Куда едешь? И откуда ты? Эти вопросы в России задавали мне чаще всего, когда я останавливался на заправке, чтобы залить в бак бензин или забросить что – нибудь в постоянно пустой и ворчащий желудок, или на дороге, чтобы выкурить сигарету и размять ноги после долгих часов неподвижности за рулем. Или же, когда после целого дня в седле Веспы выбирал недорогую гостиницу для ночлега. Сначала требовалось какое – то время, чтобы понять, о чем меня спрашивают, но потом эти вопросы, сопровождаемые улыбкой и выражениями приветствия стали мне знакомы и сразу же понятны, и я радостно отвечал на английском, показывая уже пройденный маршрут, дорогу, оставшуюся до моей конечной цели – Магадана, маленького города в Восточной Сибири, у Охотского моря. Я перечислял этапы моего пути и каждый раз видел в глазах случайного собеседника и изумление от моего объяснения, и желание узнать больше. Меня это радовало и, прежде всего, удивляло тем интересом и вниманием, которыми меня удостаивали.

Я также спрашивал себя, что побуждало людей говорить со мной, подвергать этим приятным расспросам. Возможно, все объяснялось тем, что я приехал издалека и путешествовал по дорогам, которые считались трудными, один и на маленькой Веспе. Перед отъездом я и представить себе не мог такого приема со стороны русских. Это проклятое животное, называемое предрассудком, заставило меня поверить, что русский народ холоден, недружелюбен, закрыт и не очень – то расположен принимать незнакомца. В ходе моего путешествия, по всему маршруту, преодолевая тысячи километров, как в Москве, так и в Сибири, встречи с сотнями людей мало – помалу заставят мой разум открыться и рассмотреть доброжелательными и благодарными глазами народ, о котором я мало знал, несмотря на то, что Россия присутствовала в моей жизни, и особенно в юности, всегда жила во мне по причине политических взглядов и учебы в университете, где я начал изучать русский язык. На мое предубеждение повлияли также поступавшие в 90 – е годы на Запад новости о состоянии России после падения коммунизма и внезапного и травмирующего перехода к капитализму и свободному рынку с трагическими экономическими, социальными и политическими последствиями, которые в сотый раз подвергли русских невообразимым испытаниям, таким испытаниям, какие могли бы ожесточить сердце любого народа.

Кроме того, на меня негативно повлияла псевдонаучная теория о том, что холодный климат в северных широтах способен определить характер народов, делая его жестким, закрытым или даже враждебным для всех тех, кто не является местным. Путешествуя по этой бескрайней земле, пересекая почти безлюдные территории, я встречал улыбающихся людей, удивительно открытых и готовых помочь мне в случаях, когда я оказывался в беде. Маленькие и большие проявления доброты приоткрыли мне некоторые черты русского народа и дали основу, чтобы попытаться проникнуть в русскую душу и понять ее. И снова я получил подтверждение того, что путешествие действительно является способом преодоления предрассудков в отношении народа и помогает развить чувство близости и братства, которое соединяет и объединяет людей нашей планеты на любой широте, где волею судеб они родились и живут.

Есть два вида снов. Одни мы видим, когда спим, и утром от них часто не остается никаких воспоминаний. Но помимо этих мимолетных и ускользающих снов, которые истаивают без следа, есть сны, настолько реалистичные, что оставляют в нас воспоминания, знак, сладкое или горькое чувство, зависящее от того, что нам приснилось. И тогда может случиться так, что реальность будет походить на сон, и два этих плана перепутаются. Кальдерон де ла Барка, великий испанский драматург XVI века, описал волшебными словами зыбкую и запутанную границу между реальной жизнью и воображаемым миром.

В пьесе «Жизнь есть сон» принц Сигизмунд, после того как его заключил в тюрьму его отец – король, потому что один прорицатель предсказал, что сын станет жестоким тираном, подвергается испытанию – провести один день на троне. Как только Сигизмунд получает власть, он впадает в безграничную свирепость. По этой причине его возвращают в тюрьму, пока он еще спит. Проснувшись и размышляя о прошедшем дне, Сигизмунд верит, что ему приснился сон, и думает, что его пребывание в тюрьме – часть другого сна; и только тонкая ниточка воспоминания о любви к женщине, которая все еще живет в его сердце, связывает его с пережитой реальностью и оставляет в сомнении: «Мне снится, что я здесь, в этих цепях, а я мечтал быть в другом, более прекрасном состоянии. Что такое жизнь? Безумие. Что такое жизнь? Иллюзия, вымысел, тень. И даже величайшее благо малó; тогда вся жизнь – сон, а сны – это сны».

Каждый человек отражает в своих снах собственную жизнь, свои желания, страхи, свои радости и печали, потому что, как утверждает Сигизмунд: «… живой человек видит во сне то, что существует, пока он не проснется. Королю снится, что он король, он живет этим обманом, командуя, распоряжаясь, управляя. … Богатый видит во сне свое богатство, которое приносит ему столько забот; страдающему от нищеты бедняку снится его бедность; видит сны тот, кто начинает процветать; видит сны тот, кто ищет и бедствует; тот, кто пренебрегает и оскорбляет; и в конце концов, все видят сны о том, кто они такие».

Сны, которые почти всегда наполняют мои ночи, подтверждают мысль, выраженную принцем Сигизмундом: считая себя путешественником, я очень часто вижу сны о моих путешествиях, действительно совершенных или горячо желаемых.

Много лет подряд один сон напоминал о пережитом мной ранее в Мавритании. В 1997 году, после долгого путешествия на внедорожнике через Марокко и Западную Сахару, я находился в Нуадибу, в Мавритании. Чтобы добраться до столицы, Нуакшота, в те времена приходилось проехать по трассе вдоль побережья в часы, когда отлив освобождал от воды широкую полосу береговой линии, которую жаркое солнце в очень короткое время делало твердой и легко проходимой на внедорожнике (сейчас превосходный асфальт через пустыню соединяет эти два города). По пути в Нуакшот я проделал 170 км без каких–либо трудностей; показалось даже, что я на своем Ленд Ровере промчался по своего рода шоссе, настолько твердым и ровным был песок, обожженный тропическим солнцем в часы отлива. На обратном пути из – за механической неисправности я был вынужден поздно уехать из Нуакшота, с задержкой в два часа от начала отлива. Несколько часов я ехал спокойно, но потом вода стала подниматься и касаться левых колес машины, вызвав у меня некоторое беспокойство. В течение получаса прилив стал настолько высоким, что пришлось преодолевать большие участки пути в воде. Мое опасение быстро переросло в острую тревогу. Я осознавал, что если бы мой внедорожник остановился, то с каждой волной колеса все больше погружались бы в песок, и он постепенно поглотил бы автомобиль. Несмотря на закатывающееся солнце, сильный ветер и брызги воды, влетавшие в окно, которое оставалось открытым для лучшей видимости и ориентации, я продолжал ехать в надежде отдалиться от берега, что было невозможно, учитывая возвышавшиеся справа дюны: адская ловушка, кошмар!

Наконец, в полной темноте, полностью вымокший, с водой в салоне машины, я увидел разрыв между дюнами, предложенный мне провидением как неожиданная возможность вернуться и припарковаться на сухом песке и в отдалении от моря, которое тем временем приняло угрожающий вид! На следующий день я спокойно продолжил путешествие, хотя пережитые волнение и напряжение, казалось, еще не хотели меня оставить. Это приключение, очень часто возвращавшееся в мои ночи с впечатляющей явью, наполняло меня в каждом сне той же болью, что я испытал тогда в реальности, и, когда я просыпался, она еще чувствовалась и не сразу уходила.

Рядом со снами, которые дарит нам Морфей, есть сны, которые мы видим, бодрствуя и находясь в полном умственном здравии. Видеть сны наяву, с открытыми глазами, не стоит ничего, это не утомляет и безвредно, если, мечтая, мы не пренебрегаем реальностью, продолжаем воспринимать ее и решать проблемы, которые лежат на наших плечах и которые из–за их прозаичности часто раздражают. Нет человека в мире, который не видит сны наяву или который хотя бы раз в жизни не мечтал о некой цели, о том, чего он хотел бы достичь, о чем–то, что он разглядел за пределами своей повседневной жизни. Нет человека, кто не мечтал бы перепрыгнуть через ограду, внутри которой он оказался в силу условностей, заставивших его бежать к цели, которую он никогда не думал, что сможет поставить до этого. Это состояние, при котором человек находит вкус к свободе, возможность выбора свободы. В этой связи я не могу не процитировать красивые слова Элемире Дзоллы, взятые из его книги «Uscite dal mondo»:

«Выход из пространства, которое искривлялось над нами на протяжении веков, – это самое прекрасное, что можно совершить. Мы едва ли осознаем наше молчаливое послушание и автоматическое подчинение, но мы можем обнаружить, приходя в благотворный ужас, моменты бесстрастного наблюдения, когда проявляется дар ясновидения и свободы, и на мгновение вы являетесь хозяевами себе, и предназначение раскрывается взору.

Чтобы оставаться в таком состоянии, необходимо не иметь интересов, которые нужно защищать, не иметь страхов, которые нуждаются в подавлении, потребностей для удовлетворения; данные собираются, располагаются в соответствующем порядке и, за пределами ограждений, в которых мы заключены, открываются огромные просторы возможного».

Мечтая о многих путешествиях и реализовав добрую часть из них, в последние годы я мудро хранил в своем заветном ящичке только возможные мечты, из разряда «легко» осуществимых.

Однажды ноябрьским днем 2014 года, от нечего делать, я принялся листать атлас Де Агостини. Разглядывая карту мира, поразился невероятной огромности азиатского континента и особенно протяженностью России. И в эти минуты в моей голове вдруг блеснула искра, своего рода маленькая вспышка, которая быстро превратилась в сумасшедшую идею: было бы неплохо начать с Галлиполи и добраться до Магадана, небольшого городка в далекой Сибири, отмеченного на карте крошечным кружком у Охотского моря. И, конечно, на Веспе, моей верной спутнице многих приключений! С течением времени эта искра разгорелась в огонь. Проехать через всю Россию, путешествовать по Сибири, – по сути это было еще одним из мечтаний, из тех, что я лелеял в прошлом, и которое хранило молчание в моем секретном ящике до того серого ноябрьского дня.

13 854 километра – столько мне предстояло проехать до Магадана, и путь мой лежал бы через Австрию, Чехию, Польшу, Белоруссию, Россию, до самой крайней Сибири.

А возвращение? Проехал бы я по тому же самому маршруту назад? Несколько дней вопрос оставался без ответа. Затем, после изучения карты азиатского континента, ответ показался мне простым и ясным: на обратном пути, доехав до города Улан – Удэ, недалеко от озера Байкал, я сделаю крюк на юг и въеду в Монголию. Из Монголии я бы проследовал в Китай, а оттуда во Вьетнам. Позже, последовательно, будут Камбоджа, Таиланд, Бирма, Бангладеш, Индия, Пакистан, Иран, Турция, Болгария, Македония и Греция. Поездка продлилась бы как минимум год.

Но в последующие месяцы этот заманчивый и поначалу вроде бы выполнимый проект окажется нереализуемым из – за бесконечных бюрократических препятствий, которые некоторые страны, особенно Китай, ставят перед путешественником, желающим путешествовать в условиях абсолютной свободы.

Всякое путешествие нуждается в подготовке, оно при всей своей авантюрности не может быть оставлено на волю случая, а требует планирования и точной организации, связанных со значительными затратами материальных ресурсов и энергии.

Для меня подготовка является приятной репетицией путешествия, которой я всегда очень охотно отдаюсь. Я бы сказал, что путешествие уже начинается с его организации.

В январе я начинаю думать о первых приготовлениях, касающихся трех различных аспектов: бюрократических процедур, здоровья и снаряжения.

Делаю серию телефонных звонков и поиски в Интернете, чтобы получить информацию о визах в Россию и Китай. Первоначальная полученная информация говорит, что нет особых проблем с получением въездной визы в две эти страны. Обращаюсь в несколько агентств, которые специализируются на выдаче виз, и все они сообщают настолько успокаивающие сведения, что мой энтузиазм улетает к звездам.

Но вскоре выяснится, что мой оптимизм оказался преждевременным, поверхностным и ему суждено значительно снизиться! Всякий раз, когда я спрашиваю кого–то, какие документы требуются для моей Веспы, мне отвечают неясно и путано и дают фрагментарную информацию, ничуть не обнадеживающую. Россия не налагает никаких ограничений на ввоз скутера, требуется лишь наличие российского страхового полиса, поскольку она не входит в число стран, признающих Зеленую карту[1].

А вот бюрократические требования для Китая многочисленны и, прежде всего, чрезвычайно обременительны. На одном форуме самостоятельных путешественников я узнал, что для въезда в Китай через любой пограничный пункт нужно получить китайские водительские права, оформить полис в уполномоченной в Китае страховой компании, получить номерные знаки и временное свидетельство о регистрации в региональном отделении Управления по безопасности транспортных средств и, наконец, но не в последнюю очередь, принять за свой счет и на протяжении всей поездки сопровождающего, который будет контролировать каждое ваше перемещение, фактически, своего рода шпиона. Кажется, все задумано для того, чтобы препятствовать въезду в страну любого путешественника, включая, разумеется, и меня. Короче, подсчеты показали, что проехаться по Китаю мне стоило бы примерно 7 тыс. евро!

Смирившись, я с помощью воображаемых ножниц отрезал часть путешествия, касающуюся Китая, и, следовательно, всех стран Юго–Восточной Азии, Индии, Пакистана и Ирана.

Ну что же, в качестве утешительного приза ограничусь путешествием только по России, хотя потом, после того как проеду по этой великой стране тысячи километров, буду очень рад и удовлетворен.

Однако не оставляет мысль о том, насколько неправильны и несправедливы дипломатические отношения, которые Италия поддерживает с некоторыми странами; дипломатические отношения, которые должны быть отмечены принципом взаимности, на деле, напротив, крайне неблагоприятные и дискриминирующие для нас, итальянцев. Говоря о итало – китайских отношениях, следует помнить, что в Италии живут и работают сотни тысяч китайских граждан, которые могут свободно передвигаться по итальянскому сапогу со своими транспортными средствами, без каких–либо ограничений, а в Китае одинокому путешественнику это фактически запрещается из – за целого ряда бюрократических препятствий, созданных китайскими властями, чтобы обескуражить путешественников, которые не пользуются услугами туристических агентств и предпочитают передвигаться самостоятельно, в абсолютной свободе!

В марте я обратился в агентство в Риме, чтобы запросить въездную визу в Россию. Тем временем, дожидаясь конца апреля, когда я решил начать путешествие, посвящаю свое время чтению, чтобы хоть как – то приблизиться к культуре страны, по территории которой буду путешествовать в течение трех месяцев.

О России я знаю мало, не более того, что изучал в годы университетской молодости, уже слишком далеко отстоящие во времени. Чтобы иметь простое представление о российской культуре в разнообразных ее проявлениях, потребовались бы годы серьезного и вдумчивого чтения. Отправляясь в Россию, я осознаю, что в культурном отношении не подготовлен. Мое восьмимесячное путешествие по Африке было в этом отношении проще; я посещал африканский континент или, если быть точным, часть этого континента на протяжении почти двадцати лет, читал десятки книг и подписывался на некоторые журналы. Я знаю, что три месяца – это действительно мало, чтобы приблизиться к пониманию культуры России и ее народа, и предполагаю углубить свои знания после возвращения.

Начинаю с чтения книги «История Сибири – долгое завоевание» Юрия Семенова, глубокого исследования освоения и завоевания Сибири Российской империей на протяжении четырех столетий, от первых охотников за пушниной до семьи Строгановых, от первых шагов к огромной территории, полной бесконечных богатств, к кровавым расправам над коренными народами, к насильственной и жестокой колонизации, к отважным экспедициям, которые привели к открытию новых территорий, сделавших великую Россию еще сильнее. Освоение Сибири с поиском и все более интенсивной эксплуатацией ее огромных неисчерпаемых природных ресурсов, с истреблением коренных народов, представляло для России то же, что Дикий Запад для американских колонистов.

«Робинзон в Сибири» Тивадара Сороса – увлекательная история о смелом побеге автора и группы его товарищей из лагеря военнопленных, расположенного в Восточной Сибири. Пересекая дикие территории, бескрайние долины, преодолевая горы и бурные реки, пройдя тысячи километров, беглецы, наконец, прибывают в Европу. Идет 1920 год, время, когда будущее России, опустошенной гражданской войной, выглядит еще очень неопределенным.

«Звери, люди и боги» Фердинанда Оссендовского – прекрасная книга, в которой рассказывается авантюрная биография генерала барона Унгерна, колоритного и странного персонажа, чьи приключения разворачиваются, как эпизоды фильма, на границах Российской империи, в Монголии. Эта книга, помимо того, что служит увлекательным путеводителем, является достоверным историческим свидетельством массовых убийств в ходе последних антибольшевистских сражений в 1920–1921 годах; более того, в ней автор раскрывает Западу, что вступил в контакт с таинственным центром инициации, расположенным в подземном мире, влияние которого простирается повсюду, а руководит им Верховный правитель по прозвищу «Король Мира».

Среди многих прочитанных книг две вызвали во мне особенно сильные эмоции – это «Колымские рассказы» Варлама Шаламова и «Всё течет» Василия Гроссмана.

Колыма – пустынный регион болот и льда на северо–восточной границе Сибири. Лето длится всего месяц, в то время как чрезвычайно суровые зимние температуры могут опускаться до 60 градусов ниже нуля. Колыма печально известна как место ссылки. С 1920 – х годов миллионы людей, обычных заключенных и политических диссидентов, были отправлены туда для принудительного труда и колонизации негостеприимных земель. Шаламов оказался на Колыме в 1937 и жил там до 1953 года. «Колымские рассказы» – неприкрашенное, жесткое, ужасное свидетельство жизни заключенных; там мы находим голод, холод, отношения между политическими и уголовниками, принудительный труд в условиях жестокой природы, чья суровость, полная символических значений, безмерно увеличивает страдания заключенных. Книга начинается с одностраничного рассказа «В снегу», который в немногих строках, сдержанным тоном, объясняет читателю, как прокладывают дорогу в снегу. На следующих страницах автор увлекает нас с собой в бесконечную бездну, в которой он жил 17 лет, и честной лаконичной прозой (время от времени в ней сквозит горькая ирония) заставляет нас жить в аду, который он узнал, потрясая нашу душу и заставляя страдать и нас. Никто не может оставаться равнодушным, читая «Колымские рассказы».

В романе «Все течет» рассказывается о возвращении домой политического ссыльного, освобожденного из колымского лагеря после смерти Сталина, после тридцатилетнего заключения. Поучительна глава книги, озаглавленная «Процесс четырех Иуд», в которой встреча главного героя с тем, кто доносил на него в органы, дает автору возможность объяснить функционирование системы доносов, заразившей советское общество во времена Сталина, ее жертвами стали миллионы граждан. Анализ автора основывается на индивидуальной ответственности доносителя, который, чтобы заставить замолчать совесть, убеждает себя, что действует на благо общества, но который, в конце концов, в доносе находит свою личную выгоду.

В дни перед отъездом я нахожу время читать «Преступление и наказание» Фёдора Достоевского. Книга стояла на полке моей домашней библиотеки более тридцати лет, и после непростительной задержки пришло время ее прочитать. Я околдован ей, она представляется мне удивительно современной, хотя была опубликована в 1886 году. Психологический анализ главного героя, данный нам Достоевским, изумителен. Родион Раскольников – бедный студент, живущий в убогом доме на окраине Санкт–Петербурга. Завышенная самооценка приводит молодого человека к убийству старой ростовщицы. После преступления его существование становится полным страданий адом, которые заставят его исповедоваться, прийти к покаянию и искуплению. Этот путь искупления найдет свою сублимацию в любви Родиона к Сонечке Мармеладовой, дочери горького пьяницы, случайно встреченного Раскольниковым в грязном притоне, которая никогда не оставит его и последует за ним в Сибирь, куда он будет сослан, чтобы отбыть свой срок.

28 апреля, в назначенный для отъезда день, все готово. Я загрузил весь свой багаж на Веспу прошлым вечером, и все, что мне нужно сделать, это вывести ее из гаража.

От римского агентства Euroest Travel, специализирующегося на визах, я получил новый паспорт со страницей, полностью занятой российской визой, на которой мои личные данные переведены на русский язык.

Я обратился в Центр вакцинации S.I.S.P. в Казарано за прививкой против энцефалита от клещей, очень активных в Сибири в весенне – летний период. Мне сделали также три инъекции против бешенства, которое передается через укус зараженных животных. В России бродячие собаки широко распространены, так что риск быть укушенным бешеной собакой вполне реален.

Каждый, кто совершает самостоятельные путешествия, уделяет особое внимание подготовке туристической аптечки. Я никогда не пренебрегал этим важным аспектом охраны моего здоровья во время поездки. Я возьму с собой пластыри, дезинфицирующие средства, бинты, перекись водорода, болеутоляющее, антибиотик для местного применения, антибиотик широкого спектра действия, антигистаминную мазь от укусов насекомых, шприцы, противодиарейный препарат, средство от комаров, антипиретик. Кроме того, как и в каждой поездке, у меня будет с собой руководство Джорджо Капротти «Как сохранить свое здоровье и здоровье других в любой части мира», в котором я всегда ценил, среди прочего, ясность изложения и полноту практической информации.

Поскольку предстояло долгое путешествие в тысячи километров, я уделил особое внимание технической подготовке моей Веспы. Заменил сцепление на новое, перебрал весь блок двигателя, тщательно почистил карбюратор, заменил тросы газа, тормоза, переключения передач, заменил задние и передние тормозные колодки; оснастил Веспу новыми камерами и усиленными шинами Michelin; я слегка подправил кузов. Возьму в качестве запчастей рычаг тормоза, рычаг сцепления (из собственного опыта знаю, что они легко ломаются при падении), новые диски сцепления, две свечи, камеру, полный набор для устранения прокола, трос переключения передач, тросы тормозов, трос сцепления, лампочки. Завершают оборудование плоскогубцы, клещи, отвертки, ключи, несколько метров проволоки, небольшой молоток, пара небольших, но прочных ножниц, набор шестигранников и руководство по ремонту Веспы для механиков со взрыв–схемами всех узлов.

Снаряжение и выбор одежды заняли у меня довольно много времени. Для африканской поездки выбрать одежду было делом простым: нижнее белье, две футболки, две пары брюк, мотокуртка, свитер, рубашка, дождевик и еще какие – то мелочи. Теперь же Сибирь, с ее неустойчивой и изменчивой погодой, заставила меня взять с собой гораздо больше вещей. В Сибири летом может стоять жара, и температура зачастую легко превышает 30 градусов. Но погода очень изменчива, и температурные перепады в течение дня настолько значительны и резки, что за очень короткое время температура от +20–+30 может опуститься до +1 градуса. Кроме того, частые прерывистые дожди заставляют путешественников постоянно менять одежду, чтобы не страдать от жары в сухую погоду и не намокать, если льет дождь.

В итоге я решил взять нижнее белье, две пары коротких носков, гольфы, теплое и дышащее мотоциклетное белье, пару джинсов, пару хлопковых брюк, пару брезентовых утепленных брюк, два свитера, один из которых – с высоким воротником, теплый воротник для шеи, хлопчатобумажную рубашку и флисовую, утепленную непромокаемую куртку Mustang, мотокуртку с защитой на плечах и локтях, пару ботинок Timberland, дождевик, пару резиновых сапог, мотоциклетные перчатки. Еще полотенце из микрофибры, туалетные принадлежности и шлепанцы для душа.

Снаряжение состоит из двух кусков брезента, небольшой палатки, спального мешка, надувного матраса с насосом, надувной подушки, газовой горелки, кастрюльки, сковороды, маленькой кружки, вилки, ложки, чайной ложечки, салфетки из микрофибры.

Для ориентировки на дорогах я приобрел дорожную карту Российской Федерации в масштабе 1:2 000 000, которая включает и карту Сибири, в масштабе 1:10 000 000. Беру с собой и европейскую карту, карты Турции, Болгарии, Македонии, Греции. Огромное количество полезной информации о России я получу из путеводителя «Россия» Lonely Planet, который прихватил с собой.

Для общения с семьей буду пользоваться своим мобильником, в который, как только приеду в Россию, вставлю русскую сим–карту. Но всегда, когда возможно, буду использовать Wi–Fi.

28 апреля 2015 года в половине восьмого утра обнимаю жену, сына Андреа и собаку Шелу. Седлаю Веспу и отправляюсь в долгий путь. На одометре 45 853 км, когда вернусь через четыре месяца и вновь увижу семью, цифры изменятся на 71 350. За несколько мгновений до отъезда Андреа меня фотографирует, и я публикую фотографию на Фейсбуке, чтобы дать знать друзьям о начале моего путешествия в Сибирь.

Утром спозаранку уезжаю в Бад – Хофгаштейн, небольшую деревню в районе Санкт–Йоханн–им–Понгау в Зальцбурге. Раз уж я в Австрии, то решил заехать и поздороваться с Хайнцем, с которым познакомился несколько лет назад в Греции. Через четыре часа я уже совсем рядом с Бад–Хофгаштейном. Хайнц по телефону сообщил мне свой адрес, он живет в нескольких километрах от центра. Не знаю, находится ли его дом позади меня или впереди на той улице, по которой еду, слева и справа расположены небольшие дома, почти все из дерева. Стучу в дверь какого–то деревянного здания, которое, на мой взгляд, похоже на общественное место. Выходит пожилая женщина, она, увы, говорит только по – немецки. Я звоню Хайнцу, передаю даме телефон, и она объясняет моему другу, где я. Потом жестами дает мне понять, что кто–то приедет и заберет меня у ее дома. Через десять минут появляется Хайнц. Обмениваемся крепким рукопожатием, а его улыбка ясно показывает, что он искренне рад видеть меня. Едем назад, поскольку я проехал его дом. Дом этот очень напоминает горный домик, впрочем, горы – вот они! – совсем рядом, а Бад–Хофгаштейн – популярное туристическое место, настоящий рай для зимних видов спорта.

Никогда не считал австрийцев очень общительными, напротив, представлял их сдержанными и не склонными к гулянкам. Обычное предубеждение того, кто еще не знает хорошо другого человека. Через несколько часов я полностью изменю свое мнение, даже если выборка австрийцев, с которыми встречусь, будет слишком мала для получения статистически достоверных данных. Хайнц сообщил о моем приезде Рейнхольду и Хельмуту, с которыми я тоже познакомился в Греции. Сегодня вечером в доме у первого намечена небольшая вечеринка. Я вступаю во временное владение комнатой у Хайнца, снимаю багаж с Веспы, и вот уже мы отправляемся к Рейнхольду.

Рейни и его жена радушно встречают меня, хотя наше знакомство в Сивоте, Греция, было достаточно кратким – всего несколько дней. Но он помнит меня очень хорошо, потому что первое, что он говорит, смешивая немецкий и итальянский, это: «Gut linguine alla palamita!». Он попробовал это блюдо в ресторане «Яннис», где я работал поваром. Его слова сразу приводят меня в прекрасное расположение духа. Через некоторое время прибывает Хельмут с двумя своими друзьями: компания в сборе! Между тем, помещение цокольного этажа, где мы сидим, наполняется неотразимым ароматом, жена Райнхольда жарит свиные отбивные. Стол уже накрыт, в середине его царственно располагается соблазнительная бутылка вина.

Все начинается с прекрасного тоста в мою честь с рюмкой шнапса, тирольской граппы, без которой не обходится ни одна встреча друзей в Австрии. Вечер продолжается, за ломтиком копченого шпика и бокалом доброго вина; Рейнхольд откупоривает одну бутылку за другой, которые он выбирает из сотен, хранящихся в неисчерпаемом запасе его погребка. Никто из компании не говорит по–итальянски, а я не знаю немецкий; Хельмут берет на себя труд переводить на английский язык вопросы, которые мне задают о путешествии, и потом мои ответы – на немецкий. Но уже через час нет никакой необходимости в переводчике: вино расслабило умы и устранило языковые барьеры, и каждая шутка дает повод для тоста.

Громкими аплодисментами мы воздаем дань восхищения отбивным, искусно пожаренным женой Рейнхольда. Мясо на гриле, по словам хозяина, должно сопровождаться хорошим красным вином. И на стол водружается бутылка штурма, легкого молодого вина, не очень крепкого, но довольно приятного.

В Австрии ужин просто обязан завершиться десертом, и действительно, хозяйка подает отличнейший штрудель, за которым следует еще одна рюмочка шнапса!

Нам всем очень радостно в этой череде шуток, смеха, тостов; вино и граппа согревают больше, чем огонь в камине, и я чувствую себя как дома, среди давних друзей; для меня, Рейнхольд, Хайнц, Хельмут больше не австрийцы, они больше не говорят на языке, которого я не знаю, они больше не принадлежат стране, которая в прошлом воевала с Италией. Нас роднит единая судьба людей, рожденных случайно в разных местах, но с острым чувством дружбы и братства.

Спасибо вам, австрийские друзья, за подаренный мне прекрасный вечер! Я всегда буду хранить память о нем в уголке своего сердца!

На следующий день, 4 мая в 8.30, я прощаюсь с Хайнцем и уезжаю в Зальцбург; в городе Моцарта меня ждут Эрик и Сабина, друзья Хельмута, Хайнца и другие, тоже знакомые мне по Греции. Через два часа я уже в Зальцбурге, на окраине города, и поджидаю Эрика, чтобы тот забрал меня. Когда он приближается на машине, я вижу, как он смеется и качает головой, словно говоря: «Ну ты и вправду сумасшедший!»

Сабины нет дома, она на работе. Эрик звонит ей по телефону, хочет, чтобы я поприветствовал ее, и Сабина просит зайти к ней в фирму, где она работает бухгалтером. Эрик рассказывает о разработанной им программе моего короткого пребывания в Зальцбурге: все утро будет посвящено осмотру достопримечательностей города, во второй половине дня останемся дома, а вечером пойдем на ужин в типичный зальцбургский ресторан. Освободив Веспу от багажа, Эрик и я отправляемся в запланированный тур; мой друг едет на Веспе последней модели. Первым делом надо доехать до Сабины и поприветствовать ее; она рада снова увидеть меня и благодарит за сюрприз, за мой приезд в Зальцбург.

Осмотр города мы начинаем с Гогензальцбурга, внушительного укрепленного средневекового замка, который, с его 30 тыс. квадратных метров площади, является одной из крупнейших крепостей в Европе. Из крепости открывается захватывающий вид на весь город! Эрик хочет, чтобы я увидел два места, которые считает одними из самых интересных в городе: место рождения Моцарта, называемое «дом Хагенауэра», на улице Гетрайдегассе под номером 9, и музей современного искусства Мёнхсберг. Дом Моцарта – один из самых посещаемых музеев в мире. Почитатели великого музыканта, приезжающие в места, где жила семья Моцартов, имеют честь не только увидеть типичную буржуазную квартиру того времени, с мебелью восемнадцатого века, но и могут любоваться оригинальными документами, письмами, предметами и особенно скрипкой, принадлежавшей ребенку, будущему гению, и его клавикордами. Многочисленные портреты музыканта дают посетителю на какое–то мгновение ощущение, что он живет в тесном контакте с Моцартом, от его детства, когда он проявил себя вундеркиндом, и до его загадочной смерти.

Музей современного искусства на горе Мёнхсберг в историческом центре Зальцбурга занимает общую площадь 2 300 квадратных метров. На основных выставочных площадях посетители со всего мира знакомятся с произведениями искусства. Но даже одно только здание с широкими окнами и мраморной облицовкой – великолепный образец современной архитектуры, сам по себе уже заслуживающий посещения музея. Мы выходим из большого здания и идем прогуляться по улицам исторического центра. Яркое солнце и приятная температура соблазняют нас выпить пива. Мы с Эриком собираемся посидеть в баре на Капительплац: свежее пиво прекрасно тонизирует после долгой прогулки. Зальцбург славится, среди прочего, качеством и разнообразием своего пива, традиция изготовления которого насчитывает более 5 веков. В Зальцбурге имеется 10 пивоварен, ценность их определяется главным образом использованием отличной родниковой воды, а также умелой выработкой высококачественной продукции.

В 14.00 Эрику звонит Сабина и приглашает вернуться домой, так как она отпросилась с работы пораньше и приготовила для нас перекус. Перекус состоит из хот–догов, салата и сыра, и его достаточно, чтобы заставить желудок замолчать до ужина. Хозяева дома хотят знать кое – что о моем путешествии; они просят рассказать о маршруте, о конечном пункте назначения, которого я намереваюсь достичь. Затем Эрик задает некоторые технические вопросы о моей Веспе; это особые вопросы, в которых прячется нечто, чего я поначалу не могу уловить. Наконец, тайное становится явным, когда Эрик спрашивает, способны ли его Веспа 125 и Веспа его жены выдержать путешествие из Зальцбурга до Галлиполи. Отвечаю, что в 1987 году я проехал по Европе 7 500 км на Веспе 50.

Опускается вечер, мы сидим за ужином в типичном ресторане города «Йоханнесхеллер», в трех сотнях метров от места рождения Моцарта. Обстановка в ресторане очень располагающая, с мебелью из красного дерева, на каждом столе в центре вышитая вручную салфетка и ваза с цветами великолепных оттенков.

Приятная негромкая музыка служит фоном для разговоров посетителей, сидящих в небольших зальчиках заведения. Ни телевизора, ни больших экранов, ни оглушающей музыки; совершенно иная обстановка, чем в подавляющем большинстве итальянских ресторанов, куда посетители приходят с нормальным голосом и нормальным слухом и выходят почти оглохшими, с поврежденными от крика голосовыми связками, потому что приходится кричать – иначе тебя не услышат сотрапезники, – так как громкая музыка перекрывает хор голосов клиентов. Когда к музыке добавляется (это не редкость, особенно в пиццериях шумной Италии) трансляция с одного или нескольких больших экранов футбольной игры, веселый вечер в ресторане в компании друзей неизбежно превращается в испорченное настроение и вред для слуха и голоса.

Официант сразу же подходит принять заказ; меню написано на немецком, и я ничего не понимаю. Предоставляю Сабине право выбрать за меня. После закуски подают первое блюдо: Kürbiscremesuppe, тыквенный крем–суп, удивительно приправленный смесью трав и специй. Вкусно! В качестве второго блюда Сабина заказала мне Kolbsgulasch, немного пряное тушеное мясо с жареным перцем. После жаркого я уже насытился, но Эрик рекомендует попробовать кусочек Апфельштруделя, десерта из слоеного теста, фаршированного яблоками, изюмом, кедровыми орехами и приправленного корицей. Рюмочка шнапса прекрасно завершает ужин, превзошедший мои ожидания, потому что я съел его в хорошем ресторане, и, самое главное, в компании Эрика и Сабины, двух замечательных людей!

Рано утром 6 мая я стартую из Зальцбурга в Чехию. Чтобы добраться до Праги, надо проехать 378 км. Всего две остановки для дозаправки и легкого перекуса, за семь часов я проезжаю по маршруту Зальцбург, Линц, Ческе Будейовице, Прага.

Когда добираюсь до Будейовице, небо затягивает облаками. Они высокие и плотные; они, кажется, не сулят дождя, однако вблизи столицы превращаются в своего рода гнетущий навес. Я уже въехал в город и двигаюсь от окраины к центру по дороге Е50. Чувствую, что воздух стал тяжелее, плотнее; в атмосфере что–то странное, но я все еще не понимаю, что должно произойти. Вдруг небо передо мной пронизывают огромные вспышки молний, предваряющие страшные раскаты грома. На меня внезапно обрушивается мощный ливень. Не могу остановиться и укрыться – под путепроводами не хватает места для парковки Веспы; дорога запружена легковыми авто и тяжелыми грузовиками. Буквально через минуту ливня на дороге 30 сантиметров воды. Я замедляюсь, но держу двигатель включенным, чтобы не дать ему заглохнуть; вода уже перелилась через подножку и лижет мои ботинки. Колеса каждого проезжающего мимо грузовика поливают меня – словно из огромных ведер – грязной водой, и я промокаю с головы до ног. Продолжать ехать невозможно, я могу упасть, кроме того, видимость почти нулевая, и я вынужден наклоняться то направо, то налево, чтобы посмотреть за ветровое стекло. Решил, непредусмотрительно, остановиться под эстакадой, потому что ехать вперед в такой дождь, безусловно, было бы большим риском. Но через несколько секунд вынужден тронуться в путь: все проезжающие водители сигналят мне гудком, что я остановился в небезопасном месте. Метров через сто нахожу, наконец, под эстакадой пространство, подходящее для остановки, без какого – либо риска попасть в ДТП.

Снимаю всю одежду; я замерз и промок до нижнего белья, как будто упал в воду. Когда заканчиваю переодеваться в сухое, небо уже очистилось от черных туч и дождь перестал. Отправляюсь на поиски отеля, чтобы провести два – три дня в столице. Двигаясь неизменно по Е50, вижу справа светло– розовый дом, на верху которого вывеска «Пансион Полина». Поворачиваю направо на первом же перекрёстке. Несколько сотен метров, и вот я у ворот пансиона. Звоню в колокольчик, приходит мужчина средних лет, худой, с очень резкими манерами, и открывает мне калитку. В пансионе одноместных номеров нет, только двухместные. У меня же нет никакого желания продолжать поиски, и я остаюсь. Комната чистая и уютная, ничего особенного, но мне подходит.

Цена 25 евро за ночь. Кажется, она немного завышена, учитывая низкий сезон. Интересуюсь, могу ли я получить скидку. Но владелец безапелляционно отрезает, что он не делает скидки, и добавляет, что если мне не нравится, то вообще могу уйти. Не глядя мне в глаза, он спрашивает, на сколько ночей я хочу остаться. Сначала отвечаю, что останусь на три ночи. Но когда он говорит мне грубо, что надо платить вперед, я раздраженно достаю из кармана 50 евро, причитающихся только за две ночи. Наконец – то мужчина поднимает взгляд, улыбается и желает мне спокойной ночи. Возможно, он понял, что мне не понравилась его холодность, грубость и излишняя поспешность.

Сняв багаж и пристроив Веспу в небольшом гараже пансиона, я варю на своей газовой горелке суп из пакетика, который вместе с банкой тунца составит мой «обильный» ужин.

На следующий день решаю совершить экскурсию по городу. В Праге, названной городом сотни башен, есть что – то волшебное, что делает ее столь же чарующей, как Венеция, Париж, Рим, Марракеш. В Праге я уже был несколько лет назад, сопровождал один из моих классов в школьной поездке. По очевидным причинам и из–за ограничений, налагаемых моими обязанностями, я не смог в полной мере насладиться красотой города. Теперь, свободный, без ограничений и обязательств, я могу передвигаться в свое удовольствие и посещать все те места, что захочу.

Колеблюсь, ехать ли в центр города на общественном транспорте или на Веспе. В конце концов склоняюсь в пользу Веспы, полагая, что она обеспечит мне большую свободу передвижения и гарантирует скорость. Через несколько минут я уже нахожусь на площади Св. Вацлава. Паркую Веспу и начинаю свой пешеходный тур одного дня, протяженностью в 20 км, он даст мне возможность полюбоваться некоторыми из красот этой необычной центральноевропейской столицы. Прага – это поистине волшебство, которое не разочаровывает даже самого требовательного путешественника, с особой атмосферой и памятниками: внушительным и грозным замком, доминирующим в городе, с башнями и собором, часовней Св. Вацлава, в которой похоронены богемские короли и где хранятся драгоценности для коронации суверенов; Мала Страна, живописный район с его маленькими площадями и узкими улочками, вдоль которых расположены здания и магазинчики с красочными стенами; Старе–Место, старый город, еще один исторический район Праги с его большой площадью, видевшей в ходе истории великие события, такие как коронации правителей и казни. Главная достопримечательность площади – астрономические часы ратуши, они отсчитывают время, час за часом, с занимательным балетом движущихся друг за другом фигурок, в неизменном ритуале. Недалеко от Староместской площади я остаюсь очарован кварталом Йозефов, еврейским гетто с синагогой Пинкас, ныне памятником Холокосту, кладбищем, хаотично разбросанными надгробиями. В гетто жили писатель Франц Кафка и 77 279 чешских и молдавских евреев, убитых нацистами.

Прошло около часа с тех пор, как танец статуэток астрономических часов отметил час дня; я изрядно погулял, и теперь мой интерес направлен на поиск ресторана. В Pizza Express & Kebab я беру жареные сосиски с кислой капустой краути и салат из помидоров, ничего особенного, но все вполне хорошо, чтобы заполнить желудок. Насытившись, медленным шагом возвращаюсь к Веспе и ищу место на набережной Влтавы, пересекающей Прагу легендарной реки, которую прославляет композитор Бедржих Сметана в симфонической поэме «Влтава». Я останавливаюсь в точке, с которой вижу в перспективе, слева вдали, Карлов мост; вывожу Веспу на тротуар и прошу какого–то доброго прохожего сделать несколько фотографий.

Думаю, что пора возвращаться в пансион, Веспа нуждается в техобслуживании, и багаж тоже следует привести в порядок. Но тут со мной происходит непредвиденное – не получается добраться до пансиона. Уезжая в центр, я не запомнил в качестве ориентира какое– либо здание, рекламную вывеску, колокольню и т. д. Почти час кружу впустую, затем перед небольшим супермаркетом прошу молодого человека помочь мне. Он знает, где находится пансион «Полина», и сопровождает меня туда в мгновение ока. Подъехав, вижу за воротами сидящего на стуле хозяина. Прошу его открыть дверь гаража, чтобы я смог проверить Веспу.

Странно, но он улыбается, выглядит расслабленным и открытым для общения, просто другой человек в сравнении с тем, что принимал меня накануне. Мягко, указав пальцем на панель, на которой висят плоскогубцы и гаечные ключи, он дает понять, что я могу взять все, что мне нужно, а затем уходит, чтобы вскоре вернуться с двумя кружками пива. Похоже, он почти хочет извиниться за свое поведение при нашей первой встрече.

Веспа в полном порядке, даже не нужно чистить свечу зажигания; я загружаю часть багажа, чтобы завтра не тратить слишком много времени, потом привычно отмечаю ручкой на руле пройденные километры.

На следующее утро, в пятницу 8 мая, я выезжаю из маленьких ворот пансиона и быстро набираю скорость. За день хочу доехать до Варшавы, это 683 км. Успею ли я? Это будет зависеть от погоды и состояния дороги.

За два часа проезжаю по трассе Е67 участок Прага – Наход, недалеко от границы с Польшей. Во второй половине дня, оставив за плечами 286 км, решаю остановиться в Серадзе, небольшом польском городке на реке Варта. Я рассудил, что будет разумней остановиться вместо того, чтобы форсировать этап и приехать в Варшаву в темноте, а затем кружить по городу в поисках места для ночлега. Едва миновав Серадз, я заезжаю в сервисную зону Вritish Petroleum, по дороге в Лодзь. За заправкой есть парковка с красивой лужайкой. Ставлю палатку на мягкой траве в укромном уголке, откуда я могу наблюдать, как люди приезжают и уезжают, и это заставляет меня чувствовать себя спокойней. Размещаю багаж внутри палатки, Веспу ставлю у входа и иду купить что–нибудь поесть и польские сигареты. Беру хлеб, баночку мясных консервов и пачку Пэлл Молл, дешевых сигарет. Путешествуя, я всегда покупаю самые дешевые сигареты, потому что считаю, что если кто – то должен разрушить свое здоровье, то пусть делает это, тратя как можно меньше!

После спокойной ночи я ранним утром уже готов отправиться в путь: 201 км до Варшавы и еще 207 до Бреста, в Беларуси. Я с большим сожалением решил не останавливаться в польской столице. Срок действия визы в Россию составляет три месяца, начиная со дня выдачи, и уже сократился на шесть дней. Объезжаю Варшаву и направляюсь прямиком к белорусской границе, рассчитывая, что после обеда остановлюсь в Бресте и переночую там. Но мой план рухнет, потому что на границе с Беларусью меня будет поджидать неприятный сюрприз.

Часто случается, что наши программы, наши проекты, которым мы посвятили столько времени и энергии для их успешной реализации, терпят фиаско, оставляя во рту привкус горечи. Именно из – за нашего поверхностного подхода или излишнего оптимизма то, над чем мы трудились и на что возлагали так много надежд, срывается пресловутым и неожиданным хозяином – случаем.

Прибыв в польский пограничный пункт Тересполь, прохожу различные таможенные проверки без каких – либо проблем. Я рад, что все идет по плану: сияет солнце, температура подходящая, и у меня есть время, въехав в Беларусь, оказаться в Бресте и до наступления темноты поискать отель, который мне по карману. Еще несколько километров, и вот я стою в очереди на белорусской таможне. Когда подходит моя очередь, протягиваю полицейскому паспорт и жду, что он мне вернется с отметкой о въезде. Где – то минут через десять полицейский зовет меня и делает знак подойти. Я вхожу в кабинку и из того, как он смотрит на меня, понимаю, что с моим паспортом что–то не так. Затем женщина–офицер, показывая мне паспорт, говорит по–английски, что у меня нет визы и поэтому я не могу въехать на территорию Беларуси. Она, кажется, огорчена, поскольку добавляет, что я должен вернуться в Варшаву и обратиться в посольство с запросом на визу. Никто не может представить мое душевное состояние, когда я сажусь в седло Веспы, поворачиваюсь спиной к белорусской таможне и отправляюсь в обратный путь – 193 км, которые отделяют меня от Варшавы. Я мчусь и проклинаю свою поверхностность, но также виню и римское агентство, в которое я обращался за визой для России. Клерк ведь знал, что я поеду на Веспе, и должен был сообщить, что понадобится виза в Беларусь. Поскольку я лечу на пределе скорости, то рискую стать, одним ударом, неопровержимым и безжалостным доказательством справедливости некоторых пословиц. В голове крутятся насмешливые пословицы про неудачников: «Не дели шкуру неубитого медведя!»; «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь»; «Не выписывай счет без хозяина гостиницы!»

Размышляя над случившимся и проклиная за легкомыслие себя, а заодно и римское агентство, я добираюсь до Стары Коника, маленького селения в 30 км от Варшавы. Заезжаю в зону обслуживания, чтобы заправиться и чуть размять ноги и, прежде всего, ослабить напряжение, накопленное за 193 километра бешеной езды. Прогуливаясь, замечаю, что за маленьким магазином есть ухоженный газон. Это подходящее место, чтобы установить палатку и спать в безопасности. Сегодня суббота, посольство Беларуси откроется только в понедельник, так что нет смысла ехать в Варшаву сегодня вечером. Вхожу в небольшой магазин, я уже встречался во время оплаты бензина с Даниэлем и Себастьяном, двумя молодыми управляющими зоной обслуживания. Себастьяну, который говорит на английском, я рассказываю о печальном происшествии на границе, рассказываю о своем путешествии, которое приведет меня в Сибирь; затем прошу разрешения поставить палатку в выбранном мной месте. Даниэль кивком головы и улыбкой дает мне понять, что разрешение, которое я просил, дано, и он сам сопровождает меня, чтобы увидеть, где я обоснуюсь. Он советует не оставлять ничего снаружи палатки, а если я хочу, то могу положить багаж у них на складе. Эти два поляка действительно молодцы! Это прекрасно, что я остановился в зоне обслуживания Стары Коник: сэкономлю деньги, то есть те, что заплатил бы за три ночи в отеле!

Стемнело, палатка уже установлена; ужинаю сэндвичем с сыром и яблоком и засыпаю, измученный, но счастливый.

Во время путешествий мне часто приходилось сталкиваться с трудными, порой очень рискованными ситуациями, особенно в Африке. Но когда, казалось, все шло к худшему, внезапно и неожиданно все налаживалось. Я помню, как в апреле 2007 года в Гамбии, на изуродованной огромными ямами дороге, ведущей из Каранга в Барру, на реке Гамбия, меня застигла опустившаяся темнота. Я весь день ехал по Сенегалу под палящим солнцем и не остановился в отеле, надеясь добраться до Барры до заката. Однако дорога, асфальт на которой сохранился лишь местами, и едва светящая фара заставили снизить скорость, что изрядно меня задержало. Непрерывно переключаясь с первой на вторую скорость и наоборот, преодолевая ямы, я проехал несколько километров. Но в одну, больше похожую на кратер, я все же упал. Я поднялся, но через сотню метров, в чернильной тьме, сдался, потому что не мог ехать дальше. Я ничего не ел с самого утра, жара измотала, я был обессилен, морально и физически. Короче, я не знал, что делать. Слева от меня были маленькие дома, освещенные тусклым светом; я оставил двигатель включенным; измученный, я не мог принять решение; несколько раз поворачивал ручку газа, надеясь таким образом позвать кого–нибудь. А затем, услышав рев двигателя, словно ниоткуда, подошла небольшая группа мальчиков. Все улыбались, изумленные появлением в такой час белого человека, к тому же на скутере. Затем Адам, самый старший из них, сказал мне по–английски, что для него и его семьи будет честью приютить меня. Я съехал с дороги и бессознательно направился за Адамом, чтобы пережить один из самых прекрасных моментов из всего моего опыта путешественника. После того, как я помылся и освежился, меня пригласили сесть во дворе, где собралась вся семья Адама. Масляная лампа освещала лица детей и взрослых. Все хотели узнать больше о незнакомце, случайно оказавшемся в их местах. Меня забросали вопросами, на которые я старался ответить, как мог. Каждый хотел знать, откуда я, сколько мне лет, женат ли, есть ли дети, как их зовут и т. д. Я успокаивался, слушая тихие слова мальчиков, и, накопившееся за день, напряжение мало – помалу уступало место приятному внутреннему покою. С тех пор прошло много лет, но я до сих пор не забыл и никогда не забуду те волшебные моменты, пережитые в Гамбии, когда оказался гостем в семье молодого Адама жаркой африканской ночью.

Неделю спустя, во второй половине дня, в Буркина – Фасо, в 200 км от Уагадугу, меня застиг в дороге ужасный тропический шторм. Я тщетно пытался укрыться под имевшимся у меня брезентом, но ветер чуть не вырывал его из рук. В ста метрах от меня виднелась группа хижин; от одной из них кто–то сигналил мне приблизиться. Когда я спускался по скользкому от дождя склону, несколько юношей, не обращая внимания на шторм, пришли помочь мне, догадываясь, что я мог бы упасть. Укрыв Веспу от непогоды под навесом, я принял приглашение сесть на скамейку в одной из хижин. В сухом помещении, в окружении десятка детей, которые отвечали на мои «merci!», неустанно повторяя «soyez le bienvenu, Monsieur!» я чувствовал, как меня охватывает благостное чувство счастья. Снаружи бушевал шторм и срывал с деревьев большие ветви, а мне повезло избежать опасности и оказаться среди людей, которым нечего было предложить мне, кроме улыбки и бескорыстного гостеприимства. Какое приятное чувство, когда, избежав угрозы, ты оказываешься в безопасности! Конечно, сердце еще продолжает учащенно биться в груди, и ты все еще дрожишь от страха, который совсем недавно заставлял тебя трепетать. Твои мысли все еще возвращаются к случившемуся, и ты все еще сомневаешься, что несчастье миновало…

Ночью я проснулся от странного шума, какого– то шороха. Пытаюсь понять, что это такое; ударяю рукой о ткань палатки. Возможно, бродячая собака пришла навестить своего сотоварища, пахнущего чем–то далеким? Хотя!.. Убедившись, что нет никакой опасности, засыпаю, убаюканный звуком капель дождя на стенках палатки.

На рассвете, проснувшись, обнаруживаю досадный сюрприз: вода проникла в палатку, намочив спальный мешок и кое–что из одежды. Скверная ситуация! Придется купить другую палатку, более надежную. В Сибири дождь летом, конечно, не редкость, и мне понадобится палатка, которая не будет промокать. Вместе с палаткой куплю новый спальный мешок: ночью я подмерз, и мне нужно для сна что–то более теплое…

За полчаса добираюсь до Варшавы. Я хотел оставить ее чуть в стороне, но неумолимый господин случай все же заставил меня приехать в этот город; положа руку на сердце, я и не возражаю. Первое, что нужно сделать в столице Польши, – найти посольство Беларуси, чтобы стать первым заявителем на визу, в понедельник, когда офисы откроются после воскресного перерыва.

Посольство располагается на улице Виртница; найти её оказалось несложно, и в понедельник я буду ждать открытия офиса в 8.30. Сажусь в седло Веспы и через З минуты случайно оказываюсь на улице Повшинска. За высокой оградой замечаю танки, выстроившиеся один за другим. Паркую Веспу и подхожу к воротам. Читаю на вывеске: Музей военной техники. Прошу у охранника в форме позволения войти. Он отвечает, что музей закрыт. Какая жалость! Я впервые вижу танк времен Второй мировой войны и хотел бы рассмотреть его поближе. Замечаю, что охранник оглядывает Веспу, затем поворачивается ко мне и спрашивает, откуда я взялся. Отвечаю, что я итальянец и еду в Россию. Он улыбается и, указывая пальцем на скутер, полувопросительно восклицает: «С этим?!». Я пользуюсь завязавшимся обменом репликами, чтобы попросить разрешения въехать через ворота и сфотографировать Веспу рядом с танками. Увековечив ее около них, благодарю охранника и снова сажусь на Веспу. Влившись в интенсивный, но упорядоченный трафик еду в северо–западном направлении, совершая несколько поворотов и маневров, и, наконец, достигаю своей цели: памятник Николаю Копернику. Это один из самых важных памятников польской столицы, он стоит перед Сташицким дворцом, в котором располагается Польская академия наук. Коперник, опираясь на наблюдения и математические расчеты, разработал гелиоцентрическую теорию, согласно которой Земля вращается вокруг Солнца и вокруг собственной оси. Настоящая научная революция, которая окончательно вытеснила космологию Аристотеля – Птолемея, поддерживаемую и яростно защищаемую научным миром того времени и особенно церковью. Статуя изображает ученого сидящим с компасом и армиллярной сферой. Оригинальным и впечатляющим является покрытие площади, на котором на бронзовых пластинах, вмонтированных в камни, изображены орбиты планет.

Прежде чем утолить голод, решил наведаться в Декатлон Редута, на востоке города, чтобы купить новую палатку и спальный мешок. Перед возвращением в Стары Коник я снова еду в район белорусского посольства, потому что рядом с ним видел Макдональдс, который при отсутствии лучших вариантов вполне может сгодиться для того, чтобы закинуть в желудок бургер и картофель фри и запить все свежим и пенистым пивом.

Приехав в Стары Коник, заменяю старую палатку на только что купленную; от старой я сохраняю внешнюю водонепроницаемую ткань, которая могла бы послужить для защиты моего багажа от дождя.

Наступил вечер, теперь пришло время проверить новый спальный мешок. На следующее утро просыпаюсь на рассвете; я прекрасно выспался в новом спальнике. Делаю кофе и выдвигаюсь в столицу. В зале ожидания белорусского посольства уже три человека, прибывшие, не знаю как, до меня. Дожидаясь своей очереди, немного разговариваю с молодым охранником. Рассказываю ему, что случилось со мной на границе, о моем путешествии на Веспе и о далекой цели в Сибири. Он говорит о своей жизни и военной службе, которая закончится через несколько месяцев. Как только закончится служба, он хотел бы путешествовать и, прежде всего, хотел бы посетить Италию. Я пишу ему на листочке бумаги адрес и номер моего телефона, чтобы он мог воспользоваться ими на случай, если решит однажды приехать в Италию. Солдат, кажется, оценил мою любезность, поскольку помогает мне заполнить визовую анкету, которую он лично передает вместе с паспортом регистратору. Вернувшись в зал ожидания, молодой солдат с радостью сообщает, что моя виза будет готова во второй половине дня.

Довольный тем, как всё прошло, я покидаю посольство и провожу полдня в ожидании паспорта с проставленной визой. Кружу по паркам: Лазиенскому – одному из самых обширных парков в Варшаве площадью 76 гектаров, по Саксонским садам, старейшему парку в столице, где, погуляв и посидев на удобной скамейке, провожу несколько часов, ожидая подходящего времени, чтобы отправиться на обед в Макдональдс.

В 16.00 возвращаюсь в белорусское посольство, получаю свой паспорт, в нем на третьей странице вижу визу в Беларусь, которая заставила меня поволноваться.

Я снова в Стары Коник, надо навести порядок в багаже и заняться обычным техобслуживанием Веспы. На следующее утро намереваюсь пораньше выехать в Беларусь. На рассвете во вторник 12 мая, в шесть утра завтракаю в баре сервисной зоны; все готово к отъезду, остается только залить полный бак бензина. Поблагодарив Даниэля и Себастьяна за предоставленную мне возможность поспать в зоне обслуживания, я сажусь в седло и уезжаю в Тересполь, 167 км. Три часа спустя уже стою в очереди на пограничном пункте. Вступаю в разговор с молодым белорусским байкером, которому рассказываю историю о недостающей визе, и он говорит мне, что ехать в Варшаву за визой было бессмысленно, потому что я мог запросить ее в белорусском консульстве в Бяле Подляске, в 30 км от Тересполя.

Прохожу таможенный контроль без сучка без задоринки, если не считать 400 лишних километров и сокращение на три дня дозволенного пребывания в России, и небольшим рывком в 15 км достигаю Бреста, города, некогда называвшегося Брест–Литовском, в котором З марта 1918 года был заключен мирный договор между большевистской Россией и противостоящими ей европейскими державами, обозначивший победу последних на восточном фронте, капитуляцию и выход России из Первой мировой войны. Очень короткая остановка, чтобы сфотографировать красивую церковь, типично восточную, белую и с множеством куполов насыщенного и сверкающего синего цвета. Я выезжаю из города и быстро беру Е30 в сторону Минска. За шесть часов проезжаю 344 км. Я въезжаю в Минск, хотя и не собираюсь там задерживаться. Город позволяет мне предугадать, какими будут российские города, в которых побываю за время путешествия: широкие улицы, огромные площади, большие жилые дома, похожие на казармы, архитектура, восходящая к сталинской эпохе. Проезжаю 15 км по проспекту Независимости, центральной городской артерии 75 метров в ширину. Здесь расположены все главные государственные учреждения, в зданиях идеального сталинского стиля. Минск, кажется, не стыдится своего прошлого, наоборот, город, похоже, гордится им и выставляет везде на обозрение серп и молот и другие символы коммунизма, начиная с огромного памятника Ленину на площади Независимости и здания КГБ, которое до сих пор сохраняет то же название. Для полноты картины перед зданием находится бюст основателя ЧК Феликса Дзержинского. Я выезжаю из Минска и еду по М2 75 км до Борисова, где принимаюсь искать отель, чтобы провести ночь. Паркую Веспу перед лестницей, ведущей в плохо окрашенный удручающей серой краской отель, что заставляет меня надеяться на низкую цену.

Вхожу, но в маленьком, тускло освещенном холле никого нет; я нажимаю два–три раза на кнопку какого–то хрипящего звонка. Из – за стойки цвета красного дерева появляется женщина; она появляется постепенно, как это часто делают куклы на сцене. Она дремала и не заметила моего прихода. Не удостоив меня взглядом, она одергивает жакет, потом наконец смотрит на меня. Я чувствую себя так, словно стою не перед женщиной, а перед военным. На ней жакет из плотной ткани военно–зеленого цвета, затянутый поясом, с металлическими пуговицами, с большими карманами и на груди, и по бокам. Она изучает меня холодным и недружелюбным взглядом, словно смотрит на кого–то, неожиданно появившегося, чтобы побеспокоить ее. Я в замешательстве еще и потому, что с того места, где я нахожусь, то есть напротив высокой стойки регистрации, я вижу только бюст «большой женщины», которая словно придавливает меня своим леденящим взглядом. Спрашиваю на английском номер, но она, кажется, не понимает. Тогда я жестом рук, соединенных под щекой, показываю, что мне требуется. Женщина берет ключ от номера 1 и направляется в темный коридор. Когда я вижу её целиком, то замечаю, что даже длинная юбка до икр того же цвета, что и жакет. Походка у нее, как у солдата, и я, позади нее, тоже стараюсь печатать шаг, а в голове звучит «раз–два, раз–два, шаг!» сержанта, который командовал мной и моими товарищами на строевых учениях во время военной службы в далеком 1978 году…

Номер аккуратный и чистый, мебель достаточно старомодна и проста, только самое необходимое. Но, кажется, есть некоторые претензии на люкс, в номере две комнаты, гостиная, спальня и ванная комната с душем. В гостиной со стенами розового цвета стоит диван, два небольших кресла, журнальный столик, все это размещено на старом синтетическом ковре и освещается большим окном с белыми шторами, вверху и с боков украшенными драпировкой красно–амарантового оттенка. В спальне с обоями цвета зеленого горошка двуспальная кровать, тумбочка, комод со стоящим на нем телевизором и небольшой шкаф. Здесь тоже большое окно с белыми шторами. В обеих комнатах синие вазы с искусственными цветами, которые пытаются придать окружающей обстановке некую изысканность, но, если честно, получается китч. Ничего не имею против номера и подчеркиваю свое удовлетворение, произнеся два громких «хорошо», сопровождая их широкой улыбкой, что, по моим представлениям, должно бы растопить толстый слой льда, который обволакивает «большую женщину», и придать ей более человеческий вид.

Но все бесполезно, и, хотя я всегда буду выказывать себя галантным и чрезвычайно уважительным постояльцем, «солдат» ничуть не оттает в течение всего моего пребывания и будет считать меня, вероятно, не клиентом, а незваным пришельцем издалека.

13 мая я покидаю гостиницу, где провел спокойную ночь, попрощавшись перед отъездом с неизменно холодной, недружелюбной и жесткой в своей «военной форме» женщиной на ресепшен. На момент отправления пробег Веспы составляет 51 551 км; с того дня, как покинул дом, я проехал 5 698 км.

Выезжаю на Е30, которая приведет меня в Москву, отстоящую на 900 км, это расстояние я преодолею в два этапа. E30 вполне приличного качества, хотя приходится быть очень внимательным из–за большого количества постоянно обгоняющих меня грузовиков. Примерно через сто километров останавливаюсь на сервисной площадке, чтобы взять кофе и заправить бак бензином, который здесь, в Беларуси, стоит (в эквиваленте) 70 евроцентов за литр. В торговом автомате беру американо: на самом деле это кипяток коричневого цвета с едва различимым вкусом кофе. Выпив без удовольствия этот «кофе», иду в туалет умыть лицо, на которое осела копоть из выхлопных труб грузовиков.

Когда открываю дверь туалета, меня встречает приятный сюрприз: висящий на стене усилитель распространяет нежную музыку; в помещении, окрашенном в белый и розовый цвет, приятный аромат чистоты; обстановку оживляют яркие горшки с цветами на нескольких полках. Хотя я много путешествовал по Европе, но никогда не видел такого чистого общественного туалета, в котором приятный запах, музыка и красивые цветочные горшки заставляют вас забыть, что вы зашли в банальный туалет. Когда выхожу на улицу, вижу большой блестящий новый мотоцикл, припаркованный рядом с Веспой. Молодой человек в шлеме с явным интересом разглядывает мой скутер; увидев, что я подхожу, здоровается и улыбается. Сначала он задает мне вопросы, которые я услышу бесчисленное количество раз во время путешествия: «Куда вы едете? И откуда вы?» Когда говорю, что я родом с юга Италии, что уже проехал 5 тыс. км и что еду в Магадан, в восточной Сибири, он несколько секунд молчит, а на его лице явно прочитывается смесь удивления, изумления и восхищения. Он просит позволения сфотографировать Веспу и сфотографироваться вместе со мной. Тогда ради шутки я говорю: «Но как так? Вы путешествуете на королеве и хотите сфотографировать Веспу, а она всего лишь Золушка?»

Раскатисто засмеявшись, он трижды повторяет «да, да». После нескольких кадров, которые порадовали молодого кентавра, я продолжаю свой путь. Но едва проехав 50 километров, слышу, что двигатель начинает потрескивать, а Веспа «всхлипывать». Останавливаюсь на какой – то заправке с намерением быстро очистить свечу или, при необходимости, поменять ее. Пока вожусь со свечой, вижу подъезжающую пару молодых людей. У парня длинные волосы и борода, чёрная байкерская куртка. Я встаю на ноги и отвечаю на их приветствие. Они представляются: Калев Рутсман и Наталья, едут в Минск, где и живут. Калев интересуется, откуда я и куда еду. Отвечаю, что я из Италии и еду в Сибирь, но задержусь на несколько дней в Москве. Он говорит, что у него есть Веспа PX125, а в Москве есть друг–веспавод, который может мне помочь. С энтузиазмом отвечаю, что был бы очень рад встретиться с его другом, это знакомство могло бы мне очень пригодиться. Тогда Калев берёт свой сотовый телефон, звонит этому другу–москвичу и спрашивает, может ли тот помочь мне. Получив положительный ответ, Калев дает мне номер телефона некоего Юрия Переса, российского гражданина с испанской фамилией.

В 13.00 подъезжаю к Красному, даже и не заметив, что нахожусь уже на российской территории. С подписанием Союзного договора между Россией и Беларусью контрольно–пропускные пункты между двумя странами упразднили, и по этой причине я въехал в Россию, не увидев даже таможенника. Я останавливаюсь перед кабинкой, покрытой рекламными плакатами, тут, как я понимаю, можно приобрести страховой полис. У небольшой стойки страховой компании ВСК покупаю трехмесячный полис за 1 434 рубля.

Укрепив себя полисом, возвращаюсь на Е30, в направлении на Смоленск. После села Тверитино дорога называется М–1, а затем Р–120 до Смоленска. Я мог бы остановиться и в Смоленске, но до наступления темноты много времени, так что решаю проехать еще пару сотен километров. Примерно через 230 км я останавливаюсь перед памятником павшим во Второй мировой войне, который изображает солдата в напряженный момент броска гранаты. Поражаюсь тому, как скульптор сумел передать всю динамику действия; тот, кто смотрит на фигуру солдата, может легко представить, что произошло до и что вот–вот случится. Солдат сделал мощный рывок, затем почти упал на колени, его туловище откинулось назад, а правая рука вытянута в готовности метнуть гранату. Сразу после памятника я сворачиваю с Е30 направо, чтобы попасть в город, названный в честь космонавта Гагарина, первого человека, успешно слетавшего в космос на борту космического корабля «Восток» 12 апреля 1961 года. Юрий Гагарин родился в деревне Клушино, в 23 км от города, который назван его именем. Среди многих фраз, произнесенных известным космонавтом, одна, в частности, вызвала сенсацию, особенно в западном мире, простая фраза, состоящая из нескольких слов, но содержащая банальную и в то же время неопровержимую истину: «Я не вижу здесь вверху никакого Бога». И еще, глядя на Землю из иллюминатора «Востока», он выразил свое удивление и восхищение нашей планетой: «Отсюда Земля прекрасна, безгранична и без государственных границ», «Обогнув Землю в космическом корабле, я увидел, насколько прекрасна наша планета».

Приезжаю на главную площадь Гагарина и за памятником героическому пионеру космоса нахожу большой отель «Восток». Паркую Веспу перед входом и иду просить номер на одну ночь. К моему великому сожалению, мне достался номер на третьем этаже этого отеля без лифта, и придется перетаскать вручную весь мой багаж! После душа выхожу прогуляться по городу, осмотреться и поискать какой–нибудь ресторан. Памятник Гагарину стоит на площади перед «Востоком»; не сказал бы, что это красивый памятник: космонавт изображен уверенно стоящим на ногах, правая рука слегка приподнята, чтобы уравновесить тяжесть на левом плече того, что мне казалось парашютом, удерживаемым рукой.

Гагарин, расположенный на берегах реки Гжать, с его 28 тыс. жителей, не кажется мне интересным городом, хотя улицы его чистые и широкие, зелень ухожена. Здания без архитектурных изысков придают городу анонимный и заурядный вид. Так что я почти сразу же перестаю играть роль любознательного туриста, всегда в поисках чего–то интересного, чем подпитать дух, того, о чем можно рассказать, вернувшись домой, семье и друзьям. Принимаю походку и вид проголодавшегося человека, который хочет как можно скорее найти какое– нибудь местечко, где он может дать пищу для тела и заставить замолчать пустой в течение многих часов желудок.

Я обращаюсь с вопросом к прохожему, и добрый человек берёт на себя труд сопроводить меня к маленькому ресторану. Выбирать там особенно не из чего: подают только мясные шашлыки на дровяном гриле. Я сижу за одним из трех столов, которые есть у «ресторана» и очень быстро съедаю три заказанных шашлыка, отменного качества. Довольный и сытый возвращаюсь в «Восток», думая, что на следующий день окажусь в Москве. В голове крутятся многочисленные вопросы: смогу ли я справиться с управлением Веспой на больших дорогах столицы, в хаотичном движении, среди мчащихся на большой скорости автомобилей? Смогу ли я справиться с огромными, замысловатыми перекрёстками, где нет времени для раздумий, где не позволено совершать ошибки? С головой, полной вопросительных знаков, прихожу в отель и автоматически поднимаюсь по лестнице в свой номер.

Мной овладела какая – то неясная и коварная тревога. Надо избавиться от нее, пока она не разрушила мой гранитный оптимизм, мой здоровый, безответственный оптимизм, неоднократно проверенный и помогавший в очень сложных ситуациях. Да, я должен остановить эту волну негативных мыслей, пока она не поглотила меня! Напоминаю себе, что я водил свой автомобиль или Веспу в адском трафике во многих городах Европы и Африки; мне это очень хорошо удавалось в Стамбуле, Бухаресте; я лавировал среди прилавков уличных торговцев в Медине в Марракеше; выбрался невредимым из сумасшедшего дорожного движения в Сенегале, в Рюфискье, у ворот Дакара, посреди тысяч разбитых автомобилей, продолжая ехать между рядами гремящих грузовиков, вдыхая черные миазмы, которые выплевывали их выхлопные трубы; я ехал без проблем в Киншасе, столице Демократической Республики Конго, где не существуют дорожные знаки; я пересек этот город с востока на запад, ориентируясь на солнце… Лежа в постели отеля, я вспоминаю встречу с веспаводом Калевом (которого в действительности зовут Константин). Шарю в поясной сумке и нахожу листок бумаги с номером телефона Юрия Переса. Как только приеду к окраинам Москвы, свяжусь с ним и доверюсь ему. Перспектива предстоящей встречи с Юрием и воспоминания о моих впечатлениях за рулем рассеивают тревогу и страх, и в моем сознании звучит призыв: «В Москву! В Москву!» трех сестер из пьесы Антона Чехова, которые связывают с этим городом надежду и шанс вырваться из однообразного и серого существования в провинциальном городе. «В Москву! В Москву!» – повторяю я несколько раз и медленно соскальзываю в глубокий и спокойный сон до рассвета.

На следующий день к 10.30 утра я уже проехал по Е30 большую часть из 184 км маршрута Гагарин–Москва. Около одиннадцати часов пересекаю МКАД, десятиполосную кольцевую дорогу и оказываюсь на западной окраине Москвы. Останавливаюсь на какой–то улочке, вдоль которой тянутся десятки магазинчиков, торгующих электроникой и телефонерией. Ставлю Веспу на подножку и начинаю прогуливаться, чтобы расслабиться и размять ноги, а между тем анализирую ситуацию и решаю, что делать. В Москве у меня есть адрес, где я буду жить во время пребывания в столице. Я буду гостем у Павла Воронина и его жены Кати. Павел – сын Евгении Подрезовой, с которой я познакомился на Фейсбуке благодаря Маурицио, метрдотелю одного из отелей в моём городе. Перед отъездом я связался с Евгенией, и она сказала, что готова помочь мне в путешествии. Евгения – увлеченная путешественница, она хорошо говорит по–английски и по–итальянски и очень любит Италию, культуру, обычаи и традиции которой знает глубоко. Я познакомлюсь с ней лично в Челябинске, городе на Южном Урале, где она живет. Между тем, здесь, в Москве, я буду гостем ее сына.

Да, но как до него добраться? Москва огромна, а я знаю только несколько слов по–русски, не могу использовать GPS своего телефона, в который я еще не вставил русскую сим–карту. Но у меня в кармане есть козырь: номер телефона Юрия Переса. Поскольку я не могу позвонить ему со своего мобильника, обращаюсь к молодому владельцу небольшого магазина, около которого я припарковал Веспу, и прошу его связаться с Юрием, чтобы объяснить, где я нахожусь. Когда добавляю, что заплачу за звонок, молодой человек протестующе поднимает руку, как бы говоря: «Да нет!». Я жду около получаса, потом вижу молодого человека на белой Веспе: Юрий Перес! Я действительно рад встретиться с ним, и он, кажется, тоже счастлив познакомиться. Прежде чем показать ему нужный мне адрес, мы садимся за столик в маленьком баре и пьем кофе. Дом Павла находится во 2–м Новоподмосковном переулке, на северо – западе Москвы, недалеко от станции метро Войковская. Итак, мы пускаемся в путь. Юрий впереди, уверенно ведет Веспу по улицам столицы, а я держусь позади него, ободренный присутствием живого гида. Три четверти часа и вот мы перед зданием, где живет Павел. Юрий звонит ему и сообщает о моем прибытии. Мне повезло, потому что Павел сегодня не работает, он дома. Минута – и открывается дверь подъезда, из него выходит молодой мужчина с мальчишеским лицом, светловолосый и улыбчивый. Павел тепло пожимает мне руку, приветствуя. Прежде чем разгрузить багаж, я прощаюсь с Юрием до завтра, поскольку он предложил приехать и забрать меня на экскурсию по столице.

Квартира Павла не очень большая, но довольно уютная. Прихожая, функциональная кухня, спальня и просторный кабинет с библиотекой, письменным столом и большим диваном, на котором я проведу пять ночей в Москве. Устроив свои вещи в комнате, решаю выйти на прогулку по району. В банке меняю на рубли 200 евро и получаю 14 тыс. рублей. В маленьком супермаркете покупаю еду и пиво, чтобы держать его в холодильнике. Я хочу минимально «напрягать» хозяев своим присутствием. Возвратившись, уже к сумеркам, знакомлюсь с Катей, женой Павла. Она выглядит очень сдержанной, не склонной к диалогу, но достаточно любезной. В последующие дни я мало увижу и Павла, и Катю. Они оказали мне доверие, вручив ключи от дома и дав одну–единственную рекомендацию: закрывать хорошенько каждый раз, когда выхожу, входную дверь, ту, которая дает доступ к лестнице и входной двери здания. Пока меня не было, Катя приготовила ужин. После холодного свекольного супа в сопровождении нескольких столовых ложек сметаны, очень приятных кислых сливок, впервые в жизни пробую типичное русское блюдо из Сибири: пельмени с мясом. Они очень похожи на наши равиоли. Русская кухня богата блюдами, многие из которых мясные. Тем не менее, нет недостатка и в овощах, особенно в супах, горячих зимой, холодных и освежающих летом. Последние я буду часто пробовать во время моего путешествия, и не всегда они придутся мне по вкусу.

На следующее утро, в 9.00, я спускаюсь на улицу, где уже ждет Юрий. Меня так увлекла перспектива покружить по улицам Москвы на Веспе, что я забыл взять свой шлем. Возвращаюсь наверх, открыв и закрыв дверь. Спускаюсь, завожу Веспу, но, когда уже собираюсь тронуться, осознаю, что оставил в комнате поясную сумку с деньгами, паспорт и документы на скутер. Быстро иду вверх и вниз по лестнице и, наконец, мы с Юрием можем уехать. Я открывал и закрывал эти двери черт знает сколько раз!

Проехав несколько километров, с удовольствием понимаю, что ездить в Москве проще, чем я предполагал; Юрий едет медленно, давая мне возможность следовать за ним без труда. Потребовалось 40 минут, чтобы в разгар интенсивного движения проехать 13 км и прибыть на Красную площадь.

Как же я рад оказаться здесь! На самой большой и самой красивой площади Москвы и всей России, которую каждый хотел бы увидеть хоть раз в жизни. Здесь можно дышать историей не только России, но и большой части планеты. Однако не знаю, почему я представлял ее больше, несмотря на ее действительно впечатляющие размеры: 700 метров в длину и 130 метров в ширину. В 1990 году весь комплекс Красной площади и Кремля был объявлен ЮНЕСКО объектом Всемирного наследия. Площадь датируется концом пятнадцатого века, и её имя не связано, как многие думают, ни с цветом коммунизма, ни с красным цветом кирпичей, которые использовали при строительстве большинства окружающих её зданий, но происходит от русского слова красный, которое в современном русском и означает красный цвет, а в древнерусском – красивый, то есть Красивая площадь. Каждый год 9 мая на Красной площади проходит военный парад в ознаменование годовщины победы в Великой Отечественной войне.

Прогуливаясь, я вспоминаю событие, которое произошло 28 мая 1987 года и о котором писали во всем мире. Молодой немец Матиас Руст приземлился с небольшим самолётом на мостовой Красной площади, пролетев из Хельсинки до Москвы, следуя линии железной дороги и держась на низкой высоте, чтобы ускользнуть от радаров. Юношу осудили, и он пробыл 432 дня в московской тюрьме. Его поступок вызвал серию дискуссий об уязвимости российской оборонительной системы, и российский министр обороны и командующий ПВО были уволены президентом Горбачевым.

На Красную площадь выходят несколько зданий, эффектных по внешнему виду и очень интересных в своем интерьере:

Кремль, институциональная резиденция российского президента; мавзолей Ленина, в котором находится забальзамированный труп большевистского лидера, изменившего историю России; собор Василия Блаженного и Казанский собор; Государственный исторический музей и универмаг ГУМ.

Я хотел бы посетить мавзолей Ленина, но, к сожалению, он закрыт на реставрацию. Ограничиваюсь посещением собора Василия Блаженного. Он представляется мне удивительным своей причудливой и оригинальной архитектурой, которая делает его уникальным и отличает от любого другого религиозного здания в России и мире. Его девять церквей увенчаны красивыми цветными куполами различной формы, выполненными из разнообразных архитектурных элементов. Согласно одной цитате, комплекс в целом напоминает образ «пламени костра, поднимающегося к небу». Оказавшись внутри, я очарован тем, что вижу: нет ни одной части поверхности, которая не была бы украшена или покрыта ценными иконами. Именно в то время, когда я нахожусь внутри, в одной из часовен звучит хор.

После посещения собора Василия Блаженного нам с Юрием приходит мысль выпить кофе. Мы усаживаемся за столик в кафе «Боско», где я пью отличный кофе, а Юрий пьет сок, в сопровождении двух вкуснейших пирожных. Обслуживание безупречное!

Юрий говорит, что хотел бы отвезти меня на Воробьевы горы, одну из самых высоких естественных смотровых площадок Москвы, на берегу реки Москвы, в 9 км от нас. Мы покидаем Красную площадь и двигаемся в юго – западном направлении, но почти сразу же нас останавливает полиция. Юрий подходит к ним, а я паркуюсь рядом, в нескольких метрах. Нас просят предоставить документы и обвиняют в незаконной парковке в районе, где она запрещена. Как они нас увидели, догадаться нетрудно: за нашими скутерами следили видеокамеры наблюдения, так что мы не могли избежать дистанционного контроля. Я краешком глаза наблюдаю, как мой друг спорит с полицейскими. Потом, когда они обращают взгляд на меня, я подхожу. Приветствую по – русски полицейского, который открывает мой паспорт. Он проверяет визу, затем восклицает: «Итальянский!» И я, воодушевленный его улыбкой, говорю: «Да». Затем добавляю по – английски: «Я приехал с юга Италии и еду в Сибирь, в Магадан!» Подозреваю, что полицейский не знает английского языка, поэтому прошу Юрия извиниться за совершенную нами ошибку; если мы припарковали на несколько минут наши скутеры в запрещенном для этого месте, то только для того, чтобы иметь возможность сделать фотографии со всей Красной площадью на заднем плане. Наши извинения дают ожидаемый результат, потому что полицейский возвращает нам документы и отпускает[2].

Нам требуется почти час, чтобы добраться до Воробьевых гор, лавируя в интенсивном дорожном движении и проезжая мимо сотни светофоров. Мы паркуем скутеры прямо перед чугунной балюстрадой, со смотровой площадки открывается фантастическая панорама Москвы. Отсюда, с высоты 200 метров, мой взгляд перемещается свободно, позволяя насладиться одним из лучших видов Москвы и окрестностей. На заднем плане я легко узнаю знаменитый стадион Лужники, где проходили Олимпийские игры 1980 года и где проводят большие концерты и мероприятия, собирающие тысячи и тысячи зрителей, которые могут удобно сидеть на 78 тыс. мест стадиона. Устремляя взгляд за пределы стадиона, можно увидеть знаменитые «Семь сестер», комплекс высоток, воздвигнутых во времена Сталина в честь Коммунистической партии и в попытке подражать намного более высоким небоскребам Соединенных Штатов, хотя их архитектурный стиль отмечен тем, что называется социалистическим классицизмом. Переводя взгляд налево, я вижу Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, огромное здание с его 240–метровой центральной башней, увенчанной пятиконечной звездой.

Мало – помалу народа на смотровой площадке прибывает. Подъезжают мотоциклисты на своих мощных «железных конях». Некоторых из них привлекает Веспа, а любопытство подталкивает задавать мне обычные вопросы. Между тем погода портится, небо затянуло тучами, и ледяной ветер быстро охлаждает воздух. Пока я надеваю теплую одежду и водонепроницаемые брюки, появляется небольшая телевизионная команда. Это друзья Юрия, которых он позвал, чтобы на частном московском телеканале сделать краткий репортаж о моей поездке.

С неба, ставшего свинцовым, начинает падать мелкий, но частый дождь. Я замерз и проголодался. В соседнем киоске мы с Юрием заказываем сэндвичи с маринованной капустой и сосисками, которые жадно съедаем. Затем решаем уехать со смотровой площадки и седлаем наши скутеры. Юрий хочет показать мне гараж, где он хранит несколько весп и где работает механиком. Доступ в гараж контролируется частными охранниками, которые просят меня показать паспорт. После многочисленных настойчивых просьб моего друга охранники сдаются, и, наконец, я получаю разрешение войти. В гараже я провожу техобслуживание моей Веспы; обычные небольшие, но необходимые операции: чистка свечи зажигания, разборка и чистка воздушного фильтра карбюратора, проверка давления в колесах. Уже пять часов вечера и пора домой. В час пик, когда большинство москвичей возвращаются домой после рабочего дня, потребуется больше часа, чтобы доехать до дома Павла.

Павел и Катя дома. Спрашиваю, не хотят ли они поужинать в итальянском стиле, потому что я охотно приготовлю для них что – нибудь. Павел принимает мое предложение с энтузиазмом, а Катя не очень расположена менять свои привычки в еде, хотя бы и один раз. Я предлагаю пасту (перышки) с лососем, так как уверен, что смогу найти все ингредиенты в маленьком супермаркете поблизости. И действительно, в супермаркете я покупаю пасту, копченого лосося, банку очищенных помидоров. Что касается сливок, то придется ориентироваться на сметану, специфические русские сливки, слегка кислые, а вот про пармезан надо забыть – он недоступен из – за событий, связанных с Украиной. Вместо пармезана покупаю другой твердый сыр, который можно натирать.

После ужина делать нечего. Я обменялся парой слов с Павлом на своем плохом и бедном английским, потом ухожу в предоставленную мне комнату. Навожу порядок в вещах, ложусь на диван и доверчиво отдаюсь в объятия Морфея.

Рано утром я уже жду Юрия на улице. У меня назначена встреча с Ириной Волковой, преподавательницей итальянского и английского языков и переводчицей. Я получил этот контакт от Евгении, с которой они знакомы, и, не колеблясь, попросил о дружбе на Facebook. Мы с Юрием ждем Ирину на выходе из метро на станции Охотный Ряд, куда люди приезжают, чтобы пойти на Красную площадь. Ожидание длится минут пятнадцать, среди сотен проходящих мимо людей я легко вычисляю Ирину. Звоню ей в Мессенджере, она поворачивается и, улыбаясь, подходит ко мне. Всегда приятно, после первого виртуального контакта, встретить в реальной жизни человека, с которым познакомился в сети. Я предлагаю Ирине выпить чего–нибудь в баре. Сидя за столом, рассказываю о своем путешествии и описываю этапы маршрута, которые приведут меня в Магадан. Она, хотя никогда не бывала в тех краях, даёт мне совет по поводу безопасности. Говорит, что дороги на востоке Сибири плохие и чрезвычайно трудны и что надо остерегаться медведей. Я внимательно слушаю слова Ирины, но не придаю им большого значения. Уж что касается дорог, то не будут же они сложнее, чем африканские тропы, по которым я проезжал на Веспе в других путешествиях; а возможную встречу с медведем мой безответственный оптимизм считает маловероятной, поскольку вроде бы ничего о встрече человека на Веспе и медведя не писали! Перед прощанием Ирина дает мне свой номер телефона на случай, если мне понадобится переводчик во время путешествия.

Юрий и я оставляем скутеры там, где мы их припарковали, и пешком доходим до Лубянки – большой площади, которая до 1990 года носила имя Феликса Дзержинского, основателя ВЧК, позже это станет называться Комитет Государственный Безопасности или просто КГБ. Огромную статую Дзержинского, стоявшую в центре площади, снесли после провала государственного переворота 1991 года. Своей славой площадь обязана самому важному зданию, которое на нее выходит: внушительному и печально знаменитому зданию из желтого кирпича, получившему в народе имя Лубянка, когда–то штаб–квартиры КГБ, а теперь и ФСБ (Федеральной службы безопасности). В 1930–х годах тюрьма на Лубянке стала трагическим и страшным местом для жертв сталинских чисток. Именно там проходили в порядке, описанном лауреатом Нобелевской премии по литературе Александром Солженицыным в книге «Архипелаг ГУЛАГ», допросы, пытки и расстрелы арестованных; именно оттуда отправлялись в сибирские лагеря. В сталинский период слава Лубянки была настолько зловеща, что среди народа ходила популярная поговорка: «Лубянка – самое высокое здание в Москве, потому что прямо оттуда можно увидеть Сибирь». В этих саркастических и горьких словах содержался намек на судьбу тех, кто попадал на Лубянку даже как простой подозреваемый и почти всегда оказывался в Сибири, откуда вернуться было бы трудно.

Я стою на Лубянке. Вокруг меня люди, но, как ни странно, я чувствую себя одиноко, как будто на площади нет никого, кроме меня. Мои мысли блуждают во времени и пространстве. Я мысленно рисую своего рода топографию террора, зданий и мест, в которых люди, состоявшие на службе у гнусной власти, совершали неописуемые злодеяния против других людей.

Комплекс зданий, располагавшийся с 1933 по 1945 год в Берлине, в районе Кройцберг на Нидеркирхнерштрассе 8, который когда–то назывался Принц–Альбрехт–Штрассе 8, а ныне известный как «Принц–Альбрехт–Геланде». Там располагались штаб–квартира гестапо, руководство СС и других служб безопасности Рейха, а также тюрьма, где подвергали пыткам противников нацизма. Отсюда исходили приказы против евреев; планировались действия по преследованию и уничтожению врагов национал–социализма на территории страны и за рубежом; там было задумано и организовано уничтожение миллионов цыган. Сильно поврежденные в результате бомбардировок союзников здания были позже восстановлены, и с 2010 года там располагается центр документации и постоянная выставка, чтобы сохранить память о преступлениях, совершенных нацистами.

Дерб – Мулай – Шериф, полицейский участок Касабланки, печально известный и вызывающий страх центр содержания под стражей и пыток противников в период правления короля Марокко Хасана II в 60–х и 70–х годах прошлого века.

La Maison des esclaves (Дом рабов), старейшее здание на острове Горé в Сенегале, каменное свидетельство трех столетий страданий. Отсюда, через дверь, которая выходила прямо на море, миллионы мужчин и женщин были оторваны от своей земли и отправились навстречу печальной и мучительной судьбе рабства.

Бывший центр пыток и содержания под стражей Londres 38 в Сантьяго, Чили, использовавшийся тайной полицией Пиночета, ДИНА, чтобы заключать, допрашивать и пытать тысячи противников, многие из которых, будучи еще очень молодыми, просто исчезли, так и не вернувшись в свои семьи.

Монастырь Св. Фомы в Авиле, в испанской резиденции Томаса де Торквемады, великого инквизитора, настоятеля монастыря Санта – Крус в Сеговии и личного исповедника католических королей, Изабеллы Кастильской и Фердинанда II Арагонского. В своей резиденции Торквемада создал суд и тюрьму инквизиции, ему приписывают обвинения в двух тысячах казнях и 90 тысячах судебных делах. Великий инквизитор проявил себя прежде всего непримиримой борьбой против иудеев, перешедших в христианство, но затем тайно вернувшихся к еврейским практикам, известных как криптоиудеи или марраны. Кроме того, Торквемада, всегда во имя Христа и с одобрения церкви, так же преследовал мавров, которых позднее стали называть морисками.

Здание на Виа Тассо в Риме (ныне Исторический музей освобождения), которое во время нацистской оккупации Рима стало печально известным местом содержания под стражей и пыток СС для более чем двух тысяч антифашистов, многие из которых погибли в форте Браветта или в Ардеатинских пещерах…

Юрий возвращает меня в реальность похлопыванием по плечу, вытаскивая из путешествия по длинному и еще неполному маршруту ужаса, напомнившему мне самому, что, в сущности, при всех выводах, различиях, оправданиях, человек никогда не отречется от беззакония. Он умеет быть всегда неизменным и постоянным в своей бесчеловечности, во все времена!

Юрий ведет меня к нашим скутерам, нам предстоит добраться до торгового центра, где можно купить российскую сим–карту для телефона, тогда я смогу пользоваться Интернетом где угодно и потратить меньше денег, находясь на территории России. В магазине компании «Мегафон», после предъявления паспорта, покупаю за тысячу рублей сим–карту, мне ее тут же устанавливают. Однако, для международных телефонных звонков я буду часто использовать Wi–Fi, связываясь по Skype, Messenger или WhatsApp.

Покружив по улицам Москвы, мы останавливаемся у Москвы–реки, прямо перед статуей Петра I, российского царя с 1682 по 1725 год. Это один из самых высоких памятников в мире. Статуя изображает Петра Великого стоящим на одном из трех кораблей в основании памятника. Прошу Юрия сфотографировать меня, скромно сидящего на Веспе, рядом с огромным памятником. Интересно, какие отношения существуют между царем и кораблями. Позднее я узнал, что изначально статуя была задумана скульптором Зурабом Церетели как изображение Христофора Колумба по случаю 500–летия открытия Американского континента в 1992 году. Но поскольку ни один американский покупатель не захотел приобрести его, создатель памятника переработал проект, заменил голову итальянского мореплавателя головой царя Петра, и памятник прославляет 300–летие российского флота. Честно говоря, я тоже причисляю себя к большой группе тех, кто считает этот памятник, после ряда превратностей судьбы нашедший место на искусственном островке Москвы – реки, уродливым и чрезмерно ненатуральным, вероятно, вскоре он будет перемещен в другое место.

Солнце садится, небо почернело, из плотных туч вот – вот польет дождь. Юрий говорит, что лучше бы заблаговременно вернуться домой. Едва мы тронулись в путь, как обрушился проливной дождь, гром и молния разрывают небо. В мгновение ока улицы становятся настоящими водными путями, ехать по которым просто мучение. Кроме того, автомобилисты не проявляют к нам снисхождения, и каждый раз, когда они обгоняют, нас окатывает водой из–под колес. Ехать до дома Павла очень сложно и рискованно. Юрий предлагает остановиться у него дома, он находится недалеко. Без колебаний принимаю предложение моего друга; я замерз и полностью промок ниже пояса, ветровое стекло, исхлестанное дождем, не позволяет как следует видеть дорогу. Было бы безумием захотеть проехать 9 километров, отделяющих нас от дома Павла. Звоним Павлу и говорим, что до него невозможно добраться.

Анастасия, жена Юрия, уже приготовила ужин. Я переодеваюсь в сухую одежду, которую мне дает Юрий – он тех же габаритов, что и я. Мы садимся за стол. Мне предлагают борщ, прекрасный горячий дымящийся суп с овощами, нарезанной кубиками грудинкой и сметаной, как это полагается по русской традиции. Что после грозы может быть лучше обжигающе горячего супа, умело приготовленного Анастасией. Все рады видеть меня гостем, особенно Нелли, дочь Юрия. Я ложечку за ложечкой отправляю в рот красную икру, а малышка гордо показывает мне свои рисунки, сопровождая их разъяснениями на русском языке, которых я не понимаю. Ее не интересует разговор взрослых, и ей неважно, что я не понимаю по–русски; как и все маленькие дети, она предпочитает монолог диалогу.

Когда приходит время ложиться спать, вижу, что для меня уже приготовлено место – диван–кровать. С преогромным удовольствием и предчувствием спокойного сна располагаюсь на нем.

На следующее утро, после плотного завтрака из помидоров, сосисок и неизбежной каши, Юрий сопровождает меня до дома Павла. Перед тем как уйти, он говорит, что весь день будет занят работой и не сможет быть со мной, но обещает, что в день отъезда будет моим проводником, чтобы облегчить выезд из Москвы. Искренне благодарю его; должен признать, что он был исключительно добр, посвятив мне много времени. Однако я смогу справиться и самостоятельно; у меня нет недостатка ни в опыте, ни в любопытстве получить новый опыт; в конце концов, города, большие или малые, почти все одинаковы по своей основной структуре и способу функционирования. И Москва, разумеется, не исключение.

На следующий день я уезжаю гулять по Москве очень рано. Перед тем как пойти к метро, удостоверяюсь, что у меня при себе есть паспорт, адрес дома Павла и мой мобильный телефон, с помощью которого я фотографирую некоторые характерные точки района, чтобы показать кому – нибудь на случай, если заблужусь. Спускаюсь по лестнице метро на станцию Войковская, чтобы снова попасть на Красную площадь. Для тех, кто, как и я, не говорит и не понимает по – русски, использование метро может показаться довольно сложным, но потом, путешествуя, понимаешь, что это проще, чем кажется. Я не первый раз в метро. В 70–х в Лондоне, в 80–х в Париже, чтобы легко передвигаться по городу, я бесчисленное количество раз пользовался лондонским и парижским метро. Передвигаешься и там, и там очень эффективно и быстро.

Но метрополитен имени В. И. Ленина в Москве – это совсем другое дело: тут неоспоримая технологическая эффективность сочетается с красотой изысканного искусства. Из 261 станции 44 считаются культурным наследием, нет другого метро в мире, которое может похвастаться этим рекордом. Вход на эти станции напоминает посещение богато украшенных залов замка. Я хотел бы полюбоваться на все 44 станции, но это потребовало бы много времени. Остановлюсь только в некоторых, то есть тех, которые считаются самыми красивыми.

Станция Площадь Революции посвящена большевистской революции 1917 года. 76 бронзовых статуй, многие из которых в натуральную величину, с впечатляющим реализмом изображают главных героев революционного периода: крестьян, солдат, моряков, рабочих, студентов и т. д.

Со станции Театральная можно выйти прямо к Большому театру и Красной площади. Здесь я останавливаюсь, чтобы полюбоваться скульптурными вставками из глазурованного фарфора на тему театрального искусства народов СССР: музыканты и танцоры в национальных костюмах, представляющие семью бывших советских республик.

Станция Маяковская – это настоящий шедевр ар – деко. Построенная в 1938 году с использованием новейших технологий того периода, станция украшена высокими и тонкими стальными колоннами, которые дают ощущение нахождения в большом и просторном помещении.

Киевская станция, построенная под личным наблюдением Никиты Хрущева, который хотел отдать дань уважения своей украинской родине. Вход на станцию украшен мрамором и гранитом, а колонны отделаны 18 мозаичными панелями. Многочисленные барельефы рассказывают историю отношений между Россией и Украиной от древности до революции 1917 года.

Новослободская, освещенная красивыми круглыми люстрами, украшена 32 витражными стеклянными панелями, созданными по эскизам художника Павла Корина. На шести панелях изображены представители различных профессий, в том числе музыканты, агрономы, архитекторы и т. д. На остальных панелях представлены геометрические узоры и небо.

Выхожу из метро на станции Охотный Ряд, чтобы еще раз вернуться на Красную площадь, и у меня возникает такое чувство, словно я с удовольствием посетил огромный музей, заплатив всего 55 рублей, то есть меньше одного евро – столько стоит один билет в метро.

Примерно полчаса прогуливаюсь по Красной площади, а потом захожу в ГУМ, большой торговый центр, который занимает всю сторону площади напротив Кремля. Провожу время, прохаживаясь в трех крытых галереях высотой в три этажа. Ничего не собираюсь покупать и совершенно равнодушен к витринам с выставленными в них брендовыми товарами. Десятки магазинов соревнуются, выставляя напоказ самую необузданную роскошь. Здесь богатые люди находят продукцию самых известных представителей высокой моды, от Луи Виттона до Диора, от Армани до Эрмеса, от Гуччи до Валентино и т. д. Я перестаю смотреть на витрины галерей, даже тех, где продают бесконечное множество сувениров, которые я не мог бы купить, потому что пришлось бы везти их собой на Веспе, уже и без того загруженной до предела и с учетом того, что я еще только в начале путешествия. Поэтому я решаю пойти поесть. Какие–то молодые французы говорят мне, что в ГУМе есть Столовая 57, где можно пообедать, потратив меньше 10 евро. Естественно, никаких деликатесов в этой столовой самообслуживания нет, но, выбирая правильные блюда, можно доставить удовольствие и вкусовым ощущениям, и желудку. Выбираю котлету с гарниром из картофеля фри и зеленого горошка, потратив 650 рублей, чуть меньше 10 евро.

Этот обед знаменует собой окончание пребывания в российской столице. Я возвращаюсь в дом Павла, чтобы привести в порядок вещи и подготовить багаж к отъезду. Размещение багажа – трудоемкая операция, которая занимает много времени, а я хочу, как всегда, выехать с утра пораньше.

Во вторник, 19 мая, к половине восьмого Веспа готова к отъезду. Юрий пунктуален, он даже приехал раньше условленного времени. Павел и Катя спускаются, чтобы попрощаться и сделать несколько фотографий со мной перед входной дверью своего дома. Я был счастлив познакомиться с ними, в их доме никогда не чувствовал неудобства, даже на секунду не ощущал, что мое присутствие беспокоит. Наоборот, всегда видел улыбки и слышал добрые слова. Русские так устроены, что для них гостеприимство священно и совершенно бескорыстно. Павел и Юрий – первые из длинной цепочки россиян, которые окажут мне гостеприимство и будут считать меня почти членом семьи, как только я окажусь у них в доме. И я буду чувствовать себя настолько комфортно среди них, что у меня появится и укоренится убеждение, что русский человек никогда не заставит своего приехавшего издалека гостя испытывать тоску по дому.

Я завожу Веспу, обнимаю Катю и Павла и перед отъездом беру с них обещание приехать ко мне в Галлиполи, в Италию.

В самом начале осени 2019 года Павел, который к тому времени развелся с Катей и переехал в Амстердам, приезжал в Галлиполи со своей матерью Евгенией, чтобы провести несколько дней отпуска, чему я и вся моя семья были очень рады.

С помощью Юрия я достаточно быстро выезжаю из Москвы на дорогу, которая приведет в Уфу, недалеко от Урала. До Уфы 1 352 км, это расстояние я, вероятно, проделаю в три этапа. Мы расстаемся с Юрием на стоянке для грузовиков на дороге М7. Он действительно с готовностью посвятил мне значительное время. Искренне благодарю его и говорю о своем желании встретиться снова.

В 2016 году мой друг сообщит мне, что он и его семья перебрались в Бар в Черногории, и именно там мы встретимся дважды во время моих двух путешествий по далматинскому побережью.

Я один на М7, Юрий только что уехал. Закуриваю сигарету: нужно психологически подзарядиться перед тем, как вернуться в седло. Мне не терпится совершить бросок до Уфы, до Урала, это расстояние более тысячи километров придется разбить на три этапа. Во вторник, 19 мая, одометр Веспы показывает 52 448 км. Сегодня, думаю, доеду до Нижнего Новгорода, отстоящего от места, где я нахожусь сейчас, на 410 км.

Последняя затяжка – и вперед, в путь. Примерно через 50 км интенсивность движения на дороге заметно снижается; я обгоняю и меня обгоняют только большие грузовики. Грузовые автомобили будут постоянно присутствовать на российских дорогах, даже в Сибири, поскольку в России большинство грузов перевозят автомобильным транспортом[3].

Сотни километров серая линия асфальта М7 бежит по скудно населенной равнине: несколько деревень, ни одного города. Путешествуя со скоростью 60 км/час по огромной территории, я думаю о сумасшедшей иллюзии завоевать Россию, которую Наполеон Бонапарт питал в 1800 году, а немцы и итальянцы почти полтора века спустя. Даже если бы один и другие добрались до Москвы, интересно, как они смогли бы оккупировать в военном отношении и, прежде всего, поддерживать логистически территорию, которая простирается до Урала! А как же Сибирь?..

Ненадолго останавливаюсь в зоне обслуживания, чтобы заполнить топливный бак, выпить американо и выкурить мою обычную сигарету. Проехав 190 километров, добираюсь до Владимира, небольшого города на берегу реки Клязьма. Быстро проезжаю через Владимир и снова оказываюсь на М7. В конце дня прибываю в Нижний Новгород. В нескольких шагах от центра, в 200 метрах от Нижегородского кремля, на Большой Покровской улице, беру кровать в пятиместном номере Smile Hostel. Комната с двухъярусными кроватями окрашена в яркие цвета. Такое чувство, что вошел в детскую. Должно быть, я единственный постоялец в номере, потому что не вижу никакого багажа, кроме моего. Жаль! Я бы с удовольствием обменялся несколькими словами с кем–нибудь. Ну что же, придется довольствоваться диалогом с самим собой – в этом занятии я весьма поднаторел. Вроде бы надо пойти и поискать место, где можно поесть. Потом вспоминаю, что у меня есть банка мясных консервов и сэндвич, а если к этому добавить еще и яблоко, то получится королевский ужин для такого путешественника, как я, привыкшего и к более экономным вариантам трапезы. Покончив с ужином, спускаюсь на ресепшен, чтобы спросить пароль для Wi – Fi. Пользуясь Мессенджером, мне удается поддерживать контакт с семьей, которую уверяю в моем отличном состоянии и гладком ходе путешествия. Возвращаюсь в номер, и, удовлетворенный итогами двадцать второго дня, растягиваюсь на кровати и безмятежно засыпаю.

На следующий день, ранним утром, я уже загрузил багаж на Веспу. От парковки хостела до М7 всего несколько минут, по ней я поеду в направлении Казани, моего сегодняшнего пункта назначения, это 390 км. Через несколько километров останавливаюсь на заправке, чтобы залить в бак бензин и позавтракать. Небо потемнело, и большие облака стремительно несутся в мою сторону. Уезжаю с абсолютной уверенностью, что придется путешествовать под дождем. И действительно, едва я проехал двадцать километров, как черное небо начинает поливать меня дождем. За пять часов с трудом удается преодолеть 230 км до города Чебоксары. Останавливаюсь на дозаправку, ставлю Веспу на подножку и захожу в небольшой ресторан зоны обслуживания, чтобы заплатить за бензин (в России надо платить авансом). Потом выхожу и наполняю бак до краев. Понимаю, что заплатил больше, чем нужно, возвращаюсь в ресторан, чтобы мне вернули излишне уплаченное.

Впереди меня в очереди три человека. Когда я уже собираюсь выйти, прямо на меня идет какой–то высокий, крепкий парень. Он заметно разозлен и выкрикивает что–то, чего я не понимаю. Но как только выхожу на улицу, сразу становится ясно, почему тот тип был так разъярен: я слишком долго пробыл в ресторане, и моя Веспа, оставленная перед колонкой, мешала его машине подъехать, чтобы заправиться. Я многократно извиняюсь по–английски, но уразумев, что он не понимает, примирительно протягиваю ему руку. Парень, не ожидая такого жеста, несколько секунд молчит, а потом, вдохновленный моей улыбкой, наконец, решает пожать мне руку. Теперь он выглядит как другой человек, его лицо расслабилось и утратило угрожающее выражение. Он засыпает меня вопросами, на русском, на которые я, очевидно, не могу ответить; он оглядывает Веспу, обходит ее со всех сторон, делает длинные комментарии и, в конце концов, спрашивает, куда я еду. Услышав мой ответ о конечной цели путешествия, он развеселился: распахивает в удивлении глаза, надувает щеки, округляет губы и делает резкий выдох, сопровождаемый словом «Магаданнн?!»

Дмитрий, так зовут моего случайного собеседника, хочет купить мне пачку сигарет и кофе, прежде чем уедет…

Снова зарядил дождь, но я не обращаю внимания. Теперь знаю, что он будет постоянной составляющей в моем приключении, так что лучше смириться с его надоедливой компанией. По существу, в путешествии под дождем есть свое преимущество: приходится снизить скорость и уделять больше внимания дороге, чтобы избежать неприятных неожиданностей. Под непрерывным дождем, двигаясь со скоростью 40 км в час, я проезжаю 120 км и добираюсь до крохотного городка Иннополис. Дождь и холодный ветер обессилили меня; нет никакого желания продолжать путь в Казань, как я планировал, выезжая из Нижнего Новгорода. Я не еду в город в поисках гостиницы, потому что сразу за заправкой, где остановился, я заметил убогое здание темно–красного цвета с болотно–зеленой вывеской, на которой написано «Гостиница»».

Паркую Веспу и поднимаюсь по лестнице к темно – коричневой входной двери. Нажимаю на звонок, и через несколько секунд мне открывает дверь женщина и приглашает войти. Зал, плохо освещенный слабым светом, проникающим с улицы через шторы небольшого окна, разом гасит радость от того, что я так легко нашел безопасное и сухое место, где провести ночь. Всё кажется затхлым и унылым: диван с истертой, как старый гобелен, обивкой, стулья, старый стол, три деревянные доски, на которых висят ключи от комнат, лампа со старым темно–серым абажуром, которая должна бы способствовать лучшему освещению, на мой взгляд, делает прямо противоположное. Но больше всего меня поражает и впечатляет не декор или мрачная и угнетающая атмосфера вестибюля, а сама хозяйка, которая пришла открыть мне дверь и еще не успела сесть. Она стоит передо мной, нависая, словно скала, всем своим немалым ростом. Чтобы поговорить с ней, я вынужден максимально отклонить голову назад; если я не сделаю этого и буду держать голову прямо, мой взгляд неизбежно упрется ей в грудь. Да, потому что дама не только очень высокая в сравнении со мной и превышает мои скромные 1,63 метра по меньшей мере сантиметров на тридцать, но и очень пышнотелая. Необъятная грудь, широкие плечи, мощные руки и икры. Но что делает ее еще более уникальной, – это, безусловно, ее волосы, рыжеватые и пышные, как грива льва.

Мы стоим друг перед другом или лучше сказать один над другим; «львица» сканирует меня в течение нескольких секунд, а затем, чувствуя мое плохо скрываемое смущение, спрашивает о национальности. Когда говорю, что я итальянец, ее лицо освещается прекрасной улыбкой. Она говорит мне на ломаном английском, перемежающемся с русскими словами, что очень любит Италию и когда – нибудь хотела бы побывать там. Записывая мои паспортные данные в журнал гостей, она продолжает улыбаться, и ее улыбка, кажется, озаряет сумрак вестибюля. Наконец, говорю себе, что – то красивое, приятное и веселое в этой гостинице, в здании яркого цвета, с вывеской болотного цвета, темно – коричневой входной дверью, старыми диваном, столом и стульями цвета красного дерева, лампой и темной, мрачной атмосферой холла, что могли бы сработать синергетически настолько отрицательно и угнетающе и вызвать в душе любого путешественника состояние черной депрессии! Выхожу на улицу, чтобы снять с Веспы багаж, и, пока идет сильный дождь, думаю, что принял мудрое решением не ехать сегодня до Казани.

Разместив багаж в холле и укрыв Веспу под навесом, я готов вступить во владение своей комнатой. Хозяйка возвращает мне паспорт и провожает меня до моей комнаты под номером 3, которая находится на втором этаже. Я ищу выключатель, чтобы включить свет. Женщина предвосхищает мое намерение и внезапным, быстрым и несколько странным движением напрягает правую руку и, протянув указательный палец, нажимает на выключатель. Весь вес тела она переносит на руку, а затем на кончик указательного пальца и с кончика указательного пальца на невинную кнопку переключателя, которая реагирует на огромную приложенную силу и точный удар слабым щелчком. Хозяйка поворачивается ко мне и говорит, что так включается свет в коридоре и на лестнице. В качестве эксперимента выключаю свет и включаю его, слегка нажимая на несчастный выключатель, который немедленно реагирует на мою команду. Комната покрашена в молочно – белый цвет, мне она кажется довольно чистой; туалет и душ в коридоре. На одну ночь я не смог бы найти лучшего. И потом, когда путешествую, я не из тех, кто жалуется на еду и постель, которые удается найти: то, что я ем, должно наполнить мой желудок, кровать должна обеспечить спокойный сон!

Перед сном съедаю яблоко и пью чай, приготовленный с горячей водой из чайника хозяйки. Снаружи слышны раскаты грома, вспыхивают молнии, и щедро льет дождь. Надеюсь на хорошую погоду следующего дня, которая даст мне возможность путешествовать спокойно. Встаю с кровати и иду выключить свет, выключатель рядом с входной дверью комнаты. Выключив свет, в полной темноте быстро делаю три шага к кровати, но на полпути спотыкаюсь о ковер; делаю еще два шага, наклонившись вперед, чтобы устоять; потом падаю на колени, резко вытянувшись вперед. Лежу на полу, носовая перегородка в двух миллиметрах от металлической перекладины кровати. Еще чуть–чуть, и, наверное, я бы не смог рассказать о своем сибирском приключении!

Лежа на кровати, завернувшись в спальный мешок, я все еще чувствую, как сердце колотится в груди из–за того, что случилось. Но потом, говоря себе, что, в конце концов, я отделался лишь легким испугом, успокаиваюсь и засыпаю.

В четверг, 21 мая, рано утром отправляюсь в Уфу, это этап в 570 км. Попрощался с хозяйкой гостиницы, и она любезно предложила мне завтрак.

Примерно через десять километров останавливаюсь на обочине М7 перед большим дорожным указателем, на котором написано: река Волга. Какое это грандиозное чувство быть физически рядом с этой огромной рекой, про которую я узнал еще в детстве, изучая географию! То, что я нахожусь здесь и собираюсь пересечь реку на своей Веспе, окупает все усилия, приложенные для преодоления тысяч километров. Гляжу на русло реки, зеркало ее вод блестит под утренним солнцем. А вот моя мысль бежит назад во времени. Вижу себя мальчуганом, который, изучая географию России, водит пальцем по атласу, отслеживая течение великой реки от истока до устья. И мне вспоминается прекрасная картина «Бурлаки на Волге» русского художника–реалиста Ильи Ефимовича Репина…

Однако, я задумался. Пора ехать дальше. Включаю двигатель, но, когда снимаю Веспу с подножки, она ускользает от меня, ударяясь о металлическое ограждение, которое буквально гильотинирует добрую половину ветрового стекла. И бесполезно клясть судьбу. Кого винить, кроме себя, за легкомыслие? Ну да ладно, того, что осталось от ветрового стекла, достаточно, чтобы защитить меня от дождя или ветра до конца путешествия. Пока с большим трудом пытаюсь поднять Веспу, какой – то молодой байкер останавливает свой мотоцикл посредине дороги и бежит мне на помощь. Я горячо благодарю его за участие; я хотел бы поговорить с ним, но он дает понять, что не может задерживаться: его мотоцикл припаркован плохо, а движение на дороге оживленное. Я еду дальше, какое – то время ворча на самого себя. Затем сосредотачиваюсь на дороге, двигаясь к сегодняшней цели: Уфа.

Примерно через сорок километров подъезжаю к Казани. Я хотел бы остановиться в этом городе, столице Республики Татарстан, он старше Москвы на полтора века. Но мне предстоит долгий путь в Уфу, а я хочу добраться туда до темноты. В общем, я позволяю себе короткую остановку, чтобы купить что–нибудь поесть в дороге. По М7 я путешествую спокойно, без неприятных неожиданностей проезжаю участок дороги примерно в 130 км, затем около полудня решаю остановиться, чтобы быстро перекусить сэндвичем с колбасой и яблоком. Я ставлю Веспу на небольшой площадке у обочины дороги; седло скутера служит столом.

Пока чищу яблоко, перед моими глазами мелькают десятки грузовиков; некоторые водители приветствуют меня звуком клаксона, и это позволяет чувствовать себя менее одиноким. Я почти закончил усмирять желудок и намереваюсь продолжить путь, когда замечаю метрах в 50 от меня, за откосом, круто спускающимся к ограниченной леском равнине, что–то, воткнутое в землю. Заинтригованный, я приближаюсь, чтобы узнать, что же это такое. Когда меня отделяют от загадочного объекта около 20 метров, понимаю, что это огромный деревянный крест. Прикидываю, что высотой он 7–8 метров, а доски должны быть 40 см шириной и толщиной 10. Я подхожу еще ближе, потом решаю вернуться к Веспе. Интересно, кто и почему захотел воздвигнуть огромный крест в таком безлюдном месте. Может быть, это какой–то обет; безусловно, проявление преданности, потребовавшее больших усилий и значительной энергии. Кроме того, предполагаю, что крест стоит здесь уже более полувека, поскольку дерево сильно почернело от времени.

Погруженный в эти мысли, я снова смотрю на крест и замечаю, что наверху есть нечто, чего раньше не было или чего я сначала не заметил. Возвращаюсь по своим следам и, когда стою прямо перед крестом, вижу большую птицу, ястреба или канюка, сидящую на его вершине. Я стою там, восхищаясь огромным хищником: впервые вижу его с такого близкого расстояния. У меня с собой фотокамера. Бросаю камень в заросли и шумлю; хищник тотчас поднимается в небо, расправляя крылья с размахом больше метра, который я документирую быстрым щелчком камеры. Довольный сделанным снимком, но в то же время сожалея, что побеспокоил хищника, который, вероятно, сидел на кресте, высматривая среди растительности добычу, я возвращаюсь к скутеру.

Сажусь в седло и отъезжаю. Метров через сто мне показалось, что я услышал какой – то металлический звук, но не придаю этому значения. Продолжаю ехать несколько минут, но затем понимаю причину звука: когда я продолжил движение, то забыл на седле нож, которым чистил яблоко, и он оттуда упал на землю. Проклиная себя за небрежность, торможу, ставлю Веспу на подножку и иду назад почти полтора километра, вглядываясь в траву на краю проезжей части. Нож не нахожу. Ничего не поделаешь! Наверное, какой–нибудь водитель его увидел и подобрал. Тем хуже для меня! Обещаю себе быть внимательней в своих действиях и больше заботиться о том, что взял с собой в это путешествие. Этот случай, тем не менее, не послужит мне уроком, потому что позже, в 2017 году, в Албании, я потеряю примерно так же ни много ни мало, а мобильный телефон!

Дорога, не очень загруженная и с отличным асфальтом, позволяет поддерживать постоянную скорость. В пять вечера я подъезжаю к Уфе.

В столице Башкирии я буду гостем Любови Гильмановой, университетской подруги Евгении Подрезовой, о которой уже упоминал. Теперь я должен сказать, что если мое путешествие в Россию и в Сибирь, в частности, оказалось менее трудным, чем могло бы быть, то это заслуга Евгении, которую я никогда не встречал лично и которую увижу в Челябинске, городе, где она живет, за Уралом. Именно она запустила своего рода «цепочку святого Антония», цепочку гостеприимства, благодаря ей я смог познакомиться со многими русскими, которые открыли мне двери своих домов, приняли меня, не спрашивая ничего взамен. Эта цепь началась уже в Москве, когда я был гостем Павла Воронина.

На въезде в Уфу меня встретит Марат Гильманов, сын Любови, которого я заранее известил о своем приезде по номеру телефона, данному мне Евгенией. Паркую Веспу перед городскими воротами, образованными двумя высокими колоннами, украшенными вверху орнаментом, на верхней части в форме арки находится пятиконечная стальная звезда. На правой колонне написано слово Уфа на русском языке, на левой – на башкирском. Пока жду Марата, закуриваю сигарету, счастливый и расслабленный. Смотрю на одометр: с тех пор, как покинул дом, я «намотал» в общей сложности 7 111 километров…

Примерно через двадцать минут я вижу серую машину. Из нее выходит улыбающийся человек и направляется в мою сторону: это Марат! Мы обмениваемся крепким рукопожатием. Марат приветствует меня, а я говорю, что счастлив быть в Уфе. Прежде чем отправиться к Любови, прошу Марата сфотографировать меня, дабы «обессмертить» мое прибытие. На фотографии я держу баннер веспа–клуба Алецио. Сразу после этого мы едем к Любови, которая приготовила все необходимое, чтобы сделать мое пребывание как можно более приятным. Ее манеры, забота, улыбка, аккуратность, с какой она подготовила мне комнату, сразу же меня успокоили. И я, незнакомец, приехавший издалека, не чувствую никакой неловкости, оказавшись в доме человека, которого до той минуты не знал.

Как только я начинаю извиняться за «вторжение», Любовь берет меня за руку, произнося несколько слов по – русски, которые лучезарно улыбающийся Марат переводит для меня на английский: «Добро пожаловать, Стефано! Это ваш дом!». Потрясающие русские, сохранившие нетронутым чувство гостеприимства! Это чувство спонтанного, щедрого и совершенно бескорыстного гостеприимства, которое почти исчезло у нас и которое когда – то отличало и облагораживало итальянцев. Теперь уже, в таком обществе, как наше, где как грибы плодятся отели, фермерские дома, дома для летнего отдыха, B&B, где отношения с путешественником опосредованы деньгами и являются предметом продаж, это искреннее и истинное чувство гостеприимства принадлежит давно ушедшему и безнадежно потерянному миру! Такое же щедрое гостеприимство я вновь обнаружу, всегда путешествуя на восток, в другие города: в Челябинск, Омск, Новосибирск, Кемерово, Красноярск, Иркутск, Улан–Удэ, Читу, Нерюнгри.

Вечером в доме Любови собираются многочисленные друзья, ее и Марата. Они занимаются в школе фламенко, а сейчас хотят познакомиться с приехавшим из Италии путешественником. Кристина, дочь Любови, на несколько секунд задерживается в двери. Она лишь поздоровалась со мной и почти сразу попрощалась – ей пора на работу. Кристина – красивая молодая женщина, журналист; за время моего пребывания в Уфе я ее больше не увижу. Но два года спустя, в Фейсбуке, я прочту ее пост под названием «Оборачиваясь назад»: «Стефано Медведич – итальянец, малоизвестный в нашей стране. Но он заслуживает, чтобы вспомнить его. Год назад Стефано, изрядно рискуя, пересек Россию на Веспе. Сначала идея этой поездки на небольшом скутере казалась сумасшедшей. Его семья и друзья сделали все, чтобы отговорить от этой затеи. Но Стефано твердо стоял на своем. Он поехал один, не зная русского языка и менталитета, полагаясь только на свой инстинкт и доверяя Богу. Важно знать, что несколько лет назад Стефано совершил похожую поездку. Как всегда, на Веспе, он проехал по всей Африке. За время этого путешествия Стефано еще больше убедился в том, что в каждой части мира найдутся люди, открытые и доступные для общения. Простой человек, занятый обычной жизнью и равнодушный к политическим играм, всегда протянет путешественнику руку помощи в сложных ситуациях. Так было в Африке, так было и в России. Собственно, в России все оказалось проще. Благодаря Евгении Подрезовой (одной из его знакомых), каждый этап путешествия Стефано был организован очень хорошо. На долгой дороге из Москвы в Красноярск, в Читу и т. д. всегда был кто–то, кто помогал. Благодаря Интернету многие имели возможность следить за передвижением нашего путешественника. И даже те, кто не был знаком с ним, предлагали ему место для отдыха и сна, совершенно бескорыстно. Наш народ способен к сочувствию и оказанию помощи другому. Кстати, Стефано отметил, что качество федеральных дорог зачастую уступает африканским. Плохому асфальту Стефано обязан несколькими падениями. Дороги в Якутии в основном трудны для крупногабаритных грузовиков и еще более трудны для маленькой Веспы. Было действительно очень трудно путешествовать в облаках пыли, которую поднимали проезжавшие мимо грузовики. Но все проблемы этой части маршрута компенсировались вниманием и добротой дальнобойщиков.

Стефано, твое путешествие стало прекрасным событием, потому что оно создало новую связь между многими из нас. Ты показал нам неизвестные уголки нашей страны, пробудил в нас страсть к путешествиям, помог преодолеть страх нового. Сегодня в каждом доме, где ты побывал, готовят пасту по твоему рецепту. Конечно, с местными ингредиентами! Спасибо, и мы с нетерпением ждем твоего возвращения к нам. Твои фотографии на Facebook показывают нам, что ты готов к новым поездкам.»

Любовь приготовила ужин, и я ем, хотя не очень голоден, зато я очень устал, глаза просто слипаются, хочу спать…

На следующий день приезжает Марат, он хочет прокатить меня по городу. С нами поедут его десятилетняя дочь Айсылу и подруга хозяйки дома, Неля, которая работает экскурсоводом и с которой я познакомился в доме Любови. Она тоже посещает школу фламенко.

Мы едем на автомобиле в район, где в столице Башкирии пройдут две стратегически важные встречи на международном уровне: VII саммит развивающихся экономик стран БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка) и саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). 8 июля будет официально объявлено о создании нового Банка развития и Резервного фонда, реализация этого проекта началась в 2014 году во время встречи в Форталезе. На саммите будут рассмотрены некоторые острые проблемы, такие как ситуация в Украине, греческий кризис и угроза исламского терроризма. До саммита осталось чуть больше месяца, и все вокруг – в стадии активной подготовки. По украшенному цветами и фонтанами бульвару мы подъезжаем к красивому и впечатляющему памятнику Салавату Юлаеву. Памятник, установленный в шестидесятые годы прошлого века (на его изготовление ушло 66 тонн стали), стоит в самой высокой точке города, с видом на реку Белая, доминируя над впечатляющей панорамой. Хотя памятник представляет Салавата Юлаева в облике воина, он не был ни рыцарем, ни завоевателем, а просто поэтом, который боролся за независимость Башкирии, одним из величайших башкирских персонажей всех времен.

Несколько десятков метров, и мы оказываемся в Парке Победы. Перед вечным огнем возвышается прекрасная статуя. Она с впечатляющим реализмом и без какой – либо излишней патриотической риторики изображает солдата, упавшего на колени, с гранатой в руке; его плащ – палатка вздымается на ветру, подчеркивая идею движения и облегчая тяжесть статуи. Марат объясняет мне, что памятник представляет не какого–то символического воина, а был установлен в честь солдата, который отдал свою молодую жизнь, совершив героический поступок. Никто на Западе не знает о подвиге Александра Матросова, но в России вряд ли найдется человек, который не знает, кто такой рядовой Матросов. Молодой герой закрыл своим телом амбразуру, из которой немцы вели пулеметный огонь. Таким образом, он дал своим товарищам время для продвижения вперед, ценой своей жизни защитив их от нацистских пуль. Подвиг Матросова стал символом героизма красноармейцев. 9 мая Россия отпраздновала 70–ю годовщину победы над нацистской Германией, и памятник Матросову утопает в цветах и венках.

Впечатляет количество памятников и статуй, которые российский народ посвятил своим павшим во Второй мировой войне солдатам. Во время путешествия я увижу сотни их: некоторые прекрасные, некоторые полны патетики, некоторые действительно уродливые и безвкусные.

У Нели есть какие–то дела, и она прощается с нами, а я, Марат и маленькая Айсылу неспешно направляемся на центральную площадь, где возле здания администрации стоит статуя Ленина, в его обычной позе, с рукой, простертой в светлое будущее… Уже полдень, пора домой. Любовь ждет меня на обед. Она хотела бы приготовить что–нибудь, но я предлагаю себя в качестве повара, приготовлю итальянское блюдо, еще и потому, что она призналась мне в своей любви к итальянской кухне.

Среди бесчисленных итальянских блюд самые известные и ценимые в мире, без сомнения, – тальятелле в соусе болоньезе, лазанья и спагетти карбонара. На этот раз решаю приготовить тальятелле: это не займет много времени, а все ингредиенты я легко найду в супермаркете по соседству. Марат на обед не остается, но пообещал скоро вернуться, чтобы пойти и обеспечить моей Веспе безопасную парковку. К двум часам дня спагетти (в супермаркете я не нашел тальятелле) под соусом болоньезе уже на столе, к восторгу Любови и ее внучки Айсылу! После обеда мне в голову приходит идея. Любовь сказала, что любит музыку, и я решил сделать ей сюрприз. Используя Messenger, звоню своему другу Сальваторе Коппола, очень хорошему учителю музыки, и прошу его сыграть для хозяйки дома несколько песен на кларнете. С явной радостью, которая всегда отличает увлеченных музыкантов, маэстро Коппола исполняет кое– что из своего обширного репертуара: Amapola, La vie en rose, Petite fleur, Malafemmena и другие. Прошло уже 5 лет, но я не забыл ту атмосферу, которой звуки кларнета наполнили гостиную Любови, снова вижу, как она, покачивая головой и руками, следует за нотами, очарованная музыкой.

В 15.30 Марат возвращается. С ним какой–то молодой человек. Его зовут Руслан Рахимов. Марат еще раньше сообщил ему, что в Уфу прибудет итальянский путешественник на скутере, и Руслан написал мне сообщение на Facebook и предложил приютить. Я оценил его приглашение и собирался встретиться с ним и поблагодарить.

Руслану 27 лет, он работает в компании, которая производит строительные материалы. Там отвечает за маркетинг и связи с общественностью и организует рекламные кампании. У Руслана есть мотоцикл Honda CB 400, и он всегда мечтал путешествовать на нем. Он неизменно смотрел с восхищением и даже с толикой зависти на тех, кто путешествует на мотоцикле. Вот поэтому он и пришел познакомиться со мной лично. Я, Руслан, Марат и его сын Эльдар доставляем Веспу на охраняемую стоянку возле торгового центра «Башкирия», сходимся на цене 40 рублей в день. Перед уходом Марат предлагает починить ветровое стекло, сломанное, когда Веспа выскользнула у меня из рук. В некоторых местах у стекла очень острые края, их следует сгладить по соображениям безопасности. Марат позаимствовал у парковщика шлифмашинку и напильник и сразу же принимается за работу, пока я делаю Веспе обычное техобслуживание. Руслан спрашивает, знаю ли я, что такое русская баня. Отвечаю, что слышал о ней, но на практике ни разу не испытал. Только в Марокко я дважды заходил в хаммам. Руслан говорит мне, что русская парилка очень отличается от турецкой бани и сегодня вечером я сам смогу убедиться в этом, потому что мы поедем к нему на дачу и там пойдем в баню. Сейчас он уедет, чтобы затопить ее и приготовить все необходимое для парной, мы же с Маратом присоединимся к нему позже.

Дача Руслана находится примерно в десяти километрах от Уфы; на машине Марата мы поедем той же дорогой, по которой я ехал до Уфы. Дача – типичный русский загородный дом, своеобразный деревянный коттедж, окруженный садом или лесистым участком. У Руслана также есть небольшой бассейн площадью несколько квадратных метров, составляющий часть банного ритуала.

Баня – одна из самых глубоко укоренившихся российских традиций, насчитывающая несколько столетий, она любима русскими и, можно сказать, является синонимом физического и психического здоровья. Баня состоит из предбанника, где переодеваются, центр бани – это парная, в бассейн можно окунуться после бани и, наконец, есть гостиная, где можно выпить горячий чай, водку или поужинать с друзьями, непринужденно разговаривая. В парной температура может достигать +90. Затем можно принять холодный душ или окунуться в бассейн с ледяной водой или, если это зима, поваляться в снегу. Для получения максимальной пользы незаменимую роль играет веник, пучок молодых веток березы, растения, богатого целебным воздействием на организм. В парилке веником легонько (а иногда и не очень) хлещут по телу, чтобы активизировать микроциркуляцию в сосудах, и чтобы тело впитывало активные целебные свойства березовых листьев.

Руслан приготовил все необходимое: 4–5 часов протапливал печь березовыми дровами, пока температура в парилке не достигла 70–80 градусов; нагрел до высокой температуры большие камни на решетке; нагрел воду в большом котле.

Мы с Маратом сидим на полкé, а Руслан в несколько заходов плещет ковшом горячую воду на камни. Жар в парилке становится влажным, и мое тело начинает потеть. Березовым веником я несколько опасливо хлещу себя, как новообращенный бичующийся современной эпохи. Где–то минут через десять жара стала действительно сильной. Руслан спрашивает меня, все ли в порядке. Заверяю, что мне действительно нужно расслабиться в бане. После парной мы становимся под холодный душ, чтобы сразу же после этого вернуться на очередной сеанс. После бани я выпиваю две бодрящие чашки чая и рюмочку водки, чувствуя, как по телу и душе разливается благодать. Теперь–то я понимаю, почему русские так обожают баню. Моя кожа красноречиво демонстрирует разницу между русской парной и марокканским хаммамом: в бане березовые ветви веника оставили по всему телу царапины. А несколько лет назад я вышел из хаммама в Марракеше с десятками обширных синяков после сделанного мне массажа (пытки?)!

Сейчас десять вечера, пора возвращаться; рано утром Марат должен идти на работу. Мы садимся в машину, а Руслан остается ночевать на даче. На обратном пути, в нескольких километрах от города, из леса справа от нас внезапно выходят на дорогу три больших лося. В это время года они без рогов. Животные внушительных размеров, в холке, наверное, около 2 метров. Впервые в жизни я могу, хотя всего и несколько секунд, наблюдать за лосем с такого близкого расстояния. Марат говорит, что лоси и олени очень распространены в его краях и часто служат причиной аварий на дороге.

На следующее утро Любовь предложила мне прогуляться по городу. Район, где она живет, довольно безликий, там нет ничего интересного. Прежде всего, я хотел бы купить утепленные водонепроницаемые брюки. Сидя в седле Веспы, в пути я страдал от холода, а когда шел дождь, приходилось надевать непромокаемые штаны, которые уже порвались. Марат посоветовал нам посетить два специализированных магазина спортивных товаров: «Охотник», на Нежинской улице и «Trial – Sport», на улице 50–летия Октября.

В первом магазине не нахожу того, что мне подходит, а в «Trial–Sport» покупаю хорошую пару брюк по цене 2923 рубля, около 35 евро. Потом пришлось подождать несколько минут, чтобы мне их укоротили.

Закончив с покупками, мы с Любовью перемещаемся в парк имени Ивана Якутова. В парке есть аттракционы, детский поезд, рекреационный комплекс и пруд с лодками. Затем, направляясь в торговый центр «Июнь», мы идем по маленькой площади. Любовь останавливается, чтобы ответить на звонок мобильника. Я продолжаю идти один и иду вперед, чуть вправо, немного влево и обнаруживаю большую статую Ленина. Памятник стоит в глубине сквера, засаженного деревьями, и его не так легко увидеть. Когда Любовь догоняет меня, то интересуется, как я нашел эту статую, поскольку она немного на отшибе и по этой причине мало кто обращает на нее внимание. И, исходя из того, что я заметил памятник, Любовь приписывает мне шестое чувство на памятники и символы советской эпохи! Мы вместе смеемся от души над ее шуткой.

Вернувшись домой, снова встречаемся с уже знакомыми мне друзьями Любови из танцевальной группы, и они просят рассказать кое–что о моих африканских приключениях. Я делаю это охотно, и общение теперь идет намного легче, потому что внуки Любови знают английский язык и переводят мои слова. Пока я рассказываю – на плохом английском, а внуки переводят на русский, Любовь готовит обед. После обеда я занимаюсь подготовкой отъезда из Уфы. Рассматриваю карту России и более рационально перегруппировываю багаж, чтобы все самое нужное было под рукой.

На следующий день, 24 мая, наступает время попрощаться с Уфой. Сегодня я пересеку Уральские горы и окажусь в азиатской части России, в Сибири.

Уже девять утра; я хотел уехать пораньше, но потерял время, забирая Веспу из гаража, где попрощался с охранником, который всегда был ко мне очень добр, так что я дал ему больше денег, чем договорились в день моего приезда. Руслан приехал попрощаться, и я пообещал, что на обратном пути буду его гостем. В 9.30 все готово к отправлению. Марат проводит меня на своей машине, чтобы облегчить выезд из города и показать начало дороги, ведущей в Челябинск, все той же М5. С его помощью через несколько минут я уже еду по шоссе. Проезжая под эстакадой, замечаю Марата, который снимает меня на телефон. Последний, прощальный взмах рукой – и уезжаю.

Через сто километров я подъезжаю к Уралу, горному хребту, условно отделяющему европейскую часть России от азиатской, от Сибири. Перед отъездом из Уфы я позвонил Евгении и предупредил ее, что, вероятно, буду в Челябинске ближе к вечеру.

Уральские горы протянулись с севера на юг примерно на 2500 км, от берегов Карского моря до карстовой впадины, при максимальной ширине хребта 160 км. Горы старые и не слишком высокие, а на участке, где я сейчас еду, они, по сути, имеют холмистый характер, так что, когда я двигаюсь со скоростью около 60 км, среди густого леса, у меня не возникает ощущения горной дороги, крутых подъемов и спусков.

Оставив за плечами Урал, я проезжаю около семидесяти километров и приближаюсь к городу Бакал. Останавливаю Веспу перед монументом из камня, на котором по вертикали идет название города, а ниже – дата его основания: 1757. Название города и дата основания обрамляют с двух сторон большой синий щит, на котором изображен человек, срубающий вершину горы; на заднем плане видны вдалеке заснеженные вершины двух гор. Памятник отражает общероссийское стремление представить историческое событие определенной значимости. Словом, я считаю памятник достойным фотографии, на которой Веспа будет почетно стоять на переднем плане!

Дорога довольно хорошая, погода благоприятная, а отсутствие дождя и сильного встречного ветра дают шанс добраться до Челябинска раньше, чем ожидал. Я въезжаю в город и, следуя указаниям Евгении, двигаюсь по проспекту Ленина, главной улице города, которая ведет меня прямо к Комсомольской площади, где я встречусь с Евгенией.

Ставлю Веспу на подножку перед танком времен Второй мировой войны, звоню Евгении и говорю, что уже приехал и жду ее на условленном месте. Я, наконец, могу расслабиться и спокойно выкурить сигарету после 400 км в седле. Евгения живет недалеко от места встречи и, действительно, спустя всего десять минут после того, как я поговорил с ней по телефону, она приближается, весело улыбаясь и почти подпрыгивая. Я толкаю Веспу с выключенным двигателем до дома, в котором живет Евгения. Ее квартира находится на третьем этаже старого дома 30–х годов постройки, еще до эпохи так называемых хрущевок, которые строились в попытке разрешить жилищный кризис в России и положить конец коммуналкам, когда тысячи семей были вынуждены жить с чужими людьми в небольших квартирах, с одной кухней и ванной комнатой (если она вообще была) на всех, без какой – либо гарантии интимности и уединения. Маленькая квартира Евгении очень уютная, чистая и аккуратная. Я буду спать в комнате, которую до отъезда в Москву занимал ее сын Павел. Что сразу привлекает мое внимание в квартире – это количество книг, которые заполняют полки целой стены. Многие книги на итальянском, потому что Евгения любит итальянский язык и старается совершенствовать свои знания. Она с гордостью показывает мне свои словари, книги по итальянской грамматике и многочисленных итальянских классиков литературы: Кальвино, Пиранделло, Верги. Но еще больше в ее итальянской библиотеке книг современных итальянских авторов.

В Челябинске есть образовательный центр «Знание», где изучают, среди прочего, и иностранные языки. Евгения посещала там курс итальянского в течение года, но важней всего для освоения языка оказались многократные поездки в Италию, ведь известно, что полезней всего пожить какое–то время в стране, в которой говорят на этом языке, то есть использовать метод «полного погружения». Разместив багаж в углу предназначенной мне комнаты, я иду вниз, чтобы лучше припарковать Веспу во дворе. На следующий день соседи скажут Евгении, что всю ночь не спали, присматривали за скутером! После живительного душа я снова бодр и чувствую себя действительно хорошо. Общаясь с Евгенией, я чувствую себя комфортно и свободно, словно знаю ее целую вечность, как будто мы старые друзья. Позже она также признается мне, что не испытывала никакой неловкости, напротив, ей казалось, словно в дом к ней приехал давний друг. Пока я отправляю сообщения своей семье и друзьям, Евгения готовит ужин: спагетти с помидорами (чтобы угодить итальянцу!), овощной салат, сыровяленая колбаса, все сопровождается бутылкой доброго итальянского вина Negroamaro. После ужина мы где–то с час разговариваем обо всем на свете, но потом усталость берет свое, я начинаю зевать и иду укладываться спать.

На следующее утро я встаю рано. Евгения уже подготовила программу, которая включает посещение самых интересных мест Челябинска. Ожидая, пока она соберется, я спускаюсь во двор, чтобы проверить, все ли в порядке с Веспой; моя старушка стоит на месте в целости и сохранности. В девять часов отправляемся в центр города. Я еду на Веспе, Евгения – демократично – на автобусе. Если я выбрал вариант доехать до центра на Веспе, то на это есть своя причина: хочу сделать фотографии и самому сфотографироваться со скутером на переднем плане. На площади Революции Евгения делает первые снимки – фотографирует меня перед большим памятником Ленину, потом мы перемещаемся и идем в городской сад имени Пушкина. В этот утренний час он тих и почти пуст. Мы сидим на скамейке перед небольшим фонтанчиком, и вдруг тишина нарушается веселым щебетанием птиц. Я задираю голову вверх, взглядом ищу певуний среди ветвей, но тщетно. Потом осознаю, что это приятное чириканье разносится по всему саду из небольших громкоговорителей. Мне это кажется странным, действительно странным, необычным. Интересно, какая нужда в том, чтобы искусственно воспроизводить пение птиц в общественном саду? Разве в Челябинске нет птиц?

Фонтан, перед которым мы сидим, очень симпатичен. Он округлой формы, диаметром метров пять. В центре стоит невысокий конический столбик, с двумя фигурками на вершине, мальчика и девочки, они, кажется, танцуют, укрывшись под зонтиком, который держит в руке мальчик. Эта бронзовая скульптурная группа пробуждает в душе чувство тихой нежности. Гуляя по городскому саду, замечаю, что скамейки в нем очень прочные, очень длинные, по крайней мере, в три раза длиннее обычной скамейки. Евгения выглядит довольной и веселой и говорит, что мне очень повезло: «Погода отличная, не жарко и не холодно;

воздух относительно чистый, небо безоблачное, нежная зелень молодых листьев еще не успела покрыться пылью. В Челябинске далеко не всегда так, у нас есть серьезные экологические проблемы, иногда целыми неделями трудно дышать из – за загрязнения воздуха выбросами промышленных предприятий и транспорта».

После горсада Пушкина мы возвращаемся ближе к дому Евгении, в парк под названием Сад Победы». В своеобразном музее под открытым небом представлены образцы военной техники периода Второй мировой войны и послевоенного времени: хорошо отремонтированные различные образцы танков, самоходные орудия, грузовики, боевые машины пехоты, бронетранспортеры. Но больше всего меня впечатлила Катюша.

Я вошёл в парк вместе с Веспой, выключив двигатель и толкая ее вручную, и поставил прямо под Катюшей. Я ощутимо взволнован и прошу Евгению сделать побольше снимков на телефон и на фотокамеру. Во время Великой Отечественной войны (так русские называют Вторую мировую войну) в Челябинске было сосредоточено значительное производство танков, поэтому город стал известен как Танкоград. В парке Победы воздвигнут монумент защитникам Отечества, пожалуй, один из самых красивых и запоминающихся, что я видел в России: высокая стальная стела, в основе которой находится куб. На одной стороне куба объемная голова солдата в каске. Совсем недавно Россия отметила 70–летие Победы, и у подножия памятника лежат сотни букетов, принесенных людьми, они свидетельствуют о благодарности Челябинска своим героям, которых никто никогда не забудет!

Возвращаемся домой обедать. Утром, еще перед уходом, я замесил тесто для двух пицц, которое, как мне кажется, уже хорошо подошло, и я могу приступать к выпечке. Полчаса спустя пиццы, сдобренные тем, что нашлось у Евгении, готовы и вполне удовлетворительного вкуса, даже если сыр, которым я заменил нашу итальянскую моцареллу, не очень хорошо расплавился. Нужно довольствоваться тем, что есть, как гласит пословица из моих краев: «Когда нет другого варианта, иди ночевать к своей матери».

Во второй половине дня Евгения организовала встречу со студентами курсов итальянского языка. Я рад познакомиться с молодыми россиянами и узнать, что они думают об Италии, о нас, итальянцах, о нашей культуре. В кафе «Пенка», когда они видят, что я вхожу, группа молодых людей, девушек и юношей, встает поприветствовать меня. Я охотно пожимаю им руки, а их радость от встречи проявляется в широких искренних улыбках и не очень уверенных словах на итальянском, коротких предложениях презентации. Их преподавательница Анна Михайловна, милая и улыбающаяся дама, задает мне первые вопросы. Прежде всего она хочет знать кое–что о моем путешествии, мой маршрут. Я говорю, что давно лелеял желание посетить Россию, с далеких лет университетской молодости, когда изучал русский язык. И теперь реализую мечту, которая долгое время оставалась только мечтой. Я принес с собой книгу о своем путешествии в Африку; хочу оставить ее в качестве подарка школе. Вкратце я говорю об африканском приключении, подчеркивая различия между этим опытом и поездкой в Россию. Между выпечкой и глотком чая отвечаю на вопросы студентов о грамматике и синтаксисе итальянского языка. Когда я спрашиваю, почему они решили изучать итальянский, они, улыбаясь, говорят, что влюблены в Италию, ее культуру, ее памятники, ее пейзажи, климат, итальянцев. Я тронут их словами, энтузиазмом, с которым они выражают эти свои чувства, и испытываю гордость за то, что живу в стране, которой они так восхищаются. Сейчас, совершенно неожиданно и незаслуженно, я здесь посланник ее языка и культуры!

25 мая утром мы идем с Евгенией на почтамт, чтобы зарегистрировать мою въездную визу в Россию. Не понимаю смысла этого требования. Полагаю, что это наследие прошлого, когда путешествовать в Советский Союз иностранцу было трудно и сложно.

Вдоль бульвара, пересекающего пешеходную зону, многочисленные панно, длиной в десятки метров, образуют мемориал, на котором размещены тысячи фотографий граждан Челябинска, сражавшихся и погибших во время Великой Отечественной войны 1941–45 годов: солдаты в форме, матери со своими детьми, пожилые мужчины, юноши, чья жизнь оборвалась раньше времени и которых город хотел вспомнить снова. Я смотрю на все эти черно–белые фотографии, и меня охватывает глубокая печаль, затуманивающая и увлажняющая глаза. Я хотел бы остановиться у каждой фотографии, но их так много. Некоторые фотографии привлекают мое внимание больше других. Я поражен благородной фигурой молодого солдата Ивана Стовбы, у которого на шее висит бинокль, а в руках пистолет Люгер. Григорий Шубейкин, совсем юный, в пилотке на голове и с тремя орденами на груди; Мария Поликарпова, в черном кителе, она улыбается, не ведая своей судьбы; Геннадий Савельев, очень молодой солдат, почти подросток, с орденом на груди, меня поражает его едва заметная улыбка и спокойный, но вдумчивый взгляд; Федор Сапогов, широко и искренне улыбающийся на фотографии…

После регистрации мы идем выпить кофе в пешеходную зону города, на Кировку, как любовно зовут эту улицу. Мы проходим по всей улице, от начала до конца. В тени деревьев, между скамейками, много металлических статуй, некоторые в натуральную величину, они смешиваются с проходящими людьми. Я думаю, что даже одинокий человек мог бы меньше чувствовать бремя одиночества, сидя рядом с одной из этих статуй, чей впечатляющий реализм, кажется, дает им душу. Статуи очень разные. Вот художник, в берете и плаще, с кистью и палитрой в руке, он смотрит на картину, расположенную на мольберте перед ним. А вот музыкант Александр Розенбаум, кажется, что прямо сейчас зазвучит гитара. Вот кучер, ждущий, когда в карету впрягут лошадь, а в это время маленький пес терпеливо ждет, что что–то случится…

Идем дальше, продолжая прогулку. Взгляд выхватывает сидящего на скамейке старика. Он одет скромно, но аккуратно, в куртке, рубашке с галстуком, на голове шляпа, левая рука опирается на палку, а правая лежит на колене. Около правого лацкана пятиконечная звезда, боевая награда. Я сажусь рядом с ним, его звезда вызывает во мне желание попросить его рассказать о своей жизни, жизни солдата, советского гражданина в годы великого испытания.

Я оставляю пожилого ветерана наедине с его мыслями о прошлом и двигаюсь дальше, до следующей статуи… Красивая дама с зонтиком и в изящной шляпе на голове смотрит в большое зеркало перед ней. Очень захотелось сказать ей «Bonjour, madame!» Так и делаю, но потом добавляю «Adieu», прощаясь, потому что пришло время идти домой, завтра день отъезда, и мне нужно сделать все приготовления, включая тщательное техобслуживание Веспы. Но сначала я воспользуюсь возможностью сделать еще три фото. На первом я сижу в компании статуи Пушкина, на другом – стою у памятника композитору Михаилу Глинке около оперного театра; последняя фотография – в парке на Алом поле перед монументом, носящим любопытное имя Орленок (Aquilotto) и посвященном молодым бойцам (естественно, красным), павшим во время Гражданской войны.

27 мая выезжаю из Челябинска в Омск, это целых 813 км, которые, конечно, преодолею в два этапа. Дорога М5, между тем уже ставшая М51, ведет меня непосредственно в Курган, 267 км. После остановки для дозаправки я еду еще 180 км до деревни Петухово. Путь на Омск включает в себя въезд на территорию Казахстана, который самой северной своей частью вклинивается в территорию России. На 250 км М51 пересекает территорию Казахстана, и для въезда в страну виза мне не требуется. Я прочитал это перед отъездом из Италии, но вскоре, на границе, столкнусь с неприятнейшей неожиданностью! Примерно через двадцать минут езды после Петухово прибываю на российско–казахскую границу. Вручаю свой паспорт и документы на Веспу сотруднику таможни и жду, в полной уверенности, что мне дадут разрешение на проезд. Но повторяется то же самое, что случилось со мной на границе между Польшей и Беларусью. Меня подзывает полицейский и приглашает войти в его офис. Женщина в форме спрашивает, куда я еду. Отвечаю, что еду в Омск. Женщина с долей сожаления в голосе говорит то, о чем я уже догадался: я не могу пересечь Казахстан без визы. Вежливо возражаю, сказав, что итальянцам не нужна виза на пребывание в пределах 30 дней, я об этом читал. И я пробуду в Казахстане всего несколько часов.

Мне объясняют, что правила изменились и теперь требуется въездная виза. Я заметно растерян, и военные, заметив мое огорчение, говорят, что можно добраться до Омска по другому маршруту, который полностью проходит по российской территории. Это я тоже знаю: лишние 143 км!

Возвращаюсь в направлении Петухово, мягко говоря, удрученный. Останавливаюсь покурить и изучить дорожную карту. E30, которая должна бы привести меня в Омск, образует большую дугу в 519 км. Записываю на листке бумаги названия городов и сел, через которые я проеду: Макушино, Бердыши, Ишим, Абатское, Крутинка, Тюкалинск, Любинский. От Любинского до Омска останется всего 64 км. Пара выкуренных сигарет и выясненный маршрут дальнейшего движения ослабляют владевшее мной нервное напряжение. Чтобы еще больше приободриться, говорю себе, что любая загвоздка, серьезная или пустячная, составляет неотъемлемую часть самостоятельного путешествия, где не все можно спланировать. И для этого путешествия я, как и всегда, не обращался в турагентство!

Когда готовлюсь завести Веспу, передо мной тормозит и останавливается серый автомобиль. Из него выходят мужчина и девочка. Человек представляется как Андрей и спрашивает, нужна ли мне помощь. Я рассказываю ему о произошедшем на границе, и он уверяет, что дорога в Омск хорошая, хотя длиннее. Затем он приглашает меня подождать его там, где я нахожусь сейчас, он отвезет дочь домой и потом вернется, покажет мне дорогу. Через 15 минут Андрей возвращается. Делает мне знак ехать за ним. Автомобиль двигается на умеренной скорости, приспосабливаясь к моей Веспе, а я думаю, что смысла в этом мало: дорога длинная и, поскольку уже пять вечера, мне не хватит времени, чтобы проехать много километров. Я обгоняю автомобиль моего «проводника» и сигналю ему, чтобы остановился. Звоню Евгении по телефону и прошу ее объяснить ситуацию Андрею: время клонится к закату и нет смысла продолжать путешествие, было бы лучше вернуться в Петухово и поискать гостиницу, где можно переночевать. Андрей, без лишних слов, кивком головы показывает, что согласен со мной. Возвращаемся в Петухово. Андрей приводит меня в старое общежитие, где пожилая женщина дает мне комнату, маленькую, но очень чистую. Туалет и душ в коридоре, но меня это не напрягает. Единственное, что меня беспокоит, – это отсутствие Wi–Fi. Спрашиваю у Андрея, могу ли я получить доступ к Интернету, и он отвечает, что, возможно, перед школой будет доступ к Wi–Fi. В общем, договариваемся встретиться поздней.

Через час Андрей вернулся. Мы едем к зданию школы и пар-куемся перед оградой. Андрей подумал и об ужине. В бумажном пакете колбаса, сыр, хлеб, несколько яблок и две бутылки пива. По правде говоря, я уже утолил голод в общежитии тем, что прихватил из Челябинска, но не могу же я отказаться от того, что Андрей купил специально для меня. Мы безуспешно пытаемся подключиться к сети Wi – Fi, но в конце концов решаем вернуться.

На следующее утро Андрей приезжает в восемь, чтобы проводить меня до дороги на Ишим. Мы едем вместе почти 40 км – он впереди, я следую за ним. Когда он уже уверен, что я не ошибусь дорогой, Андрей останавливается. Он дает мне номер своего телефона на случай, если снова понадобится помощь. Мы прощаемся, обмениваемся крепким рукопожатием. Что я могу сказать? Андрей Антонов проехал суммарно больше 100 км, чтобы помочь иностранцу, оказавшемуся в затруднительном положении, человеку, которого он не знал прежде и которому не был ничем обязан!

Я проезжаю по Е30 расстояние в 519 км, которые отделяют меня от Омска, за одиннадцать часов, всего лишь с тремя короткими остановками, чтобы удовлетворить обычные и неизбежные потребности и прибыть в пункт назначения в 18.00. Евгения нашла мне контакт в Омске: Ольгу Рождественскую, молодую женщину, которая свободно говорит по–французски.

Ольга – знакомая приятельницы Павла, сына Евгении, которая в ответ на просьбу приютить меня, согласилась без раздумий.

Уже семь вечера, я жду на окраине Омска возле магазина ИКЕА мужа Ольги. Когда Александр прибывает, он выходит из машины и идет ко мне. Смотрит на меня улыбаясь, потом обращает взгляд на Веспу. Мы пожимаем друг другу руки, и он говорит, сначала по–русски, потом по–английски: «Добро пожаловать в Омск!» Потом добавляет: «Я рад, что вы здесь… ваш скутер такой маленький!» Я говорю ему, что да, Веспа маленькая, но очень сильная. За двадцать минут мы доезжаем до места, где живут Ольга и Саша. Их квартира располагается на восьмом этаже совершенно нового, ультрасовременного здания. Когда дверь открывается, я вижу красивую, светловолосую и улыбающуюся девушку, напоминающую обликом француженку. Я прошу прощения за вторжение в их дом со всем моим багажом, но она тут же выводит меня из состояния смущения, произнеся: «Soyez le Bienvenu, Monsieur Stefano!» Ольга говорит по–французски, она была во Франции по программе Эразмус. Это облегчит мне пребывание, потому что у меня не будет проблем в общении. Пока я разгружаю свой багаж, кот Муха, очень шустрый и игривый, по нескольку раз забирается в пустые рюкзаки и пластиковые пакеты. У Мухи необычные для кота повадки. Этот кот, так сказать, добытчик. Когда Саша бросает мяч, Муха мчится за ним и приносит хозяину. Все ночи, которые я провожу в доме Саши и Ольги, их кот запрыгивает на мою кровать, сворачивается калачиком у ног и спит так до рассвета.

Омск второй по населению сибирский город (после Новосибирска), с населением чуть более миллиона человек. Это крупный промышленный центр и важная железнодорожная станция на Транссибирской магистрали. Некоторые туристические путеводители пишут, что Омск мало что предлагает туристу, однако, я, впервые оказавшийся в Сибири, вижу город несколько другими глазами. Все для меня ново; для меня, заядлого путешественника и искателя нового, даже самое обыденное может представлять интерес, какого другие не находят и не видят. В общем, Омск может быть интересным, если посмотреть на его возникновение и историю.

Основанный в начале XVIII века как крепость, защищенная бревенчатыми стенами и валами, Омск за несколько десятилетий стал настоящим городом, с каменными зданиями, многие из которых сохранились до сих пор в отличном состоянии: Литературный музей имени Достоевского, музейный комплекс воинской славы омичей, бывшая военная тюрьма, которая сегодня служит призывным отделением, музей УВД Омской области.

Только в 1782 году Омск получил статус города в Тобольской губернии. В XIX веке город стал местом ссылки, куда отправляли противников царского режима. Многие декабристы закончили свои дни в Омске. Но самым прославленным и известным ссыльным в Омске, несомненно, был Федор Михайлович Достоевский. Великого писателя приговорили к смертной казни через расстрел за участие в тайном обществе петрашевцев. Смертный приговор позднее был заменен царем Николаем I на четырехлетнюю каторгу. Об отмене смертного приговора писателю сообщили в последний момент, когда он находился на эшафоте, где над его головой должны были преломить шпагу. Этот трагический опыт наложил отпечаток на всю его дальнейшую жизнь, укрепив в нем убежденность в бесполезности смертной казни, о чем он будет размышлять в «Преступлении и наказании» и «Идиоте». Писатель прибыл в Омскую крепость 17 января 1850 года, где оставался изолированным до 1854 года, когда его освободили за хорошее поведение. Заключение в крепости Омска, суровость принудительного труда вдохновят его на одно из самых известных и жестких произведений, «Записки из Мертвого дома», в котором действуют жалкие персонажи, привыкшие к самым постыдным поступкам. В двух главах эпилога «Преступления и наказания» события тоже происходят в крепости на реке Иртыш, легко отождествляемой с Омском. В годы сталинского террора тысячи заключенных, политиков, интеллигенции, кулаков и обычных преступников содержались в лагерях омского ГУЛАГа.

Утром 29 мая Ольга устраивает мне экскурсию по городу. Мы выходим из дома рано и через несколько сотен метров оказываемся на набережной Иртыша. Ольга просит меня подождать полчаса, потому что у нее осмотр в больнице, запланированный несколькими днями раньше. Я устраиваюсь на скамейке, но потом решаю немного прогуляться. Отхожу от берега и сворачиваю направо, на боковую улицу, ищу магазин, где могу купить сигареты. Потом бесцельно брожу по улицам, разглядывая дома. Серые фасады многоквартирных домов выглядят менее унылыми из–за многочисленных цветочных горшков на подоконниках и балконах. На некоторых улочках выстроились частные дома с красивыми садиками перед ними, оживленными различными цветами.

Возвращаюсь туда, где меня оставила Ольга. Вижу, что она идет, улыбаясь, из чего заключаю, что результаты визита к врачу ее успокоили. Только через год, когда я уже буду в Италии, узнаю причину этого медицинского обследования. Во время одного телефонного разговора Ольга сообщит мне о рождении малышки Варвары.

Ольга с удовольствием выступает в роли гида. Идем почти километр по набережной медленно текущего Иртыша. Внизу на берегу кто – то рыбачит. Зимой, рассказывает Ольга, когда температура опускается до – 15, река замерзает, покрываясь толстым слоем льда, и люди с удовольствием катаются на коньках. Дойдя до центра города, до Любинского проспекта, мы оказываемся перед одной из самых популярных достопримечательностей Омска: изящной статуей, которую любовно зовут Любочка. Скульптура представляет собой милую элегантную молодую даму, сидящую на скамейке с книгой в руках; рядом с ней стоит зонтик. Любочка была женой генерал–губернатора Омска Густава Гасфорда. Эту умную и красивую женщину очень любили горожане за ее заботу о бедных и обездоленных. Недалеко от места, где стоит статуя Любочки, когда–то располагался красивый городской сад, носивший ее имя, Любина роща, которую в 1870 году вырубили по решению городского совета, чтобы построить на ее месте здания будущей главной улицы города.

Рядом с площадью Бухгольца еще одна статуя привлекает мое внимание и даже удивляет. Скульптура, созданная московским скульптором Ильей Мишаниным и его отцом по заказу богатого бизнесмена из Омска, который установкой скульптуры хотел увековечить день и место первой встречи со своей женой. Трогательная скульптура под названием «Встреча» изображает юношу и девушку, сидящих на двух скамейках, за столом. Кажется, что они вот–вот признаются друг другу в любви. На скамейке есть место, чтобы сесть рядом с одним из них и попросить Ольгу сделать фотографию, хотя я и знаю, что вторгаюсь в интимное пространство пары, нарушая магию любовной встречи!

А вот еще один памятник, такой же удивительный, как и статуя влюбленных, но с другим настроением – памятник сантехнику Степану, который улыбается, высовываясь из люка на тротуаре в центре города.

Мы идем куда глаза глядят, без всякой цели, уже час дня, и пора перекусить. Замечаю логотип Макдональдса и приглашаю Ольгу пойти туда. Решаем взять (что еще мы могли бы заказать в этом месте?) бургер с картофелем фри, пиво для меня и колу для Ольги.

Выходим на улицу и продолжаем бродить по городу. Останавливаемся ненадолго перед Успенским собором, известным не только потому, что это одна из крупнейших церквей в Сибири, но и из–за его дизайна, фантастических цветов и форм.

На обратном пути пользуюсь случаем сделать очередную фотографию памятника Ленину на площади Ленина. Прежде чем отправиться в музей Достоевского, Ольга приводит меня в сад, где установлена статуя великого писателя. На памятнике, открытом 12 ноября 2001 года, Достоевский запечатлен погруженным в свои мысли. Скульптор сумел мастерски передать основные качества характера писателя: силу и решительность[4].

Музей, посвященный Достоевскому, занимает дом коменданта Омской крепости, который вел себя корректно по отношению к писателю во время содержания того под стражей. В не очень большом музее хранится слепок с лица Достоевского, многочисленные фотографии, некоторая мебель того времени, несколько рукописных страниц, написанных автором, письма. Больше всего меня поражают кандалы и тяжелые цепи, наверное, такие же, как и те, в которые были закованы ноги писателя. Я прошу разрешения у хранителя сфотографировать меня с цепями в руках. Эти кандалы, должно быть, причиняли большие мучения тому, на кого они были наложены.

Наверное, оставалось еще многое, что можно было бы увидеть, (и кто это говорит, что в Омске нет ничего интересного для туриста или путешественника!), но уже поздно, надо возвращаться домой. Кроме того, думаю, Ольга немного устала. На обратном пути, проходя через центр, на Тарской улице вижу большой гранитный валун, одна сторона которого почти полностью занята серой табличкой с надписью: «Жертвам сталинских репрессий». Камень, простой камень, неровный кусок скалы, как напоминание о тех, кого преследовали, пытали, убивали во время сталинской диктатуры, постепенно установившейся в Советском Союзе, с 1924 года и до смерти деспота в 1953. Простой камень, тяжелый, как боль и страдания миллионов невинных людей! Я полагаю, что тот или те, кто доставил этот камень из карьера в Омск, до Тарской Улицы, хотел сказать нам, что недостаточно просто помнить, что нужно прежде всего знать, интересоваться, читать, знать имена и истории людей, жизнь которых исковеркали, и других людей, которых лишили жизни. Знать, добывать информацию, читать.

Это я и сделаю, вернувшись домой. Это то самое, что делал и делаю. Я хотел заполнить культурный, познавательный и информационный пробел и по этой причине дважды прочел «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, прочел с непростительным запозданием (надо было сделать это 40 лет назад, во времена учебы в университете). Отчасти документальная, отчасти автобиографическая, книга Солженицына распахнула мне врата ада. Безыскусной и сдержанной прозой, с сарказмом и горькой иронией, писатель озвучил голоса бесконечного количества людей, которых оторвали от семей, и они оказались на одном из сотен «островов» заключения и уничтожения, от Полярного круга до каспийских степей, от Молдавии до золотых приисков Колымы, и в огромной Сибири сформировался настоящий архипелаг боли и страданий. Книга Солженицына, по сути, книга многих авторов в том смысле, что писатель дает голос тем, кто по той или иной причине не имел возможности рассказать о своем опыте, дать показания. Солженицын пишет: «Один человек не мог бы создать эту книгу. В дополнение к тому, что я вынес лично с Архипелага, кожей, памятью, слухом и глазами, материал для этой книги мне дали в рассказах, воспоминаниях и письмах… // список из 227 имен//. Я не выражаю им здесь свою личную признательность: это будет наш общий памятник, воздвигнутый друзьями в память обо всех замученных и убитых».

Наряду с «Архипелагом ГУЛАГ» объемный труд Роберта Конквеста «Большой террор» остается справочным текстом для полного понимания тех лет, за которые сталинизм истребил миллионы людей. Более чем на восьмистах страницах автор подробно и исчерпывающе анализирует ужасающее массовое уничтожение людей, которое обрушилось на Советскую Россию и в которое многие на Западе не хотели верить, а другие винили себя за поверхностность, за то, что избегали знать или, что еще хуже, оправдывали. В этом массовом истреблении погибли великие умы, выдающиеся литераторы и поэты, такие как Исаак Бабель и Осип Мандельштам, партийные деятели, великие революционеры, такие как Бухарин, Зиновьев, Каменев, военные, такие как генерал Тухачевский, и миллионы обычных граждан, которые зачастую вносились в черные списки случайно или по абсурдной необходимости выполнить спущенное сверху задание. В долгие часы чтения книги Конквеста, начиная с введения, в котором он анализирует истоки террора, я видел, как в хронике, преследования против несогласных, насилие с целью получения признаний, циничное использование заложников, чистки, спровоцированные самоубийства, великие процессы 1937/38, уничтожение партии с систематической ликвидацией старых революционеров, эксплуатацию и жестокое обращение в трудовых лагерях, в которых была реализована экономика рабского типа, убийства противников власти внутри страны или за рубежом, например, Троцкого. Историк подробно анализирует характер, темперамент палачей, судей, всех тех, кто допрашивал, пытал и осуждал. Некоторым из них в результате трагической насмешки событий была уготована судьба их жертв.

После Конквеста я прочел книгу Юрия Бродского «Соловки. Двадцать лет особого назначения». Профессиональный фотограф, Бродский собрал в своей книге богатейшую документацию: 288 страниц свидетельских показаний, документов, фотографий жертв и палачей, точных описаний мест. Все это для того, чтобы рассказать историю о первом советском ГУЛАГе, куда сам Ленин хотел запереть пленных гражданской войны. Соловецкие острова, в 160 км от Полярного круга, по своему климату и природе относятся к районам крайнего Севера, где климатические условия находятся на пределе человеческой выносливости. Однако, в начале XV века православные монахи построили там монастырь. Позднее, на протяжении веков, благодаря работе других монахов, к монастырю были добавлены новые здания, включая Спасо–Преображенский собор. К началу ХХ века поселение достигло значительных размеров с десятками строений, не только религиозного характера. Работящие монахи создали на архипелаге процветающую экономическую структуру с современными по тому периоду объектами, включая гидроэлектростанцию и сухой док для ремонта лодок. Но революция 1917 года полностью изменила судьбу Соловков. Эти острова на краю света, по причине своей удаленности, хорошо подходили для организации наблюдения за тысячами заключенных и для того, чтобы скрыть от посторонних глаз систематические расстрелы, захоронение в братских могилах сотен трупов…

На несколько минут я погружаюсь в молчание. Думаю о миллионах людей, чья жизнь оборвалась в сталинских лагерях… в не столь отдаленном прошлом…

Мы быстрым шагом движемся к дому, Ольге нужно приготовить ужин для Саши. На ходу я размышляю о том, как сильно человек любит отождествлять себя со злом, как много боли он умеет причинить ближнему. И когда зло находит оправдание в идеологии, тогда человек оставляет в стороне все сдерживающие ограничения. Зло совершается то во имя Христа, то во имя Аллаха, во имя Фюрера, во имя Революции, для защиты расы, с использованием инструментов, которые ему предоставляет идеология. Он совершает самые ужасные злодеяния, строит лагеря, ГУЛАГи, совершает геноцид, устраивает погромы, преследования, оправдывая этническое насилие, порабощение своих собратьев и т. д. На мой взгляд, человек никогда не изменится: он сегодня такой же, как и в прошлом. В своей жестокой сущности он всегда будет похож на себя…

Вечером в доме Ольги собирается много людей. Приходят, в частности, Андрей, брат Ольги, и его жена Татьяна. Все пришли познакомиться с итальянцем, добравшимся до Омска на Веспе. Улыбки, вопросы (Ольга переводит их на французский), мои ответы – вечер получается очень приятный. В доме Ольги и Саши я нахожу еще одно подтверждение тому, насколько добры и гостеприимны русские!

На следующий день рано утром отправляюсь на самостоятельную экскурсию по городу. Ольга остается дома. Она учится на последнем курсе и собирается сдавать экзамен. Я иду в супермаркет за покупками, потому что пообещал приготовить что – нибудь итальянское на ужин. Буду ли я готовить пиццу или пасту и закуски? Посмотрим, что найдется в супермаркете.

В гипермаркете на бульваре Архитекторов я покупаю муку, дрожжи, итальянские консервированные очищенные помидоры – pelati, консервированного тунца, мягкий сыр, оливки, сладкий перец, несколько баклажанов и салями. Я решил, что сделаю пиццу, нет, лучше два, три вида пиццы.

Возвращаюсь домой, замесить тесто, ему потребуется несколько часов, чтобы подойти.

В сумерках мы все сидим за столом. Пиццы получились удачно: одна маргарита, одна с луком и тунцом, одна вегетарианская с перцем и баклажанами и одна с острой салями. Я порезал ломтиками два оставшихся баклажана, поджарил их и приправил чесноком, маслом и уксусом. С несколькими кусочками острой салями и сыром мне удается даже изобразить итальянскую закуску (немного преувеличиваю, назвав ее итальянской, потому что мы находимся в Сибири; в Италии мы не знали бы, как это определить!). Ужин проходит в атмосфере веселья, но возникают и мгновения тишины и какой – то едва уловимой грусти. Когда мы выходим в лоджию, чтобы полюбоваться ночной панорамой Омска, я понимаю, в чем дело. Ольга несколько раз произносит: «Alors, demain tu t’en vas?» Саша говорит то же самое по–русски: «Итак, ты завтра уезжаешь?» Я отвечаю Ольге, что должен ехать дальше, мне предстоит долгий путь, а срок действия визы ограничен.

На следующий день, 30 мая в 8.30 Веспа, уже полностью нагруженная, готова двигаться на восток. Новосибирск будет моей следующей остановкой.

Когда путешествуешь, особенно в одиночку, то встречаешь много людей. Возможно, лучшая часть путешествия – это именно встречи с людьми, которых ты никогда бы не узнал и не пересекся с ними в какой–то точке их пути, если бы тебе не пришло в голову отправиться в дорогу. Но если случайная встреча – это что–то прекрасное и отрадное, то настолько же грустно прощаться с людьми, с которыми было очень хорошо и которых, возможно, никогда больше не удастся увидеть. Ольга и Саша спустились, чтобы еще раз попрощаться; мы уже обнимались в доме, но они хотели выйти на улицу, чтобы увидеть, как я уезжаю. В последний момент Саша, пожимая мне руку, говорит: «Мы встретимся снова, когда будешь возвращаться из Магадана, потому что тебе придется ехать через Омск».

Я киваю, улыбаясь, потом смотрю на телефон: суббота, 30 мая, 8.30. Как я обычно делаю при каждом очередном отъезде, записываю ручкой на руле пройденные километры. Пробег Веспы на сегодняшний день 55 586 км, то есть я уже проехал 8 733 км с тех пор, как покинул Галлиполи. Выезжаю из города и направляюсь на восток по дороге P254, которая ведет в Новосибирск, отстоящий от Омска на 640 км. Там меня будет ждать Владимир Мод. Юрий Перес из московского Веспа – клуба попросил его приютить меня, и Владимир сказал, что будет рад сделать это. Я двигаюсь без остановки 177 км до города Татарск, где позволяю себе короткую остановку, чтобы заправить бак и перекусить. Разделяю оставшийся участок дороги 463 км на три этапа, с остановками по полчаса каждая, чтобы не перегружать двигатель и позволить ему отдохнуть. В 19.00 подъезжаю к кольцевой развязке возле Новосибирска. Звоню Владимиру, сообщая о прибытии, и даю ему координаты места, где нахожусь. Затем закуриваю сигарету и прогуливаюсь, чтобы расслабиться и восстановить нормальную циркуляцию крови после почти двенадцати часов неподвижности на скутере. Жду, а краем глаза замечаю с опасением, что небо затянуто черными облаками, температура заметно снизилась, и с минуты на минуту может начаться дождь. Чтобы он не застиг меня врасплох, надеваю дождевик. А вот и большой ревущий мотоцикл. Он останавливается прямо за моей Веспой: это Владимир. Мы пожимаем друг другу руки и, как и другие русские, которых я уже узнал и чьим гостем был, он не выказывает никаких признаков неудовольствия, а наоборот, говорит, что очень рад помочь мне.

Прошу Владимира сфотографировать меня с баннером Веспа–клуба Алецио, а потом мы делаем селфи, на котором оба стоим перед нашими «конями».

Владимир приглашает меня ехать за ним; мы направляемся не в сам Новосибирск, а в пригород Мочище, в 17 км от центра города. Оказавшись на месте, едем по грунтовой дороге посреди густого леса с высоченными деревьями. Владимир останавливается и объясняет, что едем не к нему домой, а к его другу, у которого есть дача с гостевой комнатой. Вскоре мы оказываемся в доме Андрея; я озяб и дрожу, потому что температура упала на несколько градусов, а я не успел надеть что–нибудь потеплей. Андрей приветствует меня, повторяя дважды: «Добро пожаловать в мой дом!» И сразу же все напряжение от дороги исчезает, я чувствую себя расслабленным и счастливым. Андрей затопил печь, и внутри дачи постепенно распространилось приятное тепло. Мое тело и душа большего и не желали.

Тем временем к нам присоединилась Таня, девушка Владимира, и после нескольких слов знакомства принялась хлопотать и готовить ужин. С помощью Владимира я освобождаю Веспу от багажа, потом принимаю бодрящий душ и устраиваю себе постель, положив на кровать спальный пуховый мешок.

В девять вечера ужин готов. Таня приготовила борщ, свекольный суп красивого фиолетово – красного цвета, который, как водится, дополняется несколькими столовыми ложками сметаны. Признаюсь, что это типичное блюдо русской кухни не в моем вкусе, однако я с удовольствием ем приготовленный Таней борщ, потому что он горячий и потому что у него такой привлекательный и приятный цвет. После обеда мы ведем довольно фрагментарный разговор на английском, во время которого у меня смыкаются веки, несмотря на все усилия держать глаза открытыми. Андрей замечает это и встает, чтобы убрать со стола. Желаем друг другу спокойной ночи. Новообретенные друзья решили, что назавтра они покажут мне город.

В воскресенье утром, в 7.00, вся компания готова завтракать. Даже кот Андрея, рыжий красавец, готовится грызть сухой корм, которым наполнили его миску. Спрашиваю Андрея, можно ли купить поблизости дрожжи, муку и растительное масло, и он сопровождает меня в небольшой супермаркет, в пяти минутах от его дома. Там я покупаю все, что нужно для пиццы. Перед отъездом в Новосибирск замешиваю тесто, формирую пять шариков, кладу их на противень, оставляю заготовку в теплом месте, чтобы тесто подошло.

Новосибирск с населением 1 635 000 жителей является третьим по величине городом России и столицей Западной Сибири. Это молодой город, основанный в 1893 году, когда началось строительство моста через реку Обь. Город не только крупный промышленный, но и научный, деловой и культурный центр, о чем свидетельствуют его музеи и театры с превосходным репертуаром. Кроме того, Новосибирск – очень важная железнодорожная станция Транссибирской магистрали.

Сначала кружим по городу в поисках парковки для внедорожника Андрея, потом оставляем его одного, а я, Владимир и Таня направляемся в центр, который, как сказал Владимир, можно легко осмотреть, поскольку он сосредоточен вокруг площади Ленина. Разумеется, там возвышается памятник лидеру революции, он стоит в своем черном пальто с развевающимися на ветру полами, с устремленным вдаль взглядом.

Совсем рядом со статуей Ленина располагается скульптурная группа внушительных размеров, состоящая из трех вооруженных фигур: рабочего, солдата и крестьянина. Они излучают мужество и непоколебимую революционную веру. Позади, в глубине площади, виден театр оперы и балета с его серебристым куполом. Владимир говорит, что несколько журналистов первого российского телеканала, работающие в Новосибирске, приедут сделать репортаж о моем путешествии в Сибирь, и съемки будут не только в Новосибирске, но и в других городах. Я не придаю большого значения его словам, тем не менее, говорю, что ничего не имею против. Через несколько минут вижу, что появляется человек с большой камерой и другие люди с микрофонами. Я наскоро приглаживаю мои вечно растрепанные волосы, можно считать, что я готов. Мне велят пройтись туда–сюда, посмотреть на статуи Ленина и партизан, несколько секунд посидеть на скамейке и т. д.

После окончания съемки Владимир отвечает на несколько вопросов журналиста, которые, я полагаю, касаются моей поездки. Покончив с тележурналистами, Таня, Владимир, Андрей и я продолжаем нашу прогулку. Пока я хожу, размышляю, кто же сообщил журналистам о моем путешествии и почему они заинтересовались таким скромным путешественником, каковым я себя считаю. Только позже, в Красноярске, я получу ответ на этот вопрос и пойму, почему так много внимания уделяется моему сибирскому приключению.

Владимир говорит, что пора домой. Мы едем по улице Ивачева, из окошка Тойоты я вижу большой, прекрасно отреставрированный локомотив, стоящий на тротуаре. Заинтригованный, прошу остановиться. Старый паровоз серии ФД (Феликс Дзержинский) 21–3000 бригады машиниста Н. А. Лунина составляет главную часть мемориала, посвящённого советским железнодорожникам, которые своим самоотверженным трудом в тылу внесли существенный вклад в борьбу против нацистских захватчиков. Справа от локомотива на стене памятная надпись: «Мемориал Славы труженикам тыла, 1941–45 гг.».

Вернувшись на дачу, иду взглянуть на тесто для пиццы. Шарики теста хорошо поднялись и, кажется, готовы стать пиццами. Через два часа на столе будет пять пицц, конечно, не таких, как я мог бы сделать в Италии; даю им шесть баллов по десятибалльной системе оценки. Главное, они, похоже, понравились моим друзьям, чему я очень рад. Должен признать, тем не менее, что хорошее русское пиво тоже поспособствовало высокой оценке моей работы!

Немного вздремнув, начинаю техобслуживание Веспы, пользуясь временем и хорошо оснащенным гаражом Андрея. Тщательно проверяю скутер: разбираю и чищу карбюратор, особенно воздушный фильтр; заменяю свечу зажигания, контролирую давление в колесах, заменяю трос сцепления… и другие мелочи.

Думаю, что я хорошо поработал. Веспа не должна меня подвести, поэтому следует заботиться о ней, ибо от ее безотказной службы будет зависеть успех моего путешествия.

На следующий день, в понедельник 1 июня, я сердечно прощаюсь с новосибирскими друзьями. Дарю Андрею большой нож в благодарность за его гостеприимство. Владимир на мотоцикле провожает меня к началу автодороги Байкал, 255, которая через 265 км приведет меня в Кемерово. В этом городе Владимир нашел человека, который окажет мне гостеприимство – Андрея Григорьева.

Проехав примерно тридцать километров, осознаю, что не надел защитный пояс на спину. Останавливаюсь, уверенный, что положил его в багажник Веспы, но вместо этого сталкиваюсь с горькой реальностью: именно в последний момент, когда я намеревался засунуть пояс в багажник, попрощаться со мной пришла Таня. Чтобы обнять ее, я положил пояс на стол, вот там он и остался. Я не могу уехать без него; впереди тысячи и тысячи километров, и моя спина сильно бы пострадала. Звоню Андрею, чтобы он привез мне драгоценный аксессуар. Полчаса спустя он приезжает с моим поясом. Я благодарю его, извиняюсь за причиненное беспокойство, предлагаю заплатить ему за бензин, но он, улыбаясь, жестом отказывается от всех моих предложений. Надев пояс, я пускаюсь в путь и через пять часов езды по хорошей дороге прибываю в Кемерово.

Останавливаюсь у южного въезда в город; на большом щите небесно–голубого цвета наверху над проезжей частью написано: «Добро пожаловать в столицу Кузбасса. Помним! Гордимся!» Между двумя этими словами, в центре щита, на красной звезде красуются серп и молот.

Я звоню Андрею по мобильнику, и он приезжает через несколько минут. Андрей Григорьев хорошо говорит на итальянском, и я не могу объяснить, где он его выучил, так как он заявляет, что был в Италии только один раз. Андрей спрашивает, хочу ли я поехать к нему домой или предпочитаю снять номер в гостинице. Отвечаю, что очень хотел бы остаться в его доме, если у него есть место для меня и если я его не побеспокою. Андрей владеет большой мастерской по ремонту снегоходов и других транспортных средств, предназначенных для передвижения по снегу. Десять минут езды, и вот мы уже перед воротами «Кантри–Спорт», компании Андрея. Здесь я проведу большую часть своего первого дня в Кемерово и только поздно вечером окажусь в доме моего друга. Андрей очень занят и не может уделить мне много времени. Я понимаю, и, в любом случае, у меня нет причин скучать, потому что время от времени кто – то приходит познакомиться со мной. Андрей созвал друзей и устроил барбекю в мою честь. Игорь Шемчук, самый веселый из всех, берется организовать застолье и разжечь огонь для жаровни. Я тем временем разгружаю свои сумки и переношу их в машину Андрея. К семи вечера мясо готово: сардельки, сосиски и отбивные разносят по всему двору соблазнительный аромат жареного мяса. Компания насчитывает дюжину человек. Все веселые, очень веселые; бесконечные тосты, доброе русское пиво и, конечно, водочка! В конце вечера, вставая из–за стола, многие пошатываются. Слишком много пива? Перестарались с водкой? Я же пытался сдержаться, и когда почувствовал, что, если выпью еще, утрачу контроль над ногами и ясностью в голове, то накрыл ладонью стакан и сказал очень мудро: достаточно!

В доме Андрея я надуваю свой матрас, раскладываю простыню и разворачиваю спальный мешок. Я останусь тут, у Андрея, на три дня.

На следующий день он везет меня познакомиться со своим отцом. Мы прибываем к большому магазину. Вдоль забора тянется красивый газон в английском стиле. Внутри магазина в просторном салоне выставлены десятки снегоходов, лыж, ботинок для снега, теплой одежды, подходящей для зимних сибирских температур, и множество аксессуаров для зимних видов спорта.

Михаил Григорьев – добрый и приятный человек и, несмотря на свои 70 лет, выглядит очень молодо. Он один из крупнейших торговцев снегоходами во всей России, но не важничает и очень прост в общении. Он предлагает мне виски и рассказывает о своей работе. Летом отец Андрея занимается управлением своим мега – магазином, а на зиму перебирается в тайгу, в восточную часть Кемеровской области, к подножью Большого Таскыла, где ему принадлежит приют, Таскыл – Кантри. Там он принимает туристов, жаждущих отпускных приключений в сибирских снегах.

Мы оставляем г–на Михаила на работе, но сначала он приглашает нас поужинать у себя дома. Андрей показывает мне город, все еще празднично украшенный. Везде баннеры, плакаты, красные флаги; здесь тоже с большим размахом отмечалась 70–я годовщина победы над нацизмом в Великой Отечественной войне. Вдоль Октябрьского проспекта, и справа, и слева, мое внимание привлекают десятки огромных фотографий. Каждый ветеран изображен дважды: на первой фотографии – молодой солдат в военной форме времен Второй мировой войны; на второй – тот же солдат, изрядно постаревший, с многочисленными боевыми наградами на груди. Признаюсь, меня поразили забота и внимание, с какими русский народ до сих пор сохраняет в неприкосновенности память о своих героических солдатах!

Андрей и я возвращаемся в его мастерскую. В 11 утра приедут телевизионщики брать у меня интервью. Я вывожу Веспу из гаража и готовлюсь ко второму интервью. Когда телевизионная группа прибывает, Андрей переводит для меня указания о том, где поставить скутер, и перечисляет вопросы, которые мне зададут. Телевизионная команда состоит из трех человек: оператора, помощника и симпатичной молодой журналистки. Запись будет транслироваться в новостной программе федерального телеканала РЕН ТВ. После краткого вступления журналистка задает мне несколько вопросов, которые переводит Андрей. В ответ я рассказываю о своих предыдущих приключениях, о путешествии в Африку и объясняю причины, побудившие меня отправиться в Сибирь. Перечисляю главное из того, что я взял с собой, и воздаю хвалу Веспе, превознося ее выносливость и надежность. Интервью длится около десяти минут и заканчивается благодарностью журналистки, которой я отвечаю по – английски, пожимая руку, этими словами: «Спасибо. Всегда приятно, когда тебя интервьюирует такая красивая журналистка, как вы!»

Когда интервью выйдет в эфир, последними кадрами будет мой отъезд, сопровождаемый саундтреком «Еду в Магадан» …

Я снова ставлю Веспу в гараж, и Андрей приглашает меня подняться к нему в кабинет, расположенный на чердаке мастерской. Он показывает мне свою библиотеку, в которой достаточно многих итальянских книг, полезных для изучения итальянского языка: несколько романов, словарь синонимов и антонимов, учебник итальянской грамматики, справочник итальянских глаголов и т. д.

Потом он достает из выдвижного ящика стола большой серый том и, улыбаясь, передает его мне. Это старый русско–итальянский и итальянско–русский словарь. Начинаю его листать и на второй странице вижу, что словарь издали в Москве в 1962 году. Андрей смотрит на меня и рассказывает историю этого старого словаря.

«В начале восьмидесятых годов я был двадцатилетним молодым человеком, с множеством интересов и решимостью построить свое будущее. Мечтал путешествовать по миру, знакомиться с другими народами, другими культурами. Это были те годы, когда Россия сходила с ума по итальянской поп – музыке. Итальянские певцы, такие как Адриано Челентано, Ромина и Альбано, музыкальные ансамбли, такие как Ricchi e Poveri, были очень любимы молодыми людьми вроде меня. Слушая песни, я силился понять их содержание. Для меня, русского (многие звуки русского языка похожи на звуки итальянского, в отличие от английского), было нетрудно выделить слова, которые составляли текст.

Постепенно я начал увлекаться итальянским языком. Но в то время в книжных магазинах моего города не было учебников, грамматик итальянского, не говоря уж о словарях. После долгих поисков я смог найти в каком – то букинистическом магазине небольшой и потрепанный словарь итальянского языка. Первая возможность поговорить на итальянском появилась летом 1985 года в Москве. Некто Даниэле Грациа, коммунист из Болоньи, остался приятно впечатлен моим желанием говорить на его языке и улучшить владение им. После этого «ужасного» разговора я понял, что мне требовался хороший учебник грамматики и, прежде всего, словарь. Грациа дал мне свой адрес, и я потом написал ему письмо. Он ответил мне в 1988 году, после окончания моей службы в армии. Именно в том году я начал серьезно изучать итальянский язык. В свободное время ходил в библиотеку, и там, в читальном зале, выписывал слова из итальянско – русского словаря в свою тетрадь. В библиотеке было два похожих словаря, и я не видел никого, кто бы ими интересовался, кроме меня. После бесконечного количества походов в библиотеку я устал и начал думать, что было бы лучше иметь словарь дома: я мог бы заглянуть в него в любое время, чтобы перевести то или иное слово. Я решил завладеть словарем.

Забрать небольшой том из библиотеки не составляло труда, но выйти из библиотеки со словарем было почти невозможно, очень рискованно. Я счел, что лучшим решением было бы выбросить здоровенный словарь из окна во внутренний двор библиотеки. Оттуда я бы мог спокойно забрать его и увезти. Никто не стал бы заявлять о его пропаже, потому что, кроме меня, он был никому не нужен ни в прошлом, ни в будущем. В следующие дни моя решимость только окрепла, а любовь к итальянскому языку придавала мне смелость и побеждала страх.

Однажды зимним вечером я отправился в библиотеку. Отдав куртку гардеробщице, я прошел в читальный зал иностранной литературы. Там взял словарь и сел на свое обычное место. В зале было всего два – три человека, а служащая намеревалась что – то написать или почитать. Примерно через двадцать минут она вышла из зала. Я встал и направился в туалет, прихватив с собой словарь. Там завернул толстый том в заранее подготовленную упаковку. Открыл окно; на улице падал густой снег. Я бросил словарь с четвертого этажа вниз во двор. Потом вернулся в читальный зал, где сотрудница подписала мне специальную бумажку, в которой говорилось, что я закончил занятия и ухожу, ничего не беря с собой. Среди тысяч томов на полках она не могла заметить отсутствие словаря. Более того, мое абсолютное спокойствие не могло вызвать никаких подозрений. Я надел куртку, спустился по лестнице и вышел во двор.

С трудом пробираясь по глубокому снегу, я добрался до того места, где, предположительно, упал словарь. Найти его оказалось несложно, хотя он и утонул в глубоком мягком снегу. Я бросился домой, сердце в груди колотилось. Дома, потягивая горячий чай, я листал все еще холодные страницы словаря. Как же я был счастлив!

Я заснул и утром, когда проснулся, все еще держал словарь в руках».

Андрей заканчивает рассказывать свою историю, и мы какое–то время молчим. Каждый пытается представить мысли, которые крутятся в голове другого. Я испытываю уважение и восхищение тем молодым человеком, который много лет назад, обуреваемый сильным стремлением к знаниям и безграничной любовью к нашему языку, совершил безрассудный и рискованный поступок, а неудачный исход этой авантюры мог бы иметь очень серьезные последствия. Вопрошающе глядя на меня, все еще со словарём в руках, Андрей возобновляет разговор:

«Знаешь, Стефано, за все эти годы не было ни единого дня, когда бы я не подумал об этом словаре, взятом из библиотеки. Поначалу обладание словарем и возможность спокойно открыть его дома в любой момент вызывали огромную радость, и мысли о неприемлемости совершенного даже не приходили мне в голову. Но потом, с течением времени, появилось и уже не покидало чувство вины, мучило и не давало покоя.

Я никому не мог признаться в том, что сделал, и не мог попросить совета, но бесчисленное количество раз задавался вопросом, как я могу выбраться из той прискорбной ситуации, в которую так безответственно попал. Одним из решений было вернуть словарь! Но принести его в библиотеку лично было бы равносильно признанию в краже. Можно было бы отправить его по почте, но это не гарантировало бы мою анонимность! Я мог бы оставить словарь ночью перед входом в библиотеку. А если бы кто–то увидел меня? Найти приемлемое решение оказалось невозможным. И как видишь, Стефано, прошло 27 лет, а словарь всегда здесь, напоминая о моей вине всякий раз, когда открываю его! Вот ты, что посоветовал бы мне сделать?»

Я размышляю, прежде чем ответить на вопрос Андрея. Потом говорю, что он мог бы компенсировать библиотеке утрату словаря покупкой нового и принести его лично. Мы уже не в 80–х, и словари итальянского языка можно найти в России повсюду. Однако, если он хочет, я мог бы отправить один из Италии. Мои слова, похоже, утешают Андрея: он сделает то, что я посоветовал, а я рад, что помог ему снять груз с совести!

Оставляю Андрея на работе и гуляю по городу. Кемерово – город среднего размера и насчитывает чуть более полумиллиона жителей. Расположенный на слиянии рек Томь и Искитим, город в прошлом был значимым угледобывающим центром в Кузбассе. В послевоенный период на территории Кемеровской области был организован и действовал с 1946 по 1948 год лагерь Кемерово – жилстрой, где содержались тысячи заключенных, в том числе многие женщины.

Через два часа возвращаюсь в мастерскую Андрея. Уже почти обед. Я предлагаю моему другу обед в итальянском стиле, и он с энтузиазмом соглашается. Мы заезжаем в супермаркет на проспекте Ленина, чтобы купить спагетти, анчоусы, чеснок и оливковое масло – это ингредиенты для приготовления типичного блюда из моих мест, вкусного и очень быстрого в приготовлении:

спагетти с чесноком, маслом и острым перчиком! Нет в итальянской кухне более ароматного и привлекательного блюда, чем спагетти с чесночным маслом и перцем чили! Когда я размешиваю макароны в соусе, в квартире Андрея плывет такой запах, что у моего друга, по его признанию, потекли слюнки. Съев полную тарелку спагетти, Андрей выражает свой восторг, лишний раз укрепляя мое убеждение, что итальянская еда, даже самая простая, лучшая в мире, где бы она ни была предложена! После обеда Андрей возит меня с собой по городу. Ему надо сделать кое–какие дела, связанные с его предпринимательской деятельностью. Напоминаю ему, что вечером мы идем на ужин к его отцу.

В половине восьмого прибываем в «Кантри–Спорт». Михаил ждет нас там. Он говорил, что будем ужинать у него дома, но теперь сообщает по–английски, что предпочитает сводить меня в особый ресторан.

Ресторан «Забой» очень необычен. Его интерьер стилизован под угольную шахту. Очень сдержанное освещение, мебель, много шахтерских орудий труда, огромные фотографии шахтеров за работой. Столы – не что иное, как шахтные вагонетки на колесах. Несмотря на несколько мрачноватую атмосферу, обстановка тщательно продумана в деталях и выглядит уютной и даже изысканной, а персонал дружелюбен и внимателен. Я предоставляю Андрею задачу выбора для меня из блюд в меню. Он выбирает на закуску канапе с красной икрой, блинчики со сметаной и лососем; дальше, в качестве первого блюда идут пельмени, своего рода тортелли, фаршированные мясом, гораздо больше наших тортеллини, но тоже вкусные. Разумеется, неизменная сметана делает их вкус полностью отличным от нашего итальянского блюда. После пельменей я уже насытился и любезно отказываюсь принять приглашение Михаила взять на второе мясо. Предпочитаю неспешно беседовать с друзьями, потягивая хорошее красное вино из Краснодарского края. Потом, как велит русский обычай, и как повторяет Андрей, в России не встают из–за стола, не выпив водки. Я, после трех рюмок, заявляю, что мне достаточно, и больше не пью.

Мы прощаемся, выйдя из ресторана. Михаил тепло пожимает мне руку, выражая надежду увидеться снова, на моем обратном пути из Магадана.

Я бездельничаю в Кемерово еще два дня, но потом меня одолевает желание продолжить путешествие. 5 июня прощаюсь с Андреем, быстро выезжаю из города и направляюсь по P255, которая приведет меня в Красноярск, это чуть больше 500 км от Кемерово.

В путешествиях на Веспе мне много раз приходилось двигаться по трудным и опасным дорогам. В Африке я проделал тысячи километров по поврежденному асфальту, по болотистым тропам, залитым грязно – желтой водой. Мне всегда удавалось выпутаться из сложных ситуаций, отчасти благодаря опыту, отчасти благодаря богине удачи, которая всегда приходила мне на помощь.

Но этап Кемерово – Красноярск, из–за встретившихся на нем трудностей и рисков, не сравнится ни с каким другим в прошлом, он оставил во мне неизгладимый след. Даже сегодня, несмотря на то что прошло много времени, яркое воспоминание о тех 500 км вызывает во мне содрогание!..

Примерно через час я уже отдалился от Кемерово на значительное расстояние; отличная дорога, не очень интенсивное дорожное движение дают основания надеяться добраться в Красноярска до вечера. Журналисты, с которыми я уже встречался в Новосибирске, ждут меня там, они должны продолжить телевизионный репортаж о моем путешествии. Примерно через 160 км, недалеко от Мариинска, ненадолго останавливаюсь, чтобы чуть отдохнуть и заправиться. Когда я уезжал из Кемерово, погода была великолепной, но теперь я с тревогой замечаю на горизонте большие тучи, которые стремительно несутся по небу по направлению ко мне. Знаю по собственному опыту, что этот черный фронт, который продвигается, темнеет и захватывает все более обширную часть неба, прольется на меня неумолимым дождем. Прежде чем продолжить путь, готовлюсь к любым неожиданностям, надевая дождевик и резиновые сапоги. Через полчаса небо стало лилово – черным, низким и угрожающим. Начинается дождь; редкие поначалу капли превращаются в настоящий ливень. Почти два часа еду на очень низкой скорости под секущим дождем. Ползу со скоростью 20 км в час, потому что вода заливает ветровое стекло, и я почти ничего не вижу впереди. Резко похолодало, я замерз и решаю остановиться на заправке, выпить чего–нибудь горячего и в надежде переждать дождь. Так жду где–то с час, потом прихожу к заключению, что дождь не перестанет, и решаю возобновить движение. Кроме того, прогноз погоды не оставляет никакой надежды на скорое улучшение погоды. Смиряюсь с ситуацией и сажусь в седло, преисполненный решимости ехать дальше. Я не упрекаю ни погоду, ни себя: еще до отъезда из Италии я знал, с чем могу столкнуться; если бы я хотел хорошую погоду, то мог бы раскатывать в Италии, под ее сияющим солнцем!.. Проезжаю следующие 50 километров на жалкой скорости не больше 30 км в час. После еще одной короткой остановки, которая потребовалась для снятия нервного напряжения, ближе к вечеру добираюсь до Ачинска, небольшого города в Красноярском крае. Раздается звонок мобильника: это Дмитрий Толмачев, журналист Первого канала российского телевидения. Он хочет знать, где я и когда рассчитываю попасть в Красноярск. Объясняю ему свою ситуацию, информирую его о трудностях, с которыми сталкиваюсь из–за дождя. В общем, говорю, что, если все пойдет хорошо, я буду там вечером.

Уже стемнело, а с темнотой мои проблемы обостряются. В проливной дождь путешествие превращается в почти самоубийственное предприятие: ветровое стекло залито водой, я почти не различаю дорогу; багаж впереди мешает фаре, и без того слабой, освещать асфальт должным образом, а он в некоторых местах поврежден и полон выбоин; погода еще больше ухудшается, и к дождю добавляется сильный ветер, который буквально сносит. К этому следует присовокупить разбитый край дороги справа от меня, чаще похожий на небольшой откос из–за разницы с уровнем проезжей части. Когда Веспу сносит порывами ветра и потоками воздуха от обгоняющих меня тяжелых грузовиков, я должен быть очень осторожен, чтобы не вылететь с дороги. Вполне понятно, каковы были бы последствия, случись такое. И в довершении всего, проблему создают многочисленные грузовики, они, обгоняя меня, заставляют опасно смещаться вправо и обдают потоками грязной воды из луж, постоянно подпитываемых дождем.

Впереди еще 200 км и семь часов дороги в таких экстремальных условиях, когда весь мой организм работает на пределе. Каждые две секунды приходится высовываться, то вправо, то влево, над ветровым стеклом, чтобы разглядеть дорогу перед собой, но сразу после этого приходится протирать визор шлема лоскутом ткани. Отмечаю, что на некоторых участках Р255 в течение дня ведутся работы по ремонту дорожного покрытия.

Содержание дорог в Сибири требует постоянного внимания; зимний лед разрушает битумный поверхностный слой, создавая большие ямы. Для восстановления дорожного покрытия удаляют слой толщиной примерно 15 см. В ожидании реставрации дорога остается усеянной выбоинами и ямами различной протяженности. Их края заставляют маленькие колеса Веспы подпрыгивать, а это часто вызывает занос скутера. Если учесть, что дно ям одного цвета с проезжей частью, то их трудно заметить заранее, чтобы подготовиться к прыжку, и понятно, каким рискам подвергается путешественник. Добавлю к этому, для полноты картины, что сейчас все эти трещины и ямы полны дождевой воды!

Несмотря на надетый дождевик, чувствую, что руки и шея мокрые. Я останавливаюсь на каждой заправке у дороги, чтобы выпить чего – нибудь горячего и выкурить сигарету. По моим представлениям, это помогает хоть немного расслабиться. За последние 50 километров в голове несколько раз мелькает мысль сдаться и остановиться где–нибудь переночевать. Я звоню Дмитрию Толмачеву, и он воодушевляет меня двигаться дальше. У съемочной группы все готово, чтобы встретить меня на въезде в город.

Измученный дождем, который яростно обрушивается на меня, промокший и продрогший, проехав по дороге с почти нулевой видимостью, несколько раз серьезно рискуя упасть, в одиннадцать вечера я наконец прибываю в Красноярск. Под первым же уличным фонарем города вижу телевизионную команду, которая ждет меня несколько часов. Останавливаюсь. Глубоко дышу, пытаясь восстановить свой физический и ментальный баланс. Дмитрий спрашивает: «Stefno (sic), как вы?» Я отвечаю: «Ужасно, ужасно!» И они, не догадываясь о моем состоянии, реагируют на это восклицание громким хохотом. Я поневоле присоединяюсь к ним и изображаю улыбку вежливости. Хотя мне хотелось заплакать! Среди этих добрых и улыбающихся молодых людей я, все еще потрясенный, чувствую себя потерпевшим крушение, который, выжив в шторме, после всех испытанных страхов достиг, наконец, неожиданного берега и на нем обрел спасение. В голове вспыхнули строчки из первой песни ада в «Божественной комедии» Данте, в которой он тоже сравнивает себя с потерпевшим кораблекрушение.

Молодой человек, одетый как байкер, приглашает меня следовать за его мотоциклом. Прошу его ехать не очень быстро, чтобы избежать ненужного риска. И он не только едет медленно, но и предупреждает меня о ямах на дороге то правой, то левой ногой.

Мы приезжаем в Академгородок, в западной части города, где раскинулся Гремячий лог, огромный жилой комплекс, окруженный лесным массивом. Константин, тот молодой человек, за которым я ехал, приютит меня в своей квартире.

Я знаю на собственном опыте, как животворно влияют на человека вновь обретенный комфорт и безопасность, а сейчас убеждаюсь в этом еще раз. После горячего душа, переодевшись в сухую одежду, в теплой и уютной квартире Кости, сидя в удобном кресле с чашкой чая в руках, я чувствую себя расслабленным, довольным, даже счастливым.

Утром 6 июня Дмитрий и Сергей Буркеев, его оператор, приехали забрать меня для записи сюжета для новостей Первого канала российского телевидения. Костя едет впереди, указывая дорогу. Направляемся к вершине горы Караульная, где стоит часовня Параскевы Пятницы. Там меня ждут двое полицейских на мотоцикле, какие–то, как я понимаю, городские чиновники и много других людей, в том числе… итальянец! Его зовут Фердинандо Бустелли, он много лет живет в Сибири и женат на русской женщине из Красноярска. Позже, когда будет немного поспокойней, я попрошу его рассказать свою историю. Спрашиваю, как он узнал о моем прибытии. Фердинандо отвечает, что департамент международных отношений города предупредил его, что российское телевидение будет брать интервью у проезжающего через Красноярск итальянца, который совершает невероятную поездку в Сибирь на Веспе. Город попросил его выступить в качестве переводчика.

Через несколько минут для интервью все готово. Мне задают много вопросов о мотивах путешествия, о том, что я взял с собой и т. д. Фердинандо переводит. Всем, похоже, очень интересно то, что я говорю, а еще их интересует скутер, главный герой моего сибирского приключения. Здесь, в окружении всех этих людей, среди которых много байкеров, я, наконец, нахожу объяснение вниманию и интересу к моему путешествию. Это внимание и интерес я постоянно чувствовал все время, находясь в России, в этой великой стране.

Все изумляются, что я путешествую в полном одиночестве по дорогам, которые они сами считают опасными, и, самое главное, что делаю это на маленьком скутере. Вопросы, готовность помочь, адресованные мне улыбки возникают именно из этого.

С горы Караульная мы движемся процессией в сопровождении муниципальной полиции по левому берегу Енисея, величественной реки, которая протекает через Красноярск. Сейчас, как и на Волге, так захватывающе стоять рядом с этой великой рекой, погрузить руку в ее воды! Слово Енисей было просто набором букв для запоминания, когда в школьные годы я учил географию. Теперь вот он, Енисей…

После съемок мне предлагают посетить музей мотоциклов. В Мотомузее Михаила Шестакова представлено множество мотоциклов времен Второй мировой войны. Тяжелые BMW и Harley, армейские мотоциклы были восстановлены в их первоначальном блеске с использованием оригинальных запчастей. Михаил и его сын Александр заботятся о своем музее в течение нескольких десятилетий, обогащая его многочисленными видами оружия: пистолетами, пулеметами, не только русскими, военной формой и т. д., все это мастерски отреставрировано.

Около полудня, после съемок, ко мне подходят попрощаться полицейские, им пора возвращаться. Но перед уходом они вручают пакет; внутри я нахожу записную книжку, несколько ручек, метр, который используется на месте аварии, светоотражающую клейкую ленту для прикрепления к одежде.

Я, Костя, Дмитрий и Сергей возвращаемся домой. С Фердинандо договариваемся встретиться во второй половине дня. Сейчас обеденное время, и я, как обычно, предлагаю своим друзьям обед по–итальянски. Костя приводит меня в супермаркет, где я покупаю все ингредиенты, чтобы сделать пеннетте (перышки) с томатным соусом, простое и быстрое в приготовлении блюдо, так как свежий воздух горы Караульная заставил всех проголодаться! Я вижу, что сотрапезники мои не только насытились, но и пришли в отличное расположение духа. После нескольких стопок водки все громко смеются и отпускают многочисленные шутки, смысл которых я не очень понимаю несмотря на то, что специально для меня их переводят на английский язык. В любом случае, я тоже смеюсь, спасибо водке, а особенно чувству симпатии к моим сибирским друзьям.

На следующий день Дмитрий и Сергей проводят для меня экскурсию по городу. Сначала завтракаем в кафе «Калинка–Малинка». Расположенное на двух этажах заведение обставлено мебелью цвета красного дерева с обтянутыми кожей стульями и диванами, которые вместе с обоями стен и красивыми лампами теплого желтого света создают для посетителя атмосферу в стиле ретро. Большие портреты Ленина, Троцкого и Сталина выделяются на стенах.

Я уютно сижу на диване, спиной к стене. Диван очень удобный, позиция отличная, потому что позволяет мне наблюдать за входящими людьми и в целом изучать обстановку. Тем не менее, мне не комфортно, есть что–то, что вызывает у меня беспокойство. Я должен выбрать другое место! Знаю, что заставляет меня нервничать: я сижу спиной к портрету Сталина! Помню, как где–то читал, что Сталин, Иосиф Виссарионович Джугашвили, в своей паранойе имел привычку наблюдать сзади за людьми, которые приходили поговорить с ним.

Когда выходим из кафе, Дмитрий предлагает посетить дом–музей художника Василия Ивановича Сурикова, родившегося в Красноярске в 1848 году. Дом, расположенный на улице Ленина, сохраняет нетронутой обстановку того времени, некоторые предметы, принадлежавшие великому художнику, его письма и т. д. Суриков предпочитал исторические сюжеты, не увлекаясь академическими и популярными сюжетами того периода, в который он жил (1848–1916). Художник также работал в жанре пейзажа, особенно сибирского, преуспел в портретной живописи. Среди его самых известных картин «Покорение Сибири Ермаком», «Боярыня Морозова», «Утро стрелецкой казни», «Взятие снежного городка». В саду, окруженном прочной кованой оградой, находится красивая статуя художника, он сидит в кресле со шляпой в руке. Можно сесть на скамейку перед статуей и наслаждаться царящей в саду атмосферой покоя и в то же время находиться рядом с великим художником.

В 10.30 у меня встреча с Фердинандо, он обещал рассказать свою историю. Историю неаполитанца, которого судьба занесла сюда, в Сибирь. И я нетерпением и любопытством жду его рассказа!

Фердинандо поджидает меня на Театральной площади, напротив танцующего и поющего фонтана. В Красноярске целых 140 фонтанов! На улице, пока шагаем к его дому, Фердинандо рассказывает свою историю.

«Я оказался в Сибири практически случайно и благодаря медитации Сахаджа–йога. В 1994 году я начал практиковать медитации и в декабре 1995 года отправился в Индию, чтобы усовершенствовать свою технику. Там я встретил женщину, которая стала моей женой и с которой мы отпраздновал 25 лет брака 12 декабря. Из Индии я переехал в Италию, в город Комо. Но спустя всего 2 года жизнь там стала невыносимой. Моя жена Елена и я не могли приспособиться к западному обществу, в котором человеческие отношения мы считали холодными, индивидуалистичными и, прежде всего, основанными на лжи и лицемерии. По обоюдному согласию мы решили переехать в Красноярск, где жена родилась и долго жила. В 1998 году для меня, итальянца, да к тому же неаполитанца, оказалось непросто привыкнуть к Сибири, сохранявшей образ жизни в традиционном стиле «истинной России». Я оказался – и говорю это с определенной гордостью – среди первых иностранцев, которые переехали сюда, и уж точно первым итальянцем. И поэтому, будучи предприимчивым неаполитанцем, я приложил огромные усилия для обустройства своей жизни в Красноярске. Сначала давал уроки итальянского языка. Найти учеников, жаждущих освоить наш язык, было нетрудно, учитывая любовь русских к Италии и ее культуре. Потом работал гидом, переводчиком и представителем одной итальянской компании. В 2000 году я основал общество СИБИТА (Сибирь – Италия) для развития отношений между Россией и Италией. Мы организовывали различные мероприятия, всегда приветствуемые сибиряками. У меня всегда были хорошие отношения с местными органами власти, библиотеками, театрами, университетами. И именно благодаря этим добрым отношениям я узнал о твоем приезде!»

После долгой и приятной прогулки мы прибываем к дому в Советском районе, где живет Фердинандо. Прежде чем подняться на четвертый этаж красивого многоквартирного здания, спрашиваю, может ли он посоветовать гостиницу, в которую я могу перебраться и провести там свою последнюю ночь в Красноярске, поскольку Константин предупредил меня, что должен уехать из Красноярска на несколько дней по работе. Фердинандо говорит, что нет необходимости искать отель. На пятом этаже, прямо над его квартирой, живет врач, один в хорошей квартире, и он, безусловно, будет рад принять меня.

В квартире Фердинандо собралось много людей. Помимо членов семьи пришли многочисленные друзья и родственники его жены. Два дня в неделю мой друг дает уроки неаполитанской тарантеллы, и сегодня как раз день уроков. Два часа, проведенные в доме Фердинандо, еще раз подтверждают, насколько весел и общителен русский человек!

После урока тарантеллы Фердинандо проводит меня к доктору Юрию Сергеевичу, который, предположительно, приютит меня на одну ночь. Доктор сразу же выказывает себя очень симпатичным и добрым человеком. Он говорит, что с удовольствием примет путешественника в своем доме. Он сожалеет лишь о том, что я останусь у него всего на одну ночь!

Провожу остаток дня, беспечно бродя по городу, наслаждаясь прекрасной погодой и приятной температурой, которая заставляет забыть, что я в Сибири. Вечером Фердинандо забирает меня из дома Константина, чтобы отвезти к доктору Юрию. Мой заботливый хозяин приготовил ужин: овощной суп, салат из помидоров и сосиски. Пять лет спустя, во время видеозвонка с Фердинандо, у меня будет возможность снова увидеть на экране своего смартфона доктора Юрия и еще раз поблагодарить его за гостеприимство!

Утром в воскресенье, 7 июня, выезжаю из гаража Константина на окраину Красноярска и начинаю двигаться по трассе Р–255 Байкал, мой путь теперь лежит в Иркутск, в 70 км от озера Байкал. Этот этап будет очень длинным и трудным, и на нем мне будет уготован неприятный сюрприз. Впереди 1060 километров дороги, разрезающей надвое пустынную и однообразную территорию, на которой моими случайными и мимолетными спутниками путешествия станут почти исключительно большие грузовики. Перед своим отъездом Дмитрий сказал, что присоединится ко мне по пути для еще одного интервью. И действительно, спустя четверть часа я вижу, как он догоняет меня в сопровождении своего оператора. Краткое интервью включает в себя вопросы о моем багаже и следующем этапе путешествия. В конце Дмитрий интересуется, что за цифры обозначены ручкой на руле Веспы. Поясняю, что каждый раз, когда возобновляю путешествие, я отмечаю перед самым стартом пройденные километры, так как у Веспы нет отдельного указателя дневного пробега.

После интервью я тепло прощаюсь с Дмитрием и Сергеем, которые назначают мне встречу в Магадане и желают удачи: «Удачи!» А я отвечаю: «Большое спасибо!»

И вот я снова один. Один, на этой безграничной земле. Равнинный пейзаж насыщенного зеленого цвета. Изредка, вдали от ленты асфальта, разворачивающейся под колесами скутера, однообразие необъятных и плоских просторов нарушают островки хвойных деревьев, тянущиеся до горизонта. После ста километров меня охватывает какое – то странное оцепенение, которое мгновенно исчезает, когда меня обгоняет какой–нибудь грузовик. Водители часто сигналят, приветствуя. Но потом, когда снова остаюсь наедине с дорогой, первоначальное оцепенение снова завладевает разумом. Не знаю как, но я вдруг оказываюсь между двумя рядами грузовиков, стоящих на большой парковке. Испуганный, спрашиваю себя, почему я не заметил их раньше. Останавливаю Веспу и даю себе ответ: от оцепенения я медленно и неумолимо соскользнул в то состояние сонливости, которое предшествует сну. Мне очень повезло: если бы я заснул, то врезался бы в колеса грузовика, справа или слева, с очень трагическими последствиями! Проехав уже тысячи километров, я порядком устал, и короткие остановки на один–два дня в различных городах не дали мне возможность восстановиться полностью.

Во время путешествий у меня была возможность изучить механизмы, которые предшествуют и трагически приводят к моментальному сну. Прежде всего, существуют определяющие факторы, самостоятельно или в сочетании приводящие к неизбежному эпилогу: усталость, недостаток сна, переедание, употребление алкогольных напитков. Ко всему этому следует добавить управление транспортным средством на ровной дороге, проходящей по однообразной территории и без интересных ландшафтов; чем более хороша дорога, тем больше, на мой взгляд, увеличивается риск заснуть, особенно если расстояния огромны, как в Сибири. Я писал где–то, что Сибирь убивает. Во время своего путешествия, охватывающего тысячи километров, я видел на обочине дороги десятки перевернутых тяжелых автомобилей, а также сотни небольших надгробий, установленных родственниками в память о своих близких, погибших в автомобильной аварии. Встретившись со многими водителями грузовиков, разговаривая с ними в зонах отдыха, я убедился, что русские водители грузовиков – это настоящие современные герои, герои дороги.

Даже если выражение «моментальный сон», определяющее его, заставляет думать о чем – то внезапном и неожиданном, ему предшествуют некоторые знаки, некоторые намеки. Разум человека за рулем начинает заполняться мыслями, которые постепенно становятся размытыми, ослабевающими и все более ускользающими; ландшафт вокруг теряет свою отчетливость;

все окутано приглушенной атмосферой, звуки достигают ушей, как слабое эхо. Это как раз тот момент, когда надо остановиться, выключить двигатель. Потому что через мгновение на вас обрушится сон. И он может настигнуть в любое время: средь бела дня или ночью, в мороз или в адскую жару, в проливной дождь или в метель; путешествуете ли вы на легковом автомобиле или управляете грузовиком или … едете на Веспе…

Я возобновляю путешествие, но через несколько километров останавливаюсь, чтобы заполнить бак и, прежде всего, выпить кофе. В полдень приезжаю в город Канск, проехав 238 км. Надеюсь сделать сегодня еще 300 километров, потом поищу место для ночлега. Но расчеты мои пошли прахом, потому что через несколько километров после Канска со мной случится нечто ужасное.

Я еду спокойно, дорога с отличным асфальтом, по обе ее стороны зеленеющие и чуть холмистые пейзажи. Погода прекрасная, солнечная, температура в самый раз. Веспа пробегает километр за километром, и я становлюсь жертвой оцепенения, завладевшего мной после Красноярска. Я не очень–то обращаю на это внимание, не останавливаюсь. Бессознательно двигаюсь на одной и той же скорости.

Внезапно я оказываюсь на земле. Просыпаюсь от удара об асфальт. Но в те секунды, когда скребу по асфальту шлемом, грудью и левым коленом, я крепко сплю. Проживаю первые моменты падения, как во сне. Поднимаюсь на ноги, ошеломленный и дезориентированный, не понимая, что со мной произошло. Делаю несколько шагов, чтобы увидеть, есть ли на асфальте выбоины, которые вызвали падение. Нет, асфальт идеальный. И тогда, с чувством стыда, осознаю, что произошло: я заснул! Случился тот самый приступ сна. Я оторвал руки от рукояток руля, предоставив ему свободу; Веспа немного замедлила бег, пересекла осевую линию и, через несколько метров уже на левой полосе, упала на левый бок; а меня, зажатого между седлом и багажником, силой инерции протащило по асфальту вместе со скутером метров на 5–6. Результат: на носу и подбородке кровавые ссадины, левое колено из–за сильного удара и волочения по асфальту распухает прямо на глазах. Обнаруживаю глубокую ссадину на груди, но не могу понять, как она там могла оказаться.

У Веспы вдребезги разбито ветровое стекло, разбит также козырек моего шлема, левая сторона скутера вся сильно помята: край рамы, багажник, переднее крыло. Купленные в Уфе утепленные брюки порваны в нескольких местах, даже мою мотокуртку постигла та же участь. На левых боках трех рюкзаков рваные «раны».

Рядом со мной, одна за другой, останавливаются три машины. Мне оказывают первую помощь. Из носа и подбородка капает кровь. Один из мужчин берет из аптечки первой помощи своего автомобиля дезинфицирующее средство, марлю и бинт, чтобы обеззаразить и промокнуть раны. Какой–то молодой мотоциклист тоже останавливается и приходит, чтобы помочь. Постепенно ко мне возвращается способность соображать, но все еще бьет дрожь. Я прикидываю ущерб, нанесенный моей персоне и Веспе, и говорю себе, что, в целом, я еще очень легко отделался. Можно было и на асфальте остаться после такого! Моя счастливая звезда защитила меня еще раз! Пока я заверяю спасателей, что со мной все в порядке, мотоциклист возвращает на место Веспу, которая отлетела после первого удара. (Кажется, у нее тоже есть свой бог–покровитель!) Юноша видит, что я не в состоянии продолжить путешествие, и приглашает меня к себе домой. Он живет в нескольких километрах от места, где мы сейчас находимся, в маленькой деревне. Его сестра учится на медсестру и сможет позаботиться о моих ранах.

Семья Ивана (так зовут мотоциклиста) рада принять меня в своем доме. Его родители очень добры и заботливы. Елена, студентка медицинского колледжа, хочет немедленно осмотреть мои травмы. Больше всего меня беспокоит сильно опухшее колено. Когда я стою и поднимаю ногу, чувствую острую боль, но все же надеюсь, что перелома нет. В общем, несмотря на свое состояние, думаю переночевать у Ивана только одну ночь и на следующее утро снова продолжить путь. Вылечусь в дороге. Елена очищает и дезинфицирует раны, потом посыпает их каким–то лечебным порошком. Оборачивает колено длинной повязкой, не затягивая слишком сильно. Я шутя говорю ей, что счастлив предложить себя в качестве подопытной свинки для ее медицинской практики. Она смеется и отвечает, желая мне удачи: «Удачи!»

Я принимаю таблетку антибиотика, чтобы предотвратить заражение ран. Ложусь на диван и сплю пару часов. Когда просыпаюсь, отец Ивана приглашает меня в огород. Каждый уважающий себя россиянин и особенно каждый сибиряк использует короткий летний сезон, чтобы выращивать овощи для хранения на зиму. Так и тут, в огороде посажены помидоры, перец и картофель. Некоторые растения в парнике уже набрали высоту около сорока сантиметров и демонстрируют гроздья маленьких помидоров. Выращивание чего – либо в Сибири требует хорошего знания методов выращивания и больших трудов. Прежде всего, нужно строго соблюдать время подготовки почвы, посева и ухода за тем, что было посажено. Хороший сезон короток, и уже в конце августа погода портится, холода приближаются широкими шагами.

На следующее утро я готов ехать. Мне нужен новый шлем, куртка и пара непромокаемых штанов. Иван звонит своему другу и просит его помочь мне. Этот друг будет ждать меня на дороге километрах в двадцати отсюда и сопроводит в большой магазин, где смогу купить то, что мне нужно. Я проезжаю 30 километров, но никого не встречаю. Начинаю думать, что проехал мимо друга Ивана и не увидел его. Потом, еще через пять километров вижу у въезда в деревню парня, который делает мне знак остановиться. Передо мной молодой человек, одетый как кентавр, лучше сказать, опоясанный, как кентавр. Одежда на нем больше напоминает костюм для подводного плавания. Чёрная бандана на голове добавляет нечто тревожащее к необычности одеяния персонажа. Однако отрицательное впечатление, которое у меня первоначально возникло, очень скоро исчезнет. Молодой человек поможет мне, внимательно и со знанием дела, подобрать отличную куртку с необходимой защитой и пару непромокаемых брюк. При выборе шлема пришлось довольствоваться китайской моделью, дешевой, но низкого качества.

Прощаюсь со своим помощником, чье имя я даже не спросил, и отправляюсь в сторону Иркутска. В левом колене стреляет сильнейшая боль каждый раз, когда я вытягиваю ногу, чтобы поддержать Веспу наклоненной на левую сторону. После городка Алзамай я еду еще 90 км и достигаю окраины Нижнеудинска. День клонится к вечеру, и я не хочу ехать дальше. Останавливаюсь перед забором старого дома. Хотел бы спросить у кого–нибудь из местных адрес гостиницы. Собираюсь сойти с Веспы, когда из больших, ветхих деревянных ворот выходят люди. Супружеская пара и трое детей идут мне навстречу, улыбаясь. Я порядком озадачен их внешним видом. Все босиком, дети совершенно голые. На мужчине и женщине изношенная и грязная одежда. Но больше всего меня поражает, что они и сами грязные, видно, что не моются в течение длительного времени. Более того, их улыбка, как приклеенная, наводит на мысль, что я стою перед людьми, страдающими слабоумием. Пока я прошу указать гостиницу, повторяя слово несколько раз, мужчина щупает грудь стоящей рядом с ним женщины, засовывая свою руку ей под майку. Потом он свободной рукой показывает направление, в котором мне надо ехать к отелю. По пути к нему я думаю, что чуть было не попросил у этих людей приютить меня; однако моя первая мысль во время их появления напомнила мне об одном приключенческом фильме начала 70–х годов прошлого века, «Избавление». В частности, эпизод, в котором четверо друзей, отправившись на охоту, попадают в деревушку, населенную странными персонажами. Среди этих зловещих людей друзья переживут кошмарную историю.

Несколько сотен метров, и вот я перед окрашенным в розовый цвет зданием, на входной двери которого большая зеленая вывеска с названием: «Береза». Я паркую Веспу и, плотно охватив колено левой рукой, преодолеваю три ступеньки ко входу в отель. Как уже случалось раньше, у меня сложилось впечатление, что я здесь первый клиент. Стены в зеленых тонах, похоже, покрасили совсем недавно. Я прошу номер на одну ночь у двух женщин, которые управляют гостиницей, они единственные живые существа в отеле. С большим трудом, морщась от боли, совершаю несколько ходок между моей комнатой и Веспой, чтобы разгрузить багаж, потом спрашиваю у женщин, есть ли у них что–нибудь поесть. Они отвечают, что кухня еще не работает. Есть только чай и печенье. Ну что ж, я довольствуюсь чаем и печеньем, в дороге часто не редкость перенести ужин на завтрак следующего дня!

На следующий день покидаю гостиницу ранним утром и возобновляю свое путешествие на восток.

Я еду своим путем и через сто километров проезжаю город Тулун. Между ним и моим пунктом назначения еще 402 км. В Иркутске меня ждет Артем Бичинов, я остановлюсь в его доме на несколько дней. Я собирался быть гостем у знакомой Евгении, Елены Шороховой, которой я позвонил на остановке в пути. К сожалению, Елена сказала, что не может принять меня, потому что ее ребенок попал в больницу. А потом Евгения нашла мне другой контакт: это Артем.

Прибываю в Иркутск сразу после полудня, в солнечную погоду. Останавливаюсь на окраине города. Пока курю сигарету и отдыхаю, молодой человек на маленьком скутере, заинтригованный Веспой, останавливается и подходит поговорить со мной. Он спрашивает меня по–русски, откуда я и куда еду. Я понимаю, что он хочет знать, эти вопросы мне уже стали знакомы, их мне задавали по меньшей мере дюжину раз. Я прошу молодого человека, чтобы он позвонил Артему с моего телефона и объяснил, где мы находимся.

Примерно через двадцать минут за Веспой останавливается серая Тойота. Артем идет ко мне, протягивая руку. Он спрашивает: «Как прошло путешествие?» Смеясь, отвечаю: «Достаточно посмотреть на меня, и ответ ясен! Я упал на дороге.»

Следую за машиной Артема. Через десять минут мы уже у его дома, почти в центре Иркутска. Когда входишь в русский дом, сразу же чувствуешь себя комфортно. Некоторое смущение было бы вполне понятно, но русские настолько непосредственны и искренни, что гость немедленно чувствует себя почти членом семьи. Ганна, жена Артема, приветствует меня и говорит, что очень рада познакомиться. Даже сыновья Дима и Витя кажутся довольными новизной, привнесенной гостем. В семье есть еще два члена: красивая собака, белая швейцарская овчарка, и кот, тоже белый. Собака Рик виляет хвостом, задевая мое больное колено: он тоже рад мне!

Заранее зная о моем приезде, Артем и Ганна захотели сделать мне приятное и организовали поездку на озеро Байкал. Во вторник, 9 июня, вся семья Артема готова. Нас шестеро: я, Артем, его жена, Витя, маленький Дима и Деррик (он же Рик), который удобно растянулся в багажнике. До села Сахюрта 255 км. Оттуда отправляется паром, через несколько минут он доставит нас на остров Ольхон, наш пункт назначения на озере Байкал. Спустя почти два часа мы делаем остановку на том месте, где большой плакат и огромная белоснежная статуя оленя возвещают, что мы прибыли в Баяндаевский район. Это отличное место для отдыха, хотя несколько пустынное – вокруг нас простерлась безлюдная равнина. Чтобы скоротать время, начинаю говорить с Артемом на своем скудном английском, вставляя иногда русские слова. Артем немногословен, но компенсирует это неизменной доброй улыбкой. Деррик играет с детьми, носится туда – сюда, чтобы подобрать и принести кусок ветки, который ему бросают. В какой – то момент, видимо, чтобы подтвердить свою пастушескую натуру, он замечает большую свежую лепешку коровьего навоза и валяется в ней несколько секунд, достаточных, чтобы изменить окрас его шерсти. Когда он приближается к Ганне, то радостно виляет хвостом. Еще бы! Из белого он стал темно–коричневым!

Но тут происходит непредвиденное: стоя рядом со своей хозяйкой, Деррик трясет всем телом, чтобы избавиться от налипшего навоза. Мы с Артемом в ошеломлении наблюдаем за сценой, а Ганна, на которую попали десятки вонючих брызг, испускает пронзительный крик.

Что делать? Мы должны бы заплакать, но все же комическая сторона случившегося возобладала, и мы смеемся, смеемся до слез. Прежде чем пуститься в дорогу, Ганна переодевается, а Артем между тем чистит Деррика, насколько возможно, куском ткани и водой. Окна в машине оставляем открытыми. Но несмотря на это, через несколько минут салон машины пропитан вонью навоза, который остался на Деррике. Во мне с каждым километром крепнет неудержимое желание как можно скорее добраться до Сахюрты, чтобы выйти из машины и вдохнуть свежего воздуха. И когда мы оказываемся, наконец, там, у меня такое чувство, что я проехал не сто километров, а всю тысячу!

В деревне Сахюрта мы все обнаруживаем, что изрядно проголодались. В ожидании парома покупаем у какой–то женщины копченую рыбу, выложенную на маленьком прилавке, а потом садимся на скамейку в нескольких шагах от берега озера. Рыба очень вкусная. Артем говорит мне, что это копченый омуль, рыба, похожая на лосося. Это действительно приятное чувство сидеть в нескольких метрах от красивых и чистых вод Байкала, даже если день пасмурный, небо в облаках, воздух влажный и холодно.

Байкал – это древнейшее озеро на земле. Оно имеет причудливые очертания, напоминающие банан, протянулось с севера на юг на 636 км, с максимальной глубиной 1637 метров, поэтому его следует считать самым глубоким озером в мире. Его вода, несмотря на существующие экологические проблемы, чиста и пригодна для питья почти везде. Озеро принимает воды 300 рек, а вытекает из него только река Ангара. Благодаря своим чистым водам, пляжам, фауне и захватывающим дух пейзажам, озеро привлекает тысячи российских и иностранных туристов как в летнее время, когда можно пройти многочисленными пешеходными маршрутами, которые углубляются в районы дикой природы, так и зимой, когда воды покрыты толстым слоем льда, что позволяет использовать собачьи упряжки.

На пароме, который за короткое время доставляет нас на остров Ольхон, мы единственные туристы, и это добавляет немного «грустинки» к и без того достаточно мрачному дню. Высадившись на острове протяженностью 72 км, мы движемся в сторону Хужира, небольшого поселка, совсем не интересного, так что выезжаем сразу же в северную и западную часть острова. Артем хорошо знает это место, потому что бывал там несколько раз, и хочет, чтобы я увидел самую впечатляющую часть Ольхона. Поэтому мы отправляемся к скале Шаманка, не очень высокому, но действительно впечатляющему мысу. По крутой узкой тропинке спускаемся к длинной полосе песчаного пляжа, омываемого Малым Морем. Едва оказавшись у края берега, Деррик сразу же кидается в холодные воды за брошенной Артемом веткой. Действие повторяется несколько раз к большой радости пса и особенно нашей, потому что все эти погружения удаляют с шерсти Деррика запах навоза, от которого перехватывало дыхание во время поездки!

Чтобы вернуться к машине, идем через лес. Листья на деревьях нежно – зеленого цвета, а почву внизу устилают листья, сожженные зимними морозами, но они цветов осени: желтого, оранжевого, красноватого. Я чуть отдаляюсь от радостных детских криков, постоянных призывов их мамы и веселого лая Деррика. Хочу какое – то время побыть один, чтобы насладиться острой красотой этого места. Но когда иду один по узкой тропинке, чувствую, что меня охватывает странное чувство, которое я не могу определить. Меня зачаровывает не только волшебная красота леса. Нет, есть еще кое–что. Что–то странное, загадочное, рождаемое природой, что я едва в состоянии уловить, но что хотел бы удержать как можно дольше. Это как аромат некоторых цветов, который остается в воздухе только на несколько мгновений, а затем исчезает, оставляя чувство неудовлетворенности. Неслучайно буряты считают Ольхон одним из пяти мировых центров шаманской энергии. И, может быть, требуется шаман, с его дарованиями и энергетикой, чтобы он мог объяснить и разгадать витающую вокруг тайну…

Я возвращаюсь к друзьям, и мы вместе садимся в машину. Хотелось бы поделиться своими чувствами с Артемом и Ганной, но не знаю нужных слов, чтобы объяснить то, что даже на родном языке трудно было бы выразить.

В селе Хужир мы останавливаемся пообедать в гостевом доме «У Ольги» (на самом деле это скорее ужин, потому что день уже на исходе). Я немного волнуюсь, поскольку нам предстоит проехать почти 300 км, чтобы вернуться в Иркутск. В ресторане в момент оплаты счета мне приходится проявить настойчивость, чтобы внести свою долю.

Оплатив счет, идем к машине и, после 38 км, прибываем к пристани, от которой отходит в Сахюрту паром. Дорога домой будет очень трудной для Артема, и я постараюсь не заснуть и следить, как бы сон не одолел усталого Артема (а я– то я знаю, что это означает, поскольку все еще ношу очевидные и болезненные знаки случившегося со мной!). На полпути Артем соглашается с моим советом остановиться и поспать часок, чтобы восстановить полную ясность восприятия. Мы прибываем в Иркутск в три часа утра (ночи?), измотанные, но в целости и сохранности.

Я хотел бы поблагодарить (но сделаю это на следующий день) друзей за то, что они отправились в путешествие длиной в 600 км, учитывая дорогу в оба конца, чтобы дать мне возможность совершить поездку на озеро Байкал, мне, иностранцу, с которым познакомились день назад и которого они, возможно, никогда не увидят снова после его отъезда! Утром Артем идет на работу, а я решаю побродить по Иркутску. Фердинандо Бустелли попросил одного молодого человека из Иркутска помочь мне, и тот связался со мной в Фейсбуке. Звоню ему на номер мобильного телефона, который он дал мне. Договариваемся встретиться у входа в Иркутский национальный исследовательский технический университет.

По телефону человек показался добрым и расположенным, и мое первое впечатление подтвердится позже, когда я встречусь с ним лично. Когда я добираюсь до условленного места встречи, он уже там. Его зовут Майк Григорьев, он предприниматель, занимается итальянской керамической плиткой и продает ее непосредственно в своем магазине. Улыбающийся и выказывающий живой ум, он сыплет шутками, которые я все время пониманию с запозданием. Майк проявляет чувство гостеприимства, предлагая вместе позавтракать. Затем, чтобы сделать мне приятное, говорит, что очень любит Италию и его восхищает присущий мне дух приключений, который сподвиг меня добраться до Иркутска. Я благодарю его за такие добрые слова и спрашиваю, можно ли пойти в больницу, чтобы проверить состояние колена, которое до сих пор вызывает у меня мучительные боли всякий раз, когда приходится поднимать левую ногу, преодолевая препятствие или ступая на тротуар. Он говорит мне, что нет никаких проблем: он проводит меня в больницу и представит меня ортопеду, своему другу. В больнице долго ждать не приходится. Врач, осмотрев меня, отправляет на рентген, из результатов которого следует, что разрыва мениска нет. Я даю Майку рубли и поручаю ему оплатить визит. Врач посоветовал защитить колено ортопедическим бандажом.

Как только я купил в аптеке наколенник и надел его, сразу же почувствовал огромное облегчение. Тот факт, что ничего серьезного с коленом не случилось, дает хороший психологический заряд, что, безусловно, благотворно повлияет на полное восстановление. (Немного оптимизма не помешает!)

Благодарю Майка за уделенное мне время. Ему надо вновь открыть магазин, и он не может больше оставаться со мной. Мы прощаемся, он обещает как–нибудь приехать в Италию, чтобы оказать мне удовольствие и честь принять его у меня дома… Впереди почти целый день абсолютной праздности, и я бесцельно брожу по городу. Я не собираюсь посещать музеи, церкви и исторические здания; мне просто хочется погулять. До центра города легко добраться пешком; Иркутск не такой уж большой город, и все под рукой. В 2011 году он отметил 350–летие своего основания, событие, которое благодаря продуманной модернизации города, позволило ему, уже считающемуся самой популярной остановкой на Транссибирской магистрали, стать более привлекательным и интересным для растущего потока визитеров. Идя куда глаза глядят, я оказываюсь около Иркутского государственного лингвистического университета. С удовольствием обнаруживаю, что во всем этом районе бесплатный Wi–Fi, и пользуюсь возможностью пообщаться с семьей и друзьями.

Случайно натыкаюсь в небольшом сквере на хорошую закусочную, что–то вроде маленькой столовой для студентов. Прямо у входа сидят трое парней, в ожидании чего – то или кого – то. Подхожу к ним и спрашиваю, обслуживает ли заведение только студентов. Один из троицы отвечает, что любой человек может воспользоваться услугой, необязательно студенты. Ответив, ребята не отдаляются от меня, и я понимаю, что они хотят поговорить с иностранцем. Они выстреливают, очень вежливо, целую серию вопросов, на которые я пытаюсь ответить с той обстоятельностью, какую мне предоставляет мой скудный лексический багаж английского языка. Когда я рассказываю им о своем путешествии, они округляют в удивлении глаза, обмениваются репликами друг с другом, улыбаются мне, а потом пожимают мне руку. Один юноша просит меня подождать и уходит минут на десять. Возвратившись, он протягивает мне на ладони маленькую старинную монету, копейку. Он хочет подарить ее мне, когда–то давно эту монетку ему подарил дедушка, и парень считает, что она приносит удачу. По его мнению, мне нужен амулет, который защитит во время путешествия.

Какая милая наивность в этих ребятах, какая милая искренность! Даже сейчас, через семь лет после той встречи, я с волнением вспоминаю безбородые лица этих мальчиков, их доброту, их спонтанную готовность поговорить со случайно встреченным незнакомцем…

Мое приятное пребывание в Иркутске неизбежно подходит к концу, и 12 июня, как всегда рано утром, нагрузив Веспу, я возобновляю свое путешествие.

Моим следующим пунктом назначения будет Улан – Удэ, в Республике Бурятия. Между Иркутском и Улан – Удэ 451 км. Вскоре я оставляю за спиной границы города и выезжаю на М55, автодорогу Байкал. После 95 км я прибываю в рабочий поселок Култук на юго–западном берегу Байкала. Время от времени еду рядом с берегом озера. Погода восхитительная, на ясном небе сияет солнце, от дороги, по которой я еду сейчас, до Монголии расстояние всего 200 км. Делаю остановку, чтобы залить в бак Веспы бензин, чуть передохнуть, малость перекусить и выкурить пару сигарет. Вскоре после полудня я уже подъезжаю к Улан–Удэ. Там меня ждут Константин и Тася, знакомые Евгении.

Я жду у въезда в Улан–Удэ, когда приедет Константин и заберет меня к себе домой. Пока жду Костю, курю сигарету, смотрю на одометр и подсчитываю пройденные километры – их 12 170, и я все еще очень далеко от конечного пункта путешествия! Веспа до сих пор вела себя хорошо, не подводила. Несчастья для нее и для меня наступят неожиданно через 1800 км. Я провожу в одиночестве приятные полчаса, потом вижу подъезжающую серую машину, из которой выходит молодой человек с короткой стрижкой, и, что любопытно, волосы у него двух цветов. Он подходит ко мне, здоровается и извиняется, что заставил ждать, потому что не мог уйти с работы.

В доме Константина знакомлюсь с его женой Тасей и двухлетним малышом Левой. Вечером, за ужином, узнаю, что Костя работает в Бурятском СМУ «Дальстальконструкция», компании, специализирующейся на металлопродукции для строительства. Его жена работает инженером технической поддержки у Интернет–провайдера.

Квартира Кости и Таси небольшая, но уютная, с минимальной меблировкой, потому что, как я понял, их пребывание в Улан–Удэ является временным, и семья в ближайшее время намеревается переехать в Иркутск. У Кости есть небольшой гараж – бокс из профнастила площадью около 12 квадратных метров, стоящий в ряду среди других гаражей в большом дворе. Именно туда я ставлю Веспу на время моего пребывания в Улан–Удэ. В гараже замечаю, среди прочего хранящегося у Кости, полное снаряжение для дайвинга: маску, ласты, гидрокостюм, ружье для подводной охоты. Интересно, куда Костя ездит на подводную рыбалку, ведь море в тысячах километров от Улан–Удэ. Когда я прошу его удовлетворить мое любопытство, он, развеселившись, показывает мне фотографии, на которых он, в дайверском снаряжении, держит в руках огромных золотистых рыбин, похожих на окуня. Потом объясняет, что в июле и августе, когда вода в Байкале теплеет, он ныряет вдоль восточного берега озера.

Утром 13 июня Костя с Тасей не идут на работу, потому что сегодня суббота. Они решили сопровождать меня на прогулке по городу. Улан – Удэ является столицей Бурятской автономной республики. Город с его 440 тысячами жителями третий по величине город в Восточной Сибири. Приятный и гостеприимный город, построенный на берегах реки Уда казаками в XVII веке как острог (крепость) для защиты Удинского, Улан – Удэ разделяется на две части: верхняя сосредоточена вокруг площади Советов и головы Ленина (так!), а нижняя часть отдана торговле, там можно полюбоваться старинными деревянными домами с окнами и дверями, обрамленными деревянной резьбой в типично русском стиле. Костя ведет меня сразу на площадь Советов, где стоит бюст, или, точнее, самая большая голова Ленина в мире. Высотой 7,7 м и весом 42 тонны, голова была установлена в 1970 году в честь столетия рождения отца большевистской революции. Я делаю несколько фотографий, но оставляю за собой возможность вернуться на это место на следующий день, чтобы сделать короткое видео и другие фотографии, припарковав Веспу прямо под головой Ленина.

Улан–Удэ – это центр тибетского буддизма в России. На улицах города я замечаю странные здания. Тася объясняет, что это ступы, типичные буддистские архитектурные сооружения, перед которыми верующие демонстрируют свою преданность. И действительно, время от времени кое–кто из водителей грузовиков останавливается перед ступой, выходит из машины и начинает истово молиться. Затем, перед уходом, оставляет несколько монет в маленьком храме и наливает несколько капель водки, чтобы снискать расположение бога, чтобы в дороге все пошло гладко, без риска. Сегодня проходит буддистский праздник, поэтому мы идем на вершину холма, где стоит храм Ринпоче Багша Дацан. Храм, окруженный красивыми цветущими садами, украшен тысячами красочных флажков, символов мира, трепещущих на ветру и создающих особую радостную атмосферу.

День выдался солнечный. Мы сидим на низкой каменной ограде, окружающей двор. Отсюда видно весь город и даже дальше. Панорама замечательная, можно четко выделить две части, на которые разделен Улан–Удэ: верхний район с его деревянными домиками и исторический центр с большими зданиями. Хотя я нахожусь здесь, в этом городе, совсем недавно, наблюдая людей на улице (всегда готовых улыбнуться) и отмечая, что буддистские храмы располагаются рядом с православными церквями, церквями старообрядцев, римско–католической церковью, синагогой и т. д., и зная, что здесь (как и во всей Бурятии) живут рядом друг с другом люди разных национальностей: русские, буряты, евреи, эвенки, украинцы, татары и другие, я прихожу к убеждению, что в Улан–Удэ прекрасно и мирно сосуществуют различные этнические группы и религиозные конфессии.

Очень довольный тем, что впервые в жизни поприсутствовал на буддистском празднике, прошу Костю вернуться домой. Хотелось бы пойти в парикмахерскую и подстричь отросшие волосы. Оставив Тасю и Льва дома, мой друг ведет меня к своему парикмахеру: красивой бурятке с миндалевидными глазами!

В воскресенье, 14 июня, Веспа готова продолжить путешествие. Я спросил Костю, можно ли найти грузовик, чтобы погрузить на него скутер. Остающееся до Магадана расстояние огромно, а у визы определенный срок, так что случись нечто непредвиденное – у меня возникли бы проблемы со временем. По мере продвижения на восток меня начинает беспокоить возможное истечение срока действия визы, даже если это все еще отдаленная вероятность.

Прежде чем начать поиски грузовика, возвращаемся на площадь Советов: у меня встреча с Лениным! Я прошу разрешения у двух находящихся там полицейских подойти поближе к памятнику вместе с Веспой. Толкаю скутер с выключенным мотором и паркую его прямо под пьедесталом, который поддерживает голову Ленина. Костя фотографирует меня на телефон, потом поворачивается спиной и направляется к дороге.

Внезапно я вижу, что он бежит, мечется налево и направо. Быстро заглядывает на различные улочки, выходящие на площадь, потом мчится к двум полицейским, останавливается около них и о чем – то взволнованно говорит несколько минут. Когда он возвращается, замечаю, что его лицо побледнело и он весь в поту. Спрашиваю, что случилось, и он объясняет, что кто – то украл пластиковый пакет, который я дал ему, чтобы освободить руки, когда толкал Веспу к памятнику. Костя положил пакет на несколько минут на скамейку, когда фотографировал. Моментально вспоминаю все вещи, которые я временно засунул в этот пакет, намереваясь потом пристроить их на Веспе, когда соберемся уйти с площади Советов. Проходивший рядом со скамейкой вор с ловкостью Арсена Люпена прихватил белый пакет, в котором были: путеводитель по России, черная водолазка, пояс для поясницы, флисовый воротник от холода, несколько эластичных шнуров с крючком, ключ для демонтажа свечи и многое другое.

На несколько мгновений я онемел, но быстро прихожу в себя: не хочу, чтобы Костя чувствовал себя виноватым. Вижу, что он безмерно огорчен, и это вызывает во мне чувство понимания, солидарности. Чтобы утешить его, говорю, что украденные вещи ничего не значат для меня и что я прекрасно могу обойтись без них. Между тем, к нам подошла группа молодых людей. Они захотели выяснить, что произошло. Узнав, сожалеют о краже, от которой я пострадал, и как граждане Улан–Удэ стыдятся этого. Они говорят, что готовы собрать деньги и компенсировать мне ущерб, и предлагают обратиться на местное радио, чтобы передать сообщение с целью убедить вора вернуть украденное. Это что – то из прошлого! Я действительно тронут искренностью и наивностью этих парней! Тепло пожимаю им руки, произнося многократное «спасибо». Потом, видя, что Костя все еще страдает, притягиваю его к себе, крепко обнимаю и говорю: «Пошли, Костя. Хрен с ним, с вором, и моими вещами!»

Мы находимся на большой парковке. Десятки грузовиков ждут отъезда. Костя спрашивает у нескольких водителей – дальнобойщиков, не подвезут ли они меня. Увы! Никто не едет в моем направлении. А время идет. Уже десять часов, а я еще не уехал.

Прощаюсь с Костей, благодарю его за гостеприимство. Он обнимает меня и старается улыбнуться, но я–то знаю, что в глубине души он все еще переживает из–за кражи. Он просит позвонить ему, когда буду в Улан–Удэ на обратном пути из Магадана.

От Магадана меня отделяют еще около 4 400 км, с несколькими промежуточными этапами: Улан–Удэ – Чита – 535 км, Чита – Сковородино – 924 км. После Сковородино направление движения марша будет скорее не на восток, а на север, к Нерюнгри, это еще 389 км. Оттуда до Якутска, портового города на реке Лена, мне придется проехать еще 800 км. От Якутска до Магадана останутся последние 1800 км, их я покрою за 5–6 дней.

Выезжаю из Улан – Удэ и беру направление на Читу. Я проехал всего километров пятьдесят, как вдруг слева вижу полицейского, он в двухстах метрах от меня и жезлом подает сигнал остановиться. Справа, в середине небольшой группы людей, я вижу молодого человека, размахивающего руками с явным намерением привлечь мое внимание. Я подъезжаю к месту, где припаркованы несколько грузовиков, и останавливаюсь. Молодой человек, который пытался остановить меня, подходит ко мне и спрашивает, не Стефано ли я, друг Андрея Григорьева из Кемерово. Отвечаю ему утвердительно, а он, довольно смеясь, сообщает, что знает обо мне от Андрея, который ему как брат. Молодой человек, с наголо обритой головой и неисчезающей улыбкой на лице, говорит, что его зовут Валера Харламов, он живет в Новосибирске и знает Андрея долгое время, их объединяет страсть к мотоциклам. Между тем, пока я беседую с Валерой, остальные люди, включая полицейского, сгрудились вокруг Веспы и оживленно делают многочисленные комментарии, которых я не понимаю. Валера объясняет им, откуда я и куда еду, вызывая удивление и еще большее любопытство. Однако я не могу задерживаться: история с кражей и эта неожиданная встреча уже задержали исполнение намеченного плана движения, и я не могу медлить еще больше. Я быстро проверяю Веспу и включаю двигатель. Потом прощаюсь со всеми, пожимаю руку Валере и спрашиваю его, что он здесь делает. Он отвечает, что едет со своим грузовиком в Нерюнгри, чтобы разгрузить там товары. Я выключаю двигатель. Нерюнгри на моем пути, это один из этапов! Интересуюсь у Валеры, есть ли в его грузовике место для Веспы и, самое главное, не захочет ли он меня подвезти. Получаю утвердительный ответ.

Приятно видеть, как в жизни и, сужая поле размышлений, в путешествии, когда ситуация принимает плохой оборот или когда проблема, с которой вы сталкиваетесь, кажется неразрешимой, внезапно все образуется и неожиданно начинает идти в правильном направлении. Мы с Костей искали в Улан – Удэ водителя грузовика, который захотел бы меня подвезти; мы спрашивали несколько человек, но всегда получали отрицательный ответ: многие ехали в противоположном направлении, у других не было места в грузовике, третьи просто отказывались! Водитель грузовика, которого я безрезультатно искал, был теперь передо мной, он искал меня и нашел!

Валера освобождает пространство в грузовике, а я облегчаю багаж Веспы, которую с помощью нескольких добровольцев поднимаем и загружаем на грузовик. Я предоставляю Валере совершить операции по закреплению скутера, чтобы тот устойчиво стоял в дороге во время движения. В частности, он использует растяжки, которые, натянутые до предела, «обуздают» Веспу. Валера поглядывает на меня, чтобы получить одобрение, и я несколько раз киваю.

Но именно эта «упряжь» станет причиной горького сюрприза, который обнаружится в Нерюнгри, когда освобожу Веспу от ремней и сниму с грузовика!

В 11 часов Валера заводит двигатель, и мы уезжаем. Для меня начинается путешествие в два с половиной дня на расстояние 1 800 км. Поездка отнюдь не спокойная, по пыльным дорогам в рытвинах и ухабах, которые не дадут передышки грузовику и будут заставлять его постоянно и пугающе подпрыгивать вместе с нами и грузом товаров, в том числе с моей бедной Веспой! Груз почти полностью состоит из мебели, которую Валера должен доставить в Нерюнгри в дом своего брата Виктора, большую часть года живущего в Таиланде, где он ведет успешный бизнес.

До Читы дорога отличная с асфальтом хорошего качества, но между Читой и Сковородино асфальт исчезает, и мы едем по грунтовке с ямами, трещинами и тем, что в Африке называется tôle ondulée (бесконечная серия кочек и поперечных выбоин, оставленных дождями, которые заставляют вас замедлить скорость для избежания толчков и поломки подвески).

Прибываем в Нерюнгри вечером 16 числа. Нас встречает Саша, молодой рабочий, который выступает и в качестве сторожа дома Виктора. Дом брата Валеры стоит почти как пристройка к крупному промышленному комплексу на окраине города. Из того, что я могу понять, глядя вокруг, промышленность города сосредоточена в основном в сталелитейном и строительном секторе, используя корпуса, в которых работает большое количество работников.

Дом Виктора великолепен. В нем множество комнат, обставленных современной мебелью, отвечающей самому изысканному вкусу. Меня особенно впечатляет красота гостиной, в центре которой стоит большой бильярдный стол. На одной стене висят самурайские мечи и картины с восточными пейзажами. У основания спиральной лестницы, ведущей на второй этаж, красуется бивень мамонта. В доме Виктора странная атмосфера. Я не могу определить чувства, вызванные во мне царящей там тишиной. В воздухе витает что–то таинственное, что я пытаюсь ухватить, объяснить. Дом обставлен с особой изысканностью, в нем все тщательно подобрано, от мебели до напольной плитки, от плитки на кухне и в ванных комнатах до мягких оттенков, в которые окрашены стены. В этом доме я чувствую некий трепет, который заставляет меня действовать с инстинктивной осторожностью. Нет ничего обидного в том, что я говорю, и несмотря на то, что прошло несколько лет, я и сейчас не могу четко определить испытанные мной в доме Виктора чувства! После ужина Валера звонит брату по телефону. Поговорив с ним несколько минут, он передает мобильный телефон мне. Виктор приветствует меня и говорит, что рад такому гостю. Я благодарю его за оказанное гостеприимство, говорю, что у него прекрасный дом и, наконец, выражаю желание познакомиться с ним лично.

На следующий день, после раннего завтрака, мы с Валерой идем разгружать Веспу. Я в превосходном настроении, веселый и отдохнувший. Пока еще я не знаю, что скоро мое настроение станет черным, цвета смолы. Валера ослабляет крепления, удерживающие скутер. С помощью Саши и охранника двора мы спускаем Веспу на землю. И вот ужасный сюрприз! Веспа как будто стала меньше, словно придавленная огромным свалившимся на нее грузом. Я в отчаянии! Что случилось? Объяснение найти не так уж трудно. Слишком тесная обвязка, сделанная Валерой, не позволяла амортизаторам скутера выполнять свою работу в моменты, когда грузовик подпрыгивал на дороге. Задний амортизатор буквально лопнул и выскочил из верхнего крепления, оставив даже отметину на корпусе. Валера подавлен, но заверяет меня, что доставит Веспу в мастерскую на стройке, и там ее отремонтируют.

Несколько рабочих занялись моим скутером. Задний амортизатор сняли и сварили в месте разлома. Через полчаса Веспа приняла свой первоначальный вид. Выдержит ли она дорогу до Магадана? В голове шевелятся кой–какие сомнения, однако я рад, что рабочие разрешили проблему.

Между тем, Валера пошел взглянуть на свой грузовик, а потом вернулся за мной. Он показывает мне, что случилось с его автомобилем: из–за подпрыгиваний на неровностях дороги вся платформа отошла от рамы грузовика!

18 июня я готов выехать из Нерюнгри. Прощаюсь с Валерой, Сашей и сторожем на стройке, с которым частенько останавливался перекинуться парой – другой фраз. Валера дает мне длинное письмо на русском языке: это просьба о помощи, адресованная любому человеку на тот случай, если я окажусь в затруднительном положении в окрестностях Магадана. Еще он добавляет, что будет ждать меня в Новосибирске, когда я вернусь.

Прежде чем я покину город окончательно или, если быть точным, его пригород, останавливаюсь на заправке, чтобы заправиться и купить что–нибудь поесть в дороге. Я уже намереваюсь продолжить свой путь, когда подходит улыбающийся мужчина. Он говорит, что видел меня по телевизору и рад встретиться. Потом просит немного подождать, уходит и возвращается с килограммовой упаковкой кофе. Он купил его для меня и просит принять подарок, но я говорю, что у меня нет с собой плитки, чтобы сделать кофе, а большой пакет был бы дополнительным бременем для моего багажа. Тогда он, увидев у меня между пальцами зажженную сигарету, спрашивает, какой это бренд. Снова уходит и возвращается с блоком сигарет. Я искренне тронут добротой этого неизвестного человека и его спутницы, которая тем временем подошла к нам. Чтобы запечатлеть нашу случайную встречу, просим одного из прохожих сделать фотографию…

Пристраиваю сигареты в багаже и еду дальше, в направлении Якутска, столицы Республики Саха. Расстояние до него чуть более 800 км, так что я планирую остановиться на ночь в какой – нибудь гостинице. На дороге иногда асфальт сменяется грунтовкой или дорогой с гравийным покрытием, очень опасным для небольших колес Веспы; часто встречаются длинные отрезки дороги, на которых ведутся дорожные работы для устранения ущерба, причиненного зимним периодом. Покидая Нерюнгри, я планировал сделать этап в 400 км, но вместо этого, проехав всего 212 км до Алдана, решаю остановиться. Солнце уже садится, и было бы глупо и бесполезно продолжать езду. В городе я останавливаюсь в зоне обслуживания, чтобы заправиться бензином и попросить кого – нибудь показать отель. После того, как я наполнил бак, очень добрый азербайджанец предлагает проводить меня до отеля.

Он приводит меня к «Welcome Plaza Hotel», который, несмотря на претенциозное название, просто дешевая гостиница. Когда я припарковал Веспу перед входом в отель, мой проводник представился. Его зовут Машеб Канег, он долгое время работает в Алдане водителем грузовика. Спрашиваю его, где я могу найти запасную канистру для бензина, так как по пути, возможно, не окажется никаких заправок. Канег говорит подождать: он знает, где раздобыть требуемое. Затем интересуется, не хочу ли я поужинать с ним. Я немного удивлен, но охотно принимаю приглашение.

Номер в отеле Welcome Plaza непритязателен: кровать, прикроватная тумбочка, стул и шаткий столик; бегло взглянув на душ, понимаю: чтобы помыться, придется немного изловчиться. Но бог с ним, в своих путешествиях я видел и похуже, так что и не стоит занимать мозг бесполезными упреками. Пристраиваю получше вещи, принимаю душ и иду вниз. Я нахожу Канеба снаружи. У него с собой синяя канистра, она великовата, но без нее мне не обойтись. Куплю в Якутске канистру поменьше. Канеб приводит меня в ресторан «Олешня», хорошее заведение, тихое и гостеприимное. Канеб, кажется, очень доволен моей компанией, должно быть, не так часто можно встретить иностранца в Алдане. Я рассказываю о своей семье, о путешествии, о пройденном расстоянии и о конечном пункте назначения. Канеб тоже рассказывает о своей жизни. Он покинул Азербайджан и приехал в Сибирь в поисках более денежной работы, чем в своей стране. Канеб – водитель грузовика в дорожной компании. Он доволен работой и зарплатой; его заработка достаточно для того, чтобы семья – жена, двое сыновей – жила в достатке. Время от времени он откладывает деньги для возвращения в Азербайджан в будущем. Это обычная история эмиграции, которая повторяется и здесь, в этих широтах, история, похожая на ту, что можно услышать в любой точке мира. Канеб, с нотками печали в голосе, признаётся, что не чувствует себя полностью своим в Алдане и, несмотря на наличие многих друзей, считает, что его дискриминируют, что многие люди ему не доверяют. И все же он делает все возможное, чтобы к нему относились хорошо.

При прощании Канеб дает мне номер своего мобильного и говорит позвонить ему, когда буду возвращаться из Магадана. Обещаю непременно позвонить, при условии, что за следующий ужин заплачу я.

В отеле Plaza провожу тихую ночь и встаю ранним утром свежий и отдохнувший, готовый проехать 600 км, отделяющие меня от Якутска. Я действительно спал очень хорошо и всего за 15 евро. Загружая багаж на Веспу, я вдруг задумываюсь о тех, кто останавливается в дорогущих отелях, в которых за одну ночь можно потратить тысячи евро. Признаюсь, к этим людям я испытываю смешанное чувство презрения и жалости и не хочу иметь с ними ничего общего!

Едва выехав из Алдана, сразу понимаю, что дорога до Якутска без проблем не обойдется. Уже на первых 50 километрах асфальт часто уступает место дороге, покрытой щебнем или галькой. Я снижаю скорость и проезжаю на второй скорости достаточно длинные участки. Переднее колесо попадет в пространство между кусками щебня, и Веспу заносит или трясет. Риск упасть высок еще и потому, что мои ноги едва касаются земли, и это мешает использовать их, чтобы восстановить равновесие скутера. Когда грунтовая дорога заканчивается и возвращается асфальт, я издаю вздох облегчения.

Но обретенное спокойствие длится недолго. Я еду по холмистой территории, так что заранее вижу, что асфальт скоро снова исчезнет. И в самом деле, когда замечаю в отдалении, в четырех – пяти километрах от меня, большое облако пыли, поднятой едущим навстречу мне грузовиком, то понимаю, что через несколько минут окажусь на грунтовке. Но грунтовая дорога – не единственная проблема. Ужасно досаждает пыль от колес тяжелых транспортных средств, которые обгоняют меня или двигаются навстречу. Когда я вижу огромное облако на горизонте, я уже знаю, что скоро неизбежно окажусь окутан густой белой пылью. Десятки и десятки раз, после прохождения грузовика, я буду покрыт с головы до ног толстым слоем пыли. У меня нет никакой возможности защититься от нее, остается только остановиться, поставить Веспу на подножку и смиренно ждать, чтобы пыль осела. С другой стороны, зачем утруждать себя решением проблемы, если она неразрешима?

Проезжаю сотни километров до местности с более высокими холмами. Останавливаюсь передохнуть и выкурить сигарету. Все вокруг меня дышит запустением и одиночеством. Никаких грузовиков, ни единой живой души. В нескольких сотнях метров видны обширные участки снега, который упорно сопротивлялся сибирскому солнцу и пока еще не растаял. Температура заметно снизилась, и для защиты от холода я надеваю удобную флисовую толстовку под мотокуртку. Пока курю, замечаю, как что–то движется среди редкой растительности. Это черная собака. Что одинокая собака делает в этом пустынном месте? Не думаю, что у пса есть хозяин, так как в радиусе нескольких километров нет признаков человеческих поселений. Я зову пса, пытаюсь заставить его приблизиться; я хотел бы дать ему кусок хлеба, приласкать. Но он осторожен, не подпускает меня ближе, чем на три метра. Неподвижный, смотрит на меня грустным взглядом, он, должно быть, много страдал от голода, холода, одиночества и, возможно, плохого обращения. Может быть, в глубине сердца он хотел бы подойти ближе, но не доверяет человеку, и, если я делаю осторожные шажки к нему, чуть согнув колени, он отступает, чтобы держаться на расстоянии. Тогда я решаю сдаться, открываю банку тунца и оставляю кусок хлеба на камне. Уезжаю с сердцем, полным печали, спрашивая себя, найдет ли этот бедолага когда–нибудь доброго человека, который поможет ему, и самое главное, сможет ли пес пережить следующую зиму, когда температура опустится до минус 40.

Через несколько километров местность снова становится равнинной. Уже перевалило за полдень, а я в ста километрах от Якутска. Доберусь ли туда засветло? Я еду и оцениваю местность справа и слева от меня, чтобы понять, возможно ли будет съехать с дороги и остановиться, поставить палатку в тихом месте и заночевать в ней. Подъезжаю к месту, где ведутся крупные дорожные работы; из – за этого приходится сделать длинный крюк. Я останавливаюсь перед тремя мужчинами, которые делают замеры. Спрашиваю их, могут ли они указать мне место, где провести ночь. Один из троих говорит, чтобы я вернулся назад на несколько километров, справа я найду их строительную площадку. Там могу попросить приютить меня на ночь у начальника, который, несомненно, даст мне место для сна. Воспрянув духом, еду назад.

Всего через пару километров съезжаю с главной дороги и поворачиваю направо. Сто метров и я пересекаю въезд на стройплощадку. Прошу первого встречного указать мне руководителя. Представляюсь мужчине немного выше меня ростом, в серых брюках и белой рубашке. Он дает распоряжения нескольким рабочим; по тону его голоса понимаю, что это скорее не распоряжения, а выговоры. Когда он обращает взгляд на меня, я объясняю свою ситуацию и прошу разрешения остаться на стройплощадке, чтобы установить палатку. Он ничего не говорит, не отвечает, мотает головой и указывает правой рукой с вытянутым указательным пальцем на выход через ворота. Я упрашиваю, несколько раз повторяю «Please, Sir», объясняя, что в окрестностях нет отелей, а добраться до Якутска сегодня не представляется невозможным. Он неумолим, продолжает отрицательно крутить головой и указывать на выход. Замечаю на его лице смутную садистскую улыбку; очевидно, что он хочет продемонстрировать подчиненным всю свою власть. Я седлаю Веспу и уезжаю. На дороге еще долгое время у меня стоит перед глазами его поднятая рука, повелевающая мне удалиться. Он точно хотел унизить меня. Этот начальник – первый и последний грубый и высокомерный русский, которого я встретил за все время путешествия. И все же я до сих пор помню это.

Возвращаюсь на главную дорогу. Солнце уже собирается садиться, и у меня остаются только два часа до наступления темноты. Когда качество асфальта позволяет, я еду быстрее. Время от времени чувствую странный запах горелой резины. Сначала думаю, что запах исходит от проезжающих мимо меня грузовиков. Но потом, заметив, что Веспа немного тормозит, я понимаю, что с задней шиной происходит что–то неладное.

Останавливаюсь и с ужасом вижу, что задний амортизатор просел. Согнувшись внутрь, он стер правую сторону шины. В Нерюнгри я заменил изношенную шину на новую, чтобы она позволила добраться до Магадана. Я стою на обочине дороги. Ехать дальше не могу. Амортизатор застрял, и даже если бы я мог сдвинуть его, он не смог бы удерживать вес нагруженной Веспы. Кроме того, боковая часть шины настолько стерта, что ехать дальше было бы очень опасно. Что делать? А сделать ничего нельзя, остается только попросить помощи. Но у кого? Уже почти вечер, грузовиков нет. Я один на дороге, по которой никто не едет. Закуриваю сигарету и делаю несколько шагов вдоль дороги, намереваясь найти место, чтобы поставить палатку. Но вот после мучительного ожидания вижу приближающийся темно– зеленый микроавтобус.

Я машу руками, сигналю, автобус останавливается. Из него выходит супружеская пара с двумя детьми. С ними вместе спускается пожилая пара, очевидно, родители мужчины или женщины. У всех у них миндалевидный разрез глаз: они якуты. Спрашивают, что случилось, и я объясняю, а потом показываю сломанный амортизатор и поврежденную шину. Видя мое огорчение и уныние, они хотят помочь. Но у них нет места в салоне минивэна, чтобы погрузить скутер. Мужчина советуется со стариком, затем предлагает мне погрузить багаж в микроавтобус и спрятать Веспу в гуще леса, в кустах. Они отвезут меня в деревню в нескольких километрах от Якутска. Там меня оставят в гостинице их друга. На следующий день я смогу приехать с грузовиком и забрать Веспу. С тяжелым сердцем соглашаюсь с тем, что нет другого приемлемого решения, кроме предложенного моим спасителем якутом. Тот сразу же звонит своему другу, выясняя, есть ли у него свободный номер.

Я тоже хотел бы сделать телефонный звонок, чтобы сообщить человеку, ожидающему меня в Якутске (это Иван Барков, знакомый Евгении, он прекрасно говорит по–итальянски) о поломке амортизатора. Но с огорчением осознаю, что позвонить не могу, на телефоне закончились деньги. Мой спаситель, поняв затруднение, переводит деньги со своего мобильного телефона, а потом помогает мне толкать Веспу в густую растительность, за дорогу. Прикрываю скутер ветками, чтобы сделать его менее заметным, и привязываю полиэтиленовый пакет к ветке небольшого дерева в качестве указателя, достаточно заметного с дороги. Мы отъезжаем уже почти в полной темноте и через три четверти часа прибываем в деревню Нижний Бестях, в 27 км от Якутска. По дороге звоню другу Евгении, сообщая, что не смогу поехать к нему. Иван говорит, что хотел бы помочь, но у него нет автомобиля. Однако, он будет продолжать ждать меня, пока я не смогу приехать к нему самостоятельно.

Останавливаемся у дома 25 на улице Ленина. Из здания выходит мужчина лет сорока: он друг моих спасителей и хозяин гостиницы, где я буду ночевать. Я горячо благодарю семью якутов: мне больше нечем отблагодарить этих добрых людей, кроме как произнести десятки раз слово «спасибо». Перед прощанием мы запечатлели нашу встречу на красивой фотографии. Что стало бы со мной, если бы случай не дал мне возможность встретиться с этой доброй семьей, которая остановилась, чтобы спасти незнакомца, иностранца в бедственном положении?

Владимир, владелец гостиницы, странный парень, какой–то неопределимый. Вот он добр и внимателен, а через минуту у него тон и манеры мизантропа. По правде говоря, его гостинца – это вовсе не гостиница, а детский сад, со скамейками, стульями, досками и множеством игр для детей. На втором этаже есть три комнаты, два туалета и два душа.

Я долго полоскался под душем, смывая пыль, усталость и напряжение. Владимир между тем встал к плите, чтобы приготовить что–нибудь поесть. Немного удрученный неотвязными мыслями о Веспе, оставленной в лесу в 40 км отсюда, сажусь ужинать. Владимир приготовил тушеное мясо. Я не очень – то голоден, но пытаюсь проглотить пару кусочков. Мясо никак нельзя счесть хорошо приготовленным, оно сухое и трудно жуется; приходится сопровождать каждый укус глотком воды. Уловив мое достаточно невеселое настроение, Владимир настойчиво призывает меня поесть, он убеждает не беспокоиться, на следующий день мы поедем за скутером на его уазике. С трудом прожевав и проглотив три куска мяса, я иду спать. Лежа в постели, тщетно пытаюсь заснуть. В голове неотвязно роятся мысли и вопросы. Найду ли я белый пластиковый пакет, привязанный к дереву в качестве указателя? Будет ли Веспа все еще там? А если там, то смогу ли я починить ее? Вдобавок я забыл свою фотокамеру в багажнике. Найду ли ее на месте, или кто–то, проходящий мимо, завладеет ею? Измученный всеми этими вопросами, я вверяю себя Морфею, который приходит на помощь, принимая меня в свое царство!

Должно быть, мне снились тревожные сны, потому что на следующий день просыпаюсь ничуть не отдохнувшим. Солнце еще не взошло, но я не могу лежать на кровати. Одеваюсь и иду вниз. Когда до первого этажа остаются три ступеньки, вижу Владимира, он уже тоже встал. Не знаю, что именно он думал или, точнее, подозревал, увидев меня на лестнице в столь ранний час. Одно можно сказать наверняка, Владимир сейчас олицетворение мизантропии, потому что поднятой правой рукой с вытянутым указательным пальцем он резко приказывает мне подняться по лестнице и вернуться в свою комнату (второй раз за несколько часов вытянутая рука и указательный палец настоятельно призывают меня уйти). Я хотел сказать ему, что не могу спать, что очень волнуюсь и хочу выйти на улицу, чтобы снять напряжение, но он не дал мне времени.

В 8 утра более чем скромный завтрак, состоящий из одной чашки чая; Владимир живет в фазе отрицания настолько сильной, что не в состоянии представить, что печенье и чайная ложка варенья сделали бы его гостя счастливым.

Проверив давление в колесах, он садится за руль своего жемчужно–серого уазика. Останавливаемся на заправке у выезда из деревни. Мой мизантроп все еще в скверном настроении, просит у меня денег для оплаты дизеля. Достаточно было бы около двадцати литров, но он заполняет бак до краев. Надеюсь, в течение дня настроение Владимира изменится к лучшему. Тем не менее, я должен быть благодарен ему: если бы мне пришлось оплатить грузовик, возможно, я бы потратил больше. Владимир – это воплощение пресловутого стакана, наполовину пустого, наполовину полного: надо смириться и принимать его таким, какой он есть.

После сорока километров я, кажется, узнаю некоторые элементы вчерашнего пейзажа и предлагаю Владимиру притормозить. А вот и белый пакет, свисающий с ветки дерева, к которой я плотно привязал его. Я устремляюсь вниз по небольшому склону и иду к Веспе. Она все еще там, никто к ней не прикасался. Я открываю бардачок: камера в футляре на своем месте…

Владимир помогает мне толкать скутер через заросли и вверх по откосу. Мы возвращаемся в Нижний Бестях и едем прямо по берегу Лены в большой ангар, где свалены сотни подержанных запчастей легковых автомобилей, грузовиков и судовых двигателей. Среди этой ржавой кучи металлолома нет ничего, что напоминало хотя бы отдаленно амортизатор Веспы. Владимир заблуждался, надеясь найти там решение моей проблемы. Тогда он решает отправиться в дом своего друга–сварщика. Там мы разбираем амортизатор, который сварщик Иван внимательно осматривает, после чего заявляет, что ремонт, сделанный в мастерской Нерюнгри, выполнен некачественно и что проведенная сварка никак не могла выдержать долго.

Иван, при помощи Владимира, немедленно приступает к работе. А я тем временем знакомлюсь с его женой, которая готовит мне чай и показывает дом и красивый сад, полный цветов. Хозяйка гордится многочисленными иконами, висящими на стенах большой гостиной, и коллекцией старинных масляных ламп всех видов, которые стоят на полках красивой застекленной веранды.

Закончив работу, Иван приходит показать мне результат: он заменил верхнюю часть амортизатора деталью из стали с резьбой. Сварка на этот раз сделана действительно отлично, по всем правилам, и я рад дать Ивану 1 700 рублей, которые он спрашивает с меня, то есть около 20 евро. С помощью Владимира устанавливаю починенный амортизатор и запасное колесо со старой шиной, а новую, стертую на боку, буду использовать как крайний резерв. Возвращаюсь в гостиницу в седле Веспы, следуя за уазиком Владимира. Сейчас время обеда, и мой хозяин с изумительной заботой подает на стол тушеное мясо, оставшееся со вчерашнего дня, теперь оно и вовсе несъедобное. Заметив, что Владимир пребывает в хорошем расположении духа, и на лице его время от времени появляется нечто, похожее на улыбку, рискую попросить: прошу его сделать скидку на стоимость номера 2 600 рублей в день, согласованную по прибытии. Я думаю, 2 000 рублей – это нормально. Владимир не отвечает, но, как я понимаю по едва заметному движению его головы, он принял мою просьбу.

Мне хочется прогуляться по поселку и поискать ресторан, где смогу поесть что–нибудь приличное. Но сначала хочу принять душ и постирать белье. С полотенцем на шее иду мыться. Но не тут–то было, дверь душа закрыта на ключ. Странно, раньше она всегда была открыта. Одеваюсь и иду к Владимиру за ключом. Но тот говорит, что я не имею права принимать душ. На деле, давая мне скидку, Владимир показал свою сторону «полного стакана»; закрыв душ, теперь он заставил меня увидеть стакан наполовину пустым. Я испытываю определенное разочарование, но не принимаю случившееся близко к сердцу: буду мыться, пользуясь умывальником и сожалея о ведрах воды, с помощью которых я часто мылся в Африке. Ближе к закату выхожу прогуляться. На главной улице, разрезающей поселок надвое, оживленное движение, вижу хозяйственные магазины, где продаются в основном инструменты для сельских работ. Очень хочется есть, очень! Я захожу в маленький ресторан, очень популярный, судя по количеству посетителей. Беру овощной суп, жареную курицу с порцией картошки фри и чашку чая. Мой телефон звонит, когда я ем. Это Иван из Якутска, который хочет знать, все ли у меня в порядке и разрешил ли я проблему скутера. Он приглашает меня к себе, но я говорю ему, что на следующий день отправлюсь в обратный путь, домой. Над головой висит дамоклов меч срока действия визы, поэтому я не могу продлить путешествие. Я искренне благодарю его за приглашение и надеюсь встретиться с ним в ближайшем будущем.

Во вторник, 23 июня, прощаюсь с Владимиром и уезжаю в Алдан. Я действительно считаю, что мне повезло познакомиться с ним, несмотря на его странные поступки, о которых я уже говорил. В мгновение ока оставляю за спиной Нижний Бестях, но тут же соображаю, что еду не в том направлении. На перекрёстке дорожный знак указывает двойное направление: поворот налево ведет к Якутску, направо – в Магадан. Ах, Магадан! Еще 1 800 км до конечной цели моего путешествия! С глубокой грустью в сердце, разочарованный и огорченный, я разворачиваюсь. Снова проезжаю через Нижний Бестях и оказываюсь на этот раз на правильном пути. Чтобы добраться до Алдана, я проеду чуть больше 500 км; если все пойдет хорошо, должен прибыть туда к вечеру.

День чудесный, солнечный. Доезжаю до места, где треснул амортизатор, и вижу, что пластиковый пакет все еще висит на ветке. Вспоминаю плохие моменты путешествия, пережитые за последние дни. Потом мысленно благодарю семью якутов, которая пришла мне на помощь. Проезжаю около пятидесяти километров до перекрестка, с которого, повернув направо, можно попасть на «грустную» для меня строительную площадку. Останавливаюсь, закуриваю сигарету и, обратив взгляд на строительную площадку, шлю, мягко говоря, проклятия тому боссу. Утолив словесно жажду мести, продолжаю путь. Погода испортилась, солнце исчезло под плотным покровом черных облаков: понимаю, что скоро начнется дождь. Предусмотрительно надеваю непромокаемые брюки и резиновые сапоги. Заправляюсь бензином из канистры, которую дал мне Канеб. По мере того, как дорога взбирается на холмистую территорию, небо на горизонте пронизывают многочисленные молнии: где – то вдалеке уже льет! Наконец добираюсь туда, где встретил бедную одинокую собаку. С кромешного черного неба начинают падать большие и пока что редкие капли дождя. Но буквально через минуту на меня и Веспу обрушивается грозный ливень.

Решаюсь проехать последние 150 км под проливным дождем, но, с другой стороны, иного варианта и нет. Без ветрового стекла, в перчатках, непригодных для езды под дождем, через несколько километров я уже весь промок. Температура резко упала, и дождь стал ледяным, почти снегом.

В дороге мои мысли постоянно фокусируются на Алдане. Под дождем, который не переставал ни на секунду, я приезжаю туда через три часа. В городе не могу сориентироваться и найти дорогу в отель «Welcome Plaza». Я весь промок, как будто упал в воду в одежде. Дрожа от холода и сырости, останавливаюсь, чтобы позвонить Канебу. Стоя под дождем, несколько раз набираю его номер, но он не отвечает. Мне нужно найти отель немедленно, чувствую, что я рискую заработать гипотермию. Позади меня останавливается машина, в ней – двое. Я прошу водителя показать, где находится Plaza. Он приглашает меня следовать за ним. Через две минуты я уже в отеле. Быстро сгружаю багаж с Веспы и иду за моим спутником. Стоя позади и окинув его быстрым взглядом, замечаю, что он шатается: вдрызг пьяный! У женщины за стойкой регистрации я прошу дать мне номер. Она говорит мне что–то, но я не понимаю. Повторяю просьбу, предъявив паспорт. Она наконец понимает, чего я хочу. Просит 2 500 рублей. Кладу на стол три тысячерублевых банкноты и прошу ключи от комнаты. Она говорит мне подождать, потому что должна дать сдачу. Я дрожу, как лист на ветру, все больше ощущая холод в теле. Повысив голос, снова прошу ключ. Между тем, слева от меня, мой проводник беспрестанно бормочет какие–то пьяные несвязные слова. Постороннему наблюдателю эта сцена могла бы показаться комичной: бормочущий пьяный, я, кричащий о ключах от номера, и женщина, неспешно роющаяся в ящике в поисках сдачи. Но для меня, со стекающей со всех сторон водой, на грани переохлаждения или риска заболеть, в этой ситуации нет ничего смешного, напротив, я переживаю ее как трагедию! Наконец, служащая, довольно улыбаясь, вручает мне сдачу и ключ от номера, а пьяница, ворча, удаляется.

24 июня, спозаранок, я на дороге в Нерюнгри. Надо проехать всего–то 269 км. Примерно сто километров я двигаюсь по грунтовке в полном одиночестве. Только изредка какой–нибудь грузовик обгоняет меня или двигается навстречу, и каждый раз эти мимолетные спутники путешествия одаряют меня непрошенным и нежелательным подарком: густым облаком пыли, в котором я исчезаю, чтобы вновь появиться через несколько мгновений, покрытый этой пылью с головы до ног. Мне кажется, что я участвую в каком–то волшебном представлении, где опытный фокусник заставляет кролика или голубя исчезнуть и снова появиться.

Мне нужно остановиться, отряхнуться от пыли и выкурить сигарету. Я делаю разворот к другой стороне дороги, потому что замечаю там какое – то подобие парковочной площадки. Прогуливаюсь, чтобы размять ноги и улучшить кровообращение. Нужно походить еще и потому, что езда по грунтовой дороге вызывает у меня сильное напряжение, и страх упасть из – за внезапной ямы заставляет крепко, до спазмов, держать руль и напрягать руки и шею. Возвращаюсь к Веспе и сажусь в седло. И вдруг на левое колено опускается маленькая бабочка.

Человек, в одиночку путешествующий в самых отдаленных уголках земли, привычен к одиночеству, действительно, он даже ищет его и наслаждается им. Но иногда продолжительное одиночество может вызвать дискомфорт или даже боль. И тогда любой элемент природы, будь то севшая поблизости птица или нежный цветок, растущий на краю дороги, одинокое пробегающее по небу облако причудливой формы, разрушает одиночество и приносит утешение путешественнику, вырывая его, пусть даже ненадолго, из одиночества. Севшая мне на колено бабочка составляет мне компанию на несколько мгновений. Я наблюдаю за ней и радуюсь, что она выбрала именно меня, одинокого путешественника, в качестве места для передышки. Я интерпретирую ее внезапное появление как добрый знак, как предсказание, что все будет хорошо, что со мной не случится ничего плохого…

Проезжаю еще сто километров, изредка встречая асфальт. Примерно в семидесяти километрах от Нерюнгри слышу сзади звук клаксона. Смотрю в зеркало и вижу большой грузовик. Съезжаю на обочину дороги и ставлю Веспу на подножку. Из грузовика выходят два молодых якута. По–английски говорит только один из них. Он пожимает мне руку и называет свое имя. Его зовут Станислав Мамин, а его брата Ваня, они едут в Нерюнгри за стройматериалами. Я рассказываю Станиславу о своем путешествии, пока тот в изумлении разглядывает Веспу. Он доброжелательно улыбается, а когда я рассказываю ему о восьмимесячном африканском приключении, он уже вне себя от восторга и удивления. Он просит брата сфотографировать нас на свой мобильный телефон, а потом предлагает погрузить Веспу на грузовик и добираться до Нерюнгри вместе. Я устал глотать пыль, и это предложение меня очень даже устраивает. Но, увы, борта грузовика слишком высокие, и я прикидываю, что втроем мы не сможем погрузить скутер. В качестве альтернативы я мог бы облегчить Веспу от багажа, чтобы Станислав доставил его в Нерюнгри. Отвязываю все рюкзаки и загружаю их в кабину, оставляя при себе только маленький рюкзак. Станислав отъезжает, а я следую за ним. Грузовик увеличивает скорость километр за километром, начинает отдаляться, пока не исчезнет из вида. У меня нет ни номера машины, ни номера телефона Станислава. Оставшись один на дороге, начинаю тревожиться от возникающих в голове плохих мыслей: а если я не найду в Нерюнгри Станислава и его брата? И еще хуже того: а вдруг они не хорошие люди, а воры? В одном из рюкзаков я оставил свои деньги.

Подстегиваемый этими мыслями, увеличиваю скорость, маневрируя на длинных участках на сложной и опасной грунтовой дороге, но не вижу грузовик даже на горизонте. В состоянии явного расстройства и с невероятным напряжением я наконец достигаю окраин Нерюнгри. О! Станислав размахивает руками, сигнализируя о своем присутствии. Рядом с ним Александр, который пришел встретить меня и проводить в дом Виктора, брата Валеры. Во время нашей встречи я дал Станиславу номер его мобильного, чтобы тот сообщил Александру, что я еду. Пока ставлю Веспу на подножку, меня охватывает двойственное чувство. Я испытываю огромную радость от того, что благополучно добрался после безумной гонки по опасной дороге, и в то же время чувствую стыд, далеко превосходящий радость. Мне стыдно, что сомневался в Станиславе и его брате! К счастью для людей, некоторые негативные чувства остаются скрытыми в их душах и не проявляются внешне. Что подумал бы обо мне Станислав, расскажи я ему о своих сомнениях?

Александр рад новой встрече. Он сопровождает меня в мое новое жилье. Я говорю новое жилье, потому что в отсутствие Валеры я не собираюсь жить в прекрасном доме Виктора. На этой второй остановке в Нерюнгри я буду спать в комнате с четырьмя двухъярусными кроватями в общежитии, где живут рабочие из компании Виктора. Александр пытается извиниться за это новое обустройство, говоря, что он тоже там спит. Я заверяю его, что все нормально, даже если мне придется делить комнату с четырьмя другими людьми.

Вечером иду на ужин в столовую для рабочих, ем тушеное мясо с картофельным пюре. На следующий день отправляюсь в мастерскую, где я оставил Веспу. Очищаю скутер от пыли, накопленной в больших количествах на дороге. Затем наведываюсь в токарную мастерскую, где знакомлюсь с Валиевым, настоящим волшебником токарного станка. Он тоже, как и мой друг Канеб, родом из Азербайджана. Когда я прихожу, он работает на токарном станке над воссозданием механической запчасти машины, используемой при мощении дорог. Валиев весел и довольно разговорчив. Я поражаюсь, когда он говорит, что очень любит итальянские песни; его любимый певец Паоло Менголи. Внезапно он, на каком–то невероятном итальянском, начинает петь «Зачем ты это сделала?», один из хитов Менголи. Валиев спрашивает, нужно ли мне что–нибудь.

Я пользуюсь этой возможностью, чтобы спросить, можно ли залатать боковую часть шины, поврежденную при разрыве заднего амортизатора. Он отвечает, что, к сожалению, эта работа не входит в его компетенцию, и что в Нерюнгри нет никого, кто мог бы сделать такое покрытие. Я возвращаюсь в свою комнату с намерением привести вещи в порядок. Собираюсь достать дорожную карту, чтобы изучить маршрут следующего дня, но тут раздается стук в дверь. Я говорю по–английски «Входите!» Дверь открывается и входит красивая девушка. Я встаю, и она представляется. Ее зовут София Желудкова. Александр рассказал ей обо мне, и она приехала познакомиться. София – секретарь компании. Она говорит, что рада познакомиться с иностранцем и особенно с итальянцем. Я спрашиваю, довольна ли она работой и замужем ли. Девушка отвечает, что еще не встретила мужчину своей жизни и что хотела бы жить в другом месте, хотя работа ей нравится. Жизнь в экстремальной Сибири, в Нерюнгри, действительно трудна, и она питает мечту о переезде в столицу, Москву. Пока София говорит, замечаю в ее глазах печаль, и я хотел бы нежно обнять ее, но воздерживаюсь, потому что не хочу, чтобы мой жест, без всяких задних мыслей, был неправильно истолкован. Меняя тему разговора, спрашиваю, знает ли она магазин, где можно купить рюкзаки, чтобы заменить те, которые порвались во время падения. Она отвечает, что надо ехать в центр, и она готова отвезти меня на своей машине после работы.

Днем мы с Софией едем в центр города. В каком–то китайском магазине я покупаю рюкзаки. Они не очень–то хорошего качества, но все равно лучше тех, что есть у меня сейчас.

На следующий день после быстрого завтрака в рабочей столовой я уезжаю из Нерюнгри в Читу, в Забайкалье. Это 1 296 км, и я не смогу преодолеть их за один этап. Вероятно, остановлюсь в Сковородино, в Амурской области. Сразу из Нерюнгри выезжаю на A–360 и двигаюсь 50 км, чередуя асфальт и грунтовку. На участке грунтовой дороги, проходящей через густой лес, Веспу начинает заносить. Я останавливаюсь, смотрю на заднее колесо: оно спустило! Действительно большая проблема! Не могу использовать запасное колесо, потому что у него поврежденная шина. Придется снять колесо и поменять камеру. К счастью, у меня есть запасная. Прежде всего я должен положить на землю, на расстеленный брезент, весь багаж. Затем укладываю Веспу, размещая ее на одном из рюкзаков. Принимаюсь снимать колесо, но не могу сосредоточиться, в мыслях неспокойно. Дорога идет через лес, и первые деревья находятся совсем рядом с ней.

В Нерюнгри мне сказали, что иногда медведи выходят на дорогу и представляют реальную опасность. Кладу в карман перцовый баллончик, который дал мне Андрей в Новосибирске и который мог бы служить в качестве оборонительного средства в случае возможного нападения. Принятие мер предосторожности ничего не стоит, но успокаивает. Только я снял колесо, как один за другим останавливаются три грузовика. Увидев перевернутую Веспу, водители подумали, что я упал, и остановились, чтобы прийти на помощь. Объясняю, что случилось, а в это время останавливается еще один тентованный грузовик. Широким шагом к нам подходит улыбающийся человек и спрашивает на английском: «Привет, ребята, а что вы делаете? Могу я тоже развлечься?» Он протягивает мне руку все с той же широкой улыбкой и представляется: Женя Бич. На боках его грузовика замечаю логотип крупной транспортной компании, которая работает по всей России и особенно в Сибири. Без какой–либо моей просьбы Женя немедленно принимается за работу по замене камеры. Это не такая уж сложная операция, но кое на что следует обратить особое внимание: при установке камеры нужно избегать ее зажима между половинками обода. К сожалению, Женя, опытный водитель грузовика и хороший механик, как и все сибирские дальнобойщики, зажимает ободом мою камеру, и образуется такое большое отверстие, что она становится непригодной. И действительно, многочисленные попытки залатать ее терпят неудачу. То есть я не могу продолжать путешествие на Веспе. Женя предлагает загрузить скутер на его грузовик и поехать с ним в Нерюнгри, куда он должен доставить груз. Потом он поедет со мной в Читу, где живет его семья. Поэтому с Женей я проеду 1 296 км, которые мне пришлось бы проделать в седле Веспы!

Я, Женя и второй водитель размещаем Веспу в грузовике. В этот раз я лично позабочусь о том, чтобы положить ее на дно кузова, крепко привязав к бортам, чтобы она оставалась неподвижной при тряске грузовика на грунтовой дороге. Защищаю Веспу с помощью двух шин, найденных в грузовике (третьей я разживусь в Нерюнгри). Я хотел сам обезопасить Веспу, памятуя о том, что случилось со мной в грузовике Валеры.

В Нерюнгри Женя останавливается на парковке у большой школы, которой он должен доставить груз. Нас встречают директор и учителя. Пока мой друг разгружает школьные принадлежности, я, испросив разрешения у директрисы, иду в здание школы. Там пусто и тихо, ученики на каникулах. Меня поражает строгость обстановки. Все говорит о том, что в школе царит порядок, чистота и суровость, когда она работает в полную силу. Классные комнаты выходят в коридор, окрашенный в светло–зеленый цвет. Наверх ведет широкая лестница. Меня впечатляет огромный спортивный зал, оснащенный разнообразными тренажерами. Приходит в голову, что, возможно, именно в таких спортзалах, как этот, обучались и обучаются спортсмены, восходящие на пьедестал почета на международных соревнованиях. Директор оказывается очень доброй женщиной, хотя поначалу из – за своей почти военной выправки и костюма из плотной темно–серой ткани она показалась мне суровой и мало расположенной к общению. Она очень высокого роста, с широкими атлетическими плечами. Я даже наивно рискую спросить ее, не была ли она в прошлом чемпионкой в каком–нибудь виде спорта. Она улыбается и говорит, что ей нравилось метать копье, но она никогда не участвовала ни в каких соревнованиях.

Приходят учительницы, которым Женя рассказал о моем путешествии. Я произношу несколько слов по–русски и несколько итальянских фраз, которые вызывают всеобщее веселье. После затруднительного разговора, невообразимой путаницы английского, русского и итальянского языков, Женя фотографирует меня у входа в школу в центре группы учителей. Потом, уже в Италии, я буду часто смотреть на эту фотографию, сделанную наверху школьной лестницы, на стенах которой по–прежнему висят плакаты в честь 70–й годовщины победы над нацистами в Великой Отечественной войне. Вечером, после скромного ужина, приготовленного школьным поваром, директриса показывает мне место, где я проведу ночь: диван в коридоре. Около полуночи, когда я еще не совсем провалился в сон, слышу приближающиеся шаги. Закрываю глаза и притворяюсь спящим. Это директриса, она пришла, чтобы укрыть меня шубой для защиты от холодной ночи. Меня очень тронула эта забота и утром, возвращая шубу перед отъездом, я буду благодарить директрису за проявленные доброту и внимание.

После завтрака с кашей и чаем Женя усаживается за руль своего грузовика. Мы отправляемся в Читу, впереди 1 300 км. Хотя Женя опытный водитель, я не думаю, что мы сможем преодолеть расстояние за один присест. Грунтовые дороги, выбоины и многочисленные участки с дорожными работами заставят нас замедлиться, а иногда остановиться; час за часом будет накапливаться усталость, и мы будем вынуждены остановиться в зоне отдыха на ночлег. Покинув Нерюнгри, мы без труда проезжаем 500 километров, а после обеда решаем сделать остановку и перекусить. Женя настаивает на том, чтобы предложить мне обед в маленьком ресторане, который посещают в основном дальнобойщики.

Поев и выкурив по сигарете, мы снова пускаемся в дорогу. Через сто километров Женя говорит, что очень устал. За три дня он проделал более трех тысяч километров. Останавливаемся в зоне отдыха. Пока я курю сигарету, Женя ложится на асфальте посреди дороги и отжимается. Он может заниматься этим абсолютно спокойно, почти за час по дороге не проезжает ни одно транспортное средство: ни легковой автомобиль, ни грузовик. Еще 250 км и мой друг сдается: у него больше нет сил продолжать сидеть за рулем. Мы останавливаемся переночевать в зоне отдыха. Перед тем как забраться на наши койки, идем выпить пива в переполненном ресторане сервисной зоны. Женя завязывает разговор с другими дальнобойщиками. Похоже, кое–кого из них он знает достаточно давно, видимо, маршруты перевозок проходят по одним и тем же дорогам.

Лежа на своей койке, завернувшись в спальный мешок, возвращаюсь мыслями к себе семнадцатилетнему, когда я передвигался по Европе автостопом. В те времена меня тоже охотно подвозили, иногда на очень длинные расстояния, водители грузовиков.

На следующий день, на рассвете, мы с Женей уже на ногах. Быстро завтракаем и вперед, в Читу. Дорога превосходная, грунтовки больше нет, везде асфальт. Перед отъездом проверяю, как там поживает моя Веспа. Все в порядке: она не сдвинулась ни на дюйм, несмотря на многочисленные толчки. В конце дня прибываем в Читу. Женя живет в поселке Песчанка, в 15 км от города. Я знакомлюсь с его семьей, а он едет ставить грузовик в гараж транспортной компании, где ему и место. Слава, отец Жени, – достаточной пожилой, но очень энергичный и физически крепкий. Человек старой закалки, он обращен в прошлое и остался убежденным коммунистом. По его представлению, в новой России дела идут совсем нехорошо: беспорядок, преступность, безработица свирепствуют повсюду; с мизерными пенсиями, которыми распоряжается государство, жить достойно невозможно. Жили хорошо, когда страну называли Советским Союзом. Люда, мать Жени, – тучная женщина с густыми пушистыми волосами, как львиная грива. Пока муж говорит, она качает головой, и я не могу понять, соглашается ли она со сказанным или хочет дать мне знать, что ей уже надоело слышать банальные речи, думаю, повторенные тысячи раз. Сестра Жени Лена – тихая, сдержанная девушка. За время моего пребывания в Песчанке я не услышу от нее ни единого слова. Однако она всегда будет проявлять ко мне доброту и воспитанность, удостаивая вниманием, которое обычно адресуют желанному гостю. Около полудня приезжает Мария, жена моего друга. С ней трехлетний сынишка Максим. Мария – красивая женщина, блондинка с голубыми глазами и ослепительной улыбкой. Они с Женей расстались, но встречаются ради блага ребёнка.

Три женщины уже за работой, готовят обед. Русские гордятся своей кухней и, когда в доме гость, стараются произвести хорошее впечатление. Больше всего я люблю пельмени – это такие конвертики из теста, фаршированные мясом. Они похожи на наши равиоли, но не такие вкусные. Часто их подают со сметаной. Здесь, в доме Жени, пельмени – специализация Люды, и, должен признать, они у нее превосходные. Меня угощают жаренным на вертеле омулем. Мы находимся в Забайкалье, и рыба поступает прямо из озера Байкал. Я уже сыт, но не могу не попробовать кисель бурдук, который делают из кислого ржаного теста с добавлением молока. Убрав со стола, Слава достает из шкафчика бутылку водки. В перерыве между рюмкой и другой (я пью только три), Слава снова принимается громогласно выражать свою ностальгию по прошлому. Я тронут его словами (Женя переводит на английский), потому что понимаю: копаясь в прошлом своей страны, он только и делает, что вспоминает свою молодость!

Вечером Женя приглашает меня пройтись по Чите. Я гуляю по улицам города, держа за руку маленького Максима. Повсюду уличные фонари. Влажный, холодный, слегка туманный вечер. Свет фонарей окрашивает туманный воздух, здания и улицы в желтый цвет; определенно, атмосфера не самая веселая, и я действительно хочу вернуться в дом. Мы с Максимом позируем, а Женя нас фотографирует. Получается какая–то желтая фотография, как будто ее сделали давным–давно.

На следующий день Женя приводит меня к крупному дилеру мотоциклов. Я собираюсь купить шину и камеры. Не найдя шин требуемого для Веспы размера, я вынужден взять две немного меньшие, сделанные в Китае. И именно с китайской шиной, установленной на заднем колесе, я смогу вернуться домой, преодолев тысячи километров.

30 июня прощаюсь с Женей и его семьей и возвращаюсь на дорогу в Улан–Удэ, до которого 530 км. В этом городе я снова встречу Константина, у него я был гостем на пути в Магадан. Прибываю в Улан–Удэ почти сразу после полудня. Прошу пожилого мужчину на автобусной остановке позвонить Косте, чтобы сообщить о моем приезде и сказать ему, где я.

Появившись, Костя держится с каким–то холодком. Говорит, что был на работе и ему пришлось просить разрешения уйти пораньше. Жена Кости встречает меня так же холодно. Вечером за ужином хозяева хранят долгое молчание. А я в замешательстве. У меня такое чувство, что мне здесь не рады, и, хотя я не уверен в этом, но хочется встать и уйти. Я и не собирался останавливаться в Улан – Удэ, я смог бы проехать еще 200 км. Если сейчас я заехал в этот город, то только потому, что сам Костя сказал, что будет ждать меня по возвращении из Магадана. И я, чтобы не быть невежливым, счел правильным сделать остановку в Улан–Уде. Пять лет я буду хранить память об испытанном в доме Константина чувстве неловкости. Возможно, если бы я мог объясниться по–русски, я бы прояснил ситуацию. Долгое время я пытался связаться с Костей, каждый год присылал ему поздравления на день рождения и не получал никакого отклика. Затем, разжившись его новым номером телефона, я смог отправить ему сообщение, в котором извинился за беспокойство, причиненное его семье; в том же сообщении я объяснил, почему я остановился в Улан–Удэ на обратном пути. Сразу же после получения сообщения Костя позвонил мне по видеосвязи. Он был очень рад меня слышать, передал привет от своей жены и объявил о рождении второго ребенка. В заключение он выразил желание вновь встретиться со мной.

Я пробыл в Улан–Удэ всего один день и в четверг, 2 июля, возобновляю свое путешествие. Костя провожает меня из города к автодороге Байкал. Оттуда я начну 2 274–километровый этап, конечным пунктом которого станет Новосибирск, город, где живет мой друг Валера Харламов. Я не собираюсь заезжать и останавливаться в каком–либо городе и каждый день перед заходом солнца буду искать по пути придорожные гостиницы, чтобы ночевать там.

Первая остановка после 600 км в гостинице «Очаг». Скромно ужинаю и сразу же отправляюсь спать. По пути я останавливался три раза, как раз достаточно времени, чтобы заправиться, что – то перекусить, выкурить сигарету и немного прогуляться в зоне обслуживания, разминая уставшие от сидения ноги. В дороге случилась и очень приятная встреча. Я ехал в абсолютном одиночестве и вдруг услышал звук клаксона. Глядя в зеркало заднего вида, увидел большой внедорожник, который быстро обогнал меня, а из окошка какая– то женщина сделала знак остановиться. Я поставил Веспу на подножку и пошел навстречу вышедшей из машины паре, которая приближалась ко мне, улыбаясь. Оба были членами Клуба «Офф – Роуд» Казахстана. Они хотели знать все о моей поездке, задавая обычные вопросы, затем подарили мне футболку с логотипом клуба, и мы распрощались, но не раньше, чем сделали несколько фотографий.

На следующий день я покидаю отель очень рано. Погода хорошая, и температура после 9 утра становится приятной. Я заново открываю для себя удовольствие от путешествия. Время от времени навстречу проезжает грузовик, кто– то другой обгоняет, почти все приветствуют меня, нажимая на клаксон. Начало июля, и Сибирь предлагает великолепное зрелище. Миллионы цветов покрывают огромные поляны между деревьями, а также край дороги. Какое буйство цветов! Я часто останавливаюсь, чтобы сделать фотографии. Эти сибирские цветы дарят мне радость, но прежде всего они вызывают у меня чувство нежности. Их жизнь недолговечна, сибирский климат позволяет им существовать очень короткое время. В этих цветах есть что–то героическое! Они цепкие, потому что у растения, на котором они распускаются, сильные корни, они переживают зиму и выживают в почве. Я постоянно останавливаюсь, чтобы фотографировать ирисы, голубые колокольчики, огромные поляны ромашек. Каждый раз, когда уезжаю, мое сердце радуется, даже если я знаю, что через несколько месяцев от этих цветов останется только нежное воспоминание: вместо тысяч цветов повсюду будет лежать одинаковый и однообразный белый снег!

Через 400 км я оказываюсь в городе Алзамай, в Нижнеудинском районе. Ночую в отеле «Паллада», в сервисной зоне рядом с автомагистралью. На следующее утро после завтрака осматриваю Веспу и делаю кое–какой мелкий ремонт, после чего готов уехать. Я уже сел в седло и собираюсь стартовать, когда ко мне подходят двое молодых людей, веселых и улыбающихся. Они хотят познакомиться. Выключаю двигатель и начинаю разговаривать с ними. Ребята студенты, путешествуют автостопом. Радостные, беззаботные, с несколькими рублями в карманах они через всю Сибирь едут в Москву. Они говорят на хорошем английском, конечно, гораздо лучше моего, а у меня в сознании встают очень четкие воспоминания о далеком прошлом, когда я в 70–е годы раскатывал по всей Европе с военным рюкзаком за плечами и большим пальцем, всегда готовым попросить подвезти. Конечно, это было утомительно, часто на пределе сил и с пустым желудком. Но путешествия и знакомство с новым миром, за пределами узкого горизонта моего маленького города, открыли мне глаза. Они раскрыли мой разум, как парус, а полученное от этого удовлетворение затмило любую жертву. Я был молод и передо мной лежали тысячи путей!.. Я тепло и с какой – то грустной нежностью прощаюсь с ребятами, покидаю зону обслуживания и возвращаю два колеса Веспы на дорогу P255. В дороге я думаю, что в основном мой дух мало изменился по сравнению с тем, когда я был двадцатилетним. Страсть к путешествиям осталась прежней; она, я бы сказал, аннулировала время, создавая иллюзию того, что я остался молодым (увы, это иллюзия!).

С половины восьмого и до полудня проезжаю без проблем 500 км. Миную Красноярск, посылая мысленно приветствие друзьям, которые принимали меня там, и останавливаюсь в зоне обслуживания недалеко от города Емельяново. Провожу ночь в гостинице «Транзит». На следующий день выезжаю на рассвете, поскольку хочу добраться до Новосибирска днем, а это больше 700 километров! К полудню погода портится, облачный фронт быстро движется в мою сторону. Небо вот–вот разродится дождем! Останавливаюсь, чтобы подготовиться к нему. Но когда ставлю Веспу на подножку, чтобы укрыть багаж водонепроницаемым брезентом, она ломается. Было вполне предсказуемо, что это произойдет, учитывая вес рюкзаков и всего того, что отягощает скутер.

Я наклоняю Веспу на правый бок и прислоняю к ограждению, которое отделяет проезжую часть трассы от откоса. Дует очень сильный ветер, он заставляет трепетать брезент, который я крепко держу, чтобы он не вырвался из рук. Отхожу на несколько метров, чтобы сделать фотографии. Наклонившаяся на бок Веспа, с шумно взлетающим над ней брезентом, вызывает у меня чувство жалости. Есть что – то героическое в ее упорном сопротивлении. Бедняжка, она похожа на обессилевшую ослицу, у которой от усталости подломились ноги, и она упала на землю под тяжестью своей ноши! Закрепив как следует брезент, я возвращаюсь на дорогу. Облачный фронт каким – то чудом движется на юг, но ветер продолжает мучить меня и заставляет уменьшить скорость. Я вынужден использовать низкие обороты и часто переключаться со второй на первую скорость и наоборот.

Почти сразу после полудня приезжаю в город Мариинск. Покупаю яблоки и хлеб в маленьком магазине. Останавливаюсь в месте, где припаркован грузовик и где тротуар дает мне возможность держать Веспу «на ногах». Я подхожу к водителю грузовика, намеревающемуся есть сэндвич, и спрашиваю, нет ли у него случайно чего– нибудь среди инструментов, что может выполнять функции подставки. Он подходит к Веспе, и я показываю ему, что это такое. Он тут же говорит: «А, понимаю» и идет к своему грузовику. Возвращается с небольшим отрезком трубы сантиметров 5 в диаметре и 30 в длину. Это может и сработать, но тяжелый багаж делает Веспу неустойчивой, и при малейшем толчке или порыве ветра трубка бы согнулась и скутер в конечном счете оказался бы на земле. Благодарю водителя грузовика и возобновляю путь к Новосибирску, от которого меня отделяют 430 км. Я начинаю думать, что не смогу доехать, и действительно, проехав сто километров, я в этом практически уверен. Остановлюсь в Кемерово, где смогу отремонтировать подножку.

Приезжаю в город в сумерках и звоню Андрею Григорьеву. Он удивился, поскольку я говорил ему, что не остановлюсь в Кемерово. Он рад снова встретиться и забирает меня на въезде в город. Отправляемся в мастерскую, где у Андрея офис, чтобы оставить там Веспу. Потом, как только я оставляю свои вещи в его квартире, мы идем купить что–нибудь на ужин.

В небольшом магазине, открытом, несмотря на поздний час, Андрей покупает копченую рыбу. После ужина приятная прогулка по пустынным улицам, воздух после дождя влажный, но тепло. На площади, все еще украшенной после празднования 70–летия победы в Великой Отечественной войне, меня поражают и очаровывают две вещи: чудесная статуя и плакат с репродукцией картины. Бронзовая статуя представляет собой руку длиной около двух метров, на ладони которой лежит спящая девочка, свернувшаяся калачиком со сложенными под левой щекой ручонками. Я останавливаюсь на несколько минут перед этой статуей: сколько поэзии, сколько нежности смог вложил в нее скульптор! Еще больше меня поражает ощущение легкости, запечатленное в работе, оно заставляет забыть о тяжести использованного материала и уводит в хрупкий и светлый мир сна, в который погружена малышка. Я делаю несколько шагов, и вот еще один удивительный сюрприз!

На плакате размером примерно метр на метр, размещенном на стене, воспроизведена картина Георгия Мелихова «День Победы в Берлине». Картина изображает берущую за сердце сцену. В только что завоеванном Берлине советский солдат вошел в дом и сел к пианино, он опустил руки на клавиши и играет, сидя на импровизированном стуле. У него пилотка на голове, на плечах тяжелая шинель, за спиной автомат с обращенным вниз стволом. В комнате на полу валяются листы бумаги, видимо, их размело взрывом. А пианино каким – то чудом не пострадало. Тот, кто смотрит на картину, сразу понимает, что изображенное художником на картине – это всего лишь финальная сцена истории, которая длилась почти 4 долгих года, самых ужасных в жизни этого солдата. Возможно, он защищал свою родину от нацистских оккупантов? Сражался ли он при осаде Ленинграда? Защищал ли Москву, когда нацисты приближались к ней? Участвовал ли в героической обороне Сталинграда? Был с теми солдатами, которые заставили 6–ю немецкую армию сдаться? Возможно, он был среди тех, кто взял в плен фельдмаршала фон Паулюса? Все могло быть. Миллионы солдат принесли себя в жертву на войне, которую русский народ называет не Второй мировой войной, а Великой Отечественной войной. Но он дошел до Берлина, превращенного в груду развалин. И теперь он сидит перед фортепьяно; он наконец может расслабиться, война закончена. Его пальцы легко бегут по клавиатуре, извлекая ноты старой песни, звуки которой наполняют комнату давно забытым человеческим теплом. В его сознании текут образы семьи: мама, папа, улыбающаяся жена, счастливые дети шумно играют в саду. Теперь, когда война закончилась, он сможет вернуться к ним и обнять! (Если они еще живы).

Мелихов меня взволновал своей картиной, я стою около десяти минут, восхищаясь ее деталями, пытаясь как можно точней понять мотивы, двигавшие написавшим ее художником, его душевное состояние и настроение так замечательно изображенного солдата.

На следующее утро во время завтрака Андрею позвонили. Его отец Михаил хочет поговорить со мной. Он рад, что я остановился в Кемерово, он предвидел это. Я с удовольствием принимаю приглашение и благодарю его. Договариваемся встретиться снова в семь вечера.

Утром Андрей отправляется в офис, чтобы уладить кое–какие рабочие дела. И у меня несколько свободных часов для прогулки по городу.

Во второй половине дня он организовал для меня небольшую экскурсию. Хочет, чтобы я посетил разрез в Кузбассе, важном угольном бассейне России. Нас поведет бывший шахтер, ныне пенсионер, он займется и получением всех необходимых для посещения разрешений.

Мне любопытно увидеть воочию то, что видел в одном документальном телефильме несколько лет назад. Николай, наш гид, ждет нас в условленном месте. На машине Андрея мы быстро добираемся до проходной разреза. Охранник в форме забирает наши документы, потом мы садимся в уазик. Пять минут спустя останавливаемся перед металлическим забором. Внизу нашему взгляду открывается одновременно грандиозное и ужасное зрелище: чёрная дыра, гигантская. Конусообразная яма глубиной в сотни метров, края которой простираются на несколько километров. Уголь добывают в самом низу и доставляют наверх огромными грузовиками, которые следуют по дорогам, вырытым в стенках конуса. Экскаваторы и грузовики оснащены гигантскими колесами диаметром не менее 4 метров. Мы стоим на краю этой адской пропасти около десяти минут, а затем охранник возвращает нас туда, где забрал перед этим. Хотя увиденное зрелище было действительно впечатляющим, должен сказать, что я остался несколько разочарован. Я хотел спуститься на дно пропасти, подойти к экскаваторам и, может быть, обменяться парой слов, даже просто поздороваться с кем – нибудь из рабочих. Для этого мне понадобилось бы специальное разрешение, которое Андрей не смог получить, и по крайней мере четыре часа времени.

Когда мы выходим из разреза, уже почти темно, мы прощаемся с нашим гидом и едем на ужин к Михаилу. Дома находятся его жена и сын Андрея, мальчик лет десяти, неразговорчивый, но улыбчивый. Михаил пригласил еще и одного своего друга, который скоро должен приехать. Ужин начинается с красной икры, за которой следует русский салат (русские называют его оливье), борщ, жаркое. Все сопровождается хорошим красным вином. Шотландский виски, который сопровождает десерт, приготовленный матерью Андрея, помогает сделать компанию более разговорчивой и веселой. В какой–то момент Андрей и его отец, взяв серп и молот, имитируют пропагандистский плакат советской эпохи, на котором рабочий и колхозница, стоящие плечом к плечу, подчеркнуто демонстрируют свои орудия труда, восхваляя единство между крестьянами и рабочими в построении социалистического общества. Мы выходим покурить в вечерний сад. Дом Михаила стоит на невысоком холме, оттуда мы можем охватить взглядом почти весь город Кемерово. Михаил похлопывает меня по плечу и говорит, что рад видеть меня в гостях, и повторяет сказанное по телефону: он был уверен, что на пути из Магадана я остановлюсь в Кемерово (Я, напротив, был уверен в обратном). Я от души благодарю Михаила за добрые слова, используя свой скудный запас русских слов: «Большое спасибо, дорогой друг». Потом приглашаю его к себе, в Италию.

6 июля я попрощался с Кемерово и отправился, наконец, в Новосибирск. Накануне мне починили подножку. Два друга Андрея проделали очень тщательную работу, не желая ничего взамен.

Из 265 км, которые я проезжаю, чтобы добраться до Новосибирска, 200 км проделываю под непрерывным и часто проливным дождем. У меня нет ветрового стекла, и двигаться без него под дождем совсем не в удовольствие. И только последние 50 км погода позволила мне передышку, чтобы добраться до Новосибирска невредимым. Непромокаемые брюки и мотокуртка защитили от дождя, но не вполне. И действительно, когда я стою на въезде в город и жду Валеру, который заберет меня, обнаруживаю, что рукава и передняя часть толстовки промокли.

У Валеры чудесная семья: жена Наташа, десятилетняя дочь Настя и малютка Макар, двух месяцев от роду. Их квартира, маленькая, но уютная, находится в здании 70–х годов постройки недалеко от центра. В сотне метров от дома у Валеры есть небольшой гараж, куда я ставлю Веспу.

Я думал, что останусь в Новосибирске на день или два, а вместо этого пробуду там неделю. Утром 7–го я иду гулять по городу в компании Насти, которая сразу же проявляет себя умным и невероятно чувствительным ребенком. Валера занят работой. Побродив по городу куда глаза глядят, я прошу Настю отвести меня в супермаркет. На улице, рядом с супермаркетом, становлюсь свидетелем сцены, невероятной, если бы не видел ее собственными глазами. На фасаде здания высотой около тридцати метров два рабочих намерены штукатурить стены. Чтобы выполнить работу, они не установили подмостки, а сидят на стульях, висящих на веревке. Поворачиваясь направо и налево, удлиняя или укорачивая веревку, они добираются до каждой точки фасада. Эти рабочие, кажется, действительно опытны в работе и передвигаются с ловкостью цирковых акробатов, но я задаюсь вопросом о существовании правил, регулирующих безопасность труда в России.

В супермаркете я покупаю все необходимое для приготовления пасты болоньезе (в Нерюнгри я пообещал Валере, что как только окажусь в его доме, приготовлю несколько итальянских блюд). В винном отделе, среди других итальянских вин, вижу Negroamaro del Salento. Я счастлив обнаружить, что здесь в Сибири, продается вино моей земли. Вот она, прелесть глобализации! Мы с Настей решили пойти домой. Валера еще не вернулся с работы. Я провожу полчаса своего времени, стирая белье. Покончив со стиркой, решаю сделать несколько телефонных звонков. Ищу телефон, но не нахожу его. Перерываю все, но напрасно: телефон не всплывает. Я, должно быть, потерял его по дороге или оставил в супермаркете. В бодром темпе мы, вместе с Настей, возвращаемся в супермаркет.

На улице постоянно смотрим на землю, надеясь найти его в уголке, на тротуарах или среди травы в саду, который мы пересекли прямо перед этим. Я чуть не плачу, мобильный телефон для меня незаменим: я записал десятки номеров, там хранятся сотни фотографий! Настя заметила мое состояние и выражает сочувствие, легко похлопывая по правой руке в попытке утешить. Что за необыкновенный ребенок! Мы, наконец, дошли до супермаркета. Настя спрашивает кассиршу, не находила ли она случайно мобильный телефон. Я добавляю на английском, что, вероятно, забыл его у кассы во время оплаты покупок. Кассирша велит спросить охранника, у которого находится найденный у кассы черный кошелек. 30 секунд спустя я снова со своим мобильником! Возвращаюсь к кассирше, чтобы поблагодарить ее, но она заявляет, что всего лишь выполнила свой долг, передав охраннику то, что ей не принадлежало.

7 июля говорю Валере, что на следующий день уеду из Новосибирска в Уфу. Он очень огорчается, так как хотел бы, чтобы я поехал с ним в Барнаул, в 220 км к юго – востоку от Новосибирска, где 11 и 12 июля будет проходить большая встреча мотоциклистов, посвященная 70–летию Победы. Пытаюсь объяснить Валере, что не могу больше оставаться в Новосибирске. Над моей головой висит дамоклов меч истечения срока действия визы. Будет очень прискорбно, если этот день застанет меня до того, как я покину российскую территорию. На границе, в момент выезда из страны, меня крепко оштрафуют и, вероятно, лишат возможности вернуться в Россию в будущем на протяжении нескольких лет. Валера смотрит на меня и, улыбаясь, говорит, что у него есть решение. 13 июля из Новосибирска в Москву отправится фургон с прицепом, который должен перевезти спортивный автомобиль, участвовавший в гонке в городе Новокузнецке. Он уверен, что в этом фургоне найдется место для моей Веспы и, конечно, для меня. Чтобы еще больше успокоить, он ведет меня знакомиться с человеком, который обеспечит эту поездку. Идем к Денису Калчакову.

Хотя он очень молод, чуть ли не мальчик, друг Валеры управляет большим рестораном «Скоморохи». Валера сказал, что Денис из очень богатой семьи. Однако, когда тот знакомится со мной и начинает говорить, то не проявляет надменности, которой часто грешат богатые люди. Валера рассказывает ему по – русски о моей поездке, объясняет проблему с истечением визы и наконец спрашивает, можно ли перевезти скутер до Москвы. (На самом деле я собираюсь остановиться в Уфе, а не приехать в столицу). Денис молча слушает, потом, ничего не спрашивая, поворачивается ко мне и протягивает руку, желая успешного путешествия. Крепко пожимаю руку молодого человека, я признателен ему и от всего сердца говорю на русском: «Спасибо! Я люблю русский народ!» А он, положив мне руку на плечо, отвечает: «Я тоже люблю Италию и итальянцев!» Не знаю, какие отношения существуют между Денисом и владельцем спортивного автомобиля; я не ищу объяснений и потому тоже, что такое знание ничего бы не изменило.

Встреча с Денисом меня успокоила, и я могу получать удовольствие от пребывания в Новосибирске и ждать участия в сборе мотоциклистов в Барнауле.

В оставшиеся дни я гуляю по городу. Однажды утром маленькая Настя сказала, что хочет сводить меня в городской парк, показать животных, которых там содержат и разводят. По правде говоря, я предпочел бы ходить без определенной цели и в одиночку, но не хочу отказываться от приглашения ребенка, лишая ее удовольствия быть моим гидом. Мы идем в небольшой общественный парк, он всего в нескольких сотнях метров. Это скорее сад, в котором много людей, они воспользовались солнечным днем, чтобы провести несколько часов на открытом воздухе. Настя бурно радуется, показывая мне животных парка: лошадей, козочек и красочных птиц, летающих в большом вольере, к удовольствию многочисленных детей, которые стекаются полюбоваться на них. Возвращаясь домой, мы с Настей немного удлиняем дорогу, проходя по улице Кошурникова.

Когда мы приблизились к дому номер 5, меня поразил неприятный сюрприз. Останавливаюсь перед баром – рестораном, за длинным окном которого столы, стулья и диваны. На паркетном полу ковры. На столах со вкусом расставлены лампы и вазы с цветами, что делает обстановку приятной, смягчая некое ощущение меланхолии погруженного в полутень помещения, в этот час еще закрытого и пустынного. Поднимаю взгляд и с удивлением вижу, что над остеклением по всей его длине большой волнистый навес воспроизводит цвета итальянского флага. Как итальянец, я не могу не радоваться. Испытывая чувство гордости, отступаю на несколько шагов, чтобы видеть весь бар, и вот он, скверный сюрприз: на огромной вывеске красуется название ресторана – «БЕРЛУСКОНИ».

Если в супермаркете, увидев в винном отделе несколько бутылок Primitivo del Salento, я радовался тому, что превосходные продукты моей земли продаются даже в далекой Сибири, и хвалил благотворное влияние глобализации, то сейчас, перед этой вывеской, которая соединяет слово beer c именем пресловутого Кавальере, я уже не чувствую себя гордо итальянцем, а более прозаично италиотом, и начинаю размышлять о пагубных последствиях глобализации!

9 июля Валера просит меня поехать с ним за город. Он должен загрузить в свой грузовик несколько тонн овощей, выращенных в теплицах, расположенных в сельской местности недалеко от Новосибирска. Я охотно соглашаюсь поехать и помочь другу, если необходимо. Теплицы простираются на несколько гектаров. Проезжая по дорожкам, разделяющим различные участки, я поражаюсь разнообразию выращиваемых овощей. В Италии в этом не было бы ничего удивительного, но мы в Сибири, где зимой температура может опускаться даже ниже минус сорока. Баклажаны, кабачки, перец, помидоры, огурцы, салат роскошно растут в теплицах с двойным остеклением и теплоизоляцией. Один из рабочих говорит мне, что отопление поддерживается в течение всей зимы благодаря метану, который в Сибири стоит очень мало. Особое внимание уделяется освещению внутри теплиц. Освещение имеет решающее значение для жизни растений, и оно должно быть постоянным, учитывая, что в Сибири зимой световой день короток. Через два часа Валера закончил погрузку, наполнив весь грузовик ящиками с овощами. По грунтовой дорожке мы отъезжаем от теплиц, но на повороте передние колеса грузовика застревают в грязи, погружаясь в нее сантиметров на тридцать. Почти получасовые попытки выбраться из грязи безрезультатны. Более того, в грязи застряли и задние колеса. Мы с Валерой сходимся на том, что лучше сдаться и обратиться за помощью к работникам теплицы.

Пешком проходим километр, на который успели отъехать с грузовиком. Когда рабочие видят нас, они сразу же понимают, что случилось. Мы возвращаемся к грузовику на борту мощного внедорожника в сопровождении четырех рабочих, которые прихватили с собой лопату и деревянные доски. Помощь рабочих, доски и буксировка внедорожника вызволяют наш грузовик из грязи, и всего через десять минут его колеса снова крутятся на сухой земле. Возвращаемся домой в грязных ботинках и мокрых до колен брюках, уставшие, но довольные!

Днем идем в большую мастерскую. Друг Валеры должен переделать мне ветровое стекло. Используя плексиглас толщиной 4 мм, этот талантливый человек умудряется сделать мне новое ветровое стекло по цене 6 тыс. рублей, примерно 70 евро. Даже если оно и плоское, все равно будет выполнять свою функцию очень хорошо, защищая меня от дождя и ветра в течение всего обратного пути, до дома.

Ближе к вечеру Валера приводит меня в клуб «Хижина» для традиционной бани. Там мы встречаем большую группу его друзей. Веселые и симпатичные люди приветствуют меня по–братски. Мне, в качестве почетного гостя, предлагается возможность зажечь огонь, который нагреет баню. После сауны и бассейна вечер продолжается плотным ужином и многочисленными тостами с водкой. Молодой человек, Рома Фалько, играет на гитаре и исполняет веселые песни. Одна из них посвящена мне. Я понимаю это по постоянным подмигиваниям, обращенным в мою сторону каждый раз, когда он произносит мое имя. На протяжении многих лет я буду хранить память об этом приятном вечере!

Ранним утром 11 июля мы с Валерой уезжаем в Барнаул. У каждого из нас на багажнике (Валера едет на Honda 125) все, что потребуется в течение двух дней кемпинга: палатка, спальный мешок, надувной матрас, защита от дождя и одежда. Я прихватил и немного еды: печенье и яблоки. За четыре часа мы покроем 229 км, которые отделяют нас от Барнаула. Километрах в двадцати от пункта назначения мы уже встречаем десятки мотоциклистов; все едут на мотоциклах c большим объемом двигателя. Когда, наконец, прибываем в столицу Алтая, окунаемся в море мотоциклов всех видов и различных брендов. Среди этого множества мотоциклов преобладают произведенные в России. Российская мотоциклетная индустрия имеет прочную и давнюю традицию; особенно в пятидесятые годы она дала жизнь мотоциклам, заслужившим высокую оценку на внутреннем и международном рынке за свою надежность и эффективность. Развал СССР принес с собой почти полное уничтожение мотоциклетной промышленности, и лишь некоторые марки (наиболее известные) пережили самые трудные времена. Только в последние годы возобновилось создание мотоциклов, как в прошлом, то есть исключительно из отечественных деталей, от самого маленького винта до самой важной части изделия. Удивительный факт возрождения славной традиции[5].

Местом сбора организаторы выбрали огромную огороженную поляну в пригороде, с прудом в центре. Въезд осуществляется через ворота, после регистрации. Некоторые участники, включая меня, получают оранжевый браслет на запястье. Только позже я узнаю значение этого браслета. Пока Валера отправляется на поиски своих друзей, я ищу подходящее место для установки палатки. Ставлю ее на правой стороне луга, метрах в пятидесяти от большой сцены, на которой установлено музыкальное оборудование и большие усилители.

Выбранное место окажется воистину несчастливым по двум причинам. Во – первых, палатка находится слишком близко к сцене, с которой тяжелый рок будет греметь весь день и до поздней ночи; во–вторых, соседи, с которыми я сразу завожу знакомство, слишком шумные, и как только выпьют лишний стакан водки, станут неконтролируемыми в движениях и часто будут топтать края палатки. Закончив собирать палатку, обустраиваю все внутри и потом иду прогуляться, чтобы познакомиться с местом и, прежде всего, чтобы полюбоваться на мотоциклы, припаркованные на траве и среди деревьев. Очень много Уралов, как правило, с колясками. Некоторые из них тщательно отреставрированы и кажутся только что покинувшими завод.

Меня заинтриговали какие–то большие мотоциклы, к которым крепился двухколесный вагончик; прямо–таки современная имитация древнеримских колесниц. Я заметил и несколько красивых новых мотоциклов. Они производства китайской компании IRBIS, основанной недавно, но сумевшей в короткое время завоевать российский рынок, создавая мотоциклы, простые в обслуживании и подходящие для сурового сибирского климата. Рядом с большим лугом, где, кажется, все готово для начала концерта, на котором выступят разные музыкальные группы, встречаю Андрея Григорьева. Объясняю ему, где я поставил палатку, он немного рассказывает мне об организации встречи, а потом покидает меня, у него много дел, поскольку он среди организаторов мероприятия.

Я продолжаю свою ознакомительную прогулку. Иду вдоль берега пруда примерно сотню метров, затем пытаюсь определить, где находятся туалеты, душевые, ресторан. Когда возвращаюсь к палатке, мои соседи уже предаются возлияниям. Они сразу же приглашают меня выпить и закусить. Настроение у них веселое. Задают вопросы о моей Веспе, и, когда я говорю об объеме двигателя своего скутера и начинаю рассказывать о путешествии и уже оставленных за плечами километрах, они изумляются тем, что я смог добраться из Италии до Барнаула на таком маленьком скутере. Я их понимаю, потому что моя Веспа – это просто букашка по сравнению с их мощными мотоциклами! Двое из них, Анатолий и Аполлон, предлагают мне вкусные сосиски, купленные в ресторане. Мы едим и пьем. А водка согревает души и делает всех веселей, включая меня.

Тем не менее, я стараюсь не переусердствовать со спиртным. Всегда думал, что неприятно потерять контроль над собой, особенно когда находишься среди незнакомцев. А в этой компании пьют много, и когда кто – то встает, то заметно пошатывается. Между тем, со сцены на безумной громкости какая–то группа играет хард–рок. Отхожу от палатки, чтобы совсем не оглохнуть. На сцене неистово танцуют несколько девушек с обнаженной грудью. Я стою чуть в стороне с левой стороны сцены, рассеянно смотрю на музыкантов и танцующих девушек, когда ко мне подходит парень и спрашивает, что я тут делаю. Понимаю, что он из службы безопасности, но не понимаю смысла и причины его вопроса, который сначала прозвучал на русском, а затем был повторен на английском языке. Я спокойно отвечаю, что слушаю музыку и любуюсь девушками. Затем закатываю левый рукав и показываю оранжевый браслет. Он поднимает руки в знак извинения и уходит, повторяя: «Добро пожаловать! Добро пожаловать!». Когда я расскажу Андрею о случившемся, он объяснит, что браслет является отличительным знаком особенных гостей и дается только небольшому количеству людей.

Уже темно, я устал и с радостью заполз бы в свою палатку. Но решаю еще немного подождать, прежде чем уснуть. Я сижу на седле Веспы, а Анатолий приносит мне стакан водки. Около 11 часов иду в палатку, а снаружи грохочет и сотрясает воздух рок, терзая мои барабанные перепонки. Лежа на матрасе и завернувшись в спальный мешок, стараюсь уснуть, но Морфей, кажется, не намерен принять меня в свои объятия, как он уже это делал бесчисленное количество раз и в гораздо более сложных ситуациях. Заснуть мешает не только ревущая из усилителей музыка, для защиты от нее я использовал беруши. Больше всего бесит шум, исходящий от соседей рядом с моей палаткой. Сначала их было четверо, теперь, судя по голосам, в одном метре от меня по крайней мере десять человек, которые, изрядно выпив, шумят и создают хаос, словно их там двадцать, а не десять. Несколько раз кто–то пьяный больше других и нетвердо держащийся на ногах, проходя мимо палатки, топчет края или запинается за колышки, к которым привязаны растяжки.

Всякий раз, когда уже почти засыпаю, что–то внезапно возвращает меня в реальность. После полуночи многие парни, видимо, отправились поближе к сцене. И мне кажется, что наконец–то пришло время заснуть. Я постепенно проваливаюсь в сладкий мир сна, но тут один из парней, встав, утратил равновесие и рухнул на палатку всем своим весом. Я расстегиваю молнию и выхожу из палатки. Передо мной, шатаясь и повторяя извинения, стоит Анатолий. Не знаю, смеяться или плакать. Теперь надо снова вернуться в палатку и повторить трудный путь к дому Морфея, сына Гипноса, который, надеюсь, наконец примет меня.

На следующее утро встаю рано несмотря на то, что провел ночь не совсем спокойно. Проснулся я с твердым намерением поискать более уединенное и тихое место для палатки.

Возле входа, справа от домика охранника, я увидел покрытое нежной травой место, всего в несколько квадратных метров, но достаточное для установки палатки. Там я буду в 150 метрах от сцены и вокруг не будет других палаток. Идеальное место, чтобы провести спокойную ночь!

Пока я устанавливаю палатку, подходит пожилой мужчина. Он увидел, что я вбиваю колышки камнем, и протягивает мне молоток. Это охранник, Николай Якинзов. Я прекращаю работать и начинаю с ним «разговаривать». Николай рассказывает о своей жизни, и даже если я мало что понимаю из сказанного им, одно понимаю очень хорошо: жизнь у Николая была очень тяжелой! Перенесенные страдания и лишения я могу прочесть в его глазах и перечислить их, считая его морщины. Николай говорит непрерывно, его речь медленная, но он не собирается прерываться: он, наконец, нашел кого–то, кто готов выслушать его, и кажется, очень рад этому. Между тем из дома выходит пожилая женщина и настойчиво кого – то зовет. Это Татьяна Николаевна, жена Николая. Она зовет не человека, а собаку, которая куда–то убежала. Николай тоже начинает искать животное; супруги беспокоятся, потому что это неопытный щенок, на которого могут напасть другие собаки или может сбить машина или мотоцикл.

В конце концов щенок откликается на зов хозяев и приближается к ним, повизгивая и виляя хвостом. Это симпатичный пудель, один в один похожий на взрослую собаку, которую я видел раньше, она, безусловно, его мать. Николай наклоняется, поднимает пуделя с земли и нежно обнимает его. Татьяна улыбается, радуясь возвращению своего пуделя, который ей вроде внука. Она кладет его на седло Веспы и просит сфотографировать. Ее муж берет меня за руку и жестом приглашает войти в дом. Переступаю порог, оглядываюсь, и меня охватывает печаль.

В хижине Николая, потому что это действительно хижина, царит абсолютная нищета: нет ни водопровода, ни электричества; мебель состоит из шаткого стола, двух стульев, кровати и шкафчика с одной дверкой. В углу, на полу, стоят несколько почерневших кастрюль, но я не вижу плиты с газовыми горелками. Очевидно, Таня готовит пищу с помощью угля. Спрашиваю Николая, как они могут жить зимой в холода без отопления. Он отвечает, что в конце лета поедут жить в приют. Я оставляю Николая и Татьяну на несколько минут и иду в ресторан. Возвращаюсь с купленными там сосисками и хлебом. Два старика рады принять их, а я добавляю еще несколько рублей. Николай пожимает мне руку, он растроган, это видно по его блестящим глазам. Прежде чем вернуться в палатку, чтобы привести вещи в порядок, я спрашиваю Николая и Татьяну, сколько им лет. Когда они оба говорят мне свой возраст, я буквально столбенею: они родились в 1957 году, Николай 26 января, Татьяна 25 мая. Они на пять лет моложе меня, но выглядят намного, намного старше!

12 июля я провожу большую часть дня, прогуливаясь среди различных групп байкеров и познакомившись со многими из них. Каждый раз, когда возвращаюсь в палатку, вокруг Веспы всегда стоят люди. Все делают комментарии и задают мне вопросы, на которые я стараюсь ответить, насколько могу. Здесь, в Сибири, как и в других частях мира, Веспа тоже вызывает любопытство и интерес. В полдень Андрей нашел время отвлечься от своих обязанностей и предложил мне пообедать. После обеда выхожу за ограду и отправляюсь побродить по городу. Центр далеко, и я остаюсь на окраине, где нет ничего интересного. Тем не менее, несколько километров пешком улучшают самочувствие; кроме того, вдали от агрессивного хард–рока мои барабанные перепонки не страдают от невыносимых децибелов…

Вдали от сцены, рядом с домиком Николая, я крепко сплю всю ночь до первых лучей рассвета.

13 июля мы с Валерой потратим целое утро, чтобы вернуться в Новосибирск. День посвящён подготовке к погрузке Веспы на борт фургона, с которым я проделаю долгий путь почти в 2 000 км до Уфы, где меня будет ждать Руслан.

14 июля в 8.30 утра Донат Филиппов завел мотор фургона. Я уже попрощался с Валерой и его семьей. Пора загружать сумки и садиться на пассажирское сиденье, и мы уже в пути. Из Новосибирска я уезжаю неохотно, ведь провел в этом городе приятную неделю отдыха, встретил много людей. С легкой грустью в сердце спрашиваю себя, смогу ли я когда–нибудь вернуться.

Добрую часть пути Донат не очень – то разговорчив, однако всегда готов ответить на мои вопросы, сопровождая ответы искренней и сердечной улыбкой. Он спокойный и осторожный водитель. Осознает, что ведет большой фургон с длинным прицепом. Очевидно, он чувствует ответственность за очень дорогой автомобиль на прицепе. Учитывая умеренную скорость, мы едем от Новосибирска до Уфы почти три дня, с двумя ночевками в двух очень комфортных гостиницах. В Челябинске Донат любезно сделал мне остановку. По дороге на восток я оставил часть своего багажа в доме Евгении. Затем она уехала в Италию и попросила свою близкую подругу передать мне то, от чего я освободился, не считая особо необходимым для продолжения путешествия. В 11 часов вечера подруга Евгении, которой Донат сообщил о моем прибытии, приехала на такси к условленному месту встречи, следуя указаниям, полученным по телефону. Я сердечно благодарю ее и несколько раз предлагаю заплатить за такси, но она решительно отказывается и уезжает, желая мне хорошей поездки.

Мы продолжаем путешествие. Едем всю ночь и в 10 часов утра 15 июля прибываем в Уфу. Пока ждем Руслана, Донат помогает мне выгрузить Веспу и багаж. Потом он прощается и отправляется в Москву, до которой еще 1 300 км. Я буду несколько лет поддерживать связь с Донатом в Фейсбуке и приглашать его навестить меня в Италии, а он будет звать меня приехать в Москву, где живет. Оставшись один, я жду Руслана, который появляется через час: он отпросился с работы, чтобы забрать меня и отвезти домой, где его подруга Эльвира приготовила комнату, которая на несколько дней станет моей.

15 июля, в тот же самый день, когда я приехал в Уфу, Руслан организовал барбекю на своей даче за городом. Он пригласил большую компанию друзей, среди которых я с большим удовольствием вижу журналиста, бравшего у меня интервью в Красноярске. Пока кипят приготовления к барбекю, я обхожу сад. Он утопает в цветах. Но что меня удивляет, так это множество спелых и сладких вишен, свисающих с высокой изгороди, ограничивающей участок. Они меньше, чем те, которые мы привыкли видеть в наших краях, но зато очень вкусные. Ниже, на уровне земли (еще один приятный сюрприз!) кустики красной клубники. Я поглощаю и вишню, и клубнику!

Здесь, в Башкирии, июль, безусловно, самый благоприятный период для фруктов, вот и на двух яблонях в саду висят плоды. Я срываю и надкусываю частично покрасневшее яблоко, думая, что оно спелое, но это не так. Уже собираюсь выбросить его, когда вижу за проволочной сеткой, служащей оградой, стадо лошадей, где–то с десяток жеребят со светлой шерсткой. Почти у всех белое пятно на голове, оно начинается между ушей и опускается до морды. Я подхожу и протягиваю яблоко одному из жеребят, который тут же его съедает. Руслан предлагает сорвать больше яблок. Молодые жеребята жадно спешат ухватить плоды, лежащие на ладонях. Они, кажется, счастливы жевать сочные яблоки, которые два человека неожиданно предлагают им.

Между тем, по саду разносится соблазнительный запах жареных сосисок и стейков. Компания радостно готовится к поеданию мяса и различных гарниров, приготовленных женщинами по «заказу» Эльвиры. Я чувствую себя спокойно и расслабленно, словно нахожусь дома. В этой дружеской атмосфере я получаю еще одно подтверждение своей убежденности, которая укрепилась за время путешествия: русские – необыкновенный народ, жизнерадостный, гостеприимный; среди них чужестранец никогда не будет чувствовать себя чужаком; у него не будет ни малейшего страха причинить неудобства тем, кто принял его. Вечеринка затягивается до позднего вечера. Мой плохой английский не позволяет вести долгие разговоры, так что я выкручиваюсь, улыбаясь направо и налево. В ответ тоже получаю улыбки.

Когда все ушли, уже ночь. Руслан говорит, что возвращаться домой бессмысленно. На даче есть три кровати: я, он и его отец могут прекрасно переночевать там.

На следующий день я приглашен на обед в дом Флюры, матери Эльвиры. Ожидая назначенного времени, я выхожу прогуляться по окрестностям. Новая русская архитектура заменила большинство старых зданий–казарм 50–х и 60–х годов постройки, серых, уродливых, подавляющих. Новые, недавно построенные здания, как общественные, так и жилые, выглядят приятно. Хотя они часто огромные, выбор цветовой гаммы окраски делает их приятными для глаз и заставляет забыть об их подчеркнутом величии. Прогуливаясь без заранее определенной цели, я натыкаюсь на нечто одновременно сенсационное и впечатляющее. На двух больших боковых фасадах двух разных зданий изображения двух великих людей, составивших славу Советского Союза: Юрия Гагарина и маршала Жукова. Оба они остались в истории, не только русской; Гагарин был первым человеком, полетевшим в космос; Г. К. Жуков был главным творцом победы над нацистами во Второй мировой войне. Вспоминаю трагический конец Гагарина: тот, кто облетел Землю на космическом корабле Восток–1 12 апреля 1961 года, по иронии судьбы погиб в 1968 году в катастрофе МИГ–15 во время банального учебного полета.

Когда я возвращаюсь с прогулки, Эльвира отвозит меня на машине в дом своей матери Флюры. За обеденным столом нас пятеро: я, Руслан, его отец Рабес, Эльвира и Флюра.

Флюра – исключительный человек. Очень разговорчивая и общительная, она говорит больше всех. Она любит путешествовать, недавно вернулась из отпуска в Таиланде и вскоре собирается совершить еще одну поездку в Юго–Восточную Азию. Когда встречаешь таких людей, как Флюра, то непроизвольно начинаешь сопереживать им. Я надолго сохраню очень яркие воспоминания о приятных моментах обеда в доме у Флюры и ее жизнерадостности, твердом оптимизме и вере в будущие путешествия.

18 июля я покидаю Уфу и еду по автотрассе М5 в сторону Самары. На одометре 64 708. Я быстро подсчитываю: с момента отъезда из дома я уже преодолел в седле Веспы 17 855 км.

В конце дня, проехав 577 км, я добираюсь до места сегодняшней ночевки. В районе Волжского останавливаюсь перед входом в большой, но без названия, отель – кафе. Беру себе комнату в пристройке справа от гостиницы, тихую и чистую, в ней я провожу очень спокойную ночь. На следующее утро, позавтракав в кафе отеля, быстро проверяю техническое состояние Веспы, собираясь потом погрузить багаж. Я стою на коленях, чистя свечу, когда слышу, как за спиной кто – то со мной здоровается. Я поднимаюсь и оказываюсь перед молодым человеком лет двадцати. Отвечаю на его приветствие, пожимая ему руку. Он везет в фургоне чей – то товар в Волгоград. Показывает пальцем на свою машину и говорит, что он с отцом. После короткого разговора мы с ним возвращаемся каждый к своим делам.

Где – то через полчаса я покидаю отель и быстро выезжаю на дорогу в Саратов. Около десяти утра останавливаюсь для заправки на небольшой станции техобслуживания. Сижу в седле Веспы, сигарета в одной руке, стакан американо в другой, немного отдыхаю. Из белого фургона и серой машины, припаркованных на площадке автозаправочной станции, выходят двое. Тот, что моложе, направляется ко мне, улыбаясь. Я смотрю на него и улыбаюсь в ответ, но не узнаю. Тогда молодой человек говорит, что мы встретились рано утром перед отелем в Волжском. Я протягиваю ему руку и извиняюсь за то, что не узнал его сразу. Наша встреча была настолько короткой, что я не смог запомнить его лицо. Теперь мы знакомимся лучше. Геворг Гарникян – армянин, но в сейчас живет в Ханты – Мансийске, городе на Западно–Сибирской равнине на правом берегу реки Иртыш. Геворг повторяет, что едет в Волгоград с отцом. Он интересуется моим путешествием, спрашивает, сколько километров я проехал и сколько еще нужно проехать, чтобы вернуться в Италию. Видя его интерес, я предлагаю, если у него есть место в фургоне, загрузить туда Веспу и подвезти нас до Волгограда. Геворг тут же открывает дверь фургона и перемещает товар, чтобы освободить место для скутера. Я очень устал за время своего долгого путешествия и несказанно рад появившейся возможности.

Мы с Геворгом сидим в кабине фургона, его отец едет за нами на машине. Через несколько часов останавливаемся возле Балаково. Геворг хочет навестить брата, тот владеет большим участком земли и занимается фермерством. Геворг рад представить меня части своей семьи. Мне как иностранцу оказывают очень радушный прием. Армяне – дружелюбные и гостеприимные люди. На ферме много животных, включая коров и симпатичного теленка. Невестка Геворга обожает цветы, и это ясно видно по сотням цветов, украшающих сад вокруг дома. Но она не только любит цветы, но еще и превосходно готовит! Когда садимся за стол, она подает типичное армянское блюдо: хапама. Мне очень любопытно и хочется попробовать его. Когда моя порция оказывается на тарелке, то я сначала на вид, а потом и на вкус пытаюсь угадать различные ингредиенты этого блюда. В тыкве, у которой удалена мякоть внутри, смешаны рис, изюм, сушеные фрукты, корица и мед. Приготовленную тыкву разрезали на ломти, чтобы подавать порциями. После вкусной хапамы на столе появляются шампуры с ароматным, предварительно замаринованным мясом, обжаренным на углях. На мой вопрос Геворг отвечает, что часть мяса – баранина, часть – курица, а блюдо называется хоровац. Обычно хоровац подают с жареным картофелем и отварным пряным рисом. Все сопровождается традиционным армянским лавашем, тончайшим и очень вкусным.

Знакомство с типичной локальной кухней делает путешествие более полным и качественным. Не понимаю, как можно считать себя путешественником и отказываться попробовать напиток или еду, которые являются неотъемлемой частью культуры народа. Если вы не проявляете любопытства к тому, что вам предлагают, вы не должны путешествовать, дома всегда будут любимые блюда, и так называемый путешественник будет в них уверен!

После прекрасного обеда, который дал мне возможность чуть познакомиться с армянской кухней, Геворг говорит мне, что надо уезжать. В Саратове у него встреча с клиентом и он хочет прибыть вовремя.

Трасса не загружена, так что нам удается добраться до цели раньше времени. Останавливаемся в нескольких километрах от Саратова на правом берегу Волги. В небольшом заливе, окруженном тростником, люди на пляже загорают и купаются. Вода кажется чистой и манящей. Мы тоже решаем окунуться. Кто бы мог подумать, что однажды я буду купаться в водах Волги?

Прибыв на место в назначенное время, мы видим поджидающего нас молодого человека с милой собачкой. Он должен бы проехать с нами часть пути, но в кабине грузовика всего два места. Огорченный Геворг говорит, что больше не может меня везти. Улыбаясь, я уверяю его, что он уже сделал достаточно для меня, и я без проблем могу ехать дальше на своем скутере. Зная, что я хотел бы отправиться в Армению, Геворг дает мне адрес своей семьи и записку, в которой он написал несколько строк, чтобы представить меня своим.

Я снова остаюсь один, но на скутере не могу проезжать большие расстояния. Останавливаюсь на закате в городе Камышин и провожу ночь в маленьком заурядном отеле.

На следующий день рано утром я выезжаю на Р228 в направлении Волгограда. Но там не задерживаюсь и быстро проезжаю через город. Какую же я сделал ошибку, не остановившись в Волгограде, этом героическом городе борьбы с нацизмом! Сталинградская битва, которая свершалась среди руин города, улица за улицей, дом за домом, комната за комнатой и стоила сотен тысяч жертв среди солдат и гражданских лиц, представляет собой одно из самых значительных военных событий Второй мировой войны и, в конце концов, считается началом конца сил оси. Сталинград стал для Гитлера трагической насмешкой. Он думал, что будет легко уничтожить город, носящий имя его злейшего врага. Как только Сталинград будет уничтожен, у него не будет больше препятствий для завоевания кавказской нефти. Но история пошла по–другому…

Какая ошибка не остановиться в Волгограде! Горько сожалею, но на протяжении многих лет очень часто буду думать о том, чтобы вернуться в Россию и посетить этот город. Проезжая по его широким улицам, я несколько раз вижу слева от себя впечатляющую аллегорическую статую на Мамаевом кургане, который героически защищали русские солдаты. Родина–мать зовет! Это одна из самых высоких статуй в мире, ее высота 52 метра, к которым добавляются 33–метровый меч, устремленный в небо.

Выезжаю из Волгограда, направляясь на юго–запад, и прибываю в город Элисту, где ночую в скромной гостинице. На следующий день моя цель – выбраться из России и въехать на территорию Грузии, то есть проделать 553 км.

Рано утром я возобновляю путешествие. Температура подходящая, пейзажи изумительные. Зрелище огромных полей подсолнухов, которые простираются, насколько видит глаз, делает меня счастливым. Наконец – то жаркое южное солнце после холода и дождя Сибири! По дороге часто останавливаюсь, чтобы сфотографировать поля. Срываю подсолнух и вставляю его под эластичный шнур переднего багажника: он составит мне компанию на много километров. Во время одной из остановок я проверяю паспорт. У меня осталось три дня до истечения срока действия визы: можно не торопиться.

Уже ближе к вечеру приезжаю в поселок Иноземцево. Думаю, нет смысла ехать дальше и оказаться на дороге в темноте. Прошу указать мне гостиницу. Какой–то очень добрый мужчина дает мне нужную информацию. Я следую его указаниям и оказываюсь перед большим отелем.

Паркую скутер и вхожу в здание. Оглядываясь вокруг, понимаю, что попал в роскошный отель. Мои подозрения сразу же подтверждаются после того, как мне сообщают, что одноместный номер стоит 50 долларов за ночь. Что делать? Попрощаться и уйти? На улице уже темно, и в поселке нет других отелей. Я неохотно протягиваю свой паспорт и прошу позволения заплатить в евро. Сгружаю багаж и иду наверх, чтобы увидеть комнату. Как только открываю дверь, теряю дар речи.

Номер роскошный, изысканно оформленный. Ванная комната выложена плиткой изумрудного цвета, похоже, мраморной, а сантехника выглядит совершенно новой. И действительно, отель должно быть построен недавно. Внешний вид комнаты, ее комфорт и безупречная чистота заставляют меня забыть о заплаченных 50 евро.

Приняв душ, спускаюсь в вестибюль. Менеджер спрашивает, понравился ли мне номер. Я говорю с чуть преувеличенной интонацией «Very nice!» Потом спрашивают, надо ли повару готовить для меня ужин. Я несколько секунд молчу, затем отвечаю, что 50 евро, заплаченных за комнату, для меня большая сумма. Я в путешествии уже два с половиной месяца, мое приключение будет длиться еще долгое время, и мои финансовые ресурсы сокращены до минимума. Мне жаль, но не могу позволить себе расходы на ужин. Ирина, администратор, услышала, что я упомянул о путешествии, и посмотрела на меня с любопытством. Понимаю, она хочет узнать больше, и тогда начинаю рассказывать о своих приключениях. Упоминаю поездку в Африку в 2007 году, потом даю ей посмотреть интервью на двух российских телеканалах.

Когда я заканчиваю рассказ, она спрашивает, что приготовить на ужин. Она угощает!

В ожидании ужина иду в сад. Там полно людей. Веселая группа русских занимает длинный стол. Какой–то певец что–то поет. Мне нравится его мелодичный голос и песни. Я собираюсь сфотографировать его, но он резким жестом дает мне понять, что не любит, когда его снимают. Мне не по себе, но не из–за отказа, а из–за высокомерного жеста. Несмотря ни на что, это не меняет моего мнения об исполнителе: очень хороший певец, но в то же время плохо воспитанный!

В четверг, 23 июля, просыпаюсь на рассвете. Я мог бы уехать, но жду завтрака, любезно предложенного администратором Ириной, которая также предоставила мне две бутылки минеральной воды для поездки. После завтрака, состоящего из яиц, бекона, апельсинового сока, кофе и т. д., покидаю отель и направляюсь на юг. Сегодня я покину Россию и пересеку границу с Грузией. Через полчаса приезжаю в селение Прогресс. Мое внимание привлекает необычный памятник, и я останавливаюсь, чтобы сделать снимок. На монументе изображен коленопреклоненный солдат Красной Армии. Пока что ничего странного. Но меня привлекло и немного смутило то, что памятник полностью белый, даже постамент, на котором стоит на коленях солдат. Этот памятник один в один с другим, что я видел в Сибири. Но там солдат был полностью покрыт золотой краской.

Но одним из самых красивых памятников, вызвавших мое восхищение, будет тот, что я увижу через 107 км в селе Эльхотово. Памятник серого цвета с легким голубым оттенком около трех метров в высоту и тридцати метров в длину. Слева дата —1942 год, в центральной части изображены лица четырех солдат. Рядом с ними расположена большая панель из черного мрамора, на которой крупными белыми буквами выгравированы слова благодарности солдатам, победившим в этом месте нацистских врагов, защищая родину и свободу. Завершает монумент большая зеленая пушка на железобетонном постаменте. У основания памятника по всей его длине до сих пор лежат памятные венки, возложенные по случаю празднования 70–летия победы над нацизмом в Великой Отечественной войне. Выезжаю из села и направляюсь во Владикавказ. На развилке не знаю, в какую сторону ехать. В центре проезжей части – полицейская машина. Я ставлю Веспу на подножку и иду спросить информацию. Полицейский за рулем приглашает меня сесть в машину. Он говорит, что видел интервью со мной по телевизору, потом спрашивает, что мне нужно, и, получив ответ, тут же указывает направление к границе. Благодарю его и отправляюсь по дороге к небольшому селу Малка. Там я останавливаюсь на автозаправке.

Заправщик, очень пожилой мужчина, заполнив бак Веспы, начинает оглядывать ее и задает мне обычные и уже много раз слышанные мной вопросы: «Откуда вы? И куда вы едете?». Услышав ответ, он просит подождать. Уходит в здание, а потом возвращается, чтобы вернуть мне то, что я заплатил за бензин. Сумма не так уж велика, но я тепло благодарю его за такой значимый для меня и спонтанный поступок.

Проезжаю город Владикавказ, столицу автономной республики Северная Осетия–Алания. Через двадцать километров я на границе.

23 июля я оказываюсь на российско–грузинской границе. На пограничном переходе скопилась длинная очередь машин. По совету какого – то автомобилиста обгоняю несколько десятков автомобилей и занимаю третье место, рядом с двумя молодыми российскими мотоциклистами. Они оба заинтригованы Веспой и, как это случалось десятки раз, подвергают меня обычным расспросам. На английском говорит только один из них, Мовсар Алихадриев, а другой молодой человек, Иса, участвует в разговоре, подмигивая и улыбаясь. Примерно через десять минут подходит моя очередь продемонстрировать паспорт и документы скутера. Я забываю, что у меня еще зажжена сигарета. Полицейский приказывает погасить ее. Я делаю это, извиняясь, но совершаю ошибку, бросая окурок на землю. Лучше б я никогда не делал этого! Полицейский меня строго отчитывает, и нет никакого способа успокоить его, несмотря на мои повторяющиеся «извините» и взгляд побитой собаки.

После последующих грузинских таможенных проверок я, наконец, на территории Грузии. День великолепный, солнечный, не очень жарко. Вокруг величественные, покрытые зеленью горы Кавказа. Удовольствие от путешествия в этом прекрасном пейзаже частично уничтожается дорогой с отвратительным асфальтом. По своему опыту пересечения многочисленных границ я знаю, что качество дороги, проходящей через границу между двумя государствами, свидетельствует об отношениях, существующих в данный момент между двумя соседними странами. Дорога, по которой я еду, говорит мне, что отношения между Грузией и Россией не лучшие.

Я еду осторожно, объезжая ямы в асфальте и постоянно глядя вниз, и вдруг оказываюсь перед въездом в туннель. Останавливаюсь, включаю фары, но передние и задние лампочки не горят. Я все равно решаю въехать в туннель без света. Через несколько метров окунаюсь в полнейшую темноту. Двигаюсь вслепую. Нет ни единого автомобиля, никто не едет навстречу и позади меня тоже никого. Пытаюсь двигаться прямо, хотя дорожное покрытие ужасное, чуть ли не как на проселочной дороге. Самый большой страх – попасть в какую–нибудь выбоину. Я стараюсь оставаться спокойным и не дать тревоге завладеть мной. При малейшем повороте или искривлении туннеля я мог бы врезаться в стену, справа или слева. В течение нескончаемого, как мне показалось, промежутка времени чувствую себя человеком, который после потери зрения сел за руль автомобиля. Когда, наконец, появляется свет и я вижу конец туннеля, замечаю, что нахожусь в нескольких сантиметрах от правой стены. Еще метр вперед, и я бы ударился о нее!

Я проезжаю еще несколько километров и добираюсь до Степанцминды. Останавливаюсь на улице Казбеги, перед маленьким баром, хочу выпить кофе и выкурить сигарету. Прямо перед баром располагается рекламная вывеска: отель – ресторан «Easy». За коваными железными воротами дорожка длиной около двадцати метров ведет к веранде и входу в отель. Оставляю Веспу припаркованной на тротуаре и иду просить номер на день или два. Владелец говорит, что свободны только номера для двух и трех человек. Объясняю, что я один и мне нужна комната с одной кроватью. Хозяин, немец, женатый на грузинке, кажется, сожалеет, что у него нет устраивающего меня номера. Он, судя по всему, добрый человек, и я отваживаюсь на просьбу. Спрашиваю, готов ли он позволить мне поставить палатку на лужайке перед входом, заплатив за это как за одноместный номер. Господин Хельмут, не проявляя ни малейшего колебания, дает разрешение установить палатку на правой стороне лужайки в тени небольшого дерева. Для моих нужд могу пользоваться туалетными комнатами внутри отеля. Я очень доволен найденным решением. У меня будет возможность сэкономить деньги и одновременно спокойно спать на матрасе, согреваясь в спальном мешке. Я немедленно принимаюсь за установку палатки и разгрузку багажа, который я размещу внутри отеля. В палатку возьму только самые часто используемые основные вещи и дорожный набор с туалетными принадлежностями.

Во второй половине дня иду осмотреть Степанцминду и окрестности. Степанцминда – это небольшой населенный пункт, и из центра очень быстро можно дойти до последних домов окраины. Но это расположенное в горах место и зимой, и летом посещает множество туристов. Единственная достопримечательность, не связанная напрямую с горами, – православная Гергетская церковь Святой Троицы, место молитвы и паломничества, при ней небольшой монастырь, стоящий на скалистой вершине. Комплекс датируется XIV веком. Думаю на следующий день подняться на гору, чтобы посетить церковь. Гуляю по Степанцминде, смотрю и не нахожу ничего интересного, кроме царящих здесь спокойствия и тишины, даже если по дороге постоянно проезжают тяжелые грузовики, едущие из России или в нее.

Уже вечер. Возвращаюсь в отель отдохнувшим. Хельмут сидит за столом на веранде и готовится к ужину. Увидев меня, зовет и приглашает посидеть с ним. Его жена приготовила хинкали, я бы сказал, типично грузинские равиоли, фаршированные мясом, кориандром и петрушкой. С радостью принимаю приглашение Хельмута, потому что оно искреннее. Он уже расспрашивал меня о путешествии, но я уверен, что он хочет знать больше. Хинкали действительно хороши, а острый томатный соус, с которым их подают, делает их просто божественными. На столе стоит салатник с салатом из огурцов, помидоров и лука, очень вкусный и освежающий.

Я провожу великолепную ночь в своей палатке и на следующее утро, когда солнце еще прячется за горой, я уже на ногах. Все спят, и я пользуюсь возможностью, чтобы привести себя в порядок в пустых туалетах отеля. Позавтракав чаем с печеньем, выхожу купить сигареты и фрукты. Воздух чист и небо безоблачно. В этот утренний час церковь Святой Троицы смотрится прекрасно, и, хотя она стоит на высоте 2 170 метров, можно ясно различить как очертания, так и структуру. Мне не терпится пойти и осмотреть ее.

Когда возвращаюсь в отель, встречаю двух недавно прибывших немецких байкеров. Я сразу же завязываю с ними дружеский разговор. Они уже месяц путешествуют по Балканам, Турции и Грузии. Хотели бы, если у них будет время, поехать в Ереван, в Армению. В Степанцминду они приехали, чтобы посетить церковь Святой Троицы. Они уедут, как только получат номер и разгрузят свой багаж. Спрашивают меня, хочу ли я сопровождать их на одном из двух мотоциклов. Благодарю за любезное приглашение, но отвечаю, что предпочел бы подняться на гору с моей Веспой. Адельберт и Дитрих сообщают, что дорога в гору очень плохая; ямы и канавки, оставленные зимними дождями, будут большой проблемой для маленьких колес моего скутера. Я, проявляя чрезмерную уверенность, отвечаю, что меня это совсем не беспокоит; мне знакомы труднейшие дороги в Африке, и есть необходимый опыт для преодоления любых препятствий. Если бы только я принял это приглашение вместо того, чтобы хвастаться! Я бы избежал множества проблем и перипетий, которые будут преследовать меня целый месяц!

Молодые немцы уехали на своих мощных мотоциклах, а я принялся облегчать Веспу от остального багажа, который был на двух багажниках. И после прочистки свечи уверенно выезжаю в направлении гор. Пересекаю мост через реку Чхери, лавируя между глубокими выбоинами, занимающими добрую часть ширины дороги, потом поворачиваю налево на дорогу, которая начинает круто подниматься в гору. По мере продвижения асфальт уступает место грунтовке. Затем, после резкого поворота у старых домов, грунтовка пугающе портится. Зимний дождь и снег прорыли огромные борозды, обнажая скопление крупных камней, сглаженных льдом. Пытаюсь преодолеть их, играя с рычагом сцепления и ускоряясь после переключения на первую скорость. Но переднее колесо скользит на камнях; несколько раз двигатель глохнет. Мне не удается удержать Веспу в равновесии, и я падаю то налево, то направо.

Пока я пытаюсь поднять скутер, около меня останавливается такси, и таксист спрашивает, не надо ли меня подвезти. Отвечаю, что мне ничего не нужно, и он уезжает, покрутив головой; возможно, он знает, чем это закончится. А между тем я, отказавшись от такси (оно было бы, разумеется, за плату), набираю очки в рейтинге глупцов. И скоро поднимусь на первое место! Снова еду, но трудности увеличиваются метр за метром. Небольшие валуны, выходящие из земли, образуют ряд скользких горбов, очень близких друг к другу. Небольшое переднее колесо Веспы застревает между ними, и его невозможно освободить. Переключаюсь на первую скорость, ускоряюсь, отпускаю сцепление, но двигатель не передает необходимую мощность на коробку передач: Я сжег сцепление! Ура! Я заработал первое место в рейтинге идиотов!

Оставляю Веспу на краю дороги и начинаю карабкаться пешком, проклиная себя за глупую самонадеянность. Полчаса дороги в гору, и вот я на вершине. Стараюсь не думать о Веспе, а наслаждаться красотой этого места и видом церкви Святой Троицы. Обходя вокруг стены небольшого монастыря, я натыкаюсь на милого и тучного православного священника. Останавливаюсь, чтобы поговорить с ним.

Отец Элия прекрасно говорит по–итальянски и недавно вернулся из паломничества в Рим. По его настоянию рассказываю ему о своем путешествии и о том, что случилось, когда я поднимался на гору. Он говорит мне не беспокоиться, уверяет, что поможет решить проблему. А пока что для спуска в долину он даст мне в помощь юношу. Как только мы окажемся внизу, сразу станет понятно, что надо сделать. Некоторые люди по своей природе наделены экстраординарной способностью вселять мир и спокойствие даже в самую беспокойную душу или в самые беспокойные моменты жизни человека. Отец Элия как раз один из тех, кто знает, как использовать правильные слова и верный тон голоса, чтобы успокоить человека. Перед тем, как попрощаться, он зовет парнишку и велит ему помочь отвести Веспу вниз в долину, потом дает мне свой номер телефона на случай необходимости. С выключенным двигателем Веспы, осторожно используя тормоза и с помощью парня, который сопровождает меня в самой трудной части спуска, я спускаюсь за двадцать минут. На мосту начинаю толкать Веспу к отелю.

Какой – то молодой человек, высовываясь из окна своей машины, спрашивает, что со мной случилось. Выслушав ответ, говорит, что вернется и поможет мне. Я благодарю его и сообщаю, что остановился в отеле Easy. Через четверть часа он прибывает в отель. Шако Казаликашвили – управляющий кафе 5047 в Степанцминде. Сегодня у него выходной, так что он располагает временем, вместе мы толкаем Веспу почти километр до мастерской его друга. Но там механик, осмотрев скутер, говорит, что дело вне его компетенции. Однако предлагает отвезти меня в отель на своем грузовике. Я деморализован, не знаю, что делать. Мой единственный ресурс – отец Элия. Я звоню ему по номеру, который он дал. Спокойным голосом, полностью подтверждая свое дарование «успокоителя», отец Элия говорит мне не волноваться: он найдет машину, чтобы довезти скутер до Тбилиси, а там я найду кого–нибудь, кто сможет его починить.

25 июля, в сумерках, ко мне приходит мужчина. Отец Элия заказал водителю грузовика перевезти Веспу в Тбилиси. Мужчина говорит мне приготовить вещи и скутер, потому что на следующее утро он за мной заедет.

В десять утра 26–го числа перед воротами отеля останавливается длинная фура. Я проснулся еще на рассвете, снял палатку, сдул и свернул спальный мешок.

Все мои вещи готовы к погрузке: Веспа и багаж. Я и водитель с помощью Гельмута грузим Веспу в кузов. С помощью ремней и растяжек водитель закрепляет скутер; я настоятельно призываю его не затягивать слишком сильно, чтобы амортизаторы могли сработать при любых толчках на грунтовой дороге или поврежденном асфальте. Вмешиваюсь заранее, чтобы избежать того, что случилось со мной в Сибири в грузовике Валеры Харламова, когда сломался задний амортизатор.

Пора уезжать. Прощаюсь с Хельмутом, его женой и некоторыми гостями отеля, с которыми я часто разговаривал. Фотографируемся на память около Веспы. В суматохе забываю спросить Хельмута, сколько я ему должен за ночи, проведенные в палатке на лужайке отеля. Вспомню об этом, только когда приеду в Тбилиси. Однако уверен, что он не взял бы у меня деньги.

Отъезжаем от отеля. Шота, водитель грузовика, не очень–то разговорчив. Сам он не спрашивает меня ни о чем и не отвечает на редкие вопросы, которые задаю ему я, возможно, потому что не знает английского. Лицо у него какое–то злобное. Когда спрашиваю его о стоимости транспортировки, он быстро качает головой и повторяет только распоряжение отца Элии. Мы молча едем 154 километра до Тбилиси. Признаюсь, я чувствую себя неловко, но силюсь побороть это чувство. И все же немного жаль, что не могу поговорить с ним, поскольку я всегда думал, что разговоры с водителями грузовиков очень интересны из–за их богатого профессионального и человеческого опыта. Мы прибываем в Тбилиси в конце дня, и наше путешествие заканчивается на охраняемой автостоянке. Не могу понять, что происходит вокруг меня, но у меня такое чувство, что за всем этим стоит некто, подумавший обо всем. В клетушке охранника витает имя отца Элии, его харизма действует даже далеко от церкви Святой Троицы. Когда я спрашиваю о судьбе Веспы, охранник сообщает, что на следующий день скутер доставят в мастерскую для ремонта. Пока я разговариваю с охранником, очень вежливым, на небольшом экране старого телевизора идет фильм с Адриано Челентано «Укрощение строптивого». Я прошу охранника заказать мне такси до какого–нибудь хостела.

Такси приезжает почти сразу, и молодой таксист везет меня на улицу Грибоедова. Там в доме 30 есть хостел «Tiflis Lux Butique». В этом хостеле я и останусь на 18 дней, ожидая завершения ремонта Веспы. Ожидание окажется напрасным, так как в силу ряда неприятных событий взявшийся за работу механик не только не сможет починить сцепление, но и нанесет Веспе дальнейший серьезный ущерб.

Хостел очень чистый и спокойный. Там царит семейная атмосфера. Как и во всех хостелах, гости могут пользоваться кухней для приготовления собственной еды. Мне дали комнату с четырьмя двухъярусными кроватями, но большую часть времени своего пребывания я там буду один…

На следующее утро я беру такси и возвращаюсь на парковку, чтобы узнать новости о Веспе. Охранник дает мне адрес мастерской, куда ее отправили на ремонт. Отправляюсь туда, это два километра пешком. Веспа стоит в уголке. Спрашиваю старшего, когда ее отремонтируют; пытаюсь объяснить ему, что требуется всего лишь замена фрикционных дисков на новые, которые я оставил в коробке. Не знаю, понял ли он то, что я ему сказал. Факт в том, что он грубо отправляет меня назад и велит вернуться на следующий день. Я ухожу, ничего не выяснив. Одна и та же сцена будет повторяться в течение двух дней. Потом, на третий день, меня в мастерской ждет механик.

Он представляется и говорит, что отец Элия поручил ему встретиться со мной. Леван Асатиани предлагает мне следовать за ним с Веспой. Я постараюсь, но прошу его не торопиться. Включаю двигатель, Веспа трогается, но сразу же я вынужден толкать ее первые несколько метров, так как сцепление сгорело. Лавируя в трафике тбилисских улиц, с постоянно глохнущим двигателем, с каждый разом все трудней запуская его, я, наконец, с глубоким вздохом облегчения добираюсь до другой мастерской. Показываю Левану новые фрикционные диски и доверчиво полагаюсь на его квалификацию. Однако у меня шевелятся сомнения относительно нового механика. Механика Веспы проста для тех, кто знает, как с ней работать, для тех, кто знаком с ней. А Леван никогда не имел дела с мотором Веспы!

Возвращаюсь в хостел и стираю свои вещи. В полдень выхожу на улицу, чтобы найти место, где поесть. По счастью, нет необходимости искать далеко, потому что прямо внизу хостела находится небольшой ресторан.

Ресторан «Багдади» управляется иракскими экспатриантами. Мне не нужно много времени, чтобы подружиться с владельцем, Басимом Алкашали, его дочерью Сарой и братом Ваэлем. Мне нравится иракская кухня. Некоторые блюда по вкусу похожи на блюда южной Италии. В конце трапезы, когда я прошу счет, Басим отказывается брать у меня деньги. В этот раз я принимаю его предложение, но позже мне придется буквально заставлять его принимать оплату счета.

Утром 30 числа возвращаюсь в мастерскую. Леван уже за работой, монтирует новое сцепление. Чтобы закрутить гайку, использует пневматический пистолет. Какая ошибка! При его использовании он не учитывает величину крутящего момента, и происходит непоправимое. С тех пор прошло уже семь лет, но я прекрасно помню сцену, развернувшуюся прямо у меня на глазах!

Леван стоит на коленях перед Веспой, я за ним. Он поворачивается ко мне и с огорчением показывает гайку, накрученную на отломанный кусок коленвала, и говорит: «Очень большая проблема!» И я отвечаю: «Очень большая проблема для меня!»

В тот момент мне хотелось провалиться сквозь землю. Что делать? Теперь речь шла уже не о тривиальной замене сцепления. Теперь следовало разобрать весь двигатель и, прежде всего, найти запасные части!

На следующий день вся моя мозговая деятельность сосредоточена на том, как и где найти запасные части, необходимые для ремонта Веспы. Решаю обратиться в компанию Nicolardi Moto Gemini в провинции Лечче, в городе, где я преподавал в течение тринадцати лет. В мастерской, связанной с перепродажей запасных частей, работает Эмануэле, мой бывший ученик, сейчас уже взрослый молодой человек и опытный механик и реставратор весп. Это он подготовил мою Веспу для путешествия. Звоню господину Николарди и объясняю, что произошло, тот спокойно и профессионально говорит мне, что немедленно подготовит список всех запасных частей, необходимых для возвращения двигателя Веспы в рабочее состояние. Потом добавляет, что с доставкой не будет никаких проблем: в течение недели я должен получить посылку. А счет могу оплатить по возвращении в Италию. В качестве получателя указываю Левана Асатиани и даю его адрес.

Дни, проведенные в ожидании посылки из Италии, дают мне возможность насладиться городом Тбилиси. Столица Грузии действительно прекрасна. Мне всего–то нужно выйти из общежития, чтобы сразу же оказаться на проспекте Шота Руставели, самом большом бульваре города, на который выходят парламент, Грузинский Музей изобразительных искусств и Грузинский национальный музей. Довольно длинный бульвар заканчивается на широкой площади Свободы, в центре которой возвышается мемориал–статуя св. Георгия, посвященный свободе и независимости Грузии. Мне нравится гулять по проспекту Руставели, и во время моего пребывания в Тбилиси я буду делать это очень часто.

Гуляя по Тбилиси, вы чувствуете себя комфортно. Город безопасен, и путешественники не ощущают преступности, от которой страдают многие другие крупные города Европы и мира. Тем не менее, полиция присутствует, и наблюдение ведется непрерывно, но осторожно.

По направлению к площади Свободы, справа от проспекта Руставели, проходит множество улиц, которые, пересекаясь с другими, постепенно сужающимися, ведут в старый город, главной достопримечательностью которого является крепость Нарикала.

Сегодня я решаю пойти в итальянское посольство по одной из улиц, пересекающих проспект Руставели: улица Шио Читадзе. Отправляюсь туда из любопытства, ну, и еще, чтобы немного поговорить по–итальянски. Приехав ко входу, предъявляю свой паспорт охране и поднимаюсь на второй этаж. На лестничной площадке встречаю карабинера, которому говорю, что хотел бы встретиться с послом. Он отвечает, что посол на несколько дней уехал в Италию, затем, прочитав в выражении моих глаз и гримасе лица определенное разочарование, спросил, в чем состоит моя проблема. Тогда начинаю разговаривать с карабинером и узнаю, что он из Апулии, зовут его Фабио, и что он сам попросил нести службу здесь, в Тбилиси. Я рассказываю ему о своем путешествии в седле Веспы, о несчастном случае c поломкой, который привел меня в Тбилиси. Фабио слушает мою историю и говорит, что демонтаж и сборка сцепления веспы – это тривиальная операция, которую он совершил бы в кратчайшие сроки. В Италии у него тоже есть Веспа, и ему никогда не требовалось обращаться к механику для ремонта, он всегда делал это самостоятельно с мальчишеского возраста, приобретя такой опыт, что в состоянии разобрать Веспу на части, а потом быстро вернуть все в совершенном порядке. Если бы знать раньше, я попросил бы его заменить диски сцепления и не попал бы в неопытные руки Асатиани.

Я покидаю посольство и направляюсь в старый город. По мере того, как поднимаюсь, асфальт узких улиц заменяется галькой. На улицах стоят здания с деревянными балконами, богато украшенными резьбой. Многие домики, очень старые, кажется, едва стоят, и можно подумать, что они могут рухнуть в любой момент. По пути наверх я иногда замечаю небольшие бары и характерные рестораны, которые часто посещают туристы, но также и местные жители.

Хочу пить и вхожу в бар через маленькую деревянную дверь. Сажусь за столик и заказываю холодное пиво. Как раз в этот момент из колонок начинает звучать очень нежная песня. Мои уши и мое сердце радуются ей. За столом сидит компания грузин. Когда я зашел, они смеялись и говорили вслух. Но потом их тоже захватила песня, и теперь они молча слушают музыку. Что за песня, что за мелодия! Это, безусловно, традиционная песня, спетая очень известным грузинским артистом. Я должен был бы спросить название песни и имя певца. Я пожалел, что не сделал этого! Потягивая доброе грузинское пиво в этом маленьком заведении, чувствую себя счастливым, даже если я один и уже долгое время вдали от дома. На секунду мне кажется, что было бы неплохо присоединиться к компании веселых людей, сидящих прямо передо мной. Уверен, если бы я пристально смотрел на них и смотрел им в глаза, кто–нибудь пригласил бы меня присоединиться к столу. Грузины такие, они гостеприимные, добрые, веселые. Они любят пить и вкусно есть, особенно в компании. Я выхожу из бара, пока группа грузин оживленно поёт и произносятся многочисленные тосты.

Возвращаюсь на проспект Руставели. В здании под номером 3 располагается Грузинский национальный музей. Плачу за входной билет и начинаю осмотр, полон ожиданий. Музей на четырех этажах не разочаровал меня. В нем представлены экспонаты, которые наглядно показывают историю Грузии от доисторического времени и до обретения независимости после распада Советского Союза. Один этаж посвящен золотым драгоценностям и артефактам древней Колхиды (той самой, из «Золотого руна»), некоторые датируются пятью тысячами лет; другой этаж отведен появлению первобытного человека, там можно видеть черепа наших предков, живших 1,7 миллионов лет назад, а также кости доисторических животных. На последнем этаже располагаются документы советского периода вплоть до самых последних событий, которые привели к обретению Грузией независимости.

Я очень удивился, когда неожиданно наткнулся на некоторые экспонаты, касающиеся истории и моей страны. На четвертом этаже, в секторе, где выставлена военная форма, полевая или парадная, вижу несколько флагов и знамен итальянских партизанских бригад, свидетельствующих об участии грузин в итальянском сопротивлении в борьбе против нацистского варварства. Знамена 42 – й Гарибальдийской штурмовой бригады Вальтера Фонтаны, 106 – й Гарибальдийской бригады Джордано Велино; манифест Республики Оссола (сентябрь/октябрь 1944 года) и несколько медалей за военную доблесть напоминают, что большая группа советских солдат, попавших в плен к нацистам, насильно завербованных в Вермахт и отправленных на итальянский фронт, оказавшись в нашей стране, дезертировали и пополнили ряды итальянских партизанских формирований. Они были движимы ненавистью к нацистам и непоколебимым интернационалистским духом. Их вклад в борьбу, зачастую ценой собственной жизни, был действительно важен, учитывая их предыдущий опыт в Красной Армии и стойкую веру в свободу.

Я покидаю музей и возвращаюсь в хостел. У меня с собой «Одиссея» Гомера. Это классическое произведение – моя любимая книга, она всегда лежит в рюкзаке, когда я путешествую. Это книга, которая никогда не наскучит, как только заканчиваешь чтение, хочется вернуться и читать ее снова и снова с не меньшим удовольствием. В общежитии выбираю тихий уголок, куда никто не придет побеспокоить меня. И там сижу и читаю приключения Одиссея. Время от времени прерываю чтение, чтобы поразмышлять о том, как, несмотря на прошедшие тысячелетия, поэме Гомера удается питать нашу человечность через поэтическую трактовку присущих человеческой душе чувств и того, что всегда отличало существование человека: путешествия, приключения, желание познать и открыть мир, гостеприимство по отношению к незнакомцу, привязанность к своим корням, своей земле, своей семье. За время пребывания в Тбилиси я прочту «Одиссею» три раза!

Вечером спускаюсь вниз, поворачиваю за угол и захожу в ресторан «Багдади». Владелец ресторана, Басим, теперь уже ставший другом, улыбаясь, приветствует меня. Сажусь за укромный столик. Я изрядно проголодался, но сам ничего не заказываю, доверяю выбор Басиму. Через десять минут мне подают долму, большое блюдо с четырьмя свернутыми конвертом виноградными листьями, фаршированными острым мясом, к этому слойки, тоже с мясом, помидорами и жареным перцем. Кроме того, в качестве гарнира подают рис с очень острым соусом.

Хотя я и был голоден, но не могу осилить все, что мне принесли. Басим отказывается говорить, сколько я ему должен. Он все время приходит и уходит. Каждый приходящий посетитель – это для Басима возможность прервать разговор со мной. В конце концов, утомленный моей настойчивостью, он решается позволить мне оплатить счет: одиннадцать грузинских лари (4 евро), как минимум в два раза меньше, чем я был бы должен!

Через несколько дней я отправляюсь к Левану. По дороге останавливаю такси. Такси в Тбилиси дешевое. Сажусь в машину к молодому таксисту за рулем и сообщаю ему адрес, куда меня надо отвезти. По дороге слышу, что молодой человек начал говорить. Ничего особенного, думаю, он говорит по телефону. Но потом замечаю, что у него нет никакого телефона. Он ни с кем не разговаривает. То, что он произносит, это не слова разговора. Молодой человек говорит сам с собой, или, скорее, бредит. И между прочим, каждую секунду осеняет себя крестом, в своего рода мистическом трансе. Я начинаю немного пугаться и надеюсь скоро приехать! Несколько километров такси движется вдоль берега Куры, дважды проезжает перекресток на красный свет, обгоняет на большой скорости десятки автомобилей, едва не сталкиваясь с теми, что едут навстречу. Я, наконец, добираюсь до Асатиани и издаю вздох облегчения, радуясь, что все кончилось хорошо. С другой стороны, стоимость поездки смехотворна: три лари, чуть больше евро. Механика в мастерской нет, но его коллеги говорят мне, что он должен скоро прибыть. И действительно, Асатиани появляется в мастерской через несколько минут. Информирую его, что посылка с запасными частями уже отправлена и со дня на день прибудет в Тбилиси. Сегодня Леван вроде бы в хорошем настроении, потому что постоянно улыбается и обменивается шутками с другими механиками, которые в то время играют в карты. Потом обращается ко мне и приглашает выпить пива: сегодня его день рождения! Едем в бар на его скутере, бар находится за Музеем изобразительного искусства. За полчаса мы с Леваном выпьем две бутылки пива – мой подарок ему.

Я расстаюсь с ним и иду в супермаркет на проспекте Шота Руставели. Это большой, хорошо укомплектованный супермаркет. Вход в него напоминает вход в банк, потому что там целый день стоит вооруженный охранник. Обхожу различные отделы для изучения цен. Думаю, что клиенты супермаркета должны быть определенного уровня достатка, тем не менее цены для меня вполне доступные, особенно цены на мясо. Только импортные продукты, такие как паста, мясные нарезки и сыры очень дорогие. Сегодня я собираюсь приготовить тушеный картофель с мясом и покупаю все необходимое, а еще яблоки.

В хостеле изменилась атмосфера. Из Азербайджана приехала семья, большая группа из одних женщин. Тишина, в которую раньше был погружен холл хостела, приятно нарушается оживленным смехом новых гостей. Они веселые и общительные и совсем не стесняются моего присутствия. Наоборот, сразу же заговаривают со мной и представляются, улыбаясь и пожимая мне руку.

Я начал готовить, и через некоторое время дивный запах распространяется по всему хостелу. Через тридцать минут тушеное мясо с картофелем готово. Добавив картофель к кускам мяса, я заполнил вcю кастрюлю. В результате получается жаркое на пять порций. Так что приглашаю сесть со мной за стол уборщицу, администратора хостела и молодого француза, который ждет иранскую визу, запрошенную в Интернете. Он приехал из Франции на велосипеде и далее планирует ехать на нем в Иран.

Во время моего долгого пребывания в Тбилиси я очень часто буду делать покупки и давать гостям хостела отведать типичные итальянские блюда, учитывая низкую цену продуктов питания. Тальятелле в соусе болоньезе, карбонара, пеннетте с лососем – самые известные и любимые блюда.

Сегодня мне позвонил Леван. Он объявил, что прибыла посылка из Италии. Надо пойти на таможню и заплатить таможенную пошлину на импорт. Делать нечего, пришлось выложить кругленькую сумму за полученную посылку. То, что я должен заплатить за посылку, содержимое которой только для личного использования, а не в коммерческих целях, меня разозлило. В конце концов я смиряюсь и на такси еду к Асатиани в мастерскую. Он говорит, что начнет работу на следующий день.

Тогда я пользуюсь возможностью и еду навестить Фабио в итальянском посольстве. Мне пришло на ум попросить его потратить несколько часов своего свободного времени на ремонт Веспы. Но когда спрашиваю об этом, он отказывается помочь без объяснения причины. Я прошу, настаиваю, говорю ему, что готов заплатить, взываю к чувству землячества, но тщетно. Пытаюсь переубедить его, говоря, что он обязан помочь соотечественнику в трудной ситуации в чужой стране. Ничего не получается! Я устал увещевать Фабио и в качестве последней попытки говорю, что он может прийти в мастерскую, только чтобы дать указания моему механику. Покидаю посольство удрученным и злым. Никак не могу объяснить себе скрытую глубинную причину, по которой молодой полицейский отказался протянуть руку помощи другому итальянцу, попавшему в сложную ситуацию в чужой стране.

На следующий день рано утром я прихожу в мастерскую Асатиани. Он уже работает. Как я говорил раньше, Веспа – транспортное средство, простое в ремонте, но нужно знать ее характеристики, чтобы не причинить вреда. Вот почему Леван, хотя он действительно хороший механик, не внушает мне доверия, особенно после проблемы, которую он создал при замене дисков сцепления. Но выбора нет: я должен полагаться на него! Остаюсь в мастерской, как раз достаточно времени, чтобы встретиться с двумя молодыми людьми из Чехии, с которыми я познакомился в сети. Они, путешествуя по Грузии, выразили желание встретиться со мной. Я дал Хайнеку Придалу и Томашу Тврди координаты мастерской и минут через двадцать вижу, как они подъезжают на японских скутерах. Мое путешествие в Африке и России, в Восточной Сибири, придает мне некоторую значительность в глазах этих ребят, для них я, должно быть, своего рода герой. Сегодня, с помощью интернета, легко сделать себе имя, даже если не делаешь ничего исключительного!

На следующий день, едва проснувшись, возвращаюсь мыслями к Веспе. Я тревожусь и для снятия напряжения решаю идти в мастерскую: это всего 6 километров, и меня, привыкшего к длинным прогулкам, подобное расстояние не заботит. Длинный участок пути иду вдоль берега Куры, потом поднимаюсь по надземному переходу, чтобы попасть на бульвар, весь в деревьях. Знаю, что должен бы повернуть налево, но не помню точно, по какой дороге идти. Шагая вперед, я наконец–то узнаю старое серое здание с зелеными ставнями. Вот куда я должен повернуть. Триста метров, и я стою перед воротами мастерской. Леван упорно работал, и сейчас он заканчивает монтаж.

Через два часа работа завершена. Мы добавляем немного смеси в бак. Я с тревогой жду, чтобы снова заработал двигатель. Несколько раз включаю зажигание, но двигатель не заводится. Вдобавок, каждый раз из картера идет шум, которого я никогда не слышал, этот шум, конечно, не обнадеживает. У меня в голове все путается. Я не знаю, что делать, не в состоянии придумать какой – либо идеи. Тишина! Леван тоже молчит. Представляю, как он сейчас чувствует себя: побежденным и униженным как механик. Он звонит отцу Элии, чтобы сообщить ему о ситуации. Потом он возвращается ко мне и говорит, что надо перевезти Веспу в Турцию. В Трабзоне, на Черном море, есть очень хороший механик, он наверняка сможет устранить неисправность. Я возвращаюсь в хостел, чтобы собрать вещи, оплатить счет и попрощаться с моими иракскими друзьями.

На следующий день я закидываю все свои вещи в такси и прошу отвезти меня в мастерскую. Веспу загружают в фургон. Леван договорился с владельцем автомобиля о цене, которая кажется довольно скромной. Фургон отвезет меня до пограничного перехода в Батуми. Там скутер перегрузят в другой фургон, который поедет по маршруту Батуми – Трабзон. Спрашиваю Левана, сколько я должен ему, ведь он затратил время. Но он ничего не хочет, наоборот, извиняется, сначала за ущерб, который он мне причинил, потом за то, что не смог помочь в ремонте. В полдень мы уезжаем. К водителю и мне присоединились два парня, чтобы помочь при погрузке и разгрузке скутера. Мы преодолеваем расстояние 374 км за семь часов, время от времени ненадолго останавливаясь, и в 19.00 достигаем Батуми. Темнеет. Я передаю документы, мои и Веспы, водителю, затем, в ожидании завершения таможенных процедур, веду парней поесть чего – нибудь около одного из ларьков, где жарят мясо. Возвращаюсь к водителю и спрашиваю его, хочет ли он поужинать. Он отвечает, что поел. Затем говорит, что фургон, который доставит меня в Трабзон, уже на месте, таможенная процедура завершена и надо погрузить Веспу.

40 минут спустя мы покинули Батуми и пересекли границу с Турцией. Приезжаем в Трабзон еще до рассвета. Сгружаем Веспу возле старых корпусов какого–то предприятия, в это время закрытого. Вдоль стен есть скамейки, я и ребята ложимся на них, пытаясь подремать, пока не взойдет солнце. На рассвете, вернув спину в нормальное состояние после пяти минут упражнений, иду разбудить парней, которые сладко спят. Мы толкаем Веспу 500 метров, до мастерской, но она все еще закрыта. Ожидая приезда механика, приглашаю ребят выпить чая и позавтракать в уже открытом баре.

В девять часов приходит механик. В его мастерской находятся большие японские мотоциклы и судовые двигатели. Сразу думаю, что попал в хорошие руки. Когда я прощался с ребятами, они просили меня заплатить. Мне не по себе, поскольку знаю, что они уже получили плату. Как будто этого было недостаточно, они просят у меня 50 евро каждому. Они начинают повышать голос, а я пытаюсь сохранять спокойствие. Чтобы уладить ситуацию, согласен дать каждому из них только десять евро. Парни настаивают, но я непреклонен: ни одним евро больше! Парочка начинает кричать. Но внезапно замолкают, когда я произношу имя отца Элии. Призывая отца Элию, получаю желаемый результат. Парни уходят, не сказав ни слова. Наблюдая, как они молча уходят, я думаю, что должен быть им благодарен: они усердно трудились над погрузкой и выгрузкой Веспы, толкали ее к мастерской; были заняты день и ночь, а теперь им придется еще и возвращаться. Тем не менее, десять евро, полученных от меня, – это справедливая сумма, и я не мог дать им больше!

Спрашиваю механика, Мурата Озгура, может ли он указать отель. Don’t worry, my friend! Have some tea for now! У Мурата есть самовар, он готовит мне чай, потом идет в магазинчик рядом с мастерской и возвращается в компании приятного господина, который ремонтирует электрооборудование.

Господин говорит, что его кузен – инженер недавно открыл отель, и он отвезет меня туда на своей машине. Я беру только часть вещей, а остальное, что мне не потребуется, оставляю в углу мастерской. Меня доставляют в отель «Universite Mah Irfan Sokak». Там я буду оставаться с 15 по 19 августа, ровно столько времени, сколько потребуется для ремонта Веспы.

16 августа я проснулся в ранний час, проведя спокойную ночь на новой кровати в отеле «Universite». С балкона открывается великолепный вид на Черное море, и, прежде чем выйти из номера, я полчаса сижу, наслаждаясь видом Трабзона, спускающегося к искрящемуся морю. Когда оказываюсь в холле, то встречаю там владельца отеля, господина Салиха Аби. Он завтракает и приглашает меня сесть за его стол, и я с радостью принимаю приглашение. Господин Салих столь же добр, как большинство турок по отношению к иностранным гостям.

Исходя из своего опыта, я убедился, что турки могли бы научить доброте и вежливости весь мир. Я проехал тысячи километров по Турции и мог бы перечислить десятки эпизодов, которые заставили меня понять, насколько гостеприимен этот народ. Это проявляется и в мелочах, например, предложить чай, помочь тебе купить что–то, проводить в отель, который ты ищешь и т. д. Ни разу не было такого, чтобы на автозаправке мне не предложили чай или кофе. Но есть один эпизод, который неизгладимо запечатлелся в моей памяти и в моем сердце.

Однажды, приехав из Греции в Турцию, еду в Стамбул по шоссе. Погода постепенно портится. Примерно через пятьдесят километров начинается дождь, и температура опускается на несколько градусов. Останавливаюсь в сервисной зоне для дозаправки. Немного отдохнув, продолжаю путь до развязки на Стамбул. Съехав с автострады, воодушевляюсь мыслью, что вскоре укроюсь от непогоды в комфортабельном отеле. Но Стамбул – это огромный город с почти шестнадцатью миллионами жителей! Въехав в него с севера, я вынужден пересечь весь город, чтобы добраться до района Фатих, который мне знаком, и где находятся Голубая мечеть, Айя София и многие туристические достопримечательности. Там я могу найти удобный и дешевый отель. У меня нет с собой навигатора, и без GPS приходится постоянно останавливаться и спрашивать информацию. Начинает темнеть, я окоченел от холода, накопленного в дороге. После почти трех часов такой езды я предполагаю, что добрался, хоть и с трудом, до цели. Предполагаю, но не уверен. Останавливаюсь за желтым такси, припаркованным около тротуара. Таксист сидит на своем месте и слушает радио. Через окно я что–то бормочу на английском, но он не понимает. Потом выходит из такси, смотрит на меня и спрашивает, что нужно. Прошу его проводить меня до какого – нибудь отеля: он будет ехать на умеренной скорости, а я за ним на Веспе. Заплачу за поездку, когда доедем до отеля. Молодой таксист изучает меня своими живыми глазами и сразу понимает, что я в беде, потому что заметно дрожу от холода. Сразу же приглашает меня сесть в такси, там тепло. Потом принимается звонить, чтобы найти мне место в каком – нибудь отеле. Цены отелей в Стамбуле за последние годы значительно выросли, но таксист находит для меня, наконец, один по отличной цене 50 евро за ночь!

Перед отъездом в отель таксист Сонер Илдиз приглашает меня выпить горячего чая в баре через дорогу. Выпив чая, мы отправляемся в отель. Он едет впереди, а я следую за ним чуть позади. Когда доезжаем до отеля, спрашиваю о стоимости поездки, но Сонер молчит, хочет помочь мне разгрузить багаж и отнести его в номер на втором этаже. Расположив багаж, он ведет меня на парковку, где я смогу оставить Веспу на ночь. Вернувшись ко входу в отель, снова спрашиваю, сколько я должен ему за все его время. Услышав ответ, ушам своим не верю. Улыбаясь, таксист говорит, что ничего не хочет, потому что возможность помочь – для него уже достаточно. Я оказался в сложном положении, он понял это и был счастлив выручить меня! Что я могу сказать? Как можно забыть такое бескорыстие и искреннюю щедрость этого молодого турецкого таксиста? Возить клиентов – это его работа, и, если бы он попросил у меня 20 евро, я бы с радостью отдал их ему!

Перед отъездом Сонер дает мне номер своего телефона, чтобы я мог позвонить ему в случае затруднений. Говорит, что если бы мне пришлось однажды вернуться в Стамбул, он был бы рад прокатить меня на своем такси по городу…

С господином Салихом, инженером, у меня завязывается приятная беседа, в основном о моем путешествии. Он проявляет большой интерес к нему и задает много вопросов. После вкусного и обильного завтрака, типично турецкого, состоящего из сыра, черных оливок, хлеба, меда, масла, варенья, яиц и сосисок под названием сукук, я благодарю инженера и иду в мастерскую.

Мурат уже разобрал двигатель Веспы, расположив ее на гидравлическом стенде. На вопрос, получится ли у него отремонтировать Веспу, он уверенно отвечает, что да. За работу просит 400 евро. Это большая сумма, слишком большая! Возможно, я не вполне понял, но механик повторяет, показывая мне, во избежание недоразумений, четыре пальца правой руки. Отказываюсь от любых попыток торговаться и говорю Мурату продолжать работу. В конце концов, меня интересует, чтобы Веспу отремонтировали, и она довезла меня домой!

Ожидая завершения ремонта, я брожу по городу. Трабзон – это очень древний город. Его корни уходят по крайней мере к VIII веку до нашей эры. Он был и остается главным портом Турции на Черном море. В прошлом он играл чрезвычайно важную роль на путях, соединявших Европу с Колхидой и Персией. Порт служил ориентиром для моряков, которые плыли на восток. Они должны были быть очень внимательны в наблюдении за побережьем, чтобы не пропустить Трабзон, иначе существовал риск потерпеть кораблекрушение у близлежащих берегов. Отсюда возникло выражение «perdere la trabisonda», означающее утрату ориентации, контроля и в широком смысле утрату способности к проницательности.

От древнего Трабзона осталось очень мало. Сохранились средневековая церковь Айя София и византийский монастырь Сумела. Мои прогулки всегда заканчиваются на Ататюрк Алани, оживленной главной площади города, откуда постоянно отправляются долмуши и междугородние автобусы, всегда полные путешественниками. На площади космополитическая атмосфера, а во многих ресторанах и кафе можно насладиться типичными блюдами турецкой кухни. Лично я среди турецких блюд, помимо традиционного кебаба, предпочитаю долму, – рулеты, фаршированные мясом и овощами, завернутые в виноградные листья, тушеное мясо и особенно чорбу, мясной или овощной суп.

С наступлением вечера я возвращаюсь в отель. Возвращение утомительно, потому что отель расположен на вершине холма с видом на город, это сотни метров крутого подъема. Когда прихожу в отель, войдя в номер, снимаю обувь и открываю дверь на балкон. Какое поразительное по красоте зрелище предстает перед моими глазами! Изумительная луна льет серебряный свет в воды Черного моря. Я устраиваюсь на удобном стуле, забрасываю ноги на ограждение балкона и закуриваю сигарету. Какое–то благостное чувство охватывает меня с головы до ног, а в душе воцаряется внутренний покой. Однако всего этого для меня недостаточно! Чего–то не хватает до полной гармонии, до идеального состояния. Внезапно на ум приходит странная идея: повторить опыт Уфы. Звоню на мобильный учителю музыки, моему другу профессору Коппола из Галлиполи. Говорю ему, где нахожусь, рассказываю ему о белой луне, отражениях ее лучей на водах Черного моря, об испытываемых ощущениях, и, закончив описание, прошу его сыграть мне несколько пьес на кларнете. Он с удовольствием соглашается и просит перезвонить ему, дав немного времени на подготовку. Пять минут спустя из моего телефона, поставленного на громкую связь, льются звуки прекрасных песен: Amapola, La vie en rose, My way, Malafemmena и т. д. Какое волшебство!

На следующее утро я снова в мастерской. Мурат закончил свою работу. Он запускает двигатель, и я слышу его обычный звук. Я источаю радость из всех пор. Прошу опробовать мотор на дороге. Объезжаю квартал, но потом двигатель неожиданно глохнет. Несмотря на мои неоднократные попытки, Веспа никак не заводится, так что приходится толкать ее до мастерской. Мурат пытается понять причину внезапной остановки двигателя и после изучения циркуляции бензина и электрической системы объявляет, что блок катушки зажигания не выполняет свою задачу и должен быть заменен. Он звонит дилеру Пьяджо в Стамбуле и просит прислать новую катушку. Мне придется ждать день, пока замена прибудет в Трабзон.

Возвращаюсь в отель, потому что забыл свой сотовый в номере. Два километра пешком, почти все в гору. В отеле нахожу инженера и рассказываю о проблеме с блоком управления, которая вынуждает меня остаться в Трабзоне еще несколько дней. И он, положив руку мне на плечо, говорит, что сделает скидку на суточную стоимость номера на те дни, которые еще понадобятся для ремонта Веспы. Нет предела доброте турок!

На следующий день снова в мастерской. Мурат уже поставил прибывшую из Стамбула катушку зажигания, но двигатель на это не реагирует, не заводится. Дело было не в катушке, как считает Мурат, а в генераторе, который не выдает необходимого напряжения для потребителей, включая систему зажигания. Еще один телефонный запрос в Стамбул, дополнительные евро для оплаты, снова дни ожидания!

19 августа, наконец, настает время уехать. Веспа полностью отремонтирована, и я могу уверенно отправиться в обратную дорогу. Домой! Я буду следовать по маршруту Трабзон – Каппадокия – Галлиполи (турецкий) – Стамбул – Болгария – Македония – Греция (Игуменица). Еще 3 200 км!

Утром 19 августа просыпаюсь еще до рассвета. Не могу дождаться возобновления путешествия. Однако, в уголке сознания шевелится какое – то беспокойство. Несмотря на очень добросовестную работу механика Мурата Озгура, не могу избавиться от мысли, что Веспа все еще может отказать на дороге. Мое необоснованное беспокойство постепенно исчезает после ста километров, хотя на каждой остановке я буду вставать на колени и смотреть, нет ли утечки масла из двигателя.

Пустившись в обратный путь, я хочу как можно больше насладиться прекрасной Турцией. По дороге сделаю остановку, чтобы посетить Немрут – Даг, археологический памятник. Для этого придется проехать около 600 км. Я мог бы сделать это за один день, но думаю, что не стоит подвергать Веспу такому испытанию. После 391 км останавливаюсь в городе Сивас. GPS приводит меня к «Beyaz Inci Otel», в 300 метрах от центра. Сгрузив багаж и оставив Веспу на парковке отеля, выезжаю покататься по городу и съесть что – нибудь в ресторане. За 500 турецких лир я провожу ночь в хорошем номере, а на следующий день продолжаю путешествие в Немрут–Даг, 224 км. Дорога отличная и, как и большинство дорог, соединяющих два больших города в Турции, четырехполосная. Через четыре часа прибываю в город Эльбистан. Я мог бы проехать еще 30 км до Кара-дута, базы отправления для посещения Немрут–Дага, но решаю остановиться в Эльбистане. Я видел в Google фотографии города и полагаю, что остановка на один–два дня могла бы удовлетворить мое любопытство. Добираюсь до «Elbistan Garden Hotel», паркую Веспу перед входной лестницей и переступаю порог холла. С первого взгляда мне кажется, что отель этот роскошный, и боюсь, что цена за номер в нем не для моего кармана. Но когда молодой администратор сообщает, что одноместный номер стоит 400 турецких лир за ночь (20 евро), я без колебаний плачу 800 лир за две ночи. Очень любезный администратор обеспечивает доставку багажа в номер, затем дает мне много сведений о городе. Ценю его внимание и в знак признательности предлагаю ему чаевые в 200 лир.

В центре Эльбистана, всего в трехстах метрах от отеля, кипит жизнь. Рестораны, бары и бесконечное количество магазинов привлекают местных жителей. Захожу в маленький бар выпить чашку чая. Сидя на крошечном стуле на улице у бара, отдаюсь своим мыслям, рассеянно разглядывая проходящих мимо людей. Память возвращает меня к сибирским дорогам, я снова вижу себя в пыли, поднятой колесами грузовиков. С внутренней дрожью вспоминаю сотни километров, пройденных под дождем. А теперь я здесь и наслаждаюсь жарким турецким днем. Многие вещи, которые я взял с собой, чтобы путешествовать по России, мне больше не нужны, они стали мертвым грузом, который надо везти еще тысячи километров. Размышляю, что было бы хорошо и очень полезно избавиться от этих вещей. Но как? Это в основном теплая одежда и подарки, приобретенные для семьи. Поглощенный этой мыслью, возвращаюсь в отель. Вижу администратора, который собирается уйти после смены. Спрашиваю его, можно ли отправить большую посылку в Италию с курьером. Он отвечает, что я могу пойти на почту, не будет никаких проблем с отправкой чего – нибудь в Италию и любую страну в мире.

На следующий день иду на почту, чтобы навести справки. Девять часов утра, и клиентов у окошек нет. Обращаюсь к одному из служащих и задаю свой вопрос на английском языке. Он не понимает, тогда я перевожу его на турецкий язык с помощью мобильного телефона. Служащий жестами и с помощью коллеги дает мне понять, что почтовый офис Эльбистана может отправить мою посылку в Италию. Этот служащий по имени Али симпатичный, полезный и прежде всего любопытный человек. Он спрашивает меня, почему я оказался в Эльбистане. Объясняю, что еду домой после многомесячного путешествия в Сибирь. В офисе появляется молодой человек, говорящий на превосходном английском. Он предлагает себя в качестве переводчика между мной Али и некоторыми из его заинтригованных коллег, подошедших послушать. Увидев искренний интерес к моей личности, я кратко рассказываю о своем путешествии. Молодой человек переводит мои слова на турецкий, и я чувствую возрастающий интерес, сочувствие и сердечность к этому итальянцу, который путешествует на скутере. Приятно польщенный всем этим вниманием, говорю, что счастлив быть в Турции, по моему мнению, красивой стране, населенной добрым и гостеприимным народом. С помощью мобильного переводчика говорю Али по – турецки, что я поеду в отель за вещами и скоро вернусь.

В «Garden Hotel» я кладу в большой рюкзак все, что нужно отправить, включая купленные в России и Грузии подарки. Рядом со входом в отель, в магазине сухофруктов, взвешиваю свой рюкзак: отправив его, я избавлюсь от 15 кг вещей, которые не понадобятся в оставшуюся часть поездки!

Я возвращаюсь на Веспе на почту, и Али, всегда улыбчивый и добрый, начинает оформлять отправку, вся процедура занимает много времени. В 12.00 он говорит, что почта закрывается на обед и на зухр, молитву в мечети. Когда перерыв закончится, он закончит оформление всех бумаг на груз. Я покидаю почту в момент начала сильной грозы. Рядом со мной, в укрытии от дождя, стоит мой молодой переводчик. Он улыбается и представляется. Акифу Сахану 39 лет, он свободно владеет английским и немецким языками и работает стюардом на круизном лайнере «Mein Schiff» компании TUI Cruises. Он сейчас в отпуске с женой и двумя детьми. Пока мы разговариваем, небо слева проясняется, и через несколько минут дождь перестает. Я намереваюсь попрощаться с Акифом и вернуться в отель. Но он приглашает меня в свой дом на чай, его семья будет рада принять незнакомца. Охотно принимаю это приглашение, я никогда еще не бывал в турецком доме и испытываю острое любопытство. По дороге Акиф позвонил жене, чтобы предупредить о моем приходе.

Через десять минут мы поднимаемся на четвертый этаж в недавно построенном доме. Я предполагал, что меня угостят чаем, но жена Акифа накрыла стол для обеда…

Во вторник 25 августа я все еще на территории Турции. От Гёреме до Гелиболу 861 км, это два этапа. Я покидаю селение после раннего завтрака и ровно в 7.30 уже еду по дороге D300. Поддерживаю невысокую, но постоянную скорость. Я не спешу и наслаждаюсь дорогой и пейзажем. Никогда не любил скорость ради скорости, и неторопливое путешествие всегда давало мне возможность отвлечься и позволяло созерцать, а зачастую и восхищаться деталями пейзажа, ускользающими от тех, кто мчится на большой скорости в автомобиле или на мощном мотоцикле. Я всегда думал, что для путешественника конечный пункт назначения менее важен, чем маршрут, по которому он добирается до него. Чем более сложен и труден путь, тем большее удовлетворение и радость получаешь от достижения поставленной цели. Добраться до вершины горы можно на вертолете, но покорение вершины в результате трудного восхождения даст бесстрашному альпинисту бесценное наслаждение и удовольствие.

За 2 часа по D300 я проезжаю 87 км до города Аксарай, где останавливаюсь на кофепитие и заправку. Покидая Аксарай, направляюсь по Е90, чтобы преодолеть 241 км, отделяющий меня от города Полатли, куда я прибываю в конце дня и где решаю остановиться и провести ночь в отеле «Prestij Evren».

На следующий день, 26 августа, позавтракав в ресторане отеля, уезжаю в Бурсу. После 356 км, с тремя остановками, я достигаю окраины Бурсы. Останавливаюсь на стоянке длинного проспекта с деревьями, чтобы с помощью мобильника выбрать отель, который отвечает моим потребностям: то есть чистый и, прежде всего, доступный по цене. Позади меня останавливается фургон. Из него выходит молодой человек. Улыбаясь, он подходит ко мне и протягивает руку. Его зовут Доган Севинч, и ему интересно узнать, откуда я еду. Я кратко рассказываю о своем путешествии, которое уже в стадии завершения. Доган округляет в изумлении глаза и пылко выражает свое одобрение. Я прошу его помочь мне найти подходящий отель и сказать, есть ли в Бурсе мастерская, специализирующаяся на ремонте скутеров Пьяджо. Доган рад помочь и говорит, что сопроводит меня к отелю одного своего друга, там я смогу выгрузить багаж. Потом вместе поедем к его кузену, у которого как раз есть мастерская, где ремонтируют скутеры.

Я тепло благодарю молодого турка и прошу его ехать впереди не слишком быстро, чтобы я мог легко следовать за ним по оживленным улицам Бурсы. Через десяток минут фургон Догана останавливается перед отелем «Bursa City». За 356 турецких лир я беру номер на втором этаже. Путешествуя в одиночку, часто приходится, как сейчас, останавливаться в двухместном, а иногда даже трехместном номере, когда вам требовалась бы односпальная кровать. Отель «Bursa City», помимо отсутствия одноместных номеров, имеет еще один недостаток: у него нет гаража, где можно было бы поставить Веспу. Метрдотель, очень добрый, говорит мне, что я могу припарковать скутер на тротуаре, рядом со входом в отель под бдительным оком видеокамеры наблюдения. После ритуала разгрузки багажа терпеливо ждавший Доган приводит меня к своему кузену. Ремонтная мастерская Эрола Кокамана находится в нескольких километрах от отеля. Когда два веспавода встречаются друг с другом в первый раз, между ними тут же устанавливаются отношения искренней дружбы. Любовь Эрола к Веспе уходит корнями к детству, когда у его отца был скутер Пьяджо. С тех пор он и начал работать с Веспами, приобретя внушительный опыт.

Эрол спокойный, уверенный в себе человек. Мне нужно отрегулировать кое– что у моей Веспы. На дороге двигатель часто издавал странные звуки, периодически теряя мощность. Кроме того, от вибрации ослабилось крепление багажника к кузову. Эрол записывает все, что нужно сделать, и советует оставить Веспу в мастерской. Его уверенность внушает мне доверие, и я знаю, что Веспа и я в хороших руках. Оставив Веспу в покое, Эрол и я начинаем говорить о нашей жизни, наших семьях, наших страстях. Я рассказываю, как обычно, о своих путешествиях, о тех, что совершил в Африке, и о последнем, в Сибирь, которое вот–вот закончится. Эрол показывает мне несколько фотографий, его и его семьи. Очень часто на фотографиях присутствует Веспа, в седле которой он сам или его сын. С лица Догана не сходит улыбка. Сразу ясно, что он счастлив быть архитектором этой встречи. Уже поздний вечер. Пришло время вернуться в отель. Доган предлагает подвезти меня. Я мог бы дойти и пешком, но принимаю его приглашение, потому что устал.

В отеле рационально размещаю багаж в двух местах, стараясь не разбрасывать вещи по всему номеру. Опыт научил меня, насколько важно для такого рассеянного человека, как я, следовать определенному порядку, в противном случае рискуешь забыть в отеле что–то, чего не было видно при выходе из номера.

Я выхожу из отеля и брожу по улицам Бурсы в поисках ресторана, где мог бы поесть. Мой желудок пуст уже многие часы, и пришло время его порадовать. От небольшой площади, на которой стоит отель «Bursa City», отходит несколько улиц, с большими магазинами, где продаются всевозможные товары. В частности, в одной из широких витрин выставлены свадебные платья, и я поражаюсь впечатляющей красотой этих церемониальных нарядов на элегантных манекенах. В каком–то магазине покупаю платки, которые собираюсь подарить жене и невестке. Потом я сижу за столиком в маленьком ресторане, где заказываю похлебку чорба из красной чечевицы и долму, традиционные рулетики из виноградных листьев, фаршированные мясом и пряным рисом, с картошкой фри. Запиваю все бутылочкой кефира, очень полезного кисломолочного напитка. После ресторана я иду посидеть на низком маленьком стуле у заведения, часто посещаемого местными жителями, чтобы выпить два стаканчика турецкого чая привлекательного красновато–коричневого цвета. Сидя на стуле, сытый, спокойный и расслабленный, я потягиваю чай и курю сигареты, наблюдая за прохожими.

Провожу в отеле спокойную ночь и на следующее утро, после быстрого завтрака, отправляюсь в мастерскую Эрола, она располагается в районе Османгази. Это чуть больше трех километров пешком. Я привык к ходьбе, и такое расстояние для меня просто легкая прогулка. В мастерской я нахожу Эрола, который уже с полчаса работает с моей Веспой. Как истинный турок, он прежде всего угощает меня чаем. Затем всецело отдается обслуживанию скутера. Чувствую, что мое присутствие не обязательно; я доверяю Эролу, поэтому решаю пойти прогуляться.

Около часа дня, когда я вернулся в мастерскую, Эрол уже завершил ремонтные работы. Он перебрал карбюратор, заменил свечу, проверил сцепление и давление в шинах. Для багажника, который чуть не отрывался каждый раз, когда скутер подпрыгивал на неровностях, он придумал простое, но очень эффективное решение: добавил к двум стойкам по краям багажника два дополнительных металлических стержня диаметром 2,5 см. Приделанные под нужным углом они не должны сломаться. Я действительно удовлетворен работой Эрола, но, когда спрашиваю, сколько я должен ему, он отвечает, что ничего не хочет. Я удивлен его ответом и настаиваю на оплате. Эрол целое утро возился с моей Веспой, отложив ремонт скутеров других своих клиентов. Я не уйду из мастерской, пока не заплачу ему то, что должен за работу. Пока я говорю, Эрол отводит глаза и смотрит в другую сторону, избегая встретиться взглядами. Он просто не хочет говорить о деньгах. Тогда я достаю из кармана три банкноты по 200 турецких лир и отдаю их ему. Но он не протягивает руку, он отрицательно качает головой и не собирается брать деньги. Затем, видя, что я так и держу руку с деньгами протянутой к нему, он жестом просит меня положить деньги на верстак. Из какой–то скромности он не хочет брать деньги непосредственно из моих рук!

Уже пришло время закрывать мастерскую, и Эрол спрашивает меня, хочу ли я осмотреть город и хочу ли увидеть что–то конкретное. Я отвечаю, что у меня нет никаких предпочтений, я не знаю Бурсу, и у меня не было времени понять, что же она может предложить путешественнику. Эрол заводит свой скутер, и мы едем к отелю. Я паркую Веспу рядом со входом и устраиваюсь в седле скутера моего друга. Через несколько километров мы добираемся до комплекса Йесил, где находится Зеленая мечеть и мавзолей с гробницей пятого османского султана, Мехмеда I. К сожалению, комплекс закрыт, и я могу лишь заглянуть снаружи через окно. Затем Эрол ведёт меня в старую цитадель, где в парке Топхане возвышается Часовая башня. Она находится на возвышенности, так что я могу наслаждаться фантастической панорамой на большую часть города. Между тем, к нам присоединился Доган. Втроём мы сидим на террасе в кафе, выпиваем и едим.

Уже далеко за полдень, пора возвращаться. Мне нужно собрать вещи в отеле. На следующий день предполагаю выехать пораньше, и, если багаж будет подготовлен должным образом, погрузка пройдет проще и быстрее. Перед входом в отель прощаюсь с Эролом и Доганом, крепко их обнимаю. Доган говорит мне, что, если я приеду в Бурсу со своей семьей, он и его семья почтут за честь принять нас в качестве гостей.

На следующий день, в четверг 27 августа, в 7 утра, я уже еду в Гелиболу (город известен и как Галлиполи). За шесть часов я проделаю 250 км по дороге Е90, с одной лишь остановкой для заправки Веспы и чашки чая для меня.

В час дня, в нескольких километрах от моего сегодняшнего пункта назначения, справа, на большом билборде размещена реклама отеля «Галлиполи»; вдали я вижу город, прославившийся битвой во время Первой мировой войны, когда британские и французские войска были разбиты турецкой армией, которая, несмотря на ужасные потери, смогла предотвратить падение Константинополя. В этой битве отличился доблестью один молодой командир. Позже он стал отцом современной Турции: Мустафа Кемаль. Когда добираюсь до города и еду вдоль набережной порта, испытываю глубокое разочарование; я, естественно, сравниваю мой город (итальянский Галлиполи) с его турецким тезкой. Гелиболу не выдерживает сравнения. Географическое положение, красота памятников и многочисленных церквей, стены старого замка, голубые и чистые воды моря – все это делает город, где я живу, единственным в мире, в то время как турецкий Галлиполи обычный город, обязанный своей известностью только знаменитой битве.

Чувствую соблазнительный запах жаренного на углях мяса. За несколько турецких лир я заказываю владельцу киоска сэндвич (панино по–итальянски) с горячей и щедро приправленной специями бараниной и с аппетитом съедаю его, сидя на скамейке, по счастью никем не занятой. Выпив мой обычный чай, возвращаюсь в седло, намереваясь покинуть город. Двигаясь вдоль пирса, замечаю статую. Торможу и ставлю Веспу на подножку, чтобы сфотографировать памятник. Он увековечивает Пири Рейса, мореплавателя и адмирала османского флота (1465 – 1554 гг.), более всего известного тем, что составил Книгу морей – атлас описаний портов и навигационных путей Средиземноморья, и, кроме этого, карту мира, первую, на которой удивительно точно была представлена Америка, совсем недавно открытая Христофором Колумбом.

Пока я восхищаюсь статуей Пири Рейса, с баржи на берег спускается человек, который идет мне навстречу и произносит что–то на турецком языке. Судя по его улыбке и вытянутой правой руке, предполагаю, что он приветствует меня. Господин Мех-мет Серт – капитан баржи. По – английски (мой хуже, чем его) мы обмениваемся любезностями. Он хочет знать, откуда я родом, и я в общих чертах рассказываю о своей поездке в Сибирь. Даю ему понять, улыбаясь, что возвращаюсь домой, в другой Галлиполи, тот, что на Ионическом море. Капитан Мехмет приглашает меня пообедать с ним в офицерской столовой корабля. Принимаю приглашение с большим удовольствием, хотя после съеденного панино с бараниной я вполне сыт. На борту меня тепло приветствует экипаж, как это принято у турок. Время пролетает среди улыбок и разговоров на английском. Я должен уехать, чтобы добраться до Муданьи в 25 км от Бурсы, где сяду на паром до Стамбула.

Сейчас два часа дня, и от Муданьи меня отделяют 248 км. Думаю, что сегодня проеду только полпути. До наступления темноты найду отель, чтобы переночевать.

По отличного качества Е90 я легко покрываю сотню километров. Остановлюсь в городе Бандирма, там поищу отель. Проехав еще 15 км, замечаю слева от меня красивый луг, огороженный проволочной сеткой. В середине луга располагается большая белая палатка, рядом с ней сидят за столом женщина и девочка. Поблизости деревянная хижина. Я маневрирую и въезжаю на луг. Обращаюсь к женщине и спрашиваю, могу ли я поставить палатку на краю луга на ночь, но она не понимает моего вопроса, девочка же поняла, чего я хочу. Она делает мне знак следовать за ней, направляясь к белой палатке. Она говорит мне по–английски, что я могу спать в их палатке, и нет необходимости ставить мою. Я отодвигаю тростниковый занавес, закрывающий вход, чтобы понять, что там внутри палатки. Я удивлен: палатка оборудована для размещения одного человека. Справа – лежанка с тумбочкой; слева – маленький стол со стулом. Все располагается на красном ковре. Обстановка гигиенически идеальна, и я рад, что я остановился в этом месте. Лучшего места я найти бы не смог. После короткого торга я согласился с девчушкой, что заплачу 7 евро (168 турецких лир) за ночь. Она сначала запросила цену в два раза выше. После разгрузки багажа и размещения его в палатке, я подошел к женщине и спросил ее по–турецки, используя переводчик Google, нет ли у нее чего–нибудь поесть. Девочка, очень шустрая, отвечает, что может приготовить только яйца, но за это я должен буду дать ей 300 лир. Округлив глаза, чтобы выразить удивление, говорю ей, что в Турции я часто ел в ресторанах и крайне редко платил 200 лир за полный обед. «Ок, ок! Давайте 100 лир!» – хитрюга поняла, что я не из категории наивных кур, которых легко ощипать. Несмотря на свое поведение девочка вызывает во мне нежность.

В палатке, забравшись в теплый спальник, я быстро засыпаю и сплю безмятежно до рассвета. На следующее утро, (пятница, 28 августа) в шесть я уже на ногах и мог бы сразу же уехать, но сначала хочу выпить кофе. Вечером я заметил у палатки газовую плитку. Она все еще там. После кофе и первой сигареты дня стартую в Муданью. В полдень я уже в порту для посадки. В терминале покупаю недорогой билет и через час и 55 минут пути через Босфор я, наконец, в Стамбуле.

И вот я на окраине этого большого города. Направляюсь к Галатскому мосту. Стамбул – это огромный город с более чем 15 миллионами жителей. Движение интенсивное, но без заторов. Замечаю, что турки ездят дисциплинированно: уважают дорожные знаки и светофоры. На Веспе я очень хорошо лавирую в транспортном потоке и чувствую себя уверенно. Через час, после Галатского моста, прибываю в центральную и туристическую часть города. Ищу отель, не слишком дорогой. Еду наугад по узким улочкам старого города и на углу улиц Гелинлик Сокаги и Кючюк Айя – София Каддеси спрашиваю пожилого турка, может ли он указать мне небольшой отель. Он любезно отвечает, что спросит у своего сына и приглашает меня подождать несколько минут перед входом в бар – ресторан, который находится прямо перед нами: Ресторан и Бар «Ипподром».

Спустя десяток минут я вижу молодого человека, который направляется ко мне. Он представляется и здоровается. Мурат – владелец ресторана, перед входом в который я ждал. У него есть свободная комната, но он хочет, чтобы сначала я посмотрел, подходит ли она мне. На первый взгляд это кажется странным, потому что гостиничный номер – это всегда только гостиничный номер. Мурат открывает большим ключом маленькую дверь рядом с баром и приглашает меня подняться по очень крутой лестнице. На первом этаже на пространстве в несколько квадратных метров стоят кровать и тумбочка, есть двустворчатый шкаф; на кофейном столике я вижу чайник, чашки, контейнер с кофе и в коробке чай в пакетиках. Вот комната, которую Мурат хочет сдать мне! Если мне это подходит, то он просит у меня 30 евро за ночь. Я отвечаю, что комната меня устраивает.

Мурат молчит несколько секунд, а потом добавляет, что есть небольшая проблема. Первый этаж – это зона прохода, и может случиться, что гости, чтобы попасть в свою комнату, будут проходить мимо меня, когда я в кровати. Пожимая плечами, говорю Мурату, что мне все равно. Достаю из карманов 90 евро и договариваюсь с ним, что останусь на три ночи. После того, как я принес багаж, Мурат приглашает меня в свой бар выпить пива. Пока я сижу за столом, он приносит мне кружку пива и поднос с яичницей и салатом. Мы обедаем вместе, и в этот момент между нами рождается искренняя дружба, которой суждено продлиться во времени, и она все еще жива сейчас, когда я пишу эти воспоминания. Зимой я пришлю Мурату несколько килограммов кофе для его бара. Договоримся с ним, что после опробования я могу дать ему контакты с поставщиком (поставщик, который покинул Турцию и вернулся в Италию), чтобы иметь регулярные поставки. Хотя первоначально наше знакомство было опосредовано деньгами, в последующие дни они отошли на последний план, до такой степени, что Мурат посоветовал мне не оставлять Веспу без присмотра. Освободив место между столами, он помог мне затащить скутер в бар, невзирая на то, что могли бы сказать его клиенты. В течение трех дней Веспа была постоянным, неподвижным клиентом бара!

После того как я рассказал Мурату о своих путешествиях, он использует любую возможность, чтобы представить меня своим друзьям и поговорить обо мне с клиентами, которые часто приглашают меня к столу, желая посмотреть фотографии на моем телефоне.

Все три дня, проведенные в Стамбуле, я находился в движении. Город огромен и богат историческими свидетельствами, и трех дней едва хватит, чтобы увидеть сотую долю из того, что он предлагает.

По вечерам я кружу по городу без конкретного плана. Рядом с площадью Султанахмет я обнаруживаю Культурный центр Ходжапаша. Там каждый вечер выступают дервиши. В последний вечер моего пребывания в Стамбуле я приду туда посмотреть шоу и поужинать в ресторане. Продолжаю знакомство с городом. Мне интересно попытаться найти уголки города, которые обычно ускользают от внимания рассеянного туриста. Гуляя, я натыкаюсь на мечеть Соколлу Мехмед– паши. Я прохожу через ворота и остаюсь удивлен царящей там атмосферой. В прекрасном саду, полном цветов, c множеством удобных скамеек, тот, кто хочет насладиться моментом покоя и тишины, найдет идеальное пристанище. Под портиком располагаются столики, где подается чай, приготовленный смотрителем в маленьком чулане. Я сажусь за первый свободный столик, чтобы выпить чашку чая. Почти сразу с визитом ко мне приходят два кота. Очевидно, что они привыкли находиться среди людей и доверчиво приблизились, рассчитывая на долю ласки. Мне нравится их компания. Когда встречаю котов, не могу не приласкать их, легонько пробежаться пальцами по кошачьей голове и спинке. В такие моменты мне всегда вспоминается стихотворение Шарля Бодлера «Кот».

Моя любовь к кошкам восходит к детству. Наш дом, который стоял в нескольких шагах от моря, был холодным, сырым и без отопления. Учеба была проблемой, страданием. Это одна из причин, по которой, когда меня спрашивают, хотел бы я, будучи в состоянии использовать пресловутую машину времени, снова стать ребенком, мальчиком или юношей двадцати лет, я отвечаю решительным нет!

К счастью, на помощь приходили кошки. Фортунато был моим любимцем. Когда он видел меня сидящим за письменным столом, погруженным в учебу, он запрыгивал мне на колени, сворачивался калачиком и, мурлыча, засыпал. От его тела исходило утешительное тепло. Одеяло на плечах и кошка на коленях возвращали мне удовольствие от учебы!

Я люблю Турцию и за ее любовь к кошкам тоже. Во всех турецких городах, где я побывал, включая Стамбул, я очень часто замечал перед дверями домов или магазинов миски с едой для бездомных кошек и даже собак. Обычай этот насчитывает многие века. Историк Алессандро Барберо рассказывает в длинной и документально обоснованной передаче на радио, озаглавленной «Стамбульский диван», что европейцы, прибывшие в Константинополь в 1500–х годах, были поражены тем, что люди кормили бродячих животных. Европейцы видели даже сараи, где лечили бездомных кошек, и люди выходили на улицу с вареным мясом и внутренностями, чтобы раздавать бродячим собакам. Для западных гостей это было довольно странно и непонятно.

Я покидаю мечеть и продолжаю прогулку до Голубой мечети на площади Султанахмет. В районе Султанахмет находится и Большая мечеть Айя София. Вечером она выглядит просто фантастически! Лучи света освещают купола и минареты, подчеркивая ее красоту.

Пора возвращаться в отель. Шагаю по ночным улицам, и у меня приятное чувство, что я могу гулять в разгар ночи в абсолютной безопасности, в то время как в Риме, Милане или любом итальянском городе такого ощущения безопасности наверняка не было бы. Добравшись до бара, вижу, что некоторые столы заняты туристами. Мурат приглашает меня сесть за его стол и выпить пива. Он знакомит меня с друзьями, которым рассказывает по – турецки кое – что о моих путешествиях. Они очень заинтересованы, я понимаю это из того, что в определенный момент они встают и следуют за Муратом в бар, посмотреть на мою Веспу…

Тем временем уже наступила полночь и пора спать, даже если атмосфера в баре искушает меня задержаться там подольше.

Поднимаюсь по крутой лестнице в свою комнату на первом этаже. Матрас кровати довольно удобный, простыни чистые. Однако, я раскладываю свой спальный мешок на одеяло и забираюсь в него. Затем, размышляя о пережитом в путешествии, уже оставшемся за плечами, я переношусь в мир снов.

В последующие дни я продолжаю бродить по Стамбулу. Совершаю лишь быстрый визит в Голубую мечеть и в Айю – Софию, которые я уже посетил несколько лет назад, когда приезжал в Турцию с женой. Зато прихожу на Большой Базар и остаюсь там несколько часов. Покупаю в указанном Муратом магазине многочисленные пакетики различных специй. Они легкие, почти ничего не весят и не создадут проблем при транспортировке их на Веспе.

В Пловдиве я встречусь с известным путешественником, действительно очень неординарным человеком. Я познакомился с Адальберто Будзином в Фейсбуке, мы сразу же стали друзьями и очень хотели узнать друг друга лично. Во время моего путешествия, особенно когда я был в Сибири и нуждался в моральной поддержке, Адальберто всегда подбадривал меня и воодушевлял. На необъятных просторах Сибири, когда давило одиночество, советы и многочисленные послания моего друга придавали мне силу и желание двигаться вперед. И я осознавал, что мудрые слова Адальберто основывались на огромном опыте жизни и путешествий. Он неоднократно приглашал меня навестить его в Болгарии после возвращения из России. Он выражал это желание с большой скромностью, характерной для особых, уникальных, неповторимых людей.

Выезжаю из Турции, пересекая границу на пограничном переходе Капикуле, и въезжаю в Болгарию на пропускном пункте Капитан – Андреево. Оттуда до Пловдива мне ехать 157 километров.

Прибыв в Пловдив, я очаровываюсь красотой второго по значимости, после столицы Софии, города Болгарии. Не зря он был объявлен ЮНЕСКО объектом всемирного наследия, благодаря своей славной истории и многим прекрасно сохранившимся историческим памятникам. Пловдив – это активный культурный центр, который в 2019 году смог гордиться званием столицы культуры вместе с итальянским городом Матера.

Дом Адальберто находится в самом центре города, и добраться туда несложно. Друг спустился вниз и ждет меня у входной двери. Я ставлю Веспу на подножку и иду к нему. Мы крепко обнимаемся. Мы познакомились, как я говорил, на Фейсбуке, но у меня такое чувство, словно мы знакомы всю жизнь, потом потеряли друг друга из вида и вот – снова встретились после долгой разлуки. В те три дня, что пробуду в доме Адальберто и Милены, я буду наслаждаться их искренним гостеприимством и деликатностью. Освободив Веспу от внушительного багажа, мы с Адальберто выезжаем в город. Я хочу, чтобы мой друг рассказал мне кое–что о своих путешествиях, о жизни, проведённой в странствиях по миру. Мы сидим за столиком бара, в отдалении от шума машин, рядом с прекрасным садом, полным цветов. Он начинает говорить. И взгляд его устремляется в какую–то точку, отдаленную от нас во времени и пространстве, как будто он хочет удержать, вернуть моменты, образы, воспоминания о прожитом в неизменном движении, без остановок и передышек.

«В возрасте 18 лет я начал путешествовать по Восточной и Западной Европе. Затем помаленьку подступился к Африке. С моим Renault 4 я проехал по сахарским дорогам, в частности по маршруту Bidon 5. Я влюбился в пустыню, ее пейзажи и бросил ей вызов: путешествовал в одиночку, автостопом. Я пересек Африку, из Алжира в Дакар за 3 месяца, похудев на 6 кг от напряжения и усталости. Потом снова Африка, затем Азия, Ближний Восток, Кавказ, Балканы, Исландия зимой, Китай, через Индию. После путешествия по Центральной Америке я посетил Северную Европу, любуясь ее фантастическими пейзажами и страдая от ее очень высоких цен. Из холода скандинавских стран я отправился в адскую жару Аравийского полуострова. Побывал в Албании, когда она все еще находилась под коммунистическим режимом Энвера Ходжи. Это был захватывающий человеческий опыт общения с доброжелательными и гостеприимными людьми в месте, где время, казалось, остановилось.

В 1989 году я отправился из Москвы поездом в Монголию. Когда поезд шел по Сибири, я жадным взглядом впитывал огромный, безграничный пейзаж. Столкнувшись с такой необъятностью, в тесном купе поезда я почувствовал себя узником, и мной стала овладевать мысль, что я должен проехать через всю Сибирь на машине до Владивостока, вплоть до Магадана. Мне надо было ехать на Ямал и в Коми, на край света, где живут ненцы, последние кочевники арктической тундры.

После возвращения домой то, что для меня раньше было только географической территорией, именем, бесконечной лентой земли, разворачивавшейся в течение нескольких дней за окном поезда, стало смыслом моей жизни и большой любовью. Сибирь подарила мне незабываемые моменты и ощущения.

Меня часто спрашивают, что у меня остается от моих 52 лет странствий. Я отвечаю, что еще слишком рано подводить итоги. Впереди еще лежит долгий путь. Однако должен сказать, что за эти годы я узнал так много людей, так много друзей приобрел. С некоторыми я встречался снова, со многими всегда в контакте, другие остались только именами в блокноте. Но память хранит черты лица».

Этими словами Адальберто Будзин завершает рассказ о своих путешествиях, о «карьере», начатой в 18 лет, у которой он не видит срока завершения. Но потом, после нескольких минут молчания, Адальберто произносит кое–что, чего я от него не ожидал. Глядя на меня, он говорит, что добавил Стефано к своим самым близким друзьям. Путешественника, который со своей маленькой Веспой бросил вызов Сибири и который специально отправился в Болгарию, чтобы навестить друга. Он, добавляет Адальберто, чувствовал себя маленьким в сравнении с этим путешественником на скутере. Эти слова друга растрогали меня так, что на глаза навернулись слезы. Скромность Адальберто Будзина равна его значительности. Это скромность особенных людей!

Три дня, проведенные в Пловдиве в компании Милены и Адальберта, – это дни абсолютного отдыха, они дают мне возможность полностью восстановить силы, как психические, так и физические, и обеспечивают необходимый заряд энергии для последней части моего долгого путешествия и возвращения домой.

3 сентября я тепло обнимаю моих друзей, выражая желание увидеть их снова в не слишком отдаленном будущем. Покидаю красивый город Пловдив и направляюсь в Грецию. Рассчитываю преодолеть 366 км и прибыть в Салоники в конце дня.

Через восемь часов, с тремя остановками, я на месте. Беру номер в расположенном в центре «Stay Hybrid Hostel», безупречно чистый, по хорошей цене. В таверне, в нескольких шагах от хостела, ем гирос, запивая его отличным разливным пивом.

На следующий день, ранним утром, я выезжаю в Игуменицу, это 323 км по автомагистрали с очень редкими автозаправками. Чтобы залить в бак бензин, почти всегда нужно покинуть автостраду и добраться до деревни. Несмотря на риск (к счастью, не реализовавшийся) остаться без бензина и огромное количество туннелей, некоторые в несколько километров длиной, мне удается добраться до Игуменицы почти сразу после полудня. Но мне надо ехать дальше, еще 20 км, чтобы оказаться в Сивоте, деревне, которую я знаю больше двадцати лет и где намерен остаться на неделю.

Сивота – это фантастическое место, настоящий рай на земле. И там много знакомых, которые будут счастливы увидеть меня снова. В частности, с нетерпением жду встречи со Ставросом Калодикисом, моим дорогим другом, которого я не видел уже три года. Как только я оказываюсь в Сивоте, направляюсь в бар к Элеоноре, по дороге, ведущей в порт. Знаю, что там найду Став-роса, который всегда играет в карты с друзьями и пьет узо. Но как раз сегодня Ставроса в баре Элеоноры нет. Тогда я попытаю удачи в «Bamboo Place», в гавани. Когда приезжаю на причал, вижу моего друга, сидящего в своем электрическом инвалидном кресле, около стола с туристами. Он тоже заметил меня и улыбается: рад снова меня видеть.

Я познакомился со Ставросом в конце восьмидесятых годов, когда приехал в отпуск в Сивоту. Между нами завязалась прочная дружба, которая с годами еще больше окрепла. В детстве Ставрос заболел полиомиелитом, который лишил его возможности использовать в полной степени ноги и левую руку. Но мой друг никогда не впадал в уныние, он всегда жил с решимостью быть максимально автономным в движениях, чтобы не зависеть ни от кого. Любитель охоты, в молодости он, опираясь на костыли, взбирался на возвышающиеся за Сивотой горы и проходил километры по каменистым тропинкам. Но главной страстью Ставроса всегда была его лодка. Рыбалка, парусный спорт, долгие морские прогулки с туристами вокруг островов рядом с Сивотой – все это заставляло его чувствовать себя полезным и, прежде всего, живым. Лодка для него была и до сих пор является средством, перечеркивающим инвалидность и делающим его свободным человеком!

Я сажусь рядом с другом и заказываю Андреа, владельцу заведения, порцию узо. Потом прошу Ставроса найти мне место, где я смогу провести семь дней моего пребывания в Сивоте. Он звонит нашему общему другу Ахиллесу, который говорит, что с удовольствием примет меня у себя дома. Сивота теперь уже не та деревушка, где раньше можно было дешево поесть и провести ночь. Двадцать лет назад Сивоту посещали преимущественно итальянцы, приезжавшие туда в летний отпуск. Но когда ввели в эксплуатацию автомагистраль Салоники–Игуменица, жители Эпира заполняют Сивоту и в выходные низкого сезона. Это изменило характер места, бывшего когда–то таким душевным, где царили мир и спокойствие, а цены не кусались. Что касается меня, то должен сказать, мне повезло найти приют у Ахиллеса. Проживание в его доме обошлось всего–то в 100 евро!

На дворе сентябрь, и с окончанием лета поток туристов иссякает. Сивота возвращается в полную собственность ее жителей. По вечерам работает всего несколько баров, в которых местные жители могут провести несколько часов, потягивая Амстел или узо и играя в карты. Наиболее посещаема таверна Гиоргиоса Манцавелласа. По праву, приобретенному за долгие годы, я чувствую себя полностью принадлежащим к общине, поэтому вечером тоже нахожусь у Гиоргоса, где, в подлинно греческой атмосфере, могу отведать деликатесы, приготовленные семьей Манцавеллас.

На следующий день после приезда в Сивоту, около девяти утра, я иду в дом Ставроса поприветствовать его жену Марию и выпить чашечку греческого кофе. Потом мы с другом поедем к причалу, где пришвартована его лодка. По дороге покупаем хлеб, помидоры, оливки, немного феты и несколько бутылок пива. Наведя в лодке порядок и удалив воду из трюма, помогаю Ставросу запустить подвесной мотор и отшвартоваться. Через пять минут мы покидаем небольшой порт и начинаем объезжать острова напротив Сивоты. День великолепен, небо и спокойное море кажутся одинакового насыщенного синего цвета. Ставрос включил радио, и громкая греческая музыка заглушает раздражающий шум подвесного мотора. Отойдя далеко от берега, Ставрос и я забрасываем в воду две лески в надежде поймать рыбу. В сентябрьском тепле, когда лодка плавно скользит по глади синего моря в сопровождении традиционной греческой песни, мысли уносят меня назад, на сибирские дороги. Холод, дождь, одиночество, заставлявшие меня страдать, теперь уже далеко и превращаются в воспоминания.

Передо мной снова проходят лица русских людей, которых я встретил во время моего путешествия, особенно тех, кто принимал меня в своем доме или тех, кто помогал мне, когда я нуждался в помощи. Юрий Перес и Павел из Москвы, Евгения из Челябинска, Руслан и Эльвира из Уфы, Андрей и Михаил из Кемерово, Валера Харламов и Наталья из Новосибирска, Владимир из Новосибирска, Ольга и Александр из Омска, Артем и его жена из Иркутска, Майк из Иркутска, Костя и Тася из Улан–Удэ и еще многие. Всем этим людям и другим, чье имя я не помню, кто обратился с улыбкой или словами приветствия и те, кому я просто пожал руки, я посылаю безмолвную благодарность, которая идет из глубины моего сердца.

Около часа дня Ставрос бросает якорь лодки в небольшой бухте под названием Piscina, на острове Мавро Орос. Я делаю греческий салат, которым мы отлично обедаем, завершая трапезу неизбежным стаканчиком узо. После обеда приходит время вернуться в порт. Я действительно счастлив, даже если рыбалка совсем не удалась.

В последующие дни мы выйдем на лодке еще два раза, и с рыбалкой нам повезет больше, потому что Ставрос поймает двухкилограммовую лакедру, а я зубана и бонито.

Сивота – это настоящий рай на земле, погода сейчас, в сентябре, прекрасная, температура приятная, и море всегда спокойное. Мне, вернувшемуся из Сибири, о лучшем и не мечтать. Но я уже давно не был дома, и теперь пришло время вернуться к семье.

Во вторник 15 сентября сажусь на паром из Игуменицы и через 9 часов оказываюсь в порту Бриндизи. И вот, чуть больше, чем через час, я перед указателем, на котором написано: Галлиполи. Ставлю Веспу на подножку. Нужно позвонить сыну, чтобы он открыл ворота моего дома, но телефон разрядился. Слева от меня магазин медицинского оборудования, хозяин которого мой друг Антонио, попрошу его оказать любезность, позволив воспользоваться его телефоном. И вот Антонио появляется у входа в магазин. Зову его, но у меня все еще шлем на голове, поэтому он меня не узнаёт. Затем, увидев Веспу, понимает, что зовет его друг, Стефано. Антонио подходит, смотрит на меня и потом спрашивает: «Откуда ты едешь?» Отвечаю: «Из Сибири!« Антонио в течение нескольких секунд молчит, словно переваривая мой ответ, а затем, с выражением неверия и удивления на лице, разражается взрывом смеха.

Этот смех Антонио словно подводит итог моему путешествию. Я уехал из дома утром 28 апреля 2015 года. Одометр Веспы показывал 45 853 км, теперь на нем другие цифры – 71 350. Всего за 4 месяца я преодолел 25 497 км!

Когда я поворачиваю за угол дома, навстречу мне идет сын с мобильным телефоном и снимает короткое видео, чтобы запечатлеть мое прибытие. За ним Шела, моя собака. Как ни странно, она не виляет хвостом, не прыгает, как обычно делают собаки, когда встречают хозяина, которого не видели долгое время. Она кажется растерянной, сбитой с толку, напуганной моим присутствием. Потом, когда я сажусь на скамейку у входа в дом, она ложится рядом и только тогда узнает меня и обретает мужество. Я глажу ее, и она начинает легонько шевелить хвостом и кладет морду мне на ноги. Она тоже часть моей семьи. Я очень скучал по ней в эти месяцы отсутствия!

Шестое октября прошлого, 2023 года. Я сижу на улице, за столиком бара «Paolo» в Галлиполи и смотрю на приближающегося невысокого седого человека, который несет в руках что–то, завернутое в фольгу. Это Стефано Медведич, и он несет мне яичницу, потому что накануне я имела неосторожность сказать, что при всей моей любви к кофе я уже пресытилась (мягко говоря!) неизменными итальянскими завтраками с чашкой кофе и какой–нибудь выпечкой. Вот сказала это – и тут же забыла. А Стефано не забыл! И в этом весь Стефано, скромный, внимательный. Он даже не очень–то похож на итальянца ни внешне, ни манерами – видимо, сказываются славянские корни, оставшиеся также и в фамилии.

Банально, но время действительно летит. Нашему знакомству уже девять лет. Зимой 2015 г. мы узнали о существовании друг друга, а потом и познакомились лично, когда Стефано отправился в большое путешествие по России. Но сначала просто обменивались сообщениями. Он поведал мне о своих приключениях в Африке и сказал, что даже написал книгу. Я заинтересовалась. Стефано выслал ее мне, и я принялась читать. Книга привлекала не столько литературными достоинствами, сколько интереснейшими рассказами о тех разнообразных странах и ситуациях, в каких автору по воле случая выпадало оказаться почти за восемь месяцев, проведенных на африканских дорогах. Очень захотелось познакомить с приключениями Стефано и других людей, так что я перевела книгу с итальянского. Перевод долго искал издателя, но в конце концов книга появилась на русском языке, благодаря заинтересованности историка–итальяниста Михаила Талалая. В итоге ее напечатало в 2023 году в серии «Италия – Россия» петербургское издательство «Алетейя» .

В апреле 2015 года Стефано начал свое путешествие на восток, в Россию. Хоть он и знакомился с русским языком и литературой во время своей учебы в университете, но было это много лет назад, так что перед поездкой он много читал о России, пытаясь лучше понять ее историю и культуру. Разумеется, кое–что в его представлениях о нашей стране идеалистически наивно или не соответствует действительности. Ну а мы, русские, много ли знаем про Италию? Не поверхностны ли наши представления? Италия – не только прекрасная природа, климат, пицца, вино. Как мне представляется, самое главное – это хотеть узнать и понять, расширить свой кругозор, дать себе труд посмотреть на другую страну и ее народ, отвлекаясь от заезженных клише…

По мере своих сил я старалась помочь Стефано в его смелом и рискованном предприятии, находила ему людей (моих знакомых и совсем не знакомых), у которых он мог бы остановиться на пару–тройку дней. И это не вопрос экономии денег. Ведь одно дело взять номер в отеле, и совсем другой уровень общения, когда оказываешься в чьем–то доме. Дать чей–то адрес и телефон, что я и делала, – не такая уж великая заслуга. А дальше действовал сам Стефано: встречался, знакомился, общался, готовил итальянскую еду. И могу уверенно сказать, что он везде оставил добрую память о своем пребывании…

Начало лета 2015 года. Стефано двигался все дальше на восток, а я тем временем оправилась на запад, в Италию. Каким – то чудесным образом совпало, что я заранее, еще до знакомства со Стефано, запланировала поездку в Италию, сначала в Рим, а потом в Апулию, мой любимый регион, а точней – в Галлиполи. Еще более волшебно, что Аннарита, жена Стефано, отыскала меня в отеле, и я познакомилась не только с ней, но и с сыном Андреа и его девушкой. Сейчас у Андреа и Мануэлы двое прелестных малышей.

Я еще трижды побывала в Галлиполи (2016, 2019, 2023 гг.) и всегда интересовалась, когда же Стефано напишет книгу о путешествии в Россию. Он писал ее довольно долго, и она с большими интервалами публиковалась частями в местном журнале «ANXA». А я все время приставала к нему с вопросом: когда? В конце концов рукопись книги оказалась у меня, теперь она, переведенная на русский язык, перед вами.

Когда работала над переводом, я словно заново проживала те месяцы 2015 года. Волновалась, тревожилась, улыбалась…

Чувствую себя обязанной поблагодарить всех тех, кто помогал Стефано, со многими из них я познакомилась именно благодаря ему. С кем–то до сих пор поддерживаю переписку, хоть и нерегулярную.

Мне здорово помогли Юрий Перес и его жена Елена Андриянова в качестве технических консультантов и редакторов.

А самое главное, самое огромное спасибо – итальянцу Стефану Медведичу за его любовь к России!