— Не может быть… — выдыхаю, зависая в центре зала элитного клуба Варшавы, в который мы приехали вместе с моей подругой Олей. Этим летом мы направились в тур по Европе. Просто, чтобы отдохнуть. Всё же нам исполнилось по восемнадцать лет, и мы только добрались до развилки жизненного пути. Осталось выбрать правильную дорогу…

Но у меня всегда с этим были проблемы… Я слишком импульсивна и эмоциональна. Девочка — вихрь.

— Что такое? — спрашивает она, нахмурившись, а сама уже допивает новый коктейль, поправляя на лице маску, поскольку сегодня здесь вечеринка вроде бала-маскарада.

Я практически не пью, обычно я и так прекрасно себя чувствую, но сейчас мне бы очень хотелось забыться… Учитывая то, что едва подумав о том, что мне привиделось, мне становится дурно.

— Да ничего… — высматриваю через толпу одну широкоплечую фигуру.

Не могло ведь показаться? Так давно не видела…И каков шанс… Встретить не в Москве, а здесь? В Польше?

— Я отойду на секунду, — внаглую прорываясь вперед, уже не слушая её.

Это точно он. Я ведь не слепая. Это Руслан. Его я хоть где узнаю.

Пока толкаюсь, задушенная клубьями дыма и оглушенная громким шумом, внезапно натыкаюсь спиной на чьё-то твёрдое литое раскалённое до предела тело. Меня словно обжигает от этого, и я вздрагиваю.

— Привет, — здоровается парень, а меня от этого голоса над головой по всему телу дрожь и сердце, опалённое старыми чувствами, разлетается пеплом по всему помещению. Это он. Ад…Руслан. Боже…

Оборачиваюсь и поднимаю глаза, за секунды поглощая взглядом каждый сантиметр его красивого лица. Граненные скулы, словно высеченный из камня подбородок, тёмная щетина, глаза цвета бескрайнего неба. Пропитанные силой, парализующей яростью и жестокостью. Густые взъерошенные тёмные волосы и брови. Белоснежная рубашка с небрежно закатанными рукавами и расстёгнутыми верхними пуговицами, словно он совсем недавно уже занимался здесь с кем-то сексом, хотя я бы не сильно удивилась, учитывая его репутацию после того, как его беременная девушка погибла в аварии… Но я не хочу вспоминать всё это…

От этих воспоминаний в горле зарождается удушливый ком.

Судьба порой столь жестоко играет в нами. И со мной однажды сыграла…

Но я никогда не сломаюсь.

— Здравствуй, — здороваюсь, на что он только шире улыбается своей непревзойдённой ехидной усмешкой.

— А ты из России, кошечка, верно? — спрашивает с наглецой, и тут до меня доходит.

Не узнал…Он меня не узнал.

Просто подошёл, потому что понравилась…Потому что…Хочет.

На нём ведь нет маски, зато на мне есть.

— Верно, — соглашаюсь, пока вокруг все кричат, визжат, толкаются и прыгают, словно сумасшедшие. Я же осматриваюсь и впервые ощущаю, что от страха у меня трясутся ноги. На меня это вообще не похоже. Это может быть только рядом с ним. Из-за его присутствия. Бери себя в руки, Надя! — Потанцуешь со мной? — выпаливаю следом, очевидно вызвав у него довольную и незамедлительную реакцию, и он тут же перехватывает инициативу в свои руки. А ещё…Смотрит.

Он так на меня смотрит…

На мне короткое красное платье на тонких бретелях, и то на мне плавится от его голодного похотливого взгляда.

Если бы Кир увидел в таком виде — не выпустил бы из дома. Хорошо, что его здесь нет.

Я — шатенка. С достаточно яркой внешностью, и я уверена, будь я постарше, Руслан бы и раньше обратил на меня внимание, но когда мы с ним впервые увиделись ему было двенадцать, а мне и вовсе пять. Тогда я не особо его запомнила. Тогда он был мне как самый старший брат. Но в период моего помешательства я была пятнадцатилетней сопливой дурочкой… А у него была невеста. Так, что я ни на что не могла надеяться.

Зато сейчас…

Когда крепкие руки Руслана ложатся на мою талию, я прижимаюсь к нему так близко, как только могу. Обвиваю его широкую спину, смотрю в голубые безумные глаза и готова просто растаять от этого прямо здесь и сейчас, превращаясь в лужицу у него под ногами. Насыщаюсь его ароматом. По всему телу тут же бегут мурашки. Уверенность, исходящая от него чувствуется в каждом движении. А ведь когда-то я была так сильно влюблена…

Кажется, не прошло. И на секунду не прошло.

Отпусти уже меня, злой рок! Отпусти!

— Мы раньше не встречались? — спрашивает он, немного изменившись в лице, когда ловит мои карие глаза своими, и разумеется, я не придумываю ничего лучше, как въесться своими губами в его. Так страстно и так горячо, что тут же теряюсь от своих же действий. Зато он не теряется. И никогда бы не потерялся. Я ведь знаю, с кем имею дело. Не выжидая, он тут же давит на мой затылок сильнее, а вторая рука уже лапает всё моё тело, блуждая по нему, словно мы давно вместе, пока его язык буквально топит меня собой.

О, боже…

Такого напора я явно не ожидала. Знала конечно, что он неудержимый и наглый. Хотя бы взглянув на его младшего брата, который тесно дружит с моим старшим, можно сделать выводы о Руслане, но чтобы вот так…

Сокрушительной страстью меня накрывает. С ног до головы. Один поцелуй, а чувство, будто я давно на коленях, позорно принимаю всё, что он готов мне дать… И он не просто хочет, он съедает всё вокруг и всё внутри меня.

— О, боже, — кажется, произношу это вслух, но только чтобы вдохнуть воздуха, потому что он уже полностью атаковал меня и заполнил всё моё пространство собой. Широкие ладони на ягодицах, сжимают так, что никак не сдвинуться. Хорошо хоть платье ещё на месте. Но я всё равно ощущаю себя отвратительно. Чёрт…Зачем я так делаю?

Если я хочу с ним быть, я должна быть в открытую. Внаглую, чёрт возьми, это ведь я! Надя Волкова! И мне всё под силу!

— Пойдём в приватку, — выдаёт он сексуальным шёпотом, на что я тут же вспыхиваю и одним хлёстким звонким ударом даю ему по морде, резко отрезвив этим жестом нас обоих.

— За что? — ухмыляясь, спрашивает Руслан, а я чувствую, что вселенная начинает кружиться. Мир вращается и ускользает из-под моих ватных ног. И, кое-как овладев собой, я убегаю оттуда прочь, роняя с лица свою маску кошки…

Судорожно нащупываю выключатель в номере и вваливаюсь в прихожую мёртвым грузом. Телефон разрывается от звонков, а я только сейчас прихожу в себя.

— Алло?! Надя? Надя, ты где, блин?! — кричит в трубку заполошная подруга, пока на заднем фоне играет музыка.

— Прости, Ольчик…Мне стало очень плохо… И я…Уехала оттуда в отель.

— Нормально! А чё меня не позвала?! — предъявляет она, а у меня даже оправдания толкового нет.

— Я тебя искала. В толпе не нашла. А чувствовала себя ужасно… Не смогла дотерпеть. Я уже в номере. Всё хорошо. Если хочешь возвращайся…

— Ладно, хорошо, — отвечает она, сбрасывая. Не знаю, обиделась ли, но и моё состояние не позволяет мне думать о ком-то кроме себя.

Я подхожу к зеркалу на полусогнутых. Вся дрожу, проводя по своему лицу ладонью.

Его губы…Боже, они касались моих. До сих пор всё горит. Помада смазана до самого подбородка. Неизвестно, что обо мне подумали люди на улице и таксист. Да плевать…

Как же круто он целуется. Господи. У меня чуть не забарахлила сердечная мышца. Настолько сильно и быстро пришлось качать кровь, что на секунду мне показалось, что вот-вот откажет…Лопнет от такого усердного напора.

Он ведь без тормозов вообще…

Если он так целуется, боюсь представить, как…

А эти руки?

Меня в мгновение на волнах подбрасывает.

Кое-как удаётся успокоиться, пока принимаю душ. И то не самым приличным способом. Возвращаюсь к тем ежедневным пыткам, когда мучила себя мыслями о Руслане постоянно. Представляла, как он трогает меня. Как целует. Как раздвигает ноги…Боже.

Это единственный парень, перед которым бы я их раздвинула. Даже несмотря на то, что мне пришлось пережить в возрасте пятнадцати лет. Хорошо, что кроме его младшего брата Глеба и моего брата Кира об этом никто не знает.

Я бы не пережила, если бы Рус узнал…Ведь я поехала тогда в тот самый дом, только потому что там должен был быть Руслан, но его не было…

Я выискивала его глазами. Весь вечер после того, как днём увидела его в торговом центре вместе с Киром и Глебом. На его шикарном чёрном матовом Пуросанге.

Знаете…

Ему идёт эта машина. Это отражение его души. Настолько шикарный и дикий, что хочется водить руками по корпусу и наслаждаться каждым прикосновением. То же могу сказать и о самом Русе.

Ад старший…Всегда такой холодный и недоступный. Грубый и агрессивный. Когда ему было восемнадцать он творил разное…Я знала, так как слышала разговоры Кира и Глеба. Они им восхищались. Его умением решить даже самую сложную ситуацию. Разгрести все проблемы. Выстоять. В свои восемнадцать он много дрался, пил алкоголь, курил, и для меня — одиннадцатилетней соплячки всегда оставался тёмной лошадкой. А вот когда мне начали нравиться мальчики, он был первым кандидатом на моё сердце. Потому что… Первое — был самым красивым. Второе — был самым взрослым. Третье — самым…Самым…

И вот мне исполнилось пятнадцать. Я стояла и болтала с братом, когда увидела подъезжающего к нам на парковке чёрного монстра. А оттуда…Плавным грациозным шагом вышел он…

Окрепший. Возмужавший. Двадцати двух летний. Боже…

Я честно чуть не описалась прямо на месте.

Парни поздоровались, принялись что-то обсуждать, а я просто стояла, как вкопанная в тротуар, и смотрела на него, чуть ли не с вытекающими от вожделения слюнями.

— Привет, мелочь, — небрежно толкнул он, ухмыляясь, а я просто кивала, как китайский болванчик, пытаясь справиться с подступающим ураганом эмоций.

Он поздоровался…Боже…

Я почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

А это так глупо, что и словами не передать. Но когда тебе пятнадцать, и ты в тайне бредишь запретными отношениями, даже такие глупости, кажутся самыми важными в жизни.

Пока они что-то обсуждали, я просто млела, рассматривая его. Шикарные руки, по которым тянулись толстые стволы вен, тёмные волоски, огромные бицепсы. Татуировки. Я готова была напрыгнуть на него прямо там и не отпускать.

— Ладно, мне к Лине нужно, — кинул он напоследок. — Возможно приедем сегодня к Шумакову.

— Не, нас не будет, — ответил Глеб, а я мысленно уже построила маршрут. Их не будет, зато буду я.

О чём только думала? Он ведь собирался пойти туда с девушкой…

Но я же только посмотреть…Одним глазком…Одним…

Вот так он уехал, улыбнувшись своей знаменитой ухмылочкой, а я, вопреки наставлениям Кира, попёрлась на ту самую вечеринку, после чего сломала и себе, и брату психику. Потому что меня изнасиловали, а ему пришлось марать за меня руки. Никогда не забуду тот день…

Но и то, что случилось после тоже…

Буквально через три месяца, когда я уже всё отпустила и решила, что нам не по пути, ведь Руслан вот-вот хотел жениться и у них должен был появиться малыш…Их машина попала в аварию, и Лина…В общем она…Умерла. А Рус попал в кому.

Вышел через несколько дней…Я каждый день приходила в больницу. И каждый день молилась за него. Мы все там были. И я всё видела своими глазами. Как он очнулся, как не сдерживая слёз, шёл по коридору весь в крови, наплевав на то, что и стоять-то было нельзя…Но он к ней шёл. Вымученными стальными шагами. И я понимала, как он её любит. От этого мне было ещё хуже. Ведь мы-то все знали, что она мертва, а ему только предстояло это понять.

Как же мне хотелось тогда обнять его. Забрать всю боль, потому что со своей я справилась.

А от его боли моё сердце разрывалось на части.

Так прошло два с лишним года… И вот мы наконец встретились в клубе.

Что он подумал об это девушке в маске? Что она — доступная падшая женщина? Развлечение на час? Понравилось ли ему целовать её? То есть, меня…

Одно я знаю точно, я должна найти его, будучи Надей Волковой.

Проникнуть под кожу, слиться с его кровеносной системой и зайти в сердце так глубоко, чтобы оно больше не смогло стучать без меня. Разделить боль на двоих…И попробовать полюбить друг друга по-настоящему…

То есть, дико и безумно. Так, как я умею.

Анжелика Царёва: «Привет. Нашла тебя в сети по отмеченным фото, помнишь меня? Мы целовались в клубе в августе в Варшаве».

Боже…Не знаю, зачем это вообще делаю. Так тупо. Тем более, что ни на каких фото он отмечен не был. Но к чёрту! Была не была.

Руслан Адов был в сети пару дней назад. Возможно чуть позже зайдёт и увидит…

Ээээх. Пока нужно жить своей жизнью, а не плодить фейковые аккаунты. Вот был бы у меня его номер…

И я бы тогда, вероятнее всего, уже попала в его чёрный список…

Уже конец сентября…

С того самого поцелуя прошло почти два месяца, а я всё не могу забыть. Каждую ночь вспоминаю. Эти его грубые жаркие касания. Флёр его завораживающей мужественности… Сексуальность и силу. Думаю о нём, словно он — самый важный мужчина в моей жизни, хотя у меня таких двое. Отец и брат! А вот теперь…

На телефон вновь раздаётся звонок.

— Пойдёшь тусить сегодня? — спрашивает Ольчик, пока я тренируюсь с макияжем. Я ведь пошла на курсы визажиста, правда перед этим поступила на менеджмент, а учиться не пошла…Передумала… Но Кир помог деньгами, как и всегда. Отца тревожить не рискнула. Он бы снова сказал, что я несерьёзно настроена.

— А куда? С кем? — вожу кистью по палетке.

— В Кристалл. С Макаром и Ромкой, они за всё платят, — убеждает меня подруга и я думаю. Ну почему бы не сходить? Платят так платят… У меня конечно нет проблем с деньгами, но всё же, когда есть безобидные спонсоры, я не откажусь.

— Ладно, давай… — вздыхаю с лёгким чувством досады. Сказали бы мне, что там будет Руслан…Пошла бы с радостью. Нет. Пулей бы вылетела! — Заедешь за мной?

— Угу, к десяти, — прощается подружка, и я начинаю выбирать наряд. Нужно что-то поприличнее, потому что поеду из дома. Макияж уже сделан, укладываю волосы волнами и выхожу в гостиную, где как раз сидит мама. По большей части, чтобы отметиться и позволить просканировать мой внешний вид. Правда, она у меня не зануда. Нормально реагирует на подобные вещи.

— Как настроение?

— Скучаю по отцу, — выдаёт она обреченно. — И по Киру скучаю…Вы давно говорили?

— Утром…

— У него всё в порядке?

— Да, рассказывал, что познакомился с девушкой…Зовут Соня, всё, что знаю, — сообщаю я, пока мама заинтересованно улыбается. Вижу, что её радует эта новость, да и меня тоже. Наконец брат остепенится и возможно начнёт что-то серьёзное. Раз рассказал про неё именно мне…Обычно он не треплется. Держит всё в себе.

— Ты куда-то собираешься?

— С Ольчей в клуб…Ненадолго.

— Хорошо…

Мама всегда нормально меня отпускает. Она ведь не знает про тот случай. Поэтому я спокойно спускаюсь вниз и сажусь в машину.

— Выглядишь классно… — рассматривает Оля. — Не помню этого платья…

— Кир подарил на неделе…Вместе ходили…

— Блин, у тебя такой классный брат…Мне бы такого! — обиженно дует губы Оля.

— Ну, извини…Я знаю, что он классный. Не отдам… — смеюсь я, на что она обреченно вздыхает, и мы наконец летим на её Порше в клуб…

Место достаточно неплохое. Здесь я раньше не была. И хотя знаю, что оно принадлежит Глебу, но слышала, что он здесь бывает крайне редко.

Мы с подругой и парнями садимся за столик на втором этаже и выбираем напитки. Макар снова трещит без умолку, напевая мне на ухо, какой он крутой бизнесмен, а я просто не слушаю, растворяясь в единственном коктейле, который потягиваю весь вечер и наслаждаюсь классной музыкой.

— А неплохо…Сопровождение, — перебиваю я, глядя на Олю, и она кивает. — Идём танцевать?

— Пойдём, — подруга хватает меня за руку, и мы бежим вниз, пока парни провожают нас оторопелыми взглядами. Ничего. Пусть посидят вдвоём, подумают о своём душном поведении.

Пока смеёмся над ними, оттанцовывая, я то и дело поглядываю на себя в зеркало. Серебренное платье, которое мне купил Кир из последней коллекции известного брэнда. На мне туфли с ремешками на высоком каблуке и красная помада. Выгляжу я очень привлекательно. Так и запишем… Может кто-то смотрит?

Вот только не успеваю я рассмотреть людей вокруг, как снова натыкаюсь взглядом на него.

Проклятие…Да быть того не может!

Что за фарс???

Меня словно шлейфом за ним ведёт. Я ведь не знала, что он тут сегодня будет и что он вообще в стране!

Но может это шанс? Может… Такая вот игра судьбы? Господи, что если попробовать подойти и внаглую позвать на танец уже как Волкова? Точно, так и сделаю и плевать мне на всё. Иду туда, навострив уши и отстукивая каблуками по кафелю… И уже думаю, что победила эту жизнь, как вдруг…

Моё настроение резко сменяется и от запала не остаётся и следа, потому что я вижу, как на его плечах виснет какая-то противная блондинка. Он лобызается с ней и протягивает какой-то коктейль, а я просто хочу облить её волосы бензином и поджечь.

Резко разворачиваюсь и думаю.

Нет…С ним так не прокатит. Я не одна из его вшивых давалок!

Ему нужна война…Он должен понять, что я буду мучить его до тех пор, пока он не обратит на меня должного внимания! Точно!

Я тут же беру коктейль и прохожу мимо, нарочно задев его своим плечом, так что даже капелька апельсинового сока брызгает на его рукав.

— Гербера?! — удивлённо проговаривает он, отвлекаясь от девушки. — Ты тут какими судьбами?

— А…Русланчик… — улыбаюсь своей самой надменной улыбкой. А-ля «И ты здесь, тебя не ждали». — Я тут с мальчишками. Вон с теми. — показываю пальцем и машу им рукой, посылая воздушные поцелуи.

— Кир в курсе, что ты здесь?

— Мне восемнадцать. При чём здесь Кир?! — выпаливаю нервно. Даже слишком нервно, я бы сказала.

— Реально? Охренеть, время пролетело, — заявляет он, посмеиваясь. Шутки, блин, шутит. Ха-ха! Я бы ему их в одно место засунула!

— Ага, не представляешь, как, — выпрыскиваю в ответ.

— Руслан, ну что…Мы идём? — его цаца стоит рядом с нами и безобразно жуёт жвачку, пока я смотрю на неё как на грязь из-под ногтей.

— Да, щас, — отвечает он, метая в меня свои арктические взгляды. — Ну, давай, мелкая.

— Ага, давай, — отвечаю пренебрежительно, глядя на то, как он берёт её за руку и тащит куда-то вверх в сторону приватных комнат. Та змея только и успевает, как перебирать свои длинные ноги, не поспевая за ним.

Я тебе, сволочь, устрою…

Саморез! Мне нужен саморез!

— Кто это был? — появляется Оля из ниоткуда. — Это случайно не…

— Да, — злюсь я, сжимая челюсть.

— А чего ты ничего ему не сказала?!

— Ну уж нет. Он от меня такой реакции не дождётся. Я не собираюсь бегать за ним как его дурочки. Буду настоящей сукой, вот увидишь!

Копаюсь в своей сумке, пока Оля ржёт, и нахожу ключи. Отлично, и они сгодятся.

Тут же выхожу на парковку и ищу взглядом его чёртов Феррари Пуросанг. Как бы мне не было жаль этого красавчика, придётся действовать.

Незамедлительно принимаюсь выцарапывать на капоте ругательства, пока машина ревёт и разрывает от звуков сигнализации, а Олька стоит и трясётся, подстраховывая меня.

— Мне страшно, Надь. Он же убьёт тебя.

— Не убьёт. Посмотрим, что сделает! — выдаю я, любуясь своей надписью. — Посмотри лучше какая красота!

«Падла! Кобель! Скотина!». Три слова успела написать.

И пока я с гордостью отряхиваю руки, вернув ключи обратно в сумку, на улицу выбегает до смерти взбешенный Рус…

(Рус)

— Какого чёрта?! Какая сука это сделала?! — нервно вскрикиваю, выбегая на улицу и в ужасе гляжу на свою покоцанную тачку. У меня внутри кровь мгновенно закипает, хотя зарекался ведь не срываться на ерунду в период дела. Но вот это…

Волкова стоит и смотрит на меня своими испуганными карими глазищами. Они у неё такие огромные, что, порой кажется, утопят к херам.

— Какая-то сумасшедшая, — заявляет она с задержкой. — Убежала вон туда. Я пыталась её остановить, точнее мы с Олей. Да, Оля?

— Эм…Да, — выпаливает её невзрачная подружка, пока я осматриваю своего жеребца. Провожу пальцем по снятой краске.

— Сука…Убил бы, — сжимаю челюсть и смотрю вдаль меркнущих фонарей. Не бежать же туда в самом деле? Блядь…Тварина, а…

На полировку полдня уйдёт при лучшем раскладе…

— А вы тут чё делали? — спрашиваю уже более спокойным тоном, достав из кармана сигарету.

— Да Оля покурить захотела, — выдаёт Гербера, и я слышу уже привычное «эм, да» из уст последней. Она вообще сама ничего не говорит? Всё за неё Надька решает?

Хотя…Немудрено. Такая при желании и на шею сесть может. Как Кирюхе села.

Жадно курю, втягивая порцию необходимого никотина. И отпускает… Потому что порой на старом драйве я могу быть прежним. Правда для этого нужны эмоции, чтобы подгорало. А сейчас таковые вызывает только поиск виновных.

— Пиздец бабы дуры, — выдаю обреченно. — Вот нахуя тачку портить?

— Может ты обидел кого-то, — выдаёт Надя в ответ, а я морщусь.

— Я обычно не обижаю, а наоборот, поверь, — категорично отметаю любые её предположения, пока она фыркает в ответ.

— Ну да, ну да. Ладно, Русланчик, мы пошли обратно танцевать, — заявляет она, подкрепляя жестом свой порыв, хватает подружайку за руку и тащит в клуб. Вид у неё какой-то нервозный. ПМС у неё или что?

— Не называй меня так, — кидаю на прощание, а сам, сделав последнюю затяжку, звоню Глебке.

Возможно, он ещё злится из-за его девчонки, а может немного отошёл… Но мне один хрен нужен код доступа от его кабинета. Сначала мы немного пиздим о том, что ещё я узнал о Чадаевском выродке, а уже потом Глеб присылает мне код от охраны сообщением.

И вот, когда я сажусь за просмотр камер, я немножечко сказочно охуеваю от того, кто именно оставил на моей машине отвратительные царапины, а потом ещё столь нагло пытался зачистить свои следы…

Это, блядь, что ещё за новость? Какого, спрашивается, хера?!

Вернувшись в прокуренный зал, негодяйку не застаю, она уже подло слиняла вместе со своими парнями, которых мне показывала.

Злюсь ли? Дико.

А что с этим делать не знаю.

Ранним утром отдаю машину в автосервис. Сам же беру в аренду простой лексус. Пока езжу по делам проходит пол дня, чуть позже заезжаю в кофейню и планирую проверить свою страницу.

Когда захожу вижу новое сообщение.

Анжелика Царёва: «Привет. Нашла тебя в сети по отмеченным фото, помнишь меня? Мы целовались в клубе в августе в Варшаве».

Неосознанно ухмыляюсь, потому что помню, но ей это знать необязательно. Я ведь даже маску её сохранил, хоть и не уверен, что стоило.

Большая часть баб — продажные шкуры без мозгов и грамма совести за душой. Встретить не такую. Другую…Один шанс на миллион. А не просрать — ещё тяжелее.

Как подумаю об этом, так к горлу удушливый ком подкрадывается. Я свой шанс на счастье просрал. Сквозь пальцы песком утекло…Потерял её и ребёнка, а теперь и будить в себе ничего не хочется. Только мёртвым грузом в той яме лежать.

Руслан Адов: «Привет. В каком из…?», — намеренно дрочу её, чтобы сразу охренела и поняла, с кем связалась.

Просматриваю другие сообщения, но её аватарка с красным платьем буквально режет взгляд. Даже издалека, потому что профиль закрыт. Фото, где не видно лица. Только очертания её фигуры: тонкой талии и округлой задницы, потому что она стоит спиной. Красивая чертовка, вкусная. Только дикая. Убежала, ещё и врезала…

Хотя с такой страстью накинулась на губы, что я думал — взаимно. Потрахаемся — разбежимся. Но, видимо, там с головой непорядок.

Не ожидал, что так быстро ответит, но через минуту получаю очень неприятный символ в виде какашки…

Ржу. А она, блин, умеет удивить…

Руслан Адов: «Я шучу, я помню», — отправляю следом.

Анжелика Царёва: «Не хочешь встретиться?».

Руслан Адов: «Я уже не в Польше. Не выйдет. Может позже».

Молчание… Какие же девчонки собственницы. Один поцелуй. Один. А голову уже вскружило так, что обижается. Сворачиваю телефон и еду дальше по делам. Мне вообще нахрен не до этих бабских разборок.

Герберы вчера до усрачки хватило.

На всю жизнь запомнится её выходка.

Что вообще за детский сад?

Дикарка, блядь.

Вечером, когда наконец забираю своего красавца, еду домой к матери. Правда всё моё спокойствие нарушается к хренам, когда прямо там за нашим семейным столом, попивая чай из маминого любимого сервиза, манерно сложив ногу на ногу, гордо восседает сама Надежда Волкова собственной персоной.

— Ой, Руслан, как хорошо, что приехал, к нам Наденька в гости заехала, представляешь?

Эта выдерга сидит и машет мне своей тонкой ручонкой, пока я хмурюсь на пороге, снимая с себя кожанку.

— Привет, Русланчик, — улыбается она своей едкой ухмылкой, и пока мама идёт за ещё одной чашкой, я сажусь напротив, разглядывая её своим фирменным прищуром.

— Кончай ломать комедию, я знаю, что это ты расхреначила мою тачку. Видел записи…Теперь говори, какого хрена тебе от меня нужно?!

— Пффффф, да ничего мне от тебя не нужно, совсем уже? — сижу и хлопаю глазами, как дурочка, хотя внутри в мгновение вся кровеносная система поддаётся лютейшей панике. То в одну сторону закручивает, то в другую. Будто одурелое сердце не знает, куда сейчас предпочтительнее гнать кровь.

— Надя, блядь, — цедит Руслан, сжимая кулаки. — Зачем испортила машину, я тебя спрашиваю.

Вид у него такой, что мне перекреститься хочется. Божечки. Какой кровожадный мужчина…

— Я не знала, что твоя. Думала, что моего бывшего, — лгу, сочиняя на ходу. — А потом уже поздно было оправдываться.

Поверил? Кажется, что нет.

— А здесь ты что делаешь? — спрашивает следом, а мне хочется разгладить морщинку у него на переносице, которая появляется всегда, когда он злится. Ведь он такой красивый, когда улыбается…Когда смотрит своими голубыми огнями и ими же топит…

— Просто, соскучилась по маме Марине, — тоже лгу, хоть её я и люблю. Но пришла специально для него. Узнала у неё, будет ли он сегодня, и вот…

— А вот и я… — протягивает она, появившись из-за двери и ставит Руслану блюдце с кружкой и приборы, а я стараюсь дружелюбно улыбаться им обоим.

Но он, похоже, реально сердится.

Да и пусть! Что он мне сделает?! Ничего! Тоже мне мститель!

— Мам, я, наверное, не буду чай пить, пойду к себе. Устал за сегодня…Много всего навалилось, — оправдывается он, чем неимоверно меня раздражает.

Я что здесь такая красивая просто так сижу???

Час для него красилась, ещё час наряд выбирала и причёску воротила, а он!

— Я с тобой! — тут же выпаливаю, на что он косится на меня. — Хочу пройтись по дому. Так давно у вас не была, а мне так нравится оформление. Вы же не против, Марина Андреевна?

Его мама такая милая, она не сможет отказать.

— Конечно нет…Я только за, хоть кто-то полюбуется тем, как я здесь всё обставила, — смеется она, на что я довольно киваю.

— У вас талант! Это просто замок Золушки! — улыбаюсь и, тут же подхватывая Руслана под локоть, тащу его к лестнице. Мне кажется, с такой силой стискиваю его предплечье, что чувствую каждую напрягающуюся мышцу.

— Гербера, мать твою, у тебя чё, биполярное расстройство?! — выпаливает он, заставив меня цокнуть и возмутиться.

— Как ты смеешь меня оскорблять?! — сжимаю руки в кулаки. — У тебя ни стыда, ни совести! Глеб сказал мне, что ваша мама скучает, а я так хотела её поддержать! А ты…Ты…ты! — у меня начинает дрожать голос. Мне бы в актрисы на самом деле…Но может я немного переигрываю? Потому что он всё ещё смотрит на меня с недоверием.

— Ладно, извини, — отвечает он бесцветно, опуская голову. — Я заебался сегодня. Ещё твои царапины подлили масла. Всё, я пошёл спать. Сама тут посмотри всё.

И он просто уходит…Уходит! А из меня сейчас польётся огненная лава…

Какой же козёл.

Пока стою там, задушенная мыслями о том, что он просто бросил меня одну, даже гостеприимно мне всё не показал, не поговорил, ни черта, в голову приходит ещё одна. Дурацкая. У меня других не бывает.

Хватаю телефон.

Анжелика Царёва: «Тебе понравилось целовать меня? Хочешь повторить?».

Отправляю и меня колотит, потому что эта сволочь в онлайне. Если ответит, я прямо сейчас пойду и придушу его в кровати.

Руслан Адов: «Послевкусие не понравилось. Незаслуженно».

Вот сволочь…Спать он пошёл. С тёлками переписываться!

Не с тёлками конечно, а со мной, но всё-таки!

Топаю к его двери агрессивными шагами. Стою там прямо перед спальней. Громко дышу и стараюсь справиться с эмоциями, но нет не могу. Не работает. Всю трясёт, а сердце, как бешенный зверь, мечется по грудной клетке в отчаянии.

Остервенело стучу, будто что-то произошло и когда он резко открывает, просто теряю дар речи.

Руслан Адов…Передо мной…В одних трусах…

Его литые мышцы перекатываются под загорелой кожей, а ярко выраженный V-образный треугольник завлекает всё моё внимание к резинке боксеров.

Смотрю туда. Сглатываю, видя завораживающие очертания внушительного и необъяснимо притягательного мужского органа…Чёрт…Блин.

Надя, просто дыши…Не смотри туда! Не смотри!

— Отомри, Надюха, чё тебе? Эй? — он позорно щёлкает пальцами перед моим покрасневшим лицом, пока я с доскональной точностью сканирую его внешний вид.

Я вообще помню, как говорить? Что есть слова и нужно складывать их в предложения?

— Где у вас тут уборная? — спрашиваю, хотя знаю здесь всё наизусть, а он приподнимает бровь, в изумлении указывая пальцем вдоль коридора. — Ясно! — выпаливаю, будто с обидой.

Разворачиваюсь и ухожу в ту сторону, понимая, что испытываю к нему столько разношёрстных эмоций, которых и показать-то толком не могу. Он бы никогда не понял меня, и это безумно бесит.

Как только захожу в ванную комнату, закрываю щеколду, прислоняясь спиной к деревянной поверхности. Вспоминаю то, что увидела…То, что пыталась разглядеть…Боже…Такой большой и такой охрененно красивый.

Пытаюсь выдохнуть, закрываю глаза, но стоит прикрыть веки, как снова вижу его эрекцию. Вот моя фотографическая память и сыграла со мной злую шутку! Теперь его член будет мне сниться!

Боже, боже, боже!

Судорожно снимаю с телефона блокировку и вижу там ещё одно новое сообщение.

Руслан Адов: «Но ты вкусная. Я бы тебя трахнул, если бы не твоя выходка с пощёчиной…Разложил бы тебя в одной из кабинок, откуда бы ты потом не смогла сама выйти…».

Я вдруг перестаю дышать. В трусиках в мгновение всё горит.

Но к своему великому огорчению, медленно осознаю, что у него стоит на другую бабу…Он вышел ко мне со стояком после этого сообщения.

А эта самая баба — я… И я от него тоже взмокла…

Он считает меня вкусной?

(Рус)

Мне ясно то, что нихрена не ясно. Что с ней, блядь, вообще происходит?!

Мы всегда ровно общались. А тут что-то в голову ударило. Я ведь вроде не обижал её никогда, так чего вытворяет? Странная просто по жести.

Сегодня и так день не айс, так ещё и этот бешенный стук в дверь. На секунду подумал, что землетрясение магнитудой в девять баллов, а ни хрена. Всего лишь Наденька в дверь постучала. Ураган, блин, а не девочка. Надо бы Кирюхе сказать, что она порой не контролирует свои заскоки.

Снова беру в руки телефон. Та незнакомка молчит, а мне, собственно, больше добавить нечего. Всё озвучил, как есть.

Но настолько, блин, сегодня вымотался, что вырубает в девять вечера.

Просыпаюсь только утром и сразу же мчу по делам. Во-первых, сделка с поляками, во-вторых, много чего ещё интересного. Некогда валяться без дела.

А как только решаю всё, понимаю, что и вовсе потеряюсь на неопределенный промежуток времени, потому что всплывают всё новые подробности по отцовским сделкам и людям, которые так или иначе с ними связаны…

Два с половиной месяца уходит на то, чтобы прочесать все звенья цепи и скрыть кровавый след, который я оставил в поисках грёбанного Фила. Слишком много шестёрок. Дохрена исполнителей, а до заказчика я так и не могу добраться. К нему не подкопаться с какой стороны не посмотреть, и это злит. Это дико лютейше злит. Как бы отец меня не убеждал, что пора забыть и переключиться на дела, я не могу этого сделать. Тот, кто виноват в смерти моего ребенка ходит по этой земле…Он не наказан. Он живёт. Дышит со мной одним воздухом, существует.

И я буду не я, если не уничтожу его.

Ситуация с Глебом и Катериной прискорбно гнетёт меня. Отец и так все уши прожужжал про ту полячку, а ерунда с жучком в его кабинете изрядно потрепала нервы всей семье. Только вот что-то нихрена не складывается. И знаю, что сам Глеб от меня дохрена скрывает. С его взрывным характером жди беды. Для меня самое главное сейчас подстраховать, чтобы не наделал дел, поэтому приходится ставить к нему охрану и частенько самому приглядывать. В очередной раз вернувшись в Москву еду в оставшийся клуб. После того как «Джипси» сгорел, а другие два мой дорогой братец стремится толкнуть ниже рыночной стоимости, подумать и расслабиться особо негде. В свою квартиру я больше не езжу, но и продать её не могу. Рука не поднимается.

В родительском доме всё тоже не так, как того хочется. Не приводить же туда шкур в самом деле…Только здесь. Только в клубе можно выпустить пар и не беспокоиться о телесных связях.

Вновь открываю переписку с той девчонкой. С того раза мы с ней немного разыгрались. Дальше переписки не заходило. Сколько бы не предлагал видео-еблю, она наотрез жмётся. Переписываемся, сука, как школьники…

Да на другое у меня сейчас и времени нет. Разве что на быстрые отсосы в клубешниках и честно врученные за это айфоны.

Руслан Адов: «Ты сдала экзамены? Может всё же вернешься на родину на денёк другой и трахнемся уже как взрослые?».

Знаю, что ответит. Учится в Варшаве на дизайнера. Некогда ей сюда кататься. Да и хрен знает, зачем я это у неё выпрашиваю. Вообще испытываю странное желание писать ей какую-нибудь дичь.

От банального «как ночка» до ещё более банального «спасибо за дрочку».

Анжелика Царёва: «Ммммм…Я бы с радостью, но не могу, дорогой. Даже ради твоего члена».

Руслан Адов: «Ты просто ещё не распробовала».

Анжелика Царёва: «Ну да. Уверена, что там есть, на что поглазеть. Одни глаза твои чего стоят».

Руслан Адов: «Твои тоже. Когда трогал их, мечтал раздвинуть и зайти в обе дырки сразу».

И это я не про глаза вовсе…Похер мне на глаза…Похер…

Анжелика Царёва: «Ах, Русланчик, ты бандит!».

Бля. Бесит это её Русланчик. Меня так кроме неё в жизни один человек только называл. Волкова. Отчего-то испытываю раздражительность, когда думаю об этом.

Руслан Адов: «Я сам скоро прилечу и выебу тебя. Не отвертишься».

Сворачиваю переписку и злюсь. Дико злюсь. Бросаю это гиблое дело, нахожу какую-то давалку в зале и тащу ту в кабинку, поставив на колени.

То и дело закрываю глаза и представляю ту девку в красном. Что ещё за дичь, блин?! Анжелика, блядь. И имя-то какое-то блядское. Вряд ли вообще настоящее…Хотя…

Завершаю начатое, сливая в самую глотку. Девчонка облизывается, словно ей это идеально подходит в виде десерта. С ума сойти, чё тут творится за закрытыми дверями.

— Позвонишь? — спрашивает, протягивая мне какую-то визитку.

«Алёна. Мастер маникюра на дому». Бляяяяядь.

— Как только нужно будет когти подпилить, обязательно наберу, — ржу я, на что она кривит губы. — Давай так. Сколько хочешь? Просто сумму озвучь и погнали.

— Двадцать пять, — отвечает она, подтягивая платье, и я без лишних мыслей тянусь к своему зажиму, достав оттуда пять розовых бумажек.

— Всё, шуруй, — гоню её, и она довольно улыбается. Бартер, блядь. Да и только.

Анжелика Царёва: «Ты так серьёзно настроен?».

Читаю и весь испариной покрываюсь. Понимаю, что она влияет на меня, блин. Реально влияет!

Руслан Адов: «Забей. Мне уже отсосали. Неинтересно».

Сворачиваю переписку и еду обратно домой.

Через несколько дней, не получив ни одного сообщения на свои гнусные слова, начинаю испытывать какие-то незнакомые негативные эмоции, похожие на… Неудовлетворенность? Вашу мать, что же это такое?

Пытаясь заглушить это дерьмо после обеда мчу в кафешку на тридцатый этаж небоскрёба в центре. Заказываю самый огромный стейк с кровью и чашку эспрессо. Мало того, что злой как чёрт, так ещё и голодный.

Сижу, ем. В три назначена важная встреча по ювелиркам. Отвлечённый своими мыслям не сразу замечаю, как напротив меня нагло плюхается Волкова. Заглядывая прямо в глаза своими карими котлованами, бурит во мне дыру и явно ждёт, что я поздороваюсь первым.

— М…Привет, — говорю, проглатывая кусок телятины. — Что?

— Какой ты сегодня красивый, — выдаёт, словно мы с ней каждый день видимся. А уже как бы…два месяца прошло или даже больше.

— К делу, — бросаю ей, запивая.

— Ничего. Я просто присесть захотела. Погода сегодня волшебная. Эффект снежного шара, правда? — спрашивает, сверкая своими белоснежными зубами. Она всегда такая радостная, блин. Только вот чему радоваться?

— Ясно, я как бы занят немного.

— Да, я вижу. Приятного аппетита. Закажешь мне десерт?

— Эм…Ладно, — отвечаю, приподняв бровь. Мне не денег жалко, я не понимаю, к чему всё это.

— Хорошо. Я буду апельсиновый сок, меренговый рулет, панна котту, тирамису и пирожное шу, — улыбается она, вызвав у меня шок одним своим заявлением.

— Ты реально съешь столько сладкого?

— Чем больше женщина ест сладкого, тем вкуснее становится, — отвечает она, заставив меня расхохотаться. Твою мать…Она это серьёзно?

— Гербера…Когда дорастёшь до пятьдесят шестого размера я припомню тебе эти слова, — ржу над ней, вызывая официанта.

— Тебе не нравится моя фигура? — обиженно смотрит она, а я вдруг ощущаю себя припёртым к стенке. Будто за горло схватили…Или за яйца…

Фигура? Фигура, блин?! Фигура младшей сестры друга брата…Той девочки, которая дышала мне в пупок ещё пару лет назад…

— Не рассматривал, — скупо заявляю, роняя взгляд на еду, и хмурюсь.

Что я должен вообще говорить? Я на неё в таком ключе никогда не смотрел и не буду. Это ж Гербера, блядь…

Хорошо, что к нам подходит официант, и она озвучивает ему всё то, что выбрала, я же просто киваю, мол отвалите от меня все, я за всё заплачу, дайте только доесть спокойно.

— Мне надо на свидание завтра, а мне нечего надеть, — говорит она, взяв вилку и внаглую ковыряясь в моей тарелке. Она конечно ворует только помидоры и листья салата. Но, блядь…Меня даже это дико бесит.

— И?

— Выбери мне наряд. Помоги! — со счастливым лицом заявляет она, заставив меня в реале напрячься.

— Я занят, Надя. У меня сейчас работа.

— Во сколько?

— В три.

— Но время час!

Твою мать…Я что, блядь, ей подружка?

— Попроси эту свою…

— Она занята, а ты вот здесь! Передо мной! Помоги! — снова настаивает, отчего я вздыхаю.

— Пиздец…Надя. У меня полчаса. Ни минутой больше, ни меньше. И только если ты закроешь рот и дашь спокойно дожрать мой стейк, потому что я голодный и на нервах, а ты отвлекаешь! — выцеживаю, на что она, хлопая своими огромными глазами, принимает послушную стойку и откидывается на спинку стула с довольным видом.

Блядь…До чего я докатился???

(Рус)

— Это красивое? Как тебе? — сижу в кожаном кресле одного из модных бутиков, пока Волкова трясёт передо мной своей задницей… И не только ей.

А за эти несколько лет у девчонки выросло неплохое приданое. Проклятие…

О чём я вообще думаю? Кир мне дырку в башке сделает. Я бы точно сделал.

— Нормальное, — отвечаю, сглатывая. — Выбрала?

— Руслан, нет…Ты безучастен! А мне нужно такое платье, которое сразит любого мужика на повал!!! — строит злую гримасу Гербера.

— Совет на будущее. Мужика сражает не платье, а то, что под ним, — кашляю, намеренно отводя взгляд в сторону.

— Да? Ты предлагаешь мне раздеться и спросить у тебя? — она ставит свою голую ступню на маленький столик возле меня и медленно приподнимает и без того безобразно короткое платье. Я тут же беру ноги в руки и оглядываюсь.

— Завязывай, нахуй, Надя! — рявкаю, на что она откидывает назад голову и хохочет, блядь, как мисс Вселенная, словно ей всё дозволено. И все примут это за шутку. — У меня осталось две минуты. — смотрю на часы.

— Нет! Ещё одно! — заявляет она сердито. — Ну, пожалуйста!

Смотрит своими карими глазами прямо в душу. Что это за трюк такой…Где их этому учат? Они у неё вообще без зрачков что ли? Как будто просто горький шоколад растопили. И волосы такие же…Ещё и вьются до самой задницы.

Задницы…

Блядь, Рус!

— Иди! — гоню её рукой, а сам откидываюсь в кресле.

За что?!

Может свалить, пока она там мерит платье…? Ну, правда…

Не могу уже нахер!

Встаю с кресла, смотрю на часы снова. Но как только вспомню эти глаза оленёнка Бэмби, уйти не могу. Словно привороженный. Это уже совсем дичь какая-то…

Так и стою на месте, перебирая ноги от фазы «стоять как пень» до фазы «бежать, сломя голову».

И тут она выходит…В красном, блядь, платье…

Меня тут же триггерит.

— А это? — смотрит настойчиво. — Как тебе это, м…Русланчик? — спрашивает, вертясь перед зеркалом. Будто специально провоцирует… Оно длинное в пол и этот вырез, блядь, оголяет всю её длинную стройную ногу. — Я красивая?

Пиздец…Это не девчонка…Это просто шило в юбке.

— Красивая, — не вру конечно, но…

Чего стоит… Внутри, словно бомба замедленного действия. Тикает. Вот-вот рванёт.

— Красивая — красивая, — повторяю. — Надя, мне пора. — Встаю прямо перед ней. — Я поехал.

На её личике тут же появляется грусть. Как когда-то, когда я уезжал вот так по делам, и она тут же становилась безликой и потерянной. Раньше я как-то вскользь обращал на это внимание. Сейчас же… Не знаю, что с ней происходит. Она что-то в себе держит, а я не способен копаться в чужих чувствах. Мне от своих бы не съехать с катушек.

Она лишь кивает и исчезает в примерочной, а я подхожу к администратору, протягивая ей карту.

— Всё, что она выберет пробейте по вот этой. Потом заберу, — отвечаю, покидая бутик.

Уйду не попрощавшись…Возможно и некрасиво, но я уже тороплюсь.

Так и выхожу оттуда, но к вечеру понимаю, что моим щедрым предложением она так и не воспользовалась. Ничего не взяла. Ничего. Либо же оплатила всё сама, не знаю.

Руслан Адов: «Извини меня. Я был не в себе».

Около полуночи пишу этой Анжелике. Хер проссыт, что у меня в башке. Зачем? Кто она мне? Подруга по переписке? И я ведь даже не пьян…

Анжелика Царёва: «Не в себе ты бываешь часто. А я восприняла твоё сообщение, как прямое оскорбление».

Руслан Адов: «Почему? Потому что мне отсосал кто-то другой? Думаешь, я должен хранить верность своей руке?».

Анжелика Царёва: «Да делай ты что хочешь, Русланчик».

Руслан Адов: «Твою мать. Хватит так меня называть!!!».

Анжелика Царёва: «Русланчик. Русланчик. Руслааааанчик!!!».

Вот ведь заноза в заднице, а…Ещё одна. Сворачиваю телефон. Через несколько минут приходит следующее.

Анжелика Царёва: «Ты что обиделся? Ну ладно. Извини. Я была не в себе».

Руслан Адов: «Ха-ха! Очень смешно…Как дела на твоей учёбе?».

Анжелика Царёва: «Я её бросила. Надоело».

Она это что серьёзно?

Руслан Адов: «Гонишь…Нахрена учиться три года, а потом бросать?».

Анжелика Царёва: «Я не постоянная, взбалмошная и очень-очень импульсивная».

Руслан Адов: «Это я уже понял. Так и что тогда…Москва? Приедешь?».

Анжелика Царёва: «Приеду».

Должен признать. На этой фразе моё сердце начинает, блядь, стучать чаще. С одурелой мощью бьёт, кажется, даже задевая нижние рёбра.

Руслан Адов: «Ладно. Буду ждать сообщения».

Анжелика Царёва: «Ок».

На этом всё. Откладываю телефон, ворочаюсь в постели. К часу ночи понимаю, что всё ещё лежу с закрытыми глазами, а уснуть не могу, представляя под собой её. Неужели вкус настолько запомнился?

Лину я уже просто не могу представлять. Как вспоминаю, у меня сердце в груди камнем становится. Так что, если снится…Я потом сутки не могу с постели встать. Это чертовски больно.

С мыслями о той девчонке в красном вырубаюсь около двух, полностью погружаясь в свои пошлые омерзительные сны…

Новость об отце настигает меня внезапно. Мать кладут в больницу. Успокаивал как мог, но у неё всё равно случилась истерика, а после приступ. Микроинсульт…Всё, сука, смешалось…

Любимый отец изменял ей и заделал на стороне ребенка…Девочку. С женой бывшего компаньона…Красота. Как она способна терпеть такое отношение???

А после творится вообще что-то невообразимое.

Гришаня ставит в известность об одном инциденте. Гришка, блядь. Старый наш с Глебом приятель. Григорьев Демид Августович. Не просто человек. А Человечище с большой буквы. Если бы его рядом не было, я бы вероятно спалил к хуям весь дом.

Отец в сговоре с сынком своей ненаглядной любовницы подстроил аварию, в которой умерла моя невеста и мой сын. А всё потому что, сука, мы нарушили его планы по слиянию двух компаний через брачный договор с Вуйчик. Он ведь тогда хотел меня женить на этой чёртовой Василисе, на которую я даже смотреть не мог. И ведь отреагировал нормально, когда я отказал. А выходит, всё это ебучим фарсом было. Он просто притворился, что воспринял нормально, чтобы незаметно вонзить мне нож в самое сердце.

Заказал её…Её и моего ребёнка…

Мысли вскачь, в горле — жгучее месиво. Мечтаю проломить отцу башку, ненавижу его так сильно, что готов растереть в порошок. Как это?

Лина…Моя Лина…Мой сын…

Меня с такой силой трясёт, что Гришаня еле сдерживает, а он больше меня и так, и эдак. И ростом, и вширь. Целая машина для убийств. Да только вот отличается тем, что мозги всегда на месте. Два высших, везде приспособится. Знает несколько языков, думает наперед. Очень полезный друг. Очень, мать его, необходимый.

— Звони Глебу, разбирайтесь, — цедит он, удерживая меня.

— Не хочу я никому звонить. Хочу череп ему расквасить, — заявляю в полубреду. Не пьян почти, нет. Просто, сука…Перед глазами всё плывёт.

— Звони говорю! — рычит он на меня, обхватываю за грудину. Достаёт телефон и заставляет набрать.

— Дарова, Глеб…Как ты… — выдаю голосом, как мне кажется, уничтоженным вдребезги. А последней каплей является то, что я знаю, что все мои разговоры слушают…

— Нормально. Решаю вопросы, — отвечает расплывчато.

— Слушай…Помнишь, я тебе говорил про один проект, — надеюсь, что сразу допрёт.

— Ну.

— Кое-что всплыло. Я должен отъехать. Родителям ничего не говорил, а то знаешь же…Начнётся…Недосказанности, претензии…Обиды…

— Угу, знаю. Хорошо, я понял. Рус?

— М?

— Без меня не влезай в этот проект. Не надо.

Зубы стучат. Дыхание сбивается.

— Встретимся в Москве через четыре дня. Ты мне нужен. Компания прошла регистрацию. Акции на бирже. Будь на связи, прошу тебя.

— Я на связи, Рус. Я здесь.

— Хорошо…

Когда прилетает Глеб, я в говно. Пью четвёртый день у нас дома и не знаю, как выдержать всё это. Я не то, чтобы раздавлен, я блядь, словно на самом дне. И хотя есть план, есть, конечно есть. И брат есть. А внутри всё равно такой коллапс, что уже вся система отказала.

Разбиваю руку в мясо о зеркало, когда Глеб рядом. И узнаю, что его Катерина беременна, и что отец пытался и это подправить. Блядь, что за гнида, а…

У него на всех свои планы были…

В полукоматозном состоянии парни отвозят меня к Волкову домой.

А там…Тазик. Вода. Аспирин…И, мать его, Гербера…

— Поблюй, тебе легче станет, — сидит надо мной и гладит по голове, пока Кирюха с Глебом болтают в соседней комнате.

— Ты что эксперт? Иди, блядь, отсюда, хрена ли тебе надо? — еле шевелю лыком, хотя тащусь от того, как она гладит мои волосы. Щас вырубит с концами.

— Просто пытаюсь помочь, — говорит она и, мне кажется, плачет.

— Не реви, я не хотел обидеть, — перед глазами всё плывёт. Рука ноет. Да и всё тело в целом. Когда много напрягаешься, шрамы дают о себе знать…

— Русланчик, спи, — успокаивает она, после чего начинает что-то напевать…

Сначала у меня от этой мелодии дрожь по телу, а потом я понимаю, что успокаиваюсь. А она всё гладит и поёт, после чего я отключаюсь на диване их гостиной…

Когда он такой разбитый и беспомощный, мне так его жаль…

Господи, как же я хочу забрать все трудности, что на него свалились.

Быть рядом. Быть его женщиной…

— Рус, ты… — Кир застывает в дверях, пока я смотрю на лежащего на своих ногах Руслана. — Эм…

— Он уснул так, мы говорили, — объясняю ему, сглатывая слюну.

— Помочь переложить?

— Да, придержи голову, — прошу Кира и быстренько исчезаю оттуда. Не хочу, чтобы Кир что-то подумал и начал высказывать за это Руслану. Он явно этого не заслуживает. — Что у них произошло? Что-то ужасное, да, Кир?

— Не лезь в это, Надя. Всё нормально, — категорично отметает Кир, и я немного расстраиваюсь. Бросаю последний взгляд на Руслана и ухожу на кухню.

Понимаю, что его жизнь сложнее, чем кажется. Я ведь многого о нём не знаю. В курсе, что это постоянные разборки, пистолеты, проблемы с бизнесом, драки. Я помню всё это ещё с детства. Но даже так…Я бы всё вытерпела, только бы быть рядом с ним.

Пока Кир звонит Глебу и ещё кому-то, я впервые за всё время решаюсь помыть посуду за всех. Просто хочу отвлечься от всего, что произошло за этот сложный день.

— Вау, не ожидал, — заявляет Кир, вернувшись ко мне и потирая заспанное лицо.

— Что у вас произошло? Имею в виду…С Соней…Я хочу с ней встретиться.

— Не стоит, Надя. Тем более, что всё кончено. Так что это бессмысленно, — говорит он равнодушным тоном. Но я-то знаю своего брата. Ничего не кончено. Вижу ведь, что в душе творится.

— Поняла…Можно мне остаться у тебя на ночь?

— Ну, можно конечно. А зачем? — спрашивает он, а я и ответа ещё не придумала.

Затем, чтобы быть рядом с любовью всей моей жизни?

Ну явно же нет…Не прокатит…

— Просто скучно одной дома. Ритка со мной не общается…

На этих словах Кир и вовсе стискивает челюсть. Знаю, что между ними произошла какая-то ссора, но мне никто ничего не рассказывал…

— Ладно, оставайся, — продолжает он, пока я вытираю руки и присаживаюсь напротив.

Ещё некоторое время мы с ним разговариваем обо всём и ни о чём. Смеёмся, вспоминаем что-то. Мы всегда хорошо общались. Это Ритка как-то отдаленно от нас держится…А мы с ним были не разлей вода. Да и есть…Он всегда меня поддерживает. Всегда принимает. Даже сейчас, пока болтаем, я забываю о своей боли, а он, думаю, забывает о своей. И уже после уходит к себе…

Я же остаюсь в гостиной и наблюдаю за Русланом. Как вздымается его грудная клетка в приглушенном свете комнаты. Как ему что-то снится и его ресницы дрожат, а кулаки сжимаются.

Тихонько встаю и на цыпочках крадусь ближе. Сажусь прямо возле него, только на пол, провожу кончиками пальцев по волоскам на его руке. Они тут же словно электризуются. Всегда знала, что между нами с ним своё особенное электричество…

Он хотел встретиться с той девушкой…Как бы там ни было…Хотел.

И я просто не могу об этом не думать. Нас потянуло друг к другу. Пусть всё неправильно. Пусть много проблем. Но я ведь живой человек! Я не могу просто отключить свои чувства…

Сердце внутри настолько измучено, что не знает, куда себя деть…

— Лина… — слышу я из его уст, и начинаю рыдать прямо там. Просто задушено реву в свою ладонь, пока он зовёт во сне другую. Господи, как же больно…

Она мертва…Я не должна ревновать, не должна!

Но ревную, чёрт меня дери! Ревную так, что волком выть готова!

Боже, за что мне столько чувств?! Ведь он очевидно, не испытывает и маленькой доли того, что я…И пяти процентов…Вообще ничего…

На этих мыслях я ухожу в дальнюю комнату, закрываюсь на щеколду и ложусь спать, роняя слёзы в подушку Кира…

Проходит несколько недель прежде, чем мы видимся снова, потому что в тот самый день Руслан уехал с самого утра, и я его не застала.

У меня есть его номер, я взяла у Кира, но до сих пор ни разу ему не позвонила…Пришлось взять под предлогом того, что хочу написать Глебу, но так будет лучше для Кира. Он мальчик впечатлительный…Может надумать разного… Например, что Рус меня совратил, не дай Бог…Это лишнее.

Не выдерживая, я всё же начинаю слать ему сообщения…Правда несколько странного характера…

«Если бы только знал, как порой меня бесишь…Особенно твой игнор».

«Кто это?»

«Никто».

«Мммм…Круто! Ок».

«Вот и сейчас. Ненавижу тебя. Хочу колёса тебе проколоть».

«Рискни. Поймаю — руки вырву!».

«Попугай меня ещё, Русланчик!».

После этого сообщения он больше мне не отвечает.

А в один из дней, когда я уже отчаиваюсь, Оля видит знакомый Феррари в центре и тут же докладывает об этом мне. А я…

Наплевав на то, что ехала по делам, срочно сворачиваю всё и двигаюсь в другом направлении, пытаясь сообразить, где конкретно он находится.

И так…Ресторан…Точно…Время обеденное, здесь есть неплохой, и машина стоит как раз впритык.

Я тут же решаюсь зайти туда, сдаю свои вещи в гардеробную и осматриваюсь. Вижу его за одним из столиков, и Шерлок во мне ликует от счастья.

Только вот…Недолго мне радоваться, потому что к нему вдруг подсаживается девушка. И все мои мечты разбиваются на осколки, когда он согласно кивает и протягивает ей руку, как бы с радостью принимая её знакомство.

Не знаю, как это вытерпеть. Более того, не намерена этого делать.

В прошлый раз я просто ушла, отпуская его с той девицой в приватную комнату, а в этот раз…В этот…

— Можно мне большой карамельный латте, пожалуйста, — прошу, присаживаясь за барную стойку. Бармен активно кивает, и я жду свой напиток. А когда мне его приносят, я тут же хватаю эту красоту с насмешливым котиком на пенке и тащусь к его столику.

— Русланчик, — растягиваю улыбку, тогда как его наоборот медленно сползает с лица. А вместе с ней переворачивается моя кружка с кофе прямо на платье этой мымры, которая начинает визжать на весь зал. Часть напитка попадает и на манжеты его белоснежной рубашки, а я довольно сажусь рядом и делаю вид, что расстроилась. — Боже, извините…Я доставила неудобства? — корчу невинную рожицу, но Адов впервые в жизни не просто не ведётся, он настолько зол, что хватает меня под локоть и куда-то тащит.

— Всё, блядь…Ты доигралась нахер! — орёт он, а мне смешно. Я просто следую за ним, когда он расплачивается на выходе, бросая наличку и забирая свою куртку. — Одевайся! — добавляет грозным голосом.

— Какой злющий…И что мы будем делать? — улыбаюсь, протягивая женщине номерок.

— Не знаю, что будешь делать ты, а я поеду к Киру и расскажу ему всё, ибо уже нахуй заебало терпеть твои выходки, блядь!

— Мммм…Хорошо, — беру его на понт, потому что знаю, что нихрена он ему не расскажет. А если и расскажет, то плевать.

Однако его мой ответ настораживает. Я накидываю на себя пальто, а он снова берет меня за руку и тащит к своей машине.

— Мне осточертели твои загоны, Надя. Сколько можно везде за мной ходить? Писать мне эти странные сообщения?! Что тебе нужно? Я как-то тебя обидел? Когда? Намекни. Я же, блядь, даже не знаю, что происходит! Ты меня за что-то дрочишь… — он захлопывает дверь, когда усаживает меня на пассажирское, а потом садится сам. — Ты понимаешь, что это кринжатина какая-то?! Ты как сталкерша!

— Такого ты обо мне мнения?

— А какого, блядь, должен быть?! Что тебе нужно?! Скажи прямо! Не юли!

— Ничего не нужно. Что хочу, то и делаю. У тебя не спросила, — заявляю, отвернувшись к окну, а у Руслана, кажется, сейчас лопнет голова.

Возможно, он уже устал от это войны, но я не могу просто так сознаться в своих чувствах. Что если он…Отвергнет меня? А он точно отвергнет… Точно!

Слышу, что достаёт телефон и мысленно думаю, что набирает Кира, отчего оседаю в кресле. Ещё и поглядывает на меня сердитыми голубыми глазами.

— Даров…Всё, я еду. Ты уже там? — спрашивает кого-то, пока я разглядываю его в ответ.

— Кому ты звонишь?! — обращаюсь к нему, повышая голос, но он не реагирует на мои слова.

— Нет… Я скоро приеду, Глеб. Просто подвожу одну назойливую дурочку до дома. Ничего такого.

— Ах ты скотина!!! Урод! Ненавижу вас Адовых! — выкрикиваю, взбесившись. Ещё будет обо мне такие вещи говорить своему младшему брату. Вот ведь… — Останови машину!!!

Наплевав на все правила начинаю колотить его прямо во время движения.

— Угомонись, блядь! Твою мать, Надя!

— Ты такая сволочь! Русланчик, ты просто отвратительный человек! Ненавижу!

— Ну всё, нахуй, Волкова!!! — мои удары вдруг блокируются, потому что Рус останавливает машину прямо посреди дороги и обхватывает мои руки. Его пальцы чувственно сжимают мои запястья. Дышим тяжело и рвано. Сердца колотятся в унисон, словно бешенные.

Я смотрю на его губы, а он смотрит на мои…

И душа. Вдребезги разбивается…

(Рус)

Какого чёрта творю???

Смотрю на Надьку и от злости кулаки чешутся, а в штанах диаметрально противоположная реакция. Что-то, сука, совсем неправильное. Ужасное!

— Блядь! — разрываю наш контакт, выхожу из тачки и хлопаю дверью, достав сигарету. Психованно расхаживаю по дороге, пока мне гудят другие участники движения, и стараюсь загасить в себе это непонятное пугающее до жести дерьмо.

Она мелкая совсем. Ей, блядь, только восемнадцать недавно стукнуло. Ветер в голове! А ты двадцатипятилетний мужик, Руслан! Ты долбоёб!

Дверь открывается и оттуда выглядывает взволнованная Гербера.

— Ты в порядке?

— Да! — рявкаю в ответ. Злюсь. И она, чувствуя это, тут же заползает обратно в салон. Твою мать, как же раздражительно она на меня действует. Словно чёртов нашатырный спирт…

Кое-как удаётся взять себя в руки, после чего я молча высаживаю её возле дома Кира. Как только заноза выходит, буквально сразу посылает меня на хуй, показывает палец, плюёт себе под ноги и убегает прочь, а я молча закрываю за ней дверь и уезжаю оттуда со скоростью света, даже не попрощавшись.

Домой приезжаю взбешенный. Предстоит разговор с матерью, обнажающий всё, что скрывали. Это тяжело, а для мамы вдвойне, она ведь всё ещё любит отца. И это самое страшное. Знать, что твой муж виновен в смерти невесты сына и родного внука.

Кое-как удаётся переварить это дерьмо, а уже после мы с Глебом остаёмся наедине и обсуждаем вопрос, связанный с нашей сводной сестрой и её связью с тем самым Филом. Меня эта херня вообще вводит в ступор, но Глеб уверен в том, что он видел…Инцест — дело семейное, конечно…Блядь…Жесть.

— За девчонкой надо слежку ставить. Они там трахаются, как кролики, я уверен, — говорит он, поморщившись. — Не знаю, чё у них в башке, но целовала она его нихера не по-сестрински.

— Бля…У неё там охраны целое стадо. Надо кого-то неприметного. Есть одна у меня…

— Да у тебя походу и не одна есть, — ржёт брат себе под нос, а я и так злой после случившегося, так ещё он под горячую руку лезет.

— Завали ты, Глеб!

— Сам завали, — он толкает меня в плечо. — Какого хрена с Герберой устроил? Чё за цирк, блядь?!

На этих словах меня словно током бьёт. Будто я, блядь, в чём-то виноват! Самому нахуй пиздец стыдно, а чё делать…Особенно с мыслями как быть???

— Это ты у меня спрашиваешь? У неё спроси лучше. Ей что-то в голову стукнуло. Ходит за мной как игуана, блядь, будто смерти ждёт, чтобы сожрать меня нахрен. То сообщения с угрозами мне шлёт, то в дом наш приехала, то в клубешнике мне машину гвоздём исцарапала, то сегодня якобы случайно встретил её в кафе в центре. Угадаешь, откуда это пятно? — закатываю манжету, и он ржёт ещё сильнее.

— Бля, она походу конкретно за тебя взялась. Это же не спроста. Значит, не поделили что-то. Иной причины я не вижу. Она же мстит элементарно.

— Да нихрена. Не было ниче. Я вообще не помню, сколько мы с ней не виделись…Год точно… И главное, не сделать в ответ нихуя же…Волкова сестра как никак… Мне ещё этого не хватало…Чё ей надо от меня, блин…

— Может понравился, — хохочет он, пока я хмурюсь…

Если понравился…Если это реально так? И…И????

— Ага. Понравился…Боюсь представить, что она тогда делает с теми, кто ей не нравится…

— А ты лучше и не представляй…Довёз до дома?

— Довёз, да. На прощание вылетела из машины, палец мне показала, под ноги себе плюнула и послала на три буквы…Хз нормальная вообще, нет…

Глеб качает головой, хлопая меня по плечу, как бы выказывая мне свою поддержку, а мне волком выть хочется…

Что теперь, блядь делать…

Через час выясняем подробности о пропаже грёбанного недочадаева и нашей сводной сестрёнки. Очевидно, что они инсценировали своё исчезновение… Смотрю на пятно от кофе Герберы и мысли вскачь носятся по черепушке.

— Пойду я кароч рубашку переодену. Зараза эта…Блин…

— Ага…Давай уже… И это… Поаккуратнее там…Может она в следующий раз на голову тебе чё-нить уронит…

— Ха-ха. Обосраться как смешно, братик. Уйми лучше знакомую свою.

— Ну уже нет, нахер. Сами разбирайтесь. Накосячил? Ищи где.

— Заебись. Спасибо! — выплёвываю и психованно ухожу из кабинета, пока он звонит Катюхе.

Сказать, что я в полном ахтунге — ничего не сказать. У меня будто земля из-под ног уходит каждый раз, как подумаю о Надюхе и своих реакциях. Нужно перестать общаться…Просто…

«Ты вообще ничего не замечаешь??? Вообще???», — присылает она снова, пока у меня из ушей идёт пар.

«Что я должен заметить? Надя. Оставь меня в покое, ок? Мне вообще сейчас не до тебя».

«Как будто тебе когда-то было до других людей!!!»

«Это что ещё за предъявы? Я ни в чем не виноват. Тем более в том, что ты себе что-то навыдумывала».

«Навыдумывала?! Навыдумывала?! Ты врёшь, Русланчик, ясно тебе?! Я это вижу! По твоим глазам! По тому как ты смотрел сегодня в машине!!!»

Твою мать…И чем апеллировать?

«Дуру не гони. Никак я не смотрел. Ты — сестра Кира. На этом точка».

«Лжец!».

Сука…

Всё. Сворачиваю телефон, оперившись локтями в колени. Не знаю, как ещё донести, лучше просто игнорить…Так будет проще всем.

В режиме паники проходит несколько дней, пока Глеб не привозит Катюху в гости к матери. Я слёзно надеюсь избежать нового контакта с Волковой, но…

Она уже приперлась без приглашения и уселась за стол нашей семьи, будто ей тут мёдом намазано. Вот что, блядь, за человек?

— Русланчик, дорогой, передай, пожалуйста, сок, — просит она милым голоском, а у меня чувство, будто мне на яйца наступили. Я не просто злюсь…Я, кажется, сейчас разнесу весь дом в щепки.

— Я сейчас принесу ещё один столовый набор, — поднимается мама и уходит на кухню.

— Я помогу, — цежу я и встаю из-за стола, лишь бы не видеть её перед собой.

И пока они болтают, я ещё долго стою на кухне, как придурок, а по возвращению стараюсь игнорировать её. Катю мама приняла хорошо, и я несказанно этому рад. Как рад и тому, что стану дядей. Они заслуживают счастья оба. Ибо Глеба я пиздец как люблю. Я бы умер за него.

— Отвезу тебя. Собирайся, — грубо говорю под конец вечера Надьке, пока та радостно и чуть ли не вприпрыжку скачет к двери. Но я-то вижу, что это притворство. Она снова что-то задумала…

— Рада была познакомиться, Катюша, — слышу за спиной. — Вы с Соней классные.

— Спасибо…Ты тоже…

А я тем временем быстро открываю дверь. Больше не секунды не выдержу.

— Шуруй уже, — гоню её на выход, на что она показывает мне язык, но слава Богу слушается, иначе я просто не выдержал бы…

Первые десять минут мы едем молча. Гербера только смотрит на меня своим фирменным пристальным прожигающим взглядом, чем неимоверно бесит, однако я терплю, лишь бы не связываться лишний раз.

— Поцелуй меня, — произносит совершенно легко, а я чуть ли не давлюсь своим языком, сжимая руль до побелевших костяшек.

— Эмммм. Нет.

— Почему?

— Потому что. Я назвал причины. Целуют тех, кто нравится, Надя. Тех, кого хотят. Поняла меня?

— Угу, поняла, — отвечает, словно с сарказмом. — Значит, я могу тебя поцеловать? — спрашивает, а я по инерции жму педаль тормоза, отчего машина стопорится прямо посреди дороги и другие тачки сигналят и матерят меня, проезжая мимо.

— Ты издеваешься?

— А похоже? — спрашивает, отстегивая ремень, на что я чисто автоматически вжимаюсь в кресло, как девчонка. От страха, блядь, что она придавит меня собой.

И что она делает???

Именно это…Придавливает меня собой…

На моём водительском сиденье. Забирается на мои колени, сгребая платье на бёдрах, и придавливает! А я кладу ладони на её талию, лишь бы отодвинуть. Держу на расстоянии всеми силами. Пыхчу, как ненормальный. Но её нрав разрушительнее всего, что я когда-либо встречал. Я от неё тупо закипаю…

— Надя…Надяяяя…Надяяяяяя… — из последних сил пытаюсь хоть как-то достучаться до неё, но, мне кажется, мой хриплый, словно осипший голос действуют на нас как-то совершенно иначе…

Дьявол…

Что мы, блядь, вообще творим???

Мой обычно бесстрашный Руслан Адов прямо сейчас выглядит как испуганный котёнок…

С чем борется? Что за установки такие? Мне давно не пятнадцать.

И уже достаточно скоро будет девятнадцать…

Чего бояться?

Подаюсь вперёд, хоть он и сжимает платье на моей талии, но мне удаётся мазнуть его своими губами. А реакции наших тел незамедлительны. Я ведь знаю, что мне не показалось. Вторым предупредительным служит его ослабшая хватка и моя более глубокая попытка атаки. Чуть вторгаюсь в его рот, и…

О боже…

Он сдаётся мне. Сгребает ткань платья в кулаки и тянет уже на себя и не отпускает. Руки слезают чуть ниже. На контрасте наших температур ловлю ещё большую порцию возбуждения. А Руслан тем временем целует. До стука зубов. Царапает меня своей щетиной. Закрыв глаза, поглощает. Пальцы одной руки забредают под подбородок и обхватывают мою шею, чувственно надавив на мою ключицу. Вот сейчас я реально трясусь на нём. Это не страх, просто эмоции меня пожирают с потрохами. Кажется, что вскоре переварят и ничего от меня не останется. Ничего! Боже, как же с ним хорошо… Ну неужели у него не тоже самое? Я ведь всё ощущаю…

Пока момент не завершён, успеваю насладиться, потому что он обязательно всё испортит, я уверена. Зато сейчас, как мне кажется, этот прекрасный поцелуй, длится вечность. Он меня пробует. Всю пробует. Скользит не только по губам, но и по подбородку, по скулам, по шее. И я слышу его дыхание. Его самозабвенное состояние. Он сейчас полностью в этом процессе. И даже кажется, что…Мы готовы…

— Блядь…Какого хрена… — выдыхает Рус нам под нос. — Твою мать…Надя…Прости меня, я вообще не должен был. Блядь, жесть какая. — он пересаживает меня на соседнее кресло силой и вытирает свои губы, словно от какой-то проказы. Я же…

Хочу плакать.

— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю дрожащим голосом. — Зачем лжёшь нам обоим? Зачем притворяешься?

— Блядь…Очнись, Волкова! Ты — младшая сестра моего товарища. Так не делается. Так, блядь, нельзя. Я помню, когда ты в сад ходила! Ау! — бьёт он по рулю, словно умалишённый. Злится на меня. Сильно злится.

— И что? Я что по-твоему…Навечно должна была там остаться? Я выросла, ау!

Руслан дышит как разъярённый буйвол, а потом давит педаль газа и съезжает с дороги в пустой карман. Откинувшись на кресло всем телом, шумно выдыхает и запрокидывает голову, щёлкая позвонками.

— Значит, так…То, что здесь произошло вышло случайно. Не накручивай ни себя, ни меня. Этого больше никогда не повторится. Я — мудак. Но я признаю свои ошибки. Это была одна из них.

Если бы я только могла знать, как будет больно это слышать…Настолько больно, что слёзы автоматически заполняют глаза, и я отворачиваюсь к окну, стараясь восстановить дыхание и избавиться от зарождающейся внутри истерики. Бури…Урагана…Цунами…

Однако Адову плевать. Он просто начинает движение и везёт меня домой. А потом, ничего не сказав, ждёт, что я выйду. Я так и делаю. Молча, тихо вылезаю из его машины, а потом смотрю, как она отъезжает от моего дома.

Вот и всё?

Вот и рухнули все мои мечты…Прямиком в пропасть.

Полтора месяца мы с Русланом не видимся, не общаемся, а когда он пишет Анжелике, я его игнорирую. Мне не просто обидно, мне ужасно больно. Особенно получать от него сообщения, что я — динамо и прочую хрень. Учитывая, что динамо здесь один…И это он.

Всё происходит тогда, когда я узнаю, что они с Глебом планируют улетать в Вену. Кир сейчас в Хорватии, и я не могу просто отвлечься. И без того сложно. А ещё страшно за Руслана, потому что брат сказал, что они сильно рискуют. И мне нужно, нет…Просто необходимо его увидеть…

Окрестить его всеми имеющимися молитвами и запечатать на прощание. Как бы тупо это не звучало.

И на этот раз я пишу ему от лица Анжелики.

Анжелика Царёва: «Извини, потеряла телефон. Как твоё ничего?»

Руслан Адов: «Зачем лжёшь? Я бы не обиделся на правду».

Анжелика Царёва: «Ладно. Мне было на тебя похрен. Так лучше?».

Руслан Адов: «Вполне. А сейчас вдруг что?».

Анжелика Царёва: «Хочу узнать, как ты и что сейчас делаешь».

Руслан Адов: «В клубе тусуюсь».

Анжелика Царёва: «Один?».

Руслан Адов: «Жду достойную компанию».

К чёрту…Поеду в тот самый клуб. Где он ещё может быть? Только там…И плевать мне…Пофиг…Даже если поймёт всё.

Даже не переодеваясь на всех скоростях еду туда. Я так соскучилась по нему, что всё внутри просит одного… Увидеть…Хотя бы издалека посмотреть…

Когда влетаю туда, высматриваю его в зале. Но на этот раз его не нахожу. Зато Макар здесь собственной персоной и конечно же сразу замечает меня.

— Привет, красота… Звоню, пишу, и всё мимо, — выдаёт он возле барной стойки. — Потанцуй хотя бы со мной…

— Не хочу, — отвечаю, вздыхая. — У меня грустное настроение.

— Тогда выпей, — предлагает, уже подсовывая мне свой бокал.

— И это не хочу…Ужасно грустно, — продолжаю отнекиваться.

— Ладно, пойдём уже, Надя, — он дёргает меня за руку, и мы заваливаемся в центр зала, а я, аккуратно улавливая музыку, стараюсь двигаться назад. Но Макар наступает. И в итоге с помошью толпы, мы всё же танцуем очень даже близко. — Сто лет тебя жду…Когда ты там созреешь. Ещё ни за кем так не бегал.

— Мммм…Макарчик, ты пойми…Дело не в тебе…Я люблю другого, — признаюсь, улыбаясь, а он косится на меня.

— А по-моему, Надька, ты никого кроме себя не любишь…

— Ах, как грубо! — выдаю, нахмурившись. — Нет, его я люблю больше себя…

— Хотел бы я посмотреть на твоего Ромео, — с издёвкой говорит он, а я думаю…Увидел бы, но в последний раз… Потому что после этой фразы мой Ромео бы тебя по полу размазал…

— Ага…

— Давай поближе, сюда.

— Нет, Макар, я серьёзно, не хочу! — выдаю, выставив вперёд ладони, а он всё лезет и лезет, стараясь запустить руки под мою юбку, и тут во мне на старых эмоциях вулкан просыпается. Я начинаю его бить, но не успеваю закончить, как Макара одним рывком отбрасывает в сторону. Жмурюсь…

Оборачиваюсь, словно нашкодивший котёнок, и вижу Руса, который занят именно тем, о чём я подумала пять минут назад. То есть, размазывает по полу Макара…

Вот чёрт…

— Увидеть меня хотел? Ну что ж, вот он я… — язвительно выдаёт удар за ударом.

— Русланчик, прекрати, — пытаюсь его оттащить, касаясь плечей, но это ведь целый робот, не иначе… — Он ничего вообще не видит. У него всё лицо в крови. Прекрати!

— Нихрена не прекрати. Он тебя лапал! — продолжает Адов, а мне вдруг так смешно становится.

— Да что ты? А тебе то что?!

— Нихрена, ясно?! — снова огрызается. — Жопу прижми!

— И не подумаю! — скрещиваю руки на груди. — Ну, оттащите уже его кто-нибудь?! — смотрю по сторонам, а всем хоть бы хны…Конечно…Здесь же хозяйничает Руслан Адов собственной персоной. — Рус!!!

— Что? — оборачивается он, а в глазах просто плещется адское пламя. Боже…

Он в такие моменты реально зверем становится.

— Отпусти его, — повторяю уже более жалобно, на что тот лишь встаёт сверху Марата и сплёвывает себе под ноги.

— Тебе не повезло просто…Под горячую руку попал…Я сейчас зол… Идём, Надежда…Довезу тебя до дома дурочку, пока ты новых приключений на жопу не нашла…

Слушаю это и возмущаюсь.

— Ты совсем уже офигел?! Никуда я с тобой не поеду! — выдаю, а внутри всё ликует от радости и желания уехать с ним хоть на край света.

— Ты же сама мне здесь в любви клялась, что не так?

— Ты серьёзно??? Так это не о тебе! Я другого люблю. Конечно другого! — выдаю, на что Руслан меняется в лице. Кажется, у него сейчас пойдет пар из ушей.

— Иди в машину, Надя. По-хорошему. Не зли меня.

— Пффф, и не подумаю, — разворачиваюсь на каблуках и тут же чувствую, как меня подхватывают, а потом забрасывают на плечо вниз головой, и я с неимоверным удовольствием вишу на нём, словно оголтелая малолетка. Да что там…Я она и есть… — Вот ты и признал, что я тебе нравлюсь. Что я тебе важна.

Он молчит, а я улыбаюсь, будто бы мне впервые признались в настоящей любви…

(Рус)

Ох, зря я всё это, ох, зря…

Но когда увидел, что этот сопляк трогает её, готов был переломать руки прямо на месте. И никакие внутренние уговоры не помогли остановиться.

«Нет, его я люблю больше себя»…

Чего удумала, девочка…Пиздец, меня с этой фразы совсем размазало. Любит…Таскается за мной везде. Ещё не дай Бог в беду попадёт, я же не прощу себя потом…

Трамбую её жопу на пассажирское и сам сажусь. Так и едем, пока она смотрит на меня и краснеет.

— Вспоминал? Я вспоминала…И…Не хочу, чтобы ты улетал…У меня предчувствие, не надо, не летите…

— Надя, блин! — качаю головой. — Не мели чушь, окей? Это дело всей моей жизни. Не лезь.

— Почему? Я слышала, что это опасно…Я теперь не сплю…

— Волкова, расслабь хватку. Дышать тяжело, — заявляю, не глядя на неё. И всё равно знаю, что плачет. По голосу понял.

— Ты заревновал? Скажи мне честно…

Заревновал ли? Сложно, блядь, самому себе-то в таком признаться…

Разве это нормально, что я хочу трогать её сам? Разве, блядь, справедливо?

Сам свои же запреты на хую вертел. Свои же узлы рву, придурок…

— Нет, я вытащил тебя из неприятностей, — отрезаю резко и сухо, как в пустыне.

— Значит, верни меня в них! — повышает она голос, а мне вдруг смешно становится.

— Тебе смешно?! Смешно?! — частит она, покрываясь пунцовыми красками.

— Смешно, Надя. Ты капец какая смешная…Себя не контролируешь…Ты же… Ребёнок ещё…

— Я ребёнок? Я?! С чего ты это взял?! Мне скоро девятнадцать будет! Я взрослая! На Руси замуж в четырнадцать уже выдавали! — парирует она, вынуждая меня и вовсе заржать.

— Аргумент, Надюш. На Руси крепостное право было. А ты взгляни вокруг. Ты — малолетка. Со стороны Кира, например, посмотри. Я бы на его месте мне башку прострелил. Даже за один тот поцелуй, о котором я пытаюсь всеми силами забыть. И ты должна!

— Нет, не должна! Никогда не забуду, слышишь?! Никогда! И тебя никогда не отпущу. И в огонь за тобой, и в воду! Что бы ни говорил, никогда не ощутишь, как шея твоя расслабляется, потому что я на ней кольцом свернусь и давить буду! — настаивает она, чуть ли не задыхается, а говорить не перестаёт. Вот ведь…Будто репетирует все эти речи перед зеркалом.

— Надя, — ржу в голосину. — Дурочка…

— Не дурочка я. Волнуюсь я за тебя…Сильно волнуюсь…

— Ложись спать…Я завтра утром улетаю. У меня будут тяжёлые дни. Не таскайся и не ищи неприятностей. Меня может рядом не оказаться. А Маратик твой так за радость… — язвлю непреднамеренно. Просто злюсь.

Молчит…Думает, что ревную, точно…

Да пусть думает. Меньше переубеждать.

Успокоится хоть, мелкая егоза…

— Руслан, — смотрит серьёзно уже перед самым домом. — Обещай, что будешь осторожен…И…Вот возьми…

Смотрю, как она снимает с себя золотой крестик.

— Меня крестили, когда я была маленькой. Не знаю, что я чувствую, но ношу эту вещь давно…Можешь взять? Прошу тебя…Даже, если не веришь…Просто возьми…

Сжимаю его в кулаке и смотрю в её глаза.

В её тёмно-карих так много всего, что можно потеряться. Я с трудом ноги чувствую, когда их вижу.

— Взял, а теперь иди, Надя.

— Хорошо, — Надька выходит, доходит до подъезда, а потом оборачивается, пока я смотрю. — Я буду ждать тебя дома… — выпаливает. — Никуда без тебя не пойду.

Я вздыхаю. Господи, кто наградил меня этой проблемой?

Да и проблема ли это? Или я так боюсь, что что-то к ней испытываю, что гашу в себе всё самое настоящее…

Нужно ли говорить, что я чувствую, когда всё идёт не по плану, и я теряю Глеба? У меня земля уходит из-под ног. Мы всю жизнь были друг у друга словно два крыла одной птицы. Я старался оградить его от всего дерьма, что меня окружало, а он всегда лез на рожон. Наоборот всегда хотел быть похожим. Ему всё это нравилось. Разборки, драки, кровь. Не скажу, что мне нет. Я просто перерос однажды, а с Глебкой всё сложнее. Он более дурной, чем я.

Пристрелив эту суку Фила, смотрю, как мелкая пиздень сбрасывает моего подстреленного брата в воду и весь горю. Не думая, не гадая бегу туда же и прыгаю за ним.

— Глеб!!! Глеееееб! — я рыскаю по темноте около часа. Даже когда приезжает полиция, осознаю, что не найду его… А внутри зарождается буря. Приходится поднимать связи, чтобы замять наше пребывание в стране и объяснить перестрелку, в которой мы участвовали. Катер вместе с тем уплывает. Труп никто не находит. Не знаю, что с той безумной сукой, но больше я о ней ничего не слышу…

Когда возвращаюсь в Москву спустя время, естественно встречаюсь с Катей. Приезжаю к ней первым делом…

Когда понимаю, что не уберёг младшего брата, мне за ним на дно уйти хочется…

И видя Катины страдания, вообще все кишки выворачивает. Это выше моих сил.

А уже вечером, когда я еду домой, меня там ждёт и Гербера. Сколько бы не пытался объяснить ей, что не могу её сейчас видеть, что могу сорваться, она не унимается. А ещё бесконечно говорит мне, что Глеб жив. Что он не может умереть, чем только сильнее бередит мою рану.

Я ведь могу неосознанно причинить боль. Я в трёх секундах от этого… Как никогда понимаю это…А Надя не уходит.

— Я помогу твоей маме с ужином, — вещает больше себе, чем мне. И действительно поддерживает маму. Помогает ей. Матери ведь всегда хотелось дочь…Но отец, теперь уже по понятной причине, не захотел третьего ребенка…

— Помогай. Я в комнату…

Закрываюсь там и схожу с ума. Буквально говорю сам с собой, потому что это тяжело. Если я и его потеряю…Не смогу…Слишком много Господь у меня отнял…

— Тук-тук, — раздаётся стук спустя полтора часа, и я открываю.

— Можно к тебе? — спрашивает Надя, заставив меня отойти от двери вглубь комнаты.

— Можно, что такое? С мамой всё хорошо?

— Да, она успокоилась…Я пришла тебя проверить и позвать на ужин…

— На ужин сейчас приду. Со мной всё в порядке, — скупо сообщаю, а она подходит, встаёт на носочки и обнимает, прижавшись своим носом к моей шее. Можно сказать, виснет.

Меня в момент обжигает…Каждый нервный узел на ней туже сжимается. Реагирую так, словно весь иголками покрываюсь. Потому что она для меня как запретный плод…Как чёртово Адамово яблоко…Сорвать безумно хочется, а гореть за это в геенне огненной не особо…

— Надя — шепчу ей, сжимая кулаки. Боюсь обнять, потому что однажды уже понесло…

— Я знаю, — вздыхает она, слегка расслабив хватку, и заглядывает мне в глаза. — Пойдём ужинать…

В поездках между Москвой — Питером и Веной мы видимся снова, потому что прилетает Кир, и там встреч не избежать…

А в одну из ночей я возвращаюсь домой и нахожу её прямо во дворе своего дома.

— Твоя мама куда-то уехала…Никто не открывает, — говорит она, обнимая себя за плечи. Голос дрожит, да и выглядит уставшей.

— Замёрзла? Давно ждёшь?

— Пару часов…

— С ума сошла? Я у Катерины был…Заходи давай в дом, — открываю дверь и запускаю её внутрь. — Иди прими горячий душ. Я пока чай сделаю.

— Хорошо, спасибо, — отвечает она, убегая на второй этаж. Я же остаюсь на первом и думаю о том, почему не могу найти брата…Где-то ведь должно быть его тело, верно? Он бы давно всплыл…Давно…Мы всю Вену перерыли…Весь Дунай.

Надя появляется неожиданно. В махровом полотенце и с тюрбаном на голове. Ненакрашенная. А уж когда распускает влажные волосы и они опадают на её тонкие плечи, я и вовсе сглатываю…

Проклятие. Почему дома нет мамы???

— Спасибо, — она садится напротив и тянет на себя кружку.

— Я не знал, какой ты пьёшь, если что есть имбирь, мёд, лимон…Вот…Мама делает эту настойку…

— Да, здорово…Как ты?

— Относительно, — скупо отвечаю, помешивая чай, а потом поднимаю взгляд на неё. — Дерьмово…Правда дерьмово…хуже некуда…

— Я вижу. Можно я останусь? Пожалуйста…

— А что родителям скажешь?

— Что у подруги…Это вообще не важно…Что угодно, — тараторит она. — Так можно?

— Можно, — отвечаю, впервые в жизни мечтая, чтобы она осталась, иначе я просто подохну здесь в одиночестве…Я не буду себе ничего позволять…Конечно, нет. Просто… Мне нравится её болтовня. Иногда от неё болит башка, но сейчас…

Сейчас Надя рассказывает мне историю о своих курсах про какую-то девочку, которая накрасила свои брови не той краской, и они у неё покрылись зеленым цветом. Хрен знает почему мне смешно. Смеяться вовсе не хочется, но я улыбаюсь, слушая её.

— Мы пойдем к тебе в комнату? — спрашивает эта хитрюга, вызвав у меня ступор. Я в мгновение подвисаю и хмурюсь.

— Ну щас, ага. Я пойду в свою комнату, а ты вон в ту. Гостевую, — указываю пальцем, на что она цокает.

— Я думала глыба льда наконец сдвинулась, — огорченно произносит, растягивая губы.

— Мне жаль тебя разочаровывать… Мне ещё нужно в душ…

— Хорошо, я поняла…

Я помогаю ей разместиться, а сам иду мыться. Стою под струями прохладной воды и даже не могу думать о сексе или чём-то таком. Все мои мысли о том, чтобы найти брата. И внезапно внутрь заходит Гербера. С моим телефоном в руке.

— Твою мать, Надя!

— Там Катюша…Что-то срочное…

— Я сказал тебе, оставайся в той комнате. Спи там. Чё неясного?! — ору на неё, перехватывая телефон. — Алло? Кать?

— Руслан, извини, что побеспокоила…

— Да нет, что такое? Плохо себя чувствуешь? Приехать? — спрашиваю, а Гербера тянется ко мне голому прямо в кабинку и сбрасывает с себя полотенце.

— Гербера, блин! — зажмуриваю глаза, только бы не видеть, отворачиваюсь от неё…Нет…Это уже лишнее…Нет, нет, нет…

И даже с закрытыми глазами, сука…Уже стоит, блядь. За секунду. Предатель!

Вашу мать!

— Слушай…Какое там течение? В Дунае…Есть ли вероятность…Что мы…Ищем не в той стране, Рус? Что если…Он ведь охватывает столько стран…Я читала, что порой течение бывает очень сильным…Может…Нам стоит…

— Ладно, и что предлагаешь? — пытаюсь переключиться. В её словах есть логика.

— Полететь в Словакию, а если нет… То в Венгрию, потом в Хорватию и так по списку…Ну же…Ты полетишь? Завтра…Со мной… Если нет, я полечу одна…

— Полечу, Кать. Полечу с тобой. Завтра утром. Договорились.

Сбрасываю и открываю глаза. Внутри какой-то хаос зарождается. Член за секунды наливает до болезненной ломоты. Да что же это, блядь, такое-то…

Она стоит передо мной голая…

Голая, твою мать.

И такая охуенная, что я пошевелиться не могу…

По сливочной коже бегут мурашки. Тугие соски, вздёрнутые кверху на аккуратной двоечке, заставляют меня пошатнуться. А ещё эти идеально прорисованные изгибы талии и плоского живота…Пупок…То, что ниже и описывать не берусь, потому что кажется, что сразу же после этого озверею и накинусь …

Рёбра сейчас разойдутся. Сердце не просто стучит. Оно, как отбойный молоток, решило расхреначить мне всю грудную клетку.

Это не Гербера, блядь…Это Венерина мухоловка…Это точно она.

И я уже внутри…

(Надя)

— Чего ты добиваешься? Ты понимаешь, что если я тебя сейчас трахну, это будет полный пиздец между нами. Ты это понимаешь? Когда приходишь к взрослому половозрелому мужику в душ, на что ты, блядь, рассчитываешь? — спрашивает он меня, а сам не отводит глаз. Да и я не отвожу.

Боже, какой же красивый… У него всё красивое… Тело, словно вылитое из стали. Грудные мышцы, немного волос, рельефный торс…

И то, что внизу тоже красивое, а ещё огромное… И на всё сейчас готовое…

Мой взрослый половозрелый мужик, да…

Носит мой крестик на шее…Носит до сих пор.

— Я рассчитываю на то, что этот взрослый половозрелый мужик будет моим мужиком, — отвечаю, на что он пятится назад.

— Пха! Пха-ха! Выйди отсюда, мелкая. Не трави душу, — заявляет он, ударив по вентилю, и вода прекращает литься. Если он вот так уйдёт, я за себя не отвечаю. Да, мне страшно. Да, у меня не было нормального секса. Я вообще не знаю, как это бывает…

Я никому не могла довериться после того, что со мной стало. Но с ним я этого страха не чувствую.

С ним всё иначе.

С ним я безмерно хочу.

И он хочет, я ведь по взгляду его голодному всё вижу, не только по члену. Я ему не просто нравлюсь, он меня глазами жрёт. Ему всё нравится.

(Рус)

Надька смело хватает меня за руку и тянет на себя, бесстыдно утрамбовав ладонь на свою грудь. А у меня внутри всё сжимается. Яйца сводит болезненной судорогой. Это, блядь, настоящий Ад…Теперь я полноправный его носитель.

— Давай попробуем…Я с тобой хочу, Руслан…Только с тобой, — шепчет она, еле приоткрывая рот, а я дышу, как ненормальный, кажется сейчас задохнусь и откинусь. Похрен…К чёрту.

Обхватив ладонью её шею, придавливаю хрупкое тело к кафелю и заглядываю в её карие глаза.

Что хочу там увидеть? Хотя бы лёгкий секундный намёк на страх…А его нет, блядь. Я его там не вижу. Она меня не боится. Сколько бы не пугал и не отталкивал. Там одна похоть вперемешку с сумасшествием.

— Ты хочешь меня в гроб загнать?

— Нет, — хрипит она, а я опускаю вторую руку к её лобку. Не разрывая зрительного контакта, нагло и совершенно бесцеремонно касаюсь пальцем промежности, раздвигая половые губы. Задеваю податливую разбухшую плоть.

— Аааах… — выдыхает она, зажмурившись, и вся трясётся передо мной. Чувствую, как жгучими спазмами окутывает поясницу. Как всё тело реагирует, будто в момент опустился в чан с кипятком.

И она мокрая…Такая мокрая…Мне кажется, у меня глаза темнеют от того, что я ощущаю. Я, блядь, зверею от этого. Не могу сопротивляться желанию трогать её. Что за больная привязанность? Поздно до меня дошло, что всё гораздо хуже, чем предполагал. Особенно сейчас, когда её ноги разъезжаются передо мной. Для меня.

— Тихо будь…Очень тихо… — кружу её, ласкаю. Вставляю в неё пальцы. Продал душу Дьяволу. Проиграл, блядь, в безумных игрищах. Весь горю, она меня подожгла.

Я даже взбеситься не могу. Не работает сейчас.

Она всхлипывает, вцепившись пальчиками в мои плечи, смотрит прямо в глаза, только там нет ничего здравого. У меня только одно там сейчас. Красная строка.

«Не толкай в неё член. Не смей, блядь, этого делать…».

— Руслан, — шелестит она, двигая бёдрами навстречу. Твою мать…Как это вытерпеть?

Как же тело ноет…Как же хочу зайти. Наплевав на все запреты, сорваться и вторгнуться. Со свистом снести все конструкции и баррикады. Овладеть. Присвоить. Забрать.

Дышу на разрыв.

Вот он — побочный эффект Наденьки…

Не успеваю сообразить, что происходит, как её влажная ладонь смыкается на моём члене. Дёргается вверх-вниз, вышибая из меня глухой стон.

Я ведь не просто хотел, чтобы потрогала…Я уже мечтал об этом. А она как по глазам прочитала, зараза…

— Дыши, Надя…Пиздец… — выдыхаю, глядя на неё. Одной рукой трогаю соски, другой закручиваю в вихре безумия. То, что мы здесь устроили реально какое-то сумасбродство. — Нельзя…Нам нельзя…

— Можно…Нам можно, — завывает она нарастающим воплем, усиливая движения на моём члене. Внутри меня всего выносит. Я сейчас себе не принадлежу. Пожалею сто раз, но нихера поделать не могу.

Подаюсь ближе и усиливаю трение, а она начинает стонать громче.

— Тише, блядь, тише…Гербера, тише, — затыкаю её, опасаясь, что если мать приехала домой, это будет полный пиздец…

Но от её скулежа, моё желание только нарастает вверх по шкале самого Ада…

Её брови выстраиваются домиком. Глаза распахиваются как два огромных блюдца, а по коже пробегает озноб, я вторгаюсь пальцами глубже, ощущая, как она давит своей судорогой. Как обволакивает и за секунду становится дьявольски мокрой. И я так мечтаю туда ворваться. Так, сука, этого хочу.

Но вместо этого давлю на её плечо и заставляю встать передо мной на колени, ощущая, как от одного вида весь покрываюсь испариной.

— Открой рот, — командую, надавив на подбородок. Не могу остановиться.

Не могу сдать назад.

— Пососи, Гербера…Пососи, — надавив на затылок, ругаю себя и просто ненавижу, до тех пор, пока её губы не смыкаются на моём члене. Тогда вообще всё летит к чертям. Все заслонки срывает. Земля, блядь, начинает вращаться в другую сторону.

Она не заглатывает конечно, не умеет…Я вообще не знаю, девственница она…Или же нет. Даже не в курсе, как о таком спрашивают.

Но даже её неловкие попытки сосать мне, вызывают у меня столько остроты и эмоций, сколько бы не вызвал даже самый охуенно выполненный профессиональный минет.

Двигаю ладонью вместе с её ртом. И в считанные секунды кончаю, но вынимаю и сливаю на её красивую грудь. И даже так чувствую себя последним подонком…Вот так и знал, что запредельное удовольствие — это всегда сплошная пытка от губительных последствий.

Смотрим друг другу в глаза. Она всё ещё на коленях, а я ощущаю, будто на них стою я.

— Руслан, я дома, ты голодный? — стучится мама в дверь, Надя вздрагивает, и я в мгновение прикрываю ей рот своей ладонью…

(Надя)

Боже…Сердце расходится как бешенное. Как будто участвовало в формуле-1.

Мы это сделали…Да, пока без проникновения, но это ведь всё равно много значит. Для меня точно очень много…

— Тсссс… — шепчет он, удерживая свою ладонь на моих губах. — Да, я дома. Поем позже.

— Хорошо, — кричит мама в ответ, а Руслан одним рывком поднимает меня на ноги, всё ещё затыкая мой рот.

— Слушай меня. Я выйду первым. Ты выйдешь чуть позже. Пойдёшь в мою комнату. Своё присутствие никак не выдавай. Я пока буду на кухне внизу. Утром я увезу тебя домой. А сам полечу в аэропорт. Это понятно?

Я киваю, и он отпускает. Не свожу с него глаз. Это ведь значит, что между нами что-то изменилось, да? Значит ведь?

— Руслан…Что насчёт нас… — шепчу, когда он выходит из душа и закидывает полотенце себе на бёдра. Боже, какая же у него красивая задница… Он ничего не отвечает, просто молча уходит, а я тоже беру полотенце и вытираюсь, выжидая момент, когда можно будет отправиться в его комнату…А затем и поговорить…

— Так что…Как твоя мама? — спрашиваю, когда он бросает на кровать спортивную сумку и скидывает туда какие-то вещи.

— Нормально, — скупо отвечает. Видимо, собирается в поездку, о которой говорила Катя.

— Ты сердишься на меня? — хмурюсь, осознав, что он, как всегда, холоден. Если даже не сильнее. Ничего не изменилось…Ничего…

— Сержусь ли? А ты как думаешь? — он останавливается и зло смотрит на меня.

— Я думаю, что хочу, чтобы всё это было не просто так. Я сама поговорю с Киром…Я знаю, как сказать ему…

— Блядь…Надя, — выдыхает он, запрокидывая голову. — Сказать что??? Что ты хочешь ему сказать, мать твою??? Думаешь, всё это правильно??? Ты… Совсем не понимаешь, какую черту лучше не переходить, да?

— Но мы её уже перешли…Уже, Руслан…

— Потому что, блядь, ты зашла ко мне в душ голая…Потому что провоцируешь… — он сжимает кулак и его глаза горят как сигнальные огни. — Пойми, что ничего хорошего эта связь не принесёт. Тебе так только боль. Я не постоянный. Мне не нужны отношения. Я, блядь, вечно в проёбе. И секс за бабки — это то, что меня сейчас устраивает. Даже более чем! А это всё…Что ты навыдумывала…Это не для меня.

— Ты такой жестокий… — говорю я, проглатывая ком. — Заплати тогда мне, чтобы вышло честно. Как ты любишь.

На этих словах я начинаю одеваться. Мечтаю исчезнуть отсюда, но он возникает передо мной.

— Надя…Подожди, ну куда ты пойдешь… Уже поздно. Давай я отвезу…

— Не думала, что ты подвозишь своих шлюх, — цежу сквозь зубы. — Но зато многое для себя усвоила. Что бы между нами ни было, я так и останусь для тебя просто сестрой Кира. Да же?

Руслан вздыхает, а потом снимает с себя мой крестик и вкладывает обратно в мою ладонь, пока по моим щекам льются слёзы.

— Я не могу, Надя. Найди кого-то по возрасту.

— Что такое семь лет??? Это что разница? Это же ерунда…Руслан! Как ты не понимаешь?! — чувство, будто ему просто нужна какая-то отговорка. Чего он зациклился?

— Была бы ерунда, будь тебе двадцать пять. А лично для меня это чистый воды соврат малолетней дурочки, которая вбила себе в голову, что ей нравится плохой парень с пистолетом. Собирайся, я отвезу тебя. Маме скажу, что ты недавно забежала.

— Какая же ты сволочь, Руслан…Я буквально…Буквально ненавижу тебя… — закипаю, чувствуя, что сейчас наговорю лишнего. Точно сорвусь.

— Спасибо…

— Знаешь, пока тебя не будет…Я специально буду целоваться со всеми подряд. Буду с ними танцевать. И ещё много разных вещей делать! Чтобы тебе придурку неповадно было, когда вернёшься! И только попробуй кого-нибудь тронуть! Вернёшься и буду при тебе всё это делать специально! Заставлю ревновать так сильно, что ты с ума будешь сходить, понял меня?!

— Понял, Надя. Понял. Ты собралась? — спрашивает он совершенно равнодушным тоном, а мне хочется выцарапать ему его подлые голубые глаза.

— Я и сосать другим буду, ясно?! — выпаливаю, когда он выталкивает меня из комнаты.

— Не забудь научиться сначала, — ухмыляется он, окончательно выводя меня из равновесия.

— Ах ты сволочь! — бью его кулаком по грудной клетке. — Что-то я не заметила, что бы ты жаловался!

Бессовестный говнюк.

— Давай-давай…Идём… — поторапливает он бесцеремонно.

— Здравствуйте, Марина Андреевна! — здороваюсь с его матушкой и бегу её обнимать.

— Ой, Наденька…Как хорошо… А я вот…Тут…Приготовила…Хочешь поужинать?

— Нет, она уже уходит, — цедит Руслан, а я тут же перебиваю.

— Хочу! — выпаливаю, улыбаясь. Его мама довольная, а я ещё более цинично смотрю на него. Хотел выгнать? Хрен тебе, Русланчик…

Намеренно сажусь прямо рядом с ним, и толкаю руки под стол, гладя его колени, пока он сбрасывает их и злится.

— Завтра я улетаю, — сообщает матери. — Катя хочет поискать в Братиславе…И ниже по течению…

Мама Марина лишь кивает, а я чувствую её грусть и тут же убираю свои пакли от Руслана. Умеет он обездвиживать. Проглатываю всё, что хотела наговорить и сделать.

— Знаете, я, наверное, поеду…Всё было очень вкусно…Спасибо, но время уже позднее…

— Хорошо, Наденька, конечно. Руслан, отвезёшь?

— Отвезу, — сообщает он, а я вздыхаю, обнимая её на прощание, когда Руслан уходит к двери.

— Спасибо, Надюш, что ты с ним…Может показаться, что он неотёсанный мужлан, но он сильно нервничает…С тобой ему спокойнее…Легче. Я вижу, — нежным голосом шепчет она мне на ухо.

— Спасибо, — прижимаюсь к ней ещё крепче. — Спасибо, спасибо, спасибо!

— Ну, ты идёшь?! — ругается Руслан из-за двери. Но теперь ничего не способно испортить мне настроение, раз даже его мама придерживается такого мнения. Раз она что-то между нами уловила…Почувствовала.

О, боже…Как же волнительно.

Выхожу со счастливым лицом, а он косится на меня из-за двери.

— Что? — садится в машину и хлопает дверью.

— Я буду тебя ждать… Когда вернёшься…Буду ждать…

— И что же…Даже сосать никому не будешь? — спрашивает, строя удивленную гримасу, и я бью его снова.

— Вези меня домой, Русланчик…Ты всё равно только мой…

(Рус)

Пиздец неугомонная женщина.

Таких надо держать на расстоянии вытянутой руки.

Я конечно понимаю, что и сам отчасти виноват. Не смог сдержаться. Она же как бульдозер, сносит всё на своём пути. Охватывает своей энергетикой. Мини-торнадо.

Перед сном получаю сообщение.

Надежда Волкова: «Когда найдёте его, я прилечу. Туда…К вам».

Я ничего не отвечаю. Просто закрываю переписку и думаю о её словах.

Глеб…Если ты где-то дышишь…Дай знак. Дай его хотя бы своей женщине…

Когда узнаю, что он в коме, у меня внутри всё делится на две части. Одна безумно рада, что он жив, вторая в панике, что не в сознании. Но…

Это говорит о том, какой мой брат — охуевший счастливчик. Выжить в таких условиях просто нереально, однако он и тут выкарабкался. Мы Богом с ним защищены…Или же нашими женщинами. Меня однажды спасла Лина, его Катя…Оценивать не берусь, потому что это сложно…

И я не ожидал, что сюда приедет Надя, как обещала. Но она, блин, не задумываясь прилетает. Не спрашивая.

— Руслан, — обнимает меня на входе в больницу. Уткнувшись носом в мою шею, стоит на цыпочках и не двигается. Ждёт, что обниму…И я прижимаю к себе за талию на автомате. Знаю, что может не должен…Но во мне сейчас столько чертей бушует. Просто чёртова пытка…

— Там все тебя ждут. Спасибо, что прилетела…

— Он скоро очнётся, я точно говорю, это же Ад. Вы — Адовы самые сильные, — тараторит она, словно и вправду так считает. Не знаю уж, чем заслужил…

Провожаю её до палаты, а сам иду покурить с Киром. Он тоже сам не свой. Оба как парализованные. Кое-как ноги передвигаем и молчим.

Проходит пять дней, и всё это время Катя у Глеба…А Надя…Надя ночами приходит в мой номер, пока никто не видит. Спит со мной. Просто спит. Засыпаем порознь, а просыпаемся всегда в обнимку. Потому что она во сне это делает. Дожидается, когда провалюсь и подлезает. Хитрая, нестерпимо хитрая женщина. Она всего в этой жизни добьётся, если захочет.

И не скажу, что мне плохо от её объятий. Как-то спокойнее что ли…Но…

— Надька, открывай, — слышу я голос Кира, и понимаю, что он долбит в её соседнюю дверь. Встречаемся с ней взглядами. Блядь. Этого ещё не хватало.

— Рус, — следом стучит в мою. — Катя звонила. Глеб очнулся!

— Ща, — спрыгиваю с кровати и маячу ей, чтобы спряталась, но она не двигается. — Блядь, прошу тебя…не сейчас.

Только так слушается и уходит. Кир вваливается в номер, когда открываю.

— Надюху не видел?

— Наверное, в магазин спустилась, я сейчас оденусь и выйду, — отвечаю ему. — Маму разбудил?

— Да, будем ждать в лобби.

Захлопываю дверь и искоса смотрю на неё.

— Доигралась? — спрашиваю, натягивая джинсы. — Чем в итоге кончится? Знаешь?

— Всё нормально. Скажу, что выходила посмотреть, что тут есть…

— Ага…Вышла так, что забрела до спальни Руслана.

— Не говори глупостей…Между нами ведь ничего не было, — акцентирует внимание на слове «ничего».

С того раза так и не было. Ни поцелуев, ничего, слава Богу. Надеюсь, что и не будет больше.

— Я же говорила он очнётся, Руслан…

— Говорила, — подтверждаю. — Выйдешь после меня.

— Хорошо…

Естественно, я понимаю, как ей неприятно, что я её шпыняю. Но я никого рядом с собой не держу. Был бы даже рад, если бы она зажила нормальной полноценной жизнью и встретила парня, с которым бы…

Пизди себе, Руслан…Пизди себе, пока не надоест. Вон уже весь иголками как дикобраз покрылся. От одних только мыслей, что какая-то падла будет касаться твоей Герберы…Потрясающе нахрен. Все руки к чёрту переломаю. Все жилы вырву.

Дыши…

— Бля…Брат…Глеб, — опадаю к его койке. Чувствую себя бабой на сносях. Рядом с Катюхой выгляжу ещё более жалостливо. — Прости, что не сберег.

— Глупостей не говори…Наконец мы его убрали…Что с паскудиной этой мелкой?

— Она умотала на катере. Я за тобой прыгнул. В темноте найти тебя не мог, ещё и с течением. Потом с полицией разбирался. Ищу её, пока пусто…У нас числится, как и тогда…без вести. Но надо аккуратнее быть.

— Понял…Всё ровно…За Катюхой смотрите, пока я калечный лежу тут.

— И так смотрим…В оба.

— Спасибо…

Проходит неделя, когда нам сообщают, что вскоре можно лететь домой.

Мы с Надей несколько раз вместе ужинали. Говорили о разном. Конечно я понимаю, что не мыслит она на восемнадцать. Взрослее она, просто импульсивная. И вместе с тем, я так же понимаю, что наши отношения невозможны. Я её поломаю. Потому как сам весь поломанный. Да и Кир никогда бы этого дерьма не понял. Влезу в их дружбу с Глебом и к чертям всё испорчу. Он не простит потом…

— Мы ведь будем видеться? — спрашивает в одну из ночей, свернувшись возле меня калачиком.

— Не знаю…Если и будем, то случайно…А вообще… Хочу улететь навсегда в Польшу. Думаю об этом.

— Что?! — спрашивает она, натягиваясь как струна. — Почему в Польшу? Почему?

— Просто так…Мне нравится Варшава.

— Ясно…Ясно… — частит она, подрываясь с постели.

— Ты куда?

— Хочу пойти к себе, — говорит она, стирая со щек слёзы.

— Я тебя обидел?

— Нет, Русланчик. Надя не обижается. Надя никогда не обижается, — словно с наездом заявляет она, и я потираю ладонью лицо.

— Надь…Я просто не могу, пойми меня правильно. Ты красивая. Интересная. С тобой любому будет кайфово…

— Но только не тебе, да? — застывает передо мной, и я дёргаю её на себя. Впечатываюсь лбом в её живот, а она запускает ладони в мои волосы. Снова гладит, как тогда у Кира дома пьяному. Хочется мурчать.

— Нам с тобой просто не повезло…

Чувствую её запах, как парализующий яд…Все конечности немеют. Такая, блядь, желанная. Если бы только знала насколько…Мой нос в районе её пупка. И пахнет она…Одуряюще. Близость наших с ней тел невыносимо бодрит. Ещё и ещё торкает. Как от наркоты.

Сжимаю в кулаки ткань её майки, натягивая до предела. Смотрю чуть выше, как вонзаются в хлопок её торчащие соски. Целую плоский живот, забредая языком под белую кромку.

— Ааааах… — выдыхает она рвано. — Руслан…

— Блядь…Надя…Ты с ума меня сводишь…Скажи, что ты не девственница, умоляю тебя…

— Нет, я не девственница… — выдыхает она, глядя своими огромными глазами.

Даже слыша это, не могу…Не могу, не могу…Кто был её первый? Она ведь отдалась ему…Значит, любила? Любила, мать его, кого-то…

Бля, почему у меня от этой мысли кишки сворачивает.

Он её кинул? Кто такой, сука…Как Кир это допустил?

Мысли об этом скачут внутри как чёртовы переселенцы.

— Зачем ты спросил? Ты хочешь…Хочешь? — спрашивает, усаживаясь на мои колени, а я языком пошевелить не могу. Он прилип к нёбу. Два противоречивых чувства.

Я никогда бы не смог сбить ей целку, но и от мысли, что кто-то её трогал бешусь, как ненормальный.

Хочу, но нет…Не трону, не смогу…

Как потом в глаза смотреть?

Обрамляю её лицо с двух сторон ладонями и целую в маленький носик.

— Прошу тебя, Надя…Не ломай меня. Иди сегодня к себе…Мы увидимся завтра, но не сейчас. Мне надо подумать…

Она вздыхает. Смотрит так, будто вложила в свою гримасу всё сожаление, но всё же уходит…

А утром я делаю ход конём, обманывая её и, пока ещё никто не проснулся, сваливаю в аэропорт, чтобы больше с ней не встречаться…

(Надя)

Избегает…Он меня избегает.

Жду одного. Свадьбы Кати и Глеба. Там он точно будет, там точно прилетит и вернётся…Слышала, что он где-то в Турции сейчас… Господи, как же мне невыносимо его не хватает…Как же я хочу его увидеть…

Каждый день голова идёт кругом. Телефон недоступен. И я готовлюсь к этой свадьбе, как к своей собственной.

Он там с девушками? Конечно вокруг Руслана всегда толпами ходят девушки… Одна краше другой…

«Пойми, что ничего хорошего эта связь не принесёт. Тебе так только боль. Я не постоянный. Мне не нужны отношения. Я, блядь, вечно в проёбе. И секс за бабки — это то, что меня сейчас устраивает. Даже более чем! А это всё…Что ты навыдумывала…Это не для меня».

Дай сил вытерпеть то, что разрывает меня на части, когда встречаюсь с ним глазами на регистрации.

Меня ноги не держат…Он ведёт Катю…Одетый в тёмные брюки и белоснежную рубашку с серебряными запонками…Красивый, словно нарисованный…Сам будто жених…

И он смотрит на меня…Недолго, но и этого мажущего взгляда хватает, чтобы моё сердце вырывалось из груди.

Чтобы оно трепыхалось и сходило с ума. Билось в агонии…

Надя, он тебя бросил. Свалил, как трус…Улетел…А ты всё ещё ждешь от него чего-то…Всё ещё смотришь, как преданная собачонка, будто он того заслуживает.

Но, боже, какой же красивый…Как с обложки глянца.

Как только оказываемся в ресторане, я держу его на поводке. Просто удерживаю одним взглядом. Не разговариваю, не подхожу. Прожигаю, как умею и держу дистанцию. Зато чуть позже подходит он сам.

— Привет… — здоровается возле шведского стола, пока я ворую оттуда канапе. Не оборачиваюсь, а по телу всё равно дрожь проносится, чувствую его кожей. Надеюсь, он не видит ничего. Зато я, блин, вижу, как от одного его голоса, мои соски натянули ткань на атласном платье. Потрясающе… — Надя…

Даже это его грубое хриплое «Надя» — удар под дых.

— Что? — оборачиваюсь и смотрю. Смотрю в глаза. Грудь вздымается, страшно шелохнуться.

— Я не мог иначе…

— Угу, ясно…

— Поговорим?

— Полтора месяца, Руслан…Я ждала тебя полтора месяца. Надеюсь, там, где ты был, было полно женщин на один раз…

— Были и такие, да.

— Прекрасно. Пошёл на хер! — разворачиваюсь и выпиваю бокал вина залпом, закусывая канапешкой. Сама же ухожу оттуда, пока не вмазала ему на глазах у всех. Ненавижу его.

Возвращаюсь за стол и пью…Пью и пью…Бесконечно пью, кажется, что я уже нажралась в стельку. А когда ребята начинают танцевать, я уже вся растекаюсь по столу. Смотрю на него, прожигая взглядом. Как же хочется прижаться к его мускулам. Понюхать кожу…Я ведь могу просто понюхать? Ну, что такого, правда?

Правда надо ещё дойти до него… Но я ведь напористая, я справлюсь.

Прилагая нечеловеческие усилия, прусь на каблуках через весь зал, пока другие подтягиваются к центру. Дёргаю Руслана за руку и тащу танцевать. Обхватывая его шею ладонями, врезаюсь в него своей грудью, жмусь так сильно, что мечтаю оставить на нём свой отпечаток. Ожоги…Нестерпимые и несовместимые с жизнью.

— Ты вроде на хер меня послала… — шепчет он, держа меня за талию. — Что изменилось?

— Ничего, просто заткнись, — сокращаю расстояние, а он его увеличивает.

— Надюша…ты забываешься… — продолжает он играть на публику, а мне так хочется этой близости. Просто ужасно хочется.

— Пойдём наедине…Пойдём куда-нибудь…Я так скучала…Так сильно…

— Пиздец…Надя, ты бухая…

— Я ведь чувствую, что у тебя стоит…Пойдём Рус…Пойдём.

— Не могу.

— Можешь, пойдём. Никто не узнает… Мы незаметно…Прошу тебя…

Вижу в его глазах эту животную страсть. Чуть отлипаю, чтобы лучше разглядеть, и мы оба опускаемся глазами к моей груди. Она выглядит так, будто на меня вылили ушат ледяной воды. Руслан дышит, словно его загнали в клетку, сглатывает и его кадык судорожно дрожит, показывая мне все его истинные желания.

— Хочешь…Ты хочешь…

— Возьми, — Руслан передаёт мне ключи от своей машины.

— Я буду ждать тебя. Голая…

Он сглатывает, а я так и делаю. Бегу туда, не оборачиваясь, и раздеваюсь на заднем сиденье его машины. Наверное, выгляжу как какая-то шлюха, но мне пофиг. На улице темень. Кто вообще узнает?

Когда Руслан приходит и открывает дверь, тут же начинает материться.

— Блядь, Надя! Ты совсем без башни? Замёрзнешь ведь…

Не успевает он сесть, как я перелезаю через него и седлаю, за секунду покрывшись мурашками. С ним не холодно…С ним до безумия жарко. Смотрю на него. Тянусь к пуговицам на рубашке, пока его ладони бродят по моей спине. Задевают позвонки, лопатки, поясницу. Они меня дразнят.

— Ты скучал? Скажи, что скучал… — глажу его грудные мышцы, скольжу по ним ладонями, завожу за плечи.

— Как по тебе не скучать? Иногда даже приходилось включать телевизор фоном…Чтобы хоть что-то трещало без умолку…

— Дурак!

— Ага…Знаю… Надя…Только не знаю, что ты творишь, но пожалеешь ведь. И не раз пожалеешь…

— Я тебя хочу…

— Ты пьяна…Это нормально, — убеждает он меня, опуская вниз руку. Снова касается, а у меня перед глазами искрит. Он же шипит и чертыхается, разглаживая по промежности мою смазку.

— Но ты ведь не пил…А тоже хочешь, — ёрзаю своими бёдрами на нём, и он психованно прерывает нас, укладывая меня на лопатки и впиваясь поцелуями в мою грудь. Даже от этого меня выгибает дугой в его руках. Напору Руслана всегда хочется поддаваться, чтобы принадлежать. Чтобы только он меня имел. Мой единственный любимый мужчина, глядя на которого моё сердце расходится по швам.

И даже чувствуя прохладу кожаного сиденья, я умираю от жара его тела…От того, как он жжёт меня. Опаляет. Стирает все мои границы. Руслан сгребает меня руками, а сам опускается к моему животу. Ведёт носом по рёбрам, солнечному сплетению. Мне кажется мне это снится…Как снилось сто тысяч раз.

Но это так приятно, что ни один сон не сравнится с реальностью. Он нападает. Разводит ноги в стороны и целует меня между ними, страстно засасывая в рот и вылизывая.

— Ах, боже…Боже…Боже! — не могу сдерживать стоны.

— Тшшшш, Надя. Нас даже музыка и тонированные стёкла не спасут. Сейчас весь банкет сюда сбежится. Тише. Будь хорошей девочкой, — он надавливает языком, а я скулю себе под нос.

— Я буду…Я буду, прости…Твоей хорошей девочкой.

Он вводит в меня пальцы. Ласкает так умело, что я вот-вот взорвусь. Чёрт, как он это делает. Целует, водит языком, до одури всасывает, долбит кончиком по пульсирующей набухшей точке.

Вцепляюсь в его волосы пальцами, надсадно кричу, выгибаюсь ему навстречу. Чувствую, что всё…

— Руслан, я хочу тебя внутрь…Прямо сейчас хочу…Хочу…

Он смотрит так жадно. Вижу, что борется. Неужели не возьмёт? Не возьмёт, что я ему предлагаю?

Чуть приподнимает меня и вводит язык внутрь, продолжая теребить пальцами мой островок чувственности, от прикосновений к которому, я уже теряю связь с реальностью.

— Аааааа….Ааааааааааааа….Ааааааааааах…

Смотрю в потолок машины. Залипаю. Где-то цепляю взглядом и звёздное небо, но его почти не видно…Растекаюсь под ним. Вздрагиваю на каждом прикосновении его губ к животу, когда он приподнимается с меня.

— Одевайся, — выплёвывает, застёгивая обратно свою рубашку.

— Но ты ведь…Ты…Не…

— Одевайся и закроешь тачку. Я пошёл, — он выходит из машины, а я снова начинаю плакать.

Почему он так груб со мной? Так равнодушен…Так жесток…

Господи, избавь меня от этой чёртовой зависимости к нему…

(Рус)

Не думал, что когда-нибудь поплыву от вкуса женской вагины, но плыву, блядь. И хер знает, как это вообще называется…Кое-как сдержался.

«Я буду…Я буду, прости…Твоей хорошей девочкой. Руслан, я хочу тебя внутрь…Прямо сейчас хочу…Хочу».

Мне надо памятник поставить. За уважение границ бухих в говно женщин.

Жду десять минут и не вижу, чтобы она вернулась…Жду пятнадцать…Достаю телефон и наблюдаю, как мой сраный маячок навигатора движется.

Она угнала мою тачку…

Нет, не так…Она угнала мою тачку, сука!!!

Блядь, она же ещё выпившая! Вот ведь идиотка.

Подрываюсь с места, понимая, что в зале не вижу ни Глеба, ни Кира, ни Гриши. Зато на выходе стоит ошалелый Ширя.

— Дай бэху свою, срочно, — выпаливаю, едва к нему подхожу.

— Эм…А…Эм…Ладно, на, — даёт он мне ключи. — А зачем?

На этот вопрос уже не отвечаю. Бегу на парковку как сумасшедший, завожу зверя и мчу за красной точкой на экране.

Там же лес, блядь…Куда она вообще поехала…Конченая ебанашка. Убью, когда найду. Хорошо хоть едет не так быстро, как я…Она ж и водить-то толком не умеет, а с моим монстром попробуй справься…Бля, как же я зол. Как же кровь в жилах стынет. Она мне её всю выпьет. Как с такой бабой справиться? Ума не приложу.

Добравшись до крайней точки понимаю, что дальше я тупо не проеду, не пойму, как она там оказалась. Выбегаю из машины и бегу через лес, пересекая какую-то поляну, а потом моя нога оказывается по колено в трясине. Поднимаю голову и понимаю, что мой дорогой Феррари утягивает на дно грёбанное болото. А у меня такой страх просыпается, что я на похуизме иду дальше.

— Надяяя!!! Надяяяя!!! — кричу во всё горло, пока вдруг не слышу сзади тихое.

— Руслан…Прости…

Оборачиваюсь, она стоит вся в грязи. Глаза все мокрые от слёз, обнимает свои плечи. Дрогнет. Выбралась ещё как-то умудрилась. Если честно, сразу злость всю отпускает. Внутри что-то другое разрастается. Я, блядь, испугался за неё. Пиздец как испугался и срать мне на эту тачку.

Вылезаю оттуда весь уделанный. Свадьба, блядь. Докатился…

— Дура, какая же ты дура, — цежу, а она бросается ко мне и впечатывается лицом в грудную клетку. — Балбесина. Ты понимаешь, что могла умереть??? Инстинкта самосохранения вообще нет?

— Прости меня, — рыдает, оставляя свою тушь на мне, но мы и так все извазюканные, какая уже разница… — Прости, прошу тебя…

— Едем, кароче, — тяну её за руку, пока она семенит сзади. Придётся уделать его салон, потом отдам в химчистку или выкуплю у него этот драндулет.

— Куда мы? — хнычет она, вытирая слёзы. — К вам домой?

— Нет, в квартиру мою поедем, — скупо отвечаю, обдумывая то, что сказал.

Я там не был уже три года…Три сраных года…А сейчас чувствую, что готов туда вернуться…Да только вот не один…

— Залезай в ванную, — тяну ей полотенце. Здесь убираются каждую неделю. Я нанял экономку, и она знает, что я совсем сюда не приезжаю…Просто хочу, чтобы было чисто…

— А ты?

— А я пойду в душ, — отвечаю, стаскивая с себя все уделанные шмотки.

— Помоги снять платье, — Гербера поворачивается ко мне спиной и громко дышит.

— В машине ты сама справилась, — тяну замочек вниз, оголяя хрупкую бледную спину. Веду кончиком пальца по позвонкам и все мои пошлые мысли рвутся наружу, как полоумные.

Сбрасываю с неё платье…

— Протрезвела, дурёха? — спрашиваю, ухмыляясь. Смотрю на шикарную задницу в тоненьких стрингах и пытаюсь не потерять самообладание. И всё равно становлюсь сзади, обхватывая её тонкие плечи. Склоняюсь губами к её шее и дёргаю за тонкую резиночку, резко отпуская.

— Прости, Руслан, — выдыхает она скулящим шёпотом. Вздрагивает на каждом моём движении.

— Прекрати извиняться, это всего лишь тачка.

— За восемьдесят миллионов…

— За девяносто пять, но кто считает? — улыбаюсь, пока она дрожит. Не могу сопротивляться этой реакции. Ладонь сама ложится ей на живот, а потом опускается ниже. И я снова забредаю пальцем под кромку этого крошечного лоскута. Ниже не трогаю. Рывком разворачиваю, поднимаю на руки и несу в душ. Ставлю на ноги, стаскиваю с неё эти нитки. Выдавливаю шампунь и принимаюсь мыть её. Шикарные длинные каштановые волосы, хрустальное сливочное тело. Всё, что вижу — моё. А она стоит как послушная статуэтка и не шевелится.

— Ты не взял…Потому что я была выпившей? Только поэтому? — спрашивает дрожащим голосом, но я не отвечаю. Хотя по факту — да. Только поэтому. Не смог бы взять в таком состоянии.

— Помой меня тоже, — отвечаю, а когда чувствую её маленькие ладони на себе завожусь ещё сильнее. Весь, блядь, горю. Будто реально подожгли. Вообще не помню таких реакции своего тела. Давно уже всё похоронил, а с ней всё возрождается, будто из пепла.

В один момент не выдерживаю. Разворачиваю к себе задницей и жму лицом к кафелю, заставив чуть прогнуться. Эти округлые ягодицы, приставленные к моему паху выбивают из меня все здравые мысли. Она почти не дышит. Напряженная, тихая, податливая. Провожу пальцами между складок. Скольжу по одурело скользкой промежности головкой. Пиздец…Стараюсь дышать и думать. Но думать не получается. Либо одно, либо другое. А не дышать совсем я ещё не научился.

— Не бойся меня…

Чувствую ведь, что уже не такая смелая. Растерялась, бедняжка. Дрожит.

Обхватываю за шею и прижимаю спиной к своей грудине, поворачивая в бок лишь лицо, чтобы взглянуть в глаза.

— Что притихла? Зассала?

— Н-н-нет, — отвечает, сглатывая. — Просто у меня был всего раз в жизни, Руслан. Один раз…Очень давно, — признаётся она, чем окончательно меня парализует.

— Мы можем ничего не делать, если не хочешь, — отвечаю, наблюдая за её реакцией.

— Я очень хочу. Тебя хочу…

На этих словах я вдруг понимаю, что делать это так, как я сейчас хотел, не получится. Нельзя с ней вот так…Был один раз… И очень давно. Как же, блядь, это странно. Под ложечкой сосёт.

Продолжаю смывать с неё пену и с себя тоже. А потом вырубаю краны, закутывая хрупкое тело в полотенце, и беру её на руки, вылезая из душа в чём мать родила. Ступаю влажными ступнями по полу и несу в спальню. В ту самую спальню, где когда-то был со своей Линой. Никогда никого сюда не приводил…Даже мысли не возникало. Но сейчас чувствую, что всё иначе. Не предаю ли я свою любовь? Не знаю…

Аккуратно кладу её на постель. Символично, что она заправлена чёрным бельём, на фоне которого Надина кожа смотрится, как белый шоколад.

Сам же, не спрашивая залезаю сверху и нагло сдёргиваю с неё полотенце, подминая её хрупкую фигурку под себя. И теперь уже улавливаю в глазах испуг. Лежу на ней кожа к коже. Чувствую, как её трясёт. Как сам до безумия её хочу.

— Хочу предупредить тебя, что это только секс. Мы не будем вместе после этого, и я ничего тебе не обещаю, Надя.

— Поняла, — выдыхает она, выстроив бровки домиком, а сама уже перебирает пальцами волосы на моём затылке. Задрав ноги ещё выше, сцепляет их за моей поясницей и смотрит прямо в глаза при свете настольной лампы.

— Другого шанса свалить не будет. Потом не отпущу, — озвучиваю сразу, на что она судорожно кивает.

Окей, девочка…Хочешь полетать…Полетаем.

Я тоже не железный, вашу мать.

(Рус)

Чуть подавшись вперёд, впиваюсь в неё губами. Натуральным образом засасываю, грызу, зализываю. Её теплота, нежность…Мягкость. Чёртова невинность… Как яд для меня. Она такая хрупкая и женственная, что кажется, будто сейчас сломаю, если превышу допустимую норму. Обхватываю тонкие запястья и прибиваю их над головой. Глазами устанавливаю с ней контакт. Проклятие…Да это не глаза…Они же как маятники меня расшатывают. В них столько всего намешено. В них растекается вечность и любовь. Что-то абсолютно противоположное моему обычному состоянию. Я в них, не то что горизонты, я самого себя теряю.

Не в силах разорвать этот зрительный контакт, трусь членом о её мокрую промежность. Не просто балдею. Охуеваю от похоти. И нихрена хорошего не жду от этой связи. Это не значит, что я всё решил. Я просто хочу её. На полученном адреналине сильнее, чем когда-либо. Это животная страсть. Это желание размножаться. Но она… Смотрит так, словно любит. Я это каждым нервным волокном чувствую. Каждой жилой.

Отстраняюсь, поднимая корпус и плотнее притягиваю к себе за нежные бёдра. Приставляю головку к влажному входу, наблюдая за всем этим процессом. Но параллельно поглядываю в её карие. Она тоже ждёт. И я…Медленно скольжу внутрь. В охуенно влажную тугую щель, которая меня размазывает как ореховую пасту по тосту. Блядь…

— Уверена, что не целка и тебе это не приснилось? — спрашиваю, ощущая это неистовое давление внутри. Мне не то, чтобы тяжело её трахать. Мне даже протиснуться туда кажется пыткой.

— К сожалению, да, — отвечает и при этом смотрит на меня как оленёнок Бэмби слезящимися глазами. — Я всегда хотела, чтобы ты был первым…Всегда…Как только начала думать о сексе… — выдаёт она, и я на эмоциях подаюсь вперёд, заставив её вскрикнуть. До упора вхожу. Выдыхаю. Блядь, как же в ней хорошо…Маняще, чарующе, одуряюще хорошо.

Склоняюсь обратно. Уткнувшись носом в её щеку, начинаю двигаться.

— Зачем тогда дала другому? — спрашиваю, а она вцепляется в меня сильнее и начинает реветь.

Блядь…Я ляпнул что-то не то, да?

— Надя, извини. Я не хотел…

— Не хочу плакать и впредь говорить об этом. Просто будь со мной, Руслан. Просто будь, — она присасывается к моей шее и зализывает, оставляя мини-засосы. Стонет, когда я начинаю чуть смелее двигаться. Охренеть конечно, что при этом испытываю. Влажная она до неприличия. Только это и позволяет свободно входить. Потому что всё ещё чувство, будто трахаю непорочную деву.

Не могу долго ебаться в миссионерке, поэтому, распробовав, переворачиваю, ставлю на четвереньки и вхожу сзади, заставив вновь взвизгнуть. Крови не наблюдаю, значит, не соврала. Уже хорошо.

Обхватываю волосы одной рукой, второй глажу позвоночник. Она прогибается. Уткнувшись лицом в покрывало, надсадно пыхтит, стонет, скулит от этих шлепков. Грубее обхватываю за талию. Вколачиваюсь в неё словно гвоздями. Чувствую, что хочу кончить, по пояснице тепло расходится, словно всполохи зарницы в небе. Чуть замедляюсь, чтобы контролировать процесс, сам же обхватываю плоский живот и тянусь к сокровенному. Кружу, заставляю хныкать, она уже сама ёрзает и насаживается. Ощущаю её сокращения, как туго она сжимает и вынимаю, изливаясь на ягодицу и бедро. Второй ладонью шлёпаю по заднице, а она вскрикивает.

— Ай…

— Стерва ты, Надька…Сломала меня всё-таки, — рухнув на кровать, зажмуриваю глаза, пытаясь выбросить из головы всё, что сделали…Ещё и без презика впервые за почти четыре года. Полная потеря контроля. Фаталити, сука… Сорвался, как щенок…

И что теперь делать?

— Тебе ведь понравилось… — словно спрашивает она, заставив меня ухмыльнуться.

— Естественно, мне понравилось. А-то ты не заметила…

Не знаю, быть может, она просто не знает, как бывает.

Дурень, Руслан. Если у неё был один раз, откуда она может знать?

Может по-пьяни на выпускном кому дала…А Кир и не в курсе вовсе…Иначе бы точно в некрологах был её одноклассник…А может и есть, хрен знает.

Даже одна моя фраза вызывает у неё на лице такие эмоции, что смотреть на неё без улыбки невозможно. Ей хорошо от одной мысли, что мне понравилось…Боже…Да она же реально влюблена, как девчонка…

— Надь, правда, ты извини меня, я ляпнул, не подумав. Всякое бывает и это не моё дело. Ты не обязана оправдываться.

Она молчит, только вытирает выступившие из уголков глаз слёзы.

— Спасибо, что не разозлился за машину…

— Я разозлился. Ещё как. Но сильнее за то, что могла себя угробить. Глупо, Надя. Иногда мне кажется, что у тебя сердце быстрее мозга работает.

— Так и есть…Оно работает быстрее. Всё время несёт меня за тобой. Где бы ты ни был. Я так скучала. Так ждала тебя. Когда ты улетел места себе не находила…И я знаю, ты…Не чувствуешь того же. Но для меня даже это ничего не значит, потому что я знаю, ты полюбишь. Ты полюбишь так, что не сможешь без меня жить. Даже день без меня будет пыткой. Я знаю это. Запомни мои слова…Однажды я выстрелю в упор и без предупреждения. Просто за то, что позволил себе думать, что в нашей паре я буду любить сильнее.

Слушаю её, и сердце колотится, словно его в руке кто-то сжал, и оно делает последние попытки выбраться.

Молча киваю. Только потому что не собираюсь никого больше любить, а она может думать, что хочет. Не спорить же теперь по этому поводу.

Встаю с кровати и иду на кухню.

— Хочешь выпить? Обмоем свадьбу брата и поминки моей тачки? — кричу, когда дохожу до мини-бара.

— Я бы предпочла сок, — говорит она в ответ.

Сок…Хорошо…

— Апельсин, манго, яблоко? — хорошо, что экономка делает покупки. Нескоропортящееся, но хоть что-то.

— Манго.

— Я знал, — улыбаюсь себе под нос, когда наливаю ей стакан сока, а себе виски со льдом. Возвращаюсь, протягивая ей бокал.

— Спасибо… — Гербера всё ещё стеснительно смотрит на мой стояк.

— Поздно паниковать. Сама согласилась.

— Я помню. И это не паника вовсе…Другое.

— Что же?

— Когда долго смотришь на объект обожания, формируется защитная реакция. Боюсь травмироваться расставанием с тобой. Привыкнуть к сексу, а потом остаться без него, — заявляет она, когда я делаю несколько глотков залпом, отставляя стакан в сторону. Резко обхватив её щиколотку, дёргаю на себя, заставив взвизгнуть и разлить сок на свою грудь.

— Аааай… — выдыхает. — Что ты делаешь? Руслан…

— Не бойся, если захочешь потрахаться, я всегда готов, так и знай, — улыбаюсь, целуя её колено и чуть выше. — Но есть лишь одно условие…

— Какое?

— Никто, — двигаюсь губами по бедру. — Не должен. — раздвигаю ноги и ныряю языком к её сердцевине. — Об этом. — выдыхаю огонь. — Знаааать… Подходит?

— Подходит, — опадает она с локтей на спину и выгибается в пояснице, когда касаюсь её промежности губами.

— Ты очень-очень вкусная…Даже более чем…

— Теряешь от меня рассудок, Русланчик? — издевательски бормочет она, глядя вниз. — Осторожнее…А…Ох…

— Это ты осторожнее, дурёха. Ещё одна выходка, затрахаю так, что ходить не сможешь…

— Напугал, — шутит она, посмеиваясь, и я тут же нагло и бесцеремонно перехватываю её тело и утаскиваю на лоджию двадцатого этажа. Буду драть всю ночь, пока не заплачет…

Или пока сама от меня не убежит. Если конечно сможет это сделать…

«Боль — это боль, как её ты не назови.

Это страх — там, где страх, места нет любви.

Я сказал, успокойся и рот закрой,

Вот и всё, до свидания, чёрт с тобой». Агата Кристи. (с)

(Надя)

Так вот как бывает…Вот это чувство внутри, от которого уносит в невесомость.

Секс с ним…Не просто обалденный. Это что-то из разряда фантастики. Боже, какое у него тело. Какой напор, какая страсть. Это не мужчина, это бронепоезд.

За одну ночь я познала все позы и все поверхности его квартиры, в которую он не водил никого кроме меня. А это уже значит то, что я особенная для него. Пусть медленно, но я подкрадываюсь к тем граням его души, которые от других тщательно скрыты.

— Знаешь, о тебе ведь пели. Я на тебе, как на войне, а на войне, как на тебе. Эта песня о тебе, — заявляет Руслан, одеваясь ранним утром.

— Почему?

— Тяжко потому что с тобой. Не женщина ты. Погибель настоящая, — отвечает он, собираясь. Не понимаю, как воспринимать эти слова. Как что-то хорошее и будоражащее. Значит ли это, что я на него влияю? Я ведь самой себе дала обещание, что он влюбится.

Самой себе! И это случится!

— Куда мы так рано?

— Тебя домой увезу, сам по делам.

— Какие у тебя дела утром субботы после свадьбы брата? Ну вот какие…

Да, я ревную. И скрывать это не собираюсь!

— Тебе по полкам разложить? — спрашивает он, и я киваю.

— Не любитель я отчитываться, поэтому принимай в первый и последний раз. Поеду в страховую и в ментовку к знакомому, писать заяву на угон. Чтобы просто так не проебать девяносто пять лямов. Сразу скажу, заява фиктивная. Тебе ниче не будет. Далее мне нужно разобраться со счетами. Для этого поеду к Грише, потому что после продажи «Бриллиант Дуо», туда поступили средства от вложений и мне нужно их распределить. Свяжусь с Ширей, верну ему тачку или выкуплю, как пойдёт, потому что мы с тобой её уделали от пола до потолка. Чуть позже проштудирую телефонную книгу на поиск свободных персонажей, чтобы тебя охраняли от греха подальше, потому что ты вытворяешь всякую дичь, а сейчас в целом опасно просто жопой вилять, когда меня рядом нет. Приставлю кого-нибудь и наконец выдохну, — заявляет он, на что я меняюсь в лице.

— Чего?! Что?!

— Что?

— Ты что следить за мной собираешься?

— Не следить, а охранять. Это другое совсем. С учётом всех событий, не лишнее. Потому что ты сумасшедшая.

— Знаешь, что?! — выпаливаю, сорвавшись с кровати.

— Ну что? Что? — Руслан придавливает к стене, заставляя просто обмякнуть и смотреть ему в глаза. — Вот, так и знал. Поплыла, девочка…

— Какой же ты…Козёл…Ненавижу тебя, Адов.

— Напишешь, как похоть переплюнет ненависть, окей? — спрашивает, когда я надеваю на себя туфли. И я тут же бью его, пошатнувшись.

Чёртова скала.

— Не буду тебе писать! Никогда не напишу! Ебись ты конём, Русланчик!

— Язык у тебя, Гербера…Просто помело…Нужно бы тебе рот заткнуть…Хорошенько, — выдаёт он, нагло навалившись на стенку и ухмыляясь.

— Мечтай! Никогда больше меня на коленях не увидишь!

— Посмотрим…

— И посмотрим! Сам стоять будешь!

— Пха… — у Руслана тут же смех грудину прорывает. А мне так обидно становится. Вот почему он со мной так?!

Я не сумасшедшая…Просто импульсивная…Ревнивая.

А он пользуется…

— Не знаю, что я вообще в тебе нашла…Ты же…Грубый, злой и аморальный тип! Не любишь никого, кроме себя самого!

— Я и не отрицал этого, — заявляет он, приподняв брови. — Ну что ты там копаешься?! — вспыхивает он и сам опускается к моим ремешкам, чтобы застегнуть, а я улыбаюсь.

— Говорила же…Сам стоять на коленях будешь.

— Зараза.

Руслан довозит меня до квартиры и уезжает, а я до самого вечера проверяю телефон. Ни единого сообщения. Ни словечка, ни смайлика, а мне уже на стену лезть хочется.

Ближе к девяти мне звонит Ольчик.

— Сделаешь мне брови? У меня совсем смылось всё, — хнычет она, и я вздыхаю.

— А мы можем напиться у тебя?

— Можем конечно, но в другом порядке. Сначала брови, потом напиться…Я не хочу завтра быть похожей на Фиону из Шрэка…

Смеюсь над ней.

— Я приеду в течение часа.

Смотрю на себя в зеркало. Повсюду ведь его засосы. Нужно одеться как-то более закрыто. Натягиваю джинсы и блузку с длинным рукавом и высоким воротом. А затем вызываю такси. По пути заезжаю в винный погреб, выбираю несколько сортов великолепного вина, а когда сажусь в машину мне от Руслана приходит сообщение.

Руслан Адов: «Гербера, не налегай. Аккуратнее будь».

Злюсь, осматриваясь. Вижу чёрный джип, который буквально едет за нами по пятам и тяну таксисту три тысячи рублей.

— Вы можете сделать так, чтобы вон тот джип оторвался и потерял нас из виду. Если нужно я ещё заплачу.

Мужчина кивает, а я коварно улыбаюсь, глядя на то, как мы, петляя между машинами, исчезаем во дворе, а потом меняем направление, теряя из виду тот самый автомобиль.

— Прекрасно, спасибо, — улыбаюсь и смотрю в телефон.

Руслан Адов: «Тебя сразу пристрелить или подождать, когда ты домой вернёшься?».

Надежда Волкова: «Русланчик, ты ведь сам сказал. Не женщина я, а погибель! Твоя погибель! Остаётся только наслаждаться…Хотел войны? Ты её получишь!».

(Рус)

Сумасшедшая сказочная идиотка…Моя идиотка. Алкашка, блин хренова.

Когда Паша сбрасывает мне информацию, что потерял её из виду, я выхожу из себя. Сжимаю кулаки и еду в офис того самого такси. Там выясняю, кто именно исполнял заказ и на какой адрес её увезли. Уже знаю, что там живёт её подружайка.

Ну и ладно. Пусть спит спокойно. Напьётся, поплачет и сама же напишет.

Я уверен…

Правда от моей уверенности не остаётся и следа, когда проходит шесть, сука, дней, а от Нади ни слуху, ни духу.

Я-то принципиально первым не пишу. А она-то чё, стерва? Специально приложить на лопатки решила?

Пока маюсь, как придурок, даже нормально работать не могу. Встречаюсь с Гришаней снова, а он смотрит на меня таким сердитым и борзым взглядом, что я начинаю думать, будто у меня на лобешнике что-то написано.

— Не, нельзя так с бабами. Села тебе на шею, сразу ж, блядь, видно…

— Нихуя никто не сел, — тут же отрицательно мотаю головой. — Бред.

Бред же ну…

— Ага, по твоей сладкой роже прямо так и заметно.

Сука…

— Я вот свою выкупил, она меня как огня боится. Домой прихожу, из шкафа её вытаскиваю, — говорит он, на что я ржу, будто в стойле родился.

— А ты не в курсах, видимо, да, что крепостное в 1861 отменили?

— Да похуй ваще, веришь, нет? С бабами нельзя так…Они ведь не только на шею садятся, они и кровь пьют не хило. Оглянуться не успеешь, как подохнешь, а она тебе ещё и на могилу плюнет.

— Не везло ж тебе с девками…

— Да уж…Не везло…

Сижу и снова смотрю на телефон. Допустим, верёвки она уже из меня вьёт…Хз что дальше…

Руслан Адов: «Трахнемся?».

Пишу и нервничаю. Зарекался ведь первым не настаивать, а эта сучка ещё и молчит в ответ. Пизда с ушами.

За эти шесть суток я всякого успел надумать. Купил новую тачку. Ламборджини Урус чёрный матовый. Дешевле предыдущего аж в два раза, но тоже зверь неплохой. Заплатил за Бэху Шири. Теперь стоит в гараже напоминает о спасении моей неуравновешенной зазнобы.

И ведь знаю, где она сейчас. Мне доложили, что дома. А всё равно игнорирует. И это бесит неимоверно. Сначала они подсаживают на общение, потом специально исчезают. Это так и работает. Зависимость…Чёртова эмоциональная пытка.

— Похожую тёлку видели в Барселоне, — Гришаня бросает на стол досье Викуси. — Можно там подсобрать ещё инфы. Лучше проконтролировать.

— Тут согласен на все сто…Скажешь, сколько, скину.

— Добро.

— Вопрос… Та, что ждёт в шкафу… Неужели никаких чувств к ней не испытываешь?

Гришаня аж в лице меняется. Глаза краснеют. Кипит что ли от злости. Не понимаю. Всегда сдержанный, а тут на тебе…

— Бабы, как источник стресса. Одно чувство — жалею, что забрал, — отвечает коротко, но ясно.

Больше не комментирую. Уезжаю оттуда, сжимая руль до хруста кистей и думая о Надюхе.

Брательник с Катериной сейчас в путешествии, ей скоро рожать, а он перед этим решил ей весь мир, блин, показать. Вовремя, ничего не скажешь…

Руслан Адов: «Просто поужинаем?».

Телефон неожиданно загорается от входящего звонка.

— Слушаю.

— Руслан Александрович, объект выехал куда-то, следует по маршруту.

— Куда, блядь, выехал?! Время на часах почти полночь!

— Не могу пока доложить, следует в сторону Останкино.

— Ясно, кинешь тэг.

Сбрасываю, а сам разворачиваю тачку и еду в ту сторону.

«Бабы — источник стресса». Как точно сказано…

Не успеваю доехать, как Паша снова набирает мне.

— Руслан Александрович, объект встретился с молодым человеком. Зашли в ресторан…

На этих словах я тупо закипаю, как ненормальный. Меня всего колбасит, блядь. Какую дичь она со мной натворила???

Приезжаю ко входу и пялюсь на неё через панорамное окно. Сидит и болтает с каким-то додиком. Смеётся, смотрит на него с какой-то нежностью и теплом, а я стискиваю челюсть от адской злобы, пока возле меня не возникает Паша.

— Кто такой?

— Уже пробили. Учились в одном классе. Варнаков Владимир Сергеевич. У его семьи многомиллионный хедж-фонд. Варнаковы…

— Да знаю я, кто такие Варнаковы…

Сука, парализует. Стоит только взглянуть. С ним была? Это её первый?

Почему меня от её смеха, адресованного другому парню в нокаут бросает.

Руслан Адов: «Красивое платье», — пишу и жду, когда прочитает. Но она, даже не открывая сообщение, смахивает экран. Вот же ж…Гадина.

Я не могу…Не могу вытерпеть, и наплевав на то, кем буду выглядеть, иду внутрь с видом убийцы. Срать я хотел на какие-то приличия. И на то, что мы не в первобытном обществе тоже.

Когда подхожу к их столу, она даже не удивляется. Смотрит так, словно бросила мне вызов.

— Вам помочь? — спрашивает меня тот самый парень.

— Себе помоги, Вова, — резко отвечаю, хватаю стул с соседней зоны и нервно плюхаюсь возле неё, упираясь локтями на спинку.

— Чего тебе, Руслан? — выдаёт моя заноза с прищуром.

— Чего мне…Наденька…Ты провоцируешь…

— А может я просто не желаю тебя видеть?

Сжимаю челюсть. Каждое её слово внутри чеку дёргает и меня разносит.

— Быстро тащи свою жопу к выходу. Я, блядь, дважды повторять не буду.

— Или что?

— Или я твоего Вову сейчас сделаю главном блюдом этого стола.

Нихуя не шучу, и она сглатывает. Если этот додик ещё раз рот откроет, я его реально разъебу. Никакая семья не поможет.

— Вова, извини, пожалуйста, я очень рада была тебя увидеть…Но мне уже нужно идти, — прощается Гербера, пока я жду её рядом. — Я позвоню тебе.

— Не позвонит. И вообще забудь о её существовании, — бросаю напоследок и тяну наглую стерву на себя. Тащу к выходу, а потом тупо засовываю её в машину на пассажирское, нервно хлопая дверью.

— Ты совсем уже?! — потирает она запястья. — Мне больно вообще-то.

— Скажу в последний раз, потому как ты забываешься. Если считаешь, что я буду играть с тобой в эти игры, то не на того напала, Надюша. Думала трахаться и со мной, и с ним? Чего ты, мать твою, добиваешься? Ты расшатываешь мне нервную систему, блядь!

— Мммм…Руслан Адов ревнует? Это что-то новенькое…

Вот ведь сука…

— Давай начнём этот раунд. Если я захочу, Надя, тебя уже ничто не спасёт.

— А ты что же…Думал ты один будешь трахать других? Думал, я буду просто смотреть или что?!

— Вообще не ебу, о чём ты говоришь.

— Мммм…Не ебёшь…Ну, конечно, — нервно улыбается она, кивая, и тут же шарится в своём телефоне. — Вот это что такое?! — тычет мне экраном в лицо.

— Тёлка, — отвечаю, глядя на фотку какой-то девчонки и себя. — И чё?

— Знаешь, что, Адов? Катись к чёрту! Нет ни нас больше, ни той самой договорённости! — выпаливает она и хватается за ручку двери, но я дёргаю её обратно.

— Надя, уймись, нахуй. Этой фотке уже месяцев семь. Посмотри. Да даже на причёску мою посмотри! Ты совсем дура? Откуда у тебя вообще это фото?!

У Надьки глаза покрасневшие, а я ощущаю себя каким-то дебилом, который оправдывается за то, чего даже не делал. Дожили…Докатился…

— Скинули…

— Скинули. Показывай, — рявкаю на неё, и она показывает мне какого-то фейкового отправителя. — Знаешь, что это значит?

— Нет…

— Кто-то знает про наши с тобой отношения.

(Надя)

Как только получила фотографию Руслана и той девушки на следующий же день после нашей с ним ночи, всё внутри меня перемкнуло. Мне так захотелось его ударить. Захотелось сделать ему так больно, чтобы он вообще никогда не оправился.

«Я тебе ничего не обещал. Это только секс».

Я ведь сама на это согласилась. А вытерпеть не смогла…Будто не просто моё забрали, будто мне всю душу вытрясли.

Он так смотрел, так трогал. Не верю, что просто секс. Не верю, хоть ты тресни! Так не смотрят, когда просто трахают.

Он меня буквально собой наполнял. До краёв. Своей энергетикой, силой, мужественностью.

И только сейчас, когда он говорит мне о том, что про нас кто-то знает, я нервно проглатываю ком.

Что за чертовщина?

— Ты говорила кому-то про нас? — спрашивает он, и я отрицательно мотаю головой.

— Нет, вообще нет. Конечно нет!

— Даже подружайке этой своей, с которой бухала? — выплёвывает он пренебрежительно. Какого он вообще обо мне мнения?!

— Боже, да не пила я почти. Нет, не говорила! — выпаливаю, насупившись.

— Хреновая новость. Значит, пристегнись, — цедит Руслан, и я хмурюсь.

— Зачем?

— Проверю кое-что. Просто сиди и помалкивай, — отвечает он, заводя машину. Мы выезжаем на автомагистраль. А очень скоро я начинаю понимать, что скорость стремительно увеличивается, и мы петляем между машинами как безумцы.

— Рус… — вцепляюсь я в кресло. — Рус, не надо.

— Посиди, помолчи. Я хорошо вожу, тебе нечего бояться, — отвечает он, а у меня перед глазами его последнее ДТП. Точнее то, что с ним случилось, но не стану же я парировать этим. От страха чуть ли не выплёвываю собственные кишки. Внезапно мы с ним вылетаем куда-то на пустынную улицу и за нами вяжется какая-то машина. — Сука…

— Что ты собираешься делать?! — задушено смотрю на то, как Руслан достаёт пистолет и кладёт его в карман кожанки. — Рус…Прошу тебя.

— Тссссс, — слышу из его уст, и он неожиданно бьёт по тормозам. Я стараюсь справиться с дыханием, когда та самая машина пролетает мимо нас с бешенной скоростью и исчезает в темноте. А Руслан уже набирает чей-то номер. — Гриша, поищи, Феррари Рома красный, без номеров. Почти новый. Пробей, кто брал за последнее время. — он сбрасывает и смотрит на меня. — Если будет кто-то писать. Шантажировать или что-то подобное. Ты должна мне сказать. Поняла меня?

Я зависаю.

— Надя! Поняла, нет?!

— Да, я поняла…Поняла, — отвечаю, проглатывая ком.

— Прекрасно. Ещё хочешь провести со мной ночь? Или…Отвезти тебя домой? — спрашивает он, пока я вся дрожу.

— Ты правда ни с кем не спал? — спрашиваю и, наверное, выгляжу жалко, но Руслан спокойно мотает головой.

— Ни с кем не спал.

— Тогда хочу, — отвечаю, осматривая его новый салон. — Значит, это твой новый друг…?

— Мой друг у меня в штанах, а это мой зверь, — смеётся Руслан, разворачивая машину.

— И как тебе этот зверь? Лучше или хуже?

— Честно? Ферра мне больше нравилась. Но это совсем не важно, — отвечает он, взглянув на меня. — В квартиру ехать нельзя. Поедешь со мной в отель?

— Прямо как какая-то шлюха?

— Не какая-то, а моя, — ржёт он, чем окончательно меня убивает.

— Не хочу.

— Надя, да шучу я. Мы можем вообще ничего не делать. Давай до дома тебя довезу, вот и всё, — говорит он, изменив маршрут, поворачивает на перекрёстке, а я начинаю плакать. Не знаю, что со мной происходит, но эта неделя выдалась такой ужасной. И пока я реву, чувствую, как он останавливает машину. — Что не так?

— Мне было так плохо…Я думала, что ты…Мне было просто ужасно, — плачу я, и он тянет меня на себя, уткнув носом в плечо.

— Ну, пореви тогда, — гладит мою голову. — Я ведь тебе говорил — только секс. Чего тогда ревела? Что предпочёл трахать кого-то другого, а не тебя? — спрашивает, словно издеваясь.

— Я убью тебя, Адов. Я тебя придушу, пока ты будешь спать. Накрою подушкой и буду душить сразу после секса, — сквозь слёзы угрожаю я, пока он смеётся.

— Дурочка ты, Надя…Какая же ты дурочка…

— Если я — дурочка, тогда чего же ты заревновал?! Чего приехал и размахивал перед Вовой своими руками?!

— Я ничем не размахивал, иначе твой Вова был бы уже инвалидом, это ясно? — спрашивает спокойным тоном, стирая с моих щек слёзы. — Хватит реветь. Либо едем трахаться, либо отвожу тебя домой. Всё просто.

— Первое.

— Что первое, Надюш, озвучь, — ухмыляется он, провоцируя. Его это дурацкое наглое выражение лица.

— Трахаться, — тихо произношу себе под нос.

— Погромче, малышка.

— Трахаться, поехали трахаться, Адов, не беси! — выкрикиваю на весь салон, стискивая кулаки.

— Ну вот, другое дело, Гербера. Если ты настаиваешь, то конечно поехали, — язвительно молвит он, заводя машину.

Всё время, пока едем, я разглядываю улицу. Чувствую себя дурой. Почему просто сразу у него не спросила? Почему молча обиделась и терпела неделю. Ведь очень хотела ему написать…Хотела высказать.

— Давай, — указывает он взглядом на дверь, когда останавливаемся возле дорогущего отеля.

— Ммм… Как часто ты здесь…В таких местах?

— В этом ни разу, но бывало в отелях, врать не буду, — отвечает он, заставив меня вздохнуть.

— Я бы от счастья умерла, если бы ты был девственником…Честно, — вылезаю из салона и хлопаю дверью, на что Руслан морщится.

— Эй, дьяволица, может хоть вторую тачку не станешь уничтожать?

— А ты не зли меня и не стану тогда, — отвечаю, следуя к крыльцу. Поднимаюсь по лестнице, вхожу в лобби и, пока Руслан оформляется, какие-то мужики неподалеку ужасно гадко меня разглядывают. Меня даже передёргивает от этого. Настолько бесцеремонно они раздевают меня своими взглядами.

— Э, парень. Где тёлку оформил? — спрашивает один из них, обращаясь к Адову, а у меня кажется сейчас случится сердечный приступ. Руслан смотрит на него, потом на меня, потом снова на него. В его взгляде столько уничтожающей злобы, что я бы даже не рискнула к нему подходить.

— Ещё раз так её назовёшь, я тобой унитаз вымою, понял меня? — спрашивает он, аккуратно складывая документы в карман. — Хули смотришь? Не понятно? — повторяет грубым басом.

— Руслан Александрович, номер 501, — передаёт ему ключ-карту девушка-администратор. Те мужчины перешёптываются и отходят, стискивая челюсти, а Руслан идёт ко мне и берёт за руку. Чёрт, он берёт меня за руку, словно мы с ним и вправду встречаемся.

Я точно не доживу до завтра такими темпами…

Пока следуем к номеру, случайные девицы то и дело бросают на него голодные взгляды. Неужели мне буквально всегда придётся с кем-то соревноваться за его внимание? Бесит.

— Заходи, — он пропускает меня, и мы оказываемся во дворце. Реально.

— Чёрт, ты знал, что здесь так красиво?

— Ну, это лучший отель Москвы. Номер-люкс, было ожидаемо, — он снимает куртку, осматриваясь. Проверяет каждую комнату, а мне за этим так странно наблюдать.

— Нам есть чего бояться?

— Разное случается, Надя. Ты ведь с самого начала знала, с кем связалась. Я не принц на белом коне. Я, блин, бандюга со стажем. А отец у меня сама знаешь кто, — Рус обходит всё и закрывает шторы. Водит руками по поверхностям.

— А это зачем?

— Бля, ну тебе всё надо знать. Камеры ищу, — отвечает, на что я выпучиваю глаза.

— Господи, какой ужас! Тут бывают камеры?!

— Успокойся. Тут их нет, — отвечает он, расстёгивая свою рубашку. — Займись лучше делом.

— Каким?

— Раздевайся, снимай трусы. Ложись, широко раздвинь ноги и жди меня, — читает словно инструкцию, и я сглатываю.

— Никогда ты от меня такой покорности не получишь, понял?! — встаю в позу, изучая его тело. Мышцы перекатываются под загорелой кожей, а я таю только от вида белоснежной широкой резинки трусов, выглядывающей сверху его приспущенных джинсов. — Вы — Адовы слеплены где-то в чистилище. Вы — не люди даже. Какие-то…Скульптуры, чёрт вас дери!

— Это я буду тебя драть, раздевайся, Наденька. Давай.

Стоит ему совсем стащить джинсовую ткань, как я вижу очертания его достоинства. И между ног всё само вспыхивает. Даже ждать не надо. Даже касаться. Я уже и так знаю, что поплыву. И почему я такая зависимая от него…

Идеальный, блин, словно картинка.

Я всё ещё стою, как вкопанная, и не шевелюсь, пока он сам не подходит ко мне. Нежно, практически невесомо ведёт своей ладонью по моей груди, а у меня под платьем уже россыпью проносится табун мурашек. Словно дикие скакуны, они рядом с ним туда-сюда носятся. Не могу это контролировать. Не могу скрыть. Вздрагиваю и издаю гортанный стон. А Руслан тем временем опускает бретели моего платья по плечам и тянет послушную ткань вниз к животу.

— Ты красивая, — хрипло добавляет, притягивая меня к себе одним рывком. Замирает напротив. Нос к носу. Оба шумно душим и смотрим друг другу в глаза. — Скучала?

— Да…А ты?

— Скучал, — отвечает, и от этого его «скучал» во мне тысячи дьяволят просыпаются. Я тут же вцепляюсь в его плечи, вонзаюсь сладким поцелуем в губы, посасываю их и мне хочется выпить его без остатка. Настолько он вкусный, настолько терпкий, ароматный, невыносимо притягательный. По-настоящему мужественный. От него веет этой чёртовой страстью и безумием.

Платье отправляется на пол. Руслан подхватывает меня под попу и, отрывая от пола, заваливается на кровать, а я оказываюсь сверху. Смотрю ему в глаза. Не могу на них насмотреться. Эти два чёртовых айсберга разбивают об себя и топят целые ледоколы. Что уж говорить про меня?

— Значит, мы не спим ни с кем кроме друг друга? — спрашиваю, бодая его лбом. — Договорились?

— Договорились, Надя, договорились.

От автора: Ни на день с вами не расстаёмся) Приятного чтения) Спасибо всем, кто комментирует)

(Рус)

Неужели ревную её так сильно? Отчего так хочу защищать…

С ума по ней схожу, пытаясь вынуть видимые причины этому, а их нет. Кроме как страшное слово «влюбленность». А я не могу признать сего факта. Я не настолько самоубийца. Если вступать в конфликт с Киром, это будет эпичненько. Я бы даже сказал — полный безоговорочный пиздец.

Она лежит на моём плече ранним утром, а я боюсь шелохнуться. Не хочу будить её. Так и не сомкнул глаз после нашего секса. До четырёх ночи её на руках носил. И до сих пор ощущение, что мало мне. Хочу её всю.

Так, чтобы больше никто на неё не смотрел, и чтобы она ни на кого. Только на меня. Понять не могу, как так быстро запала в душу. Словно занозу в сердце всадили.

Помню мелкую и противную. Вечно трындящую, хоть и красивую. Она всегда была, как маленькая принцесса. Я раньше не встречал девчонок, которые так любили наряжаться. А Надька, казалось, 24 на 7 обожает примерять свои блестящие платья и ободки. Раньше она таскала то каких-то единорогов, то кошачьи уши, то заячьи. Просила Кира и Глеба смотреть на это, и они смотрели, пока я закатывал глаза от того, как она подмяла под себя своего и моего брата. Мы часто виделись. Затем она незаметно подмяла и меня. Но ближе к моему пятнадцатилетию, я стал много времени проводить в дурных компаниях. И чуть подзабил на всё остальное. Даже на родного брата. Тогда казалось, что море по колено, всё тёмное вызывало интерес. А сейчас бы век не видел этого дерьма. Пистолетов, наркоты, алкоголя. Это способ забыться — да, но не более того. Я всё же предпочитаю хороший секс.

А сейчас смотрю на неё и понимаю, что секс, наполненный чувствами всё же отличается. Я почти четыре года пытался не думать об этом. А сейчас не могу.

Это ведь что-то другое… Определенно, другое.

Около одиннадцати телефон начинает без устали вибрировать. Вижу номер Глеба и понимаю, что не получится не взять. Вдруг уже стал дядей?

Но когда он сообщает, что нужно срочно встретиться на «бане», я тут же начинаю собираться.

— Куда ты?

— Спи, я оплачу всё. Оставлю на такси. Когда проснёшься, езжай домой, я наберу тебе, — отвечаю, а Надя полуоткрывает один глаз.

— Почему снова бежишь? Неужели опять дела…Рано утром…В воскресенье?

— Да, дела, — отвечаю, присев рядом с ней. — Не бери на свой счёт. Мне надо отъехать. Можешь заказывать что угодно. Можешь спать хоть до самого вечера. Джакузи в твоём распоряжении. Всё, что захочешь.

— Я не собираюсь тратить твои деньги, — говорит она, обиженно на меня глядя. — Ощущение, что ты платишь мне за секс.

— Пффф…Надя, поверь. Если бы это было так, я бы просто швырнул тебе стопку и уехал молча. А тебя я слишком уважаю для этого. Всё, Гербера, не теряй, мне реально надо ехать.

— Хотя бы скажи куда.

— К твоему брату и Глебу. Так надо.

— Хорошо, — отвечает она, вздыхая, и я накидываю на себя куртку, а она неожиданно спрыгивает с кровати голая и бежит ко мне. Прижимается всем телом, встав на носочки и утыкается носом в мою шею.

Крепко обнимаю её, пока сердце в груди закатывает истерику. Не знаю, как справиться с этим грёбанным насосом. Когда-нибудь он меня доведёт.

— Обещай, что напишешь первый…

— Я же сказал — наберу. Не вредничай, — отвечаю, отодвинув её от себя. — Всё. Целую. Уехал.

Бросаю напоследок и бегом мчу на встречу с парнями.

Когда узнаю, что чудит её младшая сестра и брательник, всё сильнее понимаю, что если он узнает про наши отношения, то в клетке окажусь уже я. И смешно, и не очень.

А после его неоднозначной фразы «После истории с Надькой я себя не контролирую», я ещё сильнее начинаю нервничать. Понимаю, что мне ни хрена не скажут, но ощущение, будто в этих словах что-то пиздец какое важное и критически сложное. Однако лезть дальше, чем он впускает вряд ли получится. И несмотря на это я всё равно подхожу к Глебу, потому что не по себе.

— Что он имел в виду? Какая история с Герберой?

Глеб смотрит на меня с подозрением.

— Рус… — мотает он головой.

— Не душни.

— А ты сам у неё спроси, — нахально бросает он, прищурившись.

— Глеб, бля, — наезжаю на него, и он качает головой. Понял что-то? Разглядел? Хуй знает.

Он уходит за Киром, а я так и стою с Гришаней, потирая заспанное лицо.

— Вытворяет молодёжь, — вздыхает он в ожидании решения.

— Не говори…Пиздец я заебался уже…Подчищать это всё…

— Тебя как из постели выдернули, — смотрит он исподлобья.

— Всю ночь работал, — заявляю, на что он ржёт.

— Ага, работал он…Ну-ну.

— Му-му, блядь, Гришаня! Му-му! Не трави душу нахер! — выпаливаю, окончательно его развеселив.

Когда возвращаются парни, мы вместе принимаем реальность. До конца и будь что будет. Выбора нет.

Гербере удаётся набрать только поздним вечером, и то я опасаюсь её разбудить.

— Привет, добралась до дома?

— Нет, меня перехватили те мужчины в лобби, предложили денег побольше, чем ты оставил, и я решила…Что мне не помешает… — хохочет она, пока я молчу. Очень смешно…В свете последних событий, так прям вообще.

— Я только освободился. Устал, Надя. Приму душ и лягу спать.

— М…Кир тоже поехал домой? Потому что мне звонила Соня…Потеряла его…

— Да, поехал домой. Всё нормально, — отвечаю, снимая с себя рубашку.

— Хорошо…Русланчик…

— М? — спрашиваю, завалившись на кровать. Впервые за долгое время мне не стрёмно лежать в собственной квартире…Это просто чудо какое-то. А ещё не стрёмно слышать своё имя в этой жутко бесящей интерпретации.

— Ты скучаешь по мне?

— Мы ведь разговариваем. Как можно скучать по кому-то, если слышишь его, — по факту конечно я всё понимаю. Нарочно отлыниваю от ответа. А она недовольно вздыхает.

— Хочу, чтобы между нами было больше, чем секс…Хочу большего, — фыркает она в ответ.

— Ты всегда хочешь большего. Я с самого начала знал, что ты не справишься…

— Зачем тогда согласился?

— Тебе откажи. Ты себя видела? Ты же как…Хищная пантера. Голову способна откусить, если захочешь, — смеюсь, но слышу в ответ только тишину. — Надя…Блин…Я пошутил просто.

— Я не обижалась, просто не знаю, как это комментировать.

— Я и сам не знаю, поверь, — отвечаю, проводя ладонью по простыне. Отчего-то вспоминаю тут именно её. Хотя у нас была здесь только одна ночь. — Твой день прошёл нормально? Больше не присылали анонимных фото? — издеваюсь, и она шелестит:

— Нет. Нормально…

— Знаешь, эти дни будут крайне напряженными. Некоторое время мы не сможем видеться, но я хочу, чтобы ты знала, что если что-то случится, любая мелочь, ты можешь звонить мне…Всегда можешь обратиться. Ладно?

— К чему это, Руслан? К тому что…Ты будешь моим старшим братом с привилегиями?

— Фу, — ржу, и она тоже.

— Русланчик…Ты даже представить не можешь, какие у меня планы на твой счёт, — вздыхает она, словно читает книгу.

— И представлять боюсь, Надежда. Проще сразу откинуться.

— Только попробуй. Я тебя из-под земли достану, глупенький…Нигде теперь от меня не спрячешься, — угрожающе говорит она, пока я закрываю глаза. Сил не остаётся. Даже на то, чтобы принимать угрозы и как-то парировать.

— Расскажи что-нибудь…Я сейчас вырублюсь… — мямлю себе под нос.

— Ну, если ты готов слушать…Конечно…Помню, как впервые тебя увидела…Реально помню, пусть покажется странным. Мне было пять лет…У Кира был День Рождения, и ты тогда приехал к нам вместе с Глебом. Мне никогда не нравился Глеб, как парень. Ты не подумай. Да и ты в то время не нравился. Я же была крошкой, но…

Боже, как много она болтает…

— Ты тогда ни с того, ни с сего взял меня на руки. И обычно я бы раскричалась. Я же всегда кричала, если меня поднимали без спроса. А ты тогда поднял и покружил. Сказал, что я самая красивая девочка, которую ты когда-либо видел. А тебе было двенадцать! На минуточку, двенадцать! И ты уже тогда делал мне комплименты…А я запомнила…Так странно, да?

Я молчу, хоть и улыбаюсь, как придурок.

— Спишь…Ты спи-спи, Русланчик…Я ведь не просто так всё это говорю. Не просто так влюбилась в тебя. Не из-за того, что любят в тебе другие. Я даже думать об этом не хочу. Мне важен ты сам и то, что внутри тебя. Хотя и твои глаза определенно играют большую роль…Помню тогда первый наш поцелуй…Боже, ты и представить не можешь, что со мной было. И ты так хищно напал, что я растерялась…Не ожидала тебя там увидеть… И сама не поняла, как осмелилась позвать на танец…

Вообще не понимаю, о чём она сейчас вещает. Ведь мы впервые поцеловались в машине, но слушаю дальше.

— А вообще, если тебе интересно, я бы родила тебе пятерых детей…Или даже шестерых. Представляешь, какими бы они были красивыми? Какими бы были счастливыми…

Бля…Я о своих детях даже слышать не могу, не то что думать. Огненная вспышка внутри всё опаляет. Дышать становится тяжело…Как я его ждал, знает только Господь, и больше никто…

И не в силах это вытерпеть, я жму на крестик, сбрасывая чёртову трубку, пока грудную клетку зажимает в чугунные тиски…

Как же, сука, бесконечно больно.

И нихрена не проходит. Нихрена…

(Надя)

Надеюсь, это не он сбросил трубку. Неприятный осадок не покидает весь последующий вечер. Надеюсь, он просто уснул и случайно отключился. Потому что иначе… Хотя на что я рассчитываю?

Не стоило так говорить. Он ведь потерял ребёнка. Я и представить не могу, какое это горе. Зря я так. Дурочка Надя…

Весь следующий день я жду его звонка, но в ответ лишь горькая тишина, а когда пишу ему, он коротко безэмоционально отвечает, словно мы реально друг другу просто знакомые. Как же я устала от этих странных перепадов. То он бросает всё и едет ко мне, словно сумасшедший, то ему вообще пофиг чем я занимаюсь.

Но не заставлять же его ревновать всё время, верно? Такие отношения долго не проживут…

Надежда Волкова: «Я скучаю по тебе. Когда мы увидимся?».

Руслан Адов: «Надь, я не могу сейчас сказать. У тебя всё ок?».

Надежда Волкова: «Ок».

На этом всё. Неприятно сосёт под ложечкой. Чувство, будто я выпрашиваю его внимание, мне тоже отвратительно, поэтому я всё чаще стараюсь отвлекаться на свои курсы. Хочу открыть салон красоты. Но сколько бы не выпрашивала у отца — бесполезно.

Он уверен, что я и это заброшу, а я правда хочу… Потому что на стену в одиночестве лезу.

Места себе не нахожу, пока Руслан игнорирует меня. Я понимаю, что он занят, потому что ни Глеба, ни Кира тоже нет. Я встретилась с Соней, и мы сидим в одном из кафе, обсуждая то, что происходит.

— Не нравится мне, что он пропадает в последнее время… — вздыхает Соня, а я увожу глаза в сторону. Вечно молчать тоже ужасно сложно.

— Мне тоже не нравится…

— Надь… Как у тебя с Русланом? Вы ведь общаетесь, да? — спрашивает она, зажав меня в тупик.

Сглатываю.

— Общаемся. Немного… Как друзья скорее, — лгу, испытывая ужасные ощущения. Я привыкла говорить всем правду о своих планах и всякое такое. И чувствую какую-то липкость от сказанного.

— Хммм…Так странно. Ты ведь была сильно влюблена…

— Была. Прошло, — отвечаю, на что Соня вздыхает.

— Настоящая любовь не проходит… Значит, то была не она…

— Наверное, так, — вздыхаю, и Соня видит номер Кира на экране.

Когда брат звонит, я понимаю, что он освободился, а это значит, что и Рус тоже, скорее всего. Только вот он никак не проявляет признаков жизни.

И, дождавшись, Кирилла, я прошу, чтобы они закинули меня домой по пути, неловко перекатываясь в его салоне с ноги на ногу.

— А далеко были? — спрашиваю, глядя в окно.

— По делам ездили, — отвечает он скрытно…

— Ммм…Вдвоём или…

— Вчетвером.

— Ясно…

— Кир, а ты можешь немного детальнее изложить, — лезу я, на что он косится на меня в зеркало.

— Гербера, ты в последнее время стала ещё более странной, чем раньше. Снова нарываешься на что-то? Как тот самый парень, ты отомстила ему?

— Нууу…Относительно… — отвечаю расплывчато.

Жаркий секс можно считать местью? Нет, конечно, нет, Надя…

— Давай не жести. Не знаю, что ты снова придумала, но Глеб поехал к Кате. Я уже начинаю думать, что ты в него втюрилась, — выдаёт он, словно реально так думает.

Соня начинает смеяться, а я выпучиваю глаза.

— Фу, — говорю, опешив. Боже, ну и дела.

Вот кто-кто, а Глеб мне никогда как парень не нравился.

Он же брат моего Русланчика. Как я вообще смогла бы так на него смотреть? Ни в жизнь.

Но Киру об этом не скажешь…

— Вы занимаетесь какой-то криминальщиной, да? — спрашиваю, и он хмурится.

— С чего ты взяла?

— Ну, хотя бы вот поэтому, — тяну ему окровавленную влажную салфетку, которая валяется возле меня, и он тут же отбирает её с психом, пока Соня совсем меняется в лице.

— Гербера, твою мать. Ты допрыгаешься. Села и жопу прижала, пока на дороге не высадил! — повышает голос Кир, и я обиженно фыркаю.

— Ты надоел уже срываться, задница! — рявкаю я на него в ответ и скрещиваю на груди руки. — Я просто переживаю за вас, вот и всё.

— За себя переживай, Надя. Потому что лично я за вас обеих переживать заебался! У меня уже ресурсов не хватает! Я вывезти вас обеих не могу!

— Ну и не надо! Тебя никто не просит, ясно?! Я выросла! У меня есть и свой защитник! Можешь не переживать!

— Какой, к чёрту, защитник?! Башку я твоему защитнику прострелю, поняла меня?!

— Нет, не поняла! И вообще останови машину, уже слушать тебя не могу, бесишь!

— Кир…Не надо, — просит его Соня положив ладонь на колено. — Успокойся. Прошу тебя.

Так и едем молча после этого. Меня дико бесит его реакция, но я ничего не могу поделать. В любом случае каждый мой выбор должен быть согласован с моим братом. И что будет, когда он узнает о Русе…? Я не то, чтобы представлять это боюсь, я уже начинаю думать, что они могут убить друг друга. Оба ведь неуравновешенные. А там ещё и Глеб под горячую руку попадёт.

Но и отказаться от своих чувств я не могу. И опять же глупо предполагать, что Кир хоть когда-то узнает о Русе, потому что у нас совсем не любовь…У нас просто тайные встречи в отелях и машинах…Звучит ужасно.

Выхожу и смотрю на него.

— Спасибо, что довезли, — бросаю напоследок.

— Увижу твоего защитника, по-другому разговаривать буду! — чеканит он, прощаясь со мной и разворачивает машину, пока я вздыхаю.

Нет, это точно не может длиться вечно. Дома я немного болтаю с родителями, пока пьём чай, и внезапно телефон издаёт писк.

Руслан Адов: «Я освободился. Тебя забрать откуда-нибудь?».

Надежда Волкова: «Я дома. Переоденусь и можешь забрать».

Руслан Адов: «Хорошо, договорились».

Сломя голову, бросаю недопитый чай и бегу к себе в комнату переодеваться. Влюбленная дурочка на ковре-самолёте. Родители в шоке от моего поведения, а я надеваю на себя одно из своих лучших платьев, каблуки и прусь к любимому вниз, расправив плечи и отбросив волосы назад.

Только вот дойти к нему не успеваю, потому что рядом с машиной Руса резко останавливается машина Глеба. Он выходит оттуда, находясь в шоке, оба смотрят то на меня, то друг на друга, а я чуть ли не падаю в обморок от того, что происходит.

__________

От автора: меня кароч дико бомбит. Каждый день какой-то читатель бесконечно портит всю малину и ставит под каждой главой каждой моей работы одну звезду. Вопрос: нахрена читать? Не нравится — не заставляю. Зачем каждый день ждать и потом столь подло ставить эти отметки!? Такими темпами вы просто автора выгоните с площадки и ничего больше! Или этого и добиваетесь? Тогда "фу" вам, товарищи

(Рус)

Блядь…Пиздец.

Чего я не ожидал, так точно такого вот эпичного исхода ситуации.

— Я поверить, нахуй, не могу…Какого хуя???!!! — орёт братишка, срывая горло, и хватается за волосы, глядя на то, как ко мне выходит наряженная Надька. — Это полная жесть! Какого чёрта тут происходит!? Так и знал, сука!!! Поэтому поехал за тобой!

— Не начинай, ладно? — говорю, оттесняя от него до усрачки напуганную Герберу.

— Боже, я не хочу, чтобы вы ругались! — пищит она, зажмурившись. Уже настолько сжалась, что спрятала шею.

— Иди садись в тачку, всё нормально, — говорю ей, на что Глеб ещё сильнее на меня косится.

— Ты соображаешь, что творишь? Ладно она, блядь…Малолетка без мозгов! А ты?! Ты соображаешь?! Да она тебе в своё время в пупок дышала! Это сестра Кира, ёб твою мать, Рус!

— И хули теперь? — спрашиваю, повышая на него голос. Сам от себя не ожидал. Но меня заебало уже оправдываться. — Думаешь, я сам не понимаю или чё? Не надо меня нахуй отчитывать, как пацана, понял меня?

— Я тебя убью, блядь! — цедит он, рыпаясь на меня, отчего у меня окончательно срывает башню, и я тут же толкаю его в сторону.

— Ещё раз скажешь такое, я тебя сам придушу. Уймись, нахер! — не успеваю сказануть, как мне прилетает по роже. Надька тут же в истерике вылезает из авто. Глеб дышит, как зверь, а я сжимаю кулак, но терплю. Потому что не могу ему всечь. У него скоро жена рожает. Ей нельзя нервничать, если он придёт с фофеном. — Хватит вам всем лезть в наши отношения. Какое вам, блядь, вообще дело?!

— Отношения! Отношения!?

— Глеб, не надо! — она возникает передо мной и прикрывает меня от него. Господи, сумасшедшая.

— Надя, прижми жопу. Сиди ровно и жди.

— Вы вообще гоните. Вы представляете, если Кир узнает о вашем союзе, чё это будет?!

— С какого хуя меня это должно ебать?! — выпаливаю, глядя на него. — Я должен трястись из-за того, что Кир что-то узнает? Мне всё это тоже нихуя не просто далось, понятно тебе? Кароч, Глеб. Пока я не взбесился, и мы не разосрались к хуям, уезжай.

— Я от тебя такой подставы не ожидал…Мы же, нахер, единственные друг у друга…

— Я тебя не кидал. Нихуя плохого не делал. Это мой выбор, Глеб. Не тебе меня учить. Сядь в машину, Надя. Ещё раз повторяю! — рявкаю на неё, и она тут же растерянно убегает, залезая внутрь.

— Что и требовалось доказать. Неужели ты не видишь?! Она просто втюрилась в тебя, как дурочка. Как малолетка. Слушается во всём, трясётся. С самого детства по тебе сохла. Из-за тебя и попала тогда…Из-за тебя же, блядь…

— Глеб!!! — вопит Надя со слезами на глазах. — Не смей! Уходи!

— Бляяяяяядь!!!! — кричит он, закидывая руки за затылок. — Нахуй…Я в этом не участвую! Сами, сука, разбирайтесь со всем этим дерьмом! Я ни о чём не в курсе. Пошли вы! — выдаёт он на прощание, а я вообще пребываю в каком-то замешательстве. Что это было? О чём был базар?

«Из-за тебя и попала тогда…Из-за тебя же, блядь…».

Что это должно значить?

Его Бентли с визгом покидает двор, а я наблюдаю за этим со стороны. Приплыли, блядь.

Иду к тачке, заглядываю на водительское и тянусь к сигаретам, пока Надька сзади ревёт навзрыд. Не решаюсь лезть, надо сначала самому успокоиться. Поэтому закуриваю и хожу из стороны в сторону, думая о том, что и не ожидал от себя такого…Я ведь и сам себя постоянно из-за неё дрочу…

Просто, когда об этом говорит кто-то другой, слова ранят сильнее собственных мыслей. Наверное, в глубине души я оправдываю себя любовью. А с посторонними я признаться в этом не могу.

— Что он имел в виду? — залезаю к ней назад и смотрю, как она шмыгает носом.

— Ничего, Рус. Ничего, — частит она, даже не глядя на меня.

— Он сказал, что ты попала из-за меня. О чём он вообще…Я нихрена не понимаю, Надя.

— Не обращай внимание, ладно? — убеждает она, вытирая щеки.

— Может, мне у Кира спросить? — спрашиваю, и она тут же замирает, глядя на меня с таким испугом, что её всю начинает трясти.

— Нет, Руслан! Только попробуй! — выпаливает она, сжимая кулаки. — Я возненавижу тебя! Всей душой возненавижу! — из её глаз хлынут слёзы, а мне становится так стрёмно, что я прижимаю её к себе.

— Надя…Я не люблю выглядеть идиотом. А именно это я сейчас и чувствую…Я разосрался с младшим братом. Всё через жопу. Не понимаю, что делать.

— Ты хочешь бросить меня?

— Чтобы бросить кого-то, красавица, нужно быть вместе. Парой. Понимаешь?

— Зачем ты так говоришь? Я же вижу, что ты не равнодушен. Иначе и не было бы этого разговора. И всей этой грёбанной ситуации!!! — срывает она горло, и я глажу её волосы.

— Я не говорил, что равнодушен. Но и быть в полноценных отношениях мы не можем. Я не мог принижать тебя перед своим братом. Не мог выставить так, словно ты не имеешь для меня ценности. Потому что это не так. Это было бы низко и подло с моей стороны. Так же, как и врать ему в лицо. Но и пойти воевать с целым миром за эти отношения я тоже не могу. Потому что до конца нихрена не понимаю. Внутри всё запутано, Надя. Слишком запутано. И я тебя предупреждал. Ты что-то скрываешь от меня…Я и сам не знаю, в какую чухню тебя впутал.

— Это не ты впутал. Я сама впуталась. И Глеб прав. Я люблю тебя в самого детства…Всегда любила. И ничего этого уже не изменит. Обними меня, Руслан. Прошу тебя, обними, — она тянется ко мне, а у меня грудь на части разрывает.

Прижимая к себе её хрупкое трясущееся тело, теряю собственный стержень. Весь ломаюсь. Она способна всего меня уничтожить. И я не прав, что лгу ей о том, что не готов воевать с целым миром за эти отношения. Потому что, кажется, что готов. Кажется, что уже попал в эти сети и не выбраться.

Целую её солёные губы, сжимаю в руках тоненькие плечи. Хочу прямо сейчас. Хочу здесь, но это было бы неправильно. Вдруг её родители увидят нас?

— Поедем куда-нибудь? — спрашиваю, переходя с поцелуями на изящную дурманяще пахнущую девичью шею. — Не трясись…Не нервничай.

— Что теперь будет? Глеб возненавидит тебя?

— Позлится и перестанет. Мы не можем ненавидеть друг друга. Мы — братья. Кровью связаны навсегда. Я за него, он за меня. Не бойся ты, Надька.

— Я боюсь, потому что никогда не хотела стать причиной ваших ссор. Ваша дружба, как и их дружба с Киром была для меня священна.

— Поэтому ты собирала из нас целый модный приговор и ходила с заячьими ушами по подиуму? — ржу я, на что она удивлённо на меня смотрит.

— Ты это помнишь?

— Блин, конечно я помню. Я же не маразматик. Я конечно старше, но не настолько…

Она смеётся, и это греет моё оледеневшее сердце.

— Куда поедем? В тот же отель? — шёпотом молвит моя девочка, и я заглядываю в её карие глаза. Клянусь, что в них можно потерять все свои мысли.

— Давай в другое место…

— Куда?

— Увидишь…

Я привожу её в аэропорт. Да, возможно, это странно и неожиданно, но мне насрать.

— На пару дней. Ты, я, остров Крит, летим? — нагло заявляю, растягивая перед ней свою улыбку.

— О, боже, ты серьёзно? А как же…Как же документы…Всякое такое… — у Герберы на лице уже одно сплошное восхищение. Я и не сомневаюсь в её ответе.

— За это не волнуйся, всё решим. Гришаня сделает. Летим сейчас?

— На…Типа на…Отдельном самолёте?

— Типа на отдельном самолёте, да, — ржу над ней, ведь по сути понимаю, что она далеко не бедная девочка, но батя Волковых никогда их не баловал. Поэтому Кирюха привык делать всё сам, а девчонки, если и летали куда-то, то с меньшим пафосом. Я же привык жить на полную катушку, как и Глебыч. И плевать мне на всё. — Ну?

— Конечно летим, Русланчик. Господи…

— Родителям сначала напиши. Чтобы твой горе-братик не ринулся искать нас с пистолетом наперевес…А-то Глебке скоро батей становиться, ему явно будет не до этого… — представляю всю эту ситуацию, а остановиться не могу. Мало того, что запал на неё. Так ещё и понимаю, что меня заводит эта хуйня.

Заводит то, что о нас никто не должен знать. Что мы делаем это в таких вот условиях. Это же нездорово, да? Хрен знает…

Надюха созванивается с родными, а потом возвращается с довольным лицом.

— Всё, я отпросилась.

— Что сказала?

— Что буду ночевать у Ольчи.

— А…Это согласная на всё подружайка-алкоголичка, — ржу, на что получаю ударом кулака по плечу.

— Заткнись! Или я точно никуда не полечу!

— Вот. Знал бы Глебка как ты меня пиздишь и юзаешь, ни за что бы не предположил, что ты влюбленная малолетка, которая на всё со мной согласна, — продолжаю стебать, отчего Гербера растягивает губы.

— Давай уже, который из них наш?

— Вооооон тот, — указываю я пальцем на небольшой частный самолёт, и она топает туда.

— Учти, у меня нет купальника…, — заявляет она, цокая каблучками, на что я хитро улыбаюсь.

— Он нам не понадобится, Надюша…Не волнуйся…

(Надя)

Эти два дня подобны какому-то раю. Именно так я себя и чувствовала, представляя себя супругой Руслана. И да, вы не ослышались, я уже и это запланировала.

— Мне бесконечно хорошо с тобой, — трусь об его щетину, зажмурив лицо.

— Поцарапаешься ведь, — предупреждает он меня, слегка прихватив меня за волосы. Смотрит прямо в глаза. Так глубоко. Бесконечно нежно. Тонко. Словно мы оба находимся на грани. Но вместе с тем, и жадно, насыщенно, всепоглощающе. Не знаю, как это сочетается.

Когда он целует меня, у меня всё тело звучит набатом. Хочется выть от того, как оно на него реагирует.

— И всё же ты от меня в восторге, — шепчу, касаясь его губ своими. — По тебе же сразу видно…

— Да что ты…Серьёзно? — он переворачивает меня на лопатки прямо на песок, а я смотрю по сторонам.

— Эй, ты чего…Тут ведь люди…

— Два человека. И то вдалеке…И сейчас ночь, ничего не видно.

Наглые руки стаскивают с меня трусики прямо под моим коротким платьем. А шершавые ладони задирают его до живота, подминая меня по себя.

— Прямо вот так? Нагло и по-хамски…

— Я думал, тебе это во мне и нравится? — улыбается он, примкнув к моей промежности членом. Проводит по мне головкой, а я вздрагиваю. — К тому же…Ты уже мокрая.

Едва успеваю сообразить, к чему эти слова, как он врывается в моё тело, не спрашивая, а я обхватываю его плечи руками, расплываясь под ним при свете неоновой луны. Что мы творим?

Занимаемся любовью на острове вне отеля, прямо на пляже…Ох, мне бы это выдержать. Мне же это потом сниться будет.

Его сильное тело впечатывает меня в песок, а мне так это нравится, что я хочу ещё и ещё. Ну не сумасшедшая ли? С ним точно да!

— Скажи, что тебе так же со мной хорошо, — обхватываю его лицо руками и гипнотизирую. Откуда такие мысли? Да потому что он смотрит на меня будто завороженный. Полностью очарованный. Ну, нельзя это придумать. Нельзя!

— Мне не просто хорошо, Надя. Мне с тобой охуенно. Поэтому и привёз сюда. Помолчи, — он кладёт руку на мои губы, а потом запутывается ей в моих волосах, сгребая их в кулак.

Я кусаю его шею, властно передвигаю ладони по его рельефной каменной спине. Нюхаю его, будто одержимая. Да такая и есть, рядом с ним…От него.

С мощными движениями его бёдер вырываются и мои дикие неконтролируемые стоны, а Руслан тем временем толкает в мой рот свои пальцы.

— Чтобы была тише…

Я замолкаю, когда он прибивает меня. Вколачивает, будто гвоздями. И я чувствую своей поясницей каждую крупицу.

— Ты кончишь в меня? — спрашиваю, сама не понимая, что несу. И он кончает примерно в эту же секунду, но на моё бедро. Хмурится, будто прокручивая то, что я сказала. А потом слезает с меня и молча уходит, заставляя моё сердце в груди выть от боли.

Зачем я это ляпнула?

Я подхожу к берегу и смываю с себя его семя, опускаю вниз платье и иду туда же, куда он. Нахожу его в зоне отдыха. Он лежит на шезлонге и смотрит на звезды, делая глоток какого-то пойла.

— Ты обиделся на меня? — спрашиваю, присаживаясь рядом, и он притискивает меня к себе одним рывком.

— Нет. Просто не надо, ладно? Не хочу это обсуждать.

— Конечно. Я не хотела…Прости.

— Всё нормально…Мы последних зевак прогнали с пляжа, смотри, — указывает он туда, и действительно. Видимо, наш незапланированный секс под луной заставил их уйти.

Смеюсь, седлая его прямо там. Здесь никого не удивить такими ласками, но всё равно непривычно.

— Я не кончила…

— Я заметил, ты меня оглушила своим заявлением, и я сорвался раньше положенного… — отвечает он, обхватив мои плечи. — Потому что ты — плохая девочка. А плохие девочки не кончают.

— Ах, вот оно что?

— Угу, именно так, — отвечает он, поглаживая меня. — Заберу тебя в номер…Сделаю там с тобой разное…

— Забери…Забери скорее, Руслан…

— У меня ощущение, что Вы, Надежда, прилетели сюда ради секса…

— У меня тоже такое ощущение, — хихикаю, осыпая его грудную клетку поцелуями.

— Тихо, тихо…Девочка, не здесь… Пойдём, — он взваливает меня на руки, а я тянусь к столику с шампанским. — Бери что надо. — хохочет он, и я сгребаю бутылку, лёд, клубнику и манго.

— Вперёд, Русланчик. Неси меня на встречу приключениям!

— Я тебе сейчас такие приключения, бля, устрою. Ходить завтра не сможешь…

И устраивает, как и обещал.

Утром мы лежим в постели полностью расслабленные и размазанные.

Проклятие, как же ночью было хорошо…У меня тело ноет от удовольствия. Я не хочу его отпускать. Обнимаю, закинув на него ногу и руку. Сама же лежу на его плече, уткнувшись носом в ключицу. Вдыхаю запах его кожи. Не знаю, чем он таким пахнет. Есть и дорогой парфюм, но…Что-то ещё, что будоражит во мне каждую клеточку.

— Я не хочу уезжать отсюда. Хочу с тобой жить…

— Не получится, малышка. Это уже слишком…

— Слишком что? Почему?

— Знаешь сама, Надь, — он гладит мою голову кончиками пальцев. — Я хотел тебя предупредить. Я временно улечу в Барселону по важному вопросу. Поэтому хотел провести с тобой побольше времени.

— На сколько ты летишь? — приподнимаю голову, чтобы поймать его взгляд.

— Примерно на пять дней. Как пойдёт, — отвечает он, зевая. — Устал…Вырубает. Ты меня затрахала. — шутит он, на что я хохочу.

— Я тебя? Это ты меня!

— Ты не жаловалась, — парирует он. — Хотя кричала…Громко…Безумно сексуально кричала… — его ладонь снова ложится на мою голую ягодицу, и он шипит, а затем шлёпает меня. — Ну, вот…Снова…

Чувствую ногой его стояк и улыбаюсь.

— Ты ненасытный голодный зверь.

— Гррррр, — рычит он, прежде, чем перехватывает меня, и я начинаю хохотать на весь этаж.

— Отпусти!!! Хватит, хвааааатит, Руслан!!! Ааааай! — смеюсь во всё горло, потому что он не трахает меня. Он меня щекочет.

Боже…Щекочет как маленькую.

— Отпусти, — затихаю, когда он возникает своим лицом прямо перед моим.

— Кир сказал, что ты хотела салон красоты. Ещё хочешь? — спрашивает, на что я удивляюсь и молчу. Просто обдумываю его вопрос. И то, что они вообще говорили о моих желаниях.

— Когда это он говорил?

— Вскользь пролетело…Так хочешь?

— Возможно…А что?

— Хочу подарить тебе его, — отвечает он, словно это сходить в магазин за хлебом.

— М…Спасибо конечно, но нет.

— Почему?

— Потому что…Будь я твоей супругой, я бы ещё приняла этот подарок. А вот так…Как какой-то любовнице…Нет, — обрываю его, пусть и благочестивый порыв, и чувствую, что поступаю правильно. — Так что…Придётся тебе сначала на мне жениться. — улыбаюсь и обнимаю его, пока Руслан закатывает глаза.

— Мечтай, Гербера…Мечтать не вредно… — поглаживает он меня по спине, а я мысленно уже надеваю на себя свадебное платье…

(Рус)

После отдыха, мне тяжело с ней прощаться.

Никогда бы не подумал, но не могу её отпустить. Словно всё плохое, что было в жизни испаряется рядом с ней. Я понять не могу как это действует, но факт остаётся фактом. Я даже сплю с ней, словно младенец.

Сейчас такой период, когда надо бы притормозить, а я не могу. Меня с разбега в океан бросает, волнами разбрасывая повсюду.

Надя — это моя надежда на будущее? На ту счастливую жизнь, что я просрал?

Бывает ли так, что Бог даёт тебе второй шанс? И что ещё нам стоит знать друг о друге?

— Я буду скучать, — целует она меня на прощание и убегает. А я смотрю ей вслед, словно заколдованный. Через две недели мне исполняется двадцать шесть лет. Что я вообще творю?

С тех пор как Лина умерла я никогда не праздную. Да и Глеб тоже. Его День Рождения в декабре мы так и не стали отмечать, потому что у них с Катериной был разлад, а он по уши был погружен в дела.

Но сейчас я понимаю, что хочу провести этот день не один, а с ней.

И вот как это назвать, не знаю.

Как только теряю её изящную спину из виду набираю Грише.

— Взял мне билет?

— Обижаешь.

— Значит, она следила за Глебом и Катей?

— Похоже на то. Была в том же отеле. Это точно она и сейчас она там. Мне фотки шлют. Но она, блядь, не одна. С каким-то поцем.

— С каким? Перекинь мне.

— Ща на мыло сброшу.

— Ок. Во сколько рейс?

— Успеешь поспать пару часов после своего рандеву, — стебёт он меня, на что я растягиваю губы.

— Ты там помалкивай. Я твою контору не палю, ты мою.

— Ох ты, ёб твою мать! Руслан Белый прям! Шутник, блядь, хуев, — подъёбывает он, а я на полном серьёзе предупреждаю. Не шучу нихрена.

— Всё, давай, засранец.

Сбрасываю и снова смотрю на Надькин подъезд. Верчу в руках телефон и отчаянно сопротивляюсь своим желаниям, но, сука, не могу. Набираю повторно.

— Гришаня, снова я.

— А-то я, блядь, не понял, чего тебе, блаженный?

— Сука, я тебе въебу, отвечаю.

— Ага, въёбыватель. Давай уже.

— Найди салон красоты на продажу. Какой-нить люто охуенный. Бабла не жалей. Купи и оформи на Надежду Волкову.

— Ты издеваешься, блядь? Знаешь, как потом это легко будет отследить? У неё прописка родительская. Все доки туда будут приходить.

— Бля, оформи левую! Хули тебе стоит?! Мой адрес вбей. Пропиши её временно у меня, нахуй! Делай, я за что тебе плачу, блядь?! — срываюсь на него, как ошпаренный.

— Угомонись, сука! Пиздец тебя пришибло. Когда Кир всадит тебе пулю в башку, я ничуть его не осужу, понял меня?!

— Понял, нахер. Дальше что?

— Нихуя. Где тебе салон нужен?

— В пизде, Гришаня!

— Да у тебя там походу все мысли, Руся!

— Сука…Убью тебя, когда увижу, — цежу, сжимая челюсть, а он уже ржёт.

— Подберу, кину варианты, сам выберешь, — он сбрасывает, а у меня внутри назревает апокалипсис.

Как же все заебали дрочить меня с этими отношениями…

С каждым днём всё хуже и хуже. А я пропадаю в ней, сука, с головой.

Даже сейчас. Она только ушла, а у меня сердце уже туда стрелой мчит.

Нет, нахуй. Поехал я отсюда. В пизду!

Сажусь в тачку и уезжаю домой, чтобы переодеться и хоть немного поспать перед рейсом.

А очень скоро, лёжа на своей кровати в квартире понимаю, что не могу находиться здесь один. И, психованно хлопнув дверью, я уезжаю оттуда до аэропорта. Сплю в машине, как лох, пока мне не поступает звонок.

— Просыпайся, козлина. У тебя рейс через полчаса. Варики салонов скинул в личку, — отрезвляюще звучит Гришаня, а я кое-как продираю глаза. Возможно, ещё удастся поспать в самолёте. Хотя бы немного. Перед тем, как я найду ту суку, и проломлю ей череп за то, что ходит за моей семьей по пятам. Грёбанная сталкерша.

Когда устраиваюсь в комфортабельное кресло, листаю варианты салонов. И тут у меня даже сомнений не остаётся. Знаю ведь, что ей нравится.

Блядь, я даже это знаю. Со сто процентной уверенностью могу оценить масштабы её восхищения определенным интерьером и стилем. Это как вообще?

Я думал такое только о жёнах знают, но никак не о сёстрах товарища…

Руслан Адов: «Этот бери. Прям сто пудняк этот».

Григорьев Демид: «Ок. Доки скинут и тебе, и ей на почту дубляжом. Ключи передам лично».

Руслан Адов: «Не напугай её только».

Григорьев Демид: «Что ты? Разве можно…Таких принцесс пугать…».

Руслан Адов: «Только посмотри на неё в таком ключе. Только, сука, рискни».

Григорьев Демид: «Может мне Кир, как зятю, сильнее обрадуется?».

Руслан Адов: «Я тебе все рёбра переломаю».

Григорьев Демид: «Хорошего тебе полёта, гондонище».

Руслан Адов: «Иди нахер!».

Закрываю чат, а вместе с ним и глаза.

Но почему-то всё ещё вижу перед собой её прекрасное лицо…

(Надя)

Открываю глаза после великолепного бессонного отдыха на острове. Внутри всё превозносится от мыслей о том, каким он был нежным. Каким влюблённым мне казался. Боже, я расплылась от этого мужчины окончательно…

Его тело, его взгляд, запах. А то, как он занимается сексом? Нет, я точно никогда такого больше не найду.

Не зря все девушки за ним по пятам ходят. Не успевала я отлучиться, как видела, как какие-нибудь курвы пожирают его глазами или хотят увести у меня. Только кольцо на пальце меня успокоит. На моём и на его пальцах!

— Ужинать будешь красавица? — спрашивает меня мама, заходя в комнату, и я приподнимаюсь на локтях.

— Ой…А сколько время?

— Гулёна…Чем вы занимались, в клуб снова ходили? — смеётся мама, и я смотрю на часы. Уже восемь. Вот чёрт.

Тут же хватаю телефон.

Руслан Адов: «Я приземлился. Всё нормально».

— Эм, да, мам…Я сейчас приду, — улыбаюсь провожая её взглядом, а сама уже строчу ответ.

Надежда Волкова: «Я только что проснулась. Скучаю по тебе. Это был самый лучший отдых в моей жизни».

Я хочу быть правдивой. Не собираюсь притворяться, что для меня эти чудесные два дня ничего не значили. Наоборот, они сорвали все заслонки между нами. Теперь всё по-честному. Я же вижу, что он тоже очень много чувствует ко мне.

Там на острове он так смотрел. Да и когда прощались…Будто по уши влюблён.

Ну или я преувеличиваю…

Может он смотрел будто очень хочет меня? Меня одну?

Мне и это тоже подходит…Если другое пока не вспыхнуло.

И хотя он не отвечает, я уверена, что тоже вспоминает эти двое суток.

Не успеваю дождаться его сообщения и иду ужинать вместе с мамой и отцом. Наконец он дома, но снова сидит на бирже в ноутбуке. Даже пока ужинает, умудряется работать.

— Надюш, садись, — мама подставляет мне всё, что наготовила, а я с удовольствием набиваю желудок. Вообще не помню, чтобы я так отменно ела. Но сейчас после такого животного секса хочется только кушать и спать.

— Мммм…Как же вкусно…Обалдеть, — хвалю я её, и она расплывается в улыбке.

— Как там Кир? — спрашивает отец, и я сглатываю. Теперь всё, что с ним связано ассоциируется с их общим с Русом делом.

— Нормально.

— Хорошо, а Рита что снова не вышла?

— Она не голодна, — отвечает за меня мама, и я вздыхаю. Моя сестрёна совсем не хочет со мной общаться, собственно, как и с Кириллом. Утопает в мире своего телефона и бесконечных подростковых проблем.

Отец просто неодобрительно подкашливает, но мама начинает рассказывать ему о чём-то своём, и он отвлекается от мыслей о Ритке, а я всё время думаю о Руслане, даже не вникая в их разговор.

Доев, иду к себе в комнату.

Я выспалась, вот что я буду делать?

Включаю кино, но очень быстро понимаю, что мне скучно. Стоит только лечь на кровать и тело начинает извиваться, вспоминая руки Руслана. Будто он реально здесь…Словно трогает меня и дышит прямо в шею…Какой кошмар!

Всё в мурашках, соски предательски торчат. Хорошо, что родители не видят меня в таком бесстыдном виде.

Сажусь за ноутбук и вижу значок уведомления на электронной почте.

Открываю какой-то договор…

— Да вы издеваетесь… — бубню себе под нос, рассматривая и охреневая. — Чёрт возьми…

Это стоимость? Или номер телефона? О, боже…

Что он творит???

Надежда Волкова: «Ты с ума сошёл??? Что это на моей почте? Ты что??? Руслан!».

Пока я расхаживаю по комнате туда-сюда, не могу поверить. Это ведь такой поступок…Не поступок, а буквально… Это чёртово вопиющее признание в чувствах! Крик о любви!

Какой мужик станет просто так покупать девушке салон красоты за такие баснословные деньги?! Если только он не влюблен!

О боже…О боже!!!

Я плюхаюсь на кровать и визжу в подушку от экстаза!

Это так волнительно и, боже, как же прекрасно!

Около часа я мучаюсь и когда не получаю ответ, начинаю ему наяривать, но его телефон оказывается выключен…

Этот факт не просто меня расстраивает…Я начинаю нервничать…Но может села батарея, и я зря волнуюсь?

Всё ещё не верю своим глазам… Господи!

Мой собственный салон красоты!

Я тут же нахожу адрес в договоре купле-продажи и захожу в электронный справочник, ища там фотографии. И…

Мама дорогая…Господи, как же идеально. Шикарно, просто невероятно!!!

Это почти в центре. Так красиво внутри, что дыхание сводит. Какой идиот решил продать это место???

Хотя за такие деньги, не удивительно.

Божечки…Русланчик…Ты послан мне Богом!

Нет! Ты сам Дьявол!

Пока я верчусь по кровати от счастья, представляя, как буду владелицей этого шикарного места, не сразу понимаю, что время на часах уже перевалило за три часа ночи. И только тогда телефон оживает, а я вздрагиваю, открывая сообщение о том, что Руслан появился в сети.

Мне пофиг, даже если будет выглядеть, что я ждала его появления всю ночь, ведь так по сути и есть.

Я набираю его номер и, когда он отвечает, испуганно выдыхаю:

— Наконец-то…

— Руслан не может говорить, он в душе…Что-то передать? — спрашивает меня мерзкий девичий голос, и я в ту же секунду роняю свой телефон на пол…

(Рус)

— Положи, мразь, и отойди к стенке. Медленно, — только вернулся с разведки и такая удача. Дура не постеснялась даже включить мой телефон. Держу дуло возле её затылка. — Тебя прямо здесь завалить или дать тебе жалкий шанс показать, что в тебе имеются наши корни?

— Фу! Никогда не буду гордиться этой поганой кровью! — выпаливает сучка, на что я толкаю её вперед, и она разворачивается, сбрасывая с себя капюшон. — Ну, здравствуй, братик…

— Я не из этих. Свои извращенные фантазии оставь при себе, шкура.

— Ты убил любовь всей моей жизни… — говорит она, сжимая в кулаки руки.

— А твоя любовь убила мою и моего ребёнка. Всё честно, — отвечаю, глядя на неё с ненавистью. — За исключением того, что и тебя стоило бы завалить. Какого хрена ты следишь за Глебом?

— Мммм… Знаешь, что мне нравится в вас Адовых…Вы — тупицы, — отвечает она, вызвав у меня нервный смех.

— А ты у нас пиздец умная! Просто, сука, Энштейн! Когда в следующий раз твои мозги напоют тебе так нелепо гаситься, вспомни о том, что мы нашли тебя в течение двух недель. Уже во второй, сука, раз! — я всё ещё удерживаю её на мушке. Так хочу выстрелить, уму не постижимо. Но опять же всё это разгребать. Искать нужных мусоров в Испании. Это нихера не быстро.

— Говори, кароче, что тебе нужно от нашей семьи или я выстрелю, — снимаю пред и чуть склоняю голову в бок. — Говори.

— У вас есть ещё один недруг, Руслан. Ты даже не представляешь, кто это…

— Тот пацан, с которым ты здесь? Не бери меня на понт, я его не знаю, — отвечаю, взмахнув стволом.

— Зато он тебя знает…Очень хорошо знает. И тебя, и твоего брата… — шипит змея, помахав пальчиками, и не успеваю я обернуться, как меня прикладывают по голове чем-то тяжёлым. Сука… — Если бы я хотела тебя убить, сделала бы это давно, поверь. Но мне нужно кое-что другое…Увидимся, Руслан.

Слыша эти слова, я вырубаюсь окончательно.

Башка не просто трещит, она раскалывается, когда я открываю глаза на полу своего номера. Пиздень даже не выкрала пистолет. Всё оставлено, как есть. Рядом со мной так же валяется и монтировка, которой меня приложили. На башке запёкшаяся кровь. Надо было валить её, пока была возможность нахрен.

Сучка…

Что ещё за хуесос тут с ней? По фото, что прислал Гришаня, я его не узнал.

Обычный пижон, не припомню такого…

Кое-как дохожу до ванной, включаю воду и смываю со своей башки кровь. Всё кружится. Тошнит. Пиздец меня приложили. Потрясающе, не хватало ещё перед выпиской брата пролежать в больничке с сотрясением.

Набираю номер Герберы, но она не берёт. Звоню второй раз, третий. И наконец…

— Что?! Что тебе нужно?! Натрахался, надеюсь?! Ненавижу тебя, Адов! И свой салон можешь засунуть себе в жопу! Будь ты проклят! Я так тебя любила! Так любила!..А ты сволочь, ты!!!..

— Да угомонись ты, блядь! Надя! Меня по башке приложили. Это моя недосестра была! — выпаливаю, на что она замолкает. — Извини. Голова кружится. Прости.

— У тебя есть сестра?! — спрашивает с недоверием.

— У бати нагуленная дочь. Не сестра это, шмара настоящая. Она Глеба за борт тогда скинула. Я ехал искать её, выудить инфу, не ожидал, что она уже меня засекла, паскуда…И была не одна.

— А что ей было нужно?

— Долгий рассказ…Сам не знаю, что конкретно. Но связано с Филом. Тем самым, который подстрелил Глеба…

— Значит…ты не изменял мне? — шелестит она, на что я морщусь.

— Бля, Надя, я кто по-твоему? Ёбырь-террорист? Мы два дня только и делали, что ебались. Нахрена мне другая? Да ещё и в Барселоне!? — повышаю я голос, достав из мини-холодильника ведёрко со льдом.

Засовываю его в полотенце и прикладываю к башке. Бля, хотя бы так…

— Извини…Как ты? Может…Вызвать скорую?

— Сам к врачу поеду… В следующий раз даже думать не стану. И не посмотрю, что девка.

— Боже, мне так жаль, Руслан…А Глеб знает?

— Нет…

— Наверное, вам стоит об этом поговорить… — пищит она, пока я только отхожу от болезненных вспышек в голове.

— Наверное… — перевожу тему. Не хватало мне ещё Глеба сейчас в это впутывать. Хватит им стресса. Катюхино пузо не железное. — Значит, уже увидела договор?

— Угу, — отвечает она растерянно. — Не знаю, до этого ли тебе…Но это самое красивое место, которое я когда-либо видела…

— Я рад, — отвечаю сдержано. — Не знаю, почему, но увидев его, подумал о тебе.

— А я, увидев его, обомлела…Правда пока на фотографиях…Но уверена, что в жизни там всё ещё красивее…

— Не знаю…Посмотришь. Не понравится — сделаем ремонт, — смеюсь и слышу, что она тоже немного отходит. — Прости, что напугал.

— Я волнуюсь за тебя. Ты останешься там?

— Я позвоню Гришане. Мне нужна помощь. Хотя бы чужие глаза. Тут много его людей.

— Ясно, я всё поняла…Рус…

— М?

— Я проплакала всю ночь, — признаётся она грустным голосом, на что я вздыхаю.

— Глупая…

— Не глупая…Просто люблю тебя, — произносит она, а у меня от этой фразы внутри всё взрывается. Такие простые слова…Простые. Я когда-то их тоже говорил…А сейчас у меня от них всё скукоживается, болит, кровоточит. Но так охуенно слышать это от неё…

Словно я мазохист…

— Уверена?

— Конечно уверена…

— Пять минут назад ты сказала, что ненавидишь, — улыбаюсь, и она фыркает.

— Я импульсивная и взрывная…Если люблю, то до гроба. Если ненавижу, то за дело. А с тобой…С тобой границы размывает. В одну секунду люблю, в другую ненавижу…Но…Я хочу быть твоей женщиной, Руслан. Хочу быть твоей надеждой.

— Я вернусь, и мы поговорим, хорошо? Сейчас мне надо идти… — отвечаю, привстав.

— Хорошо…Я буду тебя ждать.

— И, Надь, там Гриша подвалит сегодня. Он любитель появиться неожиданно, не пугайся. Ключи тебе от салона передаст…

— Поняла.

После этого я сбрасываю и созваниваюсь с Гришаней. Он направляет ко мне человечка. Паренек служил с ним по молодости. Знает своё дело, поэтому отвозит меня в то место, где про травмы узнавать ничего не станут.

Меня просто проверяют и делают несколько уколов.

— Порядок, — переводит он мне. — Жить будешь.

— Ок. Где та сука?

Чувствую себя уже намного лучше. Голова не кружится, быстро они меня залатали.

— Они на катере свалили куда-то. Могли хоть куда. Бессмысленно ждать.

— Чё за пацан рядом с ней?

— Гринго. Так их тут называют. Какой-то англоязычный…

— Англоязычный? — спрашиваю, нахмурившись. Что-то мне не нравится это… Пиздец как не нравится…

И я снова набираю Грише.

— Пробей мне Баталова…

— Ох, нихера себе ты вспомнил…Нахуя?

— Надо, Гриш, пробей.

— Хорошо. Скину тебе позже.

— И билет мне возьми обратно. Сам ключи передам. Смысла нет здесь оставаться. Эта сука уже свалила.

— Ты беспомощный, в курсе?

— А нахуя мне что-то делать, если есть ты? — ржу я, на что он издевательски гогочет.

— ХАХАХА, обосраться можно, как смешно. Иди на хуй, — и сбрасывает.

Без настроения, видимо…

Ладненько. Буду ждать билета и думать о Гербере…

А ещё о том, о чём я совсем не хочу думать…

Потому что если это был Баталов, то мне придётся ходить за братом по пятам, чтобы уберечь их семью…

(Надя)

Он возвращается раньше и, как только приезжает, я бегу вниз как умалишенная. Но не наблюдаю его машины, и только когда он гудит мне, понимаю, что он приехал на другой.

Ныряю в салон и, вцепившись в его плечи и губы, не могу оторваться, а он смеётся.

— Надя…Ты чего?

— Я очень сильно по тебе скучала…

— Меня не было два дня. Всего два дня, — уверяет он, глядя на мой подъезд недобрым взглядом. — Пристегнись и захлопни дверь.

— Ладно, хорошо… Куда мы поедем?

— В твоё новое место работы конечно, — улыбается он, демонстрируя мне ключи, и я тут же обнимаю его. — Я сам решил передать. Забрал у Гришани с утра…

— Спасибо тебе…

— Не благодари. Поехали, посмотрим. Оценишь, так ли он прекрасен в жизни…

— Уверена, что даже лучше…

И действительно, когда мы приезжаем, я в восторге, да и он рассматривает данное приобретение, как нечто, во что реально стоило вложиться. А я так рада…Хоть будет чем заняться в его отсутствие.

Да и вообще. Это же моя мечта. Мне это сто тысяч раз снилось.

Я. В красном строгом платье. Принимаю первых клиентов и раздаю указания.

Это моё. Это совершенно точно моё! Я создана, чтобы руководить!

— На берегу давай договоримся. Гришаня тебе поможет с бизнесом. Дело такое. Вести в одного и неподготовленной тяжело. Он договорится со всеми инстанциями, пробьёт что нужно. Охрану поставит, персонал сама подберёшь…

— Боже, Рус, мне не верится…Как же я…Я же…

— Справишься, — перебивает он, приобняв меня. — Ты, Волкова…С чем угодно в этой жизни справишься. Бойкая ты девчонка.

Мне конечно приятно это слышать. Но это не значит, что мне не нужен он, как мужчина.

— И всё равно я хочу за тебя замуж, — тут же парирую. — Кто будет открывать мне двери и доставать склянки с верхней полки?

— Ну да… Конечно, — смеётся он и целует меня в макушку.

— Ты исполнил мою мечту…Самую сокровенную.

— Всё это такая ерунда, Надя.

— Нет, вовсе нет. Для меня это не ерунда. Для меня ещё никто и никогда не делал такого. И вообще, Руслан… Я ни разу не встречала таких мужчин, как ты. Это другое, понимаешь? Сколько бы вокруг не вились какие-то придурки, я на них даже смотреть не могла…С тобой никогда и никто не сравнится. Чёрт, выглядит так, словно я делаю тебе предложение, — смеюсь, но он так серьёзно смотрит, что я сглатываю. — Прости…Снова я не в те дебри…

Руслан вздыхает и прижимает к себе сильнее, а потом усаживает меня на стойку ресепшена и смотрит прямо в глаза.

— Ты будешь счастлива, Надя. Всё рано или поздно будет. Но сейчас, малыш, нам нужно немного повременить…

— Что? — спрашиваю, нахмурившись. — В каком это смысле…В смысле повременить???

— Успокойся… — просит он, взяв меня за руку. — На мне сейчас хвост сидит. И я за тебя волнуюсь. Потому что не уверен, что это безопасно.

— Поэтому ты приехал на другой машине?

— Поэтому в том числе… Просто пойми меня правильно. Ты — уязвимое место. А у меня сейчас будет тотальный контроль за Глебычем. У них вот-вот важное дело, а после нашей с ним ссоры он меня на эту делюгу с ментом не звал. Поэтому мне приходится наблюдать со стороны…

— Что-то серьёзное?

— Да, малыш. Очень серьёзное. Поэтому прошу тебя принять как есть.

— Но мы же будем видеться, правда?

— Правда. Но редко. И желательно ночью…

— Как ужасно звучит, — хмурюсь я, опустив голову, но он поднимает, прихватив пальцами за подбородок и направляет мой взгляд на себя.

— Ты же у меня сильная девочка. Справишься, — он целует в губы, и неожиданно на двери звенит колокольчик. У меня сердце в пятки уходит, когда я слышу его звук.

— Ну, картина маслом, блядь. Хоть бы постыдились, — выдаёт Демид, появившись на пороге, а Руслан смотрит на него так, будто сейчас придушит. Это что получается? Он в курсе наших отношений?

Хотя это очевидно…Ведь он оформлял нам билеты…И договор…

— Хули надо тебе? — выдаёт Рус, стиснув челюсть, а Гриша смеётся и подходит к нам.

Они жмут друг другу руки, а потом он берёт мою и подносит к губам.

— Мамзель…

— Гриша, сука, — обрывает его порыв Руслан, и мы оба хихикаем, пока он сердится.

— На вот, Отелло, привёз тебе, что просил, ты был прав. И по салону. Здесь, Надя, документы на регистрацию. Ты должна подписать. И вот ещё, — он достаёт из кармана бархатную коробочку, и мы оба недоумеваем.

— Это что? — спрашиваю, взяв её в руки, открываю и вижу внутри медаль «За терпение».

Я улыбаюсь, Руслан растягивает губы, застывая в недовольном оскале, а Гриша хохочет как ненормальный.

— Когда-нибудь я тебя линчую, — выдаёт Рус, качая головой.

— Нихуя. Расслабься. Без меня как без рук…Да и мне ещё Кира от тебя оттаскивать, — ржёт он, а я совсем расстраиваюсь. И Гриша замечает это. — Успокойся, я пошутил. Нихрена он твоему опёздолу не сделает.

— Ещё раз меня так назовёшь…

— Всё, молчу… Я, кароч, уехал…Твоим вопросом дальше заниматься. Домой никогда не попаду, походу…

— Хоть кому-то радость будет, — издевательски цедит Руслан, и Гришаня впервые за всё время ударяет его в плечо.

— Бля…Падла. Наберешь мне, Надь, как подпишешь. Я ушёл.

Руслан стоит передо мной и растирает плечо, а я с гордостью достаю из коробочки медаль и вешаю себе на шею.

— Это ещё зачем?

— Заслужила…

— Точно?

— Угу. Сразу, как встретила тебя.

— Вот спасибо, Наденька… — улыбается он, примкнув ко мне лбом. — Надо бы закрыть дверь на ключ и опробовать эту замечательную стойку…Как думаешь?

— М…Обойдёшься. Работу и личное я не мешаю, — выдаю слишком пафосно и ухожу вглубь зала, а Руслан заливается в хохоте.

— Бизнес-вуман реально. Не просто обломала. Убила!

— Что есть, то есть…Давай, Русланчик… — выдаю с улыбкой на лице, обхватывая для него кожаное кресло перед огромным зеркалом.

— Что? — изгибает он бровь в недоумении.

— Я ведь не только владелицей буду. Садись. У меня золотые руки.

— Мда? — спрашивает, вальяжной походкой доходя до кресла и плюхаясь в него. — И что будешь делать?

— Причёску, моделирование бороды, всё, что душе твоей угодно…Теперь ты мой. Полностью мой.

(Рус)

Через несколько дней рождается мелкий, и я тут как тут. На подхвате, хоть Глеб и не особо рад меня видеть. Миримся только тогда, когда готовим дом для приёма родных с выписки.

Он нервничает, а я стараюсь успокоить, хоть он и выглядит так, словно готов меня убить.

— Всё готово…Не хочешь осведомить как так вышло…Что Филичев под нас копает…

— Кто сказал?

— Кенты мои сказали, Глеб. Сказали ты приезжал туда, и заварушка какая-то была…

— Заварушка…Катюха рожать там начала… — садится он на кресло и потирает рожу. — Кароч мы с Киром поехали туда. Не хотел тебя втягивать. Из-за твоих похождений с мелкой не могу даже смотреть на тебя.

— Вот спасибо, младший брат. Бок о бок всю жизнь. Я в курсе, что не святой. Но ты не вмешивайся в то, во что не просят, ясно?

— Рус, ты хоть немного головой думай…Она девчонка совсем…Понятно, что она тебя любит и всё такое…

— Но она из-за меня попала, — говорю и сверлю его взглядом, а Глеб отводит свой.

— Я не так выразился…

— Думаешь, я тупой? Не вижу, что вы что-то скрываете? Я уже понял, что ни она, ни ты мне не скажете…Но в итоге я всё равно узнаю, ты ведь понимаешь это…И по поводу Филичева, вы туда больше, нахер, ваще не лезьте. Я сам всё сделаю. Сиди на жопе ровно, понял? У тебя ребёнок, это важнее.

— Я в курсе…Но и на тебя всё перекидывать не стану. Решили, что вместе, значит, вместе…

— Бля, Глеб, в кого ты такой ебантяй, вот скажи мне? Ну явно же не в меня…

— Да пошёл ты…

— Ага. Давай там. Ведьму не обижай. Сына расти…Рад я за вас, пиздец просто, ребята…

— Спасибо, конечно…Но, надеюсь, вы с Герберой волчат не наделаете…

— Глеб, — сердито смотрю на него и мотаю головой.

— Извини…

Мне вообще нелегко это слышать. Он даже представить не может.

— Меня давно так никто не держал, сам знаешь…Просто прошу тебя не лезть.

— Я тебя услышал, — отвечает он, оглядывая гостиную. — А вообще у тебя талант. Может в дизайнеры пойдёшь?

— Ахаха, очень смешно, — кривлю я недовольную усмешку. — Давай уже…Доделываем, да я поеду по делам…

На следующий день с утра едем в роддом и встречаем Катерину с моим племянником.

Всё время сканирую Волкова, он так сторонится Яра, что мне становится жаль эту девчонку Соню, которая наоборот тискает его, словно это её ребенок, а не Катюхин. Мама очень рада, носится туда-сюда, и когда оказываемся в доме Кирюха с Глебом уезжают в аэропорт за Катиными родными, а вот мы с Надькой…

Мы с Надькой пиздец друг по другу скучаем. Оттого и притяжение действует немыслимо и безрассудно.

— Тут камеры, Надюх, — выдаю я сразу, поглядывая на красную лампочку. У Глеба тут всё натыкано.

— Но в ванной же их нет, — шелестит она, затаскивая меня через их спальню в личную ванную комнату. Не успеваю запротестовать, как Надька стаскивает с себя платье, а там уже поздно строить из себя тихоню.

Быстро усаживаю её на мраморную раковину и двигаю податливое тело на себя, притискиваясь между её ног.

— Выше подними.

Раскатываю презик, трахаемся на скорость. Потому что нужно вернуться как ни в чём не бывало, мол она ходила пописать, а я покурить. Поэтому не до церемоний.

Зажимаю ей рот рукой, потому что уже знаю, как она кончает. Порой может такую серенаду выдать, что впору записывать свой саундтрек.

— Надь, всё…Щас Кир приедет…Малыш, идти надо, — целую её в лоб и ощущаю себя последним гондоном. И хоть ничего ей не обещал, это это чувство меня не покидает, блин.

Она обнимает, она жмётся ко мне голой грудью, а я одеваю её.

— Малышкааааа… — шепчу, поднимая вверх её платье. — Я пошёл…

— Хорошо, — Надя слезает и смотрится в зеркало, пока я не исчезаю за дверью.

Возвращаюсь ко всем с невозмутимым видом. Единственная, кто обо всём догадывается — моя мать. Я это по глазам вижу. Она нас всегда сканирует.

Проверяет, оба ли мы уходим и когда возвращаемся тоже. Но, Слава Богу, мне она ничего не высказывает. Ещё и её осуждение я бы точно не вывез.

Надюха исчезает с девчонками. Тоже бесконечно тыркает Ярослава. Кажется, ей реально нравятся младенцы.

А ещё я периодически вспоминаю её это… «Ты кончишь в меня?».

«А вообще, если тебе интересно, я бы родила тебе пятерых детей…Или даже шестерых. Представляешь, какими бы они были красивыми? Какими бы были счастливыми…»

И мне становится как-то не по себе…Она так влюблена, что хочет иметь от меня детей…А я…ощущение, что я не подписывался ни на что кроме секса…Но так ли это на самом деле?

Почему же тогда трахаю только её? Почему хочу её видеть? Хочу засыпать ней?

Зачем припёр её в квартиру?

Я же даже перестал писать той девчонке из Варшавы…Да вообще кому-либо другому. Почему, блин?

Так много вопросов, а ответ один и он мне не нравится.

— Руслан, красиво вы тут всё сделали, молодцы, — говорит Соня, подходя сзади, и я благодарно киваю.

— У вас всё нормально? Ну…С Кирюхой, — спрашиваю, глядя куда-то в сторону, и она улыбается.

— Не знаю даже, что ответить, — она пожимает плечами.

Я знаю, какие они с Глебом резкие. Возраст тоже даёт о себе знать. Я в их годы был таким же.

Поэтому, когда речь зашла о Баталове, я напрягся. Потому что это мой знакомый детства. После мы учились вместе в англоязычной школе. Он некоторое время жил заграницей. А потом…

Был сильный конфликт между нами. Связанный с моей Линой. Он не понимал слов и распускал руки. И я поступил с ним не особо красиво, избил до полусмерти, потому что было за что. Он три года провалялся в больничке. И после моей аварии он был первым человеком, на которого я думал. С Гришей мы пробивали его, но нет, это оказался не он и не его люди.

Хоть он в своё время и пообещал мне, что отберёт у меня самое дорогое. Очевидно, что он имел в виду Глеба. И после трёх лет я подумал, что он отпустил ситуацию, понял, что сам был виноват, однако вот сейчас я реально задумался.

Прошёл уже год, как я перестал его мониторить.

А, как всем известно, жопа вылезает тогда, когда её не ждёшь.

— Всё будет нормально… Я постараюсь сам урегулировать эти вопросы. Надеюсь, что Кир не будет лезть поперёк.

— Это ведь Кир, — отвечает Соня. — Мне кажется, он никогда не будет отсиживаться в стороне. А я ему не указ…Так что…

Сонька строит наигранную улыбку и уходит, а я остаюсь сидеть и поглядывать на Надю со стороны. На то, как она держит на руках Ярослава. Как плавно двигается, как строит мне глазки. Блядь, да я же тоже не железный мужик…

Мне всего этого не хватает.

А когда рядом такая вот девчонка. Которая реально вставляет. Подстёгивает. Поджигает. Невозможно просто оставаться в стороне.

Руслан Адов: «Ты красивая», — отправляю без зазрений совести и смотрю на неё.

Надежда Волкова: «Ты тоже ничего», — отправляет егоза в ответ и подмигивает мне, но мы резко убираем в стороны телефоны, стоит её братику ввалиться в дом.

Я отвлекаюсь на родню Катерины. Стараюсь больше времени проводить с её младшим братом. Даже выхожу на улицу, рассказывая ему о своей новой тачке. Потому что Пуросанг, на котором мы ездили на свадьбе канул в болоте.

Затем некоторое время я сам держу на руках голубоглазое сокровище.

Наглядеться на него не могу. Вылитый Глеб. Вылитый я.

Сижу на диване с ним и неожиданно ко мне подсаживается Надя. Меня будто током бьёт.

— Расслабься, я просто с вами посижу, — шепчет она, улыбаясь. — Вы такие красивые.

Снова бросаю на неё свой взгляд, а мелкий тем временем уже пригрелся и уснул. Он почти весь день спит у каждого из нас на груди по очереди.

— Хочешь такого? — спрашиваю, и мысленно бью себя по голове. А Надя аж вся пунцовыми красками заливается.

— Да, я уже говорила.

— Извини…Сам не знаю, зачем спросил это…

— Подсознание, Русланчик…Оно хочет со мной ребёнка, — заявляет она, чем заставляет меня заткнуться окончательно…

(Надя)

У Руслана День Рождения через четыре дня… И я хочу сделать ему подарок.

А для этого встречаюсь с Гришей у себя в салоне, чтобы переговорить.

Он единственный человек, с кем я вообще могу поднимать эту тему. И он действительно хороший друг, хороший парень, пусть многим и кажется грубым верзилой.

— Привет, — целую его в щеку, и он довольно лыбится.

— Чего там у вас, рассказывай…Цветок распустился и свёл с ума своего садовника, — шутит он, на что я вся краснею.

— У него ведь День Рождения… Хочу что-то для него сделать, а что не знаю…У Глеба спросить не могу, он взбесится. А ты знаешь его лучше всех.

— Мозги ему подари, — отшучивается он. — А то так и будет от тебя бегать, придурок.

— Не смешно…Ну, Гриша…

— У него дело сейчас. Один персонаж появился, Надь. И тебе лучше, как бы…Выждать. А насчёт Дня Рождения… Ты же знаешь, что у него всё есть. Другое дело забота и тепло. С тобой он немного…перестаёт быть тем самым Русей. Влюблён наш, Ромео…

— Что? — улыбаюсь я. — Неееет…Он не влюблён.

— Влюблён конкретно. Я тебе говорю! — повторяет он, и я вся краснею.

— Правда так думаешь? — улыбаюсь, и он тоже.

— Пипец, вы как школьники, — хохочет он, и внезапно дверь в салон открывается…

А на пороге возникает взбешенный Кир. И как бы я не пыталась урегулировать ситуацию, брат выходит из себя и трескает Грише по носу.

Чувствую себя отвратительно из-за его поведения. Во что за человек? Что было, то в прошлом. Нельзя ведь всю жизнь зацикливаться. Даже я перешагнула, а он всё не может…

Когда он всё-таки уезжает, я тут же бегу за аптечкой.

— Боже мой, спасибо, что ты ему не сказал…

— Да не мог я сказать. Тебя бы подставил. Ладно Рус, сам разберется, не маленький… — отвечает он, посмотрев в зеркало.

— Пиздец…

— Ага, заплывёт, наверное…

— Передашь своему засранцу, что я из-за него отхватил, ок? Я жаловаться не привык, — сообщает он, когда я протираю его нос ватой с перекисью.

Вздыхаю и хмурюсь.

— Я так не хочу ему проблем…Я люблю его, Демид…

— Я знаю, Надя. И он знает. Все знают, кроме Кира…Он просто как слепой котёнок во всей этой истории…Не знаю уж, что там у вас случилось в прошлом, но…Как-то надо исправлять ситуацию.

Его слова конечно имеют смысл, но я не знаю, как исправить такую вот ситуацию. Сплошное мучение.

— А ты не знаешь, Руслан эти дни ведь никуда не улетает, да?

— Ну, пока я не брал ему билеты. Однако у этого блаженного в любую секунду могут появиться неотложные дела, так что… — взмахнув рукой в воздухе Демид рассеивает все мои последние сомнения…

Припрусь к нему на квартиру прямо в День рождения. И будь что будет.

Не застану, значит, так тому и быть…

Когда-нибудь мой авантюризм меня доведёт. Я сижу в его подъезде уже целых два часа в одном плаще, под которым вообще ничего нет. Один только красный бант на моём животе.

Ну что я ещё могу ему подарить? Я — его самый главный подарок.

Пусть так будет всегда.

Я не поздравляла его специально. Хотела сделать сюрприз, и мы сегодня не общались. От мамы Марины узнала, что он был дома и должен был поехать сюда, но его всё нет и нет.

А Кир сейчас сильно занят разладом с Соней, поэтому вообще не лезет ко мне с того самого скандального разговора.

Едва двери лифта открываются, и я застываю, потому что Рус не один.

— Я не вовремя? — спрашивает какой-то мужчина в деловом костюме, пока Рус сглатывает.

— Да нет, это знакомая просто. Что-то случилось, Маша? — спрашивает он меня, намеренно изменив моё имя, округлив глаза на гневной гримасе и маяча на лифт, но я не желаю уходить. Размечтался, ага. Я что зря пришла?

— Хотела с тобой серьёзно поговорить, — настаиваю я, и он стискивает челюсть.

— Она посидит в комнате, пока мы всё не обсудим, — добавляет он, заводя его внутрь своей квартиры. — Снимай плащ и иди в комнату. — цедит мне, как только встречаемся взглядами на пороге. — И помалкивай.

— Я не могу раздеться, я голая, — шепчу ему, а у него сейчас пар пойдёт из ушей. Рус закатывает глаза и добавляет:

— Иди уже давай, — ругается он на меня, и я убегаю. — Сюда, Арсен. — слышу позади и прячусь.

Его нет около сорока минут, а потом я слышу какие-то громкие звуки. Словно удары. Глухие стоны, и меня всю начинает трясти, я сразу же закрываю дверь на щеколду и мечусь по комнате в истерике.

А потом застываю и снова прислушиваюсь. Мёртвая тишина заставляет ком подкрасться к горлу. И я сглатываю, чувствуя, как по вискам долбит ускоренный пульс.

— Надя, — слышу за дверью грубое и вздрагиваю.

— Боже, — открываю Руслану дверь и висну на нём. — Что произошло? Что за звуки были?

— А ты как думаешь?! Дура, блин! Нахрена пришла сюда?! — спрашивает он, пока я выглядываю и никого больше в квартире не вижу.

— А где?

— Не важно. Зачем пришла, спрашиваю.

— С Днём Рождения, — стыдливо бормочу, нахмурив брови, и Руслан вздыхает, осматривая мой внешний вид.

— Голая говоришь? — спрашивает, потянув за пояс. А когда полы расходятся, он вдруг меняется в лице.

— Пиздец…Надя! Я думал на тебе хотя бы бельё есть… — шипит он, полностью сбросив с моих плеч плащ. — А бантик неплохой. Мне нравится.

— Правда?

— Угу… — Руслан рывком заваливает меня на кровать и заставляет рассмеяться.

— Ты чего…

— Ничего, ты же мой подарок. Так что помалкивай давай…Сорвала мне, блядь, весь план, бандитка…Пришлось вырубить его вовсе…

— Что?

— Ага…Лежит на кухне связанный…И всё благодаря тебе, дорогуша…Теперь… — он проводит рукой между моих ног, вынуждая меня вжаться в матрац. — Будешь скулить подо мной всю ночь. Поняла меня?

— Поняла… — закрываю я глаза, чувствуя, как его пальцы сводят меня с ума. — Ах, Руслан…Поняла…

Чувствую, как грубо он входит в меня, поставив перед собой на четвереньки. Я снова прогибаюсь под ним, снова делаю, что он захочет, но…

Мне так это нравится.

С ним ведь не может быть иначе. Он слишком хорошо пользуется своим телом. И знает моё, как свои пять пальцев.

После моего первого оргазма, он притискивает мою голову между своих ног.

— Давай учись, малышка…Учись старательнее, — подгоняет он меня, а я от одной фразы ещё сильнее мокну. Сосу его член, как конфету. Ничего поделать не могу. Он весь такой вкусный, что не могу воспринимать иначе. А когда он кончает прямо в мой рот, я выпиваю всё, что он мне даёт. Блин, почему мне так нравится целовать его писюн? Это вообще нормально?

Чувствую себя какой-то озабоченной, готовой на всё малолеткой.

Дарю своему мужчине праздничный минет, вместо нормального подарка.

Замечательно, Надя. Так держать!

До пяти утра мы трахаемся, словно кролики, пока не слышим звуки возни из кухни.

— Ну всё…Малышка, я за тобой Пашу отправил…Потому что у меня сейчас будет серьёзный разговор. Ты здесь не нужна.

— Ты его убьёшь? — пищу, вжимаясь в него лицом.

— Нет. Не убью. Всё будет нормально. Давай, Надюш. Мне было хорошо. Но Паша довезёт.

У нас ужасные отношения, я знаю. В перерывах между сексом со мной, он избивает кого-то до потери сознания. Вот как это назвать???

Я жду того самого Павла, пока на кухне раздаётся бубнёж. Как только голос превышает допустимую норму, слышу звук ударов, и оппонент снова замолкает.

— Руслан…

Он появляется на пороге и прикрывает собой избитого мужика.

— Всё, я закроюсь. Давай, Машка. Доберешься, напиши. Паша ждёт внизу, — он целует и выпроваживает за дверь, а я выхожу оттуда и облокачиваюсь на стеночку…

Вот какого чёрта у нас не может быть всё как у людей???

(Рус)

— Говори давай и вернёшься спокойно к семье. Мне нужно знать за Баталова. Говори, Арсен, не усугубляй…

— Я сказал всё, что знаю, — сплёвывает он кровь. — Бля, Рус…Ты же знаешь, что я пиздеть не стану.

— В том-то и дело, Арсен. Я тебе нихуя не верю. Я же знаю, что он тёрся с тобой. Не лечи, ибо я просто застрелю тебя. У тебя пять минут, дорогой.

Я достаю пистолет, демонстративно верчу его перед его рожей, проверяю магазин, и вижу, как он нервничает.

— Рус…

Приставляю дуло ко лбу.

— Рус, всё-всё…Я скажу! — надсадно кричит он, закрывая глаза, и смотрит пол. — Мы виделись…Около двух месяцев назад…Он…Говорил о тебе.

— Что говорил?

— Что не отпустил всё. Что хочет мести…Я пытался его отговорить…Но ты же знаешь его. Он не слушал. Грозил мне, что если не помогу, то он обидит Авака.

— А ты, сука, сразу сказать не мог? Ты, блядь, знаешь, что я могу дать защиту, и вместо этого поступаешь, как…шакал, нахуй.

— Я отказался ему помогать. Сказал, что Ад его найдёт…Авака спрятал сам. Но и тебе ничего сказать не мог. А когда ты появился, я подозревал, что что-то не так…

— Он за Глебом следил, но не тронул. Чё за выжидательная позиция? В жизнь не поверю, что он бы стал так просто смотреть…

— Я не знаю этого, Рус. Я не согласился — он не посвящал. Я больше его не видел. Клянусь тебе.

— Балбес ты, Арсик, — развязываю его руки и кривлю губы. — Из уважения к твоей семье, отпускаю. Потому что жена и сын. Только из-за них. Иначе давно бы дырку в башке сделал.

— Понял.

— Понял он, нахуй. Пиздуй. Если узнаешь что-то о нём, я жду от тебя звонка.

Выгнав Арсена, залипаю на ходящем ходуном колене. Я весь на нервах, да хули там. Сам сплошной оголённый нерв.

Павел Сысоев: «Объект на месте. Проводил до двери».

Руслан Адов: «Ок».

Руслан Адов: «Надя. Спокойной ночи».

Надежда Волкова: «Спокойной ночи, Русланчик, бандит».

Как только она посылает это, у меня вдруг в мозгу щёлкает. Чёртово короткое замыкание. И я начинаю пролистывать все свои старые сообщения, которые я так и не удалил.

Анжелика Царёва…Ах, Русланчик, ты бандит!

Я не постоянная, взбалмошная и очень-очень импульсивная.

Помню тогда первый наш поцелуй…Боже, ты и представить не можешь, что со мной было. И ты так хищно напал, что я растерялась…Не ожидала тебя там увидеть… И сама не поняла, как осмелилась позвать на танец…

Осмысливая все её поступки, поведение…Царапины на тачке с оскорблениями. Признание в любви, я что-то выпадаю из реальности.

Тот поцелуй, от которого меня так размазало в сраном клубе Варшавы…

Русская девчонка в маске кошки с подозрительно знакомым взглядом. Бля…

Реально, это же была она…Как я, сука, сразу этого не понял?

Всё ведь на лицо. Её слова, её вкус, её карие глаза. Охренеть…

Ей тогда было хотя бы восемнадцать, надеюсь???

Она переписывалась со мной от лица этой Анжелы, а сама всё время тёрлась рядом? Пиздец конечно…Я же говорил — не женщина, а погибель.

Ёб твою мать, Наденька, а ты ещё более охреневшая, чем я думал…

Ладно, я пока не знаю, что мне делать с этой информацией. Просто взял на вооружение. Ей говорить точно не собираюсь. Пусть думает, что я такой придурок, и никогда не сопоставлю…

С мыслями о том, что нашёл себе достойного конкурента, ложусь спать. А уже завтра мне нужно начать решать вопрос с порно-индустрией для избранных…

Предстоит тяжкая работа… Гришаня в помощь.

— Вот ты как всегда…Рус, я бы тебе башку оторвал только за то, что неделю ходил с синяками под глазами от заплывшего носа, — ворчит Демид, перезаряжая пистолет, когда мы крадёмся в дом Филичева.

— Замолчи уже. Достал гундеть.

— Я тебе, сука, достану. Неблагодарный ты хуила, Руся.

— Смотри…Ты тут не отключил что ли? — указываю на камеру.

— Эта муляжовая, видно же сразу. Просто лампа горит.

— Тебе может и видно, ты же у нас и чтец, и жнец…И на дуде…

— Сука, — выпаливает Демид, толкая меня в спину, и мы заваливаемся внутрь кабинета, прикрывая за собой дверь.

Осматриваюсь.

— Ноута нет, он сто процентов в сейфе, — шепчу, указывая на металлический огромный ящик. — Сможешь открыть?

— Я что тебе всемогущий? Как я сейф, блин, вскрою? Нужен профи…А хотя…Стоп, — Гришаня смотрит на камеру в углу кабинета. — Погодь…Прикроешь меня?

— А ты куда попёрся-то?

— Куда надо, блядь, туда и попёрся.

— Сука, не юли! Не будь ребёнком!

— За телефоном этого говножуя пошёл.

— Ты думаешь, он не проснётся?

— Ты видел сколько он водки выжрал? — спрашивает, и я соглашаюсь, а затем мы оба следуем туда. Гриша берёт его руку, подносит палец к разблокировке экрана, пока я мониторю коридор. Храп стоит такой, что мама не горюй. Он точно был тут с какой-то шлюхой…Может конечно она уехала…А может и нет. — Готово.

— И чё ты сделать хочешь?

— Записи с камер на его облако пишутся, он сам говорил. Да и так у всех. Щас, жди. Идём, — Гриша тащит меня обратно в кабинет. Там приходится просматривать видосы его дрочки и ебли, но это всё херня. Основная суть в наборе кода на сейфе. — Есть…Тупица…0899

Набираем, и бинго.

Вскрываем и видим внутри среди бумаг, бабла и прочего его ноут.

— Охуенно, сука…Демид, ты самый охуенный поц на свете, — хвалит он сам себя, пока я наблюдаю со стороны…И естественно молчу, хотя да. Демид охуенный. — Тут всёёё, бляяя…

— Копируй и валим отсюда…

— Дай мне семь минут, — ворчит он, вставляя флэшку, и я вдруг вижу, как дверь в кабинет открывается.

Сука.

Какая-то баба стоит в проходе и уже собирается кричать, но я успеваю зажать ей рот рукой.

— Замолкни, блядь. Заткнись, если хочешь жить, поняла меня? — спрашиваю, встряхивая её хрупкое тело, и она испуганно кивает. — Ты шлюха? — спрашиваю, и снова кивок. — От мамки или сама?

— Первое, — отвечает, и я тащу её к сейфу. — На. Начнёшь новую жизнь. Сваливай из страны. Потому что иначе тебя завалят. Поняла?

— Угу, — кивает она, взяв в руки деньги. — С нами сейчас поедешь. Стой и не двигайся.

Мне даже на руку, чтобы Филичев подумал, будто его ограбила его же шлюха. Он ни о чём не догадается. А это просто охуенно.

Мы успеем слить всю инфу нужному человеку и их всех повяжут.

— Всё, готово, — заканчивает Гриша и быстро убирает ноут обратно в сейф. Хорошо, что мы в перчатках. Очень, блин, удобно.

— Открытым оставь, так надо, — говорю ему, и тот кивает.

А затем мы тихо проскальзываем через охранника по невидимой зоне, которую высмотрели уже неделю назад. Подменили её на 24 часовую запись цикла. И она просто крутится на повторе, не снимая в настоящее время.

— Есть доки у тебя с собой?

— Нет.

— Хуёво. Тогда тебе лучше потеряться и сесть на дно в какой-нибудь деревушке. Есть куда свалить? На попутках там…

— Нет…У меня никого нет, — говорит она, и я кривлю губы.

Демид косится на меня, мол это ты её втянул. А я на него, мол она же просто шлюха…

Но даже обычную шлюху я не могу бросить в беде. Докатился.

— Ладно, хрен с тобой. Гриша, до меня двигай. Я тачку возьму и отвезу тебя до деревни. Поживёшь там с месяц, я вышлю тебе левые доки. Потом сваливай. Усекла?

— Да, — шелестит она, прикрывая свои голые ноги.

— На вот, — снимаю с себя куртку и даю ей. — Тебе лет-то сколько?

— Восемнадцать…

Пиздец.

— А звать?

— Снежа.

— А по-настоящему…

— Настя…

— И как ты докатилась до такой жизни, Настя?

— Как и все…Без ресурсов к существованию…

— Ну есть у тебя теперь ресурсы. Смотри не профукай, Настя…

Приехав до квартиры, делаю всё, как сказал. Внутри не свечусь. Просто выгоняю с соседнего двора свой второй автомобиль и едем в самую дальнюю деревню, чтобы спрятать эту девчонку куда подальше.

— Ты его враг? — спрашивает меня эта Настя, и я улыбаюсь.

— Нет. Это он плохой человек…

— Я знаю…

— Но я ему не враг, просто никто. Тень.

— Понятно… — она смотрит в окно и помалкивает почти всю дорогу, пока я методом «тыка» не нахожу подходящую для девчонки семью, чьё благополучие я могу улучшить по щелчку пальца. Наказываю кормить её и ухаживать. А ещё докладывать мне, если вдруг случится что-то странное.

Женщина около пятидесяти лет кивает и соглашается, а я даю ей денег. Сам же уезжаю оттуда и сразу получаю от Демида сообщение.

Демид Григорьев: «Процесс запущен, скоро будет взрыв».

Руслан Адов: «Бам».

Так и еду домой, после чего валюсь спать. А уже утром вижу в новостной ленте инфу о том, что Филичева, Бронкина и ещё троих руководителей ГУ МВД взяли за изготовление и оборот материалов с порнографическими изображениями несовершеннолетних…

Одной проблемой меньше…

(Надя)

С той самой ночи он мне не пишет и не звонит, а я снова схожу с ума. Знаю, что у него какое-то важное дело, но всё равно волнуюсь.

Меня успокаивает, что он с Гришей.

А утром одного дня Руслан присылает мне сообщение.

Руслан Адов: «Принцесса, одно дело решено. Можем увидеться?».

Надежда Волкова: «Я хоть сейчас. Соскучилась».

Руслан Адов: «Не сейчас. Вечером. Я заеду».

Надежда Волкова: «Хорошо. Буду ждать».

Сама же я собираюсь и еду в салон решать последние вопросы по подбору персонала. У меня сегодня ещё назначены две встречи.

Отец закатывает истерику каждый раз, когда я говорю куда поехала, его буквально бесит, что он не может узнать правды, ведь про Руслана нигде и ничего не упоминается. И хотя он в бешенстве, я сказала ему, что мне его купил мой парень. Больше ничего. Пусть свыкается с этой мыслью.

— Вы мне подходите, — сообщаю я одной из девушек. — А Вы, извините, нет. Должность администратора требует ответственности. Я плачу очень хорошо, а Вы опоздали даже на собеседование…

— Извините, так просто получилось…

— И вы меня извините. Но первое впечатление очень важно. Так что мы вынуждены с Вами попрощаться, — я не хочу церемониться. Угождать кому-то. Если работа действительно тебе нужна, ты приедешь вовремя, а не будешь искать отговорки.

Наверное, я слишком наглая. Ну да пофиг. Я же здесь хозяйка.

Решая вопросы, я должна выглядеть по-деловому. Беспринципно. И знать себе цену.

Тем более, что скоро мне предстоит открытие. Я уже завела страничку в соц. сети. И все буквально ждут этого дня.

К вечеру я закрываю всё и еду домой. А уже там мы наконец остаёмся наедине с мамой.

— Когда ты собиралась сказать мне? — спрашивает она, заставив меня сглотнуть.

— А?

— Что это Руслан, Надя… — продолжает она, и меня будто парализует. Я вообще не ожидала такого. Резко. В лоб.

— С чего ты…С чего ты взяла?

— Малыш, да я видела вас под нашими окнами…Всё жду…Когда же…

— О, боже…Ты папе не говорила???

— Нет, и Киру тоже нет…Думаю, ты сама должна сказать…

— Мам, да тут говорить нечего, — хмурюсь я. — Мы с ним…Только начинаем…У нас непонятно что…Это даже не отношения…

— Не отношения? Думаешь не в отношениях мужчина станет приезжать за женщиной и дарить ей салоны красоты, дорогая?

— Ну…Это…Всё сложно…Понимаешь, просто не говори папе и Киру, прошу тебя, мам…

— Не скажу, но сегодня заведи его сюда. Ты ведь к нему собираешься?

— Да, но…Он не станет…Не согласится.

— Вот и посмотрим. Скажи, что я в курсе и хочу его видеть. Посмотрим, что он по-настоящему к тебе испытывает, — настаивает мама, а я горю от стыда. Я совсем не уверена, что он вообще хочет всего этого. А если он просто меня пошлёт?

Руслан Адов: «Я подъехал».

Надежда Волкова: «Извини меня. Мама хочет тебя видеть. Папа и Кир не дома. Если не хочешь, можешь просто уехать».

Отправляю это и вздыхаю. Жду его, но он не появляется…Его просто нет.

Мне так грустно от этого. Смотрю вниз и не вижу его машины.

— Мам, я же говорила…Он уехал, — говорю ей, и она хмурится, обнимая меня.

— Не расстраивайся…Малыш, извини, мне не стоило лезть…

— А, может, наоборот стоило, не знаю, — с грустью говорю я, но внезапно в наш домофон звонят.

— Это я, — звучит голос Руслана, а у меня сердце готово выпрыгнуть из груди.

О, боже…Он поднимается. О, боже…

Он будет говорить с моей мамой!

— Мама…Мама!!!! — взвизгиваю я, пока она надо мной смеется.

— Успокойся, дочка…Всё хорошо…

Открываю дверь, чуть ли не срывая её с петель, хотя она весит, наверное, больше двухсот килограмм, и он стоит с двумя букетами цветов. Господи…

Он так долго потому что ходил за цветами…Серьезно?

Я расплываюсь в улыбке…

— Руслан, здравствуй, — здоровается с ним моя мама, и он тянет ей и мне цветы, целуя меня в щеку.

— Здравствуйте, наверное…Я давно уже должен был прийти…

— Разувайся, мы поговорим недолго, и я вас отпущу. Дело молодое, я понимаю…

— Да, сейчас.

Меня всю трясёт. Особенно оттого, что он такой спокойный. У него всегда такой взрослый рассудительный тон при деловых встречах. Я удивляюсь, как он так быстро перенастраивается.

— Спасибо за цветы, очень красивые, — шепчу ему, и он шлёпает меня по заднице, пока мама не видит. А я улыбаюсь и бегу достать две вазы, а мама уже наливает нам чай.

— Я не ханжа и наседать не собираюсь…

— Мама! — ворчу я, на что она смеётся.

— Вот она так всегда…

— Я в курсе, — соглашается он, рассматривая меня. — И всё же…Я должен был прийти. И с Кириллом поговорить тоже. Я понимаю, что это неправильно.

Мама вздыхает и улыбается.

— Я понимаю твои опасения. Понимаю, что вы ещё не определились. И просто позвала, чтобы увидеть твоё отношение. Но теперь мне всё предельно ясно…Я не против этого, — говорит она, пока я грею уши, встав возле подоконника. — С ней справится не каждый…

Руслан ничего не говорит, лишь хмыкает, и я не знаю, что это значит.

Вскоре мама отпускает нас, и я следую за ним, а он берёт при ней за руку.

— Верну её до одиннадцати, — говорит он, а я с грустью вздыхаю. Я хотела провести с ним всю ночь…

И как только мы выходим из квартиры, он целует меня в губы, дав понять, что всё, что он сейчас там сказал — правда. Он реально хочет сказать обо всём Киру.

— Ты серьёзно? Он ведь…разозлится… — выдыхаю я ему в губы.

— Мы не можем скрываться вечно.

— Ты хочешь быть со мной вечно? — улыбаюсь, и он крепко обнимает, прижимая к себе.

— Куда я теперь от тебя денусь, Наденька? Ты же меня из-под земли достанешь…Забыла?

Нет, Русланчик, дорогой…Я всё прекрасно помню…

Главное, чтобы ты этого не забывал…

(Рус)

Наверное, пришло время быть честным со всеми. А с собой в первую очередь.

Влюблён в неё…Что бы там ни было, влюблён.

Да и ситуация с Викой и Баталом выходит из-под контроля. Слишком опасно молчать, а, значит, надо как-то раскрыться Киру в ближайшее время. Ведь из-за нас уже получил даже Гриша.

Раз Надина мама приняла нас, в принципе не вижу преград. Тупо идти вперёд, сложив оружие, и сдаваться. С учётом, Кирюхиной нестабильности можно конечно получить по роже, но это минимальные последствия.

Ведь максимальные закончатся чьими-нибудь похоронами.

В этот вечер веду Надьку в ресторан. Хочу просто посидеть с ней, а не долбиться, хотя это тоже бесспорно хочу, но…

Иногда ведь надо быть джентльменом…

— Красивое место, — шепчет она, рассматривая его. — У Кира теперь есть одно похожее…Оформление очень напоминает.

— Я видел фотографии, лично не был, не до этого было, — отвечаю, подзывая официанта, а сам смотрю на Герберу. — Ты не против если я сам?

— Да, конечно.

Когда диктую всё молодому парнишке, в том числе кучу сладкого, Надя хихикает себе под нос.

— Что? Ты сама говорила…тем вкуснее становится…А мне нравится, какая ты на вкус…

— Ммм… — смотрит она своими карими. — Ты запомнил…

— Ты даже не представляешь, как ты меня тогда выбесила, — улыбаюсь, и она высокомерно цокает.

— Ничего…Смирился же… — прожигает она взглядом, а я только и думаю, как бы подвести её к тому, чтобы она поняла, что я знаю её связь с Анжеликой.

— Смирился…Да…Слушай, ты когда-нибудь была в Варшаве? — интересуюсь и в тот же момент ловлю её потрясенный взгляд.

— Нет, не была, — лжёт она, покрываясь багровым румянцем. — А что?

— Да ничего, хотел туда слетать. Думал, составишь мне компанию… — смотрю на неё, наслаждаясь реакцией. Она очень смешная, когда пытается уйти от ответа. Не умеет лгать.

Вспоминая, как она выкручивалась о царапинах на машине, я понимаю, что это очевидно. Но тогда я и подумать не мог, что ей это может понадобиться.

— Возможно, — улыбается она, и я тоже. А затем тяну ей руку… — С Киром нужно будет поговорить… Если ты согласишься со мной полететь…После того, как вернёмся…Пойдём сдаваться, идёт?

— Идёт, — на её лице столько невинной девчачьей радости.

И я с невероятным восторгом впитываю каждую её подобную эмоцию, потому что я голоден до этого. Мне нужно делать кого-то счастливым…

— Мне кажется или ты немного расстроена?

— Я хотела провести с тобой всю ночь, а ты обещал моей маме вернуть меня до одиннадцати, — отвечает она, и я вздыхаю.

— Я бы тоже хотел…Но при таком раскладе, который ты мне преподнесла, не мог выглядеть обнаглевшим козлиной. Иначе твои родители потеряют тебя…Но я могу предложить кое-что другое…Ты, я…В Варшаве на целых две недели. Как тебе? — спрашиваю, видя, как её глаза начинают сиять.

— А как же мой салон?

— Гришаня присмотрит. Он в этом деле спец…Если надо и бороду подстричь может…Он тот ещё делец, — ржу я, и Надька то же смеётся.

— Знаешь, мне было так неловко и плохо, когда Кир его ударил…

— Я понимаю, но думаю, ему было ещё хуже… — отшучиваюсь я, ведь помню, как он ворчал потом.

— Это точно…А Кир? Он чуть не сошёл с ума. Ещё и с Соней поругался…

— Не понимаю, почему он настолько сильно волнуется…Ты выросла. Это очевидно. Так что произошло? — спрашиваю, и она тут же мотает головой.

— Ничего, о чём бы тебе следовало знать…

— Не хочешь делиться…Но когда-нибудь я ведь должен узнать, правда?

— Надеюсь, что нет, — отвечает она, и мне становится не по себе. До сих пор не понимаю, что за травмы детства. Может, Кир забил Надькиного первого до смерти?

Через несколько минут нам приносят горячее и салаты, и мы начинаем трапезничать. Правда Надька почти не ест. Она всё время изучает меня. Порой мне кажется, что она питается визуально.

— Надюша…Ау…

— Ммм…Ты просто красивый. И я люблю на тебя смотреть…Очень…

— Я тоже люблю смотреть на тебя. Но стейк очень вкусный, правда…Попробуй, — тяну ей кусочек мяса на вилке, и она смеётся.

— Будешь меня кормить? М? Какой ты милашка.

— Ну я…Стараюсь быть для тебя хорошим…Что-то вроде того…

— Это я вижу, — улыбается она, кивая.

После ужина мы освобождаемся в районе девяти, и собираемся прогуляться по набережной. Надя, как всегда, выбежала в одном платье, и я отдаю ей свою куртку, повесив на тонкие плечи.

— Сегодня особенно звёздно, да… — говорю, и она как-то меняется в лице.

— Знаешь, Руслан…Я что-то уже хочу домой. Можешь отвезти меня? — спрашивает, и я растерянно залипаю на её лице. Вижу ведь, что что-то не так.

— Могу конечно. Что-то случилось?

— Нет, просто захотелось домой… — резко отвечает она и целенаправленно меняет курс в сторону моей машины.

— Ладно, — плетусь за ней, хватая за руку, но она психованно стаскивает с себя мою куртку прямо возле машины. — Что с тобой, Надя? Всё же хорошо было. Что опять случилось?

— Понюхай, пожалуйста, Руслан?! Что со мной? Это, блин, Флауэрбомб! Твоя куртка воняет женскими духами! Ты припёрся ко мне с женскими духами! Сволочь, ненавижу! Хоть бы удосужился постирать перед тем, как нацеплять это на меня!

— Бля…Надя…

— Её тоже водил в ресторан? М? Скажи мне! Чёртов лжец!

— Господи, да никого я никуда не водил. Просто во время дела подвозил одну девушку и тоже давал ей куртку, потому что она дрожала…Я даже забыл об этом…

— М…По делу…девушку…Дрожала. Ты за идиотку меня держишь?! — выпаливает она гневно, и я открываю для неё машину.

— Садись давай, замёрзнешь. У Гриши, блин, спроси! Он в курсе. Я с ним был.

— У Гриши, значит. Вот и спрошу!

— Ну и спроси, Надь. Боже, какая же ты ревнивая. С ума можно сойти.

— Посмотрела бы я на тебя! Да от воротника за версту несёт, блин! Аж тошно!

— Всё. Сиди и прижми жопу. Повезу тебя домой, дурында.

Я к ней всей душой. Матери сдался, а она ревнует меня к бабским духам… Чудесно…

Малышка фыркает и отворачивается к окну, скрестив руки, а я при этом, как завороженный, умиляюсь её реакции…

Куда я теперь без этой взбалмошной импульсивной ревнивой женщины?

Правильно… Ни-ку-да…

(Надя)

Не знаю, почему я ему не доверяю? Я так и буду всё время искать подвох? А что, если он мне всё время лжёт?

— Давай завтра приедешь к нам с мамой в дом… Я хочу, чтобы и перед ней мы как-то… Раскрылись…

Стоит Руслану сказать это, я тут же начинаю таять. И забываю про запах другой женщины.

— Да? — растекаюсь от его слов.

— Да.

— Мне кажется, она догадывается…

— Мне тоже так кажется, Надя…

— Значит, мне приезжать на ужин?

— Да, завтра к семи… Я сам за тобой приеду.

— Хорошо, Руслан, — я целую его в щёку и улыбаюсь, вернувшись обратно на своё место.

— Ты такая смешная, Гербера. Я таких как ты ещё не встречал…

— Сочту за комплимент… Хоть и не хочу быть твоим личным клоуном… — отвечаю, задумавшись.

— Это именно он и есть, и ты не клоун. Ты лучше, — смеётся он, а мне остается только гадать, что это значит.

Когда Руслан довозит меня до парковки нашего комплекса, я не могу оторваться от него. Не могу уйти. Целую и начинаю лезть на его колени, а он рывком перетаскивает меня на себя, проводя шершавыми ладонями по моим голым бёдрам под платьем.

— Пиздец, Надя… У меня такой стояк…

— Я чувствую…

— Надо ехать. Я обещал твоей маме, а время без пяти одиннадцать… — шипит он, касаясь моих трусиков пальцами.

— Руууус… — ёрзаю я, но он мотает головой.

— Нет, завтра… Всё завтра… Давай, малышка, — он помогает мне пересесть на своё сиденье, а сам поправляет джинсы, уперевшись спиной в кресло и облепив руками руль… Сдавливает так сильно, что пальцы белеют.

— Аааа… Твою мать, — ругается он, глядя вниз. — Это жесть какая-то. Тебе лучше уйти. А то изнасилую…

Я не отвечаю. Слышать это очень странно. Хоть я и знаю, что он никогда бы так не сделал. Но сама эта тема вызывает у меня множество негативных воспоминаний. А я стараюсь их избегать.

Я просто целую его рваным поцелуем и запускаю пальцы в его волосы, слегка зачёсывая их назад.

— До завтра, Руслан.

— До завтра, Надежда моя…

На этой фразе я убегаю домой. Счастливая и абсолютно влюблённая.

Он уезжает. А дома меня встречают мама и Рита. Мы просто болтаем перед сном, я рассказываю о своём салоне. Рита наконец проявляет хоть какой-то интерес. Даже хочет приехать на открытие и посмотреть, что уже неимоверно меня удивляет и радует.

Перед сном я снова беру в руки телефон. Я уже стала зависимой от общения с ним. Даже если очень короткого и сдержанного.

Надежда Волкова: «Думаю о тебе. Спокойной ночи, дорогой».

Руслан Адов: «Я тоже о тебе думаю. И не до спокойной ночи мне вовсе…», — он впервые отвечает столь провокационно.

Надежда Волкова: «Понимаю… Я в постели…»

Руслан Адов: «Наденька… Бандитка…»

Я улыбаюсь. Делаю фото топлес и сбрасываю ему. Жду ответа с закусанной от вожделения губой.

Руслан Адов: «Блядь… Моя красивая девочка…».

Боже. От этого «моя» у меня мурашки по всей спине. И не от холода вовсе, а от жара. И он только подливает керосина…

Руслан Адов: «Раздвинь ноги…»

Надежда Волкова: «Раздвинула».

Руслан Адов: «Потрогай себя».

Надежда Волкова: «Трогаю…».

Руслан Адов: «Блин, Надя… Я не доеду до хаты…».

Надежда Волкова: «А ты разве ещё не дома?».

Руслан Адов: «Пока нет. По делам, малыш».

Ну вот, опять. По делам… А меня ревность с головой захлёстывает…Ничего не отвечаю. Ёрзаю на кровати, как умалишенная. Думаю о нём и трогаю себя, как он и приказал. Боже, я себя так грязно трогаю. Представляя, как это делает он. Закрываю глаза и мечтаю, чтобы он оказался здесь. Развожу свои ноги в стороны и… И…

— О, боже… — вздыхаю, стыдливо уткнувшись носом в подушку. За что мне это? Я не хочу прятаться. Хочу быть взрослой… Рядом с ним… Быть его женой. Скорее бы поездка в Варшаву и признание Киру… А уже в самой Польше я сознаюсь Русу, что мы виделись там…

Мне удаётся уснуть только через час… И я с нетерпением жду завтрашнего ужина с мамой Мариной.

Предварительно заказав шикарный букет из белых фрезий, я еду выбрать ей подарок. Знаю, что она любит всё красивое для дома, поэтому не задумываясь, выбираю набор декоративных подушек из велюра с ручной вышивкой. Очень классные, уверена, ей понравится. Этот магазин отличается эксклюзивом. Здесь все в одном экземпляре. А я знаю, как ей важно быть индивидуальной. Она у них такая модница… А сейчас ей тяжело быть одной, и она погружена в интерьер…

Когда Руслан забирает меня, я выхожу со всем этим богатством в руках, а он смеётся.

— Ты ограбила мебельный? — перенимает он пакеты, укладывая в машину.

— Конечно нет… Просто хотела сделать твоей маме приятно, — сажусь я внутрь.

— Она уже обрадовалась. Только услышав из моих уст, что ты приедешь… И что ты… Моя девушка…

— А? — спрашиваю, расплываясь в улыбке. — Ты ей так и сказал?

— Да, сказал, — отвечает он и начинает движение. А я так и остаюсь в том моменте, когда осознаю, что парень моей мечты наконец стал именно моим парнем. Моим единственным. А я его единственной… Руслан… О, Господи… У меня голова идёт кругом, и я всю дорогу улыбаюсь нелепой ухмылкой, глядя на его точёный профиль.

Едва доехав до их дома я целую его тысячью рваных поцелуев и зажимаю в руках заготовленные подарки. Я боюсь. Стесняюсь. Меня трясет. Обычно я чувствую себя намного увереннее, а тут…

— Наденька, — мама Марина обнимает меня крепким объятием. — Ну наконец-то… Господи, как же я ждала…

— Я так рада, — говорю я, протягивая ей цветы и подушки в брендовом пакете.

— Ох ты, боже мой… Какая красота, Надя… И ты запомнила, что я люблю белые фрезии? У меня даже сыновья не запоминают…

— Конечно я запомнила, — улыбаюсь я.

Про себя думаю — Вы ведь моя будущая свекровь. Кроме того, мне кажется лучше мамы Марины свекрови не может быть… Она реально идеальная. И по духу, и по характеру.

Мудрая не по годам, терпеливая, спокойная…

— Проходите, дети, мы с Валентиной накрыли стол.

Валентина — их экономка. С ней мы так и нашли общий язык. Я больше привыкла к Анне. Женщине, что в своё время ушла работать к Глебу. Маленькая я часто с ней виделась и разговаривала. Она тоже замечала, как я смотрю на Руслана, но ничего не говорила, лишь улыбалась мне…

Пока мы ужинаем и разговаривает Руслан ведёт себя совсем иначе. Сейчас он другой. Расслабленный, не озлобленный. И его мама это тоже чувствует.

— Я слышала про твой салон. Тоже приду на открытие…

— О, да… Спасибо большое… Мне так много людей написали… Некоторые известные блоггеры просили сделать бронь, я сильно удивлена такому ажиотажу…

— А я нет, — улыбается мама Марина. — У тебя ведь талант. Это видно даже по странице. Ты умеешь вести бизнес-аккаунты. Оригинально, со вкусом, дорого. Шик…

— Спасибо, боже, — я чувствую, что вся краснею, а Руслан сжимает под столом мою руку.

— Надя переночует здесь со мной, — говорит он, будто даже не спрашивая. Просто ставит её в курс дела, и она кивает.

— Как вам будет удобно.

Когда мы идём в его комнату я вдруг вспоминаю всё, что здесь происходило, и начинаю хихикать.

— Ага, я тоже это помню, — тащит он меня в спальню и закрывает за собой дверь.

— Ты дурачок, ты в курсе? — обвиваю его шею руками, а он придавливает к деревянной поверхности.

— Скучал. Думал о тебе. И вчера, и сегодня… И сейчас… — его шёпот раздаётся прямо в район моей шеи. А грубые руки уже нагло лезут под платье.

— Ты меня ради секса позвал, — выдыхаю я, издеваясь. Обхватываю его руки и смотрю в голубые глаза.

— Не только для того…

— Ммм…

— Не хочешь?

— Я бы поговорила, — лгу я. Ведь на самом деле готова хоть сейчас. Но он, как ни странно, слушается.

— Давай поговорим. Я за.

— Ты считаешь меня настойчивой? — спрашиваю, и он улыбается.

— Да.

— Назойливой?

— Снова да.

— Эгоистичной?

— Несомненно…

— Тогда почему ты со мной? — мои брови встают домиком. Я не ожидала таких прямых ответов на свои вопросы…

— Как раз поэтому. Мне это отчего-то нравится…Ты же… Как танк, Надюша. Где я ещё такую найду?

— Танк, говоришь, — я нагло обхватываю его плечи руками и толкаю в сторону кровати. Конечно он больше меня в два раза, но подчиняется, и мы вместе плюхаемся на мягкую кровать.

Руслан срывает платье и вторгается в мой рот, зажав меня в грубое кольцо своих сильных рук. И я снова остаюсь под ним раздетой. В одних трусиках, пока он целует мою грудь и нагло толкает в меня пальцы снизу.

Царапаю его спину, а он делает всё хоть и абсолютно не робко, но вместе с тем нежно. И я вся теку от этих ласк.

Я всегда завожусь с ним по щелчку пальцев, а сейчас буквально готова кончить за считанные секунды.

— От тебя так вкусно пахнет, — шепчет он, целуя всё ниже и ниже. Кончик его носа считает мои рёбра. Губы скользят по коже, а пальцы аккуратно поддевают хлопок.

Особенно чувственно он касается пупка, а затем лобка… И…

— Руслаааан, — вздыхаю, зажав его голову ногами. Заставляю себя так не делать, но не могу, и он сам обхватывает мои бёдра, раздвигая их.

Лижет меня и бьёт кончиком языка прямо по сердцевине. Чуть заходит внутрь, а затем резко втягивает в рот клитор. И я вся съёживаюсь, обхватив руками его волосы. Не знаю, в какую сторону тяну. То ли чтобы он прекратил, то ли хочу вжать его в себя сильнее. Такое безумие…

Он такое умеет… С ним так хорошо… Я хнычу, скулю, ёрзаю, а он всё сильнее сводит с ума. Умело и можно, до тех пор, пока я не взрываюсь, разлетаясь перед ним на атомы…

— Господи…

— Можно просто Рус, — язвит он, поднимаясь и вставляет в мою абсолютно мокрую плоть член. Входит одним рывком, приподнимая меня под коленями и загоняет сразу по самое основание, заставив взвизгнуть.

— Всё нормально? Не больно.

— Нет, просто не привыкла, — отвечаю, начав целовать его. Собираю с его губ и рта свой вкус. И мы вертимся по кровати в экстазе как сумасшедшие. Не знаю, может ли быть иначе? Он у меня первый и единственный. А тот роковой вечер я вообще не помню. Я помню только его касания. Всё остальное я выбросила из головы.

Он целует, он трогает, он подчиняет, а мне ничего другого и не хочется. Я вся в нём. И вся его.

Мы устаём только к трём ночи. Он гладит мои волосы и смотрит в потолок.

— Что ты во мне нашла… Не понимаю…

— Брось… Не напрашивайся на комплименты, — смеюсь я, нюхая его кожу. — Ты самый лучший…

— Я не о внешности или деньгах… Я о характере, образе жизни, отношениях… Порой мне кажется, что тебе бы подошёл такой как… Ну… Как Ширя, к примеру…

— Фу, — хмурюсь я, а Руслан смеётся, прижимая меня к себе.

— Вот и я о том же… Не умеешь ты выбирать, Гербера… Разве холод — это то, что тебе подходит?

— Ты не холодный. Очень даже горячий. Мой Ад. Сам знаешь…

— Хочу сходить в душ, — говорит он, меняя тему и привстав. — Подождёшь меня? Ну или можешь засыпать… Я разбужу, — играет он бровями и гладит меня, и я прячусь от его наглых рук под одеялом.

— Иди давай, — фыркаю на него, и он уходит. А потом…

Не знаю, что на меня находит, но я лезу в его тумбочку. Хрен его знает, что за паранойя… Но его это «что ты во мне нашла» только подбрасывает дров в топку. Словно он нарочно ищет причины…

И когда я визуально всё осматриваю, натыкаюсь взглядом на ту самую маску кошки, что выронила в клубе в Варшаве… Очень странно.

Он подобрал? Допустим…

Зачем же он до сих пор хранит её?

Неужели та «я» так сильно ему понравилась?

(Рус)

Когда возвращаюсь, она уже спит, и я нежно целую её в плечико, прикрывая одеялом. Сам же сажусь на край кровати и проверяю телефон. Гриша присылал некоторую инфу сегодня, но мне естественно было не до этого. С Герберой я постоянно отвлекаюсь. Мне становится некогда заниматься делами, а потом всё всплывает скопом.

Я очень тихо достаю шмотки из шкафа и выхожу из комнаты, прикрыв за собой дверь. Хотя время почти четыре, нужно сделать пару звонков. Есть люди, которые никогда не спят…Такая у них работа.

Гришанины шестёрки сообщают мне, что ни Вику, ни Баталова на территории России не заставали. Хотя бы это меня успокаивает.

Это значит, что можно немного расслабить булки и наслаждаться своей женщиной.

И с уличной прохладой я возвращаюсь к Наде в постель, а она вздрагивает.

— Где ты был, — бормочет сквозь сон. Блин, какая же она нежная, какая вся мягкая и приятная. Бесконечно можно любоваться и приставать.

— Нигде, спи, — обнимаю её и, уткнувшись носом в загривок, засыпаю за считанные секунды.

От неё пахнет миндалем и мёдом. Она вся такая сладкая, что я начинаю верить во всю эту хрень с пирожными. Никогда раньше не думал, что буду способен на такую ваниль. Да, с Линой у нас было серьёзно, я очень её любил, но…

Надя вообще другая. Она — девочка-праздник. С ней всегда как на пороховой бочке. Или словно запускать фейерверки из чувств. Это странно, это непривычно, особенно для такого отбитого мудака, который с головой окунался в криминал и повидал всякое, но… Она ведь меня как-то обжигает… До сих пор хрупкая девочка обжигает сильнее шрамов на моём теле.

Чувствую, что мы ещё не раз потреплем друг другу нервы. С ней я по-настоящему чувствую, даже после того долгого застоя в моей жизни. Я думал, что никогда не выберусь, но она меня как-то расшевелила. А я ведь и сам не понял, как.

Утром не выпускаю её из объятий. Правда утро у нас началось в одиннадцать… Но что же поделаешь…

Она голая, тянется, а я касаюсь её круглой обалденной задницы, и не могу успокоиться. Просыпаться с такой елдой и видеть перед собой её обнажённое тело это же комбо. Никак не смогу остановиться.

— Руслан, мне надо помыться… Руслан… — частит она из-за наглых движений моих рук, которые уже подминают хрупкое тело под себя.

— Я сейчас хочу. Полежи просто, — утрамбовываю её и приподнимаю вверх её задницу. Разглядываю открывшийся при свете лучей вид.

— Боже, Руслан… Мне стыдно, — Надька зарывается лицом в подушку, а я ласкаю её пальцами.

— Что-то не похоже… Или же тебе снился я… За это стыдно?

Она, блин, вся течет. Ощущая мои касания, сильнее вонзается в простынь пальцами и стонет. А я подставляю свой член к влажной плоти. Медленно вхожу, а сам смотрю на это. Как становлюсь мокрым от неё, вхожу и выхожу на всю длину. Блядь, как же красиво. Как идеально. Мы идеально друг другу подходим… Я это вижу, чувствую… Ощущаю.

— Хочу трахать тебя всю свою жизнь…

— М… Только трахать? — спрашивает она, и я глажу ладонью её позвонки. Она такая тоненькая. Изящная. И вместе с тем пиздец фигуристая. Я и моделей драл менее фактурных. У меня не было ни малейшего шанса устоять перед ней. Ну, нереально это. Слишком она сочная. И лицо, и тело, и этот взрывной характер.

Бомба замедленного действия…

Как представляю, что досталась бы другому, так всего злобой как пеленой накрывает. Скручивает. Разрывает.

Не отдам. Её. Никому. Никогда. Даже Богу не отдам.

— Нет, не только…

Сжимаю её кожу под талией, задаю нашим взаимодействиям более быстрый темп. А потом и вовсе заставляю её полностью лечь подо мной и широко расставить ноги, а сам кусаю за загривок и чувствую, как она сжимает меня внутри. Маленькие пальчики смыкаются на простыне, и она надсадно скулит в постель, пока я деру её и думаю о том, что не хочу больше спать ни с кем другим.

Вот так просто. Околдовала. Очаровала. Приворожила.

Не знаю, как назвать. Факт, что мне больше никто не нужен.

Почти вместе кончаем… Я падаю сверху. Нюхаю, покусываю, собираю дрожь с её плеч. Не могу надышаться. Этот контакт уже реально мне необходим как воздух. Как это понимать?

До сих пор в голове не укладывается, насколько мужик может быть зависим от конкретной женщины. Если она правильно надавит. Если направит в нужную сторону… У неё, походу, дар про приручению диких зверюг. Иначе не могу это объяснить…

— Теперь мне можно в душ? — спрашивает она, улыбаясь.

— Только вместе со мной, — издеваюсь я, а она корчит рожицу.

— А если твоя мама увидит… Это будет неудобно…

— Ладно, ты права. Иди первая, я за тобой. Дома будем хозяйничать…

— Дома? — мурлычет она, пододвигаясь ближе. — Не знала бы тебя, подумала, что ты говоришь об общем доме…

— Может о нём и говорю. Посмотрим, — заявляю, пока она смотрит на меня ни живая, ни мертвая. Вижу, что пиздец удивил. Да ещё и сказал так серьёзно. — Гербера, иди давай. Я не знаю ещё. Сейчас ситуация сложная. — добавляю, а она растерянно надевает на себя мою рубашку и торопливо идёт в ванную. Зачем так ляпнул? Если не могу обещать…

Женщины, они ведь запоминают все эти вещи… А Надя так вообще уже, наверное, мысленно подбирает занавески к дивану…

Пока она моется, я спускаюсь вниз. Наливаю себе кофе и жду её. Мама оставила записку, что уехала к подруге. Так даже спокойнее после того, что мы вытворяли ночью. Неловко. Очень неловко в такие моменты. И всё же эта разница…Семь лет. Я ещё с ней не смирился. Точнее, с тем как это выглядит со стороны. Я-то знаю, что серьёзно настроен. А другие? Что в голове у того же Кира, хрен его знает…Но я бы никогда её не обидел…

Гербера спускается вниз уже собранная. Даже успела высушить волосы.

— А где Марина Андреевна?

— Уехала к подруге, нас решила не будить… Как твоё самочувствие?

— Хорошо, а твоё?

— Тоже… Даже слишком, — отвечаю, отпивая кофе. — Отвезу тебя домой…

— Мне надо в салон. Домой я потом сама уеду. У меня на днях открытие. Нужно доделать кое-что… Ты приедешь?

— Ты хочешь?

— Да, естественно… Мне это важно.

— Раз важно, значит, приеду, — отвечаю, указывая ей взглядом на кружку. — Пей и поешь обязательно.

— Хорошо…

На её лице столько эмоций, я их буквально считываю. Надя не бывает пустой. Она всегда наполненная до самых краёв… И с ней моё сердце стучит иначе… Не как в замедленной съёмке, а живо. Бурно. И кровь внутри циркулирует быстрее. Даже чем у обычного человека. Она меня восполняет.

Мы завтракаем, и я подвожу её до работы.

Её сотрудницы, которых она наняла, уже внутри и рассматривают нас через панорамное окно, словно мы экспонаты в музее. Реально приклеились к стеклу и что-то обсуждают.

— Я им скажу…Господи, как можно так себя вести???

— Беги давай. А то станешь главной темой в новостях…

— Что ювелирный магнат стал ухаживать за дочерью Волкова? — улыбается она, пододвигаясь и целуя меня в губы. Вот заноза, а…

— Типа того, Надь. Не смешно. Это сейчас опасно, так что иди быстрее.

Надя вздыхает и выходит, а я тут же уезжаю, потому что такая слава может накликать беду. Пока я не прикончил тех двоих, мне оно нафиг не надо…Ведь я волнуюсь за неё.

Она сейчас не просто сестра друга…

Она — моя женщина.

А это всегда будет нести какую-то опасность для неё.

(Надя)

День открытия моего салона. Самый важный день в моей жизни. Знаю, что сегодня приедут все. И Кир, и Руслан. Конечно мы не будем так сразу открыто демонстрировать свои отношения. Мы ведь договорились, что сделаем это после отдыха в Варшаве, так что…

Все приезжают с цветами. И Кир, и Глеб, и Гриша, и конечно Руслан…Сложно идентифицировать, кто в этой цепи мой избранный… Ну…Киру сложно. А мне так всё понятно.

Народу столько, что не продохнуть, хотя всё по записи, но я подготовила разного рода «комплименты» женщинам, так что никто не останется без внимания. Девчонки-администраторы вежливо принимают гостей. Маму Марину я записала сразу же, собственно, как и мою маму. Они первыми проходят обслуживание.

А Руслан так жарко и провокационно рассматривает меня, что у меня подкашиваются колени.

— Поздравляю, Гербера, — целует он меня в щёку и шепчет так, что я не могу устоять на ногах. — Ты такая красивая…Хочу снять это платье.

По телу дрожь, и вся мокну от этих фраз.

— Спасибо, Руслан… — отвечаю, взяв его за руку, но очень быстро отпускаю её, потому что и другие стремятся поздравить. Мне на секунду хочется, чтобы все снова исчезли, и тут остались только мы. Я бы брила его бороду, и мы бы носились по салону как сумасшедшие, пачкая друг друга пенкой и целуясь взахлёб.

Брат с Соней возникают из ниоткуда.

— Я рада, что вы помирились… — говорю я, обнимая её.

— Тут так здорово, Надюша…Просто красота. Ты так постаралась…

— На самом деле не буду отрицать…Много что сделала, но всё же…Основная благодарность моему любимому человеку, — говорю ей с улыбкой, и она сразу понимает о чём я, а Кир закатывает глаза.

— Любимому…Хоть бы приехал…Боится что ли…

— Ага…Просто трясётся от страха, — отвечаю я, подмигивая ему и обнимая тоже.

— Засранка, — добавляет Кир, а я продолжаю здороваться со всеми. С Катюшей, с Глебом. Даже Ярослава сюда принесли, правда Адовы приехали ненадолго…И даже сам Руслан предупреждал, что буквально на полчаса.

Его цветы самые красивые. Потому что мои самые любимые. Только он выбирает мне такие красочные композиции… Я ведь люблю всё яркое. Особенно сочетание лимонных, розовых и бирюзовых оттенков.

Руслан Адов: «Ты самая красивая бизнесвуман, которую я когда-либо видел», — присылает, и я поднимаю взгляд на окно, наблюдая за тем, как он машет с улицы, а потом садится в машину. Вздыхаю. Да, я расстроена, что он приезжал не на весь день, но всё равно очень счастлива, что навестил.

Гриша, как всегда, смеётся, а я обнимаю его.

— Ты привёл свою девушку?

— Эмммм…Всё сложно, — говорит он, нахмурив свои брови.

— А у вас то что?

— Тебе лучше не знать, — отвечает он, качая головой.

— Жаль, я хотела поближе познакомиться…

Он снова уходит от темы, и я не понимаю, что же там такое…Если у нас тайна из-за моего брата, то почему у них такая конфиденциальность или же…Нежелание появляться на виду вместе…Однако я стараюсь не вмешиваться.

Безмолвно прощаюсь улыбкой и начинаю свою речь. Рассказываю о салоне, о том, как он будет работать, о преимуществах и своих мастерах. А потом наши мамы демонстрируют преображение, и все пребывают в восторге, а я кроме всего прочего пригласила модных стилистов, чтобы снять ролик для блога и канала.

То, что у меня вышло, просто красота…Я в приятном предвкушении что же салон ждёт дальше… Феерический успех? Я бы очень хотела прославиться…

К вечеру я буквально валюсь с ног. Мы закрываемся вместе с девочками, предварительно выпив шампанское в честь такого потрясного дебюта…

— Надежда, я Вами восхищаюсь, — говорит одна из администраторов…Это реально просто фурор.

— Я рада, спасибо…Здесь есть и ваша заслуга…

В хорошем настроении я дожидаюсь своего водителя Пашу и сажусь в машину, снимая с себя туфли на высоком каблуке. Однако через несколько минут замечаю, что мы едем вовсе не домой.

— Пааааш…Мы не домой?

— Нет, Руслан Александрович велел отвезти в другое место…

— Он меня ждёт? — спрашиваю, и Паша кивает.

Решаю просто молчать и дождаться, куда же меня в итоге привезут, а когда мы подъезжаем к какому-то пустырю, я всерьёз начинаю нервничать.

— Паш…Ты уверен, что это то место?

— Да, — отвечает он, и я вижу машину Руслана.

С облегчением вздыхаю и надеваю туфли, но не успеваю этого сделать, потому что Рус открывает дверь и сгребает меня на руки.

— Дальше я сам, Паха. Свободен.

— Принял.

— Руслан, — хохочу я, болтая ножками. — Что ты делаешь?

— Несу свою женщину на руках, что же ещё…

— А почему так скрытно?

— На всякий случай… Я сегодня много где был. Это просто, чтобы сбросить хвосты… — он помогает мне усесться на пассажирское. — Поедем в одно красивое место…

— Куда?

— Загород. Ты не против?

— Нет, почему я должна быть против? Отца нет в городе, мама в курсе, что я с тобой…Кир и сам занят своими делами…Я совсем не против…

— Хорошо, — улыбается он, начав движение…

В итоге мы приезжаем в какой-то особняк, а Рус ведёт меня на задний двор.

— Сильно устала? — спрашивает, и я удивленно хмурюсь.

— А что такое? Ты говоришь загадками… — ворчу я и притормаживаю, уставившись на открывшийся вид. — Ух ты…

Я замираю, глядя на украшенную гирляндами террасу. Всё переливается яркими огоньками и светится, а Рус заводит ещё чуть дальше, и мы оказываемся перед огромным банным чаном, от которого исходит дивный пар, влекущий внутрь. Вокруг лишь тишина и изредка раздающийся приятный треск дров. Рядом стоит шампанское в ведёрке со льдом и мой любимый набор клубники и манго в шоколаде.

— Я подумал, тебе надо расслабиться. Отдохнуть…

Я тут же запрыгиваю на него, обхватывая ногами и руками и осыпаю тысячью поцелуев его лицо. У него так много дел, а он всё равно находит для меня свободное время, чтобы готовить такие вот сюрпризы…

— Как красиво. Реально…Я в восторге…

— Там ещё и приятно…Вода супер тёплая.

— Откуда ты знаешь? — хмурюсь я. — Снова водил сюда кого-то до меня?!

— Надя, блин! — рявкает он. — Дурочка. Я сам её набирал.

— Мммм…А чей это дом? — оглядываюсь я.

— Одного старого знакомого…Но это элитка для отдыха. Здесь никто не живёт…Никто не потревожит нас…Так что раздевайся…

— Полностью? — спрашиваю, повиснув на нём и покраснев.

— Полностью…И залезай внутрь…

Делаю, как он сказал. Оказавшись в тёплой воде, буквально таю от приятного чувства во всём теле. А когда вижу голого Руслана, который присоединяется ко мне и вовсе растекаюсь. Он подходит вплотную и массирует мне плечи, прижимая к бортику этого чана.

— Прямо здесь? Вот так…Под ночным небом?

— Ты против? Здесь никого кроме нас нет…

Кончики его пальцев щекочут мою кожу. Голубые глаза становятся синими…

— Когда я была против? — смеюсь я, прижимаясь к его телу своим. Рус разворачивает и целует мою шею и плечи, бережно убирая взмокшие волосы вперёд.

— У тебя такая красивая задница…

Закрываю глаза, разрешая ему трогать себя везде. Чувствую его руки и мгновенно закипаю. Мне кажется, даже вода становится горячее.

— Да и не только задница…Ты, блядь, вся как нарисованная…

— Ммм…Как с картин Мане? — улыбаюсь и он чертыхается, трогая меня между ног властными движениями пальцев.

— Как из порно-журналов, Надя…

Смеюсь над ним, но очень скоро становится совсем не до этого, особенно когда он входит в меня, полностью вдавливая моё тело в бортик. Не хочу думать, было ли у него так раньше с кем-то…Или же я первая. Особенно, когда он так нежен со мной. Так обходителен и галантен. Вперемешку со страстью это просто невероятно. Как два состояния его души. И оба принадлежат только мне.

Мы пьём шампанское и трахаемся. Наконец и он расслабляется вместе со мной.

До часу ночи так и дышим друг другом, а потом он относит меня на руках в спальню, заботливо обернув махровым полотенцем.

— Пойду покурю и сделаю пару звонков… — говорит он и исчезает из спальни. Я же осматриваюсь. Красивое место. Высокие потолки, лепнина. Выглядит дорого и изящно. Почти по-королевски.

Я беру в руки телефон и делаю пару фотографий, а затем…

Затем вдруг вижу уведомления от сообщений Руслана…Но вовсе не на мой аккаунт, а на аккаунт Анжелики.

Руслан Адов: «Привет. Давно не списывались. Как твоё ничего?».

В груди вдруг жжёт…Мы только что занимались сексом, а он пошёл покурить, где написал девушке, с которой как-то общался и даже целовал…

И как мне это воспринимать? Ему мало меня?

(Рус)

Возвращаюсь и жмусь к её сонному телу.

— Рус, отстань, я сплю, — грубо отрезает она, заставив меня отпрянуть. Обиделась на моë сообщение? Заревновала? Ну точно же… Бля, как это прикольно. Неужели ещё не поняла, глупышка…

Какая же ты, Надя, дурочка… Я снова прижимаюсь к ней и целую её плечи, ныряя ладонями на плоский животик.

— Ты моя… Моя маленькая… — шепчу, осыпая её поцелуями и нагло приподнимаю её ногу. — Ещё тебя хочу… Надя…

— Обойдёшься, — щемится она к краю кровати, а я возвращаю обратно.

— Доиграешься, свяжу тебя… Смотри, что делаешь со мной, — я беру её руку и кладу на свой член, а она дёргает вверх-вниз и смотрит прямо в глаза.

— Оторвать бы тебе его по-хорошему, — заявляет, и я смеюсь, хоть и не без стонов наслаждения.

— Отсоси мне, маленькая. Хочу твой ротик… Сильно хочу.

— Ммм… Руслан хочет мой ротик? — дразнит она, лаская меня. — А он не охренел?

— Нет. Соси, Надя, — уже более грубо говорю и помогаю ей опускаться вниз с поцелуями. Пиздец меня вставляет, как нежно она всё это делает. Как целует, как погружает в рот, как старается вбирать, и я ни разу сильно не жестил. Не могу так сделать… Хотя фантазии были разные. И в глотку, и в задницу, но что-то стопорит меня от этих грубых действий в её адрес. Мне и без того хорошо…

Хоть порой и хочется, блядь, показать ей, кто здесь главный.

— Дыши носом, малыш, — обхватываю её волосы и чуть сильнее давлю. Отчего её красивые огромные карие глаза немного слезятся. Она смотрит на меня. Смотрит своим самым, сука, охуенным безумным взглядом. А я смотрю на неё, пока моё сердце бросается вскачь по грудной клетке.

— Красивая… Ты самая красивая, — шепчу ей, касаясь пальцами щеки… Закатываю глаза. Всю поясница обдаёт жаром. Только с ней меня уносит куда-то. Это другой вид удовольствия. Не просто секс. А то, что задевает все грани души. Волнует…

— Наааадь… Я почти кончил… — шепчу ей, а она наоборот только ускоряется и углубляется. И я ощущаю дрожь по всему телу. Мощный рывок пульса куда-то за пределы возможного. Кончаю ей в рот, а она принимает, закрывая глаза. Это нечто… Я реально не понимаю, как это может быть правдой. Младшая сестра Кира. Моя малышка, блин. Волкова Надя… Девочка — ураган.

— Ты общаешься с другими девушками? — спрашивает она, поднимаясь к моему лицу, и я улыбаюсь.

— Бывает… — лукаво отвечаю, подмигнув.

— Зачем?

— Просто так, по делу или для общения. Не более того…

— Понятно… — вздыхает она, а мне нравится наблюдать за этой жгучей ревностью. Да, возможно, неправильно… Но вот что я сделаю, если меня вставляет? — Мы увидимся завтра?

— После работы. Конечно.

— Хорошо. Обними меня, Руслан. Скажи, что я единственная…

— Ты единственная, Надя…, — глажу её по волосам. Подношу к носу, вдыхаю нежный аромат. Балдею. Для меня это личный наркотик. Её запах, её вкус. Она такая одна. С самого того дня в Варшаве я это понял. Повело… И сейчас ведёт… Слишком уж она обалденная. Цветочная. Хрупкая. Изящная. И я понимаю, что её нужно беречь. Даже если порой она выглядит боевой и сильной, но это Надя… За ней нужно ухаживать. Она из тех женщин, которые чахнут без заботы и мужского внимания. И из тех, которые могут свергнуть правительство, если ощущают поддержку…

Она — мой маленький мир…

— Спокойной ночи, любимая, — шепчу ей, но она, похоже, уже не слышит этого. Сопит. Да и я очень скоро проваливаюсь в сон.

Правда это своё «любимая» ещё долго всплывает в сознании…

Я сдаюсь. Ей сдаюсь. Полностью. Навсегда.

Ранним утром, после того как разъезжаемся, засранка решает со мной поиграть.

Анжелика Царева: «Моё ничего хорошо. А ты как, Руслан? Что нового? Не женился?».

Мне на этих словах заржать хочется. Вот ведь маньячка хитрожопая.

Руслан Адов: «Нет. А ты? Замуж не вышла?»

Анжелика Царева: «Нет. Хочешь встретиться или зачем пишешь?».

Руслан Адов: «Просто спросил, как дела… Ты в Варшаве?»

Анжелика Царева: «Да».

Откладываю телефон. Пусть понервничает.

Надежда Волкова: «Хорошего дня, Руслан», — ещё так холодно и официально…

Дурында…

Руслан Адов: «И тебе, малыш. Сильно занят. Дела».

Конечно я издеваюсь. Представляю её лицо, когда она поймёт, что я знаю… Боже…

Мы переписываемся каждый день, и я время от времени пишу Анжелике какие-то нелепые сообщения, а она отвечает, словно у неё раздвоение личности.

Надюша пыхтит каждый раз, когда я пишу ей из ванной или с улицы, уходя покурить. Это надо видеть. Столько негодования и ревности. Хотя я даже не пишу ничего пошлого. Ни слова о сексе. Вообще нихрена такого… Просто мучаю её воображение… Ибо нехрен мне так беспринципно лгать…

До поездки остается день, мы снова видимся в отеле на нейтральной территории.

— Гриша оформил самолёт. Всё нормально. Завтра утром мне нужно решить кое-какие дела, маленькая, и за тобой подъедет Паша. Он привезет тебя в аэропорт… Договорились?

— Угу… Но там ты ведь не будешь меня оставлять? Будешь со мной? Не уйдёшь?

— Конечно буду с тобой. Там будем только вдвоём. Обещаю…

Тем более, что я и сам этого хочу. Она нужна мне. Как воздух, блин…

Там можно будет наконец расслабиться, не париться, что кто-то увидит нас. Быть свободными от этих предрассудков… Просто любить друг друга.

Я отвожу её домой и целую в губы на прощание.

Они уже все покраснели и воспалились от моих наждачных поцелуев, но… Порой сложно остановиться. Да не порой. Всегда сложно.

Она слишком вкусная.

— До завтра… Гербера…

— До завтра, любовь моя, — она смотрит своими омутами и просто поглощает. Вот как её не любить? Я ведь уже понял, что никак…

Потому что люблю. Люблю эту девочку и нихрена не могу поделать.

Пусть у нас разница в возрасте, в характерах, в поведении…

Пусть мы, сука, вообще не подходим друг другу.

Но я её люблю и не готов отказаться. Не смогу отпустить, не смогу потерять, потому что нашёл то единственное, что делает меня счастливым. Я больше не зацикливаюсь на своих травмах. Больше не думаю о плохом. Я думаю только о том, что хочу делать её счастливой.

Хочу, чтобы улыбалась, чтобы ревновала, чтобы была такой же живой, какой я вижу её каждый Божий день. Сильной, слегка безумной, наглой, прущей напролом. Инфантильной и взбалмошной. Похоже, это то, что я с самого начала и боялся полюбить. И плевать мне на реакцию Кира по большому счёту, потому что я уже встретил ту, ради которой стоит бороться. И ни одно его решение не повлияет на мой выбор. Даже если придётся доказывать кровью, что я её люблю. Значит, так надо…

Утро наступает быстрее обычного. Сумку собирал на скоростях, улаживал ещё некоторые вопросы по своим личным делам. Гришаня, как всегда, пожелал мне счастливой ебли, а я послал его куда подальше, надеясь, что за это время Кир снова втащит ему по роже. На этом мы и распрощались.

— Доброе утро, красавица… — созваниваюсь с ней и параллельно завариваю кофе. — Готова?

— Готова… Страшно…

— Почему?

— Не знаю, наверное, что папа и Кир потеряют… Мама-то знает… Но… Когда узнают они…

— Ну. Двум смертям не бывать… — отшучиваюсь я, и она вздыхает.

— Нет. Всё будет хорошо. Я так решила!

— Ну вот и прекрасно… Тащи свою красивую попку к машине… Паша уже ждёт, я тоже сейчас буду выезжать…

— Да, я сейчас дособираюсь и выйду. Целую, — чмокает она трубку и сбрасывает, а я с ехидной улыбкой пишу новое сообщение Анжелике.

Руслан Адов: «Встретимся сегодня?»

Анжелика Царёва: «Зачем? — приходит сначала, а потом следом. — То есть, как? Ты в Варшаве?».

Руслан Адов: «Почти. Хочу тебя увидеть. Соскучился».

Некоторое время стоит гробовая тишина, а потом приходит скупое.

Анжелика Царёва: «Давай».

Руслан Адов: «Ок, как прилечу, напишу тебе. В клуб пойдём. В приватную комнату».

На этом она больше не отвечает. Я ржу себе под нос и сажусь в машину, выдвигаясь в сторону аэропорта. Уже представляю, как Надя накинется на меня с кулаками, стоит ей только приехать.

Руслан Адов: «Ты выехала?» — пишу ей следом.

Надежда Волкова: «Да, скоро буду».

На секунду мне кажется, что её подменили, потому что слишком уж она сдержана. Но чувствую это затишье перед бурей. Стою и жду машину возле трапа. Для неё даже постелена красная дорожка и разбросаны лепестки роз. Об этом я сразу попросил Гришаню, а он организовал.

Что только не сделаешь для любимой женщины.

— Шампанское ещё принесите, — прошу молодого парнишку и уже вижу вдалеке Пашин внедорожник. Лыблюсь, как придурок, с видом победителя. В приятном ожидании своей женщины. Надеюсь, она мне не втащит за эту шалость…

Уже хочу обнять её, но Пашина тачка почему-то останавливается возле соседнего самолета, и я хмурюсь, набирая его номер.

Только вот сразу, как слышу съём трубки, перед глазами расцветает ярко-красное зарево. Звучит мощнейший взрыв, от которого машину просто подбрасывает в воздух. Облако пламени окутывает весь обзор. Звуковая волна проходится прямо по моим мозгам. Всё плывёт. И перед глазами, и внутри меня. Вспыхивает яркой болезненной вспышкой.

В ушах шумит. Все кричат, вокруг настоящая паника. А я как парализован на несколько секунд. У меня весь мир, сука, кренит в сторону, и я с ног валюсь, будто пьяный.

— Надяяяяя!!!!! Надя….

У меня горло дерёт от запаха гари и дыма, а в глазах словно сплошная пыль. Я нихрена не вижу, больно дышать.

Больно думать, больно кричать. Её имя…

У меня словно в момент разорвало все органы. Вместе с ней.

От неожиданности я роняю телефон на землю и весь горю вместе с этой чёртовой машиной. Бегу туда на всех скоростях, но не подступиться, не подойти, ни хрена не могу сделать. От неё вообще ничего не осталось, кроме груды металла. Меня оттаскивают. Грудь разрывает от боли и страха. Мечусь из стороны в сторону раненым зверем и не могу дышать.

Из глаз непроизвольно выступают слёзы, я не осознаю. Ещё не осознаю… Руки трясутся. От адской боли парализует все конечности.

Рухнув на землю, катаюсь по ней, как умалишённый. Я этого больше не вынесу…

Пожалуйста, только не она… Пожалуйста, нет…

Забери меня уже!!! Меня забери, сука! Сколько можно?!

— Мужчина, Вы уронили, — шепчет одна из девушек, которые стояли там вместе со мной. — Полиция и скорая уже едут… — она отступает, а я беру телефон в руки.

Анонимный номер: «Я предупреждал, что заберу у тебя самое важное, Руслан. А теперь баю бай, ублюдок».

На этом я со всей дури швыряю его прямо в огонь и кричу во всё горло, пытаясь унять то чувство, которое разрывает меня на части в хлам…

Сейчас я умер вместе с ней…

Больше книг на сайте — Knigoed.net