Союз будет жить

Серия «Фантастический боевик. Новая эра»

Выпуск 67

* * *

– Привет, Саша, – услышав, кому принадлежит голос в телефонной трубке, я понял, что отпуск кончился. Вот так всегда, на самом интересном месте…

– Вечер добрый, Владимир Ефимович.

– Раз уж ты в Горьком, будь любезен, посети автозавод, там тебя заждались. Ты же обещал заняться автомобилестроением?

– Вы только для этого сняли нас с катера, причем так, словно меня арестовали?

– Если бы хотели арестовать, сделали бы, – жестко, бескомпромиссно ответил мне председатель КГБ.

– Вот я и спрашиваю, зачем нужен был этот цирк? – грублю намеренно.

– Ты думай сначала, как и с кем говоришь! – оборвали меня. – Всерьез надеялся, что так и будешь на лодочке кататься, пока остальная страна работает? Все, хватит, Саша, пора становиться серьёзным.

– Уж куда серьёзнее, гражданин председатель.

– Чего?

– Ну, меня же «приняли» тут, обратившись «гражданин Андреев», я соответствую.

– Прекрати паясничать. Ты будешь работать по автопромышленности?

– Буду, я же говорил, – согласился я.

– Вот и приступай. Инженеры Горьковского автозавода получили информацию о тебе от АЗЛК, так что будет несправедливо, если ты станешь помогать лишь «Москвичу».

– Мне на заводе безвылазно сидеть?

– Дурак, что ли? Квартирный фонд для командированных у них есть, проблем не возникнет. Если что-то понадобится от тебя, вызову через директора завода. Счастливо.

Вот, значит, как… Они как-то отслеживали наше путешествие и сняли не где-нибудь, а в Горьком. Еще бы, тут ведь знаменитый ГАЗ находится. Что, захотели нормальную машину получить вместо «Волги»? А вот и не буду я вам новое строить, размечтались!

Ладно, шучу я. Новинок – да, не будет пока, я их еще не продумал, а вот модернизация… О да, с этим можно повозиться.

Первым делом я потребовал у гэбэшников отвезти меня к семье, выполнили сразу, видимо, инструкции получили от и до. Катя встретила настороженно, решила, что я сбежал.

– И что теперь?

– Да ничего, работать надо, – пожал я плечами, всем видом выражая свое настроение. – Действительно надо, Кать. Вы со мной? Обещали квартиру временно дать, в гостинице жить не придётся.

– Знаешь, а нельзя ли нам домой? Ну, в Москву… – О как, столица уже домом стала? Прижились, однако.

– Что так? – уточнил я.

– Аленке в школу надо, сам же видишь, скучно ей одной. Да и мне пора поработать. Материала накопила уйму, пора потрудиться. В спокойной обстановке это лучше выходит.

– Я ожидал этого, – киваю, – сам-то еще чего-то делаю, меня грузят регулярно, а вы… Скучно, да?

– Нет, не скучно, просто хочется сделать что-нибудь важное, чего там не могла.

– Теперь ты понимаешь, что меня ведет?

– Кажется, да, – Катя задумчиво кивнула, наверное, своим мыслям.

– Поезжайте, извини, сам не смогу вас отвезти, но думаю, доставят вас как надо, – улыбнулся я.

– Ты надолго тут?

– Да как пойдёт, сама знаешь, инженеры – люди упрямые, не любят что-либо переделывать, а я настаивать ведь не стану. Предложу варианты, отвергнут, пусть сами выкручиваются.

Прощались недолго, поужинали вместе, помылись в душе по очереди, да и спать легли. Утром я уехал в управление КГБ, позвонил в Москву, сообщил, что жена хочет в столицу. «Наверху» поддержали это решение и распорядились насчет охраны. В итоге днем Катерину с дочерью увез из Горького поезд, а я в это время знакомился с товарищами инженерами Горьковского автозавода.

– Почему вы настаиваете на шаровых опорах? Для этого нужно менять весь узел подвески? – с первого же моего предложения начались препирательства.

– Не весь, а лишь верхний рычаг, не такой уж и большой объем изменений.

– Но ведь шкворень надежней! – усатый, с огромными залысинами мужчина, лет эдак пятидесяти, сопротивлялся буквально каждому моему слову. Вот же какой строптивый!

– Надёжней, – киваю, соглашаясь, – на конвейере. Если на него просто смотреть, то – несомненно. Скажите…

– Олег Борисович.

– Скажите, Олег Борисович, вы на автомобиле ездите?

– Да.

– И обслуживаете, наверное, сами? С утречка, после дождика выходите из дому и под машину, шприцевать…

– Что?

– Вот в этом и дело, – подытоживаю, – да, шкворень проще, руль легче, но только пока он нормально смазан. Одна поездка в дождь и… Хрен вы руль повернёте, когда солидол вымоется. Так что, дело ваше, но меня направили сюда не спорить с вами, а предложить усовершенствование имеющейся модели. Я подготовлю вам эскизы по экстерьеру, изложу мысли насчёт подвески и трансмиссии, остальное дело за вами.

– Мне сказали, что у вас есть предложения по новым моделям…

– А зачем? Вы отстаиваете свою устаревшую конструкцию, как будто она единственно верная, так какой смысл мне предлагать вам новую модель? На «Москвиче» люди вот более лояльные и сразу уловили тенденцию, поэтому и готовят новинку к автосалону за границей, а вы, видимо, собираетесь еще лет двадцать шкворни ставить да цельный мост использовать.

– А мост-то вам чем не угодил?

О-о-о, хорошенькое дельце мне подсуропил Семичастный, переубедить этого консерватора будет еще той проблемой. Представляю, как они там в Политбюро бодаются со стариками.

– Только тем, что он цельный, – смеюсь. – Почему не хотите использовать полуоси?

– Это существенно усложнит конструкцию и несомненно скажется на цене готового изделия!

– А также добавит управляемости, плавности хода и комфорта, – спокойно отвечаю я.

– Нет, это уже не смешно, – фыркает Олег Борисович, – комфорт нашей «Волги» по достоинству оценен многими высшими руководителями нашей страны, и не только нашей!

– А, ну да, они ведь с телегой из своей молодости сравнивают, там да, разница существенная… – Эх, либо я его переломлю, либо вылечу отсюда как пробка. Ну и к лучшему, быстрее домой приеду.

– Вы соображаете, что говорите, молодой человек?

– А я всегда говорю то, в чем уверен. Если вас что-то не устраивает, то у нас в стране и другие заводы есть…

– Вы мне что, угрожаете? – конструктор повеселел. – Ну знаете ли…

– Даже не собирался, – покачав головой, ответил я. – Короче, свои мысли я оформлю и предоставлю, дальше поступайте, как хотите.

– Посмотрим на ваши мысли, сколько вам нужно месяцев для предоставления проекта?

– Думаю, за неделю успею, – спокойно ответил я.

– Что?..

Ха, я опять его удивил. Он же не знает, что я видел лично все эти так называемые «новые проекты». Мне достаточно посидеть несколько дней, вспоминая, что и куда. Естественно, я не собираюсь воссоздавать им полные чертежи какого-нибудь «мерседеса», хотя и хочется. Сделаю что-то вроде «сто пятой». Уберу излишнюю на мой взгляд выштамповку на кузовных панелях, ее можно заменить внутренними ребрами жесткости, переработаю подвеску, укажу на пару известных в будущем косяков, точнее, предложу вариант их устранения, да и хватит.

– Я говорю, до свидания, уважаемый Олег Борисович. Как буду готов, я позвоню вашему секретарю, и мы договоримся о встрече. Хорошо?

– Хорошо, – конструктор выглядел несколько обалдевшим.

– Счастливо.

Выходя с завода, ну а что, я собирался работать на дому, чего мне пока на заводе делать? Вот представлю концепт, тогда да, придется «переезжать» на производство, контролируя весь процесс, а пока я и на квартире поработаю.

На проходной меня встречали. А я-то думал уже ехать назад, в управление КГБ, хотя и не знаю, как туда добраться самостоятельно. Тут же стояла машина, два парня, видимо, моя непосредственная охрана, вышли навстречу. Не заставляя их гадать о причинах моего появления, заговорил сам:

– Ребят, мне нужны канцелярские принадлежности, где я смогу купить то, что необходимо?

– А зачем вам?

– Работать, конечно, – хмыкнул я. – Позже объясню почему, но пока работать я буду дома. Кстати, мне возвращаться в гостиницу, или все же будет квартира?

– Наверное, пару дней лучше провести в гостинице, квартиру приводят в порядок.

– Как скажете, – пожал я плечами, – так что насчет бумаги, карандашей и прочего?

– Составьте список, мы отдадим куда следует, а там уж как решат, – предложили мне вариант.

– Хорошо, тогда мне нужно заехать в сберкассу, затем в порт, а потом можно и в гостиницу. Выберите время, чтобы завезти куда следует мой список, ибо все, что напишу, требуется еще вчера.

– Можно узнать, зачем посещать названные места? – Вот ведь какие дотошные, мои рыбинские соглядатаи вообще никогда и ничего не спрашивали. Может, их специально так натравили?

– Давайте расставим точки, – встал в позу я, – у вас задание какое: держать меня на поводке или?..

– Мы не должны допустить вашего, так сказать, исчезновения.

– То есть смотрите за тем, чтобы я не сбежал? Так вот, ребята, моя семья уехала в столицу, один я никуда не сбегу, даже если бы захотел. Я намерен работать здесь и сейчас, поэтому можете успокоиться. Если будете настаивать, я обращусь к вашему руководству, уверен, что вам не давали полномочий держать меня взаперти и допрашивать!

– Мы должны оказывать вам всестороннюю помощь, – все же выдавил из себя старший охраны. Каких-то неприятных личностей поставили в этот раз. Хмурые, если не сказать злые, держатся отстраненно и властно, всем видом показывая мне, что я для них вроде арестанта.

– Вот и оказывайте, ничего сверхъестественного я не просил. Если вас не предупредили о том, что мне нужна будет какая-либо помощь, то виновато ваше руководство. Итак, как поступим?

– Когда вы подготовите список требуемых вещей?

– Заедем сначала в порт, на катере напишу, тем более что там у меня остались кое-какие документы, необходимые для работы. Составлю список там же.

– Все же хотелось бы знать заранее, для чего вы хотите попасть на судно?

– Я уже назвал причину, а также дал слово, что никуда сбегать я не намерен. Катер нужно приготовить к консервации, это не спичечный коробок.

– На этот счет имеем сведения, что есть договоренность с руководством порта о постановке судна в док на все время зимней стоянки.

– А вот это хорошо, но, как и сказал, мне нужно многое оттуда забрать.

– Хорошо, садитесь в машину.

Забрался в «Волгу» на заднее сиденье и с удовольствием развалился. Мягко. Мягко, но чего-то не хватает… Подумаем. Двигатель заурчал, машина плавно, раскачиваясь на мягкой подвеске, начала движение. Может, и прав упрямый инженер с завода, говоря о ненужности моих планов по модернизации «Волги»? Хотя отставить! Я уже прямо сейчас вижу, как водитель, замечу, весьма неслабый на первый взгляд сотрудник, здорово напрягает руки, крутя тонкую баранку.

– Давно шкворни смазывали? – обратился я к нему, чуть наклонившись. В этот момент напрягся сидящий слева. Блин, да кого они до меня «водили», преступников, что ли, на зоне? Нервные, злые, где и нашли таких?

– На прошлой неделе, – все же ответил водитель, не поворачивая головы.

– Дожди были?

– Да, просто некогда пока мазать.

– Спрашиваю, потому как занимаюсь именно этим, в смысле машинами.

Водитель, видимо, этого не знал, так как удивлённо взглянул на меня в салонное зеркало заднего вида.

На катере пришлось задержаться. К нашему приезду рядом с ним крутились какие-то работяги, но внутрь не лезли. Пришлось заговорить с ними и прояснить, кто я и что нужно сделать. Один из портовых рабочих направился куда-то в сторону административного здания, метрах в двухстах от пирса, а второй остался его ждать.

Каюты у нас запирались, причём каждая в отдельности, и дополнительно была дверь на лестнице, ведущей к ним. Открыл свою, прошёл к шкафу и начал собирать вещи. Отдам должное охране, не полезли за мной на катер. К моменту, когда я закончил со сбором вещей, а набрались две большие сумки, вернулся портовый рабочий.

– Сказали перегнать ваш катер и поставить в док, – парень с длинной челкой почесал затылок, сдвинув огромную кепку на нос, смешно так выглядит.

– Ребят, а можно попросить законсервировать?

– Да все сделают, у нас мастера хорошие, не переживайте.

– Отлично. Держите, – я протянул говорившему со мной «пятерку», надеюсь, ничего не сломают.

– О, спасибо, это за что? – удивился работяга.

– За работу без проблем для судна, – подмигнул я.

– Да мы его аккуратно, где такие строят, если не секрет?

– В Рыбинске, по моему проекту, – не стал скромничать я.

– Красивый получился, а как ход у него?

– А знаешь, – я вдруг задумался, – а даже и не испытал толком на полном ходу. Не хотелось, идешь на среднем, меньше жрёт, да и вокруг полюбоваться успеваешь.

– Понятно.

Из порта уехали прямо в контору к комитетчикам, где меня ожидал разговор по телефону.

– Чего ты там опять выступаешь? Почему ты решил работать в гостинице, а не в КБ завода? Что ты вообще вытворяешь? – даже поздороваться не успел, как товарищ председатель КГБ по телефону устроил мне разнос.

– И вам здравствуйте, товарищ Семичастный, – вредничать так вредничать. – А почему я не могу работать в гостинице? Вы ж наверняка осведомлены, что на заводе вовсе не так мне рады, как вам хотелось бы. Более того, мне ясно дали понять, что советы от всяких выскочек там принимать не намерены.

– Чего? Это еще что за новости? Директору завода сообщили, что ты к ним приедешь, разве он тебя не принял? Они же сами просили устроить встречу с тем человеком, кто работал на АЗЛК.

– Меня встретил главный конструктор завода, на все мои предложения кривил лицо и разве что прямо не сказал, что им меня не надо. Поэтому я предложил ему вариант совместной работы. Делаю проект, а они его рассмотрят. Вот и все, мне непонятна ваша реакция, как будто я сделал что-то ужасное. Начиная с вертухаев, которые как будто только с зоны строгого режима прибыли, а теперь эти гениальные конструкторы.

– Не забывайся, ты не с друзьями в пивной разговариваешь, – осадили меня жестко, – охрана ведет себя так, как ей положено…

– В эту игру можно играть и вдвоём, – грубо обрываю Семичастного. – Вам нравится, когда работают из-под палки? Тогда вы должны быть готовы к результатам такой работы. Кажется, я уже не раз объяснял и доказывал вам ошибки прежнего руководства, но, видимо, без толку. Заставить – можете, а вот делать хорошо вряд ли.

– Ты не прав, – внезапно услышал я ответ на свою грубость. – Не имеешь информации, а выводы делаешь. Ладно, обсудим через пару дней. Делай проект, как задумал, позже, думаю, ситуация изменится на более благоприятную.

– Хорошо, – ответил я и добавил: – Извините.

– Забыли. Сейчас идет серьёзная работа на всех уровнях, люди выбиваются из сил, присоединяйся и помогай. Если не хочешь, то хотя бы не мешай и не создавай проблем.

– Я все понял, – кивнул я, забыв, что председатель меня не видит. Чего у них там такого происходит, что он на таком взводе.

Все требуемое мной для работы с чертежами было предоставлено в считанные минуты, видимо, указание было получено ранее. Далее меня отвезли в гостиницу и поселили в шикарный двухкомнатный номер, но не для того, чтобы поразить какой-то роскошью, разве меня удивишь, а для удобства. Это оказалось действительно удобным, что я прочувствовал уже на следующий день. В одной комнате я как бы жил, сделав ее спальней, а во второй – работал. Вымучивать из себя что-либо не приходилось, ведь у меня все было в голове и давно продумано. Остается лишь воплотить в рисунок-чертеж все то, что хотелось бы внедрить в проект нового автомобиля. Это не было чем-то новым, как вышло с «Москвичом». Машина оставалась все той же, двадцать четвёртой «Волгой», но изменения затронули многое. Для упрощения работы я попросил привезти с завода чертеж или эскиз машины, и мне его доставили, в пяти проекциях. Далее я просто сделал кальку с эскиза и приступил к работе. Сгладил углы, убрал глубокую выштамповку, да знаю, я знаю, что ее специально разрабатывали для увеличения жесткости кузова, но я же делаю модернизацию… Для общей эстетики скруглил арки, немного понизил перед и чуть вздернул зад, уточняя, что клиренс изменять не нужно, только железо нарастить. Крышка багажника теперь будет глубже уходить вниз, предоставляя более удобную возможность погрузки-разгрузки. Ведь реально неудобно было, багажник огромный, а загрузить в него что-либо – надумаешься. Ведь не только чиновники без поклажи будут владельцами новой «Волги». Бензобак убрал из-под пола багажника к спинке сиденья, предложив дополнительно рассмотреть вариант с расположением над мостом, а запаску уложил на его старое место бака. Снаружи травмобезопасные бамперы из мягкой пластмассы заканчивали мои изменения во внешнем виде автомобиля. Даже с фарами пока решил не мудрить, только стопы нарисовал другими, более информативными.

Долго думал, менять ли угол наклона лобового стекла, и пришел к выводу, что это уже более серьезное изменение, требующее переработки всего силового каркаса кузова, оставим на новую модель.

Салон. Да, салон хочется перетряхнуть как следует, интересно, а могут ли рулевой редуктор поставить нормально, так, чтобы колонка больше не смотрела в левое окно? Почему так сделали, надеюсь, расскажут.

Нарисовал новое торпедо, указал материалы, изменил профиль кресел. Да, выгонят меня с такими изменениями из КБ грязными тряпками.

Итак, подвеска. На хрен шкворни, рисуем новый верхний рычаг, шаровые соединения, изменяем трапецию… Так, а почему бы не довести до кипения конструкторов, изменив и задний мост? Гулять так гулять! Убираем мост, берем редуктор, полуоси на шрусах, добавляем бумерангом изогнутую балку и пару рычагов… Блин, чего-то у меня уже «мерседес» какой-то получается… Стоп, а ведь верно, «123»-й выйдет в семьдесят шестом году, а все мои улучшения как раз из этой области, ведь и правда была отличная машина. А и по фигу, все равно ничего менять не станут, а у меня будет задел для новой машины. Отдам в НИИ, пусть проработают концепцию и сообщат, возможно ли сейчас воспроизвести что-то подобное.

Работал два полных дня, после чего позвонил на завод и попросил о встрече. Назначили на будущий день, прям к восьми утра. Машину утром не вызывал, тут трамвай ходит прямо до завода, на нем и добрался. Встретили меня очень бурно, старые, заслуженные работяги автостроения смотрели на меня как на инородное тело. Собралось тут целых шестнадцать человек, и все жаждали «разбить» меня в пух и прах. Но мы и не такое видели в нашей бурной жизни, пободаемся.

– Здравствуйте, товарищи, – коротко кивнул я, осматривая собравшихся. – Можно начинать?

– Здравствуйте, молодой человек, попробуйте…

О как, с порога, значит, в стойло ставят, ну-ну, посмотрим.

А через двадцать минут ожесточённого спора я вышел из кабинета главного конструктора, громко хлопнув дверью. Ну и пофиг, может, от меня наконец отстанут? Я уже, пожалуй, ничего не хочу. Накинулись на меня так рьяно, что немного даже растерялся поначалу. Абсолютно все мои предложения отвергали с настойчивостью носорога. Это пипец, товарищи, других и слов нет. По хрен, сейчас отзвонюсь в Москву, а там пусть идет как шло, меня это уже не волнует. В любом случае с горьковчанами я работать не стану, по крайней мере с нынешним руководством.

У ворот завода меня ждала охрана, решили, видимо, подвезти, это хорошо. Настроение было ужасным, не люблю работать с людьми, когда они совсем не настроены на эту самую работу. Мне ясно дали понять, что я абсолютно нежеланная персона на их заводе. Хрен знает, почему они так отстаивают свое изобретение. Ведь даже объяснить и доказать необходимость модернизации не дали, тупо обрывая на полуслове. Ну, и я не сдержался, так и выдал им в лицо:

– Вот чего-чего, товарищи, а болтать вы точно умеете лучше меня, одна болтовня у вас. Когда тут машины хорошие делать, времени языками трещать не хватает!

После моих слов все дружно притихли, а затем вспыхнули как огонь, а я молча встал и вышел из кабинета, правда, дверью саданул знатно.

– Здравствуйте.

– И тебе не хворать, – Семичастный был на месте, дозвониться удалось с первого раза.

– Вы уже в курсе?

– Смотря чего, – усмехнулся на том конце провода мой собеседник, – если того скандала, какой ты устроил в конструкторском бюро, то да, в курсе.

– И чего я там такого устроил, интересно даже? – хмыкнул я.

– А то не знаешь? Обозвал всех заслуженных работников завода лентяями и болтунами, намекая на партию и членов ЦК.

– О, а то, что предлагал Ленина из мавзолея вынести, не сообщили? Или о том, что их всех хотел расстрелять? Тоже нет? Обидно…

– Не ёрничай, – сделался строгим Владимир Ефимович, – давай по делу.

– А по делу все просто, они ничего не хотят, их все устраивает, а я выскочка и несу бред.

– Понятно, мы с тобой при встрече об этом поговорим, не по телефону. Собирайся и давай в Москву. Будем ждать.

– Хорошо, – я даже удивился такому решению председателя, – все равно тут я работать не смогу.

– Узнай, когда поезд, и вперед.

– Дали бы машину, приехал бы сегодня же.

– Как хочешь. Но не за рулём. Я сейчас позвоню начальнику Горьковского управления, выделят машину, сопровождение и в путь.

– Ну нет, еще и сопровождение! Уж лучше на поезде.

– Так и знал, что это скажешь. Ладно, бери билеты, и хорошей дороги.

Купе не оказалось в наличии, да и к лучшему. Даже рад был проехаться до столицы в плацкарте, людей послушать, а то редко окунаюсь в среду. И знаете, очень меня порадовало то, что слышал в течение пути. Поезд был казанским, то есть шел из Казани в Москву, народ едет долго, кое-кто даже сдружиться успел, разговоры откровенные. Когда только уселся в поезд, думал, вообще счастье привалило, для охраны мест не оказалось не то что поблизости, а вообще в вагоне, но радость была недолгой. То ли поменялись как-то, то ли вообще приказали уступить им места, но два парня из охраны оказались буквально у меня за стенкой. Плюнул на этот факт и продолжил обживаться. Понравилось все: и хрустящее белье, накрахмаленное, и чай в подстаканниках, а уж пассажиры…

Выпала мне верхняя полка, на трех других расположилась семья, муж с женой, молодая пара лет двадцати пяти и, видимо, теща. Как она их обоих строила всю дорогу, заслушаешься, уже через час пути я чуть не в голос ржал. Бедный парень, не повезло, я в той жизни проблем с тещей не знал, мирно жили, а тут… Тетя явно любила и привыкла строить всех, кто рядом. Меня не затронуло, а вот зятя она шпыняла и в хвост, и в гриву. Поезд был не скорым, останавливался едва ли не на каждом полустанке, так эта… женщина гоняла его то за водой, то за пирожками, то окно приоткрыть, то закрыть. На одной из остановок парнишка притащил беляшей, я думал, она сожрет его вместе с беляшами. Такой ругани и унижения мужика я еще не видел. Пришлось мне влезть в разговор и обменять им беляши на пироги с картошкой и яйцом, которые купил сам. Кстати, нормальные беляши оказались, ни разу не прихватило за всю дорогу.

Их ругань так мне надоела, что решил прогуляться по вагонам, посмотреть на людей. Бродил долго, ещё и в ресторан зашел, отобедал, а когда вернулся, застал интересную картину. Один из моих надсмотрщиков сидел на нижней полке и ждал меня. Чего это они решились вылезти? Хотел просто пройти мимо и забраться к себе, но тот вдруг заговорил со мной.

– Это ваше, гражданин? – только сейчас я обратил внимание, что беспокойной семейки нет на местах и кагэбэшник сидит на месте злобной тещи из скандальной семейки. Вокруг стало как-то тихо, и с боковых полок пассажиры смотрели на меня с осторожностью. Бросив взгляд на руки комитетчика, разглядел в них кошелек. Мужской, довольно большой бумажник, редко здесь такие кто-то использует, но встречались.

– Нет, – мотнул головой я.

– А это? – в другой руке появился знакомый предмет. Моя рабочая папка с черновиками и набросками.

– Это – мое, – утвердительно кивнул я.

– Эти вещи лежали вместе, в одной сумке, можете это объяснить?

– Нет, – чуть растерянно ответил я.

– Этот бумажник, согласно найденным в нем документам, принадлежит жителю Казани, здесь документы и деньги. Как он мог оказаться в ваших вещах?

– Я… – задумался я всерьез, как-то все это выбивало меня из колеи. Это ж мой охранник сидит и спрашивает, зачем ему этот допрос? – Я не знаю.

– Александр Сергеевич, будьте внимательны, пожалуйста, со своими вещами. Эту сумку мы изъяли у той троицы, что всех здесь развлекала своими склоками. Пока вы обедали, поезд останавливался, заметили?

Я кивнул.

– Внезапно эта троица сорвалась с места и, прихватив ваши вещи, попыталась скрыться. Вон, гражданина Серегина благодарите, это он заметил их действия и поднял шум. Хорошо, что мы были близко и сумели их задержать.

– Спасибо большое, – последовал я совету и, обернувшись к пассажиру с боковой полки, произнес слова благодарности.

– Да чего там, я лежу, читаю, они вдруг засуетились, и гляжу, по вашим вещам шуруют. Я окликнул, а они бежать, поезд как раз стоял. Хорошо, что товарищи из комитета рядом ехали, а то бы все…

– Еще раз спасибо вам, – повторил я.

– Они вынесли секретные документы, мы подадим рапорт о вашей беспечности! – тихо, подойдя ко мне вплотную, объявил комитетчик.

– Ваше дело… – Вот блин, как у них тут все серьёзно! В моей папке были не только черновики моей книги, над которой работаю в настоящий момент, но и наброски по новинкам и разработкам. Потерять эту папку было бы хреново. – Вернете?

– Получите, когда отпадет необходимость, – заключил кагэбэшник.

– Но они мне нужны!

– Вот и объясните на месте, почему секретные разработки попадают в чужие руки.

– Слушай, парень, – мой голос сделался жестким, – вы играйте, да не заигрывайтесь. Ведь сами знаете обо мне, чего тут ваньку валяете?

– Отойдем? – комитетчик указал направление в конец вагона. Пришлось идти за ним. В купе проводника парень запер дверь и строго взглянул мне в глаза. – Мне наплевать, кто ты и почему тебя нужно охранять. По мне так ты шикующий наглец и бездельник. Но нами получен приказ, и мы его выполним. Выполним как следует, ибо нам не нужны проблемы, какие ты доставил предыдущей группе! Парней выпнули на улицу, а хотели ещё и арестовать за твои проделки.

– Какие проделки, о чем ты? – я не понимал его, но видел, что говорит он всерьёз.

– Ты сбежал от наблюдения и подставил ребят, а они тебе доверяли!

– В Москве я решу эту проблему, правда не знал, что такое произошло, – охренел я от услышанного. Значит, ребят из моей охраны выгнали со службы? Очень неприятно, и виноват в этом только я.

– Иди уже, решала, – фыркнул недовольно молодой сотрудник КГБ.

– Послушай и ты меня, – встал я все же в позу, – тебе, конечно, плевать на меня, дело твое, но вот не зная дела, ты судишь человека лишь по внешнему виду. Ты не прав. Да, вина моя есть в увольнении парней, но ты ни черта обо мне не знаешь.

– И знать не хочу, – буквально выплюнул мне в лицо слова оперативник, – я бы тебе в рожу лучше дал, да вот вынужден охранять.

– В рожу дал, говоришь? А вариант, что получишь в ответ, не рассматриваешь? Или думаешь, контора прикроет? – усмехнулся я.

Рука оперативника внезапно дернулась, я уже напрягся, но парень совладал с собой и шумно выпустил воздух из легких, приходя в чувства.

– Не провоцируй, я не хочу терять работу из-за какого-то подонка!

– Эх, парень, – покачал я головой, – не суди, да не судим будешь, слышал такое выражение?

– Разговор окончен, – процедил оперативник сквозь зубы и буквально припечатал мою папку, что держал в руках, к моей груди.

– И тебе не хворать, – хмуро улыбнувшись, я вернулся на свое место в вагоне.

Настроение было испорчено окончательно, мало того, еще и похоже врага себе нажил. Надеюсь, он был из Горького и после доставки моей тушки в столицу отправится в свой родной город.

На вокзале никто не встречал, да и не знал никто, во сколько точно приеду, только если мои злобные охранники сообщили. Вещи все были при мне, оглядываться на охрану не стал, а просто поймал такси.

– Лубянка, – коротко бросил я водителю, когда уселся в машину на заднее сиденье.

Водитель, кстати, вылезал и помогал мне грузить сумки в багажник. Краем глаза заметил суету на площади, охранники также нашли такси и усаживались в машину. Значит, точно не сообщали, иначе бы по приезде здесь был бы целый комитет по встрече. По крайней мере, машину точно прислали бы. А не срались бы со мной, так и вовсе поехали бы вместе.

– Вам где на Лубянке остановить? – уважительно спросил таксист.

– Там, где и подумали, уважаемый. Большой дом, – время было обеденное, но решил ехать сразу без звонка.

– Хорошо, с главного подъезда?

– Да встаньте на углу, дойду, – отмахнулся я.

Семичастного на месте не оказалось, хорошо, секретарь меня знала и разрешила сделать звонок по телефону. Сначала сообщу родным, что я приехал, а там посмотрим.

– Привет, я в Москве, – начал я, услышав в трубке родной голос.

– Что-то случилось? – встревожилась супруга.

– Есть немного, – уклончиво заметил я, косясь на секретаршу. Та делала вид, что ей не до меня, и что-то писала.

– Как вы?

– Все в порядке. Аленка в школе, сейчас придёт уже, собирались к трем часам в художественную идти…

– Что, нашла?

– Да, мне помощница наша, Варвара Алексеевна, подсказала. Она давно приметила, что Алёнка рисует, вот сама и подсказала.

– Правильно, надо развивать, вдруг ей понравится, – согласился я. Дочка у нас очень любила рисовать, очень. Тиранить не буду, никогда не понимал этого, когда родители мучают ребёнка, таскают из секции в секцию и обязательно, чтобы стал лучше всех. Свою никогда не заставлял, ещё не хватало ребёнку психику ломать. Понравится – пусть ходит, нет – не беда.

– Ты сам где?

– У Семичастного, его нет пока, жду.

– Ладно. Тебя ждать сегодня? – спросила Катерина серьёзно, без смешка.

– Если не посадят, то приеду, – мельком бросил взгляд на секретаршу и увидел ее сердитый взор. Не одобряет моё ехидное высказывание.

– Возвращайся скорее, мы будем ждать, – тепло проговорила Катя.

– Целую, до встречи, – положив палец на рычаг телефона, я закончил разговор, но лишь для того, чтобы начать новый.

– Кому? – без слов поняла секретарь.

– Александра Николаевича, пожалуйста.

– Слушаю, – мягкий голос Железного Шурика звучал привычно. Раз на месте, значит, обедает не вместе с Семичастным.

– Здравствуйте, Александр Николаевич, это Андреев.

– О, приехал? Ты из кабинета председателя? Давай ко мне, я на месте. Владимир Ефимович сейчас на выезде, будет только к вечеру. Срочные дела.

– Понял, я с сумками, можно взять машину?

– Я пришлю свою, подожди на улице, – заключил Шелепин.

Минут через двадцать подъехала «Волга», водитель незнакомый, лет сорока на вид. Закинув сумки в багажник, я уселся справа и обратился к рулевому:

– У вас приказ доставить как можно быстрее?

– Просто доставить, – пожав плечами, ответил водитель.

– До Ленинского не долетим, хотя бы груз скинул, а то таскаюсь как дурак с котомками?

– Мне не запрещали такого, поехали, – утвердительно кивнул водитель и запустил мотор.

Дома наконец я впервые увидел нашу экономку-помощницу. Статная женщина с чувством собственного достоинства поздоровалась и сообщила, где находятся мои родные. Ответив ей вежливо, что я на секунду, извинился и, бросив сумки в прихожей, рванул назад в машину.

– Домой заезжал? – спросил с порога Шелепин. Встречал меня генсек в одиночку, что порадовало, хотелось поговорить спокойно.

– Да, Александр Николаевич, забросил вещи, а то таскался как дурак с ними из угла в угол, – пожав руку руководителю страны, кивнул на приглашение садиться.

– Саша, ты поступил неправильно, и я не помню уже, в который раз тебе это говорю…

– Это ты еще с ним ласково говоришь… – Внезапно двери раскрылись, и на пороге кабинета возникла фигура Семичастного. – Обнаглел наш писатель, дальше некуда.

– Нет предела совершенству, – вырвалось у меня, и пришлось прикусить язык на следующие десять минут. Мата в мой адрес, конечно, не было, но высказали мне очень многое. Тут было все вперемешку: и лодка, и дача, и поведение, короче, разозлился главный кагэбэшник страны очень серьезно. Я даже не пытался перебивать и защищаться, без толку, сейчас он все одно не услышит никаких доводов.

– Я решительно настаиваю на том, чтобы запереть его где-нибудь, пускай подумает! – наконец, подытожил Семичастный.

– Запирайте, – спокойно кивнул я, но добавил: – Если совести нет.

Новая гневная тирада вылетела из уст председателя со скоростью пулемета. Кажется, даже Шелепин был удивлен такой экспрессией друга.

– Володя, полегче, – произнес Шелепин, глядя на председателя.

– Вы кроме крика можете что-то объяснить? Что вообще происходит? Разве я отказываюсь помогать стране? Не работаю? Веду аморальный образ жизни? Помогаю чем могу и в меру своих возможностей. Уж после Африки думал, что заслужил отпуск. Ведь я никогда не просил оставить меня в покое, дать мне дворец, грузовик варенья и вагон печенья и не подходить ко мне вовсе! Все, что я просил – отпуск! Разве это так много? Вы были у меня пару недель назад, все было в порядке, что изменилось за это время?

– Пару недель назад тебя не выслеживали представители иностранных спецслужб, – вдруг спокойным голосом произнес Семичастный.

– Чего?..

– В тот же день, когда ты отчалил так нагло из своей деревни, туда заявились два хлыща. Вынюхивали, выспрашивали о тебе. Ну и сдуру заперлись к нашим бойцам, которые все еще были там и ждали от нас решения по их вопросу.

– Так уж иностранцы?

– Да нет, наши, конечно, прибалты, если точнее. А вот факт работы на иностранцев вполне реален и доказан. Тебя хотят выкрасть, где-то утекло…

– Владимир Ефимович, так в этом как бы не я виноват, – заметил я.

– Не ты, но опасность от этого не становится меньше.

– И что теперь? К чему весь этот гнев, если моей вины тут ноль целых хрен десятых?

– Мы решили вас переселить, – заключил генсек, не отвечая на мою новую провокацию.

– Как? Куда?

– Выбирай сам.

– Я не могу вот так просто сорваться. У меня проекты, дел по горло…

– Саша, сейчас они хотят тебя выкрасть, а если поставят цель убрать? Ты понимаешь, что никто не сможет вас защитить? От пули невозможно увернуться.

– В таком случае переезд лишь оттянет вопрос, а не решит его. Что они хотят?

– У агентов нет информации на этот счет, но по собственным предположениям, за границей заинтересованы в новых разработках нашей страны во многих областях.

– А почему они решили, что здесь что-то нечисто? Разве у них самих не происходит каких-либо открытий и прорывов?

– Они считают нас отсталой страной, неспособной что-то изобретать.

– А мне кажется, что это все же из-за Африки…

– И это тоже, ты прав.

– В таком случае прятаться, думаю, смысла нет. Надо продолжать жить так, как жили прежде, и ничего не мудрить. Думаю, они не оставят попыток пронаблюдать и собрать о нас сведения. Пусть так. Что они смогут узнать? Что есть какой-то писатель, который изобретает новые автомобили? И что с того?

– Может, и так, но те двое были намерены вывезти тебя из страны!

– Ну, в таком случае да, нужно лучше охранять, – согласился я.

– Ага, особенно в таких случаях, когда ты нагло сбегаешь!

– Да никуда я не сбегал, думал, прямо в Рыбинске на плотине снимут, а этого не произошло, ну и пошли дальше. Вы же знаете, что я никуда не спешил, мы просто отдыхали.

– Конечно, знаем, думаешь, за тобой не приглядывали?

– Думаю, – усмехнулся я, – даже следили!

– Пойми, ты слишком важен, даже не для того, чтобы продвигать вперед Союз, а для того, чтобы Запад не сделал того, что он сделал в твоем мире. Нельзя допустить развала страны, нельзя и точка! – Шелепин на миг показал настоящего Железного Шурика, и этот персонаж мне понравился.

Разговор длился долго, закончили затемно, в октябре быстро темнеет. Много о чем переговорили, сунулся и узнать о судьбе моих бывших охранников. Виноват я перед парнями, но что сделал, не воротишь. Ответ председателя порадовал, никто ребят не увольнял, но и карьера в КГБ для них закончена.

Работают они теперь официально без погон, а вот где именно – стало сюрпризом. В КГБ создали, не без моего совета, не только «Альфу» и «Вымпел», но и какое-то жутко засекреченное подразделение, подчиняющееся, какая понял, лично двум моим друзьям, Шелепину и Семичастному.

Даже Романов или Машеров пока об этой группе не знают, ибо секретность чрезвычайная.

Работают люди там именно по противодействию иностранным спецслужбам, но не делят полномочия с той же контрразведкой или ГРУ, а отдельно. В том числе и по моей скромной персоне. Естественно, никто мне не собирался докладывать всю подноготную их службы, но думаю, что они будут жестко пресекать все возможности Запада против объекта «Писатель». Пока все это в зачаточном состоянии, меня и хотят спрятать, обещают, что ненадолго, но как-то не хочется уезжать куда-то. Договорились, что переговорю с женой, и там решим, вот чую, ждет меня еще тот разговорчик…

– Опять? Сань, ты в своем уме? Мне надоело все это, почему мы не можем просто жить?!

– Потому и не можем, вспомни, откуда мы…

Как и предполагал, разговор с Катериной перешел на повышенные тона сразу, едва я заикнулся о переезде.

– Родная, ну неужели ты думаешь, что мне самому все это нравится?

– Это все из-за того, что ты вылез тогда со своим желанием переделать страну! – опять обвиняет, жестоко это.

– Катя, тебе хотелось бы жить в съемной халупе, из которой в любой момент могут прогнать, жить по поддельным документам, с риском уехать на зону и отдать ребёнка в детдом? Искать продукты и одёжку, как все ищут? Хватит об этом, мы сделали шаг, он был необходим, и ты лучше меня об этом знаешь, только упрямишься! – На этот раз я тоже был тверд, надо давно было расставить все точки над ё. Ну не могли мы жить просто так, тихо и никуда не соваться. С теми липовыми бумагами нас взяли бы за жопу рано или поздно – и тогда точно край. Да еще и неизвестно, как бы с бандитами все прошло, может, нас давно бы на ремни порезали, если бы не контора.

– Да, ты, наверное, прав, другого выхода не было, – нехотя кивнула Катерина. – И что, куда теперь ехать, где нам спрятаться?

– Я их предупредил, что место выберу сам, не возражали.

Это правда, даже более того – Шелепин сам и предложил мне выбрать место.

– А как Алёнке со школой?

– Думаю, вопрос решаемый, – пожал плечами я.

– А нам не разрешат взять с собой Варвару Алексеевну? Я привыкла к ней, она здорово помогает с Алёной.

– Когда и успела привыкнуть-то?

– А к хорошему быстро привыкаешь, – парировала жена. – Она не знает нашу историю, заинтересовалась успеваемостью дочери. Говорит, что детки в первых классах всегда трудно втягиваются, а наша, дескать, слишком легко вошла в процесс.

– Конечно же заметила, ведь бывшая учительница все же, – кивнул я, – я спрошу у нее, а что касается твоего вопроса о том, разрешат или нет, думаю, об этом даже не спросят. Кому какое дело, с кем мы уедем? Где сейчас твоя Варвара Алексеевна?

– Так домой ушла, она рядом живет, на ночь уходит, хотя я не предлагала ей оставаться.

– Хорошо, завтра я с ней поговорю. Так что, едем-то куда?

– Ты меня спрашиваешь? – вскинулась Катерина.

– Ну, страна-то у нас, – я раскинул руки, – большая. Куда тебе хотелось бы?

– А надолго?

– Вот тут пока ничего сказать не могу, может, на полгода, а может…

– Ясно. Тогда, – Катя задумалась, – может, туда где потеплее?

– Шо, – нарочито переходя на известный говор, вскинул брови я, – в Казахстан?

– Да ну тебя, чего там делать-то, там же, наверное, пустыня!

– Не совсем, но близко. Но там граница рядом, не пустят, скорее всего. Как и в Крым, я думаю…

– Точно, в Крым я бы хотела! – загорелись глаза у супруги.

– Вряд ли, но я спрошу. Естественно, наших руководителей больше бы устроила Сибирь…

– Пускай сами туда едут, особенно зимой! – фыркнула Катя, и я с ней был согласен. В Сибири хорошо, конечно, но не для любителей теплого климата, а мы именно такие. Даже нашу ярославскую зиму не очень любим, хотя она у нас довольно мягкая.

Утром, дождавшись нашу домомучительницу, как говорил небезызвестный мужчина в самом расцвете сил, сделал ей предложение насчет поездки с нами. Тем более что к этому времени мы уже успели поговорить с дочерью, и она очень расстроилась по поводу отъезда. Расстроилась именно из-за того, что придется расстаться с Варварой Алексеевной. Дочери очень понравилась эта немолодая, но очень интересная женщина. Да и я, поговорив с ней всего несколько минут, понял, что лучшего наставника и помощницы в доме нам никогда не найти. Клад, а не помощница. Меня волновал лишь один вопрос, почему у нее нет семьи, странно это было. У нее спросить я как-то постеснялся, выяснил через Семичастного, это ж он ее нам нашел. Оказалось, муж Варвары Алексеевны погиб во Вьетнаме, был нашим советником во время войны с Америкой. И так уж вышло, что детей они родить не сумели, что-то там было с женским здоровьем у самой Варвары Алексеевны.

Разговор был коротким и приятным для меня. Женщина была двумя руками за любую поездку в компании нашей неспокойной семейки.

– Александр, я уже здорово привыкла к Аленке, и мне очень приятно, что вы пригласили меня с собой. К тому же это хорошая возможность на старости лет посмотреть страну, я ведь нигде особо и не бывала за всю свою жизнь.

– Если только сами захотите, то побываете еще, мы такая семейка, что никак не можем усидеть на месте, – ответил я, а сам подумал: «Даже если очень хотим никуда не ехать, нас вынуждают!»

– Ну, как прошло? – заговорщицки прищурившись, спросил Семичастный. К нему, после встречи с Варварой Алексеевной, я приперся к обеду.

– Поговорили, – выдохнул я.

– Сложная у вас семейка, – усмехнулся председатель.

– Обычная, – не согласился я, – вашей супруге такая жизнь понравилась бы?

– Моя прекрасно поняла всю суть еще тогда, когда я был только в комсомоле. Никогда не лезла и не устраивала скандалов. Вы – продукт другой системы, поэтому и сложнее. Ладно, это ваше дело. Что решили?

– Как будто выбор был?! – дернул щекой я.

– Я насчет места. Решили, куда хотите, или нам самим придумывать?

– Мозги сломали, – констатировал я, – было бы лето, уехали бы на Байкал и не парились бы, а так…

– Может, все же в Крым, как Саша предлагал?

– Пусть будет Крым, – легко согласился я. – Там мы будем в большей безопасности, чем здесь?

– Однозначно. Крым – стратегический объект, весь, целиком. Плюс охрана будет усилена, и это не обсуждается.

– Надолго, Владимир Ефимович? – скорчил я страдальческую мину.

– А вот, Саша, как всех крыс передавим, так и закончится для вас эта эпопея.

– Боюсь, это надолго, – покачал головой я, прекрасно понимая всю сложность ситуации.

– Ну, не все так плохо, парень, работают люди, – успокаивающе потрепал меня за плечо председатель. – Справились за границей, и здесь порядок наведем. Там посложнее было.

Это он о работе наших диверсантов. Еще тогда, при первых встречах я выдал им обширную информацию о врагах нашей Родины, и работа была проведена в кратчайшие сроки. Самое удивительное, что все, о ком я сообщал, были известны спецслужбам, но ничего в их отношении не предпринималось. Тут же, с моей подачи, Семичастный пошел на очень серьезный и опасный шаг. Ввиду того что нашей стране срочно требовалось время на внутреннюю работу, было принято непростое решение. Времени на подковерные игры не было, решения дались тяжело, но они необходимы.

В кратчайшие сроки по всему миру, но в основном в Соединённых Штатах, Англии и даже Китае были проведены уникальные акции. Нам некогда тягаться с такими гуру подковерной возни, как Киссинджер, поэтому в разных частях света в течение полугода произошло огромное количество несчастных случаев. Ничего такого, как было с Коновальцем, сейчас невозможно, поэтому только «чистые» несчастные случаи.

И наши справились блестяще. Школа Судоплатова и Старинова в действии, это что-то. Правда, сложность была еще и в том, как засекретить все эти действия от своих же. Ведь известно, что наши секреты времен Хрущева или Брежнева просто продавались продажными офицерами спецслужб, иначе на Западе и не узнали бы никогда о многих делах Союза в мире. Пока, по прошествии уже приличного количества времени, в мире стояла тишина. По крайней мере, в сторону нашей страны никаких выпадов не происходило, но это не значит, что все спецслужбы мира не копают в эту сторону. Мы здорово рисковали, ведь устранения неугодных личностей палка о двух концах. Те, кто у нас принимал такие решения, прекрасно осознавали, что и против них могут применить нечто подобное. Но, повторюсь, у нас нет времени играть в игры с теми, кто еще и играет лучше. Как, скажите, противостоять тому же Киссинджеру, этому умнейшему стратегу? А никак. Наши старички точно бы не справились, а молодым не давали возможности. Вот и скончались скоропостижно и Киссинджер, и вреднейший Бжезинский, ой, да сколько их было, боюсь и вспоминать, о ком писал. Ведь здесь даже Мао уже в могиле. Узнай китайцы об этом… Впрочем, как раз с ними сейчас почти полный порядок, отношения налаживаются, и бог даст, может не случится в этом варианте новых стычек Китая с Вьетнамом или с нами, да и сближение со Штатами вроде как пока не продвигается. Наоборот, Китай сейчас всецело стремится развивать торговлю и промышленность именно с Союзом. Работать они умеют, а уж нам нужно соответствовать, делиться технологиями, ресурсами, ну и, использовать то, что может дать Китай.

А что касается «несчастных случаев», то в принципе, совесть и у меня, и у наших спецслужб относительно чиста. Чем занимались все эти граждане? Да тем же самым. Мы ведь до сих пор не знаем, от чего умер настоящий ХОЗЯИН… Специально спрашивал у Семичастного, развел руками, дескать, все бумаги уничтожены, да и толкового расследования не проводилось, по крайней мере, свидетелей этому нет. Хрущ тогда был другим занят, власть прибирал, а кто знает, вдруг Верховного отравили по приказу тех же спецслужб Запада? А нелепые «случайные» аварии в будущем? Того же Машерова возьмите. А дискредитация Романова? Подковёрная борьба Андропова? А где гарантии, что он не сделал это по приказу? Вот и говорю, совесть не мучает, они враги, как и мы для них. Баста.

В Крыму в конце ноября мне не очень понравилось. Промозгло, сыро и вообще неуютно как-то. Везли нас поездом, долго и нудно. В Донецке вдруг предложили сойти и, усадив в машину, дальше везли на ней. Казалось, что никогда не доедем. Почему не отправили самолетом, не понимаю. Аленка всю дорогу канючила, не нравилось ей такое путешествие, да к тому же дороги тут такие… В общем, кое-как добрались и целые сутки тупо валялись в кроватях.

Ночью, по грунтовым дорогам нас привезли в какое-то захолустье и предоставили маленький домик. Утром обнаружилось, что это маленькое село, домов с полсотни, не больше, где жили только русские и украинцы, никаких татар тут не было. Да и вообще в селе «три землекопа» из населения. Осмотревшись поутру, видел буквально человек десять. Катя было возмутилась, дочке учиться нужно, но тут ее успокоила Варвара Алексеевна, все же она учительница и объем начальной школы, а то и больше, сможет дать сама. Аленке нравилось учиться дома, тут она не была привязана к «звонку», занималась, рисовала, в хорошую погоду мы вместе ходили гулять, изучая окрестности.

Село называлось Розовое и находилось километрах в десяти от Алушты. Летом бы порадовался, но сейчас как-то не очень. Радовало одно – здесь был лес, если его можно так назвать в сравнении с нашими северными лесами, а не голая степь и скалы.

Практически с первых дней мы плотно засели за бумаги. Катя строчила как из пулемета рукопись, на ней тяжелая работа, надо ведь еще и мою писанину перепечатывать на машинке, а не только свою. Сам же я плотно занялся автопромом, да так плотно, что подготовил к Новому году проекты сразу по нескольким моделям. Тут было все, от пресловутого «квадрика» для нужд милиции, армии и пожарных, для частников пока этот вид техники будет недоступен, до легковых машин и малых грузовиков. Я вдруг вспомнил, что неплохо было бы сделать подобие «Газели», вот только пока не знаю, где ее выпускать. Я же рассорился с руководством ГАЗа, и как теперь быть, пока не знаю.

Волею случая создал с нуля сразу несколько моделей детских колясок! За что, думаю, мамаши скажут мне отдельное спасибо, если когда-нибудь узнают, кто их придумал. Утрирую, конечно, коляски-то есть, но блин, какие они тут! А случай, благодаря которому я вдруг вспомнил о колясках, представился неожиданно. Под самый праздник Катерина вдруг сообщила о задержке. Мы очень переживали по этому поводу на фоне прошлых событий. Она ведь уже теряла ребенка при известных обстоятельствах, поэтому сейчас дрожали оба. Очень хотелось бы, чтобы все получилось и беременность, а затем и последующие роды не принесли бы последствий для матери и ребёнка.

Если Катя правильно подсчитала, то ребенок родится в конце лета, к тому времени хотелось бы уже осесть где-нибудь на более или менее постоянное место жительства. Тут я тоже вначале взялся было привести домик в порядок, но сразу столкнулся с полным отсутствием строительных материалов, а клянчить в Москве не хотелось. Так-то дом был подготовлен к зиме, все же нас селили не в развалины, но всегда есть то, что хотелось бы улучшить. Например, я категорически не хочу, чтобы мои близкие пользовались туалетом «свободного падения», да еще и на улице. Все же пересилил себя и выпросил все необходимое. Ответ порадовал, обещали дать все необходимое и предложили даже солдат прислать, в помощь, на что я послал лесом того, кто предлагал. Еще не хватало мальчишек напрягать, хватит мне девяностых, когда в армии ребята дачи генералам строили. Я ведь не генерал, да и вообще такое не люблю. А вот материалы да, выпросил. Привезли все, что просил, и даже больше, за что я заплатил все до копейки.

Сразу после новогодних праздников я весь ушел в стройку. Пристроенный к дому двор требовал сил, пришлось чуть ли не разобрать его полностью. Да еще в Крыму строили совсем не так капитально, как в северных широтах нашей страны, поэтому пришлось многое переделывать, но все же, как и говорил, дом для нас немного подлатали и мой ремонт был некапитальным. Больше всего, целых шесть дней, я без продыху копал траншею для канализации. Ужасно неблагодарная почва в этом месте, одни камни. Как говорил в одном старом фильме герой Бондарчука, ее не копать, а рвать надо. Так там он на Дону копал, а я в Крыму. Ужас сколько камней. Но и плюсы есть, фундамент практически не нужен, ничего тут не вспучит, так что хоть с этим проще.

Когда уложил привезённые мне трубы, появилось время на стены. Я по старой памяти вспомнил об утеплителе и был рад, что здесь уже использовалась стекловата. Та еще морока, конечно, укладывать ее, но справился, хоть и пришлось потом выбросить целиком комплект рабочей одежды и две недели чесаться, словно у меня неприличная болезнь.

Итогом стало то, что Катерина, Аленка и в большей степени Варвара Алексеевна были очень довольны теплым туалетом. Учительница вообще была в легком шоке.

– Саша, если все это может сделать один человек, то почему у нас в деревнях, а кое-где и в городах, до сих пор в яму ходят? – восторженно взмахивая руками, хлопала глазами Варвара Алексеевна, разглядывая новенький сортир. Унитаз мне предоставили, за него, как и за все остальное, я заплатил, проблема пока была только в том, чтобы найти нужное, а не в цене. Слив здесь был не в яму, а, как это ни печально, в овраг за деревней. Он достаточно глубокий и проходил довольно близко к участку. Сделав комнатку под сортир и установив «белого друга», трубами провёл магистраль до оврага, не желая ходить и запинаться о них, прикопал на полметра, тогда и познакомился с местной землей. Станцию водоснабжения здесь ставить не стал, мало тут воды, колодец общий на полдеревни, их тут всего два. Поэтому воду в бачок наливаем вручную, а вот яму впоследствии нам выгребать будет не нужно. Хоть в этом плюс. Конечно, Катя страдает от отсутствия душа, но что поделать, это не наш дом, да и с водой тут проблема.

– Во-первых, как видите, нужны материалы, – начал объяснять я, – во-вторых, время. У работающего целый день мужика его нет почти. Можно, конечно, выкроить, да не каждому захочется.

– Вот, – наставительно вытянув палец вверх, произнесла учительница, – думаю, в этом единственная проблема. Нежелание, сиречь простая лень.

– Все же не соглашусь с вами, уважаемая Варвара Алексеевна. Вот представьте, пахал бы я где-нибудь в колхозе, пришел часов в шесть вечера без рук и без ног, уставший как собака злая, и что, еще и яму под домом копать полночи? Тут никакого здоровья не хватит.

– Извините, Саша, наверное, вы правы, – все же согласилась учительница.

Ну, а то ж, ведь так и есть на самом деле. Хрен его знает, стал бы я сам все это делать, ежели бы работал так, как только что привел в примере? Наверное, поэтому я и являюсь ярым противником ежедневного графика работы. Всегда считал, что лучше двенадцать часов в день пахать, но два через два или сутки через трое, чем восемь, но каждый день. Убил бы того, кто не дает вводить нормальный график для людей.

А местность нам все же понравилась, не напрягала даже погода, мы привыкли к нашей зиме, а здесь не зима, а сказка, лишь ветра достают. Мы подолгу ходили по местным тропкам, осматривая окрестности и любуясь видами, открывавшимися с высоты. А уж когда я нашел ручей и, пройдя по нему всего-то километр, вышел к водохранилищу… Да, это не наше, Рыбинское, но как же я обрадовался воде… Снасти у меня были с собой, нужно было только подобрать какую-нибудь подходящую палку, и вновь смогу наслаждаться рыбалкой! Интересно, чего здесь водится и водится ли вообще?

– Сань, проводишь меня в поселок?

Периодически мы сами ходим в ближайший посёлок за продуктами, а не напрягаем охрану. Да, здесь ребятам несладко, приходится жить в армейском кунге, нет в деревне свободных домов, как это было у нас под Рыбинском. Места у них мало, но хоть печь есть, а в баню ходят к нам.

– Я хотел на рыбалку…

В один из апрельских дней, на удивление теплых, я собрался было на рыбалку, но у Катерины было свое мнение на этот счет. Животик начинает проявляться на глазах, и характер любимой меняется, по пустякам не ссоримся, но приходится себя сдерживать.

– Блин, но мне надо… – Эх, жаль терять погожий денек, сегодня как-то особенно тепло.

– Ладно, давай сходим, – кивнул я и начал собираться. – Пойду, ребят предупрежу.

При любом нашем уходе из села мы обязаны предупреждать охрану. Обещал Семичастному, да и сам не хочу рисковать, мало ли что. Располагались ребята рядом, можно сказать, на заднем дворе нашего небольшого участка. Сходил, предупредил. Предлагали все сделать сами, но я объяснил им, что хотим прогуляться. В этот раз у нас вменяемая охрана, не такая, как была у меня в Горьком.

– Так возьми удочку-то, нам же мимо идти, на обратной дороге половишь, я посижу с тобой, – внезапно предложила Катерина.

– Да в следующий раз, – отмахнулся я, знаю, как она посидит, начнёт проситься домой уже через полчаса. Говорю же, идет перестройка организма, и спорить с природой бесполезно.

В этот раз с нами напросилась и дочь, сказывается отсутствие общения, ребенок в кои-то веки сам просится гулять. Вышли около десяти утра. Варвара Алексеевна осталась на хозяйстве, попросив меня предварительно натаскать воды. Чего они удумали, одна за продуктами собралась, вторая готовить с утра пораньше…

Смешно смотрится со стороны наше путешествие. Идут такие трое, а за ними в ста метрах два здоровых мужика, разве что без автоматов в руках, картина маслом. Меня давно уже перестало напрягать такое соседство и надзор, что делать? Или так, или вообще где-нибудь взаперти, лучше уж на свободе, хоть и относительной.

Апрель – удивительный месяц. Вроде еще прохладно, особенно по утрам, но днем все меняется в лучшую сторону. Зелень прет с новой силой день за днем, цветов уже кругом целое море. Наше село не зря называется Розовым, оказалось, на севере, в доступной близости целые розовые поля, и когда они зацветут полностью, тут будет просто рай земной.

Все места для закупки продуктов были для нас разведаны еще зимой бойцами охраны, поэтому ходили мы не вслепую, а знали точно, где купить молоко, а где хлеб или мясо. Катерина потратила всего два часа на покупки, и вернулись мы относительно быстро. По приходе меня ласково попросили «погулять», дескать, не мешай, мы тут готовить будем. Чего они такое удумали – я не понимал, но спорить не стал.

– Будете настаивать, вообще в монастырь уйду…

Мы тут нашли действующий монастырь, причем неподалеку. Нам даже экскурсию по нему провели, очень красиво там и уединённо.

– Иди давай, погуляй чуток, позовем, – видя мое непонимание, Катерина даже подтолкнула меня к выходу.

Да что такое происходит-то? Позвал с собой Аленку, и пошли по окрестностям, она себе местечко новое для пейзажа выберет.

– Пап, а мы отсюда тоже скоро уедем?

Дочь растет, хоть и не видно почти, внешность меняется незаметно, а вот разум… Да, семьдесят третий год уже на дворе, мы здесь в этом времени уже четвёртый год. Сделать удалось не так уж и мало, но если смотреть в целом, то не так уж и много. Главное, как мне казалось, все же удалось. Мы, да-да, именно мы, сменили руководство страны. У власти вменяемые люди, пашут как кони на пожаре, стремление вывести страну из стагнации и двигаться вперед видно невооруженным глазом. С месяц назад мы попросили охрану и прокатились на машине по побережью. Алушта, Ялта, дальше не ездили, но удивлению не было предела, везде идут стройки, причем упорядоченные и по всем правилам. Это я в своих докладах писал и настаивал на развитии курортов. Хватит отдыхать лишь партийной верхушке, надо и о людях думать. В своих писульках я прикладывал зарисовки того, как это должно выглядеть на мой взгляд. Вспоминая курорты Турции, Египта и Греции с Италией, я давал рекомендации и идеи. Ведь если все сделать нормально, то деньги туристический сезон даже в нашей стране принесет немалые. Не все же на нефти и оружии сидеть, надо развиваться, тем более тут и забота о людях прослеживается.

– Наверное, к лету, дочь, – задумчиво произнес я, – может, чуть позже.

– Жалко, наверное, тут летом вообще красота будет… – выдохнула Аленка, и я ее прекрасно понимаю. Только вряд ли нас здесь оставят летом. Большое количество людей, трудно будет охране, а нас вроде как пытаются защитить.

– Обещаю, дочь, что новое место, куда нас увезут жить, будет красивым и уютным.

Надеюсь, что кое-кто сдержит слово и нас действительно поселят в достойное место.

Вернувшись через два часа назад, мы с Алёнкой оказались в центре внимания. По большей части именно я оказался центральной фигурой, а дочь только потому, что была со мной.

– С днем рождения, любимый муж! – поцеловав меня в щеку, супруга обняла меня. Подходящие по очереди парни из охраны с веселыми лицами жали руку, поздравляли. Варвара Алексеевна очень тепло пожелала долгих лет, а дочка, казалось, сама чувствовала себя именинницей, ибо радовалась как… как ребенок. Блин. – Так и знала, что забудешь, сюрприз получился?

– Да уж, – улыбнулся я в ответ и крепче прижал жену к себе. – Спасибо вам всем, правда, я очень рад, что вы все здесь.

– Прошу всех в дом, – приглашающим жестом Варвара Алексеевна указала путь.

Да, вот что за секретность была, обалдеть! Женщины такой стол сварганили, что глаза разбегались. Места всем хватило, только была видна скованность охраны, парни не привыкли к такому и чувствовали себя зажатыми. На столе присутствовало легкое крымское вино, но ребята не притронулись, зато мы с удовольствием причастились по рюмке. Пожеланий здоровья и долгих лет было столько, что становилось неудобно, я вообще никогда не праздную, а тут Катерина решила почему-то устроить сабантуй. А ничего так, весело и забавно получилось. А уж когда к вечеру гости заявились, вообще выпал в осадок.

– Что, не ждал, отшельник?

Два друга по жизни, Шелепин и Семичастный, вошли в дом и поприветствовали всех присутствующих. Парни из охраны мгновенно дематериализовались, как будто их тут и не было никогда, а новые гости уселись за стол.

– Да уж, вас, – я выделил голосом, – точно не ждал.

– Раньше не могли, сам понимаешь, зато мы с подарками, – Владимир Ефимович сунул руку в карман и достал какой-то предмет, в котором я узнал ключи.

– Да ладно, как будто юбилей какой-то, – скромно пробурчал я.

– О, узнаем нашего писателя, всегда бурчит, – засмеялся председатель, и его поддержали все присутствующие. – Это твой проект, мы решили, что первый из автомобилей опытной партии должен быть у тебя. Владей на здоровье и продолжай развивать наш автопром.

– Что за проект? О чем вы? – не, я понимал, что есть мои проекты, не знал только какой именно сейчас мне презентуют.

– Новый «Москвич», модель, идеально подходящая под наши дороги. Выходите на улицу, там уже водитель заждался, наверное.

Все вывалились на улицу и обалдели. Да-да, даже мы, искушенные машинами двадцать первого века, были в шоке. Перед нами стояла… стояло… В общем, стоял автомобиль. Песочного цвета высокий кузов, что послужило прототипом – угадывалось с первого взгляда. Мать моя женщина, они воспроизвели его почти один в один с моим рисунком! Машина была так похожа на известный мне и жене «Рав-4», что не узнать его было невозможно. Отличия на первый взгляд только в линии окон, она прямая, как на первом «Серванте», да более простые прямоугольные фары. Охренеть! Ну предки, вот могут же работать, если никто не мешает, а наоборот, помогают!

Большие колеса, правда, на узковатой резине, просторный салон из светлого дерматина, как же мне нравится эта машина, вот же…

– Здравствуйте, бак полный, поломок нет, автомобиль прошел от Симферополя своим ходом без каких-либо происшествий, – передал мне ключи водитель, – отличная машина!

Водитель показал мне большой палец, но я уже и не смотрел на него. Хотелось как можно скорее сесть за руль и посмотреть, что такого смогли сделать наши инженеры. Машина создавалась почти год, да, это немного, но в эти времена все на удивление делалось быстрее. Нет проблем с финансами, вот и результат, а проблем не было именно благодаря мне. Я буквально залез под машину, осматривая все и вся. Рычаги, редуктор, мост, рессоры… Ну да, пока рессоры, переделаем позже, это ж, как мне сообщили, опытный экземпляр.

Смотрел я, смотрел и понимал одно: рано, еще слишком рано для этой машинки. Может, и не зря первые кроссоверы вышли в девяностых? Сейчас есть джипы, есть небольшое количество универсалов, есть грузовики, а вот нужны ли кроссоверы… Спорно это все, может, я зря все же тороплю события?

– Ну, кататься поедем сегодня? – спросил неугомонный председатель.

– Да запросто! – восторженно ответил я, усаживаясь на мягкое сиденье. Так, уже нашёл, что требуется улучшить, слишком мягкое сиденье. А вот стоит почти идеально, как и в легковом «Москвиче». Там гораздо удобнее место водителя, чем в «Жигулях».

Уселись только два друга и я, супруга высказалась в том духе, что не хочет ездить в тесноте, и я ее понимал, наверняка эти двое хотят поболтать, она будет считать себя лишней, поэтому и не села.

Тонкий руль был не очень удобен, но сейчас все такие делают, ничего, внесём изменения, заодно и усилитель приделаем. Сейчас довольно тяжело крутить тонкую баранку, учитывая, что она управляет довольно высокими колёсами. Да уж, на грунтовке, да ещё и сильно извилистой, руки мгновенно устали, но это дело привычки. Машина очень уверенно набирала обороты, а передачи втыкались уже без характерных лихорадочных передвижений рычага, в поисках нужного положения. Да, работы ещё много, видно, что машина лишь первая ласточка нашего будущего автопрома, но она мне нравилась. Нравилась, несмотря на крены в поворотах, валкость и общую «сырость».

– Ну как? – на этот раз голос подал Шелепин.

– Норма, – кивнул я. – Еще год на доводку и…

– Нравится, или уже думаешь, что надо переделать?

– И то, и другое, – засмеявшись, ответил я. – С чем пожаловали?

– С днём рождения поздравить, – быстро ответил Семичастный.

– Ага, прикатили из столицы в тьмутаракань лишь поздравить… Свежо предание.

– Зря ты так, хотели сделать подарок.

– Спасибо. Мне очень понравилось.

– Ну и поговорить…

– Зная вас, другого и не ожидал, – хмыкнул я.

– Запад выставил нам ноту, насчёт Африки, – без прелюдий начал Шелепин, – в ближайших к Конго странах произошли перевороты. Социалистические, естественно. Все хотят сотрудничества и помощи…

– Ага, опять все к нам, – кивнул я.

– Точно. Сам понимаешь, дело очень хорошее и выгодное, но ресурсы наши не безграничны, а давление с Запада нарастает. Нас обвиняют в захватнических намерениях, а мы тут и не при делах совершенно. Ты не помнишь, как у вас там развивались отношения с африканскими странами?

– Да никак, – отмахнулся я и остановил машину. – Максимум, что и было, это наши военные советники и техника, ну, ещё, наверное, деньги. Толку из всего этого никакого, американцы купят любого их вождя, ибо денег у них явно больше, они же их просто печатают.

– У нас непростая ситуация, с одной стороны, вроде как мы и обошлись бы без всех этих диких союзников, а с другой…

– Это повлияет на отношения с Конго?

– Сам все понимаешь. Они все это видят и могут подумать, что мы и их бросим в любой момент.

– Я в Африку больше не поеду, хоть стреляйте, – решительно заявил я.

– Тебя никто и не отправляет, – так же жёстко отрезал Семичастный. – Мы не для того тебя тут прячем, чтобы взять и подарить англичанам.

– Что, установили, кто ведёт на меня охоту?

– Да, есть результаты, работаем сейчас, – подтвердил мою догадку председатель.

– Я вам так скажу по этому поводу: или делайте все одинаково для всех, или не беритесь. Все просто.

– Хорошо, об этом еще поговорим как-нибудь.

– Так что, можно нам будет вернуться?

– Пока рано. Поживёте на Байкале лето, – чуть расстроили меня, – сам говорил, что не против там пожить. В одном из крупных посёлков вам приводят в порядок домик, там и поживете, пока мы здесь не закончим. В Крыму остаться не вариант, сам должен понимать, да и хозяева вашего дома на лето приедут.

– Вот кому-то достанутся плоды моих трудов…

– Это хорошие люди, в том числе и за это тебе подарили автомобиль. Они уступили тебе свой дом, но летом вернутся.

– Спасибо.

– На здоровье. Так вот, жильё у вас будет нормальное, да и сам, как обычно, что-нибудь доделаешь, помощь получишь любую. Дальше. Катерина родит там, ей потребуется помощь, попробуй уговорить вашу помощницу ехать с вами.

– Думаю, она согласится.

– Отлично. В поселке будет фельдшерский пункт, но сам понимаешь, это не больница. Все же помощь мы окажем и прикомандируем туда нормального врача. Ближайший город в шестидесяти километрах. Иркутск.

– Если дорога есть, нормальная, то это не проблема.

– Это не все подарки. Твой катер… вот же буржуй! – Владимир Ефимович аж крякнул.

– Сами разрешили! – перебил я Семичастного.

– Не спорю, – согласился он, – привезут из Горького прямо туда. Посёлок на самом озере, в истоке Ангары, так что это не ссылка, а сплошной отпуск.

– Посмотрим, думаете, я тут в потолок плюю?

– Есть что-то важное? – оживился Александр Николаевич.

– Как и требовали, по автопрому проделал большую работу. Есть все, для ГАЗа, ВАЗа, «Москвича» и даже грузовики. Простите, но я тут ещё детские коляски и велосипеды сделал.

– Не сидел на печи, молоток! – подытожил председатель.

– Ага, а ещё полностью готовы две книги и две пишутся.

– Может, нам его вообще не выпускать в люди? Смотри как разошёлся! – усмехнулся Владимир Ефимович. – Это на тебя так Крым повлиял или отсутствие катера под рукой?

– Когда особо делать нечего, тогда прёт не по-детски, – согласился я.

– Так, может…

– Не, – замахал я руками, – не может! Раз сами проявили инициативу, то уж держите слово!

– Да будет тебе катер, будет. Тем более что это не по твоей прихоти, а ещё и для дела нужно.

– Это для какого? Рыбу в промышленных масштабах ловить в Байкале? Так вроде запрещено?!

– Работать с учеными. Будешь их периодически возить, они там ныряют, изучают. Что, разве откажешь?

– Вам откажешь, – пробурчал я. – Для них мой катер и везёте.

– Нет. Просто у нас запрос от Академии наук висит, а тут твой переезд на озеро, решили, что ты им поможешь.

– Ладно, если заставят ездить каждый день, просто отдам им катер и все. Странно, вообще-то, на Байкале же даже верфь вроде есть, зачем им мой катер?

– Не переживай, им ведь не только нырять нужно, но и обрабатывать информацию, правильно? Там нет сейчас свободных посудин, а тут ты со своим, почему бы не совместить.

– Я понял.

– Чертежи мы переправим, будь готов к тому, что придется выехать в какой-то момент. Скрытность организуем по максимуму, но без этого не обойдётся, сам понимаешь.

– Ладно, посмотрим.

Такая красота в Крыму весной, но нужно было уезжать. Катя уже в предвкушении, все же до августа осталось всего ничего, а по ее подсчётам, рожать ей именно в конце лета. В первых числах июня мы собрались и прямо на машине, бензина запас был погружен в машину охраны, выехали в направлении Украинской ССР. Нам предстоит довольно долгий путь, это будет хорошим испытанием для новой машины и для нас. Девчонкам будет тяжко, поэтому решили ехать вместе не всю дорогу. В Донецке посадим их на поезд, а я дальше на колёсах двину. Так проще будет. Приедут они раньше, но после общения с Семичастным проблему жилья решили, в Иркутске разместят, женщины подождут меня и затем уже отправимся к месту жительства.

Не скажу, что вышло все, как рассчитывал. Женщин-то я посадил на поезд, с этим-то проблем никаких, а вот сам… Несколько раз приходилось клеить колёса прямо на трассе. Хрен знает, чего у нас на дорогах попадается, или резина такая, что рвётся на ухабах, но меняя колесо на запаску, проехав буквально сотню километров от Донецка, понял, что надо заклеить повреждённое, иначе останусь без запаски. И как в воду глядел, после следующего прокола клеил уже не раздумывая. Хорошо ещё ребята помогали, охрана-то при мне, но и я вынужден был останавливаться, когда они на своих «Жигулях» пробивали колёса. В общем, путешествия на машине в этом времени как-то не вдохновляли. Чёрт его знает, в чем причина. Лишь однажды в колесе был посторонний предмет – гвоздь, в остальном же – какие-то нелепые разрывы без причин. Надо приводить шинную промышленность в порядок, но тут я ничем помочь не смогу, таких знаний у меня нет.

По пути мы останавливалась в разных поселках и откровенных деревнях, люди везде попадались хорошие, даже кормили, не только ночлег давали, уж с чем, с чем, а с этим вопросом проблем не было никаких. Дороги, конечно, сейчас ужасные, но это на мой взгляд, в будущем все же лучше станет. По крайней мере в двадцать втором году уже вполне себе нормально дело обстояло, денег вваливали очень много в отрасль, хотя воровали, думаю, в разы больше.

Чем ближе мы приближались к Сибири, тем гуще становились леса вдоль дороги и чаще шли дожди. Печка! Черт возьми, как я забыл при разработке машины о нормальной вентиляции салона и обдуве?! Стекло сильно потело, вентилятор выл на самой большой скорости, пытаясь его высушить, выходило так себе. Высыхает, становится невыносимо жарко в салоне, открываешь немного окно, попадает влага и все по новой.

Короче, по прибытию в Иркутск устали все как собаки, хоть и не проезжали более пятисот километров за день. Даже факт того, что ехал на новейшей машине, уже не радовал. Ладно хоть она сама выдержала, ну, почти. В последний раз меняя колесо, случайно обратил внимание на нижнюю гайку амортизатора, открутилась зараза. Залез под машину, чтобы закрепить, и увидел, что чуть не вся подвеска в таком состоянии, а еще думал, чего грохотать стало на последнем пробеге, километров триста слушал, а залезать не стал. И как не развалилась? Мне наука, теперь на любой посторонний шум стану реагировать. Вот и пришлось еще и ключами поработать всерьез. Вообще, мне казалось, что надо мной пошутили таким вот изощренным способом. Дали машину, а я ее обкатываю, выявляя недостатки. Все наблюдения записывал, к концу пути набросал пару страниц в тетради. Хорошо еще, что на заводе положили в багажник весь набор нужного инструмента, а также клей и резину на заплаты, а то бы прикурил я еще на Кубани.

– Александр Сергеевич, думаю, надо в местное управление обратиться, наверняка ребята оставят нам записку, где их искать, – один из моих охранников, Олег Белов, дал совет.

Прибыли мы на сутки позднее, чем рассчитывали, последний раз ребята выходили на связь из Красноярска, сообщали, где мы и что. Естественно, что мои женщины не ждали нас на вокзале, их должны были устроить где-нибудь на постой. Въехав в город, я остановился, чтобы проконсультироваться с ребятами из охраны, вот и получил совет.

– А где оно тут? – спросил я в ответ.

Совет был прост и понятен. Мои близкие ехали в компании еще двух бойцов «девятки», и те, скорее всего, поступили так, как мне и сообщил Олег. Ведь как найтись в городе, о котором ничего не знаем и где не имеем никаких знакомств? Правильно, милиция или управление КГБ, как еще? Так уж вышло, что адрес, где будут проживать мои родные, нам почему-то не дали.

– Сбегаю к автомату, позвоню и узнаю, – махнув рукой на телефонную будку, бросил Олег и почти бегом направился к ней.

Второй парень, Женя, что остался со мной, невысокого роста, в отличие от Олега, зорко следил по сторонам. Парни были противоположностью друг другу. Олег высокий и худой, а Женька ниже, но крепче, спина у него очень широкая, плаванием занимался всерьёз. Вот и осматривался сейчас Евгений, явно подмечая все детали. Делал он это не просто так, показывая свое рвение, а потому, что наша непривычная для людей машина вызывала интерес. Люди на улицах были и с интересом разглядывали нашу компанию. Подошли двое, решились спросить.

– Здравствуйте!

Мы поздоровались в ответ.

– Это какая-то новая модель? – Мужики среднего возраста, лет по тридцать, может, чуть больше. Длинные волосы, сейчас так модно, брюки клёш, рубашки под пиджаками, в общем, стандартная одежда советского человека.

– Ага, – кивнул я.

– «Москвич»? – посмотрев на машину спереди, спросил вновь один из них. Как и разглядел-то, она сейчас грязная по крышу, а он эмблему умудрился разглядеть.

– Да, – вновь кивнул я, – обкатываем, выявляем проблемы, в серию еще не пустили.

– Понятно, ну и как? Непривычная компоновка какая-то.

– Нормально, мягкая, высокая, рулится нормально, проедет там, где обычный «москвичонок» застрянет.

– Интересно, – задумчиво почесал затылок мужчина. – Спасибо.

– Да вроде не за что, – улыбнулся я в ответ.

– Чувствую, работы нам добавится, – резюмировал Евгений, едва мужчины отошли в сторону.

– Да брось, уедем в деревню, там народа столько не будет.

Вернулся Олег и с улыбкой сообщил, что мои родные живут в общежитии КГБ, адрес он узнал, и можно ехать. Мы, хоть и устали, но решили сначала вымыть машины у ближайшей колонки, благо в Союзе их ставили повсюду, а не убирали, как в РФ. Каким чудом в девяностых воду на колонках не сделали платной, до сих пор не пойму, а ведь хотели, наверное. Твари.

Намыли машины, «Копейка» ребят так же была куском говна, как и моя «ласточка». Сейчас, разглядывая отмытое от мошкары стекло, блестящий свежей краской кузов, я все же улыбался, забыв об усталости. Все же хорошая машинка получилась. А спрос на нее… Да будет спрос, если выпуск наладят. Наши люди все купят, любая машина, если она будет доступна, найдет своего покупателя, здесь вопрос даже не в деньгах, а в доступе. Очень, очень трудно купить сейчас автомобиль, хоть и сдвинулось дело с мертвой точки, но все еще проблемы есть. Как мне рассказали на АЗЛК, если ничего не изменится в линии партии, то лет через пять машины будут свободно стоять в автосалонах, это тоже я предложил, автосалоны в смысле. Сделаем по типу салонов будущего, с техцентрами.

Рынок запчастей еще когда наладится; этот дефицит, я думаю, вообще не победить. А так пусть люди приезжают с поломками в государственные автоцентры, где им будут ремонтировать авто и давать гарантию на выполненные работы и запасные части, ибо контрафакта не будет, только оригинальные запчасти. Сложностей, конечно, будет очень много, для этой цели автозаводы уже требуют от поставщиков комплектующих, наращивания выпуска запасных частей, а сделать это быстро никто не сможет. Вообще, так называемые поставщики заводов сейчас – это мини-заводы на территории самих автозаводов. Завод в заводе, простите за тавтологию.

Очень хорошо придумали с обучением персонала. В техникумах учат на механиков и мастеров участков, в ПТУ – на слесарей, но и первые, и последние распределение получат только после стажировки на заводе. Очень правильно, я думаю. Не будут в будущем работники автосервиса держать в руках запчасти и не знать, куда их прикрутить. После стажировки на автозаводе, где они получат представление о том, как вообще устроена машина, не в теории, а уже на практике, выпускники получают распределение на работу.

По моей просьбе изменили немного систему распределения, больше не станут выпускника из Ярославля направлять на работу в Омск. Прошел стажировку, скажем, на ВАЗе и вернулся в родной Ярославль, там ведь тоже будут салоны и фирменные сервисы. Ну или, если выпускник очень хочет переехать в другой город, то напишет заявление, и ему пойдут навстречу, отправят по возможности туда, куда он хочет. Сразу оговорюсь, чтобы попасть в Москву или другой крупный город, где выше зарплаты и уровень жизни, нужно быть отличником. Даже в ПТУ. Система контроля налаживается, а это то, чего так не хватает в будущем. Контроль – самое важное. Ибо как у нас в будущем рапортуют президенту о выполнении его поручений, все, думаю, знают отлично: он приказал, ему рапортуют, а дело или не сделано вообще, или кое-как, сплошной саботаж и вредительство.

Встретили нас радостно, жена с дочкой так и вовсе на мне повисли, целуя и обнимая, а я их. Ребята из охраны тоже радостно приветствовали друг друга, давно не виделись, да и дорога у нас была та еще. Делились впечатлениями.

– Сань, мне уже тяжеловато переносить такие путешествия, где нам жить-то предстоит? Если бы ты знал, как мне надоели все эти переезды…

– Катюш, сейчас едем на озеро, там до осени и… – я чуть подумал, как лучше ответить, – там видно будет. Могу лишь сказать то, что говорят мне. Надеются, что осенью все более или менее утихнет, и мы сможем вернуться домой.

– Значит, этот год еще скитаемся. Блин, еще и с дитем…

– Выдержим, должны выдержать, – заключил я.

– Саш, не тебе рожать…

– Можешь не продолжать, я все это уже слышал и прекрасно тебя понимаю, – чуть жёстче обычного ответил я.

– Ни фига ты не знаешь, – насупилась жена, – знаешь…

– Все знаю, – обрываю ее, – знаю главное, ты станешь прежней, когда родишь! – и улыбаюсь.

– Я что, в прошлый раз, когда Алёнку носила, такой же была?

– Значит, подтверждаешь, что сейчас ты другая? – смотрю хитрым взглядом на супругу.

– Да понимаю я, что слишком злюсь, но и ты должен понять. Мне нужна какая-то стабильность, иначе живешь как на вулкане. То бандиты, то Африка, то переезд, то наводнение… Устала, Сань.

– Отдохнешь на озере. Обещаю. Там летом погода такая, как ты любишь. Не жарко, но правда слышал, дождей бывает много.

– Плевать, лишь бы дергали поменьше. Там врач-то хоть будет?

– Сказали, фельдшерский пункт есть, да и смотри, всего шестьдесят-семьдесят километров, и мы здесь, в огромном Иркутске.

– Хорошо, когда едем?

– Так собирайте вещи, да и поехали, выдержим еще сотню километров.

– Ну уж нет, давай вы все отдохнёте, а утром поедем.

– Александр Сергеевич, – внезапно к нам в комнату вошел один из охранников, Сергей Волков, он как старший из всей команды охранял в пути Катю с Алёнкой и Варварой Алексеевной.

– Да?

– Мы отзвонились, сообщили, что все в сборе. На месте нас ждут, проводник будет в восемь утра. Если вы не против, мы по очереди сходим на обед.

– О чем речь! Мы как раз решали, когда ехать.

– С утра. Для вас все готово, для нас, как сказали, тоже.

– Ну и хорошо, – заключил я.

Спал я сегодня как убитый. Даже когда утром будили, встал не сразу. Устал все же, хотя, если честно, поспал бы еще. Проводником оказался обычный сотрудник милиции, его направили показать дорогу, мало ли, вдруг мы заблудимся. Хотя там вроде одна-единственная дорога, где там блудить?

Путь до Листвянки оказался вполне быстрым, часа за два доехали. Дело было даже не в плохом покрытии дороги, оно оказалось достаточно хорошим, а в той красоте, через которую ехали. Даже не представлял, что здесь так красиво. Плотный, настоящий лес, с соснами, лиственницами, елками и прочими березками, завораживал. Место, куда нас селят, тоже знаковое: Листвянка стоит в истоке Ангары, на самом берегу Байкала в окружении векового лиственничного леса. Ох, если моя родная не будет мне сильно нервы трепать, у беременных это в порядке вещей, думаю, рыбалка на Байкале мне запомнится надолго. Да, кто о чем, а рыбак…

– Вот это распронихренажсебе! – выехав на мыс, который нам требовалось обогнуть, ибо место нашего будущего жительства было за поворотом, на берегу самого озера, а не Ангары, мы не смогли удержаться и остановились. Машина охраны с проводником двигалась впереди и мгновенно остановилась, знают службу ребята, знают отлично.

Вообще нам повезло с этой командой. Раньше, когда мы жили то в столице, то в деревне, нас охраняли регулярно меняющиеся команды в три бойца. В этот раз Семичастный сделал финт ушами и приставил к нам постоянную. Ребята вот уже более полугода с нами, как объяснил их старший, Сергей Волков, у них командировка. Ездят же сотрудники КГБ во всякие Африки, вот и тут так же. Сказал, что предварительно командировка предполагала нахождение с нами в течение года, там либо замена, либо продление. Пока, разумеется, со слов бойцов, их все устраивает и меняться нет желания. Я их понимал. Да, они не на отдыхе, глаз да глаз нужен, но в то же время служба у них не где-то в городе, а практически на курортах, где все же можно и расслабиться. Они питаются тем же, чем и мы, так же меняясь отдыхают, ловят рыбу, а здесь и охотиться можно будет. Так что нормальная служба, это не банкиров в девяностые охранять, куда пойдёт почти половина «девятки» после развала страны.

– Как красиво!!! – произнесла молчавшая до этого Варвара Алексеевна. – Саша, я с вами уже столько повидала, сколько не видела за всю жизнь. Повезло мне на старости лет, хоть страну посмотрю…

– Да уж, есть на что посмотреть, – заключил я.

Впереди, на сколько хватает глаз, раскинулся величественный Байкал. Тёмный вдали и изумрудный возле берега, на мелководье. Берег высокий, видно далеко во все стороны. Как же похоже на Крым! Домов только мало и цвета у них другие, все больше чёрные да серые, на югах преобладает белый цвет. Ну и температура воздуха, конечно. Сейчас середина июня, в Крыму, наверное, уже достаточно жарко, а тут… Градусов пятнадцать, наверное, вряд ли больше, но ощущается вполне комфортно.

Осматривая прибрежную акваторию, повернул голову влево и почти сразу разглядел свой катер. У довольно длинного, уходящего метров на пятьдесят в озеро причала мирно покачивался наш кораблик. Рядом стояли и другие, но меньше, и было их немного, а вот обычных лодок пруд пруди. Это в будущем будут драть за рыбалку и прочее, пока никому до этого нет особо дел. Да и вообще, в таких местах, как Сибирь, на претензии рыбохраны люди всегда отвечали просто: «Наши деды и прадеды здесь жили, ловили рыбу, и мы будем». Здесь рыба – это основа пропитания. Что-то употребляется, что-то продаётся, так и выживают. Сейчас ещё хорошо тут, а вот с развалом страны в известном нам будущем здесь все разрушили. Сейчас в посёлке даже верфь есть, и она отлично работает, есть научная лаборатория, и представьте, она тоже работает!

Охранники проявили терпение и выдержку, уже изучили наши повадки. Не подходя к нам, просто вылезли из своей машины и ожидали. Не заставляя их нервничать, хотя угрозы нам здесь нет никакой, мы вновь уселись в машине и тронулись. До дома оставалось совсем чуть-чуть, буквально проехать пару улиц. Расположение тут интересное, несколько коротких и узких улочек, с домами различного вида, уходили вверх по склону от озера. То есть располагались не как на юге, вдоль побережья, а перпендикулярно к нему. Интересная особенность, мне нравится. Вдоль берега идёт дорога, а улочки от неё ответвляются и уходят наверх – красота.

– Вот ваш дом, – милиционер приветливо указал рукой на калитку в низком деревянном заборе. Дом выглядел… Да новым он выглядел. Видно, что построен совсем недавно, даже не в прошлом году, реально новый, и это, если честно, очень порадовало. Ещё не знаем, из чего его сляпали, но мне уже нравится. Удивил цвет, сразу стало понятно, что его действительно готовили для нас и со всем вниманием к деталям, ценят все же, видимо. Дом был окрашен бежевой краской, как и наш дом под Рыбинском. Свежий шифер на крыше, не потемневший ещё от сырости и времени, беленые переплеты окон… Точно! Вот о чем я думал все время, пока создавал проект нового района в Рыбинске. Точнее, когда прорабатывал детали домов. Окна! Как я мог забыть о них? Или подсознательно, ведь нет сейчас пластика у нас, поэтому и не думал? Да и хрен с ним, с пластиком пока, он сейчас все равно вредный, лет через сорок-пятьдесят в Европе начнутся проблемы с утилизацией окон, которые устанавливаются как раз сейчас. Там в производстве обширно используется свинец, а при нагреве он очень ядовит. Лишь в двухтысячных годах его заменят на нейтральные компоненты и окна станут относительно безопасными, пока же лучше дерево. К тому же, если делать из нормального, сухого и строганого материала, то лучше дерева ничего и не найти. Да, хрен с ними, с рамами, но вот попробовать внедрить стеклопакет я вполне бы мог. Изменения в технологии производства деревянных рам внести не сложно, чуть шире делать полку, куда устанавливается стекло, это вполне реально и несложно, гораздо сложнее изготовить «спейсер», на него нужен алюминий и оборудование. Надо узнавать у председателя, вдруг можно дернуть станки из Европы. С герметиком тоже, думаю, проблему решат, бутилкаучук произвести уже сейчас не проблема. Да, обязательно отработаю проект «окон будущего» и через парней переправлю в Москву.

Участок земли был небольшим, соток шесть, но они ничем не заняты, а значит, этого будет достаточно. Интересно, растёт ли здесь что-то из съедобного? Соседи были только с одной стороны, с другой – пустой участок, а позади нашего уже гора. Склон резкий, обрывистый, на нем высоченные сосны, кедры, лиственница, уходят просто в небо, обалденное зрелище.

Белье на соседском участке, сохнущее на улице под свежим ветром с озера, наверное, охрененно пахнет. Оно сразу привлекло мое внимание.

– Здравствуйте, соседи, так это вы у нас жить здесь будете? – окликнули нас. Из-за белья, на которое я и обратил внимание, появилась миловидная женщина, лет сорока на вид.

– Здравствуйте, да, это мы. Меня Сашей зовут, а это моя супруга Катя, дочь Алёна и тетя, Варвара Алексеевна, – в этот момент я заметил взгляд нашей помощницы, благодарный, замечу, взгляд. Конечно, ей вряд ли бы хотелось услышать от меня что-то вроде: «Это наша домработница», – поэтому и назвал ее тётей. Парней из охраны, сидящих в машине, называть не стал, лишнее это.

– Меня Мариной звать, по батюшке Ивановна буду, но вы зовите просто по имени, не привыкли мы тут к отчествам. Да и не старая я еще, – с этими словами женщина полностью распрямилась, слегка выпячивая приличного размера грудь.

Я даже улыбку не сдержал, одинокая, что ли? На что-то рассчитывает? Зря.

– Как тут у вас жизнь-то?

– Жизнь – только держись! Бьет ключом и все по башке, – рассмеявшись, ответил Марина Ивановна. Ну или просто – Марина. – Когда осмотритесь, не забудьте на новоселье позвать, пироги с меня, с вас что-нибудь покрепче.

– Насчет новоселья договорились, а вот с тем, что покрепче, проблема. Непьющие мы, как-то не задалось, – лучше сразу предупредить, а то мало ли.

– Никогда не видела непьющих мужиков, – натурально так удивилась Марина. – Болеете, что ли?

– Можно и так сказать, мы писатели, а у них все не как у людей, то рукав в говне, то ширинка расстегнута.

Как ржала над этой заезженной шуткой Марина, не передать словами. Натурально так заливалась, складываясь пополам.

– Ну хоть с юмором, и то хорошо, – просмеявшись, заметила женщина. – Девочке у вас сколько лет, большая уже вроде?

«Ага, большая», – мелькнуло у меня, уже бы пятнадцать было, а так только девять.

– Девять.

– У меня малая ее на годик постарше будет, ничего, подружатся. Сын взрослый уже, в армии служит, на Дальнем Востоке.

– А муж? – вдруг подала голос Катя, явно почуяв неладное. Зря, я на чужое не зарюсь, своё есть. Блин, она боится, что, пока ей нельзя заниматься со мной сексом, я позарюсь на эту самую Марину! Дела…

– Муж сейчас на службе, милиционер он у меня, в порту у него служба, – спокойно прояснила ситуацию Марина, возможно, поняла, к чему последовал этот вопрос от Катерины.

– Извините, мы пойдем пока, с дороги бы отдохнуть немного, а то добирались сюда чуть не две недели, – как можно любезнее произнес я, а то эта тетя похоже сутками лясы точить может, как мне кажется. Народу-то в посёлке немного, не деревня, конечно, но и не город.

– Ой, конечно, я, дура, вас задерживаю. Отдыхайте, поесть-то у вас что-нибудь есть собой? А то я приготовлю.

– Ой, в Иркутске затарились, целый багажник, приготовить не проблема, не хватало еще вас загружать работой.

– Да мне несложно, – пожала плечами женщина, – если что, кричите, услышу.

– Хорошо, еще раз извините, пожалуйста, если мы случайно вас обидели. Мы не хотели.

– Да что вы, Саша, какие обиды!

С тем и расстались. Зашли в дом, он был не заперт, но позже на столе в кухне ключи мы нашли. Сначала было непонятно, где будут жить ребята из охраны. Домик-то небольшой, кухня, прихожая, сени, да две комнаты, где их тут размещать, но вопрос, как оказалось, решен и без нас.

– Александр Сергеевич, дом прямо напротив, мы будем там. Забор «прозрачный», с наблюдением проблем не возникнет, – отрапортовал мне старший охраны.

– Там что же, тоже пустой дом?

– Да, ваш-то строили взамен старого, как нам объяснили, сами видите, свежий совсем, а наш тут и стоял. Запущен немного, но ничего, обживем.

– Спасибо, Серег, давайте отдыхать, реально устал как собака. И это, посмотрите с ребятами по дому, если что нужно, сам знаешь, закажем.

– Отдыхайте, мы с Колей на «фишке», ребята тоже отдохнут.

Даже с учетом того, что мы провели ночь в Иркутске, отдохнуть толком все равно не удалось, а вот теперь…

Женщины мгновенно занялись хозяйством, вынимали из немногочисленных шкафов и тумбочек содержимое и, думаю, мысленно «приходовали» имеющиеся запасы. Я мельком видел, что достают они свертки из бумаги, в них оказалось белье, подушки, одеяла и прочая утварь. Возле окна стояло кресло, хорошее такое, широкое и мягкое, я как-то быстро в нем оказался и, не вникая дальше в происходящее вокруг, мгновенно уснул.

– Доброе утро, любимый, – проснулся я от прикосновения к плечу. Открыв глаза, не сразу понял, где я и что происходит. Зато мгновенно осознал, что у меня чертовски болит… Всё!

– О-о-ой, – выдавил я.

– Что, затекло все? – ехидно так улыбается, вот же…

– Толкнула бы…

– Втроем толкали, уж извини, не смогли разбудить.

Хрена себе поспал.

– Сколько же я проспал? – интересуюсь.

– Десять утра уже, есть хочешь?

– Фига себе, – охнул я, – конечно, а есть чего?

– Ребята принесли с утра, в магазин ходили.

Яичница на завтрак, копчёный омуль… – давно так не завтракал. В будущем вроде как запретят вылов омуля, но продавать его от этого не перестанут. Вкуснятина.

– Какие планы?

– Исключительно хозяйственно-бытовые, – хитро улыбнулась жена, – похоже, тебе опять начинать с туалета.

– Шо, опять?! – пародирую волка из старого мультфильма, выпучив глаза.

– В туалете есть унитаз, но как в бачок воды налить, я не знаю.

– Сейчас посмотрю, – кивнул я.

Систему нам поставили «ниппель». Туда дуй, обратно… Туалет есть, он даже красиво отделан вагонкой, стоит унитаз, с верхним бачком, а вот дальше интересно. Нет, куда выведена канализационная труба, мне думать как-то не хотелось, ничего хорошего для экологии я там не найду, а вот водопровод… Вижу над бачком трубу, на ней есть кран, кручу.

– Вода есть, – кричу супруге, – можете пользоваться, со временем можно финскую раковину поставить, – вновь вспоминаю бессмертную советскую классику.

– Сань, а почему, если есть вода в туалете, ее нет на кухне? – озадачивает меня новым вопросом Катерина. Как это?

– В смысле?

– В прямом, ведра стоят и рукомойник.

– И откуда же она здесь берётся? – чешу я затылок. Блин, опять возня с этим хозяйством. Чего-то надоедать начинает, вроде доброжелатели говорили, что у нас будут все условия, а на деле?

– Пойду смотреть.

И в этот момент из туалета донесся шум льющейся воды. Сбегал и закрутил кран, кажется, понимаю уже, что тут нам «наделали».

Обойдя дом, только хмыкнул, увидев, как решили проблему с водой в туалете. Блин, кого они к этому делу привлекли, а? В той части дома, где был туалет, крыша была плоской, и на нее водрузили огромную железную бочку.

«Литров двести, наверное», – мелькнуло у меня. А как её наполнять? Рядом ни труб, ни чего-то похожего я не заметил. Это что же, предполагается ее ведром наполнять? Совсем с ума сошли, что ли? На хрена мне в бочку таскать, если можно просто смывать ведром? Пипец какой-то. Так, а таскать-то откуда, надеюсь не с Байкала? Нет, до него тут, конечно, недалеко, всего метров двести, но это не смешно.

Продолжил прочёсывание участка.

– Так, вот это, накрытое деревянным щитом, что? – говорить вслух самому с собой не зазорно, так лучше думается. Передо мной была некая конструкция, смутно напоминающая колодец, если не ошибаюсь. Присмотревшись, обнаружил маленькую дверку без замка и открыл ее.

– Точно колодец, а почему тогда не сделали все по-человечески-то? – вода была близко, можно набрать даже в кружку, это хорошо, вон в Крыму это было проблемой.

– Ну как?

Вернувшись в дом, натолкнулся на Катю.

– В процессе, – не уточняя, прошёл я мимо, рыская глазами по дому.

– Что ищешь?

– Верёвку какую-нибудь, – бросил я.

– Во дворе видела, бельевые…

– Подойдёт, – резюмировал я.

– Эй-эй, а бельё на чем сушить?

– Я верну, мне на минуту надо.

Отыскав верёвку, отвязал ее от столбов и вернулся к колодцу. Так, надо бы грузик какой-нибудь найти, о, гайка валяется, пойдёт!

«Интересно, откуда здесь гайка на тридцать шесть?»

Измерив глубину колодца, даже присвистнул. Скручивая верёвку, я прикидывал ее длину, вышло около десяти метров, и теперь мне ее только-только хватило, чтобы достать гайкой до дна.

– Однако! Неужели здесь такие полноводные колодцы?

Удивило не то, что вода есть, а то, что она так высоко к поверхности. Зачем тогда копали так глубоко колодец? Местные реалии? А, ладно, посмотрим, как дальше пойдёт, понятно, что здесь многое отличается от того климата, к которому мы привыкли, так что возможно, мы ещё не раз удивимся различным местным решениям.

Полный колодец – это, конечно, хорошо, но мне этого мало, я не собираюсь таскать воду бочками каждый день! Но в то же время мы здесь всего до осени, по-любому уедем, и что-то капитальное делать мне не хочется. Как быть? Да просто! Надо пользоваться своим положением, а что такого? Обещали помощь? Вот и пусть помогают!

– Сергей, привет, – я нашёл старшего охраны и поздоровался.

– Здравствуйте, Александр Сергеевич, – парень протянул руку, привычно ответив на рукопожатие.

– Мне нужно передать сообщение, нам кое-что требуется. Как быть?

– Пишите список, отправлю кого-нибудь в город.

– Тут видишь ли, в чем проблема, – начал я, – не все можно купить.

– Да? А что такое требуется? – удивился парень.

– Вот у вас тут, – я обвёл глазами их домик, разговаривали мы именно в доме, где расположились ребята, – туалет есть?

– Ну, сортир обычный, яма.

Я выругался.

– А что?

– Значит так… – я подробно объяснил охраннику, что хочу сделать, он кивал и записывал. Покачал головой, когда я сказал, что требуемое нужно в двух экземплярах, им также нужно сделать нормальное водоснабжение и туалет. Конечно, о насосной станции и центральной канализации здесь речь не шла, но поставить простой насос, чтобы набирать в бочку воду, можно? Вот и я о том же.

Серёгу озадачил, а сам, довольный, вернулся в дом к жене, где застал картину маслом…

– Кать, может, чуть позже, а? – супруга собрала кучу белья.

– У меня с Крыма ещё накопилось, в чем ребёнку ходить? Да и остальным, в том числе и тебе, не надо, что ли?

Стирка это да, проблема. Вот чего-чего, а за стиралку-автомат я бы убил кого-нибудь, серьёзно. Вроде в Европе их уже какие-то выпускают, надо озаботиться этим вопросом. Сколько же она проблем снимает, кто-нибудь задумывался? В будущем это уже обыденность, а вот сейчас, когда и холодной-то воды можно сказать нет, а уж горячей… Вот я и взмолился, зная, что означает приготовление жены к стирке. Нужно таскать воду, греть на печке и помогать стирать – Катя все же беременна.

– Саша, я помогу, не переживайте, – в комнате возникла Варвара Алексеевна, – у меня ведь тоже есть надобность.

Как хорошо читать в книгах о всяких героях-попаданцах. Они только и делают, что мир спасают, деньги гребут, изобретают все подряд, и главное у них сразу все в производство идет и доход приносит, а тут… Воды нет, в туалет сходить ещё та проблема, а у тебя жена, дочь и, вот, тётя-домработница вроде как. Тут я перегнул, конечно, Варвара Алексеевна скорее воспитатель и помощница для нашей непутёвой семейки, чем банальная домработница.

– Девушки, – я обречённо кивнул, – сейчас займусь.

Почти до вечера продолжалась эпопея со стиркой. Я таскал воду, грел ее, переливал в небольшое оцинкованное корыто, женщины стирали, полоскали, я отжимал и носил во двор, развешивая на верёвки, которые пришлось вновь натянуть, я же их и снял, когда колодец измерял. Только часам к шести закончили, и к своему удивлению я обнаружил на столе отличный ужин.

– Пока ты тут с водой бегал, ребята приходили, притащили ещё продуктов, а Варвара Алексеевна приготовила, – пояснила Катерина.

– Спасибо, – поблагодарил я, наворачивая за обе щёки. Да уж, набегался я, даже попробовал носить ведра на коромысле, а ничего так, вполне удобно. Вещь оказалась старинной, красиво украшенной и обита кожей, ничего нигде не натирало, сделано с умом, ведь ранее на нем воду носили скорее женщины, а о них все же заботились, хоть и недостаточно. Нравы раньше были несколько другие.

– Ты, конечно, дал жару, ведь говорила же – остановись, остальное потом, но у тебя всегда вот так, если уж взялся, то пока не упадешь, не остановить!

– Немного не так, дорогая, пока не закончу то, что можно сделать сейчас, не остановлюсь. Зачем откладывать на завтра, если можно сделать сегодня? К тому же у меня чисто практичный и меркантильный интерес.

– Это какой же? – с улыбкой спросила любимая, прекрасно все понимая.

– В ближайшие дни не будет такой заботы, а это возможность заняться чем-то другим, например…

– Рыбалкой.

– Ну, Кать, мы же на Байкале, – потупив взгляд и скорчив скорбную мину, я умоляюще взглянул на супругу, – знаешь, какая тут должна быть рыбалка! Эх, дяди Коли тут нет, вот бы кто был рад и разделил со мной эту радость…

– Ты надолго?

– Куда? – не понял я, вроде еще никуда не собрался.

– Так на рыбалку.

– Я вроде еще никуда не иду… Ты о катере, что ли? Так я его и не видел еще даже, да и, если честно, не очень-то хочу.

– Не поняла? – искренне удивилась Катерина.

– Ты помнишь, что мне сказали? Там каких-то ученых ботаников придется катать, а оно мне надо? Думаю, как только я появлюсь возле лодки, так и начнётся.

– И что, прятаться станешь?

– Нет, конечно, тем более, если я им вдруг понадоблюсь, ну, точнее наш катер, они сами припрутся. Но и на рожон лезть не буду. Хочу с берега покидать, на вечерней зорьке.

– Силы-то есть еще? – вновь усмехнулась супруга и тут же одёрнула сама себя: – Ну да, конечно, на рыбалку у него всегда силы найдутся.

Смеялись мы весело и долго, а вечерком, взяв сначала дочурку с собой, мы пошли прогуляться по берегу, посмотреть на Байкал, ну и присмотреться к местности, конечно. Прогулка на ночь глядя закончилась быстро. Огромное количество насекомых было очень радо нашему визиту и принялось в буквальном смысле нас жрать. Дочь не выдержала первой.

– Пап, может, домой пойдем, меня съели уже! – канючить по поводу комаров она всегда «любила».

– Съели? А кто же тогда тут ноет? – шутливо выпучил я глаза.

– Пап, ну правда!

– Пойдем, ты права, нас сожрут сейчас без соли и перца.

Не знаю, как тут местные рыбачат, но я пока к такому не привык. У нас в деревне тоже комарье лютое, но не настолько и не такое ЗДОРОВОЕ! Тут комары размером с осу, очуметь просто! Да еще я всегда был для них привлекателен, а вот Кате повезло больше, ее редко едят, невкусная.

Через два дня внезапно в посёлке появилась какая-то машина, на ней доставили то, что я просил для устройства водоснабжения. Сработали очень оперативно, ведь сейчас не пойдёшь в магазин и не купишь требуемое. Похвально, пока держат обещание, ну и мы не будем падать в грязь лицом. Взял себе в помощь двух ребят из охраны и начал ваять. Ещё через два дня в каждом из домов, нашем и охраны, появилась вода. Не принесённая с колодца, а пришедшая по трубам. Автоматики, естественно, никакой, но это уже что-то, по крайней мере, нет больше необходимости таскать ведра с колодца. А вот канализацию, по примеру нашей в деревне, здесь не замутить, слишком мелкие выгребные ямы, если сливать туда ещё и воду, скажем из душа, заполнится мгновенно, а куда откачивать? Как-нибудь проживём и так, не так уж и долго нам тут быть, лето выдержим. Если бы предстояло жить постоянно, конечно, я выпросил бы сюда экскаватор, да и вырыл бы все, что мне требуется, но делать этого не стал.

– Здравствуйте, это вы Александр Андреев?

Да, вот не высовывался я, чтобы не нашли ненароком, а все же отыскали и припёрлись. Встретил я нежданных гостей на улице и в дом зайти не предлагал, посчитав это лишним. Передо мной стоял натуральный ботаник с большими очками на носу и тоненькими усиками под ним. Мужчине на вид лет шестьдесят, лысый, плотный, но не толстый, одет просто, здесь, в этом краю, я вообще пока не видел кого-либо одетого как городской житель. Второй мужчина, стоявший за спиной старичка, был моложе, лет сорока. Широкие скулы делали его лицо похожим на лица советских монументов, как будто из куска гранита вырубили топором. Волевое лицо, но не очень приятное.

– Наверное, – пожал плечами я. Лица пришедших были настолько официальные, что разговаривать расхотелось сразу, да и не хотелось, если честно.

– Нам сообщили о вашем приезде, мы давно вас ждём, требуется ваша помощь. Мы из научного лагеря, представляем Академию наук. У нас очень много работы на озере, но вся она застопорилась без подходящего корабля. Судно у нас теперь есть, нам доставили очень хороший катер, новый совсем, а вот управлять им мы не умеем. Нам обещали вашу помощь в этом.

– А что за судно, вообще-то я не судоводитель, а писатель, – заметил я, но немного заинтересовался. Если это то, о чем я подумал, то сейчас, кажется, я рассержусь всерьёз.

– Нам так объяснили, что вы уже пользовались этим кораблём и хорошо его знаете. У него на рубке вместо номера имеется надпись «Будущее». Не знаю, что бы это могло значить, но тот, кто его назвал так, большой оригинал.

«Значит, вот как? У них есть судно. Нормально так, а что, прибрали мой катер и назвали своим!» – вслух же я сказал немного другое.

– И куда же вы собрались на нём идти, позвольте узнать?

– Ой, нам нужно посетить кучу мест, обязательно дойти до центра озера, проверить предположения и собрать сведения с буев. И…

– Это судно – прогулочный катер. Его место – прибрежное плавание, ни о каких центрах Байкала, о больших глубинах и бескрайних просторах речи идти не может… – продолжал я.

– Так вы пользовались им? Нам показалось, что это крепкое судно и на нём вполне можно ходить далеко…

– Вам показалось, – равнодушно ответил я и даже демонстративно зевнул.

– Но… Нам совершенно необходимо провести исследования, мы ждали только вас, а вы тут появились и почему-то не заехали к нам, это безответственно, молодой человек. Почему вы пытаетесь убедить нас в несоответствии корабля нашим нуждам?

– Да потому, уважаемые товарищи учёные, что этот якобы ваш корабль является простым катером, и он, вообще-то, мой.

– Я вас не понимаю? Что значит – ваш? В каком смысле?

– В прямом, – мне уже становилось смешно с ним общаться, – я его спроектировал, я оплатил постройку, это мой катер, и он даже зарегистрирован на меня в судовой инспекции. То, что вам кто-то и что-то пообещал, не делает мой катер вашим, это во-первых, а во-вторых, я не работаю у вас в институте, а следовательно, вам не подчиняюсь. Меня попросили иногда вам помогать, и я выполню эту просьбу, потому как обещал, но ввиду ваших запросов не вижу такой возможности. Я уже сообщил вам о реалиях, катер не предназначен для выхода на большую воду. Его стихия – река и водохранилища. Морская вода его не уничтожит, но действовать судно может только в виду берега, то есть оно каботажное. Три-четыре мили от берега, только так. Если вас устраивает, пожалуйста, я могу свозить вас на озеро, и то мне для начала нужны подробные карты всего района, ибо я не имею представления о том, что здесь и как. Я доступно объяснил?..

– Я свяжусь с Москвой, а после этого мы поговорим, – недовольно заключил старичок и вместе со своим молчаливым напарником ретировался.

– Не жёстко ты с ними? – Катерина, слышавшая весь разговор, подошла ко мне.

– Нормально, – отмахнулся я, – слышала? Их корабль! Охренели на фиг.

– Может, его у нас забрали и отдали этому институту?

– А если так, родная, то и катают пусть себя сами. Точка.

Сходил к парням, узнать, есть ли у них связь с руководством. Оказалось, отсюда можно позвонить, но только из дома местного партийного чиновника. Ну, разумеется, у кого в деревне еще может быть связь с городом, только у чинуши. Ладно, пофиг. Объяснил Сергею ситуацию, он отмахнулся, успокаивая.

– Александр Сергеевич…

– Блин, да хватит меня величать по отчеству, словно какого-нибудь министра, – давно ему хотел сказать, да все как-то не получалось.

– Это субординация, так положено, Александр Сергеевич.

– К чёрту, – отмахнулся я, – панибратства не предлагаю, но вы – Сергей или вы – Александр все же лучше, чем по отчеству.

– Так можно, допустимо, – согласился Сергей. – Так вот, Александр… Если вы сами не захотите, никто вас не заставит их куда-либо возить. Это не положено даже из соображений безопасности. Я просто не пущу вас, и все.

– Даже так? – удивился я.

– А вы как думали? У нас приказ, мы охраняем вашу семью и обязаны исключать любые угрозы вашим жизням.

– Серьёзно, – покачал я головой, задумавшись. – А если я просто захочу съездить на рыбалку?

– Без проблем, из нас двое обязаны быть с вами, все просто.

– Ну, хоть так, думал уж, что и не выпустите теперь.

– Это не запрещено, наоборот, оговорено специально. Да и…

– Что и?.. – склонив голову набок, хитро взглянул на охранника.

– Да мы и сами с удовольствием порыбачили бы на озере, когда ещё такая возможность выпадет! – вдруг рассмеялся Сергей.

– Отлично. Значит, побоку этих хмырей?

– Если придёт приказ, то подчинимся, но, как я слышал от вас, речи о походе куда-то далеко быть не может. Раз судно не позволяет выходить туда, куда им нужно, то о чем тут говорить?

– Ладно, увидим, кому они там нажалуются.

– Я съезжу сейчас в поселок и попробую дозвониться до… Вы знаете, до кого. Попробую получить ответы и, возможно, новые указания.

– Отлично, буду ждать результатов.

Результат был и, даже не удивился, в нашу пользу. Видимо, «головастикам» подробно объяснили, что указывать мне не стоит, и следующий их визит ко мне проходил в более мягкой манере.

– Александр Сергеевич, нас интересует одно место, удаление от берега около двенадцати километров, сможем добраться?

Вот так бы сразу.

– Мне нужно проверить катер, я его не видел с осени, после этого дам ответ, – спокойно ответил я.

– Хорошо, мы заедем завтра.

– Оставьте мне адрес, где вы расположены, сам заеду. Катер, я так понимаю, в порту?

– Да, в порту, – кивнул старичок.

– Это на другом берегу реки, мне ещё туда добраться нужно.

– На этом берегу много лодок, и их владельцы из местных жителей всегда рады возможности подзаработать.

– Спасибо за совет, непременно воспользуюсь, – даже обрадовался я, ибо объезжать до ближайшего моста реально далеко и долго.

Мы втягивались в реалии жизни на озере Байкал. Что-то нравилось, что-то напрягало. Естественно, природа могла приносить только положительные эмоции, а вот бытовуха расстраивала. Как и говорил ранее, если бы мы сюда на постоянку прибыли, то, конечно, все бы сделал под себя, а так приходилось смириться и терпеть. Женщинам приходилось тяжко. Алёнке чуть проще, ее по полдня занимали учёбой, так как ходить специально в школу нужды не было, она не ворчала и легко занималась с Варварой Алексеевной. Та, конечно, была прирождённым педагогом, опыт работы колоссальный, увлечь девочку у неё выходило без труда, сложнее было остановить. Они бродили часами по окрестностям, собирали какие-то травки, рисовали вместе, учили русский язык и математику, читали книги по ролям, для этого ради полного погружения в тему привлекали и нас с женой. Катя чаще всего была с ними, ей нужно гулять, это положительные эмоции и свежий воздух. Где как не на Байкале он действительно свежий?

Я много времени тратил на поездки с учёными по озеру. Решил перестать артачиться и помогал по мере сил, да и интересно было. Они и рыбу изучали, миграцию разных пород, поведение, изучали донные отложения и минералы. Все это не мешало мне заниматься рыбалкой и написанием новых и новых страниц для будущей книги. И да, с рыбой тут проблем нет, какая хочешь, на выбор, даже осетра уже ловил, небольшого правда, да и отпустил его после того, как сделали фотографии. Да, фотографии! Случайно, во время одной из прогулок с Катериной и дочерью по лесу мы вдруг задумались о фотографиях. Вот надо же как прижились, о смартфонах-то забыли в первые же дни, они тут и не нужны особо, мне чуть сложнее писать, раньше-то набирал прямо в нём и позже скидывал на компьютер, теперь все вручную. Катя тоже, казалось, не испытывает проблем от того, что нет электронных помощников, может чуть-чуть. А вот когда задумались о том, что столько всего повидали уже за эти несколько лет, столько посетили красивых мест, а фотографий и не осталось… Ведь даже в голову не пришло, что можно было легко купить какой-нибудь «ФЭД» или «Зенит» и щёлкать, печатая фотографии, разве что с плёнкой, говорят, небольшие проблемы, как всегда, наш советский дефицит, но думается мне, что его мы так же преодолели бы, все же положение у нас чуть лучше, чем у простых людей. Вот так, поговорив с женой, я направился к старшему сотруднику нашей охраны, Сергею Волкову, с насущным вопросом.

– Сергей, есть вопрос.

– Да, Александр Сергеевич, – встретил меня дежурной фразой парень. Ну никак он не хочет обращаться по имени.

– Да вот пришло тут в голову, что мы столько ездим, а фотоаппарата у нас нет, не сможете достать? Такие моменты в жизни происходят, а на память не оставишь.

– Ну, как не оставишь… – внезапно задумался Сергей.

– Серёжа? – я вопросительно посмотрел на бойца, желая поторопить. Парень выглядел странно, он как будто размышлял, говорить мне о чем-то или нет. Или подбирал слова, представляя мою реакцию.

– Понимаете, наша работа предполагает не только визуальное наблюдение…

– Серёжа! – до меня дошло, почему он мнётся, и я мгновенно разозлился. Видимо, парень этого и опасался.

– Александр Сергеевич, ничего такого, что могло бы вам не понравиться, мы не делали. Даю слово, что все фотографии сделаны вне помещений, в личную жизнь мы лезть не собирались, более того, на это получен категорический запрет. Я с вами абсолютно честен, если бы поступил приказ, мы фиксировали бы любые события, да-да, любые, – парень инстинктивно чуть отодвинулся от меня, хотя я и не проявлял агрессии, но вид у меня, наверное, был не очень добрым.

– И что вы фотографировали?

– Как и сказал, вас, вашу супругу, вашу дочь, всех вместе, за разными занятиями, на улице, в городе, в деревне. Никогда, повторюсь, никогда мы не сделали ни одного кадра внутри помещений.

– Серёга, – я перешёл на ты, – ты же прекрасно понимаешь, что сексом мы с женой занимались не только в доме под одеялом!

– Ничего из того, о чем вы подумали, мы не снимали, я отвечаю за свои слова, – сердито и безапелляционно заявил охранник. – Несомненно, я знаю о том, где, когда и сколько раз вы этим занимались, но никаких снимков мы не делали и не подглядывали. Единственно… Было очень сложно выполнять свои обязанности, не имея возможности видеть объект, подлежащий охране. Да, мы всегда рядом, но никогда не помешаем и тем более не подставимся так, чтобы вы нас увидели.

– Да, Серёг, работёнка у вас, – успокоился я, ну а что я хотел-то? Странно, что у них вообще есть приказ не лезть в личную жизнь, даже удивительно.

– Служба как служба, бывает намного хуже, поверьте.

– Так что с фотоаппаратом?

– У нас есть запасной, пока можем дать его, позже закажу новый и плёнки для вас. Но я не из-за этого решил вам рассказать наш маленький секрет…

– А…

– У нас очень, очень много ваших фотографий. Отпечатанных меньше, но плёнок, с которых можно напечатать, уйма. Вообще, все это для служебного пользования, но так как куратора в Иркутске не было, а в Крыму наше высокое руководство я тревожить не решился, то все плёнки, с самого начала нашего совместного пребывания в различных местах, у нас. Я могу вам их предоставить, напечатаете то, что захотите, только надо где-то бумаги столько взять и реактивов.

– Делай запрос от моего имени, думаю, не откажут. Уточни там, что требуется для работы и для личного пользования. Бесплатно мне ничего не нужно, все оплачу в полном размере. Или сделай проще, – чуть подумал я, – съезди в город и отпечатай в ателье все, что у вас есть, денег я тебе дам, пусть все напечатают. Мне кажется, тут каждый кадр будет ценен, только негативы изыми обязательно. А, не мне тебя учить.

– Насчет денег я и так спокоен, вы всегда платите, даже за нашу еду и одежду. Кстати, все случай не подворачивался, спасибо и за одежду, и за все остальное. Это и от меня, и от всех ребят.

– Да брось, мы уж как одна семья тут. Кстати, у вас замена не планируется?

– А что, мы вам надоели? Вроде старались быть неназойливыми.

– Смеёшься, что ли? Чем вы нам помешали?

– Вообще, официально командировка рассчитана на год, но всегда может быть продлена в случае необходимости.

– Вам самим-то как, не надоело ещё в деревне жить? – усмехнулся я.

– Не скажу, что легко, но это неплохо. К тому же после длительных командировок и отпуск положен большой. Три месяца, этого точно хватит, чтобы отдохнуть.

– Думаю, Серёжа, что к осени мы все же вернёмся в столицу. Я очень надеюсь, что проблемы, заставившие нас прятаться, – да, парень знает, что нас прячут, а как иначе? – наконец разрешатся. У меня много дел на заводах, стройки бы еще проверить, хоть это уже и не моя ответственность, но все же я с них начинал. Для книг нам требуются встречи с ветеранами, ты же знаешь наш принцип, мы пишем только по воспоминаниям.

– И это у вас хорошо выходит. Отец у меня фронтовик, призван был в сорок четвертом, без единой царапины до Берлина в пехоте прошел. Очень хорошо отзывался о ваших книгах.

– А о них, Сереж, только ни хрена не видевшие, разжиревшие партработники могут отзываться плохо. Ведь для многих наши книги встали поперёк горла. Ты бы видел, какая грызня была перед выходом первой. Ведь мы сломали стереотип о безгрешных партийцах, это было сродни знаменитому съезду…

Да уж, съезд. Замутил тогда Никитка с этим культом, сколько ни пытался разговорить Семичастного, не идёт на контакт и баста. А ведь спрашивал не о чем-то конкретно, а просто общую информацию. Неужели Хозяин и правда был таким тираном, каким его выставил кукурузник? Меня всегда удивлял тот факт, что, разоблачив культ Сталина, все эти честные «разоблачители» сами остались у руля. Ведь вы же, суки, сами во всем этом и участвовали, сами подстраивались, приспособленцы хреновы, а Сталина одного выставили виноватым. Как по мне, так уж если все это было, если Вождь действительно такой большой преступник и чуть ли не враг народа, то кто вы, товарищи партийные руководители? Твари вы бездушные, твари и лжецы.

– Это да, я говорил со многими фронтовиками, люди реально были в шоке, но им это нравилось. То, что вы сделали, правильно, народ должен знать правду о войне, о героях.

– Вот и нужно работать, Серёга, нужно.

И вот тогда Сергей выдал мне их запасной фотик, достаточно простенький «ФЭД-3», и несколько катушек с плёнкой. Показал, как заряжать, я-то такими технологиями пользовался очень давно, когда ребёнком был, в восьмидесятых годах, давно это было. Ну и Остапа понесло. Да, это не цифра, разумеется, чтобы сделать хорошее фото, не испортить зря кадр и поймать наиболее качественный сюжет, надо постараться. Это там, в будущем, щёлкаешь сотнями, потом почти все удаляешь и не задумываешься, тут так не выйдет, ресурс-то ограничен.

Ещё через неделю Сергей принёс мне новый фотоаппарат, привезли заказ из города, но я не стал его брать, мне и этот понравился. Отпечатал вместе с одним из парней первые собственноручно сделанные фотки, удовлетворился их качеством и решил ничего не менять, лишь плёнки взял; кстати, прислали аж две катушки цветной, дефицит страшный, она импортная, своя есть, но качество оставляет желать лучшего. Какие же кадры получались на эту импортную плёнку… Сколько тепла в этих фотографиях, сколько радости. Не передать словами. Жена с дочерью были и вовсе довольны. Алёнка занялась склеиванием альбомных листов, формируя из них фотоальбом, и аккуратно вклеивала фотографии, заботливо подписывая их. А вклеивать было что. Сергей передал мне свои оперативные плёнки, и мы охренели от них. Всегда любил такие кадры, сделанные так, когда человек не готовится к съёмке, а то мы, например, и вовсе не знали о том, что нас снимают. Мы смотрели на себя со стороны, и нам всем ужасно это нравилось. Запечатлели нас неожиданно, когда мы вели себя естественно, и это выглядело обалденно.

Наша идиллия рухнула в один из дней тёплого июля. Я возвращался из похода по озеру, уже скинул учёных и шёл к причалу, тому, что расположен ближе к нашему дому. Темнело, время позднее, устал как собака, а подменить меня на руле было некому. Со мной находился всего один человек из охраны, и он спал сейчас, я сам ему предложил, ибо парень днём помогал ученым, нырял с аквалангом и очень устал. Настороженность возникла поздно, я уже привязал швартовый на корме и даже не заметил, что ко мне кто-то подошёл. Удар чем-то твёрдым между лопаток привёл меня в состояние полёта по палубе. Так как она на катере короткая, то продлился полёт недолго. Ударившись о борт головой, я вскрикнул и схватился за ушибленное место, но болело и между лопаток, поэтому я начал вертеться, пытаясь унять боль.

– Замри, чучело! – были первые слова, которые я различил. Попытавшись поднять голову, не преуспел, кто-то с силой прижал меня к настилу, даже руки не поднять.

– Эй, чего творите? – крикнул я в первое что пришло в многострадальную голову.

– Заткнись и слушай, чучело, – прошипели где-то совсем рядом с ухом. – Перевезешь нас в порт, тогда, может, увидишь своих баб живыми, понял меня?

И как тут вновь не вспомнить мультфильм?

«Шо, опять?» – это смешное выражение буквально пронеслось в ушибленных мозгах.

– Что вам нужно?

– Ты глухой? Твои бабы у нас, никто не поможет, даже не думай орать, перевезешь нас в порт, дальше посмотрим!

– Кто вы?

– Ну ты в натуре чучело! Какая тебе разница? Слушай, что говорят, и делай, все, хорош базлать!

С этими словами меня легонько пнули, придавая ускорение. Только сейчас я разглядел тех, кто был уже на моем катере. Красавцы. Все как один. Четыре недобрых молодца разного возраста и степени потрепанности, но с горящими глазами и злостью, вырывающейся через край. Разглядывать подробно времени не было, только бы Олег не проснулся, эти сразу замочат, если увидят. У охранника есть ствол, но тут вся четверка вооружена. Вижу обрезы, а у того, что, вероятно, говорил со мной, так как ближе всех стоит, в руках ТТ.

– Отвязывай корыто, идти пора!

Я послушно направился в указанном направлении и, уже отвязав конец, забросил верёвку на место, услышал возню и чей-то окрик.

– Ворон, тут еще один упырь, со стволом был, прикинь! Мы его шманать начали, он проснулся и под куртку.

– Где он? – ответил тот, что и был со мной рядом, явно старший этих уродов.

– Заперся в каюте.

– Косорукие, спящего не взяли! Эй, чучело, кто там у тебя такой прыткий?

– С учёными был, водолаз, – соврал я, проверить-то не смогут.

– Откуда у него «волына»?

– А я-то откуда знаю? – натурально удивился я.

– Ладно, в порт придем, там выкурим его оттуда! – заключил так называемый Ворон. – Снеток, встань в проходе и держи дверь на мушке. Высунется, вали.

Пипец, и как Олегу выбраться? Хотя мне самому бы как выбраться! Если эта падаль не врёт, то они взяли моих женщин, а значит, со мной можно делать все, что захочешь, сопротивления не получишь. Одно удивляет, где Серега, почему трое охранников не смогли завалить эту мразь? Или этот Ворон не зря обмолвился, что помощи не будет, может, ребята уже холодные…

– Хватит дрыхнуть, бегом давай! – меня вновь пнули, подгоняя.

Потирая ушибленной место, нормально так приложился башкой, я прошел на мостик и запустил двигатель. Бандиты, ну, а кто ещё-то, шуровали по всему катеру, переворачивая вверх дном содержимое ящиков и рундуков. Чего они там найти хотят?

Темнело очень быстро, видимость неважная, тучи, как бы дождь не пошёл, тут с этим быстро. Только солнце светило, а тут раз и ливень. Погода на озере меняется очень быстро, даже заметить вовремя иногда не успеваешь.

Направлялся я куда приказали, в порт, его редкие огни виднелись на противоположном берегу Ангары. Чего этим упырям там понадобилось, хрен его знает, да и мне по большому счету без разницы.

– Где мои родные? – набравшись храбрости, спросил я у Ворона, вставшего рядом, но за спиной.

– Заткнись.

– Я все делаю, что говорите, помогаю вам, сложно, что ли, ответить?

– А на хрена мне что-то тебе отвечать, чучело? – с усмешкой, буквально выплевывая слова мне в лицо, произнес Ворон.

– Ну, я же вам помогаю…

– Ты не помогаешь, а выполняешь что сказали, потому что бабы твои у нас!

– Так, может, их убили уже, тогда зачем мне все это? – повернув голову, спросил я прямо.

– Живые пока, не ссы, бля буду! – жестко бросил Ворон и сплюнул перед собой. Вот гад, на почти чистый мостик плюнул.

Я правил на малом ходу, видимость хреновая, да и волна тут приличная, но меня не подгоняли. Как быть, что делать? Начну дергаться, так и сам лягу, да и с девчонками не знаю, что и как?

– Ворон, этот хрен за борт прыгнул, из окна! – вдруг раздался еще один голос.

– Где он? – рявкнул Ворон, отходя от меня.

– Да хрен его увидишь, темно как в жопе.

Еще бы, разгляди-ка в темноте среди волн человека! Молодец Олег, выбрался, вот только доберется ли вплавь до берега, тут хоть и недалеко, но вода ледяная, градусов пятнадцать, вряд ли больше.

– Плевать на него, или замерзнет, или воды напьется и сдохнет. Давай, чучело, добавь газку!

– Вас довезти нужно или утопить? – буркнул я.

– Чего? Охренел, сука?

– Того, что если прибавлю, то на дно уйдем, волна смотри какая, да и не видно ни хрена. И так скоро будем, осталось-то…

– Побазарь мне тут, – получив легкий в этот раз тычок в бок, я замолчал.

В порту их ждали. Двое уродов стояли возле кромки пирса и приняли у меня конец, как по команде прямо. Оттерев меня в сторону, на причал спрыгнули двое во главе с Вороном. Тот о чем-то перебросился парой фраз с одним из новой группы бандитов, и вся кодла направилась куда-то в сторону железки.

– Давай сюда, – оставшийся со мной бандит, довольно хлипкий, кстати, ткнул в сторону каюты обрезом.

– Парень, будь человеком, ответь, где мои…

– Да заткнись ты, тебе же сказали! Будешь себя хорошо вести, получишь своих баб, чего не ясно-то?

– Жалко вам, что ли, все равно ведь я тут и не отказываюсь помочь, чего за тайны-то?

– Заходи давай, – вместо ответа хлипкий затолкнул меня в каюту. Кстати, в нашу с Катей, а не в гостевую, сюда я никого не пускаю, ученые довольствуются одной, лишь складывают оборудование в носу, в каюте дочери. Олег спал именно в гостевой, оттуда и сбежал.

Усевшись на кровать, я задумался. Интересно, конечно, что это за бригада такая, уж больно много их, только тех, кого видел, почти десяток, а сколько на самом деле? Тут пулемет бы, а у меня даже пукалки простой нет, хреново-то как… Просил ведь у Сереги пистолет, я знаю, что у них оружия много, так не дал гад, не положено, сказал. Вижу, что не положено, вот и положил бы, мне в карман.

«Ага, а сейчас эти ухари нашли бы у меня этот ствол, и мне же его и засунули бы в одно место».

Да, вряд ли я начал бы стрелять, мало ли в какой ситуации мои девочки, подставлять их так не решился бы.

– Пожрать есть че? – открылась дверь каюты, и рожа бандита, появившаяся в проеме, заговорила.

– Рядом кубрик, там кухня, – бросил я.

Хмырь убрался, закрыв дверь, а спустя пару секунд донесся его радостный голос:

– О, водочка! Отлично!

Это научники оставили, они любят на «пробку наступить», но правда, только после работы.

Сколько прошло времени, не знаю, может полчаса, а может и больше. Часов у меня нет, дома оставил, на мостике имелись встроенные в панель приборов, так что и нужды в них особо не было. Бандиты не возвращались, и это ещё больше бесило. Что им надо, почему именно я? Да, катер у меня есть, но мало ли тут посудин? Есть и более подходящие, чем мой, на хрена они ко мне-то залезли? И вот ведь задача, они заранее все провернули, раз взяли женщин.

– Уснул, что ли, чучело, – меня вырвали из раздумий, громко и противно закричав.

– Вы что, мужики, слов других не знаете? Все чучело да чучело, нашли, блин, погремуху! – ругнулся я.

– Так ты и есть Чучело! – усмехнулся Ворон, это он ко мне вошел, вернулись, значит. – Давай, заводи свое корыто, к бабам твоим пойдем.

– Слушай, ну чего вам от меня надо, а? Катер нужен? Так забирайте…

– Нужен был бы только катер, забрали бы, – спокойно так, чувствуя свою власть, заявил Ворон. – Нам ты нужен, перевезешь куда надо, будешь в плюсе.

– Так чего темните-то? Раз нужно куда-то, о таком заранее говорят, я ж только с ходки, топлива на дне, никуда не дойдем.

– Ты охренел, что ли…

Кажется, я был прав в своих догадках, тупые они.

– Нам идти надо!

– Так и сказал бы сразу, чего, язык отсох бы, что ли? Есть тут заправка, в конце пирса, в порту.

– Ну так давай, заливай баки, разбазарился тут! – недовольно бросил Ворон.

– Один не смогу, дай в помощь кого-нибудь, там насосы ночью отключены, ведрами таскать надо…

– Вот и будешь таскать!

– Да как скажешь, только я один до утра их таскать буду! – Раз я им нужен, то можно и понаглеть чуток.

– Сука, – не в мой адрес, но очень зло бросил Ворон и вышел.

Подведя катер к заправке, хотя это было больше похоже на огромную бочку, стоявшую на краю пирса, пришвартовался и, взяв все свои ведра, а их четыре, направился на берег. Ворон все же дал указание, и два бандоса вразвалочку последовали за мной. Объяснил им, что нужно делать, так один чёрт накосячили, пролив первое ведро с соляркой.

– Да держи ты ровнее, шланг не хрен, силы нет, что ли? – крикнул я на безрукого, что опрокинул ведро. Шланг и правда был тяжелым, рассчитанным на прокачку насосом большого объёма топлива, и удержать его нужно постараться.

– Ты побазарь еще тут, не посмотрю на старшего, выбью зубы, будешь потом улыбаться, как старик!

– Ты держи лучше, а то обольешь себя, а друг потом спичку чиркнет, и все, факел готов. Знаешь, как красиво будет вокруг?

Через час, может чуть больше, мы причалили к нашему пирсу. Я так понял, что Ворон хотел ещё кого-то забрать. Да, в порту они подобрали ещё двоих, с двумя тяжёлыми сумками. Грабанули кого-то, а теперь сваливают.

Я находился на корме, возле спасательной шлюпки, что приделана на растяжках на самом краю катера. Это мне такую штуку тут сделали, раньше ведь ее и вовсе не было.

– Не лезь ни во что, понял? Когда настанет подходящий момент, я сам все сделаю! – услышал я шёпот буквально у себя над ухом. Очень хотелось обернуться и посмотреть, еле сдержался и лишь кивнул. Так-так, значит, Олег вернулся и сейчас пролез на катер, отлично.

– Эй, Лось, давай за этими, быстрее, ночь кончается! – приказал Ворон своим подопечным.

Высокий и крепкий бандос сорвался с места и, ловко перепрыгнув на причал, куда-то поскакал. И вправду – Лось.

Бандиты располагались свободно, кто где, без какой-либо системы, Ворон им не указывал, ну они и не напрягались. Минут через десять вернулся Лось, и тут меня заколотила крупная дрожь. Этот ушлепок подталкивал перед собой моих девчонок. Не было видно только Варвару Алексеевну, что они с ней сделали, твари?

– Катя, Алёнка, вы как? – сорвался я с места, но меня мгновенно тормознули. Двое повисли на руках и удерживали, пока подходил Ворон.

– Как видишь, они пока целые, но это ненадолго, – ехидно вякнул Ворон.

– Ну чего тебе ещё надо? – вырвалось у меня. – Сказал же, отвезу куда вам надо. Отпусти их, чего они тебе сделали?

– Они нас видели, вот и все!

– Тогда на хрена мне вас возить, если ты и меня в расход пустишь?

– Можешь отказаться, тогда увидишь, как их прямо тут выпотрошат, – сплюнул мне под ноги главарь этого стада.

– Не трожь их, в тебе хоть что-то человеческое осталось ещё? – тихо, чтобы только он меня слышал, произнёс я. – Она матерью скоро станет, ведь у тебя же тоже, наверное, ещё мать жива, ты молодой ещё!

Ему и правда лет сорок на вид.

– Она померла, когда меня на кичу заперли, на двадцать лет!

– Мне жаль, правда, – искренне сказал я, – но ведь эти люди не виноваты в этом?

– Вы все виноваты! Живёте здесь, жируете, а такие, как я, гниют на зонах.

– Тебя что же, ни за что закрыли?

– Тебе, падла, этого не понять! – отрезал Ворон. Не получилось его разжалобить, да и вряд ли бы вышло. Это прожжённый урка, ему убить, как хлеба отрезать. Значит, сейчас и кончится моя жизнь. Если они только притронутся к моим девочкам, я сорвусь, и это будет конец.

– Отпусти их! – тихо, но глядя прямо в глаза вожаку, прошипел я. – Я помогу вам, сделаю, что хотите, отпусти!

– Даже если бы захотел, не смог бы, парни не поймут, – внезапно произнёс Ворон, а в его глазах мелькнуло что-то человеческое.

Я смотрел на своих любимых не в силах сделать хоть что-то. Катя ревела, тихо и обречённо. Аленка, не понимая, что происходит, плакала навзрыд.

– Лось, давай сюда малявку, прокатится с нами, со своим папашей. Мамашу отпусти, не нужна, – внезапно произнёс бандит, а у меня появилась надежда. Катя вцепилась в руку дочери, но здоровый Лось легко оторвал Аленку от неё и затащил на катер.

– Кать, все будет хорошо, жди нас! – крикнул я.

– Ага, жди! – заржал как конь Лось.

Ну-ну, твари, только дайте мне шанс, я вас порву голыми руками.

Отчалили мы быстро, набирая ход, взяли курс на восток. Ворон потребовал карту и указал точку, куда следует перевезти бандитов. Это противоположная сторона Байкала, будет трудно, никогда так далеко не ходил ещё, почти две сотни километров. Волна здесь бывает очень серьёзной, а мой катерок слабо подходит для высокой волны, буду стараться, что делать…

Отдаю должное уродам, Алёнку не стали держать возле себя, а поместили в носовую каюту, которая и задумывалась мной для дочери. Дочери было страшно, но улучив момент, я попросил у Ворона дать мне пять минут, чтобы успокоить ребёнка и покормить, провёл беседу. Просто попросил дочку верить мне и пообещал, что все будет хорошо, я вытащу нас из этой передряги, обязательно, всегда вытаскивал.

Байкал словно понимал, что я не по своей воле сунулся в его стихию, и был спокоен, как пруд в деревне поутру. Такое спокойствие огромного озера притупляло реакцию и даже приносило удовольствие. Красиво это и страшно немного – не видеть берегов, осознавая, что ты не на круизном лайнере, а всего лишь на речном катере. Бандиты весь путь предавались расслабону, пили, бузили, играли в карты. Фени из них столько сыпалось, уши вяли. Вроде бы русские люди, почти все, а говорят так, что ни хрена не понятно порой.

Ворон часто сидел со мной на мостике, общался мало, больше наблюдал и спал. Разговорить его было очень сложно, но все же удалось. Результат этого разговора пока не известен, но надежда на хороший исход для нас оставалась.

– Почему вы вообще сунулись в наш дом? – решился спросить я. – Мало ли кораблей на берегу…

– На берегу и подсказали, знаешь, как наши добрые граждане относятся к тем, у кого есть то, чего нет у других? – смеялся Ворон. – Тебе завидуют, сам и виноват, нечего шиковать было.

– А в чем шик? – делал вид, что не понимал, я.

– У тебя машина, катер, дом вам дали свежий, то есть специально строили для вас, людишки все это видят и подмечают. Тут нищие все, а вдруг появляетесь вы.

– Так это же все не моё! – спокойно ответил я. – Дом ты сам сказал, нам дали, на время, машина на испытаниях, катер… Так его дали, чтобы учёных возить.

– Что за гаврики пытались нам помешать? – внезапно сменил тему командир бандитов. – Уж больно резкие.

– Как учёных дали, то и эти появились, – попытался уклониться я.

– Ага, чеши кому другому! Они же ваша охрана! Менты?

– Не, – отмахнулся я, – просто охранники, точно не менты. Я не знаю, кого они охраняли, уж мне они точно не подчиняются. То ли за катером следят, то ли за научниками, я не знаю. Сам подумай, если бы нас охраняли, хотя бы менты, вы бы смогли сделать то, что сделали? – я был искренним, поэтому, наверное, бандит согласился со мной, даже кивнул.

– Может быть, может быть, – покачал он головой, – трёх наших положили, но мы их все равно задавили.

Неужели парни погибли? И где, на курорте? Как же несправедлива жизнь…

– Ворон, отпусти нас, ну осталось же в тебе что-то хорошее? – опять решил надавить на жалость я.

– Я вас всех ненавижу, всех вас, – повторил бандит.

– А за что, мил человек? Что моя девятилетняя дочь могла тебе сделать? Да она смотреть в твою сторону боится.

– Тебе не понять, морячок.

О как, я уже не Чучело?

– Вы здесь жируете, пока такие, как мы, на зоне чалимся! Ты знаешь, что такое ЗОНА?!

– Нет, не знаю, только извини, но как ты сам себя назвал, ТАКИЕ, КАК ВЫ, разве не сами выбрали свой путь? У меня был один знакомый человек, в моём городе, полжизни на зоне, но в авторитете. Мы подолгу с ним беседовали, пока его не убили свои же. Убили за то, что не давал убить невинных людей, чего-чего, а Старик в людях понимал. Честный был вор, как бы смешно это ни звучало, его и менты не трогали, потому как знали, что «брал» он только тех, кого не грех, а не работяг с завода грабил. «Мокрого» за ним не было, сам жил и людям не мешал.

– Чего-то ты тут «льешь»! Видимо, твой Старик какой-то особенный, чтобы вор с ментами якшался… Вот за это его свои и грохнули!

– Эти «свои», черти последние, беспредельщики, каких мало. Ты сам-то, Ворон, за что к Хозяину попал? Секрет?

– Взял сберкассу, кассира вальнули…

– А что, без убийства нельзя было? Да и что ты в кассе взял, деньги работяг? Интересные вы люди, бандиты. Простой народ за людей не считаете, а представь, что была бы за жизнь, если бы все по вашим воровским понятиям жили? Или хотя бы как в Америке?

– Где? Ты чего несешь?

– То и несу! Знаешь, какая статья закона в Америке идет второй по списку? Не знаешь, – констатирую я, – это поправка об оружии и самозащите. Там у людей не только в домах оружие, но и при себе у очень многих. Вот влетел ты в магазин или банк, а тебя простой прохожий может запросто вальнуть, и ничего ему за это не будет. А уж если в дом залезут, то полиция у них даже вопросов не задает. Убил ворюгу в своем доме, тебе почет и уважение! Так-то.

– Гонишь…

– Всегда любил спокойно передвигаться, – отшучиваюсь я.

– Мы кассу чистили, а она сбежать решила, вот один из наших ее подрезал, – разоткровенничался Ворон.

– А ведь человек просто хотел жить. У неё дома семья, наверное, испугалась женщина, а вы ее на нож, как фашиста какого-нибудь. Эх, жажда наживы глаза застит. Неправильно это, люди жизни не жалели, совсем недавно, чтобы просто другие могли жить…

– Хватит меня разводить, как поп тут причитаешь! – взорвался предводитель шайки. – Ты ни хрена обо мне не знаешь, а решил тут в душу мне залезть?! Знаешь, кого я первого убил в своей жизни? Батю! Родного отца, молотком забил. А батя у меня, тот самый, из твоей проповеди, который жизни не жалел, фронтовик. Приходил с работы и мать хреначил, как, наверное, немцев на войне не бил. Вот я и завалил его, дождался, когда уснёт по пьяни, да и тюкнул молоточком в височек. А потом еще раз и еще. Мать меня оторвала от него, когда я ему череп в крошки разбил, и на меня же накинулась. Дура! Он ее за человека не считал, а она заступаться… Из дому сбежал, поймали, по малолетке закрыли надолго, а я сдернул с кичи, вот так! Теперь вот уважаемым стал, знаешь, какая у меня кодла? Двадцать стволов!

– Да не кичись ты, Ворон, сам знаешь, что нечем тут гордиться, – осмелел я. Ломается вожак, ломается, если сейчас меня не вальнет со злости, то я его переломлю. Он же никогда, я уверен, ни с кем так и не говорил, не те люди, воры и убийцы, чтобы душу изливать вот так просто. Значит, терзает его собственная жизнь, помнит он о том, с чего начал, и это убивает его.

Понятно, что сын не мог сдержаться, ситуация поганая, но все ж мать-то его любила выходит, раз не ушла от него.

– Хватит, задолбал ты уже! Чего пристал, сам же знаешь, что не смогу я тебя отпустить, о Старике своем придумал, что ли? Если нет, то вот так же и меня сразу на ножи поставят, если слабину почуют.

– Ты, Ворон, вроде умный человек, а как ребенок, – покачал головой я и заслужил затрещину. Не удар в лицо, а именно затрещину. Делаю вывод. – Не гневи бога, уходи, наверняка ведь с деньгами сейчас? Бери катер, уходи куда хочешь, высади нас, а сам уходи. Твои не поймут? Так покажи им свой авторитет, или у вас приказ старшего не приказ, а так, пустой звук?

– Иди ты…

Ворон ушел с мостика, а я, решив, что катер будет идти пока прямо, пошел на корму. Там я, еще на пирсе у дома, слышал голос Олега, а быть он мог лишь в одном месте, в шлюпке. Эта маленькая лодочка, трех метров в длину, была не родная для катера, тут вообще для нее как бы и места не было. Настояли научники, им подавай средства спасения, вот и приладили за кормой, на высоких стойках эту шлюпку. Ни один бандит в нее не заглянул, потому как сделать это было не очень и просто. Лодка висела на высоте двух метров, да еще и за кормой, это я так настоял, чтобы можно было пользоваться кормовой площадкой для рыбалки. Опускалась она просто, талью на тросах, лебёдкой, если проще. Стойки стоят так, что лодка сразу ставится на воду, без всяких ухищрений, но в то же время просто так в нее и не заглянуть. Да и не пришло бы никому в голову, что там может кто-то прятаться, тем более столько времени уже прошло. Блин, Олег там, наверное, с голода опух!

Бандиты кто спал, кто сидел наедине со своими мыслями, рядом, на корме располагались всего двое, но один из этих двоих был Лось. Здоровый детина, со светлыми волосами и прозрачными глазами, какая-то внешность у него, маньячная, бр-р-р…

– Чего надо? – почти сразу, как я подошел, окликнул меня Лось.

– Катер осматриваю. Не думал, что за ним смотреть надо? Я не хочу посреди Байкала утонуть.

– Не умничай, – бробубнил Лось. Здоровья в нем на троих, а вот интеллекта…

– Да надо больно, – пожал я плечами, – отойдите чуток, мне руль осмотреть надо.

– Ха, ты придурок, руль-то вон там, спереди! – заржал второй бандит, что сидел рядом с Лосем. Этот невысокий и тощий, чернявый, на цыгана больше всего похож. Глаза хитрые и смотрит противно, но приходится делать вид, что меня мало трогает его угрожающий вид.

– Знаешь, убогий, кто такой придурок? – говорить смело мне позволило лицо Олега, высунувшегося из шлюпки, Лось стоял к нему спиной, и, похоже, Олег решился.

Действительно, момент сейчас очень подходящий, на корме кроме этих двух дятлов никого больше нет, остальные по каютам спят, один ещё на носу сидит, но его от нас рубка закрывает.

– Придурок – это человек, живущий при дураках.

– Чего? – вскинулся чернявый и, получив очень быстрый удар в горло, тренироваться-то я не перестал, мгновенно потерял голос и все желание говорить. Лось даже дёрнуться не успел, Олег, поднявшись в шлюпке, заехал ему чем-то большим прямо по голове. Лось лишь охнул и осел на площадку для ловли рыбы, оставалось лишь подтолкнуть его, немного. Чернявый, держащийся за горло, попытался подняться, но, получив удар ногой в голову, опрокинулся на спину. Добивать его я не собирался, просто столкнул в воду, все равно не выплывет, до берега отсюда километров тридцать.

– Где Аленка? – спросил Олег, вылезая из шлюпки.

– В своей каюте, мне туда надо, мало ли что!

– Ты без оружия, опасно! Там нет места, не размахнешься. Кстати, отличный удар.

– Спасибо. А и не собираюсь руками махать, – я показал рукоятку ТТ за поясом, это чернявый обронил.

– Заряжен, в порядке?

Блин, а дело спрашивает, хрен его знает, в каком он состоянии.

– Понятия не имею, – пожал я плечами.

– Давай сюда, – протянул ко мне руку Олег.

Чтобы осмотреть пистолет и привести его к бою, у парня ушло секунд десять, я даже засмотрелся на работу его рук. Сколько тысяч раз такое надо проделать, чтобы довести до автоматизма?

– Как?

– Порядок вроде. Не чищен, но нагара немного, мало стреляли, хотя ржавчины тоже нет. Ладно. Идёшь в каюту, а по пути, если кого встретишь, отправляй ко мне, скажешь Лось зовёт, – пояснил мне идею Олег. – Светает уже, надо убирать их, потом поздно будет, ты вовремя подошёл, я все думал, как мне вылезти так, чтобы они не обернулись, а тут ты! Молодец.

– Работаем, – вместо ответа кивнул я и направился в каюту дочери.

Из правой, гостевой, каюты выполз какой-то хрен, жуткая рожа у него, весь заросший чёрным волосом, не мытый черт знает сколько, воняющий каким-то гнильём, зыркнул на меня и поднял руку.

– У-у, порвал бы я тебя, прямо сейчас, – просипел он, угрожающе сжав кулак перед моим лицом.

– Там Лось на корме, приказал позвать кого-нибудь, – я махнул рукой себе за спину, давая направление.

– Да хрен с ним, – буркнул Вонючка и, обдав меня перегаром, направился именно на корму, отлить, наверное, захотел, видно, что только проснулся, да и перегар такой…

– А хорошая у тебя дочь, терпила!

Едва я оказался в каюте дочери, мне поплохело. Алёнка лежала на кушетке, а рядом с ней сидел один из бандитов. Это же тот самый Хлипкий, как я его мысленно назвал, что сторожил меня в порту. Он поглаживал рукой Аленку по спине, та лежала на животе.

– Ты будешь умолять меня тебя убить, падаль! – буквально выплюнул я сквозь зубы и метнулся в его сторону. Хлипкий не успел даже встать, не то что поднять свой обрез, лежащий на маленьком столике. Удар в горло, затем приседаю и бью в пах, бандит не знает, за что хвататься и от боли рычит, завалившись на кушетку, с которой уже вскочила дочь.

– Папка! – тихо и жалобно пропищала она.

– Что он с тобой сделал, малышка? – разглядывая свою девочку, пытаюсь понять.

– Гладил меня по спине, по ногам, так противно, папа! Он такой мерзкий!

– Больше ничего не делал?

– Нет, он пришёл только недавно, перед тобой, – уже тверже ответила дочь.

Хлипкий начал шевелиться, я обрушил ему на голову рукоять ТТ и погрузил в сон. Надолго или нет, но пока не шевелится. Мне надо вытащить его отсюда и спрятать дочку, пока мы с Олегом зачистим катер, осталось немного, но все же…

– Доча, ничего не бойся, все будет…

– Хорошо, – оборвала меня Аленка, – конечно, папочка, я знаю!

Умничка моя. Вижу, как ее трясёт, но держится.

Поискав глазами, нашел какую-то тряпку, Аленкина майка вроде, старая, пойдет. Бандит тихонько скулил, видимо, не совсем отключился. Затолкав ему в рот тряпку, нащупал ремень на поясе и выдернул, расстегнув пряжку. Вязать руки кожаным ремнем та еще морока, хорошо хоть попался неширокий, был бы солдатский, так бы уже не получилось.

Бандит по весу оказался под стать своему внешнему виду, килограммов пятьдесят всего. Говорю же, хлюпик. Конечно, таскать человека – это не то же самое, что поднимать штангу, но я справлюсь, уверен. Выглянул наружу, вроде тихо, но мне нужно пройти мимо кают, в которых и находятся все остальные бандиты, включая главного, Ворона. И тут дочка внезапно позвала меня.

– Пап, так ведь окно же есть!

Тьфу ты, маму их бандитскую через семь коромысел со шпинделем, не было бы дочки рядом, обозвал бы себя матом.

– Ну, конечно, моя дорогая, какая же ты у меня умничка!

Оставив все как есть, то есть не развязывая хлипкого, я быстро распахнул иллюминатор, узковат, конечно, но я рассчитывал его таким при проекте, чтобы человек смог пролезть, мало ли чего, как с тонущего катера выбраться? Вот-вот. Сунув голову бандита в иллюминатор, я обернулся.

– Дочь, не смотри.

– Пап, да давай уже, а то придут другие! Я немаленькая уже, забыл, сколько мне лет должно уже быть?

Это верно, совсем взрослая уже. Больше я не отвлекался. Подхватил хлипкого за ноги и начал проталкивать в иллюминатор. Тот, видимо, совсем очухался и попробовал сопротивляться, извиваясь как червяк, пришлось пихнуть хорошенько куда-то в область паха. Это не я так сильно люблю бить ниже пояса, просто ситуации такие, что миндальничать некогда, а удар в это место действует всегда.

Снаружи была небольшая волна, водичка плюхала о борт и скрыла небольшой всплеск надёжно. Пусть плавает, сука, попьёт водички вдоволь. Итак, минус три. Осталось четверо и главарь, последнего оставить бы Олегу, как более опытному.

– Алён, заберись в шкаф и никуда не выходи, пока я не позову. Приду, позову тебя, только тогда выйдешь. Все поняла?

– Ага, – кивнула дочка. – Осторожнее там, пап.

– Буду, – кивнул я и вышел.

Едва вернулся на мостик, был удивлен наличием на нем главаря.

– Перепилась братва, расслабилась, – констатировал он, словно разговаривая сам с собой.

– Понятно, нет никого вокруг, чего зря напрягаться, – поддакнул я.

– Эх, морячок, знал бы ты дело! Надо всегда быть на стреме, иначе вышка быстро прилетит.

– Ну и на хрен вам такая жизнь? Риск большой, а выхлоп?

– Да что ты знаешь о риске? – протянул задумчиво Ворон.

– Да уж знаю, на, погляди! – с этими словами я снял свой толстый свитер, а затем рубашку. Оставшись голым по пояс, я подошёл ближе к бандиту и встал так, чтобы свет ночника, горящего на мостике, меня хорошенько подсветил. Все мои шрамы смотрелись зачетно, это я увидел в глазах матёрого бандита.

– Нормально тебя пометили. Это где ж так, для войны ты вроде молод?

– Хуже всего, Ворон, что война находит людей и в мирное время. Просто некоторые люди любят жить за счёт других и начинают войну.

– Проще не можешь сказать, чего умничаешь?

– Так я писатель, мне положено выражаться литературным языком.

– Вот это номер! Чего, правда писатель?

– Да.

– А здесь чего делаешь? С яйцеголовыми по озеру шныряешь?

– Прячусь, – честно сказал я.

– От кого же?

– Да вот от таких, как ты примерно, но и тут меня угораздило…

– А это судьба, писатель, ничего не попишешь, – чрезмерно напыщенно произнёс Ворон.

– Судьба говоришь? – сделал вид, что задумался я. – Моя судьба давить всякую погань, на земле, на воде и в воздухе. В этом ты, скорее всего, прав.

С этими словами я резко выбросил вперед правый кулак и с удовольствием заметил, что попал он туда, куда я хотел. Хруст послышался негромкий, но отчетливо различимый. А Ворон был опытным бойцом, наверное, не в одном десятке таких стычек побывал. Любой на его месте схватился бы за лицо, а этот… Рука мгновенно скользнула под куртку, но все равно слишком медленно для меня. Я-то, ведя эту беседу, строил план, а не просто так стоял. Так как правая рука бандита была занята поисками ствола под курткой, то с этой стороны его шея была открыта, и в нее тут же прилетело ребро ладони. Ударил со всей силы, вот сколько было во мне, все вложил в один удар. Первое, что отметил, приготовившись продолжить, так это руку бандита. Она осталась там, где и искала пистолет, под курткой то есть. Значит, удар вышел как надо. Ворон рухнул так, словно из него выдернули стержень, а я уже особо и не смотрел на него, и так было ясно, что он мне уже не помеха. Наклонился к сиденью, чтобы взять свитер, и тут раздался выстрел. Не разгибаясь повернул голову, и тут же пришлось падать на пол мостика, укрываясь за бортиком. Защита так себе, там металл пару миллиметров всего, но это был первый порыв. А второго уже не потребовалось. С кормы раздался один-единственный выстрел, а затем меня окликнули.

– Живой? – Олег.

Значит, ждем окончания этого мероприятия.

– Да.

– Сколько?

Да, он же не знает, сколько точно было бандитов и скольких я убрал.

– Трое, – бросил я.

И тут раздались выстрелы. Стреляли где-то подо мной, значит бандиты. Вот блин, куда они палят? Со стороны Олега дважды грохнул пистолет, подо мной началась суета.

Застопорив ход, рванул на крышу рубки, а затем салона. Только бы через потолок не стали шмалять, пробьют легко.

Мне надо было добежать до носовой каюты, там дочь. Свесившись с крыши, заглянул в иллюминатор, никого вроде. Спустился на трапик и встал у этого окна, внимательно вслушиваясь.

– Алена, это я, иди сюда, быстрее! – прошептал я, держа пистолет на изготовку. И, блин, словно знал, что рано позвал. Дверь в каюту открылась одновременно с дверцей шкафчика. Аленка из него еще не вышла, а вот бандит, сообразивший взять заложника, уже вошел внутрь. Ждать было уже некогда, я дважды нажал на спуск, посылая пули из ТТ в силуэт врага. Готово.

– Эй, не шмаляйте, я сдаюсь! – внезапно донеслось до меня, и я аж застыл. Чего? Как-то такого я вообще не ожидал, поэтому даже завис.

– Пап? – тихо позвала меня дочь.

– Да? – чуть замешкался я, но быстро сообразил. – Беги сюда!

Алена быстро подбежала к иллюминатору и протянула руки. Подхватив ее, выдернул наружу так быстро, как пробка вылетает из бутылки шампанского. В носу есть небольшая площадка, на ней и разместил дочь на то время, пока займёмся последним бандитом. Почему последним? Так вон он орёт, что с него хватит и он сдаётся, а больше, говорит, никого нет. Верить бандиту… Но мы и не собирались ему верить. Вновь взяв дверной проем в каюте на прицел через иллюминатор, я крикнул:

– Выходи на корму, руки в гору, ствол брось перед собой, только дернись и пойдешь рыб кормить!

– Я иду, мужик, иду, не шмаляй, мне резона нет против тебя выступать. Все дохлые уже, а я не при делах, твоим ничего не делал!

– Выходи, мразь, хватит мне лапшу вешать! – зло огрызнулся я.

– Взял, – через несколько секунд услышал я громкий окрик Олега.

Я осторожно влез в каюту, так как хотел проверить, правду ли сказал последний оставшийся в живых бандит. Осторожно ступая, перешагнул через труп в дверях и остановился. По обеим сторонам от меня каюты, но как их проверить…

– Сань, ты где? – окликнул меня Олег, а затем раздался выстрел. Я стоял как вкопанный, не зная, что делать. Кто стрелял? Крикну – выдам себя, вдруг это в Олега стреляли. Держу пистолет у груди, готов стрелять на любой шорох.

– Блин, да куда ты провалился-то? – Совсем близко от входа в надстройку, послышался, наконец, голос моего охранника.

– Да тут я, чего стрелял?

– Так этого в озеро отправил, который вышел.

– А что так? – удивился я.

– А на фига он мне, я что, милиционер, дело на него заводить? Да и отписываться неохота. Не было его, да и все. Напавшие были нейтрализованы, а как, другой вопрос.

Вместе с Олегом мы проверили все каюты, заглянули в самые укромные уголки катера, но и так, уже сделав в голове подсчёты, я понимал, что живых тут, кроме нас троих, не осталось. Все трупы мы с удовольствием скинули в озеро, жаль, конечно, так загрязнять водоем, но, думаю, рыбки их быстренько скушают. Правда, под нами сейчас глубина охренеть какая, и есть ли тут рыба – еще вопрос. Не всегда поговорка о том, что рыбка ищет где глубже, работает. На глубинах в центре Байкала мало кто живет, я думаю. Вся рыба в основном пасется на глубинах до двадцати-тридцати метров, а это вблизи береговой линии, глубже – исключения. Чего рыбе там делать? Вся пища возле берегов, а летом, как сейчас, тем более, да и водичка там теплее, а значит, корма больше. Да и плевать на этих сраных бандитов, у меня вон, отходняк пошел, трясет как Тузика.

– Знаешь, в чем проблема? – сказал я через пару часов, когда мы немного прибрались на катере, убирая все следы пребывания на нем этого отребья, что кормит сейчас байкальских рыб, и уселись с Олегом на мостике, чтобы обсудить дальнейшие действия.

– Только не говори, что топлива нет? – нахмурился охранник.

– А его не могло хватить в оба конца, эти упыри же шли в один, – констатировал я. – Самое хреновое, что они заставили идти по прямой, и мы сейчас далеко от дома.

– Но Байкал ведь не круглый! До берега, если свернуть в сторону, должно быть ближе?

– Вопрос только, куда именно мы пойдем.

– Давай в сторону нашего берега, а куда придем, туда и придем. Надо будет, я по тайге до ближайшего села дойду, а там только телефон будет нужен. Выберемся, не переживай.

Боялся одного, что станет с психикой дочери, ведь не каждый день такое увидишь. И взрослому-то неприятно, если он не садист, а уж ребёнку. Хоть она и не видела сам момент убийства одного из бандитов, но все прекрасно понимала, да и кровь оттирали мы с Олегом при ней практически. Надо было ее куда-нибудь в пионерский лагерь отослать, лучше в таких ситуациях быть со своими сверстниками. Хотя, как их можно считать сверстниками? Алёнка у меня не глупая, и свой настоящий возраст осознаёт, и тот факт, что все дети вокруг неё намного старше, ведь родились задолго до ее рождения. Дочь никогда не преподносила мне сюрпризов, и даже не знаю, готов ли я к ним, как она себя чувствует в реальности, что у неё внутри, загадка для всех нас.

Сейчас Алёнка тихо спала в своей кроватке, после очень позднего ужина или раннего завтрака, и не поймёшь пока. Скоро рассвет. Олег заканчивает уборку на катере, я веду его в темноте. Очень надеюсь, что на экономическом ходу пройдём подальше и не заглохнем посреди озера. Переговорили с Олегом насчёт парней, он не верил, как я, что они все погибли, но Ворон тогда вроде не врал, да и взять живыми моих женщин можно было, только устранив охрану.

Неизвестно еще, что случилось с Варварой Алексеевной, почему ее тогда не было на берегу? Если и она пострадала, будет плохо. Но все мысли сейчас занимала Катя. Второй раз подряд под конец беременности случается какая-то хрень. Чего-то я не верю в такие совпадения, уж не карма ли это наша, типа наше время ещё не пришло, поэтому и родить не можем? Страшно об этом думать. Да, у нас есть Алёнка, но хотелось бы ещё деток, почему нет?

Солярка кончилась с рассветом, и казалось, что нам будет очень грустно теперь, тут ведь ещё и холодно, несмотря на лето, но судьба всё-таки повернулась к нам вновь передом, а к неприятностям – задом. Было около десяти утра, когда сначала мы увидели пролетающий в паре километров вертолёт, а ещё спустя пару часов к нам подошёл корабль. Удивился, не знал, что на Байкале дежурят военные катера, а вот увидел своими глазами. Военные быстро перебросились с Олегом парой фраз и кинули нам швартовые. Не стали мудрить с горючкой, переливать, заливать, нас просто взяли на буксир и потащили. Никаких разговоров не было, Олег ходил на корабль к воякам, но те не располагали какими-либо сведениям о наших товарищах и близких людях, просто просили ждать. Приказ у них был простой, притащить нас в ближайший порт, наша Листвянка оказалась далеко, туда будем добираться сами и позже, пока вот так, верёвка и только подруливай немного.

– Да заправим мы вас, заправим, не шумите! – успокаивал нас какой-то военный в чине подполковника.

Мы прибыли в порт, военный катер прижал нас к стенке и, дождавшись, пока мы закрепим наше судно, спокойно ушёл по своим военным делам. Едва ступив на землю, мы были охвачены заботой и вниманием, местные были чересчур возбуждены и прилагали все усилия, чтобы вывести меня из себя. Вот я и вышел, затребовав заправить катер и дать нам телефон.

– Извините, у него стресс, бандиты держали в заложниках его семью, войдите в положение, – ответил Олег.

– Сейчас здесь будут работники прокуратуры, необходимо провести следственные действия…

– Товарищ подполковник, а можно чуть позже, дайте позвонить, у меня жена на сносях, а тут такое, как бы не случилось чего, – открыл рот я.

– Нас предупредили, что у вас возникнут такие вопросы, поэтому просили успокоить и сказать, что все хорошо. Вашу жену, вашу тетю и всех остальных перевезли в Иркутск. Они в лучшей больнице, повторяю, угроз нет, все хорошо, успокойтесь.

Ага, успокойтесь, да я еще больше завёлся. В Иркутск, в больницу? Что случилось с ней, что-то с ребёнком? В голове шквал вопросов, но задавать их вслух я не спешил, Олег держал за руку, давая понять, что мне необходимо успокоиться.

Больше всего было жалко дочь. Нас замучили вопросами, прокурорские выпили всю кровь, хорошо хоть мы вспомнили, точнее я, Олег-то и не знал об этом, что у бандитов были какие-то два больших мешка. Знаете, что в них оказалось? А золото. Эти ухари откуда-то прознали о перевозке большой партии золота с ближайшего прииска, вот и совершили налёт. Один мешок был битком забит золотым песком, а второй самородками. По весу оба тянули килограммов на сто. Зачем они их взяли, куда намеревались сбывать? Тайна за семью печатями. Может, к китайцам вывезти хотели…

Отпустили нас глубоко за полночь. Нам с дочкой предоставили комнату в каком-то маленьком домике, где жила бодренькая такая старушка. Та, несмотря на поздний час, устроила нам хороший ужин, напекла каких-то лепёшек, и Алёнка с большим удовольствием их поедала, да ещё и с вареньем, м-м-м. Вкуснотища!

Когда утром меня разбудили, думал вновь начнут допрашивать, но оказалось, нам предлагают помощь. Точнее, прокурорские прибыли сюда на небольшом автобусе и приглашали ехать с ними в Иркутск. Узнав, сколько километров предстоит трястись на этом сухопутном «лайнере», решительно отказался. Дайте солярки, я и по воде дойду, как бы ещё и не быстрее вас! Вдоль берега из этого посёлка, куда нас занесло, до нашей Листвянки километров сто, фигня, к вечеру дома будем, правда, не очень уже и хотелось туда, испортили гады нам впечатление о Великом озере. Эх, и что теперь? Куда нас на этот раз засунут?

В путь мы двинулись около двенадцати дня, а уже к семи часам вечера подошли к пирсу. Именно на этом пирсе мы прощались с женой и не знали оба, останемся ли живыми, но вроде как все обошлось. На первый взгляд.

– Здравствуйте, вернулись? А мы тут все переживали, куда вас увезли… – пока привязывал катер, подошли двое мужиков, из местных.

– Это не нас увезли, а мы увезли этих тварей и притопили подальше от берега, чтобы больше жизнь никому не портили, – буркнул я, состроив злую гримасу.

Мужики отшатнулись, видно, что страшно им, ещё бы, я умею быть убедительным. Впрочем, наверное, я не прав. Жили здесь местные всю жизнь, с хлеба на рыбу перебивались, а тут бац, какие-то молодые заявились, и все им тут приготовили заранее, и дом, и катер привезли, и машина-то у них есть, в общем, какие-то мы на их взгляд не такие. Да, нельзя так выделяться, не по-советски это. Все, на хрен, чую, накатался я на катере, надо что-то менять. Уйду в работу, тем более проектов выше головы, а кто внедрять будет за меня? Вон, по машине накопил столько рекламаций, что хоть новую делай. Главный вопрос – железо… Но об этом попозже.

– Шучу я, товарищи, милиция их поймала, все нормально.

– А-а-а-а! – заводили подбородками мужики. – Вон оно как. А тут у нас милиции было, ну просто не пройти, вашу жену увезли куда-то, – с важным видом ляпнул все же один из них.

– Разберёмся, – кивнул я, – счастливо оставаться.

В доме разгрома не было, но и порядка тоже. Покачав головой и оставив дочь собирать вещи, вдруг ей что-то нужно, пошёл к Олегу, он сразу, как приехали, отправился в тот дом, где и жили наши охранники. Тоже, думаю, вещички собрать. Да, не сказал, несмотря на позднее время, решили на машине ехать в город. Тут недалеко, около семидесяти километров, быстро доедем.

– Как у тебя? – войдя в дом, застал Олега за просмотром фотографий.

– Колю жаль, давно вместе работали, сразу как с армии пришёл, взяли в контору, там и познакомились, – кажется, он даже всплакнул бы, если бы меня рядом не было.

Работники прокуратуры сообщили Олегу, что его коллеги в больнице, двое, оба тяжело ранены, но опасность миновала, жить будут. А вот третий боец, Николай, погиб.

– Ты готов ехать? – кивнул я в сторону выхода.

– Сейчас машину посмотрю, если нормально все, на ней и поеду.

– Лады, я тоже сейчас все загружу, не так и много вещей, некогда обустраиваться было.

– Думаешь, сюда уже не вернёмся?

– Думаю нет, да и как ты себе представляешь это? Катерина меня сожрет!

– Да уж, нрав у твоей супруги ещё тот, как вы ладите, что почти не повышаете голоса друг на друга?

– Это, Олег, называется любовью. Люблю ее, а остальное не важно.

Дорога до Иркутска была уже знакома, в этот раз ехали в темноте и разглядывать красоты было некогда, да и не очень хотелось. Я размышлял о другом, катер-то я оставил, даже не озаботился консервацией. Да и хрен с ним, спрошу у вождей, как быть. Если вновь возьмут на себя доставку, то хорошо, а нет, так оставлю на Байкале, подарок гидрологическому институту. Дорогой подарок, правда, но сейчас я об этом уже не думаю.

В управление КГБ мы приехали около девяти часов вечера, кроме дежурного, тут никого не было, но Олегу требовался только телефон. Быстро произведя несколько звонков, разрешили проблему с ночёвкой и доступом в больницу, туда поедем уже с утра, нечего ночью людей баламутить.

Комната в общаге показалась знакомой, да они все сейчас почти одинаковые, так что помылись с дочкой по очереди в душе, да и завалились спать. Есть ещё не хотелось, поэтому даже думать не стал. Утром нас разбудил Олег, пришёл ровно в восемь и притащил завтрак. Я с удовольствием съел яичницу, а дочка трескала оладьи с повидлом, аж пальцы облизывала.

– Ну, в больницу сейчас? – Олег завтракал вместе с нами. Мы уже привыкли к ребятам, как одна семья стали. Даже странно как-то. Или ничего странного?

– Да, Алёна соскучилась по матери, как и я, скорее хочется повидать. Ну и о парнях узнать, конечно.

– Мне вчера ничего не сказали, самому не терпится. Как все произошло, мы ведь так и не знаем!

– Ты извини, Олег, но против банды такого количества ваших сил было бы все равно недостаточно, да и застали, наверное, врасплох.

– Нет, Серегу врасплох не застанешь, тут что-то другое случилось.

– Узнаем скоро, – кивнул я.

Катя… Как же я был этому рад, встретила нас хорошо. На уставшем лице не было и тени какого-то недовольства или злости. Успокоилась уже или решила не идти на конфликт? Смысла в нём все равно не было, она это прекрасно понимает, хоть и брюзжит иногда. Обняв дочь, она долго не отпускала ее, просто прижимая к себе и целуя. Прекрасно понимаю ее внутреннее состояние, ведь фактически Аленку вырвали из ее рук и увели.

– Я ведь реально думала, что все, больше не увижу вас, – разрыдалась, не удержавшись, супруга, – когда вы отходили от берега, стояла как дура, наверное, час, чего ждала, не знаю.

– Это ты сообщила милиции?

– Серёжа ненадолго пришёл в себя и сказал, как связаться. Побежала к председателю, дозвонилась в Иркутск, в КГБ, сообщила код, который мне Волков назвал, и все как-то быстро завертелось. За нами приехали уже через два часа, всех увезли сюда, в больницу, а дальше узнавала все со слов приставленного человека. Они ничего с ней не сделали? – указывая на дочь, вдруг спросила жена.

– Нет, родная, ничего, – покачал я головой.

– Один меня по спине гладил, – внезапно проболталась дочь, черт, забыл ее предупредить.

– Что-о-о??? – в момент вскипела Катерина.

– Все хорошо, Кать, ничего он не сделал.

– Просто не успел, наверное?

– Может, и так, теперь без разницы, – отмахнулся я, – не сделал и ладно.

– Папка его убил, мам, – буднично так пролепетала Аленка.

– К-как? Ты что, видела? – У Кати глаза начали округляться.

– Ага, папа злой такой был, я даже испугалась.

– Да не, она приукрашивает, я его отпустил…

– В окно? В воду? – Блин, дочь, да молчала бы лучше…

– Ну, может, он плавает хорошо, там недалеко до берега, километров тридцать, – и сам себе улыбнулся.

– Саша!

– Ладно, забудь. Как ты сама-то? И что с Варварой?

– Она в порядке, бросилась Алёнку защищать, ударили ее сильно по голове, сотрясение мозга.

– Хорошо, что так, надо подумать, чем ее отблагодарить…

– Она уже мне сказала, что останется с нами, даже если платить не станем. Она полюбила Алёну и всех нас.

– Это очень хорошая новость, но ты молчишь о себе!

– Представляешь, – даже улыбнулась Катя, – а все нормально. Врачи сказали угрозы выкидыша нет, ждём дальше.

– В Крыму? – поинтересовался я. Вроде там хорошо было, да и тепло там аж до октября.

– Знаешь, что, – задумчиво, как мне показалось, ответила Катя, – может, домой поедем? Плевать на все, хочу к нам в деревню…

– Ура, я тоже хочу в нашу деревню! – закричала дочка. О, даже не знал, что ей настолько там нравится жить.

– Как ты сказала, домой? – улыбнулся я. – Что ж, поедем домой!

О ребятах рассказала мне именно Катя. Как погиб Николай и как чуть не убили остальных. Бандиты заявились к нам в дом, кричать было бесполезно, их уже взяли на прицел. Когда повели на улицу, на выходе раздался крик, а потом все увидели Николая. Он первым бросился на помощь и нарвался на нож. Сказали, что умер мгновенно. Вторым был Женька, крепыш-пловец, он выскочил из дома и закричал. Бандиты увидели пистолет в его руках и тут же выстрелили. Обрез из «трёхлинейки» штука убойная, я видел его у Лося, на катере, наверное, он и стрелял. Хорошо, что это была не двустволка, тогда бы Женьку изорвало в капусту. Получив пулю в грудь, Евгений потерял сознание, и, скорее всего, его сочли мёртвым, раз не добили. Последним пал Сергей. Он напал на бандитов со спины и сразу застрелил троих, но бандитов было очень много, и его подстрелили. Одно ранение лёгкое, борозда на голове, а вот два остальных тяжкие. Одна пуля засела в лёгком, вторая где-то в животе. Как он выжил, непостижимо. Ведь его ещё и добивали контрольным выстрелом. Именно от этого выстрела и появилась борозда на голове, попали вскользь. Парню надо свечку поставить, чудом смерть обошла. Хотя здесь вроде как не принято, но всякое бывает.

– Здравствуйте, Александр Николаевич, – произнёс я в телефонную трубку.

– Здравствуй, Саша, – усталый голос Шелепина на другом конце провода отлично выдавал его настроение. – Как вы?

– Лучше. Я звоню сказать, что мы домой едем. Машину я погружу на товарный, отправлю на завод, уже договорился, сами отправимся на поезде.

– Не буду отговаривать, может, так и надо. Нужно что-нибудь?

– Ефимовичу передайте, что парней наградить надо, да отпуск хороший дать. Если это возможно, то я хотел бы купить им всем квартиры, где они скажут. Знаю, что не принято это, но обставьте это как премию от конторы, а оплачу я. Они молодцы, Колю жаль. Узнайте, чем можно помочь его семье, а то мне неудобно у ребят выспрашивать, они переживают.

– Премию мы сами дадим, от государства, так положено, и нечего тут выдумывать. Насчёт Николая… Он не женат, но есть родители, узнаю, чем можно помочь, и все сделаем. Не переживай, понимаю, что это звучит как дежурные слова, но так уж вышло. Никто, никто не мог предположить, что такое может произойти. Понимаешь?

– Да, конечно, понимаю, – согласился я. – Ладно, будем дома, позвоним. Олег все равно хочет ехать с нами, говорит, что его никто не увольнял и с должности не снимал, поэтому он будет продолжать службу.

– Это хорошо. По пути к вам присоединятся ещё люди, но вновь негласно. Олег, раз уж у вас с той командой были теплые отношения, пусть так и будет при вас. Ему будет предложена другая работа, а уж что выберет – дело его.

– Решите как-нибудь, – согласился я.

– Что с катером твоим, нужно опять перевозить?

– Честно? Оставьте тут, учёным нашим он хорошо подходит, я ведь и рисовал его тогда с прицелом на то, что будет налажен выпуск для гражданских служб.

– Хорошо, так и решим, компенсацию получишь, не проблема.

– Можно направить ее на разработку нового, есть намётки.

– Ещё больше? – усмехнулся Шелепин.

– Нет, наоборот. Просто большая лодка, с каютой, но далеко уже не сходишь.

– Ладно, занимайся. Вообще, есть что-то новое?

– Оно всегда есть, – подтвердил я догадки генсека. – Но думаю, пока заняться доведением до ума того, что выдал ранее.

– А что такое?

– Да есть немного, машину же не зря отправляю на завод, надо избавляться от детских болезней, прежде чем в серию запускать. Кстати, а как они ее на выставке-то показали, ведь даже не сообщали ничего?

– Мы отменили демонстрацию новинки, показали только «Волгу» и «Жигули».

– Нашли чего показывать, эка невидаль. Морально устаревшие конструкции.

– Это почему? «Волгу» хорошо переработали, как мне докладывали, да и тысячи заказов у завода на неё о многом говорят. В том числе из-за границы.

– Это когда они успели что-то переделать, ведь даже слышать ничего не хотели? – реально удивился я.

– Увидели прототип «Москвича» и сделали свой. Им обидно стало, как я думаю, что у «Москвича» есть новинка, а у знаменитого завода нет. Знаешь, Володя уже обкатывал ее, говорит, что новая «Волга» лучше прежней.

– Она могла стать лучше только в одном случае: если бы взяли что-то из моих идей, но они отказывались это делать, не признают выскочек.

– Там мутная история, если честно, я не особо вникал. Семичастный что-то рассказывал о том, что не получил от главного конструктора чёткого ответа о разработке. Чья она.

– Угу, – промычал я, – кажется, начинаю понимать. Хрен с ними, сделали и сделали, все для страны лучше будет. Я же с ними разругался именно из-за того, что ничего не хотели делать. Так и сказали, что их машина одобрена на самом верху и незачем что-либо менять.

– Ладно, устрою тебе встречу с директором Горьковского завода, там и выяснишь.

– Ну его, пока я не готов, может, в будущем. Что по стройкам у нас, лучше бы рассказали.

– А что по стройкам? – удивился вопросу генсек. – Домостроительные комбинаты растут как на дрожжах. Спрос на их продукцию превышает предложение, работают люди. Дома строятся, появились, не без твоих усилий, новые предложения по оптимизации труда, по материалам, и даже новые проекты.

– Отлично, мысль у людей заработала, значит, мы на верном пути. Хотел бы ещё кое-что узнать, но это надо у Ефимовича спрашивать.

– Не озвучивая, могу только сказать – работа идёт.

– Ладно. До свидания, позвоню из деревни.

– Да мне все равно будут сообщать о вашем передвижении, но ты да, обязательно звони.

– До свидания.

С помощью комитета договориться о погрузке машины и ее отправке в столицу оказалось удивительно просто. Все быстренько оформили и обещали отправить сегодня же. С этим удалось разобраться легко. Дальше потекли тяжёлые ожидания разрешения от врачей для Катерины. Все же срок подходил, и при нашем раздолбайстве надо свести риски к минимуму. И врачи оказались правы. Стресс, полученный в результате нападения на нас, все же дал о себе знать и ровно через неделю, двадцать второго июля Катерина неожиданно для меня родила сына. Я выпал из жизни на несколько часов. Не мог поверить, что все-таки мы дождались и дотерпели. У нас не так и давно уже была попытка, тогда обстоятельства, причём весьма похожие, сыграли своё чёрное дело, и ребёнка мы потеряли. Катя ужасно переживала всю беременность, мало того что нас отправили можно сказать в ссылку, спрятали то есть, так ещё и этот инцидент с бандитами. Так или иначе, но у нас появился новый член семьи, а это накладывало дополнительные заботы и большую ответственность. Работать я все равно не перестану, а значит, надо заводить дополнительную охрану. Катя просто не вынесет чего-либо такого же, как пришлось пережить только что.

– Рад?

Когда разрешили навестить жену, примчался как ветер, прихватив Аленку.

– А ты как думаешь? – поворчал я, не в силах отвести глаза от кулечка, что лежал у неё на руках. Катерина сидит в постели, а малыш, завёрнутый как куколка, тихо посапывает у нее на руках. Кормить приносили, вижу, что халат не застегнут, а лишь запахнут, прикрылась, когда мы вошли.

– Мам, а я такая же была? – дочери все происходящее было интересно не меньше меня. Она пыталась потрогать маленький носик братика, но мать не давала ей, говоря, что пока не надо.

– Конечно, – вместо жены ответил я, – вынесла тебя мама мне показать, когда я ее в больнице навещал, я смотрю, а там лежит котёнок какой-то. Головка с яблоко, глазки прикрыты ещё, но такая хорошенькая…

– Сань, хватит! – Катя строго осадила.

– А что такого? – улыбнулся я.

– Я что, на человека не похожа была? – сделала вид, что обиделась, дочь.

– Да пошутил я, пошутил, – выставив перед собой руки, защищался я.

– Пап, мам, а как мы братика назовём? – задала серьёзный вопрос Алёнка.

– А и правда, как? – задумался я всерьёз. Чего-то даже и не задумывались, мечтали просто спокойно выходить срок и родить, а вот имя…

– Может, – робко произнесла Катерина, – Ванькой?

– А давай, мне нравится, – улыбнулся я. А что, самое путное имя, чего тут думать.

– Значит, Ванечка? – засмеялась дочь. – Эй, родители, а вы меня теперь любить-то не перестанете?

– Иди сюда, егоза! – сграбастал я дочку в охапку и крепко сжал. – Ты всегда будешь моей любимицей, запомни это!

– Да уж, будет папа кого-то кроме дочки своей любить… – вставила пять копеек жена.

– Я вас всех люблю, всех и всегда!

Выписали нас, ну, Катю, конечно, через неделю. За это время, благодаря нашему охраннику Олегу, о событии узнали все, кто вообще нас знает. А это, между прочим, первые лица государства Советского. Подарков не было, каждый, кто звонил и поздравлял, обещал вскоре исправиться. Вшестером, мы, собрав нехитрые вещички, погрузились на поезд и направились домой. Не в Москву, а домой, в деревню. Вшестером – это с Олегом и Варварой Алексеевной, которая полностью поправилась и ни в коем случае не хотела возвращаться в столицу и бросать нас. Так и сказала:

– У меня теперь ещё один воспитанник появился, как же я могу его бросить? Да и Алёне надо подготовиться к школе, каникулы скоро закончатся.

– Пап, а в школу я какую пойду?

– В Глебово, ты вроде раньше хотела. Или в Москву хочешь?

– Я в деревню хочу, там интереснее, – заключила дочь и была права. Там дети без чванства, настоящие, как и их родители, простые люди. Хоть мы сейчас несколько выбились из образа простых людей, но по сути, ничего не изменилось. Я не занимаю каких-то важных постов, мы не строим себе палат царских, живём как все, разве что машина у нас есть… Блин, а ведь и нет. Ну и ладно, придумаем чего-нибудь, очень надо будет, купим, все же положение известного писателя позволяет иметь больше, чем простым людям. Вот, сам себе противоречу. Ну не виноват я, что купить дефицитный товар могут не многие, но я делаю все, чтобы это искоренить.

Добирались довольно долго, по пути сделали несколько пересадок, но все же в первых числах августа оказались на месте. А там… Мать моя женщина, вот же засранцы, решили-таки удивить бывалого меня! И ведь удивили. Во-первых, до деревни отсыпали хорошую дорогу, таксист, которого мы поймали на вокзале в Рыбинске, восхищался всю поездку. Когда мы уселись к нему в «Волгу» и назвали адрес, куда нам нужно, он даже зубами заскрипел, так не хотел ехать в нашу сторону. Ещё бы, до недавнего времени здесь была испытательная дорога ЗИЛа, представляете, что это была за дорога? Ужас. Ее стали приводить в порядок всего несколько лет назад, но до ума так и не довели, а тут… Грейдированная, отсыпанная хорошим щебнем трасса позволяла спокойно ехать на шестидесяти километрах в час и не париться особо, главное, ям не было, а то, что камень, а не асфальт, так можно и простить.

Вторым подарком стала новенькая белая «Волга», причём какая-то непривычная. Лишь очертания кузова позволяли с уверенностью заявить, что это все же «Волга», а не «Кадиллак». Уж не ту ли новую мне подогнали, которую на выставку возили? Шелепин мне рассказывал по телефону, но я как-то не заострял на этом внимания. Отложив осмотр до появления свободного времени, мы прошли в дом, из которого вывалился дядя Коля чуть ли не в обнимку с Ириной Сергеевной, бывшей заведующей магазина, с которого началась наша трудовая деятельность в этом времени. Охренеть – не рассказать. Это как? На мой немой вопрос фронтовик, прочитав все на моём лице, коротко бросил:

– Потом!

И мы пошли в дом.

Порядок был такой, как будто мы никуда и не уезжали, а ведь не были тут с прошлого года, чёрт, даже соскучиться успели, тут все казалось таким родным и тёплым… Но я быстро отметил изменения. Полы были перестелены, новые доски сияли лаком, и мягкие ковровые дорожки их только украшали. Какие-то новые шкафы, телевизор в углу, на тумбочке, которой, к слову, также ранее не было. На кухне новые белые шкафы, холодильник, радиоприёмник. Несколько картин на стенах, ничего этого раньше не было, да блин, эти искусители что, совсем сдурели?! Мы и сами бы все это купили, зачем? Мы вообще такие люди, вся наша семья, никогда не заводили лишнего, чтобы просто было, покупали вещи лишь по мере необходимости.

– Это, видимо, подарки! – первой догадалась Катя и широко улыбнулась.

– Вот же… – не стал продолжать я. – Да тут теперь как в Москве!

– Тебе не нравится? А мне понравилось, угадали.

– Ну и ладно, раз тебе зашло, то я доволен. Кстати, а ты не заметила, чего это там возле нашего причала стоит? Дядя Коля на какой-нибудь служебной посудине, что ли, пришёл?

– Не знаю, видела, что кроме нашей старой лодки что-то ещё стоит, но не обратила особого внимания, – пожав плечами, хмыкнула супруга.

Дочка носилась по дому, показывая всё и вся Варваре, та только охала и не успевала за нашей егозой. Ваньку уложили сразу спать, Катерина покормила его, и он мгновенно уснул. Первая его длительная поездка была, а перенёс он ее довольно неплохо, ревел мало, и это радовало, может, таким же спокойным будет, как и Аленка? Та вообще в детстве не создавала проблем, да, пищала, как и все дети, но истерик на несколько часов никогда не было. Она и сейчас такая же, своенравная, конечно, шустрая, но не вредная.

– А теперь, бать, рассказывай, как это и что вообще происходит?

Мы уселись на пирсе с дядей Колей, который давно для нас был родным. Закинув в речку поплавки, мы начали разговор. На новое судно, какую-то большую лодку, я как-то и не смотрел.

– Да что происходит… Ты же сам мне Ирину сосватал…

– Я-я? – у меня, наверное, лицо как у лошади вытянулось.

– А кто? Ты ж меня попросил ее на работу взять? Вот и взял! Понимаешь, Санька, я влюбился на старости лет, а самое главное, что и она!

– Точно? – теперь я прищурил глаза, вперив взгляд во фронтовика.

– Будь спокоен, точно. Ты ж знаешь, я людишек нутром чую! Ваша помощница… кстати, как ее, Варвара?

Я кивнул.

– Очень хороший человек. Вижу, что беда у неё была, но сейчас она вновь почувствовала себя человеком. Нужным человеком.

Вот блин, дядя Коля всегда был тонким психологом, он реально чувствует людей, не раз за ним подмечал. Он мне и моих благодетелей описывал, и ведь здорово помог этим, мне тогда легче было выстраивать с ними диалог.

– Так у тебя все серьёзно?

– Да. Предложил ей замуж за меня, но она пока ещё не развелась со своим бывшим мужиком. Тот ведь бросил ее, как только ее под суд отдали. Ждём вот, подали документы, обещали вскоре помочь.

– Ну, если сами не сможете, дай знать, помогу. Только ты, бать, главное сам не ошибись. Ты уверен, что у неё взаимно? Ирина очень расчётливый человек, не забудь, кем она была раньше. Знаю, что иногда под суд попадали и по ошибке, но уж за ней-то грешки водились ого-го! – дернул я бровями.

– Все знаю, даже ругались с ней поначалу. Я ей за дефицит высказывал, она оправдывалась, но признала, что виновата, но ведь не одна она, правильно?

– Конечно, – согласился я, – просто она была продуктом системы, приспособленкой, которые только пользовались случаем. Ох, надеюсь, что ты прав и у вас все получится, правда, очень этого желаю.

– Ты не думай, что я как мальчишка за юбкой побежал, этим меня не заманишь, тут другое, я ее чувствую. Чувствую, что она какая-то родная, что ли. Вот не могу объяснить. Это на фронте началось. Знаешь, как было, сидим в окопе, рядом с тобой такой же боец, как и ты, но ты каким-то нутром чуешь, что он тебе не друг. Проходит какое-то время, и ты начинаешь замечать, что сначала махра пропадает, потом тушёнка, а потом тебя в особый отдел вызывают и говорят, что ты анекдоты про советскую власть травил. Понимаешь?

– Ты мне такого не рассказывал, – смотрел я на фронтовика, раскрыв глаза.

– А ты думаешь, я все говорил? Эх, парень, да разве все расскажешь?! Всякое ведь бывало в наше время. И предавали, и наоборот, заступались и вину на себя брали, всякие людишки встречались, я ж тебе говорил…

– Это да, говорил и не раз, я это отмечал в книгах и имел за это серьезные разговоры с партийными работниками.

– Вот. А Ирину я чувствую, она совсем другая, просто долго была не там, где надо.

– Чем она у тебя занимается?

– Помогает. Я предложил ей бухгалтерию, прошлого-то счетовода посадили за растрату, но она отказалась. Взяла канцелярию и снабжение, справляется на раз-два, она ведь все в торговле знает на пять с плюсом, кому как не Ирине это делать. У меня раньше знаешь, как было, до неё? Вроде рыбу по базам отправляем, а с области звонят и спрашивают, почему то там, то тут рыбы нет? Нет, не воруют и не прячут, тупо идёт в один магазин больше, чем надо, и на другой не остаётся. Она взялась и все отделила, уже грамоты имеем, вот как стараемся. Вообще, спасибо тебе, сынок, за все, я тебя ругал поначалу, что ты меня втянул в такое ответственное дело, а потом понял. Хорошо сидеть на жаре и критиковать, а вот встать да самому что-то сделать, это не каждый хочет. Много у нас говорунов развелось, а дело делать – некому. И знаешь, я как будто даже моложе стал, а уж как с Ириной познакомился…

– Чего, бать, седина в голову? – улыбнулся я. Ну, а что такого, хочется ведь знать, есть ли жизнь на Марсе… Ну, есть ли секс после пятидесяти или нет, тем более в СССР?

– Непривычно мне как-то так откровенничать, другого бы послал, но ты мне как родной, поэтому скажу так… – на секунду фронтовик задумался, как будто что-то вспоминая, и ему явно нравились эти воспоминания, на лице сияла блаженная улыбка. – Я и не думал, что когда-то снова этого захочу, а ведь захотел, да ещё и как.

– Эх, батя, да наслаждайся! Жизнь-то одна, а ты через такое прошёл, что грех не наслаждаться теперь. Тем более что ты ещё и продолжаешь трудиться для блага общества и страны. Живите, чего вам, вы ж ещё оба молоды, все в ваших руках!

– А ты знаешь, – вдруг перешёл на шёпот дядя Коля и заговорщицки наклонился ко мне, – она ведь мне сказала, что могла бы попробовать родить, говорит, что ещё не очень поздно!

– Бать, да рожайте вы хоть пятерых, молодцы, что вообще об этом думаете, – искренне обрадовался я. Во дела творятся. Так-то ведь она ему дело предлагает, ему слегка за полтинник, сама Ирина моложе, почему бы и нет?

– Честно? – все так же серьёзно продолжал дядя Коля. – Боюсь я. Лет десять уже себя стариком считал, а как вы у меня появились, то словно ожил. Ногу мне починили, с головой вроде всегда дружил, вот и думаю, вас, Сашка, мне Господь послал. Доживал бы сейчас тут в одиночестве, ловил рыбку, не дай бог, на винцо бы ещё присел и все, поминай как звали… Сколько нашего брата после войны этой поганой водка сгубила! Я сам поначалу закладывал, но вовремя спрыгнул с этого поезда, благо живу тут, в деревне, можно сказать, лень помогла. Жил бы в городе, где магазины под боком, точно спился бы, а тут… Самому брагу ставить – лень, в магазин до села бежать – тоже лень, так и не пристрастился.

– И слава богу, бать, ещё этого не хватало, – одобряюще заявил я.

Прибежала Алёнка, защебетала как заведённая, рассказывая о том, что в доме происходит, как малыш себя ведёт, надо же, как ей понравилось быть сестрой.

Половили рыбки, сколько же я вот так, на простую палку с поплавком не ловил… Это ж такой кайф! Главное, ничего и не надо, сидишь себе, кидаешь, болтаешь с родными, попутно таская плотву и окуней, подлещиков и густеру… Красота.

На следующий день с самого утра с Олегом полезли осматривать нашу новую машину. Это вообще-то меня охранник и потащил. Я вышел утром искупаться, а он заметил и уговорил, да я и не сопротивлялся, самому было интересно.

А «Волга» впечатлила. Я серьёзно. Эти товарищи, которые ощетинились год назад как ёжики, ни в какую не желая меня слушать, внедрили большинство моих предложений. Снаружи изменений минимум, да это и понятно, штамповочные прессы переделать непросто, но все же кое-что сделали. Добавили железа спереди и сзади, визуально снизив силуэт, машина больше не похожа на зубило на колёсах. Багажник имел теперь больший проём, крышка доходила до бампера, также изменённого. Фары оставили прежними, но добавили ещё пару, чуть меньшего диаметра, на мой взгляд, получилось классно, на американцев похоже. Выштамповка на дверях осталась, да и чёрт с ней, не бросается в глаза и ладно, а вот с линией крыши мудрить не стали. По моему смелому проекту предполагалось увеличить наклон лобового стекла и как бы раздвинуть кабину, сделав ее больше в длину, но конструкторы оставили пока как есть, не удивлюсь, если через годик они все же переделают и это. Салон также претерпел серьёзные изменения. Рулевой вал наконец стал прямым и не вынуждал сидеть криво, как раньше. Сиденья новые, другой формы и более удобные, даже прям очень удобные, хоть и на пружинах пока, как кровать. Панель приборов прежняя, сойдёт пока, торпедо немного изменили, но ничего особенного. Осмотрев интерьер, залезли под капот. Тут в глаза ничего особенно не бросалось, кроме нового корпуса воздушного фильтра, и я уже решил было, что на внешности изменения и закончатся, но нет. Сюрприз, причём весьма приятный, ожидал под машиной. Не, от моста не избавились, а вот передняя подвеска как на «десятке» из моего будущего, сразу бросилась в глаза. Шаровые, новые рычаги, подрамник… Стоп, а это что такое? Редуктор какой-то не такой, так-так, надо срочно это дело обкатать, чую, что тут и ход совсем другой теперь, неужто «Корабль» и рулиться станет лучше, а не плыть по дороге? Хотя, блин, это ведь тоже дело вкуса, кому-то нравилось.

– Прокатимся? – предложил я другу-охраннику. Да уж через такое вместе прошли, что поневоле сделаешься друзьями.

– С удовольствием! – улыбнулся в ответ Олег.

– Девочки, вам ничего в магазине не нужно? – забежал я в дом.

– Ещё как нужно, давай, я проще с вами съезжу, а то записывать надо, – выступила Катерина.

– Вот же… – усмехнулся я, – да я только до села хотел…

– А поедем в город. Саша, мне очень многое нужно, ты забыл, у нас как бы ещё ребёнок родился!

– Да все я помню, поехали, конечно, – естественно, согласился я.

Алёнке перспектива поездки не понравилась, хоть и на новой машине, но, кажется, ребёнок у нас напутешествовался надолго. Осталась с дедом, с фронтовиком дядей Колей, которого она давно дедом зовёт, Ириной Сергеевной и Варварой, последняя, между прочим, не выпускала из рук моего маленького сына. Эк ее зацепило, прям как наседка. Но Кате хорошо, помощь, казалось бы, из ниоткуда.

«Волжанка» шла классно. И ведь было с чем сравнить, мы буквально вчера ехали на «старой», обычной «двадцать четвёрке», тут же просто небо и земля. Щебёнка не ощущалась вовсе, машина глотала километр за километром, и я слегка вздрогнул, увидев на спидометре отметку «90». Распронихренажсебе, да тут никто и никогда так не ездил, максимум «60». Ну, может семьдесят, не больше. Все же решил скинуть, пока еще не знаю повадок машины, и рисковать не хотелось.

– Что, нравится? – улыбаясь спросила жена.

– Ага, есть что доработать, но это уже не та баржа, неповоротливая и валкая. Руль мягкий, но довольно четкий для редуктора, тебе это ни о чем не говорит, я знаю, но поверь, думаю, и тебе понравится.

– Большая больно, мне «копейка» нравилась. Даже не думала, что смогу легко на заднем приводе ездить.

– Подожди, скоро «кроссик» доделают, купим такой и будешь ездить. – Ну да, думаю, на «Москвиче» проведут работу над ошибками, и будет классная тачка.

– Ага, значит, ты сам меня возить уже не хочешь?! – шутливо насупилась моя любимая.

– Родная, ну мало ли как сложатся обстоятельства, может тебе срочно надо будет ехать, а я где-нибудь…

– На рыбалке!

– Почему? На работе!

– Ну да, ну да, – задумчиво произнесла супруга и уставилась в окно.

А посмотреть там было на что. Город строился. Строился всерьёз, уже сейчас дома вырастают там, где в нашем будущем только планировали, а толку не было. Красоты вокруг особой не было, стройка красива лишь для строителей, но объёмы впечатляли. Специально поехал не по центральному проспекту, Ленина, конечно, а по второстепенному пути. Проспект Революции, улицы Фурманова и Свободы, поворот на Герцена, Кирова, и вот мы в центре, здесь большие магазины, одежда для мальчиков, девочек, пап и мам, рядом Сенной рынок, самые главные сейчас места торговли.

Времени убили одуреть сколько, весь рабочий день работников торговли потратили на покупки. Катя словно с цепи сорвалась, но это было объяснимо. Ничто так не успокаивает женщину, как походы по магазинам и, главное, сами покупки. По сравнению с семидесятым годом сейчас, в середине семьдесят третьего, изменения налицо. Товары есть, это главное. Какого качества и в каких объёмах – другой вопрос. Но судя по реакции жены, а она не злилась и даже улыбалась, ей удавалось покупать то, что задумала. Багажник «Волги» трещал, набитый битком. Продукты пошли на самое дно, вещи сверху и частично в салон. Удивил Олег, тоже делал какие-то покупки, на мой невысказанный вопрос отшутился.

– Александр Сергеевич, ну рубашки уже застиранные, надо обновить, – смущаясь, ответил боец.

– Только не вздумай отказаться от компенсации твоих затрат, – сразу предупредил я его, – ты постоянно у нас, как член семьи давно, поэтому с нашей стороны было бы неправильно не компенсировать тебе траты.

– Александр…

– Все, закончили разговор. Закончится твоя командировка, деньги еще пригодятся.

– Я так-то продлить хотел, – внезапно, еще раз за день, боец удивил меня.

– Ты хорошо подумал?

– Да, – твердо ответил Олег и продолжил: – Да, внимательность с вами нужна серьезная, и риск есть, вспоминая Байкал, но с вами куда интереснее, чем где-либо.

Я вообще-то не так давно задумался над этим вопросом. Грешным делом, думал даже, что он из-за Катерины не хочет нас покидать, я не слепой, вижу, что она ему нравится. Но парень развеял мои опасения буквально на днях, попросив кое о чем.

– Смотри сам, я тебе не начальник. Если что-то зависит от меня, помогу, но дело твоё.

– Вы знаете, чем можно помочь, – стесняясь, проговорил Олег.

Да уж, я как-то и не ожидал даже, а все потому, что не задумывался о жизни других людей, минус мне. На днях в довольно долгой беседе Олег открыл мне глаза на действительность. У Олега была девушка, невеста даже, как он сказал, он очень хотел с ней повидаться, но не мог оставить службу. Да, он давно мог рапорт написать и уехать спокойно, получив замену, но в этом и была сложность. Парень очень не хотел менять место службы, так и сказал, вряд ли достанется что-то лучшее, вот и обратился ко мне. Я позвонил тогда Семичастному, объяснил суть дела, сказал, что парнем я очень доволен, и было бы глупо не использовать такую возможность. Это гораздо лучше, чем впускать к нам кого-то новенького, не прошедшего проверку. Олег-то в этом плане надёжнее.

Семичастный задумался, сначала ему не понравилась идея, говорил, что раз домой хочет, то надо его сменить и все.

Но я вспомнил о варианте с супружеской парой, которую нам хотели подселить, почему этой парой не могут быть Олег и его невеста?

Ефимович парировал тем, что там супруги действующие офицеры КГБ, а здесь лишь Олег служит, но пообещал решить вопрос. Вот и ждём, чем решится это дело. Вообще, Олегу, конечно, очень тяжело, почти год жить вне дома, в чужой семье. Да, это его служба, бывает намного хуже. В Африке я встречался с людьми, которые годами на родине не бывали, а тут просто в другом городе. Но все равно тяжело.

Шопинг мы закончили в семь вечера, я устал так, как будто дрова рубил весь день, а ведь всего-то по магазинам ходил с женой. Катя ходит по ним нечасто, но уж если пошла… Не моё это, не моё.

Вернулись в деревню в сумерках, но было ещё светло и обалдели ещё раз. Как и в прошлом году, в нашем райском уголке было многолюдно. Началась нервотрёпка ещё на повороте с основной дороги, от которого до нашей деревеньки шесть километров. Нам устроили проверку, быструю, правда, изучив документы и даже козырнув, нас отпустили. А мы приготовились к худшему. Раз нагнали столько людей, значит, у нас гостей целая деревня. Так и вышло. Нет, бойцы охраны членов Политбюро дело знали чётко и на глаза не попадались, но их присутствие буквально висело в воздухе.

– Ну, здравствуйте, новоиспечённые родители. Что же это такое, понимаете, – как всегда, активнее всех был именно председатель КГБ. – Мы к ним в гости приехали, а их и дома нет, непорядок, понимаете ли…

– И вам всего наилучшего, Владимир Ефимович, – даже немного поклонился я, – вообще-то, нормальные гости предупреждают о своих визитах, если их не приглашали.

– Так мы же как раз приглашены, забыл, что ли? Кто мне по телефону сказал, что ждёт в гости?

Вот же клещ, вспомнил мои слова и упрекнул.

– Я ж не в буквальном…

– А мы поняли так, как и должны понять нормальные люди. Ладно, извини, Саша, что не предупредили, тем более мы не одни…

Евпатий Коловрат… Мои благодетели заявились сюда с жёнами, ладно хоть без детей… Тьфу ты, сглазил. С речки как раз возвращались дети, и было их… много, в общем.

– Владимир Ефимович, где же мы всех разместим… Неудобно ведь, предупредили бы, мы хоть что-нибудь придумали…

– Отставить панику. Вопросы уже улажены, все в порядке. Твой Вечный Олег сейчас один в доме живёт, займём его, к тому же Николай предложил воспользоваться его теремком, места нам хватит, всем. Так, хоть вы и прохлаждались где-то, но у нас все уже готово.

С этими словами нам указали дорогу. Зайдя во двор дома, остолбенели. Длиннющий стол, накрытый скатертями, как в старом кино, с закосом под деревенскую свадьбу. Еда на столе, бутылок… немерено. Вот это нам праздник закатили сильные мира сего, обалдеть просто. Вокруг стола стоя ждали наши родные и близкие, а также жены наших руководителей. Олег как-то быстро растворился в воздухе, он такое умеет, а мы с Катериной вынуждены были присоединяться к торжеству. Правда, Катя чуть позже, днём-то Ваньку покормили сцеженным молоком из бутылки, а вот вечерний моцион он пропускать был не намерен и громко об этом оповестил. Все смеялись и понимающе подбадривали, а молодая мамочка убежала в дом кормить сынишку.

Не успели толком усесться за стол, как из дома вышла Катя с Ванюшкой на руках, а позади какой-то пожилой мужчина, что привлекло моё внимание, в строгом костюме.

– Саша, здесь неофициальная обстановка, и я решил, что тебе нужно встретиться с одним человеком… – услышал я голос Шелепина.

– Простите, если нарушил своим визитом ваш праздник, – спокойно и рассудительно произнёс сам только что пришедший.

– Саш, мы не могли дальше тебя скрывать от Алексея Николаевича. Он почти сразу понял, что мы не сами по себе взялись за реформы и полное изменение экономики. Настаивать он умеет, за это и ценим его, как ценил раньше САМ.

– Здравствуйте, товарищ Косыгин!

Вот и встретились. Признаться, я давно хотел этой встречи, но все как-то не получалось, а ведь мне всегда было крайне интересно, получилось бы у Косыгина, если бы не мешали?

– Здравствуйте, молодой человек, – протянул он руку первым и твёрдо пожал мою ладонь. – Александр, значит?

– Именно так. Рад нашей встрече, и вы ничуть не помешали. Более того, я наконец-то с вами встретился.

– А что, разве хотели? – чуть натянув улыбку, одними губами, точнее даже, уголком губ, спросил Косыгин.

– Да, хотел, но как-то не сложилось.

– Я понимаю, что сейчас совершенно не время для разговора, поэтому давайте праздновать, у вас ведь здесь, – он обвёл взглядом округу, – праздник?

– Давайте, а поговорим завтра, если не против.

– Договорились.

Подарки, подарки и ещё раз подарки. Блин, никогда столько подарков не получал, даже как-то стыдно стало, что ли. Женщины дарили подарки Катерине и Алёнке, мужики – мне и тоже девчонкам, в общем, неделю разбирать будем.

Утром, когда все ещё спали, я все же выбрался к причалу. Вечером мне несколько раз говорили о новой лодке, но я так и не понял, это она и есть или ее только заказали? Вот и решил осмотреть. Ну, что сказать, впечатлён. Метров шесть, может даже чуть-чуть длиннее, большой «подвесник» маячит за кормой, очень большой. Учитывая то, что корпуса у моторов делать красивыми, как в будущем, пока не научились, выглядит… Грозно, выглядит. Ширина лодки соответствует длине, скорее всего треть от длины, оптимально, высота… С этим сложно, но силуэт скорее низкий, чем высокий. Кокпит огромный, сверху накрыт съемным колпаком, явно пластиковым, но видно, что прочным. Есть и открытая корма, немаленькая, думаю, если это для меня, то угодили на сто процентов, рыбку ловить с такой кормы будет очень удобно.

– Что, молодой человек, любуетесь? – услышал я сзади. – Мне сказали, что вы без воды прям жить не можете, не соврали, значит?

– Так вода и есть жизнь, вам ли, любителю байдарок, этого не знать, – вряд ли Косыгин поднялся в такую рань только для того, чтобы поговорить о лодках.

– Рассказали? – кивнул куда-то за спину Алексей Николаевич.

– Вы разве не знаете обо мне?

– Объяснили в общих чертах, – как-то нахмурился он, – все равно верится с трудом. Значит, в будущем обо мне что-то писали, раз вы знаете даже эпизоды из личной жизни? Плохое, или поминали иногда и добрым словом?

– Зря вы так, – серьёзно ответил я, – уж кого-кого, а вас пинать и не за что было. А о байдарках это так, общеизвестный факт. Что о вас писали чаще всего, так это спорили, сумели бы вы вытащить страну из той ямы, в какую ее загнали прежние «рукамиводители»…

– Значит, я так и не сделал, что хотел?

– Не успели, к сожалению, да и не дали вам. Слишком боялись наши партийные цари всего нового, всех устраивала их личная жизнь, о будущем, как раньше, думать уже не хотели. Видимо, закалка Ленина и позже Сталина кончилась, поняли, что коммунизм, по крайней мере в ближайшем будущем, недостижим, ну и решили тупо жить сами и сейчас, чего зря напрягаться. Об одном не подумали, что за бугром только этого и ждали. Вся их сущность, все их интересы – это развал и разграбление нашей страны, больше их ничего не интересует.

– Я вышел, чтобы поговорить с вами наедине, не хочу беседовать, когда на вас или меня могут оказать давление. Как, сможем поговорить, или вам запрещено?

– У, какие у вас там в столицах тайны! – засмеялся я. – Никто меня ни к чему не принуждает. Александр Николаевич, как мне кажется, давно уже все решил в наших отношениях, и думаю, он не ошибается. Я работаю сам, потому как сам начал все это, мне и тянуть эту лямку.

– Да, такое мне рассказывали. Сомневался немного, правда ли это, и вся ли правда. Вижу, что вы хоть и любите красивую жизнь, но не опускаетесь в откровенную барщину. Если я правильно понял вашу суть, вы просто привыкли к тому, что в будущем жизнь другая, другие правила, другой уровень жизни. А ещё, мне кажется, что того, что имеете сейчас, там у вас не было.

– Совершенно верно. Там, как вы заметили, можно всю жизнь работать с утра до ночи, но не заработать ничего, кроме геморроя. Кто-то крутится, кому-то везёт с родителями или друзьями, люди поднимаются на другой уровень жизни, у нас вот такого не было. Работаешь, тут же книги пишешь, а хватает этого максимум на еду, ну и такие небольшие радости, как содержание машины или дачи.

– Вы правда считаете, что машин у граждан должно быть много? Я хоть и способствовал развитию отечественного автопрома, но не считаю, что автомобиль должен быть у каждого.

– Он должен быть у каждого, кому он нужен, – поправил я Косыгина. – Скажите, Алексей Николаевич, удочка, дорогая вещь? И сразу следующий вопрос, а разве у каждого человека есть удочка?

– Я понимаю вас. Но машина, к сожалению, не удочка. Мы ещё долго не изживем многие стереотипы, а автомобиль один из них. Наши люди считают автомобиль роскошью, статусом, некоей вещью, что позволит казаться выше, чем на самом деле.

– Вот! Это ключевая фраза! Казаться, а не быть, это у нас в крови. К большому сожалению. Изменить это непросто, но необходимо. А с автомобилем все гораздо проще. Нужен хорошо развитый общественный транспорт, доступный всем и везде. Если простой рабочий Вася с ближайшего завода пять дней в неделю трудится на своём предприятии и не ездит по выходным на рыбалку, у него нет дачи в тридцати километрах от города, то зачем ему машина? Тратить на неё кучу денег, где-то держать ее, в гараже или на стоянке, платить налог, покупать бензин, обслуживать. Плюс, выпивши, а у нас с этим проблемы есть, ведь так?

Косыгин кивнул.

– Выпивши за руль не сядешь, отберут права и штраф дадут, так зачем этому Васе машина, если до завода он доберётся на автобусе или троллейбусе за считанные минуты без всех этих заморочек. Просто нужно доводить это до людей, а не пускать на самотёк. Не сразу, конечно, но до людей это дойдёт. Пусть так. Просто нужны правила и пропаганда, разумеется.

– Может, прокатите на лодке, хоть и не байдарка, но тоже вещь хорошая?

– Давайте, только на той, старенькой моей. Эту я пока не знаю, да и вообще, если честно, не знаю, чья она.

– Так это вам подарок был, вчера об этом говорили. Судостроительный завод, которому вы подарили какую-то свою разработку, получил государственный заказ, очень выгодный заказ, вот и решил вас отблагодарить. Да тут ещё и совпало с праздником в вашей семье. Кстати, ещё раз поздравляю.

– Спасибо.

Понятно, что Косыгин просто хотел пообщаться подольше без помех, а уехав на реку, мы точно сможем это сделать. Я был не против, наоборот, поэтому быстро проверил лодку, на этой-то все мне привычно, сам под себя доделывал, притащил из сарая снасти, чего порожняком кататься, ну и отчалил, никому и ничего не сообщив. Тем, кому надо знать, охрана доведёт, эти-то все видят и знают. Олег, кстати, сегодня должен уехать в Москву, к невесте, если все нормально, и она даст согласие, то он вернётся вместе с ней сюда и дальше будет жить рядом с нами уже с женой. Это, конечно, если у них все сложится.

Алексей Николаевич удивил меня ещё раз, когда вытащил приличную, килограмма на два щуку, буквально с третьего заброса. Далеко мы не отходили, мало ли, опять панику поднимут, есть у меня места рыбные, показанные дядей Колей, совсем поблизости от нашей деревни. Встали недалеко от нависающих над водой кустов и, бросив якорь, принялись рыбачить, не прекращая разговор. А вышел он долгим и очень мне понравился. Вот ни секунды не сомневался, когда ещё в семидесятом советовал Шелепину держать Косыгина обеими руками. А точнее, создать ему условия для работы и следить за здоровьем. Интересно, удастся ли избежать Алексею Николаевичу первого инфаркта, после которого он станет больным стариком.

Этот человек, всегда честно и много трудившийся на благо своей страны, добивающийся результата везде и во всем, превратился в моей истории в полную развалину, а довели его дружки бровастого. Теперь, правда, половины этих упырей нет не только в Политбюро, но и в этом мире. Отмучились. Чувствую ли вину? Да ни хрена я не чувствую. Когда пришёл к Шелепину, в тот серый и хмурый день, все для себя решил. Или начинаю, или все будет, как и в моей прежней жизни. Раз я не хотел повторения и не простил бы себе такого никогда, то чего думать о морали? Отправили на тот свет кое-кого, ну, значит, так и надо. В тот раз они выжили, были у власти – и что из этого вышло?

– Ну Алексей Николаевич в своем репертуаре, – встретили нас по возвращению благодетели. – Утащил нашего писателя на разговор.

– Воспользовался моментом, – хмыкнул Косыгин.

Во время рыбалки я внимательно присмотрелся к нему, а не такой уж он и старый, как у нас любили говорить про кремлёвских жителей. Пожилой, этого не спрячешь, но не старик. А уж хватка у него, позавидовать можно, умище, какие поискать. Эх, как при таких людях СССР выродился в то, что потом развалилось?

– Товарищи из Москвы, у вас тоже есть разговор, или как? – поинтересовался я.

– Ну, раз уж приехали, тебя ж не вытащишь в столицу, так приходится руководителям страны к тебе ездить, – пошутил Семичастный. Только вот пошутил ли? Скорее всего, ему было бы спокойнее и надёжнее держать меня при себе или по крайней мере в пределах доступности, но пока он вынужден слушать Шелепина, а тот расположен ко мне.

Александр Николаевич выглядит хорошо, крепкий, уверенный в себе человек, но не зазнается, правильную ему характеристику в будущем давали.

– А кто дорогу нам отсыпал, товарищи? – сменив тему, поинтересовался я.

– А что, не нравится? – вновь хмыкнул Ефимович.

– Очень нравится, только вот она сразу выдаёт факт чего-то необычного в этой местности и привлекает внимание.

– Это программа для всей страны, ты просто не ездил в другие деревни. Сейчас много где занялись строительством дорог. Да, не асфальт, к сожалению, мы себе не можем позволить закатать всю страну в твёрдое покрытие, но вот так уже начали. По программе к восьмидесятому году у нас намечена ликвидация бездорожья в населённых пунктах уровня село – поселок городского типа. В городах максимально работаем с асфальтом. Были приняты и рассмотрены твои рекомендации по бетону, пока не получается, дорого выходит. Зато так вовремя внесённый опять же тобой проект по замене железа на пластмассу развивается семимильными шагами. Сразу шесть институтов по всей стране работают уже который год и добились такого качества, что уже начали проработку замены магистралей водопровода в больших городах.

– Это хорошо, и металл сэкономим, и в будущем на эксплуатации сетей. Я слышал ещё в прошлом году от Дерунова, что в новостройках уже не применяют железо, это правда?

– Да, использование металлических труб запрещено в новом строительстве. Учёные провели все необходимые испытания и с уверенностью заявили, что колоссальные затраты на производство пластмассовых изделий окупятся очень быстро.

– Можно узнать, товарищ Шелепин, как на востоке сейчас?

– Александр, зачем тебе это? Адреналина не хватает?

– Просто интересно, забыли, откуда я? Там, – я махнул за спину, – такие новости может прочитать даже ребёнок. Все обо всем в курсе, хотя, может, и зря.

– Вот именно, нечего людям забивать голову тем, чего они не касаются, – вступил в разговор Семичастный. – Все эти твои интернеты, или как их там зовут, мировое зло.

– Тут мнение может быть ошибочным. Люди должны знать и видеть, что делают их правители. Другое дело, что знать нужно не обо всем. А вообще, интернет создаётся именно для военных, я пояснял в своё время, что, владея умами, владеешь миром.

– Работа в этом отношении идёт и у нас, – просветили меня, – мы ещё далеки, но работа идёт. Года через два у нас планируется запуск связи на новых принципах. Учёные торопятся, по нашим данным из Америки, там работы идут полным ходом. Первыми нам уже не стать, но лучшими, вполне можем.

– Главное, не надорвитесь, – покачал я головой. – Я понял, что вы хотите сделать, только вот надо ли? Как по мне, то связь должна быть у тех, кому она необходима по работе или службе. Пожарные, милиция, какие-нибудь геологи и врачи, да мало ли кто ещё, а вот бабе Мане из деревни Нижнее Задово она пока на хрен не нужна.

– Не думай, что умнее других, специалисты разберутся, – вновь осадил меня председатель КГБ.

– Да больно мне надо, это ваши заботы. Работают люди, и это замечательно, – пожал плечами я.

– Ты даже не представляешь, как, а главное, какие люди работают, – вновь ехидно ухмыльнулся Ефимович. Зря он так, понимаю я, что скорее всего сманили кого-то из Штатов или взяли за одно мягкое место клещами и теперь держат так, что поневоле будешь пахать как раб на галерах. Впрочем, американцев не так уж и трудно переманить, деньги, деньги и еще раз деньги. Любой программист или ученый, зная, точнее, надеясь на то, что когда-нибудь он станет свободным и богатым, может сделать очень многое.

Прерываясь на приём пищи, мы вели беседы целый день. Мне было интересно узнать о прогрессе в стране, ведь происходит столько всего, а у меня информационный голод, помноженный на самолюбие. Ведь многое, что сейчас пытаются внедрить, исходило от меня. Взять ту же связь. Она ведь и без меня была, но какая? Без шифрования, ужасного качества с малым радиусом действия. И так, за что только ни возьмись, многое давно изобретено, но по разным причинам не запускалось в жизнь. Тут же, не бездумно, конечно, но многие изобретения получили возможность развития. Мои благодетели часто делали запросы, узнавая у меня насчёт тех или иных изобретений. Естественно, что я не мог знать все, что вообще изобретают наши и зарубежные высоколобые ученые, но то, что имело развитие в моём времени, шло и здесь.

Гости провели у нас два дня, уезжали весьма довольные и отдохнувшие, а Косыгин, вот уж от кого не ожидал, и вовсе шепнул на ухо, что здесь гораздо «чище», чем в подмосковных домах отдыха и санаториях. Я понял, о чем он говорит, и пригласил приезжать в любое время.

Выходные закончились, и все разъехались, оставив нас, впрочем, далеко не одних. Тут и новая охрана, три бойца, и Варвара Алексеевна, как член семьи. Дядя Коля уехал на свой рыбзавод, на котором уже откровенно жил, даже не из-за большого количества работы, а попросту от возрастной лени. На хрена каждый день ездить на лодке почти полсотни вёрст, когда у него там есть где спокойно можно жить? Вот и живёт, вместе со своей новой бестией, Ириной Сергеевной, бывшей заведующей магазином, а ныне работницей рыбзавода.

Помощница у Катерины теперь есть, и я отпросился в Рыбинск. Хотелось повидать Павла Фёдоровича и посмотреть, как там стройки идут. Жена отпустила без проблем, и я, взяв Алёнку и одного из парней охраны, отправился на теперь уже нашей, новой машине в город. Все больше и больше мне нравилась эта «Волжанка», прёт как танк, управляется вполне себе сносно, чего ещё надо? Да знаю, чего надо, но пока молчу, толку нет, воздух сотрясать.

Город строился просто грандиозными темпами. Павел Фёдорович обрадовался нашему появлению и даже отменил не очень срочные встречи, выкроив мне пару часов до обеденного перерыва. Показал новые цеха, проведя небольшую экскурсию. Разросся завод очень серьёзно, заодно провели чистку и на его территории. Убрали откровенно старые цеха, на их месте уже вырастали новые. Менялось оборудование, ремонтировались помещения и улучшались условия труда персонала. Люди на рабочих местах с улыбками, возможно, это в присутствии начальства, но улыбки вовсе не наигранные. Показал мне Павел Фёдорович и новый трудовой кодекс, со всеми его изменениями. В частности, началось движение в сторону качества и культуры производства. А то привыкли, блин, как в анекдоте… «Сидоров, поздравляю, в этом месяце у тебя ни одной бракованной детали!» – «Так я же в отпуске был…»

Вот так и работали люди, воспитывать приходится теперь и старых мастеров, и новых подмастерьев одинаково. Ибо по-другому работать нельзя, нет, тебя не задушат штрафами, как при царском режиме или капитализме будущего, просто человек может много лишиться. Очень выгодно сейчас работать на большом предприятии, очень выгодно. Помимо очереди на новое жильё куча различных поощрений, как материального плана, так и морального. Например? Лучшим работникам месяца прибавляют премию, продвигают в очереди на квартиры и машины, дают путёвки для детей в лучшие пионерские лагеря страны, а не только вблизи своего же города. Слышал, что даже в «Артек» отсюда попадают детки. Кстати, я ещё в прошлом году закидывал удочку насчёт этих лагерей. Вместе с развитием курортов, строительством санаториев и домов отдыха строить также и пионерские лагеря. Разве одним «Артеком» сыт будешь?

И люди почувствовали во всем этом вкус к жизни, появился стимул менять себя к лучшему, уж больно очевидными стали перспективы. Раньше как? Точит себе токарь детали, забраковали у него какую-то часть, ничего, все равно зарплата будет, окромя ее перспектив-то и нет. А теперь… О, да, теперь люди больше думают, это уже факт.

– К Горину поедешь? – спросил меня в конце экскурсии Дерунов.

– Да надо бы, и идейку ему подкинуть хотел, да и просто повидаться, год не виделись.

– Со мной тоже год, – повёл бровями директор завода, хитро изогнув одну из них.

– И с вами, – согласился я. – В выходные жду всей семьёй, возражения не принимаются. Вы ещё не поздравили нас с пополнением, – улыбнулся я.

– И ты молчишь?! – взвился Павел Фёдорович. – Что, когда, кто и как назвали? – вопросы сыпались из директора со скоростью стрельбы из пулемёта. Коротко рассказал ему обо всём и вновь повторил приглашение. Он обещался быть.

К Ивану Горину съездил зря, тот оказался где-то на испытаниях, в каком-то бассейне. Как мне объяснили, это недалеко от завода, на водохранилище. Сделали Ваньке затон, где он прокатывает свои новинки. Объяснили, что объект режимный и допуска у меня туда нет, да я и не горел желанием. При встрече Ванька сам все расскажет, чего толку смотреть на проекты сейчас?

Оставил ему записку с приглашением на выходные, надеюсь, не откажется приехать.

– Пап, а аттракционы работают? – внезапно «проснулась» дочь.

– А и не знаю, дорогая, – задумчиво ответил я, соображая. Ведь и правда, в Рыбинске давно есть городской сквер, а мы ни разу, к моему стыду, туда не ходили.

– И?..

– Так сейчас и узнаем, – с улыбкой ответил я и взглянул на офицера-охранника. – Вы как, молодой человек, не против?

– Да всегда пожалуйста, – искренне улыбаясь, ответил парень. К новеньким я ещё не привык, парни всего пару дней с нами, ничего о них не знаем пока. Этого вот вроде Алексеем звать, откуда он и что до службы у нас в качестве охраны делал, не знаю.

– Значит, едем кататься! – пожал плечами я и повернул на ближайшей улице, меняя направление.

А парк порадовал. Он сейчас был ближе всего к тому, что я помню из своего детства. Да это и не удивительно, ведь меня сюда будут водить уже лет через десять, нет, двенадцать, наверное, поэтому все было знакомо.

Накупили мороженого, сразу взяли билетов кучу и всей нашей троицей устроили катания. Как же хорошо было на старом колесе обозрения! В будущем его несколько раз поменяют, но того антуража из детства уже не будет. А может, просто возраст не тот и впечатления изменятся? Фиг знает, но сейчас колесо – это что-то. Когда поднимаешься на максимальный уровень, оказываешься выше девятиэтажного дома, кабинка на четверых и со всех сторон открыта, ходи, свешивайся куда хочешь, можешь и грохнуться один раз, второго уже не будет. Вроде и страшно, но и удовольствие получаешь незабываемое. Ветер треплет волосы, дышится легко и сердце колотится. Дочь аж пищала от восторга, красота, да и только, вид города сверху открылся очень красивый. Масштабы грандиозной стройки оценил только сейчас, с высоты количество подъёмных кранов не поддавалось исчислению, как же много сейчас строят…

Покатались на машинках, примитив, а весело, покривлялись в комнате смеха, даже постреляли из пневматики в тире. Время пролетело незаметно, и, случайно обратив внимание на часы, что висели над кассами, мы засобирались домой.

Всю прелесть добавленных новой «Волге» фар я оценил на собственном опыте. В темноте по трассе ехать было страшно и опасно, у нас здесь всю жизнь лоси гуляют как дома, наверное, и недели не проходит, чтобы кто-нибудь не поймал эту лесную корову себе на капот. Поэтому всегда ночью езжу очень осторожно, вот и оценил новшество. Прежние волговские фары хоть и были большого размера, а толку от них мало. Все же лампы сейчас используются очень примитивные, поэтому, поискав глазами и найдя подходящий тумблер, щёлкнул им. Света добавилось чуть не в два раза, не как днём или как в будущем через одного ездят с колхозным ксеноном и диодами «вырви глаз», но стало гораздо светлее. Да и немногие встречки не выступают здесь ещё в роли сварщиков, свет у всех скромный, как и скорости.

Доехали без приключений, и, наверное, целый час дочь была в центре внимания, рассказывая о парке аттракционов. Эх, Кати с нами не было, я в будущем не раз ее подкалывал, если удавалось затащить на колесо обозрения, она очень боится высоты, даже полностью закрытые кабинки не переносит. Вот она бы тут обалдела!

Аленка делилась и делилась впечатлениями, а я вышел на берег и наконец осмотрел снаружи новую лодку. Тем утром, когда произошёл важный разговор с Косыгиным, только начал ее осматривать и так ничего о ней не понял. Если честно, ужасно не терпелось, но, прекрасно понимая, что не удержусь и поеду ее обкатывать, держался как мог. Я люблю что-то делать, когда на это есть время, не могу, как многие, ездить на рыбалку после работы, на часик или два. Уж если я еду за ощущениями свободы, а я считаю рыбалку именно этим, то это должно быть надолго, чтобы насладиться во всех отношениях.

Лодка нравилась. Более того, очень нравилось! Интересно, чья это разработка, неужели на нашем катерозаводе такое делать навострились? Что бросалось в глаза в первую очередь, удивляло и одновременно настораживало, так это размер двигателя. Если я не путаю, то это один из горинских детёнышей, которые Ванька навострился ляпать по одному-два новому мотору каждый год. Но такого большого не припомню. Размеры лодки говорят сами за себя и диктуют правила, воткнуть можно любой, но как этот любой повезет лодку? Так что это за лодка? И что за мотор я вижу?

– Саш, давай ты утром все посмотришь, ведь наверняка на рыбалку рванёшь? – меня вновь оторвали от созерцания шедевра советской инженерной мысли.

– Конечно, дорогая, тебе с чем-то помочь? – повернулся и пошёл к дому.

– Помоги, – кивнула жена игриво, – своим присутствием. Посидишь с Ванькой, а я отдохну немного?

– Конечно, можно мы с ним погуляем чуток? Воздухом подышим?

– Давай, только недолго, комары заедят.

Это правда, кровопийц сейчас много, тепло и вода рядом, рассадник, блин, но это фигня. В том же Крыму их даже больше, а уж какие на Байкале! Вот уж где комары так комары! А ведь есть ещё и мошка, благо у нас ее мало, и она здесь безобидная, кажется, даже и не кусается.

Взяв дома Ванюшку, мне его закутали так, как будто на дворе не август, а как минимум октябрь, я даже возмутился, на что получил ответ:

– Мне виднее, хватит спорить!

Ну, виднее так виднее. И правда, чего тут спорить, все одно не прав окажешься.

Нёс сына на руках и разговаривал с ним, интересно, каким он вырастет? Помню, с Аленкой меня не раз интересовал этот вопрос, вот и теперь… Как-то не осознал я ещё, что у меня теперь двое детей, да ещё и пацан родился, наверное, так и должно быть. Самый лучший вариант в семье, когда дети разного пола. Две девчонки – зависть, два пацана – вечные склоки, драки и та же зависть. Сам рос в семье с братом, хоть и младшим, но от этого было не легче. Ему всегда и все прощали, я всегда виноват, злило это, не скрою, да и внимания у родителей постоянно не хватало на меня, это осознал уже будучи взрослым. Брат у меня рос абсолютным оторвой, никого и никогда не слушал, бесило ли это? Всегда, чего тут скрывать. А когда его дурная жизнь закончилась, внезапно, всего-то в двадцать шесть, я долго ревел тогда, казалось, от меня самого что-то откололось. Эх, чего-то на воспоминания понесло, наверное, это воздух виноват.

– Слышь, Ванька, ты как, не опьянел от чистого воздуха? Хотя грязного-то ты и не видал ещё…

Взглянул сыну в лицо – вот же женщины, закутали так, что хрен разглядишь, да ещё и темно уже…

– Так ты спишь давно, а я с ним тут разговоры говорю, ладно, пошли в люлю.

Ха, он, как и маленькая Аленка, также засыпает, когда над ухом что-то бубнят.

Сын в этом возрасте, блин, во сказал, возрасте, ему ещё месяца нет, очень похож на Аленку. Она такая же была, маленький кудрявый котёнок. Помню, когда начала открывать глаза, огромные для ребёнка, тёмно-синего цвета, меня так забавлял тот факт, что ребёнок ещё не может фокусировать зрение, зрачки вращаются в разные стороны, и от этого было очень смешно. А эти их детские улыбки? Смотришь, понимаешь, что они ещё ничего не соображают, но улыбка… Выражение маленького личика такое, что заставляет задуматься, а может, они как раз все понимают и просто смеются над тобой, над твоими причитаниями и агуканьями? Интересно с детьми, очень интересно. Много теряют те отцы, кто в силу разных причин не видит, как растёт их ребёнок, мне жаль таких мужиков. О, надо озаботиться о плёнке для фотоаппарата, тем более что нам там вроде кто-то из благодетелей подарил новый. Точно, как в прошлом-будущем фоткал дочь чуть не каждый день, так и здесь буду Ваньку фоткать, хотя бы раз в месяц. Знаете, как это интересно потом, лет через пять, а то и десять, смотреть, как меняется ребёнок буквально день за днём? Вот то-то и оно!

Вернувшись в дом, застал Катерину спящей в кресле, устала, да это и понятно, двое детей, гости, да и не восстановилась еще толком после родов, а точнее, наших приключений на Байкале.

Осторожно отнес, раздел и уложил Ванюшку в колыбельку, прикрыв одеялом. Вернувшись в большую комнату, можно сказать гостиную, аккуратно взял на руки супругу и так же тихо, стараясь не разбудить, отнес в спальню. Уложил, накрыл, как и сынишку пледом, подумал секунду, да и лег рядом. Аленку проверять не пошёл, наверняка спит, раз нигде не скачет, да и время позднее уже, к тому же она сегодня получила массу впечатлений и устала. Ну что, Саня, жизнь помаленьку налаживается, как мне кажется. Будем спать, утро вечера мудренее.

– Ну ухарь, ну мать его за ногу, изобретатель! – восторженно то ли ругался, то ли радовался я. Утром, не дожидаясь, когда все проснутся, вновь пошёл на реку. Сейчас уже было светло, удастся мне наконец рассмотреть подарок?

Вход в лодку был через дверь из двух половин. Одна откидывалась вверх, а вторая, нижняя часть, вправо. Ладно, насчёт удобства пока непонятно, в дальнейшем видно будет. Как оказался в кокпите и увидел перед собой сверкающую панель приборов, почесал затылок. Половину панели занимал лист бумаги, на котором что-то написано.

«Эх, жаль, меня нет сейчас рядом, так хотелось увидеть твоё лицо! – почерк Горина. – Привет, пропавший! Когда узнал, что лодку готовят тебе в подарок, очень обрадовался, что принимаю скромное участие в его изготовлении. Ты, наверное, удивишься, но я взялся и за корпуса, не давал мне покоя твой старый эскиз, который ты мне показывал когда-то давно. Извини, память у меня хоть и хорошая, но повторить все то, что ты нарисовал, в металле у меня скорее всего не вышло, зато вышло вот это. Сань, если тебе не понравится, то ты неблагодарная сволочь! Я год пилил этот корпус, попутно работая и над сердцем. Итог перед тобой, надеюсь, когда-нибудь ты меня прокатишь на нём. А пока… Возьми листок в руки и читай подробную инструкцию. Катер, ну не поворачивается язык назвать ЭТО лодкой, полностью испытан и обкатан мной лично. Катал и на „море”, и на „Волге”. Знаешь, я тебе завидую белой завистью. Проект „70 °CЛ” с личным названием „Сыч” выпустили малой серией, триста штук на всю страну, правда, говорят, возможно, продолжат выпуск позднее. Твой борт под заводским порядковым номером 009, как уже говорил раньше, испытывал лично я. Машина полностью готова к твоим покатушкам, наработка 30 часов, на проверку и обслуживание пригонишь так же, через тридцать часов. После проверки, а я убеждён в отсутствии проблем, можно будет увеличить интервал обслуживания. Итак, проект „Сыч”…

Корпус целиком алюминиевый, толщина металла в носу шесть миллиметров, топляков можешь не опасаться, разве что очень больших и на максимальной скорости. Длина корпуса – семь метров, отсюда и название, раньше был под номером „660”, но увеличили кринолины, и получилась круглая цифра, всем понравилась. Ширина корпуса два метра двадцать сантиметров, осадка сорок сантиметров. С рундуками и всякими креслами сам разберёшься, я за технику отвечал. Якорь двадцать килограммов на цепи в сорок метров, думаю, хватит, лебёдка электрическая. Есть кормовой, „десятка”, но без привода. Ладно-ладно, понимаю, что ты торопишься скорее услышать о „сердце”, остальное и так увидишь, и прочитаешь в наставлениях, они прилагаются ко всему оборудованию, а то там много. Ну, позволь представить мою разработку, новинку, два года доводил до ума, хотели уже закрыть проект, считали сложным и дорогим, но я отстоял его, и вот что получилось. W6, с электроприводом и усилителем, сто пятьдесят, можно сказать, породистых рыбинских кобыл. Сань, я сделал его, как ты мне и говорил, когда я сомневался. На стенде он чуть больше показал, да и по расчётам, но округлили немного. Сашка, как бы я хотел „полетать” с тобой вместе на этой „Пуле”! Корпус считали в НИИ, должен брать волну в полтора метра, лично выводил его на пятьдесят километров в час, но, думаю, он и больше пойдёт. Это ракета, а не лодка! И в то же время он очень устойчив и удобен. Человек шесть на нём впритык, но разместятся, рыбалить, конечно, всем будет никак, но это ведь пустяк, ты простишь мне его? Волну на Волге режет легко, почти не „стучит”, тряска приемлемая, оценишь. В общем, смотри под приборами инструкции, читай, я все для тебя расписал. Заводи этого звереныша, и пусть все ахнут!

Благодаря этому проекту, а точнее именно тебе лично, я получил то, о чем и мечтать не мог, работая на заводе простым молодым инженером. Меня представили к Ленинской премии, я получил под своё руководство чуть не целый завод и, Сань, скоро женюсь. Я встретил ее, ту, с кем хочу провести всю жизнь, надеюсь, что ты меня вскоре поздравишь…

Когда увидимся, расскажу все нюансы, пока, если что-то не понятно, читай внимательно инструкцию. От меня вообще совет такой: выучи наизусть, это не твой старый „Прогресс”».

– Значит, – я повертел на языке название, – «Сыч»? Что ж, посмотрим на эту птичку, но только тогда, когда я осилю весь этот талмуд. Инструкция? Да тут целая библиотека!

Осмотревшись в кокпите и оценив кресло капитана, с удовольствием плюхнулся в него и получил какое-то особенное удовлетворение. Не кожа, конечно, но, думаю, материал крепкий. Взяв в руки мануал, задумался, чтобы это выучить, как требует Ванька, нужно быть в лодке и сразу проводить манипуляции, просто читая, такое не усвоишь, надо моторику наработать.

– Слушай, какая красивая! – снаружи послышался голос Катерины. Проснулись уже, что ли?

– Да уж, представляешь, это Горин проект сляпал, по моему эскизу, который я ему отдал пару лет назад. Если и едет так, как он мне тут написал, будет что-то.

– Когда поедем?

– Даже так? Родная, мне надо тут все изучить, а то куда-нибудь приедем.

– Ладно. Ты завтракал?

– Нет, не стал вас будить. Который час сейчас?

– Уже десять, мы детей покормили и вспомнили, что у нас где-то папа завис.

– Ладно хоть вспомнили, – усмехнулся я.

Яичница сегодня была как-то особенно вкусная. А может, просто не ел с вечера, поэтому и проголодался? В любом случае налопался до отвала и получил побочное действие, в момент захотелось спать.

– Ты сегодня собирался на рыбалку?

– Хотел с лодкой разобраться, а что?

– Да я бы копчененькой погрызла, неважно даже какой, лишь бы свежей. Согласись, что из морозилки уже не то?

– Абсолютно согласен. Что ж, посижу пока с бумагами, к вечеру если что, съезжу за окунями.

– К мысу?

– Ну да, – кивнул я.

Здесь недалеко, километра четыре, может, пять, по воде. Там окунь, чуть дальше в «море» судак, от нас по прямой под противоположным берегом – щука. Так-то судак и на Волге есть, как и окунь, просто зачем искать разрозненную рыбу, когда можно найти котёл? Вот и я о том же.

День сидел с бумагами, даже никто не отвлекал, лишь дочь прибегала да Катя на обед позвала. Предупредил, вспомнив о приглашении Дерунова на выходные, что у нас будут гости. Катя не противилась, она очень дружна с Зоей Афанасьевной, поэтому только заметила, что надо будет съездить в магазин, кое-что докупить из припасов. Обещал все сделать.

Все же не решился выходить на новой лодке. Не то чтобы боялся не справиться, по большому счёту какой-то особенной разницы и нет, но все же хотелось быть уверенным в том, что вернусь, а в своей старой лодке я уверен на все сто.

Вышел на воду в четыре часа дня, пока дошёл, пока нашёл, пока поймал немного, уже темнело, и пришлось возвращаться. Но поймал хорошо. Десяток окуней, довольно жирных граммов по триста-четыреста, попался судачок чуть больше килограмма, его тоже прихватил, для общего веса, ну и на этом закончил. К выходным сделаю вылазку на весь день, надо будет для гостей наловить побольше, рыба у нас идёт всегда хорошо, сколько ни давай, всю съедят.

Неделя пролетела как один день, главное, ведь и не филонил, все время чего-то делал. Почистил водопровод и каналью, та яма, в которую у меня сделан сброс, здорово болотистая, но в ней так хорошо все оседает, а может и разлагается, точно не знаю, но даже стоя рядом, никакой вони нет от слова совсем.

Провели ревизию продуктов, а заодно и одежды, выяснили, что Аленка вновь из всего выросла и нужно к школе покупать новую форму и другую одежду, в общем, сплошная бытовуха, и ведь никуда от неё не денешься. Катя сейчас все время с ребёнком, ее не отпустишь одну по магазинам, но я вышел из положения. Совершили вылазку всей семьёй в Ярославль, да, по сегодняшним меркам не близко, дороги-то не как в будущем, но и не так уж далеко. Сто километров в один конец и в нашем распоряжении гораздо большее количество магазинов, три рынка и, естественно, гораздо более весёлый ассортимент. Бедная новая «Волга», столько в нее мы еще не грузили, правда и ездим-то на ней всего ничего, ещё и не такое увидит и почувствует. Заодно и посмотрим на качество, вдруг эта красивая повозка развалится через неделю? Вот уж я «позлюсь» показательно.

Уже в пятницу, не дожидаясь выходных, к нам повалили новые гости. А место становится все более популярным. Дерунов со всей семьёй, дядя Коля, но он не в счёт, он как бы домой приехал. И, кому бы не пропасть, Горин вместе со своей избранницей, увидев которую, я даже закашлялся. Где и откопал такую красотку, кажется, я слишком задержал на ней свой взгляд и получил лёгкий тычок от жены.

– Совсем невмоготу? – шепнула на ухо Катерина.

– Ничего, пока держусь, – отшутился я, прекрасно поняв, о чем говорит супруга. – Но согласись, красивая девушка?!

– Это да, стройняшка какая! – покачала головой жена, явно соглашаясь.

Горин чуть не утащил меня на реку, еле отбрыкался, даже Кате пришлось выручать. Парень немного насупился, но согласился, что сейчас вообще неподходящее время.

Гуляли в пятницу до двух часов ночи, вновь подарки, пожелания здоровья для мамы и ребёнка, вино бокалами и рыба с мясом до отвала.

Павел Фёдорович и Ванька Горин были удивлены и впечатлены при виде новой «Волги». В продаже ее ещё нет, да и появится ли вообще – большой вопрос. Как мне объяснили, я вновь как подопытный кролик, испытываю то, что сам и предложил. Если честно, немного жаль будет расставаться с машиной – она мне реально понравилась, но что делать, прототип. Покатал мужиков, дал самим порулить, все остались довольны.

Ранним утром воскресенья, когда ещё было довольно темно, мы с Гориным – Павел Фёдорович с вечера отчалил на свою дачу – решили все же выйти на новой лодке. Если честно, я просто оттягивал этот момент до крайности. Ужасно не хотелось быть разочарованным, видя такую красоту и зная возможности судна. Оттолкнувшись от причала, подрульки тут, конечно, не было, а заводиться возле пирса почему-то не хотелось, Ванька дал команду, и я, повернув ключ, нажал на кнопку стартера… Господи боже! Этот звук мне будет сниться всю жизнь. Как же он зарокотал…

– Да давай уже, трусишка, газу и пошли в Волгу! Посмотри, какая гладь, редкость же, даже ряби нет!

Ванька был прав, застать нашу великую реку такой спокойной можно только ночью, редко, когда в другое время она бывает настолько спокойной. Тишь да гладь. Как будто все сошлось специально для того, чтобы я прочувствовал весь кайф от «Сыча». Тем не менее, не поддаваясь на провокации друга, я шёл в водоизмещенке весь путь до бухты. Выйдя на судовой, я абсолютно трезво перекрестился и дал четверть газа. «Сыч» как будто только этого и ждал. Лодке словно отвесили хороший пинок – она буквально выстрелила вперёд, чуть задирая нос.

– И это только четверть! – крикнул Горин мне в ухо.

Шумоизоляция, конечно, отсутствовала как класс. Нет, рычит громко, конечно, но вполне можно разговаривать, хоть и на повышенных тонах.

Почти три тысячи оборотов, и лодка уже на глиссировании и рвётся в бой. Еле удержал Горина от желания самому поддать газу и сделал это сам. Такого ускорения никак не ожидал. Какие там пятьдесят в час, Ванька просто смеялся надо мной. Расстояние до выхода в наше Рыбинское «море», а это около шести километров, мы пролетели в буквальном смысле минуты за четыре. Даже страшно стало.

– В «море» не пойду, карты с собой нет, а на таких скоростях акваторию надо знать на зубок, – бросил я, сбавляя газ и разворачивая лодку. Управление очень лёгкое, но не пустое, руль чувствуется очень хорошо. – Надо было старика с собой взять, он бы подсказал, как лучше идти на такой скорости.

– Смотри, на «море» пока никого, давай по судовому, не ошибёшься. Тут же «Метеоры» летают, а они хорошо за полтинник валят! – посоветовал Иван. И я поддался.

Направление взяли на восток, в сторону шлюзов, и я просто охренел, когда почти на полном газу мы оказались в бухте Рыбинской плотины за считанные минуты.

– Сколько там обороты? – Ванька проверял показания на приборном щитке.

– Пять с половиной, а сколько ты давал на испытаниях?

– Около шести, но пока не надо, думаю.

– Вань, ты нормальный? Да на хрена мне столько? Убиться? Ты смерти моей хочешь? – полезло из меня.

– Тебя никто не заставляет так летать, семьдесят километров в час, куда больше?

– Да мне и столько не нужно, вспомни, условий для таких гонок почти не бывает. Что же мне, только ночью на ней ходить?

Конечно, все было гораздо менее трагично, никто же не обязывает меня ходить на полном ходу, и мы, обсуждая возможности лодки, просто смеялись. А возможности поражали воображение. Болтая на разные темы, в основном обсуждая мотор и лодку, заметили выход из шлюзов первого утреннего «Метеора».

– Сань, а давай сделаем этого зазнайку! – Горина понесло.

– Ты в своём уме, посмотри, какая от него волна! Он же на крыльях идёт! – огрызнулся я.

«Метеор» тем временем вылезал из воды, разгоняясь.

– Вот и проверим расчёты наших большеголовых. Они утверждали, что «Сыч» легко будет пороть волну. Давай, чего ты телишься!

И я дал! Сначала мы оба охренели, когда «Сыч» врезался в волну от скоростного судна, но, когда через пару секунд поняли, что ничего особо страшного не происходит, я поддал ещё. Капитан «Метеора» только руками замахал, когда мы пронеслись мимо него как ветер. Да, он шёл ещё не на полном ходу, но километров пятьдесят валил точно. Охренеть, дорогая редакция, я не ожидал такого вообще. Мне нравится ходить по воде быстро, но всегда останавливает волна, тут же лишь лёгкая вибрация и покачивание. Никаких прыжков, никаких зарываний носом или прохватов, просто уверенный набор скорости, и все. Да, это как спортивный автомобиль, машина выходного дня. Ну не станешь на таком катере ездить на рыбалку, просто всегда будет хотеться дать жару. Всегда. Ведь для этого и создан этот мотор и эта чудесная лодка.

– А теперь давай, выкладывай то, что скрыл, – войдя в бухту и направляясь к нашему причалу, наехал я на молодого инженера.

– В каком смысле?

А глазки забегали, ох и темнит он, ох и темнит.

– Ваня, не делай вид умнее, чем есть на самом деле, выкладывай говорю, на хрена ты все это устроил?

– Ладно, извини, Сань. Я пошутить хотел, – потупил взор друг. – Понимаешь, готовим подарок, все хотят удивить, ну я и…

– Удивил! – заключаю я.

– Но ведь удивил же?

– Ванька, ты, как и все гении, сумасшедший. Впрочем, я и сам такой. Что это за мотор? Катер-то вижу, что на гражданский вполне похож, а вот мотор…

– Для военных делали. Там катер для беговой охраны под сдачей стоит, вот-вот приёмка начнётся, для него и двигатель. Основа катера – твой проект, компоновка, силуэт, а вот силовой набор изменили, усилили где только могли, вес изменился, да и задача стояла серьёзная. Главный вызвал в прошлом году и просил подобрать двигатель. Этот, – Ванька указал на корму, – у меня тогда в постройке был, вот и взялся. На катер для пограничников ставим два, в спарке, он на трёх тысячах чуть из воды не выскакивает, представляешь?

– А на хрена им такая мощь? Триста коней на небольшой катер!

– Контрабандистов ловить, вроде говорили, хотя откуда мне знать, мало ли. А именно этот мотор у меня был первым, он обкатан, как я и говорил, только на нём уже больше ста часов, и ведь летает!

– Да уж, – скривив губы, я качнул головой. – И что теперь?

– У меня есть разрешение оставить его тебе…

– Вань, ты не понял? Я не смогу на нём ездить, мне лодка для рыбалки нужна, а это?

– Да понял я, понял, – кажется, расстроился парень, – будет тебе лодка для рыбалки, только не злись. Мотор есть, долго не придётся ждать, недельку только, отгоню на завод, перекинуть и настроить два дня, денёк на проверку, к выходным пригоню. Подождёшь?

– Да, конечно, подожду, не горит, на крайний случай у меня и старый есть. А что за двигатель сюда изначально-то рассчитывали?

– Половинка, – бодро ответил Ванька. – Три горшка, пятьдесят с хвостиком. У нас идёт как «пятидесятка». Хороший мотор, я тебе о нём говорил, но он не совсем мой, передали из Казани в прошлом году, на доработку. Ты в курсе, мы же сейчас первые в стране по лодочным движкам?

– Да ладно? – натурально удивился я. – В стране, наверное, десятки различных контор, кто двигателями занимается!

– А толку? Воображение работает, придумывать могут, а вот с реализацией проблема. То сразу дерьмо выходит, то вроде как получится что-то, но ломается каждые пятнадцать минут. Ты же знаешь о нас, чего удивляешься? Мы каждую гайку делаем сами, отсюда и качество. «Малышей» когда ещё запустили в продажу, помнишь? Рекламаций единицы и легко устраняются по гарантии. Да, не удивляйся, у нас все, как ты мне когда-то говорил. Гарантия, сервис, запчасти, все есть! Когда меня назначили главным на новое подразделение, я сумел выбить химиков, теперь у нас есть своё масло, специально для водной техники, вот так! В свободной продаже пока нет, мало выпускают, только для производства и для сервиса. А с сервисом ты вообще в точку попал. Мне все тогда говорили, что я чудак, на букву «М». Дескать, у нас все привыкли сами с железом копаться, но я настоял. И знаешь теперь что? У нас запись на ремонт и модернизацию моторов на полгода вперёд. Да, забыл рассказать, взялись за модернизацию, предлагаем людям переделать их старые моторы в нормальные. Вот это, я уже чую, зря взялись. Столько желающих, что не знаем, где мастеров столько взять.

– Открывай курсы при заводе, учи людей, трудоустраивай, и будет тебе счастье, – хмыкнул я.

Конечно, откуда возьмутся мастера по лодочным моторам, если их нигде не учат? Самоучки только, но техника не стоит на месте, и новые моторы уже не станешь чинить на коленке с помощью молотка и зубила. А молодцы ребята, вон как мысль мою подхватили и развивают. Скоро, надеюсь, и с автомобильным сервисом получится. Ну, а что, думаете не поедут? Вы забыли, в какой стране живём. Запчастей в товарном количестве у нас не будет ещё несколько лет, если не десятилетий, а в государственных сервисных центрах – все есть. Вот и поедут люди к официалам, потому как ездить хочется, а машинку чинить надо. Со временем появятся производства поменьше заводов-гигантов, займутся выпуском запасных частей, но это будут не частники. Запчасти должны быть качественными и сертифицированными, не хрен тут плодить Китай образца девяностых.

Помните первый китайский ширпотреб? На хрен нам такого не надо. Здесь будет чуть по-другому, предлагал свой вариант, а уж как сделают, не знаю. Сейчас запасные части делают заводы, я предложил кратно увеличить выпуск, но мне объяснили, что заводы на пике мощностей. Из этого и вытекло новое предложение: строить отдельные цеха рядом с заводом, ориентировать на конкретные задачи. Пусть лучше десяток мелких заводов выпускают различные узлы, чем это будет производить один завод-гигант. Выпуск должен осуществляться как на конвейер, так и в свободную продажу и продукция обязана быть одного качества. В общем, тут работы много и обо всем этом давно уже доложено кому следует. За это я спокоен.

Вон с шинами-то смогли наладить, ведь уже открываются специализированные шинные магазины, производства раскачиваются, спрос-то есть, а вот предложения были скудными. Наши автолюбители не могли найти замену изношенным шинам, годами ездили на лысой, клееной и наваренной, эх, да чего только не придумывали. Но в борьбе с пустыми полками всплыла и новая проблема – преступность. Очень уж ударило развитие производств по дельцам теневого бизнеса. Дефицит приносил таким гражданам очень большие деньги, очень большие, а теперь государство решило пресечь это явление на корню. Естественно, что это не могло нравиться людям, кто привык сладко спать да сытно кушать, ни хрена не делая по жизни.

Начинали появляться различные группировки, по разговору с Семичастным, напомнившие мне проклятые девяностые. Очень уж похоже. Крыша, откровенный саботаж, рэкет и обычный бандитизм поднимали голову. В комитете разрабатывают целую систему борьбы с этими явлениями, хотя я сообщал председателю своё мнение. Стрелять. Стрелять жёстко, сразу и много. Только так. Вся эта мразь должна сразу видеть, что на все их попытки установить свои правила и понятия поступит жёсткий ответ. И начинать следует с авторитетов.

Все эти грузинские, армянские, чеченские воры в законе, должны просто исчезать. Нет в нашем обществе для них места, вот хоть что думай, но не построишь новый дом из старых досок. Нужно воспитывать общество, как бы это ни звучало, но это необходимо. Как по мне, так главная мораль проста. Не надо делать из людей этаких роботов, которые будут строем ходить и начальству в рот заглядывать. Все мы, советские люди, большие индивидуалисты, это хорошо показали двухтысячные годы, когда у многих стали появляться деньги. Люди стали строить дома и отгораживаться высокими заборами. А почему? А потому, что велико расслоение в обществе. Мы не привыкли к тому, что у кого-то может быть чего-то больше, чем у тебя самого. Зависть… Хрен знает, может и зависть, сути это не меняет. Повторю, не надо делать из людей жильцов коммуналки, главная мысль должна быть такой: «Не хочешь помогать – не мешай!»

Если люди не будут друг другу пакостить, то уже будет прогресс. Уважение к другим и к себе самому, как мне кажется, должно изменить общество. Достижимо ли это? Скорее да, чем нет. Главное ведь как всегда начать работу и не бросить на половине пути. Если в руководстве страны не заиграются, не начнут себя считать небожителями, а такое вполне возможно, то дело обязательно сдвинется.

Я ведь, рассуждая обо всем этом, таком добром и красивом, вовсе не жду, что будущее наступит уже вчера. Нет, если изменения произойдут лет через двадцать, я буду считать себя выполнившим свою миссию. Но скорее всего, одним поколением не обойдёмся. И многое будет зависеть от того, как будет идти общее дело. Если так же рьяно, как сейчас, то может, и быстрее все изменится. Вон, в экономике-то прогресс прям налицо! Ведь мало решиться много строить или производить, это наши руководители и сами прекрасно знали, нужны деньги. Как это ни банально, но нужны деньги и очень большие. И самое главное, что я сейчас вижу, и делаю какие-то выводы, деньги-то в стране появляются. И приятно осознавать, что не без моей помощи.

В тот день мы с Гориным переговорили, как мне показалось, обо всем на свете. Говорили о перспективах его производства, стране в целом и лично Ванькиных. А у него, этого увлекающегося инженера, перспектива действительно хороша, так ему и сказал, проводя взглядом его избранницу возле дома, когда вернулись с реки. Он не сразу меня понял, но проследив мой взгляд, немного покраснел и засмущался.

– Вань, не знаю, конечно, как она по характеру, какая будет в семье, но вот внешне…

– Да уж, – как-то не очень восторженно пробубнил Горин.

– Что-то не так сказал? – насторожился я.

– Она такая красивая, что на неё все засматриваются, а мне неприятно, – дёрнул плечами Ваня.

– Эх ты, инженер! Смотрят на неё, видите ли. Выбрала-то она тебя, а не всех, вот и радуйся. И запомни, плохо, это когда на твою жену не смотрят мужчины. На то и красота, чтобы на неё смотреть.

– А сам-то не ревнуешь? – прищурив один глаз, неуверенно произнёс мой друг.

– А зачем? Нужно просто любить свою жену. Если ошибся и выбрал не ту, сердце подскажет, слушай его, а не то, что в штанах, – наставительно провозгласил я.

Уж могу и совет дать, больше двадцати лет прожил с одной и никуда не бегал, так что…

В понедельник начались, так сказать, суровые будни. Все разъехались, и мы, оставшись одни, были предоставлены сами себе. Волгу немного штормило, и на рыбалку было не съездить, Аленка занималась с Варварой, готовились к школе, Катя постоянно с мелким, все при деле, надо и мне было чем-то заняться. Взял тачку, топор с пилой и пошёл в лес, дровишек запасти. Так-то дровник не пустой, но дров много не бывает. Собирал и пилил валежник, складывал в кучки, со временем буду перевозить, сегодня сделаю пару ходок, все одно делать нечего, а так, может, мысль какую нагуляю.

– Надо бы в школу съездить, вдруг там мест не будет, – после обеда сказала жена.

Надо так надо, я согласился, и вместе, взяв с собой Ванюшку, прокатились до села.

Глебово – старое село, лет двести ему точно, поэтому в нём и школа была, довольно большая для сельской местности, и фельдшерский пункт, и магазины, аж два.

Съездили, застали на месте директора школы, поговорили. Хорошая такая, милая старушенция, все пыталась поиграть с нашим малышом, который все время находился у Кати на руках. Договорились, что на днях я привезу документы на Аленку, детей и правда много, но место все же нашлось. Не хватало учителей, как оказалось, одна учительница младших классов летом ушла в декрет, а нового пока не нашли. Вечером за ужином Варвара Алексеевна вдруг высказала желание поработать.

– Ну правда, ребята, и вам лучше будет, да и мне нетрудно, возраст ещё позволяет, а у вас тут я отдохнула как следует, здоровье поправила, почему и не поработать немного. Там ведь все равно нового педагога скоро подберут, помогу школе.

И на следующий день мы поехали в школу уже с нашей помощницей. Директриса встретила нас очень хорошо, ещё бы, сняли такую проблему с плеч, а вот Варвара была не права, раньше нового года нового учителя не пришлют, не могли пока подобрать в РОНО. В селе сложнее с этим, если привезти человека, ему же нужно жилплощадь предоставить, не так все просто. Так что думаю, годик она тут поработает, если нас, конечно, опять не сдёрнут с места.

– Как возить будем, не совсем за углом ведь? – спросила Катя о доставке дочки и будущей учительницы в местную школу. Да, она права, это не как в столице было, вышел из подъезда, за угол повернул и в школе, тут подальше немного. Шестнадцать километров по дороге или одиннадцать пешком через деревни вдоль Волги, по перелескам. Так как пешком ходить на такие расстояния желания точно нет, остаётся дорога и машина, что делать, будем возить, долго спать вредно. А зимой по льду будем ездить, снегоходы уже выпускают, попробую купить и себе, наверняка ведь получится – Дерунов не чужой человек. Вот, опять придётся пользоваться положением, а мне это так не нравится. Не лукавлю ни грамма, меня всегда бесил блат, всегда. И я буду не я, если не искореню весь этот поганый дефицит. А здорово, наверное, будет по льду ездить в школу, надо только одеваться теплее.

– Да так и будем, – пожал я плечами и рассказал все мысли об этом.

– Слушай, а здесь вообще дороги-то чистят зимой? Мы на этом заднем приводе, да на такой барже проедем?

Это она так нелестно нашу «Волгу» зовёт. Ну да, для хрупкой женщины «Волга» машина большая, да ещё и привод задний, и резина ни фига не «Нокиан». Вообще, что-то с качеством резины слишком туго идёт, вроде мне говорили, что химики загружены работой, а толку ноль-ноль да хрен повдоль. На «Волге» стоит сейчас резина, вроде как новая, нашего, Ярославского шинного, посмотрел ее, да попробовал в разных режимах, скользит даже в тёплую погоду по асфальту, и это я ещё особо и не гонял. Жёсткая, как камень, наверняка до сих пор стереотип, если сделают мягче, быстро износится, а нашим людям надо резину на десятилетия. Так не бывает – за безопасность и комфорт на дороге нужно платить. Надо будет узнать у председателя, неужели ни одного химика на Западе не смогли «уговорить»?

– Вообще, автобус ходит, значит, должны чистить, а насчёт привода… Дорогая, я сам буду возить, а если захочешь вдруг, нужно просто поездить, и ты поймёшь эту машину. Нужно привыкнуть к рулёжке и тормозам, а так, все как на обычных машинах. Ты ж на «копейке» ездила, даже зимой пробовала.

– В городе попроще, скорости не те.

– Так тебя никто не заставляет гонять, езжай как хочешь, кому ты здесь помешаешь? Здесь все движение – три грузовика и два автобуса за весь день. Не переживай, все нормально будет, вот увидишь.

– Мне не верится, что мы что-то планируем наперёд, как-то непривычно даже, – улыбнулась Катя.

– На самом деле, ездить тебе все же придётся, я буду периодически уезжать, меня заводы ждут, если забыла, напомню, прогресс сам себя не подгонит.

– Да помню я, поэтому лучше раньше начать привыкать. Так что, любимый, едем сегодня кататься, ты – пассажир.

– Инструктор, – засмеялся я.

– Вот только брюзжания на ухо не надо, буду злиться.

– Хорошо, уговорила, только по делу.

Дождавшись хорошей погоды, без дождя и сильного ветра, наконец выехал на рыбалку. Тучи на противоположном берегу нависали, правда, но вроде как реку перейти у них пока не получалось. Волга тут у нас километра три шириной, поэтому часто так бывает, если осадки и ветер западный, то до нас редко доходит, не пускает большая вода. Вот и сейчас, впереди аж темно, хотя времени уже одиннадцать часов утра, а кажется, как будто вечер. Вышли сегодня всем составом, старая лодка позволяет, места хватает всем, а ловить я с носа навострился, так что пассажиры мне не особо мешают. Наоборот, Катя подсачником работает хорошо, давно приноровилась, справляется. Сегодня впервые с нами поехала и будущая сельская учительница Варвара Алексеевна. Ей захотелось посмотреть с воды на наши просторы и красивый пейзаж, а то сидя в деревне ничего и не увидишь. Она хоть и ходит гулять не меньше нашего, но вода, тем более большая вода, это нечто другое.

Волна была небольшой, «Прогресс» ее ощущал, конечно, и передавал нам через свои алюминиевые борта, но вполне терпимо, даже для женщин. Правда, стоять на носу и ловить я не решился, качка присутствует, но сидя смог вполне, но был несколько ограничен в движениях. Рыбка сегодня разгулялась не на шутку. Видимо, приближающаяся осень, а за ней и зима заставляют обитателей водоёмов нагуливать жирок. Попавшийся первым большой окунь, явно за полкило, побудил меня к активности. Кате очень нравится копчёный окунь. Но спустя несколько минут и десяток холостых забросов у меня чуть не отняла удочку здоровенная щука. Мама дорогая, еле удержал, а потом минут десять мучил ее, вываживая. Ох и бойкая. Такую свечу закрутила, мы аж глазами захлопали, а дочь ещё и в ладоши. Варвара Алексеевна была под впечатлением, она ещё не видела вот так близко, как происходит ловля крупной рыбы. Щука оказалась большой, пять килограммов навскидку, и это будучи тощей и явно голодной. Заглотила блесну так, что пришлось долго ее мучить, вытаскивая железо, приманка чуть не до хвоста ушла внутрь. Эх, такое надо на видео снимать, поклёвка так поклёвка, давно таких не испытывал. На Байкале были хорошие, но вот, на удивление, за все время ни одной рыбы такого размера почему-то не выловил. Да, там попадались всякие, но крупнее трёшки как-то не удавалось взять. Так что Волга-матушка рулит. И это у нас, в верхах, а что же делается в Астрахани?

– Значит, сегодня котлеты? – спросила супруга и зацепила корягу. Это я так подумал, предвкушая тяжёлые попытки отцепить глухой зацеп и, скорее всего, потерю очередной блесны. Эх, как же все-таки хорошо, что фронтовик дядя Коля научил меня на них ловить! Сколько в будущем рыбаки за одну рыбалку иногда денег в реке оставляют, мама не горюй. Стоимость одного хорошего воблера доходит до шести и более килограммов купленного на рынке мяса. Когда обрываешь такую штучку, уже и улову не рад, особенно если это оригинальный воблер, с Китаем проще.

Глухой зацеп Катерины внезапно ожил, и она каким-то чудом не выпустила спиннинг из рук.

– Сашка, Сашка, помоги, мне не удержать!!!

Просто бросаю свою «палку» на носу, в надежде, что она не слетит, и перелезаю в кокпит, где на корме, возле мотора, и рыбачит жена. Успеваю в последний момент, вижу, как лодка начинает движение, и якорная цепь гремит о борт, вытягиваясь в струну. Это что ещё за номер, подводная лодка в Волгу зашла?!

Катя, почувствовав, что я держу ее спиннинг, убирает руки и отходит чуть в сторону, чтобы не мешать, а я начинаю битву за «урожай» реки Волги. Спустя пять минут, казавшихся часом, удаётся войти в ритм и начать подъём той «коряги», что зацепилась за нашу блесну. Спиннинг буквально трещит, катушку еле-еле поворачиваю, хана ей придёт, сто процентов, хоть вроде и сделали достаточно крепкий экземпляр, но боюсь, сдохнет она сейчас. Она тяжелая, шестерни из крепкого металла, а не как в будущем из сплава, но и она пасует помаленьку.

– Что это? – тычет куда-то за корму пальцем Варвара Алексеевна, и я перевожу взгляд туда.

– А это, девочки, его величество сом. Мать его за ногу. Как ты попался-то только, засранец?!

Сомяра, сделав финт хвостом, вновь пытается нырнуть, но я уже выбрал ту слабину, что появилась, когда он всплыл.

– Нет, парень, ну или кто ты там, теперь я тебя не отпущу!

– Сань, он в подсак не влезет! – комментирует Катя.

– Его подтянуть надо ещё, прёт как подводная лодка!

Работая больше «палкой», пытаюсь заставить сома идти на меня, я уже из сил выбился. Сколько же он тут жировал, гад, пока вырос до такого? С дядей Колей специально на них ходили, сколько раз пробовали, но больше десятки не поднимали ни разу, и то удачливым был не я, а фронтовик. Тут же, на мой взгляд, все двадцать килограммов, блин, да он в длину с меня ростом, наверное. И ведь опять не я его поймал, на этот раз Катя, мне только вываживать довелось. Но какой же это кайф! Даже если сейчас сойдёт, будет не обидно, такая «машина» попадается не каждый год, а кто-то и вовсе никогда таких не видел. Я в том числе, реально видел больших сомов только у других и чаще всего, на фотографиях, вживую и не припомню.

– Кать, ты мне нужна! – бросил я через плечо.

– Что мне делать?

Руки супруги готовы мне помочь.

– Садись и упрись ногами, села?

– Ага.

– Перехватывай у меня «палку», он уже не рвёт так сильно, а мне нужно присесть.

Сначала держим вдвоём, ужасно неудобно, но по-другому я просто не знал, как его поднять. С дядей Колей действовали проще, он подтягивал, а я багром подцеплял, но багра сейчас нет, давно не вожу с собой. Сомы на блесну попадаются крайне редко, странно это, чего он вдруг клюнул?

– Держишь?

– Да! – уверенность в голосе супруги стопроцентная, она уже не меньше меня хочет его достать.

Я отпускаю спиннинг и быстро перегибаюсь за борт, вот он, зараза, башка здоровая… Ну-ка, где там у тебя жабры? Есть, удаётся просунуть руку под жаберную крышку и ухватить. Сом пытается, наверное, в последний раз сделать финт ушами, но я удерживаю его. Стою на коленях в нише перед мотором, растопырившись как рак. Чувствуя, что держу крепко, со всей силы бью сома по голове молотком. Вот, багра нет, а молоток всегда лежит в нише у мотора. Рывок, но уже не такой сильный, контузило беднягу, надо повторить…

Со стороны, наверное, зрелище было отвратительное, но что делать. Эта «лошадь» не умирала, ну никак. Я ударил его раз семь или восемь, прежде чем он начал слабеть. Казалось, я ему голову сейчас в котлету превращу, ан нет, крепкая зараза.

Сом затих на десятом ударе, точнее, после него. Все перешли ближе к носу, освобождая место на корме для добычи. Я уже был без сил и вытащить в одиночку никак не получалось.

– Катюш, помоги, родная, не могу я, – признал я своё бессилие над этой огромной рыбиной.

– Как?

– Надень галицу, вон, под сиденьем возьми, – говорю я, указав глазами.

Жена быстро достала брезентовую рукавицу, надела на правую руку и наклонилась ко мне.

– Сможешь взять под жабры с другой стороны?

– Не подлезаю, крышка прижата…

– Вот зараза, – ругнулся я. – Помоги себе второй рукой, возьми нож и подсунь, не торопись особо, держать-то я ещё могу, просто вытянуть не получается.

С трудом, но Катя наконец смогла подсунуть руку под жаберную крышку, и, когда дала знак, что держит, мы сделали совместное усилие.

– Ура! – взвизгнула Алёнка, от чего Ванька захныкал.

– Да уж, фильм ужасов просто, – констатировала супруга и села на сиденье без сил. Я плюхнулся рядом и с трудом перевёл дыхание.

– Правду говорят в народе, муж и жена… – подала голос впечатленная всем увиденным Варвара Алексеевна. – Вы словно одно целое, ребятки, как же вы подходите друг другу!

Да уж, если бы у нас не было такой сплочённости в семье, вряд ли вообще бы смогли жить вместе. Когда у людей сходятся интересы и увлечения, это всегда хорошо. Рыбалка на этом была закончена, ибо сил не было совсем, да и места в лодке тоже. К тому же Ванька раскапризничался, и Катя объявила, что время кормить. Освободили ей место, полили воды на руки, и молодая дважды мама устроилась с малышом для кормежки. Я, рассадив всех остальных, убрал снасти, кстати, сом почти разогнул изготовленный лично дядей Колей тройник, ещё бы чуток и точно бы спрыгнул. А так, вот он, зараза огромная, лежит себе, шевелится ещё на дне лодки, пугая женщин и ребёнка своим инопланетным видом. Даже согнувшись в подкову, он занял все свободное пространство в лодке, охренеть, да и только.

Домой мы прибыли одновременно с вернувшимся с работы фронтовиком. Дядя Коля был в своём репертуаре.

– Эх, ничего себе, вы никак копринского крокодила выдернули? Сколько же он мне нервов измотал, зараза, сколько снастей сгубил…

– Дядь Коль, ты о чем? – смеясь и отходя от усталости, спросил я.

– Ты думаешь их тут много? Вот таких, как этот? Сколько себя помню, этот самый здоровый! Что, разловил-таки Большого?

– Будешь смеяться, батя, не я, а Катюха! – и сам засмеялся я.

– Вот девочка, вот же ты молодец! – неподдельно восхитился фронтовик. – Ай да дочка, ай да рыбачка!

Смеялись все, лишь сом уснул и не видел нашего торжества.

Весов у нас не было, для такой туши безмен не подходил, но измерив его складным метром, дядя Коля уверенно заявил:

– Тридцать!

И я охренел. Полтора метра, вот это машина! И как мы его подняли?..

– Бать, сколько мы с тобой рыбачили на косе, ведь никогда там их не попадалось, откуда?

– Сань, да мало ли, – многозначительно пожал плечами фронтовик. – У косы да, никогда не ловил, залетный какой-то. Надо туда сходить да посмотреть, что там такого протухло, что он пришёл, – тихо, мне на ухо сказал дядя Коля. А мне вдруг стало дурно. Как представлю, что эта зараза какого-нибудь рыбака жрала, крутить начинает.

– С утречка, или…

– Поехали, посидишь, я справлюсь, – заключил фронтовик, и я, обменявшись с женщинами взглядом, говорившим, что так надо, прыгнул обратно в лодку.

Дядя Коля шел осторожно, он вообще никогда не гоняет, внимательно осматривая все вокруг. Пресловутая коса была на другой стороне Волги, хоть и не спешили, но дошли быстро.

– У кустов кидали? – бросил он мне.

Я обернулся и кивнул.

– Давай поглядим, – заглушив мотор и взяв весло, ветеран поднялся и стал раздвигать камыши.

Минут через десять спина ветерана распрямилась.

– О, не ожидал, что так быстро управимся, гляди, Санька, рога!

– Вижу, – посмотрев в указанную сторону, и правда увидел рога, торчавшие из воды в камышах.

– Понятно. Подранка упустили, он убегал и не смог переплыть, – дядя Коля толкнул рога, и показалась обглоданная голова лося. – Как его, однако!

Лося, видимо, ещё и засосало в ил, потому как туша была наполовину ободрана, но он, можно сказать, стоял будучи мёртвым. Меня отпустило, реально думал, что сом здесь человечиной питался.

– Экспонат не нужен? – указал на рога дядя Коля.

– Да нах… – даже выругался я. – Пошли домой, батя, нам ещё сома пилить!

На этот день приключения закончились, осталась только усталость, но была она приятной. Катя нажарила сома кусками, стейками, если хотите, часть ушла на коптилку, а большую часть заморозили, уж очень большой. Кстати, и окуня, и щуку, хоть и большую, я отпустил тогда практически сразу, как вытащили сома. Этого поросенка нам хватит надолго. Кстати, дядя Коля меня отругал за то, что багор выложил. Им, когда в одиночку рыбачишь, сподручнее работать.

Первого сентября мы торжественно отправили Алёнку в четвёртый класс, ужас как быстро растёт. В этом году ей будет уже сложнее, все же четвёртый класс она там, в той жизни, не закончила. Мы попали сюда, когда она как раз училась именно в четвёртом, но судьба распорядилась так, что дочери пришлось вновь начать с первого класса и даже в садик походила чуток. Представьте, каково это для детской психики? По делу, ей в будущем феврале уже пятнадцать исполнилось бы, а здесь еще только десять, пипец какой-то. Это нам хорошо, попали сюда, скинув только возраст, вторая молодость, что может быть лучше?

Детей в сельской школе оказалось на удивление много. Не как в городе, конечно, но по два класса на каждый учебный год набралось как мне кажется, довольно легко. Наша попала в четвёртый «А», в каком и училась в прошлой жизни. О количестве детей я не просто так, очень порадовал факт того, что в деревнях и посёлках ещё живёт очень много людей, раз их дети ходят в сельскую школу. Так вот, благодаря именно количеству детей, в нашей школе был даже свой школьный автобус. Это стало полной неожиданностью, и, когда на собрании для родителей у нас спросили, забирать ли нашу дочь по пути, конечно же согласились. Кстати, автобус был не совсем бесплатным, дотационным, но не бесплатным. Конечно, это были реальные копейки, и мы с радостью приняли новость о том, что дочь будет ездить в школу вместе с другими детьми.

Сама наша деревня стоит на реке, а это в шести километрах от основной дороги. После отворотки к нам расположен ещё десяток деревень, и к нам автобус приезжает уже прилично так заполненным. Наличие автобуса было хорошо ещё с одной точки зрения: я не хотел, чтобы на дочь косо смотрели, когда мы привозили бы ее на собственной машине, все же в деревнях живут люди не с таким достатком, как у нас.

Чуть позже, даже не думая особо, я вообще встретился с директором школы и поставил вопрос ребром, предложив полностью оплачивать автобус единолично, а остальных людей освободить от этой платы. Катя так и вовсе предложила взять над школой шефство, для нас их затраты ничто, а местным людям станет полегче. С нас не убудет в любом случае, гонорары такие у нынешних писателей, что вполне себе можем позволить такие траты. Тем более, ну куда нам тратить деньги, проедать? Или покупать новые машины? У нас уже скопилось куча чеков для «Берёзки», а там мы можем купить что угодно, хоть ту же машину и без всякой очереди. Откуда чеки? Так нас печатают уже не только в СССР, но и за рубежом. Книги советских писателей в эти времена часто переводили на иностранные языки и выпускали в разных странах, так что не удивительно.

Директриса немного ошалела, но узнав, кто мы такие, все поняла, хотя обалдение от этого не прошло. Она думала вполне серьёзно, что такие известные писатели, а мы уже реально известны в Союзе, живут исключительно в столице и учат своих детей в самых лучших школах. На что получила мой прямой ответ:

– А чем ваша школа хуже? Тем, что располагается в селе? Зато вы учите и делаете из детей настоящих людей, а не снобов, избалованных вседозволенностью.

– Эх, если бы вы чуть раньше пришли, мы успели бы закончить ремонт, за лето не получилось сделать все, что хотели…

– Не вопрос, – успокоил я женщину, – пишите полный список всего, что требуется, какие материалы для ремонта, для учебного процесса, какие работы нужно выполнить. Не забудьте указать первоочерёдность, чтобы начинать с самого важного. Я привезу из города бригаду, и, работая по ночам, мы быстро все сделаем.

– Да как же, так нельзя, вы извините, Александр Сергеевич, но где это слыхано? Нам же выделяют средства, а если узнают, что ремонт произведён не на них, то мне устроят головомойку!

– С РОНО я договорюсь, успокойтесь, пожалуйста, и думайте о главном, о детях, остальное предоставьте нам. Понимаете, кроме того, что являюсь писателем, я ещё и работал в министерстве строительства, не беспокойтесь, никакого криминала не будет, я просто объясню нужным людям наше участие в жизни школы.

Я ещё и руководству страны идею подкину, чтобы и другие писатели, актёры и прочие граждане, которые имеют большие доходы, активнее участвовали бы в жизни своей страны. Надо запустить такую пропаганду, не фиг на бабках сидеть, квартиры скупать, помню я, как в будущем различные родственники покойных к тому времени знаменитостей делили их наследство. Кучи бриллиантов, десятки квартир и прочее. В могилу с собой не заберёшь, куда столько? Я понимаю, когда на Западе бизнесмены имеют большие доходы и не вкладывают деньги в благотворительность, им приходится развивать свой бизнес, иначе прогорят, но у нас-то какой бизнес? Все эти актёры и режиссёры имеют хорошие средства, а потратить не могут, один черт.

Да, я знаю, что распоряжаться чужими деньгами нехорошо, но справедливость того требует. Сейчас реалии жизни таковы, что если убрать дефицит, а он, кстати, постепенно исчезает, то работающие люди спокойно смогут жить на свои зарплаты, спокойно. Коммуналка, лекарства, еда, все вполне доступно, если, конечно, ты работающий гражданин.

Сказать, что директор школы была в шоке после нашего разговора, не сказать вообще ничего. Придя в себя, вспомнила, кем она является, и тут же включила пропаганду идейного советского человека. Уговорила меня выступить перед старшеклассниками и рассказать о перспективах и развитии нашей страны, о важности образования и культурного воспитания граждан. О как. И меня записали в пропагандисты, но ничего, справлюсь, заодно послушаю, чем нынче дышит молодёжь. Ведь у нас, помню, считалось, что именно вот это поколение семидесятых и развалило страну, желая свободы и джинсов. Вот и покажу им, чего стоят их джинсы и жвачка. Эх, вот это Остапа понесло…

К концу первого осеннего месяца неожиданно свалилась куча дел. Мне необходимо было уехать, но вновь бросать дом, срывать семью с места ужасно не хотелось. Спас положение Олег, наш бывший охранник. Так как охрана у нас и так была, он вроде как оказался не у дел. Находится он сейчас в трёхмесячном отпуске после долгой командировки, успел за полтора месяца переделать все свои дела, даже женился наконец и объявился у нас в деревне вместе с молодой женой. Надо отдельно заметить, что я немного сомневался насчет его молодой жены. Олег разрешил все мои сомнения просто, рассказав о девушке. Оказалось, Евгения, так звали избранницу нашего друга Олега, родом из деревни. Хоть и подмосковной, но все же деревни, и девушка абсолютно ничего не имела против жизни тут, в нашем маленьком раю. Успеет еще в городе пожить, если вообще захочет.

Переговорив по телефону с Семичастным, мы пришли к общему знаменателю. Олег становился нашим водителем, мы могли себе такое позволить, но официально все ещё был на службе, исполняя должность личного охранника. Это чтобы ему шёл нормальный стаж в КГБ, там и пенсия будет достойная, все же парень ее реально заслужил. Кстати, за то дело с бандитами на Байкале, что мы с ним успешно провернули, вернув ко всему прочему государству небольшое количество золота, его наградили орденом и повысили в звании.

Парень был настоящим профи, вызвав его на серьёзный разговор, убедился в этом окончательно.

– Олег, мне нужно работать, меня ждут в Москве, да и в Тольятти надо бы съездить… Короче, меня волнует тот факт, что у тебя появилась вторая половинка. Я уговорил начальство устроить тебя к нам и никуда в другие места не совать, но ты можешь поручиться, что будешь беречь моих так же, как раньше?

– Сань, извини, что на «ты»… Вы для меня словно родня, ты можешь спокойно ехать, за них я в гроб лягу! – откровенно и пылко заявил мне бывший охранник.

– А вот как раз этого, Олег, мне от тебя не нужно. Ибо кто сможет защитить моих девочек, если тебя не станет? Да и о своей подумай! Короче, охрана у нас есть, твои же коллеги, но ты это как последний рубеж обороны, понимаешь меня? Ты до сих пор не знаешь, почему вас к нам приставили, наверное, ещё в Крыму голову ломали с парнями, да? Так вот, мне запрещено об этом говорить, но, когда вернусь, я тебе все расскажу. Обещаю. Главное, чтобы с моими было все в порядке, это приоритет высшей степени важности.

– Я знаю, что вы не простые писатели, извини, но мы вообще-то не только фотографировали вас…

– Твою мать! – моментально завелся я.

– Это было в Крыму, прослушки у вас никогда не было, клянусь тебе, но вот разговоры, что вы вели, неосмотрительно считая, что вас никто не слышит, записывали. Выводов мы не делали, но поняли один факт.

– Это какой же, интересно бы услышать?

– Вы очень важны для страны, потому как откуда-то знаете будущее. Во всех беседах вы так уверенно о нем говорили, что становилось даже страшно от ваших знаний. Вы что, экстрасенсы?

– Олег, я обещал рассказать и слово сдержу, но, как и сказал, после того как вернусь. Ты все понял?

– Да.

Ну вот, если я не ошибся в человеке, а я очень редко ошибаюсь в людях, обычно их видно, стоит лишь правильно посмотреть, то за моих девочек я могу быть спокоен.

Олег меня и отвёз на вокзал в Рыбинск, откуда я поездом отправился в Москву. Со мной был один из охранников, жаль, что не сам Олег, но выбирать я не мог, да и лучше, когда он с моей семьёй, мне так спокойнее. Новенький охранник, старший лейтенант Смирнов, внешностью своей не привлекал к себе внимания, следовал за мной грамотно, не выделялся. Конечно, я уже привык к общению с прежними ребятами, немного этого не хватало, но служба у бойцов КГБ такова, что не располагает к болтовне. Может позже, когда достаточно вместе проведём времени, мы и с этой группой сойдёмся ближе, но пока вот так.

На АЗЛК меня встречали очень хорошо. Главный инженер утащил сразу к себе и принялся грузить по полной программе. Я оборвал его на полуслове и наехал:

– Слушайте, у вас тут что, место проклято? Почему, несмотря на внедрение новых технологий обработки металла, машина начинает ржаветь уже через полгода? Что это такое?

– Мы нашли проблему и уже устранили, был брак в технологической цепочке. Были у нас люди, так сказать, которые никак не хотели понять, что по старинке уже нельзя работать. Нарушение техпроцесса было на всей линии от штамповки до окраски.

– Слушайте, но почему так? Есть техпроцесс, есть документы и нормы, как можно работать, минуя все это? Я не понимаю.

– Все дело в плане…

– Опять план! – покачал я головой. – Какой план на новую модель, а? Ее ещё не довели до ума, а план уже есть? Кто у нас такой умный, а?

– Нет, но люди привыкли, понимаете? Экономили время где только могли и не нашли ничего лучше, чем пропустить цинковую обработку…

Я просто и грязно выругался.

– Да как? Как такое можно сделать? Вместе с новой моделью шло внедрение новой технологии обработки металла, это ключевое условие! У вас что же, любой дурак может вот так просто внести изменения в процесс?

– Дело ещё толком было не отлажено, процесс цинкования проходил отдельно…

– Вы в своём уме?

– Линия полностью пересмотрена и переделана, проблема найдена и исключена, товарищ Андреев, мы все исправили.

Было неприятно смотреть, как оправдывается главный инженер, но мне дали полномочия, весьма широкие полномочия, и он об этом знает. Руководство страны заинтересовано в новых технологиях, нам нужны хорошие, надёжные и современные автомобили, а на заводе-передовике устраивают чёрт-те что. А я-то наивный, думал – вот сейчас как начнём новое клепать, хрен за нами угонятся проклятые капиталисты. Два раза ХА!

– Вы понимаете, что с таким порядком, как у вас, мы ничего не сделаем? – сменив тон на более мягкий, продолжил я наезжать. – Вы же сами заявились на выставку, и что, простите, вы там покажете? Что в СССР могут придумать что-то хорошее, а вот сделать ничего не могут? Так не пойдёт. Если горьковчане взялись за переделку своей модели, хоть и неохотно, но они это сделали. Машина реально стала намного лучше. Но вы… Не отстроив новое оборудование, не наладив процесс, заявляете о выпуске новой модели, зачем? Чтобы что?

– Товарищ Андреев, мы исправили все ошибки…

– Я с машиной выслал вам целый список рекламаций, хотите сказать, что устранили из все?

– По возможности…

– Меня прислали сюда проверить процесс выпуска новой модели, почему я вижу автомобиль на конвейере? Нет, так работать нельзя, модель нуждается в полной переработке, ее срочно нужно снимать с производства!

– Но как? Выпущено более двух тысяч…

– А вот за это кое-кто ответит, – уклончиво заметил я. – Вас никто за язык не тянул. На ваш завод пошло первое опытное оборудование, а вы устроили здесь не пойми что.

Приняли меня хорошо, как и сказал ранее, но перед встречей с главным инженером я имел «счастье» осмотреть машины на площадке готовой продукции. Моя реакция и гнев были вызваны именно тем, что я увидел. Новые машинки, модели, придуманные мной, стояли и медленно ржавели. Сварочные швы, стыки панелей кузова, под ручками дверей, везде я видел пятна, которые в ближайшем будущем станут ржавчиной. И дело было вовсе не в тех причинах, которые мне только что озвучивал главный инженер. Не только в них. Налицо обычная халатность, я переговорил с рабочими и узнал, что целых три смены подряд на главном конвейере был неисправен эмульсионный канал. Машины, идущие по конвейеру, банально заливало эмульсией, по чуть-чуть, совсем немного, но после этого не было надлежащей обработки, и кузова шли прямо в окрасочную камеру, результат, как говорится, на лице. И это при том, что на устранение подобных поломок отводится полчаса, такой норматив.

Против главного инженера я ничего не имел, мужик он очень умный и работает отлично, но вот это чисто наше укрывательство меня бесит. Понятно, что проблема очень серьёзная, просто так конвейер не остановить, но можно было выкрутиться, я уверен, но забили болт. Машины нужно было снять с конвейера и вернуть на чистку, затем повторно загрузить на конвейер. Это время и дополнительная работа, никто не стал заморачиваться, и результат я только что видел.

– У вас готова документация по модернизации? – резко меняю тему.

– А? – потерялся немного инженер, слишком быстро я перевёл разговор на другую тему. – Да, конечно.

Передо мной выложили фолиант, не меньше «Войны и мира». Изучать его весь – недели не хватит.

– Так, я вижу, вы провели колоссальную работу и все же решили проблему с расположением двигателя? – я листал доклад и, остановившись на нужной странице, ткнул пальцем в нужное место.

– Да, Александр Сергеевич, хоть и пришлось бодаться с нашими противниками переднего привода.

– Вас ведь поставили в известность, зачем с кем-то бодаться, нужно просто работать. Добавление новой модели, а заодно и новой концепции – это не смена работы всего предприятия, это лишь шаг вперёд. Что им не нравится?

– Много чего говорят. Не важно, нами получено, как вы заметили, новое задание, нужно выполнять.

– Это правильно. Весной я передавал чертежи ещё одного нового автомобиля, где они?

– Вот, пожалуйста, убрали, как нам и рекомендовали, до полной наладки нового оборудования.

– Вы сами их изучали?

– Да, признаюсь, – инженер повеселел, – концепция смелая и неожиданная. Если хотите, можем посмотреть вживую.

– Как это? Вы что же, умудрились уже прототип создать? Когда?

– О, нет, только макет, пластилин.

– А, ясно. С удовольствием бы взглянул.

Мы прошли в проектный отдел, и там я увидел… Чёрт, вот же молодцы, а!

– Продували?

Продувкой преувеличенно называли имитацию аэродинамической трубы. Там все сугубо приблизительно выходит, но это лучше, чем вообще ничего.

– Да, успели, как раз на днях закончили все подсчёты. Надо признаться, у наших художников было что-то подобное, не один в один, но близко. Сами знаете, Александр Сергеевич, раньше нам не давали особо проявлять инициативу, поэтому проект и лежал среди многих других. Когда ваш чертёж увидел наш художник, он аж засиял.

Ну ещё бы, я выдал им за новый проект их же «Москвич», тот самый «сорок первый». Просто я стилизовал его на свой вкус и добавил улучшенные технические характеристики.

– Мы взяли за образец волговский двигатель, но это не вариант.

– Вам что же, из Тольятти до сих пор не передали документацию?

– Всё передали. Процесс идёт, первые корпуса давно отлили, головка сделана точно, но все же слишком мало было времени.

– Ага, так большого двигателя у нас пока нет, правильно?

Ну, я и не ожидал, если честно, что они за год сумеют произвести новый мотор. Итальянцы отказали нам в поставке и наладке оборудования по выпуску «ТвинКам». Ничего страшного, наши инженеры, получив только документацию, провели расчёты и строят мотор собственными силами, попутно пытаясь переделать уже существующий. У итальяшек целая линейка этих моторов, я настоял на выпуске двух из них, «один и восемь литра» и «двухлитрового». Машина получается тяжелее «Жигулей», и ей необходимо новое, мощное сердце.

– Первый пуск намечен через месяц, уверен, что он состоится. С объёмом вышла небольшая осечка, но решили пока оставить все как есть, у изделия огромный потенциал, поэтому переделать его под другие проекты, будет несложно. Только, Александр Сергеевич, это не тот двигатель, что передали из Тольятти…

– Как это? А какой же?

– В прошлом году нам в руки попали некоторые документы и несколько образцов. Передали по… Я думал, вы знаете?

– Знаю что?.. – не понимал я.

– Из Комитета государственной безопасности пришёл контейнер…

– Ну, не томите меня, что вам прислали и что вы такое сделали? – в нетерпении негодовал я.

– Короче, мы делаем свой двигатель…

– Ну, тогда, я думаю, его не скоро доведём до ума, – расстроенно сказал я.

– Вы не правы, как я и сказал, через месяц мы произведём пуск нового двигателя, по полученным чертежам, с нашей переделкой. Отладка не займёт много времени, наши специалисты ничем не хуже итальянских, поверьте. Но я хотел вам рассказать о нашем двигателе.

– Это каком же? – продолжил удивляться я.

– Мы провели большую модернизацию нашего основного агрегата, и результатом стала постройка абсолютно нового образца. Воспользовавшись полученными документами, мы использовали двухвальную систему и применили ее на своём изделии.

– То есть, если я правильно понял, вы взяли ваш обычный мотор и переделали «голову»?

– На самом деле передок гораздо больше, чем просто головка блока, как я и сказал, у нас вышел новый двигатель. Там изменена вся внутренняя схема, так что да, это совершенно новый двигатель.

– И вы что же, уже испытали его?

– Испытания идут уже третий месяц, можно с уверенностью сказать, что у нас получилось. Я не бросаюсь словами, это факт. Я распоряжусь, и на днях вы получите новую машину…

– Как и прошлую, для выявления проблем?

– В этот раз все будет иначе. Устранены почти все недочёты, указанные вами, плюс у машины теперь новый двигатель и коробка. Вместе с документами и чертежами нам доставили некоторые образцы, если точнее, то это шесть двигателей, с навесным оборудованием и шесть коробок передач. Два разных типа того и другого.

– Начинаю понимать…

Надо срочно узнать у кое-кого, где это умудрились отжать такие вещи? Только не послали бы лесом за такую любознательность. Размышляя про себя, немного потерял нить разговора и очнулся только когда услышал кое-что необычное.

– Что? Что вы сказали, какая автоматическая коробка?

– Да, вы не ослышались. Нами получены три механические и три автоматические коробки передач. К сожалению, на автоматические документация получена в урезанном виде, и мы пока не можем повторить это изделие, но работа кипит, думаю, полгода – и у нас будет своя автоматическая коробка передач. Причём наши инженеры хотят сделать ее четырёхступенчатой, взамен полученной «трешки».

– Это просто замечательно, вы большие молодцы, товарищи! – неподдельно восхитился я.

– Вы получите новую машину с новым мотором, но коробку пока оставим прежнюю, кстати, привод переключения мы переделали.

– Отлично, – я потёр руки.

– Александр Сергеевич, так что насчёт брака…

– Партия опытная или уже готовая к продаже?

– Конечно же готовая, вы что, не в курсе? Первая партия в три тысячи штук уже распределяется по стране, те, что попали в отбраковку, уже из следующей. Начало продаж намечено на первое января, наверное, именно потому вы и не знали о ней. Да, жалоб ещё не было, так что отзывов и рекламаций пока получить неоткуда.

– Я попробую пристроить бракованные автомобили, но все внешние недочёты должны быть устранены очень быстро.

– А как же дефекты?

– Ржавчина появляется где?

– Александр Сергеевич, вы же видели, многие машины получили обширные повреждения…

– Я не об этом. Ржавчина появляется в сырости, так? Вот и нужно отправить эти машины туда, где тепло, сухо и не бывает соли на дорогах, да там и дорог особо тоже нет, – ответил я серьёзно и засмеялся.

– Вы уверены? – а вот инженер ещё сомневается.

– Конечно! Выставим это дело как братская помощь от Советского Союза, нищие негры ещё и спасибо скажут. Понимаю, что это пахнет нехорошо, но выхода у нас все равно нет. Если бы у вас стояли только кузова – полбеды, но у вас готовые изделия. Снять рабочих с конвейера на полный разбор этих автомобилей – невозможно, ведь я правильно понимаю?

– К сожалению, – вынужден был согласиться инженер.

– Ну, вот и отправим их туда, где вероятность появления ржавчины около нуля. Но не на Кубу, там морской климат, соль. Есть и другие места на планете.

Придумал-то я все хорошо, но вот осуществить это будет не так и легко. Шутка ли, подарить другой стороне такую кучу автомобилей! Они ведь денег стоят, меня за такое предложение кое-кто будет готов сожрать живьём. Но выхода действительно нет, если устранять брак на всех этих готовых экземплярах, завод, да и государство в целом, понесёт очень большие убытки.

– Вы возьмёте с собой список доработок? Нам бы очень хотелось, чтобы вы, Александр Сергеевич, изучили его сами. Вы ездили на машине долгое время, это были лучшие испытания за всю мою жизнь. Машина подверглась не искусственно созданным условиям, а настоящей эксплуатации, это дорогого стоит. Мы старались устранить все, в буквальном смысле, но мало ли что. Мы выходим на новый уровень и нацелились именно на качество производимой продукции, поэтому ваше мнение очень важно.

– Конечно, я возьму ваш труд с собой и всерьёз его изучу. Понимаете, сначала мне просто хотелось создать автомобиль, какого ещё никто не создавал. Удивить кого-либо из западных автопроизводителей – дело неблагодарное. Но теперь, когда вы сами подали мне идею о международной выставке, я загорелся ещё сильнее. И очень мне не хочется ударить лицом в грязь.

– Все будет в лучшем виде, товарищ Андреев. Мы действительно сделали хороший автомобиль. Все, абсолютно все работники завода сейчас с воодушевлением трудятся на результат, давно не было новинок, люди устали двадцать лет выпускать одно и то же.

– Понимаете, – я взял паузу, – ведь я именно для этого отдал новинку именно на ваш завод. «Москвич» ассоциируется у всех в стране, да и в мире, с Советским Союзом, вы должны быть впереди. Всегда и во всем. Потому как «Москвич» – это Москва, а Москва – это СССР!

– Мы все сделаем, товарищ Андреев, и не посрамим родину и партию!

– А вот о партии я ничего не говорил, – усмехнулся я. – Давайте просто честно работать. Ваша задача, как главного инженера, добиться не только выпуска той или иной машины, а научить людей работать. Хватит гнать брак, хватит отбывать номер, нужно трудиться. Сейчас, по моим сведениям, разрабатывается новый Трудовой кодекс. Отдельными пунктами в нём идут поощрения и наказания. Естественно, как при царе или капитализме не будет, но и платить рабочим зарплату за то, что они просто выходят на работу, а тем паче гонят брак, государство не может.

– Что, будут вводить серьёзные штрафы?

Мне показалось, или он был к чему-то такому готов?

– Для начала, думаю, нет, но те, кто работает хорошо, будут получать больше. Хорошая работа будет оцениваться не по количеству перевыполненных планов, а по качеству. Если положено токарю сделать десять деталей за смену, а он делает двадцать, его не поощрять нужно, а проверить его работу. Если техпроцесс предусматривает изготовление за рабочую смену только десять деталей, без потери качества, то каким образом работник сделал двадцать? Значит, он нарушил технологию, а это – брак. Хватит гнать вал, мы не на фронте, куда гонят количество, качество там почти не играет роли. Не будешь же на танке убирать заусеницы с брони, ему в бой через несколько часов, и кто знает, сколько проживёт этот танк.

– Извините, но во время войны за брак расстреливали. Что будет, если у этого вашего танка пушка откажет в нужный момент?

– Это вы извините, я взял образ, но не подумал. Вы правы, это все лирика. Но о качестве я говорю всерьёз. Вы знаете, что о нашем автопроме говорят за границей?

– И что же? – инженер состроил такую кислую мину, что захотелось дать ему кусок сахара.

– Они говорят, что мы только крадём чужие идеи, а своего ничего придумать не можем. А если что-то и выпускаем, так это не работает толком.

– Но это же…

– Что?

– Неправда!

– Уверены? А гниющие машины, ещё не выехавшие с завода, это что? И не буду спрашивать даже, почему наши машины так похожи на те, что выпускаются за границей.

– Я… Понимаете…

– Да все я понимаю, давайте работать. Я позвоню, как проштудирую ваш доклад.

Какие у меня могут быть претензии к этому человеку? Они привыкли так работать, советская экономика это вам не капиталистический рынок с его конкуренцией, там наши заводы съедят и не почувствуют. Что, кстати, и произошло с развалом страны. Достаточно вспомнить, как угробили вот этот самый завод, по которому я сейчас шёл. А все это партийная верхушка, ни дна ей, ни покрышки. Конечно, ездил условный Хрущев или Брежнев на машине ручной сборки, которую перебирали, наверное, каждую ночь, лишь бы не подвела, а люди? Наши вожди забыли, для чего вообще делали революцию. Ну, или есть ещё одно подозрение, чисто моё. Они ее делали именно вот для этого самого, просто хотели жить так, как жили дворяне и цари, вот и все. Попали наверх, добились своего, ну и все, можно отдыхать. Не, ребятки, или меня грохнут свои же, эти мои благодетели, или я перетряхну страну так, что все в мире вздрогнут. Имея такое преимущество в виде наших с Катей знаний, не воспользоваться ими в масштабах страны, это преступление, без права на прощение.

Кстати о моей драгоценной супруге. Думаете я один «вспоминаю» будущее? Ага, как же. Катерина уже столько идей подала, что даже сама стала записывать то, что вспоминает случайно, а потом отдаёт мне. Вдвоём мы гораздо больше сена для нашей коровки заготовим… Э-э-э, чего это я? А, блин, мультики надо написать, точно. Алёнке хочется смотреть, а хороших-то и мало совсем. Катя же сняла с меня заботу о ширпотребе. Такую кучу жизненно необходимых вещей может держать в голове только женщина.

Вечером, сидя дома за трактатом с АЗЛК и обдумывая новые идеи, я позвонил домой.

– Привет, – сказал я в трубку, дождавшись, когда ее поднимут.

– Здравствуйте, а кто это?

О, блин, вроде вечер уже, куда это моя ненаглядная исчезла?

– Александр…

– Ой, Александр Сергеевич, извините, не узнала, долго жить будете, пять минут назад вас вспоминали.

А, так это Варвара!

– Незлобивым тихим словом? – пошутил я.

– Что? Вы о чем? Александр Сергеевич, Саша, что вы такое говорите? – запричитала наша домомучительница.

– Да я же пошутил, Варвара Алексеевна, – прервал я ее, – как у вас дела, как новая работа?

– Ой, Саша, я так рада тому, что буду вновь учить деток. Даже и не знаю, что это я ушла так рано… А знаете, какие здесь дети? О, таких детей и учить-то одно удовольствие, они же буквально в рот смотрят. Благодарные и тихие, умные, вежливые, чудо, а не дети. Ой, что это я… Екатерина вышла только что, наш сосед привёз что-то вкусное из магазина, позвал ее, сейчас вернётся.

– Ясно, а где моя принцесса?

– Ой, ваша принцесса, – шумно выдохнула Варвара, – услыхала, бежит уже.

– Пап, привет!

– Ален, трубку у взрослых выхватывать неприлично!

– Пап, но Варвара Алексеевна мне сама отдала…

– Знаю я тебя, егозу, подбежала как ветер, конечно, Варвара Алексеевна поспешила тебе отдать трубку. Невежливо это, Алёнка, извинись.

– Варвара Алексеевна, извините, пожалуйста, я больше не буду. Пап, ты больше не злишься?

– Да когда я на тебя злился? Я просто сделал тебе замечание, а не злился.

– Ладно. Что ты делаешь, ты где сейчас?

– В Москве, дочь, конечно. Вот сижу в кресле, твоего медвежонка тереблю, – я и правда крутил в руках мягкую игрушку.

– Пап, ты его спать с собой возьми, я его забыла забрать, он там, наверное, совсем по мне соскучился…

– Ладно, дочь, возьму. Как в школе?

– Все нормально.

Да, ничего не меняется, у нее как ни спроси, всегда все нормально, даже когда пару притащит.

– Двоек много?

– Пап, какие двойки, да я лучше всех все знаю! Мы с Варварой Алексеевной уже изучали этот материал, мне очень легко сейчас учиться.

– Уговорила, поверю.

– Ты надолго уехал?

– А ты уже скучаешь?

– Да, – приглушённым голосом произнесла дочь. Она всегда по мне скучает, даже когда я просто на рыбалку один уезжаю.

– Что делать, дочь, папе нужно поработать. Обещаю, постараюсь закончить побыстрее и вернусь сразу, как смогу. Потерпишь?

– Ладно… – грустит.

– Обещаю.

– Мама пришла, сейчас дам ей трубку, – вновь затараторила Аленка.

– Подожди, моя совушка, – я поцеловал воздух, словно целуя ухо дочери, – спокойной ночи, солнышко!

– Пока, папулечка!

– Все целуетесь? – усмехнулась в трубку жена.

– Ага, – с удовольствием констатировал я, – тебе что, завидно?

– Конечно!

– Привет, родная, как вы там?

Пошутили и хватит.

– Нормально, в школе до часу, иногда до двух, когда у Варвары Алексеевны уроков больше. Алёна уроки там же делает, пока ее ждёт. Олег возит их до автобуса, на дорогу, и забирает обратно. Я с мелким сижу, все то же самое. Скукота… у тебя, наверное, веселее будет?

– Ага, прям устал веселиться, – фыркнул я в трубку, – у меня тоже все, как всегда. Невыполненные планы, сплошной брак и покрывательство. Сегодня на «Москвиче» разошёлся, еле остановился. Понимаю, что прошу многого, но ничего с собой поделать не могу. Сами виноваты, не сделали бы так быстро машину, не пришлось бы переделывать. Ладно, это текучка, скучно мне тут, одна работа.

– А тебе бы погулять? Смотри, не загуляй там, с «бабушками»! – откровенно издевалась Катерина. «Бабушками» мы с ней называли всех девушек и женщин этого времени. Почему так? Это ещё в первые месяцы пошло. Мы как-то болтали с любимой обо всем подряд, гуляя в городе, и она тогда спросила меня, серьёзно так спросила:

– А ты бы смог мне изменить здесь? – и скользнула глазами по прохожим женского пола.

– С кем? – абсолютно серьёзно спросил я. – Это вот с этими, что ли? – я указал подбородком на проходившую как раз мимо женщину, молодую, кстати.

– Ну, уж я не знаю, с кем именно.

– И я не знаю, прикинь, – хмыкнул я. – Кать, ты чего? Ты забыла, где мы? Даже девочек здешних я не могу воспринимать всерьёз, не то что женщин. Они же все там, – я неопределённо махнул за спину, – либо тётеньки, либо бабушки, скорее второе. Вот ты сама можешь себе представить, что я приударю за твоей маманей? А что ты так смотришь? Она молодая девица, причём красивая! Катя, они нам в матери и бабушки годятся.

– Но ведь и мы сейчас здесь, а не там. Неужели ты их так воспринимаешь?

– Так и воспринимаю, даже вот не думал ни о чем таком. А ты сама как? Смогла бы состроить глазки моему бате?

– Нн-е-е-т, – протяжно выдохнула супруга.

– А что же так? – теперь допрашивал я. – Он сейчас молодой, красивый, весёлый. А, Кать?

– Нет, Сань, я как-то не представляю себе такого. Но я – другое дело, а ведь тебе может и захотеться кое-чего…

– Это чего мне может захотеться, чего я не могу получить дома от жены?

– Мало ли…

– Мало не надо, я много люблю, ты ж знаешь!

Тогда мы пошутили и поняли, что у обоих дела с восприятием местных граждан обстоят одинаково, ну не можем мы даже ровесников воспринимать такими же, как мы. Мы – их дети и внуки, так о чем говорить? Может, мы неправильные какие-то попаданцы, но так и есть.

– Да загуляешь тут… Работы много, родная, даже не знаю, как и разгрести то, что задумал. И это я ещё у этих, наших вершителей судеб не был… Завтра поеду к генсеку, хочется посмотреть, что они за эти пару лет сделали, если пустят, конечно. Так-то перемены видны, и даже скажу, что они идут в нужную сторону, но хочется знать чуть больше. В Москве, представляешь, не то что дефицита, даже очередей у магазинов уже нет, видимо, все же что-то получается у нас.

Где-то в кабинетах Кремля

– Не нравится мне его настрой и поведение.

– Да нормально все, не сгущай краски. Ему тяжело, разве ты не понимаешь, он думал, что будет по-другому. Может, там у них что-то и делается быстро, но у нас так не выйдет. Он ждёт результат, а будет он нескоро, вот и злится. Я и сам, если честно, иногда злюсь, некоторые наши чиновники явно не понимают, как и зачем нужно работать по-новому.

– Все равно, думаю, мы слишком много ему дали, живёт ни о чем не думает, как барин!

– Ты не прав, Володя, очень даже думает. Последние его доклады настолько обширны, что люди за голову хватаются, не знают, как столько сделать!

– Давай все же попробуем, а? Я тебе говорю, специалист отличный, вдруг вытащит что-то такое, о чём он не говорит? Может, и не со зла, а просто не помнит.

– Ты не боишься вообще его потерять? Что, если…

– Да что, Саша? Что он сделает? Он целиком от нас зависит. У него семья, дети, ему ли рисковать? Все их счета можно закрыть в один миг, и что тогда? Куда он пойдёт, что будет делать, как жить?

– Ну, я уверен на все сто, что он точно не пропадёт. Во-первых, у него уже куча знакомств, не дадут пропасть, а во-вторых, парень прекрасно работает не только головой, легко пачкает руки и уж без работы точно не останется. Уверен, не выпускай он больше книги, поднимется и без них, правда, понадобится чуть больше времени. А вот мы многое тогда потеряем.

– И все же?

– Ой, Володя, ты рискуешь вместо расположения к нам получить отторжение.

– У нас и так от него много что есть, на десятки лет хватит!

– Ты не понял главного, он хочет не просто не дать стране развалиться, он хочет вывести ее в лидеры. Амбиции, самолюбие, называй как хочешь, но парень старается.

– Саша, перед пленумом я все же хочу подстраховаться.

– Ладно, Володя, но только с его позволения, эти твои комитетские штучки к нему не применять! Понял, я против!

– Я поговорю с ним, думаю, он не будет возражать.

Я подъехал на такси к Лубянке и немного прошёлся пешком, вдыхая прохладный воздух после дождя. Сыро сейчас, дожди все чаще, осень. Слякотно, прохладно, а скоро зима, бр‑р-р, не люблю холод.

Шёл в серый дом я не по своей воле, вызвали. Охранник Смирнов плёлся на расстоянии, осведомлённый заранее, куда и зачем мы идём. Семичастный вечером позвонил и пригласил. Сказал, ничего срочного, но что-то в его голосе мне не понравилось. Наслушался наших разговоров, что ли? Так вроде ничего такого противозаконного мы не обсуждали. То, что нас слушают, я допускаю, они всех слушают, кого надо, конечно. Генсеков слушали, что уж говорить о таких, как мы…

– Здравствуйте, Владимир Ефимович, – поздоровался я вежливо, когда секретарь проводила меня к председателю КГБ.

– Привет, Сань, дело есть, – он легко поднялся с кресла и протянул руку. Я пожал его ладонь, сухую и крепкую.

– Что-то случилось?

– Не то чтобы, но для того, чтобы не случилось, ты и понадобился.

– Спрашивайте.

– Тут вот какое дело…

Чего это он мнётся, никогда его таким не видел.

– Ты не откажешься поговорить с одним человеком…

– С каким? – не понял я. Обычно, если они кого-то посвящали в моё дело, то приводили и знакомили, а тут вдруг спрашивает.

– Он психолог. Мы хотели попробовать узнать у тебя кое-что, по новой методике. Понимаешь, скоро пленум, нам нужно подготовиться. Саша оставляет пост, но мы хотим быть уверены в тех людях, кому он достанется. Ты многое сообщил, но вдруг что-то забыл, мало ли, сам говорил, что бывает так, вспоминаешь о чем-то, когда столкнёшься с этим.

– Чего, пытать решили? – невесело хмыкнул я, улыбнувшись лишь уголком губ.

– Ты сдурел, что ли? Хотели бы, ещё тогда, в самом начале сделали бы!

– Так что тогда?

– Учёные называют это гипноз…

– А-а-а, понятно, выпотрошить решили, да ещё и согласиться упрашиваете? Гуманно. Только вот зачем, не понимаю. Я даю вам всю информацию, какую только могу вспомнить, утаивать не в моем характере.

– Я и не говорил, что ты что-то утаиваешь, но, Саша, ты выдаёшь информацию, которую сам анализировал. Сделал какие-то выводы и дал нам. Понимаешь, на каждую проблему можно и нужно смотреть с разных сторон. Вот взять любого из тех, кого ты нам предложил устранить…

– Я ничего такого не предлагал… – возмутился я, впрочем, не особо яростно, – просто озвучил свои мысли.

– А ставрополец и алкаш?

– По этим двум, может, ещё пяток козлов наберётся, другого мнения быть не может. Думаю, не сделай вы так, как я предложил, в милиции сейчас висели бы нераскрытые убийства.

– Вот видишь, ты судишь, исходя из своих, одному тебе ведомых мыслей. Что если кто-то из них мог сделать и что-то хорошее, но теперь будет лишён этой возможности? Вдруг кроме него такое и сделать-то больше некому?

– Да уж, – я покачал головой, – думаю, ещё таких уродов, мечтающих уничтожить СССР, поискать надо! А больше, кроме полнейшей разрухи, они ничего и не сделали, факт.

– Это опять же только твоё суждение.

М-да, какой ты сегодня упёртый, гражданин председатель… Чего задумал?

– Товарищ Семичастный, по-моему, мы это все обсуждали ещё в семидесятом. Скажите, какой мне был смысл топить одних и продвигать других, а? Если так разобраться, то я никого из вас лично не знал никогда, даже близко не видел. Так почему я решил довериться кому-то, а других уничтожить? Что вы хотите от меня, к чему весь этот разговор? Вы как будто первый раз меня видите и слышите, что ещё вам нужно доказать? С моей помощью вы нейтрализовали кучу преступников, всех этих насильников и мучителей, убрали из органов продажных ментов и ваших подчинённых. Страна получила толчок, идёт развитие по всем областям, но… Вы начинаете игру в недоверие. Я не понимаю вас. Александр Николаевич в курсе? Он это одобрил?

– Я тоже всегда честен с тобой, поэтому расскажу. Да, генсек в курсе и не одобрил, поставил условие. Все должно пройти только с твоего согласия. Он боится, что ты обидишься и откажешься сотрудничать. Как видишь, я ничего не скрываю.

– Хорошо, я согласен на этот ваш допрос, но предупрежу сразу…

– Саш, пока не сказал того, о чем можешь пожалеть, подумай, – обрезал мое выступление Семичастный.

– Вот это я и хотел сказать. Подумайте… После таких процедур наши отношения уже не будут прежними, это очевидно.

– А что такого ты скрываешь, что делаешь подобные заявления? – вдруг завёлся председатель.

Да, чёрт, нашёл с кем играть. Кто я по сравнению с этими мастерами интриг? Дитя неразумное!

– Делайте, что хотите, – отступил я, – я все сказал!

– Извини, Александр, возможно, я погорячился, но ты меня заставил. Пойми ты, вдруг тот же Романов, которому предстоит стать новым генеральным, окажется сволочью? Что тогда? Что произойдёт, если он, придя к власти, просто выкинет нас на помойку, что будет с вами, со всеми нами, со страной? Повышая на меня голос, обижаясь, ты не смотришь на проблему с другой стороны?

– Возможно, вы и правы, – я отступил, – возможно. Но я всегда говорил, что не даю вам рекомендаций, а лишь выкладываю известные факты, и только вы сами принимаете решения. Единственный, кого я просил взять в команду сразу и не раздумывая, это Машеров. Хорошо, давайте вашего гипнотизёра, посмотрим, что выйдет.

Предполагал ли я такое развитие событий? Если честно, в самом начале – да. Более того, ждал даже захвата и жёсткого допроса, но сейчас, через несколько лет нашего, так сказать, сотрудничества… Не знаю. Наверное, все же не ждал. Злюсь? Ну, а вы как думаете? Ладно если узнают что-то, что я и правда умолчал, а если попытаются впихнуть мне установку на что-нибудь? Нет, не буду даже думать о таком. Эх, Шелепин, как же тебя убедили-то? Хотя о чем я говорю? Сам в такой ситуации поступил бы по-другому? Как знать, как знать, возможно, я бы поступил ещё жёстче, тогда чего обижаться? Они лишь хотят знать больше, чем им дают, разве это плохо?

Психолог оказался молодым человеком, максимум лет тридцать, я даже удивился. Встретил он меня не в пресловутом белом халате и с лампой в глаза, а рукопожатием. Тёплая ладонь, жмёт лишь обозначая жест, не давит. Смотрит располагающе, глаза серые, взгляд спокойный, взгляд уверенного в себе человека. Кстати, насчёт халата, врач был одет в отличный костюм, скорее даже импортный, ткань уж больно непривычная для нашей страны этих лет, нагляделся я за эти годы официальных костюмов от фабрики «Большевичка».

– Вам объяснили суть дела? – поинтересоваться психолог. Знакомиться он не стал, точнее, не назвал своего имени, моё-то, понятно, он и так знает.

– В общих чертах, – кивнул я.

– Тогда… Садитесь в кресло, занимайте то положение, в котором вам наиболее удобно.

– Мне удобнее всего на животе, – хмыкнул я. – Спать я люблю именно на животе.

– Тут будет не совсем сон, – без какой-либо конкретики ответил врач.

Я уселся в нечто похожее на кресло стоматолога, такое же плоское, но широкое и с подставкой для ног, это чтобы расслабиться мог. По указанию психолога закрыл глаза.

– Думайте о самом приятном воспоминании в вашей жизни. Меня слушать не нужно, просто вспоминайте.

И я мгновенно вспомнил двадцать третье февраля две тысячи двенадцатого года. В этот день, точнее ночь, родилась моя любимица Аленка. Поздним вечером я отвёз Катерину в родильный дом города Ярославля, в нашем тогда была какая-то ненормальная антисанитария, очень многие подхватывали стафилококк и прочие «приятности» в виде различных болезней. Катя тогда наотрез отказалась рожать в Рыбинске. Оставив жену в больнице, вернулся домой. Было около часа ночи, естественно, сидел как на иголках. Тёща тогда посоветовала ложиться и спать, дескать, когда ещё родит, чего трястись просто так и накручивать себя. Попытался посмотреть что-то в интернете, не понимал вообще, чего я вижу перед собой, выключил. Взял книгу, пролистал несколько страниц и понял, что не помню, о чем только что прочитал. Мыслей в голове проносилось такое количество, что даже зацепиться не знал за что, поэтому, все же внял совету тещи и лёг в кровать. На удивление, мгновенно вырубился, все же зимняя дорога до областного центра и обратно утомила. Казалось бы, ну уснул и уснул, да только на этом не все. Ровно в четыре утра я вскочил на кровати. Пот обильно выступил на лбу, холодный, липкий. Попытался вспомнить, что такое мне приснилось, почему организм так реагирует, но не смог. Сижу на кровати, даже не шевелюсь, и тут, слабый короткий звук пришедшего сообщения на телефон привлек мое внимание, приводя в чувство.

«Все. Я родила. Девочка».

Когда прочитал сообщение, сердце просто затрепетало, внутри словно перфоратор включили. Буквально подпрыгнув на кровати, я чуть не заорал от радости. Это чувство… Блин, да разве можно его описать?

«У меня родился ребёнок! Дочь, как же долго я ждал этого! Как мечтали с Катей! И вот я – отец!»

Подхватив телефон, который выпал у меня из рук, когда я тут бесился, быстро перечитал сообщение, принесшее мне самую большую радость за всю мою жизнь, быстро набрал ответ:

«Спасибо! Как ты сама? Люблю тебя!»

«Устала, лежу отдыхаю».

«Поспи, родная! Утром прилечу!»

«Куда, дурачок?! Тебя никто не пустит, не раньше чем через три дня».

«Напиши сразу, как узнаешь, когда станет можно. Пиши, что привезти, хорошо?»

«Хорошо. Ложись спать. Тебе вставать скоро».

«Плевать. Я люблю вас обеих. Люблю и жду скорее домой. Пиши, очень жду. Спокойной ночи, целую!»

Да, это безусловно самое лучшее, что происходило в моей жизни. Никогда и ничему я так рад не был, как в ту ночь. Много всякого повидал, и хорошего, и не очень, а уж плохого так и вовсе, могу с кем-нибудь поделиться, но вот такого, чтобы сердце рвалось из груди, чтобы в ушах стучало не от адреналина, а от восторга и счастья… Нет, сильнее этого быть ничего не могло.

– Александр? Александр? – внезапно мои воспоминания были прерваны.

Голос раздавался как сквозь вату, и мне захотелось открыть глаза. Пришлось сделать над собой нешуточное усилие, веки были тяжёлые и не желали подниматься.

– Александр? Как вы себя чувствуете? – О, психолог!

– Как будто меня поленом по голове тяпнули, – тряхнув головой, ответил я довольно грубо. Лучшие воспоминания, которые только что во всех красках промелькнули передо мной, сменились белыми стенами и молодым мужиком, сидевшим передо мной.

– Сейчас все пройдёт, вот, глотните воды.

Выдув целый стакан тёплой воды, я тут же захотел совершить обратное действие. Сообщил психологу о своём желании, и тот помог мне подняться. Что-то я как разбитое корыто, ощущения похожи на прерванный сон, когда долго не спал, а потом в фазе глубокого сна тебя резко разбудили, да ещё при этом нужно было куда-то идти, садиться за руль и ехать… Точно, очень похоже. Как будто тебя пинали полночи.

– Вам помочь? – спросили меня возле туалета.

– Справлюсь, – махнул головой я, еще не хватало, чтобы меня в туалет водили.

Сделав дела и выпив после этого еще стакан воды, почувствовал себя намного лучше. Сел, психолог молчал, видимо, старательно наблюдал за мной. Ну, пусть его, главное очухаться, интересно, вытянули из меня что-нибудь, и не опасно ли для меня это что-нибудь?

– Александр, пойдем ко мне, – явившийся через час Семичастный лично позвал меня в кабинет.

Этот час я приходил в себя, психолог пристально наблюдал, что-то записывал в небольшой блокнот. Когда появился председатель, я уже был в порядке, в голове только немного туманно, но в целом норма. Пройти по коридорам комитета незамеченным вполне возможно, люди все при деле, шатающихся не видно совсем, а те, кто куда-то направлялся, видимо были так заняты своим делом, что голов не поднимали.

– Чем ещё мучить будете? – сразу, как закрылась дверь за председателем, спросил я.

– Хватит, – не зло, но достаточно жёстко бросил Семичастный, – хватит делать из нас монстров. Сам не лучше.

– Ну, так я страной и не управляю, мне можно.

– Почему ты считаешь нас лишь меньшим злом для страны? Ты же уверял, что мы самые достойные граждане из тех, кого можно было привлечь к управлению страной!

– И не перестаю утверждать, – кивнул я, – вы именно самые достойные, не моя же вина, что партия выродилась в такое дерьмо, что все остальные намного хуже.

– Вот значит, как заговорил… – председатель не злился, но видно было, что он на взводе. – Так почему ты считаешь нас предателями?

– Я не считаю, – покачал я головой, – бытовало мнение, у многих историков, что вы с Шелепиным предали Хрущева, а Брежнев, боясь повторения, убрал вас именно поэтому. Ну, еще и потому, что вы могли претендовать на его место.

– Ты ничего не знаешь! – взорвался наконец Семичастный. – Хрущ разваливал страну и партию, все дело летело под откос, нужно было спасать, и мы сделали то, что было возможно на тот момент. Мы проиграли. Ты ничего не знаешь! Делаешь выводы по заключениям каких-то историков, ты не был внутри, ты…

– Зачем? – прервал я его пламенную речь.

– Что? – аж вздрогнул председатель.

– Зачем вы мне это рассказываете? Это ваше дело, мне об этом знать не положено, да и смысла нет.

– Затем, чтобы хоть чуть-чуть понял, а может, и выводы сделал бы правильные.

– Кто я такой, чтобы выводы делать? У человека есть мнение, которое он может поменять в зависимости от ситуации и полученной информации. Главное, Владимир Ефимович, не во что верю я, а во что верите вы!

– Мы пошли на очень серьёзный шаг, для того чтобы помочь стране, очень серьёзный. Оглядываясь назад, до сих пор не пойму, как я так легко на это согласился… Это было противозаконно, но мы сделали это. Ты же признаёшь, что страна меняется, так?

– Все подслушиваете… – усмехнулся я.

– Не подслушиваем, а держим руку на пульсе. Так надо, должен понимать.

– Если бы не понимал, разговор сейчас был бы в других тонах. Да и знал, куда иду и как все будет выглядеть. Скажите только, вы получили то, чего добивались?

– Есть очень ценная информация, вот только опять появилась новая проблема.

– Многие знания – многие печали, – пожал я плечами. – Мой совет, если ещё интересно, убрать психолога. Нельзя такую информацию выпускать из рук, как бы ни доверяли человеку, но такое…

– Не держи за идиота, – многозначительно бросил Семичастный. Понятно, пипец психологу… а что делать? Борьба за власть она такая, подлость, предательства, все средства хороши ради достижения результата. Человек узнал то, чего не должен был узнать, и вынес себе приговор. Жаль. Жаль, что приходится такое озвучивать, но как говорил ещё один хозяин здешних кабинетов: «Нет человека – нет проблемы!» – приходится верить в это утверждение, ибо оно действительно верно.

– Я не считаю вас предателями и подлецами, знайте это, просто так. Я уверен в вас и всегда буду поддерживать, что бы ни произошло. Именно поэтому я пришёл к Александру Николаевичу, а не к кому-то другому. Уверен, пришел бы к Андропову, ничего вообще не вышло бы. Ладно со мной бы обошлись жёстко, фигня, так и делать бы ничего не стали. Вы все сделали верно, а насчёт Романова… Я говорил Шелепину и повторю вам, держите его на крючке, главное, чтобы он не почувствовал за собой силу, такую, что сможет что-либо решать в одиночку. Ну и разумеется, его окружение.

– После того, что мы сами сделали, – Семичастный покусал губы, – открываю тебе государственную тайну: под контролем сейчас все! В буквальном смысле. Помнишь, как ты настаивал на разрешении для комитета разрабатывать членов партии?

Я кивнул.

– Мы сделали это, хоть и пришлось действовать жёстко и даже жестоко. Очень, очень многие были недовольны, зато заявив о своём недовольстве, они себя и показали, облегчив нам работу. КГБ – сейчас очень грозная сила, небольшая реформа нам помогла очистить ряды и привлечь действительно заинтересованных в развитии страны сотрудников. У нас ещё ничего, Андропов, ни дна ему… Держал комитет в порядке, а вот сука Щелоков… Этот вредитель полностью разложил органы. В милиции существовали настоящие банды, ты не представляешь, что происходило в некоторых управлениях. Мы даже военных привлекали, чуть до войны не дошло. В республиках очень сейчас тяжело, сотрудникам даны широкие полномочия, но сам понимаешь, где угрозами, где деньгами, а преступники ещё пытаются действовать и делать свои делишки.

– Что делать… То, что создавалась годами, не вырубишь за пять минут, молодцы, что не опускаете руки.

– Спасибо тебе, что согласился на моё предложение. Саша правда был против, это я его убедил, и как вижу, не зря. Мы две бобины записали, с твоими рассуждениями и ответами на конкретные вопросы.

Господи! – офигеть, первый раз слышу от него такое.

– Как в твоей голове может быть столько информации?

– Все просто, надо помнить, откуда я. Если бы вы сами жили в таком информационном мире, как я, знали бы, может, ещё больше. Эх, а если бы я был допущен к каким-нибудь действительно важным секретам, вот бы где была информация так информация. Все же в моей памяти больше общего, чем специального, жаль.

– Ты нам и так очень помог. Как хорошо, что ты много читал. Знаешь, на этом сеансе мы узнали очень многое о НАТО вообще и государствах Запада в частности. Расположение многих баз, о которых мы не знали, о купленных чиновниках и президентах некоторых стран, ой, да что я тебе перечисляю, ты и сам все знаешь.

– Знаете, – я задумчиво пытался осознать услышанное, – я вроде как и не знаю, о чем именно вы говорите…

– Ты о многом просто слышал, о чем-то читал, но не обратил особого внимания, а все это «записано» у тебя в мозгах. Это нам специалист так объяснил.

– Владимир Ефимович, можно мне уже домой? Устал, да и работы много.

– Тебя отвезут сейчас, не переживай. Ты там, кстати, не особо лютуешь на АЗЛК? Мне доложили, что на тебя бумаги пишут.

– Бумага все стерпит, пусть пишут. Главный конструктор?

– Странно, но нет. О его настроении говорят как раз обратное, он горячо поддерживает твою критику, вот думаем, может, ему возглавить завод?

– Пока не надо, где я ещё вменяемого инженера найду? Мне в Горьком хватило, вот где снобы сидят. Меня послали лесом, а бумажки взяли и машинку собрали, на выставку собрались, наглецы.

– Ладно, поезжай, кстати, может, сходим пообедать?

– Простите, но я правда устал, Владимир Ефимович.

– Хорошо. До встречи.

– И вам всего… Привет генсеку, надо бы и его повидать.

– Тебе никто не мешает это сделать, правда, завтра он в Киев летит.

– Ничего, позже встретимся.

– Ладно. И это, Саша… Это была первая и последняя такая процедура, даю слово.

– А я его беру, ваше слово. Если честно, не очень приятно ощущать себя подопытной крысой.

Меня отвезли домой, но оказавшись дома, я понял, что голоден, а в холодильнике мышь второй день висит. Надо бы хоть заполнить его, что ли…

Вызвав такси, отправился по магазинам. Смирнов не предлагал сходить самостоятельно, ибо ему нельзя меня оставлять, поехали вместе. Можно было бы и пешком, но таскать пакеты не хотелось. Будучи в некотором раздрае, увлёкся, и поход по магазинам здорово затянулся. Перекусили в пельменной, а потом продолжили. Добавил вещей в гардероб, чего-то давно ничего не покупали с женой, последний раз одежду брали в Иркутске, о как. Вернулся домой и с помощью таксиста, за что накинул ему рубль сверху, затащили все пакеты в лифт.

Лёжа на диване, читал документы по машине. Охранник Алексей отдыхал в соседней комнате, скучно мне с ним, знакомы едва-едва, так он ещё и не проявляет желания общаться. Запретили ему, что ли?

Ранее при просмотре документов я не дошёл до одного важного места, а тут оказалось, самое вкусное. На «Москвиче» собрали новый мотор, свой мотор. Охренеть, братцы, вот это работа! Надо обязательно завтра извиниться перед главным инженером, что-то я и вправду зарвался.

В состояние эйфории меня привели данные по новому двигателю. Двухвальный, шестнадцатиклапанный двигатель объёмом один и шесть десятых литра с мощностью девяносто пять советских лошадей… Эх, мне уже хочется на нём гарцануть. Что там инженер говорил о том, что выдаст мне и новое шасси? Надо напроситься на встречу, скорее увидеть и получить в своё пользование новый автомобиль. Блин, спать теперь не буду. И ещё, что же все-таки за контейнер они получили от КГБ? Интересно, аж жуть берёт.

Частично ответы на свои вопросы я нашёл в документах по модернизации. Тут было краткое описание возможности установки на новое шасси автоматической коробки передач ZF. Мама дорогая, где они взяли эти коробки? А двигатели? Привезённые образцы оказались новейшими «ТвинКам» с механическим впрыском топлива! Маму их через семь коромысел со шпинделем, да это же модификации для американского рынка! Я точно помню, много читал об этом моторе.

Я обалдел окончательно, когда оценил работу наших товарищей за рубежом. Да за такое людей к «Герою» представлять надо, так и скажу Семичастному.

Первым делом с утра позвонил в управление и, получив добро на посещение, отправился к Ефимовичу. Тот встретил настороженно, не понимал, чего я припёрся, но узнав, вдруг набычился.

– Саша, тебе что-то не хватает для работы? Вам созданы все условия, работай, пожалуйста, и не задавай глупых вопросов.

– А что я такого спросил?

– Это секретная информация, ты не понимаешь, что это значит? Тебе на заводе не сказали, что дали подписки о неразглашении самого высокого ранга?

– Извините, не подумал, – виновато потупил я взгляд.

– Получается у них хоть что-то?

– Вроде да, я чего пришёл-то… Поставки в Африку какие-нибудь идут, или опять секрет?

– Смотря, о чем ты хочешь узнать.

– Надо партию машин спихнуть…

– Это в каком смысле?

– Да в самом прямом. Накосячили немного, надо исправить дело.

– То есть ты хочешь сплавить несколько тысяч бракованных автомобилей за границу?

– Знаете?

– А ты как думаешь? Вообще-то, в министерстве автомобилестроения шум стоит, который месяц крайнего ищут. Кстати, ты как думаешь, кого можно поставить на пост министра?

– А что Тарасов?

– В том числе из-за случившегося просится на пенсию.

– Ему немного осталось, он болен, вроде как должен умереть в семьдесят пятом. Поставьте Полякова.

– Директора тольяттинского завода?

– Да, он и должен будет стать министром после Тарасова. Как у нас писали, при Полякове наш автопром достиг наивысшего развития.

– Хорошо. Скажу товарищам. По твоему делу… Проблемы серьёзные?

– Да не очень. Думаю, в странах Африки их и вовсе не заметят. Там обработку пропустили, машины в нашем сыром климате быстро ржавеют. Думаю, в Африке им самое место.

– Мы подумаем, как с ними договориться. Думаю, вопрос можно решить.

– Ну и ладушки. Я к чему спрашивал о тех запчастях, что передали на АЗЛК… За такое надо очень хорошо наградить. Просто красавцы наши ребята.

– Девчата. Точнее, одна, – хитро улыбнувшись, подмигнул вдруг Семичастный.

– Даже так? Ай, молодец, вот ведь умеют же работать!

– Там такая история, как-нибудь расскажу, позже, пока нельзя. У тебя все?

– Все. Если главный инженер сдержит слово, скоро получим охрененный автомобиль!

– И все-то у тебя охрененное выходит, может, тебя на сельское хозяйство поставить, а вдруг поднимешь?

– Я бы поднял, но мое назначение назовут вторым приходом Лаврентия, – серьёзно сказал я.

– Да уж… Нет, работал он как бог, но вот с политикой перегнул, не его это было, не его.

– Он действительно был виновен во всем том, что ему предъявили? – решился я задать вопрос, который давно меня интересовал.

– На деле гриф стоит, извини, ничего не скажу.

– Эх, ладно, а Николаевич, как-то помнится, хотел меня в архив запихнуть…

– Это он не подумав ляпнул, – строго заметил председатель, – писателя, в архив? Даже не смешно.

– До свидания.

– Счастливо. Подумай, насчёт сельского хозяйства.

– Пока точно нет, даже думать не хочу. Там авгиевы конюшни, как-то не хочется их разгребать. Я ведь человек прямой, начну «мести», сами охнете.

– Смотри там, на заводе не лютуй, а то мне уже доложили, что ругался ты громко.

– Даже не начинал, – серьёзно ответил я, – это были эмоции и возмущение. Если там сделают то, над чем сейчас работают и рассказали мне об этом буквально вчера, то их награждать надо, а не наказывать. Поэтому и прошу помочь с браком.

– Иди, поможем, – заключил председатель.

Вот, значит, как обстоят дела с Лаврентием… Думаю, если бы вина Берии была полностью доказана, всерьёз, с уликами и свидетелями, настоящими, а не обиженными на него людьми, то не стали бы ничего скрывать. О многих говорят открыто, но не о Лаврентии Павловиче. А жаль, хотелось бы узнать, конечно, интересная личность, уровня Самого.

Вновь припёрся на завод и долго бродил по цехам, изучая и наблюдая за процессом рождения автомобилей. Просто главный инженер, который мне был нужен, оказался занят, а я просил секретаршу не отвлекать его. Лешку-охранника оставил на проходной, у него допуска нет, а на заводе меня вроде как и не от кого охранять.

Не все, что увидел, радовало. Видел и рабочего на конвейере, орудующего кувалдой… Сколько ни пытался, так и не смог понять, что можно делать кувалдой в автомобиле. Отметку для себя сделал, но рабочему ничего говорить не стал. Правильно или нет, не мне решать, может, я чего-то не знаю, вдруг это и правда техпроцесс такой? Видел кучкующихся и просто болтающих о своём мужиков, видел женщин без спецодежды, хрен его знает, что за анархия тут, но инженеру все выскажу, надо же послушать, что он мне ответит.

Понравилась работа молодых парней и девушек. Слаженно у них выходит, не отвлекаются особо, к процессу относятся внимательно, я это хорошо подметил. Вообще, что-то замечать моя вторая натура. А замечать халтуру и отсутствие порядка так и вовсе первая. Не зря меня на работе, в моей прежней жизни, прозвали инквизитором. Вот так, без всяких обиняков. Причём назвал человек, являющийся действующим психологом, а уж он в натуре людей понимал серьёзно.

– Александр Сергеевич? – услышал я за спиной и обернулся.

Главный инженер, мужик достаточно заметный, почему-то с удивлением разглядывал меня. Андронов мужик очень умный, но ему часто отказывали, не давая делать то, что он хотел, и понемногу инициатива главного конструктора АЗЛК начинала падать.

– Здравствуйте, Александр Фёдорович.

– Почему не сообщили, что вы приехали?

– А зачем, что я министр какой, сообщать обо мне? Я просто смотрю, ничего срочного.

– Машину возьмёте, Александр Сергеевич?

– А что, есть готовая?

– Я же вам говорил. Нас интересует бытовая обкатка двигателя. На полигоне мы его уже гоняли, интересна обычная эксплуатация. Что скажете?

– Как будто вы сделали только одну машину и, кроме меня, некому ее испытывать, – смеюсь я.

– У вас хорошее чутьё, найти столько замечаний, как вы, ни один из наших испытателей не смог. Только вы обращаете внимание, казалось бы, на рядовые недочёты, а мне важна точность. Кто еще мог найти такую деталь, как плохой обдув стекла или неудобное расположение запаски? Нет, Александр, ваши замечания очень нужны. А сейчас вы получите новое шасси и новый двигатель, что ещё добавит вам хлопот, а нам работы, – выдал длинную речь Андронов.

– Хорошо, как скажете. Покажете мне разработки?

– Конечно, только подождите пять минут, оставлю бумаги, секретность нам никто не отменял.

Вместе с главным конструктором АЗЛК, Александром Федоровичем, мы посетили сборочный цех коробок передач и кузовной. В последнем задержались чуть дольше. Вспомнив, как меня корёжило от расположения некоторых органов управления, я решил вмешаться. Показал, как проще сделать механизм регулировки сидений, как расположить кнопки на панели приборов. А затем и вовсе разошёлся и, взяв лист бумаги, нарисовал своё видение панели. Почему они делали это угловатое убожество? Как будто нельзя скруглить и придать панели красивый вид? Кажется, местному художнику это так понравилось, что он, уточнив несколько деталей, умчался в свой закуток, к кульману.

– Думаю, вам не идеи нужно выдвигать, присылая их нам на бумаге, а делать почаще вот такие обходы. Впервые вижу, чтобы рабочие не спорили, а с горящими глазами бежали работать, – Андронову явно понравилось моё сольное выступление.

– Когда гляжу на что-либо, почему-то возникают мысли и идеи, как сделать лучше. Само как-то выходит.

– Для этого нужно иметь очень богатое воображение, вы кем были до того, как вас назначили консультантом? Слышал, что вы нечто похожее делали в строительстве, это правда?

– Да, правда. Предположил новый тип панелей, а затем и домов вообще. А вообще, я – писатель. Фантазёр, если хотите.

– Точно! Вот это подходит вам как ничто другое. Вы полны идей, и мне хочется работать с вами как можно дольше.

– Поработаем ещё, пока не увидим нечто, что не захочется переделать.

– А что, уже и в новой машине что-то хотите переделать? Вы ж ее ещё не видели толком, мы многое изменили, после ваших замечаний.

– Нет предела совершенству, так, кажется, говорили в прошлом?

– Да, с вами не соскучишься, – резюмировал Андронов.

– Так это хорошо.

Мне выдали новую машину, если честно, надоело постоянно искать такси или пользоваться общественным транспортом. Конечно, можно было бы выпросить себе служебную, как во времена работы в Минстрое, но не хотелось. Там водитель, нужно отчитываться куда и зачем, привязан, короче. Тут я сам себе режиссёр, ну, свободен, то есть хочу варенье ем, хочу пряники…

Что же, вид новой машины был вполне привычным, только цвет в этот раз красный. Чего не освоят металлик, было бы гораздо интереснее. Но и тут цвет вроде красивый, по крайней мере, пока машина новая и не замытая. Вообще же, что-то с химиками интересное все же произошло, по скупым сведениям, от начальства, слышал о работе с концерном BASF. Что там конкретно, пока не знаю, но думается мне, что скоро металлики и у нас появятся.

Осмотрел снаружи. Человек, который выдавал ее мне, внимательно смотрел за моими действиями, но ничего не говорил. Я похлопал дверями, вроде замки наладили, но есть куда улучшать, усилие уж больно большое нужно приложить, чтобы закрыть как следует, но уплотнители хороши, убирают звон почти полностью. Особо в глаза ничего не бросалась, да, зазоры как обычно не все одинаковые, но вполне на уровне. Сел в кресло и сразу почувствовал перемены, замечу, к лучшему. Сиденье стало удобнее, добавили валики по бокам, нечто вроде боковой поддержки, но не сильно выраженной, что ж, нормально так сидится, комфортно. Вспомнив о главной новинке, дёрнул капот и вылез наружу. Капот откидывался назад, но это было изначально, а вот «кочерга» стоит по-другому, удобнее, не надо далеко тянуться за ней.

– Ух ты! – вырвалось у меня.

Наблюдавший за мной мужчина мгновенно материализовался рядом, но, как и прежде, ничего не сказал.

Моторный отсек выглядел по-другому, двигатель более крупный и занимает теперь куда больше места, рядом чистые, потому что новые, баночки с техническими жидкостями. Разглядел щуп и выдернул его, проверив уровень масла, норма, масло как слеза. Через Шелепина я ещё в семьдесят первом просил нажать на химиков и сделать нормальное масло. Моторы строятся новые, более мощные, высокооборотистые, – смазка нужна очень хорошая, если, конечно, мы хотим ездить на этих моторах. Как всегда, вместе с маслом возникла и следующая проблема: нет хорошей резины для сальников. Какая-то есть, конечно, но это все не то. Как утверждает главный конструктор, проблема решена, пусть частично, но решена.

«Ну, что ещё осмотреть? Да, блин, Саня, хватит себя сдерживать, заводи ее уже!» – буквально прокричал я про себя и, захлопнув капот, сел за руль. Двигая сиденье, подумал о регулировке, неудобная она тут, но я внёс изменения, их обязательно сделают. Говорю же, мы хотим вылизать эту машину так, чтобы даже немцы-роботы не смогли придраться. Эта концепция вскоре станет законодателем моды на кроссоверы, так неужели я допущу сырую поделку? Ни за что!

Повернув ключ в замке зажигания, был готов услышать знакомый стрёкот москвичевского моторчика, а услышал густое, басовитое урчание. Словно кот возле уха затарахтел своим утробным «дизелем». И ведь это только «один и шесть», а как будет звучать двухлитровый? У итальянцев заимствовали и систему выхлопа? Мне нравится. Блин, да мне все здесь нравится! Если она и едет достойно, то можно считать эту миссию выполненной.

Коробка передач тоже новая, хоть и на тягах пока, но включение передач было неузнаваемое. Нет короткого щелчка жигулёвской коробки, нет и намёка на невнятное, будто ложку ворочаешь в сметане, москвичевского безобразия. Тугой ход, но мягкий, чувствуется, что механизм утопили в смазке. Фиксация. Рычаг никуда не ходит, три-пять миллиметров не в счёт. Лёгкое дрожание, все же жёсткая связка с механизмом выбора даёт о себе знать, это не тросовая коробка, но это абсолютно не раздражает.

Тронуться получилось с первого раза, сцепление лёгкое и комфортное, а вот руль… Блин, попросив сделать его меньше, понимал, что будет тяжело, но кажется, это гораздо тяжелее, чем я привык. Нужен усилитель, и срочно. Это сейчас на машине стоят колёса на четырнадцать дюймов, а если поставить больше, а потом ещё добавить резину пошире… Нет, усилитель надо, хоть убейте, это не «Жигули». Скажете, на «Волге» тоже нет, однако все ездят? Правильно, ездят, только там редуктор стоит, который здорово облегчает работу, хоть и приходится из-за него крутить руль на десять оборотов, если не больше. Тут же стоит рейка! От упора до упора – четыре оборота, блеск! Но вместе с тем немного все же тяжело. Понятно, час езды и привыкнешь, только вот зачем, если можно внедрить «гидрач»?

Развернулся легко и подкатил назад, к рабочему. Тот все так же ждал и подошёл ближе, когда я открыл дверь.

– Я могу ехать? – спросил я у молчавшего все это время сопровождающего.

– Да, конечно. Александр Фёдорович просил передать, чтобы вы фиксировали все, что требуется. Бак полный, документы в бардачке, всего хорошего! – И наконец человек ушёл.

Дорога до проходной заняла три минуты, хоть я и крался меж корпусов завода на второй передаче. Быстро обменявшись приветствиями с вахтёром, показал бумаги на выезд. Ворота распахнулись уже через минуту, и вот она, свобода! Не полная, конечно, гэбэшник на соседнем сиденье на это упрямо намекал.

Рванул за город, прям хотелось притопить. Новый мотор и коробка, вкупе с хорошей подвеской, пусть и рессорной, здорово подзадоривали похулиганить. Будете смеяться, но, едва разогнавшись до ста тридцати, был остановлен сотрудниками доблестной службы автоинспекции. Довольно долго доказывал, что я не осёл, и все равно пришлось звонить на завод, чтобы там подтвердили испытания мной нового автомобиля. Гаишники всерьёз заинтересовались новой машиной, ещё и по той причине, что остановили они меня лишь потому, что я сам остановился. Их «копейка» не смогла бы меня догнать, как пить дать, просто, увидев погоню, я сбросил скорость и остановился. Вот так.

Долго объясняться пришлось по той причине, что я запретил охраннику светить свои гэбэшные корочки, не хватало ещё слухов по Москве о мажоре с охраной. Поэтому и вёл переговоры с инспектором лично. А Лешка, кстати, всю дорогу ругавший меня за лихачество, украдкой показывал мне кулак.

Машина-то получилась весьма и весьма задорной, хоть и высокой, что добавляло парусности, и устойчивость находилась уровнем ниже «Жигулей». Но это мы исправим, в рестайлинговой версии, тьфу ты, нахватался в будущем иностранных словечек, мы переделаем подвеску, чуть опустим кузов, и будет отличная «зажигалка». Касаемо клиренса на заводе не ошиблись, просто машина в будущем получит полный привод, поэтому решили сразу «задрать» так, чтобы потом не мучиться. А клиренс-то двадцать три сантиметра, очень достойный для таких маленьких колёс. Резина, конечно, смешная. Любители «изоленты» там, в двадцать первом веке, наверное, умерли бы от смеха. Сто семьдесят пять на семьдесят, как вам? Зато мягко идёт, пусть добавляет валкости, это сейчас не главное, тут никто с такими скоростями не ездит.

Катался я полдня, затем увидел на указателе топлива остаток в полбака и решил возвращаться в город, надо было заправиться.

Машина получилась отличной, отличной не только от всего, что выпускалась ранее, но и от самой себя образца полугодичной давности. Есть над чем работать, без этого никуда, но кроссовер уже был шагом вперёд, причём довольно большим.

Вернувшись в город и почти добравшись до дома, я вдруг осознал, что не знаю, куда поставить машину на ночь. Пришлось ехать на завод, где уставший вахтёр, удивлённо разглядывая меня, все же пропустил на территорию, но только для того, чтобы я смог поставить машину возле его будки и свалил на фиг с охраняемого объекта.

Время было позднее, кстати, оценил фары… Надо работать, свет – никакой, я возвращался пешком, переругиваясь с своим телохранителем насчет поздней прогулки. Транспорт уже не ходил, да и просто хотелось пройтись пешком, не особо и далеко здесь было, не знаю, чего Лешка все ворчит. В районе Павелецкого вокзала, прямо возле парка, к нам неожиданно подкатила компания парней. То, что они были навеселе, заметил сразу, но не бежать же…

– Уважаемый, слышишь, мы к тебе обращаемся?! – окрик был для порядка, они находились всего в десятке метров от меня, и уклониться от встречи я уже не мог. Да и не ждал никакого подвоха, если честно. Лешка сразу встал рядом и приготовился, видимо, разогнать компанию видом своего грозного удостоверения. Но что-то пошло не так.

– Дайте закурить людям!

Ожидая наезда от подошедших, я не заметил, как сзади ещё кто-то подошёл.

– Извините, товарищи, не курим, – спокойно ответил я, оборачиваясь, чтобы разглядеть говорившего.

В этот момент в темноте что-то мелькнуло и на голову обрушился твёрдый тупой предмет, явно не рука или нога. В голове как будто китайская петарда рванула, такой же противный звук, звенящий какой-то. Видимо, план у нападавших был именно в драке, а не ограблении, и я как баран не ожидал этого. Ноги предательски подогнулись, и последнее, что я увидел этой ночью, был дерущийся с кем-то Алексей. А точнее, мелькнула мысль, что нужно было просто стрелять, ствол-то у него есть, зачем он пытается отбиться руками, упырей явно больше…

– М-мать! – выругался я, придя в себя от какого-то движения.

– Лежите спокойно, товарищ, сейчас дадим наркоз, вам требуется срочная операция…

«Какая в дупу операция? Блин, башка раскалывается просто! Где я, что случилось?»

Очнулся явно в больнице, ее запах ни с чем не спутаешь. Перед глазами все плавало, сфокусироваться не удавалось. Хотел потрогать голову, но обнаружил, что не могу поднять руку, причём ни левую, ни правую. Что за хрень? Едва подумал о руках, пришла боль. Чёрт… Болело – все. Вот тебе, бабушка, и плюшки с изюмом… Да нас, таких сильных и подготовленных, просто отхреначила какая-то шпана! Вот стыдоба-то… С бандитами, с африканскими вояками, с английскими разведчиками, да с кем только не справлялся, а тут московская шпана мне похоже так накостыляла, что я встать не могу! Охренеть, дорогая редакция. А ведь дело-то, похоже, серьёзное, что там сказали мне, операцию нужно делать?

Тут я почувствовал укол в руку и почти сразу глаза начали закрываться, а боль отошла на задний план. Хорошо-о-о…

– Больной, как вы себя сегодня чувствуете?

– Фам плафта интелесно, или фы так шутите? – прошепелявил я. Осколки зубов во рту были острыми и здорово царапали язык.

Пятый день я лежал в больнице и только сегодня, наконец, пришёл в себя окончательно. До этого были какие-то просветления на несколько минут, не более. Мне было очень хреново, очень. Все тело очень сильно болело и ныло, как будто я весь, целиком, превратился в больной зуб. Ощущения – не описать.

– Почему же шучу? – удивился спрашивающий. Это был средних лет мужчина, гладко выбритый, аж до синевы. Тёмные глаза смотрели на меня, заглядывая внутрь, словно рентген. – Мне сообщили, что вы пришли в себя и минут десять здорово ругались, вот я и поспешил узнать, как у вас дела.

– Тела? Фы шмеётешь? – блин, из-за поломанных зубов, говорю, как бомж какой-то, пипец. – Токтор… Што шо мной? Пошему фсе так шильно полит?

– Э-э, дружище, тебе здорово досталось, но все же лучше, чем твоему другу… – последние слова врач буквально проглотил, видно, не хотел вообще говорить, но ляпнул.

– Што с Алекшеем?

– Мы сделали, что смогли, травмы были очень серьёзными, увы, но он скончался.

– Шелт! На слушпе уше шнают?

– А где вы служите? – заинтересовался врач.

– А што, токументы не фители?

– Да вы оба чуть не голыми поступили, какие документы?

– Фот тельмо! – выругался я. – Шнашит и пиштолет…

– Молодой человек, какие документы, какой пистолет, – всерьёз возбудился доктор, было видно, что дело принимает серьёзный оборот.

– Шообщите в ККП, шкашите, што шконшался лейтенант Шмилноф. Шлошно!

– Вот этого мне ещё не хватало! Так вы из Комитета госбезопасности!? Господи, что же теперь будет! Мы ведь действительно сделали все, что могли, вас очень поздно доставили, вы сами-то чудом, не иначе, остались живым. Мы сделали вам три операции… Да что же я, нужно же скорее сообщить!

Врач стартанул так, словно на олимпийских соревнованиях, разве что без пробуксовки сорвался. Да уж, ему сейчас будет не легче, чем мне, затаскают. Тут ещё свежи в памяти «дело врачей» и прочие, да уж, переполох будет знатным. А, пофиг, Лёшку жалко, хоть мы и не очень общались, да и знали друг друга мало, но, чёрт возьми, он ещё один человек, пострадавший из-за меня. Это уже рок какой-то. Сколько людей уже погибло рядом со мной? Я тут все думаю, как мне спасти побольше, а гибнут другие, которые, возможно, должны были прожить долгую и счастливую жизнь! Сливал маньяков, предупреждал о катастрофах, сколько я всего сообщил… А другие люди гибнут… Неправильно это, все как-то неправильно.

На душе было очень тревожно и хмуро. Болело все тело, но голова сильнее, просто разрывалась на куски. Я уже подвывать начал, когда в палате появилось большое количество людей.

– Ох! – услышал я возглас и скосил глаза. Больше ничего не мог, голова, видимо, была зафиксирована и не поворачивались. – Да что ж такое-то?

Это Семичастный, реакция бурная. Переживает всерьёз, лицо как мел.

– Сашка, господи, ты как? – он наклонился ко мне.

– Шешно? – я разглядел глаза председателя КГБ, в них слёзы стояли. Представляю, на что я сейчас похож. Что-то комсомолец Ефимыч стал Бога часто вспоминать. – Хенофо.

– Я этих бл**ей из-под земли достану! Суки, свободы им не хватает, демократии? Тридцать седьмой год вам будет, а не свобода! – разразился Семичастный такой тирадой, что мне как-то даже жутко стало. – Распоясались, это уже ни в какие ворота! Центр столицы, убивают сотрудника КГБ и едва не убивают гражданского…

– Володя, остынь, не время, – Шелепин тоже тут, надо же, друзья вместе прибежали, как будто нет более важных дел. Представляю реакцию врачей, глава Союза и председатель КГБ разом в их больнице.

– Нет, Саша, это, прости, уже перебор. Что это такое? Откуда вылезли эти гниды? Я всегда говорил, излишняя либеральность нас погубит. Только жёсткость, я все больше понимаю Сталина с его репрессиями. Как тут иначе? Не хотят люди жить спокойно и дружно, не хотят! Я изменю это, слышишь, Саша, изменю! Попробуй только не поддержи на пленуме!

– Та хфатит фам, моим шоопшили? – прервал я ругань моих благодетелей.

– Ещё не успели… Саш, даже не знаю, как это сделать, если честно, – ответил Шелепин. Семичастный молчал.

– Я не шфонил нешколко тней, Катя ш ума шхотит. Шкашите, што шанят, пошфоню пошше.

– Да она сюда сразу помчится, если мы такое скажем, всех на уши поставит! – отозвался председатель.

– Нет, у нее Фанька, нелшя, – тьфу, блин, язык сломаешь так говорить.

– Может, подождать несколько дней, все равно уже давно не выходил на связь, а позже сам позвонишь? – предложил председатель.

– Нет, – чуть качнул я головой, – ишпукаеся, нелшя.

– Ладно, я позвоню, скажу, что срочно улетел в командировку, просил сообщить, а я не смог сразу, – на этот раз, своё предложение по выходу из сложившегося положения озвучил Шелепин.

– Латно, – понял я, что все это не то, Катя уже, наверное, там бесится, и ещё пара дней ничего не решит, – яшык шашифет и шам пошфоню.

– Саша-Саша, ну как тебя тянет ко всяким неприятностям, а? – покачал головой Семичастный.

– Да уж, сейчас такие события в мире, нам бы пригодились твои соображения. Война началась, у евреев, как ты и говорил. Нефть просто в космос улетела, а мы… – Шелепин даже улыбнулся, – а мы все сделали так, как ты предлагал. Американцы в шоке, у них вся промышленность летит, стратегические запасы нефти тратятся с ужасной скоростью. Наши люди сообщают о бешеной панике на бирже, там у них, как в начале века, люди из окон выходят.

– Шкупайте, шкупайте фсе! – я расширил глаза несколько мог, чтобы придать словам больше эмоций.

– Да все работают, поверь, результаты будут, закачаешься.

– Клафное, не упуштить, – закрыл и снова открыл я глаза. Да уж, вот он, шанс буквально для целой страны. Америка вылезет из своей ямы, обязательно, деньги-то свои они просто печатают, но мы должны воспользоваться моментом и хапнуть буквально все, что плохо лежит. А это пипец как много.

– Мы найдём их, Саша, обещаю, – Семичастный положил руку на мою. – Всех под вышку!

– Удачши! – я вновь хлопнул глазами.

– Выздоравливай, если что нужно, сразу обращайся к сёстрам, принесут все, что только надо, понял меня? – Генсек, видимо, дал приказ. – Мы будем навещать и держать в курсе. На днях пленум, я сложу полномочия в пользу Романова, все уже готово.

– А ешли?

– Мы подстраховались, нас он не тронет, не сможет. Да и все же зря ты волнуешься, мы в одной упряжке.

– Хоошо.

Лежать, словно овощ, ещё та затея. Устроили мне отпуск, охренеть просто. Через неделю только наладилась речь, но говорю пока очень медленно, боясь по новой язык ободрать. Блин, я все это время ем одну кашу, ужас как надоела, а что делать?!

– Катя… – взяв паузу, внимательно слушал я, надеясь понять ее настроение и успокоить жену.

– Ты…

– Прости, – быстро не смогу, вновь буду шепелявить, – только не кричи, я все объясню.

– Ты…

Ужас какая злая, наверное, никогда такой ее не видел. И не слышал тоже.

– Где Олег? Дай ему трубку! – твёрдо потребовал я и, кажется, сбил Катин настрой.

– Что? Олег? А я, а дочь?

– Катя, дай… трубку… Олегу! – настоял я.

Послышался легкий стук, трубкой по столу, наверное, грохнула. Через пару минут раздался шелест, а затем осторожный голос Олега:

– Здесь Олег.

– Слушай меня и без эмоций. Я в больнице, Лёха погиб. Успокой ее, скажи, что я в Африке, не говорю с ней, потому как не поверит. Ответь простыми словами, как у вас, проблем нет?

– Порядок. Это…

– По всем вопросам напрямую звони председателю, правда, у них сейчас пленум, но думаю, он отвлечётся. Я не знаю, сколько буду лежать, замотали всего как мумию. Первый раз так, даже после ранения легче было. Со мной будут твои друзья, Серёга с Женькой вернулись в строй, им предложили ко мне, и они согласились, правда, ещё поговорю с ними, вдруг не хотят больше. Олег, я бы хотел, чтобы ты был со мной рядом, но на тебе мои, это важнее. Береги их и объясни, как сможешь. Как приду в порядок, сразу позвоню. Все, конец связи.

Я не стал ничего объяснять жене, это бесполезно, обиженная женщина ничего слушать не захочет. Если бы это была встреча глаза в глаза, убедить было бы легко, но не по телефону. Пустая трата времени и нервов, а так Олег сейчас ей доведёт, как надо, скажет, что я получил приказ и не выполнить не могу, может, и успокоит немного. Эх, ноябрь уже, похоже, это будет первый Новый год в семье без меня, хреново как-то.

Пленум преподнёс сюрприз. В связи со сложившейся международной обстановкой делегаты отказались принять отставку Шелепина и голосовать за назначение Романова. Самое смешное, что выдвинул это предложение сам Григорий Васильевич. Если честно, то я был даже рад случившемуся, мне почему-то больше импонирует именно Александр Николаевич, ну, вот такая у меня к нему симпатия. Но важные вопросы на пленуме все же подняты были. Семичастный ратовал за ужесточение наказаний по всем преступлениям против личности, против государства они и так были серьёзные. Реформа милиции продолжалась, в придачу Владимир Ефимович свои кадры и так постоянно трясёт, чтобы не засиживались, но за милицию взялись всерьёз. Они на переднем краю, и работа их совершенно противоположна песне, в которой, как известно, поётся о том, что служба их на первый взгляд не видна. Ещё как видна! Милиция наравне со «скорой помощью» всегда видна и должна соответствовать.

Парней, что так лихо отмутузили меня и моего охранника, который и вовсе не пережил эти побои, конечно же нашли. Какая-то местная банда оказалась, постоянно терроризировавшая приезжих возле Павелецкого, только те если и подавали заявления, то реакция милиции была отвратительной. Проще говоря, людей просто отшивали, дескать, вы сами между собой постоянно дерётесь, нечего вмешивать милицию, отвлекаете только. Еще и по этой причине Семичастный разошёлся не на шутку, требовал от главы МВД действенной работы. Мне все это было глубоко побоку, здоровье возвращалось, а это главное.

Тяжелее всего было с зубами, пришлось восстанавливать. Я боялся, что теперь, как знатный сиделец или кавказец какой, буду ходить с золотыми зубами, но кто-то наверху подсуетился и достали за границей какие-то чудо-материалы, позволяющие восстановить зубы без применения благородного металла. Но вот терпеть наше чудо-оборудование было выше моих сил. У меня и в будущем были проблемы с зубами, но там хоть оборудование уже стало достаточно хорошим, только в детстве застал отбойные молотки… в смысле бормашины. Делали долго и кропотливо, едва у меня ушли головные боли, как лучший стоматолог Кремлёвской больницы принялся за меня. Что говорить, вытерпел, хотя и было нелегко.

С головой все было более или менее нормально, только вот был я теперь лысым, так как на операцию пришлось сбрить всю мою шевелюру. Череп мне раскроили не очень серьёзно, но все же повреждения имелись, отсюда и головные боли в течение нескольких недель. Ещё был открытый перелом левой руки и два обычных на правой ноге, гематомы по всему телу не считаю. Видимо, упал я более или менее удачно, потому как внутренности мне не отбили, а то, наверное, завидовал бы погибшему Лехе. Парню досталось всерьёз. Его реально затоптали толпой.

Семичастный сообщил о посмертном награждении лейтенанта орденом Ленина, да вот только нужен был этот орден матери парня… Но погиб парень не бесплатно. Двоих он уработал до инвалидности, к тому же их-то лечить в Кремлёвской никто не стал, а одного забрал с собой. Не пропусти я тот долбаный удар по голове, а долбанули меня бутылкой из-под портвейна, может, и дали бы отпор этим молодчикам. Как бы ловок ни был Алексей, одному против толпы очень тяжело. Да ещё он не сразу бросился в драку, а пытался помочь мне, представляю, сколько ударов он пропустил, пытаясь меня укрыть от желания бандитов меня «отоварить». Оклемаюсь, съезжу в Иваново к его родителям, попрошу прощения и скажу спасибо за такого сына. Возможно, именно его действия спасли меня от смерти, кто знает, как бы оно вышло, если бы не Алексей.

На Новый год не удержался и позвонил своим. Трубку взяла Аленка, и мы целый час с ней болтали обо всем. Катя, все же собравшись с мыслями, ругаться не стала. Она уже все знала, благодетели мои, дождавшись, когда я пойду на поправку и угроза здоровью уйдёт, все ей рассказали. Лично ездили в деревню и просили не винить меня. Катюшка сжалилась надо мной и просила только одно, скорее приезжать. Обещал на Аленкин день рождения быть, врачи уверяли, что приду в норму я именно к весне. Очень долго, очень.

В середине января, когда смог уже вставать и ходить, начал разрабатывать ногу. Два месяца пластом, думал, разучусь ходить. Боли почти не было, но о физкультуре и тем более тренировках приказали забыть как минимум до лета. Поэтому начал работать, правая-то рука в порядке, так что почти готова новая книга, на этот раз о бандитах и работе нашей славной милиции и Комитета госбезопасности. Ну да, заказ такой, просили – для поднятия престижа органов. Выполняю, чего уж там, раз я пока популярный, можно и эксперименты устраивать.

Но больше всего хотелось делать автомобили, чего-то меня пробрало на них, аж кушать не могу. «Сделал» пикап для ульяновского завода, а для ГАЗа – маленький грузовичок, ага, куда ж нам без «Газели». «Москвичу» светит расширение модельного ряда; под новый автомобиль, который осенью я смотрел на заводе в пластилине, сделал два кузова, универсал и седан. А что, двигатели у нас есть, мне уже принесли весточку, что запустили новейший двухлитровый мотор, сейчас он тарахтит на стенде, скоро начнутся ходовые испытания. В больницу даже заходил Андронов, хвастался, что двигатель получился просто ураган. С двух литров рабочего объёма инженеры «сняли» порядка ста сорока сил, но вновь дефорсировали, ради большей надёжности. Остановились на ста двадцати восьми, как по мне, так запас даже излишний, смело можно было «снимать» сто тридцать пять лошадей, какие и имел в оригинале итальянский мотор. Но и это хорошо, мы пока на гонки не собираемся, поэтому необходимость отсутствует.

Да, я все же прихватил немного сельского хозяйства, как мне предлагал председатель, но лишь в той части, что касалась транспорта. Разработал модернизацию ЗиЛа, а то их там если не пнуть, так и будут «сто тридцатый» до двадцать первого века выпускать. Нет, машина как раз хорошая, но уж больно много жрёт, да и о водителях надо немного подумать, чего издеваться над людьми.

Вообще, новый, семьдесят четвёртый, год с самого своего начала оказался щедр на новинки. Выстрелили связисты-электронщики. Мне ещё в семьдесят втором Шелепин намекал, что скоро у нас будет новая связь, им удалось переманить в Союз специалистов из Штатов, и вот, мы начинаем внедрение сотовой связи. Если признаться, мне-то как раз эта телефонизация не очень нравилась, ведь знаю, к чему она приведёт в будущем, но для страны в целом это огромный скачок вперёд. Приглашённые инженеры, совместно с нашими «яйцеголовыми», наконец родили нормальную связь. Да, был и до этого «Алтай», но какая это была связь? Сколько весило оборудование и каких размеров оно было, лучше не вспоминать.

Теперь же, в том числе и благодаря моим идеям, случился прорыв в области накопителей энергии, и вот результат. Телефонный аппарат размером пятнадцать на шесть сантиметров, при толщине корпуса в три, каково? Это чуть ли не лучше, чем у нас в девяностых были трубки, помните, стандарт NMT? Здоровенные «Нокии», весом чуть не килограмм, здесь не случились, по причине того, что мы уже сейчас могли делать более компактные аккумуляторы. Мне уже презентовали личный аппарат. Номер вшит, сменить нельзя, притащили мне его два бойца из комитета. Включили при мне, дали объёмное руководство пользователя и оставили изучать, предупредив на ухо, чтобы я ждал звонка. И он, естественно, последовал.

Звонил лично председатель, смеялся и хвастался, что теперь вся служба выходит совершенно на иной уровень. Конечно, на этот телефон ещё никто не позвонит, кроме как в Москве и только со спецномера, а были они пока у очень небольшого количества людей. Как объяснил Семичастный, сначала насытят госаппарат и силовые ведомства, ну и лет через…дцать начнутся продажи населению. Раньше все равно нет смысла, пока не установят минимально необходимое количество ретрансляторов и телефонных баз. Думаю, лет пять точно уйдёт, страна-то у нас ни фига не Люксембург. Оборудования необходимо столько, что срочно строятся сразу пять новых заводов радиоэлектроники, и то, как мне объяснили, этого будет мало.

В общем, лежать в больнице мне даже понравилось. В кои-то веки в газетах читаешь не о рекордных надоях и освоении целины, а действительно о важных и нужных вещах. Да уж, пресса изменилась всерьёз. Я посоветовал, ха, опять хвастаюсь. Ну, а как иначе? Просто намекнул кому надо, что нужно срезать государственное финансирование никому не нужных газет, потому как печатают они в них партийный бред в угоду кремлёвским старцам. Пусть сами ищут новости, посылают корреспондентов и журналистов работать по стране, еще и польза будет, может, в правительстве будут быстрее узнавать о том, что делается в стране. А журналисты есть, целые факультеты в институтах существуют. И дело-то пошло. Если издание хотело не только выжить, но и что-то заработать, приходилось крутиться, а как иначе? Помню, читал об этой кухне и чуть не плакал. Раз в полгода газета… не буду называть это заслуженное издание, посылает своего корреспондента на какой-нибудь завод. Выходит репортаж. Ни слова о том, как живётся и работается людям на производстве, лишь оды партии на полстраницы от руководства, где они в ярких красках рассказывают о своих заслугах и через слово хвалят партию. А рабочие тем временем в сортиры на улицу ходят, да в цехах, продуваемых насквозь, пашут. Кому нужна такая пресса? Правильно говорил профессор Преображенский, не читайте советских газет…

Охренел я все же не от новостей о скором выпуске личных телефонов или машин. Руководство страны решило бороться с цеховиками, путём их легализации. Просто объявили на всю страну, что те, кто выйдет из подполья, не будут преследоваться по закону. И страна замерла. Сначала замерла. Руководители государства в это время не сидели сложа руки, а реализовывали свой план. То тут, то там открывались различные предприятия, под видом частных, разумеется. Эти мелкие производства должны были показать народу, что процесс идёт. Теневые игроки, видя, что происходит, должны были как-то себя проявить, и они проявили. Шила в мешке не утаишь, люди-то все знают, где, что и как производится, товары не падают с неба, их же кто-то производит, правильно? Вот то-то и оно. Комитет работал как проклятый. Те, кто посмелее, начали узнавать, как им легализоваться, их брали в разработку, и только в самых одиозных случаях руководителей просто сажали, в основном же проводились личные беседы, результатами которых становились договоры с государством, это по-простому если. Естественно, те подпольщики, чей «бизнес» был завязан на воровстве или на простой спекуляции, шли по этапу. Ну, а как ещё-то? Если какой-то хрен занимается подпольным изготовлением золотых украшений, он что, это золото сам моет? Естественно ворует, вот и шел под статью.

А госпредприятия, занимающиеся производством товаров народного потребления, тем временем уже начинали всерьёз развиваться. Ещё три года назад я сдал Шелепину и компании такую работу, что мне всерьёз хотели вручить орден. Тогда проявил себя именно Романов, я даже и не ожидал такой оценки. А было все довольно просто, но затратно по времени.

В СССР всей системой производства и торговли занимался Госплан. Откуда там могут знать, сколько мужских носков нужно выпустить для насыщения рынка? Вся система по выпуску ширпотреба, завязанная на план, начинала уходить. Ведь как, спускают план на предприятия выпустить меховые шапки для мужчин. Просто называется цифра, и все! Такой дебилизм приводил к тому, что магазины были завалены однотипными шапками из кролика, на которые и смотреть-то страшно, так хреново они были сшиты. А что, мех? Мех! План выполнен? Выполнен! Не придерёшься, а людям что делать? Всем, как на зоне, ходить в одинаковом? Это утопия.

И вот, в самом начале нашей здешней эпопеи нас с супругой попросили помочь. Нет, не рисовать фасоны мужских шапок или носков, а дать идею. И мы ее дали. Труд вышел колоссальный, не зря, наверное, Романов и предложил тогда нас наградить. Мы предложили ввести что-то вроде обратной связи с населением. Соцопросы, если можно так назвать. По той же одежде ведь как получалось… Журналы мод были и в СССР, люди их покупали, читали, обсуждали, и все. А мы предложили людям высказаться. Да, редакции оказались завалены письмами, это факт, но работа пошла. В каждом нашем городе всегда были небольшие ателье, а иногда и целые швейные фабрики, и этим ателье спустили сверху добро на выпуск одежды по каталогам, в том числе и западным, одежды и обуви для населения. Ателье разрабатывает свой план по выпуску, не всего подряд, а конкретные модели, и отправляет этот план наверх. Там считают, спускают примерный план на различные ткацкие фабрики, и дело пошло. Естественно, о насыщении всей страны, рынка, так сказать, пока нет и речи, но лет через пять, при таком развитии, думаю все пойдёт.

А цеховики, кого не посадят по какой-то причине, отомрут как класс. С той же одеждой, как мне говорили, система ателье развивается как на дрожжах. Государство даёт сырье, рассчитывает затраты и цены, причём таким образом, чтобы у работников самих швейных цехов была прибыль. Не та, как в будущем, что позволяет хозяину ателье покупать квартиры, машины, дачи, а прибыль для всего предприятия. Говоря проще, работники таких предприятий будут получать очень хорошие зарплаты. К тому же каждому есть куда стремиться. Развивать качество, ассортимент, ведь от этого зависит наполнение кармана самих работников. А план остался, но теперь в другом виде. Если ателье берётся за какое-то дело и не выполняет его, то оно наказывает себя само, следующие заказы пойдут мимо.

В общем, труд очень большой получился, по нему больше работала Катя. Как женщина, она больше понимала в ширпотребе, все же мы, мужики, имеем меньшие запросы. Катя, можно так сказать, написала целый том, сравнимый по объёму с «Войной и миром». Чего там только не было, начиная от зубочисток и щёток и заканчивая мебелью. Я уделил больше внимания той же мебели, автомобильным принадлежностям, инструменту, всему, что требуется в хозяйстве, и многому чего ещё. Самое главное, мы предложили дать людям возможность предпринимательства. Государственного. Невозможно, скажете? Ну почему же. Кто пробовал? Работаю я, например, токарем. Считаю, что смогу делать какую-то нужную деталь сам, лично, то почему бы не попробовать? Я иду в администрацию города, посёлка, да хоть деревни, и делаю там заявление. Его рассматривают, если дело стоящее… Ага, сейчас скажете, что опять взятки будут брать! Нет, не так. Я или тот самый токарь предлагает свое обоснование, допустим, производство мебельных метизов. Это просто для примера. Работники администрации связываются с ближайшей мебельной фабрикой или цехом и предлагает им мой ассортимент. Если заинтересованность есть, то мне, то есть токарю, подбирают небольшое помещение, либо организовывают рабочее место прямо на мебельной фабрике, закупают нужное оборудование и сырьё. И все, человек работает сам на себя. Он больше не пашет на заводе, а занимается тем, что ему интересно. Да, он также получает зарплату, но это другая зарплата, да и результат свой он видит. Он уже не будет гнать брак, просто просиживая на рабочем месте положенные часы, а действительно трудится. Скажете, не пойдёт такое? Да оно уже идёт. Думаете, все сбегут с заводов? Ни фига, не все хотят заморачиваться, более того, очень мало таких людей, кто решит взвалить на себя дополнительную ответственность, хоть и за большие деньги. Но все же такие есть, и это очень хорошо. Так что и государственные предприниматели у нас тоже есть, помаленьку, но дело идёт, что уже хорошо. Движение – это всегда хорошо.

В начале февраля выбрался к Шелепину и застал того в очень хорошем настроении.

– Саша, ты даже не представляешь себе, как все изменилось! Саша, мы продаём бензин! Бензин, ты понимаешь? А не нефть за копейки!

Конечно, понимаю, это же мечта любого государства, имеющего свою нефть.

– Война на юге продолжается, все произошло так, как ты и писал, арабы объявили эмбарго, и все кинулись к нам. А мы предлагаем покупку сырья только через покупку продукции нефтеперерабатывающих заводов. Под это дело, пользуясь обвалом рынка и биржи на Западе, мы влезли в долю ко многим предприятиям, и теперь они вынуждены делиться технологиями. Протесты и прочее побоку, у них выбора нет, акции куплены, компаниям один выход – работать с нами, если жить хотят, или объявлять о банкротстве. Для нас любое из названного только в плюс. Обанкротятся – вся техническая документация переходит к нам, работаем вместе – просто делятся технологиями. У нас сейчас такие возможности, что дух захватывает, не хватает одного – времени…

Понятно, делаем то, что в будущем должен был сделать Китай. Тупо скупает все подряд, а потом все удивляются, что в Китае и машины красивые и качественные пошли, и одежда, да и вообще – все.

– Главное, чтобы как в моём времени не вышло, у Лёни. Почуяли денежки и забили на все болт, на хрена чего-то производить, если все купим. Сами на «кадиллаках» ездили, а люди на вшивый «Запорожец» резину купить не могли, если вообще имели хотя бы «Запорожец».

– Нет, Александр, такого не произойдёт. Да и не выйдет уже что-то забросить, – отрицательно покачал головой генсек, – слишком многое начато, остановить сейчас – преступление. Слышал о стройке здесь, в столице?

– Нет, откуда?

– Выделили участок под экспериментальную застройку, на окраине, будем претворять в жизнь твой план, как там его… реновация?

– А как людей из центра переселять на окраину, кто же согласится?

– А центр пока не трогаем, как будут расширяться и расчищаться территории, так и начнём переселять. Самый центр хотим в будущем вообще сделать музейным кварталом, нечего по Красной площади ездить, просто незачем. А вокруг будем перестраивать.

– Ну, как говорится, флаг в руки! – усмехнулся я.

– Ты как, скоро оклемаешься? – перевёл разговор на меня генсек.

– Думаю, к концу месяца выберусь, надоело уже валяться.

– Боли прошли?

– Рука пока побаливает, остальное вроде ничего. Главное, чтобы переделывать не пришлось, вот чего боюсь.

– Думаешь, наши доктора намудрили?

– Да хрен его знает, перелом-то тяжёлый был, мало ли как собрали, будет ли нормально работать?

– Вообще, тебя лучшие врачи собирали, уж если они сделали плохо, то даже и не знаю, кто сделает лучше.

– Хочется верить.

– Мы тут подумали… – начал Шелепин, но взял паузу.

– Уже страшно, – фыркнул я.

– Пошути тут, пошути, – погрозил мне пальцем генеральный секретарь. – Помнишь, Володя предложил тебе сельское хозяйство взять?

– Александр Николаевич, ну не хочу я в него лезть… – скорчил я страдальческую мину.

– Ага, – кивнул с улыбкой Шелепин, – значит, ты бы потянул, но не хочешь?

– Там слишком тяжело, я просто перестану бывать дома. Это же такая тема… Блин, этим нужно жить, а не заниматься. Вообще, нужно максимально насыщать колхозы техникой. Читал помню, что сбор той же картошки приводил к тому, что потери доходили до восьмидесяти процентов. Это же одуреть просто. А в магазинах что? Понимаю, им что привезут, то они и выкладывают, но что именно они выкладывают! Гнильё вперемешку с землей, это что, товар, за который должны платить? Смех один, да и только. Вы исправляете систему зерно– и овощехранилищ?

– Да, с самого первого дня, как вообще этим занялись, бьёмся над проблемой и сделали очень многое. По подсчётам, за семьдесят третий год мы потеряли на хранении на шестьдесят процентов меньше, чем годом ранее. Люди работают, где-то используем собственные наработки, где-то находим возможность и привлекаем иностранные, но в этом деле все становится гораздо лучше. Только вот с этого года будет некоторое изменение цен…

– А его не может не быть, – кивнул я. – Раньше с тонны картофеля сколько продавали в реальности?

– Если в отчётах не врали, а врали и приписывали тогда все, то реализацию проходила примерно десятая часть. Я это запомнил просто потому, что меня ужаснула цифра.

– Ну вот. Теперь тратимся на хранилища, значит, имеем большие затраты, соответственно, цена должна корректироваться. А вот если добиться нормального сбора, без таких огромных потерь, то мы ещё и в плюс уйдём, покроем все затраты. Только представьте, если снизим потери хотя бы вполовину?

– Прав Володя, тебя бы на это дело… – было мне ответом.

– Я могу фонтанировать различными идеями, но бороться с нашей бюрократией не смогу, я ж не Сталин.

– Ты – инквизитор! – откровенно засмеялся генсек.

– Рассказал друг, да? А и ладно. Нет, товарищ генеральный секретарь, не возьмусь, не потяну.

– Ладно, уговорил. Мы тут с Володей спорили, он мне сказал, что ему не нравится твоё отношение к деньгам.

– Не понял?

– Почему ты отказываешься от поощрений и различных, положенных выплат. То в Минстрое бесплатно работал, то на автомобилях… Почему?

– Разве я отказывался от чего-то? Направлял в более нужное место – да, есть такое, наш фонд работает, и это хорошо, но ни от чего я не отказывался.

– Саша, ты знаешь, сколько у тебя на счетах в сберкассе? Только у тебя и только на твоих рублёвых счетах? Иностранные я не затрагиваю, чеки для «Березки» лежат в другом месте, кстати, их там тоже очень много. Так что, знаешь?

– Если только примерно, – пожал я плечами.

– Вот это и странно, Саша. Странно именно твоё отношение к деньгам, откуда оно? Ты словно их презираешь!

– Да не, не презираю, – отмахнулся я, – все гораздо проще, чем кажется, товарищ генеральный секретарь.

– Расскажешь? Мне хоть будет, что ответить Семичастному.

– Да тайны-то и нет никакой. Повторю, все очень просто. Мне не нужны большие деньги, вот и все. Знаете, очень часто я пытался продумать такое общество, где деньги вообще не нужны. К сожалению, так и не смог придумать, наверное, это невозможно. А еще… Как бы вам объяснить… – Я чуть подумал, пытаясь сформулировать. – Я видел и жил в обществе, где есть – все, и знаете, что? Людям не нужно и половины из того, что есть в будущем, их заставляют думать, что им это нужно. Вот так. А здесь у меня все есть.

– Что? Как это? Да если любого на улице спросить, у виска покрутят.

– Деньги нужны, – я цыкнул отремонтированными зубами, – когда их нет. Понимаете, я всю жизнь жил непросто, мои потребности ограничены были. Здесь, благодаря тому, что наше государство столько платит писателям, денег стало очень много, но есть одно «но».

– Некуда тратить, да? Саша, мы же здорово поправили эту проблему, дефицит если в чем-то ещё и есть, то в очень узком направлении.

– Не в этом дело. Большие деньги, миллионы или миллиарды, нужны лишь тому, кто ничего не делает. Такой человек ищет себе занятие, развлечение, покупает корабли, самолёты, дворцы и женщин. Когда человек, хотя бы даже такой как я, не стоящий по восемь часов у станка, а работающий на дому, что-то делает, у него нет времени тратить эти деньги. Вот что Ефимович хотел увидеть от меня? Как я покупаю дворец в Ялте? Что? Зачем он мне? У меня есть дом, дадут на заводе добро о готовности машины – куплю. Вскоре, когда Ванюшка подрастёт и пойдёт в сад, куплю и для Катерины. Хотя, имея возможность пользоваться услугами личного водителя, это тоже не самая крайняя необходимость. А больше… Нам и не надо ничего. Лодка у меня есть, даже ещё одну подарили, жить есть где, хоть квартира в Москве и не наша, но не выселите же нас из неё одним днём, правильно?

– Квартира, – Шелепин улыбнулся, – как раз ваша, Александр. Я ещё в прошлом году спросил у Катерины, нравится ли она ей, или хочет другую, например, в другом районе или вообще, городе. Она ответила, что квартира ей очень нравится, и дочери тоже. Мы оформили ее на вашу дочь, Саша. Вот так. Да, в каком-то смысле это небольшое нарушение, но оно допустимо награжденному орденом Ленина члену партии.

– Чего? Это кто награждён, Алёнка?

– Будет в будущем, когда вырастет и начнет работать, как ее родители, наградят и ее. Пока же, Саша, член партии это ты, и ты награждён орденом Ленина за огромные заслуги перед нашей Родиной.

– Александр Николаевич, вы что? Какой орден? Что я такого сделал? Передал вам сведения, которые не мог бы утаить? Да меня бы совесть сожрала…

– Вот именно, Саша, именно за то, что у тебя есть совесть, ты и награждён. А о деньгах… я тебя понял, кажется. Ты считаешь, что тебе просто не надо больше, чем ты можешь потратить, так?

– Да. Если мне что-то нужно, а средств по какой-то причине не хватит, я найду способ их найти. Вот и все. Хотите правду? Спросите у себя, почему после развала страны вы закончили жизнь в нищете? Вы, который был практически на самом верху, жили как обычный пенсионер, даже на лекарства часто не хватало, – я высказал ему именно то, что мне в нём всегда нравилось, он никогда не был хапугой. Может, он и твёрд характером… Ха, да именно поэтому его и звали Железный Шурик!

– Я услышал тебя и очень рад тому, что услышал, не буду скромничать, ты говоришь правду, ее всегда говорить приятно, знаю. Лечись, поправишься, сразу дуй в отпуск, но постарайся не забрасывать автопром. Новый министр изучил твои предложения по производству, по улучшению труда и остался доволен.

– Так вроде я ничего во вред-то не писал, если бы ему не понравилось, то стоило бы тогда у него спросить, почему?

– Увидимся, не пропадай. Перед отъездом обязательно позвони, теперь легче меня найти, – и генсек указал на лежавшую рядом, возле руки, телефонную трубку. Прикольная, кстати. Номер светится кристалликами, как на старых калькуляторах. Не определитель, а номер, куда звонишь. Примитив полный, пока даже записной книжки в нём нет, но звонить можно куда угодно, если сеть есть, ха-ха.

Недолго думая, прямо из Кремля я позвонил домой. Выдали мне только одну трубу, да и не было смысла во второй, в деревне-то связи все равно нет, но вот туда из столицы позвонить можно легко, как и вообще на любой номер городской телефонной сети.

– Алло? – услышал я в трубке голос Варвары Алексеевны. Звук, кстати, лучше стал, по сравнению с тем же «Алтаем», четче, но, конечно, далёк от совершенства.

– Здравствуйте, Варвара Алексеевна, – дипломатично поздоровался я, – это Александр.

– Ой! Наконец-то! Где вы, Саша? Когда домой? Девочки и Ванюшка уже заждались!

Ох, сколько радости в голосе, даже приятно. Впрочем, она уже стала членом семьи, со мной-то ещё более или менее держит дистанцию, по привычке, наверное, а с Катей и Алёнкой давно уже ведет себя свободно, нет никакого чувства неловкости. Да, она ведь ещё на Байкале отказалась получать у нас зарплату, представьте! Сказала, что живёт с нами, за наш счёт, мы ее одеваем-обуваем, кормим, жить ей есть где, поэтому она больше не возьмёт у нас ни копейки, ей стыдно. Я не стал тогда спорить с заслуженным педагогом, а просто попросил парней в первый же их выезд в город, тогда это был Иркутск, положить ей на сберкнижку пять тысяч рублей. Мог бы и больше, да не поймёт она такого поступка. И так, когда узнала, шумела минут десять, даже непривычно было слышать от неё такое. А сейчас она и вовсе пошла вновь на работу и, можно сказать, просто проживает у нас. Хотя, конечно, не просто. Она очень серьёзно занимается Алёнкой, куда больше, чем мы сами, ее родители. Постоянно что-то делают, то считают примеры, то решают задачи, рисуют, чертят, читают книги, ходят по окраинам леса и собирают листья, делая гербарии, ой, да проще сказать, чего они не делают вдвоём, мы с Катей никогда бы не смогли уделить столько времени ребёнку, надо быть честным.

– Пока в Москве, вот решил позвонить, узнать, как дела.

– Да у нас как всегда, все хорошо. Саша, у вас здесь просто рай! Думала, что после Крыма и Байкала меня уже ничем и не удивить, но здесь лучше всего. Наверное, сказывается привычка именно к нашему климату.

– Скорее всего, – согласился я.

– Девочек пока нет, отправились в город, Катя хотела по магазинам пройтись, вещи на весну посмотреть и на почту, рукопись отправить.

– Зачем она ее по почте отсылает, ведь объяснял же, парни меняются часто, можно с ними отправлять.

– Я не могу вам на это ответить, так уж захотела ваша супруга. Александр, пока никого нет, хотела с вами серьёзно поговорить…

– Что случилось? – напрягся я.

– Понимаете, у женщин после родов организм перестраивается и здорово меняется характер…

– Вы повздорили с Катей? – удивлённо спросил я, подняв брови, впрочем, Варвара этого увидеть не сможет.

– Господь с вами, Александр! Как вы подумали-то о таком? Решили, что я вам жалуюсь?

Нет, ну а что такого, разве невозможно поссориться? К тому же я прекрасно знаю Катин характер, она человек терпеливый и абсолютно неконфликтный, но, мало ли, сама же говорит, что характер поменялся.

– Я вас не понимаю, извините, Варвара Алексеевна.

– Она очень переживает, Саша, ей не хватает вас. Как бы она ни держалась, но я-то вижу, что она очень сильно нервничает. Ей одиноко, как мне кажется, насколько я смогла узнать вашу семью, вы всегда вместе, и порознь вам очень трудно.

– Да, Варвара Алексеевна, вы абсолютно правы, я тоже здесь одичал, хотя меня не оставляют одного. Знаете, что… – я решил устроить сюрприз.

– Слушаю? – учительница была вся внимание.

– Не говорите, что я звонил, хорошо? Если не завтра, то попробую послезавтра приехать, в конце концов я и в деревне смогу долечиться.

Гипс у меня уже снят, рука пока на перевязи, тревожить и напрягать ее пока рано, вон шрам какой здоровый в том месте, где кость вылезла!

– Ничего серьёзного, только физкультура и мази, справимся. Давайте сделаем им сюрприз?

– Ой, Саша, давайте!

– Варвара Алексеевна, не надо со мной на «вы», я прошу вас, пожалуйста.

– Хорошо.

– Можете сказать, что им хочется, о чем говорят? Все же я в столице, найду все, что только пожелают. Давно я их не баловал, чего они в Рыбинске купят…

– О-о, это я вам сейчас в точности расскажу, от меня не секретничают…

На следующий день, девятого февраля, первым делом рванул на завод. Обещал Андронов машину? Обещал. Вот и…

– Здравствуйте Александр, как ваше самочувствие? Поправились? – Андронов, главный конструктор АЗЛК, встретил меня с искренней радостью. Какой бы я ни был, консультант с самого верха, без специального образования и прочее, но благодаря именно мне завод сейчас на таком подъёме, что грех не радоваться.

– Здравствуйте. Нормально, поправляюсь помаленьку. Я клянчить пришел, – с ходу и в лоб объявил я.

– Ну что вы, Александр! Не клянчить, а получить то, что вам обещано. Автомобиль готов и ждет вас, будем рады принять от вас любую критику. У вас она всегда исключительно по существу. Как и обещал, новый кузов, без дефектов, новая подвеска, новый мощный двигатель и – изюминка, автоматическая коробка передач. Только последнее новшество может вызвать нарекания, все же это новое дело для нашего предприятия. Уж тут не обессудьте.

– Нормально все, думаю, я как следует ее испытаю, не сомневайтесь.

– Если хотите, можем положить в багажник вторую, при небольшой сноровке, ее несложно поменять. Это, на всякий случай, чтобы в пути не застрять.

– Думаю, это излишне, я пока не в том состоянии, чтобы колесить по стране. Мне нужно на первый раз, чтобы машина прошла около пятисот километров, прямо сейчас, без обкатки. Выдержит?

– Как вы понимаете, мы не имели возможности испытать коробку в жаркую погоду, сейчас февраль, ещё довольно холодно, а значит, проблема перегрева не грозит. Это пока единственное, что меня несколько беспокоит, такова конструкция, что приходится опасаться. Ну и, конечно, постарайтесь сильно не буксовать. Я понимаю, что зимой в нашей стране это сложно, но…

– Буду осторожен. Что с резиной? Получили?

Каким чудом нашим удалось развести финнов на технологии изготовления зимних покрышек, даже думать не хочу, опять игры Семичастного и его тимуровцев. Всех наших «достижений» на Западе мне никто, естественно, не докладывал, но немного, в той части, что касалась производства автомобилей и компонентов, все же довели.

С конца прошлого года у нас есть хорошее масло, и нет, мы не просто наладили поставки из-за границы, у нас наращивает мощность новый завод. Да, пока это больше похоже на один цех, всего лишь с одной позицией, но это начало. Кроме того, теперь мы делаем хорошие сальники и, внимание, наконец-то – подшипники. Развели на этот раз шведов из известной компании. Благодаря нефтяному кризису те чуть не разорились, а наши подсуетились вовремя. Вообще, Шелепин прав, мы сейчас на таком подъёме, что только работай, одно удовольствие. Даже если прямо сейчас все закончится и нам объявят какие-нибудь санкции, связанные с продажей бензина или нефти, признают недействительными все сделки с акциями, мы уже не упадём.

Во всем мире за пару месяцев из-за роста цен на нефть стоимость бензина выросла в четыре раза. В Штатах беда – очередная депрессия. Помню я, ведь именно после этого кризиса Америка перестанет выпускать свои легендарные автомобили, с огромными двигателями. Куча производителей разорилась, но наши… Да-да, повторяюсь, знаю, но если так оно и есть! Грохнулся вот тот же «Бьюик», компания и так на ладан дышала, а тут ещё и кризис, но неизвестные до поры инвесторы спасли положение. Погасили долги перед кредиторами, дали денег на продолжение работы, там сейчас идёт модернизация производства под выпуск автомобилей нового поколения, в Америке сейчас все производители этим заняты. Иначе нельзя, разорение и выход в окно с очень высокого этажа какого-нибудь небоскрёба.

Вот теперь уж я точно уверен, что жизнь изменилась. В той, известной мне, истории Брежнев и его «социал-демократы», как он любил называть своё окружение, просрали все возможности, обрадовались тому, что можно тупо продавать нефть по всему миру, и сидели довольные. Конечно, им никто не подсказывал, но ведь мы этого не знаем, верно? Вдруг аналитики работали, предлагали стратегию развития, но получили отвод? А у нас сейчас, не у меня, конечно, у Шелепина с компанией, все получилось на ять. Получилось ещё и потому, что готовились к этому заранее, вот и вышло. Главное, люди заинтересованы, не знаю, как их подбирают таких, но то, что ребята и девчата нелегалы пашут как рабы на галерах – факт. Вот уж где герои, так это там. Жить в чужой стране и… любить РОДИНУ!

– Ох уж эта резина… – покачал головой конструктор. – Знали бы вы, сколько пришлось приложить усилий, чтобы убедить наших скептиков, что она вообще нужна.

– Представляю… – улыбаясь, я поднял глаза к потолку. – Не было никогда никакой зимней резины, ездили всю жизнь, а тут придумали! – передразнивая недовольных, я сделал предположение, как было дело.

– Вот же! Один в один! Как вы лихо пародируете, аж слёзы вышибло от смеха! – Андронов просто ржал.

– Да пофиг на них, вы мне скажите, машину по треку гоняли? Разница есть?

– Да вы что! Разница такая, что даже самые отпетые циники просто заткнулись. Машина идёт в любом повороте в два раза быстрее. Тормоза – блеск, если помните, как тормозил наш «четыре-один-два»…

– Да он вообще не тормозил, – просто сказал я.

– Короче говоря, если не рвать по асфальту, ездить в спокойном режиме, шипы служат долго. Тем более что мы уже придумали, как их восстанавливать. Если протектор позволяет, то дошиповка вполне возможна. Конечно, если шина стёрта хотя бы наполовину, то смысла уже нет. Запасных шипов вам также положили. Как и комплект новой летней резины. Вообще, ещё год, максимум два, и у нас будет лучшая резина для зимы, обещаю, причём не только я, шинники обещают, уверенность из них так и прёт.

– И куда вы все это мне сложили, если еще и коробку передач в запас хотите запихать? – удивленно посмотрел я на Андронова.

– В багажник, разумеется, он позволяет очень многое.

– Так-то он мне вообще-то нужен пустым… – задумчиво произнес я.

– Решение есть, вы как, водитель со стажем?

– Первый класс, – гордо ответил я, доставая права. А что, у меня все категории, причём я честно сдал все экзамены. Другое дело, что сдача тут, в семидесятых годах, больше формальная. Теорию знаешь? Тронуться и остановиться сможешь? Получай права. Вот с автобусом и прицепом было чуть сложнее. Автобус сдавал в городе, проехав пару перекрёстков, а прицеп на автодроме, загнал в гараж по прямой и баста.

– Тогда выход тут один, только вот вам нужно самому найти этот выход.

– Что за загадку вы сейчас озвучили? – уже откровенно смеялся я.

– Вам нужен прицеп, даже, думаю, необходим, мы ведь собирались положить ещё кое-чего. Запчасти, пару канистр масла, можно заодно и бензин запасти, чтобы точно хватило и не пришлось искать заправку.

– Что, много жрёт?

– На литр больше, чем с обычной коробкой, но больше двенадцати литров ни разу не съедала. Но вы прибавьте прицеп.

– Однако вы провели очень большую работу! – восхитился я.

– Да уж, такой двигатель с карбюратором жрал бы все шестнадцать, а то и больше. Что ни говори, но немцы, заразы, ушли в этом деле гораздо дальше нас. Но ничего, мы получили хороший задел и уж теперь, если не перегоним, то и отставать так катастрофически точно не будем. Ходят слухи, что в НИИ электроники готовится к какому-то очень серьезному прорыву. Так что не за горами еще большие изменения.

– Найдётся труба квадратного сечения и сварочный аппарат? – практически не думая, спросил я. Не хотел затрагивать тему электроники, а то еще проболтаюсь об ЭВМ.

– Сечение?

– Сорок на сорок, можно сорок на пятьдесят, толщина миллиметра три, больше и не надо.

– Найдём, – уверенно ответил Андронов, кивая в такт своим словам.

– Подвес сделаете?

– От «четыре-один-один» поставим, думаю, с минимальными переделками встанет. Вы что задумали, Александр?

– Прицеп сварю, дам вам ещё одно изделие на выпуск, возьмёте?

Пусть это все уже изобретено, но вот вряд ли имеет вид такой, какой будет в двухтысячных годах, так что совесть молчит.

– Вы серьёзно? Я даже не спрашиваю об оформлении этого изобретения, вы что же, умеете пользоваться сварочным оборудованием?

– Прилепим как-нибудь…

Хоть и сомневаюсь, но думаю, сделаем. Не говорить же человеку, что варил только инвертором.

– А чертежи…

– Дайте лист бумаги и карандаш, лучше с линейкой.

– Александр, знаете, я все чаще думаю над тем, чтобы уговорить вас сесть в кабинет по соседству со мной. С вами чертовски приятно разговаривать и иметь дело, – восторженно ответил конструктор.

– С вами тоже. Приятно, когда тебя понимают сразу и не чинят препятствий. За дело? Мне надо будет немного помочь, рука пока не работает как надо…

– Саша, делайте чертёж, все остальное сделаем мы. Уж не думаете ли вы, что я не найду на заводе одного незанятого сварщика?

– Да как-то неудобно, все же у вас производство, причём такого масштаба… Не хотелось бы отвлекать людей от работы.

– Тут все просто, возьмём слесаря из ремонтной бригады. В каждом цехе есть такая, и я сильно сомневаюсь, что заняты все и сразу. Оборудование новое, пока особых поломок не бывает.

– Тогда пошли к вам, раз вы так увлечённо уговариваете, – улыбнулся я.

За какие-то час-полтора я сделал точный чертёж небольшого автомобильного прицепа, ничего сложного в конструкции нет, его можно и в гараже на коленке сделать, если материалы есть. А уж тут, на заводе, где есть буквально все… В своё время хотел сделать себе прицеп, лодку возить, да так и не сделал, но проблема была не в изготовлении, а в регистрации. Ну не хотят в ГАИ регистрировать самоделки, ведь даже не посмотрят, что эта самоделка лучше и надёжнее выпускаемой на заводе.

– Действительно сложного ничего нет. Время есть, сейчас вызову пару ребят и выдам предписание.

– Я могу оплатить их работу отдельно, если нужно.

– Это лишнее, проведем премией, – отказал Андронов.

– Кстати, давайте, пока есть время, я оплачу автомобиль.

– Вы же на испытания берёте?

– Почему? Мне нравится эта машина, я оставлю ее себе, даже если потребуется что-то доделать.

– Вы же не видели ее? Это уже не та машина, что вы обкатывали!

– А я вам на слово верю, разве есть сомнения? – я подмигнул Александру Фёдоровичу.

– Да нет, в машине я уверен, почти на сто процентов, сам уже ездил на такой же, даже думаю приобрести, если получится.

– Ну, вот и я хочу. Продадите, без магазина и очередей?

– Позвоню кое-куда, думаю, вопрос решится положительно.

Конечно позвонишь, иначе тебе устроят битву при Бородино.

Андронов куда-то ушёл, наверное, в своей кабинет, а я остался с рабочими, изучающими мой чертёж. Объяснил им, что да как, но мужики были толковыми и лишь усмехаясь посмотрели на меня.

Выбрали место, через полчаса там уже возникла словно из ниоткуда небольшая кучка напиленного в размер металла, появился сварочный аппарат… Да уж, сварочник… Размером с половину легкового автомобиля, трансформатор перевозился на тележке с колёсами, толкали его по двое, одному и не утянуть.

Пока сварные искрили и стучали, лихо прихватывая одну трубу к другой, я чертил и показывал одному из приданных мне работяг, как нужно сделать крепление. Сходили к токарю, выточили шар на стержне, приварили к выносу, что будет крепиться под бампер машины и вставляться в лонжероны. В итоге я полностью изменил все крепление, которое рассчитывали использовать, но сделал именно то, что мне нужно. Мне-то предлагали поставить намертво, приварив к задней панели кузова, но я отказал. Зачем? Можно же сделать съёмное крепление. Соединение «крюк-кольцо» отбросил, сделал шарнир с защёлкой, ничего сложного в этом не было; штамповка, повторюсь, в условиях целого автомобильного завода сделать можно, все, что угодно.

Никогда не забуду, как в конце девяностых – начале двухтысячных на нашем авиационном заводе в Рыбинске токаря свободно точили запчасти для первых старых, убитых праворульных японских автомобилей.

Вот и здесь, по только что выполненным мной чертежам буквально на глазах вырастало изделие. Большой прицеп я делать не стал, зачем? Не вижу в этом необходимости, по крайней мере пока. Взял размер три на полтора, с высотой борта в пятьдесят сантиметров. Самосвальный механизм простой, откидной, борта на затворах. Смешно получилось с мостом. Мне реально предложили использовать в качестве оси мост от «Москвича», целиком, с редуктором и тормозами. Я упростил, взяли трубу в семьдесят миллиметров диаметром и толщиной стенки пять, приварили площадки, повесили ступицы – и вот, мост готов. Собрать вместе всю конструкцию в один день не удалось по причине окраски всех деталей. Банально не высохнет за один день, а красить решили, даже не спрашивая меня, все понимали, что голый металл это не комильфо.

Тенты из ПВХ тут пока не делают, воспользовались обычным брезентом. Дуги выгнули из трубы сечением поменьше и также окрасили. Когда все было в краске, приступили к сборке жгута проводов, тоже дел на час, особенно, когда и покупать ничего не нужно, фонари выдали от того же «Москвича», да и проводку-то взяли от него почти целиком. Вот и все, завтра с утра, когда краска встанет, мне соберут всю конструкцию воедино и торжественно вручат. Так и объявил Андронов, вернувшийся к вечеру. Объявил мне цену на машину, ему разрешили, как будто я сомневался в этом, мне ее продать.

– Александр, понимаю, цена высокая, можно выплатить частями…

– Вы серьёзно, товарищ главный конструктор? – Мне было смешно.

Конечно, цена вышла приличной, шутка ли, автомобиль стоил дороже «Волги», а она у нас самая дорогая, не считая, конечно, правительственных «членовозов». Восемь тысяч рублей! Да, не каждый сможет ее себе позволить, но вспоминая о том, как многие наши граждане переплачивали, покупая с рук недоступные автомобили, иногда две цены, то вполне нормально. И это еще с учетом того, что две цены платили от розничной цены, а она сама была в два раза выше оптовой. Да и лучше эта машина любой современной «Волги», уж поверьте. Один мощный и современный двигатель чего стоит.

Кстати, комплектация с механической коробкой, на которую и придётся большая часть выпущенных машин, будет стоить дешевле, тысяч семь с половиной, а может и ровно семь, автомат всегда был и будет дороже. Итогом же стала машина, достойная продаж за границей. Не преувеличиваю ни грамма. Я, знающий прекрасно, какие машины поставлялись в эти времена в Штаты, в этом не сомневаюсь. Во время сильнейшего кризиса в Америке и многих других странах они стали покупать вот такие, не очень мощные, с автоматическими коробками передач автомобили. И покупали, на мой взгляд, совсем некрасивые машины, мода сейчас другая. Мы же станем новыми законодателями этой ветреной злодейки. Гремучая смесь «Рав-4», «Серванта» и «Витары» с красивым комбинированным салоном, разных оттенков, кстати, и техническими характеристиками на уровне тех же итальянцев, немцев и французов, переплюнет их всех. Я уверен в этом, иначе сожру сиденье.

В будущем мы расширим набор опций, сейчас вовсю идёт разработка доступного компрессора, вскоре мы получим полноценный кондиционер и, начав выпускать его серийно, сделаем доступным для большинства людей. Такие плюшки, как электроприводы стекол и зеркал, уж и не озвучиваю даже. Расцветка пока не слишком богатая, пять цветов. Естественно чёрный, любимый многими белый, красный для ярких натур, спокойный зелёный и красивый синий, для тех, кому не подойдут четыре других оттенка. Чёрный, кстати, новое слово в СССР, металлик с крупным зерном, очень богато смотрится. Но себе я выбрал белоснежную машинку, очень я люблю белый цвет, он всегда какой-то… нарядный и чистый, что ли.

Домой с завода я уехал на новой машине, завтра вернусь за прицепом. Выехав из ворот завода, даже не хотелось ехать назад, в больницу, очень уж ждал я здесь, в новой жизни, хорошую машину. И получил ее. Формально она пока ещё не моя, завтра сделаю платёж через сберкассу, вот тогда да, она станет именно моей. Пока же я с наслаждением, медленно, вслушиваясь в каждый звук, ехал по столице и чувствовал себя счастливым. Вокруг все прохожие, водители и пассажиры машин и автобусов смотрели на новое чудо советской техники во все глаза. Захотелось как можно скорее обнять моих родных, жену, детей. Обнять, долго-долго целовать их всех и увезти за горизонт…

Решил объехать Москву по кольцевой, заодно почувствовать машину. Первое, на что обратил внимание, не очень корректная работа усилителя руля, да это понятно, новинка, но все же надо обратить внимание инженеров на его настройку. После того, как выходишь из поворота, руль назад не возвращается сам, он как будто зажат, и приходится прикладывать усилия. Дело привычки, конечно, я вообще любитель электроусилителя, но что есть.

А вот стоит на дороге машина классно. Сейчас дорога обледеневшая, но благодаря новым шинам держит траекторию очень хорошо. По крайней мере, ехать по льду и укатанному снегу совсем не страшно. Естественно, не с такой уверенностью, как в будущем, но надо же понимать, что на дворе семидесятые годы двадцатого века, и буквально вчера тут вообще никто не знал о какой-то зимней резине. Так что отлично машина стоит на дороге.

Коробка здорово переключалась, рывки почти незаметны, плавность великолепная, никогда не думал, что мне понравится ездить с автоматом, как-то раньше я не замечал проблем механики, а теперь – вот же, даже не хочу вновь дёргать ручку.

В больнице пришлось договариваться на пропуск машины на территорию, пропустили, конечно. Вернулся в палату нескоро, по пути замучили вопросами о новинке. Да! Забыл самое главное! Назвали новую модель – «Комета». Ну, моден нынче космос, что поделать?

С утра, явившись на АЗЛК к десяти часам, застал вчерашних рабочих за сборкой прицепа. Он уже стоял на колёсах, дуги установлены, осталось загрузить, накинуть и закрепить тент – и все, цепляй да поезжай.

Мне вновь заправили бак до полного, кстати, он вырос, по сравнению с тем же «Москвичом», шестьдесят три литра влезает, мобильность возросла.

– Ну что, Александр, в путь-дорожку?

– Заеду кое-куда, а так да, в путь, заждались меня уже кое-где.

– Надеюсь, вы не пропадёте надолго, мне очень нравится с вами сотрудничать. Кстати, я уже договорился с министерством, отведём небольшое помещение на нашей территории и начнём выпуск прицепов. Думаю, можно пока ограничиться одним размером, дальше посмотрим, как пойдёт. Этот, созданный первым, пойдёт вам как подарок. Авторские отчисления, после оформления всех документов, также будут зачисляться вам на счёт. Я договорюсь.

– Лишнее это, оформляйте на КБ завода, так будет правильнее, – ну, правда, я же не изобретал его, чего наглеть. К тому же сегодня, переводя деньги за автомобиль, я узнал, наконец, состояние своего счета. Узнал и охренел.

На этот счёт шли только авторские за книги, все остальные доходы шли напрямую в наш фонд, а не в личный карман. Шестьсот тысяч рублей, без каких-то копеек, это я вам скажу, пипец какие деньги для нашего человека в это время. Захочешь истратить, не истратишь. И это ведь только мой счёт, а есть ещё и Катин. Книги о войне мы выпускаем вместе, на обложках стоят наши имена, а вот те, что увлечённо стала писать моя супруга, выпускаются только под ее именем, и все отчисления, соответственно, идут на ее личный счёт. Катя увлеклась детективом и триллером, я в этом не участвую, пусть пишет, раз получается. Зато наши общие книги выпускают даже за границей. Капиталистические страны представлены пока узко, всего несколько крупных государств Европы, но весь соцлагерь наш. У меня на счёте во Внешторгбанке куча чеков для «Березки». Вот в ней я сегодня и буду затариваться. Куплю все нужное для дома, для семьи, подарки для ребят из охраны, конечно, для дяди Коли, ну и так, по мелочи.

Нагрузили мне полный прицеп, чуть ругаться не начал, ну, правда, зачем мне столько запасных частей, они что, настолько сомневаются в качестве своей продукции? Так и спросил.

– Александр, просто не хотелось бы, чтобы вы случайно стали жертвой какой-нибудь поломки.

– Интересно вы рассуждаете, а запчасти, значит, я должен ставить просто так, не дожидаясь поломки? – засмеялся я. – Сломается так сломается, чего уж тут. Поэтому оставьте комплект колёс на лето, канистры с маслом и бензином, положите разных лампочек и запасные свечи. Да, фильтры можно взять, но запасную коробку передач, чуть ли не целый двигатель, который притащили те два героя, – я указал на парней-работяг, что реально припёрли какое-то нереальное количество запасных частей, – убирайте. Вы сказали, что машина надёжна, так и будем считать, да и ехать мне, ребята, не вокруг света, так чего тут мудрить?

В «Берёзке» меня встретило обновление прилавков, свежий товар подвезли, отлично. То-то на входе сегодня аж два охранника и вокруг полно машин с желающими потратить валютные чеки. Я начал собирать буквально все подряд, хоть как-то нужное мне или моим близким, наверное, со стороны это выглядело не очень красиво. Жене и дочери плащи на весну, взял бы и на Варвару Алексеевну, но боялся не угодить, вкус у всех разный, Ванюшку одарим импортными подгузниками, благо такие завозили, и они доступны, жаль, что такого товара нет в обычных магазинах, но вскоре, я надеюсь, ситуация изменится. Увидел в продаже хороший польский линолеум, взял три рулона, благо я с прицепом и спокойно их загружу, надо обновить полы в доме.

Нижнее бельё, думаю, мои девочки оценят, Катя, конечно, будет бунтовать, что без неё такие вещи покупаю, но я давно знаю ее вкус. Побрюзжит и с удовольствием будет носить. Колготки, носки, в «Берёзке» было все, что нужно. Себе взял несколько пуловеров, джинсы, хотя последние взял и девочкам, ой, да много всего. С помощью грузчиков два раза таскал купленное в машину, забил буквально все, и прицеп, и багажник с салоном. Даже если захочу кого-то подвезти, не смогу, переднее сиденье оказалось так же занято.

Шелепину позвонил, как он и просил. Сообщил, что выезжаю, если захотят приехать, пусть приезжают. Наши благодетели любили приезжать к нам в деревню, если не врали, конечно. Сейчас, конечно, еще не сезон, но там и в феврале неплохо, особенно, если температура около нуля.

Со всеми приготовлениями отъезд получился весьма поздним, хорошо, что оптику на новой машине удалось сделать вполне нормальной, исходя из нынешних технологий. Было около четырёх часов дня, когда я выехал за черту города. Освещение сейчас и в городах не очень, что уж говорить о трассе, не было его, хорошо хоть дороги вообще чистят, ехать можно. Скорость небольшая для зимних условий, но все же выше, чем у многих машин, встречающихся мне в попутном направлении. Часто приходилось выезжать на встречку, чтобы обогнать какой-нибудь ЗиЛ или «газон», но все получалось безопасно и спокойно. В этом времени ещё нет баранов, которые развлекаются тем, что тормозят поток, самоутверждаясь. Едут такие бараны ниже допустимой скорости и в ус не дуют, а люди, пытающиеся их обогнать, рискуют попасть в ДТП. Зачем, что в головах таких людей, непонятно. Дорога не место для игр, и для таких баранов всегда одно пожелание: столб покрепче. Никто ничего тебе не скажет, если ты едешь с положенной скоростью, в этом случае обгоняющий сам виноват, но вот когда так, нагло, при разрешённой скорости в шестьдесят или девяносто, ехать на двадцать, а то и тридцать километров в час медленнее, это скотство.

Вот и сейчас, едва проехал Загорск, догнал не торопящийся «сто тридцатый», водитель просто моргнул мне поворотником, обгоняй типа, дорога чистая, и я, спокойно выехав на встречку, обогнал, поблагодарив «аварийкой».

Сначала боялся таких манёвров на неизвестной мне пока машине, но быстро привык. Да, автомат пока несовершенный, медленный, если честно, но вполне предсказуемый. Просто чуть раньше выходишь на манёвр, и он справляется. Тут ещё от движка зависит, конечно, многое, а два литра все-таки тянут вполне себе прилично. Прицеп, конечно, здорово добавил веса, но тяги хватает, отличный мотор.

Уже ночью проехал Переславль-Залесский и в Ростове решил тормознуть, долить топлива в бак и в туалет сбегать. На улице серьёзно так мело, дул сильный восточный ветер и кружила самая настоящая метель. Тент на прицепе здорово так накрыло снегом, и пришлось поковыряться, чтобы достать нужную канистру. До полного лить не стал, замёрз, ограничился двадцатью литрами, хватит пока. Машина жрёт много, но в баке ещё не пусто, а залитые двадцать литров дадут мне километров двести пробега, нормально, в Ярославле долью если что.

Закончив с делами на улице, забрался в машину и даже кайфанул от тепла, идущего из отопителя. Все же не зря я детально прорабатывал систему отопления для этой машины, дует везде, где надо, и салон прогревается равномерно. Достал термос, с собой у меня был новенький, импортный термос, причём с кофе. Кофе хороший, хоть и растворимый, но настоящий, купленный все в той же «Берёзке». А вот пироги, что купил в кафетерии рядом с больницей, уже были подсохшими и не такими вкусными, как только после покупки, но ничего, я уже проголодался, поэтому съел с удовольствием.

Потянувшись, расправил ноги и руки, левая после тяжёлой травмы немного ныла, но терпимо, хотя для меня критично. Почему не знаю, но я всю прошлую жизнь, сколько себя помню, а теперь и здесь, всегда ездил и езжу с одной рукой на руле. И рука эта – левая. Ну вот не знаю почему, когда кладу обе на руль, они почему-то быстро устают. Так уж привык, что ли? Правая всегда лежит на подлокотнике… Конечно, в новой машине я обязательно его спроектировал, ведь удобно же! Так вот, правая лежит и просто отдыхает, я ее подключаю лишь при опасных маневрах. Левая же моя рабочая рука при управлении автомобилем. Сейчас, пока полностью не восстановился, приходится большую часть времени использовать непривычную правую, и это немного нервирует.

Отъехав буквально на несколько километров от Ростова, вдруг совершенно случайно увидел слева на обочине тёмное пятно. Снег валит приличный, а тут что-то тёмное… Не раздумывая долго, остановился и, поглядев в зеркала, убедившись, что никого на дороге больше нет, стал сдавать назад. Проехав метров двести задом, наконец увидел то, что привлекло моё внимание. Лось, собака злая…

– И кто же тебя тут положил? – спросил я вслух, вылезая на холод. Сразу бросилось в глаза, что снег на туше лежит совсем тонким слоем, значит, ещё не остыл, недавно сбили. Но вот кто? Грузовик?

Разглядывая дорогу, она была довольно сильно заметна, переметы слева-направо длинные, ветер сильный, все же увидел следы. Колея узкая, сто процентов легковушка, и след идёт к обочине. Вернулся к машине и поискал на заднем сиденье купленный чешский фонарик на батарейках. Проверил – работает. Надел куртку и вновь пошёл по следу, а через минуту нашёл то, что искал. Нашёл и испугался.

Когда-то, совсем ещё недавно, может, всего пару часов назад, эта груда железа была машиной. Даже, кажется, я узнаю «двадцатьчетверку». Точно, серая «Волга», морды почти нет, даже крыша разворочена, а внутри…

– Твою мать, – тихо выматерился я. – Эй, есть кто живой? – не придумав ничего лучше, крикнул я, пытаясь при тусклом свете фонарика разглядеть хоть что-нибудь. Ответом мне был едва слышный стон. – Господи…

Я не знал за что хвататься. Вижу останки водителя, его зажало между моторным щитом и сиденьем, сто процентов труп, кажется, там даже головы нет… Меня моментально вырвало, картина очень жесткая, но не смотреть нельзя, мне нужно как-то добраться до того, кто ещё вроде как живой на заднем сиденье. Сграбастал ладонью снег и отправил в рот, а то там помойка после рефлекса. Задняя дверь вроде цела, пытаюсь открыть, нажав кнопку и потянув за ручку. Замок вроде сработал, но дверь не поддаётся, неужели так серьёзно перекосило? Рву изо всех сил и, наконец, сдёргиваю ее с места. Новая картина, открывшаяся передо мной, заставляет действовать с пугающей скоростью. На сиденье женщина, ее ноги придавлены сиденьем водителя и двигаться она не может, но стонала не она, кажется… да, прислонив замерзшие уже пальцы к ее шее, пульс есть, хоть и слабый, без сознания. Стонал маленький мальчик, лет пяти, наверное. Его голова и туловище были у женщины на коленях, а ноги где-то между сидений.

– Эх, да как же вас так… – пробубнил я.

В этот момент я как раз светил мальчишке в глаза, хотел пощупать его пульс, они открылись и, хлопнув ресницами, закрылись вновь. А потом мальчик заплакал.

– Братишка, держись родной! – буквально крикнул я и вернулся к водительской двери.

– Чёрт… Да как же вас вытащить-то?! – чувствуя себя беспомощным, я суетился, но ничего не получалось. Как назло, по трассе никто больше не проезжал. Наконец, что-то в голове все же щёлкнуло, и мозги начали работать. Назад, бегом к своему прицепу. Разомкнул замок и поставил прицеп на костыль. Прыгаю за руль и развернувшись на дороге, подгоняю машину задом к кювету. Бегу опять к прицепу, нахожу трос, точнее, простую, но крепкую и длинную верёвку. Привязываю конец к буксировочной петле и прыгаю в овраг к разбитой «Волге». По пояс в снегу, еле-еле переставляя ноги, добираюсь до машины. Верёвки хватило только-только, чтобы привязать к водительской двери прямо за рамку, стекла не было, разбито. Вновь взбираюсь наверх, сажусь за руль и с небольшого разгона просто вырываю дверь из разбитой «Волги». Ставлю машину так, чтобы, если придётся, ещё раз проделать ту же операцию.

Передо мной две трети водителя… Твою же в транспорт, точно нет головы, охренеть. Мне уже хреново становится, блевать нечем, а спазмы подходят. Ладно, когда воевал в Африке или здесь, с бандитами, всякие раны видел, но вот так, в аварии… Запах ещё этот… Запах крови, внутренностей и… смерти. Ужасно действующий на нервы запах. Такой тонкий, въедливый, пронизывающий насквозь через любую одежду, запах смерти.

– Господи, да как же мне это сделать-то?! – растерянность вновь охватила меня целиком. Я не видел выхода из этой ситуации, не трогая труп. Как быть? Его так прижало, что грудная клетка просто надета на рулевое колесо, торпедо намертво прижимает останки к сиденью, а уже само сиденье прижимает задних пассажиров. Их ноги, если точнее.

– Прости, товарищ, но так нужно, я должен вытащить тех, кто пока жив, – буркнул я, привязывая веревку к нижнему креплению сиденья. Получится? Да откуда я знаю! Больше ничего в голову не приходит, только вот это.

Сев в свою машину, обнаруживаю, что здорово испачкался в крови, но уже поздно, весь в ней. Выкрутив руль, пытаюсь изменить траекторию, мне нужно тянуть так, чтобы сиденье прошло вперёд, а не в бок. Иначе я рискую выдрать вместе с сиденьем и ноги женщины, а возможно и мальца.

Рывок… Слабины нет, чувствую, что верёвка натянута, но не идёт. Сдаю назад и пытаюсь снова. Рывок. Надо посмотреть, может, хоть чуть-чуть сдвинул.

Вернулся к разбитой «Волге». Есть! Водительское сиденье немного сдвинулось, но все равно ещё недостаточно, чтобы освободить женщину. Опять за руль, опять тяну и чувствую, буквально телом ощущаю, что что-то изменилось. Вновь прыгаю в овраг, уже ноги не держат, трясутся и болят. Падаю, поднимаюсь, в левой руке сильно простреливает боль. Чёрт, опять бы не сломать…

Останки водителя выпали из машины, сиденье сдвинуто вперёд и влево, фонарик освещает ноги женщины. Даже врачом быть не надо, ясно, что сломаны, целые не могут быть так изогнуты. Суюсь назад, осматриваю салон и теперь вижу ноги мальчика, тут непонятно на вид, вроде все нормально, но кто знает?

– Эй, малец, ты меня слышишь? – пытаюсь позвать мальчугана, и тот, на удивление, открывает глаза.

– Мне холодно…

– Потерпи ещё немного, братишка! – тянусь к нему, прямо через женщину и подсунув руки под спину, медленно вытягиваю его наружу, надеюсь, травм у него все же нет, а то еще хуже сделаю. Теперь бы ещё подняться по откосу, уж больно крутой он здесь, да ещё я своими спусками и подъёмами укатал его, как детскую горку. Зайдя немного влево, где снег глубже, взбираюсь наверх. Мальчишка трясется у меня на руках, что-то бормочет.

– Сейчас, братишка, сейчас будет тепло! – открываю заднюю дверь своей машины и понимаю, блин, что мне его и положить-то некуда.

Держу ребёнка одной рукой, прижав к себе, а второй выкидываю пакеты и коробки прямо на дорогу, плевать, не до них. Освободив место, достаточное, чтобы уложить пацана, сую его внутрь. Двигатель я не глушил, в машине тепло, сейчас согреется.

– Лежи тут, я посмотрю твою маму, слышишь меня? – мальчик ничего не отвечает, но хотя бы взглянул на меня.

Вновь, уже не помню в который раз бегу, прыгаю вниз, падаю, встаю и снова бегу. Снег уже вытоптан так, словно я его тут лопатой час разгребал. Женщина все так же без сознания. Слышу краем уха звук двигателя. Блин, только бы остановился, кто бы там ни ехал… Сигнал. Бибикает. Да тормози, чего бибикать-то!

– Эй, есть кто? – кричат сверху. Голос мужской, грубый и резкий.

– Помоги! – кричу в ответ, а сам пытаюсь вытащить женщину. Тело податливое, обмякшее, но пульс есть, я только что проверял.

– Что тут? – раздаётся голос буквально за спиной. – Ой, ё…

– И не говори, – заканчиваю я за мужика. – Место есть в машине?

– Для чего?

– Для кого, – поправляю я. – Женщину в больницу надо, у меня ещё ребёнок в машине, замёрзший. До Ростова недалеко, надо быстрее.

– А он?

Я уже обернулся и теперь видел того, кто остановился и спустился ко мне. Мужик под пятьдесят, стоит, глазами хлопает, завис.

– Ему, я думаю, уже не помочь, – я покачал головой. – Помоги с женщиной.

Мужик наконец пришёл в себя и перехватил у меня пострадавшую. А у меня уже и руки опустились, сил нет, да и болит незажившая толком левая. Вдвоём загрузили женщину в грузовик, «газон» маленький, я даже засомневался, что сможем нормально расположить женщину, но вроде как уложили.

– Там больше никого нет, я сейчас вещи в прицеп закину и за тобой. Где больница в Ростове, не знаешь?

– На посту ГАИ остановись, подскажут или проводят, – даёт совет пришедший в себя водила.

– Точно, не догадался, – киваю, и мы расходимся.

Понимаю ситуацию, но все же вещи в прицеп я собрал и загрузил, не оставлять же, да и понадобилось мне для этого буквально пять минут. Верёвку дольше отвязывал, да труп водителя накрывал найденной в салоне «Волги» курткой.

– Малец, ты как? – открыв дверь, я посмотрел на мальчика.

– Где мама?

– Маму в больницу повезли, тебя сейчас сам отвезу, у тебе что-нибудь болит?

– Нога болит… Но не сильно, – ответил мальчик уверенно.

– Ты согрелся?

– Да, у вас тепло. Дяденька, а где папка?

– Извини, братишка, его я не видел, – отвернувшись, тихо ответил я. Как тут быть в такой ситуации? Сказать мальчишке: «Да вон твой папка, лежит раздавленный и без головы»? Я так не могу, меня самого сейчас кондратий примет, трясёт как липку.

– Он же впереди сидел, за рулём! – мальчишка был упорным.

– Может, другая машина его увезла? – соврал я. – В больнице спросим, хорошо?

Прицеп я оставил на обочине, не стал цеплять, время терять не хотел. Развернул машину и, набрав шестьдесят километров в час, поехал в Ростов.

Освободился я только к двенадцати часам дня. Ещё ночью, остановившись на посту ГАИ, показал сотрудникам ребёнка, объяснять ничего не пришлось, водитель «газона» уже у них побывал и вкратце рассказал о происшествии. Пацана у меня забрали, а мне приказали проводить сотрудников инспекции на место аварии. Кивнув, вновь уселся за руль, ко мне рядом, на пассажирское сиденье залез милиционер, пришлось вещи перекинуть на освободившееся место сзади, и мы отправились к месту трагедии.

– Иномарка? – несколько презрительно спросил гаишник, поведя носом, как будто нюхая воздух в машине.

– «Москвич», – коротко бросил я, не отрываясь от дороги.

– Чего?.. – повернувшись ко мне всей своей массивной фигурой в зимнем обмундировании, гаишник вылупил глаза. Вид у него был смешной, проснулся только что, ночная смена не подарок, особенно зимой. Под глазами тёмные мешки, общая одутловатость из-за недосыпа, работёнка та ещё у них.

– «Комета», если точнее, – сам себя поправил я и добавил: – Новая модель.

– Ничего себе, научились все же делать! А как же вы ее купили, если новая модель, на старую-то очередь бесконечная?

– Я испытатель АЗЛК, обкатываю, – не вдаваясь в подробности, коротко ответил я.

– Вон чего, – цокнул языком гаишник.

– Как-то так.

Желания разговаривать не было совсем, но гаишник, словно хороший психолог, все спрашивал и спрашивал меня о разном. О машине, само собой, о дороге вообще и моей поездке в частности, об аварийности. Так и подошли к этой жестокой аварии.

– Лосей давно не было, даже странно… – задумчиво рассказывал милиционер. – Хотя пару лет назад охотникам нормы срезали, возможно расплодились. Говоришь, машина в хлам?

– Сейчас сами увидите, почти доехали.

Прицеп мой никто не утащил, а то я только в Ростове сообразил, что бросил кучу имущества, жалко, вообще-то, да и сам прицеп жалко, там добра на несколько тысяч рублей, настоящих, советских, еще полновесных рублей. Но ничего не случилось, стоит себе, снегом заметаемый, никому не мешает. Гаишник, когда остановились, вылез из моей машины и лишь скользнул взглядом, ничего не сказав.

– Труп так и лежал? – начался допрос.

– Нужно было вытаскивать живых, привязал кресло к машине и вытянул его. Покойник выпал, – пояснил я.

– Ты так легко смог понять, покойник он или ещё нет?

– А вы видели живых без головы? – я проигнорировал его упрек и сам в ответ съязвил. Милиционер чуть смутился и перестал задавать вопросы.

Осмотрев тело, затем машину, даже к лосю сходил, сотрудник ГАИ задумчиво кивал своим мыслям и протоколировал увиденное. Я пока ему был не нужен, поэтому занялся прицепом. Подогнал машину поудобнее, прицепил и вновь поставил на обочину в сугроб. Надо поосторожнее быть, все же мне досталась машинка только с передним приводом, версию с полным все ещё доводят до ума.

Спустя полчаса подъехали ещё сотрудники, и начались уже серьёзные мероприятия. Машинами ГАИ осветили место аварии, на дорогу выставили знаки опасности, все же тут трасса и по ней ездят машины.

Я сидел себе тихонько в своей «Комете», делал записи на будущее, надо же было как-то отвлечься от увиденного и пережитого буквально несколько часов назад. Скоро уже рассвет, мне ещё ехать и ехать, а когда меня отпустят, непонятно. Записывая свои впечатления от машины, понимал, что добавлять в существующую конструкцию уже особо и нечего. На сегодняшний день в «Комете» реализованы практически все новинки этого времени. Добавить полный привод, стеклоподъёмники с электроприводом, кондиционер, и даже и не знаю, нужно ли что-то ещё. Машинка и так, по сравнению со всеми существующими в Союзе автомобилями, просто космический аппарат.

Даже возникло сомнение, станет ли наш автолюбитель, неизбалованный в технике, покупать это чудо?

А вот станет!

Я напишу, а если надо, с помощью моих благодетелей ещё и сниму на видео такую рекламу, что проберёт всех. По крайней мере молодых парней и мужчин лет до сорока точно. Одна только мощь мотора чего стоит, нет у нас таких мощных и быстрых машин, а многим, я уверен, очень захочется иметь мощную машину. Я сейчас по гололёду не гонял, конечно, но на прямых пару раз разгонял до сотни, набирает она не то что быстро, а очень легко, чувствуется большой крутящий момент и огромный запас. Думаю, летом, на очень хорошей дороге, километров сто шестьдесят она пойдёт вполне уверенно. Больше – нужна чуть более жёсткая подвеска, сейчас она очень мягкая, ну и парусность кузова надо брать в расчёт. Центр тяжести довольно высоко, и на высоких скоростях машина будет неустойчивой.

– Извините, товарищ…

– Андреев…

Ко мне подошёл и открыл дверь один из сотрудников, то ли следователь, то ли эксперт какой, в штатском, сразу и не поймёшь.

– Товарищ Андреев, необходимо ваше присутствие в оформлении дорожно-транспортного происшествия.

– Так я же не видел ничего, просто лося заметил и остановился, так бы вообще мимо проехал, – удивился я.

– Вы принимали участие в эвакуации пострадавших, поэтому, уж извините, но показания под протокол вы дать обязаны, – вежливо попросили, почему бы и не помочь.

Слава богу, не потащили назад в Ростов, в управление. Просто подробно опросили, уточняя каждый момент, а затем отпустили. Уезжал я с тяжёлым сердцем, понятно, что семья потеряла отца, но главное для них теперь самим выжить. Мальчик вроде как ничего, думаю, его просто зажало, скорее всего у него кроме ушибов ничего и не найдут, а вот женщина мне показалась пострадавшей всерьёз. Да, всегда знал истину: дорога не прощает халатного отношения. Как бы ни хотелось погонять, куда бы ни торопился, никогда не выключаю голову. Разрешено девяносто, могу поехать быстрее, но лишь в таких местах, где есть обзор не только на дорогу, но и по сторонам, например, когда вокруг поля и видно, если кто-то или что-то возникнет на обочине. Ночью же вообще больше восьмидесяти, даже в будущем и на хороших машинах, никогда не езжу. Как бы ни хотелось, у меня одно правило: вижу – еду, по-другому никак. Я даже на обгоны выхожу, лишь предварительно посчитав дистанцию, никогда не лезу наобум, подставляя других участников движения.

Такое бывает, вылезает какой-нибудь осёл, не подумав, на встречку, а там машина идёт в лоб, и осёл не находит ничего лучше, как выдавливать с дороги ту машину, которую обгонял. Ты, сволочь, вылез, так и тормози, нет, он же самый умный, а кому-то приходится улетать в кювет. У самого так было, чуть по-другому, но похоже.

Зимой из поворота мне в лоб вылетела машина, несло ее или ещё что, не знаю, и тогда я принял неверное решение. Скорость была небольшой, в городе все происходило, километров пятьдесят и ехали, но был страшный гололёд после ледяного дождя. Я отвернул, хотя на такой скорости надо было тупо бить эту встречку, и обошлось бы все гораздо легче, хотя бы ремонт мне оплатил виновник аварии. Но я отвернул, спас машину этому… этой девушке, если быть точнее, и улетел в кювет сам. Машину тогда здорово разбил, пришлось и красить, и элементы менять, с тех пор, наверное, я на дороге гораздо внимательнее стал, чем раньше.

Уже поднималось солнце, когда я уехал наконец с места трагедии. Ярославль проехал и вовсе, когда рассвело. Из канистры заправляться не стал, сделал по-другому. На первой же заправке я залил под пробку, вошло, кстати, немного, и заполнил обе канистры, что были у меня с собой. Бензин в условиях жизни в деревне, да в эти времена, где заправки ни фига не в пределах видимости, всегда нужен. А уж летом я и вовсе тащу помногу, лодку же нужно заправлять, а кушает лодочный мотор куда как больше, чем машина.

Рыбинск проезжал около десяти утра, решил все же остановиться перекусить. Ехать осталось порядка сорока километров, но дорога неважная, хоть и немного поработали над ней, поэтому домой заявлюсь не раньше, чем через пару часов.

Поехал к железнодорожному вокзалу, там столовка неплохая была, почему бы и не поесть нормально? Найдя место, где можно было оставить мой «автопоезд», все же машина с прицепом занимает много места, запер потрудившегося железного коня и отправился перекусить.

Для обеда было ещё рановато, и первого блюда пока не было, но видя мой голодный взгляд, женщина на раздаче предложила мне пельменей. В животе утробно рыкнул голодный зверёк, и я легко согласился. Только вдруг попросил:

– Скажите, уважаемая, а нельзя ли их пожарить? Ужас как захотелось жареных пельмешек! – Наверное, моё лицо было столь выразительным, что повариха, или как ее правильно, сострадальчески взглянула на меня.

– Нин, пожаришь ему пельменей, а то умрёт, наверное, если не откушает? – и женщина расхохоталась. Смех ее был грудным, низким, но каким-то задорным, таким умеют смеяться все толстушки, а женщина была именно пышной. Вообще, если в общепите работники тощие, оттуда нужно бежать.

– Пусть ждёт, сейчас сковородку поставлю! – ответом был крик с кухни неизвестной мне Нины.

– Сядь, посиди пока, может, сто грамм?

Да уж, сто грамм, привыкли работницы общепита к нашим мужичкам, заскакивающим именно за выпивкой.

– Спасибо, но нет, я за рулём, – не стал я рассказывать этой веселушке, что пить – вредно. – Если можно, чаю бы выпил, крепкого.

– Чаю так чаю, сейчас принесу.

Странно, вон ведь стаканы стоят и титан рядом, а она куда-то пошла…

Ответом на мой невысказанный вопрос стал стакан в золотистом подстаканнике, как в поездах. Стакан не был пустым, но по цвету налитой в него жидкости сильно отличался от стаканов, стоящих на прилавке. Холодный чай, разбавленный несколько раз, всегда так выставляли, мало ли студент какой забежит, возьмёт холодный пирожок с ливером, боюсь представить, из чего он сделан, да запьёт стаканом бледной бормотухи, названной чаем.

– Держи, – передо мной поставили стакан, и я даже цокнул языком. Однако.

Запах был приятным, и я сделал маленький глоток. Вот же блин, могут же делать нормальный чай, тогда зачем бадягу эту продают? Воруют? Нет, этот народ не переделать, сколько ни пытайся. Каждый на своём уровне чего-то мухлюет, каждый относится к делу, как будто одолжение делает. Вот попил чаю, а мысли в голове отбивают аппетит. Что в Москве на АЗЛК запороли партию машин, да и хрен забили, что вот на таком уровне… Грустно.

– Спасибо, – коротко кивнул я женщине, рассматривающей меня совершенно без стеснения. Чего во мне такого интересного?

– Приезжий, проездом у нас?

– Да вообще-то местный, – ухмыльнулся я, – просто езжу много, работа такая.

– А где работаешь, не секрет? – абсолютно бесцеремонно продолжала свой нехитрый допрос работница общепита.

– Почему секрет? Испытателем работаю, машины испытываю.

– Так у нас вроде не выпускают машины-то? Только моторы к самолётам!

– Так я не здесь работаю, вот, приехал в отпуск, отдохнуть, к родным.

– Понятно.

– Галя, давай тарелку, готово почти! – из глубины кухни раздался голос той самой Нины, поварихи видимо.

– Во, даже не заметил, наверное, как и время прошло? – на лице подавальщицы возникло какое-то превосходство. Тётя себе цену знает. – Иду!

Не став задумываться над природой происхождения этих самых пельменей, спустя пять минут я уже осторожно, горячие ведь, начал поедать эту вкуснятину. Да уж, и в будущем так же, купишь пачку пельменей, варёные не хочется даже пробовать, а вот жареные идут хорошо, и не важно по большому счёту, за сто рублей они или за пятьсот, вкус практически одинаковый.

Подавальщица Галя не стала в этот раз стоять над душой, пришли ещё люди, причём, как я и думал раньше, те самые студенты. Буквально метрах в трёхстах отсюда, за углом, можно сказать, находится главный корпус Рыбинского авиационного института, вот и бегают голодные студенты перекусить, если копейка есть. Именно копейка, потому как чай стоил пять копеек, а пирожок, все с тем же пресловутым ливером, – двенадцать. Кстати, за чай и пельмени я уплатил рубль. Меню не видел, да и вряд ли в нём были жареные пирожки с мясом, как я любил называть пельмени, мне же их специально готовили. Так что неважно из чего, главное, пошли навстречу, не послали, значит, все же что-то человеческое в этих людях есть, не все ещё забыли, работая в таком месте.

Едва успел доесть, как появились и «постоянные клиенты этой забегаловки. Два сильно пропитых мужика неопределённого возраста и рода занятий буквально прыжками оказались возле прилавка и трясущимися руками насыпали мелочь в тарелку для денег. Галя с видом благодетеля, зыркнув глазами по залу, достала из-под прилавка бутылку, кажется, даже без этикетки, и налила в два стакана до половины в каждый неизвестную мне субстанцию. Эта жидкость, даже не представляю, что это такое было, исчезла в луженых глотках выпивох буквально в одно мгновение, я даже улыбнулся про себя. Чего-чего, вот этому искусству русского человека учить не надо, наверное, в крови.

Мужики тем временем явно отошли, заголосили о чем-то все с той же пышной Галей, а я направился к выходу, предварительно поставив тарелку и стакан на стол для грязной посуды. Поблагодарив и Галю, и так и не увиденную мной Нину, поспешил к машине. Уже за угол сворачивал, где и оставил свой «автопоезд», когда услышал за спиной окрик:

– Эй, пижон!

Ну, какого хрена ещё, а?

Не разворачиваясь целиком, чуть повернул голову и скосил глаза. Оп-па, два хмыря из столовки, чего им надо.

– Поделись монеткой с фронтовиками, от тебя не убудет.

Ну, ребята, не настолько же нагло!

– Из тебя фронтовик, как из дерьма пуля, – бросил я, – не позорил бы наших отцов.

Нет, мне реально всячески везёт на эту гопоту. Это ведь местные бичи, привокзальные. Крутятся здесь, наверняка обворовывают незадачливых прохожих и тех, кто уезжает и приезжает в город.

– Ты че, сука? – один тут же кинулся на меня, но, поскользнувшись, некрасиво упал, прямо под ноги второму своему дружку. Тот едва успел отпрыгнуть и кинулся на меня. Первый не просто поскользнулся, я немного помог ему, сбивая с ног подсечкой.

– Эй, дурачьё, шли бы своей дорогой, целее будете, – усмехнулся я.

Но в руке второго вдруг возник нож. Какой-то невзрачный на вид, но, блин, все же это нож.

– Ты понимаешь, что это, – я указал ему на его руку, – уже статья?

– Я тя ща на ремни порежу! Сука!

Господи, видели бы эти дурачки себя со стороны…

– Смотри, не отрежь себе чего-нибудь, – бросил я и, не обращая внимания на нож в его руке, без замаха выбросил вперёд ногу.

Обладателя ножа согнуло пополам, и нож упал в снег, но первый, уже успев подняться, прыгнул на меня. В зимней одежде абсолютно неудобно махать руками, но выбирать не приходилось. Просто выбросил руку в направлении головы нападавшего и почувствовал, как она во что-то прилетела. Ханурик свалился мне под ноги и заскулил.

– Давайте жить дружно, а? – смеясь бросил я, глядя на незадачливых грабителей. Те пыхтели, но вставать не спешили, осознали, наверное, своими затуманенными мозгами или их остатками, что не на того нарвались. – Неужели на зоне лучше? А такие выходки рано или поздно именно туда вас и приведут.

– Пошел нах… – просипел один из алкашей, кажется, именно тот, что напал первым.

– Нет, неуважаемые, туда пойдете вы, а я домой поеду, лежите смирно, здоровее будете, – заключил я и пошел к машине. Больше они мне не препятствовали, да и люди вокруг стали появляться, может, ещё и этот фактор сыграл мне на руку. Ну не хотелось их калечить, я уже столько всего видел и через такое прошёл, что эти два алкаша были лишними.

Да уж, пижон… Вот же назвали, да? А ведь если подумать, то они правы. На мне была хорошая меховая шапка, тёмное полупальто, не помню, не то гэдээровское, не то польское, светлые брюки из тёплой шерсти, я их ношу без всяких поддевок, тёплые. На ногах у меня импортные же сапоги на меху, да-да, все из «Березки». Даже немного стыдно от этого. Пятый год уже здесь, в этом времени, вроде и сделал немало, а вот то, за что ратовал, за жизнь простого народа, почти и не изменил. Наши шмотки все равно хуже, хотя целая индустрия развёрнута, да и выбор как всегда невелик. Продукты хоть и появились в магазинах, а в столице все одно их больше, хоть тресни. Но, кстати, «зеленая, длинная и пахнет колбасой» все же почти пропала. В последний год уже нет такого ажиотажа, как раньше, когда битком набитые пригородные электрички ехали из Москвы, увозя в себе наших граждан, что выбирались в столицу за деликатесами, да и просто за нормальными продуктами.

Машины вот научились делать, за всю дорогу моя новая «ласточка» ни разу не чихнула, спокойно воспринимая суровые дороги нашей страны. А вот будут ли делать машин столько, чтобы избавить людей от диких очередей и условий покупки этих самых машин – вопрос. Тут, конечно, со всех сторон надо смотреть, вроде как хорошо это, когда люди покупают автомобили без очередей, исчезнут охреневшие перекупы, которые продают подержанные машины по тройной цене, реальный факт. Те, у кого нет возможности купить автомобиль быстро, а хочется иметь ещё вчера, обращаются к таким вот дельцам, в основном в Москве, и отдают ведь реально по две-три цены за уже поезженную машину. И счастливы при этом! А с другой стороны… Будет все, как у нас в будущем, когда от огромного количества машин в наших старых, с узкими улочками городах начнут появляться пробки. Во дворах вместо детских площадок и красивых газонов с цветочными клумбами будет не протолкнуться от стоящих машин.

Люди часто покупают транспорт, даже не думая особо, нужен ли он им. Работают пять-шесть дней в неделю, добираясь на место работы чаще всего или пешком, если рядом живут, или на автобусах, а машины просто стоят во дворах. Лично у нас именно так. В какой двор ни заедешь на буднях, негде встать, потому что весь двор занят машинами. Люди выезжают на своих колесницах по выходным до ближайшего супермаркета и все на этом. Но как же, машина все равно нужна, а то вдруг соседи, у которых есть машина, подумают, что я нищеброд. Нет, обязательно надо купить и пусть стоит! Эх, да, менталитет у нас странный, конечно. Все больше людей приобщается к восточному мировоззрению. Это там как раз казаться, а не быть в порядке вещей. Любят на Востоке и Кавказе пускать пыль в глаза, уж таков их менталитет.

Помню, как в будущем представители различных диаспор, даже немолодые парни, а вполне уже взрослые мужики, ездят по очереди на одной и той же машине, и каждый представляет ее своим дружкам русским как свою. Смешно, но для них это в порядке вещей. Кто из русских будет так делать? Вот! А они передают друг другу машины, чтобы каждый мог себя почувствовать богатым человеком. Хоть частенько за душой у таких «владельцев» различных «мерседесов» ничего и нет, кроме штанов.

Раз уж я оказался возле железнодорожного вокзала, то решил поехать вдоль «моего» района, того самого, что спроектировал. Да, одна большая стройка, но в центре, где расположены высотки, вроде как дело движется к концу. И точно, проезжая намеренно медленно, глядел во все глаза на раскинувшийся по левую руку микрорайон. Чего-то и язык не поворачивается назвать увиденное – микро. Это огромный, современный район со всей возможной инфраструктурой, красивые дома, если многоэтажки вообще могут быть красивыми, одна из школ, прямые улочки, район-то, гляжу, уже заселяют помаленьку. Заехать, что ли, на завод, к Павлу Федоровичу… Блин, у него застрянешь надолго, сто процентов не отпустит, не переговорив обо всем на свете. А человек он занятой, очень занятой, не хотелось бы его отвлекать…

– Ладно, я ненадолго, – вслух соврал сам себе и повернул в сторону заводоуправления.

Подъехав на стоянку автотранспорта, намеренно залез поближе к проходным, там обычно пасутся водилы руководства, если не заезжают на территорию завода. И точно, «Волга» директора стояла у обочины, а рядом ещё пара машин. Я со своим «автопоездом» тут явно мешался, но захотелось похулиганить. Едва припарковался рядом с директорской «Волгой», заблокировав последней выезд, как из нее начали вылезать люди. Первым выскочил водитель, Володя, остальные двое, наверное, такие же водилы.

– Эй, уважаемый, здесь не надо стоять, ты же мне выезд перекрыл! – к моей двери спешно подошёл именно Володя, водитель Дерунова. Не видит ещё, да и я был сейчас в шапке, не снял ее, как обычно, пока ехал от вокзала.

– Ну, и ничего страшного, – начал я, открывая дверь, – думаю, Вова, ты пока никуда не поедешь! – проговорил я, вылезая и распрямляясь перед водителем директора.

– Я… Ой! – осёкся Володя, узнав наконец меня. – Александр Сергеевич! Да ладно! Это что такое? Новая? Какого завода, откуда? – просыпались на меня вопросы, а друзья Володи, поняв, что тот меня знает, заняли выжидательные позы.

– Расскажу чуть позже, ладно? – положил я руку на плечо парня, хороший он человек и водитель прекрасный, не раз с ним ездил. – Главный у себя?

– Да, конечно, только у него совещание сейчас, вон ребята с Ярославля приехали, из облисполкома.

– Ну, тогда тебе повезло, подожду и расскажу о машине, раз уж так интересно! – подытожил я и принялся рассказывать.

Прождал я целых два часа, только в начале первого из проходной показались немолодые, но очень важного вида товарищи с хмурыми лицами чиновников. Володя попросил меня переставить машину, чтобы эти смогли выехать, тут и правда была узкая дорожка, да ещё и сугробы по бокам лежат. Отъехал, не станешь же мешать вершителям судеб человеческих. Махнув рукой водителю Дерунова, сам направился к проходной. По внутреннему телефону связался с секретарём и спросил, на месте ли Павел Фёдорович.

– Он занят, не принимает, – было мне ответом.

– Передайте ему, пожалуйста, что его Андреев беспокоит, – попросил я вежливо.

– Павел Фёдорович велел не беспокоить, занят.

– А вы передайте, думаю, он изменит своё решение, – весело, но уже настойчиво попросил я.

И тут же услышал чуть приглушённый голос секретаря, явно включившего интерком внутренней связи:

– Павел Фёдорович, с проходной спрашивают… Я сказала, что вы заняты, но там настаивают… Говорит, какой-то Андреев… Что? Да-да, конечно…

– Вы слушаете, товарищ Андреев?

– Ага, – я откровенно засмеялся, ситуация, однако.

– Подходите к вахтеру, вас пропустят!

– Спасибо, – поблагодарил я и, повесив трубку на аппарат, направился к вертушке.

– Вы знаете, куда идти? – вахтёр, только что получивший приказ пропустить меня и до сих пор державший трубку возле уха, указал на дверь слева, ведущую на лестницу.

– Конечно, не первый раз, – кивнул я и пошёл по известному мне пути.

Павел Фёдорович встречал лично, выйдя из кабинета в предбанник, где сидел его секретарь.

– Саша! Наконец-то! Сколько не виделись, с осени? – Дерунов обхватил меня ручищами и крепко сжал в объятиях.

– Где-то так, – улыбнувшись, поздоровался я в ответ.

– Пойдём ко мне.

– Вы же вроде заняты? – ехидно брякнул я.

– Да… Комиссия была, хотел в себя прийти после ругани. Не обращай внимания, рабочий момент. Слушай, а ведь сейчас обед, может, поедим? Не голодный?

– Так-то ел недавно, в столовке на вокзале, но чаю и салатик ваш, заводской, я бы стрескал.

В столовой на заводе делают отличный капустный салат, да, простой, но почему-то он всегда здесь мне нравился.

– Ну и отлично, честно сказать, я бы сейчас граммов сто пятьдесят принял… – устало объявил директор.

– Что, настолько плохо?

– Саша, меня второй год уговаривают уйти…

– Как это? Куда уйти? – обалдел я.

– Хотят, чтобы я возглавил министерство, а я не хочу. Не могу я оставить завод, это моя жизнь!

– Если сами не хотите, то какие проблемы?

– Уговаривают, настаивают, намекают на проблемы, если не соглашусь… Ладно, бог с ними, разберусь как-нибудь… Рассказывай, как ты, что? Какими судьбами в родном городе?

– Чуть позже, – вид я принял серьёзный и не допускающий вольной трактовки. – Расскажите мне подробнее, пожалуйста, Павел Фёдорович, что это за угрозы и все прочее. Если не забыли, кто бывает у меня в гостях, то напомню.

– Саша, не лезь в это дело, выйдет так, что я нажаловался, а я так не хочу.

– Вы хотите, чтобы генеральный директор оборонного завода слёг с инфарктом? Нет, Павел Фёдорович, извините, но вы себе не принадлежите. Слишком многое завязано на вас и выполняется благодаря вам, поэтому я все узнаю и даю вам слово, что никто на вас не подумает. Обещаю.

– Ох, Саша, зря я ляпнул…

– Ничего не зря, все правильно сделали. Я бы не вмешался, если бы вы наоборот хотели в Москву, а вам вставляли бы палки в колёса, но тут другой случай. Кто-то пытается пропихнуть на ваше место своего человека, вопрос только в том, с какой целью. Вы не директор овощебазы, тут все гораздо сложнее и опасней, – пояснил я свою заинтересованность.

– Ладно, оставим наконец этот разговор, как ты здесь оказался? Где девочки?

– В деревне все, сам туда еду. Работал в Москве на АЗЛК, хотя как работал, – усмехнулся я, – так же, как у вас когда-то. Создали новый автомобиль, сейчас обкатываю его как испытатель, но он мне так понравился, что я даже выкупил его.

– Ого, такой хороший? Лучше, чем «Волга»?

– Ой, насмешили, – отмахнулся я, – лучше, даже лучше, чем новая «Волга». Вы ее у меня видели, ведь так?

– Хорошая же машина, чего придираешься?

– Вы просто не ездили на «Комете»! – высокопарно заявил я.

– «Комета» значит? Это на АЗЛК сделали?

Мне показалось, или он как-то разочарованно это произнёс.

– Именно так. На «Москвиче» почти закончили наладку нового конвейера, абсолютно новое, современное оборудование. Полностью.

– Что, и ржавчину побороли? – с сомнением в голосе продолжал Дерунов.

– Вы что же, во мне сомневались, что ли? Да и гнили «Москвичи» не быстрее «Волги».

– Так тебя и к переоснащению допустили?

– Я смог добиться этой перестройки, выдвинул проекты, меня поддержали на самом верху…

– Тогда верю, что у вас вышло что-то хорошее, – оборвал меня директор. – Прокатишь?

– А легко, – хлопнул я по столу руками, – правда, у меня там прицеп закреплён, но его не долго отцепить. У вас что же, рабочий день закончен?

– Саша, не говори только никому, ладно? – директор вдруг посмотрел на меня заговорщицки. – Находясь на должности директора, можно позволить себе некоторые шалости. Тем более сегодня пятница, короткий день и никаких встреч на сегодня уже не запланировано. Так что, покатаешь?

– Да хоть прямо сейчас, но только до вашего дома…

– Почему только до дома?

– Нужно забрать Зою Афанасьевну и увезти вас к себе, – просто подытожил я.

– Ох, – только и выдохнул Дерунов. – Как-то об этом я не подумал…

– Не верю, вы всегда и обо всем думаете наперёд. Итак, едем?

– А мы там не будем подобны снегу, что сваливается на голову?

– Говорил уже не раз, повторю снова. Вы – вся ваша семья – всегда желанные гости в нашем доме.

– Ой, Саша, неудобно же! Зоя будет против, что мы вот так, без предупреждения заявимся.

– Самое смешное во всей этой ситуации, – я подмигнул вдруг директору, – что я сам без предупреждения еду! Меня там как бы тоже никто не ожидает увидеть.

– Почему не ждут, я думал, ты на выходные ездишь?

– Да я из больницы сбежал, можно сказать, – ляпнул я и понял, что, наверное, зря, придется объясняться.

– Так-так, опять что-то случилось? Ты не можешь без приключений, да? Что на этот раз? – по-отечески наставительно произнёс Павел Фёдорович.

– А, так, подрался немного…

– Рассказывай сейчас же!

– Ну, – замялся я слегка, но увидев серьёзное лицо Дерунова, в общих чертах поведал свои злоключения. Не могу вот так, почему-то именно с Павлом Федоровичем я чувствую себя щенком малолетним. Он как отец, строгий, справедливый и добрый по-своему. Точнее, он такой, каким должен быть любой отец, жаль, мне этого, к сожалению, не хватало.

– Дела, жалко парня… – я рассказал ему все, даже о смерти моего охранника.

– Очень, – согласился я. – Его посмертно наградили, но хочу летом съездить к его родителям, попросить прощения и, может быть, помочь чем смогу.

– Оставь это, Саша. Это жизнь, тебе нельзя терзать себя виной, ведь ее на тебе нет, – Павел Фёдорович принялся убеждать меня в том, что я и так в глубине души чувствовал, но почему-то хотел поступить по-другому.

Я не дал Дерунову предупредить жену о нашем появлении, захотелось сделать сюрприз. Зная, как Зоя Афанасьевна борется с мужем, точнее с его нежеланием отдыхать, думаю, моя идея придётся ей кстати. Более того, она точно поддержит мою идею о поездке в деревню.

Я угадал настолько, что даже рассмеялся, когда услышал первые же слова супруги Павла Фёдоровича.

– Господи, ну наконец-то приехал! Уж ты-то точно заставишь его отдохнуть!

Зоя Афанасьевна тут же приняла меня в объятия и поцеловала в щеки.

– Сашенька, как же давно тебя не видела, как Катя, Аленка, Ванюшка?

– Зоя Афанасьевна, здравствуйте, – выдохнул я, когда меня выпустили из объятий, – сам только еду ещё, с осени не видел никого, все работал, да и…

– Он опять вляпался в историю, – зачем-то влез Дерунов, – давай, расскажи Зое Афанасьевне о своих похождениях!

– Ну, товарищ директор, спасибо вам! – скорчил я злое лицо.

– Сашенька, да что случилось-то? – супруга Дерунова приняла все близко к сердцу и набросилась на меня с требованием все рассказать. Урезал ещё больше свой рассказ, а то бы она и в больницу меня потащила. Объяснил, что все уже хорошо, почти полностью восстановился, немного болит рука, но принимая во внимание серьёзность травмы, это объяснимо.

Собирались Деруновы долго, целых два часа. Зоя Афанасьевна и слышать не хотела о том, что ехать нужно налегке, побежала в ближайший магазин, от их номенклатурного дома стоявший в двух шагах, накупила всякой всячины и принялась готовить. Все возражения натыкались на твёрдый взгляд и взмахи руками.

– Лучше уйдите и не мешайте, а то только к ночи соберёмся!

И мы с директором вынуждены были ждать и просто болтать обо всем на свете, благо с умным человеком поговорить всегда интересно.

Павел Фёдорович отправил своего водителя в гараж, чтобы тот привёз лыжи с палками, снегу-то ещё много, покатаемся, у меня в деревне тоже на всех есть, так что проведём время с пользой для организма. Как рассказала мне супруга директора, тот не отдыхал уже больше месяца, работает все выходные напролёт, света белого не видя, и ничем его не пропрешь.

Володя сначала расстроился, что его рабочий день продляется, но я выпросил у Дерунова для парня выходной на понедельник, о чем ему и сообщил, обрадовав.

– Володь, съездишь с нами до деревни и вернёшься. Назад я его сам привезу, и в понедельник отдыхай, он тебе выходной оформит.

– Да ладно? – не веря ушам, обрадовался водитель директора. Работёнка у парня ещё та, графика как такового нет, когда вызовут, тогда и едешь. Можешь просидеть весь день в машине или гараже на заводе, а могут позвонить в двенадцать ночи и сообщить, что утром надо быть в Москве. Вот так. Никакой личной жизни с такой работой, но парень трудится, и директор его уважает.

К четырём часам дня все же были готовы, старший сын Павла Фёдоровича был в командировке, так что сегодня ехали в несколько урезанном составе. Уселись все в мою машину, просто всем было интересно прокатиться на новинке, так что Володя на директорской «Волге» только вёз вещи.

К вечеру вновь пошёл сильный снег, дороги не видать, но я все равно мгновенно оторвался от Владимира, ибо у меня не только машина лучше, но и новые зимние шины, они в разы лучше всего того, что сейчас выпускается в нашей стране. Всю поездку Павел Фёдорович, как, наверное, любой мужчина, восторженно цокал языком. Ему явно понравилась новинка отечественного автопрома. Ещё бы. Плавность хода на уровне «Волги», подвеска чуть жёстче, но удары почти не ощущаются, слой шумоизоляции здесь гораздо больше, чем в «Волге». Едет машина прекрасно, никакого воя, тепло, и, главное, он сразу почувствовал новый двигатель и оценил автоматическую коробку. Даже рассказал, что задавал вопросы своим инженерам на производстве снегоходов, нельзя ли сделать такой же «вариатор», как на «Буране» для автомобилей. Ему объяснили, что по крайней мере пока у нас это невозможно. А я задумался. Да, скорее всего так и есть, невозможно. Материалы сейчас таковы, что подобрать что-то надёжное для ремня практически нереально, остается только одно, опять воровать технологию. Даже в моём будущем вариаторы больше хаяли, хоть и были они вполне надёжны, но обычный гидротрансформатор даст всем сто очков форы.

А дорога-то, хоть и серьёзно заметенная сейчас, но была отличной. Оказывается, Павел Фёдорович просветил, ее осенью полностью закатали в асфальт, как и многие другие. В области идёт бум дорожного строительства, не только дороги делали, но и, как бы ни странно эту звучало в СССР, инфраструктуру. Подъезжая к селу Глебово, куда в школу ходит наша дочь, очень удивился, увидев заправочную станцию. Охренеть, ее здесь даже в будущем не было, а тут, в семьдесят четвёртом году, есть.

– Павел Фёдорович, намекните тем, кто отвечает за безопасность дороги, о необходимости очистки обочин. Смотрите, кусты и деревья стоят прямо на краю, это очень опасно. Сегодня ночью под Ростовом, всю ночь потерял из-за ДТП на трассе. «Волга» лося «поймала», подробности не буду сообщать, но там все очень плохо вышло. В идеале, нужно сделать как в Белоруссии, там практически вдоль всех дорог вырублены обочины метров на пятьдесят. Никакого вреда «зеленому» фонду такие вырубки не нанесут, а вот польза очевидна.

– Хорошо, в понедельник обязательно подниму вопрос на совещании в горисполкоме, – кивнул Дерунов.

Подъезжая к деревне, не узнал и местную дорогу, очень хорошо очищена от снега. Просто загляденье, интересно, это только из-за нас? Было бы не очень приятно, если это так. Съезжу на днях по соседним деревням, посмотрю.

Из трубы нашего домика поднимался дымок. Ветра почти не было, столб белого цвета стоял почти вертикально. Морозец слабый, градуса три-четыре, отличная погода.

Дом охраны был расположен ближе к дороге, чем наш, мимо него не проехать, поэтому, когда увидел жест, призывающий остановиться, не удивился, но поморщился.

– Здравствуйте, Александр Сергеевич, извините, машина непривычная, – пояснил причину боец из охраны моей семьи. Кстати, а мне ведь нового никого не дали после больницы, неужели забыли? Я как-то только сейчас это осознал.

– Привет, а вы что же, всех подряд тут тормозите?

Мне это не нравилось.

– Сюда мало кто ездит, основная-то дорога в другом месте, ваша улочка тупиковая, сюда могут ехать только к вам. Обычно мы просто наблюдаем, но повторю, машина непривычная…

– Хорошо, я понял. Скажите, пожалуйста, моя семья на месте?

– Все дома, включая личную охрану и вашего соседа с женой. Происшествий не было.

– Ещё раз спасибо и… – чуть подумав, добавил: – Ребята, не надо рапортов, я не являюсь особо важной персоной. Неудобно.

– Извините, товарищ Андреев, но у нас такой порядок! – сказано спокойно, но так, чтобы я больше не протестовал. Да, это надо с их руководством обсуждать, зачем мне такой надзор? Хотя я понимаю зачем. Из-за различных инцидентов приняли решение поддерживать армейский порядок, только он может быть действительно эффективным.

– Хорошо, до свидания.

Подруливая к нашему дому, хотел уже вылезать и открывать ворота, как мне навстречу вышел Олег, мой бывший охранник, который после отпуска вновь вернулся на службу именно на наш объект.

– Здорово, Олег!

– Саш… Александр Сергеевич! – радостно заулыбался парень во весь рот. Какие у него зубы белые и ровные, надо же, не замечал раньше.

– Открывай, раз вышел, не тут же машину бросать! – попросил помочь с воротами.

Кое-как заехав, прицеп мешал нормально повернуть во двор, вылезая из машины мгновенно был атакован моей маленькой красоткой. Хм, не такой уж и маленькой, однако…

– Ничего себе ты вымахала! – крутил я в руках дочку и не верил глазам. – Скоро с маму ростом станешь, обалдеть.

– Да уже почти догнала, – откуда-то сбоку раздался голос моей благоверной, и я в ту же минуту обернулся.

– Вижу, – Катя подошла вплотную, я обнял, как мог, их одновременно, – здравствуйте, мои красотки.

Встретили меня, как будто я с войны вернулся, уж больно сильны эмоции. Не скрою, это приятно, но немного утомляет. Пятница, вечер, все были дома, даже наш любимый фронтовик дядя Коля со своей пассией. Охранник на въезде не просто так брякнул, назвав ее женой, эти два человека реально нашли друг друга и поженились. Пришлось пообещать подарок, который нашёлся уже следующим утром при разборе прицепа.

Вещей, что я натащил из столицы, было столько, что Катя с дочкой разбирали шмотки полдня. Попутно обнаружили мою старую куртку, всю в крови. Измазавшись, когда вытаскивал пострадавших под Ростовом, я снял ее и надел новое пальто, да вот не выбросил, не хотелось бросать на обочине, вот и притащил сюда.

– Это, – Катя мгновенно встала в позу, – это что такое?

Куртка в ее руках оказалась перед моим носом.

– Это не моя, в смысле кровь не моя, – успокаивающим тоном ответил я. Пришлось рассказывать все с самого начала, а что делать. Умолчал только о внешнем виде погибшего, а то ещё вырвет, как меня. Да уж, такой смерти и врагу не пожелаешь.

К вечеру субботнего дня, когда после долгих гуляний по округе в обществе семьи Деруновых мы наконец отдыхали возле печки, девчонки принялись примерять наряды. Ох, какие они красивые у меня… Катя одобрила почти все из того, что привёз, немного ошибся с размером пары вещей, но не страшно, на будущее пойдёт.

Если в субботу мы просто бродили по окрестностям, то в воскресенье устроили лыжную прогулку. Директор завода Павел Фёдорович Дерунов умчался от нас, а потом долго ждал в лесу, когда мы его нагоним. Человек, руководящий таким огромным заводом, тысячами людей, радовался и наслаждался прогулкой как ребёнок. Ещё и погода радовала, лёгкий мороз и слабый ветерок не чувствовались вообще, все вспотели и, разгорячённые, отправились в баню. Сначала женщины и девочка, а затем и мы, мужики. К моменту выхода женщин мы уже остыли, конечно, но все кроме меня, приняв немного на грудь для аппетита, были в тонусе. В прорубь не ныряли, хотя дядя Коля ее всегда вырубает возле причала, мало ли, можно и рыбки половить, а можно и после бани окунуться. Повалялись в снегу и отправились за стол.

– Саш, спасибо тебе, мне уже кажется, что у меня выходные бывают, только когда ты приезжаешь, – в понедельник, рано утром я высаживал из машины Деруновых возле их дома.

– Да не вопрос, я могу за вами каждые выходные приезжать, идёт?

– Извини, но не могу вот так сразу дать ответ. Я человек подневольный, хоть и на высокой должности. Ты думаешь, я от нечего делать живу на работе? Иногда это просто необходимо, понимаешь, ну никак не могу бросить что-то важное, особенно, если готовность стоит на понедельник.

– Павел Фёдорович, вам нужно больше отдыхать, помните, я говорил вам о здоровье? Давно пора больше доверять, но и больше спрашивать с заместителей. Они привыкли, что вы сами за всем следите, и расслабились, а так нельзя. Вы ставите задачу, отвечать должны они, иначе зачем они вам нужны такие?

– Нет, мои замы не такие, ты не прав, – Дерунов покачал головой, – просто иногда так бывает, что проще самому сделать, чем надеяться, что все сделают как надо.

– Павел Фёдорович, извините, но вы путаете мягкое с тёплым. Вы – начальник, директор завода, а не токарь, работу которого может выполнить только он сам. Вы должны контролировать процесс, а не у станка стоять.

– Ну, я и не стою у станка. Просто очень много рабочих моментов, где моё присутствие позволяет выполнить работу лучше и быстрее, поэтому и работаю.

– Ой, ладно, не буду с вами спорить, вижу, что это бесполезно. Давайте так, я вам звоню в пятницу утром, и вы даёте ответ, будет у вас выходной или нет. Договорились?

– Не, не знаю… – с задумчивым видом ответил Дерунов, а вот его супруга проявила большой интерес.

– Паша, это было бы так хорошо, может, и головные боли стали бы реже появляться.

– Зоя…

– Так-так, скрываем, значит! – внимательно слушавший я с новой силой бросился в наступление. – У врачей были? Что говорят?

– Ничего, все нормально, небольшой стресс на фоне большого количества работы.

– Паша, не ври! Сашенька, отдыхать врачи назначают, но и их он не слушается.

– Павел Фёдорович, вы хотите оставить жену и детей? Жену без мужа, а детей без отца? – я жёстко так посмотрел на директора, и он вздрогнул. Кажется, проняло.

– Обещаю, что специально не буду добавлять себе работы, но и подталкивать меня не стоит.

– Никто вас ни к чему не подталкивает, сами уже взрослый человек и все должны понимать!

– Да все я понимаю, – устало и очень грустно ответил Павел Фёдорович, – понимаешь, люди моего поколения много работают не только для будущего… Себе-то врать не будешь, Саша, очень хочется и самому застать лучшие времена. Времена, когда человек не будет работать все свободное время, будет читать книги, заниматься спортом, отдыхать на природе и создавать что-то прекрасное. Хочется увидеть это самому, а не просто участвовать в процессе. Да, стремление к лучшей жизни – это хороший стимул, но… Все мы эгоисты, надо это признавать.

– Я прекрасно вас понял, Павел Фёдорович, и вот, что я вам отвечу на этот ваш крик души… Вы обязательно застанете это новое время, обязательно. Я вам немного соврал однажды, но так было нужно. Так вот, просто поверьте, что вы все это ещё увидите, обещаю. Страна уже получила хороший пинок под зад и начинает новый разбег. Сталинских скоростей нам, наверное, не достичь, да скорее всего это и не нужно. Но мы построим наш мир, нашу страну такой, о какой можно мечтать. Вы – один из тех, кто действительно к этому стремится. Такие, как вы, Горин, Андронов и товарищи из Москвы, частые гости в нашей деревне, все вы делаете одно и то же, работаете на благо всей нашей Родины. И результат будет, непременно будет, причём очень скоро. Посмотрите хотя бы на свою работу, вы ведь сами мне говорили, что то самое изделие, которое получило Гран-при на выставке во Франции, должно было появиться гораздо позже. Или возьмите ту машину, на которой мы сюда приехали. Вы видели уже что-то подобное? Мы становимся законодателями в различных областях, так и должно быть, мы опередим время и обязательно застанем все то лучшее, о котором мечтаем. Как-то слышал одну теорию, что, дескать, с такими людьми, как наши граждане, никакой коммунизм не построить. Я не стану отрицать, проблемы есть, но мы и не будем строить недосягаемое.

– О таком я могу поговорить только с тобой и Зоей, и ты прав, коммунизм – это что-то из области фантастики, а вот просто работать для людей, работать, чтобы получить то, что хочется самому – самое верное решение. Знаешь, когда на последнем пленуме я слушал речь генсека, первое, что поразило, было полное отсутствие старых штампов. Это обескуражило, но быстро заставило думать и понимать, да, это как раз то, что нужно. Мы всю нашу жизнь чего-то строим, к чему-то стремимся, но это что-то, где-то недосягаемо высоко и далеко, да и есть ли оно вообще. Шелепин прав, наши предшественники ставили очень призрачные задачи, и люди, меркантильные люди, просто приспособились к системе и стали жить для себя, декларируя о строительстве коммунизма. Болтуны захватили власть, и, знаешь… – Дерунов даже посмотрел по сторонам, – скажу тебя прямо, я даже рад, что власть взяли именно Шелепин и его товарищи. Я мало знал их ранее, но, кстати, благодаря в том числе и твоей даче, многое понял. Не совсем понимаю именно твоё участие, прости, но я не верю в простой талант писателя, – видя мою ухмылку, Дерунов продолжал: – Ты знаешь больше, чем… Чем кто-либо. Именно знаешь, а не предполагаешь. Если добавить воображения, то можно предположить, что все то, что ты внедряешь, сам или через кого-либо ты уже видел и отлично знаешь.

– Павел Фёдорович, мы с вами так до зелёных чертей договоримся, – усмехнулся я. – Не надо слов, когда-нибудь вы все узнаете, но пока не надо. Для всех будет лучше, нет, я не боюсь КГБ или чего-то такого, вовсе нет… Просто всякому знанию своё время.

– Да, как же ты непрост, парень, ой, как непрост. Ну да ладно. На следующие выходные не обещаю, но постараюсь сделать так, как вы все от меня хотите, – Дерунов взял за руку молчавшую все это время и внимательно слушавшую наш диалог Зою Афанасьевну и подтянул к себе. – Вы правы, надо подумать и о себе, очень хочется прожить подольше и увидеть в жизни как можно больше. Хорошего или не очень, не так уж и важно, просто хочется жить.

Разговор с директором завода ещё долго крутился у меня в голове, наверное, я в каком-то смысле полюбил этого человека, очень хорошего человека, настоящего. Этот человек уважал и любил людей, наверное, именно поэтому, в такое нелёгкое время, с такими ограниченными возможностями он всегда делал все возможное для ЛЮДЕЙ.