Первая книга цикла https://author.today/reader/370258/3421377

Мы с Леной сидим на подоконнике в давно уже опустевшей школе и болтаем ногами. Уроки давно закончены, и мы с ней даже уже успели позаниматься английским и сдать ключи в учительскую. На улице идет противный мелкий весенний дождь со снегом, там промозгло, сыро и дует пронизывающий до самых костей ветер. Выходить из теплой школы на улицу совершено не хочется. Поэтому, мы вместе, и оттягиваем этот момент, сидя в теплой и уютной школе на подоконнике второго этажа.

Мы с Тимой, как и договорились, встретились сегодня перед общагой торгового техникума, где находился наш зал. Я специально назначил встречу за пару часов до нашей тренировки, чтобы иметь возможность свободно пообщаться. Мы пожали друг другу руки, и я повел его за собой в наш подвальчик. Я открыл дверь, и мы один за другим спустились по крутой лестнице. Когда я включил свет, Коротков даже присвистнул.

Я лежу на ковре, уткнувшись носом вниз, сзади навалилась тяжелая туша, воротник куртки плотно обвил мою шею спереди, а крепкая ладонь накрест давит мне на затылок. Давление нарастает, и я чувствую, как темнеет в глазах. Чужая, покрытая густыми черными волосками рука, душит меня моим же воротником. Обеими руками пытаюсь ослабить давление, чтобы глотнуть хоть немного воздуха и пустить кровь в мозг. Рука не поддается. Начинаются вспышки в угасающем мозгу. Бам — Взрыв машины около моего спорткомплекса. Бам — голая Марина на белом ковре. Бам — смеющаяся Лена. Все. Темнота.

Мы все втроем: Козлов, Бероев и я, под сдавленные смешки Лены Кузнецовой, Наташи Яковлевой и Ани Саркисян, взявшись перекрестно за руки, пытаемся изобразить танец маленьких лебедей. Словно молодые козлики, а никак не лебеди, мы под музыку Чайковского, звучащую из катушечного магнитофона, стоящего на краю сцены, вразнобой скачем на носочках, тщетно пытаясь попасть в такт.

Несмотря на то, что я лег поздно ночью, или рано утром, это как еще посмотреть, я по давно выработанной привычке, проснулся, как и обычно, без двадцати шесть. После вчерашнего, я был совершенно разбит, и на зарядку бежать не хотелось. Заложив руки за голову, я лежал на своем диванчике и размышлял о событиях прошедшей ночи, думая о том, где же я налажал. Наверное, связь с Мариной, изначально была моей большой ошибкой. Одноразовый перепипихон, это еще куда ни шло, а длительные отношения с ней, изначально несли с собой высокие риски. У меня уже бывали роковые женщины и Марина, как раз из таких. Рядом с ними закручиваются жесточайшие узлы интриг, вьются разные непонятные темные личности, и сами они, невольно, в силу своего характера, просто притягивают к себе, и к тем, кто рядом с ними, различные неприятности. Цепь событий, почему-то, выстраивается таким образом, что это, ведет по наихудшему варианту развития ситуации. Вот с тем же Нукзаром, ведь все случилось помимо моей воли. Я не управлял течением событий ни в одном из моментов. Такое впечатление, что кто-то все вел именно к такой развязке. В нашей с ним стычке на рынке, я проявил естественную для мужчины реакцию, и вступился за свою девушку. В принципе, в девяноста девяти процентах из ста, на этом бы все и закончилось, но не в этом случае. У Нукзара оказалось гипертрофированно больное самолюбие, и то, что его отшила Марина, наложилось на то, что какой-то молодой щегол, то есть я, еще и унизил его при ней, уложив на асфальт. Нукзар, наверное, считал себя большой цацей. Ну как же, он весь такой большой и красивый, под ним ходит целая бригада, он доит центральный рынок, а тут какой-то зеленый пацан, укладывает его мордой на асфальт. Обидненько. Однако, почему же он был один? Логично предположить, что он, должен был быть, по крайней мере, с парочкой своих клевретов. Но нет, никого с ним не было. Тут два варианта. Первый, он не хотел признаваться кому-то другому в своей слабости, роняя тем самым свой авторитет в глазах братвы, и считал, что произошедшее между нами на рынке, было досадной случайностью. Он мог быть уверен, что при повторной встрече, разделает меня под орех, тем более со стволом в руках. Второй вариант, Марина мне говорила, что она уладила вопрос, и Нукзару прозрачно намекнули, что не стоит больше к ней лезть. Если Нукзар такой нервный, то стерпеть подобный намек, он мог только от людей, которые имели право ему указывать, и в случае неповиновения, могли его как то прижать. Тогда, он мог, внешне выказать покорность, но втайне продолжать лелеять планы мести. В таком случае, он мог опасаться задействовать своих людей в поисках, а вдруг кто-то из них, стучит туда наверх. Идти против боссов в открытую, он не рискнул, и опять же по характеру, он был очень самоуверенный, поэтому и решил, что поломает меня в одиночку. То, что он вел охоту именно за мной, было совершенно ясно. Марину одну, он мог застать уже давно, но не сделал этого, опасаясь реакции своих боссов. Значит, он следил за ней, дожидаясь пока она сама приведет его ко мне, что вчера вечером и произошло. Почему он не сдержался, и подошел к нам во время наших игр в машине, тоже понятно. Наверное, он изначально хотел дождаться, пока мы разойдемся, и дальше выхватить меня одного, но в нем внезапно взыграла ревность, вот он себя и проявил. С этим понятно. Стал бы он меня стрелять? С большой вероятностью, да. Может, прострелил бы мне коленку, а может, и завалил бы наглушняк. В таком состоянии, он был неадекватен и мог сделать со мной все что угодно, а потом и с Мариной расправиться как со свидетельницей. Правильно ли я его завалил? Получается тоже правильно. Оставлять такого врага за спиной очень опасно, даже если бы Марина снова побежала жаловаться большому папе, не факт, что Нукзара приструнили бы окончательно. Значит, я бы постоянно был под ударом. Получается, у меня не было другого выхода, и я правильно вчера радикально решил вопрос с этим усачом. При здравом размышлении, именно своим случайным знакомством с Мариной, я запустил необратимую цепь событий, которая, в конце концов и привела меня, к необходимости разделаться с Нукзаром.

— Не ссы Юрка, все сегодня будет тип топ, и мы с тобой сегодня снимем свой первый куш.

Тима, сидя за рулем разбитой копейки, которая гремя подвеской и угрожая рассыпаться, подпрыгивает на кочках, поднимает мне боевой дух. Мы едем по какой-то раздолбанной грунтовке, хрен его знает где за городом. Уже давно стемнело, я давно потерял направление. Надеюсь, Тима знает дорогу и не заблудится. Слабоватые фары выхватывают из темноты дорогу, ямы на ней и поросшую травой обочину. Сегодня должен состояться мой первый бой, на тотализаторе. Мой боевой дух, вообще-то и так на уровне, и мне его особо поднимать не нужно. Для меня это далеко не первое выступление на публике, и на мои бои раньше тоже ставили немалые ставки. Но, это было в благопристойных залах, под светом ярких софитов, по четко оговоренным правилам, с присутствием медицинской бригады и… в другом времени. Здесь все будет по-другому. Подпольные бои, никаких медиков на случай травм, и почти никаких правил. Важные дяди с большими деньгами будут делать ставки на исход боев, и наслаждаться кровавым зрелищем. Для них, чем жестче, тем лучше. Публика всегда хочет крови, и чем ее больше, тем лучше, чтобы пощекотать свои нервы, наблюдая за бескомпромиссным поединком умелых бойцов. И мы должны дать им насладиться этим зрелищем сполна. Победитель боя получает пятьсот рублей, проигравший двести. Вроде неплохие деньги, хотя, в случае опасной травмы, тебе их точно не хватит, чтобы привести себя в порядок. Но благо, у нас в Союзе, медицина сейчас бесплатная и вполне хорошая. Против меня, сегодня, будет выступать какой-то неизвестный мне каратист, Тима уже договорился, что меня, как новичка, несколько первых боев обкатают на средних бойцах и под пресс топовых чемпионов бросать не станут. Думаю, мой первый противник не станет для меня особой проблемой. У меня уже есть приблизительный план на этот бой. Мне ни в коем случае нельзя показывать весь свой потенциал, надо будет потянуть резину, дать себя побить, а потом вытянуть бой, вроде бы случайной победой. Мы с Тимой, рассчитываем вовсе не на мои призовые за бой. Наш расчет, на ставку на тотализаторе. Тима, где-то нашел три тысячи рублей и собирается их на меня поставить, рассчитывая минимум удвоить эту сумму. В случае выигрыша, я должен получить десять процентов от суммы, что при удвоении капитала будет около трехсот рублей, плюс мои призовые и получится восемьсот. Есть, конечно, риск, что я проиграю. Но и я, и Тима, твердо уверены в моей победе. Тима опытный боец, он сам выступал в подобных поединках. Он верит в меня, потому, что сам испытал меня в деле, и сам натаскивал к этому первому бою почти два месяца. А я верю в себя, потому, что знаю весь свой путь, как я здесь оказался, и что мне для этого пришлось пройти. С моим опытом и теперешней подготовкой, я просто не могу проиграть. Перед поездкой я сунул Тиме свои двести пятьдесят рублей, которые у меня остались от тех, что я взял у Нукзара, чтобы он добавил эти деньги к общей ставке. У меня есть большие планы, и мне, очень нужны деньги, чем больше, тем лучше. Между тем, мы заехали в какой то поселок, и остановились у здания сельского клуба. Там уже стояли несколько десятков разных машин, от москвича 412 до черных тонированных волг. Тима припарковал свою копейку на свободное место на траве за зданием клуба. Мы оба вышли и направились к черному входу в клуб. На входе стояли двое крепких парней в черных кожанках и кепках восьмиклинках с длинными козырьками, скрывающими лица. Они сразу узнали Тиму, и уважительно поздоровались с ним за руку.

Отдельный кабинет в ресторане Эллада. Вахтанг Отаевич с аппетитом ест суп харчо из большой стилизованной глиняной миски. На столе в маленькой плетеной корзиночке стоит мягкий лаваш, рядом тарелка со свежей зеленью, тарелка с сырной нарезкой, бокал с рубиново красным вином, чуть дальше открытая бутылка настоящего Киндзмараули. Не того пойла, которое сейчас продают под видом этого благороднейшего грузинского вина, а того самого, что посылают Москву в спецраспределители для партийной номенклатуры. Рядом, как безмолвная тень, стоит официант готовый сорваться с места по движению мизинца обедающего мужчины. В дверь после осторожного стука входит уже знакомый нам хорек Виктор, по совместительству доверенный человек для особо деликатных заданий теневого главы города Вахтанга Отаевича.

Яркое солнце тоненькими лучиками пробивается сквозь густую листву винограда, который обвил своими гибкими плетями резную деревянную беседку, стоящую в цветущем саду. Листики винограда еще по весеннему нежные, изумрудно зеленые. Видно, что они только недавно распустились, но уже дают приятную тень, закрывая от слепящего полуденного солнца двоих мужчин сидящих в беседке за большим накрытым столом. Метрах в пяти от беседки молодой мускулистый парень в темных джинсах и черной майке жарит шашлык на мангале. Крупные сочные куски мяса на нескольких шампурах уже слегка подрумянились, и источают одуряющий запах на всю округу. Капли мясного сока падают на раскаленные угли, шипя и тут же испаряясь. Парень, аккуратно переворачивает шампуры, чтобы не дать мясу подгореть и размахивает над мангалом квадратной картонкой, чтобы распределить жар равномерно. Вахтанг Отаевич отрывает от кисти крупного темного винограда, лежащего перед ним на большом блюде с разными сортами винограда, несколько ягодок и закидывает их себе в рот, с удовольствием смакуя.

Тонкие пальчики, с ярко красными коготками, осторожно гладят огромный синяк на моем левом боку. Они мягко, подушечками пальцев, оббегают опухоль от удара и скользят дальше к животу, но потом, снова упрямо возвращаются обратно, и нежно гладят больное место, принося покой и умиротворение. Обидно, конечно, вот так, по-глупому, слететь с соревнований на второй схватке. Мне, после этого проигрыша, было стыдно смотреть в глаза Степанычу и нашим парням. Да и что скажешь в свое оправдание в таком случае, что мне в тупой драке отбили ребра, и что я в схватке, из-за ослепляющей боли, лишний раз, повернуться не мог? Так сам дурак, зачем пошел за каким то незнакомым пацаном, вот и поделом мне досталось. Хорошо еще, что мне просто и незатейливо не врезали сзади трубой по затылку. С этих ребят сталось бы. Видно горячее желание поквитаться со мной собственными руками, не подсказало им такое, более рациональное решение вопроса мести. Утешает одно, моим оппонентам досталось посильнее моего и я, в итоге, их сделал. Хотя, им-то не выступать было. Единственный среди нападавших, участник соревнований, проиграл мне на ковре еще до драки, и был дисквалифицирован за неспортивное поведение.

Перед сегодняшней тренировкой ко мне подошел Ваня. Мы с ним не виделись с самих соревнований по самбо. Он там снова взял первое место, с чем я и поздравил его от чистого сердца. Я пока не хожу на борьбу, нужно чтобы поджило ребро. Травмироваться еще сильнее перед субботним боем, до которого осталось всего ничего, я ни в коем случае не хочу.

Я, отдыхая после выступления, сижу на скамейке в общей раздевалке. Горячка боя уже сошла. Я едва успел снять форму в которой выступал, накинуть на себя спортивный костюм и снять бинты с рук, как в раздевалку стремительно зашел Абрамыч и настойчиво потянул меня за собой.

Сегодня, теплым погожим майским утром, все ученики школы выстроились стройными рядами на заднем школьном дворе. Младшие классы спереди, остальные, по возрасту рядами дальше. Церемония проходит на большой асфальтированной площадке, размеченной белой краской. На асфальте, по периметру нарисованного большого прямоугольника, отмечены квадраты и круги, для отработки строевых упражнений на уроках по военной подготовке. Помню, как весь этот учебный год, военрук нас гонял по этому плацу туда сюда, заставляя до тошноты отрабатывать повороты и развороты в движении. Мы на этом плацу и маршировали, и пели строевые песни в движении, и отрабатывали приемы с оружием, в качестве которого, нам служили собственноручно изготовленные деревянные макеты автоматов. А сейчас мы просто стоим и слушаем нашего директора Георгия Романовича, который проникновенно, произносит торжественную речь для выпускников двух десятых классов. Выпускники мальчишки сегодня в чистых и отутюженных костюмах, с обязательными галстуками на белых рубашках, и красными комсомольскими значками на лацканах пиджаков. Наши выпускницы девчонки, сегодня просто умницы и красавицы. Они все надели праздничную школьную форму, темное платье и белый фартук, на ногах высокие белые гольфы или колготки. Большинство девочек с огромными белыми бантами. На глазах у многих десятиклассниц стоят слезы. Все же целый этап жизни уже позади. Предстоящие выпускные экзамены и праздничный выпускной вечер, это уже просто формальность. По настоящему, для всех нас, школа заканчивается именно сейчас. Больше не будет в нашей жизни любимых и не очень школьных учителей, не будет дребезжащих звонков с уроков и на урок, не будет школьной столовки и суматошной беготни малышни на переменах. Даже мне немного волнительно, хотя и не впервой. Но мой прошлый выпускной уже основательно позабылся, и этот, ощущается почти как первый. Я окидываю взглядом своих одноклассников. Все они под впечатлением торжественного момента. Ленка Кузнецова стоит рядом со своей школьной подружкой Олей Карнаевой. Обе сейчас какие-то такие чистые и воздушные, в своих белых фартуках с бантами заплетенными в густые длинные красивые волосы. Где-то глубоко внутри, меня еще колет сожаление, что у нас с Леной все так нелепо вышло, но это уже все в прошлом. Пусть останется только светлое воспоминание о нашей недолгой дружбе. Чуть дальше стоят наши мажоры: Тимур Беровев, Сергей Тиняков и Ваня Ходаев. У них уже все определено, они знают, в какой вуз попадут еще до выпускных и вступительных экзаменов, потому, что там мамы с папами уже все за них порешали. Ну и пусть, каждому свое. Интересней, когда ты сам строишь свою судьбу, пусть даже и не в первый раз, хоть у тебя есть богатый жизненный опыт, который, как говорится не пропьешь. Рядом со мной стоят Славка Завадский и Игорь Ким, мы с ними не просто одноклассники, но еще и товарищи по тренировкам, и можно сказать, одна команда. Всех нас выпускников уже совсем скоро ждет новая взрослая жизнь. Я-то знаю, конечно, что это за штука, и с чем ее едят, а вот остальные ребята, еще полны розовых иллюзий и радостных ожиданий. Не буду никого разочаровывать, у каждого будет своя дорога и отнюдь не всегда она будет усыпана лепестками роз. Будут и многочисленные колючки, и ямы, и ухабы. Но я искренне абсолютно всем желаю, не потерять себя на этом пути.

Коридор на третьем этаже школы заполнен моими одноклассниками. Кто-то, сидя на широком подоконнике, уткнулся носом в учебник, кто-то ходит туда-сюда, бормоча что-то про себя, и вспоминая таким образом ответы на экзаменационные вопросы, часть ребят с завистью смотрит в окно на бегающую по школьному стадиону малышню, с радостными криками гоняющую мяч. У всех школьников уже несколько дней, как начались летние каникулы, и только восьмые и десятые классы, вместо заслуженного отдыха, вынуждены корпеть над билетами и трястись перед экзаменами.

Нас выгнали из зала. Точнее, выгнали меня, ну и всех нас, получается, тоже. Разъяренный отец Армена прибежал к нам рано утром. Мать еще не ушла на работу, и весь концерт по заявкам зрителей произошел прямо при ней. Меня вчера отпустили из райотдела милиции достаточно поздно, поэтому, ничего не говоря матери, которая уже собиралась ложиться спать, я помылся, наскоро перекусил и тоже лег спать. Утром без десяти семь раздался длинный звонок в дверь. Кто-то настойчиво трезвонил не переставая. Мать открыла входную дверь, и я, сквозь закрытую дверь в свою комнату, услышал истошные мужские вопли. Хорошо, что после вчерашних событий я решил пропустить утреннюю пробежку и оказался дома. Как я вчера и думал, на утро боль от многочисленных ушибов, полученных в драке, дала о себе знать, поэтому я, вместо полноценной утренней тренировки, аккуратно разминался в своей комнате. Услышав вопли, я, как был в одних плавках, выскочил из комнаты в маленький коридор и увидел там картину маслом. Отец Армена — полный усатый мужчина лет сорока, аж подпрыгивал от возмущения.

— Вчера из-за вашего сына моего Арменчика чуть не убили! — брызгая слюной, орал он. — Это ваш отморозок потащил его на ту драку. Арменчик всегда был таким послушным и воспитанным мальчиком. Он никогда ни в чем таком не участвовал, пока не стал тренироваться с вашим оболтусом и бегать за ним как собачонка.

Ошарашенная мать, кутаясь в халат, смотрела на беснующегося мужчину и даже не могла вставить слово.

— Васген Арутюнович. Да успокойтесь вы, какая драка? На нас вчера хулиганы напали на улице и вашего сына немного поранили. Но все в порядке, в больнице сказали, что никаких жизненно важных органов не задето, и через пару недель Армен будет как новый. — попытался успокоить бушующего отца Армена я.

— Ты мне тут не рассказывай сказки, — взбесился еще больше тот, повернувшись ко мне. — Это Армен тебя покрывает. Он и мне так сказал, что на вас напали, и милиции, которая его опрашивала. А на самом деле, вы ходили специально драться с такими же бандитами, как и ты. Мне наш младший Ашотик все рассказал. Ему Армен похвастался вчера утром, что вы вечером будете драться с бандитами из Заводского. Жаль, что я раньше не узнал. Запер бы Арменчика дома, и с ним было бы все в порядке.

Да, блин, незадача. Армен, видать, разболтал все младшему двенадцатилетнему брату. Явно хотел похвастаться, а тот, услышав о ранении старшего брата, сразу выложил все родителям. Вот уж гаденыш мелкий, язык без костей. Надо как-то гасить этот напор. Да вот как успокоить разгневанного отца? Я, в глубине души, его прекрасно понимаю. Сам бы, наверное, на его месте, себе бы еще и по шее накостылял за такое.

— Васген Арутюнович, не кричите, пожалуйста. А то вы нам всех соседей переполошите. Утро же. А вчера, это случайно получилось. Того человека, который Армена ударил, я уже наказал.

— А матери Армена и мне от этого легче что ли? — зло выдохнул отец Армена. — Нам от твоих извинений не холодно, не жарко. У нас вчера сына чуть не убили, а ты просто извиняешься и говоришь, что наказал того негодяя, который нашего Армена чуть не зарезал. Да его в тюрьму надо лет на десять как минимум. И тебя вместе с ним, чтобы тебе неповадно было хороших ребят с толку сбивать. А ведь мы тебя всегда считали таким примерным мальчиком и хорошим другом, а ты вот каким бандитом оказался. Я еще в милиции все расскажу про твои дела. Пусть они там тобой займутся.

Дело принимало плохой оборот. Мне совсем не нужно, чтобы отец Армена устраивал скандал в милиции. Армен — он как телок, куда скажешь, туда и пойдет. И своего отца он сильно боится. Если на него насядет с одной стороны отец, а с другой стороны менты, он может поплыть и расколоться. С одной стороны, мне-то все равно ничего не будет, потому что, ничего криминального ни я, ни мои парни не совершили. Но, с другой стороны, мне еще поступать в институт, и репутация зачинщика групповой драки с последующей постановкой на учет, мне совсем не улыбалась. Да и моим ребятам эти проблемы ни к чему. Они в нужный момент пришли мне на помощь, и не должны от этого пострадать. Я просительно посмотрел на отца Армена.

— Подождите минуточку, я сейчас оденусь и все вам расскажу.

Быстро ворвавшись в свою комнату, я накинул на себя спортивный костюм и бросился обратно в коридор. Там, уже немного успокоившийся Васген, желчно перечислял ошарашенной матери мои многочисленные прегрешения. Я подошел к нему и взял его под руку.

— Васген Арутюнович, давайте с вами по-свойски, можно сказать, по-соседски переговорим и уладим этот вопрос. Мы же с вашим Арменчиком вместе с детства выросли, и всегда дружили, зачем нам с вами ссориться?

Под шумок я взял его под локоток и, накинув на ноги свои старые шлепки, вывел мимо впавшей в ступор матери в коридор, а там и на улицу.

— Чего ты меня тащишь? — ворчливо сказал отец Армена, раздраженно дернув локтем. — Что, не хочешь, чтобы твоя мать услышала про твои похождения?

— Конечно, не хочу, — соглашаясь, кивнул я. — Я уже взрослый мужчина и могу сам отвечать за свои поступки.

— Вот в милиции и ответишь, мужчина, — мстительно сказал мне, — чертов Васген, — я все в милиции про вас выложу, пусть там вашей шайкой займутся. Может за вами еще чего числится.

— Васген Арутюнович, побойтесь бога, ну какая еще шайка? Вы же меня чуть ли не с рождения знаете. — взмолился я. — Давайте поговорим с вами как взрослые и умные люди. Ну, сами подумайте, что мне милиция может сделать? Не я же ударил ножом вашего сына. Наоборот, я наказал его обидчика и сломал ему ту самую руку, в которой тот держал нож. Кроме того, я решил с ним вопрос компенсации, и он готов отдать Армену на лечение какую-то оговоренную сумму. У Армена ничего серьезного, только маленький порез. Его страдания будут компенсированы. Зачем делать ненужные движения, когда можно решить все мирным путем?

— Хочешь, чтобы я за деньги забыл о том, что моего сына чуть не убили? — немного остывая, спросил меня отец Армена.

— Конечно же нет, тут дело совсем не в деньгах, а в справедливости, — горячо запротестовал я. — Тот человек мной уже наказан. Спросите Армена, если вы мне не верите. Я реально сломал ему руку. Деньги, которые я заберу у этого парня, пойдут на лечение Армена. Пусть, после выхода из больницы, поедет в Кисловодск, или на море поедет. Там и здоровье поправит, и отдохнет заодно. Вот кому будет легче, если вы поднимете шум, и наряду с действительным виновником, пострадают товарищи вашего сына, с которыми он плечо к плечу, как настоящий мужчина, дрался, отстаивая справедливость. И если задуматься, Армен тоже принимал участие во всем этом.

— Ну и о какой сумме компенсации идет речь? — прищурился мой собеседник, пристально смотря на меня.

— Я думаю, трехсот рублей должно хватить, чтобы закрыть вопрос, — сделал я предположение.

— Пятьсот, — жестко сказал Васген Арутюнович, — и ни копейкой меньше.

— Хорошо, — вздохнул я, — я передам ваши пожелания виновнику.

— И ты убираешься из зала. Даю тебе три дня на то, чтобы ты переговорил с тем, кто это сделал, и принес компенсацию, а также, чтобы ты съехал со всем своим барахлом из зала.

— Принято, — еще сильнее вздохнул я.

— И больше я не хочу тебя видеть рядом со своим сыном. Это третье условие.

— Хорошо, Васген Арутюнович. — кивнул я. — Если вы так хотите, я сам к вашему сыну не подойду.

Я понимал, что никаких денег с того козла, который подрезал Армена, я не вытрясу. Скорее всего, ни у него, ни у его родни, такой суммы никогда не было и не будет. Хрен с ним, отдам из своих, выигранных на тотализаторе. Те проблемы, которые можно закрыть деньгами, не самые страшные. Зал, конечно, до слез жалко, но и это проблема решаемая. Деньги у меня еще остаются, и я скоро собираюсь неплохо заработать на своем третьем выступлении. Так что, помещение для зала найдем, а пока потренируемся на нашем обычном месте в парке.

Как только я зашел домой, на меня тут же налетела мать, как будто мне одного Васгена не хватило.

— Куда ты опять вляпался, Юра? Я ничего не поняла, кроме того, что Армена вчера ударили ножом, и ты в этом как — то замешан.

— Мам, да все нормально. Это дядя Васген видать, со сна не разобрался, что к чему, и прибежал к нам права качать. Я ему все на улице объяснил, и он уже успокоился. Просто мы с Арменом вчера гуляли и на нас напали хулиганы. Мы с ними подрались, и Армена немного поцарапали ножом. Хулиганы убежали, а я поймал машину и отвез его в больницу. Его там оставили на несколько дней, чтобы заражения крови не было. Скоро уже домой отпустят.

— А почему тогда Васген кричал про какую-то групповую драку с бандитами из Заводского? Почему в милицию хотел идти, на тебя заявлять? — удивленно спросила меня мать — Юра, это же не ты Арменчика порезал?

— Нет, мам, ну как ты могла такое на меня подумать? — возмутился я. — Армен же мой друг. Я наоборот ему помог и отвез в больницу, когда его немного ранили. А насчет каких-то бандитов с Заводского, я и сам не понял. Наверное, малолетний фантазер Ашотик ему что-то наболтал, а он с дуру и поверил.

— Ну, слава богу, — перекрестилась мать, садясь на стул. — Я уж подумала, что это ты Армена порезал. Ужас, что на улицах сейчас творится. Я тебе всегда говорила, чтобы ты не шлялся по улицам до ночи. Вон видишь, вы вчера с Арменом на хулиганов нарвалась, а теперь Армен в больнице. Хорошо хоть не убили. А ведь и ты тоже там был! Чтобы с этого дня, как стемнеет, дома сидел!

Мы таскаем в открытый бортовой ЗИЛок наше имущество из зала в общаге торгового техникума. Кузов машины уже почти заполнен, двадцать больших матов два на метр, груши, макивары, зеркала, куча железа и еще разнообразный спортинвентарь. Все это занимает очень много места, и боюсь, одной ходкой мы все не вывезем. Свои сокровища из тайника я достал днем раньше и спрятал в своей комнате в ящике письменного стола среди разного хлама. Потом нужно будет найти место понадежней, но пока и так сойдет. Тем же вечером я занес отцу Армена упакованную пачку новеньких пятирублевок. Тот взял, пробежался пальцем по банковской упаковке и удивленно хмыкнул.

— Далеко пойдешь, если вовремя не остановят. Насчет зала и Армена ты все понял?

— Да, Васген Арутюнович, все будет так, как мы с вами договорились. — Кивнул я. — Через пару дней мы освободим ваш зал. А с Арменом, вы поговорите сами, я же его не буду пинками от себя отгонять. Мы с ним с детства дружим, и он мне ничего плохого не сделал. Наоборот, стоял, плечом к плечу стоял и не струсил. Хороший у вас сын. Настоящий мужчина.

— Ладно, — подумав, сказал отец Армена. — Я сам с ним поговорю.

Все спортивное оборудование было решено везти на дачу к Ване. У него на участке есть большой и почти пустой сарай, и до момента, пока мы найдем новый зал, все наше имущество полежит там. Водитель закрыл задний борт, и в кузов на маты запрыгнули два Игоря и Сашка Петров. Ваня полез в кабину, чтобы показать дорогу водителю до своей дачи. Я остался в разоренном подвале ждать вторую ходку. Зашел в бойцовский зал и, закинув руки за голову, лег на спину на длинную деревянную скамейку в ожидании возвращения машины с парнями.

— Опаньки! А что это у нас тут за разоренное гнездо? — Тима стоит на входе в бойцовский зал и озадаченно чешет свой затылок. Он же еще ничего не знает про наши злоключения и про потерю зала.

— Ничего хорошего, мой друг, — говорю ему я, не вставая с лавки, — у нас забирают зал. Вот вещи вывозим.

— А что случилось-то?

— Да, не сошлись во мнениях с хозяевами этого помещения.

— Блин, как это не вовремя, — сокрушается Тима. — Нам же надо готовиться к третьему бою. Мне Абрамыч уже шепнул на ушко имя твоего будущего противника.

— Ну и кто на этот раз? — лениво интересуюсь я.

— На этот раз тебе попался хороший борец. Ему двадцать четыре года, вес чуть больше семидесяти, так что, он полегче тебя будет. Прозвище у него Спрут. Если затянет вниз, уже не выберешься, поэтому так и называют. На моей памяти, он паре человек руки ломал. С ударкой у него слабовато, поэтому твоей задачей будет, чтобы он не утянул тебя вниз. Двигайся побольше. Встречай его сериями рук и не пускай на ближнюю дистанцию. На этот раз играть с ним не надо, вали его сразу, как получится. Нам водить публику за нос, смысла уже нет. Заработаем еще раз и завязываем со ставками. Хотя, боюсь, что ставки на победу твоего противника на этот раз не будут такими высокими. Ты все же одержал уже две победы и ни разу не проиграл, а это неплохой результат.

— Будем надеяться, что на моего противника с таким замечательным прозвищем будут ставить все же больше, чем на меня. А на счет самого боя, думаю, я и в борьбе смогу с ним потягаться, — хмыкаю я. — Ребро у меня уже поджило, и за оставшиеся пару недель я смогу подготовиться к борьбе.

— Может и сможешь, но лучше сам туда не лезь, — качает головой Тима. — Где же мы с тобой теперь готовиться будем, раз зала с борцовским ковром у нас уже нет?

— Я в самбистский зал на Динамо похожу все оставшееся время. Там есть очень классные парни, поработаю с ними, — немного подумав, отвечаю я.

— Давай так и сделаем охотно — соглашается Тима — Готовься сам, помни только, что тебе проигрывать нельзя по любому.

— Да, помню, — отзываюсь я, вставая с лавки. — Мне еще ни на одном турнире Абрамыча проигрывать нельзя было.

Этим же вечером я с парнями навестил Армена в больнице. Каким бы меркантильным козлом ни был его папаша, Арменка то в этом не виноват. Он в доску свой, и когда было нужно, он стоял с нами в одном строю рядом и не струсил, не убежал. Наш раненый приятель уже довольно нормально ходил и производил вид почти здорового человека. Мы притащили ему яблок с рынка, трехлитровый баллон густого абрикосового сока, до удобных литровых тетрапаков здесь еще не додумались, и целый пакет разных конфет. После дружеских обнимашек и рассказов о житье бытье в больнице, я отозвал Армена в сторонку и тихонько сказал.

— Твой отец там немного буровит, сказал, чтобы я не подходил к тебе на пушечный выстрел.

— Да это младший братишка все разболтал про драку, — покраснел Армен. — Я с ним, как со своим, поделился, а он, змеёныш маленький, все отцу доложил. Приду домой, уши ему оборву.

— Ладно, оставь это, не трогай его, — я покачал головой, — в следующий раз просто знай, что и кому говорить, а что нет. Про зал уже знаешь?

— Знаю, — уныло кивнул Армен.

— Ты, давай, голову не вешай. Пока тепло, потренируемся у нас на поляне, а к осени найдем новый зал.

— Может, я еще отца уговорю пустить нас обратно?

— Не надо. Сами что-то найдем. Просто не рассказывай больше никому о наших делах.

— Больше не буду, — повесил голову Армен.

— Да не расстраивайся ты так, — хлопнул я его по плечу. — Все, что ни делается, все к лучшему. Ты лучше выздоравливай побыстрее.

Мой более тяжелый противник атакует и делает мне подсечку изнутри на левую ногу, я, уходя от подсечки, иду вперед и прижимаюсь к нему грудью. Тут же взлетаю, попадаясь на подхват, оказывается, подсечка была только обманкой, чтобы заставить меня пойти вперед. Лечу, но успеваю в уже воздухе сделать перескок, и оказываюсь снова на ногах. И теперь я уже атакую сам, делаю зацеп снаружи и мы оба летим на ковер, но в последний момент мой противник перекручивается и оказывается сверху в позиции удержания сбоку. Он сразу пытается сделать мне узел руки, но ему не удается, и теперь уже я отжимаю ему голову двумя руками и пытаюсь закинуть свою левую ногу ему за голову, чтобы сделать треугольник. Мой противник, преодолев сопротивление моих рук, грамотно прижимает голову вниз к моей голове и лишает меня такой возможности. Я бы мог попробовать сделать переворот с моста, но он тяжелее меня и к тому же опытнее. Тогда я, вспомнив одну фишку из прошлой жизни, вместо того, чтобы тщетно переворачивать его через себя, наоборот, сам проворачиваюсь дальше вбок и закидываю левую ногу ему за корпус, проворачиваясь еще сильнее, разрывая его замок и забирая его спину сзади. Теперь уже атакую я, пытаясь сделать удушение из положения сзади за спиной. Противник грамотно защищается, втягивает голову в плечи и закрывает шею руками. Около двух минут мы с ним пыхтим, я пытаюсь его задушить, а он успешно срывает все мои попытки.Наконец, он удачно выскальзывает из моего захвата, а я, обессиленный затяжной силовой борьбой, ухожу в позицию черепаха, чтобы восстановить силы.

Мы с Жорой Гонгадзе, отдыхая после жаркой схватки, сидим на ковре.

— А ты прилично прибавил, — уважительно говорит мне он, — месяц в зале не появлялся, а бороться стал как бы не лучше.

— Спасибо! Перерыв занятиях, тоже иногда бывает на пользу — киваю ему я — К тому же я совсем тренировок не забрасывал, занимался сам в щадящем режиме.

— Слушай, по твоему делу с заводскими, я переговорил с нужным человеком. Завтра в шесть вечера около кафе «Улыбка», что на конечке четвертого маршрута автобуса, с тобой хотят встретиться, чтобы поболтать по твоему делу. Я тебя описал, к тебе сами подойдут.

— Спасибо, Жора — искренне благодарю я. — С меня причитается.

— Свои люди сочтемся — смеется он и подмигивает — ну что, еще схваточку?

— Нет, я пожалуй откажусь — мотаю головой я — умотал ты меня в крайней схватке, у меня до сих пор руки трясутся после неудачного удушения.

— Э-эх, молодежь, — качает головой Гонгадзе, — у тебя сил должно хватать на трех таких стариков, как я.

— Ага, нашел старика — смеюсь я — тебе же еще и тридцати нет.

На следующий день, ровно в шесть, я слонялся около кафе Улыбка, которое находилось в унылом одноэтажном сером здании, рядом с конечной остановкой четвертого автобуса. Тут же, в соседнем доме, располагается продмаг, а чуть далее тянутся однообразные пятиэтажные панельные хрущебы. Это восточная окраина города. Если ехать по дороге дальше, то в паре километров находится поселок Заводской, расположенный рядом с кирпичным и бетонным заводами. Живут в этом поселке в основном работяги с обоих заводов. Поселок в городе считается весьма неблагополучным местом. Неподалеку от него стоит зона, а в самом поселке, рядом с обычными гражданами, живут «химики» — осужденные, которые работают на этих тяжелых производствах и которым разрешено проживать в почти обычных общежитиях рядом с местом работы. В этих общежитиях строгий пропускной режим входа и выхода, и милиция постоянно дежурит на входах. однако, это далеко не зона, и осужденные чувствуют себя «на химии» гораздо свободней. Естественно, такое соседство создает определенный микроклимат для всего поселка и принесло ему дурную славу, но местные давно сжились и привыкли, а чужие стараются не появляться там без особой надобности. Я бродил около кафе минут пять, пока ко мне не подошел пацан, на вид лет тринадцати, и не спросил.

— Юра, ты будешь?

— Да, я.

Я смерил его взглядом с ног до головы. Светловолосый, коротко стриженный мальчишка одет в широкие черные брюки, припорошенные пылью черные остроносые туфли и черную свободную рубашку. Он, по манере держаться, явно из-под блатной козы, в нем ощущается желание подражать старшим, уже оттоптавшим зону товарищам.

— Там тебя ждут — пацан кивком указал мне на вход в кафе и пояснил, — как зайдешь, увидишь окно, на котором стоит горшок с цветком. Тебе туда.

Я кивнул и, не отвечая, пошел к входу в кафе. Внутри все оказалось немногим лучше, чем снаружи. Обшитые деревом и покрытые желтым лаком стены, такая же деревянная стойка со стоящим за ней бородатым мощным мужиком в грязно-белом халате и запах горелого масла и жаренного мяса. На потолке несколько ламп с медленно вращающимися вентиляторами и рядом свисающие желтые, облепленные дохлыми мухами ленты. Десяток столиков, из которых посетители сидят всего за тремя. Сразу же напротив входа, вижу нужный мне столик, он стоит у занавешенного грязноватой тюлью окна, с полудохлым цветком неизвестной мне национальности на подоконнике. За столиком сидят трое худощавых парней неопределенного возраста, на взгляд, приблизительно до тридцати лет. Все коротко стриженные, одеты во все черное, пальцы синеют от набитых перстней. Стол заставлен разнообразной едой: колбасные нарезки, салатики, соления, тарелки с недоеденными чебуреками, а посередине возвышается наполовину пустой хрустальный графинчик с водкой. Подхожу к столику и сажусь на свободное место.

— Добрый вечер, — здороваюсь я и обвожу осматривающую меня компанию спокойным взглядом.

— Ну, здорова! Это ты, что ли, Юра будешь? — отвечает мне сидящий напротив парень с золотой фиксой во рту. Взгляд у него колючий и пронзительный, как будто примеряется, куда тебя пырнуть половчее.

— Да, я, — киваю я, подтверждая свою личность, и отвечаю ему спокойным и уверенным взглядом.

— Постой, а это не ты недавно Лесоруба размотал на мероприятии у Абрамыча? — вытаращил на меня глаза сидящий рядом с фиксатым парень с большой родинкой на треть щеки.

— Да, я — повторяю первый ответ.

— Пацаны, да это же Отморозок! Я на его бое пятихатку поднял недели три назад.— возбудился парень с родинкой на щеке и тут же сунул мне руку — Чича. Ты реальный красавчик, братан! Я за тебя так болел!

Я пожал протянутую руку.

— Бес — тоже протянул мне руку фиксатый.

— Буба, — представился третий непримечательный парнишка с тонкими усиками.

— Нет, ну теперь я понял, кто наших молодых наказал, — сказал Чича, когда я, пожав всем руки, вопросительно обвел парней взглядом. — Давай, расскажи, брат, что ты с нашими пацанами не поделил. О чем был базар?

— Да, по сути, мелочевка, — ответил я. — На городских соревнованиях по самбо я выиграл у парня из вашего поселка. Ему это не понравилось, и он затеял драку на ковре. А когда нас растащили, позже выдернул меня за трибуну, где с помощью пары приятелей хотел отметить. У них ничего не вышло. Позже, когда я ушел, парни из Заводского подкатили к нашим из секции Динамо и передали, что будут меня искать, чтобы наказать. Чтобы прояснить вопрос, мы договорились о стрелке на пустыре за новым жилмассивом. Договор был прийти пустыми без оружия, по сколько каждый соберет народа. Мы так и пришли, нас было меньше, но мы выиграли. В конце разборки, ваши нарушили договор и в драке подрезали нашего парня. Вот, собственно, на этом все и замерло пока.

— Нет, ну, так-то, наши были неправы, если договор был без оружия — подумав, сказал Фиксатый — с другой стороны, насколько я знаю, там не особо была рана, немного сало вашему пузану попортили, а ты нашему пацану клешню чуть не оторвал и пару зубов выбил. Он теперь загипсованный ходит, и хрен его знает, будет он нормально рукой шевелить или нет после этого. Так что у вас нормальный такой размен вышел. Пузо на клешню и зубы. Как по мне, так ты Барсука сильнее наказал, чем вашему пузану досталось.

— Ну, так-то, да — кивнул головой Чича, и повернулся ко мне — Чего предлагаешь?

— Я предлагаю разойтись краями — тут же ответил я — Зафиксировать ничью и никаких предъяв ни одной, ни другой стороне. Мы в ментовку заяву не стали кидать. Типа нашего пацана неизвестные хулиганы подрезали. Так что с этой стороны все чисто.

— Ладно, давай закроем эту тему — сказал Бес, оглядев своих приятелей, и получив подтверждение — Ты, по всему видать, пацан путевый. С понятиями. Мы с нашими молодыми переговорим, чтобы никаких предъяв тебе больше не кидали. Ваши разборки на соревнованиях — это просто непонятки между путевыми пацанами, а Барсук сам виноват, что перо достал.

— Согласен, — солидно кивнул я.

— Валя, еще чебуреков принеси, и мяса жаренного, и стакан чистый, — крикнул проходившей мимо пухленькой официантке Чича, и повернулся ко мне. — Сейчас мы с тобой за знакомство вмажем.

— Перекушу с удовольствием, — улыбнулся ему я. — А вот выпить, извини, не смогу, у меня же бой скоро. Режим, понимаешь?

— А-ну да, — не обиделся на меня Чича. — Ты там давай, Отморозок, выигрывай обязательно, я на следующих боях на тебя опять поставлю.

Вот и пролетели незаметно все школьные экзамены. За чередой сопутствующих событий, мне подготовкой ним, особо и заниматься то было некогда. Благо, в течение года я не валял дурака и, поэтому сдал все экзамены на пятерки и четверки. В принципе, преподаватели нас особо и не тиранили. Они приблизительно знали наши возможности, и даже, если у кого-то из нас случился досадный сбой, преподы вытаскивали оценку по экзамену на среднюю оценку по итогам года. Мне вон Татьяна Викторовна вытянула историю с верного трояка на пятерку. Хорошо, что остальная комиссия не в зуб ногой в новейшей истории СССР, и им «на голубом глазу» можно гнать любую пургу, что я и сделал, при попустительстве хорошо относящейся ко мне исторички. Впрочем, все это уже позади, а сегодня у нас выпускной. Нам, в торжественной обстановке, уже вручили на сцене в актовом зале наши аттестаты о среднем образовании. Я свой аттестат сразу же сунул матери, которая, нарядная и накрашенная, промакивая платочком глаза, сидела рядом. Ну как же, сын, наконец, окончил школу, и теперь окунется во взрослую жизнь. Ну как во взрослую, наверное, дети для своих родителей никогда не бывают достаточно взрослыми.

Сейчас радостные и немного пьяненькие выпускники сидят за накрытыми столами в школьном спортзале. Празднует два выпускных десятых класса разом. Столы ломятся от приготовленной родителями и частично заказанной в местном ресторане еды. Тут и запеченные куры, и неизменный оливье с тазиками, и огромные фарфоровые миски с селедкой под шубой. Тут же советское шампанское и разнообразное вино, а из-под стола, особо ушлые мальчишки и девчонки, наливают себе в бокалы и водочку. Часть родителей выпускников, после торжественной части, остались вместе с нами на весь вечер и ночь, чтобы помочь преподавателям уследить за оравой бурно празднующей окончание школы молодежи. И родители, и преподаватели тоже пьют, веселятся, не отставая от великовозрастных чад.

Я, наевшись до отвала, просто сижу за столом и, барабаня пальцами по столу, наблюдаю за раскрепостившимися от выпивки парнями и девчонками. Можно подвести итоги моего более чем годичного пребывания в этой реальности и в этом теле. Я смог освоиться в этом мире и стать в нем своим. Да, были ошибки и накладки, но главное, я сумел не споткнуться и подняться на несколько ступеней, на длинном намеченном мной пути. Юрка теперь не изгой, а вполне авторитетный парень, у меня есть верные друзья, которые к тому же еще и мои ученики. Я сам частично вернул свою прежнюю форму. До идеала конечно далеко, но первые большие шаги уже сделаны. Я заработал большие по нынешним временам деньги и вскоре намереваюсь, как минимум, удвоить эту сумму. Я определился со своей женщиной, и это очаровательная стерва Маринка. Нужно признать, что именно она подходит мне по всем параметрам. Ленка тоже определилась, как я посмотрю. Вон в дальнем углу, под видом танца, она вовсю зажимается с Тимуром. Это их дело, люди они уже относительно взрослые, и сами знают, чем и с кем им заниматься. Ладно, бог с ними, мне надо о своем насущем подумать. Наконец, вроде бы улажены все проблемы. Закрыт вопрос с Нукзаром, и с заводскими парнями, тоже, все улажено, Армена уже выписали из больницы, и милиция не стала раскачивать это дело. За это спасибо Жоре Гонгадзе, без него мы бы так легко не отделались. Через два дня у меня третий бой, и я чувствую себя полным сил, и, в отличие от прошлого раза, готов к нему на все сто. А потом нужно будет подавать документы в институт, потом вступительные экзамены, и после всего этого у меня будет время мотнутся куда-нибудь в горы или на море, чтобы устроить себе тренировочный лагерь. Меня в плечо толкают.

— Юрка, ты чего сегодня такой смурной? — прилично набравшиеся Игорь и Славка стоят рядом. Им хорошо и весело, как и мне, впрочем, но почему-то окружающие думают, что я грущу из-за Ленки с Тимуром. А я просто обдумываю свои дальнейшие планы, и честно говоря, мне абсолютно наплевать на то, с кем моя бывшая подружка сейчас крутит шашни.

— Все в порядке, парни, я просто задумался о великом будущем. Отдыхайте, а я немного воздухом подышу — отмахиваюсь от них я.

Выхожу на улицу через открытую настежь дверь спортзала. Уже около двенадцати часов вечера. На улице чистое звездное небо. Я стою на школьном дворе рядом с густыми кустами сирени, которые растут около здания школы. Из открытых дверей льется музыка, слышен смех и обрывки разговоров. Решаю отойти подальше, чтобы ничего не мешало любоваться огромными сияющими звездами. Слышу какую-то возню, невнятный шёпот и шум из кустов. Заинтересовавшись, подхожу поближе и вижу, как Тимур, облокотив Лену на дерево, методично работает тазом, его брюки спущены ниже колен, открывая взгляду белеющие в темноте ноги. Лена тихо постанывает, ее платье задрано наверх. Оба очень увлечены процессом. Эта картина, как мгновенный фотоснимок, отпечатывается у меня в мозгу. Блин, вот оно, мне надо было сюда пойти. Я тихо сдаю назад, и в этот момент Лена поворачивается в мою сторону. На миг ее глаза расширяются, как от испуга, а потом она улыбается, бесстыдно смотрит мне в глаза и, прогибаясь в спине, начинает двигаться энергичней навстречу своему партнеру и стонать громче. Я, уже не заботясь о том, чтобы остаться незамеченным, просто разворачиваюсь и направляюсь прямиком к себе домой. Ну его нафиг этот выпускной, и встречу рассвета вместе с одноклассниками.

Сегодня Абрамыч приготовил нам весьма неприятный сюрприз. Едва мы с Тимой заявились в уже знакомый нам клуб в дальнем поселке, как он перехватил нас прямо на входе и на голубом глазу объявил, что мой противник Спрут в виду травмы снялся с боя. Противник Ледокола на супербой тоже по какой-то причине не приехал. Все пары уже расписаны, и на них уже даже приняли деньги. Выход только один — мне сегодня нужно выйти на супербой против Ледокола. От этой новости за километр пахнет подставой. Выпустить вчерашнего зеленого новичка против чемпиона на супербой, ну не может быть такого. Точнее, может, конечно. Здесь ведь не официальные соревнования, а подпольные бои без правил, поэтому здесь, может быть, все что угодно. Ни разница в весе, ни разница в классе, ни разница в опыте противников, все это здесь значения не имеет. Если уж организаторы почему-то решили свести двух настолько разных бойцов в схватке, то они обязательно это сделают. Только, по уверениям Тимы, такое бывает ну очень редко. Значит, мне, можно сказать, сегодня, «очень повезло».

— Марк Абрамович, ну это ни в какие ворота уже не лезет! — Тима от возмущения даже покраснел и стал, жестикулируя, размахивать руками. — Почему именно Юра? У вас полная раздевалка других бойцов. Поставьте на этот бой кого-то другого, более подходящего и по весу, и по опыту, да и по возрасту тоже, кстати.

— Некого больше мне поставить, — разводит руками пухлая морда. — Все бои расписаны, ставки принимались заранее. Ничего уже не переиграть. А на Отморозка и Спрута мы ставки заранее делать не стали, знали уже, что Спрут под вопросом. Так что, в виду травмы Спрута и неявки на бой противника Ледокола, будем делать замену, и на супер бой пойдет твой Отморозок.

— Да вы себя послушайте, — еще больше вскипает Тима. — Куда он пойдет? Не вы ли, еще пару месяцев назад, вообще Юрку на бой выставлять не хотели, потому что он школьник. Так там тогда был всего лишь Лось, а тут целый Ледокол. Да, у Юрки с этим бычарой, помимо разницы в классе, разница в весе больше двадцатки будет.

— Ну, сейчас-то Юра уже не школьник, — приводит убийственный довод Абрамыч. Он рыбьими глазами смотрит на меня и спрашивает: — Ты же уже закончил школу, Юра?

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Отморозок 2