— Франция капитулировала, — печально склонив голову, резюмировал доклад о международном положении начальник разведки и контрразведки Парагвайской казачьей республики генерал–лейтенант Кондрашов. — Ожидается, что в течение 1940 года Гитлер возьмёт под контроль все страны континентальной Европы.

В кабинете войскового атамана парагвайского казачьего войска на долгую минуту воцарилась напряжённая тишина. Генералы и министры, расположившиеся по сторонам длинного стола, обдумывали сложившееся в мире удручающее положение, высказываться первым никто не решался.

Владыка Парагвая бросил хмурый взгляд в окно, на прикрытое дымкой облаков зимнее июньское солнце, и, наконец, нарушил затянувшееся молчание:

— Значит, Эдуард Петрович, островная Британия, всё же, устоит? — проанализировав доклад главного разведчика, нашёл обнадёживающий момент в прогнозе Алексей Ронин.

— Ну уж, до конца года поджавшие хвост британцы точно продержатся, — скосив глаз на ободряюще кивнувшего начальника генерального штаба, генерал–лейтенанта Николая Францевича Эрна, с усмешкой подтвердил Кондрашов. — Англичане сумели вытащить разгромленную сухопутную армию из Дюнкерка, а флот у них сильнее германского.

— А не может ли Гитлер, уже показав свою силу в Европе, сговориться с Черчиллем и совместно двинуть войска на Советский Союз? — прищурив глаз, наклонил голову Ронин.

— Это сейчас уже не в интересах Великобритании, — замотал головой Кондрашов. — После капитуляции Франции, фашистские Германия и Италия рассчитывают прибрать к рукам колонии в Африке, в том числе и английские. По оперативным данным, в немецком генштабе разработан план захвата Египта. В случае взятия под контроль Суэцкого канала, немцам будет открыт короткий путь в Индию. Черчилль не станет делиться веками нажитым добром с Гитлером и Муссолини, а у выскочек аппетиты растут вместе с военными победами.

— Ну, раз уж, дело пошло о разделе мира, то и у Парагвая есть свои интересы, — нахмурил брови суровый владыка. — К началу июля надо занять Французское Сомали, пока итальянцы или англичане не успели ввести войска в Джибути.

— Украсть ключ от второй двери в Красное море, — хмыкнув, довольно улыбнулся генерал–лейтенант Эрн. — Думаю, что войскам абиссинских паладинов хватит недели, чтобы добраться до порта Джибути. Французский гарнизон деморализован капитуляцией и не станет сражаться за поверженную республику. Англичане же не готовы к стремительной морской десантной операции, их войска сейчас сосредоточены на границе с Итальянским Сомали, готовясь к отражению сухопутной атаки. Ну а итальянская группировка войск в Эритреи ждёт, когда французы сами принесут им в поднятых руках золотой ключик от Джибути. Послы Муссолини, наверняка, уже суетятся в захваченном Париже, но в хаосе царящего в стране бардака не могут быстро состряпать выгодное дельце.

— Когда паладины займут Джибути, то франко–итальянской бумажкой могут вытереть… сапоги, — не стал более грубо выражаться седовласый генерал–полковник Врангель. — Для усиления африканской группировки предлагаю немедленно организовать переброску казачьих дивизий из Парагвая.

— Вот и займитесь этим делом, Пётр Николаевич, — одобрил инициативу командующего казачьей армией Ронин. — Только отправим не отдельные дивизии, а стотысячную армию, и не в Джибути, а поближе к будущему театру боевых действий, в индийский порт Карачи.

— Извините, атаман, но парагвайский флот не сможет быстро перебросить через два океана столь большую армию, — подняв руку, возразил уже пожилой адмирал Лебединский.

— А нам, Алексей Ильич, быстро и не надо, — развёл руками Ронин. — После блокирования Баб–эль–Мандебского пролива казацкими подводными лодками, выход в Индийский океан будет закрыт для итальянцев. Флот Эритреи окажется заперт в Красном море и колония задохнётся без поставок из метрополии.

— Мы вступим в войну с Италией? — без проявлений эмоций решил уточнить адмирал.

— Не будем размахивать под водой флагами, — улыбнулся в ответ хитрый атаман. — Это англичане воюют с фашистами, а паладины и казаки пока лишь просто стоят в сторонке. Надеюсь, что двухсоттысячной эфиопской армии окажется достаточно, чтобы итальянцы не искали в нас ещё одного врага.

— Абиссиния располагает трёхсоттысячной армией, — тут же поправил атамана начальник штаба Эрн и, переглянувшись с генералами, задал резонные вопросы: — Зачем казакам стоять на английской стороне? И почему мы перебрасываем парагвайскую армию в Индию?

— Мы туда ещё перевезём из Абиссинии сто тысяч паладинов, которых нам император Хайле Селассие обязался отдать в оплату за спасение страны от итальянских агрессоров, — напомнил владыка Парагвая. — Рассчитываю, что ещё тысяч двести солдат предоставят английские колониальные власти. К лету следующего года нам нужно будет приблизить объединённую группировку войск к восточной границе Ирана. Со стороны северных рубежей шаху Реза Пехлеви будет угрожать ещё одна группа войск, уже советско–парагвайская. Думаю, такая расстановка фигур поставит шах иранскому правителю, который уж слишком сильно благоволит немцам. И если он не изменит политику, то индийские слоны и кавказские кони поставят иранскому королю окончательный мат.

— Согласен, что парагвайским казакам нужен надёжный южный путь в Советский Союз, — поддержал захватническую идею начальник штаба. — Пути через Балтийское и Средиземное море могут блокировать немцы, а дальневосточные моря — японцы. Надеюсь, англичане окажут казакам содействие транспортными кораблями и колониальной армией, ибо сами опасаются захвата немцами иранской нефти, да и сухопутный путь в Индию надо для врага закрыть. Однако, чтобы быстро «уговорить» иранского шаха, группировке союзников потребуются танки и самолёты. У казаков их нет, в составе колониальных войск в Индии их немного, а насчёт Советов я сомневаюсь, что Сталин, вообще, пойдёт на союз с англичанами. Да и размещение парагвайского контингента на Кавказе тоже будет проблематичным. Коммунисты нам ещё не простили организацию массового побега политзаключённых из северных лагерей.

— Ну, переговоры со Сталиным я беру на себя, — хитро подмигнув, обнадёжил генералов Алексей. — Будут нам новейшие танки и самолёты, и интербригаду сформируем на южных рубежах Союза. А для индийской группировки самолёты и танки прикупим у американцев. Эдуард Петрович, вы, помнится, докладывали о зависшей партии самолётов, ранее заказанных французами.

— Новейшие истребители Р-39 «Аэрокобра» в количестве двухсот машин, разобранные для транспортировки во Францию, так и остались в американском порту. Париж теперь под немцами, а британцы не горят желанием перекупать товар, ибо считают конструкцию самолёта неудачной и налаживают производство собственной модели истребителя.

— Чем же англичанам не угодила «Аэрокобра»? — насторожился начальник штаба.

Кондрашов заглянул в блокнот и озвучил добытую разведкой информацию:

— Они считают его слишком дорогим и не эффективным в бою. Мотор в фюзеляже самолёта расположен за спиной пилота, отчего управление машиной имеет свои особенности, требуя обязательного переучивания уже опытных лётчиков.

— Ну, наши–то казаки будут обучаться с нуля, — отмахнулся от надуманных недостатков атаман. — И цена за хорошую машину парагвайскую казну не пугает.

Кондрашов пожал плечами и продолжил порочить американское чудо техники:

— Вёрткая «Аэрокобра» не является высотным истребителем, и имеет, по мнению англичан, излишнюю огневую мощь: одну пушку 37 мм, два пулемёта 12,7 мм в фюзеляже и четыре 7,62 мм в крыльях, а ещё несёт бомбу в 272 кг.

— Могучий фронтовой истребитель! — похлопал в ладоши довольный войсковой атаман. — Казакам такой крылатый танчик будет в самый раз. — Надо заказать ещё у американцев тысячу машин.

— Производство пока не развёрнуто в полную мощь, — возразил всеведающий Кондрашов. — Больше полутысячи самолётов за год американцы вряд ли для нас сумеют изготовить, разве что, в последующие годы нарастят выпуск.

— Готовьте сразу тысячу пилотов, — был непреклонен владыка Парагвая. — Лётную школу развернём в Абиссинии. После захвата Джибути, туда будет удобно судами доставить разобранные машины. Так мы одновременно ещё итальянцев в соседних колониях припугнём воздушной армией, и до английских баз, что возле иранских границ, оттуда недалеко. А потом будет удобно перегонять эскадрильи через Иран в Советский Союз. Двести уже готовых самолётов хорошо помогут в обучении лётного состава. Кстати, у нас полно репрессированных советских лётчиков–офицеров, освобождённых нами из мест заключения, и многие имеют опыт воздушных боёв в Испании. Добавьте к ним эмигрировавших после войны испанцев и французских пилотов, не согласившихся служить профашистскому режиму. Эдуард Петрович, также поручите своим агентам тайно поискать в странах Европы и Америки лётчиков, желающих сражаться с фашистами. От лихих наёмников тоже не отказывайтесь. Думаю, первую воздушную армию мы укомплектуем опытными пилотами, а через годик уже и наша тысяча курсантов встанет на крыло.

— Ладно, с самолётами американцы нам могут хорошо помочь, — согласился с планом атамана начальник штаба. — А вот танки у них плохонькие, лучше бы у Сталина прикупить партию новейших Т-34. Мне разведка все уши прожужжала про русский чудо–танк.

— Да, отличный танк, — кивнул Эдуард Петрович и, пролистнув страницы блокнота, тут же огорчил: — Вот только в планах выпуска на этот год числится всего лишь пятьсот машин, да и то вряд ли столько сделают. На заводах не хватает станкового парка, а резко сокращать выпуск старых моделей коммунисты не хотят, тоже торопятся к войне побольше танков наклепать. Нет, Сталин казакам хороших танков не продаст, самому не хватает.

— Убедим и поможем, — улыбнулся уверенный в своих силах владыка Парагвая и глянул на втянувшего голову в плечи казначея. — Семён Исаакович, поедешь с подарками в Москву к бывшим товарищам?

— Станки закуплены и упакованы, томятся на складах в американских портах, — торопливо отчитался Вездельгустер и жалобно посмотрел в глаза атаману: — Деньжищи огроменные уплачены, может, в Парагвай товар направим? Сами в Асунсьоне производство самолётов и танков развернём?

— Ни обученного персонала, ни материалов для массового производства новой техники, у нас в Парагвае нет, — развёл руками Алексей. — У нас квалифицированных рабочих на радиозаводах не хватает. Еле–еле с планами выпуска автожиров, вертолётов и автомобилей справляемся. А ещё судостроительные верфи и оружейные заводы уйму пролетариата требуют. Парагвай, конечно, великая держава, но малонаселённая.

— Так и казна у нас не бездонная, — всплеснул ручками изрядно потолстевший за последние годы Сёма. — Одним лишь печатанием казацких рублей и продажей контрабандных товаров прорехи в бюджете не заткнёшь, а промышленность вся на нужды обороны работает.

— Золотой запас мы скоро пополним, — пообещал атаман. — В Китае кратно нарастим добычу золота.

— Ну, если только так, — пожал плечами казначей–толстячок и скосил глаз на своего соседа. — Однако в Москву пусть лучше Андрей отправляется, а то со мной, как с соратником врага народа, Троцкого, Сталин беседовать не пожелает.

— Ага, а с бывшим анархистом–махновцем загорится желанием чайку попить! — взвился Андрей Волков. — Я прошлый раз, когда из Союза наш персонал эвакуировал, еле успел из лап чекистов выскользнуть. Сталин до сих пор зуб на парагвайцев точит, за организацию побега зэков из северных лагерей. Советы уж второй год как Парагваю за поставки мясных консервов и муки не платят.

— Вот при встрече и договоримся о товарном взаимозачёте, — успокоил буйного дружка атаман. — Ладно, Семён, занимайся коммерцией с американскими евреями, а я с Андреем полечу на переговоры со Сталиным.

Окончив совещание и распустив собравшихся, Алексей вызвал в кабинет своего адъютанта.

— Матвей Ермолаев, приказываю отправиться в Китай, помочь казакам барона Унгерна нарастить добычу золота в подконтрольных провинциях на западе страны.

— Батя, дозволь заодно и япошек побить маленько! — обрадовался случаю семнадцатилетний казак.

— Эх, сынок, тебе бы только шашкой помахать, — недовольно глянув на великовозрастного пацана, тяжело вздохнул отец. — Стрельба и рукопашка у тебя в приоритете, а от точных наук бегаешь, как чёрт от ладана.

— Так я же внук ведьмы, — улыбнувшись, развёл руками бесёнок. — Мне колдовская наука милее.

— Вот бери портативный магнитоскоп в руки и добывай для Парагвайской республики дьявольский металл. Будешь казакам Унгерна помогать золотые россыпи разрабатывать. Войску пользы больше от сотни тонн драгоценного металла, чем от острой шашки чародея–недоучки.

— Опять ходить с важным видом и народ дурить, — фыркнув, скривил кислую физиономию юный маг и нервно сорвал с носа очки с простыми стёклами. — Как же мне уже надоело прикидываться умником.

Алексей улыбнулся, окинув взглядом рослую атлетическую фигуру молодца.

— Да, облик двухметрового бугая не наводит на мысли о твоём великом интеллектуальном уровне. Лишь очки придают хоть какую–то солидность розовощёкой морде.

— Я ещё усы клею, чтобы старше выглядеть, — оправдываясь, осторожно потрогал пальцами театральный атрибут юноша и горестно вздохнул: — Свои–то никак не растут.

— Потому как мал ещё, — встал Алексей и, подойдя к сыну ростом чуть пониже его, положил руку на плечо. — Нет, до двух метров не дорос.

— Ты уже в мои годы с батькой Махно по Дикому полю на тачанках рассекал, а я до сих пор в штабе на побегушках.

— А сознанием, так вообще, ещё пацан, — улыбнулся любящий отец и обнял Матвея за плечи. — Ты радуйся, что детство на мирное время выпало. Впереди грядёт такая война, какой свет не видывал. И чтобы казакам к ней подготовиться, надо много современного оружия изготовить и раздобыть. Мне из Асунсьона надолго уезжать нельзя, сам знаешь, как наши учёные нуждаются в технической магии: создании новых материалов, сканировании опытных образцов изделий…

— Да ладно, батя, что ты со мной, как с маленьким, — высвободился из объятий, смутившийся от редкого проявления отцовской ласки, Матвей. — Я же понимаю, что казакам золото нужно. Я просто хотел бы и в боях с японцами поучаствовать.

— Думаю, сынок, тебе в Китае некогда будет заниматься такой ерундой, как чужая война, — тяжело вздохнув, похлопал подмастерье по плечу наставник. — Золота нам много надо. Очень–очень много. Сколько сумеешь найти — всё в дело сразу пойдёт. Какое оружие не успеем произвести, то постараемся закупить. Похоже, последний год остался до настоящей войны. Каждый день дорог.

— Обещаю, отец: буду рыть землю, как рудокоп, — крепко пожал ладонь атаману Матвей. — Но как только начнётся наша война — меня в тылу будет уже не удержать никому.

— Понимаю, сынок, — грустно улыбнулся Алексей.

Матвей отправился в Китай на следующий день, Алексей же с Андрюхой полетели в Москву лишь через неделю, когда в Африке войска паладинов победоносно вошли в Джибути.

Перед началом переговоров в составе делегаций, вожди стран встретились один на один в рабочем кабинете Сталина. После дежурных фраз и рукопожатий, хозяин предложил гостю расположиться на кожаном диване, а сам закурил трубку и начал медленно прохаживаться по кабинету, искоса поглядывая на могучего бородатого парагвайца.

— А вы, товарищ Ронин, не стареете, — с завистью заметил уже с проседью в волосах вождь.

— Так мне всего лишь сорок, — пожал плечами чернобородый атаман. — Прилетайте к нам в благодатный Парагвай, наши чудо–целители и вам помогут груз лет с плеч сбросить.

— Видать, хорошо у вас в Южной Америке, не то, что у нас в холодной Сибири, — прищурив глаз, колко заметил Сталин, обиженный на прошлые проделки парагвайских казаков. — Народ к вам толпами бежит.

— Всё было согласно с заключённым договором, — поняв, о чём речь, невинно улыбнувшись, развёл руками Алексей. — В прошлый визит я пытался согласовать детали, но «враги народа» меня чуть не убили в московском переулке. Пришлось спешно эвакуироваться и действовать без одобрения советских властей.

Сталин выпустил сизый клуб дыма, и, вынув трубку изо рта, обвиняюще указал мундштуком на провинившегося атамана.

— Это плохо, что самоуправствуете, Алексей, надо было посоветоваться, прежде чем людей из лагерей уводить. С «врагами народа» в органах НКВД мы разобрались и наказали по всей строгости. Но вы, товарищ Ронин, поставили нас в неловкое положение перед зарубежными политиками, которые могли воспринять нашу добрую волю, как проявление слабости.

— Сейчас такие времена пошли, Иосиф Виссарионович, что уже не до политесов, — тяжело вздохнув, отмахнулся парагвайский владыка. — А в Европе так и оглядываться не на кого — всех под себя Гитлер подмял.

— Британия пару–тройку лет ещё потрепыхается, — сделав затяжку, выпустил струйку дыма Сталин и продолжил бродить по ковровой дорожке. — И в азиатском регионе Китай способен ещё долго сопротивляться японским милитаристам. Вот только, почему–то, парагвайские казаки заняли выжидательную позицию.

— Оборонительную, — подняв указательный палец, исправил формулировку Ронин. — Ибо без поддержки Советского Союза нам с китайцами Японию не одолеть.

— Мы помогаем, как можем: и оружием, и советниками, и финансами, — в укор прагматичным казакам, отметил Сталин. — А вот парагвайцы торговлю ведут с японцами.

Ронин пожал плечами.

— Американцы тоже торгуют и с японцами, и с англичанами, да и с немцами своей выгоды не упускают. Чем же парагвайцы дурнее?

— Янки хотят отсидеться от войны за океаном, — презрительно скривил губы Сталин. — Греют руки буржуи на военных поставках. А вот парагвайских казаков я что–то не пойму: всю экономику уже поставили на военные рельсы, армию нарастили до предела, последние деньги из казны выгребают для закупок оружия. Но ведь волны мировой войны докатятся до Парагвая в последнюю очередь.

— Когда штормовая волна накатит, поздно уже будет родной берег укреплять, — возразил Ронин. — После раздела Евразии, страны Южной Америки станут лёгкой добычей для фашисткой Германии и милитаристской Японии.

— Эк, как далеко заглядываешь, тёмный пророк, — удивлённо поднял брови Сталин. — А что ещё, по мнению индейского шамана, произойдёт до набега захватчиков на американский континент?

— Давайте, Иосиф Виссарионович, вместе погадаем, — улыбнувшись, предложил поиграть в пророков Алексей. — Что скажете насчёт политики США?

— Сами янки в войну не полезут, — замотал головой Сталин. — Попытаются заключить выгодный союз с одной из сторон и будут наживаться на военных поставках.

— Логично, — кивнул Ронин. — И я думаю, что немецкая сторона для янки предпочтительней, чем японская, с которой придётся спорить за Австралию и тихоокеанские острова.

— Но сперва Гитлер должен будет захватить Британию, — выдал своё видение исторических событий Сталин.

— Не обязательно так сразу, — возразил Ронин. — Удобнее в начале занять Северную Африку, отрезав англичан от короткого пути в Индию. Затем занять нефтеносный Иран, обеспечив германские войска топливом. Кстати, в борьбе за обладание Индией немцам ещё придётся посоревноваться в скорости захвата с японцами.

— Японцев сильно притормозит полное покорение Китая, — поднял кверху мундштук трубки Сталин.

— Необязательно занимать весь Китай, — дёрнул плечом Ронин. — Японцам нужна лишь ресурсная база, сосредоточенная у побережья и в центре страны. А в Индии дело у самураев быстрее пойдёт, когда колония будет немцами отрезана от метрополии. Активно сопротивляться новым захватчикам индусы не станут, англичанам придётся самим драться за колонию. Имеются разведданные, что японцы уже сейчас заключили договор с индийскими сепаратистами.

— Нехороший расклад получается, — после очередной затяжки, выпустил клуб дыма Сталин. — Советский Союз в полном окружении окажется.

— А первыми ударить по немцам или японцам русские не могут, — усугублял опасное положение парагвайский атаман. — Ибо сразу получат удар в спину, так как враги находятся в сговоре.

— Трудно воевать на два фронта, — кивнул Сталин. — Но ведь и враги не захотят распылять силы, пока не одолеют противников, с которыми уже сцепились.

— Вот и я рассчитываю, Иосиф Виссарионович, что годик у нас с вами есть в запасе для укрепления армии и организации южного транспортного коридора.

— Советский Союз заключил с Германией пакт о ненападении, — напомнил Сталин. — Захват Ирана, немцы могут воспринять негативно.

— Доверьте чёрную работу парагвайским казакам и англичанам, — предложил услуги атаман. — У британцев имеются все резоны, чтобы поменять пронемецкий режим в Тегеране. Однако чтобы скинуть шаха Резу Пехлеви потребуется военное вторжение. К весне следующего года у западной границы Ирана будет сосредоточено двести тысяч англичан из колониальной армии Индии и столько же абиссинских паладинов с парагвайскими казаками.

— Тогда какое участие советских войск в этой операции? — с подозрением прищурил глаз опытный политик, почуяв, что Ронин неспроста завёл разговор.

— Позволив парагвайцам расположить стотысячный корпус интернационалистов в южном регионе Советского Союза, вы оттяните значительную воинскую группировку иранского шаха к его северным рубежам, что облегчит задачу нашей западной группе войск.

— Значит, на самом деле, в Иран интеркорпус не пойдёт? — Сталин прекратил бродить по кабинету и присел на противоположный край дивана. Вождь понимал, что коварный атаман задумал очередную аферу. — И куда же он нацелится… потом?

— Южная полевая армия будет изначально нацелена на боевые действия против японцев в Маньчжурии. Только вот иранцы не поверят таким отговоркам, если войска будут размещены на юге страны, ну скажем, в Астраханской области.

— Почему там? — допытывался осторожный вождь.

— Степной регион, как в Маньчжурии, — пожал плечами хитрый атаман. — К тому же значительно удалённый от восточной и западной границы, чтобы не провоцировать японцев или немцев.

— Зато явно угрожать Ирану, — кивнул Сталин и задумчиво посмотрел на парагвайского атамана. — Ваш интерес в создании надёжного торгового южного коридора понятен, но почему собираетесь готовить армию именно для войны с Японией?

— Можем и с немцами сцепиться, если они на Союз первыми нападут, — охотно согласился изменить приоритет воинственный атаман.

— С Германией у нас заключён договор, — отмахнулся дымящейся трубкой вождь. — Немцам нужно время, чтобы одолеть англичан. Да и экономические связи с Союзом им очень выгодны.

— Зато у Японии с Советским Союзом крепких связей нет, — не стал спорить Алексей. — И по нашим разведданным, самураи сосредотачивают в Маньчжурии миллионную Квантунскую армию и строят планы захвата территорий до самого Урала.

— Нам известно о японских планах, — кивнул Сталин и, чуть помолчав, продолжил: — Вы, товарищ Ронин, думаете, что японцы не станут добивать Китай, и нанесут удар по Советскому Союзу раньше?

— А иначе, зачем размещать у ваших границ миллионную армию? — задал резонный вопрос Алексей. — Вглубь Китая они её не ведут.

Сталин с подозрением посмотрел на шустрого парагвайца.

— Конечно, в случае нападения Японии на Советский Союз, мы вступим в бой, чтобы вместе с китайским народом и парагвайскими союзниками разгромить войска агрессора. Однако почему бы вам, товарищ Ронин, не усилить интербригадой армию Унгерна на западе Китая?

— Казакам нужны современные танки и самолёты, — откровенно признался атаман. — Да и основной костяк Южной полевой армии должны будут составлять бойцы Красной армии. Парагвайские офицеры займут лишь командирские должности.

— Парагвайские офицеры? — недовольно подняв бровь, возмутился наглости союзничка вождь.

— Бывшие красные командиры, вывезенные казаками из Сибири, — уточнил Ронин и усмехнулся. — Вы же не допустите размещение в глубине страны армии из чужаков? Предлагаю укомплектовать младший командный состав коммунистами, а рядовых красноармейцев набрать сплошь из комсомольцев. Замполиты тоже обязательно должны быть из верных советам большевиков.

— Подберём сто тысяч верных партии и народу красноармейцев, — пообещал вождь пролетариата и развёл руками: — А вот лишних танков и самолётов у нас нет.

— Ну, так надо сделать, — улыбнулся дерзкий атаман.

— И какие модели современной техники парагвайцы предпочитают? — саркастически усмехнувшись, только из чистого интереса спросил Сталин.

— Танк Т-34 и высотный истребитель И-200, — «раскатал губу» наглый атаман. — Каждых по три сотни штук.

— Истребитель Микояна и Гуревича этой весной уже прошёл заключительные лётные испытания и в серийном производстве получит название МиГ‑1, — поправил парагвайца Сталин. — Вот только у нас заводских мощностей для производства упомянутой техники не хватает.

— На то и друзья, чтобы помогать в трудный час, — показно приосанился казачий атаман. — Вы изготавливаете союзникам требуемое количество техники, а мы расплачиваемся за оговорённую партию заводским оборудованием и станками. Всё необходимое уже закуплено в Америке и готово к погрузке на корабли. Технический персонал подобран из вывезенных из Сибири проштрафившихся инженеров. В Асунсьоне созданы чертежи для постройки новых заводов с конвейерными линиями сборки танков и самолётов, осталось лишь чуть их доработать под конкретные модели изделий. Мастеров производства предлагаю взять из существующих цехов, а рабочий персонал набрать на местах размещения новых заводов.

— И где же вы, товарищ Ронин, предлагаете их построить?

— Где–нибудь за Уралом, — махнул ладонью Алексей.

— Почему за Уралом? — с подозрением прищурил глаз Сталин.

— Там инженеров и рабочих можно набрать из отбывающих заключение граждан, ведь военные заводы тоже объекты хорошо охраняемые. Но главное — вражеские дальние бомбардировщики не смогут достать до новых секретных заводов.

— Секретных, — эхом задумчиво повторил Сталин. — И как же сохранить всё в тайне?

— Огородить промышленные зоны колючей проволокой и окружить периметр охраной, — вовсе не шутя, сомкнул разведённые руки казачий атаман. — Выстроить новые городки и заселить специалистами.

— Для жизнедеятельности городов не одни лишь специалисты потребуются, — покачав головой, проникся масштабностью задачи вождь.

— Помимо инженеров, мастеров и рабочих заводов, предлагаю заселить закрытые городки семьями осуждённых граждан, которые будут трудиться в промышленной зоне. Конвой сместится на периметр, а в городах будет обычная жизнь по советским гражданским законам. Кстати, большая просьба: пригласить для проживания в закрытых городах и семьи заключённых, ранее освобождённых из Сибири парагвайцами. Думаю, таких наберётся больше ста тысяч человек.

— Целые города строить: с больницами, школами, жилым фондом, — засомневался в скорой осуществимости задуманного Сталин.

— Зато парагвайцам, из бывших советских граждан, будет что защищать, — привёл горький аргумент атаман вынужденных эмигрантов и подсластил пилюлю: — Для компенсации затрат на создание ограниченного рая, предлагаю вам не выплачивать Парагваю деньги за прошлые двухлетние продовольственные поставки, а кроме того, казаки бесплатно оборудуют больницы и обустроят школы.

— Пятьдесят тысяч сбежавших заключённых уже несколько лет работают на Парагвай, — обиженно укорил вождь.

— Зато в трудный час они расплатятся с родиной потом и кровью, — мрачно возразил казацкий атаман и решил ещё помочь в обустройстве новых городов: — Парагвайцы бесплатно поставят партию пассажирского электротранспорта и электрооборудование для электростанций. Также попрошу разрешить осуществлять из Парагвая почтовые денежные переводы родственникам и пересылать для них посылки — это поднимет жизненный уровень населения.

— Эдак, нашлют из–за границы всяких радиол и модных штучек, и конвой по периметру будет охранять режимный объект не от побега из него, а от проникновения в райскую зону, — рассмеялся Сталин.

— Если договоримся по разделу продукции, выпускаемой в последующие годы, то Парагвай может снабжать закрытые города провизией и вещами ширпотреба, — соблазнял добрый батюшка. — А ещё мы готовы в течение года поставить, в счёт будущих сделок, радиостанции на все ваши самолёты.

— И на танки тоже рации дадите? — расширил запрос Сталин.

— На Т-34 поставим новые станции, — охотно кивнул Ронин. — А остальные машины и пехотные подразделения вы сможете оснастить сами, когда запустите на полную мощь собственный радиозавод.

— Маловато у нас производственного оборудования, — опять посетовал вождь.

— Казаки и здесь помогут, — подмигнул атаман. — В Асунсьоне запущен новый радиозавод, а старые производственные линии демонтированы и упакованы для транспортировки. В Парагвае нет лишних рабочих рук, а в Союзе можно наладить выпуск уже проверенных временем моделей. С инженерами и мастерами мы поможем, они тоже будут из ваших бывших товарищей, которых мы вызволили из Сибири. Хорошую стажировку на старом радиозаводе они уже прошли, технологию освоили.

— Ещё один радиозавод нам пригодится, — довольно улыбнулся Сталин. — А как расплачиваться будете за вооружение интернациональной армии?

— Насчёт самолётов и танков уже договорились, а стрелковое оружие, артиллерию, инженерно–сапёрное оборудование и боезапас привезём из Парагвая.

— Даже военную форму?

— Нет, форму поставим из Китая — так дешевле выйдет. У нас там швейные и обувные фабрики не в полную силу работают.

— А почему вы настаиваете, чтобы на командирских должностях были парагвайские офицеры? — не очень–то доверяя союзникам, вперился взглядом в хитрого гостя Сталин. — Мы можем найти подходящих командиров и в Красной армии.

— Казаки будут обучать бойцов необычной военной тактике, в том числе и ночному бою, — поднял указательный палец атаман. — Все подразделения оснастят рациями и приборами ночного видения: в авиацию, артиллерию и пехоту поступят приборы пассивной системы, а на танки установят ещё и активные, с инфракрасным излучателем.

— С излучателем наши конструкторы тоже ставят на экспериментальные танки, — проявил осведомлённость в этом вопросе советский главнокомандующий. — Только прожектор светит недалеко, а изображение в приборе совсем нечёткое получается.

— У нас более совершенная электронная база, и видимость в прицеле очень хорошая, — похвастал парагваец. — Но дальность тоже ограничена светом прожектора, поэтому громоздкая активная система используется только на танках. Пассивная же система прибора не даёт чёткой картинки, зато обеспечивает большую дальность ночного видения.

— А вы, товарищ Ронин, не опасаетесь, что при столь широком применении новых разработок секрет может попасть в чужие руки? — естественно, не только свои руки имел в виду Сталин.

— Без особой элементной базы никто не сможет воспроизвести парагвайский прибор ночного видения, — гордо заявил активный участник создания чудо–прибора. — Чужак не сможет разобраться не то что в принципе работы прибора, но даже в функционале основных его электронных компонентов. Мы предоставим советским инженерам образцы парагвайской техники и поможем усовершенствовать их приборы.

— Парагвайская разведка располагает сведениями о наших секретных разработках? — косо посмотрел на опасного союзничка Сталин.

— О работе немецких конструкторов по данной тематике у нас тоже имеются сведения, — уклонился от прямого признания главарь парагвайских шпионов.

Сталин встал с дивана, и, нервно постукивая погасшей трубкой по ладони, принялся медленно прохаживаться по ковровой дорожке. Каждый раз, проходя мимо невозмутимо сидевшего атамана, он бросал на него испытывающий взгляд.

«Парагвайцам нужен безопасный торговый путь в Союз, — размышлял вождь, — но и нам это выгодно. Англичане же хотят не допустить, чтобы иранская нефть попала в руки Гитлеру. Радеть за немецкие интересы и нам нет резона. Ведь в прошедшую зимнюю кампанию Германия, несмотря на мирный договор, оказывала существенную военную поддержку Финляндии. В Иран мы сами не пойдём, однако угрозу на их северной границе создадим. С этим вопросом всё понятно, а вот как быть с дислокацией интербригады в самом центре страны? Хотя её комплектование надёжным младшим комсоставом, политруками–коммунистами и рядовыми из комсомольцев — хорошая гарантия от мятежа. Парагвайцы имеют свои экономические интересы в Китае и настроены против японских оккупантов, что скрепляет наш союз с казаками… Однако они очень спесивы и желают показать превосходство парагвайской военной подготовки и управления армией. Нужно будет чуть позже устроить полевые маневры и показать задавакам силу РККА… Все политические риски союза с Парагваем и материальные затраты на строительство закрытых городов покрывает создание новых заводов: танкового, авиационного и радиотехнического. Без зарубежного оборудования и специалистов, нам самим за год дополнительное производство современных моделей техники не осилить. Массовая поставка парагвайских раций тоже станет хорошим подспорье для советской армии. Конечно, анархистский Парагвай строит не классическую модель пролетарского социализма, но и буржуазной республикой казацкую диктатуру не назовёшь. Ронин сумел создать мощное государство с развитой промышленной базой, а также, если ещё учитывать казацкие войска, расквартированные в Эфиопии и Китае, с более чем полумиллионной профессиональной армией — внушительная сила. Теперь он нашёл способ довооружить её новейшими танками и самолётами. А создав лучшие жизненные условия для семей, освобождённых из лагерей граждан, укрепит их верность парагвайскому казачеству. Мотивы владыки Парагвая понятны, и пока что наши военные интересы совпадают».

— Масштабные у вас замыслы, товарищ Ронин, революционные, — отложив трубку, подошёл к казачьему атаману–анархисту вождь пролетариата и протянул открытую ладонь. — Советскому Союзу нужен надёжный соратник в борьбе с мировым империализмом.

— Повоюем, товарищ Сталин, — поднявшись с дивана, улыбнулся Алексей и крепко пожал протянутую руку.

В марте 1941 года парагвайские и английские войска атаковали Иран со стороны индийской границы. В составе британских сил вторжения было выставлено двести тысяч солдат и офицеров, а также полевая артиллерия, танки и самолёты по штату колониальных войск. Со стороны Парагвая в военной операции участвовал стотысячный корпус абиссинских паладинов, столько же регулярного казачьего войска и ещё пятьдесят тысяч индейцев из пограничной стражи. При этом тридцать тысяч индейцев прошли уже двадцатилетнюю снайперскую подготовку в Гран–Чако и были вооружены самозарядными винтовками, аналогами СВТ-40 с оптическим прицелом и магазином на десять патронов. Парагвайская авиация представлена двумястами самолётами «Аэрокобра», сто машин атаковала северную границу со стороны СССР. Оттуда же Ирану угрожала стотысячная Южная полевая армия, располагавшаяся в Астраханских степях. На её вооружении уже находилось больше сотни танков Т-34 и примерно столько же истребителей МиГ‑1. Однако в связи с возникшими проблемами в транспортной логистики, русская армия с полпути была отозвана назад. Она успела лишь осуществить погрузку личного состава и техники в железнодорожные эшелоны и двинуться в сторону Кавказа, когда пришло известие о падении режима шаха Резы Пехляви и перехода власти в Иране к его сыну, шахиншаху Мохаммеду, лояльному англичанам.

Несмотря на то, что молодые лётчики МиГ-ов, из–за недостаточного боевого опыта, привлекались лишь к воздушному патрулированию, Южная полевая армия СССР сковала значительные иранские силы. Основную же роль в военной компании сыграли даже не парагвайско–британские регулярные войска на западном фронте, и не летучей саранчой передвигавшиеся по тропам отряды индейцев–снайперов, а неожиданно высаженный ночью десант в Тегеране. Столичный аэропорт был стремительно захвачен вертолётным десантом и диверсионными отрядами, а затем на взлётное поле приземлились английские транспортные самолёты со штурмовиками. Охрана дворца шаха не смогла оказать достойного сопротивления парагвайским автоматчикам и снайперам, которые прокладывали взрывами путь прямо через стены дворцовых построек.

Шуму в столице было в ту ночь произведено много, хотя злые языки утверждали, что весь фейерверк устраивался лишь для приличия, чтобы оправдать предательство иранского генералитета, подкупленного британскими агентами. Однако демонстрация сил армии вторжения позволила избежать осложнений с иранской элитой, устрашённой мощью парагвайцев и англичан. Воцарение законного наследника являлось лучшей альтернативой оккупации страны. Англичане обещали оставить в столице незначительный контингент, а остальные войска вернуть в пункты дислокации в Индии. Парагвайцы тоже не собирались надолго задерживаться в Иране, сосредотачивая свою армию у границы с СССР.

В Асунсьоне Ронин позвал на совещание начальника генерального штаба и начальника разведки, чтобы обсудить сложившуюся обстановку.

— Николай Францевич, прошу учесть недочёты, выявленные в ходе организации переброски Южной полевой армии к удалённому театру боевых действий. Эдак, пока генерал–лейтенант Карпин будет грузить своих интернационалистов в эшелоны, Гитлер уже полпути до Москвы пройдёт, — высказал упрёк начальнику генштаба Алексей, а затем повернул голову к главе разведки. — Кстати, Эдуард Петрович, англичане как–нибудь документально подтверждают планы немцев начать войну с Советским Союзом именно в этом году?

— Ни у англичан, ни у нас, до сих пор нет копии плана «Барбаросса», — с сожалением развёл руками Кондрашов. — Только обрывки разговоров, подслушанных в частных беседах высокопоставленных руководителей Рейха. Однако зафиксировано сосредоточение вблизи советской границы немецких пехотных и артиллерийских частей.

— Пока не начнут перебрасываться ударные танковые подразделения, Сталин не изменит своего мнения об оборонительном характере развёрнутых армий, — с сожалением вздохнул Алексей и вновь обратился к Эрну: — Что мы можем ещё сделать, для усиления Южной армии, не нарушая договор со Сталиным?

— Парагвай подрядился полностью обеспечивать вооружением армию Карпина, — напомнил один из пунктов соглашения генерал–майор Эрн. — Вот и добавим ему, помимо уже поставленных эскадрилий автожиров, сотню «Аэрокобр» вместе с русскими лётчиками.

— А испанцев, французов и остальных наёмников вы думаете оставить в Иране? — прищурив глаз, не поверил в такую расточительность Алексей.

— Нет, иностранцы смогут пригодиться в воздушных боях за Итальянское Сомали и Эритрею. Британцы слёзно просят помощи у императора Абиссинии, но тот может выставить лишь сто тысяч паладинов и столько же императорской гвардии.

Ронин на минуту задумался, а затем довольно потёр ладони.

— В обмен за вступление Абиссинии в войну, и аренду сотни наших истребителей с опытными пилотами, мы потребуем у англичан полтысячи «Аэрокобр», которые они заказали в Америке, но не спешат оплачивать. Ведь свободных лётчиков у британцев нет, да и заокеанская модель самолёта им не по вкусу, уже наладили производство своих истребителей.

— Островные буржуи могут посчитать обмен неравнозначным, — с сомнением потёр подбородок пальцами Эрн.

— Тогда жмоты пусть попробуют перебросить в Африку свои самолёты и где–нибудь ещё заполучить сотню пилотов с боевым опытом, — усмехнулся Алексей. — Да и Абиссиния может преспокойненько наблюдать со стороны за схваткой двух колонизаторов. А кроме того, ведь переданные парагвайцам самолёты тоже скоро могут появиться на Восточном театре боевых действий.

— К середине лета намечается выпуск первой тысячи парагвайских пилотов, — кивнул Эрн. — А закупленных нами в Америке самолётов хватает лишь на половину подготовленных за год лётчиков.

— Нельзя ли ещё сократить срок подготовки? — потребовал почти невозможного Ронин.

— Помилуй, батюшка, и так ведь полуфабрикаты выпускаем! — возмущённо всплеснул руками старорежимный генерал.

— Попробуйте, Николай Францевич, ещё ужать программу подготовки до полугода, — понимая всю преступность приказа, всё же попросил владыка Парагвая. — Война потребует десятки тысяч пилотов.

— Придётся набирать из студентов технических вузов, и максимально сократить теорию, больше упирая на выработку практических навыков пилотирования, — тяжело вздохнув, согласился с неизбежным генерал.

— Инженеры Асунсьона помогут с тренажёрами и киноматериалом учебных фильмов, — пообещал техническую поддержку Алексей.

— Парагвайцы напрягаются из последних сил, а вот Сталин своих «соколов» пинками не подгоняет, — обиженно посетовал на вождя–коммуниста бывший белогвардейский офицер. — Будто война уже не завтра.

— В Союзе упорно считают, что в этом году Гитлер начать войну не способен, — пожал плечами Кондрашов. — В общем–то, в такой точке зрения есть логика, однако лёгкие европейские победы опьянили немцев — хищники вкусили крови.

— Франция, по всем статистическим данным, была сильнее Германии, — печально покачав головой, поддержал старый штабной генерал. — Но сумела продержаться лишь чуть больше месяца.

— А теперь против Советского Союза попрёт вся объединённая военная мощь континентальной Европы, — сквозь сжатые зубы, зло выдавил Алексей.

— Сталин чует угрозу и тоже стремиться нарастить выпуск военной продукции, — объективно заметил Кондрашов. — И армию он увеличивает с полутора до пяти миллионов. Хотя за Гитлером и стоит уже семь с половиной миллионов бойцов, но ведь часть армии топчется у берегов Ла–Манша.

— Сталину тоже приходится держать часть сил на Дальнем Востоке, — возразил Эрн.

— Советы ведут переговоры с японцами о подписании «Пакта о нейтралитете», — доложил разведданные Кондрашов. — Очевидно, в первой половине апреля Сталин сумеет договориться с самураями о хлипком мире.

Слова главы парагвайской разведки оказались пророческими: Япония заключила пятилетнее соглашение с Советским Союзом о нейтралитете. И после стабилизации обстановки в Иране и Маньчжурии, перед командованием РККА встал вопрос о теперешнем предназначении Южной полевой армии. Тем более что на особенности военной подготовки интернационального состава сборной армии поступало всё больше нареканий со стороны партийных органов и соглядатаев НКВД. Разобраться в сложившейся ситуации поручили Народному комиссару обороны, Семёну Константиновичу Тимошенко.

Маршал Советского Союза Тимошенко по характеру службы занимался совершенствованием боевой подготовки войск, реорганизацией и техническим переоснащением РККА. Ему стало самому любопытно проинспектировать необычную армию, поглядеть на скандальные новшества заезжих парагвайцев.

Сюрпризы начались ещё на подлёте к полевому аэродрому в Астраханской степи. Сначала две пары высотных истребителей самовольно взяли транспортно–пассажирский самолёт в клещи и повели под конвоем. Затем из–за облака вывалилась парочка истребителей иностранного типа и изобразила атаку на охраняемый транспортник. МиГ-и разделились на две группы: одна пара продолжала охрану московского гостя, а вторая принялась отгонять налётчиков. В небе, ревя моторами, закружила воздушная карусель.

Обеспокоенный маршал прошёл по салону и, приоткрыв дверь, заглянул к пилотам. Из динамика рации по кабине разносились резкие, вовсе не уставные, команды, словно сук коротких пулемётных очередей.

— Товарищи, что происходит? — спросил штурмана маршал. — Кто это там матерится в эфире?

— Всё нормально, товарищ маршал Советского Союза, — обернувшись к Тимошенко, улыбнулся штурман. — Над астраханским военным аэродромом всегда шумно. У парагвайцев даже ночью карнавал не прекращается — казаки гуляют сутками напролёт.

Тимошенко протиснулся в кабину и, наклонившись к креслу штурмана, попытался сквозь лобовое стекло разобраться в кутерьме воздушного боя за бортом.

— На фюзеляжах МиГов вижу красные звёзды, — заметил маршал. — А на иностранных истребителях, похоже, опознавательных знаков нет.

— На «Аэрокобрах» звёзды тоже имеются, но выведены лишь тонким контуром, — возразил штурман. — Потому их среди камуфляжных пятен не видно. Вот и получается, что самолёты с красными звёздами сражаются с зелёными. Да у парагвайцев тут на всей технике та же фигня.

— Кто дал казакам право атаковать гражданский борт? — возмутился Тимошенко.

— Товарищ маршал, тут всякий, проникший в охранную зону, вовлекается в военные учения, — пожал плечами штурман. — И на земле, и в воздухе, случайно забредших чужаков останавливают предупредительными выстрелами и берут в плен, а по удирающим шпионам открывают огонь на поражение.

— Сурово служба поставлена, — нахмурив брови, проворчал Тимошенко. — Так значит, нас под конвоем ведут на аэродром?

— Нет, «красные» идут рядом почётным эскортом, — оправдал местных разговорчивый штурман. — А вот «зелёных», видно, командование не сочло нужным предупредить о визите высокого гостя, потому и резвятся, заморские бестии. На «Аэрокобрах» все пилоты из парагвайских казаков, советских парней мало, только отчаянные сорвиголовы из молодёжи решаются садиться за штурвал американского чуда. Товарищ маршал, ведь у этого истребителя мотор не по нашему установлен, позади кабины пилота — целая морока переучиваться управлению.

— Так парагвайцы, смотрю, и воюют не по нашему — парами, а не тройками, — задумчиво вглядываясь в воздушные пируэты истребителей, отметил странность в тактике боя Тимошенко.

— Это так научили казаков драться воздушные бои в Испании, — повернул голову пожилой пилот. — Только тогда они сражались с немецкими асами на советских И-16, да и сами лётчики ещё не были парагвайцами.

— А чем советская тактика ведения воздушного боя оказалась плоха? — решил разобраться до конца маршал.

— В начале войны хороша была, — печально усмехнулся ветеран–интернационалист. — А как только немцы начали поставлять путчистам, вместо старых бипланов, скоростные высотные монопланы — бои на виражах сменились боями на вертикали. Третий самолёт в советском построении неминуемо отбивался от группы и, лишившись прикрытия товарищей, расстреливался фашистами. Я так понимаю, за штурвалами вражеских истребителей сидели уже совсем не испанцы.

Пилот умолк и отвернулся, опасаясь, что сболтнул лишнего — про теперешних немецких партнёров плохо отзываться было не принято.

Тимошенко похлопал ветерана по плечу и молча удалился. Ещё до парагвайцев не долетели, а поразмышлять уже появилось над чем. Маршал плохо разбирался в тактике ведения воздушного боя, но вид за окном кабины пилота наводил на грустные мысли. Даже профану было понятно, что парагвайские асы на «Аэрокобрах» играются с МиГами, как коты с мышатами. В воздушную круговерть уже кинулась и вторая пара эскорта, но «Аэрокобры» всё одно успевали с рёвом моторов проскочить впритирку с охраняемым транспортником.

Когда борт пошёл на снижение, маршал с трудом разглядел полевой аэродром. Ровная посадочная полоса ещё кое–как прослеживалась, а вот самолётов и технических построек видно не было. Лишь уже спустившись по откидному трапу, Тимошенко заметил в хаотично разбросанных зелёных холмиках укрытые масксеткой самолёты, ещё вблизи от места посадки просматривались пятнистые брезентовые палатки и накрытые сеткой грузовики.

Только успели пропеллеры на моторах остановиться, а к транспортнику уже подбежали солдаты в мешковатых пятнистых костюмах полевой разведки, комбинезонах расцветки типа «Амёба», и споро принялись устанавливать вертикальные шесты и развешивать маскировочную сеть. В таком же неказистом наряде к маршалу подошёл пожилой офицер, отличимый от рядовых бойцов лишь крупными красными петлицами с генеральскими звёздочками. Да и те открылись взору, только после того, как сброшенный с каски капюшон маскировочного комбинезона, обнажил край воротника.

— Здравия желаю, товарищ маршал Советского Союза, — отдал честь командарм Южной полевой армии и представился: — Генерал–лейтенант Карпин.

— Здравствуйте товарищ Карпин, — в ответ приложил ладонь к козырьку парадной фуражки Тимошенко и протянул руку для пожатия. — Кажется, мы с вами уже однажды встречались в штабе товарища Блюхера.

— Так точно, в середине тридцатых годов я проходил службу в танковых частях Дальневосточной армии. Оттуда уходил в Испанию уже полковником.

— Знаю, что ещё в Гражданскую войну командовали бронепоездом, — кивнул маршал. — И на Халхин–Голе вам довелось танковый батальон в бой водить.

— С четырнадцатого года воюю, — грустно улыбаясь, развёл руками старый большевик. — Правда, в тридцать восьмом Ершов попробовал вычеркнуть из рядов армии, однако парагвайские друзья не дали пропасть и вот опять к делу пристроили. За границей время зря не терял, экстерном окончил военную академию в Асунсьоне и прошёл стажировку в парагвайских казачьих войсках. Теперь вот тороплюсь поделиться накопленным опытом с советскими командирами.

— Считаете, надо торопиться? — испытывающе глянул в глаза опытного военачальника маршал.

— Даже в настоящий момент, — загадочно усмехнулся Карпин и, прислушиваясь, обеспокоенно оглянулся.

— Воздух!!! — неожиданно раздалась команда от одного из солдат техперсонала, натягивающего масксеть на фюзеляж самолёта.

С дальнего конца взлётной полосы запоздало завыла сирена.

Маршал и его московская свита недоумённо подняли взор к небу.

Через секунду тень истребителя на мгновение прикрыла солнце, и над головой надрывно взревел набирающий обороты мотор.

В следующее мгновение возле крыла самолёта упала бомба. Раздался громкий хлопок. Взметнулось облако сизого дыма. Воздух наполнил клубок кружащихся разноцветных конфетти.

Порыв ветра отнёс бумажные кружочки в сторону московской делегации.

Тимошенко проводил набирающего высоту наглеца недовольным взглядом, снял фуражку, и, лишь брезгливо стряхивая мусор, заметил, как все встречающие офицеры и техперсонал аэродрома поднимаются с земли, отряхивая комбинезоны — только штаб маршала встретил врага стоя.

— Вы все условно убиты, товарищи, — без тени смущения на улыбающемся лице, заявил генерал Карпин.

— Что это сейчас было? — нахмурил брови маршал.

— Истребитель «зелёных» бесшумно подкрался на бреющем полёте со стороны заходящего солнца и сбросил бумажную хлопушку, — охотно пояснил Фёдор и обернулся к своему начштаба: — Узнайте фамилию героя и объявите благодарность за результативную атаку вражеского аэродрома, а нашим зенитчикам — выговор и «наряд в не очереди» за халатность. Кстати, пусть лётчик, сразу по прибытию в часть, перешлёт фотографию успешной атаки. Думаю, товарищу маршалу будет интересно увидеть глазами пилота свой «уничтоженный» штаб.

— Фотографию? — выделил из дерзкой речи генерала главный аспект маршал.

— Учебные воздушные бои ведутся фоторужьями, — доложил очередное новшество парагвайский специалист. — На фотографиях в уголке отображается циферблат часов, позволяющий отследить время съёмки и выявить победителя воздушной дуэли. Конечно, в идеале, лучше не попадать в фотообъектив противника, но в круговерти свальных боёв даже асов сбивают, ведь поединки проводятся с «бессмертными» истребителями.

— Интересная метода, — задумчиво произнёс Тимошенко и взглядом дал понять своему помощнику, чтобы записал в блокнот. — А когда фотоотчёт атаки перешлют?

— Да пока мы с вами отужинаем, техники проявят плёнку и передадут телефаксом, — жестом руки пригласил пройти к виднеющимся невдалеке замаскированным объектам Карпин.

— Разведка докладывала о парагвайских новшествах, — следуя рядом с генералом, кивнул Тимошенко. — Однако воочию видеть телеаппаратуру ещё не доводилось. Прицелы ночного видения казаки дали учёным на разборку, а вот телевизоры зажали.

— Ну, обычные телевизоры продают в Асунсьоне в каждом радиомагазине, — улыбнулся казачий генерал. — В Парагвае уже несколько лет идёт телевещание, но без организации радиотелесети аппараты бесполезны. А вот приёмо-передающая спецтехника, действительно, в чужие руки не передаётся.

— Так мы, вроде бы, не совсем чужие, — улыбнулся союзнику советский маршал.

— Вы даже то, что парагвайцы передали, в дело пускать не хотите, — упрекнул маршала в неповоротливости военно–бюрократической машины Карпин. — Установили бы на свой транспортник прибор ночного видения, могли бы ночью незаметно подлететь к аэродрому.

— Наши пилоты не обучены сажать самолёты по таким приборам, — развёл руками Тимошенко. — Да по ним и видно–то плохо, легко оземь расшибиться.

— Взлётная полоса ночью подсвечивается инфракрасными фонарями, — возразил Карпин. — А опытные пилоты и без маячков машины успешно приземляют.

Солнце уже готовилось спрятаться за линию горизонта, но с аэродрома взлетала очередная пара казацких МиГов. Маршал проследил взглядом за разбегом самолётов.

— Похоже, эти будут садиться уже в потёмках?

— У нас полёты круглосуточные и ежедневные, — кивнул Карпин.

— Не надорвутся? — с прищуром глянул на лихого генерала Тимошенко.

— Машины только что с завода, новенькие, — отмахнулся казак.

— Я спрашивал про молодых пилотов.

— Война скидок никому не даёт, — с укором глянул на отглаженную парадную форму маршала суровый ветеран в мятом солдатском камуфляже.

— И давно у вас тут война идёт? — поняв упрёк, проворчал столичный гость.

— Да мы уж полгода в окопах, — подведя делегацию к входу в блиндаж, приглашающе откинул край масксети, завешивающей спуск под землю, Карпин. — Прошу посетить столовую лётного состава.

— Надеюсь, отужинать можно не переодеваясь в камуфляжную форму, — неодобрительно взглянув на замаранные грязью дощатые ступеньки, проворчал Тимошенко.

— В центре охраняемой территории аэродрома можно и не маскироваться, — зловеще усмехнулся казачий генерал. — А вот на дорогах и в полевых частях лучше бы поберечься от снайперов и разведчиков–диверсантов.

— Опять взрывпакетами забросают? — спускаясь в подземную столовую, нервно хохотнул маршал.

— Снайперы стараются пули класть поближе к цели, — на полном серьёзе предупредил парагвайский изверг. — А диверсанты лезут в рукопашный бой, чтобы ценного языка добыть. На вас теперь вся фронтовая разведка «зелёных» охоту откроет.

— А предупредить коллег нельзя, что проверяющие из Москвы прибыли? — проходя в просторный блиндаж, уставленный длинными дощатыми столами, предложил снизить накал учений инспектор.

— Так вы же, товарищ маршал, прибыли не парад принимать, а военную выучку войск оценивать. Зачем же значимую часть специальных подразделений выводить из боя? «Зелёные» сумели с борта патрульного дирижабля засечь вход в зону учений неопознанного самолёта, провели авиационную доразведку, атаковали на подлёте к аэродрому и добили уже на посадочной полосе.

— Мои пилоты не докладывали об обнаружении казачьего дирижабля на маршруте полёта, — недовольно зыркнув на своих штабников, нахмурился Тимошенко.

— Вероятно, воздушный разведчик выглядывал из–за облаков, — пожал плечами Карпин. — Телескопический объектив дальнего обзора позволяет разглядывать и производить телесъёмку объектов с дистанции в пятнадцать километров. В ясную погоду и при дополнительной аппаратной обработке, можно даже полевую форму офицеров различать.

— Неужели, ваши дирижабли висят в воздухе на недосягаемой для крылатой авиации и зенитной артиллерии высоте? — не до конца веря спорным сведениям советской разведки, спросил маршал. — Там же морозяка неимоверный, да и дышать нечем?

— На одном месте они тоже могут зависать, но расход топлива излишний, — разъяснил нюансы Карпин. — Дирижабли стараются барражировать в разнонаправленных воздушных потоках. Нормальное давление внутри капсулы обеспечивается герметичностью салона, температура — подогревом от систем работающего двигателя. В качестве нагрузки дирижабль несёт: запас газового топлива, маленький экипаж с грузом жизнеобеспечения, а главное — радиоретрансляционную и телеаппаратуру.

— А если аварийная ситуация?

— В случае разгерметизации салона, оденут кислородные маски. Парашюты тоже имеются, только применить их удастся лишь, выпрыгнув из падающей кабины, поближе к земле.

— И сколько времени пилоты–смертники болтаются по небу?

— Запас топлива и питания для экипажа рассчитывается на двухнедельный рейд, но отчаянные герои, при желании, могут гонять в потоках попутного ветра хоть вокруг света.

Солдаты в поварских колпаках и фартуках принесли подносы с металлическими тарелками и кружками, на время ужина беседа прервалась. Пища оказалась весьма вкусной и сытной, опровергая доносы сторонних доброхотов, которые жаловались на организацию скудного питания целой армии исключительно на полевых кухнях.

Генерал пригласил отужинавшего маршала в тамбур запасного выхода, приспособленного лётчиками под курилку. Тяжёлая дверь отделила их от помещения столовой, а через распахнутую наружу дверь проникла вечерняя прохлада, наполненная ароматом степных трав. Усевшись на лавочку вдоль стены, ветераны, раскурив папиросы, начали приватный душевный разговор.

— Докладывали, что вы тут все выделенные для армии стройматериалы пустили на временные сооружения? — разглядывая обтёсанные брёвна потолка, похлопал ладонью по дощатой лавке маршал.

— Казармы мирного времени — лишнее расточительство, — отстаивал выбранную методику подготовки войск генерал Карпин. — А созданные фронтовые позиции останутся после учений и ещё хорошо послужат для обкатки следующих резервистов.

Слух маршала резануло последнее слово.

— Ну уж, товарищ Карпин, вам–то не резервистов дали: весь рядовой состав уже прошёл годичную подготовку в частях РККА, бойцы сплошь комсомольцы, а командиры и замполиты — коммунисты.

— Строем ходить и песни горланить личный состав научили, а вот патроны и снаряды, видно, сильно экономили, — не стеснялся критиковать огрехи советской военной подготовки казак–парагваец. — И боевые действия учили вести только в светлое время суток, будто бы ночью война прекращается.

— В темноте, даже с применением существующих приборов ночного видения, организованно вести боевые действия невозможно, — категорично замотал головой маршал. — Теряется всякая управляемость подразделениями.

— Товарищ маршал, разрешите опровергнуть устаревшую теорию практическими маневрами на поле боя.

— Я ознакомлен с доносами от некоторых политработников Южной полевой армии. Органы НКВД уже завели дело по факту дезинформации высшего командования РККА. Слова надо делами подтверждать, а в распоряжение главного штаба РККА никаких достоверных фактов эффективности парагвайской методики обучения войск до сих пор не поступило. Сокрытые мраком ночи мифические победы над условным противником никого не впечатляют.

— Зато и противник ничего не ведает об истинных возможностях нашей армии, — довольно улыбаясь, скрестил руки на груди парагвайский стратег. — По секрету скажу вам, товарищ маршал, что большинство ложных донесений в штаб РККА и в органы НКВД написано под мою диктовку. Думаю, в Москве достаточно шпионов, которые сигнализируют в Берлин и Токио о провале парагвайской авантюры. Спецслужбы охотно докладывают руководству то, во что лидерам государств хочется верить. А сказки про всевидящие дирижабли, самолёты и танки с приборами ночного видения, про телевидение и сверхдальнюю связь на театре боевых действий, ведь согласитесь, кажутся нереальным кошмаром.

— Вы так самоуверенны? — опешил от наглости казачьего генерала Тимошенко.

Генерал–лейтенант Карпин глянул прямо в глаза Народному комиссару обороны.

— Я уверен лишь в красноармейцах и командирах, из которых сформирована моя армия. По приказу товарища Сталина в интернациональную армию были отобраны самые верные советскому народу комсомольцы и коммунисты, а из парагвайских казаков на родину прибыли истинные патриоты и ветераны–большевики, проверенные временем и… лагерями. Обнаруженный мусор военная контрразведка успешно вычистила.

— Наслышан я о несчастных случаях, произошедших, якобы, в ходе учебных стрельб, — не одобряя террор, поморщился Тимошенко. — Только как теперь доказать виновность погибших?

— Специалисты парагвайской контрразведки работают не хуже коллег из НКВД, — усмехнулся Карпин. — А если будет недостаточно письменных показаний и магнитофонных записей от разоблачённых агентов, так ведь они все ещё живы и могут дать дополнительные сведения. Парагвайцы работают жёстко, но прагматично — «в расход» почём зря людей не пускают.

— Вы и моему штабу не доверяете? — хмуро глянул на плотно прикрытую тяжёлую дверь Тимошенко.

— Ваших спецов не проверяли, — пожал плечами Карпин. — Однако поостерегусь открывать им все секреты. Кое–какие сведения дадим, а разведка уж поглядит, где какая информация всплывёт.

— Будет подозрительно, если я в одиночку проведу инспекцию армии, — покачал головой Тимошенко.

— Армия большая, а времени мало, вот и придётся инспекторам разделиться, — развёл руками Карпин. — Политработники опросят личный состав, засланцы НКВД проверят доносы, технари оценят качество нового оружия и техники — всем будет, о чём доложить наверх. Однако всю целостность картины мы покажем только вам, Семён Константинович, и подкрепим киноматериалом, который вы сможете предоставить лично товарищу Сталину. А уж вождь решит, кого из генералитета следует ознакомить с каким секретным материалом. Кстати, чтобы инспекционный отчёт не выглядел кинопостановкой, товарищ Сталин сможет наблюдать за отдельными этапами полевых учений в режиме реального времени.

— Это как это?.. — отвисла челюсть у маршала.

— По телевизору глядеть, словно прямую телевизионную трансляцию футбольного матча, — усмехнулся, уж привыкший к парагвайским чудесам техники Фёдор. — В Асунсьоне десятки тысяч фанатов уже несколько лет так болеют за свои команды.

— Интересненько, — озадаченно озираясь по сторонам, попытался отыскать в тёмных углах скрытый объектив телекамеры, застигнутый врасплох, маршал. — И когда начнётся кино?

— Да, собственно говоря, первый сеанс уже час как идёт, — взглянув на циферблат командирских часов, ещё больше напугал парагвайский кудесник, но, заметив вытянувшееся лицо удручённого гостя, поспешил успокоить маршала: — Пока что проводится настройка канала телепередачи, согласовывается обратный радиоканал связи. К сожалению, в Кремле ещё не оборудована телестудия, нет мощной передающей станции, поэтому Сталин может наблюдать картинку на экране телевизора, лишь как простой зритель. Хотя, по радиообмену, уже можно наладить с вождём голосовую связь, хорошего качества.

— Прямо с полевого аэродрома? Без проводной телефонной линии с Москвой? — поразился возможностям парагвайской связи Тимошенко. — А противник не сможет переговоры в радиоэфире прослушивать?

— Кодированные телесигналы уж точно не сумеет, а для перехвата радиопередачи врагу надо находиться на линии радиолуча, ведь передача осуществляется остронаправленными антеннами и между высоко расположенными ретрансляционными станциями. Звено дирижаблей выстроено в сторону Москвы, считай, словно вдоль условной линии фронта. Да и таблицы кодов мы очень часто обновляем, используя для этого недоступный для перехвата врага телефакс.

— Теле… что? — не понял суть способа передачи информации маршал.

— Ну, типа… фотографию с экрана телевизора, — попытался доступно объяснить Карпин.

— Да я и телевизора–то вашего никогда не видывал, — раздражённо всплеснул руками советский гражданин.

— Приглашаю в штаб, посмотреть, — поднявшись со скамьи, предложил радушный хозяин. — А соратников своих отправьте почивать в спальный блиндаж, небось, утомились с дорожки, соглядатаи. Не по чину им ночные беседы с Вождём народов вести.

Тимошенко отослал свою московскую братию спать, а сам последовал за Карпиным в штабной блиндаж. По пути услышал размеренную стрельбу где–то за пределами взлётного поля.

— Плановые ночные стрельбы техперсонала и охраны аэродрома, — махнул рукой в сторону трескотни Карпин. — Там, в овражке, у нас тир обустроен.

— Патронов не жалеют, — отметил частоту выстрелов маршал.

— В потёмках целиться некогда, — отмахнулся Карпин. — Бьют по силуэтам мишеней, отрабатывают скоростную стрельбу навскидку.

Едва подошли к входу в блиндаж, в сгустившихся вечерних сумерках раздался истошный вой сирены воздушной тревоги.

— Да вы тут, я гляжу, не скучаете, — хмыкнув, заметил Тимошенко.

— Сегодня «зелёные» раненько пожаловали, видать, ваш московский самолёт у них азарт пробудил, — увлекая маршала за рукав, поторопился упрятать дорогого гостя под свод крепкого блиндажа Карпин. — Товарищ маршал, нам бы лучше побыстрее схорониться, а то могут снарядные болванки и над головой просвистеть. Мы по воздушным мишеням шрапнельными зарядами не бьём, меткость зенитного огня отрабатываем.

— Вы что же, из пушек прямо по самолётам лупите?

— Когда мишень низко опустится, то из спаренных пулемётов очередями трассеров кромсаем, а пока на высоте кружит — из зенитных орудий болванками упражняемся скоростной стрельбе, — открывая дверь блиндажа, пожал плечами генерал и пояснил: — Самолёт притягивает на тросе планер к самому аэродрому и пускает фанерную мишень на циркуляцию по широкой спирали.

— По прицелам ночного видения целитесь?

— Нет, планер без мотора, и теплового пятна не даёт, — замотал головой Карпин. — Как только в ночной прицел увидим, что самолёт–тягач отвалил в сторону, начинаем шарить лучами прожекторов по небу.

— Разве самолёт в ночном небе так легко обнаруживается? — удивился Тимошенко, сразу вспомнив, что все истребители казаков оборудованы инфракрасными прицелами пассивного типа, не требующими подсветки.

— Намного легче, чем днём искать в бинокль, — закрывая дверь за спиной гостя, похвалил парагвайские «ночники» Карпин. — У светлого пятна от разогретого двигателя отличная контрастность на чёрном фоне.

— А наземная техника также заметна?

— С включённым двигателем — да, но вот холодное железо мало отличимо от фона. Однако рядом с техникой всегда суетятся солдаты, а уж человеческие тела в инфракрасном спектре зримо выделяются на местности.

В полевом штабе за развёрнутой на столе картой уже стояли командиры танковых, артиллерийских, авиационных и пехотных частей. После знакомства маршала с командным составом «красных», приступили к обсуждению плана ночной атаки на полевые позиции «зелёных». Однако большую часть времени провели не за раскрашенной красными стрелами топографической картой, а рассматривая местность на фотоснимках аэроразведки. Изображение с кадров фотоплёнки проецировалось на растянутую на стене простыню. Карпин руководил действиями офицера связи, работающего с фотопроектором, при этом концом длинной указки водил по чёрно–белым изображениям укреплений оборонительной линии противника. После постановки боевой задачи, обсудили и условности организации учебного боя: окопы обозначены вспаханной плугом полосой земли; головы вражеской пехоты выполнены из обрезков фанеры, воткнутых в импровизированный бруствер; макеты танков собраны из толстых железных листов, пушки деревянные, фанерные планеры будут изображать вражеские самолёты, артиллерийский огонь должен вестись учебными снарядами с пустыми болванками, стрельба из противотанковых ружей — стеклянными пулями.

— Стеклянными? — удивился необычному новшеству маршал.

— Стеклянные дешевле бронебойных, — пояснил Карпин, — и не наносят повреждений корпусу танка. Ведь противотанкисты будут бить в упор по бортам Т-34.

— Хорошо хоть не по лёгким танкеткам лупите, — проворчал маршал. — Кстати, я знаю, что вы переоборудовали переданные вашей армии тысячу устаревших танков.

— Да, пока наша армия ещё не укомплектована новыми средними танками, мы попросили у командования старые модели лёгких танков, отремонтировали на заводах за счёт Парагвая и установили на них модернизированные башни с современным электроприводом. Вместо старых пушек, в башню разместили двадцатимиллиметровые автоматические с удлинённым стволом и большим углом его возвышения. Теперь «старички» могут бить не только вражеские танки в борт, но и низколетящие самолёты сбивать, да и пехоте больше достанется.

— А ночниками тоже оборудовали?

— Только советскими моделями с инфракрасными прожекторами, — подтвердил Карпин. — На наших Т-34 такие используют стрелок–радист и водитель.

— Сразу оба? — удивился Тимошенко.

— Водитель видит отображение экрана прибора в зеркале трубы перископа, совмещённого с ночным прицелом пулемёта. Обзор возможен лишь по ходу движения танка, как видит дорогу водитель в свете обычных фар. Командир машины через свой прибор пассивного типа тоже видит подсвеченную инфракрасным лучом дорогу, но имеет возможность и осматриваться далеко вокруг. Подвижный объектив прибора ночного дальновидения расположен на башне танка и ещё используется в качестве орудийного прицела. Изображение нечёткое, но, к примеру, вражеский танк, с работающим двигателем, отлично заметен даже с километровой дистанции.

— Для прицельного огня танку дальше и не надо, — удовлетворённо кивнул Тимошенко и решил уточнить ещё одну деталь операции: — А как вы рассчитываете проводить фланговый удар через минное поле?

— Пустим впереди танковой колонны «черепаху», — применил непонятный маршалу сленг казачий генерал. Пришлось разъяснять: — Мы переделали несколько тяжёлых танков Т-35 под машины минного разграждения. Почти десятиметровая длина его корпуса позволяет легко преодолевать рвы. Сняв с танка все орудийные башни, убрав боекомплект и лишний запас топлива, а также сократив экипаж с десяти человек до двух, мы поместили в корпус второй двигатель, увеличив мощность машины. Эти изменения позволили прикрыть низкий силуэт корпуса с боковых проекций и по фронту дополнительным слоем, наклонно установленных, броневых плит, придав ему вид панциря черепахи. Впереди к танку подцепляется минный трал из блока железных катков, закреплённых на раме, подпрыгивающей при подрыве мины под катком. При преодолении полосы минного заграждения, танк разбрасывает перед собой дымовые шашки, скрываясь от огня противника. Продвигаясь вперёд, он оставляет за собой след из рассыпанного мела, а ночью обозначает путь светом тлеющих прогоревших шашек. Прорывающуюся машину прикрывает огнём колонна танков, следующая за дымящей «черепахой».

— И получается? — прищурив глаз, глянул на парагвайского новатора маршал.

— Сами сегодня убедитесь, — улыбнулся Карпин. — Ведь противотанковые мины будут настоящие.

— Как тут у вас всё серьёзно, — опять уважительно покачал головой Тимошенко.

По окончанию совещания, командиры поспешили к своим частям. А Тимошенко шёпотом задал Карпину терзающий его вопрос:

— А товарищ Сталин следил за ходом обсуждения операции?

— Во всяком случае, трансляция в Москву велась, — пожал плечами Карпин и обернулся к офицеру связи: — Лейтенант, канал обратной радиосвязи с верховным главнокомандующим уже налажен?

— Так точно, товарищ генерал–лейтенант. Чувствительный микрофон громкой связи включён, можете говорить.

— Оставь нас одних, — решил засекретить беседу с вождём генерал.

Когда за лейтенантом закрылась дверь, Карпин повернулся лицом к вмонтированному в стену объективу телекамеры, находящейся в соседнем помещении.

— Товарищ Сталин, разрешите доложить обстановку, — вытянулся по стойке смирно генерал–лейтенант.

После некоторой паузы из динамика рации раздался чуть искажённый эфирными помехами голос вождя:

— Я в курсе происходящего, товарищ Карпин, — хорошо работаете, профессионально. А вот к товарищу Тимошенко у меня есть вопросы.

— Слушаю, товарищ Сталин, — шагнул вперёд маршал и встал тоже по стойке смирно.

— Вы, товарищ маршал, уже видели фотоснимки с условной гибелью на поле аэродрома всего своего штаба?

— Ещё нет, товарищ Сталин, — смутился Тимошенко от столь оперативной передачи данных в штаб.

Очевидно, Сталину понравилось, как возможно почти мгновенно передавать в Москву не только телевизионную картину происходящих за тысячу километров событий, но и информацию в виде фотографий. Телевизионный канал позволял почувствовать себя, в какой–то мере, подобным всевидящему богу. Вождь уже успел осмотреть расположение войск с высоты, недоступной даже птицам. Затребовал в руки фотоснимки с истребителя, который атаковал московский самолёт. По запросу даже копию лётной карточки дерзкого молодого пилота «Аэрокобры» получил, пока наблюдал за совещанием в штабе армии.

— Попросите товарища Карпина размножить фотографии и раздать всем условно убитым штабникам. Пусть поместят в траурную рамку и держат на рабочем столе, как напоминание о своей халатности. — Сталин сделал паузу, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы выразить возмущение. — Выстроились на поле, как королевские пингвины в зоопарке! Вы не на парад отправлены, а на военно–полевые учения. Товарищ Тимошенко, проследите за сменой формы на полевую и более ответственно относитесь к проведению боевых маневров. Как вы уже заметили: у парагвайских товарищей всё поставлено серьёзно. Прошу вас соответствовать и делать выводы из увиденного.

— Слушаюсь, товарищ Сталин.

— Что комиссия генштаба думает о распространении на другие военные округа опыта фотофиксации результатов воздушных атак?

— Полезная методика, — кивнул Народный комиссар обороны. — А главное — выпуск простой фотоаппаратуры, в отличие от специфических теле и радиоприборов, возможно быстро наладить на базе советских заводов.

— Отправьте заказ немедленно, а на первое время возьмите несколько комплектов фоторужей у генерал–лейтенанта Карпина. Заодно попросите откомандировать истребительное авиазвено лейтенанта Покрышкина в Западный военный округ, пусть парагвайские орлята сразятся с опытными советскими соколами. — Ворчливо приказал Сталин, хотя в душе ему очень импонировал факт, что лётчиком–асом на «Аэрокобре», атаковавшей МиГи, оказался молодой советский лейтенант, а не парагвайский ветеран. — Посмотрим, как себя покажет новомодная заморская техника в бою с проверенными временем моделями самолётов. Фотофиксация побед не позволит командованию подсуживать поединки.

— Тогда уж, для полной объективности, и новые МиГи с молодыми лётчиками тоже надо отправлять в учебные бои, — предложил расширить эксперимент маршал, но засомневался в другом: — Только вот тут есть существенная проблема: обученные парагвайскими инструкторами лётчики сражаются в паре, а советские истребители воюют звеньями по три самолёта — состязание выходит не равнозначное. Хотя стоит заметить: опытный лётчик, воевавший в Испании, мне сказал, что нашим «тройкам» сильно доставалось от немецких «двоек».

— Вот и проверим, чья тактика боя эффективней, — решил выяснить Сталин. — Пусть три пары «парагвайцев» сойдутся с двумя звеньями советских мастеров воздушного боя — так по-честному выйдет. Новые машины и юношеская дерзость — против матёрых ветеранов, но на чуть устаревших моделях самолётов. Товарищ Тимошенко, забирайте у генерала все встречавшие вас три пары истребителей.

— Я бы, всё же, и парочку парагвайских ветеранов на «Аэрокобрах» ещё послал на воздушное ристалище, — предложил добавку щедрый хозяин. — Ведь у немцев и машины мощные, и тактика боя проверена в реальных схватках, и лётчики–асы.

— Немцы нам не противники, — не понравилось дерзкое замечание казачьего генерала Сталину. — Вы лучше скажите, товарищ Карпин, можете ли организовать телевизионные каналы связи со всеми военными округами?

— Существующим флотом тропосферных дирижаблей, возможно только прикрыть западную часть границы от Балтийского до Чёрного морей, — поубавил аппетиты вождя Карпин. — При этом для создания устойчивого канала связи с Москвой, придётся ещё задействовать и радиовышки. Также потребуется поставка дополнительной телерадиоаппаратуры из Парагвая. Для экономии средств, предлагаю ограничиться передачей фотоматериалов и организацией ретрансляции радиопереговоров со штабами дивизий.

— Организация телерадиоканала с Москвой на уровне дивизий — хороший результат, — вынужденно согласился на реально возможное Сталин, хотя вождю очень бы хотелось всевидящим оком лично контролировать удалённые от столицы районы. Однако оперативная пересылка фотоснимков и устойчивая голосовая связь с командующими — тоже было уже не плохо. — А пока что, товарищи, держите меня в курсе войсковых учений. Товарищ Тимошенко, от вас жду подробный телеотчёт с отснятым киноматериалом и предложения по реорганизации подготовки РККА к боевым действиям.

— Так точно, товарищ Сталин, — отдал честь стеклянному глазу телекамеры Тимошенко. От ощущения, отовсюду взирающего колючего взгляда вождя, маршалу теперь было уже трудно избавиться.

Карпин тоже отдал воинскую честь и дождался, когда погаснет контрольная лампочка на пульте офицера связи.

— Канал телетрансляции разорван, — выдохнув, дал отбой для маршала Карпин.

— Ох и подвели же вы меня с этим авианалётом на поле, — сняв фуражку и тыльной стороной ладони утерев лоб, посетовал Тимошенко.

— Это ещё что. Меня вон самого уже пару раз «зелёные» разведчики в плен брали на дорогах, — развёл руками генерал–лейтенант. — На войне, как на войне — враг скидок не делает.

— Но должны же соблюдаться какие–то условности! — возмутился маршал.

— Чем меньше, тем для всех лучше, — замотал головой казачий генерал и рассмеялся. — Зато навыки выживания вырабатываются. Я теперь, наверное, даже на параде буду к земле припадать, когда над головой самолёты пролетят.

— А спать вы тоже отвыкли, — взглянув на часы, иронично заметил Тимошенко.

— Сегодня удастся только часок вздремнуть, пока будем лететь к месту ночной атаки, — пожал плечами Карпин. — До рассвета «красные» должны выбить врага с линии обороны — тогда можно будет уж и поспать до полудня, когда начнём накат «зелёных» отражать.

— Лететь? — уловил главное в словах генерала Тимошенко. — Что–то посадочной полосы я на фотоснимках местности не заметил.

— Автожирам аэродромы не нужны, — отмахнулся Карпин.

— А правда, что пилоты автожиров не берут с собой парашютов, — поёжился маршал.

— Подбитые воздушные аппараты спасает авторотация широких лопастей винтов, — объяснил Карпин и издевательски пошутил: — Но командно–штабную винтокрылую машину таким способом не посадить, если подобьют, то грохнемся оземь знатно.

— И что не так с машиной? — напрягся пассажир.

— Потому что это не автожир, — рассмеялся казачий генерал, — а вертолёт Сикорского.

— В штабе нет сведений о подобной технике, — нахмурившись, признал промахи разведки маршал.

— Наши красноармейцы окрестили необычный автожир «Ночным драконом», — довольный сокрытием секрета, улыбнулся Карпин. — Потому что летает только по ночам, громко хлопает лопастями винта и похож на перекормленный автожир. В нашей армии только одна эскадрилья вертолётов, и базируется она в тайном месте. А используется исключительно в тёмное время суток, чтобы чужаки не сумели сфотографировать или понять истинную мощь боевой техники.

— Погодите, вертолёты — это электрифицированные подъёмные машины с пропеллерами, запитанные кабелем от наземного генератора, — вспомнил имеющиеся в штабе данные Тимошенко. — Парагвайцы используют их для подъёма в воздух радиоантенн ретрансляторов и в качестве световых маяков при ночных штурмах.

— А также, с помощью телекамер, они применяются для корректировки артиллерийского огня, — подняв указательный палец, дополнил Карпин. — Однако ударный вертолёт, хотя тоже оснащён электродвигателем, но не прикован кабелем к земле, а генератор, аккумулятор и водородный двигатель располагаются внутри корпуса. Скорость полёта у вертолёта ниже, чем у самолёта, зато, при сохранении мобильности автожира, он значительно выше по грузоподъёмности.

— Водородного двигателя? — удивлённо поднял брови Тимошенко. — А разве это не опасно для боевой машины?

— Нет, сам специфический носитель водорода не горючий и не боится ударного воздействия. В топливном баке хранятся пластины из пористого материала, способного накапливать водород внутри своей химической структуры, которые растворяются в воде с высвобождением рабочего газа. Плоские баки, расположенные под днищем корпуса вертолёта, служат дополнительной бронезащитой. И даже из пробитых топливных элементов, при смачивании их водой, водород всё равно поднимается к карбюратору двигателя.

— Хорошо, а водород для зарядки топливных чудо–элементов, откуда берёте?

— Из воды, методом электролиза, — тяжело вздохнув, развёл руками генерал. — Не требуйте экономичности от военной техники. Да, общий КПД низкий, но ведь тонны угля или дров в воздух не поднимешь, а вот «выжимки» из воды закачать в «водородный аккумулятор» можно. Кстати, двигатели парагвайских дирижаблей тоже используют подобные аккумуляторы, поэтому экипажи не испытывают недостатка воды, ещё и утечку водорода в несущей оболочке можно восполнить.

Карпин провёл маршала на самый дальний край аэродрома, где под масксетью притаился странный воздушный аппарат.

— А ещё, какие боевые достоинства у монстра? — скептически разглядывая пузатого уродца, приглядывался к вооружению, подвешенному на маленьких крылышках по бокам корпуса, маршал. — Думаю, скоростью ваш неуклюжий дракоша точно похвастать не сможет.

— Вертолёты весьма шумны и уязвимы для огня из стрелкового оружия, — честно признал недостатки парагваец. — Поэтому работают преимущественно по ночам и атакуют с предельно возможной дистанции, зато их двадцатимиллиметровая авиационная пушка ШВАК легко прошивает крышу танков, и от тридцати реактивных снарядов спасения нет.

— Тридцати⁈ — с уже значительно большим уважением поглядел на круглые подвесные обоймы маршал. — Эдак, одна машина, с приборами ночного видения, может целую колонну танков расстрелять.

— Вот, до военной поры, и прячем истребители танков от чужих глаз, — сюрприз врагу сделать хотим, — улыбнулся Карпин. — Воздушные тачанки, конечно, уязвимы, но скорость в сто пятьдесят километров в час совсем уж маленькой не назовёшь — врагу легко их не поразить.

— Ну ладно, полетаем на «Ночном драконе», — махнул ладонью Тимошенко и поднялся на борт вертолёта.

Помимо четырёх кресел, внутри салона командно–штабной машины располагалась телерадиоаппаратура. Очевидно, без неё в вертолёте смогло бы разместиться до десятка десантников.

Отвратительный шум, с каким машина разрывала лопастями ночное небо, жутко не понравился маршалу. Он искренне не понимал, как Карпин ухитрился ещё и вздремнуть во время часового перелёта. В конце маршрута внимание Тимошенко привлекло появление на телеэкране прибора ночного видения яркой белой полосы на тёмном фоне.

Увидев интерес маршала, капитан–связист протянул гостю шлем, с встроенными в него наушниками, и дал пояснения:

— По дороге движется колонна танков с прицепами для десанта, — увеличив масштаб изображения на телеэкране, показал пальцем капитан. — А вот, в стороне, видны группы артиллеристов зенитных орудий. Они сейчас с дистанции в десять километров начнут обстрел позиций противника. — Капитан показал на другой экран. — Это изображение с борта автожира–корректировщика, следящего за окопами «зелёных».

— А что это там за яркие вспышки?

На этот вопрос уже ответил встрепенувшийся Карпин.

— Эскадрилья «красных» МиГов обстреливает реактивными снарядами артбатарею врага. Каждый истребитель несёт по шесть ракет, либо две бомбы по пятьдесят килограмм. Отработав по позициям на земле, МиГи потом будут прикрывать тихоходные автожиры от воздушных атак сверху.

Тимошенко выглянул за борт в окно иллюминатора, но никакой колонны техники в тёмном поле не заметил.

— Танки будут атаковать прямо с марша?

— Нет, сначала отцепят тележки с моторизированной пехотой, — пояснил Карпин. — Часть бойцов поедет на броне танков, часть выдвинется в пешем порядке.

— А как бойцы смогут ориентироваться в кромешной темноте? Ведь у пехотных командиров нет приборов ночного видения.

— Зато в каждом танке имеется, — гордо улыбнулся генерал. — Для взаимодействия, командиры танков поддерживают постоянную связь с командирами пехотных взводов. А для лучшего визуального ориентирования сопровождающей пехоты, позади кормы танков слабо светятся красные габаритные огни.

— У парагвайцев имеется в штате каждого пехотного взвода радист? — удивился неслыханной технической оснащённости и обученности бойцов Тимошенко.

— В штурмовых пехотных частях все командиры взвода имеют личную рацию, — совсем ошарашил Карпин и, нагнувшись, достал из шкафчика аварийный экземпляр полевой рации, размером меньше противогазной сумки.

— Да в РККА батарея к полевой рации больше весит, — взяв в руки чудо–аппарат, оценил заморскую малышку Тимошенко.

— В наших рациях батареи литий–ионные, — похвалился парагваец. — На поле боя большая мощность станции не требуется — в тылу высоко висят антенны ретрансляторов на электровертолётных платформах. Бойцы называют их «воздушными змеями». И особых навыков для освоения работы с аппаратом голосовой связи командирам не требуется.

— А если нужно организовать связь на большом удалении от линии фронта?

— Тогда присоединяется магнитофонный блок с дополнительной литиевой батареей, — словно заправский фокусник, извлёк из аварийного ящика новую чудесную вещицу парагваец. — Такими блоками оснащаются разведгруппы, бродящие по тылам противника. Для облегчения набора цифр морзянкой, на панели управления расположен дисковый номеронабиратель. Цифровое сообщение сперва записывается на магнитофон, а затем в ускоренном режиме прокрутки магнитной ленты передаётся в штаб. Чтобы его прочесть, или хотя бы перехватить, необходимо передачу записать на магнитофон, а затем уже в замедленном режиме прокрутить ленту. Знаю, что подобной записывающей техникой обладают пока лишь парагвайские связисты. Кстати, опасаясь пеленгации самого факта работы рации, разведчики могут передать важное сообщение в автоматическом режиме, установив таймер на магнитофоне.

— Бросив секретную рацию? — не одобрил такую расточительность маршал.

— Люди важнее, — зло глянул исподлобья Карпин. — А за заминированной рацией можно когда–нибудь вернуться. Она сырости не боится, и, без введения радиокода, встроенную в её корпус бомбу сдвигать с места нельзя. Когда полностью разрядится литиевая батарея — придётся только подрывать.

— Не боитесь, что враги попытаются завладеть техникой и скопировать?

— Мозгов не хватит! — рассмеялся Карпин. — Парагвайскую радиоэлементную базу или «водородные аккумуляторы» долго ещё чужакам не удастся воссоздать, над ними настоящие техно–чародеи шаманили.

Тимошенко было над чем задуматься, пока вертолёт надолго завис над полем боя. Маршал внимательно отслеживал по телеэкранам перемещение световых меток. Иногда он выглядывал в иллюминатор, силясь что–то разглядеть в движущихся тенях, отбрасываемых светом сигнальных ракет. Эскадрильи автожиров кружили над позицией противника, засыпая окопы яркими ракетами и фальшфейерами, не позволяющими врагу разглядеть подползающую из темноты «красную» волну атакующих. Эфир жужжал на разных частотах переговорами командиров штурмовых групп. Танки били из темноты по мишеням, вспышками молний озаряя поле. Грохот орудий доносился даже сквозь шум вертолётных лопастей. Вспышки от огня стрелкового оружия мерцали во тьме, словно мигающие лампочки гирлянды ёлочного украшения, растянутой в тёмном дворе.

Внезапно с фланга позиции размеренно замелькали яркими всполохами разрывы противотанковых мин. А уже через минуту, опережая штурмующие по фронту батальоны, вдоль подсвеченных ракетами окопов поползли серые тени прорвавшихся с фланга танков.

— «Зелёные» разбиты! — победным возгласом известил маршала о завершении ночной операции Карпин. — Сейчас приземлимся чуть в стороне от занятых позиций, и можно будет вздремнуть до обеда.

— Я хотел бы побывать в окопах, пообщаться с командирами, — пожелал продолжить инспекцию маршал.

— Да нет там ещё никаких окопов, только одна имитация, — отмахнулся Карпин, но препятствовать экскурсии не стал, лишь настоял, чтобы маршал переоделся в камуфляж разведчика.

Памятуя конфуз на аэродроме, Тимошенко принял предложенный комбинезон с благодарностью.

Вертолёт приземлился. Подъехал танк комбата, и маршалу представилась возможность осмотреть поле боя через его оптику приборов ночного видения. На занятой линии обороны условного противника «красные» спешили возвести настоящие полевые укрепления. Только что совершившая трёхчасовой марш по степи, вдоволь набегавшаяся по полю, моторизованная пехота отложила винтовки и взялась за сапёрные лопатки.

В прибор танкового «ночника» Тимошенко разглядел спешащую к занятым позициям вереницу машин.

— Наша инженерная техника подтягивается, — успокоил комбат. — Сейчас пыль столбом поднимется от роторных экскаваторов. К полудню тут будут вырыты окопы полного профиля, с «лисьими норами» для укрытия пехоты от артогня. Капониры для танков тоже выкопают. Был бы лесок поблизости, так и блиндажи бы соорудили.

Маршал добрался до края позиций и поговорил с пехотными командирами, а затем и настроение рядовых красноармейцев узнал. Отвечали все бодро.

— Не хочется передохнуть? — спросил Тимошенко у вспотевшего красноармейца.

Боец утёр тыльной стороной ладони капли пота со лба и улыбнулся.

— Это только мёртвые не потеют, товарищ командир, а я на тот свет ещё не тороплюсь.

— Так ведь на учениях не убивают по настоящему, — возразил маршал.

— Извините, товарищ командир, не вижу в темноте ваши знаки воинского различия, но сразу видно, что под гусеницы танков вы ещё не попадали. А мне уж довелось хорониться от танков в вырытой мелкой канавке. Нет уж, я лучше теперь на ладонях мозоли натру, но окопчик вырою по всей науке, чтобы землицей не присыпало, когда танки через нас пойдут.

Эти слова простого красноармейца маршал вспомнил в полдень, когда танки Т-34 железной грохочущей лавиной накатили на окопы полного профиля. Танкисты мчались на приличной скорости, стреляя из пушек и пулемётов по расположенным позади линии обороны мишеням.

Пули свистел над головой пехотинцев, но они упорно вели огонь по развешенным между столбиками перед окопами гирляндам консервных банок. А расчёты «красных» противотанкистов торопливо палили из противотанковых ружей по бортам наступающих «зелёных» машин.

Когда танки прокатились гусеницами по брустверу окопов, присыпав комьями земли каски пехотинцам, в корму машин полетели, вместо гранат, бутылки с известковым раствором.

Тимошенко потом специально подошёл поближе к прорвавшимся «зелёным» танкам, чтобы увидеть белые разводы от извёстки и своими руками пощупать выщерблены краски от попаданий крупнокалиберных стеклянных пуль.

— А ведь, пожалуй, лёгкие танки с тонкой бронёй тут бы не прошли, — задумчиво глядя на многочисленные отметины, признал маршал.

— У нас — не прошли бы, — тяжело вздохнув, грустно улыбнулся Карпин. — А вот в остальных частях РККА тридцать тысяч парагвайских противотанковых ружей мёртвым грузом лежат. Командование стрельбы не устраивает, бойцов танками не обкатывает. Хотя опыт военных действий показывает, что в первых боях больше всего гибнет необстрелянных солдат.

— Спасибо, товарищ Карпин, хорошо готовите красноармейцев, — с искренним чувством пожал руку парагвайскому союзнику Народный комиссар обороны. — Вы ведь в РККА более двадцати лет прослужили и ситуацию в Советском Союзе не хуже меня знаете. Что посоветуете для спешного совершенствования боевой подготовки войск?

— Для спешного? — надвинув каску на лоб, почесал затылок бывший советский командир красной армии. — Ну, с мобилизацией вы и без моих советов поторапливаетесь, а вот о подготовке резервов заботитесь слабовато.

— ОСОАВИАХИМ кратно усилил работу с молодёжью, — не согласился с критикой маршал.

— С допризывниками, — поднял указательный палец Карпин. — Но, похоже на то, что ждать, когда пацаны подрастут, некогда — нужны уже готовые и очень качественные бойцы.

— Мы не можем в мирное время повторно призывать в армию уже отслуживших срочную службу бойцов, — категорично замотал головой Тимошенко. — Это вызовет в обществе нежелательные настроения.

— Вы не призывайте, а приманивайте, — хитро подмигнув, рассмеялся казачий генерал. — В добровольных спортивных обществах занимаются в свободное время миллионы советских граждан. Предлагаю для спортсменов, отслуживших в армии, и призывников будущего осеннего призыва установить в рабочую неделю один день для общефизической военизированной подготовки. В период прохождения подготовки спортсмену выплачивается средняя дневная зарплата по месту работы, а студентам учебных заведений на экзаменах добавляется один бал к аттестационным оценкам. Всем обеспечивается трёхразовое бесплатное питание и военная форма для занятий. Оружие и боеприпасы выдают расквартированные в ближайших районах части РККА. Армия и ОСОАВИАХИМ предоставляют помещения, полигоны и технику. При этом формальный подход к занятиям недопустим: под запретом трата времени на строевую подготовку, изучение уставов и политзанятия. Только специальная подготовка: овладение различными видами оружия, снайперская стрельба, марш-броски, приёмы рукопашного боя, совершенствование управлением военной техникой, изучение радиодела и сапёрная подготовка, приёмы разведки и маскировки. Разумеется, это всё с учётом вида спорта, которым занимается доброволец, его физподготовки и прежнего армейского опыта.

— На таких условиях, пожалуй, я и сам бы разок в неделю размялся, — рассмеялся маршал. — Однако восьмичасовую физнагрузку даже мастера спорта не потянут.

— Будет ещё много теоретической подготовки, военная кинохроника, инструктажи матёрых бойцов. К подготовке спортсменов–добровольцев необходимо привлечь ветеранов боевых действий, инструкторами можно назначить офицеров запаса и военных инвалидов. Достойная оплата, а также возможность лечения и протезирования в парагвайских клиниках привлечёт хороших специалистов, опыт которых очень ценен в подготовке высококлассных бойцов.

— Думаю, эдак, из спортсменов миллионный резерв удастся создать, — чуть поразмыслив, согласился Тимошенко. — Однако хорошо бы парагвайцам ещё помочь нам с киноматериалами и опытными инструкторами по спецподготовке.

— Можете рассчитывать на десять тысяч казаков–ветеранов, — уже ранее обсуждавший тему создания оперативного армейского резерва с Рониным, уверенно пообещал Карпин. — Также советую вам собирать из спортсменов–допризывников сплочённые отряды, чтобы потом сформировать отдельную ударную армию. К середине лета Южная полевая армия закончит годичный цикл подготовки и на астраханские полигоны можно заводить вторую стотысячную группировку войск. Парагвай готов участвовать в оснащении, вооружении и подготовке Второй полевой армии. Кстати, хорошо если бы подготовкой молодёжи сразу занялись их будущие командиры, набранные из ведомственных спортивных обществ, тип ЦСКА. Таким образом, боевое слаживание подразделений начнётся ещё до призыва спортсменов в ряды РККА. Отличная физическая и предварительная специальная военная подготовка позволят в кратчайшие сроки сформировать особую ударную армию.

— Ну, ежели казаки–парагвайцы помогут ещё и с «ночниками», то получится, — довольно улыбнувшись, кивнул Тимошенко и протянул ладонь.

— Товарищ маршал Советского Союза, у нас одна родина, и враг общий, — пожал руку союзнику казачий генерал–лейтенант Фёдор Карпин, а затем приложил пальцы ладони к краю каски: — Служу трудовому народу!

Май и начало июня 1941 года выдались для Алексея Ронина особенно жаркими: владыка Парагвая следил за отправкой морских караванов с оружием и продовольствием из Асунсьона, контролировал ход боевых действий в Абиссинии против итальянцев, инспектировал подготовку и переброску казачьих войск к северным границам Ирана и Китая — маятником мотался по всему миру из края в край.

Вечер четырнадцатого июня застал Алексея в расположении штаба Маньчжурской казачьей армии барона Унгерна, стоявшей в полной боевой готовности уже вблизи границы Китая с Монголией.

Лишь только из штабной палатки вышел генерал–майор Унгерн, внутрь вихрем ворвался взъерошенный Матвей Ермолаев. Из–за спины доверенного адъютанта, недовольного задержкой у входа, виновато выглянул начальник караула: остановить молодого атлета силой лишь солдатских рук шансов не было.

— Господин Ронин, я ему говорил, что вы заняты, а он прёт, как танк, — беспомощно развёл руками лейтенант. — Ну, не стрелять же нам в вашего адъютанта?

Охрана не ведала точной степени родства атамана с его адъютантом, но их чрезмерно доверительные отношения и внешнее сходство черт лица намекали на очень близкие родственные связи.

— Владыка всегда занят, — обиженно, совсем уж по–детски, надул губы Матвей и без спроса уселся на только что покинутый генералом раскладной стульчик у заваленного картами стола.

— Всё в порядке вещей, лейтенант, — устало махнул ладонью Алексей, не став журить взбалмошного сына за нарушение дисциплины, а начкара за недочёт в охране. — Проследите, пожалуйста, чтобы нас не беспокоили.

— Но для срочного доклада к вам прибыл начальник разведки, генерал–майор Кондрашов.

— У нас тут разговор ненадолго, — отмахнулся атаман. — Попросите Эдуарда Петровича чуток подождать.

Когда полог палатки сомкнулся за спиной начкара, Алексей сделал погромче музыку мурлыкающего рядом со столом магнитофона. В походных условиях атаман теперь всегда пользовался портативным аппаратом, чтобы заглушать секретные разговоры.

— Матвей, что за срочность, — атаман сел напротив сына и строго посмотрел в глаза.

— Отец, я знаю, что уже очень скоро начнётся война, — не отвёл упрямого взгляда парень. — В прошлом, ты не отпустил меня биться в рядах анархистов батьки Махно на чужой войне в Испании. Потом не позволил участвовать в стычках казаков барона Унгерна с японскими самураями. И я год послушно, как проклятый джин, добывал золото в Китае. Но ты обещал, что когда придёт черёд уже нашей войны, отпустить меня на фронт.

— Так я и не держу, — развёл руками Алексей. — Завтра же отправишься с бароном Унгерном в действующую армию.

— Маньчжурской казачьей армии Парагвая уготована роль заградительного отряда на дальневосточных рубежах, — проявил осведомлённость в стратегических планах командования адъютант. — А я хочу сражаться с фашистами на передовом фронте, в рядах советской РККА.

— Ты просишь протекцию? — издевательски усмехнулся верховный атаман казачьего войска. — И в каком же чине желаешь послужить в Красной армии?

— Сам свою судьбу устрою, — сжав кулаки, зло зыркнул на отца Матвей. — Рядовым красноармейцем пойду.

— С твоими–то талантами? — удивлённо поднял брови владыка Парагвая.

— Ты же сам всё время меня просил: не выказывать людям истинную колдовскую силу, — язвительно заметил ученик чародея.

— Это тебе, сынишка, тогда придётся сильно постараться, — грустно улыбнулся Алексей. — В смертельной схватке, чтобы сдержаться и не раскрыться перед врагом, в полсилы умеет сражаться только опытный мастер.

— Уж, не в штабных ли палатках мне боевого опыта набираться? — широким жестом руки пренебрежительно обвёл бумажное убранство штаба дерзкий адъютант.

— Ума тебе ещё поднабраться бы не помешало, — тяжело вздохнул отец. — Да и выдержки тоже.

— Всю жизнь сдерживаюсь! — ударил кулаком по столу обиженный судьбой отпрыск парагвайского владыки.

Столешница грозила треснуть под богатырским ударом, но невидимая гравитационная волна вовремя подпёрла её снизу, так что застонавшие доски лишь слегка прогнулись.

— А мебель ломать незачем, — спокойно, как будто сторонний наблюдатель, погасил всплеск юношеских эмоций могучий чародей.

Матвей же понял, что произошло — он не умел так мастерски владеть колдовской силой, но искривления гравитационных полей чувствовал отлично.

— Отец, мне уже восемнадцать лет, а я ни чего стоящего в жизни ещё не совершил, — удручённо поник головой Матвей. — Отпусти на волю, ты обещал.

— Вольному воля, — по–доброму улыбнулся отец. — Ты только уж меня–то не подставляй под удар: мамке письмо напиши, покайся.

— Да я уж написал, — шмыгнув носом, смущаясь, достал из кармана свёрнутый бумажный треугольник Матвей.

— У меня для тебя, казак, тоже подарочек припасён, — забрав у сына конверт, прошёл к своему багажу Алексей и достал ножны с пехотной «парагвайкой», сильно укороченной казацкой шашкой. В современной войне длинным кавалерийским клинком не помашешь наскоку, вот казаки и укорачивают для окопного рукопашного боя старое оружие наполовину. — Я подумал: негоже старинному боевому клинку на стене пылиться. В своё время, мне эту шашку твой дед подарил. Вот теперь только не знаю, как ты сможешь воевать с казацким оружием в пехотном строю РККА, я ведь собирался тебя в пластуны к генерал–майору Унгерну определить.

Упоминание о перспективе стать фронтовым разведчиком сверкнуло ярким лучиком, но не смогло ослепить амбициозного молодца: Матвей мечтал пробиваться по военной карьере своими талантами, без протекции. Сын с малых лет был наслышан о боевых подвигах отца–фронтовика и жутко завидовал его приключениям в бурной революционной юности. И вот наконец–то, пришёл черёд Матвею испытать себя в настоящем деле.

— А я спрячу короткий клинок в ножнах за спиной, — поднявшись со стула, бережно принял в руки ценную семейную реликвию сын казака. — Ну так, как ты носил в Японии свой самурайский вакидзаси. Я ведь теперь тоже стал рониным — бродячим воином.

— Короткие мечи прячут за спиной ночные убийцы — ниндзя, — усмехнувшись, поправил знаток японских традиций и положил руку на плечо молодого воина. — А ты паладин — рыцарь света, и постарайся оставаться на светлой стороне мира, даже когда по необходимости придётся заходить в сумрачную тень.

— Постараюсь быть достойным славных предков, — улыбнулся счастливый воин и крепко обнял отца. — Я уйду на рассвете, не хочу, чтобы наше прощание видели чужие взоры.

— Правильно, сынок, — обнимая, похлопал его по спине Алексей. — Иди по жизни своей дорогой, только озирайся по сторонам, и не только колдовским зрением вокруг смотри, но и нутром чувствуй опасность — без интуиции на войне пропадёшь.

— Вот я и чую душой, что пришло моё время, — высвободившись из отцовских объятий, распрямил плечи былинный богатырь. — Уж эта–то война наша!

Молодой ронин вихрем вырвался из палатки, чуть не свалив с ног дожидавшихся у входа очередников.

Алексей подошёл к окну и проводил взглядом стремительно исчезающую из алых отсветов костра тёмную фигуру. Спустя миг молодой демон полностью растворился в окружающем ночном мраке. Однако, невзирая на сгущающуюся тёмную мглу, Сын Ведьмы ещё пару секунд трепетно следил колдовским взором за своим удаляющимся чадом.

— Удачи тебе, ронин, — прошептал вслед отец.

— Что… ронин? — не расслышал всю фразу только что подошедший начальник разведки.

Алексею вспомнились слова старика Сугинобо и опечалено вздохнул:

— Самурая без господина японцы нарекают ронином — опасным призраком, блуждающим, словно волна морская, страшным сокрытой внутри непредсказуемой разрушительной силой.

— А-а, ну это да, младший Ронин ещё натворит дел, — пальцами потерев ушибленное торопыгой плечо, озадаченно покачал головой Кондрашов, который по роду деятельности знал некоторые семейные секреты владыки Парагвая. — Если ты этот ураган выпустил на волю, то я не завидую врагам, которые попадутся ему на пути.

— Он–то уже начал свою войну, а мы всё ещё раскачиваемся, — нахмурился владыка. — Что там со Сталиным?

— Упирается Вождь Народов, — зло оскалился парагвайский генерал–майор. — Не желает Сталин войну развязывать, а по его воле и мы сидим на попе ровно. И никакие доводы убедить его не могут. Мы уж и фото аэросъёмки приграничных районов в Москву отсылали, и копии раздобытых разведкой документов — всё без толку. Своим людям он приказал даже не подходить к нему с провокационными докладами, а уж парагвайским дипломатам вовсе не доверяет. Сталин верит в логику личных мудрых умозаключений и не желает понимать резоны бесноватых германских авантюристов. Тем более что уже ранее напророченные его зарубежной агентурой атаки так и не состоялись: ни в начале мая, ни в конце месяца, ни в начале июня — всё подтверждает его железный скепсис. Думаю, что теперь даже подлинник плана «Барбароссы», с личной подписью Гитлера, не убедил бы уверенного в своей непогрешимости прозорливого Вождя Народов.

— Но ведь Сталин же понимает неизбежность войны, — всплеснув руками, резко отвернулся от окна Ронин. — Советский Союз предпринимает спешные попытки нарастить военную мощь.

— Только со сроками коммунисты ошибаются, — фыркнул Кондрашов и язвительно заметил: — Под чутким руководством органов НКВД, строители социализма перекопали все аэродромы в Западном военном округе.

— Зачем перекопали? Когда⁈ — огорчился эдакой глупости казачий войсковой атаман, которому за последние месяцы не доставало времени следить за всеми действиями союзников.

— В конце весны начали работы. Намереваются за лето залить взлётные полосы бетоном, сделать сразу все аэродромы всепогодными, — позлорадствовал над большевиками белогвардейский генерал и ещё добавил перца: — Коммуняки–торопыги и оборонительные укрепления вдоль старой границы уже наполовину разрушили, а доты у новых рубежей построили лишь частично и ещё не вооружили.

— Так, а вы что же молчали⁈ — возмутился Алексей.

— Парагвайские советы для большевиков, что красная тряпка для быка, — безнадёжно махнул рукой Кондрашов. — Тут вон этой весной в астраханских степях чуть нашу казацкую армию не расформировали, лишь заступничество Народного комиссара обороны Тимошенко помогло, да ещё Сталину очень понравилась телесвязь. Большевистские вожди чересчур уверовали в мощь РККА, и надеются, что у них есть не менее года для подготовки к большой войне.

— А какие сведения по этому вопросу у нашей разведки? — мрачно взглянул на генерала Алексей.

— Затем и спешил, чтобы последние данные сообщить: начало наступления намечено на двадцать второе июня, — достал листок из папки Кондрашов. — Аналитики считают, что уж в этот раз Гитлер не станет отодвигать начало операции на более поздний срок, ведь так можно потом и до холодов провозиться, а немецкие интенданты зимнее обмундирование не заготавливают. Генералами вермахта изначально планировалось уложиться с основными боевыми действиями в три–четыре тёплых месяца, но ведь нельзя исключать неизбежные заминки.

Алексей подошёл к столу и внимательно взглянул на разложенную карту.

— В противном случае, если немцы не отважатся напасть в этом году, — задумчиво огладил ладонью бороду владыка Парагвая, — то Сталин успеет оборудовать мощную приграничную оборонительную линию, создаст всепогодные аэродромы с бетонными полосами, отмобилизует ещё несколько миллионов личного состава и сконцентрирует у западной границы. Тогда нападать на СССР будет уже самоубийственно.

— Оно и сейчас, это умной затеей не назовёшь, — криво усмехнулся Кондрашов. — По моей информации от агентов с немецкой стороны, противник плохо представляет техническое оснащение РККА новейшими видами вооружения: тяжёлыми и средними танками, реактивной артиллерией, не говоря уж про последние парагвайские сюрпризы и притаившиеся в засаде казацкие армии. Иногда меня так и подмывает «слить» инфу врагу, чтобы супостат чуток охолонулся.

— Нет, в этом году войну не избежать, — категорично покачал головой Алексей. — Германцу ждать подмоги неоткуда, Гитлер уже всё, что мог, из Европы выгреб, а позволить Сталину укрепиться он не даст.

— Осталось только убедить в этом Сталина, — развёл руками Кондрашов и ядовито съёрничал: — Но я сильно сомневаюсь, что великий вождь красного народа удосужится прислушаться к мнению вождя малочисленного племени бледнолицых парагвайцев. Думаю, батюшка Алексей, даже самые крепкие слова логики разобьются о тупой лоб забронзовевшего большевистского идола.

— Если уж речь зашла о вождях и идолах, то тут не обойтись без шамана, — хитро улыбнувшись, поднял указательный палец Алексей.

— Да говорю тебе: Сталин и слушать не станет парагвайского пропагандиста, — отмахнулся генерал от зряшной затеи. — Видно, придётся казакам дожидаться у южных границ Союза, пока через западную немчура сама не полезет. Недолго уж осталось.

— Матвей ждать не стал, вот и мне резона нет, последний шанс упускать. Эдуард Петрович, прикажи готовить самолёт к вылету в Москву, только меня в официальные списки делегации не включай.

— Инкогнито в столицу проникнешь? — с прищуром глянул на лихого атамана Кондрашов и шутливо предположил вариант высадки: — Может, прямо на парашюте в Кремль к Сталину спрыгнешь?

— Нет. Я лучше красному вождю приснюсь в страшном сне, — без улыбки, отшутился Небесный Ягуар, верховный шаман всех индейских племён Гран–Чако.

Мирную раннюю ночь шестнадцатого июня в Кремле тревожил лишь бой курантов. Но не звон древних часов разбудил великого вождя до зари, а странные, чуждые привычному миру звуки.

Иосиф уже давно забыл, как летал в безмятежных детских снах, но этой летней ночью чудесная сила подняла невесомое тело в воздух, заставив легко парить над кожаным диваном в комнате, смежной с кремлёвским рабочим кабинетом. Тихие ритмичные звуки бубнов и далёкие заунывные завывания индейских шаманов, доносились откуда–то со стороны закрытого окна.

«Кто позволил дикарям так разгуляться на Красной площади⁈ — с негодованием подумал строгий правитель и, с трудом разлепив веки, медленно повернул голову на дерзкий шум».

В бледно–жёлтых отсветах лунного света на фоне полузанавешенного оконного проёма виднелась примостившаяся на подоконнике огромная тёмная фигура. Лица великана не видно, лишь чёрная борода заметно обрамляет подбородок призрака.

— Не спеши просыпаться, Иосиф Виссарионович, не разрывай ментальный контакт, — тихим голосом попросил таинственный пришелец. — Уж больно сложно до тебя из астрала было добираться, с индейских шаманов три пота сошло, пока все барьеры пробили.

Но сердце вождя непослушно тревожно забилось, Сталин окончательно сбросил оковы сладостной дрёмы. Попытка резко встать с дивана не удалась, ступни босых ног не нашли опоры в воздухе. Тело в сидячем положении зависло над простынёй. Беспомощно поболтав ногами в штанах ночной пижамы, невесомое тело не смогло подлететь ближе к ложу дивана, чтобы обрести твёрдую опору — неведомая гравитационная сила удерживала пленника в одной точке воздушного пространства, между диваном и потолком.

— Иосиф Виссарионович, вы, конечно, можете суматошным криком растревожить охрану за дверями рабочего кабинета и прервать кошмар, — развёл руками тёмный призрак. — Однако, что если этот сон вещий? Может, стоит его досмотреть до конца? Много времени наш разговор не займёт. Зато состоявшаяся беседа не заставит меня и на другую ночь искать с вами ментального контакта. А время сейчас ох как дорого.

— Ронин? — наконец–то, по голосу и контурам богатырского облика, узнал парагвайского союзника Сталин. Он давно знал, что казацкий шаман обладает паранормальными способностями, поэтому принял версию чудотворца, как наиболее логичную из скудного набора сумасшедших обоснований. — Покажись на свет.

— Я не демон ночи, чтобы божьего света бояться, — рассмеялся Алексей и огладил ладонью золотое распятие на груди. — Да и святой крест на положенном месте.

Невидимая сила дёрнула шнурок выключателя торшера, и сквозь жёлтый абажур комнату залил яркой волной золотистый электрический свет, показавшийся из–за резкого контраста с исчезнувшим полумраком ослепительным.

В следующую пару секунд телу вождя вернулась малая частица веса, и оно, словно отяжелевший воздушный шарик, медленно опустилось на ложе дивана. Впрочем, необыкновенная сказочная лёгкость так и не покинула его до конца, грозя под первым же колыханием ветерка поднять в воздух.

— Так комфортнее? — заботливо осведомился парагвайский шаман.

— Чудесно, — значительно успокоившись, осторожно потрогал себя кончиками пальцев вождь. — А к чему весь этот цирк?

— По душам надо срочно поговорить, а время не ждёт — война у порога.

— Война близится, — тяжело вздохнув, кивнул Сталин. — Но встретиться можно было бы и стандартным способом.

— Надеюсь, мои образные аргументы, проецируемые в астрале, окажутся убедительней, чем любые слова и бумажные документы, — улыбнулся владыка Парагвая. — Во всяком случае, яркие видения спать вам уже не дадут. А то ведь родной дом вот–вот уже подожгут, а управдом не желает тревожить жильцов заранее, хоть и видит, как злоумышленники подтаскивают горючее к западным стенам.

— Пожарная команда уже спешит, — недовольно поморщившись, попытался оправдаться подходящим образом хозяин дома.

— Пора бы жителей тоже будить, может, хоть часть нажитого добра спасут, — продолжил жонглировать аллегориями парагвайский факир.

— Товарищ Ронин, я привык оперировать фактами, а не домыслами, — нахмурившись, решил приземлить дискуссию Сталин.

— Скорая война — это ведь факт неоспоримый? — подняв указательный палец, всё же согласился играть по правилам вождя Алексей.

— Всё дело лишь в точных сроках, — развёл руками вождь.

— По секретному плану операции «Барбаросса», немцы собираются к зиме разгромить войска РККА и выйти на линию Архангельск — Астрахань, — пошёл сразу с козырей парагвайский атаман.

— У нашей разведке нет таких сведений, — скептически скривил рот вождь. — Да и столь стремительное наступление невозможно в принципе.

— Французская армия вместе с европейскими союзниками была больше немецкой, но и полутора месяцев не выстояла под ударом германских войск, — образно бросил следующую карту на стол казачий атаман.

— Советский Союз покроет всю Европу, как бык овцу, — указал пальцем на висевшую на стене карту Сталин. — Да и Красная армия технически оснащённее, чем была французская.

— Обширные просторы СССР являются одновременно и достоинством, и недостатком, — заметил в ответ Ронин. — Силы РККА сейчас распределены по всей огромной стране, быстро собрать их у западных границ уже не успеть.

— Мы переместили в европейскую часть более трёх миллионов бойцов из пяти имеющихся в наличии, — озвучил известный атаману секрет Сталин.

— А у Гитлера с союзниками под ружьём стоят более семи миллионов солдат, — покрыл сталинскую карту Алексей. — При этом у самой границы СССР сосредоточены четыре с половиной миллиона, против советских трёх, да ещё и размазанных по фронту на сотни километров вдоль всего Западного военного округа. А если смотреть на участки возможных главных ударов, то там соотношение сил выходит один к пяти, в пользу врага. Особенно угрожающая конфигурация расположения сил в районе Белостокского выступа, где в окружение может попасть до миллиона бойцов РККА.

— У нас у самих наступательная концепция ведения боевых действий, — раздражённо отмахнулся Сталин. — А кроме того, в РККА втрое больше танков и вдвое больше самолётов, да и в количестве артиллерийских стволов мы немцев превосходим.

— Зато если смотреть по количеству самолётов современных, то их уже у Гитлера вдвое больше, и новых танков тоже у Германии больше, — привёл неудобные для Сталина аргументы Ронин. — Ведь почти девяносто процентов советских танков — устаревшие образцы техники, а половина, вообще, давно подлежит списанию. Кстати, у немцев ещё выше мобильность войск: в три с половиной раза больше автомобилей и даже лошадей в армии в два с половиной раза больше. Но главное: советские дивизии не полностью отмобилизованы, всё ещё укомплектованы по штату мирного времени и не успели развернуться. Да и все аэродромы приведены в негодность, а на временных полевых площадках скучена вся авиация.

— Товарищи из НКВД уж слишком рьяно взялись за дело, — поморщившись, признал промашку ответственного за реконструкцию аэродромом ведомства Сталин. — Но обещали исправить этот недочёт уже через месяц, к середине лета.

— Немцам это тоже известно, и Гитлер ждать не станет, — решил известить союзника о планах врага Ронин. — По сведениям парагвайской разведки: нападение на СССР намечено уже на двадцать второе июня.

— Это ошибочные данные — провокационные! — фыркнув, брезгливо отмахнулся вождь. — Это англичане хотят стравить нас с немцами.

— Есть у британцев такое желание, — кивнув, усмехнулся парагвайский владыка. — Я под такую задачу у буржуев кучу самолётов выцыганил. Они готовы вам тоже караваны с оружием и боеприпасами посылать. Как только начнутся боевые действия, ждите суда в Мурманском порту. Кстати, парагвайские придут уже на этой неделе — я заранее подсуетился.

— Да с чего это вы, товарищ Ронин, так уверены в скором начале войны⁈ — возмутился великий стратег современности.

— Эх, дорогой Иосиф Виссарионович, армия у вас, конечно, будет поболее парагвайской, а вот разведка наша заслуженно считается самой мощной в мире, — без лишней скромности заявил Ронин. — И по численности, и по оснащению. Ведь на парагвайскую разведку работает штат ещё царской агентуры, кроме того, наши люди проникли в криминальные структуры во всех странах, и денег достаточно на подкуп чиновников высшего уровня, и идейных борцов тоже хватает всяких: анархистов, монархистов, социалистов, даже коммунистов — всех активно задействуем. А уж про портативные рации, прослушивающие микрофоны и записывающие магнитофоны можно и не упоминать — Парагвай лидирует в мире в области электротехники. Так что, давайте с вами исходить из того, что война начнётся в следующее воскресенье.

— Я не поддамся на провокацию, — поджав губы, упорствовал вождь.

— Потому что ещё не готовы к войне, и не можете атаковать врага, — понимающе кивнул Ронин. — Так давайте постараемся не провоцировать немцев на ускорение агрессивных планов. Будем делать вид, что по–прежнему верим их заверениям о мире и выгодном сотрудничестве.

— Я так и делаю, — сквозь зубы проворчал Сталин. — Гитлер не посмеет напасть, он должен понимать, что его ждёт.

— Генералы любят играть в военные игры на картах, — улыбнулся настырный парагвайский атаман. — Давайте и мы с вами сыграем. Тем более что и подходящая карта под рукой имеется.

По мановению руки залётного чародея, карта Советского Союза снялась с гвоздика на стене и, словно волшебная скатерть, расстелилась на полу перед диваном правителя страны. Заморский факир зачерпнул из правого кармана горсть чёрного порошка и по воздуху послал тёмное облачко на очертания западной границы Союза, расположив со стороны Европы. Из левого кармана фокусник извлёк горстку светлого порошка и отправил на советский край карты. Чёрный порошок жирной змеёй изогнулся вдоль границы, а белый редкими кучками рассыпался по изображению европейской части СССР.

— Ну, примерно где–то так сейчас всё и выглядит, — сидя на подоконнике, наклонил голову организатор военно–штабной игры. — Только, Иосиф Виссарионович, в этой партии первыми будут ходить чёрные, а мы с вами будем лишь сторонними наблюдателями.

— Кто же будет двигать войска? — удивился странным правилам полководец.

— Тёмные силы, — зловеще рассмеялся чародей–призрак. — Всё уже заранее предопределено судьбой: коварный агрессор атакует, светлые защитники движутся навстречу врагу. Ведь вы же, товарищ Сталин, не дадите воинам света приказа отсиживаться в обороне или отступать?

Сталин недовольно нахмурил брови, но возражать не стал. Диспозиция войск примерно была похожа на действительную, и логичные установки по ведению решительных боевых действий верные.

В тишине комнаты громче зазвучал стук шаманского бубна. Чёрная змея, разлёгшаяся вдоль очертаний границы СССР внезапно начала разлагаться, стремительно превращаясь в полчища жирных тараканов. Навстречу им храбрыми муравьями двинулись светлые силы. При соприкосновении чёрного и белого порошка сыпались искры, возникали сизые облачка дыма. Но вражьи тараканы лезли плотными группами, спрессованный чёрный порошок горел хуже белых рыхлых россыпей. Кроме того, часть светлого воинства охватывалась чёрными клешнями вражеских армий, и тогда белые крупицы не сгорали, а принимали серый оттенок, словно отсыревший порошок, и оставались недвижимыми кучками лежать на карте.

— Лишённые тылового снабжения, окружённые армии теряют энергию и попадают в плен, — пояснил происходящие несуразности в районе Белоруссии парагвайский факир.

— Красноармейцы не сдаются, — сквозь зубы прошипел возмущённый вождь.

— Тогда откуда бы взялись в Парагвае поселения бывших красноармейцев, вызволенных из польского плена? — жестоко напомнил факты истории боёв Гражданской войны казачий атаман.

Однако Ронин честно постарался оказать помощь отступающим светлым силам. Факир достал ещё пригоршню белого порошка и послал облачко вглубь страны, откуда белые крупинки, сформировавшись в тонкие нити, потянулись к линии фронта.

— И не отступают, — глядя на пятившиеся под напором чёрной массы белые группки, продолжил возражать творимой профанации Сталин.

— Тогда они тоже попадают в плен, — пожал плечами безжалостный парагваец и показал взглядом на оказавшиеся окружёнными уже в районе Киева части светлых сил.

Жирная чёрная тварь неумолимо давила и рвала тонкие белые изломанные линии защитников, упорно продвигаясь вглубь территории. Вот тёмная сила уже добралась до очертаний берегов Чёрного и Балтийского морей. Затем одни клешни монстра охватили Одессу, другие — Ленинград, вытянувшийся рог устремились к Москве.

Медленно подходящее подкрепление белых муравьёв из глубины страны, порциями вступая в бой, бесполезно сгорало, не в силах остановить плотную чёрную орду тараканов.

— Довольно! — хлопнув ладонью по дивану, гневно остановил жуткую пародию Сталин.

В следующую секунду, повинуясь взмаху руки факира, чёрный порошок отполз обратно за начертанные границы Союза, а белый занял районы предвоенной дислокации в европейской части страны.

— Ещё не поздно что–то изменить, — прекратил издеваться пророк и назидательно поднял указательный палец. — Но лишь что–то. Ибо до начала катастрофы осталось всего лишь дней шесть. Притом, один точно уйдёт на бюрократическую суету.

— Резкие передвижения войск в сторону границы спровоцируют немцев ускорить начало нападения, — всё ещё не соглашаясь в душе с пророчествами парагвайского шамана, просто решил порассуждать Сталин. Показанная жуткая картина разгрома всё ещё стояла перед глазами. — Нам всё равно не успеть, в означенные сроки, выстроить крепкую линию обороны. А наступающий плотным строем противник примется порциями перемалывать подходящие к фронту спешно мобилизованные части.

— Вот и не надо преждевременно пугать врага явным сосредоточением армий у западной границы, — усмехнулся казачий атаман. — Предлагаю устроить кутерьму по всей стране — запутать врага разнонаправленными перемещениями армий.

— Кутерьму? — опешил вождь от абсурдного предложения анархиста. — Если действительно предположить, что через неделю война, то следует стремиться сконцентрировать силы.

— Мы и начнём их концентрировать, но в разных местах, — парагвайский факир опять взмахнул рукой, и кучки белых крупинок начали хаотическое метание по карте: одни двигались к линии границы, другие от неё, третьи туда–обратно, непонятным образом зашевелились даже резервы в глубине страны.

— И что бы это значило? — наклонив голову, задался естественным вопросом Сталин.

— Вот и противник озадачится тем же, — победно сложил руки на груди хитроумный затейник. — Ни фото воздушной разведки, ни радиограммы шпионов, обстановку врагу не прояснят, ибо даже большинству руководителей высшего звена управления не будет до конца понятна поднятая суета внутри страны. Со стороны это будет походить на всем известную картину, когда в комнате полной тараканами внезапно включается свет.

— И зачем это надо? — продолжал недоумевать вождь.

— Тараканчики, хаотично двигаясь, спасаются от ударов тапкам, — разведя руками, рассмеялся атаман. — Неизбежно, некоторые гибнут, но большинству удаётся занять спасительную позицию и в следующую ночь продолжать донимать хозяев.

— Но мы же не тараканы, чтобы по щелям прятаться⁈ — нахмурил брови разгневанный вождь.

— Однако людям учиться у божьих тварей умению выживать не зазорно, — поднял указующий перст парагвайский батюшка и привёл показательные примеры из военной истории: — Не следует нам уподобляться царским павлинам–генералам, которые в девятнадцатом веке гнали пехотные полки парадным строем под убийственную шрапнель. В начале двадцатого века такие же спесивые петухи в погонах бросали конницу на пулемёты. А чтобы выжить на поле брани, нужно приноравливаться к средствам поражения, и не суть важно — это шрапнельный снаряд, пулемёт или, в случае с тараканами, вспыхнувший свет и ударный тапок. Сейчас ведь уже не считается трусостью для бойца прижиматься к земле, окапываться и маскироваться, а уж обманывать противника почиталось доблестью издревле.

— Военная хитрость — дело хорошее, — кивнул Сталин, но недовольно скривил рот. — А вот сравнение с мечущимися под тапкам тараканами мне не по душе.

— Я представил видение ситуации со стороны вражьих глаз, — пожал плечами Алексей. — Германские агрессоры уверены, что всё уже учли и правильно рассчитали замах для удара, а мы «включим свет» и спутаем их планы. Даже мы сами теперь не сможем предсказать, где через неделю окажутся наши войска — всё будет зависеть от проявленной прыти людских масс и организованности перемещения матчасти.

— А есть ли логика в организованном хаосе? — прищурив глаз, с подозрением покосился на хитрую анархистскую рожу Сталин.

— Если вы, сумеете дать верные ответы на ряд неожиданных вопросов, — в упор глянул в глаза советскому вождю парагвайский атаман, — то тогда и логику сумеете постичь.

— Задавай загадки, шайтан, — разгладив пальцами усы, хохотнул Сталин.

— Иосиф Виссарионович, вы верите в искренность желания парагвайских союзников одолеть фашистскую Германию?

— Уверен, что наши парагвайские товарищи встанут в единый боевой строй с советским народом, — согласился Сталин и аргументировал: — Казаки уже давно поставляют в СССР вооружение и продовольствие, а также подготовили и хорошо оснастили стотысячную Южную полевую армию.

— Тогда, надеюсь, вы не поверите интерпретации в зарубежной прессе событий на восточных и южных границах СССР?

— А что там у нас произошло? — насторожился Сталин.

— Завтра в статьях английских газет появятся короткие заметки о пересечении Маньчжурской казачьей армии границы Китая и Монголии, а также опасном сосредоточении парагвайских казачьих армий у иранско–советской границы.

— И что это будет означать? — поднял бровь Сталин.

— В аналитические штабы английской и немецкой разведок поступит непроверенная информация о намерениях парагвайских казаков вторгнутся на приграничные территории СССР с целью отторжения южных регионов Кавказа и части Дальнего Востока.

— Зачем? — хмурясь, допытывался Сталин.

— Злые на советскую власть парагвайские белоказаки что–то разузнали о планах Германии напасть на СССР и решили под шумок тоже урвать парочку жирных кусков, — выдвинул весьма правдоподобную версию Ронин. — Правда, Гитлер будет не в восторге, что у него из–под носа собираются увести нефтеносный район бакинской нефти. Но вот англичане отнесутся к полезной затее на Кавказе очень одобрительно, да и японцы не станут возражать против перерезания казаками Транссиба и разжигания мятежа в Сибири и на Дальнем Востоке. Кстати, разве соглядатаи НКВД вам, товарищ Сталин, ещё не доносили, что Южная полевая армия, оказывается, собирается захватить Крымский полуостров? Белогвардейская контра подгадала самый удобный момент — ведь, похоже, в ближайшие месяцы советам будет не до подавления мятежей на дальних границах.

— Предательский удар в спину сильно бы ослабил защиту западных рубежей страны, — все же не веря в столь вероломное коварство союзников, признал Сталин. — Но тогда бы вы, товарищ Ронин, не стали торопиться предупреждать нас о скором нападении Германии.

— Не скажи я вам этого, вы бы, товарищ Сталин, поспешили отвести часть войск от западной границы, чтобы быстро разгромить вторгшиеся полчища казаков, — кивнул хитроумный атаман. — Ибо, доверяя мирному договору с немцами, срочная переброска армий в сторону внезапно возникшей угрозы будет с вашей стороны весьма логичной.

— И движение воинских эшелонов от западной границы не спровоцирует Гитлера на ускорение вторжения, — понял смысл дезинформации противника Сталин, однако не уловил суть обманных манёвров. — Но ведь РККА надо усиливать оборонительные рубежи, а не ослаблять?

— За всеми тараканами не уследишь, — рассмеялся атаман. — Часть войск начнёт отходить от границы, другая концентрироваться на опасных направлениях, а остальные покидать места постоянной дислокации и рассредотачиваться вдоль границы. Те армии, что останутся вблизи границы, будут спешно окапываться, а двинувшиеся на Восток дойдут лишь до рубежа «старой» границы и начнут усиливаться подходящими из глубины страны подкреплениями. Естественно, за пять дней далеко крупные воинские подразделения не отведёшь, и всё подкрепление не доставишь, но эта масштабная передислокация войск будет проходить без бомбёжек и заторов на дорогах. Любой командарм мечтал бы получить такую длительную спасительную паузу во время войны, когда противник замер бы в бездействии и неведении. Враг спит, а ты воюешь⁈

— РККА должно попытаться успеть сформировать два рубежа обороны, — понял замысел перегруппировки армий Сталин.

Алексей кивнул и обратил внимание на дополнительный выигрыш времени:

— И пока враг будет пробивать первую линию обороны и с боями медленно продвигаться вглубь страны, у РККА появится ещё дополнительное время для укрепления второго рубежа. К тому же, противник будет вынужден догонять отошедшие армии, в то время как они станут на триста километров ближе к спешащему на выручку подкреплению из регионов Кавказа, Средней Азии и Дальнего Востока. Уж неделю на дорогу мы точно выиграем, если начнём заранее переброску войск.

— Товарищ Ронин, а почему вы акцентировали внимание именно на названных регионах?

— Оттуда можно сразу начать переброску уже полноценных, обученных и оснащённых армий, — разъяснил атаман. — Из полумиллионной группировки войск, прикрывающей от японцев Дальний Восток и Сибирь, можно взять сто тысяч, которые заменит казачье войско Унгерна. Маньчжурская казачья армия Парагвая отлично вооружена и обкатана в боях с японскими оккупантами, китайцы Унгерна врагу спуску не дадут. А чтобы советское командование не подозревало белоказаков в злом умысле, дивизии барона Унгерна будут распределены равномерно вдоль всей границы, вперемешку с частями РККА.

— Принимается, — одобрил дельное предложение вождь.

Парагвайский же факир продолжил извлекать новые армии из рукава:

— Сто тысяч абиссинских паладинов смогут эффективно охранять южные рубежи страны на Кавказе и в Средней Азии, а сменённые ими подразделения РККА можно за неделю перебросить к «старой» западной границе. Ещё у нас на иранской территории сосредоточено сто пятьдесят тысяч парагвайских казаков со своей артиллерией и авиацией: помимо тысячи автожиров, имеется полтысячи новейших американских истребителей типа «Аэрокобра».

— Хорошенький сюрприз казаки подготовили, — довольно прищурившись, погладил усы Сталин.

— Казачьи армии успеют подойти для прикрытия южного фланга, — предложил район для их использования Ронин. — Туда же следует отправить Южную полевую армию. Официально, армию собираются передислоцировать из Астраханских степей в Одессу, якобы для отправки по морю во Владивосток, с целью отражения набега белоказаков барона Унгерна. По железке эшелоны на восток не перебросить, ибо ударом из Монголии казаки Транссиб легко перережут. В Европе, в эмигрантских кругах, мы пустим слушок о том, что переученная анархистами Южная армия завернёт на Крым, чтобы поднять мятеж среди недовольных Советской властью крымских татар.

— Так ведь бойцы Южной армии сплошь комсомольцы и коммунисты, — всплеснув руками, заметил несуразность Сталин.

— Ой, а то в лагерях мало сидит бывших партийных товарищей, которые с Тухачевским злоумышляли мятеж в армии поднять, — с ехидной улыбочкой, отмахнулся атаман парагвайских анархистов.

— И то верно, — с явной неохотой признал Сталин и поёжился.

Вождя вдруг испугала мысль, что парагвайцы, если бы действительно сговорились с Гитлером, могли бы больших бед натворить. Только тогда бы, как и упомянул Ронин, они дождались внезапного нападения Германии, а уж затем ударили в спину. РККА пятилась бы под напором превосходящих сил врага и была бы не в силах достойно ответить подлым белоказакам. Теперь же, принимая хитрый план Ронина, Сталин устранял эту угрозу, разделяя и рассредотачивая силы опасных казаков по всей стране, контролируя верными частями Красной армии.

— Пожалуй, такая суета внутри страны не должна бы испугать немцев, — стал вслух рассуждать Сталин. — Конечно если они, действительно, не вознамерились внезапно напасть на СССР. Но и в наихудшем случае, противник сразу не разберётся, что происходит, и горячку пороть не станет. Похоже, неделя у нас для передислокации войск появится.

— За отпущенное нам время надо бы ещё успеть переместить часть кораблей Балтфлота и половину подлодок в Мурманск, — продолжал рулить казацкий атаман. — Сошлёмся на желание отправить их по Севморпути на Дальний Восток, для острастки японцев. Думаю, Гитлер не станет препятствовать ослаблению Балтийского флота.

— А нам, зачем его ослаблять? — опять нахмурился Сталин.

— Мои царские адмиралы утверждают, что в предстоящей войне эскадрам Балтфлота будет тесно сражаться в водах Финского залива. Вражеская авиация и минные поля сильно затруднят морские бои. А вот в северных морях потребуется защита караванов судов из Англии и Америки. Кстати, хорошо бы и части морской пехоты перебросить в район Мурманска, но это можно сделать уже по железной дороге.

— Вы, товарищ Ронин, так уверены в помощи заморских доброхотов? — покачав головой, засомневался Сталин. — С чего это буржуи так раздобрятся?

— Англичанам необходимо измотать немцев на Восточном фронте, американским же промышленникам нужно советское золото.

— Ну, разве что так, — неохотно согласился с весомыми аргументами вождь, хотя отдавать золотишко буржуям очень не хотелось. — Что ещё, товарищ Ронин, предлагает нам разбазарить?

— В первую очередь, все склады военного имущества и боеприпасов, расположенные до «старой» западной границы, — рьяно взялся за дело анархист. — Всё равно ведь, войскам первой линии обороны не успеть ими воспользоваться, поэтому надо постараться побольше вывезти боеприпасов, обмундирования, продовольствия и хранящуюся на складах технику и артиллерию. Кстати, с переполненных аэродромов надо обязательно успеть перегнать вглубь страны всю авиацию, которую нельзя в один заход поднять в воздух с началом войны. Иначе самолёты на стоянках будут противником сметены в первую же бомбардировку. Лучше потом пусть взлетают с дальних аэродромов, чем сгорят зря на приграничных. Издайте приказ о передислокации воздушных армий на восток, но организуйте перегон самолётов только в центральные регионы.

— Проделать за пять дней такую огромную работу невозможно, — категорично замотал головой вождь.

— Придётся поднапрячься, — развёл руками парагвайский владыка. — Вам и надо–то всего — перетащить побольше складов хотя бы на триста километров вглубь страны. Потом будете дальше распределять матчасть и спасать ценное имущество. Лучше уж второпях и под бомбёжкой, чем просто оставить на поживу врагу.

— В народе панические настроения появятся, — недовольно засопел вождь.

— Пусть люди постепенно готовятся к плохому, чем в одночасье получат сразу ужасное, — недобро усмехнулся Ронин и, ещё больше посуровев, выдал череду предписаний: — Для поддержания порядка, создайте дружины из коммунистов и комсомольцев. Военную форму выдавать гражданским лицам пока не надо, но вооружайте по армейским нормам военного времени. Боевые же части пусть берут боеприпасы и продовольствие со складов, сколько смогут унести, а что нереально отправить в тыл, то надо запрятать в тайных схронах, в лесах. Поручите НКВД заняться подготовкой матчасти и баз для партизанских отрядов. Следует довести до старшего командного состава приказ, что в случае окружения, они должны не пытаться пробиваться через линию фронта, а оставшимся в подчинении личным составом действовать в тылу врага, для чего командирам отделов военной разведки необходимо выдать пакеты с информацией о ближайших партизанских схронах. Обязательно надо заблаговременно отправить семьи коммунистов и красных командиров в центральные регионы страны. Немедленно отмените все отпуска командного состава армии и примите меры по скорейшей доставке людей к месту службы. При этом следует препятствовать движению граждан в сторону границы и всячески способствовать перемещению вглубь страны: организовывать вывоз детей в пионерские лагеря, выздоравливающих пациентов перевозить из больниц в южные санатории, коллективы артистов отправлять на гастроли, научную интеллигенцию — на симпозиумы, а техническую — для обмена опытом и переобучения. Следует придумать срочные аварийные работы, чтобы отправить в краткую командировку ведущих специалистов с предприятий. Словом, использовать всё, что позволит вывезти из зоны боевых действий побольше людей, но при этом, не объявляя военное положение.

— И как вы, товарищ Ронин, предлагаете организовать столь ускоренную переброску людей и складских материалов? — хорошо представляя масштаб задачи, скептически усмехнулся опытный советский руководитель.

Парагвайский затейник не смутился и принялся шпарить дальше, как по написанному:

— Железнодорожные эшелоны перевозят войска к рубежу обороны, обратно в тыл вывозят складские запасы, а также резервную и неисправную технику. По дорогам надо организовать круглосуточное автомобильное движение. В каждой машине по два сменяющихся водителя. По маршрутам движения организовать бесплатные пункты питания и заправки автотранспорта, места отдыха и ремонтные базы. Чтобы разгрузить движение по мостам, дополнительно возвести через водные преграды временные переправы. Вдоль транспортных артерий разместить радиопосты и мобильные ремонтные автогруппы. Обстановку на дорогах контролировать с воздуха самолётами, сообщая в оперативный штаб о возникших авариях и заторах на дорогах. Движение без спецпропусков в сторону госграницы запретить.

— Эту всю суету на дорогах одной лишь отправкой войск на восток уже не объяснишь, — озабоченно вздохнув, покачал головой Сталин.

— Так вы ещё и всесоюзные учения объявите, — сразу нашёлся, что сказать народу парагвайский атаман. — На каждом гражданском заводе в стране переведите хотя бы один цех на выпуск военной продукции, якобы для опробования схемы производства. — Ронин со вздохом развёл руками. — Ведь за неполную неделю всё равно большего не добиться. Кстати, в приграничной зоне полезно было бы выплатить всем работникам месячный аванс продукцией с гражданских складов — всё же меньше врагу достанется, да и народ задобрите. Ну а если война вдруг не случится, так и вы ничего не теряете.

Сталин хмуро прищурился, разглядывая золотой крест на груди разошедшегося анархиста–прожектёра, и с подозрением спросил:

— Много вы, батюшка Ронин, тут нам насоветовали, а для себя, какую выгоду в этой ситуации ищете?

— Ох, товарищ Сталин, не верите вы в бескорыстный альтруизм, — сложив ладони на святом распятии, безгрешным херувимчиком прикинулся коварный демон–искуситель. Образ милого батюшки у бородатого монстра вышел не очень убедительным, поэтому пришлось покаяться в мелких грешках: — Я отвлёк от созидательного труда пару сотен тысяч парагвайских граждан, хотелось бы как–то компенсировать потерю.

— Всё золото теперь американским буржуям уплывёт, в счёт поставок военной техники, — издевательски усмехнувшись, развёл руками советский вождь.

— Так я не о бренном жёлтом металле думаю, а о ценностях другого рода — истинных, — смиренно склонил голову парагвайский батюшка. — Мне бы двести тысяч страдальцев вызволить из лагерей сибирских.

— Каких сидельцев? — насторожился хозяин страны.

— Да маются у вас тут на лесозаготовках осуждённые по политическим статьям. Мы бы за этих людишек вам электропилы и автотранспорт щедро отгрузили, а то у нас в Парагвае дефицит кадров в промышленности и сельском хозяйстве образовался. Ведь всё равно коммунистам не перевоспитать чуждый классовый элемент, а у нас всякий отщепенец свою политическую нишу найдёт, и пользы гораздо больше принести сможет. В ближайшее время потребуется спешно нарастить производство в Парагвае, чтобы увеличить поставки продукции в СССР.

— Электропила сама, без рабочих рук, лес валить не будет, — недовольно скривился вождь.

— Ну, новых работников мы вам набрать поможем, — подмигнул атаман. — Для помощи в борьбе с уголовным элементом, из Парагвая прибудет десять тысяч русских специалистов. Криминалисты привезут с собой набор оборудования и реактивов, а оперативники приедут со служебно–разыскными собаками. Политическим сыском парагвайцы заниматься не станут, а вот поднявшему голову в смутное время уголовному миру укорот дать смогут. Кстати, с отловом шпионов и диверсантов тоже поспособствуют. Казаки прихватят из Парагвая радиопеленгаторы и другую спецаппаратуру.

— Хорошо, Советский Союз поможет рабочими кадрами союзнику, — оценив выгоду, решил пойти навстречу просьбе Сталин. — Только вот я давно недоумеваю, зачем, при таком высоком уровне технического развития, Парагвай выпускает уйму устаревших автожиров?

— У автожиров и вертолётов есть свои преимущества, — загадочно улыбнулся владыка Парагвая и пообещал: — На войне «ночные охотники» себя ещё покажут.

— Однако не лучше бы наладить производство современных самолётов? — искал свой интерес Сталин. — Мы бы охотнее купили истребители в Парагвае, чем у американцев.

— Тем более что с казаками можно расплатиться не только золотом, — разгадал задумку вождя Ронин и сразу же решил воспользоваться заинтересованностью вождя. — У нас в Парагвае мало авиаконструкторов, а у вас толковые специалисты подмастерьями работают.

— И кого вы собираетесь ещё выманить?

— В одной лагерной конторе мается без дела некий бывший итальянский барон, осуждённый за шпионаж в пользу Муссолини, подельник Тухачевского — авиаконструктор Роберто Бартини, — выдал известное Сталину имя парагвайский союзник. — Для большевиков он чуждый классовый элемент, а вот парагвайцам красный барон придётся ко двору. Вычурные проекты Бартини не получили поддержки в Союзе, однако у него наработан богатый практический опыт в авиамоделировании, которого так не хватает молодой школе парагвайских авиаторов. Конечно, мы могли бы попросить откомандировать другого, подобного ему специалиста, но понимаем, что остальные советские мастера уже заняты востребованными проектами.

— Мы посоветуемся с товарищами, как помочь опытными кадрами парагвайским авиаконструкторам, — не стал сгоряча решать Сталин, хотя и не видел особых препятствий отдать опального конструктора союзникам. Насколько помнил вождь, Бартини прославился лишь созданием гидросамолёта и участием в разработке конструкции гражданского самолёта для дальней авиации. Однако гидросамолёт в серию так и не запустили, а транспортник доделывали другие конструкторы, когда итальянец уже сидел в лагере. Роберт Бартини хоть и являлся довольно известным специалистом, но в золотом списке выдающихся авиаконструкторов СССР не значился.

— Заранее благодарю за поддержку, — склонил голову парагвайский владыка. — Обещаю, первые же созданные самолёты незамедлительно отправить в помощь фронту.

— Думаете, война будет долгой? — с опаской покосился на индейского пророка Сталин.

— Война будет трудной, — безжалостно предрёк Ронин. — Но нам сейчас хотя бы на недельку опередить врага, начать заранее суетиться. Многое уже не изменить, но можно ещё успеть сделать что–то важное: каждый день — брошенная гирька на чашу весов победы.

— А вдруг, всё же, не решаться напасть? — вопреки логике, не терял надежду Сталин.

— Парагвайские высотные дирижабли дежурят вдоль всей западной границы, и даже ночью следят за передвижениями крупных вражеских соединений, — заверил Ронин. — Я распоряжусь, чтобы телеизображение транслировалось в Кремль поочерёдно с разных точек. Но ещё раньше придут радиограммы от полевых агентов, наблюдающих за перемещением войск в глубине вражеской территории.

— Шпионить парагвайцы умеют, — уважительно кивнул Сталин.

— Время астрального сеанса подошло к концу, — развёл руками Ронин. — Желаю удачи, товарищ Сталин.

— И вам удачи, товарищ Ронин, — помахал ладонью вождь.

Лампа в торшере погасла, серый мрак заполнил комнату. Слабый шум бубнов индейских шаманов резко оборвался. Чёрная фигура призрака встала в полный рост и шагнула за зашторенную половину окна. Отблески лунного света отразили силуэт изломанной тенью на складках плотной шторы. Казалось, призрак уносил в руке ещё и какой–то объёмный предмет.

Внезапно, чёрный и белый порошок, рассыпанный по географической карте, закружил вихрем и вспыхнул огненной спиралью.

Сталин на мгновение зажмурил глаза от яркого света.

Штора колыхнулась под порывом ветра, свежий воздух волной хлынул в комнату, разгоняя под потолком клубы сизого дыма.

Сталин не уследил, когда же именно тень верховного парагвайского шамана исчезла из складок шторы. Лишь, как следствие, почувствовал навалившуюся на плечи тяжесть. Гравитация безжалостно вдавила тело в жалобно скрипнувшее ложе дивана. Контраст между невесомостью и реальным весом был удручающе разительным. Камнем придавила усталость, захотелось спать. Сталин не заметил, как его одолела дрёма, и закрылись глаза.

Утром вождь проснулся раньше обычного, душа чувствовала тревогу, странный сон не выходил из головы. Первое, что бросилось в глаза, расстеленная на полу карта страны. Сердце сразу забило в набат. Сталин суетливо всунул ноги в шлёпанцы и поспешил к полузашторенному окну. Нервно отбросив складки ткани, он глянул на закрытую створку окна, подёргал шпингалет на раме — открылся с трудом. Понятно, что запереть створку рамы можно было только изнутри. Сталин оделся и по телефону вызвал начальника караула.

Незамедлительно прибывший майор доложил, что за прошедшую ночь никаких происшествий не было. Увидев упавшую со стены карту, майор попытался её повесить на прежнее место.

— Шнурок крепления карты оборвался у самой планки, — потерпев неудачу, вздохнул служивый. — Товарищ Сталин, разрешите унести карту для ремонта.

— А больше ничего странного не заметил? — со стороны разглядывая карту, безуспешно пытался отыскать следы подпалин на бумаге вождь.

— Вроде, как гарью пахнет, — поводя носом, закрутил головой страж, стараясь отыскать источник резкого запаха.

— Уж, не от меня ли серой повеяло? — нервно хохотнув, пошутил Сталин.

— Может, где–то электропроводка подгорела? — отвергая намёк на дьявольскую ворожбу, шагнул к торшеру озадаченный майор. — Хотя, больше походит на запах сгоревшего пороха.

— Верно угадал, майор, это запахло войной, — печально вздохнул вождь. — Позови–ка ко мне Поскрёбышева.

— Да он, товарищ Сталин, сегодня тоже гораздо раньше обычного прибыл. Спозаранку уже суетится в приёмной, непрерывно созванивается с кем–то.

— Я иду в кабинет, пусть поспешит с докладом, — находясь всё ещё под впечатлением вещего сна, удручённо побрёл к рабочему месту вождь.

Вскоре в кабинет зашёл встревоженный секретарь, но успел лишь поздороваться.

— Что, товарищ Поскрёбышев, сообщают дурные вести с границы? — опережая доклад, угадал Сталин.

— Да, но только с южных границ, — удивился прозорливости вождя секретарь. — Народный комиссар обороны и Народный комиссар внутренних дел уже выехали для срочного доклада, с минуту на минуту будут в Кремле.

— Запускай немедленно, как придут. А что там у нас с телеприёмником?

— Начальник связи докладывает о непрерывной телетрансляции изображений приграничных западных районов, — ещё больше смутился секретарь. — Только парагвайцы показывают чужую, прилегающую к нашей границе, территорию, акцентируя внимание на районы дислокации немецких войск.

— Всё правильно, — невозмутимо кивнул Сталин. — А из парагвайского посольства документы по телесвязи пересылают?

— Потоком идут, — озадаченно развёл руки секретарь. — Фотокопии проявлять еле успеваем.

— Несите фотобумаги, которые уже успели просохнуть — ознакомлюсь, — махнул ладонью Сталин.

— Тут ещё из парагвайского торгпредства звонили, — спешил сообщить самое срочное секретарь. — Требуют содействия в организации скорейшей первоочередной разгрузки караванов судов, причём сразу во всех основных морских портах. Утверждают, что этот вопрос уже согласован с вами напрямую, а на местах органы власти разводят волокиту.

— Времени совсем нет, — тяжело вздохнул Сталин и хлопнул ладонью по столу. — Срочно созывайте в Кремль всех Народных комиссаров!

Когда чуть позже в кабинет вождя зашли для доклада встревоженные Тимошенко и Берия, Сталин сильно удивил наркомов своей осведомлённостью. Внезапное вторжение в Монголию стотысячной армии барона Унгерна и подход вплотную к иранской границе двухсот пятидесяти тысяч казаков с абиссинскими паладинами, для вождя сюрпризом не являлись. Даже начало самовольной передислокации Южной полевой армии из Астраханских степей тоже Сталина не удивило, будто он знал всё заранее.

Но особо поразил Сталин резкой сменой отрицательной позиции по вопросу скорой войны с Германией. Прозорливый вождь даже предсказал точную дату планируемого нападения Германии на СССР. Берия тут же поторопился подкрепить это сообщениями от разведчиков, напрочь забыв о других, теперь уже всем очевидно ложных, убаюкивающих сигналах зарубежной агентуры.

Сталин не потрудился назвать соратникам свой источник надёжной информации, ведь догадаться о нём по возросшей активности парагвайских союзников было нетрудно. Признаться же, что на него так повлиял вещий сон, вождь не мог до конца даже самому себе. Следов от ночного посещения парагвайского шамана не осталось, кроме разве что запаха сожжённого порошка и странно оборвавшегося шнурка крепления карты. Однако перечить колдовским силам было бы глупо — астральная информация подтверждалась событиями в реальной жизни.

Иосиф Виссарионович давно уж считал себя атеистом, но всё же ссориться с дьяволом не собирался, а от Сына Ведьмы так и несло запахом серы. Особенно напрягала вождя неуёмная жажда «добренького батюшки» Ронина к захвату всё новых грешников, тёмный владыка стремился отовсюду тащить в Парагвай неприкаянные души. Ну что же, если такова плата за помощь в войне с тоже безбожной Германией, то следует кинуть на жертвенный алтарь пару сотен тысяч страдальцев из сибирских лагерей. Просьбу Сына Ведьмы: отдать ему странного итальянца, Роберто Бартини, тоже нельзя игнорировать — иначе ведь всё равно конструктора выкрадет, да ещё и обиду затаит. Вон, три года назад, со зла пятьдесят тысяч заключённых из Сибири увёл. Война грядёт страшная, и парагвайских телеколдунов лучше иметь в союзниках, а особенно верховного индейского шамана. Уж больно хитёр и опасен сын чертовки.

Страна начала пробуждаться от мирного сна, а до войны оставалось уже меньше шести дней.

На шестой день путешествия Матвей прочно застрял на железнодорожном вокзале в Омске. Пассажирский состав поставили на запасной путь, а к паровозу прицепили воинский эшелон из Забайкальского военного округа и отправили в западную сторону. Пассажирские вагоны на время превратились в гостиницу на колёсах. Сколь продолжительной будет задержка людям, никто не говорил, лишь советовали набраться терпения, а пока погулять по городу, ибо на ближайшие дни все паровозы задействованы под транспортировку срочных военных грузов. При этом граждане искренне недоумевали, почему эшелоны сплошным потоком следуют в западном направлении, ведь судя по куцым заметкам в газетах, неспокойно было, наоборот, на юго–восточной границе. По слухам, туда со стороны Китая, через монгольские степи, шла несметная орда белоказаков барона Унгерна.

Лишь Матвей понимал, что эта задержка очень надолго, и следует искать более скорый путь на Западный фронт. В кармане его шикарного костюма лежал парагвайский паспорт и собственноручно выписанное командировочное удостоверение представителя торгпредства, которые уже никак не могли ускорить его продвижение вперёд. А через пару дней должна начаться война, и тогда эти бумаги для иностранца превратятся в гири на ногах. Мечтать пристроиться с такими документами в воинский эшелон или получить спецпропуск для передвижения в сторону западной границы было глупо даже для столь наивного молодца.

Первоначальный дерзкий план юноши, успеть самостоятельно добраться до западной границы СССР и там вступить в ряды Красной армии, провалился ещё на первом этапе: уж больно огромна страна и слишком долог путь до её края. Это хорошо хоть, что, скоренько проехав на лошади Монголию, успел ещё и по железке преодолеть часть дороги по Восточной Сибири. Но теперь передвижение по железной дороге застопорилось, и следовало попытаться проникнуть в РККА на том месте, где остановила судьба — дальше сильно легче не станет. Конечно, с началом войны, могло появиться какое–то послабление для набора интернационалистов в Красную армию. Но для горячего казака каждый день дорог, а ждать соответствующего указа из центра пришлось бы явно не одну неделю. Поэтому Матвей решил идти немедля на штурм местного военкомата.

Когда жарким июньским днём Матвей подошёл к старинному кирпичному зданию с краснозвёздной вывеской, у его стен крутились гогочущие стайки молодых призывников, проходящих медицинскую комиссию. Дежурный боец у входа спросил цель визита, удивился ответу, но добросовестно направил странного посетителя на второй этаж, в комнату приёма и регистрации заявлений. Время уже перевалило за полдень, и очереди из добровольцев в коридоре не было, хотя таковой, очевидно, и до того не наблюдалось. Это Матвею стало ясно, когда он, войдя в маленькую комнату с распахнутым окном на улицу, увидел реакцию военного клерка на появление столь редкого экземпляра. Война ещё не началась, и пока бурного патриотизма молодёжь особо не проявляла: юноши являлись на призывной пункт строго по повестке.

Толстенький старший лейтенант удивлённо выслушал просьбу иностранца зачислить его в ряды РККА, ещё раз внимательно ощупал взглядом рослую фигуру в дорогом чёрном костюме, почему–то особо придирчиво рассмотрел модную шляпу с широкими полями, а затем и кожаный рюкзак, краем выглядывающий из–за плеча молодого атлета.

— Гражданин парагваец, с такими документами вы нам не годитесь, — помахивая в воздухе иностранным паспортом, вынес суровый вердикт вершитель солдатских судеб.

— Я с отличием сдал экзамены в парагвайском кадетском корпусе, — дополнительно приложил к документам аттестат с золотым гербом на обложке настырный доброволец. — Поверьте, я отлично обучен воевать.

— И с кем же вы, господин кадет, собрались тут воевать? — скептически скривился красный командир, по неведению ещё считавший, что досрочный набор молодёжи призывного возраста проводится в связи с угрозой вторжения дивизий белоказаков барона Унгерна.

— С немецко–фашистскими агрессорами, — чрезвычайно удивил ответом молодой парагвайский казак.

— Так ведь у нас с Германией заключён пакт о ненападении, — нахмурив брови, возразил провокатору старший лейтенант.

— Бумага — слабая защита от пуль, снарядов и бомб, — пожал плечами парагваец. — Следует крепить оборону опытными и умелыми бойцами.

— Молодой человек, судя по паспорту, вам едва исполнилось восемнадцать лет, — с недоверчивой ухмылкой окинул взглядом атлетическую фигуру переростка военный клерк. — Откуда опыту набраться?

— Казак готовится с детских лет к войне, — уверенно глядел прямо в глаза ещё вчерашний кадет.

— И какова, юноша, ваша воинская специализация?

— Пластун, — назвал одну из своих воинских специальностей казак, и, видя непонимание в глазах пролетарского лейтенанта, пояснил доходчивее — фронтовой разведчик.

— Ага, в рядах Красной армии только парагвайского разведчика и не хватало, — издевательски рассмеялся лейтенант.

— Я не настаиваю, — пожал плечами казак. — Зачислите хоть рядовым пехотинцем, война сама расставит всё по своим местам.

— Ишь, в разведку он захотел, — всё никак не успокоившись, зло прошипел возмущённый командир. — Твои парагвайские документы ещё надо хорошенько проверить, да и самого прощупать, как следует. Я помещаю вас под арест, гражданин Ермолаев.

— Ты, командир, сначала меня в армию прими, а уж потом командуй, — усмехнулся дерзкий парагваец. — Документы я тебе для оформления оставлю — проверяй, а завтра, утречком, приду за получением предписания для следования в воинскую часть.

— Отставить пререкания! — вскочил со стула командир и с удовольствием вынул из кобуры новенький наган. Порадовавшись, как же кстати, с этой недели весь командный состав РККА обязали повсеместно иметь личное оружие при себе.

Парагвайский казак быстро шагнул к столу, его рука метнулась вперёд, словно бросок кобры. Лейтенант даже не успел направить ствол револьвера на арестанта, как оружие было ловко выкручено из руки.

— Ай, что вы себе позволяете, гражданин! — баюкая правую кисть, взвизгнул обезоруженный командир бумажных папок.

— Беру в залог за свои документы ценную вещицу, — засовывая наган за поясной ремень, усмехнулся парагвайский разбойник. — Завтра поутру обменяемся.

— Караул! — метнувшись к двери, завопил обиженный командир.

— До свидания, — пальцами прикоснувшись к краю шляпы, элегантно поклонился посетитель и… с разбега выпрыгнул в распахнутое окно.

Лейтенант бросился к подоконнику и свесился вниз.

Из–под окна, стоящий на тротуаре парагваец помахал ему шляпой.

— Товарищи, задержите нарушителя! — сверху обратился к группе призывников командир.

Ожидающие на улице молодые парни преградили дорогу дерзкому беглецу.

Рослый казак прошёл сквозь живую преграду, действуя лишь одной левой рукой, даже не снимая с правого плеча рюкзак. Преграда завалилась на тротуар, как проломленный бульдозером штакетник. Правда, особо никто не пострадал, ибо Матвей не крушил живую стену кулаком, а лишь толкал ладонью. Однако же даже от еле заметных глазу быстрых толчков крепкие молодые парни разлетались по сторонам, как сбитые кегли.

После столь впечатляющей демонстрации силы, никто из остальных трущихся возле здания военкомата призывников больше не рискнул вставать на пути у рослого богатыря. А свесившийся через подоконник лейтенант не сразу сумел подобрать отвисшую челюсть и набрать воздуха в опустошённые лёгкие. Когда же первый шок прошёл, высокий парагваец уже скрылся за углом здания, и взывать к помощи уже было поздно, стыдно, да и… опасно.

Лейтенант, конечно же, решил немедленно доложить в органы НКВД о попытке парагвайского шпиона проникнуть в ряды Рабоче–крестьянской Красной армии. Однако упоминать в донесении о потери личного оружия посчитал пока лишним, авось при задержании кадета удастся вернуть табельный наган. В том, что наивный юноша завтра утром непременно вернётся за документами, лейтенант почти не сомневался — иначе, зачем бы тот так дерзко действовал. Было очевидно, что глупый иностранец совершенно не понимал бюрократических порядков в стране.

А пока матёрый бюрократ спешно организовывал западню для шпиона, парагваец гулял по мирному городу среди беспечных граждан, не ведающих о грядущих тёмных временах. Но Матвей не просто так слонялся по центру, юноша не слыл избалованным мотом и знал цену трудовой копейке. Модному импортному костюму парагвайского рекрута была уготована судьба сгинуть на армейском складе, поэтому казак решил переодеться в менее дорогую одёжку, а дефицитный товар выгодно сбыть.

Городской рынок к этому времени уже опустел, и люди посоветовали направиться в местную комиссионку. В ней по достоинству оценили импортные вещи, однако сразу на руки предложили дать лишь половину их истинной цены. Матвея это тоже устраивало, но возникла другая проблема: подходящей замены его гардеробу на месте не имелось, а для покупки одежды и обуви в других магазинах требовались советские деньги, запас которых у путешественника, так некстати, подошёл к концу. Обычно, Матвей частями разменивал «золотые» парагвайские рубли на советские, но сегодня на рынке все жулики–менялы уже работу окончили, а в госбанк с иностранной валютой частные лица просто так, понятное дело, не захаживают.

Матвей пожаловался на возникшие трудности, и директор комиссионки любезно предложил обменять валюту по очень «выгодному» курсу. Иностранец не стал торговаться и открыл толстый кошель. Увидев солидный «золотой запас» заезжего гостя, добрый человек возгорелся желанием помочь путешественнику с обменом более солидной суммы. Матвей понимал, что красноармейцу в форме, каковым он надеялся вскоре стать, будет уже значительно труднее разменивать парагвайские рубли на советские, поэтому из рюкзака достал к обмену всю толстую пачку банкнот с золотыми нитями.

У директора аж ручонки затряслись от вожделения помочь ближнему, однако столь значительной суммы в советских рублях для эквивалентного обмена у «альтруиста» под рукой не оказалось. Договорились встретиться поздним вечером в ресторане, возле городского парка отдыха. Место людное и безопасное. Директор, хитро подмигнув, предложил гостю принести свой «импорт» для обмена туда, где в подсобке ресторана можно будет «примерить вещи» и честно расплатиться. Деляга заверял, что его репутация без пятен, и он ведёт дела без обмана — гость может навести справки у авторитетных в городе людей. Малую часть валюты удалось разменять, не отходя от прилавка, остальную же сумму партнёр обещал обменять по ещё более выгодному курсу.

Матвей не боялся иметь дело с жуликами, он с детства крутился в злачных портовых кварталах Асунсьона. В своих силах чудо–боец был столь уверен, что незнакомые с ним дельцы могли посчитать беззаботное поведение юноши даже чересчур беспечным.

Матвей–то был согласен на «относительно честный» обмен, а вот директора комиссионки обуяла жажда наживы. Он знал, что на железнодорожной станции застряли пассажирские поезда. Очевидно, беспечный иностранец оттуда. То, что юноша не из советских граждан бросалось в глаза сразу: по стилю одежды, аристократичной осанке, манере говорить. Особого акцента в речи не чувствовалось, но говор у путника не местный, и часто использует старорежимные словечки. Желание заезжего буржуя сменить гардероб, жулик расценил, как намерение затеряться в толпе пролетариата. Наличие столь крупной суммы валюты и согласие её обменять по грабительскому курсу, говорило о не совсем честном её приобретении. Жаловаться в милицию такой странный путник не побежит. Вот и решил подпольный финансовый воротила обидеть одинокого странника, как раз для тёмных делишек у бессовестного негодяя на подкормке паслись блатные братки.

Матвей, пройдясь по магазинам, сменил буржуйский гардеробчик на дешёвые вещицы советского ширпотреба. Теперь путник, с кожаным рюкзаком за плечом, больше походил на обычного геолога, возвращающегося из таёжной экспедиции. Конечно, мог бы возникнуть диссонанс внешнего облика с документами личности, но ведь Матвей больше не собирался козырять иностранным паспортом. «Геолог» погулял до вечера по городу, а затем, к условленному часу, отправился в городской парк.

Матвей заметил, что на встречу делец пришёл с группой товарищей весьма мрачного вида. Блатные держались чуть в стороне, лишь изредка бросая косые взгляды на объект интереса. Матвей устроился в зале ресторана за дальним столиком, спиной к залу. Однако ему не надо было даже оборачиваться, чтобы колдовским взором видеть, как переглядываются подельнички. Улыбчивый директор комиссионки, подойдя к скучающему гостю, предложил угостить за свой счёт. Матвей отказался от водки, а вот дармовые кушанья потреблял охотно. В перерыве между очередными блюдами, директор увлёк клиента в подсобку.

Матвей достал из рюкзака импортный костюм, шляпу и модные туфли, а затем толстую пачку парагвайских банкнот. Директор придирчиво ощупал каждую купюру, проверяя бумагу на просвет и золотые нити, несколько раз, слюнявя пальцы, пересчитал хрустящие банкноты и только после этого вытащил из портфеля дюжину пачек советских купюр крупного достоинства, в бумажных банковских упаковках. Сильно удивился, когда иностранец, даже не разорвав ни одной ленты и не пересчитав деньги, небрежно накидал пачки в расстеленную рубашку, завязал узлом и забросил в полупустой рюкзак.

После удачной сделки партнёры вернулись в зал, ещё чуток посидели за столом, а затем директор заторопился домой, опасаясь возвращаться в совсем уж позднее время. Матвей сказал, что ему торопиться некуда и остался добивать угощение от «доброго друга».

Мрачная троица блатных весь вечер не спускала глаз со спины беспечного обжоры.

Матвей понял, что директор играет нечестно и решил проучить подлого делягу. Теперь ясно, почему тот сделал выгодное предложение при обмене валюты на советские рубли — жулик рассчитывал непременно вернуть переплаченные денежки обратно. Стала очевидна и причина щедрости гостеприимного «друга»: ведь не имело значение, кто именно будет расплачиваться за банкет — всё равно деньги в итоге уже шли из одного кармана.

Матвей, приятно удивив официанта, положил на скатерть щедрые чаевые и попросил разрешения позвонить «другу», чтобы узнать, благополучно ли тот добрался до дома. Запамятовав номер телефона, гость попросил телефонный справочник, а там уж по известной фамилии нашёл заодно и адрес. На звонок ответила жена директора комиссионки, сам «дружок» ещё не добрался до окраины города. Матвей вежливо извинился и, заверив супругу директора, что муж скоро уж должен вернуться домой, пожелал спокойной ночи.

Матвей покинул ресторан, блатная троица последовала за ним, пока держась на расстоянии. Развлекательные аттракционы в городском парке уже закрылись, аллеи опустели, лишь на центральной ещё гуляли влюблённые парочки. Матвей свернул в тупик, к одиноко стоящему уже опустевшему зданию тира. Применив гравитационное воздействие на запорный механизм, играючи снял с петель навесной замок и проник внутрь.

Преследователи разделились: один бандит остался контролировать местность, а двое прокрались к приоткрытой двери. Из тира раздавались размеренные звуки выстрелов пневматического ружья. Заглянув внутрь, бандиты увидели у стрелковой стойки тёмный силуэт спины стрелка на фоне освещённой стены с мишенями. Почему–то, светила только самая дальняя лампочка.

— Что встали на пороге, вурдалаки? Заходите, поговорим, — не оборачиваясь, обратился к бандитам странный стрелок.

Главарь шайки навёл на спину тёмного субъекта ствол револьвера и крадучись зашёл внутрь. За ним, настороженно озираясь, последовал его подельник с зажатой в ладони отточенной финкой.

— Я так понимаю, добровольцами на войну вы не пойдёте, — всё также, не оборачиваясь, неспешно перезаряжал «воздушку» стрелок и рассуждал вслух. — Может, на трудовом фронте от вас стране какой–то толк будет.

— Пусть трактор пашет, он железный, — сплюнув сквозь зубы, зло процедил главарь шайки. — Эй, ты, фраерок залётный, а ну-ка, полож ствол на стойку и задери грабарки в гору!

— А вот лишнего шуму нам не надо, — так и не обернулся странный путник и выстрелом из «воздушки» разбил единственную горящую лампочку.

Помещение тира мгновенно погрузилось во мрак.

Главарь, заранее нацелившийся в спину жертвы, нервно нажал спусковой крючок нагана. Однако выстрела не прозвучало, спущенный ударный механизм сумел лишь с большим трудом преодолеть гравитационное воздействие на взведённый курок, который очень нежно прикоснулся к капсюлю патрона.

Исправить осечку револьвера главарю было уже не суждено. Невидимая рука резким ударом по шее погрузила его сознание в кромешный мрак. В следующий миг пудовый кулак обрушился из темноты на череп второго супостата, надолго опустив шторки в его глазах.

Прошла целая минута, прежде чем в подсвеченном далёким уличным фонарём дверном проёме появилась башка третьего подельника.

Неведомая сила неожиданно дёрнула металлическую дверь, прищемив голову любопытствующего субъекта. Тело жалобно хрюкнуло и осело у порога, выронив острую финку из разжавшейся ладони.

Лишь на следующий вечер, вернувшийся смотритель обнаружил у стрелковой стойки тира связанную троицу воришек. Руки воров стягивали их брючные ремни, рты были заткнуты кляпами из лоскутов от рубашек. Блатная троица сидела, плотно прижавшись спинами, а шеи стягивала тонкая цепочка, прикованная к краю стойки. Второй её конец ранее крепился к теперь бесследно пропавшему пневматическому ружью. Из арсенала тира исчез и весь запас пуль, общим весом не менее пуда. Никакого оружия у воров при себе не оказалось, но факт кражи был налицо, да и сами тёмные личности давно числились в розыске за разбои и грабежи. Что толкнуло авторитетных воров на столь мелкую кражу, и с кем они не поделили скудную добычу — так и осталось следствием не выяснено.

Однако прежде, чем субботним вечером были обнаружены неудачливые воры, в городе произошли ещё некоторые странные события, которые, впрочем, не стали известны широкому кругу граждан.

Матвей поздней ночью проник в подвал старинного купеческого особняка на краю Омска, где проживал с семьёй директор комиссионки, и пошарил колдовским взором по стенам. Обнаруженый вмурованный в стену железный сейф не смог противостоять силе гравитационного воздействия. Матвей вспомнил рассказ отца, как тот в годы своей юности изымал неправедно добытые богатства из сейфа начальника сахалинской каторги, и решил повторить подвиг анархиста.

Экспроприатор достал из железного ящика объёмную шкатулку с золотыми монетами и драгоценными ювелирными украшениями, а также кучу пачек денег, и запихнул всё в найденный в подвале холщовый мешок. Вот только из общей кучи сокровищ он предварительно извлёк свою же пачку парагвайских рублей, которую присовокупил к обменянным в ресторане советским купюрам и отложил отдельно. Всё добытое в эту ночь богатство Матвей затолкал в изрядно разбухший кожаный рюкзак. Пневматическое ружьё, конечно, пришлось разобрать на две части. Бандитский наган и три острые финки бережливый казак поместил на самое дно рюкзака, вместе с запасом пуль для «воздушки».

Закрыв дверцу опустевшего сейфа, Матвей напрочь сломал механизм внутреннего замка, пускай теперь владелец попыхтит над его вскрытием. Затем восстановил маскировку сокровищницы и без шума покинул подвал, вновь навесив амбарный замок на входную дверь.

Удовлетворённый местью бесчестному дельцу, юный странник отправился на железнодорожную станцию, чуток подремать в купе оплаченной гостиницы на колёсах. Город жил мирной жизнью, патрули по улицам и вокзалам ещё не рыскали. Даже не верилось, что всего лишь через сутки добрый привычный мир рухнет.

Но до войны ещё было время, которое каждый сведущий человек спешил использовать с пользой. Одним из таких осведомлённых лиц являлся майор НКВД, который очень серьёзно отнёсся к доносу служащего военкомата и ранним утром лично прибыл для задержания парагвайского шпиона. Для силовой поддержки майор прихватил с собой парочку самых крепких бойцов. Парагвайские казаки формально признавались советской властью союзниками, потому брать заморского шпиона следовало бескровно, не нагнетая конфликта. Конечно, майор понимал, что арестанта всё равно придётся отдавать в руки парагвайской разведки — таков договор союзных спецслужб, однако эта неприятная процедура последует только после допроса. И пусть ничего существенного выспросить не получится, но, по добытым в ходе обыска уликам и проведённой проверки контактов шпиона с местным населением, возможно, удастся обезвредить его информаторов и пособников. Во всяком случае, в глазах начальства, результативная деятельность пойдёт майору на пользу.

Пока парочка скучающих бойца НКВД изображали в коридоре очередь у дверей кабинета, в комнате два командира попивали чаёк. Старший лейтенант уж третий стакан предложил пригубить, дрожащей рукой поставив его на стол перед хмурым майором.

— Что–то запаздывает твой заморский гость, — опустив ложечку в горячий чай, недовольно глянул на часы теряющий терпение НКВДшник. — Не явится, так мы тебе самому, лейтенант Гусев, крылья за спину завернём.

— А мне–то за что? — плюхнулся задницей на застонавший стул перепуганный работник военкомата. — Я же о происшествии сразу, куда следовало, просигнализировал.

— Надо было задержать подозрительного иностранца, — отодвинув в сторону надоевший чай, взял в руки парагвайский паспорт майор и потряс книжечкой в воздухе.

И словно откликнувшись на лёгкое колыхание воздуха от импровизированного веера, в комнате внезапно раздался грохот, как от уроненной на пол пудовой гири. Стакан на столе аж подпрыгнул от сотрясения, жалобно звякнув ложечкой о стекло.

Оба командира, повернув головы, удивлённо уставились на залетевший в распахнутое окно кожаный рюкзак, плюхнувшийся на доски пола у подоконника. Следом за ручной кладью, с улицы в окно легко впрыгнул, будто огромный серый кот, молодой владелец имущества. Гибкая фигура юноши перемахнула через подоконник, не издав ни звука, даже при касании подошв сапог досок пола шума не было, словно тело ничего не весило. Лишь после того, как ноги воздушного гимнаста распрямились в коленях, деревянные половицы запоздало скрипнули.

Майор, щёлкнув отпавшей челюстью, непроизвольно уронил книжицу паспорта на стол. У него появилось горячее желание выхватить из кобуры табельный ТТ, но холодный рассудок остановил опасное влечение мятежной души. Ибо глаза опытного оперативника заметили мелькнувшую за колыхнувшимся бортом серой куртки рукоятку нагана, всунутую за поясной ремень. Пока он будет расстёгивать кобуру и вытаскивать пистолет, ловкий парагваец успеет разрядить весь барабан револьвера. Хотя, оценив, как юноша быстро двигается, не исключён вариант, что казак просто настучит красным командирам рукояткой нагана по башке. Да эдакий здоровый детина может и кулаком огреть не слабо — вырисовывалась уйма вариантов, и все неприятные. Появилось такое чувство, будто внезапно оказался в тесной клетке один на один с грозным хищником. Толстячка–лейтенанта можно не учитывать, тот застыл с открытым ртом, словно парализованный страхом хомячок.

— Извиняюсь за вторжение, товарищи командиры, но в коридоре очередь, и, судя по свирепым рожам мордоворотов, упрашивать их пропустить кого–то в кабинет бесперспективно, — улыбнувшись, развёл руками наглый гость, но уже через мгновение сделал серьёзный вид, молодцевато щёлкнул каблуками до блеска начищенных яловых сапог и вытянулся по стойке смирно. — Товарищ майор, разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту.

— Обращайтесь, — с прищуром поглядев на отлично вышколенного кадета, оценил воинскую выправку майор.

Парагваец говорил без акцента и в простой одежде выглядел по–пролетарски, разве что слишком прямая осанка выдавала кадрового военного, которому привычнее маршировать по плацу, чем горбатиться на производстве. Необычно пропорциональная атлетическая фигура и грациозные движения говорили об отличной физической подготовке спортсмена. Сильный загар, чёрные волосы и резкие черты лица указывали на южную кровь иностранца, хотя похожие черты были и у выходцев с Кавказа. Пожалуй, если бы южный гость так не выделялся почти двухметровым ростом, то, в новой простенькой одёжке, мог бы успешно затеряться в толпе советских граждан.

— Товарищ лейтенант, разрешите вам вернуть исправленный револьвер. — Казак неуловимо быстрым движением выхватил из–за пояса наган и протянул его рукояткой вперёд лейтенанту. — Исправлен заводской брак при обработке барабана: цеплялся за корпус заусенцем, пришлось чуток подточить напильником.

Гусев воровато скосил глаз на НКВДшника, а затем торопливо выхватил револьвер из ладони казака и нервно попытался запихнуть наган в застёгнутую кобуру.

Лейтенант не докладывал о передаче табельного оружия в руки парагвайского шпиона. Да и наличие боевых патронов в барабане нагана наводило майора на нехорошие мысли: заряженное оружие на ремонт не отдают.

— Так-с, что ещё у вас есть передать гражданину Гусеву? — бросил испепеляющий взгляд на скукожившегося лейтенанта НКВДшник, а затем с подозрением воззрился на тяжёлый, брякнувший железом рюкзак казака.

— Товарищи командиры, я тут маленько проявил инициативу и среди народных масс провёл сбор пожертвований для оснащения Красной армии.

Матвей повернулся к рюкзаку, закрыв его широкой спиной, и достал частично загруженный холщовый мешок.

Однако майор сумел углядеть в отражении стекла открытой рамы характерный ружейный ствол, выпирающий из рюкзака, о чём сразу же не преминул заметить.

— Не стесняйтесь, молодой человек, винтовочку тоже извлекайте на свет.

— Да это всего лишь «воздушка» в разобранном виде, — чуть отстранившись, дал взглянуть на торчавший ствол и часть приклада Матвей. — Я к ней ещё и целый пуд пулек прикупил у добрых людей.

— Каких? — нахмурил брови дознаватель.

— Частных торговцев на местном рынке, — держа непонятный груз в мешке, шагнул к столу казак. — Гражданским лицам пневматика только для баловства, а в строевой части «воздушка» хорошо послужит для обучения новобранцев, ведь боевые патроны расходовать жалко. У нас в кадетском корпусе новичков всегда сперва на пневматических ружьях тренировали. Надеюсь, командование не станет препятствовать внедрению в учебный процесс прогрессивной практики.

— А в мешке что? — не терял бдительности майор.

Матвей вывалил содержимое на стол. Поверх горки из пачек банкнот шлёпнулась увесистая шкатулка. Лейтенант еле успел её схватить, чтобы не свалилась. Крышка открывалась нажатием на кнопочку.

— Сокровища графа Монте–Кристо! — увидев золотые монеты и кучу драгоценных ювелирных украшений, не скрывал восторга молодой лейтенант.

— А мне вот на ум приходит восточная сказка про Али–Бабу и сорок разбойников, — косо посмотрел на пыльный мешок, откуда высыпались деньги и драгоценности опытный майор.

— Добрые люди у вас в городе, отзывчивые и патриотичные, — плутовски улыбнулся молодой казак. — Может, в мирное время, в чём и провинились перед законом, но зато в тяжёлую годину готовы последнюю рубаху отдать на пользу фронта.

— Какого такого фронта? — поймал шпиона на слове НКВДшник.

— Интернационального–антифашистского, — вывернулся парагваец. — Я ещё в Испании повоевать мечтал, да мал был тогда.

— Так вы, юноша, и теперь по регламенту только в осенний призыв годитесь, — взяв в руки паспорт, перелистнул странички майор. — Ведь едва восемнадцать стукнуло.

— А народ на рынке судачит, что сейчас молодёжь в армию берут, не дожидаясь осени, — проявил осведомлённость шпион.

— Пока только спортсменов, которые занимались на еженедельных курсах молодого бойца, — отложив в сторону шкатулку, возразил работник военкомата.

— Так ведь и я мастер спорта по рукопашному бою и пулевой стрельбе, — гордо приосанился молодой казак. — А военное дело нам в кадетском корпусе преподавали.

— Ну, какой ты стрелок, проверять в городских условиях не будем, — похлопывая паспортом по ладони, призадумался НКВДшник. Майора сильно смутила выходка парагвайца с кладом. Даже навскидку видно, что на такие «народные» пожертвования можно купить танк, да и ещё ворох оружия в придачу. Парень пёр напролом, так шпионы не работают. Какой смысл шпиону записываться с таким шумом в обычный стрелковый полк? Иностранный кадет будет выделяться среди новобранцев, как странствующий рыцарь среди рядовых кнехтов. Судя по тому, что казак сумел обезоружить лейтенанта — хотя поганец и не доложил о сим факте, — и, походя, раскидать на улице группу крепких ребят–призывников, парагваец действительно мастер рукопашного боя. И это, ещё не учитывая то, как иностранцу удалось в чужом городе добыть воровской общак. Свои–то трудовые денежки честный паренёк бережёт: вон, даже костюмчик дорогой продал, не пожелал даром сдать импорт на армейский склад. — А вот испытать тебя в рукопашной схватке можем немедля. Рискнёшь сразиться сразу с двумя бойцами?

— Эт с теми двумя бугаями, что в коридоре топчутся, — догадался Матвей и улыбнулся. — Ну, тогда их ещё бы как–то вооружить, чтобы схватка совсем не выглядела избиением младенцев.

— Зря задираешься парень, — нахмурился майор. — Один из них знаток французской борьбы, а второй чемпион города по боксу.

— Против настоящего мастера, им и минуту не выстоять, даже если один будет вооружён ножом, а второй винтовкой со штыком, — скрестил руки на груди молодой казак.

— Гусев, вызови по телефону начфина и бойца из караулки, да пусть с собой лишнюю винтовку со штыком прихватит. А сам займись выпиской красноармейской книжки для нашего новобранца.

— Книжку, за подписью командира, бойцу принято выдавать уже в воинской части, — возразил военкомовец.

— Так вот ты, лейтенант Гусев, и станешь командиром стрелкового взвода, в котором будет проходить службу рядовой Матвей Алексеевич Ермолаев, парагвайский доброволец, — зло усмехнулся НКВДшник и многозначительно посмотрел сначала на так и незастёгнутую кобуру с наганом, а потом на знаки воинского различия на петлице командирской гимнастёрки, пересчитывая малиновые кубики и явно удивляясь лишнему.

Лицо розовощёкого военкомовца стремительно начало бледнеть, он машинально погладил кончиками пальцев кубики на петлицах воротника и закивал головой, словно китайский болванчик. Наказание за утерю личного оружия могло не ограничиться понижением в звании и отправкой в строевую воинскую часть, тут мог светить трибунал и сибирские лагеря.

— Разрешите выполнять, товарищ майор, — дрожащей рукой взялся за телефонную трубку разжалованный лейтенант.

Пока ожидали начфина и вооружённый караул, выдалось время подумать. Майор жестом пригласил кадета присесть на стул у стены. Ещё месяц назад, НКВДшник, не задумываясь, отправил бы по этапу лейтенанта–растяпу, но в грядущей войне каждый штык был на счету. Какой получится пехотный командир из, теперь уже просто лейтенанта, Гусева покажет время, а вот надзиратель за парагвайским шпионом уж точно выйдет прилежный. Пусть свой человек приглядит за странствующим рыцарем. Конечно, в полку штатный «секретчик» тоже будет сориентирован должным образом, но взводный командир значительно ближе к объекту наблюдения. Арестовывать сейчас парагвайца нерационально: придётся передавать в милицию «пожертвования» от воровской братвы, чтобы возвращали часть явно награбленной ювелирки гражданам, а для армии каждая копейка теперь на счету. Да и подготовленный боец в строю пригодится, хоть и бахвалится казак чересчур, но военная подготовка имеется и физические данные у спортсмена выдающиеся — ведь ловко же на второй этаж забрался и бесшумно впрыгнул в окно. Правда, сильно напрягает осведомлённость простого парагвайца о скорой войне — только высшее армейское командование и особо доверенные сотрудники НКВД владели столь секретной информацией. И к деньгам странный паренёк уж слишком холодный — кинул на стол сокровища, словно хлам ненужный. Знать, не нуждался барчук никогда в средствах. Хотя, возможно, привык в кадетском училище жить за казённый счёт. В парагвайскую армию по возрасту ещё не попал, а ждать осеннего призыва не хочет — рвётся сразу на фронт, боится кадет, что его дома ещё полгода в учебке мурыжить будут, ведь казаки слабо обученных воинов в бой не бросают. Однако же странствующий рыцарь уже сейчас мнит себя великим воином. Ну что ж, пусть задавака покажет мастер–класс рукопашного боя.

Когда в кабинет зашёл начфин с вооружённой охраной, майор принял от бойца свободную винтовку с примкнутым штыком и кивком головы призвал казака следовать за ним. В коридоре парагвайца взяли под конвой два дюжих детины в форме рядовых НКВД. Процессия гуськом спустилась по лестнице и вышла в пустующий внутренний двор военкомата.

— Нечипоренко, будешь имитировать удар штыком в грудь противника, — бросил винтовку в руки бойца майор. — А Трофимов изобразит удар ножом в живот.

— Так у меня нет ножа, — растерянно пожал плечами второй верзила и похлопал ладонью по кобуре с револьвером. — Может, товарищ майор, я вражину рукояткой нагана приложу по голове?

— Товарищи, ни в чём себе не отказывайте, — улыбнулся казак и ловко выхватил из–за спины огромный тесак. Очевидно, укороченная казацкая шашка скрывалась у него в специальных ножнах под курткой. — Моя пехотная «парагвайка» к вашим услугам. Имитировать удары тоже ненужно, бейте от всей души.

— Нечипоренко, в бедро коли, а цель для Трофимова — руки противника, — чуть смягчил задание осторожный командир.

— Да я этого иноземца наколю на штык, аки заморского жука на булавку! — зло осклабившись, встал в боевую стойку коренастый боец.

— А я ему ещё и крылышки подрежу! — завладев холодным оружием, помахал в воздухе огромным парагвайским тесаком тоже ухмыляющийся рослый верзила.

— Ну уж, извиняйте, братцы, мы с вами не в бане встретились, — отскочил в сторону казак и, быстро вытащив из брюк кожаный поясной ремень, один конец петлёй через пряжку зафиксировал на левом запястье, а свободный взял в правую ладонь. — Не боись, ребята, пороть вас не собираюсь, только обезоружу и зафиксирую.

Обиженные бойцы шеренгой двинулись на наглого одиночку, но казак бросился в сторону, заставив сменить направление атаки. Матвей сумел перестроить атакующих его бойцов в колонну. Первым двигался, выставив перед собой штык, коренастый Нечипоренко, а рослый верзила грозил тесаком, выглядывая из–за его спины. Дальнейшие события произошли настолько стремительно, что их ход майор сумел проанализировать уже только после окончания короткой схватки, и то разобрался не во всех деталях.

Матвей, шагом в сторону, ушёл с линии атаки, одновременно отбивая натянутым ремнём штык винтовки. Затем казак, пропустив мимо штык, ловко ухватил конец ствола винтовки и потянул её дальше по ходу атаки, тем самым используя напор бойца для вывода его из равновесия. Потом, ударом правого кулака, Матвей сбил ладонь бойца с цевья винтовки, а затем сам ухватился правой же рукой ближе к затвору. Получив в руки рычаг и точку опоры, казак легко вывернул ложе винтовки из второй ладони бойца и ударом приклада в грудь опрокинул его на спину.

Перевернув винтовку штыком вниз, казак резко вонзил длинное гранёное жало в… шею! поверженного наземь бойца. Во всяком случае, так показалось наблюдателям со стороны. А, как потом выяснилось, стальное жало прошло впритирку с шеей, насквозь пробив воротник гимнастёрки и на всю длину вонзившись в асфальтное покрытие двора.

Пока второй агрессор замер с выставленной вперёд «парагвайкой» и отвисшей челюстью, казак вновь подхватил правой ладонью свободный конец ремня и, резво шагнув вперёд, захватил широкой петлёй запястье бойца. Резко дёрнув концы захлестнувшего руку с оружием ремня, Матвей стягивающей петлёй, проскользнувшей под свободный край длинной рукоятки, вырвал клинок из ладони бойца. А уж ухватиться за выставленную кисть растерявшегося верзилы, завернуть ему руку за спину и ударом ступнёй под колено уложить мордой на асфальт — для мастера дело пары секунд. Чуть дольше Матвею пришлось повозиться, чтобы вывернуть упирающемуся верзиле вторую руку за спину, затем, пропустив изгиб ремня сквозь пряжку, изготовить двойную петлю и, накинув на запястья пленника, туго затянуть удавку.

— Я так поразмыслил, командир, что одного «языка» будет вполне достаточно, — поднимая на ноги связанного пленного, доложил майору казак–пластун.

В это время первый «убитый» боец оправился от потрясения и пытался отлепиться от асфальта. Крепыш ухватился обеими руками за ствол винтовки и, от натуги выгибая спину, дёргался, словно пришпиленный булавкой к альбомному листу навозный жук. Однако гранёный штык прибил воротник гимнастёрки к асфальту намертво.

— Крепко штык всадил, расшатать не удастся, — покачав головой, даже не стал пытаться освободить подчинённого майор. — Развяжи Трофимова, пусть лом с пожарного щита возьмёт. А ты, Нечипоренко, прекращай зря дёргаться, расстегни гимнастёрку и выползай, как змея из старой шкуры.

Матвей победно улыбнулся и снял путы с рук бойца.

— Пристрелил бы, контру, — уже отойдя подальше, оглянулся освобождённый пленник.

— А коли так, что бы ты, казак, сделал? — с прищуром глянул на Матвея, убирающего за спину свою острую «парагвайку», НКВДшник.

Вместо ответа, Матвей резко выхватил смертоносный клинок и, неуловимо быстрым взмахом, метнул в потенциального врага.

Промелькнув стальной молнией в воздухе, клинок с хищным звуком, вибрируя, впился в тело деревянной электроопоры за спиной бойца. Расстояние до выбранной цели было больше полутора десятков метров, а бросок столь силён, что поспешно отступивший верзила не смог, походя, вытащить глубоко застрявшее лезвие и решил, что с пожарного щита придётся ещё прихватить и топор.

— Да ты монстр! — подошёл ближе посмотреть на чудо майор, но пробовать силы не решился.

— Виноват, волнуюсь, чуток перестарался, — смущённо склонил голову парагвайский атлет и, подойдя к клинку, начал пыхтеть и показно напрягать мышцы, медленно раскачивая клинок в древесине.

Однако капель пота и набухших вен на лбу странного парагвайца опытный НКВДшник не заметил, как до этого не услышал за спиной приближающихся шагов казака–призрака. Странствующий рыцарь был полон тайн, а на завтра назначена война, и разбираться с загадками уже некогда — Советскому Союзу теперь любой союзник пригодится.

— Парагваец, это ты вовремя к нам попал, — внимательно глядя в глаза юноше, похлопал рыцаря по плечу майор НКВД.

— Я знаю, — спокойно выдержал острый взгляд Матвей. — Пришёл черёд нашей войны.

После демонстрации силы, Матвею выдали красноармейскую книжку, приставили сопровождающего и отправили в воинскую часть, расположенную за городской чертой. Сопровождал новобранца хмурый, пока ещё не разжалованный, старший лейтенант Гусев. Его безмятежная служба в военкомате нежданно окончилась, он самолично выписал себе направление в строевую часть, подписал у начальника и заверил гербовой печатью. Выходные дни ему ещё можно было походить со своими парами «кубарей» на петлицах, а в понедельник состоится заседание дисциплинарной комиссии, где его за утерю бдительности и передачу в чужие руки личного оружия понизят в звании. Во всяком случае, суровый майор НКВД обещал, что всё обойдётся именно такими мягкими мерами.

В штабе воинской части настороженно встретили проштрафившегося лейтенанта. Командиру стрелкового батальона, майору Богданову, не хотелось менять надёжного строевого лейтенанта на «бумажного» командира взвода по протекции. Однако полковой «особист» не рекомендовал комбату перечить настоятельной телефонной просьбе из органов НКВД. Всё внимание командования было приковано к лейтенанту Гусеву, а на конвоируемого им рослого новобранца поначалу махнули рукой, поручив его заботам опытного старшины.

Матвею наголо остригли машинкой голову, сводили в баню, выдали со склада новенькое обмундирование и поставили на продовольственное довольствие. И так как он прибыл не в составе отряда новобранцев, то временно выпал из коллектива.

— Ну что, боец, подкрепился? — зашёл в пустующую столовую старшина, которому поручили обустроить новобранца.

— Так точно, товарищ старшина! — встав по стойке смирно, отрапортовал бравый воин.

Пожилой старшина удивлённо покрутил пальцами кончики усов, осмотрел со всех сторон чудо преображения гражданского субъекта в вышколенного солдата и не нашёл даже к чему придраться.

— Красноармеец, а ты часом не из военного училища отчислен? Больно вид у тебя ладный, будто служебную лямку уже несколько лет тянул. Форма на тебе сидит, как влитая, каждая складочка гимнастёрки по уму сложена, а в начищенные сапоги можно глядеться, аки в зеркало. Да и выправка у тебя явно не рядового бойца. Так в старорежимные времена царские гвардейцы на парадах тянулись.

— Окончил парагвайское кадетское училище, товарищ старшина.

— Эк, паря, издаля тебя к нам в Сибирь занесло, — сдвинув на лоб пилотку, озадаченно почесал затылок старшина. — И к какому же делу такого молодца пристроить? Твои сотоварищи по взводу сейчас в автопарке щебёнку для покрытия грунтовой стоянки таскают. А я бы такого гренадера прямо сейчас на караул в штаб поставил, но оружие новобранцам пока не было команды выдавать. Вот завтра на стрельбище покажут умение владения винтовкой, тогда и решит командир, кому можно давать в руки заряженное оружие. Сейчас такое время настало, что увольнительные отменены, даже и в воскресенье боевые стрельбы проводим.

— Стрелять я умею хорошо, товарищ старшина, хотя и щебёнку могу таскать не хуже других, — усмехнулся Матвей. — Однако хотелось бы не хозработами заниматься и не в карауле под ружьём простаивать, а истинную пользу Красной армии приносить.

— Какую такую, истинную? — нахмурился старшина.

— Например, неисправную технику починить, — решил проявить полезную инициативу Матвей. — Уж сильно я всякую машинерию уважаю.

— А в итальянских автомобилях ты, иностранец, тоже толк знаешь? — прищурив глаз, с надеждой спросил старшина.

— Какой марки машина?

— А бес его знает, — пожал плечами старшина. — На том, некогда роскошном, кабриолете, должно быть, ещё генерал Колчак по Омску разъезжал. Теперь ни старых специалистов в городе не сыскать, ни деталей иноземных не раздобыть. А сам автомобильчик ещё крепенький, сидения кожаные, колёса литые, каучуковые — командиру жалко этакий раритет выбрасывать, имеет думку раздобыть для ремонта мастера.

— Покажите машинку, товарищ старшина, погляжу, что можно сделать.

— Ну, пошли, парагвайский кадет, — качнув головой, усмехнулся старшина и повёл мастера в автопарк, понимая, что по–дурному использовать иностранного специалиста — не дело. А парень вёл себя весьма уверенно, будто ему впрямь всё по плечу.

Когда прошли мимо потеющих на площадке «чернорабочих» и завернули в крытый гараж, иноземный мастер внимательно осмотрел автораритет: откинув крышку капота, ощупал детали двигателя, поданным старшиной гаечным ключом постучал по металлу, словно настройщик пианино по инструменту.

— Разобрать, удалить ржавчину, смазать, кое–что подработать напильником, заменить ремённую передачу, и завтра поедет, — сделал неожиданно оптимистичное заявление мастер. — Однако для надёжной эксплуатации надо бы некоторые детали заменить. Если у вас в части есть мастерская, могу сам выточить на токарном и фрезерном станках.

— Станков таких нет, — замотал головой старшина. — А ты что — умеешь и на станках работать?

— Я всяко умею, — вздёрнув подбородок, заносчиво заявил Матвей. — Если завтра командир в город выпустит, договорюсь с заводчанами о помощи Красной армии.

У Матвея был богатый опыт организации работ в заводских мастерских Асунсьона, да и самолично частенько участвовал в изготовлении особо сложных деталей. Ему помогало колдовское зрение, просвечивающее любое изделие насквозь, и гравитационные силы, воздействующие на структуру материала. Вообще–то, юный чародей мог заставить двигаться автомобильное шасси даже с не работающим мотором, лишь бы авто, для видимости, тарахтело клапанами и цилиндрами, но такой явной профанации показывать не желал. Автораритет ещё было вполне возможно реанимировать и своим ходом довести до города, а там уж подлатать получше.

Матвей разделся до пояса, чтобы не марать новенькую форму и попросил принести всевозможный инструмент, машинное масло и какие–нибудь кожаные ремни, даже старые поясные пойдут в дело.

Старшина не сразу среагировал на просьбу мастера, залюбовавшись рельефными мышцами на могучем торсе атлета.

— Ну, паря, и здоров же ты, — покачивая головой, восхитился старшина. — С тебя бы скульптуры для установки в парке отдыха лепить. Я таких полуголых мускулистых греков в Ленинграде видывал, когда после финской компании там, в больничке, долечивался.

— Да у меня ещё и умища в черепке немерено, — ладонью погладив широкий лоб, рассмеялся Матвей.

— Неужто за вечер всё сладишь? — недоверчиво глянул на давно холодный агрегат старшина.

— Видно, придётся и чуток ночи прихватить, — бросив взгляд на запылённый автохлам, решил слегка набить себе цену кудесник, а затем глянул на потолок. — В гараже электролампы рабочие?

— Светом обеспечим, ещё и переноску притащим, не сомневайся, только работай. А для отдыха я тебе в караулке кровать застелю и горячий чай с сухарями обеспечу.

Когда поутру старшина пришёл принимать работу, то был поражён искусством мастера: Матвей не только отремонтировал старый кабриолет, но и натёр авто до блеска, чудесным способом убрав всю ржавчину и облупившуюся краску.

— Сияет, аки начищенный медный самовар! — не мог налюбоваться на оживший раритет старшина. — Теперь только краску хорошую добыть, и командиру можно на «железном коне» перед строем на параде раскатывать.

— Без замены слабых деталей, долго автомобильчик не прослужит, — покачал головой мастер.

— В понедельник съездим в город, краску раздобудем и на завод заглянем. Айда сейчас в столовую, а после завтрака подкатим новенькую тачанку к штабу, пусть комбат оценит работу.

Взводы новобранцев пешим строем и с песней отправились на стрельбище, а Матвей в качестве шофёра погнал автомобиль к крыльцу штаба. Довольный старшина бегом кинулся доложить командиру о чудесном воскрешении давно издохшего автораритета. Из здания вышла на крыльцо приёмная комиссия: майор Богданов и капитан НКВД из особого отдела полка Мухин.

— До полигона хоть доедем на ожившем «керогазе»? — прислушиваясь к работе чихающего мотора, с подозрением глянул на ободранные бока старой «железной клячи» комбат.

— Так точно, товарищ майор, — в струнку вытянулся возле дверей автомобиля рослый шофёр с идеальной воинской выправкой.

— А сообщали, что парагвайский доброволец умеет только морды классно бить, — обернувшись к особисту, усмехнулся комбат.

— Выяснить все скрытые таланты новобранца — наша задача, — буравя подозрительного иностранца острым взором, сурово изрёк капитан НКВД. — Сейчас проверим на стрельбище, как обучают южноамериканских кадетов обращению с винтовкой.

— Ну что, заморский боец, Матвей Ермолаев, хорошо умеешь из русской «Мосинки» стрелять? — спускаясь по ступенькам с крыльца, с дружеской улыбкой осведомился у новобранца комбат.

— А я, товарищи командиры, обучен из всего стрелять, — улыбнулся в ответ Матвей. — Разве что, из пушки пока палить не пробовал. Да и то, дайте только срок, — обучусь.

— От скромности ты, казак, не умрёшь, — рассмеялся комбат.

Уже у дверей автомобиля к особисту подбежал запыхавшийся боец из узла связи и вручил запечатанный конверт. Капитан торопливо вскрыл пакет и, прочитав расшифровку радиограммы, ещё больше посуровел. Отпустив посыльного, ледяным тоном обратился к комбату:

— Товарищ майор, прошу сократить время стрелковой подготовки новобранцев, с тем, чтобы в полдень построить батальон на парадном плацу. Ожидается важное правительственное сообщение по радио.

— Когда началось? — сразу всё поняв, согнал улыбку с губ комбат.

— В четыре часа по московскому времени, — сквозь сжатые зубы, тихо процедил особист и зло покосился на молодцеватого добровольца: — Парагвайцы верно угадали, жаль только поздно предупредили, союзнички.

— Значит, теперь можно доверять… — не договорив до конца, тоже искоса глянул на Матвея комбат.

— Используй специалиста по полной, — махнув ладонью, закончил какой–то давешний разговор особист. — Только приставь к нему лейтёху военкоматовского, мне самому теперь не досуг за парагвайским контриком приглядывать.

Капитан быстрым шагом отправился в штаб полка, а комбат взмахом руки подозвал к машине стоявшего в сторонке старшину.

— Елизаров, поедешь со мной на стрельбище, возьмёшь под команду третий взвод, — приказал подбежавшему старшине комбат. — Чую, что толку от Гусева в подготовке бойцов не будет никакого, а тебе в финскую компанию уже доводилось взводом покомандовать.

— Так ведь на мне всё батальонное хозяйство, — послушно забираясь на заднее сиденье кабриолета, безрадостно напомнил старшина.

— А вот с хозяйственными вопросами бумажный комвзвода поможет уже тебе, — усевшись на переднее сидение, отмёл робкие возражения новоявленного замкомвзвода комбат. — Ещё я вам в помощь толкового сержанта дам — справитесь хором.

— Мне бы ещё и башковитого кадета в помощники определить бы, — уже трясясь на дорожных ухабах, продолжал клянчить опытный старшина.

— Под рукой в твоём взводе будет, — обнадёжил капитан и с подозрением воззрился на парагвайского шпиона. — Елизаров, а ты нашему кадету разве дорогу к стрельбищу показывал?

— Нетрудно догадаться, товарищ майор, — повернув голову, улыбнулся иностранец. — Дорог немного, а на этой с утра сотни солдатских сапог пыль поднимали: отпечатков подошв полно, да и свежая пыль толстым слоем лежит на придорожной траве справа.

— Я так понимаю, что пыль, лежащая слева, тебя бы не устроила? — с прищуром разглядывал следопыта комбат.

— С утра дует устойчивый ветерок с юга, — глянул в зеркало заднего вида на шлейф пыли позади автомобиля шофёр.

Конечно, Матвею не требовалось разгадывать следы на дороге, он колдовским взором мог контролировать пространство до горизонта, а крупные гравитационные аномалии от скопления металла даже дальше. Живые объекты чародей тоже умел обнаруживать на большом расстоянии, но только, если они были в движении. Однако выказывать на людях свои возможности не хотелось бы, потому и следовало прибегать к правдоподобным объяснениям.

— Настоящий индеец, — похвалил парагвайца комбат. — Сколько лет военной подготовкой занимаешься?

— Казаки сизмальства к войне готовятся, — ответил Матвей.

— В кадетском училище командные должности занимал?

— Несколько лет командовал учебным взводом.

— Ну, на взвод я тебя не поставлю, а вот отделение под руку, пожалуй, дам, — разглядывая уверенного в себе казака, решил комбат. — Мастерством рукопашного боя ты НКВДшников уже удивил, поглядим теперь, как метко стреляют парагвайские шпионы. Если впечатлишь, то из рядового красноармейца сразу в ефрейторы произведу.

— Вообще–то, товарищ майор, стрелковым отделением в РККА положено командовать сержанту, — показал знание воинского устава парагваец.

— Кадет, ты сначала результат покажи — подготовь отделение, чтобы не хуже других было, — поставил задачу командир и сразу усложнил: — Я тебе самых негожих отберу, которые и в рукопашке слабаки, и в стрельбе мазилы.

— Я слышал, что в наш батальон мобилизованы исключительно одни молодые спортсмены, — проявил осведомлённость Матвей. — Все парни проходили подготовительные военные курсы, их даже на один день в неделю освобождали от учёбы или работы.

— Не всем, видно, впрок учёба пошла, — отмахнувшись, недовольно поморщился комбат. — Да и было–то тех занятий не больше семи. Поздно готовить молодёжь кинулись. Кто сам раньше курсы ОСОАВИАХИМа проходил, те ещё успели вершков нахвататься, только не у каждого такая возможность имелась, да и желание было не у всех.

— Товарищ майор, сколько у нас времени на подготовку до отправки на фронт?

— Железнодорожные составы с дальневосточными воинскими частями ещё неделю до мест новой дислокации будут добираться, — прикинул в уме дальний путь комбат. — Столько же времени уйдёт на обратный путь, а то и дольше, в условиях военного времени и с учётом загрузки отправляемого в тыл ценного имущества и эвакуируемого персонала. Так что на полтора десятка дней, кадет, можешь смело рассчитывать. Однако первые обнадёживающие результаты я от тебя буду ждать через первый десяток дней, чтобы, если дело завалишь, осталось время огрехи подготовки исправить.

— Чем сможете вооружить моё отделение? Сколько автоматов дадите? Ещё по штатному вооружения пулемёт положен, — сразу стал задирать планку Матвей.

— Автоматов нет, — отрезал комбат. — Хорошего пулемётчика за неделю из профанов не подготовишь, да и не на каждое отделение у нас пулемёты имеются. Так что могу дать лишь парагвайское противотанковое ружьё. Надеюсь, кадетов в училище учили стрельбе из этой убойной штуки?

— В программу обучения ещё и механический гранатомёт входил, — похвастал казак. — Кстати, можно похожую ручную модель легко смастерить в заводских условиях.

— Вооружайся, чем можешь, — дал отмашку комбат. — На войне все средства хороши.

— Тогда, товарищ майор, обещайте, что не дадите завистникам разоружать моё стрелковое отделение.

— А будет, чему завидовать? — насторожился командир.

— Я слышал, в городе имеется парагвайский магазин, где можно приобрести специфическую технику и оборудование.

— Дорого продают, да и техника там не военного назначения: для геологов и охотников, — сокрушённо вздохнув, покачал головой комбат и скосил глаз на богатенького иностранца. — А ты что же, казак, не все деньги в НКВД сдал? Сказывали, на твои пожертвования можно танк купить.

— Народный сбор весь передал, — усмехнулся меценат. — Но у меня ещё личные накопления остались. Я в Китае неплохо за год заработал на золотых приисках.

— Ну, коли не жалко для Красной армии отдать, то за руки держать не стану — закупай технику у парагвайских дельцов.

— Это ничего, что вооружение и оснащение совсем не по уставу РККА будут? — вопросительно глянул в глаза комбату Матвей.

— А в парагвайской армии такие образцы применяются? — задал встречный вопрос комбат.

— В специальных подразделениях, — кивнул Матвей, — индейцы–пограничники и казаки–пластуны используют особое вооружение и маскировочную форму.

— Ну, если всех бойцов своего отделения переобуешь в яловые сапоги, — бросил взгляд на неуставную форму красноармейца командир, — и твои бойцы не станут бродить в маскхалатах по расположению воинской части, то закупай у союзников всё лучшее.

— Товарищ майор, разрешите тренировать стрелковое отделение в полевых условиях.

— А чем тебе наше стрельбище и штатная полоса препятствий не устраивает? — ревностно нахмурился комбат.

— На них мы тоже будем тренироваться, но основные занятия и дислокация отделения будут в лесу. Там шалаши соорудим, землянку и окопы выроем. Прошу только выдать нам на руки недельный запас провизии, станем сами учиться готовить пищу на костре, ведь на фронте придётся не в обустроенных казармах проживать, и кухни под боком может не оказаться.

— Суровый командир, — с уважением глянул на казака майор. — Однако, кадет, похоже, что ты военное дело знаешь. Действительно, не к параду готовимся — на войне враг спуску не даст. Надо бы нам для всех бойцов тоже выходы в лес на пару суток устроить, чтобы прочувствовали походные условия. Что ещё можешь дельного предложить?

— Не слышу в расположении части работы тракторных двигателей, — удивил кадет.

— А зачем тут тракторам тарахтеть? — не понял претензии комбат.

— Ну, я так понимаю, танков поблизости тоже нет, — усмехнулся Матвей и кивнул в сторону свежеотрытой линии учебных окопов вдоль дороги. — Потому для обкатки пехоты сойдут и тракторы, а то уж больно хлипкие окопчики роют новобранцы. Пусть полежат на дне таких осыпающихся укрытий под грохочущими траками гусениц — прочувствуют фронтовую ситуацию. И гранаты надо учиться бросать не по фанерным мишеням, а по движущимся целям. Лучше пусть новобранцы намочат штаны на полигоне, чем потом на фронте кровью форму зальют. Опять же, за прошлый день я не слышал пулемётных очередей, взрывов толовых шашек и не видел дымов над полигоном.

— Эдак только парагвайцы муштруют ударную армию в астраханских степях, — уже был наслышан о суровых методах подготовки союзников комбат. — А у нас патронов даже для учебной стрельбы не хватает, и толовыми шашками шуметь нам скупой начфин полка не позволит.

— Ну дымы костров организовать–то можно, — смело возразил парагвайский доброволец. — Для создания нервной обстановки завести механическую сирену воздушной тревоги. Совместить учебную стрельбу по мишеням с рытьём окопов под обстрелом противника. Вон, вижу в конце дороги девственно чистый простор стрельбища, а поле должно уже было бы всё изрыто окопами и стрелковыми ячейками.

— Эдак неопытные новобранцы своих же подстрелят, — ужаснулся от рисковой затеи комбат.

— Стрелки будут мишени старательнее выцеливать, а пехота резвее окапываться, — небрежно отмахнулся кадет. — Ну, разве ещё, пехотинцам малую фору по времени дать, чтобы успели чуть в землю скрыться. Зато увидите, как свист пуль над головой стимулирует бойцов быстрее работать сапёрной лопаткой. Кстати, необходимо проводить и ночные тренировки.

— Тут хотя бы от дневных занятий толк какой бы вышел, — грустно вздохнул комбат. — Нет у меня опытных командиров, которые бы ещё и ночью умели бой вести. Да и за пару недель из вчерашнего школяра военного профессионала не вылепишь.

— На войне все учатся быстро, — дерзко возразил кадет. — Надо максимально приблизить условия учебной подготовки к боевым, тогда и эффект будет. Товарищ майор, прошу вас выдать моему отделению полный боекомплект, включая ручные гранаты.

— Ага, и самых неподготовленных новобранцев, — злорадно усмехнувшись, напомнил комбат. — Первые десять дней можешь действовать свободно, а там, в зависимости от результатов, поглядим, как дальше строить обучение.

— Эдак, товарищ майор, наш батальон всю войну пропустит в тылу, — с заднего сидения подал голос старшина–оптимист.

— Нет, Елизаров, война будет долгой и страшной, — возразил бывалый командир, задумчиво глядя на обгоняемые автомобилем колонны пехотных взводов.

— Так, может, прослышат супостаты про нашего бравого парагвайского кадета и затаятся в страхе, — похлопав Матвея по плечу, рассмеялся старшина, ещё не ведая, что пугать врага поздно — война уже началась.

Автомобиль, поднимая клубы пыли, подвёз компанию к самому первому рубежу стрельбы.

— Вот мы сейчас и поглядим, на мастерство заморского бойца, — выбираясь из авто, комбат взмахом руки подозвал к себе инструктора по стрельбе. — Товарищ лейтенант, вооружите красноармейца Ермолаева винтовкой и укажите мишень.

— Для новобранцев у нас установлены ростовые мишени на удалении ста метров, — махнул на ряд ближних мишеней инструктор. — Крайняя левая будет его.

— Да эта какая–то игра в поддавки, — не по уставу выразил своё недовольство обиженный казак. — Товарищ майор, ближние цели я из револьвера расстрелять могу.

— Проверим, — усмехнулся комбат, расстёгивая кобуру. — Только сперва, красноармеец Ермолаев, выполните первое упражнение из штатной мосинской трёхлинейки.

Лейтенант подвёл бойца к рубежу стрельбы и вручил уже заряженную винтовку.

— Товарищ майор, дозвольте первый пристрелочный, а остальные из разных положений? — обернулся к вставшему у треноги со смотровой оптикой комбату Матвей.

— Разрешаю, — кивнул комбат.

Матвей оценил направление бокового ветра и не спеша произвёл первый выстрел из положения стоя.

Комбат прильнул к окуляру трубы, отметив, что мишень поражена точно в центр груди. Показав большой палец, комбат решил понаблюдать за дальнейшими действиями умелого стрелка.

Матвей, выяснив качество настройки прицела, не стал тянуть с демонстрацией навыков стрельбы. Второй выстрел он произвёл из той же позиции. Затем, неуловимо быстрым движением передёрнув затвор винтовки, дослал следующий патрон в ствол и, присев на колено, выстрелил. Третий выстрел произвёл из положения лёжа. Четвёртый и пятый — перекатившись по земле вправо и влево.

— Красноармеец Ермолаев стрельбу закончил! — встав по стойке смирно, доложил боец.

Комбат, а за ним и инструктор, через оптику осмотрели результаты стрельбы.

— Ну, лейтенант, как оцените стрельбу новобранца? — спросил мнение мастера комбат.

— Если судить по набранным очкам, то отстрелялся лишь на «хорошо», — улыбнулся инструктор. — Но вот скорость стрельбы из разных положений и подозрительные места поражения мишени наводят на мысль, что снайпер потешается над нами.

— Да, подозрительные места, — согласился комбат. — Два точно по глазам, ещё по одному в нос и шею — очень странные попадания для перекатывающегося по земле «хорошиста». А из моего ТТ тоже так можешь, акробат?

— Покувыркаться могу, но из короткого ствола разброс большой выйдет, — скромно потупился южноамериканский ковбой. — Да и мне из револьвера палить привычней было бы.

— Разрешаю выполнить один пристрелочный, — подмигнул комбат. — Бери на прицел следующую мишень.

Матвей вернул винтовку инструктору и взял командирский ТТ. В пистолете имелось на один патрон больше, чем в револьвере системы Наган, и скорость его пули в полтора раза выше, что положительно сказывалось на точности стрельбы. Однако когда парагваец с первого выстрела попал в голову мишени, наблюдатели удивлённо переглянулись: при стандартной подготовке в стрельбе из пистолета, на расстояние в сто метров вообще не практиковались.

Дальше шпион удивил ещё больше, когда начал быстро палить из разных положений: стоя, с колена, лёжа, кувыркаясь, на бегу и даже в падении. Кадет произвёл четыре выстрела с хватом пистолета в правой руке, а другие четыре с хватом в левой, показывая мастерство владения обеими руками.

— Восемь попаданий, хотя и с большим разбросом по телу мишени, — отстранившись от окуляра трубы, сдвинул фуражку на затылок инструктор по стрельбе. — И где же таких мастаков готовят?

— Видно, наш кадет из парагвайской школы шпионов, — подтвердил подозрения полкового особиста комбат. — Признавайся, снайпер–акробат, сколько патронов извёл на тренировках?

— Боевых не более трёх сотен, — возвращая пистолет, скромно потупился фокусник. — У нас в училище принято тренироваться с пневматическими стволами. Кстати, я тут в городе достал стандартную «воздушку». Разрешите использовать для обучения отстающих бойцов.

— Кстати, об отстающих, — повернулся к старшине комбат. — Инструктор по стрельбе сейчас даст тебе журнал с результатами занятий, выпишешь фамилии самых худших. Затем лично осмотришь выбракованный состав и выберешь бесперспективных в рукопашной подготовке. Гляди, чтобы ни одного борца или боксёра в штрафное отделение не попало. Наш кадет ещё и в боевых искусствах дока, пусть подтянет слабаков. Кандидатов для включения в особое стрелковое отделение приведёшь ко мне на утверждение. А ты, красноармеец… — майор глянул на чистое малиновое поле петлиц на воротнике бойца и за выказанные успехи повысил ему звание, — ефрейтор Ермолаев, разыщи старшего лейтенанта Гусева и вместе с ним тоже подходи ко мне.

Когда новоиспечённый ефрейтор удалился, инструктор по стрельбе попросил у майора его табельный пистолет. Недоуменно повертев в руках, пожал плечами.

— Вроде бы обычная модель.

— Лейтенант, ты тоже поразился невиданной точности стрельбы, — глядя в след чемпиону, поддержал восторг инструктора комбат.

— Товарищ майор, а вы заметили, что пистолет в руках парагвайца даже не дёргался после выстрелов, будто в тисках железного штатива зажат.

— Эт вы, товарищи командиры, его голый торс не видели, — усмехнулся старшина. — Ох, и здоровый парень — вылитый греческий Аполлон.

— Тогда уж Марс — бог войны, — нашёл более подходящее сравнение комбат. — Этот кадет за полминуты атакующее стрелковое отделение способен выкосить, а с двумя стволами в руках и целый взвод в открытом поле положит.

— И какого чёрта такого спеца в простую пехоту занесло? — сдвинув на глаза пилотку, почесал затылок старшина. — Ведь кадет ещё и в технике разбирается, и следопыт хороший. Такого убивца следовало бы к полевым разведчикам приписать.

— Парагвайские казаки хоть нам и союзники, а всё же чужаки, — отрицательно замотал головой комбат. — Нет к ним пока доверия у командования.

— Не хотелось бы мне таких казаков иметь врагами, — поёжился старшина.

— Ну, не все парагвайцы такие грозные, — потрепал старшину по плечу комбат. — Хотя, судя по уровню подготовки интернациональной ударной Южной армии, что дислоцируется под Астраханью, натаскивать бойцов казаки умеют. Теперь вот и нам выдался случай проверить досужие слухи: посмотрим, как парагваец справится с заданием. Ты, Елизаров, самых слабаков–новобранцев для него отбери, пусть класс мастерства покажет.

— Да, пожалуй, особо слабых в наличии–то и нет, — пожал плечами старшина. — Сплошь одни спортсмены–разрядники, которые с мая месяца по дню на еженедельных подготовительных курсах занимались.

— Елизаров, неужто не отыщешь каких–нибудь шахматистов–очкариков или субтильных легкоатлетов, — недовольно нахмурил брови комбат.

— Ну, товарищ майор, с десяток очкариков и худосочных пареньков насобирать можно, — улыбнулся старшина и обратился к инструктору по стрельбе: — Товарищ лейтенант, помогите по вашему журналу отобрать всех мазил и неумех, а я их уж дальше отсортирую по физическим кондициям.

По истечению часа, в результате эволюционного отбора, из батальона новобранцев удалось выбраковать десяток подходящих кандидатов. Комбат лично утвердил состав экспериментального отделения и передал под командование ефрейтора Ермолаева.

— Принимай, кадет, под свою руку отборных бойцов, — с усмешкой глядя на парагвайца, указал на неровную шеренгу «худых» пехотинцев с винтовками за плечами комбат.

Матвей, встав по стойке «смирно», лихо козырнул.

— Товарищ майор, разрешите после знакомства с личным составом убыть в город, для организации заказа на пошив маскировочного обмундирования и приобретения спецоборудования.

— Только во второй половине дня и под присмотром товарища старшего лейтенанта, — кивнул на рядом топтавшегося Гусева комбат. — А боевой подготовкой со взводом займётся замкомандира, старшина Елизаров.

— Для более эффективного обучения новобранцев, прошу выделить моё отделение из состава взвода и разрешить тренироваться по особой методике, — совсем обнаглел новоявленный ефрейтор без знаков отличия на петлицах.

— Действуй, кадет, — махнув рукой, удивил строй растерянных новобранцев столь странным обращением майор. — Возникнут организационные трудности, обращайся к старлею. А вы, товарищ Гусев, решайте проблемы, но не вмешивайтесь в процесс боевой подготовки. Ваша задача лишь наблюдать, всё фиксировать в блокнот и ежедневно докладывать мне.

Матвей отвёл вверенное ему отделение в сторону и медленно прошёлся вдоль шеренги, внимательно всматриваясь в лица молодых бойцов. Гусев присел в сторонке, нервно теребя открытый блокнот и покусывая тупой кончик карандаша.

Школяров для кадета подобрали всех сухощавых, вида совсем не бойцовского. Однако, как не удивительно, в очках попался только один.

— Каким спортом увлекаетесь? — обратился к субтильному очкарику командир отделения.

— Красноармеец Берестянников! — представился боец и тут же попытался оправдаться за своё попадание в штрафную команду. — Увлекаюсь шахматами и спортивным ориентированием на местности. Все нормативы физподготовки выполнил, а к вам отправили, очевидно, за неудовлетворительную стрельбу. Но я умею стрелять, мне только надо бы, при стрельбе на дальнюю дистанцию, другие очки надевать, товарищ… — близорукий боец смущённо запнулся, не зная, как обращаться к командиру с чистым полем на петлицах.

— Вне боевой обстановки, обращайтесь по уставу: товарищ ефрейтор, — внёс ясность командир, а затем, отступив на пару шагов, обратился ко всему отделению, удивив: — А в бою приказываю называть — Кадетом. И прошу каждого из вас тоже придумать себе позывной, ибо в условиях скоротечной схватки устраивать сложные и путаные переклички некогда.

— Извините, товарищ ефрейтор, но уж сильно такое обращение смахивает на… воровские клички, — недовольно поморщился интеллигентный шахматист. — Может, проще окликать по именам.

— Имена могут повторяться, — отрицательно покачал головой командир. — А позывной характеризует конкретного бойца, что особенно удобно при осуществлении радиообмена.

— Так мы же в пехотной части служим, — пожал плечами красноармеец.

— А знаете, почему меня комбат называет кадетом? — обвёл взглядом шеренгу новобранцев Матвей. — Я окончил парагвайское кадетское училище, и теперь мне поручено обучить стрелковое отделение по методике подготовки казаков–пластунов. Оснащение и вооружение у нас тоже будет по спецнорме: переносная рация для каждой боевой тройки и ещё одна для командира отделения, в каждой тройке — винтовка с оптическим прицелом и лёгкий ручной механический гранатомёт. Ещё, на случай ведения оборонительных боёв, отделению выдано противотанковое ружьё. А насчёт прозвищ, не переживайте, вы же все, наверняка, читали приключенческие романы про американских индейцев — вот и представьте себя краснокожими воинами. Новое имя должно как–то характеризовать личное качество воина, для вас, считаю, наиболее подходящим будет сделать выбор исходя из вида спорта, которым занимались «на гражданке».

— Тогда я буду — Шахматист, — первым выбрал себе позывной красноармеец в очках.

— Лучше, чуть покороче: Шах, — поправил Матвей.

— А я легкоатлет, потому кличьте меня Бегуном, — сделал шаг вперёд из шеренги другой боец.

— И я легкоатлет, тоже бегом занимался, но на марафонской дистанции, — подал голос рядом стоявший худой парнишка. — Как быть?

— Будешь — Марафонцем, — махнув ладонью, присвоил бойцу позывной Матвей. — Чуть длинновато, но не критично.

— Гребля на байдарках, — выйдя на шаг, отрапортовал высокий широкоплечий парень. — Потому зовите — Веслом.

Следом поочерёдно вышли из строя четверо ребят с понятными мотивами для выбора новых имён.

— Гимнаст.

— Пловец.

— Прыгун.

— Лучник.

— Лучник, почему в стрельбе не блещешь? Ведь глазомер у тебя должен быть отменным, и руки, вижу, сильные, — удивился попаданию крепкого парня в отстающие Матвей.

— Так в мае только первый раз винтовку в руки взял, — виновато потупился невысокий крепыш с чуть раскосыми глазами. — Патронов для стрельбы мало выдавали, не привык ещё к новому оружию.

— А из арбалета стрелять пробовал? — задал неожиданный вопрос Матвей.

— Нет, но, думаю, что с его баллистикой мне разобраться будет нетрудно. А разве в Красной армии на вооружение приняты арбалеты?

— Парагвайский механический гранатомёт может и стрелы метать, — поведал Кадет и обернулся к ещё «безымянным» бойцам. — А вы, ребята, что призадумались?

— Я в волейбол играл, — растерянно пожал плечами розовощёкий паренёк.

— Ну, значит, будешь — Мячиком, — улыбнулся Матвей.

— А я в футбол играл, — заявил правофланговый, рослый, но чрезвычайно худой боец. — Только на воротах стоял.

— Вратарь, — махнул ладонью Матвей и подвёл итог: — Теперь у каждого свой позывной, привыкайте общаться с использованием новых имён. А сейчас, поручаю Шаху записать размеры обуви и одежды всех бойцов отделения.

— Так у меня с собой нет ни бумаги, ни карандаша, — развёл руками шахматист.

— Привезу тебе из города блокнот, а пока попроси у товарища старшего лейтенанта, — кивнул в сторону соглядатая Матвей.

Гусев прекратил запись и возмущённо воззрился на наглого ефрейтора, но голоса подать не решился и, нехотя вырвав из блокнота пару листиков, переломил карандаш, отдав половинку Шаху в руку.

— Так, ребятки, пока Шах будет по очереди вас опрашивать, — Матвей достал из–за голенища воровскую финку и подал нож бойцу, заточить обломок карандаша. — Присядем кружком на травку и поговорим о смерти.

— Какой смерти? — сглотнув, робко высказал общее недоумение розовощёкий Мячик.

— Очень–очень близкой, — усмехнулся заморский пророк и зловещим шёпотом продолжил нагнетать страху. — С этого дня костлявая старуха будет размахивать у вас над головой острой косой каждый божий день, да и дьявольской ночью покоя не ждите. Теперь, если хотите выжить, вам придётся научиться быть невидимками, ползать ниже травы, красться тише воды. Вы заметили, какая нервозная обстановка царит вокруг: железнодорожная станция забита воинскими эшелонами, командиры излишне суетятся, а новобранцев призвали на несколько месяцев раньше срока.

— Так, слух идёт, что белоказаки из Китая полезли на дальневосточные рубежи, — попытался дать объяснение Лучник.

— Ага, а чего же тогда эшелоны с войсками табуном прут на запад? — отвлёкшись от заточки карандаша ножом, уловил несуразицу Шах. — Нет, братцы, прав Кадет, неспроста ускоренную подготовку начали: спешит командование с формированием новых пехотных батальонов.

— Вот именно, шибко спешит, — Мне комбат дал всего лишь десять дней, чтобы подтянуть отстающих бойцов до среднего уровня подготовки. — Но мы с вами не к соревнованиям готовимся, а учимся выживать на войне.

— Кадет, так, где же воевать–то будем? — озадаченно почесал затылок Гимнаст. — Японцы–то в восточной стороне крутятся, а с финнами мы уже замирились, да и с немцами у нас пакт о ненападении заключён

— Где — вот насущный для нас вопрос, — уходя от оглашения секретной пока информации, поднял указательный палец Матвей. — Думаю, нам надо готовиться выживать в лесистой местности, под её фон и закажем маскировочную окраску обмундирования. Однако сколь ни была бы хороша форма и совершенно вооружение, без умелого его использования это всего лишь груда тряпья и металла.

Разговор шёл по душам, и бойцы не соблюдали субординацию, да и не успели ещё новобранцы привыкнуть за несколько дней к строгой воинской дисциплине. Парагвайский кадет совсем был не похож на крикливых командиров, что стремились нагнать жути на молодых, не обученных рекрутов. И форма на нём простого красноармейца, и обращается просто, по–свойски, словно старший брат. Но оспаривать его главенство никто бы не решился, уж больно уверенно командир себя вёл, не чувствовалось в опытном бойце излишней бравады.

— Итак, товарищи спортсмены, считайте, что сигнальный выстрел уже прозвучал и бег наперегонки со смертью начат. По результатам забегов, победителям будут выдавать блестящие медали, но главное — добраться до финиша живым, ибо правил в этом соревновании нет. Однако, как и в любом состязании, качественная подготовка сильно повышает шансы на победу, поэтому тренироваться будем напряжённо, днём и ночью. Хорошо, что вы все молоды, здоровы и имеете отличную общую физподготовку, но для воина важно укрепить несколько другие группы мышц, нежели для спортсмена.

— Да уж, борцов и боксёров среди нас нет, — грустно вздохнув, посетовал Мячик.

— Не горюйте, они не намного сильнее вас в воинском искусстве, — усмехнулся казак. — До рукопашного боя им надо ещё дожить. Все новобранцы одинаковые профаны в военном деле. Начнём обучение с азов группового перемещения по местности: умения…

Матвей умышленно сделал долгую паузу, позволив новобранцам продолжить мысль.

— Ползать по-пластунски, — поторопился предположить Прыгун. — Нас товарищ сержант позавчера заставлял пузом равнять полосу препятствий.

— Ага, но сперва парадный плац строем и с песней вытаптывать, — под дружный хохот вспомнил самое первое воинское упражнение Гимнаст.

— Нет, первая задача — безопасно располагаться на месте временной стоянки, — удивил парагвайский казак. — Важно контролировать окружающую, всегда потенциально опасную, обстановку. Вот скажите–ка, какие опасности окружают нас в настоящий момент?

— Шальная пуля может прилететь со стороны стрельбища, — оглянулся на рубеж стрельбы долговязый Вратарь и пояснил: — Вдруг, какой недотёпа пальнёт сдуру не туда.

— Ещё, какой–нибудь командир может, проходя мимо, дать разгон за то, что его не заметили и воинскую честь не поспешили отдать, — поёжившись, назвал самую распространённую угрозу для новобранцев щуплый Марафонец.

— И кто же у нас в отделении следит за внезапным «налётом», — обвёл бойцов насмешливым взглядом Матвей. — А ведь в боевых условиях, нам мог угрожать внезапный авианалёт или нападение врага. Но сегодня я не назначил дозорных специально, чтобы не сеять в рядах отряда панику, ибо, при организации привала, командир должен сперва установить ясные для всех бойцов ориентиры.

— Так у вас, товарищ командир, компаса на руке нет, — отвлёкшись от записи в блокнот размеров обмундирования очередного бойца, ехидно заметил Шах. — А в поле стороны света точно не определишь.

— Днём можно довольно точно определить стороны света по часам и положению солнца, — возразил Матвей. — Эту науку освоим чуть позже. Но для контроля обстановки такой точности не требуется. Гораздо важнее установить единые и заметные всем ориентиры. Объявляю: считать севером середину кромки леса за стрельбищем, там виднеется особо высокая сосна; югом, Матвей указал направление рукой, отдельно стоящее строение складского помещения; востоком — дорогу в сторону воинской части, а западом — продолжение дороги в сторону леса. Приказываю Вратарю и Веслу нести дозор. Первый берёт под контроль северное и восточное направление, второй — южное и западное. Наблюдение ведёте из расположения отряда, не вставая с места, но обернувшись в контролируемую сторону.

Самые рослые красноармейцы развернулись лицом к назначенным секторам, а Кадет продолжил поучать:

— Даже, когда вы будете в составе боевых троек, на привале один должен всегда нести дозор. Следующим, обязательным для выживания умением, является навык передвижения по театру боевых действий. Сложность здесь заключается не только в том, что придётся ползать, ходить, бегать в полном обмундировании и с оружием, но ещё и выполнять это под сильным психологическим давлением. Вот, к примеру, представьте, что вам предстоит пройти по длинному широкому деревянному брусу. Если он лежит на земле — лёгкая задача, а вот стоит брус перекинуть через глубокий ров — уже совсем непростая. Хотя, казалось бы, ширина опоры для ног не изменилась, но походка сразу станет неуверенной.

— Да уж, мандраж в коленях появится, — представив опасный переход, поёжился Прыгун. — Оступишься, и ноги переломаешь или шею свернёшь.

— А война — это не забег с препятствиями, — натянув на лицо маску бывалого воина, окинул молодых спортсменов мудрым взглядом, по сути, их же ровесник, только с кадетской подготовкой. — На фронте под ногами будет не яма с водой, а пропасть усеянная скелетами. И чтобы не пополнить груды не захороненных трупов, надо уметь преодолевать опасные препятствия, проходя по спасительным мосткам. Благодарите судьбу, что у вас ещё есть малая толика времени, чтобы подготовить своё тело и душу к смертельной схватке. Дорожите каждым часом учёбы, возможно, именно он убережёт вам жизнь на поле боя. Пока есть такая возможность, набирайтесь опыта, тренируйте мышцы, закаляйте волю.

— А разве есть упражнения для преодоления страха? — робко спросил у парагвайского мудреца Марафонец.

— Человечество давно воюет, придумало некоторые способы, — усмехнувшись, обнадёжил Матвей и, глянув на писаря, поднялся с травы: — Если Шах уже всех опросил, то не будем терять время, продолжим изучать воинскую азбуку. Отделение, в одну шеренгу стройся!

Новобранцы, суетливо поправляя ремни винтовок на плечах, выстроились по росту. Оружие в неумелых руках смотрелось чужеродным предметом.

— Оружие должно стать продолжением рук бойца, — заложив ладони за спину, важно прошёлся вдоль строя строгий командир. Затем вернулся к середине шеренги и, вытащив у Шаха из–за ремня ранее переданный ему нож, вернул финку к себе за голенище сапога, и, глядя на торчавший из кармана гимнастёрки край бумажки, протянул открытую ладонь. — Шах, давай сюда свою писанину, а заодно и уступи на время винтовку.

Красноармеец выполнил команду. Матвей, взяв винтовку, отошёл от шеренги на несколько шагов и обернулся к замершему строю.

— Товарищи красноармейцы, со стороны леса по полю наступает вражеская пехота, — слегка повернувшись, театрально указал рукой за спину командир. — Нашему отделению поручено поддержать защитников передового рубежа обороны, изобразив подход подкрепления из тылового района. Дым и пыль от разрывов снарядов застит поле, не позволяя издали оценить количество подходящих бойцов. Высокой плотностью огня мы должны ввести противника в заблуждение, заставив приостановить атаку на окопы батальона, тем самым позволить нашим товарищам с наименьшими потерями покинуть передовой рубеж, отойдя ко второй линии обороны. Задача ясна?

— Так точно, товарищ ефрейтор! — вытянувшись по стойке смирно, дружно гаркнули бравые новобранцы.

— Ответ неверный, — горестно вздохнув, махнул рукой командир. — Мы же договорились, что в бою обращаемся, только используя короткие позывные. Кроме того, я сильно сомневаюсь, что вы умеете ходить в атаку, а затем правильно отступать. Даже в случае нашей условной, демонстративной атаки подразделение должно знать, кто будет руководить после гибели командира. Или вы, хлопчики, голосование устроите на поле боя, кого в атаманы выбрать?

— Кадет, а мы думали ты бессмертный, — рассмешил понурившийся строй бойцов Шах.

— Сам назвался, — указал пальцем на шутника Матвей. — Назначаешься замкомандира отделения. — Второй вопрос: как будем наступать?

— Развёрнутой шеренгой, примкнув штыки, — подал голос правофланговый боец.

— Вратарь, зачем тебе штыком размахивать, — недовольно скривился Матвей, — если задача поставлена обеспечить максимальную плотность стрельбы. Штык будет сильно мешать при маневрировании, или ты намереваешься в полный рост переть на врага. Так ты мишень не маленькая, такого дылду одно удовольствие выцеливать. Кстати, какова прицельная дальность стрельбы из винтовки Мосина?

— Две тысячи двести метров, — виновато шмыгнув носом, выказал знание технических характеристик оружия Вратарь.

— Ну, на такой дистанции даже снайперы не работают, — отмахнулся Матвей. — Однако ответ верный, в конструкцию оружия заложена излишняя убойная мощь, предполагающая групповую стрельбу по дальним целям. А на какой дистанции, в нашем случае, располагаются цепи атакующего противника?

— Ближние мишени установлены, примерно, в двухстах пятидесяти метрах, — показал отличный глазомер футбольный вратарь. — А дальние, соответственно, в шестьсот пятидесяти.

— А твой рост на четверть фигуры выше стандартной мишени, — прищурив глаз, оценил Матвей. — Как думаешь, удобная ты цель для солдат первой вражеской цепи?

— Пожалуй, я и для последней цепи видная мишень, — опять виновато шмыгнул носом переросток.

— Потому, чтобы не подстрелили, мы с тобой должны ловчить и изворачиваться, — подмигнул боевому товарищу тоже очень рослый командир. — По–хорошему, при нормальной атаке надо бы двигаться ползком и стремительными перебежками, но, исходя из поставленной задачи и короткой дистанции, придётся лишь низко пригибаться и двигаться зигзагами, чтобы сбить врагу прицел. Основная задача упражнения: научиться быстро передёргивать затвор винтовки и стрелять. В качестве целей выбираем первую цепь мишеней, как образ наиболее опасных врагов, атаку которых нам необходимо остановить. И так как в стандартном арсенале пехотинца имеется лишь двенадцать обойм, то тратим пятьдесят патронов во время имитации атаки и десять патронов у нас остаётся на прикрытие отхода. Отступать нужно резвее, петляя, как зайцы, и отстреливаясь, уже только через каждые десять метров дистанции. Конечно, в реальном бою расстояние между точками стрельбы будет значительно большим, но сейчас мы ограничены рамками полигона, и отрабатываем лишь скорость перезарядки оружия при беглом огне в движении. Однако и мишени старайтесь ловить в прицел, нарабатывайте навык. А сейчас внимательно наблюдайте со стороны, как это должно выглядеть.

Матвей резко развернулся и сумасшедшим зайцем заметался по полю, через каждые два метра дистанции передёргивая затвор винтовки и прицеливаясь в мишени на стрельбище. При движении, высокая фигура Кадета сложилась почти вдвое, и ещё он часто припадал на колено, а то и вовсе падал на землю. В дёрганых перемещениях не прослеживалось ни какой закономерности: путь его был извилист и непредсказуем, бесформенная фигура прыгала по полю, словно резиновый мячик, который пинала толпа невидимых глазу футболистов. Однако кое–какая гармония в неудержимой атаке Кадета, всё же, прослеживалась: будто запущенный метроном клацал резко передёргиваемый затвор винтовки и еле слышно размеренно вторил холостой спуск бойка. Звук удалялся с каждым шагом, почти совсем стихнув вдали, но в ста метрах от замерших зрителей метроном изменил скорость и тональность, в десять ударов приблизившись к заворожённым слушателям. Кадет бежал обратно, словно прыгающий олень, за которым гналась стая волков. Он на ходу передёргивал затвор и, оборачиваясь в крайней точки ломаной траектории движения, условно стрелял в преследующего врага.

Подбежав к обалдевшим от зрелища новобранцам, Кадет, даже не запыхавшись, спокойным тоном пояснил:

— Конечно, были бы обоймы, пришлось бы тратить чуть больше времени на перезарядку, а так приходится отрабатывать лишь имитацию стрельбы.

— Да за вами, товарищ Кадет, даже чемпион Союза по бегу вряд ли угонится, — восхищённо покачал головой Бегун.

— Ну, и дыхалка же у вас, — поддержал восторг товарища Пловец.

— Прошу называть меня на ты, — недовольно поморщился Матвей. — Я, ребята, вам ровесник и боевой товарищ, а опыт и навыки — дело наживное. Постараетесь, так и вы скоро лучшими в батальоне станете, заставите комбата уважать отбракованных «плохишей».

— Пацаны из соседнего взвода нас уже «парагвайцами» прозвали, — довёл до товарищей насмешку сослуживцев Мячик и обиженно глянул на бойцов, как раз сейчас занимающих рубеж стрельбы. Многие из них обернулись, не понимая, что за их спиной пытался изобразить сумасшедший иностранец.

Матвей вернул оружие красноармейцу и дал последние указания отделению:

— Наступаем развёрнутой шеренгой. Дистанция между бойцами — пять метров. Рубеж окончания атаки — грунтовая дорога. Условный расход патронов: пятьдесят на атаку и десять на отступление. Считайте, что я выбыл по ранению, командование берёт на себя Шах. Вопросы есть? — Матвей обвёл взглядом замерший строй и отметил неуверенность на лицах бойцов. — Вижу сомнение во взоре Марафонца. Что беспокоит?

— Да как–то неловко плясать вприсядку на глазах у злопыхателей, — робко выразил общее настроение Марафонец, опасаясь насмешек со стороны сослуживцев, расположившихся вдоль рубежа стрельбы и пялившихся на отряд придурков под командованием бешеного парагвайца.

Матвей подошёл вплотную к стеснительному бойцу и заглянул в глаза.

— Ты спрашивал: есть ли способ борьбы с робостью и страхом, — напомнил Матвей. — Воспользуйся опытом предков. Что издревле делали русские воины, бросаясь в атаку?

— Кричали: «Ура», — чтобы напугать врага, — пожал плечами красноармеец.

— Ну, таким мяуканьем тебе врага не напугать, и самому не приободриться, — усмехнулся командир и потребовал: — А ну–ка, скорчи страшную рожу и взреви яростным тигром.

Скривить страшную физиономию молодому бойцу не удалось, но заорал в лицо командира он протяжно и дико.

Дав воину чуть проораться, Матвей властным взмахом руки прервал вопль.

— А теперь боевое настроение поднялось?

— Так точно! — отдал воинскую честь раскрасневшийся боец.

— Предки знали, что делали, — похлопав парня по плечу, обратился ко всем Матвей. — Крик пробуждает ярость, заставляет нервную систему перейти в боевой режим, кровь насыщается адреналином, повышается тонус мышц, обостряются все чувства. Марафонец, скажи: исчезла ли твоя робость?

— Да я всех зубами рвать готов!

— Вот теперь можно и в бой идти, — отошёл в сторону Матвей. — Шах, командуй в атаку.

— За мной, в атаку! Ур–а–а! — забыв разомкнуть пошире строй, бросился вперёд замкомотделения.

— Ура–а–а!!! — рассыпаясь по сторонам, кинулись вдогонку красноармейцы.

Чуть разбежавшись, новобранцы вспомнили наставления Кадета и стали закладывать крутые виражи по полю.

Красноармейцы на рубеже стрельбы прекратили упражнения и, обернувшись, удивлённо уставились на наступающее с тыла дикое воинство.

«Парагвайцы» вопили от души и странно кривлялись, скачками двигаясь, то вперёд, то в сторону. Торопливо передёргивая затворы, они целились в обескураженных сослуживцев и изображали стрельбу. На зверских лицах сверкали оскаленные зубы, бойцы орали во всю глотку, глаза навыкате — так и казалось, что перебегут дорогу и бросятся врукопашную.

Новобранцы на стрельбище инстинктивно попятились, сбиваясь в группки для защиты от кривляющихся и орущих сумасшедших. Однако, достигнув дороги, буйные придурки внезапно замолкли и бегом бросились назад, через каждый десяток шагов оглядываясь и вскидывая к плечу винтовки.

Командир взвода и инструктор по стрельбе были явно не в восторге от прерванных занятий, как и поспешивший к месту учинённых безобразий комбат. Заметив приближающегося майора, к нему навстречу поспешил с докладом Гусев.

Выслушав торопливый речитатив наблюдателя, комбат коротко выразил своё мнение о методах обучения Кадета и красноречиво широко махнул рукой, явно указывая буйному отделению, куда он их посылал, чтобы не мешали занятиям остальных новобранцев.

Парагваец не стал дожидаться, когда старлей донесёт пожелания комбата до шумных, сумасбродных подчинённых и отдал логичную команду:

— Отделение, за мной, бегом марш!

Ещё не отдышавшиеся от совершённого учебно–боевого рейда, бойцы, шатаясь, поспешили за командиром отделения. Где–то позади раздавалось призывное «кряканье» размахивающего руками Гусева. Толстенький старлей не мог угнаться за, хоть уже и сбившими дыхание, но молодыми спортсменами.

Кадет заставил бойцов совершить полутора километровый забег до дальнего края стрельбища, обогнув его по широкой дуге и выйдя к кромке леса.

— Привал, — наконец–то объявил измученным, задыхающимся бойцам командир и сделал нелестный для спортсменов вывод. — Бегать с оружием вы не умеете. Ничего, будем учиться.

Оправдываться никто не стал, да сейчас и не смог бы — уставшие парни повалились на траву и, словно выброшенные на берег рыбы, беззвучно хватали ртами воздух.

— Товарищи красноармейцы, наше отделение успешно выполнило поставленную боевую задачу, — прохаживаясь перед вповалку лежащими бедолагами, издевался мучитель. — Однако боеприпасы у нас закончились, а по пятам отряд преследует противник. Нам поставлена комбатом задача идти… — сделав красноречивую паузу, Матвей усмехнулся и махнул рукой, указывая направление, — в расположение воинской части. Однако справа от нас в самом разгаре стрелковый бой, а слева расположен охраняемый противником лесной массив.

Матвей, действительно, видел колдовским взглядом караульных в лесной чаще, охраняющих во время учебных стрельб периметр полигона от заблудившихся грибников. Ещё он заметил, что вдоль полуметрового земляного бруствера, отделяющего стрельбище от соснового леса, тянется широкая ложбинка, очевидно, вырытая бульдозерами, нагребавшими защитный бруствер. Поле заросло высокой травой и казалось ровным, но вдоль земляной насыпи пролегала неглубокая плоская выемка, на полметра ниже уровня стрельбища. Дожди размыли её края, стерев чёткий перепад высот, а густая некошеная трава и вовсе скрывала разницу от взора.

Командир вытянутой рукой указал отделению направление движения:

— Поэтому единственным, относительно безопасным, маршрутом является путь вдоль земляной насыпи. Со стороны леса продвижение нашего отряда будет скрывать полутораметровый бруствер, а со стороны поля укроет высокая трава.

— Безопасный? — поднявшись на локтях, глянул вдоль земляной насыпи Шах и с ужасом заметил, как несколько пуль выбили фонтанчики пыли.

— Относительно, — пожав плечами, невинно улыбнулся изверг. — Если не высовывать голову из травы, то по нам прицельно бить никто не будет, ведь нижний срез мишени на стрельбище закреплён на высоте около тридцати сантиметров, дабы хорошо был виден при стрельбе из положения лёжа.

— А если пуля ниже пойдёт? — поёжившись, представил нерадостную перспективу коренастый боец.

— Ты, Лучник, зад не отклячивай, тогда и штаны латать не придётся, — продолжал издеваться сумасшедший парагваец. — С расстояния в километр, даже снайпер не попадёт в ползущего по траве бойца. А пули, которые не легли на поле перед мишенями, обычно уходят выше ростовой фигуры. Заметьте, сколь много отметин на крайних стволах сосен — будто дятлы исковыряли.

Многочисленные светлые выщерблены на сосновой коре не придали уверенности новобранцам. Постепенно восстанавливая дыхание после быстрого бега, парни поднимались с земли и робко взирали на избитые пулями стволы сосен, забором уходящие вдоль стрельбища на сотни метров.

— Я уже говорил, что по уложенной на землю доске каждый пройдёт, — решил воодушевить оробевших спортсменов Кадет, — а вот теперь обстоятельства подняли нам планку чуть повыше. На войне по вам будут бить из пулемёта, прицельно. Или вы думали, что злой сержант вас заставлял ползать по-пластунски, чтобы поизмываться над новобранцами. Нет, он вас учил выживать в смертельном сражении. Кто с пролитым потом на полигоне не усвоит солдатскую науку, тот будет расплачиваться в бою собственной кровью. Пока не война, вы ползёте безопасной тропой, где вам грозит лишь натереть локти и колени, да, возможно ещё, царапина на не в меру оттопыренной заднице. А вот в бою, как правило, у воина нет роскоши выбирать лёгкую дорогу.

— В воинской–то части учебная полоса в пыль растёрта, а сейчас мы по траве так зеленью извазюкаем гимнастёрку и шаровары, не отстираешь потом, — пожалел новенькую форму Пловец. — Потом на парадном плацу, за неопрятный вид, влетит от взводного.

— А знаете, почему бывалые солдаты старались не менять выцветшие, потёртые гимнастёрки на новенькие? — поделился опытом, полученным в кадетском училище от ветеранов прошлой Великой войны, Матвей. — Инстинктивно, враг берёт на мушку в первую очередь более яркую цель.

— Тогда я готов натирать травой гимнастёрку до дыр, — рассмеялся Пловец. — Всё же на один шанс будет больше выжить в бою.

— Веди за собой, Кадет, — вызвался первым следовать за лихим командиром Марафонец, страстно желавший одолеть свой страх.

Матвей оглянулся на вдалеке ковыляющего к отряду толстенького старлея.

— Противник не решится преследовать нас под стрелковым огнём, поэтому двигаемся ползком вдоль насыпи, не спеша, — Матвей достал из–за голенища сапога нож. — Возможно, поле заминировано, необходимо, втыкая лезвие ножа под углом, прощупывать почву и осторожно раздвигать траву, опасаясь проволочных растяжек.

— А нам ножи не выдали, — не подумав, растерянно брякнул Марафонец.

— Каску надень, — шутливо постучал костяшками пальцев по лбу ротозея Шах.

— Да, можно воспользоваться штыком, — виновато улыбнувшись, исправился боец.

— Первым двинусь я, — опустился в траву возле начала пограничного бруствера Матвей и показал, как прощупывать землю по ходу движения, а затем оглянулся: — Потом будем сменяться, чтобы не терять темп от усталости передового бойца. Следуем строго по следу сапёра. Голову не поднимать, грудью чувствовать землю, оттопыренную задницу под шальные пули не подставлять — делать всё по науке, которую вам сержант преподал. Отделение, за мной, по одному, марш.

Приминая траву у самого края насыпи, Кадет не спеша двинулся по опасному маршруту. Бойцы, глубоко вздохнув, ложились на живот, зажимали край ремня винтовки в кулак и ползли вслед за бесшабашным парагвайцем. Молодёжь приняла условия опасной игры, каждый понимал, что на фронте будет намного страшнее, надо закаляться в учебном бою.

Первые десятки метров головы новобранцев непроизвольно поворачивались в сторону видневшихся из–за бруствера стволов сосен, с выщербленными отметинами. Однако когда пули засвистели над головой, выбивая фонтанчики пыли из насыпи, стало не до любования лесным ландшафтом. Лица пластунов уже чуть ли не тёрлись щеками о примятые стебли травы, и тыловая часть фигуры вжималась в землю, словно стремилась боронить почву, вспаханную руками и ногами впереди ползущих.

Кадет дал каждому из пехотинцев попробовать себя в роли сапёра, но затем, для ускорения ползучего марш-броска, уже бессменно занял место в голове колонны и повысил темп движения. До правого края стрельбища все подопечные парагвайца добрались в плачевном виде: одежда растрёпанная, гимнастёрки с мокрыми от пота пятнами, дыхание тяжёлое, руки дрожат.

— Ну вот, из боя мы вышли без потерь и ранений, — поднявшись на ноги, отряхнул с формы травинки Кадет, который даже не вспотел, изображая трудный ползучий поход. Ибо, как бы чародей не силился натужно пыхтеть, потеть от плёвой для него нагрузки не получалось.

— Как же так, Кадет, мы на жаре свои фляжки уже до капли сцедили, ты же даже глотка воды не выпил, — оправляя взмокшую от пота гимнастёрку, с завистью глянул на сухую форму командира Шах. — И выглядишь, будто лёгкую утреннюю прогулку совершил.

— Потому и не вспотел, что воду не хлебал, — усмехнулся Матвей. — Да, честно говоря, и привычно для меня в жарком климате воевать. У нас в Сухом Гран–Чако летом можно яичницу жарить на раскалённых солнцем камнях. А тут в Сибири даже летом, как в Парагвае зимой. Ладно, хватит прохлаждаться, от преследования отряд оторвался, но поставленную комбатом задачу ещё не выполнил. Ускоренным пешим маршем направляемся в сторону воинской части. Дабы себя не обнаруживать, скрытно двигаемся по лесу вдоль дороги. Привал устроим на полпути, там и водички попьём из ручья. Отделение, оправиться, подтянуть ремни… Колонной по одному, дистанция один метр, я ведущий, Шах замыкающий, шагом марш.

Отряд гуськом скрылся в лесной чаще, так и не позволив неуклюжему толстенькому старлею, заложившему широкую дугу вокруг полигона, нагнать подопечных. Конечно, если бы по пути не задержка Гусева комбатом, которому приставленный к парагвайцу соглядатай наябедничал о безрассудном поведении Кадета, то, возможно, преследователь и успел бы заметить, куда скрылись ползуны–новобранцы.

Гусев раздосадовано потоптался в конце примятой полосы травы, утёр платочком пот с лица и, прихрамывая, устало поплёлся докладывать комбату. По мнению Гусева, майор удивительно лояльно относился к выходкам Кадета. Тыловику было невдомёк, что боевой командир отлично понимал все манёвры и уловки Кадета. Ведь ясно же, что в ложбинке, вдоль охранного бруствера стрельбища, ползущим новобранцам шальные пули не угрожали, зато чрезвычайно бодрили дух и заставляли прилежно упражняться в пехотном мастерстве. Комбат даже решил тем же маршрутом, под ружейным огнём, партиями прогнать все взводы новобранцев, но только не сегодня. Личный состав батальона необходимо было обязательно до полудня вернуть в расположение части.

Кадет, совершив с отделением марш-бросок, вывел бойцов на край леса возле воинской части и задумал очередную шалость. Со стороны леса охранение было откровенно слабеньким, всего лишь две вышки по углам периметра части. Ночью вдоль забора из колючей проволоки барражировали часовые, но днём они расслабленно вели наблюдение из–под козырьков вышек.

— Товарищи красноармейцы, нам предстоит скрытно проникнуть на охраняемый объект, — собрав бойцов в кружок под кронами соснового леса, поставил дерзкую задачу командир. — Маршрут захода таков: стремительным броском преодолеваем широкую противопожарную полосу и скрываемся в водоотводной канавке, что тянется вдоль забора. Её дно заросло травой и с вышек не просматривается часовыми. Далее проползаем по водостоку под колючей проволокой и по канавке движемся к штабелям старой тары, под их прикрытием выходим к ангарам гаража.

— Но когда будем пересекать перепаханную полосу, нас наверняка заметит часовой с ближней вышки, — заметил опасный момент Шах.

— Значит, надо дождаться, когда часовой отвлечётся на какие–либо события внутри расположения полка, — дёрнул плечом Матвей. — Ведь скучно же человеку столбом стоять и только на лес пялиться.

— А как мы пролезем под забором? — засомневался габаритный Вратарь. — Там же канаву тоже перекрывает колючая проволока.

— Сколько лет, по вашему, этому ограждению из колючей проволоки? — усмехнулся Кадет.

— Ну уж, судя по ржавчине, точно больше десяти лет, — предположил боец.

— Вода и время не щадят железо, — развёл руками Кадет. — А я сильно сомневаюсь, что завхоз удосужился заменить проволоку, заграждающую сточную канаву.

— В водосточной канаве проволока в труху превратилась, — улыбнувшись, кивнул Вратарь. — Наверняка, руками ломать можно.

— Зато пули у часовых нержавые, — поёжился Марафонец. — А ну, как пальнут с вышки?

— Не научишься сейчас ползать мимо своих сонных часовых, оплошаешь, когда потребуется красться во вражеский стан, — сурово сдвинув брови, предрёк Кадет, хотя сам–то отлично знал устав караульной службы и понимал, что часовой должен вначале окликнуть нарушителя, а потом ещё и произвести предупредительный выстрел в воздух. В мирное время риск для «самовольщиков» был минимальным.

— Так ведь можно и через КПП спокойно зайти? — резонно возразил осторожный Марафонец.

— Спокойнее, вообще, не напрягаться и становиться в очередь для покойников, которые первыми полягут под косой смерти, — указал альтернативу жестокий Кадет.

— Нет, товарищи, как наставлял вождь пролетариата: «Надо учиться военному делу настоящим образом!» — вспомнил ленинский лозунг, известный с времён гражданской войны, комсорг Шах. — Веди нас в бой, товарищ Кадет.

Все красноармейцы одобрительно закивали.

— Да и я не против рисковать, — смущённо оправдывался Марафонец. — Просто, надо было оценить все возможные варианты действий.

Матвей успокаивающе похлопал бойца по плечу и обратился ко всему отделению:

— Бойцы, подползаем к самой кромке леса и таимся в засаде, пока я шёпотом не дам команду. Тогда уж не мешкая, пригибаясь к земле, перебегаем открытую полосу и скрываемся в канаве. Старайтесь топать потише и задирать ноги повыше, чтобы не поднимать пыль, пересекая перекопанную полосу.

Ждать в засаде пришлось не долго: повар возле столовой принялся, размахивая половником, материть нерадивых новобранцев в наряде по кухне, и часовой на вышке с удовольствием отвлёкся на шумное представление. Правда, истомившийся в карауле боец и до этого больше уделял внимания событиям внутри охраняемой территории, но теперь–то его взор был прикован надёжно.

Отделение любителей–диверсантов стремительно переметнулось от кромки леса в водосточную канаву, тихо проползло по заросшему травой сухому дну к жёлобу под забором. Кадет ловко переломал руками и ножом вконец проржавевшую колючую проволоку, перегораживающую водосток. Затем отделение ползком за командиром прокралось внутрь воинской части, а, уже отряхнувшись, как ни в чём не бывало, строем вышло из–за гаражного ангара и направилось к казарме.

В полдень отделение «парагвайцев», присоединившись к своему батальону, заняло самое дальнее место на парадном плацу. Простирнуть гимнастёрки у бойцов времени не было, поэтому на зелёной ткани, пропитанной солёным потом, отчётливо проступали белые разводы. Зато сапоги у красноармейцев были начищены до блеска и физиономии умыты, в отличие от только что притопавших со стрельбища запылённых сослуживцев.

Ровно в назначенное время, по громкоговорителям, закреплённым на столбах по периметру плаца, прозвучало правительственное сообщение о подлом, без объявления войны, нападении фашистской Германии на СССР.

Высший командный состав знал об этом с утра и готовился, но вот для среднего и младшего комсостава сообщение было ударом, не говоря уж о шокированных рядовых красноармейцах. Правда, всю последнюю неделю в стране шла какая–то суета, но никто не мог предположить о столь скором начале войны. Парадный строй дрогнул, бойцы растерянно глядели на своих непосредственных командиров, которые, ссутулившись, с пасмурными лицами продолжали вслушиваться в слова, звучавшие из репродуктора.

На центральной трибуне невозмутимо замерли командиры высшего звена, стараясь своим спокойствием вселить уверенность в подчинённых. Ближайшие планы ими уже были свёрстаны, разработаны чрезвычайные мероприятия. Полковой особист, приложив окуляры бинокля к глазам, внимательно отслеживал реакцию военнослужащих на сообщение. Повернув голову к самому краю плаца, капитан НКВД надолго остановил взгляд на особом отделении.

«Парагвайцы», как их метко уже прозвали в полку, дрогнули лишь в первый момент, но затем, глянув на вытянувшегося в струнку командира, выровняли образцовый строй и замерли, словно оловянные солдатики. Никто не поворачивал головы к соседу и не шушукался, лики, отлитые в металле, глядели прямо. Никакой растерянности, никакой суеты. Особист видел лишь внешнюю форму, не в силах проникнуть в души бойцов. Однако их облик явно отличался от остальной массы рядовых не только начищенными сапогами и каменными ликами. В напряжённо сжатых губах и нахмуренных бровях проступала решимость и уверенность в собственных силах, словно эти молодые парни мнили уже себя бывалыми воинами.

— Майор, ты говорил, что набрал в отделение Кадета самый отстающий молодняк, — слегка толкнув локтем комбата, обратил его внимание на край построения особист. — Но эти «плохиши» смотрятся сейчас лучше всех.

— С утра ещё были худшими, — прищурив глаз, глянул на идеальное построение отделения комбат. — Однако побегав в атаку и поползав под свистящими над головой пулями, у парней изменилось отношение к воинскому делу. Похоже, пацаны раньше других почуяли холодок бродящей за спиной смерти.

— Кадет так серьёзно взялся за ребят? — вгляделся через окуляры бинокля в каменный лик заморского бойца особист. — Как думаешь, парагваец, действительно, умеет воевать?

— Из того, что нам уже известно: дерётся и стреляет он, как сам дьявол, — задумчиво рассматривая высокую атлетическую фигуру на краю плаца, кивнул комбат. — Да и личный состав он умеет воодушевить на подвиг.

— Какой подвиг? — оторвавшись от бинокля, удивился особист.

— Пацаны сегодня реально под свистящими над головой пулями ползали, не зная, что находятся в «мёртвой зоне» для стрелков, — удивил комбат. — И старлей, Гусев, потерял из виду отделение на стрельбище, а как оно оказалось в расположении полка, не знает никто.

— «Парагвайцы» не проходили через КПП? — догадался особист.

— Для этих ребятишек война началась чуть раньше, — заметил комбат. — Интересно посмотреть, каких вояк из них Кадет через десять дней вылепит?

— Так как же эти «диверсанты» зашли в охраняемую зону? — нахмурив брови, озаботился прорехой в защите территории особист. — Ох, не ко времени мне эти лишние заботы. Майор, сделай так, чтобы парагваец больше не бузил в части. Пусть на фронте геройствует.

— Кадет просит разрешения натаскивать новобранцев за пределами расположения полка, а также дополнительно обмундировать и вооружить их за свои средства.

— На ваше усмотрение, майор, — махнув ладонью, спихнул ответственность на комбата ловкий особист. — Вам с парагвайским чёртом вместе в бой идти.

— На войне и демон–союзник сойдёт за ангела, — усмехнулся комбат.

После обеда, Матвей вместе со своим отделением прижали старшину Елизарова к стенке. За спинами наглецов, в тени от здания склада, скрывался соглядатай с «кубарями» старшего лейтенанта на воротнике гимнастёрки. А на петлицах Матвея уже красовались новенькие знаки различия ефрейтора, однако не дающие ему никакого права дерзить старшине.

— Ты, Кадет, руками машешь, как генерал парагвайский, — пытался отбиться от наседающих новобранцев старшина. — Всё тебе подай и сразу, будто у меня других забот нет, кроме обихаживания твоей банды.

— Комбат распорядился выдать моему отделению пищевой рацион на недельный срок и полный боекомплект, — напирал Кадет, загибая пальцы, — а также шинели, шанцевый инструмент, походные котелки, армейскую палатку…

— Да знаю я весь список, — раздражённо отмахнулся старшина. — Только, что за спешка?

— Нам до ночи нужно уже лагерь в лесу разбить.

— Уж больно ты наглый, парагваец, как я посмотрю. Только одним тобой и занимайся.

— Выдай положенное, и занимайся дальше своими делами, — улыбаясь, развёл руками нахал.

— Ты же, Кадет, хотел в город съездить, обновок прикупить, а ещё мне обещал новые детальки для кабриолета заказать в заводских мастерских, — прищурив глаз, ехидно напомнил шустрому Кадету громадьё его планов старшина.

— Вот прослежу за выдачей имущества и отправлюсь с товарищем старшим лейтенантом в город, — кивнул на Гусева, скромно топчущегося позади компании, деловитый ефрейтор, а затем обернулся к своему замкомотделения: — Шах, самостоятельно обустроишь с ребятами временный лагерь на полпути до стрельбища, на берегу ручья, где мы сегодня делали привал.

— Так точно, товарищ ефрейтор, — козырнул командиру боевой зам.

— Ух же, и прыткий ты какой, приказы отдавать. Ну, сущий Наполеон, — отпирая двери склада, недовольно ворчал старшина. — Тебе бы, Кадет, не отделением, а целой армией командовать. Тогда бы мы немчуру сразу в бегство обратили, а так, видно, долго ждать придётся, пока ты из ефрейтора до генерала дорастёшь.

— Вот и не тормози процесс, — улыбнулся парагваец. — Вооружай быстрее мою стремительно растущую армию.

Получив всё по списку, Матвей уже готов был отправить нагруженных припасами новобранцев устраивать лагерь в лесу, но неожиданно проявился безмолвный доселе наблюдатель.

— Вам бы, товарищ ефрейтор, сегодня не следовало покидать своё отделение, — ехидно усмехаясь, вышел из тени номинальный командир взвода.

— Ребята и сами справятся, — пожал плечами озадаченный выходкой соглядатая Матвей. — А мне в город надо.

— Думаю, что вам там не будут рады… — продолжая усмехаться, сделал драматическую паузу многоопытный бюрократ и победно закончил фразу: — в воскресенье.

— А ведь и верно, парагваец, — хохотнув, хлопнул ефрейтора по плечу старшина. — Ни заводские мастерские, ни промтоварные магазины сегодня не работают. Да и из начальства никого на рабочем месте не найти. Это ведь только военным увольнительные и отпуска отменили, а страна всё ещё живёт по мирному распорядку.

— Вот же подгадали фашисты, когда напасть! — не удержался от злой реплики Шах, у которого сорвался случай покомандовать отрядом.

— Ладно, в понедельник, с утра, в город рванём, — поняв промашку в неудачном планировании, раздосадовано махнул рукой Матвей. — А сегодня займёмся обустройством лесного лагеря все вместе.

— Ну, это уж можно и без моего надзора, — засмеявшись, отгородился ладонями Гусев, предпочитавший отужинать с роднёй в городе, вместо совместной с новобранцами кормёжки комаров в лесу. — Дерзайте юноши, а я воспользуюсь кабриолетом, сгоняю в город, а завтра, в семь утра, подкачу на КПП воинской части.

Матвей водрузил на могучие плечи часть груза и возглавил походную колонну. Прибыв на берег мелкого ручья, «парагвайцы» начали устраивать лагерь. Командир отрядил одного бойца в боевое охранение, второму поручил кашеварить на костре, семерым бойцам поставил задачу вырыть землянку и установить брезентовую палатку.

Кадет же в это время вместе с Шахом соорудил простенькое стрельбище: притащили из лесной чащи трухлявое бревно, уложили внизу песчаного обрывчика на излучине ручья и в качестве мишеней приготовили сосновые шишки.

Расставив шишки на обтёсанную топором поверхность бревна, Кадет начал стрелковую подготовку. Только для начальной фазы обучения он использовал «воздушку», а для экономии боезапаса велел каждый раз, по окончанию занятий, выковыривать пульки из песчаного бруствера. Первым курсантом стал Шах. Наставник сразу подмечал все огрехи стрелка и помогал их исправить. Затем Матвей протестировал поочерёдно каждого бойца. Ошибки у всех новобранцев были стандартные: резкое дёрганье спускового крючка, неправильное дыхание в ходе прицеливания, нечёткая фиксация ствола в руках. Всё исправлялось прилежанием и усиленными тренировками. Молодые спортсмены ребята крепкие и, при грамотном управлении, должны бы быстро наработать стрелковые навыки.

В программу самоподготовки, кроме стрельбы из «воздушки», Кадет включил статические упражнения по холостому прицеливанию из пехотных винтовок, а ещё скоростные удары ножом по сучковатому стволу дерева, имитирующие нанесение порезов рук и шеи противника, а также уколы в жизненные центры тела.

— В реальной схватке рукопашный бой редко ведут голыми руками, — поучал новобранцев парагвайский мастер. — Вернейшее средство для ближнего боя — нож, и то, уже после того, когда разряжено первейшее — револьвер.

— А как же штыковой бой? — вспомнил наставления старого сержанта Вратарь.

— С винтовкой с примкнутым штыком в тесном окопе не развернёшься, — отрицательно замотал головой Кадет. — А бегать по полю в штыковую атаку было эффективно только до появления автоматов и ручных пулемётов.

— Так ведь у нас ни автоматов, ни пулемётов нет, — развёл руками Гимнаст.

— Зато у врага скорострельного оружия предостаточно, — грустно усмехнулся Кадет.

— Так у рядовых пехотинцев и револьверов нет, — напомнил парагвайцу другой красноармеец.

— Добудем в бою, — оптимистично пообещал командир. — Я же вас пока ещё не заставляю отрабатывать приёмы скоростной стрельбы из револьвера. Тренируйтесь с последним аргументом пехотинца — ножом. Кстати, можете и сапёрной лопаткой помахать — полезный навык. Пожалуй, я вам покажу комплекс ударных и защитных приёмов с ней. А вот голыми руками будете размахивать в городском парке на танцах, но это уже после войны.

— Однако же слух идёт, будто бы ты сам–то рукопашкой отлично владеешь, — обиженно проворчал Пловец.

— Разведчику надо уметь брать языка живым, — улыбнувшись, развёл руками казак–пластун. — Только меня для этого дела годами натаскивали, а у вас сроку научиться выживать в схватке с врагом всего–то несколько недель.

— Как же нам руку набивать, если старшина даже нож выдал только один, и то кухонный, — недоумённо развёл голыми руками Гимнаст. — Не штыками же нам стволы сосен долбить, как дятлы.

— Да, по недоразумению, в штатное вооружение обычного пехотинца боевой нож разведчика НР-40 не входит, — с сожалением вздохнув, признал недоработку командования РККА парагваец. — И сапёрным подразделением мы тоже не являемся, так что придётся обходиться подручными средствами. — Матвей отошёл к своему кожаному рюкзаку, заменяющему ему стандартный пехотный ранец, и достал две самодельные бандитские финки. Третью Матвей извлёк из–за голенища правого сапога и с улыбочкой преподнёс гостинцы товарищам. — У меня вот как раз под рукой оказалось три неплохих образца народного промысла. Тренируйтесь пока с самоделками, а я завтра в городе раздобуду что–либо поприличнее.

Ещё Кадет удивил новобранцев своим подходом к жилищной архитектуре: он приказал вырытую под землянку яму, глубиной в человеческий рост, плотно накрыть тонкими стволами молодых сосенок, а пол и потолок жилища устлать ветками с хвоей. Затем над этим партизанским сооружением велел установить походную брезентовую палатку.

— Палатка у нас лёгкая, но маленькая, всего лишь на шесть лежачих мест, — объяснил инженерную мысль партизанский архитектор. — Вторую нам на плечах тащить тяжко бы было, когда столько припасов на руках, поэтому соорудим двухэтажное жилище. Мы ведь не укреплённый зимний блиндаж строим, а временное убежище от летней непогоды. Топор у нас тоже один, и времени мало, потому нам сподручнее рубить тонкие стволики соснового подлеска. Обтёсывать их и переносить тоже намного легче, чем тяжёлые разлапистые стволы деревьев. Коротать ночь и укрыть припасы с оружием есть где, а для выхода под дождь у нас имеется три плащ–палатки. В одной будет бродить часовой, две остаются дежурные.

В общем, за этот день Кадет так уморил ратным трудом молодых спортсменов, что с наступлением темноты, скоренько отужинав, новобранцы повалились на подстилки из сосновых лап и мгновенно уснули в двухэтажной лесной палатке–землянке. Лишь часовой неприкаянным призраком бродил вокруг лагеря, да Матвей ещё долго сидел у затухающего костра, огрызком карандаша рисуя на страницах блокнота замысловатые эскизы чудных технических устройств и экипировки.

Утром у парней, из–за вчерашней беготни и трудов, ныло все тело, и добрый наставник дал физкультурникам перерыв — лишь поручил весь день отрабатывать приёмы стрельбы и ножевого боя, так как при этом задействовались другие группы мышц.

А сам Матвей пробежался до ворот воинской части и, встретившись с Гусевым, на стареньком кабриолете поехал в город. Молчаливый контролёр тенью пристроился сбоку от водителя.

— Вы уж, товарищ старший лейтенант, простите, что втравил вас в опасную историю, — повинился перед бывшим работником военкомата Матвей.

— За мобилизацию в действующую армию я сам теперь тебя благодарить должен, — отмахнулся карьерист. — А то, пока товарищи боевые медали бы заслуживали, я, как тыловая крыса, так бы и просидел за бумажками всю войну. Военком не отпустил бы такого ценного специалиста на фронт. Жаль только, что, по твоей милости, вечером соберётся дисциплинарная комиссия и понизит меня в звании.

— «Мирного вечера» уже не наступит, — отрицательно покачал головой Матвей. — А в военное время не до разбора былых мелких проступков. Вы же заметили, какая началась суета в штабе полка, очевидно, вот так теперь по всей стране. Такое впечатление, будто неожиданно налетел ураган.

— Так скоро войны не ждали, — грустно вздохнув, пожал плечами старший лейтенант.

— Неужели, никто не обращал внимания на грозовые тучи над западным горизонтом? — поразился беспечности советского руководства парагваец.

— Над страной уж давно со всех сторон кружат чёрные тучи. Поди, разбери, когда ветер погонит их в нашу сторону, — поёжился Гусев, не желая осуждать ошибочную политику верховной власти. — В последние месяцы и так предпринимались беспрецедентные меры. Вон, например, наш пехотный батальон сумели собрать всего лишь за одну неделю.

— Поздно кинулись товарищи, за пару недель из мирных граждан не сделать хорошо обученных солдат, — скептически заметил Матвей.

— Ну, так ты же отважился, — уличил хвастливого парагвайца Гусев.

— Ну, так я успею подготовить лишь одно отделение. Да и то, только до посредственного уровня, хотя мои бойцы и станут сильнее целого взвода ваших новобранцев.

— И как же это ты, ефрейтор, их так усилишь? — недоверчиво прищурил глаз старший лейтенант.

— Знамо дело, как, — крутя баранку лишь одной рукой, показно подбоченился парагвайский казак. — Вооружу до зубов и натаскаю, аки бойцовых псов — псов войны.

— Да уж, измываться над новобранцами ты умеешь, — вспомнив фортели на стрельбище, скривился Гусев. — А вот, чем довооружать–то собираешься, ведь лишнего с армейского склада не получишь.

— Что не удастся докупить, то в бою добудем, — загадочно улыбнулся богатенький иноземец. — Только попрошу вас, товарищ командир, чуток помочь организационно. Вы ведь в городе имеете налаженные контакты?

— Уж лет пять в военкомате лямку тяну, — вздёрнул подбородок заслуженный труженик тыла. — И по долгу службы со многими руководителями приходилось неоднократно пересекаться.

— А вот я, к сожалению, успел лишь познакомиться с одним директором комиссионного магазина в центре Омска. Зато человек отзывчивый, и у него в магазине городской телефон имеется. Давайте сначала заедем к моему товарищу и от него созвонимся с дирекциями предприятий, которые могут помочь Красной армии в её оснащении. Потом посетим заводские механические мастерские и швейные цеха, согласившиеся нам оказать требуемые услуги.

— А о чём конкретно, будем договариваться? — насторожился бывший работник военкомата.

— О новых деталях для древнего драндулета, — похлопал ладонью по рулю кабриолета Матвей. — А ещё, об изготовлении мототележки, трёх электромеханических арбалетов и пошива одиннадцати комплектов маскировочной полевой формы. Все чертежи и денежная оплата — с меня, ваше дело — договориться с руководством.

Старлей согласился помочь командиру отделения, так как это согласовывалось с распоряжениями комбата и совершенно не препятствовало наблюдению за деятельностью прыткого парагвайца. А главное — это в целом укрепляло боевой потенциал взвода, которым суждено Гусеву командовать, и повышало шансы не только на его выживание на фронте, но и обещало ускорение движения по карьерной лестнице командиру. Как и всякий советский бюрократ, коммунист Гусев стремился выжать максимум пользы от скоротечной победоносной военной компании.

Впрочем, весь советский народ всё ещё верил в быстротечную войну на чужой территории. На утренних улицах города царил мирный порядок, разве что, больше обычного суетились домохозяйки возле продмагов и совсем исчезли улыбающиеся лица прохожих. Первой тревожной сводки Информбюро о положении на фронте сегодня ещё не звучало, на далёкой западной границе солнце только всходило из–за затянутого дымом от пожаров и пылью от марширующих колонн врага горизонта.

Матвей подкатил на кабриолете к комиссионке в центре Омска и зашёл вместе с Гусевым в пустующий зал. После вчерашнего объявления по радио о начале войны с Германией, покупателей в этом магазине не прибавилось. Скучающий продавец преклонных лет лениво поинтересовался, что угодно товарищам командирам.

— Пожалуйста, милейший, пригласите директора магазина выйти в торговый зал, — бросил небрежный взгляд на седовласого старичка, опешившего от столь старорежимного обращения, ефрейтор Красной армии, повадками очень смахивающий на переодетого белогвардейского офицера. Важный статус рослого посетителя подчёркивало суетливое поведение сопровождающего толстячка, выглядывающего из–за его широкой спины. — Ещё попрошу вас снабдить товарища старшего лейтенанта телефонным справочником и проводить к аппарату связи. Но сперва, озаботьтесь показать мне наручные часы вот с этой витрины, — покупатель властно ткнул указательным пальцем в стекло.

— Какая модель вас заинтересовала? — услужливо прогнулся старичок, сразу почуяв в скромно одетом молодом человеке важного начальника.

— Хочу взглянуть на эти пять экземпляров, — небрежным взмахом ладони отметил ряд самых хороших часов Матвей.

— Уважаемый товарищ, прошу чуть подождать, — не решился доставать дорогой товар из–за толстого стекла и оставлять его без присмотра опытный продавец. — Ключ хранится у директора, я сейчас его позову, и он всё покажет. Тем более что вы сами желали его видеть. Да и телефонный справочник заодно принесу. Товарищи, я мигом.

Старичок, стуча каблуками туфель, опрометью бросился за помощью начальника. Директор не заставил себя долго ждать. Однако на пороге входа в торговый зал споткнулся, встретившись взглядом со странным молодым ефрейтором. На миг с лица исчезла елейная улыбочка, но уже в следующую секунду одутловатая физиономия расплылась вовсю ширь.

— Боже мой, как я рад вас вновь видеть в нашем скромном магазинчике. Мой друг, как замечательно смотрится на вашей фигуре новенькая военная форма. Чем могу служить?

— Покажите партию наручных часов, и пусть ваш служащий поможет товарищу старшему лейтенанту связаться с руководством нужных нам промышленных объектов.

— Всегда рад помочь дорогому другу, — взмахом руки отослал продавца в сторону директор и сам принялся раскладывать товар перед гостем. — Надеюсь, вам понравятся какие–нибудь часики.

— Да мне все нравятся, — усмехнувшись, нагло заявил покупатель и, сложив часики в ладошку, запихнул добычу в левый карман солдатских галифе. Из правого кармана, вместо денежных купюр, грабитель достал наган и, не убирая ладони с рукоятки, с громким стуком положил на стекло витрины.

Продавец и старлей суетились у телефонного аппарата, не ведая о творящемся у прилавка безобразии.

— Как это понимать? — согнав с губ улыбку, покосился на ствол револьвера, направленного в сторону пухлого живота, директор. — Мне казалось, что прошлый раз мы расстались друзьями.

— Я тоже так думал, пока трое ваших подручных не попытались навязать мне неравноценный обмен.

— Не понимаю, о чём вы говорите, — замотав головой, пошёл в полную «несознанку» организатор вооружённого ограбления в городском парке.

— Ваши дурни сунули мне наган, но запросили слишком непомерную цену, — недобро усмехнулся Матвей. — Револьвер мне приглянулся. Я взял, и даже хотел бы ещё прикупить с десяточек таких же стволов. Только давайте уж в этот раз торговать без обмана. На счёт оплаты не беспокойся, хозяин, ты же знаешь, денежки у меня водятся.

— А часики за так берёшь, — скривившись, уличил разбойника торговец.

— Будем считать это штрафом, — продолжал ухмыляться деловой партнёр. — Я тут отряд на войну вооружаю, прошу и вас посодействовать Красной армии.

— Ну, а я тут причём? — скрестил на груди руки директор.

— Вы, уважаемый, можете сподвигнуть меня начать войну прямо здесь и сейчас, — взвёл пальцем курок нагана Матвей и, с противным скрипом продвинув револьвер по стеклу витрины, упёр ствол в жилетку директора, напротив пупка на его пузе.

— Но я не торгую револьверами, — не рискнул отстраниться побледневший директор.

— Ну так найди того, кто торгует. Ты же хвастал, что имеешь авторитет среди местной братвы. За «базар» надо отвечать.

— Заказ уж больно специфичный, — не рискуя поднять руки и утереть испарину на лбу, попытался выиграть время директор. — Тут сразу столько товара не достать, да тебе, небось, ещё и «маслята» понадобятся.

— Верно мыслишь — я готов взять сразу ящик, — похвалил дельца за сообразительность Матвей. — Даю неделю срока на поиски поставщика. И не надо мне лапшу на уши развешивать, будто бы в таком большом городе не найдётся десятка свободных стволов.

— Сразу такую партию в Омске не купишь, — категорично замотал головой делец.

— А не в Омске? — прищурившись, уловил нюанс Матвей.

— Было дело, один селянин предлагал блатным крупную партию револьверов, но в цене не сошлись, — припомнил случай из практики делец. — Наганы у него ещё с времён Гражданской войны залежались. Но вот остался ли у того дедка ещё запас стволов и патронов — того не ведаю.

— Продавец не из блатных? — решил уточнить Матвей.

— Нет, из лесных разбойников, — хохотнул директор. — Кличка у того дедка — Есаул, и банда из раскулаченных элементов сколочена. Только имей в виду: цену за товар он знатную заломит, и ещё жутко «краснопёрых» не любит, так что ты бы сменил окраску, когда на торжище отправишься. Да и в город его не выманишь, «стрелку забьёт» вечерком где–нибудь возле леса. Потому, фраерок залётный, гарантий от блатной братвы не жди — Есаул промышляет не по понятиям.

— Сговоримся уж как–нибудь с партизаном, — убрал от жилетки директора ствол нагана Матвей. — «Стрелку забей» на вечер следующего понедельника. Место пусть продавец выбирает, лишь бы можно было на автомобиле подъехать, а то мне далеко добираться. За день до того, позвоню тебе на домашний телефон, смотри, не подведи.

— Надеюсь, независимо от результатов сделки, больше никаких претензий не будет? — подстраховался сводник, которому очень не понравилось упоминание о его доме.

— Лишь бы продавец с товаром вовремя появился, — зло ухмыльнувшись, оговорил главное требование опасный заказчик.

Разговор «деловых людей» прервал подошедший радостно улыбающийся старлей:

— Удалось быстро договориться с директорами механосборочного цеха и военторговского швейного ателье. Куда поедем сначала?

— Сначала закупим партию яловых сапог в обувном, затем пройдёмся по промтоварным магазинам: прикупим материи для формы, а также краску, ещё нужные детали и всякие полезные механические устройства, — круто развернувшись и незаметно пряча револьвер в карман, повёл старлея за собой важный ефрейтор.

Когда странная парочка хлопнула дверью и укатила на ободранном кабриолете, директор отвернулся от окна и стал допытываться у продавца, о чём же таком говорил по телефону толстячок, не очень–то похожий по виду на боевого командира РККА.

— Сговаривался о срочном заказе на пошив небольшого числа комплектов военной формы, — пожал плечами старичок. — Ещё, об изготовлении каких–то, вроде бы, механических арбалетов. Да, по–видимому, он и сам–то толком не знал конкретики. Так, только обещал, что за материал и работу хорошо заплатит наличными, и утверждал, будто это необходимо для снаряжения отряда специального назначения. Клялся предоставить заверенные печатями военкома документы.

— Как круто борзый фраерок у нас тут развернулся, — озадаченно почесал затылок директор, а про себя подумал: — «Видать, молодец решил свою банду обрядить в форму „краснопёрых“ и под шумок начавшейся войны пошустрить в городе. Нет, блатной братве конкуренты в Омске не нужны. Надо залётному фраерку крылышки–то подрезать. Это хорошо я сообразил подставить наглого юнца под банду Бешеного Есаула. С механическими самострелами и парочкой наганов, голозадые фраера не сладят с лесными разбойниками. А вот серьёзно вооружать залётных лиходеев не следует — „краснопёрых“ на взлёте надо бить».

После добычи в комиссионке наручных часов, недостающих для оснащения всех бойцов отряда, — у половины часы на руках уже имелись, — командир произвёл закупку в обувном магазине десяти пар добротных кожаных сапог. В промтоварном, Матвей купил краску для автомобиля и очень удивил старлея приобретением двух ящиков крупных гвоздей, двадцатисантиметровых. И уж совсем поразил покупкой в соседнем магазине парочки велосипедов.

Гусев, пожимая плечами, молча фиксировал на странице блокнота перечень покупок. Не вмешивался старлей и в разговор ефрейтора с продавцом парагвайского универмага для охотников и геологов.

— Четыре наручных компаса, одиннадцать аккумуляторных ручных фонариков, — начал властно тыкать пальцем оптовый покупатель. — Один полевой бинокль. Десять вот таких охотничьих ножей, вместе с ножнами. Ручную электропилу с запасной аккумуляторной батареей. Переносной зарядный пароэлектрогенератор. Четыре оптических прицела для карабинов. Четыре полевых рации с запасными литиевыми батареями к ним и ещё три батареи в запас. А ещё мне нужны три малогабаритных электродвижка для ручных баллист и один помощнее, для самоходной тележки.

— Могу предложить вот эти модели, — представил электротовары расторопный продавец.

— Подойдут, — махнул ладонью Матвей и недовольно нахмурился: — Что–то я не вижу на витрине приборов ночного видения.

— Они не пользуются спросом у местных охотхозяйств, — с сожалением развёл руками продавец. — Промысловики говорят, что им не к чему кабана за полкилометра в темноте выцеливать, когда они и днём зверя могут выследить. Сибиряки предпочитают использовать натасканных охотничьих собак — это дешевле и эффективнее.

— Тогда нельзя ли у вас приобрести молодую, обученную охоте собаку? — удивил необычным запросом странный покупатель.

— Парагвайский универмаг пока ещё не располагает подобным товаром, — улыбнулся шутке клиента продавец.

— Я был уверен, что за солидную оплату, в Парагвайторге можно достать любой контрабандный товар, — Матвей снял с плеча кожаный рюкзак и, откинув клапан, позволил продавцу увидеть часть содержимого. — Надеюсь, проблем с обменом казацких рублей на советские не возникнет?

— Наш универмаг принимает любую валюту, — облизнув губы, удостоверился в состоятельности оптового покупателя продавец. — Если вы, уважаемый, готовы чуток обождать с получением заказа и внести плату авансом, то мы найдём для вас нужную номенклатуру товара. Сколько охотничьих лаек вы желаете приобрести?

— Лайка подходит, — чуть задумавшись, одобрил предложенную породу собак заказчик. — Сможете, за неделю, достать тройку молодых псов?

— Приемлемый срок, — кивнул продавец и многозначительно усмехнулся. — Я так понимаю, искать нужно лучших, и цена вопроса вас не очень заботит.

— А что насчёт приборов ночного видения? — подтвердил серьёзность намерений покупатель. — Я бы взял штуки четыре прицела к карабинам.

— Доставим в недельный срок, — с вожделением нырнув взглядом в тёмные глубины «заплечного кошелька» клиента, услужливо склонил голову торговец. — Надеюсь, у вас имеются заверенные военным комиссариатом бумаги, разрешающие приобретать снайперскую оптику, ну и, конечно, полевые рации?

Матвей знал, что спрашивать, ведь накануне войны парагвайцы отправили в СССР приборы ночного видения пассивного типа в условно–гражданском исполнении. Качество изображения слабое, и дальность распознавания цели небольшая, однако в лесистой местности этого было вполне достаточно. То же самое можно сказать и о малогабаритных переносных рациях, годных лишь для координации действий отрядов в локальной зоне. Предполагалось, что изначально этими изделиями заинтересуются охотники, геологи и спецслужбы, а с началом боевых действий их уже начнут закупать для подразделений РККА. Скопировать и повторить конструкцию приборов никому не удастся, так как в их схемах использованы особые радиоэлементы, созданные по секретным технологиям. Однако из–за дороговизны приборов и инертности человеческого мышления, торговля столь перспективными изделиями в СССР не пошла.

— Товарищ старший лейтенант предоставит необходимые письменные разрешения, — кивнул в сторону сопровождающего Матвей, догадываясь, что тот ещё накануне получил все разрешения и инструкции. — А если надо, то и свяжется с органами НКВД. — Матвей усмехнулся. — У товарища Гусева там тоже есть нужные знакомства.

Даже после понесённых затрат на приобретение товара, у Матвея ещё осталась часть советских купюр, чтобы оплатить работы и стоимость материалов для дополнительного оснащения и обмундирования стрелкового отделения. Вначале, в военторговском швейном цеху разместили заказ на камуфляжную форму: шаровары, куртки, чехлы для касок, перчатки и матерчатые маски, с прорезями для глаз, рта и кончика носа. Для пошива взяли пятнистую ткань со стандартной расцветкой костюмов полевых разведчиков, только по всей поверхности ещё пристрочили бахрому из тряпичных лоскутков чёрного и различных оттенков зелёного цветов.

Потом Матвей посетил механические мастерские и заказал самодвижущуюся повозку, на базе скреплённых реечной рамой пары велосипедов. Она приводилась в движение небольшим электромотором, запитанным от литиевых аккумуляторов, а также могла перемещаться механическими усилиями двух велосипедистов. Мощность электродвигателя обеспечивала скорость не выше десяти километров в час, при транспортировании пяти человек. Зато повозка легко разбиралась, и, распределив груз и детали конструкции на раме велосипедов, можно было передвигаться по узкой тропинке. Была важна не скорость, а мобильность и грузоподъёмность, позволяющая перевозить провизию, снаряжение и боезапас для целого стрелкового отделения. Управлялась повозка парой рулевых, которые, при чрезмерной загрузки рамы снаряжением, шли рядом с натужно ползущей мототележкой. Тихий звук слабого электромотора почти не демаскировал передвижение. В случае особой необходимости, лёгкую повозку пехотинцы могли тянуть и вручную за брезентовые лямки, впрягаясь, как гужевые кони. Таким образом, пара здоровых бойцов вытягивала по просёлочной дороге сразу несколько раненых товарищей или кучу боевого снаряжения.

Плавности хода и комфорта от «боевой тачанки» не требовалось, для надёжности велосипедные шины заливались резиной и укреплялись колёса. Матвей не рассчитывал рассекать с ветерком по асфальтированным трассам, а по грунтовым лесным дорогам электротарантайка должна была плестись довольно сносно.

Вторым заданием для механиков стало изготовление трёх электромеханических гранатомётов. Матвей вырвал следующий листик из своего блокнота и протянул эскиз пожилому мастеру.

— Вот с такими размерами деталей, — указал пальцем на карандашные пометки заказчик.

— На миниатюрную древнеримскую баллисту похоже, — прищурив глаз, оценил старый мастер. — Я на рисунках в книге видел подобное оружие, только конструкция была значительно крупнее. А вот это, по краям ложа, я так понимаю, парочка торсионных пружин.

— Да, но вместо пучков конского волоса следует использовать скрученные тонкие стальные проволочки, а в качестве тетивы — прочную витую струну, — пояснил конструктор. — Взведение же в боевое положение осуществляется тягой от электродвижка, размещённого в прикладе баллисты. Шестерни механизма взвода торсионов можно вращать и вручную, поворотами вставного рычага, но электромотором быстрее.

— Если ложе оружия изготовить из дюралюминиевых реек, то вес получится небольшой, — почесал затылок мастер. — Однако это только, если без аккумуляторной батареи.

— Литиевый аккумулятор размещается за спиной стрелка, — пояснил конструктор отсутствующую важную деталь оружия. — Связь с электродвижком в прикладе идёт по гибкому кабелю вдоль рукава куртки стрелка.

— Толково придумано, — кивнул мастер. — А зачем у тебя жёлоб снабжён узкой продольной выемкой?

— Полукруглый жёлоб рассчитан под обводы гранаты Ф-1, но баллиста способна метать и стрелы. Я с собой привёз пару ящиков гвоздей. Попрошу кузнеца расплющить шляпки, чтобы получилось железное оперение, которое будет вертикально вставляться в направляющую щель на жёлобе

— Тогда уж и сами гвозди надо бы для большей твёрдости закалить, — одобрил задумку мастер.

— Так и сделаем, — улыбнулся Матвей. — А вообще–то, из партизанского самострела можно метать любые снаряды: и толовые шашки с зажжённым фитилём, и деревянные стрелы, даже подходящего размера камни, если ничего другого под рукой не окажется.

— Думаешь, в Красной армии патронов не хватит и придётся из самопалов комьями дерьма бросаться? — нахмурил брови старый мастер.

— Думаю, что во вражеских тылах снабжение у нас пока не налажено, — рассмеялся партизан.

— Ну тогда, богатырь, сладим мы тебе самострелы, — положил мозолистую ладонь на плечо парня старый мастер. — Забивай в черепа проклятых упырей гвозди по самую шляпку.

Рабочие и швеи обещали справиться со спецзаказами за три дня, так что у бойцов ещё останется время, чтобы привыкнуть к новинкам. А в первый день удалось лишь покрасить и чуток подлатать дребезжащий кабриолет. Но уже на следующее утро Матвей, приладив оптические прицелы на три винтовки и противотанковое ружьё, приступил к серьёзной стрелковой подготовке. Патроны экономили, после каждого выстрела Матвей указывал бойцам на ошибки и добивался исправления. Не жалели лишь пулек для «воздушки», которая постоянно переходила из рук в руки.

Упражнения на стрельбище разбавляли тренировками по скрытному перемещению по лесу и бесшумному подкрадыванию к врагу. Когда получили маскировочную экипировку, начали приноравливаться сливаться с местностью. В петли на куртках и чехлах касок втыкали веточки или пучки травы, в зависимости от характера окружающего природного фона.

За первые три учебных дня стрелковой подготовки выявились лучшие бойцы, им вручили винтовки с оптическим прицелом. Ещё одним снайпером стал рослый Вратарь, но только его уже вооружили тяжёлым дальнобойным крупнокалиберным ружьём. Конечно, точность у парагвайского ружья чуть меньше, чем у винтовки Мосина, но на дистанции в полкилометра Вратарь уверенно вкладывал пулю в голову мишени, а в лесистой местности дальше и не требовалось. Снайпер–противотанкист бронебойной пулей пробивал навылет ствол сосны среднего диаметра.

Из остальных бойцов Матвей отобрал троих наиболее подходящих и, после получения из мастерской пехотных гранатомётов, начал профильное обучение. Вооружение оказалось весьма увесистым, особенно из–за, крепившегося за спиной литиевого аккумулятора и, расположенного на ремне, у бедра, подсумка с боеприпасами. Поэтому в гранатомётчики отбирались ребята покрепче: Весло, Гимнаст и Лучник. Как и ожидалось, особый талант к баллистическому оружию проявился у Лучника.

Оставшиеся с обычными винтовками красноармейцы были определены в оруженосцы к гранатомётчикам. На их плечи ложился груз боекомплекта, и возлагалась обязанность обустройства замаскированной позиции для стрельбы. Кстати, гранаты можно было кидать из закрытой позиции, по навесной траектории. Железные стрелы тоже так возможно метать, но пока что у стрелков не имелось достаточных навыков для таких фокусов, разве только, если забрасывать «гвоздями» марширующие по дороге пехотные колонны.

Основным преимуществом партизанских баллист являлась их очень малая шумность выстрелов, а главное — отсутствие порохового дыма и яркой вспышки. После получения приборов ночного видения, Матвей собирался начать занятия по скрытной ночной стрельбе. С сотни метров разобраться в лесу, откуда же в темноте прилетела граната или стрела — практически невозможно, особенно, при условии маскировки шума спущенной тетивы звуками ружейного огня и взрывами гранат.

Вратарю же помогал сам Кадет, так как умел владеть парагвайским ружьём лучше всех, да и пока что приказом комбата функция противотанкиста возлагалась на него. Матвей рассчитывал осуществлять командование вверенным ему отделением с помощью четырёх раций. Одну он взял себе, а три распределил между, пока вооружёнными только обычными «мосинками», командирами боевых троек, которые одновременно помогали гранатомётчикам с выбором позиций и намечали цели для стрельбы. Третьими бойцами в группах были снайперы.

Неделя напряжённой подготовки пролетела быстро. В воскресенье вечером Матвей созвонился из воинской части с директором комиссионки и узнал место встречи с торговцами оружием. Бандиты предложили подъехать к развалинам барской усадьбы, расположенной рядом с просёлочной дорогой, что шла от города к северным посёлкам. Директор подробно разъяснил, как туда добраться. При этом отдельно предупредил, чтобы фраерок не совался раньше вечера и не бродил в окрестностях усадьбы, иначе сделка сорвётся.

Вернувшись в лесной лагерь, Матвей собрал у костра военный совет и обрисовал ситуацию своим бойцам. На этот раз, даже караульный расположился на краю освещённой огнём костра полянки.

— Товарищи красноармейцы, комбат поставил перед нами задачу наилучшим образом подготовиться к ведению боевых действий, — сидя поджав ноги и глядя на пляшущие языки алого пламени, начал агитационную речь командир отделения. — Помимо обученности, немалую роль в повышении боевых качеств воина играет его вооружение и экипировка.

— Ага, с мощной оптикой и длинноствольным ружьём даже я в сносные стрелки выбился, — хохотнув, поддержал мысль командира Вратарь.

— Однако для скоротечного ближнего боя нам не хватает коротких стволов, — изрёк очередную аксиому Кадет. — Автоматов нам пока достать не удастся, но вот револьверами разжиться вполне сможем.

— Старлей грозил, что ничего с армейского склада нам больше не перепадёт, — напомнил Шах.

— Значит, придётся самим добывать оружие в бою, — развёл руками Кадет.

— Так от нас до порядков врага несколько тысяч вёрст, — махнул ладонью в сторону укрытого ночным мраком леса Марафонец.

— Зато, до беспорядков рукой подать, — грустно улыбаясь, просветил товарищей Кадет. — Вооружённых врагов и в нашей округе полно. С началом войны повыползали из тёмных нор упыри всех мастей. Негоже, уходя на фронт, оставлять у себя в тылу недобитого врага. Конечно, всех шакалов перестрелять у нас нет времени, но, слегка проредить свору падальщиков, мы успеем. Заодно и револьверы себе добудем, а главное — прольём первую кровь.

— Первую кровь? — передёрнув плечами, брезгливо поморщился Марафонец.

— Воин, ты когда–нибудь свинью ножом резал? — задал встречный вопрос Кадет.

— Не приходилось, — втянул голову в плечи городской паренёк.

— А думаешь, что врага в окопе будет легче первый раз заколоть? — глянул прямо в глаза смутившемуся новобранцу командир. — Так вот, чтобы нервы не подвели и рука не дрогнула, нужна психологическая подготовка. Секундная заминка в бою может стоить тебе и твоему товарищу жизни. Вспомни, сколько ты мялся, когда собирался с духом, чтобы проползти вдоль стрельбища под свистящими над головой пулями. Вот так же теперь будешь медлить, прежде чем пулю в живого человека всадить. А вражий солдат уже вкусил крови, фашист половину Европы с боями прошёл, он, не задумываясь, поймает твою суетящуюся тушку в рамку прицела и нашпигует пулями. — Кадет обвёл взглядом тесный круг бойцов у костра. — Вы слышали последние сводки Информбюро? Наши войска пятятся под напором врага по всему фронту. Неужто считаете, что трусят наши красноармейцы?

— Фашистов намного больше, чем наших парней, — с сожалением вздохнул Шах. — Да и наши войска к внезапному нападению не были готовы.

— Не были готовы, — подняв указательный палец, выделил главное Кадет и поделился мудростью бывалых солдат Первой мировой войны: — Ветераны рассказывали, что больше всего потерь необстрелянные полки несли в самом первом бою. Ибо как бы хорошо не обучили новобранца сражаться, первая реальная схватка с врагом — самая опасная и волнительная. Так было во все времена и у всех воинов. — Кадет поднял из травы пёрышко, оставшееся от ощипанного тетерева, недавно зажаренного на огне костра, и засунул украшение за отворот пилотки, поближе к красной звёздочке. — Вот также в древности сидели у костра индейцы, готовясь к предстоящей кровавой схватке с врагом. Также смотрели на звёзды, не ведая, увидят ли их свет следующей ночью или навеки погрузятся в холодный мрак потустороннего мира. Пограничники и войска передовой линии, ценой своей жизни, дали чуток больше времени тыловым частям для подготовки к войне. Павшие в неравном бою герои взирают с небес на нас. И будет жаль, если кто–то из новобранцев растеряется в первом бою и обесценит принесённую священную жертву.

— Кадет, для тебя это будет тоже в первый раз? — уловил особую интонацию в голосе молодого командира Шах.

— Меня десять лет готовили к смертельной схватке, но убивать доведётся впервые, — вороша палкой угли по краю костра, задумчиво глядел на пляску огоньков молодой вождь. — Моя воинская подготовка позволяет самому играючи вырезать всю банду, но этот бой должен стать тоже и вашим первым боем. И пусть не каждому бойцу удастся лично поразить врага, однако почувствовать первую пролитую кровь доведётся всему отряду. В первом бою для новобранца главное, в прямом и переносном смысле, не потерять голову.

— Я так подозреваю, что командование не разрешило бы участвовать необстрелянным новобранцам в войсковой операции? — наклонив голову, искоса глянул на командира отделения Шах. — В лучшем случае, нас поставили бы в оцепление.

— Радуйтесь, товарищи красноармейцы, именно такой лучший случай вам завтра представится, — рассмеялся Кадет. — Резать вожака стаи и его охрану буду я, а вам поручается отстреливать разбегающихся шакалов.

— А если бандиты согласятся сдаться? — как всегда, решил уточнить детали Марафонец.

— Конечно же, я сначала предложу злодеям сложить оружие, — с усмешкой, очевидно не веря в мирный исход, пообещал Кадет. — Но, когда услышите стрельбу, приказываю уже не церемониться и пленных не брать. Мне ваши жизни дороже, чем либеральный формализм. Боевая операция проводится по законам военного времени. Как сказал в радиообращении к советскому народу товарищ Молотов: «Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»

В эту ночь красноармейцам долго не спалось. Никто не знал деталей боевой операции, не представлял ни сил противника, ни театра будущих боевых действий. Неопределённость будоражила мозг, заставляла включать в работу фантазию. Что бойцы знали наверняка, так это неодобрение командованием полка подобной партизанщины по добыче стрелкового вооружения и самовольных действий по ликвидации бандформирования.

Ещё бойцы были абсолютно уверены в том, что их лихой командир первым ринется в атаку и даже в одиночку может перестрелять дюжину бандитов. Парни уже видели тренировки Кадета по стрельбе из револьвера — семь выстрелов в цель за семь секунд. При этом Кадет кувыркался между сосен, умудряясь метать железные стрелы — зажатые в левой ладони семь перекованных гвоздей. Но как у него получалось с одной ладони поочерёдно метать оперённые дротики — никто понять не мог.

А между тем, Матвей решил специально помучить новобранцев, заставить пережить сильные волнения перед первой смертельной схваткой. И то, что бой был явно не одобрен властями, тоже придавало остроту моменту. Конечно, Матвей способен в одиночку прикончить всех членов банды и добыть оружие, но ведь суть тренировки заключалась в психологической подготовке необстрелянных бойцов. Оно и для молодого казака «первая кровь» была в новинку. Матвей много раз участвовал в драках и поножовщине в портовых кабаках Асунсьона, но ещё ни разу никого не убивал. У парня тоже ещё существовал моральный барьер, который предстояло преодолеть. На фронте у него уже не должно возникать заминки перед нанесением смертоносного удара врагу.

Ночь для всего отделения новобранцев прошла беспокойно. А утром бойцы заметили, как, после водной процедуры у ручья, командир надел свежее нательное бельё.

— А правда, говорят, что солдаты Первой мировой всегда перед боем переодевались в свежее нательное бельё, чтобы, если погибнут, предстать перед богом в чистой одёжке, — увидев на груди Кадета серебряный крестик, задал вопрос на религиозную тему Марафонец.

— У русских воинов такой обычай с древних времён, — одевая гимнастёрку поверх белой чистой рубахи, усмехнулся невежеству молодёжи Кадет. — Только этот обряд не к смерти готовит воина, а помогает в бою жизнь сберечь.

— В бога верить комсомольцам не положено, — недовольно скривился Шах и, как комсорг, высказал атеистическую версию. — Мне фельдшер говорил, что от грязной одежды зараза может попасть в рану, и та загноится.

— Эх, сразу видно, не казаки вас воинскому ремеслу обучали, — полностью одевшись, горестно вздохнул Кадет. — Ну да ладно, для спортсменов–комсомольцев попробую объяснить смысл древнего обряда с научной точки зрения.

— Это, как с боевым кличем «Ура!», когда в кровь поступает заряд адреналина, — вспомнил удачный воинский приём Марафонец и довольно заулыбался. — Ух же, и сильно бодрит дикий крик во время атаки.

Бойцы обступили командира, с интересом ожидая очередную полезную лекцию о воинских традициях.

— Вы тут все спортсмены, и знаете разницу между тренировочным процессом и важными соревнованиями, — решил привести понятный для ребят пример Кадет. — Ведь на тренировке можно жилы не рвать, а иногда даже позволить себе чуток расслабиться. Ошибка или леность прощается, можно в другой раз всё исправить или наверстать упущенное. Иное дело на соревнованиях, когда нужно показать лучший результат, и любая промашка дорого стоит. На старте чемпионата вы настраиваете себя психологическими приёмами, чтобы собраться и выдать всё по максимуму, отработать на личный рекорд. Сама обстановка спортивного праздника, музыка, крики болельщиков, напутствия друзей и советы тренера готовят вас к спортивному подвигу. — Кадет сделал паузу, посмотрел на просветлённые лица молодых спортсменов, вспомнивших радости мирной жизни. — А на войне для вас все дни одинаково серые, вчера бегали по лесу, тренируясь, и сегодня в том же строю побежите; вчера по мишеням стреляли, и сегодня стрелять придётся — в чём разница?

— Теперь спотыкаться и промахиваться нельзя — могут пристрелить, — тяжко вздохнув, почесал затылок Бегун.

— Да, это не учения — в бою каждая ошибка грозит смертью, — кивнул Кадет. — Вы должны понимать, что необходимо напрягаться изо всех сил, как будто идёте на рекорд на чемпионате мира. Только вот наградой за победу в соревнованиях с врагом — ваша жизнь. А чтобы тело и душа лучше почувствовали разницу между серыми буднями и очень важным днём, надо готовиться к предстоящему бою, как к неординарному, торжественному событию. Переодевание в чистое бельё — один из психологических элементов боевой подготовки опытного воина. Человек на подсознательном уровне воспринимает предстоящий день, как особенно важный. Воин должен идти в бой, как на праздник.

— Так ветераны, переодеваясь в чистое, оказывается, не богу душу отдать готовились, а чертям по рогам надавать! — рассмеялся Вратарь. — Братва, объявляем сегодня спортивный праздник!

— Ага, чемпионат мира по бегу и стрельбе, — весело поддержал Шах.

— А какие ещё уловки используют бывалые воины, чтобы морально подготовиться к бою? — не унимался дотошный Марафонец.

— Ну, военного оркестра, чтобы сыграть бравурный марш, у нас в подразделении нет, — улыбаясь, развёл руками Матвей. — И под барабанный бой в атаку сейчас уже не ходят. Молитву же читать для атеистов бесполезно, и языкастого политрука вызывать для комсомольцев нам сейчас тоже не резон. Кабы вы индейцами были бы, можно бы вырыть «топор войны» и сплясать зажигательный боевой танец вокруг костра, но, как спортсменам, вам придётся рассчитывать лишь на собственные морально–волевые качества.

Бойцы дружно рассмеялись и пошли доставать из ранцев запасные комплекты чистого нательного белья.

Когда отделение построилось в одну шеренгу, то внешним видом вызвало улыбку у командира: у каждого красноармейца за отворотом пилотки красовалось маленькое пёрышко.

— Вождь, отряд индейцев для утреннего развода построен! — отдав воинскую честь, с улыбкой во весь рот отрапортовал Шах.

Командир, вспомнив о забытом вчерашнем украшении, пальцами спрятал своё перо за отворот на пилотке и скомандовал отделению.

— Убрать демаскирующий фактор.

Никто из «индейцев» не выбросил пёрышки, вслед за «вождём» также спрятали в складках головных уборов.

— Отделение, слушай боевой приказ. Всем переодеться в маскировочную форму, натянуть чехлы на каски, прикрыть лица масками, а ладони перчатками. Гранатомётчики оставляют винтовки в расположении лагеря. Боевые тройки совершают, в составе единого отряда, дневной марш–бросок в намеченный район действий, а затем с трёх сторон окружают указанный на карте объект. Карту с пометками получит замкомотделения Шах. На ней обозначены точки расположения боевых троек перед атакой. До моей команды по рации, подходить ближе километра к объекту атаки запрещается. Время сосредоточения — не позднее двадцати ноль–ноль. Вратарь с противотанковым ружьём остаётся караулить в лагере и укрывает в тайный схрон всё оставленное отрядом имущество, кроме плащ–палаток и трёх винтовок. Я же подъеду к объекту на автомобиле и по рации дам боевым группам указание на выдвижение к передовому рубежу. Все перемещения производить скрытно, особенно в районе операции. Задача ясна?

— Так точно, товарищ командир, — переглянувшись с бойцами, отрапортовал Шах.

Матвей приказал отделению разойтись, а Шаха отозвал в сторонку и, вручив карту с пометками, дал дополнительные наставления. Затем Матвей отправился в воинскую часть, и вместе со старлеем выехал в город. Посетив парагвайский универмаг, он загрузил в кабриолет четыре коробки с приборами ночного видения и, разместив трёх охотничьих лаек в салоне авто, повёз приобретения в воинскую часть. Вертлявые, не привыкшие к автомобильной транспортировке лайки, заняли три пассажирских сидения, а соглядатаю–старлею пришлось остаться в Омске, чему сам Гусев был несказанно рад. Матвей, разгрузившись в расположении полка, должен был вернуться на кабриолете обратно в город, якобы, забрать старлея, гостившего у родни. Только сначала Матвей заехал в лесной лагерь, пообедал, чуток выждал время, а затем, прихватив с собой Вратаря и кое–что из армейского имущества, объехал Омск окольными дорогами.

По пути автомобиль делал лишь одну короткую остановку возле поля со стогами сена. Тут Кадет и Вратарь подняли у кабриолета складную брезентовую крышу и накинули себе на плечи армейские плащ–палатки с капюшонами, скрыв под ними воинскую форму. Особенно это было необходимо для Вратаря, который облачился в необычный камуфляжный костюм.

В девятнадцать тридцать авто съехало с сельской дороги в лес. Матвей и Вратарь сбросили плащ–палатки и потащили на плечах увесистое противотанковое ружьё, прихватив с собой подсумок с крупнокалиберными патронами. Достигнув края поляны перед полуразрушенным поместьем, Матвей выбрал удобную снайперскую позицию.

— Вратарь, прильни к окуляру прицела и осмотри здание, — разглядывая строение в бинокль, приказал бойцу, улёгшемуся за корневищем сосны, командир. — Видишь окошко на фасаде чердака? Там притаился вражеский стрелок.

— Позиция удобная, можно контролировать весь двор и прилегающий участок поля, — кивнул Вратарь. — Только я никого не вижу в окошке.

— Враг обязательно должен быть там, — заверил Матвей, однако не признаваясь бойцу, что сам–то засёк стрелка колдовским взором по гравитационному отпечатку физического тела. — Фасад чердака тонкий, сложен в полкирпича — бронебойная пуля прошьёт навылет. Так что, как только начнётся стрельба во дворе, бей чуть правее от окошка.

— Почему правее?

— Потому что врагу–правше удобнее выцеливать лёжа с левой стороны от проёма, — опять не стал выказывать свою способность видеть сквозь стены Матвей. — Можешь потом, для подстраховки, пальнуть и по другую сторону окошка. А вообще, следи за движениями врага, ему необходимо контролировать широкий сектор перед зданием, так что может задёргаться и высунуться посредине. Сейчас время суетиться ему ещё не пришло — рандеву бандиты назначили на девять вечера, очевидно, намереваясь потом, в сумерках, отступить в лес.

— А наши–то ребята успели пёхом подойти? Вдруг их что–то в пути задержало?

— Ты тут потихонечку лёжку свою маскируй веточками, а я вокруг поместья пошарю, — похлопал бойца по плечу командир. — Затем по рации свяжусь с тройками и дам им наводку.

Однако магу, конечно же, не требовалось бродить вокруг объекта, чтобы обнаружить вражеские секреты. Удалившись от позиции Вратаря, всевидящий командир сразу связался с замом:

— Шах, все на месте? — послал фразу в эфир Матвей и, отпустив клавишу, переключился в другой режим дешёвой, одноканальной, рации. — Приём.

— Да, Кадет, я блокирую дорогу, уходящую вглубь леса. Группа Бегуна залегла в километре на правом фланге, а Пловец с ребятами на левом. Приём.

— Хорошо, — одобрил Матвей. — Всем группам — начать скрытный подход по лесу к объекту. Шах, подкрадывайся к самому краю поля перед объектом и готовься отстреливать отходящие части противника. Тройке Бегуна залечь в ста метрах от края леса. Осторожно — в кроне невысокой раскидистой сосны, напротив комплекса зданий поместья, затаился дозорный. Тройке Пловца тоже приблизиться, но с вашей стороны вражеский наблюдатель разлёгся возле орехового куста, в десятке метров от края поля. Ребятки, подползайте не спеша, время есть: я появлюсь возле объекта ровно в девять часов, а перед этим ещё и постараюсь минут десять активно отвлекать внимание противника на себя. Когда начнётся стрельба, бейте по врагу из всех стволов, гранаты тоже не жалейте. В ближний бой с противником не входить, пленных не брать. На открытое пространство не соваться. Контролировать возможное отступление противника через ваши сектора. Путь отхода в сторону города прикрывает Вратарь. Всем командирам доложить о готовности. Шах, как понял?

— Я Шах. Приказ принял. Отбой.

— Бегун. К бою готов. Отбой.

— Пловец. Спасибо за наводку, командир. Отбой.

— Работаем, парни, — закончил сеанс связи Кадет.

Матвей вернулся к авто, выжидая время, пошаманил с плащами, сеном и винтовками, а затем, выкатившись на лесной тракт, проехал до поля перед поместьем, располагавшимся сбоку от просёлочной дороги. За десять минут до срока встречи, Матвей остановил машину на обочине дороги и, выйдя из авто, стал демонстративно осматривать окрестности в бинокль. Таким образом, привлекая внимание вражеских дозорных, Кадет облегчал красноармейцам скрытный подход вплотную к противнику.

Матвей вернулся на водительское место, повернулся к трём укрытым капюшонами плащ–палаток сутулым фигурам. Поверх краёв пассажирских дверей автомобиля высунулись длинные стволы трёх винтовок. Затем, крытый раздвижным тентом, ощетинившийся кабриолет дал серию сигналов клаксоном и, урча, медленно покатился по заросшей высокой травой колее к зданиям поместья.

Часть хозпостроек были без крыш и наполовину разобраны. Главное здание усадьбы слепо взирало тёмными проёмами выбитых окон. От ограды вокруг поместья остались лишь обломанные жёлто–коричневые зубы стоек забора.

Въехав во двор, Матвей остановил машину в двух десятках метров от ступеней лестницы парадного входа дома усадьбы, заглушил мотор авто и, вскинув на плечо кожаный рюкзак, вышел из салона. Выдвинувшись вперёд, гость замер, не доходя разбитых ступеней парадной лестницы, и, вложив пальцы в рот, громко свистнул.

— Не свисти, путник, — денег не будет, — показался в пустом дверном проёме седобородый дородный старик в старомодном офицерском френче и фуражке без кокарды. Крепкая рука сжимала наведённый на гостя маузер.

Тут же из выбитых окон первого этажа здания высунулись стволы карабинов и выглянули небритые бандитские морды. Другая группа встречающих вышла из развалин боковых хозпостроек и начала охватывать полукольцом автомобиль стыла.

— Добрый вечер, купец, — не вертя головой по сторонам, беззаботно приветствовал городской покупатель. — Торговать–то сегодня будете, а то уж стемнеет скоро — боюсь, что обманете с качеством изделий.

— Ты бы, ефрейтор, приказал своим солдатам покинуть экипаж и винтовочки–то опустить, — не спешил с началом торга разбойный атаман. — А то душевной беседы не получится.

— Приказать–то оно нетрудно — выполнить невозможно, — неожиданно рассмеялся гость.

— А ежели мои ребята уговорят, — наблюдая, как сзади подкрадываются к автомобилю его бойцы, зло ухмыльнулся атаман.

— Ну, разве что, дедушка, если они у вас добрые волшебники, — продолжал веселиться рослый молодец.

— Хватит зубы скалить, — нахмурил мохнатые брови старик. — Пусть твои люди выйдут из салона машины и опустят оружие.

— Ни то, ни другое, невозможно, — развёл руками странный весельчак и наконец–то объяснился: — У соломенных чучел нет ни рук, ни ног.

Один из смельчаков подкрался к задней дверце крытого кабриолета и, ухватив ладонью торчавший наружу ствол винтовки, выяснил, что она привязана цевьём за дверную ручку, а приклад спрятан внутри плащ–палатки. Набравшись храбрости наклониться и заглянуть под низко опущенный капюшон, бандит обнаружил плотный комок душистой травы.

— Батя, да тут сено под одёжкою! — известил он атамана об открытии.

К другим фигурам тоже подошли настороженные бойцы и, потыкав в брезентовую ткань стволами карабинов, не нащупали бестелесных призраков. Однако, не сумев вырвать из их чрева привязанные винтовки, хлопцы растерянно встали возле дверей странной машины. Таким образом, трое бандитов замерли в карауле, а оставшийся не у дел четвёртый боец прошёл вперёд и, наставив ствол карабина в спину гостя, занял позицию сразу за ним.

— Да ты, паря, нахал, — покачал головой атаман, удивлённо обшаривая взглядом армейскую форму гостя и не замечая при нём никакого оружия.

— Есть такой грех гордыни, — тяжко вздохнув, искренне покаялся Матвей.

Атаман разбойной шайки неторопливо вышел на лестницу и уселся на ступеньке, так чтобы оказаться при этом лицом на уровне головы гостя. Через пустые оконные проёмы из дома выбрались ещё трое бандитов. Двое сбежали по ступеням лестницы и встали с карабинами, наведёнными на бока пришельца. Один занял позицию рядом с атаманом.

— Ну, так мы здесь собрались торговать или воевать? — с напускным удивлением глянул на оружейные стволы Матвей, который в душе понимал, что без драки не обойдётся, но медлил с решением начать бойню.

— Не гони коней, краснопёрый, — положил маузер на колени атаман, с любопытством разглядывая молодцеватого красноармейца. — Ты с каких краёв такой борзый здесь появился?

— Казак парагвайского кадетского училища. В Омске проездом на войну. Вооружаю за свой счёт боевой отряд.

— А большевички что же, оружие не дают союзничкам? — зло оскалился старик.

— На войне оружия много не бывает, — пожал плечами Кадет.

— Так ведь ты не в свою войну лезешь, казак, — упрекнул старик. — Вы там, в Парагвае, жирные жопы греете, а мы здесь под гнётом большевиков голодаем.

— Да уж, по опухшим физиономиям твоих хлопцев особо видна их тяжкая доля, — съязвил парагваец.

— А ты, пришлый казачок, не на рожи пялься, а окрест глянь, — взмахом ладони обвёл порушенное хозяйство старик. — До революции, я в этом имении был управляющим. А пришли коммуняки и растащили всё добро по колхозам. Не защищай я эти стены, так голыдьба окончательно растащила бы и всю усадьбу по кирпичику. Однако дал Господь дождаться мне на старости лет второго пришествия. Теперича немец освободит землю–матушку от красных иродов. Хватит нам батрачить на большевиков, кончилась их нечестивая власть.

— Немчуре позволишь родину сапогами топтать, — нахмурившись, упрекнул парагвайский казак. — Ведь фашисты идут, русский народ извести под корень.

— Тебе сопляку почём знать⁈ — разгорячился старый белогвардеец.

— Бывалые казаки, которые в Испании с фашистами дрались, рассказывали. И парагвайская разведка информацию от коммунистов из Европы черпает.

— Коммунистов⁈ — побагровел от гнева старик, но сумел взять себя в руки и перейти к делу: — Блатные давеча баяли, будто бы у залётного фраерка богато «хрустов» в кармане. Покажи казну.

— Сначала товар хотелось бы увидеть, — усмехнулся недоверчивый покупатель.

— Вон, за поясом у каждого хлопца по нагану торчит, — взглядом указал на окружавших бойцов атаман. — Даже так с десяток револьверов наберётся.

— Ну так пусть сложат их в кучку, — заподозрил подвох Матвей.

— Ты, казак краснопёрый, мой товар зришь, — оскалился редкими зубами старик. — Хочу и я твои гроши побачить. Эй, Микола, сдёрни–ка сидор с плеча путника, да загляни в нутро.

Атаман не спешил выполнять заказ блатной братвы на устранение богатенького фраерка. Напрягало то, что сами–то городские бандюганы не решились «замочить» опасного субъекта. Ещё, старику хотелось убедиться в наличии денег в рюкзаке путника, а также подождать, когда стемнеет, чтобы можно было безопасно ускользнуть в лесную чащу. Блатные отметили, что фраер закупал в городе десять пар сапог, а, следовательно, рядом с поместьем могло шастать бойцов не меньше того. И уж парочку–то наганов у краснопёрых на руках видели, а теперь вон ещё три длинных ствола из–за дверей авто торчат. Так что спешить лишаться ценного заложника старик не торопился.

Матвей тоже медлил с ликвидацией врага, не поднималась рука безжалостно расправляться с заблудшими душами. Хоть и понимал, что вооружённых разбойников оставлять в военное время в тылу нельзя, а всё же начинать бойню первым не хотелось. Парню задурили голову киношные вестерны, в которых благородные ковбои устраивали перестрелки с бандами злодеев. Матвей ожидал начала агрессивных действий со стороны противника.

У банды разбойников не имелось ни малейшего шанса одолеть боевого чародея, но люди о том не ведали и кичились мнимой силой. Стоявший подле атамана здоровяк оставил карабин на ступенях лестницы и вразвалочку подошёл к обречённой безоружной жертве. Грубо сдёрнув с плеча гостя рюкзак, сельский бугай не удержался от соблазна неожиданно ударить гордеца–кадета кулаком в живот.

Высокий гость согнулся пополам и, отступив на шаг, опустился на правое колено.

Микола, болезненно поморщившись, потряс кистью: ощущение такое, словно у парня под гимнастёркой автомобильная шина, а не мышцы пресса. Однако чужак уважил силу бойца, склонился, потому Микола не стал обострять конфликт и отошёл с рюкзаком в руках к ступеням лестницы.

— Проверь его сидор, — нетерпеливо повторил приказ атаман, нутром чуя недоброе.

Взоры ближайших бандитов жадно прилипли к рюкзаку. А в это время дальняя группка, караулившая кабриолет с набитыми сеном чучелами, заворожённо наблюдала, как разворачиваются в сторону каждого из них стволы трёх привязанных к дверцам салона винтовок.

Чародей завершил дистанционное наведение «мосинок», а перед этим, притворно отступив и согнувшись, ушёл из сектора огня стрелков, стоявших по бокам, и максимально приблизился к конвоиру за спиной. Правая рука Матвея, якобы случайно, упала к голенищу сапога, и в ладонь ужом вползла рукоятка спрятанной финки.

Микола наклонился над рюкзаком и, открыв верхний клапан, с удивлением уставился на чёрное дуло револьвера. Не было никакой верёвочки, прикреплённой к спусковому крючку, но наган всё равно выстрелил. Пуля сразила здоровяка точно в лоб.

Не успел утихнуть звук первого выстрела, а неведомая сила заставила пару боковых конвоиров шевельнуть пальцами и стрельнуть из карабинов друг в дружку, ибо тела гостя на траектории полёта пуль уже не оказалось.

В это же время позади раздался залп из кабриолета, и три бандита навеки перестали удивляться ожившим чучелам.

Матвей юлой крутанулся вокруг позади стоявшего конвоира и убил его одним ударом ножа. Закончив вращение тела, казак оказался за спиной трупа, который как–то удивительно точно навёл, уже безжизненными руками, ствол карабина и пальцем нажал на спусковой крючок.

Сидящий на ступенях атаман даже не успел поднять маузер с колен, как злая пуля вышибла ему мозги.

Чуть запоздало донёсся звук выстрела со стороны дороги. С фасада чердака посыпалась кирпичная крошка.

Матвей колдовским взором увидел, что у стрелка на чердаке снесло бронебойной пулей пол черепа, и потому перестал прикрываться трупом, позволив стреляющей нежити упасть.

С других сторон леса донеслась череда винтовочных выстрелов, затем всё стихло.

Вратарь не обладал чародейским зрением и прилежно поочерёдно выпустил ещё две пули: одну левее чердачного окна, другую в тёмное зева проёма.

Матвей окинул взглядом картину побоища.

— Ах да, совсем забыл вам любезно предложить добровольно сложить оружие, — обратившись к поверженным врагам, поздно спохватился Кадет и, тяжело вздохнув, махнул ладонью. — Ну, будем считать, что вы промолчали.

Бойня заняла, не считая суеты Вратаря, всего лишь несколько секунд. Праздника на душе победителей не было, но чувство исполненного долга присутствовало. Матвей подошёл к автомобилю и, для проформы спросив об известных уже ему успешных результатах стрельбы в лесу, созвал по рации все боевые группы во двор усадьбы. Тела ликвидированных дозорных Кадет приказал принести с собой. Вратаря подозвал жестами, и бедолаге пришлось в одиночку тащить на плечах тяжеленное ружьё, да ещё на бедре увесистый подсумок с патронами.

Трупы бандитов, предварительно разоружив, уложили рядком во дворе усадьбы. При этом стаскивать с чердака полуобезглавленное тело стрелка Матвей отрядил группу Шаха, чтобы ребята тоже почувствовали запах крови. А вот бойцам же других троек удалось вбить в свои жертвы по паре пуль и по железной стреле — все отметились.

В результате операции отряду досталось: десять наганов, десять кавалерийских карабинов и один маузер — изделия начала века, но в хорошем состоянии. Запас патронов оказался невелик, но Матвей рассчитывал обменять часть лишних карабинов на боеприпасы. Себе он решил, к уже имеющемуся нагану, оставить маузер, а винтовку сдать на армейский склад. Все бойцы поголовно вооружались трофейными револьверами. Гранатомётчики избавлялись от тяжёлых «мосинок» совсем, а командиры отделений и Вратарь заменяли их облегчёнными кавалерийскими карабинами.

В общем–то, Матвей мог бы быть доволен результатами войсковой операции, если бы его не терзали смутные сомнения, что главарь банды привёл не всех разбойников. Явно, тот откуда–то узнал численность отряда краснопёрых и уравновесил свою сторону. Также было очевидно, что у старика где–то в тайге имелся арсенал с оружием и боеприпасами, а горячий вождь краснопёрых даже не озаботился захватом «языка».

Впрочем, на ошибках учатся, не стоило быть слишком уж строгим к первому реальному бою. Все новобранцы остались целы, получили начальный опыт проведения войсковой операции. Проведено боевое слаживание троек в условиях максимально приближенных к фронтовым. Конечно, разбойники с большой дороги — это не элитные подразделения Вермахта, однако с чего–то же надо и начинать.

Главное — новобранцы не сдрейфили, и успешно прошли боевое крещение. Теперь у парней рука не дрогнет, когда придётся убивать настоящих фашистов. И Матвей тоже снял предохранитель с души, тормозящий руку на замахе.

Первая кровь пролита.

Зимние июльские тучи продавливали купол над Асунсьоном, заливая бурлящими дождевыми потоками булыжные мостовые парагвайской столицы. Но Алексей Ронин, работая за письменным столом, не обращал внимания на назойливый стук капель за оконным стеклом кабинета. Глава казацкой республики был всецело поглощён изучением отчётов внешней разведки. Свежие сводки с советско–германского фронта удручали. Несмотря на пятидневную фору, русские не успели в достаточной мере усилить Западную группировку войск. Тактический и численный перевес позволил немцам за десять дней войны глубоко вклиниться в территорию Белоруссии, Западной Украины и Литвы, что в ближайшем времени грозило фланговым охватом южной группы советских войск.

По другую сторону стола сидел начальник парагвайской разведки и методично подкладывал под руку войсковому атаману очередные депеши.

— Эдуард Петрович, вы считаете, что Красной армии неизбежно придётся отступить в сторону Киева и Одессы? — исподлобья глянул на Кондрашова атаман. — Думаете, Сталин не удержит западные области Украины и Белоруссии.

— Наш генштаб тоже считает удачный исход маловероятным, — сослался на мнение военспецов Кондрашов. — К началу боевых действий РККА успела дополнительно подтянуть к линии старой госграницы лишь сто тысяч бойцов из Дальневосточной армии и ещё столько же перебросить из районов Кавказа и Средней Азии. Их вдоль границы подменили казаки Унгерна и абиссинские паладины. А южная стотысячная Астраханская армия и сто пятьдесят тысяч парагвайских казаков, подошедших из Ирана, укрепили Молдавский фланг. Сюда же переброшена тысяча казацких автожиров и полтысячи новейших американских истребителей. Но вот середину и северную часть фронта прикрывает только устаревшая советская авиация, сильно потрёпанная первыми ударами и в значительной мере рассредоточенная на аэродромах в глубине страны.

— Зато удалось сохранить большую часть авиапарка, вовремя перебросив самолёты на дальние аэродромы, — отметил эффект от «сумасшедшей пятидневки» Алексей и потряс в воздухе пачкой депеш. — Да и склады военного имущества вдоль границы успели опустошить, хоть будет теперь чем новобранцев вооружать.

— Продовольственные тоже хорошо выгребли, — удовлетворённо поддакнул Кондрашов. — И мирных жителей более трёхсот тысяч получилось вывести в тыл: семьи коммунистов, а также лучших специалистов с заводов и всех ребятишек из детских домов.

— Жаль, что кораблей и подводных лодок ушло в Мурманский порт мало, — посетовал на нерасторопность адмиралов атаман.

— Советское командование флотом надеется сохранить порты на Балтике, — тяжело вздохнув, развёл руками парагвайский генерал.

— А что товарищ Сталин пообещал на недавней встрече в Кремле английскому и американскому послам, когда договаривался о военных поставках?

— Осторожно заверил, что к концу года линия фронта не прогнётся дальше рубежа: Ленинград — Смоленск — Киев — Одесса, — скептически усмехнулся начальник разведки. — Однако сам–то генералиссимус чересчур уверен в силах РККА, и настраивает своих красных маршалов: не отступать дальше старой государственной границы и, во что бы то ни стало, до зимы удерживать Минск.

— Старого коммуниста не переубедить, — горестно вздохнув, махнул рукой Алексей. — Хотя упрямство вождя нам сейчас на руку, надо использовать большевистский гонор. По мере эвакуации мирного населения и вывоза материальных ценностей из бывшей Бессарабии, будем медленно отходить на утверждённый партией участок линии обороны: Киев — Одесса. Как наш генштаб считает? Казачьи армии обойтись без поддержки из центра страны смогут?

— Рассчитываем, что морячки Черноморского флота подсобят, да и мобилизационный потенциал в южных областях большой, — кивнул генерал. — Главное, чтобы Западный фронт резко не обрушился — позволил нам хвост вытащить из захлопывающейся ловушки. А казаки могут ночными контратаками и глубокими рейдами авиации долго сдерживать натиск противника. В тёмное время суток немцы воевать совершенно не обучены: у них нет ни методики, ни навыков, ни приборов ночного видения, связь и воздушная разведка тоже хромают. Благодаря сверхвысотным казацким дирижаблям, наши войска видят все перемещения крупных подразделений противника и с помощью ретрансляторов поддерживают устойчивую радиосвязь по всей линии фронта. Надо сказать, что если бы не постоянно висящие «глаза в небе» и обеспечение связи между штабами, то немцы сумели бы на остальных участках линии фронта преподнести Красной армии много сюрпризов. А так, о каждом прорыве обороны сразу идёт информация в Кремль. Сил сдержать натиск фашистской орды у большевиков нет, но зато у вождя всё под контролем.

— Вот и ладно, пусть вся подмога из центра страны перебрасывается на северо–западный участок фронта, — решил подсобить соседям союзный атаман, который по договорённости со Сталиным курировал лишь южные рубежи. — Мы с черноморцами пока обойдёмся мобилизацией местных ресурсов.

Кондрашов вытащил из кожаной папки короткую справку и, с хитринкой взглянув в глаза атамана, аккуратно пододвинул к Ронину.

Алексей развернул донесение разведки, внешне не выказывая волнения, ознакомился с содержанием.

— Значит, ефрейтор Матвей Ермолаев со своей пехотной частью тоже в скором времени попадёт на Западный фронт. Эдуард Петрович, если будут ещё какие новости о блудном сыне — сразу докладывайте. Ведь писем от шалопая не дождёшься, а дома мамка беспокоится.

— Понятное дело, — улыбнулся старый друг семьи. — Только вот беспокоиться нужно тевтонским рыцарям, что такой богатырь на рать с ними вышел.

Внимательно оглядев поле боя колдовским взглядом, Матвей предположил, что, похоже, помимо двух последних в колонне автомашин, ещё некоторые тоже не получили критических повреждений двигателей и ходовой части.

— Ребята, кто из вас умеет водить машину?

Четверо бойцов подняли руки.

— А я на мотоцикле умею ездить, — решил приобщиться к водительскому составу Марафонец.

— Так и я тоже могу на моцике рассекать, — оттеснив плечом выскочку, проворчал Вратарь.

— Мотоциклы у нас на ходу, а вот грузовики надо бы хорошенько осмотреть. Так что четверым шофёрам приказываю заняться подготовкой транспорта. Исправные машины отогнать в хвост колонны и развернуть на обратный ход.

Дорога хоть и была одноколейная, но позволяла разъехаться по обочинам встречному транспорту. С левой стороны дороги трупов почти не валялось, на расчистку пути больших усилий не требовалось.

— Вратарю и Марафонцу: выкатить один мотоцикл к голове колонны, второй отогнать в арьергард, а после с помощью электропилы убрать с дороги упавший ствол сосны. Остальным приступить к сбору трофейного оружия и боеприпасов. Забираем всё, вплоть до ножей. Приказываю при осмотре тел доставать из нагрудных карманов солдатские и офицерские документы. А я допрошу пленного офицера, и разминирую установленные на растяжках гранаты, они нам ещё пригодятся в деле.

— Ремни, портупеи, патронные сумки — тоже берём? — решил уточнить хозяйственный Шах.

— Даже солдатские ранцы и каски, — не стал разбрасываться ценным имуществом командир партизан. — А ещё, каждый должен присмотреть для себя комплект немецкой военной формы. Шесть целеньких мундирчиков нам предоставили мотоциклисты–разведчики. Гляньте, кому подойдут по фигуре. Для нас с Шахом я подберу что–либо из офицерского гардероба. Следуй за мной, примерим костюмчик.

— Ой, Кадет, тут целых и чистых мундиров не отыскать, — семеня вдоль обочины за перешагивающим трупы командиром, брезгливо морщился Шах.

— Да вот же, рядом с оглушённым гауптманом, скукожился дохлый лейтенантик, — дойдя до уцелевшего немца, заботливо уложенного подчинёнными за простреленным колесом грузовика, Матвей бесцеремонно поднял за шкирку рядом приткнувшееся щупленькое безжизненное тело лейтенанта и на весу повертел его из стороны в сторону. — Всего только одна дырка в кителе.

— Ага, зато она на груди, и карман кровью изрядно замаран, — привередничал Шах.

— Ничего, отвернёшь полу кителя в сторону, а «раненную» геройскую грудь бинтом перевяжешь. Пусть выглядит, будто пуля вскользь прошла. Для своего камуфляжа можешь размотать с головы пленника окровавленный бинт, ему он уж без пользы. Только сначала руки офицеру свяжи за спиной, а то, когда очухается, начнёт трепыхаться. Да рожу так не криви, не замараешься, по всему видать, ариец нам попался чистых кровей. Гляди, какая морда лощёная, истинный барон.

— Так может, с арийца мундир содрать? — завистливо скосил глаз на чистенькую офицерскую форму Шах. — Совсем ведь китель целенький.

— Толстоват боров, на тебе его одёжка мешком висеть будет, — отрицательно покачал головой Матвей. — А для меня слишком коротковата. Да и в штаб надо отправить красавчика в шикарной форме, чтобы впечатлить командование.

— А это чучело, часом, не околело? — пнул носком сапога в бок затаившегося пленника Шах. — Видать, здорово ему по башке досталось.

— Сейчас приведём в чувство, — грубо перевернул упитанное тело на пузо Матвей. — Вяжи руки, а я, так уж и быть, бинты для тебя сниму.

Матвей видел, что рана пустяковая: чуть кожа содрана, да шишка на голове. Сотрясение мозга, конечно, есть, но экспресс–допросу помешать не должно. Когда Шах связал гауптману запястья за спиной, Матвей приказал стягивать мундир с рядом валявшегося лейтенанта, а сам решил обработать царапину пленника огнём. Достав из кармана зажигалку, чародей извлёк огонь и поднёс пламя к открытой ранке.

Над фитильком зажигалки сформировалось полупрозрачное алое облачко и скользнуло вдоль раны. Матвей специально не обезболивал пациента, поэтому острый укол пламени привёл его в чувство.

Гауптман резко дёрнулся, открыл глаза и заозирался вокруг. Картина мира его сильно потрясла: дымящиеся остовы танков, заваленная трупами обочина дороги, бродящие среди кучи трупов косматые тела лесных чудищ, а у самого лица пляшущий огонёк зажигалки и склонившаяся страшная зелёная маска партизана.

— Гутен таг, гер гауптман, — убирая огонь от глаз перепуганного офицера, недобро растянулись губы в прорези зелёной маски.

По-видимому, у офицера было иное мнение о сегодняшнем недобром дне, но спорить с лесным чудищем он не стал. Говор партизана в косматом камуфляже не отличался изяществом, однако немецкие слова произносились вполне понятно. Сбивал с толку лишь характер вопросов: партизана совершенно не интересовали наступательные планы германского командования и дислокация воинских подразделений на линии фронта, он подробно пытал только о составе оставшегося гарнизона в близлежащих сёлах. Выяснив, что в трёх сёлах вдоль лесной дороги хозяйничают лишь малочисленные группки полицаев из местных активистов, красный командир потерял всякий интерес к пленнику.

Однако легче от этого немцу совсем не стало, тучного борова запрягли в импровизированные сани из двух скрещенных тонких стволиков сосен, между которыми натянули брезентовую ткань, снятую с крыши кузова. Передние концы оглоблей индейских саней водрузили на плечи тяжеловоза, привязав к ним кисти рук пленника, а задние концы жердин волочились по земле, оставляя в придорожной пыли неглубокие борозды. Партизаны загружали сани трофейным оружием и солдатским скарбом, а потом гнали гужевой транспорт в хвост разбитой автоколонны, где перегружали имущество в кузов грузовика.

В разгромленной колонне оказалось много исправных машин, но Матвей приказал не возиться с заменой пробитых колёс, а взять в дополнение к двум нетронутым пулями грузовикам арьергарда лишь ещё парочку совершенно не пострадавших. На изрешечённые пулями борта обращать внимание не стали, главное — ходовая часть в порядке. Приятным бонусом ещё стал бронеавтомобиль. Его Матвей поставил в голову партизанской колонны, сразу за мотоциклом с коляской. Управление броневиком командир взял на себя, а за руль мотоцикла посадил Вратаря. Марафонцу же, после окончания сбора трофеев, поручил доставить в расположение роты Гусева: пленённого гауптмана, штабную немецкую карту и портфель, плотно набитый солдатскими книжками.

— Товарищ командир, ну можно мне хоть вместе с пацанами подкрепиться, а уж после в дорожку отправляться? — заныл Марафонец, завистливо косясь на вскрывавших консервные банки товарищей.

— В расположение роты горячего супчика похлебаешь, — торопил гонца в путь командир. — На мотоцикле домчишь быстрее ветра.

— А отряд как я потом буду искать?

— Иди вдоль могил врагов, и с верного пути не собьёшься, — похлопав бойца по плечу, рассмеялся Матвей. — Вот ещё, чуть не забыл, передай в штаб фотоплёнку. Шах тут в кабине грузовика гауптмана обнаружил фотоаппарат с заправленной плёнкой и использовал свободные кадры, запечатлев побоище во всей красе. Помимо этих исторических сцен, на плёнке, может, есть что–то интересное для наших штабников, пусть проявят.

— Ага, пусть сами во всём удостоверятся, а то одной лишь коллекции солдатских книжек пехотинцев недостаточно, — одобрил подстраховку командира тщеславный боец, которому тоже хотелось получить заслуженную награду за беспримерный подвиг. — Тем более что документы танкистов сгорели, а загнанный лошак–гауптман на нас обиду затаил, хвалить не станет.

— Вся надежда на тебя, краснобай, — улыбнувшись, потрепал плечо Марафонца командир. — Ты уж распиши в штабе наши подвиги, как умеешь. А на счёт дальнейших наступательных действий передай: планируем сходу овладеть населённым пунктом Выдрица и к ночи, взяв под контроль мост в нескольких километрах за селом, закрепиться на восточном берегу реки Бобр. О результатах операции доложим завтра к полудню, так что ты в роте долго не задерживайся, чтобы поутру был в Выдрице, как штык.

— Так зачем же скромничать, может, погоним немцев сразу уж до самого Берлина, — под дружный хохот красноармейцев, шутливо предложил Шах, хотя самого оторопь брала от наполеоновских планов атамана.

Однако учинённое сегодня побоище настраивало молодёжь на оптимистический лад. Бойцы были заряжены на победу. И перепуганный взгляд загнанного тягловой работой гауптмана красноречивей любых слов убеждал в правоте командира. Немецкий офицер был в шоке от того, что всего лишь крохотная кучка мальчишек–новобранцев смогла уничтожить отборную штурмовую роту ветеранов–пехотинцев, усиленную танковым взводом и взводом егерей, обученных воевать в лесистой местности. И хотя с партизанской тактикой германцы столкнулись впервые, но ведь нельзя же объяснить столь быстрое и поголовное истребление опытных профессионалов лишь неожиданной засадой. Гауптману довелось увидеть только самое начало боя, потому он не мог даже представить, как произошёл эдакий ужасный конфуз.

Неведение пленника было Матвею на руку, ибо он не желал, чтобы до командования полка дошли все подробности операции. Россказни хвастливого Марафонца в расположении роты никто изложить на бумаге не рискнёт, а проявленные кадры фотоплёнки подтвердят лишь сам факт уничтожения вражеской колонны, не раскрывая всех этапов боя. Ещё Матвей не желал выполнять приказ комиссара полка о незамедлительной сдачи трофейного вооружения на склад и недопустимости использования его в строевых частях. Своих бойцов Матвей уже самовольно причислил к партизанам и намеревался воевать всем, что попадётся под руку. Исходя из этого решения, сержант не собирался действовать по указке ротного командира, не давая робкому Гусеву даже шанса управлять партизанским отрядом «парагвайцев», а лишь ставя его в известность о результатах боевых операций и дальнейших планах. Ведь, в целом, сержант поставленную ему стратегическую задачу продолжал выполнять: удерживал лесную дорогу, а уж тактические методы её решения — дело командира отделения.

Только отправив гонца–трепача в расположение роты, Матвей обратился к заму за справкой по добытому трофейному оружию.

Шах пальцем поправил дужку очков на носу и, заглянув в блокнот, бесстрастно провёл бухгалтерский подсчёт приобретённого имущества:

— Двести двадцать карабинов, тридцать два автомата, сорок девять пистолетов, четырнадцать ручных пулемётов, три противотанковых ружья, две винтовки с оптическим прицелом, три миномёта, — Шах запнулся, виновато развёл руками. — Сколько сложено мин в ящиках — не знаю, надо кузов разгружать. Ручных гранат тоже могу указать только приблизительное число: около двух с половиной сотен. Ещё имеем грузовик с продовольственным запасом и полевую кухню на прицепе.

— Я считал, что у немцев автоматов в подразделениях должно быть значительно больше, — несколько расстроился командир партизан. — А вот наличие такого большого количества пистолетов совсем не ожидал, и противотанковые ружья тоже — сюрприз.

— Ружья польского производства, затрофеенные немцами, — предположил Шах. — А пистолеты, очевидно, накопились от выбывших по ранению или погибших бойцов, ведь лишнее оружие на склад хороший командир не отправит.

— Спасибо за характеристику, Шах, — рассмеявшись, похлопал хозяйственного зама по плечу командир, записавших похвалу на свой счёт. — Дарю тебе немецкую снайперскую винтовку, а вторую возьму себе. Всем бойцам сменить громоздкие карабины на трофейные пистолет–пулемёты МП-40. В лесу с ними воевать будет сподручнее. Стрелкам передать советские «лимонки» гранатомётчикам, а самим заткнуть за пояс по паре ручных немецких «колотушек». Оно и к немецкой форме будет смотреться более подходяще. Советское вооружение припрятать, ходить только с трофейным, потому наганы сменить на кобуру с немецким пистолетом П-38.

— А зачем нам сей маскарад? — недовольно поморщился уже переодетый в форму немецкого лейтенанта Шах. — Я на германском языке пару предложений правильно связать не смогу.

— А ты думаешь, что в селе крестьяне лучше твоего по–немецки шпрехают? — обнадёжил городского интеллигента Матвей. — Ты, главное, делай грозный вид и говори побыстрее, а уж я буду сам твой германский бред интерпретировать. Только, пожалуйста, длину фраз соизмеряй со смыслом беседы. Я тут себе подобрал подходящую по размеру форму пехотного ефрейтора, так что буду твоим переводчиком, гер лейтенант. Кстати, парни, у кого форма кровью замарана, позаботьтесь о перевязке мнимых лёгких ранений грязными бинтами и поубавьте резвость движений. Между собой при чужих ушах не разговаривать, разве что можно бросить пару немецких фраз, если кто изучал язык.

— Да, почитай, в школе все учили, только не шибко выучили, — под одобрительные смешки, отчитался за всю молодёжную компанию Вратарь.

— Тогда делайте «морду кирпичом» и зло зыркайте на окружающих. Немцам, после разгрома, радоваться не чему.

— Так мы же не настоящие немцы, — весело рассмеялся Вратарь, тоже уже успевший переодеться в чужую солдатскую форму.

— Конечно, ты не похож на настоящего фрица, когда у тебя белая нательная рубаха выглядывает. Снять немедленно. И рукава форменной рубашки закатай по локоть, иначе в летнюю жару упаришься в плотном немецком сукне.

— Кадет, а что будем с нашим походным скарбом делать, — озадаченно почесал затылок Шах. — В доверху гружёные кузова его не уместить, а на пятый автомобиль у нас шофёра нет.

— Разместим в кузове бронемашины, — решил Матвей. — Давайте, ребята, разбирайте велоповозку, а мы с Шахом пока пробежимся вдоль придорожной полосы, подберём расставленные плакаты партизанских рож. Картинки нам ещё не раз пригодятся.

— А собачек куда?

— Берите в кабины грузовиков, у нас как раз три свободных места образовалось, — махнул рукой Матвей и загнул пальцы: — Трое бойцов на мотоцикле, я с Шахом в бронеавтомобиле, четверо шофёров за рулём грузовиков, и только один пассажир рядом с водителем в замыкающей машине.

Пировать на месте великого побоища герои не стали, наскоро перекусили консервами и, торопясь успеть добраться до вечера, поспешили к месту нового ристалища.

Подъезжая к окрестностям селения, Матвей заметил недалеко от дороги, в густом кустарнике, крытую брезентом кибитку с впряжённой лошадью. С дороги её обычным взглядом было не увидеть, но колдовским взором Матвей сумел разглядеть даже бездыханное тело крупного мужчины, навзничь лежавшего на полу кибитки. Бедолаге уже помощь не требовалась, оставалось разве что похоронить по–человечески, но это можно сделать и чуть погодя.

Когда колонна выехала из леса, то на краю поля столкнулась со странной похоронной командой. Семеро мужчин в форме красноармейцев, только без пилоток и поясных ремней, углубляли полосу братской могилы. Землекопов караулили двое молодцев с винтовками в руках и белыми повязками с чёрными надписями на рукавах гражданских рубах.

Командой по рации Матвей остановил колонну и выбрался из броневика. Подойдя ближе к могильщикам, он разглядел уложенные длинным рядком вдоль ямы трупы. Не позволяя чувствам отразиться на лице, Матвей внешне бесстрастно окинул взглядом пробитые пулями тела: десятки перебинтованных красноармейцев без гимнастёрок и дюжину гражданских лиц, в пёстрых цыганских одеждах, среди них более половины женщины и дети.

Война показала мерзкий оскал: выбитыми белыми зубами валялись окровавленные тела солдат, изодранные цветастые платья цыган пенились клочьями вдоль чёрной зияющей пасти могильного провала.

Волна ярости всколыхнулась в груди Матвея, но силой воли чародей заморозил кипящую в сердце кровь в кусок рубинового льда. Вопреки коварным соблазнам жестокой войны, он не поддался зову из тёмных глубин. Смерть больше не получит жертвоприношений. Костлявая рука жадной старухи бессильно зависла над головами, двух молодых селян, вставших по стойке смирно перед немецким господином. Карать нужно хозяев, а не стрелять их цепных псов, которые лишь послушно стерегут дом.

— Ком цу мир, музык, — корявя речь и перемешивая слова, Матвей пальцем поманил парня постарше. — Гер лейтенант спрашивать тебя: не появлялись ли в твоя деревня партизаны?

Сделав несколько шагов навстречу немцу и испуганно бросив взгляд в сторону бронемашины, через открытую дверцу которой на сидении был виден раненый офицер, молодой полицай услужливо поклонился ряженому ефрейтору.

— Никак нет, господин офицер. В деревне всё тихо. Проводим подворовой обход и разоружение местных охотников.

— Их бин унтер–офицер, — поправил подхалима Матвей. — Сколько зольдат уже собрано в ваш отряд полицай?

— Пока только пятеро, — виновато развёл руками парень. — Людишки ещё к новой власти не привыкшие, ведь ещё вчерась под советами ходили.

— В деревня остались ещё коммунисты?

— Председателя и агронома господин гауптман приказал повесить ещё с утра вместе с красным командиром, а больше у нас партийных отродясь не было.

— А сочувствующие большевикам и колхозные активисты?

— Так то же полдеревни тады вешать надось, — ужаснулся парень.

— Полдеревня не надо, пусть староста напишет на бумаге десять имён музык, которые могут первыми пойти в партизаны, — сократил размах репрессий ефрейтор.

— Так кто же их разберёт? — потупил взор парень.

— Староста должен разобрать, если не хочет сам болтаться в петле. Беги в деревня, собирай всех музык на площади и построй там с оружием гарнизон полицай.

— Дык, а с краснопузыми чегось делать, — парень мотнул головой в сторону пленных красноармейцев с лопатами. — Ведь разбегутся по лесу ироды, так и не докопав могилку.

— Свою могилку они уже выкопали, — прижав автомат к правому боку, направил ствол на военнопленных ефрейтор. — Кстати, музык, почему среди трупов я не вижу большого цыгана?

— Дык, укатил цыганский барон на своей кибитке, — пожал плечами полицай и попытался оправдаться. — Кодысь поутру ваши егеря деревню окружили, цыганский табор ближе к лесу стоял. А пальба началась, цыганьча по полю к чащобе побёгла, тут их из пулемёта и выкосили усех. Только лишь один барон выскочил на крытой телеге. Видать, ваш заслон у дороги конягу–то пожалел, не стал животину губить, а вона как даст дёру вдоль тракта, токмо пыль столбом. Однако в цыгана точно несколько пуль из карабинов всадили, завалили барона — не жилец он.

— Я это знаю, — изобразил из себя сведущего немца Матвей. — Спрашиваю: почему нет тела в общем ряду?

— Дык, кто же знает: сколько вёрст бешеный коняга проскачет? — развёл руками парень. — Мы по дороге не шастали. Думали, вы сами нагоните, ведь в ту сторону подались.

— Значит, упустили цыгана, — неизвестно кого укорил ефрейтор. — Теперь надо ждать в лесу ещё одного партизана, мстить будет жестоко. Как хоть было звать его?

— Дык, цыгане из-под самого Минска бежали, токмо вчерась поздно вечером в Выдрице появились. Цыганский барон спросил у председателя разрешение разбить лагерь на выкошенном поле. Токмо имени цыгана у него теперяча не спросишь, повесили утречком коммуняку.

— А ни кого из цыган в живых не осталось? — с затаённой надеждой спросил Матвей.

— Ни, разом порешили усех, господин гауптман казал народу, шо цыгане, жиды и коммуняки — жить не должны, — замотал головой молодой полицай

— Почему ты, музык, не правильно говоришь по–русски? — прищурившись, заподозрил неладное немецкий ефрейтор–переводчик. — Ты сам часом, не польский ли жид?

— Ни, я из-под Полтавщины, к дядьке Богдану приехал погостить, — испуганно кланяясь, признался молодец. — Он теперь в Выдрице староста и командир отряда полиции разом. Мы новой власти рады служить, и сыны его тоже, и брат родный.

— Семейный подряд, — зло усмехнулся ефрейтор и прикрикнул: — Музык, бистро выполнять команду: собрать народ на площадь!

Полицай подхватил под локоть паренька помоложе и вместе с напарником резво припустил через выкошенное поле к деревне. Оглянулись гонцы лишь уже у крайней избы, когда позади раздалась длинная очередь из автомата. Ефрейтор стоял, широко расставив ноги, на краю длинной братской могилы и стрелял по землекопам, скрытым от взора наблюдателей холмиком насыпи.

— Вот дурный немчик, — переводя дыхание от бега, зло прошипел полицай. — Теперича нам самим жмуриков закапывать придётся.

— Дюже злой нынче германец, — утирая рукавом пот, признал второй парень. — Видно, задали партизаны трёпку немцам. Вона, все борта у их машин в дырках. Как бы нас самих, со зла, в ту могилу не покидали.

— Дядька Богдан заступится, найдёт десяток скрытых коммуняк среди деревенских, — понадеялся на мудрого старосту полицай постарше.

— Германец нас кровью хочет повязать, — догадался молодой и поёжился. — А партизаны придут — за всё спросят.

— Дык, мы же сами никого не стреляли — за что нас–то? — насупился напарник.

— А ну, как заставят? — тяжко вздохнул молодой.

Второй не нашёл, чем успокоить дружка и потянул за локоть, торопя выполнить приказ ефрейтора. И вскоре в центре деревни заполошно зазвонил пожарный колокол, а по улочкам побежала ребятня, скликая мужиков на площадь перед избой сельсовета.

За это время, Матвей закончил инструктаж по обращению с немецким пистолет–пулемётом МП‑40, а потом бросил его, вместе с подсумком для магазинов, в руки дюжего красноармейца, приказав пока не высовываться из окопа.

— Спасибо за доверие, товарищ командир, — подхватив на лету оружие и подсумок с магазинами, широко улыбнулся чумазый землекоп. — Мы же в плен не по доброй воле сдались, нас немецкие егеря утречком сонными по хатам взяли. Мы вывозили раненых из полевого госпиталя под Борисовым, заночевать решили в деревне. А оно вон как вышло: немчура на зорьке навалилась со всех сторон, раненых всех штыками покололи, командира колонны повесели вместе с местными коммунистами, а нас, четверых шофёров и трёх медсанбатовцев, в похоронную команду определили. Фашисты тут, возле лесочка, ещё и цыганский табор прихватили — всех с пулемётов покрошили.

— Ваши полуторки на ходу? — разглядев колдовским взором четыре грузовика в центре деревни, спросил Матвей.

— Так точно, товарищ командир.

— Не у всех вижу знаки различия на петлицах, кто старший по званию?

— Я, сержант Филипчук, — поправив очки, подал робкий голос худосочный юноша. — Только я фельдшер, и командовать воинским подразделением не обучен. Призван на службу с третьего курса мединститута.

— Фельдшер — это хорошо, — обрадовался пополнению отряда полезным специалистом Матвей. — А двое твоих товарищей — толковые санитары?

— С поля боя выносить бойца и оказывать первую помощь обучены, — кивнул фельдшер и похвалился: — А я могу ассистировать при хирургических операциях и даже раны сам зашивать уже умею.

— Сработаемся, парни, — ободряюще подмигнул бойцам Матвей. — Только прошу побыть в сторонке, пока мы мирно приберём к рукам деревушку. Когда захватим плацдарм, пришлём за вами авто, а сейчас оставим ещё нож и мешок с сухпайком — подкрепитесь, только из канавы не высовывайтесь.

Колонна немецкой техники, урча моторами и поднимая дорожную пыль, неспешно проследовала до площади перед длинной избой сельсовета. Красный флаг с неё уже был содран, а германского стяга, видно, пока не нашлось. Рядом, на основе двух столбов и перекладины, сооружена виселица, на которой в петлях висело три босых тела. Возле крыльца избы встречал немцев усатый дородный дядька, перепоясанный солдатским ремнём с револьверной кобурой, на рукаве чёрной рубахи повязка полицая.

Два немецких грузовика, с изрешечёнными пулями бортами, сдали задним ходом к бревенчатой стене сельсовета, остальная техника разместилась вдоль края площади, охватывая её полукольцом. Народ уже медленно стекался к сельсовету, но по улицам ещё виднелись понукаемые криками полицаев вереницы селян.

Из бронемашины выбрались раненный в грудь щупленький лейтенант в очках и высокий статный ефрейтор, оба были в касках, однако вооружены лишь пистолетами, которые пока не вынимали из кобуры. От велеречивого приветствия старосты немцы отмахнулись, как от жужжания назойливой мухи. Офицер брезгливо сморщил нос и, взмахнув ладонью в сторону висельников, выдал длинную фразу из набора немецких слов.

— Гер лейтенант интересуется, сколько будут висеть тела и почему их разули? — перевёл речь офицера ефрейтор.

— Так чего же зря хорошей обувке пропадать? — пожал плечами дородный мужик. — А вынимать жмуров из петли господин гауптман вовсе не велел, покамест не протухнут, дабы внушить страх в сердца врагов Третьего рейха. Правила цивилизованной войны на Советский Союз не распространяются, потому, как большевистские варвары были изгнаны из Лиги Наций и не подписали Женевскую конвенцию по военнопленным.

— Чересчур грамотный? — с прищуром поглядел на политически подкованного селянина ефрейтор.

— Так то ж слова господина гауптмана, — втянул голову в плечи староста. — Я в колхозе лишь бухгалтерией ведал, но я беспартийный, а по молодости, в Гражданскую, за белых воевал.

Матвей перевёл ответ старосты на немецкий язык и получил скороговоркой новый вопрос от лейтенанта.

— Гер лейтенант требует список музык, желающих убежать в партизаны.

— Есть такая записулька, — с явной неохотой достал из кармана штанов мятую бумажку староста. — Только не расходовать бы мужиков зря, сами ведь говорили, что рейху потребно много хлеба. А кто же его робить–то будет, коле всех пахарей извести?

Матвей выхватил листок из руки старосты и взглядом пересчитал карандашные строки с фамилиями и инициалами потенциальных партизан: ровно десять, не больше, чем приказал полицаю. Переводить стенания мужика ефрейтор не посчитал нужным, просто передал расстрельный список в руки хмурому лейтенанту.

Шах пролаял короткую сумбурную фразу на немецком. Ефрейтор зиганул вытянутой рукой, браво щёлкнул каблуками и отправился к курившим в сторонке водителям грузовиков. До селян донеслись обрывки громких немецких команд, а шёпот на русском языке остался слышим только красноармейцам. Солдаты откинули задние борта двух грузовиков и принялись выгружать трофейное вооружение и амуницию к стене сельсовета. Обилие стрелкового оружия, железных касок и солдатских ранцев впечатляло.

— Надо бы помочь с разгрузкой, — громко обратился к старосте ефрейтор и подмигнул. — Выбери из толпы тот десяток музык, который значится в твоём списке.

Староста поморщился, поняв немецкую хитрость, но перечить не решился, не сходя с места, выискал взглядом упомянутых в его доносе мужчин и поочерёдно выкрикнул фамилии обречённых. Вызванные селяне, не подозревая подвоха, безропотно выходили из общей группы и присоединялись к работе по разгрузке транспорта.

Когда к площади подтянулись, понукаемые полицаями, отставшие колхозники, ефрейтор приказал местному гарнизону выстроиться в одну шеренгу. Пятёрка полицаев во главе со старостой молодцевато вытянулась вдоль края бревенчатой стены сельсовета. Все оказались вооружены советским оружием, отобранным у пленённых красноармейцев.

— Для русской винтовка и револьвер вам здесь не найти много патрон, — недовольно поморщился ефрейтор и взмахнул рукой в сторону богатого оружейного ряда. — Получите немецкий карабин.

Деревенские полицаи послушно сдали оружие в руки солдат, взамен им выдали пять немецких карабинов, без штыков и, разумеется, без патронов. Подошедший с фотоаппаратом Шах мимикой и жестами попросил полицаев улыбнуться, позируя на фоне груды сваленного немецкого вооружения и амуниции.

Когда местный гарнизон вновь выстроился в шеренгу у стеночки, командир отряда робко выразил недовольство:

— Нам бы патронов, хотя бы жменю на каждого?

— Могу выдать по одному, чтобы застрелиться, — зло усмехнувшись, совершенно без иностранного акцента, удивил полицаев ряженый ефрейтор.

Матвей встал напротив обомлевших от таких перемен предателей, ожёг взглядом и плавным движением вынул из кобуры пистолет.

— А теперь, поставили карабины у стеночки и марш к виселице, — чуть повернувшись боком, указал стволом пистолета направление движения Матвей. — По двое подхватили тела коммунистов, а староста в одиночку — красного командира.

Не отводя взгляда от ствола пистолета, полицаи медленно сняли с плеч ремни карабинов и аккуратно прислонили оружие к стене. Они всё ещё не могли поверить в очевидные перемены, теплилась надежда, что немец просто устраивает жестокую проверку. Народ, согнанный на площадь, напряжённо притих, не представляя дальнейшего развития событий.

Когда полицаи подошли к телам повешенных и подхватили их чуть ниже талии, докуда смогли дотянуться руками, Матвей, долго не целясь, выстрелил по натянутым верёвкам. Тела жертв упали в объятья мужиков, и те бережно уложили их на траву.

— Снимите с шеи верёвочные петли и займите своё место у стеночки, — кивнул на стенку сельсовета Матвей.

Пока перепуганные полицаи возились с туго затянутыми петлями, рядом на площади проявились разительные перемены: из кузова дальнего грузовика выпрыгнули трое уже переодетых в необычную маскировочную форму солдат, с советскими автоматами ППШ в руках, и взяли на поводок лохматых собак, истомившихся в кабинах грузовиков. На крыльцо сельсовета вышел очкарик, недавно изображавший немецкого лейтенанта, а теперь переодевшийся в форму красноармейца. А лже–ефрейтор сбросил с головы каску и прилюдно скинул с плеч немецкую униформу, демонстративно наступив на неё сапогом, при этом небрежно повесив через плечо ремень с вложенным в кобуру пистолетом. Завершающим штрихом к портрету красного командира стала вынутая из кармана немецких галифе советская пилотка с красной звёздочкой.

— Цирковое представление окончено! — поправляя водружённую на голову пилотку, громко резюмировал заезжий клоун. — Однако товарищей зрителей прошу не расходиться. После короткого митинга всем трудовым коллективом приступим к уборке территории.

Народ, затаивший дыхание, удивлённо выдохнул. Всё внимание восторженной публики было приковано к великолепной фигуре обнажённого по пояс атлета. Молодёжь поразилась картинно выписанной рельефной мускулатуре античного героя, а вот мужчин постарше больше удивил сверкающий в солнечных лучах серебряный крестик на его груди. Старики не припоминали, чтобы когда–то командиры красной армии так рисковали красоваться религиозными атрибутами.

Пока возбуждённая публика обсуждала видную фигуру героя и чудесные перемены, Матвей незлобиво усмехнулся и подмигнул растерявшимся деревенским полицаям:

— Граждане селяне, власть переменилась.

— Ага, как в Гражданскую, товарищ комиссар, — тяжело вздохнув, понял смысл перемен многоопытный дядька Богдан и шёпотом приказал молодым сородичам: — Переходим на сторону красных, если, конечно, сразу не расстреляют.

Бывшие полицаи торопливо содрали с рукавов повязки с надписями и поспешили встать в строй у стены сельсовета. Матвей кивком и взглядом разрешил им вооружиться пустыми карабинами.

— Тихо товарищи! — поднял руку Матвей. — Пришло время прояснить военную обстановку.

Галдёж на площади моментально смолк, все взоры устремились к советскому командиру. Ещё никто не видел знаков различия на его форме, но уважение он заслуживал не меньше генеральского. Ведь ещё сегодня до полудня люди видели роту обжиравшихся в деревне наглых немцев, укативших отсюда с танками и бронемашинами в длинной автоколонне, а уже к вечеру отряд красноармейцев привёз на их же измочаленных грузовиках гору трофейного оружия. Конечно, колхозники слышали звуки отдалённого боя, но не предполагали, что это уже кто–то из наших громит немцев в лесу. Беспечные германцы уж слишком были настроены на лёгкую победу, с гиканьем и песнями катились по деревенским улочкам. Очевидно, аэрофоторазведка не предрекала им трудности на пути к неизбежной победе Третьего рейха на этом, даже не участке полосы фронта, а забытом богом и генералами лесном междуполосье.

— Я командир отряда особого назначения. Советским командованием мне поручено сформировать партизанскую бригаду. Центральная база будет располагаться в районе вашей деревни. Поэтому, несмотря на колебания линии фронта, Выдрицу мы врагу не сдадим. Скорее всего, в ближайшее время нам придётся сражаться в полном окружении. Но на нашей стороне: сила родной земли, мужество защитников отечества и партизанская смекалка. Мужики, вспомним древние времена, когда чужеземцы не смели сунуть нос в лесную чащобу. Окружим свою территорию лесными засеками и затопленными рвами, чтобы ни одна вражья машина не проехала по дорогам в партизанский край. На всех тропах установим сеть хитрых капканов, смертоносных ловушек и минные заграждения. А сами научимся воевать, как лешие и духи болотные.

Матвей, улыбнувшись, указал рукой на фигуры в косматых маскировочных костюмах с закрытыми матерчатыми масками лицами. Возле ног смирно сидели дрессированные псы.

— Даже собак обучим нести сторожевую службу. В лесу и на болотах обустроим скрытые огневые точки, земляные норы и тайные схроны. Мы вынудим врага сражаться на незнакомой ему местности, лишь стрелковым оружием и по чуждым для европейцев правилам. Наглядным примером эффективности партизанской тактики может служить сегодняшний разгром колонны моторизованной немецкой пехоты. Мы из засады уничтожили врага в двадцать пять раз превосходящего нас по численности. Танки, бронемашины и полевая артиллерия ничего не стоят в маневренном лесном бою. Только лишь воинская выучка и мужество бойцов, да ещё опыт командира, — имеют значение.

— Осмелюсь спросить, молодой человек, а откуда у вас такой боевой опыт? — с прищуром глядя на комиссара–сказочника, выразил общее недоверие седовласый мужчина из бригады грузчиков. — Да и вы сами, такие лихие рубаки, откуда будете?

— Я оттуда, — улыбаясь, высоко подняв руку, указал пальцем на небо Матвей.

Народ удивлённо задрал голову, а затем самые глазастые разглядели в просвете между редкими облаками сверкающую на солнце странную летательную конструкцию и стали показывать товарищам на проплывающий высоко в небе дирижабль. Очевидно, линия фронта уже сильно сместилась к востоку, и парагвайские наблюдатели скорректировали маршрут патрулирования.

— Военное образование я получил в парагвайском кадетском казачьем корпусе, поэтому боевые товарищи и кличут меня Кадетом. Накануне войны вступил добровольцем в ряды РККА и за месяц подготовил из новобранцев–сибиряков пехотное спецотделение. Знания о приёмах ведения партизанского боя в условиях современной войны я получил от ветеранов, прошедших множество кровопролитнейших войн: Империалистическую и Гражданскую в ваших краях; а ещё сражавшихся в Южной Америке против армии Боливии, которой командовали немецкие офицеры; и в Западной Африке, в Абиссинии, против итальянских фашистов; а также в партизанской войне с колонизаторами в Конго и масштабных боях в Испании и Китае.

— Внушительный перечень, — почесал затылок седовласый мужик и, кивнув на гору трофейного оружия, усмехнулся: — Вижу, парагвайский казак, что применять в бою полученные знания ты умеешь.

— Курс теории окончил с отличием, — ответил скромной улыбкой Кадет и развёл руками. — Теперь пришло время практики.

— Ну что, мужики, выбора–то у нас особо–то и нет, — обернулся к односельчанам седовласый колхозный активист, — кроме как податься в партизаны. После таких подвигов доблестных красноармейцев, немцы всех в деревне перевешают без разбора и хаты дотла спалят. Фашисты уж показали свой норов, ни раненых солдат, ни женщин с детьми не пощадили. Так это армейские части ещё в хорошем расположении духа мимоходом проехали, а каково будет, когда сюда придут озлобленные каратели?

— Тады уж, сынки, точно несдобровать, энти нехристи жалости не ведают, — с тяжёлым вздохом поддержал дедок из толпы и обратил внимание на нательный крестик командира. — Я извиняюсь, товарищ Кадет, а вы истинно в бога веруете?

— Казакам в бою без твёрдой веры не выстоять, — Матвей поднял взор к небу и размашисто перекрестился по православному канону. — За нами — правда, с нами — бог!

Неожиданно налетел порыв ветра, качнул пожарный колокол на перекладине, и над площадью прозвучал торжественный гулкий звон.

По толпе мужиков прокатился, словно эхом от колокольного звона, возглас удивления. Мужики перекрестились поголовно, даже комсомольцы, суеверно озираясь.

Раскаявшиеся полицаи плюхнулись вслед за дядькой Богданом на колени, а тот, бросив карабин на землю, слёзно взмолился:

— Люди добрые, простите грешные души! Бес попутал. Мы честно отслужим, только не губите понапрасну, православные.

— Бог милостив, но строг, — Матвей обернулся к предателям. Среди жителей деревни у них имелось немало родичей, а сеять зёрна раздора командиру не хотелось. — Первыми в бою супротив врага смелость выкажете, тогда и в общем строю стоять будет не зазорно.

— Да мы хоть сейчас готовы в бой, — сурово зыркнув на испуганных молодых сподвижников, за всю компанию поклялся бывалый перебежчик.

— Сейчас вместе и пойдём, вот только приказы раздам, — огорошил штрафную команду чересчур деятельный командир, а затем удивил крестьянское общество гениальной прозорливостью, безошибочно выбрав самых боевитых мужиков из колхоза: — Те, кто помогал разгружать оружие, назначаются командирами боевых групп. Выберете себе по четыре бойца из числа пригодных к строевой службе мужиков. Старики и не обученная военному делу молодёжь пока отряжаются в хозвзвод. Они тоже вооружатся карабинами, но не будут привлекаться к боевым рейдам и караульной службе, а сосредоточат свои усилия исключительно на повышении обороноспособности военизированных объектов. Боевые же пятёрки получат на вооружение: один ручной пулемёт, два автомата, два карабина, пять пистолетов и десяток ручных гранат на группу. Мой заместитель, товарищ Шах, организует раздачу оружия и боеприпасов, а затем проведёт инструктаж по его использованию, однако пока без проведения боевых стрельб. Задачи для хозвзвода: организовать погребение павших в борьбе с оккупантами красноармейцев и мирных жителей, а также выделить группу технических специалистов для доставки в деревню повреждённой вражеской автомобильной техники и тел поверженного врага.

— Да неча с гадами возиться, прикопать немецкую падаль там же в лесу, — брезгливо сплюнул старичок из первого ряда колхозников.

Очевидно, этот разговорчивый дедок пользовался авторитетом среди селян, поэтому Матвей решил назначить его командиром хозвзвода.

— А вам, уважаемый, видать, довелось с немцами ещё в Империалистическую повраждовать?

— И с германцами и с поляками воевал, — гордо выпятил грудь старик. — А потом командиром пехотного взвода всю Гражданскую прошёл до самого Крыма.

— Ну, значит, и партизанский хозвзвод такому ветерану будет по плечу, — ободряюще улыбнулся старику Матвей.

— В штыковую атаку бегать уж мне не по годам, а тыловую часть организую, — расправив пальцами кончики усов, согласился принять команду опытный ветеран.

Общество поддержало верный выбор одобрительными возгласами. Прозорливый парагвайский казак удивительно точно сумел произвести подбор руководителей.

— Всем бойцам получить оружие, а затем командирам боевых групп и хозвзвода подойти ко мне для получения приказов.

Командиры пятёрок выбрали из колхозников надёжных бойцов, в основном своих родственников или друзей, и вперёд хозвзвода выстроились для получения оружия и боеприпасов. Вместе с вооружением каждому ещё выдавались: трофейный ранец с солдатским имуществом, ремень с патронными сумками, немецкая каска и клок простреленного пулями брезента, которым надлежало обшить каску.

Полицаев–перебежчиков Матвей отвёл в здание сельсовета, где они под диктовку написали заявления о приёме их в партизанский отряд и изложили свою версию, как они вместе с советскими сапёрами и диверсантами устроили в лесу засаду на автоколонну, а затем подписались под текстом и поставили отпечаток большого пальца. Вместе с фотографиями на фоне горы трофеев — убойный компромат для гестапо, в случае их попытки переметнуться опять на сторону немцев.

Когда подошли командиры, Кадет распределил задачи: кому–то выступить в караул вокруг деревни, специалистам отправиться за трофейной техникой, а остальным заняться погребением погибших. При этом часть похоронной команды отправлялась на машинах к месту разгрома немецкой колонны, чтобы закидать трупы немцев в кузова грузовиков. Для буксировки повреждённых машин, вместе с четырьмя трофейными, отправили и четыре советских полуторки медсанбата, благо их водители остались живы. Колхозные трактора тоже послали вслед колонне трофейщиков, приволочь совсем уж разбитую технику.

После постановки задач партизанам, пришёл черёд побеседовать с бывшими полицаями.

— Какова численность гарнизона, охраняющего мост через реку Бобр? — спросил у командира штрафников Матвей.

— Красноармейцев там было лишь одно отделение, а, сколько теперь немцы там своих сторожей поставили, я не ведаю, — пожал плечами дядька Богдан.

— Ну, думаю, столько же, — логично предположил Матвей. — Больше для охраны уже тылового объекта и не требуется, да и силы немцам нужно было поберечь для удара во фланг советских войск. Окопы и блиндажи располагаются от моста по эту сторону реки?

— Наши были вырыты так, — кивнул Богдан.

— Немцев, захвативших мост, это вполне устраивает, — продолжал рассуждать Матвей. — Им ведь теперь следует беречь объект от атаки диверсантов со стороны вражеского берега. Но вот, наверняка, караульный пост они выставят и по другую сторону моста. Товарищ Богдан, раздобудьте мне гражданскую одежду по росту.

— Сделаем, — бывший староста склонил голову на бок и прищурился. — Я так понимаю, мы к немцам подойдём в виде полицаев?

— Правильно понимаешь, — одобрительно усмехнулся Матвей. — Вот только полицаями будем мы с тобою, а необстрелянные пацаны пойдут под конвоем. Тебе же немцы предписание для доставки военнопленных в лагерь выдали?

— Германские бюргеры рабочей силой не разбрасываются, — подтвердил мужик. — Всучили мне в руки какую–то бумаженцию с гербовой печатью, но я её прочесть не смог, по-немецки писана.

Староста прошёл к столу председателя и достал из ящика сложенный вдвое листок.

— А какие ещё приказы успели отдать немцы? — взяв из рук старосты бумажку и прочитав содержание, спросил Матвей.

— Сначала изъять у населения все охотничьи ружья, а потом готовить к отправке в город колхозные запасы, загружать зерно в мешки. Говорили, что на днях должна прийти автоколонна из Борисова для вывоза продовольствия на центральный склад.

— Ружья собрал?

— Только полдеревни успели прошерстить, — смущённо отчитался бывший полицай–староста. — Дробовики свалили в сельсовете, тут, в чуланчике. Прикажете вернуть?

— Нет, оружия у нас хватает и трофейного, — отрицательно покачал головой Матвей. — Дробовики пустим на капканы–самострелы, но это позже. Ты лучше сейчас озаботься экипировкой остальных штрафников: когда привезут пленных бойцов из похоронной команды, пусть твои парни обменяются одеждой. Надеюсь, из семи комплектов формы красноармейцев найдётся четыре, подходящих по размеру.

— Так, может, нехай солдатушки сами продолжают изображать пленных?

— Нет, нам водители нужны, чтобы трофейную технику привести в деревню, — возразил командир. — Да и вас, перебежчиков, требуется испытать в деле.

— Пистолеты с патронами нам хоть выдашь? — насупился главный штрафник.

— Тебе к немецкому карабину дам штык, — чуть сжалился суровый Кадет. — А вот военнопленным оружие иметь не уместно.

— Так мои парни что, голыми руками фрицев душить должны?

— В этом театральном представлении они будут лишь статистами, а главные роли исполним мы с тобой, ну ещё мои бойцы чуток подыграют на струнных инструментах. Постараемся зря не шуметь, дабы не привлекать лишнего внимания слушателей. Нам завтра ещё второй акт спектакля предстоит играть перед заречной публикой.

Мужик перечить лихому командиру не решился, хотя и не понял хитрого режиссёрского хода. Замысел театральной постановки прояснился лишь, когда уже ближе к вечеру артисты–партизаны подошли к мосту.

Во главе труппы важно ехали на бричке Кадет и дядька Богдан, за ними уныло плелась в перепачканной землёй форме красноармейцев четвёрка штрафников. На чумазых лицах застыл неподдельный испуг. Впереди их поджидали настороженные немцы с карабинами, а по краю леса бесшумно подкрадывались головорезы–партизаны в мохнатых маскировочных комбинезонах. Шах остался в деревне, остальные бойцы вооружились пятью снайперскими винтовками и тремя парагвайскими арбалетами. Насколько эффективно чудное бесшумное оружие партизан штрафники ещё не ведали, зато понимали, что уж забросать расположенные близко к лесной чаще окопы гранатами атакующим труда не составит. Ведь немцы не имели времени, да и желания, расчищать полосу возле бывших оборонительных позиций русских. Попадать под перекрёстный огонь молодым парням было жутко страшно, а уж думать о том, чтобы предупредить обречённый на истребление крохотный гарнизон даже мысли не возникало. Ибо сибиряки ухитрились, каким–то образом, уничтожить одним махом целую немецкую ударную роту с танками и бронемашинами, что им стоит расправиться с десятком простых пехотинцев?

Встречать заезжую труппу артистов вышли все зрители: двое караульных появились на дальнем конце моста, семеро вылезли из окопов на ближнем берегу, лишь один засел возле ручного пулемёта, уложив ствол на бруствер окопа.

Командир поста заступил дорогу и властно поднял руку. Колхозные кони неспешно подкатили бричку вплотную, флегматично уставившись на препятствие. С брички соскочил высокий парень в тёмной рубахе с белой повязкой полицая на рукаве.

— Гутен абент, гер унтер–офицер, — поправляя на плече ремень немецкого карабина с примкнутым штыком, заискивающе улыбнулся Кадет и медленно достал из нагрудного кармана сложенный листок бумаги. — Битте, папир.

Немец взял в руки бумагу, внимательно прочёл предписание и пальцем пересчитал военнопленных по головам.

— Указано семеро, а в наличии только четверо, — на немецком языке спросил дотошный германец.

— Трое пытались бежать, пришлось пристрелить, — сплюнув, ответил с ужасным славянским акцентом деревенский полиглот.

— Почему вышли в столь позднее время? — прищурил глаз немец.

— Господин гауптман велел сначала трупы коммунистов захоронить, а уж потом гнать пленных в полицейский участок деревни Великое Городно, что за рекой. Дотемна думаем добраться.

— Успеете, если поторопитесь. Однако я гляжу, полуживые большевики совсем еле ноги волочат.

— Да на краснопузых бычках ещё пахать можно, а если штыком пригрозить, молодцы даже гопака спляшут. — Матвей оглянулся на сбившихся в кучку дрожавших статистов и грубо прикрикнул уже по–русски: — А ну-ка, краснопузые скоты, живо вприсядку да вприпрыжку пошли по мосту и копытами по доскам топотите погромче!

Штрафники начали резво пританцовывать и, размахивая руками, приседать. Матвей стал громко хлопать в ладоши и задорно смеяться. Немцы захохотали и тоже принялись хлопками задавать ритм танцу дикарей. Шумно притопывая по дощатому настилу, группа танцоров под конвоем полицаев двинулась к дальнему концу моста.

За шумом и суетой никто не заметил, как уткнулся залитым кровью лицом в бруствер пулемётчик, и свалились наземь двое, ближних к лесу солдат. Лишь когда следующие, стоявшие спиной к лесу немцы повалились на землю, караульные на дальнем конце моста почуяли неладное и обратили внимание на странный падёж фигур. Однако к этому моменту короткий мост был театральной труппой уже пройден, и Кадет неожиданно всадил штык карабина в грудь правого караульного. Старый солдат царской армии, дядька Богдан, резко спрыгнул с брички и, с глубоким выпадом вперёд, когда–то до автоматизма заученным движением, произвёл укол штыком в грудь левого караульного.

Двое ещё оставшихся на ногах немца вскинули к плечу карабины, но оперённые железные гвозди выбили им мозги, причём начальник поста удостоился сразу двух стрел под пилотку.

— Ну вот, товарищи партизаны, и прошло ваше первое боевое крещение, — вытирая окровавленный штык пучком соломы, Кадет ободряюще улыбнулся деревенской молодёжи, растерявшейся от столь скорой расправы с врагом. — Богдан, построй свою боевую группу в шеренгу.

Командир партизанской пятёрки выстроил группу вдоль перил моста.

— За проявленную выдержку и партизанскую смекалку объявляю вам благодарность, — сняв белую повязку с рукава, поблагодарил командир отряда.

Дядька Богдан тоже снял повязку полицая и, вытянувшись по стойке смирно, ответил за себя и всех новобранцев:

— Служим трудовому народу!

— А теперь, бойцы, грузите немчуру на бричку и везите к остальным жмурикам, — кивнул на другой край моста Матвей. — Выбирайте себе под фигуру мундирчики почище и занимайте место караула. Службу будете нести только со стороны наших окопов. Себе забирайте пулемёт, четыре карабина и пистолет унтер–офицера. Можете оставить с десяток гранат, остальное оружие грузите на бричку.

— Трупы закапывать или в реке утопить? — Богдану совсем не хотелось возиться с мертвяками.

— Сапоги и ремни с них снимите, а затем складируйте в лесу возле дороги, — опять задумал какую–то каверзу парагвайский балагур. — Завтра посылку отправим автотранспортом.

— Мы останемся стеречь мост одни? — засомневался в таком доверии бывший староста.

— Мои бойцы с приборами ночного видения прикроют из леса, — удивил техническими новациями парагваец.

— Может, от греха подальше, сожжём переправу? — предложил очевидный ход осторожный ветеран.

— Нет, мы по мосту завтра двинемся в наступление, — продолжал чудить парагвайский стратег. — Ты, дядька Богдан, с утречка съезди на бричке в Великое Городно, разведай обстановку.

— А коли тамошние полицаи спросят: зачем приехал?

— Так ты, вроде бы у нас и полицай, и староста, в одном лице, — подмигнул Кадет. — Передай для местной власти устный приказ господина гауптмана: пусть спешно готовят мешки с зерном для отправки в Борисов, немецкие грузовики не должны порожняком возвращаться в город. Завтра, к полудню, автоколонна заедет в деревню за попутным грузом.

— Складная брехня, — кивнул Богдан. — Если в деревню никто с немецкой стороны не сунется, то может пройти гладко.

— Ваши деревеньки тут на дальнем отшибе стоят, так что германские интенданты не скоро ещё сюда доберутся, — логично предположил Кадет. — Фронт по магистральным дорогам движется, а здесь пока «серая» зона, можно нарваться на разрозненные отходящие части РККА.

— А вдруг, и впрямь, кто–то из отступающих к мосту выйдет, а мы тут в немецких мундирах сидим? — поёжился мужик.

— Мои красноармейцы подстрахуют, — успокоил командир. — Снайперы с ночными прицелами займут позиции по обе стороны реки.

Бывшие полицаи украдкой переглянулись: понятно, что всевидящие бойцы Кадета не дадут им дезертировать и покинуть пост. Ясное дело, на немецкую виселицу молодые рекруты–партизаны сами не полезут, но у них до сих пор теплилась надежда просто сбежать подальше с родных краёв. А вот дядьке Богдану бросать семью в лихую годину резона не было. Прожил под советской властью два с лишним десятка лет, потерпит и ещё годик, пока не станет окончательно ясно, кто верх возьмёт. Парагвайский казак, видать, командир дюже толковый — вон как споро у Кадета всё выходит, с выдумкой и огоньком творит мастер. Уж, почитай, под три сотни врагов извёл, а на его бойцах ни царапины. Партизанить в лесах с таким удачливым атаманом всяко лучше, чем в деревне под немецкой петлёй ходить. Дядька Богдан собирался этой ночью доходчиво разъяснить столь очевидную истину своим юным родичам.

Когда молодёжь закинула трупы двух караульных в бричку и повезла по мосту, Богдан, вскинув трофейные карабины на плечо, спросил Кадета шёпотом:

— А пошто, казак, ты полицаев сразу в расход не пустил? Красные комиссары бы с ворогом не журились.

— Потому что я казак парагвайский, а в наших краях и белые, и красные, и даже анархисты, вместе за родину стоят. Для нашего партизанского отряда каждый штык дорог. Мудрый наставник меня учил: «Выбить оружие из рук врага — воинская доблесть, но использовать чужое оружие против самого врага — вот истинное мастерство».

— Да, видно, хорошие мастера тебя, казак, воинскому искусству обучали.

— Великие мастера, — подняв указательный палец, улыбнулся Кадет.

Оставив две тройки посменно караулить подходы к мосту, Матвей на бричке с парой оставшихся своих бойцов вернулся в деревню. Тут его ждал сюрприз: на мотоцикле вернулся, раньше намеченного срока, из расположения роты Марафонец.

— Пленного гауптмана и документы повезла в штаб полка колхозная машина с бойцами дальнего ротного дозора, — доложил Марафонец. — А меня товарищ старший лейтенант спешно отослал назад с приказом: «Отделению старшего сержанта Ермолаева занять оборону на месте уничтоженной колонны врага и не предпринимать попытки захвата деревни».

— Да что же нам теперь — деревню и мост опять немцам отдавать? — рассмеялся Матвей. — И почему Гусев меня старшим сержантом величает?

— Это вам, товарищ командир, очередное воинское звание присвоено, а также вы представлены к награждению орденом «Красной звезды», — Марафонец довольно улыбнулся. — А все бойцы нашего героического отделения — к медалям «За отвагу».

— А сержантские знаки различия мне на петлицы привёз?

— Нет, торопился очень, — смутился эдакой промашке гонец. — Как только подробно доложил о ходе боя на лесной дороге, я на полевой кухне перекусил и сразу в обратный путь рванул.

— Ну, вот теперь отужинай в колхозной столовой, поспи до рассвета, и опять гони мотоцикл в ротную располагу, — похлопал торопыгу по плечу Матвей. — Доложишь ротному о захвате деревни и моста, уничтожении немецкого караульного отделения, а также о формировании партизанского отряда из местных колхозников. Для отчётности сдашь Гусеву ещё десяток немецких солдатских книжек. Передашь ротному, что завтра мы намерены нанести удар по вражескому гарнизону в деревне Великое Городно и захватить там продсклады. В нашем распоряжении довольно грузового автотранспорта, есть бронемашина, в достатке миномётов и мин, имеется полтора десятка пулемётов с полным боекомплектом. — Матвей подмигнул и улыбнулся: — Так что, бери у Гусева полный набор треугольничков для петлиц старшины, ибо под моей командой партизан уже ходит, если и обозников посчитать, поболее роты бойцов.

Марафонец сытно отужинал в колхозной столовой и завалился спать, а поутру, за завтраком, услышал от вернувшихся из ночного караула партизан страшную байку. Мужики рассказывали: будто бы в полночь из леса выехала крытая кибитка, из неё на землю возле братского захоронения сошёл цыганский барон, сбросил брезентовый плащ с плеч и, прильнув к могильному холмику, скрылся в сырой земле. Плащ цыганского барона караульные после так и не нашли, а вот лошадка сама притащила кибитку к водопою у ручья. Общество поначалу не поверило молодым болтунам, но вот охотники сходили к братской могиле и с удивлением заметили следы от колёс и разворошённую землю, словно кто–то, и впрямь, перекапывал могильный холмик с того края, где цыганский табор захоронен. Мужики промеж собой судачили, что цыганский барон превратился в вурдалака и теперь будет мстить врагам за безвинно загубленные души родичей.

Да, видно, жди теперь по ночам всякой бесовщины в лесу.

Поутру Матвей созвал всех командиров боевых групп и хозвзвода в комнату сельсовета, отсутствовал лишь командир штрафников, отправленный в разведку, в деревню за рекой.

— Товарищи командиры, я собрал вас, чтобы ознакомить со стратегией нашей партизанской войны и поставить ближайшие тактические задачи, — сидя за столом председателя колхоза, пристальным взором провёл по суровым, изрезанным морщинами, лицам тёртых мужиков молоденький парагвайский казак. — Война наша будет вестись не по армейскому уставу, потому как главной доктриной будет сбережение народа. А посему, основными тактическими приёмами ведения боя для нас являются: оборона, устройство засад на пути движения противника, стремительные рейды по его тылам и быстрые отходы на свою территорию. Коей я определяю лесной район, ограниченный с трёх сторон водными преградами: рекой Бобр, его притоком, рекой Можа, и впадающей в неё речкой Паньковкой. С южной стороны оборонительным рубежом станут болота.

— Между болотами имеются проходы, — поглаживая седую бороду, заметил уязвимое место обороны командир хозвзвода.

— Захар Игнатьевич, поручаю вам разработать план по фортификации южного фланга наших позиций, — сразу озадачил бывалого охотника лихой командир и пояснил детали: — Отметьте на карте места, где возможно произвести затопление лесных участков перегораживанием ручьёв древесно–земляными плотинами или рытьём водных каналов.

— Рук мужиков хозвзвода для эдакой масштабной ирригации явно недостаточно, — удивился абсурдной затее парагвайского деятеля дед Захар. — Да и времени займёт уйму.

— Работников наберём в соседних деревнях, — хитро подмигнув, улыбнулся находчивый стратег. — Для рытья канав приспособим двигатели от трофейных автомобилей с критически повреждённой ходовой частью. Простенькие роторные землечерпалки изготовим в колхозной мастерской. Да и особо корректировать ландшафт мы зря не будем, сделаем только то, что легко даётся. Остальные проходы среди болот придётся закрывать сетью ловушек и мин.

— Ежели все мосты на реках сожжём и на дорогах устроим обширные засеки, то немец и так на технике к нам не подъедет, — пожал плечами дедок. — А пеший отряд завсегда лазейку найдёт.

— Так, небось, и в твой сад можно через плетень перелезть, однако же, забор тебе было не лень городить, — уличил хозяйственного дедка один из односельчан. — Неча злодеям упрощать жизнь. Ты лучше, дед Захар, подскажи командиру удобное местечко для партизанского лагеря.

— Я так мыслю, что надо бы устроить лесную базу где–то в центре обозначенного района, но поближе к южной сети болот? — прищурив глаз, покосился на Матвея дед. — Речку переплыть легко, а вот болото враз не перейдёшь.

— Нужна обширная лесная чаща или болотная топь, чтобы была возможность остановить врага до подхода к лагерю, — кивнул Матвей. — И хорошо бы для быстрого перемещения грузов иметь проезжую дорогу прямо до самого лагеря. Периметр партизанской зоны мы закроем засеками, минами и глубокими рвами, а сами внутри леса будем вольготно разъезжать на грузовиках и телегах.

— Товарищ командир, а как же мы врагу навредим, сидя в глухой лесной чаще? — недоумённо пожал плечами командир стрелкового отделения Шах, от Гусева получивший за разгром автоколонны звание младшего сержанта.

— Так мы же не дадим супостатам спокойной жизни, — обнадёжил Матвей. — Будем совершать лихие разбойные налёты на вражеские тылы и с богатой добычей скрываться в лесу.

— Какая же добыча, если вокруг нашего расположения нет ни железных дорог, ни стратегических автомагистралей? — привстав и поводив носом над разложенной на столе картой, поправил пальцем дужку очков Шах.

— Главная ценность — люди, — поднял указательный палец Матвей и усмехнулся: — Хотя и добычей продзапаса мы тоже не станем пренебрегать. Наша основная задача не только удержать под контролем занятую территорию и, по мере сил, громить врага, но и сберечь как можно больше советских граждан. Исходя из этой благой миссии, мы будем захватывать окрестные сёла и уводить людей в безопасный партизанский район. Естественно, чтобы продержаться до подхода Красной армии, нам понадобится провиант, кой мы и захватим в этих же сёлах. За немцами же гоняться не надо, фрицы сами за лесными разбойниками будут бегать, а мы их бить из засад.

— Да, пожалуй, германцу от захваченных сельских территорий нужны лишь работники и провизия, — почесав затылок, комсорг отряда нехотя согласился с партизанской стратегией мелкого вредительства. — Но нас пока ещё слишком мало, чтобы отбиться от сильного наката врага, потому надо бы сперва обустроить скрытную укреплённую базу в глухой лесной чаще.

— Пожалуй, я знаю одно подходящее местечко, — поглаживая бороду, хитро прищурился дед Захар. — Мужики, помните, как в начале тридцатых годов приезжали к нам геологи и мелиораторы?

— Ага, инженеры ещё хотели тогда организовать добычу торфа на высушенном болоте, — закивал один из деревенских сторожилов. — Просеку прорубили, грунтовку по лесу провели, дренажные трубы проложили, а потом дело заглохло — выгодней оказалось дорогой уголь с Донбасса по железной дороге привезти на электростанцию, чем по раскисшей грязи телеги с дешёвым торфом гонять до города. Была бы дорога получше, да автомобилей тогда в достатке, может, оно и получилось чего–то, а так — морока сплошная.

— Вот я и кумекаю, — постучал скрюченным пальцем себе по лбу дед Захар, — что ежели те проложенные дренажные трубы наглухо забить, то вода вновь быстро затопит болото. Оно там в форме огромного разомкнутого кольца выглядит, а посреди топи обширный полуостров, поросший лесом. Коли узкий перешеек мы сможем защитить вырытым глубоким рвом, да пулемётными дотами, то в партизанскую цитадель даже пехотным полком не прорваться. Запасёмся провизией, так целый год можем в осаде просидеть.

— Ага, там вокруг болото жирное, даже зимой не всюду промерзает, — закивал другой местный старожил и постучал пальцем по карте, указывая место спасительной земли. — И на самом том островке родник бьёт — без питьевой воды не останемся.

— Велика ли сухая земля? — сразу заинтересовался Матвей.

— На холме, средь того огромного болота, пять таких деревень, как Выдрица, разместить можно, — подбоченясь, заверил дед Захар и ещё подсластил: — Там ещё и не вывезенные штабеля добытых торфяных блоков остались: можно хоть на растопку пустить, хоть глиной обмазывать и жилые хатки лепить. Наверняка, даже и старые сарайчики ещё не окончательно прогнили, если заново крышу перекрыть, то на первое время сгодятся под жильё.

— Решено, там партизанскому городищу и быть, — хлопнул ладонью по карте Матвей. — Но перебираться туда начнём только через неделю, а сейчас продолжим сбор людей и продзапаса по соседним деревням. Мужики, знаете ли вы верных людей в соседней деревне, Великое Городно? Пока немцы ещё не прочухали, что в лесу появились партизаны, нам надо шустрить в режиме ошпаренной кошки.

Командиры групп переглянулись меж собой и активно закивали, у всех были средь соседей родственники или знакомые колхозники–активисты.

— Тогда грузите на телеги полсотни трофейных карабинов, десяток автоматов и пять оставшихся пулемётов — будем вооружать товарищей.

— Сколько боевых групп пойдёт в рейд? — спросил один из командиров.

— Всем скопом пойдём, — размашисто махнул рукой бесшабашный атаман. — Все имеющиеся в деревне подводы снаряжайте в поход. Все пустые мешки берите с собой. Немец занят прорывом фронта, до прочёсывания сёл у него руки ещё не скоро дойдут. По дороге в сторону Выдрицы мы врага не пустим, а вдруг случайно забредшие с фланга разведгруппы отпугнёт вооружённый хозвзвод. Дед Захар, поднимай всех колхозников, готовь амбары и сараи для складирования продзапаса и размещения домашней скотины. Пусть хозяйки отводят в избах комнаты для беженцев, население деревни скоро утроится.

— Значит, мы и следующее по дороге село, Малое Городно, затем брать будем? — довольно огладив ладонью бороду, одобрил широкий размах командира дед Захар.

— Постараемся, — подмигнув, улыбнулся лихой атаман. — Что там у нас с ремонтом трофейного автопарка?

— Мелкий ремонт и заплатки на пробитых камерах колёс до полудня сделаем, — пожал плечом командир хозвзвода. — Благо немцы запасливые были, кое–чего нашлось в кузовах грузовиков, а вот с капремонтом придётся провозиться долго.

— Ставь в строй, сколько успеешь до полудня, — махнул ладонью Матвей.

— А куда трупы разгружать из кузовов? — помрачнев, напомнил о проблеме утилизации отходов старик.

— Пусть так штабелями и лежат, нам некогда оккупантов хоронить, на другом берегу кучей вывалим, — вспомнив расстрел немцами раненых солдат и цыганского табора, нахмурился Матвей. — Кстати, сапоги с мертвяков сняли?

— Зачем же хорошему товару пропадать? — скромно потупился хозяйственный дедок. — А то у наших колхозников не у каждого была справная обувка.

— И это правильное решение, — похвалил старого партизана за инициативность командир. — Нашим бойцам пригодятся, да и безопасней партизанам оставлять во вражеском тылу отпечатки подошв немецких сапог. Шах, переодевайся с красноармейцами в маскарадные мундиры — гастроли сибирской театральной труппы продолжаются. Войдём в деревню уже отрепетированным маршем. А подводы с партизанами подойдут чуть попозже, когда мы для местных полицаев отыграем первый акт спектакля.

— Теперь наша автоколонна значительно выросла, так что и шофёров надо в немецкую форму переодеть, — предложил Шах.

— Гардероб у нас богатый — выбирай любой размерчик мундира, — развёл руками Матвей. — Пусть Вратарь вслед за своим мотоциклом проведёт крытый тентом грузовик через деревню, и караульные группы встанут дозором с внешней стороны. Никого выпускать из окружения нельзя. Если не удаётся задержать беглеца окриком, то без всякой пощады стрелять на поражение. Нам нужно побольше времени для эвакуации народа и вывоза провизии. Коли всё тихо будет, то мы не только людей и домашнюю скотину уведём, но и дома по брёвнам раскатаем и перевезём на наш берег реки. Потом уж грузовиками транспортируем всё к месту обустройства лагеря на Сухом болоте.

— С готовым стройматериалом работа споро пойдёт, — одобрил инженерную идею командир хозвзвода, но засомневался в реализации проекта: — Только вот за сутки деревню на части не разобрать и не перевезти, даже если тамошний транспорт задействуем и навалимся рабочей силой двух колхозов.

— Больше трёх суток отвести не могу, — отрицательно покачал головой командир. — Нам за неделю ещё и третью деревню увести за реку надо бы.

— Ну, коли бегать в режиме ошпаренной кошки, — упомянув формулировку Кадета, рассмеялся дед, — то может, что и получится. Думаю, людей даже подгонять не придётся, ведь своя ноша не тянет. Спать не будут, а нажитое добро перетащат в безопасный край. Главное как–нибудь убедить всех селян стронуться с насиженного места. Боюсь, одного лишь приказа советского командования тут будет маловато.

— Мы реквизируем все колхозные продзапасы и живность, — стал загибать пальцы партизанский командир. — Уведём весь гужевой и автомобильный транспорт, вывезем оборудование кузницы и мехмастерской. По брёвнам раскатаем все колхозные здания и хозпостройки. Только в один пустой амбар сгрузим трупы немцев и, уже при отходе отряда за реку, сожжём падаль.

— А вот это самый сильный ход, — похлопал в ладоши дед Захар. — После такого эксцесса никто дожидаться немцев не останется. — Этот крематорий надо первым делом обустроить. Люди и так готовы от войны в лес сбежать, а уж от неминуемой мести карателей рванут во всю прыть. Лучше уйти отшельниками в «затвор» и пересидеть лихое время в глухомани, чем сгинуть в огненной гиене войны. Ты Кадет, людям даёшь надежду, верный шанс выжить. Не с пустыми руками и не на голую землю их уводишь. Всяк мужик понимает, что ежели дороги завалить и среди болот укрыться, то врагу в лесной чаще партизан не достать. И силу твою народ воочию узрит — горы вражьих трупов и вдосталь оружия. За таким лихим и толковым атаманом народ валом повалит. Эт надо же так придумать: в лес уходить не токмо вместе со всем провиантом и живностью, а даже исхитриться свои избы прихватить — лихо.

Партизаны с большой охотой приняли дерзкий план командира, и с энтузиазмом начали готовиться к спецоперации. К полудню в деревню вернулся дядька Богдан, сообщил, что соседи уже ждут немецкую автоколонну и спешно засыпают зерно в мешки.

Захват Великого Городно прошёл по опробованной в Выдрице схеме, разве лишь с той разницей, что тамошних полицаев не взяли в партизанский отряд, а приказали отработать грузчиками и после катиться на все четыре стороны. Только трудились пленники под надзором и выполняли самую грязную работу: именно им поручили перетаскивать трупы в «колхозный крематорий», обкладывая их соломой и дровами. В последующие два дня полицаи грузили брёвна в кузова автомашин. К исходу третьего дня в деревне остались не разобранными только их избы, да худые сараи. Однако дожидаться прихода озлобленных немцев похоронная команда не стала, предатели собрали вещички и вместе с семьями подались к дальней родне в другие районы. Карьеру в полиции на корню сгубили фотографии натужно улыбающихся морд на фоне штабелей трупов в немецкой форме — после такой фотосессии доказывать, что ты не работал на партизан, было смертельно опасно. За несколько дней никаких заслуг перед оккупантами у доброхотов нового режима ещё не набралось, и становиться козлами отпущения им совсем не хотелось. Матвей же решил помиловать заблудшие души, дав им шанс убежать от войны в какую–нибудь глухомань, да и чтобы для себя не плодить врагов среди родственников грешников.

Матвей уже думал точно также провернуть дело по захвату третьей деревни, Малое Городно, но план подпортило сообщение о боях с другого края партизанского района. Марафонец, поддерживающий связь отряда Кадета с ротой Гусева, примчался вечером на мотоцикле с известием, что немцы атаковали с северного берега Паньковки. Красноармейцы вовремя узнали от дальнего дозора о прорыве северного фланга фронта и отошли на южный рубеж. А когда немцы сходу заняли покинутые окопы и попытались прорваться через мост, то Гусев, выполняя коварную задумку сержанта Ермолаева, приказал взорвать толовые заряды и бочки с горючим, подорвав линию вдоль северного берега и одновременно поджигая мост.

— Ротный просит выслать подкрепление из партизан, чтобы удержать рубеж обороны, — передал приказ Гусева посыльный. — Против наших встало две полных роты пехоты, при поддержке миномётного взвода и бронетехники.

— Полагаю, после подрыва окопов, уже далеко не две полных роты, — усмехнувшись, поправил счёт Кадет и задумчиво погладил щетину на подбородке. — Техника реку не перейдёт, а вот от пехоты и мин нашим парням в окопах не отсидеться. Надо срочно ехать вразумлять Гусева. Много убитых и раненых в роте?

— Убитых пока не было, а раненых уже с десяток отправили в медсанбат, — посетовал Марафонец. — Миномётные бомбы осколками посекли.

— Вот я и говорю: не высидеть роте возле моста, окружат и сомнут, — тяжело вздохнув, покачал головой Матвей.

— Без приказа из штаба Гусев роту не уведёт с рубежа, — развёл руками Марафонец, сам понимая, что приказа отступать, пока южный фланг армии сражается за автомагистраль, штаб не отдаст, а потом отходить будет уже некуда.

— Отступать и не будем, но маневрировать вдоль рубежа нам никто не запрещал, — похлопал бойца по плечу командир. — Стоять на месте смерти подобно.

Пришлось Матвею менять свои планы: захват третьей деревни и организацию эвакуации народа вместе с продзапасом он поручил вооружённому хозвзводу из стариков и необстрелянной молодёжи, а служивых мужиков из двух колхозов собрал в ударную сотню и на грузовиках отправил в помощь роте Гусева. Надо заметить, что мобилизация не успела затронуть эти дальние деревни, и в колхозах ещё оставались отслужившие срочную службу зрелые мужчины. В усиление хозвзводу Матвей оставил десяток толковых сержантов запаса, выдав им пять пулемётов и полсотни гранат, а винтовок и так было на руках у тыловиков более сотни стволов. Весь гужевой транспорт и колхозные трактора тоже оставались в хозвзводе, который было уже впору переименовывать в хозроту.

Так что пяток полицаев в соседней деревне не могли противостоять эдакой сельской армаде, да и не знали враги, что основные силы убыли этой же ночью на западную сторону партизанского края. Вечером Матвей устроил на останках второй деревни общие учения с боевой стрельбой. Более двух сотен стрелков выпустили по полной обойме из винтовок, а три десятка бойцов ещё и поупражнялись из автоматов в стрельбе по деревянным мишеням. Правда, автоматчики и пулемётчики, из–за экономии боеприпасов, ограничились лишь короткими очередями, но шума от беспорядочной стрельбы наделали много. Гром ружейной канонады был слышим из соседней деревни. А особенно на фоне закатного багрянца облаков впечатлял высокий столб чёрного дыма от полыхающего «амбара–крематория». Так что последующий ночной захват деревни хозротой прошёл без штурмовщины, враг драпанул ещё до подхода грозного партизанского войска.

В ударном отряде нашлось несколько бойцов проходивших службу в артиллерии, но вот с миномётами они дел не имели, поэтому Матвей пока обучал их лишь правильно и быстро заряжать переносные орудия, а само наведение на цель брал на себя. В парагвайском кадетском корпусе обучению стрельбе из партизанской артиллерии уделяли пристальное внимание, да и с колдовскими способностями Матвея ему не составляло труда ориентировать стволы орудий точно в цель.

Поупражнявшись в стрельбе, партизанская сотня погрузилась на полтора десятка грузовиков и совершила ночной марш до деревни Великий Вязок, которая располагалась позади рубежа обороны красноармейцев по берегу речушки Паньковки. Разбудив председателя сельсовета, Матвей поручил ему организовать срочную погрузку колхозных запасов провизии и эвакуацию населения в партизанский лес. Сроку на это Матвей дал всего лишь пару суток, автоколонна будет регулярно курсировать до временного лагеря в Выдрице и обратно. Привлекался также весь местный гужевой и автомобильный транспорт. Матвей уведомил председателя колхоза, что деревня войдёт во фронтовую зону и, скорее всего, после ожесточённых боёв превратится в пепелище, так что особого выбора у жителей нет.

Застращав председателя, Матвей поручил своим шофёрам вести дальнейшую агитацию среди населения, а партизанскую сотню повёл в район сгоревшего моста. Тихо расположив отряд в тыловом лесу на привал, командир приказал отдыхать, не разжигая костров, сам же направился к рубежу обороны. Незаметно обойдя тыловой дозор у дороги, Матвей неожиданно появился возле штабного блиндажа. Бесшумной тенью проскользнув мимо спящих бойцов, старшина очутился в самом центре расположения стрелковой роты.

— Слабо у вас, товарищ старший лейтенант, караульная служба поставлена, — потрепав за плечо спящего на дощатых нарах Гусева, громко оповестил о своём появлении блудный старшина. — Эдак немец сегодня под утречко всю роту ножами вырежет.

— Какой немец? — сонно протирая глаза, поднялся с лежанки комроты. — Ты как тут?

— Да вот, спасать роту пришёл, — усаживаясь на табурет возле стола с разложенной картой, улыбнулся Матвей. — Созывай командиров, военный совет держать будем.

— Ты подмогу–то привёл?

— В тыловой деревне стоит бронетранспортёр и грузовик с трофейными миномётами, — кивнул Матвей. — Тихонечко утром к краю леса подъедут.

— Почему тихонечко? И почему к лесу?

— А там у меня уставшая сотня бойцов отдыхает, да и немчиков тревожить раньше времени не следует. Вражины, поди, тоже умаялись, перебираясь через речку и совершая обходной манёвр.

— Какие немчики? — спросонья ещё не понял грозящую опасность Гусев.

— Те, что по флангам, в кустарнике вдоль берега, залегли, — Матвей развернул к себе карту, лежащую на столе, и указал: — В километре слева и справа от наших позиций.

— Откуда известно? — ужаснулся Гусев.

— У моих разведчиков приборы ночного видения и дрессированные собаки, — напомнил Матвей, соврав лишь в деталях — дислокацию противника он увидел колдовским зрением.

— И много их там засело? — поёжился Гусев.

— По два взвода с обеих сторон.

— Это, выходит, по сотни бойцов с каждого фланга, — подсчитал силы врага комроты. — Да ещё из–за реки миномётным и пулемётным огнём прижмут.

— Надо отходить от берега реки, — подтолкнул нерешительного командира к логичному действию Матвей.

— Но я уже не успею получить на это разрешение из штаба, — взъерошив волосы растопыренными пальцами, запаниковал Гусев. — Нам же приказано стоять на рубеже реки.

— Не стоять на берегу реки, а сдержать продвижение противника на этом рубеже, — подняв палец, указал главную задачу обороны Матвей. — Маневрировать нашей роте не запрещали.

— Тут надо бы всё хорошенько обсудить коллегиально, — побоялся брать всю ответственность на себя Гусев. — Сейчас приглашу весь командный состав на военный совет.

— Правильное решение, — кивнул Матвей, ничего иного и не ожидавший от перестраховщика.

Когда через десять минут в блиндаж набились все командиры взводов и отделений, Матвей доложил об угрожающей обстановке.

— Придётся скрытно отходить к деревне, что в тылу, и, используя строения, попробовать блокировать дорогу, — горячо предложил выход младший лейтенант Волынский.

— Но немцы также легко окружат деревню, и мы окажемся в полной блокаде, да ещё и вместе с мирными жителями, — сразу указал слабость новой позиции лейтенант Петренко.

— Для вывода мирного населения и колхозного продзапаса мне потребуется не менее суток, — доложил партизанский старшина. — Так что рубеж у реки надо на это время удерживать крепко.

— Кадет, предлагаешь внезапно контратаковать? — догадался самый опытный из командиров, Петренко. — Но в открытом бою, при почти равной численности отрядов, наши новобранцы и твои партизаны могут с опытными немецкими ветеранами не сдюжить. В окопах у нас больше шансов отбить атаку.

— А мы контратакуем по–партизански, — подмигнул товарищам хитрый Кадет. — Ударим из засады.

— Заманчивое предложение, но вряд ли осуществимое, — отрицательно покачал головой Петренко. — За нами внимательно наблюдают немецкие дозоры, вряд ли удастся незаметно устроить засаду на пути выдвижения врага, да и расстояние маловато до противника — всего–то по километру в каждый край.

— У партизан имеются: бесшумное оружие, приборы ночного видения и обученные спецы, — похвалился Матвей. — Все немецкие дозорные будут по–тихому уничтожены — это я уж гарантирую.

То, что ответственным делом Матвей займётся лично, он не стал говорить.

— Однако поутру немцы с другого берега заметят отсутствие солдат в наших окопах, — указал на новую опасность лейтенант. — А по темноте германец в атаку не пойдёт, дождётся рассвета. Или ты предлагаешь устроить засаду силами одних лишь партизан?

— Нет, силёнок у партизан пока ещё мало и боевого опыта нет, — замотал головой старшина. — Надо врага громить всеми нашими силами, и ещё при этом постараться бить его по частям.

— Это как? — переглянувшись с товарищами, озвучил общее недоумение лейтенант Петренко.

— В темноте вы выводите роту из окопов и занимаете позицию по краю леса, между разрушенным мостом и зарослями кустарника, где укрывается враг на левом фланге, — поставил на разложенной карте ладонь ребром вдоль изображения реки Кадет. — А я со своими партизанами полностью окружаю противника на правом фланге и на рассвете расстреливаю его из пулемётов и миномётов. Ещё и броневик пущу в атаку. Окопов немцы не нарыли, а кустарник и камыши на плоском бережку укрытия от града пуль и осколков не дадут. Партизанам и прицеливаться особо не придётся — знай поливай огнём весь нижний склон к берегу. Мы же будем лежать на пригорке за стволами сосен, незримые для немцев сквозь зелёную завесу листвы кустарника и камышей. Гранаты партизанам тоже сверху сподручнее метать, да и парагвайские дальнобойные гранатомёты в моём отделении имеются. А ежели, какой наглый германец высунет морду из кустов, так у меня ещё пять снайперов наизготовку встанут. Речушка у немцев за спиной неширокая, побросают оружие и переплывут на другой берег, конечно, те, кто не ранен. Мы же оставим малый блокирующий заслон, а остальными силами ударим по левому флангу, где красноармейцы тоже прижмут врага к реке.

— Заслышав канонаду на правом фланге, немцы сразу попытаются пойти в атаку на рубеж обороны у моста, — облокотившись о карту, стал рассуждать лейтенант Петренко. — Если ударят напрямую, вдоль берега, то тут открытый участок, потому могут решить обойти по лесу и скрытно напасть с тыла.

— В первом случае вы их срежете пулемётно–ружейным огнём с фланга, — заметил Кадет. — А коли сразу сунутся в лес, то, получается, попрут в лобовую атаку прямо на засаду. Шансов прорваться по открытой полосе сквозь пулемётный огонь у немцев будет мало.

— Получив отпор, они могут не бросаться в реку, а отступить по камышам вдоль берега, — указал очевидный ход противника Петренко.

— Пулемётов в роте маловато, и миномётов нет, так что удержать немцев от бегства вдоль реки у вас сил не хватит, — с сожалением развёл руками Кадет. — Но не горюйте, к тому времени уже подойдут партизаны и погонят супостатов по камышам вдоль берега.

— Зато у немцев есть артиллерия на другом берегу, — напомнил Петренко.

— Но нет переносных раций, как у моих «парагвайцев», — вновь похвастал Кадет. — Поэтому враг не будет знать, что происходит в «зелёнке» и куда стрелять, чтобы своих не накрыть дружественным огнём.

— А что, если немец решится поддержать фланговые удары своих засадных взводов прямым форсированием реки возле разрушенного моста? — указал новую опасность опытный Петренко.

— У германца тоже недостаточно сил для удара со всех направлений, — зная с помощью колдовского зрения расстановку сил врага, уверенно возразил Матвей. — Да и не полезет вплавь немец под шквальный огонь целой стрелковой роты.

— Так он же увидит, что в окопах у нас нет никого, — возразил Петренко.

— Не увидит, если мы оставим одно отделение, которое будет суетиться вдоль окопов, постреливая из винтовок, своих и ещё тех, которые остались от раненых бойцов, — придумал очередной спектакль парагвайский режиссёр. — В моём отделении припасена сотня красочных плакатов с лицами бойцов. Расставим их по стрелковым ячейкам, пусть враг в бинокль любуется в рассветном тумане советским плакатным искусством.

— Ну ты, Кадет, и разбойник, — восхищённый лихим планом засады, покачал головой Петренко.

— А откуда у партизан взялись специалисты по миномётам? — опасаясь провала операции, вставил шпильку завистливый Гусев.

— Так миномёты ещё в дореволюционной армии использовались, — с улыбкой нашёл убедительный аргумент Матвей. — А в партизанском строю имеются и старорежимные ветераны, и артиллеристы, отслужившие срочную службу в РККА. Не беспокойтесь товарищ старший лейтенант, оркестром духовых труб будет дирижировать отличник парагвайского училища.

Гусеву больше нечего было возразить Кадету, он составил протокол собрания комсостава роты и проследил, чтобы все командиры подразделений непременно расписались под общим решением военного совета. Матвей покинул расположение роты, а уже через час вернулся назад с сообщением, что все немецкие дозоры ликвидированы и красноармейцам можно по–тихому выбираться из окопов. Провожали их до засадных позиций и расставляли по краю леса «парагвайцы» с приборами ночного видения. Партизан же подвёл к позициям на правом фланге Матвей, а затем отправился к машине с миномётчиками, вставшими на обочине дороги, в километре от линии окопов. С этого места можно было накрыть врага на обоих флангах, а также достать и немецкую артиллерию за рекой. Партизанскую батарею скрывал от вражеского взгляда участок леса на повороте дороги.

Перед самым рассветом, когда не поступило никаких сообщений от передовых дозоров, немцы забеспокоились и выслали разведчиков. Однако и они безмолвно канули в ночной мгле: соглядатаев на левом фланге вырезал Матвей, а с правого подстраховали его «ночники» с бесшумными парагвайскими ручными баллистами.

Немцы таились до первых лучей света, затем опять попытались осмотреться, выслав разведку вдоль берега. Прокравшись по камышам почти до самых окопов, дозорные с левого фланга не обнаружили никаких препятствий для атаки. В докладе командиру отметили лишь повышенную суету в окопах, и что в стрелковых ячейках видны лица красноармейцев, очевидно, что ночные немецкие дозоры были уничтожены, встревожив командование противника. А вот разведчиков на правом фланге немцы так и не дождались, этих партизанский заслон опять перебил железными стрелами из ручных баллист.

Матвей увидел, что враг на правом фланге замешкался с атакой, а вот на левом пошёл всей массой вдоль берега. Матвей решил изменить порядок начала контратаки, дав возможность роте Гусева ударить во фланг противника, когда тот рванётся через открытый участок между прибрежным кустарником и окопами.

Очевидно, выждав до намеченного часа штурма, немцы по левому флангу бросились в атаку на линию окопов. Однако на полпути до цели по бегущим фрицам неожиданно ударили из леса пулемётным и плотным ружейным огнём. Пехотные цепи сразу залегли, но укрыться на открытой прибрежной полосе было совершенно негде. С вражеского берега по линии окопов, пытаясь огнём поддержать атаку, ударили немецкие миномёты, но пустым позициям они не могли нанести никакого урона, лишь заставили десяток суетящихся статистов прекратить метаться по рубежу и залечь на дне окопов.

Матвей заранее навёл миномёты партизан на места расположения вражеских артрасчётов, но, в целях сокрытия своих колдовских способностей видеть даже надёжно укрытого лесом врага, был вынужден позволить немцам дать залп первыми. Зато уж, когда концерт начался, тут дирижёр показал уровень мастерства. Первые мины партизан ещё только начинали падать по нисходящей траектории на головы немецких артиллеристов, а Кадет уже донастраивал свои инструменты для следующих целей. Пары залпов миномётов хватило, чтобы выбить всю немецкую орудийную прислугу, причём одни мины удивительным образом попадали точно во вражеские миномёты, а другие — в боеукладку рядом с ними.

Как только началась стрельба на левом фланге, Матвей дал команду партизанам открыть шквальный огонь по затаившемуся в кустарнике врагу на правом фланге. Рой пуль с грохотом и свистом, словно запущенная на полные обороты металлическая молотилка, принялся крушить ветки кустов и камыша, а за одно и инородные тела, перемалывая всё в древесно–мясной фарш. Десять пулемётов, подкреплённые сотней стволов винтовок и тремя ручными гранатомётами, — очень разрушительная сила. К тому же, отчаянные партизаны подкрались вплотную к кустарнику и забросали его ближний край гранатами. А ещё, по мелькавшим в зелёном аду серым фигурам без устали отрабатывали, торопливо перезаряжаясь, пять партизанских снайперов. Апокалиптическую картину кары грешников в преисподней завершил подъехавший к краю берега бронетранспортёр, из которого метнули в сухой камыш бутылки с зажигательной смесью.

Пламя и дым, под воздействием внезапно налетевшего порыва ветра, быстро охватило район дислокации немцев. Казалось, что невидимая сила гонит воздух в центр адской жаровни, закручивая пламя и дым в огромную вращающуюся воронку огненного смерча.

А может, это и не только казалось? Во всяком случае, пока миномётные расчёты разворачивали орудийные стволы в сторону отступающих на левом фланге немцев, Матвей замер в глубокой задумчивости, а на лбу проступили крупные капли пота. Лишь только, когда на правом фланге уже всё окончательно решилось, Кадет утёр пот рукавом и отдал по рации команду партизанам спешно перемещаться по лесу к излучине реки на левом фланге, чтобы перекрыть врагу путь сухопутного отступления. Сам же парагвайский дирижёр вновь засуетился у трёх инструментов, успевая каждый раз между выстрелами подправлять прицел, преследуя миномётным огнём отходящего по берегу противника. Потом, после суматохи боя, Кадет объяснил артиллеристам, что корректировку наводки получал по рации от своего разведчика.

Так как прорваться с боем в лес сквозь порядки партизан немцам не светило, то им пришлось, бросая оружие, переплывать на другой берег — удрало их совсем немного. А с правого фланга из адского огня вообще никто не ушёл, пулемёт бронетранспортёра покрошил пловцов на середине реки и у кромки крутого берега.

Рота Гусева вновь заняла покинутый рубеж у моста, а партизаны прочесали берега, собрав оружие и боеприпасы. Матвей не стал поучать колхозников, какие трофеи брать, мужики сами знали цену военному имуществу, потому не брезговали немецкими касками, походной амуницией и, разумеется, добротными сапогами. Правда часть товара оказалась подпорчена огнём или утопла вместе с хозяевами, но трофеев хватало с лихвой для оснащения новой роты партизан. Отряд отошёл для отдыха в тыловую деревню. Победа над врагом и богатые трофеи подействовали на местных колхозников лучше всякой словесной агитации. Боевой строй пополнился ещё полусотней воинов, уже когда–то проходивших службу, а хозрота получила многолюдное пополнение стариками, мужчинами, признанными ограниченно годными к строевой службе, и ещё необученной военному делу молодёжью. Народ подтягивался и из других ближних деревень, но оттуда шли в основном лишь партийные руководители и колхозные активисты, все уводили за собой также и семьи.

Пока из тыловой деревни автоколонна вывозила в партизанскую зону народ и провиант, а пастухи перегоняли колхозные стада, Матвей, дав своим бойцам днём выспаться, решил совершить ночной рейд на позиции немцев на другом берегу. Гусев категорически возражал против эдакой партизанщины, но Кадет лишь похлопал своего номинального командира по плечу:

— Вам, товарищ старший лейтенант, командованием поручено рубеж удерживать, а мне по всему лесу партизанить. Мне надобно новобранцев в ночном бою обкатать, тебе фрицев отогнать от реки, вот и поможем друг дружке.

— И чем же я могу помочь безумцам, товарищ старшина? — скрестив руки на груди, сделал ударение на низком звании подчинённого комроты.

— Поддержать ружейным огнём по окопам противника, когда партизаны ударят с тыла по немцам, и те побегут.

— И куда же это немцы побегут? — удивлённо поднялись брови у Гусева.

— Подальше из гиблого места, — загадочно улыбнулся партизанский вожак. — Мы окопы фрицев накроем из миномётов и гранатомётов, превратив в братскую могилу.

— Но у партизан артиллерии всего лишь по три ствола. Не маловато ли?

— Тут важно не число, а точность стрельбы, — поднял указательный палец наглый Кадет. — Кстати, похоже, что сейчас представится случай это продемонстрировать. Я с утра ждал, когда немец авиацию вызовет. Слышишь? Наконец–то, летят ястребочки.

Гусев, сидя в блиндаже, ничего не слышал и желанием высовывать голову не горел.

— Наблюдательный пост молчит, — сослался на очевидный признак спокойной обстановки комроты.

— Спорим на то, что если я оба самолёта сбиваю влёт из ружья, тогда ты со мной впредь пререкаться не будешь, — усмехнувшись, протянул командиру широкую ладонь Матвей.

— Как тогда, на станции, ты истребитель свалил? — вспомнил былой подвиг снайпера Гусев и спрятал свою ладонь за спину. — Сбивай, если прилетят.

— Впредь будешь моему слову верить, — не дождавшись рукопожатия, похлопал комроты по плечу партизанский старшина и, взяв заранее прихваченное с собой противотанковое ружьё с оптическим прицелом, направился к выходу. — Пойдём, поохотимся на крылатых тварей.

Матвей был уверен, что немчура захочет отомстить за утренний разгром, потому весь день внимательно следил колдовским взором за небом. Очевидно, дальней радиосвязью подразделение на второстепенном участке фронта немцы не оснастили, потому пришлось гонять вестового в штаб.

Матвей не спеша установил на бруствер сошку ружья и прильнул к окуляру прицела. Пришлось ещё пару минут дожидаться, прежде чем над окопами разнеслась тревожная команда: «Воздух»! Самолёты заходили на цель именно с угаданного Кадетом направления.

Враги летели вдоль реки, высматривая позиции возле сожжённого моста. Первый проход пары должен был стать разведывательным, но суровый Кадет играться с немцами не собирался. Как только самолёты достигли дистанции поражения из противотанкового ружья, Матвей выполнил первый выстрел.

Ведущая машина сразу клюнула носом и спикировала, не дотянув до линии окопов, подняв в воздух столб пламени, земли и дыма.

Матвей быстро передёрнул затвор и вложил новый патрон в ружьё. Второй выстрел, уже по ведомому самолёту, он произвёл почти в упор. Пуля разбила фонарь кабины.

Крылья с фашистскими крестами промелькнули над головой красноармейцев. Самолёт вильнул вниз и в сторону, врезавшись в верхушки сосен в паре сотне метров от дальнего края линии окопов.

— Ну вот, как–то так, — даже не оглянувшись на дело рук своих, флегматично взвалил длинностволку на плечо парагвайский зверобой. — Надеюсь, товарищ старший лейтенант, ваши бойцы также не оплошают этой ночью. Окопы противника мы подсветим зажигалками и трофейными ракетами. Обстрел вражеских позиций будем производить с флангов, так что по фронту можете бить смело, наших пулями не зацепите. Ещё у меня просьба произвести обмен трофейных немецких «колотушек» на советские «лимонки», которыми нам сподручнее бить из парагвайских «ручниц».

— В РККА трофейным вооружением не воюют, — скрестив руки на груди, нахмурил брови дотошный комроты.

— Не жмись, старлей, скоро сами партизанами станем, — рассмеявшись, похлопал Гусева по плечу подошедший лейтенант Петренко. — Конечно, если лесной атаман нас в свою разбойную шайку примет.

— Коли под мою руку пойдёте, так милости просим, — улыбнулся партизанский старшина. — Народ меня уже знает, за другим командиром не пойдёт.

— Нас в военном училище партизанить не обучали, — понимая, что суровые местные лесовики не пойдут за городским хлыщом, проворчал Гусев. Он даже был рад спихнуть всю ответственность на парагвайца. Да, честно сказать, за спиной лихого Кадета у старшего лейтенанта было значительно больше шансов сохранить жизнь свою и вверенной ему роты.

Такого же мнения были и все рядовые бойцы в роте, которые смотрели на парагвайского казака, словно на былинного богатыря. И тут дело не только в физической силе молодца, а больше в его сверхестественных способностях и воинском искусстве. Ведь ещё недели на войне Кадет не провёл, а уже чуть ли не под полтысячи врагов истребил и собственную роту бойцов с отличным вооружением в строй поставил. За таким лихим старшиной куда как лучше в бой идти, чем за робким бюрократом в лейтенантских погонах. Командный состав роты тоже восхищался парагвайским самородком, которому впору бы полком командовать, хотя и партизанить у Кадета тоже очень хорошо получалось — помимо удачных боевых действий, ведь сумел увести за собой в лес весь народ из трёх колхозов.

Ночью Матвей провёл партизан к дальнему броду в стороне от главных позиций, тому, по которому вчера переходили реку немцы. Враг не ждал столь наглой контратаки от окопавшихся бойцов РККА, потому даже дозоры у брода не выставил. А вот по тылам противника Матвею пришлось поползать, выискивая и бесшумно вырезая ночные секреты фашистов. Правда, в целях боевой практики, отработать парочку часовых уже у самых немецких позиций Кадет всё же доверил своим бойцам с приборами ночного видения.

Матвей уложил одну группу партизан в леску по левому флангу от немцев, а другую по правому флангу. Гранатомётчики и противотанкисты подкрались к стоянке бронемашин с тыла. Миномётная батарея осталась за рекой, за линией советских окопов. Для координации действий, Матвей снабдил командиров фланговых групп и артиллеристов переносными рациями, одну оставил для себя. Партизанам на флангах строго приказал не менять позиций и вести огонь только по линии вражеских окопов. Лишь снайперам и гранатомётчикам дозволялось свободно барражировать по тылам противника. «Парагвайцы» Кадета были обряжены в мохнатые маскировочные комбинезоны и уже умели бесшумно передвигаться по тёмному лесу, да и приборы ночного видения имелись у трёх пар.

Партизанская атака началась уже ближе к концу ночи. Первыми подожгли стоящие в тылу бронетранспортёры гранатомётчики и противотанкисты. Затем осветительные ракеты из трофейных ракетниц залили светом линию немецких окопов. Бутылки с зажигательной смесью метнули по врагу ручные баллисты. Методично начала посылать мины на головы врага партизанская артиллерия. С другого берега поддержали ружейным огнём бойцы Гусева. С обоих флангов ударили пулемёты партизан, и вразнобой засверкали вспышки карабинов.

Техника в немецком тылу сразу запылала ярким пламенем, но солдатам в окопах было относительно безопасно — разрывы мин вспыхивали редкими всполохами огня. Если бы командиры не приказывали солдатам отстреливаться, из опасения штыковой атаки с флангов, то немцы существенных потерь вообще бы не понесли. А так головы стрелков высовывались над бруствером окопа и методично получали пули от партизанских снайперов.

Осветительных ракет и бутылок с зажигательной смесью у бойцов Матвея было мало, потому вскоре тьма начала брать верх, погружая окопы в сумрак. И тут чародей решил пустить в ход нечистую силу: дальними бросками гранат подавил пулемётчиков по краям линии окопов, а затем скомандовал по рации бойцам фланговых групп подползти ближе к расположению противника и вместе с заполошной стрельбой начать громко орать: «Ура»! Однако при этом самим прижаться к земле и в атаку не бросаться.

Матвей решил применить на практике навыки, приобретённые в ходе многолетних тренировок с манекенами. Ему ещё в детстве отец много раз показывал, как дистанционно управлять куклами. Под магическим воздействием мастера игрушечные самураи сражались на мечах, словно живые лилипуты. Позднее искусству кукловода научился и Матвей. Правда, ученик не мог одновременно двигать несколько фигур, но поочерёдно совладать с парой бездушных бойцов выходило. Особенно хорошо у Матвея получались перестрелки из миниатюрных пневматических ружей. Чтобы по-настоящему наносить удары стальными клинками, важна была не только точность, но скорость и сила ударов, а вот дистанционно наводить ствол ружья и управлять спусковым крючком особых чародейских усилий не требовалось. Верный расчёт векторов гравитационной силы заставлял части материальных объектов двигаться по заданным траекториям. Живые объекты оказывали сопротивление внешнему воздействию, а в управлении с нежитью проблем не было.

В окопах немцев началась сущая чертовщина: мёртвые пулемётчики вдруг «оживали» и разворачивали стволы внутрь окопов. Длинные пулемётные очереди косили всех огненной косой. Мертвецы медленно брели вдоль траншеи, поливая из огненной лейки тела сослуживцев. Редкие ответные выстрелы даже не притормаживали неумолимую поступь зомби. Лишь когда заканчивалась пулемётная лента, жнец смерти падал на дно траншеи, передавая невидимую эстафету мертвяку на другом конце изломанной линии окопов.

Впотьмах было не разобрать, что за смертники идут грудью на встречный огонь. Вспыхивающий язык пламени мерцающим светом озарял бледные лица пулемётчиков с остекленевшими глазами, но ближние свидетели, сражённые раскалённым металлом падали замертво, а дальним наблюдателям мнилось, будто по траншее брели партизанские берсерки в немецких касках.

Из темноты доносилось русское «Ура!». Тёмные фигуры появлялись в крайних траншеях и неудержимо брели, невзирая на встречный рой ружейных пуль и осколков от летящих в них гранат. На место разодранной в клочья фигуры вскоре вставала новая мрачная тень. Партизанские берсерки сжимали смертоносные клещи с обоих флангов, выдавливая солдат из окопов. Пулемёты имелись в каждом стрелковом отделении, потому заряженного оружия парагвайскому кукловоду хватало с избытком. Лишь иногда пулемёты на короткую паузу заменялись автоматами с полным запасом патронов в магазине, а затем вновь раздавались длинные очереди.

Немцы не выдержали атаки с флангов и покинули позицию, пытаясь скрыться в тыловом лесу. До спасительной лесной чащи им надо было преодолеть широкую открытую полосу. В отсветах запущенных в небо последних ракет бегущие фигуры представляли собой отличные мишени, чем тут же и воспользовались партизаны. Пулемётный и снайперский огонь прижал немцев к земле, заставив двигаться ползком или на карачках. Меньшему числу удалось добраться до тёмного края леса, где их бесшумно встретили железные стрелы баллист стрелков с приборами ночного видения.

Матвей, бросив развлекаться в окопах с куклами, тоже принял участие в истреблении отступающего противника. Стреляных пуль в его сумке имелось в достатке — поднакопил во время последних учебных стрельб, но вот всех бегунков достать ему не удалось — уж больно далеко разбрелась толпа по лесу. Так что какой–то части свидетелей тёмного таинства посчастливилось скрыться в чащобе. Однако чародею пока не стоило опасаться анафемы от священников, ибо свои люди не видели всей творимой в окопах бесовщины, а выжившие фрицы считали, что в траншеи заскочили пьяные партизаны–берсерки. Пулемётов у них в наличии и своих достаточно, а большого умения стрелять в упор колхозникам не требовалось. Конечно, на советский патриотизм такое бесшабашное геройство не спишешь, но, как известно, настойка из мухоморов по древнему рецепту в былые времена могла творить чудо–бойцов, не ведающих ни страха, ни боли. Похоже, парагвайские индейцы поведали Кадету секрет такого боевого зелья.

Как только под натиском стрелкового и миномётного огня немцы покинули окопы, красноармейцы прекратили обстрел с другого берега, и партизаны заняли оставленные позиции врага — разгром был полным, трофеи богатыми.

Однако в полной мере воспользоваться результатами позиционной победы сводному советскому отряду было не суждено. Уже к полудню примчалась колхозная полуторка с дальним тыловым дозором и донесла весть, что немцы разгромили южный фланг армии, наши войска отступают к Могилёву. Удерживать рубеж обороны по реке Паньковка больше не имело смысла, и сидеть у разбитого моста стало смертельно опасно. Теперь рота старшего лейтенанта Гусева оказалась в полном вражеском окружении, и ей оставался лишь один верный путь — в партизаны.

Идти под руку своего старшины Гусеву очень не хотелось, но возглавить партизанское соединение он не мог — самому боязно, да и люди за ним не пойдут. Остальные же младшие командиры и рядовые красноармейцы были рады встать в единый строй с партизанским отрядом, который, не потеряв в боях ни единого бойца, громил фашистов, превосходящих и числом, и вооружением. Конечно, желающие могли подобрать логичное объяснение странному феномену, но большинство не стремилось докапываться до истины — людям нравится верить в мистику, а на войне не верующих в божий промысел нет.

Кстати, чтобы выжить и победить врага, всякая чертовщина солдату тоже сгодится, если при этом бесы сражаются на нашей стороне. Потому всё равно, возник бы над челом Матвея сияющий нимб или показались острые рожки, — за таким удачливым кудесником идти в смертельный бой спокойнее.

К исходу дня ещё одно село у границы партизанской зоны обезлюдело. Всё население, словно отшельники в давние грозные времена, ушло в «затвор». Дорогу в лес закрыли густыми засеками из поваленных сосен, крайние стволы, для острастки немцев, заминировали гранатами на растяжках.

Начиналась по–настоящему партизанская война.

Пока Матвей шустрил по мелочи в глухих белорусских лесах, Алексей Ронин в Асунсьоне решил чудить в мировой политике с глобальным размахом. Владыка Парагвая, отложив в сторону листок с краткой сводкой военной разведки о скромной деятельности блудного сына, окинул суровым взором собравшуюся за длинным столом странно подобранную компанию старых соратников. В подобном составе ветераны Гражданской войны ещё никогда не собирались. Сам подбор кадров указывал на очень специфичную тему тайного совещания. В рабочем кабинете Алексея встретились давние товарищи и былые противники, все они были тесно связаны с прежней революционной деятельностью Ронина, некоторые фигуры очень колоритные.

— Вы господа и товарищи, небось, гадаете: зачем это столь занятых людей оторвали от важных дел и заставили мчаться со всех концов света к парагвайскому самодуру на аудиенцию? — Обведя взором десяток уж не молодых хмурых лиц, усмехнулся Ронин. — Торопиться с объяснением не буду, вначале учиню краткий опрос. Надеюсь, из ваших докладов сложится ясная картина опасной политической ситуации в мире и, в частности, на советско–германском фронте. Прошу начальника генерального штаба казачьих войск, Николая Францевича Эрна, начать доклад первым.

Седовласый пожилой генерал–лейтенант встал из–за стола и, взяв длинную указку, подошёл к висевшей на стене карте мира.

— Великобритания отбивает воздушные атаки на свой остров. Ведёт бои с германо–итальянскими войсками в Северной и Восточной Африке. Военно–морской флот блокирует выход из Средиземного моря и коммуникации через Атлантику из заморских колоний, покорённых Германией европейских стран. Однако суда нейтральных государств свободно осуществляют поставки в фашистскую Европу продовольствия и промышленного сырья из стран Северной и Южной Америки. Индию и колонии в Южной Африке контролируют англичане. Войска «Свободной Франции» при поддержке кораблей английского флота пытались отбить некоторые колонии у профашистских властей правительства Виши, но потерпели неудачу. Японцы по договору с французами устроили базу для подводных лодок на Мадагаскаре, а Индокитай, считай что, оккупировали. Из–за притязаний Японии на все страны Юго–Восточной Азии, в скором времени неизбежен военный конфликт с Америкой, которая уже наложила эмбарго на поставки японцам металла и топлива.

— Николай Францевич, ваша политинформация, конечно, нам интересна, но нельзя ли поближе к обстановке на советско–германском фронте? — нетерпеливо заёрзал на стуле дородный Лев Зиньковский, больше известный широкой публике под псевдонимом анархиста Лёвы Задова. В разное время плутоватый тип служил в контрразведке и у анархистов, и у коммунистов, а теперь также рьяно трудился на парагвайских казачков. Зачем его пригласили на секретное заседание руководящего состава страны оперативник «средней руки» не ведал, потому сильно нервничал.

Его революционный соратник и атаман, Нестор Иванович Махно, исподлобья метнул грозный взгляд на бывшего анархиста, заставив верзилу втянуть голову в плечи и пожалеть о несдержанности.

— Я лишь в том смысле, что товарищам гораздо интереснее узнать то, чего не прочитать в газетах, — попытался вывернуться из конфуза Лёва Задов. — Например, когда наши союзнички собираются открыть против немцев второй фронт в Европе?

— Во всяком случае, в ближайший год они подставляться под удар не намерены, — переглянувшись с начальником военной разведки, генерал–лейтенантом Кондрашовым, отрицательно покачал головой Эрн. — Америка делает выгодный бизнес на военных поставках, а Великобритания злорадно наблюдает, как на Восточном фронте свора немецких овчарок сцепилась с русским медведем. Несмотря на явный провал плана «Барбаросса» по проведению молниеносной войны, Германская коалиция уже в первые месяцы сумела захватить Белоруссию, Литву, Молдавию и Западную Украину. Правда, благодаря вмешательству парагвайского казачества, Советскому Союзу удалось уберечь от уничтожения в первые дни войны значительное количество самолётов, танков и артиллерии, вовремя отведя резервы в тыловые районы. Проведённая в недельный срок перед началом войны эвакуация воинских и продовольственных складов из районов западной границы позволила обеспечить ведение оборонительных боёв на первом этапе компании. В частности, оружием, боеприпасами и воинской амуницией удалось полностью оснастить более одного миллиона новобранцев. Круглосуточное наблюдение с парагвайских высотных дирижаблей за линией фронта не позволяет немцам наносить неожиданные удары. Также дирижабли обеспечивают бесперебойную дальнюю радиосвязь между штабами советских войск. А вот подразделения среднего и нижнего звена армии оснащены радиостанциями пока ещё слабо. Исключение составляют лишь части Украинского фронта, где сражаются армии парагвайских казаков и вооружённые ими соединения. Более детально доложить обстановку на южном фасе фронта может прибывший оттуда генерал Карпин.

Фёдор поднялся и, одёрнув китель советского образца, прошёл к другой стене с вывешенной на ней картой европейской части СССР.

— В настоящий момент войска Украинского фронта ведут оборонительные бои на линии Киев — Одесса. На нашем правом фланге войска Центрального фронта отошли к Могилёву. Если немцы прорвутся с севера, то это создаст угрозу окружения нашей группировке войск в районе Киева. Также существует вероятность скорого вытеснения парагвайско–советских соединений со всего левобережья Днепра. Уж слишком растянуты по фронту наши войска, да и крепкого рубежа обороны в голых степях не создать. По–видимому, Одессу нам тоже не удержать. Сталин не отправляет войска из центральных областей страны для усиления южного фланга, пополнение набираем только из местного контингента и парагвайских добровольцев. Снабжение тоже в значительной мере зависит от поставок из–за границы. В народе наш фронт так и называют не Украинским, а Парагвайским.

— Как же вам удаётся столь успешно сдерживать превосходящие силы противника? — успевший достаточно повоевать в украинских степях, полюбопытствовал батька Махно.

— За счёт высотной разведки мы видим все перемещения крупных соединений противника. Достаточное насыщение наших подразделений средствами радиосвязи позволяет координировать действия соседних частей, а также артиллерии и штурмовой авиации. Отлично показали себя в бою вертолёты и автожиры, особенно во время ночных налётов. Кстати сказать, все танки у нас тоже оснащены приборами ночного видения. Однако умело действовать в условиях ночного боя, обучены только парагвайские подразделения. Ещё одним преимуществом является наведение артиллерии воздушными разведчиками. Помимо вертолётов и автожиров, хорошо в этом деле зарекомендовали себя телекамеры на «кобрах» — воздушных змеях с электродвигателями на несущей раме. Особенно хороша в этом случае связка артиллерийского корректировщика с дальнобойной зенитной пушкой. Располагаясь позади пехотных окопов, восьмидесятипятимиллиметровое орудие накрывает объект на удалении пятнадцати километров по горизонту, а воздушные цели — в десяти километрах по высоте. Отличная мобильность четырёхколёсного лафета позволяет быстро перемещать орудие вдоль линии фронта на направление главного удара противника. Ещё мы своевременно перебрасываем на танкоопасные участки летучие отряды противотанкистов. На их ружья установлены оптические прицелы, а у некоторых имеются и ночные прицелы. В частях высокое насыщение стрелковыми снайперскими группами. Половина пехотного состава вооружена автоматами, что сильно сказывается в ближнем бою при отражении атак противника. Сдерживать напор врага помогают минные полосы и быстровозводимые полевые укрепления. Однако в последнем мы явно не успеваем за усложняющейся ситуацией, не хватает землеройной техники и личного состава. Партийные власти на местах выделяют на строительство оборонительных рубежей лишь стариков и женщин.

— А как реагируют в Кремле на ваши запросы? — нахмурившись, отстучал по столешнице дробь пальцами Ронин.

— Говорят, что стране нужен уголь, сталь и хлеб, — грустно усмехнувшись, пожал плечами Фёдор и высказал давно наболевшее в душе: — Видимо, казачьи войска так хорошо показали себя в боях, что ревностно надзирающие за южным участком фронта комиссары убедили товарища Сталина не тратить ресурсы на их поддержку. Истребительная авиация у нас оснащена только экспортными моделями самолётов. Все новые танки с Харьковского завода уходят на Центральный фронт. И даже столь высокая оснащённость пехоты автоматами получилась из–за того, что пополнение стрелковым вооружением происходит только поставками из Парагвая. Если завтра из Кремля придёт разрешение увеличить набор местных новобранцев, то у нас для них не найдётся свободных винтовок.

— Товарищи, какие имеются предложения по пополнению Парагвайского фронта оружием и личным составом? — взглядом обвёл лица собравшихся Ронин.

— Алексей, я исполнил твоё поручение по приобретению в США и странах Южной Америки винтовок устаревших образцов, — слегка привстав со стула, поднял руку Андрей Волков, главный казачий завхоз. — Уже набралось более миллиона дешёвых стволов, однако наши господа генералы не желают брать на вооружение хлам.

— Уж больно мал боезапас к старому оружию, — стоя у мировой карты, развёл руками начальник генерального штаба. — Для интенсивных затяжных боёв патронов явно недостаточно, а пополнить боекомплект уже будет невозможно.

— А нам много и не надо, — загадочно усмехнулся великий затейник. — Андрюха, где хранится твоя оружейная заначка?

— Половина уже переправлена в Иран, вторая — на складах Парагвая.

— Значит, с вооружением у нас полный порядок, — потирая ладони, удивил специалистов оптимист. — Товарищи, теперь разберёмся, откуда взять бойцов?

— У нас из Асунсьона рвутся в бой тысяч десять ветеранов, — наклонив голову, осторожно озвучил ненадёжный источник Эрн. — Но старички уже не столь прыткие, чтобы под пулями скакать.

— Зато имеют богатый боевой опыт, которым могут поделиться с новобранцами, — поднял палец Алексей и глянул на главного парагвайского разведчика: — А Эдуард Петрович мне докладывал, что в советских учебках офицеры забрасывают командование рапортами с просьбами отправки в действующую армию.

— Сталин согласится провести замену в учебных частях молодых командиров на опытных стариков, — кивнул Фёдор и сразу предостерёг: — Однако тут же отправит их на прикрытие московского или ленинградского направления.

— Господин Кондрашов предоставит товарищу Сталину убедительные доказательства, что Гитлер сейчас нацеливается не на Москву, а на Киев и Донбасс, — возразил Ронин. — Украинская сталь, уголь и хлеб немцу дороже кремлёвских звёзд. Война приобретает затяжной характер, и Гитлер не спешит повторять неудачный путь Наполеона.

— Отступив за Днепр, мы фронт удержим, — твёрдо заверил Фёдор. — Но вот северный фас обороны, за Киевом, мы укрепить не успеем. Если Центральный фронт отойдёт ещё дальше, до Смоленска, то мы будем открыты для флангового удара.

— Под Могилёвом у РККА крепкий рубеж, и сосредотачивается крупная группировка войск, — доложил Кондрашов. — Наши военные аналитики считают, что коммунисты смогут на этом участке фронта сдержать продвижение противника, как минимум, на месяц.

— Я договорюсь с товарищем Сталиным о срочной переброске новобранцев из учебных частей вместе с их наставниками на северный фланг Парагвайского фронта, — пообещал Ронин. — Взамен убывшим из учебок командирам мы пришлём своих старых казаков. Боевого опыта у ветеранов уж всяко побольше, а политикой офицерам заниматься с красноармейцами будет некогда, да и комиссары проследят за иноземными военспецами.

— Знаем, убеждать большевиков ты горазд, — признал способности парагвайского агитатора начальник штаба. — Однако за столь короткий срок осуществить переброску десятитысячного контингента из Асунсьона в СССР крайне затруднительно, даже если задействовать все оставшиеся у нас низковысотные дирижабли.

— Направим к берегам Ирана морскую армаду скоростных «Летучих Голландцев», — Алексей повернул голову к адмиралу казацкого флота, Лебединскому: — Алексей Ильич, вы сосредоточили корабли в порту Асунсьона?

— Да, морской флот выполнил ваше странное распоряжение, — степенно качнул головой пожилой флотоводец. — Понимаю, что в регионе Юго–Восточной Азии сейчас трудно работать из–за активности японского флота, но в районе Африки образовался вакуум, только лишь в Средиземное море из–за войны не сунуться. Парагвайские контрабандисты шутят, что хоть в пираты переходи — твёрдой власти в южной Атлантике и Индийском океане нет.

— Это вовсе не шутка, — подняв указательный палец, заинтриговал парагвайский владыка. — Однако вернёмся к этому вопросу попозже, а пока обсудим проблемы на советском фронте. Фёдор, как сражаются штрафные батальоны?

— Отлично воюют, вот только поток добровольцев из исправительно–трудовых колоний скудный. Люди готовы идти сражаться за родину, но из штрафбата переводят в строевую часть только после ранения. Смыть вину кровью, сохранив жизнь, удаётся меньшинству из общего состава штрафбата. А просто так давать волю и оружие бывшим «врагам народа» и уголовникам советская власть опасается. Кроме того, работники на трудовом фронте тоже нужны — много народа из лагерных зон комиссары не выпустят.

— Ну, рабский труд никогда эффективным не был, — брезгливо поморщившись, махнул ладонью Алексей. — Предложим Сталину заменить рабов на мотивированных тружеников, оснащённых производительной техникой. Андрей, ты отправил в Сибирь очередную партию электропил, пароэлектрогенераторов и грузовиков?

— К технике всё равно рабочие руки нужны, — пожал плечами казачий завхоз. — Мужиков большой недостаток, Сталин уже ставит на заводах к станкам даже женщин и подростков.

— Надо бы помочь товарищам и на трудовом фронте, — сочувственно вздохнув, кивнул Ронин. — Мы можем переправить из северо–западных провинций Китая миллион рабочих.

— Так наёмным работникам нужно же платить, а откуда Сталину денег взять? — подал голос казначей, Семён Вездельгустер. — Вождь и своим–то гражданам труд оплачивает продуктовыми карточками.

— Ну ты же, Сёма, можешь дать в долг? — улыбнулся товарищу Алексей.

— Казацкая казна тоже не бездонная, — недовольно надул губы толстяк. — Мы и так всю технику, вооружение и провизию для Парагвайского фронта оплачиваем из своего кармана. А из–за войны в Европе, товарные и денежные поступления от контрабанды упали вдвое.

— А что нам на это ответит господин Ситный, курирующий европейский «чёрный рынок»? — Ронин обратился к франту с тонкими усиками, наряженному в костюм по последней парижской моде.

— В военное время стало совершенно невозможно работать, — развёл холёными руками глава европейских контрабандистов. — Военная диктатура подавляет всякое свободное предпринимательство. Границы закрыты, порядки ужесточены. Моим гангстерам приходится натуральным образом партизанить.

— Значит, действительно, необходимо уходить на вольные земли, — получив подтверждение каким–то своим мыслям, кивнул Алексей. — Но это тоже обсудим чуть позже, а сейчас давайте закончим с первым Парагвайским фронтом. Промышленную зону Украины нам надо обязательно удержать, поэтому для оснащения новых боевых подразделений пожертвуем штатное вооружение частей армии Парагвая. Нападать на нашу страну никто не собирается, а на всякий случай у нас на складах теперь имеется полумиллионный запас старых винтовок. За пару месяцев наши заводы восполнят временную потерю оружия. Сейчас главное выиграть время, дать Советскому Союзу спешно нарастить производство. И для ускорения процесса мы можем в ближайшее время направить в СССР, помимо лесорубов из Китая, ещё пару миллионов рабочих на заводы.

— Атаман, замах у тебя широкий, но где же я наберу по миру столько охотников? — почесал затылок Андрюха и повернулся в сторону закадычного друга за поддержкой. — Да и у Сёмы золотой мошны не хватит авансы раздавать, а уж Сталину, так вообще, нечем рабочих приманить.

— Не хлебом единым жив человек, — назидательно изрёк парагвайский владыка. — Рабочим в капстранах и заморских колониях недоступно дорогое среднетехническое и высшее образование, а в СССР обучение оплачивает государство. Сейчас всех студентов отправляют на фронт, учебные заведения простаивают. Вот для иностранных рабочих и подойдут занятия в вечернее время и на курсах заочного обучения, в счёт оплаты за труд на заводе. У себя на родине им капиталисты никогда столько платить не станут, чтобы хватило на получения образования в техникуме или институте.

— А ведь и верно, советская профессура готова за одни лишь продовольственные карточки и отсрочку от призыва в армию поднатаскать иностранцев в науках, — довольно заулыбался казачий экономист, Андрюха.

— Ну, многие патриоты тоже рвутся на фронт, — заступился за интеллигентскую прослойку владыка. — Однако столь неэффективно использовать научный потенциал страны расточительно. Пусть лучше мозги учёных сэкономят большевикам золото, которым бы пришлось оплачивать квалифицированный труд наёмных рабочих.

— А если для некоторых иностранцев задачка окажется не по зубам? — вспомнил собственный горький опыт недоучившийся студент.

— Не сдадут экзамен — не получат диплома, — развёл руками владыка и хитро подмигнул. — Но ведь это выяснится нескоро, к тому же казаки оплачивают проездной билет только в один конец. Ведь и лотерейный билет не каждый окажется выигрышный, но люди готовы рискнуть в погоне за счастливым случаем. Мы лишь дадим молодёжи возможность, которую в своей стране им никто не предоставит. Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов идеологические мотивы — прогрессивные пролетарии будут на трудовом фронте сражаться против фашизма. Ну, а не очень идейные, избегут воинского призыва в буржуазные и колониальные армии.

— Парагвайцам придётся часть персонала из торговых казачьих домов отправить в качестве переводчиков, — сразу начал развивать план атамана деловой завхоз Андрюха. — Хотя, для китайских лесозаготовителей это будет лишним. Первый миллион работяг мы без труда переправим из Китая, Ирана и Турции, а вот для доставки партии студентов–заочников из стран Северной и Южной Америки потребуется время. Пожалуй, задержка пойдёт им даже на пользу — русский язык поучат на подготовительных курсах. И транспортировка через океан должна обойтись не слишком дорого, потому как пассажирские лайнеры простаивают из–за войны в Европе. Кстати, а кого мы потребуем у Сталина в обмен на предоставленный трудовой ресурс?

— Ну раз не все зэки хотят записываться в штрафники, то мы предоставим желающим возможность отслужить на трудовом фронте, — придумал, как заполучить партию новых добровольцев, Алексей. — Думаю, что разменять десяток лет в таёжных лагерях на пару годков службы в прифронтовом стройбате, найдётся немало охотников. Главное оружие в стройбате — лопата, поэтому старых иностранных винтовок с куцым запасом патронов им хватит. Надеюсь, триста тысяч «окопных кротов» сумеют быстро возвести неприступный рубеж обороны на северном фланге Парагвайского фронта. К тому же, мы им ещё и всю инженерную технику из Абиссинии сможем скоренько перебросить. А кто не проявит бурного энтузиазма в рытье окопов и возведении блиндажей, отправится в них сидеть в качестве штрафников. Кстати, в качестве караульных взводов для стройбата и бойцов заградотрядов можно использовать подразделения африканцев и китайцев — вот и ещё один источник пополнения армии.

— На южном фланге немцы используют итальянские дивизии, — задумчиво погладив подбородок, подсказал начальник разведки. — Абиссинские светоносцы охотно схватятся с чернорубашечниками. Можно до ста тысяч паладинов поставить против итальянских оккупантов даже в боевой строй.

— Поддерживаю предложение, — кивнул начальник штаба. — Абиссинские воины отлично подготовлены и уже имеют боевой опыт. Идея со стройбатом тоже полезная, но вот набирать туда нужно только «политических» и осуждённых по «бытовым» и «хозяйственным» статьям. А вот уголовников выпускать из зоны не следует, из рецидивистов ударников труда не сделаешь, и без конвоя блатная публика сразу разбежится.

— Для лихих людей у меня есть более заманчивое предложение, — показал ладонями успокаивающий жест коварный владыка. — Сталин охотно выдворит из страны опасных бузотёров, а мы из этого дерь… — Алексей кашлянул в кулак, — дармоедов вылепим бойцов невидимого фронта. Вон, у господина Ситного весь контингент с гнильцой в душе, а пользу казачьей экономики контрабандисты приносят весомую.

— Помилуй, владыка, зачем мне за рубежом русские урки, незнающие местного языка и нравов, — протестующе замахал руками глава европейских «неформалов». — Да и сам я зону не топтал, живу не по понятиям и по блатной фене не ботаю. Не в масть мне шайкой русских уголовников рулить.

— Твоё дело будет обеспечить взаимодействие иноземной криминальной агентуры с русскими ударными отрядами. Ты же сам жаловался, что в европейских странах стало невозможно работать, вот и перебирайся со своими людьми на новый плацдарм.

— О чём речь? — насторожился Ситный.

— Будем подбирать выпавшие из лап европейцев жирные куски, — потёр ладони парагвайский владыка. — Африканские колонии остались без присмотра. Север континента и самый его восток трогать не будем, пускай там англичане с немцами и итальянцами сами грызутся за колонии. А вот всю центральную и западную часть Африки приберём к своим рукам.

— Смею заметить, что генералу Шарлю де Голлю силами воинского контингента «Свободной Франции» ещё не удалось отбить у профашистского режима Виши ни одной колонии, — постучав кончиком указки по карте мира, напомнил начальник штаба. — Десантная операция континентального масштаба Парагваю тоже не по силам. В каждой колонии располагается сильный гарнизон с артиллерией и крепкой тыловой базой. Власти могут дополнительно рекрутировать местных колонистов или даже лояльные им племена аборигенов.

— Могут, отбиваясь от нападения вражеского морского десанта, — подняв палец, усмехнулся Ронин. — Колониальные войска также могут подавить восстание части угнетённого населения. — Алексей разогнул второй палец. — Власть не пошатнётся и от внезапного набега из–за рубежа крупной банды. — Ронин разогнул большой палец, а затем, сделав паузу, сжал пальцы в фигуру кукиша. — Но если корсары блокируют морские пути, партизаны и разбойники перекроют дороги, вожди угнетённых племён получат стрелковое вооружение, а лидеры местных колонистов выступят за отделение от метрополии и создание независимого государства, то узурпаторский режим падёт, как гнилая фига, сбитый ударом палки.

После столь неожиданного предложения раздербанить бесхозные европейские колонии, старые революционеры думали недолго.

— У нас теперь есть полмиллиона свободных винтовок с достаточным запасом патронов, — хищно оскалился батька Махно. — Во всех колониях располагаются казачьи торговые дома, персонал которых тесно связан с местными лидерами. Мы можем поставить во главе национального восстания энергичных вождей, при этом не суть важно, будет это амбициозный вождь аборигенов или уважаемый предводитель из европейских колонистов — главное, что они поднимут революционную волну.

— А разбойные нападения на морские коммуникации и наземные базы, отвлекут власти для защиты собственности, — понял свою задачу Ситный. — В покорённой немцами Европе и среди эмигрантов найдётся много амбициозных аристократов, которые захотят стать правителями независимых государств. Если элита в колониях вовремя не сообразит отмежеваться от фашистской Европы, то её сметут народные бунты, военные перевороты или растерзают дерзкие набеги бандформирований.

— Против активных действий партизан внутри страны, предательства части местной элиты и одновременных жестоких ударов извне колониальным режимам не устоять, — согласился начальник штаба. — Поддержки из метрополий не будет, а соседи разобщены. Между колониями Франции, Бельгии, Португалии, Испании, Италии даже связей никаких нет — до войны они все соперничали.

— Африка столь велика, что пока революционеры и корсары будут скоординировано разваливать одну колонию, власти в другой будут сидеть в неведении, — поддержал адмирал флота. — Мои «Летучие Голландцы» не приспособлены вести сражения с морскими флотилиями и воздушными эскадрильями, но одиночные суда и самолёты им не страшны. Скорость и запас хода у лёгких парагвайских кораблей выше, чем у бронированных устаревших сторожевых кораблей в колониях, а наличие ударного вертолёта и дальнобойных управляемых торпед позволяет уничтожать противника, не входя в зону действия его артиллерии. Кроме этого, мощные электровертолётные платформы позволяют осуществлять высадку десанта и доставку груза на любой, не оборудованный берег. Базироваться корсарский флот может в английских колониях, туда же будем переправлять захваченную добычу для последующей отправки в Великобританию или США. Кстати, в Юго–Восточной Азии тайным пристанищем для флота корсаров могут стать острова американских колоний.

— Господа флибустьеры, чуток умерьте пыл, — осадил энергичных соратников Ронин. — Давайте сперва поработаем в Африке, а уж потом возьмёмся за французский Индокитай и острова южных морей. Нам пока ссориться с Японией рано, пусть американцы бодаются с самураями.

— Ну тихаря торговые суда пограбить–то можно? — разгорелись глаза у главы европейского клана контрабандистов.

— Если только вместе с партизанами, и на моторных китайских джонках, — улыбнулся Алексей. — Но вообще–то, наша главная задача не грабёж враждебных колоний и их торговых судов, а организация национально–освободительных движений. Возможно, где–то это будет военный переворот, устроенный местными колонистами, а в других странах угнетённый народ и вожди аборигенов устроят настоящую революцию. И нам не столь важно — установится в независимых странах буржуазный или пролетарский режим, да пусть хоть возникнет королевство во главе с вождём аборигенов. Нам главное выгнать профашистских коллаборационистов и включить всю африканскую экономику в сферу стран антигитлеровской коалиции. Парагвайские торговые дома должны помочь новым независимым государствам в развитии промышленности и сельского хозяйства.

— Понятно, что колониальные товары, с небольшой казацкой наценкой, переправляем в Англию и США, — торопился уточнить расклад прибыли Ситный. — А какая доля от грабежа достанется корсарам?

— Половина, — расщедрился владыка. — Другая пойдёт парагвайским казакам в оплату за корабли, оружие, провиант и тыловую базу. Только давайте не будем будоражить мировую общественность использованием названия древнего ремесла джентльменов удачи. Ведь, по сути, корсары являются теме же наёмниками, поэтому будем считать их солдатами удачи, которые служат в частной военной компании. При этом Парагвай хоть и является главным акционером компании, но, как государство, не несёт политическую ответственность.

— Я могу своих коллег из Америки привлекать? — продолжал уточнять полномочия Ситный.

— Столько, сколько сможешь вовлечь, — кивнул Алексей и глянул на батьку Махно. — Нестор Иванович, этот же принцип касается и анархистов. Пришло время вновь разжигать пламя мировой революции.

— А как отнесутся к пожару англичане и американцы? — прищурив глаз, обернулся к начальнику казачьей разведки Махно.

— В чужом стане — благосклонно, — улыбнулся Кондрашов. — Это их излюбленный приём во время военных конфликтов — сеять смуту внутри враждебного лагеря. Кстати, они сами будут очень рады избавиться от коммунистов–троцкистов и всяких других политических бузотёров–леваков.

— Фёдор, ты у нас сидел в сибирском лагере за связь с троцкистами, — вспомнил недавнюю опалу товарища Ронин. — Тебе у иностранных коммунистов доверия больше — возглавишь армию интернационалистов. За режим Сталина троцкисты воевать не пойдут, а вот знамя мировой революции поднимут охотно.

— А как же мой Парагвайский фронт? — нахмурился советский генерал.

— Считай африканский поход Вторым Парагвайским фронтом, — успокоил патриота Ронин.

— Ещё есть трудовой фронт, — приосанившись, тщеславно напомнил свою важную роль казацкий завхоз, Андрюха.

— А ещё немаловажен финансовый, — подал голос главный казацкий казначей, Сёма Вездельгустер. — После падения европейских колониальных режимов, следует вытеснить их валюты из стран Африки, заменив надёжным золотым казацким рублём.

— Сёма, спешно печатай новые банкноты, — улыбнувшись деятельному банкирчику, одобрил прибыльное дело парагвайский владыка.

— А мне какую должность предложено занять? — встрепенулся обделённый властными полномочиями Лёва Задов.

— Ситный будет командовать иностранным легионом наёмников, а ты — русским, — не забыл про приглашённого товарища Алексей. — Помниться, при царском режиме ты отбывал срок по уголовной статье, да и при большевиках с тюремной братвой связь не терял, так что в блатной среде человек свой. В обмен на китайских лесорубов, бери у Сталина из лагерей партию отчаянных джентльменов удачи. Такие не захотят корячиться в стройбате или гибнуть за идею в штрафниках, а вот за блеском золотого тельца потянутся охотно. Ореол пиратской романтики и вольные просторы поманят искателей приключений в южные моря и страны. Рисковые и удачливые атаманы смогут в африканскую компанию сколотить приличное состояние или даже стать влиятельными сановниками в новых освобождённых странах. Простые же бойцы обретут за рубежом свободу, деньги и нескучную жизнь.

— Эдак всякий урка возжелает рвануть из колонии на волю, — ухмыльнулся Лёва Задов. — Сколько пиратов мне нужно набрать для частной военной компании?

— Добротного материала среди блатной масти мало, — с сомнением покачал головой Алексей. — Выбирай рисковых бойцов, способных биться насмерть и умеющих беспрекословно подчиняться лидеру.

— Я буду нанимать вожаков, а уж паханы сами подберут нужный контингент, — со знанием дела подошёл к поручению опытный оперативник. — Наживку мы кидаем блестящую, заглотят влёт, а вот сорваться с крючка будет трудно: иностранных языков урки не знают, попадут в окружение враждебной среды, без поддержки со стороны казаков им в чужом опасном краю не выжить. Думаю, порядки в частной армии установятся суровые, как на пиратском корабле — особо не забалуешь, однако и вознаграждение немалое.

— Верно мыслишь, адмирал, — ободрил Алексей. — Постарайся набрать хотя бы тысяч тридцать стоящих бойцов.

— Да я и пятьдесят тысяч душ добуду, — выпятил грудь новоявленный пиратский адмирал. — Ведь если какая гнилая душонка сгинет в африканском походе, то никто жалеть не станет. Оно и для Сталина, какая разница: пристрелит ли паршивца строгий капитан или неумеха сдохнет в перестрелке с колонистами, да хоть пусть трусливо сбежит в первом заморском порту и прозябает в гнилых нищенских трущобах — советскому трудовому народу любая причина отсутствия такого штрафника в родном краю только на пользу пойдёт.

— Да, в Советский Союз бывшим наёмникам хода уже не будет, — тяжело вздохнув, развёл руками Алексей. — Но если честно отслужат по контракту трёхлетний срок, то потом смогут поселиться в любой из освобождённых ими колоний или эмигрировать в какую–нибудь капстрану.

— Даже с пустыми карманами свободно бродяжничать среди пальм у побережья южного моря всяко лучше, чем в Сибири хлебать лагерную баланду под сенью родных ёлок. А уж с деньгами–то деловым парням везде жить хорошо, — ухмыльнулся Лёва Задов и прихлопнул ладонью, словно блестящую монету, скачущего по столешнице солнечного зайчика.

В просвете затянутого тучами хмурого зимнего неба Парагвая выглянуло заходящее солнце. Золотистые лучи света преломлялись в хрустальных гранях роскошной люстры, бросая сверкающие блики по столу, будто россыпи золотых пиастров.

После отвода своего отряда и роты Гусева от берега Паньковки, Матвей занялся обустройством места новой засады на западном краю партизанского района. Вот уже как пару дней бойцы хозроты и жители деревни Малое Городно занимались перевозкой провизии и скарба на восточный берег реки Бобр. Сбежавшие полицаи, наверняка, проведали и доложили немцам, что разбоем на подконтрольной им территории промышляет большая банда партизан, состоящая только из стариков и совсем уж зелёных юнцов. Новые власти не могли не отреагировать на вопиющий факт мародёрства и саботажа. Местных жителей необходимо показательно призвать к порядку, чтобы их соседям тоже неповадно было растаскивать имущество Третьего рейха.

Отправлять лишь один пехотный взвод на отлов мародёров явно недостаточно, а вот роту, с поддержкой бронетранспортёрами, — в самый раз. Ну, не на танках же гоняться по лесным дорогам за толпой колхозников? Трагические события, недавно произошедшие на западной границе партизанской зоны, немецкое командование не связывало воедино с творимым разбоем в сёлах восточной части, ибо никто ещё не ведал о появлении «Парагвайского района».

Под покровом ночи Матвей перевёз, за несколько ходок, на тентованных грузовиках роту Гусева и боевой отряд партизан, расположив их в лесу за деревней Малое Городно. Местные жители увлечённо занимались спасением нажитого имущества и по дороге в сторону районного центра не бродили, вражьих же лазутчиков успешно перехватывало боевое охранение. Днём пролетал воздушный разведчик, но с неба ему не разглядеть, что творится под кронами деревьев. Между тем, партизаны там вовсе не прохлаждались.

Ждать появления карателей партизанам пришлось недолго. На четвёртый день, после начала эвакуации населения и всего имущества из второй заречной деревни, на просёлочной дороге появились мотоциклисты. Они стремительно промчались по открытому участку дороги, через поле уже скошенной озимой пшеницы, разведали путь чуть дальше, а затем вернулись назад, к авангарду карательного отряда.

По пыльной дороге на поле серой змеёй выползла длинная колонна немцев. В голове роты медленно двигались бронетранспортёры, за ними глотали пыль усталые пехотинцы, в конце колонны плёлся обоз на конной тяге. Влево и вправо от дороги пролегали выгоревшие на солнце широкие полосы пшеничной стерни, до кромки леса было не меньше пары сотен метров. Шустрые разведчики проехались вдоль обочины дороги, давя колёсами мотоциклов норки сусликов. Никаких врагов и тайных позиций на поле не обнаружили. Визуальный осмотр далёкой зелёной стены леса тоже не тревожил: кромку поля обрамлял чахлый кустарник и хилый сосновый подлесок — обычная сельская картина.

Когда серая змея целиком вползла на открытый простор, по её железной голове с грохотом ударили бронебойные пули, а распластанное по дороге тело разорвали взрывы миномётных бомб. Следом налетел рой жужжащих пуль, и со стороны леса донёсся грохот ружейно–пулемётной стрельбы. Завершили же картину локального апокалипсиса выехавшие бронетранспортёры, перегородившие дорогу с обоих концов и простреливающие её на километр из крупнокалиберных пулемётов.

Немецкая бронетехника запылала дымными факелами, кони в гужевом обозе полегли тоже сразу, а вот пехоту пули и мины только сильно проредили. Удивительным образом в первые же секунды внезапной атаки оказались истреблены все офицеры роты. Однако в течение последующей минуты, когда меткие пули беспощадно выбили и всех унтер–офицеров, стало ясно, что советские снайперы отлично разбирались в особенностях немецкой униформы и терпеливо выцеливали подопечных с самого начала их входа на гиблое поле.

По обеим кромкам леса в неглубоких ячейках, среди кустарника и подлеска, залегли стрелки, накрытые мешковиной, присыпанной старой хвоей. Пулемёты вели кинжальный огонь из бойниц бревенчатых стен, прикрытых грунтом и ветками. Высоко в густых кронах крайних сосен спрятались узкие бревенчатые помосты, устроенные между групп плотно стоящих стволов. Из–за маскировки хвойными лапами, деревянные дзоты сливались с зелёными шапками сосен. У каждого пулемётчика и снайпера в прорехах зелени был свой сектор стрельбы. Пулемёты из нижних дзотов перекрёстным огнём прижимали немецкую пехоту к земле, а верхние вдоль и поперёк прочёсывали рассыпанный по полю строй. Все партизанские снайперы тоже расположились на защищённых брёвнами замаскированных насестах и сверху расстреливали серые мишени на жёлтом поле гигантского тира.

Матвей, после того, как в первый момент помог противотанкистам поджечь броневики, приступил к снайперской стрельбе из противотанкового ружья с оптическим прицелом. Вообще–то, он мог бы точно поражать цели и без оптики, но хотелось видеть воинские знаки различия на вражеских мундирах, чтобы в первую очередь выбивать главарей карательного отряда.

Оставшиеся ещё не ранеными немцы поняли, что перестреливаться с надёжно укрытыми в земле и за стенами дзотов партизанами бесполезно, а лежать на голой, простреливаемой со всех сторон равнине бессмысленно, поэтому предприняли отчаянную попытку проползти пару сотен метров и прорваться в спасительный лес.

Однако ретивых зачинщиков дерзкого похода тут же упокоили снайперы, а пулемётчики из верхних дзотов длинными очередями перемешали порядки тихоходных ползунков.

По частоте ружейного огня немцы понимали, что остатки их роты плотно обложила пара советских пехотных рот. Стреляли явно не юные пионеры и старики–разбойники, а кадровые военные, так что вся история с карательной экспедицией против толпы колхозников была изначально обречена на провал — засада, без шансов победить.

Но то, что подразделение вермахта атаковали не партизаны–дикари, а хоть и варвары, но регулярные советские части — вселяло надежду на возможность цивилизованно сдаться в плен. Сразу после безуспешной попытки прорваться, а вернее как–то проползти на пузе, в лесную чащу, солдаты стали наматывать на стволы винтовок мятые носовые платки и энергично размахивать самодельными белыми флагами.

Стрельба сразу смолкла, над выкошенным полем воцарилась зловещая тишина. Красноармейцы и партизаны призадумались. Когда устраивали капкан на немецкую стаю, никто как–то не предполагал, что могут быть ещё и пленные. Пауза затянулась надолго, пока командиры подразделений собрались на военный совет и не решили неожиданную проблему. Большинство партизан высказалось за то, чтобы на голом поле окончательно заморить карателей. Кадровые же командиры указывали на опасность ночного прорыва части врагов из неплотного кольца окружения. Конечно, из–за снайперского и пулемётного огня большинство солдат не доживут до заката, но вот в темноте такую обширную поляну не удержать — кто–то да уползёт. С немецкими ранеными тоже возникала проблема, праведный гнев на карателей уже чуть поостыл, и добивать калечных теперь очень уж не хотелось.

— Фашисты с партизанами обмениваться пленными не станут, — отрицательно покачал головой лейтенант Петренко. — А нам расстреливать сдавшихся, как–то, не по–советски.

— Но и кормить такую вражью свору колхозу накладно выйдет, — зло возразил один из партизан. — До конца надобно додавить ядовитую гадину, пока не уползла. Каратели не пожалели бы наших мирных селян.

— Ну мы же не фашисты! — горячился младший лейтенант Волынский. — Даже на войне есть правила.

— За линией фронта, в тылу врага, правила свои — партизанские, — сурового вида пожилой мужик надвинул козырёк гражданской кепки на глаза и, пряча взор, стыдливо предложил крестьянскую хитрость. — Германца в плен брать надо, чтобы ночью не уполз, подлюка, но потом осудить военным трибуналом и расстрелять фашистскую сволочь.

— Раненых тоже расстреливать⁈ — побагровел от гнева молодой лейтенантик.

— А кто подранков лечить–то будет? — тут же привёл убийственный аргумент суровый партизан. — У калек заслуг пред нами нет — все фашисты одинаковые.

— Но не все немцы фашисты, — неожиданно заступился за поверженного врага отмалчивающийся до того Кадет. — Офицеров и унтер–офицеров мы уже упокоили, а остальной контингент пехотной роты набран из бывших крестьян и пролетариев. Будем исходить из того, что партийные национал–социалисты в простых частях рядовыми не ходят. Дед Захар жаловался на отсутствие крепких мужиков в хозроте, вот и подкинем ему полсотни землекопов. Пусть трудом зарабатывают на хлеб: средь болот обводные канавы роют и землянки сооружают для жителей партизанского лагеря. На раненых же, мы поупражняемся в проведении хирургических операций, мне с молодым фельдшером надо «руку набить». Кого сумеем спасти и выходить — запишем в легкотрудники.

— Вот это по–людски, — охотно согласился суровый командир в кепке. — И в партизанском хозяйстве крепкие руки пригодятся. А ты, Кадет, неужто и в медицине мастак?

— К сожалению, в госпитале Асунсьона в военно–полевой хирургии у меня было совсем мало практики, — скромно улыбнулся парагвайский кудесник. — Мама мечтала, чтобы я стал врачом, потому поощряла общение сына с парагвайскими хирургами и шаманами племени гуарани. Классического медицинского образования у меня нет, зато я нахватался некоторых очень действенных приёмов народного знахарства и костоправства от казаков, китайцев и индейцев. Надеюсь, если мы с фельдшером сумеем спасти часть раненых немцев, то и товарищи–партизаны уверуют в нашу силу и не станут отказываться от помощи медиков–недоучек.

Партизаны милостиво приняли сдачу немцев в плен и под конвоем отправили на хозработы в самую гущу болотных топей. После разгрома очередной полноценной пехотной роты, вооружения в отряде стало с большим избытком. Пистолеты и гранаты сразу разошлись по рукам, а остальные излишки оставили для будущего пополнения. Все верили, что с таким лихим атаманом новые победы себя ждать не заставят.

Особенно людей воодушевило невероятное известие, что парагвайский целитель сумел спасти жизнь всем дожившим до времени проведения операции раненым. Работать чудо–хирургу пришлось больше десяти часов подряд, но не один пациент не умер в ходе операции. Удивляло и то, что после все раненые быстро пошли на поправку. Показательно стало и странное поведение молодого фельдшера, который от деревенского батюшки потребовал себя срочно окрестить в православную веру. Видать, сильно впечатлило недоучившегося студента мастерство казацко–индейского чудо–лекаря, умевшего прикосновением руки извлекать пули из тел, одним лишь взглядом останавливать кровотечение и затворять раны, жонглируя огнём от свечи. Правда, такими откровенными деталями молчаливый фельдшер ни с кем не делился, чтобы не сочли полоумным. Просто, когда в разговоре упоминал Кадета, обязательно крестился и говорил о мастере всегда очень уважительно, всех заверяя, что без божьего промысла столь величайшее искусство невозможно.

В тяжёлые времена людям нужен был сильный и удачливый лидер, а ещё лучше, если ему, помимо фортуны, благоволили и другие божественные сущности. Похоже, парагваец призвал всех, кого только смог, на сторону партизан: и великого христианского бога, и древних языческих лесных тварей. Иначе как объяснить, что после проведения коллективного молебна, в воздухе над «Парагвайским районом» у немецких самолётов начали глохнуть двигатели, и машины падали, врезаясь в кроны деревьев. Хотя германское командование списывало эти чудеса на происки злых парагвайских технарей, которые как–то научились секретным волновым оружием воздействовать на моторы, но простой народ истово верил в божий промысел.

А после того, как парагваец постучал в шаманский бубен и призвал болотных духов на помощь, странные дела начали твориться и в лесных дебрях. Старожилы перестали узнавать знакомую местность: давно осушенные болота наполнились водой; ручьи, кем–то перегороженные земляными плотинами, изменили старые русла и затопили большие участки леса. Правда, злые языки утверждали, что всё это безобразие учинили рабочие бригады пленных немцев, но тогда уж очень работящими оказались землекопы — эдакую часть леса изловчились за месяц перерыть. Да и откуда тогда появилось в лесу множество новых родников? Ведь следов глубокого бурения возле источников не просматривалось. Создавалось впечатление, будто неведомая сила выдавила жидкость из подземного водного пласта на поверхность, пробив для родников восходящие каналы в грунте.

И уж как–то очень складно всё выходило, словно неведомый паук–архитектор сплетал причудливый узор из каналов, болот и мелких водоёмов, перегораживая лес липкой ловчей паутиной. При этом ещё было тоже не понятно, что за дьявольская сила странным образом валила сухие или подгнившие деревья, заваливая непроходимыми засеками обходные маршруты. Неужто и впрямь в лесах и на болотах проснулись могучие древние духи?

Безопасно перемещаться по «Парагвайскому району» стало лишь по нескольким старым дорогам и сети извилистых троп. Но и это только для партизан, так как врагов поджидали на всём пути хитро замаскированные доты с пулемётами, ловушки с дистанционно управляемыми минами и капканы с самострелами из охотничьих ружей. Теперь в каждом секторе леса появились «домовые», которым поручалось проводить отряды по своим опасным владениям.

Пробираться же через лес напрямки никто уже не решался, ибо такая дерзость стала для всех смертельно опасна. Лишь особо подготовленные спецотряды «леших» могли безнаказанно бродить вдоль каналов болотной паутины. Остальных, рискнувших идти не вдоль намалёванных на стволах сосен по обочинам дорог и тропинок указательных стрелок, ждала неминуемая смерть.

Местные жители с первого раза это уяснили, когда «лешие» притащили из запретной зоны груду окровавленной немецкой формы и вооружение, а вот враг ещё много раз упорно пытался пробраться с чёрного хода в логово партизан. «Лешие» уверяли, что они только разоружали изрубленные трупы немцев и топили в болоте, а расправлялся с непрошеными гостями призрачный Цыганский барон. Он, будто бы, восстал из мёртвых и теперь бродит по лесным дебрям, мстит фашистам за расстрелянный цыганский табор. Некоторые «лешие» даже клялись, что лично видели высокую фигуру в длинном чёрном плаще с капюшоном, которая бесшумно бродила средь болотных топей. Иные утверждали даже, будто замечали блики лунного света на лезвии длинного клинка, зажатого в руке призрака.

И хотя никто не мог похвастать, что находил следы ног Цыганского барона на влажном грунте, но вот результаты ударов острого клинка на разрубленных телах немецких разведчиков видели многие. Призрак был вовсе не бестелесный, раз умел с одного удара рубить врагам головы. А ещё не понятней было то, как мститель разыскивал жертв в дремучем лесу и то, каким образом сообщал командиру партизанского отряда, где подбирать трупы. Видно, не врал Кадет, что индейские шаманы научили его общаться с духами, — результаты впечатляли даже закоренелых атеистов.

Матвей работал на износ, старался везде успеть: и земляные запруды устроить на новых ручьях, и сухостоем старые тропы завалить, а ещё надо было заниматься обучением новобранцев и лечением раненых. Чтобы охватить вниманием всю партизанскую зону, Матвей решил воспользоваться проверенным отцовским средством — деревянным дрыналётом. Только в качестве летательной модели Матвей выбрал парагвайский автожир, изломанный корпус которого обнаружил в районе старой линии обороны. Лопасти подправили местные умельцы в мехмастерской, а исправный двигатель чародею был и вовсе не нужен — силовой вектор гравитации отлично заменял воздушную тягу. Шумная жестяная погремушка имитировала звук работающего мотора.

Теперь Матвей ежедневно облетал партизанские владения, выявляя отряды вражеской разведки и отдельных предателей, пытающихся пробраться сквозь запретные зоны. Ликвидировать врагов он старался по ночам, чтобы поменьше шокировать патрули «леших» появлением призрачного Цыганского барона. Командир пока ещё опасался посылать своих новобранцев на самостоятельный перехват матёрых немецких разведгрупп, жалел неопытных бойцов.

Зато немцы своих спецов не жалели, засылали и целые партии, и одиночек, старавшихся прибиться к эвакуируемым из окрестных деревень жителям. Настырность врага позволила вскоре насытить партизанские отряды достаточным количеством переносных раций и наладить быструю связь с дальними постами и рейдерскими группами.

«Парагвайская зона» за пару месяцев деятельности Кадета превратилась в огромную чёрную дыру, которая словно гигантский водоворот засасывала в своё чрево всё больше и больше жителей из вокруг расположенных деревень. После того, как очередной населённый пункт попадал в зону расширяющихся интересов партизан, в нём уже через сутки не оставалось ни одного жителя, да и вообще ни одной живой души, даже собаки и кошки исчезали. Нельзя сказать, что бесследно, но идти по следам медленно бредущего каравана было смертельно опасно: под ногами преследователей взрывались управляемые фугасы, по обочинам заваленных спиленными деревьями дорог подстерегали мины, а из лесной чащи метко стреляли снайперы, да и пулемётчики не давали расслабиться.

Прежде чем уводить новую партию селян, Матвей лично изучал местность, намечал пути для отхода и места засад. Наиболее подготовленные рейдерские группы партизан заранее минировали дороги, обустраивали в сторонке скрытые от глаз стрелковые позиции, рыли окопчики и строили укреплённые брёвнами дзоты. Бригада лесорубов с парагвайскими электропилами по ночам подпиливала стволы деревьев на обходных дорогах, чтобы потом быстро устроить засеки, с заложенными под завалами управляемыми фугасами. В следующих операциях эти дороги зачастую становились основными для отхода, так как гужевой транспорт крестьян мог обойти древесные завалы, а вот автомобили немцев петлять по лесу не способны. Немцы несколько раз пытались устраивать погоню, тоже используя телеги и конную тягу, но одна длинная пулемётная очередь из лесной чащи обездвиживала весь неуклюжий караван. А применять авиацию для бомбардировки убегающих местных жителей не получалось — двигатели странным образом глохли, и самолёты безуспешно пытались ровнять фюзеляжами кроны деревьев.

Конечно, были попытки организовать и пешее преследование партизан, но неспешная погоня затягивалась до темноты, ночного же боя с «парагвайцами» никто выдержать не мог. И тут дело было не только в отсутствии у немцев приборов ночного видения и бесшумного оружия, а в отсутствии навыков ведения боя в темноте. Всякое организованное управление сразу пропадало, перестрелки превращались в огненный хаос, от «дружественного» огня гибло больше, чем от вражеского. Мало кто из карателей выживал после ночёвки в дьявольском лесу, лишь самые трусливые, которые убегали без оглядки в глухую чащу, а потом зигзагами метались в поисках выхода из леса. Партизанам, просто, было некогда гоняться за обезумевшими засранцами.

Тайну, с чего это солдаты так быстро впадают в панику и начинают лупить по своим, знал только коварный парагвайский чародей, но кукловод даже своим соратникам не раскрывал истинную причину неизменного успеха ночных зомби–атак. Зато партизаны с каждым боем приобретали опыт, становились увереннее в себе, действовали более слаженнее и эффективнее.

Германское командование сильно напрягал тот факт, что на протяжении нескольких месяцев отсутствовали достоверные сведения о «Парагвайском районе». Никто из мирных жителей, ушедших в «затвор», уже не выходил из партизанского леса. Слухи об обетованной земле, возникшей среди болот, распространяли бойцы специальных рейдерских групп. Они передавали в деревни, находящиеся под немецкой оккупацией, письма от родственников, уже успевших сбежать к партизанам. К тому же, многие агитаторы были известными в районе личностями и пользовались у местных колхозников заслуженным доверием.

А вот засланные к партизанам шпионы на связь с немцами не выходили. Все разведгруппы исчезали в запретном районе в первую же ночь. Радиопередачи вначале обнадёживали, извещая об успешном проникновении группы в зону противника и отсутствии контакта с врагом, затем передатчики замолкали. А через время со стороны партизан появлялся чужой кодированный радиосигнал с похожими параметрами пропавшей станции. Бесследно пропадали в проклятой «чёрной дыре» и засланные предатели из местных жителей, а также, якобы сбежавшие из лагеря, завербованные военнопленные.

Лишь на исходе осени к немцам вернулся единственный агент, сумевший вырваться из гиблой зоны. Но то, что он доложил руководству, зародило большие сомнения в его верности Третьему рейху. Агент был низкого сорта, русский, из добровольно сдавшихся в начале войны пленных. Удивляло, что там, где бесследно пропали профессионалы высокого уровня, сумел добиться успеха слабо подготовленный рядовой, не имевший никакого опыта разведывательной работы. Однако допросы с пристрастием не смогли заставить удачливого агента признаться в его перевербовке советской контрразведкой с целью дезинформации немцев. Чтобы не потерять единственный источник информации, было решено на время прекратить физическое воздействие на агента, чуток его подлечить, и вызвать специалиста, который смог бы оценить степень достоверности абсурдных сведений, добытых в «Парагвайском районе» предателем. А кто лучше всего мог оценить искренность русского перебежчика, кроме другого русского агента, но надёжного и уже многократно проверенного в деле?

В качестве эксперта был привлечён начальник русского отдела ближайшей разведывательно–диверсионной школы, гауптман Хаусхофер. Бывший белогвардейский офицер вот уже более двадцати лет ожесточённо сражался против коммунистов. После разгрома белого движения, штабс–капитан предложил свои услуги сначала французской контрразведке, а затем, после капитуляции Франции, начал рьяно служить Третьему рейху. За проведение ряда успешных операций в европейских странах против коммунистического подполья был награждён Железным крестом и, в связи с уже преклонным возрастом, переведён на преподавательскую работу. Теперь главной его сферой деятельности стала подготовка кадров из русских военнопленных. Вернувшийся из партизанской зоны агент по кличке Шмель был завербован именно этим специалистом.

— Господин Хаусхофер, не считаете ли вы, что агент Шмель имел недостаточную подготовку, чтобы его отправлять в расположение противника? — сидя за широким дубовым столом, оберст с прищуром глянул на расположившегося напротив пожилого гауптмана с чёрной повязкой, закрывающей повреждённый глаз.

— Я привёз с собой копию личного дела агента, — офицер похлопал ладонью, затянутой в кожаную перчатку, бумажную папку, лежащую перед ним на столе. — Бывший белогвардеец прошёл хорошую военную школу ещё в юнкерском училище, а затем приобрёл боевой опыт в ходе Великой войны и гражданской междоусобицы. Обучать такого агента владению стрелковым и холодным оружием излишняя трата времени. Приёмы конспирации им тоже освоены на практике, когда подпольщик боролся против большевиков, а после разгрома боевой ячейки десятилетия скрывался от чекистов. С идеологической мотивацией у мстителя тоже всё в порядке — большевики разорили его родовое поместье, расстреляли отца и трёх братьев, а остальных родственников заставили скитаться по миру. Для проверки, мы устроили его встречу с сестрой, проживающей сейчас в Париже.

— Ну надо было хотя бы обучить агента радиоделу, — указал на явный пробел в подготовке оберст.

— С ним в паре был отправлен умелый радист, — пожал плечами гауптман. — Обстановка требовала ускоренной заброски группы.

— Что–то ваш агент не очень торопился с передачей добытых сведений, — укорил оберст.

— Радиста схватили, и он перешёл на сторону партизан, — развёл руками гауптман. — Самостоятельно же выбраться из тщательно охраняемой зоны Шмель не мог. Пришлось дожидаться удобного случая, когда его отправят вместе с рейдерской группой для организации эвакуации с оккупированной территории жителей очередной деревни.

— По словам вашего Шмеля, выходит, что разведчиков зарубежного происхождения вычисляют и уничтожают в первую очередь, а все русские перебежчики переходят на службу к партизанам.

— К парагвайскому командиру, — подняв палец, указал на очень важный аспект гауптман. — А излюбленный приём перевербовки парагвайской контрразведки: прощение вражескому агенту всех прежних грехов и обещание, по завершению шпионской карьеры, счастливой жизни в Парагвае.

— Но этот приём они обычно проводят лишь с уже провалившимися агентами, — был в курсе методов работы конкурентов оберст германской контрразведки.

Хаусхофер тяжело вздохнул и развёл руками:

— Русские агенты у нас набраны, в основной массе, из военнопленных, стремящихся выжить любой ценой, и местных крестьян, ненавидевших советскую власть и колхозный уклад хозяйствования. Парагвайские вербовщики тоже сохраняют жизнь сдавшимся агентам и гарантируют отправку по окончании войны в благодатный Парагвай, где не достанут мстительные враги, а деятельным людям можно жить безбедно. И, конечно же, вы правы, господин оберст, перевербовывают уже раскрытых агентов, а разоблачают парагвайские спецы абсолютно всех шпионов.

— А вашего Шмеля не смогли? — скептически фыркнул оберст.

— И его взяли в оборот, но он только сделал вид, что перешёл на сторону партизан, — выдал секрет Хаусхофер.

— Нашим дознавателям он в этом так и не признался, — нахмурился оберст.

— Ваши его сразу бы шлёпнули, — усмехнулся гауптман. — А мне он доверяет, как и я верю в его преданность делу борьбы с большевиками.

— И на чём же поймали вашего патриота? — оберст сделал ударение на слове «вашего».

— Агент погорел на выданной ему вашими специалистами солдатской форме, — с таким же сарказмом ответил вербовщик.

— Чем же оказалась плоха форма? — сразу напрягся опытный контрразведчик. — Ведь выдавали совсем не новую, а поношенную и застиранную.

— В другой раз прикажите своим прачкам стирать старые вещи без хлорки, — дал дельный совет гауптман. — А ещё лучше, даже и без хозяйственного мыла, которым бродящим по лесам окруженцам совершенно негде разжиться. Ибо даже последующая недельная носка не сможет полностью отбить запах моющих средств.

— Неужели у партизан собаки столь хорошо обучены, что могут обнаруживать не только запах взрывчатых веществ? — кое–что слышал о дрессированных помощниках врага оберст.

— Натасканные парагвайскими специалистами псы, не только отличные помощники сапёров, но, как ищейки, способны взять любой след. Кстати, эти бестии чуют и запах, исходящий от испуганного человека, который внешне никак не проявляет свой страх.

— Только ли из–за дрессированных партизанских собак проваливаются наши агенты? — зло скривившись, спросил оберст, даже не подозревая, как был близок к истине, ибо на самом деле определением химического состава материалов занимался непосредственно командир партизанского отряда.

Но Хаусхофер, пожав плечами, назвал другие возможные факторы:

— Пришлым тяжело скрыться среди деревенских жителей, все знают соседей. Солдат, вышедших из окружения, проверяют поголовно. Кстати, ваши иностранные агенты очень слабо подготовлены в части освоения советских культурных кодов: не знают расхожих фраз из известных кинофильмов, а молодёжь даже не читала литературных произведений из школьной программы. Хотя некоторых партизаны разоблачали и по медицинским показателям: по материалу зубных пломб, других по характерным шрамам на теле.

— Среди деревенских нашёлся врач, способный определить почерк иностранного хирурга? — удивился оберст.

— У них имеется специалист, способный даже определить точное время, когда была нанесена рана и каким оружием, — усмехнувшись, огорчил гауптман. — Думаю, вашим агентам не удалось правдоподобно объяснить, как и где они получили боевые ранения. Шмель утверждает, что его заставили рассказывать даже о переломах и порезах, полученных более двух десятков лет назад.

— Профессиональные полевые агенты в работе без травм не обходятся, — признал очевидный факт оберст и раздражённо стукнул кулаком по столу. — Нам что же, непорочных дев теперь в партизанские болота бросать⁉ Ну, а как объяснить исчезновение в гиблой зоне групп фронтовой разведки? Или вы верите в басню про Цыганского барона, неприкаянно бродящего в ночи средь лесных дебрей?

— О парагвайском бароне поговорим отдельно, — потирая левой ладонью кончики пальцев правой перчатки, болезненно поморщился Хаусхофер. — Сигналы заброшенных групп враг мог засекать радиопеленгаторами. Затем в лесу их обнаруживали с помощью приборов ночного видения «лешие», окружали в темноте и уничтожали.

— Вы верите в леших? — пренебрежительно фыркнул немец.

— Шмель выяснил, что пограничные зоны патрулирует сотня молодых сибиряков–спортсменов, — спокойно дал пояснение пожилой гауптман. — Бойцы постоянно тренируются, отлично вооружены, экипированы маскировочными комбинезонами, перчатками и лицевыми масками. В составе групп имеются служебные собаки. Кстати, когда «лешие» крадутся по тёмному лесу, то обуваются в войлочные галоши, а на голову надевают специальные шапочки с огромными накладными ушами.

— Ушами? — брезгливо поморщился оберст.

— У партизан мало приборов ночного видения, ими пользуется лишь отряд особого назначения, а остальным «лешим» приходится в темноте рассчитывать лишь на слух.

— Постойте, гауптман, но ведь на краю гиблой зоны пропадали и разведгруппы, которые ещё не выходили на радиосвязь? — встрепенулся контрразведчик.

— Шмель заметил, что в начале каждой ночи над лесом слышится далёкий шум пролетающего автожира, — нашёл объяснение Хаусхофер. — Возможно, на его борту размещена тепловизионная аппаратура, способная в темноте засечь даже под покровом густой листвы инфракрасное излучение от теплокровного объекта.

— Откуда у лесной банды такая мощная секретная аппаратура? — усомнился оберст.

— Значит, наличие приборов ночного видения вас не смущает? — ехидно усмехнулся гауптман. — А ещё вас не напрягает применение дикими мужиками невиданных зенитных установок, способных заглушить в воздухе авиамоторы самолётов.

— Из–за этого мы и посылаем разведгруппы в район странных партизан, — смущённо опустил глаза неудачливый контрразведчик и вкрадчиво обратился к специалисту: — А у вас, господин Хаусхофер, похоже, появилось своё объяснение местного феномена?

— Вот мы и подобрались к загадочной фигуре Цыганского барона, — растянул губы в довольной ухмылке приглашённый специалист. — Вы ведь выяснили, кто командует партизанским отрядом?

— Из сведений, полученных от агентуры в советском тылу, известно, что в этом районе действует отряд старшины Ермолаева, — выдал не очень секретную информацию оберст. — Местные партизаны кличут командира Кадетом, а в радиошифровках он проходит под псевдонимом: «Парагваец».

— Вот теперь всё сходится! — хлопнул в ладоши и зло оскалился Хаусхофер. — Шмель мне сообщил, что бойцов спецотряда партизаны прозвали «парагвайцами», а также агент дал словесное описание Кадета.

— Вы полагаете, что этот самый Кадет, чтобы нагнать жути, ещё подрабатывает по ночам в качестве призрачного Цыганского барона? — усмотрел логику в рассуждениях гостя оберст. — А «парагвайцы» являются заморскими спецами, оснащёнными секретным оружием. Однако не слишком ли жирно для банды партизан в эдакой глухомани? Да и мелковата фигура простого старшины для подобной миссии.

— Отличный полигон для испытания аппаратуры в боевых условиях, — не согласился гауптман и привёл доказательство своей догадки: — Я давно внимательно слежу за сведениями о новинках парагвайской техники, и подметил один факт: курирует все важные разработки лично владыка Парагвая, Ронин.

— И при чём здесь лично Ронин? — недоумённо нахмурился оберст.

— У вас, случайно, нет под рукой его фотографии? — вкрадчиво спросил Хаусхофер.

— Врага надо знать в лицо, я помню его обличье из газетных фото, — фыркнул оберст, гордившийся своей зрительной памятью.

— А теперь сравните, похож ли он на словесный портрет Кадета, — гауптман раскрыл бумажную папку и достал один из протоколов допроса Шмеля. — Вот полюбуйтесь, как описывает командира партизанского отряда наш агент.

Оберст взял протянутый лист и пробежался глазами по строкам текста.

— Но Кадет намного моложе Ронина, — углядев поразительное сходство, резонно возразил контрразведчик.

— Дьявол не стареет, Сын Ведьмы тоже, — грустно вздохнул Хаусхофер и предложил: — А если вам Ронина представить без бороды?

— Станет очень похож на словесный портрет Кадета, — прикрыв глаза и сверив образ с описанием, вынужден был признать оберст. Потом и сам удивился, как это у Ронина на лице совершенно нет морщин, а в волосах ни единого седого волоска, ведь по годам уж не юноша. Хотя если учесть, что ему всего лишь чуть больше сорока лет, то со столь атлетической фигурой вполне ещё может сойти за крепкого молодца.

— Я слежу за прессой, и что–то с начала войны о Ронине нигде не написано ни строчки, будто в подполье ушёл, — Хаусхофер подмигнул контрразведчику и, приложив ладонь к губам, прошептал: — Или в партизаны.

— Да, я слышал, что Ронин часто принимает личное участие в разработке и испытаниях секретных технических новинок, — закивал головой, словно китайский болванчик, оберст. — Говорили, что в Абиссинии он сидел за штурвалом летательного аппарата и участвовал во множестве воздушных боёв. Кстати, с итальянскими самолётами тогда в небе происходила тоже всякая чертовщина — падали вниз, как сбитые палкой груши.

— Испытания секретного оружия парагвайский дьявол другим не доверит, — добивал аргументами гауптман. — А в белорусских лесах творится чертовщина похлеще, чем в эфиопском небе. Помимо тепловизионных инфракрасных локаторов, похоже, тут испытывают ещё и какое–то зенитное волновое оружие, способное глушить двигатели самолётов прямо в полёте.

— Но ведь это всё лишь домыслы, — развёл руками оберст, ужасаясь в душе от перспективы доклада начальству столь абсурдной версии.

— Я знавал Ронина, когда он практиковал военную хирургию в полевом лазарете, — опять болезненно скривившись и потерев кончики пальцев, привёл последний довод Хаусхофер. — Только тогда он носил фамилию… Ермолаев.

— Старшина Ермолаев⁈ — не поверил такому совпадению оберст.

— За чинами Сын Ведьмы никогда не гонялся, — отмахнулся бывший штабс–капитан. — А вот товарищей своих оберегал трепетно, да и, вообще, людишек берёг, прям, как ваш Кадет — один почерк.

— А ведь сведения Шмеля подтверждаются из других источников, — призадумался оберст. — Из соседних партизанских отрядов возили к Кадету тяжело раненных бойцов, и он всех успешно оперировал в полевых условиях, а уж потом партизаны отправляли их самолётами в госпиталь.

— И, наверняка, раны казак прижигал огнём? — безошибочно угадал гауптман.

— Один почерк, — кивнув, вынужден был согласиться с ним глава местной контрразведки и даже чуть приободрился. — Похоже, парагвайцы, действительно, устроили под нашим боком военный полигон. Вот и объяснение провалам всей нашей полевой агентуры — против нас работают не партизаны–колхозники, а контрразведчики–профессионалы высочайшего уровня. Я сегодня же составлю доклад и отошлю его в Берлин.

— Необходима масштабная войсковая операция по окружению и ликвидации парагвайского логова, — настаивал Хаусхофер.

— Но мы до сих пор не располагаем точными координатами их главной базы, — с сомнением скривился оберст. — Да и все дороги завалены деревьями, заминированы и прикрыты дзотами.

— Примерный квадрат, где может находиться партизанский лагерь, агент Шмель указал, — возразил Хаусхофер и предложил: — Столь огромное скопление жилых построек утаить сложно, внутренние дороги и партизанские тропы выведут прямо к нему. Однако чтобы не прорываться сквозь укрепрайоны вдоль дорог, идти надо через лес напрямую. Сейчас уже ударили крепкие морозы, поэтому болота, затопленные участки леса и защитные каналы замёрзли. Танки и тяжёлая артиллерия в лесу бесполезны, потому бросать на штурм следует только пехоту и лёгкие миномёты.

— Пожалуй, вы правы, гауптман, — прикинув шансы на успех операции, кивнул оберст. — Листва с кустарников облетела, лес просматривается далеко. Снега выпало ещё немного, так что сугробы не замедлят продвижение пехоты, а в то же самое время на снегу будут видны следы партизан, которые теперь не смогут устроить ловушки и засады на нашем пути. У меня имеется под рукой пехотный полк, думаю, что таких сил достаточно для уничтожения бандитов. Однако как нам не упустить парагвайцев, да и сам Ронин всегда сможет улететь на автожире?

— Я хорошо знаю казачьего атамана, — зло ухмыльнулся специалист. — Ермолаев своих не бросает, он будет до конца пытаться прикрывать отход людей из партизанского лагеря. Господин оберст, разрешите мне лично возглавить снайперскую группу егерей.

— Вы так хорошо стреляете? — удивлённо поднял брови оберст.

— Я знаю Ронина в лицо и понимаю, где его искать во время боя, — Хаусхофер сжал зубы и прошипел: — У меня давно припасены серебряные пули для Сына Ведьмы.

Оберст не возражал против участия в операции полезного профессионала. После отправки доклада в Берлин, приказ о проведении масштабной войсковой операции пришёл уже на следующий день. Однако коварный Хаусхофер сумел убедить местное командование дождаться, когда рейдеры партизан уведут очередную группу деревенских жителей. Но он посоветовал не кидаться за ними в погоню, а на автотранспорте перебросить пехотный полк по широкой дуге, к другому краю партизанской зоны. Из–за такого манёвра немцев, партизаны не смогут бросить самых подготовленных бойцов на перехват карателей. Даже если русские очень поторопятся, то успеют встретить немцев только у самого лагеря. А в открытом бою успех всегда за более многочисленной и дисциплинированной армией. По расчётам германского командования, пехотный полк, усиленный ротой егерей и миномётной батареей, должен подойти к зоне предполагаемого расположения партизанского лагеря ещё в светлое время суток. Хотя в лунную ночь, на белом фоне снежного покрова, партизанам тоже не удастся скрыться, синоптики обещали ясную погоду. Похоже, все козыри были на руках у карателей.

Появление большой массы вооружённых людей Матвей сумел заметить раньше, чем пограничный дозор успел отправить радиосообщение в партизанский штаб. Однако он мало что мог быстро предпринять, ибо основные боевые подразделения в это время прикрывали отходящую в тыл колонну мирных жителей или сидели в засадах на обходных дорогах. Собирать же распределённые по границе и партизанским тропам патрульные группы бойцов было тоже некогда. Ведь рациями оснащались только отряды в узловых точках обороны, и пешие гонцы не успевали вовремя обежать все посты. Немец же явно намеревался наступать совсем не вдоль старых дорог, а нацеливал удар напрямую, через уже замёрзшие болота.

Матвей прилетел на автожире в лагерь и созвал на военный совет всех оставшихся командиров.

— Товарищи, судя по всему, уже к вечеру к партизанскому городку подойдёт карательный полк, — сходу всех ошарашил командир. — Надо готовить линию обороны с южной стороны болота.

— Ох, как не вовремя–то, — схватился за голову Гусев. — У нас под рукой только пара взводов охраны и хозрота. Кабы фрицы по тёплой поре пожаловали, то линия дзотов на перешейке их надолго сдержала бы, а по замёрзшему болоту они попрут широким фронтом.

— В хозроте служат хоть и не кадровые военные, но тоже стрелять умеют, — гордо выпятил грудь дед Захар. — По лесу старики, конечно, уже не так бойко бегают, как сибиряки–спортсмены, но из окопчика воевать обучены. Да и юнцы уже наловчились из винтовок палить, так что тоже дадут жару супостатам.

— Ротой полк не сдержать, — отмахнулся старший лейтенант. — Кадет, надо немедленно созывать все патрульные и засадные группы со всей зоны.

— Созовём, — обнадёжил Матвей. — Хотя, надеюсь, сможем управиться и подручными силами. Дед Захар, ты недавно жаловался, что тебе нечем кормить пленных немцев.

— Морозы ударили, земляные работы остановлены, а по хозяйству народ и сам управляется, — пожал плечами старик. — Жаль харчи на немчуру переводить, самим мало.

— Как думаешь, не откажутся фрицы к своим уйти?

— Вприпрыжку побегут, если отпустим. Уж очень им у нас надоело гостить.

— Проследи, чтобы все пленные побрились и привели в порядок мундиры. А товарищ Гусев выдаст белые маскхалаты, чтобы прорехи в драной одёжке прикрыть, и каски трофейные для каждой башки.

— Не перекрашенных касок в достатке, а вот лишних зимних маскхалатов нет, — удивился организации маскарада Гусев.

— С двух своих взводов снимешь, — строго глянул на него Матвей. — Не время жмотничать. А ты, дед Захар, собери горючий материал для организации костров вдоль кромки болота.

— Чтобы дыма побольше? — догадался старик.

— И запашок нужен порезче, специфический — потёр пальцами Матвей.

— Брикеты торфа можем обложить кусками замёрзшего дерьма из выгребных туалетных ям, — с ухмылкой предложил душистый парфюм находчивый дедок.

— Подходяще, — серьёзно одобрил состав командир и дополнил: — Только щедро сдобри сырыми сосновыми ветками и прошлогодних шишек для аромата не пожалей.

— У нас ещё и коровьего навоза полно, — пожал плечами дед и с тяжёлым вздохом посетовал: — А вот скотины–то сильно поубавилось, так что для быстрого розжига костров можем сухого сена и соломы подложить.

В лагере закипела работа, а все имеющиеся под рукой грузовики ринулись по внутренним дорогам собирать подкрепление. Когда прибыла с пограничья группа снайперов, Матвей приказал им занять позиции на защищённых мешками с песком оборонительных вышках, установленных вдоль берега болота, и каждому лично определил секторы стрельбы и особо приоритетные цели. Кстати сказать, болото не всюду одинаково промёрзло, во многих местах тонкий лёд мог проломиться под весом нескольких человек. И под слоем снега такие потенциальные омуты было не разглядеть.

Однако это обычным взглядом было не разглядеть, а колдовским взором Матвей видел каждую аномалию на белой болотной глади. Он несколько часов в одиночестве бродил по топям, специально оставляя цепочки следов на поверхности, а под снегом, в центрах опасных пятен, прятал противотанковые мины — извёл весь запас, что оставался на складе. Матвей осенью добывал взрывчатку на оставленных в конце лета позициях РККА. От его взора не могла укрыться ни одна мина, а с помощью гравитационной силы чародей умело их обезвреживал и вытаскивал из земли. Теперь же пришло время их разбрасывать и колдовской силой заметать следы на снегу. Матвей мог бы справиться с задачей минирования подходов к лагерю и побыстрее, но не желал слишком смущать товарищей, потому за раз взваливал на спину вязанку лишь в десяток штук. Привлечь к работе сапёров он не мог, все находились на задании за пределами зоны, да и люди наследили бы на снегу изрядно.

Каратели подошли к лагерю только в конце дня. Отряды егерей направились вдоль кромки болота окружать партизан, а основная масса сосредоточилась на южном краю скованной морозом топи. Атаковать лагерь со стороны леса, через перешеек, было очень опасно из–за множества крепких дотов, а вот ударить прямо через заснеженную поляну казалось более заманчивой идеей. Конечно, партизанские пулемёты могли сильно проредить пехотные цепи, но ведь перевес в численности у немцев был подавляющий. Да и болото не идеальная равнина, на многочисленных холмиках можно разместить пулемётные расчёты, которых у немцев имелось значительно больше.

Однако первыми ударили партизаны, их миномёты за пару минут выкосили осколочными минами всю орудийную прислугу немецкой батареи, так и не успевшей подготовить позиции. Очевидно, партизанские наводчики корректировали огонь миномётов по рации, уж слишком меткая была стрельба. Стало ясно, что если сразу не атаковать лагерь, то потери на открытых позициях будут существенные: окапываться в мёрзлом грунте на краю болота напрасный труд.

Как только отряды егерей замкнули кольцо вокруг лесного полуострова на болоте, пехотные цепи медленным шагом осторожно двинулись в атаку. Первыми шли сапёры, хотя немцы и не рассчитывали встретить минное поле на недавно замёрзшем болоте. Гладкий снежный покров показывал, что, по крайней мере, уж неделю–то точно никто не ковырялся в болотной грязи. Правда, виднелись цепочки следов партизанских патрулей, но все отпечатки располагались концентрическими кругами от лагеря и не отходили в сторону от проторённых троп. Равномерные цепочки свежих следов указывали на отсутствие мин на пути следования патрулей. Дозорные не утруждали себя забираться на поросшие чахлым кустарником болотные холмики, потому тропки изрядно петляли по бывшей топи. Сапёры проверили штыками толщину льда в разных местах и доложили, что пройти можно везде, только не скапливаться кучно на одном месте большими группами.

Когда каратели прошли уже большую часть открытого пространства, со стороны партизанского лагеря раздались голоса на немецком языке. Военнопленные громко кричали и размахивали белыми тряпками, намотанными на кривые палки. Затем, растянувшись широкой цепью, подняв вверх руки, медленно пошли навстречу наступающим цепям карателей, будто специально стремились показать отсутствие мин на пути. Со стороны партизан не раздалось ни одного выстрела, немцы тоже не стреляли.

Пехотинцы подпустили сдающихся на полусотню метров к себе и, дав заградительную очередь из пулемёта, остановили странное шествие. Пленным было приказано подходить по одному, каждого обыскивали и под конвоем отправляли в тыл. Измождённые и осунувшиеся бедолаги носили поношенную летнюю форму. Чтобы не мёрзнуть, под форму они поддели старые гражданские обноски. А вот поверх формы, зачем–то натянули новенькие белые маскхалаты. Удивляло и наличие немецких касок на голове. С расстояния, фигуры пленных почти не отличались от наступающих пехотинцев, только оружия в руках не было.

Каждый сдавшийся показывал свою солдатскую книжку, чётко называл личные данные и номер воинской части. Сомнений в том, что это настоящие немцы, не у кого не возникло, когда и как они попали в плен к партизанам, тоже было ясно, но вот, почему их обрядили в зимний камуфляж и отпустили, — загадка.

Возможно, наивные селяне хотели так задобрить карателей, но скорее всего, коварные партизаны надеялись любым способом задержать наступление, чтобы дождаться темноты и подхода подкрепления. И, отчасти, хитрый манёвр им удался, ведь пехотинцы остановили атаку. Однако изменить участь партизан эта заминка никак не могла. После того, как пленников под конвоем отправили в тыл, пехотные цепи вновь двинулись вперёд.

Но тут со стороны лесного полуострова, вдоль всей кромки болота, задымили костры, и повеяло странным резким запахом. В сторону болота подул слабый ветерок, клубы дыма шли значительно выше голов пехотинцев, но запашок достигал носа. Воздух был наполнен аммиачным смрадом, хотя примешивались и ещё какие–то запахи: горелого мха и хвои, вперемешку с душистыми травами, в общем, очень странным повеяло душком над болотом. Противогазов у солдат не имелось, и защититься от опасной воздушной смеси было нечем. Пехота залегла, вжавшись поглубже в снег и стараясь дышать через матерчатые перчатки. Страх закрался в душу солдат.

Похоже, партизаны сумели дождаться окончания дня. Солнце скрылось за тёмной стеной леса. Полосу редких облаков над горизонтом окрасил закатный багрянец. В небе проявился серп луны.

— Что творят эти коварные бестии? — находясь на командном холме посреди болота, озадаченно разглядывал в бинокль кромку леса оберст. — Господин Хаусхофер, у вас, как специалиста по парагвайцам, есть предположения на сей счёт?

— Пытаются ещё выиграть время, — пожал плечами гауптман. — Надеются дотянуть до наступления темноты и внести сумятицу в наши ряды. Но парагвайцы не посмеют применить отравляющие газы, да их и не может быть у партизан.

— Запашок–то премерзкий, — скривившись, прикрыл нос платочком оберст. — Досюда достаёт, а ведь ещё пару минут назад царило полное безветрие. Это явление, кто мне объяснит?

— Наверное, вон то чучело, которое бредёт к нашему холму, — Хаусхофер первым заметил странную фигуру, неожиданно возникшую из–под снега, и достал из кобуры пистолет.

Высокая фигура в длинном чёрном плаще с накинутым на голову капюшоном появилась неизвестно откуда и плавно двигалась, не оставляя следов на снегу.

— Взять парламентёра на прицел, но без команды не стрелять, — громко приказал охране и дежурным офицерам оберст.

Кольцо охраны расступилось, пропуская безоружного парламентёра, но стволы винтовок и автоматов напряжённо следили чёрными зрачками за совершенно бесшумно плывущим над снегом призраком. Длинные полы плаща закрывали даже ступни ног и не шевелились при движении. Глубоко надвинутый капюшон закрывал лицо, чуть выглядывал лишь нижний край зелёной матерчатой маски. Кисти рук обтягивали кожаные перчатки.

— Так ты и есть Цыганский барон? — пытаясь скрыть дрожь в голосе, первым обратился к подошедшему гостю оберст.

— Может, покажешь нам свою мерзкую морду? — храбрясь, потребовал Хаусхофер и угрожающе навёл дуло пистолета прямо на опущенный капюшон.

— Вы пробудили тёмные силы запретного мира, — раздался из–под маски хриплый скрежещущий голос, будто доносился из самой преисподней. — Живые не смеют бродить в царстве мёртвых. Злые духи болот будут пить вашу кровь, пока мир вновь не озарится светом.

Край капюшона сам собой поднялся, явив взору зелёную маску с прорезями для глаз. Вот только вместо глаз на врагов глядели чёрные дыры, заполненные клубящимся мраком.

Хаусхофер, все же, узнал искажённый голос заклятого врага. У гауптмана были приготовлены для Сына Ведьмы и в патронах пистолета серебряные пули тоже.

— Сдохни дьявольское отродье! — заорал Хаусхофер и выстрелил точно в чёрную глазницу призрака.

Голова Цыганского барона даже не дрогнула, лишь дёрнулась ткань на затылке, и из дыры в капюшоне показалась струйка сизого дыма.

— Ты умрёшь первым, одноглазый фашистский урод! — раскатисто хрипло заклокотало в тёмной пустоте за маской. — Ха–ха–ха!

Из рукава плаща в ладонь призраку выполз парагвайский клинок, от укороченной казачьей шашки.

Хаусхофер в ужасе завизжал и успел три раза выстрелить в центр тела демона, стараясь попасть ему в сердце. Пули выбили электрические искры из груди Цыганского барона, оборвав хриплый дьявольский смех.

В следующий миг острый клинок просвистел в воздухе, и отрубленная голова гауптмана упала к его ногам. А за спиной Цыганского барона свалились два охранника, сражённые серебряными пулями.

Не отдавая себе отчёта в опасности перестрелки, перепуганное окружение дало залп по чёрной фигуре.

Пули пробили насквозь пустоту под брезентовым плащом призрака, тут же поразив напротив стоящих людей. Вслед за прошедшейся по кругу смертоносной косой огня, в воздухе замелькал серебристый клинок «парагвайки», срубая головы с плеч. Цыганский барон юлой завертелся среди окруживших его немцев.

Рой пуль рвал плащ призрака в клочья, но дыры в ткани не охлаждали ярость Цыганского барона. Острый клинок и веер шальных пуль косили врагов, словно серп сухие стебли камыша.

Круг врагов распался. Выжившие в мясорубке, оказавшиеся ближе к краю локального побоища солдаты, с паническими криками разбежались во все стороны, разнося на своих плечах ужас по простору обширного болота.

На залитой кровью, заваленной трупами, плоской вершине холмика осталась стоять в полный рост лишь чёрная фигура Цыганского барона. Казалось, вражьи пули не нанесли призраку существенного вреда, лишь изодрали плащ и лишили голоса. Конечно же, никто издали не мог заметить в прорехах брезентовой ткани измочаленный пулями короб портативной рации, подвязанной к плащу, и простреленный радиодинамик, на проводах свесившийся из–под маски.

Стрельба и предсмертные крики на командном пункте смолкли, но со стороны тёмной кромки лесного полуострова раздалась череда звуков винтовочных выстрелов. Первый хлопок прозвучал особенно громко, Матвей поразил из противотанкового ружья с оптическим прицелом далёкую фигуру автоматчика, стерегущего группу бывших партизанских пленников. Остальные пули снайперов разили наповал пулемётчиков, устроившихся на болотных холмиках.

В тылу немецких порядков возникла перестрелка и странная суматоха. Бывшие пленники бросились врассыпную, а автоматчик продолжил расстреливать оставшихся караульных. Бежавшие со всех ног перепуганные пленники смешались с бойцами немецких подразделений. В сгущающихся сумерках было не отличить белые партизанские маскхалаты от форменных немецких, а железные каски на головах у всех одинаковые.

Следом за сошедшим с ума автоматчиком, по своим открыл огонь пулемётчик в передней пехотной цепи. Как только он израсходовал пулемётную ленту, к истреблению сослуживцев подключился пулемётчик с другого болотного холмика. И рой ответных пуль не мог остановить огонь сумасшедшего бойца. С остекленевшим взором зомби перемалывал пехотные цепи длинными очередями, пока у него тоже не закончились патроны. Эстафету огня тут же подхватила следующая бездушная кукла с пулемётом.

Пехотные цепи дрогнули, немцы начали организованно отступать. Но невидимый кукловод принялся поднимать марионеток в разных местах построения противника. Зомби–автоматчики огнём смешали пехотные цепи в шевелящийся клубок. Хаос воцарился на болоте. Солдаты сбивались в плотные кучки и перестреливались с обезумевшими соседями. У одних офицеров сложилось впечатление, что партизаны специально заслали в порядки противника предателей и переодетых диверсантов. Другие командиры подумали, будто парагвайцы применили какой–то психотропный газ, сводивший с ума солдат, глубоко вдохнувших пахучие пары. Простые же солдаты видели, что вокруг восстают мертвецы, которым не страшны пули, а болото внезапно превратилось в преисподнюю.

Чтобы усилить жуткий образ разверзшегося ада, мастер щедрыми мазками прошёлся тёмными красками по белому полотну. Под гравитационным давлением в слабых местах болотной топи начали взрываться противотанковые мины. А чародей ещё усиливал и направлял возникающие напряжения ледяной кристаллической структуры в тонком промёрзшем слое грязи. Белое поле заляпали бурые кляксы провалов. Сеть чёрных трещин захватила липкой паутиной мечущиеся в ужасе фигурки белых букашек. Казалось, ещё чуть–чуть и всё заснеженное поле превратиться в чавкающую грязью буро–коричневую топь. И хотя у молодого чародея не хватило колдовских сил и тротиловых зарядов, чтобы расколоть лёд на всём пространстве ристалища, но картину гибели тевтонских рыцарей на Чудском озере талантливый живописец, всё же, повторить попытался. Правда, копия вышла не столь красочной, как древний шедевр. Конечно, пехотинцы в белых одеждах и железных касках очень походили на германских кнехтов, но вот погружение в болотную жижу было не столь эстетичным, даже несмотря на искрящееся в лунном свете крошево из ледяных осколков.

Однако позирующая творцу массовка не оценила произведение Матвея по достоинству и недовольною толпою поспешила покинуть художественную мастерскую живописца. При этом у сумевших убежать статистов осталось ужасное впечатление от сотворённых мерзких образов безмолвных зомби–солдат, истошно орущих болотных утопленников и Цыганского барона, в изодранном чёрном плаще.

Егеря, которые оказались лишь сторонними зрителями, тоже не пожелали долго любоваться картиной разверзшегося ада и резво припустили следом за улепётывающими пехотинцами. Руководить движением охваченной ужасом толпы уже не представлялось возможным — каратели разбегались по лесу, как испуганные включённым светом тараканы.

Матвей понял, что всех гадов ему за ночь не передавить, поэтому сосредоточил своё внимание на не слишком спешащих от гиблого места егерях. Автожир взлетел над лесом, а чёрная фигура Цыганского барона заскользила между стволов деревьев. Смертоносный призрак двигался по всё расширяющийся спирали, догоняя и наказывая дерзких нарушителей его мёртвого сна.

Егеря пытались юлить, путать следы на снегу, таиться в засадах, но потуги людишек были тщетны — посланник костлявой старухи неумолимо и безжалостно косил обречённых. Плащ призрака, разорванный пулями, превратился в развевающиеся на ветру лохмотья, однако из руки мстителя острый клинок не выпадал. Хотя множество раз, будто запущенный дротик, он вонзался в убегающие тела жертв, но всегда неизменно возвращался в карающую десницу Цыганского барона. Правда, никто не мог уже об этом поведать людям — призрак свидетелей не оставлял. Только «лешие», потом прошедшие по следам погибших егерей и собравшие их оружие, травили страшные байки сослуживцам о таинственном призраке, не оставляющем за собой никаких следов на снегу, кроме окровавленных, разбросанных по всему лесу, изрубленных и заколотых трупов. Егеря сгинули в проклятом лесу все, до последнего.

А вот участь сумевших вырваться из болота перепуганных до смерти остатков пехотного полка оказалась не столь удручающей. Маленькие группы с боями прорвались через разбросанные по лесу засады и, отстреливаясь от нагоняющих их партизан, сумели добрести до занятых немецкими гарнизонами мест. Всю ночь уходили они от погони, перестреливаясь с обряженными в белые маскхалаты партизанами, не поддаваясь на провокации хорошо говорящих на немецком языке предателей. Ох, зря командование пожалело тогда на болоте сдавшихся перебежчиков, ведь сразу было ясно, что неспроста упыри стремились смешаться с пехотными порядками карателей. Даже если это и были когда–то пленённые партизанами немцы, то красным комиссарам удалось промыть им мозги, а скорее всего, парагвайские спецы одурманили их психотропными препаратами, превратив в мерзких, не убиваемых зомби. И вроде бы и группа была небольшая, но бессмертные упыри гоняли перепуганных беглецов по лесу до самого рассвета. Лишь с первыми лучами солнца развеялся морок, и погоня отстала.

Германское командование посчитало, что пехотный полк заманили на управляемое минное поле, а жуткие видения злобных зомби и кровожадного Цыганского барона возникли в мозгу солдат вследствие ранее услышанных страшных историй и под воздействием неизвестного психотропного газа. Однако предъявить Парагваю обоснованные претензии Германия не могла, следов летучего препарата в организме солдат, подвергшихся газовой атаке, не обнаружили. Элитное же подразделение егерей, очевидно, поголовно вырезала в лесной чаще разведрота «леших», особо подготовленный спецотряд сибирских охотников и спортсменов. Следовало признать — засада партизанам удалась на славу.

Больше немцы в гиблые болота не лезли, а также, от греха подальше, и самолётам запретили пролетать над лесными владениями парагвайского «Цыганского барона».

Полковые особисты не успели ещё разобраться с сумбурным докладом своего наблюдателя, а из штаба дивизии уже пришла радиограмма: не препятствовать переводу остатков личного состава геройской штрафной роты в армию парагвайских союзников. За капитаном же Ермолаевым уже вечером прилетел двухместный автожир для отправки в казачий авиаполк.

— Почему в авиацию? — прочитав приказ, недоумённо поднялись брови у Матвея.

— Моё дело: принять под командование роту бывших штрафников и сопроводить в тыл на отдых и переформирование, — пожал плечами прилетевший на смену капитан–парагваец. — Слышал только, что приказ о вашем назначении пришёл из генштаба.

— Из Асунсьона или из Москвы? — продолжал хмуриться Матвей, подозревая протекцию влиятельного родителя.

— Украинский фронт подчиняется советскому генштабу, — только и мог ответить парагвайский казак.

И всё же Матвей напрягся, понимая, что без товарища Ронина вряд ли обошлось. Весь ночной полёт блудный сын переживал, наивно полагая, что по прибытию на аэродром его ждёт трудный разговор со строгим отцом. Юношеские мечты о славных личных подвигах уже развеялись, но признаваться в ошибках ох как не хотелось. Умом Матвей понимал, что с его выдающимися способностями следует вершить значимые для фронта дела, а не хулиганить на задворках войны. Но душа–то просила настоящего боя, мальчишке хотелось реально мутузить фашистскую свору.

Почему его переводят в авиацию? Матвей гадал, что он такого должен там сделать суперполезного. Нет, конечно, воевать и в небе можно отлично, тем более с его владением силами гравитации и колдовским чутьём. Однако с трудом верилось, что суровый владыка Парагвая позволит и дальше своему наследнику «играть в песочнице». Даже ещё обучаясь в кадетском училище, Матвея уже вовсю привлекали к работам в секретных научных лабораториях и на новейших производственных площадках.

В полночь автожир приземлился на берегу искусственного водоёма, где–то в районе недавно освобождённой Одессы. Какая–то речушка, можно даже сказать полноводный ручей, была перегорожена насыпной плотиной с водосбросом. Запертая средь холмов, в узкой долине, вода образовала вытянутую на пару километров мелкую узкую заводь с множеством заливчиков по берегам. Несмотря на кажущуюся естественную природу водоёма, Матвей колдовским взором приметил, что, перед затоплением, дно выравнивалось лопатами бульдозеров. По линии оси, глубина заводи была около полутора метров, а ширина достигала двух десятков. Заливчики тоже углублены и связаны каналами с главной линией водного аэродрома. Ничем иным это быть не могло, так как в заливчиках на длинных шестах установлены большие брезентовые палатки, в которых прятались очень странные гидропланы — дикая помесь катера с самолётом. И катер, и самолёт были невиданной конструкции: плоскодонка на подводных крыльях и с форсированным бензиновым мотором; при этом истребитель, закреплённый на палубе катера, имел стреловидные крылья и, неужели, реактивный двигатель!

— Воздушный извозчик, в какое чудное место ты меня привёз? — выбираясь из кабины автожира, удивлённо огляделся Матвей.

— Куда велено, барин! — рассмеялся пилот. — В логово ночных демонов. А вон, и главный чёрт спешит тебя встречать.

Освещая путь ручным электрическим фонариком, подошёл офицер в кожаной лётной куртке.

— Ну, наконец–то, дождался вас, а то я уж совсем замучился тут в одиночку историю творить, — улыбаясь, протянул ладонь совсем ещё молодой лётчик в погонах полковника.

— Капитан Ермолаев прибыл для дальнейшего прохождения службы, — лихо козырнул Матвей и пожал протянутую руку.

— Командир первого авиаполка реактивных истребителей, полковник Александр Иванович Покрышкин. А вас, майор, как по имени, отчеству?

— Матвей Алексеевич, — представился казак и смущённо поправил командира: — только я ещё капитан.

— Вас, как замкомполка, повысили в звании, — продолжая приветливо улыбаться, известил Покрышкин. — Кожанка с пришитыми погонами ждёт на КП. Если не укачало на тарахтящей небесной колымаге, то можете сразу пройти и приодеться в лётную форму.

— Хотелось бы примерить, вдруг, с размером не угадали? — осторожно заметил Матвей, подразумевая: правильно ли его здесь оценили?

— Парагвайские товарищи подбирали, — со значением подмигнул Покрышкин. — Да вы, Матвей Алексеевич, на счёт стремительного карьерного роста не тушуйтесь, я сам войну в чине старшего лейтенанта начинал, а неделю назад уже полковничьи звёзды на погоны нацепил. Нет у нас с вами времени на раскачку, технический прогресс гонит ввысь с неимоверной скоростью.

— С реактивной, — усмехнувшись, дал более подходящую характеристику Матвей.

— Это вы точно подметили, — Покрышкин настороженно оглянулся на уже довольно далеко удалившегося от автожира пилота. — Только ведь это информация сверхсекретная. Как догадались?

— Ну, раз уж меня перевели в авиацию, — дёрнул плечом парагвайский специалист, — то, наверняка, из–за довоенного опыта работы в научно–исследовательских лабораториях. А самое перспективное направление в дальнейшем развитии авиации — создание самолёта на реактивной тяге.

— Да, мне говорили, что вы в теме и быстро освоитесь, — удовлетворённо кивнул полковник. — Однако за год произошло много нового, позвольте ознакомить с последними достижениями советско–парагвайских авиаконструкторов.

— Я уже подремал во время перелёта, так что не будем терять время, — решил сразу включиться в работу новоявленный замкомполка.

Освещая электрическим фонариком извилистую тропинку вдоль водоёма, Покрышин провёл Матвея на скрытый под землёй командный пункт. Пока молча шли, Матвей колдовским взором рассматривал аэродромное хозяйство: врытые в землю баки с топливом, глубокие блиндажи для расположения личного состава и хранения вооружения — всё надёжно скрыто от взгляда с небес, да и с земли тоже особо не разглядеть, только протоптанные в траве тропинки выдают вблизи.

Прежде, чем охрана пропустила Матвея на КП, особист проверил его документы, сличил образ с имеющейся в архиве фотографией и сравнил личную подпись с фотокопией в картотеке. Да, нечего сказать, оперативно подсуетилась парагвайская контрразведка.

— Ну вот, теперь можно и откровенно поговорить, — плотно закрывая за собой толстую металлическую дверь подземного убежища, облегчённо вздохнул командир. — Секретность у нас выше, чем в Кремле. Прошу усаживаться во второе кресло у телепроектора, бумажные копии чертежей и техдокументации делать запрещено. Так что, при необходимости что–то посмотреть, работать с материалами можно только в защищённом бункере на КП. Однако прежде, чем приступим к ознакомлению с техникой, позвольте объяснить организационные и политические моменты. Вас, Матвей Алексеевич, наверное, удивляет, что авиаполком новейших реактивных истребителей доверили командовать столь молодому полковнику?

— Нет, Александр Иванович, я тоже быстро военную карьеру сделал, — усаживаясь в кресло напротив телевизионного экрана, усмехнулся такой же молодой везунчик.

— И всё же, я хочу объяснить нашу с вами неслучайную встречу, — занимая кресло рядом, решил откровенно побеседовать командир. — Я ещё перед войной уже осваивал новые типы истребителей: сначала летал на советских МиГах, потом пересел за штурвал американской «Аэрокобры». Верховное командование оценило мои способности в освоении современной техники и новой тактики воздушного боя, поручив распространить опыт в строевых частях. Однако ветераны воздушного флота неохотно принимали «западные веяния», старикам трудно переучиваться летать на зарубежных машинах, да и классические приёмы воздушного боя им привычнее. И хотя с началом войны результаты реальных схваток в воздухе многократно доказывали правоту новаторских решений, старые уставы продолжали довлеть над разумной инициативой. Особенно упорствовали комиссары, молодого новатора хотели отстранить от полётов, даже исключили из партии. Хорошо ещё, что верховное командование заступилось, отменили репрессии местных ретроградов. Но из советских частей пришлось перевестись в парагвайский авиаполк. Нормально так повоевал на своей «Аэрокобре» ещё полгода, пока казаки не предложили освоить принципиально новый тип истребителя — реактивный сверхзвуковой перехватчик.

— Сверхзвуковой⁈ — присвистнув, удивился эдакой новинке Матвей.

— Вот и меня хитрые казаки этим подкупили, — с грустью вздохнул Покрышкин. — Месяц со мной инструкторы промучились в Парагвае, пока научили кое–как летать в чреве крылатой пули. Совсем другая аэродинамика, один раз, при посадке, чуть не угробил машину. Зато на моём горьком опыте командование поняло, что проще новичка заново обучить летать, чем переучивать ветерана, с уже сформированными рефлексами. Видишь ли, этот реактивный самолёт трудно управляем на дозвуковых скоростях, особенно приходится напрягаться при посадке, того и гляди, носом клюнешь — сорвёшься в пике. Понимаешь, авиаконструкторы очень спешили с созданием первого реактивного истребителя, потому приходится устранять недоработки первого, ещё полностью советского проекта, на ходу. Сейчас–то Бартини уже работает в Асунсьоне над созданием нового типа сверхзвукового крыла, но его планируют использовать при создании сверхзвукового бомбардировщика. «Крыло Бартини» будет малого удлинения переменной стреловидности, которое очень хорошо на сверхзвуковой скорости, но достаточно хорошо и при дозвуковых скоростях. Однако это всё дело будущего, а нам с вами, Матвей Алексеевич, предстоит доводить до ума существующий проект истребителя–перехватчика.

— Какая конкретно моя задача?

— Видите ли, Матвей Алексеевич, создание рабочей модели реактивного самолёта дело долгое, да и подготовка к запуску машины в серийное производство обычно занимает годы. Ведь очень много времени, сил, а порой и жизней лётчиков–испытателей, тратится на обкатку в воздухе планера и двигательной установки. Тут не избежать аварий и нештатных ситуаций. Не знаю уж, каких усилий парагвайским казакам стоило за полгода устранить все недостатки проектной конструкции, однако им как–то удалось совершить невозможное — за один год пролететь путь от конструкторского замысла и чертежей до завершённой крылатой машины. А уж как парагвайцы сумели параллельно с испытаниями модели ещё построить авиазавод и подготовиться к массовому серийному выпуску самолётов — вообще загадка.

— В Асунсьоне мощная научно–техническая и производственная база, — зная возможности исследовательских центров, а главное — колдовские способности Ронина, улыбнулся Матвей. Он был просто уверен, что в ходе испытаний прототипов самолёта никто не пострадал, вероятнее всего, обкаткой модели в воздухе занимался лично Сын Ведьмы. Наверняка, проверкой качества материалов и обнаружением дефектов в ходе изготовления двигателя тоже он ведал. — Всё же, я не понимаю, зачем меня привлекать к уже завершённому проекту?

— Парагвайские мастера–оружейники выковали отличный клинок, невиданной остроты и убойной мощи, но вот придумать, как умело пользоваться необыкновенным оружием в реальном бою, уже должны опытные профессионалы войны. Нам с вами предстоит разработать совершенно новые тактические приёмы ведения воздушной схватки с превосходящим числом противником, но значительно уступающим нам в скорости движения.

— У меня ещё нет опыта воздушных боёв, — смущённо признался Матвей. — Я, вообще, ненастоящий лётчик. Так, обучался в аэроклубе пилотировать легкомоторный аэроплан, а, в основном–то, летал на автожире.

— Боевые наставления для пилотов буду писать я, — улыбнулся Покрышкин. — Однако у меня имеется существенный недостаток — я-то профессиональный лётчик–истребитель, отягощённый опытом схваток на поршневых самолётах.

— Опыт — дело наживное, — пожал плечами Матвей. — Со временем научитесь гонять на реактивных машинах.

— А вот времени–то у нас с вами, Матвей Алексеевич, нет, — тяжело вздохнув, развёл руками лётчик. — К тому же, обучать премудростям воздушного боя нам предстоит бывших пилотов автожиров. У вас лучше получится договориться с коллегами, мне сказали, что на автожире вы в воздухе непревзойдённый ас.

— Нелогично переучивать пилотов автожиров, — нахмурился Матвей. — Пилотов поршневых самолётов куда как легче переучивать на машины с реактивным двигателем. Всё-таки, они уже привыкли управлять крылатым планером.

— Э нет, товарищ, во–первых, их устоявшиеся привычки ведут к авариям. Во–вторых, в воюющей стране нет свободных лётчиков. А в-третьих, пилоты автожиров уже имеют базовое лётное образование, их нужно лишь чуток подучить теории и поднатаскать в управлении новой машиной. Ну и в-четвёртых, в Парагвае лётное училище ежегодно выпускает тысячу пилотов, которые обучаются на протяжении пяти лет, а в Светском Союзе сейчас ускоренно гонят в небо скороспелок, в лучшем случае, с любительским опытом полётов в аэроклубах и минимальными теоретическими познаниями. К тому же, в Асунсьоне курсанты уже на протяжении полугода обучаются на тренажёрах, имитирующих полёты на сверхзвуковых скоростях: ведут стрельбу по мишеням, отрабатывают взлёт и посадку, даже уже практикуются на учебных самолётах с реактивным двигателем. Советское же командование саму идею создания реактивного истребителя–перехватчика Р-114 зарубило на корню. Ведь у Бартини был почти готовый проект, который в 1942 году мог бы обрести реальное воплощение в металле. У Бартини и чертежи планера имелись с жидкостным реактивным двигателем Глушко, но руководство посчитало, что воюющей стране не потянуть столь грандиозный проект. Перестройка заводских производственных линий заняла бы уйму времени, а войскам нужны самолёты немедленно и в огромных количествах. Например, за прошедший год СССР довёл выпуск самолётов до двадцати пяти с половиной тысяч машин.

— А как дела обстоят в Германии? — решил сравнить силы противников Матвей.

— Немцы производят за год пока лишь пятнадцать с половиной тысяч самолётов.

— А сколько из них реактивных?

— В прошлом году изготовили несколько неудачных экспериментальных моделей, — пренебрежительно скривился Покрышкин. — Парагвайская разведка узнала, что этим летом немцы намереваются поднять в небо перспективный прототип реактивного истребителя–бомбардировщика «Мессершмитт 262», однако от первого полёта до серийного производства пройдёт, вероятно, уж не менее двух лет. Не лучше обстоят дела у США и Великобритании, те тоже топчутся только на пороге создания летающих моделей.

— У немцев истребитель–бомбардировщик, — отметил Матвей. — А помимо бомб, какое бортовое вооружение?

— По данным разведки, «Мессершмитт 262» планируется оснащать, бомбами или неуправляемыми реактивными снарядами, но ракетное вооружение под него только разрабатывается. Основное же ударное вооружение у него будет пушечное: четыре попарно расположенных в носовой части фюзеляжа тридцатимиллиметровых автоматических пушки. Советскую же модель истребителя–перехватчика Р-114 планировалось вооружить подвесными реактивными ракетами, уже испытанными в боях, и двумя двадцатимиллиметровыми пушками ШВАК.

— Не маловат ли калибр? — презрительно скривил рот Матвей.

— Зато боезапас снарядов больше, — объяснил выбор конструкторов лётчик и сразу пояснил: — Однако позже полевые испытания реактивного самолёта показали, что на столь высоких скоростях пилоту чрезвычайно трудно поразить цель, поэтому для более плотного и кучного огня решили установить тоже четыре ствола, как у немцев.

— А какова скорость у разных моделей?

— Немецкие конструкторы рассчитывают разогнать самолёт до девятисот километров в час, при потолке по высоте полёта в одиннадцать километров. Истребитель же Бартини проектировался под скорость вдвое выше скорости звука, свыше двух тысяч километров в час, и должен подниматься до двадцати четырёх километров в высоту.

— И чем достигается такое превосходство? — присвистнул от удивления Матвей.

— У немцев установлено два турбореактивных движка, а на Р-114 — четыре жидкостно–реактивных модернизированных двигателя Глушко, но главный секрет в форме крыла, — подмигнул Покрышкин. — С обычным крылом достичь сверхзвуковой скорости у немцев не получится. У нашего Р-114А стреловидное крыло.

— Что обозначает добавление в названии реактивного истребителя литеры «А»?

— Амфибия, — гордо похвалился лётчик. — Изначально планировалось при взлёте самолёта использовать отделяемую колёсную тележку–шасси, а посадку обеспечивала лыжа–полоз с амортизатором в виде резиновой воздушной камеры. Немцы строят для своих реактивных самолётов бетонные полосы в полтора километра длиной, нам же, сам понимаешь, такая роскошь не по карману.

— Потому решили использовать водную полосу, — одобрительно кивнул Матвей.

— Для разгона машины при взлёте используется отделяемая самоходная платформа на подводных крыльях, — продолжил пояснения лётчик. — А посадка осуществляется на выдвигаемые лыжи, которыми служат пустые дополнительные топливные баки.

— Зачем дополнительные баки? — решил уточнить Матвей.

— ЖРД сильно прожорливые, — тяжело вздохнув, развёл руками Покрышкин. — Чтобы увеличить время полёта, решили подвесить снизу вдоль фюзеляжа два дополнительных сжимаемых бака с топливом.

— Сжимаемых? — не переставал дивиться буйной фантазии конструкторов Матвей.

— Они имеют борта в виде гармошки, — попытался показать сложенными краями ладоней их конструкцию Покрышкин. — Внутри аэродинамичных баков установлены сжимающиеся пружины, бока ёмкости покрыты химически стойкой резиной. Когда из бака выдавливается топливо, то он сжимается в гармошку и плотно прилегает к нишам по бортам фюзеляжа. При посадке на воду, пустые баки, снизу имеющие форму широких лыж, выдвигаются раскладными стойками шасси. И хотя с полными допбаками скорость истребителя не превышает полутора тысяч километров в час, и потолок по высоте снижается вдвое, до двенадцати километров, однако это всё равно превышает параметры самых перспективных моделей реактивных самолётов конкурентов.

— Потому вы и прячете стреловидные крылья от посторонних взоров? — понял Матвей, зачем самолёты скрыты брезентовыми палатками. — А почему вы не устроили аэродром для амфибий на реке или вдоль морского побережья?

— На узком искусственном канале в ветреную погоду волны поменьше, да и в холодный период на мелководье крепче ледовое покрытие. При наличии снега, можно спустить воду и взлетать на лыжном шасси.

— Да уж, во время осенней распутицы, водный старт с полевого аэродрома — лучший вариант, — оценив идею, кивнул Матвей. — А какими ещё новациями отличается парагвайская модель самолёта от первоначальной, советской?

— Хотя за основу взят двигатель Глушко, но для создания модернизированного ЖРД использованы новые сверхпрочные материалы, позволяющие увеличить мощность и долговечность двигателя, — похвалил парагвайских учёных Покрышкин. — А ещё, вместо предусмотренного советским проектом слабенького поискового инфракрасного локатора, на истребитель установили новейший локатор на базе парагвайской электроники и дальнобойный телевизионный прицел.

— Прицел с прибором ночного видения знаю, а что за телевизионный? — почесал затылок Матвей.

— На сверхзвуковой скорости не успеваешь прицеливаться, — пояснил лётчик. — Потому и четыре пушечных ствола для залпового огня установили. Но противника нужно засечь ещё на дальней дистанции, а в бинокль с мощной оптикой пялиться из кабины неудобно. Оптический телескоп позволяет рассмотреть на телевизионном экране очень удалённый объект и заранее точно навести самолёт на цель. При этом сетка орудийного прицела наложена на телевизионный экран, который, в тёмное время суток, ещё проецирует изображение от прибора ночного видения. Пилот сам задаёт требуемое увеличение картинки на экране.

— Сближаясь с целью на такой сумасшедшей скорости, трудно стрелять на упреждение, — почесал затылок Матвей. — Уж очень мало времени на выстрел, а бить по движущейся мишени придётся с предельной для пушечных стволов дистанции. Тут ещё надо, при поражении цели, и от осколков взорвавшейся машины успеть уклониться. Потому бить с ближней дистанции опасно, да простой пилот и не успеет прицелиться.

— Вот, сам говорил, что не лётчик, — рассмеявшись, дружески хлопнул коллегу по плечу Покрышкин, — а в суть проблемы сразу врубился. Не зря, значит, парагвайские товарищи, тебя рекомендовали на должность эксперта по боевой тактике.

— Боевого опыта, всё же, у меня ещё нет, да и на реактивных самолётах я летать не обучен, — смутился молодой чародей, до этого рассекавший по небу лишь на колдовском «дрынолёте», который до сверхзвуковой скорости никак не разогнать — развалится в воздухе фанерная конструкция. Угробить реактивный истребитель Матвей не боялся, но летающему колдуну требовалось не фокусы гравитационной левитации показывать, а проводить испытания нового самолёта в боевой обстановке. Матвей знал, что ему не составит труда управляться в воздухе даже с повреждённой или неисправной машиной, но ведь от него ждут рекомендаций для рядовых пилотов.

— На нашем экспериментальном аэродроме имеются макеты–тренажёры и учебные «спарки», — успокоил Покрышкин. — Меня, вон, парагвайские инструкторы за месяц на «реактивное крыло» поставили, а вы, Матвей Алексеевич, как говорят, уже и с ночными прицелами знакомы, и телевизионные приборы вам не в новинку, а уж из авиационного пулемёта стреляете, вообще, снайперски. Товарищ Ронин уверял, что вы лётчик от Бога — любой тип авиатехники освоите налету.

— Спорить с владыкой Рониным не буду, — улыбаясь, поднял руки Матвей. — Однако вы, Александр Иванович, говорили, что времени у нас в обрез. Когда и сколько прибудет самолётов?

— Завод в Асунсьоне не сможет выпускать более сотни машин в месяц, — с сожалением вздохнул Покрышкин. — Да их ещё надо через полмира переправить: сначала судами в иранский порт, а потом перегнать по воздуху к линии фронта. Нам с вами ещё предстоит найти места для обустройства полевых аэродромов вдоль линии фронта. Так что полномасштабная война на реактивных крыльях развернётся, в лучшем случае, только в конце осени.

— По погоде, не самое лучшее время, — поморщился Матвей. — А пилотов планируется переправлять вместе с самолётами?

— Ну да, они сами перегонят свои машины через промежуточные аэродромы.

— Прошу изменить порядок переброски личного состава, — сразу начал чудить замкомполка.

— Объяснитесь, — нахмурившись, потребовал командир.

— Нечего пилотам терять время в океанских круизах и кутить в портовых тавернах, — решил строгий зам. — Перегоном самолётов по иранскому маршруту должна заниматься специальная команда. Пилоты досконально изучат сложный рельеф местности, и будет легче перегонять машины по привычному для них маршруту. А остальных лётчиков необходимо сразу из Парагвая перебрасывать дирижаблями на прифронтовые аэродромы. Для временных взлётных полос будем использовать реки в прифронтовых тылах. Разбомбить поверхность водных аэродромов немцам не удастся, да и наши реактивные перехватчики отгонят от баз. Кстати, истребители на пустых баках–лыжах разогнаться для взлёта могут?

— При невысокой волне могут, — кивнул Покрышкин. — Только длина разбега будет больше, а время работы в воздухе и дальность полёта вдвое меньше.

— На основных топливных баках тысячу километров пролетят? — прикидывая в уме расстояние, наморщил лоб Матвей.

— Осилят, — улыбнулся Покрышкин. — Ведь с пустыми допбаками машина мчится вдвое быстрее звука.

— Ну тогда, транспортные суда должны перевозить самолёты через океан лишь до южной оконечности Африки, а далее истребители пусть двигаются своим ходом, тысячекилометровыми отрезками, перелетая между промежуточными аэродромами на реках вдоль побережья. Это сократит число океанских сухогрузов, которых в Парагвае немного, а главное — во много раз ускорит переброску самолётов к линии фронта. Доставить керосин танкерами до аэродромов подскока большого труда не составит.

— Ну ты, казак, шашкой и размахался, — недовольно поморщился комполка. — Нам командование поставила конкретную тактическую задачу, а ты тут стратегические операции мирового масштаба разрабатываешь. Небось, товарищ Ронин лучше твоего понимает, как проводить переброску воздушной армии.

— У владыки Парагвая голова забита политическими и научно–техническими проблемами, — хорошо понимая обстановку, усмехнулся Матвей. — Товарищ Ронин не сказочный Змей Горыныч о семи головах, ему всюду не углядеть. Вы, Александр Иванович, отошлите наше предложение наверх, а в штабе уж разберутся, как будет правильнее войска перебрасывать.

— А чем обосновать, Матвей Алексеевич, ваше предложение о создании специальных групп, перегоняющих самолёты между промежуточными аэродромами? Не лучше ли будет, всё же, как изначально задумано, чтобы молодые лётчики сами тренировались на своих машинах при перелётах?

— Перегоны будут сложные, между плохо оборудованными аэродромами на незнакомой пилотам местности, — категорично замотал головой парагвайский затейник. — Надо чтобы на каждом отрезке пути была отдельная команда пилотов, которая хорошо изучила свой участок маршрута. Ибо неопытные новички потеряются на Африканском побережье, не обнаружив в сложных погодных условиях временный аэродром. Группу будет возвращать в исходный пункт пассажирский борт. Кстати, все колонии вдоль восточного берега африканского континента парагвайские казаки под контроль уже взяли?

— На Африканском роге англичане ещё бодаются с итальянскими оккупантами, а во всех остальных колониях европейских государств уже установлена новая власть, — поведал политическую обстановку командир. — Ну ладно, с перегоном самолётов разобрались, а зачем нам «безлошадных» пилотов гуртовать на пустых аэродромах? Может, пусть лучше лишние месяцы ещё потренируются в Асунсьоне.

— В боевой обстановке быстрее опыта наберутся, — возразил Матвей. — С лётным составом должны ещё и обслуживающий технический персонал прислать. Лишних бойцов на фронте не бывает. Для повышения эффективности использования малочисленной техники, будем осуществлять патрулирование воздушного пространства и перехваты вражеских самолётов между соседними аэродромами. При такой тактике боя, у пилотов будет больше времени для работы в воздухе, так как не надо возвращаться на аэродром вылета.

— Тогда нам придётся располагать чаще вдоль линии фронта аэродромы, — призадумался Покрышкин. — Хотя пока, в отличие от РККА, техников и пилотов у казаков во много раз больше, чем требуется для обслуживания имеющихся самолётов.

— Аэродромы придётся расставлять не столь уж часто, — возразил Матвей. — Между основными базами нужно обустроить несколько промежуточных взлётно–посадочных водных полос, на которых можно заправиться керосином и уже потом перелететь на основной аэродром. С главных баз истребители будут вылетать на задание с полностью наполненными горючим допбаками, а шнырять между полосами подскока можно на пустых баках–лыжах. На главных базах пилоты будут сменяться, чтобы чаще использовать машины в воздушных боях и патрулировании линии фронта.

— В РККА за каждым лётчиком закреплён свой самолёт, — нахмурился Покрышкин.

— Не наш случай, — пренебрежительно отмахнулся казак. — Реактивных истребителей много не наделать, а те, что имеются, нужно использовать на всю катушку. Машины у нас все новые, за год интенсивной эксплуатации не развалятся, а там, глядишь, уже и победа.

— С таким додельником победы уж точно долго ждать не придётся, — рассмеялся Покрышкин. — Ведь эдак, со сменными экипажами, у нас уже через месяц первая сотня машин будет пахать небо за добрые три сотни. А учитывая водные полосы дозаправки и расширение зоны полётов между аэродромами, мы сможем надёжно прикрыть линию фронта от Чёрного до Балтийского морей. В полноводных ручьях и реках недостатка тут нет. Вот только, где же теперь командующего для воздушной армии реактивной авиации будем брать? Меня поставили командовать авиаполком, а тут уже настоящий генерал требуется.

— Александр Иванович, думаете, что кто–то из красных старпёров РККА рискнёт полезть в эдакую авантюру? — Матвей весело подмигнул: — Готовьтесь к реактивному взлёту по карьерной лестнице.

— Вместе наверх рванём, — хлопнул зама по плечу, пока ещё, полковник. — Жаль вот только, что, при таком раскладе, мне уж в небесах парить будет некогда — зароюсь в бумажных рапортах, как крыса штабная.

— Я за двоих полетаю, — улыбаясь, заверил Матвей.

— Ну, тогда и создание боевых наставлений тоже за вами, Матвей Алексеевич. Мне хотя бы успеть аэродромную сеть раскинуть, да личный состав и технику разместить.

— Да я же ещё даже на реактивное крыло не встал, — развёл руками Матвей.

— А кому сейчас легко, — улыбнувшись, похлопал инициативного зама по плечу полковник. — Тоже, батенька, ускоряйтесь, раз уж таких дровишек в костёр войны подбросили. Даю вам полмесяца на освоение техники, а потом в бой. Будете писать боевой устав на основе летописи воздушных схваток.

— Почерк у меня корявый, лучше я свои бои буду на киноплёнку записывать, — опять что–то хитрое задумал парагвайский чудодей.

— На каждом истребителе и так, при выстрелах, предусмотрена фотофиксация цели, — пожал плечами лётчик.

— Но ведь можно ещё и на экране прицела вести запись телевизионной картинки.

— Думаю, что технически это выполнить несложно, — кивнул Покрышкин. — Эту задачу надо поставить перед конструкторами. Только как обосновать запрос на дополнительную функцию для телеаппаратуры бортового прицела?

— Я так понимаю, что новые тактические приёмы воздушного боя молодым лётчикам можно объяснить и на игрушечных макетах, — заметив маленькие фигурки самолётиков на столе командира, указал на них взглядом Матвей. — А вот скоростную стрельбу по движущемуся самолёту на обычных мишенях не отработать. Я знаю, как в парагвайском военном училище тренируют воздушных стрелков. Однако они поражают близкие цели, которые не успевают уйти с траектории полёта пули, а пилотам сверхзвуковых реактивных самолётов предстоит стрелять с очень дальней дистанции. За время подлёта снаряда к цели, она уйдёт с перекрестья прицела. Нужно уметь стрелять на упреждение, в зависимости от скорости движения манёвренной цели и дистанции открытия огня. Обычные механические тренажёры здесь мало помогут «набить руку».

— А ты что предлагаешь? — заинтересовался лётчик.

— Записывать изображение на телеэкране бортового прицела, и параллельно вести съёмку общей картины атаки на цветную киноплёнку.

— Дорогое кино выйдет, — нахмурился Покрышкин.

— Аппаратуру разместим только на моём истребителе, — успокоил Матвей. — Я буду фиксировать воздушные бои, а затем эту кинохронику используем в телетренажёре. На большом экране будет проецироваться цветная кинокартинка полёта, а на бортовом телеприцеле — запись непосредственно атаки. Курсант должен поразить цель в прицеле, но скорость срабатывания фотопушки будет зависеть от расстояния до виртуальной мишени: фотозатвор работает с соответствующей задержкой по времени. Если курсант неправильно рассчитает траекторию сближения «снаряда» с самолётом противника, и нажмёт на гашетку орудия раньше или позже, чем необходимо, то изображение движущейся по экрану цели не попадёт в остронаправленный объектив фотопушки.

— Толково придумано, — почесал затылок Покрышкин, но нашёл изъян: — А ты что же, собираешься сразу настрелять кучу фрицев, ведь нужно много разных вариантов атак.

Матвей не стал хвастаться, что он именно и собирается набить сразу кучу немчуры, а лишь скромно потупил глазки:

— Ну, ошибки пилота–оператора могут исправить курсанты. Ведь кинокартина отразит общий фон воздушной сшибки, а телеприцел достоверно зафиксирует цели, независимо от последующего попадания в них или промаха выпущенных снарядов.

— Лады, Матвей Алексеевич, сегодня же отправлю заказ в Асунсьон на создание кинофототренажёра. Надеюсь, что через месяц получим первый экземпляр. А установить кинокамеру на истребитель, и организовать запись телекартинки бортового прицела смогут и местные парагвайские спецы, умники у нас, на экспериментальном аэродроме, все с научными степенями.

— Александр Иванович, а вы ведь мне так ещё и не показали кинохронику с реактивным самолётом, — глядя на потушенный телеэкран, Матвей напомнил, зачем они пришли на КП.

— Нет уж, пусть парагвайские мудрецы с вами предметно беседуют об устройстве самолёта, — Покрышкин с прищуром глянул на присланного спеца. — У меня сложилось впечатление, что вы, Матвей Алексеевич, уже знакомы с общей конструкцией истребителя, а ваши «спонтанные» предложения заранее хорошо продуманы. Как бы то ни было, но с меня уже достаточно — и так за одну ночь мы тут наметили фронт перевернуть.

Подозрения полковника, что парагваец уже знал технические особенности реактивных самолётов и даже имел опыт полётов на экспериментальных машинах, подтвердились ускоренным освоением Матвеем новой техники. Чародею, способному гонять по небу на фанерном «дрынолёте», не составило большого труда освоить технику пилотирования реактивным самолётом. Матвею не требовалось следить за показанием бортовых приборов, он видел колдовским зрением всё нутро машины. И любые ошибки маневрирования воздушный ас ухитрялся исправлять воздействием векторов силы гравитации. Глядя на воздушные пируэты, выписываемые курсантом на учебной спарке, инструктор лишь пучил глаза, стараясь перенести возникающие при ускорении перегрузки, и мысленно молился, чтобы у самолёта не отвалились крылья.

Уже после пары недель ускоренного курса обучения Матвей отправился в свой первый самостоятельный полёт. Новейший парагвайский дальнобойный радиолокатор обнаружил групповую цель, передал целеуказания на КП аэродрома, и реактивный истребитель рванул на перехват. В указанном радаром районе ночного неба Матвей, для кинохроники, зафиксировал бортовым инфракрасным локатором группу мишеней и сходу ринулся в бой.

Немецкие лётчики даже не поняли, что за воздушный дьявол вырвался из чёрной бездны. Незримый противник расчерчивал небо пенными полосами инверсионного следа, с рёвом прорезая строй воздушного звена быстрее пули. За каждый проход через скопление врага Матвей расстреливал из автоматических пушек по одному бомбардировщику. Когда жирные мишени закончились, начал ловить в прицел мельтешащие в ночном небе юркие истребители сопровождения. Но эта охота продолжалась уже недолго, так как потерявшие объекты прикрытия самолёты почли за благо тут же дать дёру — рассыпавшись в разные стороны, большинству удалось спастись от преследования ночного дьявола.

Довольный собой, юный ас вернулся на аэродром и похвастал результатом первого боя, но, после заслуженной похвалы от товарищей–пилотов, неожиданно получил строгое замечание от комполка.

— В достоинствах сверхзвукового истребителя и ваших, Матвей Алексеевич, снайперских талантах сомнений нет, однако эдак нам киноматериала для телетренажёров не насобирать, — недовольно покачал головой Покрышкин. — Киноплёнка вся чёрная, и на записи с телеприцела ни черта не разобрать. Хотя, думаю, что если так и дальше пойдёт, то скоро ночных боёв у нас вообще не будет — всех немцев распугаем. Фрицы быстро поймут — без ночных прицелов и инфракрасных локаторов у них нет шансов выжить в темноте. Какие будут ваши предложения по тактике воздушного боя?

— Учитывая преимущества в скорости полёта, нам нет смысла летать парами, — пожал плечами Матвей. — Противник не сможет зайти ведущему в тыл. Считаю, что реактивные истребители должны работать в режиме свободной охоты: занимать недосягаемый для противника высотный эшелон и пикировать на обнаруженную цель. Ещё предлагаю, для уверенного поражения цели увеличить калибр пушек до тридцати миллиметров. Уменьшение боекомплекта не отразится на результативности, так как израсходовать все снаряды даже у меня не получилось — враги разбегаются, как тараканы под занесённым для удара тапком.

Покрышкин одобрительно кивнул:

— Ночные атаки реактивных перехватчиков вскоре заставят «незрячего» противника отказаться от полётов в тёмное время суток, а работа одиночными воздушными патрулями позволит нам плотнее закрыть дневное небо над линией фронта. Увеличение калибра пушечного вооружения тоже поддерживаю: всё равно боекомплект расстрелять за один вылет времени не хватит, а вот существенно повредить самолёт неприятеля крупным снарядом легче. Однако пока что наши истребители разгоняют группы противника крыльями — результативность стрельбы неопытных пилотов нулевая. Потому прошу вас, товарищ майор, добыть киноматериал для телетренажёров.

Матвей с тяжёлым вздохом согласился отложить ночную охоту:

— Ладно, пусть молодые пилоты рёвом реактивных двигателей отгоняют супостатов по ночам, а я займусь дневными киносъёмками.

Однако и тут у воздушного кинооператора–самоучки в первом же вылете случился конфуз, заставивший его спешно засветить плёнку. Правда, очевидцы воздушного боя потом распускали по фронту слухи о применении реактивного чудо–оружия, но случайные хроникёры не могли подтвердить слова фотоснимками, а досужим солдатским россказням веры было мало.

Не сознавая опасности, обнаглевший парагвайский казак пошёл в лобовую атаку на звено бомбардировщиков, прикрытое группой истребителей. Если бы он внезапно свалился с верхнего воздушного эшелона, или атаковал со стороны солнца, то ему удалось бы неожиданным появлением посеять панику в рядах противника и развалить плотный строй. Однако молодой ухарь попёр прямо навстречу железному косяку, и чуть не получил по дурной башке.

Немцы ещё издали заметили белый инверсионный след приближающейся русской ракеты и открыли плотный заградительный огонь из всех стволов.

И навстречу короткой очереди снарядов из четырёх пушек парагвайского перехватчика устремился вражеский рой снарядов и трассирующих пуль.

Секунда полёта убойных конических железок дала испуганному чародею шанс вывернуться из когтистых лап смерти. Страх всколыхнул тёмные глубины его души, выпустив на волю таившуюся во тьме колдовскую силу. Гравитационный вихрь закрутил пространство вокруг мчащегося со сверхзвуковой скоростью истребителя в тугую спираль. Рой летящих навстречу острых железяк сбила в сторону гравитационная и воздушная волна. Самолёт превратился в бешено вращающийся штопор, который со сверхзвуковой скоростью врезался в плотное построение вражеского звена самолётов.

Ударная волна разметала бомбардировщики по сторонам. Воздушные и гравитационные спирали ломали крылья и отрывали хвостовые оперения железным птицам.

Этот смертоносный удар вовсе не был спланирован Матвеем, чародей сам прилагал титанические усилия, пытаясь сохранить в целости крылья своей машины. Металл жалобно скрипел и разогревался, грозя лопнуть по швам.

Вырвавшись из смертельной ловушки, Матвей с трудом сумел вернуть вращающийся самолёт в планирующий горизонтальный полёт. Крылья вибрировали, двигатели надрывно рычали. Пришлось садиться на первый попавшийся водоём. Отдышавшись и осмотревшись, Матвей пришёл к выводу, что лучше не рисковать запускать движки, а по-тихому пробраться на аэродром подскока в старом, хорошо уже проверенном, режиме колдовского «дрынолёта». Перед вертикальным взлётом с болотного пруда, Матвей вскрыл корпус киноаппарата и засветил отснятую плёнку, записывать такую историю для потомков было лишним.

На водную полосу запасного аэродрома Матвей посадил самолёт с выключенными двигателями, с бреющего полёта. Техникам сказал, что поломка в топливной системе. Молодые ребята, конечно, сильно удивились, что можно сажать реактивный самолёт в режиме планирования, но спорить с мастером не стали и уж тем более разглашать военную тайну. Матвей сутки провозился с устранением угрожающих конструкции самолёта дефектов, пришлось применить колдовские способности в полной мере. Командиру он, естественно, скормил более приемлемую версию с незначительной поломкой одного из двигателей, а потом, на обратном пути, нашёл парочку немецких истребителей и, всё же, сумел отснять кадры кинохроники на остаток не засвеченной плёнки.

Опыт опасной нахрапистой атаки научил дерзкого пилота осторожности в воздушном бою. Хоть левитирующий чародей и не боялся сверзиться с небес даже голым задом, но напороться на кусок острого железа, летящего в грудь на сверхзвуковой скорости, было смертельным трюком даже для такого фокусника. Война требовала серьёзного подхода к делу.

Покрышкину, по горло заваленному проблемами организации первой воздушной армии реактивных истребителей, было не до солдатских сплетен и разборок с чудаковатым замом, он только интересовался его рекомендациями по ведению воздушных боёв.

— Первый удар лучше всего неожиданно наносить со стороны солнца, как в классической схватке, — после ряда удачно выполненных атак, доложил свои выводы парагвайский ас. — Последующие заходы на группу противника следует производить с флангов, но не прорезая плотный строй, а отгрызая отстающие «хвосты». Можно бить убегающего врага и с тыла, но тогда сразу уходить с резким набором высоты, и уже сверху проводить в пикировании повторную атаку. Четырёхкратное превосходство в скорости позволяет играться с противником, как коту с мышкой, однако подставляться под острые зубки целой стаи не стоит — лучше терзать крайних особей.

— Скоро у нас, Матвей Алексеевич, будут выходить на охоту крупные стаи хищников, — улыбнувшись, похлопал по плечу лихого аса–истребителя командующий воздушной армии. — Начнём чёрных летучих мышей по всему фронту гонять. Небо теперь наше!

Советские войска окончательно завоевали господство в воздухе благодаря армаде реактивных истребителей. Этому во многом способствовали мощные парагвайские радары, которые контролировали всю линию фронта. Некоторые элементы противовоздушной системы располагались на высотных дирижаблях, и враг мог бы их достичь только с помощью самолётов с реактивной тягой. Однако даже лучшая немецкая экспериментальная модель с турбореактивным двигателем, «Мессершмитт 262», могла подниматься лишь на высоту в одиннадцать километров. Конструкция самолёта имела уйму недостатков, и до начала серийного производства требовалось ещё много доработок и испытательных полётов.

Немцы также испытывали трудности с тяжёлыми танками. В августе 1942 года были произведены только первые отдельные образцы «Тигра», в то время как линию фронта уже рвали железными траками гусениц тысячи русских Т-34 и КВ-2. Немецкий блицкриг не удался, и время работало против агрессора. Никто в Европе не ожидал, что СССР сможет так быстро нарастить объёмы выпуска военной техники. Отрыв от противника увеличивался с каждым днём.

Немалый вклад в разгром врага внесли парагвайские казаки. Хотя союзники не могли похвастаться десятками тысяч танков и самолётов, производимых ежегодно, но и одной тысячи их вертолётов, оснащённых приборами ночного видения и блоками ракет, было достаточно, чтобы по ночам превращать фронт в адскую жаровню. Кроме того, в Асунсьоне производилось большинство радиостанций, поставленных на вооружение РККА.

Ещё одну важную роль в победе над фашистской Германией сыграли парагвайские подводные лодки. Из–за особого пристрастия казаков к электротранспорту у них оказалось хорошо поставлено производство новейших литий–ионных аккумуляторов. Не зря парагвайцы захватили богатые месторождения лития в Боливии и Конго. Крупнотоннажные суда в Асунсьоне производить было сложно, но с серийным выпуском подводных лодок парагвайская промышленность справлялась на отлично. Правда, в конструировании субмарин хорошо помогли немецкие эмигранты: после капитуляции Германии по итогам Первой мировой войны специалисты остались не у дел и были обласканы мудрым парагвайским правителем. Имея под рукой сверхъёмкие аккумуляторные батареи, мощные электродвигатели и непревзойдённую конкурентами радиоаппаратуру, у судостроителей получилось создать лучшую в мире субмарину. Она стала лучшей не только по мореходным качествам, но и по вооружению.

Главной ударной силой парагвайских субмарин являлись самонаводящиеся дальнобойные торпеды. Наводились они на цель не по акустическим параметрам, а по инфракрасному излучению от дымовой трубы судна. Для точного выхода на цель в средней части корпуса торпеды был вмонтирован приёмник инфракрасного сигнала, улавливающий свет окуляр располагался на конце торчавшей над поверхностью воды телескопической мачты. После поступления разрешения на атаку объекта аппаратура отслеживала направление перемещения сигнала и его интенсивность, посылая команды к органам рулевого управления торпеды.

При выходе на последний рубеж атаки телескоп отделялся от корпуса торпеды и затапливался, а сама она разделялась на две части, соединённые тонким гибким тросом, и тандемной парой устремлялась форсированным ходом к захвату мишени. Парагвайские дальнобойные торпеды типа «Боло» уже многократно опробывались казаками в морских стычках у берегов Африки. Однако теперь в ходе военных действий у северных берегов Европы применялась особо изощрённая тактика подводных атак.

Малошумная казацкая лодка выходила из английского порта и занимала позицию на морских коммуникациях немцев. Ночью, находясь в надводном положении, из рубки подлодки выпускали в небо «воздушного змея», наподобие треугольных электровертолётиков с телекамерами, что использовали парагвайские артиллеристы на сухопутной линии фронта. Затем корпус лодки притапливался, а вертолётная конструкция, поднявшись на сотни метров, вела наблюдение за морской акваторией. На телекамере с мощной оптикой были установлены два режима: обычный видео и инфракрасный. Изображение передавалось по изолированному кабелю в командный пункт подлодки. По этому же многожильному кабелю передавался не только электроток для питания двигателей летающей платформы, но и, через частотный разделительный фильтр, радиосигнал для антенны ретранслятора, управлявшего движением дальнобойной торпеды.

При угрозе обнаружения самолётами или кораблями противника, «воздушный змей» опускался на воду, кабель сматывался на барабан, а герметичный корпус разведчика крепился к верхней раме смотровой площадки на ходовой рубке субмарины. Все эти операции проводились без полного всплытия подлодки на поверхность моря. Естественно, при ненастной и штормовой погоде воздушная разведка не применялась, и приходилось полагаться только на акустический эхолот и мастерство подводников. Обнаружив противника на дальней дистанции, парагвайцы выпускали торпеду с большим упреждением. Она занимала позицию по ходу движения конвоя и ожидала в засаде. Телескопическая мачта служила ей и в качестве радиоантенны, получая команды с подлодки. При устойчивом визуальном контакте с кораблём противника торпеда устремлялась к нему, как к сигнальному маяку. Если погода не позволяла использовать наведение по инфракрасному следу, казаки были вынуждены подходить поближе к объекту и работать по старинке. Малошумные электродвигатели позволяли подкрадываться «на мягких лапках», а соединённый длинным тросом тандемный заряд повышал надёжность захвата цели.

Непродолжительный период боевых действий в северных морях не позволил немцам понять принципы наведения парагвайских торпед исключительно на самые крупные цели. Казаки стремились поразить транспорты, перевозившие сырьё и технику. Военные корабли их мало интересовали, разве что особо тоннажные, с ярким тепловым следом от дымовой трубы. От прожекторов и кратковременных вспышек ракет чувствительные элементы были защищены параметрами фильтров и углом зрения локатора торпеды. До применения закреплённых по бортам конвойных кораблей фальшфейеров осторожные немцы не додумались. Да и в таком случае каждый раз теряли бы корабли охранения.

Плотного патрулирования немцами морской акватории с воздуха не допускали реактивные истребители, эскадрильи которых казаки разместили на аэродромах Великобритании. Отчасти парагвайские перехватчики обеспечили воздушное прикрытие береговых районов и самой островной империи.

Беспрерывные атаки субмарин по северным морским коммуникациям фашистов парализовали транспортное сообщение вдоль побережья захваченных стран Европы и отрезали Скандинавию от германских портов. Морская блокада заставила Швецию соблюдать действительный нейтралитет, прекратив промышленные поставки, а Финляндию ускорить свой выход из войны.

Кстати, на южном фланге фронта тоже произошли неприятные для Гитлера перемены: под угрозой стремительно наступающих советских войск вышла из войны Румыния, а следом поспешила и Болгария, устрашившись агрессии со стороны Турции. Потомки Атаманской империи вознамерились вернуть часть утерянных по итогам Первой мировой войны территорий и высадили морские десанты на близлежащие греческие острова. На западной границе сосредоточилась почти миллионная турецкая армия, готовая терзать разваливающуюся Восточную Европу. Спасаясь от угрозы вторжения турок, немцы спешно выводили свой воинский контингент из Греции.

Гитлеру пришлось отозвать танковый корпус Роммеля из Северной Африки и направить его в Европу. Однако это не спасло ситуацию, так как англичане и американцы высадились в Италии, и страна вышла из коалиции с Германией. Лишившись большинства союзников, а также румынской нефти и поставок сырья из Скандинавии и Южной Америки из–за блокады морских коммуникаций, немецкая линия обороны начала рушиться.

Советские войска вошли в страны Восточной Европы, а союзники, устрашившись быстрого наступления Красной армии и стремясь предотвратить распространение коммунизма на западные государства, ускорили открытие Второго фронта, высадив десант на побережье Франции.

В Германии военные организовали покушение на Гитлера, и хотя оно оказалось неудачным, мятеж расколол единство генералитета. Видя безнадёжность сопротивления, подразделения в оккупированных странах Европы начали охотно сдаваться англо–американским частям. Лишь самые ярые фашисты до конца сопротивлялись продвижению РККА к столице Третьего Рейха.

Берлин пал под ударами советских армий и парагвайских казачьих дивизий, но Вторая мировая война на этом не закончилась.

Сидя на ступенях обгоревшего здания Рейхстага, Алексей Ронин размышлял о прошлых событиях. Всю свою жизнь он посвятил сбережению русского народа. В годы первой Великой войны он был слишком молод и не мог существенно повлиять на ход истории. Он лишь грудью закрыл горстку станичников и спас чуток раненых солдатушек. В революционное лихолетье уже удалось увести из-под удара сотни тысяч казаков, анархистов, белогвардейцев и гражданских эмигрантов. Он не позволил осколкам былой империи рассыпаться по всему свету и сгинуть на задворках чужого мира, сумел собрать их воедино и создать мощную казацкую державу. В постреволюционные и предвоенные годы он спас от братоубийственной резни, голода и расправы советского режима ещё сотни тысяч русских людей. Часть народа осела в Парагвае, а другая выжила в Стране Советов, не погибнув в ходе военных действий или от голода.

В конечном итоге, сбережение миллионов русских граждан и образование дружественного казацкого государства в Южной Америке позволило Советскому Союзу быстрее окрепнуть и нарастить экономическую мощь. Вклад парагвайских казаков в создание сверхсовременной могучей союзной армии трудно переоценить. Хотя новинки казаков опередили общемировой технический прогресс всего лишь на несколько лет, для Германии даже пара лет отставания оказалась фатальной. Парагвайские приборы ночного видения, переносные радиостанции, сверхвысотные дирижабли, радиолокаторы, реактивные истребители, советские средние и тяжёлые танки — аналогов всему этому ещё не появилось у Германии. Правда, уже были кое–какие маломощные опытные образцы и малочисленные подделки, но, брошенные на чашу весов войны, эти крошки не перевешивали тяжести советско–парагвайской промышленной серийной массы. Кроме того, Советский Союз, благодаря предупреждению о коварном нападении фашистов и получению объективной информации от парагвайской воздушной разведки о продвижении противника, сумел избежать потери миллионов солдат из–за внезапных прорывов фронта и в окружениях. Поэтому у него хватило сил остановить врага и не дать разрушить заводы на большей части европейской территории страны.

Ронин мог бы рассказать о всём этом в своей последней беседе со Сталиным в Кремле, но не стал этого делать. Для них обоих всё было предельно ясно. Иосиф Виссарионович оставил на письменном столе раскрытую папку с информацией парагвайской разведки, полученной из осведомлённых источников в стане западных союзников. Он раскурил трубку и, поднявшись с кресла, стал неспешно прохаживаться вдоль окон рабочего кабинета.

По мере того как генералиссимус шёл вдоль окон, сквозь тёмные стёкла виднелись очертания башен Кремля с уже расчехлёнными звёздами, которые контуром затеняли далёкие звёздочки на вечернем небосклоне. Сталин не поворачивал головы в сторону терпеливо ожидавшего на кожаном диване у стены собеседника. Вождю народов было достаточно созерцать отражение фигуры Ронина в оконных стёклах, чтобы следить за хитромудрым союзником. Владыка Парагвая совершенно не проявлял нервозности или беспокойства, невозмутимо восседая на диване, как гранитный монумент на мраморном постаменте.

— Вы утверждаете, товарищ Ронин, что наши западные союзнички разработали коварный план под кодовым названием «Немыслимое», — наконец остановившись, обернулся к Алексею Сталин и обвиняюще ткнул в его сторону дымящейся трубкой.

— Фотокопии документов подтверждают это, — взглядом указал в сторону раскрытой бумажной папки владыка Парагвая и уточнил: — Но это англичане шустрят. Черчилль пугает Рузвельта красной угрозой, будто большевики намереваются разнести заразу коммунизма по всей Западной Европе.

— И чтобы остановить распространение коммунистических идей, англичане предлагают сформировать новую армию из пленных немцев, сдавшихся союзникам? — озвучил информацию из аналитической записки парагвайских разведчиков Сталин.

— Идею не остановишь армией, но они попытаются предотвратить ввод советских войск в страны Западной Европы, — кивнул Ронин.

— Будто Советскому Союзу заняться больше нечем, — возмущённо пробурчал Сталин и, после глубокой затяжки, выпустил клуб сизого дыма. — Полстраны в разрухе, миллионы человек погибли в ходе войны, а мы будем коммунизм во всём мире строить. Это они пусть уж к товарищу Троцкому на могилку сходят, авось поднимут из земли радетеля мировой революции.

— Борьба за политическое влияние в Европе неизбежна, — развёл руками Ронин. — Вслед за Германией придётся делить и бывшие её страны–сателлиты.

— Новая война нам сейчас совсем уж не к чему, — категорично замотал головой Сталин.

— Так она и старая ещё не закончилась, — указал на угрожающие реалии Ронин. — В Азии американцы с японцами ещё не разобрались.

— И мы американским союзникам обещали подсобить, — пыхнув клубом табачного дыма, горестно посетовал Сталин. — Но как поворачивать войска на восток, когда на западе такая измена намечается?

— Предлагаю обернуть проблемы союзников нам на пользу, — ободряюще улыбнулся коварный владыка Парагвая.

— Ну–ка, наимудрейший, выкладывай, как придумал из клещей западных союзничков вывернуться, — подошёл к дивану генералиссимус и присел напротив хитрого казака. Иосиф Виссарионович никому не доверял, но людей оценивать умел. Ронин уже много раз удивлял изощрёнными финтами в политике и умением сочетать собственную выгоду с интересами партнёров.

— Пока американцы не расправятся с японцами, они на нас не накинутся, — усмехнулся Ронин. — И Черчиллю не дадут гадить нам.

Генералиссимус одобрительно кивнул, ему понравилось, что верховный атаман парагвайского казачества однозначно ставит себя на одну сторону с советским народом.

— Англичане предлагают воспользоваться немецкими армиями, так и у нас пленных немцев не меньше, — продолжал Ронин.

— Но захотят ли немцы воевать на нашей стороне? — с сомнением покачал головой Сталин.

— Они будут воевать за общие интересы, — хитро подмигнул парагвайский затейник.

— А у нас какие общие интересы с капиталистами? — удивлённо поднял брови Сталин.

— Победное окончание Второй мировой войны разгромом милитаристской Японии.

— Ну, для американцев и русских это очевидно так, англичане тоже рядом с нами постоят, а каким боком тут немцы примостятся?

— Заставить их встать на сторону победителей гораздо легче, чем пытаться толкать вновь под русские танки. Думаю, что англичане и американцы сумеют мотивировать пленённых офицеров сколотить боеспособные армии. Деньгами, посулами или угрозами — это уже без разницы. Мы со своей стороны тоже сумеем убедить пленных немцев сменить прозябание за колючей проволокой в холодной России на турне по тёплым странам Азии. С каждой стороны получится выставить по миллионной армии доброхотов.

— Почему немцев возможно вновь сподвигнуть сражаться с русскими — понятно, — выпустил клуб дыма Сталин. — Но каков будет их мотив драться с бывшими союзниками?

— Японцы их предали, не ударив в спину Советскому Союзу. А если ещё вспомнить, как в начале века коварные самураи захватили германские военно–морские базы в дальневосточном регионе, а во время Великой Войны встали на сторону Антанты? Считаю, что истинным арийцам есть, за что мстить хитрым азиатам. К тому же, военный поход будет щедро оплачен американцами, а обретение личной свободы и обещание относительной независимости для немецкого государства — также существенные стимулы повоевать на стороне победителей. Военные контингенты коалиции можно ещё усилить армиями европейских стран, бывших союзников Германии, — пусть искупают грехи.

— А если немецкие войска переметнутся на сторону Японии?

— Ярых фашистов на свободу никто не выпустит, ведь кто–то же должен ответить за преступления нацистского режима. Ну а кадровому офицерскому составу вновь совать голову в петлю вряд ли захочется. После вступления СССР и Великобритании в войну с Японией её участь будет предопределена — лишь вопрос времени, когда самураи поднимут белый флаг.

— Да, против всего мира одним япошкам, с их ограниченной промышленной базой и отсутствием сырья, не устоять, — кивнул Сталин. — Однако, уже зная о кознях англичан, мне не хотелось бы подставлять спину капиталистам.

— А как на счёт того, чтобы показать им задницу, издали? — усмехнулся казачий атаман.

— Не хотелось бы и нарушать слово, данное американцам, когда договаривались об открытии ими Второго фронта, — скривился от грубой казацкой шутки генералиссимус.

— Расчётливые союзнички выжидали в сторонке, больше года тянув с открытием Второго фронта, — напомнил козни западных дружков Ронин. — Думаю, англичане и сейчас не очень–то поторопятся перебрасывать свой флот на другой край света. Наверняка, сошлются на финансовые трудности и послевоенную разруху в стране. Так ведь и у Советского Союза проблем не меньше. И пока британцы не вступят в боевые действия с Японией, нам тоже не следует торопиться. Кстати, мы япошкам отплатим той же монетой, ведь самураи, угрожая с тыла, заставили нас держать полумиллионную армию на Дальнем Востоке.

— Да уж, англичане придут только для делёжки пирога, — согласился Сталин. — И занести над головой самурая карающий меч — идея тоже правильная. Пока капиталисты будут бодаться с самураями, мы сумеем чуток оклематься от последствий войны. Но вот только нам придётся кормить миллионную армию немецких дармоедов, и ещё их нужно чем–то вооружить.

— Пленных для хозработ у вас останется тоже в достатке, — отмахнулся Ронин. — А вооружить армии добровольцев можно трофейным оружием и американской техникой, которую по условиям ленд-лиза вас обязывают американцы вернуть. Если чего будет недоставать, так пусть заокеанские союзники сами добавляют — у них главный интерес в этой военной компании.

— Но нам придётся нарушить мирное соглашение с Японией, — с прищуром глянул на ушлого атамана Сталин, ожидая, как он посоветует вывернуться из неудобной ситуации.

— Вы нарушите его только тогда, когда советские войска перейдут границу. А отправка в западные провинции Китая рабочих команд из немцев и передача американцам трофейной техники и вооружения в счёт погашения долгов по ленд-лизу — это всего лишь коммерческая, а не военная операция. То, что товарищ Мао Цзэдун вооружит немецких рабочих и направит их на фронт, он будет вынужден сделать в противовес росту гоминьдановских армий Чан Кайши, которые получат подкрепление из Западной Европы. Ведь всем очевидно, что после изгнания японских оккупантов в Китае разгорится война между бывшими союзниками. И эдак уравновесив силы, китайские коммунисты не позволят капиталистам использовать немцев в борьбе против революционных войск, ибо заставить немцев воевать против своих соотечественников будет чрезвычайно трудно.

— Ох, и хитёр же ты, владыка, — с уважением глянул на парагвайского деятеля Сталин. — Далеко за политический горизонт зришь.

— Будем учиться у западных союзников, как с пользой и вовремя надо Второй фронт открывать, — усмехнулся Ронин. — У парагвайских казаков в Китае тоже свой коммерческий интерес имеется.

Последнее замечание развеяло сомнения Сталина в удивительном альтруизме парагвайского владыки — всё встало на свои места. Однако, уже давно зная Ронина, Иосиф Виссарионович подозревал, что в оплату за посреднические услуги по организации с союзниками договора о переброске немецких армий и флота в Юго–Восточную Азию парагвайский атаман попросит ещё дополнительные уступки от всех заинтересованных сторон.

— Думаю, товарищ Ронин, что американцы поддержат вашу идею об участии в разгроме милитаристской Японии объединёнными усилиями всех стран Европы. Кстати, как вы сами будете участвовать в военной компании и что потребуете за услуги?

— Парагвайские казаки перебросят в Индокитай свой африканский пехотный корпус, а флот — в район индонезийских островов. Пусть порезвятся казачки и корсары, заодно и поднимут национально–освободительное движение в регионе. В оплату же за посредничество между союзниками казаки попросят не препятствовать вывозу сокровищ с территории поверженного Третьего Рейха, конечно, тех, до которых у американцев и русских руки не дотянутся.

— Так мы же всё там загребём, — погладив пальцами усы, усмехнулся Сталин.

— Вот то, чего вы не найдёте, то казацкая разведка и вывезет в Парагвай. Вы даже не заметите, что утечёт сквозь пальцы. Только не отнимайте на границе добытые нами сокровища.

— И почему парагвайцы так уверены, будто они найдут то, что не далось в руки союзникам? — подозрительно прищурил глаз Сталин.

— У нас самая лучшая в мире разведсеть и технические средства магнитного сканирования почвы.

— Сдаётся мне, что вы, владыка, опять за старое возьмётесь — нужных людишек в свою эмигрантскую вотчину переманивать, — погрозив пальцем, разгадал Сталин главный секрет работы парагвайских старателей.

— Носители информации — ключ к сокровищам, — невинно улыбнулся похититель секретов. — Многие специалисты ведь постараются затаиться, чтобы не попасть в советские лагеря или американскую кабалу, а в Парагвае у нас рай для эмигрантов, потому нам гоняться за ключниками не придётся — сами к нам прибегут.

— Ну, если американцы позволят вам пошустрить в западной оккупационной зоне, то и в восточной вам чинить препонов не станем, только уж прямо из наших рук добычу не вырывайте.

— Уверяю вас, вы с американцами даже не заметите никакого урона, — рассмеялся парагвайский атаман.

— Конечно, понятно, что золотишко у казаков не выпросить, но хотя бы частью добытых секретов поделитесь с соотечественниками? — с прищуром посмотрел на странного союзника Сталин.

— Мы хоть и живём на разных краях мира, но судьба у нас одна — стоять спина к спине против общего врага, — твёрдо встретил взгляд Ронин и протянул руку для пожатия.

— Да уж, капиталисты тоже казаков не жалуют, — крепко пожал протянутую ладонь Сталин, глядя в чёрные зрачки Ронина. — Нам поодиночке туго придётся, а вместе не страшен и сам дьявол.

Сталин со злорадством подумал, что парагвайские черти украдут в американском оккупационном секторе гораздо больше секретов и золота, чем в советском, поэтому и не противился. Да и бесполезно отгонять казаков от добычи, ведь в хаосе, царящем в послевоенной Германии, парагвайские шпионы чувствуют себя как стервятники на месте кровавого побоища. Конечно, американцам не понравится такая активность чужих хищников, но они не в силах её пресечь, потому как делиться частью трофеев с парагвайцами придётся, ибо иначе в одиночку самим бодаться с самураями сильно накладно выйдет.

После успешных переговоров в Лондоне, Ронин с сыном сразу отправились в Берлин. Они хотели не только найти скрытые клады и секретные материалы, но и исполнить мечту Матвея — оставить памятную надпись на стенах немецкого Рейхстага. И вот, пока молодой дьяволёнок расписывал куском угля стену, Сын Ведьмы сидел на гранитных ступенях, вспоминая прошлое.

— Готово, батя! — резво перепрыгивая ступеньки, подскочил радостно улыбающийся герой войны: грудь молодого полковника авиации украшала позвякивающая россыпь звёзд и медалей. — Осуществил мечту своего боевого товарища, который после победы желал начертать на стене главного фашистского шалмана: «Руинами Рейхстага удовлетворён!» — Матвей вскинул руку, указывая на выведенную крупными буквами надпись, выше всех остальных, и, запрокинув голову, заорал во всё молодецкое горло: — Победа!!!

Алексей Ронин, подняв глаза, скупо улыбнулся, но тут же нахмурился, зацепившись взглядом за чёрное грибовидное облако дыма, маячившее над крышами квартала в центре Берлина. Считалось, что война в Европе окончена, но кое–где ещё рокотали громовыми раскатами звуки взрывов, кое–где в подземелье ещё шевелились недобитые упыри. Небесную синь пачкали дымные шлейфы, и поднятый порывами ветра пепел разносил по воздуху запах гари.

Ронин с грустью осознавал — не скоро ещё наступит гармония в мире, и одержанная победа над врагом имеет горьковатый привкус.