© И. Эрхарт, перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

«Безрассудное приключение с трогательной дружбой, искромётным юмором и дерзким путешествием по полному пиратов небу. Мне очень понравилось».

Хана Тук, автор книги «Неправильные дети»

– Готов ты или нет, мы идём! – Эхо оглядела крепостные стены в поисках злого короля. – Ты его видишь, Гилберт?

Гилберт сидел, уцепившись за плечо Эхо; его золотистая чешуя сияла в лучах раннего утреннего солнца. Для ящерицы он был очень наблюдателен: Гилберт мотнул головой и пискнул, как бы говоря: «Вон там!»

– Да! Возле башни, – прошептала Эхо. – Идём, схватим его! – Девочка подняла свёрнутый трубочкой листок, вырванный из учебника по истории, пока воспитательница не видела, достала горошину из кармана передника и вставила её в конец трубки. Затем усмехнулась, сбросила расшитые узорами тапочки и босиком поползла вперёд, держа наготове свою стрелялку.

Обогнув восточную башню, Эхо прицелилась трубкой с горошиной в воображаемого короля и на цыпочках подошла ближе. Затем глубоко вдохнула и… огонь! Горошина пронеслась по воздуху размытым зелёным пятном. Гилберт спрыгнул с плеча Эхо и пробежал по парапету, поймал горошину ртом и тихо зачавкал.

– Победа! Пришло время захватить замок! – Эхо побежала по дорожке к северной башне, а Гилберт поспешил за ней вдоль стены. Осталось совсем немного! Совершив последний отчаянный рывок, Эхо набрала скорость и влетела в башню.

– Замок разгромлен! – Она хлопнула рукой по камням и рухнула на парапет, тяжело дыша. – Мы это сделали, Гилберт. Король повержен!

Гилберт догнал её и растянулся на земле с усталым писком. Эхо нашла в кармане ещё одну горошину и бросила ему.

– Может, передохнём, а потом сыграем ещё разок перед уроками?

Гилберт кивнул, и Эхо поняла, что это означало «конечно!».

Она усмехнулась и облокотилась на парапет, скользя взглядом по городским улицам: внизу несколько светловолосых босоногих детей гоняли мяч в пыли.

– Эй, смотри! Интересно, во что они играют? – Эхо наклонилась и сложила ладони рупором у рта. – Эй, там, внизу! – крикнула она. Но дети были слишком далеко, чтобы её услышать. Девочка вздохнула и прикрыла глаза рукой от солнца, привычно оглядывая городские улицы в надежде увидеть голову с тёмными кудряшками. Но там, как и всегда, не было никого, похожего на Эхо: только люди с прямыми светлыми волосами и бледно-персиковой кожей, на которой девочка не смогла бы разглядеть веснушки, даже если бы подошла вплотную.

– Однажды я увижу там кого-нибудь, похожего на меня, – тихо сказала Эхо.

Гилберт вскарабкался ей на плечо и тоже посмотрел вниз, держа горошину в передних лапах.

– Полагаю, других таких ящериц, как ты, тоже не существует. – Эхо улыбнулась и пощекотала его по подбородку. – Может, именно поэтому мы так хорошо поладили. «Хотя, – подумала она, наблюдая, как одна из девочек под торжествующие крики сестёр загоняет мяч в импровизированные ворота, – я бы хотела выйти на улицу, хотя бы раз».

Гилберт шумно проглотил горошину и ткнулся мордочкой в её щёку.

Эхо засмеялась и погладила его золотистую чешую.

– О, Гилберт, разумеется, ты мой лучший друг. Но играть вместе с другими детьми было бы намного веселее. – Она снова посмотрела на девочек. – Держу пари, они бы тоже захотели поиграть в захват замка. Мы могли бы собрать целую армию для свержения злого короля!

Она посмотрела дальше на Локфорт. Там был всё тот же привычный вид. В центре возвышался замок, окружённый заросшим водорослями рвом с зеленоватой водой. От него лучами до самых городских стен расходились улицы с одинаковыми серыми домиками с крышами в форме конуса. За стенами Эхо могла с трудом разглядеть Пустошь – широкое каменистое и безжизненное пространство, простирающееся до самого горизонта. А за Пустошью был лишь край света.

Снизу донёсся восторженный девичий визг, и Эхо снова устремила свой взгляд вниз. Вздрогнув, она увидела, как из одного из маленьких круглых домиков вышла женщина – похоже, мама девочек – с крошечным свёртком в одеяле. Женщина поманила дочек, и те собрались вокруг неё.

– У них новая сестрёнка! – выдохнула Эхо. – Или, может быть, братик? – Она перегнулась за парапет так далеко, как только осмелилась, жалея, что не может рассмотреть поближе.

Женщина внизу заключила трёх девочек в объятия, и у Эхо защемило сердце. Гилберт уткнулся носом в щёку девочки и обернулся вокруг её шеи, словно шарф.

– Я так рада, что у меня есть ты, Гилберт. Ты один меня понимаешь. – Девочка вздохнула, пытаясь успокоиться, и ящерка уткнулась головой ей в шею.

– Ну что, хочешь сыграть ещё разок? – Эхо прищурилась на солнце. Гонг в замке пока не прозвенел: это означало, что в запасе было ещё несколько минут свободы, прежде чем начнутся бесконечные скучные уроки. Эхо в последний раз бросила тоскливый взгляд на девочек и их маму, исчезающих в сером домике, а затем прикрыла глаза. – Ладно. Готов ты или нет…

На этот раз найти злого короля было сложнее, но Эхо всё-таки заметила его: он притаился у входа в восточную башню. Девочка хорошо разогналась и высоко прыгнула, поднеся к губам стрелялку. Огонь! Эхо выстрелила горошиной, но едва она это сделала, дверь башни с грохотом распахнулась. Гилберт нырнул в дыру между камнями. Юбка зацепилась за выступ стены, и девочка кувыркнулась в воздухе. Подол юбки взлетел у неё над головой и порвался с оглушительным треском.

Эхо с глухим стуком приземлилась на каменные плиты.

– Что, во имя Локфорта, здесь происходит?

Сердце Эхо ушло в пятки. Она узнала бы этот голос где угодно. Это её воспитательница, мисс Бриттл!

Эхо одёрнула юбку и, подняв голову, с ужасом увидела, что горошина угодила мисс Бриттл прямо между бровей, а зеленоватый сок теперь стекал по её длинному острому носу.

Эхо присела и замерла, пока воспитательница медленно доставала носовой платок из кармана длинного чёрного платья и вытирала лицо. Мисс Бриттл нахмурилась, взглянув на платок.

– Что это такое?

Эхо сглотнула.

– Это г-горох, мисс Бриттл.

– Я вижу, что это горох, – сказала воспитательница. – Я прекрасно вижу, что это горох. Но объясни мне, почему горох летает над стенами замка, а не лежит на столе в кухне, где ему самое место? И почему ты, – она направила на Эхо длинный палец, – разгуливаешь здесь, когда ты нужна королю? Я обошла, должно быть, сотню комнат, пока искала тебя!

У Эхо свело живот. Нужна королю? Это не предвещало ничего хорошего.

Эхо отряхнула юбку, запрыгнула в тапочки и поспешила в королевские покои по бесконечным извилистым коридорам. Когда дверь открылась, она заморгала, давая глазам привыкнуть к тусклому свету. В кабинете короля с тяжёлыми бордовыми бархатными портьерами, настенными панелями из тёмного дерева и мерцающими масляными лампами всегда казалось, будто уже вечер. Король сидел за столом, сложив домиком пальцы, украшенные перстнями с драгоценными камнями. Его лицо среди густой копны светлых волос выглядело суровым. Чего он хотел от Эхо?

– Что с твоим платьем?

– Оно… оно порвалось, ваше величество.

– А зелёные пятна?

– Я упала. У меня в кармане был горошек.

– Горошек? – Ноздри короля раздулись; он глубоко вздохнул, затем что-то пробормотал себе под нос и покачал головой.

– А Гораций что, не придёт? – спросила Эхо, оглядываясь по сторонам.

– У принца Горация, – сказал король, – сейчас постельный режим. Из-за вывихнутой лодыжки.

Эхо сглотнула. Так вот почему король хотел её видеть. Но в этот раз у неё не должно было возникнуть проблем. Она не была ни в чём виновата.

– Я хочу, чтобы ты объяснила мне, как мой сын получил травму в твоей компании. Чем вы двое занимались?

– Мы… мы проводили исследование, – ответила Эхо.

– Исследование, – повторил король.

– Да, – ответила Эхо.

– Исследование в библиотеке?

Эхо потеребила юбку. Библиотека была одной из многих частей замка, куда вход был запрещён, наряду с кухнями, подвалами, конюшнями и личными покоями высокопоставленных лиц. Но, похоже, они с Горацием уже угодили в неприятности, поэтому она могла просто сказать правду.

– Гораций хотел найти книгу…

Король покачал головой:

– Гораций сказал мне, что это была твоя идея.

– Нет! Я просто ему помогала. Он меня попросил.

– Я так понимаю, это ты заставила его пойти туда.

Заставила его? Вот врун! Эхо сжала кулаки.

– Я этого не делала. Я…

– Входить в библиотеку запрещено не просто так.

– Я понимаю. Я…

– Иногда я удивляюсь, зачем я вообще взял под свою опеку такого неблагодарного ребёнка. У тебя есть всё, о чём может мечтать девочка в одиннадцать лет! Чего ещё тебе не хватает?

Эхо закусила губу. «Моей настоящей семьи, – мрачно подумала она. – Людей, которых интересую я сама, а не мои аккуратность и вежливость». Лучшая еда и кровать с балдахином не могли сравниться с этим. Почему он не понимал?

– Ну что?

Эхо сжала кулаки. Она давно поняла, что не стоило высказывать королю своего мнения, и бесполезно было даже думать о том, чтобы спросить его о её родителях.

– Ничего, ваше величество.

– Очень хорошо. – Король откинулся на спинку кресла. – Ты находишься под опекой монарха Локфорта и живёшь в этом замке. Большинство людей о такой жизни могут только мечтать, так что постарайся вести себя соответствующим образом. Теперь о твоём наказании. – Он улыбнулся, показав зубы, но улыбка не затронула его глаза. – Я попрошу мисс Бриттл забрать все твои сборники рассказов.

– У меня не осталось ни одного сборника, ваше высочество.

– Это ещё почему?

– Вы… Вы забрали их в прошлый раз.

– И правда. – Король на мгновение задумался. – В таком случае я лишу тебя привилегии выходить на крышу.

– Но… но вы не можете так поступить!

Король стукнул кулаком по столу.

– Я король Локфорта! Не указывай мне, что я могу делать, а что нет!

– Прошу вас, ваше величество! Я только оттуда и могу выглянуть наружу…

– С этого момента тебе запрещено выходить на стены. Ты остаёшься внутри замка. Я всё сказал.

– Но…

– Я сказал, это всё! – Лицо короля превратилось в гневную маску. Он проводил Эхо сердитым взглядом, пока та выбегала из кабинета. Слёзы щипали девочке глаза, а слова короля звенели в ушах.

Эхо весь день прокручивала в голове несправедливое наказание короля, даже во время уроков вышивания, истории и этикета. К вечеру она всё ещё была в ярости, и даже Гилберт, нежно покусывающий ей пальцы, никак не мог её развеселить. Перед сном Эхо с несчастным видом сидела перед туалетным столиком, когда в спальню вошла Марта, помахивая щёткой с позолоченной ручкой. Когда дверь открылась, Гилберт взобрался по стене и спрятался в щели, где так любил спать.

Марта покачала головой, расчёсывая спутанные волосы Эхо.

– Как всегда, ваши волосы – это полный хаос, леди Эхо. Я не видела ничего подобного во всём Локфорте.

Эхо посмотрела в зеркало, переводя взгляд со своих тёмных кудрей на гладкие светлые волосы Марты. Как бы девочка ни старалась, у неё просто не получалось быть как все. Она вздохнула.

– Что-то не так, Эхо? – Взгляд Марты был добрым.

– Ох, ничего. – Эхо уставилась на свои руки.

– Знаешь, когда ты делишься проблемой…

– Она уменьшается вдвое. Я знаю! – Эхо не сдержала лёгкой улыбки. – Просто это так несправедливо, что я больше не смогу играть на крыше. Это был мой единственный способ выйти наружу.

– Одному богу известно, зачем вам это, леди Эхо, когда в замке у вас такая роскошь. – Марта покачала головой. – Я была бы счастлива никогда больше не выходить отсюда. Я помню день, когда получила эту работу. Это был лучший день в моей жизни.

Эхо теребила свою ночную сорочку.

– Просто… Я всегда надеялась увидеть кого-нибудь, похожего на меня. Как я смогу сделать это сейчас?

– Ох, Эхо, – сказала Марта, распутывая узелок на длинной пряди. – Я тебе уже говорила. Ты такая, какая есть, и в этом нет ничего плохого, пока выглядишь чисто, опрятно и хорошо себя ведёшь. А теперь посиди спокойно.

Эхо сжала кулаки, чтобы спрятать свои грязные ногти.

– Наверное, я надеялась однажды увидеть своих родителей, – сказала она тихо.

Марта недовольно покачала головой:

– Эхо, мы обсуждали это уже тысячу раз! Ты даже не знаешь, кем были твои родители и как они выглядели. Твоя мать даже записки не оставила.

«Но она оставила мне это», – подумала Эхо, выдвигая ящик туалетного столика и доставая маленький мешочек из фиолетового бархата. Девочка открыла его, вытаскивая золотую шпильку. Нити золота сплетались в форме волчьей головы с мерцающим глазом из тёмно-зелёного изумруда. Это было единственное, что осталось у Эхо от матери.

Марта нахмурилась.

– Убери её. У меня будут проблемы, если кто-нибудь узнает, что я припрятала шпильку для тебя.

– Тогда почему ты это сделала?

Марта смягчилась.

– Потому что её тебе оставила мать, и эта шпилька – единственное, что у тебя есть от неё. Я просто не могла отнять её у тебя. Быть может, твоя мама думала, что поступает правильно, оставляя тебя в замке, где о тебе позаботятся. – Она ненадолго замолчала, глядя на шпильку. – Хотя я не знаю, какая мать может оставить такую острую вещь в корзинке с ребёнком.

Эхо провела большим пальцем по огранённому камню. «Острую, но драгоценную», подумала она, и её сердце на мгновение наполнилось надеждой. Мать, которой всё равно, не оставила бы своему ребёнку что-то настолько ценное, не так ли?

– И никто во всём Локфорте не знает, кем был твой отец. – Марта в последний раз раздражённо провела расчёской по волосам Эхо. – Только подумай, как тебе повезло, что тебя приютил король! Знаешь, он не берёт к себе всех беспризорников подряд. А теперь спрячь шпильку и ложись спать.

– Спокойной ночи, Марта.

– Спокойной ночи. – Марта быстро чмокнула Эхо в щёку и ушла, тихо прикрыв за собой дверь.

Эхо аккуратно убрала шпильку в бархатный мешочек, забралась в постель и спрятала мешочек под подушку. Он был доказательством того, что, даже если её матери здесь не было, она всё равно заботилась об Эхо. С этого момента девочка решила всегда держать шпильку при себе. В конце концов, кто знает, что ещё король захочет у неё отнять?

– Спокойной ночи, Гилберт, – прошептала она в полумраке, и из щели в стене донёсся сонный писк. Эхо устроилась поудобнее, сунув руку под подушку и крепко обхватив шпильку пальцами. Её родители были где-то за пределами замка – Эхо чувствовала это сердцем. Они были там, снаружи, и они ждали её.

Эхо оставалось только их найти.

Эхо вздрогнула и проснулась с учащённо бьющимся сердцем. Была глубокая ночь; в замке было тихо, и сюда доносились только тихое жужжание и звук падающих капель от водяных часов в восточном зале, но девочка не могла избавиться от ощущения, что её разбудило нечто необычное.

Но что?

По спине пробежали тревожные мурашки.

– Гилберт? – прошептала Эхо, подняв взгляд на щель, где тот спал. Она услышала скрежет когтей, когда Гилберт пробежал по деревянной панели, и мягкий стук, когда он приземлился на её подушку.

– Ты тоже это слышал?

Гилберт кивнул и вскарабкался ей на плечо. Эхо судорожно вдохнула и прислушалась. Луна светила сквозь щель в занавесках, бросая яркий луч света на пол её спальни. Вдруг его пересекла тень, и…

Вот оно! Эхо замерла, прислушиваясь к тихим шорохам и скрипу за окном. Что-то тёрлось о каменные стены башни. Но что это было? Летучая мышь? Птица? Боевой дракон, готовый сжечь её дотла?

«Не глупи», – сказала себе Эхо. Драконы вымерли сотни лет назад. Нет, она не позволит этому – чем бы оно ни было – её напугать.

– Должно быть, это сова.

Гилберт задрожал, что, как поняла Эхо, означало: «Но ведь совы едят ящериц!»

– Не волнуйся, Гилберт. Я буду тебя защищать, – сказала девочка. Она проглотила страх, возникающий у неё в животе, откинула одеяло и встала с постели, чувствуя босыми ногами холод полированного пола. Когда Эхо зажгла подсвечник и на цыпочках подошла к окну, шум раздался снова, на этот раз ближе. Маленькие острые коготки Гилберта впились в плечо девочки, когда она поддёрнула подол ночной сорочки и опустилась коленями на бархатные подушки дивана возле окна. Эхо подняла дрожащую руку и, стараясь не обращать внимания на учащённое сердцебиение, взялась за край занавески. Она не испугается, она не испугается.

Эхо отдёрнула тяжёлую ткань и ахнула. Прямо за её окном качался и поскрипывал, ударяясь о стекло, огромный бирюзовый шар, поверхность которого поблёскивала в лунном свете. Что, во имя Локфорта, это такое?

Эхо на мгновение забыла о своих страхах, поставила подсвечник на подоконник и раздвинула шторы до конца. Это был огромный шёлковый воздушный шар, прикреплённый сетью канатов к странной безлошадной повозке, которая болталась внизу. Летающий экипаж? Эхо прижала ладони к стеклу и присмотрелась внимательнее. Нет, это было просто нелепо – экипажи не могли летать! Это вообще был не экипаж; во-первых, у него не хватало колёс. А круглые окна на медном корпусе делали его больше похожим на один из маленьких корабликов, которые ходили по замковому рву, вычищая водоросли из его глубин.

– Я что, всё ещё сплю? – Рукавом ночной рубашки Эхо протёрла пар с оконного стекла и снова прижалась к нему носом. – Откуда взялась эта штука, Гилберт? Чья она? Что это вообще?

Гилберт сбежал по её руке на ладонь, его золотистая чешуя мерцала в лунном свете. Он взглянул в окно коническим глазом и повращал им, как бы говоря: «Вон там».

Пока Эхо смотрела вниз, порыв ветра подхватил и закружил воздушный шар, и Эхо увидела, что верёвки такелажа зацепились за железный выступ на стене замка. Странное судно попало в ловушку.

– Кажется, нужно что-то сделать, – сказала Эхо. – И раз уж это случилось прямо напротив моей спальни…

Она распахнула окно и высунула голову наружу, дрожа под порывами холодного ветра.

– П-п-привет?

Никто не ответил. Эхо прокашлялась.

– Здесь кто-нибудь есть? Мне стоит позвать стражников, чтобы они вам помогли?

Круглый люк на крыше в задней части судна распахнулся, и оттуда высунулась рыжеволосая голова. Мужчина, чьё лицо было наполовину скрыто за огромными очками в бронзовой оправе, смотрел на неё из тени.

– Не нужно стражников, – сказал он. – Хотя мне не помешает рука помощи. Можете оказать мне услугу? Проклятые тросы все перепутались, и мой дирижабль надёжно застрял.

Дирижабль? Эхо сглотнула. Конечно, ей не стоило помогать этому странному мужчине, кем бы он ни был, и тем более впускать его в замок посреди ночи. Ей действительно абсолютно не стоило этого делать. Эхо внимательнее присмотрелась к мужчине, который вылез из люка и теперь балансировал на крыше дирижабля. У мужчины при себе не было меча или кинжала, а на его лице сияла дружелюбная улыбка.

– Думаю, он выглядит достаточно безобидно, – шепнула Эхо Гилберту, – и я всегда могу позвать стражу, если случится что-нибудь ужасное.

Гилберт моргнул и кивнул в знак согласия, так что Эхо бросилась к своей постели, связала вместе две простыни и прикрепила один конец к столбику кровати. Затем побежала назад и сбросила другой конец из окна. Пилот дирижабля вскарабкался наверх, и Эхо попятилась, когда он перевалился через подоконник и приземлился на бархатные подушки, тяжело дыша. Мужчина сдвинул очки на лоб, отчего копна его рыжих кудрей распушилась ещё сильнее.

– Прошу прощения за незапланированный визит. – Он широко улыбнулся. – Что скажут ваши родители, а?

Во рту у Эхо внезапно пересохло, и она сглотнула, окидывая взглядом странный зелёный костюм незнакомца со множеством карманов, набитых разными инструментами; его шипованные сапоги и деревянный тубус – к счастью, не меч – заткнутый за пояс.

– У меня нет родителей.

Улыбка мужчины тут же погасла.

– Ах. Ох… Вот как.

– Нет, всё хорошо. То есть это было много лет назад, – сказала Эхо, чувствуя тяжесть, опустившуюся ей на грудь. – Я их даже не помню.

– Ох, боже мой. Похоже, я сегодня встал не с той ноги. – Мужчина прокашлялся, вскочил и протянул девочке большую веснушчатую руку. – Профессор Мангров Даггервинг – изобретатель, путешественник, авантюрист – к вашим услугам.

Путешественник? Авантюрист? Эхо потрясённо раскрыла рот и тут же закрыла обратно. Это была какая-то шутка? Или ей это снилось? В Локфорте не было путешественников или авантюристов.

– Я Эхо, – наконец с трудом ответила она.

Профессор Даггервинг схватил руку Эхо и затряс её так энергично, что у девочки застучали зубы. Его ладонь была огромной, тёплой и довольно потной.

– А кто этот малыш? – спросил он, глядя сверху вниз на Гилберта, который сидел на плече Эхо, уютно устроившись среди её кудрей.

– Его зовут Гилберт.

– Какой замечательный парень, – сказал профессор, пощекотав ящерицу мизинцем под подбородком. Глаза Гилберта закатились от удовольствия, а чешуя заметно порозовела в свете свечей, словно говоря: «Да, я действительно великолепен, и спасибо, что заметили».

Профессор выпрямился и огляделся, потрясённо заморгав при виде роскошной кровати с балдахином из золотисто-пурпурной ткани, стен, обшитых деревянными панелями, украшенными резьбой в виде лилий и роз, и хрустальной люстры на сто свечей на потолке. Он прокашлялся.

– Возможно, мне следует называть вас принцессой Эхо?

– Леди Эхо, если вам так нужны формальности. – Эхо вытерла руку о ночную сорочку. – Хотя я не очень хорошо справляюсь с ролью леди. Я просто воспитанница короля. Вы можете называть меня Эхо.

– Ах, короля. Значит, это король… чего?

Эхо секунду пристально смотрела на него. Сколько, по мнению этого странного человека, здесь было королей?

– Король Локфорта, конечно.

– Локфорта! – У профессора на мгновение отвисла челюсть, а затем его губы медленно расплылись в улыбке. – Точно, Локфорт. Какая удача! – Он вдруг хихикнул, но подавил смех, зажав рот руками, а затем восхищённо хлопнул в ладоши. – Просто очаровательно! Возможно, я здесь первый!

– Первый? Что вы…

Мангров бросился вперёд и ещё раз пожал руку Эхо.

– Что ж, я торжественно заявляю, что прямо здесь и сейчас разговариваю с настоящей локфортианкой!

– Я… я не понимаю, о чём вы. Мы все здесь локфортианцы.

Мангров склонился ближе и понизил голос до шёпота.

– Ходят слухи, что вы довольно враждебные ребята, но я должен сказать, что считаю вас совершенно очаровательной. – Эхо слабо улыбнулась в ответ. – Но я отвлёкся. Король! Я должен немедленно с ним поговорить. Пожалуйста, отведите меня к нему, – сказал профессор.

– Ему не нравится, когда его будят.

– Ерунда! Когда он услышит, что великий путешественник Мангров Даггервинг прибыл из-за Пустоши…

Казалось, лёгкие Эхо разом покинул весь воздух. Из-за Пустоши? Так он сказал?

– Но за Пустошью ничего нет, – ответила девочка через мгновение. – Там только край света.

– Край света? – Кустистые рыжие брови профессора Даггервинга взлетели так высоко, что почти исчезли под волосами. – Боже мой, вам так здесь говорят?

– Ну да… – Эхо замолчала. Там точно был конец света. Что имел в виду этот странный мужчина? Она прокашлялась. – На краю Пустоши стоит густой туман, а потом, если зайти слишком далеко, то… – Она замолчала, внезапно ощутив сомнение в собственных словах.

– То?

– Ну, я не совсем уверена. – Эхо почувствовала, что краснеет.

Профессор ухмыльнулся.

– Похоже, кто-то здесь пускает вам пыль в глаза!

– Пыль? – Эхо была совершенно сбита с толку. – Здесь нет никакой пыли.

– Вы так шутите? – Профессор долго смотрел на неё. – Нет, может быть, и нет. Вот, позвольте мне показать, что там на самом деле. – Он снял с пояса деревянный тубус, открыл его и широким жестом вытащил оттуда свиток пергамента. – Всё прямо здесь. Взгляните.

Эхо схватила подсвечник и посмотрела через плечо профессора, пока тот разворачивал пергамент и расправлял его на одеяле.

– Мы должны быть здесь, – сказал он.

Эхо кивнула, обводя указательным пальцем знакомое кольцо бесплодной и коварной земли, которой была Пустошь. Затем она остановилась. В центре Пустоши, где Эхо ожидала увидеть аккуратные кольца улиц Локфорта, окружённые городскими стенами, находился просто круг, в котором было написано «опасные земли» ярко-красными чернилами.

Эхо нахмурилась, собираясь спросить, что это значит, но все мысли девочки были забыты, когда профессор развернул оставшуюся часть карты, разложив её на кровати. Ведь за пределами Пустоши, где на картах Локфорта ничего не было, Эхо ожидала увидеть пустое место, но на этой карте были извивающиеся реки и вздымающиеся горные хребты. Девочка с изумлением посмотрела на профессора. Что это были за места? Странные названия были написаны чёрными буквами с изящными завитушками – Киноварь, Гранат, Тёмные Северные Земли – и их было головокружительно много. На карте были озёра и леса, пустыни и долины, вересковые поля и…

– Это – великий город Порт Турбийон, – сказал профессор, тыча огромным указательным пальцем в середину карты.

– Другой город? – выдохнула Эхо. – Нет… Не может быть!

– О да! Там много городов и гор, и…

– Океан, – сказала Эхо, едва не уронив подсвечник, когда увидела большое бледно-голубое пятно. Теперь она пришла в себя, наконец ощутив облегчение от того, что была права. – Теперь я уверена. Это не настоящая карта, а просто рисунок. Океан бывает только в сказках.

– В сказках? Вовсе нет, моя дорогая, – возразил профессор. – Снаружи есть целый мир, который только и ждёт, чтобы его исследовали.

– Тогда на что похож океан? – спросила Эхо, изучая лицо профессора и пытаясь найти там признаки лжи, но не обнаружила ни единого. – Хорошо, допустим, океан реален. Вы видели его на самом деле?

– Видел? Да я в нём плавал! Нежился в солёной воде под звёздными пальмами, позволяя рыбке-загадке покусывать пальцы на моих ногах.

– Рыбка-загадка, – прошептала Эхо незнакомые слова. Её невольно начал охватывать трепет. – Что ещё там есть? – спросила она.

Профессор ухмыльнулся.

– Моя цель – посетить самые отдалённые уголки мира и изучить их флору и фауну. Сейчас я направляюсь на Фиолетовые острова, чтобы помочь доктору Битлстоун составить каталог бабочек… Это просто гигантские существа! Вы никогда такого не видели. Большие сильные крылья, которые поднимают такой ветер, что могут сдуть шляпу с головы. И, представляете, они лижут тебя, совсем как собаки. Очень необычное ощущение.

Эхо совсем запуталась. Этот странный человек – сумасшедший? Она на мгновение задумалась.

– Тогда почему вы в Локфорте?

– Ну… – Профессор покраснел. – Формально мы не должны заходить сюда; со времён Великой войны это место под запретом. Нет, я направлялся сюда, на Фиолетовые острова. – Он указал на скопление островов на карте. – Я шёл через Зелёные равнины, но, похоже, задремал где-то возле Галлигаскинса, а двигатели моей старушки заглохли, и ветер занёс меня сюда. – Он одарил Эхо лучезарной улыбкой. – Но всё хорошо, что хорошо кончается, верно? Это в высшей степени удачная неожиданность, если можно так выразиться.

У Эхо голова шла кругом от всех этих странных новых слов.

– Что такое Великая война…

Оба подскочили от неожиданности, когда послышался грохот сапог и дверь спальни Эхо распахнулась. Яркий свет фонаря ослепил девочку, и она попятилась.

– Бросай оружие! – закричал стражник, наставляя на профессора копьё.

Профессор Даггервинг вскинул руки в воздух.

– Какое оружие, мой дорогой друг? Я пришёл с миром!

– Вы не ранены, леди Эхо? – В комнату ворвался ещё один стражник. – Что этот негодяй с вами сделал?

– Я в полном порядке, – ответила Эхо, сглатывая страх. У профессора будут проблемы? – Он ничего не сделал.

Первый стражник подошёл к открытому окну, лязгая сапогами.

– Похоже, он проник отсюда, – сказал он.

– Он никуда не проникал, – я сама помогла ему войти, – возразила Эхо.

– Вы помогли ему…

– Что здесь происходит? – В дверях спальни Эхо возник король, его ночной колпак из золотой парчи съехал набок на копне светлых волос.

– У нас грабитель, ваше величество, – сказал стражник, низко кланяясь.

– Он никакой не грабитель. – Почему её никто никогда не слушал? Эхо скрестила руки на груди, внезапно ощутив прилив смелости перед королём. Профессор не сделал ничего плохого! – Я же сказала вам, я сама его впустила.

Король проигнорировал её и уставился на профессора, покраснев от гнева.

– Кто ты такой?

Профессор склонился в полупоклоне-полуреверансе, едва не споткнувшись о собственные ноги.

– Меня зовут профессор Мангров Даггервинг, сир. – Он махнул рукой в сторону карты, всё ещё разложенной на кровати Эхо. – Я пришёл из-за Пустоши.

– Чужак? – Голубые глаза короля сверкнули. – Измена! – Он указал на профессора толстым дрожащим пальцем: – Схватите его! Бросьте в подземелье!

Король зашагал прочь, но обернулся в дверях. На его лице было странное выражение, которое Эхо не смогла прочесть.

– И сожгите эту карту.

Следующим утром, сидя за банкетным столом, Эхо несчастно смотрела на свой омлет. Стол казался ей ещё длиннее, чем обычно, и девочка чувствовала себя особенно одиноко; здесь могли разместиться по меньшей мере сорок человек, но было накрыто только одно жалкое местечко для Эхо вместо обычных двух: принц Гораций всё ещё лежал в постели с вывихнутой лодыжкой.

Марта приложила ко лбу девочки пухлую ладонь.

– Вы хорошо себя чувствуете, леди Эхо? На вас не похоже отказываться от завтрака.

Девочка отмахнулась от неё.

– Я в полном порядке, Марта. Я просто злюсь, потому что ты мне не веришь. – Зачем она раньше дразнила служанку рассказами о грибах, растущих под её кроватью, или врала о том, что не ела марципановых мишек Горация? Теперь Марта никогда ей не поверит.

Гилберт поёрзал в своём тайнике в кармашке платья Эхо и прикусил её палец, как бы говоря: «Зато я тебе верю». Девочка подождала, пока Марта отвернётся, и сунула ему ломтик бекона, который тот проглотил с радостным писком.

– Возможно, это был просто сон, леди Эхо. – Марта вернулась с позолоченной супницей и ласково улыбнулась девочке. – Сами знаете, у вас такое бывает. А теперь что насчёт вкусного сладкого заварного крема?

– Нет, спасибо. – Эхо скрестила руки на груди, жалея, что рассказывала Марте каждый свой сон. – И я уже миллион раз говорила тебе – это был не сон. Спроси короля Альфонса.

– Ох, Эхо, нельзя просто взять и спросить что-то у короля…

Девочка вздохнула. Марта была права. Король не стал бы слушать такую служанку, как Марта, точно так же, как саму Эхо. Он даже почти не проводил время со своим сыном Горацием. Но что, если карта профессора была настоящей? Зачем ещё королю приказывать сжечь её? Он назвал профессора чужаком. Эхо знала, каково быть чужаком, и это было несправедливо.

– Может, мне стоит самой его спросить.

– Вы не можете, – сказала Марта, с громким стуком ставя супницу на стол. – Где это видано, докучать его королевскому величеству вашими выдумками? Помните, как вы сказали лорду Рольфу, что видели водяную змею во рву? Я потом несколько дней выслушивала его жалобы.

– Я просто пыталась оживить тот скучный ужин. – Эхо нахмурилась. – На этот раз это не выдумка, клянусь! Там был летательный аппарат с воздушным шаром… дирижабль.

– Ну конечно, дирижабль! А дальше вы расскажете мне, что летали на ковре-самолёте.

– Он был прямо за моим окном!

– И где же тогда он сейчас, этот дирижабль?

– Его забрали стражники. Я об этом слышала.

– Я не слышала ничего глупее за всю свою жизнь, леди Эхо. Вы и ваше воображение! Если бы что-то подобное произошло посреди ночи, об этом бы уже судачили в башнях.

– На этот раз мне не приснилось!

– Значит, вы снова меня разыгрываете. – Марта налила сливочную жидкость в кубок Эхо широкой струйкой. – Пейте молоко. Оно полезно для ваших костей.

– Но там был мужчина…

– Молоко. – Марта упёрла кулаки в бёдра.

Эхо сдалась и угрюмо отпила напиток. Марта явно не собиралась ей верить, что бы она ни сказала.

– Может быть, ты и права. Это просто сон, – пробормотала она в свой стакан. Но сердце говорило, что дирижабль, мужчина и карта были реальны и король хранил их в секрете. Но почему?

Покончив с завтраком, Эхо покинула банкетный зал и побрела в сторону своей спальни мимо бального зала. Она огляделась, но в длинном коридоре, обшитом деревянными панелями, никого не было, только пыльные предки короля Альфонса, написанные маслом, хмуро смотрели на неё со стен.

– Здесь безопасно. Теперь можешь выходить, – прошептала Эхо. Гилберт вынырнул из кармана и вскарабкался ей на плечо, где обвился вокруг шеи, как шарф.

– Ты же знаешь, что я говорю правду, не так ли? – спросила девочка.

Гилберт моргнул и уткнулся чешуйчатой головой ей в ухо, как бы говоря: «Конечно, Эхо, как и всегда».

– Должно быть, корабль профессора куда-то спрятали, – пробормотала девочка. Но куда? Куда его могли спрятать, чтобы никто не нашёл? Тут её осенило. Крепостные стены! Никто никогда не поднимался туда, кроме Эхо, и теперь благодаря королю Альфонсу они были недоступны и для неё. Было ли у Эхо время подняться и посмотреть? Она быстро посчитала в уме и со стоном осознала, что был четверг, а это означало урок истории с мисс Бриттл. Им придётся действовать быстро.

Эхо нырнула в боковой проход и добежала до лестницы в восточную башню. Она забралась наверх и взялась за медную ручку, ожидая, что дверь на крепостную стену распахнётся, как это было всегда. Но сегодня та не поддавалась. Эхо в отчаянии задёргала ручку.

– Она застряла.

Гилберт скользнул вниз по её рукаву, ладони и дальше, к дверному проёму. Он скосил конический глаз на щель между дверью и косяком, как бы говоря: «Или скорее она заперта».

– Заперта? Дай-ка посмотреть. – Эхо присела на корточки и присмотрелась. Тонкую полоску света перекрывала тень металлического бруска. Гилберт был прав – король, должно быть, запер вход на стены.

Эхо нахмурилась. Какой-то замо́к не мог её остановить. Но как открыть дверь? Девочка огляделась, но не нашла ничего, что могло бы ей помочь. Она раздражённо сунула руки в карманы, и её пальцы нашли бархатный мешочек с изумрудной шпилькой её матери, бережно спрятанной этим утром – для сохранности.

Эхо достала украшение и мгновение смотрела на него. Может, острый конец подойдёт, чтобы отпереть замок? Но могла ли она рисковать драгоценной маминой шпилькой? Эхо на секунду подумала о смертельно скучном дне, который ждал её впереди. Что, если воздушный корабль действительно был здесь, наверху? Нет, у неё был шанс, и девочка должна была им воспользоваться. Эхо осторожно вставила остриё шпильки в замочную скважину и покачала его. Раздался тихий щелчок, и что-то в замке поддалось, но дверь не открылась. Эхо снова осторожно надавила на шпильку, пока не почувствовала, как внутри движется механизм.

Чешуя Гилберта стала бледно-зелёного оттенка, как бы предупреждая: «Будь осторожна!», и ящерка попятилась по стене подальше от дверной ручки.

– Работает! – сказала Эхо, качая шпильку из стороны в сторону. Да! Что-то внутри шевелилось. – Ещё немного…

Шпилька со щелчком выскочила из замочной скважины, упала на пол и выронила изумруд, который заскользил по камням.

– О нет! – Эхо поспешно схватила изумруд и сломанную шпильку и в смятении посмотрела на них. – Я её сломала!

Гилберт, который уже возвращался к своему обычному золотистому оттенку, снова вскарабкался на плечо Эхо и нежно ткнулся мордочкой в её щёку.

– Что, если я не смогу её починить? – сказала Эхо, чуть не плача. Она повертела шпильку в руках и с облегчением увидела, что оправа цела.

Гилберт вдруг понюхал воздух, скользнул вниз по ноге Эхо и подбежал к двери, заглянув в щель внизу.

– Что… что ты делаешь? – Эхо потёрла глаза рукавом и аккуратно спрятала шпильку и выпавший изумруд в бархатный мешочек, а затем убрала их обратно в карман. Она присела на корточки, чтобы поближе рассмотреть низ двери. Прохладный ветерок проникал внутрь через щель шириной почти в два её пальца. Эхо уставилась на Гилберта, и ей в голову пришла мысль.

– Ты сможешь тут пролезть? – прошептала она.

Маленькая ящерица посмотрела на щель, казалось, оценивая её, затем просунула голову под дверь, распласталась всем телом и исчезла.

Эхо моргнула. Сработало!

– Эй, что ты видишь? – Девочка вскочила и попыталась заглянуть в замочную скважину. – Гилберт! – Она постучала в дверь, затем прижалась ухом к дереву. С другой стороны заскребли коготки. Что, во имя Локфорта, делал Гилберт? У неё не было времени это выяснить: раздался щелчок, и Эхо рухнула на колени, когда дверь внезапно распахнулась.

– Ох, Гилберт, ты великолепен! – Эхо оправилась, подхватила маленькую ящерицу на руки и поцеловала в чешуйчатую мордочку. Гилберт закатил один глаз и стал бледно-розовым, прежде чем запрыгнуть девочке на плечо и спрятаться в её волосах. Эхо поднялась на ноги и вышла на крышу. Прохладный ветер растрепал её кудри и надул юбку как воздушный шарик. Девочка убрала волосы с лица, перегнулась через зубчатую стену и посмотрела на город. Как всегда, внизу простирались кольца улиц Локфорта с грязно-серыми крышами. Она оглянулась на замок и покачала головой: – Может, Марта права. Может, это был просто сон.

Гилберт легонько укусил её за ухо и сбежал вниз по руке, в волнении переступая с лапки на лапку.

– Что случилось? – Эхо повернулась, проследив за взглядом Гилберта, и ахнула. Она увидела спрятанный за одним из старых сторожевых постов большой силуэт, накрытый бирюзовым шёлком, прижатым камнями. Пока Эхо смотрела, ткань надулась и задрожала на ветру, словно пытаясь вырваться на свободу.

Воздушный корабль! Значит, она была права! Король его спрятал.

Эхо подбежала, убрала один из камней и высвободила уголок ткани. Яркий шёлк затрепетал на ветру. «Шёлк цвета океана», – подумала она. Океана, окаймлённого звёздными пальмами и кишащего рыбками-загадками. Океана приключений. Волна восторга захлестнула Эхо.

Она откинула в сторону спущенный шёлковый шар и обнаружила воздушный корабль, прятавшийся под ним. Вблизи Эхо увидела, что, хотя размером он и был похож на королевскую карету, его конструкция была совершенно иной. Вместо полированного дерева дирижабль был сделан из кованых медных пластин, скреплённых заклёпками. Спереди у него было широкое окно пилота из толстого зеленоватого стекла, а по бокам – небольшие круглые иллюминаторы. Спереди висела табличка с надписью «Колибри». С одной стороны находилась металлическая лестница, ведущая на лестницу.

В животе Эхо защекотало от предвкушения.

– Может, заглянем внутрь? – спросила она, ставя ногу на ступеньку.

Гилберт запрыгнул на лестницу и стал карабкаться вверх на липких лапках. Внезапно он замер, и его чешуя побледнела.

– В чём дело?

Гилберт подбежал к Эхо, подняв гребень так, что девочка сразу поняла: «Опасность!»

Она обернулась, когда с лестницы башни донеслись шаги и голоса. Страх сковал тело Эхо. Девочка схватила Гилберта и забежала за воздушный корабль, где спряталась под шёлком. Двое стражников, имён которых она не знала, появились в дверном проёме башни.

– Кто-то сдвинул один из камней, – послышался голос.

– Почему ты не запер дверь башни? – раздался другой.

– Клянусь, я её запирал. Должны ли мы сообщить его величеству?

– Нет, если только тебе не хочется отдохнуть в подземельях. Давай проверим, был ли кто-нибудь внутри. И в следующий раз убедись, что запер дверь.

Эхо услышала глухой топот на перекладинах лестницы. Один из стражников забирался внутрь! Девочка скользнула ниже под дирижабль, молясь, чтобы они не решили поправить шёлковый шар.

Стражник приземлился внутри с глухим стуком, и Эхо услышала медленные шаги в каюте. Её сердце гулко стучало в ушах, когда шаги другого стражника стали приближаться к месту, где пряталась девочка.

«Пожалуйста, только не замечай меня». Эхо скрестила пальцы, каждая мышца в её теле напряглась.

Шаги раздавались всё ближе, но потом прекратились. Стражник был совсем рядом, так близко, что Эхо могла видеть носки его больших чёрных сапог из-под шёлкового шара. Девочка затаила дыхание, страшась того момента, когда разъярённый стражник за ухо вытащит её наружу и отведёт к королю для нового наказания. Что тот сделает с ней на этот раз? Запрёт в комнате на неделю? Эхо сглотнула.

– Здесь никого нет! – раздался крик изнутри воздушного корабля. Эхо услышала, как первый стражник охнул, выбираясь из люка, и с лязгом ботинок спустился по металлической лестнице. Наступила тишина, и вскоре ботинки рядом с Эхо исчезли из виду, когда стражник, шаркая, пошёл прочь.

– Наверное, просто ветер сбросил камень, – раздался первый голос.

– Возможно. – Голос другого стражника звучал подозрительно. – Но что насчёт открытой двери?

– Может, я просто забыл.

– В следующий раз ты голову свою забудешь!

Голоса стражников становились всё тише, как и удаляющиеся шаги. Эхо, обмякнув, оперлась спиной о корпус дирижабля. Ей правда сошло это с рук? Она ждала ещё довольно долго, прежде чем осмелилась развернуться и выползти из укрытия.

Когда замковый гонг пробил девять, Эхо открыла дверь башни и помчалась вниз по винтовой лестнице, Гилберт сидел у неё в кармане, а в голове кружились мысли. Король действительно спрятал дирижабль и профессора Даггервинга тоже. Но что всё это значило? Эхо ощутила, как внутри внезапно вспыхивает гнев от такой несправедливости. Бедного профессора заперли где-то без его невероятного корабля. И всё только из-за того, что он чужак!

– Я хочу ему помочь, – прошептала девочка Гилберту. В конце концов, она была единственной, кто мог это сделать. Но для этого Эхо придётся отправиться в подземелья. Возможно, она уже исследовала самые дальние уголки замка, но даже она ни разу не осмеливалась спускаться туда раньше. Эхо должна найти способ проникнуть внутрь. И для этого ей понадобится помощь человека, к которому она меньше всего хотела обращаться, – принца Горация.

Гораций был единственным ребёнком в замке, с которым девочке разрешали общаться, кроме слуг или поварят. Как и Эхо, он рос без матери с тех пор, как королева умерла пять лет назад, и, хотя девочка часто приходила в отчаяние из-за трусоватого характера Гилберта, в некоторых вещах он действительно был полезен. Принц был самым книжным из книжных червей; к тому же он был экспертом во всём, что касалось темниц, наказаний и ещё более ужасных нюансов внутреннего устройства замка.

Девочка взбежала по лестнице, остановившись только для того, чтобы показать язык особенно уродливому мраморному бюсту короля Альфонса, стоящему в алькове, и без стука распахнула дверь спальни Горация. Эхо застала принца за попыткой взобраться на шкаф. Когда дверь распахнулась, тот спрыгнул и юркнул в постель; густая светлая чёлка упала ему на глаза. Гораций сунул под подушку книжку.

– А, это ты, – сказал он, увидев Эхо, и его лицо расслабилось.

– Как… твоя лодыжка?

– Ужасно. – Принц нахмурился.

Эхо присела на край кровати, достала Гилберта из кармана и положила его рядом с собой.

– В тот момент всё казалось безопасным.

Гораций насторожённо посмотрел на Гилберта.

– Не дай ему меня укусить.

– Я тебе уже миллион раз говорила, что он не кусается, – сказала Эхо и добавила с лёгкой улыбкой: – Пока я ему не скажу.

Гилберт невинно заморгал, а Гораций откинулся на подушки.

– Что ты вообще делал там, наверху? – Эхо кивнула в сторону шкафа.

– Доставал её, – ответил принц, помахав экземпляром «Справочника по бабочкам Локфорта» за авторством Споттера, который они и искали тогда в библиотеке. – Мне пришлось её спрятать, иначе бы книгу снова забрали. Я соврал отцу, что на самом деле «Справочник» мы не нашли.

Гнев снова вспыхнул внутри Эхо, и она закусила губу.

– Он говорит, что бабочки – это не по-королевски, и я должен читать только об оружии, – продолжил принц, поморщившись. – Не говори отцу об этом, ладно?

– Как будто ты сам не донёс на меня!

Гораций побагровел.

– Я не хотел влипнуть в неприятности.

– Вместо этого ты втянул в неприятности меня!

– Ты-то к этому привыкла.

Эхо подавила желание выхватить свою бумажную трубку и выстрелить в него горошиной. Она должна была сосредоточиться на деле.

– Мне нужно кое-что узнать.

– Что?

Эхо быстро всё обдумала. Она определённо не могла доверять Горацию свои секреты.

– Это для задания по истории, – солгала она. – Мы изучаем устройство замка – ты бы это знал, если бы не прогуливал уроки, сидя здесь и притворяясь раненым.

– Уроки? С каких это пор тебя беспокоят уроки? – Гораций снова откинулся на подушки. – В любом случае это ты виновата, что я здесь.

– Ты не должен был паниковать!

– Ты не должна была говорить мне, что там водятся крысы.

Эхо едва подавила улыбку, вспомнив реакцию Горация.

– Я подумала, что тебе было интересно об этом узнать.

– В любом случае чего ты хочешь? – спросил Гораций, покраснев. – Чего-нибудь смертельно скучного, я полагаю?

– Я хочу узнать больше о подземельях, – сказала Эхо.

– Ну, я сомневаюсь, что тебя отправят туда только потому, что ты повредила лодыжку принцу. К сожалению.

– Ха-ха. – Эхо многозначительно посмотрела на книгу о бабочках. – Ты у меня в долгу, помни об этом.

Гораций нахмурился и принялся разглядывать золотую вышивку на своём одеяле.

– Туда запрещено входить. Отец запирает там людей, если они говорят о нём плохие вещи.

– Я это знаю. Но что тебе сделают, если ты заглянешь туда, вниз?

– Вопрос в том, что они сделают тебе. – Глаза Горация сверкнули. – Они, наверное, засунут тебя под пресс и будут давить до тех пор, пока ты не завизжишь. Или отрубят тебе пальцы на ногах ржавой чайной ложкой. Или вынут твои глазные яблоки! Они… – Гораций замолчал под недоверчивым взглядом Эхо.

– Ты всё выдумываешь, – сказала она. – Король не может приказать сделать что-то подобное.

– Но он может…

– Ты… на самом деле никогда там не был, не так ли?

Гораций пожал плечами:

– Отец как-то достал при мне план подземелий во время одной из своих унылых встреч. Я видел пергамент через его плечо. Там есть комната с надписью «Допросная». Вероятно, они делают это там.

План подземелья? Вот это было интересно. Мысли Эхо закружились.

– Не мог бы ты раздобыть план? Мне… – Она взяла себя в руки и замолчала. Она не могла рассказать Горацию о профессоре. – Мне нужно его одолжить.

Гораций покачал головой:

– Не говори глупостей. Отец никогда не позволит нам взять план.

– Тебе не нужно его спрашивать.

– Он будет в ярости, если поймает меня.

– Так не попадайся!

– Зачем мне ради тебя рисковать? – Гораций нахмурился, посмотрев на Эхо.

– Потому что в противном случае я отдам это мисс Бриттл. – Девочка бросилась вперёд и выхватила книгу о бабочках из-под подушки Горация.

– Эй! – Гораций открыл рот, чтобы возразить. – Ты не можешь…

– Леди Эхо! – Пронзительный голос мисс Бриттл разнёсся по башенной лестнице. – Ваши уроки начались три минуты назад!

Эхо заставила Горация замолчать своим угрожающим взглядом.

– Иду! – крикнула она, сунув Гилберта в один карман, а книгу в другой, прежде чем соскользнуть с кровати.

– План, – сказала она Горацию. – Принеси его мне после уроков.

Эхо не оставила принцу возможности ответить, потому что уже выскочила за дверь и помчалась вниз по винтовой лестнице.

– Четыре минуты! – раздался голос мисс Бриттл.

Эхо с грохотом завернула за последний угол и чуть не сбила с ног гувернантку, которая стояла у подножия лестницы, тонкогубая и суровая.

– Прошу прощения, мисс Бриттл, я была…

– Немедленно в классную комнату. – Мисс Бриттл вихрем понеслась по коридору, взмахивая длинными чёрными юбками. – И я очень надеюсь, что этого существа нет с вами.

Эхо трусцой побежала за ней, а Гилберт протестующе зашевелился в кармане.

– Конечно, нет, мисс Бриттл…

– У леди не бывает ручных ящериц, – отрезала гувернантка. – Если я её увижу, я прикажу бросить в королевский суп.

Эхо ободряюще похлопала себя по карману и показала язык костлявой спине мисс Бриттл, следуя за ней в классную комнату. Нужно было лишь перетерпеть несколько уроков, и с планом подземелья короля она сможет начать поиски профессора. «Его прибытие определённо оживило мою жизнь в замке», – подумала Эхо с улыбкой. Теперь она просто обязана была помочь.

В классной комнате Эхо открыла нужную страницу учебника и почувствовала, как настроение стремительно падает при мысли об очередном скучном уроке с мисс Бриттл. Казалось, до её путешествия в глубины подземелий оставалась ещё целая жизнь.

Мисс Бриттл устроилась за маленьким письменным столом из чёрного дерева.

– Сегодня мы узнаем всё о планировке городских улиц и о том, как по ним ориентироваться, где находятся фермы и границы городских стен. Пожалуйста, достаньте свой пергамент, и я продиктую.

Эхо взяла новый свиток и плюхнулась за стол. Какой был в этом смысл? Ей никогда не придётся использовать эти скучные факты.

– Какие-то проблемы, леди Эхо? – Мисс Бриттл смерила её ледяным взглядом.

– Ну, я просто не понимаю, зачем мне знать расположение улиц, если мне никогда не разрешают выходить наружу.

– Какой смысл выходить наружу, когда у вас есть всё необходимое здесь? – отрезала мисс Бриттл. – Давайте начнём.

Эхо наклонилась и окунула перо в чернильницу с чёрными чернилами. Тут ей в голову пришла мысль. Профессор и его карта! Она взглянула на мисс Бриттл, которая изучала свои бумаги.

– А мы будем изучать мир за стенами? – небрежно спросила она.

Мисс Бриттл даже не подняла глаз.

– Пустошь? Тут особо нечего изучать. Со времён Великой войны она была голым, безжизненным и запретным местом.

Великая война. Профессор что-то говорил о ней.

– Когда была Великая война, мисс Бриттл?

– Сто одиннадцать лет назад, – ответила та. – Именно тогда были построены городские стены, чтобы не пускать наших врагов внутрь.

Значит, снаружи были и другие люди! Эхо наклонилась вперёд, жаждая узнать больше.

– Вы, кажется, вдруг необычайно заинтересовались моими уроками. – Мисс Бриттл долго смотрела на Эхо, прежде чем продолжить. – И после того, как все наши враги были повержены, не осталось ничего, кроме Пустоши.

– А что находится с другой стороны?

– С другой стороны Пустоши? – Мисс Бриттл подняла голову. – Что вы имеете в виду, дитя? Неужели вы ничему не научились на моих уроках?

– Нет, я имею в виду, да, конечно, мисс Бриттл. Но я хотела сказать, что, если вы… я хотела сказать, мы все ошибаемся?

Ноздри мисс Бриттл гневно раздулись.

– Ошибаемся?

– Я имею в виду… – Эхо сглотнула комок в горле. – Я имею в виду, что, если там есть что-то большее. Другой город или… или…

– Другой город! – Мисс Бриттл скрестила руки на груди и холодно посмотрела на Эхо. – Напомните мне, что случилось с Беатрикс Скиттербрук?

– Беатрикс… – В голове Эхо было пусто.

– Беатрикс Скиттербрук! – Мисс Бриттл постучала линейкой по книге Эхо. – Женщина, которая думала, что мир бесконечен.

– О! – Эхо нашла нужную страницу и просмотрела её. – Она шла по Пустоши три дня и три ночи и исчезла в тумане.

– И?

– И… больше её никто не видел.

– И почему её больше никто не видел?

– Потому что она упала с края света, мисс Бриттл.

– Вот именно, и поэтому, чтобы защитить жителей Локфорта, король Тибальт, дед доброго короля Альфонса, приказал запереть городские ворота, чтобы их больше никогда не открыли. Люди продолжали любопытствовать, падали и разбивались насмерть. Не стоит быть слишком любопытным, – сказала мисс Бриттл, пристально глядя на Эхо.

– Нет, мисс Бриттл. – Эхо на мгновение задумалась. – Но разве в пророчестве не сказано, что однажды ворота снова откроются?

Мисс Бриттл снова раздула ноздри и раздражённо покачала головой:

– Послушайте внимательно, что говорится на Церемонии Открытия Врат, и вы поймёте, что пророчество невозможно исполнить. А теперь возьмите перо, и я начну диктовать. В Локфорте развитая система улиц, для навигации по которой не требуются карты…

У Эхо едва хватало времени подумать до конца урока – она была слишком занята, записывая рассказ мисс Бриттл. Но всякий раз, когда повисала пауза, её мысли возвращались к одному и тому же. Могла ли карта профессора быть реальной? Он действительно пришёл снаружи? Его появление было самым интересным событием в жизни Эхо за долгое время. На самом деле, единственным интересным событием, если не считать того момента, когда мисс Бриттл переставила парты и разрешила Эхо сидеть у окна, а Горацию – у двери. Сама мысль о том, что где-то есть другие города, была слишком захватывающей, чтобы оказаться правдой. Эхо отчаянно хотела, чтобы профессор был прав. Она была чужой в Локфорте, и профессор тоже. Она просто обязана была пробраться в подземелья и помочь ему.

Как только Эхо сбежала от мисс Бриттл, высидела долгий, утомительный обед с маркизой Борегар и вытерпела час истории с Мартой, она отправилась искать Горация, который начал неохотно вставать с постели и возвращаться к урокам. Конечно, Горацию не нужно было учиться ничему скучному вроде рукоделия. Вместо этого принц занимался фехтованием с жилистым седовласым мужчиной по имени Альфред. Эхо слонялась по двору с Гилбертом на шее, наблюдая, как Гораций рубит воздух деревянным мечом, а Альфред ловко уклоняется в сторону. Как бы ей хотелось присоединиться к ним! Эхо вдруг задалась вопросом, зачем Горацию вообще нужно было учиться сражениям, если ему тоже не разрешалось выходить за пределы замка. И, по словам мисс Бриттл, у Локфорта не осталось врагов, с которыми нужно воевать. Если, конечно, карта профессора не была настоящей.

Альфред заметил, что Эхо наблюдает за ними, и ухмыльнулся, когда та нырнула обратно в коридор.

– Я думаю, на сегодня достаточно, ваше высочество, – сказал мужчина запыхавшемуся и раскрасневшемуся Горацию.

– Слава Локфорту, это закончилось. – Гораций бросил меч и вздохнул с облегчением. – Я имею в виду, спасибо тебе, Альфред.

Когда Гораций вернулся в замок, Эхо схватила его за руку и затащила в пыльную нишу.

– Ты её достал? – спросила она. Гораций оглянулся через плечо, затем неохотно кивнул и вынул потемневший от времени свиток пергамента.

– Спасибо. – Эхо взяла план у Горация и сунула в один из пышных рукавов. – Увидимся позже.

– Подожди! А как же моя книга?

– Я отдам её потом.

– Когда?

Эхо махнула на него рукавом:

– После того, как я побываю в подземельях.

Гораций разинул рот.

– Но, Эхо, тебе нельзя туда ходить.

– Я не знаю слова «нельзя».

– Но у тебя будут неприятности!

Эхо напряглась, но скрыла свою нервозность за пожатием плеч.

– У меня всё равно проблемы из-за того, что ты на меня донёс. Ещё немного хуже не сделают. – Она достала карту из рукава и рассмотрела её. – Где здесь вход?

Гораций с несчастным видом пожал плечами:

– На плане показано только расположение комнат подземелья. Тут не показано, как туда попасть.

Эхо вздохнула.

– У тебя нет никаких идей?

– Отец проходит туда через главный вход в катакомбы. Но ты никогда не пойдёшь этим путём. Он только для церемониального изгнания.

– Что?

– Когда людей изгоняют из города. Отец отправляет их погибать в Пустошь.

Погибать? Эхо разинула рот от ужаса.

– Умирать? Он действительно так делает?

– Только иногда, – продолжил Гораций. – Но это только для худших преступников. Вроде Микермуса Бритча, когда тот спросил, не слишком ли много денег из казны отец тратит на столовые приборы.

– Его изгнали только за то, что он задал вопрос?

Гораций пожал плечами:

– Это была измена. Отец – король. И он заслуживает хороших ложек. В любом случае, он уже много лет никого не изгонял. Обычно он просто оставляет преступников сидеть в подземельях.

Мысли Эхо вернулись к профессору. Быть пленником в подземельях, наверное, было в десять раз хуже, чем быть запертой в замке. Она положила руку на плечо, чтобы погладить чешуйки Гилберта, и маленькая ящерица ткнулась мордочкой в её щёку.

– Как туда добираются слуги? – подумала Эхо вслух.

Гораций нахмурился.

– Это не может быть домашним заданием. Что ты задумала?

– Кто-то должен кормить заключённых, – сказала Эхо. – И они не проходят через церемониальный вход.

Гилберт запрыгал с лапки на лапку и запищал.

– Точно! – Предвкушение вспыхнуло в груди Эхо. – Кухни, вот и ответ! – Она хлопнула озадаченного Горация по плечу. – Мне пора бежать!

Эхо пронеслась по бесконечным коридорам, нырнув в нишу за бронзовой статуей медведя, чтобы избежать встречи с Гринграссом, одним из самых раздражительных лакеев замка. Она успела дойти до западного крыла, когда её догнал Гораций.

Он подбежал, тяжело дыша, и схватил Эхо за руку.

– Ты не можешь туда пойти, Эхо. Я тебе не позволю.

– Это не тебе решать. – Она отмахнулась от принца, едва не опрокинув вазу с портретом короля Вальберта Третьего. Все ли предки Горация были такими самовлюблёнными? Похоже, так и было.

– Я – наследный принц, а ты – всего лишь воспитанница короля. Ты должна делать, что я говорю.

Эхо закатила глаза и снова двинулась дальше.

– О, правда, что ли?

Гораций поспешил за ней.

– Ну, тогда я пойду с тобой.

Эхо обернулась на него:

– Ты? Зачем?

– Это план моего отца. Если он потеряется, отец поймёт, что это я его взял. Я не так хорош во лжи, как ты.

Эхо упёрла руки в бёдра, неуверенная, оскорбление это или похвала. Она не хотела, чтобы принц увязался за ней после недавнего происшествия в библиотеке. Но Гораций знал о жизни в замке многое из того, чему не учили Эхо, и мог подсказать что-нибудь полезное.

– Хорошо, я думаю, ты можешь пойти со мной. Но если ты ещё раз донесёшь на меня, я выброшу твою книгу в ров.

– Я больше не буду, – сказал Гораций с мрачным лицом. – Клянусь честью принца.

– Тогда идём.

Они дошли до бального зала, и Эхо осторожно толкнула дверь, открывая взору огромное сверкающее пространство с колоннами из розового и белого мрамора, панелями из светлого дерева и невероятно высоким потолком, увешанным сотнями зеркальных люстр. Солнечный свет, проникавший сквозь высокие арочные окна, отражался от стеклянных капелек, отбрасывая на пол танцующие, мерцающие тени.

Гораций следовал за Эхо, заламывая руки.

– Ты уверена, что нам сюда?

– Да! – Эхо прошла к дальней стене по блестящему паркету, поднимая шагами гулкое эхо, и провела руками по украшенным позолотой панелям. – Итак, куда же она делась?

Гилберт спустился с насеста на плече по её руке и понюхал воздух, затем указал мордочкой вправо, как бы говоря: «Вон там».

Эхо нажала, и панель открылась, как дверца; за ней была тёмная лестница, ведущая вниз. Девочка оглянулась на Горация:

– Всё ещё хочешь пойти со мной?

– Ты уверена, что нас никто не поймает? – Голос Горация дрогнул.

– Прислуга пользуется этой лестницей только в обеденное время.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Из опыта! Мы с Гилбертом бывали здесь сотни раз. Однажды мне было так скучно, что я прокралась на кухню и подсыпала белый перец в поссет мисс Бриттл прямо под носом у кондитера. А в другой раз я нашла целое миндальное пирожное и вынесла его под передником.

Гилберт щёлкнул языком, услышав про миндаль. Гораций замешкался в проходе.

– Идём, пока нас кто-нибудь не увидел! – Эхо втащила его внутрь за рукав рубашки и тихо закрыла панель за собой, а затем зашагала вниз по лестнице.

– Полагаю, ту ужасную форелевую голову ты тоже нашла здесь, – проворчал Гораций у неё за спиной.

– Какая форелевая голова? Я ничего не знаю. – Эхо усмехнулась про себя, вспомнив блеск её холодного влажного глаза.

– Та, что была в моей постели на первое апреля!

– Нет, всё ещё без понятия. И говори потише.

Узкая лестница много раз изгибалась и сворачивала, пока дети спускались в тепло кухонь. У подножия лестницы Эхо приложила палец к губам. Даже Гилберт затаил дыхание. Девочка указала на груду заляпанных жиром белых курток и поварских колпаков на стойке за дверью.

– Детские размеры лежат вон там. Надень какие-нибудь брюки, – прошептала Эхо. Гораций наморщил нос.

– Но они испортят мои новые бриджи из молескина!

– Ты не будешь похож на поварёнка в молескине!

– Но я не… Погоди минутку! Я думал, мы собирались только спросить кого-нибудь о подземельях.

Эхо закатила глаза.

– Чтобы они рассказали всё мисс Бриттл? Нам нужно замаскироваться и слиться с толпой.

– Но они узнают меня в лицо.

– Нет, не узнают. Все слишком заняты подготовкой к Открытию Врат. В любом случае люди видят только то, что ожидают. И никто не ожидает увидеть принца в одежде мальчика-судомойки.

– Наверное, мне стоит вернуться…

– Не будь таким трусишкой! Тебе никогда не хотелось приключений?

Гилберт ткнулся в её ухо и вскинул гребень, когда на лестнице над ними раздались шаги.

– Ты же сказала, что на лестнице никого не будет! – Глаза Горация широко распахнулись.

– Быстрее! – Эхо бросила в него комплект одежды. Она накинула куртку поверх корсажа, аккуратно положив Гилберта в карман, затем натянула забрызганные жиром брюки посудомойки и заткнула юбки внутрь. Шаги становились громче. – Пригни голову и следуй за мной. – Эхо скрутила волосы в тугой узел и надела сверху колпак. Затем толкнула дверь и ворвалась в жар и грохот кухни. Судомойки сновали туда и обратно по залу, в котором на огне кипели огромные медные котлы, а толстые румяные повара выкрикивали приказы. Воздух был густым от запахов жареного мяса, дыма и пота. Эхо ухмыльнулась. Это было место, где кипела жизнь.

– Меня точно кто-нибудь узнает, – захныкал Гораций у неё за спиной.

– Не смотри никому в глаза и выполняй приказы, если кто-нибудь их отдаст. И следи за местом, где готовят еду для заключённых.

– Эй, вы двое! Хватит отлынивать! Отнесите это в мойку. – Шеф-повар по имени Бартлби с крошечными поросячьими глазками сунул Горацию гору сковородок, покрытых коркой пригоревшей еды, и принц пошатнулся под их весом. Эхо опустила глаза в пол и накинула спутанные локоны на лицо. Бартлби однажды уже поймал её в погребе рядом с персиками и устроил девочке взбучку.

– Д-да, сэр. – Гораций выпрямился и заковылял прочь.

– К мойке для кастрюль! – рявкнул повар.

Гораций обернулся:

– Ещё раз, в какой она стороне? Кажется, я забыл.

Шеф-повар прищурился на него.

– Ты выглядишь знакомо. Я тебя знаю?

– Он новенький, – сказала Эхо, надвигая колпак пониже и забирая у Горация несколько сковородок. – Это сюда. Пойдём, эм… – она попыталась придумать имя, – Боб. – Эхо зашагала через кухню, опустив голову. Гораций последовал за ней.

– Откуда ты знаешь, в какую сторону идти? – спросил он, тяжело дыша.

– Я же говорила, что бывала здесь раньше, – сказала Эхо. – И в любом случае все мальчики с пустыми кастрюлями идут в эту сторону. – Она кивнула на мальчика-судомойку, который вышел из-за ряда печей впереди, неся стопку грязных кастрюль. Эхо последовала за ним.

Куда бы она ни смотрела, везде была еда. Девочка прошла мимо лоснящегося поросёнка, который жарился на огне, брызгая жиром на пламя и разбрасывая искры. В кондитерском отделе одни опытные повара с толстыми пальцами лепили горки из белого теста, а другие помешивали желе из айвы и разливали густую блестящую жидкость по формочкам. Мелькали ножи, и звенели венчики. В одном углу Эхо заметила повара, который ощипывал огромного лебедя, а в другом – двоих, готовящих огромный медовый пирог. Девочка подумала, что должна урвать кусочек на ужине в честь Открытия Врат.

– Берегись! – крикнул мальчик-судомойка.

Эхо вцепилась в жирные сковородки и вильнула в сторону, чтобы не столкнуться с мальчишками, катящими бочки с медовухой. В дальнем конце кухни она увидела посудомойку – огромную медную бадью с водой, окружённую грудами грязных кастрюль. Их яростно скрёб и мыл единственный тощий мальчишка, примерно возраста Эхо.

– Только не это! – вздохнул он, когда появился ещё один повар с охапкой грязных мясницких ножей.

Эхо увидела в этом отличную возможность и опустила свою ношу на пол.

– Мы тебе поможем, Одноглазый, – сказала она. Мальчик повернулся к ним лицом, и Гораций в испуге отпрянул. У мальчишки не было одного глаза, а кожа на его месте была залатана такими грубыми швами, что Марта этого бы точно не одобрила.

– Эхо! – восторженно воскликнул он. – Ты вернулась! – Он посмотрел на Горация. – Кто твой друг?

– Это Боб, – ответила Эхо.

Гораций поставил кастрюли на стол и сглотнул, нервно переводя взгляд с лица мальчика на мойку.

– Спасибо, – сказал мальчик. – Я Одноглазый, – представился он Горацию. – Это из-за… – Он указал на своё лицо.

– Слушай, нам нужно попасть в подземелья, – сказала Эхо. – Ты можешь нам помочь?

– Конечно! Я всё ещё должен тебе за пирог с тмином. – Одноглазый улыбнулся. – Хотя должен тебя предупредить – там, внизу, не очень приятно.

– Нас это не волнует.

– Эхо, я действительно не уверен насчёт этой затеи, – сказал Гораций. – Я хочу вернуться.

– Сейчас уже поздно. – Эхо поспешно оглянулась через плечо. К её ужасу, к ним через кухню направлялся Бартлби с гневным выражением лица. – Пути назад нет – мы должны идти дальше.

– Быстро за мной. – Одноглазый вытер ладони о брюки и зашагал через кухню. Эхо потащила за собой упирающегося Горация.

Они подошли к небольшой кухонной зоне, где без присмотра булькали чаны с дымящейся кашей.

– Залезайте, – сказал Одноглазый, указывая на огромную деревянную бочку, перетянутую железными обручами. – Слуги отнесут её в подземелья, когда будут делать следующий заход.

Эхо забралась внутрь, и Гораций заглянул к ней.

– Прямо туда? – спросил он.

– Ага. – Одноглазый толкнул Горация в спину, и тот с визгом свалился на Эхо.

Одноглазый наклонился и ухмыльнулся.

– Удачи, Эхо. Не заблудись там, внизу. – Он накрыл бочку крышкой, и всё погрузилось во тьму.

Эхо в темноте присела на корточки рядом с Горацием, прижав колени к груди. Гилберт зашевелился у неё в кармане. Сквозь деревянные стенки бочки девочка слышала громкие голоса, шум и приглушённый звон кастрюль и половников снаружи. Догадается ли кто-нибудь, что они прячутся здесь? Желудок Эхо скрутило от страха. Она уже сотни раз спускалась на кухню, но даже она никогда не осмеливалась войти в подземелья. Ходили слухи, что там водятся крысы, привидения и кое-что похуже, и Эхо не могла себе представить, что сделает король Альфонс, если узнает, что они пробрались туда.

«Но он ничего не узнает», – сказала она себе. С ними всё будет хорошо, пока Эхо сохраняет самообладание. И она в любом случае не собиралась показывать Горацию, что напугана. Она подумала о профессоре. Ему тоже было страшно?

Внезапно бочка накренилась влево, и Эхо отбросило вбок на Горация, который приглушённо ойкнул.

– Тсс! – сказала она, нащупав и сжав его потную ладонь. Она не могла позволить принцу раскрыть их, когда они уже зашли так далеко. Профессору нужна была их помощь!

Бочка снова накренилась и покатилась, а затем задрожала, останавливаясь. Эхо услышала скрип колёс, и её желудок сжался от странного ощущения падения. Несколько мгновений спустя раздался скрип открывающейся и закрывающейся двери. Затем бочка качнулась. Они снова пришли в движение.

– Если кто-нибудь из судомоек откроет бочку, нам крышка! – прошептал Гораций.

– Я знаю судомоек, – прошептала Эхо в ответ, – и большинство из них должны мне по меньшей мере одну услугу. Перестань волноваться.

«Будем надеяться, что это будет мальчик-судомойка, – подумала она, содрогнувшись, – а не хранитель подземелий или кто похуже…»

Когда бочка наконец остановилась, Эхо заметила на боку маленький овал жёлтого света, опустилась на колени и прижалась глазом к отверстию. Мерцающие факелы освещали грубые каменные стены, поросшие серо-зелёным лишайником. Тревожные мурашки пробежали по спине Эхо, когда она увидела, как в конце коридора исчезает человек в чёрном. Но теперь пути назад не было. Девочка подождала, пока тот скроется из виду, прежде чем упереться ладонями в крышку бочки и толкнуть её.

– Кажется, мы на месте, – сказала она. – Помоги мне выдавить крышку, хорошо?

Гораций заёрзал рядом с ней, и Эхо почувствовала, что он навалился на крышку всем весом. Девочка поднатужилась, и что-то поддалось. Дети продолжали толкать изо всех сил, и наконец крышка с хлопком вылетела из бочки, с грохотом приземлившись на каменные плиты.

Эхо подождала несколько мгновений и только потом осмелилась выглянуть наружу, быстро моргая, чтобы глаза привыкли к свету факелов. Они действительно были в подземельях. Эхо сглотнула.

– Что ты видишь? – услышала она полный ужаса шёпот Горация. Эхо собралась с духом. Ей нужно было сохранять спокойствие, если они с Горацием собирались выбраться отсюда так, чтобы их не поймали.

– Всё чисто. – Эхо ухватилась за край бочки и спрыгнула на пол.

Гораций выбрался вслед за ней, но неуклюже зацепился ботинком за низ мешковатой штанины и с грохотом приземлился на каменные плиты.

– Тьфу. – Он вытер потную руку о брюки и с отвращением наморщил нос. Затем огляделся. – Мне это очень не нравится, Эхо.

– Мне тоже, но мы уже здесь, – сказала Эхо, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. Гилберт вынырнул из её кармана и обвился вокруг шеи в своём любимом месте.

– Что думаешь? – Эхо показала маленькой ящерке план подземелья.

– Что… зачем ты ему показываешь? Только не говори мне, что теперь он умеет читать карты? – пробормотал Гораций.

– Попробовать стоит, – сказал Эхо.

Но Гилберт посмотрел на карту и склонил голову набок, а затем изогнул хвост вопросительным знаком, как бы говоря: «Кто знает?»

– Ладно, давай пойдём сюда. – Эхо выбрала коридор и осторожно пошла в сырую темноту.

– Но, Эхо, куда мы идём? – Гораций последовал за ней. – Что это за домашнее задание такое?

Эхо пропустила его жалобы мимо ушей и зашагала дальше, дрожа, несмотря на жаркий сырой воздух, давящий со всех сторон. Факелы отбрасывали на каменные плиты странные тени, а по коридорам разносились сдавленные крики. Время от времени на голову Эхо падали капли воды, скатываясь по затылку, но девочка упрямо продолжала идти вперёд.

Вскоре они вошли в помещение для заключённых, проходя одну за другой камеры с толстыми ржавыми железными решётками. Внутри, в тени, прятались мужчины с дикими бородами и ещё более дикими глазами.

– Принёс мне каши, мальчик? – Лысый мужчина с тремя пеньками зубов, торчащих из красных дёсен, пошатываясь, вышел к ним из темноты и загремел решёткой, а затем попытался схватить Горация за рукав.

Гораций взвизгнул и отскочил назад, врезавшись в Эхо, которая едва не вскрикнула от испуга и уронила план подземелья в лужицу на полу.

– Зачем же так трусить! – воскликнула Эхо, обращаясь наполовину к Горацию, наполовину к самой себе. Она выудила план из лужи и вытерла его о брюки. Гораций был, наверное, худшим из всех возможных спутников для приключений – его нервозность была заразительна. Почему Эхо вообще позволила ему пойти с собой?

Гилберт крепче сжал коготки на её плече и склонил голову набок.

– Что случилось? – прошептала девочка.

Впереди кто-то пел печальную песню.

Гораций обхватил себя руками.

– Теперь ты видела подземелья. Пожалуйста, давай уйдём отсюда…

– Тише, – шикнула Эхо. Она прокралась вперёд, чувствуя, как пульс стучит в ушах, пока не оказалась достаточно близко, чтобы разобрать слова.

Рыбки-загадки! Эхо с облегчением улыбнулась. Это наверняка был профессор. Девочка пошла на звуки песни и, обогнув последнюю каменную колонну, восторженно ахнула, увидев слегка потрёпанного профессора Даггервинга, который сидел в камере, скрестив ноги. Копна его рыжих волос походила на рыжий одуванчик ещё больше, чем раньше.

– Профессор!

Профессор Даггервинг подпрыгнул от испуга и поднял глаза. Затем на его лице расцвела широкая улыбка.

– Это ли не юная леди Эхо! И её восхитительный друг-рептилия.

Гилберт радостно запрыгал с лапки на лапку.

– Но вы, чёрт возьми, здесь…

Эхо просияла.

– Я пришла спасти вас.

– Подожди минутку. – Гораций вышел из-за угла, тяжело дыша. – Ты ничего не говорила о том, что кого-то спасаешь. Кто он вообще такой?

– Это профессор Даггервинг, – сказала Эхо. – И мы не можем оставить его здесь. – Она повернулась к профессору: – Это Гораций. Он не очень хорош в путешествиях, но он настоял на том, чтобы пойти с нами.

– А ты настояла на том, чтобы я достал для тебя план, – сказал Гораций, скрестив руки на груди. – Если бы не я, тебя бы поймали на лестнице ещё до того, как мы добрались до кухни!

Эхо нахмурилась. Но, прежде чем она успела ответить, профессор Даггервинг кашлянул.

– Позвольте представиться, молодой человек. – Он встал и протянул сквозь прутья решётки большую веснушчатую руку. – Профессор Мангров Даггервинг. Изобретатель, путешественник, авантюрист. Я родом из великого города Порт Турбийон по ту сторону Пустоши.

– По ту сторону Пустоши? – Розовое лицо Горация побледнело. – Это полная ерунда.

– Разве такого не может быть? – спросила Эхо, отчаянно желая, чтобы было именно так. – Мы никогда там не были.

– Но там же конец света!

– А что, если это неправда?

Гораций покачал головой:

– Тебе не стоит говорить такие вещи, – сказал он дрожащим голосом. – Это неправда. И если отец услышит…

Все замерли, когда в коридоре позади них раздался звук шагов.

– Это, наверное, Мортис – хранитель подземелья, – сказал профессор. – У этого мужчины тяжёлые ботинки, а рука ещё тяжелее. Вам двоим стоит убраться отсюда. – Он шутливо отсалютовал на прощание, когда Эхо и Гораций юркнули за угол и углубились в подземелья.

Эхо бежала так быстро и тихо, как только могла, по сужающимся коридорам. Гилберт всё ещё цеплялся за её плечо, а Гораций следовал прямо позади. Как только голос Мортиса затих, она остановилась.

Лицо Горация было красным.

– Ты… ты меня обманула! Ты ничего не говорила о спасении узников. – Даже в свете факела Эхо могла видеть, что он был на грани слёз. – Если отец узнает, он… Я даже не знаю, что он сделает, но нам это точно не понравится!

– Но профессору нужна наша помощь, – сказала она. – У него есть карта мира снаружи. Он мне её показал!

– Снаружи нет никакого мира, – сказал Гораций. – Он всё это выдумал, а ты купилась. Просто потому, что ты отчаянно хочешь, чтобы это было правдой. Тебе хочется думать, что где-то есть место получше, где тебе не придётся играть по правилам. Но это не так.

Эхо сглотнула, покраснев от слов Горация. Наверное, рассказы профессора Даггервинга действительно были слишком хороши, чтобы быть правдой. Внизу, в подземельях, другие города, реки и океаны вдруг показались девочке неправдоподобными.

– Я хочу подняться обратно прямо сейчас, – сказал Гораций, шмыгнув носом. – Я не могу здесь оставаться.

– Ну и прекрасно, – огрызнулась Эхо. Но как они собирались подняться? Спеша добраться до подземелий и найти профессора, она даже не подумала о пути отхода, и дети не могли рисковать, возвращаясь в бочку, где их некому было запечатать. Девочка тяжело вздохнула и стала изучать карту, надеясь, что Гораций не заметил её растерянности. – Сюда, – сказала она, с притворной уверенностью указывая на один из коридоров.

Они пошли вперёд по зеленовато-чёрным лужам. В свете факела Эхо разглядела стены, покрытые желтоватой плесенью, которая воняла так, что заставляла её морщиться, Горация кашлять и зажимать нос, а Гилберта – прятать мордочку в воротнике её куртки. Воздух подземелий давил на Эхо, влажный и тяжёлый. Она пристально вгляделась в полумрак одной камеры и подпрыгнула, когда из тени появилась женщина с коротко стриженными тёмными волосами. Белки её глаз устрашающе мерцали в темноте.

– Я знаю тебя, девочка. Итак, где я…

– Нигде, – ответила Эхо, поспешно отступая в тень.

Она уже собиралась свернуть дальше в лабиринт коридоров, когда женщина крикнула ей вслед:

– Ты – точная копия матери!

Эхо замерла. Со словами женщины весь воздух словно покинул её лёгкие. Она обернулась:

– Ты знала мою маму?

Женщина прищурилась на неё.

– Не знаю. Не могу точно вспомнить. Я просто уверена, что здесь была женщина, которая очень на тебя похожа. С ней был младенец.

– Здесь, внизу? – Эхо покачала головой. – Нет, вы ошиблись. Моей мамы здесь не было. Она бросила меня на ступенях замка. Она не была преступницей.

Женщина усмехнулась и пристально посмотрела на Эхо.

– У неё были глаза цвета штормового моря, серые с золотом, совсем как у тебя. – Вдруг она просунула руку между прутьями и схватила Эхо за запястье. – Её лицо сияло, как лунный свет. Так оно и было.

Взгляд женщины напугал Эхо. Она отдёрнула руку и, спотыкаясь, попятилась назад, а затем побежала по коридорам с бешено колотящимся сердцем.

– Подожди меня! – услышала она крик Горация позади, но не могла остановиться. Каждая частичка её существа отчаянно желала оказаться как можно дальше от этой странной женщины с пристальным взглядом.

– Притормози, пожалуйста, – пропыхтел Гораций, пока они пробегали коридор за коридором. – Мы даже не знаем, куда бежим.

Эхо наконец остановилась, но её всё ещё трясло. Глупая девчонка! На мгновение она действительно поверила, что та женщина знала её мать. Что она наконец расскажет Эхо что-нибудь её о родителях. Что угодно! Она подавила рвущиеся наружу рыдания. Было глупо с её стороны поверить во всё это. Было глупо надеяться, что в жизни есть нечто большее, чем то, что она уже знала. Глупо было вообще сюда приходить.

Внезапно она поняла, что Гораций что-то ей говорит.

– Я спросил, ты в порядке? – повторил он. – Ты не должна доверять заключённым. Ты же знаешь, они здесь не просто так. Что она тебе сказала?

– Ох, ничего особенного, – тихо ответила Эхо. Гораций был прав. Женщина что-то напутала; должно быть, она пробыла в подземельях слишком долго. Почему Эхо вообще поверила профессору и его нелепым сказкам? Из-за этого она только рисковала получить очередное наказание, спустившись сюда.

Эхо сжала кулаки. Она не собиралась плакать перед Горацием. Девочка сделала глубокий вдох и взяла себя в руки.

– Ты прав, – сказала она. – Прости, что притащила нас сюда. Это была глупая затея.

Гораций пожал плечами:

– Это не только твоя вина. Я сам решил пойти с тобой. Ладно, давай возвращаться.

Эхо кивнула и невидяще уставилась на план подземелий. Затем моргнула несколько раз и нахмурилась. Но Гилберт вдруг понюхал воздух, взбежал по складкам поварской одежды Эхо и запрыгнул на стену.

– Гилберт! – воскликнула Эхо, когда маленькая ящерица выскользнула из её рук.

– Что он делает? – спросил Гораций. – Ищет мух?

– Это вряд ли, – ответила Эхо. – Быстрее. Давай за ним. – Она припустила вслед за ящерицей.

Следуя за Гилбертом по узким проходам, они свернули за угол, и Эхо чуть не ахнула. Перед ней была огромная комната с каменными стенами, освещённая мерцающими факелами. В центральной стене был огромный круглый золотой люк, окружённый черепами, а в дальнем конце помещения – распахнутые створки высокой железной двери. Через дверь Эхо могла видеть свет факелов и устланную красным ковром лестницу, ведущую наверх.

Эхо нырнула в тень, когда в поле зрения появился королевский стражник и начал полировать металлические украшения, напевая за работой. Видимо, это был путь обратно в замок – церемониальный ход короля. Если только они смогут проскользнуть мимо стражи…

Эхо схватила Гилберта, пощекотала его под подбородком и подняла к себе на плечо, где ящерка обвила хвостом её шею. Девочка жестом подозвала Горация, и тот высунул голову из ниши, чтобы посмотреть.

– Церемониальные ворота, – прошептал он.

– Это наш выход, – ответила Эхо.

Гораций кивнул.

– Нам повезло, – сказал он. – Эту дверь открывают только во время изгнания. – Он указал на круглый золотой люк с кольцом из черепов. – Там вход в трубу.

– Это туда сбрасывают заключённых? – Эхо широко раскрыла глаза, посмотрев на люк. Глазницы черепов, окружавших его, мерцали красным в свете факелов, и Эхо поняла, что туда вставлены рубины размером с чаячье яйцо. Она вдохнула запах благовоний и плесени.

– Ага, – прошептал Гораций. – Кажется, он ведёт прямо под северную городскую стену.

– Туда что, действительно сбрасывают заключённых?

– Только за такие плохие вещи, как государственная измена. Хотя я никогда этого не видел. Смотри, он уходит. – Гораций указал в сторону стражника. Эхо снова высунула голову и увидела, как стражник исчезает на лестнице. Это был их шанс.

– Готов? – прошептала Эхо Горацию, и тот кивнул. – Идём, – сказала она и, потянув принца за рукав, нырнула в открытую дверь и побежала вверх по лестнице обратно в безопасность замка.

Эхо вернулась в свою комнату всего за несколько мгновений до того, как распахнулась дверь. Гилберт запрыгнул на кровать и спрятался под одеялом ровно в тот момент, когда вошла Марта.

– Вот вы где, леди Эхо! Я весь день вас искала. Вы оставили это в саду… – Марта протянула ей набор для вышивания, но замерла и разинула рот, увидев испачканное лицо Эхо и мятые юбки. – Вы вся грязная! – Она шагнула вперёд и осмотрела ногти Эхо, затем отпрянула, наморщив нос. – И от вас пахнет так, словно вы катались в навозной куче. Что, во имя Локфорта, вы делали на этот раз?

Эхо отдёрнула руки и сунула их в карманы.

– Ничего особенного, – сказала она, всё ещё чувствуя разочарование после своей бесполезной миссии.

Марта вздохнула, положила набор для вышивания на туалетный столик и исчезла в ванной.

– И это именно сегодня, из всех возможных дней. Вы прекрасно знаете, что этим вечером будет Церемония Открытия Врат. Немедленно снимайте эту грязную одежду, а я приготовлю вам ванну.

Эхо вздохнула. Церемония Открытия Врат была невероятно скучной – целый вечер нелепых платьев, пустых разговоров и игры в благодарную воспитанницу короля. Хотя в этот день она, по крайней мере, могла покинуть замок и увидеть город вблизи. Как и всегда, внутри вспыхнул слабый огонёк надежды. Увидит ли она сегодня вечером в толпе тёмные вьющиеся волосы? Такое же веснушчатое лицо, как у неё?

– Эхо, ванна! – позвала Марта.

– Иду. – Эхо сняла грязный передник и поспешила в ванную.

Отмокшая в горячей ванне и очень тщательно отмытая Мартой, Эхо вытерлась полотенцем у камина и натянула бельё. В спальню вновь вошла Марта с охапкой золотистого шёлка, который был церемониальным платьем Эхо. Девочка поморщилась, глядя в зеркало, когда Марта зашнуровала и затянула на ней корсет.

– Как приятно видеть вас такой чистой и опрятной. – Марта отступила назад и полюбовалась Эхо. – Ну, разве это не хорошо?

Эхо пожала плечами:

– Наверное. – Она никогда не чувствовала себя уютно в этих платьях с воланами. Эхо наморщила нос, осмотрев себя в зеркало. Она была сама на себя не похожа.

Город за окном гудел от предвкушения Церемонии Открытия Врат. Эхо с тоской посмотрела на улицу. «Интересно, – подумала она, – каково это – жить там, где не нужно быть опрятным, послушным и вежливым и можно босиком играть в футбол в пыли».

Её мысли рассеялись, когда Марта в последний раз дёрнула ленты, затянув корсет на её рёбрах, и отступила назад, тяжело дыша.

– Восхитительно, леди Эхо! Похоже, остался только рубин Локфорта.

Она выскочила из комнаты, оставив Эхо разглядывать своё отражение в зеркале. Платье действительно было красивым, но девочке казалось, будто она смотрит на незнакомку. Как бы ей хотелось ходить в бриджах и сапогах, как Гораций. Девушка вряд ли могла путешествовать в платье с юбкой размером с парусник. Впрочем, Эхо всё равно некуда было путешествовать.

Эхо оглянулась на дневное платье, лежащее грязной кучей на полу. Вздрогнув, она увидела, что из кармана торчит мамина шпилька. Девочка быстро подобрала её вместе с мешочком, с ужасом вспомнив, как сломала украшение, пытаясь открыть замок двери, ведущую на крепостную стену. Эхо присмотрелась повнимательнее и, к своему облегчению, обнаружила, что повреждения несерьёзны; изумруд просто выскочил из лапок, которые держали его в оправе. Крепления были слишком тугими, чтобы вставить камень обратно, и металл даже не поддался, когда Эхо попыталась разжать лапки пальцами. Ей нужно было что-нибудь покрепче. Оглядев комнату, она остановила взгляд на наборе для вышивания, который Марта оставила на туалетном столике.

Эхо достала маленькие ножницы и снова попыталась разжать крепления. Проворачивая ножницы, она почувствовала, как поддаётся металл. Вдруг лезвия соскользнули, и шпилька со звоном упала на пол, покатившись через спальню к окну. Гилберт с любопытством высунул голову из-под одеяла, когда Эхо подбежала, чтобы схватить украшение, надеясь, что Марта ничего не слышала. Когда девочка подняла шпильку при свете окна, то заметила гравировку в оправе, где раньше был изумрудный глаз. Эхо потёрла металл о юбку и, прищурившись, снова изучила шпильку. Там крошечными буквами были выгравированы слова:

Эхо нахмурилась, вдавливая изумруд обратно в оправу. Порт Турбийон? Она где-то слышала это название, но никак не могла вспомнить. Эхо быстро сунула шпильку и мешочек в карман, когда Марта вернулась с рубиновой заколкой для волос. Эхо покачала головой. Что означала та надпись?

– Ох, не унывайте, леди Эхо, – сказала Марта. – Большинство детей отдали бы последнюю корку ячменного хлеба, чтобы увидеть Открытие Врат за королевским столом. – Она смягчилась. – Что-то не так?

Эхо снова и снова прокручивала в уме слова на шпильке, но по-прежнему не могла уловить их смысла.

– Марта, – сказала она, – почему на украшениях делают надписи?

– О, наверное, это просто клеймо производителя.

– Что это?

– Личный знак ювелира, который изготовил изделие. Смотрите. – Марта достала жемчужную брошь из шкатулки с драгоценностями и повернула её так, чтобы свет камина упал на ряд крошечных букв: «Господин Лок, Локфорт».

– Конечно, ювелирным изделиям больше не нужен знак производителя. Есть только один королевский ювелир, и это мастер Лок. Но по традиции на каждом изделии всё ещё гравируют имя изготовителя. – Марта в последний раз осмотрела Эхо. – А теперь я собираюсь проведать юного принца Горация. Я вернусь за вами через пять минут. Не запачкайтесь. Лучше вообще ничего не делайте.

Но на этот раз Эхо не нужно было просить сидеть тихо. Она застыла в раздумьях.

Девочка нахмурилась, глядя на себя в зеркало. Это было странно. Если в Локфорте только один ювелир, то кто такие «Эвергрин и Спрюс»? И «Порт Турбийон»? Она слышала это название раньше, но просто не могла вспомнить, где.

Эхо достала мамину шпильку из кармана и стала расхаживать по комнате.

– Порт Турбийон. Порт Турбийон. Где я это слышала?

Гилберт вынырнул из-под покрывала и запищал. Эхо вздрогнула, вспомнив, как профессор Даггервинг разворачивал карту на её одеяле посреди ночи.

– Карта! – девочка изумлённо ахнула. Вот где она его видела. И профессор тоже упоминал о нём. Великий город Порт Турбийон!

Голова Эхо была полна вопросов. Что это значило? Шпильку её мамы изготовил ювелир из Порт Турбийона? Мог ли профессор на самом деле говорить правду? Мог ли не существовать мир за пределами Пустоши?

И, если рассказы Даггервинга были правдивы, как шпилька попала к её матери? Была ли она в Порт Турбийоне лично? От волнения по спине Эхо побежали мурашки. Могла ли её мама сейчас быть где-то там?

В дверь тихонько постучали.

– Готовы, леди Эхо? – позвала Марта.

– Иду. – Эхо поцеловала Гилберта в мордочку на прощание. Она не могла рисковать, чтобы его увидели на Церемонии Открытия Врат. – Я скоро вернусь, – прошептала она и аккуратно спрятала шпильку в кармашек платья. Её тело задрожало от предвкушения. Наконец она узнает что-то о своей матери. Ей нужно было вернуться в подземелья и спросить профессора.

Мысли о шпильке, Порт Турбийоне и её матери всё ещё крутились в голове у Эхо, когда она села на своё место в банкетном зале. Она обвела взглядом людей за столом. Здесь были все богатейшие семьи Локфорта: лорд и леди Рольф гордо сидели в дальнем конце стола, ближе всех к королю Альфонсу и принцу Горацию; сэр Эверетт Храбрый жадно вгрызался в кусок жареного лебедя; барон Хоксвуд хохотал, чокаясь бокалами с маркизой Фортвинд – принаряженной, напудренной и обвешанной её лучшими драгоценностями. Однако никто из них не заговорил с Эхо. Никто не был похож на неё.

Эхо наколола на вилку кусочек сочного айвового пирога и задумчиво прожевала его. Ей нужно было вернуться в подземелья и поговорить с профессором о шпильке. Вот бы эта адская Церемония Открытия Врат поскорее кончилась! Но сегодня, как и всегда, её ожидала долгая трапеза, за которой король пил слишком много медовухи, ел слишком много мяса и рассказывал слишком много скучных историй, прежде чем всех гостей везли в каретах к городским воротам. Ох, когда же она сможет сбежать?

Наконец зазвучали королевские горны, и сановники начали покидать банкетный зал. Эхо последовала за ними через холл и вышла из ворот замка, когда её догнал и потянул за рукав Гораций в бархатном костюме и рубашке с оборчатым воротником.

– Я смог незаметно вернуть план подземелья в кабинет отца.

– Хорошо, – пробормотала Эхо, на самом деле его не слушая.

– Я прокрался туда и сунул его в щель в письменном столе. И меня не поймали. Сомневаюсь, что отец о чём-то догадается.

– Здорово.

Гораций резко остановился, и воодушевление исчезло с его лица.

– Тебе что, всё равно?

– Что?

– Что я это сделал. Что у меня не было неприятностей?

– Я же сказала, что это здорово, разве нет?

Гораций фыркнул.

– Я рисковал своей шкурой, чтобы тебе помочь, – проворчал он.

– У меня и без того есть о чём подумать.

Эхо отвернулась и забралась в королевскую карету, сев напротив Марты. Гораций устроился рядом с Эхо и собрался продолжить спор, когда в дверцу кареты вошёл король Альфонс, шурша бархатными одеждами, и втиснулся на последнее сиденье рядом с Мартой.

– Ах, юная леди Эхо, – сказал он, кладя на колени инкрустированный изумрудами скипетр и поправляя корону. – Как твои успехи в вышивании? Я слышал, у тебя настоящий талант обращаться с иглой.

Эхо пожала плечами:

– Всё хорошо. Наверное.

– Хм. – Король Альфонс окинул её оценивающим взглядом. – Я вижу, тебе не повредят ещё несколько уроков этикета.

Он повернулся к Горацию:

– А твоё искусство владения мечом?

Гораций поёжился под пристальным взглядом короля.

– Мне обязательно учиться фехтованию, отец?

– Конечно, обязательно. Мальчики должны сражаться. Для того они и созданы. – Король Альфонс повернулся к Эхо. – Так же, как девочки созданы для рукоделия.

– Но почему? – не удержалась Эхо. – Держу пари, я могла бы сражаться на мечах лучше, чем Гораций.

– Эхо! – воскликнула Марта.

– Я имела в виду…

Королевская карета тронулась с места, и слова Эхо потонули в стуке копыт по булыжнику. Король склонился ближе к окну и милостиво помахал прохожим, когда карета с грохотом въехала в толпу.

Эхо молча покачала головой. Король всё делал напоказ. Она взглянула на Горация, который обиженно дулся с короной на голове. Почему он был вынужден сражаться, когда явно предпочёл бы с головой нырнуть в книгу о жуках? Ему не больше, чем самой Эхо, подходила отведённая ему роль. Это так глупо. Зачем принуждать их к вещам, которые делают их несчастными?

Эхо выглянула из окна кареты, привычно выискивая среди сотен лиц в толпе одно, похожее на её собственное, но там ничего подобного не было. Она сунула руку в карман и сжала шпильку в бархатном мешочке. Её мать была где-то там, за пределами замка: девочка это чувствовала. И когда Эхо найдёт её, то наконец больше не будет одна.

Карета с грохотом покатила к городским стенам по улице, застроенной домами с серыми крышами, и вскоре подъехала к воротам. Эхо высунулась из окна и посмотрела на огромные обитые железом деревянные створки, которые возвышались впереди. Они так долго отмечали границу её мира, но что, если снаружи было что-то ещё?

Карета дрогнула и остановилась; зазвучали горны, возвестив о прибытии короля. Каждый месяц церемония была одной и той же: король пытался отпереть Врата и каждый раз обнаруживал, что те не поддаются. Однако сегодня вечером должны были состояться особые торжества и фейерверк в честь тридцатилетней годовщины Врат. Эхо вспомнила слова мисс Бриттл о Беатрикс Скиттербрук: «Послушайте внимательно, что говорится на Церемонии Открытия Врат, и вы поймёте, что пророчество невозможно исполнить». Но должен же быть способ, не так ли? Нет ничего невозможного.

Паж с поклоном открыл дверцу кареты, и король Альфонс первым вышел наружу; за ним последовали Гораций, Эхо и, наконец, Марта. Сановники, сидящие в креслах, вежливо хлопали, пока они проходили мимо, в то время как обычные люди, стоявшие рядами позади них, кричали и подпрыгивали, чтобы получше рассмотреть короля.

– Добрый вечер, ваше величество, – жеманно произнесла маркиза Борегар, обмахиваясь чёрным веером со страусовыми перьями.

– Пир был восхитителен, ваше величество, – сказал барон Хоксвуд. – Вы превзошли самого себя.

Сэр Эверетт Храбрый, сэр Гарамонд Бесстрашный и другие рыцари стояли по стойке «смирно», пока процессия направлялась к королевскому помосту.

– Добрый вечер, добрый вечер, – сказал король, тяжело поднявшись по ступенькам, когда все заняли свои места.

– Дамы и господа, – провозгласил король Альфонс со своего позолоченного трона. – Сегодня очень важный вечер. Сегодня мы празднуем тридцатую годовщину момента, когда ворота Локфорта были заперты навсегда. Эти врата защищают наш город. Они защищают нас! Да начнётся теперь церемония!

Толпа затихла, когда королевский чтец поднялся на трибуну, и Эхо выпрямилась на своём месте, пока он читал пророчество из Великой Книги.

Эхо никогда раньше не прислушивалась к пророчеству – обычно она была слишком занята, разыскивая в толпе темноволосую голову. Однако в этот вечер она внимательно слушала. И, прислушиваясь, с ужасом понимала, что мисс Бриттл права. Драконы, вторник в воскресенье, волчья дочь? Этого просто не могло быть.

– Что ж, – сказал король, помахивая цепочкой, на которой висели три огромных украшенных драгоценными камнями ключа, – боюсь, сегодня только вечер четверга, но я сделаю всё, что в моих силах. – Он ухмыльнулся и зашагал к воротам, пока толпа смеялась и аплодировала его шутке.

Воцарилась тишина, когда король вставил в замок первый ключ из золота, инкрустированного розовыми турмалинами. Когда король попытался повернуть его, у толпы перехватило дыхание. Король Альфонс развернулся к аудитории, покачал головой и пожал плечами.

Публика вздохнула с облегчением. Король повернулся обратно к воротам и вставил второй ключ, на этот раз украшенный алыми рубинами.

Эхо в ожидании подалась вперёд на сиденье, желая, чтобы на этот раз ворота открылись, но обмякла в кресле, когда ключ не повернулся и во второй раз.

Наконец король взмахнул последним ключом, усыпанным мерцающими белыми бриллиантами, и, крякнув от натуги, попытался повернуть его в замке.

Король насмешливо ухмыльнулся, повернулся к толпе и направился к трибуне.

– Пророчество сбывается! – сказал он. – Сегодня вечером врата Локфорта также останутся закрыты. Давайте же отпразднуем эти запертые ворота. Ворота традиций, которые поддерживают жизнь города. Ворота, которые защищают нас, жителей Локфорта, от беды.

Толпа зааплодировала, и королевские горны зазвучали снова, когда король Альфонс неуклюже заковылял к карете.

Поездка по улицам города обратно в замок прошла словно в тумане. Эхо раньше не интересовалась Церемонией Открытия Врат по-настоящему – в конце концов, она повторялась каждый месяц. Но прибытие профессора Даггервинга, карта и шпилька для волос показали всё в другом свете. Что, если где-то снаружи были другие города? И реки, и горы, и океан. Что, если пророчеству суждено было сбыться и врата действительно откроются? Что, если Беатрикс Скиттербрук не упала с края света, а нашла за Пустошью новые земли?

Эхо выбралась из кареты и вошла во двор замка в оцепенении, её разум всё ещё был полон размышлений. Затем она остановилась. Обычно все сразу возвращались в замок, но сегодня происходило нечто необычное. Король, держа огромный кубок в украшенных драгоценными перстнями пальцах, вышел в центр двора и обратился к собравшимся сановникам. Разговоры стихли.

– Господа и дамы. – Король Альфонс гордо обвёл взглядом двор. – Этим вечером мы празднуем не одно, а целых два великих события.

Шёпот толпы отразился от стен замка. Эхо моргнула. Что происходит?

– Кроме того, что сегодня тридцатая годовщина закрытых ворот… – Со всех сторон раздались радостные возгласы и звон кубков. Король Альфонс жестом призвал к тишине. – Я также рад сообщить, что всего несколько часов назад я лично изгнал из города предателя престола.

Эхо застыла от шока. Изгнал? Предателя? Она попыталась поймать взгляд Горация, но тот неотрывно смотрел на своего отца.

Король продолжил:

– Этот человек представлял опасность для короны и для самих основ Локфорта. Он был смутьяном, подстрекателем и придерживался опасных взглядов, которым нет места в нашем обществе.

По толпе побежали одобрительные шепотки. Сердце Эхо сковал страх. Нет, нет, нет! Только не он! Пожалуйста, только не он!

– И не только это, – продолжал король, – также он был пойман во время проникновения в замок посреди ночи.

Толпа ахнула. Эхо едва подавила желание разрыдаться. Это точно был профессор Даггервинг. Наверняка это был он. Но изгнание? Король Альфонс же не мог вышвырнуть его в Пустошь?

– Не волнуйтесь, не волнуйтесь. – Король лениво взмахнул рукой; его рубиновый перстень блеснул в свете факелов. – Он был изгнан из города. Я своими глазами видел, как он скатился по трубе. Сейчас он за великими стенами, в Пустоши, где он никому не сможет причинить вреда. – Король хлопнул в ладоши. – А теперь – фейерверк!

В толпе раздались радостные возгласы, и люди вскочили на ноги. Но Эхо застыла на месте. Профессор погибнет там, в Пустоши! Как все могли прыгать от радости, крича про фейерверки, словно ничего не произошло? Эхо сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев, не в силах остановить ужасные мысли, кружившиеся в её голове. Профессор, один в Пустоши, брошенный туда без своего корабля. Что он будет есть? Что будет пить? Что с ним станет?

И как, во имя Локфорта, Эхо теперь найдёт свою мать?

Эхо позволила толпе увлечь себя во внешний двор, где знатные леди и джентльмены собирались наблюдать за фейерверком. Все смотрели в ночное небо, пили медовуху и болтали. Гораций оживлённо разговаривал с лордом Рольфом. Даже Марта была поглощена ожиданием представления, которое вот-вот должно было начаться. И это – вдруг поняла Эхо – означало, что никто не будет смотреть на неё. Девочка умела ловить возможности. И она должна была помочь профессору. Но как?

Эхо посмотрела на темнеющее небо над крепостными стенами, где гасли последние лучи вечернего солнца. Крепостные стены – вот и ответ! Дирижабль Даггервинга был там, наверху. Как он назывался? «Колибри». В голове Эхо зародилась идея. Профессор был в Пустоши один, без своего корабля. Но что, если у него будет корабль? Если кто-нибудь выкрадет дирижабль для него… Осмелится ли она?

Эхо сунула руку в карман и сомкнула пальцы на знакомых металлических изгибах шпильки. Это был её единственный шанс найти мать. Она не могла прожить всю жизнь, не получив ответов на вопросы, и никто в Локфорте не мог помочь ей, даже Марта. Нет, был только один выход. Эхо должна была сесть на корабль Даггервинга и найти профессора! Если она ускользнёт сейчас, пока все смотрят фейерверк, никто даже не заметит её отсутствия.

Эхо почувствовала, как кто-то похлопал её по плечу. Это был Гораций.

– Что ты задумала? – спросил он.

– Ничего, – солгала Эхо.

– Ты выглядишь такой… счастливой и взволнованной или вроде того.

Эхо попыталась принять невозмутимый вид.

– Это всё фейерверки.

– Ты? В восторге от фейерверков? – Гораций фыркнул. – Я в это не верю.

Эхо отвернулась и притворилась, что с нетерпением ждёт начала шоу. Как только всё началось, она ускользнула от Горация и помчалась на крыши. Как только фейерверк кончится, она уже улетит на дирижабле и найдёт профессора Даггервинга. Тот будет так благодарен, что отвезёт её в Порт Турбийон, она найдёт Эвергрина и Спрюса, а потом… Эхо не совсем понимала, что делать дальше. Но она точно знала, что спасение профессора будет первым шагом в поисках её матери, и Эхо не собиралась дать Горацию или ещё кому-нибудь её остановить.

Раздался грохот, и в ночном небе затрещал первый фейерверк. Эхо скользнула в толпу. Кто-то дёрнул её за рукав. Это снова был Гораций.

– Что теперь? – огрызнулась она.

– Что ты делаешь? – прошептал Гораций.

– Ничего! Это тебя не касается, – прошипела девочка в ответ.

– Ты снова собираешься сделать какую-нибудь глупость.

– Тебе-то какое дело?

Гораций сглотнул, его щёки покраснели.

– Эхо, ты не можешь.

– Не могу что?

– Ты собираешься попытаться спасти профессора, я это знаю.

Эхо пожала плечами:

– Даже если так, это не твоё дело.

– Но, Эхо, это опасно!

– Я не прошу тебя идти со мной. – Эхо вырвала рукав из руки Горация и протиснулась сквозь толпу к восточному входу в замок. Она оглянулась, но Гораций потерялся в массе людей. Хорошо. Ей было некогда разбираться с принцем и его переживаниями.

Эхо медленно открыла тяжёлую дубовую дверь и скользнула в замок. Она прокралась так тихо, как только могла, мимо рядов доспехов, стоявших вдоль стен коридора и отражавших полированным металлом искры в небе снаружи. Вскоре Эхо уже стояла на каменных плитах у арочного входа в сторожевую башню.

Она уставилась на лестницу, которая спиралью уходила в темноту, и остановилась на нижней ступеньке. Она что, сошла с ума? Может быть. Эхо замерла, вдруг осознав безумие своей идеи. Сможет ли она управлять дирижаблем? Даже если да, сможет ли она найти профессора? Искры страха и сомнения вспыхивали внутри неё, как фейерверки снаружи. Может, стоит повернуть назад? Снаружи небо полыхнуло красным, потом голубым, затем золотым.

Эхо снова нащупала в кармане мамину шпильку, повертев её пальцами. Пусть у неё было мало шансов на успех, но она должна была хотя бы попытаться. И медлить было некогда.

Она подобрала юбки и взбежала по лестнице.

Эхо вынула из волос рубиновую заколку и открыла замок, промчалась вдоль крепостной стены к «Колибри» и откатила камни, прижимающие сдувшийся воздушный шар. Затем вскарабкалась по лестнице дирижабля и со щелчком откинула крышку люка. Эхо взглянула на крыши Локфорта, на кольца домов, освещённых фонарями и золотыми искрами, которые рассыпались в небе над головой, и её осенило, что она, возможно, ещё долго не увидит город. Эхо ощутила внезапный укол грусти и глубоко вдохнула, чтобы успокоить нервы.

Внизу протрубили королевские горны. Церемония, должно быть, уже достигла середины. Эхо должна была уходить, пока та не закончилась. Девочка положила руку на плечо, чтобы погладить Гилберта, и только тогда вспомнила. Она оставила его в спальне на время Церемонии Открытия Врат!

Эхо бросилась обратно к лестнице и сбежала по ступенькам, пересекла холл и вернулась в свою комнату, даже не останавливаясь перевести дух. Она должна была найти Гилберта, прежде чем кто-нибудь заметит её отсутствие! Эхо распахнула дверь в свою спальню.

– Гилберт, – прошептала девочка. Ох, где же он? – Гилберт!

Послышался шорох, и маленькая ящерица вынырнула из-под одеяла, растерянно моргая.

– Быстро, ко мне на плечо!

Гилберт встрепенулся, будто спрашивая: «Что? Сейчас?»

– Да, сейчас. Давай! – Фейерверки снаружи начинали взрываться всё чаще и чаще. Сколько ещё будет длиться шоу? Эхо подбежала и посадила Гилберта себе на плечо.

– Держись, – сказала она и выбежала за дверь, промчалась через пустой замок на крышу и обратно к дирижаблю. Не оглядываясь больше, она вскарабкалась к люку и скользнула внутрь, захлопнув крышку за собой, с бешено стучащим сердцем.

Оказавшись внутри дирижабля, Эхо заморгала, чтобы глаза привыкли к полумраку, а затем потрясённо задрожала.

– Гилберт, смотри! – выдохнула она.

По стенам змеились медные трубы. В задней части корабля на крючках над низкой кухонной тумбой висели гамак, видавшая виды эмалированная кастрюля и пара латунных биноклей. Перед большим окном в передней части были два потёртых кожаных кресла, приборная панель с множеством циферблатов и кнопок и большой штурвал из полированного красно-коричневого дерева со спицами. Настоящий воздушный корабль.

Эхо забралась в кресло пилота и крепко сжала штурвал обеими руками. Казалось, он идеально лёг в её ладони. Девочка посмотрела на приборную панель, и сердце в груди зашлось в бешеном ритме. Теперь, когда Эхо оказалась здесь, всё вдруг стало реальнее. И опаснее. Если бы только у неё было время составить план. Эхо внимательнее вгляделась в приборную панель. Как, во имя Локфорта, она сможет завести корабль? Тут было слишком много циферблатов, кнопок и рычажков. Пот выступил на лбу Эхо, и она откинула волосы назад, наткнувшись пальцами на рубиновую заколку. Эхо сорвала её и заменила на мамину шпильку. Она справится, она обязана была справиться.

Девочка глубоко вдохнула и стала жать все кнопки по очереди.

– Какая-то из них наверняка должна запустить корабль, – пробормотала она.

Гилберт спустился по её руке на приборную панель, где принялся бегать из стороны в сторону, щурясь на циферблаты. Сквозь ветровое стекло было видно, как на небо с грохотом обрушился дождь золотых искр, заставив обоих подпрыгнуть. Вдалеке Эхо услышала радостные возгласы толпы и звуки горнов, возвещающих об окончании королевского салюта.

– Шоу почти закончилось, – сказала девочка, и её охватил страх. Эхо лихорадочно заколотила по кнопкам скользкими от пота руками, хватая рычаги и щёлкая переключателями. – Ничего не выходит!

Она быстро выглянула наружу и, к своему ужасу, увидела, что фейерверки стали взрываться реже, а ночное небо наполнилось плывущими облаками порохового дыма. Время поджимало. Марта должна была скоро заметить её отсутствие. Возможно, Гораций уже донёс ей. Тут Эхо поразила ужасная мысль. Что, если корабль был повреждён и не мог летать? В конце концов, когда профессор Даггервинг прибыл сюда, то влетел в её окно. Эхо в отчаянии хлопнула ладонями по штурвалу.

– Что нам теперь делать, Гилберт? – спросила она. Вдруг дирижабль содрогнулся, и что-то над ними с жужжанием ожило. Эхо подпрыгнула и взглянула на приборную панель. Гилберт нажимал на кнопку, которую она ещё не трогала. Кнопку, под которой, как увидела Эхо, присмотревшись, была крошечная гравировка на латуни: «НАДУТЬ ШАР». Щёки Эхо запылали от стыда. Конечно! Как она могла быть такой глупой?

– Отлично, Гилберт, ты это сделал!

Гилберт гордо вытянулся на приборной панели. Жужжание продолжалось, а шёлковый шар поднимался, открывая иллюминаторы.

– Да! – Эхо в восторге ударила воздух кулаком. Пол под ней закачался, когда воздушный корабль начал подниматься. Волнение клокотало в груди. – Это работает!

– Эй!

Оба подскочили, услышав крик снаружи. Где-то хлопнула дверь, и Эхо услышала топот сапог по камню. Она подбежала к заднему иллюминатору и разглядела в темноте двух стражников с фонарями, марширующих к ней по крепостной стене. Дирижабль висел совсем низко над землёй. Достаточно низко, чтобы стражники могли ухватиться за дно корабля и потащить его вниз. Эхо не могла этого допустить!

Она побежала обратно в кабину пилота и осмотрела панель управления, остановившись взглядом на рычаге с надписью «ТЯГА». Девочка потянула его, раздался рёв, и дирижабль рванул вперёд, отбросив Эхо на сиденье и заставив Гилберта уцепиться хвостом за рычаг, стуча лапами в поисках опоры. Через ветровое стекло Эхо видела, как каменная крыша замка постепенно исчезает внизу, пока они набирают высоту. Да! Всё получилось! Они улетали!

Что-то с металлическим звоном ударилось о корпус. Эхо подпрыгнула.

Стражники! Они стреляли по кораблю! Но что произойдёт, если они попадут в воздушный шар? Выдержит ли он?

Эхо вздрогнула. Она не собиралась это проверять. Она с силой налегла на рычаг тяги, двигатели ожили, и маленький корабль рванул вперёд. Сзади снова послышались приглушённые крики и лязг копий, отскакивающих от корпуса, но корабль уже набрал скорость, взлетая всё выше и дальше от крыш, в открытое небо. В ночь над городом и за его пределами.

– Смотри, – воскликнула Эхо. Под ними расстилались городские улицы и домики с серыми крышами, маленькие, словно игрушки. Гилберт пробежал через приборную доску к ветровому стеклу и тоже выглянул наружу.

Внизу горожане возвращались домой после фейерверка, петляя по улицам. Пятна света от ручных фонариков прыгали перед ними, как светлячки. Услышав гул двигателей дирижабля, люди подняли головы, чтобы посмотреть в небо. Раздались потрясённые крики, и горожане замерли, указывая на «Колибри» с открытыми ртами.

Эхо снова посмотрела на них сверху. «Я улетаю, – подумала она. – Я действительно улетаю». Она бросила последний взгляд на обращённые к ней лица внизу, а затем перевела взгляд на северную стену, где на ветру дрожал огонь северного маяка. Эхо положила трясущиеся руки на штурвал и уверенно взяла нужный курс.

Она собиралась выйти за пределы Пустоши, и ей не было страшно.

Когда они приблизились к городской стене, Гилберт тревожно запищал, и Эхо, подняв взгляд от приборной панели, увидела, что «Колибри» пролетает опасно близко к северному маяку с его чашей ревущего пламени. Эхо была почти уверена, что языки пламени и воздушные шары сочетаются плохо. А если они и дальше будут двигаться в том же направлении, то врежутся прямо в маяк!

Девочка схватила штурвал обеими руками и крутанула его вправо. Дирижабль дёрнулся, и Эхо отбросило на пол. Штурвал бешено вращался, и девочку бросало то в одну, то в другую сторону. Шкафчик над креслом пилота распахнулся, и оттуда вывалился маленький латунный телескоп, зацепив кнопку в верхней части приборной панели и едва не задев Гилберта, который с трудом удержался на лапках. Замигал янтарный огонёк, а стрелки на циферблатах завертелись.

– Держись крепче, Гилберт! – Эхо с трудом поднялась на ноги и вцепилась в приборную панель. Затем выглянула в ветровое стекло и ахнула, увидев, что они снова летят прямо на огонь маяка. Похоже, их отнесло туда ветром! Они были слишком близко. Эхо схватила штурвал и снова вывернула его вправо. Чешуя Гилберта сделалась тревожно-красной, а хвост взметнулся вверх, когда он панически запищал и вцепился в приборную панель всеми четырьмя лапками. Дирижабль наконец повернул, но слишком поздно. Пламя взметнулось по ветровому стеклу; сверху послышались треск и шипение.

– О нет! – К своему ужасу, Эхо увидела наверху клубы дыма. – Мы горим! Что мне делать, Гилберт? – Она снова с силой вывернула штурвал вправо. – Мы сейчас разобьёмся! – Стрелка манометра бешено завертелась, завыла сигнализация, и приборная панель осветилась морем мигающих красных огоньков. Эхо нажала на рычаг тяги, и маленький корабль рванулся вперёд, промчавшись над городскими стенами в Пустошь.

«Колибри» начал резко снижаться к каменистой земле. Эхо схватила Гилберта и пристегнулась к креслу пилота, а затем безуспешно потянула рычаг тяги. Пульс стучал в ушах в такт вою тревоги. Они падали! Дирижабль стал опускаться быстрее и завертелся в воздухе. Эхо видела в иллюминаторах пролетающую мимо серую землю Пустоши и звёздное ночное небо, пока корабль кувыркался всё быстрее и быстрее.

– А-а-а-а-а! – Эхо бросила штурвал и закрыла глаза руками. Её желудок скрутило от страха, и девочка вцепилась в приборную панель, когда корабль подпрыгнул и заскользил по Пустоши. Раздался ужасный скрежет, дирижабль запрыгал по камням, а затем вдруг начал падать снова. Шкафы распахнулись, и по полу рассыпались кастрюли, банки с диковинными овощами и инструменты с медным покрытием.

Наконец корабль остановился, и прожжённый шёлк с тихим шорохом опустился на иллюминаторы.

Лишь через несколько минут Эхо смогла разжать пальцы на приборной панели. Гилберт вскарабкался на плечо и ткнулся в её щёку.

– Я в порядке, Гилберт. А ты? – прохрипела она.

Гилберт мотнул головой, пискнул, как бы говоря: «Жив и здоров», и стряхнул пыль с чешуи.

Эхо осторожно подняла голову и оглядела корабль.

– Какой бардак! – Ветровое стекло и иллюминаторы были тёмными из-за сдувшегося шёлкового шара, но даже в полумраке Эхо разглядела, что пол усеян медными инструментами, кухонными принадлежностями и банками, выпавшими из шкафов.

– Давай выглянем наружу. – Эхо отстегнула ремень безопасности и, пошатываясь, встала с места. Гилберт цеплялся за её плечо. Девочка прошла мимо разбросанных вещей, взобралась по лестнице и толкнула люк, который открылся с пневматическим шипением. В воздухе повис запах палёных волос, когда девочка оттолкнула сдувшийся воздушный шар и соскользнула по корпусу корабля на землю.

Эхо выбралась из-под прожжённой ткани и огляделась. Они скатились в скалистый кратер, такой глубокий, что за ним едва можно было разглядеть городские стены. Эхо с облегчением поняла, что так их нельзя было заметить из города. Но её облегчение сменилось тревогой, когда девочка осмотрела воздушный шар. Даже при лунном свете было видно, что он был неисправен – бирюзовый шёлк почернел и рассыпался в пепел вокруг огромной зияющей дыры.

– Ох, что же нам делать, Гилберт? – воскликнула Эхо. Спасательная операция шла не очень хорошо.

Гилберт потёрся носом о её щёку, но девочка видела, что у него тоже не было идей.

К северу, насколько хватало глаз, простирались голые серые скалы. Эхо прищурилась, вглядываясь в горизонт, но смогла разглядеть только серебристые облака тумана. Действительно ли за Пустошью было что-то ещё? Девочка ощутила ком в горле от нарастающей паники и запустила руку в волосы, схватившись за мамину шпильку, чтобы успокоиться. Конечно, мир снаружи был реален. Иначе и быть не могло. Даже если Эхо пока не могла его увидеть, это не означало, что там ничего не было.

Сзади послышался шорох ткани. Эхо подпрыгнула от испуга и, обернувшись, увидела знакомую взъерошенную белокурую голову, выглядывающую из-под воздушного шара.

– Гораций! – Она открыла и снова закрыла рот. Какого чёрта здесь делал Локфорт? Принц снова увязался за ней! Эхо со злости закусила губу. Как он посмел? Обязательно ему было всё портить! Хотя, оглядев Пустошь вокруг, Эхо признала, что застрять здесь не одной было спокойнее. Она вздохнула.

– Что ты здесь делаешь?

Гораций покраснел, с трудом выбираясь из-под воздушного шара.

– Я не ожидал, что ты сможешь заставить его летать. Ты совсем с ума сошла? – Он огляделся. – В какой части Локфорта мы сейчас?

– Мы не в Локфорте.

– Мы не… – Лицо Горация побледнело, когда он окинул взглядом серую Пустошь вокруг. – О нет! Эхо! Что ты наделала?

Облегчение Эхо сменилось раздражением, и она нахмурилась.

– Я собираюсь найти профессора и… – Она на мгновение задумалась. Она пока не могла рассказать Горацию о поездке в Порт Турбийон. – И помочь ему.

– Но профессор – преступник! И теперь мы тоже застряли здесь, как преступники. – Его голос превратился в писк. – Мы погибнем! Мы станем скелетами! Мы…

– Нет, мы не погибнем. – Эхо сжала кулаки, чтобы голос не дрожал. Она должна быть храброй. Она не должна позволять Горацию её пугать. – Мы не застряли. Мы найдём профессора, он починит дирижабль и… Кстати, где ты был?

– В шкафу в задней части корабля. Я просто хотел посмотреть, чем ты занимаешься, а потом услышал шаги, и… я испугался. – Гораций шмыгнул носом. – Ох, лучше бы я никогда не заглядывал в это дурацкое устройство! – Он пнул борт корабля, вызвав глухой металлический лязг, поморщился и отскочил в сторону. – Ой! А теперь я ушиб палец на ноге!

Эхо раздражённо покачала головой. Она услышала всё, что ей было нужно. Похоже, Гораций пошёл за ней и спрятался, пока она возвращалась за Гилбертом. Девочка вздохнула.

– Послушай, мы уже здесь, и паниковать поздно, – сказала она мягче. – Нам нужно найти профессора. Он знает, как всё исправить.

– Ты уверена? – спросил Гораций.

– Уверена, – сказала Эхо, совсем не чувствуя уверенности. – Я пойду искать конец трубы для изгнанников и посмотрю, там ли профессор. А ты жди здесь – тут безопасно.

Она вскарабкалась на четвереньках по краю кратера. Гилберт цеплялся за её спину. Когда Эхо забралась наверх и выглянула наружу, то увидела высокие каменные городские стены и яркую чашу пламени, отмечавшую место их вылета из города. У основания стены, прямо под маяком, зияла тёмная пасть трубы.

Эхо прищурилась в лунном свете, но профессора нигде не было видно.

– Ты что-нибудь видишь, Гилберт? – прошептала она.

Маленькая ящерица пробежала вперёд по серой пыли и подняла голову к стене, как бы говоря: «Смотри».

– Нет, не наверху… Ох! – Когда Эхо проследила за взглядом Гилберта, то увидела на городской стене разъярённые тёмные фигуры, размахивающие луками и стрелами, которых с каждым мгновением появлялось всё больше. Даже силуэты выглядели очень враждебно. Эхо отпрянула за край кратера и сглотнула, вдруг преисполнившись сомнений. Возможно, она ошиблась. Может быть, тогда изгнали не профессора. Может, это был кто-то похуже, кто-то действительно опасный! И теперь они с Горацием застряли одни в Пустоши со сломанным дирижаблем без дороги вперёд и назад. И во всём была виновата она.

– Эхо! – крикнул Гораций снизу, из кратера. – Эхо, я его вижу!

Эхо взглянула вниз, на дирижабль. Гораций размахивал маленьким латунным биноклем.

Девочка наполовину спустилась, наполовину скатилась обратно и, тяжело дыша, подбежала к принцу, покрытая слоем серой пыли.

– Откуда он у тебя?

– Валялся на полу, – сказал Гораций. – Я подумал, что он может пригодиться.

– Я взгляну? – Эхо взяла бинокль и огляделась. Куда бы она ни посмотрела, везде были голые серые скалы.

– Вон там!

Эхо навела бинокль туда, куда указывал Гораций, и с облегчением улыбнулась. К ним с дальнего края кратера приближалась небольшая, но становящаяся всё больше фигура со знакомой копной кудрявых волос.

– Похоже, у вас было то ещё приключение! – сказал профессор с усмешкой, когда Эхо объяснила, что произошло. – Хорошо, что «Колибри» не использует горючий подъёмный газ!

Эхо поёжилась.

– Простите за корабль.

– Не стоит извиняться. Я должен сказать вам двоим спасибо за то, что у вас хватило смелости выйти за стены и найти меня. Знаете, я с удовольствием скатился по той трубе для изгнания, хотя заклёпки на дне просто убийственные для моего старого зада.

Эхо искоса взглянула на Горация, который с подозрением смотрел на профессора, скрестив руки на груди.

– К счастью, у меня есть запасной воздушный шар, – продолжил профессор. Затем почесал в затылке. – К несчастью, я проколол его, неудачно столкнувшись с шипастым альбатросом.

Эхо нахмурилась и снова начала осматривать воздушный шар, жалея, что не может вернуть всё как было. Гилберт сбежал по её руке и спрыгнул на ткань. Он понюхал почерневший шёлк и с писком отпрянул.

Эхо печально покачала головой. Если бы она не подошла так близко к маяку, они бы уже летели в Порт Турбийон. Профессор забормотал себе под нос:

– Может, мы сможем заштопать прокол в старом шаре. Одну минуту, я достану ремонтный набор.

Он исчез в «Колибри» и вернулся с чемоданчиком на молнии. Когда профессор открыл его, Эхо поняла, что внутри всего лишь увеличенная версия её собственного набора для вышивки – комплект из блестящих ножниц с длинными лезвиями, нескольких толстых игл и большой катушки ниток.

– Теперь нам нужно только сделать заплатку, – сказал профессор, отвязывая верёвки и сворачивая обугленный бирюзовый шёлк. – Но из чего?

Эхо взглянула на своё церемониальное платье и стащила вниз просторную нижнюю юбку.

– Как насчёт этого?

– Идеально! – воскликнул профессор.

Гораций кашлянул.

– Наверное, я тоже могу помочь с шитьём, – сказал он. – Чем скорее мы заштопаем шар, тем скорее вернёмся в Локфорт. Ты можешь показать мне, что делать, Эхо?

Эхо кивнула.

– Держи. – Она передала принцу иголку с ниткой и принялась шить, стараясь не обращать внимания на чувство вины, которое терзало её. Эхо не собиралась возвращаться в Локфорт в ближайшее время, но пока Горацию не нужно было этого знать.

Профессору, Горацию и Эхо не потребовалось много времени, чтобы починить запасной шар. Когда Эхо вырезала прямоугольник из своей нижней юбки и ловко прикрепила его к проколу на ткани, ей пришлось признать, что её навыки вышивания наконец-то для чего-то сгодились. Оказалось, у что Горация есть талант к шитью, и, работая вместе всю ночь, дети совершенно забыли про все ссоры. Первые лучи рассвета забрезжили на горизонте, когда Эхо сделала последний стежок на заплатке, завязала шёлковую нить узлом и протянула её Гилберту, чтобы тот её перекусил. Воздушный шар выглядел не слишком аккуратно, но всё же неплохо.

– Великолепная работа! – воскликнул профессор Даггервинг. – Теперь подсоединим его и надуем.

После нескольких минут борьбы с верёвками и застёжками им удалось прикрепить воздушный шар к гондоле корабля.

Профессор Даггервинг отступил назад и полюбовался дирижаблем.

– Теперь я должен подвезти вас двоих поближе к Локфорту, – сказал он.

– Нет! – Эхо в ужасе замотала головой. Нельзя было этого допустить! Только не сейчас, когда она зашла так далеко. – Я не хочу возвращаться, – сказала она.

– Что? – Профессор уставился на неё. – Вы ведь хотите домой?

– Я не чувствую себя как дома в Локфорте, – сказала Эхо. – Я хочу полететь с вами в Порт Турбийон. – Она не хотела говорить ему о шпильке, по крайней мере, пока. – Мне только нужно, чтобы вы отвезли меня туда. Вы больше ничего не должны делать. Я буду выполнять работу по дому, чинить паруса, мыть посуду, что угодно.

– Что ж, это чудесное предложение, но…

– Подождите минутку. А что насчёт меня? – сказал Гораций. – Вы двое, может, и готовы упасть с края света, но я-то нет.

– Там же не край света! – воскликнула Эхо. Почему принцу всегда нужно было всё портить? Неужели он не мог понять, что это важно для неё? – Ты сам увидишь – там есть и другие города.

– Мне всё равно, есть они или нет. Я хочу вернуться, – сказал Гораций и повернулся к профессору, который переводил взгляд между детьми, нахмурив брови: – Я попал сюда случайно. Я не знал, что она собирается полететь сюда.

Эхо стиснула зубы. Всё шло наперекосяк. Но она не собиралась возвращаться в Локфорт после того, как проделала такой длинный путь. Она глубоко вдохнула заговорила самым добрым тоном, на который была способна.

– Ты уже здесь, Гораций. Тебе нужно только полететь с нами в Порт Турбийон. А потом мы сразу вернём тебя сюда.

– Но я не хочу в этот Порт Тублерон, даже если он существует, – сказал Гораций, скрестил руки на груди и надул губы. – Если в нём так хорошо, почему мы никогда о нём не слышали?

Эхо в отчаянии посмотрела на упрямое лицо Горация. Как она могла убедить принца?

Гилберт склонил голову набок, услышав тихие голоса и грохот, доносившиеся от городских стен через Пустошь.

Вот и ответ! Эхо вспомнила, как там собрались вооружённые солдаты. Она повернулась к профессору:

– Мы не сможем вернуться, даже если захотим. Это небезопасно.

Она рассказала профессору и Горацию о фигурах, которые видели они с Гилбертом.

– Пока мы в кратере, нас не видно, – сказала Эхо. – Но у меня есть чувство, что как только солдаты нас увидят, они не обрадуются нашему возвращению в Локфорт.

Профессор слушал, серьёзно кивая.

– Я определённо не пользуюсь любовью короля Альфонса. – Он обдумывал ситуацию примерно минуту. – Возвращаться при свете дня будет рискованно.

– Больше похоже на верную смерть, – ответила Эхо.

– Не говорите глупостей, – сказал Гораций. – Вы преувеличиваете. Они не станут стрелять в детей.

– В словах юноши есть смысл, – согласился профессор. – Я должен немедленно отвезти вас обратно. Будем надеяться, что в баках достаточно газа, чтобы поднять нас в воздух. – Он вскарабкался наверх и исчез внутри «Колибри», прежде чем Эхо успела возразить. Дети поднялись по лестнице вслед за ним.

В дирижабле профессор щёлкал переключателями и настраивал рычаги на приборной панели, что-то напевая под нос. Послышался свист, когда залатанный воздушный шар стал надуваться, и двигатель с гудением ожил.

– Ага! – Профессор посмотрел вверх с ухмылкой. – Мы взлетаем! – Пол задрожал, когда дирижабль поднялся в воздух.

Эхо подбежала к корме корабля и прижалась носом к иллюминатору, а затем посмотрела в бинокль. Она прищурилась сквозь латунные окуляры и сглотнула. Когда «Колибри» поднялся из её укрытия в кратере, с городских стен донёсся крик. За парапетом стояли трое стражников. Эхо смотрела дальше, пока не увидела, как на стену выходят другие стражники, катящие низкий чёрный цилиндр.

– Что это? – спросил Гораций.

– Я думаю, – сказала Эхо, передавая ему бинокль, пока её пульс гулко стучал в ушах, – это пушка.

– Пушка! – Гораций посмотрел в бинокль. – Я раньше не видел, как выкатывают королевские пушки. – Он побледнел. – Но зачем им…

– Стрелять в нас, дурак!

Гораций в смятении разинул рот.

– Но отец не стал бы…

– Отец? – Профессор Даггервинг повернулся к ним с глазами такими же круглыми, как иллюминаторы «Колибри». – Должен ли я добавить к списку моих проступков похищение принца?

Но Гораций смотрел в бинокль слишком пристально, чтобы ответить. Когда он передал бинокль Эхо, девочка увидела испуганное лицо принца и смягчилась.

– Король не может знать, что ты здесь, – сказала она. – Он бы не стал стрелять в нас, как ты и сказал.

Но когда Эхо поднесла бинокль к глазам, то увидела, что стражники медленно, очень медленно поворачивают пушку в их сторону. Её жерло казалось бездонной зияющей чёрной дырой. Четвёртый стражник вышел вперёд с огромным пушечным ядром в руках, покачиваясь от его тяжести.

– Быстрее, профессор, летите! – крикнула она.

– Меняем план! В Порт Турбийон! Держитесь крепче! – крикнул профессор, и маленький воздушный корабль рванул вперёд.

Когда дирижабль вырвался из кратера, Эхо пошатнулась, а Гораций схватился за ближайшую трубу. Профессор крепко держал штурвал, бормоча что-то себе под нос, переключая рычаги и регулируя циферблаты.

«Колибри» резко взмыл вверх, отчего в желудке Эхо всё перевернулось. Мимо просвистело что-то большое и яркое, с грохотом взорвавшись внизу. Гораций взвизгнул и упал в шкаф. Эхо крепко вцепилась в трубу, а Гилберт – в её шею, спрятав голову в волосах. Профессор продолжал щёлкать переключателями, сосредоточенно нахмурив брови.

Эхо забралась в кресло второго пилота и оглянулась на Горация, который выполз из шкафа с выражением крайнего ужаса на лице.

– Они… они в нас стреляют! – захныкал он.

– Скорее всего, это предупредительный выстрел, – сказал профессор, потирая нос и пристально глядя на кнопки управления. – Не стоит паниковать.

– Да, – с притворной уверенностью ответила Эхо. – Я уверена, что они не пытались подбить нас на самом деле, Гораций. Послушай, сядь сюда. – Она подвинулась влево и освободила место для него.

Гораций втиснулся на сиденье рядом с ней и безучастно уставился в окно.

Эхо искоса взглянула на него и увидела такое несчастное лицо, что внутри неё всё сжалось от чувства вины. Принц этого не хотел. Он даже не знал её планах. И хотя Эхо сказала ему о том, что стражники Локфорта не пытались сбить маленький корабль на самом деле, она была почти уверена, что король Альфонс целился прямо в них. Эхо обернулась, чтобы взглянуть на горизонт, пытаясь найти за пеленой тумана очертания внешнего мира, но впереди была лишь бесконечная серая пустота, а голая каменистая Пустошь простиралась настолько далеко, насколько хватало глаз.

– Мы уже в безопасности? – спросила Эхо, когда грохот пушки затих вдали.

Профессор кивнул.

– Да, мы должны быть уже вне досягаемости пушек. – Он провёл руками по волосам. – Боже, всё же мы в трудном положении. Вряд ли я смогу вернуть вас домой. По крайней мере, прямо сейчас. Слухи о недружелюбии локфортианцев и правда были верны! – Профессор кашлянул. – Не считая вас двоих, конечно.

– Давайте доберёмся до Порт Турбийона, – сказала Эхо. – Чтобы… починить ваш дирижабль. Было бы рискованно пытаться тайком вернуться в Локфорт с прорехой на воздушном шаре, не так ли?

Профессор задумчиво кивнул.

– Ну да…

– А мы могли бы побыть с вами. Всего пару дней, пока король не остынет.

Профессор открыл и закрыл рот, затем уставился на них, как на диковинные экспонаты в банке.

– Правда, я не знаю, как заботиться о детях.

– Мы сами о себе позаботимся, – сказала Эхо. – С нами вообще не будет проблем. Правда, Гораций?

Гораций, чьё лицо всё ещё было зеленоватого оттенка, мрачно пожал плечами.

– Полагаю, другого выхода нет, – сказал профессор, который, похоже, был слегка ошеломлён таким поворотом событий. Он взглянул на бледное лицо Горация и вдруг хлопнул в ладоши. – Не знаю, как у вас, но у меня пересохло в горле. Кто-нибудь хочет чашечку сладкого чая?

Профессор вскочил и потянул ближайший рычаг. Из стены аккуратно выехал маленький медный столик. Даггервинг нашёл чайник, катающийся по полу, и наполнил его водой из бака, стоявшего за лестницей.

– А теперь помогите мне немного. Безопасность превыше всего и всё такое. – Он шагнул к иллюминатору на корме дирижабля, открыл его и начал выбираться наружу.

– Что вы делаете? – взвизгнул Гораций, перекрывая гул двигателя.

Профессор усмехнулся и крикнул через плечо:

– Двигатель – самая горячая часть корабля. Идеальна, чтобы вскипятить чайник. Подержите меня за ботинки, ладно?

Гораций и Эхо переглянулись, затем схватили каждый по ботинку, крепко держа их, пока профессор Даггервинг свешивался из иллюминатора, устраивая чайник на выхлопной трубе двигателя.

Минуту спустя Эхо и Гораций втащили профессора и дымящийся чайник обратно в «Колибри», где профессор разлил по чашкам крепкий напиток из заварочного чайничка.

– Боюсь, у меня кончился пирог, – сказал он, роясь в шкафчиках. – Немного проголодался в дороге, сами понимаете. Однако у меня есть вот это. – Он помахал большой банкой. – Кто-нибудь хочет консервированные взрыв-орешки?

– Консервированные что? – с ужасом переспросил Гораций.

– У меня закончилась солёная лилейная печень, – сказал профессор. – Есть маринованные сладкие коренья, но обычно я приберегаю их на крайний случай. У них довольно, эм, специфический вкус.

– У вас есть что-нибудь не из консервов? – спросила Эхо.

– Боюсь, что нет. – Профессор обыскал полки. – Так или иначе, солёные огурчики – лучшие друзья авантюриста.

– Что, правда? – спросил Гораций, наморщив нос.

Профессор откинул голову назад и запел:

Эхо потрясённо разинула рот из-за этого внезапного музыкального порыва, чуть не расплескав горячий чай из чашки, которую держала в руке. Затем девочка расцвела в улыбке. Профессор Даггервинг был не похож на всех в Локфорте, это точно.

– Ладно, – сказала она. – Пожалуй, я попробую взрыв-орешки.

Она нерешительно откусила кусочек маленького скользкого орешка. На вкус тот был похож на сушёного слизняка, вымоченного в уксусе. Но Эхо была слишком голодна после вечерних приключений, поэтому проглотила ещё несколько горстей, запив их остатками чая.

Гилберт отхлебнул немного чая из её чайного блюдца и откусил кусочек от ореха. Затем позеленел и задрожал так, что сразу стало ясно – он не поклонник подобных угощений. Гораций даже не стал пробовать.

– Как они? – спросил профессор.

– Эм… уксусные, – сказала Эхо. – Очень уксусные.

– Уксус – это одно из чудес природы, – произнёс профессор. – Натуральное средство от сорняков. Я часто им пользуюсь, чтобы укрощать сорняки в ящиках на окне, когда у меня остаётся маринад. Это изумительный продукт.

– Вы живете в Порт Турбийоне? – спросила Эхо, пытаясь представить, в каком доме стоят профессорские оконные ящики.

– Так и есть. Хотя я провожу много времени в небе, путешествуя и делая заметки. Гильдия путешественников очень удивится, когда я расскажу ей про Локфорт! Я уверен, что я первый чужак, вступивший в этот город со времён Великой войны.

– Но почему?

– После Великой войны было решено, что Локфорт станет бесполётной зоной. Конечно, всё это было больше ста лет назад. – Профессор развернул карту и указал на слова «опасные земли», написанные красными чернилами. – Он считается опасной территорией. Хотя, похоже, с ваших карт внешний мир был полностью стёрт.

– Это потому, что там ничего нет, – сказал Гораций, скрестив руки на груди. – Локфорт победил всех врагов во время Великой войны. Снаружи не осталось ничего, кроме Пустоши. Вот что случилось на самом деле.

– Я знаю, что нам так говорили, – сказала Эхо, вспоминая урок с мисс Бриттл, – но я думаю, что люди ошибаются.

Гораций покачал головой:

– Я не верю. Такого просто не может быть.

– Ладно, ладно, давайте не будем спорить, – сказал профессор. – Гораций скоро сам всё увидит. Мы все устали, – добавил он, когда Эхо едва подавила зевок. – Будет лучше немного вздремнуть.

– Вздремнуть? – переспросила Эхо, оглядывая кабину. – Но где?

Профессор дважды резко дёрнул цепь над головой, и из люков в потолке выскочили два гамака, повиснув рядом с тем, который уже был там. Эхо забралась в один из гамаков, а Гораций неохотно лёг в соседний.

– Я всё равно не смогу уснуть, – сказал он, натягивая на себя одеяло. Принц откинулся в гамаке, но затем резко сел, чуть не свалившись на пол.

– Подождите, а кто будет за штурвалом?

– Автопилот, – сказал профессор Даггервинг, поворачивая рычаг, и гул двигателя превратился в тихое мурлыканье. – Мы прибудем в Порт Турбийон к завтраку.

Эхо расслабилась в объятиях мягкой ткани, и Гилберт свернулся калачиком у неё на локте. Гамак оказался на удивление удобным, и вскоре девочка задремала под мягкое покачивание дирижабля. Порт Турбийон к завтраку! Она найдёт Эвергрина и Спрюса и покажет им шпильку. Может, кто-нибудь из ювелиров вспомнит её маму. А потом… Эхо собиралась подумать о чём-то ещё, но ночные потрясения слишком сильно её утомили, и девочка погрузилась в глубокий уютный сон.

Эхо проснулась первой под гудение дирижабля, который медленно, но верно шёл через серебристо-серый рассвет. Девочка выбралась из гамака, посадила сонного Гилберта на плечо и прокралась мимо тихо храпящего Горация и профессора Даггервинга, который громко сопел, открыв рот. Эхо устроилась в кресле пилота, подтянув колени к груди, уставилась на бесконечную серую Пустошь впереди, и…

Эхо ахнула и вскочила на ноги.

– Гилберт, смотри!

Едва видимый сквозь тонкие облака, подсвеченный восходящим солнцем, вдали вырисовывался тёмный зубчатый силуэт из крыш всевозможной высоты и формы. В небо вздымались башни, с востока на запад тянулся широкий арочный мост, а наверху – неужели это было взаправду?.. Да, в воздухе над городом спокойно парили или носились сотни воздушных кораблей, которые издали казались крошечными, словно мухи. Это был он? Порт Турбийон? Эхо смотрела на это разинув рот, не в силах отвести взгляда.

– О, Гилберт, это всё реально, – выдохнула она. Сердцем она всегда чувствовала, что ей чего-то не хватает. Что где-то есть место, где она будет как дома, но девочка никогда не осмеливалась поверить в это по-настоящему. Какая-то её часть боялась, что всё это – дирижабль, профессор, мамина шпилька – окажется искусным розыгрышем, или сном, или… Эхо не смогла удержаться от улыбки. Всё это реально. Порт Турбийон был прямо перед ней. И с каждым метром, на который они подлетали к городу, Эхо становилась на метр ближе к тому, чтобы найти свою мать. Девочка потёрла глаза рукавом, вскочила с кресла и побежала будить остальных.

– Гораций! Профессор! Я его вижу! Мы почти на месте!

Гораций замахал руками, пытаясь сесть, но перевернул гамак вверх дном и рухнул на пол.

– Что случилось? – пробормотал он. – В нас стреляют?

– Смотри! Отсюда видно Порт Турбийон!

Гораций встал на ноги и потёр сонные глаза, затем зашёл в кабину и выглянул наружу.

– Где? Я ничего не вижу… Ох! – Принц замер и мгновение молча смотрел вперёд. – Это… это другой город, – наконец сказал он.

– Вот именно! Порт Турбийон! Это о нём мы говорили тебе всё время. Вот, взгляни, – сказала Эхо, протягивая ему бинокль.

Профессор Даггервинг спустил ноги из гамака, ловко спрыгнул и направился к кабине пилота.

– И правда, Порт Турбийон, – сказал он, взглянув в лобовое стекло, и устроился в кресле пилота. – Как раз вовремя – ещё успеем позавтракать.

Эхо смотрела через лобовое стекло на тысячи разноцветных крыш впереди. Из труб вился дымок, и ранний утренний свет поблёскивал на черепице. Внизу девочка разглядела крошечные фигурки людей, спешащих по улицам во всех направлениях, некоторые пешком, а некоторые верхом на странных безлошадных устройствах. И повсюду летали воздушные корабли. Огромные дирижабли величественно скользили по небу, средние корабли садились и подбирали грузы, а крошечные судёнышки, меньше «Колибри», с жужжанием носились тут и там, словно пчёлы за работой.

– Правда чудесно? – сказала Эхо, от волнения переминаясь с ноги на ногу. – Как думаешь, каково там, внизу? – Она взглянула на Горация.

– Но… но это значит… – Принц замолчал, повесив бинокль на ремешке себе на шею. – Но отец говорил… – Гораций несколько раз растерянно моргнул. – Выходит, всё это было ложью?

Эхо не знала, что ответить. Полностью захваченная своим волнением от прибытия в Порт Турбийон, она не подумала, что всё это значило для Горация. Но он был прав: им лгали всё это время. Эхо заметила потрясённое лицо принца. Гораций всегда безоговорочно верил отцу, и новое открытие, должно быть, стало для него огромным шоком. Она неловко похлопала принца по руке.

– Похоже, так и есть, – тихо сказала она.

Профессор поднял взгляд от панели управления и прокашлялся.

– Уверен, у твоего отца были причины скрывать это от людей. Возможно, он пытался вас защитить.

– Возможно, – повторил Гораций, но его плечи поникли, и он молча сел в кресло, грызя ноготь на большом пальце.

Эхо покачала головой. Если бы только Гораций тогда не спрятался в шкафчике! Девочка стиснула зубы. Она должна была убедиться, что профессор вернёт его в целости и сохранности в Локфорт, когда всё закончится. Но сначала ей нужно было найти маму.

Эхо смотрела в ветровое стекло, пока дирижабль опускался. Вскоре, увидев открывавшийся внизу вид вблизи, она совершенно забыла о трудном положении Горация. В отличие от Локфорта с его одинаковыми низкими домиками и серыми крышами Порт Турбийон был полон зданий всевозможных цветов и форм. Здесь узкий двухэтажный дом лютиково-жёлтого цвета стоял по соседству с широким коттеджем цвета индиго, расписанным звёздными узорами, а на другой стороне улицы стояло бирюзовое здание, наклонённое под очень странным углом, с треугольными окнами и спиральной башенкой. Тут не было двух одинаковых домов. Казалось, какой-то великан разбросал здесь дома, а затем обронил на них открытые банки с красками. Эхо никогда не видела ничего подобного.

– Вот и Хоторн-сквер, двадцать семь, – сказал профессор, указывая вниз на узкое здание, выкрашенное в фиолетовый цвет, с множеством маленьких окон в белых рамах и змеящимися по стенам медными водосточными трубами. – Моё скромное жилище, где я приготовлю нам завтрак. Очень надеюсь, что кошки не решили сбежать, пока меня не было.

– Кошки? – переспросил Гораций, нарушив молчание.

– Кошки, – подтвердил профессор. – У меня их семь. Они лучшие друзья авантюриста, разве вы не знаете?

Эхо вопросительно посмотрела на Горация.

– Разве это не… эм… огурцы?

Но профессор был слишком занят, чтобы ответить, переключая рычаги и вращая циферблаты. Он начал понижать давление в шаре, и дирижабль с тихим шипением начал аккуратно снижаться к крыше дома двадцать семь по Хоторн-сквер.

От предвкушения по спине Эхо побежали мурашки, и она прижала Гилберта к груди. Порт Турбийон казался ей городом, где случаются чудеса. Где с ней произойдёт всё самое важное. Где она сможет найти ответы.

Она благоговейно огляделась, но затем заметила потрясённое лицо Горация и ощутила укол жалости. Здесь, за стенами Локфорта, был целый удивительный мир. Почему король Альфонс хотел скрыть его от людей?

Как только профессор привязал «Колибри» к колышку на посадочной площадке на крыше, все спустились через люк на чердак дома двадцать семь по Хоторн-сквер. Дом профессора Даггервинга внутри был таким же узким, каким казался с неба, с высокими потолками и множеством маленьких квадратных комнат на пяти этажах. Эхо полюбила его с первого взгляда.

– Итак, кто хочет завтрак? – сказал профессор.

Гилберт радостно запищал, сидя на плече Эхо.

– Я тоже буду, – сказала Эхо, собираясь спуститься по лестнице.

– Не туда, – сказал профессор, дёргая за рычаг. – Эта горка идёт до самого первого этажа. Чтобы не спускаться по лестнице каждый раз.

Послышался гул пружин и лязг металлических деталей, и люк в полу распахнулся, обнажив тёмную дыру.

– Давайте за мной, – сказал профессор, хватая подушку из лежащей рядом груды и прыгая в проём вперёд ногами с восторженным воплем.

Эхо и Гораций переглянулись и пожали плечами, затем Эхо взяла подушку и тоже прыгнула в люк.

– Ой! – взвизгнула она, скользнув в прозрачную изогнутую трубу, которая спиралью шла вниз в самом центре дома. Комната за комнатой проносились мимо, и наконец девочка, хихикая, приземлилась на огромную груду подушек. Несколько секунд спустя из трубы вылетел Гораций.

Эхо села и огляделась. Кажется, они очутились в коридоре первого этажа.

– Это было весело! – воскликнула она.

Гилберт встряхнулся и запищал, и Эхо поняла, что это означало: «Давай сделаем так снова!»

Даже у Горация на лице наконец появилась улыбка, когда профессор взял его за руку и помог подняться.

– Всё это – моё собственное изобретение, – гордо сказал Даггервинг. – Раньше у меня был подъёмник на системе шкивов, но я решил, что горка гораздо веселее. Кухня вон там.

Пока они шли на кухню, Эхо не могла оторвать взгляд от устройства дома. Что ей действительно нравилось на Хоторн-сквер, так это домашний беспорядок. Здесь не было мисс Бриттл, которая норовила всё отмыть и расставить по местам. На каждой поверхности лежали бумаги или кошки. А иногда бумаги и кошки вместе. Тут были разбросаны схемы, заметки и карты. Там валялись рисунки, диаграммы и газетные вырезки. Но больше всего было кошек. Целых семь.

– Позвольте вам представить: Жуколов, Фокстрот, Одуванчик, Сахарок, Пумперникель, Звездочёт и Фред, – перечислил профессор, когда все вошли на кухню в сопровождении толпы мурлычущих, трущихся о ноги кошек. – Похоже, добрая миссис Милквид вас хорошо кормила и поила, – сказал он, поглаживая по головам всех семерых мурлычущих котов.

– Ах, профессор! Вы дома! – Эхо обернулась и вытаращила глаза, когда в дверях возникла миниатюрная женщина с волосами в радужную полоску и серьгой с огромным сверкающим бриллиантом в носу. Брови женщины взлетели вверх, когда она заметила Эхо и Горация. – Это что, дети, профессор?

– Ах да. – Профессор запнулся, подбирая слова. – Кое-что случилось. Небольшое происшествие… вернее, несколько происшествий. Эхо и Гораций останутся у нас на ночь или две. Это… эм, долгая история.

– Разве у вас не всё время так? – Глаза женщины заблестели. – Я Мира Милквид. – Она протянула Эхо руку для рукопожатия, и на её запястье зазвенели серебряные браслеты. – Я экономка профессора, нянька для кошек и иногда картограф.

Она оглядела детей с ног до головы.

– Полагаю, мне нужно приготовить постели, если вы остаётесь. – Она быстро вышла из комнаты, словно вихрь красок.

– Теперь можно и позавтракать, – сказал профессор, открывая шкафы и рассматривая банки.

Эхо радостно обхватила себя руками, широко распахнутыми глазами рассматривая странные продукты и специи, которыми были полны полки профессора.

– Я очень надеюсь, что на этот раз будут не огурцы, – прошептал Гораций.

И на самом деле кухня от пола до потолка была заставлена разноцветными банками с огурцами. Похоже, что в «Колибри» дети видели лишь самую малую часть коллекции. Профессор как раз достал несколько банок, когда в кухню вернулась миссис Милквид с охапкой простыней в руках.

– Ох, профессор, нельзя же кормить детей солёными огурцами, – сказала она и закатила глаза, видя отчаяние Эхо и Горация. – В кладовой есть свежий бекон из дикого кабана. Вот, застелите кровати на верхнем этаже и позвольте мне разобраться с завтраком.

Вскоре они вчетвером дружно сидели за большим деревянным столом, уплетая с огромных тарелок яичницу, копчёный бекон из кабана и хрустящие сладкие вафли, политые ореховым сиропом. Это был совершенно другой мир без молока и пресных яиц всмятку, к которым привыкли Эхо и Гораций. Профессор налил всем по щедрой кружке чая и стал рассказывать об их приключениях миссис Милквид, которая, казалось, уже привыкла к историям о неоткрытых городах, подземельях и дерзких побегах.

– Итак, – сказал профессор, – мне нужна пара дней, чтобы починить старичка «Колибри», и тогда я смогу отвезти вас двоих домой.

– Если мы вообще сможем попасть домой, – сказал Гораций, мрачно уставившись в кружку.

– Профессор найдёт способ, – заверила миссис Милквид, похлопав его по руке. – Выход есть всегда, какими бы трудными ни казались обстоятельства. Итак, что сделать, чтобы помочь вам взбодриться до тех пор? В городе есть на что посмотреть.

– Я не знаю, – сказал Гораций. Он рассеянно отломил кусочек вафли и бросил его Гилберту, который сидел в центре стола, готовый схватить крошку. Гилберт поймал её ртом и жадно проглотил.

– Должно же хоть что-то быть тебе интересно. – Эхо вытерла сироп со рта профессорской салфеткой с узором в виде бабочек. – Точно! – воскликнула она. – Бабочки! Гораций любит бабочек, не так ли? – Она повернулась к профессору. – Вы говорили, что собирались их изучать.

Профессор задумчиво кивнул.

– Действительно, говорил. Место с лучшими бабочками – это Фиолетовые острова, но и здесь, в городе, есть Дом бабочек Турбийона, а в Великой библиотеке полно литературы.

Гораций кивнул, немного взбодрившись.

– Думаю, это звучит довольно интересно.

– Взгляни сюда. – Миссис Милквид взяла с одной из переполненных полок потрёпанную книгу в фиолетовой обложке. – Тут описаны некоторые виды из тех, которые у нас есть.

Гораций открыл книгу, тут же уткнувшись в её страницы, и Эхо, пользуясь случаем, спросила о шпильке.

– Мне любопытно, миссис Милквид, – сказала она, небрежно откусывая вафлю, – слышали ли вы когда-нибудь о месте под названием «Эвергрин и Спрюс»?

– Хочешь новенькие украшения, да? – спросила миссис Милквид, с улыбкой позвякивая браслетами. – Я покупаю всё на рынке у Джинши Флюс. Скажи ей, что ты пришла от меня, и она сделает тебе скидку.

– Нет, то есть спасибо, но мне нужно найти именно этот магазин, – ответила Эхо. – Я… я просто хочу посмотреть на витрину.

– Понимаю! У них красивые украшения, но дорогие. Ты найдёшь их на аллее Ювелиров.

– Вы можете показать, где они находятся? – спросила Эхо, закинув в рот последний кусочек вафли и вскочив со стула. – Я хочу пойти прямо сейчас.

Миссис Милквид на мгновение посмотрела на неё и кашлянула.

– Сначала нужно тебя переодеть. В этой одежде ты немного… – Она ненадолго замолчала, подыскивая подходящие слова. – Слишком выделяешься.

Эхо посмотрела на своё мятое платье из золотистого шёлка.

– Ох.

– И, я думаю, юному Горацию тоже не помешает надеть что-нибудь более… практичное. – Миссис Милквид повернулась к профессору. – Вам всё равно нужно будет пойти на Механический рынок, чтобы заказать новый шар для дирижабля. Почему бы вам не купить им новую одежду, пока вы там?

– Купить одежду? – Профессор едва не поперхнулся чаем. – Но, миссис Милквид, я не уверен…

– Ерунда, профессор. Эти дети вас спасли. Меньшее, что вы можете сделать – это позаботиться о них те несколько дней, пока они здесь.

– Но я не могу… – Он в смятении замолчал.

Миссис Милквид взяла его тарелку.

– Если вы можете позаботиться о семи кошках, профессор, то двое детей должны быть сущим пустяком.

– Но я надеялся, что вы…

– Я буду слишком занята, перерисовывая карту, которую вы потеряли. А теперь идите!

Пока они шагали к рынку по улицам Порт Турбийона, Эхо с благоговением смотрела по сторонам: на безумный калейдоскоп высоких зданий с трубами, которые змеились к небу; на паровые экипажи, грохочущие по булыжной мостовой; на суету, людей, грязь и новизну.

Но в этой новизне Эхо почему-то чувствовала себя как дома. Словно она бывала здесь раньше. Словно это место было создано для неё. Она оглядывалась вокруг с широкой улыбкой на лице. Теперь она была не единственной с тёмными кудрями и веснушчатой кожей: Порт Турбийон сиял целой радугой разных людей. Ей приходилось сдерживать себя, чтобы не пялиться на прохожих в изумлении. Женщина в высоких шипастых сапогах и с волосами, украшенными розовыми перьями, проехала мимо в паровой карете, приветственно помахав профессору. Мальчик с кожей темнее, чем у Эхо, и поразительными фиолетовыми глазами с грохотом протолкал мимо тележку странных пятнистых овощей. Двое мужчин с белыми усами и совершенно лысыми головами кивнули им, шагая плечом к плечу и помахивая тростями, украшенными одинаковыми драгоценными камнями.

Профессор, казалось, знал половину города.

– Доброе утро, доброе утро! – воскликнул он, приподнимая шляпу перед мужчиной с длинной, заплетённой в косу бородой, махая трём женщинам, крутящим педали трёхместного велосипеда, и энергично пожимая руку парню в позвякивающих ковбойских сапогах, который представился детям как Паломино Джонс.

Эхо вскоре поняла, что имела в виду миссис Милквид, говоря, что её золотистые шёлковые юбки бросались в глаза, ведь на месте прохожих она и сама бы удивлённо подняла брови. Все в Порт Турбийоне носили практичную одежду. Не было никаких обтягивающих, сдавливающих рёбра корсетов или шуршащих юбок, о которые можно было споткнуться. На самом деле большинство городских женщин носили бриджи, как с завистью заметила Эхо.

– Я тоже смогу носить бриджи? – спросила она.

– Конечно, мы можем раздобыть несколько дамских бриджей, – ответил профессор. – Я знаю очень способного портного, который в кратчайшие сроки сошьёт тебе несколько пар.

– Только скажите ему обязательно сделать карман для Гилберта, – сказала Эхо, поглаживая маленькую ящерицу, которая сидела у неё на шее, радостно осматриваясь и наслаждаясь тем, что они наконец оказались на открытом воздухе.

– Естественно! А что насчёт тебя, юный Гораций? – сказал профессор. – Есть какие-то особые пожелания?

– А я не могу остаться в том, что есть? – спросил Гораций, глядя вниз на свои обтянутые бархатом ноги. – Это самые обычные брюки.

– В Локфорте, может быть, и обычные, – ответила Эхо. – Для принца. А здесь нам нужно выглядеть как все.

– Но… но, – пролепетал Гораций, – это моя лучшая пара. Отец будет сердиться… – Он наморщил нос. – Полагаю, больше это не имеет значения.

Эхо покачала головой. Почему он не мог понять, насколько всё здесь невероятно? Она обнаружила, что снова жалеет о том, что не заметила, как принц спрятался в дирижабле. Зачем он вообще пошёл за ней? Он знал, что не создан для приключений. С некоторым усилием Эхо смягчила тон.

– Гораций, профессор отвезёт тебя домой, как только починит воздушный шар. Но пока-то мы здесь. Подумай о Доме бабочек! Ты не можешь пойти туда одетым по-королевски.

– Полагаю, что так. – Гораций нерешительно пожал плечами и зашагал за ними, но его спина сгорбилась, а взгляд всю дорогу был прикован к тротуару.

Механический рынок оказался огромным зданием, похожим на дворец, с высокой сводчатой крышей из сверкающего чёрного стекла. Когда они прошли внутрь, Эхо увидела висящие над головой огромные газовые лампы. Их свет падал на прилавки, заполненные металлическими деталями машин, шестерёнками и пропеллерами, гаечными ключами и шурупами, маховиками и старыми ржавыми канистрами с летучим газом. Повсюду, куда бы ни посмотрела Эхо, лежали компасы, барометры, звёздные и навигационные карты.

– Что это за место? – с благоговением прошептала она.

– Добро пожаловать на Механический рынок, – сказал профессор. – Сюда приезжают инженеры покупать и продавать всё, что им нужно. Знаете, Порт Турбийон не зря считается торговой столицей мира! Он славится лучшими технологиями, которые можно купить за деньги. Вот почему здесь обосновываются такие путешественники, как я. Это врата мира!

Врата мира! Эхо потрясённо огляделась. Предвкушая прибытие в Порт Турбийон, она даже не подумала об остальных местах. Насколько же велик мир? Она взглянула на Горация, который смотрел вокруг с ошеломлённым выражением на лице.

– Что-то не так?

Принц пожал плечами, поджав губы.

– Просто это всё так… так непривычно.

– Точно! – Эхо широко улыбнулась и обняла себя за плечи. – Разве это не чудесно? – Она помчалась вслед за профессором раньше, чем Гораций успел ответить.

Они прошли мимо стеллажей с подзорными трубами и биноклями, защитными очками и лётными шлемами с кожаными отворотами. Затем миновали киоски, где продавались дорожные припасы – банки с крольчатиной в желе, тонкие полоски вяленого мяса, от запаха которых у Гилберта подёргивались ноздри, бумажные пакеты с леденцами (чтобы не укачивало в полёте) и маленькими твёрдыми овсяными печеньями. Наконец они подошли к отделу тканей.

– А вот и то, что мне нужно, – сказал профессор, указывая на прилавок с шелками всех оттенков радуги.

Пока дети ждали, когда профессор найдёт подходящий шёлк для шара «Колибри», Эхо погладила отрез фиолетовой ткани.

– Я всё ещё не понимаю, почему этот рынок называется механическим, – сказала она, когда профессор наконец отошёл от прилавка, сделав заказ.

– Ах, – сказал Даггервинг, – позвольте показать вам. Следуйте за мной. – Он зашагал прочь через рыночный зал.

Эхо и Гораций потрусили за ним. Они дошли до конца зала, миновали арку, сложенную из зубчатых шестерёнок, и вышли во внешний двор.

У Эхо перехватило дыхание. Повсюду, насколько хватало глаз, инженеры с гаечными ключами возились с механическими зверями. Здесь был загон, полный заводных голубей, стол с блестящими металлическими жуками и три обезьяны-робота, деловито отстукивающие тексты на пишущих машинках.

Но самым великолепным созданием из всех был огромный медный дракон, стоящий в углу. Металлические чешуйки перекрывали одна другую, а его владелица, темнокожая перепачканная маслом девушка с зелёными лентами, вплетёнными в чёрные волосы, возилась с рычагами управления гидравлических крыльев.

Девушка, которая выглядела всего на пару лет старше Эхо, заметила, как та изумлённо смотрит на неё, разинув рот. Пристально посмотрев в ответ несколько секунд, девушка вернулась к работе.

Эхо быстро отвернулась к столу с заводными жуками. В этот момент Гилберт выпрыгнул из её кармана, скосил глаза на роботов-насекомых и запрыгнул на стол прежде, чем девочка успела его остановить.

– Гилберт, нет! – Эхо бросилась вперёд, схватила ящерицу и разжала её чешуйчатые челюсти. – Это не еда! – воскликнула она. Гребень Гилберта разочарованно упал набок, и он с несчастным видом выплюнул жука.

– Тут очень плавный механизм, – сказал продавец, дородный мужчина с закрученными вверх усами и в потрёпанном цилиндре. – Не возражаете, если я посмотрю, как он работает?

– Работает? О! – Эхо поняла, что он говорил о Гилберте. – Нет, это не игрушка.

– Игрушка? – Брови мужчины взлетели к полям шляпы. – Я продаю не игрушки, моя дорогая. Это сложное коммуникационное оборудование.

– Почтовые голуби и летающие жучки, – объяснил профессор, встав рядом с ней. – Первые нужны, чтобы отправлять и получать сообщения. Вторые предназначены для слежки за людьми.

– Для наблюдения, – поправил его мужчина в шляпе. – Они очень популярны. Возможно, вы заинтересованы в каком-то из них?

– О нет, спасибо, приятель. Мой почтовый голубь всё ещё в порядке.

Мужчина пожал плечами и продолжил полировать своих жуков. Эхо подняла глаза и заметила, что девушка с драконом пристально смотрит на неё. Она мгновение колебалась, прежде чем застенчиво подойти.

– Он невероятен, – сказала Эхо. – Ты сама его построила?

– Да, – ответила девушка, приподняв бровь и оглядев Эхо с ног до головы. – Красивое платье. Ты собираешься на костюмированный бал или вроде того? – Она вернулась к работе.

Эхо покраснела. Девушка что, дразнила её? Она заговорила ещё раз.

– Можно заглянуть внутрь?

– Нет, – ответила девушка, не поднимая глаз. – Нельзя.

Эхо сглотнула, начиная чувствовать себя глупо.

– Что он умеет?

Девушка отложила тряпку.

– Ты не местная, да? Она – механический дракон, и её зовут Дымка, – ответила она. – Полностью гидравлические крылья, гибкие когти, ночное видение. Плюс она умеет так. – Девушка отступила назад и небрежно нажала кнопку, прикреплённую к брюху дракона длинным кабелем.

Металлические челюсти дракона открылись, раздался свист газа, и из пасти чудовища внезапно вырвалось пламя, почти опалив юбки Эхо. Гилберт зашипел и спрятался в её волосах. Подбежавший к ним Гораций с визгом отскочил назад, споткнувшись о груду металлических шестерёнок, которые, вращаясь, разлетелись по полу.

Девушка рассмеялась, когда Эхо испуганно отступила назад.

– Реалистично, правда? Не бойся; она полностью под моим контролем.

Девушка что, нарочно пыталась её обидеть? Эхо не могла её понять. Она отряхнула юбки, чтобы скрыть нервозность, и натянула улыбку на лицо.

– Она летает? – спросила она.

Девушка покачала головой:

– Пока нет, но будет. Причём в три раза быстрее самого быстрого дирижабля. Хотя, прежде чем я смогу поднять её с земли, мне нужно будет разогнать двигатель на полную мощность. Тогда моё имя появится на мемориальной доске в Гильдии инженеров: Абена Вторник, мастер-инженер.

Дородный мужчина из ларька с жуками ухмыльнулся, в его глазах блеснул лукавый огонёк.

– Сначала ты должна заставить её работать, Абена.

– Я так и сделаю, если ты перестанешь меня отвлекать, – огрызнулась девушка, хватая гаечный ключ и раздражённо возвращаясь к работе.

– Ну, тогда пока, – сказала Эхо. Но девушка уже отвернулась и исчезла под брюхом дракона, не сказав ни слова.

Щёки Эхо вспыхнули от обиды. Она опустила взгляд на блестящие складки своего шёлкового платья и вдруг почувствовала себя очень глупо.

– Эхо, давай сюда! – позвал Гораций.

Девочка отвернулась и зашагала обратно ко входу в рынок, где стояли Гораций и профессор.

– Ах, юная Эхо! Готова пойти купить бриджи? – сказал профессор. – Думаю, настало время одеть тебя в стиле Порт Турбийона.

Эхо кивнула, и улыбка вернулась на её лицо.

– Определённо. – Она хотела избавиться от одежды из Локфорта прямо сейчас; чем скорее она начнёт выглядеть как местная, тем скорее сможет отправиться к Эвергрину и Спрюсу.

Вернувшись на Хоторн-сквер, Эхо отыскала комнату, которую приготовил для неё профессор, и бросила покупки на кровать, разбудив дремлющего там бело-рыжего Звездочёта, который спрыгнул на пол, обиженно мяукнув. Эхо погладила его по голове и огляделась. Здесь не было ни люстры, ни кровати с балдахином. Комната была маленькой, но уютной, с аккуратно застеленной кроватью на медном основании, ворсистым фиолетовым ковриком на истёртых до гладкости половицах и маленьким круглым окном, выходившим в сад на площади. Это была не дворцовая спальня, но для Эхо она была идеальна – так подумала девочка с усмешкой. Она разорвала свёртки, сняла золотистое шёлковое платье, теперь несколько помятое и порванное, бросила его в угол и натянула новую одежду.

Эхо для проверки согнула колени и улыбнулась, любуясь собой в зеркале. Новые бриджи сидели идеально. В таких она могла бы стать кем угодно – путешественницей, авантюристкой, пираткой!

– Ох, Гилберт, прости! – Эхо заметила маленькую ящерицу, которая выползала из складок её платья. Гилберт сердито пискнул, что для Эхо прозвучало как: «Как ты могла забыть про меня?»

– Я про тебя не забыла. – Девочка подняла его и опустила в специально сшитый набедренный карман размером с ящерицу. – Здесь достаточно места для тебя. – Она ненадолго замолчала. – Думаю, нам стоит проверить, как там Гораций. – Гилберт высунул голову и пискнул, что, как знала Эхо, означало: «Идём!» Постояв немного, чтобы набраться смелости, Эхо схватила подушку и со свистом полетела вниз по горке.

Гораций сидел в библиотеке профессора с лоснящимся чёрным котом Жуколовом на коленях. Он поднял взгляд от одной из профессорских книг о бабочках, когда в комнату вошла Эхо.

– Здесь больше тысячи видов бабочек. Ты можешь в это поверить? – сказал он. – В Локфорте было всего двенадцать, и я уже видел здесь одиннадцать из них.

– Ого! – Эхо улыбнулась, радуясь, что Гораций нашёл, чем себя занять. С ним определённо было меньше проблем, когда он был счастлив. Гилберт выскочил из кармана и запрыгнул на стол, с любопытством разглядывая книги.

Мяу! Все подпрыгнули, когда с потолка раздался громкий звук. Эхо подняла глаза и увидела, что звук исходил из большого металлического динамика. Гораций вздохнул.

– Наверное, ещё один кот хочет сюда подняться. Можешь оказать мне услугу? – Он указал на велосипедное колесо с сиденьем и педалями в углу комнаты. – Это ещё одно изобретение профессора – называется «котолифт». Просто крути педали, пока не появится кот.

Эхо забралась на сиденье и начала крутить педали. Послышался скрип шестерёнок и лязг цепей, и наконец из отверстия в углу появилась корзина, в которой была не одна, а целых две кошки – гладкая белая Сахарок и пушистый золотисто-коричневый Одуванчик. Они легко выпрыгнули из корзинки, и Сахарок забралась на стол, где с любопытством закружила вокруг Гилберта.

– Нет! Кыш! – воскликнула Эхо, тщетно отгоняя её от маленькой ящерицы. – Оставь его в покое.

Белая кошка пригнулась, готовясь к прыжку, её голубые глаза были устремлены на Гилберта. Но Гилберт метнулся к краю стола и с разбега запрыгнул на книжную полку.

Сахарок последовала за ним, карабкаясь по полкам, сбрасывая на пол книги и бумаги. Гилберт прыгнул на абажур, и кошка следом, раскачав светильник. Гилберт спрыгнул на стол, оставив Сахарок болтаться на абажуре, и взобрался по бриджам Эхо на её плечо. Он торжествующе пискнул, глядя на ещё качающуюся Сахарок. Одуванчик, который вился у лодыжек Эхо, не в силах добраться до маленькой ящерицы, разочарованно взвыл и побрёл прочь.

– Не пугай меня так, – сказала Эхо, качая головой. Она повернулась, чтобы осмотреть беспорядок. – Бумаги профессора! Гораций, ты можешь помочь мне с ними? – Она опустилась на колени и стала сворачивать огромную карту на полу.

– Она такая большая, – сказал Гораций, уставившись на неё.

Эхо кивнула, окидывая взглядом мир, нарисованный пером и тушью.

– Мы должны быть здесь, в Порт Турбийоне, а это Фиолетовые острова, – указала она. – Именно туда профессор летел смотреть на бабочек.

– Киноварь, Ратамаку, Амберкур. – Гораций покачал головой, прочитав названия некоторых мест. – Я не могу поверить, сколько их там. – Он замолчал. – По сравнению с этим Локфорт кажется таким маленьким.

Эхо печально улыбнулась.

– Мне он всегда казался маленьким.

Дети свернули карту и убрали разлетевшиеся бумаги профессора обратно на полки.

Раздался стук в дверь, и профессор Даггервинг просунул голову внутрь.

– Чудесной миссис Милквид пришлось уйти, но она оставила это для тебя. – Он передал Эхо клочок бумаги. На нём была нарисованная от руки маленькая карта, показывающая дорогу к аллее Ювелиров.

Эвергрин и Спрюс! Сердце Эхо учащённо забилось. Теперь она получит ответы на свои вопросы. Но какими будут эти ответы? Эхо подавила сомнения. Ей нельзя было медлить.

– Спасибо, – сказала она профессору, проносясь мимо него с картой в руке.

– Дело срочное, да? – спросил тот, приподняв брови.

– Эм… да. – Эхо остановилась и прикусила губу. Что, если она ничего не узнает? Профессор казался приятным человеком, но она всё равно не хотела рассказывать ему всё. Эхо пожала плечами. – Мне просто нужно кое-что сделать.

– Ну, будь осторожна, – сказал профессор. – Порт Турбийон – это место, где встречаются самые разные люди, а не только приятные. – Он посмотрел на свои карманные часы. – Я могу пойти с тобой, если подождёшь до трёх склянок.

– Спасибо, профессор, но это совсем необязательно, – сказала Эхо. – Почему бы вам не вернуться к вашим картам? Я обещаю, что не буду искать неприятностей.

Оставив Гилберта с Горацием и получив строгие указания не ссориться с кошками, Эхо сбежала по ступенькам и вышла на Хоторн-сквер. Следуя карте миссис Милквид, она вскоре оказалась в узком, мощённом булыжником переулке, застроенном яркими разноцветными магазинчиками. Тут были витрины, полные шляп с перьями, крошечных стеклянных лошадок и резных деревянных сундучков с блестящими латунными петлями; там стояли лавки, торгующие коробками с марципаном и засахаренным миндалём, поставщики странных кристаллов, лётных очков и даже, к изумлению Эхо, настоящих старинных зонтиков из драконьей кожи. Но наконец-то она вошла на улицу ювелиров.

Эхо проверила название всех магазинов по очереди:

Эвергрин и Спрюс!

Сердце Эхо учащённо забилось, когда она подошла к окну, где высокий худощавый мужчина с блестящими чёрными волосами любовался витриной. Она посмотрела через стекло на изящные кольца с опалами и нитки морского жемчуга, разложенные на зелёном бархате, затем сунула руку в карман бриджей и сжала шпильку, чтобы успокоиться и восстановить дыхание. Это была её единственная зацепка. Шанс узнать правду.

– Прелестные штучки, не правда ли? – Мужчина провёл тощим пальцем по стеклу. – Я бы с удовольствием наложил руки на какую-нибудь из них, а ты?

Эхо сглотнула и кивнула.

– После тебя. – Мужчина указал на дверь. Эхо толкнула её и услышала, как где-то в глубине звякнул колокольчик. Спустя мгновение в задней части магазина раздался шелест занавески, и из тени выступила миниатюрная женщина с аккуратным пучком голубых волос.

– Я могу вам помочь? – спросила она, переводя взгляд с Эхо на мужчину поверх очков-половинок.

– Ты иди первой, – сказал мужчина. – Я просто посмотрю.

– Да, я… – Эхо замолчала и протянула шпильку даме. – Я хочу знать, откуда она взялась.

– Конечно, дорогуша. – Женщина взяла шпильку и медленно повертела её в руках, а затем застыла и пристально посмотрела на Эхо. – Где ты её взяла?

Эхо сглотнула. Почему женщина так странно на неё смотрела?

– Я… она принадлежала моей маме.

Она потянулась, чтобы забрать шпильку, но женщина отдёрнула её, обошла прилавок и схватила Эхо за руку.

– Эй, отпустите меня! – воскликнула Эхо, с тревогой пятясь назад. Что такого она сделала? Женщина выглядела разъярённой.

– Мистер Спрюс, помогите, пожалуйста! – крикнула женщина, всё ещё свирепо глядя на Эхо и крепко держа её за руку. Черноволосый мужчина заинтересованно поднял взгляд, когда Эхо попыталась вывернуться из хватки женщины.

– Отпустите! – взвизгнула Эхо. – Я просто хотела узнать, откуда она взялась, вот и всё! На клейме производителя было написано «Эвергрин и Спрюс».

Из-за занавески вышел молодой мужчина с ярко-рыжими кудрями и золотым моноклем.

– В чём дело, Люсинда? Я сейчас ужасно занят… – У него отвисла челюсть, когда женщина – Люсинда – молча показала ему шпильку.

– Неужели это?.. – Мистер Спрюс шагнул вперёд и взял шпильку в руки, поправляя монокль, чтобы рассмотреть её. – И правда! – Он шагнул назад, уронив монокль на цепочке у него на шее, всё ещё недоверчиво глядя на шпильку. Он передал украшение обратно Люсинде, разинув рот.

Люсинда кивнула.

– Так и есть. И вопрос в том, как она попала к тебе? – Она крепко сжала руку Эхо.

– Я же сказала, она принадлежала моей маме, – сказала Эхо с нарастающим беспокойством. Что случилось? Почему они так разозлились?

– Мы должны позвать гвардейцев королевы, – сказала Люсинда.

– Но почему? Я ничего не сделала.

– Успокойся, Люсинда. Ты её пугаешь. – Мистер Спрюс положил руку на плечо Люсинды, затем повернулся к Эхо. – Эта шпилька для волос – часть клада Чёрного Неба, – сказал он.

– Я… я не знаю, что это такое.

Люсинда фыркнула.

– Где ты жила последние пятнадцать лет? В пещере?

Эхо покачала головой. «Почти», – подумала она.

– Я никогда не слышала об этом, – прошептала она. – Честно.

– Чёрные Небесные Волки были печально известной бандой небесных пиратов, – пояснил мистер Спрюс. – Много лет назад они ограбили королевский дирижабль и украли драгоценности Короны, одной из которых является эта шпилька. Одной из наименее ценных вещей, но всё же.

– Но ты ещё не сказала нам, как ты добралась до неё твоими липкими пальцами, – прошипела Люсинда. – И где остальное?

– Я не знаю. Я… – Эхо замолчала.

– Люсинда, я сомневаюсь, что она что-нибудь об этом знает.

– Ерунда, – огрызнулась Люсинда. – Позовите гвардейцев королевы. Они быстро заставят её заговорить.

– Ты слишком торопишься. Я поставлю чайник, и мы все сядем поговорить за чашечкой хорошего чая.

Эхо отскочила от Люсинды и её стальной хватки.

– Сейчас не время пить чай. Мы говорим о драгоценностях Короны, мистер Спрюс! Они были утеряны пятнадцать лет назад. – Люсинда положила шпильку на стойку и сердито указала на неё. – С тех пор никто не смог найти ни следа драгоценностей или Чёрных Небесных Волков.

Глаза Эхо забегали по комнате. Черноволосый мужчина пристально смотрел на них и на шпильку. Он их подслушивал? По спине Эхо побежали струйки пота. Она оглянулась на спорящих ювелиров.

Мистер Спрюс изучал Эхо, скрестив руки на груди.

– Она не похожа на небесного пирата, – сказал он, повернувшись обратно к Люсинде. – Возможно, это всё какая-то ошибка.

– Это воровство, вот что это такое. – Люсинда прищурилась.

Пока они продолжали спорить, Эхо увидела свой шанс. Она бросилась вперёд и схватила шпильку.

– Эй! Стой, воровка! – закричала Люсинда.

Но было слишком поздно. Эхо ринулась к двери магазина, юркнула мимо черноволосого мужчины и понеслась по улице, сжимая шпильку в руке.

Она бросилась прочь по переулкам с бешено стучащим сердцем, её ботинки скользили по булыжникам, она пригибалась и ныряла между прохожими. Позади она услышала крик Люсинды: «Хватайте её!» – и пронзительный свист. Но Эхо даже не дрогнула, петляя из стороны в сторону, туда-сюда и обратно, пробираясь сквозь толпу; проскакивая мимо мужчины с большим плюмажем из павлиньих перьев на шляпе, лавируя между двумя женщинами, катающимися на одноколёсных велосипедах, и едва не задевая удивлённого мальчика с тележкой, полной лимонов.

В конце концов Эхо выскочила на главную улицу, едва не попав под огромные медные колёса паровой кареты. Водитель просигналил, но она не остановилась, а просто продолжала бежать, бежать и бежать, спотыкаясь на скользких булыжниках, не зная, куда направляется, и просто понимая, что ей нужно убираться подальше.

Наконец она проскочила арку из шестерёнок и внезапно поняла, что попала к заднему входу на Механический рынок, где были выставлены странные металлические животные. Она бросилась внутрь и на мгновение остановилась; её лёгкие горели, а дыхание было прерывистым. Где-то позади неё раздался свист, но Эхо знала, что долго бежать не сможет. Ей нужно было найти укромное место и спрятаться. Но куда?

Она опустила голову и пошла, так быстро и незаметно, как только могла, по лабиринту рынка, мимо прилавков с заводными собаками в различных стадиях ремонта, блестящих медных почтовых голубей и даже огромной металлической черепахи на колёсиках.

Позади неё раздавались крики. Её догоняли? Эхо мельком заметила в толпе пучок блестящих голубых волос. Она в отчаянии огляделась и заметила прилавок с почтовыми голубями и жуками, оставленный без присмотра. Она подбежала и заползла под брезентовую скатерть, где скорчилась, тяжело дыша.

Эхо даже не успела отдышаться, когда послышались шаги и из-под края брезента показалась пара потрёпанных и заляпанных маслом ботинок. Её заметили! Но чьи это были сапоги? Они были слишком грязными, чтобы принадлежать одному из гвардейцев королевы.

– Что ты делаешь там, внизу? – раздался весёлый голос сверху.

Эхо вздрогнула, когда Абена, девушка, которая была груба с ней раньше, откинула брезент и посмотрела на неё сверху вниз. Отлично, только этого ещё ей не хватало.

– Опусти его обратно, – прошипела она. – Они меня найдут!

Абена ухмыльнулась и оглядела Эхо с ног до головы.

– Я вижу, ты купила себе более практичную одежду. Я почти не узнала тебя без модного бального платья.

Эхо проигнорировала её замечание.

– Пожалуйста, Абена, они охотятся за мной!

– Кто?

– Гвардия королевы! И… зловредная женщина с голубыми волосами и в очках. Ты видишь её? – Эхо оглянулась через плечо. У входа на рынок послышались крики. – Мне больше некуда идти.

– Гвардия королевы? – Абена окинула Эхо оценивающим взглядом, который превратился в усмешку. – Впечатляет. Что ты натворила?

– Некогда объяснять. Пожалуйста…

Абена, казалось, вдруг поняла отчаяние Эхо, и её улыбка исчезла.

– Хорошо, я помогу. Но ты не можешь оставаться там. Иди за мной.

Абена протянула испачканную маслом руку, и Эхо схватилась за неё. Девушка вытащила Эхо из-под стола, провела её через двор к своему дракону и потянула рычаг под его крылом. С пневматическим шипением под брюхом открылся люк. Эхо почувствовала, как сильные руки втолкнули её внутрь, а затем дверца закрылась со скрипом и щелчком. Девочка скорчилась в темноте, вдыхая запах машинного масла и ржавчины, готовая выпрыгнуть в любой момент, если потребуется. Снаружи раздавались приглушённые голоса. Эхо прижалась ухом к холодному металлу драконьего нутра с учащённо бьющимся сердцем, но не могла разобрать, кто говорит и о чём.

Она отступила в полумрак, сев на пятки. Могло ли быть правдой то, что сказала женщина об украденных драгоценностях Короны? И если так, то как одна из них оказалась у её мамы? Эхо покачала головой. Она думала, что найдёт ответы у Эвергрина и Спрюса, но получила только новые вопросы, и теперь ещё и гвардия королевы охотилась за ней! Эхо обхватила себя руками, а в голове у неё вертелись кусочки очень странной головоломки. Откуда эта шпилька оказалась у её матери и как она связана с Чёрными Небесными Волками? Эхо молча сжала кулаки, ожидая в одиночестве и темноте.

Наконец после целой вечности, проведённой в брюхе дракона, раздался пневматический свист, и дверца открылась, ослепив Эхо дневным светом. Она подпрыгнула, когда в люке показалась темноволосая голова Абены в защитных очках.

– Теперь можешь выходить, – сказала Абена. – Они ушли. Сказали, что ищут вора драгоценностей!

Эхо развернулась и наполовину вышла, наполовину выпала наружу и приземлилась, моргая, между передними лапами дракона с позолоченными когтями.

Абена стояла над ней, уперев руки в бёдра, с кривой ухмылкой на лице.

– Так что именно ты сделала? – спросила она, хватая Эхо за руку и поднимая её на ноги.

– Я не могу тебе сказать, не здесь, – сказала Эхо, тревожно оглядываясь по сторонам. – Они, должно быть, до сих пор меня ищут.

Улыбка сползла с лица Абены.

– Ты права. Послушай, ты была так напугана. Выглядишь немного взвинченной. Ты хорошо себя чувствуешь?

Эхо попыталась сказать, что с ней всё в порядке, но из горла вырвался только хрип, и девочка пошатнулась.

Абена схватила её за руку.

– Пойдём со мной. Я знаю место, куда гвардия королевы никогда не заходит. Мы возьмём тебе что-нибудь поесть, и тогда ты сможешь всё мне рассказать. – Девушка отвернулась и порылась в старом ржавом ящике с инструментами. – Вот, надень. – Она протянула Эхо телескопический монокль на коричневом кожаном ремешке и потрёпанный коричневый авиаторский шлем.

Дрожащими пальцами Эхо скрутила волосы, обернула их вокруг головы и прижала шлемом, натянув его пониже на уши. Затем приладила монокль к правому глазу.

– Очень симпатично, – сказала Абена. – А теперь пойдём со мной.

Эхо последовала за Абеной прочь с Механического рынка по лабиринту переулков, пока не добралась до старого здания из голубого кирпича с заляпанными грязью окнами. С высокого кронштейна над дверью свисала вывеска, украшенная деталями часового механизма.

– Добро пожаловать в «Винтик и Герметик», – сказала Абена, пропуская Эхо внутрь с театральным поклоном.

«Винтик и Герметик» был огромной тёмной таверной, полной разговоров и смеха. Эхо вдохнула аромат древесного дыма и заморгала, пока её глаза привыкали к полумраку. В заведении было полно авиаторов в защитных очках: одетых в кожу мужчин и женщин со шрамами на лицах.

В камине, находившемся в центре дальней стены, ревели и потрескивали поленья. Стены были выкрашены в тёмно-красный цвет и украшены выцветшими картинами с изображением дирижаблей и авиаторов, схемами двигателей в потёртых рамках и газетными вырезками о смелых приключениях. Над камином гордо красовался старый деревянный пропеллер. Эхо заметила, что даже дверные ручки здесь были в форме шестерёнок.

Они нашли кабинку в тёмном углу, и Абена отошла к барной стойке, чтобы сделать заказ у механического бармена. Эхо, разинув рот, наблюдала, как робот в человеческий рост сновал из стороны в сторону, принимая заказы и подавая напитки, его шестерёнки деловито жужжали. Профессор был прав – в Порт Турбийоне действительно было много впечатляющих изобретений!

Девочка всё ещё зачарованно наблюдала за роботом, когда вернулась Абена, держа в руках поднос с чаем и двумя огромными пирожными.

– Могу я теперь его снять? – Эхо указала на монокль. – Меня от него подташнивает.

– Конечно. – Абена села. – Здесь тебе маскировка не нужна. Тут каждый – преступник!

– Что? – В панике прошептала Эхо. Она широко раскрытыми глазами оглядела зал, где мужчины и женщины хохотали и хлопали себя по бёдрам. Эхо представила, как они обменивались историями о нелегальных подвигах и отважных поступках. Ей в голову пришла ещё одна мысль, и она оглядела таверну с учащённо бьющимся сердцем. Следовала ли за ней ещё гвардия королевы? Как она вообще выглядела?

– Ты в порядке? – спросила Абена.

– Наверное, гвардейцы королевы придут прямо сюда, если узнают, что в этом месте прячутся преступники?

Абена со смехом покачала головой:

– Об этом не беспокойся. Никто здесь не любит гвардию королевы, а запасной выход прямо там. – Она кивнула на люк в полу у них за спиной. – Лучше посиди здесь до темноты, а потом тихо возвращайся домой. – Абена сделала глоток чая и откусила огромный кусок миндального бисквита. Эхо сделала то же самое, и сладкая горячая жидкость согрела её изнутри, успокаивая измотанные нервы.

– Спасибо, что помогла, – сказала она, жадно набивая рот пирожным.

– Всегда пожалуйста, – сказала Абена, глядя на неё через край своей чашки. – Знаешь, я бы не смогла заподозрить тебя в воровстве. Не после того, как я впервые увидела тебя в том платье. – Она обхватила чашку дымящегося чая ладонями. – Так что именно ты украла, раз у тебя на хвосте висела половина королевской гвардии Порт Турбийона?

Эхо проглотила полный рот пирожного, пока её голова пыталась придумать правдоподобную историю, но так ничего не придумала. Могла ли она доверять Абене? В конце концов, та спасла Эхо. И вообще, был ли у неё выбор? Она посмотрела на девушку, которая, не мигая, смотрела в ответ тёмными глазами. Нет, Эхо могла ей доверять. Она должна была довериться.

Эхо сделала глубокий вдох и рассказала всё, что с ней произошло. Когда она дошла до Чёрных Небесных Волков и показала Абене шпильку, у девушки отвисла челюсть.

– Говори потише! – прошипела она, накидывая на шпильку салфетку, прежде чем взглянуть на неё. – Ты говоришь правду? – Её голос понизился до шёпота. – Чёрные Небесные Волки?

– Да! – настояла Эхо. – Но я даже не знаю, кто они такие.

– Всего лишь самая известная банда небесных пиратов в истории! Худшая из всех! Они отрубают врагам пальцы на руках и ногах и скармливают их облачным угрям! – Тёмные глаза Абены сверкнули, она склонилась над столом и вернула шпильку Эхо. – Ты знаешь, откуда она у твоей матери? Как думаешь, она была с ними знакома?

Эхо вздохнула.

– Я ничего не знаю о маме. Я не встречала её с младенчества. И не представляю, как она могла быть связана с Чёрными Небесными Волками. Я знаю только то, что у меня есть её шпилька, и теперь за мной охотятся много разных людей. – Она судорожно выдохнула. – Я думала, что, сходив к Эвергрину и Спрюсу, я смогу узнать больше о маме, но теперь я стала только дальше от истины. – Глаза Эхо наполнились слезами. Она возлагала большие надежды на этот визит. Она действительно верила, что ювелир каким-то чудом вспомнит, как продавал шпильку её матери. Найдёт её адрес или, по крайней мере, имя. Или что-то в этом роде.

– Эй, я… извини. Я действительно не хотела… – Абена замолчала, затем неловко положила испачканную маслом ладонь на руку Эхо.

Эхо потёрла глаза рукавом и проглотила грусть.

– Всё в порядке, – сказала она.

– Я помогу тебе, если смогу, – сказала Абена. – И ты не так уж далека от того, чтобы узнать больше. Чёрные Небесные Волки – это твоя следующая подсказка. – Она улыбнулась. – Когда я была маленькой, мои старшие братья постоянно играли в Бессердечных Фиолетовых Лётчиков или Громовых Акул. Я тоже мечтала присоединиться к банде небесных пиратов. – Она сделала глоток чая. – Пока не узнала, какие они все ужасные и жестокие. – Абена ухмыльнулась. – Капитан Чёрных Небесных Волков стреляет в людей из пушек, если ей не нравится, как те выглядят.

Эхо сглотнула. Неужели её мать была замешана в чём-то опасном?

– Извини, – сказала Абена, поймав выражение лица Эхо. – Я хотела сказать, что один из моих старших братьев наверняка что-нибудь знает о них. Я расспрошу их, как только смогу.

Эхо благодарно кивнула и высморкалась в рукав.

Может быть, это всё-таки не был конец пути.

– Приходи найти меня на Механическом рынке через несколько дней. – Абена допила чай и встала.

– Ты уже уходишь? – Эхо огляделась, случайно поймав взгляд татуированной женщины со сверкающим золотым зубом. Она опустила взгляд и натянула кепку пониже. Будет ли она здесь в безопасности одна?

Абена кивнула.

– Теперь всё должно быть в порядке. – Она посмотрела через грязное окно на темнеющие улицы, затем коснулась шляпы, прощаясь с Эхо. – Скоро увидимся. И будь осторожна со шпилькой. Никто так и не нашёл остальной Клад Чёрного Неба. Ты же не хочешь, чтобы люди подумали, будто ты знаешь, где он.

Эхо посидела ещё немного, пока таверна наполнялась светом газовых ламп, а смех становился всё громче. Она уже собиралась рискнуть уйти, но мельком увидела сальные чёрные волосы и замерла. Это был черноволосый мужчина из ювелирного магазина. Он ходил среди посетителей бара, останавливаясь, чтобы поговорить с каждым. Было ли то, что он объявился здесь, лишь совпадением, или он искал Эхо? Инстинкт заставил девочку вжаться обратно в кресло и снова надеть на глаз монокль. Только когда мужчина очутился в дальнем углу бара и повернулся к ней спиной, Эхо наконец набралась храбрости встать со своего места и выскользнуть наружу.

Она спешила по переулкам, пригнув голову, с бешено колотящимся сердцем и не осмеливалась встречаться взглядом с прохожими, пока не оказалась в безопасности Хоторн-сквер.

– Где тебя, черт возьми, носило? – прошипел Гораций, когда Эхо наконец объявилась в профессорском доме. – Я вообще не мог сосредоточиться. Я весь вечер перечитывал одни и те же два абзаца в «Анималарии» Бэгшота!

– Уж прости, что испортила тебе учёбу, – сказала Эхо, скрестив руки на груди. – Я скрывалась от гвардейцев королевы.

– О, и правда, – сказал Гораций, закатив глаза. – Кстати, я покормил Гилберта. Кажется, теперь он подружился с кошками. – Он указал на одну из корзинок в углу, где Гилберт свернулся калачиком вместе с Пумперникелем.

– Спасибо, – пробормотала Эхо, подхватывая ящерицу и сажая её себе на плечо. – И я действительно была в бегах. На стене на улице Фортескью уже висит мой плакат «разыскивается». Мне пришлось прятаться в таверне для преступников, пока не стало безопасно возвращаться.

– Тебя действительно разыскивают? – Гораций со стуком уронил свой экземпляр «Анималария» Бэгшота на стол. – Но за что?

Эхо собиралась ответить, когда из своего кабинета вышел профессор Даггервинг, изучая какие-то бумаги, покрытые расчётами. Жуколов, Сахарок и Фред кружили вокруг его лодыжек. – Ах, старый добрый «Винтик и Герметик», не так ли? – сказал он, не поднимая глаз.

– Вы его знаете? – удивлённо спросила Эхо.

– Конечно. Сама природа путешествий означает, что иногда мне нужны услуги… эм… не слишком благонадёжных людей. – Профессор Даггервинг взглянул на часы и моргнул. – Боже, уже так чертовски поздно. Я, похоже, слишком глубоко зарылся в мои расчёты. Как ты нашла ту старую дыру? Я не был там целую вечность.

Эхо ухватилась за нужные слова.

– Пирожные там очень вкусные.

– Изумительные. И ты снова здесь, так что всё хорошо, что хорошо кончается, да?

Эхо прикусила губу и кивнула. Как много он слышал? Девочка не хотела, чтобы профессор знал слишком много об её авантюре. Он мог и не позволить ей остаться, если бы посчитал её преступницей. Мысли путались в её голове.

– Просто недоразумение с ювелиром. Беспокоиться не о чем.

– Хорошо, хорошо, – ответил профессор, всё ещё рассеянно глядя на пачку бумаг в руках.

Эхо ненадолго замолчала.

– Профессор, вы когда-нибудь встречали небесных пиратов в ваших путешествиях?

Профессор отложил бумаги.

– Кстати, об этом, я и правда встречал пиратов, – ответил он. – К счастью, они не утруждают себя стычками с такими ветхими корабликами, как мой. Обычно они охотятся за большими торговыми судами. Или друг за другом!

– А вы когда-нибудь слышали о Чёрных Небесных Волках?

Профессор внезапно посерьёзнел.

– Почему ты спрашиваешь?

– О, просто интересно, – ответила Эхо.

Профессор сел за стол.

– Они были самой известной бандой небесных пиратов в округе. Им запретили появляться в городе после того, как они угнали Королевский дирижабль и украли драгоценности Короны. Конечно, это было много лет назад. Они сбежали за город, и с тех пор о них никто не слышал.

– Но куда они отправились потом? – спросила Эхо, стараясь не показывать своего отчаяния. Абена была права – Чёрные Небесные Волки были её следующей зацепкой. Девочка была обязана выяснить, как они связаны с её матерью, и найти тех, кто может знать их местонахождение. – Я собираюсь выйти в город завтра с самого утра, и…

– Тебе нельзя выходить наружу, – возразил Гораций и многозначительно посмотрел на неё. – Плакаты, помнишь?

– Но тогда как мне разузнать о них? – Эхо сжала кулаки в отчаянии. Она не могла терять времени, сидя без дела. Ей нужно было найти маму, и Чёрные Небесные Волки были её единственной зацепкой!

Профессор потёр подбородок.

– Что ж, полагаю, я мог бы взять вас двоих с собой в Гильдию путешественников, если вам это интересно. Кто-нибудь там может владеть информацией о Чёрных Небесных Волках. – Он поднял брови. – Хотя я всё ещё не могу понять, зачем тебе знать об этой кучке жестоких преступников.

– Мы можем пойти сейчас?

Профессор покачал головой:

– Боюсь, в Гильдию не принято заходить просто так. Только по приглашениям. Но ждать осталось недолго. – Он взял с комода свой ежедневник и пролистал его. – Да! Следующая встреча завтра вечером. А пока, – добавил он, – кто хочет перекусить? Я нашёл банку чудесной маринованной болотной травы, которая идеально подойдёт к блинчикам.

На следующий день Эхо чувствовала себя словно узница на Хоторн-сквер. Хотя профессор Даггервинг оставил ей вдоволь еды и стопку книг для чтения, сам он весь день был занят в кабинете и даже не выходил оттуда. Гораций тем временем то чах над яйцами бабочек, которые раздобыл этим утром у отзывчивого сторожа в Доме бабочек Турбийона, то погружался в профессорскую коллекцию книг, где читал всё, что мог найти о жуках.

Неспособная выйти наружу из страха, что её поймают, Эхо тоже полистала книги профессора, но там не было ничего о небесных пиратах.

– Это безнадёжно, Гилберт. Я не могу найти ничего полезного, – сказала она, захлопывая очередную пыльную книгу.

Гилберт спустился с верхней книжной полки с унылым писком, как бы говоря: «И здесь не повезло». Эхо вздохнула. Может быть, одна из карт профессора подаст ей идею. Он сказал, что Чёрным Небесным Волкам запретили появляться в Порт Турбийоне, и это означало, что они должны были прятаться где-то в другом месте. Она достала последнюю работу миссис Милквид, отнесла её в столовую и развернула на столе.

– Так, Гилберт, с чего нам начать?

Карта заняла весь стол. Локфорт был всего лишь маленьким красным кружком на юго-западе, окружённым серой Пустошью. А остальной мир был огромным! Эхо провела пальцем от Порт Турбийона через Зелёные равнины до Галлигаскинса, где профессор задремал и заблудился перед прибытием в Локфорт. Но было ещё так много других мест: города Киноварь на западе, Бонневиль и Амберкур на севере, Ратамаку на востоке и группа Фиолетовых островов в огромном Каменном море на юге. Помимо Ратамаку и Тёмных Северных Земель Эхо увидела подпись рукой миссис Милквид: «Драконьи земли, Терра Инкогнита». Неизведанные земли. Они были намного больше, чем Эхо могла представить. И всё это время за стенами Локфорта лежали такие просторы! Но как она сможет найти свою маму в таком огромном мире?

– Что делаешь? – спросил Гораций, появляясь в дверях позади неё. – Пытаешься найти дорогу обратно в Локфорт?

Эхо повернулась и взглянула на его кожаную куртку и сапоги.

– Что-то в этом роде. – Она нахмурилась. – Ты снова уходишь, да? – сказала она. – Без меня?

– Ты в розыске, не забывай. – Гораций вздохнул. – Только ты могла так быстро найти себе неприятности. Не могу поверить, что профессор не заметил плакатов. Я видел их повсюду, когда ходил в Дом бабочек!

– Но я не виновата! – сказала Эхо.

– Ага, как и всегда. Я иду в библиотеку.

– Точно! Библиотека. – Эхо схватила свои ботинки и начала яростно их зашнуровывать.

– Что ты делаешь? – спросил Гораций. – Ты же знаешь, что не можешь выходить наружу.

– Мне просто невыносимо торчать тут, – сказала Эхо.

– Но что, если тебя увидит кто-нибудь из гвардейцев королевы? Они подумают, что ты воровка! Это слишком рискованно, Эхо. Они могут тебя арестовать.

– Нет, если они меня не узнают. – Девочка завязала шнурки двойным бантом на случай, если ей придётся убегать. – Как меня описывают на плакатах? – спросила она.

Гораций закусил губу.

– Разыскивается воровка драгоценностей. Девочка от десяти до четырнадцати лет. Длинные непослушные тёмные волосы. Серые глаза. Свирепое поведение… Эй, что ты делаешь?

Эхо вскочила и схватила ножницы. Она подбежала к каминному зеркалу и внимательно оглядела себя – серые глаза с золотыми искорками, буйная грива тёмных кудрей, теперь почти до пояса. Походила ли она на маму? Были ли у неё такие же глаза? Достались ли ей мамины волосы?

Эхо встряхнула головой. Не было времени размышлять. Если она не выберется отсюда и что-нибудь не предпримет, то вообще никогда не найдёт маму. Она взяла в руку прядь волос и раскрыла ножницы.

– Эхо! Ты не можешь этого сделать! – ахнул Гораций.

– Смотри сам, – сказала Эхо.

Она сомкнула лезвия, и на пол упала первая тёмная прядь волос.

– Ты сама на себя не похожа! – воскликнул Гораций, когда Эхо закончила. Гилберт лишь склонил голову набок и какое-то время пристально смотрел на девочку, а затем встряхнулся и занял своё привычное место у неё на плече.

– Нет, вполне похожа, – сказала Эхо, глядя на странную незнакомую девочку в зеркале и проводя рукой по коротко остриженным кудрям. Это было так странно. Привыкнет ли она к этому зрелищу? Или будет удивляться каждый раз, когда мельком увидит себя в зеркале? Эхо улыбнулась, и девочка улыбнулась в ответ. Странно, но это казалось очень естественным и правильным.

– Я всегда была такой, – сказала она, наконец отведя взгляд от зеркала.

– Ну, я думаю, раньше ты выглядела лучше.

Эхо закатила глаза и схватила шарф, чтобы скрыть лицо.

– Ты привыкнешь. Ладно, пойдём в библиотеку. Я даже позволю тебе идти впереди.

Хотя на улице ярко светило солнце, утренний воздух оказался на удивление холодным для ушей Эхо, больше не скрытых копной кудрей. По шее пробежал холодок, будто кто-то наблюдал за ней, но, когда девочка обернулась, на улице никого не было. Эхо натянула шарф повыше и ускорила шаг, пока дети не достигли больших деревянных дверей библиотеки.

Внутри было сумрачно и тихо, столы освещали золотистые газовые лампы. За центральным столом на единственном колесе крутился робот-библиотекарь, и ритмичный стук, с которым он штамповал книги, эхом разносился по залу.

– Я поднимусь в отдел естествознания, – сказал Гораций. Он указал на винтовую лестницу, которая спиралью уходила вверх за книжные полки у стены справа от них, а затем нервно посмотрел на Эхо. – Ты ведь не будешь создавать проблем, правда?

– Не беспокойся обо мне, – сердито сказала Эхо. – Иди.

– Тише! – зашипел старик, который сидел за соседним столиком, склонившись над книгой в кожаном переплёте.

– Извините, – прошептал Гораций. Он в последний раз с беспокойством взглянул на Эхо, а затем поспешил вверх по лестнице.

Эхо подождала, пока он уйдёт, подошла к столу и кашлянула.

– Чем могу быть полезен? – Голос робота-библиотекаря был металлическим, словно звон расстроенного колокольчика. Даже разговаривая с ней, робот не переставал штамповать книги.

Эхо на секунду открыла и закрыла рот. Она никогда раньше не разговаривала с роботом.

– Я… я ищу книги о небесных пиратах, – сказала она.

Робот остановился, его печать застыла в воздухе. Янтарный огонёк на его плече начал пульсировать.

– Доступ к материалам о небесных пиратах ограничен, – сказал робот. – Почему вас интересует эта тема?

Эхо сглотнула. Только не снова. Ей нельзя было попадаться сейчас; возможно, во второй раз ей не повезёт сбежать. В горле у неё застрял ком паники, и Эхо проглотила его.

– Ох, я такая глупая, я имела в виду… Я имела в виду… Я хотела сказать… – Она замялась в поисках подходящей идеи. – Попугаев. Небесных…попугаев. Вы знаете… попугаев, которые летают в небе.

– Попугаи, – повторил робот. Его жёлтый индикатор перестал мигать. – Доступ к банкам памяти. Пожалуйста, подождите.

Сердцебиение Эхо выровнялось. Получится ли у неё безопасно спросить о драгоценностях короны?

– И ещё королевская мода. Платья, понимаете. И… и аксессуары. – Она не осмелилась сказать «драгоценности», опасаясь, что от этого янтарный огонёк снова начнёт мигать. Эхо затаила дыхание и услышала, как вращаются хорошо смазанные шестерёнки внутри робота.

Глаза библиотекаря загорелись.

– Попугаи. Секция 636.886. Наверху, – казал он. – Королевская семья. Секция 305.522. Через зал. – Он повернул голову и указал телескопической рукой на дверной проём с левой стороны главного зала.

– Спасибо, – бросила Эхо через плечо, уже спеша к двери мимо высоких стопок книг.

Эхо сняла с полки огромную книгу в кожаном переплёте с названием «История королевского костюма», тиснённым золотыми буквами на корешке. Она положила книгу на стол, где под тёплой газовой лампой грелся Гилберт, и пролистала страницы, пока не дошла до раздела о драгоценностях короны. Эхо внимательно изучала его с учащённо бьющимся сердцем. Кашель за спиной заставил её подпрыгнуть, и, обернувшись, она обнаружила, что у неё за спиной с робким видом стоит Гораций.

– Уже закончил с жуками? – спросила Эхо.

– Я подумал, что тебе может понадобиться помощь, – сказал Гораций. – Я имел в виду, обычно ты не тратишь много времени на чтение.

Эхо нахмурилась, но затем смягчилась. Возможно, две головы были действительно лучше одной, даже если вторая принадлежала Горацию. Он определённо разбирался в книгах.

– Спасибо. Возьми одну из книг и поищи драгоценности Короны Порт Турбийона. Что-нибудь об ограблении или Чёрных Небесных Волках.

Гораций посмотрел на неё, нахмурившись.

– Почему тебя так интересуют Небесные Волки? Они преступники, не так ли?

Эхо тяжело вздохнула. Если она собиралась просить помощи у Горация, стоило всё ему рассказать.

– Я думаю, они как-то связаны с моей матерью, – сказала она. Впервые Эхо показала ему мамину шпильку для волос и рассказала правду о своём побеге от ювелира.

Гораций покачал головой:

– Это звучит опасно, Эхо.

– Мы просто просматриваем книги – как это может быть опасно?

– И правда. – Он выглядел неуверенно. – Но это не такая уж серьёзная зацепка.

– Она единственная, которая у меня есть.

Должно быть, на лице Эхо отразилось отчаяние, потому что через мгновение Гораций вздохнул и кивнул.

– Хорошо, я сделаю всё, что смогу.

– Спасибо. – Эхо искоса взглянула на него, когда принц сел рядом с ней и начал изучать книгу. Было приятно кому-то довериться. И, кроме того, Гораций лучше, чем кто-либо другой знал, каково это – расти без матери.

Эхо продолжила искать в своей книге что-нибудь о шпильке для волос. Но там не было никаких упоминаний ни об ограблении, ни о шпильке её матери, только бесконечные страницы о коллекции Короны.

Гораций подошёл к полкам и вернулся с другой книгой о королевских драгоценностях, и они оба стали читать в тишине.

– Посмотри на это, – прошипел он.

– Что? – спросила Эхо, вскидывая голову. Гораций указал на рисунок броши в форме жука.

– Это Ночной Змей Хансона! Интересно, есть ли там бабочки?

Эхо фыркнула и вернулась к своей книге.

– Мы не ищем бабочек, – сердито прошептала она. – Мы ищем шпильку моей матери.

Когда минуты превратились в часы, Эхо просмотрела все книги о королевских украшениях, которые только смогла достать, но не нашла никаких упоминаний шпильки. Гилберт заснул в свете лампы, и глаза Горация были почти закрыты, когда он зевнул и перевернул ещё одну страницу.

– Эти ювелиры, должно быть, ошиблись, – пробормотала Эхо. – Это не одна из драгоценностей Короны. И это значит, что я в тупике. – Она обхватила голову руками. Теперь не осталось никакой возможности выяснить судьбу шпильки. Она проделала весь этот путь до Порт Турбийона напрасно.

– Это она? – Гораций моргнул и выпрямился, прервав её размышления.

– Что? – ответило Эхо, не поднимая глаз.

– «Маленькая золотая шпилька с изумрудом в виде волчьей головы», – прочитал Гораций.

– Ха-ха.

– Нет, я серьёзно. – Гораций ткнул указательным пальцем в книгу. Эхо посмотрела на него, а затем на страницу. Её сердце почти остановилось, а комната словно закружилась. Там, на бархатистом пергаменте библиотечной книги, был чёрно-белый рисунок маминой шпильки. Эхо вцепилась в край стола.

– Ты в порядке? – спросил Гораций. – Ты выглядишь… странно.

– Все нормально. – Эхо пододвинула свой стул к Горацию. – Даже лучше, чем нормально. Что там написано?

– Здесь сказано, что это незначительная вещица, принадлежащая к драгоценностям Короны.

Эхо достала шпильку из кармана, быстро оглянувшись через плечо, чтобы проверить, что никто не смотрит, и сравнила её с той, что была в книге. Она провела большим пальцем по знакомым золотым изгибам шпильки. Рисунок в книге был идентичен ей, от волчьей шкуры из переплетённых тонких золотых нитей до сверкающих граней изумрудного глаза. Она провела пальцем вниз по странице и нашла описание, но когда начала читать, у неё снова закружилась голова.

Эхо оглядела улицу перед библиотекой, ища гвардейцев, прежде чем выскользнуть за дверь вместе с Горацием. Гилберт обвился вокруг её шеи. Хотя мамина шпилька была надёжно спрятана в кармане, Эхо не могла не чувствовать её тяжесть. Семь миллионов гиней! Люди были готовы воровать за такие деньги. Или, может, даже убивать. Эхо вздрогнула, когда ей показалось, что она мельком увидела сальные чёрные волосы, оглянувшись через плечо, но, когда она посмотрела снова, прохожие суетливо проходили мимо, даже не взглянув на них.

– Ты идёшь? – спросил Гораций.

– Да! – Эхо ещё раз быстро огляделась. Её воображение работало на полную мощность! Она сунула шпильку поглубже в карман и, плотнее закутав лицо шарфом, поспешила за принцем.

– Я просто не могу в это поверить, – сказала она, когда дети возвращались по тропинке между аккуратно подстриженных лавандовых клумб Чистоводного парка. – Она действительно была украдена.

Гораций кивнул.

– Время тоже совпадает. Ювелир сказал, что ограбление произошло пятнадцать лет назад. Ещё до твоего рождения. Так что твоя мать могла заполучить шпильку в этот промежуток времени.

– Но как? – Эхо остановилась, вдруг почувствовав раздражение. – Никто из Порта Турбийон не бывал в Локфорте, кроме профессора Даггервинга. И никто из Локфорта не бывал здесь. Кроме нас. Так как же у моей матери могла оказаться одна из драгоценностей Короны?

Гораций пожал плечами:

– Возможно, кто-то тайно привёз ей шпильку…

– Или она тайно прилетела сюда, – закончила Эхо. – Если бы я только могла спросить её саму. – Внезапная зияющая дыра, открывшаяся в груди, застала её врасплох, и она сжала шпильку в кулаке. – Когда-нибудь я её спрошу.

Она взглянула на сомневающееся лицо Горация.

– Почему ты так на меня смотришь?

– Как я смотрю? – Гораций покраснел.

– Скажи мне, – потребовала Эхо, становясь перед ним. – В чём дело? Ты сомневаешься, что смогу её найти, не так ли?

– Просто… всё, что у тебя есть – это шпилька для волос. Откуда тебе знать, что твоя мать ещё жива?

– Конечно, она жива!

– Но… Но разве тогда она не должна была вернуться за тобой? – спросил Гораций.

Эхо открыла и закрыла рот. Она часто задавала себе тот же вопрос глубокой ночью, когда всё казалось безнадёжным. Неужели её мать всё-таки не хотела быть с ней? Печальный комок подступил к горлу Эхо, но она проглотила его.

– Наверное, что-то случилось. Я не знаю. – Эхо пожала плечами, как будто ей было всё равно. – Она сама мне всё расскажет, когда я её найду.

– Просто… – Гораций замолчал.

– Что? – Эхо нахмурилась.

– Ну, матери так не поступают. Моя мать никогда бы…

– Что «никогда»?

– Ну, она бы меня не бросила.

Слова Горация были болезненны. Печаль Эхо вдруг сменилась гневом.

– Моя тоже, – отрезала она.

Гораций открыл рот, чтобы что-то сказать, но его Эхо перебила:

– Я иду на Механический рынок. А ты иди домой и говори со своими яйцами гусениц. – Она зашагала прочь через розарий, не попрощавшись.

Эхо всё ещё кипела от злости, когда прошла через украшенную шестерёнками арку на Механический рынок. Единственным способом доказать неправоту Горация, который приходил Эхо в голову, было найти её мать, а это означало, что ей нужно каким-то образом выследить Чёрных Небесных Волков. Абена в «Винтике и Герметике» сказала, что спросит своих братьев. Возможно, она узнала что-то, что могло бы пригодиться Эхо.

Эхо обнаружила Абену на спине под Дымкой в окружении гаечных ключей, хмуро разглядывающей внутренности механического дракона.

– А, ты наконец-то вернулась. Отличная стрижка. – Абена посмотрела на неё через очки. – Ты в порядке?

– Да. – Эхо потёрла глаза рукавом, надеясь, что Абена не заметит, что она плакала. – Мне пришлось спрятаться на некоторое время, – объяснила она. – Ты узнала что-нибудь от своих братьев о Чёрных Небесных Волках?

– Джед сказал, что, по слухам, в прошлом году они совершили налёт на торговые суда на Мондегринах, и он считает, что они всё ещё там. Их капитан – женщина по имени Индиго Лил, – сказала Абена. – А Тео сказал, что за их поимку или возврат драгоценностей всё ещё назначена награда в пятьдесят тысяч гиней, но на неё никто никогда не претендовал. Фергюс в отъезде, создаёт навороченную технологию для какого-то исследователя по имени Джефферсон, и какое-то время он не вернётся, но я спрошу его потом.

Абена что-то подкрутила гаечным ключом и отскочила в сторону, когда на неё посыпался дождь маленьких шестерёнок.

– Чёрт бы побрал этот часовой механизм. – Она сдвинула увеличительные очки на лоб и выбралась из-под дракона. – Это так неудобно. Я не могу поставить их обратно. – Абена собрала крошечные шестерёнки в горсть. Затем взглянула на руки Эхо, взяла её ладонь и осмотрела её. – У тебя маленькие пальчики. Как думаешь, ты можешь попробовать их поставить?

– Конечно. – Голова Эхо всё ещё шла кругом от новой информации, но девочка скользнула вперёд ногами под грудь металлического дракона.

– Надень это, – сказала Абена, протягивая ей очки. Эхо натянула их и моргнула, когда окуляры с жужжанием сфокусировались. Абена передала ей шестерёнку и отвёртку. – Её нужно вставить туда, – сказала она, указывая пальцем.

– Я вижу, – сказала Эхо, от усердия высунув кончик языка и наморщив лоб, пока она вставляла крошечную шестерёнку среди остальных. Эхо выровняла зубья, затянула шестерёнку отвёрткой и выскользнула из-под дракона. – Что дальше?

– Ты это сделала? – спросила Абена, широко раскрыв карие глаза. – Так просто?

– Да, – ответила Эхо.

– Но… как?

– Я просто вроде как… вставила её в щель.

– Хa! – Дородный мужчина с загнутыми вверх усами вышел из своей мастерской с заводным жуком в руке и хлопнул Абену по спине. – Бедняжка Абена боролась с ней всё утро!

Девушка густо покраснела.

– Это слишком тонкая работа, – сказала она. – Просто часовые механизмы – не мой конёк, – проворчала Абена. – А вот в сварке я мастер. Спасибо. – Она забрала увеличительные очки у Эхо и вернулась к своей паяльной лампе.

– Ох, не злись, Абена, – сказал мужчина. – Очевидно, у неё талант. – Он повернулся к Эхо и пожал ей руку, прежде чем осмотреть её ладонь. – Ага, твои руки достаточно ловкие для тонкой работы, – сказал он. – Надеюсь, ты не против помочь и мне тоже? – Он помахал перед ней жуком. – Мне бы не помешала твоя помощь.

Эхо некоторое время смотрела на его мастерскую и разнообразие сверкающих заводных существ, а затем просияла с широкой улыбкой.

– Вы серьёзно? – спросила она. – Я могу научиться их делать?

– Только с первоклассным учителем. – Мужчина постучал пальцем по носу и подмигнул ей. – Я мистер Мэйнспринг, но ты можешь звать меня Джимми.

Стремясь как можно дольше избегать ледяной атмосферы, которая повисла между ней и Горацием, Эхо провела остаток дня в мастерской на Механическом рынке, кропотливо собирая и разбирая часовые механизмы под руководством Джимми Мэйнспринга. Это была скрупулёзная работа, но Эхо нравилось видеть, как разрозненные части соединяются во что-то осмысленное – прекрасное творение, которое летало само по себе. Это было намного лучше, чем вышивать бессмысленные образцы и носовые платки на уроках домоводства! Часы таяли незаметно, пока наконец не наступил вечер встречи в Гильдии.

– Мне пора! – сказала Эхо, внезапно осознав, что пора уходить, и вытерла тряпкой машинное масло с рук.

Джимми оторвался от своей работы.

– Подожди. У меня есть для тебя небольшой подарок вместо оплаты за твою тяжёлую работу.

Он порылся в своей рабочей шкатулке и достал миниатюрную заводную птичку с медными перьями и сверкающей белой эмалью.

– Мой личный почтовый голубь! – воскликнула Эхо, повертев его в руках и осторожно расправив одно крыло, чтобы полюбоваться замысловатыми металлическими перьями. Она просияла. – Спасибо вам, Джимми.

– Это не просто почтовый голубь, – сказал Джимми. – Это мой личный дизайн. Введи координаты здесь. – Он показал Эхо несколько циферблатов под крылышком маленькой птички. – Напиши своё сообщение и вложи его сюда, в птичью лапку, затем отпусти голубя в полёт. Когда сообщение будет доставлено, птица отправится обратно к тебе. Тебе только нужно настроить его на что-нибудь металлическое, что ты всегда носишь с собой. У тебя есть что-то такое?

– Да, – ответила Эхо, думая о маминой шпильке.

– Тогда ты просто введёшь нужные настройки, используя вот этот диск, и птичка сможет найти тебя, где бы ты ни находилась.

– Ох, Джимми, это лучший подарок на свете. – Она обняла толстяка, и её сердце запело. Всего за один день она узнала так много разных вещей, и не только о часовых механизмах. Создав что-то своими руками, она вдруг острее ощутила свою ценность. Не как благодарной подопечной короля, чья единственная роль заключалась в том, чтобы вести себя тихо и выглядеть презентабельно, а той, кто мог что-то созидать, кто мог чего-то достигать, кто мог что-то изменить.

– Спасибо тебе, Джимми. – Эхо осторожно положила голубя в карман, прежде чем помчаться обратно на Хоторн-сквер. Гилберт цеплялся за плечо девочки, а на её лице сияла широкая улыбка.

Эхо обнаружила Горация и профессора Даггервинга в гостиной. Профессор был одет в белую рубашку и мятый тёмно-бордовый бархатный костюм, который смотрелся так, словно несколько лет пролежал на чердаке.

– Как я выгляжу? – спросил он.

Эхо взглянула на белые манжеты с оборками, которые свисали из-под рукавов пиджака.

– Хм… довольно странно, – сказала она.

Гораций поднял взгляд от своей банки с гусеницами.

– Она имела в виду, стильно.

– Нам тоже нужно принарядиться? – спросила Эхо, игнорируя Горация.

– Нет, нет, в этом нет нужды, – сказал профессор, запуская пятерню в волосы и проводя ею назад, заставляя шевелюру встать дыбом под особым углом. – Мне просто нравится производить впечатление на Гильдию. Вы готовы?

Эхо закутала лицо шарфом на случай, если её кто-нибудь узнает, а затем усмехнулась.

– Я была готова весь день!

– Ну, тогда побежали! – Профессор хлопнул в ладоши. – Мы должны быть там в семь. Вас ждёт настоящее приключение!

Гильдия путешественников представляла собой величественное здание из зелёного камня с широкими дубовыми дверями и гербом, на котором были изображены гора, дракон и компас.

– Это закрытый клуб, – прошептал профессор, когда они постучали дверным молотком и стали ждать на пороге. – Только для членов Гильдии и их гостей. Я получил доступ сюда только после того, как представил свою новаторскую статью о происхождении фыркающих камней на равнинах Вердигрис.

Дверь распахнулась, и дворецкий в белых перчатках провёл их внутрь. Дети последовали за профессором Даггервингом по коридору, уставленному древними артефактами прошлых исследований: окаменелым бивнем морского кита, найденным капитаном Мэй Фан во время её экспедиции на дальний запад; фрагментом пергамента из «Гранатовых свитков»; древними деревянными санями, когда-то запряжёнными волчьей упряжкой и скользящими по замёрзшим пустошам Тёмных Северных Земель под управлением героического полковника Феми Фокс. Пока профессор Даггервинг тихим голосом рассказывал детям истории о каждом предмете, глаза Горация становились всё шире.

– Тут так много всего, – с трепетом сказал он.

Эхо смотрела на артефакты с благоговением и восторгом, представляя героев давних времён, которые привезли эти сокровища в Порт Турбийон. Все они что-то искали и нашли. Она дотронулась до шпильки, всё ещё лежавшей глубоко в кармане её бриджей, и это придало Эхо смелость. Мир, может, и большой, но это её не остановит. Эти храбрые мужчины и женщины не сдались, и она тоже не станет отступать. В конце коридора были двойные двери, которые вели в тускло освещённый лекционный зал с рядами кресел с бархатными спинками. Профессор Даггервинг повёл детей в переднюю часть аудитории, и они заняли свои места: Эхо в середине, профессор и Гораций по обе стороны от неё.

Эхо достала Гилберта из кармана и посадила к себе на колени, откуда ему был хорошо виден помост. В воздухе пахло затхлым табачным дымом и старым твидом, и по мере того, как комната наполнялась людьми, тихий гул голосов становился громче. Эхо смотрела на исследователей и искателей приключений, которые пришли послушать.

– Это доктор Фитцуильям, вон там, в первом ряду, с седыми волосами, – громким шёпотом сказал профессор Даггервинг. – Он был первым человеком, пересёкшим Каменное море много лун назад. А это – Эвандер Джефферсон, в некотором роде мой соперник. – Профессор покачал головой. – Когда я видел его в последний раз, мы оба направлялись на Фиолетовые острова, пытаясь составить каталог неуловимых Серниц, той разновидности огромных бабочек, о которой я тебе рассказывал, Гораций. Осмелюсь предположить, что он будет говорить о них сегодня вечером. – Профессор с сожалением вздохнул. – Он опередил меня из-за моей поездки в Локфорт.

Профессор продолжал указывать на выдающихся путешественников и учёных в аудитории, пока свет не погас и толпа не притихла.

Первое выступление было не совсем таким, как ожидала Эхо, хотя профессор Даггервинг слушал с восхищением, как пара женщин-исследователей бубнила о скальных образованиях и составе почвы. Это вообще не казалось девочке чем-то особенным. Эхо посмотрела налево. Гораций заснул и тихо похрапывал, откинув голову на спинку бархатного сиденья. Даже Гилберт, примостившийся у неё на коленях, выглядел скучающим.

Эхо заёрзала на своём месте, когда две женщины наконец закончили. Следующим на сцену под бурные аплодисменты вышел высокий темноволосый мужчина с длинными седыми прядями в волосах и густыми усами, как у моржа.

– Это он, – прошептал профессор Даггервинг, сжимая запястье Эхо. – Эвандер Джефферсон. Интересно, удалось ли ему их найти? Ещё никто не представил Гильдии фотограмму Большой Серницы!

Эхо подавила зевок и вежливо кивнула. В зале воцарилась тишина, когда Эвандер Джефферсон начал говорить. Эхо ещё глубже откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Её тело расслабилось, и она уже погружалась в сон, когда почувствовала укус на ключице. Она резко выпрямилась и обнаружила у себя на плече Гилберта, уставившегося прямо на неё. Его чешуя стала ярко-красной, а гребень стоял торчком, словно говоря: «Слушай».

– Что? – прошептала она.

– Тсс! – зашипел кто-то в ряду позади.

Эхо взглянула на сцену. Эвандер Джефферсон всё ещё говорил.

– К сожалению, это означало, что наша поездка была прервана из соображений безопасности ещё до того, как мы смогли увидеть хотя бы куколку. Мы настоятельно рекомендуем избегать этого района в обозримом будущем.

Эхо нахмурилась. Что в этом было такого интересного?

Джефферсон продолжил:

– Как вы все знаете, Чёрные Небесные Волки приобрели дурную славу пятнадцать лет назад, когда ограбили Королевский дирижабль, и с тех пор их никто не видел. Они считаются невероятно опасными и известны тем, что похищают людей и порабощают их для работы на своём корабле. Хотя в последние годы их никто не видел, люди, исследующие отдалённые регионы, регулярно пропадают без вести, и вполне возможно, что в этом виноваты эти пираты. Нам невероятно повезло, что они не обратили на нас внимания.

Чёрные Небесные волки! Эхо села прямо, по её коже пробежал электрический разряд.

Джефферсон опустил скрипящий белый экран и включил паровой проектор. Эхо наклонилась вперёд на сиденье, когда он продолжил:

– Мы заметили на юге их корабль, очень характерную «Алую Маргарет», и смогли сделать эту фотограмму.

На экране появилось зернистое изображение огромного воздушного корабля с развевающимися парусами, пришвартованного над изогнутым побережьем с пляжем из чёрного песка.

– Самая известная из команды – их нынешний капитан, Индиго Лил, прозванная так из-за глины цвета индиго, которой она мажет лицо перед выходом в бой. Она известна своей жестокостью, бессердечностью и любовью пытать свои жертвы. Её истинная личность так и не была установлена. Однако мы нашли эту старую фотограмму в архивах Гильдии.

Проектор щёлкнул и зажужжал, и на экране появилась другая, гораздо более старая фотография, изображавшая группу свирепого вида мужчин и женщин, присевших перед тем же кораблём. Гилберт быстро спустился по руке Эхо и пристально вгляделся в изображение на экране. Впереди стояла свирепого вида женщина с длинными белыми кудрями, вымазанными глиной щеками и сверкающим кортиком у бедра. Но, увидев на фотограмме кое-кого ещё, Эхо ощутила, как у неё закружилась голова.

В нижнем углу фотографии была печального вида женщина, заложившая руки за спину. Женщина с головой, полной растрёпанных тёмных кудрей, – совсем как у Эхо. И в этих тёмных кудрях сверкала шпилька в форме волчьей головы с изумрудным глазом.

– Ты в порядке, Эхо? – спросил профессор, когда они вернулись на Хоторн-сквер. – Ты почти ничего не сказала с тех пор, как мы вышли с лекции.

– Я устала, – сказала Эхо, скидывая ботинки и притворно зевая, прежде чем отправиться вверх по лестнице, чувствуя себя бодрее, чем когда-либо в жизни. Её мама была в страшной опасности. Её похитили Чёрные Небесные Волки! Эхо должна была её спасти.

Но она не могла рассказать профессору о своих планах. Пока нет. Даже если бы он поверил Эхо, то никогда бы не согласился на спасательную миссию, особенно такую опасную. Нет, ей нужно было придумать другой способ выследить пиратов. Эхо помчалась на четвёртый этаж, погружённая в свои мысли, игнорируя крики Горация и профессора, призывающие её подождать.

Только захлопнув за собой дверь спальни, Эхо остановилась, чтобы перевести дух. Она не могла терять ни секунды. Ей нужно было найти Чёрных Небесных Волков и спасти маму, как бы опасно это ни было.

Гилберт вынырнул из её кармана и встряхнулся.

– Я собираюсь спасти её, Гилберт, – сказала Эхо. – Не знаю как, но я это сделаю.

Гилберт вопросительно посмотрел на неё.

Девочка сглотнула.

– Я знаю, что это будет опасно, но мне всё равно. Я ей нужна.

Она вспомнила лекцию. Эвандер Джефферсон видел Чёрных Небесных Волков возле Фиолетовых островов. Был ли их корабль всё ещё там? Была ли её мать всё ещё с ними после стольких лет? Был только один способ это выяснить. Девочка должна была убедить профессора отвезти её туда на «Колибри». Но как?

Эхо бросила сумку на кровать и начала швырять туда свои вещи, едва не задев Гилберта, который поспешил укрыться за подушкой и наблюдал за девочкой с обеспокоенным выражением на мордочке. Если только она сможет подобраться к кораблю Чёрных Небесных Волков, то найдёт свою мать. Она пока не знала как, но она это сделает. Эхо бросила в сумку набор гаечных ключей и почтового голубя, подаренных Джимми, в спешке дёрнув возмущённого Пумперникеля за хвост.

Раздался тихий стук в дверь. Девочка обернулась и увидела на пороге Горация.

Он прочистил горло.

– Что ты делаешь?

– Собираю вещи, – сказала Эхо, захлопывая сумку. – Я должна отправиться на Фиолетовые острова прямо сейчас.

– На Фиолетовые острова? Но профессор говорит, что они кишат пиратами.

Эхо пожала плечами, хотя её сердце втайне пылало от этой мысли.

– Я знаю.

Гораций продолжил:

– Он даже говорит, что ему придётся изменить наш курс на Локфорт, чтобы избежать сближения с ними. Очень жаль. Я надеялся, что мы увидим Большую Серницу, если пролетим рядом.

Эхо уставилась на него. Точно! Большая Серница! Она промчалась мимо Горация и бросилась к жёлобу, со свистом спустившись в гостиную. Она приземлилась на подушки, тяжело дыша.

– Профессор! – закричала она. – Профессор Даггервинг!

Профессор изучал карту, обхватив голову руками. Он поднял глаза, когда вбежала Эхо.

– Эхо, в чём дело?

У неё перехватило дыхание.

– Мы должны отправиться на Фиолетовые острова.

– Но, моя дорогая девочка, мы не сможем приблизиться к Фиолетовым островам, пока пираты не двинутся дальше. Нет, нам нужно будет добираться в Локфорт другим маршрутом. – Он почесал подбородок, затем схватил авторучку и начал что-то яростно черкать в блокноте.

– Но… но мы должны лететь. Сейчас же! – На глаза Эхо навернулись слёзы, и она сердито вытерла их рукавом.

Профессор Даггервинг озадаченно поднял глаза.

– Не пытайся одурачить меня, Эхо. Я знаю, что тебе, должно быть, не терпится вернуться домой, но мы найдём другой маршрут.

– А как же Большая Серница? – взорвалась Эхо. – Я думала, вы хотите опередить Эвандера Джефферсона. Вы могли бы стать первым, кто покажет фотограмму в Гильдии!

– Ну… ну, да, я согласен, это было бы неплохо.

– Но сейчас ваш лучший шанс! – сказала Эхо. – Эвандеру не удалось увидеть бабочек, и сейчас больше никто туда не полетит. Все слишком боятся небесных пиратов.

– И не без оснований, – сказал профессор. – Там крайне опасная ситуация.

– Но вы сами сказали, что уже встречали пиратов раньше, и они в основном нападали только на торговые суда. Они нас не побеспокоят! Вам не стоит бояться!

– Ну, я…

– Вы же храбрее, чем этот Джефферсон, я уверена в этом!

Профессор покраснел.

– Ну, я не знаю.

– А что насчёт Горация? – спросила Эхо.

– Гораций? – Профессор недоумённо поднял брови. – Он мне ничего не говорил.

– Он твёрдо решил уехать, – сказала Эхо. – Он не хотел говорить сам. Он очень любит бабочек, и это его единственный шанс увидеть Больших Серниц, прежде чем вы отвезёте нас обратно в Локфорт. – Эхо ощутила укол вины за свою ложь. – Он умолял меня спросить вас. – Девочка наконец дала волю слезам отчаяния. – Пожалуйста, профессор.

Профессор серьёзно кивнул, провёл рукой по густым волосам и огляделся в поисках носового платка.

– О боже. Боже мой. Пожалуйста, не плачь. Ты знаешь, что я от этого нервничаю. Давай поставим чайник и подумаем, что можно сделать.

После чашки крепкого апельсинового чая, который очень любил профессор, Эхо немного успокоилась, но всё ещё не могла избавиться от неистового зуда внутри, который говорил ей, что она должна немедленно отправиться на Фиолетовые острова.

Она склонилась над плечом профессора, пока тот изучал свои карты.

– Разве Джефферсон не говорил, что пираты были к югу от островов? – спросила она. – А мы не могли бы прилететь с севера?

– Полагаю, это может сработать, – сказал он, наморщив лоб.

– Да, посмотрите, – сказала Эхо, указывая на карту. – Здесь открытое небо. Если поблизости есть корабли небесных пиратов, мы сможем увидеть их ещё до того, как приблизимся.

Даггервинг нахмурился.

– Полагаю, это будет достаточно безопасно.

– Мы могли бы остановиться, чтобы Гораций мог посмотреть на бабочек, а вы – сделать свои фотограммы…

– А затем под покровом темноты отправиться в Локфорт. – Профессор потёр подбородок и медленно кивнул. – Это не такой уж и ужасный план. Ты уверена, что Гораций захочет рискнуть? У меня сложилось впечатление, что он, ну, довольно робкий парень.

– Я сказала ему, что это может быть рискованно, но он отчаянно хочет увидеть Большую Серницу. – Эхо постаралась сделать голос непринуждённым и пристально уставилась на карту, чтобы избежать взгляда профессора.

– Хорошо. Мы это сделаем. На Фиолетовые острова, и далее в Локфорт.

– Ох, спасибо! Спасибо! – Эхо бросилась к профессору, заключая его в крепкие объятия. Она не сказала ему, что не собирается быть на борту «Колибри», когда они отправятся в Локфорт, и вместо этого хочет выслеживать Чёрных Небесных Волков одна.

Профессор неловко похлопал её по спине.

– Хотя мы не можем торопиться. Нужно подготовиться. Если мы отправляемся на территорию небесных пиратов, нам стоит убедиться, что «Колибри» в безупречной форме.

Эхо опустила руки и неохотно кивнула.

– Итак, когда мы сможем полететь?

– На подготовку моей старушки уйдёт два дня.

– Два дня! – воскликнула Эхо. – Мы не можем полететь прямо сейчас?

Профессор Даггервинг покачал головой:

– Боюсь, эта часть экспедиции обсуждению не подлежит. Путешественник должен быть готов ко всему, особенно когда вокруг небесные пираты. – Он хлопнул в ладоши. – А пока, я думаю, нам не помешает хороший ужин.

Ужиная у камина горячими пышками с маслом, ломтиками рассыпчатого сыра и необычными маринованными огурчиками баклажанного цвета, которые профессор нашёл в буфете под лестницей, он рассказал Эхо и Горацию всё, что знал о Фиолетовых островах.

– Это группа из пяти островов в Каменном море, – сказал он. – Люди там не живут; там слишком густые джунгли. На самом большом Аметистовом острове стоит лаборатория моей хорошей подруги, доктора Битлстоун. Мы можем даже заглянуть к ней! Остальные острова – Лиловый, Гелиотроповый, Пурпурный и Маджентовый – намного меньше. – Гораций подозрительно посмотрел на Эхо, когда профессор упомянул смену планов.

– Это правда безопасно, профессор? – спросил он. – Разве вы не говорили, что нам нужно избегать тех мест?

– Думаю, я нашёл достаточно безопасный маршрут, – ответил профессор, но на его лице промелькнуло беспокойство. – Или, по крайней мере, я на это надеюсь. Но я знаю, как тебе хочется заглянуть на острова перед возвращением домой, Гораций, и, как заметила Эхо, это всего лишь небольшой крюк.

Гораций уставился на Эхо и открыл рот, чтобы заговорить.

– Но…

– Почему эти острова называются Фиолетовыми? – быстро перебила его Эхо. – Это как-то связано с растениями, которые там растут?

– Нет, нет, вовсе нет. Фиолетовые острова названы так из-за необычного фиолетового тумана, который поднимается с моря. Он очень непредсказуемый. Честное слово, навигация в нём – настоящее испытание.

Эхо кивнула.

– А что насчёт бабочек? – спросила она, слизывая маринад с пальцев. – Держу пари, ты хочешь знать о них всё, правда, Гораций?

Гораций нахмурился, глядя на свою пышку, затем пожал плечами:

– Они редкие?

– Ужасно редкие, – ответил профессор. – Я видел их всего один раз, но, к сожалению, плёнку, которую я отснял, унёс в воду ветер от их крыльев, и все мои фотограммы были утеряны.

– Только подумайте, что скажут в Гильдии, если у вас всё получится на этот раз, – сказала Эхо.

Профессор покраснел и погладил Фреда, который прыгнул к нему на колени.

– Будет приятно утереть нос старине Джефферсону.

Эхо улыбнулась и доела свою пышку, избегая взгляда Горация. Она становилась всё ближе к тому, чтобы найти свою мать, девочка чувствовала это. А насчёт пиратов, которые похитили её маму, – что ж, Эхо придумает, как с ними справиться, когда доберётся туда. Для начала просто приблизиться к ним уже будет достаточно.

Вернувшись в свою комнату, Эхо накинула ночную рубашку и натянула повыше мягкое пуховое одеяло. Гилберт устроился на её подушке и закрыл глаза, сонно пища.

– Чешуйчатых снов, Гилберт, – прошептала Эхо, целуя его в макушку.

Вдруг кто-то постучал в дверь, и она напряглась. Неужели профессор передумал? Их экспедиция на Фиолетовые острова отменяется? Но дверь открылась, и появился Гораций с подозрительно хмурым лицом.

Эхо сглотнула. У неё были проблемы.

– В чём дело?

– Что ты задумала? – спросил Гораций.

– Ничего!

– Ты убедила профессора остановиться на Фиолетовых островах, и я хочу знать почему. Тебе плевать на бабочек.

Эхо изобразила обиду.

– Я думала, что ты хочешь их увидеть. Я что, не могу сделать для тебя что-то приятное, чтобы ты не обвинил меня в каком-нибудь коварном плане? Это твой единственный шанс, прежде чем ты вернёшься в Локфорт.

Гораций покраснел и уставился на свои ноги.

– Я признаю, что они мне интересны. – Он поднял взгляд. – Ты действительно сделала это для меня?

Эхо кивнула, надеясь, что чувство вины не отразилось на её лице.

– Я знаю, как сильно ты их любишь.

– Ладно, ну… – Гораций неловко замолчал. – Послушай, я должен извиниться, – сказал он, садясь на край её кровати. – За то, что я сказал тебе раньше, что ты не найдёшь свою маму. И она не найдёт тебя. Я не хотел тебя расстраивать. Я знаю, как сильно ты хотела её отыскать – и мне правда жаль, что шпилька в итоге ничем не помогла.

– Всё в порядке. – Эхо села и коснулась его руки.

– И спасибо, что убедила профессора отвезти нас на Фиолетовые острова. Будет здорово увидеть ещё что-то удивительное, прежде чем мы отправимся домой навсегда.

– Да. – Эхо виновато кивнула. – Тебе правда так этого хочется? Я имею в виду, возвращение в Локфорт?

– Конечно. Локфорт – это мой дом! Хотя будет странно вернуться так просто, – сказал он. – После всего, что мы видели.

Эхо снова кивнула, и какое-то время дети просто сидели в тишине. На лестнице послышались шаги, и профессор Даггервинг просунул голову в дверь.

– Я думаю, вам двоим стоит отдохнуть, – сказал он. – Впереди ещё много приготовлений. Знаете ли, противопожарные клапаны сами себя не настроят. Кстати, я вдруг вспомнил! Мне нужно добавить в список покупок моллюсковый жир. Приятных снов! – Профессор выбежал из комнаты.

Гораций тоже пожелал спокойной ночи и исчез в своей спальне.

Но Эхо, лёжа одна в темноте, не могла уснуть из-за множества мыслей, крутившихся в её голове. Она подвергала большой опасности не только себя, но и Горация с профессором. И ради чего? Правда ли она найдёт на Фиолетовых островах Чёрных Небесных Волков? В конце концов, островов было целых пять. И будет ли там её мать? Шансы казались слишком маленькими. И если её мать действительно была у Чёрных Небесных Волков, как Эхо вообще собиралась её спасать?

– Эта затея кажется безнадёжной, Гилберт, – сказала она маленькой ящерице.

Тот сонно пискнул, что, как решила Эхо, могло означать: «Не теряй надежды».

– Ты прав. – Эхо зевнула и погладила его чешую. В конце концов, именно надежда завела её так далеко. Но когда девочка наконец заснула, её сны были полны свирепых пиратов, пушек и небесных кораблей, которые улетали от неё прежде, чем Эхо успевала их поймать, и даже во сне её кулаки крепко сжались.

Следующие два дня пролетели незаметно за приготовлениями к поездке. Дом наполнился запахом уксуса, когда профессор начал помешивать солёные огурчики с опунцией в огромной кастрюле, от которой шёл пар. Миссис Милквид что-то напевала, склонившись над картами неба с секстантом. Кошки, каким-то образом узнав, что новое приключение не за горами, мяукали и тёрлись о ноги, с новой энергией играючи охотились на Гилберта, а когда уставали, то засыпали всемером пушистой кучей, обычно поверх карт, в наполовину собранном чемодане или среди груды провизии. Эхо не могла усидеть на месте. Она сходила на Механический рынок, чтобы купить моллюсковый жир и паровое масло, почистила резервуар для воды в «Колибри» и помогла профессору смазать поршни, надеясь ускорить процесс сборов, но всё равно приготовления, казалось, занимали целую вечность.

– А когда будет готов шар для дирижабля? – спросила Эхо, расхаживая взад-вперёд по гостиной, когда дела наконец закончились.

– Пожалуйста, перестань топать, – взмолился Гораций, склонившись над банкой с гусеницами на столе. – Вибрация тревожит моих куколок.

За окном послышалось жужжание, и Эхо, выглянув, увидела медного почтового голубя, который, размахивая крыльями, направлялся к ним.

– Должно быть, это оно! – воскликнула девочка, широко распахнув окно и поймав птичку обеими руками. Она проверила свиток, крепко зажатый в металлической лапке.

– Профессор, это для вас!

Эхо побежала на кухню и, затаив дыхание, протянула записку профессору, который раскладывал огурчики по банкам. Тот отложил половник, развернул бумагу и прочитал её.

– Шар готов? – спросила Эхо.

– Так и есть, – ответил профессор Даггервинг. – Нужно только сходить на Механический рынок и забрать его.

– Можно, я пойду? – сказала Эхо. – Я хочу попрощаться с Абеной и Джимми.

– Почему бы не пойти всем вместе? – предложил профессор. – Небольшая прогулка на свежем воздухе пойдёт нам на пользу. Миссис Милквид, Гораций, нас ждёт новый шар!

Новый шар для «Колибри», аккуратно сложенный и завёрнутый в коричневую бумагу и перетянутый шнуром, оказался довольно тяжёлым, и всем четверым пришлось работать вместе, чтобы донести его по улицам до Хоторн-сквер.

– Это странно, – сказал Гораций.

– Что? – спросила Эхо, тяжело дыша, когда они опустили свёрток на нижнюю ступеньку.

– Смотрите. – Принц указал на входную дверь, которая качалась на ветру. – Разве вы не заперли её, когда мы уходили, профессор?

Профессор посмотрел на него через стёкла очков.

– Я уверен, что запер. – Он бросил конверт с шаром и побежал вверх по ступенькам. – О нет! – воскликнул он в смятении, заглянув в коридор.

– Что там? – Эхо и остальные последовали за ним в дом. Эхо ахнула, увидев хаос внутри. Замок на входной двери был выломан начисто. Карты лежали на полу, стулья были перевёрнуты, ящики шкафов открыты, а их содержимое разбросано по ковру. Все банки с профессорскими маринадами в гостиной были разбиты.

– Здесь кто-то был? – спросила Эхо.

– Что-нибудь пропало? – сказала миссис Милквид дрожащим голосом. Она осторожно ступала между разорванными картами, её глаза были полны беспокойства.

– Нет, нет, вроде бы нет, – сказал профессор. Его лицо было бледным от шока. – Но они явно что-то искали. Хотя я даже не догадываюсь, что.

По спине Эхо побежали мурашки, когда она сжала шпильку в кармане. Она ощутила ужас, поняв, что именно они искали.

– Давайте проверим наверху, – сказала она.

Спальни были нетронуты, кроме комнаты Эхо. Её кровать отодвинули от стены, матрас разрезали, а набивку вынули. Все вещи её гардероба были разбросаны по полу. Из-под кровати выскочил Звездочёт и с испуганным мяуканьем обвился вокруг лодыжек миссис Милквид.

– Бедный котик, – сказала та, почёсывая его за ушами. – Что здесь вообще происходит?

Снизу послышался стук кулаков о входную дверь. Профессор выглянул в окно.

– Это гвардейцы королевы, – сказал он. – Их четверо, нет, пятеро. Но что такое…

– Профессор! – воскликнула Эхо, поворачиваясь к нему. – Это меня они ищут. Простите, что не сказала вам раньше, но мне нужно бежать. У меня проблемы.

– Проблемы? – переспросил профессор, нахмурив кустистые брови так, что они почти соприкоснулись. – Какие именно проблемы?

– Некогда объяснять! – сказала Эхо. – Пожалуйста! Я должна выбраться из Порт Турбийона. Прямо сейчас. За мной гонятся люди. Самые разные люди. Я объясню всё по дороге, обещаю.

Профессор мгновение смотрел на неё.

– Ладно, вы двое, поднимайтесь к «Колибри». Похоже, Эхо в серьёзной опасности.

– Но как же новый шар? – воскликнул Гораций.

– Придётся обойтись старым, – сказал профессор. – Идём. Следуйте за мной.

– Я останусь здесь и задержу их, – сказала миссис Милквид с мрачным выражением лица.

– Но это опасно! – воскликнула Эхо.

– Со мной всё будет в порядке. В своё время я видала людей и похуже, чем гвардейцы королевы, поверь мне, – ответила та, постукивая по бриллиантовой серьге в носу. – К тому же кто-то должен остаться присматривать за кошками.

Эхо вздрогнула, услышав, как хлопнула входная дверь и послышался топот ног.

– Идите, – сказала миссис Милквид, спускаясь в жёлоб. – Я их отвлеку.

Эхо, Гилберт и Гораций на мгновение переглянулись, а затем Эхо схватила Гилберта, и дети помчались вверх по лестнице вслед за профессором. Гораций задержался лишь для того, чтобы схватить свою банку с гусеницами.

Когда они добрались до взлётной площадки, профессор Даггервинг уже открыл люк на крышу. Он спустил телескопическую лестницу, и дети вскарабкались по блестящим латунным перекладинам. Профессор поднялся последним, передал им сумки и втащил лестницу за собой.

– Накачивай шар, Эхо! Это самой важное! – крикнул он.

Далеко внизу раздались приглушённые хлопки, за которыми последовали крики и пронзительный свист.

Эхо вскарабкалась в дирижабль, подбежала к кабине пилота и нажала кнопку надува. Раздался свист, и старый шар с заплаткой из нижней юбки Эхо поднялся в воздух. Девочка включила двигатели, как показывал ей профессор, и почувствовала, как двигатель «Колибри» заурчал внизу.

Гораций забрался внутрь, сжимая в руках банку с гусеницами. Затем в люк упали несколько пакетов, грудой приземлившись у подножия лестницы, а следом спрыгнул сам профессор.

– Уходим! – завопил профессор, морщась от боли.

Эхо толкнула рычаг и услышала шипение и лязг, когда якорь поднялся из швартовного дока. Она изо всех сил нажала на газ и почувствовала, как вздрогнули двигатели, когда «Колибри» взмыла в воздух и впереди раскинулись радужные крыши Порт Турбийона. Гилберт отпустил рукав Эхо и сел у окна. Девочка взглянула на вращающиеся диски гирокомпаса, затем повернулась к профессору:

– В какую сторону?

– Бери курс на юг, – сказал профессор, поднимаясь на ноги и хватаясь за правую руку.

Эхо крутила штурвал, пока стрелка гирокомпаса не остановилась на букве S. Она бросила обеспокоенный взгляд на профессора:

– С вами всё в порядке?

– Всё прекрасно, прекрасно. Не беспокойся обо мне, просто лети.

– Они идут за нами? – спросила Эхо, не смея отвести глаз от иллюминатора в кабине пилота.

– Люк на крыше дома хорошо замаскирован, – ответил профессор. – Гвардейцы не найдут его изнутри. Просто продолжай идти вперёд на всех парах. Набери немного высоты.

– Я не вижу, чтобы кто-нибудь нас преследовал, – сказал Гораций, выглянув в задний иллюминатор.

– Ты уверен? – спросила Эхо, нервно оглянувшись в заднюю часть корабля. Профессор указал на пару латунных ручек, свисающих с потолка над её сиденьем.

– Опусти перископ и посмотри сама.

Эхо подняла руку и, взявшись за ручку, потянула её вниз, обнажив гладкий латунный цилиндр. Она прижалась глазом к линзе и с помощью ручек медленно повернула хитроумное приспособление. Небо было ясным, только странное торговое судно или прогулочный катер висели в небе над Чистоводным парком.

– Хотя сейчас не время расслабляться, – сказал профессор, потирая ушибленную руку. – Если за тобой охотится гвардия королевы, она вполне может попытаться остановить нас на границе города. Нам нужно оставаться начеку.

Эхо снова повернулась к ветровому стеклу. Внизу раскинулся город ковром разноцветных крыш и извивающихся дымоходов. Вдалеке Эхо могла разглядеть зелёные поля, а за ними ей представлялись Фиолетовые острова с их странным туманом. И где-то в этом тумане была её мать. Эхо крепко сжала руки на штурвале, направляя маленькое судёнышко вперёд.

– Что ж, наш отъезд получился не совсем таким, как я его представлял, – сказал профессор, тяжело опустившись в кресло второго пилота с ошеломлённым выражением лица. Они миновали лабиринт улиц Порт Турбийона и вышли за пределы города, с гудением проносясь в небе над дикими зелёными вересковыми пустошами внизу.

Эхо откинулась на спинку кресла пилота и размяла затёкшие пальцы.

– Простите, профессор, – сказала она. – Я должна была сказать вам раньше. Нас кто-нибудь преследует? – спросила она Горация, который всё ещё выглядел потрясённым. Тот посмотрел в бинокль через задний иллюминатор.

– Нет, – ответил он. – Я никого не вижу. Кстати, где мы находимся? – Он отложил бинокль и присоединился остальным в кабине.

– Это Зелёные равнины, – пояснил профессор, указывая вперёд. – Известны дикой спаржей и цитрусовыми рощами. – Он указал на поляну внизу. – Я провёл много ночей в походе в этих краях. Фрукты тут вкусные, хотя и довольно терпкие. После моего последнего визита сюда я несколько недель пах лимонами. Кошки были очень недовольны.

Гилберт прищёлкнул языком.

– А что это там, впереди? – спросила Эхо, прищурившись, когда вдали показался город с терракотовыми крышами.

– Ах, это город Анисетт, известный своими кондитерскими изделиями и ежегодными скачками. Жаль, но мы не сможем там остановиться – это старый город, и его улицы слишком узкие для воздушных судов. Но давайте подлетим поближе, чтобы вы могли взглянуть. – Он взял штурвал у Эхо, потянул за рычаг и уменьшил высоту полёта.

– Вот она, – сказал профессор, когда они приблизились. Он указал на широкую площадь посреди плотно стоящих зданий из розового камня. – Именно там каждую весну проводятся гонки. Самый оживлённый…

– Эм, профессор, Эхо, – сказал Гораций, который снова стоял в задней части корабля, его голос дрожал. – Подойдите, посмотрите на…

БАХ! Дирижабль содрогнулся, и Гораций навзничь рухнул на пол.

Гилберт подпрыгнул, и его чешуя покраснела.

– Что это было? – взвизгнула Эхо.

– Корабль, – пропыхтел Гораций, выпрямляясь. – Я видел корабль!

Эхо схватилась за подзорную трубу, когда что-то просвистело мимо иллюминатора. Чешуя Гилберта побледнела до белизны, и он взбежал по рукаву Эхо, крепко вцепившись в её плечо через рубашку.

– Дайте-ка подумать. – Профессор Даггервинг посмотрел в окуляр перископа. – Да, ты прав, юный Гораций. Боевой «Матасан» с королевским гербом. Должно быть, это гвардия королевы.

– Боевой? – захныкал Гораций.

БАХ! Что-то тяжёлое с грохотом ударилось о корпус «Колибри».

– Они в нас стреляют! – Лицо Горация сморщилось в отчаянии. – Мы все умрём!

– Они стреляют не ядрами, а гарпунами, – мрачно сказал профессор. – И они не пытаются нас сбить. Они хотят поймать нас на крючок. Ты берёшь управление на себя, Эхо. Двигатели на полную мощность. У них быстрый корабль, но давай попробуем оторваться. Пора запускать запасные двигатели. Держитесь крепче!

Эхо кивнула и крепко схватилась за штурвал, а профессор открыл люк в полу. Эхо оглянулась и мельком увидела движущиеся поршни в пространстве под их ногами.

– Главный двигатель работает на газе! – прокричал профессор, перекрикивая шум двигателя. – Но когда мне нужно чуть больше энергии, я подключаю старую добрую угольную печь. Она старомодная, но эффективная. Вот, Гораций, дружище, возьми лопату.

Гораций схватил лопату и, немного помедлив и сделав глубокий вдох, спустился в машинный отсек, где принялся бросать в печь порции угля. Эхо почувствовала, как маленький корабль рванулся вперёд, когда поршни внизу загудели. Она украдкой взглянула на профессора, который осматривал небо в бинокль.

– У нас получается? – спросила она.

– Пока да, – сказал профессор. – Но я не уверен, как долго мы сможем держать такую скорость.

Эхо угрюмо взяла штурвал одной рукой, а другой опустила перископ. Она посмотрела в окуляр и подавила крик, увидев огромный бронированный дирижабль, несущийся за ними. Они никак не могли оторваться. Даже с разгоном от угольной печи корабль гвардейцев догонял их. Нужно было придумать что-то ещё.

Эхо осмотрела горизонт, но не нашла ничего, что могло бы помочь. Им никогда не сбежать от этого корабля. Она наклонилась вперёд и посмотрела вниз на терракотовый город, отчаянно ища место, чтобы спрятаться. Но там не было ничего подходящего, только множество домов. Кареты, запряжённые лошадьми, ползли по узким улочкам, как муравьи.

Гораций испуганно вскрикнул, и Эхо, обернувшись, увидела через задние иллюминаторы огромный серый силуэт, надвигающийся на них. Корабль почти их нагнал.

Из громкоговорителя донёсся металлический голос:

– Примите нас на борт именем королевы Вальберты Третьей, правительницы Порт Турбийона!

Корабль был по меньшей мере втрое больше «Колибри». Эхо снова посмотрела вниз, на сеть узких улочек под ними, и её осенило. Узкие улицы!

– Профессор! – крикнула она. – Большим кораблям же нужно больше времени, чтобы замедлиться?

Профессор Даггервинг высунул голову из моторного отсека.

– Ну да, дорогая моя девочка. Это пример элементарной физики…

Но Эхо не стала ждать продолжения. Она навалилась на латунный рычаг, и стрелка высотомера завертелась, когда маленький кораблик упал с неба и устремился вниз к улицам.

– Нас подбили? – взвизгнул Гораций, продолжая неистово работать лопатой.

– Нет. – Эхо покачала головой, не сводя глаз с улиц внизу. – План поменялся, – сказала она. – Мы спускаемся.

«Колибри» задрожал, пикируя к крышам. Чайные чашки зазвенели в шкафчиках, банки с маринованными огурцами и медный чайник покатились по полу.

– Возьми перископ, Гораций! – крикнула Эхо. – Они нас ещё преследуют?

– Подожди, – ответил принц, выбрался из моторного отсека и, покачиваясь, направился в кабину. Эхо схватила его за подтяжки и втащила в кресло второго пилота. Гораций застегнул ремень на поясе и опустил перископ. – Они прямо у нас на хвосте, – сказал он.

– Хорошо, – ответила Эхо.

– Хорошо? – взвизгнул Гораций.

Эхо сдвинула рычаг высоты ещё дальше, и «Колибри» спикировал вниз между высокими зданиями на улицы Анисетт, его гондола скользнула по уличным фонарям. Эхо мельком увидела потрясённые лица жителей, выглядывающих из окон, размытые верхушки деревьев, мелькающие мимо, и фигуры людей внизу. Те останавливались и указывали на корабль, когда их шляпы срывал нисходящий поток от маленького корабля.

Гораций прижался глазом к перископу.

– Они ещё преследуют! Они собираются… – Он замолчал и торжествующе завизжал, когда позади раздался оглушительный скрип резины. – Они застряли! – крикнул принц, ударив кулаком воздух.

– Дай посмотреть. – Эхо схватила перископ и, несмотря на охвативший её страх, не смогла удержаться от широкой ухмылки. Не сумев вовремя остановиться, воздушный шар дирижабля «Матасан» прочно застрял между верхними этажами двух таунхаусов, его гондола вяло болталась внизу. В его тени на улице собралась толпа.

Эхо быстро повела «Колибри» по боковой улочке, осторожно лавируя между пыльно-розовыми зданиями. Наконец, когда девочка убедилась, что за ними нет погони, она снова сбавила скорость, поднялась над крышами и тихо удалилась от города Анисетт.

Эхо держала маленькое судёнышко на устойчивом курсе, когда город остался позади. Гилберт вернул себе обычный золотистый оттенок и сел на приборной панели, вглядываясь в пейзаж внизу. Вскоре они уже летели над золотистыми полями с тёмными пятнами леса, которые дальше превращались в густой зелёный сосновый бор. Эхо изумлённо смотрела вдаль. Мир там был таким огромным!

– Нас кто-нибудь преследует? – спросила она Горация.

Гораций посмотрел в перископ и покачал головой.

– Далеко на востоке есть несколько кораблей, но они выглядят как обычные торговые суда. Никаких признаков «Матасана».

– Рад слышать, – сказал профессор Даггервинг, который всё ещё выглядел ошеломлённым. – Должен сказать, за все дни моих путешествий гвардия королевы ни разу в меня не стреляла. Возможно, теперь ты, Эхо, сможешь объяснить, почему тебе так срочно понадобилось покинуть Порт Турбийон?

Эхо вздохнула. Она больше не могла откладывать этот разговор.

– Это всё из-за неё, – сказала она, доставая мамину шпильку из кармана. Она рассказала профессору всё о шпильке, о том, как отследила её до Порта Турбийон и обнаружила, что та была украдена вместе с её двойником. Затем Эхо прикусила губу. Как там всегда говорила Марта? Когда ты делишься проблемой, она уменьшается вдвое. Но, как бы ей ни хотелось, девочка не могла рассказать профессору или Горацию о плане выследить Чёрных Небесных Волков. Пока нет. Они могли бы согласиться остановиться на Фиолетовых островах, чтобы посмотреть на бабочек, но никогда бы не согласились спасать её мать от пиратов. Нет, с этой частью плана придётся подождать.

– Видите ли, за неё полагается награда, – наконец сказала девочка. – И теперь за мной охотятся самые разные люди, не только гвардия королевы. – Она вспомнила черноволосого мужчину и награду в пятьдесят тысяч гиней за возврат драгоценностей. – Поэтому я не могла остаться в Порт Турбийоне.

– Что ж, – сказал профессор, вскинув кустистые брови, пока он рассматривал шпильку, – это, безусловно, поразительная вещь. Хотя я бы предпочёл, чтобы ты сказала мне о ней раньше.

– Мне очень жаль, – сказала Эхо.

– Неважно, уже ничего не поделать. Незачем плакать над подгоревшими бананами. Но чем скорее мы доберёмся до Фиолетовых островов и лаборатории доктора Битлстоун, тем лучше. Не мог бы ты помочь подлатать мою руку, Гораций?

Эхо устремила взгляд на горизонт, пока Гораций, следуя инструкциям профессора, сооружал импровизированную перевязь для его руки.

– Вы думаете, она сломана? – спросил он.

– Нет, просто вывихнута. Через пару дней я буду в полном порядке, – ответил профессор. – А пока из Эхо получается прекрасный пилот. – Гилберт согласно кивнул, а Эхо ухмыльнулась, садясь немного выше в кресле пилота.

– Куда теперь? – спросила она.

Профессор Даггервинг уставился на карты.

– Если мы направимся на юго-запад к заливу Си Ларк, то встанем на курс к Фиолетовым островам, – сказал он. – Почему бы тебе не поставить старушку на автопилот и не сделать перерыв, Эхо? Боюсь, моя рука не поднимется достаточно, чтобы заварить чай. – Эхо оглянулась на люк, где ранее они с Горацием держали ноги профессора, и спрыгнула с места пилота.

– Дайте мне попробовать, – сказала она.

– Вот уж не знаю, – ответил профессор. – Это очень опасно.

– Вы же сами сказали, что нет! – воскликнула Эхо. – В любом случае вы с Горацием можете подержать мои ботинки. – Она открыла люк, схватила чайник с водой и высунулась наружу.

Пока маленький корабль скользил вперёд, все расположились в гамаках, лениво болтая и попивая чай, а профессор сверялся со своей картой. Сегодня торта не было. Их поспешный уход привёл к тому, что единственной едой на борту была большая банка маринованных сладких кореньев, от которых Эхо и Гораций любезно отказались.

– Боже, который час? – спросил профессор через некоторое время, неловко нащупывая здоровой рукой карманные часы. – Мы должны быть уже почти у моря.

Эхо помчалась обратно в кабину пилота, где на приборной панели дремал Гилберт, и выглянула наружу, чтобы увидеть, как сосновые леса сменяются широким изогнутым каменистым пляжем. За ним до самого горизонта простирался океан, бледно-голубой и сверкающий. Каменное море! Эхо потрясённо смотрела на белые гребни волн, разбивающихся о берег внизу. Она никогда не видела такого огромного голубого простора. Девочка снова поразилась необъятности мира. И где-то там, в этом мире, была её мать. Эхо наклонилась вперёд над приборной панелью и, прищурившись, посмотрела вдаль.

– А где находятся острова?

– О, они ещё далеко отсюда, – сказал профессор со смешком. – Не могли бы вы двое здесь прибраться? Я собираюсь немного вздремнуть. Нам ещё нужно будет помыть посуду, когда мы бросим якорь.

Он удалился в свой гамак, а Эхо подскочила, чтобы положить чайные чашки друг в друга. Прошло какое-то время, прежде чем она посмотрела на Горация, у которого всё ещё было страдальческое выражение лица.

– О чём ты теперь беспокоишься? – спросила она.

– Я не знаю, – сказал тот несчастным голосом. – Что-то не так.

– Что не так? Мы сбежали от гвардейцев! Я вытащила нас из неприятностей, и мы движемся в правильном направлении.

– Вообще-то ты сама и втянула нас в неприятности!

Эхо нахмурилась.

– Ну, теперь всё в порядке, так что можешь не волноваться.

Гораций покачал головой.

– Что-то не так.

– Ох, Гораций. – Эхо в отчаянии бросила кухонное полотенце. – Не будь таким трусливым тюфяком. Мы летим на Фиолетовые острова! Подумай о бабочках.

Гораций фыркнул и молча убрал чайные принадлежности.

– Может, тебе стоило просто остаться в Локфорте. – Как только эти слова сорвались с её губ, Эхо тут о них пожалела.

Гораций покраснел. Он сунул чашки в шкаф и вернулся к изучению своих куколок, не сказав больше ни слова. «Я не это имела в виду», – подумала Эхо. Но почему принц не мог просто наслаждаться приключением? Она открыла рот, чтобы извиниться, но Гораций уже отвернулся, и вместо этого Эхо притворилась, что изучает морские карты профессора, пока неловкое молчание между ними становилось всё дольше.

Они не разговаривали ещё несколько минут, когда Эхо заметила Горация, выглядывающего из иллюминатора правого борта.

– Что теперь случилось? – спросила она.

Гораций фыркнул и уставился на неё.

– Ты только посмеёшься надо мной, если я скажу.

– Нет, я не буду смеяться!

– Просто я уверен, что мы летим медленнее, чем раньше, – сказал он в конце концов.

– Нет, конечно, мы… – Эхо бросилась в кабину и почувствовала, как ёкнуло сердце, когда она выглянула наружу. Похоже, они, действительно теряли скорость. Маленькое судёнышко дёрнулось, а двигатель зашипел. Эхо взглянула на спидометр.

– О нет!

Гораций был прав: они замедлялись. Девочка уставилась на дрожащую стрелку. Деление за делением мощность падала, а они были далеко от земли. Эхо отчаянно дёрнула рычаг тяги, но бесполезно. Вдруг ровный гул двигателя прервался, прежде чем ожить снова.

– Профессор! – позвала Эхо. – Профессор! – Она подбежала к гамаку и встряхнула его, чтобы разбудить. – Профессор, что-то не так!

Профессор выбрался из гамака и побежал к кабине пилота. Когда он потянул за рычаги и нажал на кнопки здоровой рукой, ровный гул двигателя маленького кораблика запнулся и прекратился.

– Что происходит? – взвыл Гораций.

Гилберт встряхнулся, просыпаясь, и обеспокоенно выглянул через ветровое стекло.

– Похоже, у нас кончилось топливо, – сказал профессор, вглядываясь в горизонт, прикрыв глаза ладонью. – Но я вижу остров впереди. Нам остаётся надеяться, что ветер донесёт нас туда. Я сяду на первом же берегу, к которому мы подлетим.

– Это один из Фиолетовых островов? – спросила Эхо, с надеждой выглядывая в окно.

– Нет, моя дорогая, мы всё ещё в нескольких милях от Фиолетовых островов, – ответил профессор с мрачным выражением лица. – Это старый добрый Галлигаскинс. – Он сел за штурвал и направил корабль к скалистому острову, который виднелся в дымке впереди. Без помощи двигателя управление «Колибри» зависело от удачи – ветер нёс маленькое судёнышко куда хотел. Но профессор крепко держал курс, и наконец после нескольких изматывающих нервы попыток дирижабль заскользил по волнам и со скрежетом остановился на камнях.

– Итак, мы в несколько затруднительном положении, – сказал профессор, когда они ступили на галечный пляж рядом с «Колибри». Галлигаскинс был большим, но пустынным, продуваемым всеми ветрами островом, где было много камней, колючих растений и облезлых скальных кроликов, но не так уж много всего остального.

Большая голубовато-серая морская птица с пронзительным криком пролетела над головами, уронив Горацию на плечо каплю белого помёта.

– Фу! – Он поморщился. – Вот это не везёт так не везёт.

– Не паникуйте, – сказал профессор с улыбкой. – Вы знаете, как говорят: для авантюриста всегда найдётся путь. – Он запел:

– Эм… Как далеко нам до Фиолетовых островов? – спросила Эхо, когда профессор закончил песню.

– До Аметистового тридцать миль, – сказал тот со вздохом. – Если бы мы только могли связаться с доктором Битлстоун. Она знает острова гораздо лучше меня. Уверен, у неё найдутся какие-нибудь идеи.

– Подождите! – Эхо бросилась обратно в «Колибри» и порылась в сумке, чтобы найти маленькую медную птичку, которую подарил ей Джимми Мейнспринг. Она выбралась обратно и соскользнула по лестнице. – Может, используем моего почтового голубя?

– Отлично! – сказал профессор, доставая из кармана авторучку. – Я сейчас же отправлю сообщение. – Он нацарапал несколько строк на обрывке бумаги, свернул его и вставил в механическую птичью лапку.

Эхо покрутила циферблаты под крылом птички, чтобы установить координаты лаборатории, повернула ключ и подбросила голубя в воздух. Тот с жужжанием взмыл в небо, распугав местных морских птиц. Эхо проводила голубя взглядом, пока тот не превратился в точку среди облаков.

– Мы разобьём здесь лагерь, а что к чему – посмотрим позже, при дневном свете, – сказал профессор Даггервинг и прищурился, вглядываясь в покрытые колючками деревья.

– Но… как мы запустим дирижабль без топлива? – спросил Гораций.

Профессор Даггервинг подмигнул.

– Не волнуйся, дорогой Гораций. Я полностью доверяю доктору Битлстоун. Она замечательная женщина.

Гораций шмыгнул носом и прижал банку с гусеницами к груди.

– Надеюсь, вы правы.

Профессор кивнул.

– А пока давайте поищем что-нибудь, чтобы развести огонь. Не знаю, как вы, но я умираю с голоду.

Эхо побрела прочь от берега, шаркая ботинками по камням. Почему ничего не могло пройти гладко? Это была лишь одна из многих задержек в их путешествии. Доберутся ли они вообще до Фиолетовых островов? Эхо вздохнула, собрала охапку сухого хвороста и отнесла его обратно к воздушному кораблю, где Гораций всё ещё сжимал свою банку и нервно озирался по сторонам.

Прохладный ветерок дул с моря вдоль береговой линии, и профессор напевал весёлую мелодию, собирая сухие щепки. Вдруг он вскрикнул, мгновение порылся в песке и поднял блестящий чёрный камень.

– Смотрите!

Эхо слизнула соль с губ и прищурилась, чтобы разглядеть получше.

– Что это?

– Чёрное золото!

– Чёрное золото?

– Морской уголь, – объяснил профессор с усмешкой. – Я почувствовал, как он хрустит у меня под ботинками. Вероятно, где-то в воде откололся пласт угля. Если поблизости найдётся ещё что-то подобное, из этого получится фантастический костёр.

Из морского угля действительно получился сильный костёр, хотя тот был довольно влажным и вонючим и время от времени выбрасывал в воздух солёные язычки пламени. В последних лучах вечернего солнца профессор показал Эхо и нерешительному Горацию, как находить морскую картошку и морских звёзд на мелководье и протыкать их заострённой веткой. Вскоре они уже жарили странных мясистых существ на огне, пока Гилберт с наслаждением грыз пучок синей травы, которую он достал из каменистого пруда.

– Кто-нибудь хочет маринованных сладких кореньев? – спросил профессор Даггервинг, с хлопком открывая банку и выпуская в воздух едкое уксусное облако.

– Нет, спасибо, – ответил Гораций.

Эхо тоже собиралась отказаться, но смягчилась, увидев полный надежды взгляд профессора.

– Я с удовольствием попробую, – сказала она, протягивая руку за парой скользких белых шариков. Она отправила один в рот и чуть не подавилась, раскусив хрустящую мякоть. Он был таким острым, что у неё заслезились глаза.

– О, кажется, морская картошка готова! – сказал профессор, поворачиваясь, чтобы достать ветку из огня. Эхо быстро сунула второй сладкий корень в карман, прежде чем достать свой шампур и набить рот морской картошкой. Она была странно солёной и резиновой, как жвачка, но определённо была лучше сладкого корня.

– Как она? – спросил Гораций, с подозрением нюхая обугленный комок на конце своего шампура.

Эхо задумалась, продолжая жевать.

– Она… необычная, – сказала она, проглотив кусок. – Как волосатое солёное яйцо, которое слишком долго варили.

– Ох, – выдохнул Гораций, ощутив тошноту.

– На самом деле всё нормально, – сказала Эхо. – Давай попробуй.

– Не думаю, что смогу. – Гораций отпрянул, когда Эхо откусила ещё кусочек, брызнув солёным соком на песок.

– Путешественники должны есть, Гораций, – сказал профессор, проглатывая свою порцию за один присест. – Как по мне, они довольно вкусные.

Колебавшись, казалось, ещё целый час, Гораций наконец зажал нос и поднёс морскую картошку ко рту. Он закрыл глаза, откусил, подавился и в конце концов проглотил.

– Лучше, чем маринованные огурцы? – спросила Эхо, стараясь не рассмеяться, чтобы случайно его не обидеть.

– Сложно сказать. – Гораций выглядел почти таким же зелёным, как раньше в «Колибри», но он заставил себя проглотить несколько кусочков, и вскоре ему даже удалось расслабиться, когда путешественники по-дружески расселись в свете костра, попивая сладкий чай из кружек и любуясь светящимися пульсирующими медузами на мелководье залива.

Эхо откинулась назад, опершись на локти, и посмотрела на лицо Горация, всё ещё перепачканное угольной пылью, и его пальцы, скользкие от жира морской картошки. Он был совсем не похож на того избалованного принца, которого она знала в Локфорте. Эхо улыбнулась сама себе, затем допила чай и подавила зевок.

– Думаю, нам лучше немного поспать, – сказал профессор, заметив, как опускаются веки Эхо. – И, если повезёт, утром мы снова будем на пути к Фиолетовым островам.

Все забрались обратно в «Колибри» и устроились в своих гамаках.

– Спокойной ночи, – сказал Гораций.

– Спокойной ночи, – ответила Эхо, укладывая Гилберта на сгиб локтя. Хотя она смертельно устала после приключений этого дня, её голова была полна мыслей о небесных пиратах, дирижаблях и маме, а сердце так пылало надеждой, что прошло ещё очень много времени, прежде чем она заснула.

Следующим утром Эхо проснулась от того, что Гилберт толкал её мордочкой, а из иллюминатора рядом с её головой раздавался странный стук. Маленькая ящерица пискнула и метнулась к окну.

– В чём дело? – Эхо выбралась из гамака, сбитая с толку, посмотрела сквозь стекло и увидела своего почтового голубя, порхающего за окном со свитком бумаги в лапке.

– Сообщение от доктора Битлстоун! – Эхо открыла люк дирижабля и выбралась на крышу. Маленькая механическая птичка подлетела к ней и приземлилась в сложенных чашечкой ладонях.

– Профессор! – позвала девочка, вернувшись внутрь. – Вам сообщение!

Профессор, пошатываясь, выбрался из гамака и несколько секунд искал свои очки.

– Ага! – сказал он, разворачивая свиток бумаги и читая.

– Это от вашей подруги? – спросила Эхо, переминаясь с ноги на ногу.

– Да, да, действительно, – сказал профессор. – И она уже в пути!

Профессор снова разжёг угли, и все уселись на камни, прижавшись друг к другу, чтобы позавтракать у костра слегка обугленным золотистым окунем. Гораций с аппетитом набросился на еду, наконец-то привыкнув к вкусу океанских существ. Гилберт довольствовался тем, что ловил мух, которые садились на камни. Насторожённые морские птицы расселись вокруг, с подозрением поглядывая на Гилберта и путешественников.

– Когда она прибудет? – Эхо прикрыла глаза рукой и в миллионный раз осмотрела небо. Им нужно было скорее добраться до Фиолетовых островов. Что, если небесные пираты уже двинулись дальше?

Затем она вздрогнула, что-то заметив. В небе на юге среди облаков появилась маленькая тёмная точка.

– Это её корабль? – Эхо подпрыгнула, бросив недоеденного окуня на камни, где на него набросились чайки облаком скрежещущих клювов и хлопающих крыльев.

– Это не похоже на воздушный корабль, – возразил Гораций, щурясь от утреннего солнца, когда точка стала больше. – Больше похоже на… летящего человека.

Эхо уставилась на него. Гораций был прав: силуэт действительно походил на летящего человека! Она повернулась к профессору, разинув рот.

– Что ж, я официально заявляю! – Профессор Даггервинг просиял. – Док наконец-то доработала свой реактивный ранец. – Он встал и принялся размахивать руками.

– Эди! – крикнул он. – Эди! Тебе сюда!

После нескольких попыток доктор Битлстоун, одетая в лётный костюм, неуверенно опустилась на камни. Пламя, вырвавшееся из её реактивного ранца, спугнуло чаек, и те с криками взмыли в воздух. Рукой в перчатке доктор переключила тумблер, погасив пламя, а затем сняла лётный шлем и защитные очки, обнажив загорелое лицо с дружелюбными морщинками вокруг мерцающих зелёных глаз. Две толстые серебристые косы рассыпались по её плечам.

– Профессор Даггервинг! – сказала она, подходя и сердечно хлопая его по плечу. – Я так давно тебя не видела. Как твои дела?

– Ох, пожалуйста, зови меня Мангров, – сказал профессор, покраснев до кончиков ушей. Затем прокашлялся. – Я вижу, твои старые горелки наконец заработали.

Доктор Битлстоун кивнула и сняла со спины медное устройство, аккуратно положив его на камни.

– На самом деле это просто прототип. Управлять этим зверем непросто, но очень увлекательно. А теперь ты должен меня представить.

Она сняла перчатку и протянула руку Эхо, которая до сих пор с удивлением смотрела на реактивный ранец доктора с бензобаками, пропеллером и двумя горелками, которые поднимали его в небо.

– Я – Эди Битлстоун.

После того как все познакомились, профессор объяснил, что произошло.

Доктор Битлстоун кивнула.

– У меня в лаборатории достаточно топлива. – Она снова надела ранец и шлем. – Поднимай «Колибри» в воздух. Я доведу вас до места, и вы сможете заправиться у меня.

Вскоре «Колибри» уже скользил над морем к Аметистовому острову. Доктор Битлстоун, толкая его в корпус, гнала судно вперёд. Эхо не могла оторваться от ветрового стекла, её сердце выбивало бешеную дробь в груди, когда на горизонте появился фиолетовый туман, вскоре уступивший место виду острова, покрытого густой зеленью и окаймлённого песчаным пляжем. Они добрались на Фиолетовые острова!

Даже Гораций был в хорошем настроении от мысли о том, что увидит Большую Серницу, и подпевал профессору, который пел задорную песенку:

Когда доктор Битлстоун отбуксировала их ближе к островам, а легендарный фиолетовый туман сгустился и заслонил обзор, живот Эхо свело от предвкушения. Как только корабль опустился на песок Аметистового острова, девочка первой поднялась и открыла люк дирижабля. Она высунула голову, и её встретил тёплый влажный воздух, насыщенный солёным запахом океана и тяжёлым ароматом тропических цветов. Эхо выбралась наружу и легко спрыгнула на песок. Профессор и Гораций последовали за ней.

Эхо не смогла сдержать улыбку, оглядывая остров. Они находились в изогнутой бухте, окаймлённой пальмами. Морская пена мягко набегала на пляж с бледно-розовым песком. Они были на Фиолетовых островах! И несмотря на то, что Эхо пока не могла увидеть корабль небесных пиратов, её мать могла быть где-то рядом. Хотя это означало, что пираты тоже здесь, – подумала она, ощутив внезапный укол страха. Они приблизились с севера, как и планировал профессор, но действительно ли они в безопасности? Конечно, так и есть, – сказала себе девочка. В конце концов, доктор Битлстоун жила здесь.

Гилберт спустился на песок по её ноге и оценивающе понюхал воздух, а затем склонил голову набок и поспешил исследовать каменистый берег.

– Я не вижу никакой лаборатории, – сказал Гораций, оглядываясь по сторонам.

– Это потому, что она замаскирована, – объяснила доктор Битлстоун, спрыгнув с задней части «Колибри». – Здесь может быть опасно привлекать к себе внимание. Следуйте за мной. – Она зашагала к деревьям, и остальные поспешили за ней.

– Вот мы и пришли, – сказала она, когда они пробрались сквозь лианы и оказались на небольшой полянке.

Эхо и Гораций огляделись по сторонам, но увидели лишь стволы деревьев, оплетённые висящими лианами.

– Я ничего не вижу, – растерянно сказала Эхо. Гилберт запищал у неё на плече. – Что… Ах! – девочка изумлённо ахнула, проследив за его взглядом и увидев сферическое здание из глянцевого дерева, спрятанное среди верхушек деревьев. – Это же дом на дереве!

– Вернее, лаборатория на дереве, – поправила её доктор Битлстоун. Она повернула что-то похожее на сучок в древесном стволе, и из него выскочили ступеньки, спиралью поднимающиеся вверх до самой двери в лабораторию. – После вас!

Эхо и Гораций взбежали по лестнице и оказались в круглой комнате с окнами по всей окружности. В центре находилась сверкающая сталью рабочая зона, где стояли кастрюли с булькающей, сладко пахнущей жидкостью. У одной стены стоял изогнутый письменный стол, заваленный картами и заметками, а с другой – изогнутая кровать с одеялами в виде бабочек и подушкой в форме жука.

– Пожалуйста, простите за беспорядок, – сказала доктор. – Я не ожидала вашего прибытия, и леденцы пока не готовы.

– Леденцы? – переспросил Гораций.

– Для бабочек, конечно. – Доктор Битлстоун улыбнулась и поманила его к кастрюлям. – Вот, вы двое можете мне помочь. Эхо, формы лежат под столешницей. Гораций, как только нектар начнёт пузыриться, разольёшь его в формочки.

Эхо отыскала формы, каждая с углублением в форме диска размером с её голову, а Гораций навис над кастрюлями с термометром.

– Если повезёт, мы сможем увидеть бабочек уже сегодня днём, когда те будут пролетать мимо, – сказала доктор Битлстоун.

– Великолепно, – ответил профессор, потирая руки. Затем его лицо помрачнело. – И завтра мы отправимся в Локфорт.

– Локфорт? В тот самый запретный, никто-никогда-не-осмелится-туда-сунуться Локфорт, который не посещали более ста лет? – Доктор Битлстоун разинула рот и чуть не разлила нектар из кастрюли на столешницу.

Профессор покраснел и кивнул.

– Тот самый. Я должен вернуть туда этих двоих. Между прочим, они меня спасли.

– Вот же! – Доктор Битлстоун изумлённо покачала головой. – Вам понадобится много топлива, если вы собираетесь это сделать, – сказала она. – Морской уголь в сундуке неподалёку. Берите, сколько вам нужно.

Профессор ушёл заправлять «Колибри», а Гораций с помощью доктора Битлстоун разлил липкую жидкость по формочкам. Гилберт жадно принюхивался на плече Эхо, пока та стояла и наблюдала, внезапно осознав грандиозность своего плана. Профессор завтра улетает в Локфорт. Значит, ей придётся попытаться найти Чёрных Небесных Волков в одиночку. Беспокойство затрепетало у неё в животе.

– Это мой собственный рецепт, – объяснила доктор Битлстоун, когда они заполнили последнюю форму. – Большая Серница питается нектаром только трёх цветов – леопардовой лилии, имбирной розы и ночной орхидеи Фокстона. И я обнаружила, что, когда я собираю все три сорта и смешиваю их вместе в нужных пропорциях, бабочки не могут устоять. – Она взяла горсть огромных леденцовых палочек, каждая длиной с руку Эхо, и положила каждую в формочку. – Как только они застынут, мы сможем использовать их, чтобы приманить бабочек.

– Во как! – Профессор снова появился в дверях. – Держу пари, старина Джефферсон никогда о таком не думал! Пускай на него работают молодые инженеры, которые создают для него всякие модные технологии, но есть ли у него леденцы на палочке? Я думаю, что нет!

Доктор Битлстоун рассмеялась.

– Перестань относиться к вашему соперничеству так серьёзно.

Джефферсон. Модные технологии. Голова Эхо вдруг соединила точки. Фергюс! Абена сказал, что он был одним из инженеров, работавших на Джефферсона. К этому времени он должен был вернуться в Порт Турбийон. Возможно, он уже сказал Абене что-то, что могло бы помочь!

Эхо выбежала из комнаты, доставая из кармана почтового голубя. Она спустилась с домика на дереве, нацарапала записку на клочке бумаги и выпустила маленькую птичку в небо с металлическим лязгом. Эхо смотрела, как та улетает, скрестив пальцы. Абена должна получить ответы. Время было на исходе.

Как только леденцы с нектаром застыли, доктор Битлстоун с хлопком вытащила их из формочек и спрятала в пакет.

– Давайте, – сказала она. – Идём поищем бабочек!

Дети шагали за ней через джунгли, пока не вышли на широкую поляну с мерцающим зеленовато-голубым озером. На его поверхности плавали огромные кувшинки, на каждой из которых Эхо могла бы лечь в полный рост. Доктор Битлстоун ступила на первую и зашагала через озеро, используя сморщенные листья как опоры.

Эхо последовала за ней, перепрыгивая с листа на лист. Те слегка пружинили, принимая её вес, но выдерживали. И у каждого растения был пёстрый жёлто-коричневый цветок или бутон размером с кулак Эхо.

– Леопардовые лилии, – объяснила доктор, пока Гораций медленно перебирался с листа на лист, чтобы присоединиться к ним на середине озера. – Бабочки иногда прилетают сюда поздно вечером, чтобы полакомиться, но они – пугливые существа. Если мы будем вести себя тихо и терпеливо, то нам может повезти.

Все четверо уселись на лист, скрестив ноги. Доктор Битлстоун раздала леденцы, и они сидели в тишине, осматривая небо в попытке разглядеть там трепещущие крылья. На озеро опустился пурпурный туман, принеся с собой жуткую тишину, нарушаемую лишь редким всплеском рыбы или пронзительным криком цапли.

– Но как мы их увидим… – начал Гораций.

Доктор Битлстоун приложила палец к губам. Она помахала леденцом в воздухе.

Эхо ахнула, когда из тумана вынырнула чёрно-золотая бабочка с крыльями размером с обеденную тарелку и приземлилась на голову Горация. Гилберт испуганно пискнул и спрятался в волосах Эхо, когда язычок бабочки развернулся, чтобы лизнуть леденец, который держал Гораций.

– Она… она… тяжёлая! – сказал Гораций, изумлённо поднимая голову, и широкая улыбка осветила его лицо.

– Если бы только со мной были мои фотопластинки, – простонал профессор, когда из тумана к ним вдруг спустилась целая стая Больших Серниц. Бархатистые крылья коснулись рук Эхо, когда она протянула леденец. Девочка захихикала от восторга, когда одна из бабочек опустилась на её запястье и стала лизать сладкий нектар, не сводя с неё огромных фасеточных глаз.

– Правда, они невероятны? – прошептал Гораций, и его лицо просияло.

– Да, – прошептала Эхо в ответ, внезапно поняв, что Гораций нашёл в этих насекомых. – Они правда, правда невероятны.

Наконец бабочки разлетелись; Гилберт набрался смелости вылезти из волос Эхо, и все зашагали за доктором Битлстоун обратно по листьям кувшинок и через джунгли к лаборатории на верхушке дерева.

Девочка первой направилась к ступенькам, за ней последовали профессор и Гораций. Когда Эхо приблизилась к лестнице, послышался шелест листьев, и сквозь ветви вниз спикировал её почтовый голубь. Эхо поймала его обеими руками и торопливо развернула свиток бумаги, зажатый в когтях. Мог ли там быть нужный ответ? Её руки дрожали, когда она читала записку:

«Ф говорит проверить Пурпурный остров. Там команда Джефферсона видела их в последний раз. Абена».

Пурпурный остров. Эхо мысленно вернулась к картам миссис Милквид. Это был самый большой остров далеко к югу от остальных. Может быть, Фергюс прав?

– Давай, Эхо! – позвал Гораций с верхней ступеньки, глядя на неё сверху вниз. – От кого это?

– Ни от кого, – ответила Эхо, виновато пряча послание и голубя в карман и торопливо поднимаясь по ступенькам.

– Насколько близко отсюда другие острова? – спросила Эхо у доктора Битлстоун, аккуратно очищая леденцовые палочки и убирая их в шкафчик.

Доктор улыбнулась.

– Как насчёт того, чтобы я показала вам вид с высоты птичьего полёта? – сказала она. – Я немного изменила лабораторию с тех пор, как ты был здесь в последний раз, профессор. Держитесь крепче. – Она нажала большую синюю кнопку на стене, и лаборатория содрогнулась, а затем плавно поднялась в воздух над верхушками деревьев. Доктор нажала жёлтую кнопку, и все ахнули, когда крыша раскрылась, как цветочный бутон. Стены опустились, обнажив стеклянный парапет, и дети с изумлением увидели верхушки деревьев Аметистового острова и сверкающее море.

– Ого! – сказал Эхо. – Это невероятно! Мы сможем увидеть отсюда все острова?

– Это Лиловый на западе, – сказала доктор, указывая на крошечный остров, окаймлённый пляжем. – Тот, что побольше, за ним – Гелиотроповый. – Она перешла на другую сторону. – Дальше, к северо-востоку, у нас есть Маджентовый.

– А как насчёт Пурпурного? – спросила Эхо.

Доктор повернулась к ней.

– Пурпурный далеко на юге, – сказала она, указывая на тёмный силуэт на горизонте. – Но на самом деле его сложно назвать частью Фиолетовых островов; там совершенно иная флора и фауна.

– Вы когда-нибудь там бывали?

Доктор покачала головой:

– Нет, и не собираюсь. Это опасное место. Бабочек там нет. Только ядовитые огненные муравьи, дикобразы и кое-что похуже.

– Почему он такой тёмный? – спросил Гораций, щурясь в бинокль. – Песок кажется чёрным.

Пульс Эхо так громко застучал у неё в ушах, что она даже не услышала ответ профессора. Она вспомнила фотограмму, которую Эвандер Джефферсон показывал в Гильдии. «Алая Маргарет», привязанная над угольно-чёрным пляжем.

– Могу я посмотреть?

Гораций передал ей бинокль, Эхо сфокусировала его на острове и вздрогнула, когда рассмотрела его получше. Чёрный песок. Пурпурный остров просто обязан был быть тем самым местом.

Эхо должна была попасть туда, а времени оставалось не так уж много.

Следующим утром Эхо проснулась на рассвете, когда первые лучи солнца проникли в окна лаборатории доктора Битлстоун на дереве. Она должна была добраться до Пурпурного острова, но ни доктор Битлстоун, ни профессор не отвезли бы её туда. Девочка посмотрела на своих спящих спутников и едва подавила виноватый вздох. Нет, как бы сильно ей ни нравилась их компания, ей придётся добираться туда самой.

Она подхватила на руки Гилберта, который сонно пропищал что-то вроде «что случилось?» и обвил её шею, прежде чем снова заснуть, а затем прокралась через комнату и вышла за дверь босиком, держа ботинки в руке.

Эхо была почти на пляже, когда услышала позади себя шорох шагов. Она обернулась и обнаружила, что на неё обвиняющим взглядом смотрит растрёпанный Гораций.

– Что ты делаешь? – прошипел он.

– Не твоё дело. – Эхо подошла к «Колибри» и начала карабкаться наверх.

– Ты не можешь взять корабль профессора, – сказал Гораций. – Что он будет делать без него?

– С ним всё будет в порядке, – ответила девочка и открыла люк. – Он в безопасности здесь, с Эди. И я верну корабль прежде, чем профессор поймёт, что он пропал.

– Ты не можешь так поступить! – воскликнул Гораций, карабкаясь вслед за ней. – И вообще, куда ты собралась?

– На Пурпурный остров, – ответила Эхо и скользнула внутрь корабля.

– Но это… это опасный остров.

– Это остров, где остановились небесные пираты, – сказала Эхо. – Где моя мать.

– Твоя мать? Но откуда ты вообще можешь…

– Она там. Я это знаю. – Эхо повернулась к Горацию и рассказала ему о том, что она видела в Гильдии путешественников, о том, что сказал Фергюс, и о пляже с чёрным песком. – Чёрные Небесные Волки похитили её и прячутся там.

– Но той фотограмме много лет, Эхо. Откуда ты знаешь, что твоя мама всё ещё у них?

– Я не знаю точно, но мне достаточно и этого. – Почему он не мог её понять? – Это важно, разве ты не видишь? – Девочка сжала кулаки, чтобы унять дрожь в голосе. – Это мой единственный шанс найти маму. И в любом случае у меня есть план. – Эхо опустила глаза, не в силах встретиться взглядом с Горацием. Она придумает, что делать, когда доберётся туда.

Гораций медленно кивнул и скрестил руки на груди. Через мгновение он сказал:

– Я не отпущу тебя одну. Это слишком опасно. – Гилберт обиженно пискнул, как бы говоря: «Одну? А как же я?» Но, когда Эхо посмотрела на Горация, между ними возникло молчаливое понимание.

– Так ты идёшь со мной? – спросила девочка. – Даже несмотря на то, что это опасно?

Гораций кивнул.

– Я знаю, каково это – жить без матери, – сказал он. – Но мы должны как можно раньше вернуть корабль обратно.

Эхо улыбнулась слову «мы».

– Обещаю, что мы так и сделаем, – сказала она. – Идём.

Эхо старалась не показывать Горацию, как сильно нервничает, запуская двигатели «Колибри» и поднимая его в воздух. За всю дорогу она не произнесла почти ни слова и ни на секунду не ослабила хватку на штурвале, молясь, чтобы повреждённая оболочка воздушного шара с заплаткой из её старой нижней юбки выдержала полёт. Когда дети приблизились к Пурпурному острову, страх затрепетал в животе Эхо, и она сосредоточенно нахмурилась. Посадка должна была пройти успешнее, чем в прошлый раз, когда она летала, иначе они застрянут в этом опасном месте! Но маленькое судёнышко продолжало с жужжанием двигаться вперёд, и после немного шаткого захода на посадку Эхо удалось без сучка и задоринки посадить их на сверкающий чёрный песок.

– Итак, в какую сторону нам идти? – спросил Гораций, когда они спрыгнули с «Колибри».

Эхо почувствовала, как её щёки вспыхнули.

– Я пока точно не знаю, – сказала она. – Думаю, стоит немного осмотреться.

– Но они могут быть где угодно! – Гораций развёл руками. – Мы не можем просто прилететь сюда и ожидать, что сразу их найдём! Ты сказала, что у тебя есть план!

– Я знаю! – Эхо почувствовала, как её глаза защипало от слёз, и задержала дыхание, чтобы не сорваться на Горация. – Но я солгала. Я не просила тебя идти со мной.

– Ты дурочка, Эхо. – Гораций недоверчиво покачал головой. – Что мы вообще будем делать, если найдём их? Они – пираты! А нас всего двое!

– Ты думаешь, я не знаю? – закричала Эхо. – У людей не всегда бывает план, Гораций. Иногда нужно просто пойти в неизвестность и посмотреть, что ты там найдёшь.

– Прекрасно, – ответил принц, усаживаясь на чёрный песок. – Дай мне знать, когда решишь, что делать.

– Я пойду посмотрю на карту. – Эхо повернулась к нему спиной и помчалась обратно к воздушному кораблю. Почему она вообще решила, что Гораций изменился? Он был всё тем же избалованным принцем, каким был всегда, ходил за ней по пятам и всё портил. Ей придётся самой со всем разобраться.

Изучив все карты, которые Эхо смогла найти, она всё ещё не была уверена, как найти «Алую Маргарет». Она вздохнула.

– Похоже, нам придётся исследовать всё самим, – сказала она Гилберту, который тоже разглядывал карты с растерянным выражением мордочки. – Давай расскажем Горацию. – Она выбралась на крышу «Колибри», прикрыла глаза рукой и оглядела пустую бухту с чёрным песком. Где он?

Эхо вытерла пот со лба тыльной стороной ладони и спрыгнула на берег.

– Гораций! – позвала она. Ответа не последовало; были слышны только шум прилива и странный меланхоличный крик морской птицы. – Да где же он?

Гилберт изогнул хвост вопросительным знаком и побледнел от беспокойства.

– Может, он прячется? – Эхо повесила ящерицу на шею и обошла вокруг корабля, но песок был пуст. – Гораций?

Ничего. Пляж был безлюден. Эхо развернулась и оглядела залив, чувствуя, как внизу живота поселяется беспокойная тяжесть. Горация не было нигде на пляже. Так где же он?

Эхо вернулась по своим следам к кромке воды. Думай, Эхо. Гораций сидел прямо здесь, а потом они поссорились, и она пошла к «Колибри».

Эхо покраснела, вспомнив это. Возможно, ей не следовало кричать на принца. Возможно, она даже должна была извиниться перед Горацием. Но теперь он ушёл, и девочка понятия не имела, в каком направлении.

Гилберт внезапно напрягся у неё на плече и сполз по её ноге на песок.

– Гилберт, что ты… – Эхо замолчала, увидев, что он обнюхивает цепочку следов, отходящих от «Колибри» и ведущих к деревьям.

Её сердце ушло в пятки. Доктор Битлстоун сказала, что этот остров опасен! Эхо подхватила Гилберта на руки и побежала по пляжу, её ботинки скользили по рыхлому песку, мысли о злобных дикобразах, кем бы они ни были, заполнили её голову. Она шла по следам, пока те не высохли и не исчезли.

– Гораций! – крикнула Эхо в сторону деревьев, тщетно надеясь, что он лишь так подшутил. – Гораций, теперь ты можешь выходить!

Но ответа не последовало, и тишину нарушали только шелест пальм, похожий на шорох бумаги, и ритмичный плеск моря позади. Эхо шагнула вперёд, за кромку солнечного света, и вгляделась в тусклую зелёную темноту. Здесь не было аккуратных дорожек, как на Аметистовом острове, но девочка разглядела мятый участок в папоротниках, словно кто-то пробирался сквозь них.

Ох, Гораций! Эхо погладила чешуйчатый хвост Гилберта. Не нужно паниковать. Она пойдёт и найдёт его, извинится и вернёт его и корабль обратно ещё до того, как профессор Даггервинг поймёт, что они исчезли. Гораций был прав, с её стороны было глупо думать, что двое детей смогут справиться с этим самостоятельно. Эхо несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Принц не мог уйти далеко. Ведь правда?

Она шагнула под деревья. Пляж был жарким и сухим, и солнце яростно пекло затылок, но пальмовый лес был тёплым, с влажным воздухом, наполненным запахом листвы, и упругим ковром из мха под ногами. Эхо пробиралась сквозь мокрые папоротники, заходя всё дальше в джунгли. Что-то зашуршало в кустах, и она отпрыгнула назад, опасаясь, что ей в лодыжку вонзятся чьи-то зубы, потеряла равновесие и упала в листья на пятую точку.

Эхо с облегчением рассмеялась, когда увидела, что там был всего лишь блестящий красный жук, пробирающийся сквозь подлесок с ягодой, крепко зажатой в клешнях. Однако девочке всё равно понадобилась минута или две, чтобы восстановить дыхание и успокоить бешено колотящееся сердце. Как только ей это удалось, она поняла, насколько тихим и спокойным было это место – без Горация.

Эхо набрала побольше воздуха в лёгкие.

– ГОРАЦИЙ! – закричала она так громко, как только могла, и её голос эхом разнёсся среди деревьев. Стая ярко-зелёных попугаев от её крика взлетела с полога леса, но когда листья замерли, вокруг ещё стояла та же влажная тишина, нарушаемая лишь падением капели и глухим стуком пульса Эхо в её ушах.

Где был Гораций? Почему он убежал? Разве он не знал, насколько опасным было это место? Слёзы навернулись на глаза Эхо, и девочка вытерла их тыльной стороной ладони. Нет, она не собиралась сидеть здесь и плакать. Она собиралась найти принца.

Эхо поднялась на ноги и огляделась, вглядываясь в зелень в поисках светлых волос Горация. Впереди она могла разглядеть след из раздавленных папоротников, и поэтому пошла дальше между деревьями, казалось, часами огибая вьющиеся лианы и перешагивая через гроздья ярких поганок. Она уже почти сдалась и собралась вернуться, когда перед ней открылась широкая поляна, и Эхо заметила странное скопление огромных растений, у каждого из которых был лежачий стебель толщиной с её руку, увенчанный раскрытым розовым цветком величиной с кресло.

– Ого, Гилберт, посмотри на это. – Эхо шагнула вперёд, чтобы рассмотреть поближе.

Боль пронзила её плечо.

– Ой! – Она посмотрела вниз и обнаружила, что Гилберт вонзил клыки в её кожу и стал ярко-красным. – В чём дело? Это просто большие цветы.

Гилберт поднял гребень, но Эхо проигнорировала его.

– Не волнуйся, я не собираюсь их есть.

Цветы были тёмно-розовыми, цвета фуксии, и каждый широкий округлый лепесток был окаймлён рядом острых, как иглы, шипов, каждый длиной с палец Эхо. Подойдя ближе, девочка вдохнула восхитительный, пьянящий аромат, как будто персики, апельсины и сахарная вата смешались в одно целое. Она облизнула губы и шагнула ещё ближе.

– Или, может, мне стоит попробовать. Они так вкусно пахнут!

Гилберт зарылся мордочкой в её волосы и куснул за ухо, словно говоря: «Эхо, нет!»

– Отстань! – Девочка смахнула его рукой, и ящерица шлёпнулась на листья, а Эхо, словно в трансе, шла на этот восхитительный аромат. Подойдя ближе, она поняла, что в центре каждого цветка находится лужица нектара, блестящего, как мёд. У неё потекли слюнки.

– Вот что так аппетитно пахнет? – Когда Эхо протянула руку, чтобы окунуть палец в липкую жидкость, Гилберт взобрался по её ноге и сильно укусил её за бедро.

– Ой! Что ты…

Когда она отдёрнула руку, её пальцы задели шип, и цветок захлопнулся с мясистым шлепком.

Эхо отшатнулась, её сердце бешено колотилось. Что это было? Она тряхнула головой, пытаясь избавиться от тумана в голове. Почему она не могла мыслить здраво? Неужели цветок сделал это с ней?

Гилберт вскарабкался ей на спину и толкнул в плечо. Эхо с трудом, спотыкаясь, выбралась из скопления растений, прежде чем рухнуть на краю поляны, обхватив голову руками. Потребовалось несколько минут, чтобы её мысли прояснились, и, как только это произошло, Эхо подхватила Гилберта и посадила его обратно на плечо.

– Прости, Гилберт, я должна была тебя послушаться.

Гилберт закатил глаза в уже знакомой ей манере.

– Но что, чёрт возьми, это за штуки? – Она погладила чешую ящерки. – Давай-ка убираться отсюда. У меня от них мурашки по коже. – Она огляделась. – Но где же Гораций?

Когда девочка повернулась, чтобы покинуть поляну, позади раздался приглушенный стон.

Эхо резко обернулась, моргая.

– Гораций?

– Мммммм!

Звук раздался снова. Эхо застыла, осматривая поляну в поисках движения, и увидела то, от чего её сердце замерло. В закрытом бутоне одного из растений был большой извивающийся комок. Комок в форме Горация внутри цветка с мясистыми лепестками. Эхо даже смогла разглядеть локоть – или это было колено? Что бы там ни было, оно не казалось счастливым.

Эхо уже собиралась броситься вперёд и сорвать лепестки, когда на её плече сжались коготки Гилберта, и девочка вспомнила странный аромат растения и то, как он повлиял на неё.

– Гораций, – прошептала она. – Как, чёрт возьми, мне вытащить тебя оттуда? – Эхо в отчаянии оглядела поляну и заметила на лесной подстилке длинную сухую ветку. Девочка схватила её, крепко зажала ноздри большим и указательным пальцами и, чувствуя, как учащается пульс, шагнула к цветку. Зажимая нос, Эхо просунула конец ветки между похожими на зубы шипами, которые окаймляли лепестковый рот. Бутон затрясся и, казалось, закрылся ещё плотнее.

– Ммммм! – донеслось изнутри протестующее приглушённое мычание.

Эхо изо всех сил налегла на конец ветки, но растение не поддалось. Девочка даже подпрыгнула, пытаясь заставить бутон раскрыться. Сделав это, она заметила крошечную щель между шипами и мельком увидела руку Горация. Лёгкие Эхо горели от нехватки воздуха, но она снова надавила на ветку всем своим весом.

Раздался громкий хруст, ветка переломилась, и Эхо упала на землю. Она невольно ахнула и тут же ощутила, как закружилась голова от запаха цветка. Девочка доковыляла до края поляны, и лишь тогда осмелилась вдохнуть снова. Оглянувшись, она увидела, что край ветки всё ещё торчит между лепестков растения. Но бутон был плотно закрыт.

Эхо охватил гнев. Временами Гораций её раздражал, но это не значило, что она позволит какому-то цветку-переростку съесть его на ужин. Как он посмел лишить её друга? Девочка пошарила рукой в кустах и отыскала другую палку, на этот раз более короткую и прочную. Схватив её обеими руками, Эхо уставилась на растение. Края лепестков, окаймлённых зубами, казалось, слегка изгибались вверх в самодовольной усмешке. Цветок… он смеялся над ней?

Эхо глубоко вдохнула и бросилась к нему, колотя по толстому стеблю, словно дикий зверь. Но всё было бесполезно. Цветок только мягко покачивался, словно от лёгкого ветра. Когда у Эхо закончился воздух, она, спотыкаясь, снова отступила с поляны, тяжело дыша, и уставилась на врага. На растении не было ни царапины, но, что ещё хуже, Гораций внутри, казалось, перестал извиваться и протестовать.

Что теперь? Эхо обязана была его вытащить. Мог ли Гораций вообще дышать там, внутри? Или его разум был полностью затуманен ароматом растения? В груди Эхо поднялась паника, но она попыталась успокоиться. Она инстинктивно потянулась в карман за шпилькой, но вместо твёрдого металла её пальцы наткнулись на что-то круглое и склизкое. Эхо с отвращением отдёрнула руку. Что это было?

Очень осторожно она сунула руку обратно и вытащила скользкий белый шарик. Эхо закатила глаза. Это был тот отвратительный маринованный сладкий корень, который она припрятала во время импровизированного пикника на Галлигаскинсе. Девочка уже собиралась швырнуть его в подлесок, когда ей в голову пришла идея. Что там профессор говорил о солёных огурцах?

Уксус – это природное средство от сорняков.

Сработает ли он? Девочка могла только попытаться.

Эхо сжала палку в одном кулаке, а маринованный сладкий корень – в другом.

– Думаешь, ты сможешь меня переиграть? – зарычала она на растение. – Ну, подумай ещё раз, ты… ты, сорняк!

Затаив дыхание, Эхо бросилась к нему и воткнула палку между рядами зубов. Растение слегка вздрогнуло, но не поддалось. Девочка надавила на палку правой рукой и приоткрыла лепестки.

Эхо поспешно забросила маринованный сладкий корень в щель между острыми, как бритва, зубами растения и отступила на безопасное расстояние. Затем наклонилась, опершись руками на колени и пытаясь отдышаться, и посмотрела на растение.

Лепестки всё ещё были плотно сомкнуты в самодовольной ухмылке. Эхо осела на землю и обхватила голову руками. Она потеряла Горация. Это всё она виновата! Теперь девочка была совсем одна на самом опасном из Фиолетовых островов. Эхо не хотела, чтобы так вышло. Почему она вообще думала, что они смогут справиться сами? Она едва подавила рыдания.

Раздался грохот, и Эхо посмотрела в небо полными слёз глазами. Гроза? Только её ещё не хватало.

Грохот раздался снова, глубокий и хриплый, и Эхо вдруг осознала, что он доносится с поляны. Девочка посмотрела на растение, где был заперт Гораций, и увидела, что оно, раньше неподвижное и самодовольное, теперь тряслось, и его лепестки трепетали в конвульсиях.

Пока Эхо смотрела, растение начало качаться из стороны в сторону и наконец, издало звук, похожий на громкую отрыжку. Когда лепестки раскрылись и снова захлопнулись, Эхо мельком увидела Горация, лежащего внутри, свернувшись калачиком, неподвижного и липкого от нектара.

Она вскочила на ноги.

– Гораций! – закричала она. – Гораций, ты должен проснуться!

Но не успела броситься вперёд, как раздалось громкое, сотрясающее землю урчание, и растение содрогнулось. Эхо замерла с разинутым ртом, сжимая в руке бесполезную палку, когда бутон с могучим рыком раскрылся, выплёвывая маринованный сладкий корень и Горация в воздух по высокой дуге.

Раздался грохот и приглушённый крик, когда Гораций приземлился где-то за поляной. Эхо сбросила свой транс и побежала, продираясь сквозь кусты и скользя по листьям, в направлении, куда улетел принц.

– Гораций! – крикнула она.

– Уххх… – Из зарослей папоротника впереди послышалось тихое ворчание. Эхо ринулась сквозь кусты, перепрыгнула небольшой ручей и заскользила по камням на другом берегу. Затем раздвинула папоротники и увидела Горация, который распростёрся на земле, стонущий и облепленный нектаром с головы до ног.

Он ранен? Эхо опустилась на землю рядом с ним.

– Ты… с тобой всё в порядке?

Гораций протёр глаза от нектара и заморгал, глядя на Эхо.

– Я не знаю. – Он попытался встать, но покачнулся и стал заваливаться на бок. Эхо встала, чтобы поддержать его, и закрыла нос от гипнотического аромата цветочного нектара.

– Нужно стереть с тебя эту дрянь. От неё ты и чувствуешь себя странно.

Она взяла Горация за руку и повела его обратно к ручью. Принц сел на мелководье, а Эхо встала рядом и стала пригоршнями лить воду ему на голову.

– Что случилось? Что я вообще здесь делал? – Гораций стёр липкий нектар с лица и моргнул. – Подожди минуту, я вспомнил! Мне показалось, что я увидел Малую Пятнистую Чернушку в кустах. Я пошёл за ней и нашёл те растения.

Эхо закатила глаза, но не смогла не улыбнуться от облегчения. Ох уж этот Гораций с его бабочками!

– На Пурпурном острове нет бабочек, Гораций. Доктор Битлстоун так сказала.

– Вот поэтому я и последовал за ней. Мне было интересно, что она здесь делает. В любом случае, – Гораций просиял, сунув руку в карман промокших бриджей, – полагаю, я должен тебя поблагодарить. Если бы мы не поссорились, мне бы никогда не удалось достать это. – Он вынул маленький пакетик из вощёной бумаги и заглянул внутрь. – Слава Локфорту, они сухие.

– Что это такое?

– Семена. – Гораций ухмыльнулся. – Того большого растения. Оно называется ловушка Голиафа. Теперь я смогу вырастить его дома.

– Вырастить! – Эхо вскочила на ноги. – Зачем тебе выращивать таких чудовищных тварей?

– Чтобы кормить моих бабочек. – Принц показал ей блестящие фиолетовые семена, гладкие и переливающиеся, как жемчужины.

– Осторожнее, – сказал Гораций, когда Эхо наклонилась, чтобы присмотреться внимательнее. – Они действуют даже сильнее, чем растения. Отправляют тебя прямо в сон.

Эхо быстро отступила назад.

– Поверю тебе на слово. А сейчас нам стоит вернуться к «Колибри» – думаю, я была не в своём уме, когда решила, что мы можем прийти сюда без плана. Мы полетим обратно в лабораторию, и я всё расскажу профессору Даггервингу. Он поймёт, что делать.

Гораций с хлюпаньем встал и стряхнул воду с волос.

– Эй, смотри!

Эхо повернулась, чтобы посмотреть, на что он показывает.

– Что?

– Это и правда Малая Пятнистая Чернушка. – Щёки Горация пылали.

– Малая что? О… – Эхо замолчала, когда поняла, что Гораций показывал на маленькую коричневую бабочку. Она раздражённо покачала головой:

– Сейчас не время для охоты на бабочек, Гораций.

Но Гораций не слушал.

– Очень странно, – пробормотал он себе под нос. – Это разновидность городских бабочек. Они откладывают яйца в парусину. Они не живут на островах. Как они сюда попали?

– Какая разница? – Эхо всплеснула руками. – Вся эта поездка была глупой ошибкой. Ладно, хватит с меня этого места.

Но Гораций не слушал и даже стал сопротивляться, когда Эхо потянула его за мокрый рукав.

– Их тут много. – Он вырвался из хватки Эхо и зашагал через кусты вслед за группой трепещущих коричневых бабочек.

– Я с тобой не пойду! – крикнула Эхо ему вслед. Но Гораций всё равно бросился вперёд и исчез в подлеске. – Ладно, прекрасно, – сказала девочка, следуя за ним по пятам. – Но если тебя снова съест плотоядное растение, я не стану тебя спасать.

Эхо едва не врезалась в ещё мокрую спину Горация, когда тот внезапно остановился. Он указал на кроны. Откуда-то из-за деревьев в небо змеилась тонкая струйка сине-серого дыма.

– Дым, – сказал он. – Но что могло вызвать дым здесь, на островах?

Пульс Эхо участился, когда в её голове вспыхнул единственно возможный ответе.

– Воздушный корабль, – прошептала она.

– Но это значит…

– Это значит, что мы нашли Чёрных Небесных Волков!

– Идём. – Эхо пробиралась вперёд сквозь кусты, Гилберт цеплялся за её плечо, а пульс стучал в ушах. Неужели она правда близка к тому, чтобы найти небесных пиратов? Неужели она правда близка к тому, чтобы найти маму?

Когда дети достигли края подлеска, Эхо раздвинула влажные листья и судорожно втянула воздух, ощутив, как кружится голова от коктейля предвкушения и страха. Внизу, на пляже, покачивалось на ветру огромное судно, раз в пять больше «Колибри». Вместо сверкающей медной гондолы была открытая деревянная палуба, как на морском корабле; вместо воздушного шара на двух высоких мачтах вздымались огромные паруса. Корабль был заякорен на песке, и по его корпусу к пляжу внизу змеилась верёвочная лестница. На главной палубе Эхо заметила огромного лысого и покрытого татуировками мужчину с широкими округлыми плечами, казалось, вовсе без шеи. За поясом у него торчала сверкающая абордажная сабля.

– Что там? – прошептал Гораций, заглядывая ей через плечо.

– Небесные пираты, – выдохнула Эхо.

Гораций раздвинул листья рядом с ней и покачал головой, краска схлынула от его лица.

– Нет, нет, нет! – Он закрыл глаза руками. – Пожалуйста, скажи мне, что это сон! Я не думал, что мы действительно их найдём. Пойдём отсюда.

– Пока нет, – ответила Эхо, не в силах оторвать взгляд от корабля. – Я хочу посмотреть, там ли… – Её голос дрожал. Она сглотнула и взяла себя в руки. – Мне нужно посмотреть, там ли моя мама…

Сзади послышался свист металла и пронзительный крик Горация, и Эхо обернулась, обнаружив маленькую кривозубую девочку с повязкой на глазу, которая размахивала абордажной саблей длиной с её руку.

– Стоять на месте! – прорычала она, топнув ногой. – Не двигаться! – Девочка уставилась на них глазом, который не был скрыт повязкой. – Кто смеет приближаться к «Алой Маргарет»?

Гилберт замер на плече Эхо.

Эхо слизнула соль с губ.

– Мы ищем Чёрных Небесных Волков.

– И какое дело у вас, червей, к Чёрным Небесным Волкам?

– Червей? – пролепетал Гораций. – Я не думаю, что…

– Тсс, – прошипела Эхо, взглядом заставляя его замолчать.

– Но ей лишь около восьми. Как она смеет… – Гораций замолчал, когда девчушка направилась к нему, подняв саблю.

– Хочешь что-то сказать, червяк?

– Нет, нет, я… эм, нет. Продолжай.

– Вперёд, – прорычала девочка, указав на пляж кончиком клинка. Она повела Эхо и Горация через скопление каменистых озёр к закопчённой полоске песка, где был пришвартован корабль. На открытом пространстве он казался ещё больше, чем из-за безопасности кустов. Гилберт, прищурившись, смотрел на него с плеча Эхо. Сердце девочки забилось чаще, когда она увидела ряды пушек, усеивающих корпус судна. Она сделала глубокий, прерывистый вдох и взглянула на палубу, но пират с мощной шеей уже исчез из виду.

Они ступили в тень корабля, и Эхо посмотрела на верёвочную лестницу, которая качалась на ветру.

– Туда, наверх, – прорычала девочка, тыча Эхо между лопаток кончиком сабли. – И без фокусов.

Эхо ухватилась за грубые верёвки обеими руками. Она поставила ногу на первую ступеньку, сглотнула и бросила последний нервный взгляд на корпус. Что ждало её наверху? Могла ли её мать действительно быть на корабле? Была ли она заперта где-нибудь под палубой, закованная в цепи и вынужденная работать? Узнает ли она Эхо после того, как так долго её не видела? По её спине пробежали мурашки страха, когда сзади сверкнул кортик. Будет ли у неё вообще шанс поискать маму? Эхо стиснула зубы и усилием воли заставила руки перестать дрожать. Она справится. Она вскарабкалась на первую ступеньку.

– Что у тебя там внизу, Флора? – раздался мужской голос сверху. Эхо подняла голову и увидела худощавого мужчину с копной седых волос, который целился в неё из катапульты с палубы корабля.

– Добыла нам пленников! – крикнула девочка. – Двое детей с… – Она сдвинула повязку на глаз и прищурилась на Гилберта. – Какой-то лягушкой.

Гилберт поднял гребень и недовольно зашипел, но девочка проигнорировала его и снова сняла повязку с глаза.

– Что вам здесь нужно? – крикнул мужчина.

– Ну, я… – Голос Эхо был хриплым из-за пересохшего горла.

– Это личное дело, – перебил Гораций с лёгкой дрожью в голосе.

Эхо сглотнула, благодарная за то, что её прервали.

– Личное? – фыркнул седой пират. – Что нам с ними делать? – крикнул он девочке, которую назвал Флорой. – Выпотрошить здесь или отвести наверх, чтобы они прогулялись по доске?

Эхо взглянула на Горация, который побледнел так же, как Гилберт; на его верхней губе выступили капельки пота. Наконец девочка вновь обрела дар речи.

– Я ищу свою маму.

Два пирата переглянулись, а затем разразились смехом.

Ухмылка седовласого пирата сменилась свирепым взглядом.

– Я дам тебе пять секунд, чтобы рассказать мне, зачем ты здесь на самом деле, а потом я дам волю Флоре с её кортиком, поняла?

Эхо заговорила, запинаясь в панике из-за слов о наказании:

– Моя мать на вашем корабле. Или, по крайней мере, была раньше. Вы… вы её похитили!

Пират вскинул брови.

– Нет, не похитили. Мы больше так не делаем с тех пор, как верх взяла Индиго Лил. Очень жаль. Раньше мне нравились похищения. – Мужчина мечтательно улыбнулся на мгновение, а затем опомнился и бросил на Эхо ещё один пристальный взгляд. – Ладно, посмотрим, что о тебе скажет капитан. – Он указал на верёвочную лестницу. – Поднимай их, Флора.

Как только они взобрались на верхнюю ступеньку трапа, седовласый пират протянул руку и втащил дрожащую Эхо на палубу. За ней последовал Гораций с посеревшим лицом, затем Флора, умело зажав кортик в зубах. Эхо огляделась. Корабль был таким же огромным, каким казался снизу. Тут и там суетилась команда, деловито расплёскивая по палубе мыльную воду, оттирая мачты и полируя металлические детали.

– Переборка! Бети! – закричал седовласый пират. – Здесь два шпиона, которые желают прогуляться по доске!

Эхо сглотнула, когда из люка показался лысый пират с толстой шеей, тяжело перевалившийся на главную палубу; его они видели раньше. К нему присоединилась щербатая женщина в длинных юбках, позвякивающих склянками.

– Может, мне сначала стоит вынуть их органы на случай, если они пригодятся, – сказала женщина, вытаскивая из одного из карманов юбки маленькую пилу и со злой усмешкой поворачиваясь к Эхо.

Эхо отпрянула от горячего, пахнущего корицей дыхания женщины.

– Из какой ты команды? – спросил лысый мужчина, которого, должно быть, и звали Переборкой, кладя мясистую руку на рукоять кортика. Он прищурился и наклонился. – Ты тоже охотишься за Пурпурной жемчужиной?

– Пурпурной… Мы не из пиратской команды, – возразила Эхо. – Мы…

– Она считает, что мы похитили её мать. Или, во всяком случае, она так утверждает, – сказал седовласый пират.

– Вы правда её похитили, – воскликнула Эхо, свирепо глядя на него. Как она могла их убедить? Девочка сунула руку в карман и нащупала шпильку, которая наполнила её смелостью. – Я видела её фотограмму на этом самом корабле. Это вы похитили драгоценности Короны Порт Турбийона, не так ли?

Переборка выпятил грудь, отчего татуировка в виде осьминога, обвивающего его ключицу, казалось, увеличилась вдвое.

– Действительно. То был один из тех моих пиратских дней, которыми я горжусь больше всего.

– Тогда вы узнаете это. – Эхо вытащила шпильку из кармана, пытаясь унять дрожь в руках, и глаза пиратов расширились в узнавании.

– Ты маленькая воришка! – Переборка схватил её запястье, и вокруг собралась толпа кричащих пиратов.

– Я не воришка! – Голос Эхо дрожал. Неужели она отправится навстречу смерти тогда, когда почти нашла свою мать? Она должна была их убедить. От отчаяния девочка заговорила громче. – Она принадлежала моей маме, клянусь жизнью!

– Ты знаешь, что мы делаем с ворами? – прорычала женщина по имени Бети.

– Распотрошить её, как рыбу! – завопила Флора, размахивая кортиком в воздухе.

– Распотрошить её! Распотрошить её! – скандировали пираты.

– Отрубить ей пальцы на ногах! – визжала Флора.

– Отрубить их! Отрубить их!

– Отрезать ей…

На палубе послышался топот сапог, и крики собравшихся небесных пиратов резко смолкли, когда все обернулись. Доски скрипели под приближавшимися шагами.

– Что, во имя семи небес, здесь происходит? – Это был женский голос. Сердитый голос, который заставил небесных пиратов нервно вытянуться по стойке смирно.

Эхо отпрянула, когда сквозь толпу пробилась женщина в треуголке с огромным кремовым пером и в сапогах с пряжками. Переборка нервно облизал губы. Эхо крепче сжала шпильку и сглотнула. Это была та самая ужасная Индиго Лил? Капитан Чёрных Небесных Волков, которая мазала лицо глиной цвета индиго и любила скармливать пальцы рук и ног её врагов облачным угрям? Что эта женщина сделала с её матерью? Что она собиралась сделать с ними?

– На доску их! – радостно завопила Флора.

Толпа небесных пиратов снова начала кричать, злобно глядя на Эхо и дёргая её из стороны в сторону.

– На доску! – ревели они. – На доску!

Лицо Горация застыло от страха, когда пираты повели его по палубе.

– Нет! – крикнула Эхо. – Я могу всё объяснить. Я не крала её, правда! – Но её голос был заглушён воем толпы. – Это шпилька моей матери, клянусь! – сказала Эхо со всхлипом. Она вырвалась из хватавших её рук, и шпилька, заскакав по доскам, приземлилась рядом с женскими ботинками.

Индиго Лил замерла.

– Прекратите, вы все, прекратите! – проревела она. Затем медленно наклонилась и подняла шпильку, вертя её в руках. Нахмурившись, она повернулась к Эхо: – Где ты её взяла?

– Она… Она принадлежала моей маме. Она оставила её мне, когда я была младенцем.

Лил схватила Эхо за подбородок, приподняв его, чтобы посмотреть на девочку, и стала изучать её лицо пронзительными серыми глазами.

– Оставила её где?

– В… в моей корзинке, приколотой под одеялами.

Хмурый взгляд Лил сменился выражением крайнего шока, а затем она посмотрела на Эхо с удивлением.

– Эхо? – спросила Лил, её сильный голос вдруг ослаб до хрипа. Она покачала головой и сняла шляпку, обнажив копну тёмных локонов, заколотых такой же шпилькой. Её глаза, каре-серые с золотыми искорками, встретились с глазами Эхо. – Эхо, это действительно ты?

Эхо изумлённо уставилась на неё, пытаясь разглядеть все детали сразу. Глаза Лил, серо-золотистые, были отражением глаз самой Эхо. Её кожу усеивали веснушки, даже темнее, чем у Эхо, а её волосы ниспадали до пояса дикой чёрной гривой. «Невозможные волосы, – подумала Эхо, – как у меня».

– М-мама? – Казалось, каждая клеточка в теле Эхо была напряжена. – Ты – Индиго Лил? Но у женщины на фотограмме были белые волосы…

Долгое мгновение Лил просто смотрела на неё, и Эхо запнулась. Её захлестнула волна страха. Её мать на самом деле небесный пират? И не просто какой-нибудь небесный пират, а ужасная Индиго Лил. Жестокий вор! Убийца!

– Дай мне посмотреть на тебя. – Лил взяла лицо Эхо в ладони и заглянула ей в глаза, не обращая внимания на остальных небесных пиратов, которые переглядывались в замешательстве. – Моя Эхо. Это действительно ты? Но как?

Эхо даже не могла пошевелиться, когда Лил, словно заворожённая, коснулась её волос, её лица. Она вдохнула запах корицы и пороха. Это всё было на самом деле?

– Конечно, это ты. Будто я могу в этом сомневаться. Мне не нужны доказательства. – Лил обвила Эхо руками, и её голос заглушили волосы девочки. – Я бы узнала тебя где угодно, Эхо. Моя дорогая Эхо. – Она отстранилась и снова посмотрела в глаза девочки. – Как сильно ты выросла.

– Я пришла, чтобы найти тебя. – Эхо протёрла глаза рукавом.

Мысли в её голове кружилась так быстро, что девочка не могла всего осознать. Неужели это место было ей предназначено? Среди воров и убийц?

– Настоящая авантюристка! – Лил впервые улыбнулась, и её глаза наполнились слезами. Затем она покачала головой, и её голос дрогнул, когда она произнесла: – Мне сказали, что ты умерла. Мне сказали… – Она глубоко вдохнула, и гнев внезапно вспыхнул в её глазах. – Этот мерзавец Альфонс сказал мне, что ты мертва. Я должна была догадаться, что он лжёт.

Эхо сглотнула. Значит, Лил её не забыла. Она просто не знала, что она жива.

– Мне тоже лгали, – сказала Эхо. – Всё, что у меня осталось от тебя – эта шпилька для волос.

Лил повертела её в руках. – Я обычно прятала её в твоей корзинке, чтобы король Альфонс не забрал. Ему не нравилось, что у меня есть что-то необычное. – Она передала шпильку обратно девочке. – Она твоя, Эхо. – Лил снова заключила дочь в объятия, и в объятиях пиратки, несмотря на страхи, несмотря на шок, беспокойство и замешательство, Эхо почему-то ощутила себя как дома.

Эхо и Лил наконец отстранились друг от друга, и Лил отступила назад, вытирая глаза рукавом. Она повернулась к остальным пиратам, которые нервно ковыряли ботинками палубу и смотрели себе под ноги.

– Ладно, ребята, я думаю, вы задолжали Эхо извинения.

Переборка, огромный пират с толстой шеей, выступил вперёд.

– Есть, кэп. Прости за недоразумение, – сказал он, залившись краской до самой лысины. – Я – Переборка, первый помощник и старший штурман. Приятно познакомиться. – Он протянул огромную руку с пальцами размером с сардельки. Эхо схватила один и пожала.

– А это Бети, – сказала Лил, когда вперёд выступила женщина в юбках со склянками. – Она корабельный врач.

– Насчёт твоих органов я просто шутила. – Бети ухмыльнулась, обнажив неровные передние зубы. Она достала маленькую закупоренную бутылочку из одного из многочисленных карманов, вшитых в её юбки, и помахала её перед Эхо. – У меня есть тоники от всех недугов. Если почувствуешь недомогание, просто приходи и найди меня. – Она подмигнула Горацию. – А вот у тебя, юноша, тут на руке синяк. – Бети осмотрела царапину у него на локте. – Уверен, что тебе не нужно… – Она сунула руку в другой карман и снова достала маленькую пилу.

– Нет, спасибо! – Лицо Горация посерело, и он в ужасе отступил назад.

Лил отмахнулась от Бети, а остальная команда захихикала.

– Убери её, Бети. Парень в порядке.

– Есть, капитан. – Женщина вернулась на место, шурша юбками.

Переборка наклонился и зашептал в ухо Эхо.

– Она умирает от желания отрезать кому-нибудь конечность. Никогда раньше такого не делала, видишь ли.

Лил продолжила:

– На чём мы остановились? Это Флора, корабельный мальчик. Вернее, девочка, конечно.

Тонконогая девчонка, которая нашла их на пляже, вытащила руку из кармана бриджей, чтобы застенчиво помахать Эхо и Горацию.

– Ты уже познакомился с Рогаткой. – Лил указала на седовласого пирата. – Он присматривает за вороньим гнездом и следит за исправностью такелажа. А это поварята, Картошка и Сковородка.

Двое одинаковых на вид мужчин в грязных белых комбинезонах высунули головы из люка и ухмыльнулись Эхо.

– Привет, – поприветствовала их девочка. – Я Эхо, а это моя ящерица, Гилберт, и мой друг, эм… – Она бросила нервный взгляд на Лил. Если Лил ненавидела короля Альфонса, то не хотела бы видеть его сына на корабле. Эхо быстро перебрала в уме варианты. – Боб.

– Рада приветствовать вас на борту, Гилберт и Боб, – сказала Лил. – Каждый друг Эхо – и наш друг тоже. – Она хлопнула в ладоши. – Так, ребята, нужно подготовить пир, – сказала она. – Пир, достойный нового члена Чёрных Небесных Волков. – Она посмотрела на Эхо, затем вспомнила о Горации. – И новых друзей.

– Картошка, Сковородка, бегите на камбуз. Флора, ты тоже можешь помочь. Рогатка, Переборка и Бети, спускайтесь на пляж и посмотрите, что можно добыть в каменистых озёрах. Мне показалось, я видела среди водорослей сочных ежей.

Вся команда зашагала прочь, и Лил повернулась к Горацию.

– Ты можешь помочь Картошке и Сковородке, – сказала она. – Им пригодится лишняя пара рук, чтобы освежевать морских ежей.

Гораций в панике взглянул на Эхо, но та пожала плечами.

– Если тебе понадобится Эхо или я, мы будем в каюте капитана. – Лил похлопала девочку по плечу. – Нам нужно многое наверстать, – тихо добавила она.

Когда пираты с Горацием отправились готовить пир, Эхо последовала за Лил в каюту капитана – тёмную, обшитую деревянными панелями комнату, освещённую мерцающими газовыми лампами, с широким дубовым столом, заваленным небесными картами и картами сокровищ. У Эхо кружилась голова от такого поворота событий. Эта версия её матери так отличалась от той, которую она воображала. Что, если Лил думала так же? Что, если Эхо была недостаточно жёсткой, чтобы брататься с небесными пиратами? Что, если она стала большим разочарованием для Лил? Эхо попыталась отогнать тревоги, но те всё ещё кружились в голове, когда она застенчиво села за капитанский стол.

– Полагаю, мне следует кое-что объяснить, – сказала Лил, усаживаясь напротив. – Я не знаю, как много ты знаешь.

Эхо прочистила горло.

– Я ничего не знаю. Мне сказали, что ты бросила меня, когда я родилась. Меня нашли на ступеньках замка в корзинке с миндалём.

– Бросила? – Глаза Лил сузились, и она стукнула кулаком по столу. Эхо испуганно вздрогнула.

– Кто тебе это сказал? – прорычала Лил. – Держу пари, этот подлец Альфонс. – Эхо виновато взглянула вверх на палубу, но Гораций был погружён в разговор с Флорой. Глаза Лил были всё ещё прикованы к Эхо.

– Я… Я думаю, это был он, – сказала Эхо. – То есть на самом деле я нечасто его видела. Это Марта присматривала за мной.

Лил с отвращением покачала головой:

– Он всегда меня ненавидел, с того момента как твой отец привёз меня в Локфорт. Видишь ли, Альфонс терпеть не может посторонних. Предпочитает делать вид, что их не существует.

– Мой отец привёз тебя в Локфорт?

– Ты очень на него похожа. – Лил грустно улыбнулась. – Хотя я всё ещё думаю, что ты больше Квикторн, чем Локфорт.

– Квикторн?

– Это наша фамилия.

Наша фамилия. Эхо прокрутила её в уме. Она всегда была Эхо, или леди Эхо, или Эхо Локфорт. Но Эхо Квикторн! Это имя ей подходило.

Лил продолжила:

– Я встретила твоего отца Эдмонда в Порт Турбийоне. Он разработал первый дирижабль Локфорта и отправился исследовать внешний мир. Локфорт был странным, скрытным местом со времён Великой войны, когда там возвели стену. Они не приветствовали чужаков, и все здесь знали, что нужно держаться подальше от того города. Но когда старый король, твой дедушка, умер, и Альфонс стал королём, его брат Эдмонд убедил его изменить положение вещей и отпустить его в Порт Турбийон, чтобы завязать связи с членами той королевской семьи. Он мечтал открыть ворота Локфорта и сделать его свободным городом.

– Подожди, мой отец был принцем? – Глаза Эхо расширились.

– Ты хочешь сказать, что и этого ты не знала?

– Но… – мысли Эхо путались. – Но… это делает короля Альфонса…

– Твоим дядей, – сказала Лил. – Что ещё печальнее.

Эхо всегда думала, что король взял её к себе из милосердия, а он всё это время был её семьёй! Почему он это сделал? Разлучил её с матерью. Солгал! У Эхо кружилась голова от мыслей. И если король Альфонс был её дядей, то Гораций становился её двоюродным братом. Она так многого не знала!

Эхо снова повернулась к Лил, её голова ещё кружилась.

– Так что случилось? Как ты познакомилась с моим отцом?

Лил покраснела и посмотрела вдаль.

– Ну, он… он отвлёкся посреди своей экспедиции. Эдмонд так и не встретился с королевой Порт Турбийона. Вместо этого он наткнулся на меня. Видишь ли, Чёрные Небесные Волки были в бегах после того, как ограбили королевский дирижабль, и когда Эдмонд услышал, что мы натворили, он помог нам спрятаться. Конечно, тогда капитаном была Индиго Ви. Я только драила палубу и мыла кастрюли.

Эхо сглотнула, и пузырь её счастья тут же лопнул. Её мать действительно была небесной пираткой. Убийцей и воровкой! А отец Эхо ей помог. Надежда девочки на то, что произошла какая-то ошибка и есть другое объяснение тому, как украденные шпильки оказались у её матери, испарилась. На неё навалилась тяжесть.

– Значит… это правда. Ты действительно украла драгоценности Короны.

Должно быть, на её лице отразилось разочарование, потому что Лил внезапно нахмурилась.

– У нас были веские причины, – сказала она.

– Бывают ли веские причины для воровства?

– И их много, к сожалению, – сказала Лил. – Принцесса Серафина хотела установить новый фонтан из чистого золота в королевских садах, и королева Вальберта распорядилась закрыть городской сиротский приют, чтобы его финансировать. Это был не первый раз, когда они проделывали подобный трюк. При их правлении страдали все в Порт Турбийоне. Дети голодали! Ну, Чёрные Небесные Волки такого не терпят. Мы похитили у принцессы Серафины драгоценности, переплавили их и пустили вырученные средства на строительство совершенно нового приюта на проспекте Харрис. Ви подарила мне это за мою храбрость, – сказала она, кладя руку на шпильку для волос.

– Подожди, так вы не оставили сокровища себе?

– Воруй во благо – вот наш девиз, – сказала Лил, закатывая рукав, чтобы показать татуировку с той же надписью на предплечье.

Эхо нахмурилась.

– Но тогда почему вас все боятся? Если вы такие благородные?

– Мы должны сохранять репутацию, – сказала Лил. Её лицо стало серьёзным. – Есть много других банд небесных пиратов, которые не похожи на нас. Если бы они знали правду, то выследили бы нас и разграбили наши сокровища. – Она откинулась назад. – Флора великолепно распространяет кровавые слухи!

– Так ты на самом деле не отрубаешь своим врагам пальцы на руках и ногах?

– И не скармливаю их облачным угрям. – Лил рассмеялась. – Этот слух хорошо прижился! Нет, и мы не сжигаем кости, чтобы запустить двигатели корабля. Переборка упал бы в обморок, если бы ему когда-нибудь пришлось отрезать хотя бы палец на ноге. Он очень деликатный.

Разум Эхо не переставал лихорадочно работать. Всё было не так, как она ожидала. Хотя для неё было облегчением узнать, что её мать не была кровожадной преступницей, воровство во благо всё равно оставалось воровством.

– В любом случае, – сказала Лил, – после этого мы с твоим отцом поженились, и это был отличный пиратский поступок! Я покинула Чёрных Небесных Волков, чтобы путешествовать по миру вдвоём, но согласилась сначала вернуться и навестить Локфорт вместе с ним. Эдмонд был верен своему брату, а я была влюблена в него. Конечно, к тому времени я уже ждала тебя.

Эхо покачала головой. Неудивительно, что у неё всегда было такое жгучее желание быть свободной. И неудивительно, что она чувствовала себя здесь как дома. Путешествия были у неё в крови! Но и царственность тоже. Было о чём поразмыслить.

– Никто не говорил мне, что мой отец был путешественником.

– Альфонсу никогда не нравилась эта идея, – сказала Лил. – Он хотел, чтобы Эдмонд путешествовал тайно, пока они не будут уверены, что хотят установить связь с внешним миром.

– И что же пошло не так? Почему они не установили связь?

Лил опустила глаза и откашлялась.

– К тому времени как мы вернулись в Локфорт, твой отец… он был болен. Он подхватил морозную лихорадку в Порт Турбийоне и просто не смог с ней справиться. – Лил посмотрела вдаль и глубоко вдохнула, прежде чем продолжить. – Альфонс, конечно, винил меня.

– Но это не твоя вина!

– Несмотря на все его недостатки, Альфонс действительно любил твоего отца, и, когда Эдмонд умер, Альфонс просто не мог трезво смотреть на вещи, – сказала Лил. – Он поклялся, что никто больше не войдёт в Локфорт и не покинет его. Он придумал это глупое пророчество, чтобы объяснить, почему ворота никогда не откроются.

– Он это выдумал?

Лил кивнула.

– И люди купились. Никто не хотел уходить. Альфонс распространил слухи о болезни за пределами городских стен. – Она вздохнула. – И он был в ужасе от одной мысли о том, что я расскажу всем о реальном мире снаружи. Поэтому он держал меня в плену.

– И тогда ты сбежала? – спросила Эхо.

– Не совсем. Он спустил меня по трубе, и я нашла дорогу обратно к Порт Турбийону и Чёрным Небесным Волкам. Но ты должна понять, Эхо. – Лил взяла обе руки Эхо в свои. – Я думала, ты умерла. Тебя забрали у меня вскоре после твоего рождения. Альфонс сказал, что меня поместят в карантин, но в итоге я оказалась в подземельях. – Её голос дрогнул. – Потом он сказал мне, что ты тоже умерла от морозной лихорадки!

Эхо кивнула, комок печали в горле не давал ей говорить. Король столько ей лгал. О её матери. Её отце. Обо всём! Девочка сжала кулаки. Альфонс заставил её чувствовать себя чужачкой, хотя был частью её собственной семьи.

– Я тебе верю, – наконец прошептала она.

Лил посмотрела вдаль.

– Когда-то, давным-давно, я поклялась вернуться в Локфорт и закончить то, что начал твой отец.

– Открыть ворота?

– Да, – сказала Лил. – Распахнуть их настежь и показать жителям Локфорта, что скрывал от них Альфонс. – Она печально покачала головой. – У меня были грандиозные планы, Эхо. Я собиралась освободить людей. Показать им свободу. Я думала, Альфонс образумится, когда оправится от смерти Эдмона. Но этого не произошло; он становился только безумнее и безумнее. Когда я попыталась вернуться, меня встретили пушечным огнём и яростью. Но если бы я знала, что ты жива… – Её голос дрогнул, и она сглотнула. – Я думала, что в Локфорте у меня ничего не осталось. После всего что произошло, я была только рада уйти. Я не хотела видеть это место снова. Чёрные Небесные Волки были единственной семьёй, которая у меня осталась.

Она долго смотрела на море, прищурившись, затем снова посмотрела на Эхо и улыбнулась.

– Вот и вся история. Теперь расскажи мне о себе, Эхо. Я хочу знать всё.

И Эхо рассказала Лил всё: о замке, о том, как нашла дирижабль профессора, шпильку и Порт Турбийон, об Абене и Гильдии путешественников, о побеге на Фиолетовые острова и спасении Горация (или, вернее, Боба) из ловушки Голиафа.

– А потом мы увидели твой корабль, – наконец закончила она.

– И вот ты здесь, – сказала Лил, глядя на Эхо пронзительными серыми глазами, словно пытаясь охватить её взглядом всю сразу. – И где же этот твой одолженный дирижабль?

Эхо сглотнула, чувство вины внезапно заворочалось у неё в животе.

– На другой стороне острова. Я должна вернуть его профессору. И должна извиниться перед ним.

– Почему бы нам не пойти и не забрать его? – сказала Лил. – Ты можешь пригласить его на твою вечеринку.

– Вечеринку?

Лил ухмыльнулась.

– Ты дома, Эхо. Я думаю, пришло время это отпраздновать, не так ли?

Небесные пираты подготовили грандиозный пир, но настоящие торжества начались только после того, как Эхо насытилась солёной рыбой и морскими ежами. Был поздний вечер, и солнце почти опустилось за горизонт, отбрасывая на воду оранжево-розовое сияние.

Забрав довольно озадаченного профессора Даггервинга из лаборатории доктора Битлстоун, Лил направила «Алую Маргарет» обратно к пляжу Пурпурного острова, где Эхо посадила «Колибри», привязав его в паре метров над заливом. Теперь девочка сидела между Горацием и Бети за огромным импровизированным столом, который был установлен на главной палубе воздушного корабля. Гилберт сидел на краю тарелки, откусывая кусочки от кальмара, обжаренного на гриле. Профессор Даггервинг сидел напротив, с энтузиазмом рассказывая о маринованных огурцах Картошке и Сковородке.

Команда погрузилась в тишину, когда Индиго Лил с двумя полосками глины цвета индиго на каждой щеке взобралась на нос корабля, держа в руке большую кружку грога. Она встала тёмным силуэтом на фоне вечернего неба, пока корабль мягко покачивался на тёплом островном бризе, и откашлялась.

– Слушайте сюда, вы все. Сегодня важный вечер! – Она взмахнула кружкой, и пена выплеснулась на палубу. – Нечасто мы посвящаем нового члена в команду Чёрных Небесных Волков, и никогда ещё мы не приветствовали такую важную особу, как Эхо, мою дочь, которую я считала потерянной. Поднимайся сюда. – Она гордо улыбнулась Эхо сверху вниз.

Эхо выбралась со своего места и взобралась на нос, где встала рядом с матерью, её грудь была полна радости. Экипаж «Алой Маргарет» поднял кружки со своих мест за столом, и Эхо не смогла удержаться от ответной улыбки. Она поймала взгляд Горация и покраснела от гордости. «Дочь, которую я считала потерянной».

Лил поставила кружку, достала из кармана старую помятую жестянку, окунула два пальца в голубовато-фиолетовую мазь и провела ими по щекам Эхо.

– Добро пожаловать домой, – сказала она дрожащим голосом.

Сердце Эхо подпрыгнуло от счастья. Она стала Чёрным Небесным Волком! Команда застучала ложками по столу.

– А теперь давайте уберём со стола и покажем Эхо, как празднуют небесные пираты! – Лил отхлебнула грог и вытерла рот рукавом. – И не забудьте убрать сабли под палубу – мы не хотим, чтобы сегодня кто-нибудь пострадал!

Команда небесных пиратов разразилась радостными криками, чокнулась кружками и осушила их, а затем отодвинула стулья и убрала стол в сторону. Палуба на носу корабля вдруг закипела жизнью: все бегали туда-сюда, зажигая газовые фонари, перекатывая бочки и расчищая пол. Затем из каждого уголка корабля высыпали пираты со скрипками, аккордеонами, свистульками и контрабасом; один даже выкатил маленькую паровую пианолу с множеством медных рожков, змеящихся вверх от клавиш.

Как только палуба была расчищена и музыканты расставили инструменты, басист громко завопил и заиграл музыку – дикий, хриплый грохот, который снова заставил Эхо улыбнуться. Затем на палубу вышли Чёрные Небесные Волки, и вскоре весь корабль затрясся от топота ног в сапогах, скрипа контрабаса и дикой, летящей мелодии скрипок и волынок.

Эхо сидела на носу, впитывая атмосферу, ещё не готовая окунуться в море танцоров. Она ещё не могла до конца поверить в то, что произошло. Она стала небесным пиратом. Настоящим небесным пиратом. И у неё была мать, мать, которая хотела её, и которая…

– Давай, Эхо! – крикнула Лил, пролетая мимо, схватила Эхо за руку и утащила её на палубу. – Это твоя вечеринка!

– Но я не знаю, как…

Но Лил уже пролетела мимо, и Эхо оказалась втянутой в поток танцующих тел. Огромная рука схватила её, оторвала от пола и пронесла по палубе. Эхо подняла глаза и увидела, как Переборка ухмыляется ей сверху вниз.

– Добро пожаловать в банду! – прокричал он, перекрикивая музыку. – Теперь ты одна из нас!

Эхо заулыбалась. Она действительно стала одной из них. Она схватила Переборку за руку и позволила ему закружить её по кораблю, притопывая ногами в такт, как остальные.

– Ты всё поняла! – крикнул Переборка. – Просто следуй за ритмом! У пиратских танцев нет правил!

Музыка становилась всё стремительнее, и Эхо танцевала всё быстрее, весь мир проносился мимо, как в тумане, голова кружилась, а щёки болели от улыбки.

К этому времени на палубе собралась вся команда. Поварята покинули свои посты на камбузе и скакали взад-вперёд в своих забрызганных жиром белых костюмах. Эхо заметила Бети, пронёсшуюся мимо с ошеломлённым профессором Даггервингом на буксире. Гораций тщетно пытался угнаться за Флорой, которая, несмотря на деревянную ногу, была намного проворнее него. Гилберт уселся на штурвал корабля, раскачивая чешуйчатое тело из стороны в сторону в такт музыке. Даже Рогатка оставил вахту в вороньем гнезде, чтобы присоединиться к празднику. Пираты танцевали, казалось, часами, останавливаясь только для того, чтобы сделать глоток грога или на несколько мгновений рухнуть на бочку, измученными и обливающимися потом, прежде чем начать всё сначала. Музыканты, казалось, совсем не уставали, и Эхо тоже. «Я одна из них, – подумала она. – Я – небесная пиратка, и я дома».

Переборка отправил её кружиться через палубу, чтобы сменить партнёра, и она чуть не столкнулась с Горацием, который вырвался из рук Флоры и прятался за фок-мачтой. Эхо схватила принца за руку раньше, чем он успел возразить, и закружила его, пока у обоих голова не пошла кругом. Чем хуже они танцевали, тем больше смеялись. Наконец Эхо сдалась, и они кулём повалились под штурвал дирижабля.

– Кажется, я переборщил, – выдохнул Гораций, схватившись за бок. Эхо кивнула, пытаясь восстановить дыхание. Гилберт спустился со штурвала и плюхнулся ей на плечо с усталым писком. – Не думаю, что я когда-нибудь столько танцевал, – добавил Гораций.

– Я тоже. Не помню, чтобы раньше танцевала так много. – Она на мгновение посмотрела на принца. Пришло ли время сказать ему? – Знаешь, моя мама рассказала мне кое-что об отце…

– Смотри. – Гораций указал через палубу, и улыбка исчезла с его лица.

Музыка смолкла. Мгновение никто этого не замечал, и танец продолжался, но тут раздался скрип ботинок по доскам, и пираты замерли на местах.

Эхо увидела, как Переборка побледнел под щетиной. Улыбка Индиго Лил застыла на лице.

Пираты смотрели через палубу на фиолетовый туман, окутавший корабль. Эхо повернулась проверить, на что те смотрят.

В шуме танцев и вечерней темноте никто не заметил, как рядом сквозь туман бесшумно проскользнул другой воздушный корабль. В толпе послышались ропот и крики, когда пираты потянулись за оружием и поняли, что их ножны пусты. Они бросились к лестнице, ведущей на квартердек, чтобы забрать абордажные сабли, но было слишком поздно.

Из тени вышла группа солдат в форме, размахивающих мечами.

Один за другим солдаты проворно запрыгнули на палубу «Алой Маргарет».

Эхо упала за ближайшую бочку, увлекая за собой Горация и Гилберта. Она уставилась на высокого мужчину с крысиным лицом и тонкими сальными усами, который шагнул вперёд и обнажил меч. Глаза Эхо распахнулись ещё шире, когда она узнала Кроули, одного из старших стражников короля Альфонса.

– Поднимите руки так, чтобы мы могли их видеть, – сказал он. – Мы берём этот корабль под контроль именем короля Альфонса Локфортского.

– Но как? – прошептал Гораций. – В Локфорте даже нет воздушных кораблей…

Эхо покачала головой.

– Мой отец построил один, – прошептала она в ответ. – Лил мне рассказала. Должно быть, король сохранил его.

– Твой отец? Что ты…

– Тихо. – Эхо ещё сильнее съёжилась за бочкой.

– Где он? – продолжал Кроули. Когда он вышел в свет газовых фонарей, Индиго Лил шагнула вперёд, но другой стражник остановил её, приставив острие меча к её груди. Лил осторожно сдвинула лезвие в сторону пальцем в перчатке.

– Я – капитан «Алой Маргарет», – сказала она. – Кого именно вы ищете?

– Принца Горация Локфортского.

– О нет, – пробормотал Гораций.

– На этом корабле нет никакого принца, – ответила Лил.

– Его похитили несколько недель назад и привезли сюда. Мы проследили за ним до Дома бабочек в Порт Турбийоне, и тамошний клерк сообщил нам, что он направлялся на Фиолетовые острова.

Гораций схватил Эхо за руку. Та сжала его ладонь в ответ.

– Не волнуйся, – прошептала она. – Никто из них не знает, кто ты на самом деле. И я тебя не выдам.

– А что, если они меня найдут?

– Не найдут! – Она нервно взглянула на Горация. Принц мог оказаться в немилости, если их заберут обратно в Локфорт, но это были мелочи по сравнению с теми неприятностями, в которые попадёт она.

Гораций тихонько всхлипнул и зажал рот рукой.

Эхо наблюдала, как Кроули вложил меч в ножны и обратился к своим людям.

– Галлион, Ротшильд, вы остаётесь здесь и сдерживаете этих… этих людей. Мортлейк, спустишься со мной на нижнюю палубу, чтобы обыскать корабль.

Он шагнул к лестнице и исчез внизу со вторым солдатом. Стражник, которого он назвал Галлионом, приставил меч к горлу сопротивляющейся Лил.

– Отпусти меня! – закричала Флора, когда Ротшильд схватил её. Но это было бесполезно. Её и остальных быстро привязали к мачтам спиной к спине.

– Что нам делать? – прошептал Гораций. – Отец будет в ярости!

– Я что-нибудь придумаю, – сказала Эхо, лихорадочно пытаясь найти выход. Они ни за что не смогут одолеть солдат или захватить их корабль только вдвоём. Эхо повернулась и посмотрела за борт. До пляжа, где был привязан «Колибри», было слишком далеко. Эхо посмотрела на корму «Алой Маргарет», где длинная верёвочная лестница змеёй уходила вниз, в туман.

Смогут ли они добраться туда? Эхо подавила страх, который заворочался в её животе. Они должны были справиться. Но сначала нужно было спасти остальных.

– Тсс. – Она толкнула Горация локтем и надёжно устроила Гилберта на своей шее. – Я собираюсь прокрасться туда и освободить Лил.

– Как? У них мечи, если ты не заметила.

Эхо сглотнула, от страха у неё по спине побежали мурашки.

– Ну, по крайней мере, тебя они не порежут на кусочки.

– Я не хочу, чтобы кого-то резали! – Гораций обхватил голову руками. – Мне так жаль, Эхо. Мне не следовало идти с тобой. Теперь у профессора будут настоящие неприятности. И у небесных пиратов тоже.

– Не глупи, ты мой друг.

Принц удивлённо поднял взгляд.

– Правда?

– Правда. И друзья остаются вместе, несмотря ни на что. Будь здесь и молчи, пока я не вернусь за тобой. Хорошо?

Гораций сглотнул и кивнул, его лицо было белым, как у призрака.

– И жди моего сигнала. – Эхо поползла за бочками, пока не оказалась к Лил и остальным настолько близко, насколько осмелилась. Галлион стоял спиной к ней, переминаясь с ноги на ногу на носках сапог. Даже в тусклом свете Эхо могла разглядеть, что его меч был отвратительно острым. Она выбросила мысли о клинках из головы и посмотрела на Лил, привязанную к мачте спиной к спине с Флорой. Эхо стиснула зубы. Она могла это сделать.

Раздался хлопок, и палуба содрогнулась. Эхо вскинула голову и увидела, что с «Алой Маргарет» столкнулся ещё один дирижабль, поменьше. На палубу спрыгнул мужчина. Когда тот вышел в свет газовых фонарей с обнажённым мечом, Эхо узнала сальные чёрные волосы мужчины, который был в лавке ювелира.

– Я ищу эту девочку! – закричал он, держа в руках потрёпанный плакат «разыскивается» с описанием Эхо – У неё краденые драгоценности.

Эхо сжала губы, чтобы не закричать.

Галлион со звоном обнажил свой меч и шагнул к мужчине.

– Мы отвечаем за этот корабль, и все драгоценности здесь принадлежат нам. Кто ты?

– Я служу королеве Порт Турбийона Вальберте, – прорычал мужчина. – Я преследовал эту девочку несколько дней. Драгоценности мои.

– Это не королевский корабль, – сказал Галлион, прищурившись сквозь туман. Пока двое мужчин спорили, Эхо взглянула на маму.

Возможно, это был тот шанс, в котором она нуждалась. Нельзя было терять времени. Она поспешила к Лил и Флоре.

Лил удивлённо моргнула.

– Эхо! – прошипела она. – Что ты делаешь?

– Спасаю тебя, – ответила Эхо. Она присела на корточки и стала распутывать кольца грубой верёвки, пытаясь зацепить пальцами тугие узлы. Из-за бочек, за которыми она раньше пряталась, донеслось громкое чихание. Эхо вскинула голову и, к своему ужасу, увидела, что черноволосый мужчина вытащил Горация из укрытия.

– Ты знаешь, где она, – прорычал он, тыча объявлением о розыске в лицо Горация. – Я видел тебя с ней возле библиотеки Порт Турбийона.

– Клянусь королевской печатью, это принц Гораций! – Галлион приставил меч к горлу черноволосого мужчины. – Немедленно отпусти его.

Эхо сглотнула. О нет, это совсем не входило в её планы.

– Принц Гораций, – повторила Лил, широко распахнув глаза. Она повернулась к Эхо: – Ты сказала мне, что его зовут Боб. – Она высвободила одну руку из ослабшей верёвки и схватила Эхо за запястье. – Ты знала? Ты ведь это знала, не так ли…

– Эй! – Ротшильд подбежал к Эхо, схватил её за руку и оттащил от Лил. – Галлион, ты следишь за пленниками? Одна из них собиралась сбежать!

– Это она! – прорычал черноволосый мужчина, отпуская Горация и протискиваясь мимо изумлённого Галлиона, чтобы схватить Эхо за другую руку. – Где драгоценности?

– Отвали от меня! – крикнула Эхо, но черноволосый мужчина грубо сунул руку ей в карман и выхватил шпильку.

– Это моё! – закричала девочка, царапая его ногтями. Он не мог забрать шпильку сейчас, не после того, как она зашла так далеко.

– Где остальные драгоценности? – прорычал он.

Из люка появился Кроули, за ним последовал Мортлейк.

– Внизу всё чисто…Что здесь происходит?

– Я нашёл его, сэр, – сказал Галлион с выражением изумления на лице.

– Ты нашёл… О! – Кроули уставился на Горация. Затем внезапно опомнился и низко поклонился, прежде чем подбежать к мальчику. – Вы ранены, мой принц?

– Нет, – сказал Гораций, покраснев. – Я в порядке. Пожалуйста, освободите их. Тот человек хочет навредить Эхо.

Ротшильд оттащил Эхо от черноволосого мужчины, присмотрелся к ней внимательнее, и его глаза расширились.

– Клянусь печатью, это леди Эхо! Со стрижкой под ёжика! – Он неверяще покачал головой.

– У него моя шпилька! – прокричала Эхо. Тот мужчина собирался выйти сухим из воды, и никто ничего не собирался делать! Она вывернулась из хватки Ротшильда. – Остановите его!

Черноволосый мужчина перевёл взгляд с неё на троих мужчин с мечами в руках, проскользнул мимо Ротшильда и побежал к своему воздушному кораблю.

– Остановись! – крикнула Эхо, но это было бесполезно. С гудением двигателей корабль набрал скорость и исчез в тумане.

– Вы ранены, мой принц? – спросил Кроули, поворачиваясь обратно к Горацию. – Что эти негодяи с вами сделали?

– Они не негодяи, – сказал Гораций. – Они мои друзья.

– Ему промыли мозги. – Кроули печально покачал головой и обратился к Галлиону. – Свяжите всех, включая её, – сказал он, указывая на Эхо.

Когда Галлион шагнул к ней, Эхо вскочила и побежала прочь. Она не могла позволить снова отвезти себя в Локфорт, просто не могла. Кто знал, как король Альфонс накажет её на этот раз? И девочка не собиралась снова разлучаться с мамой. Эхо, пошатываясь, бросилась вперёд, спотыкаясь о мотки верёвки и брошенные скрипки, проскользнула мимо корабельного штурвала и направилась к носу корабля, где, как она знала, была привязана лестница. Но Галлион был слишком быстр. Девочка услышала топот сапог позади, чьи-то руки грубо схватили её, и Эхо тяжело упала на доски.

– Отстань от меня! – завопила девочка, царапаясь, как дикая кошка. Гилберт зашипел и покраснел от злости, кусая руки Галлиона. Но всё было бесполезно. Галлион сбросил Гилберта на палубу и перекинул Эхо через плечо, словно какую-то куклу.

– Гилберт, беги! – Эхо заколотила Галлиона кулаками по спине. В ответ солдат повалил её на землю и приставил меч к горлу. Гилберт на мгновение помедлил, прежде чем юркнуть в тень.

– Советую тебе перестать вырываться, – сказал солдат. – И держи эту… эту штуку подальше от меня, или я выброшу её за борт. – Он повернулся к Ротшильду: – Я отведу её вниз.

Ротшильд кивнул.

– Мы сопроводим юного принца на «Звезду Локфорта». Сюда, ваше высочество. Для вас уже приготовлена самая комфортабельная каюта.

Он направился туда, где на «Алую Маргарет» спускался трап другого дирижабля, затем обернулся, когда понял, что Гораций не следует за ним. – Ваше высочество?

– Я не пойду, – сказал Гораций.

– Вы не пойдёте?

– Я хочу остаться здесь с моими друзьями. Вы можете передать отцу, что я это сказал.

– Но, ваше высочество, с величайшим уважением…

– Я не пойду. – Гораций со стуком сел на палубу. – Вы можете отпустить нас всех или… или связать меня вместе с остальными.

Ротшильд поднял брови.

– Я не могу сделать ни того, ни другого, ваше высочество. У меня приказ от короля…

– Я приказываю тебе связать меня вместе с ними. – Нижняя губа Горация задрожала. – Или я скажу отцу, что ты меня ослушался.

Эхо уставилась на Горация с открытым ртом, слишком разбитая, чтобы сопротивляться, когда Галлион закончил связывать ей руки за спиной. Как такое могло случиться? Всё, о чём она мечтала, испарилось у неё на глазах.

Галлион пожал плечами и шагнул вперёд с другой верёвкой.

– Мне это сделать?

– Нет! – Ротшильд выбил верёвку у него из рук. – Это наследный принц Локфорта. Очевидно, он глубоко травмирован и не понимает, что говорит.

– Я прекрасно понимаю, что говорю, – сказал Гораций, теперь его голос звучал твёрже. – Отпустите нас или свяжите, но только всех вместе. Мы вместе.

Кроули вздохнул и вскинул руки.

– Как пожелаете, – отрезал он. – Ротшильд, отведи принца Горация и леди Эхо в ту маленькую каюту по правому борту и запри дверь. Там они не смогут вытворять глупости. – Он свирепо посмотрел на Эхо. – И, возможно, образумятся к тому времени, как мы вернёмся в Локфорт.

– Как думаешь, с Гилбертом всё в порядке? – спросила Эхо, обхватив голову руками. Её и Горация довольно грубо втолкнули в тесную каюту «Алой Маргарет», которую стражники вели по небу на северо-запад вместе с «Колибри» и «Звездой Локфорта». Мысль о маленькой ящерке, одинокой, испуганной и потерянной, была невыносима для Эхо.

– С ним всё будет в порядке, – сказал Гораций, садясь рядом с ней на койке на покрывало с рисунком Весёлого Роджера. – Он умный. Он найдёт дорогу к тебе. – Принц легонько толкнул её в плечо. – Помнишь, однажды он упал в ров, когда мы искали грязевых монстров, и мы думали, что он пропал навсегда? Он тогда добрался до твоей спальни.

Эхо грустно улыбнулась, вспомнив потрёпанного и заросшего мхом Гилберта, появившегося в её окне.

– А пока, – сказал Гораций, – что мы будем делать?

– Я должна что-нибудь придумать, – ответила Эхо. – Но я не знаю, что.

– Если бы только я не погнался за этой бабочкой, – сказал Гораций. – Мне стоило остаться на пляже и подождать тебя, тогда мы не попали бы в эту ужасную переделку.

– Но тогда бы ты не нашёл ловушку Голиафа, – сказала Эхо.

Гораций кивнул.

– И ты бы не нашла свою маму.

– Бьюсь об заклад, она жалеет, что я её нашла, – со вздохом сказала Эхо. Она не могла не думать о выражении лица Лил, когда та поняла, что Эхо привела на её корабль стражу короля Альфонса. Выражение шока и разочарования на лице Лил преследовало Эхо до сих пор, и она краснела от стыда. Она была просто обязана всё исправить и сделать всё, что в её силах, чтобы вытащить их из этой передряги.

– Мы должны что-то попробовать. Может, открыть одно из окон? – Эхо встала и подёргала иллюминатор, но тот был заперт. Девочка в отчаянии ударила по окну, уронив дохлого паука со шторы на колени Горацию.

Принц испуганно взвизгнул и сбросил высохшее существо на пол. Затем его лицо сморщилось, и он едва подавил рыдания.

– Ох, это безнадёжно! Нам не сбежать. Мы в ловушке, нас отвезут обратно в Локфорт, и мой отец будет в ярости, и, вероятно, всех нас отправят в подземелья на веки вечные.

Эхо вздохнула и села обратно на койку рядом с Горацием. Хотя ей сильно не хотелось этого признавать, принц был прав. Даже если они выберутся из каюты, куда они смогут пойти? Никуда, пока они в воздухе. А что насчёт остальных членов экипажа? Профессора? Её мамы? Нет, ей придётся подождать более удачного момента. Эхо подтянула колени к груди и крепко обняла их, не в силах встретиться взглядом с Горацием.

– Знаешь, Лил сказала, что моим отцом был Эдмонд, твой дядя, – сказала она.

– Мой дядя? – Гораций уставился на неё. – Но это значит, что мы… мы… мы…

Эхо взгляд подняла на него.

– Мы – семья, – сказала она.

Девочка рассказала ему всё, пока они продолжали путешествие в ночи, и вскоре рокот двигателей «Алой Маргарет» убаюкал Эхо, и её голова поникла. Её сны были полны сырых подземелий, запертых дверей и кандалов.

И матери, которая была так разочарована Эхо, что не могла смотреть ей в глаза.

Первый слабый утренний свет пробился сквозь иллюминаторы, когда Эхо проснулась от того, что скользила по койке вбок. Карта неба на стене дрожала, а газовые лампы звенели. Эхо села и растолкала растерянного Горация. Корабль содрогнулся, и через несколько мгновений глубокий гул корабельных двигателей стал тихим, словно мурлыкание, прежде чем полностью исчезнуть. Они остановились.

– Как долго мы спали? – спросила Эхо, глядя в иллюминатор на серые каменные стены замка Локфорта, тусклые в слабом утреннем свете. Послышался глухой звук удара, за которым последовали тяжёлые шаги. Они с Горацием нервно посмотрели на дверь.

Эхо вздрогнула, когда дверь распахнулась и появился Ротшильд в бриджах с позолоченным шнуром и алой куртке. Мужчина поманил их.

– Идите за мной.

Эхо застыла рядом с Горацием. Она не была до конца уверена, кто дрожал – принц или она. Возможно, они оба. Как, чёрт возьми, она вытащит их из этой передряги? Эхо тяжело вздохнула. Если она не сможет, то это сделает Лил. По крайней мере, теперь она рядом.

– Выходите, – повторил Ротшильд, – и не пытайтесь выкинуть что-нибудь глупое. Снаружи корабля вас ждут вооружённые люди.

Уже начало светать, когда они спустились с «Алой Маргарет» на крепостные стены замка. Когда они проходили мимо «Звезды Локфорта» и «Колибри», которые были привязаны рядом, Эхо взглянула через зубчатые стены на улицы Локфорта. Как долго их не было? Всего несколько коротких недель, но казалось, что прошла целая жизнь. Мир снаружи был так огромен, гораздо больше, чем эти упорядоченные улицы, а жители Локфорта ничего об этом не знали.

Эхо машинально положила руку на плечо, чтобы погладить хвост Гилберта, и тут же с содроганием вспомнила, что тот потерялся. Где он? Нашёл ли место, чтобы спрятаться на «Алой Маргарет»? Эхо осмотрела палубу и крепостные стены в поисках маленькой ящерицы, но, к её ужасу, Гилберта нигде не было видно. Может быть, он свалился за борт где-нибудь по пути?

– Идите дальше, – рявкнул Ротшильд.

Эхо выбросила ужасные мысли из головы и позволила отвести себя внутрь. Стражник с фонарём в руке провёл её и Горация через дверь восточной башни, и девочка с уколом печали вспомнила, как Гилберт открыл её для Эхо несколько коротких недель назад. Дети шагали по знакомым коридорам замка мимо картин с портретами знати Локфорта и маленького бронзового медведя и наконец достигли церемониальных дверей и спустились в подземелья.

Король Альфонс ждал их у камер. При их приближении он обернулся, тёмно-бордовые, отороченные горностаем одежды развернулись, шурша по каменному полу.

– Гораций! Мой драгоценный сын! Я так боялся, что потерял тебя навсегда! – Король Альфонс широко раскинул руки. Но Гораций остался стоять рядом с Эхо, и король нахмурил лоб. – Ты ранен? – Он шагнул вперёд, оттолкнув Эхо с дороги. – Что они с тобой сделали?

– Они ничего не сделали, – сказал Гораций, отмахиваясь от рук отца. – А ты… ты стрелял в нас!

Король усмехнулся.

– Это была просто глупая ошибка, сын мой. Недоразумение! Я не знал, что ты был на борту.

– Но ты знал, что там была Эхо. – Гораций нахмурился, когда король Альфонс положил украшенную драгоценными перстнями руку ему на плечо. – Она моя кузина! Почему ты нам не сказал?

Эхо уставилась на него. Этот мальчик, противостоящий отцу, действительно был Горацием?

– Ну-ну, ты явно расстроен, Гораций. – Король вымученно улыбнулся, но его глаза оставались стальными. – Давай займёмся опознанием твоих похитителей, а потом поднимемся наверх на праздничный ужин. Там будет заварной крем с мускатным орехом, твой любимый!

Гораций скрестил руки на груди.

– Ты обманывал меня. Всех нас. Ты знал о том, что творится снаружи. Ты знал, кем были родители Эхо. У тебя даже был воздушный корабль!

Король покачал головой:

– Всё было для твоей же безопасности, дорогой мальчик. Это мой долг как короля. Однажды ты поймёшь. Итак, кто же тебя похитил?

– Я ушёл сам.

– Тебе не обязательно защищать этих людей. Сейчас они не смогут причинить тебе вреда.

– Они не причиняли мне вреда, отец. Они мои друзья.

– Но, Гораций…

– Нет, отец. Я не собираюсь втягивать их в неприятности. Ни ради тебя, ни ради кого-либо ещё. Ты должен их отпустить.

– Ясно. – Король убрал руку с плеча Горация. – Что ж, если ты не хочешь опознать виновных, нам придётся посадить их всех.

– Так нельзя! – крикнула Эхо, но король уже уходил.

– Вы хотите увидеть пленников, ваше величество? – спросил стражник, трусивший позади. – Они как раз в этой стороне.

– Нет. – Король пренебрежительно махнул рукой. – Я больше не намерен тратить своё время на этот сброд. Идём, Гораций. – Он зашагал прочь по сырому коридору, и лакеи поспешили за ним. Гораций застыл как вкопанный.

Король обернулся, когда понял, что Гораций не следует за ним.

– Давай, Гораций. Шагай за мной, – сказал он.

Гораций вновь скрестил руки на груди.

– Я не пойду.

Глаза Эхо расширились в изумлении от мужества Горация. Она с трудом узнавала принца.

Король Альфонс неуверенно рассмеялся.

– Что, во имя Локфорта, ты имеешь в виду, мальчик мой?

– Я остаюсь здесь.

– Здесь? – Король Альфонс вытаращил глаза, обводя взглядом сырые стены. – В подземельях?

– С моими друзьями, – сказал Гораций.

Сердце Эхо подпрыгнуло. Она взяла принца за руку и заметила, что та дрожит.

– Эти… эти люди не твои друзья, – воскликнул король, свирепо глядя на Эхо. – Они небесные пираты! Воры и лжецы. Что бы они тебе ни сказали…

– Эхо – моя семья. А остальные заботились обо мне. Я их не брошу. Ни ради тёплой ванны, ни ради дымящегося заварного крема, ни ради… чего угодно.

– Это верно, – сказала Эхо. – Гораций бы нас не бросил, даже если бы вы предложили ему Большую Серницу в банке. Не так ли? – Она сжала руку принца.

Король Альфонс посмотрел на неё с отвращением.

– Ты всегда была такой же, как твоя мать.

Эхо сердито посмотрела на короля в ответ, когда тот повернулся к Горацию.

– Ну? – поторопил он. Гораций мгновение колебался, затем поморщился.

– Нет.

Король Альфонс покачал головой, и его глаза снова стали стальными.

– Как пожелаешь, – сказал он. – Я уверен, что ночь в подземельях заставит тебя осознать, где твоё настоящее место. Заприте его, – сказал он стражникам. – Вместе с его «друзьями».

Мортис, начальник подземелья, провёл Эхо и Горация по коридору и втолкнул в маленькую сырую камеру. За их спинами с лязгом захлопнулась дверь, и Эхо услышала металлический скрежет ключа, проворачивающегося в замке.

Эхо повернулась и обнаружила, что Мортис оценивающе смотрит на Горация, и его золотой зуб сверкает в мерцании развешанных по стенам факелов.

– Надеюсь, вы не возражаете, что я говорю с вами, ваше высочество, но я совершенно не понимаю, почему вы решили остаться тут, внизу, – сказал он, пристёгивая огромную связку ключей к поясу. – Большинству людей не терпится выбраться отсюда, и это касается не только заключённых!

Его шаги затихли вдали, когда Мортис оставил Эхо и Горация наедине. Слышны были только тихий стук капель воды по камню и редкие далёкие вскрики откуда-то из подземелий. Эхо сунула руки в карманы.

– Спасибо, – сказала она. – Ты был действительно храбрым, когда сопротивлялся твоему отцу.

– Ничего особенного, – прохрипел Гораций, его взгляд всё ещё был прикован к коридору снаружи.

– Я серьёзно, – сказала Эхо и пожала плечами. – Может, завтра твой отец образумится. Когда он поймёт, что ты остаёшься с нами, ему придётся всех отпустить.

– Или держать всех взаперти.

– Он не сможет этого сделать. Не навсегда.

– Не сможет? Вспомни, что он сделал с твоей матерью. – Гораций вздохнул и сел в углу, обхватив голову руками.

Эхо плюхнулась рядом с ним на влажные каменные плиты. По крайней мере, её мама тоже была где-то здесь, в подземельях. Она знала, как всех вызволить. Сама мысль об этом успокаивала Эхо. Им не о чем беспокоиться, когда бесстрашная Индиго Лил на их стороне! Девочка похлопала Горация по плечу.

– Лил вытащит нас отсюда, – сказала она. – Просто подожди.

В конце концов, если кто-то и мог освободить их, то это была капитан Чёрных Небесных Волков.

И они ждали. Пока текли дни в тёмной камере, долгие, мрачные дни, прерываемые лишь приходом Мортиса с мисками отвратительной серой каши, Эхо всё больше впадала в уныние.

– Где она, Гораций? Почему не идёт нас спасать?

– Мы как-нибудь выберемся отсюда, Эхо, – прошептал принц, когда они сели рядом в углу камеры. Гораций проглотил последнюю ложку вязкой овсянки и отставил тарелку.

Эхо покачала головой:

– Мы не сможем. Это безнадёжно. Мы застрянем здесь навсегда.

Она судорожно вздохнула и потянулась к плечу, чтобы потрогать Гилберта и снова вспомнить, что тот потерялся. Без него Эхо чувствовала, будто ей не хватает частички себя. Ящерка была с ней столько, сколько она себя помнила, даже дольше, чем Гораций. Она потеряла Гилберта и разрушила жизнь своей матери. Лил, наверное, теперь хотела, чтобы Эхо никогда её не находила. Эхо прикусила губу, чтобы сдержать слёзы.

– Что с тобой? – спросил Гораций.

– Держу пари, Лил меня ненавидит, – сказала девочка, всхлипнув. – Наверняка она до сих пор в ярости из-за того, что я привела тебя на её корабль и отправила её команду под замок.

– Она тебя не ненавидит, – сказал Гораций.

– Тогда почему она не идёт нас спасать? Она – небесный пират. Она должна знать, как всё исправить.

– Но мамы не всегда могут всё решить, Эхо. Даже мамы – небесные пиратки. Они просто люди.

Эхо вытерла нос рукавом.

– Ты помнишь свою маму? – тихо спросила она.

– Немного. – Гораций на мгновение задумался. – Я помню, она была доброй, и читала мне сказки, и любила бабочек. – Он ненадолго замолчал. – И она тоже иногда сердилась. Но это не значит, что она меня не любила.

Эхо сглотнула. Она была такой эгоистичной. Гораций тоже потерял маму, но она так отчаянно пыталась найти свою, что ей и в голову не пришло спросить принца о его потере.

– Ты скучаешь по ней?

– Каждый день, – ответил. – Но я чувствую, что, пока я думаю о ней, память о маме остаётся живой, вот здесь. – Принц коснулся своей груди. – Я чувствую, что в некотором смысле она всё ещё со мной.

Эхо кивнула, и во рту у неё внезапно пересохло.

– Ну, если ты когда-нибудь захочешь о ней поговорить…

Гораций улыбнулся.

– Я так и сделаю. – Он покраснел и принялся разглядывать свои ногти. – В любом случае, – сказал он, – нам нужно начать планировать побег. Сама знаешь, для авантюриста всегда найдётся путь.

Повернувшись к нему, Эхо не смогла сдержать улыбки. Что случилось с трусишкой Горацием? Он изменился где-то по пути. Затем сердце девочки снова сжалось.

– Но как? Моя мама так и не приходит на помощь.

– С каких это пор тебе нужна чья-то помощь? – воскликнул Гораций. – Мы зашли так далеко без Лил, и, я думаю, ты отлично справлялась.

Эхо пожала плечами, но глубоко внутри неё зажглась маленькая искра. Гораций был прав; они уже сделали многое вместе. Они прошли долгий путь за эти несколько недель с момента, когда она сбежала на «Колибри».

Гораций продолжал:

– Лил не помогла тебе пилотировать дирижабль, сбежать от боевого «Матасана» или спасти меня из ловушки Голиафа.

Эхо медленно кивнула.

– Я думаю, мы можем попробовать.

– Я правда считаю, что у нас всё получится, – сказал Гораций. – Мы вместе.

– Мы вместе. – Эхо улыбнулась. – Ты прав, Гораций. Мы не можем сдаться, только не сейчас. – Она вскочила на ноги и принялась мерить шагами камеру со вновь вспыхнувшей решимостью.

Стены камеры были высокими и совершенно без окон – темницы находились глубоко под землёй, ниже уровня пола в замке. Эхо подошла к перекладинам и небрежно облокотилась на них, затем взялась за каждую по очереди обеими руками, чтобы потянуть их. К её разочарованию, они были такими же прочными, как и в первый раз, когда она попробовала. Выхода не было.

Мортис поднял на неё взгляд со сторожевого поста и постучал по своей кружке.

– Не думайте, что вам сойдёт с рук какая-нибудь глупость. Знаете ли, чай с очанкой не даст мне заснуть.

Эхо пожала плечами и побрела обратно в угол к Горацию.

– Есть успехи? – прошептал тот.

Эхо покачала головой и обернулась, чтобы убедиться, что Мортис не подслушивает. Тот продолжал вычищать грязь из-под ногтей кончиком огромного железного ключа.

– Дверь камеры – это единственный выход, – прошептала Эхо. – Если бы только у меня не забрали механические инструменты, мы могли бы отвлечь Мортиса и я попыталась бы вскрыть замок.

Она мысленно проклинала стражников за то, что те вывернули её карманы.

– Может, нам удастся достать его ключи, – предложил Гораций, не сводя глаз с Мортиса. – Если он заснёт, возможно, мы сможем дотянуться…

– Я сомневаюсь, что это случится. Не с этим чаем с очанкой, – сказала Эхо со вздохом.

Гораций мрачно кивнул.

– Он не даст ему уснуть ещё несколько часов.

– Что это вообще такое?

– Традиционный напиток ночных сторожей. Его готовят из семян растения очанка.

Эхо уставилась на кружку возле ботинка Мортиса. Семена. Вдруг в её голову пришла идея. Она взволнованно толкнула Горация локтем.

– Семена!

– Что?

– Они ещё у тебя?

– Что ты имеешь в виду?

– Семена ловушки. Они всё ещё у тебя? Стражники не посмели обыскивать твои карманы, не так ли?

Гораций порылся в кармане бриджей и, убедившись, что Мортис не смотрит, достал крошечный пакетик из вощёной бумаги. Он открыл его и показал Эхо три блестящих фиолетовых зёрнышка.

– Но что ты собираешься делать…

– Предоставь это мне, – сказала Эхо, осторожно беря семечко большим и указательным пальцами. – Дай мне и пакетик тоже.

Гораций пожал плечами и молча протянул его Эхо. Девочка развернула бумагу и разгладила её на каменном полу, затем свернула в тонкую трубочку. Затем вложила семечко в конец трубки.

– Теперь ты понимаешь?

На лице Горация расцвела улыбка.

– Да.

Эхо ухмыльнулась в ответ и спрятала самодельную стрелялку в ладони. – Давай захватим за́мок.

– Итак, что заставило вас пойти работать в подземелья? – спросил Гораций, с беспечным видом прислонившись к двери камеры несколько минут спустя.

– А? Что? – Мортис резко повернулся на стуле и уставился на него.

– Гм… стать хранителем подземелья. – Гораций сглотнул. – Что, эм, почему… я имею в виду…

– Мне приказали, – ответил Мортис. – Твой отец.

– Ох, – сказал Гораций.

Пока Мортис свирепо смотрел на Горация в неловкой тишине, Эхо, незамеченная, глубоко вдохнула и сильно дунула в бумажную трубочку. Крошечное фиолетовое зёрнышко описало высокую дугу в воздухе, ударилось о решётку камеры и срикошетило под стул Мортиса. Эхо разочарованно сжала кулак и едва не раздавила бумажную трубку. Тем не менее оставалось ещё два семечка. Живот Эхо заурчал от страха и волнения.

Гораций всё ещё тщетно пытался вовлечь Мортиса в разговор.

– Итак, в чём, по-вашему, заключаются преимущества этой работы?

– Преимущества? – воскликнул Мортис, вскочив на ноги и ударив кулаком по решётке, при этом ненароком раздавив первое семечко огромным сапогом, подкованным гвоздями.

Гораций отшатнулся.

– Я просто имел в виду…

– Нет здесь никаких преимуществ, – огрызнулся Мортис и откинулся на спинку стула. – Похоже, начинает сдаваться, – пробормотал он себе под нос. – Что ж, как и многие здесь.

Эхо затаила дыхание, когда последнее семечко с тихим всплеском упало в кружку Мортиса.

Когда смотритель отвернулся от решётки, девочка быстро показала большой палец Горацию, который поспешил обратно к ней.

– Ты смогла попасть? – прошептал он.

– Да! – Эхо с усмешкой сунула стрелялку обратно в карман. – Как думаешь, сколько времени это займёт?

Гораций пожал плечами:

– Я не знаю… Смотри, он пьёт! – Эхо оглянулась на Мортиса, который сделал глоток чая. Он вытер рот тыльной стороной ладони и поставил кружку обратно на пол возле стула. Затем оглянулся и прищурился, заметив, что дети наблюдают за ним.

– Что вы двое задумали? – спросил он, поднимаясь на ноги. Эхо ахнула от ужаса, когда правым ботинком смотритель зацепил кружку и отправил её со звоном катиться по каменным плитам, расплёскивая остатки чая по полу. – Ах, чёрт бы её побрал, – выругался Мортис, гонясь за кружкой по коридору.

Эхо застыла и в панике посмотрела на Горация.

– Он достаточно выпил?

– Я не знаю!

Мортис побрёл обратно к своему стулу с пустой кружкой. Затем, пошатнувшись, шагнул вбок, и Эхо затаила дыхание. Мортис поморщился и схватился за лоб.

– Работает! – изумлённо прошептал Гораций, когда Мортис покачнулся на месте. Затем его лицо вытянулось. – Но если он рухнет там…

– Мы никак не доберёмся до ключей! – Эхо вскочила, подбежала к решёткам камеры и задребезжала ими. – Мортис! – крикнула она. – Идите сюда!

– Что такое? – Смотритель повернулся к ним, но его веки опускались.

– Мортис! – Гораций присоединился к Эхо у решёток.

Мортис, спотыкаясь, направился к ним.

– Что за… почему вы такие размытые?

– Быстрее, Мортис! – закричали дети. – Сюда, вы нам нужны!

Мортис сделал ещё один неуклюжий шаг, затем его глаза закрылись, и он рухнул, словно в замедленной съёмке. Кружка со стуком упала на пол и разбилась о каменные плиты на сотню осколков.

Эхо, затаив дыхание, наблюдала, как Мортис тяжело падает перед их камерой. Через несколько мгновений он захрапел там же, где лежал; из уголка его рта спустилась тонкая струйка слюны и растеклась лужицей по полу. Эхо опустилась на колени и потянулась к связке ключей на поясе Мортиса. Она прижалась плечом к решётке и вытянула руку так далеко, как только могла, но её пальцы едва коснулись холодного металла.

– Я не могу дотянуться, – сказала она сквозь сжатые зубы.

– Дай я попробую, – предложил Гораций, но у него тоже не вышло.

Эхо села на корточки в отчаянии. Если бы только здесь был Гилберт! Он смог бы пробежать прямо через решётку и забрать ключи. Но он потерялся. Нет, такова была реальность: они с Горацием застряли здесь навсегда. Слёзы разочарования навернулись ей на глаза.

– О, Гилберт! – воскликнула Эхо.

Из коридора донёсся слабый писк, и девочка замерла. Неужели ей почудилось? Неужели все эти дни в темноте подземелий наконец свели её с ума?

– Ты это слышал? – прошептала она Горацию.

– Что слышал?

– Тихо. – Эхо наклонилась вперёд и прислушалась.

Звук раздался снова, невероятно тихий, но очень узнаваемый писк ящерицы.

– Гилберт? – крикнула она. – Гилберт, это ты?

Писк послышался снова, на этот раз громче, затем раздался всплеск, и Эхо увидела жёлтую вспышку в полумраке коридора. Это был он! Гилберт был в безопасности!

Ящерка бросилась к ним по полу и, протиснувшись сквозь прутья, вскарабкалась по телу Эхо и обвила её плечи.

– Гилберт, с тобой всё в порядке? – Эхо взяла его обеими руками и уткнулась носом в его мордочку.

Тот закатил свои конические глаза так, что, казалось, говорил: «Разумеется, да».

– Я думала, что потеряла тебя навсегда! – сказала Эхо, осыпая его поцелуями до тех пор, пока он не стал цвета фуксии.

– Как, во имя Локфорта, ты нас нашёл?

Через мгновение Гораций кашлянул.

– Эм, Эхо… Это, конечно, здорово, что он вернулся, и мне очень жаль прерывать ваше воссоединение, но что насчёт ключей?

Эхо посмотрела в глаза Гилберту.

– Ты можешь их достать?

В ответ маленькая ящерица спрыгнула на пол, подбежала и сомкнула челюсти на связке ключей. Каждый мускул его маленького чешуйчатого тела напрягся, когда он потащил их обратно к камере.

– Блестяще! – Эхо схватила связку металлических ключей, тяжёлых и холодных в её руке, и попробовала вставить каждый в замок, пока не нашла тот, который подошёл. Он провернулся с приятным уху лязгом, и дверь камеры распахнулась.

– Пойдём, – сказала Эхо, осторожно переступая через Мортиса. – Давай найдём остальных.

Она бросилась по коридору, Гораций следовал по пятам, а Гилберт петлял по стенам рядом с ними. Вскоре Эхо увидела знакомую голову с кудрявыми волосами в мрачной камере впереди.

– Профессор! – крикнула она.

– Эхо! – воскликнул профессор, вскочив на ноги и подбежав к двери камеры. – Как вам удалось…

– Мы усыпили смотрителя. – Эхо отпёрла камеру и распахнула дверь под радостные крики небесных пиратов. – Быстрее. Нужно уходить, пока он не очнулся.

Позади профессора в камере вскочили Переборка, Флора и другие небесные пираты. Все, кроме Лил. Она сидела в углу одна, обхватив голову руками.

– Славная пиратка! – сказал Переборка, дружески хлопнув Эхо по спине.

– Отличная работа, друзья! – Рогатка похвалил Эхо и Горация, проходя мимо.

Остальные тоже вышли из камеры, но Лил осталась сидеть, прислонившись спиной к каменной стене.

– Кэп? – позвал Переборка. – Ты идёшь?

– Мама? – неуверенно спросила Эхо.

Лил покачала головой и со вздохом поднялась на ноги.

– Вернувшись сюда, я поняла, какой была глупой, поверив Альфонсу. Мне следовало бороться лучше, чтобы тебя вернуть.

– Но… но ты не знала, что я жива! – сказала Эхо. – Мы все верили в его ложь.

Лил кивнула.

– Я знаю. Но я не должна была так делать. – Она посмотрела на Эхо. – Мне жаль.

– Всё в порядке. – Эхо взяла мать за руку. – Теперь это неважно. Мы не можем позволить королю Альфонсу снова отобрать у нас свободу. Мы сумеем выбраться, все вместе. Но нам нужно, чтобы ты показала путь.

Лил улыбнулась, но её глаза были полны слёз.

– Из тебя получился прекрасный лидер. – Её подбородок дрожал, пока она говорила. – Я горжусь тобой, Эхо. Очень горжусь. – Она улыбнулась. – Ты настоящий Чёрный Небесный Волк.

Эхо почувствовала, как её щёки запылали, и просияла от гордости. Лил прокашлялась и долго тёрла глаза тыльной стороной ладони.

– Ладно. – Она повернулась к Эхо, выражение её лица было смертельно серьёзным. – Нужно двигаться, пока смотритель не проснулся. Но, прежде чем мы отправимся… – Она сняла шляпу, отколола волчью шпильку от своих кудрей и прикрепила её к волосам Эхо. – Веди, капитан Эхо, – сказала она. – Я думаю, в этом приключении главной будешь ты.

Переборка затащил Мортиса в камеру, Эхо заперла дверь, и все зашагали за Гилбертом обратно по коридорам, остановившись только для того, чтобы забрать почтового голубя Эхо, который лежал среди вещей Мортиса под его стулом. Спеша по сырым коридорам, они проходили мимо множества камер, заполненных любопытствующими заключёнными.

– Вы что там делаете? – заорал мужчина с пожелтевшей всклокоченной бородой.

Эхо сунула связку ключей поглубже в карман и продолжила идти. Но атмосфера вокруг тяжёлым грузом лежала у неё на сердце. Разве все эти люди не заслуживали того, чтобы быть свободными, а не сидеть здесь взаперти? Чтобы увидеть мир за пределами Локфорта?

– Поторопись, Эхо, – сказал Гораций, настойчиво дёргая её за рукав. – Когда кто-нибудь из других хранителей подземелья обнаружит Мортиса, они начнут искать нас.

Эхо вздохнула и зашагала дальше. Наконец камеры остались позади, и коридор расширился, перейдя в огромный церемониальный зал. Все собрались у обрамлённого черепами входа в трубу и замолчали, уставившись на люк с гравировкой.

– Что ж, – сказал Гораций, – полагаю, это конец.

Эхо кивнула, в горле у неё пересохло.

– Без воздушных кораблей это будет долгое путешествие, – сказала Лил, озабоченно наморщив лоб в свете факела. – В прошлый раз я едва пересекла Пустошь пешком.

– Этот старый тряский жёлоб – тоже тот ещё аттракцион, – добавил профессор Даггервинг, открыв люк и запустив в зал поток прохладного воздуха. – Все эти заклёпки совсем не щадят наши мягкие места.

Эхо вгляделась в темноту сквозь отверстие. Она смогла разглядеть только латунные стенки в начале жёлоба, прежде чем труба, извиваясь, исчезла во мраке. Она выглядела крутой и к тому же неудобной. Прохладный ветерок, дувший из отверстия, заставлял свечи мерцать, и Эхо отступила назад.

– Ты хочешь пойти первой, Эхо? – спросила Лил.

Эхо сглотнула. Что-то не давало ей покоя.

– Идём, – поторопил её Гораций, с тревогой оглядываясь по сторонам. – Сюда могут зайти стражники. Они будут готовиться к Церемонии Открытия Врат сегодня вечером.

– Сегодня вечером? – переспросила Эхо. – Откуда ты знаешь?

Гораций пожал плечами:

– Так сказал Мортис.

– Церемония Открытия Врат сегодня вечером?

– Да, – ответил Гораций, глядя на неё как на дурочку. – Именно это я только что сказал.

Где-то глубоко в сознании Эхо вспыхнула искра идеи.

– Думаю, нам стоит выпустить остальных, – медленно произнесла она.

– Что значит «остальных»? – воскликнул Гораций.

Но Эхо уже мчалась обратно к камерам, ключи звенели у неё в руке.

– Они не доберутся пешком через Пустошь, Эхо! – крикнула Лил ей вслед.

– Им это и не понадобится! – крикнула Эхо в ответ. – Мы вернёмся через за́мок!

Она выбежала из зала и вернулась в полумрак коридоров, Лил и остальные помчались за ней.

– Что ты делаешь? – позвала её Лил.

Но искра тлела, разгоралась, разжигая бушующий костёр внутри Эхо, который невозможно было погасить.

– Помнишь, как мой отец хотел открыть врата и позволить жителям Локфорта выйти в мир? – Она ненадолго замолчала, пока открывала одну из камер. – Вот, – сказала она, бросая связку ключей пучеглазому узнику, – выпусти остальных и следуй за нами.

– Эхо, я всё ещё не понимаю, – сказала Лил, когда Эхо зашагала дальше по коридору.

– Ты сказала, что хочешь закончить то, что он начал.

– А как же пророчество? – спросила Лил. – Люди в него верят. Неважно, что скажем ты или я. Они не уйдут, пока пророчество не исполнится, а это невозможно.

Эхо покачала головой:

– Нет ничего невозможного. Какой сегодня день?

Лил пожала плечами:

– Понятия не имею.

– Кто-нибудь здесь знает? – спросила она небесных пиратов.

Все посмотрели друг на друга и покачали головами. Эхо подбежала к прутьям ближайшей запертой камеры и задребезжала ими.

– Эй! – закричала она. – Эй, ты!

Женщина внутри подняла голову с того места, где лежала.

– Что такое? – проворчала она.

– Какой сегодня день?

– Не знаю. Пятнадцатое? Церемония Врат, не так ли?

– Нет, я имею в виду день недели. – Эхо раздражённо переступила с ноги на ногу.

– Ну, – женщина посчитала на пальцах, – я здесь три дня. А вечером, перед тем как я попала сюда, у меня были пельмени на ужин, и я всегда ем пельмени по четвергам, так что получается…

– Воскресенье, – перебила Эхо, её сердце бешено стучало. – Воскресная ночь. – Идеи вихрем проносились в её голове. Волчья дочь, дракон, вторник, кровь. Странным образом они соединялись во что-то цельное.

– Но… Но, Эхо, даже ты не можешь устроить вторник в воскресный вечер, – пролепетал Гораций.

– Разве? – Эхо сунула руку в карман, достала почтового голубя и побежала обратно к жёлобу.

– Что ты делаешь? – крикнул Гораций ей вслед.

– Отправляю сообщение! – прокричала Эхо через плечо в ответ.

Она нацарапала записку на листке бумаги, покрутила циферблаты, чтобы задать координаты, и запустила маленькую птичку в жёлоб. Жужжание механических крыльев стихло, когда он исчез в темноте.

– Я только надеюсь, что у нас хватит времени, – пробормотала она себе под нос, захлопывая крышку люка. Затем помчалась обратно по коридору, едва не врезавшись в Горация, идущего ей навстречу. – Идём, – сказала она. – Нам в эту сторону.

– Эхо, что ты делаешь? – воскликнул Гораций, в ужасе глядя на узников, выбирающихся из камер. – Другого выхода из подземелий нет, ты же знаешь!

Эхо продолжала идти.

– Конечно, есть.

Гораций покачал головой:

– Я, наверное, миллион раз смотрел на карту отца. Единственные выходы – это жёлоб для изгнания и церемониальные ворота, а они заперты.

Эхо на мгновение остановилось.

– Как мы сюда попали?

– Нас провели через церемониальные ворота.

– В первый раз.

– Через кухни, – сказал Гораций. Его лицо исказилось от ужаса. – Но мы не можем выйти этим путём. Нас слишком много. Кто-нибудь заметит!

Эхо улыбнулась.

– Мне всё равно, заметит ли нас кто-нибудь. Сейчас не время прятаться. Пора отстаивать наши позиции.

Попасть на кухню оказалось проще простого. Переборка одного за другим поднял небесных пиратов на кухонном лифте, а затем втиснулся сам, и его вытащили Рогатка, профессор и Лил. Остальные небесные пираты последовали за ними, как и непрерывный поток заключённых.

Сначала кухонный персонал даже ничего не заметил. Всё вокруг кипело от приготовлений к пиру: повара выкрикивали приказы, половники звенели о сковородки, мальчишки помешивали суп в огромных тазах, катали бочонки с мёдом или крутили ручку вертела, на котором над огнём жарился лоснящийся поросёнок. Эхо поднялась на ноги с Гилбертом, цепляющимся за её плечо, и вдохнула изумительные запахи. После нескольких дней на каше и хлебе у неё потекли слюнки. Но сегодня вечером у неё не было шанса испробовать изысканные ломтики жареного лебедя или пирога с айвой. Нет, сегодня вечером у неё было куда более важное дело.

Мало-помалу шум стих, когда повара и кухонные мальчики и девочки прекратили свои занятия и повернулись, чтобы посмотреть на пёструю толпу, выходящую из кухонного лифта. Какое-то мгновение все просто стояли и смотрели друг на друга в молчании; единственными звуками были бульканье горячих жидкостей и потрескивание жира на огне.

Поварята повернулись и посмотрели друг на друга, а затем на шеф-повара с круглым румяным лицом под высоким белым колпаком. Пальцами одной из огромных рук он схватил топорик для разделки мяса и яростно уставился на Эхо, а затем зарычал и двинулся к ней, подняв оружие.

– Что всё это значит? – взревел он.

Эхо сглотнула и посмотрела на Горация, который с побелевшим лицом уставился на свои ботинки. Профессор сцепил руки и начал беззвучно насвистывать. Эхо в панике посмотрела на маму, и та кивнула.

– Ты сможешь это сделать! – прошептала Лил.

– Ну? – проревел шеф.

Гилберт задрожал у неё на плече, но Эхо сделала глубокий вдох и шагнула вперёд.

– Я пришла открыть ворота, – сказала она.

– Ворота?

– Да, сэр. Ворота Локфорта.

Лицо шеф-повара вдруг расплылось в улыбке. Эхо нахмурилась. Она сказала что-то смешное?

– Я собираюсь открыть ворота, – повторила Эхо, на этот раз твёрдо. Она упёрла руки в бёдра и сердито посмотрела на повара.

– И как именно ты планируешь это сделать…

– Разве вы никогда не спрашивали себя, есть ли в мире что-то ещё, кроме этого? – спросила она, обводя рукой кухню.

Шеф-повар пожал плечами:

– Нет.

Эхо повернулась к поварятам и заговорила громче.

– Неужели никто из вас не задавался вопросом, что происходит там, снаружи? – спросила она, глядя на кухонных мальчиков и девочек, которые собрались вокруг Эхо, уставившись на неё. Поварята в белых фартуках что-то забормотали и переглянулись, как будто у кого-то другого мог быть ответ.

Краснолицый шеф-повар нахмурился.

– Где? – спросил он.

– За городскими стенами. – Эхо поднялась на ближайший кухонный верстак, чтобы обратиться ко всей кухне, и заговорила громче. – За пределами Пустоши.

– За Пустошью ничего нет, – со смехом ответил шеф-повар. – Все это знают. Ты слишком долго пробыла в подземельях. Местная сырость превратила твои мозги в кашу. – Он скрестил руки на груди. – Почему кто-то из нас должен тебя слушать?

Эхо на мгновение замолчала. Почему он должен её слушать? Верстак закачался, когда Гораций вышел вперёд из заднего ряда группы и поднялся рядом с ней.

– Вы послушаете вашего принца? – спросил он.

Узнавание промелькнуло на лице шеф-повара, и его выражение вдруг сменилось со свирепого на испуганное.

– Ваше высочество, – пробормотал он, – это правда вы?

Гораций, который слегка дрожал, как заметила Эхо, выпрямился во весь рост.

– Я предлагаю вам выслушать Эхо, всем вам. То, что она хочет сказать, очень важно.

– Леди Эхо? – Шеф-повар покосился на неё, и у него отвисла челюсть.

Сотни лиц повернулись, чтобы посмотреть на девочку с другого конца кухни. Она сделала глубокий вдох и начала заново.

– За городскими стенами, – сказала она, – есть целый мир. Мир, в котором вы никогда не были, который не видели и даже не слышали о нём в историях. Но он есть, я вам обещаю. Мы были там.

Гораций кивнул в знак согласия, и по толпе пробежал ропот.

– Там есть города, горы и океаны, – продолжила она, взглянув на профессора Даггервинга. – Они только и ждут, чтобы вы их исследовали.

– Исследовали? – сказал шеф-повар. – А что, если мы счастливы там, где мы есть?

Эхо в отчаянии сжала кулаки.

– Но как вы узнаете, если никогда не попробуете? – Она оглядела зал в поисках знакомых лиц и заметила в толпе Одноглазого, который внимательно прислушивался к ней. Эхо повысила голос. – Кому-то из вас должно быть любопытно.

– Нет у нас времени на любопытство. Есть работа, которую мы должны сделать, – сказал шеф-повар. – Мы нужны королю.

– Когда король Альфонс в последний раз давал вам выходной? – спросила Эхо. – Вы все работаете здесь, внизу, чтобы он мог полакомиться лебедем и айвой. Когда вы получите свободу? – Она указала пальцем в пол. – Вам тут не лучше, чем узникам там, внизу.

Узники разразились одобрительными возгласами. Шеф-повар, казалось, на мгновение задумался.

– Полагаю, ты собираешься рассказать нам, что там, за Пустошью, есть жареные лебеди для всех? – сказал он. Кухонная девушка с двумя светлыми косами подавила смешок, прикрыв рот рукой.

– Жареные лебеди? – переспросила Эхо. – Нет, жареных лебедей там нет. Но там есть, – она взглянула на Переборку и Лил, – там есть морские ежи, морские водоросли и золотистые окуни.

– Окуни? – Шеф-повар внезапно заинтересовался. – Никогда о них не слышал.

– Конечно, вы не слышали! В том-то и весь смысл. Вы не видели и не слышали и о половине того, что есть в мире. Но если жарить их на открытом огне в окружении лучших друзей, я обещаю вам, что нет ничего вкуснее.

Эхо теперь поменяла тактику. Она снова посмотрела на профессора Даггервинга.

– А ещё есть солёные огурцы! Маринованные кальмары, маринованная лилейная печень. – Она повернулась и улыбнулась Горацию. – И маринованные сладкие коренья.

– Звучит странно, – проворчал шеф-повар.

– О, это странно, – сказала Эхо. – Это странно, и это ново, и это очень, очень замечательно. – Она повернулась к поварятам. – Неужели среди вас нет хоть одного, кому было бы любопытно?

Одноглазый вскинул руку в воздух.

– Мне!

Ещё одна рука поднялась в заднем ряду. Затем ещё одна. И ещё. Улыбка расцвела на лице Эхо, когда она увидела целое море рук, море смеющихся кухонных мальчиков и девочек с яркими, восторженными глазами, обсуждающих друг с другом совершенно новый мир, который они мечтали увидеть.

– Тихо! – завопил шеф-повар и стукнул топориком по столу. Но поварята так и не замолчали, и вскоре он затерялся в толпе взволнованных лиц, когда поварята протиснулись вперёд.

– Идём, – сказала Эхо, спрыгивая с верстака. – К воротам!

Поднялся гул юных голосов:

– К воротам! К воротам! – И поварята Локфорта волной хлынули в замок, оставив шеф-повара стоять на пустой кухне с открытым ртом и топориком, бессмысленно висящим в его руке.

Пока сановники пировали в банкетном зале, а прислуга подносила им блюда, Эхо с её весёлой компанией пленников, пиратов и поварят беспрепятственно прошли через замок и вышли в город.

Пока они шли по улицам, Эхо рассказывала истории о гильдиях путешественников и библиотеках, островах и воздушных кораблях, и её маленькая группа последователей постепенно стала большой.

– Король Альфонс – лжец и мошенник! – крикнула она собравшейся вокруг любопытной толпе. – Его пророчество – фальшивка. Он сказал мне, что моя мать меня бросила, но это он украл её у меня и отправил в подземелья. Он говорит, что снаружи нет мира, но он лжёт вам всем.

– Это нелепо! – воскликнул один мужчина в толпе.

– Чушь собачья! – взвизгнул другой.

Но дети Локфорта ловили каждое слово. К тому времени как солнце село и процессия почти достигла городских стен, на стороне Эхо уже была небольшая армия. Она объяснила им свой план, пока они шли вперёд.

Когда они приближались к воротам, мимо с грохотом проехала королевская карета, и толпа расступилась, приветствуя монарха криками и вскинутыми руками. Эхо увидела, как король машет в ответ рукой, украшенной драгоценными перстнями. Время почти пришло. Она оглядела небо. Там по-прежнему не было видно Абены. Дошло ли сообщение Эхо до Порт Турбийона?

Площадь была полна людей. Эхо увидела, как мисс Бриттл и Артур, преподаватель фехтования, прошли мимо, даже не взглянув на неё благодаря её новой причёске. Марта стояла в толпе, одетая в своё лучшее платье, и Эхо чуть было не подняла руку и не закричала в приветствии, но остановилась. Сейчас она не могла отвлекаться. У них будет время поговорить, когда всё закончится. Взревели горны, возвещая прибытие короля Альфонса, и Эхо отпрянула, прячась. Гораций сжал её руку.

– Сейчас? – спросил он.

Эхо почувствовала, как внутри поднимается страх, но проглотила его. Она снова быстро осмотрела небо и почувствовала прилив адреналина, увидев крошечное пятнышко за северным маяком. Оно было далеко, но оно приближалось.

– Сейчас, – сказала она. – СЕЙЧАС!

Дети, пираты и пленники издали боевой клич и ринулись вперёд сквозь толпу. Стражники замка попытались их остановить, но разношёрстная группа пронеслась мимо, с гиканьем и скандированием бросившись окружать трон короля Альфонса и застав стражу врасплох.

– Что всё это значит? – пробормотал король, поднимаясь на ноги. Затем он увидел Эхо и Горация, и его лицо вытянулось.

– Эхо, Гораций, – прошептал он. Затем опустил кубок с медовухой, взял себя в руки и вымученно улыбнулся. – Мой дорогой сын Гораций, – объявил он толпе. – Он оправился от своей ужасной болезни.

Король повернулся к стражнику.

– Убери их, – прорычал он сквозь сжатые зубы.

Гилберт напрягся на плече Эхо и зашипел.

– С удовольствием, ваше высочество. – Стражник шагнул вперёд, но на него тут же набросились по меньшей мере десять заключённых.

Небесные пираты встали в защитный круг вокруг Эхо и Горация. Лицо короля побледнело, а рот открылся и закрылся, как у золотой рыбки, когда он увидел Лил.

– Ты… ты! – воскликнул он и поднялся. – Я должен был догадаться, что за этим стоишь ты. – Он повернулся к Горацию. – Эта… эта женщина убила моего брата.

– Я любила твоего брата! – закричала Лил, и её кудряшки сердито подпрыгнули. – Его убила морозная лихорадка, и, если бы ты позволил мне отвезти его обратно в Порт Турбийон, его можно было бы вылечить.

– Я не должен был позволить ему уйти. – Король Альфонс покачал головой. – Я всегда говорил, что выход за пределы Пустоши закончится катастрофой.

– Но ты не можешь винить Лил в том, что произошло, – возразил Гораций. – Я знаю, тебе наверняка было ужасно больно, но никто не виноват. Это не повод скрывать мир от всех. Лгать им.

– Я оберегаю их от мира снаружи, – пробормотал король. – Это мой долг…

– Ты сказал, что моя дочь мертва. – Лил указала на него пальцем.

– Чтобы ты не вернулась, – сказал король. – Я хотел забыть о твоём существовании.

– Тогда зачем вообще держать меня здесь? – спросила Эхо. – Почему ты не позволил Лил забрать меня с собой?

Король покачал головой:

– Ты была единственным, что напоминало мне об Эдмонде. Я надеялся, что ты вырастешь и будешь хоть немного похожа на него. – Его печаль сменилась отвращением. – К сожалению, ты пошла в мать.

Лил обняла Эхо за плечи.

– Эдмонд бы гордился дочерью, которой стала Эхо.

Король замолчал, и остальные небесные пираты, профессор Даггервинг и пёстрая группа узников вышли вперёд, чтобы окружить его.

– Всё кончено, – сказала Эхо. – Вся ложь, весь обман. Теперь отдай нам ключи.

– Но это королевские ключи, – пролепетал король, сжимая цепочку на шее. – Ими могут пользоваться только особы королевской крови.

– Во мне тоже течёт королевская кровь, как и в Эхо. – Гораций протянул руку. – Отдай их мне, отец.

– Ты совершаешь ошибку, Гораций…

Переборка шагнул вперёд и рыком заставил короля замолчать.

Король Альфонс побледнел. Трясущимися руками он снял цепочку с шеи и передал её Горацию.

– Я не знаю, чего ты надеешься добиться, – сказал он.

– На самом деле всё очень просто, – объяснила Эхо. – Мы собираемся открыть ворота и показать всем этим людям, – она указала на глазеющую толпу и повысила голос, – то, что вы скрывали от них все эти годы.

Король покачал головой:

– Скрывал? – Он заговорил громче, повернувшись к толпе. – Нонсенс! Я защищал их от смерти и разочарования, и от… от чужаков!

Взрослые в толпе одобрительно загудели, и решимость Эхо дрогнула. Сможет ли она их убедить? Она глубоко вдохнула.

– Но что, если они не хотят, чтобы их защищали? Что, если они сами хотят свободно исследовать мир?

Король ощетинился.

– Всё это не имеет значения, если из города нет выхода. Как вы прекрасно знаете, пророчество…

– Да, ваше пророчество, – сказала Эхо. Она повернулась к толпе. – Все знают о пророчестве, не так ли?

Послышался топот ног и ропот согласия.

– И, если пророчество сбудется, ворота Локфорта откроются навсегда. – Она повернулась к королю Альфонсу. – Вы согласны?

Король покрутил свои перстни.

– Да, да, конечно. Если оно сбудется.

Эхо повернулось к Королевскому чтецу.

– Пожалуйста, начинайте читать. Я думаю, мы готовы начать Церемонию Открытия Врат.

Королевский чтец, побледневший, окружённый кольцом галдящих детей, откашлялся и успокоил взбудораженную толпу. Эхо видела, как пятнышко в небе над его головой становится всё больше и больше и превращается в два сверкающих медных крыла, морду, изрыгающую огонь, и крошечную фигурку в защитных очках верхом на спине.

Чтец заговорил:

Король Альфонс, явно оправившись от шока после того, как Гораций снова выступил против него, оттолкнулся и встал со своего трона.

– Как мы все знаем, – обратился он к толпе, – пророчество не может исполниться.

– Не может? – сказала Эхо.

Из толпы послышались насмешки, и король тоже рассмеялся.

– И где же твои волки?

– Помнишь мою маму? – сказала Эхо, указывая на Лил. – Ту, о ком ты сказал мне, что она мертва? Она – лидер Чёрных Небесных Волков.

По толпе прокатились удивлённые возгласы.

Король фыркнул.

– И я полагаю, что мой неверный сын – дракон?

– Давай заключим договор, – сказал Гораций. – Если мы сможем исполнить пророчество и открыть ворота, ты покинешь пост короля.

– А если у вас не получится? – спросил король.

– Тогда можешь делать всё, что захочешь, – сказала Эхо. – Снова запри нас. Брось в Пустошь. Выбирай сам.

Король Альфонс взглянул на других сановников, улыбнулся и закатил глаза, словно насмехаясь над причудами двух детей.

– Если вы настаиваете. – Он схватил руки Эхо и Горация и потряс их с самодовольной ухмылкой. – А теперь скажите, – сказал он, – я заинтригован: когда именно явится вторник?

– Прямо сейчас, – ответила Эхо. – На самом деле она прямо позади тебя. На том драконе.

Послышались крики и вздохи, когда Абена Вторник сделала круг на Дымке над площадью и элегантно опустилась на землю, пролетев над застывшим на месте королём и приземлившись прямо перед ним. Металлические когти дракона зазвенели по камню.

Абена сняла очки и восторженно воскликнула:

– Это был отличный полёт! Мне не терпится рассказать о нём братьям!

– Пожалуйста, поприветствуйте Абену Вторник! – Эхо ухмыльнулась. – Вы когда-нибудь видели подобное в Локфорте? – крикнула она толпе.

Дети подались вперёд, но тут из толпы выступил Одноглазый и протянул руку, чтобы осторожно прикоснуться к металлическим чешуйкам Дымки. Он повернулся к остальным с широкой улыбкой на лице.

– Я ей верю! В Локфорте ничего подобного нет.

– Я тоже! – крикнула девушка с длинной светлой чёлкой.

Даже их родители начали перешёптываться, прикрывая рты руками, переводя взгляд с Абены с её чёрно-зелёными косами на огромного дымящегося медного дракона и снова на Эхо.

– Теперь нужно, чтобы взлетела волчья дочь, – сказала Эхо, поворачиваясь к Лил. – Давай, мама.

Но, к её удивлению, Лил покачала головой:

– Нет, Эхо. Я не полечу.

Эхо на мгновение замерла.

– Но… но ты должна! – наконец сказала она. – Ты сама сказала – мы должны показать людям, что пророчество исполнилось, чтобы врата могли открыться. – Её голос дрожал. – Иначе они не поверят. Ты – это следующая часть пророчества. Ты – волчья дочь.

Лил снова покачала головой:

– Нет, Эхо. Я – нет.

Король, к которому вернулось самообладание, посмотрел на Эхо с ухмылкой.

– Вы почти подловили меня, юная леди, но, похоже, в вашем плане есть небольшой изъян. – Он оглядел собравшуюся толпу. – Кто бы мог подумать, что небесному пирату не хватит смелости летать? – Он хихикнул.

– Она не это имела в виду, отец, – раздался тихий и слегка дрожащий голос позади них. Гораций шагнул вперёд и взял Эхо за руку. – Волчья дочь из пророчества – не твоя мать, – сказал он, поворачиваясь к девочке.

– Тогда кто же это? – спросил король, всё ещё ухмыляясь и подмигивая толпе. Но Эхо вдруг поняла, о чём говорили Лил и Гораций. Она сжала руку принца.

– Спасибо, Гораций, – сказала она. Затем бросилась к дракону и забралась на него позади Абены.

– Вперёд! – крикнула она. – Лети!

Абена щёлкнула переключателем, и огромные крылья дракона захлопали, ветром откинув волосы короля назад и отправив в полёт его кубок.

– Гораций прав! – прокричала Эхо королю Альфонсу с усмешкой, когда улыбка наконец сползла с его лица. – В пророчестве не было моей матери. Там была я!

– Держись! – крикнула Абена, и в тот же миг механические крылья дракона ритмично захлопали, девочки взмыли в воздух, и слова короля унёс ветер. Эхо прижалась к Абене и засмеялась от восторга, когда её волосы взлетели назад. Люди внизу поворачивали головы, чтобы посмотреть на них. Вздохи толпы переросли в радостные возгласы, когда девочки взмыли ещё выше и здания Локфорта уменьшились, теперь напоминая крошечные серые кукольные домики.

– Сделаем круг? – крикнула Абена.

Эхо ухмыльнулась и кивнула в кожаную куртку Абены. Она почувствовала, как металлические чешуйки дракона скользнули одна по другой, когда Дымка накренилась и по большой дуге свернула влево над городом. Мир пролетал мимо размытым пятном, и Эхо посмотрела вниз, чтобы увидеть, как серые улочки проносятся под ними. Вся её прошлая жизнь прошла в Локфорте, – подумала она с внезапной болью. Отсюда весь он казался таким маленьким.

Абена отклонилась назад, подняла дракона выше, почти к облакам, и Эхо оглядела городские стены, Пустошь и горизонт. Затем улыбнулась. Локфорт действительно был маленькой, крохотной частью огромного, необъятного мира. И теперь пророчество исполнялось. Они собирались открыть врата и позволить каждому исследовать мир самостоятельно. Сердце Эхо было переполнено счастьем, и она не могла удержаться от улыбки, пока они пикировали, делали петли и парили над кольцевыми улицами Локфорта.

Когда Абена наконец направила дракона вниз и тот приземлился у ворот, щёки Эхо уже заболели от улыбки. Девочка отлепилась от спины Абены и села. Жители Локфорта зааплодировали, когда она соскользнула по боку дракона и встала дрожащими ногами на каменные плиты. Ей потребовалось мгновение, чтобы перевести дух, прежде чем она смогла броситься к королю Альфонсу, который при её приближении быстро отступил назад.

– Вы сказали, что пророчество никогда не сбудется, – сказала она, тыча в него пальцем. – Но вторник явился в воскресенье, и волчья дочь взлетела на драконе. – Она повернулась к Королевскому чтецу. – Пожалуйста, напомните нам последнюю часть пророчества.

Королевский чтец прокашлялся.

– Когда белою станет королевская кровь, ворота Локфорта откроются вновь.

На лице короля был написан страх, но он взял себя в руки и обратился к толпе.

– И как ты собираешься сделать мою кровь белой? Даже ты должна признать, что эта часть пророчества невыполнима.

Эхо быстро подумала и повернулась к Горацию, который сжимал в руке три украшенных драгоценными камнями ключа.

– Гораций – ваш сын, не так ли?

– Конечно, – ответил король.

– Тогда в нём течёт королевская кровь, – сказала Эхо, занимая место между Лил и профессором Даггервингом. – Давай, Гораций. Ты знаешь, что делать. Поверни ключи с красного до белого.

Гораций кивнул и подошёл к воротам, прежде чем взять сверкающий красный ключ и повернуть его в замке.

Эхо затаила дыхание. Это было лишь её воображение, или раздался тихий щелчок?

Гораций обернулся на неё и кивнул. Он вставил следующий ключ, розовый с турмалином. Когда принц повернул его, Эхо отчётливо услышала, как сработал механизм.

Гилберт прижался к её плечу, а Эхо сжала руку матери, когда Гораций взял последний ключ, инкрустированный сверкающими белыми бриллиантами, и повернул его в замке. Толпа замолчала. Раздалась симфония щелчков и жужжаний, когда замки открылись.

И, словно в замедленной съёмке, ворота Локфорта распахнулись.

Мгновение никто не понимал, что делать, и над толпой висела тревожная тишина. Но затем тишина превратилась в шёпот, а шёпот превратился в бормотание, а бормотание превратилось в громкий гвалт людей: любопытных людей, взволнованных людей, болтающих, задающих вопросы, удивляющихся и вытягивающих шеи, чтобы посмотреть на мир, который открылся за воротами.

Вдруг один маленький светловолосый мальчик, выскользнув из объятий растерянных родителей, пошатываясь, двинулся вперёд и шагнул сквозь ворота. Мать бросилась за ним и подхватила на руки, а затем застыла, глядя вдаль, потрясённая собой и местом, где она стояла.

– Нет! – крикнул король. – Вы не можете выйти туда!

Ещё один ребёнок прошёл через арку.

– Это неправильно! – Лицо короля раскраснелось, а корона съехала набок. – Там небезопасно! Вы не можете… Пожалуйста!

В ворота пробежал ещё один ребёнок, и ещё.

– Нет! – закричал король. – Нет! НЕТ! НЕТ!

Но люди не слушали. Поднялся шум, когда толпа хлынула к воротам, и все высыпали на Пустошь, смеясь, улюлюкая и подбадривая друг друга, пока король Альфонс кричал, рыдал и бесновался позади, но этого никто не слышал.

– Спасибо! – пробегая мимо Эхо, сказала женщина, которую тащили трое её маленьких детей.

– Спасибо тебе!

– Спасибо!

– Спасибо!

Сотни голосов слились в громкий гул, когда жители Локфорта начали хлопать по спинам Эхо, Горация и Абену, а затем подняли их в воздух и понесли вместе с людским потоком.

– Слава Эхо! Слава принцу Горацию! Слава Пустоши! – кричали они.

И так начались торжества. Люди вынесли на площадь музыкальные инструменты, еду и кувшины с медовухой. Одна семья сразу уложила свои пожитки в тележку, запряжённую пони, и дети в ней взволнованно махали на прощание, уезжая на север. Другой маленький мальчик кончиками пальцев рисовал карты в серой пыли Пустоши. Ещё один кружился со своей сестрой, слишком взволнованный, чтобы заниматься чем-то ещё. Все были увлечены разговорами. Головы и сердца людей были полны планов – планов приключений, путешествий и новых открытий за городскими стенами. Планов сбежать, чтобы увидеть и исследовать огромный удивительный мир за пределами Пустоши.

Следующим утром Эхо стояла на крепостной стене замка. Гилберт висел на её плечах, как шарф, и ветер хлестал по лицу. Девочка смотрела на город и на Пустошь за его стенами. Сколько времени прошло с тех пор, как она стояла здесь в прошлый раз, играя с Гилбертом? Всего несколько коротких недель, и всё же многое изменилось. Внешний мир открылся, и не только для неё, но и для всех.

Вдали она уже могла разглядеть вереницу людей, маленьких, словно муравьи, проходящих через открытые ворота и пересекающих Пустошь. Уходящих из Локфорта за его пределы, чтобы исследовать окрестности и, возможно, вернуться богаче. И, без сомнения, мудрее. И хотя Эхо не могла видеть дальше Пустоши, она знала, что скоро другие люди отправятся в путешествия сюда, чтобы исследовать неизвестность Локфорта. Она вздохнула и рассеянно погладила Гилберта по хвосту.

– Почему мне кажется, что наше приключение подошло к концу? – сказала она.

– Всё совсем наоборот, моя дорогая Эхо. – Профессор Даггервинг появился рядом с ней. – Я думаю, скоро ты обнаружишь, что приключение только начинается!

– Но мы все уходим. – Эхо повернулась и стала наблюдать, как небесные пираты загружают «Алую Маргарет». У восточной башни Абена в последний раз полировала чешую своего дракона. Гилберт подпрыгнул на плече Эхо и приветственно запищал, когда Гораций появился на лестнице с сачком для ловли бабочек и банкой.

– Ты пойдёшь с нами? – спросила его Эхо, когда принц подошёл к ним.

Гораций покраснел и покачал головой.

– Может быть, в другой раз, – сказал он. – Пока я собираюсь остаться. – Он встретился взглядом с Эхо. – Я хочу убедиться, что отец действительно выполнит обещание и оставит ворота открытыми.

– Где он?

– Прячется в своих покоях. Но когда-нибудь ему всё равно придётся выйти. Я думаю, он сам понимает, что всё не может оставаться как раньше.

Эхо кивнула. Это было правильно. Конечно, Гораций должен остаться. Она бы сделала то же самое, если бы здесь действительно был её дом. Но всё же…

– Я буду скучать по тебе, – тихо сказала девочка. – Мы увидимся снова, правда? Особенно теперь, когда мы семья.

Гораций поспешно кивнул.

– Конечно.

Эхо взглянула на банку с бабочками Горация. Та была пуста.

– О нет! Что случилось с твоими куколками? – спросила девочка. – Разве они не пережили путешествие?

– Они вылупились. – Гораций пожал плечами. – Но я их отпустил.

– Но как же твоя коллекция?

Её кузен покачал головой.

– Я решил, что бабочки – дикие существа, а дикие существа должны быть свободны. Я всегда найду ещё.

К ним подошла Лил, положив руку на плечо Эхо.

– Корабль почти готов к полёту, Эхо.

– Отлично, – ответила девочка. – Куда мы отправимся дальше?

– Я как-то об этом не подумала, – сказала Лил.

Профессор Даггервинг помахал своей картой.

– Это поможет?

Лил улыбнулась и взяла карту.

– Что думаешь, Эхо? Я слышала, что в Тёмных Северных Землях можно найти сокровища, и есть люди, которым нужна помощь Чёрных Небесных Волков.

Эхо смотрела на карту с замирающим сердцем. Тёмные Северные Земли! Сокровища! Это звучало как настоящее приключение. Но зачем останавливаться на этом?

– А что здесь? – спросила Эхо, указывая на край карты, дальше Локфорта и Порт Турбийона. Дальше Фиолетовых островов и Каменистого моря. Даже дальше Тёмных Северных Земель.

– Там? Хорошо. Дай-ка посмотреть. – Профессор Даггервинг изучил карту и нахмурился. – Я не уверен, что кто-то раньше бывал за пределами Тёмных Северных Земель. Это место известно как Драконьи земли. Совершенно неизведанная территория.

Эхо ухмыльнулась.

– Звучит отлично, – сказала она. – Мы отправимся туда. – Она посмотрела на профессора. – Вы с нами?

– Нет, Эхо. – Профессор Даггервинг прочистил горло и потёр глаз. – Мне нужно вернуться в Порт Турбийон и представить мои новые знания о бабочках Гильдии путешественников. И я уверен, что им будет очень интересно услышать об открытии ворот Локфорта. Да и кошки сами себя не покормят. – Тут он высморкался в огромный фиолетовый носовой платок. – Боюсь, даже терпению доброй мисс Милквид есть предел.

Эхо кивнула, и все слова, казалось, иссякли у неё внутри. Она бросилась к Горацию и профессору и заключила их в объятия.

– До свидания, – сказала она.

«До свидания», – пропищал Гилберт.

– До встречи, – ответил профессор Даггервинг. – Несомненно, пути трёх таких великих авантюристов, как мы с вами, однажды пересекутся вновь.

Много, много позже, когда все наконец попрощались, Эхо села за штурвал «Алой Маргарет». Гилберт примостился у неё на плече. Лил сбросила привязные канаты, и они взмыли в небо. Эхо и команда махали руками, улыбались и выкрикивали обещания встретиться снова машущим им в ответ Горацию и Марте.

Эхо повернулась к Лил и улыбнулась. Лил была путешественником, бойцом, небесным пиратом, и в её сердце жили приключения. Возможно, она была не совсем той матерью, о которой мечтала Эхо, но мечты есть мечты, а матери… ну, с ними всё было гораздо сложнее. Главное, что Лил была настоящей мамой, её мамой и она была рядом.

– Готова? – спросила Лил, поднимая взгляд от карты неба.

– Готова, – ответила Эхо, прикалывая шпильку к кудрям и устраивая Гилберта у себя на плече.

И они взмыли в небо, прочь от стен Локфорта. За пределы Пустоши. Мимо Порт Турбийона, Фиолетовых островов и Каменистого моря.

Держа курс на Драконьи земли.

И на Великое Запределье.

Я хотела бы сказать сердечное пиратское спасибо следующим людям:

Моему редактору, Люси Роджерс, которая поняла Эхо с самого начала и помогла мне придать бессвязным фантазиям форму небесного корабля.

Терезе Коэн, выдающемуся агенту, поклоннице «Небесных пиратов» и большой умнице.

Марку Чемберсу, который привёл «Небесных пиратов» в реальность прекраснее, чем я могла себе представить.

Джесси Грин за её дизайнерское мастерство.

Джейн Тейт и Эмме Янг за их орлиный взгляд.

Джоанне Надин, моему преподавателю в Университете Бат Спа, за её проницательность, умение поддержать и вдохновляющее внимание к словам.

Всем остальным моим преподавателям в Университете Бат Спа: Джулии Грин за её мудрость и поддержку; Си Джей Скьюз за её слова «а как насчёт пророчества?» и рассказ о застрявших воротах в Тракуэйре; Джанин Эймос за то, что научила меня писать синопсис (каким бы болезненным это ни было для меня в то время) и Стиву Воуку, в мастерской которого началась работа над этой книгой.

Моим товарищам-выпускникам Бат Спа, особенно «Баклажанам» и Люси Катью.

Спасибо «Team Swag» за советы, всестороннюю моральную поддержку и гифки (сами знаете, какие).

Обществу рассеянных авторов – за блаженные писательские ретриты и творческое вдохновение.

Множеству приятелей из «Общества писателей и иллюстраторов детских книг», которые появились у меня за эти годы, – особенно Тане и Мириам.

Библиотекарям библиотеки Рейгейт и Американской библиотеки в Париже, где была написана бо́льшая часть этой книги.

И последним по счёту, но определённо не менее важным, членам моей семьи – за идеи, шутки и пространство для письма.

1. Сколько кошек живут у профессора Даггервинга?

а) Пять

б) Семь

в) Одна

1) б, 2) а, 3) б, 4) в, 5) б, 6) а, 7) в, 8) б