Всякое великое начало трудно, но моё оказалось просто пи… Подбирайте буквы сами, решая кто вы: знаток северных животных или любитель крепкого словца. А мне не до выбора.

Я только-только разомкнул пудовые веки, чувствуя, как болезненно пульсирует затылок. В носу что-то неприятно щипало, а перед глазами всё ещё плавала туманная дымка. В воздухе же витали запахи хлорки и чего-то отвратительно кислого. Аж чихнуть захотелось.

Но я побоялся, что мозги вылетят, и просто мучительно простонал:

— А-а-а.

Приподняв чугунную голову, я кое-как сфокусировал взгляд и обнаружил, что нахожусь в безлюдной общественной уборной. Её освещали рассеянные солнечные лучи, проникающие внутрь через узкие, мутные окна под деревянным потолком.

Полы и кабинки тоже оказались деревянными и пошарпанными, как и стены. На одной из них можно было разглядеть нацарапанную гвоздём надпись «Лучший публичный дом в Империи. Телефонировать сюда…», и дальше шёл рядок цифр.

— А-а-а, — снова неоригинально простонал я, собрал все силы в кулак и приподнялся.

Схватился дрожащей рукой за ближайшую раковину и сумел встать.

Из засиженного мухами зеркала на меня посмотрел худой, юный кареглазый брюнет с аристократическими чертами лица и растерянным взглядом. Под его носом краснела засохшая кровь, а на довольно развитых плечах сидел помятый, приталенный сюртук, под которым белела рубашка с коротким чёрным галстуком.

— Кто это? — удивлённо выдохнул я, прикоснувшись к отражению. — Это я, что ли? Что я здесь делаю? И кто я такой?

К своему ужасу, я понял, что ни на один из этих простеньких вопросов у меня нет ответа. В черепе словно образовался вакуум. Пустота. Будто кто-то высосал все воспоминания, касающиеся моей жизни. Они пропали, как прошлогодний снег.

К счастью, в моей голове всё же плавали кое-какие обрывки информации об устройстве мира, законах магии и о мелочах вроде цены на хлеб. Пятьдесят копеек за кило пеклёванного.

Впрочем, это слабое утешение. На таких знаниях далеко не уедешь.

Меня начала охватывать паника человека, не нашедшего в нужном кармане ключ от дома.

— Нет, пока рано паниковать, — просипел я, хмуря брови. — Мало ли что случилось? Вдруг я просто перепил или… или скурил что-то жутко весёлое? Память может и вернуться. Надо лишь как-то простимулировать её.

Я судорожно сунул руки в карманы брюк и обнаружил там только трикотажные катышки, словно мыши нагадили. В карманах слегка пахнущего дымком сюртука тоже ничего не отыскалось.

Может, меня ограбили? Или я всегда хожу налегке? Хотя это странно. Даже монеток нет или каких-нибудь обёрток.

— Дела-а-а, — медленно протянул я и зашарил взглядом по туалету, будто искал того, кто может ответить на все мои вопросы, раздирающие череп, как стая голодных крыс.

Неожиданно мне на глаза попался крохотный шкафчик с несколькими полками. Он спрятался в самом углу, но я всё-таки разглядел на полке кем-то забытую книгу и даже умудрился прочитать её название: «Иные миры. Правда или вымысел? Исследование мадам ля Руж».

— Что за чертовщина? — отвлечённо пробормотал я, нервно сглотнул и повернул один из двух бронзовых кранов. — Надо умыться холодной водой. Авось взбодрюсь.

Однако пошла горячая. Прям обжигающая. Пар от неё начал разбегаться по уборной.

Я протянул руку к другому крану. Но тут вдруг до моих ушей донеслись какие-то звуки, приглушённые дверью уборной. Кряхтение, сопение и отрывистые восклицания. А миг спустя появилась и членораздельная речь.

— Отпустите меня, сударь! — возмущённо выдал девичий голосок, приближающийся к двери туалета. — Иначе я буду кричать!

— Конечно, будешь кричать, но только от удовольствия, — прозвучал похотливый мужской хрип с отчётливыми пьяными нотками. — Прекрати уже сопротивляться. Я же узнал тебя. Это ты снимаешься для срамного журнала под названием «Розы и розочки». Я видел твои обнажённые фотографии. Ты настоящая конфетка. Так и хочется тебя съесть.

— Вы обознались, сударь!

— Не обознался! — возбуждённо отрезал неизвестный, живо напомнив мне избалованного ребёнка, не привыкшего получать отказы. — Не трепыхайся, птичка. Тебе сегодня жутко повезло. Ведь я не кто иной, как Герхард фон Браун. Да-да, тот самый фон Браун из семьи высших аристократов.

— Никогда о вас не слышала, — язвительно выдала девушка. — Видимо, ваше имя известно совсем в других кругах. В кругах насильников и негодяев.

— Ах так? Тогда лучше закрой рот! — взбешённо выпалил парень и следом болезненно зашипел: — М-м-м, гадина! Лягаться вздумала⁈

Буквально через миг дверь туалета распахнулась от мощного пинка и с хрустом ударилась о стену.

На пороге показалась миниатюрная юная блондинка в чёрной юбке чуть ниже колена, элегантных чулочках и белой блузке с рюшечками. Тугой корсаж стискивал её тонкую талию, подчёркивая выдающиеся полушария, подрагивающие из-за частого дыхания.

Капризные черты лица девицы оказались перекошены яростью. Глаза сверкали, а сочные алые губки были раздвинуты, демонстрируя жемчужные зубки. Она походила на маленького зверька, прожигающего гневным взглядом высокого белобрысого парня. Именно он мгновение назад и пнул дверь.

Неизвестный мосластыми руками крепко держал блондинку за хрупкие запястья. Пьяная улыбка кривила его наглое, красное от алкоголя скуластое лицо с широкой челюстью и серо-стальными глазами, поблескивающими от похоти, возбуждения и алкоголя.

Тяжело дыша, он смотрел на девчонку как на свою законную добычу. Как барин на бесправную крепостную крестьянку.

Впрочем, его взгляд поменялся, стоило ему заметить меня.

— А ну пшёл отсюда! — раздражённо прорычал он не терпящим возражений тоном.

Меня такое «приветствие» возмутило до глубины души, как и явное намерение этого гада изнасиловать девушку. И пусть моё состояние оставляло желать лучшего, но я просто не мог проигнорировать подобное безобразие! И даже тонкий голос разума не вразумил меня. Хотя он и пищал, что мне не следует лезть куда-то очертя голову. Я ведь даже не знаю, кем являюсь и на какой социальной ступеньке обитаю!

Выпрямившись во весь рост, я саркастично выдал:

— С чего бы это мне уходить? Неужели я мешаю вам насиловать эту беззащитную девицу?

— Захлопни пасть, молокосос! И выметайся отсюда, иначе я тебя превращу в кучку ссаного праха! — выхаркнул мгновенно закипевший подонок, непроизвольно брызнув слюной на девичью грудь, с любопытством выглядывающую из декольте.

Хозяйка полушарий скривилась от отвращения и затрепыхалась сильнее, но освободиться всё же не смогла.

Меня же злость негодяя не напугала. А наоборот, она будто придала мне сил. Даже ноги перестали дрожать, а сердце застучало чаще. Как говорится, нас бьют, а мы лишь крепчаем.

— Я что-то пропустил? Или власти уже разрешили просто так убивать людей? Да и насиловать, — картинно удивился я и решил припугнуть дурака. — Кстати, я тоже никогда не слышал о фон Браунах. Но, думаю, вскоре люди узнают хотя бы про одного представителя этого семейства. Реклама рода будет феноменальной. Особо язвительные газеты придумают какие-нибудь хлёсткие заголовки. А в букваре напротив слова «насильник» будет красоваться ваша фотокарточка. Вы станете знамениты.

— Хи-хи, — испустила язвительный смешок девушка.

— Ты мне угрожаешь⁈ — прохрипел полудурок, пронзив меня бешеным взглядом, в котором все же появились первые искорки опаски.

— Угрозы? Какая банальщина. Просто констатация факта, — усмехнулся я, продолжая морально гнуть фон Брауна.

Тот уже явно почуял, что может вляпаться в большую зловонную кучу. Одно дело, когда свидетель один, а тут их двое.

И я бы, наверное, добился своего, если бы всё не пошло наперекосяк…

Внезапно блондинка снова затрепыхалась, пытаясь вырваться из лап фон Брауна. А этот гад так сильно тряхнул её, что у неё аж зубы клацнули. И тут девушка число рефлекторно попыталась ударить его коленом по бубенцам, но угодила в бедро. И это её не устроило. Она в бешенстве плюнула в побагровевшее от ярости лицо мерзавца. Да ещё так метко плюнула, словно всю жизнь тренировалась. Её плевок попал прямо в заполыхавший лютым гневом глаз негодяя.

— Ведьма! — задохнулся он от злости, совсем слетев с катушек. — Да я вас обоих сейчас научу уважать дворян. На колени, твари!

Белобрысый оттолкнул девушку и сделал резкий шаг назад. Мгновение — и между его ладоней возник безжизненно-серый туманный шар с коротенькими протуберанцами.

— Магия смерти, — прошептал я еле слышно, глядя на магический шар.

Вот это я знаю, а как меня зовут — нет! Что за чудеса⁈

— На колени! — снова взревел дурным голосом Герхард, скрежеща зубами так, будто собирался стереть их в пыль.

Магический шар грозно трещал, вторя звукам воды, продолжающей течь из крана. Под потолком уже появились настоящие облака пара. Но мне, конечно, было не до них.

Чутьё подсказывало мне, что этот скалящийся гад может и швырнуть свою магию. Он так рассвирепел, что уже мало напоминал человека, заботящегося о последствиях сотворённых им дел.

— Герхард, как там вас дальше… успокойтесь, прошу вас, — с виноватыми нотками выдала красавица, облизав губки быстрым розовым язычком. — Одумайтесь. Вы же понимаете, что не можете безнаказанно покалечить ни меня, ни этого благородного наркомана. На дворе всё-таки не тёмный семнадцатый век, а начало просвещённого двадцатого.

Это она меня, что ли, наркоманом назвала? В принципе, логично. У меня же засохшая кровь под носом. К несчастью, я не успел её смыть. А ещё блондинка приняла меня за благородного. А почему приняла? Может, я и есть дворянин?

— На колени! — уже в третий раз зло зарычал Герхард, как в любой народной сказке. — На колени и молите о прощении. И тогда, может быть, я смилуюсь!

Красавица затравленно глянула на меня, сглотнула и встала на одно колено. На лице мерзавца тотчас расплылось торжествующее выражение.

А вот у меня всё внутри восстало против подобного поступка. Даже вполне объяснимый страх перед такой нелепой смертью не мог согнуть моё желание остаться стоять на ногах.

— А ты чего ждёшь, отребье⁈ — люто выплюнул белобрысый, вонзив в меня полыхающий от ярости взгляд с тлеющими углями безумия.

— Колени не гнутся. Они у меня с детства такие. Ревматизм, — пробурчал я, окончательно поняв, что время дипломатии прошло. Кажется, настала пора грубой силы.

К сожалению, маг стоит минимум в паре метров от меня. Успею ли я подскочить к нему и вырубить с одного удара, прежде чем он швырнёт в меня шар смерти? Сильно в этом сомневаюсь. Да и непонятно, умею ли я нокаутировать людей с одного удара? Что если я попытаюсь ударить негодяя по роже, а попаду в задницу, да ещё и свою?

Однако даже если мне удастся выключить фон Брауна, то что со мной будет потом? Остатки воспоминаний шептали мне, что простолюдина за такой удар по головке не погладят. Дворянам в этой стране позволено больше, чем простым людям. Для них есть отдельный свод законов.

А вот если я всё-таки дворянин, тогда меня может ждать дуэль… магическая дуэль, ежели я ещё и маг, но это, конечно, вряд ли. Из огрызка моей памяти всплыла информация о том, что любой маг обязан ощущать в своём солнечном сплетении жар маны. А у меня там даже крохотной искорки не было. Значит, и маг из меня такой же, как из туалетной двери ковёр-самолёт.

Эх, как досадно! Сейчас было бы просто шикарно вызвать что-нибудь эдакое, дабы этот белобрысый упырь в штаны навалил. Но чего нет, того нет.

Я еле сдержал разочарованный вздох, автоматически отметив, что в туалете уже секунду-другую висит напряжённая пауза.

Но через миг её ласковым голосом разорвала блондинка, продолжающая стоять на одном колене:

— Господин Герхард, успокойтесь. Вы же видите, что этот сударь такой же дворянин, как и вы. Честь не даёт ему встать на колени. Просто отпустите нас подобру-поздорову. И я обещаю, что мы все забудем об этом недоразумении.

— Да мне плевать, кто этот наглец! — раздражённо выплюнул маг, гордо вскинув подбородок. — На колени! Я не отступлюсь от своих слов! За мной вся мощь рода фон Браун!

— Ладно, ладно, уговорил, соловей сладкоречивый, — нехотя пробурчал я и под ликующим взором Герхарда начал опускаться на колено.

Но где-то на полпути я резко вскинул голову и с надеждой посмотрел в сторону двери уборной, словно услышал за ней чьи-то приближающиеся шаги. Фон Браун рефлекторно обернулся и тревожно глянул себе за спину, где и находился дверной проём.

Я воспользовался его промахом. Со всех ног ринулся к нему, отчаянно надеясь на то, что мне хватит ловкости и силы, чтобы нокаутировать его.

— А-а-ах! — удивлённо выдохнула блондинка, широко распахнутыми глазёнками наблюдая за тем, чем завершится мой героический рывок.

И казалось, что он закончится плачевно… для меня.

Герхард развернулся и с искорёженной от ярости мордой швырнул шар магии прямо в мою голову.

Тут же дыхание смерти защекотало мои ноздри, во рту появился неприятный привкус тлена, а вокруг будто наяву возникли прогнившие доски гроба. Витающий в воздухе пар чудесным образом превратился в могильную сырость, пахнущую разложением. А шипение горячей воды стало напоминать слившиеся воедино звуки копошащихся жирных трупных червей.

Во мне же взыграл такой адреналин, который буквально смыл разум, пробудив гораздо более древнее подсознание! Оно рефлекторно потянулось к солнечному сплетению, словно пыталось зачерпнуть оттуда ведёрко маны. И почему-то в моей груди образовалась сосущая пустота, будто кто-то вытянул из неё всю плоть.

Сердце начало биться неровно, лихорадочно. А перед глазами появилась пелена, предвещающая потерю сознания.

И тут произошло нечто странное…

Всё вокруг сильно замедлилось, звуки растянулись. И только мои движения оставались все такими же быстрыми.

А вот тот же Герхард по миллиметру разевал рот, словно преодолевал громадное сопротивление. Пролетающая мимо него муха так и вовсе чуть ли не замерла в воздухе. Даже шар магии замедлился. И я, несмотря на изумление и упадок сил, пригнулся, уходя с траектории его полёта.

А буквально через миг мир обрёл прежнюю скорость.

Муха рванула по своим делам, фон Браун издал гневный крик, а его магия пронеслась над моим плечом, заставив затрещать волосы на виске.

— Как⁈ — изумлённо ахнул Герхард, распахнув глаза.

— Так, — просипел я, едва не падая от усталости.

Всё же мне хватило сил на то, чтобы с мстительной радостью ударить аристократа. Костяшки пальцев угодили в подбородок, и из него в момент соприкосновения выскочило какое-то невидимое тепло. Оно вошло в кулак, пронеслось по руке и осело в моём солнечном сплетении, где сразу же загорелся приятный огонёк маны. По венам побежала кипучая энергия, изгнавшая всякую усталость. А Герхард без чувств грохнулся на пол, словно куча белобрысого дерьма.

Больше новинок на https://booksnew.ru/

Или на нашем телеграмм канале https://t.me/martin_2015

— Ты… вы маг, что ли⁈ — ошарашенно выдохнула девчонка, вскочив на ноги. — Обычный человек не сумел бы уклониться от магического шара, пущенного в упор. Я сама не видела, но говорят, что есть маги, способные на какое-то время изменять физические параметры своего тела. К примеру, они могут увеличить скорость или сделать кожу плотнее. Я точно знаю, что таких магов называют физиками. Вы один из них⁈

— Ка-кажется, — запинаясь, ответил я, всё ещё не придя в себя после произошедшего.

Дворянин, маг… а что дальше? Император⁈

Притом я какой-то странный маг. Я же не чувствовал магическую силу, а сейчас вполне себе ощущаю огонёк маны в груди. Но откуда она взялась? Неужели проскользнувшее в мою руку тепло заставило её появиться? А может, тепло — и есть мана? Выходит, я каким-то чудесным образом украл её⁈

Однако книга «Большой перечень задекларированных магических способностей» прямо говорила, что такого умения не существует! Я откуда-то назубок знал этот том, словно брызжущий гормонами подросток единственный журнал со срамными фотокарточками.

И эта же книга утверждала, что маги-физики могут вызывать умение под названием «ускорение». Кажется, именно его-то мне и удалось призвать. Но как? У меня же не было маны! Вместо неё я будто бы зачерпнул собственные жизненные силы и использовал их как магическое топливо. Но такая «замена» вообще возможна?

К сожалению, моя память не знала ответа на этот вопрос. А ещё она не могла объяснить природу украденного мной тепла и того, почему моя слабость ушла с возникновением маны. Мда-а.

Внезапно блондинка схватила меня за руку и на одном дыхании тревожно отбарабанила:

— Благодарю вас за помощь! Но теперь нам надо уходить отсюда, да поскорее. В зале остались друзья этого белобрысого насильника. Скорее, сударь. Не дай Бог, они явятся сюда!

Я послушно дал вывести себя из туалета, попутно заметив на запотевшем зеркале слово «абсалон». Кто-то вывел его пальцем на зеркальной поверхности, а горячий пар заставил слово проявиться. Простой детский трюк.

— Быстрее! — отчаянно выдохнула блондинка и потащила меня по полутёмному коридору.

Под нашими ногами поскрипывали половые доски, а с потолка глядели неработающие лампочки в абажурах.

— А что такое аб… впрочем, неважно, — прикусил я язык, не став упоминать слово «абсалон».

Мало ли что оно означает и как мне потом аукнется этот вопрос?

— Что? — повернулась ко мне девушка, всё-таки расслышав мои слова.

— Ничего, — поспешно проронил я и вместе с блондинкой подошёл к двери, из-за которой нёсся гул голосов и вылетали дивные ароматы жареного мяса.

Красавица одёрнула блузку и изобразила скуку на мордашке. Лишь после этого она отворила дверь и вышла из коридора.

А я судорожно вытер засохшую под носом кровь и последовал за ней, очутившись в зале ресторации, где дамы в приталенных платьях с бантами и мужчины в сюртуках вкушали пищу земную.

— Елизавета, музыку! — неожиданно громко произнёс официант, посмотрев на стоящую в центре зала железную фигуру, похожую на грубое подобие женщины с круглым животом.

Внутри железяки раздался скрежет, и по залу поплыла музыка.

— Ты гляди чего… — удивлённо пробормотал я себе под нос.

— Впервые видите марионетку? — услышала мои слова блондинка, миновав вешалку, облепленную шляпами-цилиндрами и котелками.

— Наверное… — ответил я девушке, прогулочным шагом идущей к выходу.

Она делала вид, что её вообще ничто не тревожит.

— Удивительно. Марионетки же нынче чуть ли не на каждом шагу. Они и поют, и дома дворян прибирают, и веселят народ. А вы их не видели, — изумлённо проговорила красавица, посмотрев на меня через плечо. — Вы странный, но всё же телефонируйте на днях в доходный дом Петрова и спросите Маргариту.

— Всенепременно, — заверил я её и воспитанно открыл перед девушкой дверь.

— Благодарю, — улыбнулась она мне и покинула заведение, оказавшись среди многонациональной реки прохожих.

Я вышел следом за ней и увидел красный деревянный трамвай, продребезжавший по блестящим рельсами. Они лежали среди брусчатки, по которой двигался тарахтящий, цокающий и скрипящий поток из похожих на кареты машин, телег, экипажей с гербами и всадников на лошадях.

— Как ваше имя, сударь? — торопливо спросила у меня блондинка, косясь на солнце, заходящее за черепичные крыши пятиэтажных особняков с разноцветными фасадами, украшенными лепниной и барельефами.

— Оно слишком громкое, чтобы его называть, — ухмыльнулся я, даже не догадываясь, как меня зовут, потому и выбрав такой ответ.

— А вы произнесите его шёпотом.

Я беззвучно подвигал губами, будто что-то говорил, но ни один звук не вылетел из моего рта.

— Остроумно. До встречи, сударь, — с милой улыбкой бросила мне блондинка и торопливо двинулась прочь.

А я на мгновение растерялся. Мне-то что делать? Я ведь даже не знаю, где живу. Да что там живу⁈ Имени своего не знаю!

Ладно, сейчас надо уйти отсюда, а уже потом чесать репу и думать о моих дальнейших туманных перспективах.

Приняв это многомудрое решение, я сунул руки в карманы и поспешно двинулся по тротуару. Мимо меня тотчас промчался мальчишка на самокате и с кожаным ящиком на спине. На последнем красовалась надпись «Доставка от объединения г-на Перова. Привезём, что хотите, куда хотите и когда хотите». Таких мальчишек по улице носилось довольно много.

Меня они совсем не интересовали, а вот разговор парочки цокающих передо мной девиц заинтересовал.

— … Ты чего? Сударыня Миронова на своём семинаре ясно говорила, что мужчин с зарплатой меньше тысячи рублей вообще не стоит рассматривать в качестве спутников жизни, — сказала востроглазая рыжая девушка, глянув на свою подругу в крошечной шляпке с искусственными цветочками. — Они не должны размножаться, раз не умеют зарабатывать.

— Да, она права, — тяжело вздохнула та. — Но он такой симпатичный.

— Душа моя, забудь о нём. Ты такая красивая, что на тебя даже дворянин клюнуть может. Не из богатых, конечно, и даже не маг. Но всё же даже простой дворянин лучше, чем горожанин. Хотя зажиточный горожанин может фору дать иному дворянину. Вот, гляди, что мне купчишка Игнатьев подарил. Настоящая брошка из самой Франции.

— Да ну? Из Европы? Она же стоит ого-го.

— Верно говоришь, — с гордостью сказала девушка, вызвав зависть, блеснувшую в глазах подруги.

— Каким же делом Игнатьев так хорошо зарабатывает?

— Он перепродаёт зелье «си». Его ещё «синькой» называют, поскольку оно синенького цвета. Да наверняка ты видела это зелье.

— Угу, угу, — закивала девица в шляпке. — Его пьют люди, желающие стать магами.

— Верно. Потому «синька» всегда в цене. Ведь она может и не с первого раза открыть магическую силу. Тут многое зависит от самого человека.

— Да-да-да. Чем больше человек имеет магически сильных предков, тем выше у него будет шанс на пробуждение дара, — гордо выдала девушка, словно хвасталась своими знаниями.

— Правильно, — шёпотом поддакнул я, пнув свою дырявую, как твой сосед-мужеложец, память. Она подтвердила слова простолюдинки в шляпке.

Интересно, а я у меня-то какие предки? И где вообще я живу?

Я принялся напрягать память. Да так увлёкся, что проворонил момент, когда ко мне подскочил небритый мужичок в кепке. Он прижался плечом к моему плечу и приставил к рёбрам остро заточенный громадный гвоздь.

Незнакомец оскалил жёлтые зубы, зыркнул на меня волчьими глазами и процедил, дохнув ядрёной смесью из чеснока, пива и табака:

— Дёрнешься — печень проткну. Понял?

— Да как тут не дёрнуться, если у тебя изо рта воняет почище, чем из канализации?

— Хр-р-р, — злобно выдохнул мужик и слегка надавил на гвоздь. Тот с лёгкостью прошёл сквозь мой сюртук и уколол кожу. — Ещё хочешь поговорить?

— Нет, как бабка отшептала.

Хм, а почему этот тип совсем не боится меня, хотя следовало бы? Я ведь маг-физик, да ещё и дворянин. Или он не знает этого, потому и держится так уверенно?

— Греби копытами вон в тот проулок, — прорычал незнакомец, указав волчьими глазами на проулок между домами. — Кое-кто очень хочет побалакать с тобой.

— И кто же это? — полюбопытствовал я, ощутив волнение.

Кажется, сейчас всплывёт что-то из моего прошлого, подёрнутого ряской забвения!

— Скоро узнаешь, а сейчас захлопни пасть, — саркастично выдохнул мне в самое ухо Небритый и сильно впился рукой в мой бицепс, будто пытался проткнуть его пальцами, украшенными мелкими синими татуировками.

Другой рукой мужик ещё чуть-чуть надавил на гвоздь. И тот кольнул меня сильнее, заставив поморщиться.

Да кто же этот гад⁈ И какого лешего ему от меня надо? Нужно как-то хитростью вывести его на разговор.

— Милейший, — саркастично начал я, пытаясь не морщиться из-за запахов пота и сырой земли, идущих от куцего пиджачка злодея. — А не могла ли произойти какая-то ошибка? Не припоминаю, чтобы кто-то хотел со мной поговорить, прибегая к услугам подобных вам примечательных людей. Вы ведь наверняка даже имени моего не знаете.

— Заткнись! — прошипел мужик и потащил меня в проулок. — Ещё раз пикнешь — и отправишься на тот свет. Мне порешить человека, что тебе прыщ выдавить. Потому лучше не гневи меня.

Я смолчал, попутно заметив недоумённые взгляды прохожих. Они косились на наш необычный дуэт, но ничего не делали. Люди не видели гвоздя, щекочущего мои рёбра. Небритый держал его профессионально, чтобы никто не заметил.

Впрочем, на помощь людей я и не рассчитывал. Кажется, мне и самому удастся справиться с бандитом. Ну, если «ускорение» работает стабильно. По крайней мере, я чувствовал, что могу зачерпнуть ману — и ускориться. Видимо, у меня имеется кое-какой магический опыт.

Однако стоит ли мне вырываться из захвата Небритого? Вдруг он что-то знает обо мне? Наверное, надо принять его настойчивое предложение и проследовать в проулок. А если дело запахнет жареным, то я вырвусь из его волосатых лап — и поминай как звали. Думаю, от такого тактического манёвра моя дворянская честь не пострадает.

Идея мне понравилась, так что я включил внутреннего актёра. Покорно опустил голову, задрожал и даже жалобно шмыгнул носом, словно до меня только сейчас дошли угрозы мужика.

— Не скули! — презрительно выплюнул Небритый, слегка ослабив хватку.

Он явно поверил в то, что я маленько написал в штаны. Отлично! Надо продолжать играть роль.

Я тяжело вздохнул и безвольной куклой вместе с мужиком вошёл в безлюдный проулок, пропахший мочой и мусором, громоздящимся у стен из красного, растрескавшегося кирпича.

— Шевели копытами, — поторопил меня Небритый, потащив глубже в проулок. Туда, где в помойных лужах отражались лучи умирающего солнца.

Испустив ещё один тяжёлый вздох, я прошёл несколько метров и решил, что пора поменяться с негодяем ролями. Потянулся к мане и активировал «ускорение». К счастью, умение сработало как надо! Мир снова сильно замедлился. Даже пролетающие над ржавыми жестяными крышами голуби резко снизили скорость, словно угодили в невидимые сети.

Понятное дело, что мне не составило труда вырвать руку из пальцев Небритого, чьи глаза медленно-медленно округлились от удивления и досады. Его рот принялся не спеша распахиваться, словно зловонное жерло. А рука с гвоздём начала вытягиваться в мою сторону. Но я с лёгкостью отбил её и съездил кулаком по носу мужика. Раздался хруст и лениво брызнула кровь.

А буквально через миг огонёк в моей груди полностью погас, оставив после себя лёгкое чувство слабости. Кажется, мана кончилась слишком быстро. Или так и должно быть?

Я выпал из «ускорения», и время снова понеслось вскачь. Голуби наконец-то пролетели над крышей, а мужик без чувств кулём рухнул к моим ногам. И в отличие от Герхарда, он не одарил меня никаким теплом. Почему? Потому что он не маг?

— Мяу, — ответил на мой мысленный вопрос грязный рыжий кот, показавшийся из-за кучи мусора.

— Вряд ли ответ настолько прост, — пробормотал я, попутно решив связать руки мужика, чтобы он не дёргался во время допроса. Думаю, для этой цели отлично подойдёт его же ремень.

Я взялся за штаны мужика и услышал отчётливый скрежет несмазанных петель. Резко повернул голову и увидел чумазого мальца в мужской кепке, сползающей на лоб. Паренёк стоял на пороге подвала, держась рукой за ржавую дверь и шокировано глядя на меня.

— Тс-с-с, — выдохнул я, прижав указательный палец к губам. — Это совсем не то, что ты подумал. Мне просто нужен дядин ремень.

Малец кивнул и поспешно скрылся в подвале. А всего через несколько секунд из него, будто из ларца, показались мужики одинаковы с лица. Всё чуть ли не родные братья Небритого. Такие же уголовного вида элементы. И ясно, кто их позвал. Кажется, я не умею ладить с детьми.

— Срать мне в тапки, клиент Бугра завалил! — тоненьким голоском удивлённо выдал один из них.

— Он уже был таким, его свалила с ног любовь к острым гвоздям! — выпалил я, прекрасно понимая, что мне не одолеть такую толпу.

Маны-то у меня больше нет, а когда она восстановится — неясно. Поэтому надо удирать отсюда. В такой ситуации подобный ход совсем не трусость. А если понадобится, я вернусь сюда, когда буду в форме, и всё-таки получу ответы на свои вопросы.

Пока же я взял ноги в руки и рванул в сторону улицы.

Головорезы с гневными криками бросились за мной, доставая из карманов самодельные кастеты и свинчатки. Паренёк в кепке хвостиком побежал за ними, подобрав с земли палку. Хорошо хоть, рыжий кот не присоединился к погоне за мной.

Вихрем выскочив из проулка, я ворвался в поток прохожих и быстрым шагом пошёл среди благоухающих розами сударынь, господ с тросточками и простых мужиков с усталыми лицами.

Бандиты лишь спустя десяток секунд выметнулись из проулка и завертели головами. Но я сразу же нырнул в боковую улочку, потом ещё несколько раз повернул на перекрёстках и прошёл через двор-колодец. А уже буквально через один квартал вышел на круглую площадь, где вздрогнул, услышав слитное электрическое жужжание, полетевшее от включившихся горбатых кованых фонарей. Их жёлтый свет не только рассеял сумерки, но и упал на красивые кирпичные трёхэтажные дома, чьи первые этажи занимали шумные увеселительные заведения с панорамными окнами.

На самой площади раскинулись цветастые шатры бродячего цирка со зверинцем. На высоком помосте перед разношёрстной публикой расхаживал представительного вида толстяк в красном котелке и в такого же цвета фраке.

— … Подходите, подходите ближе, жители славного города Светлограда! Спешите видеть нашего очередного гостя! — зычно закричал толстяк, указывая тростью на чёрный материал, скрывающий то ли вместительный ящик, то ли клетку. — Это не какой-то там медведь или африканская кошка. Нет! Только у нас! И только сегодня! Вы можете лицезреть порождение самого сердца тайги!

— Давай уже шустрее! Не тяни кота за яйца! — выкрикнул кто-то из волнующейся толпы, пока я проверял, нет ли за мной бандитов. Их там не оказалось. Кажется, они уже давно потеряли мой след. Вот и хорошо.

Толстяк бросил многозначительный взгляд на розовощёкого малого с барабаном на шее. Тот тоже стоял на помосте и после взгляда толстяка начал барабанить палочками по своему инструменту. Над толпой полетела дробь, усилившая напряжение.

— Ледяно-о-о-ой… — затянул толстяк, а потом резко заорал, сорвав материал с клетки: — Паук!

— А-а-ах! — в едином порыве ахнула толпа, отшатнувшись от помоста.

Пара особо впечатлительных женщин даже в обморок бухнулась, а кто-то начал осенять себя крестными знамениями.

Паук тоже испугался и сжался в клетке. Его полутораметровое тело покрывали белые волоски, похожие на седину, а в глазах-плошках отражались огни фонарей.

Вид монстра меня не смутил. И я бы, наверное, ещё немного поглазел на него, если бы не заметил двух стоящих поодаль полицейских в синих мундирах. Один из них с прищуром смотрел прямо на меня и мучительно морщил лоб, словно силился вспомнить, где видел мою физиономию.

Мне его взгляд сильно не понравился и вызвал обоснованные подозрения. А уж нет ли где-то в полицейском отделении фотокарточки с моим лицом и подписью «разыскивается преступник»?

От греха подальше я заработал локтями и начал пробираться сквозь толпу людей, чей заурядный внешний вид намекал на то, что они простолюдины. Действовать следовало медленно, чтобы не привлекать к себе внимания. Мол, просто не понравилось представление, вот и ухожу.

Однако полицейские настороженно переглянулись. Один что-то сказал другому, после чего оба последовали за мной.

Благо я уже выбрался из толпы и энергичным шагом двинулся к узкой улочке. Но вот беда… моя энергичность куда-то стала стремительно пропадать. Она утекала, как вода сквозь пальцы.

Сердце застучало неровно, ноги быстро наливались свинцом, а на лбу выступила испарина. В груди же вообще будто поселилась жадная дыра, засасывающая всё моё нутро. А ведь там должен гореть огонёк маны, но его не было. Почему?

Остатки моей памяти кричали, что даже у самых зелёных магов должна была восстановиться хоть какая-то часть маны за то время, что прошло с момента драки в проулке. Но у меня маны будто бы даже стало меньше! Неужели моё тело как-то её теряет?

— Да что… что за чертовщина со мной происходит? — надсадно прохрипел я, двигаясь к улочке на заплетающихся ногах.

Прямо на углу красовалось увеселительное заведение, возле чьей двери медленно хлопала механическими глазами марионетка, изображающая сидящего на стуле клоуна в цилиндре и с красным носом.

— Ха-ха, ха-ха, — металлически загоготала она, раскрывая рот с нарисованными крупными белыми зубами. — Заходите, сударь! Заходите в наш клуб! Сегодня на сцене лучшие балагуры, остряки и озорники Светлограда! Их шутки веселят даже металлолом вроде меня! Ха-ха-ха!

— Обойдусь, — просипел я и покинул-таки площадь, подгоняемый внутренним голосом, настойчиво шепчущим, что полицейские идут за мной по пятам.

Улочка оказалась пустынной. Я побрёл по ней, словно в тумане. Мысли текли плавно и лениво, путаясь друг с другом. Всё же мне удалось сообразить, что моё состояние, скорее всего, вызвано именно потерей маны.

Но так ведь не должно быть! Мана обязана восстанавливаться, а не исчезать! Какого лешего? Как мне теперь быть-то⁈ Где взять магическую энергию? Без неё я могу и ласты склеить!

Тотчас перед моим мысленным взором появилась физиономия фон Брауна. В уборной ресторации я ударил его, и он одарил меня непонятным теплом, спровоцировавшим появление маны. Однако я получил лишь хрен на постном масле, свернув набок нос Бугра. Почему так произошло? А что если и вправду всё дело в том, что один маг, а другой — чёрт бездарный?

Тогда, может, мне следует отыскать какого-нибудь мага и дать ему по роже, чтобы снова получить тепло? Вдруг оно опять даст мне ману, а та уберёт слабость?

Хм, конечно, это всё звучит как бред сивой кобылы. Но у меня же имеется рабочий пример с фон Брауном!

Да, надо пробовать. Вот только, кажется, эта идея слишком поздно ворвалась в мой затухающий разум. Я совершил ошибку, покинув площадь, где среди горожан точно ходили маги. В проулке же никого не было, кроме худющей дворняги с выпирающими рёбрами. Она смотрела на меня голодным взглядом, будто уже оценивала, что съест сразу, а что закопает на чёрный день.

— Кыш, — с трудом погрозил я ей трясущимся кулаком и развернулся, чтобы попробовать вернуться на площадь.

Мне уже было плевать на полицейских. Выжить бы!

К несчастью, ноги предали меня. Они подогнулись, из-за чего я ударился спиной о стену дома и соскользнул по ней, влекомый силой гравитации. Моя задница грохнулась на картонку. Дыхание с трудом вырвалось из груди, а сознание решило оставить меня, погрузив во тьму.

И сколько я так просидел, блуждая разумом во мраке? Шут его знает. А вот очнулся я от деликатных похлопываний по щекам.

— М-м-м, — простонал я и с трудом разлепил веки.

Передо мной склонилась парочка тех самых полицейских, что следили за мной на площади. Они с обеспокоенностью смотрели на меня, закрывая своими фигурами часть вечернего неба.

— Горин, что с вами? Вы как с луны свалились, — тревожно произнёс тучный служивый с пышными бакенбардами. — Дерябнули чего-то эдакого? Или, может, подрались? У вас вон костяшки пальцев разбиты.

— А-а-а, — снова простонал я, с трудом соображая. Сил совсем не было.

К счастью, часть моего мозга зафиксировала, что, кажется, полицейские узнали меня и вроде бы не собираются швырять в темницу. Правда, ничего внутри меня не откликнулось на фамилию Горин.

— Василий, бери сударя под руки. Надо помочь ему, — проговорил второй служивый, молодой брюнет в форменной фуражке с двуглавым орлом. — Конечно, дни сейчас ещё по-летнему тёплые, но уже сентябрь. Можно что-то застудить, сидя на картонке.

Полицейские потянули ко мне руки и ухватили за предплечья. А я вцепился слабыми пальцами в их конечности и мигом почувствовал знакомое тепло. Оно выходило из руки тучного Василия, пробегало через мои пальцы и оседало в грудной клетке, где снова разгорелся огонёк маны, принявшейся прогонять лютую усталость.

— Кха-кха, — вдруг закашлял резко побледневший Василий и отпустил меня.

Мои пальцы перестали соприкасаться с его кожей, из-за чего слабенький поток тепла сразу же пропал.

— Василий, ты чего? — недоумевающе спросил молодой полицейский и единолично помог мне встать на ноги.

— Ох, что-то поплохело мне, Пётр, — просипел служивый, вытирая слюну с губ. — Будь проклят этот китайский бронхит! Спасу от него нет. Вроде бы уже переболел, ан нет. Всё ещё даёт о себе знать, аж часть маны вроде бы куда-то делась. Признаться, такого со мной прежде не было. Мана же сама собой никуда не девается. Её нужно потратить на какое-нибудь магическое умение.

Слова медленно розовеющего Василия буквально прямо сообщили мне, что тепло не просто стимулирует появление моей маны, оно и есть мана! А я могу эту ману воровать! Одуреть! Хотя, конечно, два случая — это ещё не тенденция. Правда, уже кое-какая закономерность. Фантастическая закономерность.

А ещё фантастично звучит то, что моё собственное тело, кажется, пожирает мою же ману, преобразуя её в некую жизненную силу. Потому-то слабость и ушла с приходом магического топлива, словно я был сказочным вампиром, наконец-то осушившим долгожданную рюмку крови.

Я кое-как справился со своим ошеломлением и на всякий случай уточнил:

— Василий, а вы маг, что ли?

— Так точно, — ответил тот, потирая сквозь форму грудь. — Сносно владею магией воздуха.

— А чего вы так удивились, сударь Горин? — вскинул бровь Пётр, неверно трактуя мои слова. — Среди простолюдинов-полицейских хватает магов. Я вот тоже хотел стать магом, да мне не свезло. У меня, как и у Василия, имелся десятипроцентный шанс на то, что я смогу пробудить дар. Но, к сожалению, министерство даёт всего две попытки. Мои прошли впустую. Эх…

— И что? Вы теперь даже ничего не должны министерству? — изумлённо спросил я, помня, что «синька» стоит ого-го сколько!

— Как это не должен? — удивился Пётр, поправив фуражку. — Вы разве не знаете, что министерство берёт пятую часть цены за потраченную «синьку», если претендент не стал магом? Вот теперь у меня с каждого жалования кое-чего удерживают. А ежели бы я стал магом, то ничего бы платить не пришлось. Просто подписал бы контракт с министерством на тридцать лет служения в оном и получал бы повышенное жалование.

— Тридцать лет⁈ — снова изумился я, хотя и понимал, что, кажется, удивляюсь прописным истинам. Но в моей голове не было такой информации. Вот я и ахал, как впечатлительная домохозяйка.

— А чего? Много? Дык я ведь и так собираюсь всю жизнь быть полицейским. Ну, ежели не убьют.

— Правильный выбор, правильный, — ободряюще покивал Василий и спросил у меня: — Так что с вами произошло-то, сударь?

— Меня пытались обокрасть прямо на этой улочке, — принялся сочинять я, косясь на мага, медленно избавляющегося от болезненной бледности. — Но я отбился. Правда, всё-таки получил несколько тумаков и потерял сознание. И, к сожалению, никого и ничего запомнить не сумел.

— Жаль. Преступники наверняка уже далеко. Нам их не догнать. А без описания мы их найти не сумеем, — расстроился Василий.

— Мда, жаль, — вторил ему Пётр и следом глянул на меня. — Мы чего вообще за вами-то пошли. Я случайно услышал, что брат ваш с утра везде ищет вас. Говорит, что вы пропали куда-то. В студенческом общежитии вас со вчерашнего дня никто не видел, в библиотеке тоже. И ни слуху ни духу от вас. Вот он и забил тревогу.

— Да я… впрочем, неважно. Спасибо за помощь. Я непременно заскочу к брату, раз он искал меня.

— Дык они оба вот тут на площади в питейной «Заводной Иван», — проговорил Пётр, махнув рукой в сторону выхода из проулка. — Давайте мы вас проводим, а то мало ли что.

Оба? Видимо, братьев у меня двое. Но я их вообще не помню, хоть убей! И родителей не помню, и детство, и даже имя своё… И впрямь как с луны свалился. Как же у меня так сильно память отшибло?

— Ну, господа, пойдёмте, — сказал я, решив, что встреча с братьями поможет мне докопаться до истины.

Служивые двинулись в сторону площади, а я пошёл следом за ними, посчитав, что мне пока лучше никому не рассказывать о своих многочисленных странностях. Непонятно, какие могут быть последствия. Лучше помалкивать.

Я сам себе кивнул и вместе с полицейскими пришёл к развесёлой питейной. Внутри неё звучала музыка, а за круглыми деревянными столами выпивали сытого вида горожане. Хватало тут и хохочущих дам в откровенных нарядах. Среди них особенно выделялись обладательницы больших, тугих грудей, чрезмерно пухлых губ и ресниц, похожих на опахала. Всё их «богатство» выглядело фальшиво, неестественно и даже вызывающе. Впрочем, вели они себя прилично. На колени ни к кому не садились и на барную стойку не забирались.

— И вот в этом месте сидят люди, чей брат потерялся? Что они тут делают? Отмечают? — еле слышно пробормотал я себе под нос и вместе со служивыми вышел на середину заведения.

— Вон они! — некультурно указал пальцем остроглазый Пётр на двух парней лет двадцати-двадцати двух.

Они сидели за столом боком к входу.

Один из них мог похвастаться крысиными усиками, ярко-малиновым пиджаком и тёмными короткими прилизанными волосами. На его руке призывно сверкали золотые часы, а на худощавом лице с живыми карими глазами плясала лукавая усмешка.

Второй брат оказался постарше. Серьёзный такой, коренастый, лысый парень в кожаной жилетке и полушерстяной клетчатой рубашке. На его грубоватом лице росла жёсткая на вид щетина, щеку пересекал уродливый шрам, а взгляд оказался тяжёлым и острым.

Братья выглядели по-разному, но были для меня совершенно одинаково незнакомы. Казалось, что я их вижу впервые.

Мы с полицейскими пошли к ним через шумный зал, пропахший пивом и жареным мясом. Но всё же в царящем вокруг гаме мне удалось различить, о чём говорили братья.

— … Хороший наставник научит тебя контролировать свои биоритмы! — возбуждённо сказал модник, отчаянно жестикулируя рукой с часами, будто хотел привлечь внимание к золотой вещице. — Ты будешь зарабатывать деньги, не вставая с дивана. Наставник тебе и чакры почистит, и ауру!

— Пусть лучше он тебе башку почистит от глупых мыслей. В университет поступать не стал, теперь ерундой занимаешься. Нумерологи, тарологи, хренологи… В какую-то чушь веришь, как тёмная бабка. Давай, я тебя лучше к нам в полицию пристрою? — пробурчал старший брат, хмуря густые брови, почти сросшиеся над переносицей. — И вообще, поднимай свой зад. Пойдём, ещё раз в общежитие телефонируем. Может, Ян вернулся?

Ян? Меня зовут Ян? Ну, хорошо хоть не Иван, учитывая, что у меня имеются два старших брата.

Внезапно лысый заметил наше трио. И его суровое лицо сразу же чуть разгладилось, а в колючих карих глазах появилось облегчение.

— Ян! Ты где был? Мы уже обыскались тебя! Ты что-то натворил? Василий, что он сделал? Книгу какую скрал из библиотеки?

— Украл? Пф-ф, никогда не поверю, что наш тихоня Ян пошёл на тако-о-ое преступление, — иронично усмехнулся средний брат и тоже с явным облегчением глянул на пропажу, то бишь на меня. — Или всё-таки скрал? Тогда моё почтение.

— Ежели сударь Ян что-то и украл, то мне об этом ничего неизвестно, господин сыскарь, — улыбнулся лысому тучный полицейский. — Мы нашли вашего брата тут неподалёку, на соседней улочке. На него напали грабители, но он дал им сдачи. Вон даже костяшки сбиты.

— Да, так всё и было, братья, — проговорил я, внимательно следя за реакцией парней.

— Благодарю за службу, — похвалил полицейских старший и вытащил из кармана бумажку достоинством в десять рублей.

Он сунул её служивым. Однако те с возмущением отвергли деньги и ушли, сославшись на то, что у них много дел. Зло же не дремлет. Это Добро всё время где-то прохлаждается…

— Ну, присаживайся, — выдвинул стул модник, глядя на меня с озорной улыбкой. — И поведай нам, как ты дрался с грабителями. Много народа насмешил?

— Никого, — спокойно ответил я, хотя и изумился тому, что брат так снисходительно отозвался о моих бойцовских качествах.

Он не знает, что я маг-физик? Странно. Надо это проверить.

— А вот будь я магом, всех бы скрутил в бараний рог и сдал полицейским, — проговорил я то ли шутя, то ли всерьёз.

— Эк ты размечтался, — дёрнул головой средний и насмешливо улыбнулся уголком рта. — Мы с Александром тоже были бы не прочь стать магами. Но пока имеем то, что имеем.

Мои подозрения подтвердились. Братья не знают, что я маг. Какие можно сделать предположения? Совершенно разные и плохо обоснованные. Потому сейчас лучше собирать информацию и ничему не удивляться, даже если братья скажут, что ещё вчера у меня за спиной трепетали ангельские крылья.

— Ты где был-то всё это время, Ян? Неужели опять за книгами засиделся? Или чего похлеще? — требовательно спросил лысый.

— Да я вчера вечером поехал к подруге, а у неё оказались очень редкие издания. Ну, я и зачитался. Спать лёг уже ближе к полудню, да и продрых чуть ли не до вечера, — уверенно соврал я, опираясь на те сведения, что уже получил как от братьев, так и от полицейских.

Кажется, ложь получилась убедительной, словно револьвер сорок пятого калибра.

Модник картинно широко распахнул глаза и шокировано выпалил:

— У подруги⁈ Ты обзавёлся подругой? Растёшь, Ян. Тебя прям не узнать. Ещё и дрался… Это надо отметить. Эй, Мартын! Бутылочку водочки нам принеси и закусочки!

Названный Мартыном половой понятливо подмигнул и приветливо кивнул мне, давая понять, что я тут далеко не в первый раз. Видимо, «Заводной Иван» — это любимое место Гориных или одно из таковых.

— Тебе лишь бы выпить, Владимир, да ещё женщину какую побогаче заарканить, — осуждающе бросил старший и снова посмотрел на меня. — А чего ты не телефонировал-то? Ладно, потом в подробностях расскажешь, что да как. Сейчас у нас есть дело поважнее. Хорошо хоть, ты, Ян, не забыл, что я сегодня пригласил тебя сюда.

— Да как такое забудешь? — наигранно возмутился я, попутно подметив, что совсем неслучайно пришёл на площадь.

Меня сюда по привычке принесли ноги, пока я убегал от бандитов. Логично? Логично.

— Итак, — мрачно начал Александр, заглянув в глаза и мне, и моднику. — Иванов требует вернуть долг. Времени у нас до конца следующей недели. Ежели не вернём деньги, нам светит позор и долговая тюрьма.

— Не хотелось бы в тюрьму. Мне тамошняя аура не подходит, — промычал мигом помрачневший средний брат, немного оттянув воротник рубашки, словно тот начал азартно его душить.

— А кому бы хотелось? — философски вздохнул я, попутно размышляя над тем, чего бы такое сказануть, дабы братья не поняли по моему поведению, что нынешний Ян — это уже не совсем прежний Ян.

Может, сослаться на какой-нибудь удар по голове? Мол, потому и веду себя не так, как обычно? Да ну… как-то банально.

— Папаня, конечно, удружил нам. Мир его праху! — в сердцах бросил Владимир, скрипнув зубами. — Наследство подчистую продали, а всё равно ещё должны остались. Как он умудрился взять такую невыгодную ссуду? И нам ведь ничего не сказал. Мог бы хоть посоветоваться. Мы бы его от этой затеи отговорили. Жаль, матушки нашей уже нет в живых. Она бы ему тоже не дала совершить такую глупость.

— Чего теперь об этом говорить? — буркнул старший, хмуря брови. — Он хотел, как лучше, чтобы нас не тревожить. Батька же не виноват в том, что неурожай случился аж два года подряд. В наших краях такого давно не было. Земля-то плодородная. Утром палку воткни, а к вечеру на ней уже груши висеть будут.

— Всё в этой жизни меняется. Может, и плодородность уже не та, — грустно начал я, кое-что придумав, чтобы обезопасить себя от немедленного разоблачения. — Я вот тоже решил поменяться. Прочитал намедни замечательную книгу по психологии и решил сменить модель поведения. Мне нужно стать более мужественным и… смелым. Так что вы не удивляйтесь, ежели я скажу или выкину что-нибудь эдакое.

Братья покивали. Дескать, да, нужно, а то тебя скоро куры загребут и раком поставят.

— Только ты не переусердствуй, — строго сказал Александр, явно взявший на себя роль главы семейства. Отсюда и его чрезмерная опека надо мной, младшим братом.

— Зря батя молчал, — вернулся Владимир к прежней теме. — Мы же его навещали. Он мог бы и обмолвиться о своих затруднениях. Однако прав ты, Александр. Нечего более об этом говорить. Отец у нас был замечательным дворянином, пусть и простоватым.

— Угу, — поддакнул я.

— Вон и водку несут. Давайте помянем старика, — сказал Владимир.

Братья посмотрели на раскрасневшегося Мартына, который, держа поднос, ловко лавировал между столиками. Я тоже глянул на него и попутно закинул в один из ящиков памяти новую информацию. Оказывается, наша мать померла, а отец был землевладельцем. Он тоже помер, оставив долги, перешедшие нам. И раз мы их не можем оплатить, значит, у нас троих за душой нет ни шиша. Но почему тогда у Владимира на руке золотые часы?

Я пригляделся к ним повнимательнее, пока подошедший Мартын проворно сгружал с подноса на стол тарелочки с закусками, рюмки и запотевшую бутылочку «Столичной».

— Тоже понял? — с ухмылкой покосился на меня Александр, когда половой ушёл.

— Ага, подделка, — уверенно произнёс я и втянул ноздрями восхитительный аромат, идущий от маринованных груздей, селёдочки с колечками лука и пупырчатых огурчиков, так и просящихся в рот.

— Гадство, — помрачнел средний и поспешно снял часы, словно они внезапно раскалились докрасна. — Раз и Ян заметил, что это подделка, то лучше от ходиков избавиться. А то высмеют меня знающие люди где-нибудь в зале для общей медитации или на семинаре по общению с Космосом.

— А я тебе сразу сказал, что только слепой поверит в то, что это настоящие золотые часы из мастерской Яблокова, — фыркнул Александр и на правах старшего начал разливать водку по рюмкам.

Я взял свою тару и почувствовал зверский голод. Когда же мне последний раз доводилось есть?

— Давайте помянем нашего отца, Ярослава Горина. Мир его праху, — проговорил старший.

Мы, не чокаясь, выпили. Водка мягко скользнула по пищеводу и осела в желудке. Я тут же подцепил вилкой грибочек и отправил его следом за алкоголем. Он оказался сочным и пряным. Самое то.

Селёдка тоже была выше всяких похвал, как и огурчики. Они весело хрустели на зубах. И я без всяких угрызений совести наслаждался ими, хотя мы вроде бы поминали недавно почившего родного отца. Однако во мне не было никаких чувств ни к нему, ни к Владимиру с Александром. Они казались мне чужими людьми.

Что же со мной всё-таки случилось-то?

— Александр, как деньги-то возвращать будем? Пока Космос молчит и не посылает мне гениальные идеи, — проговорил модник, взяв грибочек.

Лысый грустно посмотрел на среднего и скривился, как от сильной зубной боли. Кажется, он считал, что в семье Гориных совсем не младший брат дурачок.

Память мне подсказывала, что львиная доля людей весьма скептически относится к общению с Космосом, гаданиям, улучшению биополя со всякими чакрами и прочим подобным занятиям.

— Мда-а-а, — наконец сокрушённо проронил старший брат.

Он достал из нагрудного кармана простенький портсигар, извлёк из него папиросу и принялся разминать её пальцами.

Владимир же вдруг встрепенулся, заметив прошедшего мимо нас краснорожего парня с пьяной улыбкой и золотой цепью на шее.

— О, глядите, это же виконт Михайлов. Помните его? Он только с восьмого раза пробудил свой дар, а ведь у него шанс был поболее нашего. Процентов тридцать против наших двадцати. Родители-то у него оба маги. Тем не менее Михайлову всё равно пришлось покупать целую прорву зелий. Считай, каждая «синька» по пятнадцать тысяч. Это же целое состояние!

— Будь у меня такие средства, я бы даже не стал пробовать пробудить свой дар. Чего там у нас откроется-то? Наш дар сильным точно не будет. Батя же был слабеньким магом земли, а матушка так вообще бездарная дворянка. Так что к псу такие эксперименты. Мы же не высшие аристократы. Вот у них-то процент почти к ста подбирается, а сила дара такая, что закачаешься лёжа, — не без зависти сказал Александр и спичками поджёг папиросу.

— Оно и немудрено. Они ведь потомки тех самых аристократов, которые первыми стали пить «синьку». И они издавна скрещиваются между себе подобными, дабы их дети и внуки были сильнее в магическом плане, — добавил Владимир и следом решительно заявил, фанатично блеснув глазами: — А я всё равно накоплю денег и попробую пробудить свой дар! Космос поможет мне.

— Ты только грязную посуду копить умеешь да срамные болезни, — усмехнулся старший и сделал затяжку.

— Ну тебя, — махнул на него рукой Владимир, совсем не обидевшись на брата.

— Василию вон повезло, хотя он имел всего две попытки и шанс лишь в десять процентов на то, что дар откроется, — вспомнил я тучного полицейского.

— Угу, — поддакнул средний и хмуро спросил у брата: — Может, и ты пойдёшь по его пути? Только лучше всего подписывать контракт не с министерством, а с князем Соболевым. У него условия хорошие: четыре попытки пробудить дар и всего двадцать лет служения в дружине, ежели стал магом.

Александр дёрнул щекой и молча выпустил изо рта струйку сизого табачного дыма.

А я мысленно записал ещё один загадочный факт, связанный со мной. Даже если мой дар каким-то чудом открылся с первого раза, то где я взял аж пятнадцать тысяч, кои стоила одна «синька»?

— Ян, ты чего так напряжённо замер, будто думаешь, как мир спасти? — удивлённо посмотрел на меня средний.

— Да просто представляю себя в темнице, — дёрнул я губами и изобразил лёгкий испуг.

— Не бойся. Есть у меня идея, как добыть денег, чтобы вернуть долг Иванову. Сейчас выпьем и расскажу, — ободряюще пророкотал Александр и похлопал меня по плечу.

Я с надеждой посмотрел на него, попутно отметив, что мне замечательно удаётся справляться с ролью прежнего Яна, пусть и начитавшегося книг по психологии. Братья не замечали во мне никаких резких изменений, а это значит, что у меня остались прежние словечки, мимика и прочие мелочи.

— Кха, — внезапно кашлянул в кулак Владимир, поставив перед собой рюмку с водкой.

Он раскрыл над ней ладони, словно грел их над невидимым огнём.

— Ты чего? — удивлённо вскинул брови старший.

— Заряжаю водку положительной энергией.

— Я бы покрутил пальцем у виска, но у меня руки заняты: в одной рюмка, а в другой — медленно тлеющая папироса. Кончай ерундой заниматься. Люди же смотрят.

— Не мешай, — огрызнулся тот, смежив веки и тихонько замычав.

Александр сокрушённо покачал головой и с явным облегчением произнёс тост, когда Владимир открыл глаза и положил ладони на стол:

— Ну, давайте выпьем за то, чтобы к концу следующей недели мы разделались со всеми нашими долгами…

— … И не набрали новых, и живы остались, и здоровы… — вставил средний.

— … Хватит уже. Бог даст, всё будет, — ворчливо прервал его Александр.

Мы чокнулись и выпили. Мне вторая рюмка водки зашла на ура. Она будто смыла часть моих тревог, но на горизонте появились новые…

К нашему столу сквозь клубы табачного дыма целенаправленно шла кудрявая брюнетка с кричащим макияжем. Её глаза яростно сверкали. Крутые бёдра ходили из стороны в сторону, словно она пыталась сломать себе позвоночник. А её бурно вздымающаяся грудь едва не выпрыгивала из глубокого декольте.

Я весь подобрался, не зная, кого из нас троих она собралась сожрать вместе с ботинками. Может, и меня, хотя раньше я, кажется, был трусоват и вроде бы даже мух не обижал. И это опять наводит на размышления о том, что я нынешний не совсем такой, как прежний. Даже не представляю, что меня так поменяло.

— Марьяна, а я как раз собирался тебе телефонировать, — расплылся в приторной улыбке Владимир, немного испуганно глядя на кудряшку.

— Иуда! — гневно выдохнула девушка и отвесила среднему пощёчину.

Звон от неё утонул в громких разговорах, сотрясающих питейную. Но вот красный след от руки девушки остался.

— Ты мерзавец и подонок! Ты обещал жениться на мне, а сам блудил с моей соседкой Галькой! Проходимец!

Девушка смачно плюнула в моего брата, но тот ловко увернулся. Слюна пролетела мимо, угодив на дощатый пол, что весьма разозлило Кудряшку. Она зашипела, как закипающий чайник, но сумела справиться с эмоциями. Больше плеваться не стала. Лишь окатила презрительным взором виновато лыбящегося Владимира, резко развернулась и взвинченной походкой ринулась к выходу из питейной.

— Наверное, она меня с кем-то перепутала, — выдавил усмешку средний и подкрутил крысиный ус. — Так что ты, Александр, хотел нам рассказать о своей идее? Говори, говори. Чего ты замер, как лысая статуя, словно произошло что-то из ряда вон выходящее?

— Ты бы завязывал со своими любовными похождениями. А то когда-нибудь я найду твой хладный труп с перерезанным горлом и следом от пощёчины, — мрачно проронил старший, осуждающе покачав головой, а потом добавил с кривой, саркастичной улыбкой: — И на кой шут тебе сдалась эта простолюдинка? У неё же нет морщин и тугого кошелька. Для чего она тебе?

— Для того. Хватит уже твоих нравоучений. Я не маленький, — надулся средний и в поисках поддержки глянул на меня.

— Да-да, Владимир не маленький, — поддержал я его, параллельно проверив состояние своей маны.

Прежде её жар был больше, но ненамного. Она действительно покидала моё тело, но не быстро. С момента кражи маны у Василия и до сей минуты прошло немало времени, а я лишился лишь толики «магического топлива». Если так и дальше пойдёт, то маны мне хватит до следующего вечера.

— Устами младенца глаголит истина, — улыбнулся Владимир.

— Этому младенцу скоро восемнадцать, — кивнул на меня старший и пожевал губы. — Ладно, слушайте мою идею…

— … Тебе придётся снова обождать со своей идеей, — с виноватой улыбкой перебил я брата, почувствовав зов природы. — Мне нужно отлучиться в уборную.

— Иди, — мрачно бросил Александр.

— Только давай там осторожнее, а то по гороскопу у «водолеев» сегодня сложный день. Можешь что-нибудь впопыхах сломать, — весело добавил средний.

— Прекращай, а то накаркаешь ещё, балабол! — рыкнул на него старший брат.

А я молча выбрался из-за стола и через гудящий зал пошёл к той двери, за которой порой пропадали посетители.

Мне без проблем удалось добраться до неё, взяться за холодную ручку и распахнуть дверь. Тотчас тусклый свет из зала хлынул в безлюдный тёмный коридор, заканчивающийся единственным окном. Через него внутрь лилась широкая река таинственного лунного сияния, позволившего мне увидеть в конце коридора парочку дверей, расположенных друг напротив друга. На одном дверном полотне был грубо намалёван мужской силуэт, а на другом — женский.

— Хм, изобретательно, — пробормотал я, закрыв за собой дверь.

Я сквозь сумрак пошёл к мужскому силуэту. И каждый мой шаг сопровождали приглушённые голоса посетителей, скрип рассохшихся половиц и злой лай собаки за окном. Пёс извёлся так, что уже хрипел и явно ронял на землю клочья пены. Что его так взбесило? Какой-то особо вредный кот?

Приблизившись к подоконнику, я из чистого любопытства протёр пыльное стекло и глянул за окно. Оттуда мне в глаза бросилась живописная грязная подворотня. Её освещали лишь звёзды, луна и узкая полоска жёлтого света, пробивающегося между закрытыми ставнями соседнего одноэтажного дома. Пёс скрывался где-то в тени и продолжал свирепо лаять.

— Может, и правда на кошку брешет, — решил я, не найдя во мраке причины собачьей ярости.

В этот миг мочевой пузырь напомнил о себе. И мне пришлось торопливо толкнуть дверь с мужским силуэтом. Она открылась со скрипом несмазанных петель, обнажив ворочающийся внутри мрак.

Правда, тьма тут же немного отшатнулась, поскольку по ней ударил лунный свет, льющийся из окна коридора. Благодаря этому мне удалось разглядеть ближайшую туалетную кабинку и часть растрескавшегося кафельного пола.

Пахло здесь канализацией, ржавчиной и чем-то тухлым.

Я скривился и провёл рукой по стене, нащупывая рубильник. Мои пальцы натолкнулись на шероховатый, липкий рычажок, после чего щёлкнули им.

Тотчас под потолком с серыми разводами лихорадочно зажужжала лампочка. Она, будто в испуге, волнами разбрасывала вокруг себя жёлтый свет. Мрак то пропадал, то появлялся. А в одном из трёх настенных зеркал отразилось нечто, что заставило моё сердце спотыкнуться и сбиться со своего ритма.

Впрочем, уже через мгновение я расслабился. Зеркало всего лишь отражало мою фигуру. Вот только оно было разбито, потому-то отражение и вышло таким странным. Одного кусочка зеркала не хватало, а практически вся остальная поверхность оказалась испещрена трещинами. Кто-то будто бы в ярости ударил по нему кулаком. Или воткнул в него чью-то пьяную голову.

— Плохая примета — смотреться в разбитое зеркало, — прошептал я и тут же понял, что был прав…

Лампочка взяла особо высокую жалобную ноту и с хлопком потухла на веки вечные. Уборную снова накрыла тьма, заклубившаяся словно живое аморфное существо со множеством щупалец. Казалось, что из мрака сейчас выскочит кровожадное нечто и вспорет мою глотку тем самым исчезнувшим кусочком зеркала.

Я коротко посмеялся над своей фантазией и полностью открыл дверь. Внутрь уборной хлынул более широкий поток лунного света. Прям настоящая серебристая дорожка. Я прошёл по ней к первой кабинке, взялся за дверцу и потянул её на себя. Она не поддалась. Тогда я дёрнул её. И она всё-таки открылась, перестав скрывать непроглядно-чёрную дыру в полу.

— Какой-то ущербный тут туалет, — недовольно проворчал я и вошёл в кабинку.

Дверцу закрывать не стал, чтобы не лишать себя лунного света. А то так можно промазать. А я же дворянин, а не какая-то свинья.

Расстегнув штаны, я прицелился и принялся справлять малую нужду. Истинное облегчение охватило меня. Аж мурашки побежали по коже. Да ещё и собака резко успокоилась, перестав терзать своим лаем мой слух. Остался только совсем невнятный гомон посетителей. Красота!

Однако буквально через несколько секунд к голосам людей прибавились неясные скрипы и шорох. А ещё спустя миг волосы на моей голове шевельнулись, будто кто-то дунул на них. В ноздри же проникли едва уловимые ароматы горелого мяса и свежей крови.

Мою спину обсыпало морозной крошкой, а в горле резко встал ком. Я даже ещё ничего подумать не успел, а уже шустро обернулся, мгновенно прекратив сбрасывать отработанную жидкость.

Сердце оглушительно билось в груди, пульс грохотал в ушах. А взгляд торопливо метнулся к поскрипывающей двери, которую терзал лёгкий сквозняк, пробравшийся в туалет через приоткрывшееся окно в коридоре. Сквозняк-то, кажется, и «дунул» в мою голову, принеся с собой запахи грязной подворотни! А я уже чуть по большому не сходил.

— Нервы-то у меня какие-то пожёванные, — невесело пробормотал я, засунул хозяйство в штаны и покинул кабинку.

Окно надо бы закрыть, а то ещё кто-нибудь испугается. А тут и так поганый туалет. Не хватало ещё жёлтых лужиц прямо на полу.

Подойдя к подоконнику, я с настороженным изумлением увидел на нём комочки влажной земли. Лежали ли они тут прежде? Что-то не припоминаю. А вот этого здесь точно не было… На торчащем из рамы ржавом гвозде висел небольшой чёрный кусочек. Я двумя пальцами осторожно снял его и почувствовал, что он тёплый.

Кусочек практически рассыпался в моих пальцах, но мне всё же удалось поднести его к глазам. Ноздри сразу же защекотал устойчивый запах горелой сладковатой плоти…

Сладковатой? Кажется, так пахнет человечина!

Рефлекторно выбросив комочек, я лихорадочно вытер пальцы об штаны и оторопело прошептал:

— Какого лешего?

Ответом мне стало тихое жалобное поскуливание, прилетевшее из подворотни. Собака? Но почему она так скулит, будто ей отдавили все лапы и хвост? Кто-то ранил её? Ударил? Какой-то буйный пьяница или… монстр?

Пес в этот миг надсадно захрипел и замолчал.

— Да какого черта тут происходит? — сдавленно прошептал я и чуть не подпрыгнул до потолка, когда услышал грохот за дверью с нарисованным женским силуэтом.

Адреналин понёсся по моим венам. Страх вцепился клещами в шею и постарался утащить меня прочь от этой чертовщины. Но я не поддался. Стиснул зубы и потянул руку к дверной ручке женского туалета. Вдруг кому-то за этой дверью нужна помощь?

Мои пальцы сомкнулись на ручке. А та внезапно сама провернулась, после чего дверь отворилась. Мне в лицо ударил неяркий свет, обрисовавший оскаленный рот, толстые губы, чёрные глаза и лохмы, похожие на змей. Пронзительный вопль чудовища ударил меня по ушам, как лезвие катаны.

Я отскочил, судорожно готовясь перейти в «ускорение», но так и не сделал этого…

Передо мной была всего лишь женщина лет эдак сорока. Перепуганная до того, что аж замерла с разинутым ртом, прижимая к внушительной груди керосиновую лампу. Свет последней и придал ей гротескные черты «монстра». Хотя она и при нормальном освещении вряд ли выглядела красавицей. Широкоплечая, с тяжёлым подбородком и с кулаками, как моя голова. Такая особа и коня на скаку убьют, и избу по брёвнышку разберет, и писает она наверняка только стоя.

— Вы в порядке? — просипел я, пытаясь унять быстро колотящееся сердце.

— Вы… вы напугали меня… да что там напугали… я чуть чувств не лишилась, — заикаясь, сумела выдавить она прокуренным голосом и громко сглотнула. — Что вы здесь делаете, сударь? Уборная же временно не работает. Вы не видели табличку на двери?

— Её там не было.

— Ох уж этот Мартын. Видать, он забыл её повесить. А ведь я говорила ему! — протараторила женщина, быстро взяв себя в руки, словно её по восемь раз на дню так пугали. — В уборной с электричеством беда. Люди жаловались. Вот я сама и пошла, хотела керосиновые лампы расставить.

— Думаю, электричество — это не единственная беда, с которой вы можете столкнуться, — хмуро прошептал я, придя к кое-каким выводам. — Кто-то буквально только что убил собаку за окном, а на подоконнике лежит свежая грязь. На гвозде же красовался кусок чьей-то горелой плоти. К тому же я почувствовал запах крови, когда был в уборной.

— О Господи, в мою питейную заглядывало какое-то чудище, — страшным шёпотом выдала женщина, в мгновения ока побледнев как полотно.

— Почему заглядывало? Может, оно до сих пор тут? Когти точит и готовится пустить их в ход.

— Если бы оно было здесь, то уже напало бы на нас, — с апломбом заявила хозяйка «Заводного Ивана», а может, всего лишь управляющая с функциями вышибалы.

— Да, логика в ваших словах есть, — задумчиво потёр я подбородок и глянул на пол.

На нём не было грязи, но чутьё мне подсказывало, что монстр всё-таки пробирался в коридор. И уж не его ли дыхание шевелило мои волосы? Вдруг он стоял прямо позади меня, пока я справлял нужду? Как представлю подобную картину, так сразу жуть пробирает до самых печёнок.

Но неужели монстр просто понюхал мою спину и ушёл, подумав, что она невкусная? Нет, бред какой. Да и я бы увидел монстра, когда обернулся. Не мог же он обладать магией? Только она бы позволила ему так шустро исчезнуть. А у чудовищ нет магии. В этом я был уверен. Поскольку моя дырявая память процентов на девяносто как раз и была заполнена информацией о магии.

— Сударь, сударь, — вдруг умоляюще прохрипела женщина, сверху вниз заглядывая мне в глаза. — Никому не рассказывайте о монстре. Заклинаю вас. У меня и так в последнее время мало клиентов, а ежели оставшиеся прознают о чудовище, то они могут больше и не прийти. Не говорите им ничего. Монстры же в центре города появляются крайне редко. Они всё больше по окраинам шастают, что поближе к горам и лесу. А даже если кто-то из них в центре Светлограда и появляется, то обычно довольствуется животными. Однако я всё равно клянусь, что уже завтра поставлю крепкие решётки на все окна.

В глазах женщины было столько мольбы, что мне пришлось кивнуть.

— Хорошо, так тому и быть. Я никому ничего не скажу. Слово дворянина. Только ответьте для полноты картины… а что громыхнуло в туалете перед тем, как вы вышли из него?

— Да я ногой ударилась о дверцу кабинки, а она и слетела с петель. Хлипкая была, — прострекотала гром-баба, облегчённо улыбнувшись.

— Ясно. А теперь, милейшая, телефонируйте в полицию и сообщите, что видели чудовище в подворотне. А о том, что оно проникало в питейную, молчите. Пусть служивые разберутся с монстром. Он же вполне может всё ещё разгуливать по городу, представляя опасность для горожан.

— Хорошо, сударь, — согласилась женщина и задумчиво нахмурилась. — Только какое чудовище я видела? У меня даже нет предположений, кто это мог быть. А у вас?

— И у меня, — признался я, пнув свою память. Из неё выпал всего пяток монстров, чьё обличье было мне известно. Но ни один из них размерами не подходил под эту ситуацию.

— Что ж, придумаю что-нибудь, — решительно сказала хозяйка и повернула голову на звук внезапно открывшейся двери коридора.

— Ой! — удивился показавшийся на пороге Мартын. — Светлана Петровна, вы уже тут. А я как раз табличку вешаю на дверь…

— Ох, я тебе Мартын! — погрозила она ему пудовым кулаком. — Сейчас я кое-куда телефонирую, а потом потолкую с тобой, лентяем!

Женщина напоследок бросила на меня заговорщицкий взгляд и выметнулась из коридора. А я вышел следом за ней, миновав погрустневшего Мартына.

В зале по-прежнему стоял такой шум и гам, что мне сразу же стало ясно, почему никто не отреагировал на крик Светланы Петровны, когда она перед собой увидела меня. Её вопль просто никто не услышал.

Я хмыкнул и направился к столу братьев. А те встретили меня недовольными взглядами.

— Что-то ты долго, — хмуро изрёк Александр. — И бледный какой-то… Приболел? Животом маешься?

— Водка плохо пошла? — заломил бровь средний, опасливо покосившись на полупустую бутылку.

— Всё нормально, — с наигранной улыбкой произнёс я, плюхнулся на стул и поторопил старшего брата, стараясь не думать о том, что, возможно, был на волос от смерти: — Чего ты там хотел нам рассказать? Пора уже. Не тяни.

— Кха! Будто это я тут, то в уборную мотаюсь, то пощёчины получаю! — возмущённо выдохнул брат, дёрнув лысой головой. — Ладно, слушайте. Намедни взял я одного кренделя, промышлявшего контрабандой «синьки». Так вот он, дабы откупиться, кое-что мне поведал. Я, конечно, не отпустил его, но выслушал. Он рассказал, что со своей контрабандой проезжал мимо руин замка Орлова и видел там силуэт василиска…

— Да ты чего⁈ — удивлённо ахнул Владимир и торопливо зажал себе рот. Настороженно посмотрел по сторонам, схватился за бутылку и горячо зашептал: — За это надо выпить. Органы василисков весьма ценны. Говорят, что их почти не осталось. Впрочем, как и других монстров. Их ряды в последние годы сильно проредили всякие ухари. А те чудища, что остались, забились в самые тёмные чащи и глубокие пещеры. Кстати, я знаю, где могут скрываться ещё монстры. У Марьяны между ног глубокая пе…

— Владимир! — грохнул кулаком по столу Александр, стиснув зубы так, что аж шрам на его щеке искривился ещё больше. — Думай, что говоришь! Ты же дворянин, а не деревенский дурачок, у которого язык что помело.

— Ладно, ладно, занесло меня, прощу прощения. Просто я сильно обрадовался. Василиск — это же редкое и ценное существо, как совершеннолетняя девственница-простолюдинка.

— Не спеши радоваться. Тот контрабандист ночью ехал, да ещё и пьян был, потому и попался. Может, и нет никакого василиска. Примерещилось ему всё.

— Мда-а? — расстроенно выдохнул средний, нахмурив брови.

— А даже если он и правду сказал, то что ему мешает и другим полицейским растрезвонить о василиске? — вставил я, решив не отмалчиваться, чтобы за разговором быстрее пропал холодок, до сих пор бегающий по моей спине.

— Да, такое может быть, хоть я и швырнул его в одиночную камеру, — мрачно кивнул Александр, отразив лысиной приглушённый свет электрической лампы.

— Выходит, нам нужно первыми добраться до василиска? — сделал я несложный вывод и покосился на среднего, ловко разливающего водку по рюмкам. — Тогда чего мы ждём? Надо готовиться к охоте, а не горькую глотать. Или нам не нужна подготовка? Василиск совсем не опасен? Вы так просто о нём говорите, будто его угробить проще, чем срезать в лесу пару грибов. Так пойдёмте и срежем его.

— Чего-о-о⁈ — чуть ли не в унисон протянули братья, изумлённо посмотрев на меня, словно я на их глазах превратился в дракона.

Вот те раз! Ошибочка! Кажется, прежний я вряд ли бы сказанул такое, потому-то братья и удивились. Благо сработала моя подстраховка.

— Что же там за книга такая по психологии, если она тебе так в голову ударила? — выгнул брови старший. — Прежде ты таким смелым не был.

— А мне Ян таким больше нравится, — протянул мне рюмку Владимир, одобрительно выпятив нижнюю губу.

Я взял её и проговорил:

— Хорошая книга. Сильно прочищает мозги и заставляет по-новому посмотреть на мир.

— Дашь потом почитать, — сказал Александр и почесал свой шрам, похожий на сытую пиявку. — На самом деле василиск — опасная тварь. К счастью, у меня есть на него управа: гранаты и крупнокалиберные винтовки. Из таких и слона застрелить можно. Но, прежде чем ехать на охоту, мне нужно выправить разрешение. Оно позволит нам в течение суток охотиться на любых монстров в Светлоградском княжестве. В тёмную не пойдём. Закон нарушать не будем. Я ведь полицейский, а не преступник какой-то.

— Пока ты его будешь выправлять, нашего василиска уже кто-то другой выпотрошит, — пробурчал средний и следом поспешно добавил, уколовшись об острый взгляд брата: — Но ты прав, конечно, прав. Закон нарушать нельзя. Его нужно чтить пуще маменьки с папенькой.

— Сегодня воскресенье. Думаю, за понедельник управлюсь. Так что на охоту поедем на утро вторника. Как раз праздник будет, День Единения. Князь распорядился всем дать выходной: и рабочему люду, и студентам со школьниками, — проговорил старший и безапелляционно добавил, тяжело глянув на меня: — Ты, Ян, поедешь с нами, но охотиться не будешь. В грузовичке посидишь в качестве сторожа. Может, ты и поменял своё поведение, но боец из тебя как из меня клоун. Тут не книжки надо читать, а много тренироваться. А я тебя тренирующимся видел ровно столько же раз, сколько и говорящих утопленников.

Я смолчал, решив не перечить Александру. Зачем сейчас ссориться с ним? Если надо будет, то я и без его дозволения пойду на охоту.

— Ну, за удачную поимку василиска, — негромко произнёс тост Владимир.

Он чокнулся со мной и Александром, а потом мы все вместе выпили и закусили.

— Всё, пора и честь знать! — решительно выдохнул старший и положил на стол несколько смятых купюр с лысым, похожим на волка мужчиной в короне. — Мне завтра на работу, Яну на учёбу, а Владимиру снова ерундой заниматься.

Средний обиженно вскинул подбородок и фыркнул:

— Посмотрим, что ты скажешь, когда мои запросы в Космос сработают и на меня посыплются деньги!

— Они на тебя посыплются только тогда, когда ты устроишься на работу в отдел хранения денег, где на тебя случайно упадёт мешок с купюрами, — ухмыльнулся брат и уверенной походкой двинулся к выходу, словно широкоплечий, мускулистый пароход.

— Он потешается надо мной, — недовольно пробубнил себе под нос Владимир, подняв свой тощий зад со стула.

— Так делают все друзья и близкие люди, — философски сказал я и пошёл за средним братом, испустившим тяжёлый вздох человека, которого никто не понимает.

Правда, несмотря на своё ухудшившееся настроение, Владимир не забывал мимоходом заглядывать в вырезы женских платьев, где соблазнительно подрагивала упругая плоть.

Я тоже смотрел по сторонам, как и брат, и не только на женщин, но и на мужчин. Нет, не потому что я был и нашим, и вашим, а из-за того, что хотел понять, кто из людей может являться обладателем маны.

К сожалению, маги не носили каких-то предметов, отличающих их от обычных смертных: медальонов там или перстней каких. А мне нужно как-то вычислять магов, учитывая мою очень вероятную потребность в поглощении чужой маны.

И тут мне в голову постучалась одна любопытная идея. В книге «Большой перечень задекларированных магических способностей» имелось довольно распространённое у физиков умение «взгляд мага». Оно позволяло видеть ману, находящуюся в грудной клетке мага.

Я довольно смутно понимал, как можно вызвать данное умение, но всё же решил попытаться это проделать. А почему нет? Вдруг получился? Маги же могут овладеть несколькими умениями, характерными для их дара. Так что, как говорится, не «ускорением» единым…

Я потянулся к своей мане и ощутил нечто странное. Во мне словно какая-то память крови пробудилась. Она впрыснула в мой мозг чёткое осознание, что нужно делать, дабы активировать умение! Невероятно!

Лихорадочно зачерпнув ману, я перенёс её по телу к глазам и настроился на нужный лад, некий транс. Тотчас мои глазные яблоки защипало. А сам я непроизвольно поморщился и чуть рот не открыл, поскольку от груди некоторых посетителей пошло бледно-синее туманное свечение!

Признаться, я настолько ошалел от того, как просто всё получилось, что даже упустил это состояние и чуть не врезался в спину Владимира. Он миг назад остановился около входной двери.

— Ты в общежитие поедешь или ко мне? — спросил средний, глянув на меня через плечо.

— К… к тебе, — сквозь шок сумел выдавить я, сообразив, что брат — это более ценный источник информации, чем студенты из общежития.

— Хорошо, — сказал он и вышел из питейной.

А я задержался в дверях и снова попытался активировать «взгляд мага». У меня это опять получилось легко и просто.

— Матушка магиня, — потрясённо прошептал я себе под нос и вышел на площадь, залитую лунным и электрическим светом.

Здесь тоже были люди с туманным свечением. И одним из них оказался давешний полицейский Василий. Он, заложив руки за спину, брёл вдоль толпы, окружившей уличных музыкантов с балалайками.

— Невероя-я-ятно, — протянул я.

Кажется, у меня есть какие-то навыки работы с магическими умениями. Иначе почему я так ловко активирую и «ускорение», и «взгляд мага»? Но когда я успел получить такой опыт⁈ Мне же всего семнадцать лет! А дар можно открыть лишь с этого возраста. Так говорила моя память.

— Ян, поторапливайся! — крикнул Александр, призывно махнув мне широкой ладонью. Такой затрещины отвешивать — одно удовольствие.

Братья уже стояли метрах в десяти от «Заводного Ивана», и перед ними красовалась четырёхместная коляска, запряжённая усталыми гнедыми лошадьми. На козлах же сидел маленький, щуплый китаец со свисающими ниже подбородка тонкими усиками, похожими на мышиные хвостики.

— Ян, у тебя ноги, что ли, уже не ходят? Выпили-то всего ничего! — громко выдал Владимир, криво улыбаясь. — Котёнка подобной дозой не свалить! А у тебя такое лицо, словно ты три ведра коньяка выхлестал. Правильно Александр сказал, тут не книжки читать надо, а тренироваться. Гы-гы!

— Иду! — бросил я и тряхнул головой, прогоняя «взгляд мага».

Он пропал, успев сожрать приличное количество моей маны. Теперь её не хватит до следующего вечера. Думаю, к полудню она закончится. Плохо. И, к несчастью, у меня сейчас нет возможности проводить эксперименты с кражей маны. Братья ждут. Придётся всё отложить до утра.

Я быстро подскочил к коляске и ловко залез в неё. Желтолицый кучер сразу же тряхнул поводьями, после чего лошади послушно застучали подковами по брусчатке.

— Светлоград, конечно, похорошел при князе Соболеве, — неожиданно протянул Владимир, благодушно поблёскивая хмельными глазами. — Брусчатку по разу в год перекладывают, а то и по два. Ежели так дальше пойдёт, её будут менять чаще, чем я женщин. Ха-ха.

Александр скривился от шутки брата, словно хлебнул отборных помоев.

Китаец же решил почесать языком и грустно проговорил с сильным акцентом:

— Сколо Светлоглад лучше Петроглада станет, судали. Помяните моё слово. Жаль, жена моя не увидит этого. Она померла аккулат к пятисотлетию Светлограда. Плямо девятого сентябля тысяча восемьсот девяносто девятого года.

— Красивая дата, — хмыкнул Александр, развалившись на потёртом кожаном сиденье. — Повезло ей.

Возница удивлённо посмотрел на моего лысого брата и ничего не сказал. Лишь молча направил лошадей в сторону широкой улицы, заполненной тарахтящими машинами и поскрипывающими экипажами.

Старший тоже не проявил никакого желания продолжать беседу, как и Владимир. Последний принялся разглядывать стоящих около кинотеатра девчонок. А те неестественно громко захохотали, привлекая внимание разодетого в пух и прах молодого аристократа. Он только что выбрался из машины с золочёными гербами и в сторону хохотушек даже не посмотрел. Прошёл мимо. А те метнули в его спину недовольные взгляды хищниц, упустивших жирного кабанчика.

Непроизвольно усмехнувшись, я решил попробовать нащупать ещё какую-нибудь способность своего дара. Буквально на миг, чтобы не тратить ману. Начать же стоит с базового умения магов-физиков — «каменной кожи». Мне кое-что о ней известно.

Я принялся с жаром вызывать её, да только ничего у меня не вышло. Раз двадцать пытался, но моя кожа оставалась всё такой же мягкой, как у простого человека.

Тогда я попытался активировать несколько других более-менее известных мне умений. Однако и тут меня постигла жгучая неудача. Причём ни разу за время этих попыток я не ощущал… э-э-э… скажем так, памяти крови. А ведь в случае с «ускорением» и «взглядом мага» нечто подобное посещало меня и подсказывало, что делать.

Тьфу, прах меня побери! Что за галиматья? Неужели у меня есть опыт работы лишь с двумя умениями?

Меня накрыло жуткое разочарование, жадным комаром впившееся в душу.

— Ян, ты чего ёрзаешь? Опять в уборную хочешь? Скоро уже приедем, — шёпотом сообщил мне средний, обдав запахом водки. — И это… тебе бы заглянуть к лекарю. Может, у тебя цистит?

— Нормально всё со мной, — проворчал я, размышляя над тем, почему мне подвластны только «ускорение» и «взгляд мага».

А что если я в первую очередь овладел лишь этими двумя способностями? Это же логично. «Ускорение» — большой козырь в любой драке. А «взгляд мага» словно создан для того, чтобы я видел своих «доноров».

Внезапно все мои мысли прогнал рокочущий голос Александра:

— До скорой встречи, братья. Я тут выйду, а дальше пешком пройдусь.

— Доброй ночи, — пожелал средний.

— Доброй ночи, — вторил я брату.

Александр кивнул, заплатил извозчику за всю поездку и покинул коляску. А мы со средним поехали дальше. И каждый из нас принялся думать о чём-то своём, не обращая внимания ни на шум Светлограда, ни на долетающие сюда запахи больной реки, огибающей город и поля чернозёма.

Вскоре возница натянул поводья и проговорил:

— Тплу, плиехали, судали.

Лошади с облегчённым вздохом остановились на безлюдной улочке среди трёхэтажных, многоквартирных бревенчатых домов с пятнами серой плесени, побитыми ржой жестяными крышами и мутными окнами, изрыгающими тусклый жёлтый свет.

— Хорошего вечера, — пожелал я китайцу и спрыгнул на обочину, чавкнув грязью.

Владимир же весьма аккуратно выбрался из коляски и чуть ли не на цыпочках пошёл к дому, чтобы не запачкать свою обувь, блестевшую ярче луны.

Он со своей задачей прекрасно справился. Испачкал лишь самые кончики ботинок. Однако быстро протёр их, оказавшись в тёмном подъезде, пахнущем гнилью, пылью и человеческим жильём.

— Пошли, — махнул мне рукой брат.

Он поднялся на второй этаж по скрипучим деревянным ступеням и открыл ключом металлическую дверь. За ней притаилась крохотная прихожая.

Мы разулись и пошли по коротенькому коридору с двумя дверными проёмами. Один вёл на кухню, а другой — в единственную комнатку.

Средний пошёл на кухню. А я заглянул в залитую лунным светом комнату и увидел громадное количество статуэток денежных жаб, пучивших глаза отовсюду! Они стояли на скособоченном шкафу, на столе, на подоконнике около рассохшейся деревянной рамы и даже возле кадки с денежным деревом!

А обои⁈ Они были украшены фотокарточками денег и какими-то странного вида рисунками, разделёнными на сектора. При этом на панцирной кровати лежала подушка с вышивкой, изображающей золотые монеты. И такого же толка покрывало красовалось на низенькой софе, обосновавшейся в углу комнаты возле стола с радиоприёмником.

— Ян, иди сюда! — позвал меня брат.

— Иду! — сквозь шок бросил я. — Кажется, Владимир слегка тронулся.

На кухне тоже повсюду стояли амулеты и статуэтки, поблескивающие под тусклым светом лампочки, свисающей с потолка, покрытого жёлтыми пятнами.

— Чай будешь? — спросил брат, наливая в закопчённый чайник воду из-под крана.

— Можно, — хрипло ответил я и уселся на скрипучую табуретку, примостившуюся около стола с изрезанной клеёнкой.

— Сейчас будет, — сказал средний, зажёг старенький примус и поставил на него чайник. Следом он открыл дверцы пошарпанного буфета и протянул: — К чаю… к чаю у меня есть крендельки. Только, кажется, парочка уже немного покрылась плесенью. Хм, теперь они эдакие крендельки дор блю. Гы-гы.

— Угу. И со вкусом пищевого отравления, — вымученно усмехнулся я и, подумав немного, задал вопрос, давно вертящейся у меня на языке: — А ты не знаешь, что такое абсалон?

— Абсалон? Просто салон — знаю, что такое. А абсалон — нет. Может, название вина?

— Вряд ли.

Владимир пожал плечами и занялся кухонными хлопотами, а я решил немного обобщить сведения, полученные сегодня.

Итак, я в профиль вроде бы всё тот же Ян Горин, а глянешь в анфас — совсем другой человек. Прежний Горин вроде бы не обладал магией и был тютей, а у меня и характер более боевитый, и дар есть. Правда, мой дар даже более странный, чем утконос на велосипеде. А еще странно то, что у меня имеются навыки работы с магией, пусть и всего с двумя умениями.

Что же со мной такое произошло? Как я так изменился? Хм, где же взять ответы на эти вопросы? Ну, кое-какие идеи у меня уже появились. Я прям с завтрашнего дня и начну воплощать их в жизнь.

— А вот и чай, — сказал брат и пододвинул ко мне кружку, исходящую паром.

— Спасибо, — поблагодарил я его, взял кружку и сделал маленький глоток. — Ох, хорош чаек. То, что доктор прописал.

— Это мне поклонница подарила, — самодовольно улыбнулся средний и вдруг встрепыхнулся, будто что-то вспомнил. Он сунул руку в карман своего ярко-малинового пиджака и достал скомканный жёлтый листок. — Гляди, что сегодня со столба сорвал. На, почитай.

Я взял объявление, развернул его и быстро пробежал глазами машинописные строки. Они рассказали мне, что в Светлоград впервые прибыл очень успешный купец, обещающий за приличную сумму научить всех желающих торговать продукцией из Поднебесной, где её штампуют за сущие копейки. Дескать, прибыль будет такая, что ого-го… только успевай мешки подставлять. Правда, количество мест ограничено, поэтому на лекцию купца смогут попасть далеко не все.

— Сомнительное мероприятие, — пробормотал я и вздрогнул, услышав громкий стук в дверь.

— Ян, иди узнай, кто там пришёл, — прошептал брат, опасливо посмотрев в сторону прихожей. — Если чей-то рассерженный муж-рогоносец, то скажи ему, что я с концами съехал отсюда.

— Ладно, — проронил я, встал с табуретки и подошёл к входной двери. — Кто там⁈

— Это Марьяна, — прозвучал приглушённый дверью виноватый женский голос. — Я бы хотела извиниться перед Владимиром. Я была неправа.

Выглядывающий из кухни средний расслышал её слова и торжествующе прошептал:

— Этого и следовало ожидать. Я же тебе, Ян, сразу сказал, что она ещё прибежит ко мне с плаксивыми извинениями.

— Ничего ты такого не говорил, — буркнул я и задумался.

Хм, а почему Марьяна, будучи девушкой, сказала, что была неправа? Это же нонсенс! А ещё этот громкий стук в дверь. Не могла хрупкая девушка так постучать…

— Посторонись! — бросил мне натянувший грозную мину Владимир, подскочил к двери и стал открывать замок.

— Стой! За дверью не только Марьяна!

Глаза брата расширились, но было уже поздно. Он успел полностью открыть замок. И дверь квартиры распахнулась с невероятной силой, будто с той стороны её пнул бешеный слон.

Створка угодила брату точно в лоб, отправив его в глубокий нокаут. Он безвольной куклой смачно шлепнулся задницей на пол, а спиной ударился о дверцу гардеробного шкафа. Язык брата вывалился изо рта и повис, как у собаки. Глаза же закатились.

А мой изумлённый взор обратился к скрытой полусумраком лестничной клетке, где в обществе мстительно лыбящейся Кудряшки стояла пара лысых громил, облитых тусклым светом, падающим из прихожей.

Здоровяки оказались похожи словно братья. Оба под два метра ростом, с грубыми чертами лиц, приплюснутыми носами и маленькими колючими глазками, сверкающими из-под выступающих надбровных дуг.

Руки верзил в объёме оказались больше, чем мои бёдра. А дешёвая одежда выдавала в них лиц, больше привыкших к запахам дна общества, чем к ароматам светских раутов и балов.

— Владимир получил своё. Его, можно сказать, наказал сам Господь, — кивнул я на брата, решив уладить дело миром. — Так что вот вам мой совет: идите восвояси и забудьте дорогу сюда. Хороший совет, мудрый.

— Холосий совет, — ядовито выплюнула девушка, пытаясь передразнить меня с помощью гримас и ужимок. — У меня для тебя тоже есть хороший совет. Отойди и не мешай нам. Твой брат ещё не искупил свою вину передо мной!

— Не могу. Я же дворянин и брат.

— Ребята! — взвинчено бросила здоровякам Кудряшка, указав на Владимира дрожащим от негодования пальцем. — Приведите в сознание это ослиное дерьмо. А брата его свяжите, чтобы не тявкал и не мешался под ногами.

— Сделаем, — усмехнулся тот громила, что стоял слева, и угрожающе посмотрел на меня, как хищник на дичь.

Второй верзила картинно хрустнул бычьей шеей и сжал в пудовые кулаки толстые волосатые пальцы с обломанными чёрными ногтями.

Эти двое почему-то совсем не боялись связываться с дворянами. Да, пусть с бедными, но всё же дворянами. А с другой стороны, что им будет? Они явно думают, что сейчас насуют нам с братом полные авоськи, а потом растворятся на задворках города, где их сложно будет найти. Полицию же дворяне редко впутывают. Гордость не позволяет.

— Стой смирно — тады бо-бо не будет! — глумливо выдал один из простолюдинов, напрягая чудовищные мышцы, перекатывающиеся под одеждой.

— Кхек! — резко выдохнул второй и метнул ко мне увитые венами руки.

Я рефлекторно отшатнулся, избежав захвата громилы. Он досадливо поморщился.

Другой дуболом сердитого прошипел, раскрыв здоровенную мозолистую ладонь:

— Не трепыхайся, заморыш, а то подпалю твою смазливую рожу!

На его ладони затанцевал магический огонёк, подсвечивая мелкие струпья и фурункулы, густо усеивающие рябые щёки здоровяка, ощерившего в усмешке гнилые чёрные зубы. Он выглядел настолько отталкивающе, что даже Кудряшка вздрогнула и шагнула в сторону, пытаясь скрыть брезгливость и отвращение, возникшие на её мордашке.

— Чего ты ссышь⁈ Стой подле меня. Привыкай. А ночью будешь отдавать оплату… Гы-гы. Ручаюсь, тебе понравится. Я буду с тобой нежен! — рыкнул на неё обезображенный простолюдин, каким-то образом пробудивший свой дар.

Как он это сделал? «Синькой»? Да вот уж шиш! Где он мог достать её в таком количестве?

— Разберитесь уже с Гориными, и покончим с этим! — приказала громилам девица, решительно стиснув зубы. — Хочу видеть этого подлеца Владимира на коленях, вымаливающего прощение! А его брат пусть посмотрит. Впредь ему наука будет, чтоб неповадно было честных девушек обманывать.

Первый верзила снова потянул ко мне растопырки. А второй — многозначительно направил на меня руку с угрожающе потрескивающим огнём. Пламя отражалось в потемневших от злости глазах Кудряшки, чьё лицо понемногу кривила гримаса предвкушения скорой мести.

Конечно, я понимал чувства девушки, но не мог позволить ей осуществить задуманное. Поэтому «ускорился» и ринулся к магу. Время снова будто замерло для всех, кроме меня. Теперь магический огонь извивался медленно, словно нехотя. Все звуки растянулись, а писк замедлившегося комара превратился в одну ноту.

Я подскочил к магу и, не жалея сил, влепил ему кулаком в колючий, щетинистый подбородок. Руку обожгло болью. Треснули мои старые болячки и показалась кровь. Но зато удар вышел на славу! Комар даже поаплодировал. И я хотел поаплодировать, только от радости. Ведь во время удара я почувствовал знакомое тепло, выскользнувшее из подбородка мага, после чего запас моего «магического топлива» увеличился!

Ага! Значит, я всё-таки могу воровать ману! Три случая — это уже закономерность! Отлично! Но не стоит отвлекаться во время боя. Чтобы завалить такого громилу одного удара мало. Надо продолжать.

Второй мой удар пришёлся в скулу мага, а третий — снова в подбородок.

Другой здоровяк тоже получил от меня три удара. Причём последний пришлось наносить уже левой рукой, поскольку правая ныла от боли так, словно плавала в кипящем масле.

К сожалению, больше я уже ничего сделать не смог. Вся мана практически подошла к концу: и сворованная у Василия, и стибренная у громилы-мага.

Я выпал из «ускорения» и с облегчением увидел, как оба громилы с грохотом рухнули на лестничную клетку. Они живописно раскидали руки, закатив моргалища. Хоть финал батальной сцены рисуй.

— Двойной нокаут! — взбудоражено выдохнул я и слизал кровь с разбитых костяшек. — Надо было дать им оружие, а то как-то слишком легко всё получилось.

Кудряшка изумлённо округлила ротик, не веря в то, что произошло. Её охватил невероятный шок, будто на её глазах комар забодал быка! Она могла лишь хлопать ресницами, прижимаясь спиной к шершавой стене подъезда.

Казалось, девица не хочет верить в то, что случилось. Всего миг назад всё было в её руках. Триумф уже выглядывал из-за гор, а сладкий запах мести щекотал её ноздри. Но буквально за мгновение все перевернулись с ног на голову.

Я насмешливо глянул на Кудряшку и хрипло спросил, пытаясь не морщиться из-за боли в правой руке:

— Ну и что будем делать? Каяться?

Она посмотрела на меня большими испуганными глазами и решила пойти по давно проторённому многими женщинами пути. Закрыла лицо руками и горько разрыдалась. Мощно так, с подвыванием и громким хлюпаньем носом.

— Я просто хотела… А вы, оказывается, маг… Не знаю, что на меня нашло… Не так желала наказать Владимира… — сумела выдавить из себя мстительница.

— Ты или плач, или говори. Выбери что-то одно, а то у тебя паршиво получается всё это совмещать, — пробурчал я, сглотнув вязкую слюну.

Девушка не послушала моего совета и продолжила рыдать, сползая по стене.

Впрочем, коснувшись попкой грязного пола, она вдруг вырубила слезы и истерично затараторила, отняв ладони от мокрого лица:

— Да, я желала наказать Владимира! Он играл моими чувствами! Но я хотела просто напугать его! Однако вспомнив, как он изменил мне, я стала сама не своя! В меня будто демон вселился…

— … Тпру, дальше я эту чушь слушать не собираюсь. Не пытайся меня обмануть. Ты пришла сюда четко зная, чего хочешь. И хотела ты крови, а не напугать. Не думай, что ты умнее меня.

Влажные глаза девушки зло блеснули, но уже через миг она быстро опустила взгляд.

Кудряшка жалобно-жалобно промычала, стараясь не смотреть на меня:

— Это ваше право верить или нет бедной, порядочной девушке, искавшей лишь справедливости.

— Ты сама себя закапываешь всё глубже и глубже. Ну, какая ты порядочная? Ты уже забыла какую плату пообещала этим быкам? — пнул я ногой ближайшего громилу. — Порядочные девушки не расплачиваются своим телом. Не удивлюсь, если узнаю, что и ты изменяла моему брату, как и он тебе.

— Я никогда не изменяла Владимиру. И я… я была охвачена праведным гневом, вот и пообещала им… — едва слышно прошептала девица, мрачно посмотрев на распростёртых здоровяков, не оправдавших её надежд.

— Ага, так я тебе и поверил, — саркастично выплюнул я, попутно глянув на мага. — Ты знаешь, как этот олух пробудил свою магическую силу? Судя по виду, он прыгнул в котёл с какой-то кислотой.

— А вы разве не знаете? — удивилась Кудряшка, бросив на меня взгляд исподлобья.

— Знаю. Тебя проверяю. Отвечай! — гаркнул я, пытаясь ухватить за хвост плавающую в голове информацию.

Кажется, мне всё-таки что-то было известно о подобных запаршивевших магах.

— Он выпил палёную «синьку»! — выпалила девица, испугавшись моего гнева. — И не одну, а несколько! Вот она-то и пробудила его дар. По улицам много ходит подобных «грязных» зелий, сваренных в подпольных лабораториях. Не все же могут купить настоящую «синьку», а многие хотят получить магическую силу. Вот и рискуют, глотая подобную гадость. У него вон только кожа испортилась, а кто-то и с жизнью прощается или с ума сходит.

Да, точно! Вот сейчас в моей голове что-то щёлкнуло — и появились обрывки сведений о подобных отчаянных персонажах. Их называли «грязными магами». А большую часть из них составляют простолюдины. Ну, мне так кажется. Это же вполне логично.

Моё задумчивое молчание насторожило Кудряшку. Она, кажется, подумала, что я решаю её дальнейшую судьбу, поэтому девица поспешила всё взять в свои руки. Она громко заплакала, встала на четвереньки и поползла ко мне.

— Сударь, сударь! Вы простите меня за всё. Я будто обезумела от гнева. Сжальтесь надо мной. Я не заслуживаю мести. Смилуйтесь! Проявите благородство. Вы же дворянин, мужчина…

— Иди уже отсюда, — брезгливо бросил я ей, сделав пару шагов назад, чтобы она не сумела обхватить руками мои колени.

— Благодарю, благодарю! Вы истинный аристократ! Настоящий воин! — торопливо пропищала Кудрявая. И ещё торопливее исчезла, словно её тут никогда и не было. Только подъездная дверь хлопнула.

— А с этими-то что мне делать? — почесал я затылок, посмотрев на верзил.

Может, проверить их карманы? Но я же дворянин, и мне как-то не хочется опускаться до воровства. Тем более у этих баранов вряд ли есть что-то ценное. Да и мне как-то не жаждется прикасаться к «грязному магу», выглядящему так, будто его не один километр тащили рожей по брусчатке.

— И стоила таких метаморфоз магическая сила? — задался я вопросом, изучая «грязного мага».

У него же и внутри наверняка произошли какие-нибудь необратимые изменения. С такой палёной жижей не только кожа вывернется наизнанку, но и печень откажет через два понедельника. А то и прочие органы. Может даже… может даже… память отшибет по самое не балуй.

— Умереть — не встать, — поражённо проронил я, пронзённый с ног до головы очень паскудной теорией.

А что, если я по той или иной причине выпил палёную «синьку», да ещё и не одну, учитывая какая у меня была вероятность открытия дара? Могла ли эта гадость пробудить мою магическую силу, стереть часть памяти и перекрутить психику так, что у меня изменился характер? А почему нет? «Грязные маги» действительно сходят с ума. И ведь все странности моего дара можно свалить на действие этой дьявольской жижи! Она же способна сработать то вкось, то в раскоряку.

— Вашу ма-а-ать, — судорожно протянул я, чувствуя, как ноги приросли к лестничной клетке.

Если я и вправду хлопнул палёную «синьку», то становится ясно почему скрывал свой дар. Просто боялся хоть кому-то признаться в своей дурости. А может, я ничего и не скрывал, а просто не успел сказать. Вполне вероятно, что меня угораздило выпить эту гадость в уборной ресторации. Я ведь именно там и пришёл в себя.

Но когда мне удалось получить магический опыт, позволяющий с легкостью вызывать «ускорение» и «взгляд мага»? Да, вот тут неувязочка. И она даёт мне надежду на то, что я всё-таки не дурак, выпивший палёную «синьку». Она же способна угробить меня и через месяц, и через год. Пёс её знает, что она наделала с моим организмом! Мана вон уже не регенерирует. А что дальше? Хозяйство отвалится? Нос сгниёт? Мозги ещё больше набекрень встанут?

Я тряхнул головой, отгоняя мрачные видения, рисуемые моей буйной фантазией. Пока ещё рано паниковать. Сперва нужно во всём разобраться, а уж потом что-то решать. Конкретно, сейчас лучше всего заняться братом. Он продолжал лежать без сознания, а на его лбу уже появилась шикарная красная шишка. Благо, череп оказался не повреждён. Жить будет.

Мне не составило труда аккуратно затащить Владимира в комнату и положить его на кровать. Потом я вышел в подъезд и подметил, что из соседних квартир никто не вышел, дабы проверить, кто шумел в подъезде.

— Вот и прекрасно, — пробормотал я, ухватил тяжеленного «грязного мага» за одежду и потащил его на улицу, кряхтя от натуги. Аж в пояснице что-то щёлкнуло.

В голове же появилась идея высосать оставшуюся у здоровяка ману. Но не будет ли это слишком подозрительно? Не знаю, не знаю.

Так и не придя к какому-то окончательному выводу, я вытащить мага на свежий воздух и оставил его безвольное тело около стены. А сам, потирая ноющую спину, вернулся в подъезд. Схватил за руки второго громилу и поволок его по ступеням, как мешок с картошкой. Он начал постанывать, явно приходя в сознание. Будет ли второй раунд?

Я с трудом вытащил здоровяка на улицу и с удивлением заметил, что «грязный маг» уже оклемался. Он осторожно ощупывал лицо, не вставая с земли.

— Ещё хочешь⁈ — наигранно зло бросил я ему, скрипнув зубами. И даже пальцы растопырил, всем своим видом показывая, что готов порвать его на тысячи маленьких «грязных магов».

— Нет, нет сударь! — торопливо выдохнул тот и скривился от боли, пронзившей его мощную челюсть. — Звиняйте нас. Мы же не знали, что вы маг.

— А если бы я им не был, то и извиняться бы не пришлось, да, полудурок? Вы бы просто избили меня! — прошипел я, пнув под рёбра второго громилу.

Тот резко распахнул мутные глазёнки и застонал.

— Мы это… загладим свою вину, — пробурчал «грязный», виновато опустив башку. — Только отпустите нас. Мы же это… не хотели ничего дурного. Просто… просто жизнь такая. Сильный жрёт слабого. Да и это… бабы у меня давно не было. А тут Марьянка прискакала. Она девка что надо, справная, фигуристая и смазливая. Только всё больше к дворянам липнет. Ваш брат у неё не первый. Говорят, что она почти захомутала предыдущего зелёного дворянина. Запузатила она от него, да только дитя мёртвым вышло. А то бы быть ей на содержании у дворянина. Он бы на ней, конечно, не женился, но и без денег вряд ли бы оставил.

— Так и быть, бери своего подельника и проваливай. Но вы оба будете должны мне. Как вас зовут? — проговорил я, прикинув, что по-другому в этой истории поступить как-то сложновато.

— Благодарю! — прогудел маг и с болезненным шипением встал на ноги. — Ох и крепко вы меня поколотили. Аж башка до сих пор кругом и мана куда-то вылетела. Геннадий меня кличут.

— А я — Ефим. И у меня кочан кружится, — пожаловался второй громила.

Он кое-как воздел себя на четвереньки, а затем и на ноги встал. Покачнулся и вместе с «грязным магом» пересёк улицу, скрывшись в тёмной подворотне, до которой не доставал свет единственного фонаря, привлёкшего всю окрестную ночную мошкару.

— Как-то так, — пробормотал я, прикидывая, что мне сулит это происшествие.

Внезапно все мои мысли прогнал гортанный крик, полный ужаса и боли. Он разорвал тишину безлюдной улицы и раскалённым шилом ввинтился в мои барабанные перепонки. Голуби тут же испуганно сорвались с крыши и улетели прочь, хлопая крыльями.

А я с сильно колотящимся в груди сердцем уставился на ту самую подворотню, поглотившую верзил. Там явно что-то случилось. Но надо ли мне выяснять что? Крик был буквально пропитан первозданным страхом, приправленным жгучей паникой, превращающей человека в неразумное животное.

Такие вопли весьма мотивирует на то, чтобы бежать куда подальше. Но я наоборот — напряжённо замер, готовясь услышать повторный ужасный крик.

Однако секунда шла за секундой, а в моих ушах звучал лишь грохот пульса. В груди же нарастало жгучее любопытство. Ужасно захотелось заглянуть в подворотню и выяснить, кто и почему там так орал.

Я поддался любопытству и двинулся к подворотне, чувствуя гуляющий вдоль хребта холодок. Кажется, жизнь меня ничему не учит. Только пару часов назад мне чуть не довелось столкнуться с монстром, а сейчас я сам, возможно, иду к чудовищу.

Неожиданно сбоку от меня что-то мерзко заскрежетало. Я от неожиданности подпрыгнул и зло глянул на ржавую вывеску, тронутую ветерком. Она покачивалась над заколоченной досками дверью. И на ней ещё можно было прочитать «Деньги почти даром. Ссуда за пять минут. Нужен только один документ!»

— Гадина, — шёпотом оскорбил я вывеску, облизал губы и вошёл в подворотню, пахнущую помоями, мусором и… кровью.

Тяжёлый металлический запах пробрался в ноздри. А мои глаза расширились, увидев мага Геннадия, чьё тело оказалось выпотрошено, как свиная туша. От самого паха и до подбородка тянулась ужасная рана, словно бы нанесённая острейшим мечом.

Кишки, печень и прочие внутренности неопрятной грудой валялись около трупа, лежащего в кроваво-красной луже, отражающей свет месяца. Рёбра мертвеца белели в сумраке, а на лице застыла маска непередаваемого ужаса.

Тело Ефима лежало на спине чуть дальше. И оно оказалось выпотрошено аналогичным образом. Внутренности так же валялись рядом с трупом. А его ещё трепещущее, блестящее от крови сердце сжимало трёхпалой когтистой лапой человекоподобное существо с серой, шершавой на вид кожей, под которой проступали рёбра, упругие мышцы и хребет.

Обнажённый монстр сидел на задних лапах вполоборота ко мне. Вытянутый, лысый череп поблёскивал в серебристом свете луны. Острые уши оказались прижаты к вискам. А длинный хвост, похожий на кожаный хлыст, заканчивался костяным, изогнутым шипом, напоминающим окровавленную турецкую саблю.

Миг — и существо необычайно быстро повернуло в мою сторону голову с чернеющей вместо носа треугольной дырой. Наши глаза встретились. И я будто заглянул в два круглых, жёлтых колодца с вертикальными зрачками и явными искрами разума.

Страх тараном попытался вломиться в мою душу, но я быстро сломал ему шею и напрягся, готовый сражаться до последнего вздоха. Желательно вздоха этой твари.

Она изогнула тонкие, окровавленные губы и стала растягивать их в безумной улыбке. Показались мелкие, блестящие зубы-шипы, растущие несколькими рядами. И чем больше растягивала губы тварь, тем больше зубов сверкало. Казалось, что безразмерный рот твари достигнет ушей.

Но вдруг существо широко открыло пасть и почти членораздельно прохрипело:

— Присоединяйся…

— Я уже… кха… ужинал, — с трудом вылетели слова из моего пересохшего рта.

Монстр смолчал и забросил сердце Ефима в свою чудовищную пасть, похожую на камнедробилку.

Внезапно по улице прокатился пропитанный невероятной тревогой крик Владимира:

— Ян! Ян! Ты где⁈

Я всем телом вздрогнул и рефлекторно обернулся, а затем мысленно взвыл от ужаса, поняв, какую ошибку совершил. Всё моё существо было уверено, что монстр воспользуется моей оплошностью! Я уже чуть ли не наяву почувствовал зубы, впивающиеся в мой затылок.

А когда я снова повернулся к подворотне, то не увидел монстра на прежнем месте. Благо, он не мчался ко мне, а ловко карабкался по стене дома. Шустро преодолев её, он исчез на крыше.

— Какого лешего? — удивлённо выдохнул я, испытав истинное облегчение. — Почему тварь сбежала, а не сожрала моё сердце?

Нет, я, конечно, не против того, что монстр сбежал. Однако у него был такой замечательный шанс полакомиться моей главной мышцей. Неужели крик Владимира спугнул существо? Или оно уже наелось? И с какой это стати монстр радушно пригласил меня присоединиться к его трапезе?

— Ян! Ян! — снова заголосил брат, срываясь на хрип.

— Я тут! — крикнул я и вышел из подворотни на подрагивающих после пережитого ногах.

— Что во имя Космоса ты там делал? С тобой всё в порядке? И кто к нам вломился? Где Марьяна? — затараторил средний и бросился ко мне, сжимая в руке здоровенный кухонный нож.

По пути он упал на колени и его мощно стошнило.

— У тебя сотрясение мозга, — уверенно констатировал я, услышав приближающийся вой полицейских сирен.

— Ерунда, — прохрипел брат, вытер губы тыльной стороной руки и вскинул голову с роскошной шишкой на лбу. — Так что произошло?

— Марьяна привела с собой двух громил. Один из них и распахнул дверь, отправив тебя в нокаут…

— … Ему просто повезло. Я почти увернулся, — торопливо пробурчал Владимир, усевшись на задницу. Его даже не смутила дорожная грязь, ещё больше запачкавшая модные брюки.

— После того, как ты прилёг в прихожей, мне удалось… э-э-э… справиться с громилами.

— Тебе⁈ Как⁈

— Потом расскажу. Важнее то, что этих громил убило какое-то существо. Их трупы там, в подворотне.

— Существо? — без удивления повторил брат и следом тревожно протараторил: — А Марьяна? Что с ней⁈

— Не знаю. Она покинула подъезд раньше громил. Наверное, с ней всё в порядке. Ну, если можно считать порядком её жизнь.

— Фух-х-х! — облегчённо выдохнул средний, судорожно сунул нож в просторный внутренний карман пиджака и виновато сказал: — Наверное, надо поговорить с ней. Извиниться, что ли…

— Эк тебя перекорёжило после удара дверью. В монастырь не хочешь? Подожди извиняться, — закончил я, увидев в конце улицы две машины с мигалками.

Автомобили с воем и шумом подъехали к нам, после чего из них выскочили восемь мужчин. Шестеро были до зубов вооружены и носили форму полицейских. Двое же оказались в гражданской одежде.

Они всем составом резво подошли к нам и окружили, будто мы с братом были новогодней ёлкой, а они детьми.

— Доброй ночи, граждане. Я — капитан Николаев, — представился прокуренным голосом седовласый господин в старомодном сюртуке и с пышными бакенбардами. — Нам поступили сведения, что тут заметили вештицу. Вы ничего не видели?

— Видел, сударь, — проговорил я, помогая среднему встать на ноги. — Вештица — это же такая гадость с длинным хвостом и любовью к человеческим сердцам?

— Верно, верно, — покивал седовласый и бросил многозначительный взгляд на вихрастого паренька в гражданской одежде.

Тот торопливо вытащил блокнот, карандаш и приготовился записывать мои слова.

— Вон в той подворотне она была. Убила двух мужчин. Мы с братом выбежали из дома, когда они кричали. Думали помочь. Уточню, мужчинам, а не вештице.

Юнец посмотрел на меня расширившимися глазами, словно его сильно изумило то, что мы с Владимиром ломанулись на ночь глядя, услышав чьи-то вопли. А затем парень скользнул изучающим взглядом по нам с братом и понятливо хмыкнул. Кажется, он уразумел, что мы — дворяне, а такие персонажи, если у них правильное воспитание, могут прийти на помощь даже незнакомому человеку.

— Мотылев, пиши, а не бабочек считай! — сердито бросил ему мужчина с бакенбардами и перевёл взор на полицейских. — Проверьте подворотню, только ничего там не трогайте. И осмотрите близлежащие улицы, дома и крыши. Конечно, вряд ли вештица ещё в городе. Скорее всего, она уже покинула его. Двух сердец ей более чем достаточно. Но вы всё равно держите ухо востро.

— Есть, сударь Николаев! — гаркнули служивые и побежали к подворотне, громыхая тяжёлыми сапогами.

— Вештица залезла по стене на этот дом и скрылась на крыше! — крикнул я в их спины и указал на пятиэтажку.

Николаев скользнул внимательным взором по моим разбитым костяшкам и шишке Владимира. Последний едва держался на ногах, и с мучительным выражением на лице предпочитал держать рот на замке.

— Опишите монстра, судари. Надо понять то ли это существо или другое, — попросил служивый.

— А их много таких рыщет по городу? — изумился я, подумав, что и в «Заводном Иване» могла побывать именно вештица.

— Уже четвёртый случай за неделю. И все в этом районе. Но это и не удивительно. Тут горы неподалёку, а вештицы как раз в них и живут. И пока непонятно сколько их к нам захаживает.

Я кашлянул в кулак и принялся рассказывать седовласому о том, что видел в подворотне. Но, конечно же, о словах монстра я не стал упоминать, хотя они горели в моём разуме, будто раскалённые докрасна электрические дуги. Аж пупырышки появились на коже.

— Хорошо, а теперь ответьте ещё на несколько вопросов, — проговорил капитан и принялся допрашивать меня.

Я с его допросом справился на пять баллов. Правда, мне не очень хотелось называть наши с братом имена и фамилии. Однако пришлось, поскольку служивый их спросил. Но насколько я понял, наша фамилия оказалась ему неизвестна.

Мотылев всё записал и тут же получил приказ от Николаева:

— Возьми фотокамеру и ступай в подворотню.

— Есть! — рьяно выдохнул парень и метнулся к машине.

Он вытащил из неё штатив-треногу, громоздкую фотокамеру со вспышкой, и всё это попёр к подворотне.

Седовласый же потёр подбородок и душевно сказал:

— Судари Горины, давайте начистоту. Почему у одного из вас разбиты костяшки, а у другого — шишка на лбу?

— У нас был небольшой конфликт с теми двумя мужчинами, погибшими от лап вештицы, — принялся я объяснять, косясь на позеленевшего брата. — Мы этот конфликт уладили. И уже потом услышали их крики. Так что наша с ними стычка не имеет никакого отношения к их смерти. Поэтому со всем уважением попрошу вас не допытываться о причине конфликта. Она весьма пикантна. Тут замешана девушка.

— А-а-а, — протянул Николаев, покивав головой. — Значит, эти бедолаги просто оказались не в то время, и не в том месте?

— Что-то вроде того, капитан.

— Как их звали? И что вы ещё можете о них сказать?

— Один Ефим, другой — Геннадий. Второй был «грязным магом».

— Вот это уже интересные подробности! — обрадовался полицейский. — Предыдущие разы вештица тоже нападала на припозднившихся «грязных магов». Какой силой обладал этот Геннадий? Физик, стихийник или у него были иные способности? Может, животными управлял или ещё чем?

— Он владел магией огня, — ответил я и как бы между делом спросил, памятуя о том, что во мне вполне себе может плескаться палёная «синька»: — Господин капитан, а почему развелось так много «грязных магов»? Государство их выращивает на корм вештицам?

Николаев недовольно крякнул и сурово ответил:

— Государство борется с ними, но простолюдины у нас в Империи глупые или… слишком смелые. Не знаю. По тому году Императрица указ издала, что, значится, теперь в тюрьму будут отправлять всех «грязных магов», независимо от того, как на них подействовала палёная «синька». Бывает же такое, что после её приёма человека минуют всякие побочные эффекты. Крайне редко, конечно, но бывает. Тем не менее даже таких счастливчиков велено бросать в темницы, чтобы другим неповадно было. После этого «грязных магов» стало меньше. А вы говорите, что их столько развелось. Не правы вы тут, сударь.

— Согласен, прощу прощения, — изобразил я виноватую улыбку, внутренне вздрогнув.

Оказывается, «грязных» ждёт прекрасный вид на тюремный двор и бесплатное трёхразовое питание. Меня такие условия совсем не прельщают.

— Чего уж там, — примирительно выдал полицейский, опасливо покосившись на Владимира.

У того уже щёки надулись. Если он откроет рот, то точно заблюёт половину улицы.

— Какие-то ещё вопросы, сударь? — торопливо спросил я, заломив бровь.

— Нет. Благодарю за сотрудничество. Больше не смею вас задерживать, — сказал Николаев и протянул мне ладонь для рукопожатия.

Ну я и пожал её, практически сразу ощутив тепло, проскользнувшее в мою руку.

Твою мать! Капитан, оказывается, маг! Он же почувствует кражу!

Благо, я быстро сориентировался. Поспешно прервал рукопожатие и схватил брата за плечо, будто подумал, что тот собирается упасть.

Капитан постучал себя кулаком по солнечному сплетению и прохрипел:

— Надо бросать табачком баловаться. Всего доброго, судари.

Николаев торопливо пошёл к подворотне. А я испытал облегчение. Снова повезло. В очередной раз сработало то, что обворованные мной маги списывают пропажу магического топлива на что-то менее фантастическое, чем кража оной другим магом. Такого умения нет в книге «Большой перечень задекларированных магических способностей». Вот никто и не догадывается, что оно существует.

— Буэ-э-э, — прервал мои мысли резко согнувшийся средний, окативший улицу желчью и остатками того, что мы ели в «Заводном Иване». — Ян, ты даже не представляешь, каких трудов мне стоило так долго сдерживаться. Благо, Космос услышал мой мысленный посыл и дал мне сил. А то бы я прям на капитана наблевал. Я ведь даже шаг сделать боялся. Так всё плохо было.

— Ты — настоящий герой, — преувеличенно восхищённо похлопал я брата по спине и внезапно услышал яростные девичьи вопли, вылетевшие из подворотни.

— … Вы не имеете права! Я — Элиза Честная! Пишу статьи и обзоры для газеты «Тёмный Светлоград»! Да вы знаете сколько читателей у этой газеты⁈ Я — звезда!

Полицейские под руки вывели из подворотни молоденькую блондинку в коротеньком, чёрном плаще с откинутым капюшоном. Её стройные ножки в кожаных штанах упирались в землю, пытаясь не дать служивым увести её прочь. Но полицейские были сильнее, так что девчонке оставалось только гневно верещать, сверля их взглядом Медузы Горгоны. Однако служивые не превратились в каменные изваяния.

Правда, они всё же отпустили блондинку и указали ей на левый конец улицы. Мол, проваливай отсюда. Девчонка гордо вскинула голову и, выказывая протест, независимой походкой двинулась направо, то бишь в нашу с братом сторону.

— Это ещё кто? — просипел Владимир, щуря глаза.

Сумрак не давал ему возможности нормально рассмотреть блондинку, раздражённо снявшую плащ. Она что-то громко пробурчала и через пару шагов попала в жёлтый конус света, испускаемого уличным фонарём. Показалась облегающая кофточка, подчёркивающая тонкую талию и крупную грудь, будто бы приклеенную к телу блондинки. Она даже не подпрыгивала во время ходьбы.

Губы девчонки оказались такими большими, что им бы позавидовали самые породистые уточки. Нос был безукоризненным, как у мраморной статуи. Попка неестественно торчала, словно в неё закачали литры жира. Ресницы напоминали острые пики, а лоб оказался таким гладким, что отражал свет фонаря.

Глядя на блондинку, я поражённо прошептал себе под нос:

— Робот, чтоб меня. Марионетка…

Она явно была ментальной родственницей тех неестественных красавиц, которых мне уже доводилось видеть в «Заводном Иване». Только эта блондиночка пошла ещё дальше, чем они. Расширила горизонты так, что аж страшно.

Где же все эти «красавицы» прошли преображение? В какой-нибудь больнице, где трудятся маги, могущие управлять человеческой плотью?

— Это же Элиза Честная! — восторженно просипел выпрямившийся Владимир и влюблённым глазами уставился на девицу. А та облила нас высокомерным взглядом и вздёрнула подбородок.

Брат торопливо вытер слюни с губ и взволнованно залопотал:

— Сударыня! Сударыня! Позвольте взять у вас автограф! Я давний поклонник вашего таланта. Читаю все ваши обзоры и следую всем вашим мудрым советам. А ваша статья про влияние знаков зодиака на характер человека — это… это же шедевр!

— Благодарю, — небрежно бросила блондинка, словно кость оголодавшему псу. — Но мне сейчас не до автографов. Приходите на мои лекции. Там я и раздаю автографы тем, кто купил премиум билет.

Владимир открыл было рот, но тут же его захлопнул. Он явно страстно желал получить внимание со стороны предмета своего обожания, но не знал, что сказать, дабы остановить блондинку. Ему повезло, что в этом мире ещё не перевелись сообразительные герои, вроде меня.

— Мой брат всё видел своими глазами, — многозначительно проговорил я, кивнув на среднего, хлопающего ресницами, как впечатлительная девица. — Он может рассказать вам, что произошло в подворотне.

— Правда? — резко остановилась девушка и вопросительно посмотрела на Владимира.

Тот взял себя в руки и уверенно выдал, подкрутив щегольские усы:

— Пф-ф, конечно! Я сразу бросился в подворотню, как только услышал крики! Я же настоящий мужчина, герой и дворянин с безупречным воспитанием. Ежели бы не я, то монстр наверняка бы убил и других несчастных, но мне не составило труда прогнать его!

— Да вы что? — сощурилась блондинка и расплылась в чарующей, пленительной улыбке. — Как же ваше имя, сударь герой?

— Владимир Горин! — гордо представился брат и украдкой дохнул в ладонь, проверяя свежесть дыхания.

Запах его не устроил, так что он торопливо вытащил из кармана надушенный платочек и как бы невзначай помахал им перед своим лицом.

— Что ж, Владимир, если вы не против, то давайте проследуем в мою машину. Она тут, за углом, — проворковала Элиза, томно глядя на моего брата.

— Сочту за честь, — подскочил к девушке средний и сделал левую руку колесом.

Блондинка положила свою лапку на сгиб руки Владимира и пошла рядом с ним. Они быстро скрылись за углом, но всё же брат успел одарить меня признательным взглядом влажных от счастья глаз.

Усмехнувшись, я вошёл в вонючий подъезд и замер в дверном проёме, глядя на улицу. Хоть Николаев и сказал, что чудовище покинуло город, но мне было несколько тревожно оставлять брата во мраке ночи. Вдруг монстр нападёт на него? А так — ежели Владимир поднимет крик, то я добегу до него и вырву из лап вештицы. Мана-то теперь у меня есть. Спасибо капитану Николаеву. Пусть и ненароком, но я вытянул из него кое-что. И этого кое-чего мне должно хватить до утра, если не придётся тратить ману в ближайшее время.

— Надеюсь, не придётся, — прошептал я и вернулся мыслями к монстру из подворотни.

Почему он предложил мне присоединиться к его пиршеству?

Я принялся размышлять над этим вопросом и придумал с десяток теорий, но ни одна из них не казалась мне убедительной.

Тогда я плюнул на эту загадку и подумал о том, что смерть верзил оказалась мне выгодна. Теперь только Марьяна может рассказать среднему о том, как я победил её заступников. Однако Кудряшка наверняка больше не сунется к моему брату. Да и в полицию она не пойдёт, как и не станет рассказывать своим друзьям о том, что произошло в подъезде, где она на коленях ползала.

Наверное, Марьяну можно выкинуть за скобки, если убедить Владимира в том, что ему ни при каких обстоятельствах не стоит искать с ней встречи. Таким образом я как минимум выиграю себе время. Мне же всё-таки нужно придумать для братьев какую-то убедительную ложь о том, как я открыл в себе магический дар. Вечно хранить этот секрет точно не удастся, так что надо думать, как его преподнести.

Придя к этой мысли, я с удивлением увидел Владимира, выскочившего из-за угла. Он будто ошпаренный ломанулся в мою сторону, что-то сердито бурча и активно жестикулируя.

— Всё зло от женщин! — гневно выпалил брат, подойдя ко мне.

Его глаза сверкали, а на щеке алел свежий красный след от чьей-то ладони. Хотя я знаю чьей…

— Получил-таки автограф? — иронично кивнул я на след от пощёчины. — А ты настойчивый человек, братец.

— Она выпотрошила меня, как рыбу, и даже поцеловать себя не дала. Стерва! — прошипел сквозь зубы Владимир.

Он прошёл мимо меня и стал подниматься по ступеням, шаркая подошвами ботинок.

— Зато у тебя, кажется, головокружение прошло. Видать, у Элизы рука целебная.

— Насмехаешься? — обернулся средний и недовольно глянул на меня. — Ничего, ничего, придёт и моё время потешаться над тобой. Вот найдёшь себе уродливую толстуху, и тогда не спасёшься от моих шуток.

— Не, моя девушка будет красивой.

— Искренне в этом сомневаюсь!

— Не сомневайся. Я уже об этом попросил Космос, — хитро улыбнулся я. — Или ты не веришь в силу Космоса?

Брат смолчал, не найдя что возразить, хотя ему явно хотелось продолжить спор, дабы выплеснуть негативную энергию. У него буквально горела пятая точка. Впрочем, он справился с собой и почти спокойно открыл дверь своей съёмной квартирки.

— Мне нужно кое-что рассказать тебе о Марьяне… — начал я, решив, что настало время реализовать свой план по недопущению брата к этой особе.

— Чего ещё? — обернулся он и слегка напрягся.

— Тебе категорически нельзя встречаться с ней. Только на таких условиях мне удалось спровадить её и тех двух здоровяков. А то ведь им было мало того, что с тобой сделала дверь. Благо, прочитанные мной книг по психологии помогли мне договориться с ними, — произнёс я, не став рассказывать ему о тёмных делах Марьяны.

Он же ещё тот павлин. Наверняка сильно закручинится, если узнает о похождениях Кудряшки.

— А-а-а, вот как ты справился с ними, — понятливо усмехнулся Владимир, войдя в прихожую. — Да, психология — это сила, но будущее всё равно за автоматическими технологиями. Индустрия марионеток развивается семимильными шагами. Скоро везде будут марионетки. Жаль, что ты поступил на химика.

— Хорошо, что вообще поступил, — выдал я, положив на полочку ещё одну порцию информации о себе. Химик, мать его. — Так что с Марьяной? Забудешь о ней? А то ведь потом неприятностей не оберёшься. Я дал ей слово дворянина, что ты больше не потревожишь её.

— Да пошла она к лешему! — грустно махнул рукой средний, скинул штиблеты и исчез на кухне, где загремел бутылками.

Я на кухне оказался лишь немногим позже, но на столе в свете лампочки уже поблёскивала початая бутылка водки. Братец же сидел на табуретки, запустив пальцы в растрепавшиеся волосы. На его лице проступали тяжёлые размышления, будто он что-то анализировал.

— Эх-х, — глубокомысленно вздохнул Владимир и сделал пару глотков прямо из бутылки. Кхекнул и сурово занюхал алкоголь листиком денежного дерева, растущего на подоконнике в горшке. — Надо карму почистить и биополе. Давно я этим не занимался, потому-то и нарвался на такую проблемную дуру, как Марьяна.

— Да забудь о ней, лучше найдёшь, — мягко произнёс я и заметил, что брат мельком глянул на мои многострадальные костяшки, покрытые только-только запёкшейся кровью. — Это я так неудачно упал, когда бежал на крик здоровяков. Вот старые болячки и содрал.

— М-м-м, — промычал средний и хмуро добавил, шлёпнув раскрытой ладонью по столу: — Элиза ещё мне эта подвернулась… Лучше бы я её вообще не встречал! А то у меня такое чувство, будто я ребёнок, которому показали игрушечную железную дорогу, а подарили её другому мальчику. Помнишь, как я в детстве хотел железную дорогу?

— Помню, — солгал я, усевшись на табуретку.

— Павел Павлович, наш прапрадед, работал начальником железнодорожной станции. Батька говорил, что я в него пошёл. Ну, когда я был ребёнком папенька так говорил, а потом-то он всё больше меня бездельником называл. Батя меня вообще не понимал. Да и Александр такой же, — грустно выдал брат и осторожно пощупал шикарную шишку на лбу, а потом потрогал щеку с отпечатком красной пятерни.

— Слушай, а у нас в предках были маги-физики? — с деланной ленцой поинтересовался я, решив узнать от кого мне мог достаться дар.

— Имелась парочка. Ты чего? Забыл? Так перетрусил сегодня, что память отказала?

— Есть маленько, — проронил я, глянув за окно, где к подворотне подъехала труповозка.

— Ничего-ничего. Ты сегодня всё равно молодцом держался. Хорошую ты книжку прочитал по психологии. А что до наших предков-магов, то среди них был даже один весьма сильный физик. Вот ты как раз на него похож. Портрет его у нас в поместье висел. К сожалению, сейчас нет ни портрета, ни поместья. Одни долги остались, пусть и не такие большие, — ещё больше взгрустнул братец и снова приложился к бутылке. — Ладно, спать надо идти. Тебе завтра в университет. Иди первым в душевую комнату, а я уж опосля.

— Добро.

От автора: дамы и господа, сейчас самое время оставить комментарий под книгой или лайк. Даже комментарий в одно-два слова будет ценен. Можно даже просто смайлик. Требования к комментариям упали уже ниже плинтуса. Автору очень поможет ваша помощь.

В крошечной, как моё сострадание, душевой комнате на полу лежал потрескавшийся кафель, а из стены одиноко торчала ржавая труба с раструбом и бронзовым краном. Вода из неё пошла жёлтая и холодная. Но вскоре она стала более-менее прозрачной, а вот температура её не изменилась. Пришлось мыться под холодной, щиплющей кожу почище крутого кипятка.

Впрочем, я мужественно вытерпел это издевательство и попутно с облегчением подметил, что на моём теле нет фурункулов, подобных тем, что гнойными буграми росли на коже «грязного мага» Геннадия. Правда, данный факт совсем не гарантировал того, что во мне нет палёной «синьки».

— Печально, — удручённо вздохнул я и покинул душевую комнатку.

Владимира на кухне уже не оказалось, а вот пустая бутылка красовалась на столе. Сам же братец обнаружился на кровати. Он даже не разделся. Завалился в одежде, да так и заснул. Причём крепко заснул. Ему даже не мешала горящая в комнате лампочка, чей тусклый свет дотягивался до небольшой медной таблички, приклепанной к телефонному аппарату. Буквы на табличке уверяли всех, что это изделие вышло из мастерской Яблокова, и называлось оно «Звук 15».

— Может, телефонировать Маргарите? — вспомнил я красавицу из ресторации. — Нет, поздно уже. Завтра наберу её. Да и спать охота.

Выключив свет, я разделся, улёгся на скрипнувшую софу и укрылся покрывалом.

Исстрадавшееся за день тело уснуло практически мгновенно. И мне приснился удивительно яркий сон…

Меня будто бы угораздило очутиться в напрочь затянутом едким дымом помещение, охваченном огнём. Пламя бушевало так, что аж завывало, словно стая демонов, дерущихся с кошками. А я бежал куда-то наугад, слыша, как от жара трещат волосы на голове. Дышать становилось всё тяжелее и тяжелее. Сердце оглушительно бухало в груди, а раскаленный воздух обжигал губы.

Внезапно передо мной прямо из огня вынырнуло бледное, костистое лицо с тяжёлым взглядом, насупленными бровями, орлиным носом и чёрной бородой с проседью. Рот неизвестного раскрылся, и из него полилась целая река пламени. Она накрыла меня и заставила в страхе проснуться.

Прерывисто дыша, я резко раскрыл веки и рефлекторно приподнялся с мокрой от пота софы.

— Ну и ну, приснится же такое, — хрипло выдавил я из пересохшего горла и тотчас понял, чем был вызван мой удивительно живой сон.

В комнатушке царила ужасная духота. Да ещё и пахло перегаром. Хоть топор вешай. Неудивительно, что мне приснился пожар. Даже вон Владимир из-за жары умудрился прямо во сне стянуть с себя рубаху.

Пришлось встать и открыть форточку. В комнату проник живительный свежий воздух. Он прогнал духоту и помог мне уже без всяких проблем проспать до самого утра.

Вот только утро началось с ужасно мерзкого звона будильника, которым можно было грешников в Аду пытать. Этот звук мигом вырвал меня из сновидений, заставив сердце застучать сильнее, а кожу покрыться пупырышками.

— А-а-а! — страдальчески простонал средний, зажимая уши ладонями. — Выключите кто-нибудь это дьявольское изобретение!

— Сейчас! — выдохнул я, вскочил с софы и повернул рычажок, торчащий из будильника, злорадно поблескивающего на небольшом письменном столе.

Мучитель сразу же успокоился, как вампир, напившийся крови.

— Господи, а чем это так воняет? — сморщился брат, шумно принюхиваясь. — А-а-а… это мной. Ну, не так уж и сильно пахнет. Ян, но ты всё равно открой окно. А я пока пойду на кухню и попробую завтрак приготовить. У меня, кажется, яйца есть.

— Может, у тебя и кофе найдётся? — с надеждой спросил я, кое-как открыв разбухшую створку деревянного окна.

Форточка, оказывается, ночью закрылась. Но мы всё же не задохнулись, поскольку под утро стало прохладнее. Даже лёгкий туман появился. Сейчас он ворвался в комнату вместе с запахами города.

— Найдётся, — усмехнулся брат, кое-как встал с кровати и вихляющей походкой покинул комнату, сонно потирая физиономию.

Я остался один и сразу же проверил запас своей маны. Её оказалось совсем немного. Хватит лишь часа на три. А время сейчас шесть утра, если, конечно, будильник не врёт.

— Хм, а это что? — заинтересовался я парой лежащих на столе толстых тетрадей и автоматической ручкой со встроенным пером и резервуаром для чернил. — Соблазнительно, учитывая, что мне нужно идти в университет.

Подойдя к столу, я взял тетрадки, дабы проверить — чистые ли они. И обнаружил на одной из них имя Ян Горин. Внутри оказался убористый текст. С одной стороны тетради шли записи об истории Империи, а с другой — красовались химические формулы.

— Отлично, — пробормотал я. — Думаю, ручку мне Владимир одолжит, если она принадлежит ему, а не мне.

— Ты чего опять под нос себе бормочешь? — заглянул в комнату брат, поблёскивая капельками воды, стекающими по волосам. — Снова вслух рассуждаешь? Сам с собой разговариваешь? Мало тебя батька ругал. Люди же на тебя косятся, как на полоумного. Ты это прекращай. Пойдём лучше завтракать. И это… вон в том шкафу лежит твоя книга. Забери её, а то я опять забуду тебе напомнить.

О, как! Оказывается, я и прежде разговаривал сам с собой. Вот и подтверждение моей теории о том, что мои привычки не сильно-то и изменились.

— А как мне с самим собой не разговаривать, когда я такой интересный человек? Шучу-шучу. Больше не буду, — фальшиво пообещал я и сунул ручку в карман.

Брат ничего не сказал на то, что я прихватизировал писчий прибор. Он молча скрылся с глаз долой. А я извлёк из шкафа толстенную, потрёпанную книгу, посвящённую всем существующим разновидностям магии.

Книга весила пару килограммов. Такой и убить можно, но не нужно. Я положил между её листами тетрадки и отправился на кухню. А там на примусе в закопчённой чугунной сковороде уже весело шкворчала яичница. Брат снял её с огня и водрузил на деревянную подставку, обосновавшуюся на столе. Следом он протянул мне одну из двух вилок, а вторую взял себе.

— А вот и кофе, — ухмыляясь, вручил мне средний помятую алюминиевую кружку.

— Так это пиво, — заглянул я в неё и увидел пенящуюся жёлтую жидкость с характерным хмельным запахом.

— Ну, вот такое у меня кофе, — улыбнулся Владимир и принялся с жадностью наворачивать яичницу.

Вдвоём мы быстро съели её и выпили по кружке пива. После этого наступил весьма щекотливый момент. У меня ведь не было денег. Совсем. Пришлось просить взаймы у среднего. Тот пошарил по закромам и вручил мне два замызганных червонца с профилем Владимира Первого.

— Отдашь когда сможешь, — благодушно сказал брат, зевнул и добавил: — Мне на днях наконец-то удалось привлечь внимание Космоса. Он послал мне хороший выигрыш. Я делал ставки на подпольных боях магов. Там можно за вечер сорвать приличный куш.

— Мда-а? — заинтересованно сощурил я глаза.

— Ага. Но тебе там делать нечего. Все ставки проиграешь. У тебя аура не подготовлена. Каналы с Космосом не настроены, — с апломбом произнёс Владимир и поторопил меня: — Всё, ступай. А я ещё полежу, а то после вчерашнего удара по голове меня до сих пор слегка мутит. Сегодня точно никуда не пойду. Буду отлёживаться.

— До встречи.

— Постой. Возьми ещё мусор, да выбрось его в бак. Только когда будешь выкидывать его, обязательно скажи 'меняю отходы на доходы. Понял?

— Как бы не перепутать, — усмехнулся я, взял из-под раковины узел с мусором и покинул съёмную квартирку.

На улице я покрутил головой и нашёл взглядом мусорный бак. Молча швырнул в него свою попахивающую ношу и двинулся за хмурыми позёвывающими людьми, уныло бредущими в одном направлении, как коровы на бойню.

Они, как и планировалось, привели меня к трамваю. Я уточнил у азиата-кондуктора маршрут и выяснил, что трамвай идёт мимо той самой площади, где стоит «Заводной Иван».

Отлично, в эти-то края мне и нужно попасть, чтобы реализовать план, придуманный накануне.

Я отдал за проезд грабительские двадцать копеек и уселся около мутного, как моё будущее, окна.

Трамвай с металлическим грохотом помчался по рельсам, протянувшимся вдоль трёхэтажных бревенчатых домов, чьи первые этажи занимали различные заведения с крупными, яркими вывесками.

Меня они не заинтересовали, а вот висящая на стене схема трамвайных путей привлекла мой взор. Я тщательно изучил её, а затем раскрыл книгу, взятую из квартирки Владимира, нашёл раздел о магах-физиках и углубился в чтение. И вынырнул я из него лишь тогда, когда кондуктор с акцентом сообщил, что трамвай подъезжает к Театральной площади.

Выйдя из транспорта, я нашёл взглядом «Заводного Ивана», взял его за ориентир и побрёл по укрытым туманом улицам, восстанавливая свой вчерашний маршрут. Попутно мой внимательный взгляд скользил по сторонам. Не покажутся ли давешние бандиты?

Пока в поле моего зрения попал лишь пьяный мужик в грязной, потрёпанной одежде. Он счастливо и неуклюже танцевал под весёлую музыку, вылетающую из киоска, продающего пластинки для граммофонов.

Я засмотрелся на «танцора». А идущая мне навстречу стервозного вида лощёная мадам с картонным стаканчиком в руке придирчиво рассматривала своё отражение, скользящее по панорамному окну кофейни. И она так была поглощена собой, что непременно врезалась бы в меня, ежели бы я не проявил чудеса ловкости и не сумел ускользнуть в сторону.

Правда, эта ворона в юбке от неожиданности резко отшатнулась и расплескала кофе по приталенному пиджаку. Её физиономия сразу же злобно исказилась, как у черта, увидевшего ладан или святую воду.

Она выпучила глаза с длиннющими, неестественными ресницами и гневно завизжала:

— Что вы наделали⁈ Да вы знаете, сколько стоит этот пиджак⁈

— Ну, ежели бы вы не смотрели на своё отражение, а больше глядели вперёд, то вы бы и не облились. Моей вины в этом нет, — спокойно объяснил я.

— Да это полностью ваша вина! — топнула ножкой грымза, пронзив меня бешеным взглядом. — Это вы на меня налетели! Куда вы вообще смотрели, а? Какие мысли витали в вашей пустой голове?

— Если вам так интересно, то я думал о боге, — смиренно ответил я и возвёл очи к серо-стальному небу, будто бы жаждущему раздавить Светлоград.

— Ах о боге… — рассерженно начала женщина и тут же со стуком захлопнула рот, словно побоялась ляпнуть что-то эдакое, могущее послужить поводом для доноса.

Мало того, она ещё испуганно покосилась на прохожих, обтекающих нас словно река два валуна.

— По большому счёту, вы должны мне сто рублей за причинённый ущерб, иначе я заявлю на вас в полицию. Как ваше имя⁈

Зараза воткнула в меня требовательный взор, пыхтя, как паровоз. Её чем-то накаченная, бурно вздымающаяся, как два мячика, грудь едва не рвала блузку. А широкие, словно нарисованные углем брови сдвинулись к переносице.

— Иван Григорьевич Сперцанский, — с тяжёлым, виноватым вздохом произнёс я, скрывая ехидную усмешку.

Это имя мне довелось прочитать на встреченном по пути медном памятнике, изображающем мудрого бородатого старца с колбой в руке. Именно он несколько сотен лет назад и изобрёл «синьку».

— Сперцанский? — сузила полыхающие гневом глазки дурёха и задумчиво покусала губу-вареник. — Хм. Где-то я уже слышала эту фамилию. Небось, среди нового списка тех, кого лишили дворянского статуса.

Она прошлась по мне ядовитым взглядом, оценив мою небогатую одежду.

— О, вы где-то слышали фамилии из этого списка? Или прям сами сумели прочесть его? Вам никто не помогал читать? — ехидно сострил я, почувствовав искреннюю неприязнь к этой высокомерной пустышке.

— На что вы намекаете? — сморщилась гадина и откинула корпус назад, чтобы смотреть на меня как бы сверху вниз. — Что я не обучена чтению?

— Не думайте об этом, а то у вас от непривычной работы головка разболится, — съязвил я и продолжил свой путь.

— Стойте! Я ещё с вами не закончила! А ну стоять! Иначе вас вызовут в полицию, Иван Григорьевич Сперцанский! Я хорошо запомнила ваше имя!

— Обращайтесь к служивым! — бросил я через плечо, внутренне посмеиваясь.

Представляю, какие у полицейских будут физиономии, когда они услышат её слова. А какая у нее-то будет рожа! Ха-ха!

— Вот и обращусь! И тогда вам мало не покажется! Вы даже не представляете, какие у меня покровители! Я вас в порошок сотру! — ярилась стерва, будто обычная базарная хабалка, что выдавало в ней максимум любовницу какого-нибудь не особо разборчивого престарелого аристократа.

— Ей явно не хватает хорошего жизненного урока, — пробормотал я, искренне разгневавшись на дурынду, продолжающую яростно жужжать за моей спиной. — Может, хоть голубь её обгадит? Божья же птица.

Мой хмурый взор с надеждой скользнул по голубям, важно расхаживающим по карнизу кофейни. А потом я прошёлся взглядом по воробьям, облепившим коническую крышу готического костёла с каменными святыми на фасаде.

И тут вдруг в моих воспоминаниях что-то колыхнулось, будто бы пробуждённое ото сна мощным пинком под зад. Опять появилось нечто похожее на наитие и зашептало мне инструкцию по применению нового магического умения.

Правда, итог этой способности оказался скрыт от меня. Но я всё равно решил, что если упущу такой шанс, то искусаю локти до самых пяток! Потому я с азартом отдался наитию, несмотря на не самую подходящую ситуацию.

Я сделал всё, что нашептало мне наитие. И это привело к тому, что моя мана метнулась к голове, чуть не спалив мозг. Череп будто в огонь сунули. Аж в глазах потемнело, и ноги подкосились. Пришлось резко остановиться и опереться одной рукой о стену кофейни. Оперся бы обеими, но в другой я держал книгу с тетрадками.

— Кхе, — сдавленно просипел я, понимая, что потратил всю ману без остатка, хотя и не желал этого. — И чего я добился? Чуть не сжёг свой мозг? Это умение для самоубийц?

— Что, остолоп, передумал⁈ Беги сюда и умоляй меня не ломать твою ничтожную жизнь! — победно взвыла позади меня гадина.

— Да чтоб тебя черти взяли, — не поворачивая головы, зло прорычал я, очень живо представив, как эту стерву треплют рогатые существа.

— Ой… Ой! — внезапно тревожно выдала дурёха, прекратив поливать меня грязью.

— Ого! Люди, смотрите! Смотрите, что творится! Боже мой! Глядите, чего делается-то! — раздались за моей спиной удивлённые вопли прохожих.

Я обернулся и изумлённо вскинул брови. Горожане возбуждённо тыкали пальцами в сторону круглого окна левой башни костёла, откуда с громким писком вылетали чем-то потревоженные летучие мыши.

Они быстро собрались в стаю и с яростными щелчками стремительно спикировали на завизжавших прохожих, бросившихся в разные стороны. Кто-то в панике даже выбежал на проезжую часть, едва не угодив под копыта лошадей. Благо, кучер в зелёном котелке успел натянуть поводья. Кони встали на дыбы и следом опустили копыта на брусчатку, выбив из неё злые искры.

Мыши же всей бригадой накинулись на ту самую дуру в испачканном кофе пиджаке и принялись хватать её за одежду и волосы, словно пытались оторвать от земли.

Стерва начала с дикими воплями отбиваться от них, бросившись бежать по тротуару. Она падала, разбивая колени, и снова вставала. А по её щекам текли слёзы, вперемешку с кровью из тонких порезов, нанесённых коготками крыланов. Последние из-за слабых лапок так и не сумели поднять дурёху в воздух. И тогда они начали с азартом гадить на неё. Одежда дурынды быстро становилась коричневой от их дерьма. Впрочем, как и волосы. Они тоже познали вонючий гнев крылатых существ.

Летучие мыши гнали дурочку по тротуару пару десятков метров, а потом с чувством выполненного долга исчезли в башне костёла.

Гадина же на корячках заползла в индийский магазин, который расхваливала стоящая около входа марионетка в чалме.

Я сглотнул вязкую слюну и на слабых ногах поплёлся прочь, пытаясь докопаться до причины произошедшего кроваво-говняного отмщения.

Итак, наитие накинулось на меня в тот момент, когда я смотрел на костёл, где жили летучие мыши, а потом мне удалось пробудить новое умение. Хм, может, оно через моё едва не поджарившееся серое вещество послало сигнал в пространство, а его уловили бдительные летучие мыши? Неспроста же они с таким рвением накинулись именно на ту стерву, которой я пожелал, чтобы её черти взяли? Крыланы ведь и вправду поначалу хотели «взять её», словно восприняли мои слова, как приказ.

Логично? Ага. Но только если не учитывать того, что на подобные фокусы маги-физики не способны. Этим знамениты анимаги. Правда, и ману никто не умеет тянуть из других магов, а я могу.

— Что же происходит? — взбудораженно прошептал я, сгорая от слабости, быстро парализующей моё тело. — Да шут его знает. Придётся разбираться с этим потом.

Пока же я кое-как сумел вытянуть из груди оставшиеся крохи маны и активировал «взгляд мага». Он показал мне, что среди прохожих есть как минимум трое магов. И один из них «сиял», как уличный фонарь в ночи, прозрачно намекая, что он сильный маг. Ведь количество маны прямо пропорционально зависело от мощи дара.

Я почти без матов доковылял до этого магического силача, тишком прикоснулся к нему и сразу же прошёл мимо. Сворованная мана снова прогнала слабость, подтвердив теорию о том, что моё тело как-то трансформирует магическое топливо в некие жизненные силы.

— Дела-а-а, — мрачно протянул я и по пути украдкой тронул ещё нескольких магов.

Маны стало больше, но я чувствовал, что могу вбирать её ещё и ещё. Что же будет, когда я с помощью тренировок полностью разовью свой дар? На что я тогда буду способен?

В голову сразу же полезли влажные мечты. Но я отринул их и решил провести эксперимент со своим новым умением. В книге «Большой перечень задекларированных магических способностей» оно называлось «управление живыми существами».

Мне быстро удалось вызвать его. Правда, мою голову будто снова в чан с горячей водой сунули. Но это ерунда. К этому можно привыкнуть. Главное, чтобы умение работало.

Но, как вскоре выяснилось, оно не работало. Все тварюшки высокомерно проигнорировали мои приказы: и кошки, и собаки, и голуби с воробьями, и даже одна наглая крыса, высунувшаяся из щели дома. И это притом, что мана-то тратилась на это умение.

Ерунда какая-то! Хоть стой, хоть падай!

Наверное, следует провести ещё пару экспериментов, но уже с летучими мышами. Если и они не подчинятся мне, то инцидент с дурёхой придётся отнести к случайным совпадениям.

Придя к этой мысли, я прибавил скорости и через несколько минут подошёл к двери знакомой ресторации и подёргал её за ручку. Закрыто. Но я так просто не сдался. Прильнул к окну и увидел в пустом зале тщедушного парня лет шестнадцати. Он протирал тряпкой марионетку и тряс худосочным задом под негромкую музыку граммофона.

— Эй! — позвал я его и громко постучал в окно.

Парень вздрогнул, выронил тряпку и взволнованно посмотрел в мою сторону. На его лице отразилось недоумение. Но всё же он пошёл к входной двери. Отпер её и чуть-чуть приоткрыл.

— Доброе утро, сударь. Ресторация откроется только через час, — учтиво проговорил незнакомец и вдруг задумчиво сощурил хитрые глаза. — Постойте, а я вас уже видел. Вы же вчера посещали наше заведение?

— Да, всё верно. Признаться, я как раз хотел кое-что у вас спросить об этом посещении, а то у меня кое-какие детали выветрились из головы. Я вчера маленько перебрал.

— М-м-м, — замычал парень, пытаясь спрятать неподдельную радость, будто увидел старого должника. — Обождите тут, сударь. Мне срочно нужно сбегать на кухню, а потом я вернусь и всё вам расскажу!

Не дожидаясь моего ответа, он через весь зал рванул к открытой двери, ведущей в соседнее помещение. А я всеми фибрами души почувствовал подвох… хороший такой подвох, величиной со здание ратуши.

Паренёк неспроста умчался с такой скоростью, что даже забыл закрыть дверь на замок. Я этим и воспользовался. Приоткрыл оную, проскользнул в зал и практически на цыпочках двинулся к дверному проёму, поглотившему парня.

— … Он тут! — донёсся до меня его возбуждённый голос, раздающийся на фоне музыки граммофона. — Да, да, тот самый сударь, чью внешность вы мне вчера описали. Он ждёт около двери. Что? Задержать его? Сколько вам потребуется времени? Так много? Не уверен, что смогу выполнить вашу просьбу. Вы повысите награду вдвое? Хорошо, сударь, сделаю всё, что в моих силах.

Я приблизился к открытой двери, заглянул в коридор и увидел спину парня, держащего возле уха трубку телефонного аппарата. Но уже через миг он повесил её, одёрнул сюртук и лихо развернулся на каблуках.

Благо, я успел метнуться за дверь, где с сильно колотящимся сердцем принялся ждать, когда этот тщедушный гад появится в зале.

Спустя несколько секунд он чуть ли не вприпрыжку выскочил из коридора и тотчас встретился с твёрдым корешком моей книги. Я даже не стал использовать «ускорение». Просто врезал ему по зубам, вложив в удар весь свой гнев и силу. Аж книга чуть не порвалась.

Парень тоненько вскрикнул и повалился на спину, зажимая узкой ладонью разбитые губы. В его вытаращенных глазах заскакали искры страха. А физиономия плаксиво сморщилась, будто он собирался разрыдаться.

Я поставил ногу на его впалую грудь, немного наклонился и яростно прошипел, намеренно брызжа слюной, точно бешеный:

— Если заорёшь — я тебе кадык вырву и нос вобью в череп. Кивни, если понял.

Тот кивнул, не спуская с меня сотканного из страха взора. Он даже немного заскулил от ужаса.

— Кому ты сейчас телефонировал, щенок⁈ — жарко выдохнул я, до хруста сжимая пальцы правой руки в кулак.

Ну, настоящий берсерк. Ещё немного — и я от напускной ярости начну грызть книгу или стол, выпуская на волю своего внутреннего бобра.

— Ге… Герхарду фон Брауну, — заикаясь, выдал паренёк и бросил лихорадочный взгляд в сторону коридора с телефонным аппаратом и тремя закрытыми дверьми.

Готов поспорить, что за одной из них притаилась кухню. Ведь из коридора шёл весьма соблазнительный аромат, заставившийся мой рот наполниться слюной.

Видимо, парень надеялся, что кто-то из поваров услышит наш разговор, и придёт ему на помощь. И чтобы не произошёл такой конфуз, я потянулся к двери коридора и закрыл её.

Мой поступок заставил паренька ещё больше погрустнеть.

— Через сколько приедет фон Браун?

— Он сказал, что ему потребуется не меньше четверти часа, сударь, — проблеял захныкавший гад, даже не пытаясь встать с пола. — Вы… вы простите меня. Я… я просто хотел заработать денег. Фон Браун обещал любому человек сто рублей за информацию о вас. А у меня маменька больная, папенька в запое уже вторую неделю, сестра младшенькая…

— … Тоже в запое⁈ — выхаркнул я, столкнув брови над переносицей. — Не пытайся разжалобить меня. У меня сердце из гранита, а яйца из стали. Но если ты честно ответишь на мои вопросы, то я ничего тебе не сделаю. Даю слово дворянина.

— Отвечу, отвечу, — торопливо зашлёпал тот разбитыми губами и посмотрел на меня жалобным взглядом побитой собаки.

— В котором часу я вчера появился в вашей ресторации?

— Около пяти вечера, — ответил парень и без понуканий продолжил тараторить, захлёбываясь от волнения воздухом: — Вы забежали в зал, будто за вами кто-то гнался. И сразу же кинулись в сторону уборной. А спустя некоторое время ушли с красивой сударыней. Потом появился разозлённый сударь фон Браун со своими друзьями. Они принялись искать вас. Не нашли. И тогда-то фон Браун и объявил награду за информацию о вас.

— При мне что-то было? Может, в руках? Не видел, кто мог гнаться за мной? Кто-то ещё интересовался моей скромной персоной?

Лоб парня покрылся складками, а глаза лихорадочно забегали. Он силился что-то вспомнить, но в итоге обречённо выдохнул:

— Нет, ничего такого, сударь. Я больше ничего не знаю. Честное слово.

— Дерьмо, — прошипел я и решил проверить свою теорию о палёной «синьке». Только нужно заходить издалека, через леса и огороды, чтобы паренёк ничего не понял. — Кто вчера выкидывал мусор из уборной? В нём что-то было подозрительное?

— Я выкидывал мусор, но не рассматривал. Просто швырнул его в бак в проулке. Его ещё вчера увезли, — виновато улыбнулся парнишка.

— Ты не видел чего-то странного в уборной? Записки какие-то на полу валялись или визитки? А может ещё чего… — продолжил я окольными путями подбираться к своей цели.

— Ну-у-у, ничего такого, — замычал он, хмуря брови так сильно, что аж кожа чуть не лопнула. — Только кто-то забыл монокль и… ещё на полу лежала какая-то склянка. Её я тоже выкинул в бак, а вот монокль отдал управляющему. Вдруг за ним кто придёт?

— Что за склянка? — тотчас навострил я ушки, точно одинокая барышня, услышавшая подозрительный шорох во мраке ночи.

— Не знаю. Наверное, из-под какого-то лёгкого наркотика. Прежде мне не доводилось видеть таких склянок. Она была похожа на мензурку, — пролепетал паренёк и робко вытер кровь с губ.

Могла ли в этой склянке быть палёная «синька»? Легко. Её же варят в подпольных лабораториях и явно льют во что попало. Хоть в банку из-под огурцов. А вот у нормальной «синьки» есть стандартная тара, установленная властями. Паренёк наверняка видел подобные склянки, потому не назвал бы ни одну из них странной.

Хм, а может мне самому стоит осмотреть уборную ресторации? Нет, вряд ли это что-то мне даст.

Внезапно мои мысли прервал жаркий шёпот паренька, чьи глаза горели надеждой:

— Вы дали слово, что ничего мне не сделаете, если я честно отвечу на ваши вопросы. Я всё рассказал. Отпустите меня.

— Живи, — убрал я ногу с его груди и торопливо направился к выходу, услышав позади мощный вздох облегчения.

Конечно, я бы мог ещё порасспрашивать гадёныша, но вряд ли бы он вспомнил нечто важное. Да и нельзя показывать свой интерес к этой склянке. Паренёк же тоже может предположить, что в ней было. Хотя и не факт, что странная склянка принадлежала именно мне.

Впрочем, у меня уже родилась стройная, как березка, теория. Вероятно, вчера за мной гнались те самые бандиты из переулка, поскольку Бугор с распростёртыми объятиями поджидал меня чуть ли не у дверей ресторации. Видать, он знал, что я нахожусь где-то в этом квартале. Но что я сделал бандитам? Какую любимую мозоль отдавил? И мог ли я от отчаяния выпить в ресторации палёную «синьку», рассчитывая отбиться от бандитов с помощью магии?

— Чёрт-те что и сбоку вилы, — мрачно протянул я, выйдя на улицу. — Кажется, вечерком надо будет кое-кому нанести визит.

Пока же я отправился в Светлоградский императорский университет, чей голубой штемпель красовался на форзаце книги о магии. Логично будет, если я студент именно этого университета.

И логично, что я не стал дожидаться прибытия сюда Герхарда. На кой шут мне с ним встречаться? Ради чего? У меня разве нет других дел, кроме как выяснять отношения со всеми обиженными мной дворянчиками? Нет, так взрослые люди не делают.

Усмехнувшись, я завернул за угол магазинчика марионеток и двинулся к трамвайной остановке. Около неё приплясывал раскрасневшийся мальчишка в клетчатой кепке и с объёмной сумкой, перекинутой через плечо.

— Газеты покупай! Интеллект свой просвещай! А кто газеты не читает, тот мозг свой в овощ превращает!

— Шикарная реклама, — с усмешкой похвалил я мальчишку. — Свежий выпуск «Тёмного Светлограда» есть?

— Имеется, сударь! Всего сорок копеек! — бойко ответил пацан, раздражённо покосившись на всклокоченного доставщика на велосипеде. Он вихрем промчался по дороге, прижимаясь к тротуару.

— Держи, — протянул я ему деньги и взял газету, ещё пахнущую типографской краской.

На одной из страниц обнаружилась статья Элизы Честной о неуловимой вештице. Я принялся читать её и вскоре понял, что в статье честными были только знаки препинания.

Элиза всё перекрутила так, что у меня челюсть упала в лужу. Она и местонахождение вештицы сама вычислила, и прогнала её, бесстрашно шлёпая резиновыми губами. А ещё бессовестная врушка спасла двух обомлевших от ужаса благородных сударей, чья внешность подозрительно напоминала нашу с Владимиром. Хорошо хоть она имена наши не написала, а то бы на весь Светлоград «прославила».

— Гадина подколодная. Надеюсь, Владимир этот бред не прочитает, а то у него все чакры вылетят, а энергополе треснет так, что не соберём, — мрачно процедил я, выбросил газету в каменную урну и шустро запрыгнул в подскочивший трамвай.

Вышел я из него уже около величественного белокаменного здания с остроконечными башнями и стрельчатыми окнами. Наверняка, раньше это был чей-то дворец. Нынче же он служил делу просвещения, то бишь являлся университетом.

Здание окружал небольшой парк с ажурным кованым забором. А в гостеприимно распахнутые ворота уже втекала весёлая, щебечущая река студентов, выглядящих, как типичные молодые дворяне.

Я не присоединился к этому галдящему потоку, а скрылся от глаз людей в тёмном проулке. Включил «ускорение» и таким образом потратил практически всю ману, чтобы чей-нибудь любопытный «взгляд мага» признал во мне всего лишь обычного человека. Раньше же я то ли скрывал свой дар, то ли у меня его не было, поэтому сейчас лучше не выходить из сумрака.

Покинув проулок, я миновал ворота университета и оказался в парке, где радостно щебетали птички, шумели водой фонтаны и зевали дворники, оттирая статуи, искусно заляпанные голубиным помётом.

Ничто здесь не показалось мне знакомым.

Как не показался знакомым и подошедший ко мне бледный, невысокий студент, будто бы только что выбравшийся из склепа, куда солнце заглядывало только по большим праздникам.

— Доброе утро, Ян, — проговорил незнакомец высоким, выхолощенным голоском, исторгнутым из худого тела с длинными ногами в потрёпанных штиблетах.

На узких плечах паренька покоился недорогой сюртук, а из-под шляпы-котелка торчали непослушные чёрные волосы, похожие на пружинки. Под длинным носом росли жиденькие усики, готовящиеся превратиться в полноценную «щёточку». А задумчивые, орехового цвета глаза смотрели на меня из-за толстых стёкол круглых очков. На тонких губах парня затаилась встревоженная полуулыбка, делающая худощавое, вытянутое лицо более живым.

— Доброе утро, — сказал я, пытаясь сообразить, кто этот человек. Друг? Одногруппник? Просто знакомый? Надо бы вывести его на диалог. — У тебя что-то случилось? Ты выглядишь встревоженным.

— Я? Нет, ничего не случилось, — отмахнулся Бледный, нервно улыбнулся и перевёл тему: — Наоборот. У меня радостная новость. Вчера в нашу с тобой комнату изволила нагрянуть комендантша. Она поменяла-таки ту ужасную тумбочку, чья дверца скрипела так, что аж зубы ныли до самых пяток.

— Слушай, комендантша ничего не говорили по поводу того, что я не ночевал в общежитии? — с тревожными нотками выдал я, решив разговорить этот ценнейший источник информации.

— Ей нет никакого дела до тебя. Ты же не её крысы. Кажется, именно она их разводит в подвале. Ничем иным я не могу объяснить их аномальное количество, — с серьёзной физиономией проговорил парень, то ли пошутив, то ли нет. — А вот мне, ежели быть откровенным, любопытно узнать почему ты не явился в общежитие.

— У брата остался ночевать. Признаться, он напоил меня так, что до сих пор никак не могу собраться с мыслями, — с тяжёлым вздохом сказал я, прикинув, что нашёл чуть ли не идеальное оправдание всех своих будущих промахов, которые допущу в общении со студентами.

— Ясно, — кивнул Бледный и поправил очки. — Я тоже однажды так накушался водочки, что аж сарай дедовский спалил. Вздумалось мне по пьяному делу провести очередной химический эксперимент. Полыхнуло так, что я чуть не стал первым человеком, попавшим в космос. Благо, обошлось. Но с тех пор я заметно меньше пью. Прям совсем чуть-чуть.

— Только пробки нюхаешь?

— Нет. А-а-а… это шутка? Я понял. Да, смешно. Впрочем, как всегда, — дёрнул он губами.

Мой бледный спутник кашлянул в кулак и глянул на большие круглые часы. Они висели на кованом столбе, возвышающимся над брусчатой дорожкой, попираемой ногами студентов.

— Скоро уже лекция по новейшей истории магии. Что-то мы припозднились. Ты-то понятно почему. А я вот, между прочим, тебя ждал. Думал, что ты придёшь за студенческим удостоверением, которое оставил в нашей комнате.

— Что-то я о нём совсем забыл.

— Не в первый раз, — укорил меня парень и вытащил красные корочки из своего потрёпанного кожаного портфеля. — Повезло, что у тебя есть такой друг, как я. Вот, держи.

— Спасибо, — сказал я, взяв удостоверение. — А как ты понял, что я без него пойду в университет?

Бледный снисходительно постучал себя согнутым пальцем по виску и беззастенчиво произнёс:

— Здесь скрыт мощнейший интеллект, способный делать далекоидущие прогнозы…

Внезапно он осёкся и нахмурился, словно вспомнил о чём-то таком, что бросало огромную тень на его способность делать прогнозы. Впрочем, уже через миг парень снова стал невозмутим и серьёзен.

Я воспользовался моментом и перевёл разговор на университет. И вскоре мне удалось узнать много интересного о студенческой жизни, включая и имя моего собеседника. Его величали Алексеем Георгиевичем Шмидтом.

К сожалению, продолжить расспросы я не смог, поскольку мы тихой сапой подошли к широким мраморным ступеням, ведущим к двустворчатым входным дверям, украшенным медными гербами Империи.

Я молча взошёл по ступеням и заметил, что Шмидт с неодобрением покосился на разгульно гогочущих старшекурсников. Он даже украдкой покачал головой и лишь потом проскользнул в университет, сняв шляпу-котелок.

Внутри нас ждал просторный холл с мраморным полом и купольным потолком, украшенным дивной лепниной. У меня аж дух захватило. Это вам не куличи из песочницы, а настоящий шедевр!

На стенах же висели вышитые серебряной нитью гобелены с гербами и картины, изображающие бородатых мужчин. Они с неодобрением взирали на шумных студентов, столпившихся перед грозного вида охранниками, проверяющими студенческие удостоверения.

Наши со Шмидтом корочки охранники тоже проверили. А затем мы присоединились к струйке студентов, спешащих к величавой чугунной лестнице, скрученной в бараний рог.

— Как бы не опоздать, — чуть взволнованно выдал Шмидт, энергично поскакав по ступеням. — Это же будет пятно на моей репутации, пусть и не такое большое, как у моего папеньки. Он несколько раз не то, что опаздывал на занятия, а даже прогуливал их, но всё равно стал профессором.

— Выдающийся человек. Вот на таких-то Империя и держится, — иронично улыбнулся я и без всякой задней мысли обернулся.

Как раз в этот миг в холл ввалилась группа из четырёх студентов. Все красные, со сверкающими глазами и быстрым, частым дыханием. Они явно чуть ли не бегом мчались к университету, боясь опоздать. И что самое примечательное среди этой отары был… Герхард! Да, да, тот самый болван фон Браун! Он больше всех сверкал зенками и что-то яростно цедил, потрясая холеным кулачком.

Мой дивно сообразительный мозг тотчас сделал вывод, что эти четверо вахлаков в дорогих одеждах явно мотались к ресторации. Меня они там не обнаружили и вернулись в университет не солоно хлебавши. Логично? Логично.

А ещё логично то, что сама Судьба знатно подшутила надо мной. Оказывается, Герхард сосёт гранит науки в одном со мной университете! И теперь мне точно придётся как-то утрясти наш с ним конфликт. Я же не крыса какая-то, чтобы прятаться от него по углам.

— Ян, пошли. Чего замер? — настойчиво потянул меня за рукав Шмидт.

— Уже иду, — сказал я, решив, что сейчас не время и не место для столкновения с Герхардом.

Однако чёртова Судьба опять наплевала на мои планы и всё вывернула так, словно она ненавидела меня больше, чем Бог черепаху.

Герхарду будто кто-то дал подзатыльник и указал пальцем прямо на меня. Он вскинул башку, и наши взгляды встретились. Тут уж у меня остался лишь один путь. Дабы не прослыть трусом, я до хруста выпрямил плечи, и с брезгливой миной на лице начал спускаться по лестнице.

— Ян, ты куда? — удивлённо выдал Шмидт.

— Надо кое с кем поговорить, — процедил я и подумал, что прежний Ян сейчас бы так стучал зубами от страха, что можно было бы написать новую затейливую мелодию.

Во мне же ярким пламенем горела отвага человека, свято уверенного в том, что ему всё по плечу. Сердце будто бы шептало мне, что даже если меня связанным кинут в омут, то я выплыву оттуда с ящиком сокровищ и десятком большегрудых красавиц-русалок.

— Ого-го! Кажется, Фортуна сегодня ко мне благосклонна! — с грозным ликованием выдохнул фон Браун, полыхнув глазами. — Да это же тот самый негодяй, что оскорбил меня! И он сам идёт ко мне! Надо же. Я по достоинству встречу тебя.

Он раздвинул губы в картинно-дружелюбной улыбке, напоминающей вход в склеп, где желтели тридцать два богатыря и лежала розовая туша освежёванного кита.

Три товарища Герхарда вперились в меня изучающими взглядами. А те студенты, что спешили на занятия, не совладали со своим любопытством и задержались в холле. Их оказалось всего десять экземпляров: шестеро парней и четверо востроглазых, губастых девушек, шушукающихся между собой.

Охранники же вдруг всем составом спешно вышли на свежий воздух, попутно доставая курительные трубки или папиросы.

— Признаться, удивлён, что вы мне так рады, фон Браун, — иронично проговорил я, сойдя с последней ступени. — Мне казалось, что вы больше не захотите видеть меня, после того, как я не дал вам изнасиловать девушку.

Ахнули не только студенты, но и те высокородные черти, что окружали Герхарда. Видимо, он скормил им другую сказочку.

— Что ты несёшь, придурок? — снисходительно усмехнулся фон Браун, сложив руки на груди. — С той девицей всё было по обоюдному согласию. А тебе, простофиле, что-то примерещилось.

— Так может, и вы мне сейчас мерещитесь, сударь лжец? Всё было предельно реально, готов поклясться чем угодно, — выдал я, бесстрашно стоя посреди холла напротив четвёрки аристократов.

А они, между прочим, комплекцией превосходили меня. Да что там комплекцией! Все эти гады явно происходят из высшей аристократии, а значит, у них и магический дар — ого-го какой.

— Ты был под наркотиками. Официант из ресторации рассказал мне, что видел склянку, оставшуюся после тебя в уборной, — мерзко улыбнулся Герхард и довольно сощурился. — И он поведал, что ты хотел скрыть улики, забрав её.

О как! Надо признать, что он хитро крутанул факты, чтобы опорочить меня.

Однако я лишь расхохотался под удивлёнными взглядами студентов-зрителей и снисходительно произнёс:

— Занимательная история, в которую мог поверить только очень недалёкий человек. Что же это получается? Официант заходит в уборную и следит за каждым посетителем? А как иначе он понял, что какая-то там склянка именно моя? Надеюсь, вы, сударь Герхард, сдали его полиции, как извращенца? Или не додумались? А может, даже похвалили, учитывая ваши наклонности?

— Да ты… да ты! — в бешенстве прорычал фон Браун, задохнувшись от накатившей волны обжигающей ярости.

Казалось, что он сейчас бросится на меня. И жизнь моя закончится в столь красивом месте. Хотя почему закончится? Я ведь однажды уже победил его. Правда, в тот раз сыграл роль эффект неожиданности. Но я всё равно не тушевался, несмотря на то, что парень весьма грозно сжимал кулаки.

Костяшки его пальцев аж побелели. Он задышал часто-часто. И его дыхание с хрипами вырывалось из груди, неся с собой мелкие капельки слюны. Костистое лицо перекривилось от гнева, скулы заострились, а помутневшие глаза превратились в две щёлочки, делая его похожим на горгулью.

Фон Бран выглядел настолько отталкивающе, что даже троица его спутников слегка отошла от него. А один из них, длинноволосый блондин, так и вовсе посмотрел на Герхарда со смесью гадливости и осуждения. Мол, дворянин должен уметь держать себя в руках.

Девчонки же из числа зрительниц едва не начали креститься, вытаращенными глазами глядя на фон Брауна.

— Посмотрите на эту зелёную стену, сударь Герхард, — саркастично усмехнулся я, чувствуя, как от накала ситуации обострились все чувства, а по спине бегает неприятный холодок, будто скальпелем щекочущий кожу. — Говорят, зелёный цвет успокаивает. Или из вас демоны рвутся? Тогда обратитесь к священнику. Заодно и замолите попытку изнасилования.

Наша словесная перепалка явно пошла не по плану фон Брауна. Но всё же ему хватило силы воли на то, чтобы слегка успокоиться и даже коварно выпалить, брызжа слюной:

— А давай спросим у самой девушки, что же там произошло⁈ Пусть она расскажет, как ты подло атаковал меня с применением магии, будучи в наркотическом опьянении! А официант подтвердит, что ты влетел в ресторацию с перекошенным от ужаса лицом, словно за тобой гнались демоны из Преисподней. Тебя явно мучили видения, вызванные наркотиками!

После слов Герхарда народ уставился на меня, ожидая, чем я покрою его карту. А мне пришла в голову удивительно простая мысль. Маргариту лучше не втягивать в наш с Герхардом конфликт. Она уже однажды прогнулась перед ним, прогнётся и второй раз. Он заставит её сказать то, что ему нужно. А там уже никому не будет дела до того, под наркотиками я был или нет, правда ли всё это или злой вымысел.

— Никто из нас не знает, где она живёт, так что от неё мы истину не узнаем! — громко проговорил я и натянул на свою физиономию печальную мину, будто сильно расстроился из-за того, что девушка не поведает правду.

— Значит, твоё слово против моего? — усмехнулся гад. — Я, Герхард фон Браун! А ты кто такой? Назови своё имя.

— Ян Горин, — гордо вскинул я голову, прекрасно понимая, что уже нет никакого смысла скрывать свою личность.

— Горин? Пф-ф! — презрительно фыркнул Герхард и ликующе ощерился. — Значит, слово нищеброда из третьесортного рода против слова аристократа из благороднейшего рода фон Браун? Думаю, тут всё ясно.

Герхард бросил короткий взгляд на одного из своих товарищей и сделал микроскопический кивок.

Его спутник понятливо подмигнул, а затем грозно взглянул на меня и с апломбом практически приказал:

— Да, тут всё ясно, Горин! Вам следует немедленно и по всей форме принести извинения Герхарду фон Брауну. И если сударь фон Браун останется удовлетворён вашими извинениями, то он не потребует сатисфакции.

— Мы это уже проходили, сударь Герхард, — мрачно посмотрел я на него и заметил краем глаза невольное уважение, промелькнувшее на лице длинноволосого блондина-аристократа, глядящего на меня. — Никаких извинений вы от меня не добьётесь. Язык, знаете ли, не повернётся извиниться за то, что я спас девушку от лап насильника.

— Я на это и надеялся, — ядовито усмехнулся фон Браун и громогласно выпалил: — Дуэль! Принимаете? Или вы трус, лишенный чести⁈

— Принимаю.

— Вы — маг, и я маг, так что предлагаю магическую дуэль. На кулаках или с оружием в руках бьются только простолюдины. А вы же дворянин, пусть и без гроша в кармане, — презрительно бросил Герхард, весьма топорно подготавливая себе почву для будущей победы.

Фон Браун явно уверен в том, что на магической дуэли раскатает меня в тонкий блин. А вот если битва будет не магической… тут он, видимо, допускал мысль, что я могу попортить его высокомерную физиономию, что будет уроном для его репутации.

Но я, конечно, не попался на его грубый крючок. Мне сперва надо хорошенечко поразмыслить на досуге, а уж потом выбирать оружие. Ведь выбор оного остаётся за мной, поскольку именно меня вызвали на дуэль.

Я усмехнулся и холодно произнёс:

— Об оружии и времени дуэли договариваются секунданты. Надеюсь, вы знаете о таких тонкостях?

— Хм, — насмешливо хмыкнул фон Браун, скривив кислую рожу. — И кто будет вашим секундантом? Тот хилый очкарик, что пучит глаза на лестнице? Или такой же нищеброд, как и вы? Бедный как церковная мышь? Да я такого персонажа не пущу даже на порог своего особняка. Затравлю собаками!

— Вы видели нынешние церкви? Мыши в них явно не бедствуют, — иронично сказал я и услышал приглушённый смех одной из девчонок. — А достойный секундант сыщется. Не переживайте за меня.

— Да ну? — скептически выпятил нижнюю губу Герхард, откинув корпус назад.

— Позвольте, я буду вашим секундантом, сударь Горин, — внезапно вышел вперёд длинноволосый блондин, хмурящий светлые брови, которые вкупе с пухлыми губами и большими голубыми глазами придавали ему изнеженный, девичий вид.

Впрочем, фигура у парня была дай боже каждому. Широкие плечи, узкая талия, выпуклая грудь. Да и взгляд у него оказался весьма мужественным. Даже странно, что он отирается среди товарищей фон Брауна. Они все представлялись мне подхалимами и лизоблюдами.

— Зачем вам это надо, барон⁈ — изумлённо ахнул фон Браун, отправив брови в космос. — Это… это же какой-то заштатный дворянчик, чудом получивший дар. Он не из нашего круга. Почему вы встаёте на его сторону⁈

— Есть причины, Герхард, — усмехнулся блондин, приковавший к себе удивлённые взгляды всех, кто был в холле.

Я тоже изумлённо посмотрел на него и мучительно подумал о том, что это может быть какой-то хитрый ход. Вдруг этот блондин, будучи моим секундантом, начнёт действовать в интересах Герхарда? Они тогда такую дуэль придумают, на которой мне не обеспечит победу даже боженька, взявший на себя бразды правления моим телом.

Правда, блондин не выглядел сволочью. А Герхард очень натурально удивлялся тому, что барон вызвался стать моим секундантом. Может, и нет подвоха, а имеется лишь какой-то расчёт? Не просто же так блондин выступил на моей стороне?

— Эх, барон, барон… Ждите моего секунданта! — зло выдал фон Браун, словно я уже согласился принять помощь блондина.

— Буду ожидать его с нетерпением, — тонко улыбнулся аристократ.

— А ты… — Герхард злобно посмотрел на меня, едва не проделав дырку в моём лбу, — готовься к боли!

— Вы начнёте шутить? От такого действительно можно и болевой шок получить, — насмешливо бросил я в его удаляющуюся спину.

Фон Браун ничего мне не ответил, а молча скрылся с глаз долой вместе с парой своих товарищей.

Барон же остался. Правда, лишь для того, чтобы негромко бросить мне:

— Встречаемся после занятий в парке около памятника Сперцанскому.

— Хорошо, — кивнул я и пошёл к лестнице, чувствуя взгляды зрителей.

Кто-то проводил меня удивлённым взором, кто-то восхищённым, а кто-то глянул, как на покойника.

Шмидт же встретил меня насквозь ошарашенным взглядом, отвисшей челюстью и выпученными глазами, будто я на его глазах отрастил крылья и пролетел через стену, горланя похабные песни на латыни.

— Рот закрой, а то залетит муха, не уважающая профессорских детей, — бросил я ему и похлопал по плечу.

Похлопывание получилось сильнее, чем я задумывал. Оно и понятно, ведь перепалка с Герхардом завела меня, напитала гневом и яростью. И теперь эмоции требовали выхода. Однако я лишь глубоко и размеренно задышал, успокаивая пульс, грохочущий в ушах, словно пустая металлическая бочка, скатывающаяся по каменистому склону горы.

— Как… как ты решился на такое? — с трудом просипел Шмидт, двинувшись за мной вверх по ступеням. — Фон Брауны — это же… это элита нашего заблудшего общества, ценящего только магическую силу, власть и деньги. А ты не побоялся оказать сопротивление одному из них! Да, пусть у него мозгов явно меньше, чем у синички, и он не отличит синильную кислоту от соляной, но всё же фон Браун — грозный противник! А ты даже в школе был рассудительным подростком и не встревал во всякие драки, которые, будто звери неразумные, устраивали наши одноклассники.

— Ты знаешь, я втайне всю последнюю неделю ходил к психологу. И он помог мне обрести уверенность в себе, — соврал я, попутно отметив, что мы со Шмидтом познакомились уже очень давно.

— Час от часу не легче! Что ещё за психолог? Шарлатан, небось, какой-нибудь? Он максимум прошёл недельное обучение у очередной размалёванной дурочки из рекламного объявления. Нет, не психолог тебе помог, а открывшийся дар затуманил твой мозг. Как ты его вообще пробудил? У тебя же были совсем маленькие шансы на его активацию. Я сам их просчитывал, ошибки быть не может. А твоя семья по уши в долгах. Неужели вы как-то резко разбогатели и накупили уйму «синьки»?

— Наши финансовые трудности преувеличены, — хмуро выдал я, подметив, что Шмидт прекрасно слышал мою перепалку с фон Брауном. Так он и узнал о моей магической силе.

— Да ну?

— Именно. А что же касается моего дара, то мне просто повезло. Владимир, мой брат, выиграл «синьку» в карты и подарил её мне. А я её выпил — и не прогадал, — быстро солгал я, двинувшись по пустому коридору, где с одной стороны красовались окна, а с другой — тянулись одинаковые двери с бронзовыми ручками.

— Ого! — ахнул Шмидт, возбуждённо поскакав рядом со мной на своих длинных, как у кузнечика ногах. — Это же… это же… сногсшибательно! Правда, не так, как у Орехова из сто первой группы. У него шансов было ещё меньше, чем у тебя. Вот он будто бы наплевал на теорию вероятности. Впрочем, к псу его. Вернёмся к тебе. Мне теперь совершенно ясно, почему вы с братом так сильно накушались водочки. Вы праздновали, верно? И какой у тебя открылся дар? Земля, как у твоего покойного папеньки?

— Нет. Я — физик, как один из моих предков.

— О! Неплохо, неплохо. Хороший физик всегда в цене, — задумчиво сказал парень, потерев пальцами подбородок. — А как именно это произошло? Мне нужны подробности.

— Давай я всё тебе расскажу после лекции? Мы и так опаздываем.

— Да, да, ты прав, — лихорадочно пробормотал помрачневший Шмидт. — Надеюсь, матушка не узнает о том, как низко я пал. Она-то никогда не опаздывала, отчасти потому и стала лучшим биологом на своём курсе. А вот и нужная нам аудитория.

Я постучал и решительно открыл дверь. За ней обнаружилась просторная аудитория с длинными партами и скамьями, поднимающимися ярусами чуть ли не до самого потолка.

Многочисленные студенты и студентки уставились на нас, заставив Шмидта стиснуть зубы и гордо вскинуть голову. Он напоминал непокорного смертника, идущего под конвоем на плаху.

А я лишь мазнул по студентам быстрым взглядом и посмотрел на бородатого старика с моноклем. Он стоял около доски, заложив руки за спину.

— Разрешите войти, сударь⁈ — громко спросил я, нисколько не тушуясь.

Преподаватель не слишком-то довольно посмотрел на меня, будто я прервал его на самом интересном. Но он всё же разрешающе махнул рукой с пигментными пятнами.

Мы со Шмидтом под осуждающими взглядами студентов добрались до одной из последних парт и уселись около подоконника. Из окна открывался прекрасный вид на дорогу и голубую церковь с золочеными луковичками куполов.

— Итак, на чём я остановился? — пробормотал преподаватель и следом сам себе кивнул. — Ага, Сперцанский и его великие открытия! Все знают, что он открыл «синьку». Однако кто-то наверняка не слышал, что в этом ему помог его гениальный ученик Родомир Иванович Ивашкин. Собственно, поэтому официальное название «синьки» — это «си». Учёные взяли первые буквы своих фамилий и сложили их вместе. А уже потом люди начали называть это зелье «синькой». Этому немало поспособствовало то, что данное зелье имеет благородный синий цвет. Конечно, прочие страны без всяких угрызений совести скопировали зелье выдающегося Сперцанского. Тем не менее именно у нас в Империи до сих пор производят лучшую «синьку» во всём мире! Множество наших лабораторий варят её. А влияние «си» на нашу экономику сложно переоценить. Если вдруг по какой-то волшебной причине си куда-то денется, может произойти настоящий коллапс…

Преподаватель продолжил увлечённо рассказывать о «синьке», вставляя важные даты и делая ремарки. Но лично я уже не слушал его, поскольку меня отвлёк Шмидт, ёрзающий на лавке так, будто у него что-то засвербело в мягком месте.

— Ян, а расскажи таки, что произошло между тобой и фон Брауном. Жуть, как хочется узнать. Я, конечно, уже понял, что ты не дал фон Брауну снасильничать какую-то бедняжку, но мне всё же хочется услышать подробности. Да и об открытии своего дара поведай побольше. А то боюсь, до окончания лекции я не доживу. Ещё немного и меня разорвёт от любопытства, как колбу от чрезмерного нагрева.

— Ладно, слушай…

Я быстро рассказал парню сказку о вечере, когда чудом открыл дар. И он полностью поверил мне, снова назвал везунчиком и насыпал кучу цифр, подтверждающих его слова. А потом он выслушал мой рассказ и о том, как я по нужде заглянул в уборную ресторации и спас девчонку от насилия.

Шмидт столкнул тёмные брови над переносицей и мрачно проронил:

— Фон Брауна сложно будет привлечь к ответственности, даже если девушка всё расскажет полицейским. Я бы дал шесть шансов из семи, что ничего не получится. Это похотливое животное выкрутится. Почти наверняка дуэль состоится, и тебя с вероятностью в девяносто пять процентов ждёт поражение. Пять процентов я оставляю на то, что у фон Брауна в день дуэли может заболеть живот или с ним случится какая-нибудь другая оказия. К примеру, в это время года часто идут дожди, а они способствуют большому количеству автомобильных аварий. Авось фон Браун погибнет в одной из них. И мир явно ничего не потеряет, ежели этот узколобый бабуин помрёт.

— Пять процентов? Ну, неплохо. Это же не какие-то вшивые четыре процента, — неунывающе усмехнулся я, совсем не обидевшись на друга, не верящего в меня.

Он жил в мире цифр. А там моя победа казалась такой же вероятной, как триумф креветки над акулой. Разве что последняя поперхнётся первой.

— Хвалю твой настрой, Ян. Ты правда изменился. Может, твой психолог и не шарлатан. Но, к сожалению, ты всё равно потерпишь поражение на дуэли. И даже не сыграет никакой роли то, что барон Воронов почему-то вызвался стать твоим секундантом. Кстати, ты не знаешь почему? Вы же прежде даже знакомы не были.

— Не знаю. Видимо, тут замешаны интриги высшей аристократии.

— Ох, только этого ещё не хватало. Ян, беги от этих интриг, как лабораторная мышь от исследователя, — жарко посоветовал Шмидт, взвинчено поправив очки. — Такие интриги погубят тебя вернее, чем дуэль.

— А ты думаешь, что фон Браун прям убьёт меня на дуэли? — невпопад спросил я.

Парень почесал длинный нос и ответил, явно испытывая отвращение к предмету беседы:

— Вряд ли. Полсотни лет назад дворянам всё-таки хватило ума на то, чтобы прекратить вести дуэли до смерти. Нет, бывает, что кто-то погибает на дуэли, но это происходит крайне редко, — Шмидт вздохнул и продолжил, уже больше сетуя на общество. — Надо признать, что совсем дуэли не отменить. Они слишком укоренились среди дворян. Этот ген буквально вошёл в плоть и кровь аристократов. Дуэли между молодыми дворянами-магами до сих пор обычное дело. У них же такая силища в руках, а мозгов пока не нажили. Зато кровь кипит и гормоны бушуют в молодых телах. Вот всем и хочется показать, кто первый парень на деревне. Ей-богу, как олени-самцы во время гона. Говорят, что есть даже целая группа заправских бретёров, записывающих все результаты в некую турнирную таблицу. А в конце года самый лучший дуэлянт получает какой-то приз.

— Похоже на правду.

— Вот и я так думаю, потому и болею за графа Кротова, хотя и ненавижу дуэли всем телом.

— Всем телом? Может, всей душой? Или ты её уже продал Дьяволу за формулу какой-то новой кислоты?

— Существование души наукой не доказано, — назидательно воздел палец парень. — Потому и всем телом.

— А чего ты за графа Кротова болеешь? Он знает отличие синильной кислоты от соляной?

— Тебя сегодня укусила муха, заражённая иронией? — скривился Шмидт, но всё-таки ответил: — Кротов — это же потомок самого Сперцанского. Весьма воинственный и умелый потомок. У него на той неделе было три победы. И все против сильных соперников. О его победах аж по радио говорили.

— А о моей легендарной в кавычках дуэли с Герхардом фон Дубиной не расскажут по радио?

— Не расскажут, не переживай. Город не узнает о твоём поражении. Не такого ты калибра птица, чтобы в новости попадать. Хотя вот фон Браун… — задумчиво потёр подбородок парень и встревоженно добавил: — Мышьяк мне в горло, а вот о его победе могут и упомянуть. Он, вообще-то, любитель распушить хвост. Думаю, и по университету он разнесёт новость, что победил тебя. Но ты не волнуйся. Волна презрения и насмешек быстро стихнет. Всегда так бывает. Просто не обращай внимания на этих людей с дурным воспитанием и развитием пятиклассников.

— Замечательный совет. Положу его в карман к другим твоим ценным советам.

— Да брось. Мы же друзья, — серьёзно проговорил Шмидт, проигнорировав иронию, прозвучавшую в моих словах, а может и не уловив её.

Друг снова склонился над тетрадкой и заскрипел такой же, как у меня ручкой. А я погрузился в свои безрадостные мысли.

Мне до зубовного скрежета не хотелось проигрывать фон Брауну. Добро же должно победить Зло. Надо как-то исхитриться и надавать ему по сусалам. Понятное дело, что я не могу просто выпить ману Герхарда, если дуэль всё-таки будет магической. Он после такого примечательного события точно поймёт, что я чуть ли не вампир, сосущий магическую энергию. Тем не менее кое-какие шансы на победу у меня есть, даже без моего вампирского умения.

Хм… а ведь у меня есть и ещё одно умение, приписываемое сказочным вампирам. Кровососы тоже могут управлять летучими мышами. Конечно, ещё не факт, что я способен взаимодействовать с крыланами. Однако логика мне подсказывает, что это скорее правда, чем ерунда.

Выходит, мои способности наполовину вампирские? Две из четырёх.

И тут я с изумлением осознал, что все четыре мои умения авторы книг приписывают кровососам. Вампиры же тоже способны очень быстро двигаться, как я в «ускорении». А ещё они прекрасно видят кровеносную систему своих жертв — чем не «взгляд мага»? Он же позволяет мне узревать моих «доноров».

Может, я какой-то странный вампир⁈ Да ну, бред собачий.

— Крылов! — внезапно гневно гаркнул преподаватель, из-за чего с инфарктом свалилась чуть ли не половина аудитории. — А ну прекращай! Для этого есть занятия по освоению дара!

Лектор с осуждением в глазах посмотрел на парня, игравшегося со своей шляпой. Он заставлял её висеть в воздухе в десяти-пятнадцати сантиметрах над партой. Но после окрика преподавателя шляпа упала на парту, а сам парень с преувеличенным рвением склонился над тетрадью.

— Господа студенты! — снова громко сказал лектор, обведя аудиторию хмурым взглядом седого цербера. — Я не потерплю на своих занятиях выкрутасов с магией! В следующий раз буду сразу выгонять, невзирая ни на какие титулы и связи! Я понимаю, что людям, только-только пробудившим свой дар, тяжело совладать с желанием поиграться с ним, но держите это желание при себе! Ясно⁈

— Ясно, господин преподаватель, — нестройным хором ответили студенты, включая Шмидта, возмущённо поглядывающего на провинившегося паренька.

Внезапно мне стало интересно, а Шмидт-то — маг?

— Алексей, слушай, а что у тебя с магией-то? — задал я ему нейтральный вопрос, который можно трактовать по-разному.

— Алексей? — удивился он, выгнув брови дугой. Они аж взлетели сильно выше его очков. — Ты прежде никогда не называл меня по имени. Всё больше по фамилии или в крайнем случае по имени-отчеству.

— Ну надо же когда-то начинать? — улыбнулся я, поняв, что допустил ошибку.

Прежний я бы так не сказал.

— Лучше не надо звать меня по имени, — проворчал парень, а затем ответил на мой предыдущий вопрос: — Папенька к концу месяца должен купить ещё одну «синьку». И тогда я попробую пробудить свой дар. У меня есть хорошие шансы.

— А сколько всего у тебя будет попыток?

— Ты чего? Забыл? Отец же с самого момента моего рождения по одному зелью в год покупает, невзирая на то, что живём мы небогато. У меня будет семнадцать попыток.

— Ты точно пробудишь дар. В этом нет никаких сомнений.

— Математика с тобой не согласится. Имеется шанс, что у меня ничего не получится, — тяжело вздохнул Шмидт и следом уверенно добавил: — Впрочем, я даже без дара стану одним из лучших химиков Империи. Из университета-то меня не выгонят. Тут есть квота для тех, у кого дар так и не открылся. Авось изобрету какое-нибудь зелье и прославлюсь.

Его глаза замылились мечтами, намекая, что парень очень сильно жаждет вписать своё имя в историю отечественной, а то и мировой химии.

Однако все мечты Шмидта пропали, когда раскрасневшийся старичок-лектор слегка ослабил галстук и громко сказал:

— Напоминаю, что студенты, ещё не зарегистрировавшие свой дар, должны пройти к профессору Еремину! Он выдаст вам соответствующий документ, где будет прописана направленность вашего дара и прочие параметры. Есть ли среди вас те, кто ещё не был у профессора? Может, кто-то буквально на днях открыл в себе дар? У вас же сейчас самый подходящий для пробуждения возраст. Вы сумеете развить дар года за три, а потом будете только поддерживать его и оттачивать мастерство. А вот после двадцати одного года дар уже не открыть. И он перестаёт расти к этому возрасту. Так что не тяните! Всеми силами пытайтесь пробудить дар сейчас! Иначе у вас просто не хватит времени на то, чтобы полностью развить его!

Несколько человек подняли руки. И среди них была дивной красоты смуглокожая, длинноволосая брюнетка в белом платье, украшенном красными розами. Её породистое лицо сразу привлекло мой взгляд. Такой красавице можно и волосы в туалете подержать. Карие глазки дерзкого оленёнка, аккуратный носик, пухлые губки и длинные ресницы, похожие на стрелы.

Да и фигурка у неё что надо. И всё своё, природное. По крайней мере, на первый взгляд.

Правда, на её лице красовалось такое выражение, которое иногда возникает у кошек, когда они с эдаким высокомерием и ленцой смотрят на людей, словно делая им огромное одолжение, что замечают их существование.

Внезапно красавица заметила мой взгляд и холодно посмотрела на меня. Будто ледяной водой облила. А я дружелюбно подмигнул ей и показал жестом: мол, здорово, что у тебя открылся дар. Она удивлённо вскинула бровки, а потом совладала с собой и слегка кивнула мне, безмолвно говоря спасибо.

— Ого, мне показалось, что баронесса Морозова тебе кивнула, — изумился Шмидт, шумно сглотнув.

Его острый кадык прыгнул вверх-вниз.

— Да нет. У неё просто шея устала держать голову.

— Ну-ну. А ты чего руку-то не поднимаешь? Не стесняйся. Это твой локальный триумф.

Да, надо поднимать руку. А куда деваться? Раз уж пошла такая пьянка надо выходить из сумрака. Буду везде в университете рассказывать ту же историю, что скормил Шмидту. Она, оказывается, не такая уж и фантастическая.

— Ага, пять человек, — посчитал старик поднятые руки, в том числе и мою. — Что ж, сегодня же зайдите к профессору Еремину, а сейчас продолжим…

Он опять начал говорить об открытиях в области магии.

А я поймал на себе несколько удивлённых взглядов, брошенных студентами. Кто-то даже зло покосился на меня. Да и шут с ними. Меня они сейчас заботили меньше всего. Я вдруг почувствовал лёгкое беспокойство, связанное с паутиной лжи, возникшей вокруг моей персоны при моём же непосредственном участии.

Ишь чего! Видимо, лгать мне не по душе. Кажется, я совсем не Князь Лжи. Но ситуация требовала вранья. Не рассказывать же всем правду? Она такая, что буквально мозг взрывается. Я сам пока мало чего понимаю. Мне бы хоть уяснить, что у меня за дар такой странный. И на что он ещё способен? Наверное, надо будет сегодня где-нибудь в укромном месте провести пару экспериментов с ним.

Пока же я задумался над своим визитом к профессору Еремину. Интересно, он способен понять, что мой дар так же обычен, как трёхголовый телёнок с хвостом скорпиона и зубами тигра? Пёс его знает! Надо бы как-то прощупать почву.

— Шмидт, — шёпотом позвал я парня, тщательно скребущего перьевой ручкой по листу тетради.

Почерк у него оказался красивым, убористым, чуть ли не каллиграфическим. Мне аж завидно стало. У меня-то в тетради будто пьяная курица лапой писала.

— Чего? — отозвался он и следом строго добавил: — Сейчас лучше не болтать. Лектор уже весь красный. За любой проступок может выгнать из аудитории. Это уже будет совсем тёмное пятно на моей репутации.

— Ответь всего на один вопрос. Ты же знаешь всё обо всём, — льстиво просюсюкал я, заметив самодовольство, промелькнувшее на бледном лице парня. — Как профессор Еремин будет определять мой дар? А то мне чего-то волнительно.

— Не переживай. Сударь Еремин попросит тебя показать твои способности и запишет сколько зелий «си» ты потратил на открытие своего дара. А затем он замерит силу твоего дара, поглядев на объём маны. Профессор — очень опытный маг-физик, так что «взглядом мага» владеет отменно.

— Ясно.

Я успокоился и больше ничего у Шмидта спрашивать не стал. К тому же на меня обратил пристальное внимание лектор. Его острый сердитый взгляд чуть скальп с меня не снял. Как он вообще услышал мой шёпот? У него слух, что ли, как у летучей мыши?

Мне пришлось виновато ему улыбнуться. На что он лишь погрозил мне кривым сухоньким пальцем и выгонять из аудитории не стал. Поэтому я благополучно досидел до самого конца лекции.

— Шмидт, а где кабинет Еремина? — спросил я у друга, закрывая тетрадь.

— На третьем этаже, в самом конце коридора, — ответил тот, не моргнув глазом, словно назубок, поэтажно, знал весь план университета.

— А какое у нас следующее занятие? — бросил я, встав из-за парты.

— Химия, — с нежной любовью сказал Шмидт, не сумев сдержать радостного блеска в глазах. — Помнишь же, где она проходит?

— Что-то из головы вылетело.

Парень сокрушённо вздохнул, словно я забыл имя родной матушки.

— Подвал, химическая лаборатория номер три.

Я чуть ли не в числе первых студентов выскочил из аудитории и наткнулся взором на красавицу Морозову, задумчиво хмурящую бровки. Она смотрела то в одну сторону коридора, то в другую, будто соображала, куда идти.

Кажется, это замечательный шанс познакомиться с ней поближе. Ясно ведь почему она тут стоит и не знает, куда направить свои явно симпатичные стопы.

— Сударыня, извините, что так грубо врываюсь в ваш мыслительный процесс. Но, ежели вы собираетесь сходить к профессору Еремину и не знаете, где он обитает, то я могу проводить вас. Я как раз к нему и иду.

Баронесса пробежалась по мне прохладным взглядом, словно оценивала, а затем, поколебавшись, проговорила приятным музыкальным голосом:

— Хорошо. Пойдёмте, сударь.

— Мудрое решение, — весело улыбнулся я и двинулся по коридору.

Морозова пошла рядом со мной, вышагивая не то, что как баронесса, а как настоящая принцесса! Голова гордо вскинута, плечи расправлены, а спина такая ровная, будто девушка лом проглотила.

Украдкой глядя на неё, я оценил свою осанку и с удовольствием отметил, что тоже иду не как собака сутулая.

— Меня зовут Ян Горин, — представился я девушке, заметив милую родинку над её верхней губой. Она добавляла ей шарма и очарования.

— Я знаю, — чуть удивлённо сказала Морозова, повернув ко мне голову.

— Да-а? Мы знакомы? — протянул я, не сумев скрыть изумления.

Ну и ну! Как прежний я сумел познакомиться с такой девушкой? Как решился к ней подойти-то? Может, я был не так уж и плох?

— Вы что же… не помните⁈ — ахнула девушка, выгнув брови дугой.

На её лице отразилось неприятное изумление, будто знакомство с ней — это то, что человек должен помнить до самого смертного одра, пронеся через все жизненные бури, невзгоды и наркотические запои.

— Эм-м-м… понимаете, я вчера слегка перебрал, отмечая открытие своего дара. До сих пор в голове какая-то каша.

— Хм! — всё равно оскорблённо хмыкнула баронесса и следом с язвинкой в голосе выдала: — А я вам сейчас напомню, сударь Горин. На той неделе, буквально на второй день учёбы, вы куда-то очень быстро шли по университету с таким выражением лица, словно спешили спасти, как минимум, мир. И вы чуть не сбили меня с ног! Как вы вообще могли не заметить меня? Меня, а не кого-то там ещё! Хорошо хоть вы удосужились произнести извинения и попутно неловко представиться. А потом вы, будто испугавшись собственной смелости, умчались прочь.

— А-а-а, вот теперь припоминаю, — медленно протянул я, поняв откуда эта красавица знает меня. — Мне тогда действительно срочно надо было спасти мир. Вот я и умчался. И как вы видите, у меня всё получилось.

Я улыбнулся и обвёл рукой полный студентов коридор, украшенный старинными гобеленами, дубовым паркетом и хрустальными люстрами.

— Видимо, миру не угрожало ничего серьёзного, раз даже вы справились, — беззлобно сострила баронесса.

В её глазках появились искорки смеха. Кажется, мне удалось пробить её панцирь холодности.

— Да, это был всего лишь древний, хтонический монстр, спавший на дне Тихого океана. Но мне всё-таки пришлось провозиться с ним аж пару минут.

— Вы читали «Призыв чудовища»? — изумилась она, поняв на кого я намекаю.

— Читал? Да этот рассказ написали по моим мемуарам.

Девчонка пару секунд ошеломлённо хлопала глазами, а потом не сдержалась и захихикала в ладошку.

Отлично! Я точно заинтересовал её. Но не стоит перебарщивать. Надо уйти в зените славы. А то я могу переборщить с шутками и тогда стану в глазах баронессы нелепым шутом. Потому я слегка улыбнулся и натянул на физиономию серьёзное выражение.

Морозова тоже посерьёзнела, снова превратившись в надменную холодную аристократку. Правда, её глазки до сих пор лучились теплом и смехом.

— А из какой вы группы, сударь? — спросила она, поднимаясь рядом со мной по чугунной лестнице с затейливыми перилами в форме древесных веток.

— Из сто второй. Я — химик, а теперь ещё и маг-физик.

— Физик? А я могу создавать свет и поглощать его. Уровень моего стартового дара выше среднего, — без всякого хвастовства проговорила красавица и элегантным движением руки поправила длинные волнистые волосы цвета воронова крыла.

— Поздравляю, — отвлечённо сказал я, подумав, что сейчас самое время заправиться магическим топливом, а то у меня его кот наплакал.

Что ж, наверное, мне следует набрать такое количество маны, которое будет соответствовать среднему уровня дара. Если замахнусь на что-то большее, то сразу же начнутся вопросы откуда у меня такая силища. А ежели прикинусь слабым, то усложню свою задачу по сокрытию своей истинной магической силы. А она, кажется, довольно большая. Поэтому в роли слабака мне постоянно придётся сливать магическое топливо и ходить всего лишь с крошками маны в груди.

Придя к такому выводу, я врубил «взгляд мага», посмотрел на Морозову и оценил насыщенность её сияния. Ага, ясно, значит, так выглядит первокурсник с даром выше среднего.

— Чего это вы так пристально на меня посмотрели? — подозрительно сощурилась баронесса.

— Пытаюсь понять, на кого вы учитесь, сударыня.

— Я буду биологом. У моего отца есть несколько лабораторий по выведению химер. Думаю, что после университета займу должность в одной из них.

— Хороший жизненный план, — приподнято произнёс я и начал украдкой прикасаться ко всем подряд студентам, пользуясь тем, что их на лестнице оказалось великое множество.

Конечно, воровал я очень мало, как самый робкий имперский чинуша. Однако огонёк маны в моей груди рос довольно быстро.

— Благодарю за одобрение, — насмешливо улыбнулась красавица.

— Обращайтесь, сударыня, — усмехнулся я и вместе с баронессой покинул лестницу.

Дальше мы пошли по запруженному людьми коридору, где я тоже принялся воровать ману.

В итоге мне удалось стибрить нужное количество магической энергии. При этом я чувствовал, что могу запасать ману ещё и ещё.

Что же у меня за дар такой? Может, в гипотетической палёной «синьке» была кровь Императрицы, всех архимагов и эссенция самой сути магии?

— А вон, кажется, и кабинет профессора Еремина, — посмотрела баронесса на дубовую дверь с табличкой.

Около кабинета уже ждали своей очереди довольные, хохочущие парни, переполненные возбуждением, вызванным только-только открывшимся даром. Все трое посматривали искрящимися от куража глазами на таких же, как они сами первокурсников.

— Когда у тебя в руке молоток всё начинает напоминать гвоздь… — неслышно пробормотал я, предчувствуя, что вряд ли разойдусь миром с этими парнями.

Морозова слегка сморщила носик, глядя на трио студентов. А те с неприкрытым восхищением посмотрели на неё. У одного даже чуть слюни не начали капать изо рта.

— Доброе утро, сударыня, — проблеял самый крупный из этой троицы студент, белобрысый здоровяк с жидкой козлиной порослью, растущей на квадратном подбородке. — Позвольте пропустить вас без очереди. Мои спутники не будут против. Я ручаюсь за это.

— Позволяю, — величественно сказала баронесса, будто боярыня своим крепостным.

Белобрысый растянул губы в улыбке и вышел чуть вперёд, оставив позади себя пару других студентов. Он будто всем своим видом показывал, кто тут альфа-самец. И на меня этот гад глянул с показным пренебрежением, даже поморщился, будто заметил кусок дерьма.

Я ответил ему снисходительным взглядом взрослого человека, увидевшего подростка, отчаянно пытающегося показать, какой он важный и сильный.

Белобрысый со скрытой угрозой поиграл желваками, возвышаясь надо мной чуть ли не на целую голову, а затем гордо бросил Морозовой, щёлкнув каблуками ботинок:

— Разрешите представиться, Игорь Никитин. И сразу простите меня, сударыня, за то, что вам приходится ждать. Но, думаю, уже через минуту-другую из кабинета выйдет студент, которого сейчас принимает профессор. А ежели этого не произойдёт, то я сам вытащу его оттуда за уши, чтобы вы не теряли своего драгоценного времени, сударыня…

Он сделал многозначительную паузу, посмотрев на красавицу.

— Баронесса Александра Морозова, — холодно проговорила та.

— О, какая честь! Я слышал о вашей красоте, но она оказалась даже более пленительной, чем о ней говорили слухи! — восторженно выдохнул Никитин и снова выдал улыбку, призванную очаровать красавицу. Но у той в глазах всё отчётливее нарастало отвращение.

— Вы слышали о моей красоте? Поздравляю, у вас всё в порядке со слухом.

Позади белобрысого хихикнул один из его спутников, худой брюнет с треугольной подхалимской физиономией.

Он выступил вперёд и представился:

— Олег Иванов.

— Пётр Лихов, — подал голос третий студент, тучный, деревенского вида рыжий парень с конопушками.

— Ян Горин, — скучающим голосом представился и я, раз уж все назвали свои имена.

— Горин? — удивлённо вскинул брови брюнет. — Вы тот самый Горин, принявший вызов Герхарда фон Брауна?

— Угу, — бесстрастно проронил я, заметив на себе удивлённый взор баронессы.

Она открыла ротик, вознамерившись что-то произнести. Но тут вдруг открылась дверь кабинета, и перед нами предстал худой паренёк. Он одарил нас счастливой улыбкой и быстро умчался прочь.

— Следующий! — вырвался из кабинета низкий мужской голос, похожий на медвежье рычание.

Морозова захлопнула ротик и проскользнула в кабинет. А я остался в обществе троицы студентов, обступивших меня.

— Фон Браун сделает из вас блин, Горин, — насмешливо оскалился белобрысый Никитин, сложив жилистые руки на выпуклой груди.

— Блин? Нет, думаю, что всё-таки оладушек, — иронично сказал я, непринуждённо улыбаясь.

— Вы даже не отрицаете, что проиграете? — удивился брюнет.

— А зачем мне что-то отрицать? Дуэль всё покажет.

— Она покажет, что вы ничто по сравнению с фон Брауном, — презрительно выдал Никитин. — Вы даже трёх секунд не продержитесь против него.

— А давайте поспорим? Если я продержусь дольше трёх секунд, то вы будете должны мне одну услугу. Или вы не отвечаете за свои слова? Все же их слышали, — ловко подловил я идиота.

Спутники белобрысого не без толики злорадства посмотрели на него. А тот лихорадочно облизал толстые губы, поняв, что ляпнул лишнего. Но как теперь ему отступить, если его слова и правда все слышали? Это будет уроном для его дворянской чести.

— Какой силой вы обладаете? — быстро спросил здоровяк, пытаясь скрыть отчаянную надежду, загоревшуюся в его глазах.

Он явно уповал на то, что у меня какой-нибудь дико слабый дар. Такой слабый, что я даже рот открыть не успею, а фон Браун уже положит меня на лопатки и станцует победный танец. Но почему здоровяк считает, что дуэль будет непременно магической? Шут его знает.

— Я — физик.

— Фи-и-изик? — разочарованно протянул Никитин, сообразив, что начинающий физик может и продержаться против фон Брауна три секунды.

— Так что со спором? Ударим по рукам? Или как? — насмешливо сказал я, заломив бровь.

— Мне нужно отлучиться! — выдохнул здоровяк и рванул к уборной, находящейся в конце коридора.

Ему будто резко приспичило. Вот-вот коричневые кирпичи полетят.

— Струсил, — усмехнулся брюнет, злобно глядя в удаляющуюся спину белобрысого. — Ежели честно, сударь Горин, этот Никитин уже всех замучил. Лезет и лезет везде. Всех провоцирует.

— Нет, не всех, — вставил рыжий толстяк, осуждающе покрутив головой. — Только тех, кто слабее него. До обретения дара он к магам не приставал. А сейчас и к магам цепляется. Ну, опять же, к тем, кого считает слабее себя. А уж как он любит перед сударынями гоголем ходить… О-о-о! А сам-то из какого-то мелкого городка, что под Светлоградом. Отец его сельским хозяйством занимается. Видать, Никитин был первым парнем на деревне, но здесь ему это не там.

— Мудрые слова, — дёрнул я краешком рта и косо глянул на рыжего.

Он с таким презрением отзывался о провинции, как это может делать лишь тот, кто недавно уехал оттуда и пытается казаться столичной штучкой.

— Вы пойдёте за ним, сударь? — с надеждой спросил у меня брюнет. — Никитин же не покажется из уборной, пока вы тут. А когда вы уйдёте, тогда и он выйдет, да начнёт говорить, что у него живот резко прихватило или ещё чего. А так бы он, конечно, не побоялся поспорить с вами на всё что угодно. Но вы трусливо его не дождались.

— Думаю, сударь Никитин и в уборной найдёт как отвертеться от спора со мной, — совершенно искренне сказал я.

— Но вы должны хотя бы попытаться! — напирал брюнет, напоминая мне шакала, почуявшего кровь лидера.

А ведь всего пару минут назад он подобострастно смеялся над шутками Никитина. Брюнет вызвал у меня едва ли не большую гадливость, чем сам белобрысый хам.

— А почему вы сами не попытаетесь приструнить Никитина? — спросил я, стараясь не кривить физиономию.

— По разным причинам, — ушёл от ответа брюнет и поспешил вернуть разговор в прежнее русло: — Никитин явно попытается очернить ваше имя, ежели спор не состоится.

— А на каком факультете учится этот неприятный сударь? — спросил я, уловив нарастающее цоканье каблучков, возникшее за дверью кабинета.

— Юридическом! — выдохнул рыжий толстяк, тряхнув набором мягких подбородков.

— Отлично. А я учусь на химика. Скажите Никитину, что он может в любое время найти меня и продолжить наш разговор. А если мне доведётся услышать, как он порочит моё имя, то тогда уже я сам приду и напомню ему о его словах.

Кажется, я нашёл идеальный выход. Такой выход, который позволит мне держать Никитина на крючке. Сам-то он точно не захочет развивать наш конфликт. А у меня будет время на то, чтобы решить, что с ним делать: забыть о нём или всё-таки попробовать сделать своим должником?

— Мы передадим ему ваши слова, — кисло пробурчал брюнет, не сумев скрыть недовольную мину.

Он-то рассчитывал натравить меня на Никитина, но я оказался умнее. Побеждать же можно не только силой, но и умом, хитростью и даже харизмой.

— Эх-х, — расстроенно выдохнул толстяк и повернулся к открывшейся двери кабинета.

На пороге возникла Морозова, держащая на мордашке каменное выражение. Но стоило ей взглянуть на меня, как в её глазках вспыхнули искры любопытства. Ей явно хотелось побольше узнать о моей стычке с фон Брауном. Однако я не стал утолять её любопытство.

Вместо этого я молча решительным шагом вошёл в кабинет, ни секунды не веря в то, что кто-то из парочки знакомцев Никитина возмутится. Они же, по идее, должны идти к Еремину передо мной. Но эти межеумки и правда не стали возмущаться, что, безусловно, заметила баронесса.

Я закрыл за собой дверь и мельком оглядел небольшой кабинет с распахнутым окном.

Шторы слегка трепетали от пробирающегося внутрь ветерка, играющегося с завязками картонных папок, стоящих на полках дубовых шкафов с гнутыми ножками в форме звериных голов.

В одном углу распахнуло желтозубую пасть чучело медведя, а в другом — на столе поблёскивала марионетка. Она напоминала металлический футляр от швейной машинки, к которому приделали голову, похожую на перевёрнутое ведро. Роль глаз играли лампочки, скрывающиеся за круглыми стёклышками. А в качестве рта была широченная узкая щель.

Сам же хозяин кабинета восседал за массивным рабочим столом. И над его головой красовалась святая троица: портреты Императрицы и ректора, а также герб Империи.

— Присаживайтесь, — прорычал профессор, почесал крупный нос и указал волосатой рукой на резной стул, сиротливо стоящий перед столом.

— Добрый день, сударь, — вежливо сказал я и уселся.

Еремин приветственно кивнул и принялся что-то писать, держа перьевую ручку толстыми пальцами с обгрызенными ногтями.

Профессор оказался похож на медведя, напялившего коричневый сюртук с начищенными медными пуговицами. Массивный, широкоплечий, с кудрявой чёрной разбойничьей бородой и гривой волос с проседью.

Мощный дядька. Такой в своих силах уверен больше, чем я в завтрашнем восходе солнца.

— Имя, — разлепил толстые губы профессор, подняв на меня хмурый взгляд маленьких карих глаз, скрывающихся под массивными надбровными дугами.

— Ян Ярославович Горин. Студент-химик. Группа сто вторая.

— Найди папку со своим именем, — указал он пальцем на шкаф. — Полка с надписью «Первый курс, факультет естественных наук».

Я встал, быстро нашёл нужную папку и вернул свой зад на стул. Положил находку на стол.

Профессор взял папку, неуклюже развязал тесёмки и открыл её. Пробежал глазами несколько строк и удивлённо хмыкнул.

— А вы, Горин, везучий малый. У вас открылся стартовый дар аж средней силы. Ежели будете надлежащим образом развивать его, то станете магом с уровнем выше среднего. Конечно, до высшей аристократии вам как мне пешком до Чёрного континента. Однако учитывая то, кем были ваши родители, вы, можно сказать, выиграли в лотерею.

— Да, мне повезло, — согласился я, мысленно отметив то, что профессор уже успел посмотреть на меня «взглядом мага».

— Стало быть, расскажите, как произошло это чудо, — усмехнулся Еремин и повелительно бросил марионетке: — Машка, записывай!

Марионетка загудела, задрожала и выдала металлическим голосом:

— Режим записи активирован.

Профессор махнул мне лапой, словно давал старт. Ну я и стартовал. Натянул на физиономию максимально честную мину и поведал ему всё, что уже рассказывал Шмидту.

— Интересно, интересно, — прогудел профессор, откинувшись на спинку жалобно скрипнувшего стула. — Я, безусловно, вам верю, но у меня есть инструкции насчёт таких очень удачных пробуждений дара. Потрудитесь-ка снять вашу верхнюю одежду, дабы обнажить спину и торс.

— Для чего это, сударь? — подозрительно сощурил я глаза.

— Давайте откровенно, Горин, — вздохнул Еремин, впившись в меня изучающим взглядом. — Некоторые молодые, глупые и не особо богатые дворяне, жаждущие открыть дар, могут совершить непоправимую ошибку. Догадываетесь какую?

— Вы хотите посмотреть нет ли на моей коже высыпаний от палёной «синьки»?

— Точно. Вы удивительно прозорливы, — иронично ухмыльнулся профессор.

— Да, это мой дар и моё проклятие, — в тон Еремину сказал я, слегка занервничав перед грядущей проверкой.

Вчера-то моё тело было чистым, как первоклассный бриллиант. Но что с ним на данный момент? Утром я его не осматривал. Некогда было. Может, сейчас где-нибудь между моих лопаток уже краснеет целая россыпь фурункулов в форме слова «фиаско»?

Спина тотчас зачесалась, словно решила ещё больше накрутить меня. Впрочем, я сумел удержать на лице невозмутимое выражение, понимая, что выхода у меня нет. Встал со стула. Деланно спокойно снял сюртук, рубашку и пару раз повернулся вокруг своей оси.

— Всё чисто, — улыбнулся Еремин. — Даже странно, учитывая ваш возраст. У меня прыщи так и пёрли. Машка, не записывай это!

— Есть, — по-военному чётко ответила марионетка.

— У меня тоже порой бывают прыщи. Иногда даже много, — подстраховался я, подумав, что высыпания от палёной «синьки» ещё могут появиться.

Профессор кивнул кучерявой головой и вытащил из ящика стола бутылочку газировки.

— Покажите вашу силу. Мне нужно воочию увидеть её. Такие прав…

Я улыбнулся и шустро призвал «ускорение». Всё вокруг меня сильно замедлилось. Рот профессора будто с трудом тянул букву «в». А я без проблем подвинул стул ближе к столу Еремина, уселся на него и вырубил «ускорение». Мир снова обрёл прежнюю скорость.

— … вила, — договорил Еремин, глядя туда, где я прежде стоял. — А, вы уже здесь, Горин. Полагаю, вы — физик? У вас отлично получилось активировать «ускорение», хотя прошёл всего один день с пробуждения вашего дара. Не каждый юный маг может похвастаться таким результатом.

— Благодарю за похвалу. Но у меня только «ускорение» почему-то хорошо и получается. А остальные способности я даже не сумел нащупать, — подстелил я себе соломки.

Может, у меня вообще больше не появится ни одного умения, присущего магу-физику? Пёс его знает, как будет развиваться мой странный дар.

— Ну, не расстраивайтесь, Горин. Всему своё время. Нащупаете вы и другие способности своего дара, — ободряюще усмехнулся профессор и налил шипящее содержимое бутылочки в два стеклянных стакана. Один он пододвинул ко мне, а второй взял сам, одним мощным глотком выдул его содержимое и начал писать в моей папке. — Итак, маг-физик, стартовый дар — средний.

— А какие вообще бывают уровни дара, сударь? Я просто не очень был погружен в эту тему, поскольку не сильно рассчитывал на то, что обрету дар, — проговорил я, выпив сладкий, пузырящийся напиток.

— Всего их шесть: низкий, ниже среднего, средний, выше среднего, высокий и наивысший, — ответил Еремин и следом чуть ли не по-отечески посоветовал: — Сперва, Горин, учитесь рационально использовать вашу ману. Вы были в «ускорении» всего несколько мгновений, а потратили уйму магической энергии. Мой «взгляд мага» показывает, что вы потеряли большую часть своего свечения. Опытный маг затратил бы на такое же «ускорение» в разы меньше маны. Хотя, стоит признать, что это умение одно из самых энергоёмких. Оно не только ускоряет тело мага, но и защищает его кожу от трения с воздухом, оберегает связки от растяжения и ещё много чего делает. Хотите услышать больше, Горин? Тогда не пропускайте занятия по овладению даром. Я как раз веду этот предмет, посему научу вас всему, что знаю сам. Все мои студенты уже после первого семестра значительно лучше распоряжаются маной, чем прежде. В общем-то, по большей части, именно работе с маной и посвящён весь первый курс, а уже потом маги-студенты делятся на подгруппы со схожими умениями, и их тренируют профильные специалисты.

— Спасибо за информацию, — сказал я, мрачно отметив правоту Еремина.

Я и сам подозревал, что весьма расточительно трачу ману. Видимо, у меня нет большого опыта работы с ней. Выходит, что я всё-таки новичок в магии? Но почему же тогда я открываю в себе умения так, словно уже умею ими пользоваться?

— Не за что, — сказал Еремин и повелительно бросил марионетке: — Машка, отбой!

Марионетка задрожала сильнее прежнего и почти полностью исторгла из тонкой ротовой щели лист бумаги. Он повис, слегка подрагивая на сквознячке.

— Горин, будьте добры, принесите мне записи, — попросил профессор, кивнув на марионетку.

Я снова встал со стула, взял листок и увидел на нём машинописные буквы. Машка записала ровно то, что было сказано в кабинете за время её работы. Нигде не ошиблась и не соврала.

— Вот, сударь, — протянул я записи Еремину.

Он взял их и вложил в папку с моим именем.

— Помните, Горин, если у вас что-то не будет получаться, то вы всегда можете прийти ко мне после занятий. Я отдельно позанимаюсь с вами.

— Благодарю, сударь, — с улыбкой сказал я и пошёл к двери, чувствуя спиной задумчивый взгляд профессора.

Выйдя из кабинета, я был буквально атакован брюнетом и рыжим толстяком. Морозовой в коридоре уже не оказалось.

— Сударь, сударь! Никитин до сих пор в уборной. Сейчас самое время… — горячо залопотал брюнет, лихорадочно жестикулируя.

— … Нет никакого времени! — отмахнулся я от него и с деловитой физиономией прошёл мимо.

Брюнет разочарованно цыкнул и хотел было броситься за мной. Однако, поколебавшись, огорчённо махнул рукой и исчез в логове профессора.

А я торопливо пошёл на поиски химической лаборатории номер три.

Мне довольно быстро удалось добраться до неё, но я всё равно чуть не опоздал. Вошёл в лабораторию прямо со звуком звонка. Повезло, что преподавателя внутри не оказалось. Видимо, он где-то задержался, пока группа ждала его.

К слову, группа состояла из трёх парней и аж пятнадцати девушек, делящихся на серых мышек и ярко раскрашенных «кукол». Последние энергично расспрашивали Шмидта о том, что произошло между мной и фон Брауном. У бедолаги от такого внимания аж очки запотели.

Потому он с искренней радостью уставился на меня и выпалил:

— А вот и сам Горин! Его! Расспрашивайте его! А меня оставьте в покое!

Тотчас пропитанные любопытством девичьи взгляды устремились на меня. И я почувствовал себя кроликом в окружении голодных волчиц, с чьих резиновых губ капала слюна. Даже хотел попятиться, но не успел…

Девицы набросились на меня словно голодные пираньи. Они жаждали узнать всё! Кто как стоял во время перепалки в холле, что говорил и как смотрел.

Если честно, даже мне, главному очевидцу этих событий, пришлось изрядно поднапрячь память, чтобы вспомнить кое-какие подробности.

Однако я справился со своей задачей и удостоился от одногруппниц похвалы за то, что не побоялся принять вызов Герхарда. Оказалось, что ему мало кто симпатизировал.

А ещё меня поздравили с тем, что я открыл дар. Шмидт и про это успел разболтать. Но то, что мой дар имеет среднюю силу, я уже поведал сам. И тут же поймал на себе несколько оценивающих девичьих взглядов.

Да, маг-физик с даром среднего уровня — это вам не жук лапкой потрогал, потому-то некоторые одногруппницы и заинтересовались мной. Меня такое внимание слегка покоробило. Я почувствовал себя живым товаром и с неким раздражением уселся за парту рядом со Шмидтом.

— Отмучился, — похлопал он меня по плечу, словно воина, вышедшего живым из яростной сечи. — Или ещё нет…

Взгляд друга устремился на идущую к нам симпатичную шатенку с кукольным личиком.

— Горин, вы большой молодец. Признаться, сперва мне казалось, что вы — застенчивый и робкий малый, а вы — лев! — с пленительной улыбкой проворковала девушка, подойдя ко мне.

— А я? — вопросительно заломил бровь Шмидт.

— Вы обычный, — сухо бросила она парню и наклонилась над партой, чтобы её губки были поближе к моему уху. — Горин, вы не окажете мне услугу? Я планирую послать свою фотографию в следующий номер журнала «Краса Империи». И мне нужен хороший комментарий.

— А-а-а, сделаю, — протянул я, даже не догадываясь на что соглашаюсь.

— Благодарю, — светло улыбнулась повеселевшая девчонка и уселась за свою парту.

А я услышал бурчание Шмидта, раскрывшего тетрадь:

— И зачем ей это надо? Вон одна уже плачет.

Друг явно имел в виду брюнетку, громко шмыгавшую носом. Она сидела в углу лаборатории, и перед ней на парте лежал раскрытый журнал с фотографиями.

— А чего она плачет? — тихонько спросил я.

— Она посылала свою фотографию в прошлый номер «Красы Империи». А в свежем номере редактор написал, что получил множество комментариев по поводу её внешности. И большая часть из них говорила, что у неё огромный лоб. Я, конечно, согласен с этим. Если мысленно разделить её лицо на сектора, то лоб и правда будет превалировать. Но зачем же оставлять такие комментарии? Кто вообще способен на такую бестактность? — сокрушённо покачал головой Шмидт и поправил очки, сползшие на длинный нос.

— Наверное на такое способны лишь мамочки двух ангелочков, — усмехнулся я и снова посмотрел на брюнетку.

Теперь и мне казалось, что у неё большой лоб. Кажется, некоторые комментарии действительно были правдивы. Так сказать, не в бровь, а в лоб.

— В ужасное время мы живём, — вздохнул друг и посмотрел на круглые часы, висящие над чёрной доской. Они показывали, что занятие началось уже пять минут назад. — И преподаватели позволяют себе опаздывать, и девушки уже не те, что были прежде. Вот для чего они шлют свои фотографии в «Красу Империи»?

— Чтобы похвастаться красотой, нарядами, машинами и прочими благами? — уверенно предположил я. — Ну и, наверное, ещё для того, чтобы расширить круг женихов. Мне кажется, что довольно просто разыскать контакты любой сударыни со страниц этого журнала.

— Дык контакты там и указаны, прямо под фотокарточками.

— Простите за опоздание, судари и сударыни! — громко произнёс ворвавшийся в кабинет моложавый преподаватель с подкрученными усиками и худощавым лицом.

— Доброе утро, господин Шемякин! — вразнобой поприветствовали мы мужчину.

Он кивнул и сразу же попросил, не откладывая дело в долгий ящик:

— Судари и сударыни, разбейтесь на пары и начинайте готовить зелье Макарова!

— Горин, ты со мной! — азартно выдохнул Шмидт и начал носиться по лаборатории.

Парень хватал с полок шкафчиков реагенты, колбочки, мензурки, ступки и прочие вещи, нужные для изготовления данного зелья. Он стаскивал их в рабочую зону кабинета, где можно было безопасно и с комфортом играться с химическими веществами. А я еле поспевал за ним. Благо, что такая беготня долго не продлилась.

Вскоре Шмидт занял один из рабочих столов и жарко прошептал мне:

— Мы в два счёта обставим этих неучей. Я зелье Макарова ещё в седьмом классе делал лучше, чем большинство наших преподавателей.

— Угу, — угукнул я, даже не зная для чего Макаров выдумал данное зелье: то ли мух травить, то ли зубы отбеливать. — Шмидт, ты руководи мной, а то у меня голова до сих пор плохо соображает.

— Что же за бурду вы с братом пили? — нахмурился парень.

— Видимо, какую-то весьма поганую…

Шмидт осуждающе покачал головой и вдруг в великом удивлении уставился на рыжую девчонку, ловко растирающую в ступке какие-то семена.

— Ты гляди чего… — опешил друг, словно призрака увидел. — Семенова уже к семенам сорго перешла. М-м-м… неужели достойный соперник? Наконец-то! Я ждал этого все последние годы. Ян, быстро бери настойку ядрицы. Мы не можем стать вторыми. Это будет провал!

Мой мозг даже подумать ничего не успел, а рука уже цапнула склянку с чем-то тёмным. И судя по тому, что Шмидт не стал мне ничего выговаривать, рука повела себя правильно.

Однако я всё равно приблизил склянку к глазам, чтобы получше рассмотреть мелкий, убористый текст. Да, так и есть, настойка ядрицы. Видимо, сработали навыки и рефлексы, приобретённые мной ранее. Может и дальше полагаться на них? Отключить мозг и дать свободу рукам с глазами? А то моя память такая же дырявая, что твой дуршлаг.

Я так и поступил. Постарался действовать на неких инстинктах. И они реально работали, ну в девяноста процентах случаев. А вот оставшиеся десять процентов изрядно бесили Шмидта. Он чуть ли не шипел на меня, когда я мешкал с выбором того или иного ингредиента.

— Быстрее, Ян, быстрее! Семенова со своей пухлой напарницей не отстают от нас, — подгонял меня друг, покрывшийся лихорадочными красными пятнами.

В его глазах полыхал азарт, а напряжённый взгляд то и дело обращался к рыжей Семеновой. Та отвечала ему таким же взором. Кажется, они оба были в своей стихии. Дирижировали химическими процессами, как самые высококлассные профессионалы.

Семенова тоже скрипела зубами и подгоняла свою напарницу. А та, несмотря на лишний вес, оказалась удивительно проворной.

— Ян, видишь, как шустро работают эти две ведьмы? — возмущённо протараторил Шмидт, шумно дыша. — Они будто всю жизнь готовились к соревнованию со мной.

— Да, наверняка, так и есть. Им же больше нечем было заняться, — иронично сказал я, поглядывая на взбудораженного друга.

Он открыл рот, желая что-то сказать. Но тут внезапно прорезался громкий голос преподавателя Шемякина, весело оглядевшего трудящихся в поте лица студентов:

— Та-а-ак! Вижу, что у нас есть две пары, которые вырвались далеко вперёд! Если кто-то забыл, то напоминаю, что зелье Макарова применяется в производстве марионеток. И одна из вариаций этого зелья будет на экзамене.

— Ну хоть понял, что готовлю, — тихонько пробормотал я, переливая одну жидкость в колбу с другой.

В нос сразу же ударил резкий химический запах. Я поморщился и чуть не всплакнул. А вот Шмидт с наслаждением втянул запах ноздрями, будто самый дивный аромат.

— Ещё чуть-чуть, — лихорадочно выдал он, возбуждённо сверкая глазами, скрывающимися за стёклами запотевших очков.

— Шмидт, ты пугаешь меня. Ты бы видел свою физиономию… Так и хочется перекреститься.

Через пару минут Шмидт схватил зелье Макарова, гордо поднял его над головой и победно выдохнул:

— Всё! Наше зелье готово!

А затем он бросил снисходительный взгляд на досадливо зашипевшую рыжую. Мол, выкуси, неумеха. Она наградила его многообещающим взором прищуренных глаз. Дескать, сражение проиграно, но вся война ещё впереди, очкарик.

Хм, так и начинается любовь…

— Шмидт и Горин получают высший балл! — произнёс преподаватель и запустил в наше изделие голубое облачко магии.

Оно окутало колбу, после чего зелье из зелёного стало прозрачным.

— О как, — тихонько прошептал я себе под нос, удивлённый трансформацией.

— Шмидт, можешь вылить в раковину содержимое колбы. Теперь это просто вода, — сказал Шемякин.

Мой друг так и сделал. А я смекнул, что наш химик — это маг, обладающий какой-то властью над жидкостями.

— До конца занятия осталась четверть часа. Шмидт и Горин могут вернуться за парту и заняться своими делами. Только не мешайте остальным, — строго произнёс Шемякин.

Я уселся за парту и поглядел на Шмидта, чинно присевшего рядом со мной. Его лицо снова стало бледным и серьёзным, но вот глаза ещё не погасли. В них до сих пор сверкало торжество, буквально разрывающее худое тело парня.

— Как я её, а? — приглушённо выдохнул он, кивнув на Семенову, только что закончившую своё зелье.

— О твоей победе будут слагать легенды. Надеюсь, меня в них не изобразят каким-нибудь мерзким, неуклюжим горбуном-помощником, чтобы оттенить твоё величие.

Друг проигнорировал мои пропитанные иронией слова и с надеждой прошептал:

— Я смогу делать зелья ещё быстрее, если у меня откроется дар. Шмидты же чуть ли не все поголовно водяные. А водяные весьма хороши в химии.

— А если не откроется? — без всякого злорадства спросил я, подумав о тех бедолагах, которые не имеют дара, но всё же учатся в этом университете.

— Да ничего страшного не произойдёт, — буркнул парень, нервно сглотнув.

Ага, как же…

— Без дара, наверное, сложнее учится?

— Пф-ф-ф, ерунда. Даже легче. Бездарным не нужно ходить в зал для медитаций и на занятия по освоению дара. Ну и ещё кое-какие предметы они не обязаны посещать.

— Хм, кажется, наш университет довольно толерантен в этом отношении. Здесь же учатся и маги, и немаги, и бедные дворяне, и высшие аристократы. Прям какой-то Ноев Ковчег.

— А куда ректору деваться? Он принимает всех сдавших экзамены дворян, не уехавших на учёбу в другие города. По большому счёту, наш университет — единственное достойное высшее учебное заведение Светлограда. Потому-то тут такое разнообразие студентов. Правда, стипендию не платят, но, с другой стороны, и за обучение денег не берут, а живут на пожертвования меценатов.

— Слушай, а если студент откроет дар не на первом курсе, а, скажем, на третьем? Что тогда?

— Ничего особенно. Он просто будет вместе с первокурсниками ходить на занятия, посвящённые практической магии. А потом возьмёт дополнительные тренировки по освоению дара.

— Ясно.

— Но тебя такая доля миновала, — дёрнул бескровными губами Шмидт и посмотрел на Семенову. — Интересно, а она станет магом? Не хотелось бы.

Он снова принялся перемывать ей косточки. И мы вплоть до самого конца занятия обсасывали детали победы над ней.

А когда наш дуэт вышел из кабинета химии, Шмидт спросил:

— Ты сейчас куда?

— Мне надо поговорить с Вороновым. У него же сегодня тоже два занятия? Ты мне ещё в парке университета говорил, что вроде бы у всех групп первый месяц всего по два занятия в день. Или я что-то неправильно понял?

— Правильно понял. Все так и есть, — подтвердил парень и следом добавил: — Тогда я пошёл в общежитие. Надеюсь, ты поведаешь мне о чём вы будете говорить? Любопытно, прям жуть.

— Расскажу, наверное… — усмехнулся я и двинулся к выходу из университета, восхищённо косясь на изысканные картины в золочёных рамах.

— А я ведь тебя так и не поздравил с тем, что твой дар среднего уровня, — вдруг проговорил Шмидт, шлёпая штиблетами по мраморному мозаичному полу. — Прими мои искренние поздравления. Если ты всё правильно сделаешь, то род Гориных обретёт новое дыхание. Главное, найди себе подходящую жену. Она должна иметь уровень не ниже твоего. Ну и ценное приданное неплохо было бы получить…

— А как же любовь? — ухмыльнулся я.

— Любовь — это для простолюдинов. А мы должны думать о будущем наших семей. Мне тоже придётся тратить прорву времени на всю эту скучную ерунду с поисками достойной жены, ухаживаниями и свадьбой, а ведь мог бы заниматься действительно серьёзными вещами.

На худощавом лице Шмидта появилось досадливое выражение. Впрочем, оно быстро пропало, стоило нам очутиться на парадном крыльце университета, где на нас налетели лёгкие порывы холодного ветра.

Погода за время нашей учёбы успела испортиться, как девушка после свадьбы. Небо затянули чёрные, мрачные тучи, распухшие от воды. И мир стал серым, словно жизнь в провинции. Птицы же трусливо затихли в ожидании скорого ненастья.

— Успеть бы добраться до общежития, пока дождь не начался, — понадеялся Шмидт и накрыл котелком свои волосы-пружинки.

— А ты попробуй применить магию, — без насмешки мягко выдал я, решив кое-что проверить. — Мне где-то довелось слышать, что человек без дара сумел свои жизненные силы трансформировать в ману, а потом он что-то такое эдакое отчебучил.

— Это даже не собачья чушь, а хомячья чушь! — весело выдохнул Шмидт. — Простой человек ничего не может. А вот маги порой в момент стресса заменяют ману некими внутренними силами. Такое бывает, когда магической энергии совсем нет.

— М-м-м, — промычал я, отправив в чулан памяти очередную порцию информации.

— Не верь всяким бредням, — напутственно бросил мне друг и поскакал к воротам университета.

Я же поспешно двинулся вглубь парка. Студенты шустро покидали его, опасливо поглядывая на небо. А я смело шёл по брусчатой аллее, заканчивающейся гранитным памятником Сперцанскому.

Однако, прежде чем я добрался до него, небо разорвала молния, жахнул гром, и кто-то на небесах разом открыл все краны. Капли воды активно забарабанили по листьям и принялись ожесточённо молотить землю, вздымая фонтанчики пыли.

Моя одежда начала быстро промокать и тяжелеть от влаги.

— Горин! — раздался сбоку крик, перекрывший раскаты грома.

Я резко повернул голову и смахнул со лба дождевую воду, заливающую глаза. Барон Воронов махал мне рукой, стоя под крышей белокаменной беседки, спрятавшейся среди деревьев.

Ну, дважды мне махать не надо было. Я бегом бросился в сторону Воронова. Простучал подошвами ботинок по брусчатке и немного почавкал быстро раскисшей плотью тропинки, а затем влетел в беседку, слыша свист ветра, раскачивающего ветки деревьев.

Барон уселся на каменную скамью и с ухмылкой заметил, кивнув на ненастье:

— Погодка под стать вашим проблемам, Горин.

Ветерок трепать его длинные светлые волосы, пытаясь сорвать с них чёрный цилиндр. Парню пришлось поглубже натянуть его на голову.

— О каких проблемах вы говорите? Или вы называете проблемой дуэль с фон Брауном? Нет, это не проблема. А вот то, что я, кажется, ноги промочил — проблема, — наигранно печально сказал я и уселся на свободную скамью.

По физиономии барона пробежала тень замешательства. Кажется, он думал, что разговор пойдёт в другом ключе. Он же — высший аристократ, решивший помочь чуть ли не простолюдину. И в мыслях барона, я наверняка уже должен был вилять хвостом и благодарить его за то, что он решил стать моим секундантом. Но я прекрасно понимал, что являюсь всего лишь орудием в руках Воронова.

Барон покашлял в кулак и преувеличенно насмешливо проговорил:

— Не пытайтесь делать хорошую мину при плохой игре, сударь. Фон Браун однозначно выиграет дуэль и сделает всё, чтобы каждый студент университета знал об этом. Над вами будет потешаться каждый встречный-поперечный. Впрочем, если вы окажите Герхарду достойное сопротивление, тогда уже над ним будут потешаться. Ведь он — третьекурсник, высший аристократ. А вы всего лишь первокурсник. Между вами невероятная пропасть.

— И вы явно жаждете, чтобы над фон Брауном потешались. Знаете, барон, мне совсем не хочется встревать в игрища высших аристократов. Так что искренне благодарю вас за чудесное предложение стать моим секундантом, но я, пожалуй, отклоню его, — сказал я и привстал со скамьи, будто намеревался уйти.

На самом же деле я не собирался уходить, поскольку осознавал, что не могу отказать барону в его желании стать моим секундантом. Подобный отказ выведет его из себя, что повлечёт месть. А мне такие враги не нужны. Но я могу сделать вид, что хочу отвергнуть его услуги. Зачем? Да чтобы набить себе максимальную цену.

— Постойте! — гневно выдохнул Воронов, подавшись ко мне. — Вы не можете мне отказать! Это будет уроном для моей чести! Надо мной будет насмехаться весь свет, если мои услуги отклонит какой-то… кхм…

— … Договаривайте, — криво ухмыльнулся я, полностью выпрямившись. — Какой-то нищеброд из захудалого рода? А может быть, голодранец? Или что-то более лёгкое и почти ласковое вроде оборвашки?

— Вы сами знаете, как это выглядит, — прямо посмотрел на меня Воронов и следом настойчиво прошипел, словно обматывал бечёвкой коробку из-под обуви, в которой и похоронят мои останки: — Хотите вы этого и нет, Горин, но вы уже встряли в интриги высшей аристократии!

— Благодаря вам, — ядовито напомнил я, ощутив искренний укол гнева.

— Да, — легко согласился он, закинул ногу на ногу и поморщился из-за капель дождя, долетевших до его холеной физиономии.

— Я соглашусь принять ваши услуги секунданта в обмен на крохотную услугу…

— Вы торгуетесь? Я ведь могу заставить вас принять моё предложение.

— Вы разве ещё не поняли, что я упёртый, как баран? — снисходительно сказал я, продолжая стоять сложив руки на груди.

Мою фигуру вырывал из сумрака призрачный свет молний, вспыхивающих за стеной дождя. А яростные удары грома порой заглушали слова.

— Чего вы хотите, Горин? — скривился Воронов, будто у него зуб заболел.

— Крохотную услугу. Пока ещё не придумал какую.

Да, я действительно пока не сообразил на что мне может сгодиться барон. Однако я понимал, что он на многое способен, и иметь такого должника весьма полезно.

— Что-то вы темните, сударь, — сощурил блондин голубые глаза, явно снящиеся не одной влюбчивой студентке.

— Да и вы, знаете ли, не образец прямолинейности, — усмехнулся я и следом философски пожал плечами. — Забавно, что наш город именуется Светлоградом, а в нём проживает сколько тёмных личностей…

— В Петрограде их ещё больше, — проронил барон, задумчиво потирая подбородок.

— Ваша правда, — согласился я и вернул свой зад на скамью.

Противный ветер подул в спину, забрасывая за шиворот холодные капли, но я мужественно терпел, гипнотизируя аристократа тяжёлым взглядом.

А тот вдруг бросил, откинув корпус назад:

— Крохотная услуга — это слишком много. Деньги — вот универсальная плата за всё. Сколько вам заплатить?

— Перед вами не простолюдин, а дворянин! — гордо напомнил я, почувствовав волну раздражения. — Вы увидели во мне продажную девку?

— Хм, не ожидал, что вы так отреагируете, — удивлённо сказал Воронов, скользнув внимательным взглядом по моему лицу.

— Сударь, либо вы соглашаетесь на мои условия, либо я встаю и ухожу. И не надо меня запугивать. Ничем хорошим это не закончится. Мне не страшны враги. У меня их и так куча, а умереть можно лишь раз.

— Мда-а, — поражённо выдохнул барон и внезапно вскинул пальцы, охваченные бледно-голубой магией.

Признаться, в первое мгновение я подумал, что он атакует меня. Даже приготовился вызвать «ускорение». Но уже через миг Воронов швырнул магию в покрытый лужицами пол беседки. Нас сразу же окружил купол, будто бы состоящий из марева, которое порой появляется над песком в жаркий летний полдень. Капли дождя бессильно заскользили по куполу, словно по стеклу.

— Давно пора, — буркнул я и решил проверить насколько силён барон.

Вдруг когда-нибудь мне всё-таки придётся биться с ним?

Я вызвал «взгляд мага» и чуть не уронил челюсть на пол, хотя и подозревал, что увижу не просто костерок маны. Шмидт бы сказал, что Воронов светится, как гора белого фосфора в непроглядно-чёрной ночи.

— Горин, что с вашим лицом? — вскинул бровь аристократ. — Никогда не видели магию воздуха?

— Видел, — соврал я и следом добавил: — А вы в магическом плане сильнее фон Брауна?

— Пф-ф, конечно. Мой дар повыше, чем у него, хотя мы оба имеем высокий уровень. Однако я обучен лучше Герхарда. Там, где он потратит весь свой резерв маны, я ограничусь лишь половиной.

А я со своим варварским использованием маны даже близко не стою с этими ребятами.

Впрочем, не стоит забывать о моей способности воровать ману. Конечно, за одно мгновение я не сумею подчистую высосать такой объём магической энергии, как у Воронова. Но всё же воровство маны, в теории, способно помочь мне одолеть даже такого монстра.

— А на дуэли вы бы победили фон Брауна?

— Легко, с закрытыми глазами.

— А если ему не закрывать глаза?

— Вам не кажется, что вы слишком дерзкий? — нахмурился блондин, пронзив меня недовольным взглядом.

— Не кажется, но я прислушаюсь к вашим словам. Вы, кстати, что решили? Принимаете мои условия?

— Ладно, пусть будет так, — нехотя сказал Воронов, скрежетнув зубами. — Я окажу вам крохотную услугу, если она не будет идти вразрез с моей честью и моими возможностями.

— Превосходно. А теперь, если вас не затруднит, ответьте на парочку вопросов. Они всё утро мучают меня. Почему вы вместе с Герхардом поехали в ту ресторацию? У вас было желание нарыть на него что-то грязное? Что-то могущее капнуть зловонием на его репутацию? Да? И почему вы вдруг захотели подрезать фон Брауну крылышки? Герхард же не считал вас врагом, потому-то он так сильно и удивился, когда вы решили стать моим секундантом.

Моя речь заставила брови Воронова слегка приподняться в изумлении. Видимо, он не думал, что я сумею сделать такие выводы, хотя они лежали на поверхности. Даже копать не пришлось. Нагнулся и взял.

— Браво, — изобразил аплодисменты барон и ехидно добавил: — Говорите, что вас мучают эти вопросы? Ну вот пусть они и дальше продолжают терзать вас. Я вам ничего не скажу. Или расскажу, но вы будете должны мне крохотную услугу. Идёт?

— Как-то перехотелось. Драконовские у вас условия. Как вы вообще додумались до такого?

— Было у кого поучиться, — усмехнулся блондин и добавил посерьёзневшим голосом: — Давайте перейдём к сути нашего разговора. Не будем больше попусту тратить время. А то у меня скоро встреча с папенькой около здания Городской Думы. Он там заседает.

— А-а-а, вот кому мы обязаны тем, что Светлоград скоро по уровню жизни обгонит Рай, — по привычке сострил я.

— Вы перегибаете палку.

— Возможно. Что ж, давайте перейдём к сути. Что вы придумали? — без обиняков спросил я, отбросив всякие шуточки. — Как мне утереть нос фон Брауну? Я — маг-физик со средним уровнем дара, так что даже на магической дуэли несколько секунд точно продержусь против Герхарда. Но мне бы хотелось уколоть его побольнее. Не люблю насильников.

— А кто их любит? — мрачно выдал барон. — К несчастью, фон Брауна сложно будет привлечь за его деяние. Я бы мог надавить кое на кого в чинах, но не хочу связываться с этой грязью. Поэтому остаётся лишь дуэль. Завтра мы проведём тренировку и оценим, как вы владеете оружием и магией. Мне нужно на это посмотреть.

— Завтра я не могу. У меня дела, — вспомнил я то, что мне нужно вместе с братьями ехать на охоту.

— Какие из ваших дел могут быть важнее, чем подготовка к дуэли? — удивлённо глянул на меня Воронов.

— Буду целый день пустые бутылки по городу собирать. Завтра же праздник, День Единения. А мне надо на что-то жить, — иронично усмехнулся я. — Вы ведь примерно так оцениваете моё финансовое положение?

— Да я уже и не знаю, как вас оценивать, — признался барон, вставая на ноги. — Вы ведёте себя так, будто по меньшей мере являетесь высшим аристократом. Вы точно Горин? Может, всё же чей-то бастард?

— Не буду отвечать на этот вопрос, чтобы любопытство продолжало снедать вас.

— Один-один, — дёрнул губами блондин и швырнул в меня сгусток магии. Он окружил мою фигуру, точно прозрачный кокон. — Это, чтобы вы не промокли. А то обидно будет, если вы подхватите простуду и умрёте раньше, чем сразитесь с фон Брауном. А вот уже после дуэли умирайте на здоровье.

— Благодарю. Вы очень милостивы.

— Да, я такой, — сказал аристократ, вышел из беседки и бросил через плечо: — Тренировка будет послезавтра. Ничего не планируйте.

— Хорошо! — выдохнул я и тоже покинул беседку, сразу же попав под дождевые струи, принявшиеся стегать магический кокон, окружающий моё тело.

Воронов пошёл направо, унеся с собой магический купол. А я двинулся налево. И, к сожалению, магия барона защищала меня только от дождя. А вот лужи-то никуда не делись. И их было столько, что не обойдёшь. Потому-то мои ноги буквально через несколько шагов окончательно промокли.

Гадство. Не заболеть бы, а то меня впереди ждут не только дуэль и охота с братьями, но и эксперименты с даром, и поиски ответов на множество возникших вопросов.

Я быстро пересёк парк, вышел на безлюдный тротуар и за пеленой дождя на той стороне улицы разглядел крупные светящиеся буквы. Они красовались на фасаде пятиэтажного серого здания, украшенного колоннами и атлантами.

— «Общежитие Светлоградского императорского университета», — прочитал я и двинулся через дорогу.

Машин на проезжей части не было. Ну, если не считать тех, что стояли около тротуаров. Посему я без проблем преодолел улицу и шустро заскочил в общежитие, где спустя миг беззвучно исчез окружавший меня воздушный кокон. Несколько капель небесной воды даже успели попасть на мои волосы. Но я не обратил на это внимание, поскольку остолбенел, увидев в холле с чёрно-белой плиткой человекоподобную мышь. Она восседала за стеклом прилепившейся к стене деревянной будки, освещённой бронзовыми люстрами, горящими под высоким лепным потолком.

И только через секунду я понял, что это не гигантская мышь, а вахтёрша. Просто она до того была похожа на мышь, что мне аж захотелось кота в неё кинуть.

Глазки у вахтёрши оказались маленькими, колючими и навыкате, точно бусинки. Мордочка вытянутая, как у крысы. Над верхней сморщенной губой росли седые волоски. Голову же покрывал серый платок. А другой платок, вязаный, лежал на её сгорбленных плечах.

Голос же у неё оказался писклявым и высоким, будто кто-то гвоздём водил по стеклу.

— Грязи-то сколько, грязи-то сколько натащил! — выдала она без всякого почтения к моему дворянскому статусу и указала узловатым пальцем на тряпку, лежащую возле порога. — Оботри, оботри ноги!

Я несколько раз шаркнул по тряпке подошвами ботинок и сунул студенческий под острый нос бабки. Та прищурила глаза, глянула на фотокарточку и махнула мне рукой. Дескать, иди окаянный.

Ну я и пошёл. Поднялся на второй этаж по лестнице с деревянными перилами и услышал сверху требовательный голос:

— Ян, давай скорее!

— Боженька, ты? Так рано мне ещё! Не пожил я толком!

— Ха-ха, смешно, — проронил Шмидт, глядя на меня через пространство между пролётами лестницы. — Поднимайся скорее. Я уже устал через окно наблюдать за парком, ожидая, когда ты появишься. Мне же интересно узнать о твоих переговорах.

— Скоро узнаешь, — пообещал я и поднялся на четвёртый этаж.

— Будешь? — протянул мне Шмидт половину свежеиспечённой булки. От неё ещё шёл пар, дразнящий ноздри. — Шустрик из «Доставки от объединения г-на Перова» привёз её.

— Давай, — не отказался я от подношения.

Взял половину булку и с аппетитом вцепился в неё зубами.

Шмидт же принялся чинно вкушать свою часть выпечки, попутно двинувшись по коридору. Я пошёл за ним. Быстро умял булку, стряхнул крошки с рук и поведал другу о своём разговоре с Вороновым. Даже ничего утаивать не стал.

— Он теперь тебе должен услугу⁈ — ахнул Шмидт, выгнув брови дугой. У него аж чуть очки с носа не слетели.

— Ага.

— Да-а-а… ты, конечно, дипломат. Удивил так удивил. Прежде ты не был такой акулой.

— Времена меняются.

— Но всё же очень плохо, что барон втянул тебя в свои интриги, — помрачнел друг. — Даже не знаю, как поступить лучше… Может, тебе стоит вдрызг проиграть фон Брауну? Тогда он не затаит на тебя обиду.

— А вот Воронов затаит. И он мне видится гораздо более опасным врагом, чем Герхард, — негромко сказал я и миновал прыщавого рыжего парня.

Он с задумчивым видом стоял около деревянной двери с медной ручкой, словно решал — тварь он дрожащая или право имеет?

— Куда ни кинь, везде клин, — удручённо выдал Шмидт, закинул в рот остатки булочки и аккуратно вытер губы платочком, извлечённым из кармана сюртука.

— Всё обойдётся, — неунывающе сказал я.

Друг поддержал меня неуверенным взглядом и открыл ближайшую дверь. За ней обнаружилась небольшая комната с двумя кроватями, парой шкафов и таким же количеством прикроватных тумбочек. Горбатая настольная лампа облюбовала письменный стол. На стене же висели полки с книгами и научные плакаты, а на единственном подоконнике мучался засыхающий цветок в горшке.

И всё бы ничего, ежели бы не ужасный бардак…

Книги лежали где угодно. Тут и там валялись носки, тетради и учебники. В углу сверкала пустая колба, а на дощатом полу около стола краснели зёрна какого-то вещества. Одежда в беспорядке громоздилась на стульях. А одна кровать оказалась чуть ли не наизнанку вывернутой. Причём, если мысленно разделить комнату на две части, получалось, что бардак царил только на левой стороне.

— Шмидт, кажется, к нам воры забрались, пока тебя не было! — выдохнул я, мигом вспомнив бандитов, охотящихся за мной.

— Горин, ты чего? — уставился он на меня. — Девяносто один… хотя нет, всё-таки девяносто процентов времени наша комната выглядит вот так. И именно ты, в основном, приложил руку к этому, так сказать, уюту.

— Да я шучу, а ты купился, — расплылся я в наигранной улыбке и хлопнул друга по плечу.

Твою ж мать, опять прокололся. Но кто же знал, что я прежде был таким неряхой?

— Сколько раз тебя просить не бить меня по плечу? — проворчал Шмидт, войдя в комнату.

— Всё, больше не буду, — виновато сказал я, отметив, что и раньше частенько похлопывал друга по плечу.

— Ну, раз уж ты чувствуешь вину, то этим грех не воспользоваться. Надеюсь, ты изволишь прибрать свою часть комнаты, пока меня не будет?

— Изволю, хотя и без всякой охоты. А ты куда собрался?

— Завтра выходной день, так что я через три минуты спущусь в переговорную. Телефонирую в компанию «Четыре колеса» и вызову таксомотор. Он отвезёт меня к родителям в лабораторию Шварцмана. Хочу посмотреть на новые прототипы марионеток. Ну, а когда рабочий день родителей подойдёт к концу, мы все вместе отправимся домой. Сюда же я вернусь лишь завтра вечером.

— Очень… э-э-э… подробный ответ, — улыбнулся я, принявшись с наслаждением снимать промокшую обувь.

Пока я был занят этим мокрым делом, Шмидт взял потрёпанный кожаный портфель и котелок, а потом пожелал мне удачи и покинул комнату под аккомпанемент капель дождя, стучащих по оконному стеклу.

— Надо бы обыскать это уютное местечко, — пробормотал я и закрыл дверь на щеколду. — Авось найду что-то интересное, проливающее свет истины на моё прошлое.

Ботинки и носки я положил на чугунную батарею, хотя она и была холодной. А затем принялся исследовать свою часть комнаты, оставляя на полу следы от босых влажных пяток.

В моём шкафу обнаружились кое-какие вещички. Один костюм был даже вполне приличным. Такой можно и в ресторацию надеть, и на свадьбу, и в гроб в нём лечь.

Проверив карманы всей одежды, я нашёл только трикотажные катышки, после чего занялся кроватью. Заглянул под неё, поднял матрас, помял подушку и опять ничего не нашёл. Досадливо поморщившись, аккуратно заправил кровать и занялся тумбочкой. А вот она уже одарила меня небольшим количеством денег и ключом от этой комнаты.

— Ну, хоть что-то, — пробормотал я, сунув деньги в карман.

Мой блуждающий взгляд скользнул по тумбочке Шмидта. Нет, его вещи я обыскивать не стану. Подло это. Лучше, как и обещал, займусь уборкой.

Нехотя закатав рукава, я принялся за дело, косясь за окно. Ненастье не собиралось заканчивать свой адский концерт. Мир раскалывали залпы грома, сверкали зигзаги ослепительных молний, а потоки дождя низвергались на крыши домов.

— Если дождь так и будет лить, то завтра мы с братьями не доедем до василиска. Застрянем где-нибудь по пути. Дороги же наверняка развезёт так, что они будут напоминать болота, — сокрушённо прошептал я, крохотной тряпочкой вытирая пыль с книг, выстроившихся на полке. — О, а это что?

Мой взор привлекла чёрная книга, чей корешок украшала надпись «Легенды о вампирах». Я тотчас вспомнил свои идиотские рассуждения о том, что мои магические умения напоминают вампирские способности.

Конечно, всё это почти наверняка чушь собачья, но, может, мне стоит полистать эту книгу? Вдруг я найду в ней нечто, что поможет мне пробудить ещё какие-то магические способности?

Я взял том, опустил зад на стул и открыл оглавление. Пробежал глазами по строкам и едва не вскрикнул, увидев название одного из разделов «Абсалон — прародитель вампиров». Перед моим мысленным взором сразу же возникла уборная ресторации, где на зеркале красовалось кем-то выведенное слово «Абсалон».

Я торопливо открыл указанную в оглавлении страницу и погрузился в чтение. Текста было немного. Всего несколько абзацев. Так что я уже через пару минут закрыл книгу, узнав, что Абсалон — это персонаж из европейской мифологии. Авторы записали его в праотцы вампиров. Больше ничего интересного в тексте не было. Сплошная вода. Аж чуть не захлебнулся.

— Что же это получается? — лихорадочно пробормотал я, уставившись задумчивым взглядом в стену, оклеенную светло-зелёными обоями. — На зеркале в ресторации было написано Абсалон, и в моей книге есть текст про Абсалона. Совпадение? Не думаю. Видимо, я-то и написал в уборной слово Абсалон. Зачем? Это подсказка? Но что она должна означать? Вот прочитал я об этом Абсалоне, а дальше что?

Мой мозг запыхтел и заскрежетал, вспоминая события последних дней. Он сопоставлял факты и подгонял события одно к другому, но не пришёл ни к какому однозначному выводу. Мне только пришло на ум то, что подсказка про Абсалона — это некий намёк на странный дар, появившийся у меня. Мол, у него такие же способности, как у вампиров.

— Хм, наверное, стоит попробовать разбудить в себе ещё что-то вампирское… — задумчиво прошептал я, потирая подбородок двумя пальцами. — Хотя нет. Сперва нужно перерыть все книги и тетради. Вдруг в них есть ещё какие-то подсказки?

Я энергично вскочил со стула, и тот упал с деревянным стуком, вторящем раскатам грома и мерному тиканью настенных часов. Я не стал поднимать стул, а принялся лихорадочно просматривать одну книгу за другой, тетрадку за тетрадкой, а потом пролистал «Легенды о вампирах».

Однако где-то через час-другой я всё-таки поднял стул и обессиленно уселся на него, так и не найдя никаких подсказок.

— Твою ети! — разочарованно скрипнул я зубами, судорожно смахнув со лба капельки пота.

Попыхтев минут пять, я успокоился и вернулся к своей предыдущей идее пробудить в себе какие-то ещё вампирские умения. В разделе про Абсалона как раз упоминались способности, присущие, как кровососам, так и некоторым магам.

К примеру, одним из таких умений являлось «кошачье зрение», дающее возможность видеть во мраке. Оно мне было знакомо ещё по книге «Большой перечень задекларированных магических способностей». Вот я и принялся нащупывать подобные умения, погрузившись в некую медитацию.

Минута потянулась за минутой. И вскоре миновал целый час, затем другой. А я добился лишь того, что отсидел задницу и покрылся липким потом. Одно сплошное разочарование. Пришлось прерваться и открыть окно, чтобы слегка проветриться.

Дождь к этому времени, слава богу, закончился, но прохладный ветерок остался. Он лизнул мою разгорячённую кожу, чем весьма взбодрил и вернул ясность мысли.

— Итак, эксперимент окончился провалом. Повод ли это забрасывать подобные мероприятия? — задумчиво прошептал я и посмотрел на мокрого, нахохлившегося голубя, сидящего на жестяном карнизе.

Он глянул на меня и двинулся по карнизу, кивая при каждом шаге.

— Нет, я с тобой не соглашусь. Наверное, всё-таки эксперименты стоит продолжить, — пробормотал я и хмуро добавил, вспомнив вештицу: — Лишь бы я не пробудил в себе что-то плохое, кровожадное…

Монстр из переулка принял меня чуть ли не за своего, даже предложил присоединиться к его кровавому пиру, словно что-то такое родственное увидел во мне. И я до сих пор не знаю, что именно он разглядел.

Да и то неведомое горелое чудовище из «Заводного Ивана». Может, и оно тоже что-то эдакое разглядело во мне потому-то и ушло?

Я безрадостно вздохнул и взял со стола раскрытую книгу про вампиров. Надо вернуть её на полку.

Но тут мой взор упал на порядком стёршиеся буквы, красующиеся внизу форзаца. Это были инициалы и фамилия, выведенные чьей-то твёрдой рукой.

— Казанцев Г. С., — прочитал я, вскинув брови. — Это ещё кто такой? Книга принадлежит ему? Или принадлежала? Надо будет спросить о нем у Шмидта.

Пока же я вернул книгу на место и продолжил уборку, включив небольшое радио, обосновавшееся на письменном столе.

Глубокий, красивый голос диктора начал выплёскивать на меня криминальные новости:

— … Сошедший с ума, так называемый «грязный маг» устроил настоящую бойню в магазине «Тысяча и одна мелочь». Он буквально разорвал на мелкие клочки супружескую пару, лудильщика и кассиршу…

— Мелочей в магазине стало больше, — отстранённо произнёс я, найдя под шкафом веник. — Господи, что за чёрная шутка? Место мне в Аду, если я не исправлюсь.

Впредь я решил не комментировать новости, поэтому дальше слушал диктора молча. А он сообщил ещё о парочке преступлений. В обоих случаях полиция накрыла торговцев «паленкой», то бишь «грязной синькой». Продавцы отправились на скамью подсудимых. А вот места изготовления «паленки» так и не удалось установить.

На этом голос диктора сменила реклама конторы барона Орлова, предлагающая самые дешёвые билеты на дирижабли, чтобы народ летал по всему миру.

После рекламы из радио понеслась ненавязчивая музыка, которой вторил идущий из распахнутого окна шум капель, срывающихся с крыш. Свои нотки вносил и почти затихший гром. Он, злобно ворча, поспешно удалялся на север.

Я же, занимаясь уборкой, вспомнил о Маргарите, спасённой мной от похотливых лап фон Брауна.

— Может, телефонировать ей? — прошептал я, заправляя кровать. — Но на кой шут? Она мне не помощница. И о грядущей дуэли ей лучше не знать. Однако телефонировать ей всё же хочется, и не только телефонировать…

Надо признать, что у меня гормоны чуть ли не из ушей хлынули, стоило мне представить соблазнительные изгибы её тела. Было бы совсем неплохо получить от неё то, чего так жаждал гад фон Браун, только по доброй воле.

— Да, надо ей телефонировать. Авось, что-то получится.

Приняв такое решение, я закончил уборку, довольным взором оглядел преобразившуюся комнату и покинул её.

Переговорная находилась на первом этаже. Я сегодня мельком видел нарисованный на двери телефон и табличку. Посему мои ноги и понесли меня туда.

Быстро преодолев лестницу, я оказался в холле, глянул на крысообразную вахтёршу и нырнул в переговорную. Внутри обнаружились кабинки с чёрными телефонными аппаратами, висящими на стене. Две кабинки оказались уже заняты обитателями общежития, так что я вошёл в последнюю, третью.

Закрыв за собой дверь, взял трубку и услышал усталый голос телефонистки:

— С кем вас соединить?

— Сударыня, будьте добры, соедините меня с доходным домом Петрова.

— Ожидайте.

Ждать пришлось секунд пятнадцать. И за это время я сумел найти определённую закономерность среди помех, звучащих в трубке. Они будто бы злорадно говорили, что у меня ничего не получится с Маргаритой.

— Доходный дом Петрова, — ввинтился в ухо бархатный мужской голос, явно принадлежащий солидно выглядящему человеку.

— Здравствуйте. Не могли бы вы позвать к телефонному аппарату сударыню Маргариту?

— Соединяю вас с её апартаментами.

Хм, ты гляди чего… У неё не просто комната, а целые апартаменты, да ещё и с телефоном! Видимо, в журнале «Розы и розочки» хорошо платят за обнажённые фотографии. Ну, если фон Браун не обознался, называя Маргариту одной из тех девушек, что публикуют в этом журнале свои фотографии.

— Кто? — вылетел из трубки телефона сонный девичий голосок.

— Ого, вы ещё спите, сударыня, а между тем уже скоро солнце садиться будет! — не сумел я сдержать изумления.

— Да? Что-то рановато я сегодня проснулась, — медленно проговорила девушка, шумно сглотнула и поинтересовалась: — А вы вообще кто? Голос вроде бы знакомый.

— Я тот самый молодой человек из ресторации, где вы… гм… попали в сложную ситуацию, а мне удалось вас выручить. Вы просили, чтобы я телефонировал вам.

— А-а-а… припоминаю, — протянула Маргарита, будто собиралась с мыслями. — Признаться, мне сейчас тяжело соображать.

— Наверняка вам всё же хватит сил, чтобы принять моё приглашение встретиться, — сразу взял я быка за рога. А чего стесняться?

— Встретиться? — повторила красавица, подумала немного и решила: — Послезавтра в районе восьми вечера я забронирую столик в «Белочке». Вас устроит?

— Да.

— Заезжать за мной не надо. Я приеду сама. А сейчас… простите… мне нужно принять ванну.

— До встречи.

Я снова взял трубку и попросил телефонистку соединить меня с адресом, принадлежащим съёмной квартире Владимира. Надеюсь, он дома, а не отправился чистить карму или латать биополе.

— У аппарата! — ударил меня в барабанную перепонку злой и в то же время напряжённый голос брата.

— Это Ян.

— Ян? — сразу же расслабился средний и следом выдал пропитанную негодованием тираду: — Ты видел⁈ Ты видел, что эта гадина нечестивая написала⁈ Она же всё переврала! Кого она там спасла? Что за бред она написала⁈ Мерзавка! Выставила себя героиней, а на деле её полицейские с места происшествия ссаными тряпками погнали… — он ещё почти целую минуту ярился и поливал Элизу оскорблениями, а потом выдохся, трескуче кашлянул и хрипло спросил у меня: — Ты чего телефонируешь-то?

— Мы в котором часу завтра встречаемся и где? — проговорил я, памятуя об охоте на василиска.

— Приезжай сегодня вечером к Александру. У него переночуем, да и поедем утром. Адрес помнишь? Ты же у него на новой квартире разок уже бывал.

— Визуально помню, где он живёт, а адрес что-то подзабыл. Напомни-ка, а то я только проснулся. Решил после занятий перехватить часок-другой.

— Улица Стрельцов, дом восемь, квартира три, — выдал брат, ни капельки не удивившись.

— Спасибо, вечером буду, — сказал я и повесил трубку.

Вернувшись в свою комнату, я открыл шкаф и придирчиво посмотрел на одежду. В чём бы нагрянуть к тем самым бандитам из подворотни? Надо надеть нечто такое, что не будет привлекать ко мне внимания.

Мой выбор пал на чёрный простенький сюртук, такие же непрезентабельные штаны, шляпу-котелок и серого цвета рубашку.

Напялив одежду, я вышел из комнаты, закрыл её на ключ и покинул общежитие.

Город уже накрыли первые сумерки. Электрический свет фонарей отражался в лужах, оставшихся после прошедшего дождя. А с крыш до сих пор срывались капли.

Но, несмотря на пасмурную погоду, горожане во множестве разгуливали по тротуарам. По дороге ездили машины, пища клаксонами. Стучали копытами кони, тянувшие поскрипывающие кареты и телеги. А около бордюров носились шустрики из «Доставки г-на Перова». Они без устали в любую погоду доставляли продукты и блюда из разнообразных заведений.

Я втянул сквозь зубы прохладный воздух и двинулся в сторону злополучной ресторации, где надавал фон Брауну по мордасам. Дорогу к ней я запомнил, когда ехал сегодня на трамвае.

По пути мне пришла в голову мысль, что надо бы слегка «подкрепиться». Я ведь потратил часть маны в кабинете профессора Еремина.

Благо, метод по воровству магической энергии уже был мной отработан, так что мне удалось набрать нужное количество «топлива» даже прежде, чем я добрался до ресторации. Она появилась только через квартал. Я прошёл мимо неё, испытывая смешанные чувства. Но потом мне стало не до лишних эмоций. Я весь напрягся и стал внимательно смотреть по сторонам. Вдруг появятся бандиты?

Но они не появились, благодаря чему мне удалось без проблем добраться до нужного проулка. Я не стал заходить в него, а сперва выглянул из-за угла дома. Дверь в подвал оказалась закрыта, и поблизости от неё никого не было. Ну, кроме того самого ободранного рыжего кота. Он тёр лапой мокрую физиономию, сидя на деревянном ящике из-под овощей.

Внезапно кот поднял усатую морду и уставился на меня. Я приветливо ему помахал и крадучись вошёл в проулок, где лужи помоев перемешались с дождевой водой, земля раскисла, а кучи мусора так никуда и не делись. Они продолжали громоздиться возле стен из красного, растрескавшегося кирпича. Вонь мочи и ароматы тухлятины тоже никуда не исчезли.

Подойдя к подвалу, я потянул дверь на себя. И та с ужасающим скрипом приоткрылась. Я тут же отпрянул от неё, и она снова закрылась. Но я успел заметить спрятавшиеся за ней грязные ступени. Они вели вниз к дверному проёму, из которого шёл тусклый подрагивающий свет, принадлежащий то ли свечам, то ли керосиновой лампе.

Видимо, в подвале кто-то есть. Много ли их? Вдруг целая до зубов вооружённая толпа? Наверное, безопаснее устроить засаду снаружи. Если кто-то из бандитов выйдет на свежий воздух, то я быстро прижму его к ногтю. Ну, а ежели мой план не сработает, то тогда я рискну и самолично пойду в подвал.

Пока же я метнулся к мусорной куче, громоздящейся буквально в паре метров от двери подвала. За ней весьма удачно обнаружился ящик из-под помидоров. Он валялся прямо около стены, поэтому не промок. Его защитил нависающий козырёк крыши.

Усевшись на ящик, я принялся ждать, косясь на дверь.

Сумерки постепенно густели, превращаясь из невесомой серости в полумрак. На небе появились первые ещё блёклые звёзды. Котяра же решил, что пора поужинать и принялся увлечённо рыться в отбросах.

А я откровенно заскучал и ради хоть какого-то развлечения развернул промокшую афишу, валявшуюся около ящика. Она гласила, что двадцать пятого августа сего года состоялась премьера фантастического кинофильма. Его сюжет строился вокруг того, что душа человека из нашего времени переместилась в другой мир. А там, оказывается, живут такие же люди, но совсем нет магии!

— Эк, придумают же. Нет магии… — удивлённо дёрнул я головой и впечатлившись добавил: — Но свежо… свежо.

Внезапно мои мысли прогнал душераздирающий скрежет несмазанных дверных петель. Тут же моё сердце застучало быстрее и вытянулась шея, чтобы лучше было видно мужика, появившегося из подвала.

Между его пальцами алел красный огонёк дымящейся самокрутки. Черты лица оказались скрыты тенью от козырька крыши, но вполне можно было рассмотреть выпирающий арбузом живот, туго обтянутый майкой.

Незнакомец не выглядел опасным, но я всё же решил подстраховаться. Осторожно поднял кусок стекла, скользнул в «ускорение» и метнулся к мужику через замерший мир. Почти замерший… Сорвавшаяся с крыши капелька всё-таки летела к земле.

Мне быстро удалось обогнуть кучу мусора, после чего я носком правого ботинка слегка ударил по распахнутой двери и отправил левый кулак на сближение с обрюзгшей рожей, расплывающейся в удивлении.

Мои только-только поджившие костяшки пальцев встретились с заросшим щетиной подбородком мужика. И я тут же вырубил «ускорение», отнявшее у меня значительное количество маны. Тлен и прах! Надо, надо учиться рационально использовать магическое топливо!

Пока же упитанная физиономия мужика колыхнулась от моего удара. Самокрутка выскользнула из его пальцев. А сам он с чавканьем грохнулся в грязь под металлический стук закрывшейся двери.

— Один писк — и ты на собственной шкуре почувствуешь, что такое кубинский галстук, — люто прохрипел я, прижав осколок стекла к шее незнакомца и опустив колено на его рыхлую грудь.

Мужик в ужасе вытаращил глаза и замер, словно впервые за свои лет сорок забыл, как дышать.

— Молодец, послушный малый, — саркастично похвалил я его, шумно сглотнув. — Если честно ответишь на мои вопросы, то я пощажу тебя. Кивни ежели понял, а то вдруг ты испугался так, что уже ничего не соображаешь.

Незнакомец кивнул и тихонько заскулил, жалобно шмыгнув мясистым носом, изрытым следами от оспы:

— Господин маг… у меня детки малые. Трое. Не убивайте меня. Я вам всё расскажу как на духу. Век воли не видать, ежели совру.

— Все вы так говорите, а на поверку оказывается, что нет у вас никаких детей. А если и есть, то вы их знать не хотите, — жёстко усмехнулся я, играя роль тёртого калача. — Ладно, мне плевать и на тебя, и на твоих щенков. Но слово я своё держу крепко, так что не хнычь, а вставай и иди вон за тот угол.

Я грубо помог ему подняться на ноги, всё так же прижимая к его шее осколок. Он оставил на грязной коже бандита затейливую царапину, заставившую его вздрогнуть и ещё больше испугаться.

Незнакомец вместе со мной послушно двинулся вглубь проулка и зашёл за угол. Там обнаружилась ещё одна куча раскисшего мусора. Хорошее место, здесь нас никто не потревожит и не увидит.

Я ударил мужика по ногам и швырнул его в грязь. Он с жалобным стоном грохнулся на спину. А я снова опустил колено на его грудь и упёр осколок стекла в яремную вену.

— Теперь отвечай на вопросы, если хочешь сохранить свою жалкую жизнь, — злобно прохрипел я, пуская слюни, словно меня бешеная собака укусила. — Ты слышал о том, что вчера некий юный маг вырубил в этом проулке Бугра?

— Слыхал, слыхал, — лихорадочно протараторил бандит, нервно облизав толстые, потрескавшиеся губы.

— Почему Бугор охотился за ним? — выхаркнул я, морща нос.

От мужика дико несло чесноком и какой-то кислой бражкой. Да и от кучи мусора воняло так, что аж слёзы наворачивались на глаза.

— Это всё Жирный. Главный наш. Он повелел поймать вас… в смысле, того мага… Обещал тыщу рублей тому, кто притащит его, но тока живым, а не дохлым.

— Меня, меня приведёт. Не делай вид, что не узнал мой благородный лик. У вас есть моя фотокарточка? Отвечай!

— Фотокарточки нет, но имеются рисунки! Очень хорошие рисунки. Вы на них прям, как живой.

— И какого лешего Жирному надо от меня?

— Не знаю, ей-богу, не знаю, — зачастил мужик вроде бы искренне. — Я всего лишь хазу сторожу. Мне мало чего говорят. Да я и не высовываюсь. Боец из меня аховый, вот и тихушничаю. Клянусь жизнями своих деток.

Что за невезение⁈ Кажется, мне попался самый никчёмный бандит из притона! Наверное, даже тот рыжий кот знает больше, чем этот пройдоха. Что ж, придётся иметь дело с тем, что есть.

— Раз я нужен Жирному живым, значит, он хочет поговорить со мной, так?

— Ага, ага, — пролепетал мужик, нервно сглотнув.

— Где сейчас Жирный? В подвале? Шустрее отвечай!

— Нет, там тока Прошка. Он просто мальчонка на побегушках. А Жирный тут не бывает. Я не знаю, где он живёт. Бугор сказывал, что Жирный постоянно меняет адреса. Он подолгу на одном месте не живёт! — на одном дыхании выпалил бандит, хлопая мутными глазами, отражающими звёздный свет.

— Гадство, — процедил я, нахмурив брови.

Мужик тотчас затих, испугавшись моего гнева. А я принялся торопливо соображать, как поступить. Этого валяющегося в грязи многодетного отца мне убивать не хочется. Прям совсем. Даже если у него и нет никаких детей, что наиболее вероятно. Да и слово я ему дал, что не трону.

И вообще… судя по всему, если я кого-то и убивал в своей жизни, то это были максимум крысы, потому-то внутри меня и ворочается колючий ёж-пацифист, молитвенно заламывающий лапки.

Однако, если я пощажу этого негодяя, то он тут же сообщит Жирному о том, что здесь произошло. После этого главарь бандитов ещё больше будет заботиться о своей безопасности.

Что же делать? Может, пойти по пути дипломатии? Шут его знает ради чего Жирный ищет меня. Вдруг между нами и нет непреодолимых противоречий?

Наверное, надо сперва прояснить этот вопрос, а уже потом обострять ситуацию.

— Слушай меня внимательно, — впился я горящим взором в бандита, попутно вспоминая наиболее многолюдные места. — Ты передашь Жирному моё предложение. Пусть он приходит один к фонтану Первого императора, что стоит на Сенной площади. В шесть часов вечера, послезавтра. Я даю ему возможность поговорить со мной, раз он этого так жаждет.

— Хорошо, хорошо, — как-то уж слишком рьяно закивал мужик и вроде бы невзначай потянулся к карману штанов.

— Замри, гад, иначе вырежу твой кадык! — яростно выдохнул я, слегка нажав на стекло.

Оно вошло в кожу бандита, проткнув её. По шее потекла струйка крови, но до вены остриё не достало. Но всё же мужик в ужасе запищал, широко распахнув глаза и замерев в одной позе.

Я случайно встретился с ним взглядом и вдруг услышал настойчивый голос внутреннего экспериментатора. Он шептал мне, что в общежитии я пробовал пробудить далеко не все способности, приписываемые вампирам. Были среди них и те, для которых требовался подопытный кролик.

А передо мной сейчас как раз и лежал «кролик». Настолько перепуганный «кролик», что его разум совсем не будет сопротивляться, если я, к примеру, попробую воздействовать на него ментально. Да, вампиров наделяли и таким умением. И оно существовало на самом деле. В книге «Большой перечень задекларированных магических способностей» имелись записи о магах, чей дар позволял им управлять чувствами людей.

Что ж, попытка не пытка… Мужик наверняка даже не поймёт, если у меня что-то получится.

Я уставился прямо в его глаза, пытаясь вызвать «ментальное воздействие». Мне кое-что было о нём известно, но без помощи наития я точно не сумею его активировать. А наитие что-то не хотело приходить, хотя я пыжился изо всех сил: и ману зачерпывал, и настраивался на нужный лад, и ворошил граблями листья оставшихся воспоминаний. Но ничего не получалось.

И я уже хотел бросить это гиблое дело, как вдруг нечто вроде памяти крови всё-таки всколыхнулось в моей голове. Словно мне удалось пробудить некую инструкцию, вроде той, что ввинчивают в марионеток! Откуда всё это во мне? Шут его знает!

Но в любом случае мою душу пронзила стрела ликования. Разум же быстро воспользовался подсказками наития и вызвал очередное новое умение! Тотчас мои глазные яблоки пронзила боль. Но я не зажмурился, а впился взором в глаза мужику. Между нами появился устойчивый зрительный контакт. И о чудо — мне удалось прикоснуться к его чувствам! Ни шиша себе!

Меня окутали отголоски чужого страха и жгучей алчности, толкнувшей бандита на безрассудную попытку пленить меня. Тысяча рублей всё-таки! А я, остолоп, даже не удосужился обыскать его карманы на предмет скрытого оружия. Однако теперь мой промах — это уже дела давно минувших дней, преданья старины глубокой.

Я сконцентрировался на ужасе перепуганного мужика и начал раздувать его с помощью собственных страхов, пересылая их через зрительный контакт. Откуда-то мне было известно, что надо действовать именно так.

И чем больше я насылал страхов на мужика, тем сильнее сжимался огонёк маны в моей груди.

Бандит же отреагировал на мои потуги тем, что распахнул помутневшие от ужаса глаза. Его рот мучительно разверзся, обнажив жёлтые зубы. А в воздухе появился насыщенный запах мочи.

— А-а-а! — пронёсся по проулку тоненький вопль обоссавшегося мужика, намекая, что меня угораздило сильно-сильно переборщить с нагнетанием страха.

Я поспешно прервал контакт и почувствовал, что мана перестала тратиться, а ощущение чужих эмоций ушло.

Однако уже было поздно…

Из глаз подопытного ушёл всякий разум, а его руки вцепились в мои предплечья, словно стальные капканы. Казалось, бандиту было абсолютно наплевать, что остриё стекла до сих пор упирается в его шею. Он будто превратился в крысу, загнанную в угол. А в таком состоянии легко можно с голыми руками кинуться на роту вооружённых солдат. Или наоборот — ломануться прочь, не чувствуя под собой ног.

Бандит выбрал что-то среднее между этими вариантами… Он скинул меня с себя словно пушинку, будто ужас удесятерил его силы! Я пролетел не меньше метра, а то и двух, и грохнулся прямо на кучу мусора.

Мужик же вскочил на ноги и в мгновение ока скрылся за углом.

А я, яростно чертыхаясь, подхватил слетевший с головы котелок. Выбрался из кучи и ринулся за бандитом. Но тот уже выбежал из проулка и помчался по тротуару, оглашая округу надрывным воем.

— Надо уносить ноги, — вслух выдал я дельную мысль.

Быстро вышел из проулка и очутился среди встревоженных прохожих, удивлённо глядящих вслед моему знакомцу. А тот бежал так, будто за ним гнались все черти Ада с Сатаной во главе. Он даже сбил с ног пожилого господина в цилиндре и грохнулся вместе с ним, а потом вскочил, как пружина, и снова помчался по тротуару.

— Готов поспорить, что это очередной сошедший с ума «грязный маг», — презрительно сплюнул мужчина, остановившийся, чтобы понаблюдать за моим улепётывающим знакомцем.

— Куда полиция-то смотрит⁈ — возмущённо прокудахтала дородная мадам, держа в руке пенсне, отражающее свет уличных фонарей.

— Не знаю, не знаю, — пробормотал я себе под нос и весьма энергично двинулся прочь.

По моим венам гулял океан адреналина. Даже кончики пальцев тряслись. В душе же носилась радость. Я пробудил новое умение!

Правда, рядом с радостью стояла укоризненно глядящая досада. Ведь мой эксперимент, возможно, привёл к тому, что бандит повредился умом. А он ведь должен передать мои слова Жирному.

Остаётся надеяться на то, что я не так уж сильно напугал лиходея. Авось его отпустит. Но что он будет делать потом? Точно ли передаст Жирному моё предложение? Ну, скорее всего. Уж больно оно важное. Бандиту придётся несладко, если когда-нибудь всплывёт то, что он скрыл от Жирного мои слова.

А расскажет ли мужичок кому-нибудь о том, как я напугал его до полусмерти? Вряд ли. Зачем ему так позориться? Он почти наверняка посчитает, что сам обоссался от страха. На мою магию грешить не будет. Он же видел моё «ускорение», присущее только магам-физикам. А они не способны пугать людей с помощью магии.

Придя к таким мудрым выводам, я случайно заметил брезгливые взгляды прохожих, обращённые на меня. Чего это они? У меня хозяйство вывалилось?

Мельком осмотрел себя и досадливо цыкнул. Падение в кучу мусора не прошло для меня бесследно. Оказывается, я совсем не ангел. Говорят, только к ним грязь не липнет. А вот мой сюртук украшали дурно выглядевшие потёки, к карману же кокетливо прилип фантик от шоколадки «Проказник».

Хорошо хоть штаны и рубашка пострадали гораздо меньше. Сюртук же пришлось снять и понести в руке.

Вечерняя прохлада тотчас проворно забралась под рубашку, намекая, что скоро я замёрзну. И дабы избежать такой участи, я поймал таксомотор «Четыре колеса». Плюхнулся в машину и назвал водителю адрес старшего брата.

— Быстро домчу, — заверил меня шофер, устало зевнул и погнал автомобиль по городу.

— Давайте не быстро, а обычно, а то вы выглядите каким-то уставшим.

— Пф-ф. Вы чего, сударь? — весело выдохнул он, проведя рукой по тоненьким усикам, украшающим широкое азиатское лицо. — Я сегодня всего четырнадцать часов проработал. Считай, что выходной. Вообще-то, я для души вожу таксомотор. Так-то у меня есть своё дело…

Водитель с жаром принялся рассказывать о том, как он с приятелями поставил по всему городу палатки с быстрым перекусом. Я сделал вид, что слушаю его, а сам вернулся мыслями к бандиту, напуганному способностью, приписываемой кровососам.

Кажется, мне всё-таки нужно двигаться по «вампирскому» пути развития. Вероятно, слово Абсалон на зеркале уборной и вправду намекало именно на то, что мой дар похож на способности вампира. А если это так, то, выходит, что прежний Ян знал какой у меня откроется дар, раз он оставил подсказку с именем сказочного прародителя вампиров?

У меня от этой простой мысли аж рот распахнулся до самого пупка, а глаза даже не на лоб полезли, а на темечко. Я был в шоке. Хотя нет, всё-таки в предбаннике шока, поскольку сохранил способность здраво рассуждать.

— … Да-да, вот такая у меня прибыль! — ворвался в мои мысли самодовольный голос водителя, принявшего на свой счёт мой ошарашенный вид.

— Мр-м-б, — промычал я что-то нечленораздельное и поспешно вернулся к своим размышлениям, попахивающим фантастикой.

Это же немыслимо! Ни один маг не способен сказать человеку, какой у него откроется дар. Хотя нет, способен. Однако такой прогноз будет основан на том какими магами были предки этого человека. А что-то мне подсказывает, что среди Гориных не было людей с таким даром, как у меня!

Что же это получается? Я нашёл какой-то способ пробуждать у людей вампирский дар? Но как именно? К примеру, какое-то чудо-зелье? Кстати, оно могло находиться в той странной склянке из ресторации. Но где я мог взять подобное зелье? Сам бы я такое чудо не сварил. Есть некий гениальный зельевар?

Ежели он и вправду существует, а не плод моих догадок, основанных на домыслах, то его бы надо найти. Но где искать гипотетического автора чудо-зелья? Попытаться восстановить мой давешний путь от общежития до той ресторации? Авось отыщу место, где добыл это зелье.

К сожалению, вряд ли мне это удастся. Прошло много времени, да и сложно. И вообще… может, я уже давно добыл зелье и всё это время хранил его в ботинке под кроватью?

Мда-а, куда ни кинь, везде клин. Наверное, пока не стоит распыляться. Сперва нужно переговорить с Жирным и выяснить, как он замешан во всей этой крутосваренной истории. А то, что он замешан, — это сто процентов. К гадалке не ходи.

— Улица Стрельцов, сударь! — вырвал меня из мыслей шофер, прострекотавший всю дорогу.

По-моему, к концу поездки он уже стал владельцем пароходов и дирижаблей.

— Благодарю, — сказал я, оплатил поездку и покинул автомобиль.

Таксомотор зарычал мотором и ринулся прочь, оставив меня среди двухэтажных бревенчатых домов, похожих на казармы. Тут и там под окнами красовались клумбы с цветами. А через равные промежутки вдоль чистенькой мощёной улицы выстроились мусорные баки и горящие жёлтым светом кованые уличные фонари. Кое-где стояли автомобили военного образца и ходили мужчины с выправкой солдат.

Я одобрительно хмыкнул и проник в доме номер восемь. Миновал несколько ступеней лестницы и постучал в крепкую дверь с медной цифрой три.

— О, Ян! — весело поприветствовал меня открывший дверь Владимир. — А я как раз рассказывал Александру о наших ночных приключениях. Заходи.

Я вошёл и сразу же оказался в небольшой, прокуренной квартирке. Она не могла похвастаться даже коридорчиком. Зато в ней обосновались две тумбочки, двухъярусная кровать, старенький диван и целая уйма гирь. Последние притаились в углу около покосившегося платяного шкафа.

— Добрый вечер, Ян! — хмуро бросил мне старший брат.

Он восседал за круглым обеденным столом, подле которого висели полки с посудой и гордо стоял лакированный буфет.

— Добрый, — проронил я, стянул ботинки и продемонстрировал грязный сюртук. — Где бы мне его постирать, а то заляпал малость…

— Там ванная. Ты уже успел забыть? — удивлённо вскинул брови Александр и указал пальцем на неприметную дверь.

— Да тут забудешь… — тяжело вздохнул я, дёрнув губами. — Столько всего на голову свалилось…

— Владимир уже поведал мне. Ты, конечно, молодец Ян, что побежал на крик. Ты хотел помочь. И это правильно, по-дворянски. Но, с другой стороны, ты большой простофиля. Надо было хотя бы нож с собой взять. Ты же знаешь, что в этом городе ночью небезопасно. Помимо всяких монстров могут и лиходеи из-за угла выскочить. И я даже не знаю, кто из них опаснее. Люди иной раз гораздо более жестокие создания, нежели монстры, — мрачно проговорил Александр и расстегнул верхнюю пуговичку клетчатой рубашки, облепившей его мускулистые плечи. Показалась заросшая чёрными кучерявыми волосами верхняя часть его груди.

— А вот я взял нож, когда побежал спасать Яна, — самодовольно улыбнулся средний брат и уселся за стол. — Без всякого страха побежал. Меня этому приёму на курсах научили. Всего лишь нужно верить в лучшее и в то, что Космос не оставит тебя.

— А тебя на этих курсах не научили, что нельзя так с женщинами обходиться⁈ В следующий раз очередная Марьяна вознамерится тебе башку откромсать, а Яна рядом не будет, чтобы полюбовно договориться с её громилами. И я тебя уверяю, братец, люди долго не живут без головы! Хотя нет, ты вон как-то уже больше двадцати лет прожил! — повысил голос старший брат, столкнув брови над переносицей.

— Чего ты снова начинаешь? — пробурчал Владимир, отведя взгляд. — Всё же нормально закончилось. Тем более не я тому виной, а гороскоп. Я ещё вчера утром прочитал, что «рыб» вечером ждут потрясения. Вот оно всё и сложилось. А сегодня меня ожидают хорошие новости… Только что-то пока нет их. Видимо, припозднились.

Я усмехнулся, открыл дверь и проник в ванную, где включил свет. На меня тотчас с презрением уставилась повидавшая жизнь основательная чугунная ванна на изогнутых ножках. Такая всё человечество переживёт. Я швырнул в неё сюртук и открыл кран. Тот заклокотал, поднатужился и изрыгнул тугую струю холодной воды.

— Ян! — услышал я через закрытую дверь голос старшего. — Как тебя в университете-то встретили с твоим новым поведением?

— Плохо. Ни тебе каравая, ни пирогов! И даже в ноженьки не упали! — сострил я, найдя на одной из полок порошок, носящий название «Сударь Чистяков». Авось, он выведет пятна на чистую воду.

Владимир весело засмеялся. А вот Александр смолчал.

Да-а, чтобы рассмешить старшего требовалась более тяжёлая артиллерия. Даже не помню, что его может повеселить… Вид парочки бандитов, случайно застреливших друг друга?

— Хватит ржать, как конь! — бросил Александр среднему брату. — Давай лучше обговорим детали завтрашней охоты.

— Давай, — послушно согласился Владимир.

Они вполголоса затеяли беседу, не привлекая меня к ней, поскольку старший брат давеча ясно дал понять, что я во время охоты даже из грузовичка не выйду.

Однако я всё же прислушивался к отголоскам их невнятного бормотания, проникающего в ванную комнату, и попутно занимался сюртуком. Вода уже скрыла его, так что я насыпал в неё порошка и размешал. Вскоре он растворился, сделав воду мыльной.

— Что ж, пусть сюртук отмокает, — прошептал я, подумав, что сейчас самое время сообщить братьям о своём даре.

У меня уже созрел план на этот случай.

Собравшись с духом, я вышел из ванной и сразу же проговорил, привлекая к себе внимание братьев, успевших налить себе по кружке чая:

— У меня есть новость!

— Ты умудрился утопить сюртук? — криво усмехнулся Александр и впился в меня колючим взглядом исподлобья. — Убийство по неосторожности в зависимости от ситуации может караться сроком до десяти лет. Сюртук был совершеннолетним? Простолюдином или дворянином? Родители у него имеются? Свидетели были?

Владимир и тут с охоткой зашёлся мелким смехом, похожем на стук выбитых зубов, рассыпавшихся по полу.

Я улыбнулся уголком рта и выдохнул:

— Нет, всё проще. Я пробудил свой магический дар!

— Не смешно, — благодушно махнул рукой средний и следом азартно прострекотал: — А вот я давеча слышал анекдот про…

Мне пришлось в качества доказательства вызвать «ускорение» и в мгновение ока пересечь комнату, чтобы положить руку на плечо среднего брата.

— … Распутную монахиню-католичку, — договорил Владимир, когда я выпал из «ускорения», сожравшего нехилую порцию маны. — Ой! Как ты так быстро тут оказался, Ян⁈

Глаза брата расширились от удивления.

Александр же практически сразу всё понял и широко разинул рот, будто на приёме у зубных дел мастера. В его глазах загорелся восторг напополам с каким-то опасением. И чем было вызвано последнее я тут же и узнал.

— Ты же не с помощью палёной «синьки» пробудил свой дар⁈ — выпалил старший брат, вцепившись крепкими пальцами в край стола.

— Нет. Я же не дурачок с пригорка. Моя история более запутанная. Мы со Шмидтом намедни были у него дома и поспорили из-за одной химической реакции. Он был так уверен в своей правоте, что на эмоциях предложил пари и поставил на кон «синьку», взяв её из запасов, приготовленных для него отцом. Я оказался прав, вот и выиграл зелье. Ну, думаю, чего мне делать с ним? Вернуть по-дружески? Всё-таки вещь ценная. Или всё же продать? Но мне как-то не хотелось этого делать. Душа лежала против такого поступка, а надежда шептала мне, что есть шанс открыть дар даже с помощью одного зелья. Вот я его и выпил. А оно и сработало. Шмидт от удивления чуть в обморок не упал. Но потом он совладал с собой и налил в пустую бутылку какой-то смеси, похожей цветом на «синьку». Да и поставил он бутылку обратно в хранилище папеньки своего, чтобы тот ничего не заподозрил.

— Это тебе сам Космос шепнул, что надо пить зелье! — жарко выпалил Владимир, вскочил со стула и крепко обнял меня. Аж рёбра чуть не хрустнули. — Ох, не даром я твоё имя упоминал во время мантры на удачу! Александр, чего сидишь⁈ Доставай водку. Это дело надо отметить! Чтоб меня! Это же надо такому произойти⁈ Не подвёл, не подвёл меня гороскоп! Вот и хорошие новости! Да что там хорошие⁈ Расчудесные! Эх-х, аж плясать хочется и срывать одежду! Наверное, как-то так срамные танцы и придумали!

— По одной рюмке выпьем и всё. Не забывай, что завтра охота, — сказал среднему Александр, медленно вставая со стула, будто ещё не отошёл от шока. — Ну, Ян, огорошил, так огорошил. И когда же ты дар-то открыл? Вчера?

— Вчера, вчера, — хитро покивал Владимир, подкрутив ус. — Я только теперь понял, почему он спрашивал были ли у нас маги-физики в предках.

— Да, вчера, — поддакнул я. — Но мне нужно было убедиться в том, что дар действительно пробудился, поэтому я давеча и не сказал о нём. А теперь вот говорю…

— Молодец! — похлопал меня по плечу улыбающийся Владимир и поторопил старшего брата: — Доставай уже свою заначку, жлобятина. Грех же не отметить! Чего ты телишься?

Александр наконец-то полностью встал со стула, открыл нижние дверцы буфета и удивлённо проговорил:

— А я и не знал, что Шмидт такой азартный. Он же с виду не темпераментнее прошлогоднего утопленника.

— На него иногда находит такое настроение, — сказал я и следом строго добавил: — Вы только никому не говорите о проигрыше Шмидта. А то если его папенька узнает, он ему так уши надерёт, что в Империи появится самый настоящий эльф.

— Мы будем молчать, как два трупа, — пообещал за обоих братьев Александр, достав из буфета бутылку водки с красно-белой этикеткой.

Владимир быстро обошёл стол, выхватил бутылку из рук старшего и прочитал надпись на этикетке:

— «Императорская пшеничная особенная из артезианской воды со спиртом тройной очистки». С таким длинным названием эта водочка не может быть дешёвой. А значит, она, скорее всего, хорошая. Голова наутро болеть точно не будет. Можно выпить и по две рюмочки, а то и по три. Событие-то какое…

— По одной, — отрезал Александр, доставая с полки стопки.

Он со стуком поставил их на стол перед Владимиром. А тот в каждую налил с горкой, явно жалея, что тара такая маленькая.

— Ну, за дар нашего младшего брата! — коротко, но с воодушевлением сказал Александр, подняв стопку.

В его взгляде ярким пламенем горела радость и вроде бы совсем чуть-чуть мелькала зависть. Она плавала где-то на самом дне его глаз.

— Чтобы он рос большим и крепким! — возбуждённо вставил средний и широко улыбнулся, обнажив все тридцать два зуба. — А то прежде в этой семье вся надежда была лишь на меня, а теперь на нас двоих с Яном.

Александр снисходительно глянул на Владимира. А потом мы залпом опустошили стопки и начался настоящий допрос…

Братья буквально закидали меня вопросами. Им всё было интересно: и какого уровня у меня дар, и как восприняли в университете новость о том, что я пробудил в себе магические способности. И прочее, прочее…

Я видел на их лицах неподдельный интерес и участие. И чем дольше я отвечал на их вопросы, тем радостнее становились братья. На обычно хмурой, как кирпич со шрамом, физиономии Александра даже появилась улыбка. Он будто помолодел и словно проснулся после долгой спячки. Если бы он улыбался почаще, то не казался бы таким угрюмым, как лысый грач на кладбище.

Признаться, в какой-то миг я ощутил некое братское единение, хотя прежде воспринимал Владимира с Александром чуть ли не как чужих людей. А они вон даже не заикнулись, что я мог бы продать «синьку», получить деньги и погасить наш долг Иванову. Шанс открыть дар был невелик. Гораздо вероятнее было то, что я впустую потрачу такой дорогостоящий актив, как «синька».

На фоне этих размышлений мне даже стало стыдно, что приходится кривить душой, сплетая правду и ложь. Однако я не мог открыться братьям. По крайней мере, пока. Так и сидел, мучимый совестью.

Благо, наши посиделки не продлились долго. Уже через час Александр приказным тоном отправил нас с Владимиром по кроватям. Правда, я лёг не сразу, а сперва быстро постирал в ванной сюртук, повесил его сушиться и лишь затем забрался на второй ярус двуспальной кровати.

Первый ярус облюбовал Владимир. А на диване улёгся Александр, сделавший перед сном штук сто отжиманий. И он даже не вспотел.

Ночь прошла музыкально. Александр храпел мощно и раскатисто, как лев. А средний брат всё больше тоненько и жалобно подвывал, как заяц на луну. Так что нормально выспаться мне не удалось. Да и вставать пришлось ни свет ни заря, поскольку Александр отвратительно бодрым голосом поднял нас с Владимиром аж в шесть часов. Даже солнце за окном ещё сонно зевало.

Благо, холодный душ привёл меня в относительный порядок, а плотный завтрак дополнил дело. Настроение поднялось. Впрочем, оно так же быстро и упало, стоило мне проверить свой запас маны. Её осталось маловато. А ведь мне сегодня надо ехать на охоту.

Мда-а, следовало ещё вчера наворовать маны. Что-то я опростоволосился. Не подумал об этом. Наверное, из-за того, что все мои мысли занимало открытие очередной грани дара.

И что теперь делать? Попробовать побродить по району? Вдруг кто-то из мающихся бессонницей магов встретится мне в такую рань?

— Братья, никто не против, ежели я пройдусь по свежему воздуху? Мозги прочищу, — спросил я, допив остатки чая без сахара.

— Иди, утренние прогулки полезны, — коротко разрешил Александр, поглядывая на хмурого среднего брата. Тот надулся из-за того, что ему не позволили опохмелиться. — Мы с Владимиром и без тебя управимся. Но чтоб через полчаса стоял у подъезда, как штык.

— Хорошо, — кивнул я и подошёл к сюртуку, висящему на двери.

Тот был ещё немного влажным, но я все равно накинул его на плечи и вышел из квартиры. Миновал ступени, толкнул дверь и очутился на улице, укрытой лёгкой туманной дымкой, извивающейся, точно живое аморфное существо.

Воздух оказался прохладным, но вполне себе терпимым. Я втянул его носом и принялся энергичной походкой бродить по району.

К моему счастью, кое-какие люди уже ходили по улицам. Правда, магов среди них оказалось мало. И как-то неловко было прикасаться к ним, когда вокруг нет тесного потока людей.

Повезло, что высшие силы сжалились надо мной и послали мне подвыпившего мага, едва переступающего ногами.

Я подскочил к нему и предложил опереться на моё плечо, а затем проводил мага прямо к входной двери его дома, украв у него приличное количество маны. А маг ещё и поблагодарил меня и даже хотел сунуть рубль. Но я отказался и помчался к дому Александра, ощущая в груди тёплый костерок маны.

Братья обнаружились возле небольшого грузовичка болотного цвета. Старший с остервенением крутил кривой стартер, торчащий из переднего бампера. А средний, сложив ладони лодочкой, жарко, нараспев, просил Космос помочь им завести этот старый драндулет.

— Да не мешай ты! — рыкнул на него Александр, блестя потом, выступившим на висках.

— Нет, брат, тут поможет только чудо! — громко выдал Владимир и заметил меня. — Ян, помогай. Вместе мы достучимся до небес.

— Ян, принеси лучше винтовки, — хрипло приказал старший и указал пальцем на прислонённое к стене дома оружие, оборудованное прицелами и неотъемными магазинами.

А калибр винтовки имели такой, что ого-го! Да с такими стволами мы василиска порвём на куски!

Я цапнул обе винтовки и положил их на пол кабины, заметив на широком сиденье три нагана и пяток металлических цилиндрических гранат с деревянными рукоятями.

— А если рванёт? — пробормотал я, немного опасливо глядя на гранаты.

И тут в мои уши внезапно ворвался громкий хлопок. Я от неожиданности чуть не подпрыгнул выше кабины.

— Завёлся наконец! — облегчённо выдохнул Александр, от души ударив ладонью по капоту грузовичка. Его загрохотавший двигатель как раз и заставил меня обрести первые седые волоски.

— Не благодари, — сказал вспотевшему брату Владимир и светло улыбнулся. — Космос мне всегда помогает.

— Иди за шашками… Космос, — мрачно бросил ему старший, прерывисто дыша. — А ты, Ян, полезай в кабину. Опаздываем уже.

— Вряд ли василиск ждёт нас к какому-то определённому времени, — иронично сказал я, усевшись на сиденье. — А если и ждёт, то, надеюсь, не к обеду.

Владимир посмеялся в ответ на мою шутку и пошёл в дом за холодным оружием.

Александр же молча уселся на место водителя, взял гранаты и завернул каждую в толстую тряпицу, а потом сунул их за спинку сиденья. Туда же отправились винтовки и принесённые средним братом две казацкие шашки. А вот наганы старший положил в бардачок.

— Поехали! — приподнято проговорил Владимир, усевшись около меня и изрядно потеснив.

— Поехали, — вторил ему Александр и погнал грузовик по практически пустым в такой час улицам.

К моему удивлению, грузовик оказался весьма даже шустрым, хотя и громыхал так, будто собирался вот-вот развалиться. Владимира же он и вовсе напугал.

— Э-э-э, ты куда так гонишь⁈ — выдохнул средний, тревожно хлопая глазами. — Километров сорок летишь, а то и больше! Куда так торопишься? На тот свет? Мамку с папкой повидать? Подождут они тебя, не переживай.

— А если вдруг кто-то быстрее нас найдёт василиска? Тогда что? Уплывут наши денежки, — огрызнулся Александр, даже не думая сбавлять скорость.

— А если грузовик сломается? Тогда вообще никуда не доедем. Ты же знаешь, как у нас делают автомобили и кареты! Тяп-ляп, и так сойдёт! Не то, что в Пруссии. Там-то ого-го какие аппараты! Посему сбрось-ка ты скорость, да поезжай через центр города. Так путь сильно сократим. Там сейчас заторов нет.

Александр поколебался немного, но всё-таки последовал совету брата. Перестал выжимать из бедного грузовичка последние капли жизни и спокойно поехал к сердцу города.

Мы быстро достигли его и увидели, что тут уже идут приготовления к грядущему празднику. Рабочие украшали уличные столбы, вывешивали плакаты и закрывали драпировкой то, что выглядело старым и потрёпанным.

На наших глазах трое мужчин в синих робах закончили устанавливать большие металлические буквы и двухметровое, покрытое красной краской сердце, сделанное из листов железа и труб.

Владимир задумчиво посмотрел на эту конструкцию и проговорил, подкручивая левый ус:

— И что это всё значит? Буква «я», сердце, название нашего города. Ребус какой-то?

— Я люблю Светлоград, — сказал я, быстро смекнув, что к чему.

— Я тоже, — отвлечённо кивнул средний и следом протянул, звонко хлопнув себя по лбу: — А-а-а, ты отгадал ребус. Наверное, князь Соболев из Петрограда стащил эту идею. Да, хорошеет, хорошеет при нём Светлоград.

— Ерунда, — бросил Александр, скептически глянув на конструкцию. — Человеческое сердце не так выглядит. Оно больше на кулак похоже. Уж я-то зрел его и не раз. Намедни вот только видел. Правда, поджаренное…

— … Его в вашей полицейской столовой подавали? — весело вставил Владимир. — Сердце приготовили для оборотней в погонах?

— Оставь свои дурацкие шуточки при себе, — буркнул Александр и свернул на широкий проспект со старинными особняками, украшенными колоннами, балконами и барельефами.

— Так где ты сердце-то видел жареное? — полюбопытствовал я.

— В воскресенье был вызов по моей части. Очередную подпольную лабораторию нашли. Всё сгорело дотла. И труп там был мужеского пола. Пока ещё не ясно, как звали этого персонажа. Он так пропёкся, что аж сердце видно было. Плоть рассыпалась, как чёрная труха…

— … Меня сейчас стошнит! — неожиданно признался средний, сморщив нос. — Давайте переведём тему на что-то другое. Вот, к примеру, ответь мне, Александр. Кто быстрее окажется у полиции в помощниках: марионетки или химеры?

— Пока вроде марионетки выигрывают. Их быстрее развивают. А химер хоть и выводят, но буйные они все, — проговорил брат, хмуря брови. — Но я бы ни с теми ни с другими не связывался. Ненадёжные они. Пущай лучше в полицию побольше простолюдинов нанимают.

— Ага, чтобы у них на руках было ещё больше оружия? Я тебе напомню, что служивым, даже тем, что из простых, не возбраняется носить оружие в городе. Прочим-то нельзя простолюдинам, а им можно. И вот эти-то служивые и могут стать ядром какой-нибудь революции.

— Пф-ф-ф, сказки. Не будет никакой революции.

Братья заспорили, а я не стал встревать в их разборки и принялся глядеть за окно. А там проносились последние кварталы Светлограда. Потом потянулись и предместья, состоящие из одноэтажных домиков, окружённых огородами. Но вскоре и они закончились. Зато появился мост, похожий на металлический скелет динозавра. Он был перекинут через широкую реку со спокойной серой водой, отражающей лучи яркого солнца, поднявшегося над тёмным лесом. Деревья закрывали весь горизонт до самых гор.

Вот к горам-то мы и поехали по просёлочной дороге, напрочь раскисшей после дождя.

Братья к этому моменту уже выдохлись, так и не сумев найти золотую середину в своём споре.

Впрочем, Владимир недолго молчал. Стоило грузовичку въехать в густую сень леса, как он пробурчал, поглядывая на облепленные седым мхом деревья:

— Не мог, что ли, этот василиск завестись в каком-то другом месте? Я же знаю, где руины замка Орловых. Мрачнее места не сыскать во всём княжестве. Там и болото рядом, и горы, и лес такой, словно до самых косточек обглодать тебя хочет.

— А где же ещё монстрам селиться? На зелёной опушке среди цветов и ласковых солнечных лучей? — иронично спросил я, тревожно прислушиваясь к надсадному урчанию мотора.

Как бы не заглох наш чудо-транспорт. Грузовик ехал медленно, натужно, наматывая на колёса килограммы жирной лесной почвы, из-за чего воздух пропитался запахами перегноя, выхлопных газов и свежей травы.

— Ян, может, ты с нами пойдёшь в гости к василиску, раз магом стал? — с ухмылкой выдал средний брат, посмотрев на меня насмешливыми глазами.

— Я так и собирался сделать, — не покривил я душой, заметив среди расступившихся крон очертания гор, грозно нависших над лесом.

— Нет, ты будешь сидеть в грузовике! — безапелляционно отрезал Александр, пронзив меня хмурым взором. — Ты ещё ничего не умеешь. Только мешать нам будешь. Мне и с василиском придётся биться, и за тебя переживать.

— Ты меня недооцениваешь. Я могу помочь!

— По большому счёту, Александр прав, — вдруг нехотя сказал Владимир и абсолютно серьёзно добавил: — Ты, Ян, нынче самый ценный актив нашего рода. Дурость я ляпнул, когда предложил тебе с нами пойти. Мы сами справимся.

— Да поймите вы… я вполне могу…

— … Помереть от лап василиска, — невесело перебил меня средний и шёпотом добавил, склонившись к моему плечу: — Меня ты, пожалуй, и убедил бы взять тебя с собой, но Александра не убедишь. Он же по гороскопу «скорпион». Что с него взять?

Всё же я предпринял несколько попыток переубедить старшего брата. Но добился лишь того, что у Александра на щеке грозно вздулся шрам, а в глазах появились искры негодования. Пришлось смириться… для вида.

После моей лёгкой перепалки с Александром в кабине возникло неловкое молчание. Правда, продлилось оно недолго.

Уже через несколько километров старший решительно проговорил:

— Всё, грузовик тут оставим. Дальше опасно ехать. Рёв двигателя может насторожить василиска. До руин отсюда рукой подать, так что пешком дойдём. Владимир, бери оружие.

Средний цапнул наган, винтовку, шашку и фонарик с динамомашиной, а потом выбрался из грузовика, остановившегося посреди узкой лесной дороги, покрытой грязью и опавшей листвой.

Александр забрал всё остальное оружие, кроме одного нагана. Последний он сунул мне и строго сказал:

— На всякий случай. Просто так по воронам не стреляй.

— Хорошо, — мрачно кивнул я, взяв оружие.

Брат подбадривающе подмигнул мне, чтоб я сильно не обижался на него. А затем он выбрался из кабины и вместе с Владимиром двинулся вдоль елей, подпирающих небеса.

— … Иди первым, — услышал я голос Александра, пропустившего вперёд брата.

— Ага, чтобы на меня первого василиск налетел и сожрал? Или вообще в камень обратил? — негодующе выдал средний, поправив винтовку, висевшую на плече.

— Если что-то такое произойдёт, то я перед тобой извинюсь, — мрачно сострил старший брат. — Да и не может взгляд василиска никого в камень обратить. Враки всё это. Нет у монстров никакой магии.

Средний что-то ему ответил, но я уже не расслышал его слова. Братья были слишком далеко. А буквально через минуту они повернули, следуя изгибу дороги.

Как только братья скрылись с глаз долой, я тут же принялся обследовать кабину, выискивая вещи, способные помочь мне в руинах замка Орловых. К сожалению, моей добычей стали только спички и старая, покрытая пятнами масла рубашка. Но, в принципе, не так уж и плохо. Можно сделать факел.

Я выбрался из грузовика, облил рубаху топливом из канистры и пробормотал:

— Теперь можно идти.

Жаль только грузовичок придётся оставить без охраны. К счастью, в такой глуши вряд ли кто-то угонит его. Ну, разве что весьма технически подкованные ёжики или какие-то отчаянные грибники. Хотя сюда, наверняка, и грибники не добираются. Уж больно дикое и отдалённое место. Оно даже пахнет не очень приятно: застарелой еловой смолой, шишками, прелым чернозёмом и болотным сероводородом, чей запах напоминал тухлые яйца.

Поморщившись, я пошёл по следам братьев, стараясь не сильно чавкать грязью. Она хищно цеплялась за мои ботинки, будто хотела стянуть их.

Я не без труда дошел до поворота, повернул и дальше двинулся к пригорку, который оседлали трёхметровые, заросшие зелёным мхом каменные стены, примыкающие к арке, покрытой жёлтой плесенью.

Вот и всё, что осталось от замка Орловых. Ну ещё были большие серые блоки, наполовину ушедшие в землю. Они лежали повсюду, даже среди деревьев. Видать, лес уже отвоевал приличную территорию, прежде занимаемую замком. Потому-то вон там, за елями, и виднелись остатки полуразрушенного колодца.

— Ладно, некогда мне любоваться на памятники старины, — прошептал я, отломал от дерева крепкую ветку, намотал на неё пропитанную топливом рубаху и снова двинулся по следам братьев.

Отпечатки их ботинок хорошо виднелись среди высокой, сочной травы. Мне не составило труда проследовать по ним к другой стороне пригорка, спуститься по нему и обнаружить чёрную пасть пещеры. Её зев вёл прямо под руины.

Без нормального фонаря мне не хотелось идти в эту влажную темноту, но я всё же решительным шагом вошёл в пещеру. Внутри оказалось прохладнее, чем снаружи. Пахло сыростью, камнем и… гниющим мясом.

— Да, здесь, несомненно, живёт какой-то хищник, — мрачно проронил я, вглядываясь в темноту.

Проникающие внутрь лучи света позволили мне увидеть часть коридора с блестящими от влаги каменными стенами. А вот дальше всё скрывала кромешная, шевелящаяся тьма. Она будто была готова сожрать меня и выплюнуть окровавленные косточки.

По моей спине пробежал табун мурашек, а во рту стало сухо. К счастью, я не поддался паническим чувствам. Без дрожи в пальцах вытащил из кармана наган и осторожными шажками двинулся по коридору.

Тьма постепенно окружала меня, а капающая с потолка вода пару раз упала на мой котелок. Нервишки же натянулись, как кожа человека на барабане людоеда. Но напряжённая ситуация никак не сказывалась на работе моего мозга, который вдруг подал мне хорошую идею…

В общежитии я пробовал активировать «кошачье зрение», позволяющее видеть в темноте. Подобным умением владели не только маги-физики, но ещё им в сказках наделяли вампиров. В тот раз у меня не получилось его активировать. Но, может, плохо старался? Я же не знал, что мне следует идти по «вампирскому» пути. Что если снова попытаться вызвать это умение?

Я принялся до рези в глазах вглядываться во мрак, отчаянно надеясь на то, что способность проснётся. Усердно черпал ману и тормошил воспоминания, чтобы пробудить наитие. Но оно, видимо, очень крепко спало, буквально летаргическим сном. У меня опять ничего не получилось.

— Гадство, — тихонько прошипел я, окружённый непроглядным мраком.

Вокруг уже совсем ничего не было видно, поэтому я чиркнул спичкой по коробку и поджёг свой импровизированный факел. Он загорелся желто-голубым огнём, испугавшим тьму. Она отшатнулась. А я разинул рот, уставившись на громадную морду с оскаленными клыками…

Моё сердце сперва ухнуло в пятку, а потом попыталось выпрыгнуть из распахнувшегося рта. Рука же вскинула наган и наставила его на чудовище. И лишь спустя пару пропитанных страхом мгновений я осознал, кто на меня «напал».

— На кой шут так строить? — скрипнул я зубами, глядя на каменную львиную морду. Она красовалась на стене, перегораживающей коридор. — Зачем такие украшения? Чтобы честных магов пугать?

Я гневно щёлкнул ногтем по носу льва и огляделся. Слева и справа темнели арочные проходы, ведущие в узкие тоннели, заполненные клубящимся мраком.

— И куда идти? Какой тоннель выбрали братья?

Сдвинув котелок на лоб, я почесал затылок, разгоняя мыслительную деятельность. Получилось превосходно. Моё серое вещество предложило осмотреть пол.

Присев на корточки, я увидел бледные грязевые отпечатки в форме подошв ботинок. Они вели налево. Кажется, распутник Владимир выбирал путь.

Я вошёл в левый тоннель, опасливо поглядывая на кладку. Её испещряли трещины, из которых торчали белёсые корни. Как бы тут всё не рухнуло. Потолок вон тоже весь в трещинах. И с него капает мутная жижа. Надо бы поскорее миновать это опасное место.

Прибавив шагу, я вдруг услышал приглушённый расстоянием выстрел и чей-то вскрик. Спустя один удар сердца выстрел повторился. А затем по тоннелю прокатился яростный клёкот, вторящий громкому хлопку, сотрясшему всё подземелье. Аж с потолка посыпались мелкие камешки. Угрожающе заскрежетали блоки, а из стены с грохотом выпал целый валун, едва не раздавив мою ступню. Он промахнулся всего на длину ладони.

— Какого лешего? — взволнованно пробормотал я, вслушиваясь в темноту.

Все звуки стихли. И непонятно, кто победил. Братья явно нашли василиска и стреляли в него. Но кто кого одолел? А может, их всех накрыл обрушившийся потолок? Александр ведь явно применил гранату, потому-то подземелье и содрогнулось. Гром и пепел! А вдруг братья сейчас израненными куклами лежат под завалами, истекая кровью⁈

Моя буйная фантазия быстро нарисовала подобную картину, вдохнув в душу беспокойство и отвагу.

Я со всех ног рванул по тоннелю в ту сторону, где прежде раздался взрыв гранаты. Промчался с десяток метров и выскочил в полузатопленный круглый зал с пятью выходами. Около каждого из них стояли искалеченные временем и вандалами статуи, чьи ноги, практически до коленей, скрывала чёрная вода, отражающая свет моего факела.

Вашу мать, какой выход мне нужен⁈

Внезапно до моих ушей донёсся странный хлопающий звук. Он приближался ко мне из правого прохода и распадался на отдельные части, отражаясь от стен и потолка.

Сжав рукоять нагана, я направил его на проход. А оттуда вырвалась настоящая чёрная туча со множеством мелких, красных глаз!

Она ринулась на меня, издавая многоголосый мерзкий писк, штопором ввинтившийся в мои уши. Аж зубы заломило. Перед глазами замелькали крохотные раззявленные пасти с белыми клыками-иголками. Крылья же начали бить меня по голове и плечам.

Летучие мыши! Нет, не просто летучие мыши, а какие-то обезумевшие летучие мыши! Они даже умудрились выбить из моей руки факел! Он упал в воду и с сердитым шипением погас.

— Дерьмо, — лихорадочно выхаркнул я, грохнулся на колено, схватился пальцами левой руки за край котелка и натянул его поглубже, защищая лицо и голову.

Нет никакого смысла стрелять в мышей. И вряд ли мне удастся взять такую ораву под контроль, ежели я всё-таки умею приказывать крыланам. Мне ведь так и не выпал шанс подтвердить правильность данной теории. А сейчас совсем дрянные условия для такого эксперимента. Пусть лучше зверьки пролетят мимо — и на этом, скорее всего, всё закончится.

Я оказался прав…

Буквально через пару секунд крылатая эскадрилья втянулась в покинутый мной тоннель и понеслась по нему. Их пронзительный писк быстро затихал. И вскоре в захваченном мраком зале снова воцарились тишина и спокойствие.

Или нет…

Правый проход, находящийся выше уровня воды, опять принялся изрыгать непонятные звуки: шорохи и ритмичный цокот. Последний напоминал звук когтей, ударяющихся об камень. Шорохи же походили на шелест кожаного мешка, который кто-то тащил по полу. Нет, мешок вряд ли бы издавал такие звуки, а вот длинный хвост — вполне-вполне!

— Василиск, — одними губами прошептал я, вскинув голову и наган.

Гадская тьма мешала рассмотреть проход. Благо, я помнил, где он находился. Наверное, мне даже удастся попасть в его зев, откуда и обязано показаться чудище поганое. Но смогут ли пули из нагана пробить шкуру василиска? Ох, не знаю, не знаю! Тем не менее я просто обязан убить эту тварь, возможно, дожёвывающую останки Владимира и Александра!

Стоило мне подумать о гибели братьев, как в душе мигом вспыхнули жажда мести и бесшабашная ярость. Сердце застучало чаще, по венам побежал огненный адреналин, а откуда-то из подсознания выплыло наитие! Оно всё-таки очнулось! Но какое умение оно хочет пробудить? Уместно ли оно сейчас⁈

Недолго думая, я пошёл на поводу у наития и активировал новую магическую способность. Тотчас глаза больно защипало, а чернота словно распалась на множество оттенков. Стены, потолок и даже статуи вдруг обрели серый цвет. Зал превратился в набор всевозможных черно-серых оттенков. А тёплый огонь маны в моей груди принялся понемногу слабеть.

Диво дивное! Кажется, мне всё-таки удалось пробудить «кошачье зрение»! Я теперь видел в темноте, пусть и не так хорошо, как при свете дня. Вот только не станет ли моё открытие предсмертным⁈

Кое-как выбравшаяся из прохода тварь даже в черно-сером зрении выглядела устрашающе! Прямоходящая, двуногая, с короткими передними лапами, прижатыми к груди. Она распрямилась во весь свой трёхметровый рост, вытянув длинную шею и расправив небольшие рудиментарные крылья.

Толстые задние лапы с плеском погрузились в воду. И туда же отправился кончик длинного, мускулистого хвоста, похожего на те, что были у древних ящеров. А вот приплюснутая змеиная голова с парой рогов повернулась в мою сторону. Сразу же повеяло тухлым мясом и… металлическим запахом свежей крови.

Аромат крови заполнил зал, превратив его в филиал скотобойни. Мой желудок мигом взбунтовался, решив исторгнуть своё содержимое. Но мне удалось убедить его в том, что сейчас не время и не место давать слабину.

Внезапно василиск запрокинул голову и издал смесь яростного шипения и клёкота. Звук отразился от стен и потолка, больно ударив по ушам. Он был призван напугать меня и подавить волю к сопротивлению. Однако монстр не на того нарвался…

— Поехали, — горячо прошептал я и вызвал «ускорение».

Василиск тут же сильно замедлился. А его боевой клич будто размазался, словно чудовище тянуло каждую ноту, стоя в другом конце зала. Я с такой дистанции наверняка не попаду в голову монстра, а вот в тело попаду. Надо попробовать на прочность шкуру чудовища.

Мой палец единожды нажал на спусковой крючок, после чего из дула нагана в облаке пороховых газов вместе со снопом искр вылетела пуля. И хоть скорость её была высока, мне всё же удалось заметить серый росчерк, мелькнувший во мраке.

Пуля ударила василиска под левое крыло, отскочила от кожи и упала в воду, подняв небольшой, ленивый фонтанчик.

Гадство! Она не пробила шкуру!

Правда, василиск почувствовал боль. Медленный, тягучий звук, несущийся из его пасти, поменял окраску: из яростного он стал болезненным.

Монстр начал всем телом разворачиваться в мою сторону с самой большой скоростью, которую мне доводилось видеть у живого существа, самому будучи в «ускорении».

Страх поражения холодной рукой взъерошил мои волосы. Но я отринул его и рванул к василиску, держа наган в вытянутой руке.

Поднятые моими ногами серые брызги будто запаздывали. Они взлетали позади меня и падали на поверхность воды, когда я уже был в метре от них.

К несчастью, огонёк в моей груди гас ударными темпами. Мне казалось, что я не успею добраться до василиска. Выпаду из «ускорения» по пути к нему. Но всё же мне удалось приблизиться к нему на расстояние в пару метров.

Я чётко увидел налитые злостью глаза твари, и у меня мелькнула фантастическая мысль… А что если попробовать воздействовать на василиска с помощью моей способности управлять чужими чувствами?

Нет, наверняка, ничего не получится. Клиент совсем не расположен к запугиванию или иному воздействию. Поэтому я просто несколько раз выстрелил, целясь в глазные яблоки чудовища, надеясь через них поразить его мозг.

Все пули вошли в буркала твари, как в студень, после чего оружие сухо щёлкнуло, намекая, что лишилось всего боезапаса. Зато глаза монстра лопнули и ошмётками полетели во все стороны. Несколько капель попали на моё лицо, перекорёженное гримасой гнева.

Василиск взревел и стал разворачиваться вокруг своей оси. Боль и ярость придали монстру ещё больше скорости и сил. Теперь он двигался гораздо быстрее. И его хвост понёсся прямо ко мне, грозя сломать ноги.

Я отскочил в последний момент, почувствовав, как самый кончик хвоста, будто кожаный хлыст, стеганул меня по правому колену. Боль тут же пронзила ногу. А «ускорение», как назло, сожрало последнюю ману. Тело сразу же вернулось к обычным человеческим настройкам. И мир приобрёл свою прежнюю скорость.

Рёв взбесившегося василиска ударил меня по ушам и чуть не оглушил. Правая нога подломилась. Я грохнулся в воду, взметнув тучу брызг. Следом что-то пронеслось надо мной, вспоров кромешную темноту, снова окутавшую зал. Без маны не работало ни одно умение, в том числе и «кошачье зрение».

— Хвост, — судорожно прошептал я, поняв, что пролетело надо мной, едва не обрив наголо.

Я резко перевернулся на живот и пополз в ту сторону, где, как помнил, был выход из зала. Страх оседлал мою спину и вцепился холодными клещами в душу. В рот же злорадно полезла грязная, вонючая вода.

Я тихонько отплёвывался, пока монстр с громкими воплями метался по залу. Он громил всё на своём пути. Яростный клёкот звучал то тут, то там. Трещали статуи, хрустели выбитые из кладки булыжники. А на меня порой накатывали волны, поднятые задними лапами монстра.

Казалось, что василиск вот-вот наступит на меня, давя всей нешуточной массой. И тогда мои глаза вылетят из орбит, треснут рёбра, а изо рта вырвется фонтан горячей крови.

Страх с новой силой насел на меня. Аж в животе всё смёрзлось в один комок. Но я продолжал упорно ползти к своей цели, порой замирая, когда монстр оказывался на моём пути. Его хвост со свистом проносился в считаных сантиметрах от моего тела и стегал воду. В такие мгновения всё моё существо замирало в ожидании дикой боли от удара.

Однако мне каждый раз удавалось избегать встречи с хвостом василиска. Благодаря этому я двигался дальше, чувствуя, что лишь адреналин удерживает в моём теле сознание. Последнее пыталось покинуть его, ссылаясь на дикую усталость, вызванную тратой всей маны. Глаза слипались, мысли путались. Я был на грани обморока. Но мои конечности продолжали двигаться, будто ими управляла какая-то особо продвинутая марионетка, порождённая моим упорством.

Внезапно я почувствовал, что вокруг стало меньше воды. А затем появился и влажный пол. Гаснущее сознание успело отметить, что я выбрался из зала и очутился в тоннеле.

Василиск же сбавил обороты. Он больше не метался по залу, а застыл на одном месте и надсадно дышал. Его хрипы затихали, превращаясь в невнятное, жалобное шипение, смешанное с клёкотом. Кажется, он умирал.

Но и я, прямо скажем, был не в лучшей форме. Обморок уже схватил меня за шею когтистыми пальцами и тянул во мрак.

— Глупо будет умереть… кха… на финишной прямой, — с трудом просипел я, тяжело дыша. — Нельзя терять сознание…

Я кое-как перевернулся на бок и подтянул к груди ноги, согнув их в коленях. Пострадавшая от василиска конечность тотчас разразилась вспышкой боли, прояснившей сознание. Отлично! Но этого мало!

Мои пальцы потянулись к травмированному колену и нащупали глубокое, кровоточащее рассечение. Хвост ящера располосовал и штаны, и кожу. Я сунул палец прямо в рану и, кажется, добрался аж до кости. По моему телу прокатился такой заряд боли, что мне померещились лучи света в том самом злосчастном проходе, откуда выполз василиск!

— Нет, не померещились, — удивлённо пробормотал я, приподняв голову, чтобы лучше видеть зал.

В него ворвались мои братья, держа в руках фонари и винтовки. Владимир и Александр оказались порядком взбудораженными и грязными, но живыми! Радость перехватила моё горло, а облегчение затопило душу. Аж дар речи пропал.

— Василиск мертв! — удивлённо выдохнул средний, направив луч фонаря на зелёную, чешуйчатую гору с мучительно раскрытой окровавленной пастью, полной кривых жёлтых зубов.

— Я же говорил, что слышал выстрелы! — выпалил старший и на всякий случай пнул монстра ногой.

Тот никак не отреагировал на такую фамильярность и продолжил недвижимо лежать около стены.

— Кто же его застрелил? — задался вопросом Владимир, осматривая змеиную башку. — Это ж надо так попасть… В оба глаза. Пули до мозга дошли, но василиск умер не сразу.

— Кажется, я знаю кто… — удивлённо протянул Александр, подхватив мою шляпу-котелок, плавающую около монстра.

— Кха-а! — простонал я, привлекая к себе внимание.

Оба фонаря тотчас уставились на меня, больно ударив жёлтым светом по глазам.

— А-а-а. Добить… кха… меня хотите?

— Ты ранен⁈ — метнулся ко мне Александр.

— Коленку только слегка оцарапал и заработал магическое истощение. Жить буду, если вы меня шустро отвезёте в город, — связно проговорил я, найдя в себе на это силы.

— Зачем ты вообще пошёл за нами⁈ Я же приказал тебе оставаться в грузовике! — обрушился на меня старший.

Он грохнулся на колени и быстро принялся осматривать моё побитое, промокшее тело.

— Не горячись, Александр. Ян в одиночку одолел целого василиска! Не сам же монстр застрелился из-за того, что ему стало стыдно за содеянное⁈ А с Яном всё в порядке. Ну, практически… — примирительно сказал Владимир, вытащил из кармана пилюлю и протянул её мне. — На, эта штука мгновенно придаст тебе сил.

— Спасибо, — прохрипел я и отправил пилюлю в рот.

— Ян мог погибнуть! — вскричал старший, промыв моё колено чистой водой из фляжки.

Он ловко смазал мою рану вонючей субстанцией из жестяной банки и обмотал бинтом.

— Нет. Не погиб бы, — отмахнулся я, почувствовав нарастающую лихорадочную жажду действия. Даже сознание немного затуманилось.

Впрочем, мне всё же удалось коротко и связно рассказать братьям, как я подкараулил монстра в этом зале, скользнул в «ускорение» и прострелил его глаза. А потом так же на «ускорении» вернулся в проход, где случайно об камень рассёк колено, но зато благополучно дождался смерти монстра.

Братья вроде поверили в мою повесть.

Владимир восхищённо покрутил головой, улыбаясь до ушей. Александра же разрывали противоположные эмоции. С одной стороны, он был в ярости из-за того, что я нарушил его приказ. А с другой, в его взгляде сверкала гордость за младшего брата, не побоявшегося сунуть голову в логово монстра, да ещё и умудрившегося победить его.

— Молодец! — похвалил меня средний, подав руку.

Я уцепился за неё и кое-как встал. Меня шатало из стороны в сторону, а ноги подгибались, несмотря на действие пилюли.

— Да ты, брат, совсем плох. У тебя сил вообще не осталось, — тревожно проговорил Александр, нахмурив брови. — Так, Владимир, мы сейчас оттащим Яна к грузовичку. Потом ты его повезёшь в город к лекарю. А я останусь здесь и буду сторожить труп василиска, чтобы никто не увёл его прямо из-под нашего носа. Приедешь ко мне, как только передашь Яна лекарю, понял?

— Понял.

Братья шустро подхватили меня и повели по тоннелю.

А я спросил, чувствуя, как меня начал колотить озноб:

— А что с вами… кха… произошло? Я думал, что вас или завалило, или монстр сожрал.

— Невысокого же ты о нас мнения, — иронично улыбнулся Владимир, сверкнув глазами. — Мы наткнулись на василиска, когда он ел лося. Вот я и добавил ему свинца на десерт. Да только промахнулся. Темно там было, да и неудобно. Любой бы на моём промахнулся.

— Тренироваться надо было, а не ерундой заниматься. Тогда бы не промахнулся. Занятия стрельбой — это вообще полезное времяпрепровождение, особенно когда идёшь на охоту. Ты не только убиваешь монстра, но и сам не умираешь, и продаёшь тушу монстра. Видишь, сколько плюсов? — саркастически пробурчал старший.

Владимир в ответ язвительно сказал:

— А тебе надо было думать, прежде чем гранату метать. Ну и чего, что василиск ринулся прямо на нас? Зачем сразу гранатой его угощать? Она же громыхнула так, что аж проход завалило между нами и этим гадом. Гад, кстати, не пострадал. А вот мне осколками камней одежду посекло. Ну а самое главное, нам пришлось другой путь искать, дабы обойти завал. И если бы не помощь Космоса, мы бы точно до сих пор блуждали по этим закоулкам.

Александр что-то хотел возмущённо проговорить, но тут мы выскочили из тоннеля и очутились в том самом коридоре с львиной мордой. И здесь нас поджидал ещё один василиск.

Второй василиск оказался не таким крупным, как предыдущий, но у него явно было больше мозгов, раз он устроил засаду.

Монстр не стал мешкать, а сразу метнулся ко мне, дробно стуча когтями по полу. Его зубастая пасть распахнулась, окатив нас зловонием тысячи разлагающихся чумных трупов.

Казалось, что ещё секунда-другая — и его кривые клыки вонзятся в мою шею и откусят голову. А братья не сумеют ему помешать, поскольку их винтовки висели на плечах. Они банально не успевали их сдёрнуть, дабы выстрелить в чудовище.

Ужас вцепился в мой затылок мертвенно-холодной рукой, готовясь запустить скрюченные пальцы в самую душу и утащить её в загробный мир. Но я не собирался сдаваться так легко.

Стиснул зубы и буквально вывернулся наизнанку, вкладывая в магию всё, что смог наскрести. Меня тут же пронзила невероятная слабость. Ноги будто парализовало, а из груди словно сердце выдернули. Даже голова склонилась на грудь, так как ослабевшие мышцы шеи уже не могли держать её.

Но зато мне удалось вызвать «ускорение», благодаря чему монстр сильно замедлился. Правда, он был так близко, что я мог пересчитать все жёлтые зубы в распахнутой пасти и сказать какие требовали лечения. А ещё я видел его змеиные глаза, отражающие свет фонаря Владимира. И в них наравне с яростью искрился страх.

Вот за страх-то я и решил ухватиться, понимая, что у меня нет возможности выстрелить из винтовки в распахнутую пасть или швырнуть в неё гранату.

Маны у меня уже не было, поэтому я решил проделать тот же трюк, что и в драке с Герхардом. Потянул из тела некие жизненные силы взамен маны. Меня захлестнула волна слабости, мышцы налились свинцом, нутро превратилось в холодную пустыню, а жилы заныли от боли. Благо, что этого хватило на вызов «ментального воздействия».

Я прикоснулся к чувствам монстра и разом впрыснул в его сознание кучу страхов, основанных на моих представлениях о том, чего могут бояться василиски: смерти, увечий, яростного пламени…

На большее меня не хватило.

Я глухо застонал и выпал из «ускорения». Мир снова задвигался с прежней скоростью. А почти вцепившийся в мою голову василиск вдруг в страхе отскочил, издав перепуганный клёкот, больно ударивший по барабанным перепонкам.

Александр непроизвольно поморщился, попутно выхватив из подсумка гранату и швырнув её прямо в распахнутую пасть монстра.

— Ложись! — словно сквозь вату ворвался в мои уши вопль Владимира.

Он дёрнул меня в сторону, увлекая в тоннель, внезапно превратившийся в сплошную черноту. Сознание всё-таки оставило меня. Я чуть ли не с наслаждением погрузился во мрак и не хотел выныривать из него. Там было так уютно и спокойно.

Однако через какое-то время меня вынудили покинуть его…

— Э-эй, сударь Горин, очнитесь. Пора бы уже, — прорвался сквозь тьму чей-то быстро крепнущий шёпот. — Пора прийти в сознание.

— А-а-а, — протестующе простонал я, не открывая глаз.

— Пробуждайтесь, пробуждайтесь.

— А-а-а, — снова простонал я и нехотя разлепил веки.

Перед моими глазами предстало украшенное седыми бакенбардами худощавое лицо, принадлежащее долговязому мужчине в белом халате. Он стоял на фоне окна, пропускающего внутрь умирающий вечерний свет, падающий на побелённые стены, плиточный пол, металлический шкаф и полку с баночками да пузырёчками, вносящими свой вклад в аромат лекарств, витающий в воздухе.

Больница, это определённо больница. Значит, Вовка всё-таки успел доставить меня к лекарям. Вряд ли так выглядит Ад? На Рай после смерти я не рассчитывал.

— Долго… долго я провалялся? Который нынче час, сударь? — просипел я, чувствуя, как пересохло горло. — И что с моими братьями? Они не ранены?

— Время сейчас уже почти семь, — успокаивающе проговорил мужчина, пока мой мозг быстро возвращал свою способность шустро соображать. — Владимир привёз вас несколько часов назад, а затем отбыл по важным делам и просил передать, что вы большой молодец. Дело, мол, сделано. И все живы и даже не ранены. Вот.

— Фух-х-х, слава Богу, — облегчённо выдохнул я и тотчас отчаянно выпалил: — Семь часов! Так у меня же свидание через час!

— Какое свидание, молодой человек⁈ — всплеснул холеными руками мужчина, вскинув седые брови к розовой плешке. — У вас было сильное магическое истощение. Вы едва перед апостолом Петром не предстали. Я буквально вытащил вас у него из-под носа. Вы были так слабы, что я аж сам почувствовал слабость, едва коснувшись вас.

— Вы маг, да? — торопливо уточнил я, быстро поняв, что к чему.

Даже находясь без сознания, я украл его ману. Вот он и ощутил слабость! Но судя по тому, что мужчина не смотрит на меня, как на какое-то диковинное животное, никто в больнице не понял, что я умею воровать ману, иначе бы отношение ко мне было иным. Вряд ли бы, конечно, сотрудники больницы принесли хворост для костра, но могли появиться люди из профильных органов.

— Естественно, я маг, — сунул мужчина руки в карманы и не слишком довольно посмотрел на меня. — Вы, вероятно, не знаете, как устраняют магическое истощение?

— Нет, не знаю, — виновато вздохнул я, прислушиваясь к себе.

В солнечном сплетении горел приличный огонёк маны.

— Тогда я вам расскажу, пока у меня есть свободная минуточка, — лекторским тоном сказал мужчина. — Мне пришлось несколько раз прибегать к своей магии, чтобы привести в чувство ваше тело. В момент истощения нагрузка на вашу нервную систему, органы и мышцы была колоссальной. Она внесла немало сумятицы в ваше тело. У вас легко могло отказать сердце…

Он многозначительно посмотрел на меня. А я только сейчас осознал, что был на краю гибели. Аж мороз по коже продрал, а во рту появился привкус тлена и прогорклого масла из адских сковородок.

— Да, да, сердце могло и отказать, — погрозил мне пальцем доктор. — Вам крупно повезло, что я не только вытащил вас с того света, но и привёл в порядок вашу способность накапливать ману. После каждого моего осмотра вы накапливаете всё больше и больше маны. Так утверждает мой коллега маг-физик. Мне, к сожалению, недоступен «взгляд мага». Не тот у меня магический профиль.

— Благодарю, — искренне сказал я, попутно подумав, что маны у меня всё больше и больше из-за кражи её у доктора. А тот и не замечает подобного воровства. Видимо, у него полно магического «топлива».

Вызвав «взгляд мага», я убедился в этом. Передо мной определённо стоял маг с высоким уровнем дара. По крайней мере, светился он, как юбилейный рубль.

— Итак, исходя из всего вышесказанного, я оставлю вас в этой палате как минимум до утра. Мне нужно полностью убедиться, что вы оправились после магического истощения, — безапелляционно заявил мужчина, сурово посмотрев на меня. — И никаких возражений я не потерплю, молодой человек! Выздоравливайте. И не волнуйтесь об оплате. Ваш брат уже внёс её.

Доктор заложил руки за спину и вышел из палаты.

А я откинул покрывало и осторожно пошевелил конечностями. Они охотно отозвались на мои приказы. Никакой боли и усталости больше не было. Даже рана на ноге превратилась всего лишь в свежий, алый шрам. Тело тоже никак не жаловалось на самочувствие, а разум уже давно полностью прояснился.

— Отлично, можно идти на свидание, — пробормотал я и встал с узкой койки. — Не могу же я подвести девушку?

Открыв дверцу шкафа, я с радостью увидел свою одежду, хоть она и была покрыта дырами и пятнами подсохшей грязи, уже начавшей отваливаться. Повезло, что сотрудники больницы не отправили её в прачечную, а то бы мне пришлось в одних трусах покидать сие гостеприимное место. А так я быстро напялил одежду, подскочил к окну и распахнул створки. Второй этаж. Невысоко. А под окнами первого зеленели декоративные кустики. Они весьма мило смотрелись на этой тихой улочке.

— Ну, поехали, — облизал я губы и вылез из окна.

Спуск прошёл удачно, как и дальнейший бег прочь от больницы. А уже на перекрёстке мне удалось поймать извозчика на двуколке. Тот, конечно, остался не в восторге от моего потрёпанного внешнего вида. Даже его лошади брезгливо поджали губы. Но за звонкий рубль извозчик домчал меня до университетского общежития, миновав по дороге парочку кварталов, вымерших по причине того, что весь народ отправился в центр города. Праздник же, День Единения.

Крысоподобная вахтёрша окинула меня ровно таким же взглядом, что и извозчик, но в общежитие пустила.

Я шустро помчался по ступеням и быстро добрался до своего этажа, где увидел единственное живое существо. Меланхоличного вида парня, сидевшего с записной книжкой на подоконнике.

— Сударь, извините, что прерываю ваше увлекательное занятие! — прострекотал я на одном дыхании, подскочив к парню. — Но мне нужна ваша помощь. Возможно, вы слышали о ресторации «Белочка»? Вам есть что сказать о ней? Меня туда пригласили на свидание. Вот я и хочу составить представление об этом месте.

Парень сперва вытаращил глаза, шокированный моим напором. Но потом он справился с собой и проговорил:

— Мне доводилось слышать об этой ресторации. По отзывам, «Белочка» — это хорошее и не очень дорогое заведение с рейтингом почти пять звёзд в газете «Наш город». В «Белочке» всегда собираются молодые люди, в том числе и студенты.

— Благодарю! — радостно выдохнул я, прикинув, что мне, наверное, хватит имеющихся у меня денег. Ну, если Маргарита окажется не особо прожорливой. А уже завтра-послезавтра братья выдадут мне долю за убитых василисков. Аж двух, а не одного!

Кстати, надо будет их расспросить почему так произошло. Мы же едва не погибли из-за того, что считали, будто в подвалах замка всего один василиск. Мне-то простительна такая ошибка. Я о повадках василисков знаю ровно столько же, сколько о способах управления женщинами. А вот тот же Александр мог бы сработать и лучше. Благо, что всё обошлось.

Я со всех ног помчался к своей комнате, услышав позади себя горькое бормотание парня с записной книжкой:

— Вот так мы, словно мотыльки, летим навстречу любви и сгораем в её огне. О! Надо бы записать…

— Поэт, — прошептал я и открыл ключом комнату.

Влетел внутрь и включил свет, разогнавший густые вечерние сумерки. Быстро разделся и обнаружил на большом пальце ноги мозольный пузырь. Гадство, как не вовремя! С этими приключениями все ноги сносишь до костей.

Ещё пару раз ругнувшись, я быстро смотался в расположенную на этаже душевую, а затем надел свои самые лучшие вещи и покинул университет.

На безлюдной улице мне удалось поймать таксомотор, который повёз меня в «Белочку». Водитель хорошо знал, где она находится, поэтому пообещал быстро домчать меня, используя малоизвестные переулки, чтобы объехать все заторы, образовавшиеся в центре города по случаю праздника.

Шофер не соврал. Он действительно довольно шустро довёз меня до нужной ресторации. Я расплатился с ним, покинул машину и оказался на оживлённой улице. Повсюду звучал смех. А в свете уличных фонарей шатались пьяные горожане.

«Белочку» я сразу узнал. Прямо около её двери, вместе со швейцаром в белых перчатках, стояла марионетка, изображающая белочку. Она металлическим голосом обещала прохожим самые лучший ореховый щербет, тающие во рту лисички в сметане и ягодные настойки.

Швейцар с радушной улыбкой открыл передо мной дверь, и я вступил в беличье царство. Их тут было хоть одним местом жуй! На подоконниках красовались пушистые игрушечные белочки. А на столах в лучах хрустальных люстр поблёскивали фарфоровые зверьки. Они поглядывали нарисованными глазами на накрахмаленные скатерти и шумную молодёжь, под завязку набившуюся в просторный зал с круглыми мраморными колоннами, поддерживающими лепной потолок.

— Герой! — вдруг раздался знакомый девичий голос.

Я повернул голову и увидел Маргариту, восседающую за небольшим столиком, рассчитанным на двоих.

— Добрый вечер, — поздоровался я с девушкой, когда подошёл к ней.

— Опаздываете, сударь, — усмехнулась красавица и с картинным недовольством сложила хрупкие бледные руки на выдающейся груди, подчёркнутой глубоким декольте и тугим корсажем.

Казалось, что её тонкую талию можно было обхватить пальцами двух рук.

— Виноват. Но у меня была веская причина. Правда, мне не очень хочется называть её, — интригующе произнёс я и уселся за столик.

— Надеюсь, она непристойная? — с неподдельным любопытством подалась ко мне блондинка.

— Не сказал бы, — улыбнулся я, попутно взяв меню.

Пробежавшись глазами по строчкам с ценами, я убедился, что не выйду отсюда вконец разорённым, если, конечно, не буду брать самое дорогое вино. Оно-то стоило — ого-го и эге-гей!

— Тогда что-то весёлое? Кто-то умер? — озорно выдала чёрную шутку девушка и откинулась на резную спинку стула, казавшегося для неё слишком большим. Всё-таки она очень миниатюрная.

— Нет, к сожалению, все живы, — в тон ей ответил я и с тяжёлым вздохом добавил: — Просто я увидел на столбе полицейскую ориентировку. Служивые искали похитителя женских сердец. Приметы совпадали с моими. Видимо, я где-то прокололся, раз меня вычислили.

Блондинка выдала переливчатый смешок, прикрыв ротик ладошкой. А потом она произнесла, прямо глядя на меня весёлыми глазами:

— Я ведь так и не поблагодарила тебя за то, что ты помог мне отделаться от того гада.

— Пустяки. Любой бы так поступил на моём месте.

— О-о-о, совсем не любой. Уж я-то знаю, — чуть печально улыбнулась девушка, но тотчас снова стала веселой и беззаботной. — Так что прими мою искреннюю благодарность. И давай уже что-нибудь закажем.

— Давай. Надеюсь, у них в меню не только белки.

Девушка снова посмеялась. А я вдруг ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Слегка повернул голову и удивлённо вскинул брови. На меня уставились аж пять человек: трое парней и пара девушек. И всех их я видел на лекции.

Парни с завистью поглядывали на меня, явно успев оценить красоту моей спутницы. А вот одна из девушек с преувеличенным снисхождением посматривала на Маргариту. Она ещё и носик сморщила, словно моя спутница была наряжена в картофельный мешок, а на ногах у неё красовались лапти.

Сама-то поморщившаяся девица была больше похожа на куклу: резиновые губы, ресницы до бровей и идеально ровный лоб. Может, она завидует естественной красоте Маргариты?

Второй же девушкой была не кто иная, как баронесса Морозова. Признаться, сейчас она была дивно хороша собой. Если бы за красоту сажали в тюрьму, она бы вечность в ней провела. Правда, её взгляд, обращённый на меня, вполне мог принадлежать Медузе Горгоне. Я чуть не окаменел, встретившись с ней взором, но всё же сумел прочитать на дне её глаз удивление, разочарование, гнев и даже презрение. Она смотрела на меня, как на предателя.

Однако уже в следующий миг взгляд девушки изменился. Она облила меня холодом и отвернулась, высокомерно вздёрнув подборок. Её окружение тотчас последовало примеру баронессы.

— Знакомые? — краешком рта улыбнулась Маргарита, снисходительно глянув на пятёрку студентов.

— Угу. Учимся вместе.

— А кто эта смуглокожая брюнетка?

— Баронесса Морозова.

— Моро-о-озова… — удивлённо протянула девушка и начала пристально изучать красавицу, покусывая нижнюю губку.

И она так увлеклась, что с неё даже слетел образ смешливой дурочки, готовой в рот мне заглядывать и хохотать над любой шуткой. Проявился лик опытной, хитрой особы, умеющей прикинуться кем угодно.

— Морозова, — повторил я, слегка удивлённый переменой, произошедшей с Маргаритой. — Ты что-то знаешь о ней?

— Нет, что ты, — мягко улыбнулась блондинка, вернув прежний образ. — Так что там с нашими блюдами? Ты уже выбрал? Возьми мне что-нибудь на твой вкус. Я на него полагаюсь больше, чем на свой.

— Хорошо, — согласился я, поняв, что это её плата за мою помощь.

Маргарита весь вечер будет делать вид, что ей безумно интересно со мной. Она даст мне почувствовать себя настоящим аристократом и мужчиной.

Маргарита действительно вела себя так, будто никогда не встречала мужчину интереснее меня. И играла она очень убедительно. Профессионально. Порой мне казалось, что я хоть сейчас могу собирать огромные залы, просто общаясь с публикой. А уж если я пошучу со сцены, то точно ненароком убью половину зала, поскольку у них от хохота животы надорвутся.

Но всему хорошему когда-нибудь приходит конец. Настало время покинуть «Белочку», заплатив за ужин. Пришлось отдать аж тридцать рублей! Больше у Маргариты просто не было. Шучу. Всё оплатил я и вместе с девушкой вышел на улицу. А там маршировала колонна новеньких марионеток, сопровождаемых пёстро разодетыми людьми с барабанами и трубами.

Горожане с восторгом смотрели на марионеток, похожих на средневековых воинов в полной рыцарской броне. В прорезях шлемов горели глаза-лампочки, металлические ступни грохотали о брусчатку, а из туловищ доносилось жужжание, поскрипывание и бульканье.

— Их ведут на Театральную площадь. Там будет выступление, салют и концерт! — сквозь шум сказала Маргарита, привстав на цыпочки, чтобы быть ближе к моему уху. Её горячее дыхание чуть не опалило мою кожу.

— Пойдём и посмотрим? — весело предложил я и с лукавым огоньком в глазах добавил: — Или найдём другое занятие? У меня есть одна идея.

— Думаю, наши идеи совпадают.

Девушка томно улыбнулась и потянула меня в сторону небольшой гостиницы, обосновавшейся на противоположной стороне улицы. Нам не составило труда снять комнатку, в которой Маргарита превратилась в белокурую львицу. От наших любовных утех искры полетели во все стороны: и на перину, и на ворсистый ковёр, и на резную винтажную мебель, и даже на миленькие занавесочки с цветочками.

Надо сказать, что я тоже дал жару. Разогнался до запредельной скорости, посрамив любой поршень. Пришлось даже в какой-то миг остановиться, дабы дать обнажённой девице паузу на то, чтобы подымить. Сигаретой подымить, а то мало ли кто что подумал.

Маргарита обхватила припухшими губками конец длинного мундштука, с наслаждением затянулась и следом выпустила изо рта струйку дыма, рассеявшуюся в полумраке

— Будешь? — протянула мне мундштук блондинка, лёжа на спине среди скомканных простыней и одеял.

— Нет, — отказался я, повернувшись на бок.

Лунный свет из окна падал на восхитительное тело Маргариты. Крупная грудь, стройные ножки и поблескивающий от бисеринок пота плоский животик.

— Только не влюбляйся в меня, — усмехнулась девица и расслабленно выдохнула очередную струйку дыма. — Это наша первая и последняя ночь. Я очень надеюсь, что ты больше не станешь искать встреч со мной. И не будешь караулить меня с букетом цветов. А также звонить, хныча в трубку телефонного аппарата, что не можешь жить без меня. Хотя… хотя надо признать, что ты не похож на впечатлительного юнца, готового влюбиться в первую встречную, подарившую ласку.

— Да? А на кого же я похож? — улыбнулся я, проведя пальцем по ложбинке у самого основания шеи девушки.

— Не знаю, — пожала хрупкими плечами Маргарита. — Ты какой-то разный, будто ещё не определился, кто ты есть на самом деле. Но в тебе точно таится что-то такое эдакое, раз ты сумел заинтересовать баронессу Морозову.

— А ты думаешь, что я её заинтересовал?

— Конечно, — растянула губы в улыбке блондинка. — Она посмотрела на тебя так, словно ты в чём-то обманул её. Ты никогда не ухлёстывал за ней? Не был членом её гарема? Знаешь, возле некоторых аристократок вьётся целый рой поклонников. И некоторые собирательницы таких гаремов очень болезненно воспринимают, когда кто-то из их поклонников уходит к другой. У подобных девушек включается инстинкт собственницы.

— Нет, я не из её поклонников. Я видел-то её сегодня лишь в третий раз, — честно признался я, попутно обратив внимание на то, что поведение разомлевшей Маргариты снова поменялось.

Теперь она казалась мне рассудительной женщиной, уже много повидавшей на своём веку.

— Значит, ты сумел чем-то поразить её в предыдущие две встречи, — уверенно произнесла девушка и снова затянулась.

Хм, и чем же? Тем, что забыл, как столкнулся с ней в коридоре? Пф-ф-ф, лучше даже не ломать голову над этим вопросом. Девичье сердце не понять.

А вот что можно попробовать понять, так это границы моего «ментального воздействия»…

— Может, ты и Морозову спас от лап какого-нибудь насильника? — улыбнулась блондинка, отложила мундштук и томно потянулась, как кошка.

— Чем тебе так интересна эта Морозова? — мягко спросил я, заглянув в глаза девушки.

Она посмотрела в ответ, благодаря чему между нами возник прочный зрительный контакт. А уже дальше в ход пошло «ментальное воздействие», позволившее мне ощутить томную негу блондинки, её затаённое желание выговориться, щепотку грусти и толику доверия, навеянную ситуацией.

Я сконцентрировался на желании выговориться и доверии, после чего послал в разум девушки ощущения комфорта, поддержки и заботы. Маргарита нахмурилась и начала покусывать нижнюю губу, словно не решалась что-то сказать.

— Знаешь… — колеблясь, негромко проронила она и вдруг жарко выдала такой результат, на которой я даже не рассчитывал: — Да к чёрту! Мне нужно облегчить душу. Ян, фон Браун был прав. Мои обнажённые фотокарточки действительно можно увидеть в журнале «Розы и розочки». Редактор хорошо платит, а я не стыжусь своего тела. Но это не всё… пока некоторые дурочки ищут работу, я ищу богатого мужчину! Вот так!

Она с вызовом вскинула голову, разрывая зрительный контакт. Моя мана тут же перестала тратиться, намекая на то, что «ментальное воздействие» деактивировалось. Но насколько прочный эмоциональный фундамент мне удалось заложить?

— И, видимо, поисками ты не ограничиваешься? — спросил я, провоцируя девушку на агрессию.

К слову, для меня её признание не стало откровением. Намёков на это было предостаточно. Да и гадливости я не испытывал. У меня самого рыльце в пушку. Даже сейчас я поступаю совсем не как ангел, манипулируя чувствами красавицы.

— Да, иногда я сплю с мужчинами за деньги! — выдохнула Маргарита, окатив меня злым взглядом. Её доверие ко мне как корова языком слизала.

— Ничто не ново под луной, — философски пробормотал я, уяснив, что сильные естественные чувства «клиента» мигом разносят те, что навеяло моё «ментальное воздействие».

— Ф-ф-ф, — рассерженно фыркнула девушка, резко приняла сидячее положение и посмотрела за окно, где раздавались приглушённые расстоянием хлопки салюта.

Казалось, что Маргарита больше не заговорит. Однако через миг она яростно выпалила, повернувшись ко мне:

— Лучше так, чем работать до седьмого пота в какой-нибудь лавке с тряпками! Я за ночь могу заработать больше, чем рядовая продавщица за месяц. А ты видел, какими они становятся после нескольких лет работы? Неухоженные, зачуханные, сварливые, с вытянувшимися до пола сиськами и всё время проклинающие свою жизнь! И что, по-твоему, лучше? Честно трудиться и в тридцать лет выглядеть, как старуха? Или провести год-другой в постелях богатых аристократов с пузиками и вялыми членами, но зато обрести достаточно средств, чтобы без нужды жить до самой старости⁈

Она требовательно посмотрела на меня пылающими глазами, похожими на рассерженные угли.

Я дипломатично ответил, примирительно улыбнувшись:

— Такие вопросы лучше задавать не мне, а, к примеру, священнику.

— В следующий раз задам. Есть у меня и такой ухажёр! — бросила блондинка и сквозь сумрак уставилась в зеркало, висевшее на стене напротив кровати. Оно отразило лишь расплывчатый силуэт девушки, будто её некое тёмное подобие.

— Все мы грешны, — отделался я стандартной фразой, не зная, что говорить в такой ситуации.

— Я хочу жить сейчас, пока молода и красива! А не работать, как ломовая лошадь. Нет моей вины в том, что я родилась в бедной семье. Так устроен этот гнилой мир! У одних с детства золотая ложка, а у других — драное одеяло на троих. Неравенство заложено в самих основах мироздания. Одни рождаются красивыми и здоровыми, а другие — уродливыми и хилыми. Тут мне повезло. Моё тело красивое и здоровое. И оно моё! Что хочу, то с ним и делаю. И не я виновата в том, что похотливые аристократы готовы платить большие деньги за любовные утехи! Не было бы спроса, не было бы и предложения.

— Ну, непонятно, что возникло первым: спрос или предложение, — тихонько пробормотал я и следом прямо спросил, уже поняв, что к чему: — Барон Морозов твой клиент? Или был им?

— Пока он ещё мой клиент, но скоро может пропасть, — кивнула Маргарита, автоматически поправив растрепавшиеся волосы. — Раньше он дарил дорогие подарки, а сейчас даже с трудом оплачивает моё время, ссылаясь на трудные времена. Дескать, его лаборатории по выведению химер жрут больше денег, чем приносят. И если он не получит хороший заказ от Императрицы или князя Соболева, то дела его станут совсем плохи.

— Я-я-ясно. Маргарита, я обещаю, что подробности нашего разговора не выйдут за пределы этой комнаты. Слово чести.

— Спасибо, — сказала слегка успокоившаяся девушка, шумно сглотнула, помедлила немного и вдруг бросилась мне на шею, будто страстно нуждалась в объятиях.

А вскоре выяснилось, что и не только в них…

Я решил не думать о морально-этической стороне вопроса и пошёл на поводу у своих радостно встрепыхнувшихся гормонов.

Остаток ночи мы провели в любовных утехах, а уже рано утром наш дуэт распался. Маргарита чмокнула меня в щёчку и упорхнула, сказав, что не забудет эту ночь. А я на таксомоторе добрался до общежития, вдоволь «налюбовавшись» хмурыми дворниками, убирающими мусор, оставшийся после вчерашнего праздника.

Вахтёрша встретила меня злобным взглядом маленьких поблескивающих глазок, будто мне где-то уже довелось наступить на её больную мозоль. Я неискренне улыбнулся ей и хотел проследовать в переговорную, чтобы телефонировать братьям. Однако как вкопанный остановился возле информационной доски, увидев фотокарточку, перечёркнутую чёрной траурной лентой. С неё на меня тяжёлым взглядом смотрело бледное, костистое лицо с насупленными бровями, орлиным носом и чёрной бородой с проседью.

Да это же тот самый мужчина, что приснился мне, когда я ночевал у Владимира!

— Гавриил Семёнович Казанцев, — шокировано прочитал я его имя, выведенное на фотокарточке.

Лечь — и не встать! Он, оказывается, ещё и имеет отношение к книге «Легенды о вампирах»! На форзаце же было написано Г. С. Казанцев! Не может же это быть какой-то другой мужчина с такой же фамилией и такими же инициалами⁈

— Печальная весть, — раздался позади меня знакомый голос, принадлежавший Шмидту, явно только-только вошедшему в общежитие.

Он сразу подошёл ко мне, держа левой рукой и шляпу-котелок, и потрёпанный, кожаный портфель.

— Ты знал его? — сдавленно спросил я друга, в чьих глазах жалость соседствовала с острым волнением.

— Ян, ты меня прям с утра удивляешь, — промычал парень, пытаясь пригладить непослушные чёрные волосы, торчащие во все стороны, словно пружины, вырвавшиеся из заводной игрушки. — Профессор Казанцев однажды лекцию нам читал. А прошлым летом мы к нему на курсы вместе ходили, дабы лучше подготовиться к вступительным экзаменам. Забыл уже? Или опять перебрал? От тебя таки тянет лёгким перегаром и чем-то ещё… хм, кажется, это женские духи. Ты их пил? Хотя, если глубже проанализировать твоё состояние… розовый цвет щёк, некая вялость, блеск в глазах. Неужели ты совокуплялся? Право слово, Ян, ещё и минута не прошла, а ты меня уже дважды удивил. Кто эта бедолага?

— Почему сразу бедолага? — насупился я. — Она сказала, что ей понравилось.

— Угу, значит, это была продажная девка, — осуждающе поджал тонкие губы Шмидт и поправил блеснувшие очки. — По слухам, они так и говорят, дабы клиенты снова возвращались к ним. Примитивный ход. Странно, что ты купился на него, будучи далеко не глупым молодым человеком.

— Шмидт, давай сменим тему! — резко сказал я и указал пальцем на фотокарточку профессора. — Теперь я вспомнил его. Ты не знаешь, что с ним стало? Как он умер?

Парень достал из кармана сюртука носовой платок, промокнул им высокий лоб и тихо проговорил, обведя взглядом пустой холл:

— До меня дошла информация, что он сгорел в подпольной лаборатории. Полиция не знает из-за чего произошёл пожар и не ведает, что варили в той лаборатории. В ней не было никаких записей, а все ингредиенты сгорели. Но вроде бы в лаборатории не делали «паленку», то бишь «грязную синьку». Наверняка Казанцев не занимался ничем противозаконным. Тут ведь в чём дело. Чтобы открыть свою лабораторию нужны разрешения из министерства. А их не так-то легко получить: бюрократия, взятки, давление конкурентов. Казанцев же был небогат, да ещё и нелюдим и грубоват. Поэтому у него, к тому же, не было полезных друзей, могущих помочь ему. Возможно, из-за этого он и организовал подпольную лабораторию, поскольку знал, что не сумеет достать нужные разрешения. И я более, чем уверен в том, что такой достойный человек, как профессор Казанцев не занимался производством чего-то плохого. Наверняка, он пытался совершить какое-нибудь открытие и действовал на благо науки!

Друг закончил свою речь с пламенем в глазах и лихорадочными красными пятнами на впалых щеках.

— Извини, Шмидт, мне надо брату телефонировать. Я отлучусь, — быстро проговорил я, поражённый в самое темечко внезапной догадкой, сверкнувшей как молния озарения в ночи незнания.

— … Да, да, иди, — проронил парень и медленно посеменил к лестнице.

А я нырнул в пустую переговорную, закрылся в первой кабинке и прижался спиной к стене, пытаясь унять несущееся вскачь сердце.

Немного успокоившись, я шумно сглотнул и принялся торопливо рассуждать, быстро вычленив самую суть. Профессор Казанцев! Вот кто может быть альфой и омегой всего! Что если он в подпольной лаборатории изобрёл то чудо-зелье из странной пробирки? Мог ли он дать его мне, как и книгу про вампиров? Мог. Мы ведь с ним были знакомы, может даже хорошо знакомы, просто не афишировали этого. Отсюда прежний я и узнал, как сработает зелье. И даже догадывался о побочных эффектах, потому и написал подсказку на зеркале в ресторации!

Но почему именно Абсалон? Может, это название чудо-зелья? Хм, вполне похоже на правду. Хорошая догадка. А вот еще одна… Не мог ли я быть в лаборатории Казанцева прямо в момент пожара? Мой огненный сон в квартирке Владимира как бы намекал на это. Да и когда я очнулся в ресторации, мой сюртук пах гарью. Но причем тут бандиты? На ум сразу пришла теория, что они хотели отобрать у меня чудо-зелье, а я его и выпил, чтобы оно не досталось им.

— Ох-х-х, сколько же мыслей и все скачут, как блохи, — лихорадочно прошептал я, чувствуя, как от волнения потеют ладошки.

Моя спина скользнула по стене, из-за чего задница оказалась на холодном полу. А в голове всплыла давешняя поездка с братьями на грузовичке. Александр тогда рассказывал о недавно сгоревшей подпольной лаборатории. И чует моё сердце, что она принадлежала именно Казанцеву. Не могли же в небольшом Светлограде в один и тот же день сгореть сразу две лаборатории? Значит, деятельность профессора, возможно, расследует мой брат.

— А не могу ли я как-то попасть под прицел полиции? — прошептал я, почувствовав страх.

Хм. Наверное, в лаборатории вряд ли осталось хоть что-то относящиеся ко мне, ежели я там и бывал. А вот в доме профессора… шут его знает. Но я уже ничего с этим поделать не могу. Мне остаётся лишь ждать результатов обыска имущества Казанцева и не дёргаться, как червяк на крючке, а продолжать собственное расследование.

Придя к таким многомудрым выводам, я успокоил разогнавшееся до скорости пули сердцебиение, взял трубку чуть подрагивающей рукой и попросил телефонистку связать меня с нужным адресом.

После того, как телефонистка выполнила мою просьбу, ухо кольнул взбудораженный голос Владимира:

— У аппарата!

— Это Ян, — просипел я, тихонько сглотнув.

— Ты с какого перепуга из больницы убежал⁈ Я, между прочим, оплатил целых два дня лечения! Где ты был? Я тебе ещё вчера вечером телефонировал в общежитие, а тебя там не оказалось!

— Эм-м-м, у меня было свидание…

— … Свидание? — шокировано перебил брат. — У тебя? Ты ничего не путаешь? Прям с девушкой свидание?

— Да, да, с девушкой. И твой преувеличенно-изумлённый тон тут неуместен. Я провёл с ней вечер и ночь. И буквально только что вернулся в общежитие.

— Ещё и ночь провёл? Но вы же не книжки читали? Ежели так, то это надо отметить! — азартно выдал средний и тут же посерьёзневшим голосом уточнил: — Что это была за девка? Та самая подруга, о которой ты мне в «Заводном Иване» рассказывал? У тебя «краник» после неё не потечёт? Французский насморк — отвратительная штука. При первых симптомах сразу же мчись к лекарю.

— Спасибо за науку, брат. Но лучше ответь мне, что там с василисками?

— Сдали мы их в лабораторию. Но эти крысы в белых халатах надуть нас хотели! Предложили такую цену, что даже Александр разозлился. Мы еле-еле сумели выторговать нормальную сумму. Ух-х-х, жулики! Сами-то они за свою ерунду аптечную три шкуры дерут, а ежели этикетку заморскую клеят, так все девять шкур спускают. Дескать, товар их шёл параллельным путём: через горы, пустыни, поля и все девять кругов Ада! Но мы с Александром всё-таки одолели этих хорьков лабораторных. Получили деньги. Они у Александра. Мы сегодня к нему заскочим, возьмём их и вдвоём снесём Иванову, а то Александр шибко занят. И почему-то он мне одному не доверил такую сумму.

— Хорошо, давай навестим его, — обрадовался я, поскольку встреча со старшим братом была мне очень нужна. — А чем он конкретно занят? Расследует дело о сгоревшей лаборатории?

— Ага. Обыски-шмобыски, поиски улик, свидетелей и прочая дрянь. Надо ему биополе почистить, чтобы жизнь полегче стала. А то он весь в труде и обороне. Надеюсь, ты-то хоть веришь в то, что это всё работает? Поля, запросы в Космос и карма.

— Ну-у-у…

— Чего «ну»⁈ — обиженно выплюнул Владимир и жарко выпалил: — Ты помнишь второго василиска, на которого мы наткнулись⁈ По-твоему, чего это он в последний миг испугался, когда уже почти откусил твою неверующую голову? Почему отпрыгнул, как «близнецы» от обязательств⁈

— Да пёс его знает. Мало ли что у животного в голове? — соврал я.

— А я тебе скажу, что там стряслось. Мантра на удачу сработала! Я её давеча девять раз прослушал на граммофоне! Да ещё как хорошо она сработала. В подвале жили аж два василиска, а ведь такое случается крайне редко! Обычно они живут по одному, а тут сразу двое. В мантре всё дело! — убеждённо прострекотал братец, чуть не захлебнувшись воздухом.

— Может быть, — тактично сказал я и вернул тему в прежнее русло: — Александр тебе больше ничего не говорил о сгоревшей лаборатории?

— Ничего, — отмахнулся брат, уязвлённый моим неверием. — Мне идти пора. Встречаемся в полдень у «Заводного Ивана».

— До встречи.

Я повесил трубку, ощутив жуткое нетерпение, грызущее нутро. Хотелось прямо сейчас поговорить с Александром, а не ждать несколько часов.

Мне с трудом удалось справиться со своими чувствами и всего лишь с хмурой физиономией пойти в свою комнату. Шмидта там уже не оказалось, посему я молча взял из ящика стола учебные принадлежности и покинул общежитие.

На улице я ловко затесался в речушку галдящих студентов, идущих к университету. Незаметно подкормился маной и проскочил в здание университета. Снова восхитился висящей в холле многоярусной хрустальной люстрой и только потом ознакомился с расписанием. Оно доверительно сообщило, что сейчас у моей группы будет лекция по органической химии.

Я двинулся через украшенные картинами и статуями коридоры к нужной аудитории. А войдя в оную, тотчас оказался в центре внимания однокурсников. Они устремили на меня десятки взглядов, окрашенных самыми разными эмоциями: от восторженных до презрительных.

Их интерес ко мне был вызван не только грядущей легендарной дуэлью с фон Брауном, но и явной благосклонностью барона Воронова. Наверное, ещё капельку интереса к моей примечательной персоне прибавила бы весть о том с какой красавицей меня вчера видели в «Белочке», но Морозова и её компания вряд ли расскажут об этом. Не такие они ребята. Благо, что по этой же причине фон Браун не узнает, что я виделся с Маргаритой.

— Ян! — помахал мне рукой сидящий за партой Шмидт.

Его возглас словно послужил сигналом о том, что студентам надо бы прекратить глазеть на меня. Они отвернулись и снова начали болтать между собой, сотрясая душный воздух аудитории. А я непринуждённой походкой двинулся к другу и внезапно ощутил чей-то сверлящий, точно бур, взор. Повернул голову и успел заметить, как красавица Морозова отвернулась, словно и не глядела на меня.

— Шмидт, а у Морозовой родители не в разводе? — тихонько спросил я, присев на лавку возле друга, увлечённо протирающего носовым платком очки. Он держал их за дужку тонкими пальцами с крошечными застарелыми химическими ожогами.

— Нет. Живут в счастливом браке. Ну, по слухам, в счастливом. А почему ты интересуешься? — вопросительно приподнял он бровь.

— Думаю жениться на ней, — иронично усмехнулся я.

— На ком? — вперил в меня удивлённый взор парень. — На Морозовой? Или на её матери?

— На младшей Морозовой, конечно. А что тебя так удивляет? Думаешь, что я слишком хорош для неё? Мне кажется, она вполне способна отличить синильную кислоту от соляной.

— Кха, — выдал сухой кашель Шмидт и ударил кулаком по своей хилой груди, будто там что-то застряло и мешало ему дышать. — Кха, Ян, твои шуточки рано или поздно убьют меня. И тогда мир лишится одного из тех, кем мог бы гордиться.

— Мир уже сейчас тобой гордится, — усмехнулся я. — Многие из наших однокурсниц ещё локотки будут кусать из-за того, что не замечали тебя.

— Вот-вот, — охотно поддакнул друг и грустно добавил: — Всё-таки есть в нашем мире большой изъян. Пока девушки почему-то восторгаются красавцами-аристократами, а не учёными. Почему? Как можно интеллекту предпочесть мышцы и смазливую мордашку?

— Шмидт, ты иногда так наивен, что даже страшно.

— Чего это я наивен? — уязвлённо вскинул тот острый подбородок, сверкнув глазами.

Я хотел ответить на его вопрос, но меня остановило то, что в аудиторию вошёл преподаватель. Все голоса тотчас смолкли и воцарилась тишина. Правда, она продержалась недолго. Уже через пару минут перьевые ручки зашелестели по тетрадным листам под аккомпанемент голоса преподавателя.

Я тоже принялся записывать слова лектора, старательно отгоняя от себя мысли, что мои отношения с профессором Казанцевым могут привести меня в темницу столь сырую, что уже через сутки в ней я помру от туберкулёза, успев увидеть перед смертью горькое разочарование на лицах братьев.

Благо, мне удалось прогнать эти гнетущие мысли и полностью настроиться на учёбу. Отчасти из-за этого лекция пронеслась довольно быстро.

— Перерыв! — громко объявил преподаватель. — Напоминаю, что у нас ещё одна лекция. И она будет проходить в этой же аудитории, так что далеко не разбегайтесь!

Студенты засуетились, вставая со своих мест.

И тут вдруг дверь распахнулась и в аудиторию заглянул Воронов. Тотчас по рядам прокатились томные девичьи вздохи. А может, среди этих вздохов были и мужские. Я уже ничему не удивлюсь.

Воронов приветливо кивнул преподавателю и скользнул взглядом по студентам, явно выискивая кого-то. Он на миг задержал свой взор на Морозовой, а потом глянул на меня.

— Доброе утро, Горин. На пару слов! — громко проговорил молодой барон и поправил стянутые в хвост длинные волосы, достигающие широких плеч. Последние скрывал приталенный белый сюртук с золотыми пуговицами, сверкающими как яйца у очень чистоплотного кота.

— Доброе утро, сударь. Но только если всего на пару слов, а то у меня дел много, — ворчливо сказал я лишь затем, чтобы показать своим однокурсникам, что не бегу к высшему аристократу, как послушная собачонка.

Мои слова заставили однокурсников с толикой уважения глянуть на меня. Даже преподаватель обернулся и наградил меня долгим взглядом. Кажется, лишь Морозова не посмотрела на мой светлый лик, пока я шёл к выходу из аудитории.

— Горин, не пытайтесь заработать репутацию, используя меня, — встретило меня в коридоре злобное шипение барона Воронова. — Что вы устроили в аудитории? Дескать, вы такой занятой, а я, значит, кто? Бездельник и тунеядец? Я не потерплю такого отношения. Зарубите это на своём дерзком носу!

— Успокойтесь, сударь. У вас вон уже кожа на шее лопнула, — примирительно усмехнулся я, заметив тонкий порез на кадыке парня. Маленькая капелька крови лениво выступила из ранки и поползла по коже аристократа.

Интересно, а какая кровь на вкус? Солоноватая? А может, у неё металлический вкус? А жажду она способна утолить? Я непроизвольно сглотнул и следом потряс головой, выбрасывая из неё бредовые мысли. Что на меня нашло?

— Горин, вы чего? — удивился Воронов, приподняв брови. — Вы сейчас смотрели на мою шею так, будто собирались сломать её. Вы совсем ополоумели? Сперва сразитесь с фон Брауном, а уж потом сходите с ума сколько вам угодно. Можете даже вызвать меня на дуэль. И уж я постараюсь, чтобы она закончилась весьма плачевно для вас.

— У вас там просто кровь, — указал я пальцем на кадык парня.

— Дьявол, — тихонько выругался Воронов, достал из кармана ослепительно-белый носовой платок и стёр им кровь. — Всё? Ничего не осталось?

— Ничего, — кивнул я и хмуро добавил: — Полагаю, учитывая специфику наших взаимоотношений, вы не удовлетворите моё любопытство, сказав каким образом умудрились поцарапать шею в стенах университета?

— Молодец, Горин, соображаете, — весело подмигнул мне аристократ и перешёл к сути своего появления: — Напоминаю, что сегодня у нас тренировка. Мы должны выяснить, каким оружием вы лучше всего владеете. Подъезжайте к шести часам к клубу «Гвардеец», расположенному по улице Артиллеристов.

— В шесть я не могу, — вспомнил я о том, что сегодня именно в это время у меня крайне важная встреча с бандитом Жирным. — Давайте в семь? А то и в восемь?

— Пусть будет так, давайте в семь. Но чем вы всё время заняты? Опять бутылки намереваетесь собирать? — уколол меня Воронов, криво усмехнувшись.

— Нет, сегодня решил металлоломом заняться. Присоединяйтесь. Думаю, вместе мы сумеем заработать вам на настоящие, не поддельные золотые пуговицы, — усмехнулся я и, развернувшись, добавил: — До вечера, сударь.

— Они не поддельные! — ударил меня в спину возмущённый голос, перешедший в сердитое шипение: — Когда-нибудь я вас точно удавлю, Горин.

Улыбнувшись, я пересёк аудиторию и вернулся на своё место, где сразу был атакован однокурсницами, сверкающими любопытными глазами. Они буквально завалили меня вопросами, касающимися барона Воронова. Притом некоторые из них были такими, словно мы с ним уже давно закадычные друзья и за кружкой пива делимся секретами. Вот откуда я знаю есть ли у него дама сердца? Или нравится ли ему кто-нибудь?

Пёс его знает, может, дама сердца и чиркнула барона коготком по шее? Но я, конечно, однокурсницам не стал говорить ничего такого, однако всё равно сумел ответить почти на половину вопросов.

Правда, не на шутку разошедшиеся девицы на этом не остановились. Они до того обнаглели, что принялись выкатывать мне задания. Мол, выясни-ка ты доподлинно, друг любезный, имеется ли у Воронова дама. А если имеется, то кто эта стерва? А ежели её нет, то узнай какой тип девушек нравится барону.

Благо, всё это безобразие прекратилось, когда началась лекция. Девчонки разлетелись по своим насестам, оставив меня в покое.

— Крепись, друг, — с состраданием на лице похлопал меня по плечу Шмидт и посмотрел в спину преподавателю, выводящему на доске тему новой лекции.

Написав её, он повернулся и снова завёл свою шарманку, погружая студентов в органическую химию. На сей раз я опять прилежно записывал мудрость лектора, хотя и сидел, как на иголках, в ожидании скорого разговора с Александром. И иголки были такими хорошими, острыми, болезненными…

Я еле-еле досидел до конца лекции. А после окончания оной сразу же сунул Шмидту свои учебные принадлежности и протараторил:

— Отнеси их в общежитие. Ты же сейчас пойдёшь туда?

— Ага, — удивлённо кивнул друг, взяв мои вещи. — А ты чего такой взбудораженный, будто вспомнил, что у тебя какой-то важный химический процесс остался без присмотра?

— Неважно! — отмахнулся я и пулей выскочил из аудитории.

Дорогу до «Заводного Ивана» я, можно сказать, знал уже хорошо, потому довольно быстро добрался до цели. Правда, Владимира перед питейной не оказалось. Так что я заглянул внутрь, но увидел там лишь незнакомых мне мужчин. Они распивали пиво и хохотали над незатейливыми шутками, несущимися из чрева марионетки, напоминающей Иванушку-дурочка из сказки. Розовые щёки, нос картошкой, соломенного цвета волосы, красная рубаха, лихо заломленный колпак и лапти из берёзовой коры.

Недовольно цыкнув, я вышел из питейной и встал около входа, ожидая брата. А тот что-то не торопился, будто специально хотел ещё больше накрутить мои нервы.

И чтобы отвлечься от одолевающих меня мыслей, я принялся разглядывать площадь. Цирк со зверинцем уже покинул её, но свято место пусто не бывает. В центре площади рабочие возводили просторный, каркасный павильон из металла и брезента.

Хм, и для чего предназначается это сооружение? Ответ мне дал мальчишка в яркой одежде. Он стоял около остова павильона, раздавал небольшие афиши и громко кричал:

— Спешите видеть, господа! В субботу подь сюда! Химер покажут хоть куда! Числом их будет больше ста, гласят Морозова уста!

— Кажется, у барона совсем плохи дела, как и рифма у этого паренька, раз он решил так заработать денег, — пробормотал я, поправив шляпу-котелок.

— Ах вот ты где! — хлопнул меня по плечу подскочивший Владимир и с картинным возмущением продолжил: — А я ищу тебя уже с четверть часа! Вокруг питейной хожу, а тебя всё нет, как сквозь землю провалился!

Я посмотрел на его заспанную физиономию и хмуро спросил:

— Проспал?

— Нет! Какой спать⁈ Я работал в поте лица.

— Ты работал? Противоречие уже в самом этом коротком предложении, — язвительно пошутил я, немного злясь на брата из-за его опоздания. По-моему, в воздухе уже даже запахло моими перегоревшими нервами.

— Тебя Александр укусил? — надулся средний и сердито подкрутил крысиный ус. — Я действительно работал. Слышал что-нибудь об осознанных сновидениях?

— Нет. Это что-то вроде наркотических галлюцинаций? Ты бы этим не увлекался. А то в окно выйдешь.

— Эх, темнота ты беспросветная! Пойдём. По дороге тебе всё расскажу, — пообещал брат, двинувшись прочь от «Заводного Ивана».

Владимир действительно принялся рассказывать мне об осознанных сновидениях. И он так увлёкся, что чуть не врезался в подростка на велосипеде-моноколесе. Благо, катастрофы удалось избежать… Подросток вильнул и промчался мимо. Брат же погрозил ему кулаком и увлёк меня на одну из улиц, вытекающих с площади.

Мы прошли между красивыми домами с атлантами, поддерживающими балконы. А потом миновали двор-колодец с сушившимся на верёвках постельным бельём и вышли на аллею, где к небу тянулись тополя, а на скамеечках сидели бабушки, швыряющие крошки хлеба прожорливым голубям, заполонившим брусчатку.

Вскоре Владимир выговорился и хрипло осведомился, прикрывая ладонью глаза от яркого полуденного солнца:

— Ну так что? Теперь-то ты веришь в осознанные сны?

— Истинно верую. Вот те крест, — выдал я, скрывая иронию.

Брат впился в меня подозрительным взором, пытаясь найти следы затаённой насмешки. Но не нашёл ничего подобного и переключил внимание на серое, приземистое здание, возле которого обосновались полицейские кареты и машины.

Голуби десятой дорогой облетали это место. Прохожие тоже не больно-то жаждали ходить мимо дубовых дверей с медными блестящими ручками и гербом министерства внутренних дел.

— Поганое место, — нахмурился Владимир, нехотя двинувшись к полицейскому отделению. — Плохая здесь аура. Это здание вполне может поглотить и без вины виноватого. Не будем заходить внутрь, а попросим кого-нибудь позвать Александра на улицу.

— Хорошо, — радостно согласился я, подумав, что на свежем воздухе не будет лишних свидетелей нашего разговора. Разве что дворовый кот, развалившийся в пыли на солнышке. Он наслаждался одним из последних тёплых деньков.

— Сударь! — выдохнул Владимир и подскочил к молодому полицейскому, схватившемуся за дверную ручку. — Будьте так любезны, передайте Александру Горину, что на улице его ожидают братья.

— Хорошо, сударь, — кивнул тот и скрылся за дверью.

А уже через пару минут на свет божий показался Александр, облачённый в синюю форму, едва не расходившуюся по швам на его мускулистом теле. Лицо брата оказалось хмурым. Лысина уже не так весело блестела, а под задумчивыми колючими глазами залегла синева.

— День добрый, братья, — коротко прохрипел он и вытащил из кармана портсигар. — Молодцы, что вовремя пришли, а то у меня дел невпроворот. Сейчас ещё больше навалится. Надо хоть покурить перед ними.

— А что за дела-то? — поинтересовался я с невинным видом.

— Да всё по лаборатории сгоревшей. Кстати, ты уже знаешь, что в ней погиб профессор из твоего университета? Казанцев его фамилия, — проговорил Александр, сунул папиросу в рот и поджёг её спичками.

— Да, знаю. К слову, по университету идёт слух, что он ничего такого не варил, — выдал я чистую правду.

Мне сегодня пару раз доводилось слышать шепотки однокурсников, обсуждающих гибель профессора. И они действительно считали, что он «грязью» не занимался.

— Пока непонятно, что варил Казанцев, — скривился брат и сделал такую жадную затяжку, словно предыдущий раз курил ещё в прошлом веке. — Однако, кажется, есть название его изделия — «Абсалон». Оно нашлось на обгорелом листе. Знающие люди сказали, что так в мифологии называют прародителя вампиров.

— О, вот и твой Абсалон, Ян! Ты же в тот раз спрашивал у меня, что это слово значит. Вот теперь и узнал, — толкнул меня локтем в бок Владимир, пока я старался держать физиономию кирпичом, хотя после слов Александра это было довольно сложно делать.

Абсалон всплыл в разговоре неожиданно, как труп в декоративном прудике с уточками. Но, конечно, приятно, что моя догадка оказалась верной.

— Та-а-ак… — протянул старший брат и впился в меня требовательным взглядом.

— Сейчас объясню. Профессор на той неделе шёл по коридору университета и что-то бубнил под нос. А я мимо проходил, да и услышал среди его бормотания слово Абсалон. Я не знал, кто это или что, поэтому и спросил у Владимира, — не моргнув глазом, переплёл я правду и ложь, чтобы мои слова звучали убедительно, как взятка в десять тысяч рублей золотом.

— Вот оно как, — задумчиво потёр подбородок Александр. — Ты что-то ещё вычленил из его бормотания?

— Нет, — растянул я губы в виноватой улыбке, попутно каким-то чудом сохраняя полное самообладание.

— Ясно. Ты близко был знаком с Казанцевым? — спросил брат, сделал очередную затяжку и выпустил струйку табачного дыма, защекотавшего мои ноздри.

— Нет, — коротко ответил я и перевёл тему: — Неужели в документах профессора нет ничего способного помочь в твоём расследовании?

— Ничего. Мы и дом его вверх дном перевернули, и пепелище лаборатории чуть ли не через сито просеяли. Ничего, зараза! — выругался Александр и скрипнул жёлтыми от никотина зубами.

Меня охватило невероятное облегчение. И мир сразу стал таким ласковым и приветливым. Вот ещё уничтожу в общежитии книгу Казанцева и совсем всё хорошо станет. Никаких улик.

— А ты же говорил, что есть второй варщик… — подал голос Владимир, вопросительно глянув на брата.

— Какой второй? — выдал я, резко почувствовав иглу беспокойства.

Мир снова стал не особо-то и приветливым. Да ещё и кот этот как-то так когтистой лапой повёл, словно показывал мне, как вскрывает мою глотку.

— Мы отрабатываем версию, что Казанцев мог действовать не один. Нам эту идею подкинул специалист-химик. По его словам, профессор вряд ли бы в одиночку смог управиться с такой лабораторией, — шмыгнул носом Александр и бросил окурок в каменную урну. — Зацепок пока нет, но будем искать вероятного сообщника Казанцева. Дай бог, найдём.

Не дай бог найдёте! Моё сердце страстно возжелало, чтобы у полицейских ничего не вышло. Ведь гипотетический помощник профессора может стоять прямо перед Александром и тихонечко звенеть бубенцами!

— А где у него лаборатория-то была? — скучающим тоном спросил Владимир и присел около кота, дабы погладить его.

— В нескольких кварталах от Светлоградского императорского университета, — ответил Александр. — Там много заброшенных домов.

— А может, и нет никакого напарника? — проронил я, приложив максимум усилий к тому, чтобы мой голос звучал спокойно.

— Может и нет. Но кто-то в воскресенье вечером украл из мертвецкой пропечённые остатки тела Казанцева, — мрачно проговорил брат и следом добавил, раздражённо дёрнув головой: — Хотя это может быть очередным разгильдяйством тамошних работяг. Там такие раззявы трудятся, что диву даёшься. По тому году они сожгли в печи не тот труп, словно специально лишили меня улик. Я их потом проверил, но ничего подозрительного не нашёл.

— Горин! — вдруг раздался приглушённый возглас полицейского, появившегося за окном отделения.

— Так, мне пора. Вот деньги. Адрес Владимир знает. Надеюсь, вы не напортачите.

— Всё будет отлично, — заулыбался средний, цапнув из руки брата приличную пачку хрустящих купюр. — Э-э-э… тут не всё! А где наши с Яном доли⁈

— Пусть пока они у меня полежат, а то вы их мигом разбазарите. Один на книги, а другой — на женщин и выпивку, — безапелляционно бросил Александр и скрылся в здании.

— Да не стал бы я книги покупать на все деньги, — пробурчал Владимир, лукаво покосившись на меня.

— Остроумно.

— Вот именно за такие остроты меня и любят дамы всех возрастов.

— А ты их всё больше любишь за подарки.

— Я им отдаю свою энергию и внимание. Должен же я хоть что-то получать в ответ, — легко проговорил средний, совсем не обидевшись на мои слова.

Он улыбнулся и с большой охоткой двинулся прочь от полицейского отделения, поглядывая на симпатичных горожанок в косынках.

А я пошёл рядом с ним, на ходу прикидывая мог ли прежний Ян быть помощником Казанцева? И да, и нет. Тут как посмотреть. Есть факты и за эту теорию, и против оной. Все доводы и не перечислишь.

Но вот чего я точно не делал, так это не воровал труп профессора. Ну, если его действительно украли, а не каким-то образом «потеряли». Воскресный вечер я прекрасно помню, поскольку уже пришёл в своё нынешнее состояние. Мы тогда с братьями в питейной разговаривали. Так что, если труп Казанцева и скрали, то явно без моего участия. Я вообще не представляю зачем кому-то красть спёкшийся труп профессора.

— Чего у тебя физиономия такая мрачно-сосредоточенная? — вдруг спросил у меня Владимир, идущий по узкой улочке с чистенькой брусчаткой, залитой ярким солнечным светом. — Не хочешь отдавать деньги этому пройдохе? Я тоже. А вот и его логово. Без дрожи и не взглянешь.

Брат остановился около фасада миленького двухэтажного домика из красного кирпича. На черепичной крыше ворковали жирные голуби, под окнами на клумбах росли цветы. К толстой входной двери из морёного дуба вели три кованые ступени, а над жестяным козырьком красовалась вывеска «Ссуды и займы под низкий процент от господина Иванова и ко».

— Да, настоящее логово крохобора, — согласился я, иронично покосившись на брата.

Тот посмотрел на голубое безмятежное небо и беззвучно зашевелил губами. Уговаривает Космос обрушить всю свою мощь на это гнездо зла?

— Договорился? — криво усмехнулся я, когда Владимир перестал шептать.

— Сигнал подал, — проронил он, взошёл по ступеням и толкнул дверь.

Я вместе с братом проскользнул в уютное помещение с дубовым паркетом, старинной резной мебелью и занавесками с цветочками.

Внутри никого не оказалось, кроме старичка в маленькой чёрной шапочке и такого же цвета сюртуке. Дедок длинным узловатым пальцем сдвигал костяшки на счетах и что-то записывал в толстую тетрадь, раскинувшуюся на крышке массивного стола из полированного красного дерева. Такой во время восстания вытащи на улицу — и он послужит замечательной баррикадой.

— Господин Иванов? — нехотя пошёл к старичку Владимир, будто к его ногам приковали пудовые гири.

— Да, да, таки он самый. Проходите, судари, — проскрипел старичок, показав в радушной улыбке мелкие жёлтые зубы.

Он отложил в сторону счёты и оценивающе посмотрел на нас небольшими глазами, поселившимися на морщинистой, хитрой физиономии с выдающимся крючковатым носом, серебряным пенсне и седыми длинными прядями на висках.

— По какому же вопросу вы ко мне заглянули, судари? — ласково проворковал дедок, напоминая мне опытного паука, приманивающего парочку мух, чтобы потом накинуть на них сеть, сплетённую из займов, процентов и кредитов.

— По вопросу почившего Ярослава Горина. Мы его сыновья, — пробурчал Владимир и через силу, кусая нижнюю губу, кое-как положил на стол пачку денег, будто отдавал Иванову частичку своей души. — Вот. Мы больше вам ничего не должны…

— Прекрасно, — довольно улыбнулся делец и проворно цапнул деньги иссохшей лапкой, покрытой пигментными пятнами.

— Нам бы расписку, что мы вам все выплатили, — произнёс я.

— Будет вам расписка, господа, сейчас только всё проверю по своим документикам, — прожурчал старичок, открыл ящик стола и принялся в нём копаться.

Спустя пару секунд он положил перед собой картонную папку, ловко развязал тесёмки и вытащил документы с красивыми большими красными печатями и подписями.

Быстро изучив бумаги, он пересчитал деньги и с притворным огорчением покачал головой. А потом ещё и причмокнул губами, грустно посмотрев на нас.

— Что-то не так? — нахмурился брат и оперся руками о стол Иванова.

— Этой суммы таки не хватает на покрытие долга, — печально вздохнул старичок, будто искренне сопереживал нам.

— Как не хватает⁈ — мигом вскричал Владимир, отправив брови в космос. — Вы обманываете меня! Мне брат сказал, что мы должны именно столько, сколько я вам передал!

— Молодой сударь, имейте уважение. Пусть я и не дворянин, но проявите почтение к моим сединам. Не называйте меня лжецом, — спокойно проговорил дед и через стол сунул документы брату. — Почитайте, почитайте, таки ознакомьтесь. Пока вы собирали ту сумму, что нынче принесли мне, уже накопился процентик на просрочку кредита. Ваш папенька, пусть земля ему будет пухом, с условиями был ознакомлен и сам подписал бумаги. Я таки просто дал ему денег, когда он в них нуждался. А теперь вынужден выслушивать оскорбления.

Если Иванов и пытался пристыдить Владимира, то он не на того нарвался. Брат пронзил старичка злобным взглядом и принялся изучать документы.

Я тоже взялся за них и гораздо быстрее Владимира понял, что наш папенька свалял большого дурака. Он взял очень невыгодную ссуду. На фоне этой сделки даже продажа души Дьяволу за пригоршню овечьего дерьма казалась верхом банковского искусства.

«Процентиком» старик назвал довольно приличную сумму. Мне не составило труда подсчитать её и шепнуть брату. Тот округлил глаза, но рот не разинул. Видать, у него просто какие-то мышцы заклинило, иначе бы его нижняя челюсть упала на дубовый паркет.

Иванов же скользнул чуть смущённым взором по физиономии Владимира и будто бы куда-то в сторону негромко проговорил:

— Ну, вы таки можете оплатить остаток долга иным способом…

— Каким ещё иным способом? — просипел я, почувствовав, как у меня сжались булки.

— Да, каким⁈ — выдохнул брат, сделал шаг назад и схватился за крестик, прячущийся под рубашкой. — Я не из этих… Я просто красивый.

— Возможно, вы неправильно меня поняли, судари. Дело вот в чём. У моего компаньона-простолюдина имеется дочь, жаждущая, что на Осеннем балу её будет сопровождать настоящий дворянин.

— А-а-а, вот вы о чём, — облегчённо вздохнул средний, отпустив крестик. — Она хороша собой?

— Недурна, — уклончиво ответил старичок.

— Ага, значит, сильно на любителя, — уверенно проронил брат, облизал губы и твёрдо выдал: — Я порой совершаю благие дела. Но ежели мне в одном месте придётся потратить своё драгоценное время, то в другом месте я не получу свою прибыль. И вот эту недополученную прибыль я оцениваю ровно в два раза выше той суммы, что мы остались вам должны.

— Побойтесь бога, сударь! — ахнул Иванов, округлив глаза. У него аж пенсне с носа слетело и повисло на цепочке, крепящейся к карману сюртука. — Вам всего лишь нужно побыть кавалером юной девушки с хорошими манерами и воспитанием, а не охранять её покой до самой старости!

— Всего лишь⁈ — в свою очередь ахнул Владимир. — Да вы совсем ничего не смыслите в таких делах. Это вам не обвести вокруг пальца очередного простофилю. Здесь целое искусство!

— Это я-то ничего не смыслю⁈ Да я за свои пятьдесят лет прекрасно осмыслил это, так сказать, искусство!

— Вам пятьдесят? — изумился брат, вперив взор в раскрасневшегося старичка, выглядевшего на все семьдесят. — Вы где жили? На ядовитых болотах?

— Кхам… — поперхнулся от возмущения Иванов и торопливо отпил водички из стакана.

— Попейте-попейте, а потом продолжим! — распалено выдал Владимир, посмотрев на старичка, как на противника перед дуэлью.

Тот ответил ему таким же взором и одним глотком допил воду. А затем между ними завязалась жаркая вербальная схватка. И мне в ней места не было. Я отошёл в сторону, хотя мой язык и жаждал напомнить брату о наших долях, оставшихся в карманах Александра. Этих денег хватило бы на покрытие большей части «процентика». Но всё же я не стал ничего говорить брату. Молча присел на плетёное кресло и принялся глядеть в окно, пока Иванов и Владимир хрипели друг на друга, пытаясь выторговать лучшие условия.

В итоге чистая победа не досталась никому. Они сошлись на некоем промежуточном варианте. Иванов пообещал полностью закрыть наш долг и ещё немного приплатить моему брату после Осеннего бала.

— А теперь мне нужна расписка, что вы сегодня получили от нас такую-то сумму! — просипел Владимир, всё ещё тяжело дыша и сверкая глазами.

— Будет вам расписка, — прохрипел багровый старичок и промокнул носовым платочком блестящий от пота лоб.

Он нацарапал расписку и вручил её среднему.

— Помните о нашем уговоре! — бросил Владимир, взвинчено двинувшись к выходу.

— И вы о нём не забывайте, — обессиленным голосом произнёс старичок и с толикой уважения глянул в спину моему брату.

Мы со средним вышли на улицу и попали в ласковые объятия солнечных лучей. Лёгкий порыв ветерка закружил в танце дорожную пыль и швырнул её в лицо человеку из «Доставки от объединения г-на Перова». Он на велосипеде промчался по тротуару, распугав стаю воробьёв, пивших воду из лужицы.

— Как я его? — довольно оскалился брат, поглядев на жёлтый глаз солнца, полыхающий на голубом небосводе. — Урвал даже больше, чем рассчитывал. А ведь этот пройдоха тот ещё жук, хоть и простолюдин. Он хитрее, чем лиса из сказки. Ты думаешь, он Иванов? Ха! Иванштейн. Точно тебе говорю. А я его буквально одной левой. Учись, Ян, пока я жив.

— Да мне как-то не хочется за деньги быть чьим-то кавалером, — признался я и пошёл в сторону трамвайной остановки.

— Пфф, — фыркнул брат, двинувшись за мной и задорно подкрутив ус. — Ты просто мне завидуешь. Я и доли наши сохраню, что остались у Александра, и деньги получу, и закрою долг семьи. И ещё проведу приятный осенний вечёрок. Четыре в одном! Сегодня определённо удачный день. Космос точно услышал меня.

Владимир подмигнул мне и покосился на трамвай, с грохотом спешащий к остановке, где уже сгрудились люди.

Владимир покинул трамвай около мастерской по ремонту карет. А я проехал ещё несколько километров и вышел недалеко от Сенной площади, где у меня была назначена встреча с Жирным. До неё ещё часа три, не меньше.

— Что ж, самое время подкрепиться, — прошептал я себе под нос и пошёл к палатке, торгующей жареным мясом, завёрнутым в круглую тонкую лепёшку с овощами.

Ароматы возле палатки стояли совершенно дивные. Если Рай чем-то и пахнет, то наверняка как-то так. Этот запах привлёк оголодавших людей со всей округи. Посему мне пришлось выстоять немалую очередь, чтобы за целых два рубля купить у бородатого мужчины ещё горячую поджаристую лепёшку с начинкой.

Я жадно впился в неё зубами и едва не забился в судорогах оргазма. Это было восхитительно! Но мало… Лепёшка как-то подозрительно быстро закончилась. Впрочем, она хорошо насытила меня и придала сил.

Вытерев рот бумажной салфеткой, я отправился на поиски самого дешёвого плаща с капюшоном. Пусть у Жирного и есть мой портрет, но мне всё же не повредит маскировка. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Правда, я потратил аж два часа, блуждая по местному базару, но всё же приобрёл то, что хотел. Напялил обновку и натянул на голову капюшон, чтобы максимально скрыть лицо. А потом двинулся обратно к Сенной площади.

Путь к ней занял всего четверть часа, после чего до встречи с бандитом остались считаные минуты. По крайней мере, мне так сказали часы, установленные под крышей торгового павильона. Последний напоминал амбар из металлического каркаса и мутного стекла, отражающего струи воды, вылетающие из фонтана Первого императора.

Возле его бортиков крутились дети, а многочисленные взрослые прохаживались по площади и косились на развесёлых цыган с медведем. Сами цыгане недобро поглядывали на пока ещё закрытый вагончик кукольного театра. Он расположился между коваными фонарями, изрыгнувшими жёлтый свет на трусоватый сумрак.

Я же издалека наблюдал за фонтаном, чувствуя, как от напряжения начинает покалывать в подушечках пальцев. И чем ближе были стрелки к шести часам, тем отчётливее ощущалось покалывание. И оно совсем распоясалось после того, как минутная стрелка миновала цифру двенадцать. Пошёл уже седьмой час, а бандита всё не было.

— Гадство! — прошипел я сквозь зубы. — Кажется, что-то пошло не так.

Стоило мне закрыть рот, как возле бортика фонтана появился практически круглый тип с неприятным рябым лицом. Он поглядел по сторонам маленькими настороженными глазами и опёрся на толстую трость из отполированного чёрного дерева. На его голове покоился цилиндр, а обвисшие, как у бульдога, щеки украшали клочковатые седые бакенбарды.

— Кажется, мой клиент, — взволнованно прошептал я и врубил «взгляд мага».

Он сообщил мне, что толстяк не лишён магической силы. У него был минимум средний уровень дара.

Вздохнув, я прогулочным шагом подошёл к фонтану и зачерпнул ладонью воду, делая вид, что меня совсем не интересует толстяк, нетерпеливо поглядывающий на часы павильона.

Я бочком-бочком как бы невзначай приблизился к бандиту и шёпотом выдал, чтобы услышал лишь он:

— Кого ждём, сударь?

— Видимо, тебя, — негромко процедил Жирный, быстро сообразив, что к чему.

Голос у него оказался низким и хриплым, словно он последние тридцать лет провёл в шахте. Того и гляди начнёт выкашливать угольную пыль.

— Может и меня, — согласился я.

— Что за маскарад? — презрительно фыркнул бандит, скользнув взором по моему капюшону, скрывающему лицо. — Я прекрасно знаю, как ты выглядишь.

— Дождь обещали, вот я заранее и готовлюсь к нему, — холодно сказал я, даже не думая снимать капюшон.

— Ты затеял глупую игру, мальчишка, — яростно прошипел толстяк, поглядев в сторону от меня, дабы никто не заметил, что мы разговариваем. — Мне всё о тебе известно, Ян Ярославович Горин. И о твоих братьях тоже. И даже не надейся, что тебе поможет братец-полицейский. Ты у меня в руках. Понял?

— Враньё. У тебя на меня ничего нет, — фыркнул я, провоцируя лиходея.

— Нет? — удивлённо выхаркнул Жирный, заставив мои нервы взвестись тугой пружиной. — Лучше не шути со мной, юнец. Не совершай ту же ошибку, что сделал профессор. Он был бы жив, если бы не его упрямство. Я же по-хорошему хотел договориться с ним. Десять процентов за защиту и спокойствие — это невеликая цена. Он бы и сейчас варил свою «грязь», ежели бы не был таким безмозглым. И это он виноват в том, что лаборатория сгорела. Я хотел лишь припугнуть его. А этот малохольный применил свою магию… Вот тебе и итог: и он мёртв, и лаборатории нет. Повезло ещё, что ты сумел убежать из лаборатории, а то бы я совсем расстроился. Благо, теперь ты от меня никуда не денешься. Будешь варить «грязную синьку» как миленький. Иначе… иначе тебя ждут большие проблемы.

На жирных губах негодяя появилась многообещающая усмешка.

— А если не буду варить? — хмуро промычал я, пытаясь отринуть эмоции.

Рассказ Жирного изрядно взбудоражил меня. Вот, оказывается, как было дело! Всему виной бандиты! Они стали катализатором всей этой истории, в результате которой меня угораздило выпить чудо-зелье Абсалон, ударившее мой организм кувалдой побочных явлений.

Правда, сами лиходеи думают, что мы с Казанцевым варили палёную «синьку». А я даже не помню почему решил помогать профессору. Кажется, всё же я был его помощником. И теперь Александр ищет как раз меня… Или не меня? В этой истории ещё куча белых пятен.

— Будешь, ещё как будешь, — зло прошипел Жирный, оскалив жёлтые зубы с крупными щелями между ними. — Или ты за решётку захотел? А может, ты жаждешь заполучить три вершка стали в пузо? А как ты смотришь на это…

Толстяк угрожающе раскрыл пухлую розовую ладонь, и над ней возник грозно затрещавший небольшой электрический шарик. Впрочем, уже через мгновение негодяй развеял его, чтобы не привлекать внимание людей, львиная доля которых громко смеялась над кривляющимися марионетками, наконец-то выбравшимися из вагончика кукольного театра.

— Мне нужно подумать, — решил я, заметив мелькнувший в свете фонаря острокрылый силуэт.

— О чём тут думать? — лицо Жирного исказила гримаса ярости, заставившая его горящие глаза практически исчезнуть в складках плоти. — Ты или сдохнешь, или будешь мне служить. Третьего не дано. У тебя петля на шее. И тебе никто и ничто не поможет: ни братец твой, ни проснувшийся дар. Ещё не знаю, как ты пробудил свою магию. Может, ты «грязный маг». И тогда твоя ситуация во сто крат хуже.

— Мне нужно подумать, — повторил я и неторопливо двинулся прочь.

— Ах ты, паршивец. Куда пошёл? — прохрипел бандит, чудовищным усилием воли гася желание перейти на крик. — Время тебе до утра. А потом я буду действовать, ежели ты не придёшь к подвалу Бугра. И даже не думай никому рассказывать об этом. Тебе же хуже будет.

Я молча продолжил идти, лавируя между горожанами, прогуливающимися по площади. Но пару раз я всё же украдкой посмотрел на побагровевшего толстяка. Казалось, что его сейчас инфаркт хватит.

Но, к сожалению, Смерть оказалась не на моей стороне. Жирный как-то успокоился, вытер носовым платочком слюну с толстых губ и одёрнул сюртук. Поправил цилиндр и двинулся прочь, наваливаясь на тросточку при каждом шаге.

Судя по всему, негодяй семенил к одной из роскошных карет, стоящих возле здания ратуши. Я совсем замедлил шаг, чтобы проследить за Жирным. А тот и правда с помощью соскочившего с козел крепкого кучера тяжеловесно забрался в одну из карет. Последняя сразу закачалась, как желе на блюде.

Мне же не составило труда активировать «управление живыми существами». В груди сразу уменьшилось пламя маны, а в голове будто костёр развели. Аж мозг чуть не высыпался из ушей мелким-мелким пеплом.

Но я взял себя в руки, впился взглядом в карету Жирного и тихонько просипел, продублировав приказ мысленно:

— Летите за этой повозкой, но держитесь высоко в воздухе.

Признаться, мне не очень верилось в то, что шныряющие над площадью острокрылые летучие мыши послушают меня. Ведь эксперимент с управлением летунами так и не был доведён до конца. Посему я искренне обрадовался, увидев шесть крыланов, начавших летать в нескольких метрах над тронувшейся каретой толстяка. Она погромыхала колёсами по брусчатой улице, а мои крылатые шпионы полетели над ней.

Отлично! Теперь бы только не упустить Жирного!

Благо, я уже минуту назад приметил таксомотор, чей водитель с наслаждением что-то пил из картонного стаканчика, опершись задом на поцарапанный капот с жёлтыми шашечками.

— Милейший! — крикнул я ему, бросившись к машине. — Скорее садитесь за руль! Дело особой важности!

— Какое же, сударь? — полюбопытствовал мужчина, не сдвинувшись ни на шаг. Да ещё он так медленно отпил из стаканчика, словно играл на моих нервах.

— Такое! Десятирублёвое! — выпалил я, плюхнувшись на переднее пассажирское сиденье.

Шофер пожал плечами, одним глотком выдул напиток, выбросил в урну стаканчик и наконец-то сел за руль.

— Куда едем, сударь? — хмуро спросил он, поворотом рычажка заставив мотор надсадно закашлять. — Учтите, даже за десять рублей мне не очень хочется покидать центр города. Вы видели какие дороги на окраинах? В те края лучше не ездить, чтобы потом на ремонте моей кормилицы не разориться.

— Туда! — указал я рукой на вытекающую с площади улицу, которую только что миновала карета толстяка и скрылась за углом.

— Хорошо, — флегматично выдал шофер и погнал задребезжавший автомобиль в указанном направлении. — Музыку, сударь?

Водитель с вопросом в глазах тронул двумя пальцами тумблер радио. Мне, конечно, хотелось, чтобы сейчас зазвучала какая-нибудь музыка по типу «погоня, погоня, погоня…». Но вместо этого я лишь нетерпеливо буркнул:

— Нет, не надо. Просто поезжайте быстрее.

— Куда уж быстрее? И так сорок километров в час летим, — выдал шофер, обогнав телегу с бочками пива.

Я прикинул, что вряд ли у Жирного какие-то особо скоростные кони. Не уйдёт он от меня, хотя у него и имеется солидный запас расстояния.

Вот только бы не потерять его карету в этом хитросплетении узких улочек. Я её уже не видел, но, высунув голову в окно, заметил над крышами домов стайку летучих мышей.

— Теперь направо поворачивайте, — приказал я шоферу.

— Как скажете, — невозмутимо проронил он, попутно сунув в рот петушка на палочке.

Водитель ещё несколько раз поворачивал, следуя моим указаниям, которые я давал, ориентируясь на летучих мышей, прилежно носящихся над каретой. А та весьма запутанными тропками двигалась по центру города, будто наугад искала выход из лабиринта. Однако всё вроде шло хорошо. Я постепенно нагонял Жирного.

Но тут вдруг мои шпионы начали разлетаться во все стороны, словно «позабыли» о моём приказе. Видимо, моя магия действует на них всего несколько минут. В случае с облившейся кофе стервой летучие мыши тоже весьма ограниченное время выполняли мой приказ.

Впрочем, я не дал нынешним летунам улететь восвояси. Снова послал им приказ следовать за каретой Жирного, которая уже была в поле моего зрения. На этот раз я не использовал голос. Тем не менее крыланы всё равно с большой охотой опять подчинились моей воле. Кажется, они улавливали мои желания и визуальную картинку, передаваемую моими глазами. И чтобы проверить данную теорию надо будет провести ещё несколько экспериментов. Но потом…

Пока же карета Жирного заехала в двор-колодец, и за ней закрылись солидные металлические ворота с коваными украшениями.

Я приказал шоферу проехать ещё пару кварталов. И только после этого вручил ему десять рублей, а затем выбрался из таксомотора.

— Хорошего вечера, сударь, — почему-то масляно улыбнулся мне водитель и поехал прочь.

Чего это он? А-а, понял. Оказывается, я вышел из машины около кабаре с яркой светящейся вывеской «Французский поцелуй». Возле входа хмурили брови двое громил, а над вывеской покачивала точёной ножкой жестяная красотка, раскрашенная до того умело, что даже подвязку на бедре было видно.

Я скользнул по ней взором и поспешно двинулся в сторону двора-колодца, поглотившего карету Жирного. По пути к оному я слегка подкормился маной и без проблем достиг цели. Но к самому трехэтажному дому я подходить не стал, а остановился на противоположной стороне улицы и задрал голову.

Летучие мыши до сих пор кружили над жестяной крышей, намекая, что карета так и стоит во дворе, скрытом глухими воротами.

Интересно, а что с другой стороны дома? Я обошёл его и увидел ровно такие же ворота и мрачных каменных атлантов, поддерживающих карниз крыши. Из небольших зашторенных окон лился тусклый жёлтый свет, а толщина стен впечатляла. Такой домик можно и как тюрьму использовать. Пока же вывеска над входом гласила, что это доходный дом Козьмы Еремеева.

Видать, Жирный снимает тут апартаменты. И вряд ли он догадывается, что я намерен сделать с ним. У меня возник весьма дерзкий план. Но я начну претворять его в жизнь только после полуночи, а то и позже, когда станет меньше лишних глаз.

Сейчас мне нужно поторапливаться на встречу с бароном Вороновым. Время уже поджимало. Я торопливо двинулся к трамвайной остановке, своровав по пути ещё немного маны, чтобы её количество соответствовало магу с даром средней силы.

— Фонарик! Сударь, не хотите купить бумажный фонарик⁈ — проорал мне бойкого вида мальчишка, пританцовывающий около булочной с мешком через плечо. — Ежели его поджечь, выпустить в небо и загадать желание, оно непременно сбудется! Так сказывают китайцы.

— Что-то мне подсказывает, что единственное желание, исполняемое этим фонариком, — это скорейшее зачатие очередного китайца, — пробормотал я, быстро прошёл мимо озадаченного мальчишки и успел заскочить в трамвай. Тот сразу погрохотал по рельсам, тускло поблескивающим в лучах фонарей, изогнувшихся буквой «Г».

Я снова посмотрел схему трамвайных путей и нашёл улицу Артиллеристов. До неё пришлось ехать всего четыре остановки, после чего я вышел из трамвая, спросил у первого встречного дорогу к клубу «Гвардеец» и пошёл по аллее, украшенной артиллерийскими орудиями разных времён и эпох.

А затем показался и клуб «Гвардеец». Он обосновался в помпезном белокаменном здании с мраморными колоннами, дубовыми входными дверьми с медными ручками и парой мраморных воинов возле них.

Стоило войти в клуб, как я оказался в ярко освещённом вестибюле, где ко мне мигом подскочил расторопный седовласый мужчина с длинными, поникшими усами и выправкой военного.

— Добрый вечер. Полагаю, вы сударь Горин?

— Он самый. Приятно, что меня уже узнают в лицо, — усмехнулся я, прекрасно понимая, что мою внешность этому человеку описал Воронов.

— Э-э-э… — протянул немного смешавшийся усач и следом просто добавил: — Прошу за мной. Барон Воронов уже вас ожидает.

Мужчина повёл меня по роскошному коридору с красной ковровой дорожкой и висящим на стенах разнообразным оружием.

По пути мы миновали приоткрытую белую дверь, за которой раздавался звон бокалов и чванливый смех. Любопытство буквально заставило меня глянуть в щёлку между дверью и косяком. Внутри в роскошном зале пили шампанское и играли в азартные игры молодые аристократы. И я в своей потасканной одежде смотрелся бы среди них так же уместно, как огромная лиловая бородавка на носу юной, нежной принцессы.

Усач привёл меня в уютный подвал с дубовым паркетом. Под арочным потолком из красного кирпича ярко горели золочёные люстры, а вдоль дальней стены выстроились деревянные манекены.

В подвале меня поджидали лишь двое: барон Воронов и длинноволосый худощавый молодой брюнет с бородкой клинышком. Оба аристократа восседали за круглым столиком, потягивая шампанское из высоких хрустальных бокалов.

Брюнет полупьяно улыбался и сверкал хмельными весёлыми глазами. А его дорогой серый сюртук с серебряными пуговицами украшало влажное пятно.

Воронов же, в отличие от брюнета, был абсолютно трезв. Барон то и дело нетерпеливо косился в сторону лестницы, ведущей в подвал.

Воронов первым увидел меня и тотчас выдал, столкнув брови над переносицей:

— Сударь Горин! Вы заставляете нас ждать!

— Вот-вот, — расслабленно поддакнул его разрумянившийся компаньон, закинув ногу на ногу. — А вы совсем не прелестная особа, дабы мы ожидали вас.

— Но все же вы ожидали меня, судари, — пожал я плечами и услышал поражённый вздох своего проводника.

У него чуть ус не отклеился. Он-то, наверное, привык чуть ли не к преклонению перед высшими аристократами.

— Степан, ты можешь быть свободен! — махнул ему рукой Воронов, пронзив меня крайне недружелюбным взглядом.

— Постой, постой, Степашка, через четверть часика принеси нам ещё бутылочку шампанского, непременно охлаждённого! — попросил усача брюнет, бросив на меня задумчивый взгляд.

Простолюдин поклонился и покинул подвал.

— Горин, вы своей смертью точно не умрёте, — сокрушённо покачал головой барон, подняв со стула свой благородный зад.

— Благодарю за столь высокую оценку.

— А он и вправду остер на язык, как ты и говорил, Николай, — усмехнулся брюнет и отсалютовал мне бокалом. — Безумству храбрых поём мы славу. Или вы всего лишь играете на публику, Горин?

— Время покажет, сударь…

— … Гранецкий Михаил Львович, — представился тот и сделал глоток, скривился от отвращения и швырнул бокал об стену. Он с жалобным звоном разбился на десятки мелких кусочков, рассыпавшихся по полу. — Не люблю пить тёплое шампанское.

— Так пил бы вино, — хмуро бросил ему Воронов.

— К сожалению, я вынужден следовать местной традиции и довольствоваться шампанским, — тяжело вздохнул Гранецкий и мечтательно добавил: — Эх, сейчас бы в кабак на Мясницкой. Вот там веселье, так веселье. Пиво льётся рекой, а водочку кушают так, словно не надеются дожить до завтра.

— У нас есть дела поважнее, чем лакать пиво, — оборвал его барон и сказал мне, кивнув на брюнета: — Михаил может управлять костями, поэтому он в качестве одного из секундантов будет присутствовать на вашей дуэли. Именно от его навыков будет зависеть жить вам или умереть, ежели фон Браун сломает вам пару важных костей.

Я другими глазами посмотрел на Гранецкого. А тот ответил мне задорным подмигиванием и широкой пьяной ухмылкой.

— Полно вам, Горин. Не глядите на меня так скептически. Моими услугами пользовался сам князь Соболев. И как вы видите, он жив.

— Вот я как раз давненько не видал его на публике…

Гранецкий захохотал, широко разевая рот с ослепительно-белыми зубами.

— А он мне нравится! — бросил отсмеявшийся брюнет сосредоточенному Воронову.

— Рад за тебя, — едко ответил тот и приглашающе махнул мне рукой. — Начнём с сабель. Фехтование — самое слабое место фон Брауна. Горин, обрадуйте меня и скажите, что вы имеете хоть какой-то навык обращения с подобным оружием. И-и-и? Чего вы молчите?

— Нечем порадовать, вот и молчу, — проронил я, двинувшись за бароном. Тот направился к стене, увешанной разнообразным оружием.

— Та-а-к… вероятно, этот пункт мы пропустим? — мрачно спросил он, поправив стянутые в хвост белокурые волосы.

— Нет, давайте попробуем, — поколебавшись, сказал я, хотя внутри меня горела уверенность в том, что прежний Ян вряд ли занимался фехтованием.

И я не ошибся…

Буквально через пять минут учебного боя с бароном, он в очередной раз выбил из моей руки саблю и грустно подвёл итог, опустив оружие:

— Горин, вам только кочергой орудовать, ей-богу! Вас мальчишка с прутиком порубит, как крапиву.

— Но-но-но, не так уж я и плох, — чуть хрипловато выдал я, разгорячённый боем. Да ещё и разозлённый правотой Воронова.

Сабля действительно совсем не слушалась меня, а мышцы ныли из-за непривычной работы. Даже запястье начало похрустывать.

— Если так дальше пойдёт, — подал голос лыбящийся Гранецкий, — придётся в качестве оружия выбрать язык. Уж им-то сударь Горин может хорошо уколоть. Ха-ха…

Хотелось огрызнуться, но я не стал этого делать, поскольку понимал частичную правоту насмешки Михаила. Мне и вправду впору брать в качестве дуэльного оружия какую-нибудь дубину. Хотя я и тут имею все шансы проиграть. Фон Браун выше меня, сильнее и руки у него длиннее.

— Надеюсь, револьвером вы владеете лучше? — спросил барон, мрачнеющий с каждой минутой.

— Лучше, — выдохнул я, памятуя, как застрелил василиска, правда, практически в упор.

— Отлично, — приободрено проговорил Воронов, повесив сабли обратно на стену. — Во время дуэли с применением огнестрельного оружия вы с Герхардом будете защищены «синей кожей» — умением магии воздуха. Оно не позволит пулям прикоснуться к вашим телам, но инерцию эта способность не гасит. Она как податливая плёнка. Имейте это в виду, ежели будете стреляться с фон Брауном. Вы пойдёте друг другу навстречу с шестизарядными револьверами. Первоначальная дистанция, скорее всего, будет равняться двадцати шагам. Можете стрелять с любого расстояния. Однако учтите, что дуэль будет продолжаться до тех пор, пока один из вас не упадёт или не признает поражение.

— А кто наложит «синюю кожу»? — спросил я, смахнув со лба капельки пота.

— Я естественно.

— И Герхард так легко согласился на это?

— Вы считаете, что я не человек чести? — облил меня холодным взглядом барон, сняв со стены пару блестящих револьверов. — Думаете, я могу смошенничать, наложив на него плохую защиту?

— Я так не считаю. Просто удивлён, что фон Браун всё-таки доверился вам, учитывая ваш поступок в холле университета.

— Николай — образец чести, это все знают, — снова подал голос Гранецкий, облизав губы и нетерпеливо глянув в сторону лестницы. — Гнилые кости! Где там Степана черти носят? Я начинаю трезветь!

— Барон, а кто ещё будет присутствовать на дуэли? — спросил я. — Кажется, намечается целая делегация. Если можно, то я бы позвал летописца.

— Будут ещё двое: маг-лекарь и маг-физик. Оба со стороны фон Брауна. Один в случае чего не допустит смерти дуэлянтов. А задача второго — следить за тем, чтобы вы оба не применяли магию, ежели дуэль будет проводиться обычным оружием, — сказал блондин и протянул мне заряженный револьвер.

— Вероятно, фон Браун считает, что я всё-таки выберу огнестрел или саблю, раз он позвал мага-физика.

— Наверняка. И он явно опасается того, что вы будете жульничать, используя свой дар. У вас, Горин, пока нет никакой репутации в кругах дуэлянтов. Но есть шанс заявить о себе.

Я смолчал, поскольку не очень жаждал заявлять о себе.

— Начинайте с двадцати шагов, — указал Воронов на ближайшую дорожку, ведущую к манекену. На ней красовались отсечки, как на геометрической линейке.

Встав на нужную отметку, я вытянул руку и двинулся к манекену, смирно ждущему расправы.

Револьвер принялся с щелчками плеваться свинцом, послушный воле моего указательного пальца. И мне буквально за три шага удалось опустошить весь барабан. Четыре пули прошли мимо моего бездушного противника, одна угодила в низ деревянного живота, а последняя вошла точно между вырезанных глаз, выбив ворох щепок.

— Ого! — привстал со стула Гранецкий, выгнув брови дугой.

— Горин, скажите мне, что вы целились именно в голову куклы! — взволнованно проговорил Воронов, чьи голубые глаза полыхнули отчаянной надеждой.

— Сказать-то могу, но это будет ложь. Я целился в туловище, — признался я, чувствуя щекочущий ноздри запах пороха.

— Пиши пропало, — рухнул обратно на стул брюнет.

— Ваше шампанское, судари! — раздался угодливый голос Степана, появившегося на лестнице.

Он сошёл с последней ступени и направился к столу, держа перед собой поднос с тремя фужерами и тёмной бутылкой в ведёрке со льдом.

— О-о! Степашка, ты как раз вовремя. Самое время помянуть все надежды Николая. Только вот поминают ли шампанским? Ну, если надежды были грандиозными, то, наверное, можно, — решил брюнет, радостно потирая ладони.

— Не болтай лишнего, — бросил ему мрачный барон и с толикой подозрения глянул на Степана, будто тот мог передать фон Брауну, что его ждёт не дуэль, а лёгкая прогулка.

Простолюдин с услужливой физиономией поставил на стол свой груз и спросил у Гранецкого:

— Угодно ли вам будет, ежели я открою шампанское, сударь?

— Нет, я сам. Ступай, — спровадил его маг.

Усач торопливо ушёл, оставив нас втроём.

— Что ж, — вздохнул барон так тяжело, словно давеча схоронил свою любимую собачку. — Кажется, вся надежда на удачу, Горин. Авось она вам и на дуэли поможет попасть точно в лоб Герхарду. Такой выстрел может лишить его сознания. Думаю, мне удастся назначить дуэль на воскресенье. Дольше Герхард тянуть не захочет. Посему у нас будет несколько дней, дабы потренировать вашу меткость.

— А мою магию проверять не будем? У меня вроде неплохо получается «ускорение», — проговорил я, не очень-то желая полагаться на удачу.

— А что-то помимо «ускорения» вы умеете? — поинтересовался расстроенный Воронов.

— «Взгляд мага».

— Вообще-то, неплохо для новичка, даже очень неплохо, — заметил Гранецкий, нетерпеливо цапнув бутылку. — Но этого маловато. Герхард — опытный маг с даром намного сильнее вашего, Горин.

— В жизни всякое бывает, — философски сказал я.

— Что ж, Горин, давайте проверим вашу магию для полноты эксперимента. Но чутьё мне подсказывает, что это пустая трата времени, — хмуро проговорил блондин, двинувшись к манекену. — Вставайте на цифру пятнадцать, Горин, и нападайте на меня, используя магию.

— Постойте-постойте! — азартно привстал со стула Гранецкий, схватившись пальцами за пробку, торчащую из бутылки. — Я подам вам сигнал! Будет почти как выстрел!

Барон снисходительно кивнул ему. А я встал на нужную отметку на дорожке и замер, ощущая, как от волнения сильно забарабанило сердце о рёбра.

Воронов тоже приготовился, глядя на лыбящегося брюнета. А тот ударил ладонью по дну бутылки и пробка с хлопком выскочила из неё, словно пуля. Она ударилась в потолок, а из бутылки вырвалась белая пенящаяся струя, окатившая стол.

Я же ухнул в «ускорение» и через замерший мир со всех ног ринулся к сильно замедлившемуся барону, раскрывающему ладонь. По ней побежала насыщенная, практически синяя плёнка, перекинувшаяся сперва на предплечье блондина, а потом захватившая его руку целиком.

Наверняка это и есть «синяя кожа». В «Большом перечне задекларированных магических способностей» она описывалась именно так. И уж если она способна затормозить пулю, то мой кулак точно остановит. Ну, если успеет покрыть всё тело барона…

Я стиснул зубы и прибавил скорости, чувствуя, как жалобно заныли связки на ногах. Никогда прежде мне не доводилось двигаться так быстро. Я выжимал из себя все что можно. Кожа будто огнём загорелась. Перед глазами появился кроваво-красный туман. Нутро сдавила неведомая сила.

В это же время левую часть тела Воронова уже скрыла магическая синева. Ещё чуть-чуть — и она полностью покроет его.

Благо, я уже был на расстоянии удара от барона и в качестве цели выбрал его правую голень. Кончик моего ботинка несильно ударил по ней, после чего я выпал из «ускорения», ощущая изрядно уменьшившийся огонёк маны в груди и боль во всём теле.

Мир снова обрёл прежнюю скорость. Пробка покатилась по полу. Воронов же грохнулся на дорожку, где его полностью покрыла «синяя кожа».

Ошеломлённая тишина на пару секунд захватила подвал, а потом Гранецкий вскочил со стула и заорал:

— Ого! А вот это, клянусь всеми костями, уже было очень хорошо, сударь Горин! Здорово!

— Согласен! — радостно выпалил отошедший от потрясения блондин и вскочил на ноги будто пружина. — Горин, умоляю вас, скажите, что вы все так и задумывали!

Мне сперва вздумалось сострить, но в глазах Воронова горела такая надежда, что у меня язык не повернулся. Пришлось сказать правду.

— Угу. Так и задумывал. Я даже успевал отправить кулак на сближение с правой частью вашего благородного лица, — просипел я, косясь на свои покрасневшие руки.

Казалось, что их окатили горячей водой. А связки на ногах так и вовсе болезненно ныли. Наверное, если бы я ещё больше ускорился, то непременно порвал бы какие-нибудь жилы.

— Отлично, Горин! Отлично! — возбуждённо похлопал меня по плечу аристократ, сверкая улыбкой.

— Вот теперь я вижу, что за вашей ершистостью что-то есть, Горин! — лихо вскричал Гранецкий, наливая шампанское в три фужера. — Признаться, я давненько не видел, чтобы юные маги так ловко орудовали «ускорением». Вы же действовали так, будто у вас годы опыта за плечами. Сдаётся мне, что вы, Горин, немножко гений. Кажется, все ресурсы вашего тела ушли в магический талант, оттого-то и сабля у вас в руках, как кочерга, и револьвер живёт своей жизнью.

На моих губах против воли расползлась довольная улыбка. Похвала она и кошке приятна. А эти ребята, что ни говори, были серьёзными магами, уже кое-чего повидавшими на своём веку.

— Но вы не зазнавайтесь, — погрозил мне пальцем Воронов, снова сделавшись серьёзным. — Теперь надо как-то убедить Герхарда, что магическую дуэль нужно провести на расстоянии в пятнадцать шагов. Вы ведь не успели бы коснуться меня, стой я на пять шагов дальше?

— Не успел бы.

— Жаль. Фон Браун может настоять на расстоянии в двадцать шагов. Он же знает, что вы маг-физик, обладающий «ускорением». Что ж, я подумаю, как его уговорить на пятнадцать шагов. В этом случае у вас будет хороший шанс на победу. А пока, прошу меня простить, мне нужно кое-куда заглянуть. Вернусь через несколько минут.

Барон с задумчивой миной на лице энергично двинулся в угол подвала к неприметной двери. За ней, видимо, пряталась уборная.

— Горин, идите сюда. Давайте выпьем, а потом ещё раз выпьем, когда Николай вернётся, — весело проговорил Гранецкий, держа в руках два фужера.

Я подошёл к брюнету и взял фужер.

— Ну, за победу! — азартно выдал маг. — Чем чёрт не шутит⁈

Мы со звоном столкнули наши фужеры и выпили. Пузырьки приятно пощекотали моё небо, а само шампанское ухнуло в пищевод, оставив приятное послевкусие.

— Даже если я сумею победить, это будет мелкий укол для Герхарда, учитывая, как он насолил барону, — наигранно грустно сказал я, глянув в сторону двери, хлопнувшей за блондином.

Мне жутко хотелось выяснить, почему Воронов зол на фон Брауна. Возможно, от этих сведений будет зависеть моё будущие. И сейчас, кажется, был хороший шанс вывести друга барона на разговор.

— Николай рассказал вам, что между ними произошло? — удивился Гранецкий, хлопая мутноватыми от алкоголя глазами.

— Мы с ним говорили об этом, — сказал я и не покривил душой.

Мы и правда говорили об этом. Только блондин мне ничего не рассказал.

— А вы очень быстро заслужили доверие Николая, — изумился маг и долил шампанское в фужеры. — Даже мне он не особо-то хотел рассказывать об этом. Всё-таки причина весьма деликатная, пусть и старая, как сам мир. Кто же знал, что наш правильный Николай влюбится в девушку, обещанную в жены Герхарду? Да и девушка, между прочим, пусть и красавица, но дар-то у неё не ахти и кости, на мой взгляд, тонковаты. Да и проблемы с финансами у её папеньки вроде как имеются. Нет, старый барон Воронов никогда не дозволит своему единственному сыну жениться на ней. Так что я не совсем понимаю почему Николай воспылал такой ненавистью к Герхарду. Он как собака на сене: ни себе ни людям. О, вот и Николай вернулся.

Выскользнувший из-за двери Воронов чему-то улыбнулся и энергично направился к нам, будто хотел поделиться какой-то идеей, пришедшей ему в голову.

— Шустрее, шустрее! Шампанское греется! — задорно выкрикнул Гранецкий. — А нам ещё нужно поднять фужеры за то, чтобы красавица Морозова всё-таки стала твоей!

Барон резко остановился, будто врезался в невидимую стену. Да и я почувствовал нечто подобное… только на меня стена упала. Аж сердце сбилось со своего бега, а воздух застрял где-то в горле.

В подвале клуба «Гвардеец» снова воцарилась ошеломительная тишина. Кажется, я даже слышал стук собственного сердца и писк мыши за стеной.

Гранецкий же сперва непонимающе посмотрел на моё вытянувшееся от удивления лицо, а потом перевёл взор на барона Воронова, наливающегося дурной кровью.

— Что это с тобой, Николай? — немного опасливо проговорил брюнет, глядя на блондина. — У тебя такой вид, словно ты убить меня хочешь. Конечно, в этом желании нет ничего необычного. Но, может, ты всё-таки объяснишь, чем оно вызвано?

— А ты сам не понимаешь⁈ — выдохнул барон, раздувая крылья точёного носа. — Ты только что раскрыл мой секрет, алкоголик несчастный!

— Какой секрет? — недоумённо нахмурился Гранецкий. — Про тебя и Морозову? Так Горин всё знает. Ты же сам рассказал ему.

— Я⁈ — опешил блондин, уронив челюсть на пол. — Ты с ума сошёл, Михаил⁈

— Та-а-ак, — недобро протянул брюнет и вперил в меня мигом потяжелевший взгляд стремительно трезвеющих глаз.

— А что вы хотели, господа? Я вам не игрушка. Меня в тёмную не удастся использовать, — спокойно заявил я и сделал пару глотков шампанского.

Удивительно, но у меня даже пальцы не подрагивали, хотя на мою бедную голову разом свалилась такая куча волнительной информации.

— Николай вам ничего не рассказывал! Вы обманули меня, Горин! — ахнул Гранецкий и отшатнулся, едва не упав вместе со стулом. Тот покачнулся, но устоял.

— Где же я вас обманул? — хмыкнул я, глянув краем глаза на Воронова. Тот стоял в паре метров от стола, сжимая и разжимая кулаки. — Я лишь сказал, что мы с бароном говорили о его конфликте с фон Брауном. Правда, он мне ничего не рассказал. А вас, Гранецкий, я ни о чём и не просил. Вы сами поведали мне об отношениях сударя Воронова и Морозовой.

— Ох, хитрец! Ловко вы использовали меня, Горин. А ведь вы мне пришлись по душе, — криво усмехнулся брюнет и погрозил мне пальцем. — Николай правду сказал. Своей смертью вы точно не умрёте. Я бы мог вызвать вас на дуэль, но не стану этого делать из уважения к Николаю. Вы ему нужны.

— На это он и рассчитывал, — мрачно кивнул на меня Воронов и сделал несколько глубоких вдохов, прогоняя ярость.

Он удивительно хорошо владел собой. Настоящий аристократ. Красавец. Могучий маг. Всех кровей голубее, всех костей белее. И он явно опасный соперник в борьбе за чьё-то внимание…

— Горин, Горин, — осуждающе покачал головой брюнет и посмотрел на барона.

Тот подошёл к столу, схватил фужер Гранецкого, несколькими глотками осушил его и проткнул меня убийственным взглядом.

— Горин, вы не сын Сатаны? Даже не знаю, что такого ужасного я сделал, раз Судьба столкнула меня с вами. Видимо, я где-то всё-таки знатно нагрешил.

— Наверное Судьба наказывает вас потому, что вы втягиваете людей в свои игры. Глупо осуждать меня за то, что я просто борюсь за своё будущее и не хочу быть пешкой в чужих интригах.

В глазах барона мелькнуло невольное уважение, а затем он с пронизывающим холодом в голосе процедил:

— Теперь только пятеро знают о моём секрете: я, мой отец, Михаил, Морозова и вы. И как вы думаете, Горин, кого я в первую очередь сотру в порошок, если пойдут слухи о моём интересе к Морозовой?

— Я буду нем, как рыба. Слово дворянина, — пообещал я и выразительно глянул на насупленного Гранецкого, чьи плечи опустились, а спина сгорбилась.

— Чего вы так на меня смотрите, сударь Иуда⁈ — выдохнул он, резко выпрямившись.

— Вам бы тоже не помешало покляться, что вы ни при каких обстоятельствах не будете говорить о бароне и Морозовой.

— Угу, — поддакнул блондин и требовательно посмотрел на друга.

— Ты теперь мне всю жизнь будешь припоминать это, — пробурчал тот, покосившись на Воронова. — Ладно. Торжественно клянусь, что никому и никогда не поведаю твой секрет, Николай. Слово дворянина. А теперь давайте выпьем, а то как-то муторно на душе: то ли я окончательно протрезвел, то ли мне стыдно.

— А вам, Горин, стыдно? — хмуро спросил Воронов, усевшись за стол. — Вы совершили низкий поступок по отношению к моему другу.

— А вам, сударь, стыдно? Вы играете судьбами людей, — парировал я.

— Хм, — хмыкнул брюнет и вдруг откровенно ухмыльнулся. — Ну, судари, давайте выпьем за бесстыдство!

— Хороший тост, — сказал барон и скривил губы в лёгкой улыбке.

— Поддерживаю, — проронил я, почувствовав, как начало отступать напряжение, возникшее в подвале.

— У меня все тосты хорошие, — вымученно сострил Гранецкий и ловко наполнил фужеры.

Мы выпили, а затем я проговорил, встав со стула:

— Прошу меня простить, судари, но неотложные дела требуют моего внимания.

— Идите, Горин, и постарайтесь дожить до дуэли с фон Брауном, — напутствовал меня Воронов.

Я кивнул и молча пошёл к лестнице, чувствуя спиной два задумчивых взгляда.

Да, мне тоже было о чём подумать. После общения с парочкой аристократов кое-что прояснилось, что-то стало более запутанным, а нечто заставило моё сердце болезненно сжаться. В целом же моё настроение оставляло желать лучшего. И даже жирный шанс на победу в дуэли несильно радовал меня.

Мрачно хмуря брови, я преодолел лестницу и очутился в длинном коридоре, где парочка молодых дворян вела светскую беседу, глядя на старинный мушкет, висящий на стене.

— Эй, человек! — щёлкнул пальцами один из них, заметив меня. — Принеси ещё шампанского!

— Да пошустрее, — вторил ему другой аристократ, недовольно морща лоб. — Надо сказать графу, чтобы он получше вышколил слуг, а то они что-то не торопятся исполнять дворянскую волю. Совсем обленились.

— Да на конюшне их надо всех выпороть, — с апломбом заметил первый, вертя в холеных пальцах пустой хрустальный бокал. — А этого вообще стоило бы выгнать. Смотри как зло зыркает. Больше ты тут работать не будешь, нахал! Уж я-то с графом поговорю! Всё ему про тебя поведаю!

Ярость бросилась мне в голову. Захотелось надавать по мордасам этим высокомерным придуркам. Но здравомыслие возобладало. Да и толика самоиронии немного сбавила градус. Мне весело подумалось, что я наверняка побил какой-нибудь рекорд по скорости увольнения. Ведь меня выгнали с работы, даже не предложив оную.

Однако я всё-таки не сумел молча пройти мимо возмущённых аристократов. Не та у меня натура.

— Господа, кажется, вы уже перебрали с шампанским, если не можете отличить дворянина от слуги. Советую вам перейти на воду, только не на святую. Она может выжечь ваши внутренности.

— Чего? — опешил любитель порки, выпучив глаза так сильно, будто собирался вытолкнуть их из черепа.

— Да какой вы дворянин? — презрительно усмехнулся второй, скривив губы.

— Самый настоящий. Горин моя фамилия, — холодно выдал я, продолжая идти к двери, ведущей в холл.

— Да мне пле… — попытался выпалить первый аристократ, но второй остановил его, торопливо положив ладонь на плечо товарища.

Мне в спину долетел его возбуждённый шёпот:

— Это тот самый Горин. Компаньон барона Воронова и этого психа Гранецкого. Он под их защитой, так что лучше пускай идёт своей дорогой…

Он прошептал что-то ещё, но я уже не расслышал его слов. Впрочем, самое важное мне уже довелось услышать. Оказывается, взаимовыгодные дела с Вороновым окутали меня некой противодворянской защитой. Неплохо-неплохо.

Усмехнувшись, я вошёл в холл, встретив всё того же усача Степана.

Он с большим уважением глянул на меня, открыл передо мной входную дверь и вполне искренне сказал:

— Желаю вам удачи, сударь.

— Благодарю, — проронил я и вышел на улицу, где жёлтый свет жужжащих фонарей падал на немногочисленных прохожих.

Да, удача мне сегодня ночью определённо понадобится. Без неё никак не обойтись. Уж слишком мало у меня времени на то, чтобы обезопасить себя от Жирного. Придётся действовать быстро и грубо. И уповать на то, что бандит не покинул доходный дом Козьмы Еремеева.

К сожалению, только герои романов о рыцарях плаща и кинжала могут неделями следить за своими жертвами, изучая их привычки, окружение и поведение любимой собачки клиента, а мне нужно успеть все сделать до утра.

И чтобы попусту не тратить драгоценное время, я энергичной походкой направился к книжной лавке, виденной мной по пути сюда. Она находилась практически возле трамвайной остановки, прям рядом с азиатской забегаловкой, чью вывеску украшали нарисованные кругляши из риса и рыбы.

В лавке я приобрёл сразу две книги. Одна была посвящена магическому управлению братьями нашими меньшими. А другая касалась ментального воздействия на людей. Мне пришлось отдать чуть ли не последние деньги, но книги того стоили.

Сунув их подмышку, я заскочил в полупустой трамвай, пропахший потом и машинной смазкой. Он постоял немного, а затем с металлическим грохотом повёз меня в сторону доходного дома Козьмы Еремеева.

Путь был недолгим. Всего несколько остановок. Но за это время я успел обдумать детали своего плана и помрачнел ещё больше. Посему трамвай я покинул с хмурой миной на лице.

Понятное дело, что мой невесёлый взгляд, как обычно бывает у людей в таком дурном настроении, принялся подмечать все минусы этого мира. Грязь на тротуаре, покрытого нарывами нищего у стены булочной, жирную серую крысу, куда-то деловито потащившую трупик воробья.

— Взбодрись, — тихонько приказал я сам себе, накинул капюшон и быстро пошёл по тротуару в сторону крошечной гостиницы, которую приметил в прошлый раз.

Её окна выходили как раз на доходный дом Еремеева, позволяя контролировать сразу пару ворот, ведущих внутрь двора-колодца.

По пути к гостинице я подкормился маной, набрав её даже больше, чем обычно. Мой запас магической энергии перевалил за тот объём, что характерен для мага со средним уровнем дара. Но мне нужно будет добыть ещё больше маны перед визитом к Жирному. Шут его знает, как повернутся события?

Пока же я взошёл по трем ступеням и проник в небольшой, уютный зал, где чинно ужинали немногочисленные посетители. Между ними с металлическим поскрипыванием и бульканьем ходила ярко начищенная, светло-медная марионетка с круглым туловищем, из которого торчал краник. Она наливала из него горячий чай, довольно бережно беря металлические чашки посетителей.

Хм, а ведь марионетка может так же легко схватить человека за голову и оторвать её…

— Желаете поужинать, сударь? — подскочила ко мне разрумянившаяся симпатичная, курносая девчушка с соломенного цвета волосами.

Её широкие бёдра, крупную грудь и узкие плечи скрывало чёрное, простенькое платьице с белым передником.

— Нет, комнату на ночь, — сказал я.

— У нас имеется парочка, — проговорила девушка, пристально глядя мне в лицо, словно силилась вспомнить меня.

Капюшон, конечно, не стал для неё помехой. Он же не закрывал мою физиономию.

Вдруг в глазах девицы мелькнуло узнавание. А вот я её хоть убей не помнил. Может, она где-то видела прежнего Яна? Светлоград же совсем небольшой город.

— А мы раньше не встречались? — спросил я, задумчиво потирая подбородок.

— Я намедни видела вас в «Белочке», сударь, — сказала девушка и поманила меня за собой. — Я то там работаю, то здесь. Приходится крутиться. Папенька мой по тому году помер, оставив меня совсем одну. Идёмте, идёмте за мной. Я покажу вам свободные комнаты.

— Соболезную. У моего знакомого тоже недавно умер отец, — промычал я, двинувшись за пухлым, сочным задом девушки. Ткань на нём натянулась так туго, словно собиралась порваться.

— Он небось оставил ему хорошее наследство? — чуть завистливо проговорила девица, ступив на резную деревянную лестницу, ведущую на второй этаж.

— Ну так. Кое-что оставил, — проронил я, вспомнив папенькины долги, перешедшие к нам с братьями.

— А мне папенька после смерти оставил только осла. На следующей день и тот сдох. Его ещё и за околицей закапывать пришлось, — с тяжёлым вздохом сказала моя спутница, поднимаясь по довольно крутой лестнице.

Её зад крутился чуть ли не перед моими глазами.

— Кхем, бывает, — просипел я и следом за ней проник на второй этаж.

— Вам комнату с видом на улицу имени Ивана Второго или на сквер поэта Веретенникова? — спросила моя провожатая, достав из кармана увесистую связку ключей с кожаными бирками.

— На улицу. Не люблю скверы, — выдал я, прекрасно помня, где находится доходный дом Еремеева.

— Десять рублей за ночь, сударь, — оповестила меня девушка, открыв ключом дверь с медной цифрой семь.

Она вошла внутрь и щёлкнула выключателем. Люстра тотчас изрыгнула жёлтый свет. А тот сорвал покров тьмы с небольшой комнаты с чистеньким ковром на деревянных полах, единственным шкафом, письменным столом, сундуком, креслом и панцирной кроватью с периной.

Простенько. Но зато тут был балкон, глядящий точно на доходный дом Еремеева.

— Беру, — решил я, сунув руку в карман.

Там лежали последние пятнадцать рублей. Но не стоит забывать, что у Александра осталась моя доля денег, полученных за тушки василисков.

— Может, вы хотите поужинать? Я принесу блюда прямо в вашу комнату, — с улыбкой предложила девушка, взяв замызганный червонец и вроде бы случайно коснувшись своими пальчиками моих.

— Только ничего тяжёлого, вроде жареного мяса. Не хотелось бы наедаться на ночь глядя, — сказал я, прислушиваясь к своему желудку, выводящему тихие, голодные рулады.

— Я принесу рыбу, сударь, — пообещала девушка, стрельнула на меня лукавым взглядом и добавила: — Может, вы хотите что-то ещё?

— Пока на этом всё, — проронил я.

Девица снова улыбнулась и как-то так повела плечиком, отчего её грудь чуть-чуть выглянула из довольно скромного декольте.

— Я скоро вернусь, — заверила она меня, вышла вон и закрыла дверь.

— Она пытается соблазнить меня? — тихонько пробормотал я, почесав висок. — Рассчитывает получить премию по итогам любовных утех?

Кстати, у неё даже есть повод так думать. Она же видела меня в «Белочке» и, скорее всего не одного, а с Маргаритой. Вероятно, девица посчитала, что я частенько развлекаюсь с красивыми простолюдинками. Вот она и решила заработать деньжат. Но, к сожалению для неё, у меня сейчас вообще нет ни времени, ни настроения.

Я сбросил ботинки, забрался на кресло и принялся штудировать купленные книги. Некоторые разделы приходилось просто пролистывать, останавливаясь только на самом важном. Мне следовало как можно лучше изучить «ментальное воздействие» и «управление живыми существами». Кстати, последнее, я могу смело переименовать в «управление летучими мышами», поскольку больше никто не хотел сотрудничать со мной.

Конечно, мой роман с книгами продлился недолго. Не больше тридцати минут. Поскольку по истечении этого времени раздался деликатный стук в дверь.

— Войдите, — разрешил я, повернув голову к дверному проёму.

В комнату с милой улыбкой и подносом в руках вошла та самая девушка. И на сей раз её грудь гораздо больше выглядывала из декольте, поскольку верхние пуговички платья оказались расстёгнутыми.

— Ваш заказ, — томно сказала девица и поставила поднос на стол.

Воздух сразу же наполнили аппетитные ароматы жареной рыбы, печёных овощей, булочек с корицей и травяного чая. Мой желудок громко квакнул, требуя прямо сейчас голодным коршуном налететь на еду.

— Спасибо, — поблагодарил я девушку, всем своим видом показывая, что очень неохотно оторвался от книги.

Девица постояла немного, кусая нижнюю губу, а затем всплеснула руками, глянув на узорчатый ковёр, лежащий на полу:

— Ой! Что это⁈

Она грациозно нагнулась, выпятив в мою сторону пятую точку. Та смотрелась очень соблазнительно. К тому же из-под платья выглянули тоненькие, почти прозрачные панталоны с оборочками. У меня аж в горле всё пересохло…

Нет, не для того я эволюционировал из обезьяны, чтобы поддаваться низменным инстинктам, когда на кону стоит моя свобода. Сперва нужно разобраться с Жирным, а уж потом тешить свою плоть.

— Милейшая, вы бы не могли оставить меня? — немного хрипло проговорил я, уперев взор в книгу, но всё ещё видя перед собой аппетитный зад.

— Ах-х-х, — расстроенно выдохнула выпрямившаяся девушка.

Краем глаза я заметил, как на её лице появилась сердитая гримаса. Бровки сдвинулись над переносицей, губки поджались. А затем она фыркнула и молча выскочила из комнаты, хлопнув дверью сильнее, чем нужно было.

Я на миг почувствовал себя виноватым, а потом тряхнул головой, встал с кресла и подошёл к столу. Еда пахла восхитительно. И помимо неё хитрая девчонка принесла небольшую бутылочку с крепкой настойкой, нож для колки льда и, собственно, ванночку со льдом. Видимо, эту настойку было принято пить охлаждённой. Я же вовсе не стал её пить, а живот набил. Рыба оказалась восхитительной.

Сыто выдохнув, я открыл двустворчатые двери, ведущие на балкон с балюстрадой. Отсюда открывался замечательный вид на доходный дом Еремеева. Как на ладони лежали обе улицы, идущие мимо ворот двора-колодца. Мне почти наверняка удастся заметить карету Жирного, если он задумает отправиться куда-нибудь на ночь глядя.

— Отлично, — пробормотал я и подтащил кресло к дверям балкона.

Усевшись на него, я снова принялся штудировать книги, не забывая посматривать на улицы. А там чуть ли не с каждой минутой становилось всё меньше машин, карет и всадников. Горожане разъезжались по домам. Город укладывался спать. Все звуки стихали, а на небе разгоралась серебристая луна.

Я же упорно читал, впитывая знания, как губка, поскольку от этого зависела моя жизнь.

Вскоре пришло время экспериментов с летучими мышами. Надо же на практике проверить сведения, полученные из книги.

Книга утверждала, что такие незатейливые создания, как летучие мыши способны улавливать лишь отголоски чётко сформированных, очень простых пожеланий мага. При этом они ориентировались на картинку, передаваемую глазами мага. То есть, у меня вряд ли получится, к примеру, заставить летунов отправиться к Герхарду и нагадить под его дверью слово «насильник». Во-первых, фон Браун находится не в поле моего зрения. А во-вторых, приказ нагадить именно слово — слишком сложен для летунов. А вот просто нагадить на голову вон того идущего по тротуару шустрика из «Доставки объединения г-на Перова» они легко смогут.

И в последующие полчаса я убедился в правильности сказанного в книге. Призванные мной летучие мыши действительно выполняли лишь самые простые команды с теми объектами, которые первоначально были в поле моего зрения. К слову, они уже минут через пять забывали о моём приказе и улетали восвояси. В прошлые разы летуны поступали так же бессовестно, посему нынешний эксперимент подтвердил мой предыдущий опыт.

— Ну, с этим разобрались, — прошептал я, отпустив летунов.

Они через распахнутые двери балкона вылетели из комнаты и растворились в чернильных сумерках.

После эксперимента у меня изрядно поубавилось маны, а вот озадаченности прибавилось. Ведь в книге было сказано, что на обучение всем этим манипуляциям с летучими мышами маги тратят не один месяц. А я справился буквально за час-другой, действуя так уверенно, словно уже много раз проделывал подобные магические трюки.

Как же всё это объяснить? Не могло же чудо-зелье Абсалон дать мне такой опыт?

— Странностей в моей жизни до сих пор хватает, — пробормотал я и решил, что надо выйти на улицу и подкормиться маной. — Но сперва следует телефонировать Владимиру.

В комнате телефонного аппарата не было, но зато он точно есть в общем зале.

Я закрыл дверь на ключ и спустился по лестнице. Людей за столиками стало гораздо меньше, а те, что остались, медленно попивали чай и неспешно беседовали, не обращая внимания на марионетку-самовар, расхаживающую по залу.

— Вкуснейшего чаю, сударь? — предложила она мне металлическим голосом.

— Обойдусь, — ответил я и поспешно двинулся к телефонному аппарату, висящему на стене в углу зала.

Мне не составило труда добраться до него и попросить телефонистку соединить меня с нужным адресом.

— У аппарата! — уколол меня в ухо взбудораженный хрип брата, дышащего часто-часто.

— Владимир, ты чего так тяжело дышишь? Три раза от пола отжался? Совсем не жалеешь себя.

— Ян, мне сейчас не до твоих шуток. Чего телефонируешь? — протараторил средний и следом сладким голосом бросил куда-то в сторону: — Уже иду, дорогая!

— Скорее, душа моя, я вся горю! — долетел до меня возбуждённый голос с дребезжащими нотками.

— Владимир, надеюсь, твоя пассия горит не на моей софе? Я ведь рассчитывал и дальше спать на ней, оставаясь ночевать у тебя.

— Чего тебя надо, остряк⁈ — рыкнул средний.

— Ты Александра сегодня больше не видел? — перешёл я к делу, опасаясь, что брат просто бросит трубку.

— Нет.

— А когда ты планируешь забрать у него свою долю денег?

— Завтра, — нетерпеливо выдохнул средний. — Давай, ближе к делу.

— Возьми у него и мои деньги, — попросил я, прикинув, что Владимира явно будет проще поймать, чем старшего брата, весьма загруженного в последнее время. А деньги мне нужны были срочно.

— Хорошо. На этом всё?

— Почти. Ещё кое-что… Я действительно очень расстроюсь, если увижу на софе седые волоски, песок или нафталин.

— Очень смешно, — буркнул он и язвительно добавил: — Или ты волнуешься за свой дневник?

— Какой дневник? — искренне изумился я, выгнув брови.

— Пфф, не делай вид, что у тебя его нет. Ты его ведёшь как какая-то кисейная сударыня. И я знаю, что ты его прячешь под матрасом софы. Думал, что это самое укромное место, раз я редко прибираюсь, дабы не менять ауру квартирки? Дудки. Попался он мне как-то раз на глаза. Но я не читал его. Я же дворянин.

— Он до сих пор под матрасом⁈ — взволнованно выдохнул я, облизав вмиг пересохшие губы.

Возможно, в дневнике прежнего Яна есть какие-нибудь записи, проливающие свет истины на то, что сейчас происходит со мной?

— Естественно. Но ты не переживай. Ничего с ним не сделается, — быстро проговорил брат. — Всё, мне пора.

— Постой, постой. Я утром заеду!

— Хорошо, — выдохнул он и положил трубку.

— Дела-а-а, — протянул я, изрядно взволнованный тем, что узнал.

Хотелось прямо сейчас ломануться к брату, не дожидаясь утра, но кто тогда разберётся с Жирным? Нет, нужно действовать последовательно, а не поддаваться эмоциям.

Я сам себе кивнул и вышел на улицу, мигом подметив, что погода начала портиться. Воздух стал ощутимо прохладнее, а над крышами домов появились невесомые, серые, рваные облака, похожие на паутину.

Натянув поглубже капюшон, я включил «взгляд мага» и прогулочным шагом двинулся по тротуару, украдкой лапая обладателей магической силы. Постепенно мой объём маны подрос до уровня гораздо выше среднего. Но я мог запасать ещё и ещё. Где же мой предел? И есть ли он вообще?

Возможно, ответ на этот вопрос дало бы дальнейшее изъятие маны у магов, но последние скрылись с глаз долой, как и прочие прохожие. Время уже приблизилось к полуночи, да ещё и начал накрапывать мелкий, противный дождь.

Мне пришлось вернуться в свою комнату в гостинице. Там я уселся в кресло и продолжил изучать книгу о ментальном воздействии на людей.

Во время чтения я порой косился на мерно тикающие на стене часы, проверяя не пора ли идти в гости к Жирному. Начало операции я наметил на два часа ночи, рассчитывая, что в это время все уже будут спать.

Признаться, к моменту, когда настало это время, я весь изнервничался и издёргался. В движениях появилась какая-то лихорадочность, а в животе поселилась неприятная тяжесть. Благо, мне удалось взять себя в руки и выйти на балкон. А там меня мигом принялся поливать мелкий слабый дождь.

— Поехали, — прошептал я, слизал с губ небесную воду, перелез через балюстраду и спрыгнул на тротуар.

Вокруг никого не было. Только где-то вдали цокали копыта лошадей ночной полиции, охраняющей покой горожан. Но я всё равно согнулся в три погибели и по густым теням двинулся к доходному дому Еремеева.

Ещё издалека я увидел человек в круглой смешной шапочке. Он под жестяным козырьком курил трубку на кованом крыльце парадного входа. Видимо, курильщик был ночным портье или кем-то вроде него. Надо как-то миновать его, но не стоит применять грубую силу. Не хочу оставлять свидетелей. Лучше всё сделать по-тихому, словно в доходный дом никто и не заглядывал. Вот это будет идеальным преступлением.

Я спрятался за углом доходного дома и призвал летучую мышь. Она принялась носиться передо мной. И оказалось не так-то просто сунуть в её раскрытую пасть смятую пятирублёвую банкноту. Всё же купюра оказалась у зверька в зубах, после чего он, повинуясь моей воле, медленно пролетел перед самой физиономией гипотетического портье.

— Ого! — ахнул мужчина, повернув голову в сторону летучей мыши. — Никак этот бесёнок деньгу у кого-то своровал? Но мне-то рублики будут нужнее… Цып, цып, цып.

Портье медленно двинулся к летучей мыши, а та неспеша полетела прочь от него.

Тогда мужчина снял свою шапочку и ломанулся за крыланом, пытаясь в качестве сачка использовать свой головной убор. Летучая мышь поспешила прочь от мужчины, но так, чтобы тот не потерял надежду нагнать её.

Уже через несколько секунд они исчезли в проулке. А я шустро выскочил из-за угла, миновал ступени крыльца и осторожно приоткрыл дверь, ведущую в холл доходного дома.

Внутри никого не оказалось. Лишь часы тихонько тикали над конторкой портье. Я метнулся к ней и принялся обыскивать. Мне нужен был журнал с записями о постояльцах.

Таковой отыскался буквально сразу. И в нём даже красовались отметки о приходе или уходе арендаторов тех или иных апартаментов. А также имелась информация о цене за ночь и количестве снятых комнат. А ещё служащие карандашом оставляли коротенькие комментарии, касающиеся съёмщиков. Мол, этому нужно широко улыбаться, перед тем лебезить, а тот любит сосредоточенные физиономии.

Опираясь на все эти данные, я практически уверился в том, что некий Петров К. Л., высокомерный любитель сладко покушать, снявший аж пять дорогих комнат для себя и своих слуг, не кто иной, как мой знакомец Жирный. Но я на всякий случай запомнил номера комнат ещё парочки человек, подходящих на роль толстого главаря бандитов.

— Вот ведь негодник. Как я его не поймал? Он же был практически у меня в руках, — донёсся до моих ушей раздосадованный голос, приглушённый входной дверью.

— Портье, — тихонько выдохнул я, услышав скрип крыльца и тяжеловесные шаги.

Взволнованно вернув журнал на место, я помчался в сторону лестницы, многомудро решив не использовать в такой ситуации лифт.

К сожалению, до лестницы было неблизко. Следовало пересечь весь холл. А входная дверь уже начала открываться, впуская внутрь портье. Пришлось использовать «ускорение», чтобы промчаться по холлу и скрыться за поворотом лестницы, исчезая из поля зрения портье. Тут я отключил магию и дальше пошёл обычным шагом.

Под моими ногами мягко пружинила толстая ковровая дорожка, покрывающая ступени лестницы с резными перилами. На оклеенных зелёными обоями стенах висели картины, а кое-где стояли кадки с карликовыми деревцами.

В целом здесь царила уютная, домашняя атмосфера. Воздух, кажется, даже пах выпечкой, и совершенно точно воском и чаем. Как-то даже не верилось, что тут может жить опасный преступник.

— А чего я ожидал? — пробормотал я, идя через сумрак, серым одеялом укрывший ступени. — Что Жирный снимет апартаменты в доме, где вокруг валяются разбитые бутылки, лежат ножи и на железных крюках висят окровавленные свиные туши?

Преодолев последние ступени, я увидел распахнутые резные двери и вытянувшийся за ними коридор пятого этажа. Настенные бра мягким, деликатным светом вырывали из мрака мраморные статуи в нишах, дорогие гобелены и живые цветы в старинных фарфоровых вазах.

— Чтоб я так жил, — пробормотал я и скользнул напряжённым взглядом по дверям с посеребренными ручками.

На этаже оказалось всего пять дверей. И за каждой из них наверняка скрывались роскошные апартаменты.

Я двинулся по коридору, глядя на посеребрённые цифры, красующиеся на дверях.

Внезапно тишину разорвал пронзительный собачий лай, заставивший меня подпрыгнуть до самого потолка. Сердце чуть не выскочило из груди, а кожа мигом пошла пупырышками. Взгляд же обратился к двери, за которой звонко тявкала трижды проклятая животина.

Моя фантазия мигом выдала мне картину, как в коридор выскакивают все перебуженные постояльцы. Но всё ограничилось тем, что собачка болезненно взвыла и замолчала.

— Благослови боже людей, которые бьют собак, честно исполняющих свой долг, — облегчённо пробормотал я и в воцарившейся тишине подошёл к двери с нужным мне номером.

— … Опять эта псина разлаялась. Клянусь, я её завтра же отравлю, — донёсся до меня злой мужской голос, приглушённый дверным полотном.

— Жирный тогда тебе башку оторвёт. Эта псина принадлежит жене барона Штока, — предупредил второй голос.

— Если ты ему ничего не разболтаешь, то он и не узнает, что это моих рук дело. Ходи давай. Что там у тебя? Шестёрка козырная?

Дальше их диалог стал совсем невнятным. А я обрадованно сжал пальцы в кулаки. Отлично! Мои дедуктивные способности меня не подвели! Прям с первого раза пришёл куда надо. Осталось только проникнуть внутрь.

Я согнулся и с сильно колотящимся от волнения сердцем заглянул в замочную скважину. Перед моими глазами предстала уютная гостиная с винтажной мебелью и двумя бандитского вида мужчинами в приличных сюртуках. Они сидели за журнальным столиком и в свете горбатой, настольной лампы азартно рубились в карты, прикладываясь к открытой бутылке вина.

У одного из них оказался болезненный, жёлтый цвет лица. А у второго весь лоб покрывали красные точки. И он постоянно смахивал испарину, да поглядывал в сторону окна, словно думал — открыть его или нет?

— «Грязные маги», — шёпотом предположил я и врубил «взгляд мага».

Он мне показал правильность моего предположения. Оба мужика оказались владельцами магической силы. Причем, уровень у каждого был минимум средним. Да ещё наверняка у них револьверы имелись. Опасные противники. Но я и не собирался связываться с ними, следуя своей тактике «идеального преступления».

Продолжая смотреть через замочную скважину, я использовал «управление летунами» и передал ближайшим летучим мышам незатейливый приказ. Они спустя всего несколько секунд с писком начали летать за окном гостиной, привлекая внимание картёжников. Те с удивлением повернули к ним головы, благодаря чему я увидел их короткостриженые затылки, и тотчас воспользовался ситуацией. Включил «ускорение», плавно открыл дверь и проскользнул внутрь.

Летуны медленно-медленно двигались за окном, а один из магов, будто преодолевая громадное сопротивление воздуха, потянулся пальцами к колоде, продолжая смотреть на летучих мышей. Кажется, он рассчитывал сжульничать, пока его товарищ отвлёкся.

А я только сейчас, находясь в гостиной, расслышал растянувшиеся в одну ноту томные девичьи стоны, несущиеся из левого дверного проёма. Видимо, кто-то там предаётся любовным утехам. И вряд ли это кто-то из слуг Жирного. Наверняка, он сам забавляется с какими-нибудь продажными девками.

Я сразу же согнулся в три погибели и быстро двинулся к левому дверному проёму, косясь на магов, чтобы те ненароком не заметили меня. Но они сидели так, что только обернувшись могли увидеть мой светлый лик, посему мне особо не стоило волноваться на их счёт. Вот только надо было двигаться шустрее, а то такое продолжительное «ускорение» жрало уйму маны.

Поднажав, я пересёк гостиную и миновал дверной проём, оказавшись в коротеньком коридоре с единственной дверью. И только тут я выключил «ускорение», попутно приказав летучим мышам отправляться восвояси.

— … Чего это они? — долетели до меня слова одного из картёжников.

— Не знаю. Э-э-э! Ты куда грабли тянешь! Оставь колоду в покое, жулик!

— Да я бутылку взять хотел и промахнулся, — принялся оправдываться маг.

А я слегка приоткрыл дверь, заглянул за неё и обнаружил спальню. На огромной кровати с балдахином среди обнажённых стонущих тел мелькало знакомое мне личико, искорёженное гримасой похоти и удовольствия.

Маргарита! Да, да, та самая девица, отблагодарившая меня ночью любви за то, что я спас её от насильника Герхарда! Именно её белокурые волосы разметались по красным атласным простыням! Ох, как же мал Светлоград, если я постоянно встречаю знакомых личностей!

Маргарита томно стонала и целовала обнажённые изгибы других девушек, ласкающихся на кровати. Их тела покрывали бисеринки пота, блестящие в серебристых лунных лучах, заглядывающих в окно. Розовые язычки скользили по разгорячённой коже, а зубки покусывали налитые груди.

Тихий шум дождя вторил тяжёлому девичьему дыханию и вздохам.

Признаться, зрелище оказалось возбуждающим. Однако оно могло стать отталкивающим, ежели бы на кровати рыхлой горой плоти валялся Жирный. Но его там не оказалось. В спальне предавались страсти лишь молоденькие девушки, чья одежда в беспорядке валялась на ворсистом ковре из Османской империи.

Где же главарь бандитов? Неужели его всё-таки нет в апартаментах? Или он в другой их части?

Я нахмурился и чуть шире открыл дверь, понимая, что девушкам сейчас не до меня. Моя голова проникла в образовавшуюся щель, а взгляд внимательно осмотрел спальню. В дальнем углу около платяного шкафа на изогнутых ножках притаилась небольшая приоткрытая дверца, украшенная затейливой резьбой. Готов поспорить, что за ней прячется уборная или душевая. Может ли Жирный находиться в ней? Вполне. Надо проверить.

Приняв такое решение, я снова врубил «ускорение», пригнулся и вошёл в полутёмную спальню, закрыв за собой дверь.

Мой взор сам собой упал на застывших девушек. Они напоминали натурщиц, принявших развратные позы ради художника, любящего малевать обнажённые тела. Глаза горят, ротики распахнуты. А страстью и похотью даже воздух пропитался.

Я сглотнул вязкую слюну и чуть ли не на четвереньках двинулся к заинтересовавшей меня дверце. Мне не составило труда добраться до неё и приоткрыть. Моё сердце тотчас радостно забилось, поскольку затылком ко мне в громадной бронзовой ванне едва помещалась туша Жирного. Его левая рука с тлеющей сигарой свисала с края ванной, а пальцы правой держали хрустальный фужер, отражающий лунный свет, струящийся из окна.

Довольно улыбнувшись, я проскользнул в ванную комнату и на щеколду закрыл за собой дверь, а затем по влажному от испарины кафельному полу приблизился к Жирному и положил руку на его распаренную, розовую плешь, окружённую редкими седеющими русыми волосами.

В мою ладонь хлынул ручеёк тёплой маны. Однако у меня её стало лишь немногим больше, так как потоки входящей маны и тратящейся на «ускорение» практически уравновесили друг друга.

Мне довольно шустро удалось высосать из толстяка чуть ли не всю магическую энергию, после чего я выхватил из кармана прихваченный из гостиницы шилообразный нож для колки льда и выпал из «ускорения».

Дождь с прежней скоростью забарабанил по стеклу. Девушки же снова застонали, да ещё так громко, словно старались заглушить громко закашлявшего Жирного, принявшегося разевать рот, пускать слюни и хрипеть.

Да, практически полная потеря маны — это вам не комарам дули крутить.

Незамечающий меня бандит выронил сигару с фужером и принялся судорожно колотить себя кулаком по рыхлой груди, не обращая внимания на жалобный хрустальный звон. Разбившийся фужер окатил пол брызгами вина. Пара капель попала на мои ботинки. Но я не обратил на сей инцидент никакого внимания.

Приставил нож к горлу негодяя, наклонился к его уху и яростно прошипел, примеряя на себя роль маньяка:

— Лучшее лекарство от кашля — смерть. Хочешь, я тебя вылечу? Просто кивни. Ничего не говори, иначе я мигом проткну твою яремную вену.

Бандит сразу перестал кашлять и на мгновение замер, а потом осторожно отрицательно покрутил головой.

— Не хочешь лечиться? — расстроился я и сдвинулся чуть вправо, чтобы Жирный видел моё лицо… надеюсь, очень кровожадное лицо.

— Ты! — выдохнул он, выпучив зенки.

Я надавил на нож, и тот немного вошёл в мягкую, податливую кожу негодяя. Он дёрнулся от боли и обнажил жёлтые зубы.

— Я же тебе приказал молчать, — прошипел я, яростно раздувая крылья носа, ловящего запахи вина, табака и мыла. — Даже не думай кого-то звать на помощь. Никто не успеет спасти твою жирную жопу. Ты полностью в моих руках. Никто даже не видел, что я вошёл сюда. Мне ничего не стоит убить тебя. И никто и никогда не поймёт, что твоя смерть — это моих рук дело. Я всё продумал до мелочей. Ты связался не с тем человеком, мерзкий ты ублюдок.

Я растянул губы в плотоядной, дикой усмешке убийцы, свято верящего в то, что ему всё сойдёт с рук.

Но Жирный не был бы главой бандитов, если бы так просто пустил жёлтую струю.

Он набычился, воткнул в меня убийственный взгляд помутневших от злости глаз и прохрипел:

— Сопляк, ты даже не понимаешь во что ввязался… За мной стоят могущественные люди. Они разыщут тебя и накажут. Лучше брось свою заточку и извинись, пока ещё твои зубы на месте. Если ты не сделаешь этого, твоя жизнь не будет стоить и ломаного гроша. И так просто ты не сдохнешь. Тебя будут пытать калёным железом и загонять иглы под ногти. Мои покровители разорвут крючьями твою кожу и зальют расплавленный свинец во все твои отверстия. А когда ты превратишься в воющий от боли окровавленный, безрукий и безногий кусок плоти, тебя швырнут на съедение свиньям.

— Красочно поёшь, ублюдок, — насмешливо усмехнулся я и всадил правый кулак прямо в жирную харю бандита.

Тот глухо вскрикнул и непроизвольно зажал хрустнувший нос, выбросивший струйку крови. Она заструилась по его кривящимся губам и закапала с подбородков, падая на лежащую на груди толстяка цепочку с крестиком и небольшим ключиком.

— Тебе всё ещё кажется, что я отступлю? — выхаркнул я, оскалив зубы. — Думаешь запугать меня? Спешу тебя расстроить, перед тобой человек, которому нечего терять.

Я снова ударил толстяка. Но теперь не по роже, а вбил костяшки пальцев в его кадык. Там тоже что-то хрустнуло, после чего негодяй резко выдохнул и тяжело засипел. Теперь он вряд ли сможет заорать.

К несчастью, Жирный не собирался сдаваться. Он попытался схватить мою руку с ножом для колки льда, но его скорость и ловкость оставляли желать лучшего. Я легко отдёрнул руку и следующим движением вонзил нож в его плечо и сразу же впечатал кулак в распахнувшийся рот. Бандит подавился воздухом и выбитым зубом. А я открыл на полную кран, чтобы ещё и шум воды заглушал хрипы и стоны Жирного.

— Ладно, ладно, парень… кха… твоя взяла, — нехотя просипел душегуб, выставив перед собой раскрытые ладони. — Что тебе надо? Не хочешь на меня работать? Что ж, я найду другого. А ты может идти. Больше… кха… ни я, ни мои парни тебя не потревожат. Даю слово.

— Кто кроме тебя знает, что я работал с профессором Казанцевым? Говори, падаль! — жарко выдохнул я, понимая, что бандит почти наверняка обманет меня. Он точно будет мстить.

— Бугор, — просипел Жирный, отводя взгляд. — Но я сказал ему не трепать языком.

— Врёшь, гад! — выпалил я и снова ударил негодяя. Теперь в висок.

Тот зашипел от боли и посмотрел ненавидящим взором прямо в мои глаза, словно пытался сломать мою волю. А мне только это и нужно было.

Я быстро вызвал «ментальное воздействие» и отправил Жирному целую авоську страхов. И на сей раз я не должен был переборщить, поскольку прочитанная в гостинице книга кое-чему меня научила.

Взгляд бандита дрогнул, и в нём начал нарастать страх. Окровавленные губы затряслись, а изо рта вылетело поскуливание.

— Говори, мразь, кто ещё знает о моей работе с Казанцевым?

— … Ещё, ещё Жёлтый и Псих, — промычал толстяк, которого колотила крупная дрожь. — И больше никто. Клянусь!

— Верю, — удовлетворённо выдохнул я. — Где они? И как они выглядят? Это те маги, что сидят в гостиной?

— Ага, ага, — торопливо покивал Жирный, ударяясь затылком о край ванной.

— А где Бугор?

— В своём подвале.

— Когда ты им рассказал о моих делах с Казанцевым?

— В минувшее воскресенье, тогда же, когда и сам узнал, что вы его подручный.

Значит, четверо человек способны шантажировать меня. Что ж, кажется, сейчас наступил момент, когда нужно опробовать ещё кое-что из прочитанного в книге о ментальном воздействии. Хотя нет. Надо ещё кое-что узнать у толстяка…

— От чего он? — взял я двумя пальцами окровавленный ключик и сильно потянул его. Цепочка бандита порвалась, отдав мне свою ношу.

— От сейфа, — будто через силу процедил негодяй, облизав губы.

Ого! Он настолько не хотел отвечать на этот вопрос, что даже сумел сбросить часть ужаса.

— Что в этом сейфе? — выдохнул я, снова послав в его разум охапку страхов. — И где он спрятан?

— Деньги и компромат на моих покровителей. А находится он в спальне под ковром, на полу. — нехотя прошипел он, пуская слюни и кривя губы, словно вампир перед которым размахивали крестом.

— Назови мне их имена, — потребовал я и услышал стук в дверь.

— Господин, с вами всё в порядке? Девки говорят, что вы уже там долго, — раздался встревоженный голос одного из тех магов, что сидели в гостиной.

— Скажи ему, что с тобой всё хорошо, — торопливо приказал я, стараясь, чтобы мой голос заглушал шум воды, хлещущей из крана.

Вода скоро переполнит ванну и польётся на пол. Но пока её ещё рано выключать, поскольку прочие звуки, скрывающие мой голос, исчезли. И дождь подло прекратился. И девки перестали стонать.

— Он сказал, что со мной всё хорошо! — громко выдал Жирный, вызвав у меня мысленный стон.

Нет, этот придурок не нарочно так сказал. Он всё так же находился во власти страха, просто его перепуганный умишко именно так отреагировал на мои слова.

— Кто он⁈ — выпалил маг и следом добавил: — Жёлтый, выбивай дверь!

— Вашу мать, — прошипел я, глянув на дверь.

Она под пронзительные девичьи вопли с хрустом влетела в ванную комнату, словно в неё на полном ходу врезался грузовик. Вырванные с «мясом» петли упали на пол, а само дверное полотно ударилось об стену, покрытую кафелем. Во все стороны брызнули щепки и звякнула упавшая металлическая щеколда.

— Едрёна вошь! — выдохнул я и вызвал «ускорение».

Язычок маны в моей груди тотчас слегка ослаб, а мир изрядно замедлился. Щепки уже не так лихо катились по полу, вода из крана хлестала гораздо медленнее, а девичий визг растянулся, превратившись в одну высокую ноту, царапающую барабанные перепонки.

Однако ворвавшийся в ванную желтокожий маг двигался весьма даже проворно, словно я и не находился ни в каком «ускорении». Вероятно, он активировал схожее умение, намекая на то, что является магом-физиком.

При этом желтолицего совсем не удивило то, что он обнаружил в ванной комнате собрата по цеху.

«Грязный» ринулся ко мне, топча ногами обломки двери. Его рот оскалился, обнажив гнилые чёрные зубы. Мутные глаза полыхнули безумным блеском. Рука же выхватила из кармана сюртука небольшой чёрный револьвер.

Оружие загрохотало, выплёвывая пули. И пусть они летели не так шустро, как обычно, но их скорость оставалась всё равно очень высокой. Так просто от них не уклониться. Посему я метнулся за ванну. По ней тут же защёлкал свинец, не давая поднять мне голову.

А когда я всё же исхитрился и бросил мимолётный взгляд поверх ванны, то увидел злость в глазах приблизившегося желтолицего. Он швырнул в меня отстрелявший своё револьвер, а потом выхватил из внутреннего кармана хищно блеснувший в свете луны длинный нож и ринулся на меня.

Я без проблем уклонился от револьвера, нехотя летящего по воздуху, после чего резко выпрямился и с хеканьем встретил мага ударом ноги, попал в коленную чашечку!

«Грязный» зашипел от боли и размашисто полоснул клинком, метя в моё горло. Но я успел отшатнуться и с воплем бросил в него нож для колки льда. Маг отбил его свободной ладонью, и тот полетел в сторону Жирного, таращащего глаза.

Я же резко шагнул к противнику и одной рукой вцепился в его культяпку с ножом, а второй схватил гада за горло. В мою ладонь потекло тепло маны. Но, к сожалению, прежде чем я высосал её, «грязный маг» боднул меня башкой в подбородок и сразу же ударил в висок свободной рукой.

У меня в голове словно бомба взорвалась. Перед глазами вспыхнули искры и почему-то появился потолок вместо перекорёженного злостью лица «грязного мага». Ещё и спину прошила стрела боли. И лишь спустя миг я осознал, что удары противника отправили меня на мокрый кафельный пол.

— Ы-ы-ы, — кровожадно выдохнул маг и прыгнул на меня с ножом в руке.

В следующий миг произошло то, что я никогда не забуду…

Внезапно «грязный» сильно сбавил скорость, видать, из-за того, что прямо в полёте потерял последние крохи маны, благодаря чему отключилось его «ускорение». Но тело мага всё равно довольно быстро падало на меня. И я только в последний момент, действуя как-то рефлекторно, отбил руку с ножом. Причём ярость и гнев заставили меня отбить его руку так, чтобы клинок извернулся остриём в сторону тела мага.

Спустя миг «грязный» с почти неслышным хрустом насадился на сталь. Она по самую рукоять вошла в его грудь, после чего тело мага надавило на меня всем весом, выбив воздух из моей груди.

— Аргх! — непроизвольно выдохнул я, уставившись в глаза противнику.

Злость в его взгляде медленно-медленно сменялась чувством боли, но осознание скорой смерти ещё не появилось. Как и во мне ещё не появилось понимание того, что я убил человека.

Адреналин и накал борьбы туманили мой мозг и заставляли скрежетать зубами.

А тут и мана, как назло, подошла к концу. Пришлось схватить мага за руки и выпасть из «ускорения».

Звуки обрушились на меня словно адская какофония. Плеск шпарящей из крана воды, визги девушек, пронзительный вскрик Жирного и хрипы желтокожего, закапавшего горячей кровью на моё лицо. Пара капель угодила на губы, и я автоматически слизнул их, почувствовав солоноватый вкус.

— … Проклинаю, — сумел просипеть «грязный», медленно хлопая стекленеющими глазами.

Он попытался схватить меня за горло быстро слабеющими руками, но я скинул его с себя и вскочил на ноги, слыша вопли второго мага, зовущего кого-то на подмогу.

Моя грудь лихорадочно вздымалась, мысли путались в голове, а дикий взгляд метнулся к бьющемуся в предсмертных конвульсиях Жирному. Вода с шумом выплёскивалась из ванны, а из левого глаза бандита торчала рукоять ножа для колки льда.

Как же сильно боги ненавидели толстяка, раз направили отбитый «грязным магом» нож прямо в его голову⁈

— За мной! — донёсся до меня рёв второго мага.

Он ворвался в ванную комнату, растопырил пальцы обеих рук, и с них сорвались ветвистые заряды электричества. Они понеслись ко мне, угрожающе треща. Воздух наполнился озоном. А я наскрёб остатки маны и снова вызвал «ускорение». Мир опять замедлился, звуки растянулись. Молнии же сбавили скорость, пугая сумрак насыщенным голубым светом.

Я из последних сил ринулся к магу, чувствуя, как у меня от слабости подгибаются ноги.

Всё же мне удалось вырвать окровавленный нож из глаза Жирного, обойти по стеночке молнии и прикоснуться к магу. Мана потекла в моё солнечное сплетение, прогоняя усталость. В груди появился живительный тёплый огонёк. Правда, он так и не превратился в бурное пламя, даже когда я высосал из «грязного» всю магическую энергию.

Дальше я, не покидая «ускорения», подобрал тяжёлую доску от разломанной двери и ударил ею по затылку магу. Его глаза начали закатываться. А я вышел из ванной комнаты и по разу огрел доской парочку вооружённых револьверами мужиков, обнаружившихся в спальне. Видимо, они прибежали на помощь магу, а до этого находились в другом крыле апартаментов.

Девчонки же спальню уже покинули, а их одежда так и лежала на ковре. Вероятно, сейчас по коридору бежит целая бригада обнажённых красоток…

Выпав из «ускорения», я с радостью увидел, как все трое бандитов рухнули на пол. Всё-таки доска — это мощное оружие! Она выбила-таки из них сознание. А окромя них в апартаментах, кажется, никого и не осталось. Многоголосый девичий крик звучал уже где-то на лестнице и стремительно отдалялся.

Тем не менее я всё равно прислушался, пытаясь определить — не бежит ли ко мне кто? Но услышал лишь бешеный стук своего сердца, готового вместе с частым дыханием выпрыгнуть из груди, а может и скользнуть по трясущейся от слабости ноге и спрятаться в пятке.

— Кажется, действительно никого, — пробормотал я, чувствуя, как меня отпускает горячка боя.

Следом я мрачно посмотрел на валяющихся без сознания бандитов и ощутил сильное раздражение.

Гадство, всё должно было быть не так! «Идеальное преступление» превратилось в кровавое побоище. А ведь я планировал вытрясти из Жирного кое-какую информацию и стереть часть его воспоминаний. В давеча купленной мной книге говорилось, что с помощью «ментального воздействия» можно устроить подобные «постирушки». Но всё пошло не так. И теперь на моём лице капли вполне реальной крови…

Я судорожно стёр их ладонью и нервно подумал, что лежащие в спальне бандиты не видели моего лица. Максимум заметили смазанный силуэт. А вот маг в ванной комнате не только знает о том, что я работал с профессором, но и явно разглядел мою физиономию. Его воспоминания надо стереть. В противном случае меня ждут большие… большие проблемы.

Присев возле мага на корточки, я заглянул в его мутные глаза, зачерпнул ману из солнечного сплетения и вызвал «ментальное воздействие». Книга утверждала, что из воспоминаний человека можно удалить максимум последнюю неделю жизни, но на это нужно потратить много магической энергии. У меня её было с гулькин нос. Надеюсь, хватит хоть на четыре дня, как раз зацеплю тот день, когда Жирный поведал «грязному» обо мне.

Установив с «грязным» прочный зрительный контакт, я начал посылать ему такие воспоминания, которые должны заставить его поверить в то, что он мертвецким сном продрых последние четыре дня. И посылал я их не абы как, а точно следуя написанному в книге.

Дело шло быстро и ловко, словно я уже не раз так делал. И когда спустя пару десятков секунд я закончил, у меня было полное ощущение, что работа удалась на славу.

— Отлично, — устало пробормотал я, вставая с корточек.

Конечно, надёжнее было бы просто убить «грязного», но мне не хотелось брать на душу лишний грех, хотя я и понимал, что он явно заслуживает смерти. Его руки точно по локоть в крови, а на совести десятки поломанных человеческих судеб. Нельзя остаться невинной овечкой, служа такому персонажу, как Жирный.

Впрочем, этот гад не останется безнаказанным. Полиция точно отправит его в тюрьму хотя бы за то, что он — «грязный маг». Двух бандитов из спальни наверняка тоже ждут камеры.

— Вот и хорошо, — проговорил я и без всякой задней мысли сунул руку в карман, а там обнаружился ключ, сорванный с шеи Жирного.

— Сейф, — вспомнил я и вернулся в гостиную. — Его надо бы проверить, но только быстро. Соседи уже явно телефонировали в полицию.

Итак, где там сейф? Под ковром вроде бы. Я пару раз приподнял разные края оного и нашёл возле окна сделанную под дубовый паркет дверцу. Она лишь чуть-чуть отличалась от остального пола.

Ключ идеально вошёл в небольшую замочную скважину, после чего я торопливо провернул его и услышал щелчок. Дверца открылась без проблем, перестав скрывать прячущуюся за ней полость, в которой лежали четыре пачки денег, приметные золотые украшения, паспорта разных стран и небольшая записная книжка. Цапнув последнюю, я услышал приближающийся со стороны лестницы грохот тяжёлых сапог.

— Вашу мать, как же они быстро прибыли. К Императрице бы дольше добирались, — ошарашенно прошептал я и судорожно сунул в карман записную книжку.

Деньги я тоже отправил в карман, а вот украшения брать не стал. Слишком приметные. Такие просто так не продашь. Паспорта же мне совсем не нужны. А вот нож для колки льда я в обязательном порядке взял с собой. Улики оставлять нельзя.

А затем я поспешно открыл двери балкона и выскочил из спальни.

Показавшийся из-за туч любопытный глаз луны окатил меня таинственным серебристым светом, отразившимся от луж, покрывающих безлюдную улицу, находящуюся несколькими этажами ниже меня.

Высоко, чёрт побери! Но по-другому апартаменты не покинуть. Грохот сапог уже раздавался в коридоре. А маны у меня практически не осталось. Её объёма не хватит, чтобы вызвать «ускорение» и промчаться мимо тех, кто прибыл разбираться в том, что тут стряслось. Придётся рисковать…

Я закрыл двери балкона и перелез через покрытую капельками дождя балюстраду. Ухватился за балясины и повис на руках, пытаясь нащупать ногами ограждение находящегося внизу балкона. Но то оказалось сантиметрах в пятидесяти от моих ботинок.

— Была не была, — выдохнул я и разжал руки.

Подошвы ударились о мокрую балюстраду и предательски скользнули в сторону, провоцируя моё падение. Я сорвался с ограждения, похолодев от ужаса. Перед глазами мигом промчалось видение моего лежащего на брусчатке тела с разбитой головой.

Благо видение осталось лишь видением.

Мне каким-то чудом удалось уцепиться за одну из фигурных балясин и повиснуть над балконом третьего этажа. Всё же от пережитого страха волосы шевелились не только на моём затылке, но и по всему телу.

— Осмотреть тут всё! — донеся до меня грубый, командный голос, вылетевший из апартаментов почившего Жирного.

— Мать честная, крови-то сколько! — раздался другой голос, взволнованный и удивлённый.

— Ищите убийцу! Или убийц! Они не могли далеко уйти. Трупы совсем свежие!

— Твоя правда, — проворчал я и, несмотря на страх, разжал руки, понимая, что сейчас нет времени на колебания. Того и гляди какой-нибудь ухарь выйдет на балкон да глянет вниз. А там я собственной персоной.

Повезло хоть, что нынешний прыжок прошёл лучше предыдущего, а следующий так и вовсе вышел на пять баллов из пяти, словно я уже хорошенечко приноровился так скакать.

В общем, брусчатки я коснулся подошвами ботинок, а не чем-то другим, ежели бы всё-таки сорвался.

Выдохнув, я нырнул в тёмный закоулок и на подрагивающих от слабости ногах припустил прочь, ожидая скорого наплыва душевных терзаний. Я же убил человека. Но совесть в унисон с логикой сообщили мне, что одобряют мой поступок. Мол, то был не человек, а опасное насекомое, жаждавшее убить тебя. Тут либо он, либо ты. И конечно же, лучше я.

Ещё бы вот разобраться с Бугром — последним человеком, кто знает о моей связи с профессором Казанцевым…

— Лишь бы он действительно оказался в подвале, — понадеялся я, тяжело шлёпая по лужам, устилающим узкую улочку.

Ноги двигались без всякой охотки, то и дело норовя подломиться. Голова до сих пор трещала после ударов желтокожего, а в груди ныло. Приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. В такие моменты я не только отдыхал, но и усиленно вслушивался в звуки ночного города. Нет ли поблизости цокота ночного конного патруля?

Служивые явно заинтересуются моей персоной, ежели наткнутся на меня. Дескать, чего ты среди ночи бродишь по городу? Жить надоело? И чего это у тебя за пятна на плаще? Уж не кровь ли?

Да, кровь. Желтолицый успел полить меня своей красной жижей. И служивые, скорее всего, заметят эти пятна. А я, блин, даже убежать от них не смогу. Не в таком состоянии. Мне бы сейчас совсем не помешало подкормиться маной, но улицы были пустынными, только коты кое-где сидели да жирные крысы пробегали.

— Гадство, — прошептал я и продолжил свой путь, двигаясь в сторону подвала Бугра.

До него было неблизко. Пешком я точно не дойду. Попробовать угнать машину? Кажется, прежний Ян умел управляться с ней. По крайней мере, стоило мне представить, как я сажусь за руль, как тотчас в голове возникли знания, что надо делать. Видать, либо папенька учил меня, либо Александр. Хвала им за это.

Ладно, предположим, автомобиль я угоню, а где взять ману? Мне с каждым шагом становилось всё хуже и хуже, будто я был Дьяволом, ковыляющим к освящённой земле. Вот-вот корчи начнутся, и пена изо рта пойдёт.

— Хм, может, сломать систему и найти какой-нибудь полицейский патруль? Помнится, когда-то мне говорили, что среди служивых хватает магов-простолюдинов.

Придя к этой мысли, я решил разыскать будку квартального надзирателя. Если следовать логике, всё лучшее всегда в центре города, где я, собственно, и нахожусь. Значит, сюда вполне могут поставить надзирателем как раз мага-простолюдина.

— Авось полицейское начальство рассуждает так же, как я, — понадеялся я и поковылял по тротуару, скользя одной рукой по стене дома, чтобы позорно не упасть.

Будка надзирателя всё не показывалась, а вот цоканье копыт появилось. Оно вылетело из-за ближайшего поворота.

Я лихорадочно заметался, не зная куда нырнуть. Рядом не было ни подворотен, ни арочных входов во дворы. Пришлось из последних сил ринуться к пузатой, розовощёкой марионетке, изображающей усатого толстяка с пенной кружкой в руке. Вот за марионеткой-то я и схоронился, едва уместившись в щель между стеной пивной лавки и спиной металлического усача. Отсюда был виден поворот, потому я узрел показавшихся из-за него двух всадников в синих полицейских мундирах.

— … Вот такие дела, Ефим, — мрачно сказал один другому, покосившись на моргающий уличный фонарь. — Моя совесть чиста.

— У тебя просто плохая память, Кондрат, — произнёс второй и громко заржал, словно подражал своему коню.

Первый косо посмотрел на него, после чего оба всадника повернули животин в мою сторону и неспешно поцокали по улице.

А я решил проверить свою удачу. Поднатужился и сумел на краткий миг вызвать «взгляд мага». Он показал мне, что хохотун Ефим обладает кое-каким магическим даром.

Отлично! Кажется, тёмные, кровожадные боги вознаградили меня за то, что я устроил в апартаментах Жирного. Но уже в следующий миг я понял, что Судьба продолжает подбрасывать мне неприятные сюрпризы…

Внезапно марионетка по какой-то причине ожила: то ли я случайно что-то тронул, то ли она по иной причине включилась.

В любом случае она полыхнула глазами-лампочками и заорала, вскинув руку с пенной кружкой:

— Пиво пенное покупаем непременно! Подходи народ, покупай всё наперёд! Чтобы пиво всегда в запасе было!

Я вздрогнул так, что услышал стук собственных костей. А проезжающие мимо полицейские едва с коней не сверзились. Причем Ефим чуть в прямом смысле не упал со своего скакуна, так как тот испуганно заржал и встал на дыбы.

— Едрена мать! — заорал полицейский, вцепившись в поводья. — Я хозяину этой уродины завтра такой штраф выпишу, что мало не покажется!

Он бросил злобный взгляд на зазывающую народ марионетку. А я в панике принялся скользить рукой по её гладкой спине, пытаясь обнаружить какую-нибудь кнопку и рычажок. Такой действительно нашёлся, и мой трясущийся палец щёлкнул им. Марионетка тотчас замолчала, а её глаза потухли.

Я же замер в тревожном ожидании, продолжая сгибаться в три погибели, чтобы всадники не заметили меня.

— А давай её сломаем? — зло предложил товарищу Ефим, наконец-то справившийся со своим трусоватым скакуном.

— Ты чего? Тогда уже на нас бумагу напишут, что в нашем квартале по ночам безобразия творятся.

— Ладно, пусть живёт, — нехотя сказал служивый и тронул коня.

Тот пошёл вниз по улице, а второй последовал за ним.

Тут-то я и выскочил из-за марионетки, кое-как сумев наскрести ману на «ускорение». Пронёсся несколько шагов по брусчатке через почти замерший мир и коснулся пальцами обнаженной руки мага-полицейского. Быстро высосал почти всю его магическую энергию и помчался к повороту. Но «ускорение» я вырубил гораздо раньше, чем достиг его, рассчитывая на то, что полицейские не станут оборачиваться и не заметят меня.

Стоило мне выпасть из «ускорения», как мир снова ожил. Где-то хрипло каркнула ворона, а позади меня раздался звук упавшего на брусчатку тела.

— Ефим, ты чего⁈ — изумлённо вскричал служивый.

Но тот ничего не ответил.

Я на всякий случай обернулся, чтобы проверить — не сломал ли он себе шею. Вроде нет. Лежит, раскинув руки. Кажется, просто потерял сознание после моих манипуляций. Фух-х-х, пронесло, а то аж сердце от волнения защемило. Одно дело отправить в Ад бандита, другое — ненароком убить служителя закона.

Я с облегчением забежал за угол и дальше пошёл энергичным шагом, чувствуя в груди слабый огонёк маны.

Попутно мой взор скользил по стоящим возле тротуаров редким машинам, покрытым капельками небесной воды. Без индивидуального ключа мне не угнать ни одну из них. Остаётся лишь путь насильственного отъёма автомобиля у какого-нибудь зазевавшегося шофера, остановившегося на перекрёстке.

И такой персонаж мне попался буквально через один квартал. По виду, какой-то припозднившийся купчишка. Он как раз выбирался из автомобиля, сонно зевая.

Мне не составило труда вырубить его с помощью кулака и «ускорения». Он даже не заметил меня. Рухнул на брусчатку, как подкошенный. Я взял из его руки ключ от машины, деликатно оттащил тело к бордюру и постучал костяшками пальцев в окно, изрыгающее на улицу свет.

Занавески отодвинулись и показалось взволнованное женское лицо. Но моей физиономии незнакомка не увидела, поскольку я уже сидел в машине, а вот купчишку женщина наверняка узрела. На это я и рассчитывал. Теперь она его не бросит на произвол судьбы, даже если он ей никто. Тут же и монстры бродят, и всякие лихие люди. Скорее всего, она как минимум затащит его в подъезд.

Подбадривая себя этой мыслью, я заставил машину рвануть по ночного городу, освещённому уличными фонарями.

Рёв мотора врывался в уши, ноздри щекотал запах топлива, а в голове появились невесёлые мысли. Как-то я очень быстро иду по наклонной, словно разом вышел за все рамки морали. Столько преступлений за одну ночь. Осталось только бабку сбить и котёнка бездомного пнуть — и всё, можно подавать документы на должность Тёмного властелина.

— Мда-а, — невесело выдохнул я и подметил, что уже показались знакомые улицы.

Вскоре я проехал мимо уже опостылевшей ресторации и остановил автомобиль в паре десятков метров от входа в тот самый грязный проулок, который стал для меня уже чуть ли не родным.

Выбравшись из машины, я прошёл по безлюдному тротуару и завернул в проулок. Там всё было по-старому. Мусор, грязь, лужи и рыжий кот, сидящий около ржавой двери, ведущей в подвал. Я подошёл к ней и с максимальной осторожностью приоткрыл. Но она всё равно заскрежетала, заставив меня поморщиться.

Кот мигом проскользнул внутрь и попрыгал по грязным ступеням, ведущим вниз к дверному проёму, выплёскивающему жёлтый трепещущий свет, принадлежащий то ли свечам, то ли керосинке.

Я осторожно прикрыл за собой дверь и крадучись двинулся по ступеням. Под ногами тихонько чавкала грязь, а уши от напряжения вытянулись, как у самого породистого эльфа. Они ловили звуки, вылетающие из дверного проёма: храп, плямканье, тихое попискивание…

Спустившись вниз, я осторожно заглянул в небольшое грязное помещение. Потрескавшиеся стены, плачущие ржавые трубы под потолком, лужицы на земляном полу и тёплый воздух, пропитанный ароматами забористой сивухи, перегара и крепкого мужского пота.

Помещение освещали толстые свечные огарки, горящие на массивном столе из грубо обработанных досок. Кот сразу же запрыгнул на него, напугав парочку крыс, шныряющих между пустых бутылок и объедков. Серые вредители метнулись в угол помещения и скрылись под обшарпанной лежанкой, на которой пускал слюни заросший щетиной бандит, порой чмокающий во сне губами.

Второй бандит храпел на ящиках, выстроившихся вдоль стены. И спал он беспокойно. Что-то неразборчиво бормотал и вяло шевелил рукой. Больше тут никого не оказалось. Зато имелись два дверных проёма, ведущих вглубь подвала. Но чтобы добраться до них следовало пройти мимо лиходеев.

Ману тратить совсем не хотелось, посему я решил обойтись без магии. Глянул на храпящих душегубов и осторожно двинулся к дверным проёмам. Один был занавешен грязным куском ткани, а второй имел скособоченную дверь. Возле второго как раз и спал один из бандитов. Благо, что это был тот, который храпел дай боже каждому. Невинные дети так сладко не спят. А вот первый, тот, что с ящиков, изрядно крутил мне кишки: то почешется, то воздух громко испортит. Того и гляди проснётся, гад.

А тут ещё и кот принялся вылизывать банку из-под консервов, непроизвольно сдвигая её к краю стола. Если она упадёт, то громыхнёт так, что мигом разбудит беспокойно возящегося лиходея.

— Киса, киса, — тихонько просюсюкал я, замерев на полпути к дверным проёмам.

Кот высокомерно проигнорировал меня. Пришлось поднять с пола совсем мелкий камешек и бросить его в животину. Камешек угодил прямо в рыжий бок коту, и тот испуганно отскочил от банки, вскинул голову и завертел ею. Нашёл меня взглядом и недобро сощурил глаза. А я угрожающе покачал пальцем. Рыжий пройдоха облизался и снова потянулся к банке.

— Вот морда ненасытная, — прошептал я и услышал громкий скрежет входной двери.

Кот поспешно спрыгнул со стола, а бандит на ящиках особенно громко всхрапнул и раскрыл глаза. Повезло, что он смотрел не в мою сторону, а туда, где чернел дверной проём, ведущий к лестнице, на которой раздались тяжёлые шаги.

Благо чёрт с лежанки и вовсе не проснулся, что дало мне возможность тремя громадными прыжками подскочить к двери. Я выбрал именно её, а не кусок ткани, закрывающий другой проём. Логика мне подсказала, что Бугру явно не в масть спать за куском ткани, посему я и выбрал дверь. Хотя вполне могу и просчитаться.

Бандит с ящиков вроде бы не заметил мой манёвр. Он продолжал смотреть в сторону лестницы, откуда вот-вот должен был показаться вошедший. А я нырнул за дверь и очутился в крошечном помещении с ковром на полу и мебелью.

Тут меня ждал не кто иной, как Бугор! Он лежал на панцирной кровати с блаженной улыбкой на устах, а рядом, на столе, высилась горка серого порошка. Там же стояла початая бутылка водки, валялась дюжина разноцветных пилюль и горела керосиновая лампа.

— Да он под наркотиками, — понял я, разглядывая Бугра.

Его бессмысленный, немигающий взгляд упёрся в потолок, а в области паха на штанах темнело пятно. Из уголков губ стекала слюна, а выражение лица было таким, словно он сейчас находился в Раю, где пил лучшее вино с гуриями.

— Опять самогона налакались⁈ — громыхнул в соседнем помещении мужской голос, явно принадлежавший тому, кто и скрипел входной дверью.

— Да мы… да это самое… м… — пьяно промычал другой голос.

— А где Бугор?

— У себя… ик…

— Пойду пошепчусь с ним.

Вашу мать, как же некстати!

Я чуть не взвыл от досады и лихорадочным взглядом пробежался по помещению, думая, где бы спрятаться. Под кроватью? Нет, паршивое место. В шкафу? А почему нет? Не полезет же бандит в шкаф!

Я торопливо подскочил к нему, открыл обе створки и сдвинул в сторону висящую там вонючую одежду, после чего забрался внутрь и закрылся.

Вовремя!

Буквально через один удар сердца раздался лёгкий скрип двери, а следом прозвучали тяжёлые шаги.

Щель между створками позволила мне увидеть склонившегося над Бугром здоровяка с растрёпанными кудрявыми волосами. Он похлопал бандита по щекам, а затем отвесил ему звонкий щелбан.

— Я бы мог убить тебя прямо сейчас, ублюдок, пока ты, обоссавшийся, лежишь в наркотическом угаре, — тихонько прошипел мужчина настолько пропитанным ненавистью голосом, что у меня аж мурашки по спине пробежали. — Но нет, ещё не пришло твоё время. Живи пока, ничтожество. Твои грязные услуги ещё понадобятся Жирному.

Он потрепал Бугра по щеке. А я наклонился чуть ближе к щели и услышал лёгкий треск рассохшихся досок шкафа. Да вашу мать! Я же всего лишь положение тела изменил!

Мужик сразу посмотрел в мою сторону, сунув руку в карман парусиновых штанов. Я так и обмер, отчаянно не желая тратить ману на «ускорение». У меня её слишком мало.

Бандит вытащил из кармана револьвер и люто прошипел:

— Выходи, подонок. Немедля выбирайся оттуда, пока стрелять не начал.

У меня засосало под ложечкой, а в голове заметался хоровод мыслей. Я подметил, что бандит слишком картинно изображает ярость.

А тот вдруг криво усмехнулся, убрал револьвер в карман и проронил:

— Чёртовы крысы. Спасу от них нет. А ты, Бугор, давай, до встречи…

Мужик взял со стола пару пилюль, закинул их в рот, запил бурдой из бутылки и вышел из помещения, хлопнув дверью.

А затем до меня донёсся его сердитый голос, сочащийся угрозой:

— Ещё раз увижу вас в таком состоянии — и вы оба отправитесь на корм ракам. Поняли?

— Поняли… ик, — раздался уже знакомый мне пьяный голос.

Кажется, он принадлежал тому вахлаку, что спал на ящиках. Второй, видимо, так и не проснулся.

— Смотрите у меня, — пригрозил бандит и, судя по звукам, зашагал к лестнице.

А я выбрался из шкафа, с облегчением выдохнул и подошёл к Бугру. Тот продолжал пялиться в потолок затуманенными наркотиками глазами.

Надо будет сообщить полицейским о запрещённых веществах, чтобы они его взяли с поличным. За такое количество ему точно светит несколько лет за решёткой.

— Если так дальше пойдёт, то я к концу недели очищу город от преступности, — ухмыльнулся я, выдоил из солнечного сплетения всю ману и вызвал «ментальное воздействие».

На сей раз процесс стирания памяти прошёл даже быстрее, чем в предыдущий. Мне не составило труда удалить из воспоминаний Бугра последние четыре дня, после чего я дрожащей рукой потёр центр груди. Там будто поселилась дыра, засасывающая мою плоть. Даже ноги начали подгибаться, а перед глазами появились звёздочки.

Надо поскорее добыть магическое топливо. И у меня появилась идея, где могу его разыскать.

Пока же я пошаркал ногами в сторону двери. Открыл её, убедился, что бандиты снова спят, и посеменил к лестнице. Путь к ней прошёл без сучка и задоринки.

Выбравшись из помещения, я высунул голову в проулок и огляделся. Никого.

— Отлично, — пробормотал я, выскользнул из-за двери и пошёл к выходу из проулка, сохраняя предельную внимательность.

Вдруг бандит ушёл недалеко? Или он по какой-то причине решит вернуться, а тут я? У меня не получится отбиться от него, ежели он возжелает свернуть мою драгоценную шею. Я сейчас выжат досуха. Еле-еле иду. Куда уж мне драться…

Вот с такими невесёлыми мыслями я подошёл к выходу из проулка и услышал приглушённый мужской кашель, раздавшийся за углом. Моё сердце затрепыхалось, как пойманная в силки птаха, а тело будто само собой метнулось к стене и чуть не упало за гнилой бочкой со ржавыми обручами.

Неужели бандит все-таки вернулся⁈ Или он услышал что-то подозрительное и решил подкараулить меня?

Внезапно раздались звуки шагов, и из-за угла появилась высокая мужская фигура. Мои нервы натянулись как струны на грифе балалайки. Но уже через миг я испустил тихий облегчённый вздох. Неизвестный прошёл мимо проулка и канул во мрак.

— Напугал, гад, — проворчал я, выбравшись из-за бочки.

Но покидать проулок я не спешил. Подождал немного, дав незнакомцу время на то, чтобы отойти подальше, а потом осторожно вышел на тротуар и покрутил головой. Улица оказалась безлюдной, а угнанная мной машина стояла на прежнем месте. Замечательно.

Я добрался до неё, открыл ключом дверь и уселся на водительское сиденье. Слабость жгла меня словно калёным железом. Глаза слипались, а руки дрожали, как у пропойцы. Нужно быстрее добыть маны.

Положив ладони на руль, я заставил машину поехать в самое сердце города, где всю ночь не спали развлекательные заведения вроде игорных и публичных домов и кабаре. Под это дело в Стражграде была выделена целая улица, именуемая Весёлой. Мне уже доводилось проезжать мимо неё на трамвае.

Сейчас я прикатил туда на автомобиле, едва не врезавшись по пути в столб, поскольку сознание на пару мгновений всё-таки оставило меня, но потом устыдилось и вернулось.

Улица оказалась залита ярким светом из окон увеселительных заведений. Повсюду стояли машины и экипажи. Лошади недовольно фыркали, а по тротуарам бродили подвыпившие молодчики, громко смеющиеся и отпускающие шуточки в сторону полицейских. Последние с каменными физиономиями ходили по улице, не обращая внимания на гуляк.

Кстати, я в своём нынешнем состоянии весьма походил на юнца, переоценившего свои силы в деле уничтожения алкоголя. Кое-как выбрался из автомобиля и, пошатываясь, двинулся по тротуару, стараясь проходить сквозь кучки хохочущих людей.

Мне приходилось наугад трогать людей, не понимая, кто из них маг, а кто нет, так как маны на «взгляд мага» просто не осталось. Но даже так мне удалось слегка подкормиться, после чего я почувствовал приток сил и всё-таки вызвал «взгляд мага». А уже с ним я довольно быстро поднял запас маны до среднего уровня, а затем зашёл в одну из развесёлых питейных, отыскал в ней телефон и позвонил в полицию, сообщив адрес подвала и про горы запрещённых веществ. Конечно, своё имя я называть не стал, просто повесил трубку, вернулся в машину и поехал в тот квартал, где угнал её.

В голову закралось фантастическое опасение, что весь квартал уже оцеплен, а полицейские отряды носом роют землю, выискивая угнанный автомобиль. Но логика подсказала мне, что всё совсем не так. Да, тот купчишка, скорее всего, вызвал служивых, но вряд ли уже начался розыск машины. Потому я без особого волнения добрался до нужного квартала и оставил автомобиль за углом того дома, возле которого и вырубил купца.

Дальше включилось моё любопытство и заставило меня выглянуть из-за угла. Возле того места, где я ударил купчишку, стояла полицейская машина, а сам потерпевший размахивал руками и буквально орал на служивых.

Мысленно извинившись перед всеми участниками этой сцены, я окольными путями энергично двинулся к гостинице, где снял комнатку.

По пути я сунул руку в карман и вытащил украденные из логова Жирного пачки денег. Пересчитал их и присвистнул.

— Десять тысяч, неплохо, — пробормотал я, вернув купюры в карман плаща.

Меня совсем не терзало то, что эти средства явно были получены незаконным способом. Не заработал же их Жирный, трудясь на заводе? Уж лучше их потрачу я, чем они будут лежать где-нибудь в качестве улик. Или того хуже — их просто слямзит кто-то из нечистых на руку служивых. Не все же как мой брат Александр. Тот скорее себе руку отгрызёт, чем возьмёт чужое.

Криво усмехнувшись, я свернул в тёмный переулок, услышав цокот копыт. Наверняка опять полицейские. Избежав встречи с ними, я уже через четверть часа вышел к гостинице со стороны сквера имени поэта Веретенникова. Отсюда открывался дивный вид на боковую часть доходного дома Козьмы Еремеева. Как раз с этой стороны я недавно и проник в него. А сейчас возле входа, несмотря на глухую ночь, толпились зеваки, пытающиеся что-то выспросить у пятёрки полицейских, никого не пускающих внутрь здания.

Заметил я и ребят с фотоаппаратом-треногой, а также пару строгих сударынь с блокнотиками.

Интересно, как они завтра озаглавят этот кровавый инцидент?

Перед глазами снова появилось лицо убитого мной «грязного мага». Но совесть опять не стала третировать меня, а погладила по головке и сказала, что я поступил верно.

— Верно, — повторил я вслух, а затем шагнул в тень, отбрасываемую балконами гостиницы, и двинулся к торцу здания, где располагались окна снятой мной комнаты.

Двигался я медленно и осторожно, стараясь, чтобы меня не заметили зеваки, а то ведь доходный дом Еремеева и гостиница стояли торец в торец. Их разделяла лишь неширокая улица.

Но никто из людей даже не смотрел в сторону гостиницы. Их взгляды были прикованы к входу в доходный дом. Кажется, все с жадностью ждали, когда начнут выносить трупы… Наверняка об их наличии зеваки уже знали или хотя бы догадывались. Благодаря этому я незамеченным добрался до тени своего балкона, а потом сумел забраться на него и проникнуть в комнату.

— Фух-х-х, — облегчённо выдохнул я, упав задницей в кресло.

Напряжение последних часов начало меня отпускать. Мышцы расслаблялись, взгляд перестал лихорадочно скользить по сторонам. Мысли потекли плавно и спокойно.

Итак, я устранил всех, кто доподлинно знал о моей работе с профессором Казанцевым. Правда остались рядовые бандиты, знающи, что Жирный усиленно искал меня, но в этом нет ничего запредельно опасного. Вряд ли кто-то из них поймёт, что именно я устранил их лидера. Так что мне не стоит бояться мести с их стороны. Но, наверное, надо подготовиться к тому, что полиция, а также Александр, могут узнать об интересе Жирного ко мне. Однако это не столь страшно. Я ведь ещё не разучился складно врать. Всегда можно сказать, что Жирный предлагал мне поработать на него в качестве варщика «палёной синьки».

Ну а брату я об этом не сказал лишь потому, что не хотел загружать его своими проблемами. Он же и так весь в работе по самые брови. Конечно, Александр накричит на меня и обзовёт дураком. Но я спокойно стерплю его гнев.

Придя к этой мысли, я встал с кресла, снял плащ и скатал его в рулон.

— Записная книжка, — только сейчас вспомнил я, что умыкнул из сейфа бандита не только деньги.

Вытащив её из кармана, я обнаружил, что всего несколько листов оказались исписаны размашистым почерком. Фантазия тотчас показала мне картину, как Жирный, прикусив от усердия язык, сжимает толстыми пальцами перьевую ручку и выводит каждую букву, сверяясь с шифром. Да, шифром. Этот пухлый негодяй зашифровал свои каракули. На страницах записной книжки не было ни одного нормального слова. Одна сплошная тарабарщина, словно все буквы кинули в ведро, перемешали их палкой и высыпали на страницы.

— Придётся подбирать ключик к этим записям, — пробормотал я, всерьёз решив узнать тайны Жирного.

Они могут помочь Александру сделать карьеру, если ему их аккуратно подсунуть. Вот только надеюсь, что никто из подручных Жирного не знает о существовании этой книжицы, иначе её могут начать искать. Но выйдут ли «искатели» на меня? Очень вряд ли.

Я сунул записную книжку в карман штанов, а затем полностью разоблачился, взял одежду и зашёл вместе с ней в душевую комнату, где включил лампу. Её жёлтый свет, прогнал тьму.

Я внимательно изучил вещи и только на плаще нашёл капли крови. Остальная одежда оказалась просто грязноватая. Поэтому я постирал лишь плащ и отмыл нож для колки льда, а потом и сам искупался, смывая пот и грязь.

К этому моменту часы над кроватью показывали, что до рассвета осталось не так уж и много времени. Отчасти потому-то мне со страшной силой захотелось спать, будто меня окончательно покинули силы.

Я положил нож на поднос, завёл будильник на шесть утра и завалился спать. Правда уснул всё-таки не сразу, а успел несколько минут поразмыслить, что меня ждёт в дневнике прежнего Яна.

Утро началось со звона будильника. Я резко разлепил веки и не сразу понял, где нахожусь. И лишь спустя несколько секунд на меня широким водопадом обрушились воспоминания. Я сразу же вскочил на ноги, вырубил будильник и глянул за окно. Там шастали немногочисленные прохожие, а полицейских уже не было.

— Шустро они, — оценил я работу служивых и быстро привёл себя в порядок.

Сунув скатанный плащ под мышку, я покинул комнату и внизу заметил давешнюю девицу. Та встретила меня недружелюбным взглядом, вздёрнутым носиком и сухой репликой:

— Доброе утро, сударь. С вас пять рублей за ужин.

Среди денег Жирного такой мелочи не было. Самой маленькой купюрой оказалась десятка, не пойми каким образом затесавшаяся среди сотен и пятидесяток. Вот её-то я и сунул девице.

— Сдачу оставь себе, — сказал я и пошёл к входной двери.

— Сударь, сударь, — ударил меня в спину её потеплевший голос. — А вы слыхали, чего ночью-то случилось? Люди говорят, что в доходном доме Еремеева случилась настоящая резня. Пять трупов!

— Ничего не слышал, — бросил я через плечо, подумав, что такими темпами народ к полудню раздует число трупов до трёхзначного. — Я спал как убитый. Всего вам доброго!

Утро оказалось хмурым и дождливым, поэтому я торопливо запрыгнул в трамвай. Добрался на нем до дома Владимира, поднялся на нужный этаж и постучал в дверь. Мне никто не открыл. Пришлось постучать сильнее. И лишь тогда за дверью раздался уставший голос:

— Кто?

— Ян.

Скрежетнул замок — и дверь отворилась, явив мне осунувшуюся физиономию брата.

— Из тебя будто все соки выпили, — проговорил я, проникнув в прихожую.

— Что-то вроде того… — протянул он и широко зевнул, запирая дверь.

— Где мой дневник? Все там же? — взволнованно спросил я, вдыхая пропитанный чем-то сладким воздух.

— Угу. Ничего с ним не сделалось, — просипел средний брат.

Я метнулся в комнату и увидел там практически истлевшие палочки, испускающие тот самый сладкий аромат. Даже легкая туманная дымка плавала по комнате, по которой будто ураган прошел. Часть денежных жаб валялась на полу, а перина с кровати Владимира почему-то лежала под столом.

Но я не стал требовать от брата подробностей его ночных любовных утех, а упал на колени около софы и запустил руку под матрас. Есть! Мои пальцы выпростали на свет божий потрепанный кожаный дневник с завязками.

— Кофе будешь? — вяло спросил Владимир, заглянув в комнату.

— Знаю я твой кофе… — пробормотал я, торопливо открывая дневник.

— Теперь у меня есть настоящий кофе. Хороший. С Черного континента, — гордо сказал он.

— Ладно, наливай, — разрешил я и углубился в чтение.

Почерк явно принадлежал прежнему Яну, и дневник сообщал много всякой ерунды. Но было и кое-что важное. Оказывается, раньше я страстно хотел стать магом, прям до зубовного скрежета. А еще я был влюблен в Морозову. Тут у меня екнуло сердце, а брови сами собой столкнулись над переносицей.

— Ян, пойдем пить кофе! — крикнул брат.

Я досадливо чертыхнулся, уже забыв о нем. Но все-таки вместе с дневником отправился на кухню, где получил кружку ароматного бодрящего напитка.

Владимир попытался было завести разговор, но махнул рукой, увидев, что я погрузился в чтение. А оно было очень занимательное. В дневнике прежний Ян описывал то, каким бы он хотел стать по характеру в будущем. И этот «будущий Ян» до чертиков напоминал нынешнего меня!

— Ого! — выдохнул я, чуть не подавившись кофе, который попутно прихлебывал.

— А то, — улыбнулся брат, довольно сощурив припухшие глаза. — Я же говорил, что кофе хороший.

— Потрясающий, — отвлеченно протянул я, мысленно пытаясь разобраться в ситуации.

Неужели чудо-зелье Абсалон как-то так перекрутило мою психику, что вытянуло на поверхность мое страстное желание стать тем, кем я являюсь сейчас? Очень может быть. Ничем иным я не могу объяснить подобное изменение характера, да еще в том направлении, о котором прежде мечтал.

— Насыпать тебе с собой кофейку? — благодушно предложил брат.

— Нет, спасибо, — отказался я и захлопнул дневник. — Ладно, хорошего дня. Мне нужно в общежитие, а потом на учебу.

— До скорой встречи.

Я покинул логово Владимира и оказался на улице, где утро уже не казалось таким серым. Постепенно погода становилась более солнечной. А вот мое настроение продолжало быть хмурым, хотя мне, кажется, удалось узнать ответ на очередную загадку.

Запрыгнув в трамвай, я добрался до общежития и проник в холл.

— Доброе утро, Горин, — неожиданно поздоровалась со мной крысообразная вахтерша, довольно щуря глазенки. — Уже слышали новость?

— Какую? — спросил я, подумав об инциденте в доходном доме Еремеева.

— Друга вашего полиция забрала, — оповестила она меня и вцепилась острым взором в мое лицо, словно рассчитывала насладиться моим потрясением.

Я и не сумел скрыть оного. Отправил брови к лепному потолку и ошарашенно выдохнул:

— Какого друга?

— Шмидта. Я всегда знала, что с ним что-то не так. Ходил такой всё вынюхивал. Доносы слал, что, дескать, в подвале крыс целые полчища. А оно вон как вышло. Говорят, он профессору Казанцеву помогал «паленую синьку» варить.

— Да ну? — просипел я, почувствовав, что мне не хватает воздуха.

— Точно говорю, — заверила меня вахтерша.

— Спасибо за информацию, — кое-как выдавил я и быстро поднялся по лестнице на второй этаж, где остановился, собирая в кучу разбегающиеся мысли.

Как же так? Шмидта перепутали со мной? Или произошла иная чудовищная ошибка? Что же случилось?

Нужно добраться до Шмидта и поговорить с ним по душам. А для этого следует съездить в отделение полиции. И скорее всего в то, где работает мой брат Александр. Но не опасно ли это для меня? Вряд ли. Если бы у полиции что-то на меня было, то вахтерша бы уже телефонировала куда надо, а не рассказывала о Шмидте. Её бы предупредили, что нужно оповестить полицию о моем приходе в общежитие.

Придя к этой мысли, я сунул дневник под рубашку и вышел на улицу.

Народ уже шел к университету, но я, кажется, как минимум на первое занятие не попаду. Ну и шут с ним. Судьба друга важнее.

Пока я добирался до отделения полиции, успел придумать тысячу причин, почему могли загрести Шмидта. И некоторые из них могли ударить по мне, посему я слегка подрагивающей рукой открыл дверь отделения и вошел внутрь. Меня встретил дежурный, который после моей просьбы телефонировал в кабинет моего брата и позвал его.

Ну а пока я его ждал, потея от напряжения, дежурный решил почесать языком, раз уж на проходной, кроме меня, никого нет.

— Не знаю, быстро ли ваш брат подойдет, у нас сегодня все отделение стоит на ушах. Не слышали еще, что минувшей ночью произошло? — спросил он, сидя за забранным решеткой окном в небольшой комнате с казенной мебелью.

— Нет, — ответил я, снова подумав о доходном доме Еремеева, но уже не так уверенно.

Не удивлюсь, ежели нынче ночью стряслось и еще что-то значимое, вроде похищения самого князя Соболева.

— В доходном доме Козьмы Еремеева произошло настоящее побоище. Жарова, больше известного, как Жирный, убили вместе с его подельниками. Пять трупов. Кровищи море. Пока вроде начальство грешит на бандитов-конкурентов. Шутка ли, столько народа положить и бесследно исчезнуть прям из-под носа наших. Говорят, когда прибыли ребята, все трупы еще теплые были, а трое так и вовсе истекали кровью, словно их прям мгновение назад по горлу ножом чикнули, — рассказал дежурный.

— Пять трупов? — нахмурил я брови.

Жирный, желтолицый… А откуда еще трое? Второй грязный маг и парочка рядовых бандитов были живы, когда я покинул апартаменты.

— Пять, пять. Это доподлинно известно. Всех порешили. Только путан в живых оставили. Они сейчас в отделении показания дают.

— М-да-а-а, — удивленно протянул я, не до конца веря в слова дежурного.

Неужели кто-то убил и остальных бандитов? Но когда? Полиция же прибыла даже раньше, чем я спрыгнул с балкона. Хм, а может, сами служивые их и добили? Но зачем?

— Ян, — раздался усталый голос Александра, открывшего тяжелую металлическую дверь. — Ты чего тут? Из-за Шмидта?

— Ага, — кивнул я, подметив, что лицо брата еще больше осунулось, а в уголках глаз залегли морщины.

— Ну пойдем, — поманил он меня пальцем и повел по узким коридорам с обшарпанными половыми досками и выкрашенными синей краской стенами.

— Он же у вас, да? — уточнил я, следом за братом войдя в небольшой прокуренный кабинет с единственным окном. Свет из него падал на шкаф с картонными папками.

— Ага, — уселся старший за рабочий стол с горбатой лампой около телефонного аппарата, прячущегося за грудами бумаг. — Он уже во всем сознался.

— Как сознался⁈

— Так, — пожал Александр могучими плечами, цапнул со стола бумагу и потряс ею. — Вот его показания. Тут всё. Как он на курсах познакомился с профессором, как спорил с ним о химических реакциях и как сблизился с Казанцевым, а потом начал помогать ему варить зелье Абсалон, на которое не было получено от властей никаких разрешений.

— О как, — глупо выдохнул я, усевшись на стул. — А что… что же делает это зелье?

— Доподлинно неизвестно. По словам Шмидта, профессор только сказал ему, что это зелье вроде как сможет помочь некоторым людям пробуждать их магический дар. Шмидт сумел практически полностью восстановить рецепт Абсалона. Он не знает название лишь одного ингредиента. Его профессор добавлял в самом конце и никогда не говорил Шмидту, что это такое.

— А как… как вы сумели понять, что Шмидт к этому причастен? Ведь даже я не догадывался, хотя и жил с ним бок о бок.

— Стоит признать, что Шмидт действовал очень осторожно. Даже его родители ни о чем не догадывались, что уж говорить о тебе. Ты вечно в облаках витаешь. Ну, раньше витал, — усмехнулся брат и указал взглядом на графин с водой. — Попить не хочешь? А то у тебя лицо такое странное… Промочи горло.

— Давай, — сглотнул я вязкую слюну и взял стакан из руки брата, налившего мне воды.

Живительная влага скользнула по моему пищеводу, немного взбодрив меня. Глаза же вопрошающе уставились на Александра.

А тот продолжил, сцепив в замок пальцы:

— Погорел Шмидт на одной маленькой детали… На книге «Легенды о вампирах». У профессора был маленький бзик. Он записывал имена тех, кому одалживал книги из своей обширной библиотеки. Вот этот список мы и нашли, да начали раскручивать его, разыскивая вероятного помощника Казанцева. Шмидт идеально подходил на эту роль. Ну и когда полиция к нему нагрянула, он пусть и не сразу, но все же раскололся.

Ого-го! Вот оно как всё было на самом деле! Фантастика!

Вероятно, прежний Ян как-то узнал не только о существовании лаборатории, но и о зелье, помогающем пробудить дар. Вот он и решил украсть его, отчаянно желая стать магом.

Шмидт же, кажется, вообще не подозревает, что прежний Ян был в лаборатории, хотя скорее всего прошлый я как раз от Шмидта-то все и узнал. Может, из каких-то его записей? Или прежний я просто проследил за ним, когда он ходил в лабораторию?

— О чем задумался? — спросил брат, достав портсигар.

— А что теперь грозит Шмидту? — взволнованно спросил я.

— Ничего хорошего, — мрачно проговорил Александр и спичкой поджег папиросу. — Конечно, вина его не так уж и велика, но лет пять ему точно светит. В Империи же сильно ужесточили законы, касающиеся подпольных лабораторий. А этот Абсалон, кажется, одна из вариаций «синьки».

— Пять лет⁈ — ахнул я, чуть не слетев со стула. — Это же конец всем его надеждам. И даже его родители никак не смогут ему помочь?

— А что они сделают? Тут нужна артиллерия покрупнее, — проронил старший и выпустил изо рта клубы табачного дыма.

— Какая например? — сощурился я, облизав пересохшие губы.

— Кто-то из высшей аристократии, имеющий влияние на полицейское начальство, — сказал Александр и устало потер глаза. — В этом случае Шмидт может отделаться штрафом.

— А я могу с ним поговорить?

— Ну-у… минут пять я тебе дам, — решил брат и встрепенулся, словно вспомнил нечто важное. — Кстати, насчёт дать… вот твоя доля за тушки василисков.

Он вытащил из ящика стола несколько крупных купюр и передал их мне.

— Спасибо, — поблагодарил я Александра. — Пойдем к Шмидту? Я хоть поддержу его. А то он наверняка уже раскис.

— Пойдем, — ответил брат, выбираясь из-за стола.

Он снова повел меня узкими коридорами. А я по пути у него спросил:

— Слушай, а правда, что убили бандита Жирного и часть его свиты? Мне об этом дежурный сказал.

— Ага, пять трупов. Наверняка это проделки бандитов-конкурентов, нанявших искусных убийц. Возможно, они сюда из самого Петрограда приехали. У нас таких убийц прежде не было. Очень пронырливые ребята.

Пять! Все-таки пять трупов! Кто же убил грязного мага и двух рядовых бандитов? Как-то странно все это. А что если эти загадочные убийцы видели меня в апартаментах Жирного? Вот и очередной повод для волнения. Блин, сколько же их? Как только я решаю одну задачу, тотчас появляется другая. Надоело уже.

Скрипнув зубами, я вместе с братом вошел в коридор с железными дверьми. Александр остановился возле одной из них, открыл небольшое окошко и предупредил меня:

— Пять минут.

Он отошел в конец коридора, где замер, заложив руки за спину. А я глянул в окошко и увидел Шмидта, лежащего на узкой койке. Он смотрел в потолок и, кажется, даже не обратил внимания на скрип окошка.

— Шмидт, ты чего пригорюнился? — проговорил я нарочито жизнерадостным голосом.

— Ян! — вскочил он с койки и бросился к двери. — Ян, все пропало! Мне не отбиться от обвинений, хотя я все честно рассказал! Какой позор, какой позор! Моя жизнь сломана, Ян! Я не хотел, чтобы так получилось. Профессор говорил, что мы совершим открытие, которое прославит нас! А теперь… теперь…

Шмидт шмыгнул носом, обессиленно привалился спиной к двери и сполз по ней на каменный пол. Мой взгляд теперь падал на его волосы-пружинки, в беспорядке глядящие во все стороны.

— Успокойся, друг, я тебя вытащу. У меня есть одна идея…

— Какая⁈ — жарко выдохнул он и вскинул голову, посмотрев на меня горящим от безумной надежды взглядом.

— Пока тебе рано знать. Но не сомневайся, мой план сработает. А пока расскажи мне обо всем, что связано с профессором.

— Хорошо-хорошо, — лихорадочно протараторил Шмидт и принялся рассказывать о своих злоключениях, даже не став спрашивать, зачем мне такие подробности.

Впрочем, его рассказ сходился с тем, что поведал мне Александр.

— А почему зелье получило название Абсалон? — уточнил я, задумчиво хмуря брови.

— Не знаю. Так его назвал профессор. Он вообще был немножко повернут на теме вампиров, — сказал вставший с пола друг, напряженно глядя на меня. — Но мы так и не смогли довести зелье до ума. Казанцев говорил, что у него еще есть побочные эффекты. Один из самых распространённых — потеря памяти. Однако он ни разу не испытывал его на моих глазах. И я даже не знаю, на ком он его испытывал. На мышах или еще на ком-то.

Хм, а я откуда узнал о побочных эффектах зелья? Да шут его знает. Может, я пробрался в лабораторию да подслушал разговор Шмидта и профессора? Вполне может быть. Что же касается дня, когда Казанцев погиб, я точно был в лаборатории и украл оттуда зелье. Бандиты заметили меня и бросились следом, а дальше уже известно, что произошло… ресторация, туалет и прием зелья с предварительным написанием подсказки на зеркале.

Другое дело, как я узнал о вампирском пути развития? Кажется, Шмидт о нем не знал. Неужели я сам додумался до него? А почему нет? Я же опирался на открывающиеся у меня умения, а они и вправду подходят вампирам.

— Шмидт, а ты знаешь, почему погиб Казанцев?

— Не знаю, — пожал тот худыми плечами и следом поправил очки, сползшие на кончик носа. — Вероятно, все это банальное стечение обстоятельств. Лаборатория профессора не могла похвастаться хорошей защитой от огня. И там были легковоспламеняющиеся вещества.

— Ясно, — пробормотал я и покосился на брата, показывающего рукой на запястье, словно там красовались часы. — Шмидт, мне нужно идти. Но я обязательно вытащу тебя.

Парень принялся жарко тараторить слова благодарности. А я улыбнулся ему и пошел к брату. Тот вывел меня из отделения и быстро отправился обратно в кабинет. А я остался на улице, глядя на голубей, воркующих на плечах статуи медного полицейского, чья натертая до блеска рука отражала лучи теплого солнца.

Но я недолго наслаждался видом пернатых, сел на трамвай и отправился на другой конец города. А уже там в разных местах купил серый плащ, конверт с марками и взял на ярмарке накладные усы с очками. После этого я отправился совершенно в другой район, где с помощью покупок изменил свою внешность и оставил на почте конверт. Внутрь него предварительно положил записную книжку Жирного, написав кому она принадлежала. А в качестве получателя я указал адрес отделения полиции, где работал мой брат. И присовокупил его имя. Дескать, передать только ему из рук в руки.

Уж Александр точно сумеет разгадать шифр, а то мне недосуг. Проблем куча. А в таким делах надо действовать по горячим следам, пока покровители Жирного не замели следы.

Из-за всех событий я прибыл в университет к концу второго занятия. Но в здание заходить не стал, а уселся на скамью в парке, поджидая Воронова. Мне пришлось около четверти часа провести наедине с шелестящими листвой деревьями, и лишь тогда среди студентов появилась знакомая аристократическая морда.

Барон тоже заметил меня и соблаговолил подойти, приветственно кивнув.

— Присаживайтесь, сударь, — указал я ему на скамью. — В ногах правды нет. Хотя ее последнее время вообще нигде нет.

— У меня мало времени, Горин, — сказал блондин, но все же присел.

— Тогда я сразу перейду к делу. Моего друга упекли в тюрьму. И я хочу, чтобы вы вытащили его оттуда. Вы же должны мне крохотную услугу.

— И это ты называешь крохотной услугой? — вскинул брови Воронов, но все отказываться не стал, а проговорил: — Мне нужны подробности.

— Слушайте… — я быстро поведал ему о роли Шмидта в делах профессора Казанцева.

— Я сделаю что смогу, — принял решение барон и тут же перевел тему: — Дуэль будет в субботу, в качестве оружия выбрана магия. Мне еле удалось уговорить Герхарда на семнадцать шагов. Надеюсь, вы победите его.

— Надейтесь, — вздохнул я и встал, собираясь уйти.

— У нас еще есть время, чтобы потренировать вас. Я могу нанять самого лучшего мага-физика в городе. Он даст вам несколько уроков.

— Я пас, — сказал я, понимая, что на таких тренировках велик шанс попасть впросак, то бишь раскрыть мою тайну, связанную с маной.

— Вы отказываетесь? — изумился блондин.

— Угу. Знаете ли, не только у вас прорва дел. До свидания, сударь.

— Постойте, Горин! — рассерженно бросил мне в спину барон. — Вы осознаете от чего отказываетесь? Да вы просто самоуверенный болван, раз так поступаете!

Я на слова Воронова ничего не ответил. Молча скрылся с глаз долой. И уже минут через десять добрался до своей комнаты в общежитии. А она встретила меня полным бедламом. Оно и понятно. Служивые здесь явно устроили обыск. И, гады такие, не потрудились прибрать за собой. Пришлось мне заняться этим делом.

В какой-то миг я будто почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Причем наблюдатель словно находился за окном. Я резко обернулся, но увидел там лишь голубя. В его глазах было столько же разума, сколько у бедных простолюдинов, играющих пышные свадьбы, взяв на них громадные ссуды.

— Кажется, нервишки шалят, — пробормотал я и вернулся к уборке.

Еще около часа я приводил комнату в порядок, а затем перешел к тренировкам с «ускорением». Пытался максимально быстро преодолеть семнадцать шагов. Правда, мне пришлось делать их, двигаясь по кругу. Комната была очень маленькая. Но все же я тренировался, морщась от боли, раздирающей краснеющую кожу. Да и связки после таких рывков неприятно ныли. Приходилось делать перерывы, чтобы тело чуть отошло от таких нагрузок. Да еще я несколько раз покидал общежитие и ходил по улицам, воруя ману.

В таких трудах я провел остаток дня, а утро пятницы началось со стука в дверь.

— Кто? — разлепил я пудовые веки.

Тело после вчерашнего изрядно болело и сильно возмущалось оттого, что кто-то посмел разбудить меня в такую рань. Я бы мог спокойно поспать еще минут тридцать и все равно успеть на занятия.

— Полиция! — пролаял в коридоре нарочито грубый голос. Все же в нем прозвучали знакомые нотки.

Александр? Чего он так рано? Да еще и в игры какие-то играет. Или это не он?

Я встал с кровати и осторожно открыл дверь, готовый то ли драться, то ли убегать.

— Ян! — завопил радостный Шмидт и бросился мне на шею.

— Самолично решил привезти твоего друга, — усмехнулся Александр, похожий на хронически невысыпающуюся сову. — С него сняты все обвинения. Кто-то из думы поспособствовал его освобождению. Думаю, нам есть о чем поговорить.

— Наверное, — сказал я и с трудом отлепил от себя Шмидта. — Дружище, ты бы сходил и помылся, а то тебя несет ого-го как!

— Замечательная мысль! — выдохнул парень и кинулся к своему шкафу. — Пребывание в темнице мне совсем не пошло на пользу. Без обид, Александр, но условия там не шибко хорошие. Даже ваше внимательное отношение не заменило мне вкусную еду, мягкую кровать и санузел.

— Так это же тюрьма, а не курорт, — справедливо заметил брат и вошел в комнату.

— Ты не успел себе купола набить? — сыронизировал я. — Или хотя бы колбы химические?

— И не собирался, — ответил Шмидт и поскакал по коридору в сторону душевой комнаты.

— Ну, рассказывай, — серьезно проронил Александр, закрыв дверь.

— Что именно?

— Да всё. И о твоей дуэли с Герхардом фон Брауном, и о покровительстве молодого барона Воронова…

Фух, ну хоть так. А то я уже подумал, что брат как-то выяснил, кто ему отправил записную книжку Жирного. Или хуже того — о моей силе, данной Абсалоном.

— Шмидт на радостях мне много чего рассказал, пока я вез его, — добавил брат, как-то по-другому глядя на меня. Не так, как обычно. Из его глаз ушел некий покровительственный блеск.

— Ну слушай, — проговорил я и рассказал, как защитил девушку от Герхарда, что и привело к далеко идущим последствиям. — Вот как-то так. Биться мы будем завтра. Но умоляю тебя, не вмешивайся. Я уже взрослый человек.

— Да, взрослый, — кивнул брат, хмуря брови. — И теперь я это понимаю. Прекрасно понимаю. Но никогда не перестану защищать тебя. Ты же мой младший брат. А Воронов и фон Браун совсем из другой лиги. Не заиграйся.

— Все будет хорошо. Лучше расскажи мне о деле Казанцева и смерти Жарова. Любопытно же. Весь город только об этом и судачит.

— Да что рассказывать, — пожевал губы старший Громов. — Дело об Абсалоне велено закрыть. А вот с бандитом Жирным не все так однозначно. Но пока версия остается прежней — заказ конкурентов. Однако есть у меня… — брат вдруг замолчал, словно не решался что-то сказать. А затем ляпнул явно совсем не то, что хотел: — Есть у меня предчувствие, что не все так просто. Что ж, хорошего дня, а мне надо ехать.

Брат пожал мою руку и вышел вон. А я кожей почувствовал, что он уже получил записную книжицу и, возможно, подобрал ключик к шифру. Все-таки Сашка опытный полицейский, а Жаров вряд ли использовал какой-то зубодробительный шифр. Оттого-то у брата и появилось «предчувствие», что дело Жирного совсем не простое. Кажись, он уже что-то прочел. Но Александр молодец. Даже мне не стал ничего говорить об этом, хотя явно хотел.

— Ух, хороша была водица, — проговорил Шмидт, входя в комнату.

Он вытирал махровым полотенцем свои кудряшки, поблескивающие от воды.

— Шмидт, я тебе помог, а теперь ты помоги мне, скажи в университете, что я заболел.

— Без проблем! — рьяно заверил он меня и бросил вопросительный взгляд.

— Мне нужно потренироваться перед завтрашней дуэлью, — честно сказал я и принялся одеваться. — Схожу к одному человеку. Он мне даст пару уроков.

— Правильное решение! Очень правильное! — поддержал меня друг и следом добавил: — В воскресенье я поведу тебя в ресторацию. Надо же хоть так отплатить за твою помощь. А ведь ежели бы не ты…

— Забудь. Мы же друзья.

Но парень «не забыл». Он еще минут пятнадцать благодарил меня, пока я не вышел из комнаты. Благо, что он не побежал за мной. Поэтому я сумел без проблем покинуть общагу и отправиться туда, где было много народа и имелись подворотни. Вот одну из них я и облюбовал в качестве тренировочного полигона. Отмерил по прямой семнадцать шагов и принялся тренироваться, порой прерываясь на отдых и восполнение маны.

В очередной раз отдышавшись, я ухнул в «ускорение» и промчался семнадцать шагов.

— Медленно, наверное, — пробормотал я.

— Да, медленно, — раздался позади меня выхолощенный голос, который мог бы принадлежать марионетке.

Я резво развернулся и увидел в подворотне высокого мужчину в черном плаще и в такого же цвета шляпе с широкими полями. Они вкупе с закрывающими солнце серыми облаками мешали рассмотреть лицо неизвестного. Но я готов поспорить на все свои деньги, что еще миг назад мужчины не было в подворотне.

Наградив его хмурым взглядом, я развернулся, решив покинуть подворотню. Найду себе другую, а то этот сударь вызывает у меня какую-то странную дрожь.

— Не торопись уходить, Ян. Нам есть о чем поговорить, — произнес неизвестный и всего спустя один удар сердца оказался передо мной. Хорошо хоть не нос к носу, а в паре метров от меня.

— Кто вы такой? — напрягся я, мигом сообразив, что мужчина владеет «ускорением». Причем владеет на очень высоком уровне.

— Наверное, ты очень удивишься, если я скажу, что в некотором роде являюсь твоим отцом.

— Вы правы.

— А между тем это действительно так, — проговорил мужчина и снял шляпу.

Я вскрикнул, увидев жидкие волосы, облепившие покрытый ожогами череп. Бледное лицо с орлиный носом и остатками черной бороды «украшали» такие же страшные отметины, а тяжелый взгляд неизвестного заставил меня вспомнить…

— Профессор Казанцев! — ошеломленно выдохнул я, уронив челюсть в лужу.

— Он самый, — скупо усмехнулся мужчина.

— Но вы же сгорели, а потом ваш труп того… умыкнули. Или… или вы сами… кха… ушли? — промычал я, отчаянно пытаясь не перекреститься.

Казанцев вернул шляпу на место и сказал:

— Да, ушел и наведался в питейную «Заводной Иван»…

— Так это вы подсматривали, как я… гм… сбрасывал отработанную воду. То-то там пахло горелой плотью, а на окошке даже остался ее кусочек.

— Я пришел туда, решив разыскать тебя. Ведь ты умыкнул из моей лаборатории зелье Абсалон. Я хотел забрать его, поскольку других образцов не осталось. Они погибли вместе с моей лабораторией, которую я пытался спасти до последнего. Не рассчитал своих сил и сгорел. Но я и трижды проклятый бандит Жирный видели, как ты выбежал из лаборатории. Повезло, что ты сумел ускользнуть от него. И повезло, что ты выжил, ведь все прочие, принимавшие Абсалон, сходили с ума.

— Мда, повезло, — пробормотал я, едва поборов нервную дрожь. — А кто вы такой? Обычный человек не смог бы восстановиться после таких ожогов, даже если бы он был магом.

— Ты уже знаешь, кто я.

— Вампир? — почти утвердительно спросил я.

— Именно, мой мальчик. Помимо прочих ингредиентов в Абсалоне была кровь вампира… Моя кровь. Она имеет эффект, называемый в миру «память крови», — это некое интуитивное знание, позволяющее все новым и новым поколениям вампиров раскрывать свои силы, даже не имея наставников. Они просто знают, как это делать. Она-то и позволила тебе овладеть твоими навыками.

— А что еще я могу? — жадно поинтересовался я, практически не удивившись тому, что вампиры все-таки существуют. Не в том я был положении, чтобы удивляться такому открытию.

— Могу сказать, только какие есть у меня. Ты же стал кем-то особенным. Я, к примеру, не могу вытягивать ману из магов.

— А почему вы сразу мне ничего не рассказали в «Заводном Иване»?

— Ха-ха, — испустил сухой смешок профессор. — Ты был не готов. Поднял бы такой крик, что весь мир сбежался бы в уборную. Поэтому я, почувствовав в тебе свою кровь, решил уйти и отлежаться. Признаться честно, тогда я был не в лучшей форме. Но постепенно я смогу вернуть нормальную внешность. Да и захотелось провести чистый эксперимент. Узнать, как Абсалон будет действовать на тебя дальше. Поэтому я принялся следить за тобой…

— Это ведь вы убили бандитов в апартаментах Жирного? — смекнул я, сузив глаза.

— Да, я, — признался он. — Нельзя оставлять свидетелей, даже таких. Ты еще ничего не знаешь о мире вампиров и их врагах. Но я тебе все расскажу.

— А если я не захочу?

— А что тебе остается?

— Жить. Я не испытываю жажды крови и прочей дряни, — сказал я, всего на миг усомнившись в этом.

— Ну и что? Только я могу сделать из тебя совершенное существо, и никто более! — громыхнул вампир, оказавшись прямо передо мной.

Он навис высокой худой каланчой с горящими углями красных глаз.

— Мне нужно подумать, — проронил я и двинулся прочь.

— Думай. И не делай глупостей, о которых потом пожалеешь.

В голосе профессора прозвучала явная угроза. А ведь он мне и так не понравился. Хотелось избавиться от его навязчивого внимания. Думаю, я и без него проживу. А может, и нет… Что я вообще знаю о вампирах и их жизни? Да ничего. Все мои знания — это фантастические книжки. Есть ли у вампиров враги? Много ли их? Могут ли они выследить меня? Да шут их знает. Нет, если следовать логике, Казанцева нельзя слать на три веселых буквы. Придется принять его помощь. Она позволит мне стать сильнее и побольше узнать о вампирах. Но с Казанцевым нужно держать ухо востро.

Однако с положительным ответом не стоит спешить. Ни к чему завтра же бежать к профессору. Пусть он подергается немного. Ему ведь явно важно, чтобы я обратился к нему.

Придя к такому выводу, я сел в трамвай и там-то ощутил нервную дрожь. Она нахлынула на меня как опустошение после славной битвы. Только сейчас на меня обрушился чуть ли не шок от встречи с вампиром. Мое тело как-то заторможенно отреагировало на случившееся.

Впрочем, когда я покинул трамвай, в моей душе уже отчасти царило спокойствие. И даже появилась кое-какая решимость.

Глянув на пасмурное небо, я зашел в книжный магазин, где скупил чуть ли не все книги, посвященные вампирам. Да не просто фантастику, а что-то вроде исследований на тему существования кровососов. Я привез все эти книги в общежитие и стал читать их. Меня даже не особо волновало, что Казанцев может каким-то образом подглядывать. Пес с ним. Любой адекватный человек на моем месте занялся бы тем же самым. Ему же невдомек, что, помимо обычной информации о вампирах, я ищу средства, способные убить кровососа. Ну так, на всякий случай.

Вернувшийся из университета Шмидт удивился, что я читаю про вампиров. Но я сказал ему, что заинтересовался ими, столкнувшись с упоминанием об Абсалоне. Парень хмыкнул, но ничего не сказал. Только пожелал мне удачи и отправился к родителям обмывать его освобождение.

Ну а я до самой ночи читал и читал. А вот практически всю субботу тренировался, пытаясь как можно быстрее преодолеть эти несчастные семнадцать шагов. Ближе к вечеру я вернулся в общежитие с хорошим запасом маны и отдохнул пару часов, а потом снова вышел на улицу. Там меня должен был ждать Воронов.

Он приехал не один, а с Гранецким.

— Прошу в карету, — усмехнулся он, открыв мне заднюю дверь роскошной машины, за рулем которой восседал сам барон.

— Добрый вечер, судари, — поздоровался я и плюхнулся на сиденье.

— Как настроение? — спросил блондин, мрачно глянув на меня в зеркало заднего вида. — Вы хоть тренировались?

— Ага, целую минуту. Больше у меня не было свободного времени.

Воронов скрежетнул зубами и погнал машину по дорогам, залитым электрическим светом фонарей.

— Я в вас все равно верю, Громов, — с веселой улыбкой сообщил Гранецкий и протянул мне фляжку с гербом. — Хотите? Настоящий ром.

— Ты сдурел⁈ — рыкнул на него барон. — Немедленно убери свою гадость!

— Ты сегодня какой-то нервный, — вздохнул аристократ, но фляжку все же убрал. — Ну ничего, я в багажник положил ящик шампанского. Будет чем отметить победу. И неважно чью. Я все равно намерен сегодня хорошенько надраться.

— Замечательная идея, — усмехнулся я и принялся следить за дорогой.

Та вывела нас из города и привела в ухоженный парк, в центре которого возвышалась златоглавая церковь. Лунный свет отражался от куполов и заливал брусчатые дорожки, стиснутые высокими деревьями.

Мы оставили машину около кованого забора, перелезли через него и двинулись к памятнику, изображающему женщину, тянущую к небесам руки. Возле него уже стояли три человека. Герхард фон Браун, смуглый крепыш с горбинкой на носу и бледный аристократ с мягкой улыбкой. Последний был явно магом-лекарем, а смуглый подходил на роль мага-физика.

От автора: дамы и господа, вышла моя новая книга, с новым миром и героями. Поддержите её, пожалуйста, добрым словом и лайком. Ссылка ниже

https://author.today/work/389715

— Горин, ты все-таки явился, — мерзко усмехнулся Герхард, откинув корпус назад.

Он посмотрел на меня как на труса, которого притащили силком.

— Фон Браун, гляжу, у вас из пиджака торчит носовой платок. Молодец, что взяли его. Будет чем слезы вытирать после вашего поражения, — не остался я в долгу.

— Что ты себе позволяешь, голодранец? — сразу завелся аристократ, до хруста сжав кулаки.

— Герхард, успокойся, — мирно сказал Воронов. — Дуэль уже назначена. Вот на ней вы все и выясните.

— Верно, судари, — мягко произнес вероятный лекарь. — Незачем лишний раз ссориться и жечь нервные клетки. Они не восстанавливаются.

— Давайте быстрее приступим к дуэли, — весело проговорил Гранецкий. — Меня дожидается ящик шампанского. Я всех после дуэли угощаю.

Герхард дернул щекой, недружелюбно глянув на моих спутников, а затем проговорил:

— Пусть секунданты приступают к своим обязанностям.

Дворяне сразу же стали отмерять шаги и рисовать мелом линии. Они были прекрасно видны на брусчатке в лунном свете.

— Тебе конец, Горин, — процедил фон Браун, стоя в метре от меня.

Кроме него, рядом со мной больше никого не было.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнул, — ухмыльнулся я.

— Я превращу тебя в котлету…

— … Не слышал о такой магической способности…

— … А потом, когда ты не оправдаешь надежд барона Воронова, он мигом потеряет к тебе всякий интерес. И тогда у тебя не останется покровителей.

— А они мне и не нужны, фон Браун. Вы только зря сотрясаете воздух, пытаясь запугать меня. Лучше готовьтесь к дуэли.

— Скорее я буду готовиться к празднованию своей победы. У вас нет ни единого шанса на победу.

— А почему же вы тогда не согласились на пятнадцать шагов?

Аристократ скрипнул зубами, пронзив меня яростным взором.

— Судари, всё готово! — заявил подошедший барон Воронов. — Осталось наложить на вас «синюю кожу».

— Накладывайте, — буркнул Герхард, глянув на остальных секундантов.

Они встали чуть в стороне от дорожки с белыми меловыми линиями.

Барон тряхнул руками и сперва накрыл синей магией фон Брауна, а потом меня.

— Расходитесь, судари дуэлянты! — подал голос маг-физик.

Мы встали каждый на свое место. Между нами лежали семнадцать шагов. Семнадцать шагов к победе или поражению. О последнем я старался не думать, но фантазия вновь и вновь рисовала мое распластанное на брусчатке тело и танцующего рядом фон Брауна.

— Готовы⁈ — выдохнул барон Воронов, напряженно сдвинув брови над переносицей.

— Готовы! — выпалили мы одновременно.

— Дуэль! — дал сигнал к началу мероприятия Воронов.

Я тотчас вызвал «ускорение» и ринулся к фон Брауну через застывший мир. Одинокий листок практически замер, падая на землю. Рот барона медленно смыкался после крика. А рука фон Брауна еле-еле вздымалась, окутываемая магией. Я же выжимал из себя все. Связки трещали чуть ли не наяву, кожа горела как в огне, а перед глазами сгущался туман. Сердце лихорадочно билось в груди, отдаваясь гулом в висках. А сознание, кажется, собиралось сдаться. Уж слишком велика была нагрузка на тело. Оно просто проваливалось в черную пучину потери сознания, а фигура Герхарда расплывалась, словно мираж. Но она приближалась… приближалась. И уже теряя сознание, я выбросил правый крюк, прежде чем он выпустил свою магию. Боль пронзила костяшки пальцев, а тьма накрыла меня.

Ясное дело, что время, проведенное без сознания, промелькнуло для меня как один миг. А когда я разлепил глаза, то увидел крышу машины. И только через пару секунд осознал, что покачиваюсь на заднем сиденье, а спереди сидят Воронов и Гранецкий.

Их привлек мой непроизвольный стон, и оба повернулись. Лица дворян оказались мрачными. Барон сокрушенно покачал головой и снова уставился на ночную дорогу, сжимая баранку руля.

— Фон Браун долго плясал после своей победы? — мрачно выдохнул я, прислушавшись к себе.

Маны было даже больше чем прежде. Кажись, я опять бессознательно обворовал кого-то. Но поняла ли жертва, что произошло? Надеюсь, что нет.

— Горин, ты, конечно, разочаровал меня, — протянул Гранецкий, дохнув перегаром.

— Признаться, даже я в какой-то миг поверил в тебя, — вторил ему барон и тяжело вздохнул, словно не на машине ехал, а нес ее на плечах.

— М-да, подвел ты нас. Я ожидал чистой победы… — сказал Гранецкий и вдруг хихикнул, а потом разразился хохотом.

Барон тоже загоготал. Да еще так громко, словно конь, а не аристократ.

— Видел бы ты сейчас свое лицо, Громов! — сквозь смех выдавил парень, протягивая мне початую бутылку шампанского.

— Отвратительный розыгрыш, судари, — нахмурился я, сделав пару глотков. — Все-таки я победил?

— Да, ты сломал фон Брауну челюсть. Правда, и сам сомлел. Но по совокупности травм секунданты призвали тебя победителем. Я так за тебя переживал, что из меня аж мана куда-то делась, пока тебя к машине нес на своей спине.

— Да не особо ты и переживал, — вставил Воронов. — Лучше пить бросай. А то ты скоро будешь приход утра праздновать.

— Горин, готовься стать известным, — приподнято сказал Гранецкий, попутно отмахнувшись от слова друга. — О твоей победе будут рассказывать по радио.

— Может, не надо? — скривился я, приняв сидячее положение.

— Надо, Ян, надо. И давай-ка сюда бутылку. Завтра будем праздновать. Я приглашаю вас всех сначала на выставку химер из лабораторий Морозова, а потом пойдем не в какую-то цивильную ресторацию, а в настоящий кабак! И отказов я не приму. Хотя нет, вы можете отказаться, но тогда нам придется вернуться в тот парк и снова провести дуэль. Поскольку я точно вызову вас на бой.

— Убедил, — проронил барон.

— Да, ты умеешь уговаривать людей, — сказал и я, глянув на костяшки пальцев. Они выглядели как новенькие, хотя после встречи с челюстью Герхарда кожа наверняка лопнула. Видимо, лекарь подлатал меня.

— Давайте тогда условимся о времени встречи. Я хочу прийти на выступление Морозова. Он должен произнести речь во время открытия, — заявил Гранецкий и назвал время.

Воронову оно подошло. Впрочем, как и мне. Мы договорились встретиться на площади перед павильоном, а затем дворяне еще раз поздравили меня, крепко пожали руку и высадили около общежития.

Благо оно еще не закрылось на ночь, так что я без проблем добрался до своей комнаты, принял душ и вернулся в спальню, где принялся возбужденно ходить между кроватями. Понятное дело, что меня одолевали эмоции: ликование и страх. Первое было вызвано победой над Герхардом, а второй вселило в меня появление профессора-вампира и его рассказ.

Я почти до середины ночи бродил по комнате, а потом все-таки уснул.

Утром, конечно, я не проснулся знаменитостью, но, думаю, уже в понедельник люди будут знать о моей победе. Пока же я позавтракал в кафе через дорогу и отправился по магазинам. Мне нужны были хорошие вещи, раз я иду гулять с аристократами такого калибра.

Мне не составило труда приобрести шикарный костюм и ботинки, блестевшие ярче солнца. Покупки я принес в общежитие и оттуда же позвонил в дом Шмидтов. Мне ответила служанка, но уже через минуту раздался голос Шмидта, которого она позвала. Друг сразу же начал выспрашивать у меня о дуэли.

Ну я и рассказал ему, как было дело. Он хоть и изумился тому, что я одолел Герхарда, но все же вполне искренне поздравил меня и добавил, что сегодня у нас двойной повод выпить. Он же именно сегодня собирался вместе со мной отметить свое освобождение. Мне пришлось расстроить парня, сказав, что сегодня не получится, поскольку я не могу отказать барону Воронову.

Благо друг вошел в положение и согласился перенести пьянку на следующие выходные. На этом наш диалог и закончился.

А уже через несколько часов я стоял на площади перед здоровенным павильоном, внутри которого скрывались химеры. Перед закрытыми дверьми уже выстроилась длинная очередь из простолюдинов. Дворян же пускали через отдельный вход. Вот возле него-то я и встал, дожидаясь Гранецкого и барона.

День сегодня выдался ясным. На чистом небе светило солнце, а теплый ветерок приятно щекотал кожу. И я, подумав, встал прямо под солнечные лучи, решив провести эксперимент. Нет, никакой разницы я не ощутил, будто и не было во мне никакой вампирской крови. Кожу не жгло, и уж тем более я не собирался гореть, вереща от боли.

— А вот и наш победитель! — радостно завопил Гранецкий, подойдя ко мне вместе с улыбающимся Вороновым.

— Добрый день, судари, — поздоровался я с ними.

— Воистину добрый, — улыбнулся Гранецкий, приложился к фляжке и протянул ее мне. — Немножко бурбона?

— Нет, спасибо, — отказался я.

— Ну что, пойдемте? — указал Воронов на вход для дворян.

— Надо бы билеты купить, — напомнил я.

— Пфф, уже давно все куплено, Горин, — проговорил Гранецкий и вытащил из кармана три билета. — За мной, судари. Надеюсь, нас ждет что-то незабываемое…

Аристократ отдал билеты контролеру и проник внутрь. А там нас ждали клетки, установленные на высоких деревянных основаниях. При этом каждая клетка была дополнительно огорожена невысоким кованым заборчиком с табличкой, рассказывающей о происхождении такой страхолюдины.

Люди ходили по дорожкам и глядели на клетки, выстроившиеся в ряды. А в них сидели такие химеры, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Клыкастые, когтистые, зубастые… Они соединяли в себе черты различных животных и монстров, но преимущественно хищных. Их же делали для военных нужд. Вот поэтому первая же попавшаяся мне на глаза химера посмотрела на меня с чисто гастрономическим интересом. А я оценил медвежью голову и закованное в костяной панцирь довольно поджарое тело с длинным хвостом, заканчивающимся острейшим шипом.

— Замечательные существа, — восхищенно цокнул языком Гранецкий и шепотом добавил: — Воронов, твой будущий тесть может и выбраться из финансовой ямы, если получит контракт от государства. А эти зверушки выглядят так, словно их-то нам и не хватало где-нибудь в армии или полиции. Мне кажется, они бы превосходно разделывались с «грязными магами».

— Не болтай лишнего, — шикнул на него барон и вдруг остановился, глянув на сцену, устроенную в центре павильона.

Там с микрофоном в руке появился Морозов. Крупный мужчина с обрюзгшим лицом и маленькими бегающими глазками. Видимо, его дочь пошла в матушку. Она, кстати, тоже здесь была. Стояла в первом ряду зрителей, окруживших сцену. Девушка сегодня нарядилась в праздничное алое платье, подчеркивающее ее великолепную фигуру.

Но я вдруг поймал себя на том, что уже не чувствую учащенного сердцебиения, глядя на нее, будто все мои приключения выбили из души такие незначительные вещи, как влюбленность. Да, Морозова, без сомнения, была хороша, но я не пожирал ее взглядом. Странно… Но в то же самое время я испытал облегчение.

— Дамы и господа, подойдите ближе! — начал свою речь Морозов, широко улыбаясь, как самый добрый в мире дядюшка.

Дворяне подошли еще ближе к сцене, в том числе и наша троица. Простолюдины же расположились в самых последних рядах и внимательно слушали Морозова. А тот использовал весь арсенал хорошего ведущего: сыпал шутками, приподнято сверкал глазками и нахваливал своих химер. Но в какой-то миг его взгляд приобрел встревоженный вид, когда в задних рядах началось какое-то движение.

Я обернулся и увидел, как сквозь толпу зрителей пробираются служивые. Причем среди них выделялся шириной плеч мой брат Александр.

— Что происходит? — пробормотал Гранецкий, достав фляжку. — За это можно выпить или нет?

— Чую, не к добру все это, — напрягся барон и нашел взглядом красавицу Морозову. Та нервно покусывала нижнюю губу, но старалась не показать своей тревоги.

Полицейские же забрались на сцену и подошли к Морозову.

— Господа, на каком основании вы прерываете мое выступление? — проговорил аристократ, лихорадочно расстегнув верхнюю пуговичку рубашки.

— На основании того, сударь Морозов, что вы обвиняетесь в покровительстве ныне убитого гражданина Жарова, так же известного, как бандит Жирный, — отчеканил мой брат, обведя тяжелым взглядом ахнувшую толпу.

— Неправда! Это все ложь! — воскликнул смертельно побледневший Морозов, и его голос дал петуха. Взгляд же начал рыскать по сторонам, будто искал, куда удрать его хозяину.

— Увести сударя, — приказал Александр служивым. И те быстро взяли под руки верещащего аристократа.

— Кха, я все же выпью, — просипел Гранецкий и приложился к фляжке.

Воронов же метнулся к Морозовой, хлопающей глазами. Казалось, что она сейчас потеряет сознание, глядя на своего отца, которого вели сквозь толпу.

— Горин, а вам не кажется, что вон тот служивый похож на вас? Правда он постарше, заметно шире в плечах, да еще и лысый. Но между вами точно есть что-то общее, — подметил Гранецкий, проводив Александра задумчивым взглядом.

— Это мой старший брат.

— Да вы что⁈ Как тесен мир. А для Морозова он станет еще более тесным, если выяснится, что он и вправду связан с бандитами. Ха-ха. Камеры нынче не особо-то и большие.

— Ваш юмор бесценен, сударь, — сказал я, хмуря брови.

— Знаете, Горин, мне почему-то кажется, что Воронов не отправится с нами в кабак. Так что пойдемте туда вдвоем. Я уже налюбовался химерами.

— Да, наш визит сюда стал действительно незабываемым, — проговорил я, смекнув, что Александр разгадал шифр записной книжки Жирного. И в ней значилось имя Морозова. Благодаря этому служивые смогли нарыть какие-то улики на аристократа, потому-то они его и схватили при всем честном народе.

И, в общем-то, меня не удивило то, что Морозов был связан с бандитами. Его род шел ко дну, и он как мог пытался поправить свои финансовые дела. Вот и связался с Жаровым.

— Пойдем, Горин, пойдем, — похлопал меня по плечу Гранецкий, покосился на Морозову, плачущую на груди Воронова, а затем двинулся к выходу.

Я проследовал за ним. И уже спустя полчаса мы сидели в кабаке, попивая пиво. Гранецкий что-то рассказывал мне, хохоча и жестикулируя руками. А я только кивал, думая о своем. Мне вдруг стало ясно, что уже завтра начнется новая глава моей жизни. Ведь я уже узнал, что меня изменило и дало магию.

Но что ждет меня дальше? Ну, обучение у старого вампира Казанцева, учеба в университете и достойная жизнь. Финансы-то у меня есть. Как имеется и идея, как их увеличить.

Что касается моих братьев, Александр точно теперь станет знаменитостью. Его дела должны пойти в гору. Владимира же вряд ли что-то изменит, кроме настоящей любви.

— А что теперь будет с Морозовой? — внезапно спросил я, заставив резко замолчать дворянина, азартно рассказывающего, как он во время попойки чуть на спор не съел ежа.

— Кха…— кашлянул он в кулак, недовольно глянув на меня. — Ян, ты не очень-то хороший слушатель, хотя сначала я думал наоборот. Сидел молча, кивал… а тут на тебе. Что ж, я попробую ответить на твой вопрос. Она выйдет замуж за Воронова. Тем более сейчас. Думается мне, что Воронов все-таки дожмет своего отца. Он вчера обмолвился, что тот вроде бы уже почти дал свое согласие. Скорее всего арест Морозова может даже помочь Воронову. И вот почему…

Аристократ принялся мне рассказывать о хитросплетении наследования земель и прочего благосостояния. А также об упертости барона Воронова. Я слушал его и опять кивал, соглашаясь с Гранецким…

— … Ждет Воронова свадьба, зуб даю. А мы с тобой одинокие волки. Давай выпьем за жизнь, полную приключений!

— Давай.

Мы чокнулись и выпили, а потом еще раз и еще.

Так и закончилась та удивительная истории, однажды произошедшая в Светлограде. Наверное, Воронову повезло в ней чуть ли не больше всех. А вот мне — не знаю. Повезло ли? Ведь тот монстр из подворотни все-таки что-то разглядел во мне, раз предложил вместе поужинать сердцем «грязного мага». Время покажет. Но я точно уверен, что в моей жизни случится еще не одна такая зубодробительная история.

Больше новинок на https://booksnew.ru/

Или на нашем телеграмм канале https://t.me/martin_2015