Ann Cleeves

Harbour Street

Copyright © Ann Cleeves 2014

By arrangement with John Hawkins & Associates, Inc., New York

© Масленникова Т.А., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Джо продирался сквозь толпу. Стоял канун Рождества, и вагоны метро были полны людей, вцепившихся в огромные пакеты, набитые бесполезными подарками. В дорогих колясках орали дети. Офисные сотрудники, уже начавшие праздновать, толпами сбегали с корпоративов и, спотыкаясь, спускались по эскалатору к поездам. Молодежь ругалась такими словами, от которых Джо предпочел бы своих детей оградить. Но сегодня не было других вариантов, кроме как воспользоваться метро. Сэл уверяла, что ей никак не обойтись без машины.

Они с дочкой ехали вдвоем. Она пела в школьном хоре, и сегодня в соборе Ньюкасла был концерт. Рождественские песни исполняли при свечах, ведь даже в четыре часа дня в здании было темно. От этой музыки ему всегда хотелось плакать. Его начальница, Вера Стенхоуп, постоянно говорила, что он восторженный дурак.

Затем, в час пик, они вышли на улицу. Пошел снег, и у Джесси еще сильнее поднялось настроение. Она была солисткой, и сегодня ей удалось попасть во все ноты, так что в конце хормейстер отдельно отметил ее успехи. До Рождества оставалось всего десять дней, и, хотя она была уже слишком взрослой, чтобы верить в Санту, снег – это все-таки снег. Порывистый ветер подхватывал крошечные снежинки и закручивал их в маленькие торнадо.

В метро он держал ее за руку. Они стояли, потому что все места были заняты. У двери стояли две девочки немного старше Джесси, но их лица казались оранжевыми из-за макияжа, а глаза – черными из-за подводки с тушью. Над ними нависали двое парней. Он наблюдал за происходящим, и это зрелище ему очень не нравилось – так бесстыдно они их лапали. Вера называла его еще и ханжой. Может, он был бы и не против, если бы в происходящем чувствовалась хотя какая-то нежность, но было что-то неприятное в том, как парни разговаривали со своими подружками. Они насмехались над стилем девочек, подтрунивали. Джо захотелось отвести девчонок в полицейский участок, чтобы Вера провела с ними воспитательную беседу о феминизме – о праве женщин на уважение. При этой мысли он улыбнулся. Он изучил нашивки на свитерах девочек – одна из частных городских школ. Они с Сэл подумывали отдать Джесси в такую. Она была очень умненькая, и они возлагали на нее большие надежды. Но, глядя на ломания и ужимки этих девочек, он уже был не так уверен насчет элитных школ.

Поезд дошел до станции. В свете фонарей на платформе Джо увидел, что снегопад усилился, а хлопья, засыпавшие крыши, стали крупнее. Женщина в длинном пальто вошла и заняла освободившееся место в глубине вагона. Джо уже присмотрел его для Джесси и почувствовал иррациональную неприязнь к женщине. У нее были седые волосы, сдержанный макияж и хорошо пошитое пальто практически до пола. Несмотря на возраст – ей было около семидесяти, – в ней чувствовалась элегантность. Он подумал, что у нее наверняка есть деньги, так почему бы ей не взять такси вместо того, чтобы набиваться в метро вместе со всеми? На следующей станции весь вагон заняла группа мужчин. Костюмы, галстуки, кейсы. Они громко обсуждали какую-то конференцию по продажам. Джо был в таком настроении, что и они ему не понравились: слишком развязные и наглые. На каждой станции людская масса отступала, но теперь они с Джесси оказались зажаты в углу у двери, так что он не видел ничего, кроме спины толстяка в толстовке «Ньюкасл Юнайтед». Без куртки. Настоящий суровый северянин.

В вагоне замигал свет, и на секунду стало абсолютно темно. Где-то взвизгнула девушка. Вскоре свет включился, и поезд прибыл на станцию Партингтон, почти самый конец ветки. Снег лежал на платформе слоем в несколько сантиметров. Джо надеялся, что Сэл уже была дома, отопление работало, а чай был уже на подходе. Она поговаривала о покупке елки. Его бы вполне устроила искусственная – его матери и в голову не приходило брать живую, – но Сэл на Рождество была как ребенок. Всяческие приготовления приводили ее в восторг. Он представил, как заходит в свой дом, где пахнет хвоей и чем-то булькающим на плите. И в очередной раз удивился, почему когда-то думал, что этого брака, его семьи, может оказаться для него недостаточно.

Он решил, что от станции в Мардле они возьмут такси. Сэл обещала приехать и забрать их, но он не хотел, чтобы она садилась за руль в такую погоду. Такси до дома обойдется в целое состояние, но будет того стоить. Двери вагона все еще были открыты, и он окинул взглядом пассажиров, сидящих напротив: в вагон ворвался холодный вихрь снежинок, и они осели у всех на волосах. Для похода в собор он надел строгий костюм, а на Джесси поверх школьной формы было накинуто лишь пальтишко. Он приобнял ее рукой, пытаясь согреть.

Зашипел громкоговоритель, и раздался голос машиниста.

– Извините, ребята. Проблемы на линии из-за снега. – Зазвучал приглушенный смех, потому что праздничное настроение и крепкое пиво пересилили раздражение от возникших неудобств. – Здесь мы вынуждены остановиться. В ближайшее время подойдет автобус, и вы сможете продолжить свой маршрут, проследовав за моим коллегой. – Зазвучало раздосадованное ворчание. Пассажиры поплелись к выходу, жалуясь на холод, но скорее наслаждались этим маленьким приключением. Отличная история для сегодняшних посиделок в пабе. Эшворт придержал Джесси. Пусть пьяницы и прочие оригиналы выйдут первыми. Он нащупал в кармане телефон, чтобы вызвать такси, как только они вышли на платформу. Они были в одной остановке от Мардла. Оставалось всего ничего, не стоило выдергивать Сэл из дома. Он накинул на Джесси свое пальто, прижал к себе и начал искать номер. Остальные пассажиры последовали за работником метро в зеленой куртке; они постепенно удалялись, исчезая за пеленой снега.

В вагоне по-прежнему горел свет, но уже совсем тусклый. Машиниста нигде не было видно. Джесси ткнула Джо в ребро.

– Смотри, та женщина совсем не двигается.

– Не волнуйся. – Джо прижал телефон к уху. На том конце послышались гудки. – Наверное, заснула. Может, немного перебрала за обедом.

Только потом Джо заметил, что Джесси указывала на пожилую женщину в длинном пальто.

Он уже хотел сказать, что машинист никуда не поедет, не проверив предварительно весь состав, но в этот момент Джесси выскользнула из-под его руки и вбежала в открытые двери вагона. Она легонько потрясла женщину за плечо. Она всегда была доброй девочкой, и Джо гордился ею, но иногда ему хотелось, чтобы она не вмешивалась.

Оператор такси ответил на звонок, и Джесси тут же закричала.

На Харбор-стрит стоял только один жилой дом, остальные здания были коммерческими. Дом был высокий и серый, даже почти черный от угольной пыли, которая окрашивала тем же цветом маленький пляж по другую сторону ограждения. Три этажа, подвал и мансарда. Вид был внушительный. Над дверью была выгравирована дата – 1885. В подвальном окне горел свет, и в нем было видно женщину, которая снимала белье с сушилки, подвешенной над плитой. Она ловко складывала простыни: соединяла концы и расправляла, а затем клала на стол. Наверху тоже горели окна, но с дороги никак нельзя было увидеть, кто внутри.

На соседнем участке располагался двор Малкольма Керра, со стороны дороги огороженный ржавым металлическим забором, увитым жуткой колючей проволокой. Ворота были заперты на толстую цепь с огромным замком. Пара старых лодок, детали двигателей, странные пузатые емкости, накрытые брезентом, – участок напоминал свалку. Малкольм организовывал туры по наблюдению за морскими птицами на остров Коке, а зимой, когда желающих прокатиться на «Люси Мэй» становилось меньше, он работал во дворе и ремонтировал лодки соседям. Густой снегопад размывал резкие силуэты во дворе, делая их загадочными и еле различимыми. В дальнем углу стоял сарай, сооруженный из гофрированного железа и дерева. Малкольм часто работал там по ночам, попивая пиво, но этим вечером здесь было темно и тихо, а на снегу не виднелось следов.

По соседству находилась станция береговой охраны. Внутри хранились спасательные шлюпки, а снаружи, со стороны побережья, стояли трактор и трейлер, которые могли отбуксировать судно в воду в случае необходимости или когда спасатели хотели потренироваться. Далее располагалось «Рыболовство Мардла», где всегда было оживленно и шумно: из телевизора доносилась музыка, а люди в длинной очереди болтали и смеялись. В течение дня здесь оптом и в розницу продавали свежую рыбу, в основном выловленную местными рыбаками; фасовали ее в длинном низком здании позади магазина. Вечером здесь можно было купить жареную рыбу с картошкой и посидеть в небольшом ресторанчике рядом. За фритюрницами стояли две женщины в белом, раскрасневшиеся от жара, несмотря на задувающий сквозь открытые двери снег. На улице у входа толпились люди. Все местные. Мардл был не местом для туристов, даже летом. За рыболовством не было ничего, кроме порта, скрытого за ограждением. Лодки в нем казались темными силуэтами, их частично скрывали крупные снежные хлопья.

На другой стороне улицы располагался паб «Коубл», и между ним и рыбной лавкой постоянно сновали люди, так что снег был уже плотно утоптан. Снаружи два заядлых курильщика жались к стене, спасаясь от суровой непогоды. Рядом с пабом стояло приземистое здание администрации порта, за ним – каменистая площадка, использовавшаяся в качестве стоянки, и дальше, напротив большого жилого дома с ярко освещенным подвалом, возвышалась церковь Святого Варфоломея. Построенная в стиле викторианской готики, церковь когда-то предназначалась для моряков и шахтеров, а теперь ее регулярно посещала лишь горстка пожилых женщин. В конце улицы, словно маяк или сияющая квадратная луна, горел желтый куб с черной буквой «М», который указывал на станцию метро. Конечная. Люди ждали на платформе, чтобы уехать повеселиться в городе, но поезд не приходил.

Такой была Харбор-стрит.

В большом доме Кейт Дьюар поднялась с бельем по лестнице, чтобы положить его в шкаф, и на секунду остановилась у пронумерованной двери. Не чтобы подслушать. Она никогда не стала бы шпионить за своими гостями. И все же это была ее территория, и ей хотелось знать, кто сейчас дома. Стояла полная тишина. Возможно, из-за плохой погоды возникли проблемы с транспортом. Она была рада, что дети уже пришли; она слышала их чуть раньше, так что сейчас, видимо, они валялись на диване перед телевизором в комнате внизу. Она установила правило не включать телевизор, пока они не сделают домашнюю работу, но семестр почти кончился, и сегодня она не собиралась настаивать. Когда она шагала по лестнице, ей показалось, что она услышала скрип входной двери, но, остановившись, не уловила больше ни звука. Наверное, это ветер громыхал почтовым ящиком. Она всегда могла определить северный ветер именно по этому звуку. Шкаф для белья стоял на лестничной площадке последнего этажа, между комнатой Маргарет и полочкой, на которой она оставляла растворимый кофе и чайные пакетики, а также жестянку с домашним печеньем. Под полкой стоял маленький холодильник с пакетом молока. Подносы с угощением стояли в каждой комнате – Маргарет хотелось, чтобы ее постояльцы чувствовали себя желанными гостями. Именно подобные еле заметные детали и заставляли их возвращаться. Они явно приезжали не ради местного колорита, в Харбор-стрит было мало привлекательного. Арочное окно выходило на двор Малкольма, а за рыбной лавкой виднелось море. Все еще шел снег. Она смотрела, как хлопья кружатся в треугольнике света уличного фонаря. В море мелькал красный световой буй. Ее муж работал на грузовом судне, и она до сих пор испытывала смесь вины и скорби, когда думала о бескрайнем пространстве за своим порогом.

Кейт на минутку остановилась и прислушалась к музыке у себя в голове. Она уловила мелодию и стала напевать. Гимн зиме, чистой и свободной. Гимн зимней любви. И вновь она подумала о Стюарте и нежданной страсти, охватившей ее в зрелом возрасте; она стояла не дыша, в немом изумлении и отчетливо понимала, что пожертвует чем угодно ради своего нового мужчины. Он был важнее, чем кошмары Райана и его ночные вылазки, когда он бродил по району, как дикое животное, не в состоянии заснуть. Важнее, чем его периодические вспышки гнева. Важнее, чем результаты экзаменов Хлои и ее непомерные амбиции. Стюарт – старый, усталый Стюарт, скорее покоритель вершин, чем музыкант, – вернул Кейт к жизни.

По дороге домой она столкнулась с Джорджем Эндерби в дверях. На его шерстяном пальто осели снежинки, а на крупном жизнерадостном лице светилась улыбка.

– Кто бы мог подумать, Кейт! Снег на Рождество! Дети будут в восторге. – У него был звучный голос богатого южанина, он всегда ассоциировался у Кейт с бизнесменами и актерами.

Кейт подумала, что ее дети теперь стали слишком крутыми и наверняка сочтут лепку снеговиков ниже своего достоинства. Однако Джордж был так наивен в своих фантазиях об идеальной семейной жизни, что ей не хотелось разрушать его иллюзий.

– Это точно, – сказала она.

Джордж работал торговым представителем от издательства и всегда путешествовал с большим чемоданом, полным книг. Он часто оставлял несколько экземпляров для детей. Хлое нравились некоторые книги – особенно толстые, про иные миры. А Райан, хоть и притворялся заинтересованным, особо не читал. Он брал их из вежливости. В глубине души Кейт испытывала мучительную тревогу за Райана. Он не доставлял особых хлопот, но, несмотря на его спокойную улыбку, она подозревала, что он несчастлив, и не знала, что с этим делать. К тому же у него случались периодические вспышки гнева, которые напоминали ей о Робе. Но Харбор-стрит отнимала все ее силы и время, а Стюарт занимал все ее мечты. Райан уже много лет не разговаривал с ней по душам. Она убеждала себя, что мальчик еще совсем юный, а с детьми всегда сложно и они редко доверяют родителям.

У Джорджа была жена, но они так и не завели детей. Он сам однажды ей об этом рассказал. Он много чего ей рассказывал поздними вечерами, когда пропускал стаканчик перед сном в гостиной. Он потягивал виски, а она посматривала на часы, гадая, когда уже он пойдет спать. По большому счету, она управляла гостевым домом одна. Только Маргарет иногда помогала на кухне, но в последние дни от нее было мало проку.

– Как прошел день, Джордж?

Она знала, как серьезно он относится к своему делу. Этим он тоже с ней делился. «Не знаю, что бы я делал без своей работы, Кейт. Книги – это моя жизнь». Она чувствовала, что ему не надо трудиться ради куска хлеба. Он обладал той вальяжной самоуверенностью и беспечным отношением к деньгам, которые свойственны только богатым с рождения людям. Ей казалось, что он несчастлив в браке, хотя, даже будучи очень пьяным, он никогда не отзывался о своей жене нелестно. «Моя Диана – чудо, – говорил он. – Замечательная женщина».

А сейчас он отряхивал от снега свое пальто.

– Комната та же, Кейт?

– Конечно.

Джордж любил большую комнату в глубине дома, с видом на море, и его совершенно не смущало, что она тут самая дорогая. «Мое начальство привыкло к лондонским ценам, Кейт. Они никогда не пристают по поводу расходов» – говорил он.

– На этот раз я всего на пару дней. Потом снова двинусь на юг. Если только снег не будет валить, как обещают в прогнозах. Тогда у тебя на рождественском ужине появится незваный гость. – Он печально улыбнулся, и она подумала, что он был бы этому рад. Настоящая семья за рождественской трапезой: она с детьми за столом в нижней комнате, а он нарезает индейку. Но в этом году придет еще и Стюарт, и она не знала, как Джордж это воспримет. Она подозревала, что он мечтает с ней переспать.

– Я поставлю чайник в гостиной. – Это тоже был ритуал. Он сидел в гостиной со своим ноутбуком и книгами, пил чай и поедал печенья Маргарет. А потом, поскольку она не предлагала ужин, шел поесть либо в рыбную лавку, либо в паб, а потом возвращался с несколькими пинтами пива в пузе и пил виски до полуночи.

Она спустилась вниз и увидела детей перед телевизором. Ей показалось, что по телевизору шло что-то другое, и они переключили канал, когда услышали ее на лестнице. Что-то неподобающее. Она изо всех сил старалась держать все под контролем и всегда интересовалась тем, что они смотрят. Иногда она задумывалась, не слишком ли она строга. Может, поэтому они перестали с ней разговаривать. В конце концов, они уже почти взрослые. Она знала, как ведут себя другие дети и что они себе позволяют. Помимо этого, она помнила, какой сама была в юности: секс, наркотики и рок-концерты. Она так и не сдала экзамены и лишь хотела для детей лучшего.

На них все еще была школьная форма, и Кейт уже хотела сказать им пойти переодеться, но придержала язык. Не было смысла затевать ссору. «Не трать силы на пустяки». Она прочла это в каком-то женском журнале и сочла вполне разумным.

– Все в порядке?

В ответ раздалось лишь невнятное мычание Хлои. Потом Райан повернулся и одарил ее одной из тех улыбок, которые напоминали ей о его отце, из-за чего у нее внутри все перевернулось. Она будто увидела привидение.

На кухне Кейт подготовила поднос для Джорджа. Салфетка, листовой чай в чайнике, чашка и ситечко. Кувшин с молоком. Иногда Райан смеялся над ее стараниями: «Мам, это Мардл! Ты не «Ритцем» управляешь!» Кейт знала, что детей дразнят из-за того, что она пытается поддерживать высокие стандарты: кладет сервировочные салфетки на кофейный столик, даже если они просто едят пиццу, настаивает на манерах. Но она была уверена, что мелочи имеют значение, и хотела подготовить их к будущему. Ей хотелось для них чего-то большего, чем жизнь в задрипанном городишке на задрипанной улице. Когда-то она знала лучшую жизнь – ее отец владел бухгалтерской компанией, прежде чем разорился во время кризиса, и она все еще не могла смириться с тем, что закончила вот так.

В гостиной было пусто. Джордж, видимо, еще был в комнате. Кейт поставила поднос, включила газ и задернула шторы. По другую сторону окна сформировался небольшой сугроб.

Она уже собиралась достать из морозилки запеканку на ужин, как в дверь позвонили. Если это еще один посетитель, которого задержала в городе непогода, она могла бы поселить его в номере шесть. Она открыла дверь.

Снаружи стояла огромная женщина. На ней была бесформенная куртка поверх твидовой юбки. Широкое лицо и маленькие карие глаза. Голова прикрыта капюшоном. На ногах – резиновые сапоги. Ее голова и тело были засыпаны снегом. За ней стояла еще одна фигура, но она загораживала ее своей массой, и разглядеть ее было нельзя.

«Как гигантская снежная баба», – подумала Кейт.

Женщина заговорила:

– Впустишь нас, милая? Снаружи такая холодрыга. Меня зовут Стенхоуп. Инспектор Вера Стенхоуп.

Вере позвонили, когда она была в магазине, и, услышав вибрацию телефона у себя в кармане, она почувствовала облегчение. Она редко ездила в Ньюкасл – только на работу, – и это всегда был кошмар. Рождественский шопинг: огромные толпы людей с каким-то паническим ужасом в глазах. Как у кроликов, когда ее отец, Гектор, заходил в хлев с фонарем за мясом. Гектор умер много лет назад, и у Веры не оставалось других членов семьи, которым нужно было бы покупать подарки. На Рождество она пойдет к хиппи, живущим по соседству, и они втроем напьются в стельку, но подарков Джоанна и Джек ждать не будут – если только приличную бутылку виски. Как и она.

А потом Холли, одна из членов ее команды, ввела эту новую схему. Тайный Санта: ты вытягиваешь имя из шляпы вручаешь подарок этому человеку. Вера надеялась на Чарли. Ему бы тоже отлично подошла бутылка виски. Но Вера вытянула Холли. Холли душилась, красилась и изящно одевалась даже на работу. Что Вера могла для нее выбрать? Так что она просто стояла посреди магазина «Фенвик» и потела, потому что не сняла верхнюю одежду, а вокруг сновали красивые и опрятные люди. Именно в этот момент у нее зазвонил телефон. На другом конце был Джо Эшворт. Будь он рядом с ней, она бы его расцеловала.

– Что там у тебя, Джо? – пропела она. Продавец-консультант в белом халате, наносивший тональный крем на лицо женщины средних лет, сидевшей в кресле, как у стоматолога, удивленно уставился на нее.

– Убийство, – ответил он, и ее сердце снова подпрыгнуло в груди, но она сразу почувствовала укол совести, ведь у жертвы были родственники и друзья. Люди погибали не для того, чтобы ее развлекать. – Ножевое ранение в метро.

– Драка вышла из-под контроля? – Это показалось ей странным. Такие вещи обычно случаются поздно ночью, а не в самом начале вечера.

– Нет. – Она достаточно хорошо его знала, чтобы понять, что все будет не так просто, и это тоже ее порадовало. Она любила трудности. Загадки. – Это пожилая женщина. Я первым оказался на месте преступления. Криминалисты уже едут.

– Холли тоже сообщи. – В последнее время Вера стала внимательнее относиться к тому, чтобы держать Холли в курсе. Та жутко бесилась, если чувствовала, что чего-то пропускает. Вера остановилась, чтобы отдышаться, потому что уже начала продираться сквозь толпу и нащупывать в кармане пальто ключи от машины. – Не забудь вытащить Чарли из его норы. Кто обнаружил тело?

– Джесси, – ответил Джо Эшворт. – Моя дочь, Джесси.

Сидя в жаркой гостиной, Вера задумалась, не перестал ли идти снег. Если нет, то она, скорее всего, не сможет подняться по крутому холму к своему дому, где жила с детства. Даже на «лендровере». Но тут, похоже, дело затянется на всю ночь, так что и волноваться нечего.

Кейт Дьюар сидела на краю тяжелого кресла и плакала. Ни истерик, ни криков, лишь тихие слезы. Джо Эшворт предоставил ей небольшую пачку салфеток. Он, как бойскаут, был всегда готов[1].

– Как долго вы знали Маргарет? – Иногда Вере казалось, что лучше всего начать с простых фактов. За что человек сможет зацепиться и отвлечься от горя и шока.

Кейт вытерла слезы.

– Десять лет, – ответила она. – Дети были еще маленькие. Умерла моя тетя – она была женой какого-то дальнего родственника. Я ее никогда не видела, и тогда мы жили дальше по побережью. Но она оставила дом мне. Тогда это был не гостевой дом, он просто был разделен на несколько маленьких комнаток и квартир, довольно убогих. В основном пустующих. Маргарет была единственным жильцом с реальным договором о аренде. – Она перевела дыхание. – А мне было скучно. Это было не лучшее время моей жизни. Мой муж часто надолго уходил в море, Райан уже пошел в школу, Хлоя занималась в подготовительной группе. Я подумала, что это станет моим проектом, что Мардл скоро возродится и сюда потекут туристы. Просчиталась, да?

Она устало пожала плечами.

– Сначала я думала, что Маргарет станет обузой, будет мне мешать. – Кейт снова остановилась и очень широко и мило улыбнулась. – Но это оказалось бесконечно далеко от истины. Она была чудесная, без нее здесь был бы просто кошмар. Она была как лучшая подруга и мать в одном лице. Мы заключили сделку. Она сохраняет за собой свою маленькую квартирку наверху, без оплаты, и помогает мне по дому. А я буду платить ей, когда смогу. После первого же гостя она стала получать полноценную зарплату.

Краем глаза Вера заметила, что Джо что-то записывает, но сама она пыталась представить, как этот большой дом перестраивали, как здесь ходили толпы рабочих, а еще две женщины, полные планов и идей на будущее, под ногами у которых путались маленькие дети. Такое может очень сблизить. И тут ее охватило чувство пустоты – у нее никогда не было лучшего друга, с которым она могла бы поделиться своими мечтами. Самым близким для нее был Джо Эшворт.

– Маргарет Краковски, – произнесла она. – Это польская фамилия?

– Да, но Маргарет не была полячкой. Чистокровная дочь северо-запада, из очень респектабельной ньюкаслской семьи. Она вышла замуж за польского моряка, когда была очень молода. Ее родители были в ярости, но гремели шестидесятые, а она говорила, что он был очень симпатичным, к тому же беженцем, от чего все казалось еще романтичнее.

– Что с ним случилось? – Вере уже нравилась жертва с ее непростой судьбой. Джо сказал, что на вид Маргарет была ближе к Госфорту, чем к Мардлу, но при этом связалась с польским мигрантом, а кончила в одиночестве во вшивой комнатенке. И все же она оставалась эффектной женщиной. Все такой же изящной: сапожки, красная помада, длинное пальто, которое когда-то стоило целое состояние.

– Он бросил ее всего через пару лет после свадьбы. Сбежал с женщиной, у которой было больше денег. Она говорила, что ее сердце было разбито, но была слишком горда, чтобы бежать обратно к родителям. Она выучилась на бухгалтера и работала в нескольких местных компаниях. Когда мы только познакомились, она уже вышла на пенсию. Или ее заставили выйти. – Кейт снова улыбнулась. – Но в цифрах она была асом. Несколько раз спасала меня от налоговиков.

– Но она оставила фамилию мужа? – Вера подумала, что в те годы ей было нелегко. Одинокая женщина с чувством собственного достоинства, странным именем и тонким вкусом.

– Она говорила, что так и не перестала любить его, – ответила Кейт. – Она всегда была романтиком.

– А ваш муж? – спросила Вера. – Он все еще ходит в вахты?

На секунду повисла тишина.

– Нет, – сказала Кейт. – Он погиб. Несчастный случай на работе в Северном море. Упал с вышки и утонул. Тело так и не нашли. – И она снова заплакала.

На лестничном пролете второго этажа Кейт достала телефон из кармана и позвонила Стюарту, своему любовнику. Первые настоящие отношения с момента смерти Роба в море. Стюарту было комфортнее среди холмов, чем где-либо еще, но он отлично играл на саксофоне и сейчас занимал все ее мысли. Он не ответил, и она оставила сообщение: «Пожалуйста, перезвони». Спускаясь, Кейт размышляла о том, как лучше сказать детям о смерти Маргарет. Они знали ее почти всю жизнь. Она часто выполняла роль их няни, и они относились к ней, как к бабушке. Райан все еще проводил с ней много времени. Но в этом году, когда появился Стю, а Кейт была полна новых планов, им пришлось привыкнуть к переменам. Кейт замедлила шаг, тщательно подбирая слова и совершенно не представляя, как отреагируют дети. Они выросли и отдалились от нее, и теперь любые ее предположения казались ненадежными.

Джордж Эндерби, видимо, услышал шаги или даже специально поджидал ее, потому что дверь его комнаты сразу растворилась, и он высунул голову.

– Все в порядке, Кейт? – Сначала в его голосе прозвучало искреннее беспокойство, а потом легкое смущение. – Извини, что лезу.

– Маргарет умерла.

Вдруг у нее закружилась голова, и она оперлась о стену.

– Ох, мне так жаль! – Он хотел выйти в коридор, но тут же понял, что дверь автоматически захлопнется за его спиной. Тогда он неловко скакнул назад и наклонился к Кейт, придерживая дверь ногой. – Я не очень хорошо ее знал, но никогда не считал ее старой. Что-то внезапное? Сердечный приступ?

– Ее убили, – сказала Кейт. – Ударили ножом в метро по пути домой. – И снова мир как будто закружился вокруг нее. Она села на нижнюю ступеньку и уронила голову в ладони.

Джордж ненадолго исчез, и она увидела, как он тянется за ключом. Потом он сел рядом с ней и положил руку ей на плечо. Она почувствовала запах крема для бритья и печенья, которое он только что съел. Корица и имбирь. Кейт подумалось, насколько все было бы иначе, будь Роб так же добр, как Джордж Эндерби. Она немного посидела, наслаждаясь физическим контактом, но потом аккуратно отстранилась.

– Нужно сказать детям.

– Конечно, – ответил он, а затем поднялся и подал ей руку, чтобы помочь встать. – Если я могу что-то сделать, просто скажи. – После этого он снова ретировался в свою комнату, как будто одно его присутствие могло усугубить ее стресс.

Внизу Райан уже был в своей комнате. Она слышала его компьютер. Очередная игра про монстров и конец света. Хлоя сидела за столом со стопкой книг и что-то писала в тетради. Она выглядела бледной и уставшей.

– Райан, подойди сюда. Мне нужно поговорить с вами обоими.

– Ага, – сказал он, но так и не появился. Он все время так себя вел. Всегда соглашался с ней, а потом делал по-своему. Хлоя повернулась на стуле и увидела, что мать плачет.

– Что такое? – За этими словами последовала гримаса отвращения, обычная реакция подростков на непривычное поведение родителей. Затем она догадалась, что дело серьезное и это не просто преувеличенная реакция на бытовое происшествие. Она вскочила на ноги. – Мам, что случилось? – А когда Кейт зарыдала еще сильнее, Хлоя крикнула своему брату, и на этот раз он вышел из комнаты. Он стоял и смотрел на них с выражением беспомощного замешательства, как будто женщины были представителями другого вида, и ему лучше было не вмешиваться.

Они убрали учебники на полку шкафа и сели вокруг стола. Хлоя достала бутылку вина из холодильника и открыла ее с такой легкостью, что при иных обстоятельствах Кейт насторожилась бы. Она налила Кейт большой бокал.

– Скажи, что произошло?

– Маргарет умерла.

– Как? – впервые подал голос Райан. Они посмотрели на него.

– То есть как она умерла? Несчастный случай? Этим утром, когда я выходил из дома, с ней все было в порядке. – Он нахмурился, и Кейт в очередной раз вспомнила Робби.

– Ее убили. – Кейт казалось, что это звучит как стихотворная строчка, как припев одной из песен, которые Райан слушал на своем айподе. Сплошной шум и крики. Если она будет повторять это всем, кому обязана сказать, то, возможно, и сама в это поверит. Ей показалось, что в обоих лицах она сначала уловила легкое возбуждение, лишь потом сменившееся недоумением и болью. Убийство казалось чем-то вымышленным. Она представила, как они схватятся за телефоны и станут писать одноклассникам, как только она выпустит их из-за стола. «Ты не поверишь, что у нас случилось…» Какое-то время они будут наслаждаться ложной славой, которую они оба сейчас так жаждут.

– Зачем кому-то убивать простую пожилую женщину вроде Маргарет?

Кейт посмотрела на Хлою и подумала, что она в последнее время сильно сбросила вес. Неужели Кейт так увлеклась Стюартом и этой странной влюбленностью, что перестала обращать внимание на собственных детей?

– Не знаю… – Кейт замолчала. – Я никогда не воспринимала ее старой. В ней было так много энергии.

– Где ее убили? – Райану явно хотелось узнать больше, чтобы удовлетворить свое любопытство. Внезапно он показался ей почти что незнакомцем. Он был красавчиком; еще разобьет много сердец. Она видела его в городе с красивыми девушками, но он никогда их не знакомил. Дети вообще не звали своих друзей домой.

– Насколько я поняла, в метро. По дороге домой. – Кейт взглянула на него. – Она не говорила утром, куда собирается?

Он покачал головой.

– Просто мне кажется, что люди из полиции будут спрашивать.

– Полиция? – спросил он с напускным равнодушием. На деле же он, конечно, хотел бы знать все о расследовании. Больше деталей, чтобы поделиться в «Фейсбуке»[2].

– Они у Маргарет в комнате. От них я и узнала, что она умерла.

Повисла тишина.

– Бедная Маргарет, – сказала Хлоя. – Где она? То есть где тело? Похороны будут?

– Я думаю, полиция будет проводить вскрытие. А потом в какой-то момент будут похороны. Я точно не знаю, как все устроено.

«Полагаю, организовывать похороны придется мне, – подумала Кейт. – А кому еще?» А потом она поняла, что ей придется обсуждать это с отцом Граскином – человеком, который никогда ей особо не нравился. Внезапно ей очень захотелось есть.

– Пойду, достану запеканку из холодильника. Нам все-таки нужно поесть. – Она почувствовала облегчение, когда поднялась на ноги и смогла ненадолго выйти из комнаты.

Она пила уже второй бокал вина и накрывала на стол, когда полицейские объявились у нее на пороге. Она думала, что не увидит их хотя бы до завтра. Предположила, что они сами ушли. А теперь они стояли в темном подвальном коридоре и явно собирались расспрашивать дальше.

– Может, зайдете?

– Нам очень жаль, что приходится снова вас беспокоить. – Вера Стенхоуп улыбалась, и Кейт подумала, что ни капли ей не жаль. – Мы хотели бы связаться с родственниками миссис Краковски и ее друзьями, но не смоги найти телефонной книги в ее квартире. Может, вы сможете помочь?

Кейт провела их на кухню. Райан и Хлоя уже и скрылись в своих комнатах. Они, как пугливые животные, избегали компании взрослых. Хлоя продолжит заниматься. А Райан, возможно, прижмется к двери и будет слушать их разговор. Он любил наблюдать за другими, и пару раз она ловила его на подслушивании.

– Маргарет никогда не упоминала никакой семьи, – сказала Кейт. Запеканка вращалась в микроволновке на разморозке. Ей захотелось, чтобы сейчас пришел Стюарт. Печка пискнула. – Как я вам уже сказала, она разорвала с ними отношения после свадьбы. Не думаю, что с тех пор они виделись. Вероятно, ее родители уже умерли, хотя я не помню, чтобы она ездила на похороны.

– А братья и сестры?

– Насколько я знаю – нет.

– Она когда-нибудь рассказывала, где выросла? – Вера Стенхоуп уселась за обеденный стол. Она была такой огромной, что словно занимала все пространство, и, казалось, чувствовала себя так комфортно, что Кейт испугалась, не останется ли она на всю ночь.

– Госфорт, – ответила Кейт. – В одном из тех больших домов с террасами неподалеку от Хай-стрит. – Она заметила, как коротко переглянулись полицейские, и подумала, что эта информация может оказаться важной.

– А что насчет друзей? – спросила Вера. Она посмотрела прямо на Кейт. – Ваша Маргарет долго прожила в Мардле и не была похожа на затворницу. Наверняка у нее были друзья, даже если они не навещали ее здесь. – Вера улыбнулась. – Кроме вас, конечно.

Кейт думала об этом. Казалось, Маргарет никогда не испытывала потребности в друзьях за пределами Харбор-стрит. Но ей не хотелось, чтобы детективы подумали о Маргарет как о какой-то брошенной неудачнице.

– Я думаю, ее социальная жизнь за пределами этого дома в основном протекала в церкви. Можете расспросить священника, отца Граскина.

– И где я могу его найти? В Мардле есть католическая церковь?

– Он из Церкви Англии. Служит в церкви Святого Варфоломея через дорогу. По крайней мере, так он утверждает. – Кейт слышала антипатию в собственном голосе и не знала, обратят ли на это внимание полицейские. Но Вера в этот момент демонстративно оглядывала комнату, стопку учебников в шкафу и музыкальную установку в углу.

– Сколько лет вашим детям?

– Хлое четырнадцать, Райану только исполнилось шестнадцать.

– Не могли бы мы с ними переговорить, пожалуйста? Ничего официального, просто небольшая беседа прямо здесь, на кухне. По поводу того, когда они последний раз видели Маргарет. Задавать вопросы может Джо. У него есть свои ребятишки, примерно того же возраста. Так ведь, Джо?

Симпатичный сержант улыбнулся.

– Немного младше. Хотя иногда ведут себя как подростки. Не могу сказать, что жду этого периода.

Таким образом, у Кейт не оставалось выбора, кроме как позвать детей, хотя сейчас ей хотелось только поесть и выпить еще вина. Это было похоже на какую-то конференцию: они все сидят вокруг стола, напряженные и серьезные. Но детьми она могла гордиться. Райан вежливо отвечал на вопросы, и даже Хлоя оказала детективам должное внимание.

– Расскажите мне о Маргарет, – так начал сержант. Дети посмотрели друг на друга, и в итоге Райан заговорил первым.

– Она была хорошая, – сказал он. – Когда мы были маленькие, она с нами сидела и гуляла. Даже потом мне нравилось проводить с ней время.

– Каким образом? – спросил сержант.

– Она занималась благотворительностью. Иногда я помогал ей собирать пожертвования. Ходил с ящиком у супермаркета. – Он на секунду замолчал. – Я нравлюсь пожилым дамам, и они всегда охотно дают деньги. – Кейт знала, что это правда, но дело было не только в этом. С Маргарет Райан чувствовал себя в безопасности. Когда он был поменьше, она сидела с ним во время ночных кошмаров.

А затем Хлоя вклинилась со своей собственной историей о том, как Маргарет возила их в театр в Ньюкасле, и это была их первая взрослая постановка.

– Она много всего знала. Ну, о театре и кино. По субботам, когда мама была занята, она водила меня в библиотеку. Она говорила, что обязательно надо хорошо учиться. «Женщины могут быть кем хотят». Она же всегда так говорила, правда?

Кейт кивнула.

– А сейчас? – спросил Джо Эшворт. – Когда вы стали старше. Были ли вы все так же близки?

Повисла пауза.

– Мы проводили с ней не очень много времени, – ответила Хлоя. – Но мы знали, что если нам понадобится помощь, она всегда поддержит.

– Я помогал, но уже меньше, – сказал Райан. – У меня теперь подработка в мастерской.

Они, конечно, никогда не задумывались, что Маргарет может скучать по их компании и общению. Что пожилой женщине могут понадобиться они. Кейт решила, что подростки – это самые эгоистичные люди на свете.

Сержант перешел к более детальным расспросам.

– Вы сегодня видели Маргарет?

– Я видел, – ответил Райан. – Когда уходил в школу.

– Где она была?

– Прибирала столы в общей гостиной после завтрака. Прошлой ночью тут было только два постояльца, и они к тому времени уже ушли. Она увидела меня через дверь и пожелала хорошего дня.

– Какую школу вы посещаете? – откинулся на стуле полицейский. Кейт заметила, что у него усталый вид.

– Мардл-хай, – ответила Хлоя. – Прямо за станцией метро.

– Местная общеобразовательная школа, – добавила Кейт, в очередной раз подумав, не было бы им лучше в другой школе, с классами поменьше. Построй она карьеру, она могла бы себе это позволить.

Вера прервала их, обратившись напрямую к Кейт:

– А эти гости? У вас есть их контакты?

Кейт видела, что сержант уже привык к ее внезапным вмешательствам.

– Конечно. Клэр Гордон направлялась в Эдинбург, чтобы забрать сына из университета. Она постоянный клиент, живет где-то в Хартфордшире, но останавливается у нас передохнуть в начале и конце каждого семестра. Второй – Майк Краггс, профессор Краггс. Он морской биолог в Университете Ньюкасла и каждый раз останавливается здесь, когда приезжает на полевую практику. Клэр рано уехала. В прогнозе сказали, что будет снег, так что она хотела поскорее стартануть. Майк всегда уходит раньше всех, когда работает. – Кейт подумала, не выдала ли она больше информации, чем требуется, и не производит ли впечатление хозяйки, всюду сующей свой нос. Но Вера Стенхоуп кивнула с удовлетворенным видом.

– А ты? – Джо повернулся к Хлое. – Ты сегодня видела Маргарет?

– Нет, – сказала она. – Я ушла раньше Райана. Я вообще ее не видела.

Потом детективы поднялись, и Кейт подумала, что они наконец-то уйдут, так что она сможет поужинать, выпить вина и спокойно повспоминать Маргарет. Ей хотелось посмотреть в телефоне, не звонил ли Стюарт. Но им, видимо, было нужно что-то еще.

– А тот добряк, которого мы видели сегодня? – начала Вера. – Он тоже постоянный клиент, да?

– О да, – улыбнулась Кейт. – Джордж приезжает раз в месяц и остается на две ночи. А потом еще на одну, когда заканчивает дела в Шотландии. По его графику можно часы сверять.

– Тогда не могли бы мы поговорить еще и с ним? – Вера тоже улыбнулась с извиняющимся видом. Как будто она уже поняла, что Кейт хочет поскорее от них избавиться. – Потом, обещаю, мы оставим вас в покое.

Но Кейт подумала, что покоя на Харбор-стрит не предвидится до тех пор, пока все не закончится. Пока они не выяснят, кто убил Маргарет Краковски.

Пока Джо шел вслед за женщиной вдоль коридора и по лестнице, его не отпускало чувство дежавю: ощущение, будто он уже встречался с этой семьей раньше или проводил похожий допрос при иных обстоятельствах. Это раздражало, как слово, которое вертится на кончике языка и никак не вспоминается. Наверное, что-то в детях – умеренная вежливость в сочетании с настороженностью и внимательностью – напомнило ему о своих собственных, когда им было что скрывать.

Они подошли к комнате Эндерби, и, едва Кейт успела постучать, мужчина тут же открыл дверь. Однако сразу стало ясно, что внутрь детективов не пригласят. Эндерби казался приятным и даже скромным, но при этом непреклонным.

– Для беседы лучше всего подойдет гостиная, правда, Кейт? Я снова разведу огонь, чтобы там стало поуютнее. Я могу сбегать на кухню и сделать нам еще чаю, если ты не сочтешь это вторжением. Тебе больше не нужно ничего делать.

Здесь допрос и состоялся – во внушительной гостиной, среди блестящей темной мебели и запахов восковой полироли. Эндерби зажег несколько красных свечей и выключил основной свет, так что Джо показалось, что он вот-вот возьмет их за руки и начнет вызывать мертвых, как медиум.

Кейт Дьюар вернулась к себе. А они втроем пили чай, ели печенья и какое-то время просто сидели и смотрели на газовое пламя. Пока они ждали Эндерби с подносом, Джо отодвинул шторы, взглянул на улицу и увидел, что снегопад прекратился. Небо очистилось, выступили звезды и огромная белая луна. Но он продолжал прокручивать в голове разговор с Кейт Дьюар и ее семьей, пытаясь понять, что он упустил, что показалось ему таким знакомым.

Вопросы задавала Вера, и, кажется, между ней и Эндерби установилось некоторое взаимопонимание. Она не то чтобы флиртовала, но было ясно, что они могут поладить. Он ее очаровал, Джо это видел. Люди редко прикладывали усилия, чтобы очаровать Веру, и она явно была этим польщена.

И сейчас она улыбалась, поставив чашку и макая в нее третье домашнее печенье.

– Так что привело вас в Нортумберленд, мистер Эндерби?

– Джордж, пожалуйста. – Широкая, легкая улыбка. – Боюсь, лишь работа. Я без конца обещаю себе съездить за город и как следует насладиться свежим воздухом, но моя жена считает все земли севернее Уоша дикими и неизведанными, а я и так провожу слишком много времени вне дома, чтобы отправиться в отпуск без нее.

– И кем вы работаете?

– Я представитель издательства. Почти исчезающий вид, но я – один из выживших и надеюсь дотянуть до пенсии. И ведь я действительно это обожаю. – Он посмотрел на огонь мечтательным взглядом. – Понимаете, я читатель. Это как зависимость. Хотя для работы это совершенно не требуется. Даже в каком-то смысле мешает. Довольно трудно впихнуть упертому продавцу книгу, если сам считаешь ее паршивой. Но я уже наладил свои контакты, нашел единомышленников. Менеджеры некоторых крупных сетей, владельцы кучки маленьких независимых магазинчиков. Я знаю, что у них выстрелит лучше всего.

– Как по мне, довольно странное время для продажи книг, – заговорила Вера в том же легком, почти кокетливом тоне. – Наверняка во всех книжных сейчас рождественские распродажи. Разве в это время года все не стремятся в Лондон? Погулять на корпоративе? Вернуться домой пораньше, чтобы набить подарками носки, которые детишки развесили над камином?

Эндерби подался вперед и серьезным тоном сообщил:

– Если честно, инспектор, я не понимаю Рождество. У меня вечно какая-то паника. Я был рад сбежать. И, конечно, нужно будет еще презентовать наименования следующего года.

– Понятно.

Повисла тишина.

– Почему вы останавливаетесь на Харбор-стрит, когда приезжаете на север? – Она поставила чашку на стол рядом с собой. Знак того, что теперь разговор стал более серьезным. – На машине сюда не слишком удобно добираться.

– Но здесь правда очень спокойно, мне здесь действительно нравится. Я нашел это место на сайте «Туризм Нортумберленда» пять лет назад и с тех пор приезжаю только сюда. Я питаю отвращение к безликим бледным отелям, а Кейт – аккуратная и радушная хозяйка. Она очень хорошо обо мне заботится.

Джо подумал, что он слишком много говорит. Любой из этих причин было бы достаточно.

– Вы знали Маргарет Краковски?

– Конечно! – сказал Эндерби. – Она была чудесной женщиной. – Пауза. – Они с Кейт составляли отличную команду. Я надеюсь, что у Кейт хватит сил продолжать в одиночку. Но, вероятно, теперь у нее другие планы…

– Вы когда-нибудь разговаривали с Маргарет? – Вера взглянула прямо на мужчину. – У меня создалось впечатление, что вы интересуетесь людьми и могли бы завести с ней беседу во время завтрака.

– Да, ну знаете, обычные любезности – Эндерби потянулся за чайником.

– И что вам удалось про нее узнать?

– Удивительно немного! Она всегда была дружелюбна, но как будто постоянно настороже. Словно у нее вошло в привычку держать свою жизнь в секрете. – Внезапно он очаровательно улыбнулся. – Я придумываю про людей всякие истории. Фантазирую. Может, потому, что слишком много читаю. Иногда я думаю, что и сам мог бы написать роман.

Джо почувствовал, что теряет нить беседы и уже не совсем понимает, о чем толкует Эндерби и какое это имеет отношение к расследованию, но Вера, казалось, держала руку на пульсе.

– И какая же у вас история про Маргарет Краковски?

– Что она была шпионкой, оставшейся здесь после окончания холодной войны. Под новым именем, – он снова улыбнулся, и у него загорелись глаза. – Конечно, довольно нелепая выдумка. Только из-за того, что у нее была польская фамилия! Мое воображение постоянно выходит из-под контроля!

Вера тоже улыбнулась, но это была напряженная, неодобрительная улыбка, как будто учитель начал терять терпение, выслушивая любимого ученика.

– Тогда вернемся к реальности, хорошо? После пяти лет знакомства должны же вы были хоть что-то узнать об этой женщине.

– Боюсь, реальность была гораздо более прозаична. Маргарет Краковски была грамотной, умной и начитанной. Все еще привлекательной для своего возраста. Осесть в Мардле казалось странным выбором для такой, как она. Мне проще было бы представить ее в хорошей квартире в Тайнмуте или Джесмонде. Но, видимо, у нее не было денег. Она хорошо готовила – это печенье, должно быть, испекла она, обычно к завтраку она пекла булочки и прочую сдобу. Она регулярно посещала церковь и занималась благотворительностью. Я потратил целое состояние, покупая у нее лотерейные билеты самых разных организаций: от ассоциации спасателей до Красного Креста. – Он помолчал. – Я думал, что она могла быть жертвой домашнего насилия. Она собирала деньги в том числе и на женский приют и этому делу будто была предана чуть больше, чем всему остальному. Я специально приехал пару недель назад, чтобы изобразить Санта-Клауса на их зимней ярмарке. Она была очень настойчивой женщиной, а в тот раз говорила особенно убедительно. – Он резко остановился. – Извините, инспектор, не обращайте внимания – я снова выдумываю свои истории. Болтаю.

Джо подумал, что именно в этом заключается и метод работы Веры. Она постоянно выдумывает истории в процессе расследования. Только она называет их теориями.

– Она когда-нибудь говорила о своей семье? – снова вернулась к конкретике Вера.

Эндерби несколько секунд помолчал, глядя на огонь. Джо не мог понять, пытается ли он вспомнить или выиграть время.

– Нет, – сказал он. – Не думаю, что тема семьи вообще всплывала. У женщин этого возраста обычно кто-нибудь есть, да? Внуки или внучатые племянники. Чьи фотографии они достают по поводу и без. Но не Маргарет. Она периодически вспоминала своего бывшего мужа. Тот еще проходимец, судя по всему. Проходимец и авантюрист.

Джо не знал, как на Веру подействуют замечания про пожилых одиноких женщин, но, если они ее и задели, виду она не подала.

– Она виделась с ним хоть раз за все годы после их расставания?

Эндерби рассмеялся.

– О, не думаю. Гораздо легче поддерживать в себе страсть к воспоминанию, чем к реальности. Я уверен, что этот мужчина полностью исчез из ее жизни. Сама Маргарет говорила о нем так, будто он исчез с лица земли.

– Когда вы в последний раз ее видели? – снова взглянула на мужчину Вера.

– В начале месяца. Когда останавливался здесь в прошлый раз. Я могу проверить в ежедневнике, если вам нужна точная дата. – Он откинулся в кресле, всем своим видом выражая расслабленность и готовность помочь.

– А сегодня вы ее вообще не видели?

– Извините, инспектор. Насчет сегодня я вам не помощник. Я приехал, когда уже стало темнеть. Кейт подтвердит. Она меня впустила. – Он потянулся и зевнул.

Вера почти клевала носом. В комнате было очень тепло. Джо украдкой глянул на часы. Дома младших уже уложили спать. Ему хотелось, чтобы Вера поскорее сворачивалась. Было очевидно, что этот человек больше ничего полезного им не скажет. Хоть снег и прекратился, дорога домой все равно будет кошмарной. К тому же, казалось, что и сам Эндерби теряет терпение, потому что он вежливо откашлялся:

– Если я больше никак не могу вам помочь, инспектор…

– Конечно, – улыбнулась ему она. – Просто сочиняю собственные истории.

Эндерби поднялся.

– На самом деле я умираю от голода. Было бы бестактно заботиться о своих низменных потребностях в такой момент, но я сегодня рано встал и не остановился пообедать, потому что хотел добраться сюда до ухудшения погоды. Я собирался пойти перекусить в «Коубл». – Он взглянул на них. Вера тоже с трудом поднималась на ноги. – Уже появились новости про убийство, как думаете?

– О, полагаю, что да. – Она расправила свою твидовую юбку, которая слегка помялась у подола. – Для местных СМИ нет ничего лучше хорошего убийства.

Эндерби наклонился и загасил газовую горелку. Он включил свет и задул свечи.

– Я здесь еще на одну ночь, а потом двинусь дальше на юг. – Он достал из кармана бумажник и вытащил карточку. – Вот мой мобильный телефон. Свяжитесь со мной, если я смогу еще как-то помочь. – Он поднял чайный поднос, задумался, а потом поставил на место. – Наверное, лучше оставлю его здесь. Думаю, Кейт сейчас хочется побыть одной с детьми. Если только Стюарт не пришел поухаживать за ней.

– Стюарт?

– А, новый мужчина Кейт. Мы все были так рады, что она наконец себе кого-то нашла. Подумали, что как раз вовремя.

Напоследок он одарил их еще одной извиняющейся улыбкой и вышел из комнаты.

Джо подумал, что Вера сейчас последует за ним, но вместо этого она прошлась по ковру, подошла к фортепиано и наклонилась, чтобы потрогать обивку на сиденье.

– Что о нем думаешь? – спросила она резким тоном, которого он совсем нее ожидал.

– Не знаю. Кажется достаточно приятным. – Джо снова посмотрел на часы, уже не украдкой.

– Правду говорит, как считаешь?

– Ага. Не вижу, зачем ему врать.

– Нам нужны подробности о новом мужчине Кейт Дьюар, – сказала Вера. – Новый человек в доме.

Он кивнул. И внезапно понял, о чем ему напомнила сцена на кухне.

– Эта женщина. Кейт Дьюар. Это Кейти Гатри, певица.

Вера непонимающе на него взглянула.

– Вы должны помнить! Она гремела в моей молодости. Молодая девчонка с гитарой. У нее был хит «Лето Белой Луны». – Он замолчал, погрузившись в прошлое. Эта песня была верным спутником в начале их отношений с Сэл. Он вспоминал то далекое лето – долгое, яркое, полное энергии. Вечеринки на пляже, разговоры до утра. Сейчас они едва напоминают себя прежних. Он невольно промычал пару строчек.

– Ты хоронишь свой талант на полицейской службе, Джо Эшворт. С таким-то голосом.

Он никогда не мог понять, когда Вера издевается, а когда нет.

– Ага, ну да, – откликнулся он. – Джесси вся в меня пошла.

– Значит, наша Кейт Дьюар была знаменитостью?

– Пару лет она была настоящей звездой, – подтвердил он. – А потом пропала со сцены. Или пропала из общественного поля зрения. Как будто в один момент.

– Каково это, интересно? – Вера словно рассуждала вслух. – Иметь славу и влияние, а потом – бах, и внезапно ты никто.

Джо подумал, что, возможно, она имеет в виду собственную отставку. Как она будет с ней справляться. Он ничего не ответил, и на минуту повисла тишина.

– Так, и что дальше? – Она посмотрела на него с вызовом, будто проверяла.

– Разговор со священником, – отозвался он. – Вероятно, она обсуждала с ним свою семью: делилась тем, что действительно случилось в том браке.

– Ты имеешь в виду исповедь? – хихикнула Вера.

– Я не знаю, – смутился Джо. Он вырос в семье методистов, а методисты всем этим не занимаются. – Я скорее имел в виду простую беседу.

– А еще он может знать о женском приюте, – сказала Вера себе под нос. – Это может быть мотивом, как думаешь? Парень, который распускает руки и слишком много пьет, разозлился на Маргарет, когда его девчонка наконец подобрала сопли и бросила его.

Газ зашипел от охлаждения.

Вера повернулась к нему.

– Наверное, хочешь поехать домой?

– Да, если можно. – Он почувствовал облегчение. Он боялся, что она продержит его до рассвета и предложит выпить по пути, чтобы как следует все обсудить.

Повисла пауза.

– Слушай, – сказала она. – Ты не против взять такси? Снег уже перестал, и техника выехала на дороги, так что, думаю, ты доберешься без приключений. Запиши это в счет расходов. Спустись вниз и выясни подробности про нового мужчину Кейт перед уходом. А я хочу еще немного задержаться в городе.

– Хотите, чтобы я тоже остался?

Обычно она хотела.

– Да нет. – Хитрая улыбка. – Езжай к Сэл и ребятам. Не хочу снова попасть к ней в черный список. Тем более Холли уже в пути.

Вера смотрела, как Джо Эшворт уезжает в своем такси. Она точно знала, что он разрывался и, возможно, даже предпочел бы остаться стоять с ней на холоде. Его можно было завести вполоборота, так что тут даже никакого азарта не было. Не стоит его мучить. В церкви Святого Варфоломея горел свет, и она чуть было не поддалась порыву пойти сразу туда и поговорить со священником, которого упомянула Кейт Дьюар. Но она умирала с голоду, а работать у нее никак не получалось, когда хотелось есть.

Мороз стоял такой, что было тяжело вдохнуть, а когда она говорила по телефону с Холли, то видела, как у нее изо рта поднимаются клубы пара; в свете фонарей казалось, что этот пар чуть ли не на лету превращается в лед.

– Где ты, Хол?

– Связывалась с криминалистами, как вы мне и сказали, мэм. – Старая добрая Холли, резкая и восторженная одновременно.

– Сможешь приехать в Мардл? Джо вернулся в лоно семьи, а мне бы не помешал помощник. Я буду в рыбной лавке ближе к бухте. Тебе что-нибудь взять?

– Нет, спасибо, мэм, я уже поела. – И наверняка обед у нее был. Пластиковый контейнер, полный салатных листьев и яблок. Никаких насыщенных жиров для заботившейся о здоровье Холли. – Буду через двадцать минут.

Вера пошла вниз по улице, на запах жареной рыбы. Из паба вывалилась женщина – большая и растрепанная, в короткой юбке и драных колготках. Вера подумала, что она точно простудится. Изнутри ей вдогонку доносились какие-то выкрики – слов было не разобрать, но тон был грубый и даже злорадный. Вера почувствовала укол жалости. Под ногами заскрипел замерзший снег.

В «Рыболовстве Мардла» Вера присела за столик – почти половина пространства была отведена под ресторан. Было приятно пройти мимо очереди сразу к стойке, где официантка мгновенно приняла ее заказ. Вера задумалась: неужели классовые различия в Англии настолько укоренены, что даже здесь, в рыбной лавке в Мардле, она выделяется своим статусом? Неужели чувство легкого превосходства – это естественное, пусть и постыдное удовольствие? Внутри было тепло, по окнам стекал конденсат, телевизор на фоне показывал какое-то глупое ток-шоу. Пришла официантка с подносом. Чай в чайнике, хлеб и масло на фарфоровой тарелочке, кляр тонкий и хрустящий, треска мягкая. «Да, – подумала Вера, – вот это класс».

Холли пришла, когда Вера уже заканчивала свою трапезу. Она была стройная и стильная – даже сейчас, при такой-то погоде. Существуют ли дизайнерские пуховики? Если да, на Холли был именно такой. Она присела напротив своей начальницы и протерла стол бумажной салфеткой.

– Они закончили с местом преступления?

– Тело забрали в морг. – У Холли был южный, благородный выговор. Не ее вина. – Вагон отогнали в депо в Хитон. Билли Уэйнрайт говорит, это кошмар. Очень много следов и отпечатков обуви. Будут разгребать как минимум несколько дней. Может, и дольше. Хотя бы ветка метро остановлена. Ее откроют позже сегодня вечером, если снега больше не будет.

– Интересная женщина наша жертва, – откинулась на стуле Вера. – Вышла замуж за парня из Польши сразу после школы. Через пару лет развелась и с тех пор, видимо, жила одна. Говорят, посвятила себя религии и благотворительности. Бесплатно жила в гостевом доме дальше по улице в обмен за помощь по хозяйству, но, похоже, была скорее как член семьи. Хозяйка – Кейт Дьюар, вдова с двумя детьми-подростками и новым кавалером, который там не живет.

– Значит, не стандартная жертва. – Холли положила перед собой какое-то электронное устройство и принялась печатать.

Вера удержалась от вопроса о том, что случилось со старым добрым блокнотом.

– Нет. – Рабочий вечер подходил к концу, в лавке стало тише, очередь рассосалась. Вера поднялась на ноги. – Пойдем.

– Куда? – Холли выключила свое устройство и кинула его в сумку.

– Встретимся со священником.

Малкольм Керр стоял за стойкой в «Коубле». За ним четверо стариков играли в домино на то, кто следующий пойдет к бару. Малкольму казалось, что те же старики сидели за этим же самым столом и так же спорили с того самого дня, когда отец впервые привел его в паб. Их ворчливые голоса и крики чаек сливались в фоновую музыку его жизни.

«Ничего здесь не изменилось за тридцать лет».

Не считая того, что сегодня Малкольм не был пьян и даже не мог вспомнить, когда это случалось с ним в последний раз. Может, когда хозяйкой была еще Толстая Вэл, а он был молод, строен и даже горяч. Над баром висел портер Вэл, и она смотрела на него с упреком. У нее был сын по имени Рик, хитрый и пронырливый, и, вспомнив их обоих, Малкольм почувствовал резкий укол вины. Он постоянно носил с собой тяжесть вины, как лишние килограммы вокруг талии, и привык к ней настолько, что обычно почти не замечал. Сложно сказать, можно ли винить в этом алкоголь. В последнее время он не сильно пил – он обычно заходил в «Коубл» по вечерам после работы в мастерской и пропускал пару пинт. Читал «Кроникл». Смотрел «Взгляд на Север» по телевизору, если не показывали спорт. Потом тащился обратно к своему маленькому дому на Перси-стрит. Перси-стрит – максимум, что он смог себе позволить после развода.

Но сегодня он потерял счет выпивке. Сначала пиво, а потом, когда его мочевой пузырь перестал справляться с наплывом пинт, красное вино. Но ничего крепкого. Он гордился, что не перешел на скотч. И гордился, что до сих пор стоял на ногах.

Разговаривал он только с Джонни, барменом, да еще немного поглумился над старой шмарой Ди, пока она слонялась по бару, пытаясь выклянчить выпивку или подцепить клиента. «Господи, – думал он, – ты, наверное, в отчаянии». Еще один момент гордости, потому что до этого он не опустился.

А потом, сквозь хмельной угар, он уловил оживленный разговор за своей спиной. Откуда-то резко появились возбужденные голоса. Прозвучало знакомое имя, пусть и нечетко. Он повернулся к паре средних лет. На первый взгляд они показались ему смутно знакомыми, но имен он припомнить не смог, хотя, возможно, с мужчиной даже ходил в школу.

– Что вы сказали?

– Мы об убийстве, – сказала костлявая женщина. Она сняла крутку, и под ней был розовый топ с вырезом. Он увидел вертикальную складку между ее грудями. – Из-за него остановили метро.

– Не, – отозвался Малкольм. – Это из-за снега. – Он потянулся к своему бокалу вина, заметил в зеркале, что оно оставило в уголках его рта следы, похожие на клыки, и стер их тыльной стороной ладони. Пальцы у него были мозолистые и грязные, хотя он вымыл руки перед уходом.

– Произошло убийство! – произнесла женщина высоким голосом, и ее слова разнеслись по пабу. Стало тихо, все прислушались. Она явно наслаждалась вниманием. – Наша дочка замужем за муниципальным полицейским и только что нам написала. Это будет в ночных новостях.

– Она сказала, кого убили? – Хотя Малкольм, кажется, уже знал.

– Она жила дальше по улице. – Женщина плохо скрывала восторг. Малкольм подумал, что, если бы ей дали возможность взглянуть на тело, она бы уже была в морге. Смотрела бы. Слюни пускала. – Они называли ее Маргарет. У нее странная фамилия.

– Краковски.

– Да, точно! – Она взглянула на него с большим интересом и даже с некоторым уважением. – Вы, значит, ее знали?

Он немного помолчал и оттолкнулся от барной стойки.

– Когда-то, – ответил он. – Очень давно.

Несколько секунд он постоял, восстанавливая равновесие, а потом вышел на улицу.

На улице ему снова пришлось остановиться и ухватиться за переполненную мусорку, чтобы удержаться на ногах. В рыбной лавке было темно, а на улице – тихо. Внезапно его голова заполнилась картинками и воспоминаниями: солнечный день на лодке у острова Коке, женщина в длинной летящей юбке и сандалиях, бокал вина в ее руке, смех. Несколько человек стоят у выхода из «Коубла» и позируют для фотографии. А потом языки пламени облизывают древесину, словно змеиный язык, а в воздухе повисает запах дыма и гари.

Ему пришло в голову, что он может прямо сейчас постучать в дверь гостевого дома и узнать у этой надутой Кейт новости про Маргарет, но мороз достаточно быстро его отрезвил, и он понял, что это – не лучшая идея. С утра он выловит Райана и выведает все у него.

Он прошел мимо горящего знака метро. Священник, Питер Граскин, шел ему навстречу, и на секунду Малкольм задумался, куда это он идет. А не в паб ли? Но когда Малкольм свернул в переулок в сторону Перси-стрит, он заметил, что мужчина пошел в другом направлении, вслед за ним, таким быстрым шагом, что одеяние развевалось у него за спиной, делая его похожим на огромную черную птицу. Граскин выглядел так странно, настолько непохожим на человека, что Малкольму на секунду стало не по себе, и ему захотелось убежать домой, как ребенку, перепугавшемуся воображаемых монстров. Но священник спустился в пешеходный переход, ведущий на станцию в город, и Малкольм продолжил свой путь. Одну сторону переулка почти полностью занимала стена церкви Святого Варфоломея, и с каждого конца стояло всего по одному фонарю, так что Малкольм отбрасывал вперед и назад длинные тени, падавшие на утрамбованный снег. Внезапно Малкольму невыносимо захотелось облегчиться, и он, быстро оглянувшись, помочился прямо где стоял, рядом с зубчатым забором, отделявшим станцию метро от переулка. Ему показалось, что он услышал голоса со стороны метро, и, смутившись, быстро развернулся и поспешил домой.

Дома было почти так же холодно, как на улице, и эта ледяная сырость пробирала до костей. Он включил свет с обогревателем в гостиной и оглядел комнату как будто бы впервые. «Бездушно. Это место совершенно бездушно».

На полу лежал тот самый ковер, что и тогда, когда он купил дом. То же кресло из искусственной кожи и стеклянный кофейный столик. Телевизор.

«Я горбатился как проклятый пятьдесят лет, и вот все, чем я могу похвастаться. Ну, еще и хорошей лодкой», – подумал он, и эта мысль ненадолго его успокоила. «Люси Мэй» заслуживала того, чтобы за нее бороться, и Деборе не удалось прибрать ее к рукам. Он включил телевизор, рассчитывая попасть на ночной выпуск новостей. Все еще стоя в пальто, он снова поймал себя на мыслях о далеком прошлом, круживших у него в голове: свет преломляется в воде и отражается на лице смеющейся девушки. Теплые доски палубы впиваются ему в спину, а крачки в небе над головой исполняют странные пируэты. А потом – оглушительный треск лопающегося дерева и снопы искр над разбушевавшимся пламенем.

В ожидании новостей Малкольм покачал головой, прогоняя наводнившие его голову образы, и подошел к окну, чтобы задернуть шторы. Тут он понял, что больше никогда не увидит Маргарет Краковски на пути в церковь или в метро, с прямой спиной и устремленным вперед взглядом. С головой, забитой благотворительностью и добрыми делами. Она больше не сможет ничего требовать. И он не знал, огорчает его эта мысль или радует.

Они стояли на тротуаре. Вера переминалась с ноги на ногу. Отчасти чтобы согреться, отчасти чтобы не заснуть.

– Что теперь будем делать? – Холли никогда в жизни сама не предложит сворачиваться. Всю свою карьеру она старалась не выглядеть нытиком перед коллегами. – Хотите рискнуть с этим хостелом?

– Нет, – сказала Вера. – Пойдем завтра, когда погода будет получше.

– И что тогда? – Терпение не входило в число добродетелей Холли Кларк.

– Езжай домой, – ответила Вера. – Ты же живешь в городе, верно? Дороги уже должны быть нормальные. Брифинг завтра с утра, ровно в восемь. Пол Китинг планирует доклад по вскрытию в десять.

– А вы чем займетесь? – Больше любопытства, чем обеспокоенности. Вся команда думала, что она совсем с ума сошла, решив жить на холме в отцовском доме, который периодически оставался отрезанным от цивилизации из-за снега и наводнений.

– О, обо мне не волнуйся, Хол. Я найду, где переночевать.

Они вместе дошли до конца Харбор-стрит. По дороге их застал врасплох шум прибывающего поезда. Метро снова заработало. Все возвращалось на круги своя.

Вера стояла посреди улицы и смотрела, как уезжает Холли. Ее влекли огни и тепло «Коубла», и она бы с удовольствием смочила горло обжигающим виски. Но одинокая женщина в пабе в Мардле могла привлечь внимание. Может, она и не в колготках в сеточку, как та крупная мадам, но на нее все равно будут пялиться.

Она машинально зашагала к гостевому дому Кейт Дьюар. Ее «лендровер» был по-прежнему припаркован снаружи, и ветровое стекло уже покрылось слоем льда. Замок замерз, и ей пришлось подергать ручку, чтобы открыть дверь. Сзади лежала ее сумка. Смена белья, зубная щетка и зубная паста. Она всегда держала их при себе, на всякий случай.

Она постучалась в дверь. Нет ответа. Она постучала снова и на этот раз услышала шаги. Появилась Кейт Дьюар. За ее спиной стоял мужчина. Он был старше Кейт – ближе к шестидесяти или даже чуть больше; одет в клетчатую рубашку и свитер. Седая борода и обветренное лицо. Вера взглянула на часы. Девять тридцать.

– А, это вы. – В голосе Кейт прозвучала смесь раздражения и облегчения.

– А мог быть кто-то еще?

– Мне звонила пресса. Газеты из Ньюкасла.

«Ну конечно, – подумала Вера, – для национального масштаба смерть пожилой женщины недостаточно гламурна».

– Я выключила телефон, но бизнесу это на пользу не пойдет. – Она, казалось, была готова расплакаться. Эти мелкие неурядицы совсем ее довели.

– Понимаю, – отозвалась Вера. – Я к вам пришла как раз как клиент. Хотела узнать, нет ли у вас комнаты на ночь? Оплата стопроцентная, разумеется. И мне нужен ранний завтрак. Просто я живу на полпути к Чевиот, и мне бы очень не хотелось туда добираться в такую погоду. Чем дальше от берега, тем обычно хуже. Я буду вам очень признательна.

Внезапно Кейт переключилась в деловой режим.

– Конечно. Заходите. Комната номер шесть свободна. Вам подать чай в гостиную? – она говорила чересчур быстро и периодически поглядывала на Веру, гадая, не может ли за этой простой просьбой скрываться какое-то коварство.

Вера ответила не сразу. Она оперлась на дверь и протянула руку мужчине за спиной у Кейт.

– Я Вера Стенхоуп. Приятно познакомиться.

– Это Стюарт Бут, мой жених. – Лицо женщины осветилось широкой сияющей улыбкой. Она выглядела как подросток в период первой влюбленности. Вера пыталась вспомнить, доводилось ли ей в своей жизни чувствовать что-то подобное.

– Приятно познакомиться, Стюарт, – улыбнулась Вера. Его рукопожатие было твердым и сухим. – Знаете, от чего я бы действительно не отказалась? Денек-то был паршивый… От стаканчика. У вас, наверное, нет лицензии?

– На продажу алкоголя? Есть, конечно.

Вера лучезарно улыбнулась.

– Тогда я буду большой скотч. И почему бы вам ко мне не присоединиться? Уверена, глоточек вам не помешает, после такого-то дня.

Она стянула резиновые сапоги и устремилась в гостиную, сверкая пятками в толстых гольфах, и не оставила Кейт со Стюартом иного выбора, кроме как последовать за ней. Она уселась в кожаное кресло, дождалась, пока Кейт разольет напитки, взяла свой стакан обеими руками и посмотрела на них.

– И как долго вы уже вместе?

Они взглянули друг на друга.

– Около года. – У Стюарта был северный акцент, но не местный. Йоркшир?

– Стюарт преподает у детей в школе. – Кейт взглянула на него как на чудо природы, будто она не могла поверить, что он на самом деле существует.

– И как у вас дела? Наверное, ужасно, когда твой учитель объявляется вечером и докладывает о тебе маме. – Вера поставила стакан на подлокотник.

– Всем нам приходится нелегко. Но на самом деле я никому ничего не докладываю. – Его манера речи была очень медленной и четкой, как будто он взвешивал каждое слово. Он взяла Кейт за руку.

«Господи, – подумала Вера, – будто парочка тинейджеров».

– Вы знали Маргарет Краковски?

– Конечно, – ответил Стюарт. – Она была как член семьи, – он застенчиво улыбнулся. – Она должна была вести Кейт к алтарю.

– Значит, вы планировали свадьбу? – Веру подмывало спросить, зачем такие сложности, но она придержала язык.

– Ну, мы уже назначили дату.

– Когда вы видели Маргарет последний раз?

– На выходных, – он посмотрел на Кейт, ища подтверждения, и она кивнула. Дети гуляли, и мы пригласили ее вниз на ужин.

– Значит, вы здесь не живете?

– Нет, – сказал он. – Я иногда остаюсь на ночь, но, как вы отметили, Хлоя и Райан чувствуют себя неловко. Мы думаем, им будет легче это принять, когда мы поженимся.

Повисло молчание. Стюарт приобнял Кейт за плечи. Вере стало неудобно, как будто она вторгается в чужую личную жизнь. У нее мелькнула мысль, что дети, наверное, чувствуют себя так постоянно.

– Что вы преподаете, Стюарт? – светские беседы ей никогда не давались. Одна из немногих вещей, в которых они были схожи с Гектором. Ей показалось, что у мужчины, сидящего напротив, с этим навыком не лучше.

– Музыку, – ответил он. Затем, когда она никак не отреагировала, он добавил: – Еще я управляю местным молодежным оркестром. И у меня джазовая группа.

Вера весело улыбнулась.

– А, это, видимо, вас и объединяет – музыка! – Она повернулась к Кейт: – Мой сержант сказал, что вы в свое время были звездой. Что заставило вас бросить?

– Ну, знаете… Семейные обстоятельства. Дети, – Кейт покачала головой, как будто стеснялась это обсуждать.

– Но я уговариваю ее возобновить карьеру! – Голос мужчины звучал искренне, и он как будто даже искал одобрения своей инициативы у Веры. Он погладил Кейт по волосам, и этот глубоко интимный жест заставил Веру вновь почувствовать смущение. Она сказала, что возьмет еще виски с чаем и пойдет к себе в комнату.

Кейт Дьюар почти не спала. Стюарт пошел домой вскоре после того, как Вера Стенхоуп отправилась в свою комнату.

– Мне нужно закончить семестровые отчеты, – сказал он. – И дети наверняка хотят побыть с тобой наедине.

Она чуть не попросила его остаться, но решила не навязываться. Он видел, что она расстроена, но не совсем понимал, как помочь. Ему было неловко видеть ее скорбь. У него плохо получалось говорить про чувства. Он слишком долго жил сам по себе, так что теперь будто учил новый язык. Конечно, он был добрым человеком. Она видела, что обстоятельства смерти Маргарет произвели на него впечатление – притом что знал он ее достаточно недолго.

Она не могла заснуть ночью не из-за страха. Она не боялась, что убийца Маргарет вломится в дом и убьет их прямо в постели. Может, ее и могли одолевать подобные фантазии – она обладала живым воображением, – но почему-то присутствие Веры Стенхоуп, надежной и неутомимой, делало эту мысль нелепой. Но она не смыкала глаз из-за более мелких тревог: бизнес, семья, организация достойных похорон для Маргарет. Она лежала на боку, сжавшись от напряжения, и каждый час проверяла будильник на тумбочке. Казалось, она заснула только когда он зазвонил.

Обычно она подавала завтрак к семи, но при заселении Вера попросила организовать его пораньше.

– Хлопьев и тостов будет достаточно. Не хочу вас утруждать. – Впрочем, Кейт уловила заискивающую интонацию и сразу поняла, что Вера не относится к поборникам здорового питания, и на всякий случай приготовила бекон и сосиски на гриле, чтобы ей угодить. Она всегда старалась угодить – это была одна из ее проблем. Если бы, выйдя замуж, она думала о том, чего сама хочет от отношений, а не пыталась угадать, что сделает счастливым Робби, все могло бы сложиться гораздо лучше.

Но она явно доставила Вере удовольствие. Та вычистила тарелку за минуту и просияла.

– Наверное, в таком возрасте надо внимательнее следить за тем, что я ем, но иногда можно себя немного побаловать, верно? – Никаких больше вопросов про Маргарет. Никаких упоминаний об убийстве. Инспектор оплатила счет наличными и, когда Кейт предложила чек, только отмахнулась. – Полиция не виновата в том, что я живу в глуши. Я не могу списать это на рабочие расходы. – А потом она, помахав рукой, исчезла за дверью, и Кейт испытала странное чувство утраты. Точно такие же эмоции охватили ее вчера, когда она осознала, что Маргарет больше нет.

Джордж Эндерби появился в гостиной ровно в девять часов. Он мог производить впечатление свободного художника, но на самом деле очень уважал распорядок. Черный кофе и яйцо пашот на ржаном тосте. Его заказ всего звучал одинаково. Она прибирала после него стол, когда дети вышли из дома в школу. В окно она увидела, как Райан расслабленно шагает по улице, поправляя на плече тяжелую сумку. В школу он совсем не торопился. В последнее время казалось, что он с большей охотой помогал Малкольму Керру в лодочной мастерской, чем ходил на занятия. Хлоя вышла через несколько минут. В середине улицы к ней присоединился парень, которого Кейт не знала.

– Куда направляешься сегодня, Джордж? – снова заглянула она в гостиную. Его чемодан с книгами уже стоял у лестницы.

– В Ньюкасл, – немного печально улыбнулся он. – Та еще задачка. Непросто заинтересовать магазины весенними новинками, когда в голове у всех одно лишь Рождество.

– Та женщина-детектив вчера осталась на ночь. Не могла попасть домой из-за погоды.

– Да? – внезапно заинтересовался он. Она подумала, что теперь, когда первый шок прошел, они все заинтригованы убийством Маргарет. Это было как в сериале по телевизору. Даже дети, которые вчера обращались друг с другом бережно и тактично, сегодня как будто вернулись в норму: снова огрызались и препирались.

– Она уехала час назад. Про расследование, конечно, даже не упомянула. Видимо, они обязаны избегать лишних разговоров. – Кейт смахнула салфеткой крошки с соседнего стола себе в ладонь.

– Да, – отозвался Джордж. – Видимо, обязаны.

Вера никогда особо не боялась моргов. Мертвые ничего не могу тебе сделать – это живых нужно бояться. Пол Китинг, патологоанатом, родился в Белфасте. Он был религиозным человеком, молчаливым и гордым, а еще давним партнером по гольфу главного криминалиста Билли Уэйнрайта. Вера не понимала, что эти двое могли обсуждать во время игры или после нее в баре. Иногда ей казалось, что у них нет ничего общего, кроме мертвецов.

В морге было даже прохладнее, чем обычно, и она подумала, что ночью из-за снега электричество могло отключиться не только в подмороженном участке, но и здесь. Женщина, лежащая на столе, определенно выглядела замерзшей. Застывшей. Вера не была щепетильной, но ей захотелось, чтобы кто-нибудь прикрыл тело одеялом.

Китинг рассказывал и записывал свои первые замечания. Вера вслушивалась в его слова, но думала о том, что Маргарет была хороша для своего возраста: никакого лишнего жира, не считая пары килограмм в районе талии, и такие скулы, за которые умереть не жалко. Вера вспомнила восхищение Джо, когда он увидел ее в молодости на свадебной фотографии, и испытала хорошо знакомый укол зависти. Ею не восхищались даже в двадцать лет. Джо, очевидно, нравились худышки: Сэл была кожа да кости.

Китинг замолк и вздохнул, и она воспользовалась возможностью задать вопрос, который беспокоил ее с самого начала расследования.

– Я не понимаю, – сказала она, – как никто не заметил. В метро ведь полно людей. Она, наверное, кричала, да? Джо ее не слышал, но он стоял в другом конце вагона. И должна была быть кровь.

– Нет, – отозвался Китинг. – Крови почти не было. Недостаточно, чтобы кто-то заметил. – С помощью ассистента он перевернул Маргарет на бок. – Ее ранили ножом с очень тонким лезвием. Длинным и тонким. Она наверняка почувствовала, но скорее как резкий дискомфорт, нежели боль. Укол булавкой. А потом, когда подкожный жир сомкнулся над раной, внешнее кровотечение почти сразу прекратилось. Она умерла прежде, чем она сама или кто-нибудь другой понял, что произошло.

Вера задумалась, что это неплохая смерть. Прямо накануне Рождества, в набитом вагоне, в окружении восторженного молодняка и напившихся пива мужчин. Можно уйти и при худших обстоятельствах.

– Значит, он знал, что делал? – спросила она. – Я имею в виду убийцу.

Китинг пожал плечами.

– Либо так, либо ему повезло.

– Ее ударили со спины? – Вера не понимала, как так могло получиться. Женщина сидела. Джо подробно описал, как она заняла одно из свободных мест в вагоне. Как ее могли ранить в спину?

– Однозначно со спины.

Он продолжил надиктовывать отчет, а Вера вновь и вновь пыталась воссоздать эту картину у себя в голове. Маргарет, в роскошном костюме, сходит с заснеженной платформы и садится в поезд, занимает свободное место и откидывается назад. Вера пыталась вообразить сценарий, при котором нож вонзается ей в спину, раздирая кашемировое пальто. Может, Маргарет преследовали еще от Госфорта и ранили, пока она стояла. Но в таком случае зачем убийца дождался, пока она окажется в набитом поезде? Темная и тихая улица в пригороде предоставляла гораздо лучшие возможности. Или, может, Маргарет повернулась выглянуть в окно остановившегося поезда и убийца воспользовался моментом? В обоих случаях он мог сойти на любой станции между Госфортом и Партингтоном. Предполагалось, что Маргарет убили ближе к концу маршрута, но, если смерть наступила настолько незаметно, как описывает Китинг, это не обязательно было так.

Бормотание Китинга служило монотонным фоном ее размышлений, но внезапно она заметила, что он замолчал.

– Что такое? – она резко вернулась к реальности: в холодный морг, пахнущий человеческими останками.

– Наша жертва была больна, – Китинг нахмурился и ненадолго замолчал. – Рак толстой кишки. Я обнаружил следы в печени. Но распространение пошло от кишок.

– Операбельный? – Вера не очень понимала, какое это имеет значение. Женщина вряд ли сама ударила себя ножом в спину. Слишком отчаянное и театральное самоубийство.

– Может быть. Но признаков лечения я не заметил.

– Может, диагноз поставили недавно, – Вера говорила сама с собой, перебирая теории. Больше сценариев. Больше историй. – Нужно связаться с ее терапевтом. – Непохоже, что Маргарет посещала специализированного врача в день своей смерти. Больших клиник рядом со станцией «Госфорт» не было.

Холипул находился всего в паре миль от побережья Мардла, но, приехав туда, Джо Эшворт почувствовал себя словно в другом мире: мире своей мечты. Ему всегда нравилась сельская местность, и он иногда представлял, как живет в небольшом уютном домике за пабом в районе современной качественной застройки. По обеим сторонам главной улицы стояли каменные коттеджи с узкими длинными палисадниками. Летом тут слышно пение птиц. Солнце и шины машин уже расчистили дороги, но на крышах осталось достаточно снега, чтобы это место напоминало рождественскую картинку с открыток, которые посылала ему бабушка.

В голове у него намертво засела песня «Лето Белой Луны», которая сделала Кейти Гатри популярной. Мелодия всю дорогу то растворялась, то снова всплывала в его сознании, и он вспоминал себя с Сэл, совсем еще юных, в тот единственный месяц, когда они оба сдали экзамены и ничто не имело значения, кроме их двоих и совместных планов на будущее.

«Хейвен» располагался в некотором отдалении от дороги, был укрыт деревьями и окружен огородами. Проезд загораживали деревянные ворота, и, когда Джо вышел их открывать, он услышал звук капель: тающий лед падал с веток в лужи. Подъезд был испещрен рытвинами, засыпанными золой и шелухой, так что ехать пришлось медленно. Он задумался, как тут живется. Наверняка большинство женщин приехали из городов, и для них это место должно казаться задворками вселенной. Как они справляются с темнотой и тишиной по ночам? Даже его передергивало при мысли об этом. Гряда облаков закрывала солнце. Он выехал из-за деревьев и увидел мощеный двор; с двух сторон его окаймляло каменное здание, а с третьей стояли практически заброшенные пристройки.

Из деревянного ветхого сооружения, которое раньше, вероятно, служило гаражом, вышла женщина в джинсах и свитере. Она толкала перед собой тележку с поленьями, но, увидев его, остановилась и отпустила ручки. Она, не двигаясь, наблюдала, как он выбирается из машины и подходит к ней. Ему было некомфортно, потому что он не знал, кто она. Она живет здесь или только работает? Ему было спокойнее, когда он мог четко идентифицировать собеседника.

– Чем могу помочь? – интонация никак не выдавала ее статуса. Акцент был невыразительный, а тон слегка враждебный. Как минимум настороженный. Джо тоже посмотрел ей в лицо, пытаясь понять, видел ли он ее раньше: может, она была в вагоне в день убийства? Мгновенного узнавания не последовало. Но он тогда видел слишком много людей, и то мельком, так что неудивительно.

Он уже собирался спросить, кто тут главный, но тут дверь дома открылась, из нее выскочил золотистый лабрадор, а вслед за ним вышла женщина средних лет. Низенькая, кругленькая, в вельветовой юбке и ярком кардигане ручной вязки, из-за которого она выглядела еще толще. На ногах резиновые сапоги. Она окликнула собаку, которая уже неслась навстречу Джо.

– Сэнди, ко мне! – У нее был шотландский акцент и будто смеющийся голос.

Затем она повторила слова, которые ранее произнесла женщина моложе:

– Чем могу помочь? – Они звучали дружелюбно, но довольно настойчиво.

Джо не двигался с места. Он с опаской относился ко всем большим собакам с тех пор, как одна напрыгнула на него и опрокинула на спину в первый день в школе. Еще один повод для поддразниваний Веры Стенхоуп. Он представился.

Шотландка спокойно улыбнулась.

– Полагаю, у вас есть удостоверение? Мы в «Хейвене» всегда немного настороженно относимся к незнакомцам. Да, Лори?

Женщина фыркнула:

– Да не надо. Он коп. Я их за километр чую. – Она снова схватилась за ручки тележки и повезла ее за угол дома.

Джо помахал своим удостоверением перед женщиной постарше.

– Заходите, а то холодно, – сказала она. – Мы поставим чайник. И у нас скоро обед, если захотите присоединиться.

В доме было не сильно теплее, чем на улице. Пол внутри тоже был выложен каменной плиткой, и ему пришлось перешагивать через горы обуви, а затем протискиваться между детским трехколесным велосипедом и большой старомодной коляской. Холл оказался просторным, с высокими потолками, а в углу стояла гигантская елка, украшенная самодельными бумажными гирляндами и звездами из фольги. Женщина провела его дальше, в кабинет со старым столом, диваном, продавленным настолько, что он почти касался пола, и парой кухонных стульев.

– Нужно бы представиться. Меня зовут Джейн Камерон. Я управляю этим местом, за грехи свои.

А потом она исчезла, оставив его одного. Он услышал, как она кричит кому-то быть душкой и принести кофе. Потом она вернулась и как будто наполнила комнату сердечным теплом. Он подумал, что никогда раньше не встречал подобных людей.

– Итак, сержант Эшворт, может, теперь расскажете мне, в чем дело? – Она присела на край стола, а он опустился на диван, так что она смотрела на него сверху вниз. Он почувствовал, что ее внимание теперь полностью приковано к нему.

– У вас работала волонтером женщина по имени Маргарет Краковски?

– Да, – нахмурилась она. – Что случилось?

– Вы не видели вчера местные новости? Отец Граскин не позвонил и не рассказал вам?

– Я не общалась с Питером уже несколько дней, и вчера мы телевизор не смотрели. Между шестью и двенадцатью отключилось электричество. Мы расставили свечи и разожгли огонь в камине. Было очень эффектно. Все ворчали, но, уверена, на самом деле были в восторге от этого приключения. К тому времени, как свет включили, мы уже были в постелях.

– Маргарет Краковски убили, – произнес Джо. – Мы беседуем со всеми, кто ее знал.

Джейн Камерон уставилась на него. Она как будто сразу постарела, побледнела.

– Я не верю. Кто мог желать смерти Маргарет?

– Поэтому я и здесь, – сказал Джо. – Я подумал, вы сможете помочь мне с этим.

В дверь постучались, и внутрь вошла женщина, которую он видел на улице. В руках у нее был поднос с кофейником, пластиковой бутылкой молока и двумя кружками. На блюдце лежали печенья, похожие на те, что он уже пробовал в гостевом доме на Харбор-стрит. Значит, Маргарет стряпала и здесь. Лори поставила поднос на стол. Она взглянула на Джейн и заметила, как она изменилась в лице.

– Все нормально?

– Да. – Тут Джейн поняла, что женщина обеспокоена. – Правда, все в порядке. Мы выйдем и все расскажем. Дай нам несколько минут.

Лори злобно посмотрела на Джо Эшворта, как будто это он расстроил Джейн, а потом вышла из кабинета.

Джейн налила кофе и рассеянно предложила Джо молока и сахара.

– Извините, – наконец произнесла она. – У меня это просто в голове не укладывается. Маргарет казалась несокрушимой. В ней было больше энергии, чем во всех, кого я знала. Все мы будем страшно по ней скучать. Она действительно была членом семьи. Иногда она даже приводила с собой детей Кейт. Она и сейчас это делала по особым случаям. Пару недель назад мы проводили праздничную ярмарку, чтобы немного подзаработать, и Кейт с детьми пришли посмотреть, – она вымученно улыбнулась. – У нас тут всегда напряженка с деньгами. Нас постоянно угрожают закрыть, а эти мероприятия никогда не приносят столько, сколько хотелось бы.

– Расскажите мне про «Хейвен».

– Мы существуем уже двадцать лет. Я была здесь с самого начала, и Маргарет стала помогать вскоре после моего появления. Это место для женщин, которым необходимо временное безопасное жилье. Не просто приют для жертв домашнего насилия, но также для женщин с зависимостями или нуждающихся в помощи после долгого лечения, заключения в психиатрическое учреждение или тюрьму. Мы принимаем и постоялиц с детьми, правда, в данный момент у нас таких нет. – Она вздернула подбородок и улыбнулась. – Я занимала высокую должность в городской социальной службе, но потом взяла шестимесячный отпуск, чтобы создать это место. И так и не вернулась. Считай, выпала из обоймы, зато тут гораздо спокойнее. В каком-то смысле. Но есть возможность активно взаимодействовать с людьми и строить сообщество. Я до сих пор поддерживаю связь с некоторыми постоялицами. Иногда мы устраиваем большие встречи – многие из них по-настоящему взялись за ум. Потрясающе видеть, чего добились некоторые из этих женщин. Теперь я останусь тут до пенсии – это дело всей моей жизни, – она улыбнулась, показывая, что ни к этому заявлению, ни к себе самой она серьезно не относится.

– И вы здесь живете? – Джо попытался представить, каково это. Сэл считает, что он посвящает работе каждую свободную минуту. «Твоя душа принадлежит этой толстухе». Но Джейн Камерон некуда было бежать от своей.

– У меня есть собственная комната, – ответила Джейн. – Здешние женщины обычно проявляют большое уважение к личному пространству. И у меня есть друзья в городе – они могут меня приютить, если мне нужен перерыв или немного культурного общения.

«А собственная семья? Партнер?» – спросила бы Вера, но он не смог заставить себя задать эти вопросы.

– У вас, наверное, было много неприятностей за все эти годы, – заметил Джо. – Агрессивные мужья. Дилеры. Сутенеры. Наверняка являлись сюда, создавали проблемы.

– Да, все вышеперечисленные, – ответила Джейн. – У нас сложились очень хорошие отношения с местной полицией, и они приезжают на помощь при необходимости. Но в последнее время у нас не было серьезных инцидентов. Я не знаю, кто и почему мог точить зуб на Маргарет. Она была волонтером, и не в ее стиле было лезть, куда не просят. Она знакомилась с женщинами, когда они здесь появлялись. Но никогда специально не уговаривала их приехать.

Джо хлебнул кофе.

– Мне нужно поговорить с вашими постоялицами. Может, Маргарет делилась с ними своими переживаниями, рассказывала о проблемах, – он взглянул на нее. – С вами она ничего подобного не обсуждала?

Джейн покачала головой.

– Я с самого начала уяснила, что Маргарет очень скрытный человек. Она не говорила о себе. Если уж на то пошло, это я делилась с ней. Я буду по ней скучать. – Она помолчала. – Хотя, когда она была тут в последний раз, она сказала, что хотела как-нибудь со мной поболтать, попросить совета. Я была занята и предложила поговорить на следующей неделе. – Социальная работница в ужасе подняла глаза. – Нужно было уделить ей время. Она столько часов нам отдала, а я не смогла выкроить несколько минут в своем расписании. Но она, кажется, была не против отложить. Во всяком случае, так она сказала.

– И вы не можете предположить, что ее беспокоило?

Джейн печально покачала головой.

– Почему бы вам не пообщаться с остальными? Маргарет могла говорить с кем-нибудь из них. Сейчас почти время обеда, так что можете присоединиться. Но я предупреждаю, они будут очень расстроены. Как я и сказала, Маргарет была почти как член семьи. Они воспринимали ее скорее как маму или бабушку, чем как волонтера. Вы можете быть уверены, что никто из здешних обитательниц не убивал Маргарет.

– Извините, – сказал Джо, – но на данном этапе я никого не могу исключать.

Неожиданно она широко улыбнулась.

– Даже меня? Конечно, я ценю такую широту мысли, но в данном случае будет просто-напросто глупо вести расследование в этом направлении. Я серьезно вам говорю, никто из наших постоялиц не убивал Маргарет, сержант. Погода вчера была такая отвратительная, что никто даже не выходил. Они были здесь весь день. Я ручаюсь, – она посмотрела на Джо немного вызывающе, как будто ожидая, что он начнет спорить, но он промолчал.

Женщины сидели в большой неприбранной кухне. Здесь было теплее – жар шел от растрескавшейся и закоптившейся духовки. На стенах висели детские рисунки с пожелтевшими от времени уголками. На лежанке рядом с печкой свернулась собака. На решетке, лежащей на скамье, остывали мясные пироги. Джо узнал Лори, перевозившую поленья. Помимо нее, здесь было еще пять женщин. По возрасту они ранжировались от девушки-подростка, тощей, нервной, с бледным ангелоподобным лицом и длинными рыжими кудрями, до пожилой женщины, которая помешивала суп на плите.

– Это сержант Эшворт, девочки. Он пришел с нами поговорить. Я предложила ему присоединиться к нашей трапезе. – Джейн положила на блюдо несколько булочек и достала из холодильника шмат маргарина.

Лори, накрывавшая на стол, посмотрела на него.

– Чего он хочет?

Джо ответил на ее взгляд.

– Маргарет вчера убили. – Джо подумал, что на этом стоило бы и закончить. Суп пахнул отлично, но он не мог представить, как сядет с ними за один стол и начнет задавать вопросы, пока они едят. Это Вера была мастером непринужденной беседы. Он предпочитал придерживаться формальности.

Никто не пошевелился. Они все как будто переваривали услышанную новость. Он увидел слезы на щеках у старушки, мешавшей что-то в кастрюле. Девушка с длинными рыжими волосами застыла как статуя.

– На кой черт кому-то убивать Маргарет? – Это была Лори, настолько взбешенная, что Джо сразу пришло в голову, что она способна на убийство. Джейн обняла ее за плечо и очень крепко сжала: отчасти чтобы утешить, отчасти чтобы придержать. Но Лори продолжала, окинув взглядом присутствующих: – Ну, что же вы? Она была потрясающая, правда ведь? Все ее тут обожали. – Затем она поглядела на Джо. – Ты же не думаешь, что кто-то из нас к этому причастен?

– Я думаю, что вы можете помочь нам в поисках убийцы.

На кухне повисла тишина. На улице как будто резко стемнело, и дикий порыв ветра ударил ветками в стекло. Джейн отпустила Лори и включила свет.

– Давайте поедим, – сказала она. – Вы знаете, как Маргарет ценила вкусную еду. Мы можем поесть и вспомнить ее, а заодно рассказать Джо все, что о ней знаем.

Так что, несмотря на свои недавние намерения и вихри снега, угрожающие отрезать его от внешнего мира, Джо внезапно обнаружил себя за одним столом с семью женщинами, которые делились с ним пищей и воспоминаниями о Маргарет Краковски.

Нервная девочка-подросток Эмили, похоже, оказалась в «Хейвене» лишь два месяца назад.

– Маргарет казалась очень милой, но на самом деле мне не удалось с ней особо пообщаться. Один раз мы вышли прогуляться, но я тогда только ныла, а она – только слушала. Лучше вам поговорить с остальными. – Она не смотрела на него во время разговора. Ее отличала мягкая, благородная речь, и Джо не понимал, что она делает в подобном месте. Неужели у нее нет родителей, чтобы позаботиться о ней? Судя по виду, она еще должна ходить в школу. В какой-то момент, когда она поднимала ложку с супом, у нее задрался рукав, и он увидел порезы у нее на запястье. Значит, суицидальные наклонности. А ведь она всего лишь чуть старше Джесси.

Пожилая женщина, которая готовила суп, была либо глухая, либо жила в своем собственном мире. Она без конца плакала, но выражение ее лица оставалось пустым, так что сложно было определить – была ли это тоска по Маргарет или симптом хронической депрессии. В основном говорила Лори, время от времени поглядывая на остальных, чтобы они подтвердили ее слова. Джейн их не прерывала.

– Тут бывают и другие волонтеры, но у каждого на уме что-то свое. Кто-то религиозен, кто-то хочет благодарности за пару детских вещей. А кто-то хочет получить место в социальной службе, и работа здесь хорошо смотрится в резюме. Но с Маргарет такого дерьма не было. Она находилась здесь потому, что хотела, и потому, что мы ей нравились. Она пыталась сделать нашу жизнь лучше. Иногда она делала что-то простое – например, пекла кому-то из нас торт на день рождения. Но иногда и вещи посложнее – например, сидела тут вместо социальных работников с теми, кто может встречаться с детьми только под надзором.

– Когда вы в последний раз ее видели? – Джо подумал, что все это, конечно, очень хорошо и Вера бы наверняка заинтересовалась, но сейчас ему нужны факты.

– Вчера с утра! – Это снова была Лори. Она взглянула на остальных женщин, уточняя, правильно ли она все помнит.

– Как она сюда добиралась? – Этот вопрос был адресован Джейн Камерон, и она ответила:

– Обычно на автобусе. Иногда я ее подкидывала, если собиралась в город. Но она была достаточно независимой. Всегда говорила, что у нее есть проездной и она лучше воспользуется им.

– А в последний раз?

– Кто-то ее подвез! – подскочила Лори, прежде чем Джейн успела ответить. – Я работала в саду, и она вышла из машины у ворот.

– Вы видели водителя? – Джо решил, что это важно. Кейт Дьюар ни разу не упомянула о том, что подвозила Маргарет, а любой другой контакт мог иметь значение.

Лори нахмурилась.

– Нет. Он не вышел из машины. Но это был серебряный «гольф». Не новый. «Икс-рег».

– Вы уверены? – Джо редко обращал внимание на машины и по своему опыту знал, что женщины еще меньше на них смотрят.

– О да, сержант, – Лори впервые улыбнулась. – Я эксперт. Все мои предыдущие нарушения были связаны с автомобилями.

Джейн пригласила его остаться на чай с мясным пирогом, но он посмотрел в окно, где снег продолжал заметать землю, и сказал, что ему надо ехать. Он уже вставал, когда Лори снова заговорила.

– Кто-то должен сообщить Ди о смерти Маргарет.

– Ди? – прямо сейчас Джо больше всего хотелось убраться из этого места. В такую погоду сельская местность казалась менее привлекательной. Он уже не был уверен, что когда-нибудь захочет жить в Холипуле.

– Ди Робсон, одна из наших бывших постоялиц. – Джейн провела его мимо новогодней елки в холле, и они продолжили разговор у входной двери, чтобы никто не подслушивал. – Но она тут не прижилась. Не по своей вине, полагаю. У нее были небольшие проблемы с обучаемостью, которые так и не исправили в школе. Детство у нее было черт знает какое, – Джейн грустно улыбнулась. – У нас тут совсем немного правил, но Ди умудрилась нарушить их все. Алкоголь, мужчины, агрессия – все по списку. В какой-то момент остальные женщины ее выжили отсюда. Но у Маргарет сложились с ней особые отношения, и она продолжила курировать Ди даже после того, как та ушла. Она никогда ее не осуждала. Даже не представляю, как Ди без нее справится.

– И где теперь живет Ди?

– В Мардле, в квартире на Перси-стрит. – Джейн открыла дверь. – Вы же попросите кого-нибудь ей сказать, хорошо, сержант? И проверить, в порядке ли она? К ней приставили социального работника. Какую-то добрую душу, которая пытается уберечь ее от неприятностей.

Он кивнул, задумавшись, почему филантропии Джейн не хватает на то, чтобы самой сходить к Ди и рассказать про Маргарет. Снаружи стало чуть теплее, снег был мягким и мокрым. Повернувшись к дому, он увидел Эмили – бледную девчонку, которая смотрела на него из окна наверху. Это напомнило ему детскую сказку про принцессу, заключенную в башне.

Вера нашла кафе в центре Мардла напротив медклиники. Модное место с шумной кофемашиной и красивой выпечкой. Она уже побывала в медцентре и узнала от неприветливой девушки на ресепшен, что Маргарет Краковски не была их пациенткой и что она не может подсказать, где Маргарет лечилась от рака и лечилась ли вообще. Вера выпила чаю и съела сэндвич, весьма гордясь тем, что выбрала цельнозерновой хлеб. Закончив есть, она набрала Холли.

– Мне нужно разузнать про лечащего врача Маргарет. Можешь заняться этим, Хол?

Благодушно настроенная Холли, с восторгом ожидающая своего появления во всех местных СМИ, мгновенно согласилась.

Послеполуденный наплыв посетителей спал, и, кажется, никого не смущала сидящая за столиком Вера. Пол утопал в слякоти, которую принесли на ботинках посетители. Вера ждала Джо Эшворта с ехидной улыбкой на лице. Интересно, как у него прошло в женском приюте? Не сожрали ли его там заживо?

Он появился в дверях с приподнятым от ветра воротником. Он всегда выглядел ухоженно. Вызови его в четыре часа утра, и он явится в свежевыглаженной рубашке и костюме. Может, дело в протестантской трудовой этике? Или просто жене нечем больше заняться, кроме как следить за своим мужчиной? Вера заказала чайничек свежего чая и пару булочек и направила свои мысли в более деловое русло.

– Узнал что-то?

– Кажется, да. – Джо налил себе чая. – Она работала в «Хейвене» в утро своего убийства. Кто-то ее туда подвез. Одна из женщин видела, как она вышла из машины.

– Но не видела водителя… – Вера знала Джо Эшворта. Он не в состоянии скрыть хорошие новости, если они у него есть.

– Я подумал, что это мог быть священник, – предположил Джо. – Церковь принимает участие в жизни приюта.

– Да, возможно… – Питер Граскин об этом не упоминал, а он не из тех, кто молчит о своих благодеяниях.

– Зато женщина видела автомобиль. Старый серебристый «гольф». «Икс-рег». – Джо разрезал булочку и аккуратно намазал на нее масло. Вера свою уже съела. – Она бывшая лихачка и угонщица-рецидивистка. Ее привлекали за воровство, вождение без страховки, опасное вождение. Так что, думаю, она знает, о чем говорит.

Вера попыталась вспомнить, видела ли она такую машину на Харбор-стрит, но в голову ничего не приходило. Джордж Эндерби из издательства должен водить что-то поновее и помощнее. По поводу «рено», припаркованного у гостевого дома, она сразу решила, что он принадлежит Кейт Дьюар.

– Проверь, что водит Граскин.

– Они считают, что нам нужно поговорить еще с одной девушкой. – Джо убрал крошки с пальцев бумажной салфеткой. – Ди Робсон. Ее я тоже проверил. Двадцатилетняя история приводов. Пьянство и дебош. Проституция. Магазинные кражи. Живет в квартире на Перси-стрит, но в основном сидит в «Коубле» и пропивает свое пособие, если не находит дружка, которому хватает глупости угостить ее.

– Мне кажется, я ее видела, – Вера вспомнила женщину в драных колготках у бара и свист, который ее сопровождал. – И какое отношение к ней имеет Маргарет?

– Она недолго жила в «Хейвене», и Маргарет с ней подружилась. И вроде как продолжила ее опекать даже потом, когда ее выгнали за пьянство и за то, что приводила в приют мужчин.

– Маргарет была больна, – внезапно выпалила Вера, поняв, что до сих пор не поделилась этой информацией с Джо. Это не выходило у нее из головы еще со вскрытия, да и на протяжении всей их беседы. – Возможно, смертельно. Рак кишечника. Пол Китинг считает, что она, вероятно, все равно бы недолго прожила. Я даже не уверена, что она была у врача. Но если она знала… Она же была религиозной, да? Может, она решила привести свои дела в порядок. – Она хлопнула ладонями по столу. – Нужно узнать, где она была, прежде чем села в метро в тот день. – Вера резко поднялась.

– Куда мы идем? – Джо еще не допил свой чай.

– Навестить Ди Робсон. Алкоголичку и проститутку-любительницу. – Вера зашагала по влажному полу к прилавку и взяла целый пакет пирожных навынос.

Снег на улице превратился в серую массу, а с неба падал мелкий дождь с градом. Квартира находилась в небольшом домике в стиле шестидесятых, хотя вся улица была застроена в тридцатых. Ди жила на самом верху, на третьем этаже. Здесь было не так мрачно, как в многоэтажках в центре, но лестница была исписана граффити, а внутри стоял неизбывный запах мочи и влажного бетона. Дверь выглядела так, будто кто-то недавно пытался ее выломать. Перевозбужденный клиент или кто-то пострашнее? Джо постучал. Ничего. Вера похлопала по двери ладонью и крикнула:

– Давай, милочка. Впусти нас. Мы ничего плохого тебе не сделаем.

За дверью послышалось движение, но она не открылась. Вера достала из сумки ключи Маргарет и попробовала вставить в замок тот, который они не идентифицировали. Дверь открылась. «Одна тайна раскрыта», – подумала Вера. Ди Робсон стояла напротив двери, расставив ноги, готовая к драке. Увидев Веру, она с праведным негодованием заорала на нее:

– Эй, дамочка, нельзя просто так врываться в мой дом!

Вера не обратила на нее никакого внимания и огляделась. С первого взгляда она подумала бы, что квартира нежилая. Здесь стоял тот же запах, что на лестнице. На месте стыков оконных рам со стенами росла плесень. Ковра на полу не было, и к нему липла обувь. Сквозь открытую дверь она увидела спальню. Там лежал заляпанный ковер и большой матрас, накрытый розовым одеялом с блестками. На нем, вероятно, Ди развлекала своих клиентов, которые настолько отчаялись или напились, что решались пойти к ней домой.

Они на секунду застыли в коридоре, глядя друг на друга.

– Ну? – обратилась к ней женщина. – Кто вы, черт подери, такие?

На ней были спортивные штаны и толстовка, которые пахли так, будто она проспала в них несколько суток. Она не смыла вчерашний макияж, и по щекам растеклась тушь. Она плакала.

– Ты слышала про Маргарет, – заключила Вера.

Ди кивнула.

– Вчера вечером это обсуждали в «Коубле». А утром сказали в новостях. Вы из полиции. – Это был не вопрос.

Она прошагала в гостиную, и они последовали за ней. Здесь пол тоже был голый. Дешевый кухонный стол на металлических ножках у стены, по бокам два пластиковых стула. Рядом – низкое мягкое кресло: под оранжевой обивкой четко вырисовывались пружины. На полу в углу стоял маленький телевизор с плоским экраном.

– Телевизор Маргарет подарила? – спросила Вера, кивнув на него.

– Ну да. Она сказала, что все равно его почти не смотрит, а я тут в одиночестве с ума без телика сходила. – Тем не менее бдительности женщина не теряла: – Я его не крала, если вы об этом.

– Мы пришли поговорить о Маргарет. Она была твоим другом, и, возможно, ты сумеешь помочь отыскать ее убийцу, – Вера пыталась говорить мягче.

Джо Эшворт застыл в дверях, как будто боялся что-то подцепить. За время службы в полиции он побывал в сотнях убитых квартир, но то, как живут некоторые люди, по-прежнему его шокировало.

«Подожди, пока твоя Джесси станет студенткой», – коварно улыбнулась про себя Вера.

– У тебя есть чай, Ди? – бодро поинтересовалась Вера. – Молоко? До ужаса хочется чаю, к тому же мы принесли пирожные. Никогда не хожу в гости с пустыми руками.

Женщина посмотрела на нее так, будто не поняла ни слова.

– Вперед, Джо. Ставь чайник. Если не найдешь то, что нужно, сгоняй в магазин. Мы тут с Ди поболтаем.

– Молоко есть! – внезапно вышла из оцепенения Ди. – Маргарет принесла, когда приходила. Она всегда приносит молоко. Знает, что я забываю.

– Когда она была тут последний раз? – спросила Вера. Она опустилась на стул. Ди заняла кресло. На кухне открылся кран с водой. Джо собрался отдраивать чашки.

– Вчера в обед. Она сказала, что собирается в город.

– Она не сказала, куда едет? – Вера попыталась представить, как элегантная, хорошо одетая женщина, которую описывал Джо, сидит в этой комнате, пьет чай из грязных кружек и беседует с Ди.

– Нет. Сказала только, что ей надо уладить дела.

Это могло значить что угодно. Визит к юристу? К бухгалтеру?

– Как она выглядела? – спросила Вера. – Задумчивой? Грустной? Злой?

Но Ди только покачала головой, как будто эмоции других людей были за пределами ее понимания.

Вошел Джо с чаем. Вера поставила бумажный пакет с пирожными на стол и раскрыла его, чтобы Ди смогла посмотреть. Джо глянул на стул, но решил остаться у дверного косяка.

– А до этого? – продолжила Вера. – Вы виделись с ней в последнее время?

– На прошлой неделе, – ответила Ди с набитым бисквитом ртом. Джо отвернулся. «Брезгливость, – подумала Вера. – Вот идеальное слово». – Мы ездили в город за покупками. – Она внезапно оживилась, и Вера с грустью подумала, что поездка в Ньюкасл могла быть для Ди самым ярким событием месяца.

– Маргарет повезла тебя за покупками?

– Ну да, она сказала, что мне нужна нормальная куртка, или я околею от холода. У церкви есть фонд. В основном для девчонок из «Хейвена» – на всякие дополнительные расходы, – но Маргарет говорила, что не видит причин, почему я не могу взять оттуда немного для себя.

– Почему вы покинули «Хейвен»? – встрял Джо, не удержавшись от упрека. Он бы работные дома вернул, будь у него такая возможность.

Ди недовольно заворчала, но Вера смогла разобрать только что-то про «застрять у черта на куличиках» и «эту корову Джейн, которая постоянно к ней цеплялась».

– Расскажи еще про вашу поездку, – предложила Вера.

Лицо Ди снова просияло.

– Мы поехали на метро. Ужинали в кафе. Я взяла рыбу с картошкой, а Маргарет захотела только сэндвич. Мы купили куртку в «Нью Лук». Дико шикарную. – Она пустилась в описание обновки. Прояви они малейший интерес, она бы принесла ее показать.

Вера дала ей поболтать еще пару минут, а потом прервала:

– А вы ходили только за покупками? Или куда-нибудь еще? В офис? Маргарет не встречалась ни с кем из знакомых?

Пауза. Ди сконцентрировалась изо всех сил.

– Она ни с кем не встречалась, но кого-то увидела.

– Расскажи, что произошло, – сказала Вера, потянувшись к ванильному ломтику. – Только ничего не сочиняй, говори правду.

– Мы шли по Нортумберленд-стрит, и на другой стороне дороги появился мужчина. Маргарет сказала мне подождать, а сама побежала за ним. Но он оказался быстрее, и она его не догнала.

– И как же выглядел этот мужчина? – Вера не знала, насколько можно доверять рассказам Ди. Представить ее в кабинете для допросов было невозможно. А еще без ножа и вилки было неудобно есть кремовое пирожное. Она повернулась к Джо. – На кухне есть нож? Я вся измажусь, если его не порежу.

Ди пожала плечами.

– Не знаю. Я особо его не разглядела. Я и не смотрела. Он сразу убежал, когда Маргарет увидела его.

– Он был молодой, я так понимаю? Раз так быстро бегал?

Ди снова задумалась.

– Он был быстрее Маргарет, но она была пожилой дамой. Большинство людей были бы быстрее нее.

– И ты совсем ничего не можешь о нем сказать?

– Я уже сказала: Маргарет перебежала через Нортумберленд-стрит и крикнула мне оставаться на месте. Ее не было совсем недолго. Я спросила, что это был за парень, но она не ответила. Я подумала, что мы можем еще где-нибудь выпить чая, но она сказала, что пора домой. – Ди взглянула на Веру. Из-за кружки выглядывали глаза с темными, как у панды, кругами. – Маргарет запыхалась от бега. Мне на секунду показалось, что она сейчас умрет.

Эшворт вернулся с хлебным ножом, и Вера порезала пирожное на небольшие кусочки. Все молчали. За дверью квартиры, на лестнице, послышался шум шагов. Внизу хлопнула дверь.

– Где ты была вчера днем, Ди? – Вера говорила ровно, почти равнодушно. Никакого давления. – После того, как Маргарет ушла?

– Гуляла.

После односложного ответа рот Ди захлопнулся, как мышеловка.

– Нам правда нужно знать, Ди, – наклонилась к ней Вера. – Никто не осудит, если ты была в «Коубле» весь день. Это не наше дело. Но мы должны знать.

– Я была в «Коубле», – подтвердила Ди. – Но потом кое-кого встретила.

– Мужчину?

Она кивнула.

– И куда вы с ним пошли? Ты привела его сюда?

– Мы поехали к нему.

– И где это было? – Вера внезапно осознала, что эта женщина больна. И представляет угрозу даже для себя. Ее невольно охватила тревога. – Нельзя уезжать с незнакомыми мужчинами, котик. Это небезопасно.

– Я его знала. По крайней мере, пару раз видела.

– И как его зовут?

– Джейсон. – Ди вела себя как обиженный ребенок. – Не слышала, чтобы его называли по фамилии. И я не в курсе, где его квартира.

– Где-то в Мардле?

– Нет. Мы ехали на метро. Я не помню. – Она посмотрела в потолок и неожиданно показалась очень юной. – Я была немножко не в себе. – Она на секунду замолкла. – Он купил мне билет! – воскликнула она так, будто теперь все встало на свои места.

– Где вы вышли? На какой станции?

– Я не знаю! Где-то по дороге в город, – сказала Ди, будто за пределами Мардла и его ближайших окрестностей начиналась неизведанная территория. Вера подумала, что она, возможно, не умеет читать.

– А потом? – спросил Джо. – Что случилось потом? – Он отлепился от двери, присоединяясь к разговору. Ди впервые как следует его рассмотрела и, кажется, осталась удовлетворена увиденным. С этого момента все ее ответы были адресованы ему.

– Я вернулась. Потратила немного из того, что он мне дал. Купила картошки и вернулась в паб.

– Он вернулся вместе с вами?

– Нет! – возмущенно заявила она. – Я тоже подумала, что он хочет провести со мной вечер, но он просто выпустил меня из квартиры, и мне пришлось искать метро самой. Был снег. Дико холодно!

– В котором это было часу? – спросил Джо.

– Не знаю. Но было темно.

– И вы доехали на метро до самого Мардла? – уточнил Джо. Вера затаила дыхание.

– Нет, поезд остановился на Партингтоне. Из-за погоды. Всем пришлось выйти и сесть на автобус. Тысячу лет добиралась. Только время зря потратила – за пару-то бумажек.

– В каком вы сидели вагоне, Ди?

Она посмотрела на Джо так, будто у него крыша поехала.

– Что?

– В метро? Вы сидели ближе к началу или концу?

– Я не помню! А что?

– Там убили Маргарет, – тихо произнесла Вера. – В поезде, который остановили из-за погоды.

– Я ее не видела! – с ужасом повернулась к ней Ди. – Если бы я тогда ее заметила, я могла бы ее спасти!

Холли выяснила, что у лечащего врача Маргарет практика в Госфорте. Расторопная секретарша любезно сообщила, что Маргарет приходила пару раз за последний месяц, но не в день гибели. Если нужны дополнительные подробности, им придется записаться на встречу с доктором, чтобы она их приняла. Когда Холли позвонила сообщить новости Вере, ожидая благодарности хотя бы за старания, она услышала в ее голосе лишь разочарование.

– Понимаю, ты тут ничего поделать не можешь, но мне правда нужно знать, что эта женщина делала вчера в Госфорте. – Повисла пауза, и только потом Вера добавила: – А как там в остальном идут дела?

– Мне кажется, пресс-конференция прошла хорошо, но я тут по уши завязла, босс. Пытаюсь сопоставить хотя бы ту информацию, что мы уже получили, – и это кошмар. Но я вроде держу все под контролем. Не думаю, что до вечерних новостей будет еще наплыв звонков.

Была уже вторая половина дня. После пресс-конференции поднялся большой шум, и следующие два часа Холли безвылазно сидела в участке и вписывала имена звонивших в ячейки на линованной бумаге. Она попыталась создать план рассадки пассажиров на компьютере, но в конце концов оказалось эффективнее просто расстелить линованную бумагу на столе и разделить на квадраты, каждый из которых обозначал конкретное место в вагоне. При этом оставались и свободные ячейки. Многие из тех, кого вспомнил Джо – тискающиеся подростки, разгулявшиеся бизнесмены, – так и не объявились. Другие пассажиры видели, как Маргарет села на поезд в Госфорте, но не заметили, был ли с ней кто-то на платформе.

На другом конце провода повисла тишина, и Холли подумала, что сейчас ей зададут взбучку за нытье. Каждый контакт с Верой Стенхоуп был для нее словно попыткой пообщаться с большой и непредсказуемой собакой. Никогда не знаешь, залижет она тебя до смерти или откусит ногу.

– Не хочешь отдохнуть от документов?

– Была бы не против! – Холли пожалела о своих словах, не успев их произнести. Проблема Веры заключалась в том, что она пользовалась людьми. Холли сейчас могли дать надуманное задание, которое вообще никакого отношения к расследованию не имеет.

– Переговори с профессором Майклом Краггсом, – сказала Вера. – Я не вижу его в качестве подозреваемого, но расследование касается и его. Он регулярно останавливается там, где жила и работала Маргарет, и он может предоставить какое-никакое алиби для Малкольма Керра.

– А кто такой Керр? – И снова Холли подумала, что упустила какую-то подробность во время брифинга и теперь на нее наорут за невнимательность. Из-за Веры она постоянно чувствовала себя школьницей.

– Извини, Хол. Нужно было объяснить. Керр – это лодочник. Он держит полуразвалившуюся мастерскую во дворе рядом с бухтой и живет на Перси-стрит, сразу за станцией метро. Маргарет Краковски работала на него в молодости. Сегодня Керр объявился на пороге у Кейт Дьюар в подпитии. У нее возникло впечатление, что они с Маргарет были любовниками. В общем, он утверждает, что, когда убили Маргарет, он собирал образцы в Северном море вместе с Краггсом. Так что проверь алиби, ну и узнай, что нового Краггс может сказать о жертве. На данный момент у нас по-прежнему нет ни родственников, ни близких друзей, а профессор долгие годы был постоянным клиентом гостевого дома на Харбор-стрит.

Холли повесила трубку в некотором шоке после того, как услышала от начальницы извинения. Она тут же отыскала телефон университета. Там ей сказали, что профессор сейчас не на кафедре, но работает со студентами в лаборатории «Дав Марин» в Каллеркоутсе. Так что она взяла служебную машину и отправилась на побережье.

Каллеркоутс находился южнее Мардла: симпатичная бухточка в окружении просторных диких пляжей Тайнмута и Уитли Бэй. В самом центре располагалось несколько ресторанов и винных баров с видом на море. Летом это было идеальное место, чтобы пообедать и выпить на променаде, наблюдая за играющими на пляже детьми. Холли провела здесь немало приятных вечеров с друзьями. Но сейчас, когда в спускающихся сумерках с моря дул холодный ветер, здесь было серо и неуютно. Она припарковалась в одном из переулков и перешла главную улицу, после которой начиналось побережье. Фонари освещали пирс от начала до конца. Периодически по заледеневшим лужам проезжали машины, но больше никого на улице не было.

Лаборатория располагалась в особняке из красного кирпича с современной пристройкой, практически на самом пляже. Внутри студенты уже собирались уходить: натягивали теплую одежду, складывали в сумки оборудование. Краггс оказался приятным ланкастерцем слегка за шестьдесят. Холли подумала, что он слишком старый и грузный, чтобы рассекать на маленькой лодочке. Она обнаружила группу в небольшом кабинете с рядами лабораторных парт и металлических стульев; он стоял в центре аудитории и прощался со студентами, желая им счастливого Рождества. Холли почувствовала укол сожаления. Она пришла в полицию еще в студенческие годы. Ей нравилось в университете. Может, все-таки стоило связать свою жизнь с академической карьерой? Но реальность тут же воспротивилась: «Ну нет, ты бы померла от скуки».

Он поднял глаза и взглянул на нее.

– Здравствуйте! Я могу вам помочь? – Он выглядел дружелюбно, и его открытость казалось искренней. Впрочем, Холли очень редко сталкивалась с недружелюбными пожилыми мужчинами. Им льстило внимание молодой, привлекательной женщины, даже когда они узнавали род ее занятий. В аудитории больше не осталось студентов, и она представилась.

– Что такое? – Никакого волнения. Он обернулся на ряд пробирок за своей спиной.

– Вы не слышали о Маргарет Краковски? – Наверное, в это не так уж сложно поверить. Студентов вряд ли заинтересовала смерть женщины, которая показалась бы им невероятно старой. Они наверняка ждут не дождутся конца семестра – скорее всего, это был их последний семинар перед Рождеством. И больше всего людей сейчас занимала погода. Но даже после этого вопроса Краггс казался сосредоточенным только на работе. Его взгляд остановился на стоящем на столе микроскопе, как будто ему не терпелось снова к нему вернуться. Он нахмурился.

– Маргарет, которая живет у Кейт Дьюар? Нет. А что случилось?

– Ее убили, – сказала Холли. – Вчера вечером. Ударили ножом в метро по дороге домой.

Она ожидала увидеть огорчение и шок. Даже случайные люди обычно чувствуют, что необходим какой-то отклик на известия о насильственной смерти. Но реакция Краггса оказалась крайне эмоциональной. У него вся краска ушла с лица, и он внезапно рухнул на стул рядом с партой.

– Бедная Маргарет. Какая ужасная смерть.

– Вы хорошо ее знали?

Ему понадобилось некоторое время для ответа.

– Я исследую акваторию Мардла со студенческих времен и останавливаюсь в гостевом доме на Харбор-стрит как минимум раз в месяц с самого его открытия. Кейт и Маргарет были для меня почти семьей. Кейт, должно быть, разбита. Хотя сейчас у нее и появился новый друг, я даже не знаю, как она справится без Маргарет. – Он замолк. – Вы знаете, кто убил ее? Даже не знаю, как вам помочь. – Он сел, упершись локтями в парту. Холли заметила, что его вязаный синий свитер аккуратно заштопан. Спереди на нем виднелось какое-то пятно, смахивающее на остатки яйца. Он был похож на рассеянного профессора из детских рассказов.

– Мы общаемся со всеми постоянными клиентами гостевого дома.

– Конечно.

– Когда вы видели ее в последний раз? – Холли тоже присела. Они глядели друг на друга через парту. В воздухе чувствовался запах химикатов и чего-то органического.

– Вчера за завтраком. Она, как всегда, прибирала мой стол.

– Как она выглядела?

– Как и всегда. – Краггс задумчиво покрутил обручальное кольцо на пальце. – Вежливая, активная, веселая. Я рано позавтракал, потому что планировал весь день работать. Если в тот день и были другие гости, до моего ухода они не появились.

– У вас не возникло впечатления, что она была встревожена или расстроена?

– Нет, но я бы, наверное, и не заметил. Мы нечасто обращаем внимание на тех, кто нас обслуживает, правда? Хотя исчезни они, нам бы их не хватало…

Холли он показался очень странным человеком. Она сомневалась, что у него есть хватка, необходимая современному профессору. Она не могла представить, как он отстаивает свою позицию в спорах с университетской администрацией или привлекает зарубежных студентов, готовых платить крупные суммы за обучение.

– У нас возникли сложность с поиском ее родственников. Она никого при вас не упоминала?

И снова перед ответом ему потребовалось некоторое время на раздумья.

– За все годы, что я останавливался на Харбор-стрит, я единственный раз говорил с Маргарет по-настоящему. У нее была квартирка наверху, и она редко появлялась в помещениях для жильцов в нерабочее время. Но однажды вечером мы вернулись домой одновременно. Она шла через дорогу – видимо, из церкви, а я, продрогший до костей, возвращался с моря. Я пригласил ее вместе выпить, и мы уселись в пустой темной гостиной. – Он помолчал. – Я, наверное, говорил о своей работе, о семье. Я женат уже сорок лет, и у меня есть внуки, которыми я до смешного горжусь. Счастливые люди могут быть очень эгоцентричны, но в тот момент я неожиданно понял, что она совсем не счастлива. Что тихая услужливость – это просто маска, за которой скрывается страшное отчаяние. Я спросил ее про мужа. Виделась ли она с ним? «О нет, – сказала она. – Его давно уже нет». А потом она сказала нечто очень странное. «У меня ничего не осталось, кроме тайн». Я не стал спрашивать, что она имеет в виду. Я видел, что она мне не ответит.

Холли подробно все записала. Большинство деталей ничего для нее не значили, но Вера была в гостевом доме, и, возможно, ей они о чем-то скажут. Она снова посмотрела на профессора.

– Вчера днем вы были с Малкольмом Керром?

– Да. Он отвез меня на остров Коке. Мои исследования посвящены температуре воды и тому, как малейшие изменения могут повлиять на морские микроорганизмы и как это может отразиться на всей пищевой цепи. Мы собирали образцы. Это скрупулезная работа – кто-то даже скажет, нудная. Мы занимались этим всю первую половину дня.

– Нет студентов, которые могли бы заменить вас в полевых исследованиях? – Холли однажды встречалась с парнем, который защищал диссертацию и все время жаловался, что научный руководитель заставляет его делать всю черную работу.

Креггс рассмеялся.

– Я все-таки хотел бы сам все контролировать. Мне нравится самому заниматься своими данными. – Он снова покрутил кольцо на пальце. – К тому же мне нравится на море. Именно это изначально и привлекло меня в профессию. Страсть к экологии и к большим открытым пространствам. Я в следующем году ухожу на пенсию. Даже не знаю, чем себя займу. Наверное, напишу книгу, как все ученые на пенсии.

– Значит, вы должны хорошо знать Малкольма Керра?

– Мы определенно провели очень много времени вместе с тех пор, как я начал исследования. Я начал работать с ним, когда сдавал магистерскую, тогда бизнесом управлял его отец. Малкольм был немного бунтарем, легко взрывался. Пару раз он приходил с утра с подбитым глазом после потасовок с парнями в «Коубле», – улыбнулся Краггс. – Он остепенился, как происходит с большинством из нас, когда мы находим хорошую женщину. И только недавно у него все расстроилось. Жена ушла, он лишился дома и почти не видится с детьми. Начал пить больше, чем следует. Иногда он приходил на работу в таком виде, будто спал в одежде. Он потерял работу рулевого, потому что команда перестала ему доверять. Но он по-прежнему отличный моряк.

Холли сомневалась, что все это имеет какое-то отношение к делу.

– Во сколько вы с Керром вчера вернулись в Мардл?

– Около трех. Я надеялся поплавать подольше, но прогноз был ужасный. Изначально я планировал провести на Харбор-стрит еще одну ночь, но решил вернуться домой. Мы живем в Тайн-Вэлли, и путь тут неблизкий. – Он снова взглянул на часы. – Извините, мне действительно пора ехать. Сегодня внуки играют в школьном спектакле, а я обещал успеть к началу.

Холли вышла вместе с ним и дождалась, пока он запер замок. Его грязный внедорожник с полным приводом был припаркован на стапеле. Темнело.

– А какая машина у Малкольма Керра? – она задала этот вопрос в последний момент равнодушным тоном, как будто это не имеет значения. Джо упомянул, что в день гибели Маргарет подвозили в «Хейвен» на старой машине. Выпендривался единственной крупицей информации, которую они добыли за целый день. Холли понимала, что Джо сам пробьет машину по номеру, но было бы неплохо разузнать все раньше его.

Краггс задержался у машины, положив руку на дверь.

– Старенький побитый «гольф». Жена забрала новую «тойоту». Еще один повод для обиды.

Холли ухмыльнулась в темноте. Маргарет привезли в «Хейвен» на «гольфе».

– Как получилось, что Малкольм столько потерял при разводе?

Она не видела, но представила, как он пожимает плечами.

– Наверное, это связано с тем, что ее новый мужчина – юрист? – Он замолк, сомневаясь, что стоит продолжать. – Или с тем, что однажды она обвинила Малкольма в побоях.

– Он бил ее?

Он снова пожал плечами.

– Я… я не знаю. Возможно. Он не самый уравновешенный человек. Вполне допускаю, что под градусом он на такое способен.

Вера и Джо стояли в подъезде дома на Перси-стрит и ждали, пока закончит моросить дождь. Через дорогу кто-то очень громко слушал диск с рождественскими песнями, так что музыка орала на всю улицу. После «Pogues» пошли «Slade». Вера задумалась, что будет делать на Рождество Ди Робсон и окажется ли отец Граскин таким добрым христианином, чтобы пригласить ее на ужин к себе домой. Такой сценарий показался ей настолько невероятным и несуразным, что Вера чуть не рассмеялась в голос. Она замотала головой, представив, как пожилые прихожанки дерутся за право накормить рождественским ужином любимого пастора.

– Что думаете? – Джо топал ногами, чтобы согреться, и прятал руки в карманы пальто.

– Не уверена, что Ди справится в одиночку, без поддержки Маргарет. – Вера понимала, что он говорил не об этом. – Бедная девочка. Может, ее возьмут обратно в «Хейвен». Нужно сообщить в социальные службы.

Джо нетерпеливо взглянул на нее. Видимо, он считал, что ее сочувствие к Ди неоправданно: он явно испытывал отвращение к этой женщине.

– Что будем делать дальше?

– Нужно провести вечерний брифинг, и я поеду домой. – Внезапно она почувствовала себя старой и уставшей. – Мне необходима горячая ванна и ранний отбой в собственной постели. – Она с надеждой взглянула на него. – Не хочешь заскочить перекусить по пути домой? В холодильнике наверняка что-то найдется. Джоанна заносила запеканку с ягнятиной на прошлой неделе. Ее можно быстро погреть. И мы сможем спокойно обсудить расследование в тепле.

Какое-то время он стоял молча, не вынимая рук из карманов.

– Мне не по пути. И у вас дома никогда не бывает тепло.

Но она видела, что он сдается.

Был последний день перед каникулами. День без формы. Хлоя вышла из дома первая в длинном черном свитере и джинсах. Райан выглядел суперкруто в кожаной куртке, которую купил на деньги с последней получки в мастерской. Кейт считала, что Керр платит ему слишком много, но ей нравился стиль сына. Она заметила его уже в дверях и тихо спросила, уверен ли он, что стоит надевать куртку в школу.

– Ты же можешь ее потерять или испортить…

В ответ он разразился одним из своих термоядерных взрывов.

– Черт возьми, мам, не лезь ты ко мне! Я не ребенок. Я сам могу решить, что надеть! – Эта вспышка ярости напомнила ей о Робе, и она чуть не отшатнулась от сына. Но он увидел, что напугал ее, и на его лице сразу появилась извиняющаяся улыбка. – Слушай, никто в школе не станет красть, я буду следить. – Перед выходом он поцеловал ее. «Подростки, – подумала она. – Как трехлетки, только с гормонами».

В доме было тихо. До рождественских праздников номер забронировал только Джордж Эндерби, и то всего на одну ночь, по пути на юг из Шотландии. Кейт Дьюар чувствовала себя легкой, беззаботной, как будто освободилась от груза ответственности. И она вынуждена была признать, что это связано в том числе и со смертью Маргарет. Конечно, она любила Маргарет всей душой и зависела от нее, но после первого шока от осознания, что ее больше нет, Кейт почувствовала, насколько сильно переживала из-за ее мнения. Ее постоянно преследовало чувство, будто Маргарет ее оценивает. Как она управляет гостевым домом, как растит детей, даже как одевается. И ее отношения со Стю. Вслух ничего не говорилось, но ей хотелось одобрения Маргарет. Когда Райан выскальзывал из дома без объяснений, у гостей были какие-то жалобы или когда у Хлои случались депрессивные эпизоды, в первую очередь Кейт думала о том, как отреагирует Маргарет. «Что она подумает?»

А сейчас Кейт чувствовала себя свободной, готовой на безумства. Она подумала, не позвонить ли паре друзей, чтобы пригласить на обед. Небольшая поездка в Ньюкасл, итальянская еда, очень много вина… Она представила, как на заплетающихся ногах идет в метро, слишком пьяная, чтобы переживать, не засиделась ли Хлоя до ночи с книгами. Стюарт этим вечером собирается на праздничный ужин с коллегами, и она не увидит его до утра. Но первая подруга, которой она позвонила, отреагировала на нее как на сумасшедшую.

– Ньюкасл? За неделю до Рождества? Да там же будет полный кошмар. Тем более я устала как собака.

Так что Кейт снова немного скисла. Наверное, стоит сохранять здравомыслие. Нужно готовиться к Рождеству. Испечь мясные пироги, чтобы успеть убрать в холодильник. Покрыть глазурью торт. Завернуть подарки детям, пока их нет дома.

И все-таки на улице светило солнце, а снег на крыше сарая Малкольма Керра придавал жалкой постройке почти праздничный вид. Кейт решила, что она может хотя бы выйти из дома. В Мардле появилось новое место – небольшое кафе-мороженое, которое открывали с тем же оптимизмом, что подтолкнул саму Кейт к идее о гостевом доме. Хоть приличного кофе выпить и отметить приподнятое настроение чем-нибудь вкусненьким. А заодно поддержать начинающего предпринимателя. Может, для Мардла наконец-то наступят лучшие времена и тут появятся туристы.

Она готова была выйти из дома, но, распахнув парадную дверь, увидела на ступеньках молодую женщину. Гостья явно была не из Мардла. Очень стильная. Обувь и прическа выглядели дорого. Кейт представила, какой кажется растрепанной и растерянной девушке, в которую она чуть не влетела.

– Извините. – «Почему я все время извиняюсь?!» – Чем я могу вам помочь?

Женщина представилась – очередной детектив. Даже сегодня Кейт не удалось скрыться от смерти Маргарет.

Кейт почувствовала смущение.

– Я хотела пройтись. С тех пор, как мы узнали об убийстве, я сижу дома как приклеенная. А еще у детей последний день в школе. Последний день моей свободы. – Несмотря на то что эта незнакомка, констебль Холли Кларк, была молода, стройна и, очевидно, не обременена детьми, Кейт решила, что она сможет ее понять.

– И куда идете? – Женщина отошла на тротуар, чтобы не стоять так близко, и Кейт почувствовала, будто ей стало легче дышать.

– Просто выпить кофе, – пожала плечами Кейт. – Вот такая у меня захватывающая жизнь.

– Можете мне не рассказывать. Я сейчас готова убить за латте. – Через секунду Холли, видимо, поняла, что сказала. – Ой, простите! – Но они обе уже хихикали, как школьницы. Женщины вместе зашагали по улице в сторону города.

В новом кафе стояли огромные кофемашины и красовались подносы с тортами и выпечкой ручной работы. Внутренний реалист подсказывал Кейт, что в Мардле они и полугода не продержатся, но в силу новизны сейчас тут был аншлаг.

– Чего бы вы хотели? – спросила Холли. – Я угощаю. – Она практически за руку подвела Кейт к столику в углу. Помещение гудело от разговоров и шума кофемашин за стойкой. Кейт понимала, что тортик ей предлагают в обмен на информацию, но ей было все равно. Чувство было такое, будто она нашла нового друга.

– Чем я могу вам помочь? Полагаю, вы насчет Маргарет?

– Эй, к чему такая спешка! Давайте просто насладимся кофе.

И вместо того чтобы расспрашивать про Маргарет, Холли начала говорить с Кейт о ней. Она задавала кучу вопросов, болтала и выуживала подробности. Ее интересовал музыкальный период в жизни Кейт, звезды, с которыми она работала, тяготы гастролей. Она спросила Кейт, как ей пришла идея открыть гостевой дом на Харбор-стрит, задала вопросы про детей, а потом и про Робби.

– Как он умер? – не отрываясь от латте, спросила она. В ее взгляде было столько неподдельного интереса и сочувствия, что это застало Кейт врасплох.

И, сидя посреди оживленного кафе, она стала рассказывать про свой брак. Она говорила о том, чего не обсуждала даже с Маргарет, хотя подозревала, что та догадывалась о природе их отношений.

– Робби был шотландцем. С западного побережья. Весь такой черноволосый, со сверкающими глазами и галльским темпераментом. Я тогда еще была в музыкальном бизнесе, и мы познакомились на концерте. – Она сделала паузу, ожидая дополнительных вопросов от Холли, чего-нибудь про Маргарет, но их не последовало, так что она продолжила: – Это была очень приятная площадка, центр искусств в Бордерс. Ну, знаете, очень камерно. И после выступления мы с Робби разговорились у бара. – И тут у нее перед глазами встала вся эта сцена: прокуренный бар, и Робби Дьюар, самый красивый мужчина в зале, идет к ней как в замедленной съемке в самом сопливом кино. Фанаты и раньше пытались с ней заговорить, но Робби покорил ее своей старомодной галантностью. Он заставил ее смеяться.

Они провели вместе ночь в ее гостиничном номере. Она думала, что это связь на один раз – никаких матримониальных планов у нее тогда точно не было, – но через два дня он объявился на пороге дома ее родителей в чистой выглаженной рубашке и с огромным букетом роз и спросил ее, не хочет ли она с ним поужинать. Кейт остановилась и посмотрела на Холли.

– Он в тот день проехал шестьдесят миль, просто чтобы провести со мной вечер, а потом еще шестьдесят, чтобы ночью вернуться домой.

– Ух ты! – улыбнулась Холли. – Романтик, получается?

И Кейт согласилась, что именно таким он и был.

– Он сразил меня наповал. Большинство мужчин интересовала только моя музыка. Деньги. Или управление моим проектом. Робби любил мои песни, но был слишком горд, чтобы жить за мой счет. Он хотел быть добытчиком.

– И вы бросили музыку? – Холли подняла взгляд, и Кейт увидела, что она шокирована. Эта женщина ни одному мужчине не позволит помешать ее карьере.

– Не сразу, – стала защищаться Кейт. Как она могла все объяснить этой современной, уверенной в себе женщине? – Первое время после свадьбы я была даже счастлива немножко расслабиться. Мне нравился музыкальный бизнес, но все же это тяжело. Вечно в дороге. Давление прессы. Но я очень скучала по сцене. По отдаче, которую получаешь от аудитории. Стюарт, мой новый приятель, месяц назад организовал для меня концерт в маленьком театре в Уитли Бэй, и это была просто фантастика – вновь оказаться на сцене. Как наркотик.

Она немного помолчала, вспоминая свое выступление. Возрастные зрители, которые еще помнили ее старые хиты, во время вступления поднялись на ноги и пропели вместе с ней пару тактов. А после концерта выстроились в очередь, чтобы купить ее новый диск, который помог выпустить Стюарт со своими друзьями.

Но Холли все еще ждала окончания истории.

– Когда появились дети, я уже не могла ездить на гастроли, и предложения иссякли. В этом бизнесе всегда текучка. Тебя быстро забывают.

– А ваш муж не мог помочь с детьми? – Холли снова посмотрела на нее как на помешанную. – Или вы могли бы нанять няню.

– Робби был инженером, – сказала Кейт. – И в те времена мы не особо обсуждали баланс семьи и карьеры. – Она улыбнулась, представив, как Робби управляется с двумя детьми утром. Завтрак, сборы в школу. Или как Робби вместе со всеми поет песенки в ясельной группе, а потом беседует с другими родителями о грудном вскармливании или ценах на недвижимость.

– Значит, вы просто сдались? Отказались от мечты и амбиций?

– Не сознательно. Они исчезли сами собой. И я любила Робби. Мне казалось очаровательным, что он хотел заботиться о нас.

Она остановилась. Начиналась самая тяжелая часть истории. Конечно, она могла остановиться прямо здесь. В конце концов, детективов это вообще не касается. Какое отношение личная жизнь Кейт может иметь к убийству Маргарет Краковски? Но после всех этих лет ей хотелось выговориться – и сделать это прямо сейчас.

– А потом Робби сократили, – сказала она. – Фирму, в которой он работал еще стажером, перекупили, и новые хозяева уволили почти всех опытных сотрудников. Ему заплатили небольшую неустойку, но он понимал, что надолго этого не хватит. А мой менеджер предложил мне тур по Британии – небольшую программу, чтобы ненавязчиво напомнить людям о моем существовании. Но когда я заговорила об этом с Робби, он вышел из себя. Отказался даже обсуждать такую возможность. Кошмарное было время. Он был несчастлив. Мог выйти из дома и вернуться только через пару дней. А я представляла, что он сейчас стоит на пороге у какой-то другой девушки в чистой рубашке и с букетом цветов. – Она прервалась, чтобы перевести дух, боясь расплакаться перед этой безупречной девочкой-детективом.

– Когда вы переехали в Мардл?

– Потом. Умерла какая-то моя тетя, о которой я даже не слышала, и оставила мне дом на Харбор-стрит. Это показалось невероятным подарком судьбы. Собственное жилье и надежда на стабильный доход. Я его перезаложила, чтобы сделать ремонт. Надеялась, что Робби это тоже взбодрит. Что он увидит в этом новые возможности.

– Но это оказалось не его? – Холли заказала себе кусок торта, но он оставался нетронутым. Она была увлечена историей Кейт.

– Он сказал, что нашел работу на судне. Пара его приятелей уже туда устроились. И мне показалось, что это может сработать. Две недели там, две недели здесь. И у меня был бы передых, пока он на смене. Сложно передать, что с ним творилось, когда мы только переехали. Он не мог усидеть на месте, и у него была куча энергии, но деструктивной. Это не такой прилив сил, когда ты можешь покрасить стену или сделать уборку. Он просто метался как тигр в клетке.

– Похоже, у него была депрессия, – сказала Холли.

– Да? Ну, думаю, у меня тогда тоже была депрессия. – Кейт на секунду остановилась. Она знала, что хочет сказать, но не могла подобрать нужные слова. В конце концов она просто выпалила: – Знаете, что я почувствовала, когда узнала про несчастный случай с Робби? Облегчение. Я поняла, что могу больше не волноваться из-за него. Кончился этот вечный страх, когда он бродил по дому и орал на детей.

– Он распускал руки? – Холли задала этот вопрос как вполне естественный. И, возможно, для детектива он таким и был. Часто ее рабочий день проходил в компании людей, готовых махать кулаками по малейшему поводу.

– Иногда, – тихо ответила Кейт. – Когда вливал в себя побольше алкоголя. Конечно, костей он не ломал, но замахнуться мог. На детей – никогда, но со мной бывало. – «И дети видели.» Она вспомнила, как они, бледные и напуганные, забивались в угол гостиной и смотрели. Примерно тогда у Райана и начались кошмары. Кошмары и ночные прогулки. – Самая большая проблема была в его непредсказуемости. Никогда нельзя было догадаться, в каком настроении он будет сегодня.

– Тогда понятно, почему вы испытали облегчение, узнав о его смерти, – сказала Холли совершенно обыденным тоном. Она наконец отломила кусочек торта. Посмотрела на Кейт. – А Маргарет знала про характер Робби?

– Не думаю, что она слышала наши ссоры. – Кейт вспомнила о том времени, когда они только переехали на Харбор-стрит, и поняла, насколько эти воспоминания холодные и тревожные. Огромный дом, дети, дикий ужас перед возвращением Робби со смены. – И тогда я не так хорошо ее знала. Но по общей атмосфере она догадывалась, что творится что-то не то. Однажды она сказала мне: «Когда Робби нет, ты совсем другая женщина».

– Вы бы развелись с ним, если бы он не умер?

Кейт подумала, что у Холли, видимо, никогда не было серьезных отношений. Иначе она не стала бы задавать этих вопросов так, будто на них существуют простые ответы.

– Не уверена, – в конце концов сказала она. – Даже когда он злился и бесился, мне было жаль его. Я чувствовала ответственность. Как будто еще один ребенок. И отчасти я была ответственна. Если бы он не связался со мной, если бы я не потянула его с собой в Мардл, возможно, у него была бы такая жизнь, о которой он всегда мечтал. Идеальная жена и дети, счастливая семья.

– Вы не думали вернуться к музыке после его смерти?

Кейт задумалась и попыталась ответить честно.

– Я растеряла всю уверенность, – призналась она. – Я пела для себя и детей. Учила их играть на фортепиано. Но решила, что по-настоящему хорошо у меня получается быть только хозяйкой гостевого дома. Пока не появился Стюарт и не убедил меня в обратном. Он никак на меня не давил, но позволил снова поверить в себя. – Произнося эти слова, она чувствовала жуткую банальность этого клише, настолько сентиментального, что даже в песне лучше не использовать. И все же она знала, что это правда.

Какое-то время они молчали. Холли поднялась со стула.

– Пойду возьму еще кофе. Вы будете?

Кейт кивнула.

А потом они говорили только о Маргарет, и Кейт не могла понять, успокаивает ее это или расстраивает.

– У вас не сложилось впечатления, что в молодости Маргарет пережила абьюзивные отношения? – спросила Холли. На этот раз она была очень серьезна.

«Значит, вот что у меня было? Абьюзивный брак?» И вновь Кейт почувствовала, что нельзя свести человеческие отношения к одной фразе.

– Нет, мне казалось, что муж был любовью всей ее жизни. Почему вы так говорите?

– Из-за ее особого сочувствия к женщинам в «Хейвене». – Холли удивилась, что Кейт ее спросила. Неформальная беседа превратилась в допрос. – И, вероятно, она видела, что приходилось терпеть вам.

– Наверное, да. – Но Кейт подумала, что было совсем необязательно знать ее лично, чтобы догадаться об их с Робби проблемах.

– А что насчет Малкольма Керра? Его жена утверждает, что он бил ее. Маргарет никогда не намекала на то, что Малкольм мог применять насилие к ней?

– Нет! – Тон дискуссии кардинально изменился, и Кейт почувствовала, что ее как будто обманули, ввели в заблуждение стильной прической и деланой дружбой. – Я даже не уверена, что они были парой. Я просто сказала вашему инспектору, что Малкольм был очень расстроен, когда пришел ко мне вчера.

– То есть вы нечасто видели их вместе? – Холли допила свой кофе и оставила тарелку с недоеденным тортом.

– Нет!

– Он никогда ее не подвозил, например?

– Я никогда не видела их вместе! – Голос Кейт чуть не сорвался на визг. – Ни на улице, ни в машине. – Она вскочила на ноги и направилась в сторону двери. Как она могла быть такой дурой и поверить этой женщине? Подумать, что они могут быть друзьями?

Холли вышла вслед за ней, и они вместе зашагали в сторону Харбор-стрит, но атмосфера стала совсем другой. Никакого девчачьего хихиканья над дурацкими шутками. Вместо этого – ледяное молчание. У гостевого дома они остановились.

– А Стюарт? Как он ладил с Маргарет?

– Прекрасно! Они замечательно ладили друг с другом! У них было много общего – любовь к музыке… К природе. Но они почти не знали друг друга. Они только изредка общались, когда мы звали Маргарет поужинать с нами. – Кейт почувствовала, что слишком много болтает, и прикусила язык. В дом она детектива ни за что не пригласит.

– То есть Маргарет не была знакома со Стюартом до того, как он стал приходить к вам? – Холли достала из сумки ключи от машины. Это был ее последний вопрос.

– Нет! Конечно нет! Откуда? – Но, произнося эти слова, Кейт вспомнила, как в первый раз представила Стюарту Маргарет. Дело было летом, стоял удивительно погожий день, и она подала обед в небольшой сад на заднем дворе. Охлажденное белое вино, сыр, салат. Она позвала и Маргарет: «Спустись познакомиться с новым мужчиной в моей жизни». Маргарет вышла в патио, Стюарт встал поприветствовать ее, и на секунду Кейт отчетливо показалось, что глаза обоих вспыхнули, как будто они узнали друг друга.

Джо Эшворт толкнул дверь церкви и удивился, когда она открылась. Будний день, и разве не все церкви сейчас закрывают, опасаясь воров и вандалов? Но обстановка была такая, будто он зашел посреди службы. Внутри на передних скамейках сидела стайка пожилых женщин. Они все повернулись и с любопытством посмотрели на него. Священник стоял на коленях спиной к ним и продолжал читать молитву. Женщины отвернулись к алтарю и хором присоединились к нему. Голос священника был глубоким и мелодичным. Джо сел позади и стал ждать. Женщины поднялись. Скелетообразная дама с похожими на когти пальцами начала играть на органе, и они запели гимн. Очень медленно. Периодически останавливаясь, чтобы синхронизироваться с мелодией. И снова голос священника будто парил над ними, объединяя всех. Музыка остановилась, и они опустились на колени для индивидуальной молитвы, затем все поднялись и, переговариваясь друг с другом, стали собирать вещи. Служба, кажется, закончилась. Женщины исчезли за дверью в левой части здания, а отец Граскин направился по проходу навстречу Джо.

– Извините, что прервал, – сказал Джо и представился.

– Это Совет матерей, – священник кивнул в сторону двери, за которой скрылись женщины. – Они встречаются раз в месяц, и мы всегда начинаем с короткой молитвы. А потом они отправляются есть пироги и пить кофе. Сегодня последнее собрание перед Рождеством. – Лицо у священника было недовольное, и Джо понял, что он весьма раздосадован перспективой остаться без пирога.

– Я вас надолго не задержу.

Граскин вздохнул и сел на скамью рядом с Джо. Из-под сутаны виднелись черные вельветовые штаны и старомодные ботинки. Оба мужчины были одного возраста, но не имели между собой ничего общего. Джо заметил дырку в носке священника, рядом с резинкой. Интересно, каково это – жить одному в таком месте, как Мардл, где компанию тебе составляют только пожилые дамы? Джо был уверен, что Граскин одинок.

Из-за открытой двери доносилось звонкое щебетание женщин и стук ложек о фарфор.

– Я полагаю, вы пришли по поводу Маргарет Краковски, – произнес Граскин. – На днях у меня были двое женщин-детективов. Я сказал им все, что знал.

– Иногда, – начал Джо, тщательно подбирая слова, – важно не то, что люди знают. – Он сделал паузу. – Бывает полезно послушать, что люди думают, предполагают или подозревают. Обычно мы не поощряем пустые сплетни, но в подобных делах такая неподтвержденная информация может иметь принципиальное значение. – Он развернулся и взглянул прямо на священника. – Понимаете, что я имею в виду?

Ненадолго повисла тишина, и стало слышно шипение электрического чайника.

– В приходе были недовольные замкнутостью Маргарет, – наконец сказал Граскин. – Некоторые воспринимали это как своего рода снобизм. Она даже разговаривала иначе и жизненным опытом особо не делилась. Полагаю, люди просто придумывали легенды, чтобы заполнить пробелы.

– И какого рода легенды?

– Предполагали, что у нее было довольно красочное прошлое. – Граскин оживленно заерзал. Джо понял, что и самому священнику эти фантазии кажутся увлекательными. Может, он даже поощрял их или дорисовывал в собственном воображении, когда оставался один. Что-то в нем было жутковатое. – Друзья-мужчины. Ну, вы понимаете.

– А в этих рассказах когда-нибудь фигурировал Малкольм Керр? – Джо показалось, что он заговорил совсем как Граскин, так что сразу перефразировал вопрос: – Ходили ли слухи, что Маргарет и Керр были любовниками?

На лице Граскина изобразился ужас.

– Не думаю, что слухи были настолько конкретны!

– Вы когда-нибудь слышали об отношениях между Маргарет и Керром? – Джо начинал терять терпение. Теперь понятно, почему этот парень взбесил Веру.

– Мне кажется, такие слухи ходили про всех мужчин в Мардле, – язвительно проговорил священник. – В моем приходе ее считали высокомерной выскочкой, потому что она грамотно выражалась, читала книги и отказывалась распускать с ними сплетни. А люди бывают жестоки.

– Но что конкретно насчет Керра?

– Да, было и такое. Якобы эти отношения могли послужить причиной разрыва Маргарет с мужем. Я в это не верю. Маргарет всегда говорила о своем супруге с большой любовью. – Граскин слегка улыбнулся. – Но, конечно, это все было задолго до моего появления здесь. Я тогда был совсем ребенком. Но у людей в Мардле хорошая память.

– Маргарет видели в машине Керра в день ее убийства, – сказал Джо. – Он подвозил ее в «Хейвен». Он часто предлагал ее подбросить, вы не знаете?

Снова повисло молчание. Джо показалось, что Граскин удивлен этой информацией.

– На самом деле, мне так не кажется, – наконец сказал он. Джо ждал, пока он закончит. – Я множество раз предлагал довезти ее до Холипула, но она всегда отказывалась. Говорила, что предпочитает общественный транспорт.

– Вы знали, что Маргарет была больна? – Джо помолчал, но Граскин никак не отреагировал, так что он продолжил: – У нее был рак кишечника.

Вечеринка Совета матерей была в полном разгаре. Голоса стали громче, доносились взрывы хохота.

– Нет. – Граскин поднялся и пошел к алтарю. – Жаль, что она не пришла с этим ко мне. Я бы мог помочь. – Но в голосе у него прозвучала лишь досада, и Джо решил, что священника так же раздражала преувеличенная скрытность Маргарет, как и его прихожан. А помочь ей он никак не мог.

Их прервало появление пожилой органистки. Она несла поднос с двумя чашками кофе и блюдом с мясным пирогом. Темп ее продвижения вдоль рядов был такой же медленный, как и у ее музыки.

– Не стоило, Ида, – сказал Граскин. – Я как раз собирался к вам присоединиться. Думаю, сержант Эшворт уже заканчивает.

– Не совсем. – Джо взял чашку и пирог с тарелки, которую ему протянула женщина. – У меня есть еще несколько вопросов. – Он дождался ее ухода, прежде чем продолжить беседу. За это время Граскин съел два куска пирога, очень быстро и с мрачной сосредоточенностью. – Я хотел спросить у вас про Ди Робсон.

– Вы думаете, она может быть замешана в убийстве Маргарет? – быстро поднял взгляд священник, и в нем читалось чуть ли не облегчение.

– Нет, об этом речи не идет. Но расследование ее коснулось. Возможный свидетель. Мне известно, что ее попросили покинуть «Хейвен». Я хочу поинтересоваться почему.

– Ох. Дейдра Робсон. Несчастная женщина с весьма ограниченными интеллектуальными способностями. Но мы не могли оставить ее в «Хейвене». Не после того случая. Джейн Камерон, управляющая приютом, высказалась по этому поводу очень определенно, и подопечные поддержали ее в этом решении.

– Не могли бы вы рассказать, что именно случилось? – резко произнес Джо. Теперь, когда Граскину дали поесть, он, казалось, был готов посидеть и поболтать подольше. Но на Джо атмосфера церкви действовала угнетающе, и ему хотелось поскорей убраться отсюда.

– Она распечатала карточки в одном из этих автоматов на станциях метро. Карточки, рекламирующие ее… – Граскин немного осекся. – Услуги. И указала там адрес и телефон «Хейвена». Они разлетелись по всему Мардлу. Джейн донимали мерзкими звонками посреди ночи. А пара мужчин подъехала прямо к их дверям, приняв это место за… – Он снова замолчал.

– Бордель?

– Ну да, – быстро сморгнул Граскин. – Ди уже сделали последнее предупреждение после того, как она явилась в приют пьяная. Мы связались с ее куратором из социальной службы и попросили подыскать что-то более подходящее.

Джо вспомнил унылую квартиру на Перси-стрит. Подходящим это жилье не показалось бы никому.

– Но Маргарет продолжала с ней общаться.

Граскин фыркнул.

– Она не восприняла это серьезно, в отличие от нас. Она даже усомнилась, что Ди могла самостоятельно распечатать эти карточки, и предположила, что одна из женщин в приюте могла сыграть с Ди злую шутку.

– А вы что думали?

Граскин пожал плечами.

– Джейн видела в Ди разлагающий элемент. Она профессионал, она там живет, и у нее больше опыта, чем у нас всех, вместе взятых. Мне казалось, что мы можем доверять ее выводам. Для меня было очевидно, что этой женщине надо уйти.

– Когда это случилось? – Джо не одобрял образ жизни Ди Робсон, но в священнике он хотел бы видеть больше христианского милосердия. От хладнокровия этого человека ему стало не по себе.

Граскин немного подумал.

– Шесть недель назад.

– Маргарет рассказывала вам, что продолжает видеться с Ди?

– Они не делала из этого секрета. На самом деле она очень разозлилась на то, как к ситуации отнеслись остальные подопечные. Я даже подумал, что она перестанет помогать в «Хейвене». Ее отношения с Джейн стали натянутыми.

Джо припомнил свою встречу с женщинами из приюта и их руководительницей. Джейн вообще не упомянула бы о Ди Робсон, если бы кто-то другой не предложил сообщить ей о гибели Маргарет. Но он сомневался, что улыбчивая и работящая шотландка могла что-то скрывать. Может, ей просто было стыдно, что она повздорила с собственной волонтеркой незадолго до ее убийства. Он поднялся.

– Спасибо.

Священник проводил его до двери.

– Надеюсь, эта ситуация быстро разрешится, – сказал он. Была еще середина дня, но на улице стоял сумрак, и зажгли фонари. – Она очень нас всех расстраивает. – И он быстро исчез за дверями церкви.

Джо Эшворт постоял минуту на крыльце. На кухне в гостевом доме горел свет. Кейт Дьюар сидела на табуретке с акустической гитарой. Она отвернулась от окна, так что не видела его. Хотелось бы ему знать, что она играет. Было бы здорово послушать «Лето Белой Луны» в эксклюзивном исполнении.

Двор Малкольма Керра был закрыт, на больших деревянных воротах висел запертый замок. Вера уже хотела возвращаться обратно к его дому, но тут увидела, как он шагает мимо рыбной лавки в сторону бухты. Темная фигура в дождевике и резиновых сапогах, которую она сразу узнала по сгорбленной спине. Она поспешила к нему.

– Можно на пару слов?

Он остановился. Похоже, он был глубоко погружен в свои мысли, потому что не услышал ее шагов за спиной, и она его напугала.

– Вообще-то, нет. У меня работа.

Она взглянула ему в глаза и поняла, что этой ночью он выпил не так много и ему даже удалось поспать. Он выглядел как дикарь, но слегка очеловечившийся.

– Куда направляешься?

– Профессор Краггс оставил свое оборудование на острове. Он не захотел забирать его в наш последний выход в море из-за погоды. Я сказал, что сплаваю за ним сразу, как будет возможность. – Он говорил не останавливаясь.

Лодка была уже на пристани и готова к отплытию. Не «Люси Мэй», которая летом возила туристов вокруг острова Коке, а маленькая открытая лодчонка с подвесным моторчиком. Обновленная версия посудины, которая много лет назад возила на остров их с Гектором.

Вера взглянула на нее. Она казалась достаточно крепкой.

– Местечко не найдется?

Он посмотрел на нее как на сумасшедшую.

– Хочешь поехать со мной?

– Почему нет? Ты же ненадолго, правда? И, как я уже сказала, ты мне нужен на пару слов.

Он хмыкнул.

– Любишь рисковать, да? Если я – подозреваемый в убийстве, я могу спихнуть тебя где-нибудь между бухтой и Коке, и никто никогда не узнает. А даже если я что-нибудь скажу, подтвердить ты этого не сможешь. В суде это не пройдет.

Она задумчиво взглянула на него. Конечно, он прав, и это глупая затея.

– Ну, я рискну.

Она аккуратно спустилась по металлической лестнице, прикрепленной к пирсу, и оказалась в лодке. Помогла гравитация. Она надеялась, что на обратном пути уже начнется прилив и вода поднимется выше. Тогда ей не придется карабкаться так высоко. Лодка закачалась, когда она шагнула на борт, и на секунду ее охватила паника; она представила, как барахтается в коричневой ледяной воде. Керр извлек из-под сидения спасательный жилет и бросил ей, а потом поставил для нее посреди лодки пластиковую табуретку.

– Не двигайся. А не то опрокинешь нас, с твоим-то весом.

Он подергал за шнур двигателя, и он затарахтел.

С воды на город открывался совсем иной вид. Монохромная картинка, как в черно-белом кино. Она видела задники домов на Харбор-стрит. Женщины в рыбной лавке готовились к обеденному наплыву посетителей и несли контейнеры с очищенной картошкой из пристройки в дальнем конце двора. Гостевой дом отсюда выглядел довольно солидно со своими узкими симметричными окнами и мощными стенами из серого кирпича, как в средневековой крепости. За ним над городом возвышался шпиль церкви Св. Варфоломея. Она чувствовала себя соглядатаем, вуайеристом, наблюдающим за окружающими из укрытия. Хотя прятались они у всех на виду.

– Почему ты соврал мне, Малкольм? – Они уже выплыли из бухты, и по воде шла небольшая зыбь. Она всегда была отличным моряком, так что это ее не беспокоило. – Ты сказал, что в последнее время не контактировал с Маргарет.

– Так и есть! – огрызнулся он, но выглядел в точности как один из тех упертых и шумных молодых хулиганов, которых она крутила, когда еще была патрульной.

– Да ладно тебе, Малкольм! Тебя видели, когда ты подвозил ее в «Хейвен» в день убийства.

Он ответил не сразу, так что какое-то время были слышны только крики чаек и кряхтение мотора.

– Слушай, дружище, поговори со мной. Сейчас обстановка неформальнее некуда – мы в чертовой лодке посреди Северного моря. – «Плюс, я выгляжу как человечек Мишлена в этом оранжевом дутом жилете».

– Мы были друзьями, – сказал он. – Здесь, наверное, я был ее единственным настоящим другом.

– А любовниками?

Он печально покачала головой.

– Очень давно. Не сейчас. Да и тогда нечасто. – Он замолк. Они преодолели уже половину водного пути между островом и Мардлом. – А когда я был еще женат, мы и по-дружески редко встречались. Она знала, что я к ней испытывал, и не хотела мешать. Говорила, что это будет нечестно по отношению к Деборе. Она была очень добра ко мне, когда я разводился, но четко дала понять, что мы уже никогда не сможем быть вместе.

– А ты этого хотел? – Они настолько приблизились к острову, что Вера уже различала детали. Дом смотрителя и помет на скалах, где гнездились морские птицы. Она пыталась восстановить подробности той поездки с Гектором, когда они приплыли сюда красть яйца, но ничего не вспоминалось, кроме неотвязных дурных предчувствий и жуткой уверенности, что их поймают. – Ты по-прежнему хотел чего-то большего, чем дружба?

– Я обожал ее с первого дня нашей встречи, – сказал Керр. – Мне вообще не стоило жениться. Когда я лежал в постели со своей женой, я мечтал о Маргарет.

Вера попробовала представить, каково это, и подумала, что, наверное, проще обожать героиню фантазий, чем реальную женщину.

– Но вы снова начали проводить время вместе?

– Она только узнала, что больна, – признался Керр. – Она хотела кому-то рассказать. Но не Кейт и детям. Думала, они очень расстроятся.

– Она сказала тебе тем утром, когда ты подвозил ее в «Хейвен»? – Вере пришлось развернуться, чтобы увидеть его лицо.

Он кивнул.

– Она предложила мне пройтись. Мы пошли на пляж в Северном Мардле. Было холодно, так что мы там были одни, не считая пары собачников в миле от нас. Потом вышло солнце.

Вера видела, что мысленно он сейчас на том зимнем солнечном пляже, идет рядом с женщиной, которую знал с юности. Он взял ее за руку? Положил ладонь на плечо?

– У нее был рак, – сказала Вера.

– Я сказал, что позабочусь о ней. Сделаю что угодно. – Он был почти в слезах. – Она сказала, что ей нужно будет разобраться с парой вещей. «Пожалуйста, помоги мне с этим, Малкольм». – Он улыбнулся. – Конечно, меня ужасала мысль о ее болезни, но мне нравилось, что она обратилась ко мне, снова сделала меня частью своей жизни. Так что в каком-то смысле мы снова были вместе, хоть нам оставалось и недолго.

– Она сказала, с чем ей надо разобраться?

Но Малкольм ответил не сразу. Они подплыли к красному буйку рядом со скалистым выступом. Малкольм выключил мотор и привязал веревку к металлическому кольцу в камне. Лодку качало, и он потянулся к веревке, прикрепленной к бую, и схватился за нее. Вода была очень чистая, и Вера видела, как из глубины выплывают разные предметы. Он достал их, отряхнул и кинул в лодку. Стеклянная коробочка с мудреной машинкой и графиком. Вера на секунду отвлеклась от расследования.

– И что, ты говоришь, это такое?

– Мареограф. Профессору он нужен для исследований. По идее, он водонепроницаемый, но я обещал достать его на тот случай, если в выходные будет шторм. – Он снял веревку с кольца и оттолкнулся от скалы. – Он хороший человек. Профессор. Я не против подсобить ему, когда могу.

– Почему ты не сказал, что встречался с Маргарет, когда я приходила к тебе вчера? – Вера немного сердилась на него. – Мы могли бы обойтись без всей этой канители, а теперь половина моей команды считают тебя убийцей.

– Я испугался, – сказал он.

– Ты сказал, что стал много общаться с Маргарет после развода. Ты сам связывался с ней?

Он покачал головой.

– Она знала, насколько я зациклен. Так что всегда приходила сама. Это она обратилась ко мне по поводу пацана Кейт Дьюар.

Лодка двигалась обратно к берегу. Ей в лицо летели морские брызги, и она чувствовала вкус соли на губах.

– А что с ним?

– С ним начались проблемы. Иногда прогуливал занятия. Ничего серьезного. У них дом полон женщин, и Маргарет подумала, что ему не помешает мужская компания. Она спросила, не могу ли я найти для него какую-нибудь работу в мастерской.

– И ты согласился?

Он молчал. Странное темное небо на секунду пронзил яркий луч света.

– Если бы она попросила меня три раза проплыть голышом вокруг острова, я бы тоже согласился. Я любил ее.

– Как вы с мальчишкой ладили? – Вере казалось, что в такой страсти есть что-то нездоровое. Ее смущало, что Керр готов так о ней говорить. Не выбирая слов, без крупицы гордости. Гораздо безопаснее перевести тему на сына Кейт.

Керр немного поразмышлял, прежде чем ответить.

– Он мне никаких проблем не доставлял. Он просто из тех парней, которые не любят школу. Немножко беспокойный. Иногда я видел, как он часами бродил по улицам. Слишком много энергии, чтобы сидеть на уроках. – Теперь он разворачивал лодку к молу. Солнце скрылось так же внезапно, как появилось. Море успокоилось. – Вначале он вел себя нагловато, но быстро успокоился, когда понял, что хамства я не потерплю. Ему хотелось заняться чем-то самостоятельно, а я был только рад компании. – Он замолк, а потом сказал как будто с сожалением: – Когда я был в его возрасте, я уже полный день работал.

– Ты никогда не хотел учиться, не думал об образовании? – Вера решила, что Керр гораздо умнее, чем ей показалось вначале. Да и Маргарет не вступила бы в связь – даже мимолетную – с дураком.

– Не было возможности. – Даже сейчас его это коробило. – Отцу нужна была дешевая рабочая сила, чтобы поддерживать бизнес.

Вера развернулась к нему.

– Прямо как моему.

Они улыбнулись друг другу.

Легким движением он подогнал лодку прямо к лестнице на моле. Было видно, что он делал это так часто, что может повторить всю процедуру с хирургической точностью с закрытыми глазами.

– Твой друг профессор сказал, что в день смерти Маргарет ты вернулся в Мардл около трех часов, – сказала Вера. Она сняла жилет, но пока не вставала. – Куда ты пошел, когда вы закончили в море?

– Профессор ошибается насчет времени. Ну, ты знаешь этих ученых. Их нельзя выпускать в реальный мир. Было сильно позже. Почти темно.

Он взял ее за руку, чтобы помочь встать, а потом наклонился ей через спину, чтобы схватиться за поручень и удержать лодку. Он водрузил ее на лестницу, не смутившись такого тесного контакта. Поднявшись наверх, она обернулась и увидела, что он уже завел мотор, чтобы отогнать лодку на причал. Он помахал ей, и она помахала в ответ.

Вера шла по Харбор-стрит, и тротуар словно прогибался у нее под ногами. Даже после такого короткого плавания, она все равно чувствовала покачивание лодки. Запах жарящейся рыбы с картошкой чуть не соблазнил ее, но она прошла мимо. Она набрала Холли.

– Ты связалась с социальной службой, чтобы они проверили Ди Робсон?

– Я поговорила с ними. Ее основного куратора зовут Джим Моррис.

– И? – «Иногда, Холли Кларк, ты меня просто бесишь».

– До Рождества они никак не смогут найти людей, чтобы послать к ней. И на праздники из сотрудников останется только самый костяк. На экстренный случай.

Вера выключила телефон, ничего не ответив. На мгновение она задумалась, не пригласить ли Ди к себе домой на Рождество. Ее соседи, Джоанна и Джек, женщину точно не осудят. Они просто будут сидеть за столом в ее загородном доме, очень много пить и есть прекрасную еду Джоанны. Если Ди начнет флиртовать с Джеком, все просто посмеются. Но Вера понимала, что оставлять у себя подозреваемую в убийстве – это так себе мысль. Она улыбнулась, представив, как возмутился бы такой идее Джо.

Она снова позвонила Холли.

– Холли, у тебя есть телефон того приюта, «Хейвена»? – Холли не заставила себя долго ждать и сразу нашла номер. Вера, продолжая разговаривать, залезала в машину и нашла ручку. – А повтори еще раз, Хол, ладно?

На ее звонок ответила женщина с участливым голосом и шотландским акцентом. Вера объяснила, кто она.

– Как я могу помочь, инспектор?

Вера рассказал о своем беспокойстве по поводу Ди Робсон.

– Она – важный свидетель. Она проводила довольно много времени с Маргарет Краковски перед ее смертью. У нее крайне беспорядочный образ жизни, и, боюсь, без надзора Маргарет она может просто пропасть.

На другом конце провода повисла тишина.

– Я подумала, не могли бы вы приютить ее в «Хейвене», хотя бы на праздники? Чтобы мы знали, где ее найти, если нам снова понадобится ее допросить. – Вера понимала, что заискивает, и ей это не нравилось. Она ненавидела просить об одолжениях.

– Извините, инспектор, но мы только что приняли еще одну женщину в экстренном порядке. Боюсь, у нас нет больше мест. – Телефон отключился.

Вера снова вышла на улицу и взглянула на «Коубл». Может быть, Ди там. Но было рано, и в баре оказалось почти пусто. Только несколько пожилых мужчин играли в домино. Ни одной женщины видно не было, и Вера понимала, что в дальний зал идти нет смысла. Это была не территория Ди. Не сдержавшись, она все-таки зашла в рыбную лавку, взяла два куска трески и картошку навынос. Даже в бумаге и в пакете еда источала запах на всю улицу между церковью и станцией метро.

Она быстро поднялась по бетонным ступенькам в доме Ди, и ноги снова заныли, как и на лестнице в бухте. «Да, Вера, лучше бы тебе побыстрее найти убийцу, а то еще станешь спортсменкой». Она постучала в дверь квартиры, но немедленного ответа не ожидала. Когда они были здесь в прошлый раз, женщина сначала проверила, кто стоит у нее на пороге. Это мог быть человек из городской службы, караулящий в коридоре, чтобы содрать с нее ренту, или чья-то разъяренная жена. Все-таки было у Ди какое-то чувство самосохранения.

Но потом Вера решила толкнуть дверь, и та поддалась. Вера не стала входить и позвала из дверей:

– Ди, ты здесь? Это Вера Стенхоуп. Я принесла рыбу с картошкой.

По-прежнему тишина. Вера оставила пакет в коридоре снаружи, снова заметив пятна сырости на стене рядом с дверью. В гостиной было пусто. Разорванный пустой пакет из-под пирожных, которые она предложила в качестве жеста доброй воли в первый раз, все еще лежал на столе.

– Ди, ты здесь?

Дверь спальни была закрыта, и Вера прислушалась, прежде чем войти. Не из приличия, а чтобы знать, к чему готовиться, если она ворвется к Ди Робсон за работой. Ни звука. Вера открыла дверь. Ди лежала на матрасе и смотрела на Веру. Она была в рабочей одежде: короткая юбка, белый кружевной топ, белые высокие лакированные сапоги. Блестящие голубые тени и немного размазанная розовая помада. Из ее шеи торчал кухонный нож. Тот самый нож, которым Вера накануне резала пирожное.

Лужа крови под ее головой и шеей оттеняла белую кожу. Она была бледно-синего цвета, кроме тех мест, где голые ноги касались матраса – там они были потемневшие, почти фиолетовые. Плоть выглядела как пластик. Вера представила себе большую надувную куклу. Женщина, похоже, умерла вскоре после их с Джо вчерашнего визита.

Вера вышла в коридор и набрала номер. Она учуяла рыбу с картошкой, и ее чуть не вырвало.

Кейт ждала прибытия Джорджа Эндерби. Она хотела побыстрее заселить его, потому что скоро должен был прийти Стюарт. Стоило только услышать звон его ключей в дверях, и ее сердцебиение тут же усиливалось. У них были планы. Доехать на метро до Ньюкасла и посвятить целый день культурному отдыху – сначала сходить на новую выставку в музее современного искусства «Балтик» на набережной, а потом прогуляться по Галерее Лэнг. Затем – ужин. Приятель Стюарта из Пешеходной Ассоциации[4] открыл ресторан рядом с собором. «Ничего из ряда вон выходящего, – сказал Стюарт. – Но достаточно прилично. Тем более им не помешает небольшая поддержка. Сама понимаешь». У Стюарта было не очень много друзей, но он был им верен. Ей это нравилась. Она думала, что он будет верен и ей.

А потом они взяли билет на концерт в небольшом зале центра «Сейдж». Датский поэт и музыкант с Фарерских островов. «Скорее всего, это будет чудовищно, – сказал Стюарт, – но если мы не пойдем, то можем пропустить что-то важное». Он был полон сюрпризов. Она никогда бы не подумала, что он отважится на что-то столь экспериментальное. Кейт казалось, что после брака с Робби ее мир съежился, а теперь у нее появился шанс снова его расширить. Они сядут на последний поезд до дома, и Стюарт останется на ночь. Об этом она тоже мечтала. После смерти Роба у нее только и остались что грезы; а теперь – плоть и кровь, вкус и осязание. В некоторые дни казалось, что мысли о сексе наполняли ее мозг целиком, не оставляя места ни для чего другого. Может, поэтому она и превратилась в такую паршивую мать и настолько слабо скорбела по Маргарет? Неужели ее влюбленность в Стюарта сделала ее бессердечной и холодной?

Раньше уйти из дома было бы проще простого. Кейт попросила бы Маргарет встретить Джорджа и проводить его в комнату. Маргарет сделала бы ему чаю и оставила в гостиной, как он любит. И за детьми она бы тоже присмотрела. Сегодня Райан гулял и вряд ли бы вернулся раньше Кейт со Стюартом. Она никогда не знала, где он. Иногда он просто бродил по району, определяя границы своего мира. Даже в самом раннем детстве, если его что-то расстраивало, он мог бесконечно ходить туда-сюда между мансардой Маргарет и подвалом. Хлоя сидела за столом на кухне, уткнувшись носом в ноутбук, а рядом возвышалась стопка книг, еще более внушительная, чем обычно. Но рядом с ней на столе лежал телефон, и она периодически отвлекалась на него, как будто ждала звонка. Кейт знала, каково это.

– Каникулы уже начались, – постаралась максимально ненавязчиво бросить Кейт. Стюарт никогда ничего не говорил, но она знала: он считает, что она слишком донимает детей. Хлою за то, что слишком много занимается, а Райана – что слишком мало. – Передохни чуть-чуть!

Но недавно национальный научный журнал объявил какой-то конкурс, победа в котором будет хорошо выглядеть в резюме Хлои. Так что это была ее задача на выходные. Если перед ней стояла задача, ни о чем больше она думать не могла. Кроме, очевидно, звонка, которого она очень ждала, судя по очередному быстрому взгляду на телефон. Синяки у нее под глазами выглядели совсем болезненно, и Кейт поняла, что она, видимо, опять не спала всю ночь. Из-за конкурса или из-за парня? Кейт даже не знала, что беспокоило бы ее больше.

В дверь позвонили, и она обнаружила на пороге Джорджа Эндерби с его чемоданом на колесиках, который был полон книг.

– И снова я. Просто незваный гость из поговорки. – Он обнял Кейт и расцеловал в обе щеки, как обычно. А потом сделал шаг назад, чтобы взглянуть на нее. – Очень эффектно выглядишь. Собираешься приятно провести время? – Она покраснела, и, несмотря на то, что в его словах не было никакого намека или неодобрения, ей стало стыдно. Имеет ли она право ехать развлекаться, когда совсем недавно скончалась Маргарет?

– Просто едем в Ньюкасл со Стюартом.

– Что же, замечательно! Не переживай. Я сам устроюсь в своей комнате. – Он тоже казался уставшим. Пальто было помято, а обычная веселость в голосе звучала вымученно. Кейт решила, что он, видимо, получил не очень много заказов на романы, которые ему понравились.

– Я оставлю чай в гостиной, – сказала она. – Хотя, боюсь, печенье не дотягивает до стандартов Маргарет.

Они грустно улыбнулись друг другу.

– Уверен, оно превосходно, – отозвался Джордж. Он начал стягивать перчатки, а потом добавил, как будто только что вспомнил: – Есть какие-нибудь новости? Поймали уже убийцу?

Она уже шла на кухню и развернулась, чтобы ответить.

– Я ничего не слышала. Но стоит мне выйти из дома, я все время встречаю полицию. Они как будто везде. Рыскают по городу, стучат во все двери, задают вопросы.

И, как будто в подтверждение, на улице зазвучали сирены. Они посмотрели друг на друга, и их обоих нервно передернуло.

Когда Джо Эшворт прибыл на место, он обнаружил Веру в дверях у Ди, как будто она так и простояла на одном месте с тех пор, как сообщила об убийстве. Он знал, что она расстроилась. Что-то в Ди Робсон ее тронуло. Она могла быть пугающе черствой, но иногда ощущала странную связь со свидетелями и тогда готова была перевернуть небо и землю, чтобы им помочь. Обычно объектами ее жалости становились одиночки – неуклюжие и презираемые. «И толстые, – подумал про себя Джо с неподобающей ситуации улыбкой, – совсем как сама Вера».

– Что, по-вашему, случилось?

Было холодно. На лестнице гудел сквозняк. Он знал: последнее, чего она сейчас хочет, – это сочувствие.

– Похоже, ее убили практически сразу после нашего ухода. – Вера стояла, засунув руки в карманы. На площадке было тесновато, и его локоть касался ее руки.

– Клиент?

– Она была одета для работы, но в сапогах. Непохоже, что дело дошло до секса.

Он видел, что она уже продумала эти моменты.

– Все равно мог быть посетитель, – настаивал Джо. – Как известно, с оценкой рисков у нее было неважно. Она уехала с этим парнем, Джейсоном, даже не зная, где он живет.

– Связь с Маргарет Краковски – по-твоему, просто совпадение? – коротко и горько улыбнулась Вера. – Какое-то космических масштабов совпадение.

– И что тогда? – он начал терять терпение. Если у Веры Стенхоуп есть теория, то почему просто не поделиться ею? Зачем играть в эти игры?

– Ди Робсон что-то знала об убийце Маргарет, – ответила Вера. – Но сама не знала, что знала. Иначе рассказала бы, когда мы были у нее вчера. – Она сделала паузу. – Или она была умнее, чем всем казалось.

– Шантаж? – Иногда он догадывался, как работает ее мозг. – Она держала информацию в секрете и получала за это деньги?

Вера медленно похлопала в ладоши.

– Молодец! Мой мальчик!

– Думаете, она была способна на это? – Он не мог себе этого представить. Ему казалось, что Ди была недостаточно сообразительна, чтобы устанавливать какие-то сложные логические связи, и ее вчерашнее поведение еще больше его в этом убедило.

– Она была в отчаянии, – сказала Вера. – Алкоголик в таком положении ищет любые способы раздобыть денег. Может, Маргарет что-то ей сказала в последнюю встречу. Настолько очевидное, что не надо быть Эйнштейном, чтобы вычислить убийцу.

На лестнице послышались шаги, и появился Билли Уэйнрайт. Его лицо утратило все краски и выглядело болезненным.

– С тобой все в порядке, Билли? – Джо не одобрял образ жизни Уэйнрайта (длинная вереница молоденьких любовниц не особо соответствовала его высокому статусу), но все равно испытывал к нему симпатию.

– Небольшое похмелье. Высплюсь хорошенько, и все пройдет. – Он уже был в рабочем костюме и маске, так что слова звучали глухо.

– Я думала, ты сильно занят на месте преступления в метро и времени на веселье у тебя нет, – строго заметила Вера.

– Делу время, потехе час… – Джо по голосу понял, что Билли улыбался. – Тебе бы тоже не помешало немного потехи, Вера.

– Просто иди и делай свою работу, Билли. Скажи мне, кто убил этих женщин. Найди какую-нибудь нитку, или слюну, или отпечатки и свяжи два расследования. Это будет отличное начало.

Он понял, что она настроена серьезно, шутливо отдал честь и пошел в дом. С улицы послышался вой сирен.

– Подкрепление, – произнесла Вера.

Джо больше не мог стоять и смотреть, как Вера мучается от раздирающего ее чувства вины, которое она старательно пытается скрыть за невозмутимым фасадом.

– Что требуется от меня?

– Походи по домам, Джо. Начни со здешних квартир, а потом спускайся дальше по улице. Ди наверняка интересовались. Может, даже существовала какая-то общественная кампания, чтобы она переехала. Она не была образцовым жильцом. Будем надеяться, найдется какой-то особо ответственный гражданин, фиксировавший входящих и выходящих. Хол я послала обратно в участок, чтобы она следила за поступающими звонками. – Он ничего не ответил, и она сердито продолжила: – Если это не унизит твоего звания сержанта, то займись этим, пожалуйста, сегодня.

Джо покорно поднял руки и ушел. Когда она его окликнула, он решил, что она хочет извиниться за резкость. Но вместо этого она протянула ему жирный бумажный пакет.

– Избавься от этой рыбы с картошкой. Уже совсем остыли.

Вера дождалась, пока место преступления приведут в порядок, и сбежала на первый этаж. Бег дался ей с трудом, так что на последнем пролете она остановилась, чтобы отдышаться, и крикнула стоящему наверху констеблю: «Скажи сержанту Эшворту, что я поехала в Холипул и свяжусь с ним позже». Она так тяжело дышала, что не была уверена, что ее хриплые крики до него долетели.

При первой попытке найти «Хейвен» она просто проехала мимо. Она так и не научилась пользоваться навигатором – не стоило это таких усилий. Уже вечерело, и местность вокруг приюта погрузилась в сумрак, так что не заметить въезд было довольно легко. Вера сразу поняла, почему Ди не прижилась в «Хейвене». Если она чувствовала себя на неизведанной территории в паре станций от Мардла, то тут она оказалась далеко за пределами зоны комфорта. Это была огромная пустынная равнина, продуваемая всеми ветрами прямиком из Скандинавии, а бесконечную линию горизонта оживляли только Чевиот-Хиллс. Вера припарковала свой «лендровер» на заднем дворе рядом с синим микроавтобусом и попыталась собрать мысли в кучу. Ее принесло сюда волной праведного гнева и обиды за Ди, но сейчас она должна была решить, как провести встречу. Она все еще размышляла, когда ей в окно постучали. Она открыла дверцу.

Это была пухлая жизнерадостная женщина, и Вера узнала голос, который слышала по телефону во время звонка в «Хейвен».

– Вы заблудились? Вам нужно попасть обратно в деревню? Здесь, боюсь, тупик, хотя некоторые карты показывают сквозной проезд.

– Я не заблудилась. – Вера вылезла из машины, и снова почувствовала боль в спине. А еще говорят, что физические упражнения полезны. – Я именно там, где должна быть. Вы уже встречались с моим коллегой, Джо Эшвортом.

– А вы?.. – Джейн Камерон сразу ушла в оборону, но улыбка с ее лица не исчезла.

– А я, милая, его босс, Вера Стенхоуп. Мы с вами разговаривали по телефону.

– И я объяснила, что в «Хейвене» не осталось свободных мест. – Ответ прозвучал довольно резко. Эта женщина явно не привыкла, чтобы ее слова подвергались сомнению.

Вера махнула рукой.

– О, об этом больше не стоит беспокоиться.

– Вы нашли другое место. – В голосе Джейн прозвучало облегчение. – Это хорошо.

– Другого места не понадобилось, – сказала Вера. – Ди Робсон мертва.

Они договорились о встрече с Эдвином Шортом у него дома, потому что Вера не могла дождаться открытия его офиса с утра. Джо она тоже потащила с собой. Единственное парковочное место оказалось в конце улицы, и они прошлись вдоль длинного ряда больших эдвардианских домов, успевая краем глаза ухватить маленькие бытовые моменты из жизни состоятельных людей: худощавая девчонка играет на скрипке, женщина накрывает к ужину и аккуратно полирует хрусталь и серебро, прежде чем поставить его на стол из черного дерева, пожилая пара, с закрытыми глазами слушающая классическую музыку по радио. Вера подумала, что именно на такой улице Маргарет жила в детстве.

Эдвин Шорт открыл им дверь. Это оказался мягкий, вежливый мужчина под шестьдесят; седой и очень опрятно одетый, не считая старых кожаных тапочек с дыркой на одном пальце. Он провел их в гостиную с высокими потолками, камином и книжными полками и предложил им хересу. Вера чувствовала, что Джо эта обстановка подавляет. Британская классовая проблема снова вылезла наружу.

– Вы хорошо знали Маргарет Краковски? – Она взяла рюмку, которая выглядела совсем крошечной в ее большой руке. Херес не входил в число ее излюбленных напитков, но за рулем был Джо, и она не хотела показаться невежливой.

– Наша фирма представляла ее семью, – ответил Шорт. – Я знал ее родителей, хотя они были уже очень пожилыми, когда мы познакомились. Мой отец был юристом, он и основал нашу контору. А я пошел по его стопам. Он, конечно, знал эту пару лучше меня.

– Расскажите мне о них, – откинулась в кресле Вера.

– Джеймс Нэш был бизнесменом. Его семья владела сетью мясных лавок на северо-востоке. Он продал свое дело как раз вовремя, на заре появления супермаркетов, а потом стал вкладываться в недвижимость. Но при этом был осторожен. Никогда сильно не рисковал и умер состоятельным человеком. Его жена была обычной домохозяйкой. Маргарет – единственный ребенок. – Он взглянул на Веру. – Это имеет отношение к делу? Я не слишком отклоняюсь?

– Совсем не отклоняетесь.

– Семья распалась, когда Маргарет вышла замуж вопреки их запретам. Все это, конечно, совершенно нелепо. – Шорт покачала головой. – Нужно позволять детям принимать собственные решения. Мой отец считал, что скоро буря уляжется, но Нэш был упрямым человеком, и Маргарет, видимо, пошла в него. Они так и не примирились. Не думаю, что они с тех пор встречались.

– Что случилась со всеми семейным состоянием? – прервал его Джо.

– Маргарет оно не досталось. Супруги умерли в очень пожилом возрасте, совсем немощными, и большая часть средств ушла на уход в домах престарелых. Они назначили нас доверенными лицами, и мы управляли их делами. Все оставшееся пошло в благотворительные фонды по борьбе с раком.

– Вы сообщили Маргарет об их кончине?

Шорт покачал головой.

– Я думал, что она все еще живет в Польше. Так сказали отцу ее родители, когда он еще работал с ними: мол, она уехала со своим мужем начинать новую жизнь. Она не была наследницей, и спустя столько времени ее было слишком сложно отыскать.

– И все это время Маргарет жила в квартире на Харбор-стрит в Мардле. Интересно, она навещала их в доме престарелых? – Вера осознала, что уже допила свой херес, и поставила рюмку на стол.

– Можете поспрашивать у сотрудников. Но она точно не связывалась со мной чтобы узнать, где они находятся. Как я уже сказал, до той секунды, когда она позвонила мне в офис и назначила встречу, я думал, что она живет за границей.

Веру все это смущало. Маргарет Краковски была хорошей женщиной, ходила в церковь, и при этом не предпринимала даже попыток узнать о судьбе своих престарелых родителей, которые жили всего в получасе езды от Мардла. Они не меняли адреса, пока не переселились в дом престарелых, так что ей не составило бы труда их разыскать. Маргрет не была похожа на женщину, которая будет таить обиду пятьдесят лет. В конце концов, ее родители оказались правы по поводу ее жениха. Он оставил ее после пары лет брака. Значит, ее грехом была гордыня? Это она заставила их поверить, что счастливо обосновалась в Польше, или они сочинили эту историю, чтобы объяснить ее исчезновение?

Шорт продолжил свой рассказ:

– Маргарет связалась со мной где-то неделю назад. Свалилась как снег на голову. Должен признать, я был заинтригован. Я много о ней слышал, по крайней мере про ее конфликт с родителями. Я успел увидеть ее только в день смерти. Мы в тот вечер улетали в Барселону, и я хотел перенести нашу встречу, но она настояла. Сказала: «Я не знаю, сколько мне осталось». Так что я приехал в офис специально ради нее. – Он подался вперед в кресле. – Она была очень эффектной женщиной. Интеллигентная, привлекательная. Она сказала, что умирает и хочет привести в порядок дела. Я спросил, нельзя ли вылечить ее рак. В последнее время в медицине такой прогресс. Но она сказала, что у нее нет желания бороться с болезнью. Она не хотела дополнительно продлевать свою жизнь. – Вера подумала, что это она понять может. Она была не из тех женщин, которые всегда пытаются держать лицо, но больницы она ненавидела. Анализы, осмотры, трубки, иглы… Это было единственной причиной, по которой она старалась оставаться в форме.

– Маргарет пришла к вам, чтобы составить завещание? – Джо Эшворт, как всегда, ждал четкого и ясного ответа на все вопросы.

Шорт кивнул.

– Я спросил о приблизительной стоимости ее жилья. Она сказала, что оно у нее не в собственности. «Я не пошла в отца, мистер Шорт, – сказала она. – Никогда не чувствовала тягу к коллекционированию домов». Но на ее счетах оставалась небольшая сумма, и, поскольку у нее не было семьи, ей хотелось, чтобы деньги попали в хорошие руки.

– Так вы составили для нее завещание? – На долю секунды Вера осознала собственную смертность, и за этим последовал приступ паники. Что случится, когда она умрет? С домом, который она до сих пор воспринимает как дом Гектора, с деньгами, которые хранятся на ее счетах? Может, ей тоже стоит договориться о встрече с этим тихим вежливым человеком и совершить приготовления? Но как она разделит свое имущество? Это казалось задачкой посложнее, чем купить подарок от Тайного Санты для коллеги.

Шорт тем временем продолжал:

– Нет. За исключением одного затруднения, все было довольно прозрачно, и она очень хотела уладить это дело за один визит, но из-за этого самого затруднения я убедил ее дождаться моего возвращения из отпуска.

– Вы можете сообщить нам о предполагаемом содержании завещания?

– В данных обстоятельствах – конечно. Мы договорились обо всех условиях, кроме одного момента. Маргарет Краковски имела пятьдесят тысяч фунтов в облигациях с фиксированной процентной ставкой и на сберегательном счете в «Строительном Обществе Северной Англии». Она намеревалась оставить десять тысяч фунтов своей подруге Кейт Дьюар… – Он заглянул в свои записи, которые держал на коленях. – «Для развития музыкального таланта». Десять тысяч фунтов отправлялись на благотворительную деятельность приюта под названием «Хейвен» и еще десять – «моему другу Малкольму Керру, в благодарность за помощь и поддержку на протяжении долгих лет». И оставшаяся сумма в двадцать тысяч фунтов… – он замолчал. – Дейдре Робсон. Я так понимаю, это ваша вторая убитая. Я связался с полицией, как только услышал.

Какое-то время Вера молчала. В ее голове роились вопросы и предположения. Пятьдесят тысяч могли показаться скромной суммой юристу, но для женщины, которая последние двадцать лет служила горничной и помощницей на кухне, пусть и в привилегированном положении, это были приличные деньги. И десяти тысяч хватило бы, чтобы спасти «Хейвен» от закрытия. Интересно, успела ли Маргарет обсудить завещание с Джейн Камерон? И не собралась ли передумать после того, как Ди попросили покинуть приют?

Шорт продолжил:

– Затруднение касалось пункта по поводу мисс Робсон. Деньги передавались ей не напрямую, а через третье лицо – человека, который распоряжался бы средствами от ее лица, помогал ей и поддерживал ее, а также делал дополнительные вклады, чтобы приумножить ее состояние. Это не самое обычное условие для завещания, и мне нужно было проверить формулировки.

– И она выбрала друга, который будет следить за Ди Робсон? – Вере ужасно захотелось, чтобы Маргарет Краковски осталась жива и успела договориться обо всем этом. Вера готова была аплодировать щедрости и здравому смыслу этой женщины.

– Это был другой бенефициар, Малкольм Керр.

Этого Вера уже понять не могла. Малкольм едва ли был самым надежным из знакомых Маргарет. Может, она подумала, что опека над Ди Робсон вытянет его из пучин тоски и жалости к себе.

Шорт продолжал рассказывать:

– Я уточнил, спросила ли она мистера Керра, хочет ли он принимать на себя эту роль. Мне это показалось достаточно обременительной обязанностью. Она сказала, что обсудила это с ним в общих чертах. На что я ответил, что ей нужно заключить с ним официальное и очень конкретное соглашение, прежде чем мы сможем составить ее завещание.

– И что вы в итоге решили?

– Что она поговорит с мистером Керром и попросит его встретиться со мной. Мы даже договорились о дате. – Шорт отвернулся, и Вера поняла, что даже после такой короткой встречи он скорбел о смерти женщины, которой восхищался.

– И что будет с этими деньгами теперь? – Вера видела, что Джо хочется домой. Он знал, что это неофициальная переработка и доплаты за нее не предполагается.

Шорт грустно улыбнулся.

– Мы пытаемся найти ее ближайших родственников. У нее нет ни детей, ни семьи, так что это будет непросто. Но они точно не достанутся тем друзьями, которым она хотела помочь этими средствами.

Все собрались на утренний брифинг. Основной фокус был на Джордже Эндерби.

– Зачем Эндерби ехать на север и останавливаться на Харбор-стрит, если не по работе? – Вера ходила взад-вперед перед белой доской. С тех пор, как Холли сообщила эту новую информацию, она не давала Вере покоя. Она не могла представить, что этот человек – убийца, но не понимала, зачем ему врать. Она окинула взглядом комнату. Команда выглядела сонной и растрепанной. Совсем без сил. Она вытащила их с утра пораньше. – Что мы знаем о нем? Холли?

– Ничего, – отозвалась Холли. Она, как всегда, была безупречно собранной. – Он чист.

– Что по камерам наблюдения?

– Кто-то похожий на него шел вместе с другим мужчиной по Харбор-стрит в сторону «Коубла» в день убийства Маргарет. Но это вид со станции метро, так что точно сказать невозможно.

Вера не понимала, уезжала ли Холли домой поспать или просидела в участке всю ночь.

– Мы знаем, где он сейчас?

– Вчера он заехал в гостевой дом на Харбор-стрит. Я позвонила вечером, и мне ответила Хлоя, дочь Кейт Дьюар. Выяснилось, что он попросил остаться еще на одну ночь, так что не уедет раньше завтрашнего утра. Я попросила местных патрульных следить за его машиной, если он вдруг передумает.

Вера тоже думала об этом.

– Хорошо. Но зачем Эндерби задерживаться в Мардле, если он убийца? Почему не убраться с места преступления при первой возможности?

Чарли поднял руку.

– Некоторые убийцы остаются на месте преступления. Им доставляет удовольствие следить за ходом расследования.

Вера могла себе это представить. Эндерби – любитель шпионских историй, а тут события разворачиваются прямо у него на глазах, и он думает, что может обхитрить полицию. Она подумала и приняла решение.

– Хол, у тебя тут отлично идут дела, так что продолжай работать. Если есть какая-то связь между Эндерби и Маргарет или Ди – мы должны об этом знать. Он сказал, что поддерживал благотворительную деятельность Маргарет финансово. Помогал ли он напрямую или, может, ездил в «Хейвен» и даже пересекался с Ди Робсон? Давайте попробуем найти связь. Джо, ты со мной.

– Куда направляемся?

– В «Коубл». Если Эндерби шел в том направлении в день смерти Маргарет, скорее всего, там он и задержался. Пойдем, проверим.

Кейт пила кофе на кухне со Стюартом, когда в дверь постучали – так громко, что она подпрыгнула на стуле и почувствовала неконтролируемый приступ паники. У них было ленивое утро. Джордж Эндерби, как всегда, спустился в гостиную к завтраку, а потом исчез. Дети гуляли. В доме было тихо и мирно; раньше так бывало нечасто, и теперь Кейт думала, что в будущем жизнь может стать именно такой, простой и спокойной. А потом раздался стук, и Стюарт, нахмурившись, оторвался от газеты, лежащей у него на коленях.

– Мне уйти?

Но он казался настолько на своем месте и даже немного постаревшим в ярком кухонном свете, что она просто встала на ноги, поцеловала его в лоб и пошла к двери. Губами она почувствовала сухость его кожи.

Она посмотрела в окно в коридоре, прежде чем открывать, и увидела снаружи толстую женщину-детектива и ее помощника.

– Извини за беспокойство, милая. Не против, если мы войдем? – Не успела Вера Стенхоуп договорить эти слова, как она уже была внутри, а молодой мужчина последовал за ней. «Интересно, – подумала Кейт, – каково это: постоянно быть в тени этой тучной женщины?»

Вера стояла в коридоре, потирая руки от холода, будто они ждали за дверью несколько часов, а не пару минут.

– Я хотела спросить, нельзя ли нам позавтракать? – спросила она. – Мы, конечно, заплатим. Иначе никак. В наше время даже бесплатная яичница с сосисками может быть истолкована превратно. Всем мерещатся взятки и коррупция.

Она лучезарно улыбнулась, и на секунду Кейт подумала, что это единственная причина их визита; что они действительно испортили ей идеальное утро ради того, чтобы она пожарила им яичницу с беконом. Или, может, это какая-то дурацкая шутка? Она вспомнила прилив адреналина от внезапного стука в дверь и вдруг разозлилась. Ну и нахальная же дама! Происходящее не укладывалось у нее в голове: какая-то странная женщина врывается к ней в дом и требует завтрак. Но не особо укладывалось в голове и то, что в городе убиты две женщины.

Вера не умолкала:

– Вы же не одна, да? Кажется, у вас еще есть гости.

– Только Джордж, – откликнулась Кейт. – Джордж Эндерби.

– А, да, я вроде видела его машину снаружи. Мы бы не побеспокоили вас, если бы полагали, что у вас выходной. – Она прошла в глубину дома, оглядываясь. – Мистер Эндерби тут? – Она спрашивала вроде как между делом, но Кейт поняла, что это важно.

– Вышел, – сказала она.

– Вот как? – И опять деланое равнодушие. – Но его машина все еще здесь.

– Он поехал в город на метро.

– Не сказал, куда? – Глаза Веры буравили ее, как маленькие гвоздики, и, конечно, речи уже не шло о том, чтобы Кейт готовила им завтрак. Похоже, это был лишь предлог, чтобы зайти внутрь.

– В какую-то библиотеку? Вроде как «отдохнуть душой». Побыть в приличном месте, где ценят хорошие книги, прежде чем отправиться обратно на юг. – Джордж рассказывал ей об этом за завтраком, но она особо не вслушивалась.

– Библиотека «Фил энд Лит»?

– Да! – Кейт не понимала, как детектив догадалась. Может, она и впрямь ведьма. – Откуда вы знаете?

– Обычно книжные черви водятся именно там, – снова широко улыбнулась Вера. – А с ними одиночки и прочие немножко сумасшедшие. Мне ли не знать. Я сама – член клуба. – Повисла еще одна пауза. – Не могли бы вы показать Джо комнату мистера Эндерби? А мне надо возвращаться к работе.

Кейт засомневалась. Было сложно спорить с толстой женщиной-детективом.

– Но я не могу этого сделать. Это вторжение.

– Это твой дом, милая. Дай нам разрешение, и нам не потребуется ордер.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, но потом Кейт сдалась. Она ничего не должна Джорджу Эндерби, и если он вдруг причастен к этим убийствам, то помочь полиции – ее долг. Ее беспокоило только одно – что об этом подумает Стюарт. Ну конечно, он поддержит ее. Тем более в этом человеке всегда было что-то чуднóе, жутковатое.

Кейт пошла на кухню за своими ключами, а когда вернулась, Вера Стенхоуп уже исчезла. Невероятно, как такой крупной женщине удавалось так быстро и бесшумно передвигаться. Сержант поднялся вместе с ней по лестнице и дождался, пока она откроет дверь. Она думала, что он отправит ее восвояси, но он кивнул, чтобы она вошла первой. Возможно, ему нужен был свидетель. Кейт еще не убиралась в комнате, но она была, как всегда, безупречна. Одеяло откинуто, чтобы проветрить постель, на подносе рядом с чайником стоит чистая кружка.

Дорожная сумка Джорджа лежала открытой в углу. Казалось, на этот раз он даже не распаковал ее как следует, что было нетипично. Обычно он развешивал свои рабочие рубашки и пиджаки, как только въезжал. «Когда ты продавец, Кейт, первое впечатление имеет значение».

Рядом с ней стоял чемодан на колесиках, в котором Джордж возил образцы. Сержант положил его на пол и расстегнул. Внутри оказались джинсы, плотная шерстяная куртка, пара прогулочных ботинок и непромокаемый плащ.

– А где книги? – вырвалось у Кейт.

– Какие книги? – поднял на нее взгляд сержант. Он все еще стоял на полу на коленях и слегка нахмурился.

– В этом чемодане он возит книги. Образцы, чтобы показывать владельцам книжных.

Детектив не стал отвечать. Он начал открывать шкафы, но все вещи Джорджа остались в сумке. Джо Эшворт аккуратно их достал и разложил на кровати, но ни один предмет не вызвал у него интереса. Он осмотрел ванную, а потом снова повернулся к Кейт.

– Вы нам очень помогли. Спасибо. – Его лицо ничего не выражало. Ей захотелось спросить, не считают ли они Джорджа убийцей.

– У меня дети, – сказала она. – Дочь. Насколько безопасно оставлять мистера Эндерби на ночь? – Она услышала истерические нотки в своем голосе.

Он задумался лишь на секунду и ответил:

– У нас нет улик против мистера Эндерби. Мы считаем, что он может помочь нам в расследовании.

Для нее это прозвучало не очень убедительно.

Спустившись по лестнице, детектив протянул ей руку и снова поблагодарил. Совсем как обычный постоялец.

Джо перешел дорогу, чтобы его не было видно из подвала дома на Харбор-стрит, и задумался, что делать дальше. Он предполагал, что Вера отправилась в город по следам Джорджа Эндерби. Вероятно, она вызвала на подмогу Холли или Чарли – дополнительные свидетели будут необходимы, когда дело попадет в суд. Он пытался ей позвонить, но его сразу перекидывало на автоответчик. Джо так и стоял посреди улицы с потерянным видом и телефоном в руке, когда дверь гостевого дома открылась и из нее вышел Стюарт Бут. Он на секунду остановился и оглянулся. Джо подумал, что сейчас за ним последует Кейт, но мужчина закрыл за собой дверь и какое-то время стоял на пороге с таким же потерянным видом. Они представляли собой зеркальные отражения друг друга с двух сторон дороги. Бут, казалось, принял какое-то решение и рванул через улицу к Джо, который стоял рядом с церковью.

– Я бы хотел поговорить с вами, сержант. У меня есть информация. Это может иметь отношение к убийству Маргарет Краковски.

Джо сидел в служебной машине и вез Бута в полицейский участок в Киммерстоне. Вера, возможно, сделала бы все по-другому – провела бы небольшую неофициальную беседу за чаем или пивом с картошкой. Но Джо хотел сделать все как следует, зафиксировать показания. По дороге в Киммерстон его разбирало от волнения. Ему казалось, что Бут собирается признаться в убийстве, настолько серьезен и тих был этот человек.

В машине Бут не проронил ни слова. Джо время от времени посматривал на него и видел, что тот очень пристально смотрит в окно. Каждый мускул его лица был напряжен. Джо встречал подобных людей в деревнях Нортумберленда. Обитатели холмов, фермеры и пастухи, не бросающие слов на ветер. Жилистые, крепкие. Сложно было представить Бута музыкантом. Джо загуглил его и выяснил, что его страсть – это джаз. Может быть, он играл в те редкие моменты, когда действительно расслаблялся? И тогда Джо представил его с саксофоном в подвале какого-нибудь бара, с закинутой назад головой и полуприкрытыми глазами, полностью погрузившегося в свою музыку.

– На каком инструменте играете? – внезапно вырвалось у него.

Бут ответил, не отворачиваясь от окна.

– В школе – на чем приходится. На общих собраниях на фортепиано, а чтобы собрать мелких на урок – на флейте. Ну а для удовольствия – альтовый саксофон.

Джо был доволен, что догадался.

Вера стояла перед библиотекой «Фил энд Лит» в центре Ньюкасла, погрузившись в размышления; она любовалась ее георгианской симметрией и ждала Холли. Ее обходили пассажиры с центральной станции, на светофоре сигналили машины, но Вера настолько увлеклась своими мыслями, что не обращала на это никакого внимания. Две женщины. Маргарет Краковски – красавица и умница; выросла в достатке; узнала, что больна, и решила привести в порядок свои дела. Ди Робсон – отброс общества, инвалидка, требовавшая особого ухода еще с рождения, но на которую всем было наплевать до тех пор, пока на помощь не пришла Маргарет. Они были связаны географически, жили близко, на морском побережье рядом с железной дорогой, и ехали вместе в вагоне, где убили Маргарет. Как и Джо Эшворт. И его дочь Джесси. Интересно, подумала Вера, Джо приходило в голову, что они с Джесс тоже могли быть в опасности? Впрочем, вполне возможно, у него не так развито воображение.

Объявилась Холли. Даже пробираясь сквозь толпу, она выглядела безукоризненно. Они зашли внутри и остановились у величественной каменной лестницы.

– Ты знаешь «Фил энд Лит»? – Вера была постоянным посетителем. Гектор водил ее сюда слушать лекции про птиц и жуков. Любовь к этому месту входила в число того немногого, что она от него унаследовала.

– Конечно. Потрясающая, да?

«Ну конечно, она знает эту библиотеку. В познаниях Холли нет пробелов. По крайней мере, она так думает».

– Эндерби должен быть там. Он ушел с Харбор-стрит сразу после завтрака и сказал Кейт, что пойдет сюда. Посмотрим, что он скажет в свое оправдание.

Они поднялись по лестнице на первый этаж и зашли в помещение под стеклянными куполами, залитое светом. Стены сплошь состояли из книг. Эндерби не было видно ни за столами для чтения у двери, ни на дальнем пятачке, где продавали кофе. Некоторые посетители подняли головы, но их приход никого не заинтересовал. Сотрудница библиотеки за стойкой помахала Вере. Холли немного удивилась, что ее начальницу узнали – «Фил энд Лит» не была похожа на привычную среду обитания инспектора.

Сканируя глазами пространство в поисках Эндерби, Вера почувствовала нарастающую панику. Возможно, мужчина оказался умнее, чем они думали, и ввел Кейт в заблуждение. Может, он уже ехал на поезде на юг. Она заглянула за угол, чтобы осмотреть другое крыло зала г-образной формы. Никаких признаков Эндерби. Не обращая внимания на Холли, которая переминалась за ее спиной, Вера вернулась к стойке.

– Джордж Эндерби, – сказала Вера. – Крупный малый. Лысеющий. С юга. Любит свои книжки.

– А, Джордж. – По теплой мечтательной улыбке библиотекарши Вера поняла, что чары Эндерби сработали и на нее. – Да, он пришел прямо к открытию. Один из наших главных читателей с юга. Скорее всего, вы найдете его в Тихой Комнате. Он предпочитает читать там.

Вера велела Холли оставаться на месте, а сама вышла через заднюю дверь и спустилась вниз по лестнице. Тяжелая дверь заглушила шум в библиотеке. Где-то тихо журчал водопровод, но в остальном – плотная тишина. Вера на секунду остановилась у Тихой Комнаты. Небольшое суеверие, максимально близкое к молитве. «Пусть он будет там». Она открыла дверь.

Это была квадратная комната без естественного освещения. Тихая. Конечно же. Разговаривать не разрешалось. Даже на кашель отзывались шиканьем. На первый взгляд комната казалось пустой, но книжные полки были расположены под прямым углом к стенам, образовывая небольшие альковы, куда нельзя было заглянуть, стоя у двери. В одним из них женщина средних лет яростно что-то печатала на ноутбуке. А в другом оказался Джордж Эндерби, который сидел за небольшим столиком, опустив голову на сцепленные руки, как будто спал.

Правило тишины настолько глубоко укоренилось в ней с детства, что она не могла заставить себя заговорить. Она подошла ближе. Он по-прежнему оставался в пальто, и ему, наверное, было очень жарко. Она похлопала его по плечу. Немедленной реакции не последовало, и на одну безумную секунду ей показалось, что он тоже мертв. Еще одна жертва. Но тут он, вздрогнув, проснулся. Встрепенулся и чуть не заговорил, но она приложила палец к губам. Вера жестом позвала его за собой, к выходу из комнаты.

Для разговора они воспользовались одной из комнат на верхнем этаже. При первой встрече Эндерби понравился Вере, но она чувствовала, что он вполне мог играть с ней в игры. Все эти разговоры о фантазиях, о Маргарет Краковски – шпионке. Теперь она наблюдала, как он пьет кофе, и не произносила ни слова, нагнетая напряжение. Он привык к словам и плохо переносил тишину. Он заговорил первым, как она и ожидала.

– Очень приятно вас видеть, инспектор, но, должен признаться, я не ожидал такой встречи. – Застенчивая, мальчишеская улыбка. – А вы умная, раз выследили меня! Чем обязан такому удовольствию?

– Вы знали Ди Робсон, мистер Эндерби? – Вопрос резкий и неприятный, как порез от бумаги. Он его не ожидал.

Он выдержал паузу.

– Ту несчастную женщину, которая практически жила в «Коубле»? Конечно, я видел ее там, и слышал разные злобные замечания в ее адрес. – Он снова задумался. Я пару раз покупал ей выпить. Обычно я сижу в зале, но, когда проходил мимо бара, знаете… мне было ее жалко. Может быть, потому, что она была одной из подопечных Маргарет, и я чувствовал себя обязанным проявлять к ним доброту.

– Вы не слышали, что ее убили? – задала вопрос Холли, и Эндерби резко повернулся к ней, как будто его удивило такое внезапное вмешательство. Он взглянул на нее как на непоседливого ребенка, который лезет во взрослый разговор.

– Нет, – медленно ответил он. – Вчера вечером я не был в «Коубле». Я плотно пообедал перед возвращением на Харбор-стрит, так что перед сном обошелся сэндвичем. Откуда я мог услышать?

– Мне нужно знать, зачем вы солгали нам, мистер Эндерби. – Вера уперлась локтями в стол. В комнате было очень тепло. Ответа не последовало. Вместо этого мужчина поднялся, снял свое пальто и аккуратно повесил на спинку стула.

– Ну так что, мистер Эндерби? – использовала Вера свою самую повелительную интонацию. – Зачем вешать нам лапшу на уши?

– Я не совсем вас понимаю, инспектор.

– Вы сказали, что приехали в эти места продавать книги. Но, насколько нам известно, вы с момента появления даже близко к книжным магазинам не подходили. Так объясните же нам – в чем дело?

Из него как будто выкачали весь воздух. Вере в голову пришлось не очень изящное сравнение с мятым блестящим пакетом в коробке из-под вина, когда из него все выпили. Вся эта джентельменская галантность служила лишь защитой от внешнего мира, и, как только она перестала работать, он словно опустел. Она подумала, что он может заплакать, но вместо этого взглянул на нее с немым отчаянием.

– Я никого не убивал, – сказал он.

– Так зачем лгать?

– Вы не поймете. Я не понимаю.

– А вы попробуйте.

Повисла тишина. Вера решила, что он тянет время, чтобы сочинить какую-то историю, но, когда он заговорил, слова полились из него бурным потоком. Он говорил тем же приятным голосом, но Вера чувствовала, что сейчас он делится сокровенным, а не разыгрывает обычный спектакль.

– В университете я был ленив – но не в интеллектуальном плане. Я всегда находил время для учебы. Скорее, в эмоциональном. Ведь можно быть эмоционально ленивым? – Он взглянул на них, особо не ожидая ответа. – Ну, и в нашей группе была девушка. Довольно приятная. Красивая в конвенциальном смысле, эдакая английская роза. И она как будто бы мне симпатизировала, так что я подумал – а почему бы не пригласить ее на свидание? Она была из хорошей семьи, так что сразу понравилась моим родителям. И мне она не не нравилась. Все было очень просто, и я мог тратить всю энергию на книги, а это в тот момент казалось самым важным. – Он остановился и набрал в грудь воздуха. – После университета мы вроде как сами собой вкатились в брак. Я знал, что не люблю ее, даже близко, но все этого ожидали, и было бы, знаете ли, очень некрасиво бросать ее после того, как мы практически заключили помолвку. Так что я просто пустил все на самотек. Как я и сказал – эмоциональная лень. Или трусость. Наверное, это слово подходит лучше. – Он снова замолчал. Вера налила ему еще кофе. Она видела, что Холли не понимает, к чему все это. Ее подмывало рявкнуть на мужчину, чтобы он переходил к делу, но она знала, что не стоит прерывать его перед Верой.

Джордж Эндерби продолжил:

– И все, казалось, складывалось неплохо. Диане не нужно было искать работу. Деньги никогда не были для нас проблемой. Она получила наследство от богатой бабушки. Ее страстью были лошади – верховая езда. Она очень хороша. Чуть не попала на Олимпиаду несколько лет назад. Я искренне ею восхищаюсь. Мы оба хотели детей, но тут нас постигло разочарование. Когда ничего не получилось, я имею в виду. – Он прервался и посмотрел в окно, на выстроившиеся вдоль Уэстгейт-роуд автомобили.

– Это предисловие, – сказала Вера. – И очень увлекательное. Но все же это не объясняет, почему вы торчите в Нортумберленде и притворяетесь, что работаете.

– Диана ушла от меня. – Они ожидали очередного фонтана из слов, но он опять замолчал, а потом заговорил медленнее: – Наверное, мне просто захотелось убежать, а здесь я больше всего чувствую себя как дома. – Он снова уронил голову в ладони. – Я несколько раз думал бросить ее. Эти отношения никогда меня до конца не удовлетворяли. Так почему я себя так кошмарно чувствую? Откуда такая боль?

– Мужская гордость, – не задумываясь, ответила Вера. Этот странный брак вызвал у нее интерес, она хотела услышать еще. Делила ли пара постель, например? Занимались ли они сексом после того, как поняли, что детей не будет? Но она осознавала, что это едва ли имеет отношение к расследованию и может быть расценено как вмешательство в личную жизнь. – Нам нужно знать, где вы были, когда притворялись, что работали. Где вы были вчера, мистер Эндерби?

– Когда убили несчастную Ди Робсон, вы хотите сказать? – Его, казалось, шокировало, что она еще видит в нем подозреваемого после того, как он обнажил перед ней душу.

– И до этого, когда зарезали Маргарет Краковски. – Вера поняла, что Эндерби порхал по жизни, используя в качестве защиты лишь свое очарование. А теперь ему предстояло столкнуться с последствиями своей эмоциональной лени. Или трусости.

– Меня в это время тут даже не было, – заявил он. – Я был в дороге. И приехал из Лондона позже вас, как вы помните.

– Нет! – практически закричала Вера. – Хватит врать! Днем вы были в «Коубле». Хозяин вас помнит. – Она стала прикидывать в голове возможное развитие событий. Эндерби следует за Маргарет к дому Ди, а потом садится вместе с ней на метро до Госфорта. Там он легко смешивается с респектабельными обитателями маленького пригорода. А потом шагает за ней сквозь снег, схватившись за рукоятку ножа под пальто. – Вы убили Маргарет Краковски?

– Конечно нет! Что за абсурдная идея! Зачем мне убивать Маргарет?

«И это – центральный вопрос расследования, – подумала Вера. – Зачем кому-то убивать Маргарет Краковски?»

– Где вы были вчера?

Он пожал плечами.

– Это действительно важно? Или в убийстве Ди Робсон вы тоже меня обвиняете? Не очень умно.

– Нет, мистер Эндерби. Не очень умно отказываться отвечать на мои вопросы. Особенно после того, как вы врали мне раньше. – Она снова наклонилась к нему через стол, так близко, что почти коснулась его. – Или вы предпочтете отправиться с нами в полицейский участок? Тюремное заключение предоставляет отличную возможность сбежать от домашних проблем.

В этот раз он ответил мгновенно.

– Позапрошлую ночь я провел у друга, который живет в Тайн-Вэлли. Это было незапланированно. Все это было незапланированно. Но когда я только приехал – в тот самый день, когда убили Маргарет, – Кейт решила, что я на работе и буду следовать своему обычному распорядку. Две ночи здесь, одна в другом месте, а потом снова одна здесь. Я не хотел ничего объяснять. – Он с сожалением взглянул в окно. – Я надеялся, что снег продолжится и я застряну в Мардле.

– И как зовут друга? – Вере казалось, что она уже знает. Сердцем этого расследования была Харбор-стрит, и всех персонажей пьесы объединяло именно это место.

– Майкл Краггс. – Эндерби поднял взгляд и улыбнулся. Вера осознала, что улыбка – это что-то типа привычки, рефлекса или нервного тика. – Он морской биолог из Университета Ньюкасла. Я познакомился с ним в гостевом доме в Мардле. Он постоянно там останавливается, когда проводит исследования на побережье. Если честно, я всегда ему завидовал. У него как будто есть все – идеальный брак, идеальная семья, любимая работа. Я так ему завидовал, что мне хотелось возненавидеть его. Но профессора нельзя не любить.

– И как так получилось? – спросила Вера. – Что он пригласил вас к себе, я имею в виду. Вы просто ему позвонили? «Я тут прикидываюсь, что до сих пор счастлив в браке. Приюти меня на ночь, чтобы я мог спрятаться».

– Мне не нужно было ему звонить, – взглянул на нее Эндерби. – Он был на Харбор-стрит в день моего приезда. В тот день, когда шел снег.

«В день убийства Маргарет». Повисла пауза. Вера не понимала, осознает ли он, какой намек содержится в его словах. Возможно, он сознательно указывал им на Краггса как на потенциального подозреваемого. Эндерби начал раздражаться. Теперь он казался ей скользким и самовлюбленным типом.

Мужчина продолжил:

– Майк шел вверх по улице к своей машине, когда я подъехал. Он спросил, как у меня дела. А я сказал ему прямо: «На самом деле, хреново». Он, видимо, понял, что я в удручающем состоянии. Он отвел меня в «Коубл», угостил выпивкой и сказал, что я могу остановиться у него в любое время. – Он быстро, нервно улыбнулся. – Меня эта перспектива не очень-то привлекала. Я был не в настроении созерцать счастливые семьи. Но мне не хотелось объяснять Кейт, что Диана меня бросила. – Он остановился, и Вера почувствовала, что на подходе еще одно признание. – На самом деле я всегда был немножко влюблен в Кейт. Я уже собирался объявить ей о своих чувствах, когда на сцене появился Стюарт. Вот всегда я опаздываю. Так что я попросил профессора оставить меня на ту ночь, когда я якобы должен был уехать в Шотландию.

Эндерби посмотрел на Веру в ожидании очередного вопроса или хотя бы комментария, но Вера думала о профессоре Майке Краггсе, который знал Маргарет и время от времени выпивал в «Коубле», так что, вероятно, знал и Ди Робсон. Они предполагали, что в день первого убийства он сразу поехал домой, когда расстался с Малкольмом Керром. Холли определенно поверила в это, когда разговаривала с ним в лаборатории «Дав» в Каллеркоутсе. Так зачем же этот человек вернулся на Харбор-стрит в тот же день? И как провел несколько часов в промежутке?

– Приятно провели вечер, наверное? – спросила Вера. – Тогда, в Тайн-Вэлли, когда мы думали, что вы продаете книги в Шотландии. С профессором и его женой? – Она на самом деле никогда не доверяла картинкам счастливых семей. Джо считал ее циничной. В нем еще сохранялась надежда.

– Мэри Краггс дома не было. – Эндерби, казалось, потерял интерес к разговору. Видимо, потому, что он больше не касался драмы с уходом его жены. – Она помогала с ребенком кому-то из детей и осталась у них на ночь. Но да, вечер был прекрасный, спасибо. На следующий день я побродил по Хексему. Красивый город. А потом вернулся на Харбор-стрит. А этим утром я поехал на метро в город. Мне всегда нравилось в «Фил энд Лит», и это правда помогает – спокойно и без спешки посидеть в тишине и как следует все обдумать. Еще одна ночь, и я буду готов к возвращению домой и встрече с суровой реальностью.

– Вот какой у вас план? – Вера подумала, что же за собой повлечет эта встреча с реальностью. Видимо, Эндерби придется смириться с тем фактом, что доступ к деньгам жены для него будет закрыт; как и к их большому загородному дому. Вероятно, именно поэтому он сейчас так расстроен. Он презирал эту женщину с первого дня в браке, пусть это и выражалось лишь в умеренном снисхождении. Вера не понимала, почему жена не уходила от него так долго.

– Да, – сказал он. – Такой был план. Диана сказала, что я могу остаться дома до конца Рождества, но потом придется что-то себе подыскивать.

«И что ты подыщешь? Угол в мансарде. Как Маргарет Краковски».

– Нам, разумеется, необходимо будет подтвердить эту историю у вашей жены. – Но Вера считала, что на этот раз он сказал правду, во всяком случае, ту, что сам был в состоянии выдержать.

День только начался, а Вера уже успела вернуться в Киммерстон. Она собрала экстренную встречу костяка команды, чтобы обсудить новую информацию. Когда она вышла из «Фил энд Лит», она получила сообщение от Джо. Он не поделился подробностями, но она почувствовала, что он сильно взволнован. Они набились в ее кабинет, сразу почувствовав запахи лука и чеснока, исходившие от смятых коробок пиццы в мусорном ведре. У Холли было такое лицо, будто ее сейчас вырвет.

Вера присела на угол стола. Он предпочитала смотреть на них сверху вниз.

– Так, Джо, давай еще раз.

– Стюарт Бут сообщил, что Маргарет оказывала эксклюзивные сексуальные услуги в своей квартире на Харбор-стрит. Жадной она не была. Имела всего несколько клиентов, которые хорошо ей платили. Но она была проституткой, – нахмурился он.

Вера понимала, что он испытывает разочарование и досаду. Он верил в святую Маргарет – живое воплощение женской добродетели.

– И Бут был одним из клиентов? Ему не показалось, что стоило раньше поделиться этой информацией?

Джо пожал плечами.

– У него новые отношения. Вряд ли он хотел делать это достоянием общественности. Только когда он выяснил, что вторая жертва занимается тем же ремеслом, он решил, что нам нужно знать.

– Очень сознательно, – сказала Вера. – Или очень хитро.

– Думаете, он врет?

– Есть у людей такое свойство, милый. У него есть мотив, верно? Если он в таком возрасте действительно нашел любовь всей жизни, то последнее, чего ему хотелось, чтобы Маргарет Краковски все ему испортила. – Вера заметила у себя на свитере кусочек расплавленного сыра и попыталась его соскрести. – Давайте-ка пороемся в прошлом мистера Бута и посмотрим, что еще удастся выяснить. Чарли, это твоя задача на оставшийся день.

Чарли в своей новой, более счастливой ипостаси даже не скривился.

– И будет небесполезно отыскать других мужчин, которые были знакомы с Маргарет в те годы. – Вера не до конца понимала, как относиться к этой новой информации о Краковски. Важно ли это, или они только зря отвлекаются? – Какие-нибудь предложения?

– Соседка Ди по Перси-стрит, пожилая женщина, рассказывала об одном из обожателей Маргарет, – заглянул Джо в свои записи. – Парень по имени Рики Батт. Сейчас он должен быть зрелым мужчиной, но, может, помнит ее. Его мать была хозяйкой «Коубла».

Вера вспомнила портрет в баре.

– Это тогда тоже проверь, ладно, Чарли? Попробуй узнать адрес.

– Как у вас прошло с Джорджем Эндерби? – нетерпеливо спросил Джо. Они закончили есть, так что теперь, по его мнению, должны были работать, а не сидеть и болтать впустую. Опять немного протестантской этики.

– Хол, что ты по его поводу думаешь? – Холли сникала, если не получала свою дозу внимания, и Вера сочла справедливым дать ей возможность высказать свое мнение. Ведь это она обнаружила, что Эндерби лгал.

– На самом деле он показался мне довольно жалким. Ему даже не нравилась его жена, так зачем делать из ее ухода такую трагедию? – Холли равнодушно пожала плечами. Вера понимала: она еще слишком молода и не знает страшного чувства заброшенности. Ее, такую юную и здоровую, еще не посещали мысли о смерти в одиночестве.

– Эндерби может быть потенциальным убийцей, на твой взгляд?

– Ну, возможность у него была, так? Если посмотреть по времени, то он приехал в Мардл достаточно рано, чтобы сесть в метро вместе с Маргарет. И до тех пор, пока мы не проверили его алиби у Краггса, он только по собственным словам не был в городе в момент убийства Ди Робсон.

– Мотив?

Повисла тишина.

– Он же странный, правда? – сказала Холли. – И он ненавидит женщин.

Но Вера знала, что этого недостаточно.

– Ты не помнишь его в метро, Джо?

– Нет, но вагон был забит. Не гарантирую, что он там был. – Он помолчал. – В чемодане, где он обычно возит книги, я нашел сменную одежду. Дождевик, джинсы, ботинки. Может, стоит взять их на анализы? Вдруг найдем капли крови. И в любом случае будет интересно увидеть его реакцию, когда мы попросим.

– Давайте так и сделаем. – В кабинете было тепло, и Вера внезапно почувствовала сонливость. Пора было выйти на улицу и дохнуть свежим воздухом, а то она вырубится прямо здесь, за столом. Как Джордж Эндерби в Тихой Комнате. Нужно расшевелить команду.

– Хол, ты езжай сегодня в «Хейвен». Я сказала Камерон, что приедет Джо, но хочу, чтобы это была ты. Кто-нибудь из женщин знает о прошлом Маргарет? С этой новой информацией стало понятнее, почему она с таким сочувствием относилась к Ди Робсон… Но девочки ничего не расскажут, пока мы не спросим. «Либо хорошо, либо никак», и все такое. Узнай, знал ли кто-то Маргарет до того, как она стала у них волонтером. Они все местные. И мне будет интересно послушать твои впечатления от Джейн Камерон и этих женщин. – Она остановилась, чтобы перевести дух. – Джо, на тебе профессор Майкл Краггс. Он тоже ввел нас в заблуждение. Почему он был в тот день в Мардле, хотя Холли сказал, что сразу после работы вернулся в Хексем? Сегодня прозондируй почву, а завтра езжай к нему домой. Чарли возьми с собой. Ему не помешает день за городом после того, как он столько времени проторчал за компьютером.

Чарли благодарно улыбнулся.

– Вы считаете Краггса подозреваемым? – Джо был настроен скептически. Он всегда испытывал пиетет к образованному классу.

– Почему нет? Он соврал нам. И он как раз того возраста, чтобы быть одним из клиентов Маргарет. И, как главе счастливого семейства, ему было что терять в том случае, если Маргарет решила бы раскрыть тайны своего прошлого. Известие о скорой смерти могло убедить ее выложить всю правду. – «Что, конечно, облегчило бы душу Марагрет, – подумала Вера, – но было бы очень жестоко по отношению ко всем остальным».

– А вы что, босс? – Холли. – У вас какие планы? – спрашивала она, как будто ее это касается.

– Я возвращаюсь в Мардл. – Развивать мысль она не стала, и все догадались, что допытываться не стоит.

Холли приехала в «Хейвен» в первой половине дня. Обширная равнина с видом на море, погнутые ветром деревья. Огромное серое небо. Дом тоже был серый, каменный и квадратный, только потрескавшийся и запущенный. Слезающая краска на оконных рамах и водостоках, торчащая из трещин высокая трава, дыры в шиферной крыше. Впрочем, если немного потратиться, этот дом мог бы стать потрясающим. Холли вполне представляла его модным загородным отелем или роскошным жильем. Она запоем смотрела передачи про ремонт, а в парикмахерской читала журналы по дизайну интерьеров. Она не понимала, почему бы благотворительному фонду не продать это место и не купить что-то более подходящее под хостел в городе. И они бы еще остались в плюсе.

Она припарковалась рядом с черным «вольво», а как только вышла из машины, ее сразу пронзил порыв ветра, задувший под куртку. Где-то залаяла собака. Она постучала в дверь, и ей почти сразу открыла худенькая девушка, почти ребенок.

– Вы социальный работник? – взволнованно распахнув глаза, спросила она. Ее рыжие волосы были завязаны лентой. Одета она была как студентка, только лишенная денег и вкуса. Холли могла бы принять ее за сотрудницу, но она была слишком худая и нервная и не переставая грызла ногти.

– Боюсь, что нет.

– О. – Девушка разочарованно отошла от двери. – Должен приехать социальный работник, чтобы забрать меня домой на Рождество. Мой личный куратор ушел на праздники. Мама сказала, что попробует договориться с другим.

– Не подскажешь, я могу поговорить с директором?

В этот момент в коридоре возникла пухлая женщина.

– Я же говорила, она будет не раньше пяти, Эмили! – сказала она девушке таким тоном, будто той было восемь. – Иди, жди на кухне, там теплее. – Затем она протянула руку Холли. – Я Джейн Камерон, и я управляю этим местом. Вы, должно быть, из отряда Веры Стенхоуп. Полагаю, вы приехали поговорить с постоялицами по поводу Ди Робсон.

Джейн напомнила Холли ее бывшую учительницу по французскому. Тот же добродушный деспотизм и та же уверенность, что она всегда добьется от своих подопечных необходимого результата без особых усилий. Похожий шотландский акцент. В глубине дома послышался шум, и она увидела отца Питера Граскина. Если он и узнал Холли, то виду не подал. Он недовольно хмурился.

– Я, наверное, пойду, хорошо? Не думаю, что на этом этапе можно еще чего-то достичь. – Он кивнул обоим женщинам и вышел на улицу. Ветер подхватил полы его пальто и шевелюру. Они проводили его взглядом, а потом он уехал.

Холли прошла за Джейн на кухню, где две женщины натягивали сапоги и перчатки.

– Мы как раз собирались прогуляться, – сообщила Джейн. – Все уже засиделись в четырех стенах, и прогноз до конца недели ужасный. Нужно глотнуть свежего воздуха. Пойдем, Эм. Надевай пальто. Обещаю, не пропустишь ты социального работника. – Джейн повернулась к Холли. – Вы не против пройтись с нами? Можем поговорить во время прогулки. – Так что у Холли не было выбора. В приюте остались только три человека – всех остальных, видимо, пригласили в какие-то более приятные или интересные места на Рождество. Тощая девчонка, Эм, атлетичная молодая женщина Лори, которая шагала впереди и бросала палку собаке, а также Сьюзан, пожилая женщина с седыми волосами, которая почти не разговаривала.

Сначала Джейн немного отстала от остальных женщин и сама заговорила с Холли.

– Вы уже встречались с Питером Граскином?

Холли кивнула. Она думала, что сама будет задавать вопросы. Она буквально ощущала, как эта властная женщина берет бразды правления в свои руки и направляет ее, а сама она теряет контроль над ситуацией.

– Что вы о нем думаете?

Холли замялась. Ей вряд ли стоило сплетничать о других свидетелях.

Джейн не стала дожидаться и сама ответила на свой вопрос:

– Он ужасный человек. Прошлый священник был милый. Очень мягкий, и девочки его любили. А Питеру мы кажемся существами непостижимыми. Он беспокоится, что пресса нароет связь между «Хейвеном» и Маргарет с Ди. Как вы думаете, это возможно? Он бы предпочел, чтобы мы исчезли с лица земли прямо сейчас.

– Я не знаю. Мы ни о чем не сообщали. – Они шли по тропинке, опоясывающей голое поле. Маленькая стайка цветастых щеглов опустилась на головки высохшего чертополоха.

– Каково это – работать на Веру Стенхоуп? – спросила Джейн будто бы с улыбкой.

Холли выдержала паузу, разрываясь между преданностью начальнице и желанием выпустить пар. В итоге она сдержалась.

– Интересно, – ответила он. – Инспектор Стенхоуп очень хороший детектив.

Джейн усмехнулась, а Холли пошла вперед, поговорить с женщинами. Этот марш-бросок, возможно, был ее единственным шансом, а она не могла вернуться к Вере с пустыми руками.

Сначала Эмили не смогла сказать ничего полезного. Все ее мысли были заняты возможной поездкой домой на Рождество.

– Мама говорит, что в этот раз может сработать. Мы обсуждали мое возвращение в школу, чтобы я смогла снова выйти на пятерки. – Но говорила она тоскливо и без особого оптимизма.

– А в какую ты ходила школу?

– В «Святую Анну» в городе, но мама считает, что мне может быть лучше в местной государственной. Меньше стресса. Но я не уверена. Мне кажется, там будет немножко страшно. Я никогда не ходила в школу с мальчиками. – Холли подумала, что эта хрупкая юная девушка и неделю не протянет в большой общеобразовательной школе. Ее родители специально копили, чтобы отправить ее в частную. – Маргарет говорила, что будет меня навещать, проверять, как у меня дела. – Она посмотрела на Холли, и в ее голосе прозвучала мольба. Похоже, она видела в ней замену своей спасительницы.

– Ты знала Ди Робсон?

– Нет… – Пауза. – То есть, я видела ее на зимней ярмарке, она пришла вместе с Маргарет, но у меня случился небольшой приступ паники. Слишком много незнакомых людей. Я почти ни с кем не разговаривала. – Тут Эмили быстро зашагала дальше, так что Холли пришлось ее догонять. Видимо, она поняла, что Холли здесь не для того, чтобы помогать ей. Когда Холли с ней поравнялась, она продолжила говорить об убийствах. По всей видимости, она толком не успела пересечься с Ди в «Хейвене», потому что жила тут всего несколько недель с тех пор, как ее выписали из подросткового отделения местной психиатрической больницы. – Девочки рассказывали мне о Ди. Они всегда прямо говорили, что она дурочка. Но все равно никто не заслуживает такой смерти. – Какое-то время они шли в тишине, которую нарушало только карканье грачей в ветвях и далекий шум трактора.

– Маргарет не говорила, что ее что-то беспокоит? – Впрочем, Холли понимала, что Эмили последняя, кому Маргарет доверила бы свои тревоги. У этой ослабевшей девочки хватало своих проблем.

Эмили покачала головой.

– Иногда казалось, что Маргарет уже вообще ничего не беспокоит. Слишком многое она повидала.

Профессор Краггс жил в приземистом каменном коттедже в деревне неподалеку от Хексема и вала Адриана. Всю дорогу Джо Эшворт думал, что это пустая трата времени. Вполне хватило бы и телефонного звонка. Но Вера была ярым поборником личных встреч. «Врать по телефону гораздо проще, – сказала она перед его отъездом. – И Краггс знает всех действующих лиц очень давно. Узнай его мнение по поводу обстановки на Харбор-стрит и постарайся нарыть какую-нибудь дополнительную информацию о Керре и Эндерби. Я знаю, что Холли уже с ним говорила, но она слишком нетерпеливая – она не всегда дает людям возможность выложить все, что у них на душе».

Но в итоге он получил удовольствие от поездки. Чарли заснул, как только они выехали из Киммерстона, так что Джо решил, что имеет полное право поставить свою музыку. У него был диск с записями хора Джесси, и под него они благополучно добрались до дома Краггса. Он выбрал военную дорогу, построенную еще римлянами. Она была идеально прямой и вела прямо к валу Адриана, так что движение на ней было не особо плотное. Ангельские детские голоса идеально соответствовали пустынному, ровному ландшафту, и атмосферу лишь слегка портил храпевший рядом Чарли. Джо потряс Чарли за плечо, когда они по узкой дорожке подъехали к небольшому домику Краггса, которому не помешал бы свежий слой известки. Профессор был в саду – собирал граблями опавшие листья с неухоженного газона. Он услышал скрип ворот и развернулся, опершись на грабли с несколько воинственным видом. Джо понял, что мужчина принял их за торгашей или свидетелей Иеговы, так что решил войти первым.

– Сержант Эшворт. Полиция Нортумберленда. А это мой коллега, Чарльз Лайдлер.

Краггс был человеком крупного и угловатого телосложения, с коротко подстриженными седыми волосами. Сегодня он явно не брился, а на штанах и свитере виднелись дырки. Серый макинтош был повязан на талии бечевкой. Окажись он на Нортумберленд-стрит в центре города в компании лохматой собаки, его можно было бы принять за упитанного бомжа. Джо придавал большое значение одежде, и не нарядился бы так даже в сад. А вот профессор и Вера были два сапога пара. Наверное, ей самой стоило приехать сюда на этот разговор.

– Чем могу помочь, сержант? – опустил грабли профессор.

– Мы по поводу убийств Ди Робсон и Маргарет Краковски.

– Я видел по телевизору, что было еще одно преступление. Жуткое дело. Вы лучше проходите внутрь. Я все равно скоро планировал заканчивать. Мэри собиралась делать кофе. Только я не уверен, что смогу поделиться какой-то важной информацией.

Профессор оставил свои сапоги под шатающимся крыльцом, притулившимся с задней стороны дома. На подоконнике стояли ящики с рассадой, тут же валялись две рыбацкие сети и детское ведерко с лопаткой. Джо прошел за ним в узкую, длинную кухню, а затем в гостиную. Рядом с французским окном стоял стол с цветастой клеенкой и стопкой газет. Свет из окна падал на женщину, сидевшую под ним, но остальная комната оставалась в тени. Первым, что заметил Джо, была бумага – казалось, книги, документы и тетради лежали повсюду: на полках, на стульях, на полу. А второй – пыль. Женщина подняла глаза и улыбнулась.

– Моя жена, Мэри, – представил ее Краггс. Простая формальность, но Джо сразу понял, как он ее обожает. Это была маленькая женщина с зачесанными гребнем волосами.

– Дорогая, эти молодые люди – детективы, и они хотят обсудить те ужасные убийства в Мардле.

– Я сделаю кофе. – Она поднялась, и Джо увидел на ней выцветшие синие джинсы с сандалиями и индийскую яркую хлопковую рубашку. Видимо, она одевалась так же, как и в студенческие годы.

Под столом стояла коробка с яблоками. Каждое было завернуто в газету. Ими пахло на всю комнату.

– Вам повезло меня застать, сержант. Нас довольно часто вызывают приглядеть за детьми во время школьных каникул. – Это был завуалированный упрек – мягкое напоминание, что они пришли без предупреждения.

– Мы хотели поговорить с вами о Джордже Эндерби. – Окна гостиной располагались в боковой части дома. Из них был виден небольшой участок, а за ним – высокую стену красного кирпича, увитую плющом.

– О, бедный Джордж. Боюсь, сейчас он немного в раздрае. Когда я рассказал Мэри, она заметила, что он сам виноват и что в последние годы он, видимо, отвратительно обращался с женой. Но я все равно не могу ему не посочувствовать.

– Вы давно его знаете? – Джо услышал звуки кипящего чайника и стукающих о блюдца чашек. Чарли сел в углу и стал записывать.

– Этот дом на Харбор-стрит стал вторым домом для нас обоих. Было что-то приятное в собравшейся там компании. Кейт с детьми. Маргарет Краковски – всегда такая милая и любезная. Регулярные постояльцы. Теперь, конечно, все будет иначе, но я всегда понимал, что изменения рано или поздно наступят. У Кейт теперь новое увлечение – Стюарт, с которым она, кажется, очень счастлива, а также в ней возродилась тяга к музыке. Со своей стороны, я очень рад, что все решили двигаться дальше. Так мне проще дастся решение выйти на пенсию – я не буду особо скучать.

– А Маргарет тоже решила двигаться дальше? – «Она умирала, – подумал Джо. – Но это, как-никак, тоже изменение».

– Вы знаете, мне показалось, что она тоже изменилась, – сказал профессор. – Во время моего последнего визита она вела себя как-то рассеянно. Отстраненно.

– Вы можете вспомнить ваши передвижения в день убийства Маргарет Краковски? – Джо никак не мог представить этого мужчину убийцей, но Вера углядела несостыковки в его показаниях и убьет Джо, если он не проверит. – Вы выходили в море с Малкольмом Керром?

– Да, верно. Обычные полевые исследования на острове Коке.

– Во сколько вы вернулись в Мардл?

– Я уже говорил женщине, которая приходила со мной беседовать в лабораторию. – Недовольства в его тоне не было, скорее нотки смирения. – Около трех часов.

– И что вы делали потом? – Вот это был важный вопрос. Краггс сказал Холли, что сразу поехал домой, но Эндерби утверждал, что они встретились с ним на Харбор-стрит в тот же день.

– Я вернулся в лабораторию «Дав» в Каллеркоутсе. Нужно было оставить там кое-какое оборудование.

– А потом? – облокотился на стол Джо.

– Потом я вернулся в Мардл. Но это был вынужденный шаг. Снегопад был жуткий, и мне очень хотелось домой, но я оставил свой чемодан в мастерской у Малкольма – очередной старческий эпизод, которые я все чаще за собой замечаю. А на следующее утро мне нужно было сделать очень важный звонок. Мне обязательно нужны были мои бумаги. У меня есть ключ от ворот и от сарая Малкольма, так что мне не пришлось его беспокоить. А на Харбор-стрит я столкнулся с Джорджем. Он выглядел таким несчастным, что я не мог оставить его одного. Мы выпили в пабе. Я подумал, что, если метель продолжится, я всегда смогу остановиться у Кейт. Но в итоге небо немного расчистилось, и я поехал домой.

Говорил он уверенно. Слишком уверенно? Джо подумал, не репетировал ли он.

– И вы пригласили мистера Эндерби переночевать у вас?

– Не в тот раз, но через два дня да. Он же в полном раздрае. Я вижу, он уже рассказал вам, что от него ушла жена. Он сбежал на Харбор-стрит, притворившись, что все еще работает. Ему не хватало духу рассказать Кейт, что случилось, так что я пригласил его сюда на то время, когда он якобы должен быть в Шотландии.

Мэри вернулась с кофе и тактично удалилась.

– И какое он произвел на вас впечатление, когда был здесь?

– Удручающее. Он выпил слишком много виски и едва языком ворочал. Мы, конечно, тогда уже знали, что Маргарет мертва. Казалось, ее смерть расстроила его чуть ли не больше, чем уход жены. Мы очень долго обсуждали только ее. – Профессор отхлебнул кофе, откинувшись в кресле.

Джо понял, что этот вечер сейчас очень живо предстал перед глазами Краггса.

– И о чем же вы говорили?

– Что она была замечательной женщиной. Мы не могли понять, почему муж много лет назад ушел от нее. И что-то в ней было загадочное. – Он улыбнулся. – Боюсь, Джордж – неисправимый романтик. Наверное, потому, что слишком много читает.

– Вы когда-нибудь встречались с мужем Маргарет? Если вы так давно работаете с Малкольмом Керром, то могли пересекаться с ним? – Джо уже начал путать последовательность событий. Когда он вернется в офис, надо будет перепроверить все по годам и датам.

– Нет. В те времена я не ночевал в Мардле. Гостевого дома тогда еще не было, и Мардл пользовался сомнительной репутацией. Почти каждый вечер в «Коубле» завязывались драки. Когда мне нужно было на остров, я ездил из Ньюкасла. – Он задумался. – Метро туда провели только в 1980-м, так что до этого приходилось ездить на машине. У меня тогда был разбитый ржавый минивэн, который постоянно ломался. – Он улыбнулся своим воспоминаниям. – Хорошие времена.

– Вы знали Маргарет Краковски до того, как дом на Харбор-стрит превратился в гостевой? – Джо предполагал, что тридцать лет назад местное сообщество было еще более тесным. Кто-то снимал комнаты, а кто-то работал на рыбном промысле. Еще до появления метро это место было отрезано от остального Мардла старой заброшенной железной дорогой. Джо жалел, что не может четче представить, как выглядел город тогда.

– Конечно. Какое-то время она работала бухгалтером и секретарем у Билли Керра, отца Малкольма. Потом он решил, что больше в ней не нуждается. Видимо, деньги поджимали. А потом мы иногда видели ее в «Коубле» или на улице. – Профессор Краггс улыбнулся. – Всегда с высоко поднятой головой. Всегда безупречно одетая. Кейт Дьюар взялась за это место всего десять лет назад, а я начал проводить регулярные исследования сразу после диплома. Но, уверен, муж Маргарет ушел еще до этого. Я всегда знал ее как свободную женщину.

У Джо возникла внезапная мысль.

– А у вас нет фотографий? Интересно, как тогда выглядела Харбор-стрит.

– Наверное, найдутся. Если вы правда считаете, что это важно. – Краггс посмотрел на него с удивлением и некоторым скепсисом. Детективы что, проделали весь этот путь, только чтобы посмотреть старые снимки? – Я брал камеру, чтобы снимать образцы, но точно помню, что фотографировал и разных персонажей на улице. – Он поднялся на ноги и стал рыться в ящиках старого комода. Джо уже хотел сказать ему не утруждаться и что это неважно, но тут профессор извлек древний фотоальбом, почти разваливающийся по швам. Он положил его на стол, и Джо склонился над ним. Чарли остался на своем месте.

И тут на слегка выцветших фотографиях перед ними предстала неуловимо изменившаяся Харбор-стрит. Молодой Малкольм Керр стоит у мола с мужчиной постарше, а на фоне – здание рыболовства, новое и сверкающее в ярком солнечном свете. Мужчина постарше улыбается, а молодой угрюмо смотрит исподлобья. На другой странице – женщина толкает по улице мимо церкви большую старомодную коляску. В одной руке у нее сигарета, а коляску она катит другой.

– Зачем я это сфотографировал? – Краггс нахмурился. – Прошло столько лет, что я уж и не помню.

Он перевернул страницу, и дальше в альбоме шла групповая фотография перед входом в «Коубл». Лето. Женщины в платьях без рукавов и сандалиях, мужчины, щурятся от солнца. В центре – Билли Керр с широченной пьяной ухмылкой, а рядом с ним огромная женщина в бесформенном платье в цветочек.

– Я помню этот день, – сказал Краггс. – Пятидесятый день рождения Билли. – Он показал на толстую женщину. – Это Вэл Батт. Она была хозяйкой. А это ее сын, Рики. Местный мошенник и шулер. У него будто всегда водились деньги, но никто не знал, откуда. Шустрый малый. Он довольно быстро переехал. Думаю, в Мардле ему было скучно.

Джо изучил изображение Рики Батта, темноволосого молодого человека в джинсах и куртке, но его внимание сразу привлекла женщина, стоящая перед ним. Маргарет Краковски. Больше не молоденькая девушка со свадебной фотографии – ей тут скорее было около тридцати, – но все равно очаровательная. На ее лице застыла напряженная и ненатуральная улыбка, как будто ей не нравилось, что ее снимают.

Краггс снова перевернул страницу, и на этот раз это был панорамный снимок Харбор-стрит с большим домом в конце улицы. Даже издалека было видно, что дом обветшал и отчаянно нуждается в ремонте. И на той же странице – двор Керров. На месте сарая из гофрированного железа стояла вполне приличная модульная постройка с табличкой «Туры Керра» на двери. Джо решил, что именно тут Маргарет отвечала на телефон и записывала клиентов, прежде чем ее услуги слишком подорожали.

– Маргарет еще работала у них, когда вы познакомились? – просил Джо.

Краггс покачал головой.

– Нет, это было до меня. Вскоре после того, как была сделала эта фотография, здание офиса сгорело. Поговаривали, что это какое-то мошенничество со страховкой. Ни для кого не было секретом, что Керры были должны всему городу. Они разорились на покупке новой лодки. Малкольм почти сразу построил свой сарай из подручных материалов.

Следующая страница оказалась пустой.

– Вот и все, – произнес Краггс. – Только если вас не интересуют водоросли…

Джо покачал головой и улыбнулся. Он чувствовал, что лучше познакомился с предысторией дела, но его задачей было уточнить более недавние события.

– Джо Эндерби оставался у вас той ночью, когда убили Ди Робсон?

– Да, – подтвердил Краггс. – Похоже, это был именно тот день.

– В котором часу он приехал?

– Было поздно. Восемь часов. Мэри оставила нам запеканку, и я умирал от голода. Я привык есть раньше и чуть не начал без него.

Значит, на день убийства Ди у Эндерби тоже не было алиби. Джо решил, что здесь он уже больше ничего не выяснит, и направился к двери.

Мэри Краггс, видимо, наблюдала за ними, потому что почти сразу вышла с кухни.

– Вы узнали все, что хотели, сержант?

– Да, ваш муж очень помог. Спасибо. – А потом он передумал: – Могу ли я одолжить фотоальбом, профессор? Я верну его, как только покажу своему боссу.

Краггс кивнул и вернулся в дом забрать альбом. Потом пожилая пара вышла вместе с Джо и Чарли в сад и встала у забора, наблюдая, как они садятся в машину; профессор обнимал жену за плечо.

Вечерний брифинг. За окном было темно, машины гудели в пробках. Начинались длинные рождественские каникулы, и люди стекались на юг повидаться с друзьями и близкими. Вера заперлась в кабинете и вышла только к началу собрания. Она задумчиво взъерошила волосы, и они встали торчком на затылке, но никто не осмеливался ей сказать.

Она встала посреди комнаты, расставив ноги и сверкая глазами.

– Попробуем разделаться с этим до Рождества, а, ребят? И вы спокойно сможете отправиться к своим ребятишкам открывать подарки.

Послышались одобрительные возгласы, хоть и несколько скептичные. Вера не особо славилась уважением к семейным традициям.

– Я начну первая, хорошо? – Это фраза не предполагала возражений. Она указала на фото Маргарет Краковски на белой доске. – Наша первая жертва. Женщина семидесяти лет, прихожанка церкви Святого Варфоломея, давний и преданный волонтер «Хейвена», приюта для бездомных женщин. С самого начала мы задавались вопросом, не в этом ли разгадка. Не состояла ли она в абьюзивных отношениях? Не поэтому ли она подружилась с нашей второй жертвой, Ди Робсон?

Джо Эшворт, стоящий в дальнем конце комнаты, подумал, что еще никогда не видел Веру такой оживленной. Тогда она казалась лет на десять моложе. Возможно, она уже приложилась к бутылке виски, которая лежала у нее в заначке в ящике стола. Или же у нее была собственная информация, которой она хотела с ними поделиться.

Вера продолжила:

– Но вчера объявился новый свидетель, и отношения между Маргарет и Ди предстали в несколько ином свете. Как вы знаете, между женщинами существует еще одно сходство.

Вера замолчала. В комнате повисла тишина. Он окинула слушателей взглядом, и Джо видел, как ей нравится их внимание.

– Тридцать лет назад Маргарет Краковски была девушкой по вызову и работала в доме на Харбор-стрит, где проживала до самой своей смерти. Услуги – элитные и конфиденциальные, несмотря на специфику района. Они пользовались успехом, потому что, полагаю, деньги на ее счетах в основном остались с тех времен. Сдается мне, это – ответ на многие вопросы, которые у нас были по поводу этой женщины. Она иногда говорила о своих тайнах и намекала на загадочное прошлое. Также это объясняет, по крайней мере отчасти, нежелание Керра говорить с нами откровенно. Он всю жизнь мечтал залезть этой дамочке под юбку и теперь не хочет, чтобы ее светлую память оскверняли грязными слухами о том, что она была проституткой. Это объясняет ее привязанность к Ди Робсон. Я предполагаю, Маргарет оказалась в этой сфере после ухода супруга и потери работы у Керров. Печально, что она предпочла продавать свое тело, а не пойти к родителям и признать, что допустила ошибку, выйдя замуж, но она была гордой женщиной. И, кажется, держала ситуацию под контролем. Бут не упоминал, что в деле участвовал какой-то мужчина. Маргарет ценила свою независимость.

Вера умолкла и оглянулась. Джо не понимал: она ожидает бурных аплодисментов в адрес своей экспертной аналитики? В воздух взмыла рука Холли.

– Но как это продвигает наше расследование, босс? Это было давно. Сколько людей осталось в курсе ее интересного прошлого?

«Ох, Холли! – подумал Джо. – Когда ты уже научишься? Не надо задавать вопросы Вере Стенхоуп, когда она в ударе».

Но Вера, видимо, была в великодушном настроении и решила сегодня ни на кого не кидаться.

– Это все равно имеет значение, Хол. У тебя еще молоко на губах не обсохло, и поэтому ты не знаешь, как далекое туманное прошлое может внезапно тебя настигнуть. Может, перед смертью Маргарет захотела признаться в своих грехах. Внести полную и окончательную ясность. А некоторым респектабельным мужчинам – ее бывшим клиентам – этого бы очень не хотелось. – Она задумалась. – Как прошло в «Хейвене»?

– Одна из тамошних женщин утверждает, что жила в доме на Харбор-стрит в одно время с Маргарет. – Холли заглянула в свои записи. – Сьюзан Коулсон. Она немного не в себе и все говорила о ребенке, которого у нее забрали. Но она сказала, что знала босса Маргарет.

– Понятно. Это должен быть Малкольм Керр. Или его отец, Билли. Завтра нужно доставить сюда Малкольма. Я не верю, что он не знал о способе заработка Маргарет в то время. Он все время пытается строить из себя ее доверенное лицо. Но сутенером я его себе тоже не представляю. Что-нибудь еще?

Холли снова посмотрела в записи.

– Не из «Хейвена», но я разговаривала с женой Эндерби.

– И?

– Она подтвердила, что уходит от него. Гламурная Диана завела роман с парнем из конюшни, который смотрит за ее лошадьми. – Холли озорно улыбнулась. – И он, видимо, в очень хорошей форме. Она поделилась некоторыми подробностями… Мы также попросили Эндерби отдать на экспертизу верхнюю одежду, которая была у него в чемодане.

– И как он отреагировал на просьбу?

– Обиделся. «Как вы можете думать, что я сделал что-то подобное?» Но особо не сопротивлялся и шума не поднял.

Вера снова окинула комнату взглядом.

– Больше никто не хочет внести свой вклад в расследование? Или это дело ведет только женская половина команды?

Джо медленно поднял руку.

– Да, Джо? Вы с Чарли приятно провели время за городом, навещая нашего профессора. – Она ткнула в имя Майка Краггса на доске. – Что вы у него выяснили? Он в то время тоже околачивался в Мардле. Молодой ученый-исследователь. Он тоже был одним из клиентов Маргарет, как думаешь?

– Краггс признался, что восхищался ею, – сказал Джо. – Но нет, не думаю. Он к тому времени уже был женат, а даже сейчас видно, что он души в ней не чает. – Он видел, что Вера уже готова съязвить: как только разговор заходил о любви и романтике, она делала вид, что ее тошнит; поэтому он быстро продолжил: – Но кое-что интересное Краггс все же упомянул.

– Выкладывай, дружище Джо.

– У Керров были финансовые трудности в восьмидесятых. Они задолжали деньги всему городу, и когда их офисное здание сгорело, всем это показалось слишком удачным стечением обстоятельств. Ходили слухи, что они смухлевали со страховкой.

Джо видел, что Вера осмыслила информацию, но отбросила как неважную. Он подозревал, что она уже развила собственную теорию. Это бы объяснило ее возбуждение. Она просто ждала нужного момента, чтобы ею поделиться. Но он продолжил гнуть свое:

– Маргарет была в курсе финансового положения Керров. В конце концов, она вела их бухгалтерию. Если она планировала выложить всю правду о своем прошлом, она могла рассказать и это.

– Но это же мелочи. Не думаю, что спустя столько лет по такому поводу стали бы поднимать шум.

«Ну вот, – подумал Джо, – меня поставили на место. Могла бы хоть минутку поразмыслить над моей идеей».

Она сделала шаг вперед, как звезда, готовая выйти под свет софитов.

– Профессор рассказал тебе что-нибудь о Павле Краковски, муже Маргарет?

– Ничего. Он уже исчез, кода Краггс с ней познакомился. – Джо хотел предложить Вере взглянуть на фотоальбом, но решил, что в таком настроении, когда она полностью увлечена и захвачена собственной теорией, она только поиздевается над его интересом к старым снимкам.

Повисла тишина. Вера взглянула на них, и Джо понял, что она все-таки намерена поделиться с ними своей грандиозной идеей.

– Я не верю, что Павел просто внезапно исчез с лица земли, – сказала она. – Маргарет могла скрывать нечто большее, чем секс за деньги. – Она посмотрела по сторонам, как будто снова ожидая оваций.

– Вы думаете, она убила своего мужа? – Джо решил, что Вера перешла в область фантазий. Маргарет Краковски была жертвой, а не убийцей.

– Я пока не знаю, что именно думать, – грозно посмотрела на него она. – Мы просто сочиняем легенды. Строим теории. Но завтра нужно будет проверить несколько фактов. – Она вернулась к белой доске, освободила себе место и начала писать. – Павел Краковски. Что с ним случилось? Уверена, что сейчас он уже мертв, но, если он все еще жив и благополучно здравствует в Варшаве, я готова оплачивать доставку еды ближайшие пять лет. Чарли – на тебе его поиски. Займись этим сразу с утра. Попроси наших европейских коллег помочь. Хол, попробуй поискать какие-нибудь данные по поводу пожара во дворе у Керров, но слишком много времени на это не трать.

Она остановилась, подняв руку с маркером в воздух.

– Джо, ты видел Сьюзан Коулсон, когда был в «Хейвене»?

Джо порылся в памяти и припомнил седоволосую женщину, которая помешивала суп. И как из ее глаз катились слезы. Он подумал, что это странно – так остро реагировать на смерть почти незнакомого человека. Но если они с Маргарет дружили больше тридцати лет, в этом есть смысл.

– Да, – сказал он. – Я видел ее.

– Поболтай с ней. Только за пределами хостела, если, конечно, тебе удастся. Джейн Камерон помешана на контроле. А узнать правду можно только наедине. Я не хочу, чтобы она подслушивала. – Вера снова задумалась. – Отвези ее на Харбор-стрит. Угости рыбой с картошкой в кафе или глинтвейном в «Коубле». Попробуй расшевелить ее память.

– Не думаю, что ее показания примут к рассмотрению, босс. Любой адвокат съест ее с потрохами, – снова вклинилась Холли. Джо подумал, что, может, Холли возмущена, что у нее отняли свидетеля, но он знал, что ей все равно не хватило бы терпения на старую, рассеянную Сьюзан.

Голос Веры звучал спокойно.

– На этом этапе меня волнует не разбирательство в суде, Хол. Я просто хочу знать, кто убил этих двух женщин.

Следующий день выдался ясный и морозный. Вера приехала в Мардл еще засветло. У нее было ощущение, будто она прогуливает работу. Она должна сидеть в офисе и координировать действия команды, руководить ею. Роль инспектора была стратегической. Только вот ее всегда привлекали детали. Она пообещала себе, что вернется в участок до обеда. Настало время раскрутить Малкольма Керра. Он играл с ней в деревенского дурачка, а ей очень не нравилось, когда ее держали за идиотку.

Первой остановкой была Перси-стрит. Занавески были опущены, так что Керр, видимо, был дома, но, когда она постучала в дверь, ответа не последовало. За домами проходил еще один переулок, отгороженный от садов деревянным забором. Огни фонарей подсвечивали иней, покрывший высокую траву, а когда она вошла, то увидела лед на бетонной дорожке. Она ударила кулаком в кухонную дверь, но снова никакого ответа. Она попробовала ручку, но дверь оказалась заперта.

Из соседнего дома вышел человек. На нем был анорак, вязаная шапка «Ньюкасл Юнайтед» и такие же перчатки в черно-белую полоску. Он шел на работу и посмотрел на Веру с подозрением.

– Что вам нужно?

– Ты, случайно, не знаешь, где Малкольм Керр, а? А то он не открывает. – В странном белом утреннем свете пар у нее изо рта превратился в облако.

Мужчина явно торопился и теперь уже распознал в Вере представителя власти.

– Я не видел его со вчерашнего утра, – сказал он и убежал, прежде чем она успела еще что-нибудь спросить.

У нее возник соблазн пробраться в дом. Наверняка где-то валяется запасной ключ – под цветочным горшком или половиком. Но если Малкольм лежит дома с похмелья и спит, ее точно поймают на взломе. К тому же дом казался таким тихим и застывшим, что она посчитала его пустым. Наверняка Малкольм уже у себя в мастерской. Она представила, как он сидит в сарае, укутавшись в плащ, и мечтает о любви всей своей жизни. Он бы сделал все для Маргарет Краковски, и теперь Вере казалось, что он вполне мог убить мужа Маргарет или, по крайней мере, помочь ей избавиться от тела. Это была одна из ее рабочих теорий, которую она всю ночь прокручивала в голове. Ей хотелось спокойно отвезти Керра на допрос, только так, чтобы он не испугался. Возможно, нынешние убийства были результатом страха. Поступком человека, загнанного в угол и вынужденного защищаться.

Когда она подошла к мастерской, ворота были заперты на замок. Улица за ее спиной начала оживать, но непохоже, что кто-то посещал тайную обитель Керра. Заиндевевший снег не тротуаре был нетронут. Она начала нервничать. Малкольм представлялся ей потерянным и одиноким человеком, которому нечего терять. Будет скверно, если он решится на самоубийство. Но, опять же, он был в отчаянии и мог попытаться дать отпор. А новые преступления ей были не нужны. Она прикинула варианты действий. Она может получить ордер на обыск его дома и мастерской. Все улики были косвенными, а подозрения основывались только на том, что он ей лгал, но были убиты две женщины, так что затягивать процесс было нельзя. Один звонок Холли – и она его запустит. Но все же она сомневалась. Она понимала, что это иррационально, но она испытывала какие-то товарищеские чувства к Керру. Она знала его с детства. Она хотела успеть побеседовать с ним прежде, чем он станет обвиняемым в убийстве.

Поддавшись инстинкту, она направилась в сторону «Гостевого Дома Харбор». Она увидела, что Джордж Эндерби ест свой завтрак в гостиной на обычном месте у окна. Она забыла, что он решил остаться здесь еще на одну ночь. Он выглянул на улицу, увидел ее, и его лицо исказила тревога. «Куда ни пойду, везде оказываю на людей такой эффект». Она помахала ему и улыбнулась, а потом поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Открыла Кейт Дьюар. Казалось, она только что с кем-то разговаривала и ее рассмешили. Он все еще улыбалась, когда увидела Веру.

– Инспектор? – произнесла она с некоторой настороженностью, но достаточно спокойно. Вера еще не видела ее такой счастливой. А потом она заметила Стюарта Бута, стоящего в тени у Кейт за спиной. Это с ним они разговаривали, когда Вера постучала. Вера догадалась, что Бут не рассказал ей о своих давних отношениях с Маргарет Краковски. Разумно. Она всегда считала, что честность – переоцененная добродетель. Если, конечно, речь не идет о расследовании.

– Ваш сын дома, миссис Дьюар?

А вот теперь Кейт заметно встревожилась.

– А зачем вам Райан? Что он натворил?

– Ничего. – Вера попыталась изобразить успокаивающую улыбку. – Я ищу Малкольма Керра, а он будто испарился. Подумала, может, Райан знает, где он.

– Дети внизу, завтракают. Мы только что закончили.

– Ничего, если я спущусь? Вы можете пойти со мной.

Кухня была самым теплым помещением в доме, и после улицы создавала ощущение парника. Хлоя и Райан сидели за столом. Накрыто было на четверых, причем по всем правилам: молоко в кувшинчиках, джем в розетках. Видимо, столько лет управляя гостевым домом, Кейт не переносила вида сока в картонных коробках и сливочного масла в мятой упаковке. Или она все еще пыталась впечатлить своего возлюбленного. Вера удивилась, что дети вообще не спят в такой час. Разве подростки во время каникул не должны валяться в постели до обеда? Но, возможно, Райан планировал сегодня поработать у Малкольма.

– Инспектор пришла задать тебе несколько вопросов, – как будто с предостережением сказала Кейт.

Райан читал музыкальный журнал и держал в руке тост. Он поднял глаза.

– Что?

– Малкольм Керр. – Вера присела. От тоста пахло восхитительно, и Вера снова почувствовала себя ребенком у Гектора дома. Тосты – одно из немногих блюд, которые ему удавались. – Я была у него дома и в мастерской, но там его не нашла. Есть еще варианты, где он может быть?

– Нет, извините.

– А вы сегодня договаривались с ним поработать? – Вниманием Веры полностью завладел пропитанный сливочным маслом тост, от которого исходил резкий фруктовых запах намазанного толстым слоем джема.

– Да, но позже.

– Нет предположений, где он может быть? – На этот раз она адресовала вопрос и девочке. Она сидела, упершись локтями в стол. Вера поразилась, насколько она выглядит юной, но при этом не по годам серьезной. Озабоченной. Еще один человек, обремененный секретами. Наблюдатель. Через несколько лет она будет не сильно отличаться от Маргарет Краковски со свадебной фотографии.

Райан снова пожал плечами и опустил глаза, уставившись в журнал. Гектор ему бы за такое влепил. «Прояви немного уважения, парень».

Кейт Дьюар строго обратилась к нему:

– Отвечай инспектору, Райан.

Она посмотрела на Веру и закатила глаза, как будто говоря: современные подростки. Как с ними быть?

– Я не знаю, где Малкольм. Правда. – Он посмотрел на нее невинными глазами. Вера подумала, что он может что-то скрывать, выгораживать своего временного работодателя. С парнями такого возраста никогда нельзя понять, что у них в голове.

– Малкольм может быть на пляже, – сказала Хлоя.

Она заговорила впервые за все это время. Она намотала салфетку на палец, так что она теперь выглядела, как толстая рождественская хлопушка.

«Чертово Рождество. В это время года нигде от него не скрыться. Даже в собственных мыслях».

Они все взглянули на Хлою, и она, как будто оправдываясь, продолжила:

– Я видела его там раньше. Он просто гулял.

– Что за пляж? – Вера пыталась говорить максимально непринужденно.

– Норт-Мардл, – ответила Хлоя так, будто это очевидно. – Он паркуется в дюнах, а потом гуляет.

– Райан? – на этот раз тон Веры был жестче. «Почему ты мне этого не сказал? Почему перекинул на сестру?»

– Он ходит прочесывать пляж, – сказал Райан. – Иногда к берегу прибивает дерево с норвежских грузовых судов. Длинные доски можно использовать для сарая. Он выходит пораньше, чтобы собрать самое лучшее.

Вера взглянула на них обоих и кивнула. Что-то творилось в этой семье, было какое-то напряжение между братом и сестрой, которого она не понимала. У нее ни тех, ни других не было. Насколько она знала. То есть никакого представления о том, как в подобных случаях справляются с разногласиями. Она подумала, что это может быть простое соперничество – они оба хотят одобрения и внимания со стороны матери. Но разве в их возрасте это не должно было остаться позади? А потом она вспомнила Джо с Холли и подумала, что некоторые люди никогда этого не перерастают. Она слегка улыбнулась от мысли, что ее команда похожа на большую шумную семью.

Она повернулась к Райану:

– У тебя есть ключи от мастерской? – Все еще сохранялась вероятность, что Керр провел там всю ночь, напиваясь до чертиков в своей хибаре. Лучше сначала проверить, а потом уже идти слоняться по пляжу.

Он кивнул и достал ключ из кармана.

– Хотите, я могу пойти с вами? – Внезапно ей показалось, что он хочет выбраться из дома. Опять бродить по улицам? Впитывать чужие секреты?

– Нет, спасибо. – Она забрала у него ключи и поднялась по лестнице в коридор. Стюарт Бут все еще неловко стоял на том же самом месте: не постоялец, но и не член семьи. Она прошла мимо, не говоря не слова.

Когда Джо Эшворт приехал в «Хейвен», Сьюзан Коулсон нигде не было видно. Дом казался затихшим и опустевшим. Дорогу до Холипула ничем не посыпали, и его заносило на поворотах. Вокруг было белым-бело. Иней на траве, на каждом дереве и кустике. От пастбищ в низинах поднималась белая дымка. Ни одного следа от шин на замерзшей подъездной дорожке. Подойдя к входной двери, он увидел, что в офисе никого нет, но заметил слабый огонек на кухне. Джейн и Лори сидели за столом, склонившись друг к другу, как заговорщики или любовники. Они не заметили его. Он какое-то время смотрел на них, а потом Джейн Камерон подняла взгляд и увидела его. Он почувствовал себя неловко, как будто подсматривал.

Она вышла из кухни и впустила его.

– Что ж, сержант Эшворт, вы становитесь постоянным посетителем. – Она налила ему кофе и поставила перед ним на стол. – Мы составляем список. Последняя закупка перед Рождеством.

– Сколько вас будет? – Он не понимал, как она может проводить Рождество со своими непростыми подопечными. У нее что, нет собственной семьи? Когда ей удается сбегать?

– Лори, Сьюзан и я. И еще я пригласила пару друзей из города. Места у нас много, так что можно остаться на ночь. Я уже жду не дождусь. – Джейн весело улыбнулась. – Никаких мужчин, которые мешаются под ногами и вечно что-то требуют.

– Отца Граскина с вами не будет?

– Господи, нет! – Казалось, она пришла в ужас от одной мысли. – Пожилые дамы из церкви Святого Варфоломея будут биться за право приготовить ему обед! Мы планируем настоящую вечеринку.

– Чего вы хотите? – посмотрела на него Лори. – Если вам нужно поговорить со мной, то быстрее, потому что я хочу выгулять собаку, прежде чем мы поедем в город.

– Нет, – сказал он. Его слегка удивил и одновременно позабавил ее командирский тон. Преступники никогда раньше с ним так не разговаривали. – Нет. Мне нужно поговорить не с вами.

Лори встала и вышла. Он слышал, как она говорила с кем-то в коридоре, потом раздался собачий лай, а затем на кухню зашла Сьюзан Коулсон. Она была одета в бесформенные штаны (в плохие дни подобные носила Вера) и мешковатую вязанную кофту, застегнутую на объемном животе. Ее седые волосы были собраны в хвост. Она зевала так, будто только что вылезла из кровати. Он не был уверен, что она его узнала, но она кивнула ему, когда ставила чайник. Ему показалось, что она спокойнее, чем была в их последнюю встречу.

– Мы продвинулись вперед, – сообщил он. – Возможно, убийство Маргарет связано с образом жизни, который она вела много лет назад. Я надеялся, что Сьюзан сможет мне помочь. – Он взглянул на женщину. – Ведь вы знали Маргарет, верно? Вы обе жили на Харбор-стрит?

Сначала она посмотрела на Джейн, как будто ей нужно было разрешение на ответ, а потом кивнула. Ни единого слова. Она выжала чайный пакетик в кружку, выбросила в ведро и присела за стол.

– Не хотели бы вы вернуться на Харбор-стрит вместе со мной? – спросил Джо. – Увидеть, как дом выглядит сейчас.

По-прежнему молчание. В окне он увидел, как Лори в куртке и ботинках выгуливает собаку среди травы. Их ноги оставляли следы на заледеневшем снегу. Солнце растапливало влажную дымку.

– Хочешь, я поеду с тобой? – обратилась Джейн к пожилой женщине. – Мы с Лори можем съездить в магазин позже.

На этот раз Сьюзан покачала головой и наконец заговорила:

– Мне хотелось бы посмотреть, где жила Маргарет. Она никогда не предлагала мне туда съездить. Наверное, думала, что я слишком расстроюсь. – Она немного задумалась. – И, я уверена, этот симпатичный молодой человек обо мне позаботится. – Первый раз он увидел на ее лице отблеск улыбки. – В моем возрасте компаньонка уже не нужна.

Они пообедали рыбой с картошкой в «Рыболовстве Мардла». Оставалось всего несколько дней до Рождества, так что официанты надели шапки Санты, а на фоне по кругу играла древняя запись «All I Want for Christmas is You». Джо не думал, что сможет выжать больше информации из Сьюзан, но Вера велела угостить ее обедом, и он решил, что это ее порадует. Он начал относиться к ней как к слегка чокнутой тетушке.

– Лавка уже была здесь, когда вы жили на Харбор-стрит? – Он понял, что Сьюзан включается и выключается, как сломанный приемник, у которого периодически пропадает сигнал. Иногда она слушала и понимала, а иногда как будто пропадала в собственном мире.

Она кивнула, набив рот картошкой.

– Но они продавали только живую рыбу и еду навынос. Кафе со столиками не было.

– И паб тоже был?

– Да. – Она наморщила лоб, словно задумавшийся школьник. – Хозяйку звали Вэл. Она заправляла этим местом годами. Не знаю, что с ней случилось. У нее был сын. – И снова она сосредоточенно нахмурилась, как будто сдавала какой-то тест и ей обязательно нужно было вспомнить имя мужчины. – Рик? Вроде бы Рик. Мне он никогда не нравился. Он был злой. Издевался надо мной. Чтобы издеваться, много ума не надо. – Она прикрыла рот рукой, словно сказала что-то лишнее, и вернулась к еде.

Мысли разбегались у Джо в голове. Он не понимал, какое отношение это все имеет к убийству двух женщин в двадцать первом веке, но живо представлял себе «Коубл» 1970-х годов. Еще не все верфи и шахты закрыты. Парни в джинсах клеш и девушки в длинных цветастых юбках. Маленький бар с двумя залами, заполненными дымом, и с коричневым от никотина потолком. Тогда наверняка еще было развито коммерческое рыболовство, и моряки могли забегать сюда на пару пинт прямо после выхода в море, чтобы обсудить улов и погоду. Что они все думали о Маргарет Краковски? Наверное, мужчин особо не волновало, как она зарабатывает на жизнь, но многие наверняка догадывались. Они замечали клиентов Маргарет, даже если их было совсем немного: они должны были сильно выделяться в своих деловых костюмах и церковных воротничках, когда стучались в двери дома номер один по Харбор-стрит. Людям становилось любопытно. Возможно, они тоже хотели принять участие в веселье?

– Не хотите пойти выпить? – спросил он. – За старые добрые времена?

Она быстро замотала головой. Наверное, думала, что хозяйский сынок Рик все еще там и будет потешаться над ней.

Джо достал из внутреннего кармана фотоальбом:

– Вы здесь кого-нибудь узнаете?

Она медленно переворачивала страницы, но ее лицо ничего не выражало, пока она не дошла до фотографии со дня рождения Билли Керра.

– Это Маргарет! И Билли с Малкольмом.

– Кого-нибудь еще узнаете?

– Вэл, хозяйку. – Она показала на толстую женщину.

Джо ждал, что она укажет на сына хозяйки Рика, но она захлопнула альбом, не упомянув его. И снова он задумался, что такого мог сделать этот парень, чтобы так ее задеть.

– Ну что, поедем обратно в «Хейвен»? – Джо не понимал, пошло ли это кому-то на пользу. Он заметил полицейский фургон, притормаживающий у двора Керра, и ему стало интересно, что там происходит.

– Ну да, – сказала она. – Но было приятно снова сюда вернуться.

– Не слишком много призраков?

Но она снова изобразила пустое непонимающее лицо и ничего не ответила.

Кейт Дьюар попыталась проехать до конца Харбор-стрит, чтобы развернуться. Ей нравилось, когда машина стояла прямо напротив гостевого дома и была развернута в нужную сторону. Но ей пришлось снова возвращаться в противоположную сторону, потому что патрульный замахал ей рукой, показывая, что проезда нет. У двора Малкольма стояли фургон, микроавтобус и дюжина полицейских в темно-синих куртках. Они ставили экраны, чтобы с улицы ничего не было видно. И натянули бело-голубую ленту, как в полицейских сериалах. Только она была перевернута задом наперед и надписи видно не было. Наверное: «Полиция. Проход запрещен». Неужели Малкольма арестовали? Ее передернуло от мысли, что ее сын работал бок о бок с убийцей. Возможно, расследование подходило к концу, и жизнь наконец вернется в норму. Они со Стюартом смогут продолжить строить планы о переезде и начале новой жизни.

Хлоя оказалась дома и помогла Кейт спустить сумки на кухню, но Райана видно не было. Она на секунду задумалась, где он может быть, и представила, как он снова где-то рыскает. «Ему нужна девушка, – подумала она. – С не очень развитым воображением». Она расстроилась, что Райана не было. Он наверняка в курсе, что происходит на Харбор-стрит.

Джордж Эндерби сидел в гостиной. Он налил себе виски.

– Я положил деньги на стол, – сказал он. – Надеюсь, это ничего? Я говорил с инспектором. Она сказала, что я могу уезжать, так что, Кейт, ты от меня избавишься. – Он ухмыльнулся, и Кейт поняла, что он хотел бы остаться. Или по крайней мере услышать, что она будет по нему скучать.

– Мы будем по тебе скучать, – сказала она, размышляя, такая ли уж большая разница иногда между добротой и желанием угодить. – Но Диана будет рада видеть тебя дома.

– Ох… Диана живет дальше. У нее новый мужчина. Прямо как у тебя. – Кейт решила, что он либо сидел тут целый день и пил ее виски, либо торчал у бара в пабе, угощая людей за то, что ему составляли компанию. Он не выглядел пьяным, но на себя похож тоже не был.

– Не знаешь, что происходит во дворе у Малкольма? – Если он был в пабе, то мог слышать сплетни.

– Нет. – Ему, казалось, было все равно.

Она вернулась на кухню и разобрала еду, купленную на Рождество.

Хлоя сидела на диване в гостиной. Рядом с ней вверх ногами лежала книжка. Но она переоделась: на ней был яркий топ, который она носила только на улицу, а еще она накрасилась подводкой и тушью. Кейт подумала, что в городе был кто-то из ее друзей. Хлоя крикнула матери:

– Кстати, звонил Стюарт. – Как бы с намеком, что важными звонки ее матери быть не могут и она только вспомнила. – Он сказал, что ты не отвечала на телефон.

Кейт встала в проходе между двумя комнатами. Она прижимала к себе огромный мешок со стиральным порошком, как ребенка.

– Что он сказал?

– Ничего. – Снова этот прохладный тон. – Просто просил передать, что звонил.

Кейт перезвонила Стюарту, но он не ответил. Она оставила ему сообщение, что она дома. «Заходи, если не занят. Будет приятно тебя увидеть». Ей казалось, что баланс сил в их отношениях сдвинулся. В начале инициатива исходила от Стюарта: это он восторженно ждал у ее дверей. Теперь она стала более требовательной и менее уверенной в его привязанности.

Ей не сиделось на месте, и она поднялась по лестнице на мансарду рядом с комнатой Маргарет. Из круглого окна было видно двор Малкольма. Казалось, полицейские ищут что-то конкретное. Она видела, что они работают по собственному методу: они скрупулезно перебирали предметы в одном углу двора. Было почти темно, внезапно зажглись фонари, и она ясно увидела Райана, который пытался заглянуть за экраны, вытягивая голову над заграждениями вместе с остальными зеваками. Разумеется, он уже наделал фото на смартфон и разослал их друзьям. А потом он пошел дальше по тротуару своей обычной нервной походкой.

Вернувшись на кухню, она еще раз попыталась позвонить Стюарту, но он так и не взял трубку.

Вера была готова обыскивать двор Малкольма всю ночь даже одна, чтобы место преступления ей освещали лишь один-единственный фонарик и уличные фонари. Однако она понимала, насколько нелепо это будет выглядеть. Уже подоспела аудитория: подростки и рабочие, идущие от метро в сторону «Коубла», чтобы пропустить стаканчик перед возвращением домой. Сотрудники рыбной лавки на перекурах. Малкольма среди них не было. Он был дома, на Перси-стрит, и сидел в своей мрачной гостиной под присмотром Чарли. Она почувствовала укол совести по поводу Малкольма, минутное сомнение. У нее было недостаточно улик, чтобы отправлять его под стражу, а теперь все местные будут смотреть на него как на убийцу, даже если поисковая команда ничего не найдет. Еще до того, как они остановили обыск на ночь, успела прибежать толпа прессы, и завтра в газетах появятся драматичные снимки. Его бывшая жена уже дала эксклюзивное интервью желтушной газетенке, в котором заявляла, что как-то раз он ее избил.

Когда поисковая команда уехала, они оставили одного патрульного у ворот сторожить двор, а другого – у дома Малкольма Керра. Она подвезла Чарли, и они немного посидели в машине перед его домом. Внутри горел свет и занавески были задернуты. Значит, Чарли все-таки нашел другую женщину. Вера подумала, что все же не такой уж она и плохой детектив.

– Кто она? – кивнула Вера на дом. И продолжила, не дождавшись немедленного ответа: – Чего это ты темнишь и скрываешь от нас свою новую женщину?

– Это не новая женщина. Во всяком случае, не в этом смысле.

– А кто?

– Моя дочь. Она окончила университет летом и не могла найти работу. А еще не очень хорошо ладила с матерью. Так что вернулась ко мне. – Он не смог сдержать улыбку.

– И как, дружно живете? – Вера должна была знать, что у Чарли есть дочь, но ничего не могла о ней вспомнить.

– Лучше всех! – Он снова расплылся в улыбке. – Она проходит стажировку в инженерной компании в Блайте и, кажется, в итоге даже может получить реальную работу. – Он не смог скрыть гордости в своем голосе.

– Поздравляю твою девчушку. – Вера сказала это искренне. Но Чарли, как и она, вел одинокую жизнь после ухода жены, а теперь казалось, что Вера стала единственным отщепенцем в команде. Она не могла отделаться от чувства, что ее бросили, что он подвел ее.

Когда Чарли зашел в дом, оглянувшись на прощание, она позвонила Джо. Она бы с удовольствием немного с ним посидела, но точно знала, что сегодня он никак не вырвется из дома. Его женщина захочет оставить его при себе. Глинтвейн, рождественские песни и всякая дрянь по телевизору. Так что Вера вернулась в свой холодный дом в одиночестве, села и напилась, как в старые добрые времена. До того, как врачи стали ей угрожать. Всю дорогу она переживала о деле, отгоняя от себя мысли, что ничего важного во дворе Малкольма Керра могут не обнаружить. Что человеческие и финансовые ресурсы будут потрачены впустую, а она станет посмешищем.

Вэл Батт оказалась не такой старой и дряхлой, как ожидал Джо. Фотография профессора Краггса у «Коубла» была сделана в 1975 году; на обороте осталась бледная подпись карандашом с датой. Значит, Маргарет было тридцать два. Вэл Батт – огромная и нескладная – уже выглядела уставшей и увядшей в свои сорок с небольшим. Ее сыну, Рику, было около двадцати. Вэл сама была почти ребенком, когда у нее появился сын, а в те времена быть матерью-одиночкой было очень непросто. Джо попытался совершить мысленный скачок на Харбор-стрит за год до его рождения, но это оказалось непосильной задачей. Лучше найти Вэл и просто поговорить с ней.

Женщина жила одна в одноэтажном доме, которые бесплатно выдавались шахтерам, в небольшом районе на окраине Мардла. Его поражало, сколь многие из участников этой истории остались жить в городе или сохраняли какие-то связи с ним. Как будто у них не хватало амбиций или уверенности в себе, чтобы сорваться с места и попробовать пожить где-нибудь еще. Интересно, переедет ли теперь Кейт Дьюар, удастся ли им со Стюартом и детьми найти новый дом в другом городе и начать все сначала? Он надеялся, что да. Он не был склонен предаваться странным мыслям, но внезапно ему пришло в голову, что Мардл отравляет людей. Было что-то нездоровое в его воздухе.

Он не предупредил о своем приходе, и женщина так долго добиралась до двери, что он уже подумывал развернуться и уйти. Но потом он услышал болезненные хрипы с присвистом, и дверь медленно открылась. Вэл Батт была громадной. На ней все еще была ночная рубашка, и розовая ткань с вышивкой едва сходилась у нее на талии. Она передвигалась с помощью ходунков и, прежде чем заговорить, оторвала от них одну руку и стряхнула пепел с сигареты на дорожку за спиной Джо.

– Ты кто? – спросила она, прищурившись. «Тем же взглядом, – подумал Джо, – она смеряла несовершеннолетних посетителей “Коубла”, прежде чем все равно их обслужить».

Он представился и показал свое удостоверение.

– Ты по поводу Мэгги Краковски. – У нее сорвался голос, и она снова с усилием вздохнула.

– И Ди Робсон.

– А, ну да. Но ее я никогда не знала. – Она с осторожностью начала двигаться обратно по коридору. – Ты лучше заходи. Ди была уже после меня. Мне пришлось уйти из «Коубла», прежде чем она стала регулярно там появляться.

Он организовал чай, следуя ее инструкциям.

– По утрам я всегда не в лучшем виде. – Она уселась на диван, который занимал почти все пространство небольшой гостиной, и водрузила ноги на мягкий стульчик перед собой. – В восемь ко мне приходят, чтобы переодеть, но эти чертовы сиделки постоянно опаздывают! Хотя большинство даже по-английски не говорит.

– Вы знали Маргарет в семидесятых и восьмидесятых?

Она проигнорировала чай с печеньями, которые он перед ней поставил, и зажгла еще одну сигарету. Вся комната провоняла дымом, а потолок был коричневым от никотиновых пятен.

Джо положил фотографию на подлокотник кресла, чтобы она могла ее рассмотреть, не двигаясь с места. Она взяла ее в руки и пригляделась.

– Семьдесят пятый, – сказала она, не развернув фото и не взглянув на дату. – День рождения Билли Керра.

– Значит, с памятью у вас порядок. – Джо был искренне впечатлен.

– В том году мне дали лицензию. – Она немного помолчала. – До этого я держала одно местечко в Уэст-Энде в Ньюкасле, но все было непросто. Всегда возникали проблемы. Было тяжко, особенно для женщины. «Коубл» был шагом вперед. Что-то более респектабельное.

– Вы были одни с сыном?

Она внезапно коротко улыбнулась и как будто слегка подмигнула.

– Когда как. Временами бывали мужчины. – Она затушила окурок в блюдце и отпила чай. – Но имя на вывеске всегда было мое. И я оставалась там до самой пенсии.

– Маргарет Краковски, – повторил он. Пора было переходить к делу.

– А, шикарная Маргарет. Она могла разом прервать все разговоры в «Коубле», просто зайдя в дверь. – Была какая-то мелочная обида в ее голосе, которую он списал на зависть. Почти любая женщина могла позавидовать Маргарет Краковски в ее золотую пору.

– Вы ее недолюбливали?

– Я ей не доверяла.

– Расскажите мне, – сказал он, вспомнив совет, который однажды дала ему Вера в своем доме: «Заставляй их рассказывать истории. Вся завязано на историях. Там, разумеется, может быть куча вранья. Но даже в этом случае можно услышать что-то полезное».

Вэл откинулась в кресле и слегка прикрыла глаза.

– Мэгги считала, что она лучше всех нас. Она ненавидела, когда ее называли Мэгги, и я делала это, только чтобы ее разозлить. Она красиво говорила и красиво одевалась. Однажды я сказала ей: «Мы с тобой похожи. Обоих мужики оставили на произвол судьбы». Как она на меня посмотрела! Как будто я не достойна ботинки ей чистить.

– Вы виделись с ней в последнее время? – Джо не понимал, что ему может дать эта история. Он все еще не был уверен, что события сорокалетней давности могут иметь какое-то отношение к текущему расследованию. Он не верил в тело во дворе Керра.

– Нет! Я почти не видела ее с того дня, когда была сделана эта фотография. Был большой скандал. – Она снова умолка и глотнула чая. – После этого все стало иначе.

– Что вы имеете в виду? – За окнами по улице прошел почтальон. Последний обход перед Рождеством: его сумка выглядела пухлой и тяжелой. Вэл тоже его заметила и внимательно за ним проследила. В ее взгляде мелькнула надежда, ожидание. Но он прошел мимо ее двери.

Вэл приподняла плечи в попытке ими пожать.

– Ничего. Она просто больше никогда не заходила в паб.

– Но что за скандал?

– Да что я могу помнить после стольких лет? – Она вызывающе взглянула на него, готовясь спорить с его возражениями.

Джо подумал, что она прекрасно все помнит.

– Что-то случилось после дня рождения Билли Керра?

– Я не хочу об этом говорить. – Она захлопнула рот и надулась, как трехлетка, которая не хочет есть свои овощи. Какое-то время они посидели в тишине.

– Вы когда-нибудь встречались с мужем Маргарет, Павлом?

Она покачала головой. У нее были очень редкие волосы, местами она почти облысела.

– Он ушел задолго до того, как мы переехали на Харбор-стрит.

Джо подумал, что в этот раз Вера никак не может быть права. Если Павел зарыт под сараем Малкольма Керра, то он должен был находиться в Мардле в день пожара.

– Вы уверены? По нашей информации, он все еще находился в регионе.

Она пожала плечами.

– Может, и находился, но с Маргарет Краковски он не жил.

– Маргарет еще работала на Билли и Малкольма, когда была сделана эта фотография? – Джо подумал, что вытянуть информацию из этой женщины будет непросто. К тому же она ничего ему не давала. Он не понимал, зачем пришел. Ему бы сейчас на участок Малкольма к поисковикам. Он учился с парой тамошних ребят и был бы рад повидаться.

Вэл издала странный задыхающийся звук – наполовину кашель, наполовину смех.

– К тому времени она была известна тем, что занималась, как сказали бы сейчас, фрилансом. Женщина – профессионал своего дела. – Каждое слово звучало как издевка.

– Что вы хотите сказать? – изобразил неведение Джо.

– Она была элитной потаскухой. Играла с огнем. Никто за ней не присматривал. Никакой защиты. Если бы ее убили тогда, я бы не удивилась.

Джо поразил пыл, с которым она произнесла эту обличающую речь.

– Вы тоже были женщиной без мужчины – защитника.

– У меня был мой Рик. Он хороший сын.

«Но он оставил вас, – подумал Джо. А потом его резко осенило. – И даже не прислал вам рождественскую открытку».

– Где-то в районе дня рождения Билли Керра у них случился пожар, – сказал Джо. – У них сгорело офисное здание.

Она взглянула на часы на подоконнике.

– Чертовы сиделки. Каждый раз опаздывают все сильнее.

– Вы должны помнить пожар. Тогда это наделало много шума. Поговаривали даже, что это было мошенничество со страховкой.

– Правда? – Казалось, она искренне удивлена. – Никогда об этом не слышала. – Еще одна пауза – она возилась с пачкой сигарет. – Это случилось ночью после дня рождения. Или ранним утром на следующий день. Хотя в баре и были разговоры по поводу поджога, я никогда в это не верила. Люди любят присочинить, правда?

– Значит, вы не можете помочь нам в расследовании? – Джо Эшворт начинал терять терпение, и ему хотелось уйти из этого дома до того, как она зажжет еще одну сигарету. Ему было противно, что дым пропитывает его волосы и одежду. Его уже подташнивало.

– Я никогда не была большим другом полиции, – сказала она. – Никогда им не доверяла, тем более для таких, как я, они ничего хорошего не делают.

Снаружи притормозил фургон с логотипом городского совета и из него вышли две женщины в розовой форме медсестер.

– Тебе лучше убраться, – сказала Вэл. – Если, конечно, не хочешь помогать им перетаскивать меня в ванну.

Джо вылетел из дома до того, как сиделка вставила ключ в дверь.

Малкольм Керр спустился в метро и сел на свободное место в вагоне рядом с крупной женщиной с хнычущим ребенком на коленях. Поезд был забит. Последний день перед рождественскими праздниками, когда были открыты магазины. Никто его не замечал. Он был серым человеком, старым и бесполезным. Беспомощным. Но он всем им еще покажет.

Сначала он не понимал, что именно здесь делает. Он улизнул из дома на Перси-стрит не для того, чтобы сбежать, а просто подышать свежим воздухом. Он появился на пляже Норт-Мардл с первыми лучами солнца, поглядел на серый рассвет с высоких дюн, а когда уже ехал назад, его охватило желание воссоздать последние шаги Маргарет. Он решил, что сможет почувствовать то же, что и она, когда сидела в метро. Он понимал, что это безумие, но в тот момент его мозг уже рвался в клочья. Его сознание было как гниющий ковер, который догрызают мыши, а мысли сыпались и распадались на куски.

Он увидел знакомое лицо, как только сел в поезд, но спрятался в углу и не думал, что его заметили. Это было похоже на знак. Маргарет разговаривала с ним из могилы? Может, она хотела, чтобы он сбежал и начал новую жизнь без нее? Или ей от него нужно было что-то другое? На пятачке рядом с дверями стояла кучка подростков. Они смеялись, и он почувствовал горькую обиду. «Как они могут?» А потом он понял, что они обсуждают убийства. Он моментально проникся неприязнью к девчонке, которая заговорила первой. Она была слишком мала для своего макияжа.

– Твой папа же из полиции, Джесс! – Она говорила так громко, что все люди в вагоне могли ее услышать. – Они уже поймали убийцу? – Остальные пассажиры пораженно уставились на них, чего она, видимо, и добивалась.

Девочка по имени Джесс выглядела младше остальных. Худенькая, неуверенная в себе. Ей явно хотелось им нравиться. Малкольм знал это чувство.

– Я была там, – с ноткой гордости сказала она. – Это я нашла тело.

Малкольм окинул взглядом ряды сидений в вагоне. Отовсюду на девочку смотрели любопытные, хищные глаза. В своей голове он буквально кричал ей: «Не надо было тебе этого говорить. Никому не обязательно это знать». Это усложняло дело.

Всю дорогу до города он настороженно, подобно охотничьему псу, глядел в окна вагона. Он изучал каждого пассажира, волнуясь, что не сможет выловить из толпы того, кто ему нужен.

Он решил, что, похоже, сошел с ума. Из-за недостатка сна. Или сорока лет стресса. Но еще подумал, что ему уже наплевать. Что он мертв, как образцы организмов, которые профессор собирал в своей лаборатории в Каллеркоутсе. Такие свежие и блестящие снаружи, но застывшие и окаменевшие внутри. Он действительно был ничем не лучше мертвеца. Ни чувств, ни души. Но теперь он видел, что выход есть. Новая жизнь с ощущением собственной полноценности. Тут в нем проснулась надежда. Все зависело от него: нужно дождаться, когда группа разделится, и выхватить отдельного человека. Он почувствовал прилив возбуждения – того же деструктивного восторга, что и сорок лет назад.

Он читал экземпляр бесплатной газеты, которую взял на станции Партингтон, и поглядывал из-за нее на происходящее. Видела ли его цель? Он не мог быть уверен и не хотел рисковать. Он снова забился в угол, и его сознание вернулось назад, перемотало время, и лист газеты превратился в экран между настоящим и прошлым.

День рождения его отца. Пятьдесят лет. Вся улица собралась в «Коубле» в ожидании, когда они с Билли сойдут с лодки. Стоило им открыть дверь – и тут же они были встречены громкими поздравлениями. Билли Керр всегда был героем Харбор-стрит. Валери где-то раздобыла торт, но когда пришло время его резать, большинство уже напилось в стельку. А потом они вышли на улицу сделать фотографию. Не все, конечно. Кто-то остался внутри. Некоторые люди на Харбор-стрит предпочитали не появляться на фотографиях.

Он в подробностях помнил, что было надето на Маргарет в тот день. Легкая длинная юбка из индийского хлопка, белая сетчатая блузка. Сандалии. Тонкие кожаные ремешки завязаны на щиколотках бантиком. Не рабочая одежда. Для работы она одевалась так, будто собиралась в офис. Черное нижнее белье и черный пояс с подвязками. Тонкие чулки и остроносые туфли на таком каблуке, что было непонятно, как она держится на ногах. Кожа и шелк. Однажды он видел, как она одевается перед работой. Он как-то отправился ловить рыбу на лодке, кинул якорь в небольшой бухте и заглянул к ней в окна с помощью бинокля профессора. Она думала, что никто не подглядывает – что никто не может ее увидеть, потому что окна выходили в море. Ее темный силуэт резко выделялся на фоне бледного искусственного освещения комнаты. Она стояла на одной ноге в позе балерины и поправляла чулок на другой. Абсолютно спокойная и абсолютно расслабленная. «Для кого ты наряжаешься, Маргарет?» Он увидел, как она обернулась, и представил, как она сейчас откроет дверь спальни и впустит клиента. Но угол был слишком неудобный, чтобы увидеть вошедшего или проследить, что будет дальше. Но он догадывался. Он проигрывал эти сцены в голове тысячи раз.

В тот вечер, когда отмечали день рождения отца Малкольма, Маргарет не работала. Она ясно дала всем это понять. Поэтому – длинная юбка, свободная блуза и сандалии на плоской подошве. А еще она пила, а он знал, что она никогда не пьет на работе. В выходные она могла себе это позволить. Он брал ее на остров Коке, и они устраивали пикники. В такие дни она обычно надевала джинсы, полосатые жилеты и плетеную обувь. Они распивали вдвоем бутылку вина, и она приносила сэндвичи и самодельные пироги. Малкольм знал, что отец пришел бы в ярость, если бы узнал – Билли не одобрял барский образ жизни Маргарет, – но почему-то ему было все равно. Ему было достаточно просто лежать рядом с ней на берегу и разговаривать. «Сегодня я не работаю. Я никогда не пью на работе». Когда они возвращались по тропинке к лодке, она брала его за руку.

Вагон метро остановился на станции. Малкольм выглянул из-за газеты. Они пока не доехали до Ньюкасла, и он не думал, что подростки выйдут раньше. Зачем? Какая еще у них может быть цель, кроме как доехать до города и закупиться, чтобы повеселиться напоследок? И они действительно оставались на месте, крутились на поручне в центре вагона и вели себя как трехлетки. Внутрь заходило все больше людей, но его цель все еще была в поле зрения.

Он посмотрел в окно на плоскую прибрежную равнину, но в мыслях вновь вернулся в день пятидесятилетия отца. Солнечный вечер, теплый – как будто долгий день оставил весь свой зной на Харбор-стрит. Середина семидесятых принесла с собой засушливое лето и мельчающие и иссякающие реки. Водоросли лежали на камнях и воняли под палящим солнцем. И в ту ночь Маргарет попросила его об одолжении:

– Разберись с ним, Малкольм, ладно? Поговори с ним, будь так добр.

И, конечно, Малкольм сделал то, что она хотела. Как он и сказал той толстой женщине-детективу, он бы трижды проплыл голышом вокруг острова Коке, если бы она его попросила.

Остаток вечера был как в тумане. Слишком много алкоголя. От напряжения кожу покалывало, как от статического электричества. Картинки чередой вспыхивали у него в мозгу, как аналоговые слайды, которые профессор Краггс использовал на своих лекциях, закидывая их по очереди в проектор. Слайд-шоу заканчивалось пламенем, облизывающим полы отцовского офиса, как ярко-оранжевый, обжигающе горячий змеиный язык. Они стояли, облокотившись на ограду, и наблюдали, как пузырится лак на деревянных стенах, черный и лоснящийся, как подгоревшее мясо. А потом огонь поднялся так высоко, что они испуганно отступили и запрокинули голову, глядя на искры, с ревом взмывающие в чистое небо.

Не это ли была его первая бессонная ночь? Они с отцом точно оставались в той же одежде, когда на следующее утро пришла разнюхивать полиция и пожарный инспектор. Еще один жаркий день.

– Поджог, – сказал инспектор. – Никаких сомнений. – Он взглянул на них. – У кого-нибудь есть причины устроить пожар? – Он смотрел на них осуждающим взглядом, но дальше этого заходить не хотел. Это явно не стоило всех хлопот, к тому же он сам был рабочим человеком. Он прекрасно понимал, что люди могут позариться на страховку, если дела идут неважно.

– Нет, – сказал Билли. – Если только это не сделал один из парней с вечеринки. Может, решил так подшутить. – Этой версии они и стали придерживаться. У кого-то из гостей на вечеринке то ли началась паранойя, то ли крыша поехала, и он решил, что было бы весело поджечь офис. Керры не стали бы поднимать особого шума, потому что им все равно полагалась страховка, а на Харбор-стрит все были друзьями, правда? Билли пришел в «Коубл» к обеду, сразу после открытия, и со всеми поделился их историей. А Билли был уважаемым в городе человеком, так что все завсегдатаи слушали его и качали головами, осуждая горячность юности. Вэл Батт тоже кивнула, уперев руки в необъятные бока. Она знала, как это бывает. «Иногда молодежь выходит из-под контроля».

Тем утром Малкольм, у которого в ноздрях все еще стоял запах дыма, наблюдал за всем издалека, предоставив разбираться с проблемами своему отцу, как и обычно. Малкольм никогда не умел хранить секреты. Осознавал ли он тогда, что знание причин произошедшего пожара ляжет на его сердце тяжким грузом, будет якорем тянуть его ко дну и топить весь остаток жизни?

Поезд остановился на станции «Хеймаркет». Малкольм внимательно следил за пассажирами. Никто из них его не замечал. Он подумал, что они просто не умеют видеть людей средних лет и пожилых. Он не знал – может, девчонки выйдут здесь, на этом конце Нортумберленд-стрит? Эти подростки, столпившиеся у двери, порхали как мотыльки, вертелись и не замирали ни на секунду, но остались в вагоне. А вышли они только на Монументе. Малкольм сложил газету, вышел вслед, поднялся вместе с ними на эскалаторе, а затем оказался на многолюдной улице.

Вера винила себя в исчезновении Малкольма. Стоило отправить его под стражу, когда они обыскивали мастерскую, – неважно, были против него улики или нет. А теперь ей казалось, что в своем отчаянном положении он может быть опасен. В своем кабинете в Киммерстоне она чувствовала себя как в ловушке. Она бы предпочла оказаться на месте преступления в мастерской Керра, нависая над Полом Китингом и Билли Уэйнрайтом в ожидании информации. Или быть в городе, искать убийцу.

Ей позвонил Джо Эшворт.

– Скажи, что у тебя для меня что-то есть. – Она живо представила себя Малкольма, который, нахохлившись, бредет по пляжу, и как Джо сажает его в машину и везет сюда – смирившегося и готового говорить.

– Ничего.

Она ударила ладонью об стол так, что та загудела. Не успела Вера положить трубку, как ей снова позвонили. Машину Керра обнаружили на стоянке у станции Партингтон. Значит, он сел в метро, так что мог сойти на центральной станции и быть сейчас в любой точке страны. Или он мог доехать на метро до аэропорта и быть в любой стране мира. Но Вера с трудом видела Малкольма международным путешественником. У него вообще есть паспорт? Вера стала рыться в телефоне, когда постучалась Холли. Осторожно, но уверенно. Вера ненавидела уверенную Холли.

– Босс?

Вера махнула, чтобы она входила.

– Я отыскала Павла Краковски. – Холли уселась на стул напротив нее.

– В смысле отыскала? Он лежит в яме посреди Мардла. Во всяком случае, пока Пол Китинг не организует перемещение остатков в морг.

– Нет, босс, это не так. – Холли выдержала небольшую паузу. – Он управляет туристической компанией в Кракове, которая организовывает путешествия в Великобританию для студентов и молодых специалистов. Он живет с полячкой, у них трое детей и пятеро внуков.

От паники Вера на секунду впала в ступор.

– Это может быть какой-то другой Краковски… – Она понимала, что хватается за соломинку, а ее теория разваливается.

Холли покачала головой.

– Я говорила с ним. Он хорошо владеет английским. Он уехал из страны в 1970 году. Он женился на Маргарет, потому что считал ее богатой. Когда он понял, что собственных денег у нее нет, выждал еще пару лет в надежде, что ее родители смягчатся и примут их обратно в лоно семьи, а когда этого не произошло, он просто свалил обратно домой.

– В каком году сгорел офис Керров? – Вера пыталась справиться с приступом паники, перебирая факты.

– Пятнадцатого июля 1975 года. – Холли была главным специалистом по фактам в команде.

– В день рождения Билли Керра. – Это сказал Джо, который, не снимая пальто, встал в дверях и прислонился к дверному косяку.

– И это почему имеет значение? – Вера уже кричала. Она понимала, что облажалась, и ей нужно было выместить на ком-то свою злость.

– Потому что они все были там в тот день, отмечали в «Коубле». – Джо достал из кармана помятую фотографию и положил на стол перед всеми. Он наклонился и начал по очереди тыкать пальцем во всех персонажей. – Это Вэл Батт, хозяйка. Она в том году приобрела лицензию и переехала в Мардл после каких-то проблем с бандами в Уэст-Энде. Если я правильно понял ее намеки.

– Ты говорил с ней?

– Я же говорил вам, что да. Я был у нее сегодня утром.

Вера почувствовала в голосе Джо досаду. Он считал, что она теряет хватку? Может, он и прав.

– Да, конечно, дорогой. Продолжай.

– Это Билли Керр. – Вера сразу заметила сходство с Малкольмом. Билли – более квадратный, крепкий и мощный, но семейное сходство налицо. – Майк Краггс, ныне профессор Краггс, а тогда – аспирант; Малкольм Керр; Маргарет, разумеется. А это сын Вэл, Рик.

Вера посмотрела на него.

– Ты говорил мне о нем раньше?

Джо кивнул.

– О нем упоминала Сьюзан Коулсон. Она сказала, что он издевался над ней. – Он немного помолчал. – У меня сложилось впечатление, что она его боялась. Я проверил его в базе. В молодости у него была куча проблем, он тогда связался с крутыми парнями из Уэст-Энда. Но с 1974 года – ни одного задержания.

– Сколько ему должно быть сейчас?

– Шестьдесят шесть.

– И где он живет? – снова посмотрела на него Вера.

– Сведений о месте жительства нет. И никаких сведений о том, где он вообще находился с середины семидесятых.

Повисло молчание. Из открытого офиса снаружи доносились голоса.

– И ты полагаешь, что, возможно, кучка костей во дворе Малкольма Керра – это он. – Вера откинулась на стуле и попыталась представить, как так вышло. Зачем Малкольму Керру убивать сына хозяйки? Пьяная склока на дне рождения отца? И какое отношение это все может иметь к смерти Маргарет Краковски сорок лет спустя?

Джо пожал плечами.

– Ну, мы точно знаем, что это не Павел Краковски.

И тут Вера поняла, что больше не может оставаться в здании. Она начнет лезть на стенку и выть, как безумная.

– Я поеду поговорю с матерью. – Она в спешке натянула куртку и бросилась к двери. – А вы следите за ситуацией здесь. Дайте знать, если удастся найти Малкольма Керра. – Последнюю фразу он крикнула через плечо, сбегая по лестнице.

Малкольм Керр поехал в город по наитию, но ему никогда здесь не нравилось, и в какой-то момент он почувствовал, что готов сдаться. Что он мог тут сделать? Он уже подумывал сесть на метро, доехать до Партингтона, взять свою машину и отправиться в участок в Киммерстоне. Почему-то ему было приятно думать о толстой женщине-детективе, которая будет его там ждать. Она обрадуется ему. Он представил ее улыбку. Она заварит ему чай и, может, даже плеснет туда немного виски. И он расскажет ей, что случилось. Переложит на нее всю ответственность. Он приподнял воротник, спасаясь от холода, и застыл на месте, рассекая волну людей, как камень на морском берегу. Вокруг было шумно. Уличные музыканты с электрическими инструментами, орущие дети, мелкие лоточники, навязчиво убеждающие его купить мишуру или дешевые пластиковые игрушки.

Тихая комната для допросов, только он и толстая женщина. Простые крашеные стены. Ничто не раздражает чувств. Внезапно это показалось ему самым притягательным местом на свете.

А потом группа молодых людей перед ним разделилась на две кучки толкающихся подростков, и они пошли в противоположных направлениях. Была первая половина дня, но они громко ругались и пили дешевый сидр из банок. Малкольм почувствовал укол злости. Ему захотелось научить их манерам. Но в свое время он был тем еще хулиганом. Хуже хулигана. Но тут произошла какая-то неразбериха, две компании разбежались, а один человек остался стоять, брошенный и растерянный. Небо потемнело. Резкие порывы ледяного ветра понесли по улицам колючий снег, острыми стрелами загоняя покупателей в торговые центры. Это был решающий момент. Он мог сдаться или дать себе шанс все исправить.

Мучаясь сомнением, он внезапно вспомнил про священника, отца Граскина. Граскин появился на пороге его дома на следующий день после того, как его бросила Дебора, предлагал поддержку и утешение. Мальколм подумал, что священника подослала Маргарет, боясь, что он сделает какую-то глупость. Что он убьет себя или нового мужчину Деборы. Граскин уселся в гостиной Малкольма и не знал, что сказать. Он пришел только потому, что его попросила Маргарет. Еще один мужчина, который сделает все, что Маргарет от него захочет. Он выдавил из себя пару фраз, а потом ушел. Священники должны быть хорошими людьми, ведь так? Они умеют принимать правильные решения. Что бы Граскин сделал на его месте?

А потом Малкольм вспомнил, как Граскин глазел на Маргарет, как тоскливо провожал ее взглядом, когда она шла по улице из церкви. Она по возрасту годилась ему в матери. Наверное, даже была старше. Но все равно мужчина смотрел на нее жадными, собачьими глазами. Значит, в Мардле вообще не было хороших людей? Неужели это место плодило только лжецов и душегубов?

«Я схожу с ума. Отец всегда говорил, что меня надо запереть в психушке».

Пурга усилилась, наполняя воздух крупицами льда, и Нортумберленд-стрит почти опустела.

«Чего хотела бы Маргарет?»

Малкольм окинул взглядом улицу, и на противоположном тротуаре увидел двух человек. Они гуськом удалялись от него. Секунду он колебался, а потом последовал за ними.

Джо Эшворт ехал домой. Сэл была практически в истерике, и по телефону он не смог толком ничего от нее добиться. Всю дорогу ему хотелось на кого-нибудь наорать. На Сэл – за то, что была настолько глупа, что позволила их дочери поехать в город, особенно с толпой старших ребят, которых он даже не знал. На мать одного из детей, которая пообещала присматривать за ними. И на Джесси, которая несколько месяцев клянчила у них собственный мобильный телефон и забыла его дома единственный раз, когда он был ей действительно нужен.

Но больше всего он злился на себя. Он ехал по пустым проселочным дорогам и продумывал версии событий. Вера назвала бы их историями. Маргарет Краковски убили в метро. Ди Робсон ехала в том же вагоне, и ее тоже убили, возможно, потому, что она видела преступление или догадалась, кто убийца. И только сейчас он осознал то, что ни разу не приходило ему в голову раньше: Джесси тоже могла быть свидетельницей убийства Маргарет. Джесси, с острым, как бритва, умом и памятью, как у слона. Она исчезла, как и их главный подозреваемый, чью машину они нашли на Партингтоне. Возможно, это было совпадение, но Джо был настолько на взводе, что просто не мог верить в совпадения. Он представил свою Джесси в поезде с друзьями, как она весело болтает и смеется, потому что скоро Рождество и потому что это – ее первый глоток свободы. Он видел, как Джесси окидывает взглядом вагон и замечает какое-то знакомое лицо в толпе. Того, кто тоже был в поезде, когда убили Маргарет. Он представил, как между ними устанавливается зрительный контакт. А потом – как преступник, почувствовав угрозу, преследует его дочь, в отчаянии решив, что для спасения ему придется убить и ее.

Их участок находился на окраине бывшей шахтерской деревни, и когда он вышел на дорожку, над его головой пронеслась стая гусей, летящая с ближайшего заболоченного пруда. Он поднял голову и взглянул на них, прежде чем открыть дверь. Младшие дети сидели в гостиной и смотрели телевизор, так что они с Сэл скрылись на маленькой кухне, разговаривая приглушенным шепотом.

– Так что случилось? – Он пытался говорить себе, что Сэл не виновата, что она сейчас в еще большем ужасе, чем он, но все равно не смог скрыть оттенка осуждения в голосе.

– Мама Сары поняла, что Джесси пропала, только когда они пошли обедать в «Блэйкс». – Сэл уже плакала. До этого она сдерживалась ради детей, но теперь начала всхлипывать.

Он обнял ее и крепко прижал к себе.

– С ней все будет хорошо. Это же наша Джесси. В пространстве ориентируется, как таракан! Вспомни, как она потерялась в «Бутсе» в Морпете. Просто расскажи, что случилось. Ее друзья что, не заметили, как она исчезла? – Его голос звучал тихо и спокойно, хоть на сцене выступай.

– Видимо, они разделились на две компании, и каждая думала, что она в другой. Только когда они собрались пообедать, обнаружили, что ее нет. Пара ребят постарше вернулась поискать ее, но нигде не нашли. – Сэл потянулась за кухонным полотенцем и промокнула глаза. – Мама Сары решила, что Джесси просто поехала домой. Она позвонила, думая, что она здесь.

Он ничего не сказал, но внутри просто кипел от безответственности женщины, которая должна была следить за Джесси, и легкомыслия ее друзей.

– Звонила твоя начальница. – По какой-то причине Сэл никогда не называла Веру по имени. – Она попросила меня прислать фотографию Джесс. Сказала, что они все равно проверяют камеры наблюдения в городе, так что она может попросить людей поискать и нашу Джесс.

Джо понял, насколько схожим образом работают мозги Веры и его. Она уже искала лицо Малкольма Керра по городским камерам. А теперь она попросит сотрудников искать Малкольма вместе с Джесси.

– Вот и хорошо, – сказал Джо. – Они делают все возможное. Ее вернут домой, не успеешь и моргнуть. – Но даже когда он это говорил, он сомневался, что поступает хорошо. Не стоит ли ему подготовить Сэл к тому, что их дочь может быть похищена? Она все равно скоро услышит в новостях, что они позволили сбежать подозреваемому в убийстве, и тогда придет в ярость, что он держал ее в неведении. Но сейчас он просто не мог заставить себя сказать правду. – Слушай, мне нужно возвращаться на работу. Там я все равно смогу сделать больше. Я позвоню тебе, как только что-нибудь узнаю. – Он понимал, что ведет себя как трус.

Он открыл дверь в гостиную и крикнул детям «привет» и «пока». Они улыбнулись и помахали ему, а потом снова уставились на экран. Он проехал немного дальше по дороге и остановился за углом, чтобы Сэл его не видела, и набрал Вере.

– Где ты? – спросила она. – Тебе нужно быть рядом со своей Сэл. Она места себе не находит.

– Я только что из дома. – Он не мог признаться, что просто не в состоянии дальше врать жене. Но и сказать ей правду тоже не в состоянии. – Есть новости про Малкольма Керра?

– Я оставила людей следить за его машиной в Партингтоне. – Джо не мог понять, где Вера находится. Ему казалось, что он слышит крики чаек на фоне. – Сомневаюсь, что ему хватит глупости за ней вернуться, но он сейчас может мыслить не очень здраво.

– Я нужен вам в участке? – Не услышав немедленного ответа, Джо продолжил: – Я могу поехать в город, попробовать найти нашу Джесси. – Он знал, что это звучит жалко, но он просто не выдержит сидения в участке. Не сможет сконцентрироваться, каждый раз подпрыгивая от сигнала телефона и представляя ножи и кровь.

– Да, почему бы тебе этим не заняться, – сказала Вера. Он понял, что она просто не хочет, чтобы он мешался под ногами. Она считала, что он не сможет нормально функционировать, когда все его мысли заняты дочерью.

– Вам на нее совсем наплевать?! – взвыл он, словно от боли. – Возможный свидетель убийства и подозреваемый на свободе? – Не успел он договорить, как понял, что это было непростительно. Единственное, что они все точно знали о Вере Стенхоуп: ей не наплевать. И в ее голове наверняка всплывали те же картинки, что и у него.

Он ожидал, что сейчас она придет в такое бешенство, что от него мокрого места не останется. Но на том конце провода повисло настолько долгое молчание, что он подумал, что она просто повесила трубку от отвращения.

– Делай, что считаешь нужным, дорогой. Я дам тебе знать, как только что-нибудь выясню. – В ее тихом голосе звучала жалость. И вина.

Он поехал обратно в Мардл, который притягивал его как магнит. У него был условный план сесть на конечной станции, потому что Малкольм Керр мог просто дурить их и кататься на поездах. Сейчас было проще простого скрыться в толпе. Тем более метро отвезет Джо в город, а именно там Джесси видели последний раз.

У него зазвонил телефон. Это была Сэл. Его сердце забилось сильнее. Джесс вернется домой, живая и здоровая. Но у Сэл был всего один вопрос: «Есть новости?» Ее голос охрип от отчаяния.

– Я уже еду в город, – сказал он. – Я найду ее. Не переживай. – Прежде чем она успела сказать что-то еще, он выключил телефон, потому что не хотел прибавлять к своему горю еще и ее и не был уверен, что сможет дальше притворяться, что все нормально.

Стоянка у метро была забита, и он остановился на Харбор-стрит, прямо напротив церкви.

Пройдясь до церкви Святого Варфоломея, он дернул дверь, которая оказалась открыта. Он вырос, веря в методистского бога социальной справедливости и честного упорного труда. Его отец был проповедником и видел истоки зла в эксплуатации человека человеком, бедности и пышном декадансе, процветающем на юге. Но сейчас Джо не мог рассматривать зло только как неминуемый результат бытового упадка или распада семьи. Не существовало оправданий для человека, который хотел навредить его дочери. Он присел на задний ряд и попытался помолиться.

«Верни нашу Джесси, и я сделаю все, что ты от меня хочешь». Он попытался представить, какой пакт мог бы заключить с Господом, но ему в голову не приходило ничего сопоставимого по важности с жизнью Джесси. В церкви стояла глубокая тишина. Он склонил голову, упершись лбом в сжатые руки, и, только когда выпрямился, заметил, что он не один. Питер Граскин стоял перед алтарем и смотрел на него. Джо сейчас не был готов объяснять мужчине, что привело его в церковь. Так что он быстро встал и вышел на улицу.

Когда Джо позвонил Вере – якобы для того, чтобы разузнать новости о Малкольме Керре, а на самом деле надеясь, что его дочь нашли живой и здоровой, – инспектор стояла на пороге «Хейвена». Стая черноголовых чаек парила над свежевспаханным полем за оградой из боярышника. У Веры возникли собственные мысли по поводу того, куда их ведет это расследование.

Она постучалась в дверь, а потом зашла – ей не хватило терпения дожидаться, пока кто-то ответит. Лори и Сьюзан, как обычно, сидели на кухне, а собака спала, свернувшись у газовой плиты.

– Где Джейн? – Вера слишком хотела, чтобы все это поскорее закончилось, и слишком спешила, чтобы соблюдать вежливость. «Хватит убийств», – решила она. Последние несколько смертей казались ей отвратительным недоразумением. Для них вообще не существовало реальных причин. Или адекватного объяснения. Но теперь она знала, кто убил Маргарет, Ди и Рика Батта сорок лет назад. Джо наверняка подтвердил бы ее теорию, но сейчас был слишком зациклен на собственной беде и не мог рассуждать логично.

«Хватит убийств».

– Она поехала в город увидеться с приятелями, – сказала Лори со своей обычной интонацией типа «я с легавыми не сотрудничаю».

Вера на секунду задумалась. Что ж, прямо сейчас разговаривать с Джейн ей было не нужно.

– Зимняя ярмарка, – сказала она. – Расскажите мне о ней.

– Это был одновременно сбор средств и бесплатное общественное мероприятие. Джейн пригласила многих бывших постоялиц. Были дети. Друг Маргарет нарядился Сантой. – Лори ясно давала понять, что считает этот разговор пустой тратой времени.

– Джордж Эндерби?

– Да, он. Наверное, потратил целое состояние на подарки. Не считая книг, которые он отдал. Он все завернул в праздничную упаковку, а мы раздобыли ему мешок, чтобы он сыграл как следует. – На секунду голос Лори смягчился.

Вера кивнула. Она могла себе представить, как Джордж Эндерби играет Санту – доброго и щедрого.

Лори продолжила:

– Было солнечно, мы расставили прилавки со всякой всячиной на улице у сарая и рядом с домом. Пригласили народ из Холипула. Они приехали поглазеть на нас. Мы пожарили барбекю, сделали глинтвейн. Сьюзан несколько месяцев вязала детскую одежду, и мы все продали. Было здорово. Пока у Эм не случилась паническая атака.

– Как это было? – Вера не была уверена, что у нее есть на это время, но подумала, что это может иметь отношение к делу.

– Она стала странно ото всех шарахаться. Сказала, что ей плохо, и просилась обратно в больницу. В итоге Джейн ее успокоила.

– У вас есть адрес Эмили? – За этим Вера и приехала. – Она уехала домой к матери на Рождество, да?

Лори уставилась на нее с вновь возникшей неприязнью.

– Что вы хотите от Эм? Она не в себе.

– Я хочу предотвратить очередное убийство! – крикнула Вера так громко, что у нее неприятно запершило в горле. – Так что, если вы не возражаете, дорогая, я задам ей пару вопросов. Спокойно и по-доброму. Но ответы мне нужны.

Лори продолжала смотреть на нее, но уже с большим уважением.

– Она живет где-то в Тайнмуте. Адрес должен быть в кабинете. На компьютере у Джейн. Но на нем стоит пароль.

– Черт! – Они взглянули друг на друга с секундным взаимопониманием. Если Сьюзан следила за их разговором, то вида не подавала. Она сидела в низком кресле рядом с плитой и вязала что-то маленькое и розовое. Пряжа лежала в корзинке у ее ног.

– Наверное, я смогу для вас его найти. Только не уверена, насколько это легально – рыться в программе. Это взлом системы социальной службы.

– К черту легальность! – Лори, кажется, это понравилось. – Слушайте, беру ответственность на себя. Просто найдите адрес.

Лори усмехнулась и исчезла. Сьюзан в своем углу немного улыбнулась, продолжая вязать. Она не замечала присутствия Веры. Может, сегодня был один из ее невменяемых дней? Или она притворялась неадекватной и заторможенной, чтобы ее не выставили из «Хейвена»?

– Расскажите мне о Рики Батте, Сьюзан, – сказала Вера. – Вы же знали его, верно? Он был сыном Вэл и жил вместе с ней в «Коубле».

Сьюзан оторвалась от вязания. Ее глаза затуманились. Вера подумала, что она, наверное, до сих пор на таблетках. Вера читала о людях, которые подсаживаются на транквилизаторы, а Сьюзан употребляла вещества десятилетиями.

– Рики Батт, – настойчивее повторила Вера.

– Босс Маргарет, – отозвалась Сьюзан.

– А он им был? Сутенером? Он хотел.

– Она ненавидела его, – сказала Сьюзан. – Как и я.

Вере внезапно пришла в голову мысль.

– Вы были в «Коубле» в день рождения Билли Керра? Той ночью, когда в мастерской случился пожар?

Сьюзан на секунду прикрыла глаза, как будто пытаясь вспомнить. Но прежде чем она вновь заговорила, в комнату прибежала Лори с листочком бумаги в руках.

– Вот адрес, – сказала она. – Как два пальца об асфальт. Передайте, что им надо бы поработать над системой безопасности.

Снаружи стало холоднее. Ветер дул с востока, у него был металлический, ледяной привкус. У Веры зазвонил телефон. Это был Джо.

– Джо! – От вспыхнувшей надежды у нее закружилась голова. Если с его ребенком что-то случится, он уйдет из полиции и больше никогда с ней не заговорит. А это разве не доказывало, что она самая эгоистичная корова на свете? Ребенок в опасности, а она думает только о том, что может потерять единственного человека, отдаленно напоминающего друга. – Есть новости?

– Пока нет.

Вера ничего не сказала. Любой комментарий еще больше выведет его из себя.

– Но мне кажется, я знаю, кого мы ищем.

Он назвал имя и причины, почему он так думает. Подтверждения.

– Эх, Джо, дружище, великие умы мыслят одинаково.

– Вы сами додумались? – Даже сквозь тоску и отчаяние Вера расслышала, что он слегка разочарован.

– Кое-кто кое-что сказал. А ты?

– То же самое. А потом я кое-что вспомнил и удостоверился. Чувствую себя дураком.

Очередной порыв ледяного ветра с дождем ударил в лобовое стекло, и оно задрожало. Было так шумно, что Вера попросила Джо повторить последнюю фразу.

– Что теперь? – спросил он.

– Будем действовать тихо. На этот раз нам нужны реальные доказательства. Никакой прессы, никакого шума. А ты просто найди свою Джесси.

Джо положил трубку после разговора с Сэл и поехал обратно в Мардл, не снижая скорости, несмотря на обледеневшие дороги. Был канун Рождества, и водители машин со щебнем брали двойную плату, так что городской совет решил их просто не выпускать. Он чувствовал свою ответственность за Веру. Она считала себя неуязвимой, думала, что любую ситуацию можно взять под контроль, используя лишь силу своей личности. Она могла быть жутко самодовольной козой без всякого чувства самосохранения. Он не мог позволить, чтобы с его боссом стряслось что-то ужасное.

Он свернул на стоянку для грузовиков рядом с заправкой, на которой висела табличка «Закрыто». Дороги практически пустовали. Когда он вышел из машины, его мгновенно сковал дикий холод, так что у него на секунду перехватило дыхание. Из-за лунного света все казалось черно-белым и будто слегка сюрреалистичным. На землю ложились резкие тени. Он сошел с дороги и двинулся к пляжу. Через несколько минут он услышал шум автомобиля, подъезжающего к парковке. Он был достаточно близко, чтобы узнать автомобиль Малкольма: его захлебывающееся тарахтенье и даже очертания кузова. Неподалеку оказались заросли кустарника, и он спрятался за ними, наблюдая, как две фигуры движутся в сторону пляжа. Джо подождал, пока они отойдут, чтобы не слышать его шаги, и последовал за ними. Видимо, он заплутал посреди незнакомого дюнного пейзажа, потому что в какой-то момент повернулся лицом к главной дороге и горящим городским огням вдалеке. Возможно, Джесси унаследовала способность ориентироваться в пространстве от него. Его охватил новый приступ паники, когда он представил, что Вере придется справляться с ситуацией в одиночку. Хотелось бы ему знать, где она.

Наконец он забрался на самый высокий песчаный холм и окинул взглядом пляж. Белый изгиб тихо набегающих волн, подсвеченный луной. Те же две фигуры, совсем близко: они двигались к воде. Может, они будут идти дальше, в сторону Скандинавии, пока не утонут или не умрут от холода? Такой странный суицидальный пакт?

Все происходящее походило на черно-белый немой фильм. Вокруг – ни звука, кроме далекого шума редких грузовиков на шоссе. Было так тихо, что внезапно прозвучавшие слова произвели оглушающий эффект:

– Хватит убийств! – Это было похоже на рев слона.

И тут он увидел Веру, крупную фигуру которой было невозможно не узнать. Она двигалась по песку со скоростью, казавшейся недостижимой для человека ее габаритов: как огромный летательный аппарат, едва касающийся земли. Видимо, те двое тоже были в шоке, потому что замерли на месте и просто наблюдали, как она приближается к ним.

Он тоже поспешил вперед, скользя по песку. Град и льдинки как наждачка царапали ему запястья и щиколотки, но он старался держаться ниже линии горизонта и не слишком шуметь на тот случай, если на этот раз Вере самой понадобится подмога. Даже для нее утихомирить двух убийц казалось чересчур.

Встав на твердую горизонтальную поверхность, он остановился. На воде возникла светлая лунная дорожка, бегущая до самого неровного берега. Трое человек разговаривали друг с другом. Сгорбленный и разбитый Малкольм Керр. Торжествующая Вера Стенхоуп. И Райан Дьюар – молодой парень, который убил двух женщин и угрожал его собственной дочери. Керр держал парня за горло. На глазах у Джо, Керр толкнул Райана к Вере и с благодарной покорностью поднял руки.

Кейт Дьюар была дома одна, когда услышала стук в дверь – такой узнаваемый, что он был как мелодия на телефоне, поставленная на конкретного человека. Хлоя сказала, что пойдет гулять – Кейт подозревала, что с мальчиком, но спрашивать не стала. Райан опять где-то бродил. Он говорил, что поедет в город с какими-то приятелями, и она не видела его весь день. Стюарта она ждала позже. Кейт открыла дверь и благодаря характерному стуку уже знала, что на пороге увидит инспектора Веру Стенхоуп.

Женщина казалось измотанной, и с ней не было ее сержанта.

– Проходите! – пригласила ее Кейт в гостиную. – Хотите выпить? Может, виски? – Потому что она почувствовала, что этот визит неформальный. Все из-за странного выражения лица инспектора. Оно стало мягче и как будто человечнее.

– Я, пожалуй, не буду, милая. Я еще на работе. А вот тебе, может, стоит глотнуть…

И тут у Кейт впервые возникла мысль, что произошло что-то чудовищное и ее мир уже никогда не будет прежним.

– Что случилось? Кто-то умер? – Потому что когда к ней приходила полицейская сообщить о несчастном случае с Робби, она смотрела на нее точно так же.

Вера покачала головой.

– Мы взяли Райана под стражу. Он подозревается в убийстве.

– Нет! – воскликнула Кейт. – Он не мог. Не Маргарет… Он любил ее. – Но, даже произнося эти слова, Кейт засомневалась, правда ли это. Способен ли ее сын кого-то любить?

Какое-то время Вера просто молчала и смотрела перед собой. А потом снова покачала головой.

– Он вымогал у нее деньги. Очень уж вашему Райану нравятся деньги. Деньги и девушки, а еще быть самому себе хозяином. – В этих словах не было осуждения. Она будто просто обобщала факты, полученные в результате расследования. И Кейт знала, что Вера говорит правду. Возможно, она боялась этого стука в дверь с того самого момента, когда узнала об убийстве Маргарет. Боялась услышать, что ее странный, неугомонный, обозленный сын – убийца.

– Что случилось? – Кейт посмотрела в лицо женщине. Вера налила ей выпить, и Кейт взяла стакан обеими руками.

Детектив села напротив нее.

– Райан воровал, – начала она. – Занимался кражами во время своих ночных блужданий. Воровал даже из ящиков для пожертвований Маргарет. Я переговорила с вашим священником через дорогу. За последние шесть месяцев сборы Маргарет снизились. Она придумывала оправдания, но должна была догадываться. А у вас Райан крал? У Стюарта? У Хлои?

– Иногда мне казалось, что он берет деньги у меня из сумочки, – сказала Кейт. – Но он умный. Никогда не брал слишком много за раз, так что я не была до конца уверена. – Она понимала, что не призналась бы в этом больше никому на свете.

– У Стюарта он тоже воровал. Может, не деньги, но он украл фотографию. Компрометирующую. Он хотел с ее помощью шантажировать Маргарет.

– Я не понимаю. – Кейт отпила немного виски, и оно обожгло ей горло. – Какое отношение Стюарт мог иметь к Маргарет? – Один глоток, и она почувствовала себя пьяной: будто комната кружилась вокруг, а земля уходила из-под ног.

– Детали вам сейчас знать не нужно, – отрезала Вера. – Разберетесь с этим позже. У «Хейвена» Райан тоже воровал. На той зимней ярмарке, которую они организовали для детишек. Там был и Джордж Эндерби, который просто сыпал деньгами, а в итоге Джейн Камерон не могла понять, почему они собрали так мало. Ваш Райан прикарманил себе все доходы. Ди Робсон тоже там была. Может, у нее и были пробелы в образовании, но деньги она считать умела.

– И поэтому он их убил? Из-за денег? – Кейт этот мотив казался страшно жалким и гнусным.

– Из-за того, что деньги могут дать, – сказала Вера. – Власть, контроль, влияние. Мы полагаем, что наркотики он тоже продавал. Ваш парень ведь немного задира. Любит, когда все пляшут под его дудку. – Она помолчала. – Маргарет думала, что сможет спасти его. Ее мучила вина за события, которые произошли много лет назад, и она надеялась, что если сможет убедить Райана вести себя порядочно, то обретет покой. Но это был самообман. Думаю, в итоге она это поняла.

Кейт уставилась на инспектора. Это были просто слова. Они были как мычание посреди песни. Она не понимала, что они значат.

Послышался шум ключей в замке. Они обе оглянулись и сквозь открытую дверь увидели в прихожей Стюарта.

– Я только что услышал новости по местному радио, – сказал он. – Был совершен арест. Несовершеннолетнего. – Он подошел Кейт и крепко ее обнял. Вера решила, что он уже понял насчет Райана. Никто не удивился, но никто ничего не предпринимал.

Вера Стенхоуп встала и пошла к двери.

– Не стоит себя винить, – сказала она. – Не вы убили этих женщин.

Но Кейт знала, что отчасти и она была в ответе. И думала, что инспектор тоже это понимает.

Допрос Райана Дьюара они решили отложить на вечер.

– Пусть мальчишка отоспится всласть, – сказала Вера. – Он же несовершеннолетний. Просто подросток. Мы же не хотим, чтобы какой-нибудь неоперившийся юрист сказал, что мы не соблюдаем протокол.

Джо не предложил поехать к Кейт вместе с ней, и она не стала его просить.

Вернувшись с Харбор-стрит, Вера полчаса вздремнула, чтобы набраться сил, и приняла душ. У нее в кабинете была смена одежды на тот случай, если ее неожиданно вызовут в суд. Так что, когда она присоединилась к Джо в комнате для допроса, выглядела она непривычно элегантно. Она видела, как его впечатлила эта трансформация. Стоял очередной морозный солнечный день, и крыши соседних домов за окном покрывала серая изморозь.

Она даже не сразу узнала Кейт, настолько иссохло и поблекло ее лицо. За один вечер она постарела на десять лет. Райана будто вообще ничего не беспокоило, он вальяжно развалился на стуле и наслаждался вниманием. Рассмотрение дела в суде будет для него мечтой. Столько лет в тени сестры, а теперь – в центре внимания. «Почему ты так изменился? Потому что потерял отца в раннем детстве? Или видел, как отец колотил мать? Или просто родился злым? Мозгоправам будет где развернуться».

Вера не говорила напрямую с Райаном, только с его юристом. Таким образом она показывала, что он не такой важный, как полагает.

– Надеюсь, ваш клиент готов сотрудничать, мистер Уотсон.

Мужчина кивнул. Она знала, что у него самого дети-подростки. Задавал ли он себе вопрос, чем занимаются его сыновья, когда их нет дома?

После этого она повернулась к Райану.

– Позволь мне рассказать тебе о том дне в метро, когда ты убил Маргарет Краковски. Ты в очередной раз прогуливал школу и после обеда поехал в город пересечься со своими дружками и парой девчонок из модной частной школы. Уверена, они чувствовали себя очень взрослыми рядом с таким подонком, как ты. Воришка, мелкий наркодилер и полный идиот. Я говорила с Эмили Робертсон, которая тоже училась в «Святой Анне». Она все о тебе знает. В том числе из-за тебя она оказалась в таком месте, как «Хейвен». Она увидела тебя на зимней ярмарке и так сильно психанула, что попросила вернуть ее обратно в больницу, лишь бы больше не видеть тебя и не слушать твои подколы.

Вера перевела дух, не упуская нити повествования.

– И вот ты в городе, изображаешь из себя крутого парня, а тут тебе попадается не кто иной, как Маргарет Краковски. – Вера сделала еще одну паузу, увидела, как солнце садится за верхушки соседних зданий, и поняла, что теряет хватку. Вот бы сейчас домой. Но она пригласит соседей выпить. Как следует выпить. И пусть остаются до самого Рождества: они встретят его вместе. Ей не улыбалось остаться сегодня в одиночестве и всю ночь думать о жестоких мужчинах и беззащитных женщинах. Или, может, Джо Эшворта ненадолго спустят с поводка, чтобы он побыл с ней.

Но потом она вновь сосредоточила свое внимание на парне, который казался буквально реинкарнацией Рики Батта.

– И она заметила тебя: заметила, как ты пропускаешь занятия и снова врешь матери. Может, именно в этот момент она решила, что больше не может прикрывать тебя, потому что спасать тебя бесполезно. Все-таки ты не был ее дорогой к искуплению.

Вера заметила, что все посмотрели на нее с некоторым удивлением, и продолжила говорить в холодной, сухой манере.

– Конечно, Маргарет и раньше видела тебя в городе. Например, в тот день, когда она отвозила Ди Робсон в Ньюкасл покупать ей зимнюю куртку. Она сказала Ди, что возьмет деньги из благотворительного фонда «Хейвена», но, конечно, это была неправда. Она заплатила за нее сама. Маргарет была доброй женщиной. Хорошей женщиной. Она видела, как ты без дела шляешься по городу, выпендриваешься и хватаешься за все мерзости, которые могут принести деньги. Она знала, что твоя мать волнуется за тебя, и поэтому погналась за тобой, надеясь привести в чувства. А ты что сделал? Просто убежал.

Впервые за весь свой монолог Вера взглянула на Кейт Дьюар. Она тоже была хорошей женщиной. Женщиной, которая хотела думать о своем сыне только самое лучшее. Которая надеялась обрести счастье и новые радости в зрелом возрасте.

– Ди Робсон тебя видела, – продолжила Вера. – Она видела, как ты скрылся в толпе. И она видела тебя в метро, когда ты убил Маргарет. Она была пьяной и еле соображала, но ты ведь ее знал, да? Все на Харбор-стрит знают толстую шлюху Ди Робсон.

Парень поднял глаза, будто хотел отреагировать. Повисла недолгая тишина. Вера резко изменила тему разговора.

– Расскажи мне про фотографию, Райан. Фотографию, которую ты украл у мистера Бута. – Вера понимала, что это расстроит Кейт, но на данный момент прошлое ее любовника было менее важно, чем возможность разговорить ее сына.

– Она была мерзкая. – Лицо Райана покраснело от праведного негодования. – На Маргарет почти ничего не было. Только чулки. Она позировала. Похоже на те картинки, которые Ди распихала по всей станции.

Вера взглянула на Кейт, но ее лицо ничего не выражало. Похоже, сейчас она не была готова к новой информации.

– Ты искал в кошельке мистера Бута деньги?

– У него их была куча. – Райан поднял глаза и медленно растянулся в самодовольной ухмылке. – Он дал бы мне, если бы я попросил, но мне просто не хотелось слушать нотации, которые к этому прилагались.

– И ты решил, что фото будет дороже?

– Я был в шоке! Я тогда об этом не думал. Просто взял ее.

«И начал размышлять. Прикидывать, какую выгоду из этого можно извлечь».

– Ты показал ее Маргарет. – Это был не вопрос. Вера до сих пор не до конца понимала, как именно все произошло, но не хотела показывать это ему.

– Я дал ей возможность объясниться. Это казалось правильным.

– И когда это было, Райан? – спросила она, как будто для освежения памяти.

– За пару ночей… – Райан замолчал.

– До того, как ты убил ее?

– Я поднялся к ней в комнату. Постучал.

Вера представила, как он стоит, развязно прислонившись к дверному косяку. Фотография придавала ему уверенности в себе. Знание – сила. Но он все еще нервничал. Все тот же маленький мальчик с ночными кошмарами, который убежал от нее в городе.

– Она впустила тебя? – Вера изобразила небольшое удивление. – Она же дорожила своим личным пространством.

– Она сказала, что хочет поговорить. – Его голос звучал уже менее твердо. – Она сделала чай.

– И ты показал ей фотографию.

– Я положил ее на стол… – Начал он и отвел взгляд.

– И она разозлилась. Полагаю, она чертовски разозлилась.

– Она не имела права! – Его лицо снова раскраснелось. – Это она была одета как шлюха. Это ее фотографию Стюарт носил в бумажнике.

– Что именно она сказала, Райан? Это очень важно. Если можешь, перескажи слово в слово.

– Она сказала, что если я жду от нее денег за фотографию, то глубоко ошибаюсь. – Он начал пародировать Маргарет, и впервые Вере показалось, что она отчетливо слышит ее голос. Звонкий, решительный. – Сказала, что пыталась проявлять снисхождение к моему поведению. У меня были «тяжелые времена». Она попросила Малкольма дать мне работу и была довольна моими успехами. Но это был последний шанс. Если она еще раз поймает меня за воровством или прогулами, она заявит в полицию. Расскажет, что я воровал у Стюарта и у «Хейвена» и пытался шантажировать ее. – Он резко остановился и снова заговорил своим голосом: – Как будто меня это волновало. Она была самовлюбленной коровой. И дешевкой.

– Скажи, что она сделала с фото? – Потому что в комнате Маргарет они ее не нашли, а у парня она ее забрала.

– Она взяла и сожгла ее, – сказал он, как обиженный ребенок. – Прямо свечой.

– Что же, давай вернемся в день убийства, Райан. Твои друзья вышли из вагона, а Маргарет зашла. Женщина, которая могла устроить тебе веселую жизнь в один момент. Она дала тебе последний шанс, а ты опять прогуливал школу. Что она тебе сказала? Наверное, это было очень жестко, потому что ты сел рядом с ней, достал нож, который всегда носишь с собой… – «Прямо как Рики Батт». – И когда она отвернулась, когда осмелилась отвернуться от тебя, ты ударил ее. – Вера не скрывала отвращения в своем голосе.

Кейт Дьюар начала всхлипывать. Наверное, так она плакала всю ночь.

– Ну что, Райан? – наседала Вера. Она посмотрела на него внимательнее и увидела, что он выпрямился. Он был напряжен, как струна. Будто вновь переживал то унижение, которому подвергла его пожилая женщина. Он побелел от ярости.

– Она ничего не говорила. Ей не нужно было ничего говорить. Она посмотрела на меня как на непослушного ребенка. Она была проституткой. Она не имела права так на меня смотреть.

– И ты убил ее.

– Да! – От злости у него сжалось горло, голос охрип. Он привстал из-за стола и, когда заговорил снова, забрызгал слюной все вокруг. – Я убил ее.

В комнате повисла тишина, прерываемая только сдавленными рыданиями Кейт.

Вера кивнула Джо Эшворту, чтобы тот закончил историю.

– Я видел тебя с девочками, и ты обращался с ними просто отвратительно. Но мне никогда не приходило в голову, что ты убийца. Просто мелкий задиристый хулиган. А на деле ты задиристый хулиган, который посчитал отличной идеей продавать наркотики несчастным школьникам и пырнуть ножом пожилую женщину.

– Ты вышел из метро на Партингтоне вместе с остальными пассажирами, – сказала Вера. – И тебя спрятал снег. А потом бесплатный автобус довез тебя до Мардла. Ты пришел домой попозже. – Вера сделала паузу. – Но твоя мать этого не заметила. Она думала, что ты вернулся из школы вместе с Хлоей.

Кейт подняла глаза.

– Я слышала, как он пришел, – с ужасом в глазах, как будто это маленькая невнимательность сделала ее соучастницей преступления проговорила Кейт. – Я услышала шум, но подумала, что это ветер громыхает почтовым ящиком. Он всегда гремит, когда ветер с севера.

– А Хлоя знала? – Вера подумала, что это даже хуже убийства: впутывать в это свою умную сестру, заставляя ее выбирать между родственными чувствами и желанием справедливости для Маргарет. А ведь она и так чувствовала себя виноватой: любимый ребенок, отрада для матери. Внезапно у нее в голове вспыхнула картинка: она со своими соседями в редкие для нее минуты пьяной откровенности рассказывает о деле, которое провалила; а Джек, бесконечно умный и добрый, говорит ей: «Да брось винить себя, Вера».

Райан поднял глаза и внезапно принял оборонительную позицию. Вся злость выгорела, осталось только напряжение.

– Хлое я не говорил.

– Но она догадывалась?

Он отвернулся и промолчал.

Вера кивнула Джо Эшворту. Следующая часть истории была на нем.

– Когда я впервые зашел на кухню на Харбор-стрит, у меня возникло чувство дежавю. Там был и ты – простой парень, валяющийся на диване в школьной форме. Мне даже не пришло в голову, что ты имеешь отношение к тем пацанам, которых я видел в метро. А потом я узнал твою мать – я был ее фанатом в юности, – и это объяснило мое странное чувство. Если бы я напрягся как следует, мы бы вызвали тебя на допрос, и все было бы кончено. Ди Робсон была бы жива.

Вера поняла, что Джо теперь придется жить с этим до конца жизни. И размышлять о том, как его сбили с толку слова сопливой поп-песенки. «Брось себя винить, милый.» В конце концов, на верный след их вообще навела Вэл Батт, которая рассказывала о своем ужасном сыне. Кроме того, если бы они арестовали Райана в первый же день, то никогда бы не обнаружили останков Рики Батта под сараем в мастерской Малкольма Керра. Хотя Вера до сих пор не знала, как относиться к этому делу и его последствиям для Малкольма. Может, иногда мертвецов лучше оставить в покое. Но потом она решила, что только в мире торжествующего зла человек может убить другого и уйти от наказания. Даже если жертва – это такая сволочь, как Рики Батт. К тому же благодаря всему этому у Малкольма Керра появился шанс обрести покой в последние годы своей жизни. Она вполне представляла его в тюремной библиотеке, нагоняющим все то, что он не успел прочесть в юности. Вера подумала, что может даже как-нибудь его навестить.

Комнату для допросов залил яркий свет зимнего солнца, бьющий сквозь узкие зарешеченные окна, и Джо Эшворт продолжил допрос:

– Зачем было убивать Ди Робсон?

Райан ничего не ответил. Он молча пялился на поцарапанный стол.

– Потому что ты увидел ее в метро тем вечером? Она догадалась, что ты тот парень из города, который убежал от Маргарет? И она видела тебя на зимней ярмарке в «Хейвене», и даже могла догадаться, что ты воровал? – Вера заговорила чуть громче и звонче, требуя ответов.

– Она была в автобусе, который ехал от Партингтона в Мардл. Она могла кому-нибудь рассказать, а рисковать я не мог. – Райан снова сверкнул глазами, агрессия вернулась; он явно гордился тем, что у него хватило духу убить двух женщин. Теперь можно и похвастаться. Адвокат коснулся его руки, предостерегая от подобного поведения, но Райан не обратил на него внимания, и Вера подумала, что юрист испытывает то же отвращение, что и они. Ведь потом он даже не предпринимал попыток заставить парня молчать.

– Опиши все подробней, Райан, – сказал Джо. – Расскажи, как ты проник в квартиру к Ди. – Он говорил спокойным ровным тоном школьного учителя. Прямо как Стюарт Бут. «Расскажи, как ты решил это уравнение, Райан».

– Она сама меня пригласила. – Парень внезапно дико, по-волчьи оскалился. – Она была в стельку пьяная и налетела на меня по дороге на Перси-стрит. – Предложила мне секс. Тупая корова! Будто мне пришлось бы платить за это.

– Продолжай. – В голосе Джо даже не было осуждения. Вера почувствовала гордость. Он был ее протеже и научился контролировать эмоции. А ведь когда он только пришел, он был впечатлительный, как барышня.

– У нее в квартире было как на помойке, – сказал Райан, как будто это было оправданием для того, что случилось дальше. – Жутко грязно. Она пошла в спальню переодеться. Меня от одного ее вида тошнило.

– А потом?

– На столе в гостиной лежал нож. Кухонный. Я не был уверен, что он подойдет, но так было безопасней. Лучше, чем использовать мой нож.

Он украдкой глянул на Веру. «Господи, он хочет медальку за догадливость». Она прикусила язык. Лучше молчать. Для него любой ответ лучше, чем равнодушие.

– Но нож подошел? – Джо спрашивал так, будто ему действительно интересно.

Райан ответил не сразу.

– Я включил телевизор, – начал он. – Если она вдруг начнет шуметь. Потом пошел в спальню. Лезвие немного гнулось и входило с трудом. – Он взглянул на Джо. – Но да, все получилось нормально.

– А потом ты что сделал, Райан?

– Я пошел в ванну и вымыл руки. Стер отпечатки с дверных ручек и с ножа. А потом вернулся в школу. У меня было занятие по музыке, и я не хотел, чтобы Стюарт жаловался маме, что я снова прогуливаю.

Был полдень, и они уходили на выходные. Стюарт Бут приехал забрать Кейт Дьюар. Вера не представляла, как они будут проводить Рождество в этом доме и переживут ли их отношения следующую ночь. Стюарт тоже состоял в молчаливом сговоре с Кейт, убеждая ее в том, во что она хотела верить: Райан был не таким плохим парнем; он допустил ошибку и связался с дурной компанией, но на деле у него была голова на плечах. Неужели в школе никто не замечал торговли наркотиками, насилия, жестокости? Наверное, никто и не хотел замечать. Райан был из уважаемой семьи, а его мама, Кейти Гатри, когда-то была звездой и могла гарантированно привлечь толпу на летнюю ярмарку. И лишь Маргарет Краковски тревожилась, потому что он напоминал ей другого молодого человека, который слишком задирал нос и считал себя выше закона. И именно параллель с Рики Баттом помогла Вере с Джо найти убийцу.

Они стояли на парковке рядом с участком: Вера, Джо и Холли.

– Может, выпьем? За мой счет, – предложила Вера. – Отпразднуем. Или поехали ко мне. Я потом вызову такси, чтобы вы добрались домой.

Холли была в шоке. Вера никогда раньше не приглашала ее к себе домой.

– Извините, – сказала она. – Я отмечаю Рождество с родителями. Мне далеко ехать, а ждали меня еще вчера.

– А… – Вера на самом деле обрадовалась. Вряд ли Холли одобрила бы состояние ее жилища. – Джо?

– Простите, но у Сэл планы. – Он поднял руки вверх, искренне извиняясь. Этим же он намекал, что был бы рад посидеть у нее и обсудить дело, но Сэл озвереет, если он вернется домой в стельку именно сегодня.

– Ну конечно, – сказала Вера. – Пожелай семье от меня счастливого Рождества.

Уже когда Холли села в машину, Вера внезапно кое о чем вспомнила. Она побежала к ней, размахивая руками. Холли нажала на кнопку, и водительское стекло опустилось.

– Черт, Хол, мы же в итоге так и не провели этого Тайного Санту!

– Ага, – сказала Холли. – Уже неважно. Из этого все равно ничего бы не вышло.

Вера села в «лендровер» Гектора и в одиночестве направилась в сторону холмов.