Работник посольства, лощеный молодчик в очках, сообщил мне, что правительство Соединённых штатов не имеет привычки следить за всеми своими гражданами. Тем не мене, насколько он знал, американцы среднего уровня дохода обычно останавливались в "Гросвеноре".

Мне пришлось пройти все круги ада, чтобы добиться внимания чиновников Скотленд-Ярда, но оно того стоило. В организме лорда Дерби, а также в земле кладбища, собранной после эксгумации, были обнаружены небольшие дозы самых разных ядов. Ни один из них не мог в одиночку пошатнуть крепкое здоровье лорда Дерби, но их сумма в итоге и породила тот роковой сердечный приступ, который лишил меня друга.

Почтовый работник рассказал мне, что Найт постоянно получал денежные переводы. Все они были от человека с подписью "Д", которую мне так и не показали, сославшись на законы и приличия. Возможно, от меня требовали взятки, но я, как мне кажется, и так знаю автора.

Внешне гостиница выглядела неплохо, как и должна выглядеть гостиница для иностранных туристов. Внутри же это было место сырое, неприятное, навевающее мысли о притонах для кокаинистов. За десять шиллингов портье признал, что американец по фамилии Боун действительно проживает у них. Ещё за десятку мне показали номер, полный театрального барахла в египетском стиле, пробирок с фальшивой кровью и рулонов желтоватой ткани, видимо, призванных превращать людей в мумии. Были там и многочисленные документы, посвященные самым разным преступлениям, позже дотошно переработанным Боуном в шокирующие публику представления. Из всего этого многообразия меня заинтересовали бумаги об участии некоего Найта в экспедиции лорда Дерби, а также об ужасной гибели вышеуказанного Найта и его семьи. Порывшись как следует, я обнаружил копию разрешений на въезд, выданных правительством Египта участникам экспедиции лорда Дерби. Странным делом, в списке не оказалось самого Гарри.

– Думаю, сэр, – сообщили мне в кассе вокзала, – чтобы добраться до Хейденчерча, вам нужен Чаринг-Кросс.

Я обнаружил Мэри в саду. Желтые буковые листья падали в тёмный пруд, окружённый щербатыми статуями. Вдова Гарри читала книгу, кажется, Данте. Мэри обрадовалась моему появлению и долго расспрашивала о делах в столице, об "Империале", где мы состояли с Гарри. Немного погодя нам накрыли обед в тёмной мрачной столовой, всю длины которой занимал огромный стол, человек, кажется, на пятьдесят. Мы сидели на разных конца этого чудовища, и звон приборов и посуды эхом отдавался в высоких потолках. Разговор коснулся экспедиции Гарри и последних его дней, ни один из которых, как утверждали все, не предвещал печального конца.

Выпив кофе, мы отправились в кабинет Гарри, где Мэри показала мне коллекцию. Я провёл там около четырёх часов и, к моему необычайному удивлению, ни одной египетской древности не нашел. Все предметы, собранные Гарри, оказались дешевой подделкой. Зато в одной канопе я нашёл неотправленное письмо некоему "рыцарю", содержащее благодарность за хранение тайны. Буква "Д" в подписи крайне напоминала знак Анха – египетский символ вечной жизни.

Заходящее солнце пронизывало туман, поднимающийся от реки, и худо-бедно освещало оголенные деревья. Пара мальчишек-попрошаек бродила в переулке и ничего не знала ни о каких призраках, но мечтала о возвращении "странного сэра", который жил здесь пару лет назад. Я прошёлся несколько раз в обе стороны и обнаружил на стене одного из домов знак Анха. Внутри жила очень милая девушка лет двадцати, кажется, беременная. Она ничем не могла помочь мне в расследовании, но на имя Гарри отреагировала заметной бледностью. Судя по обстановке, родители ее были старьевщиками, собиравшими все и вся. Я нашёл там даже предметы, сделанные под Египет настолько точно, что и сам едва не стал жертвой обмана.

Это была тихая деревушка к северу от Лондона. Несколько фермеров сурового вида пили пиво в привокзальном трактире. Поначалу общение не складывалось, но, как оказалось, один из мужчин, Ричард Крейн, выписывал мой журнал и весьма неплохо разбирался в хронологии Третьей династии. К вечеру мы сделались закадычными друзьями, и он провёл мне небольшую экскурсию по деревушке, попутно рассказав о гибели семьи Уильяма Найта, а также об участии Найта в последней экспедиции лорда Дерби.

Найт был специалистом по языкам. В 80-х он делал неплохую научную карьеру, но после экспедиции 95-97-го выкупил бывшее имение местного баронета и прожигал непонятно откуда взявшиеся богатства. К 98-му году Найт окончательно разорился и замкнулся в себе. Кончилось это плохо: бывший ученый растерзал свою жену и детей, затем спалил дом вместе с собой. Перед гибелью Найт постоянно заходил на почтамт юго-западного округа.

Здание театра было закрыто и опечатано. На дверях висело постановление Скотлен-Ярда о закрытии постановок в связи с многочисленными жалобами зрителей. По вопросам, связанным с возвратом билетов предлагалось обращаться в "Гросвенор".

Старая пыльная библиотека встретила меня рядами стеллажей и мрачными тенями в углах здания. Раздел, посвящённый естественным наукам, содержал несколько журнальных подписок и бесчисленное множество нечитаемых трудов каких-то немцев в тёмных кожаных переплетах. Я ознакомился с несколькими статьями, объясняющими работу головного мозга, и пришёл к выводу, что простейшие виды грибов и плесени, которые так часто встречаются в старых домах и гробницах, могут выделять вещества, низводящие человека до животного состояния.

Паталогоанатом производил вскрытия в старой частной больнице. Это был двухэтажный особняк с уютным садиком и засыпанным палой листвой фонтаном. Узнав цель моего визита, доктор Розуэл сообщил, что лорд Дерби был абсолютно здоров, хотя и чрезвычайно бледен для человека недавно вернувшегося из экспедиции в Египет.

– Сердце вашего друга, сэр, просто остановилось, как часы.

Подумав немного, он добавил, что, возможно, химическая экспертиза в криминалистической лаборатории Скотленд-Ярда могла бы пролить свет на эту скоропостижную смерть. Сам Розуэл знавал пару ядов, которые не давали внешних признаков отравления, но не обладал достаточным опытом и оборудованием для их определения.

Сегодня вечером в "Империале" играли в вист, бильярд и трик-трак. Когда мы сделали перерыв на кофе и сигары, несколько человек из клуба намекнули мне, что Мэри обращалась к ним в попытках продать коллекцию супруга. Наш общий знакомый Антуан, довольно мерзкий французишка, сообщил, что Гарри не бывал в клубе лет сто, предпочитая один домик в районе Детфорд-Парка. На что это он намекает?

Это было мрачное здание, построенное в эпоху Георга II. Багровые стены, похожие на сырое мясо; грязно-белые колонны, напоминающие кости, вытащенные из могилы. Внутри пахло смертью, лекарствами и человеческими выделениями. Врач, занимавшийся болезнью участников экспедиции, судя по выправке, служил в армии. Он говорил много и витиевато, но не сообщил мне ничего нового. Лишь одна его догадка показалась интересной: якобы плесень, покрывшая стены гробницы, вызывала повреждения не только кожи и дыхательных путей, но и коры головного мозга. Я пообещал себе взять в библиотеке Британского музея последние труды о работе центральной нервной системы.