобрит этого, поэтому быть не только революции и атаке со стороны Дайида, но и войне против сумеречных.

А теперь следующее. Сумеречный император не знает главного: у Харитона философский камень, считающийся мощным рассеивателем. Если Реневальд даст его в руки телепата, помимо успокоения толпы во время бунтов, герцог без труда справится даже с миллионным войском. Вспоминая расчеты, я убедилась в этом сама.

Остается последнее. Реневальд не такой простак, которым активно желает казаться, увидев ту, что, по его мнению, является телепатом, он, привыкший доверять только себе, находит доказательства. Он предвосхищает каждый ее ход и тем самым совершает свой. Он понимает, что его пытаются соблазнить, и отлично осознает, что перед ним фальшивая распутница, но ради приличия ломается несколько раз, чтобы впоследствии идеально отыграть роль страстного любовника. Только в одном месте герцог допускает ошибку. Шлюх не принято целовать, мы принимаем своими ртами столько членов, что сама мысль об этом чужим внушает брезгливость.

Утром не было дела до таких мелочей, но сейчас мозг работал, прокручивая каждую деталь и заставляя меня обращать на нее внимание.

Рано или поздно, чтобы выжить, мне придется поступить так же, как и сам Харитон, принять на себя образ влюбленной дуры и отыграть предложенную мужчиной роль.

«Что ж, Харитон, я сделаю так, как этого хочешь ты».

— Николас, после активации камня Харитоном, тот начал действовать, но не на всех. Почему?

— А, ты уже наслышана? — оставив в покое бумаги, он плюхнулся на кресло, где обычно сидел Харитон и с самым сосредоточенным лицом читал корреспонденцию.

— Первый сбой в активации произошел в «Сладком плене», — ответила спокойно, глядя в ожидании ответа.

— Не совсем, но это мы так хотели немного досадить Грегори.

— Толкая девушку на самоубийство? — криво усмехнулась.

— Мы ответственны лишь за ее освобождение, а все остальное — путь, избранный ею самой, — философски подчеркнул он.

— Если во время революции снимутся все ошейники, то что будет с теми рабами, которые связаны с хозяевами меткой смерти? Убийство хозяина приведет и к их гибели.

— Они умрут, Сильви, — устало ответил Фламель. — Освобождать связанных гораздо дольше и энергозатратней, у нас элементарно не хватит на это времени. Но сами рабы в этот момент смогут решить, убивать ли им сородичей в угоду мести или дождаться полноценного освобождения. Мы не ответственны за все жизни. 'Ч'и'т'а'й' 'к'н'и'г'и' 'на' 'К'н'и'г'о'е'д'.'н'е'т'

— Вы ответственны за мою, — холодно заметила я. — Поговорим как взрослые. Когда раб освобождается, хозяин узнает об этом?

— Да. Не проси меня делать этого, милая. Пока что я не смогу дать тебе полноценную свободу, потому что не имею права на ошибку. Но я защищу тебя даже от Харитона, если понадобится.

— Мне не нужна ваша защита, — покачала головой. — Только небольшое ослабевание ошейника. Слегка. Чтобы я смогла нарушить один незначительный запрет. Все во благо Харитона.

— Все же ты решилась раскрыться?

— Сказать честно или юлить? — хмыкнула, скрестив руки на груди.

— Первое.

— Я хочу свободы, а Харитон обещал дать мне ее. В моих интересах помочь ему, так будет гораздо быстрее.

— В детали погрузишь? — всплеск любопытства выбился из привычного комка разнородных мыслей Николаса.

— Безусловно, старший сын лорда Дисада издавна влюблен в меня, отец в связи с этим наложил запрет на его соблазн. Запрет в принципе касался и моих телепатических способностей — на Тамби запрещено влиять, если не хочу удушения, и физиологических — мне нельзя проявлять инициативу для сближения с ним.

— Но тем не менее, ты смогла добиться того, что нужно. Полагаю, сделала это без телепатии?

— Это было слишком легко. Мальчишки так восприимчивы.

— А что скажешь насчет младшего сына? — во взгляде отразилось ехидство.

— Палач и Каратель, Даниэль умеет внушать только страх.

— Однако, отец не брал бы с собой безмозглую машину для убийств. Ты так не думаешь?

— Грегори? — решила увильнуть от догадок Николаса относительно Даниэля. Пока что я не знала, как использовать персону Даниэля в этой игре, но, естественно, я приму наиболее выгодное для себя решение. — Он бы взял. Да и любой на его месте — тоже. Это логично.

— Но почему одного сына он воспитал в принципе неплохо, а другого, более болезненного, сделал своим «гневом»?

— Мысли маркиза мне неведомы.

— Может, потому что Даниэль Дисад и есть тот самый второй телепат, Сильвия? — вкрадчиво поинтересовались у меня.

Покачав головой, я спокойно бросила:

— Людская алчность, поистине, безгранична, лорд Фламель. Когда я нашла вам телепата, то бишь себя, вы начали искать кого-то более мощного, полагаю? Ваши догадки о том, что Даниэль Дисад телепат похожи на несусветную глупость, они безосновательны и весьма тривиальны. Грегори воспитал его так, как раз из-за того, что он рос болезненным и слабым, а хозяину нравится слабость только в своей жене. Вот и все. Надеюсь, ваше любопытство утолено и моя просьба будет выполнена?

— Мне надо подумать, — мне явно не поверили. Мышление Николаса не позволяло поверить довериться моим словам. Впрочем, я поняла истинную причину того, почему он, несмотря на сомнения, ко мне так относился. Когда-нибудь данное знание пригодится.

— Надумали? — по-кошачьи подалась вперед, угадывая в чужом лице знакомые черты.

— Это точно не навредит Харитону?

— Это поможет всем.

— Беспринципность, возведенная в принцип, — покачал головой мужчина, глядя на изогнувшуюся меня. — Я понимаю, почему они к тебе все тянутся, Сильвия. Ты умеешь манипулировать, но не смей подставлять Харитона Реневальда. То, что я сейчас сделаю, ляжет ответственностью полностью на мои плечи.

— Принято, — усмехнулась заговорщически.

Николас все-таки смог совершить небывалое — частично освободить меня от власти ошейника. Пришлось претерпеть боль, поскольку магии в меня вливалось немало, дабы Грегори ничего не почувствовал, но когда это все же произошло, я распласталась на полу и какое-то время пребывала с ощущением небывалой эйфории.

— На людских землях есть выражение «глаза зеркало души», и если верить ему, то сейчас твои сияют. Счастлива?

— Безумно, — произнесла без эмоций, но искренне наслаждаясь толикой свободы. Столько страданий можно прекратить так…просто? Это восхитительно. — Откуда это заклинание?

— У каждого свои секретики, — подмигнули хитро, предлагая руку для помощи. Нехотя поднялась и ухватилась за предложенную руку.

— Учти, заклинание будет действовать четыре часа, дальше сдерживать порывы ошейника я не смогу и сразу перекрою поток.

— Успею.

Я справлюсь с заданием еще быстрее, просто хочется в роли свободной побыть подольше. И увидеться с Сарикой. Да, я хочу увидеть Сарику, будучи почти свободной.

Но сначала надо было сделать то, о чем я едва ли не мечтала. Харитон хороший союзник, но ненадежный. На самом деле я старалась только ради себя, и только из-за себя мне нужен был еще один человек в подмогу.

— Мой лорд, можем ли мы поговорить? — робко попросила, стоя в дверях.

Тень от парапетов украшала пространство загадочной геометрией, словно прямые и кривые линии танцевали под глухие удары табла, пар аргилы рассеивался под лучами солнца, а воздух был пропитан муаселем, смешивавшимся с ароматом цветов, заполонивших весь двор.

Тонкие занавеси, словно танцуя в объятиях искусственно созданного ветра, напоминали призраков, летавших по комнате. Несмотря на то, что мы долго снимали ошейник, времени и сил это заняло очень много, довольное лицо заметил даже Тамби. Полулежа на диване, он покуривал аргилу и любовался пейзажем, открывавшимся с широкого балкона. В ногах лежал спасенный бархатный котенок, на удивление, спокойный и довольный. Чувствовал доброту мальчишки и знал, что будет выпущен на свободу, когда подрастет — пустынники оставались дикими даже в домашних условиях. Они быстро адаптировались к пустыне, она манила их, как мираж, и до конца животные оставались ее обитателями. Сейчас одно из них сопело, подложив лапки под толстую мордашку и не обратив на мое появление внимания.

Удивленный моим присутствием, Дисад резко привстал, глядя с недоверием.

— Сильвия, неужели ты?

— Да, мой лорд. Собственной персоной, — потянула нежно.

— Что ты…нет, как ты…Реневальд, и отец, и… — он так и не мог сформулировать собственную мысль, но мне это на руку. У меня впервые появился шанс склонить его на свою сторону, и я им, безусловно, воспользуюсь.

— Я пришла к вам, а это главное. Разве важны способы, которыми для этого воспользовалась?

Собравшись, он привстал и бросился меня обнимать, глядя не то с обожанием, не то с восхищением. Даже в мыслях обе эмоции перекрывали друг друга, почему он настолько желал меня? В этом заключался вызов отцу? Впрочем, мне неинтересно.

Я подошла к нему и открыла чужое сознание, с удовольствием понимая, что ошейник не душил. Переламывала прежние убеждения, меняя их в выгодную для себя сторону, вытаскивала всю ненависть к отцу и подчиняла мальчишку своей воле. Чувствуя себя богиней, понимала, что он буквально готов был стать моим рабом, и усилий для этого требовалось до смешного мало.

Он потянулся для поцелуя, но я ловко оттолкнула его и присела на тот самый диван, где недавно лежал он. Кот с недовольством приоткрыл глаз, глядя на меня. Поманила животное, с энтузиазмом устроившееся под ладонью и потребовавшее ласки. Тамби посмотрел на кота и одним шагом склонился передо мной на колени.

— Забавно, — скалясь хищно.

Одной рукой поглаживая кота, другую зарыла в золотистую шевелюру наследника маркизата.

— Сильви, я тебя люблю, — прошептал он совершенно искренне.

Телепаты не умели влиять на любовь, лишь приглушали ее. Возможно, в будущем я отомщу Грегори полноценно и сделаю из Тамби полного овоща, но пока он мне был необходим.

— Впервые как увидел, я не мог вытащить образ из головы. Не мог видеть, как отец продавал тебя, не хотел этого. Я ушел во дворец, потому что думал, что смогу изменить этот мир. И все ради тебя. Знал, что моей наградой станет твоя улыбка. Искренняя улыбка, которой ты редко одариваешь людей. Я действительно влюбился, Сив.

Признаться, искренность меня не умилила, больше вызвала раздражения. Мне ничего не нужно было от этой семьи. Только свобода.

— Ха-ха, — убрала руку, заставив проследить за движением и подложила ее под подбородок. Скучающе рассматривая Тамби, я подняла ногу, как когда-то его отец поступил со мной. Высокий каблук уперся в мужскую грудь. — Целуй, Тамби, — приказала холодно.

Он подчинился. Не знаю, было ли в этом полноценно мое влияние, но, вероятно, какая-то его часть сказалась, ведь Тамби подхватил мою ногу и нежно поцеловал щиколотку, спускаясь ниже. Впилась острым носком туфли в его подбородок и приподняла.

— Знаешь, почему телепатов принято убивать, Тамби? Потому что, — смотрела в зачарованные глаза с хладнокровием, хотя на губах присутствовала благожелательная улыбка, — мы действительно опасны.

Начала вкладывать в структуру его мозга новые коды, видоизменяя сознание, подчиняя мне, наполняя чувства, бурлящие в нем, новыми воспоминаниями о нашем времяпрепровождении, усиливая и без того сильное влечение и, наконец, закрепляя все это дело нашими влюбленными посиделками в парках и горячими ночами в его покоях.

А теперь мне надо было сделать так, чтобы Даниэль не увидел этого. Поверх имевшихся воспоминаний я наложила другие — обычный секс, ничем не примечательный и уж точно не вызвавший бы любопытство у брата. Телепатия будет действовать на постоянной основе, это не освобождение от боли, как в «Кукольном доме», это было полноценное воздействие, которое могли бы снять либо я сама, устранить либо более сильный телепат, либо моя смерть.

— Подчинишься мне? — спросила с усмешкой. Вопрос был риторическим.

Я сделала парадоксальный ход: с одной стороны, Тамби выступит за Харитона, с другой, если герцог подставит меня, именно Тамби станет тем, кто ему противостоит. И важно было самому парню знать это.

— Да, моя госпожа, — выдал зачарованный наследник.

Раунд третий: Сильвия.

«Око за око, и мир ослепнет», — принято говорить на человеческих землях. Я так не считала, только слабые люди могли высказать столь нелепую мысль. Люди, в принципе, любили примерять на себя образ кого-то больше, чем просто кусков мяса. А ведь миру все равно, кто из его обитателей падет. Он не ослепнет, если начнут исчезать люди, скорее, он прозреет и начнет меняться в лучшую сторону. Но эти планы слишком жестоки по отношению к некоторым из представителей моего вида. Как, например, к ней. Мы зачастую бываем более слабы, когда опираемся на кого-то, чем когда рассчитываем только на свои силы, но что могла она противопоставить властителям мира?

Чистая, непорочная, несмотря на клоаку, в которой находилась, Сарика была ангелом, спустившимся с небес в наш мир. Она не должна была отвечать за грехи людей, но отчасти для ее спасения я готовила план. Сколько жизней можно спасти…

Кому я лгу. Хочу убить Грегори с Даниэлем. Хочу, чтобы они мучились. Чтобы захлебнулись в крови. Мысли оборвались потоком счастья и одновременного страха, исходивших от девчонки. При приближении ее улыбка сходила на нет. По моему лицу она поняла, что новости я не обрадуюсь. Глупость — вещь свойственная даже самым невинным людям.

«Глупая Сарика, ты подписала себе приговор этим ребенком».

— Сиви, Эрик договорился с лордом Дисадом! — в восторге пропела девушка.

Я сидела в беседке, здесь прослушку поставить не додумались, ощущение свободы от ошейника вовсе заставляло буквально парить от счастья. Приказала слугам подать чай со сладостями сюда и мирно дожидалась подругу. Аромат диких роз, сплетавшихся с деревянными колонами беседы, успокаивал и вызывал улыбку, померкшую из-за прочитанных мыслей.

— Ты с ума сошла, Сарика, — спокойно вымолвила, глядя сквозь нее. Я не понимала, почему она меня не послушала, почему так поступила… — Ты знала о решении Эрика?

— Да, он убедил меня в том, что лорд Дисад отличается своим благородством и умением сдерживать обещания. Я решила довериться ему и…

— Я предупреждала тебя, Сарика, с Грегори нельзя играть, — встала, взметнув полами абаи и приблизившись вплотную. — Теперь ты носишь ребенка Виделиана, он убьет тебя!

Не понимаю, почему я злюсь, пусть выживает как хочет. Она никто. Она не Рупа, она не Адель, она мне никто…Отчего я волнуюсь?

— Нет, соглашение подпишут со дня на день, ничего не должно произойти, — ответили более неуверенно.

— Ты сделаешь аборт, Сарика, — с холодом приказала я. — Ты его сделаешь, а потом мы снимем с тебя ошейник и спрячем.

— Нет, Эрик обещал, что со дня на день освободит и все получится. Тия, мы же разговаривали с тобой, пришли к соглашению.

— Ты обещала мне не ставить его в известность. И что ты сделала? — тихо уточнила у нее, склонившись. — Эрик глупец, маленькая. Ты погибнешь, Грегори не отпустит тебя, понимаешь?

— Нет, он все решит. Он обещал.

— Он тупой ублюдок! Дура! — впилась ногтями в светлую кожу девушки. Из-за боли она взвизгнула и попыталась убрать мои руки. Наконец, ей это удалось, поэтому она попятилась. Зацепилась платьем за один из шипов и с такой же резвостью рванула платье на себя, раскромсав тонкий шифон.

— Откуда ты знаешь о ребенке? — осведомилась она настороженно. Светлые брови нахмурились. — Я не рассказывала ничего о нем, откуда ты узнала?

Поистине, материнский инстинкт трансформировал ягненка в волка, и включились все мыслительные способности Сарики.

— Это очевидно, — как можно более хладнокровно бросила я, сдерживаясь.

— Даже намека не было, как ты догадалась?! — воскликнула она с особой злостью, свойственной только беспечным детям, не слушавших родителей.

— Это было несложно, — хотя зачем мне проблемы? Повлияю на сознание, и подруга забудет об этом диалоге, но…я не хотела влиять на Сарику постоянно. Мне нравилась она живой, нетронутой моим отвратительным мировидением. Я не имела права вторгаться в ее чистый разум, заставляя забыть об этом молодом человеке. И что я могла сделать, если Грегори уже был в курсе беременности и якобы освобождения. Конченый Эрик посчитал, что умнее всех остальных, верил в исключительное благородство Грегори, подумал, что мнение какой-то шлюхи ничто по сравнению с его аристократическим. По крайней мере, так он завуалировано передал Сарике, но моя глупышка не поняла этого.

— Приведи Николаса в мою спальню, — приказала мрачно подоспевшей служанке, глядя исключительно на Сарику. Если Грегори узнал о ее беременности, нужно действовать незамедлительно.

— Сиви, что происходит? Мне страшно, — голубые глаза заливались слезами. Когда она нервничала, белая кожа покрывалась красными пятнами. В эти моменты Сарика выглядела особенно трогательно и подкупала многих извращенцев абсолютно невинным видом.

Решив не лгать ей, я присела на скамью и выдохнула с некоторой усталостью:

— Я виновата в том, что свела тебя с Эриком, и мне же исправлять эту ошибку. У Харитона в библиотеке сейчас сидит лорд Фламель. Мы снимем с тебя ошейник и освободим.

Можно было увидеть, как в мыслях ее появились вопросы о моем самочувствии. Поскольку она не особо умела что-то скрывать, поспешила мне их высказать.

— Ты много не знаешь, Сарика. Но на этой арене, как я и говорила, такие, как Эрик не могут играть. Лорд Фламель умеет снимать ошейники рабов, а я сделаю все, чтобы тебя освободить.

— Но почему? — уже более спокойно подошла ко мне и, обняв, положила голову на плечо.

— Не знаю.

— Ты считаешь меня подругой? — с надеждой спросили у меня. Она иногда сомневалась и пыталась разными способами растопить мое сердце.

Нет. Не считаю. Мне никто не дорог. Я просто помогаю…потому что она моя подруга? Смогу ли я ей сказать это? Сомневаюсь. Будто язык сам не поворачивался для этих признаний. Будто произнесенное мной вслух покажет слабости. Она мне никто. Так лучше. Привязанности и эмоции заставляют страдать. Сарика мне никто…Мне просто всегда нравилось ее обожание.

От ответа меня освободила возможность схватить Сарику и пойти в спальню, где уже ждал Николас. Мужчина выглядел явно недовольный тем, что его отвлекли от важного, по его мнению, задания, поэтому поспешил высказать мне все. Выслушав с предельной внимательностью все что обо мне думают, я подвела его к Сарике и промолвила единственное «снимай».

— Ты о чем? — он явно не горел желанием обнажать тайну перед Сарикой.

— Мне нужно, чтобы вы сняли ошейник, — сказала совсем нагло, подталкивая девушку к нему.

— Ты проболталась о моей тайне? — мрачно спросил Фламель.

— Я обещала, что помогу Харитону, и я это сделаю. Сейчас ситуация изменилась, и Сарике нужна срочная помощь. Если не сейчас, то к вечеру она не доживет, — ответила безэмоционально. — Я больше ни о чем у вас не попрошу, но скажу так, сомневаюсь, что смогу помочь в деле, если с ней что-то случится.

Это был вызов. От решения Николаса зависела жизнь Сарики, и я пойду на все, что угодно ради ее спасения. Посмотрела пристально, легонько усмехаясь. Исходя из раннего рассказа Николаса, я имела на него еще одну точку воздействия, но это не то, чем можно было сейчас воспользоваться.

— О чем вы говорите? — Сарика нахмурилась. — Сиви, объясни, пожалуйста, я не понимаю, что происходит.

— Разве? — усмехнулся Николас. — Я думал, ты неглупая. Перед тобой все эти годы жил телепат, и ты не заметила? Хорошая ли ты подруга после этого?

Едва не согнувшись, я еле сдержала порывы ужаса, исходившие от моей подруги, узнавшей страшный, по ее мнению, секрет.

— Это шутка? — сиплым голосом осведомились у меня.

— Считай, ты стала ко мне ближе, — не без сарказма произнесла, глядя куда угодно, только не на нее. Почему-то я ощутила чувство стыда и гадливости от самой себя.

— Ты…как…Ты же попадешь под трибунал, если кто-то узнает! — заорала Сарика, тряся меня за руку. — Сиви, тебе нужно бежать!

Оцепенела не только я, но и Николас, в этот момент от удивления глупо захлопавший глазами. Если посмотреть на будущее Сарики, я не могу представить. Не вижу его. Такая нежная фарфоровая статуэтка была слишком хорошей для этого мира. Слишком.

— Почему ты это делаешь, — прошептала, пряча глубоко свое потрясение ее реакцией. Ведь Сарика испугалась не моего дара, а того, что я могу пострадать от него.

— Что «почему»? — не поняла она.

— Ты не должна так реагировать. Ты должна ненавидеть… — выдала, впервые неуверенная в своих словах.

— Мы же подруги, Сильвия, — грустно произнесла она, обняв меня. — Даже больше. Ты мне как старшая сестра, и когда родится моя дочка, а мне очень хочется дочку, правда, — сглотнув от переизбытка эмоций, точно дети, пытающиеся не заплакать, она продолжила. — Когда она родится, я хочу назвать ее Мелетией, потому что твое первое имя тебе не нравится. Я правда боюсь, очень боюсь за тебя. Рядом с тобой будто парит смерть.

— Достаточно, — довольно хладнокровно изрекла, отталкивая ее. Однако внутренне сдерживаясь от какого-то странного и невероятного чувства, аналогичного тому, что я испытывала к Рупе и, возможно, к Аделаиде. — Николас, сделаете? — решив игнорировать девушку, я повернулась к мужчине.

Сарика, впрочем, не перестала меня обнимать, напротив, даже сильнее стиснула пальцы. Фламель, уже сдавшийся под накалом эмоций, качал головой.

— Я освобожу эту девочку.

— Чего? — нахмурила светлые брови п…подруга?

— Он снимет с тебя ошейник, дурочка, — улыбнулась более мягко, но в голове зрел план о лишении памяти относительно способа, которым мы собирались завершить начатое.

Даниэль точно залезет в ее воспоминания. Надо будет подчистить все, лишь оставив знание о свободе. До этого я видела только частичное использование заклинания освобождения, однако сейчас все произошло намного быстрее, чем ожидалось. Сначала, как обычно, в воздухе появились понятные только нам с Николасом чертежи, а дальше они уменьшались и становились похожими на цепь, образовывая что-то вроде более широкого рабского ошейника. И только сейчас до меня дошло.

— В основу заклятия, снимающего рабские цепи, заложен эликсир жизни. Как Агриппа смог нарушить договор?

— Только в нашей версии. У сумеречного императора другие методы, — подмигнули мне.

— Но эти решетки такие же, как у ребиса, а в его основе эликсир, значит, у вас была формула, один вопрос: откуда? — посмотрела с недоумением, догадываясь о первооснове.

— Секрет, — полушепотом ответили, завершая заклинание и смыкая кольцо на шее Сарики. Я лицезрела, как Сарика распахнула изумленные глаза, схватившись за теперь золотое колье, не удерживаемое магией контракта и сползшее вниз, к ключицам. Небольшой махинацией с магией земли я разомкнула цепь, полностью освобождая девушку. И как ни странно, Сарика с брезгливостью подхватила драгоценный металл, бросила его на пол и только после подняла взгляд, широко улыбаясь при этом.

— Правда свобода? — с неверием уточнили почему-то не у Фламеля, а у меня.

Повернулась к Николасу, ожидая подтверждения. Тот лишь величественно кивнул.

— Ты свободна, как дикая лань, — довольный собой ответил мужчина.

— Что с контрактом? Грегори узнает? — это уже я.

— Стал обычной бумажкой. Не узнает, — получила краткий ответ.

— Правда свободна? Правда-правда? Совсем свободна?! — она очень смешно вертела головой.

— Эрик будет там? — вопрос подруги был риторическим и в ответе не нуждался, а вот мне необходима была вся информация.

Вместо ответа Сарика только кивнула, все еще с каким-то благолепием касаясь шеи.

— Мне тоже надо вернуться, потворница убьет а то, — вздохнула она грустно.

— Ты не вернешься. Как только приедет Харитон, мы отправим тебя порталом в безопасное место. Потому что зная Грегори, — продолжать я не стала.

— Но там мои вещи…Сиви, там украшения мамы, я бы хотела их забрать.

— Украшения или твоя жизнь? — уточнила холодно.

— Ты права, прости.

Я пыталась безуспешно подобрать нужные слова, чтобы смирить подругу с чувством потери. Мне не хотелось ехать сейчас в плен за побрякушками, возникало ощущение бури, надвигавшейся на пустыню. Но глядя на поникшую голову Сарики, опущенные плечи, и стухший блеск в глазах, поняла, что они — последняя ее память о матери. Взгляд упал на дрожавшие мелкой дрожью руки девушки.

— Ладно, я туда и обратно, — махнула рукой. — Скажи, где они находятся, я заберу, и хахаля твоего тоже перехвачу.

Потянулась к источавшему аромат ларнайи бокалу и опустошила в один глоток, сделав это с такой алчностью, будто хотела побыстрее влить содержимое в желудок, пропуская глотку и пищевод.

— Сиви, — потеребила платье, — спасибо тебе. Ты сделала для меня больше, чем мои родители. А ты же тоже свободна? Тебя лорд Реневальд уже тоже освободил, да?

Заметила как сморщился Николас, но не придала этому вида и искренне улыбнулась, будто восхищаясь Харитоном.

— Конечно, еще в первый день, — пропела с искренним счастьем.

Мысли ярким всплеском тепла перенеслись на меня и стали очищать мрак моего сознания.

— Я так люблю тебя, Сиви. Очень! — кинулась снова обнимать, но теперь еще и лорд Фламель был втянут в наш круг тактильности.

После объятий пришлось снова вступить в реальный мир с его насилием, а потому я прекратила нежности и подготовилась для отбытия в «Сладкий плен». Стражи до сих пор исполняли приказ Харитона не пропускать меня, но Николас о нем не знал, а потому не предотвратил сие действие.

— Присмотрите за Сарикой? — попросила, завязывая платок на голове.

— Ты долго?

— Буквально туда и обратно. Посидите, пожалуйста, с ней до моего возвращения.

— Мне не нравится то, что ты собралась сделать, — нахмурился он.

— Я столько лет жила в плене, а вы даже о моем существовании не знали, так что и сейчас я быстро закончу. Не паникуйте. И главное, никуда не выпускайте Сарику, — сказала серьезно, глядя на Николаса с лютым холодом.

— У тебя тридцать семь минут, после ошейник снова сомкнется, соединяя тебя с лордом Дисадом. Постарайся не попадаться ему на глаза.

Криво усмехнулась. У Грегори была куча охраны, Даниэль, древние амулеты защиты и заклинания, наложенные им самим — сильнейшим магом Катара. Когда появился шанс спасти Сарику а после уже и Аделаиду, я не собиралась им разбрасываться ради какого-то бессмысленного гнева.

— Я быстро, — ответила, запрыгивая на коня.

Поскольку был еще день, в «Сладком плене» находились только слуги, активно готовившие его к завтрашней ночи. Коня я взяла самого неприметного и оставила его за два здания от борделя. Сама, натянув платок на лицо, поспешила в обитель разврата, на ходу лишая всех слуг памяти. Комната Сарики находилась недалеко от моей, но поскольку времени было в обрез, к себе я заходить не стала и двинулась прямо к двери п…подруги, вытаскивая ключ и открывая ее. В нос ударил сладковатый запах, опять слуги не погасили благовония. Девушка любила, когда в комнате «пахло», для меня же все эти ароматы казались сплошной вонью, поэтому сморщилась и с раздражением прикрыла нос.

Покои у Сарики, как и у всех распутниц, кроме меня, были небольшими, но отдельными, в некоторых борделях девочки, бывало, спали по десять человек в одной комнате. Но и именитые гости отдыхали обычно в «Сладком плене», а не где-либо еще. Посреди стояла круглая кровать, заправленная алым бельем и прикрывавшаяся обычно прозрачным балдахином сверху. Куча подушек и мягкая игрушка в форме большого кота, которую мы с девочками подарили ей на день рождения. Больших три окна зашторены тяжелым бархатом, а между ними те самые лампы для благовоний, которые никто не удосужился потушить. Слева расположилось арочное пространство, перегороженное тонкими занавесями и ведущее в ванную, но там девчонка точно не стала бы прятать украшения, гости с плохими намерениями чаще всего искали их там. Сарика же оказалась более хитрой и скрыла драгоценности матери в шторной ленте. Поскольку шторы обычно сдавали на стирку мы сами, то проблем с таким сейфом не возникало.

Подхватив стул, расположенный напротив туалетного столика, и поднялась к нужному месту и, вытянувшись на цыпочках, стала распарывать швы маленькими ногтевыми ножницами. Видимо, от неудобности положения, закружилась голова. Покачала ею, приходя в себя, и снова приступила к делу. Драгоценностями найденное было до нелепого смешно называть: золотой, дутый и очень толстый браслет, снаружи покрытый россыпью гранатов, и сережки-груши с алмазами. Заворачивая их в платок, я спустилась вниз, сразу осознавая, что тело стало каким-то…непослушным.

— Блять, пиздец какой-то, — выругалась, осознав.

Резко двинулась к двери, хотя «резко» — громко сказано, движения настолько сильно замедлились, что до нее я дошла только спустя минуту. Мысль о том, что кто-то сейчас нанесет мне вред, вызывала волны паники.

— Заперто, — скользкая змея страха пробежала по телу. Инстинкты забили тревогу. Так я себя вела только в одном случае. Сейчас я лишь могла мечтать о том, чтобы повернуться и увидеть пустую комнату, а не того, кто в ней притаился.

Потянула в очередной раз ручку двери, будто все еще не веря.

— Даниэль, — просипела, все-таки решившись посмотреть своему страху в лицо. Однако тело отяжелело настолько, что я просто упала. Я снова перед ним на коленях. Снова в позиции жертвы. Снова…

Благовония сделали свое дело: завалилась на бок, стремительно теряя сознание и приближаясь к тьме.

— За-бав-но, — протянул Палач.

Харитон Реневальд

Побережье реки Дар’Халиф, Дайид

Слушать информацию от Говарда было одним сплошным удовольствием. Не таким, конечно, как утром с Сильвией, но более масштабным для судьбы империи.

— Таким образом, фракция «Союз спасения» сегодня распадется. У регента не остается выхода, кроме того, чтобы распустить организацию, напавшую на герцога, — завершил помощник отчет.

— Прекрасно, — усмехнулся, обращая взор к ночи. — Легенда с Кафавром соблюдена?

— Полностью. Вы выпивали вместе в Катаре, когда произошло нападение, приезд Кафавра мы в город мы зарегистрировали задним числом в таможне. В этом плане все официально. Также лорд иб ан Батар, как и было оговорено, свидетельствовал на саммите против фракции «Союз спасения».

— Идеально.

Над пустыней поднимался туман, появлявшиеся звезды в небе напоминали капли на кровавом полотне, и столь удручающий пейзаж отвлекал не только меня, но и магов из свиты, и даже феллахов.

— Мой лорд, могу ли я поинтересоваться? — вежливо попросил Говард, выдержав паузу.

— Дерзай, — кивнул лениво, рассматривая схемы заклинаний перемещения, которые создавали маги. Взгляд упал на девчонку, активнее других занимавшуюся реализацией плана.

— Как вам удалось заставить лорда иб ан Батара свидетельствовать против фракции, деятельность которой была направлена в помощь Дайиду? Разве это не измена?

— Измена, — улыбнулся, не отрывая взгляда от девчонки. — Но Кафавр был зол тем фактом, что «Союз спасения» использовал его как пешку, и убедил Исмандеса не вмешиваться, потому что последний попал бы под обвинение аналогично представителям фракции. Получается, что гражданская война может стать межгосударственной. Исмандес и Кафавр уверены в том, что я не трону рабство и дайидские караваны, поэтому решили оставить ситуацию без внимания, но… — многозначительно посмотрел на Говарда.

— Наша цель заключена в этом, — понял помощник.

— Скольких представителей собираются казнить? — снова повернулся к черноволосой девушке, сейчас маскировавшей магию порталов. Силы в ней было много, и это действительно привлекало остальных. Надо будет сказать, чтобы вела себя скромнее, не стоит злить своих коллег.

— Шестнадцать основных зачинщиков, остальные причастны лишь косвенно.

— Пойдет. Утром казнь?

— На рассвете. Будут казнить без свидетелей, чтобы не пошатнуть авторитет регента. Хорошо, что наш план сработал, ваша светлость.

— Он не мог не сработать, — улыбнулся я.

«Союз спасения» меня всегда раздражал своей излишней инициативностью. Идиоты думали, что смогут похищать людей на территории Запада и отправлять в Дайид, ну что ж, моя месть прошла самым жестоким образом. Своих людей я уже давно начал выкупать обратно, хотя об этом никто не знает и считает меня любителем рабов, но вот семьям представителей придется ох как несладко. До ответного рабства ситуацию я доводить не буду, но лишить их наследств и титулов в угоду себе и правящей власти…Регент охотно согласился.

На самом деле корни проблемы уходили в пески земли нынешнего мехди Дайида Исмандеса. Именно Исмандес заказал убить своего связного, чтобы подставить меня и захватить часть Запада. И именно Исмандес, поняв, что ситуация вышла из под контроля, согласился с предложением Кафавра о невмешательстве. Исмандес не ожидал того, что Кафавру удастся выжить и вернуться к нему в целости и сохранности, и, боясь быть обвиненным сейчас, он притаился, решив забрать кусок богатых территорий во время революции. «Союз спасения» знали не обо всех нюансах, но охотно согласились подставить невыгодного их фракции меня, сторону которого приняли многие аристократические рода.

— Грядет война, — выдохнул Говард, также разглядывая ту самую девушку, разжегшую огонь — слишком холодной была пустыня.

— Война — это лишь продолжение политики, — создал в руке пламя. — Наша задача не затянуть с ней.

Запищал камень призыва — очередная разработка моего герцогства. Не без помощи Фламеля, конечно. Друг додумался использовать камни как средство связи, посредством пары нехитрых заклинаний, придуманных уже мной, мы смогли наладить связь без Почты духов, отслеживаемую всем, кем можно. Дал доступ к верхней части сознания, впуская туда чужой голос.

«Харитон, срочно. Сильвия ушла на полчаса в бордель и до сих пор не появилась, уже два часа прошло. Я пошел за ней, но меня не впускают!», — судя по интонации, Николас паниковал.

«На ней мои щиты, Ник. Ей не навредить, расслабься. Думаю, что болтает с подружкой своей».

Голова чуть не раскололась, когда в нее поступил громкий и отчаянный крик Николаса Фламеля.

«Сарика! Сарика! Она же была со мной, Харитон! Она была со мной! Ее нет!».

«Что ты имеешь в виду?», — где-то внутри проскользнуло что-то сродни напряжению.

«Сильвия попросила меня посидеть с Сарикой, пока она заберет ее вещи. Сарика должна была бежать сегодня! Я вспомнил!».

«Что значит "вспомнил"?», — уточнил с раздражением. Мне не нравились симпатии Николаса относительно Тии.

«Я…я…не знаю. Но она точно была тут! Сильвия точно в опасности».

«Бред», — обрываю связь.

— Поменяйте восходящий поток на нисходящий в правом ряду, — зычно бросил магам, не обращая внимания на тревогу. Я не должен за нее…волноваться? Эта распутница точно джинн. — Сука, в пески все! Говард, ты за главного, — махнул помощнику рукой, сам, открывая портал.

Я вышел у «Сладкого плена» (не стал церемониться и открыл портал у ворот, поверх наложив иллюзию). Николаса я увидел неподалеку, но расспрашивать не стал, а сразу же рванулся в «Сладкий плен», в который меня впустили без лишних вопросов. Я по памяти поднимался в ее комнату, вспоминая наш первый вечер там, нашу перепалку, и, наконец, найдя ту самую дверь, резко притормозил, услышав крики из помещения рядом. Кричал мужчина. Жутко, надрывно, срывая горло. Тьма, что происходит?

— Проснулась, милая? — елейно спросили у меня. Тело ломило, видимо, защита Харитона не предусматривала внутренних воздействий, я через силу распахнула глаза.

Личные апартаменты Грегори в «Сладком плене». Их я узнаю из тысячи, не раз здесь оказывалась. В отличие от интерьеров всего борделя, эти отличались приглушенной палитрой цветов, негромоздкой мебелью и имперским стилем лепнины. Стены здесь были приятного фисташкового оттенка, а на полу был расстелен только один ковер.

— Думала, сможешь спрятать ее от меня? — продолжили спрашивать, не дожидаясь от меня ответа.

Грегори стоял у окна — темный силуэт на фоне кровавого зарева. Взгляд, полный насмешки, и нарочито расслабленная поза.

Дрожащими руками ухватилась за подлокотник дивана, на который меня уложили, и встала. Тело хоть и было слабым, однако медлительность вся ушла, видно, эффект от благовоний сходил на нет.

— Почему я тут? — спросила пересохшими губами.

В голове опять бесновались чужие голоса. За время пребывания в особняке Харитона, где штат прислуги был невелик, я отвыкла. Теперь снова.

— Выпей, — кивает на графин с алкоголем, но, видя мой настороженный взгляд, все понимает. — Ты собиралась помочь Сарике сбежать, Сильви?

— Интересно, как я сделала бы это? — усмехнулась криво. Нельзя отвечать на вопросы прямо, иначе ошейник меня выдаст.

— Действительно, как? — присел на диван рядом и нежно коснулся моего лица. Вырываться в такие моменты псевдоприставаний от Грегори было нельзя, сопротивление могло его подначить. Я всегда вела себя спокойно, что искореняло его азарт. — Тогда что ты делала в ее комнате?

Что же сказать?! Что ответить?

— А ты как думаешь? — усмехнулась, пряча страх травоядного перед хищником.

Момент, на моей талии оказывается рука Грегори, собственнически притягивая меня к нему. В следующий миг я уже лежу на спине, а Грегори опускается сверху. Зарывается лицом в мою шею и прикусывает. Отросшая щетина царапает кожу.

— Глупая-глупая Сильвия, — хрипло произносит Грегори, распуская расшитый эльфийским бисером пояс моего кафтана.

Будто орел, прицеливающийся к добыче, готовится впиться в жертву когтями и утащить в свое логово.

— Мне очень хочется наказать тебя за эту ложь.

— В моих словах нет ни капли лжи, — отворачиваюсь, с какой-то надеждой глядя на дверь и забывая о беззащитно открытой шее.

Грегори считался красивым: высокий рост, мускулистое тело, прямые брови, черные смоляные волосы и такие же глаза, в которых тонули многие женщины. Легкая белоснежная улыбка делала его невероятно притягательным для всех, но все знали, что маркиз Дисад принадлежал только одной женщине — своей жене. Но за годы Элия могла ему надоесть, и нередко я замечала ее ревность к охладевшему мужу, старавшемуся это скрывать. Однако и не замечать раздражение моим присутствием я тоже не могла, и потому близость с ним была делом времени.

— Ждешь кого-то, зайчонок? — горячий язык скользит по коже, оставляя влажный след, спускаясь ниже, к вырезу легкого белого платья, скрытого под кафтаном. — Знаешь, я скажу вместо тебя. Ты могла прийти сюда по одной причине — забрать особенно ценные для твоей подружки побрякушки.

Пальцами беспомощно комкаю ткань.

— Так.

— Ай, — невольно вскрикиваю, дергаясь в рефлекторном желании оттолкнуть хозяина, когда он тянет ткань, разрывая ее вплоть до пупка.

— Тихо-тихо, зайка, — останавливается, будто рассматривая что-то на коже. — Знаешь, Сильвия, я в восторге, — сцепил пальцы на подбородке и повернул мое лицо к себе. — Думал, ты не сможешь соблазнить своего герцога, кому нужны хладнокровные амебы? Но теперь нет вопросов относительно сомнительного уровня твоей нравственности. Неужели он сделал то, что за столько лет не смог я?

— Да, герцог был очень хорош, — улыбаюсь через силу, стараясь забыть о том, что сейчас наступит близость с Грегори. Видно, его так взбудоражили воспаленные кровоподтеки, оставленные Харитоном в порыве страсти.

— Сучка, — ухмыляется злорадно и властно целует в губы. Сразу глубоко и грязно, проталкивая язык, одновременно с этим сжимая шею и лишая меня воздуха.

Не знаю, что на меня находит, но, скорее всего, недостаток воздуха — я резко отталкиваю Грегори. Он не злится. Впрочем, практически как всегда.

— Ты знала, что у Фламеля есть своеобразная защита от телепатов?

— Знала, — киваю сухо, глядя прямо и параллельно закрываясь от него уцелевшим кафтаном. — Но это не защита, а особенности строения мозга. Он гений, поэтому хаос.

— Верно, но эта защита работает исключительно с возможностью погружения в его сознание. А вот влияние наш гений не может перекрывать, и более сильный телепат способен повлиять на Фламеля. Коим и является Даниэль.

Оскал окрашивает его смуглое лицо.

— Что вы сделали? — мой голос прозвучал неестественно взволнованным.

— М, не знаю, — встает полностью и подает руку, в которую я нехотя вложила свою, чтобы встать. — Пойдем, посмотрим?

Он сплел наши пальцы и впился ногтями в верхние фаланги. Я не понимала, куда меня ведут, и как назло, он ходил нарочито медленно, будто проверяя мое терпение. Будто ожидая, что я потороплю его. Внутреннее волнение нарастало, приходилось бороться с ним и гасить, чтобы не выдать своих привязанностей. Его слова смогли меня напугать, вывести из равновесия. Если Даниэль повлиял на Николаса, он мог и забрать Сарику, а вот дальше…Нет, Грегори пока не причинит ей вреда, пока она, по его мнению, является возможностью влиять на меня.

— Ты очень плохо усвоила мои слова, которые я сказал тебе еще при первом побеге, Сильвия, — косит на меня взглядом. Я игнорирую, раздумывая о дальнейшей судьбе Сарики. Вероятнее всего, хозяин первое время продаст ее в бордель и сделает это демонстративно, назло Эрику и, возможно, мне. Но хозяин, вероятно, еще не знает, что она свободна и сразу же схватится за возможность сбежать, а я попрошу Харитона освободить ее порталом, и никакие договоры не подействуют. Конечно, долго в другом борделе она, по плану Грегори, не проживет, он ей этого просто не позволит из-за схожести с женой. Есть и другой вариант. Волосы встают дыбом. А что если он не убьет ее, а сделает куклой?

Сердце грохотало неумолимее раскатов трибунала. Весь мир замедлился до двери, находившейся рядом с моей, где на дайидских и имперских языках золотом было высечено имя девушки. Холодок пробежался по телу, когда услышала до боли знакомый голос, доносившийся из комнаты. С противоположной стороны, будто отражая наши шаги, также шел Эрик. Наплевав на конспирацию, я вырвалась из захвата Грегори и побежала в комнату, заметив, что парня эти звуки тоже заметно ускорили. Первым успел Эрик и, открыв дверь, застыл в проеме.

«Не верю. Не верю. Не верю!», — крутилось в сознании, не успевшем впитать мысли Эрика.

— А-а-а-а, — заорал молодой лорд и приблизился к кровати.

Теперь наступила моя очередь застыть в дверях. Позади Эрика виднелись длинные, разметавшиеся по полу светлые волосы. Беззащитное горло под запрокинутым подбородком и перечеркнутая темно-красной полосой нежная шея. Не сразу заметила закланного кинжалом молодого человека в углу и…Даниса, изображавшего крайнюю степень волнения. Не знаю, как я подошла ближе и заглянула в распахнутые голубые глаза, не помню, как изучала окостеневшее мертвое лицо. Единственное, что я слышала, это вой и крики обезумевшего Эрика. Его мольбы о возвращении Сарики, срывающийся голос и плач.

— Видишь ли, этот человек убил нашу Сарику, а лорд Данис не успел ее спасти, к сожалению, — с фальшивой печалью выдохнул Грегори, встав сзади и прихватив меня за плечи.

— Да, именно так было, — подтвердил ретирующийся Данис, но я уже знала все. Убитый — человек Харитона, которого сегодня схватили люди Грегори и привели сюда для показательной казни. Данис изнасиловал Сарику перед ним, а далее задушив ее, прикончил и парня.

— Я же говорил, моя дорогая, что раз за разом я буду убивать все, что дорого тебе, — полушепотом произнес Грегори.

Вой Эрика. Белые руки, державшие безжизненное тело Сарики, его голос, разрывавшийся от боли и страха, его душа, порубленная на куски. Я все это слышала и чувствовала, но смотрела только на Сарику.

Усмешка появилась на губах.

— Какая скука, — улыбнулась, повернувшись к Грегори.

— Сарика! — орал Эрик, поднимая ее и плача. — Сарика! Умоляю, вернись ко мне! Прошу, милая.

— Приносим свои соболезнования, — произнес Грегори неискренне, глядя на меня как-то по особенному тепло.

— Могу идти? — осведомилась скучающе.

— Ты свободна, радость моя.

Сзади уже стоял Даниэль, которого я намеренно толкнула его, покидая комнату. Если бы не подчинение Грегори, подумала бы, что Даниэль очень желал быть моим псом, ведь, по уже сложившейся традиции, последовал за мной.

— Исчезни, — приказала холодно, желая покинуть плен. Желая…

— Я предупреждал тебя, — донеслось сзади.

— Ты меня услышал, пес? — не останавливаюсь.

— Что ты сейчас будешь делать, Мелит? — догнал, схватил за локоть и повернул к себе.

— Разве мне есть дело до очередной шлюхи борделя? Или ты думал, что я действительно к ней прикипела? Это так глупо, — даже зеваю.

— Молись богу, Сильвия, — кивает с чем-то вроде сарказма и отпускает.

— А ты убирайся к дьяволу, — указала в сторону комнаты Сарики.

Увидев Харитона в наряде караванщика, я быстрее решила спуститься вниз, выйти из этого проклятого здания.

«Тьма — единственный способ достичь света».

— Тия! — все-таки меня заметили.

— Харитон, — бросила похолодевшими губами. Я не хотела смотреть на него, предполагать, о чем он думал.

— Я сочувствую, — так же, как и Грегори некоторое время назад, он взял меня за руку в поддерживающем жесте.

Мое рождение было первым из моих несчастий. И большую часть мне не везло.

— Я телепат, — бросила тихо, не глядя на него и спускаясь по лестнице.

— Что?

— Я помогу тебе, — улыбнулась совершенно искренне.

— Ты решила это сейчас, потому что…

— Если в этом мире погибают даже такие, как она, то… — дала Харитону возможность самому завершить мысль.

— Нужно его спасти, — ответили мне.

«Он недостоин спасения».

— Хочу помочь прекратить тебе это безумие, люди не должны погибать просто так.

«Лишь кровавый суд искупит годы великой горечи».

— Я рад, что не ошибся в тебе. Ты телепат, которому не окончательно плевать на людей, — замедлился на втором этаже.

«Хочу спалить этот мир дотла. Хочу лишь одного. Крови».

Здесь стояло большое зеркало с изящной рамой из резного дерева, украшенной орнаментом и гравировкой. Мимоходом уловила свой взгляд.

Мертвый взгляд.

Бездушный.

Взгляд Даниэля.

Пусть канавы переполнятся кровью. Пусть город песков захлебнется от смертей. Пусть поднимется буря революции, сметая все на своем пути. Хочу видеть, как все, что строили прежние императоры, покроется пеплом.

— Я верю, мы предотвратим кровавое побоище, — выдохнул Харитон, будто утешая.

— Безусловно, — вымолвила, натягивая грустную улыбку, но не переставая видеть лишь своё безжизненное отражение.

Да свершится правосудие, даже если погибнет весь…

МИР.

Больше книг на сайте — Knigoed.net