Считается, что летом 1529 года выдающийся польский астроном Николай Коперник приехал в городок Торунь крестить сына своего дальнего родственника по материнской линии, чеканщика и гравировщика Мацея Шиллинга. И именно в доме Мацея он и встретил высокую темноволосую девушку, которая спокойным голосом назвалась старшей дочерью хозяев – Анной. А затем вызвалась проводить гостя в приготовленную для него комнату…

И как только Анна, на прощание мило улыбнувшись, ушла, немолодой каноник почувствовал, как земная твердь словно ушла из-под его ног. И в ту же минуту он понял, что все его планы на одинокую целомудренную старость, занятую только наукой, рухнули и теперь его жизнь будет вертеться вокруг нового солнца, имя которому Анна Шиллинг.

Церемония крестин и праздничный пир, разговоры на самые разные темы и шутки – все проплыло перед Коперником, будто в тумане. Весь мир для него сошелся на Анне: он ощущал лишь дыхание Анны и слышал только ее голос.

А наступившая ночь не только не принесла успокоение, а, наоборот, лишь разожгла в его сердце желание. Коперник, словно заведенный, бродил по комнате и, напрягая ум, не мог понять: как он, пятидесятипятилетний человек, рассудительный, умудренный опытом и утомленный заботами, с первого взгляда смог влюбиться в восемнадцатилетнюю девушку?

Конечно, Коперник не был святым, и женщины порой появлялись в его жизни. Однако ни одна из них не заставляла каноника сожалеть о принятом когда-то обете безбрачия. А в эти минуты он жалел об этом своем решении до боли в груди.

Если бы не целибат, он мог бы хоть завтра предложить Анне руку и сердце. Но каноник вправе иметь в своем дом только одну женщину – свою экономку. И Коперник, чтобы понапрасну не терзать свои мысли и душу, решил сразу же после завтрака покинуть гостеприимный дом. Но Мацей Шиллинг предложил ему еще какое-то время погостить. И он не смог отказаться…

К тому же вроде бы даже повод был: через неделю намечалось празднование именин хозяйки. Но после именин появилась причина остаться еще на время – до торжественного обеда в городской ратуше. Затем осенние дожди размыли дороги, и необходимо было ждать морозов, чтобы покрылась льдом Висла. Ведь до Фромборка можно было добраться лишь ледовым путем.

И каждый раз, как только Коперник убеждал себя, что необходимо уезжать домой, тут же появлялись новые поводы задержаться в Торуни. И в конце концов их совсем не осталось. К тому же каноник и так позволил себе слишком многое. Он практически все дни проводил с Анной, рассказывая о своих работах, вспоминая студенческие годы, читал вслух…

Он не мог отказаться от встреч с этой удивительной девушкой, которая смотрела на него своими большими глазами, в которых отражалось все, что она от него слышала. А однажды Коперник не удержался и коснулся ладонью ее густых волос. А она ухватила его руку и поцеловала с такой страстью, с какой верующие прихожанки на благословение пожилых каноников вряд ли отвечают. В тот момент Коперник и осознал, что настало время уезжать: чувство любви его захватило так, что он уже не надеялся избавиться от него до конца жизни, и ему захотелось хотя бы спасти Анну от участи экономки престарелого каноника.

Но даже в этом случае Коперник, вероятно, не уехал бы. Но как-то раз Мацей Шиллинг провел каноника в кабинет и сообщил следующую новость. Оказывается, к его дочери посватались сыновья сразу трех уважаемых в городе людей, и он не мог решить, как поступить в этом случае. И Коперник посоветовал Шиллингу выдать Анну за сына старшины златошвейного цеха. И тем же вечером уехал во Фромборк.

Прошло полгода. И за все это время Коперник не отправил в Торунь ни одного письма. Но не проходило и дня, чтобы он не думал об Анне. Он пытался заглушить мысли о брюнетке с большими глазами занятиями астрономией. Но сделать этого не мог. И однажды Коперник оседлал коня и отправился в Торунь…

В доме Шиллинга Коперника ожидал далеко не дружеский прием. Хозяин принял его в мастерской, даже не пригласив в жилые помещения. Затем холодно произнес, что Анна отказалась выходить замуж. Игнорируя волю отца, она желает лишь одного: уехать во Фромборк, к Копернику, с которым готова провести всю оставшуюся жизнь. В завершение разговора Шиллинг сообщил, что позволит Копернику увидеться с Анной, но лишь в его присутствии и только при том условии, если каноник убедит дочь выйти замуж за жениха, которого выбрал ей отец.

Несомненно, Копернику было очень тяжело уговаривать Анну сделать то, о чем просил его Шиллинг. Но он, используя все свое красноречие, все-таки попытался убедить ее подчиниться совету отца. А она, не обращая внимания на присутствие родителя, прямо спросила каноника, любит ли он ее так, как она – его. И у Коперника не хватило духу солгать…

Из Торуни каноник уехал вместе с новой экономкой Анной Шиллинг. А в то, что столь красивая и умная женщина будет находиться рядом с ним во Фромборке, он долго не мог поверить. Однако проходили годы, но красота Анны не меркла, а ее веселость и жизнерадостность не убывали. В конце концов Коперник поверил в свое счастье, не уставая ежедневно благодарить за него Всевышнего…

Но все резко изменилось, когда во главе вармийской епархии был утвержден епископ Дантишек – бывший друг, а впоследствии самый ярый враг Коперника. И он решил излить на Коперника всю накопленную на него злобу. И для мести он выбрал самое уязвимое место каноника – его любимую женщину. Он решил разлучить его с Анной. А для этого Коперника обвинили в нарушении обета безбрачия – целибата.

И потребовали прогнать Анну. В случае же неповиновения Копернику грозили самыми страшными карами. Но они его не пугали. Гораздо страшнее было то, что Анну обвинили в колдовстве, с помощью которого она якобы соблазнила достойного служителя церкви.

А такие обвинения в Средние века карались очень жестоко. И Коперник прекрасно понимал, что по этой причине Анне грозит опасность и ей необходимо уезжать из Фромборка. Но женщину, казалось, вовсе не пугали возможные беды. Тем не менее Коперник настоял, чтобы Анна уехала к отцу. И в 1539 году она покинула Фромборк, что сильно подорвало здоровье престарелого ученого.

Николай Коперник умер через пять лет после разлуки с Анной Шиллинг в возрасте семидесяти лет. Случилось это 24 мая 1543 года.

Знаменитый философ, математик и физик Рене Декарт родился 31 марта 1596 года в небольшом французском городке Ла-Э-ан-Турен, который в честь известного земляка в 1802 году был переименован в Ла-Э-Декарт.

Благодаря обеспеченным родителям Рене получил хорошее образование. А в двадцать один год он отправился в Голландию и записался в армию. Казалось, он определился со своим будущим. Однако все перевернула случайная встреча с физиком и натурфилософом Бекманом. Рене вдруг осознал, что армия – это не его поприще. И он ушел со службы, покинул Голландию и отправился в путешествие по Европе… И уже в двадцать девять лет Рене стал известен как молодой философ с большим будущим. И впрямь о нем вскоре заговорили в научных кругах Франции, а затем и Европы.

Но взгляды Декарта порой расходились с общепринятыми. Поэтому, предчувствуя преследования за свои убеждения, он уехал из Парижа и поселился в небольшом голландском городке, где в уединении занимался научными исследованиями и созданием своих знаменитых философских трактатов. В чужой стране Рене Декарт провёл более двадцати лет. В этот же период он создал свою школу, которая стала называться картезианской (от латинского названия «Де Карт» – Cartesius).

Что же касается прекрасного пола, то Рене умел общаться с женщинами и даже имел у них успех. Однако он не был женолюбом. Поэтому в его жизни женщин было не так уж и много.

Но когда в Девентере он познакомился с фламандкой Еленой Янс, то сразу же забыл о тех женщинах, которыми иногда увлекался. Елена родилась в очень бедной семье и рано осиротела. Чтобы заработать на жизнь, трудилась на ферме у своего дальнего родственника. И хотя в тот год Елене исполнилось двадцать семь лет, тем не менее выглядела она совсем юной, наивной и простой, с милой чарующей улыбкой.

И Рене по-настоящему влюбился в Елену. Он ежедневно стал появляться на ферме, где встречался с симпатичной фламандкой. Общаясь с ней, Рене рассказывал ей о своих путешествиях и книгах. И девушка, которая почти не умела писать, с большим интересом слушала своего знакомого.

Проходили дни, недели, и Декарт стал осознавать, что по-настоящему привязался к Елене. А по прошествии трех лет после встречи с Декартом, 19 июля 1635 года, она родила дочь Франсину. С того времени Елена Янс стала жить в доме философа. Однако официально закрепить их отношения Декарт не решался. К тому же казалось, что и Елена особо не стремилась к законному браку.

Но те несколько лет, в течение которых Рене Декарт и Елена Янс находились вместе, были самыми счастливыми в жизни философа. Женщина полностью оградила его от повседневных житейских проблем, поддерживала уют и душевное тепло в доме.

В 1637 году Рене и Елена переехали на север Голландии, в небольшую деревушку, расположенную недалеко от города Гаарлема. Декарт уже лелеял мысль отправить единственную дочь во Францию, чтобы та получила достойное образование.

Но судьба распорядилась по-своему: 7 сентября 1640 года девочка неожиданно скончалась от скарлатины. Горе родителей было безмерным. Ведь дочь была единственным утешением и надеждой родителей.

Однако потери близких людей смертью дочери не ограничились. Вскоре умер отец Декарта, а спустя несколько месяцев скончалась и сестра. Эти утраты были столь тяжелы, что Декарт в течение нескольких месяцев поседел, а также замкнулся в себе, не желая никого видеть. Даже Елена ничем не могла помочь своему измученному трагедиями Рене…

В 1644 году Декарт вернулся в Париж. Елену Янс он оставил в Голландии, решив с ней расстаться. Но она этого не знала, и надеялась, что Рене вернётся за ней. Однако философ вскоре забыл свою белокурую фламандку, а затем перестал писать ей письма…

Во Франции Декарт прожил примерно пять лет. И вдруг в 1648 году он получил приглашение ко двору шведской королевы Христины. Философ, будто предчувствуя опасность перемены места, медлил с ответом. Но уговоры монаршей особы в конце концов сломали его упрямство, и он дал согласие на переезд. Да и вряд ли кто отказался бы отправиться на новое место службы на специально поданном адмиральском корабле. И в октябре 1649 года Рене Декарт прибыл в Швецию.

Но долго пробыть в Стокгольме ему не довелось. Спустя несколько месяцев Декарт сильно простудился. О своём состоянии он сначала никому не сказал. Но когда через девять дней болезнь обострилась, то уже ни лучшие придворные врачи, ни сильнейшие лекарства не могли остановить заболевание. И 11 февраля 1650 года французский философ Рене Декарт скончался от тяжелого воспаления легких. Похоронили его на кладбище для некрещёных детей, а на надгробном камне была выбита надпись: «Невинная жизнь, которую погубили злые недруги».

Среди творческих личностей, как известно, немало любителей прекрасного пола. Но это не относится к Исааку Ньютону. Он не только не соблазнял женщин, а вообще женщинами не интересовался. Или, если говорить напрямую, их у него не было совсем. То есть он одержал «полную победу духа над плотью».

И, конечно же, с соблазнами Ньютону приходилось бороться. Например, в своих письмах он откровенно признавался, что ему очень трудно преодолевать «искушения плоти». И все-таки учёный, принявший научный целибат, выстоял: «дьявольскому искушению» он противопоставил научную деятельность.

А когда восьмидесятипятилетний ученый находился на смертном одре, он признался, что ни разу в жизни не касался тела ни одной женщины. Он считал такую воздержанность своим достоинством и искренне верил, что те физические силы, которые потратил бы на любовные утехи, он использовал с намного большей пользой в науке.

В то время существовало предположение, что плотская жизнь оказывает отрицательное влияние на работу мозга. Ряд исследователей полагают, что к подобному образу жизни ученого подтолкнуло преподавание в Кембридже. Дело в том, что в те годы студентам и профессорам запрещалось вступать в брак. Однако мужчины из этой ситуации нашли выход: они обходили этот запрет, заводя многочисленные интрижки или посещая публичные дома. Но только не Ньютон. То есть отказ ученого от интимных отношений с женщинами был осознанным выбором.

Подтвердил девственность Ньютона и Вольтер. Оказывается, когда ученый лечился в Лондоне, в это время там случайно оказался великий француз. И о странном отношении Ньютона к прекрасному полу ему якобы поведали врачи, которые находились рядом с великим учёным, когда он умирал. Им-то он в этом и сознался. Вольтер же в ответ на такое заявление докторов, улыбнувшись, произнес: «Наш философ Рене Декарт в этом смысле – полная противоположность больному. Но признавая Ньютона, давайте не осуждать Декарта».

Впрочем, биографы великого ученого нашли в истории его жизни один весьма примечательный случай. Это была одна короткая, но очень сильная страсть. В возрасте сорока лет Ньютон привязался к 23-летнему швейцарскому математику Фацио де Дилье. Но так как ученый был равнодушен к плотской любви, ничего предосудительного в их отношениях не было. Их сблизило лишь чистое чувство, основанное на родстве душ. И когда спустя шесть лет Фацио де Дилье уехал на родину, Ньютон в течение целых полутора лет пребывал в депрессии. В этот период у него появилась бессонница, и ученого стали преследовать галлюцинации.

Когда же Ньютон поправился, то вместо того, чтобы вернуться в науку, он поступил на службу на Королевский монетный двор, где стал активно бороться с фальшивомонетчиками.

Карл Линней (1707–1778) – выдающийся шведский естествоиспытатель, создавший единую систему классификации растительного и животного мира. В ней он обобщил и во многом упорядочил сведения, собранные ботаниками и зоологами за весь предыдущий период развития биологической науки.

Кроме того, он ввел точную терминологию при описании видов и предложил употребление бинарной, или двойной номенклатуры, установил соподчиненность между систематическими категориями. Помимо этого, Линней выделил биологический вид как основную и исходную единицу в систематике. Его также принято считать одним из создателей литературного шведского языка в его современном виде.

Итак, достижения Линнея в мировой биологической науке неоспоримы. Отсюда можно предположить, что на этом поприще у него сложилось все замечательно. Но такая ли ситуация была у него в семье? Увы…

Но все по порядку. Итак, в самом конце 1734 года, во время рождественских праздников Линней в шведском городе Фалуне познакомился с 18-летней Сарой Лизой (Элизабет) Морее – дочерью местного врача Юхана Ханссона Мореуса – весьма обеспеченного и грамотного человека. А спустя две недели, в начале 1735 года, Карл сделал Саре предложение.

Впоследствии сам Линней об этом событии написал, что ему «встретилась девушка, с которой он хотел бы жить и умереть». А теперь оставалось дело за отцом. И Линней не без внутреннего трепета обратился к нему за согласием.

Спустя много лет Карл примерно в таких словах описал разговор с отцом девушки: «Он ответил «и да, и нет», потому что…я ему нравился, но мои обстоятельства были ему противны». И все же он пообещал Линнею руку своей дочери, правда, тогда, когда Карл найдет работу, которая будет приносить доход. Он также одобрял намерение Карла ехать за границу. Более того, он даже оказал ему материальную помощь.

А в конце февраля 1735 года, накануне своего отъезда, Линней и Сара обручились. Правда, без официальной церемонии, которую отложили на три года. И лишь в 1738 году они были помолвлены официально. В сентябре же 1739 года состоялась их свадьба…

И, как это нередко случается у выдающихся людей, жена Карла Линнея оказалась полной его противоположностью. Это была невоспитанная, вздорная, деспотическая и грубая женщина, без каких-либо интересов к культуре и науке, которая в деятельности супруга ценила лишь материальную сторону. Все хозяйственные дела она держала в жестком кулаке и контролировала каждую копейку. И в этом отношении оказывала дурное влияние на мужа, развивая в нем чрезмерную скупость.

Что же касается детей, то их первый ребёнок родился в 1741 году. Это был мальчик, которого, как и отца, назвали Карлом. Всего в семье родилось семеро детей: два мальчика и пять девочек, из которых двое – сын и дочь – умерли в младенчестве.

Отношения же Сары к детям было довольно странным. Так, если дочерей она любила, то к сыну, талантливому мальчику, питала необъяснимую неприязнь и всеми способами пыталась настроить отца против него.

Датский энтомолог Иоганн Фабрициус пишет о ней, что она не только не любила своего единственного сына, но даже притесняла его. Она поставила его в семье в очень стесненные условия, заставляя нуждаться в самом необходимом. «Во всем свете не имел он большего недруга, чем в своей матери», – пишет он о сыне Линнея. При этом о молодом Линнее он говорит, что «его, конечно, нельзя было сравнить с его великим отцом, но его образованность и полная осведомленность во всем, что было написано старшим Линнеем, делали его очень сведущим профессором».

Впрочем, настроить отца против сына ей не удалось, поскольку Линней любил его и старался развить в нем жажду знаний и все то лучшее, что ему самому не удалось получить в детстве. Впоследствии он пошел по стопам отца, став достаточно известным шведским врачом и ботаником.

Дочь великого ученого – Элизабет Кристина тоже повторила путь отца в науке, правда, не достигнув его успехов. Тем не менее она известна как первая в Швеции женщина-ботаник. В литературе её имя нередко записывается как Лиза Стина…

Закат жизни Карла Линнея был отягощен старческой дряхлостью и болезнями. В 1774 году во время лекции, которую он читал в ботаническом саду, его поразил инсульт. С трудом поправившись, он продолжал вести занятия еще два года, пока второй удар не положил конец его преподавательской работе.

Последние два года, разбитый параличом, он почти не покидал постели: его одевали и кормили. А вскоре он потерял речь и память. Наконец, смерть оборвала жалкое существование одного из величайших умов прошлого. Скончался Карл Линней 10 января 1778 года, на семьдесят первом году жизни.

Жан Лерон ДʼАламбер (1717–1823) – известный французский математик, механик, философ, энциклопедист. Член Парижской академии наук, Французской, Петербургской и других академий. И, безусловно, о его научных достижениях можно было бы написать не один том. Но у нас совсем иная задача: любовь в жизни этого выдающегося ученого. Но, к несчастью, она принесла ему одно лишь горе, которое надолго породило в нем равнодушие и к людям, и к жизни, и к науке. Тем не менее следует сразу отметить, что Жан Лерон всегда относился к женщинам с особой нежностью и деликатностью.

Большинство биографов ученого полагают, что в его жизни было три женщины, с которыми он был по-настоящему дружен. Это госпожа Леспинас, госпожа дю Деффан и госпожа Мари Жоффрен. И если Леспинас была на пятнадцать лет моложе ДʼАламбера, то Деффан и Жоффрен на двадцать лет старше его.

И хотя ДʼАламбер женщин не избегал и сам нравился им, однако в личной жизни он счастья не обрел. Однако как-то раз в одном из модных парижских салонов Жан Лерон встретил молоденькую мадемуазель Жюли Леспинас, в которую вскоре и влюбился. У неё была изящная фигура, хрустальная хрупкость, тонкий ум и способность всегда держаться с достоинством. И Жюли тоже осознавала, что чувства к Жану делают её такой счастливой, что она пугается их. Так постепенно между ДʼАламбером и Жюли завязалась нежная и тесная дружба.

Но эта сдержанная и уравновешенная дама в тайниках своей души скрывала сильные, но не всегда честные и чистые страсти, которые порой вырывались наружу. Радуясь светлому и тихому счастью с Лероном, она вдруг вспыхнула необузданной страстью к молодому красивому Мора – сыну испанского посланника. А когда Мора уехал в Испанию, Жюли чуть не сошла с ума; она каждый день писала ему и лихорадочно ждала от него писем.

Искренне любящий ДʼАламбер очень страдал, но все-таки старался хоть как-то развлечь свою возлюбленную. И однажды он уговорил ее посетить вместе с ним один литературный обед. И именно там они и познакомились с неким Жибером, который одно время был популярен в парижских салонах. И он тут же занял в сердце Леспинас место Мора. А на следующий день после знакомства с ним она уже писала философу и математику Кондорсе: «Я познакомилась с Жибером; он мне очень нравится; его душа отражается во всем, что он говорит; в нем видна какая-то гордая сила и возвышенный ум; он решительно ни на кого не похож».

Однако внезапная страсть к Жиберу абсолютно не повлияла на привязанность Леспинас к Мора. Правда, ее характер изменился. Поскольку Мора был болен, Жюли теперь чувствовала к нему страстную жалость.

А что же ДʼАламбер? Конечно же, он видел все эти любовные метания и измены Жюли. И доказательством этого являются грустные строки в его письмах…

Но в это же время меняется и душевное состояние Леспинас. С каждым днем оно становится все хуже. Раздробленная на осколки любовь, за которой следовали страдания, полностью истощила силы Жюли. Она презрела себя за слабость своего сердца, и, не в состоянии вынести этих метаний, Леспинпс отравилась и умерла на руках ДʼАламбера. И при этом холодеющими губами она произносила имя Жибера, который в то время был уже женат…

Казалось, ДʼАламбер полностью потерял интерес к жизни. А в особо тягостные мгновения он даже размышлял о смерти как избавлении от душевных страданий. Но тут в его судьбе появилась дю Деффан. Но отношения ДʼАламбера и дю Деффан были довольно своеобразными. Поскольку она была старше его на двадцать лет, на ее искреннюю любовь и дружбу он отвечал лишь легким чувством. Причем даже в тот период, когда его сердце было абсолютно свободно от других женщин.

Но Деффан любила его по-настоящему. Это были перезрелые чувства пожилой женщины. И в таких чувствах в той или иной степени присутствует нечто сентиментальное и повелительное. И хотя такая любовь часто очень сильна, но она стесняет, и ею довольствуются лишь тогда, когда нет ничего лучшего.

Знакомство же дю Деффан и ДʼАламбера состоялось после того, как вышло в свет его знаменитое «Введение к Энциклопедии». А когда он стал популярен, Деффан всеми силами пыталась заманить его в свой салон. И ДʼАламбер с удовольствием посещал ее заведение по вечерам.

И дю Деффан не только восторгалась его умом и искрометным юмором, но и пыталась помочь стать членом Французской академии. И хотя ДʼАламберу эта идея нравилась, но, к удивлению Деффан, он выдвинул несколько условий. Например, он не должен ни перед кем заискивать, а также выражать свои мнения и убеждения.

Но помимо этого, ДʼАламберу вскоре наскучили ее вечера, и он стал появляться у нее лишь для того, чтобы пообедать и пообщаться наедине. А между тем Деффан очень желала, чтобы его видели посетители ее салона.

Если же говорить об их близких отношениях, то Деффан, будучи страстно влюбленной в ДʼАламбера, преувеличивала его чувства к себе. Говорят, что когда она узнала о смерти Леспинас, то произнесла: «Умри эта женщина пятнадцать лет тому назад, я не утратила бы ДʼАламбера»…

Что же касается Мари Жоффрен – третьей женщины ДʼАламбера, то отношения между ними отличались чисто человеческой нежностью. Личность же этой женщины имела некую особую чистоту и светлость. Будучи очень богатой, она умела оказывать благодеяния, не оскорбляя самолюбия того человека, которому они предназначались.

Она была добра и в детстве каждому нищему что-нибудь да подавала. И с годами ее трогательная доброта все возрастала. ДʼАламбер нежно любил ее, восхищался ее нравственной красотой. В то же время он был безгранично благодарен ей за ее чистую, бескорыстную дружбу к себе. И ее смерть была большой утратой для ДʼАламбера.

Великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов родился в семье помора 8 ноября 1711 года в деревне Мешанинской Архангельской губернии (сегодня это село Ломоносово в Холмогорском районе).

Он сделал множество выдающихся научных открытий, став первым русским ученым мирового уровня. А свои начальные знания Михаил получил в Дмитриевской церкви, где местный дьячок обучил его писать и читать, что по тем временам было очень редким явлением. Кое-чему научила юного Михаила и его мать, которая, в отличие от мужа, была женщиной грамотной. Помог отроку овладеть умением писать и читать также сосед Иван Афанасьевич Шубный.

Но едва мальчику исполнилось девять лет, как его мать умерла. А через год отец привел в дом новую жену. Но на судьбу Михаила заметного влияния она не оказала, поскольку в 1724 году тоже отошла в мир иной.

Зато вторая мачеха – Ирина Семёновна Корельская, ставшая третьей женой отца Михаила – Василия Дорофеевича, в жизни Ломоносова оставила существенный след. И так уж случилось, что, по сути, с самого начала она невзлюбила пасынка. Ее возмущало, что Михайло – единственный сын и, по сельским меркам, самый работник не помогает отцу по хозяйству, а читает книги. «Я рос… имеючи… злую и завистливую мачеху, которая всячески старалась произвести гнев в отце моём, представляя, что я сижу по-пустому за книгами», – писал в 1753 году Ломоносов известному российскому политическому деятелю И.И. Шувалову.

Когда же Михайло достиг совершеннолетия, на семейном совете было решено его женить. Правда, невеста была хоть и пригожая, но издалека – из-за Полярного круга. Понимая, что семейная жизнь на севере поставит крест на его занятиях, юноша прикинулся больным. А вскоре, чтобы не попасть еще в какой-нибудь переплет, он решил убежать из дома в Москву.

Но поскольку рассчитывать на какое-либо транспортное средство он не мог, то, прихватив с собой два учебника – «Арифметику» и «Грамматику», решил добираться туда пешком. А чтобы держаться верного пути, следовал за караваном, перевозившим рыбу. Сбежал он из дому в декабре 1730 года и до Москвы шел ровно три недели.

И в 1731 году Михаил начал обучение в «Спасских школах», то есть в Московской славяно-греко-латинской академии. А уже через четыре года он был одним из лучших учеников. По окончании же академии талантливый юноша, оказавшийся в числе лучших выпускников, был направлен для дальнейшего обучения в Германию. И уже в ноябре 1736 года Ломоносова зачислили в Марбургский университет, где изучал физику и философию, химию и математику.

Здесь же в 1736 году Михаил познакомился с Елизаветой Цильх – немкой по национальности. Свела же их, можно сказать, случайность, поскольку ему пришлось жить на квартире у Цильхов. Постоянно встречаясь с милой, скромной и искренней девушкой, Ломоносов вскоре обратил на нее внимание. А спустя недолгое время его увлечение развилось в глубокое чувство. Впрочем, Ломоносов довольно своеобразно понимал любовь, считая, что она «есть склонность духа к другому кому, чтобы из его благополучия иметь услаждение».

Михаил и Елизавета испытывали взаимные симпатии уже около двух лет. И только в 1738 году они признались в своих чувствах. При этом Ломоносов прекрасно осознавал ту ответственность, которую брал на себя, собираясь жениться. Прежде всего, Ломоносов не имел средств для содержания семьи. К тому же его возлюбленная была другой веры.

Тем не менее, когда Елизавете исполнилось 18 лет, она стала гражданской женой Ломоносова. А 19 ноября 1739 года она родила ему дочь. В церковной же метрике с немецкой педантичностью было записано: незаконнорождённая, в связи с тем, что их брак был гражданским, а не церковным. А в следующем году 26 мая Ломоносов наконец-то обвенчался с Елизаветой Цильх в церкви реформаторской общины Марбурга.

А спустя двенадцать месяцев, в мае 1741 года, Ломоносов вернулся в Санкт-Петербург. Супруге, которая была беременна вторым ребенком, он почему-то велел не писать. А ждать от него вызова в Россию.

Два года Елизавета не получала ни одной весточки от Михаила. За это время в январе 1742 года успел родиться и спустя месяц умереть их сын Иоханнес. Можно лишь предполагать, что пережила бедная женщина, брошенная мужем с дочуркой на руках; какие мысли посещали ее в это время. Но, так и не дождавшись письма от мужа, она решила действовать сама. И в феврале 1743 года обратилась к русскому послу в Гааге графу А.Г. Головкину с просьбой переслать в Петербург ее письмо мужу. Меньше чем через месяц послание нашло своего адресата. И для тех, кому о нем стало известно, стало настоящей бомбой. Ведь в Академии наук, где служил Михаил Васильевич, его считали холостяком, поскольку о своей женитьбе на немке он никому не рассказывал.

Конечно, этому обстоятельству можно даже попытаться найти объяснения. Например, одно из них, что женитьба российского студента на иностранке в период стажировки была незаконной: для этого требовалось разрешение Академии наук. Кроме того, можно предположить, что Ломоносов в это время пытался обустроить жилье и заработать достаточно денег, а уж потом вызвать к себе семью. Но это слишком натянутые и малоубедительные объяснения. Ведь разговор идет не о двух-трех месяцах, а о двух годах.

Да и его странные слова, как свидетельствуют очевидцы, сказанные после того, как он прочитал письмо: «…Но пусть она приедет, если хочет; я завтра же пошлю ей письмо и 100 рублей денег», – говорят о том, что деньги у него были, по крайней мере на то, чтобы оплатить дорогу жены и дочери…

И вот летом 1743 года семья наконец-то воссоединилась. А вскоре Михаил и Елизавета обвенчались в православной церкви. Правда, согласно российскому законодательству, такие браки разрешались лишь тогда, когда дети будут воспитываться в православии. Но, конечно же, в этом случае иначе быть и не могло. Уже в России первая дочь Ломоносовых в четырехлетнем возрасте умерла. Но в 1749 году Елизавета родила другую дочь – Елену, получившую это имя в честь матери Михаила Васильевича.

Известно, что до самой смерти Михаила Васильевича Ломоносова, то есть более двадцати лет, супруги жили вместе. Но вот каких-то особых сведений об их семейных отношениях сохранилось очень мало. В частности, о бурных скандалах, супружеских изменах и распрях в хрониках того времени нет даже намеков. «По разным наукам у меня столько дела, что я отказался от всех компаний; жена и дочь моя привыкли сидеть дома… И по сие время ужились мы в единодушии», – писал он в письмах друзьям.

По своему характеру великий ученый был домоседом. Поэтому к разного рода светским развлечениям относился с безразличием, как, впрочем, и к посещению театров. И все свое время посвящал научной деятельности. Когда же возникала необходимость обязательно присутствовать на официальных светских мероприятиях, Михаил Васильевич непременно появлялся вместе с Елизаветой Андреевной, что, безусловно, свидетельствовало о взаимопонимании в семье.

Умер же гениальный ученый и энциклопедист на руках жены и дочери в 53-летнем возрасте от воспаления лёгких. А спустя полтора года вслед за мужем в мир иной отошла и Елизавета Андреевна.

Большинство биографов знаменитого немецкого философа Иммануила Канта утверждают, что он ни разу не состоял в браке, оставаясь всю жизнь холостяком. Более того, в доме Канта никогда не появлялись женщины, причем и служанки тоже. Пишут, что был у него лишь преданный слуга Лампе, которого он вроде бы уволил за то, что тот женился…

Впрочем, среди философов это не такое уж и редкое явление. К закоренелым холостякам относились Платон, Декарт, Гоббс, Локк, Лейбниц, Юм, Кьеркегор, Ницше и многие «любители мудрости», по тем или иным причинам избравшие безбрачие.

Но конечно же, Кант, как и все мужчины, в молодые годы мечтал о красивой девушке, о страстной любви, о женитьбе. Однако, «когда мне могла понадобиться женщина, – признавался философ, – я не был в состоянии ее прокормить, а когда я был в состоянии ее прокормить, она уже не могла мне понадобиться…». Но это заключение относится к тому периоду жизни философа, когда он получил известность и им заинтересовалась пишущая часть общества.

А ведь Кант жил и до того, как он стал знаменитым. А это признание он сделал после того, как перешагнул шестидесятилетний рубеж. Будучи лишь магистром, Иммануил, скорее всего, посещал трактиры, играл в бильярд, перекидывался с друзьями в карты, не прочь был пропустить стаканчик-другой эля, покурить трубку. Став же ординарным профессором, который мог обзавестись собственным домом и позволить себе иметь слугу, Кант нередко приглашал к себе на обед хороших знакомых. И эти посиделки могли продолжаться до позднего вечера.

И, несомненно, философ не был бесчувственным сухарем, вся жизнь которого зациклилась на размышлениях. А если у него появлялись средства, он позволял себе обзавестись удобным и даже элегантным костюмом. Например, исследователь биографии Канта Валентин Балановский убежден, что великий учёный не устранялся от радостей и утех, предоставляемых жизнью. «Он и женщин любил, и стихи писал, хоть и не считал себя поэтом», – пишет Балановский. Что же касается женщин, то тут всё не так просто и однозначно. По крайней мере, известно, что дважды дело едва не завершилось браком, но всё сорвалось по неизвестным причинам.

Впрочем, даже шикарная одежда не превращала его в неотразимого красавца. Он был низкоросл: от пятки до макушки всего метр пятьдесят семь сантиметров, у него была крупная голова и слегка опущенное левое плечо. И даже при этих недостатках женщины обращали на него внимание. Об этом свидетельствует письмо, полученное 38-летним Иммануилом в 1762 году от некоей Марии Шарлот – жены банкира Якоби:

«Дорогой Друг

Вас не удивляет, что я решаюсь писать Вам, великому философу? Я надеялась увидеть Вас вчера в моем саду, но мы с подругой обыскали все аллеи и не нашли нашего друга под этим небосводом, мне пришлось заняться рукоделием – лентой для шпаги, предназначенной для Вас. Претендую на Ваше общество завтра в послеобеденное время. Я слышу, как вы говорите: да, да, конечно приду; ну хорошо… Простите за это напоминание. Вместе с подругой я посылаю Вам воздушный поцелуй, у Вас в Кнайпхофе воздух тот же, и мой поцелуй не потеряет свою симпатическую силу. Будьте веселым и здоровым. Якобин».

Приглашение откровенное и рискованное, поскольку отправила его замужняя женщина, супруга известного банкира.

Однако Кант, видимо, не ответил на это письмо. И не пошел ей навстречу даже тогда, когда Шарлотта разошлась с мужем. «Кант был человеком чести и всегда настаивал на том, чтобы отношения строились на принципах нравственности. Он не мог себе позволить интрижек с замужней женщиной, тем более что Шарлотта была женой его друга. А чем привлёк барышню 40-летний Кант – профессор ростом 1,57 метра, не плечистый, слабый здоровьем? Из внешних плюсов только синие чистые глаза, опрятность, элегантность. Возможно, женщине просто захотелось развеяться, а Кант не любил людей, которые не ценили человека по его внутренним качествам», – делает вывод Балановский.

Кстати, в 1768 году, то есть спустя шесть лет, она вторично послала философу приглашение. На этот раз местом встречи Шарлотта определила Берлин, где она скучала. Но и на этот раз Кант не внял просьбе скучающей дамы. Хотя он и стоял на пороге 44-летнего возраста, в котором у мужчин возрождается желание к любовным приключениям.

К слову, об отношении Канта к женщинам существует следующая байка. Как-то раз приятели философа, заплатив соответствующую сумму за вход и услуги, отвели его развлечься в публичный дом. «Масса суеты и никакого удовольствия», – так, по рассказам очевидцев, Кант выразил свои впечатления.

В прошлые века многие великие ученые добивались выдающихся успехов в нескольких областях знаний. Вот и Жозеф Луи Лагранж был не только математиком, но и механиком, и астрономом. Причем во всех этих видах деятельности он достиг мирового уровня. А родился ученый 25 января 1736 года в итальянском городе Турине и был назван Джузеппе Лодовико Лагранджиа. В Италии же семья обосновалась после того, как прадед, служивший во французской кавалерии, переехал в эту страну и поступил в войско герцога Савойского. Кстати, еще в юности Джузеппе стал писать свою фамилию как «Лагранж», при этом именуя себя Луиджи.

Семья Лагранжа была довольно большой – одиннадцать детей, но при этом достаточно обеспеченной и относилась к элите итальянского общества. Отец Лагранжа занимал должность казначея в одном из министерств Турина, мать же была дочерью практикующего врача. Но так уж случилось, что после нескольких неудачных финансовых операций Лагранжи оказались на грани банкротства…

Вначале Лагранж изучал юриспруденцию в Туринском университете. И в первое время ему нравились право и классические предметы. Математика же казалась скучной и неинтересной наукой. Но как-то раз у него оказалась книга по алгебраическим методам в оптике, автором которой был знаменитый английский астроном Эдмонд Галлей. И после ее прочтения у Лагранжа резко изменилось отношение к математике. Именно благодаря ей он стал заниматься применением математического аппарата в механике, и прежде всего в небесной механике…

В 1755 году девятнадцатилетний ученый послал знаменитому математику Леонарду Эйлеру свое исследование некоторых довольно сложных математических проблем. В этой работе Лагранж решил некоторые задачи, которые оказались не под силу даже самому Эйлеру. Впоследствии он дал очень положительный отзыв об исследованиях Лагранжа и рекомендовал его в иностранные члены Берлинской академии наук, в которую ученый и был избран в октябре 1756 года…

В 1766 году Эйлер уехал из Пруссии. Но, покидая страну, он порекомендовал прусскому королю Фридриху II пригласить Лагранжа в Берлин и предложить ему должность президента Академии наук и директора ее физико-математического отделения. Что монарх и сделал…

В Берлине со многими учеными у Лагранжа сложились довольно хорошие отношения. Но нашлись и такие, кто был недоволен, что такой молодой ученый занял столь высокий пост. К числу таких завистников относился и математик Иоганн Кастильон, который был намного старше Лагранжа и считал, что тот занял его место. Но противостояние между учеными продолжалось недолго, и отношения между ними вскоре наладились. И поводом для этого стали вполне земные события: через год после прибытия в Берлин Лагранж женился на родственнице Кастильона и одновременно на своей кузине по матери – Виттории Конти.

«Моя жена, приходящаяся мне кузиной (и даже жившая в течение долгого времени в нашем семействе), – прекрасная хозяйка и совершенно не требовательна», – писал он своему другу ДʼАламберу. Это сообщение он также дополнил признанием, что не предполагает заводить детей. Впрочем, так оно и вышло: этот брак Лагранжа оказался бездетным, да к тому же и несчастливым. Дело в том, что спустя несколько лет после свадьбы Виттория тяжело заболела. И Лагранж, здоровье которого тоже не отличалось крепостью, долгие годы, порой забывая о сне, ухаживал за больной женой. Однако в 1783 году Виттория скончалась. Чтобы как-то отвлечься от тяжелых мыслей о недавней трагедии, ученый погрузился в работу: «Мои занятия свелись к тому, что я спокойно и тихо разрабатываю математику».

В 1792 году Лагранж женился второй раз. Его супругой стала Рене-Франсуаза-Аделаида Лемонье – молодая дочь его коллеги по академии. Брак оказался счастливым и окончательно излечил Лагранжа от приступов депрессии. У него снова появился интерес к жизни и математике. И это желание жить и творить привело к тому, что даже после семидесяти лет Лагранж сделал ряд блестящих открытий в области небесной механики…

Умер великий математик и астроном Жозеф Луи Лагранж 10 апреля 1813 года. А похоронен он в Парижском пантеоне, на первом этаже башни Эйфеля.

Знаменитый французский ученый-естествоиспытатель Жан-Батист Пьер Антуан де Моне, шевалье де Ламарк родился 1 августа 1744 года в местечке Базентин-ле-Петит. В семье он был младшим из 11 детей. Несмотря на то что родители Жана были дворянами, тем не менее они жили в бедности и не могли устроить сыну военную карьеру, о которой он мечтал. Но оставить его без образования родители тоже не хотели, поэтому отправили его в школу иезуитов в Амьене, завершив обучение в которой он получил бы духовный сан.

Однако все изменилось в 1760 году, когда не стало отца Ламарка. После его смерти 16-летний юноша записался в армию. Казалось бы, сбылась его детская мечта. И следующие 7 лет, воплощая ее в жизнь, он пробыл в действующих войсках, дослужившись до офицерского чина.

Когда же полк, в котором служил Ламарк, на продолжительное время застрял в Ривьере, у 25-летнего Жана пробудился неподдельный интерес к природе. И все свободное время он стал отдавать изучению местной флоры. И это занятие его очень увлекло.

А вскоре в силу трагических обстоятельств – в одном из сражений Ламарк был тяжело ранен – он по состоянию здоровья вынужден был уволиться из армии. Начисленная ему пенсия была совсем незначительной, и, чтобы увеличить свое материальное состояние, Жан устроился в банк.

Но страсть к изучению природы все больше захватывала его, и спустя какое-то время Ламарк был принят в качестве служащего в Королевский сад, в котором стал заниматься составлением коллекции растений и беспозвоночных животных.

А через девять лет на основе собранных материалов Ламарк написал трехтомник «Флора Франции». Именно этот фундаментальный труд сделал его знаменитым в его родной стране. Более того, видные французские ученые, высоко оценив сочинение Ламарка, предложили ему членство во Французской академии.

В течение же следующих двух лет ученый путешествовал по Европе, посетив десятки учебных заведений и ботанических садов. Вместе с тем он пополнил свои коллекции значительным количеством новых экземпляров растений и насекомых.

До 1789 года Ламарк числился главным смотрителем Королевского гербария. Но Великая французская революция прервала карьеру ученого. Ламарк, обеспокоенный судьбой экспонатов коллекции, предложил организовать музей.

Предложение ученого одобрили, и в 1793 году Национальный музей естественной истории принял первых посетителей. Ламарку же была предложена должность смотрителя зала беспозвоночных. В это же время он работал и над ботаническим словарем.

Но не только ботаникой увлекался Ламарк. Он также серьезно изучал медицину, зоологию, геологию и физику. На основании множества фактов ученый пришел к выводу, что планета Земля окружена живой оболочкой – биосферой. Правда, сам термин ввел в научный обиход спустя более ста лет австрийский геолог Эдуард Зюсс, но почерпнул он идею именно из работ Ламарка.

А самый знаменитый труд ученого – «Философия зоологии» был издан в 1809 году. В нем Ламарк впервые изложил свои взгляды на иерархию видов, родство живого и неживого, а также о тех факторах, которые влияют на изменения в строении живых организмов. Он полагал, что целесообразный рост и развитие организмов происходит благодаря некоей внутренней силе.

Если же попытаться повести разговор о семейной жизни Ламарка, то окажется, что о ней сохранилось совсем немного сведений, хотя и известно, что она была полна трагедий и утрат. Так, его первой женой стала Мари-Анна-Розали Делапорт: с ней он вступил в брак в августе 1778 года. А спустя более двух с половиной лет – 22 апреля 1781 года она родила ему сына Андре. Затем, 7 января 1786 года, Ламарк стал отцом второго сына – Антуана. А 21 апреля следующего года Розали Делапорт родила третьего сына – Шарл-Рене. Но, родив ему троих сыновей, она вскоре отошла в мир иной…

Второй раз он попытался устроить личную жизнь в 1774 году. Детей от новой жены – Шарлотты Реверди у него не было. И, несмотря на то что супруга была на 30 лет моложе, она последовала в могилу раньше Ламарка – в 1797 году. И он вновь овдовел. А в 1798 году Жан-Батист женился в третий раз – на Жюли Малле. Ее он похоронил в 1819 году…

В последние годы жизни у Ламарка начались серьезные проблемы с глазами, которые привели его к полной слепоте. Но даже в этой тяжелейшей ситуации он продолжал работать, диктуя свои сочинения дочери Корнелии, которая была, по сути, единственным человеком, оставшимся с ученым в старости. Правда, в некоторых исследованиях биографии Ламарка упоминается, что за ним ухаживали две дочери.

Умер знаменитый натуралист 18 декабря 1829 года в возрасте 85 лет. Причины же его смерти, также как и место, где он похоронен, точно неизвестны. Утеряны даже его переписка, вещи и книги. Корнелия же, похоронив отца, оказалась в столь ужасном финансовом положении, что вынуждена была обратиться за помощью во Французскую академию.

В 1909 году, спустя сто лет после выхода в свет знаменитой «Философии зоологии», в Париже в торжественной обстановке был открыт памятник Ламарку. На барельефе изображен сломленный трудностями жизни ослепший старик, сидящий в кресле. Рядом с ним – фигура дочери, утешающей его. На постаменте выгравированы слова, принадлежащие Корнелии: «Потомство будет восхищаться вами, оно отомстит за вас, мой отец!»

Знаменитый французский ученый Андре Мари Ампер родился 22 января 1775 года в Лионе в семье крупного коммерсанта Жан-Жака Ампера и Жанны-Антуанетты Сарсей де Сатьер. Он был у родителей средним ребенком и единственным сыном из троих детей.

Мальчика окружала любовь родителей и сестер. К тому же вскоре отец Андре стал королевским прокурором и королевским советником в Лионе. Казалось, все складывалось хорошо и будущее ничего плохого не предвещало.

Но неожиданно на семью обрушилась лавина несчастий. У старшей из сестер Андре – Антуанетты был обнаружен туберкулез, и в 20-летнем возрасте она умерла. Затем началась Французская революция. А после революции соотечественники избрали Жан-Жака Ампера мировым судьей. Но Конвент требовал от него репрессий, а Жан-Жак придерживался принципов справедливости и действовал в соответствии с законом. В конце концов по ложному доносу его арестовали и 25 ноября 1793 года гильотинировали. И при этом конфисковали все имущество. Это событие настолько потрясло Андре, что он около года пребывал в состоянии душевного смятения. Он забросил занятия, замкнулся в себе, сутками не выходил из дома. К тому же у него ухудшилось зрение…

Но проходили недели, месяцы, и его душевная рана постепенно залечивалась. Андре стал изучать растения, увлекся стихосложением – он возвращался к жизни. В это же время «гражданке Сарсей, вдове упомянутого Ампера, павшего под карающим мечом закона», вернули часть конфискованного имущества.

И хотя молодой Ампер и вернулся к жизни и к науке, однако он по-прежнему оставался тучным, неаккуратным, к тому же его поведение было довольно странным с точки зрения обычного буржуа: молодой человек бродил по полям, скандировал стихи античных поэтов и разговаривал сам с собой.

Поэтому, когда, в очередной раз гуляя на природе, Ампер познакомился с сестрами Каррон, особого впечатления он на них не произвел. В то же время он был сразу очарован младшей из них – Катрин. Кстати, эта встреча Андре Ампера случилась благодаря… очкам. Дело в том, что он, как и его отец, с детства страдал близорукостью. Поэтому окружающий мир виделся ему ограниченным и тусклым.

Но однажды в почтовой карете Ампер познакомился с мужчиной в очках, который тоже был близоруким. Андре примерил его очки и увидел совершенно иной мир. Поэтому вскоре он заказал такие же очки и себе. И 10 августа 1796 года, вооружившись этим приобретением, Ампер собирал растения недалеко от Полемье…

Но вернемся к его возлюбленной. Теперь все мысли Ампера были только о ней. И все, что он делал, тоже было посвящено только Катрин. И при этом Андре почти ежедневно появлялся у своей любимой, писал стихи о ее золотистых волосах и бездонной голубизне глаз…

Однако красавица особо не жаловала своего поклонника. У него напрочь отсутствовали светские манеры, он не умел танцевать и кланяться, а музыка действовала на него как снотворное.

Но вот сестра Катрин – Элиза смогла рассмотреть внутренние достоинства Ампера: его доброту, искренность чувств, а также то, что в нем зреет настоящий ученый. А со временем и Катрин полюбила своего своеобразного ухажера, чем весьма удивила своих родителей…

Бракосочетание с Катрин, состоявшееся 2 августа 1799 года, было самым счастливым днем в жизни Андре Ампера. После свадьбы счастливая пара перебралась в Лион, где у них 12 августа 1800 года родился мальчик, которого отец назвал Жан-Жаком в честь деда. Радостным родителям казалось, что в их жизни наступили самые счастливые времена.

Однако судьба вдруг решила омрачить жизнь молодым людям: неожиданно заболела Катрин. А вскоре выяснилось, что у нее туберкулез, который уже отнял у Ампера сестру. Но Катрин безропотно переносила страдания. И даже сама в течение года кормила ребенка грудью, что еще больше подрывало ее силы.

А чтобы платить докторам за лечение супруги и покупать ей и сыну хорошую еду, Ампер стал давать по 12 уроков в день. Но денег, при максимальной экономии, все равно едва хватало на жизнь. Жена, почти всегда снисходительная к его слабостям, тем не менее однажды не удержалась от упреков из-за потерянных им 33 ливров. «Деньги – большая ценность для нас, так в них нуждающихся, а на эти 33 ливра можно было бы купить столько бисквитов для твоего малыша и твоей женушки. Надеюсь, что, думая о них, ты будешь внимательнее обращаться с деньгами. Если ты этого не сделаешь, наши дела пойдут совсем плохо». Ампер был в таком отчаянии, что даже в какой-то миг стал подумывать о самоубийстве.

Наконец мятущемуся Амперу предложили место учителя в Центральной школе города Бурк-ан-Бреса. И это был хоть какой-то постоянный заработок, к тому же у него могло оставаться время на частные уроки. Но для этого требовалось переехать из Лиона в Бурк, где находилась школа. А это означало, что он должен будет расстаться с больной супругой, маленьким сыном и родными.

Тоскуя по жене и сыну, Ампер все время посвящал работе. И тут ему улыбнулась удача: его пригласили на должность преподавателя в Лионский лицей, который только открывался. Он снова вернулся к семье и близким людям. Но мимолетное счастье омрачилось трагедией: вскоре скончалась его любимая жена, не дожив и до 30 лет. Это явилось для Ампера страшным ударом. И только мысль о сыне удерживала его от необдуманных поступков и постепенно возвращала его к жизни.

В Лионе каждая улица, каждый дом напоминали о супруге, поэтому Ампер решил уехать в Париж. Его приняли в Политехническую школу на должность репетитора. Однако вскоре он был переведен профессором на кафедру математического анализа. И даже несмотря на то, что на работе все складывалось хорошо и коллеги относились к Амперу благожелательно, но душевная рана от потери жены продолжала его терзать.

А спустя какое-то время мать и друзья сначала осторожно, полунамеками, а потом все увереннее и увереннее заговорили о новой женитьбе. В конце концов друг Андре – Дежерандо познакомил его с Жаном Батистом Пото, бывшим членом Лионской академии, который в этот период жил в Париже с женой и 26-летней дочерью Жанной Франсуазой, или Женни. И Ампер увлекся Женни. Возможно, таким образом он стремился найти привязанность, которую утратил со смертью первой жены.

Родители Женни всеми силами стремились привязать Ампера к их дочери. Они предпринимали все, чтобы Андре чувствовал себя у них обогретым и обласканным. И эта их тактика принесла долгожданные плоды: вскоре Ампер решил жениться. Свадьба была назначена на март 1806 года, но затем была отложена на несколько месяцев.

А задержка объяснялась тем, что Пото выдвинул зятю поистине кабальные условия контракта. Например, погасить долг 7200 франков за покупку мебели. Но Ампер от контракта отказался. Пото, опасаясь, что жених откажется и от свадьбы, сообщил Амперу, что, переживая, дочь уже неделю отказывается от еды. Конечно же, это был шантаж. Но Андре поддался на эту коварную уловку и согласился со всеми пунктами брачного договора. И 31 июля подписал его. А уже 1 августа сыграли свадьбу.

Согласно контракту, молодожены должны были жить с родителями Женни. И результат не заставил себя ждать. Уже в брачную ночь жена сообщила, что не желает иметь детей. Это заявление Женни стало тяжелым ударом для Ампера, который мечтал по-новому начать свою жизнь. Пытаясь дать объяснение словам супруги, некоторые исследователи полагают, что она не испытывала физического влечения к мужу.

И все же спустя два месяца после свадьбы Женни забеременела. Узнав об этом, она решила ночевать в комнате матери. Ученый остался один в крошечной комнатке и встречался с женой лишь во время совместных трапез. Да и то она с ним не разговаривала и даже не здоровалась. А столь странное поведение Ампера, не сумевшего решительно отстаивать свои права, можно объяснить лишь его скромностью и застенчивостью.

Ничего не изменилось в отношениях супругов и после рождения дочери. А вскоре Ампера просто выгнали из дома, и он, взяв с собой крошку-дочь, ушел. С этого дня он должен был работать еще больше, поскольку у него на руках было двое маленьких детей. А спустя недолгое время из жизни ушла его основная помощница – мать. Ампер остался один с двумя детьми, младшей сестрой Жозефиной и тетей, которые о них заботились…

Ученый так и не смог найти свою любовь. И все же он попытался вступить в отношения еще с одной женщиной. Имени той, «которая имела для него значение», биографы Ампера не знают до сих пор. Известно лишь то, что Андре был старше ее. Он писал о ее «верной дружбе», и, скорее всего, они поддерживали связь с 1809 года, хотя двумя годами позже она вышла замуж за «ужасного лицемера»…

А спустя несколько лет Ампер опять попытался соединиться с семьей. Но эту надежду уничтожил Пото, который в марте 1813 года написал ученому, что Женни забыла о нем. Хотя она и пыталась общаться с мужем, но этому препятствовала сестра Ампера, которая оберегала брата от нервных потрясений.

«Король математиков» Иоганн Карл Фридрих Гаусс родился в немецком герцогстве Брауншвейг. Отец Карла – Гебхард Дитрих был садовником, каменщиком, смотрителем каналов; а мать Доротея Бенц – дочерью каменщика.

Поскольку мать будущего величайшего математика была женщиной неграмотной, она не записала дату рождения сына, а лишь запомнила, что появился он на свет в среду, за восемь дней до праздника Вознесения, который отмечается через 40 дней после Пасхи. Но в 1799 году Гаусс смог определить, что родился он 30 апреля 1777 года. И сделал он это благодаря способу определения даты Пасхи на любой год, им же разработанному.

Достижения Гаусса трудно даже перечислить, причем не только в математике, но и в других науках: астрономии, физике, геодезии. Однако в отличие от успешной научной деятельности семейная жизнь Гаусса сложилась далеко не идеально. Но все по порядку…

Итак, 9 октября 1805 года 28-летний Карл женился на Иоганне Остгроф – дочери дубильщика из Брауншвейга. Они обожали друг друга, и их совместная жизнь была прекрасна. Гаусс писал своему другу Бойяи: «Жизнь представляется мне вечной весной со всеми новыми яркими цветами». У них родилось трое детей. Правда, из них выжили только двое – сын Йозеф и дочь Минна.

В это же время в Германию вторглись войска Наполеона. Страна погрузилась в хаос. К тому же на Гаусса накладывают контрибуцию. Правда, немецкий астроном и врач Ольберс и французский математик и механик Лаплас предложили возместить ее. Однако Карл отказался от помощи. Но неожиданно вместо него долг оплачивает некий аноним. И только через много лет стало известно, что им был друг Гёте – курфюрст города Майнца.

Но разруха в стране, унижение, нанесенное Карлу завоевателями, стали не последними испытаниями, свалившимися на ученого. Осенью 1809 года его любимая жена Иоганна скончалась от послеродовых осложнений. А спустя всего месяц Гаусс подвергся еще одному потрясению: умер его новорожденный сын – Луи. И Карл Гаусс остался один с двумя детьми.

И только подруга покойной супруги Мина Вальдек, дочь гёттингенского советника, разделяет с Гауссом боль потерь и помогает с воспитанием детей. А вскоре, 4 августа 1810 года, она стала второй женой Карла Фридриха. И в этом браке у них тоже появилось трое детей – дочь и два сына.

Их семейная жизнь протекала мирно: Гаусс творил, а Мина ухаживала за детьми и вела домашнее хозяйство. Но вот в 1831 году, после почти 22 лет супружеской жизни, в мир иной ушла и Вильгельмина – заботливая и чуткая жена. Гаусс с трудом переживал ее утрату. В результате у него началась тяжелая бессонница.

Его дети уже достаточно выросли и живут самостоятельной жизнью. Карл же остался один и словно потерял опору. Все лучшие моменты в своей жизни он связывает с прошлым и своими грустными раздумьями о жизни едва не загоняет себя в могилу…

Зима 1852 года. У Карла Гаусса резко ухудшилось здоровье. Он никогда не обращался к врачам, поскольку медицинской науке не доверял. Друг ученого – профессор Вильгельм Баум, осмотрев Гаусса, заявил, что его состояние очень тяжелое и связано оно с сердечной недостаточностью. Здоровье «короля математиков» стремительно ухудшается, он перестает передвигаться. И 23 февраля 1855 года умирает в немецком Геттингене.

Свою будущую жену – Варю Моисееву – Лобачевский встретил в доме ее родителей, куда был приглашен с Мусиным-Пушкиным. В тот момент, когда мужчины вели неторопливый разговор, в гостиную вошла рослая, стройная брюнетка с черными выразительными глазами. Это и была шестнадцатилетняя Варя.

– А я тебе жениха привел! – шутливо произнес Мусин-Пушкин и указал на Лобачевского.

Варя смутилась, залилась румянцем, бросила на Николая Ивановича быстрый взгляд и убежала.

Следующий раз Варя встретилась с Лобачевским во время холеры в Казани. Когда он ласково заговорил с ней, она почувствовала, как учащенно стало биться ее сердце. Это был знак, что Варя его полюбила, причем с того самого дня, когда увидела в гостиной вместе с Мусиным-Пушкиным.

Это была робкая девичья любовь. Когда Лобачевский заходил к Моисеевым, Варя боялась, что по выражению ее лица он обо всем догадается. Иногда, взяв гувернантку, они бродили по березовой аллее. Он читал свои стихи, обращаясь в основном к гувернантке. И Варя даже представить себе не могла, что такой удивительный человек питает чувства к гувернантке, а не к ней.

Моисеев внимательно присматривался к дочери. И однажды Алексей Федорович произнес:

– Чем не жених, Варенька?! Не гляди, что в возрасте…

Сам же Лобачевский даже не подозревал, что на него положили глаз. А Варя больше не дичилась его, а, наоборот, все чаще, словно случайно, попадалась ему на глаза…

А годы шли. Лобачевскому стукнуло сорок. Однажды, глядя в зеркало, он обратил внимание на седину в волосах и подумал: «Стареем, Николай Иванович, стареем…»

Да и друзья и знакомые все чаще намекали ему на необходимость жениться, причем сватали обычно Варю. Когда же он ссылался на возраст, то слышал в ответ: «Стыдитесь, Николай Иванович! Разница всего двадцать лет. Варя влюблена в вас по уши. Только и разговоров что о вас…» Но, по отзывам многих очевидцев, она, мягко говоря, красотой не блистала.

Профессор же математики абсолютно не был готов к такому ответственному делу, как женитьба. Да, Варя ему нравилась. Но что из того?.. И все-таки сватовство состоялось, правда, не без помощи писателя Великопольского и Мусина-Пушкина. А на 16 октября 1832 года была назначена свадьба. И Лобачевский стал готовиться к столь важному событию в своей жизни…

И свадьба состоялась точно в намеченный срок. А вот что подтолкнуло Николая Ивановича к супружеству, однозначно сказать трудно. Возможно, привязанность к Варваре Алексеевне, или с возрастом стала сказываться склонность к более спокойному и обеспеченному образу жизни. Биографы Лобачевского пишут об этом по-разному…

Но, чтобы там ни было, а в один день Лобачевский и впрямь стал весьма обеспеченным человеком. Жена в качестве приданого принесла в семью значительные средства, главным образом в виде трех имений в различных губерниях и большого трехэтажного особняка в Казани на Проломной улице.

После свадьбы стали приходить многочисленные поздравительные письма. Весть о женитьбе Николая Ивановича даже пересекла пределы России. Сам же Лобачевский стал добродушным, часто шутил.

Свою молодую жену Николай Иванович чуть ли не обожествлял. А она ревновала его ко всем друзьям и знакомым: к Мусину-Пушкину, к жене попечителя Александре Семеновне, к постоянным делам и заботам. Но особенно ее раздражало, если он запирался в своем кабинете и до утра что-то писал. Причем при свечах, поскольку при свете ламп работать он не любил.

Вся жизнь Лобачевского была расписана по минутам. И даже дома. И этот армейский распорядок утомлял Варвару Алексеевну. Поднимается в семь утра, в восемь пьет чай, после обеда не отдыхает, а бродит по комнатам, заложив руки за спину, и при этом почти все время курит трубку или же сигару. К спиртному, правда, равнодушен, но зато любит поесть и порой сам заказывает повару свои любимые блюда.

Но молодой супруге вскоре стало скучно в большом трехэтажном особняке. Ей нравились яркие наряды, ухаживания поклонников, театры, маскарады, балы. И тогда Лобачевский вынужден был бросать работу над книгами или статьями и исполнять прихоти Вареньки.

А с годами Николай Иванович стал понимать, что семейная жизнь особого счастья ему не принесла. И об этом пишут многие авторы. «Жена его, – рассказывает в своих мемуарах П.П. Перцов, – помимо того, что была некрасива, оказалась ни к чему не способной, даже домашним хозяйством не занималась. Как-то странно было слышать, что Николай Иванович сам заказывал кушанья к столу и даже сам разливал суп за обедом. Обыкновенно разливает хозяйка, но в доме Лобачевских было наоборот: хозяйка сидела, как гостья, а хозяин, серьезный и к старости молчаливый человек, большой ложкой разливал суп по тарелкам гостей».

Но причина крылась даже не в этих внешних мелочах. Суть была в том, что характеры у супругов были очень разные. «Тогда как Николай Иванович отличался хладнокровием, спокойствием и рассудительностью, – рассказывает известный русский зоолог Н.П. Вагнер, – у Варвары Алексеевны был необыкновенно живой и вспыльчивый нрав. Случалось не раз, что она резко и долго выговаривала своему супругу за какую-нибудь неловкость, и во все это время Николай Иванович спокойно ходил по комнате взад и вперед, покуривая свою трубку с длинным чубуком». И порой эти разногласия переходили в острые споры.

Сказались на характере Варвары Алексеевны и ее многочисленные болезни. «Моя жена слабого от природы сложения, – сообщал Николай Иванович Великопольскому, – испытала припадки женской болезни, потом присоединилась лихорадка, расстройство печени, вновь болезнь матки, наконец еще лихорадка. Сложность недуга в хилом теле ее привела врачей в тупик».

Постепенно ухудшались и условия жизни. Например, Лобачевские, по сути, по вине Николая Ивановича разорились. И поэтому за долги пришлось продать дом в Казани и имение жены. И это также не способствовало комфортной атмосфере в семье.

Помимо материальных проблем, были и более тяжелые испытания, выпавшие на долю семьи Лобачевских. И среди них – смерть родных и близких им людей, в первую очередь детей.

Кстати, как это ни странно, но о детях Лобачевских практически ничего не известно. Причем в этом вопросе имеются серьезные разночтения. Так, дочь ученого В.Н. Ахлопкова в своих воспоминаниях пишет, «что родители прижили 15 детей», во что очень сложно поверить. А сын Лобачевского Николай называет даже 18 детей. По всей вероятности, некоторые из них умерли в раннем возрасте. Но при этом, по официальным данным, их было семеро: четыре сына и три дочери.

Безусловно, все эти трудности тяжело отразились на Лобачевском. Когда-то веселый и бодрый, Николай Иванович на удивление довольно быстро постарел. Ко всему этому он стал терять зрение. И последний его труд «Пангеометрия» в 1865 году записали его ученики под диктовку Лобачевского.

Часто потерю зрения связывают с его мелким почерком. Тем не менее основная причина заключалась не в этом. Непрерывная работа, умственное напряжение и переживания, которые, по сути, не прекращались в течение всей его жизни, привели к раннему склерозу. Вероятно, с этим связаны и другие заболевания, которые вскоре выявились.

Скончался Николай Иванович Лобачевский 12 (24) февраля 1856 года. И произошло это в тот самый день, в который 30 годами ранее впервые он обнародовал свою версию неевклидовой геометрии.

5 августа 1802 года в семье пастора появился на свет мальчик – в будущем величайший норвежский математик Нильс Хенрик Абель. Спустя тринадцать лет, в 1815 году, Нильс поступил в кафедральную школу в Христиании – ныне Осло. Поскольку его родители были бедными, в школе он находился на полном пансионе, а также бесплатно обучался.

В первые годы учебы Абель особыми успехами среди своих товарищей не выделялся. Однако все изменилось в 1818 году, когда в школе появился преподаватель математики Бернт Микель Хольмбое. Он сразу заметил одаренного ученика. «Абель со всем пылом отдался занятиям математикой и продвигался вперед с быстротой, которая отличает гения. Через короткий срок он совершенно освоился с элементарной математикой и попросил меня заняться с ним высшей. По собственной инициативе он глотал одну за другой книги Лакруа, Франкёра, Пуассона, Гаусса, Гарнье и с особенным интересом работы Лагранжа. Он уже начал самостоятельно разбираться в некоторых разделах математики», – писал впоследствии Хольмбое в своих воспоминаниях об Абеле.

Так как основное место в школьном расписании занимали история, география, древние языки, то математике отводилось времени совсем немного. Зато на внеклассных занятиях, которые вел Хольмбое, Нильс мог продемонстрировать всю глубину своего таланта.

В 1820 году умер 48-летний отец Абеля. Мать, сестра и шестеро братьев, старший из которых был психически болен, остались без средств для жизни. И ответственность за семью легла на плечи 18-летнего Нильса Хенрика.

И тем не менее даже в это тяжелое время Абель решил продолжить обучение и в 1821 году поступил в университет. Он был настолько беден, что денег не хватало даже на самое необходимое. Поэтому Нильс подал прошение о выделении ему бесплатного жилья и дров для отопления. Он также пытался получить субсидию, которая помогла бы ему покрыть расходы на проживание.

И тогда некоторые университетские профессора, обратившие внимание на необыкновенно одаренного юношу, «устроили между собой складчину, чтобы собрать на стипендию, которая должна была сохранить этого редкого таланта для науки». И когда Нильс получил столь необходимую и своевременную поддержку, он полностью отдался математическим исследованиям.

Летом 1823 года он отправился на бал, где, познакомившись с молодой женщиной, пригласил ее на танец. После нескольких неудачных попыток закружиться в вальсе они оба разразились веселым смехом: ни он, ни она не имели ни малейшего представления о том, как следует правильно танцевать.

Женщину звали Кристин Кемп, но все называли ее Крелли. Она была дочерью военного интенданта. Как и у ее кавалера, у нее почти не было денег, и на жизнь Кристина зарабатывала частными уроками по всем предметам – от рукоделия до естественных наук. «Она некрасива, у нее рыжие волосы и веснушки, но она чудесная девушка», – писал Нильс. И они полюбили друг друга…

Сам же Абель, по воспоминаниям одного из парижских знакомых, «был среднего роста, худой, бледный, с высоким лбом, обрамленным красивыми волосами, Абель всегда был весел, несмотря на свой меланхолический темперамент и постоянную задумчивость. У него было много друзей и совсем не было врагов… Он одинаково хорошо говорил на французском, немецком, датском и родном норвежском языках, был немного выше среднего роста, худощав, его лицо выражало утомление и тревогу. Он был необычайно скромен и легко терялся, его характер был удивительно мягким. Денег у него не было, судя по той простоте, с которой он одевался, а также и по тому, что он мог покупать себе еду лишь один раз в день и жил в весьма бедной квартире».

Наконец на Рождество 1824 года Абель и Крелли отпраздновали свою помолвку. Однако, чтобы жениться на любимой женщине, Нильс должен был получить работу. Но чтобы это свершилось, его талант должны были признать известные европейские математики. А для этого ему требовались денежные средства. Наконец университет Христиании предоставил Абелю необходимую материальную помощь, чтобы он смог отправиться за границу и встретиться с ведущими математиками Европы.

И вот в феврале 1826 года Абель уехал в Италию, где провёл несколько месяцев в Венеции. Затем в июле переехал в Париж и пробыл там до конца года. Но в начале 1827 года закончились деньги, и Нильс возвратился в Берлин, потом в Христианию.

В рождественские праздники 1828 года он собирался навестить старых друзей во Фроланде, а затем провести время с Крелли, жившей неподалеку. Но поскольку Абель плохо себя чувствовал, его врач не одобрял эту поездку.

И все-таки в середине декабря Абель отправился во Фроланд. Он прибыл туда 19 декабря, с ног до головы закутанный во всю имеющуюся у него одежду. Побывав в гостях, Абель 9 января планировал уехать из Фроланда в Осло. Но поскольку кашель и озноб усилились, он остался и проводил большую часть времени в своей комнате.

А утром того дня, когда Абель собирался выехать, у него начался приступ сильного кашля с кровохарканьем. В дом тут же пригласили семейного доктора, рекомендовавшего постельный режим и постоянный уход. Ему также пришлось отказаться от математических исследований.

Но уже к концу февраля 1829 года домашний врач Абеля понял, что надежды на выздоровление иссякли и теперь остается лишь одно – сдерживать развитие болезни. А утром 6 апреля, прометавшись всю ночь в бреду, ближе к утру Нильс Абель стал спокойнее. А в 11 часов перед полуднем умер от туберкулеза. Ему было 26 лет.

Многие биографы знаменитого философа Артура Шопенгауэра утверждают, что он не любил женщин. «Женщины, – писал он, – убеждены, что назначение мужчин зарабатывать деньги, а женщины – их тратить, если возможно, ещё при жизни мужа или же, по крайней мере, после его смерти».

Но, скорее всего, предположение об игнорировании великим философом прекрасного пола можно отнести к последним годам его жизни. Ведь в молодости большим целомудрием он не отличался и его не пугал даже страх заразиться венерической болезнью. В годы своей юности в Гамбурге он с товарищем «ночи напролёт станут бродить по городу в поисках любовных приключений, подыскивая для этих целей исключительно женщин низших сословий – горничных, актрис, хористок; если же удача будет отворачиваться от них, молодые люди станут находить утешение в объятьях неутомимых шлюшек».

И как-то раз «убеждённый женоненавистник» влюбился в 19-летнюю берлинскую хористку и танцовщицу Каролину Рихтер-Медон. Она играла роли «вторых любовниц» в провинциальных театрах. Но зато Каролина с успехом компенсировала свои творческие неудачи любовниками, которых в реальной жизни у нее было предостаточно. Однако, несмотря на влюбчивость Каролины, связь Шопенгауэра с ней продлилась десять лет.

А встретил он Каролину в 1823 году. Правда, однажды после возвращения Шопенгауэра из десятимесячного путешествия его ждал сюрприз: его Каролина родила мальчика, которого Шопенгауэр так и не признал своим сыном. Но при этом философ какое-то время все еще хранил любовь к беспечной актрисе и даже упомянул её в своём завещании.

Когда же Артур решит переехать из Берлина во Франкфурт, он пригласит с собой Каролину, правда, с условием, что она оставит своего незаконнорожденного сына. Но Каролина не согласилась бросить мальчика, и после непродолжительной переписки их связь оборвалась навсегда.

И все же статус рогоносца заставлял его порой совершать необдуманные поступки. Например, в сорок лет Шопенгауэр сделал предложение семнадцатилетней девушке, которую почти не знал. Звали ее Флора Вайс. Однако «невеста решительно его отвергла, так как питала к нему устойчивое отвращение, которое подкреплялось наблюдением различных мелочей в его привычке и обиходе».

А в Италии, где «единственный грех – не грешить», Шопенгауэр познакомился с богатой и красивой женщиной. Правда, кроме того, что звали ее Тереза, больше о ней ничего не известно. Так вот философ даже стал предаваться мечтам о тихой семейной жизни, при этом взвешивая все плюсы и минусы такого существования. Но однажды Шопенгауэр стал свидетелем обморока Терезы, которая увидела прогуливающегося поэта Байрона. После этого случая философ отказался от мысли о женитьбе на ней.

После этой любовной истории философ решил навсегда отказаться от попыток обрести семейное счастье. При этом он утешил себя мыслью, что «жениться – это значит наполовину уменьшить свои права и вдвое увеличить обязанности»…

Из всего вышеизложенного может возникнуть впечатление, что особых конфликтов в отношениях с женщинами у Шопенгауэра не было. Но это далеко не так. Одна из них – некая сварливая швея Каролина Маркет – создала философу проблемы до конца его жизни.

В августе 1821 года она привлекла философа к суду за оскорбление словом и действием. И случилось это после того, как Шопенгауэр спустил ее с лестницы, возмущенный громкой болтовней у дверей его квартиры.

И Артур вынужден был давать письменное объяснение в отделении полиции: «Когда я ее выпроваживал, она упала, по всей вероятности, умышленно. Уверения ее, будто я сорвал с нее чепец и топтал его ногами – чистейшая ложь. Подобная дикая расправа не вяжется ни с моим характером, ни с моим общественным положением и воспитанием. Удалив Маркет за дверь, я ее больше не трогал, а только послал ей вдогонку крепкое слово».

И в первой инстанции философ выиграл дело. Но оно растянулось еще на пять лет. И в конце концов Шопенгауэра обязали выплачивать Маркет пожизненную пенсию 60 талеров в год. А ведь в те времена служанка или повар получали двадцать талеров в год и вдобавок стол и постель. Эта эпопея продолжалась целых двадцать лет. И только в 1846 году философ наконец получил свидетельство о смерти Каролины, на котором начертал: «Отошла старуха, свалилось бремя».

Когда Чарльз Дарвин отправился в свое знаменитое путешествие на корабле «Бигль», ему было 22 года. И, конечно же, в этот период Чарльза, как и большую часть его сверстников, переполняли гормоны, а чувства буквально распирали его мысли и сердце.

Но подавляющая часть биографов не исключают, что Дарвин оставил Туманный Альбион, будучи девственником. А следующие пять лет, которые он провел в основном на корабле в обществе шести десятков мужчин, вряд ли способствовали тому, чтобы он изменил этот статус. По крайней мере, в общепринятом смысле. Да и по возвращении на родину секс не стал слишком доступным – ведь в тот период Англия была викторианской.

И даже раньше, когда Чарльз обучался в Кембридже и вполне мог испытать прелести половой любви, он вряд ли имел половые контакты. Хотя были доступны и проститутки, и девушки низших классов, которые могли за умеренную плату удовлетворить сексуальное желание. Но этому мешали опять же викторианские нравы, да и университетские надзиратели, которые в оба глаза следили за нравственностью студенческой молодежи. А поскольку Дарвин не то что не относился к ловеласам, но и в целом не был завзятым любителем прекрасного пола, женщины, с которыми у него имелись близкие отношения, у него, скорее всего, тоже отсутствовали.

Но Дарвин все-таки женился. И его выбор оказался весьма и весьма удачным. А супругой великого естествоиспытателя стала его кузина Эмма Веджвуд. Хотя в тот момент, когда «Бигль» отплывал от английских берегов, вряд ли кто-то предполагал, что Эмма Веджвуд станет будущей супругой Чарльза. Впрочем, его сестра Каролин в письме, отправленном ему в тот период, когда корабль бороздил моря и океаны, как бы между прочим заметила, что «Эмма выглядит очень симпатично и болтает очень приятно»…

И вот спустя три года после своего возвращения из кругосветного путешествия Эразм Дарвин в воскресенье 11 ноября 1838 года сделал предложение Эмме Веджвуд. А 29 января 1839 года 30-летний ученый женился. Церемония же бракосочетания прошла в традициях англиканской церкви.

Эмма была дочерью дяди Чарльза – Джосайи Веджвуда II, члена парламента и хозяина фабрики фарфора. На момент бракосочетания Эмме исполнилось 30 лет. И даже пребывая в столь далеко не юном возрасте, до Чарльза Эмма неоднократно отказывалась от предложений руки и сердца. Эмма считалась довольно образованной, сочиняла проповеди для сельской школы, а также обучалась музыке в Париже у Фредерика Шопена. Она также переписывалась с Чарльзом, когда тот путешествовал по Южной Америке.

Следует сказать, что к женитьбе Чарльз отнесся весьма серьезно. Так, прежде чем решиться на этот шаг, он на листе бумаги разложил по полочкам все плюсы и минусы семейной жизни.

В этом своем «социальном» анализе он выделил две колонки, озаглавив их: «Жениться» и «Не жениться». А сверху нарисовал эллипс, в котором написал: «Вот в чём вопрос». В столбце за брак значилось «Дети (если Бог будет милостив). Постоянный компаньон (друг в пожилом возрасте), с кем будет интересно, объект для любви и игр». В эту же колонку он внес: «Дом и кто-нибудь, кто будет заботиться о доме. Обаяние музыки и женской болтовни – это всё хорошо для здоровья, но ужасная потеря времени».

А в столбце «Не жениться» Дарвин написал, что это сохранит «свободу идти куда нравится. Свободу выбора общества и всего такого. Беседа умных мужчин в клубах. Отсутствие обязательств посещать родственников и уступать в каждом пустяке, чтобы взамен иметь расходы и хлопоты о детях. Возможные ссоры. Потеря времени – нельзя читать вечерами, тучность и безделье, беспокойства и обязательства, меньше денег на книги. Если много детей, то – принужденность зарабатывать на хлеб».

В столбце «за» была также сделана следующая запись: «Боже, невыносимо думать о всей жизни, израсходованной как бесплодной пчелой – на работу, работу и, в конце концов, ни на что. – Нет, нет, не буду. – Представляю целый день жизни отшельника в дымном грязном лондонском доме. – Представляю себе приятную мягкую жену на диване, хороший камин, книги и, возможно, музыку».

Когда же все аргументы были собраны, он просуммировал их и сделал окончательный вывод: «Жениться-жениться-жениться». Но, скорее всего, при этом Чарльз не имел в виду кого-то конкретного, хотя, возможно, и держал в уголке памяти или сердца Эмму Веджвуд.

Заостряя внимание на том, как Дарвин тщательно, словно товар, выбирал себе супругу, не стоит полагать, что он ее не любил. Незадолго до свадьбы в его письмах бурлил такой водоворот эмоций и страстей, что возникает закономерный вопрос: как так быстро разгорелись его чувства? Ведь в июле он даже не мечтал о женитьбе именно на ней. А в конце этого же месяца он приезжает к ней, и между ними происходит продолжительный диалог.

А спустя три с половиной месяца, опять появившись у Эммы, он делает ей предложение. А затем впадает в настоящий экстаз, пишет ей страстные послания о том, как он с тревогой ждёт дневную почту, надеясь, что там будет от нее послание. Он не может уснуть ночью, мечтая об их совместном будущем. Как «я целый день страстно мечтаю о том, когда мы войдем в дом вместе; как здорово ты будешь выглядеть у камина в нашем собственном доме»…

Конечно, этот брак в определенной степени выглядит немного странным. Чарльз в это время был достаточно богатым мужчиной, с высоким статусом и в возрасте немногим меньше 30 лет. И, вероятно, он мог жениться на молодой и привлекательной женщине. Ведь Эмма была на год старше его. И хотя назвать ее некрасивой вряд ли повернулся бы язык (по крайней мере, если судить по ее портрету), но и очаровательной тоже назвать сложно.

Впрочем, предложенная выше схема – богатый мужчина высокого статуса должен иметь молодую и красивую супругу – несколько поверхностна. Существует немало факторов, определяющих выбор будущего партнера: это и интеллект, и надёжность, и разного рода совместимости. Это также выбор родителя для детей. Устойчивость же характера Эммы говорила о теплых и чутких отношениях к детям. Одна из дочерей Эммы вспоминала: «Её сочувственность и безмятежность характера вызывали у детей чувство абсолютной непринужденности с ней и уверенности в защищённости от любой неприятности, большой или маленькой; её бескорыстие не давало детям повода подозревать, что что-нибудь ей в тягость, и что они могли идти к ней со всеми своими маленькими детскими потребностями за помощью или с вопросами».

И выбор Дарвина, как показало будущее, оказался невероятно удачным. Их преданность и любовь друг к другу были взаимны и со временем только крепли. Они воспитали семерых детей, и никто из них в своих мемуарах не обмолвился плохим словом о родителях. Их дочь Генриетта назвала их брак «совершенным союзом». А их сын Френсис об отце писал следующее: «В отношениях с моей матерью его чуткий и сочувственный характер раскрывался наиболее красиво. В её существовании он нашёл своё счастье, и благодаря ей его жизнь, которая могла быть покрыта мраком, была наполнена довольной и тихой радостью». В наше время брак Чарльза Дарвина и Эммы кажется почти идиллическим в его сердечности, спокойствии и абсолютной надежности.

Ранним утром 30 мая 1832 года в расположенном недалеко от Парижа городке Жантийи на дуэли был смертельно ранен Эварист Галуа – 20-летний французский математик. А 31 мая 1832 года в десять часов утра он скончался.

Конфликт был формально связан с любовной интригой, но имелись также подозрения, что он был спровоцирован врагами Галуа. Ведь Эварист периодически попадал в разного рода передряги, причем порой в весьма серьезные. Так, он дважды побывал в тюрьме.

Первый раз Галуа был арестован 10 мая 1831 года, но 15 июня благодаря стараниям адвоката Галуа оправдали, и он был отпущен на свободу. Вторично Эварист попал за решетку 14 июля 1831 года и находился в камере до 16 марта 1832 года. Именно в этот день из-за свирепствовавшей тогда эпидемии холеры его перевели в частную больницу Фолтрие.

Вероятно, именно здесь за несколько месяцев до дуэли он и встретил дочь врача лечебницы Стефанию Фелисию Потерэн дю Мотель. Или, как ее назвал некий приятель Галуа, который находился с ним в тюрьме, «подлую кокетку». Роман продолжался совсем недолго, однако утверждать, что женщина была продажной, довольно глупо. Ряд исследователей жизни Эвариста эпитет «подлая» связывали со словами «какая-нибудь кокетка низкого пошиба», и таким образом вроде бы подтверждалась версия о продажной женщине. А согласно тому же Распаю, фразу о «кокетке низкого пошиба» Галуа произнёс за год до дуэли. Но вполне вероятно, что эти слова принадлежат ему самому.

По другим сведениям, в частности из писем и некоторых его рукописей, можно сделать вывод, что эпитет «подлая кокетка» принадлежит все-таки Галуа. И связан с разочарованием в любви к женщине, которую он встретил всего за несколько месяцев до дуэли…

Но что бы там ни было, уже 25 мая 1832 года, за шесть дней до смерти, в послании к своему другу Огюсту Шевалье Эварист пишет, что его роман оборвался: «Но как изгладить следы той бури страстей, через которую я прошел? Как утешиться, когда за один месяц исчерпан до дна источник самого сладостного блаженства, отпущенного человеку, когда он выпит без радости и без надежды, когда знаешь, что он иссяк навсегда?»

Кстати, накануне дуэли Галуа получил два письма, в которых упоминалась какая-то ссора. И, возможно, в ней Эварист был виноват даже больше, чем сам это признавал. Первое письмо начинается так: «Пожалуйста, давайте порвём наши отношения. У меня нет сил продолжать с вами переписку, но я попытаюсь обсудить с вами всё, как я делала до того, как все это случилось…» Второе письмо написано в том же стиле. Причем оба послания подписаны «Стефания Д.».

Да и в рукописях, и на полях статей, принадлежащих Галуа, нередко появляется имя этой женщины. И на факсимиле под именем Эварист можно прочесть имя «Стефания». Галуа также объединил буквы «С» и «Э» в монограмме.

Что же касается самой дуэли, то поводом для нее как раз и стала страстная любовь Эвариста к Стефани. Существует предположение, что у прекрасной дамы был жених – Пешо д, Эрбенвиль. И накануне дуэли между ним и Галуа в ресторане вспыхнула ссора, которую лично наблюдал Дюма-отец. И оскорбленный поклонник Стефании вызвал соперника на дуэль.

Знаменитому археологу Шлиману (1822–1890) пришлось зарабатывать на хлеб с 14 лет. Он был рассыльным в магазине, портовым грузчиком, а потом решил искать счастья в Америке. Но корабль затонул. Шлиман чудом спасся и оказался на голландском берегу лишь в рваных кальсонах и с накинутым на плечи старым одеялом.

От голодной смерти в Амстердаме Генриха спасло рекомендательное письмо старого друга. И Генрих стал курьером одного из торговых домов. С первой зарплаты он купил томик Гомера и учебник английской грамматики.

Он работал от зари до зари, питался черствым хлебом, не топил печку в своей комнатенке и изучал языки. Меньше чем через год Шлиман овладел английским, французским, итальянским, португальским, голландским и испанским языками. Кстати, к концу жизни он знал 15 языков. Полиглота заметили и повысили до приказчика. А затем руководство фирмы порекомендовало ему изучить русский. И когда он с этим справился, Шлимана отправили в Петербург.

Появился же Шлиман в столице Российской империи в 1846 году в качестве представителя нидерландской торговой фирмы. И, приняв в 1847 году российское подданство, до 1864 года он в основном и жил в России.

В Петербурге, скучая в одиночестве в огромной квартире, он все чаще вспоминал о девочке Минне, которую оставил в Анкерсхагене много лет тому назад. И постепенно детская влюбленность стала казаться ему любовью всей его жизни. И он при этом был почему-то уверен, что на родине его по-прежнему ждет Минна. И когда Генрих разбогател, он однажды даже решил на ней жениться. Но оказалось, что его голубоглазая пухленькая Минна давным-давно вышла замуж…

Впрочем, пора возвращаться в российскую столицу, где у Генриха завязались отношения с дочерью петербургского адвоката Екатериной Лыжиной. И именно она, как показало будущее, сыграла определяющую роль в судьбе Шлимана. А судя по сохранившимся письмам Екатерины, еще до своего отъезда из России он сделал ей предложение. Свои же послания она завершала припиской: «Преданная тебе и любящая тебя невеста».

В 1850 году Генрих отправился в Америку, где пробыл полтора года. Как раз в это время разгорелась золотая лихорадка, во время которой удачные дельцы сколачивали миллионные состояния за несколько месяцев. И Шлиман, учуяв выгоду, немедля открыл в Калифорнии собственный банк.

Выглядел он по-особенному. В салуне, где рекой лилось пиво и виски, а во время драк гремели выстрелы и ломались стулья, в небольшой комнате Генрих на аптекарских весах взвешивал золотой песок и расплачивался за него бумажными долларами. И даже когда Шлиман заболел тифом, он продолжал работать. И, находясь в полубреду, он ни разу не обсчитался. После поездки в Америку Шлиман вернулся в Петербург и стал одним из богатейших людей столицы.

А в 1852 году Генрих Шлиман вступил в брак с 18-летней Екатериной Лыжиной. Если же учесть его предприимчивость и прагматизм, можно полагать, что в этом решении определенную роль сыграло и то, что и отец, и брат Екатерины были известными адвокатами, которые могли бы оказать ему необходимые юридические услуги.

В браке Екатерина Петровна и Шлиман прижили троих детей: Сергея (1855–1939?), Наталью (1859–1869) и Надежду (1861–1935). Генрих очень любил своих чад. И, даже отлучаясь из Петербурга на короткое время, он интересовался их здоровьем и успехами в учебе и все время откликался на их просьбы.

И все-таки этот брак Генриху не принес счастья. Екатерина уже устала слушать стихи из «Илиады» или зубрить древнегреческий язык. А поскольку она была вспыльчива и отличалась жестким характером, скандал следовал за скандалом. И после работы Шлиману совсем не хотелось возвращаться в родной дом. Да и дети тянулись к матери…

И тогда Шлиман, ликвидировав свой бизнес, в 1866 году уехал из России. В городе остались жена и дети, которым он оставил приличный капитал. Щедрое вознаграждение получили также бывшие слуги и приказчики.

Самым же тяжелым для Шлимана стало прощание с сыном Сергеем, поскольку они были особенно близки. Сын его обожал и очень за него переживал. Об этом свидетельствуют и его письма: «Я страшно опасаюсь, чтобы не случилось с Тобою чего-либо неблагоприятного в Трое, где, как говорят, теперь крайне опасно. Возьми непременно конвой солдат для того, чтобы быть в безопасности от разбойников»; «С тех пор как мир существует, едва ли какой другой ископатель имел более блистательный успех, чем Ты». После отъезда из Петербурга Шлиман писал: «Любезный сын мой Сережа провожал меня до парохода в Петергофе. Мне очень трудно было расстаться с ним».

А Екатерина Петровна, отдав всю жизнь воспитанию детей, скончалась 10 февраля 1896 года и погребена на Волковом кладбище в одной могиле со своей дочерью Натальей…

Безусловно, Шлиман возлагал большие надежды на сына и полагал, что он добьется значительных успехов в жизни. Но Сергей не оправдал этих ожиданий. Он женился на певичке и уехал работать следователем в провинцию.

С годами Сергей стал писать отцу все реже и короче. Возможно, обидевшись на то, что Шлиман отказался принять его с женой. А когда в одном из писем он сообщил, что «страшно утомлен», отец посоветовал сыну выйти в отставку и «найти удовольствие в садоводстве»…

Итак, сорокавосьмилетний Шлиман оказался без жены. А он был еще в полном расцвете сил. И даже когда его мысли были заняты Троей, плоть все равно требовала женского тела.

И вот одному из своих друзей в Греции – архиепископу Вимпосу – он отправляет письмо, в котором просит найти ему жену. Но при этом она должна быть «умная, красивая, молодая, сильная, выносливая, порядочная, честная, обаятельная. Она должна хорошо знать греческую историю, говорить по-древнегречески, любить греческую литературу».

И архиепископ Вимпос выполнил просьбу Шлимана – он нашел такую претендентку. Это была его дальняя бедная восемнадцатилетняя родственница, бесприданница, жениться на которой согласился бы только сумасшедший…

И они встретились. И Генрих немедля повел с ней разговор на хорошем греческом языке. А на следующее утро он надел свой лучший костюм, пригладил остатки волос и отправился к родителям Софьи просить ее руки.

За нее запросили бриллиантов на сумму сто пятьдесят тысяч франков. И Генрих без колебаний согласился на эти условия. И, уладив необходимые для данного случая формальности, Генрих стал мужем Софьи Энгастроменос.

А для Софьи наступила сказочная жизнь. Супруг покупал ей шикарные наряды, возил по музеям Европы, декламировал Гомера, полагая, что она хотя бы понимает, о чем идет речь. В общем, все было прекрасно. Но впереди их ждала Троя, в существование которой профессиональные археологи почти не верили…

И вот Генрих и Софья уже в Турции, под холмом Гиссарлык. Именно здесь, как считал Шлиман, и должна находиться Троя. Именно это место соответствовало описанию города-крепости у Гомера.

Над ним потешались все знаменитости. И зря. Оказалось, что и впрямь под холмом Гиссарлык находился древний город, и нанятые Генрихом землекопы раскапывали его, правда игнорируя методику. Но и в этом случае было обнаружено… целых девять городов, один на другом…

И вот однажды Шлиман нашел клад: тот находился в углу строения, которое Генрих назвал «домом Приама». «Полтора килограмма золота: двадцать четыре ожерелья, шесть браслетов, восемьсот семьдесят колец, четыре тысячи шестьдесят шесть брошей, шестисотграммовая золотая бутыль, две великолепные диадемы, перстни, цепочки, множество мелких украшений».

Согласно договору, заключенному с турецким правительством, половину клада Шлиман обязан был передать Турции. Но он этого не сделал. Шлиман и Софья спрятали клад, а затем вывезли его в Европу. А это было самое убедительное доказательство того, что Шлиман действительно нашел настоящую, гомеровскую Трою. Впрочем, впоследствии выяснилось, что это был не тот слой, в котором могла находиться гомеровская Троя… Конечно, для науки это важно. Хотя это было одно из самых больших сокровищ, когда-нибудь найденных археологами.

А после раскопок они жили, как и большинство семей: со своими радостями и огорчениями. Но при этом, старея, Шлиман все больше ревновал свою красавицу Софью. Впрочем, и ее слегка раздражало его стремление к нудному морализированию. Да и сама она, оценив свое положение, воспитала в себе и собственное достоинство, которое не позволяло ей терпеть обвинения патологического ревнивца. И все-таки, хотя они и ссорились, а затем мирились, свой жизненный путь Генрих прошел с Софьей рядом до самого конца.

13 августа 1829 года в селе Теплый Стан Курмышского уезда Симбирской губернии родился Иван. Его отцом был мелкопоместный дворянин Михаил Алексеевич Сеченов.

В 1843 году Иван Сеченов уехал в Петербург и поступил в Главное инженерное училище. Здесь он изучал физику, химию, математику и другие науки. А после завершения учебы, в 1848 году, Иван Михайлович был отправлен служить в киевский саперный батальон.

В том же 1848 году, находясь в Киеве, Сеченов стал наведываться в гости к одному местному врачу. И там же свел знакомство с дочерью хозяина дома – молодой вдовой Ольгой Александровной, правда, ее фамилии в своих воспоминаниях он не называл.

Зато Сеченов писал о ней как о весьма начитанной, умной и живой женщине. А вскоре молодой человек стал испытывать к ней особую симпатию. В то же время он прекрасно осознавал, что похожие чувства вряд ли к нему питает эта женщина. И на взаимность он не рассчитывал. Однако известие о новом замужестве Ольги Александровны воспринял весьма болезненно.

Однако вскоре военная служба его стала тяготить, и в 1850 году Сеченов подал в отставку. Лето он провел у родителей в Теплом Стане, а осенью того же 1850 года отправился в Москву. В столице юноша стал вольным слушателем медицинского факультета Московского университета. А летом следующего, 1851 года он после вступительных экзаменов стал студентом. Итак, Иван Сеченов начал учиться и жить в Москве…

Уже позже Иван Михайлович писал, что это знакомство подтолкнуло его уйти с военной службы и поступить в университет. А со своей будущей супругой Марией Александровной Боковой Сеченов встретился, отстаивая право российских женщин на образование.

Еще в 1861 году Мария Александровна и ее подруга Надежда Прокофьевна Суслова в качестве вольнослушательниц посещали лекции Сеченова в Медико-хирургической академии. Они собирались сдавать экзамены на аттестат зрелости, и Сеченов с удовольствием оказывал им помощь в подготовке к ним. Когда же обе ученицы получили аттестаты, Иван Михайлович стал почетным гостем на мероприятии, организованном в честь «выпускниц».

В 1862 году Сеченов уехал в Париж, но его общение с Боковой и Сусловой продолжалось. Они отправляли ему отчеты о своих исследованиях, а Иван Михайлович отсылал им подробный анализ их работ, указывая на ошибки и успехи.

В мае 1863 года Иван Михайлович вернулся на родину. А вскоре стало понятно, что между ним и Марией Боковой завязались более глубокие отношения, чем обычная дружба. И муж Марии – человек весьма благородный, смог понять их чувства и не стал препятствовать этим любящим людям. Более того, когда влюбленные сочетались гражданским браком, Петр Иванович стал другом их семьи.

А теперь настало время рассказать об одной истории, кстати, со слов самого Сеченова, которая случилась с Иваном Михайловичем во время его учебы за границей, еще до знакомства с Боковой. Так вот, всю жизнь Сеченов был очень дружен с доктором С.П. Боткиным. И однажды во Флоренции физиолог встретился с братом Боткина – Павлом Петровичем, блондином «рыхлого телосложения», который «был совсем не похож на своего брата». Холостяк Боткин изучал юриспруденцию, «жил без дела, в свое удовольствие»: «был большой любитель театра, особенно балета, и еще больший любитель женской красоты», «млел и соловел при виде красивого женского лица», легко входил в роли, «разыгрывал комедии с большим увлечением»…

Спустя недолгое время из Флоренции Сеченов и Боткин переехали в Рим, чтобы пожить там «недели две, а то и больше». В столице благодаря усердию Боткина сняли «две меблированные комнаты с молодой и красивой хозяйкой-римлянкой», которую Павел пытался «пленять пантомимой с примесью французских слов». Поскольку стройная симпатичная синьора Мария интересовала Боткина даже намного больше, чем римские архитектурные и музейные достопримечательности.

А поскольку Сеченов и Боткин нередко в своей комнате организовывали «русские вечера», они упросили Марию быть на этих посиделках хозяйкой. Однако, как пишет Сеченов, Боткин «стал пересаливать с ухаживаниями», и это Ивана Михайловича очень раздражало.

И тогда Боткин, предположив, что Сеченов ревнует, начал проявлять еще большую настырность, осыпая Марию любезностями, тем самым дразня Ивана Михайловича. В конце концов это так надоело Сеченову, что как-то раз случился «взрыв» – «неожиданный, нелепый».

В тот вечер Боткин привел к чаю несколько русских художников, не поставив об этом в известность Сеченова. Когда веселая компания ввалились в квартиру, Иван Михайлович находился с Марией в «салоне» и беседовал. Увидев гостей, она испуганно вскочила. Поднялся со стула и Сеченов. После этого девушка попыталась спрятаться за спиной Ивана Михайловича. А затем Мария убежала к себе, а Сеченов вышел на улицу.

Остыв и успокоившись, Иван Михайлович вернулся в свою комнату и стал размышлять над случившимся. «На первый план выступало мое дурацкое поведение, придавшее разыгравшейся сцене такой вид, словно мы были накрыты на месте преступления, – поведение, компрометировавшее бедную беззащитную девушку», – писал Сеченов в своих воспоминаниях.

В терзаниях прошла ночь… А ближе к утру он написал письмо, в котором, чтобы спасти репутацию «скомпрометированной им» Марии, он предложил ей руку и сердце! Но что же увидели «русские художники» в квартире у синьоры Марии, когда ворвались в дом?.. Сказать сложно, но в любом случае Сеченов неожиданно стал женихом…

А теперь слово самому Ивану Михайловичу: «Вечером того же дня я стал женихом более удивленной, нежели обрадованной невесты, взяв с нее слово молчать до поры до времени. Быть женихом, когда знаешь, что невеста идет за тебя не по любви, и к тому же не уметь говорить с нею на ее языке как следует, – очень невесело; да и она, слава Богу, не играла роли счастливой невесты, поэтому наша близость ограничилась целованием лишь при прощании, да и оно произошло без нежностей и без слёз с той и другой стороны. Уехал я из Рима в конце октября в почтовой карете до Анконы, отсюда пароходом в Триест и далее в унылый Лейпциг. Здесь я получил несколько писем с некоторыми сведениями касательно невесты; пыл прошел, и вся история кончилась моим письмом к синьоре, в котором я извещал ее, что не могу выполнить данного обещания вследствие непреодолимого сопротивления родных. Слава Богу, я не сделал ей никакого зла» (И. Сеченов. Записки русского профессора от медицины. М.: АСТ, 2014).

Весной 1858 года скончался Жозеф Мореска – преподаватель химии в Гентском университете (Голландия). И тогда руководство учебного заведения приняло решение пригласить на освободившуюся должность химика из Германии. А таковым оказался немецкий химик-органик Фридрих Август Кекуле, который в конце 1858 года вместе со своим помощником Адольфом Байером уехал в Голландию.

Прибыв к месту назначения, ученый, слегка освоившись с обстановкой, продолжил начатую еще в Германии исследовательскую работу. Его, как и раньше, интересовали углеродные цепи. Кекуле полагал, что в ходе химических реакций углеродная цепь не меняется, а остается прежней. И в конце концов он опытным путем собрал факты, которые и подтвердили его точку зрения.

Но, конечно же, молодой Кекуле не отказался и от личной жизни. Так, когда в Генте строилась химическая лаборатория, ученый свел знакомство с директором завода светильного газа господином Дрори – англичанином по происхождению. Поскольку он лично контролировал ход монтажных работ, то нередко заходил к Кекуле отвести душу: пообщаться с ним на родном английском языке, которым ученый владел в совершенстве.

Со временем Кекуле сблизился и с семьей Дрори, у которого росла симпатичная дочь Стефания. Ее нежные, тонкие черты лица, гибкий и острый ум, благовоспитанность постепенно завладели сердцем Августа. Понравился Стефании и Кекуле. Можно сказать, что молодые люди влюбились друг в друга почти с первого взгляда. А вскоре решили связать свои судьбы на всю жизнь. Господин Дрори с пониманием и благосклонностью отнесся к предложению Кекуле. Однако со свадьбой посоветовал повременить до лета следующего года. Объяснил же Дрори свое решение тем, что он захотел, чтобы молодожены во время летнего отпуска Кекуле смогли совершить свадебное путешествие.

Кроме того, в скором времени Кекуле собирался отправиться на съезд естествоиспытателей в Шпейер. Форум ученых открылся в сентябре 1861 года. А на одном из его заседаний – 19 сентября – выступил известный русский химик А.М. Бутлеров с докладом «О химическом строении веществ». Кекуле довольно скептически отнесся к докладу российского ученого, в частности, к его новым структурным формулам, которые, как считал Бутлеров, показывали не только положение атомов в молекуле, но и их влияние друг на друга. В конце концов, Кекуле так и не принял новую теорию Бутлерова.

Вернувшись в Гент, ученый продолжил исследования фурмановой и малеиновых кислот, которыми занимался в последнее время. При этом Кукуле не сомневался, что эти соединения – изомеры. Но вот объяснить их изомерию он пока не мог, хотя и провел немало бессонных ночей над их разгадкой…

И только долгожданная свадьба, состоявшаяся летом 1862 года, отвлекла мысли Августа от формул и экспериментов. Сам он получил невероятную душевную разрядку. А сколько радости и счастья принесла ему Стефания! Его силы словно удвоились. Вернувшись из свадебного путешествия, Кекуле стал трудиться с еще большим энтузиазмом и энергией: экспериментировал, работал над новыми статьями, завершал рукопись учебника по органической химии.

Но этот упоительно-счастливый период в жизни Августа продолжался недолго: его все чаще и чаще охватывала тревога, связанная с грядущим материнством Стефании. Прежде всего его беспокоило ее здоровье. Худшие опасения подтвердились: рождение сына стоило жизни матери. И невыразимое горе охватило Кекуле. Он словно погрузился в темный омут. Казалось, ему никогда из него не выбраться.

Но Августу помогла работа. Точнее, изучение структуры бензола и его производных. Атомы в этой молекуле влияют друг на друга, и свойства молекулы этого вещества зависят от расположения атомов. И хотя ученый был близок к разгадке строения бензола, тем не менее представить его структуру ему не удавалось. У Кекуле появлялось множество предположений, но, поразмыслив, он их отбрасывал.

Существует несколько предположений относительно того, как открыл Кекуле формулу бензола. Согласно одной из них, он увидел ее во сне. А проснувшись, химик быстро нарисовал на листке бумаги приснившееся ему кольцо. Так и появилась первая формула бензола…

Имя шведского ученого и изобретателя Альфреда Нобеля сегодня знает почти каждый образованный человек. А такую известность он получил в первую очередь благодаря своему необычному решению. Являясь хозяином одного из крупнейших на тот период состояний в мире, Нобель завещал из своего наследства выплачивать пять денежных премий тем, «кто за последний год внес крупнейший вклад в прогресс человечества».

Но вот о личной жизни этого человека известно очень мало. Семьи у него не было. И он ни разу не был женат и не имел детей. Хотя внешностью природа его не обделила. Это был стройный бородатый брюнет среднего роста. Он имел достаточно выразительные черты лица и темно-синие глаза. Ему импонировали умные и образованные женщины. И с некоторыми из них он даже переписывался… Но тем не менее в любви ему не везло. И в конце концов он свыкся с мыслью, что наука – его единственная любовь. И все-таки ученый несколько раз влюблялся.

А впервые это чувство посетило сердце Альфреда в 16-летнем возрасте – после переезда родителей Альфреда из Стокгольма в Санкт-Петербург. Именно тогда он и встретил очаровательную девушку, которая и стала его первой любовью. Звали ее Александра. Она работала в аптеке.

Альфред долго не решался признаться в своих чувствах. Однако когда он решился, то был глубоко разочарован: Александра вовсе не горела к нему страстью. И тогда в своем дневнике он записал: «С этого дня я больше не нуждаюсь в удовольствиях толп и начинаю изучать великую книгу природы, чтобы понять то, что в ней написано, и извлечь из нее средство, которое могло бы излечить мою боль».

Впрочем, у других авторов эта история выглядит по-другому: якобы первая любовь Альфреда была взаимной. Однако Александра внезапно скончалась от чахотки. Но фактов в пользу этого предположения нет.

Но прошло чуть больше года, и там же, в Петербурге, 17-летний Альфред познакомился с датчанкой по происхождению Анной Дезри. Красивая девушка настолько поразила впечатлительного юношу, что он уже с нетерпением ждал очередной встречи с очаровательной девушкой. И хотя сам Альфред был без ума от Анны, но она пылкой страсти к нему не питала. Он был лишь интересен ей. Молодой человек даже признался ей в любви. Но Анна не могла ответить взаимностью. А ведь Альфред мечтал о женитьбе и строил планы на семейную жизнь.

Но однажды надежды его рухнули. Как-то раз в доме общих знакомых Альфред увидел Анну рядом с красивым юношей Францем Лемаржем. При этом девушка, обычно весьма сдержанная, теперь на мгновения покрывалась румянцем. Анна даже не заметила стоявшего в стороне опечаленного Нобеля. Все повторилось и в следующий раз.

А спустя неделю произошло нечто ужасное. Находясь в гостях и беседуя с Альфредом, Анна заметила вошедшего Лемаржа и тут же пошла к нему. А затем, чтобы продемонстрировать свое превосходство, Франц надменно спросил у Нобеля, как он относится к математике и где учился.

Альфред ответил, что математику изучал у лучших педагогов. Тогда Франц развернул салфетку, написал на ней уравнение и попросил Нобеля его решить. Но он так разволновался, что решить задачу не смог. Эта история настолько повлияла на Альфреда, что он перестал ухаживать за Анной. И, как говорят, как раз по этой причине математика отсутствует в перечне дисциплин, за особые успехи в которых и вручают Нобелевскую премию…

Альфреду Нобелю уже минуло 30 лет, когда на сцене одного из парижских театров он впервые увидел знаменитую французскую актрису Сару Бернар. И она сразу очаровала его изяществом и грацией. Чуть позже Нобель прислал ей букет цветов. А спустя недолгое время пригласил ее на ужин.

А вскоре Нобель почувствовал, что влюблен и желает взять актрису в жены. Но при этом он, как и большинство холостяков, колебался, постоянно задавая себе вопросы: а зачем вообще жениться? И есть ли в этом хоть какой-то смысл?

И тогда он написал письмо матери с просьбой дать ему совет. И Каролина Андриетта ответила: «У актеров нет собственной души, только их роли! Я знаю, во Франции к человеку, загубившему свою жизнь из-за женщины, относятся с сочувствием, а сам он считает себя героем. На твоей родине, сын мой, такого человека сочли бы болваном. Бери пример со шведов. А ты ведь все-таки швед».

Нобель к материнскому совету прислушался и вскоре прекратил с Сарой отношения. И, наверное, они оба от этого только выиграли. Но через несколько лет он снова увидел свою бывшую возлюбленную на сцене и отправил ей букет. Однако для личной встречи у него не хватило решимости…

Когда Нобель пересек 40-летний рубеж жизни, однажды в одну из газет он дал объявление, что ищет себе секретаршу. А вскоре к нему обратилась 33-летняя графиня Берта Кински, которая раньше служила гувернанткой в Вене, в семье баронов фон Зутнер. Причем с последнего места работы ее уволили из-за романа со старшим сыном хозяев – бароном Артуром фон Зутнером.

Графиня Кински была красива, владела четырьмя языками, увлекалась музыкой и литературой. Кроме того, Берта великолепно разбиралась в бумагах, и домашнее хозяйство вела исправно. Все эти ее достоинства привлекли Нобеля. И вскоре между ними появилась взаимная симпатия. А со стороны Альфреда, возможно, и более глубокие чувства. Нобель опять почувствовал вкус к жизни и собирался сделать Берте предложение, рассчитывая на положительный ответ.

Однако и в этот раз Нобеля ожидало разочарование. Однажды он обнаружил прощальную записку от Берты, в которой она сообщала, что в скором времени выходит замуж за того самого барона, который когда-то стал причиной ее увольнения с работы.

Но теперь Нобель довольно спокойно перенес расставание и даже смог сохранить дружеские отношения с Кински. Позже Альфред встречался с Бертой и её супругом, когда они вернулись в Париж из Грузии, куда уехали из-за родителей Артура, которые так и не простили сыну женитьбу на бывшей гувернантке…

В 1876 году 43-летний Нобель познакомился с 26-летней Софи Хесс. Она была родом из бедной семьи австрийских евреев. Софи была довольно привлекательна, но особыми талантами не блистала. Нобель увез ее во Францию, в Париже снял квартиру и нанял компаньонку-француженку, чтобы Софи смогла выучить язык и перенять столичные манеры. Но она оказалась слишком ленивой и не склонной к обучению. «На полстраницы твоего письма не найдешь ни одного осмысленного слова!» – возмущался Нобель.

Но Софи на эти замечания внимания не обращала, а наслаждалась жизнью, тратя деньги, куда только ей желалось. Так, она потребовала виллу из 15 комнат на модном курорте Бад-Ишль. И Нобель выполнил эту прихоть. Софи постоянно влезала в долги, и Альфред их оплачивал. Она нагружала его разного рода поручениями – например, заказать платье или купить перчатки, и он их выполнял. Однако, как только Софи пыталась завести разговор о свадьбе, Альфред резко менял тему.

«Дорогое дитя. Ты славная девушка, но ты действуешь мне на нервы. Если бы я с самого начала был счастлив с тобой, то, возможно, ты и удержала бы меня. Теперь же ты пытаешься оживить любовь, которая справедливо считается вялой. Целую много раз. Любящий тебя Альфред», – так в одном из писем он попытался открыть Софи глаза на свое отношение к свадьбе.

Наконец Софи решилась на чудовищный обман. Возжелав любыми средствами добиться права называться мадам Нобель, она стала подписывать этим именем письма родным и друзьям Альфреда.

И тогда Нобель отправил Софи в Австрию, при этом назначив ей довольно солидное содержание. Но вскоре Альфред получил от Софи письмо, в котором она сообщала, что беременна, брошена и вся в долгах. И тогда Нобель, сжалившись, положил на ее имя еще 150 тысяч австрийских флоринов. Но ей этого показалось мало…

Теперь Нобеля стал преследовать некий Капивар – венгерский ротмистр. Он представился супругом Софи и стал просить подарить им еще что-нибудь. И хотя Альфред прогнал наглеца, однако в своем завещании он все-таки отписал Софи годовой доход в полмиллиона шведских крон.

И даже после смерти Нобеля ненасытная женщина не успокоилась. Она начала грозить его душеприказчикам изданием якобы компрометирующей великого ученого переписки. Но скандал удалось замять, выплатив Софи 12 тысяч флоринов за 216 писем…

После разрыва с Софи Альфред Нобель никогда больше не имел отношений с женщинами. Он скончался на своей вилле 10 декабря 1896 года от кровоизлияния в мозг. И в эти минуты рядом с ним не было ни одного родного человека, а только те, кто находился у него в услужении.

Дмитрий Иванович Менделеев – знаменитый русский ученый-энциклопедист: химик, физик, геолог, технолог… Но в первую очередь он автор всемирно известного Периодического закона химических элементов.

Однако если о научных открытиях Дмитрия Ивановича знают почти все, то его частная жизнь для большинства остается загадкой. В биографиях великого ученого обычно указывалось да и указывается только то, что он был дважды женат. Но, как выясняется, в сердце Менделеева кипели поистине шекспировские страсти, порой толкавшие его на труднообъяснимые поступки.

А начало его любовным историям положило знакомство 14-летнего Дмитрия со своей будущей невестой. Произошло же это следующим образом. Как-то раз на уроке танцев в качестве его партнерши оказалась девятилетняя Софья Каш – дочь провизора. Но Менделеев по какой-то причине от танца отказался.

Прошло около восьми лет. И они опять встретились, но теперь уже в Петербурге. И на этот раз у молодого человека вспыхнули чувства, на которые Софья, казалось, ответила взаимностью. А однажды девушка напомнила Дмитрию о том эпизоде из далекого детства, когда он отказался с ней танцевать. И Менделеев дал обещание загладить свою вину. Проходило время. Влюбленные не расставались, и будущий великий химик все чаще и чаще стал появляться в доме аптекаря. А спустя год состоялась их помолвка.

Но Софья так и не стала женой Дмитрия. Дело в том, что накануне свадьбы невеста заявила отцу, что во время венчания она скажет жениху «нет». Тот передал слова дочери Менделееву, и, конечно же, свадьбу отменили. Но что же помешало бракосочетанию? Оказывается, Софья просто морально не была готова к замужеству и переезду из отчего дома. А причиной этого был ее юный возраст.

Такой финал любовных отношений стал для Дмитрия очень серьезным душевным потрясением. Он, находясь в нервном ступоре, даже несколько дней не покидал квартиру и почти ничего не ел. Об этой жизненной травме Менделеев сделал следующую весьма лаконичную запись: «Хотел жениться, отказала». Впоследствии Софья призналась: «Кто знает, если бы отец так упорно не настаивал на этом браке, а предоставил бы нам самим разобраться в этом сложном жизненном вопросе, может быть, я была бы женой Менделеева».

Проработав два года преподавателем в Петербургском университете, Менделеев, чтобы заглушить боль от несостоявшейся свадьбы, на два года уехал в Германию. И именно там он познакомился с провинциальной актрисой Агнессой Фойгтман, которой вскоре по-настоящему увлекся. Он сопровождал ее в поездках на гастроли и при этом периодически устраивал бурные сцены ревности. И следует заметить, для этого у Дмитрия имелись веские основания.

Агнесса была женщиной легкомысленной, и в ту пору Менделеев был не единственным ее кавалером. И в результате такой ветрености в 1861 году она родила дочь… и потребовала, чтобы Дмитрий обеспечил их полное содержание. Но поскольку Менделеев сомневался в своем отцовстве, то вскоре убыл в Россию. И все же на протяжении 17 лет он отсылал Агнессе и ее дочери алименты.

Вернувшись в Россию, Дмитрий Иванович наконец-то на время вырвался из моря бурных страстей, найдя тихую гавань в обществе Феозвы Лещевой – падчерицы П.П. Ершова, автора знаменитого «Конька-Горбунка». А вскоре своей старшей сестре Ольге Дмитрий писал: «Мила эта Физа. Если бы не деньги, которых нет, женился бы на ней!» И сестра отреагировала на это послание тем, что решила их сосватать. А ведь Феозва была на целых шесть лет старше Менделеева, к тому же и любви к ней особой он не питал.

Но тем не менее в 1862 году они обвенчались. А на торжества по случаю брака и на свадебное путешествие по Европе Дмитрий Иванович потратил почти весь гонорар за учебник по органической химии.

Семейная жизнь Менделеевых протекала бурно. И причиной всему был непростой характер ученого. Из-за вспыльчивости супруга, который нередко по пустякам устраивал скандалы, Феозва пролила немало слез. Так, однажды он побил лакея из-за недостаточно горячего чая. И хотя жена называла мужа мучителем, но все равно терпела его выходки и прощала.

В 1865 году Менделеевы приобрели имение Боблово недалеко от Петербурга. И там же в огромном дупле старого дуба Дмитрий Иванович оборудовал себе «кабинет» – перенес туда стол и стул. Супругу же это «сидение в дубе» весьма обидело, поскольку она посчитала, что придумал он это лишь для того, чтобы ее реже видеть.

И хотя семейная жизнь не сложилась, тем не менее Феозва родила ему двоих детей – сына Владимира и дочь Ольгу. А вскоре после вторых родов она располнела и поседела. И супруг быстро потерял к ней интерес. Одно время он даже стал ухаживать за гувернанткой своих детей. Причем с такой настойчивостью, что девушка была вынуждена уволиться…

Новая страсть у Менделеева вспыхнула в 43 года. На этот раз предметом его обожания стала 17-летняя художница Анна Попова. Она приехала в Петербург поступать в Академию художеств и вместе с многочисленным семейством Екатерины Ивановны Капустиной поселилась в казенной квартире Дмитрия Ивановича. Безусловно, юной красавице льстило внимание знаменитого ученого, и она ответила взаимностью.

А спустя пару месяцев Екатерина Ивановна, поняв, насколько далеко могут зайти их отношения, переехала вместе с Анной на съемную квартиру. Но с этим решением она опоздала. Менделеев пытался бороться с охватившей его страстью. И, чтобы забыть Анну, он даже на два года уехал за границу. Но любовь не прошла. И когда вернулся в Петербург, в первую очередь отправил Анне приглашение посетить с ним Куинджи, с которым Дмитрий находился в дружеских отношениях. И девушка согласилась. Роман вспыхнул с новой силой…

А спустя год, когда Феозва Никитична узнала, что Анна забеременела от Дмитрия Ивановича, она дала согласие на развод. Но появилась новая проблема. Дело в том, что после расторжения брака запрещалось семь лет венчаться. И тогда Менделеев за приличные деньги упросил священнослужителя их обвенчать. Впоследствии за это батюшку лишили сана. И Люба – будущая Прекрасная Дама Серебряного века русской поэзии – появилась на свет незаконнорожденной…

Спустя примерно два десятилетия, женившись на Любе Менделеевой, Александр Блок писал: «Тема для романа. Гениальный ученый влюбился буйно в хорошенькую, женственную и пустую шведку. Она, и влюбясь в его темперамент, и не любя его – по подлой, свойственной бабам двойственности, – родила ему дочь Любу, упрямого сына Ивана и двух близнецов. Чухонка, которой был доставлен комфорт и средства к жизни, стала порхать в свете, связи мужа доставили ей положение и знакомства. Она и картины мажет, и с Репиным дружит. По прошествии многих лет ученый помер.

Жена его (до свадьбы и в медовые месяцы влюбленная, во время замужества ненавидевшая) чтит его память «свято»… Ей оправдание, конечно, есть: она не призвана, она пустая бабенка, хотя и не без характера, ей не по силам ни гениальный муж, ни четверо детей, из которых каждый по-своему незауряден».

Разлад между супругами начался почти сразу после свадьбы. И повод нашла Анна, недовольная тем, что муж много энергии и средств тратит на предыдущую семью. Например, что купил Феозве с детьми дачу на берегу Финского залива. И Анна, чтобы отыграться, потребовала, чтобы и ей в Боблове построили новый дом, хотя старый был еще весьма добротным. Но Менделеев вынужден был согласиться. Правда, все чаще он отправлялся к исполинскому дубу и прятался в дупле. Но теперь уже от Анны Ивановны.

Своему взрослому сыну Владимиру Дмитрий Иванович писал: «Женщины убеждены, что все на свете должно делаться только для них, для их радости, счастья, спокойствия. Детей сдаст нянькам и боннам, и ладно, а сама в Гостиный Двор, в театр. Противны мужчины-шалопаи, противны также и женщины-шалопаи». И еще: «Берегите мать, берегите ее, берегите. Женитесь и выходите замуж по сердцу и разуму вместе. Если сердце претит – дальше, если разум не велит – тоже бегите. Отец ваш был слаб, был уродлив в этом отношении»…

От брака с Анной Поповой у Дмитрия Ивановича на свет появилось четверо детей: Любовь, вышедшая замуж за Александра Блока, Иван и близнецы Мария и Василий.

27 марта 1845 года в семье дюссельдорфского купца и производителя одежды Фридриха Рентгена родился сын Вилли. А поскольку мальчик был единственным ребенком в семье, все родительское тепло отдавали ему. Но одновременно его хотя и любили, но не баловали, стараясь воспитать достойным человеком. Но как ни странно, из-за особенностей своего характера Рентген не получил аттестата об окончании школы. Правда, впоследствии он стал первым ученым, получившим Нобелевскую премию по физике за открытие рентгеновских лучей.

Но к теме нашего разговора этот факт особого отношения не имеет. Вероятно, намного важнее то, что Вильгельм Рентген был весьма суровым человеком. По крайней мере, таким он выглядел на людях. И его сухость в общении бросалась многим, с кем ему приходилось иметь дело. Но одновременно всех удивляла нежность Рентгена в отношении его жены Анны.

Впрочем, нередко можно встретить людей, которые за обаятельной улыбкой и приветливостью прячут своё безразличие. Но случается и наоборот, когда человек внешне выглядит хмурым или суровым, однако за внешней строгостью таится доброе и ранимое сердце…

Вильгельм и Анна познакомились в Цюрихе. Молодой Вилли приехал в этот швейцарский город, чтобы продолжить образование в Федеральном технологическом институте. И снял жилье в пансионе. У хозяина же заведения росла дочь. Звали ее Анна. Это была скромная застенчивая девушка примерно того же возраста, что и Вильгельм.

Он встречал ее почти каждый день. Однако в первое время внимания на нее не обращал. Может, потому, что Анна не блистала красотой, а он был слишком поглощен учёбой, чтобы вообще замечать девушек, даже самых красивых…

Но шло время, Вильгельм и Анна, встречаясь за завтраками, все чаще и чаще находили общие темы для разговоров. И в какой-то момент будущий лауреат Нобелевской премии неожиданно обнаружил, что его собеседница очень умная и образованная девушка. И в отличие от своих сверстниц она даже разбиралась в научной терминологии, которая часто вклинивалась в их беседы.

А со временем юноша вдруг отчетливо осознал, что ему очень недостает спокойных бесед с Анной. Он уже едва мог дождаться встречи с милой Анной, с ее чарующим голосом, с обворожительной улыбкой. Вильгельм влюбился. И это ему подсказывало сердце. Но признаться в своих чувствах юноша не мог, словно его мысли и язык сковывала некая неведомая сила. А Анна, встречаясь с Вильгельмом, удивлялась, почему явная робость охватывает ее милого друга. И все-таки однажды, осмелев, Вильгельм, волнуясь, потому и торопливо, что было ему несвойственно, признался девушке в своих чувствах. И после этого эмоционального всплеска он замер, ожидая, что же она ответит? И Анна в ответ лишь прошептала, что тоже любит его и уже давно…

А буквально через несколько дней Вильгельм отправился к отцу своей возлюбленной просить благословения на свадьбу. Молодой человек был уверен, что отказа не будет. Ведь он происходил из хорошей семьи, к тому же его родители владели суконной фабрикой и были достаточно обеспечены.

Но отец Анны почему-то особо не обрадовался желанию Вильгельма жениться на его дочери. Более того, он выдвинул неожиданное условие: юноша прежде всего должен получить степень доктора наук. Это был первый серьезный удар по мечтам Рентгена.

А второй обрушился на него в тот день, когда он получил письмо от своих родителей. Они тоже были против этого брака, поскольку полагали, что их единственный сын должен жениться на более обеспеченной девушке. Родители же Анны были небогаты. А чтобы «образумить» Вильгельма, они запретили ему общаться с ней. В случае же неповиновения угрожали лишить любимого сына материальной поддержки…

Вильгельм оказался не просто в затруднительной ситуации, а почти в безвыходной: без денег продолжать учебу он не мог, а значит, и не мог рассчитывать на степень доктора наук. Но рвать отношения с любимой девушкой он тоже не собирался…

И Анна преданно ждала своего возлюбленного Вилли несколько лет. Безусловно, в эти годы у нее появлялись поклонники, но она их отвергала, надеясь, что её единственный не забудет о ней. И он о ней тоже постоянно помнил. Даже работая над диссертацией, постоянно отправлял любимой Анне нежные письма, не забывая в очередной раз признаться в любви.

Защитив в 1869 году диссертацию и получив степень доктора философии, Вильгельм смог поправить и своё материальное положение. А это значило, что теперь жениться на Анне ничто не могло помешать…

Свадьба состоялась в 1872 году. А поскольку сын не подчинился его воле, то отец лишил его материальной помощи. Однако, несмотря на постоянную нехватку денежных средств, супруги жили душа в душу.

Лишь одно омрачало их семейную жизнь: отсутствие детей. Но супруги так хотели ребенка, что в 1881 году удочерили шестилетнюю племянницу Анны – Жозефину, осиротевшую в раннем детстве…

1895 год. Профессор Вильгельм Рентген засиживался в университетской лаборатории, где проводил эксперименты с катодной трубкой Крукса. И в один из долгих осенних вечеров он открыл интереснейшее физическое явление. Когда он подключил электричество к стеклянному прибору, то заметил зеленый свет. Но светилась не катодная трубка, а бумажный лист, покрытый особым химическим составом. И Вильгельм тотчас догадался, что это – особые природные лучи. В своих записях он назвал их «Х-лучами».

И профессор начал тщательно изучать новое явление. Он помещал различные предметы перед фотографической пластиной и просвечивал их. При этом «Х-лучи» беспрепятственно проходили через одни предметы, но задерживались другими. А однажды, за несколько дней до Рождества, ученый попросил жену помочь ему в лаборатории.

И именно Анна была первой из обычных людей, кто узнал о существовании «Х-лучей». Дело в том, что она согласилась неподвижно держать руку 15 минут, пока Вильгельм «просвечивал» ее. Говорят, что увидев снимок своей кисти, Анна произнесла: «Я видела свою смерть!» И после этого она больше никогда не появлялась в лаборатории супруга…

Первые чувственные порывы у Ильи Мечникова вспыхнули еще в шестилетнем возрасте. А случилось это тогда, когда в Панасовку – имение, где проживали Мечниковы, в гости приехала знакомая родителям семья с восьмилетней девочкой. Она была так прелестна, что Илья был заворожен ею. Он даже пытался ухаживать за юной гостьей: рвал ей цветы, собирал ягоды, занимал играми.

Мальчик испытывал странное волнение от ее присутствия и мечтал, чтобы она осталась в имении навсегда. Но гости вскоре уехали. И детская влюбленность испарилась, как утренняя роса. Ей на смену пришли другие впечатления…

Новая любовь всколыхнула чувства Ильи, когда он учился в гимназии. И предметом его обожания стала сестра товарища. Когда Илья встречал ее на улице, он любовался ею, словно перед ним была сказочная принцесса. Он искал этих встреч и мечтал о ней в течение полугода. Но вскоре это увлечение вытеснила новая и уже более серьезная привязанность…

После четвертого класса Илья, как всегда, на летние каникулы отправился в Панасовку. Там он увидел молодую жену своего старшего брата. И постепенно образ симпатичной дамы все более овладевал его мыслями.

Но поскольку женщина явно скучала в деревне, то, чтобы найти хоть какое-то развлечение, попыталась обратить на себя внимание «юного кавалера». И это ей удалось: отношения со стороны Ильи стали более нежными. Искусно разыгрывая свое тяжелое положение от якобы враждебного к ней отношения со стороны местного населения, она возбудила в сердце молодого Мечникова сочувствие и жалость. И вскоре он стал истинным ее поклонником. А со временем чувства его к невестке превратились хоть и в платоническую, но все-таки в настоящую любовь. И продолжалась она около четырех лет. Но постепенно он охладел и к ней…

Прошли годы. В 1864 году Илья Ильич окончил Харьковский университет. Сначала какое-то время он работал доцентом Новороссийского университета. А после защиты в 1867 году в Петербургском университете магистерской диссертации в 1868 году был утвержден приват-доцентом этого же учебного заведения…

В первое время в столице у него почти не было знакомых. Да и сам Мечников особо не стремился бывать на светских мероприятиях, позволявших завести знакомства. Но одновременно в чужом городе его угнетало и одиночество. И вот как-то незаметно общие интересы свели его с ботаником Андреем Николаевичем Бекетовым.

В семье ученого росло три дочери: Екатерина, Александра и Мария. И постепенно в его душу запала старшая – тринадцатилетняя Екатерина. Однако со временем он стал замечать, что у них очень разные характеры. И во многом именно по этой причине между ними довольно часто случались конфликты по самым пустяковым поводам.

В доме нередко появлялась и племянница хозяина – Людмила Васильевна Федорович. Она-то и старалась мирить их. Но при этом девушка была неравнодушна и к Илье Ильичу. А одно обстоятельство подтолкнуло их к сближению. Вот как сам Илья Ильич описывал происшедшее матери: «…Недавно у меня в течение двух недель было воспаление в горле – вещь, которая теперь уж совсем прошла и о которой я тебе не писал бы вовсе, если бы она не имела связи с другим делом. Когда я сделался нездоров, то Бекетовы перевели меня к себе, так как в моей квартире, где я совершенно один, невозможно мне было справиться. Живя у них, я имел отличный случай убедиться в том, что их дети меня совершенно не любят, особенно та, к которой я был более всех привязан… Мне это было весьма неприятно… Я бы огорчился еще хуже, если бы не видел, что моим неприятностям, какого бы рода они ни были, сочувствует Людмила, о которой я тебе летом рассказывал. Я и тогда с ней был в большой дружбе, теперь же мы сблизились еще больше, и, чего доброго, лишние 800 рублей, которые я буду получать, мне, пожалуй, понадобятся».

Позже, в другом письме матери он пишет: «Она меня весьма любит… Я ее также люблю весьма сильно, и это уже составляет весьма основательный фундамент для будущего счастья…»

Но не успел Мечников поправиться, как заболела Людмила. К тому же и заболевание у нее было очень серьезное: туберкулез. Это известие очень встревожило мать, поскольку она опасалась, что ее сыну при его скромном достатке будет трудно содержать семью. Тем самым она пыталась отговорить его от женитьбы на тяжело больной женщине.

Но Илья Ильич настоял на своем. И в январе 1869 года состоялось венчание. Хотя Людмила Васильевна была настолько слаба, что в церковь ее вносили на стуле. И после свадьбы молодой муж сразу начал борьбу за здоровье супруги. Он увёз ее к морю в Италию. Но осенью 1870 года Мечников был избран профессором Новороссийского университета и должен был немедленно приступить к своим обязанностям.

Людмилу же Илья Ильич сначала отправил в Швейцарию, где она должна была пройти курс терапии. А через год перевёз жену на остров Мадейра, слухи о его целебных особенностях вселили уверенность в том, что лечение завершится успешно.

Но лечение на водах и у лучших врачей не помогало. Людмиле Васильевне стало хуже. И тогда Илья Ильич решил свозить жену к ее родным в Москву, а затем – в Панасовку. Чтобы хотя бы немного поправить здоровье больной женщины, врачи советовали пить кумыс: а для его приготовления даже пригласили татарина. Но, несмотря на все эти заботы, здоровье Людмилы Васильевны ухудшалось.

А 20 апреля 1873 года она скончалась. Илья Ильич так был уверен в выздоровлении жены, что даже не хотел думать о её смерти. Потеря любимой женщины погрузила Мечникова в такую тяжелую депрессию, что он стал очень быстро терять зрение. Более того, Илья Ильич не смог смириться с навалившемся на него горем и даже попытался свести счеты с жизнью. Но принятая им доза морфия была настолько значительной, что его просто стошнило, и благодаря этому он остался жив. Но от пристрастия к морфию Мечников избавился только через год…

Скрытое внутри души и тела глубокое горе отразилось и на работах Мечникова того периода, посвященных дисгармонии человеческой природы. По сути, каждая их строка пронизана пессимизмом, о котором он позже скажет: «Юношеский пессимизм – настоящая болезнь молодости».

Но постепенно душевная рана стала затягиваться. А осенью 1874 года в Одессе, где в то время жил Илья Ильич, произошло следующее событие. Ученый в ту пору из-за болезни глаз временно прекратил работу с микроскопом и вел преподавательскую деятельность.

Однажды он поднялся к соседу Белокопытову, жившему этажом выше, чтобы пожаловаться на доносившийся из квартиры шум, мешавший Мечникову работать. Войдя же в помещение, Илья Ильич увидел среднюю дочь хозяина – Ольгу. И чуть ли не с первого взгляда влюбился в нее. А вскоре попросил у родителей руки их дочери. Отцу, который не одобрил столь поспешное решение, Илья Ильич пообещал доучить 17-летнюю жену самостоятельно. Свадьба состоялась 14 февраля 1875 года. Мечников был на седьмом небе от счастья.

И вдруг в 1880 году Ольга Николаевна заболевает брюшным тифом. Илья Ильич в отчаянии. И неожиданно он решает уйти из жизни и делает себе инъекцию тифа. Но судьба пощадила его. Хотя улучшение и шло тяжело и медленно, но после выздоровления у Ильи Ильича улучшилось зрение и психическое состояние. Справилась с болезнью и Ольга Николаевна.

Настроилась и супружеская жизнь. Она была долгой и счастливой. Они прожили вместе более тридцати лет, до самой кончины Мечникова в 1916 году. Правда, детей у Мечниковых не было. Однако после безвременной смерти родителей Ольги её три сестры и два брата были взяты молодыми супругами на попечение. Как показало время, Ольга Николаевна была не только хорошей женой, но и ответственной помощницей Мечникова в научной работе.

Иван Петрович Павлов родился 26 сентября 1849 года в семье небогатого священника. Детей у его родителей – Петра Дмитриевича и Варвары Ивановны – было одиннадцать. А поскольку читать Иван начал рано, отец полагал, что сын, как и он, выучится на священника. Но перед поступлением в Рязанское духовное училище Иван так занемог, что стал чахнуть прямо на глазах. И тогда его отправили в монастырь, где на удивление он поправился. А затем поступил в училище, которое успешно закончил и был принят в семинарию.

Но после ее окончания Павлов понял, что духовная стезя – не для него. А поскольку молодым священникам не запрещалось поступать в светские учебные заведения, он решил продолжить учебу в вузе и изучать там естественные науки. И в 1870 году Иван Павлов стал студентом юридического факультета Санкт-Петербургского университета. Но всего через две недели перевелся на естественное отделение физико-математического факультета…

В этот же период симпатичная дочь военного врача Василия Карчевского Серафима, с отличием завершив обучение в ростовской гимназии и поступив на Женские педагогические курсы, переселилась в Петербург и, сняв скромную комнатенку, стала в ней обживаться. Судьба ее не баловала. Ее терзали безденежье, невозможность приобрести даже самое необходимое. А вскоре Серафима заболела болотной малярией – в то время бичом питерцев. После приступов, измученная, она засыпала, укрывшись шубой.

Однажды во время такого тревожного сна ее разбудил чей-то удивительный смех, совершенно детский, заливистый, похожий на звуки весеннего ручейка. Серафима подумала, что только чистая душа может так смеяться. Так впервые она услышала голос Ивана Павлова. В смежной комнате сидели гости, и соседка угощала их чаем. Серафима поднялась с кровати и вышла в гостиную. Там, в компании молодых людей, она и увидела молодого человека, который назвался Иваном Павловым. Именно эта встреча и стала прелюдией к их дальнейшим отношениям. Но они развивались довольно вяло. Казалось, мысли Павлова были заняты только наукой. Хотя ему было уже за тридцать…

Ей нравилось бывать с Иваном Петровичем, особенно слушать его рассуждения о человеческой жизни. Выходило умно, красиво, справедливо и невольно увлекало. «Постепенно мы ближе познакомились друг с другом, много говорили о волнующих вопросах», – вспоминала позже Серафима.

Правда, до встречи с Павловым у Серафимы уже был один официальный жених – студент-технолог. Но невестой она была недолго. Жених заболел скоротечной чахоткой, слег в больницу и через месяц скончался.

Что же касается Ивана Петровича, то до встречи с Серафимой никто не смог заронить в его сердце даже искру любви. Однако с Серафимой все было по-другому. Но из-за своей робости он не мог признаться ей в своих чувствах. А уставшая ждать объяснений девушка отправилась в деревню учительствовать.

И тут Павлов понял, что без Серафимы жизнь его стала совсем бесцветной, нудной и скучной. И он стал регулярно ездить к ней, проводя время в прогулках и общении… И, наконец, преодолев свою робость, сделал любимой девушке предложение. Но Серафима, понимая, сколь беден ее жених, решила, что свадьбу следует сыграть тогда, когда у Ивана появятся деньги. И Павлов вынужден был согласиться с этим ее решением.

Но быстро поправить свое материальное положение у Павлова не получалось. И, чтобы поддержать огонь любви, он из Петербурга писал ей страстные и трепетные письма. Поэтому на научные исследования времени у него почти не оставалось. И Серафима в какой-то миг словно прозрела, осознав, что только тогда ее Иван по-настоящему погрузится в науку, если рядом будет она. И в 1881 году они поженились.

Но проблемы быта их пока не покидали. Однако даже в этом случае вдвоем им было хорошо. Хотя порой и совсем непросто. И нередко причина была даже не в деньгах, а… Но все по порядку. Дело в том, что Павлов любил пешие прогулки с женой. Правда, при этом он не учитывал, что сам он был высокий и сильный и ходил очень быстро. А невысокая супруга вынуждена была бежать за мужем, чтобы от него не отстать. И однажды такая, с позволения сказать, прогулка завершилась трагедией – Серафима потеряла ребенка. К счастью, позже свое здоровье она поправила и стала рожать. Их первенец-мальчик, которого они назвали Мирчик, прожил совсем недолго… Потом родились Володя, Верочка, Виктор и Всеволод…

Наконец в 1890 году, когда Павлов стал профессором и начал получать приличное жалованье, нищета отступила. «Искал в товарищи жизни только хорошего человека, – в это время записал в своем дневнике Иван Петрович, – и нашел его в моей жене Саре Васильевне».

Но с годами, даже несмотря на все то многое, что их связывало, супруги незаметно отдалились друг от друга. Однако до поры это было незаметно даже для окружающих их близких людей…

В 1904 году Ивану Петровичу Павлову была присуждена Нобелевская премия «за работу в области физиологии пищеварения». Казалось бы, мировое признание должно было укрепить семейные узы. Да и материальная сторона была завидной. И со стороны так оно и казалось…

На Марию Петрову, новую сотрудницу лаборатории, Иван Петрович обратил внимание почти сразу, как только она появилась в 1912 году. На то время ей было 37 лет, а Павлову – 63 года. Это была сбитая, с румянцем на щеках женщина. А такой женский тип Павлову нравился.

Кстати, в 16-летнем возрасте она вышла замуж за публициста и педагога Г.С. Петрова – будущего депутата Государственной думы II созыва. Но с 1907 года супруги жили раздельно и потом развелись.

Однажды Павлов пригласил Марию прогуляться после работы. И она согласилась. А вскоре такие прогулки стали регулярными. По институту поползли слухи. А как-то раз Петрова получила письмо, полное оскорблений. Она уже собралась уйти из клиники Павлова, но решила дождаться Ивана Петровича…

Вернувшийся с отдыха Павлов был так рад, что Мария не ушла из лаборатории, что предложил закрепить это событие поцелуем. И вложил в него столько страсти, что долго томившееся в сердце Маши чувство вдруг вырвалось на свободу, одурманив ее разум. А очень скоро они стали близки…

В опубликованных в 1999 году дневниках Марии Капитоновны Петровой приводятся такие слова из письма к ней Ивана Петровича, которому к тому времени исполнилось уже 67 лет: «Я понимаю, что мое чувство не соответствует ни возрасту, ни положению, но это сильнее меня». Тут, как говорится, ни прибавить, ни убавить. Но при этом Павлов нисколько не утратил искреннего уважения и к своей жене – Серафиме Васильевне. «Вы – мать моих дум, она – мать моих детей», – такими словами в своих дневниках М.К. Петрова сформулировала отношение Павлова к обеим женщинам.

Следует заметить, что с годами Мария Капитоновна стала часто гостить в доме Павловых. Ее обожали внуки Ивана Петровича, а супруга лишь однажды позволила себе колкость, подсунув Петровой записку: «И кому какое дело, что кума с кумом сидела…» Серафима любила своего Ваньку. И его счастье было для нее не менее важным, чем ее собственное… В 87 лет Павлов заболел пневмонией и очень быстро «сгорел»: он умер 27 февраля 1936 года.

15 января 1850 года в достаточно обеспеченной семье родилась первая в России женщина-профессор и член-корреспондент Петербургской академии наук Софья Васильевна Ковалевская. Поскольку ее родители имели приличное состояние, то для обучения своих одаренных детей у них была возможность нанять лучших частных учителей, которые вскоре обратили внимание на невероятные математические способности Сони: она без особого труда решала самые сложные уравнения, причем в том возрасте, когда другие дети еще мечтают об игрушках.

Удивительный талант девочки поразил даже друга ее отца – профессора физики Н.Н. Тыртова, называвшего девочку «новым Паскалем». Поэтому он и стал уговаривать ее батюшку позволить дочери продолжить образование. Но такое в России не практиковалось, и получить высшее образование можно было только за границей. А для выезда за пределы Российской империи требовалось согласие родителей. Отец же мечтал о том, чтобы дочери удачно вышли замуж и не маялись «ученой дурью».

Хотя в юные годы Соня об учебе в университете и не помышляла: ее мысли были заняты лишь одним человеком – «журналистом и бывшим каторжником», по словам отца Софьи – Федором Михайловичем Достоевским, который, в свою очередь, был без ума от ее старшей сестры красавицы Анны.

Но она отвергла Достоевского, чему Софья очень обрадовалась. Но ее радость была преждевременной, поскольку Федор Михайлович всегда считал младшую сестру своей возлюбленной ребенком, хотя и очень милым. Удивительно, что столь тонкий психолог, как Достоевский, не смог разглядеть в Соне ее душевные страдания, центром которых именно он и был…

Когда Софье исполнилось 18 лет, она расцвела, словно розовый цветок. Это была прелестная девушка, с нежным и приятным овалом почти детского личика, на котором черными бусинами выделялись выразительные глаза. Но, помимо внешней красоты, она отличалась многими душевными достоинствами: простотой, добротой и естественностью.

Конечно, на Софью обращали внимание многие мужчины. Но именно в это время в ее жизни появился второй молодой человек. Впрочем, тоже благодаря старшей сестре. Именно Анна, умная, энергичная, полная идей о женской эмансипации, решила освободиться из-под влияния родителей, чтобы отправиться в Европу для продолжения учебы. Для воплощения этой идеи она стала искать молодого человека, чтобы заключить с ним фиктивный брак.

Кстати следует заметить, что в 60-е годы XIX века некоторые молодые люди для распространения женского образования нередко вступали в такие браки, в будущем предоставляя своим женам совершенную свободу, которые часто уезжали в Европу, чтобы поступить там в университет.

Фиктивного жениха искать пришлось недолго. И оказался им 26-летний издатель Владимир Онуфриевич Ковалевский. Однако Анна радовалась удаче недолго. Когда Ковалевский увидел ее младшую сестру, то быстро поменял свои планы. Он решил освободить от чрезмерной родительской опеки не Анну, а талантливую Софью. Сначала был заключен брак, затем о столь важном событии сообщили отцу, и после этого «молодожены» уехали за границу. Мечты Софьи осуществились: она стала слушательницей лекций по математике при Гейдельбергском университете.

В 24-летнем возрасте Софья Ковалевская стала магистром философии, а через несколько лет защитила докторскую диссертацию по математике. Однако на должность преподавателя рассчитывать она не могла, и только лишь потому, что была женщиной. И перспектива безработицы и нищеты вынудила семью Ковалевских вернуться в Россию.

В 1875 году умер отец Софьи Васильевны. После его смерти она получения значительное наследство и обосновалась в Петербурге. А вскоре туда приехала и Анна со своим мужем. Окруженные множеством соблазнов, сестры очень скоро забыли об идеалах своей юности: Анна забросила литературу, Софья охладела к науке, и обе погрузились в пучину светской жизни: их дни и ночи были заполнены балами, театрами, вечерами в салонах.

Софья ни в чем себе не отказывала: покупала дорогие наряды, обустраивала квартиру и при этом строила планы на шикарную жизнь. А деньги на все это они с мужем рассчитывали получить из доходов от строительного бизнеса.

Оставил научную деятельность и Ковалевский, до этого занимавшийся палеонтологией. Он теперь стал намного больше внимания уделять Софье, которая занимала в его мыслях и сердце значительное место. В конце концов, оценив все достоинства супружества, Софья решила узаконить брак. И уже в 1878 году родила дочь, заботы о которой полностью ее поглотили. Но вскоре Софья охладела к ребенку, стала скучать по научным исследованиям. И в какой-то момент она даже попыталась организовать Высшие женские курсы, но разрешения преподавать в этом учебном заведении не получила.

А тем временем Владимир Ковалевский забросил строительный бизнес, что стало причиной полного разорения супругов. Когда об этом стало известно Софье, она чуть ли не с облегчением произнесла: «Может быть, это и к лучшему. Мы оба примемся за свое дело»…

В 1878 году Ковалевские из Петербурга переехали в Москву. Туда, где находился предмет их мечтаний – Московский университет. Но он оказался для супругов неприступным. И тогда Владимир, отказавшись от преподавания ради содержания семьи, устроился в нефтяную компанию. А вскоре он отдалился от жены. И в 1883 году Владимир Ковалевский покончил с собой. Софья же в оставшиеся годы жизни в его смерти винила себя. Тогда же она решила, что не предназначена для любви и семьи, поэтому должна полностью посвятить себя науке…

Но именно в этот период появилась третья и последняя любовь Софьи Ковалевской. По иронии судьбы это был дальний родственник ее покойного мужа Владимира и однофамилец Софьи – Максим. Он был красив, статен, умен. У него, казалось, всего имелось в избытке – сил, энергии, самоуверенности и любви к жизни и женщинам.

Полюбил и он 38-летнюю Софью. Его манили ее ум, слава, а также неистовая к нему страсть. Правда, полюбил он ее ненадолго. Первое время влюбленные почти на всех мероприятиях появлялись рука об руку, вели продолжительные разговоры на философские и литературные темы. Софья искренне полюбила Максима, посвящая ему все свое время. Но недолго она радовалась этой любви: Софья заметила, что, кроме нее, у Максима были и другие женщины.

Чтобы хоть как-то смягчить боль от измены и разочарования в любви, Софья все свои силы устремила к единственному преданному другу – математике. И тогда Максим, сгорая от ревности, умолял не оставлять его. И она возвращалась. А затем все повторялось вновь и вновь…

В таких сложных и нервных перипетиях прошло три года. И они до предела вымотали Софью. Наступающий 1891 год они встретили вместе с Максимом в Генуе. Именно тогда она и произнесла страшные фаталистические слова, что один из них в новом году оставит этот мир. А он вдруг, словно поддавшись некоему внутреннему порыву, сделал ей долгожданное предложение, от которого она не смогла отказаться…

Когда Софья, легко одетая, возвращалась из Берлина в Стокгольм, то в пути узнала, что в Дании вспыхнула эпидемия оспы. Испугавшись, она изменила маршрут. Но другого транспортного средства, кроме открытого экипажа, для продолжения путешествия не оказалось. По дороге Софья простудилась. А вскоре легкое недомогание сменилось острым воспалением легких. Организм, который в последние годы находился в постоянном нервном напряжении, не смог сопротивляться недугу. И 10 февраля 1891 года Софья Васильевна Ковалевская скончалась. Ей был только 41 год.

Великий сербский изобретатель, учёный, инженер, физик Никола Тесла родился 10 июля 1856 года в Венгрии и умер 7 января 1943 года в Нью-Йорке. Это был поистине гениальный человек, который оставил после себя не только сотни открытий и изобретений, но и немало загадок и чудачеств.

Среди них и его своеобразное отношение к прекрасному полу. Так, Тесла считал, что женщины обладают способностью похищать психическую энергию, поэтому и жениться необходимо лишь поэтам, чтобы найти в них вдохновение. К тому же он полагал, что и любое прикосновение к телу чужого человека само по себе неприятно и опасно, поэтому, как считается, умер Тесла девственником.

Хотя его биографы приводят немало фактов, доказывающих, что в экстравагантного ученого влюблялись многие женщины, однако взаимностью он не отвечал. И, конечно же, не состоял в браке. Оправдывал же Никола это свое отношение к прекрасному полу своей убежденностью, что семейная жизнь несовместима с научной работой. Тесла писал: «Ученый же должен посвящать все свои чувства только науке, ибо, поделив их, он не сможет дать науке все, что от него требуется», и «Быть одному – вот то время, когда рождаются идеи».

И тем не менее личный биограф ученого Джон Дж. О,Нил упоминает о женщине, которая оставила заметный след в судьбе Теслы. Но предоставим слово самому биографу. Итак, «Кэтарин Джонсон, женщина красивая и умная, с большой душой и тактом, понимала, как нуждается Никола Тесла в теплом и чутком внимании. Она хорошо знала Теслу, видела все его достоинства и недостатки, разделяла его успехи и неудачи, уважала привычки и привязанности, его благородный в самом высоком смысле слова характер, твердость и настойчивость. Быть может, эта женщина и могла бы стать спутницей жизни одинокого ученого. Но она была женой друга Теслы. И все-таки доброта и какое-то родственное влечение этой женщины к Тесле сыграли в его жизни большую роль. За много лет их дружбы она не раз поддерживала его в трудную минуту». Да и сам Тесла, почти на пороге смерти, как-то признался, что только Кэтарин могла бы быть его женой, но она была супругой друга, который женился на ней раньше.

Познакомил же ученого с Кэтарин и ее мужем – журналистом, литератором и поэтом Робертом Андервуд Джонсоном, приятель Теслы – Т.К. Мартин, который старался свести его с нужными людьми…

А появились Тесла и Мартин у Джонсонов накануне Рождества. Их встретили сам хозяин, его жена Кэтарин и дети – Агнес и Оуэн. К моменту этой их встречи Кетарин исполнилось 37 лет. То есть она была ровесницей Николы. Судя же по старым фотографиям, красавицей она не была, но нечто завораживающе-притягательное в ней присутствовало. К тому же Кэтарин обладала острым умом и нестандартным мышлением.

И уже при первой встрече ученый произвел приятное впечатление на Джонсонов. Особенно их поразило несоответствие его внешнего вида – болезненного, почти истощенного и в то же время изысканно одетого молодого человека с безупречными манерами.

Когда же Тесла стал делиться впечатлениями от своих путешествий по Европе и встреч с известными людьми, в нем почти исчезла «болезненность». Кэтарин же, пригласив его на празднование Рождества, посоветовала обязательно хорошо отдохнуть. «Знаю, что я совершенно вымотан, но не могу прекратить работу, – ответил Тесла. – Мои эксперименты так важны, так прекрасны и удивительны, что я едва могу оторваться от них, чтобы поесть, а когда пытаюсь уснуть, то все время думаю о них. Полагаю, что буду продолжать, пока не упаду замертво. Приглашаю вас к себе на десерт»…

Спустя же недолгое время Джонсоны посетили лабораторию известного ученого. Там же Тесла продемонстрировал им и свои знаменитые опыты, которыми уже восхищался весь мир. Так, в темном помещении внезапно появились светящиеся трубки, лампы и различные надписи. Стали излучать таинственный свет и шары в руках у гостей, затем их окружили электрические разряды, похожие на миниатюрные молнии…

А 6 января 1894 года, на православное Рождество, Кэтарин отправила ему открытку с поздравлениями и букет цветов. «Хочу поблагодарить миссис Джонсон за прекрасные цветы, – писал Никола в ответном письме Роберту Джонсону. – Мне никогда прежде не дарили цветов, и этот букет произвел на меня любопытное впечатление».

Так началась их дружба, продолжавшаяся в течение многих лет. А в отношениях с Кэтарин со временем появилась некая двусмысленность, которая, по мнению очевидцев, переросла в нечто большее, чем «просто дружба». По крайней мере, с ее стороны.

Как-то раз Мартин даже попросил Кэтарин прочитать Тесле «недельную лекцию на этот счет» и якобы намекал на какой-то план, «чтобы свести его с этим доктором». Однако о каком плане в данном случае шла речь и что это был за доктор, неизвестно. Хотя можно предполагать, что разговоры могли идти о каких-то проблемах Теслы в интимной сфере. «Несмотря на это, – писал Мартин Джонсонам, – боюсь, что он будет продолжать жить с убеждением, что женщина – это всегда Далила, которая лишит его волос»…

Чтобы объяснить такое безразличие ученого к женскому полу, некоторые исследователи полагали, что Тесла был гомосексуалистом. И именно в гостинице «Марджери», куда он переехал в 1923 году из отеля «Сент-Реджис», принимал своих «любовников». Возможно, с нетрадиционным сексом связано и особое пристрастие Теслы к мужчинам. Причем к мускулистым атлетам. Впрочем, все это, скорее всего, измышления падких на сенсации журналистов.

Фундаментом созидательного творчества для Макса Планка, который женился в 1895 году, была его семья. А его супругой стала Мария Мерк, с которой он дружил еще с детских лет.

Ученый с удовольствием пишет: «Я зажил собственным домом». Казалось, в личной жизни у Планка все складывалось хорошо. Он купил большой дом с садом в берлинском пригороде Грюневальде. Соседями были университетские профессора. Каждые две недели Планк устраивал музыкальные вечера для друзей и университетской молодежи. Он сам играл на фортепиано и даже создал домашний четырехголосный хор.

Жили Макс и Мария в любви и согласии, бережно храня тепло семейного уюта. Но этот счастливый период жизни Планка закончился в 1909 году вместе со смертью его жены Марии. За 14 лет совместной жизни у пары родились два сына – Карл и Эрвин, и две дочери-близнецы – Эмма и Грета.

Сердце Планка разрывалось от воспоминаний о тех чудесных временах, когда они с женой радовались появлению детей. Но теперь ему приходилось разрываться между работой и заботой о детях. И вскоре стало очевидно, что без посторонней помощи не обойтись.

Чтобы не ранить детей появлением в доме чужого человека, Макс пригласил в помощь свою племянницу Маргариту фон Хёсслин – дочь известного художника. Постепенно, исподволь между Максом и Мартой складываются всё более доверительные отношения, которые однажды вылились в страстную любовь. С безусловного одобрения детей в 1911 году они поженились. Вскоре Марта прибавляет в дружный круг детей Планка сына Германа. Она с любовью относилась не только к своему сыну, но и к остальным детям мужа.

Планку стало казаться, что его жизнь снова вошла в привычную колею: жена, дети, отдых и игры с детьми в саду, любимая работа… Но судьба готовила ему тяжелые испытания.

В мае 1916 года под Верденом погибает его старший сын Карл. А спустя всего год при родах умирает дочь Планка – Грета. Более того, в 1919 году та же участь постигла ее сестру Эмму. Казалось бы, такое пережить невозможно: за каких-то три года из жизни ушли трое детей Планка.

А он пишет: «Я благодарен судьбе за то, что после потери троих любимых детей, погибших во цвете лет, у меня осталось еще два сына». Ни стона, ни упрека. Что давало ему силы перенести столь страшные потери? Характер, сила духа? Возможно! Но также несомненно, что и вера в Бога…

В это горькое и тяжелое для ученого время важным стимулом для его творчества стало вручение ему Нобелевской премии по физике «в знак признания его заслуг в деле развития физики благодаря открытию квантов энергии». Вручение состоялось в 1919 году. На церемонии вручения член Шведской королевской академии наук Экстранд сказал: «Теория излучения Планка – самая яркая из путеводных звезд современного физического исследования, и пройдет, насколько можно судить, еще немало времени, прежде чем иссякнут сокровища, которые были добыты его гением».

В 1944 году был приговорен к смерти второй сын Планка – Эрвин – за участие в заговоре против Гитлера. И хотя не было доказано его непосредственное участие в покушении 20 июня 1944 года, прошение отца о помиловании было отклонено. Это была уже пятая смерть в семье ученого.

В том же 1944 году в результате налета авиации сгорел любимый дом Планка в Грюневальде. Погибли рукописи и дневники – плод многолетних трудов. Его самого буквально вытащили из-под обломков здания. В результате всех этих потрясений 86-летний Макс Планк тяжело заболел. Но справился с болезнью и выступал с лекциями чуть ли не до последних дней жизни.

А скончался величайший ученый Макс Планк 4 октября 1947 года в Геттингене. И там же он был похоронен. На его надгробии выгравировано численное значение «постоянной Планка» – h = 6,626 × 10–34. Это ничтожно малая величина. Но ведь автор говорил: «Реально то, что может быть измерено»… Вторая жена Планка – Маргарита фон Хёсслин – умерла в 1949 году.

Разочаровавшись в первой любви, люди нередко могут спрятаться в скорлупу, полностью посвятить самого себя любимому делу и до минимума свести отношения с представителями противоположного пола. В похожей ситуации оказалась и Мария Склодовская, когда приехала в Париж учиться в университете. Но ее скорлупа однажды раскололась, явив миру пример искренней и настоящей любви.

Семья Склодовских жила в родной Польше. Тяжело и бедно. Чтобы старшая сестра Бронислава смогла получить высшее образование, Марии после окончания гимназии пришлось работать гувернанткой в богатом доме. При этом она предложила своей старшей сестре заключить соглашение. Бронислава может уехать в Париж учиться, а она, Мария, будет работать и регулярно посылать ей деньги. Когда же Бронислава получит образование и станет врачом, она поможет Марии. И старшая сестра согласилась.

А вскоре Мария уехала в деревню, где нашла место гувернантки в семье богатых помещиков с бесплатным проживанием, питанием и небольшой оплатой. Здесь же она встретила и свою первую любовь – Казимира – хозяйского сына, который не смог устоять перед очарованием юной Марии. Однако родители Казимира посчитали, что гувернантка не пара для их сына. Юноша подчинился родительской воле и отказался от встреч с Марией. Для гордой Марии это стало моральной трагедией. И она решила, чтобы не поддаваться любовным искушениям, не обращать внимания на противоположный пол…

Наконец Бронислава завершила обучение и пригласила к себе Марию. Склодовская немедля уехала в Париж. А затем поступила в Сорбонну. А так как Мария мечтала получить сразу два диплома – физика и математика, то и заниматься ей пришлось в два раза больше.

И она полностью отдалась учебе: Мария почти не общалась с людьми, все время проводила за опытами, иногда даже забывая поесть. Что же касается развлечений, то она от них совсем отказалась: только лекции, лаборатории, библиотеки.

Порой в ней просыпалась женщина, желающая ласки, тепла, любви. Но эти мечты казались ей сном, поскольку Мария была уверена, что ни один мужчина не обратит внимания на женщину, чьи руки изъедены кислотой, а мысли заняты формулами. Но она ошиблась.

Однажды весной 1894 года произошло событие, которое, вероятно, стало самым значимым в её жизни. Как-то знакомый физик представил Склодовскую человеку, который занимался аналогичной научной проблемой. Мария увидела мужчину с поразительной внешностью и характером. Его взгляд был мечтательным, а легкая рассеянность говорила об увлеченности любимым делом. Это был Пьер Кюри. Он, как и Склодовская, занимался физикой и недавно открыл способность вещества при изменении формы генерировать электричество. Конечно же, они сразу нашли несколько тем, которые могли обсудить сообща.

«Я была потрясена выражением его светлых глаз и ощущением какой-то неприкаянности, исходившим от его высокой фигуры. Его речь, чуть медлительная и задумчивая, его простота, его серьёзная и одновременно юношеская улыбка вызывали доверие», – позже вспоминала Склодовская об этой встрече с Пьером…

Марии на тот момент исполнилось двадцать семь лет. И она вряд ли тешила себя иллюзиями по поводу своей личной жизни. И, конечно же, увидев Пьера, она вдруг осознала, что влюбилась. А ему тогда было 35. И он уже давно мечтал о женщине, которая не только соответствовала бы его представлениям о красоте, но и смогла бы поддержать его научные устремления. А Мария как раз соответствовала этому внутреннему эталону Пьера.

И, как показало будущее, они и впрямь создали удивительно гармоничную пару. Чтобы быть хорошей супругой, Мария с утра бежала за продуктами на рынок, затем стряпала, хотя до этого готовить почти не умела. Но в то же время она не хотела бросать и исследовательскую работу. Ведь в это же время Мария приступила к написанию докторской диссертации. А ее тема – урановые излучения. Тема абсолютно новая, неисследованная и амбициозная. По сути, сама того не ведая, Склодовская положила начало ядерным исследованиям, став пионером в этом направлении. Пьер же всеми силами помогал супруге.

Однажды, собирая материал, Мария занималась однообразной и скучной работой – исследовала образцы минералов. И вдруг она заметила, что некоторые из них в ходе опытов ведут себя необычным образом. И тогда Склодовская-Кюри предположила, что они содержат новое радиоактивное вещество. Но, чтобы это доказать, его требовалось выделить.

Пьер и Мария решали эту проблему вдвоем в течение четырех лет. И за это время они переработали 8 тонн уранинита! И выделили из этого объема всего дециграмм радия – нового химического элемента. Его Мария хранила всю жизнь. А следом – Нобелевская премия по физике. А это не только высшая научная награда, но и большие деньги. Благодаря им ученые смогли выбраться из нищеты и открыть лаборатории, оснащённые самым передовым оборудованием. Казалось, Кюри вступили в новый этап жизни: теперь они смогут заниматься наукой, воспитывать детей, обустраивать собственный дом…

Но наступило роковое 19 апреля 1906 года. В этот день Пьер, как обычно, утром вышел из дому и отправился на службу. Но в дом и в семью уже не вернулся… Смерть его была случайной, страшной и нелепой. Он погиб под колёсами конного экипажа. Колесо раздавило ему голову. Умер Пьер мгновенно. Ему было 46 лет.

Как смогла Мария пережить это горе, так внезапно обрушившееся на нее, даже трудно вообразить. Нестерпимая душевная боль прячется в каждой строке дневника, написанной в первые дни после похорон. «…Пьер, мой Пьер, ты лежишь там, как бедняга раненый, с забинтованной головой, забывшись сном… Мы положили тебя в гроб в субботу утром, и я поддерживала твою голову, когда тебя переносили. Мы целовали твоё холодное лицо последним поцелуем. Я положила тебе в гроб несколько барвинок из нашего сада и маленький портрет той, кого ты звал «милой разумной студенткой» и так любил… Гроб заколочен, и я тебя не вижу. Я не допускаю накрыть его ужасной чёрной тряпкой. Я покрываю его цветами и сажусь рядом… Пьер спит в земле последним сном, это конец всему, всему, всему…»

Но сильная женщина выдержала эту трагедию. И прожила ещё 28 лет. И уже через несколько месяцев после смерти Пьера она прочла первую лекцию в Сорбонне. А в 1911 году Марии Кюри была присуждена вторая Нобелевская премия, теперь уже по химии. Спустя же еще несколько лет такую же премию получила и её дочь Ирен. Скончалась же Мария Склодовская-Кюри 4 июля 1934 года от злокачественной анемии: постоянная работа с радиоактивными веществами вызвала лейкемию.

За месяц до смерти в одном из писем Альберт Эйнштейн признался, что «потерпел два бесславных поражения в браке». Но семейные неудачи великого физика, скорее всего, были заложены в его характере: с молодости он был влюбчив и одновременно по-взрослому прагматичен в организации быта, который был направлен на создание наилучших условий для научной работы…

Свою первую жену Милеву Марич Эйнштейн встретил в 1896 году в Цюрихе в Политехникуме, где они оба учились. Альберту было 17 лет, Милеве – 21 год. Она была весьма скромной и трудолюбивой, сама шила одежду и готовила. К тому же девушка была так мила и добра, что даже на ее легкую хромоту никто не обращал внимания. Свадьбу скромно сыграли 6 января 1903 года. Но при этом, как пишет биограф Эйнштейна Абрахам Пайс, оба родителя Альберта были против этого брака. И лишь на смертном одре отец Эйнштейна дал согласие на женитьбу сына. А Паулина, мать ученого, так и не приняла невестку.

Хотя в 1901 году Альберт писал Милеве следующее: «…Я потерял разум, умираю, пылаю от любви и желания. Подушка, на которой ты спишь, во сто крат счастливее моего сердца! Ты приходишь ко мне ночью, но, к сожалению, только во сне…»

Страсть Альберта Милева оценила, и в январе 1902 года она родила ему дочь Лизерль. Правда, прожила она недолго и скончалась от осложнений скарлатины. Но до этого супруг вдруг предложил жене в «связи с материальными трудностями» отдать девочку для удочерения в богатую бездетную семью родственников Милевы. И Милева согласилась. Но после такого безрассудства Альберта ее родители потребовали, чтобы дочь тотчас от него ушла. Но Милева была влюблена в Альберта и желала выйти за него замуж…

А 14 мая 1904 года в семье Эйнштейн на свет появился сын Ганс Альберт. В 1910 году родился второй мальчик – Эдуард, который, правда, с детства страдал слабоумием. Альберт Эйнштейн много работал, чтобы прокормить семью, Милева же вела дом, воспитывала детей, создавала комфортные условия для работы. Но дети не укрепили семью. И в 1919 году Альберт и Милева развелись, хотя их брак фактически распался в 1914 году. Однако, расставаясь, Эйнштейн оставил бывшей супруге следующее письменное обязательство: «Обещаю тебе, что когда я получу Нобелевскую премию, то отдам тебе все деньги. Ты должна согласиться на развод, в противном случае ты вообще ничего не получишь»…

Нобелевскую премию в 1922 году он и впрямь получил и слово свое сдержал: все 32 тысячи долларов (на то время огромная сумма) он отдал бывшей жене. А вскоре эти деньги она израсходовала на покупку трех домов в Цюрихе. В одном жила Милева с сыновьями, а два других сдавались внаем. Но в конце 1930 года младший сын Эйнштейнов был помещен в психиатрическую клинику при Цюрихском университете. И два дома были проданы для лечения Эдуарда.

Но и после расторжения брака Альберт Эйнштейн отношений с семьей не порвал: навещая сыновей в Цюрихе, он останавливался в доме у Милевы. Женщина с трудом переживала расставание, долгий период находилась в депрессии, лечилась у психоаналитиков. А в 1948 году в психиатрической лечебнице оказалась и сама Милева Марич. Ей всё время чудился звон колокольчика, и она постоянно повторяла слово «нет». Умерла она в 1948 году в возрасте 73 лет. Но чувство вины перед первой женой всю жизнь терзало и Эйнштейна…

В феврале 1917 года ученый тяжело заболел. Ухаживать за ним стала его двоюродная по материнской линии и троюродная – по отцовской линии сестра Эльза Ловенталь. Она была на три года старше Альберта, находилась в разводе и имела двух дочерей. За время болезни они настолько сблизились, что когда Милева согласилась на развод, Альберт и Эльза поженились. Девочек Эльзы Альберт удочерил и был с ними в прекрасных отношениях.

Впоследствии Чарли Чаплин дал такое описание Эльзы: «Из этой женщины с квадратной фигурой так и била жизненная сила. Она откровенно наслаждалась величием своего мужа и вовсе этого не скрывала, ее энтузиазм даже подкупал». Но 20 декабря 1936 года Эльза неожиданно умерла…

Но еще до ее кончины у Альберта имелись «отношения» с Маргарете Ленбах – симпатичной блондинкой из Австрии, с Эстеллой Каценелленбоген – хозяйкой крупного цветочного магазина, с 23-летней Бетти Нойманн – племянницей одного из его друзей, с Тони Мендель – довольно обеспеченной и миловидной вдовой. «Дружил» он и с Хеди Борн – женой физика Макса Борна…

А за год до смерти Эльзы в жизни Эйнштейна появилась еще одна женщина. Произошло же это после того, как в 1933 году великий ученый стал работать в Принстонском университете. Спустя два года администрация этого заведения решила заказать скульптурный портрет великого физика у знаменитого русского скульптора Сергея Коненкова. И однажды в мастерской ваятеля и произошла первая встреча 56-летнего Эйнштейна с 35-летней Маргаритой Коненковой, которая являлась агентом советской разведки.

А на то, как далеко зашло это знакомство, некоторый свет пролили письма, которые знаменитый ученый адресовал в 1945–1946 годах своей возлюбленной Маргарите. В них он как раз и рассказал о своей любви к очаровательной русской женщине. Из них отчетливо видно, что отношения Альберта и Маргариты далеко не вписывались в рамки не только дружбы, но и платонической любви…

Ведь Маргарита обладала удивительным женским очарованием, к тому же ей нравилось флиртовать. Не зря среди ее поклонников были такие знаменитости, как Рахманинов, Врубель, отец и сын Шаляпины…

56-летний Эйнштейн почти сразу влюбился в Маргариту, чуть ли не с первого взгляда. И хотя чувство нарастало постепенно, однако остановить его уже было невозможно. Квартиру, в которой влюбленные тайно встречались в Принстоне, они называли «гнездышком», а друг друга – ласковыми именами. Они даже сочинили для себя общее прозвище: «Альмар» – от Альберт и Маргарита…

Но пока была жива Эльза, Эйнштейны и Коненковы дружили, часто навещали друг друга семьями. Однако после смерти Ловенталь возник классический любовный треугольник. Маргарите не требовалось изобретать причины для очередной встречи с Эйнштейном. За нее все это делал он сам. Так, еще в 1939 году он отправил Сергею Коненкову письмо, в котором рассказал о якобы серьезном заболевании Маргариты. А в качестве доказательства даже приложил к письму заключение знакомого врача, в котором тот рекомендовал почаще находиться в «благодатном климате на Саранак-лейк». Именно там стояла знаменитая яхта Эйнштейна; там же он арендовал и коттедж…

Конечно же, впоследствии муж узнал об отношениях Маргариты и Эйнштейна и устроил супруге грандиозный скандал. Но они все равно продолжили встречаться…

Последняя встреча Маргариты и Альберта произошла в августе 1945 года. А накануне – 16 июля 1945 года в штате Нью-Мексико американцы осуществили успешные испытания атомной бомбы. Но уже 18 августа того же года вышло Постановление ГКО СССР, согласно которому производство атомной бомбы в Советском Союзе переводилось на промышленную основу.

В это же время Коненковы получили распоряжение срочно уехать из Соединенных Штатов. При этом все советские учреждения на территории США должны были обеспечить им беспрепятственный проезд до Сиэтла, где их ждал корабль, а также – из Владивостока до Москвы.

Перед возвращением на родину, Маргарита приехала к Эйнштейну и прожила с ним примерно две недели. А когда они прощались, он подарил ей свои золотые часы. Несомненно, они понимали, что это их последняя встреча. Но они поддерживали связь с помощью писем. И их переписка продолжалась еще десять лет: по сути до самой смерти Эйнштейна в 1955 году.

27 ноября 1945 года Эйнштейн писал Маргарите: «Все вокруг мне напоминает о тебе: шерстяной плед, словари, прекрасная трубка, которую мы считали погибшей, а также много других вещей в моем приюте отшельника, нашем опустевшем гнездышке».

Но поскольку ответа на его послание долго не было, Эйнштейн очень переживал. Вот, например, что он писал 15 января 1946 года: «Любимейшая Маргарита! Это уже третье посланное тебе письмо, а от тебя так и нет ни одного. Я уверен, что ты получаешь мои, а твои исчезают в какой-то неведомой дыре. Надеюсь, что так оно и есть, а помимо этого надеюсь, что ты все нашла таким, каким и хотела найти, и получила желаемые результаты от своей тяжелой работы…»

Что же касается «тяжелой работы», то, скорее всего, Маргарита рассказала ему о своей нелегальной деятельности в США. И в своем письме он проявлял тревогу за судьбу своей любимой…

Эйнштейн пережил обеих жен и сестру, но последние годы жизни провел в одиночестве. Когда он умирал, из близких людей с ним был только сын Ганс Альберт. Скончался же великий ученый 18 апреля 1955 года в Принстоне. А Маргарита Ивановна Коненкова умерла в 1980 году от истощения, просто отказавшись принимать пищу…

Вавилов Николай Иванович (1887–1943) – выдающийся русский и советский учёный-генетик, ботаник, географ, общественный и государственный деятель. Его успехи в биологических науках даже трудно оценить. Он создал учение о мировых центрах происхождения культурных растений, открыл закон гомологических рядов в наследственной изменчивости организмов, обосновал учение об иммунитете растений. Под руководством Николая Ивановича была собрана крупнейшая в мире коллекция семян культурных растений.

Безусловно, чтобы достичь столь внушительных научных результатов, Николаю Ивановичу приходилось очень много работать. И тем не менее у него была и довольно насыщенная личная жизнь. Например, он был дважды женат, были у него и дети. Как-то ленинградский репортер С.М. Шпицер поинтересовался у Вавилова, когда же он находит время для личной жизни. «Для личной жизни? – переспросил Николай Иванович. – А разве наука для меня не личная жизнь».

Его первой женой стала Екатерина Николаевна Сахарова. Она родилась в Сибири, в семье купца. Познакомились они в Московском сельскохозяйственном институте, где оба учились на агрономическом факультете. А сблизились на практике в Полтавской губернии. И уже в 1912 году поженились. После свадьбы молодожены остались в Москве и поселились на Средней Пресне (ныне улица Заморёнова), во флигеле дома отца Вавилова.

В 1913 году Вавилов вместе с супругой отправился в Англию и провел там несколько месяцев в лаборатории знаменитого биолога У. Бетсона. Екатерина Николаевна, которая лучше мужа владела разговорным английским, порой помогала ему в общении с иностранными коллегами. Но это было только в первое время – пока Николай Иванович не освоился.

Из Лондона Вавиловы уехали в Париж. Затем они посетили Иену, где находилась лаборатория знаменитого биолога Эрнста Геккеля – ярого пропагандиста теории Чарльза Дарвина.

Но поскольку в этот период в Европе грянула Первая мировая война, супруги вынуждены были прервать научную командировку и вернуться в Россию. А так как еще в детстве Николай Иванович повредил глаз, от службы в армии он был временно освобожден.

В 1917 году Вавилов переехал в Саратов, где возглавил кафедру генетики, селекции и частного земледелия саратовских Высших сельскохозяйственных курсов. А 7 ноября 1918 года у Вавиловых родился сын Олег. И уже в следующем, 1919 году, когда супругу предоставили квартиру, Екатерина Николаевна вместе с ребенком переехала в Саратов.

В 1921 году ученого с группой сотрудников пригласили в Петроград для организации в Царском Селе Всесоюзного института растениеводства. Однако Екатерина от этого переезда отказалась и осталась в Саратове. Причиной такого ее решения стали семейные неурядицы. Дело в том, что ей стало известно об увлечении Николая Ивановича другой женщиной. А поскольку Екатерина относилась к тем женам, которым свойственна излишняя женская гордость и непомерное чувство собственного достоинства, а ее супруг был из тех мужчин, которые не могут отказаться от охвативших чувств, Вавиловы и приняли мучительное решение. К тому же и образ жизни Николая Ивановича раздражал Екатерину Николаевну. В особенности его постоянные многомесячные командировки и экспедиции.

В свою очередь, и Екатерина Николаевна не являлась идеалом жены. В воспоминаниях современников она хоть и предстает умной и образованной женщиной, но при этом излишне сдержанной и чрезвычайно властной. Видимо, их брак, продлившийся 15 лет, удерживала некая интеллектуальная связь…

Итак, у Вавилова появилась другая женщина – Елена Ивановна Барулина. С ней ученый познакомился в экспедиции. И хотя аспирантка была моложе профессора на 8 лет, тем не менее она влюбилась в него без памяти. Так же, как и он – в Елену. А она и впрямь была красивая: крылатый разлет бровей, чистые серьезные глаза, слегка стеснительная улыбка. К тому же она была хрупка, изящна и женственна. Но за этой внешностью скрывалось мужество и твердость характера, которые проявились в Елене Ивановне в годы лихолетья, когда она отстаивала справедливость по отношению к мужу.

Но, несмотря на взаимную любовь, молодая женщина считала большим грехом вторгаться и разрушать семью, в которой рос ребенок, поэтому и не спешила связать с ним отношения на более прочной основе.

В свою очередь, Вавилов пишет ей о нарастающих сложностях в отношениях с Екатериной, об отсутствии любви, о тяжелом ее характере: «Милая, любимая Лена, мне так хочется, чтобы во всем мы поняли друг друга, чтобы любовь была сильна. Мне хочется, чтобы мы были друзьями, у которых все общее, и горе, и радость. Я бесконечно рад, что мы будем работать вместе. Милая и прекрасная Леночка, мне хочется, чтобы ты была счастлива. Мы правы в поступках. Все сложное разберется, все трудное преоборимо. Работы так много. Все говорит за переезд в Петроград. Там будем устраивать вместе жизнь. Пиши, милая, мне так хочется тебя видеть»…

Объяснение же Барулиной и Вавилова произошло задолго до его официального разрыва с Екатериной Николаевной. Случилось же это в 1920 году. И, как показали дальнейшие события, Елена Ивановна не только стала любящей и любимой женой и внимательной матерью его сына, но и помощницей в научных изысканиях.

Однако Елена Ивановна долго не решалась переехать в Петроград, несмотря на то что Вавилов неоднократно приглашал ее это сделать. И лишь в середине 1920-х годов она прибыла в Ленинград и формально вступила с Вавиловым в брак. А в 1928 году у четы Вавиловых родился сын Юрий.

Следует отметить, что Вавилов был внимателен к обоим сыновьям. Со старшим, Олегом, вел переписку, даже пребывая в путешествиях. После смерти отца Олега и Юрия опекал их дядя – Сергей Иванович. Впоследствии оба получили университетское образование, оба стали физиками…

Жизнь Николая Ивановича резко изменилась в 1930 году, когда он ощутил, как вокруг него затягивается кольцо. Из института растениеводства увольняли его ближайших соратников. Начиная с 1929 года ужесточились репрессии, в ходе которых беспартийные инженеры, научные работники, аграрии, названные «вредителями», попадали в застенки ОГПУ, а затем расстреливались.

Роковую роль в судьбе Николая Ивановича сыграл Трофим Лысенко, которого поддержал И.В. Сталин. В 1938 году Трофим Лысенко возглавил ВАСХНИЛ, сменив на этом посту Вавилова. И уже с 1939 года любимчик Сталина громил генетику, называя ее буржуазной лженаукой. А в августе 1940 года Николая Ивановича арестовали. Следствие длилось 11 месяцев. Общее же время допросов продолжалось 1700 часов. Подорванное в экспедициях тифом и малярией здоровье Вавилова, а также пытки и голод привели к смерти ученого. В Саратовской тюрьме изможденный Николай Вавилов заболел воспалением легких. А 26 января 1943 года он скончался.

Любовь порой лучше любого лекарства помогает бороться с самыми страшными недугами, наперекор мрачным прогнозам медиков. Более того, она нередко совершает чудеса, заставляя поверить в себя и в свои силы.

Нечто подобное произошло и со Стивеном Хокингом – британцем, который известен миру как выдающийся физик-теоретик. И, вероятно, если бы не любовь к нему одной девушки, о нем бы не говорили как о гении современности.

Будучи достаточно сообразительным мальчуганом, Стивен с детства тянулся к знаниям. И уже в юном возрасте добился значительных успехов в учебе, что открывало перед ним широкие возможности для претворения в жизнь своих мечтаний. А уже в 1963 году, в возрасте 21 года, он разработал любопытную гипотезу, которая объясняла появление Вселенной. Причем к его точке зрения склонились многие известные физики.

Примерно в это же время Стивен познакомился с Джейн Уайлд, и можно сказать, что девушка была послана ему судьбой. А встретились они благодаря общим друзьям в Оксфордском университете, где Джейн изучала филологию, а Стивен – физику. Конечно, сначала они обменивались лишь любовными взглядами, перекидывались короткими фразами… Но однажды Стивен набрался храбрости и пригласил Джейн на бал. А потом, как и полагается истинному джентльмену, привел девушку домой. Так и завязались их любовные отношения.

Впоследствии Джейн вспоминала: «Из-за болезни Стивена любые отношения с ним, казалось, были обречены быть хрупкими, недолгими и, вполне вероятно, душераздирающими. Могу ли я помочь ему реализовать себя и найти, может, и недолгосрочное, но счастье? Я сомневалась, хватит ли мне сил, но окружающие подбадривали меня: «Если ты нужна ему, ты должна попробовать»…

Конечно, это вряд ли была любовь с первого взгляда, поскольку даже в молодости, еще до болезни, Хокинг красотой не выделялся, и девушки на него не заглядывались. И все же при первой встрече молодые люди понравились друг другу. И они очень быстро поняли, что у них много общего. А вскоре Джейн по-настоящему влюбилась в неловкого, угловатого парня с далеко не идеальным лицом. Впоследствии она признавалась, что ее очаровали большие глаза Стивена, его искренняя улыбка и умение с неподдельным увлечением рассказывать о науке.

Но как раз в это насыщенное приятными минутами и часами и, главное, взаимной любовью время произошло событие, принесшее Стивену и страшное горе. Однажды молодой человек почувствовал недомогание, которое не проходило. И тогда он решил обследоваться в госпитале. И 20-летнему Стивену поставили страшный диагноз: боковой амиотрофический склероз – болезни, которая заканчивается параличом и атрофией мышц. Врачи предсказали, что Хокингу осталось не более двух лет жизни.

Это заключение настолько ошеломило Стивена, что он отдалился от своих товарищей, посчитав, что лучше всего ему оставаться в одиночестве. Он также избегал и Джейн, которая не понимала, что же произошло с ее кавалером. Открыли же правду друзья Стивена. И тогда она отправилась к нему, чтобы больше никогда не разлучаться. А вскоре Стивен и Джейн поженились. И произошло это событие в 1965 году.

Первое время, наслаждаясь жизнью, молодые люди много путешествовали. И искренне любили друг друга. Купаясь в счастье, Джейн подарила Хокингу троих прекрасных детей – двух сыновей – Роберта и Тима, и дочь Люси.

Стивен же, несмотря на болезнь, продолжал научную деятельность и зарабатывал приличные деньги, которые позволяли обеспечивать семью. Кстати, в этот период стало понятно, что прогнозы медиков не оправдались: несмотря на то что болезнь прогрессировала, темпы ее были медленными. Мышцы одна за другой переставали работать, а в конце жизни функционировала лишь одна – мимическая, на щеке. Но все это время рядом с ним была Джейн. Она готовила мужу специальную измельченную пищу, купала его и поворачивала, переодевала, а также вела от его имени деловые переговоры.

А в 1985 году случилась еще одна беда: после продолжительной пневмонии Стивен лишился голоса. Хокинг уже находился без сознания, и его жизнь полностью зависела от аппаратов. В конце концов, медики предложили отключить его от системы жизнеобеспечения. Но Джейн отказалась. Тогда врачи провели трахеотомию: вставили в горло трубку, которая позволяла ему дышать, однако не давала говорить.

И опять же рядом с мужем находилась Джейн. Она всеми силами поддерживала его, ухаживала за ним и при этом искренне любила. Трудно даже вообразить, как она успевала справляться одновременно с ролью любящей жены, замечательной матери и профессиональной сиделки.

Но постепенно физическая и моральная усталость стали брать свое. В конце концов постоянные бытовые проблемы измотали Джейн настолько, что она погрузилась в депрессию.

Позже она призналась: «Я чувствовала, что больше не могу, и несколько раз была на грани самоубийства. Это была любовь, разбившаяся о быт ухода за человеком, который понимает о мире больше, чем целый научный институт, но не может даже почесать себе нос, любовь, истончившаяся до ниточки, задавленная десятилетиями жертвования…»

И хотя это свое состояние Джейн пыталась скрывать от мужа, однако о ее проблемах стало известно ее матери. Чтобы хоть как-то отвлечь дочь от навалившихся на нее невзгод, она предложила Джейн заняться пением в церковном хоре. Дочь последовала её совету.

И эта отдушина в жизни принесла ей не только утешение, но и сблизила с руководителем хора Джонатаном Джонсом. А вскоре между ними возникла симпатия, и музыкант по-настоящему влюбился в красивую женщину. Однако Джейн всячески уклонялась от близости с ним, хотя и чувствовала к нему явное притяжение.

Джонатан, уважая решение Джейн, стал другом семьи. Он помогал ей справляться с домашними обязанностями и даже ухаживать за Стивеном. А вскоре у Хокингов появился третий ребенок – дочь Люси. У матери Джейн даже появилось подозрение, что это ребенок Джонатана. Но она отвергает все обвинения матери, утверждая, что отцом Люси является Стивен.

Со временем Джейн становилось все труднее ухаживать за мужем, и тогда она решила нанять сиделку. Так в жизни Стивена появилась Элайн, которая покорила его сердце. В 1990 году его первая супруга ушла от Хокинга. А в 1995 году они развелись официально.

Впоследствии Джейн вышла замуж за Джонатана Джонса, а Хокинг женился на своей Элайн. Их брак продолжался 12 лет, но в 2006 году распался.

Стив Джобс появился на свет 24 февраля 1955 года в Сан-Франциско. Его отцом был профессор политологии сириец Абдулфаттах (Джон) Джандали, а матерью – немка Джоан Шибле. Но поскольку родственники Джоан были противниками их отношений и угрожали лишить ее наследства, она решилась отдать ребенка в другую семью. И таким образом его новыми родителями стали Пол и Клара Джобс из небольшого городка Маунтин-Вью в штате Калифорния. Они и назвали мальчика Стивен Пол Джобс.

В 1986 году приёмная мать Джобса умерла. Но перед этим она открыла тайну его усыновления. После ее кончины Стив позвонил своей биологической матери и договорился с ней встретиться. В тот же день, когда Стив оказался в доме своей матери, она позвонила Моне – сестре Джобса. И вскоре они увиделись. А вот от встречи со своим биологическим отцом Стив отказался, заявив, что «он плохо обошёлся с Моной»…

Вот такое краткое предисловие перед разговором о личной жизни самого Стива Джобса. И, видимо, начать его следует с его первой любви – Крис Энн Бреннан. С ней он познакомился перед окончанием школы – весной 1972 года. А летом он ушел из родительского дома и вместе с Крис стал жить в хижине, в горах над Лос-Альтесом. Вдвоем они изучали дзен-буддизм, принимали наркотики и путешествовали по стране автостопом.

В мае 1978 года Крис родила дочь Лизу. Но Стивен свое отцовство не признавал. И только генетический тест, который он прошел через год, убедил его в родстве с дочерью. Суд же обязал его выплачивать алименты. Но даже после этого Джобс ещё долго отказывался признавать Лизу своей дочерью.

Впоследствии Стив снял для Крис и Лизы дом в Пало-Альто, а также оплачивал учебу дочери. Однако общаться ней он начал лишь через много лет, когда Лиза выросла. Она даже жила в семье Джобса, пока училась в средней школе в Пало-Альто. Позже Джобс заявил: «Мне не стоило так себя вести. Тогда я не представлял себя отцом, не был к этому готов… Если бы сейчас можно было все изменить, я бы, конечно, повел себя лучше».

Расставшись с Крис, Джобс частично изменил и свой прежний образ жизни. Он изменил прическу, купил дорогой костюм, разнообразил свою еду. И… завёл роман с Барбарой Ясински – сотрудницей рекламного агентства. Это была редкой красоты женщина, в которой текла польская и полинезийская кровь. Отношения Стива и Барбары продолжались до 1982 года, пока себя не исчерпали.

В 1982 году у Джобса завязались отношения с известной фолк-певицей Джоан Баэз, которая была старше Стива на 16 лет. К тому же у нее был 14-летний сын. Джобса она привлекала, о чем он заявил сам, «умом и весёлостью». Их отношения продлились три года. Элизабет Холмс – подруга Джобса по Рид-колледжу, однажды призналась: «Стив стал любовником Джоан Баэз в значительной мере потому, что Баэз была любовницей Боба Дилана». А он был в числе любимых исполнителей Джобса. Возможно, Джобс даже женился бы на Баэз. Но на тот момент, когда они познакомились, ей был 41 год. А это означало, что у них вряд ли могли быть дети. Они остались хорошими друзьями. А в своих воспоминаниях Баэз поместила благодарность: «Стиву Джобсу – за то, что он заставил меня выучить слово «процессор», поставив таковой у меня на кухне».

Спустя три года после знакомства с Баэз Стив увлекся студенткой Пенсильванского университета Дженнифер Иган. Продлились эти отношения около года, после чего возлюбленная заявила Джобсу, что пока не собирается обременять себя узами замужества. И их роман прервался.

В 1985 году судьба свела Джобса с самой красивой женщину в его жизни и с его первой настоящей любовью. По крайней мере так Стив высказался о Тине Редсе, которая работала компьютерным консультантом.

Когда между Джоном Скалли и Джобсом разгорелся в Apple конфликт, Стив, чтобы отвлечься от множества навалившихся на него проблем, уехал с Тиной в Европу. В жизни у них было много общего, возможно, поэтому они и сошлись. Да и характеры у Тины и Стива тоже были схожи. Например, Тина отличалась чрезмерной чувствительностью и даже по самому незначительному поводу могла расплакаться. В то же время она обладала сильной волей.

Их роман был бурным и страстным. Но Редсе в отношениях с Джобсом проявляла явную независимость: она уходила из его дома и снова возвращалась к нему лишь по своему желанию.

«Их пятилетние отношения состояли из взлетов и падений… Когда они долго были вместе, дела не ладились. Но стоило им расстаться, как Джобс начинал по ней тосковать… Редсе потом вышла замуж, родила двоих детей и развелась. Джобс порой скучал по ней, даже когда счастливо женился», – пишет Уолтер Айзексон – единственный журналист и писатель, с которым Джобс был наиболее откровенен, рассказывая о своей жизни.

И все же у них было немало и непреодолимых различий. Тина отличалась бескорыстием и неземной добротой, в качестве волонтёра оказывала помощь больным и нищим. И в этом она являла собой абсолютную противоположность Джобсу, который отличался эгоизмом, пренебрежительностью к людям, жестокостью. И в их философских взглядах тоже было немало глубоких трещин. И тем не менее Тина была им очарована. И все же своеобразие каждого из них стало причиной охлаждения в их отношениях. В 1989 году Стив даже сделал Тине предложение. Но последовал отказ и окончательный разрыв.

«Я не смогла бы быть хорошей женой для легенды по имени Стив Джобс. Это было бы ужасно во всех аспектах… Я не хотела его обижать, но и не могла спокойно смотреть, как он обижает других. Это было для меня слишком мучительно», – призналась впоследствии Тина.

А еще Редсе, уже после расставания, заявила: «Я ждала раньше, что он станет заботливее, будет думать не только о себе, но это было то же самое, как требовать от слепого человека, чтобы он видел».

Со своей будущей и единственной женой Лорен Пауэлл, которая была моложе его на восемь лет, Джобс познакомился в октябре 1989 года. И, по её уверениям, произошло это чисто случайно. Вместе с друзьями она попала на лекцию в Стэнфордской школе бизнеса, где Джобс читал лекцию. Стив сразу заметил в аудитории молодую симпатичную женщину. Он, вероятно, что-то ей сказал. А она шутя ответила, что пришла на лекцию, чтобы выиграть приз – ужин с самим Стивом Джобсом. А вскоре этот вроде ни к чему не обязывающий обмен репликами стал началом стремительного романа. Такого от себя Стив никак не ожидал: Лорен просто вскружила ему голову.

Это, по воспоминаниям Джобса, была любовь с первого взгляда. И именно тогда, в аудитории, он вдруг осознал, что с этой женщиной готов оставаться вместе всю свою жизнь. По признанию Стива, Лорен была второй женщиной, которую он «действительно любил».

Кэрин Смит, подруга Лорен, вспоминала: «Он был совершенно очарован. Он звонил мне, чтобы спросить: «Как ты думаешь, я ей нравлюсь?». Очень странно было получать такие звонки от известного человека».

Наконец 1 января 1990 года Джобс сделал Пауэлл предложение. А поскольку он ей нравился, Лорен дала согласие стать его женой. А затем, к немалому ее удивлению, погрузился в работу. И на несколько месяцев забыл о ней. И тогда, оскорбленная таким к себе отношением со стороны Стива, в сентябре Лорен ушла от него. Опомнившись, уже через месяц, в октябре Джобс преподнёс ей обручальное кольцо. А спустя два месяца Стив и Лорен отправились в путешествие на Гавайи.

По всей видимости, брак оказался удачным. По крайней мере, в сентябре 1991 года у пары родился сын Рид. А затем в 1995 году – дочь Эрин и в 1998 году – дочь Ив. Но Джобс хотя и любил детей, однако времени посвящал им немного, особенно дочерям. Правда, Стив утверждал, что младшая Ив со своим бесстрашием и активностью в будущем возглавит корпорацию, если, конечно, не станет президентом США. А вот с сыном общаться ему нравилось. Может, потому, что мальчик внешне был очень похож на отца. В то же время отличался от него мягким характером и хорошими манерами.

В целом же Стив стал более ответственным и внимательным. Люди, хорошо знавшие семью Джобс, утверждали, что никак не ожидали, что бизнесмен может быть таким хорошим семьянином. И именно Лорен, сама того не осознавая, оказала очень сильное влияние на Стива. Благодаря ее поддержке он совмещал работу в Apple, Pixar и к тому же занимался воспитанием детей. Когда Стиву было особенно тяжело, она почти все время оставалась рядом с ним. Кстати, Лорен первой и обнаружила мужа мертвым.

В современном мире Илон Маск известен множеству людей. Ведь он – создатель самой популярной платежной системы PayPal и электромобиля Tesla, он также главный инженер уникальной космической программы SpaceX и в целом крайне неординарный человек.

Что же касается личной жизни, то ее Илон Маск предпочитает не афишировать, а подробности любовных романов хранит за семью замками. И при этом он как-то признался в одном из интервью, что не может чувствовать себя счастливым в одиночестве: «Я прекрасно знаю, каково это: быть одному в большом пустом доме и слышать звук своих шагов в гостиной, где никого нет – и никого нет на подушке рядом с тобой. Черт возьми, как можно быть счастливым в такой ситуации?»

Поэтому он старается заполнить эту пустоту многочисленными подружками, а также женами, которых у него уже… четыре.

Со своей первой супругой, начинающей писательницей Жюстин Уилсон, Маск познакомился еще в те годы, когда учился в канадском Королевском университете. Скромная, симпатичная и амбициозная девушка сразу же обратила на себя внимание Илона.

Тем не менее, что доподлинно известно, она долго не отвечала на его ухаживания. Скорее всего, это было связано с тем, что в этот период будущая супруга Маска еще не отошла от разрыва со своим возлюбленным. Но Илон проявил максимум настойчивости и в конце концов все-таки добился расположения девушки.

В одном из своих интервью Жюстин призналась, что как-то отказала кавалеру, когда тот пригласил ее в кафе-мороженое: она, сославшись на подготовку к экзамену, сказала, что решила провести время в библиотеке. Однако через пару часов Маск появился в читальном зале с двумя рожками шоколадного мороженого в руках…

А когда у Маска появились первые миллионы долларов, в 2000 году он и Жюстин поженились. Со временем у них родилось шестеро сыновей. Однако их первенец спустя десять месяцев после рождения умер во сне, перестав дышать. И именно смерть сына и стала первой трещиной в фундаменте отношений Илона и Джастин.

И даже несмотря на то, что в будущем у пары появились на свет еще пять сыновей, их брак постепенно разрушался. А все то, что в начале их отношений привлекало Маска, превратилось в фактор разлада в семье. Сильный характер супруги был невыносим для тираничного Илона. «Я с трудом узнавала себя, я больше не могла скрывать скуку от многочисленных приемов, где женщины лишь улыбались, а мужчины говорили. Я не хотела менять свою внешность с помощью уколов красоты или избавляться от шрамов, полученных в результате кесарева сечения. Я также отказалась осветлить свои русые волосы, хотя Илон постоянно на этом настаивал», – в одном из интервью рассказывала Жюстин. И даже посещение семейного психотерапевта не спасло ситуацию. И в 2008 году Илон и Жюстин развелись…

После развода Илон Маск оставался одиноким недолго. Ходили разговоры, что новую пассию он встретил еще до начала судебных разбирательств с Жюстин. Ею стала 22-летняя начинающая британская актриса Талула Райли. С ней Маск познакомился в одном из лондонских ночных клубов. А всего через несколько недель Илон пригласил актрису провести уик-энд в отеле в Беверли-Хиллз.

Очевидно, между ними вспыхнула любовь с первого взгляда. Об этом же говорит и то обстоятельство, что утром следующего дня Илон встал на колено и предложил Талуле руку и сердце. И хотя у Маска с собой не оказалось кольца, однако актриса дала согласие…

А спустя полтора месяца после развода с Жюстин Илон и Талула поженились. Об их семейных отношениях информации совсем немного. Видимо, потому, что и актриса, и бизнесмен старались не комментировать свою личную жизнь. А в 2012 году они развелись, прожив вместе около четырех лет. Возможно, причиной для их расставания опять стала одержимость Маска работой. Разошлись же они мирно, без судебных разбирательств…

В 2013 году в прессе появилась информация, что у Илона Маска роман со знаменитой голливудской дивой Камерон Диас. Поводом для этого послужило не только приобретение ею автомобиля Tesla, но и регулярные визиты Диас в Пало-Альто, где в тот период работал Илон Маск. Впрочем, оба отрицали, что между ними были исключительно дружеские отношения.

И вдруг Илон Маск снова вернулся к Талуле Райли. В 2013 году они заключили повторный брак. Однако и вторая попытка оказалась неудачной. И в 2016 году был оформлен развод. Все же бывшие супруги продолжили поддерживать контакты. «Мы с Илоном – лучшие друзья, – признавалась Талула. – И все еще заботимся друг о друге. Если так будет всегда, это будет прекрасно. Когда вы с кем-то прожили восемь лет, пусть даже и с перерывами, то уже знаете, как любить этого человека».

Но примерно в это же время внимание Маска якобы привлекла тоже начинающая актриса Эмбер Херд, которая, также заметила интерес Илона к ее персоне. Хотя в тот период у Эмбер начали складываться отношения с Джонни Деппом. Тем не менее вскоре у них начался роман.

Приятели Маска утверждали, что он чуть ли не с первого взгляда влюбился в актрису: он полагал, что их, помимо сильного физического влечения, сближает и во многом схожий пережитый опыт.

Но при этом Маск не учел, что Эмбер являла собой полную противоположность тем женщинам, с которыми он встречался ранее. При ангельской внешности она имела своенравный характер, имела склонность к неожиданным поступкам и шлейф сомнительных романов в прошлом, причем и с мужчинами, и с женщинами. И уже в феврале 2017 года они расстались. А поскольку в этот раз Маск не стал торопиться с официальным оформлением отношений, то их развод никакими судебными процессами не сопровождался.

Более того, как уверяют осведомленные источники, Илон и Эмбер продолжают дружить. А в начале 2018 года они даже попытались вернуть прежние чувства. Но вскоре они расстались окончательно. «Илон решил, что пора поставить точку, и Эмбер согласилась, – говорит общий знакомый пары. – Они до сих пор заботятся друг о друге. Просто время для отношений оказалось неподходящим»…

С канадской певицей Клэр Буше (Граймс) Илон Маск познакомился в 2018 году. А впервые вместе они появились на балу Института костюма в мае того же 2018 года. И уже после этого таблоиды стали внимательно отслеживать развитие их отношений. И они стали для Маска своего рода «тихой гаванью». Девушка и впрямь не преподносит Илону каких-либо неожиданных сюрпризов, и он чувствует себя с ней довольно комфортно. А 4 мая 2020 года у Маска и Граймс родился сын. Это уже шестой сын предпринимателя.

Знаменитый советский физик, лауреат Нобелевской премии Лев Давидович Ландау в семейной жизни был настоящим деспотом. Правда, осознавая, сколь ужасны его странности, особенно если они касаются близких людей, Ландау сначала вообще не собирался жениться. Более того, он считал, что брак не имеет никакого отношения к любви. И даже презрительно называл его «кооперативом». Но все изменилось после того, как Лев Давидович познакомился с выпускницей химфака Киевского университета Конкордией Дробанцевой. И эта красавица настолько влюбилась в Ландау, что поклялась не ревновать его к другим женщинам. А заставил он ее дать этот обет логическим аргументом: она обязана прощать его любовные связи, если любит «не себя, а его».

В 1999 году Дробанцева издала книгу «Академик Ландау. Как мы жили». И тогда многим стало известно, каким домашним тираном был нобелевский лауреат. Вот только несколько отрывков, показывающих это.

«Даунька влетел в мою комнату, крепко обнял меня, звонко поцеловал в нос, объявил: «Корочка, я к тебе с очень приятной вестью, сегодня вечером в двадцать один час я вернусь не один, ко мне придет отдаваться девушка! Я ей сказал, что ты на даче, сиди тихонечко, как мышка в норке, или уйди. Встречаться вы не должны. Это ее может спугнуть!»

А в очередной раз, когда Ландау пришел домой с молодой девушкой, убежать «в норку» Конкордия не успела, а лишь шмыгнула в платяной шкаф. Для верности он даже запер его на ключ. А открыл лишь тогда, когда проводил любовницу.

Как-то раз копившаяся внутри ревность все-таки выплеснулась наружу. И женщина, находясь под гипнозом гениальности мужа, пыталась разобраться в своей вспышке ревности, едва не приведшей к скандалу. «Я сама во всем виновата, – обвиняет она себя. – Ведь обещала, что он навсегда останется холостяком. У меня такое чувство, что я обманула ребенка. Ведь он чист как дитя».

За «падения в ревность» Лев Давидович очень жестко отчитал жену: «И вдруг ты пожалела для меня какую-то чужую, совсем тебе не нужную девушку. Где логика? Ведь ты не можешь желать мне зла, если я стал преуспевать у девушек, ты должна радоваться моим радостям, моим успехам! Я так боялся жениться. Я, вероятно, плохой муж, но врать, что-то придумывать я не умею и не хочу, пойми, это просто омерзительно!»

Еще один нобелевский лауреат – Альберт Эйнштейн – тоже был в семейной жизни не подарком. Прожив в браке 15 лет с Милевой Марич, свою супругу он стал ненавидеть и презирать. Он даже просил биографов упоминать о ней лишь одной строчкой. Но в 1987 году биографы Эйнштейна Роберт Шульман и Юргин Ренн установили, что Марич являлась едва ли не соавтором всех основных работ Эйнштейна. «Ей были в высшей мере присущи уверенность в себе и независимость, дисциплинированное отношение к занятиям и здоровое отсутствие излишнего почтения к авторитетам», – заявили ученые.

Первое время Эйнштейн даже признавал заслуги Милевы перед друзьями: «Математическую часть работы за меня делает жена». Правда, позже он отзывался о ней довольно оскорбительным тоном: «С женой я обращаюсь как с прислугой, которую не могу прогнать».

После десяти лет совместной жизни Эйнштейн потребовал от нее обязательного исполнения его распоряжений: «Если хочешь замужества, ты должна будешь согласиться на мои условия, вот они: во-первых, ты будешь заботиться о моей одежде и постели; во-вторых, будешь приносить мне трижды в день еду в мой кабинет; в-третьих, ты откажешься от всех личных контактов со мной, за исключением тех, которые необходимы для соблюдения приличий в обществе; в-четвертых, всегда, когда я попрошу тебя об этом, ты будешь покидать мою спальню и кабинет; в-пятых, без слов протеста ты будешь выполнять для меня научные расчеты; в-шестых, не будешь ожидать от меня никаких проявлений чувств». И Милева приняла эти требования. А 32 тысячи долларов Нобелевской премии, которые Эйнштейн отдал ей в соответствии с договором о разводе, она израсходовала, купив три доходных дома в Цюрихе.

После того как в 1651 году умер горячо любимый им отец, болезнь накатила на Блеза Паскаля с новой силой. Его стали терзать мучительные, сковывающие сознание головные боли. Он почти перестал есть и употреблял лишь подогретую воду. Однако старался терпеть эти муки без ропота.

О том, как твердо Паскаль переносил физические страдания, сохранилось свидетельство его сестры: «Между прочими его болезненными припадками был и тот, что он не мог проглотить никакой жидкости, пока она не была достаточно нагрета, и глотать он мог не иначе как по каплям, но так как при этом он страдал невыносимой головной болью, чрезмерным жаром во внутренностях и многими другими болезнями, то врачи приказали ему в течение трех месяцев принимать через день слабительное. Таким образом, ему приходилось принимать все эти микстуры, для чего надо было их нагревать и глотать капля за каплей. Это было сущее мученье, и всем его близким становилось тошно, но от него никто никогда не слышал ни малейшей жалобы».

Кроме невыносимых болей, его выводили из себя и костыли – немые свидетельства его уродства. Врачи со своей стороны требовали прекратить занятия наукой. И он нередко с ними соглашался, особенно тогда, когда накатывали ужасные боли.

Впрочем, докторам он не доверял, поскольку хорошо помнил, как они кормили его слабительными, которые оказались не только неприятны, но и бесполезны. Более того, когда эта мера не помогла, доктора, словно в насмешку над калекой, рекомендовали ему еще одно средство – светскую жизнь…

И только в XX веке, анализируя симптомы болезни Паскаля, медики пришли к выводу, что он болел одновременно тремя болезнями. При этом весьма и весьма тяжелыми. Ими предположительно являлись ревматизм, туберкулёз и рак мозга…

Болезни же стали преследовать Блеза с раннего детства. Как только 9 июня 1623 года он родился, его сразу же сразил тяжелый нервный недуг. А едва мальчишке исполнилось три года, умерла его мать Антуанетта, и воспитанием больного сына занялся его отец Этьен Паскаль – руководитель налогового управления. Но поскольку недуг Блеза был опасным для его обучения в учебных заведениях, образованием сына занимался лично отец…

В 1640 году семья Паскаль переехала в Руан, где его отец должен был вот-вот принять должность интенданта провинции. Но у Блеза этот переезд вызвал ухудшение здоровья. Однако спустя шесть лет, в 1646 году, Этьен Паскаль повредил бедро. Несмотря на лечение, в 1651 году он скончался.

Пропасть между семейной жизнью и подкатившим одиночеством, которое особенно обострилось после смерти отца, становилась все шире и глубже после того, как ушла в монастырь его сестра Жаклин. И хотя Блез уговаривал и даже угрожал, что если она отречется от мирской жизни, то потеряет право на наследство, переубедить Жаклин ему не удалось.

А в ноябре 1654 года Паскаль попал в дорожную катастрофу – передняя пара колес кареты, в которой находился Блез, сорвалась с моста через Сену. А его самого обнаружили в бессознательном состоянии в чудом уцелевшей коляске. Правда, пережитый стресс почему-то оказал благоприятное влияние на здоровье Блеза: боли, которые беспрестанно его мучили, стали донимать гораздо реже…

В конце концов он ушел из светской жизни и поселился в популярной в то время янсенистской общине Пор-Рояль, неподалеку от Женевы. И последние восемь лет, как считают его биографы, Блез Паскаль старался избегать людского общества, носил власяницу с гвоздями и читал исключительно Священное Писание и молитвы.

Однако улучшение здоровья в тот период, когда он посвятил себя религии, оказалось временным. С 1658 года его недуги развиваются настолько быстро, что боль не позволяет ему ни читать, ни писать, ни даже мыслить. Осенью же 1661 года покинула земную юдоль любимая сестра Блеза – Жаклин. Она была его последней связью с семейным прошлым. И вот она тоже оборвалась.

А 19 августа 1662 года болезни, которые в течение почти 40 лет терзали великого ученого, его все-таки одолели. И ушел он из жизни, оставив людям множество своих неоспоримых истин.

Современные ученые уверены, что знаменитый Исаак Ньютон страдал психическим заболеванием с довольно мудреным названием – приступообразно-прогредиентная шизофрения. Это психическое отклонение великого ученого характеризуется острыми приступами со «светлыми» промежутками. Сами приступы не только влияют на личность больного, но и приводят к серьезным психическим дефектам.

Вообще же делать однозначные заключения о личности Исаака Ньютона весьма непросто. Причин тому несколько. Главные же из них две: во-первых, это разного рода мифы о его персоне; во-вторых, неоднозначные о нем отзывы современников.

И все-таки об отдельных особенностях психики Ньютона можно сказать более-менее уверенно. Например, известно, что он родился недоношенным. В детстве отличался от сверстников слабым здоровьем, замкнутостью и необщительностью. И был занят в основном чтением книг и возней с техническими моделями. Не последнюю роль в психических проблемах Ньютона сыграла и наследственность отца Исаака: его описывают как «слабого, странного, диковатого человека».

Но за давностью лет и отсутствием объективной информации свои выводы о психических проблемах пациентов исследователи вынуждены делать на основании довольно спорных описаний, часть из которых тем не менее достаточно конкретны.

Так, Владимир Карцев в своих исследованиях указывает, что первые признаки психического расстройства у Ньютона стали проявляться с 1691 года: «Он чувствовал страшное беспокойство… Ему казалось, что его хотят ограбить, убить… украсть его труды».

А современник Ньютона, голландский ученый Христиан Гюйгенс в своем дневнике отмечает: «М. Колин, шотландец, сообщил мне, что 18 месяцев тому назад знаменитый геометр Исаак Ньютон впал в сумасшествие по причине усиленных занятий или же чрезмерного огорчения от потери вследствие пожара своей химической лаборатории и нескольких рукописей».

Также и поведение Ньютона было довольно асоциальным. Например, он почти не общался с людьми, за исключением тех случаев, которые имели отношение к его научным исследованиям. Он также никогда не ездил в театр, избегал прогулок верхом и купаний.

Психиатр Эрнст Кречмер так описывает этот период в жизни ученого: «…неясный психоз Ньютона, скорее всего, можно толковать как легкую позднюю шизофрению». А уже упоминавшийся Владимир Карцев связывает психоз Ньютона с «некоторым критическим возрастом». Другие исследователи, в частности британские, изучив прядь волос, хранящуюся у потомков великого физика, считают, что причиной его психического расстройства стали накопления в организме их гениального соотечественника отравляющих веществ, с которыми он проводил опыты.

И очень краткое, но притом весьма исчерпывающее заключение о психических проблемах Ньютона дал писатель Юрий Виленский: «То немногое, что известно по поводу душевной болезни Ньютона, позволяет предполагать, что он страдал вялотекущей шизофренией, совершенно не мешавшей его исполинскому и суперпродуктивному научному творчеству».

В 1831 году, после завершения учебы в Кембриджском университете, 22-летний Чарльз Дарвин отправился в кругосветное путешествие на корабле «Бигль» и проплавал на нем до 1836 года. То есть – пять лет. И вроде бы все с ним было хорошо.

Однако вскоре после возвращения в Англию состояние Чарльза стало резко меняться. На него вдруг свалилось сразу несколько заболеваний, которые мучили его на протяжении всей жизни. Это и приступы морской болезни, и бессонница, и боли в животе, и постоянная рвота, и головокружение – всех и не перечислить.

Многие ученые, в том числе и сам Дарвин, пытались разобраться в причинах этих болезней, выдвигая различные предположения. Например, некоторые полагали, что где-то в тропиках ученый заразился болезнью, которая неизвестна европейским медикам, а весь букет симптомов – различные ее проявления.

А недавно два врача из Университета Айовы – Томас Барлун и Рассел Нойес – предположили, что великий натуралист страдал синдромом паники. Исследователи тщательно изучили все, что касается жизни Дарвина: его дневники, заметки, письма, автобиографию, ряд его биографий, а также воспоминания современников. И огромное количество фактов говорило о том, что из 13 классических синдромов паники 9 наблюдалось и у Дарвина. Причем каждый из них в отдельности может быть отнесен к какой-то конкретной болезни. Однако, если же их рассматривать вместе, они указывают на синдром паники, когда при его обострении человека охватывает труднообъяснимый страх, что проявляется в головокружении, рвоте и так далее.

Начальные же симптомы заболевания появились у Чарльза Дарвина примерно в 28 лет. А ведь раньше он не боялся ничего: лихо носился вместе с гаучо по аргентинским прериям, смело взирал на огромные волны, грозившие в любую минуту потопить «Бигль», на землетрясение, очевидцем которого однажды ему пришлось стать. Однако спустя год или два после возвращения это был уже совсем другой человек.

Всего через год после путешествия в письмах к друзьям он жалуется на проблемы со здоровьем: «в голове все плывет», его «охватывает страх и тоска», все утомляет и раздражает, выливаясь в ужасное сердцебиение. И именно это симптомы, особенно страх и тоска, считают ученые, и привязали Дарвина к дому. Причем так крепко, что он избегал не только поездок, но и встреч с друзьями…

Возможно, синдром паники стал причиной и того, что в сентябре 1842 года Дарвин со своей женой Эммой ради тихой и спокойной деревенской жизни переселились из Лондона в Даун (графство Кент).

Тем не менее ряд историков не принимают гипотезу Барлуна и Нойеса. Так, в течение 40 лет, с 1842 по 1882 год, ученый был вне дома около двух тысяч дней. Поэтому появилась еще одна версия о причинах болезненного состояния Чарльза Дарвина. Возможно, он страдал от тропической болезни Шагаса, которой заразился от особого вида клопов, обитающих в Аргентине, где путешественник побывал в 1835 году. Ведь и большинство его проблем с пищеварительной системой во многом похожи на таковые при болезни Шагаса. Но американские исследователи с этой версией не согласны. В частности, куда бы Дарвин ни отправлялся, он непременно брал с собой супругу. Если же она сопровождать его не могла, то компанию ему составлял кто-нибудь из домашних.

Когда же обстоятельства вынуждали Дарвина отправляться в далекие путешествия, он уезжал со всей семьей – женой, детьми и слугами. Причем всегда ехал в закрытой карете. А для того чтобы он не мог видеть, что происходит снаружи, ее окна были плотно зашторены. А это значит, утверждают Барлун и Нойес, что даже если тропический клоп и укусил его, многие странности ученого списать на болезнь Шагаса невозможно.

И вот что еще удивительно. В течение тех двух десятков лет, когда ученый работал над главной книгой своей жизни «Происхождение видов путем естественного отбора», он почти постоянно чувствовал себя плохо. В связи с этим американские исследователи полагают, что в эти годы Дарвин волновался, опасаясь, что коллеги излишне критически отнесутся к его эволюционной теории и даже отвергнут ее основные положения. Ученый страдал от ночных кошмаров, а порой ему даже снилось, что его ведут на виселицу.

Но вот в 1859 году книга была издана и почти мгновенно разошлась. Чарльз Дарвин получил мировую известность. И на удивление ему немного полегчало. Болезни словно смилостивились над ним…

Ученые же пока не могут объяснить загадку возникновения синдрома паники. Вероятно, причина болезни в неких негативных изменениях в биохимии мозга. А коль так, то эти перемены должны были повлиять и на характер Дарвина, на его личность. Но ведь именно так и произошло.

И все же, невзирая на многолетние страдания, в «Автобиографии» Дарвин писал: «Несмотря на то что болезнь отняла у меня несколько лет жизни, я сберег еще больше, не отвлекаясь на общественные дела и развлечения».

Но развлечения и удовольствия были значительной потерей. Например, на исходе жизни ученый сожалел о полном отсутствии эстетического чувства. Зато, о чем он писал и сам, и на чем настаивают Барлун и Нойес, благодаря болезни он смог полностью сосредоточиться на своих идеях. И кто знает, возможно, именно болезням Дарвина человечество обязано книге «Происхождение видов» и еще одной – «Происхождение человека и половой отбор», появившейся в 1871 году.

В завершение разговора о синдроме паники, вероятно, следует сказать, что психиатр из Ирландии Майкл Фитцджеральд утверждает, что Чарльз Дарвин страдал от синдрома Аспергера – одной из форм аутизма. В этом случае больные не испытывают стремления к общению с другими людьми и не делятся с ними своими переживаниями. При этом они нередко сосредотачиваются на одной идее. А еще для них характерна жесткая приверженность заведенному порядку.

Профессор Фитцджеральд как раз и отмечает, что у Дарвина все эти симптомы наблюдались. Например, он был замкнутым ребенком и почти все время проводил в одиночестве, собирая ракушки, птичьи гнезда и другие предметы. Позже, став взрослым, ученый тоже предпочитал проводить время уединенно. Почти каждый день он совершал продолжительные прогулки по одному и тому же маршруту. К тому же Дарвин имел маниакальную склонность к систематизации и каталогизации: он тщательно записывал даже наблюдения за собственными детьми.

И при этом, что и подчеркивает психиатр, в соответствии с некоторыми современными теориями, гены, приводящие к развитию аутизма, и в частности синдрома Аспергера, также ответственны за высокий творческий потенциал и оригинальность мышления.

В течение многих лет здоровье Ницше ухудшалось, и к концу 1879 года он стал невероятно больным человеком. Чтобы хотя бы немного улучшить свое состояние, доктора посоветовали ему переселиться в страну с более мягким климатом. И в течение следующих 10 лет философ в поисках благодатных для здоровья мест скитался по Италии, югу Франции и Швейцарии.

Но чем же страдал Ницше? По сути, у него был целый букет заболеваний. Так, его зрение ухудшилось настолько, что он стал полуслепым. И, чтобы замедлить прогрессирующую потерю зрения, врач посоветовал философу прекратить чтение, что, конечно же, Ницше сделать не мог. Его также мучили неимоверные головные боли, порой приковывавшие его к постели на несколько дней подряд. При этом по ночам его постоянно рвало.

По сути, из-за болезни философ прожил жизнь в полном одиночестве. Он снимал дешевые комнаты, питался в недорогих ресторанах, работал и пытался всеми способами укрепить свое здоровье.

Со временем нестерпимые головные боли стали негативно сказываться на рассудке Ницше.

Например, в работе «Еssе Homo» свою книгу «Так говорил Заратустра» он оценивал как «величайшую и глубочайшую книгу из всех когда-либо существовавших». Дальше последовали главы: «Почему я так мудр», «Почему я пишу такие хорошие книги», «Почему я – это рок». В них, выставляя себя противником алкоголя, он одобрял какао без масла и хвалил особенности своей пищеварительной системы.

И вот в январе 1889 года произошла печальная катастрофа. Как-то гуляя по улице города Тюрин, Ницше почувствовал слабость, и он, чтобы не упасть, ухватился руками за шею лошади, которая оказалась рядом. Ее хозяин бросился на помощь философу, а вскоре общими усилиями его доставили в квартиру, где он проживал. Ницше, как только слегка окреп, стал посылать открытки: Косиме Вагнер с признанием: «Я люблю тебя, Ариадна», королю Италии со словами: «Мой любимый Умберто… я делаю все, что могу, против антисемитизма» и историку Якобу Буркхарду, называя себя «Дионисом». Буркхард сразу понял, в чем дело, и сообщил о случившемся несчастье другу Ницше, который тут же отправился за ним…

Ницше лишился рассудка и уже не смог вылечиться до конца своей жизни. И почти наверняка можно сказать, что его болезнь не смогла бы излечить даже современная медицина. Ее, скорее всего, вызвали переутомление и одиночество. Однако главной ее причиной был сифилис, который развился настолько, что повлек за собой «умственный паралич».

В психиатрической лечебнице Ницше пробыл недолго. А затем его передали под присмотр матери. Он был абсолютно безобиден: в основном пребывал в трансе, влача чуть ли не растительное существование. Иногда, когда в его сознании наступало едва заметное просветление, казалось, что он смутно припоминал что-то из своей прошлой жизни. А однажды, взяв в руки томик Шекспира, Ницше произнес: «Я ведь писал восхитительные книги, не правда ли?» Несомненно, в жизни великого философа было две смерти. Его светлый разум умер в 1889 году, его измученное больное тело – в 1900-м. А между этими двумя датами прошла его гениальная жизнь…

Но у великого философа были и другие проблемы психического характера. Так, когда в октябре 1865 года Ницше прибыл в Лейпциг, примерно в эти осенние дни он случайно оказался в публичном доме. Да и сам философ утверждал, что этот визит был непреднамеренный. По его словам, он попросил прохожего показать ему ресторан, а тот завел его в бордель. Вот как впоследствии Ницше описал этот визит одному из своих друзей: «Неожиданно меня окружило полдюжины призраков в мишуре и блестящей ткани, выжидающе вглядывающихся в меня. На какое-то время я потерял дар речи. Затем я инстинктивно набросился на единственный сентиментальный предмет, находящийся в этом месте: фортепиано. Я сыграл несколько аккордов, которые вывели меня из оцепенения, и убежал».

Однако проблема в том, что об этом рассказывает сам Ницше. Поэтому невозможно утверждать, что этот визит был случайным, а философ ограничился лишь игрой на фортепиано. С той или иной долей уверенности можно говорить лишь о том, что в ту пору Ницше был еще девственен. Хотя, несмотря на отсутствие сексуального опыта, он доказывал своему другу, что удовлетворить его смогут лишь три женщины одновременно.

И все-таки позже Ницше признался, что в том борделе его пленило нечто большее, чем просто пианино. Он ведь вернулся туда. А затем, скорее всего, еще несколько раз побывал в аналогичных заведениях, но уже в Лейпциге.

Об этом он рассказал и в своих дневниках: «В Лейпциге я сильно повзрослел: я много занимался онанизмом и встречался с проститутками, хотя, пожалуй, с ними можно было бы встречаться и почаще».

Что же касается онанизма, то, например, Вагнер считал, что Ницше занимается рукоблудием чересчур много, что сказывается на его психическом состоянии. И, чтобы приглушить это желание, Вагнер посоветовал философу почаще принимать холодный душ.

А затем Ницше обнаружил, что заражен. Правда, лечащий врач утаил от него, что он болен сифилисом, поскольку тогда доктора не сообщали своим пациентам, что они неизлечимо больны. После этого случая Ницше старался воздерживаться от интимных контактов с женщинами. Однако почти всю жизнь продолжал в некоторых своих книгах делать шокирующие заявления о своих сексуальных связях.

А вообще, что бы философ ни писал об интимной стороне своей жизни, следует признать, что у него было расстройство сексуального влечения. И он сам признавался в этом: «В моей жизни было всего четыре женщины. Те двое из них, которые сделали меня хоть немного счастливее, были проститутками. Элизабет была достаточно умна (и даже чересчур умна иногда), но отказалась выйти за меня замуж». А Элизабет – это сестра Ницше.

Уже находясь в психиатрической лечебнице, Ницше написал книгу «Моя сестра и я», в которой рассказал о сексуальной связи с ней. А началось все с того момента, когда она забралась к нему в постель в ту ночь, когда не стало их младшего брата. Вскоре у нее появилась привычка играть с его половым органом, словно он был любимой игрушкой. И всю последующую жизнь Ницше помнил ее «чудесные пальцы», с которыми у него ассоциировалось получение сексуального удовлетворения. Продолжались же их любовные игры в течение нескольких лет. Позже философу из-за этих отношений с сестрой пришлось испытать чувство неимоверного стыда, когда накануне своей смерти тетя Розали подозвала его к кровати и сказала, что знает все об их отношениях с сестрой. Но вот сколько в этом признании правды, – неизвестно, поскольку философ был в то время уже безумен…

Лу Андреас-Саломе, некрасивая, но очень умная и независимая девушка, была приятельницей его друга – философа Пауля Ре. Они стали жить втроем, но ни Ницше, ни Пауль никогда не занимались сексом с Лу. Но Саломе стала самой искренней любовью в жизни философа. Но они тем не менее расстались. После разрыва с Лу Саломе Ницше погрузился в полное одиночество.

В своей книге Ницше поведал также историю своей первой любовной связи с 30-летней замужней женщиной – графиней-нимфоманкой и садомазохисткой. Желая «затушить огонь своей маточной страсти», она соблазнила 15-летнего юношу. При этом графиня постоянно издевалась над ним. И вот однажды он схватил кнут для верховой езды и начал избивать ее. Но это привело женщину в состояние еще большего возбуждения. И Ницше сделал из этого следующий вывод: «Жестокость не всегда избавляет женщину от похоти. Иногда она, наоборот, доводит ее сексуальность до лихорадочного состояния». А как-то раз графиня пробралась ночью в комнату Ницше в школьном общежитии и начала избивать его. Когда же он почти потерял сознание, она изнасиловала его, сев сверху.

Других сексуальных контактов с женщинами, кроме упомянутых им самим двух проституток, у Ницше не было. Возможно, это объяснялось его кровосмесительным влечением к сестре, если это действительно было правдой.

Андре Блох (1893–1948) – французский математик, внесший существенный вклад в теорию функций комплексного переменного и математическую физику. Кстати, в его честь названы функциональное пространство и теорема.

Еще в ранней юности у него обнаружились проблемы с психикой. Однако, несмотря на психическое заболевание, он вместе со своим братом в годы Первой мировой войны был мобилизован на военную службу. При этом служил он в чине артиллерийского офицера. А 17 ноября 1917 года на семейном обеде он убил одного из братьев, а также своих дядю и тетю. Впоследствии это преступление он объяснил так: «Дело в математической логике. В моей семье были психические болезни».

После этого убийства его поместили в психиатрическую клинику Сен-Морис, в пригороде Парижа. Здесь он пробыл около тридцати лет. В этот период он работал над широким кругом проблем: занимался теорией функций, геометрией, теорией чисел, алгебраическими уравнениями и кинематикой. А в годы Второй мировой войны, чтобы утаить свое еврейское происхождение, он печатался под псевдонимами.

Блох, по воспоминаниям персонала лечебницы, был образцовым пациентом. Он даже отказывался от прогулок, поскольку: «Математики для меня вполне достаточно».

Находясь на лечении, он переписывался с несколькими известными математиками: в частности, с Жаком Адамаром и Джорджем Полья. При этом некоторые его корреспонденты даже не догадывались, где он находится.

Говорят, что у Блоха была странная привычка датировать все свои письма 1 апреля, причем независимо от того, когда они были написаны. А умер он от лейкемии 11 октября 1948 года в Париже.

Выдающийся американский математик, лауреат Нобелевской премии по экономике 1994 года Джон Нэш (1928–2015) был подвержен параноидальной шизофрении, для которой характерны галлюцинации или бред. И если о подробностях болезни Ньютона ученые могут лишь делать осторожные предположения, то о проблемах психики Джона Нэша психиатры знают почти все.

Первые признаки шизофрении у Нэша, уже восходящей звезды в области математики, начались в 1959 году, то есть в 30-летнем возрасте. Сначала жена пыталась скрыть психические проблемы мужа от его коллег. Но сделать это не удалось, и через пару лет он остался без работы. А затем Нэша отправили на принудительное лечение от параноидальной шизофрении в частную клинику.

Однако благодаря усилиям адвоката спустя 50 дней из лечебницы его выписали. Но после этого у него начался довольно продолжительный поиск политического убежища. Но власти Соединенных Штатов этому всячески препятствовали, и в конце концов они добились его возвращения на родину.

К этому времени шизофрения Нэша достигла такой степени, что он уже начал говорить о себе в третьем лице. Кроме того, он вслух стал размышлять о проблемах нумерологии, о политике, а также попутно звонил бывшим коллегам.

Но после 1970 года, когда он прошел несколько курсов лечения, его состояние начало постепенно улучшаться, и в середине 1980-х годов он смог вернуться к работе. В то время, когда Нэш преподавал в Принстоне, студенты прозвали его «Фантом». А связано это было с тем, что он нередко исписывал доску странными формулами. Когда, по мнению врачей, Нэш стал выздоравливать, он написал, что просто «научился не обращать на болезнь внимания».

А 23 мая 2015 года в штате Нью-Джерси произошла автомобильная катастрофа, в которой Джон Нэш на 87-м году жизни вместе с 83-летней супругой Алисией Нэш погибли.

До 50 лет Лейбниц почти не болел. Но от неправильного образа жизни, почти постоянной сидячей работы и нездорового питания к этому возрасту у него постепенно развилась подагра. Лечил же он себя путешествиями, хотя медицину и уважал. Но при этом к врачам относился с явным недоверием, поскольку их искусство ценил очень низко. А когда однажды прочел научный труд доктора Беренса «О достоверности и трудности врачебного искусства», то в одном из писем написал: «Дай Бог, чтобы достоверность была так же велика, как и трудность».

А два последние года жизни знаменитого ученого и философа прошли в постоянных физических недомоганиях. Так, при ходьбе он настолько сутулился, что, по свидетельству современников, походил на горбуна. Его когда-то модный костюм, которого он почти не менял, за многие годы превратился в одежду старьевщика. По словам одного из придворных, Лейбниц напоминал собой «археологическую находку». Не зря ведь Лейбниц, живший в это время в Ганновере, как-то обмолвился, что «этот город – моя тюрьма».

Тяжелым бременем давили на Лейбница и проблемы в отношениях с английским королем Георгом I, который откровенно не любил ученого. Он видел в нем лишь придворного историографа, который к тому же стоил королевской казне немалых денег.

А ведь Лейбниц мечтал о приглашении к королевскому двору. Однако этого не желали английские ученые из-за его конфликта с Ньютоном. Более того, они вместе с придворными вокруг Готфрида Вильгельма постоянно плели интриги. А ганноверское духовенство не уставало подвергать его нападкам.

Все это вконец подорвало здоровье великого ученого. К тому же его ослабленный организм 14 ноября 1716 года подхватил простуду. Лейбниц сразу почувствовал приступ подагры и ревматические боли в плечах. А из всех лекарственных средств он доверял лишь тому, которое однажды подарил ему приятель-иезуит. Но в этот раз Лейбниц принял чрезмерную дозу и почувствовал себя плохо. Прибывший врач увидел, что положение настолько опасное, что сам отправился в аптеку за лекарством. Однако, когда он вернулся, Готфрид Вильгельм Лейбниц был уже мертв. Случилось это 14 ноября 1716 года в Ганновере.

И вот что парадоксально: никто из свиты ганноверского герцога не проводил Лейбница в последний путь. За гробом шёл только его личный секретарь. А Берлинская академия наук, которую он основал и был первым ее президентом, на его кончину тоже не обратила внимания. И только год спустя французский ученый и писатель Б. Фонтенель перед членами Парижской академии наук произнёс речь в его память.

Ученые, как известно, такие же люди, как и мы. Только они больше знают и благодаря способности правильно распоряжаться этими знаниями делают открытия. Но и они тоже болеют, порой очень серьезно.

Например, дислексией – болезнью, которую иногда называют словесной слепотой. Дислексики не умеют читать или делают это с трудом и постоянно совершают ошибки. У них также нередки проблемы с письмом, ведь вместе с дислексией часто встречается и дисграфия, при которой наблюдается нарушение процесса письма. Проблемы обнаруживаются в детстве и сохраняются на протяжении всей жизни. Всего же в мире примерно 20 % людей с дислексией и дисграфией. Причины этих нарушений пока не выяснены, но известно, что они могут передаваться по наследству. Кстати, среди дислексиков есть не только выдающиеся, но и гениальные ученые, которым благодаря упорным занятиям удавалось изменить ситуацию к лучшему.

Итак, гении-дислектики. Например, знаменитый создатель теории относительности, нобелевский лауреат Альберт Эйнштейн, если опираться на некоторые источники, тоже страдал дислексией. Кстати, это мешало его занятиям в школе. А еще у него якобы была плохая память. Правда, при этом он легко справлялся с решением сложнейших задач своего времени…

Известный швейцарский изобретатель Александр Белл, получивший мировое признание за создание телефона, оказывается, тоже был дислектиком. И по этой же самой причине у него, как и у Эйнштейна, тоже были проблемы в школе.

Выдающийся ученый, художник, изобретатель и философ Леонардо да Винчи (1452–1519) также был дислектиком, а еще и левшой. Но что же на это указывает? А дело в том, что все свои записи гений Средневековья осуществлял справа налево, при этом мог это делать и правой, и левой рукой. Согласно некоторым версиям, да Винчи таким образом пытался запутать потомков. Но есть и другие предположения: якобы именно так писать ему было удобнее. А это – одно из проявлений дислексии.

Знаменитый американский изобретатель Томас Эдисон (1847–1931) получил только в Соединенных Штатах 1093 патента и около трех тысяч в других странах мира. Он создал фонограф, усовершенствовал телеграф, телефон, разработал коммерчески успешный вариант электрической лампы накаливания.

А ведь в судьбе Эдисона очень важную роль сыграла его мать. Когда Томас приступил к обучению, через несколько месяцев преподаватель заявил, что ученик абсолютно ни к чему не годен. И тогда мать заступилась за сына, поставив на место учителя. Впрочем, откуда тому было знать, что у ребенка синдром дефицита внимания, дислексия и проблемы со слухом. И вот этот мальчик с букетом болезней смог стать одним из известнейших в мире изобретателей…

Среди знаменитых ученых немало и левшей. Это и Леонардо да Винчи, и Исаак Ньютон, и Никола Тесла, и Иван Павлов. А, например, известный своими странностями Эйнштейн, не только не скрывал леворукость, но и долгое время даже не подозревал о ней. Как-то раз его удивило заявление одного из своих коллег, что физик – левша. В ответ Эйнштейн сказал: «Правда? А я никогда этого и не замечал»…

Но леворукость – это еще куда ни шло. Совсем другое дело – заикание. Особенно для публичных людей. И ученые с таким дефектом речи тоже известны. Например, Кэрролл Льюис. Причем имел проблемы с речью не только он сам, но и его сестры и братья. К тому же Льюис был глухим на одно ухо и страдал от бессонницы. А ведь при таком букете дефектов Льюису приходилось преподавать в Оксфорде.

И хотя заикание его и смущало, но оно не мешало ему демонстрировать свои личные качества в достижении успехов. Более того, будучи человеком застенчивым, Кэрролл неплохо пел, не стесняясь аудитории. Но вот что удивительно: застенчивость и заикание напрочь исчезали, если Льюис оказывался среди маленьких девочек…

Знаменитый греческий философ и оратор Демосфен (384–322 годы до н. э.) в детстве страдал косноязычием и тяжелой формой заикания, в совокупности с судорогами, которые отражались в жестах. У него также было невнятное произношение. А когда однажды Демосфен обратился к народу, его высмеяли за странную и грубоватую манеру. И тогда Демосфен решил полностью поменять свою дикцию.

Чтобы добиться поставленной цели, он уплатил своему учителю и врачу Неоптолему 10 000 драхм, который и разработал методику по устранению проблем с заиканием. В ней в первую очередь требовалась жесткая дисциплина и сила воли, чтобы пройти весь курс занятий. И начал Демосфен с того, что пытался говорить, держа во рту камешки. Таким же способом он декламировал стихи. А чтобы укрепить голос, Демосфен произносил речи на берегу моря под грохот волн. Исследователи полагают, что Демосфен страдал, скорее всего, комбинированной формой заикания – дыхательной и голосовой.

Более того, чтобы поближе изучить симптомы своей болезни, оратор заказал зеркало в свой рост и наблюдал за своими жестами и судорогами, чтобы от них избавиться. А для приведения дыхание в норму, Демосфен старался произносить длинные фразы, перед этим наполнив грудь воздухом. Также Демосфен читал стихи, одновременно поднимаясь по крутому склону. В конце концов все эти усилия дали свои плоды: Демосфен вошел в десятку лучших ораторов Древней Греции.

В 1927 году британский историк Г. Эллис опубликовал научную работу «История английского гения». Он изучил обстоятельства жизни тысячи тридцати англичан, которые, с его точки зрения, заслуживали внимания как выдающиеся и гениальные люди. В результате этого исследования он пришел к выводу, что пятьдесят три из них были подагриками. Причем эта цифра в несколько раз выше, чем среднестатистический процент больных подагрой.

«Гении подагрического типа, – писал Эллис, – подчеркнуто мужественны, глубоко оригинальны; они обладают мощной, устойчивой энергией, действуют упорно и терпеливо, доводя до решения поставленную задачу… Гении-подагрики совершенно не схожи с группой знаменитых чахоточных, лихорадочно активных, с беспокойной переменчивостью интересов, быстро восприимчивых, но несколько женственных».

В числе особо талантливых людей, которые страдали подагрой, автор назвал английского врача Уильяма Гарвея, открывшего кровообращение, математика и механика У. Гамильтона, естествоиспытателей Чарльза Дарвина и Роджера Бэкона.

В свою очередь, Яков Голованов в своих очерках о великих ученых повествует о тридцати девяти выдающихся представителях мировой науки. И среди них он называет пять подагриков: Галилея, Ньютона, Гарвея, Лейбница и Линнея. Также страдали подагрой И. Квант и Б. Франклин, Р. Бойль и Й. Берцелиус. Французский историк Л. Филье в своей книге «Светила науки от древности до наших дней» назвал восемнадцать ученых, и третья часть из них тоже являлись подагриками.

Позднее ученые, чтобы объяснить природу гениальности ряда больных подагрой, предположили, что в этом случае важная роль принадлежит мочевой кислоте (С2Н4О3Н4), которая стимулирует работу мозга. Обычно в организме человека содержится примерно один грамм этого соединения. А у подагриков его в двадцать – тридцать раз больше. Кстати, по своей структуре мочевая кислота очень похожа на известные стимуляторы активности мозга – кофеин и теобромин.

В 12 лет знаменитый ученый и изобретатель Томас Эдисон стал терять слух. Однако, как ни странно, это ему, в определенной мере даже нравилось. По крайней мере, сам Эдисон считал, что именно глухота помогла ему достичь столь выдающихся успехов в изобретательстве. И прежде всего потому, что внешние звуки не отвлекали его внимание и не мешали сконцентрироваться на создании своих технических устройств.

В связи с этим высказыванием Эдисона можно вспомнить еще одно его признание. Однажды он заметил: «Эта глухота оказалась выгодной для меня в некотором отношении. Когда я работал в телеграфной конторе, я слышал только аппарат, находившийся на столе, за которым я работал, и другие аппараты мне не мешали, как остальным телеграфистам». А с другими людьми он общался с помощью переписки, что позволяло избегать недопонимания.

Когда же слух ослаб совсем, в общении Эдисон стал активно пользоваться азбукой Морзе, выстукивая на коже собеседника необходимое сообщение. А своих первых сыновей он даже назвал «Точка» (Dot) и «Тире» (Dash). А вот вторая супруга ученого уже знала «морзянку», поэтому в театре выбивала речь актеров на его ноге, чтобы он разобрался в сюжете спектакля.

Но что же стало причиной глухоты великого изобретателя? Вот что об этом рассказывает друг Эдисона – Генри Форд: «Он указал мне место около станции Фрезер. «Здесь, – рассказывает Эдисон, – я задержался на станции, ожидая нескольких моих покупателей газет, и поезд двинулся. Я побежал следом и схватился за заднюю ступеньку, почти совершенно задохнувшись, и не мог сам подняться, потому что ступеньки в то время были очень высокие. Кондуктор нагнулся и схватил меня за уши. И когда он меня тащил, я почувствовал, как что-то в моих ушах треснуло. И вот после этого я начал глохнуть. Человек, который повредил мой слух, сделал это, спасая мне жизнь».

Страдал глухотой и Константин Эдуардович Циолковский. А произошло это после того, как в девятилетнем возрасте он переболел тяжелой формой скарлатины. Причем мальчик не просто плохо слышал, а почти полностью потерял слух. И именно из-за глухоты он даже не смог продолжать обучение в школе, а вынужден был изучать предметы в домашних условиях. «Глухота делает мою биографию малоинтересной, – писал позднее Константин Эдуардович, – ибо лишает меня общения с людьми, наблюдения и заимствования. Моя биография бедна лицами и столкновениями».

Из всех заболеваний именно слепота считается самой сложной в своих проявлениях. Человек, потерявший зрение, живет в тяжелейшей стрессовой ситуации. Однако есть люди, которые не только не потерялись от свалившейся на них беды, но и смогли наладить относительно полноценную жизнь. А некоторые из них своими действиями смогли изменить тот мир, в котором они жили, но видеть его не могли.

Одним из таких людей был Галилео Галилей – выдающийся итальянский физик, астроном, математик и философ, оказавший значительное влияние на науку своего времени. Этот ученый был настоящим провидцем, хотя и обладал слабым зрением. Он первым взглянул на планеты и звезды с помощью телескопа. И, наблюдая за небом, установил, что не Солнце и планеты вращаются вокруг Земли, а наоборот. И, конечно же, это открытие стало причиной конфликта с католической церковью. Чтобы избежать заключения в тюрьму, Галилей согласился остаток своей жизни провести под домашним арестом во Флоренции. Именно в этот период зрение ученого стало стремительно падать, в конце концов завершившись полной слепотой. А вызвали такую жизненную катастрофу катаракта и глаукома. Хотя Галилей практически ослеп и был привязан к своему дому, он все равно продолжал заниматься наукой вплоть до самой своей смерти в 1642 году…

Известного русского математика Николая Ивановича Лобачевского иногда называют «Коперником геометрии». Ведь именно он считается создателем неевклидовой геометрии. Хотя при жизни ученого его открытие должной оценки у современников не получило. И только спустя 20 лет после его смерти, в 1856 году он был оценен по достоинству. Но, наверное, мало кому известно, что в конце жизни Лобачевский тоже, как и Галилей, ослеп. Однако это не помешало ему за год до смерти надиктовать ученикам свой последний научный труд «Пангеометрия»…

Известно, что в какой-то период своей жизни величайший немецкий ученый Леонард Эйлер много времени уделял картографии, что сильно утомляло его зрение. По мнению самого ученого, эта работа стала главной причиной утраты им правого глаза в 1735 году. По крайней мере, в прошении об освобождении от этих занятий, которое Эйлер подал 21 августа 1740 года на имя академика Гольдбаха, он пишет: «География мне гибельна. Вы знаете, что я за нее поплатился глазом, а теперь опять нахожусь в подобной опасности; когда мне сегодня утром прислали часть карт на просмотр, то я тотчас же почувствовал новый припадок, потому что эта работа, требуя всегда рассмотрения одновременно большого пространства, сильнее утомляет зрение, чем простое чтение или одно писание. По этой причине я покорнейше прошу вас быть ко мне столь добрым, чтобы чрез усердное ходатайство у г. президента уволить меня от этой работы, которая не только мешает моим обыкновенным занятиям, но и легко может меня сделать совсем неспособным».

А спустя тридцать лет Эйлер ослеп окончательно. И случилось это после его возвращения в Россию в 1766 году. Едва устроившись в Санкт-Петербурге, Эйлер очень тяжело заболел. И хотя он и выздоровел, но образовавшаяся катаракта на левом глазу совершенно лишила его зрения. Но это несчастье не сломило Эйлера. Его феноменальная память и творческое воображение, которое еще больше усилилось благодаря концентрации ума, не отвлекаемого на внешние впечатления, в определенной степени заменили утраченные органы. Мальчик-портной, прибывший вместе с Эйлером в Россию, хотя и не имел математического образования, стал писцом, которому Эйлер диктовал на немецком языке свои «Элементы алгебры». И этот труд, созданный в 1770 году, вскоре был переведен на русский и французский языки. Кстати, количество опубликованных Эйлером работ в этот период даже увеличилось. В течение второго пребывания в России Эйлер продиктовал более 400 статей и 10 книг, что составляет больше половины его творческого наследия…

К 1820 году, то есть на исходе жизни, полностью ослеп и Жан Батист Ламарк – первый из натуралистов, который попытался построить стройную и целостную теорию эволюции живого мира, известную как ламаркизм. Жил великий естествоиспытатель и умер в бедности и неизвестности 18 декабря 1829 года в 85 лет. И до последнего мгновения рядом с ним оставалась его дочь Корнелия, которая писала под диктовку ослепшего отца. Похоронен Ламарк в общей могиле на кладбище Монпарнас.

Джон Дальтон (1766–1844) – английский химик, метеоролог и естествоиспытатель. Один из самых известных учёных своего времени. В 1794 году он первым исследовал и описал дефект зрения, которым страдал и сам, – цветовую слепоту.

А ведь долгие годы Дальтон даже не подозревал, что его зрение не совсем такое, как у большинства людей. И хотя ученый занимался оптикой и химией, однако обнаружил свой дефект, изучая растения. А то, что он не отличал голубой цветок от розового, Дальтон посчитал неразберихой в классификации растений, а не дефектом своих глаз.

А «прозрел» он при следующих обстоятельствах. Однажды Дальтон заметил, что цветок, который днём виделся ему небесно-голубым, при свете свечи выглядел тёмно-красным. Тогда-то ученый и обратился к окружающим, но никто такой необычной метаморфозы не заметил, кроме его родного брата. И Дальтон догадался, что с его зрением что-то не так.

А в 1794 году исследователь издал статью «Необычные случаи цветовосприятия», в которой объяснял особенности восприятия цвета некоторыми людьми обесцвечиванием жидкого вещества глаза. Но это объяснение Дальтона не убедило его современников. Хотя термин «дальтонизм» прочно закрепился за этим дефектом зрения.

А спустя 200 лет, в 1995 году с сохранившимся глазом Джона Дальтона были проведены тщательные исследования. И оказалось, что ученый страдал редкой формой дальтонизма – дейтеранопией. При таком дефекте глаз не улавливает свет средних длин волн: кроме фиолетового и голубого цветов, он мог распознавать только один – жёлтый. Об этом Дальтон написал: «Та часть картины, которую другие называют красной, мне кажется как будто тенью или просто плохо освещенной. Оранжевый, зелёный и жёлтый кажутся оттенками одного цвета, от интенсивного до бледно-жёлтого».

У Менделеева уже в молодости наблюдались признаки слабого здоровья. А в студенческие годы у него внезапно открылось кровохарканье. И, скорее всего, эти симптомы появились в результате наследственного туберкулеза. Об этом можно было судить хотя бы по тому, что от чахотки у Менделеева умерли три сестры и отец. Сложно даже предположить, что чувствовал молодой человек при виде кровавых отхаркиваний…

И вот в 1855 году Менделеев окончил с золотой медалью отделение естественных наук физико-математического факультета Главного педагогического института в Санкт-Петербурге. По распределению он решил уехать в Одессу. Однако министерский чиновник, который занимался этим вопросом, перепутал бумаги и направил молодого выпускника института в Симферополь, почти рядом с которым развернулось военное сражение. Конечно, Дмитрий был огорчен.

В то же время крымскому вояжу Менделеева был весьма рад петербургский врач Николай Здекауэр. Осмотрев перед дорогой молодого человека, тем не менее ставить диагноз он не решился. Но когда узнал, что Дмитрий Иванович отправляется в Крым, рекомендовал показаться уже известному в то время хирургу Николаю Ивановичу Пирогову. На полуострове он оказывал помощь русским воинам, раненным на полях Крымской войны…

И вот 17 августа 1855 года Дмитрий Менделеев был назначен старшим преподавателем естественных наук в мужской казенной гимназии с жалованьем 393 рубля 15 копеек. Там же, на первом этаже, ему предоставили комнату. А так как шла война, на верхних этажах учебного заведения был развернут госпиталь.

«В городе на улицах, на огромнейшем базаре, в каждой лавке, в каждом дому толкотня страшная. Везде лазареты, и у нас верхний этаж гимназии занят ими же… Пыль страшная, так что и выходить не хочется, тем более что часто приходится слышать запах лазаретов и дыму… Приходится сидеть под окном, глядеть на цветущие еще под окном розы да на опавшее персиковое дерево, под которым ковыляют по двору больные солдаты», – писал Дмитрий Иванович друзьям в Петербург.

Но как раз в этом госпитале и практиковал после сдачи Севастополя выдающийся хирург. Здесь же он осмотрел и Менделеева. И полностью отверг наличие у него туберкулеза. Как оказалось, кровохарканье явилось следствием незначительного порока сердечного клапана. Давая рекомендации больному, Пирогов заявил, что Менделеев еще переживет и Здекауэра, и его самого. «Это был врач. Насквозь человека видел и сразу мою натуру понял», – вспоминал позже ученый…

Так Дмитрий Иванович и прожил до начала 1890-х годов, когда неожиданно у него начала развиваться катаракта на обоих глазах. И при этом Менделеев стал довольно быстро терять зрение. А вскоре он уже не мог работать и едва различал окружающие предметы. Это оказалась та же самая болезнь, которой заболел его отец Иван Павлович.

Но в 1903 году после удачной операции Менделеев прозрел и опять занялся временно прерванными работами. Однако к 1906 году Дмитрий Иванович неожиданно начал очень быстро дряхлеть и болеть. В этом же году он дважды ездил за границу лечиться и даже как будто поправился.

Но его дни уже были сочтены. И он даже сам как бы предчувствовал близкий конец. А простудившись во время посещения Главной палаты мер и весов тогдашним министром Философовым, Менделеев подхватил воспаление легких, от которого и скончался 20 января 1907 года.

Алан Мэтисон Тьюринг родился 23 июня 1912 года в Лондоне. Вскоре его родители вернулись в Индию, где до этого работали, а Алана и его брата оставили в Англии у родственников.

Уникальные способности Алана проявились уже в раннем детстве. А когда в шестилетнем возрасте он стал посещать школу Святого Михаила в Гастингсе, её директор, как только ближе с ним познакомился, предрек ему большое будущее.

В начале 1926 года Алан стал учащимся престижной школы в городе Шерборне. Но вскоре выяснилось, что она мало подходит для Алана, поскольку в ней особое внимание уделялось подготовке гуманитариев, и математические таланты Тьюринга ее не интересовали.

«Если он намеревается остаться в частной школе, то он должен стремиться к получению образования. Если же он собирается быть исключительно «научным специалистом», то частная школа для него – пустая трата времени», – писал родителям Алана директор учебного заведения. И в определенной мере он был прав. Ведь в 15 лет молодой человек решал сложнейшие задачи по математике, хотя в школе его не знакомили даже с азами математического анализа.

После Шерборна Алан был зачислен студентом Королевского колледжа (Кембриджский университет), где проучился три года. А в 1936 году Тьюринг издал статью «О вычислимых числах», в которой дал определение понятию универсальной машины (позже названная машиной Тьюринга). Именно она стала базовой основой современного персонального компьютера.

Но, кроме математики, ученый много внимания уделял изучению криптографии. Этой работой он занимался в Институте перспективных исследований в американском городе Принстоне. Здесь же, точнее, в Принстонском университете в 1938 году он защитил докторскую диссертацию. И почти сразу же отправился на родину: молодой ученый вернулся в Кембридж и устроился на работу в Центр правительственной связи – британскую организацию, которая занималась взломом шифров. Именно эта деятельность Тьюринга заинтересовала британские спецслужбы, которые создавали группу учёных для расшифровки немецких военных шифров.

В конце концов Тьюринг с командой коллег разработал принципы работы электронно-механической машины, которая позволила взламывать сложнейшие коды немецкой шифровальной машины «Энигма».

После войны Тьюринг занимался решением задач как для военного ведомства, так и для гражданского общества. Так, в 1948 году он создает шахматную программу для ещё несуществующего компьютера. А в 1950-м предлагает тест для выяснения способностей машины к мышлению. По сути, в этот период Тьюринг находился в зените славы. Он стал прародителем одного из первых в мире компьютеров и был принят в члены Лондонского королевского общества…

Среди коллег Алан Тьюринг слыл «странным парнем». Так, вместо того чтобы сделать ремонт велосипеда, у которого слетала цепь, Тьюринг рассчитывал промежутки, через которые она срывалась, а затем в нужный момент поправлял ее рукой.

Однако такие странности в жизни многих ученых – обыденность. Но вот о том, что Алану нравятся мужчины, было известно лишь единицам. И, чтобы покончить с пагубной привычкой, в 1941 году Тьюринг сделал предложение коллеге Джоан Кларк. Она ответила согласием. Ее даже не насторожило, что однажды в порыве откровенности Алан признался в гомосексуальных наклонностях. Но эта реакция Джоан привела к тому, что сам жених расторг помолвку, решив не портить ей жизнь.

Но в 1952 году случилась катастрофа. В январе того же года 39-летний Алан познакомился с молодым рабочим Арнольдом Мюрреем. Он Тьюрингу понравился, и ученый предложил ему пообедать в кафе. А затем пригласил к себе домой. Мюррей согласился, однако не пришёл. Но Тьюринг проявил настойчивость и в конце концов уговорил молодого человека провести с ним ночь.

Какое-то время Арнольд и Алан были любовниками. Но однажды квартиру ученого обворовали. Причём сделали это друзья Мюррея по его подсказке. Грабители, скорее всего, полагали, что Тьюринг, чтобы сохранить в тайне свою гомосексуальность, в полицию не обратится. Но их расчеты не оправдались: учёный все же вызвал стражей порядка.

Сам же Тьюринг об этом происшествии в письме к своему другу писал следующее: «Вторжение в частную жизнь – это хуже, чем вторжение в частные владения. У меня был дружок, который… водил своих приятелей ко мне домой. Один из них был пойман полицией и проговорился о наших отношениях. Когда ты приедешь в Ливерпуль, может быть, ты навестишь меня в тюрьме».

И, конечно же, отношения Мюррея и Тьюринга получили огласку. А Алан, в свою очередь, тоже не стал отрицать, что спал с этим мужчиной. Однако после того, как его отпустили под залог, Тьюринг решил, что в суде не станет признавать себя виновным. Но его убедили не делать этого, поскольку он уже заявил о содеянном, причем – письменно.

В итоге его осудили на один год условно и обязали пройти курс лечения женскими половыми гормонами, который почти аналогичен химической кастрации. Но это лечение сопровождается рядом побочных эффектов: импотенцией, увеличением молочных желез и расстройством центральной нервной системы…

И, как следствие, обвинения, предъявленные Тьюрингу, привели к потере статуса благонадёжности и отстранению от работы консультанта по криптоанализу в GCHQ – спецслужбе Великобритании, ответственной за ведение радиоэлектронной разведки. Ведь в то время существовали опасения, что гомосексуалисты могут быть завербованы советскими агентами. И хотя Алана и не обвиняли в шпионаже, тем не менее ему было запрещено обсуждать подробности работы в секретном ведомстве.

Потеряв работу, а значит, возможность заниматься наукой, Тьюринг впал в депрессию. К тому же у него стали выпадать волосы, пропал аппетит и сексуальное влечение, начала расти грудь…

А 8 июня 1954 года Алан Тьюринг был обнаружен мертвым в своей квартире. Вскрытие показало, что к смерти привело отравление цианидом. При этом на прикроватной тумбе лежало надкушенное яблоко. И хотя экспертиза на наличие цианида не проводилась, однако версия, что в нем находился яд, имеет ряд сторонников. Но в любом случае официально было объявлено, что Алан Тьюринг покончил жизнь самоубийством. А 12 июня 1954 года его тело было кремировано.

Что же касается возможного отравления Алана, то биограф ученого профессор Джек Коупленд полагает, что смерть Тьюринга, возможно, была случайной. По крайней мере, в записях последних дней Тьюринга нет ничего, что наталкивало бы на мысли о суициде, однако у Алана дома хранился цианид для химических экспериментов.

Но существует и другая точка зрения на смерть Тьюринга. После завершения Второй мировой войны ученый работал над дешифровкой советских шифров. Некоторые исследователи считают, что агенты спецслужб СССР инсценировали ограбление в квартире ученого, тем самым загнав его в ловушку. В результате этой операции КГБ работы над дешифровками советских кодов остановились. А других специалистов, которые могли бы продолжить работу Тьюринга, в Великобритании в то время не было.

В завершение истории Алана Тьюринга следует сказать, что 10 сентября 2009 года премьер-министр Великобритании Гордон Браун публично извинился за те преследования, которым был подвергнут Алан Тьюринг. А в 2013 году королева Великобритании Елизавета II официально помиловала Тьюринга за обвинения в «непристойности». Более того, 31 января 2017 года в Великобритании вступил в силу «закон Тьюринга» о посмертном помиловании мужчин, которые были осуждены за гомосексуальные отношения.

Воскресным утром 7 января 1962 года из Института физических проблем в Москве выехала светло-зеленая «Волга». Был очень сильный гололёд. А за рулем автомобиля находился молодой водитель Владимир Судаков.

На заднем сиденье – супруга Судакова Вера, и справа от нее – академик Ландау. Автомашина направлялась по заледеневшему Дмитровскому шоссе из Москвы в атомный центр Дубну.

Встречный транспорт отсутствовал. Судаков держался почти впритык за автобусом. Подъезжая к остановке, автобус замедлил ход, и Судаков выскочил на встречную полосу движения и, не сбросив скорость, пошел на обгон. И вдруг после обгона он увидел самосвал, ехавший ему навстречу.

Водитель грузовика хотел свернуть на обочину, но там стояли дети. Шофёр самосвала попытался проехать по краю дороги, давая Судакову возможность проскочить. Но тот никакого маневра не сделал, а резко затормозил. «Волга» заскользила по шоссе, стала неуправляемой и влетела правой стороной в самосвал на встречном направлении дороги. Поскольку Ландау сидел сзади справа, а свою меховую шапку, которая немного смягчила бы удар, он уже снял, то почти вся энергия удара пришлась на голову академика. И что удивительно: Ландау оказался единственным, кто пострадал в аварии. Сам Судаков, его жена Вера и даже упаковка яиц остались невредимы.

Из виска и уха бледного академика струилась кровь. Врачи и санитары смогли довольно быстро вытащить Ландау из «Волги» и без промедления доставили его в больницу № 50. При этом врачи скорой сочли травмы академика несовместимыми с жизнью…

В больницу Ландау поступил 7 января 1962 года в 11 часов 10 минут. Диагноз при поступлении был следующим: «Перелом основания и свода черепа, множественные ушибы головного мозга, отек и острое набухание головного мозга, ушиблено-рваная рана лобно-височной области, сдавление грудной клетки, множественный перелом ребер (4 ребра справа, 3 ребра слева) с повреждением левого легкого, левосторонний гемопневматоракс, перелом костей таза, забрюшинная гематома, травматический шок, осложненный острой массивной кровопотерей…»

9 января больного подключили к аппарату искусственного дыхания, привезенному из Института полиомиелита. А ночью 10 января разорванные легкие перестали обеспечивать кислородом организм Ландау. Дежурный врач немедля произвел трахеотомию. А позже из Швеции доставили два дыхательных аппарата.

На следующий день, 11 января, у Ландау развился коллапс, для устранения которого потребовалось внутриартериальное нагнетание крови. Спустя три дня, 14 января началась двусторонняя пневмония, которую смогли остановить лишь «сильными американскими антибиотиками». Затем последовали другие осложнения. В частности, резко повысилось внутричерепное давление. В целом же критическое коматозное состояние продолжалось 40 суток…

Но этими проблемами страдания Ландау не ограничились. На четвёртый день после аварии у него остановилось сердце, и, по сути, у него наступила клиническая смерть. В этот период за жизнь знаменитого ученого стала бороться группа врачей-реаниматологов. Последовало массивное переливание крови, искусственное дыхание и массаж сердца. Позже Ландау умирал ещё три раза: на седьмой, девятый и на одиннадцатый день…

Семь недель дышал академик лишь благодаря аппаратам. И все это время физик находился в бессознательном состоянии, не реагировал на свет и звук, а температура тела лишь изредка опускалась ниже 40 °C…

Итак, в общей сложности Ландау после аварии перенес четыре клинические смерти с реанимацией, двустороннюю пневмонию, парез кишечника, выраженный посттравматический отек мягких тканей всего туловища…

Но в апреле он уже начал говорить. Сначала произносил отдельные слова, а затем – короткие фразы. При этом говорил он очень высоким голосом, что удивляло близких и друзей.

Тесты показали, что речевой центр у него не поражен, а только блокирован. А первые предложения, которые произнес Ландау, были на английском языке. Затем последовала многомесячная реабилитация. А спустя почти год после ДТП корреспондент шведской газеты принёс академику радостную весть о присуждении ему Нобелевской премии по физике.

Медаль лауреата, диплом и чек были вручены впервые в истории Нобелевских премий в больнице 10 декабря того же года. Несмотря на трагическую ситуацию и не восстановленные интеллектуальные способности, сам факт, что Л.Д. Ландау остался в живых, был воспринят в медицинском мире как сенсация. «История выживания Ландау не имеет себе подобных в анналах медицины», – писала американская газета American World News.

Последние шесть лет жизни Ландау физикой не занимался. И несмотря на то, что в быту он оставался жизнерадостным человеком, многие близкие считали аварию его «духовной смертью». А скончался Лев Давидович Ландау 1 апреля 1968 года после очередной операции.

Всемирно известный ученый – физик, математик, механик, астроном и даже богослов, Исаак Ньютон появился на свет 4 января 1643 года, в два часа ночи, на Рождество в небольшой британской деревушке Вулсторп, которая находилась на землях графства Линкольншир.

Родился Исаак недоношенным и болезненным младенцем. По этой причине его даже не торопились крестить, поскольку родителей одолевали сомнения – выживет ли младенец или нет? Позже Ньютон вспоминал, что «когда он родился, то был настолько мал, что мог весь поместиться в квартовый горшок, и настолько слаб, что на шейку пришлось надеть особый толстый воротник, дабы головка не падала». Впрочем, были и хорошие предзнаменования. Так, считалось, что если ребенок родился в великий праздник Рождества, его ждет в жизни успех, поскольку он появился в один день со Спасителем. Впоследствии, размышляя над своей жизнью, Ньютон все чаще останавливался на мысли, что он и впрямь уникум, и обстоятельства его рождения это подтверждали. Ведь одно то, что он сумел выжить, уже было чудо…

А последующая жизнь Исаака Ньютона имела ряд странных особенностей. Так, он вел довольно аскетичный образ жизни. Ученый почти не участвовал в традиционных лондонских празднествах, отрицательно относился к курению и нюханью табака – широко распространенному в то время увлечению. Его также мало интересовали театры или выставки. А посетив однажды оперу, он посчитал, что это весьма сомнительное удовольствие: «Первое действие слушал с радостью, второе стало испытанием для моего терпения, а на третьем я выбежал вон». Вероятно, он не читал и художественной литературы, а поэзию считал «изобретательной, но вздорной болтовней». Так что в целом, как заметил один из его современников, «если Ньютон оставался один, его редко можно было видеть без пера в руке и раскрытой книги»…

А с годами скрытной натуре Ньютона пришлись по душе секретные манускрипты и тайные знания. Поскольку ученый любил тайны и не хотел делиться своими изысканиями, то шифровал свои тексты с помощью анаграмм и различных головоломок. Один из его коллег характеризовал Ньютона как «самую боязливую, осторожную и подозрительную натуру» из всех, кого он знал.

И одним из увлечений Ньютона была алхимия, занятия которой в тот период никто особо не афишировал. Поэтому и знаменитый ученый тоже предпочитал заниматься ею в одиночку. И для Ньютона, так же как и для других посвященных, алхимические исследования являлись в основном развитием духовной стороны личности, а не получением золота.

«Алхимия имеет дело не с металлами, как полагают невежды. Философия эта не из тех, что служат тщеславию и обману, она служит скорее пользе и назиданию, притом главное здесь – познание Бога», – писал ученый.

Ньютон полагал, что, восстановив «мировую субстанцию» и получив золото, алхимик словно воссоздает самого себя в образе божества. «Засеять землю золотом, после чего – смерть и Воскресение». Он считал, что за появление и развитие жизни отвечает женское и мужское «семя». Ньютон утверждал, что «жизнетворящий агент, проницающий всё на земле, повсюду один и тот же. Это дух ртути, трудноуловимый и чрезвычайно летучий, и он рассеян повсюду». А это был серьезный шаг в направлении теории всемирного тяготения, которую ученому еще предстояло создать.

И этой тайной науке – алхимии – Исаак Ньютон отдал 25 лет своей жизни. И все эти годы, так же как и большинство алхимиков, он посвятил поискам философского камня – особого компонента, который превращает любой металл в золото. И благодаря своим теоретическим и практическим изысканиям со временем Ньютон был признан одним из авторитетнейших алхимиков Европы.

Он также пытался отыскать некий универсальный растворитель – менструум, изучив природу которого Ньютон надеялся разгадать тайну превращений элементов и проникнуть во внутренние структуры материи.

Будучи убежденным алхимиком, Ньютон разделял и классическую алхимическую аллегорию о путешествии Ясона за золотым руном. Наличие же в библиотеке ученого трудов знаменитого врача и алхимика Парацельса, а также его учеников говорит о том, что Ньютону были известны основные положения традиционных оккультных наук.

О том, что Ньютон по-настоящему занимался алхимией, говорит и тот факт, что, согласно оценкам биографов ученого, объем алхимических работ, которые он использовал в своих исследованиях, насчитывает более 5000 страниц.

8 ноября 1654 года Блез Паскаль катался с друзьями по Парижу в коляске. И надо же было такому случиться, что, когда экипаж оказался на мосту через Сену, сверкнула молния и раздался сильный удар грома. Испуганные лошади кинулись в сторону и, оборвав постромки, рухнули в бурлящую реку. Карета же чудом уцелела. Когда к ней подбежали, Паскаль находился без сознания.

В ту минуту, как вспоминал Паскаль, он реально ощутил бездну небытия. К тому же этот случай оказал очень сильное влияние на нервную систему Блеза. И нет ничего удивительного в том, что довольно долго он страдал бессонницей и галлюцинациями.

И в ту ночь 31-летний Паскаль тоже долго не мог уснуть, размышляя над случившимся и в целом над превратностями человеческой жизни. И именно в это время он испытал сильнейшее и очень яркое мистическое видение, продлившееся около двух часов.

Когда озарение прошло, Паскаль написал на узкой полоске пергамента своего рода конспект видения: «Огонь. Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова, а не философов и ученых… Радость, радость, радость, слезы радости… Жизнь вечная, в которой они могли знать тебя, единого истинного Бога».

А затем зашил пергамент в подкладку камзола и, когда менял одежду, перекладывал в нее и полоску с текстом. Об этом Блез никому не сказал. И только после смерти Паскаля слуга, приводивший в порядок его вещи, обнаружил эту запись, зашитую в полу камзола вместе с черновиком. И вот что удивительно. О своем мистическом озарении Паскаль не поведал даже своей младшей сестре Жаклин. Ведь он ее не только нежно любил, но и был с ней духовно близок…

Паскаль очень отчетливо осознавал, что мог погибнуть в тот день. И ему по-настоящему повезло, что он остался жив. В то же время Паскаль верил и в то, что ему повезло еще и в другом: ведь это происшествие заставило его мысли настолько сконцентрироваться, что все духовные работы, написанные им, кристаллизовались. Он также полагал, что этот случай спас его душу таким же образом, как слепая случайность уберегла его плоть на мосту. И, вдохновленный этим открытием, Паскаль отвел удаче центральное место в своей христианской апологетике.

Любопытная, а по сути, мистическая история произошла однажды и в жизни великого русского ученого Михаила Васильевича Ломоносова. Рассказал ее в 1822 году в журнале «Русский архив» академик Штелин, который был близким другом Михаила Васильевича.

Однажды, когда Ломоносов плыл морем в Петербург, ему приснился странный сон, в котором он отчетливо увидел своего отца, лежащего мертвым на необитаемом безымянном острове в Белом море. Но это место ученый знал, потому что когда-то их с отцом занесло сюда в бурю.

И вот 8 июня 1741 года Ломоносов возвратился в Россию. Почти одиннадцать лет минуло с тех пор, как он ушел от отца, не простившись. Мысли о Василии Дорофеевиче, скорее всего, преследовали Ломоносова всю дорогу до Петербурга. С этой ночи сновидение не давало ему покоя. А чувство сыновней вины еще более усиливало беспокойство.

Когда Ломоносов прибыл в Петербург, он в первую очередь отправился к архангельским и холмогорским артельщикам узнать новости об отце. То, что Михаил Васильевич услышал от земляков, его ошеломило. Оказалось, что его отец ранней весной этого же года, как только вскрылся лед, отправился в море на рыбный промысел. Хотя минуло уже несколько месяцев, ни он и никто из тех, кто был в его команде, так и не вернулись…

От этого известия Ломоносов впал в крайнее беспокойство. И все те трудности, с которыми ему пришлось столкнуться в последнее время, предстали перед ним совсем в ином свете. Возможно, как раз стремление встретиться с отцом и неясное предчувствие непоправимой беды, которая произошла на его северной родине, заставили Ломоносова с невероятным упорством искать возможности попасть в Россию и для этого дважды пересечь всю Германию и половину Голландии.

Кто знает, размышлял ученый, возможно, нынешняя неопределенность в отношении отца – это наказание ему, Михайле Ломоносову, за то отчаяние, которое когда-то пережил Василий Ломоносов, охваченный тревожными мыслями о судьбе сына.

А может быть, это всего лишь случайное совпадение? Но на сердце от такого предположения легче не становилось. Чтобы разобраться с этой непростой ситуацией, Ломоносов хотел сам отправиться на родину, отыскать тело родителя на острове, чтобы предать его земле. Но из-за огромной занятости это намерение он осуществить не мог.

Поэтому Ломоносов с купцами послал письмо брату с просьбой найти тело отца. Он подробно описал местоположение острова и то место, где должно было находиться тело родителя…

Несколько месяцев ждал ученый вестей от земляков. Наконец он узнал правду. В ту же осень рыбаки и впрямь отыскали тело отца Ломоносова на том самом острове, который описал им его сын. И в соответствии с обычаями похоронили Василия Дорофеевича и возложили на могилу большой камень…

Знаменитый химик Александр Михайлович Бутлеров, даже будучи в звании академика, продолжал оставаться сторонником существования паранормальных явлений: спиритизма, ясновидения, телепатии. Увлекся же он этими феноменами еще в юности и сохранил к ним интерес и в зрелом возрасте.

Впервые же он познакомился со спиритизмом еще в 1854 году в имении Аксаковых Абрамцеве, где собравшиеся гости порой занимались столоверчением. А спустя 14 лет, зимой 1868 года, находясь в Ницце, Бутлеров несколько раз побывал на выступлениях спиритов. Правда, ко всему увиденному он отнёсся с недоверием, хотя и заинтересовался тем, «как это получается».

А страсть к исследованию оккультных явлений, возможно, появилась у Александра Михайловича после того, как он женился на сестре Аксакова – племянника знаменитого писателя, который был горячим приверженцем паранормального.

К тому же и сестра супруги Бутлерова вышла замуж за англичанина Даниэля Юма – довольно популярного в то время медиума. Когда же Юм появлялся в Петербурге, он выступал с медиумическими сеансами. И, несомненно, заходил в гости к своему ученому родственнику. С большой долей уверенности можно предположить, что в квартире Бутлерова он демонстрировал и свои способности.

Свидетелем одного из таких сеансов оказался известный зоолог Н.П. Вагнер. Позже он вспоминал, что за столом их сидело шестеро, в том числе Бутлеров и Юм. Прошло всего несколько минут, и стол вдруг стал двигаться. В этот момент Вагнер заподозрил во всем этом некую фальшь и спросил у Юма: «А где ваши ноги?» – «Вот они!» – ответил медиум и показал их недоверчивому ученому. Стол же продолжал движение.

А как-то раз Александр Михайлович поведал, что однажды загадочным образом с его пальца «было снято кольцо, а затем надето обратно на палец». Рассказывал он и о том, что прямо у него на глазах перемещались разные предметы. Случались, по словам Бутлерова, и другие странные вещи. «Их подлинность, – писал ученый, – не подвергается для меня никакому сомнению».

Впоследствии даже проводилось фотографирование одного из спиритических сеансов, которые проводил другой английский медиум – Кэт Рокс. Бутлеров тоже участвовал в этом сеансе и съемках, при этом сидел рядом с медиумом, когда тот пытался вызвать духа из потустороннего мира. И на полученных снимках, помимо фигуры Бутлерова, хорошо заметны какие-то загадочные световые пятна.

Александр Михайлович даже пытался привлечь в свои ряды новых адептов модного увлечения. С этой целью он обратился к своему учителю Николаю Зинину. Но тот к спиритизму всегда относился отрицательно, поэтому и Бутлерова не поддержал. Зато в лице своего давнего друга, известного зоолога и писателя Н.П. Вагнера, нашел надежного союзника.

Николай Петрович даже опубликовал несколько статей в серьезных научных журналах, в которых пытался доказать, что спиритизм – это не хитроумные трюки фокусников, а вполне реальный способ общения с духовными субстанциями потустороннего мира.

Это заявление зоолога возмутило знаменитого химика Менделеева, потребовавшего от Физического общества сформировать специальную комиссию для всестороннего исследования этого «феномена». И в 1876 году она была создана. Кроме самого Дмитрия Ивановича, в нее вошли многие известные российские ученые: известный физик Иван Боргман, профессор физики Николай Гезехус, специалист по оптике профессор Николай Егоров и другие.

И в марте того же 1876 года комиссия представила результаты своего исследования: «На основании всей совокупности узнанного и увиденного члены комиссии единогласно пришли к следующему заключению: спиритические явления происходят от бессознательных движений или от сознательного обмана, спиритическое учение есть суеверие».

А уже 24–25 апреля того же года Д.И. Менделеев прочел две лекции о спиритизме. В них он изложил историю исследований комиссии и полученные результаты, а также свой взгляд на отношение науки к спиритизму. А по поводу поднятия стола, свидетелем чего он был несколько раз, заявил: «Я… уверен, что в медиумных сеансах стол просто поднимают подобно тому, как поднимают его при переноске мебели, только делают это незаметно… Охотно допускаю даже, что они делают это незаметно, в особенности впадая в бессознательное состояние».

А в 1884 году Бутлеров тоже решил выступить с тремя публичными лекциями о медиумизме. Но для этого требовалось разрешение от министра просвещения, Министерства внутренних дел и даже от Священного Синода. Однако Бутлеров получил отказ. Тем не менее Александр Михайлович так и не смирился с выводами комиссии, впрочем, как и с мнением Менделеева о спиритизме.

Гениальный ученый Никола Тесла родился в 1856 году в Хорватии, в то время входившей в состав Австро-Венгерской империи. Его научные интересы касались в основном электричества. И не зря биографы считают Теслу «человеком, который изобрёл XX век», и «святым заступником» современного электричества.

А электричество заинтересовало его еще в детстве, когда он наблюдал вспышки молний в бескрайнем небе. А увлекшись этим феноменом, он занимался его изучением уже всю оставшуюся жизнь…

Многие гениальные ученые выделялись своими экстравагантными поступками или странными привычками. В их компанию попал и Тесла. Например, он мог прямо посреди улицы сделать сальто или прочесть наизусть главу из «Фауста».

Порой он замирал и стоял, задумавшись, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. И кто знает, возможно, именно в эти минуты Тесла отключал свой мозг от окружающего мира? К тому же он и сам говорил, что в такие моменты у него возникали «вспышки энтузиазма», обострялось «внутреннее видение» и появлялась «сверхчувствительность». Он был уверен, что его сознание в такие мгновения связывалось с «потусторонним загадочным тонким миром».

Возможно, именно этими контактами объясняется уникальная способность Николы к предвидению. И его близким хорошо было известно об этом его даре. Порой они даже говорили, что «у него глаза провидца и ясновидящего». Вот только несколько примеров, свидетельствующих о феномене предвидения Теслы.

1890 год. Филадельфия. Предчувствуя, что должно произойти нечто трагичное, ученый чуть ли не силой удержал друзей, не позволил им уехать вечерним поездом. И спас им жизнь: этот поезд потерпел крушение.

1912 год. Тесла убедил знаменитого американского финансиста Джона Моргана отказаться от турне на пароходе «Титаник». А поскольку тот полностью доверял интуиции Теслы, он воспользовался его советом и сдал билет. А вот бизнесмен Джон Астор – друг и спонсор ученого, предупреждением пренебрег и погиб.

Еще об одном предвидении Теслы рассказал сербский ученый Велимир Абрамович. Он, в частности, писал: «За несколько лет Тесла точно предсказал, что Первая мировая война будет продолжаться четыре года и закончится в декабре восемнадцатого. Он ошибся всего на пять-шесть дней. Он предсказал также, что период мира после Первой мировой войны продлится двадцать лет, затем может начаться новая – Вторая…»

И однажды сам Тесла неожиданно заявил о своих уникальных способностях связываться с внеземным разумом: «Не я автор этих идей!» В этой реплике он говорит о путешествиях за границы обычного сознания. А обрел он эту способность в детстве, после того как погиб его любимый брат. С этого времени Николу начали посещать тяжелые ночные кошмары. Но он все-таки сумел с ними справиться: благодаря усилиям воли он смог заменить их видениями из окружающего мира.

А чуть позже он научился путешествовать вне пределов знакомой ему реальной жизни. Иногда он на несколько часов погружался в себя, созерцая неизвестные миры. При этом они виделись ему настолько реальными, что он порой путал их с жизнью. Но как раз из этой «круговерти» в его сознании и рождались конкретные идеи…

Иногда его преследовали видения в виде «вспышек света». В своем дневнике он писал: «…сильные вспышки света занимали мои мысли, и картины предметов и сцен имели свойство действительности, но всегда осознавались как видения. Трудно было избавиться от мук, вызванных появлением «странных реальностей», я сосредоточенно переключался на видения ежедневной жизни. Вскоре я обнаружил, что лучше всего себя чувствую тогда, когда расслабляюсь и допускаю, чтобы само воображение влекло меня все дальше и дальше. Постепенно у меня возникали новые впечатления: так начались мои ментальные путешествия. Каждую ночь, а иногда и днем я, оставшись наедине с собой, отправлялся в эти путешествия…»

Таким образом, Тесла оказывался в параллельном мире, обнаружив способ попадать в него, причем по собственному желанию: «…мои ментальные путешествия. Сначала смутно, потом все лучше я видел новые места с людьми, города, страны. Жил там, встречался с людьми, заводил друзей. В это трудно поверить, но они мне столь же дороги, как и моя семья. И столь же – реальны…» Кстати, современные исследователи подобных феноменов считают их возможными и вполне реальными. У них они называются «особое измененное состояние сознания».

Те же из ученых, кто близко знал Теслу или работал с ним, называли его сверхчеловеком за то, что он совершал свои открытия довольно любопытным способом. Сам Никола по этому поводу пишет следующее: «Я бился над проблемой несколько лет. Я знал, что умру, если не решу ее. Мой мозг был напряжен до предела, и в какой-то момент случилось немыслимое: я слышал тиканье часов в трех комнатах от меня, приземление мухи на стол глухим стуком отдавалось в моих ушах. В темноте я обладал чувствительностью летучей мыши и мог определить нахождение предметов благодаря особому покалыванию во лбу. Солнечные лучи так давили на мой мозг, что я едва не терял сознание. Проносящийся вдали экипаж сотрясал мое тело… И вдруг я увидел вспышку, похожую на маленькое солнце. В одно мгновение истина открылась мне – это было состояние абсолютного счастья. Мысли шли нескончаемым потоком, и я едва успевал фиксировать их…»

По мнению большинства исследователей, такое состояние характерно для многих творческих людей. И случается оно чаще всего внезапно. Однако Тесла мог погружать себя в такое состояние в нужное для него время.

Более того, он утверждал: «Мне не нужны модели, рисунки, эксперименты. Когда у меня рождается идея, я воображением строю прибор: меняю конструкцию, совершенствую ее и включаю. Мне совершенно безразлично, проводится испытание прибора у меня в мыслях или в мастерской, результаты будут одинаковые. За двадцать лет у меня не было ни одного исключения…»

«Момент, когда кто-то конструирует воображаемый прибор, связан с проблемой перехода от сырой идеи к практике, – отмечает ученый. – Поэтому любому сделанному таким образом открытию недостает деталей, а значит, оно обычно неполноценно. Мой метод иной. Я не спешу с эмпирической проверкой. Когда появляется идея, я сразу начинаю ее дорабатывать в своем воображении: меняю конструкцию, усовершенствую и «включаю» прибор, чтобы он зажил у меня в голове. Мне совершенно все равно, подвергаю ли я тестированию свое изобретение в лаборатории или в уме. Даже успеваю заметить, что что-то мешает исправной работе. Подобным образом я в состоянии развивать идею до совершенства, ни до чего не дотрагиваясь руками. Только тогда я придаю конкретный облик этому конечному продукту своего мозга. Все мои изобретения работали именно так. За двадцать лет не случилось ни одного исключения. Вряд ли существует научное открытие, которое можно предвидеть чисто математически, без умозрения. Внедрение в практику недоработанных, грубых идей – всегда потеря энергии и времени…»

Когда Никола Тесла говорил о том, как внезапно у него в мозге рождаются открытия, он был уверен, что существует некий глобальный банк данных, который в настоящее время называют Информационным Полем Вселенной. И, скорее всего, гениальный серб мог к нему подключаться.

Профессор Свидерская по этому поводу пишет: «Таким способом, входя в измененное состояние сознания, он мог получать те сведения, которые недоступны. Это позволяло ему обнаруживать, во-первых, необходимые явления, предметы… Смотреть на мир с других позиций, чем смотрят обычные люди. А благодаря тому, что он переходил в нормальное состояние сознания, он это все мог зафиксировать и передать другим людям…»

И все-таки из какого источника Тесла черпал свои идеи? И опять ответ самого ученого: «Мой мозг – только приемное устройство. В космическом пространстве существует некое Ядро, откуда мы черпаем знания, силы, вдохновение. Я не проник в тайну этого Ядра, но знаю, что оно существует…»

Никола Тесла был уверен, что смерть человека не уничтожает его духовную сущность, она сохраняется, и с ней можно входить в контакт. И даже якобы сконструировал для этих целей особое устройство. В одном из писем изобретателю его близкий друг, знаменитый британский физик Вильямс Крукс благодарил Теслу «за подаренную ему тему – высокочастотную катушку, которая обеспечила общение медиумов с духами, а также позволила балансировать психическое состояние медиума после сеансов…»

Английский химик и физик Уильям Крукс сделал немало научных открытий. В частности, он выделил таллий, первым получил гелий в лабораторных условиях, изучал спектральный анализ, химию редких металлов, радиоактивное излучение.

Родился же он в Лондоне 17 июня 1832 года, а умер 4 апреля 1919 года в 86-летнем возрасте. И уже на исходе жизни Крукс неожиданно увлекся спиритизмом. Более того, он вступил в Теософское общество и стал называть себя парапсихологом.

Причем этот выдающийся ученый, широко известный в научном мире своими исследованиями в области химии и физики, также по-настоящему увлекся изучением мистических явлений.

«Приступая к исследованиям психических явлений, – писал Артур Конан Дойл, – Крукс, как он сам признался, подозревал, что все это может оказаться надувательством. Его собратья по науке разделяли это мнение и были рады тому, какое направление принял ход его мыслей. Они были особенно довольны тем, что за исследования принялся чрезвычайно квалифицированный человек. Мало кто сомневался в том, что необоснованность претензий спиритизма в скором времени будет продемонстрирована со всей очевидностью».

Следует отметить, эксперименты, проводимые Круксом, отличались строгим научным подходом. Он лично конструировал используемые в будущих опытах измерительные приборы. К тому же за опытами физика, которые он проводил в своем рабочем кабинете, внимательно наблюдали многие известные ученые. И именно по этой причине его эксперименты никто не пытался назвать обманом.

Уильям Крукс утверждал, что собственными глазами наблюдал возникновение призрачных и осязаемых образов, левитацию, слышал неизвестные человеческие голоса, а также измерял уменьшение медиумом веса после выделения эктоплазмы. Он также зафиксировал появление надписей на грифельных досках в отсутствие людей. По свидетельству Конан Дойла, «неистовость противников и излишняя скромность сторонников весьма тревожили ученого и ставили под угрозу его научный авторитет. Не признавая своего поражения, он, однако, старался избегать обсуждений этого вопроса». Позже Крукс, убедившись в том, что пользуется непререкаемым авторитетом в научном мире, открыто стал называть себя спиритуалистом и парапсихологом…

31 декабря 1870 года в одном из своих дневников Крукс сделал следующую запись: «Против собственной воли я возвращаюсь к событиям годичной давности. Нелли (жена Крукса Эллен Хамфри) и я общались тогда с нашими покойными друзьями, и когда пробило полночь, друзья пожелали нам счастливого Нового года. Я чувствую, они и сейчас смотрят на меня, а так как расстояние для них не преграда, то они, я уверен, смотрят и на Нелли. Мы оба знаем: среди этих духов есть один, кого все мы – и духи, и смертные – почитаем как Отца и Владыку. Я возношу свою смиренную молитву ему – великому и благому, чтобы он не оставил без своей милостивой защиты Нелли, меня и нашу маленькую семью (у Круксов в этот период росли трое сыновей и дочь). Пусть он также позволит нам продолжать спиритическое общение с моим братом, перешедшим в иной мир более трех лет назад, во время плавания на корабле. А когда истекут годы, отпущенные нам для земной жизни, пусть обретем мы еще большее счастье в стране духов, очертания которой я иногда наблюдаю».

А как-то раз на утверждение о том, что спиритизм не смог победить материализм, Крукс сказал: «Мне кажется, что удалось. По крайней мере появилось множество людей, уверовавших в существование потустороннего мира».

Удивительное открытие во сне в 1893 году сделал Герман В. Гилпрехт – профессор-ассиролог Университета штата Пенсильвания. Как-то он до позднего вечера засиделся за расшифровкой клинописных надписей на двух небольших фрагментах агата из руин вавилонского храма.

Один фрагмент профессор уверенно датировал 1700 годом до н. э. А вот второй классификации не поддавался. Усталый профессор около полуночи прилег на постель и задремал. И вдруг он увидел следующий сон.

«Священнослужитель старого дохристианского Ниппура, высокий и изящный, около сорока лет от роду, одетый как простой аббат, провел меня в палату-хранилище Храма, расположенную в его юго-восточной части. Вслед за мной он вошел в небольшую комнату без окон, с низким потолком, в которой находился огромный деревянный сундук, а по полу были разбросаны куски агата и ляпис-лазури. Здесь он обратился ко мне со следующими словами: «Два фрагмента, которые ты публикуешь раздельно на страницах 22 и 26, должны быть вместе, это не указатели, как ты думал. История их такова: царь Куригалзу (1300 год до н. э.) однажды послал среди разных кусков агата и ляпис-лазури исполненный по обету агатовый цилиндр с надписью. Некоторое время спустя жрецам было приказано изготовить серьги из агата для изображения бога Ниниба. Жрецы были в растерянности, так как среди имевшегося необработанного материала не нашлось агата. Но приказ надо было выполнять, и нам ничего не оставалось делать, как распилить подаренный цилиндр на три части, тем самым получив три диска, на каждом из которых сохранилась часть изначальной надписи. Два диска долго служили серьгами бога: два фрагмента, которые причинили вам столько неприятностей, – это части, оставшиеся от этих серег. И если вы сложите их вместе, то найдете подтверждение моим словам. Но третью часть вы в ходе ваших раскопок не нашли и уже никогда ее не найдете». После этих слов жрец исчез…

Я тут же проснулся и немедленно рассказал своей жене сновидение, которое мне не хотелось забыть ни в коем случае. На следующее утро – это было воскресенье – я обследовал фрагменты в свете узнанных мной во сне фактов и, к своему огромному удивлению, увидел, что все полностью подтвердилось. Изначальная надпись на цилиндре читалась так: «Богу Нинибу, сын Бэла и его господин Куригалзу, первосвященник Бэла, это преподнес».

Через некоторое время Гилпрехт побывал в музее в Константинополе, где были выставлены оригиналы этих фрагментов. До тех пор, пока Гилпрехт не доказал, что они соответствуют друг другу, они размещались в разных витринах.

Это необычное сновидение было описано в 1896 году в трудах Общества психических исследований. Что стало причиной столь удивительного озарения, сказать трудно. Важно то, что комбинация, которая позволила открыть секрет многовековой давности, возникла во сне.

Дед выдающегося ученого, известного как создатель теории о биосфере, Владимира Ивановича Вернадского (1863–1945) служил в армии Суворова военным лекарем. А так как Суворов интересовался знахарством и лечением травами, многие свои секреты он передал и своему солдату Василию, который впоследствии многими тайнами траволечения поделился со своим внуком Владимиром.

Когда же дед вернулся с войны, то взял в жены украинскую дворянку Екатерину Короленко. А вскоре у них стали появляться дети. Однако ни один ребенок не выживал: одни умирали еще в младенчестве, другие – при странных и трагических обстоятельствах.

Василию было известно, что он был проклят отцом из-за того, что отказался идти в священники и избрал «колдовскую» стезю: увлекся лечением травами. И только после многочисленных обрядов для снятия проклятия в семье наконец-то на свет появился здоровый мальчик, которого нарекли Иваном. А у него в должное время тоже родился сын Владимир. А это значило, что «проклятие дома Вернадских» потеряло свою силу…

Конечно, история рода повлияла на мировоззрение Владимира Ивановича. Поэтому к христианству он относился, мягко говоря, без особого энтузиазма. А был склонен к агностицизму, а также серьезно увлекался эзотерикой. «Я по природе мистик, – писал он, – я интересовался религиозно-теологическими построениями, спиритизмом… чувствовал вокруг себя присутствие сущностей, не улавливаемых теми органами чувств, которые дают пищу логическому мышлению…»

По отношению к христианству Вернадского можно считать чуть ли не еретиком. Он писал: «Пора избавиться от узкого христианского деления на дух и тело. Настоящая душевная жизнь, настоящая идейная сторона жизни состоит именно в использовании лучших сторон и тела, и духа». Из всех концепций, пытающихся объяснить сущность человека, с наибольшим вниманием академик относился к идее о метапсихозе, то есть к переселению душ…

Весной 1920 года, когда Владимир Иванович тяжело болел тифом, он увидел свое будущее, о чем и рассказал в своих воспоминаниях: «В мыслях и образах мне пришлось коснуться многих глубочайших вопросов жизни и пережить как бы картину моей будущей жизни до смерти. Умру я между 80–82 годами, и эту информацию я получил не в церкви… Отпевать меня не нужно, ставить на могилу кресты тоже».

Выдающийся советский ученый, конструктор ракетно-космических систем Сергей Павлович Королев (1907–1966) в этой области был наиболее значимой фигурой. Ведь именно при его прямом участии был осуществлен первый запуск искусственного спутника Земли.

Так вот, в жизни этого выдающегося ученого, создавшего аппараты, позволившие покорить космос, произошло несколько мистических случаев, о которых вспоминал он сам. Первый из них случился в 1924 году, когда Сергей Павлович стал студентом авиационного факультета Киевского политехнического института.

Это происшествие Королев запомнил на всю жизнь и даже рассказал о нем в своих мемуарах, которые до настоящего времени хранятся в Музее космонавтики. Однажды поздно вечером, когда Сергей возвращался домой, его окружили четверо парней высокого роста и крепкого телосложения. У них явно были недобрые намерения. И действительно, в руке у одного из них сверкнуло лезвие ножа, у другого появился кастет. Грабители потребовали у студента деньги, шапку и куртку. В противном случае пригрозили «прирезать прямо на месте». Сергей понимал, что совладать с четырьмя налетчиками, к тому же вооруженными, он не сможет, поэтому зажмурил глаза и приготовился к тому, что его будут бить… Однако ничего не произошло. Когда же он открыл глаза – грабителей поблизости не было, и все его вещи, к удивлению испуганного студента, остались нетронутыми…

Прошли годы… Как-то раз Сергей Павлович принимал участие в испытаниях легкомоторного самолета. И вдруг во время экспериментального полета случилось непредвиденное – самолет потерял управление и начал стремительно падать. Королев закрыл глаза и, шепча молитву, приготовился к самому худшему. Но все обошлось и на этот раз. Как впоследствии рассказал летчик, случилось настоящее чудо: самолет вдруг вернулся на курс, и его удалось успешно посадить…

А эта история относится к тому периоду, когда Королев несколько лет находился в тюрьме по сфабрикованным обвинениям. Однажды Сергей Павлович вступил в конфликт с одним из авторитетных воров, которого такое поведение Королева очень задело, и он пригрозил ему: «За это тебе придется ответить. Причем этой же ночью». До самого утра Королев не сомкнул глаз – молился. Но, к счастью, никто не пришел. А утром по тюрьме прошла новость, что вор, который угрожал ему, покончил с собой, повесившись на проволоке.

Впоследствии сам Сергей Павлович, к тому времени уже знаменитый конструктор, вспоминал, что мистические происшествия, которые случались в его жизни, имеют лишь одно объяснение: его ангел-хранитель очень хорошо о нем заботится. Кстати, в своем завещании Королев написал, чтобы прах его отправили на Луну и там развеяли. Но эта его последняя просьба так и не была выполнена. Возможно, из-за приписки в завещании: «Так я буду ближе к ангелам и богу».

Наталья Петровна Бехтерева (1924–2008) – академик АН СССР и академик АМН, выдающийся советский и российский нейрофизиолог, крупнейший исследователь мозга. По сути, всю жизнь она посвятила исследованию нервной деятельности человека, поэтому за десятилетия столкнулась со многими тайнами психики. И часть из них Наталья Петровна смогла раскрыть. Так, она сделала ряд открытий в области механизмов мышления, памяти, эмоций и организации головного мозга человека. Бехтерева, в частности, установила, что именно нейроны подкорковых образований головного мозга «понимают» речь, что патология мозга является главной причиной многих заболеваний нервной системы.

Видимо, детальное знание психических процессов и позволило Наталье Петровне заявлять о вере в вещие сны, жизнь после смерти и альтернативное видение. Конечно, многим это было не по нраву. Ее обвиняли в «лженаучности», в нездоровом интересе к мистике. Но Бехтерева твердо держалась своих принципов: если «зазеркалье» существует, наука обязана заниматься этим феноменом. А о его существовании Бехтеревой говорил ее собственный опыт.

В том числе и виденные ею вещие сны. «Они виделись мне только под утро или днем, с полным ощущением того, что все происходит на самом деле, – вспоминает Наталья Петровна. – Просыпалась я всегда напряженная, взвинченная, нервная, с острой головной болью в области лба». Всего же Бехтеревой в течение жизни приснилось четыре вещих сна.

Первый – в 1937 году, и это был сон об отце. Она запомнила этот сон навсегда. «Стоит папа в конце коридора, почему-то очень плохо одетый, в чем-то старом, летнем, как будто в парусиновых туфлях, – вспоминала она. – А отец даже дома одевался хорошо, хотя и иначе, чем на работу. И вдруг пол начинает подниматься, именно с того конца, где стоял папа… А под полом – огонь, языки пламени – по бокам коридора. Папе трудно устоять на ногах, он падает – и я с криком просыпаюсь». А следующей ночью Наташу разбудил шум: за отцом пришли люди из госбезопасности. Домой он уже не вернулся. Семье сообщили, что он осужден на 10 лет без права переписки.

Еще один вещий сон Наталья Петровна увидела спустя 38 лет после первого пророческого сновидения. О нем она рассказала в своих воспоминаниях. «В июле 1975 года я отправила маму в санаторий, под Краснодар. Получила ее письмо – бодрое, жизнерадостное, где она сообщала, что чувствует себя лучше и даже выходит в садик посидеть на солнышке, и очень обрадовалась. А через несколько дней снится мне сон – во сне я просыпаюсь, одеваюсь, слышу звонок в дверь, и почтальон приносит телеграмму: «Ваша мама умерла, приезжайте хоронить». Прилетаю в село, узнаю людей, про которых мама писала, называю всех по именам. Мне говорят: «Надо идти в сельсовет».

Просыпаюсь в отчаянии и слезах и хочу немедленно лететь в Краснодар. Муж и друзья успокаивают меня, снисходительно похлопывая по плечу: «Вы же ученая, мудрая женщина, вы мозг изучаете, да как можно верить снам, посмотрите, какое письмо хорошее, скоро ваша мама вернется!». И так они меня убедили, что я от своей затеи отказалась. В августе получаю телеграмму: «Ваша мама умерла. Приезжайте хоронить», – все слово в слово написано. Приезжаю… узнаю на похоронах всех тех, о ком мама писала… иду в сельсовет за справкой о ее смерти.

Да, я знала, как мама больна, тревожилась о ней, во сне моя тревога всплыла, приобрела отчетливую форму. Но отчего я предвидела именно эту смерть, а не другие? Возможно, мама думала обо мне в последнюю минуту. Или душа ее в момент отделения от тела коснулась моего сознания. Ответить, почему возникают подобные сны, я пока не могу. Но прислушиваться к ним, наверное, надо».

А вот еще один вещий сон, посетивший Наталью Петровну Бехтереву. «Осень 1990 г. 25 сентября внезапно и трагически умер мой муж в связи с самоубийством его сына от первого брака. Я переживаю случившееся бесконечно тяжело, ставлю цветы перед большим портретом мужа, подолгу говорю с ним. О чём? Не знаю. Засыпаю под утро. Во сне просыпаюсь. Иду вниз к скамейке под окнами квартиры. Перед скамейкой стоит муж, на скамейке лежит кипа листов с машинописным текстом, рядом кто-то, кого я не вижу, с ним разговаривает.

Я спрашиваю: «Что происходит, о чём разговор?»

Он: «Подожди, не мешай сейчас». Идём по лестнице в квартиру. Я зову в комнаты, он идёт в кухню, становится у окна. Сердится: «Зачем ты меня здесь похоронила?»

Я: «А где надо было?»

– Конечно, на Богословском, там все мои, убрали бы дерево, ну что тебе стоило! Рубль какой-то лишний!.. Ну ладно, что ты отдала Жене?» (Женя – это сын, оставшийся в живых.)

Я: «Дачу, «Волгу». На дачу он машет нетерпеливо рукой, а на «Волгу» «Молодец, это правильно».

Я пытаюсь сказать, что ещё отдано, – нетерпеливый взмах руки: не надо.

Я спрашиваю: «Но как же ты пришёл? Ты же умер?»

– «Да, умер, очень надо было – отпустили».

– «А что там, где ты?» – спрашиваю.

– «Ни-че-го».

– «Но из ничего нельзя прийти».

– «Узнаешь потом. Ты никогда для меня не имела времени, я тебе был не нужен».

– «Как, я же тебя так люблю».

Он: «А, я не о том, не было времени, обходилась сама, не просила. Теперь проводи, всё поняла?» Проводила, разделась и легла в постель».

«Проснулась в ужасе, кинулась к портрету: «Скажи зачем ты приходил?» Сутки промучилась, не могла понять причины прихода. В приход верила безоговорочно. На следующий день (воскресенье) утром – опять к портрету: «Я сейчас лягу, усну, как хочешь приходи, объясни». Засыпаю сразу».

А вот еще одно воспоминание Н.П. Бехтеревой. «Снится обычный сон. Пустая трёхкомнатная квартира. По ней ходит улыбающийся муж. В руках у него листки с машинописным текстом. Обнимает меня ласково: «Ну что ты не поняла? Ты знаешь, рукопись не успел издать, ты не прочла, не было у тебя для меня времени. Постарайся!» И я проснулась».

И еще: «Я стою у окна и вижу во дворе грустного человека с лицом моего покойного мужа. Может быть, мне показалось?.. Возвращаюсь в кухню и прошу Р.В. взглянуть, кто там стоит на улице, «вроде я уже его где-то видела». Она вбегает через минуту белая как мел: «Да это же Иван Васильевич! Он повернулся и к гаражам пошел, вы же знаете его особенную походку – ни с кем не спутаешь!». Глубоким вечером я смотрю на большой, хорошо выполненный портрет мужа в спальне и наблюдаю, как медленно скатывается по полотну слеза из уголка нарисованного глаза – словно он огорчен, как часто бывало при жизни, моим поздним возвращением домой из гостей. Я безмолвно замерла у портрета, а моя тихо подошедшая подруга восклицает: «Да он плачет…». Потом слеза тает».

Все эти примеры говорят о многом. В том числе и о существовании «зазеркалья». И, несомненно, доверять им можно полностью. Хотя бы потому, что их приводит не просто академик, а человек, посвятивший свою жизнь изучению тайн и загадок человеческого мозга.

Леонардо да Винчи (1452–1519) – гениальнейший ученый, инженер, изобретатель и художник эпохи Возрождения. Родился он 15 апреля 1452 года в местечке Анкиано, расположенном недалеко от Флоренции…

В 1469 году Леонардо был принят в мастерскую знаменитого художника, скульптора и ювелира Андреа дель Верроккьо, где прошёл все этапы ученичества – от растирания красок до работы подмастерья. Но за годы обучения Леонардо также постиг мастерство выделки кожи, основы работы с металлом и химическими реактивами. Кроме практических навыков, ученик изучил гуманитарные и технические науки. Да Винчи привлекался и к незначительной работе над произведениями своего учителя. Например, он расписывал фоновые пейзажи картин и детали одежды второстепенных фигур. А по рассказам современников, да Винчи написал левую фигуру ангела в картине Верроккьо «Крещение» (около 1476 года). Этой своей работой он и обратил на себя внимание. В 1472 году Леонардо стал членом гильдии живописцев, однако продолжал жить у мастера.

Один из немногих датированных рисунков Леонардо был создан в августе 1473 года. Панорама долины Арно с высоты была выполнена быстрыми штрихами пером: в этой работе художник передал колебания света, воздуха, что свидетельствовало о том, что рисунок сделан с натуры. А первое живописное полотно, авторство которого приписывают Леонардо да Винчи, хотя это и оспаривается рядом исследователей, было написано около 1472 года, и называется оно «Благовещение».

В 1473–1474 годах Леонардо да Винчи создал «Портрет Джиневры де Бенчи», в котором царит меланхоличное настроение. Внизу картина обрезана, что говорит о том, что там, скорее всего, было изображение рук модели. Контуры фигуры смягчены с помощью эффекта сфумато, который стал использоваться ещё до Леонардо, однако именно он достиг вершины в этой технике.

Между 1476 и 1478 годами художник открыл собственную мастерскую. Вероятно, именно в этот период он написал картину «Мадонна с цветком», или «Мадонна Бенуа». Мадонна, лицо которой озарено сияющей улыбкой, обращается к сидящему у неё на коленях младенцу Иисусу. В этой работе явно заметен характерный для Леонардо интерес к внутреннему миру человека. К ранним произведениям художника также относится и незавершённая картина «Поклонение волхвов». Главенствующее место в ней занимает группа лиц – Мадонна с младенцем и волхвы.

В 1482 году художник переезжает в богатейший город того времени – Милан. Здесь он обретает покровительство Лодовико Сфорца (1452–1508), который тратил огромные средства на приобретение произведений искусств. И прожил Леонардо в Милане до 1498 года. Также в Милане герцогом Леонардо он был принят в придворный штат инженером. Это значило, что да Винчи также стал развивать талант архитектора и способности механика.

Вскоре после прибытия в Милан Леонардо получил от Сфорца заказ изваять конную статую в честь его отца – Франческо Сфорца (1401–1466). 16 лет отдал да Винчи этой работе. Он сделал множество эскизов, а также восьмиметровую глиняную модель. Леонардо хотел создать величественную, вставшую на дыбы лошадь, однако из-за технических проблем он изменил замысел и решил изобразить шагающего коня.

И вот в ноябре 1493 года лошадь без всадника была представлена для всеобщего обозрения. И это стало триумфом Леонардо да Винчи, сделав его знаменитым. Но для того, чтобы отлить скульптуру в металле, требовалось примерно 90 тонн бронзы. Однако собрать необходимое количество не удалось, и конная статуя так и не была завершена…

При дворе Сфорца Леонардо да Винчи также выполнял работы по оформлению многих торжеств, создавая удивительные декорации и уникальные механизмы. В Милане в 1483–1484 годах художник написал и знаменитое полотно «Мадонна в скалах». Дева Мария, младенец Иисус, маленький Иоанн Креститель и ангелы на фоне проема скалы и пейзажа – новый мотив в итальянской живописи того времени.

Картина же «Дама с горностаем», написанная в 1484 году, – одна из первых работ художника в качестве придворного портретиста. На этом полотне изображена фаворитка Лодовика – Цецилия Галлерани с эмблемой рода Сфорца – горностаем.

В 1495 года да Винчи начал работу над фреской «Тайная вечеря», размеры которой 4,5 × 8,6 метра. Находится она на стене трапезной доминиканского монастыря Санта Мария делле Грацие в Милане на высоте 3 метра от пола. За столом сидят тринадцать человек. В центре Иисус Христос, слева и справа от него – апостолы. На картине показан драматический момент, когда Спаситель только что произнес слова: «Один из вас предаст Меня», и разная эмоциональная реакция апостолов на эти слова. «Тайная вечеря» стала выдающимся событием в культурной жизни Италии того периода.

Однако эксперименты художника с красками и грунтовкой, а также низина, в которой находилась трапезная, привели к тому, что краски начали отслаиваться. В конце концов к середине минувшего столетия, когда картина пришла в плачевное состояние, стала проводиться ее реставрация по современным методикам. И хотя фреска была сильно повреждена, все-таки этот шедевр реставраторы смогли спасти…

Одно из величайших произведений мировой живописи – «Мона Лиза», или «Джоконда», тоже создано гениальным Леонардо да Винчи. Точная дата его написания неизвестна. Хотя некоторые исследователи полагают, что это произошло между 1503 и 1505 годами. Считается, что на картине изображена Лиза Герардини – жена флорентийского купца Франческо дель Джокондо. Эта картина имеет небольшие размеры, но выглядит как монументальное произведение. Фигура женщины показана на фоне пейзажа. Здесь Леонардо продемонстрировал небывалое совершенство в технике сфумато: едва заметная, словно тающая дымка светотени, обволакивая фигуру, сглаживает контуры и тени. Все в этой картине гармонирует: и легкая, неуловимая и завораживающая улыбка Моны Лизы, и выражение лица, и величавое спокойствие позы, и неподвижность плавных линий рук.

В 1506 году, по приглашению французского короля Людовика XII (1462–1515) Леонардо отправился в Милан. Новые покровители работой его не загружали, но платили исправно. Поэтому он мог уделять много времени и научным исследованиям, и живописи. Именно тогда он написал второй вариант «Мадонны в скалах».

Но в 1513 году Леонардо уехал в Ватикан, ко двору папы Льва X. Здесь он изучал растения, составлял планы по осушению Понтинских болот, работал над трактатом о строении человеческого голоса. В это же время, в 1514 году, он написал единственный «Автопортрет», на котором изображен старый седой человека с длинной бородой и пристальным взглядом. К слову, последняя картина художника – «Святой Иоанн Креститель» – также была написана в Риме.

В 1516 году да Винчи вновь получил приглашение от французского короля, на этот раз от Франциска I (1494–1547) – преемника Людовика XII. Для жизни ему предложили усадьбу Клу недалеко от королевского замка Амбуаз. Во Франции Леонардо провел и свои последние годы. Здесь же он получил титул «первый художник, инженер и архитектор короля».

Скончался же Леонардо да Винчи 2 мая 1519 года, оставив по завещанию свои рисунки и бумаги своему ученику Франческо Мельци, который хранил их всю свою жизнь. Но с его смертью все это наследие растеклось по различным городам и музеям мира. Однако часть все же была утеряна.

Оказывается, известный русский химик Александр Михайлович Бутлеров, помимо основного рода деятельности, увлекался и пчеловодством. И те, кто близко знал ученого, утверждают, что в его родовом имении Бутлеровке находилась пасека с современными ульями. Причем они располагались и в саду, и возле дома, и в лесу, и даже в одном из жилых помещений Александра Михайловича. Кстати, этот комнатный улей имел особую конструкцию – у него были прозрачные стенки. При этом он имел небольшие размеры и помещался в чемодан. Поэтому Бутлеров не расставался с ним даже в командировках.

Многолетние наблюдения за жизнью пчелиного роя позволили Александру Михайловичу написать статью «Два заблуждения», напечатанную в Трудах Вольного экономического общества. Также Бутлеров подготовил и издал руководство для пчеловодов: «Пчела, её жизнь. Правила толкового пчеловодства». За этот труд ученый был отмечен золотой медалью и премией Императорского вольного экономического общества.

Бутлеров был настолько увлечен изучением пчел, что планировал после выхода в отставку открыть школу пчеловодства. По его проекту на территории имения даже началось строительство двухэтажного каменного здания. Но ранняя смерть не позволила ученому осуществить задуманное… Кстати, благодаря Бутлерову с января 1886 года в России стал издаваться первый самостоятельный пчеловодный журнал «Русский пчеловодный листок» под редакцией самого Александра Михайловича. Средства же на журнал были выделены Императорским Вольным экономическим обществом. Просуществовал же журнал 33 года.

Интересовался Бутлеров и бабочками. Даже его кандидатская называлась «Дневные бабочки волго-уральской фауны». А в зоологическом музее Казанского университета еще до настоящего времени хранится коллекция из нескольких сотен чешуекрылых, собранная Бутлеровым, которую он передал вузу в 1881 году.

Мария Склодовская-Кюри и Пьер Кюри, вероятно, самая известная семейная пара среди ученых. Ведь она стала дважды лауреатом Нобелевской премии: сначала по физике, а затем – по химии. А вместе с мужем они открыли новые химические элементы – радий и полоний, а также радиоактивность.

Но знаменитые ученые не забывали и о спорте. А всем другим видам предпочитали велосипед. Даже в свадебное путешествие они отправились на этом транспортном средстве. А поскольку у будущих нобелевских лауреатов всегда были финансовые проблемы, то на деньги, подаренные родственниками, молодожены приобрели два велосипеда и уехали из города любоваться живописными красотами провинциальной Франции.

Конечно, когда шел проливной дождь, супруги Кюри пересаживались на поезд. А вскоре прогулкам на велосипедах они отдавали почти все свободное от научных исследований время. Когда же первой дочери Марии – Элен – исполнилось три года, родители тоже купили ей велосипед. А через какое-то время девочка стала путешествовать вместе с ними по дорогам Франции. И за несколько лет семья объездила на велосипедах почти всю страну.

Позже в саду рядом с домом, где жили Склодовские-Кюри, появился гимнастический комплекс с канатами, кольцами и трапецией. Здесь проводили немало времени дочери знаменитых ученых.

Александр Флеминг (1881–1955) – британский микробиолог, лауреат Нобелевской премии по медицине, известен тем, что открыл лизоцим и из штамма плесневого гриба Penicillium notatum выделил пенициллин – по сути, первый в истории антибиотик. Именно за это открытие он и получил знаменитую премию. Во время приезда Флеминга в сентябре 1945 года в Париж французские газеты восторженно писали: «Для разгрома фашизма и освобождения Франции он сделал больше целых дивизий».

Но, помимо строгих научных исследований, ученый «выращивал» из микробов картинки и являлся пожизненным членом Клуба искусств Челси – частного клуба для художников различных жанров, который был основан в 1891 году.

Сама же технология создания рисунка из микроорганизмов была довольно сложной. Так, прежде чем «вырастить» изображение, Флеминг на промокательной бумаге создавал его эскиз. Потом покрывал его питательной для многих бактерий средой – агар-агаром, который по своим свойствам напоминает желатин. Затем с помощью иглы обозначал границы между отдельными фрагментами рисунка. Это являлось барьером для микробов: они не пересекали контур. И только потом Флеминг раскрашивал рисунки разноцветными культурами живых бактерий.

Флеминг-художник очень скрупулезно подбирал цвета, в качестве которых служили бактерии, окрашенные различными природными пигментами. Ученый тщательно изучал каждую «живую краску»: и в первую очередь он определял время и оптимальные условия их роста. Ведь было очень важно, чтобы различные виды бактерий созревали одновременно: в противном случае более активно растущие переместились бы на чужую территорию, деформировав картину и разрушив замысел художника.

Постепенно Флеминг расширил цветовой спектр на своих иллюстрациях, и его работы становились все более красочными. Сюжеты его картин тоже были довольно разнообразными: это и танцующие балерины и солдаты, и здания, и мать, кормящая ребенка, и многое-многое другое.

К сожалению, в тот период ни сообщество ученых, ни художники не обращали внимания на эти художественные эксперименты Флеминга. Например, однажды ученый даже подготовил выставку «бактериального искусства», когда посетил королевскую семью в Великобритании. Однако его уникальные произведения никого не заинтересовали.

Правда, уже в наше время «бактериальная живопись» Флеминга получила продолжение: Американское общество микробиологов периодически проводит выставки рисунков его последователей, на которых ученые всего мира могут представить произведения из микробов на желе из агар-агара.

Лауреат Нобелевской премии академик Иван Петрович Павлов (1849–1936) был большим любителем собирания марок. «Марки действуют на моё здоровье лучше, чем ваш бром», – однажды заявил он лечившему его врачу. А на III съезде по экспериментальной педагогике в 1916 году И.П. Павлов отмечал: «Из всех форм обнаружения рефлекса цели в человеческой деятельности самой чистой, типичной и потому особенно удобной для анализа и вместе с тем самой распространённой является коллекционная страсть – стремление собрать части или единицы большого целого или огромного собрания, обыкновенно остающееся недостижимым».

Именно эту невозможность достичь цели Павлов считал побудительной силой коллекционирования: невозможно собрать все выпущенные марки, значки или спичечные этикетки, однако коллекционер всю жизнь стремится заполучить недостающий в коллекции экземпляр. А это значит, что он находится в вечном поиске.

Великий физиолог утверждал, что филателист в поисках интересных ему экземпляров находится словно в состоянии охоты. Это замечательное мобилизующее состояние. И когда ищущий человек находит то, что искал, он испытывает большое удовлетворение.

Жена академика Серафима Васильевна в своих воспоминаниях писала: «Невозможно было сказать, что доставляло Ивану Петровичу больше радости – новая ли картина или бабочка, марка или новый цветок. Каждое пополнение в коллекции занимало его и доставляло наслаждение…»

Следует заметить, что И.П. Павлов также собирал картины русских художников, разводил экзотические сорта растений и даже ловил бабочек. Причем его энтомологической коллекции могли позавидовать многие любители этого вида собирания. В свободное время с сачком в руке он мог часами бродить по лугам или лесам, чтобы поймать какого-нибудь редкого мотылька…

Всемирно известный ученый-натуралист, сформулировавший теорию естественного отбора, Чарльз Роберт Дарвин (1809–1882) тоже был страстным коллекционером: он собирал франкатурные штемпеля, которые раньше выполняли функции марок. Оттиснутые на письмах или пакетах, они свидетельствовали об оплате почтовых услуг. Имелось огромное разнообразие этих «печатей». И значительная их часть находилась в собрании ученого. При этом Чарльз Дарвин не только очень бережно относился к своим сокровищам, но и очень грамотно их систематизировал. И в целом его собрание штемпелей являлось примером настоящей классической коллекции.

Об этой своей страсти Дарвин высказался и в книге «Воспоминания о развитии моего ума и характера»: «Когда я пошел в школу, у меня уже ясно был выработан вкус к естественной истории и особенно к собиранию коллекций. Старался выяснить названия растений и собирал всевозможные предметы: раковины, штемпеля, монеты и минералы. Страсть к коллекционированию делает человека истинным естествоведом, ценителем произведений искусства»…

Оказывается, великий Альберт Эйнштейн был не только талантливым скрипачом, но еще и увлеченным филателистом. Он многие часы свободного времени отдавал маркам. И даже призывал: «Коллекционируйте марки! Это особенно полезно для тех, кто занимается умственным трудом… Коллекционирование есть форма отдыха от напряженной работы». И филателия оставалась любимым увлечением автора теории относительности до конца его жизни.

После смерти Карла Линнея кафедру ботаники в Упсальском университете возглавил его сын. Он с воодушевлением взялся за работу, стремясь продолжить дело отца и показать себя достойным его преемником. А главной его задачей стало издание оставшихся рукописей Карла Линнея и подготовка дополнений к переизданиям «Системы природы» отца…

В 1781 году Линней-младший отправился в заграничное путешествие и в течение двух лет посетил те страны, где начинал свои научные изыскания его отец – Карл Линней-старший. Однако путешествие сына было совсем иным, чем отца. Молодого человека всюду принимали с должным уважением, и в первую очередь благодаря тому, что он являлся не только сыном знаменитого ученого, но и продолжателем его дела.

Молодой Линней объехал Англию, Францию и Голландию, изучая ботанические сады и музеи этих стран. И на родину он прибыл с несколькими начатыми научными работами, которые собирался завершить дома. Но его мечты не сбылись: в 1783 году Линней-младший неожиданно заболел и скончался на сорок втором году жизни. А поскольку он не был женат, с его смертью род Линнея в мужском поколении тоже оборвался.

После смерти сына его мать Сара Элизабет Морея стала хозяйкой огромного количества рукописей, книг и других предметов, связанных с деятельностью обоих ученых. Но женщину интересовала не научная ценность наследия, а исключительно его стоимость.

На беду, как раз в это время шведский король Густав находился за границей. И вдова Линнея, опасаясь, что правительство страны попытается приобрести наследство мужа для Упсальского университета, уплатив намного меньше той суммы, за которую его можно будет продать за границу, поспешила воспользоваться отсутствием монарха. Она отправила в Англию богатому и известному ботанику Джозефу Бэнксу предложение приобрести книги и коллекции семьи за тысячу гиней.

Однако Бэнкс от этого предложения отказался, правда, передал его своему коллеге начинающему и впоследствии довольно известному ботанику Джону Смиту, человеку также довольно обеспеченному. Ознакомившись со списком всех предметов из научного наследства Линнея, Смит незамедлительно уплатил Саре Морей требуемую сумму.

В результате этой сделки он стал владельцем библиотеки из 2500 томов, огромных гербариев отца и сына, а также значительного количества неизданных рукописей и других коллекций: птиц, насекомых, раковин, окаменелостей.

Однако вскоре Морей поняла, что прогадала. И случилось это почти сразу после того, как были завершены переговоры со Смитом. Дело в том, что именно в этот период она стала получать предложения о покупке научного наследия Линнея из многих стран. Был такой запрос из Петербурга тоже, при этом ей обещали довольно солидную сумму за коллекции и библиотеку. Но осторожный и предусмотрительный Смит заплатил капитану судна весьма приличные деньги, чтобы тот поторопился с доставкой драгоценного груза в нужное место.

Как раз в это время вернулся из-за границы в Швецию и король Густав. Когда ему стало известно, что коллекции знаменитого Линнея уже проданы, он пришел в такую ярость, что даже отправил военный корабль в погоню за судном, которое должно было доставить покупку Смита в Англию. Но догнать корабль с коллекциями не удалось. Оно без проблем прибыло к месту назначения. Шведы до настоящего времени с сожалением вспоминают, как другое государство завладело научным наследием их выдающегося земляка – величайшего натуралиста Карла Линнея…

А Смит и Бэнкс основали в Англии в память о Линнее Научное линнеевское общество, которое существует до сих пор. Смит являлся его первым президентом. После его смерти библиотека и коллекции Линнея стали собственностью общества.

Кстати, личный гербарий Карла Линнея-младшего – так называемый «Малый гербарий» – он оставил барону Класу Альстрёмеру в качестве залога под заём для путешествия по Европе. Позже эта коллекция была подарена Шведской Королевской академии наук и в настоящее время находится в Стокгольме.

Оказывается, Карл Линней (1707–1778), помимо ботаники и зоологии, увлекался еще и экономикой. Об этой стороне деятельности ученого стало известно совсем недавно.

После 1721 года, когда шведская армия потерпела поражение от России, Швеция потеряла всякую надежду стать крупной европейской империей. При этом появилось немало проблем экономического характера. В частности, большое количество золота из страны утекало в колониальные страны, которые из своих заморских владений продавали шведам кофе, хлопок, пряности и другую продукцию тропиков. Обойтись же без них было практически невозможно.

И вот Линней, основываясь на своей теории о невероятной приспособляемости живых организмов к окружающей среде, предложил выращивать тропические растения в Швеции, «приучив» их к северному климату. Линней планировал выращивать на родине кофе, хлопок, шелковицу (для развития шелководства), а также женьшень и опиумный мак. Но, к сожалению, эксперименты доказали, что северный климат для южных растений непригоден.

Также, чтобы избавить Швецию от голодных лет, которые периодически наступали, Линней предлагал воспользоваться нетрадиционными пищевыми растениями и растительными продуктами – лопухом, морскими водорослями, некоторыми видами болотных трав, лишайниками… Но и эти рекомендации не получили одобрения.

И тем не менее некоторые начинания Линнея оказались успешными, по крайней мере для него самого. Например, выращивание жемчуга. После прочтения записок путешественников, которые посетили Китай, где этот промысел развивался в течение многих столетий, Линней попытался организовать добычу речного жемчуга в ручьях около Упсалы.

Он просверливал в раковинах пресноводных моллюсков отверстия и помещал в них частицы мела или гипса, полагая таким путем вызвать формирование жемчужины. И в 1761 году Линней продемонстрировал правительству девять небольших жемчужин, правда, очень низкого качества, выращенных, по его утверждению, им самим. И правительство за 6000 талеров (очень большую по тем временам сумму) приобрело толстую инструкцию по выращиванию жемчуга, которая была передана отставному китобою, решившему заняться новым промыслом. И хотя затея китобоя оказалась неудачной, однако деньги у Линнея назад не потребовали.

Кстати, известно, что в молодости Линней на деньги Шведской академии наук совершил экспедицию по Лапландии. Так вот оказалось, что представленные к оплате карты маршрутов не точные: их длина завышена как минимум в два раза.

Оказывается, Николай Коперник – изобретатель бутерброда. И поводом для этого стали следующие обстоятельства. Дело в том, что в юности Коперник два года обучался медицине в Падуанском университете, правда, диплома врача он не получил. И тогда его дядя епископ Ватцельроде пристроил племянника каноником во Фромборкский собор и одновременно комендантом Ольштынского замка.

Но в апреле 1520 года замок осадили войска Тевтонского рыцарского ордена, а спустя несколько месяцев в замке вспыхнула эпидемия неизвестной болезни. При этом заболеваемость была высокой, но смертность – незначительной: скончались всего два человека.

Обычные для того времени лекарства, примененные Коперником, не дали результата. И тогда Коперник решил разобраться в причинах болезни. И вскоре пришел к выводу, что причиной может быть еда. Чтобы проверить свое предположение, Коперник разделил жителей крепости на несколько групп, изолировал их и посадил на разные рационы. А спустя недолгое время выяснилось, что не болеют только те, кто не ел хлеб.

В этой ситуации разумно было бы совсем отказаться от хлеба, однако в осажденном замке грубый черный хлеб составлял основную еду обитателей замка.

Исследуя тайну хлеба, Коперник пришел к выводу, что, перемещаясь по длинным коридорам, поднимаясь по узким винтовым лестницам, защитники замка часто роняли хлеб на пол. А подняв кусок, они его отряхивали или обдували и съедали. Скорее всего, рассудил Коперник, зараза находилась в грязи, которая попадала на хлеб с пола.

И тогда Коперник решил на ломти хлеба намазывать какой-нибудь светлый пищевой продукт, на фоне которого легко заметить грязь, которую можно было убрать вместе с намазкой. А в качестве таковой применили масло. Вот так и появился бутерброд. А вскоре исчезла и инфекция…

Тевтоны крепость не захватили, как, впрочем, и не узнали тайну бутерброда. Когда же осада была снята, в Ольштынский замок прибыл глава гильдии аптекарей и врачей Адольф Буттенад, чтобы на месте выяснить причины и способы лечения болезни. И Коперник поделился с ним своим опытом.

А спустя два года после смерти великого астронома, после одной из войн аналогичная болезнь опять появилась в Европе. Однако бутерброды Коперника на этот раз не помогли остановить эпидемию. Зато новое блюдо пришлось многим по вкусу и постепенно появилось во всех странах.

Льюис Кэрролл (настоящее имя Чарльз Лютвидж Доджсон) родился 27 января 1832 года в многодетной семье приходского священника. Он был левшой, но ему якобы не разрешали писать левой рукой. И это, в свою очередь, стало причиной заикания.

С 1845 года он обучался в школе Рагби, где показал отличные способности к математике и богословию. Однако, несмотря на то что отличником Кэрролла назвать трудно, он все-таки выиграл конкурс, в котором победитель получал право читать математические лекции в Крайст-Чёрч. Здесь он и проработал последующие 26 лет.

Широкой известности в математическом мире Кэрролл не получил. Однако именно он разработал графическую технику решения логических задач, которая оказалась намного удобнее, чем диаграммы Леонарда Эйлера или логика Джона Венна. Льюис также является автором метода вычисления определителей, который известен миру как конденсация Доджсона и высоко оценен математиками. А в 1890 году свои открытия и умозаключения в математической логике Кэрролл изложил в двухтомнике «Символическая логика».

Следует заметить, что в XIX веке научные работы Кэрролла в области математики тщательно не анализировались. Однако в последние десятилетия минувшего столетия его математические открытия подверглись осмыслению, и, можно сказать, они переживают второе рождение.

Но если как математик Кэрролл широкой публике почти неизвестен, то о том, что он автор книг «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье», знают очень и очень многие, поскольку с ее приключениями знакомились еще в детстве. Но опять же не каждый слышал, что первым иллюстратором своих произведений был сам автор. Например, к «Алисе в Стране чудес» он лично нарисовал 37 иллюстраций. По мнению многих, даже профессиональных художников, рисунки получились удачными. По крайней мере, он смог изобразить ключевые моменты своего оригинального сочинения. А если знать, что в ранней юности Доджсон, который позже взял псевдоним Льюис Кэрролл, всерьез подумывал стать художником, становится понятным, почему он сам проиллюстрировал свои рукописи…

Но если создание рисунков было лишь непродолжительным событием в жизни профессора Кэрролла, то фотография стала частью его биографии. В коллекции математика – портреты, снимки друзей и детей, натюрморты. С 1856 по 1880 год, то есть в течение почти 25 лет, он фотографировал, используя метод мокрого коллодия (ранний фотографический процесс), и делал это очень профессионально.

А привил Кэрроллу любовь к фотографированию его дядя Роберт Уилфрид Скеффингтон Лютвидж. Случилось это летом 1855 года, когда у юноши были каникулы. Спустя полгода Льюис пишет: «Написал дяде Скеффингтону, прося достать мне фотографический аппарат, поскольку хочу найти для себя занятие, помимо чтения и сочинительства».

И весной в Лондоне было закуплено необходимое оборудование, а в биографии Льюиса Кэрролла наступил период фотографии, который продолжался до 1880 года. И этому занятию Кэрролл уделял довольно много времени. Так, утром он вел занятия, вечером готовился к ним, а день посвящал фотографии.

Одно время Кэрролл даже полагал, что фотодело принесет ему заработок. Однако он очень быстро понял, что это – всего лишь хобби. Но при этом, работая над фотопортретами, он продумывал композицию, расположение персонажей снимка, их позы, жесты… И благодаря таланту и ответственному отношению к делу Кэрролла признавали даже профессионалы: недаром ему соглашались позировать многие знаменитости.

Оказывается, Софья Ковалевская была не только первой женщиной-математиком в России, но еще и писала книги. А в письмах к друзьям Ковалевская признавалась, что всю жизнь разрывалась между математикой и литературой…

Когда Софья Ковалевская, уже будучи известным математиком, изучала работы Пуанкаре о дифференциальных уравнениях, она очень четко понимала, что уравнение является кривой линией, от которой в разных местах отходят «ветви». Причем в каком именно месте они отходят, вычислить можно, а вот по какой траектории пойдут дальше – рассчитать нельзя. И однажды Софье Ковалевской такая математическая схема показалась идеальной для сюжетной линии романа. Ведь она еще в детстве верила в то, что все поступки и действия людей предопределены, но тем не менее в определенных жизненных ситуациях делать судьбоносный выбор приходится самому человеку.

Так вот, именно из математической формулы и родился роман «Борьба за счастье. Две параллельные драмы». Это произведение Софья Ковалевская написала вместе со своей шведской подругой – писательницей Анной Шарлоттой Лефлер-Эдгрен. Авторы показали судьбы героев романа в параллельных сюжетных линиях. В одной из них повествуется о событиях романа, а во второй о том, как по-другому могла бы развиваться история. Прототипом же главной героини стала сама Ковалевская. В частности, она наделила героиню романа некоторыми особенностями своего характера, а также манерой поведения и оттенками речи.

Следующим произведением Софьи Ковалевской стала повесть «Нигилистка», написанная ею в Швеции и вышедшая в свет в 1884 году. То есть тогда, когда в среде интеллигенции женщину стали воспринимать как личность с собственными убеждениями.

В основу произведения положен реальный случай – «Процесс 193-х» или «Дело 50-ти». Это был большой показательный процесс, основная цель которого – пресечь распространение в обществе прогрессивных идей. В ходе «Процесса 193-х» Софья Ковалевская приняла активное участие в судьбе племянницы жены А.С. Пушкина – В.С. Гончаровой, которая решила выйти замуж за обвиняемого И.Я. Павловского. И благодаря Ф.М. Достоевскому и А.Ф. Кони ей удалось добиться разрешение на этот брак…

Повесть «Нигилистка» была опубликована за границей лишь в 1892 году, то есть после смерти Ковалевской, сначала на шведском языке, затем – на русском. В России же издание произведения было под запретом даже на иностранном языке. Уже позже эта повесть издавалась на французском, немецком, польском и чешском языках…

В 1889 году в Швеции была издана еще одна повесть Софьи Ковалевской – «Воспоминания детства». Позднее она вышла и в России, а затем несколько раз переиздавалась в советское время. В этом автобиографическом произведении автор описывает духовное развитие своей маленькой героини. В книге Ковалевская рассказала о своем детстве, жизни в родительском доме, о быте и нравах дворянской семьи.

При этом в повести отчетливо заметно влияние на судьбу героев сложных и тревожных процессов, которые волнуют страну, а также предчувствие близкой и неизбежной встречи с новыми запросами и требованиями жизни…

Но этими произведениями литературное творчество Софьи Ковалевской не ограничивается. Она также является автором повести «Воспоминания о Джордже Эллиоте», изданной в 1886 году в России, «Три дня в крестьянском университете в Швеции», напечатанной в «Северном вестнике» в 1890 году.

Кроме этих произведений, Софьей Ковалевской на шведском языке написаны воспоминания о польском восстании и роман «Семья Воронцовых», рассказывающий о брожении в среде русской молодёжи конца 60-х годов XIX века.

Многие выдающиеся ученые немало сил и времени уделяли художественной литературе и искусству. К этому типу исследователей относился и Д.И. Менделеев (1834–1907). Но как бы ни любил Дмитрий Иванович литературу, а также музыку, тем не менее предпочтение он отдавал живописи. Об этом, в частности, пишет и сын ученого – Иван Дмитриевич: «Отец страстно любил живопись и скульптуру, составлял художественные коллекции и, можно сказать, так же дышал искусством, как и наукой, которые считал двумя сторонами одного нашего устремления к красоте, к вечной гармонии, к высшей правде… Среди художников чувствовал себя легко и свободно»…

Нередко творческих людей относят к двум категориям: мыслителей и деятелей. Для первых главное – генерирование новых идей, для вторых – их реализация. Менделеев же сочетал в себе оба эти творческие типа. Деятельный же характер Дмитрия Ивановича нашел свое воплощение не только в научных исследованиях, но и в отношении к изобразительным искусствам.

Так, известно, что в молодости он пробовал рисовать. И его студенческие рисунки насекомых и их личинок, листьев растений и химического оборудования, которые хранятся в музее Д.И. Менделеева при Санкт-Петербургском университете, свидетельствуют, что юный Дмитрий Менделеев имел в себе задатки художника. И позже он рисовал довольно сложные объекты: например, в ноябре-декабре 1875 года в Париже сделал наброски дирижаблей.

Но вплотную заниматься изобразительным искусством он не стал, а начал коллекционировать репродукции и фотографии произведений живописи. Их Менделеев размещал в специальных альбомах, которых у него собралось немало. Например, только за 1877–1879 годы он составил 24 альбома с 2300 репродукциями. Со временем, когда материальное положение Менделеева улучшилось, порой он мог позволить себе приобрести и подлинник. Так, в октябре 1879 года он купил три этюда А.А. Иванова, весьма им почитаемого.

Начиная же с 1870-х годов Дмитрий Иванович стал активно контактировать с художниками. Например, в 1871–1873 годах он читал группе живописцев лекции по химии. Вот что об этом периоде рассказывал И.Е. Репин: «В большом физическом кабинете на университетском дворе мы, художники-передвижники, собрались в обществе Д.И. Менделеева и Ф.Ф. Петрушевского для изучения под их руководством свойств разных красок».

Еще одно начинание описано в воспоминаниях менделеевского сотрудника К.Н. Егорова: «В начале 70-х годов основано было общество для единения ученых, художников и литераторов… Крамской и Менделеев были распорядителями. Участвовали Толстой, Щедрин, Тургенев, Достоевский и т. д., много университетских, Данилевский, Рубинштейн. Достоевского ездил приглашать Менделеев. Толстой был раз, Менделеева тогда не было. Щедрин читал свои вещи».

А в 1878 году стали проходить так называемые менделеевские среды, когда в университетской квартире ученого периодически собирались люди искусства и науки. По свидетельству супруги Менделеева – Анны Ивановны, на этих собраниях бывали художники И.Н. Крамской, И.Е. Репин, Г.Г. Мясоедов, В.И. Суриков, И.И. Шишкин, А.И. Куинджи, М.А. Врубель, В.В. Верещагин и многие другие. Также менделеевские среды посещали ученые А.Н. Бекетов, Н.П. Вагнер, А.И. Воейков.

Следует отметить, что с некоторыми художниками Дмитрия Ивановича связывали дружеские отношения. Наиболее же близкие – с А.И. Куинджи. А с К.В. Лемохом они даже породнились: 14 января 1896 года их дети Владимир Дмитриевич и Варвара Кирилловна обвенчались.

В 1893 году вице-президентом Академии художеств, а по сути, и ее реальным руководителем стал Иван Иванович Толстой – известный государственный деятель, археолог и нумизмат. Одной из основных своих целей он считал преодоление раскола, связанного с выходом из академии ряда лучших художников, которые объединились в Товарищество передвижных выставок. Для этого Толстой стал привлекать к работе в академии передвижников. В том же 1893 году был утвержден Временный устав Академии художеств, который действовал до 1918 года.

И среди первых пятнадцати членов академии, после утверждения ее устава, был Менделеев. 16 декабря 1893 года его утвердили в высшем звании – почетного члена академии, а 7 марта следующего, 1894 года – непременным членом совета академии. Таким образом, спустя 130 лет после М.В. Ломоносова Дмитрий Иванович стал вторым химиком – почетным членом Академии художеств.

Дмитрий Иванович Менделеев был также большим ценителем и любителем шахматной игры. А впервые об увлечении будущего химика шахматами упоминается в начале 1850-х годов, когда, завершив обучение в гимназии, он поступил в Главный педагогический институт в Петербурге. Сокурсник Менделеева по институту М.А. Папков писал, что тот очень любил играть в шахматы, но весьма переживал за исход партии и поэтому нередко отказывался от шахматных баталий, говоря: «Голубчики, не могу; ведь вы знаете, что я целую ночь спать не буду». Однако позднее Менделеев изменил свое отношение к шахматам, и они стали одним из его любимых развлечением в свободное время.

«Этому благородному развлечению Д.И. любил отдавать свои досуги – те часы отдыха, которые необходимы человеку, работающему целый день, и мысли которого не могут остановиться сами собою. Д.И. останавливал работу мысли над научными и социальными вопросами игрою за шахматной доской… И в шахматной игре Д.И. проявлял свой глубокий ум: шахматные комбинации давались ему легко, и хотя Д.И. смотрел на шахматную игру как на любимое развлечение и отдых, никогда не углубляясь в дебри шахматных анализов, тем не менее он всегда высоко ценил шахматное искусство, признавая его пользу и плодотворность для молодежи…» Эти слова принадлежат А.К. Макарову – редактору-издателю петербургского «Шахматного журнала».

А вот как описывает Менделеева-шахматиста его племянница Н.Я. Губкина: «Иногда по вечерам Дмитрий Иванович любил с приходившими к нему партнерами поиграть в шахматы. Он играл очень хорошо, но проигрывать не любил и очень редко получал мат. Он играл обдуманно и весь уходил в игру».

Дмитрий Иванович увлек шахматными баталиями и своего будущего зятя, с которым в 1889 году его познакомила О.Д. Трирогова-Менделеева – дочь ученого от первого брака. «По вечерам отец и Трирогов играли в шахматы, а я сидела тут же, с нетерпением ожидая конца игры, которую Трирогов вел только по желанию Дм. Ив. И, желая скорее окончить партию, торопился проиграть ее. Но Дм. Ив., держа горящую папироску в левой руке, указывал ему ошибку, прощал неверный ход, и игра затягивалась надолго…»

Соперниками Менделеева в шахматных партиях были люди разные. В том числе и знаменитый художник А.И. Куинджи. «Часто он играл с Дмитрием Ивановичем в шахматы, – пишет вторая жена Менделеева Анна Ивановна в своих воспоминаниях. – Я любила следить за их нервной, всегда интересной игрой, но еще больше любила, когда они оставляли шахматы для разговора». Кстати, сохранилась фотография игры в шахматы Д.И. Менделеева с А.И. Куинджи, а также карандашный рисунок двух знаменитых людей за шахматной доской, созданный супругой ученого.

Доводилось Д.И. Менделееву встречаться за шахматной доской и с достаточно опытными мастерами. Так, среди его партнеров был химик-технолог А.И. Скиндер – игрок, который принимал участие в турнирах по переписке «Шахматного журнала». А в письме от 3 марта 1892 года Д.И. Менделееву он писал: «На прошлой неделе получил второй приз шахматного турнира нашего обуховского общества». Заслуживает внимания и сообщение о том, что Д.И. Менделеев тринадцать раз играл с М.И. Чигориным и однажды даже смог у него выиграть.

И хотя Дмитрий Иванович был сильным шахматистом, тем не менее он ни разу не принимал участия в шахматных турнирах. Более того, та сторона шахматной игры, которая сближает их со спортом, ему не нравилась. Поэтому он позволял партнерам во время игры исправлять неудачные ходы, да и сам порой брал уже сделанный ход обратно.

А чтобы повысить свое мастерство, Менделеев даже штудировал учебники шахматной игры. А когда в конце 1861 года в Петербурге появился шахматный клуб, Д.И. Менделеев обратился к одному из его организаторов с просьбой принять и его. Правда, клуб, названный «Шахматное товарищество», просуществовал недолго.

Перед своей последней поездкой за границу осенью 1906 года Дмитрий Иванович купил карманные шахматы и очень восхищался своим приобретением, считая его весьма оригинальным и подходящим в путешествиях.

Скончался же Дмитрий Иванович Менделеев 2 февраля 1907 года. И остался он в памяти многих людей не только как великий химик, но и как достаточно сильный шахматист. Поэтому «русские шахматисты, так же как и русские ученые, должны гордиться, что к их семье принадлежал и знаменитый ученый Дмитрий Иванович Менделеев».

Знаменитый американский физик-экспериментатор Роберт Вуд (1868–1955) за свою долгую жизнь сделал немало открытий. Так, он впервые изготовил телескоп с вращающимся параболическим зеркалом из жидкой ртути, первым сделал снимки Луны в ультрафиолетовом свете и начал проводить фотосъемку в ультрафиолетовой и инфракрасной частях спектра, открыл и исследовал оптический резонанс, написал немало работ, составивших основу современной квантовой теории строения атомов…

Но одновременно он слыл веселым человеком, который любил разыграть окружающих. Известным примером такого розыгрыша стала книга «Как отличить птиц от цветов» – пародия на современные ему учебники ботаники. При этом Вуд не только написал ее в стихотворной шуточной форме, но и проиллюстрировал собственными рисунками. Книга приобрела настолько большую популярность, что выдержала более 20 изданий, а также была переведена на многие иностранные языки.

«Сущность Роберта Вильямса Вуда в том, что это – сверходаренный американский мальчик, который не стал взрослым за всю свою жизнь», – написал об ученом его биограф. Однако, если бы он вдруг посвятил себя живописи, скорее всего, наука недосчиталась бы ряда открытий, которые совершил «современный чародей физической лаборатории»…

С 17 лет Чижевский стал изучать влияние солнечной активности на биологические и социальные процессы, происходящие на Земле. А со временем он начал исследовать влияние искусственно ионизированного воздуха на живые организмы и человека.

В 1915 году 18-летний ученый установил связь между максимальным количеством солнечных пятен и военными действиями на фронтах Первой мировой войны. Тем самым он нашел подтверждение тем фактам о взаимосвязи явлений на Солнце и Земле, которые были отражены в древних летописях.

Непонятые исследования Чижевского были названы лженаукой. По этой причине закрыли созданные им лаборатории, а его самого объявили «врагом народа» и за «контрреволюционную деятельность» в 1942 году отправили в лагеря ГУЛАГа сначала на Урал, а потом в Карлаг – Карагандинский исправительно-трудовой лагерь. Но, несмотря на эти испытания, А.Л. Чижевский до конца жизни занимался исследованиями в области гелиобиологии и аэроионизации…

Если же говорить о художественных талантах Чижевского, то следует сразу заметить, что с раннего детства он увлекался музыкой, писал стихи, рисовал и писал пейзажи.

При этом Чижевский создал около 2000 живописных произведений. И большинство из сохранившихся его работ (около 300) – акварели 1940—1950-х годов, созданных им в лагерях и ссылках.

Им были созданы художественные произведения в самой разнообразной технике: масло, темпера, гуашь, пастель, акварель, рисунки цветными карандашами. А своеобразие пейзажей А.Л. Чижевского заключается в особенностях передаваемой им игры света и освещения: неявный свет, проходя через зелень деревьев, придает всему необычайную яркость. Он также великолепно изображал пространство и движение, многообразие связей в природе. И при этом художник многие картины писал по памяти. Пребывая в степях Караганды и на Урале, он пишет природу средней полосы России. Лучезарные, теплые, ласкающие глаз пейзажи. Он щедро делится со зрителем восторгом полного слияния с природой.

К сожалению, все выставки учёного, в том числе и персональные, были посмертными и проходили в Москве и Подмосковье, Караганде, Калуге. Кстати, именно в Калуге он написал более 100 картин, которые продавал, а заработанные от их продажи деньги использовал на проведение научных опытов.

В научной среде Анатолия Тимофеевича Фоменко знают как выдающегося математика, специалиста в области многомерного вариационного исчисления, дифференциальной геометрии и топологии, компьютерной геометрии и других направлений в математической науке.

Еще одним направлением его исследований стала история: благодаря изысканиям Фоменко в этой области возникла «Новая хронология», в основе которой лежит переосмысление мировой истории. Сторонники этой концепции называют ее «крупнейшим открытием ХХ столетия», в то время как противники – псевдонаучной.

Но при этом и те и другие считают Фоменко талантливым художником-графиком. Об этом, в частности, свидетельствует книга-альбом «Математические впечатления», изданный в 1990 году Американским математическим обществом, в которую вошло 84 работы математика Фоменко.

Судя по комментариям к графическим работам, которыми их сопроводил сам автор, известно, что некоторые из них изображают алгебраические формулы, геометрические теории, астрономические диаграммы, исторические события, а также впечатления от окружающего мира. Сам Фоменко по этому поводу заявил: «Часть моих работ возникла на границе математики и других областей знания и искусства».

«Ввиду отсутствия специального художественного образования я не ограничивал себя рамками какого-либо одного жанра. Возможно, определенное влияние оказали мои любимые художники Босх, Брейгель, Дюрер, Дали, Эшер, Беклин, хотя сознательного подражания им никогда не было. Все работы выполнены «от руки», то есть без использования компьютерной графики», – рассказывает Анатолий Фоменко.

Что же касается иллюстраций Фоменко к знаменитому роману Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», ученый об этом этапе творчества написал так: «Конечно, они не претендуют на какую-либо объективность, а отражают индивидуальное восприятие замечательного романа «Мастер и Маргарита». Сколько читателей – столько и мнений. Мои работы отражают то восхищение и уважение, которые возбудил роман среди студентов механико-математического факультета МГУ тех лет»…

Сначала канадский врач и физиолог Фредерик Грант Бантинг (1891–1941) изучал в университете Торонто богословие, а затем стал постигать тайны медицины. Основным направлением его научных исследований стал сахарный диабет, вызываемый недостатком гормона инсулина, секретируемого в поджелудочной железе.

В ходе изучения проблемы Фредерик и ассистировавший ему студент-медик Чарльз Бест выделили из ткани поджелудочной железы инсулин. А в 1923 году им была присуждена Нобелевская премия по физиологии и медицине.

Но Бантинг занимался не только проблемами диабета, но и силикоза, и рака. При этом, кроме ученого звания по медицине, он имел степень доктора права, а также был членом многочисленных медицинских учреждений в Канаде.

Однако, помимо науки, Бантинг увлекался еще и живописью. А участвуя в экспедиции за Северный полярный круг, написал несколько картин. И хотя у исследователя не было художественного образования, но зато он имел врожденный талант живописца. Видимо, поэтому он опасался, что его работы будут приняты на выставки и отмечены жюри не за качество, а исключительно благодаря его репутации как известного ученого.

Но, конечно же, его сомнения были напрасны. По крайней мере, в 2018 году картину, написанную Бантингом, канадский аукционный дом «Хефеле» продал за 237 тысяч долларов.

А со временем живопись стала для ученого намного больше, чем хобби. Ведь он рассчитывал полностью заняться ею после 50 лет. Но все сложилось по-иному. В 1941 году, будучи офицером связи, Бантинг трагически погиб в авиакатастрофе в районе Ньюфаундленда в возрасте 49 лет.

Современники нередко называли Ломоносова «изобретателем мозаики в России». Действительно, в русской мозаике XVIII столетия все картины были созданы Ломоносовым благодаря его научным знаниям и художественной интуиции.

В 1751 году ученый смог восстановить утраченные секреты изготовления цветных сплавов – смальт, разработав собственную технологию их изготовления. А ведь это довольно древнее мастерство. И многие античные цветные стекла до сих пор поражают ценителей искусства своей красотой. В более позднее время для мозаик алтарных картин в соборе Петра в Риме папские «химики» предоставили мастерам-мозаичистам смальтовую палитру из нескольких тысяч красок. Однако способы их получения они сохранили в глубокой тайне. То есть у Ломоносова готовые рецепты отсутствовали.

Но он смог создать свои смальты, которые были красочнее итальянских. Изобрел Ломоносов и более совершенный способ набора мозаик. По сути, он во многом не только изменил, но и усовершенствовал мозаичную технику. Однако «мозаичное художество», возрожденное Ломоносовым в России, современники не оценили, и оно прекратило свое существование к 80-м годам XVIII столетия.

Большинство мозаичных работ самого Ломоносова и его учеников были утеряны, а сохранившиеся в течение многих десятилетий не изучались и плохо хранились. К тому же Ломоносов не оставил списка работ, выполненных в его мастерской. И написал о мозаиках лишь следующее: «Изобрел все составы к мозаичному делу, для чего сделал больше четырех тысяч опытов, коих не токмо рецепты сочинял, но и материалы своими руками по большей части развешивал и в печь ставил… И сверх сего мозаичное художество – как делать из оных составов картины живописные, с великими и неусыпными трудами привел в совершенство против римского, чего там больше двухсот лет доходили»…

Первым же мозаичным произведением, которое создал Ломоносов в своей мастерской, был образ Богоматери с картины итальянского художника Солимена. Для ее изготовления понадобилось 4 тысячи кусков стекла. А в 1756 году Михаил Васильевич создал мозаичный портрет Петра Великого, который экспонируется в Музее М.В. Ломоносова, в отделе Музея этнографии и антропологии им. Петра Великого РАН.

В отношении же художественных достоинств этой мозаики российский и советский историк В.К. Макаров пишет, что как раз «исполненный Ломоносовым портрет Петра I, набранный крупными, неправильной формы кусками колотой смальты, является драгоценной реликвией высокой художественной культуры XVIII века и даёт один из самых выразительных, одухотворённых образов Петра».

А спустя год Ломоносов предложил Сенату план, в котором рекомендовал соорудить над могилой Петра Великого мозаичный монумент, а всю крепостную церковь «выложить мозаичными картинами». И в 1761 году Сенат постановил, что исполнителем этого проекта будет сам Ломоносов. При этом заранее ему было выплачено несколько тысяч рублей. По проекту стены внутри Петропавловского собора, где находится гробница Петра I, должны были украшать мозаичные картины, прославляющие государственную деятельность царя.

В 1762–1764 годах было собрано выдающееся настенное мозаичное полотно «Полтавская баталия», или «Полтавская битва» – одна из задуманных двенадцати, предназначавшихся для внутреннего убранства Петропавловского собора, прославляющих деяния Петра Великого. Помогали Ломоносову в выкладывании мозаики семеро рабочих и художник, который подготовил картонную основу с изображением, поскольку сам ученый не обладал навыками живописания.

Результатом этой работы стало огромное панно примерно 6,5 метра в ширину и около 5 метров в высоту. А изображен на этой картине заключительный эпизод Полтавского сражения. Состоит же она из миллиона тридцати тысяч кубиков смальты, набранных и укреплённых на плоском медном подносе весом 1280 килограммов. Эта мозаика была завершена поздней осенью 1764 года. Поместили ее в золоченую чеканную медную раму.

После этой картины М.В. Ломоносов приступил к работе над мозаичным панно «Покорение Азова в 1696 году». Но смерть ученого в апреле 1765 года прервала работу.

Кстати, за мозаичные произведения Болонская академия наук в 1764 году избрала Михаила Васильевича своим почетным членом. «Слава имени Вашего и здесь достигла», – писал секретарь академии Ф. Цанотти.

Следует заметить, что, помимо выше названных мозаичных картин, Ломоносов вместе с учениками создал и ряд других полотен такого рода. В частности, «Апостол Пётр» (1761), погрудный профиль Екатерины II (1763), портрет великого князя Петра Фёдоровича, портрет графа М.И. Воронцова (1765). А также два пейзажа (1765–1766), портрет графа Г.Г. Орлова (1764), святого Петра (с картины П.-П. Рубенса).

Американский изобретатель и художник Сэмюэл Морзе (1791–1872) известен прежде всего тем, что изобрел электромагнитный пишущий телеграф (аппарат Морзе) и код (азбуку Морзе). А в мае 1844 года с помощью этого устройства было отправлено первое сообщение между Вашингтоном и Балтимором. Текст сообщения гласил: «Дивны дела Твои, Господи».

По сути, только благодаря этому своему изобретению Морзе и вошел в историю науки. Также он получил широкую известность и как художник. Более того, его даже сравнивали с известным средневековым итальянским живописцем Тицианом. Точнее, с Вашингтоном Олстоном, которого соотечественники называли «американским Тицианом». А ведь в Йельском колледже Сэмюэла привлекали лекции по электричеству, и к остальным наукам он относился равнодушно. А еще он любил рисовать.

После завершения учебы в колледже Морзе стал работать обычным клерком в книжном издательстве в Бостоне. Но живопись настолько увлекла его, что в 1811 году родители, хотя и были противниками увлечения сына, тем не менее отправили его в Англию в Королевскую академию художеств.

В британской столице Сэмюэл посещал занятия профессора Королевской академии художеств Бенджамина Уэста. Известный художник не только высоко оценил талант молодого американца, но и его поразительное терпение и настойчивость. А еще Сэмюэл удивил британцев своей общительностью: за короткое время он успел познакомиться со многими известными представителями лондонской богемы. В качестве же дипломной работы Морзе представил в академию работу «Умирающий Геркулес», за которую был удостоен золотой медали.

В 1815 году, после завершения учебы в Англии, Морзе вернулся на родину. При этом он привез с собой несколько больших исторических картин. И хотя знатоки дали им довольно высокую оценку, однако желающих приобрести их не нашлось. Скорее всего, это было связано с тем, что исторические и мифологические сюжеты мало интересовали американцев. Зато исключительной популярностью пользовались портреты их самих или их родственников. Но эта ниша в Бостоне была уже занята? и конкуренту места в ней не нашлось.

Пробыв недолгое время в Бостоне, Сэмюэл отправился в путешествие по стране в поисках заказов. Получал он за картину в среднем шестьдесят долларов, и это притом, что корова стоила в то время десять. А в течение недели он мог написать до четырех полотен. И за несколько месяцев Морзе заработал довольно приличную сумму и домой вернулся с тремя тысячами долларов. И снова Сэмюэл стал писать исторические полотна. Но опять же их никто не покупал.

Когда же накопленные деньги закончились, художник во второй раз отправился в «портретный тур» по Америке. Но в 1825 году на художника обрушилось ужасное горе: внезапно заболела и скончалась его супруга. Узнал Морзе об этом слишком поздно, поэтому даже не успел на похороны. Возможно, именно тогда у него и появилась идея о создании устройства для быстрой передачи сообщений на большие расстояния…

В 34 года Морзе остался вдовцом с тремя детьми. Впрочем, вскоре детишек приютила семья его брата. А сам художник отправился в Нью-Йорк, где занялся творческой и общественной деятельностью. И там же в компании с Генри Инманом, Эшером Дюраном, Уильямом Данлепом и Чарльзом Ингама он организовал общество молодых живописцев – Национальную академию дизайна. Коллеги даже избрали его президентом академии, куда, к сведению, принимали лишь профессиональных художников. В этот период Морзе также написал свои лучшие произведения. Например, портреты президентов Гаррисона и Монро, а также ряд картин на исторические темы.

А в 1829 году по предложению коллег-академиков Морзе отбыл в Европу для изучения организации художественных учебных заведений. Для этих целей друзья и спонсоры собрали ему целых три тысячи долларов – сумму, которая позволила художнику в течение трех лет путешествовать по культурным местам Старого Света.

Морзе прекрасно понимал, что необходимо дать соотечественникам представление о лучших образцах европейской живописи, поскольку в США их не видели ни в оригиналах, ни в качественных копиях. Поэтому художник взялся самостоятельно сделать копии шедевров Лувра. Причем вместо нескольких десятков копий он пишет огромное полотно «Галерея Лувра» размером два на три метра, над которым он работал целый год. На нем Морзе в деталях воспроизвел более 40 шедевров Леонардо, Рафаэля, Тициана, Рембрандта, Рубенса и других мастеров. Кроме того, на переднем плане Сэмюэл изобразил себя за мольбертом, а рядом – своего друга Фенимора Купера с супругой и дочерью.

Первого октября 1832 года Морзе со своим багажом, состоявшим в основном из картин, сел на пакетбот «Салли», который из Гавра взял курс на Нью-Йорк. Он даже не предполагал, что в течение месячного путешествия он кардинально поменяет сферу своей деятельности: как потом писал сам Морзе, «на судно он сел художником, а сошел с него изобретателем».

Что способствовало этому превращению, точно неизвестно. Но принято считать, что сподвиг его американский ученый Чарльз Джексон, который проводил эксперименты с электричеством, взятые им из книги Майкла Фарадея. Вероятно, в ходе обсуждения этих опытов к Морзе и пришла мысль, что коль электрический сигнал может моментально проходить на значительные расстояния по проводу, то этот эффект можно применить и для передачи информации. А поскольку времени для размышлений было предостаточно, то по прибытии в Америку Морзе чуть ли не в деталях представлял воплощение своей идеи… Впоследствии, уже на исходе своей долгой жизни, Сэмюэл Морзе писал, что не «он оставил искусство, а искусство не приняло его».

Однажды гениальный ученый, лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн сказал: «Я верю в интуицию и вдохновение». И эти слова могут быть отнесены к деятельности и учёного, и музыканта. Смысл бытия Эйнштейна составляла наука. И ей он был предан всю жизнь. В то же время его любовью была и музыка, а если более конкретно, игра на скрипке…

И в этом ничего удивительного вроде бы и нет. Ведь детство великого физика протекало в окружении музыки. Его мать отличалась незаурядным музыкальным талантом, который, вероятно, и унаследовал Альберт. Многие годы он с удовольствием играл на рояле в четыре руки с матерью или младшей сестрой Майей. Кроме того, он сочинял вариации на придуманные им же самим музыкальные темы…

А тонкости игры на скрипке Эйнштейн тоже стал постигать в детские годы. Первое время эти уроки казались ему неинтересной повинностью. И продолжалось такое отношение к этому занятию до тех пор, пока однажды он не услышал сонаты Моцарта.

Позже Эйнштейн писал: «Я брал уроки игры на скрипке с 6 до 14 лет, но мне не везло с учителями, для которых занятия музыкой ограничивались механическими упражнениями. По-настоящему я начал заниматься лишь в возрасте около 13 лет, главным образом после того, как влюбился в сонаты Моцарта. Пытаясь хоть в какой-то мере передать художественное содержание и неповторимое изящество, я почувствовал необходимость совершенствовать технику – именно так, а не путём систематических упражнений я добился в этом успеха. Вообще я уверен, что любовь – лучший учитель, чем чувство долга, во всяком случае в отношении меня это справедливо».

Свое восхищение игрой будущего нобелевского лауреата выразил и его школьный товарищ Ганс Билан: «Однажды мы встретились с Эйнштейном в шумном зале школьной столовой, где собирались играть сонаты Моцарта. Когда его скрипка запела, мне показалось, что расступаются стены зала, – я впервые услышал подлинного Моцарта, постиг всю эллинскую красоту и простоту его музыки – то шаловливой и грациозной, то могучей и возвышенной. «Это божественно, надо повторить!» – воскликнул Эйнштейн. Какая это была пламенная игра! Я не узнавал его; так вот каков этот гениальный насмешник, жестоко высмеявший стольких людей! Он не мог быть иным, то была одна из тех сложных натур, которые умеют скрывать под колючей оболочкой исполненное нежности царство своей интенсивной эмоциональной жизни. Тогда, так же как и сейчас, он испытывал просто органическую потребность исполнять песни Шумана: «Орешник», «Лотос» – всех названий мне уже не припомнить. Этой музыкой наслаждался и Гейне, его излюбленный поэт. Часто бывало, что едва отзвучит последний аккорд, а Эйнштейн своей остроумной шуткой уже возвращает нас с неба на землю, намеренно нарушая очарование».

Об отношении Эйнштейна к музыке в школьные годы рассказывает и его биограф Карл Зелиг: «На своей скрипке Эйнштейн исполнял «Арию» и «Чакону» Баха, сочинения Генделя и Моцарта и даже предпринимал отважные вылазки в царство виртуозности и пытался играть «Дьявольские трели» Тартини. На открытом концерте в церкви Эйнштейн по предложению регента Редельсбергера исполнял партию первой скрипки в «Арии» Баха, предложенной регентом для нескольких инструментов. Теплый тон скрипки Эйнштейна и безупречная ритмичность его игры привели в восторг исполнителя партии второй скрипки Ганса Вольвенда. По субботам Эйнштейн часто отправлялся с Вольвендом в дом его родителей и исполнял вместе с матерью товарища, обладавшей хорошим голосом, песни Шуберта и Шумана или произведения камерной музыки. В ту пору и позднее Эйнштейн особенно любил итальянских и немецких композиторов доклассического периода, Иоганна Себастьяна Баха и Моцарта; прозрачность, изящество и гармоничность их произведений неизменно наполняли счастьем его душу. Гендель, а также Бетховен, творения которого дышат бурной страстью, были ему менее близки. К числу любимейших произведений Эйнштейна относилась соната Баха для двух скрипок и рояля. Он навсегда остался горячим поклонником Баха и много лет спустя ответил следующим образом на вопрос анкеты, проводившейся одной популярной немецкой газетой: «Что я могу сказать о творчестве Баха? Слушать, играть, любить, почитать и – помалкивать!»

Когда Альберт стал студентом Цюрихского Федерального высшего политехнического училища, заниматься музыкой он не перестал. Наоборот, он с еще большим усердием стал оттачивать свое мастерство.

Учительница Сюзанна Марквальдер, у которой Эйнштейн жил на квартире и столовался, отмечала: «По вечерам нередко устраивались импровизированные концерты, в которых Эйнштейн блистал своим искусством скрипача. Охотнее всего он играл Моцарта, а я аккомпанировала ему, как умела… Эйнштейн играл на скрипке не только в нашем доме, где он однажды, на радость жильцам, запел сладким итальянским тенором импровизированную серенаду, но и у профессора Штерна, в доме которого был частым и желанным гостем. Там у него однажды завязалась оживленная беседа с другим физиком, который задорно пытался атаковать теоретические высказывания своего собеседника. Эйнштейн, однако, не дал вывести себя из равновесия и по окончании обеда предложил своему коллеге, указывая на скрипку, которую принёс с собой: «Давайте перейдем теперь в музыкальную комнату. Там мы сможем играть то, что вам так хотелось – произведения Генделя».

С увлечением Эйнштейна музыкой связаны некоторые забавные эпизоды. Об одном из них пишет фрейлейн Марквальдер: «Однажды летом – Эйнштейн только собирался достать свою скрипку и закрыть балконную дверь – из соседнего дома вдруг донеслись звуки фортепианной сонаты Моцарта. «Кто эта пианистка? – спросил он. – Вы знаете её?». Я сказала ему, что это, кажется, учительница музыки, которая живет в мансарде. Поспешно сунув под мышку скрипку, он ринулся на улицу без воротничка и галстука. Я закричала: «Нельзя же идти в таком виде!». Но он не услышал или не захотел слышать. Через несколько секунд захлопнулась садовая калитка, и вскоре мы услыхали, как к звукам фортепиано присоединилось пение скрипки. Вернувшись, Эйнштейн воскликнул с восхищением: «Да это же прелестная барышня! Я буду часто играть с ней». Позже познакомились с пианисткой и мы. Это была уже немолодая фрейлейн Вегелин; спустя несколько часов, она явилась к нам в черном шелковом платье и робко спросила, кто этот странный молодой человек. Мы успокоили её, сказав, что он безобидный студент. Она нам рассказала, как сильно испугало её появление незнакомого юноши, который ворвался к ней в комнату с криком: «Играйте, играйте дальше!»…

Но, помимо игры на скрипке, Эйнштейн увлекался и фантазиями на рояле: «Такая импровизация столь же необходима для меня, как и работа. И то и другое позволяет достичь независимости от окружающих». Уезжая из дома, он всегда испытывал тоску по клавишам. Уже в 70-летнем возрасте Эйнштейн писал Марквальдер из Принстона: «Скрипку я совсем забросил, зато импровизирую, хотя и весьма неумело, на рояле».

Писать о музыке в жизни выдающегося ученого можно было бы долго. Ведь он с ней был связан постоянно: с детства и до последнего вдоха. «В старости Эйнштейн редко выходил из дому. Время от времени он играл на рояле произведения Баха, Вивальди и Моцарта. Свою любимую скрипку, которая предназначалась в наследство его внуку Бернарду, изучавшему физику, Эйнштейн из-за нездоровья доставал лишь в редких случаях. В 1948 году он случайно встретил на улице пианистку и её брата-скрипача, приехавших в Принстон из Парижа. Эйнштейн спросил музыканта, играет ли он концерт для двух скрипок Баха. Получив утвердительный ответ, Эйнштейн пообещал прийти к ним вечером. Он принес свою скрипку и до полуночи играл с приезжими. В таких случаях он не считался со временем».

А свое 75-летие ученый, чтобы избежать назойливости окружающих, встречал дома: он лакомился пирогом и слушал записи произведений старинных мастеров на долгоиграющих пластинках, которые вместе с проигрывателем подарили ему коллеги по Институту высших исследований.

В заключение же этого рассказа, видимо, правильно будет сказать, что жизнь и творческая деятельность Альберта Эйнштейна – это яркий пример взаимосвязи и взаимопроникновения науки и искусства.

В начале минувшего столетия в Дании появилось множество футбольных клубов. А одним из первых в стране был организован «Академиск». Клуб стал чемпионом в первом футбольном турнире Дании, причем благодаря лишь студентам Копенгагенского университета. Многие годы при отборе игроков в первую очередь смотрели не на физические данные новичка, а на наличие у него студенческого билета. Без него дорога в футбольную команду была закрыта.

Благодаря отцовским связям оба брата – Нильс Бор и Харальд Бор – стали студентами престижного вуза. Однако, когда в мае 1903 года братья пришли на отбор в команду, тренеры увидели футбольный талант лишь в Харальде. Он-то и был зачислен в футбольный клуб.

И лишь через два года – в 1905-м – членом «Академиска» стал и Нильс. К тому времени Харальд уже добился значительных спортивных успехов: он выполнял в команде функции основного полузащитника. Кстати, Харальд в составе датской команды на Олимпийских играх 1908 года в Лондоне дошел до полуфинала.

А вот Нильс Бор так и не смог достичь внушительных результатов в футболе. Карьера вратаря завершилась меньше чем через год. А причина в том, что в очень ответственной игре с командой Технического университета Дании Нильс пропустил мяч, пробитый с чужой половины поля. Когда мяч пересекал линию ворот, Нильс смотрел в другую сторону. Дело в том, что, как вспоминал позже Нильс Бор, он… был занят решением физической задачи: он отвлекся, размышляя, почему в пасмурный день от травы поднимается испарение. Это был единственный гол в игре, приведший «Академиск» к поражению. К тому же этот матч был очень важен. И такой легкомысленности не простили голкиперу не только болельщики, но и преподаватели. Ему свистели вслед, а руководство кафедры даже отказалось предоставлять молодому физику университетскую лабораторию.

Но именно эта игра поставила крест на футбольной карьере Нильса Бора, заставив его полностью отдаться науке. Таким образом, футбол Дании потерял вратаря, зато страна и мир приобрели выдающегося физика – лауреата Нобелевской премии.

Кто такой Ричард Фейнман, ответит, наверное, любой мало-мальски образованный человек. Ну, конечно же, выдающийся физик, которого ставят в один ряд с Альбертом Эйнштейном и Максом Планком. Правильно! И еще он лауреат Нобелевской премии! И это тоже правда.

Но, оказывается, это не все достижения Фейнмана. Ведь он еще играл на барабанах, сопровождая спектакли, пытался расшифровать Дрезденский кодекс – одну из четырех рукописных книг майя, изучал японский язык. Но и на этом перечень талантов великого ученого не заканчивается. Ведь он еще был и художником. К тому же неплохим.

Но как же так получилось, что Фейнман стал художником Офеем (именно такой был у физика псевдоним)? Начало новому увлечению, которое появилось у Фейнмана в 44 года, положил его диспут с известным художником и другом физика Джирайром (Джерри) Зортианом, который на спор пообещал научить ученого рисовать. Когда основы рисования были освоены, Фейнман продолжил занятия в художественной школе.

А вот как описывает физик этот момент в своей автобиографии: «Когда я только еще начал заниматься рисованием, одна знакомая, увидев то, что у меня получалось, сказала:

– Вы бы пошли в Художественный музей Пасадены. Там есть классы рисования, в них позируют натурщицы – обнаженные.

– Ну нет, – сказал я, – рисовальщик из меня плохонький, мне в таком классе будет не по себе.

– Ничего не плохонький: видели бы вы, что там у некоторых получается!

Я набрался храбрости и пошел туда. На первом занятии нам рассказали о «газетной бумаге» – это такие листы низкосортной бумаги размером с газету – и о том, какого рода карандаши и угли мы должны с собой принести. На второе пришла натурщица, и нам дали десять минут, чтобы ее изобразить.

Я начал рисовать ее, однако, когда десять минут истекли, только и успел, что закончить левую ногу. Огляделся вокруг – вижу, все остальные уже нарисовали натурщицу целиком, да еще и тень за ее спиной изобразили, в общем, с заданием справились.

И я понял, что замахнулся на нечто для меня непосильное. Однако в конце занятия натурщица согласилась попозировать нам еще полчаса. Я очень старался и – с великим, правда, трудом – успел закончить набросок. На этот раз какая-то надежда во мне затеплилась, хотя бы половинная. И прикрывать мой рисунок, как делал прежде со всеми прочими, я не стал».

С этого времени Фейнман всю оставшуюся жизнь продолжал рисовать: портреты выдающихся физиков, с которыми был знаком, портреты своих детей, а также делал наброски обнаженных натурщиц.

Да и вообще Фейнману нравилось рисовать обнаженных до пояса моделей, и таких работ у него был множество. Дочь Фейнмана Мишель вспоминала: «Для меня было совершенно естественным, что каждый понедельник вечером раздавался стук в дверь, папа открывал, на пороге стояла гибкая молодая женщина, и они вместе спускались в папин кабинет. Обычно папа занимался набросками с натуры несколько часов подряд. Он никогда их не выбрасывал. Некоторые его натурщицы становились нашими друзьями, иногда приносили домашние пироги, а одна из них как-то подарила нам щенка. Мама не возражала, наоборот, она поддерживала папу в его увлечении».

А однажды кто-то из друзей физика, увидев явные успехи в его творчестве, предложил ему продавать свои работы. И он прислушался к этому совету. И для этих целей даже взял псевдоним Офей, что в переводе с французского означает «Готово» или «Сделано».

А когда Фейнман как-то рискнул выставить свои работы, то удивился количеству желающих их приобрести. А еще больше – тем суммам, которые богатые люди за них платили. И за непродолжительное время Фейнман написал значительное количество рисунков, часть из которых была сделана по заказу.

Был в жизни Фейнмана-художника и такой случай. Как-то он написал большую картину для владельца массажного салона. Писал же он ее так долго, что хозяин салона за это время не только разорился, но и оказался в тюрьме. Возникла проблема, что делать с полотном. Покупать-то ее не торопились. И тогда Фейнман по совету товарищей поднял цену за картину в три раза. И ее купили в течение суток…

Итак, на примере Фейнмана мы видим еще одно подтверждение, что талантливые люди если и не талантливы во всем, то талантливы во многом.

У великого ученого Николы Теслы было немало странных привычек. Например, ужинал он ровно в 20.10, сто раз массажировал пальцы ног перед сном, опасался пожать руку постороннему человеку или открыть дверь, боясь заразиться какой-либо инфекцией.

Очень много внимания уделял Тесла голубям. И при этом он безбоязненно брал их в руки, кормил, гладил и сам убирал за ними. А раненых птиц приносил домой и лечил. А как-то раз он потратил почти 2000 долларов, чтобы вылечить птице сломанное крыло и лапку.

Когда Никола останавливался в отелях, на подоконники своего номера он постоянно насыпал еду для птиц. И вскоре они залетали в распахнутое окно и свободно летали по номеру. Безусловно, эта ситуация раздражала администрацию, настаивающую на том, чтобы жилец прекратил кормление голубей в номере. Тогда ученый перебирался в другой отель, и там все повторялось.

Но откуда взялась у него эта странная привязанность? Вероятнее всего, из далекого детства. Тесла писал, что любил всех домашних животных, которые жили у них на ферме, и что ему нравилось брать в руки кур и голубей. Если же семья переезжала в другой населенный пункт, для Теслы это становилось катастрофой. «Смена места жительства стала для меня настоящим стихийным бедствием, – писал ученый. – У меня разрывалось сердце оттого, что пришлось расстаться с голубями, цыплятами и овцами, а также с нашим великолепным стадом гусей, которые по утрам поднимались под облака, а с заходом солнца возвращались с пастбищ боевыми рядами, настолько совершенными, что они заставили бы устыдиться эскадрилью лучших пилотов нашего времени».

В Нью-Йорке Тесла каждый день отправлялся кормить голубей. Чаще всего он делал это на площади у Публичной библиотеки на 42-й улице или у собора Святого Патрика на 50-й. Если же ученый не мог совершить этот ежедневный ритуал, то нанимал посыльного, который за эту услугу получал весьма приличные чаевые – целый доллар.

Писатель О,Нил Джон Джейкоб вспоминает, что Тесла часто кормил голубей ночью. «Несколько раз я случайно встречал Теслу, когда в полночное время он шел к библиотеке. Встретив вас днем, он обычно всегда был готов пройтись и поболтать с вами, но в это ночное время он был твердо намерен оставаться в одиночестве. «А теперь оставьте меня», – говорил он, неожиданно прерывая едва начавшийся разговор. Само собой напрашивалось предположение, что его занимают какие-то размышления и он не хочет отвлекаться от решения сложной научной проблемы. Но как же далеко это было от истины! И как святы, как узнал я гораздо позднее, были для него эти полночные паломничества, совершаемые ради кормления голубей, прилетавших на его зов, даже прерывая свой ночной сон!»

Как-то раз Тесла прогуливался по Бродвею с молодым журналистом Кеннетом Суизи и захватывающе рассказывал ему о своей идее беспроводной передачи электроэнергии. Но неожиданно он тихим голосом произнес: «Однако сейчас меня волнует эта маленькая больная птица, которую я оставил в своей комнате. Она беспокоит меня больше, чем все мои беспроводные задачи, вместе взятые».

Дело в том, что на днях Тесла подобрал на улице травмированного голубя и пытался вылечить его. Причем эта птица жила в его номере, хотя другие пернатые, о которых заботился ученый, жили в зоомагазине.

Впоследствии Суизи писал: «В зоомагазине в большой клетке сидело еще несколько дюжин голубей… У некоторых были болезни крыльев, у других – сломанные ноги. По крайней мере одного удалось вылечить от гангрены, которую местный специалист по разведению птиц счел неизлечимой. Если у голубя было заболевание, которое Тесла не знал, как лечить, то его помещали под наблюдение компетентного врача».

Однажды Тесла пришел на работу с небольшим свертком. При этом он был очень расстроенным. Затем вызвал своего помощника Юлиуса Шито и сказал, что в свертке – мертвый голубь, которого необходимо похоронить на кладбище, чтобы за могилой можно было ухаживать. Позже Шито вспоминал, что собирался выбросить сверток в мусорный бак, но сделать это ему что-то помешало. А затем позвонил Тесла и попросил вернуть мертвую птицу.

И все-таки почему же спустя много лет ему вдруг полюбились именно голуби? Уже известный нам Джейкоб в своей книге «Гений, бьющий через край» приводит историю, о которой поведал ему Тесла. Именно она, по мнению писателя, и объясняет загадочную привязанность ученого к голубям. Он даже назвал ее «историей любви в его жизни».

«Я кормлю голубей, тысячи голубей, многие годы, целые тысячи… – рассказывал он. – Но был один голубь, красивый, чисто-белый со светло-серыми пятнышками на крыльях. Он отличался от других. Это была голубка. Я узнал бы ее где угодно. Где бы я ни был, она всегда находила меня. Когда я хотел ее видеть, мне стоило лишь пожелать и позвать ее, и она прилетала ко мне. Она понимала меня, а я понимал ее. Я любил эту голубку… Я любил ее так, как мужчина любит женщину, и она любила меня. Когда она заболела, я узнал об этом и понял это. Она влетела ко мне в комнату, и я оставался возле нее несколько дней. Я ухаживал за ней, стараясь вылечить ее. Эта голубка была радостью моей жизни. Если я был ей нужен, то ничто другое уже не имело значения. Пока она была у меня, моя жизнь была наполнена смыслом. Но вот однажды ночью, когда я в темноте лежал в постели, думая, как обычно, над проблемами, она влетела через открытое окно и села мне на стол. Я понял, что нужен ей, она хотела сказать мне что-то важное, и я поднялся и подошел к ней. Посмотрев на нее, я понял, что она хочет сказать мне – она умирала. И когда я понял это, из ее глаз полился свет – мощные лучи света… Это был настоящий свет, сильный, яркий, ослепительный свет, сильнее, чем я когда-либо создавал с помощью самых мощных ламп в своей лаборатории. Когда голубка умерла, что-то ушло из моей жизни. До того времени я знал, что непременно закончу свою работу, какие бы амбициозные задачи я себе ни ставил, но когда это что-то ушло из моей жизни, я понял, что мой жизненный труд окончен…»

В этой истории о «белой голубке» до настоящего времени не могут разобраться ни биографы Теслы, ни профессиональные психиатры и психоаналитики. На этот счет появились различные предположения. Одни исследователи полагают, что образ голубки – это символ счастливого детства. Другие считают, что в этой привязанности проявлялись его сексуальные девиации. Но это всего лишь гипотезы. Однозначного же ответа нет. И вряд ли он появится.

Оказывается, первый из физиков, кто стал лауреатом Нобелевской премии, – Вильгельм Рентген, помимо науки, увлекался и многими видами спорта: греблей, коньками, верховой ездой и охотой. Но больше всего ему нравился альпинизм.

Рентген еще в студенческие годы полюбил Швейцарские горы, восхищаясь их удивительной красотой и таинственностью. Он около 40 раз побывал в Швейцарии. Первое время Рентген путешествовал один, а затем, женившись, со своей супругой. Особенно часто они посещали Энгадин – одну из самых высоких долин Европы, где живут люди. Их нередко можно было видеть и на горнолыжном курорте в Понтрезине…

Еще один нобелевский лауреат – Макс Планк тоже увлекался альпинизмом, которым заразился еще в студенческие годы в Мюнхене, завороженный красотами Альп. И это увлечение сохранилось у него до глубокой старости. Оно являлось для физика своеобразным противовесом при его напряженной научной деятельности.

Планк покорил многие труднодоступные вершины Альп. Уже в 80 лет он взошел на Большой Венецианец в Высоких Татрах. А 84-летний Планк смог покорить трехтысячник в Восточном Тироле. Об этом свидетельствует фотография ученого на вершине горы.

Любил Планк и многокилометровые пешие прогулки. Так, проживая в Берлине, он еженедельно совершал продолжительные пешеходные походы по окрестностям города. Обычно в таких экскурсиях его сопровождала вторая жена ученого – Маргарита фон Хёсслин, с которой он вступил в брак в марте 1911 года.

Среди знаменитых ученых известно немало полиглотов. Например, Генрих Шлиман знаменит не только тем, что раскопал Трою. Оказывается, этот археолог-любитель мог изъясняться на четырнадцати языках, включая арабский и турецкий.

Знаменитый археолог Жан-Франсуа Шампольон, расшифровавший текст Розеттского камня, благодаря чему стало возможным чтение египетских иероглифов, уже в 20 лет свободно владел 14 языками. В том числе латинским, древнегреческим, коптским и санскритом.

Ирландский математик и физик-теоретик, «один из лучших математиков XIX века» Уильям Роуэн Гамильтон тоже был полиглотом. Так, по некоторым сведениям, уже в 12 лет он знал 12 языков. И среди них персидский, арабский, санскрит. А до этого в 7 лет Уильям овладел латынью, греческим и древнееврейским языками.

Был полиглотом и Никола Тесла – он знал 9 языков. А вот венгерский физик и химик Като Ломб овладела 17 языками. К тому же она поделилась своим опытом в книге «Как я изучаю языки». Во время Второй мировой войны она, пытаясь овладеть русским языком, читала без словаря «Мертвые души» Гоголя.

В свою очередь, известный философ и соавтор марксизма Фридрих Энгельс знал двадцать четыре языка. Уникальной способностью к усвоению иностранных языков обладал еще один философ – Артур Шопенгауэр. Так, уже в пятнадцатилетнем возрасте он свободно говорил на французском и английском, мог объясниться на итальянском и испанском. А позже освоил ещё с десяток древних и современных языков.

По некоторым сведениям, британский путешественник, писатель, этнограф и лингвист Ричард Фрэнсис Бёртон владел двадцатью девятью языками, относящимися к различным языковым семьям.

Агафангел Крымский, украинский советский историк, знал по меньшей мере порядка 60 языков. А российский полиглот, научный сотрудник Института вирусологии Вилли Мельников владеет более чем 100 языками. При этом он увлекается фотографией, рисованием, архитектурой, историей и спелеологией. Феноменальные способности Вилли не могут ни подтвердить, ни опровергнуть. А в это время полиглот старательно пишет стихи на всех изученных им языках и развивает в себе новые таланты.

Одним из выдающихся полиглотов считается польский ученый-индолог профессор Анджей Гавронский (1885–1927). Под конец жизни Гавронский написал о себе: «Я говорю и пишу на сорока языках, а понимаю и читаю еще на ста». Среди языков, которыми он владел, были языки живые и мертвые: европейские, азиатские и африканские. После его смерти в огромной библиотеке ученого обнаружили книги на нескольких десятках языков.

«Вундеркинд» в переводе с немецкого означает – чудесный ребенок. Именно так называют детей, у которых уровень интеллектуального развития значительно выше, чем у их сверстников. При этом у вундеркиндов уже в раннем детстве проявляются необычные способности…

Безусловно, вундеркиндом был выдающийся ученый – математик, механик, физик и философ – Блез Паскаль. Он родился в 1623 году во Франции и уже с юных лет проявил удивительные способности к точным наукам. Например, в раннем детстве он доказал теорему Евклида о сумме углов треугольника. Блез Паскаль считается создателем вычислительных машин: первую из них он сконструировал в 1692 году, то есть в 19 лет…

Величайший математик всех времен и народов, «король математиков» Карл Гаусс тоже был вундеркиндом. Появился он на свет в 1777 году в Германии. В трехлетнем возрасте мальчик уже бегло читает, пишет, складывал в уме трехзначные числа.

Он даже помогал в вычислениях отцу. Так, однажды, когда Карлу шел четвертый год, он исправил ряд неточностей в расчетах родителя, который служил смотрителем каналов и имел дело с финансами. И до самой старости ученый привык большую часть вычислений производить в уме…

Ирландский математик и физик-теоретик Уильям Роуэн Гамильтон – «один из лучших математиков XIX века», родившийся в 1805 году в Дублине, также с раннего детства слыл вундеркиндом. Так, в эти годы он проявил удивительные способности к языкам. Например, в подростковом возрасте Уильям знал 10 языков. А к 16-летнему возрасту уже изучал высшую математику.

Большинство его исследований посвящено оптике. Однако наиболее значимыми его достижениями считаются работа по алгебре и кватернионах – системах счисления, которые применяются для описания изомерных трёх– и четырёхмерного евклидовых пространств, получивших широкое распространение в механике…

Вундеркиндом был и Жан-Франсуа Шампольон – французский востоковед, а также основоположник египтологии. Когда 14 сентября 1822 года им был расшифрован текст Розеттского камня, появилась возможность прочитать египетские иероглифы. Он систематизировал египетскую мифологию, организовал музей египетских древностей – ныне это знаменитая египетская галерея Лувра. Родился Шампольон в 1790 году в Париже, в семье книготорговца…

Еще один вундеркинд – венгеро-американский математик и физик еврейского происхождения Джон фон Нейман, родившийся в 1903 году в состоятельной еврейской семье в Будапеште – в то время второй столице Австро-Венгерской империи. И хотя он внес существенный вклад в квантовую физику, фундаментальный анализ, теорию множеств, информатику и многие другие науки, тем не менее с его именем связывают архитектуру большинства современных компьютеров. Нейман имел исключительную память и в шестилетнем возрасте мог разделить в уме два восьмизначных числа. А в 8 лет он освоил основы высшей математики. В этом же возрасте Джон мог запоминать целые страницы телефонных книг. Однако к 50-летнему возрасту он удивлял не меньше…

Вундеркиндом был и советский ученый Лев Давидович Ландау. Родился он 22 января 1908 года в Баку, Там в 13 лет он окончил 10 классов, а в 14 поступил сразу на два факультета – химический и физико-математический Бакинского университета – беспрецедентный по тем временам случай. А в 1924 году за особые заслуги Ландау был переведён из Бакинского в Ленинградский университет, учебу в котором завершил в 1927 году и стал его аспирантом, а в дальнейшем сотрудником Ленинградского физико-технического института. В 1927 году 19-летний Ландау внес фундаментальный вклад в квантовую теорию – он ввел понятие матрицы плотности, которое стало основным в квантовой статистике…

Австралийский вундеркинд Теренс Тао родился в Аделаиде в 1975 году. Уже в детском возрасте он продемонстрировал феноменальные математические способности. Например, в два года он самостоятельно овладел базовыми основами арифметики. В Программе же исследования исключительных талантов Университета Джонса Хопкинса в возрасте 8 лет он набрал 760 баллов. А в 9 лет Тао стал посещать математические курсы университетского уровня. Также он самый молодой обладатель золотой, серебряной и бронзовой медалей в Международной математической олимпиаде, в которой он принял участи в 10 лет…

В 80-е годы прошлого столетия в газетах печаталось много восторженных материалов о феноменальных способностях Паши Коноплева. Родился он в 1973 году в семье обычных московских инженеров: мать – физик, отец – специалист по вычислительной технике.

В 3 года он умел читать и производил в уме сложные вычисления, в 5 лет освоил игру на пианино, а в 8 – справился с физикой. Он считал логарифмы в уме, много читал и обладал феноменальной памятью. А вот друзей у него не было. Ровесники боялись необычного мальчика или открыто игнорировали его.

В 15 лет Коноплев стал студентом технического университета, а в 18 поступил в аспирантуру и стал одним из первых специалистов, разработавших программы для советского бытового компьютера БК 0010. Он занимался математическим прогнозированием будущего. И никто не сомневается в том, что его ждёт судьба блестящего учёного. Но феноменальные способности требовали огромнейших нагрузок, которые свели юношу с ума. И в 29 лет он скончался в психиатрической клинике…

Савелий Косенко – еще один советский вундеркинд. У мальчика с детства проявились уникальные способности к точным наукам, особенно к физике. И в 11 лет он стал первокурсником московского технического вуза. В том же возрасте он написал учебник по физике и попал в Книгу рекордов Гиннесса. А в 16 лет он успешно окончил вуз…

Корейский вундеркинд Ким Ун Ён родился в 1963 году. В четыре года он говорил на четырех языках и решал задачи по математическому анализу. Его IQ равен примерно 210. В 8 лет он был приглашён НАСА для прохождения обучения в Колорадском университете. Здесь он получил степень доктора наук по физике. Но в 1978 году вернулся в Корею…

Еще один вундеркинд – Тейлор Рамон Уилсон – получил известность после того, как в 14 лет изобрел фузор – устройство, предназначенное для реакций ядерного синтеза. В 2011 году юный ученый получил премию от компании Intel на международной научно-технической ярмарке за изобретенный детектор переходного излучения. В свои юные годы мальчик-вундеркинд изобрел компактный ядерный реактор, способный генерировать 50 мВт электроэнергии. А заправлять этот чудо-реактор можно всего лишь раз в 30 лет. Родился же этот гениальный человек в 1994 году в Арканзасе (США)…

Джейкоб Барнетт – американский мальчик, проявивший свои способности с самых ранних лет, родился в 1998 году в американском штате Индиана. Кстати, в двухлетнем возрасте у него диагностировали тяжелый аутизм. Врачи даже утверждали, что с его болезнью он вряд ли когда-нибудь научится говорить или читать. Но они ошиблись. И в 10 лет Джейкоб стал самым молодым студентом Университета Индианы. И одновременно начал работать над докторской диссертацией по физике.

В этом небольшом материале было рассказано лишь о некоторых вундеркиндах, которые в будущем стали выдающимися учеными. Но их в мире гораздо больше.

Но, оказывается, выдающимися учеными становились не только вундеркинды. Более того, порой люди с нестандартным мышлением были двоечниками, их даже оставляли на второй год, при этом прочили жизнь неудачников и всячески порицали. Но история доказала, что плохие оценки не мешают достичь небывалых успехов в науке.

Так, всемирно известный американский изобретатель Томас Алва Эдисон в школе был далеко не отличником. Более того, его считали двоечником. В 1854 году Эдисоны переехали в Порт-Гурон (штат Мичиган). И когда Томасу исполнилось 7 лет, родители отвели его в заведение Реверенда Дж. Б. Ингла – единственную школу в городе. Но, как выяснилось, основным принципом для ее директора было не обучение, а воспитание. Поэтому Ингл заставлял учащихся выучивать наизусть целые страницы текста, а за ошибки наказывал битьем линейкой по пальцам. Для юного Эдисона, воспитанного в любви, такие методы обучения оказались не по нраву, и к концу первого месяца учебы успехами он не блистал. А спустя три месяца мальчик пришел из школы в слезах и заявил, что директор назвал его «дебилом» и приглашает в школу родителей.

От Ингла миссис Эдисон услышала, что ее сын не способен к обучению из-за «умственной отсталости», и мать забрала Томаса домой. Но поскольку она сама была учительницей, то смогла дать сыну прекрасное образование, благодаря которому Томас Эдисон стал самым известным изобретателем в истории Америки, усовершенствовавшим телеграф, телефон и даже киноаппарат…

Хорошо известно, что русский и советский учёный Константин Эдуардович Циолковский разработал теоретические основы космонавтики. Но мало кто знает, что он никогда не отличался большими успехами в школе. Более того, из-за тугоухости, которая появилась после скарлатины, перенесенной в девять лет, мальчик отставал в учебе от сверстников. А потеря старшего брата и матери, случившиеся в раннем возрасте, стали для Константина настоящей трагедией, что тоже не лучшим образом отразилось на его успеваемости.

Обучаясь в Вятской мужской гимназии, Циолковский неоднократно попадал в карцер. А во втором классе 13-летний Константин был оставлен на второй год. Из третьего же был и вовсе отчислен за неуспеваемость. В характеристике было рекомендовано «поступление в техническое училище». Однако Константин Эдуардович избрал иной путь. Спустя шесть лет, после самообразования, он успешно выдержал экзамены на звание учителя, а позднее получил официальное направление от Министерства просвещения…

Отдельно следует упомянуть французского ученого, родоначальника электродинамики Андре-Мари Ампера. Он не получал не только отличных оценок, но и плохих, поскольку ни дня не проучился в школе. Зато он с увлечением читал все, что находил в библиотеке своего отца. При этом Андре самостоятельно изучал арифметику, а также интересовался физикой. И уже в 13 лет Ампер представил в Лионскую академию свои первые научные труды по математике…

Те несколько примеров, которые приведены выше, доказывают: вовсе не оценки определяют успех в жизни. Ведь отметки не всегда отражают реальный уровень знаний и способностей. И уж тем более школьные отметки не могут служить показателем любознательности ребенка и его умения организовать свое время так, чтобы заниматься тем, что интересно…

Кстати, во многих источниках немецкого физика-теоретика, создателя теории относительности Альберта Эйнштейна тоже относят к гениальным ученым, которые в школе были двоечниками. Но, в отличие от Томаса Эдисона, неуспеваемость будущего лауреата Нобелевской премии по физике – не более как миф, который по-прежнему тиражируется.

Сначала в пять лет Альберта отправили в Мюнхенскую католическую начальную школу, так как она находилась почти рядом с домом. Но методика обучения, применяемая в ней, Альберту сразу пришлась не по душе: школьники обязаны были ходить по струнке, а за неправильный ответ их били линейкой по рукам…

В 1888 году девятилетний Альберт начал обучаться в Луитпольдовской гимназии, которая славилась высоким уровнем преподавания математики, естественных наук и древних языков, а также она имела хорошо оборудованную лабораторию.

Однако, сменив место учебы, Эйнштейн не поменял организацию процесса преподавания: зубрежка и вдалбливание в головы учащихся бесполезных фактов, казарменная дисциплина – все это царило и в этом учебном заведении. Тем не менее, несмотря на полное неприятие школы, Альберт всегда имел высокие оценки и числился среди лучших учеников.

Архивы школы, поднятые в 1984 году, доказывают, что Эйнштейн был вундеркиндом, который в 11 лет освоил физику на уровне колледжа, имел отличные оценки по всем школьным предметам, кроме французского языка, а также великолепно играл на скрипке. А в свободное от занятий время Альберт занимался самостоятельно.

Еще в детстве проявились уникальные музыкальные способности у великого немецкого физика, лауреата премии Нобеля Макса Планка. Он осваивал игру на органе и фортепиано, а также пытался применить свои силы в качестве композитора. И даже написал оперетту с романтическим названием «Любовь в лесу», которая, к сожалению, не сохранилась. Занятия музыкой Планк продолжил и в более поздние годы своей жизни. Этому, вероятно, способствовало и то, что у Планка был абсолютный слух.

Уже будучи академиком, ученый устраивал у себя дома музыкальные салоны, где, помимо хозяина, принимали участие и его коллеги. В том числе и Альберт Эйнштейн, который в дуэте с пианистом Планком играл на скрипке. Но при этом, как утверждает историк науки Хейлброн, «чувство тона Планка было настолько совершенным, что он едва мог насладиться концертом», боясь, как бы кто не сфальшивил.

А друг Планка – великий физик Нильс Бор играл на фортепиано. Эйнштейн и Бор при встречах вместе играли сонаты Моцарта, Бетховена, Брамса.

Лауреат Нобелевской премии по физике в 1932 году, немецкий физик Вернер Карл Гейзенберг с юных лет увлекался философией и музыкой. И при этом он великолепно играл не только на фортепиано, но и на других музыкальных инструментах. Нобелевский лауреат по физике 1952 года Феликс Блох вспоминал, что Гейзенберг мог часами упражняться в игре на своем любимом инструменте – фортепиано.

Александр Порфирьевич Бородин (1833–1887) не только был известным химиком и медиком, но и знаменитым композитором. Заниматься же музыкой он начал с восьми лет. И уже в девятилетнем возрасте сочинил свою первую польку для фортепиано, а в четырнадцать лет попытался создать произведение для камерного ансамбля.

Но Бородин увлекался не только музыкой. В его комнате на полках и столе находилось множество колб, пробирок и другой посуды для химических опытов. И с годами именно химия стала его профессией. Тем не менее впоследствии, несмотря на напряженные научные исследования, Александр Порфирьевич не прекращал усиленно заниматься и музыкой. А в годы обучения в Медико-хирургической академии, куда он поступил осенью 1850 года, Бородин начал сочинять романсы, фортепианные пьесы, камерно-инструментальные ансамбли…

Осенью 1860 года Бородин отправился в Париж, откуда весной 1861 года он вернулся в Гейдельберг. И именно здесь в мае Бородин встретил Екатерину Протопопову – молодую незамужнюю женщину, лечившуюся здесь от хронического заболевания легких. Она оказалась великолепной пианисткой. А судя по ее воспоминаниям, ученый «тогда ещё почти вовсе не знал Шумана, а Шопена разве немного больше». Вскоре Екатерина стала невестой Бородина…

В 1862 году Александр Порфирьевич прибыл в Россию, где познакомился с композитором Милием Балакиревым, а затем стал членом его кружка, позже получившего название «Могучая кучка». Следует отметить, что Бородин очень упорно работал над своим самым значительным произведением – оперой «Князь Игорь». А писал он ее в течение девятнадцати лет. Но 15 апреля 1887 года Александр Порфирьевич внезапно скончался, и опера осталась неоконченной. Завершили же ее А.К. Глазунов и Н.А. Римский-Корсаков.

К слову, А.П. Бородин считается одним из основателей классических жанров симфонии и квартета в России. Первая его симфония, написанная в 1867 году и вышедшая в свет одновременно с первыми симфоническими произведениями Римского-Корсакова и П.И. Чайковского, стала прологом к героико-эпическому направлению русского симфонизма. А Вторая («Богатырская») симфония Бородина считается вершиной не только русской, но и мировой эпической симфонии.

Историки утверждают, что своей популярности чемодан обязан корзине или сундуку и известному французскому мастеру Луи Виттону. Именно он создал тот чемодан, который сегодня популярен во всем мире. Еще только обучаясь делать разного рода приспособления для переноса или хранения вещей, Луи стал известен изготовлением дорожных сундуков. А со временем созданные им модели имели такую красивую форму, что он стал личным столяром супруги императора Наполеона III.

Впрочем, свой мастер по изготовлению чемоданов был и в России. И никто-нибудь, а знаменитый ученый Д.И. Менделеев, открывший Периодическую систему химических элементов. Но среди петербургских и московских купцов он был известен как чемоданных дел мастер. Со временем это увлечение ученого обросло множеством историй. Например, в одной из них рассказывается, что однажды молодой Менделеев, оказавшись по какой-то надобности в хозяйственной лавке в Гостином дворе, услышал, как у него за спиной разговаривали покупатель и продавец:

– Кто этот почтенный господин?

– Неужто не знаете? Это же известный чемоданных дел мастер Менделеев.

И купцам было невдомек, что это – будущий великий ученый. Они считали его мастером-самоучкой, у которого можно приобрести качественный дорожный аксессуар. Также ходили слухи, что как-то раз, болея, Дмитрий Иванович смастерил 40 отличных чемоданов и подарил их своим друзьям и коллегам.

А делал Менделеев свои изделия из кожи и шелка, поскольку в то время внутренняя часть дорогих чемоданов отделывалась этим материалом. А благодаря своим познаниям в химии он создал свой особый клей, который делал изделия весьма крепкими. Кстати, свой рецепт клея Менделеев хранил в строжайшем секрете…

А пристрастился Дмитрий Иванович к изготовлению этого дорожного аксессуара еще в пору своей молодости, когда в Симферополе из-за войны была закрыта гимназия. Вот Менделеев и стал делать чемоданы. И этим занятием он настолько увлекся, что оно переросло в хобби. Вот так Дмитрий Иванович и стал специалистом по изготовлению дорожных сумок. И когда в 1895 году ученый потерял зрение, он продолжал делать чемоданы на ощупь.

В начале 1930-х годов, когда Петр Капица был уже известным ученым, но, правда, еще не лауреатом Нобелевской премии, популярный в Англии справочник «Кто есть кто» за 1933 год информировал: «Капица Петр, член Королевского общества с 1929 года, профессор, директор Мондовской лаборатории…» После сообщения подробных биографических сведений об ученом и перечисления основных научных трудов в справочнике также была отмечена следующая деталь: «Отдых: шахматы». И действительно, в тот период Петр Леонидович в шахматах достиг значительных высот. Он стал даже чемпионом Кембриджа. А его соперниками были опытные британские мастера.

А об одном шахматном поединке с П.Л. Капицей поведал известный математик, член-корреспондент АН СССР А.А. Марков: «В начале 20-х годов в Ленинграде на квартире у Петра Ивановича Лукирского, большого любителя шахмат, проводились шахматные вечера, а однажды был организован даже турнир, в котором участвовали молодые физики Ленинграда, среди которых был и Петр Капица. Помню течение нашей партии. Играя белыми, я допустил неточность в дебюте и потерял инициативу. Затем сопротивлялся отчаянно, но все же вынужден был в конце концов признать свое поражение. Окончательные итоги турнира мне не запомнились, но сосредоточенность Петра Леонидовича и методичность его игры произвели тогда впечатление».

Вспоминал о шахматных баталиях с П.Л. Капицей в конце 1940-х годов и вице-президент Академии художеств СССР, доктор искусствоведения Владимир Семенович Кеменов: «По вечерам мы часто играли с Петром Леонидовичем в шахматы на его даче, что на Николиной Горе. Баталии начинались вечером, часов в девять, и продолжались допоздна. Я как-то спросил Петра Леонидовича, не влияют ли отрицательным образом шахматы на сон? Петр Леонидович ответил: «Наоборот. Игра в шахматы как бы прочищает мозги от всех мыслей, накопившихся за день».

Чтобы разобраться в тонкостях шахматной игры, выдающийся ученый завязывал дружбу с известными шахматистами. В частности, с экс-чемпионом мира по шахматам гроссмейстером В.В. Смысловым, который в своих воспоминаниях о Петре Леонидовиче писал как «о человеке очень разносторонних интересов. В день 80-летия Петра Леонидовича я отметил, что когда он иной раз найдет время, чтобы сыграть в шахматы, у меня появляется интересный партнер.

Петр Леонидович отличается живостью мысли, а в шахматы играет просто самозабвенно. До позднего вечера обычно продолжаются наши поединки. Во время партии Петр Леонидович очень сосредоточен…

Стиль игры Петра Леонидовича очень активный. При первой возможности он стремится атаковать короля, предпочитает открытые дебюты, особенно гамбитные продолжения, и мне показалось нелишним преподнести ему в день рождения первый том «Энциклопедии шахматных дебютов», посвященный открытым началам.

Как оценить шахматную силу Петра Леонидовича? Пожалуй, сейчас он играет в силу первого разряда. Но его техника разыгрывания эндшпиля и понимание позиции позволяет высказать предположение, что в свое время он мог играть в силу мастера». Вот такие выводы о шахматной игре знаменитого физика сделал не менее знаменитый шахматист.

Японский врач-патологоанатом Фукуси Масаити (1878–1956) собрал единственную в мире коллекцию татуировок, которые были сняты с трупов. Восхищенный искусством японской татуировки, Масаити снимал татуированную кожу тел, пожертвованных ему родственниками покойников, и растягивал ее, помещая под стекло. Он порой даже платил людям за то, что они позволяли ему снять кожу после их смерти и сохранить татуировки.

В музее татуировок 105 экспонатов. Некоторые из них находятся под стеклом, а ряд – надеты на манекены, чтобы таким образом сохранить их форму. Порой врач снимал фрагменты отдельно, а затем их соединял.

А заинтересовался Фукуси татуировками еще в 1907 году, когда начал заниматься изучением родинок на коже человека. Во время этих исследований он познакомился со многими людьми с татуировками. Оказалось, что изучать перемещение пигмента родимых пятен намного проще, исследуя движение пигмента из татуированной кожи. Татуировки помогли ему и в изучении сифилиса, что вызвало еще больший интерес к этому искусству…

А когда доктор Фукуси начал работать в благотворительной Мемориальной больнице Мицуи, то там он увидел немало татуированных пациентов, поскольку татуировка была широко распространена среди бедных слоёв общества. Впоследствии, после непродолжительной стажировки в Германии, он вернулся в Японию и стал сотрудником Японского медицинского университета. Здесь он продолжил исследования пигментации кожи, в том числе и родинок. Он также изучал татуированную кожу и методы её консервации.

В конце концов, Фукуси Масаити разработал методику сохранения кожи с татуировкой и стал собирать образцы для исследований, размещая их под стеклом в специальных рамах. Масаити иногда оказывал финансовую помощь тем, кто соглашался взять деньги на оплату за завершение татуировок, при условии, что они завещают врачу в собственность кожу после смерти…

В 1927 и 1928 годах Масаити демонстрировал свою коллекцию за границей, а также использовал ее во время лекций о пигментации кожи. Кроме того, он показывал ее для распространения сведений о японском искусстве татуировки. Правда, в Америке один из чемоданов с татуированной кожей был похищен и не был найден, хотя за него было обещано солидное вознаграждение.

В настоящее время коллекция татуировок Масаити хранится на медицинском факультете Университета Токио. Однако она закрыта для публики, хотя порой исследователям, в первую очередь врачам, разрешается поработать с ней.

27 октября (8 ноября) 1883 в Петербурге родился в будущем знаменитый минералог Ферсман Александр Евгеньевич. Однако почти все детские и юношеские годы он провел на юге России, в Крыму, в селении, впоследствии названном Ферсманово, и в Одессе. Уже в пятилетнем возрасте мальчик научился читать, а в шесть лет стал «страстным минералогом».

Слоняясь по каменистым откосам, он, пользуясь молотком, «добывал» сверкающие кристаллики горного хрусталя. А забравшись в заброшенные каменоломни и пещеры, обнаруживал невероятно красивые камни. Например, как-то раз среди своих «сокровищ» он нашел прозрачный кристалл исландского шпата, сквозь который буквы в книге казались двойными. Да и другие экспонаты его собрания были не менее замечательными.

Страсть к коллекционированию камней продолжилась и тогда, когда Ферсман стал учащимся Одесской классической гимназии. Впоследствии Александр Евгеньевич признавался, что экскурсии в горах и по морскому побережью научили его «очень трудной и сложной обязанности естественника – наблюдать».

Красивые камни собирали многие сверстники Ферсмана, но только для него минералогия стала делом всей жизни. В доме Ферсманов нередко бывал профессор Новороссийского университета П.Г. Меликишвили (Меликов), который убеждал молодого человека: «…Ты не должен отходить от минералогии и химии, между этими науками нет границ».

В 1901 году, завершив обучение в гимназии, Александр Евгеньевич поступил в Новороссийский (ныне Одесский) университет. Правда, через год, выяснив, что в Московском университете имеется хорошая кафедра геологии, перевелся туда. А поскольку к этому времени коллекция минералов обогатилась множеством экспонатов и стала очень большой, Ферсман переправил ее в Москву, чтобы передать университетскому музею.

Сразу поверить в то, что первым программистом была женщина, довольно сложно. Но это действительно так. По крайней мере, на этом настаивают многие историки науки. А этой женщиной оказалась Августа Ада Кинг, графиня Лавлейс. Родилась она 10 декабря 1815 года в Лондоне. Ее отцом был знаменитый английский поэт Джордж Байрон, а матерью – Анна Изабелла Милбенк. Но супружеская жизнь у них не сложилась, и девочка росла практически без отца – весной 1816 года Байрон подписал документ о разводе и навсегда уехал из Англии.

Что же касается Анны Милбенк, то по поводу ее роли в жизни Ады циркулировали разные разговоры. Так, некоторые очевидцы утверждали, что мать и дочь находились в близких отношениях, а другие говорили, что девочка росла, не зная обоих родителей.

Росла Ада болезненным ребенком: ее мучили головные боли, повлиявшие на зрение, а после перенесенной кори она довольно продолжительное время оставалась парализованной. Но это не стало препятствием для развития острого ума девочки. Склонность к математике она унаследовала от матери, которая в юные годы демонстрировала определенные способности в точных науках.

В июне 1833 года Ада Байрон познакомилась с английским математиком и изобретателем первой вычислительной машины Чарльзом Бэббиджем. Это был очень важный момент в ее научной биографии. А всего через месяц Бэббидж, оценив уникальные способности Ады, пригласил ее посмотреть прототип своей машины. Изобретение математика заинтересовало девушку, и она стала чаще посещать Бэббиджа…

В 1842–1843 годах Ада 9 месяцев переводила с французского лекции Бэббиджа об аналитической машине, записанные итальянским математиком Луиджи Менабреа. К переводу она приложила свои заметки, объем которых был в три раза больше самой статьи. А произошло это потому, что английские ученые не были готовы к восприятию идей, изложенных в статье. Вот Аде и пришлось объяснять принцип работы машины.

В одном же комментарии девушка детально описала алгоритм, который позволял на аналитической машине рассчитать числа Бернулли. А спустя многие годы эту работу признали первой программой для компьютера. В записях Ада Байрон предвещала машине Бэббиджа блестящее будущее, полагая, что этот механизм сможет самостоятельно создавать формулы, писать музыку и рисовать…

И все же открытия Ады и ее вклад в информатику до настоящего времени оспариваются. Так, многие ученые сомневаются в том, что Ада Байрон может называться первым программистом. Поскольку, как считают они, программы разрабатывала не она, а Чарльз Бэббидж, а Ада лишь популяризировала аналитическую машину.

А вот апологеты женщины уверены, что ее работы по вычислению чисел Бернулли весьма точны и их нельзя сравнить с тем, что писал Бэббидж. Кстати, несмотря на споры о научных достижениях Ады Байрон, тем не менее термины программирования «рабочая ячейка» и «цикл» введены именно ею…

А вот Каролина Лукреция Гершель (1750–1848) является первой женщиной, которая открыла комету. Да и вообще она, по мнению многих ученых, первая женщина-астроном. Хотя она обычно упоминается как помощница своего знаменитого брата, сэра Фредерика Уильяма Гершеля (1738–1822), открывшего инфракрасное излучение, планету Уран и ряд других небесных тел. Но именно благодаря ее математическим расчетам, а также преданности астрономии были сделаны выдающиеся открытия в этой науке.

Но все-таки основная заслуга в том, что Каролина стала интересоваться астрономией, принадлежит ее брату. Ведь он не только сам отдавал массу энергии изучению глубин космоса, но и активно привлекал к своим исследованиям свою сестру. И она с удовольствием ассистировала ему в наблюдениях и вела записи.

А свободное время Каролин проводила за постоянным наблюдением за небом. И в 1783 году смогла открыть три новые туманности. Затем она стала посвящать много времени астрономической теории, освоив алгебру и формулы, которые используются в исследованиях небесных тел.

Когда же Уильям Гершель получил должность королевского астронома при дворе, Каролина стала его научным ассистентом. При этом она получала зарплату за свою работу. И в течение одиннадцати лет – с 1786 по 1797 год, она открыла восемь комет, а также 14 туманностей, составила каталог звездных скоплений и туманностей, дополнила каталог небесных светил.

Когда же в 1822 году Уильям Гершель скончался, Каролина, которой на то время было 72 года, продолжала заниматься астрономией. Впоследствии за свои труды она была награждена золотой медалью Королевского астрономического общества и избрана его почетным членом. В 1838 году Ирландская Королевская академия наук избрала ее своим членом. А в возрасте 96 лет, в 1846 году, она получила золотую медаль Прусской академии наук. Также в честь Каролины Гершель названы астероид Лукреция и кратер на Луне…

А теперь познакомимся с Мэри Эннинг – английским ученым, сделавшей ряд открытий в морской палеонтологии юрского периода. Родилась она в Великобритании, в Лайм-Риджисе. Здесь Мэри прожила всю жизнь и здесь же работала и занималась поиском древних окаменелостей…

В раннем детстве, 19 августа 1800 года, с 15-месячной девочкой произошло невероятное происшествие. В этот день за Мэри присматривала соседка Элизабет Хаскингс, которая находилась в компании двух подружек. И когда они, стоя под вязом, наблюдали за конными скачками, неожиданно в дерево ударила молния. Все три женщины погибли, а девочку быстро доставили домой и поместили в горячую ванну. Впоследствии местный врач назвал этот случай чудесным. Более того, если до этого Мэри росла болезненным ребёнком, то после данного происшествия избавилась от всех хворей. Затем в течение многих лет местные жители приписывали детское любопытство, интеллект и живой характер этому случаю…

Возвращаясь к палеонтологическим изысканиям Эннинг, следует отметить, что это была не только трудная, но и опасная работа – особенно для женщины. Нередко свои поиски она проводила зимой, когда после оползней появлялись новые окаменелости и их требовалось очень быстро собрать, чтобы их не унесло море. А в 1833 году, во время одной из таких экскурсий, женщина едва не погибла от оползня, который, правда, убил ее собаку.

За свою недолгую жизнь Эннинг сделала немало открытий. А самое раннее из них пришлось на тот момент, когда ей стукнуло 12 лет. Тогда она вместе с братом обнаружила скелет ихтиозавра. Затем были открыты два скелета плезиозавра, а также первый скелет птерозавра, найденный за пределами Германии, и ряд неизвестных до этого ископаемых рыб. Также в ходе своих исследований Эннинг доказала, что копролиты, которые в тот период считали безоаровыми камнями, на самом деле являются окаменелыми фекалиями…

По-настоящему же научная деятельность женщины-палеонтолога была оценена лишь после ее смерти. Так, в 2010 году по решению Королевского общества Эннинг была включена в число десяти английских женщин, которые оказали наибольшее влияние на развитие науки.

Но почему же это произошло спустя более 150 лет после ее смерти. А дело в том, что ее половая принадлежность и её социальный статус помешали ей по-настоящему участвовать в научной жизни Британии XIX века. Ведь тогда в стране доминировали состоятельные мужчины-англичане.

Однако со временем Эннинг все же стала известна в геологических кругах Англии, Европы и Америки, и с ней консультировались видные палеонтологи по анатомии ископаемых животных. «Мир использовал меня слишком жестоко, и я боюсь, что это сделало меня подозрительной по отношению к каждому», – как-то призналась Эннинг. Единственной её прижизненной публикацией стала выдержка из ответного письма к редактору, появившаяся в известном научном журнале в 1839 году.

Обычно почти о каждом знаменитом ученом ходят байки, в которых рассказывается об их странном поведении и рассеянности. Взять хотя бы великого французского физика и математика Андре-Мари Ампера. Из-за своей рассеянности знаменитый ученый нередко становился героем разного рода анекдотов. Например, в одном из них рассказывается, как однажды по дороге в университет физик поднял вроде бы ничем не примечательный камень, который, однако, Ампера чем-то заинтересовал. Но, рассматривая свою находку, ученый тем не менее помнил, что у него лекции. Он взглянул на часы, которые обычно всегда носил с собой, и затем… положил в карман камень, а часы выбросил в Сену… Случались у него казусы и на лекциях. В частности, он нередко вытирал доску собственным платком, а в карман опускал запачканную мелом тряпку.

Удивительными были у Ампера и отношения с гостями. У каждого из них Ампер обычно выяснял, играет ли он в шахматы. И когда получал утвердительный ответ, немедля сажал его за шахматную доску и играл с ним многие часы. И хотя шахматистом Ампер был и не слабым, но проигрывал часто. Дело в том, что гостю, оказавшемуся в сложной ситуации, требовалось лишь уверенным тоном произнести какую-нибудь научную глупость. Например, что сера – это серная окисленная кислота. Такое заявление приводило ученого в необыкновенное возбуждение, и он проигрывал верную партию.

Поскольку ум Ампера был постоянно занят научными размышлениями, нередко с ним случались казусы и другого рода. Так, однажды, прогуливаясь по улицам, ученый стал писать мелом физическую формулу прямо на омнибусе, как раз подъехавшем к остановке.

В другой раз, выйдя из дома, ученый оставил на дверях записку: «Ампер будет дома к вечеру». Но освободился он значительно раньше. И, когда вернулся домой, то, обнаружив записку, ушел бродить до вечера. Вероятно, ученый забыл, что он и есть сам Ампер…

Не отличался внимательностью и гениальный Ньютон. Например, он мог заблудиться в своем доме: направляясь в обеденную комнату, Ньютон оказывался на улице. А когда возвращался в дом, то уже забывал о еде.

А однажды, читая, он стал набивать свою курительную трубку табаком. Но для этой цели воспользовался… пальцем сидевшей рядом племянницы. К тому же палец оказался как раз необходимого размера. В другой раз Ньютон решил сварить себе яйцо. И, не отрываясь от листа рукописи, опустил в кастрюлю часы и с яйцом в руке продолжал напряженно размышлять над очередной проблемой. А как-то раз, выйдя из гостиной за бутылкой вина, чтобы угостить друзей, Ньютон зашел в рабочий кабинет и продолжил писать свой очередной трактат. В своей рассеянности ученый даже якобы мог выйти из дома не совсем одетым. Но по явным насмешкам окружающих людей он оценивал ситуацию и возвращался домой…

Один из величайших физиков-экспериментаторов своего времени, английский ученый Генри Кавендиш вел очень уединенный и замкнутый образ жизни. У него полностью отсутствовали друзья. Женщин же он панически боялся, а со своей прислугой женского пола не вступал ни в какие разговоры, а оставлял на столе записки с поручениями. Но после его смерти остался миллион фунтов в банке и двадцать пачек рукописей с описанием уникальных исследований, которые он провел, но считал ненужным публиковать при жизни…

А Альберт Эйнштейн, оказывается, не носил носков. Об этом стало известно из его писем, опубликованных в июле 2006 года. Именно в одном из них, отправленном супруге, он и признается в этой странности своей жене: «Даже в самых торжественных случаях я обходился без носков и скрывал сие отсутствие цивилизованности под высокими ботинками»…

Известно, что немецкий физик и химик Вальтер Нернст – автор третьего начала термодинамики, любил разводить карпов. И когда его однажды спросили, почему он разводит именно этих рыб, а не каких-то других, или почему не содержит птиц или зверей, ученый ответил, что теплокровных животных разводить не собирается, поскольку не желает обогревать мировое пространство за свои деньги…

Среди профессоров Оксфордского университета весьма примечательной фигурой долгое время считался Уильям Арчибальд Спунер. К слову, он был альбиносом. Но известность среди коллег и студентов он получил благодаря своей невероятной рассеянности. Например, говорили, что однажды он отправил письмо одному из своих коллег с просьбой прийти и помочь сделать какую-то работу. Но при этом в конце письма Спунер добавил, что проблема уже решена, помощь не требуется и приходить не надо.

Самым же главным признаком его странности была своеобразная речь, благодаря которой появился даже особый термин – «спунеризм». Им называют неумышленную или намеренную оговорку, когда меняются слоги или звуки в двух соседствующих в предложении словах, что, безусловно, влияет на смысл предложения…

В свою очередь, известный американский математик и философ, основоположник кибернетики и теории искусственного интеллекта Норберт Винер страдал невероятной бытовой забывчивостью, о которой в Массачусетском университете ходило множество баек. Например, как-то раз ученый связался с полицией, чтобы сообщить об угоне своего автомобиля. И сделал он это только потому, что не мог вспомнить, где он его припарковал. Случалось и такое, что, встретив в университете знакомого и разговорившись с ним, он мог потом уточнить у собеседника, в какую сторону направлялся, поскольку если из столовой, то он уже пообедал. Многим его знакомым была хорошо известна привычка Винера ходить, постоянно касаясь стены рукой. По словам ученого, благодаря этому он мог всегда найти выход из лабиринта…

К ученым со странностями многие относят и выдающегося математика Александра Гротендика, родившегося 28 марта 1928 года в Берлине. В мае 1945 года Гротендик с матерью переехали в Месарж, деревню рядом с Монпелье – крупнейшим городом на юге Франции, где он поступил в местный университет. Однако со временем он все реже посещал занятия, разочаровавшись в лекторах, которые обычно повторяли то, что было в учебниках.

В 1949 году Гротендик переехал в город Нанси, который считался одним из крупнейших центров математической науки. В 1955 году Гротендик работал в Канзасском университете в США. Но в 1956 году он вернулся в Париж, где стал работать в Национальном центре научных исследований Франции. Именно здесь ученый создал основные теоремы и определения, показавшие математикам новые уровни абстракции…

Гротендик отличался активной гражданской позицией и действовал в соответствии со своими убеждениями. Так, в 1966 году он отказался приехать в Советский Союз на математический конгресс, где ему должны были вручать Филдсовскую премию: это свое решение он объяснил судебными процессами над Синявским и Даниэлем. А когда в 1969 году Гротендик узнал, что Институт высших научных исследований финансируется военными, это настолько возмутило его, что в конце концов он отказался от научной деятельности…

В 42 года он развелся с женой и перестал печатать труды по математике. В 1971 году он получил французское гражданство и престижную работу в Коллеж де Франс. Но через год стало известно, что вместо курса математики он читал лекции «Нужно ли вообще продолжать научные исследования?»

В 1991 году Гротендик переехал в деревню Лассер в Пиренеях, где зарабатывал на еду пастухом и сторожем и отказывался от каких-либо социальных связей. В деревню Гротендик привез несколько коробок рукописей, написанных им после 1970 года. В 1991 году пять из них он отдал своему ученику Жану Маглуару на хранение. Однако в 2010 году запретил публикацию записей, которые в них хранились. Более того, запретил электронное или бумажное распространение всех своих работ.

Безусловно, это невероятный поступок, которого не знала мировая наука: и впрямь, известный ученый полностью порвал связь с научным сообществом, удалился от мира, жил один в небольшом доме в крохотной горной деревне. И писал. А 13 ноября 2014 года в больнице Сен-Жирона – городка в предгорьях Пиренеев, 86-летний величайший математик Александр Гротендик скончался…

Выдающийся российский математик Григорий Перельман, в чем-то схожий с Гротендиком, тоже уже несколько лет поражает публику своим необычным поведением. А эта необычность заключается в отказе от материальных благ. Например, от миллиона долларов – международной премии за доказательство гипотезы Пуанкаре. А мотивировал он свой отказ тем, что вклад других ученых в доказательство вообще не был оценен. Более того: в 2011 году он отказался от звания академика Российской академии наук…

До 9-го класса Григорий учился в обычной школе. Но после затем был переведен в физико-математическую школу, которую блестяще окончил. Еще в школе он стал победителем международной олимпиады в Болгарии, удивив жюри тем, что все задачи решил без единой ошибки. И Перельмана без всяких экзаменов зачислили в Ленинградский университет, на математико-механический факультет. В 1990 году Перельман защитил кандидатскую диссертацию.

В 1990-е годы он уехал в США, где занимается фундаментальной наукой в различных университетах страны. Именно там начал работать над решением загадки тысячелетия – гипотезы Пуанкаре. В 2002–2003 годах он опубликовал в Интернете три статьи, в которых доказал гипотезу. Эксперты, проверявшие правильность решения, ошибок в доказательстве не обнаружили.

Григория Перельмана стали приглашать на различные встречи, конференции, семинары. Он выступил с лекциями о своей теории в нескольких университетах Соединенных Штатов, объясняя и доказывая. Так продолжалось несколько лет. Но в 2005 году он, устав от этой суеты, уволился из института и стал проводить основное время в квартирке на окраине Петербурга вместе со своей матерью…

Но, наверное, по количеству странностей всех обошел Никола Тесла. Биографы знаменитого ученого и изобретателя отмечают, что еще в ребячестве за ним были замечены необычные отклонения в поведении, которые сформировались на основе ряда фобий и навязчивых идей.

Например, Тесла с завидной настойчивостью развивал в себе силу воли, чтобы обрести над собой абсолютный контроль. В автобиографии ученый писал: «Вначале мне приходилось подавлять свои желания, но постепенно они начали совпадать с тем, что диктовала воля. После нескольких лет тренировок я добился такой полноты владения собой, что играючи обуздывал страсти, которые завершались катастрофой для многих самых сильных людей». При этом в ходе тренировки характера он сначала позволял себе чем-либо увлечься, а затем усилием воли вынуждал себе отказаться от пагубной привычки. Так, например, он отвыкал от азартных игр, от курения, от кофе по утрам. В конце концов у него появлялось полное равнодушие к прежнему увлечению.

Также исследователи жизни ученого отмечают, что он страдал чуть ли не патологическим стремлением к чистоте, а также боязнью микробов и заражения. Например, если в ресторане на стол, за которым он принимал еду, садилась муха, он просил немедленно заменить скатерть и приборы. Он также требовал, чтобы вся столовая посуда на кухне обязательно особым образом стерилизовалась. Но даже после этого всегда протирал все салфетками. Опасаясь инфекции, Тесла выбрасывал перчатки и платки после одноразового употребления. По этой же причине ученый избегал рукопожатий и регулярно мыл руки, вытирая их свежим полотенцем. Вообще же эта фобия имела вполне рациональное объяснение. Дело в том, что Тесла два раза переболел серьезными заболеваниями, и когда поправился после холеры, он и стал опасаться любой инфекции.

Но вот фобия, из-за которой Тесла испытывал невероятную брезгливость к жемчугу, не имеет никакого рационального объяснения. Это – особое неприятие жемчуга. Так, если за столом сидели женщины в этом украшении, Тесла вставал из-за стола и уходил. Да и в целом почти все круглые поверхности внушали ему брезгливость. И даже к бильярдным шарам он долгое время не мог привыкнуть. Ученый писал: «При виде жемчуга я оказывался на грани припадка. Но меня совершенно завораживало сверкание кристаллов или предметов с острыми гранями и гладкими поверхностями. Я считал, сколько шагов сделал во время прогулок, и вычислял в кубических единицах объемы тарелки супа, чашки кофе или куска пищи, иначе я не ощущал удовольствия от еды».

Свои странности были и у знаменитого американского изобретателя Томаса Эдисона. Так, во время работы в своей огромной лаборатории он забывал почти все, помимо проблемы, которую в данный момент пытался решить. Например, он ходил в прожженном кислотами платье, с грязными руками и растрепанными волосами.

А этот случай свидетельствует о его крайней рассеянности. Так, однажды Эдисон зашел в местное налоговое управление. Но его мысли были далеки от финансовых проблем, поскольку изобретателя поглотила очередная творческая задача. Когда же подошла его очередь, Эдисон неожиданно забыл свою собственную фамилию. Позже он утверждал, что не смог бы ее вспомнить, даже если бы от этого зависела его жизнь. К счастью, как раз в это время знакомый изобретателя, который стоял в очереди за ним, подсказал Эдисону, как его зовут.

А еще Эдисон отличался своими непритязательными вкусами. Например, его никогда не восхищали пышные церемонии и торжественные обеды. Так, однажды его пригласили на обед в известный нью-йоркский ресторан «Дельмонико». И Эдисон весьма удивил организатора торжества тем, что ограничился лишь кусочком паштета и чашкой чая…

В свою очередь, знаменитый археолог Генрих Шлиман, известность которому принесло открытие Трои, страдал таким пороком, как желание обмануть. «Мой самый большой недостаток в том, что я хвастун и обманщик», – признавался Шлиман. Например, он любил рассказывать о том, что мечтать об открытии Трои он стал с тех пор, как отец подарил ему книгу «Всемирная история для детей». Однако позже он заявил, что купил книгу в антикварной лавке в Санкт-Петербурге.

Сочинил Шлиман и истории о кораблекрушении, в которое он якобы попал по пути в Венесуэлу и был подобран у побережья Голландии. В действительности же он без всяких приключений добрался до места назначения.

Также выдумал Генрих и то, что был очевидцем пожара в Сан-Франциско в 1851 году. А ведь на самом деле это бедствие произошло за месяц до прибытия Шлимана в США. И свою встречу с президентом Соединенных Штатов Миллардом Филлмором он тоже сочинил, впрочем, как и прием в Белом доме, где ни разу не был.

Историю открытия сокровищ Трои Шлиман излагал как минимум шесть раз. И всегда по-новому. Один из рассказов звучит так: «Жена София заметила в траншее полузасыпанное землей ожерелье и быстро прикрыла его длинной юбкой. Шлиман в это время уговорил рабочих разойтись на обед, чтобы те не растащили клад». А вся правда в том, что София в то время отсутствовала на месте раскопок.

И вот повседневная жизнь Шлимана была полностью подчинена Гомеровскому культу. Например, когда у него появился сын, он поднялся с мальчиком на крышу, подставил солнечным лучам, а затем, приложив к голове младенца том Гомера, прочел вслух 100 любимых стихов. Более того, в честь героев «Илиады» он назвал сына Агамемноном, а дочь – Андромахой. Слуг он также назвал именами героев греческой мифологии – Навсикаи, Беллерофонта и Теламона. С детьми Шлиман разговаривал на древнегреческом языке. А в пожилом возрасте он построил себе громадный 25-комнатный особняк в Афинах. Обставлен он был в античном стиле и назывался «Илионский дворец». Мягкая мебель, ковры и занавески в доме отсутствовали, поскольку их не было в эпоху «Илиады». А вот пол и стены украшала мозаика в помпейском стиле, над дверями и проходами красовались цитаты Гомера. Гостей же угощали скромными древнегреческими блюдами.

А еще Генрих Шлиман начал заранее готовиться к будущей славе. Например, начиная с двадцати лет он собирал личный архив, сохраняя в нем все документы, записки и письма. И хотя часть архива утрачена, все равно в нем насчитывается 60 тысяч писем в 106 ящиках, 13 томов записок, 10 ящиков различных документов, 38 бухгалтерских книг, 18 дневниковых книг, 5 ящиков газетных вырезок. Как пишет Филипп Ванденберг в книге «Золото Шлимана», Генрих был «человеком ранимым, вечно пекущимся о своей репутации, по крупицам создававшим себе биографию исследователя». По этой причине 99 % его писем написаны в расчете на будущую публикацию. С этим, кстати, согласны и другие исследователи…

Те, кто близко знал отца ракетной техники Циолковского, отмечают его своеобразное, а порой и довольно странное поведение и умозаключения. И впрямь Константина Эдуардовича порой посещали весьма необычные мысли.

К примеру, писатель Виктор Шкловский однажды по горячим следам записал следующий разговор с ученым:

«Вечер. Циолковский меня спросил:

– Вы разговариваете с ангелами?

– Нет, – ответил я тихо.

– По строению головы могли бы разговаривать.

– А вы? – спросил я.

– Я постоянно разговариваю».

И, чтобы не заподозрить у Циолковского проблем с психикой, Шкловский посчитал, что, говоря об ангелах, Константин Эдуардович имел в виду вдохновение. Хотя сам Циолковский говорил о реальных ангелах, считая их высшими разумными существами, более совершенными, чем люди. В соответствии с его теорией люди в результате космоантропогенной эволюции в будущем как раз и превратятся в ангелов.

А вот размышления Циолковского о всемирном благоустройстве вполне соответствуют людям с проблемами психики. Например, он считал, что человечество должно уничтожить всю несчастную жизнь на Земле. А это, по его мнению, «больные, калеки, слабоумные, несознательные…». А также «дикие и домашние животные». И именно в этих размышлениях нашли отчетливое выражение многие болезненные черты характера Циолковского.

А как-то раз ученый признался: «Я получил нервное расстройство, такое сильное, что это отразилось на моих детях». И действительно, из шести его детей двое покончили жизнь самоубийством, а один всю жизнь стремился проколоть себе барабанную перепонку, чтобы стать таким же гениальным, как отец…

Отец и сын Баклэнды жили в XIX столетии и были известными учеными. Они изучали первобытных людей и динозавров. А еще им нравилось пробовать на вкус животных, причем в любом виде: вареных, жареных или сырых. Когда же Уильям – отец семейства – принимал гостей, им почти всегда подавали довольно необычные блюда: жареных страусов, дельфинов, стейки из крокодила и даже приготовленных щенков.

Но стол ломился не только от экзотических блюд. Дом профессора тоже был заполнен животными: морскими свинками, змеями, лягушками, хорьками, ястребами, совами, кошками, собаками. Жили у профессора пони и гиена по кличке Билли. На улице обосновались крупные черепахи, лисы и куры.

Сын Уильяма Фрэнсис Баклэнд, как и его отец, учился в Оксфорде, занимался наукой и любил животных. Он много путешествовал и писал популярные статьи о необычных природных феноменах. А во время учебы Фрэнсис устроил зверинец в своей комнате. Там можно было увидеть «орла, шакала, сурков, морских свинок, белок и сонь, гадюк и безвредных змей, червей, черепах, зеленых лягушек и хамелеона. Также были скелеты и чучела в большом количестве». И конечно же, в помещении стоял удушающий запах.

В доме Фрэнсиса, как и у его отца, гостям подавали тушеное мясо хобота слона, вареное и жареное мясо дельфина, жареную шею жирафа и пирог из носорога. А когда ученый однажды услышал, что в зоопарке умерла пантера, он попросил выкопать ее тело и сделать отбивные. Свои оригинальные вкусы Фрэнсис оправдывал научной необходимостью: таким путем он искал экзотических животных, которых можно было бы акклиматизировать в Великобритании.

Говорят, известным чревоугодником был знаменитый натуралист Чарльз Дарвин: оказывается, он интересовался редкими животными не только с позиций ученого, но и любителя вкусно и обильно поесть. Еще в годы обучения в Кембриджском университете Дарвин председательствовал в студенческом Клубе обжор, члены которого еженедельно проводили дегустацию «необычной плоти». Они готовили ястребов, выпей, а однажды даже попробовали старого филина.

И даже во время своего знаменитого кругосветного путешествия на корабле «Бигль» Чарльз Дарвин не изменил своему юношескому увлечению и с немалым удовольствием вкушал экзотических птиц и даже броненосцев. Однако больше всего ему понравилось мясо какого-то неизвестного науке грызуна. По этому поводу он писал, что «вкуснее его ничего не пробовал». А однажды во время рождественского ужина ученый вдруг осознал, что птица, которой он лакомился, относится к очень редкому виду, и прямо за столом стал собирать обглоданные кости…

Другой знаменитый натуралист той эпохи – француз Этьен Жоффруа Сент-Илер и вовсе устраивал банкеты с исключительно научными целями. Так, в 1855 году он решил доказать, что конина ничем не хуже любого другого мяса. И с этой целью организовал пир на 132 персоны, на который также были приглашены писатели Гюстав Флобер и Александр Дюма-старший. При этом все блюда содержали конину. Эксперимент прошел удачно, и спустя недолгое время лошадиное мясо подавали во многих парижских ресторанах.

А вот многие известные ученые были приверженцами вегетарианской диеты. Например, лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн любовь к вегетарианской пище демонстрировал в течение всей своей жизни. Именно великому ученому принадлежит цитата, что «ничто не принесет такой пользы человеческому здоровью и не увеличит шансы сохранения жизни на земле, как распространение вегетарианства». Переход же на растительную пищу, по мнению Эйнштейна, важный этап в эволюции человека.

Однако Эйнштейн не относился к убежденным вегетарианцам. В одном из своих писем он признавался, что всегда ел мясо животных, правда, с некоторой долей вины. Строгим же вегетарианцем он стал за год до своей смерти. А отказался Эйнштейн от мясной пищи из-за того, что у него появились проблемы с желудком и аневризма в брюшной аорте, которую нельзя было удалить. В первое время он придерживался сбалансированной диеты из мяса и простых углеводов, а затем совсем отказался от продуктов животного происхождения…

Современный американский физик-теоретик Эдвард Уиттен (родился в 1951 году) – один из ведущих в мире исследователей теории струн, признанный многими как один из наиболее талантливых физиков нашего времени, также вегетарианец.

Джейн Гудолл – известный приматолог, этолог и антрополог из Великобритании, тоже придерживается растительной диеты, причем по этическим, экологическим и медицинским причинам. В книге «Внутренний мир сельскохозяйственных животных» она пишет, что эти животные «намного более осведомлены и умны, чем мы когда-либо могли себе представить, и, несмотря на то что их разводили как домашних рабов, они являются отдельными существами сами по себе. Таким образом, они заслуживают нашего уважения». Гудолл также сказала: «Тысячи людей, которые говорят, что они «любят» животных, садятся один или два раза в день, чтобы насладиться плотью существ, с которыми обращались с небольшим уважением и добротой, просто чтобы сделать больше мяса»…

И английский зоолог-эволюционист и этолог Ричард Докинз – самый известный биолог-дарвинист из ныне живущих, в одном из своих выступлений заявил, что «хотел бы, чтобы все были вегетарианцами»: «Я думаю, очень важно рассказывать о жестоком обращении с животными на фермах и бойнях. Я ни на секунду не сомневаюсь, что обращаются с ними ужасно, и этот факт просто отвратителен». И еще одно высказывание этого ученого: «Через 100 или 200 лет мы будем воспринимать наше отношение к животным в настоящем так, как мы сейчас воспринимаем отношение наших предков с рабами»…

Был признанным вегетарианцем и Петр Кузьмич Анохин (1898–1974) – советский физиолог, создатель теории функциональных систем, академик АМН СССР и АН СССР.

Андрей Николаевич Бекетов (1825–1902) – российский ботаник-эволюционист, один из основоположников морфологии и географии растений, основатель научной школы, член-корреспондент Петербургской АН, тоже придерживался в жизни вегетарианской диеты.

Норберт Винер (1894–1964) – выдающийся американский математик и философ, основоположник кибернетики и теории искусственного интеллекта, также предпочитал вегетарианские блюда.

Александр Несмеянов (1899–1980) – крупнейший советский химик-органик, академик. В 1948–1951 годах – ректор МГУ, а в 1951–1961 годах – президент Академии наук СССР. Так вот, этот замечательный ученый уже с 9 лет не употреблял мяса, а затем и рыбы. Таким образом, он почти всю жизнь пробыл вегетарианцем.

Никола Тесла (1856–1943) – выдающийся физик и инженер, во второй половине своей жизни тоже увлекся вегетарианством. В 1900 году в статье «Проблемы увеличения человеческой энергии» он писал: «То, что мы можем существовать на растительной пище и выполнять нашу работу, даже преимущественно не теория, а хорошо продемонстрированный факт. Многие народы, живущие почти исключительно на растительной пище, обладают превосходными физическими данными и силой. Нет сомнений, что некоторая растительная еда, к примеру овсянка, намного экономичнее мяса и превосходит его в отношении механической и умственной производительности. Такая еда, кроме того, определенно меньше напрягает наши пищеварительные органы и, делая нас более удовлетворенными и общительными, производит несчетное количество добра».

Томас Алва Эдисон (1847–1937) – всемирно известный американский изобретатель и предприниматель, однажды заявивший: «Я – вегетарианец и противник алкоголя, поэтому я могу найти лучшее применение моему уму». И он и впрямь максимально использовал свой разум. Например, Эдисон получил в США 1093 патента и около 3 тысяч в других странах мира. Сократил же он употребление мяса в связи с болезнью. А позже, когда он заметил положительные результаты от такой диеты, то решил и вовсе отказаться от мяса, выбрав вегетарианство в качестве основной диеты. В то же время вегетарианство Эдисона до сих пор вызывает споры с этической точки зрения, поскольку он в своих лабораториях экспериментировал над животными.

Немало фобий было также у многих философов. Так, панический страх на Фрейда наводили цифры «6» и «2» и их сочетание. Именно поэтому он останавливался в отелях с большим, чем 61, количеством номеров, поскольку опасался, что ему достанется «несчастливый» 62-й.

Почему-то и 6 февраля он относил к нехорошим дням и старался воздерживаться от важных дел в этот день. Столь мистическое отношение к этим цифрам было связано и со страхом Фрейда умереть в возрасте 62 лет.

Фрейд также не выносил музыку. Он, например, старался не посещать рестораны, в которых играл оркестр. Более того, он даже потребовал у своей сестры выбросить пианино, заявив: «Либо я, либо пианино».

Также достоверно известно, что Фрейд боялся… некоторых растений. Как признавался сам ученый, в детстве ему приснилось, что ветви кустарника обволокли и сковали его тело так, что он не мог освободиться от них, ему стало плохо дышать, и он умер. И этот сон настолько сильно отразился на отношении Фрейда к растениям, что потом он опасался ходить в лес, не занимался разведением комнатных цветов. Но настоящий ужас накатывал на ученого при виде… папоротника. «Есть в этом растении что-то, от чего веет смертью, мне страшно даже думать о нем», – делился страхами Фрейд…

У выдающегося философа Фридриха Ницше тоже было немало фобий. А склонность к чудачествам он уже проявлял в детстве. Например, однажды после занятий в школе неожиданно хлынул ливень. Естественно, все ученики с криками помчались домой. И лишь Фридрих невозмутимо шествовал под проливным дождем, укрывшись грифельной доской. «Видишь ли, мама, – объяснил вымокший до нитки сын расстроенной родительнице, – в школьных правилах записано, что мальчики, покидая школу, должны спокойно, как подобает воспитанным детям, разойтись по домам».

Своеобразными были у Ницше и привычки в еде. Поскольку он относил себя к вегетарианцам, то растительной пище воздавал непомерную хвалу. Так, он считал, что она улучшает самочувствие и избавляет от болей, вызываемых геморроем. Немецкая же кухня, в частности, суп перед обедом, вареное мясо, кислая капуста и прочие невегетарианские блюда вкупе с алкоголем, не что иное, как отрицание «воли к жизни». Более того, он считал, что сытный обед переваривается легче небольшого обеда. Никаких ужинов, никакого кофе, чай только крепкий, поскольку слабый чай отнимает у человека энергию и делает его неработоспособным на весь день – таковы диетические советы Ницше. И как можно меньше сидеть…

Немало странностей в поведении и образе жизни современники отмечали и у великого немецкого философа Артура Шопенгауэра. Например, знаменитый итальянский психиатр Цезаре Ломброзо считал, что Шопенгауэр страдал меланхолией, и свой вывод подтверждал следующими фактами: «…из Неаполя его заставила уехать боязнь оспы, из Вероны в 1818 году – опасение, что он понюхал отравленного табаку, а из Берлина – страх перед холерой…»

Ломброзо также отмечал, что «…при малейшем шуме на улице он хватался за шпагу и трепетал от ужаса при виде каждого человека; получение любого письма заставляло его опасаться какого-то несчастья… возненавидел женщин, евреев и философов, в особенности этих последних, а к собакам привязался до того, что по духовному завещанию отказал им часть своего состояния… Он жил всегда на нижнем этаже, чтобы удобнее было спастись в случае пожара». Кстати, несмотря на то что Шопенгауэр и относился к женщинам с плохо скрываемым презрением, тем не менее продолжал иметь с ними сексуальные отношения.

Но этими примерами странности Шопенгауэра не исчерпываются. Он «никогда не пил из чужого стакана, опасаясь заразиться какой-нибудь болезнью, деловые заметки свои писал то на греческом, то на латинском, то на санскритском языке и прятал их в свои книги из нелепой боязни, как бы кто не воспользовался ими… считал себя жертвой обширного заговора, составленного против него философами». В данном случае, вероятно, следует говорить о патологической подозрительности с признаками паранойи.

При этой тревожной депрессии появилась и необходимость в «ритуализации повседневной жизни». По этой причине философ требовал, чтобы проценты из банка ему доставлял домой один и тот же служащий, «на письменном столе предметы имели своё постоянное место: горе экономке, если она бралась изменить этот педантичный «мировой порядок». Под чернильницей он прятал золотую монету: в случае крайней опасности она должна была служить жизнеобеспечению; личные заметки снабжались фальшивыми заголовками, чтобы ввести в заблуждение любопытствующих…».

Если же появлялись неожиданные гости, то их обычно Шопенгауэр в дом не приглашал. Если же возникала необходимость в посещении цирюльника, то выдержать процесс бритья стоил философу невероятного нервного напряжения, поскольку он опасался, что брадобрей перережет ему горло. Этот вид фобии психиатры называют барбафобией (боязнь парикмахеров).

Порой Шопенгауэр погружался в столь тяжелые депрессивные состояния, что в течение недель ни с кем не встречался. «Эти приступы сопровождались рядом, по-видимому, мнимых соматических симптомов, как это часто бывает в фазах депрессии. Например, из письма его матери видно, что Шопенгауэр в конце 1831 года провёл два месяца в своей комнате, никого не видя, ни с кем не разговаривая».

Поэтому окружающие не без основания считали Шопенгауэра чудаком, а детвора, когда он гулял вечерами и разговаривал, по их мнению, «со своим пуделем», бросали ему вслед камни. «Человеческие качества Шопенгауэра не вызывают симпатии: мелочность, зависть, снобизм, высокомерие, честолюбие, граничащее с манией величия… Он был начисто лишён сострадания к другим людям, хотя много говорил о нём в своей книге».

Безусловно, строгое соблюдение режима дня – это вовсе не признак какой-то странности характера, тем не менее на этой особенности Шопенгауэра остановимся подробнее. Так, с утра он занимался напряжённой умственной работой, затем примерно час играл на флейте. Также ежедневно, и даже в зимние холода, философ купался в реке. Обедал Шопенгауэр всегда в лучшем ресторане, причём «с завидным аппетитом» и нередко оплачивал два места, чтобы никто не подсел к нему за столик. Растягивал обед до пяти часов и, только утолив голод, беседовал «с почитателями, число которых множилось день ото дня». И этого режима философ придерживался до самой старости.

Следует отметить, что уже в детстве у Шопенгауэра наблюдались труднообъяснимые приступы страха и паники. И, скорее всего, на его психику наложила отпечаток неблагоприятная наследственность. В первую очередь по отцовской линии. Так, «его дед был слабоумным». Бабушка отличалась резкостью, а под старость «впала в безумие и отдана была под опеку». Дядя с рождения страдал слабоумием. Другой дядя вследствие различных эксцессов «помешался, разошёлся с семьёй».

Отец философа Генрих Флорис «был очень безобразен наружностью, одержим какими-то болезненными страхами, меланхолией и патологической страстью менять местожительства… Во время подобного же припадка, обусловленного мнимыми или действительными денежными потерями, Генрих Флорис Шопенгауэр выбросился из верхнего этажа хлебного амбара в канал, где и потонул».

С возрастом у Шопенгауэра стала ухудшаться память. Так, он уверял, что «мир как воля и представление» «писался помимо его воли и без участия его сознания… В старости, утверждают его первые, наиболее осведомлённые биографы, он действительно смотрел на эту книгу с недоумением – как на чужое произведение».

Французский философ Жиль Делёз (1925–1995) известен своей весьма своеобразной привычкой: он не стриг ногти. Объяснял же ученый эту странность тем, что якобы «не мог прикоснуться к предмету, особенно к ткани, кончиками пальцев, не испытав острой боли».

Эта невероятная чувствительность Делёза вскоре стала известна представителям СМИ и активно обсуждалась еще при жизни философа. Можно предположить, что это было сродни его неприязни к «трущимся» животным и лаю собак.

Ходили слухи, что ногти Делёза в последние годы его жизни имели длину шесть сантиметров и завивались спиралями. Один из его приверженцев за эту странность критиковал учителя и обвинял в чрезмерной склонности к дешевой игре перед публикой.

На это замечание Делёз отвечал: «…мои ногти, они длинные и необрезанные. Всегда можно сказать, что мне их обрезала моя мать и что это связано с Эдипом и кастрацией. Можно еще сказать, и это будет правдой, что моя мечта состоит в том, чтобы быть если не невидимым, то хотя бы недоступным восприятию, и что я компенсирую эту мечту, отпуская длинные ногти, которые всегда могу спрятать в кармане, потому что больше всего меня шокирует тот, кто их разглядывает. Можно, в конце концов, сказать: «Не следует грызть ногти, потому что они принадлежат тебе; если ты любишь ногти, то грызи их у других, если хочешь и если можешь». Но ты, ты избираешь худшую интерпретацию: говоришь, что я хочу выделиться, создать свою Грету Гарбо. Во всяком случае любопытно, что из всех моих друзей никто никогда не замечал моих длинных ногтей, все находили их совершенно естественными, выросшими случайно, словно ветер принес их семена, а о ветре не стоит говорить».

Своеобразный образ жизни и привычки знаменитого немецкого философа Иммануила Канта стали широко известны после того, как в 1784 году он приобрел собственный дом в Кёнигсберге.

Ежедневно в пять часов утра философа будил слуга. Кант поднимался с кровати, пил чай и выкуривал трубку – единственную за весь день. Проработав два-три часа в своем кабинете, философ отправлялся в университет читать лекции. В час дня начинался обед, на котором чаще всего присутствовало несколько гостей. И продолжался он несколько часов, в течение которых велись беседы на самые разные темы, но только не на философские.

Затем Кант совершал ежедневную прогулку по городу, которая со временем стала чуть ли не легендарной. Когда философ в сером плаще, с тростью в руке выходил на узкую улочку, засаженную липами, соседи знали, что сейчас ровно половина четвертого.

Вообще же философ жил по изобретенным для себя правилам или, как он выражался, максимам. Касались они и его здоровья, а также – питания. Так, Кант предписал себе держать в холоде голову, ноги и грудь, дышать только носом. Также меньше спать, ибо «постель – гнездо всех болезней». А вот во время бессонницы магическое воздействие на Канта оказывало слово «Цицерон»: повторяя его про себя, он довольно быстро засыпал. Еще одно правило требовало побольше двигаться: самому себя обслуживать и гулять в любую погоду. Наконец, Кант отказался от жидкой пищи и по возможности ограничивал питье. В зрелые годы он трапезничал лишь один раз в день – в обед, который, впрочем, продолжался примерно два-три часа.

А еще у Канта была великолепная память, а также редкая способность представлять себе вещи лишь по описанию или с чужих слов. Философ знал почти наизусть своих любимых поэтов – Галлера, Попа, Бюргера и Хагедорна и очень точно описывал страны, в которых ни разу не бывал.

Николая Федоровича Федорова – русского религиозного мыслителя и философа, друзья прозвали «московским Сократом». Он в течение многих лет проработал библиотекарем в Румянцевской библиотеке. Федоров полностью посвятил себя науке и свел до минимума свои материальные потребности. Так, философ жил в крошечной комнате и спал не более четырех-пяти часов в сутки на горбатом сундуке, а вместо подушки подкладывал под голову что-нибудь твердое.

Его пища была очень скудной и состояла из чая с черствыми булочками, сыра или соленой рыбы. Более того, он нередко целыми месяцами не ел горячую пищу. Что же касается денег, то они были для него помехой. А большую часть своего незначительного жалованья Федоров раздавал бедным студентам. Он не желал владеть хотя бы каким-то имуществом и не имел даже теплого пальто. Федоров никогда не носил шубу и всегда ходил пешком.

И тем не менее Федоров обладал превосходным здоровьем. И заболел он лишь тогда, когда по настоянию друзей отказался от своих привычек. Но в 1903 году в лютый декабрьский мороз друзья уговорили его надеть шубу и отправиться по делам в экипаже. После этого Федоров тяжело заболел воспалением легких и скоропостижно скончался.

Известность и популярность Николай Федорович считал чуть ли не проявлениями бесстыдства. И все свои статьи он печатал под псевдонимом. По этой же причине Федоров не фотографировался и не стремился оставить потомкам свой портрет. И, чтобы запечатлеть образ Федорова, друзья прибегли к хитрости. Известный художник Леонид Пастернак приходил в Румянцевскую библиотеку и, обложив себя книгами, время от времени бросал взгляд на Федорова и таким образом нарисовал его портрет.

Петербургский историк, этнограф и лингвист Юрий Валентинович Кнорозов получил всемирную известность благодаря расшифровке письма древних майя. Однако, кроме узких специалистов, в России о нем мало кто знает. А ведь он был великим ученым, награжденным орденами многих иностранных государств. А в Гватемале Кнорозова почитали почти богом. И он – единственный русский, которому в Мехико установлен памятник.

В 1990 году 68-летнего Кнорозова президент Гватемалы лично пригласил в страну и вручил Большую Золотую медаль. В Мексике его наградили орденом Ацтекского орла, который вручается гражданам иностранных государств за исключительные заслуги. А перед смертью Кнорозов получил почетную награду из США.

Но этот выдающийся человек был очень странным. Например, жил Кнорозов там же, где и работал, – в Кунсткамере. Там ему выделили небольшую комнатку, заставленную книгами. Здесь же еще находился письменный стол и кровать, заправленная солдатским одеялом. А стены были украшены иероглифами майя. Кнорозов не имел семьи. А хорошо знавшие люди утверждали, будто он много пил. Зимой он ходил в плаще-болонье и морковного цвета шарфе. И был похож на бомжа…

По воспоминаниям коллег, он выглядел суровым и угрюмым, однако к нему постоянно тянулись и дети, и животные. Сам же Кнорозов очень любил кошек, считая их «священными и неприкосновенными». Самой же известной представительницей этих животных у него была сиамская кошка Ася, у которой был котенок Толстый Кыс.

Кстати, свою любимицу ученый вполне «серьезно» представлял как соавтора своей статьи, посвященной возникновению сигнализации и речи. И он очень возмутился, когда редактор убрал из заглавия кошачье имя.

Впрочем, Асю Юрий Валентинович считал соавтором по той причине, что, работая над статьей, он внимательно наблюдал за тем, как кошка общается со своими котятами, и, по сути, на практике проверял свои идеи по теории сигнализации…

А со временем же друзья Кнорозова стали замечать, что Юрий Валентинович порой бессознательно начинал вести себя по-кошачьи. Людей, которые были ему несимпатичны, он обходил стороной, стараясь не общаться с ними и даже не смотреть на них.

А вот в общении с товарищами неожиданно мог выразить свои эмоции с помощью мяуканья различных оттенков или, к примеру, зашипеть как кошка. Он полагал, что таким способом он может более экспрессивно выразить свое отношение к собеседнику. Безусловно, такой стиль общения порой ставил в тупик тех, кто не знал Кнорозова.

Но отношение к кошкам было не единственной странностью Кнорозова. Известный петербургский ученый и писатель Евгений Водолазкин в своей книге «Кунсткамера в лицах» рассказывает об одном любопытном эпизоде из жизни Юрия Валентиновича: «Рутинные вещи его присутствие превращало в незабываемые события. Так, по окончании одной из московских конференций сотрудники Кунсткамеры ехали на Ленинградский вокзал. Добираться решили в такси. Сев в машину, коллеги обнаружили отсутствие Юрия Валентиновича. Поскольку такси он ловил вместе с остальными, все выскочили из машины и бросились его искать. Специалист по культуре майя, еще минуту назад стоявший у такси, словно растворился в воздухе. После тщательных поисков было принято неизбежное решение ехать на вокзал. На вокзале Юрий Валентинович вышел из машины вместе со всеми. Этот путь он проделал в багажнике»…

Умер великий ученый в результате инсульта и от отека легких 31 марта 1999 года в одиночестве на койке, выставленной в больничный коридор одной из захудалых петербургских больниц. А похоронили Кнорозова на отдаленном Ковалевском кладбище.

15 октября 1869 года работники фермы в Кардиффе, что в штате Нью-Йорк, выкопали из земли трехметрового великана, который правой рукой держался за живот. А поскольку скульптура была поразительно похожа на человеческое тело, относительно истукана появились две версии. Согласно первой – гигант запечатлен в тот момент, когда он умирает от смертельной раны. Вторая же гипотеза предполагала, что великан – вовсе не скульптура, а древняя окаменелость мертвого человека…

Но, как выяснилось позже, ни одно из предположений не соответствовало истине. Позже выяснилось, что великан – это творение американского археолога Джорджа Халла. В 1868 году гипсового трехметрового истукана он перевез из Чикаго в Кардифф и зарыл на ферме своего брата…

И почти все поверили, что это и впрямь окаменевший великан либо древняя статуя. Очень уж натурально выглядел гигант: и ногти на пальцах, и ноздри, и половые органы, и даже поры на коже.

Чтобы увидеть необычную статую, на ферму потекли толпы туристов. И тогда известный в то время импресарио П.Т. Барнум предложил за скульптуру огромную по тем временам сумму – 50 тысяч долларов. Но он получил отказ.

И тогда Барнум изваял собственного великана и объявил, что все-таки оригинал он приобрел. Началась судебная тяжба, во время которой каждая сторона утверждала, что у противной стороны – фальшивка. В конце концов вся эта возня Халлу надоела, и он признался, что великан из Кардиффа – мистификация.

Как ни тяжело и грустно об этом писать, но, оказывается, некоторые ученые фальсифицировали результаты, искажали их, а то, ради минутной славы, просто занимались подтасовками. И такие случаи известны в биологии, истории, палеонтологии и в других науках.

Например, в течение почти 40 лет антропологи были уверены, что промежуточным звеном в эволюционном ряду от обезьяны к человеку находился так называемый пилтдаунский человек. А сообщил о нем как о выдающемся открытии в 1912 году британский археолог-любитель Чарльз Доусон. Череп этого древнего человеческого предка якобы нашли рабочие на юге Великобритании в гравийном карьере Пилтдауна. А тщательные «исследования» останков, проведенные впоследствии, подтвердили, что загадочное существо и впрямь напоминало человека. Правда, объем мозга у него был на треть меньше человеческого, а челюсть во многом походила на обезьянью.

Проходили годы, десятилетия, и находка никем из специалистов не оспаривалась. Возможно, благодаря широко распространенному влиянию расизма на антропологию: ученые были рады тому, что первые люди обнаружены именно в «прогрессивной Западной Европе». Поэтому и человека из Пилтдауна назвали первым британцем.

И только в 1950-х годах антропологи доказали, что череп «пилтдаунца» – на самом деле череп средневекового человека с умело пристроенной к нему челюстью орангутана и зубами шимпанзе. При этом кости были искусственно состарены, а зубы приматов обработаны напильником. Кроме того, выяснилось, что это не единственная фальсификация Доусона: примерно 40 экземпляров его археологической коллекции тоже оказались подделками.

Не менее шокирующее «открытие» в 1922 году сделал и директор Американского музея истории природы Генри Осборн. Опираясь на один лишь зуб, обнаруженный в штате Небраска, археолог развил целую теорию, в которой описал внешность этого древнего человека, его привычки и даже опубликовав иллюстрации этого предка в семейном кругу. Однако спустя всего пять лет выяснилось, что зуб «человека из Небраски» принадлежал… свинье.

В 1972 году богатый филиппинский политик Мануэль Эльсальде продемонстрировал этнографам племя тасадай. Его представители жили в пещерах, питались растительностью, крабами и лягушками, но охотиться на крупную дичь не умели. В качестве одежды носили набедренные повязки из листьев и пользовались каменными топорами. Но при этом пещера, в которой они ютились, находилась в нескольких километрах от деревни.

Впоследствии материал о племени появился в научно-популярных журналах многих стран. В этих статьях сообщалось, что тасадай «научились жить в гармонии и согласии не только с природой, но и между собой». Между людьми племени тасадай вообще не бывает конфликтов – во всяком случае, в нашем смысле слова. Как было установлено, у них даже не существует слова, обозначающего «войну» или «борьбу». А один из представителей племени заявил, что до тех пор, пока Дафал не научил их ставить силки, самое большое животное, на которое они охотились, была лягушка. К диким свиньям и оленям они относились почти как к друзьям… Если у одного из людей в племени нет пищи – другие тоже не едят. Когда им дали боло, каждый мужчина взял себе по шару. Остался лишний шар, но никто не захотел его брать.

Многие исследователи стали активно изучать необычных людей. Однако никто из 11 специалистов, которые их наблюдали, не провел в племени больше шести недель. А вскоре любая связь с представителями тасадай была запрещена. Более того, согласно указу президента Филиппин Фердинанда Маркоса, за посещение тасадай без особого на то разрешения ученые могли поплатиться арестом.

Но вот в 1986 году Маркос был отстранен от власти. И тогда швейцарский антрополог Освальд Итен, филиппинский журналист Джои Лозано и вождь другого племени Галанг Тикаво тайком посетили тасадай. Но к своему немалому удивлению, в пещере никого не обнаружили. Зато выяснили, что тасадай живут в хижинах, носят футболки и джинсы, занимаются охотой и обменивают дичь на сельхозпродукты, выращиваемые их соседями.

Впоследствии два члена племени рассказали, что являются не представителями племени тасадай, а жителями близлежащих деревень, которых Элисальде убедил жить в пещере, ходить без одежды. А за эту роль он платил им деньги.

В свою очередь, биолог из Японии Харуко Обоката опубликовала статью с исследованиями, в которых пыталась доказать, что обычные клетки можно с помощью кислоты превратить в стволовые. Статья произвела настоящий фурор в научной среде, однако ряд ученых смогли заметить кое-какие несуразности.

А когда другие биологи попытались получить стволовые клетки, используя методику Обокаты, сделать это они не смогли. И тогда предложили самой исследовательнице повторить свой эксперимент в лаборатории в присутствии других специалистов. Но все 48 попыток желаемого результата не принесли. В конце концов Харуко Обокату уволили из института, где она работала, а соавтор данного исследования совершил суицид.

А вот южнокорейский биолог Хван Ву Сук утверждал, что смог клонировать не только собаку, но и человеческие стволовые клетки. Однако независимая проверка, организованная Сеульским университетом, показала, что заявления биолога не соответствуют действительности. Правда, помимо клонирования собаки. А самого ученого в качестве наказания за растрату государственных средств приговорили к двум годам условно и запретили в будущем заниматься исследованиями стволовых клеток…

Но всех современных мистификаторов перещеголял немецкий физик Хендрик Шен: он просто-напросто придумывал эксперименты, а затем описывал их результаты в соответствии со своими предположениями. И, что самое удивительное, его не могли разоблачить в течение нескольких лет. Более того, Шен едва не стал нобелевским лауреатом. А выяснили истину с опытами Шена после того, как в некоторых его работах заметили использование одной и той же диаграммы, но с разными подписями. А во время расследования физик не смог назвать ни свидетелей своих экспериментов, ни лабораторных записей, ни практических результатов своих опытов. В конце концов он был уволен и лишен докторской степени.

1981 год. Японский археолог Синити Фудзимура удивил мировое сообщество своих коллег, заявив, что обнаружил каменные орудия труда возрастом около 40 тысяч лет. Это было поистине сенсационное открытие. Ведь раньше таких древних артефактов на территории Японии ученые не находили.

Но не зря говорят, что аппетит приходит во время еды. Вскоре Фудзимура обнаружил каменные орудия, возраст которых датируется 600 тысяч лет. А это уже могло свидетельствовать о том, что и первые люди жили в это время. Также археолог открыл несколько отверстий в земле. И предположил, что это примитивные убежища. Но в 2000 году, когда Фудзимура находился на пике славы, одна из японских газет опубликовала фотографии археолога на месте раскопок. Оказалось, что в это время он копал ямы и опускал в них артефакты. Мистификатор не стал отпираться и сознался, что был одержим непреодолимым желанием и соблазнен дьяволом.

А творцом этой мистификации в начале минувшего столетия стал французский физик, член-корреспондент Французской академии наук Рене Блондло. Именно он заявил об открытии N-лучей, а в определении буква «N» соответствует названию города Нанси, где Блондло работал. По словам самого физика, эти лучи излучают все формы материи, помимо зеленых деревьев и ряда металлов. В общем, Рене Блондло стал известным изобретателем. Об этом свидетельствовал и тот факт, что в течение трех лет, с 1903 по 1906 год, более сотни французских исследователей опубликовали не менее 300 научных работ, в которых пытались объяснить феномен N-лучей. А сам автор открытия описал его в 26 статьях и в отдельной книге.

Но вот странная вещь: никто, кроме Блондло, не мог повторить его эксперименты. Впрочем, и у него тоже возникали проблемы, правда, лишь в том случае, если появлялась необходимость продемонстрировать открытый им феномен. Поскольку опыты проводились при незначительном освещении, то и наблюдать за действиями физика было довольно сложно, да и научные приборы, находившиеся в лаборатории, ничего не проясняли.

Но вот начиная с 1904 года в журналах стали печататься материалы, в которых утверждалось, что Блондло – мистификатор. Тем не менее даже в 1920-х годах кое-кто из физиков пытался защитить «открытие» Блондло. Следует заметить, что этот трюк французского физика не помешал ему и дальше заниматься наукой: он продолжил исследования в электротехнике и даже опубликовал несколько хороших статей в своей области.

В 1824 году английский натуралист Чарльз Уотертон ввел в заблуждение не простых обывателей, а своих коллег-ученых. Он представил миру чучело невероятного животного – обезьяны с лицом человека.

При этом Уотертон вовсе не жаждал обогатиться, а лишь захотел отомстить человеку, из-за принципиальности и придирчивости которого он понес значительные убытки. А произошло следующее. В 1821 году Уотертон привез из Гвианы богатую зоологическую коллекцию. Но таможенник по фамилии Лашингтон потребовал за этот груз уплатить большую пошлину. Такая позиция чиновника разозлила Уотертона. Однако после продолжительного конфликта с таможенной бюрократией натуралист сдался и вынужден был заплатить требуемую пошлину. Но при этом решил отомстить чиновнику.

И вот снова, но теперь уже в 1824 году, он доставил в Англию чучело животного, которое он якобы добыл в Южной Америке. Экземпляр необычного существа выглядел достаточно убедительно, но физиономия обезьяны имела потрясающее сходство с лицом таможенника Лашингтона.

Английские же ученые внимания на подлог не обратили и определили находку в качестве ценного экземпляра в музей. А Уотертон разочаровывать их не стал и даже поместил историю поимки редкого животного в свою книгу.

Крупное поселение эпохи неолита Чатал-Хююк находится в Центральной Турции. Оно довольно известно в среде археологов, и о нем постоянно отзываются как об одном «из самых интересных археологических объектов» или «самом необычном».

Исследователи полагают, что люди здесь жили около девяти тысяч лет назад. В поселении отсутствовали улицы, а новые дома сооружались поверх старых. Жители Чатал-Хююка выращивали злаковые культуры, разводили домашних животных и, возможно, уже умели получать медь.

Но вот что любопытно: в поселении до настоящего времени не обнаружено ни одной мастерской, а также следов военных или насильственных действий. К тому же и вход в Чатал-Хююк тоже отсутствовал.

А найдено это примечательное место в 1961 году английским археологом Джеймсом Меллаартом. Правда, позже его стали подозревать в подделках своих находок. А в недавнее время эти подозрения подтвердились.

Меллаарт (1925–2012) был личностью весьма противоречивой. В 1950-е годы он преподавал в Стамбульском университете и являлся одним из директоров Британского института археологии в Анкаре. Чатал-Хююк – не единственная археологическая находка Меллаарта. Его группа на юго-западе Турции также открыла неолитическое поселение Хаджилар. К тому же он помог в открытии еще одного поселения – Бейждесултан, которое относится к медному веку.

Но одновременно Джеймс Меллаарт был замешан в нескольких скандалах. Например, почти сразу же после начала раскопок в Чатал-Хююке на черном рынке появились керамические горшки, почти аналогичные тем, что были обнаружены в поселении. А позже выяснилось, что это современные подделки. Однако Меллаарта с ними не связывали.

В середине 60-х годов прошлого века Меллаарт опубликовал сообщение об артефактах бронзового века, которые ему позволила исследовать и зарисовать жительница турецкого города Измира. Но найти ее не удалось, да и ее адрес оказался вымышленным. За эти действия власти Турции обвинили археолога в сотрудничестве с контрабандистами по перепродаже древностей. И ему был запрещен въезд в страну.

Намного позже, в 1980-е годы Меллаарт попытался выдать свои акварели за копии фрески из Чатал-Хююка. Археолог утверждал, что она настолько плохо сохранилась, что не было никакой возможности ее законсервировать или перенести со стены. И именно акварели и являлись единственным доказательством ее существования.

В 1995 году Меллаарт отправил сообщение директору частной организации Luwian Studies – геоархеологу Эберхарду Цаннгеру о надписи на древнем лувийском языке, которая была обнаружена им недалеко от турецкой деревни Бейкёй. В письме он утверждал, что сама надпись не сохранилась, поскольку местные жители использовали древние камни для строительства мечети. Но зато он имел рисунок надписи. И в своем обращении он просил помощи в расшифровке древнего текстового фрагмента, так как сам он не знал лувийского языка. Кроме этого, Меллаарт просил Цаннгера опубликовать расшифровку текста после его смерти.

И вот в октябре 2017 года Цаннгер объявил о скорой публикации надписи из Бейкёя. По словам ученого, в ней упоминается легендарный царь Муксус, покоривший Трою, а также «народы моря», о которых рассказывается в египетских хрониках. Но эксперты, изучив опубликованную лувийскую надпись, посчитали ее мистификацией, которую, возможно, сделал даже сам Меллаарт. После этого Цаннгер и сын покойного археолога Алан, разобрав архив Меллаарта, обнаружили сланцевые пластинки с набросками фрески, которую тот якобы нашел в Чатал-Хююке.

Цаннгер также заявил, что «черновики» надписи из Бейкёя тоже отсутствовали, зато были обнаружены блокноты, судя по записям в которых Меллаарт был знаком с лувийским языком, поскольку изучал его в вузе и интересовался им позже.

Ученые еще до конца не уверены, что Меллаарт полностью сфальсифицировал отрывок из Бейкёя. Но то, что он занимался подделкой артефактов, следовало из документов, найденных в его квартире. Археолог создал предысторию древней лувийской надписи и поделился ею с Цаннгером. «Фред Вудхузен (нидерландский лингвист) и я насчитали около 260 древних имен и топографических названий. Это было похоже на мир Гарри Поттера. Имена были похожи на настоящие. Очевидно, в каком-то смысле Меллаарт был гением. Но он неправильно использовал свои таланты и тем самым нанес огромный вред исследованиям», – заявил Цаннгер.

К числу мистификаций многие серьезные археологи относят и открытие гробницы Тутанхамона. В пользу такого предположения говорят следующие обстоятельства и факты. Во-первых, раскопки захоронения фараона продолжались в течение пяти лет. К тому же они постоянно задерживались Г. Картером по необъяснимым причинам. Причем за это время гробница периодически то раскапывалась, то снова закапывалась. Конечно, если бы раскопки были реальными, то такая задержка выглядела бы неуместной. В противном же случае при фальсификации подобная медлительность Картера вполне объяснима. Ведь требовалось время на ведение переговоров, на изготовление древних артефактов, на поиски источников финансирования и т. д.

Вторая странность раскопок заключается в том, что захоронение якобы уже ранее вскрывалось грабителями, к тому же не один раз. Но, как ни странно, они ничего не взяли. Более того, они прорыли ход в скальной породе, но опять его заделали. А вот в случае подделки такой вход как раз понадобился бы, чтобы дополнить «древностями» уже запечатанную гробницу.

Третья странность связана с так называемым проклятием фараона. Известно, что к раскопкам захоронения археологи приступили в 1923 году. А к 1930 году из непосредственных участников экспедиции в живых остался только Говард Картер. То есть в течение семи лет почти все члены экспедиции (21 человек) или погибли при разных обстоятельствах, или же умерли. Например, лорд Карнарвон – спонсор и начальник Картера, скончался в 1923 году от заражения крови после бритья. А его жена леди Карнарвон – от «укуса москита». Причем среди этих жертв было немало молодых людей. И столь странная ситуация породила миф о «мести фараона». Но, как полагают некоторые специалисты, намного убедительнее является следующее объяснение. Предположим, что раскопки гробницы Тутанхамона – и впрямь подделка, причем грандиозная. Тогда свидетелей просто убрали. А заказчиком мистификации, например, являлось египетское правительство. Исполнителем же – Г. Картер, который сначала обманул, а затем и убрал своего спонсора – лорда Карнарвона.

Но это не все необычные факты, связанные с гробницей Тутанхамона. Так, это захоронение – единственное в Долине Царей, где категорически запрещены как видеосъемка, так и фотографирование. И на входе в гробницу Тутанхамона фотоаппараты у туристов просто отбирают.

Необычна и роспись в гробнице. Выполнена она «под золото» и на фотографиях выглядит действительно таковой. К тому же и довольно древней: об этом говорят трещинки и точечки. В реальности же, если роспись рассмотреть с очень близкого расстояния, это самая обычная желтая краска, а черточки и точечки попросту нанесены темно-коричневым колером.

Также на всех известных фотоснимках гробницы Тутанхамона роспись сфотографирована с такого места, чтобы возникло впечатление, будто она нанесена на все стены погребальной камеры. Хотя в других гробницах Долины Царей росписью украшены все стены, а также потолок. А вот в гробнице Тутанхамона – это прямоугольная картина, которой полностью расписана лишь одна стена, а две соседние – частично. И располагается «картина» так, чтобы находиться перед лицом человека, который входит в гробницу. А вот там, куда посетителю заглянуть сложно, и роспись по какой-то причине отсутствует. Возникает подозрение, что ее изобразили исключительно для туристов. Хотя в других гробницах ничего подобного нет.

Весьма необычно выглядит и крышка саркофага, сделанная из серого гранита. А ведь сам саркофаг изготовлен из темно-коричневого камня. Во всех же других гробницах цвет крышки соответствовал цвету саркофага. Исходя из всего вышеизложенного, можно предположить, что Картер просто экономил и, вероятно, еще и торопился.

Многих исследователей крайне смущает и та небрежность, с которой свалены в кучу вещи в гробнице фараона. А, например, разобранная повозка очень уж напоминает европейские кареты XVII–XIX веков. Кроме того, довольно неаккуратно были собраны и вложенные друг в друга ящики, внутри которых находился каменный саркофаг Тутанхамона.

И эта небрежность настолько была явной, что Картеру даже пришлось объяснять это обстоятельство. И он, ничуть не смущаясь, вину на эту неряшливость свалил на самих древних египтян. Судя по заявлению Картера, по их вине «монтаж велся… в спешке и совершенно безответственно – отдельные части перепутаны и неверно установлены… Отдельные части были скреплены с риском повредить их позолоченные украшения. Глубокие следы от ударов какого-то тяжелого инструмента вроде молотка и по сей день видны на позолоте, кое-где отбиты части облицовки; мусор, оставшийся после работы, например древесные стружки, так и не был убран».

И все-таки среди предметов, «найденных» в гробнице и в настоящее время находящихся в Каирском музее, есть и такие, которые можно считать подлинниками. Поэтому следует предположить, что в «коллекции Тутанхамона» есть настоящие артефакты. Например, оба ножа фараона, изготовленные с применением древней технологии зерни. И мумия, скорее всего, тоже подлинная. А вот маска Тутанхамона, вероятнее всего, является подделкой под старину. Таким образом, у современных археологов есть все основания подозревать, что была организована грандиозная фальсификация для привлечения в Египет туристов.

История о богатом немецком предпринимателе Генрихе Шлимане, который нашел Трою, уже почти полтора столетия будоражит воображение кладоискателей и профессиональных археологов. При этом они порой склоняются к мысли, что выводы, озвученные Шлиманом, несостоятельны. Или, проще говоря, это хорошо продуманная мистификация.

На чем же основываются эти предположения? Во-первых, на почти случайном выборе места – холма Гиссарлык в турецкой провинции Чанаккале, где Шлиман и начал раскопки. А выбрать в Турции, которая усеяна развалинами древних поселений, предполагаемое место было несложно.

Но для подтверждения того, что это именно «Троя Гомера», необходимо было обнаружить хоть какой-то предмет, указывающий на нее.

А начав раскопки в 1871 году, Шлиман вскоре находит остатки городищ различных исторических эпох. И, добравшись до материковой почвы, выбирает слой со следами пожара. Этот пласт Шлиман и объявляет гомеровской Троей, которая представляла собой руины площадью полтора гектара. В то же время доказательств в пользу того, что остатки древних стен – это и впрямь Троя, у Шлимана не было. И все же он решает завершить раскопки летом 1873 года.

И вдруг, чуть ли не в последний день работ, Шлиман со своей молодой женой Софией находят тайник, хранивший древние сокровища, которые были объявлены кладом троянского царя Приама. И находились золотые предметы в серебряном двуручном сосуде, зарытом в нише крепостной стены.

А чтобы скрыть находку от рабочих, Шлиман отпустил их, а сокровища из тайника его супруга Софья вынесла за территорию раскопок, завернув в шаль. А ведь клад был немаленьким. Он включал 8833 предмета: «Флакон весом 403 грамма, 200-граммовый кубок, 601-граммовый ладьеобразный кубок, золотые диадемы, цепочки, браслеты, перстни, пуговицы, бесконечное множество мелких золотых изделий». И вот тут возникает первое подозрение: как умудрилась молодая и на вид хрупкая женщина справиться в одиночку с такой ношей? А потом, тоже скрытно в корзине с овощами, пронести клад через таможню и вывезти из Турции. Впрочем, наличие клада еще не доказывало, что он из гомеровской Трои.

Кроме того, Генрих Шлиман не сообщил и точную дату его обнаружения. Он также скрыл сведения о том, где, когда и при каких обстоятельствах античный клад был найден. В своих же дневниках и книгах Шлиман называет разные даты обнаружения клада. К тому же вскоре выяснилось, что летом 1873 года Софья находилась в Париже, а значит, не могла присутствовать в тот момент, когда сокровища обнаружили. Более того, уже после смерти Шлимана была собрана его переписка с ювелирами, которым он заказывал копии древних золотых предметов. Он просил не ставить на изделии клеймо мастера-изготовителя. Видимо, не зря авторитетные историки и археологи утверждали, что клад состоит из случайного набора артефактов, относящихся к разным историческим эпохам. И не зря сомневались, что все они были найдены в одном месте.

Все эти аргументы сорвали планы Шлимана продать свою коллекцию. Хотя он за баснословную сумму предлагал ее Франции, Англии и России. И только берлинский музей принял «клад Приама», правда, в дар. А за такую невиданную щедрость Шлиман был удостоен звания почетный гражданин Берлина.

Но на этом история с открытием Шлимана не завершилась. Дело в том, что после Второй мировой войны «клад Приама» исчез и долгое время считался утраченным. Но в конце 1990-х годов он неожиданно нашелся. Оказывается, все это время он находился в России. И вот в 1996 году сокровища Шлимана впервые были выставлены в экспозиции Пушкинского музея. И тогда же ученые получили уникальную возможность исследовать предметы знаменитой коллекции.

Их выводы ничем не отличались от предположений их предшественников: «клад Приама» – это всего-навсего грандиозная мистификация. К тому же часть предметов сделана с применением сильной оптики и инструментов, которых не существовало в то далекое время.

Теперь исследователи пытаются выяснить: где же были изготовлены поддельные артефакты? Одно из предположений – Российская империя. Ведь с Россией у Генриха Шлимана имелись не только многолетние деловые отношения, но и семейные связи.

Пол Эрдёш – знаменитый венгерский математик, известный также своей уникальной продуктивностью. Работал он в различных областях этой науки: в комбинаторике, теории чисел, теории вероятностей… Эрдёш – также лауреат множества математических премий и наград.

Еще, как и у многих гениев, у Эрдёша были свои причуды. Например, он всю жизнь боялся микробов и порой мыл руки по 50 раз в день. Приучила его к этому мать. Дело в том, что пока она в клинике рожала сына, дома от скарлатины одна за другой умерли две ее маленькие дочки. Вот мать, травмированная смертью дочерей от этой болезни, и опасалась, что Пол тоже заразится смертельным заболеванием…

Эрдёш любил коллективно работать. У него полностью отсутствовала профессиональная ревность, поэтому своими идеями он щедро делился с теми учеными, которым они были интересны. «Его цель была не в том, чтобы доказать что-то первым, а в том, чтобы доказательство родилось в принципе – с ним или без него», – вспоминал его коллега Александр Софер.

Также Эрдёш любил путешествовать. А сводились эти его перемещения в пространстве к тому, что нередко с чемоданом в руке он появлялся на пороге дома кого-нибудь из коллег и, заявив: «Мой мозг открыт!» – оставался на несколько дней. Затем Полу опять становилось скучно, и он отправлялся к другому математику…

С 1964 года в путешествиях по миру Пола Эрдёша сопровождала мать. И это приносило ему немалую радость. Ведь своей семьи у него не было, как, впрочем, и дома. Но притом, что он любил бывать среди людей, однако даже при случайном прикосновении чужого человека он испытывал неприятные чувства, а мысли о сексуальных отношениях вызывали рвоту.

Когда в 1971 году мать умерла, Пол погрузился в тяжелую депрессию. И вскоре стал принимать амфетамины. При этом он заметил, что они вызывают приятные побочные эффекты. По крайней мере, у него значительно поднялась работоспособность. Его друзья встревожились, а математик Рональд Грэм даже забил с Эрдёшем пари на 500 долларов, что тот не сможет протянуть без наркотиков месяц.

Пол пари выиграл, но почувствовал ломку. А позже он говорил, что это его обещание на целый месяц задержало развитие математики. Ведь за это время он не родил ни одной математической идеи. И сразу же после пари ученый вернулся к употреблению амфетаминов.

А его норма в течение 25 лет до конца жизни составляла от 10 до 20 миллиграммов бензедрина или риталина. Кроме амфетаминов, Эрдёш ежедневно в огромных количествах пил крепчайший кофе. Более того – он заедал его таблетками кофеина. «Математик – это машина для превращения кофе в теоремы», – повторял он. Возможно, именно благодаря стимуляторам Эрдёш и отличался высокой активностью. Так, даже в пожилом возрасте он работал по 19 часов в сутки…

В марте 1996 года Пол Эрдёш читал лекцию. И вдруг у доски он почувствовал себя плохо: упало давление, пульс замедлился до 37 ударов. Приступы повторялись. И даже когда ему установили кардиостимулятор, проблемы с сердцем не исчезли.

Осенью 1996 года 83-летний ученый прибыл в Варшаву на очередную конференцию. И здесь же, в столице Польши, 20 сентября 1996 года Пол Эрдёш скончался от сердечного приступа. Его похоронили на еврейском кладбище в Будапеште. На надгробии выгравировали эпитафию, предложенную им самим: «Наконец-то я перестал глупеть».

Фрэнсис Крик (1916–2004) – британский молекулярный биолог, биофизик и нейробиолог. Именно он с Джеймсом Уотсоном и Морисом Уилкинсом расшифровали структуру ДНК. И за это выдающееся открытие в 1962 году им была присуждена Нобелевская премия по физиологии и медицине.

Но вот что любопытно. Оказывается, Крик однажды признался, что «увидел» двойную молекулярную спираль, находясь под воздействием наркотика. И опровергать это нет смысла. И даже не потому, что об этом заявил сам ученый.

Дело в том, что Фрэнсис Крик и впрямь принимал наркотики. В тот период своей жизни, когда Крик с коллегами занимался расшифровкой строения ДНК, он довольно часто рассказывал многочисленным друзьям и сотрудникам о своих опытах с употреблением ЛСД. То есть великий ученый никогда не делал секрета из того, что он «экспериментирует» с наркотиком.

А вообще, как следует из воспоминаний тех, кто жил в начале 1960-х годов, ЛСД в тот период среди ученых Кембриджа пользовался большой популярностью. Исследователи принимали незначительные дозы наркотика, чтобы во время работы улучшить мыслительные процессы, сделать их более эффективными и продуктивными. Вот и Крик, как оказалось, открыл двойную спираль ДНК, пребывая в состоянии легкого наркотического дурмана.

Но это, безусловно, отнюдь не значит, что свое открытие Крик сделал благодаря тому, что подсел на наркотики. Дело, видимо, в том, что ученый был ярым сторонником учения о человеческом сознании Олдоса Хаксли, который полагал, что у трезвого сознания есть несколько фильтров, которые препятствуют абстрактному мышлению. И Хаксли, и Крик считали, что такие наркотики, как ЛСД и мескалин, могут временно избавить сознание от этих фильтров. И тогда оно начнет находить и выдавать оригинальные идеи.

Джон Лилли (1915–2001) – американский врач-психоаналитик и учёный-нейробиолог. Известен же он своими исследованиями природы сознания и способностями дельфинов к коммуникации.

Помимо своих научных изысканий, в конце 1960 и начале 1970 года Джон Лилли являлся еще и видным представителем калифорнийской контркультуры учёных, мистиков и мыслителей. Он находился в дружеских отношениях со многими знаменитыми учеными того времени: Хофманном, Бейтсоном, Фейнманом и другими…

В 1950-е годы Лилли изучал механизмы работы мозга, пытаясь разобраться, какое влияние оказывают внешние факторы на функционирование органа в целом. Центральной идеей этих исследований была изоляция человека от раздражителей, чтобы свести к минимуму активность сенсорных систем и изучить, как будет реагировать сознание на такую ситуацию.

И именно Лилли первым применил электрическую стимуляцию головного мозга и установил, где и как в мозге появляются чувства боли и наслаждения. А исследуя поведение дельфинов и других китообразных, он пытался обучить их искусственному языку, с помощью которого можно было бы людям общаться с китами.

Еще одним важным изобретением Лилли была камера сенсорной депривации. Состоит она из бака, в который не проникают ни звуки, ни свет, ни запахи. Сама же емкость заполнена раствором высокой плотности, температура которого соответствует температуре человеческого тела. И человек, находящийся в этой камере, находится словно в невесомости. К тому же он изолирован от любых сенсорных стимулов.

Именно в этой камере Джон Лилли в компании с дельфинами принимал ЛСД, чтобы проверить их коммуникационные навыки. И ученому казалось, будто он находил общий язык с этими млекопитающими. Возможно, Лилли полагал, что это была великолепная возможность для создания средств общения с животными. Он всерьез считал, что когда-нибудь построит «лабораторию коммуникаций», где люди и дельфины могли бы свободно общаться.

И как раз в это время Лилли увлекся психоделиками, в частности ЛСД. Чуть позднее он заявил, что работал тогда над диэтиламидом d-лизергиновой кислоты, участвуя в программе ЦРУ «MKULTRA» по разработке психотропного оружия…

А в 1970-х годах, пытаясь создать препарат от хронической мигрени, он обратился к кетамину. В то время этот наркотик еще не пользовался популярностью, однако Лилли он понравился: по крайней мере, головная боль моментально прошла.

Однако постепенно принимаемая доза стала расти в геометрической прогрессии. В результате это стало отражаться и на поведении Лилли, порой явно неадекватного. Например, однажды ему показалось, что существа из Службы Контроля Совпадений Земли отрезали ему пенис. Он дико заорал, позвал жену, но та заявила, что его детородный орган находится на месте. Прожил неуемный любитель психоделиков яркую жизнь и умер в возрасте 86 лет на Гавайях.

Ричард Фейнман – гениальный физик, лауреат Нобелевской премии, стоявший у истоков создания атомной бомбы. В 1950-е годы, как и многие его сверстники, значительную часть свободного времени он проводил в компаниях битников и при этом экспериментировал с психоактивными веществами. Правда, весьма осторожно. Фейнман пытался найти творческое вдохновение в галлюцинациях, однако со временем понял, что они могут повредить его мозг.

Тем не менее в какой-то момент у этого выдающегося человека появился интерес к растениям. А если быть точным, его заинтересовала марихуана, поскольку она позволяла расширить сознание.

Выращивая семена марихуаны, восхищенный Фейнман отметил, что если делать это аккуратно и с любовью, то результат получается потрясающим. Он также заявил, что здоровье в целом и сердца в отдельности почти напрямую зависит от работы и здоровья сосудов.

Жирные кислоты, которые содержат семена конопли, помогают значительно снизить уровень холестерина в крови. Кроме того, эти самые кислоты помогают уменьшить уровень кровяного давления и улучшить самочувствие, снять воспаление. Также семена конопли уменьшают нагрузку на сердце, поэтому они полезны для профилактики таких заболеваний, как инфаркт и инсульт. Возможно, именно эти положительные свойства конопли и стали причиной увлечения Фейнмана марихуаной.

Но при всем притом Ричард Фейнман всегда проявлял осторожность в применении спиртных напитков и наркотиков, так как считал, что они могут оказать негативное влияние на его мозг. Например, он завязал с алкоголем, как только обнаружил у себя первые признаки зависимости.

По поводу наркотиков Ричард Фейнман писал: «Видите ли, я получаю столько удовольствия от мышления, что совершенно не собираюсь разрушать такую приятную машину, как моя голова. Именно поэтому я решил перестать экспериментировать с ЛСД, несмотря на любопытство в отношении галлюцинаций».

А однажды физик-теоретик встретился с Джоном Лилли. Это было очень полезное и важное знакомство, позволившее Фейнману продолжить совершенствование своего сознания. У Ричарда вызвала особый интерес камера сенсорной депривации, и он решил провести в ней эксперименты со своим мышлением. Например, медитируя в темной и глухой пустоте, Фейнман пытался усилить способность к думанью, принимая то кетамин, то марихуану.

Карл Саган (1934–1996) – выдающийся американский астроном и астрофизик, искатель внеземного разума, известный популяризатор науки. Но ко всему этому он еще и любитель марихуаны. Причем Саган не просто баловался этой травкой, а курил по-настоящему, каждый день, как истинный наркоман. Более того, он являлся своего рода адвокатом марихуаны, отстаивая ее «честь» от чрезмерно, как он считал, демонизированного наркотика…

Свои мысли по этому поводу он изложил в книге «Марихуана: другое мнение», которую в 1971 году издал под псевдонимом «Мистер Х». В ней Саган описал когнитивные эффекты, связанные с курением конопли. И кто только не обсуждал эту работу? О ней спорили и ученые, и далекие от науки представители общества.

Ведь марихуана – самый неоднозначный и противоречивый наркотик. Правительства ряда европейских стран ее легализовали, другие упорно сопротивляются, а для некоторых южноамериканских государств плантации каннабиса приносят немалый доход бюджету. С одной стороны, в Америке марихуану прописывают людям, страдающим онкологическими заболеваниями для купирования болей, с другой – тратят на борьбу с ней сотни миллионов долларов в год…

Возвращаясь к книге «Марихуана: другое мнение», напомним, что таинственным автором книги и одновременно адвокатом травки был знаменитый Саган. И об этом стало известно лишь после смерти ученого в 1996 году от воспаления легких, а не от наркотиков.

Загадочный Мистер Х в своем эссе рассказал свою историю употребления марихуаны, а также о тех изменениях в своей жизни, которые появились после того, как он начал ее курить. Карл Саган пишет, что познакомился с марихуаной в тот период, когда его жизненные интересы свелись исключительно к науке, а сам он, как никогда ранее, был восприимчив ко всему новому. Наркотик понравился ему. К тому же при употреблении марихуаны он не погружался в неприятные психологические состояния.

Безусловно, это лишь частное мнение ученого, у которого, возможно, и произошли какие-то позитивные изменения в жизни. Но это отнюдь не значит, что эти перемены были связаны исключительно с курением травки. Кто знает? И не исключено, что это эссе – своеобразная речь в свою защиту.

В 1983 году американский биохимик, лауреат Нобелевской премии Кэри Бенкс Муллис (1944–2019) завершил первый эксперимент, в ходе которого провел полимеразную цепную реакцию (ПЦР). Она позволяет добиться значительного увеличения незначительных концентраций определённых участков ДНК в биологическом материале. Сегодня во всем мире эту реакцию используют, чтобы получить так называемые генетические отпечатки пальцев, то есть установить отцовство по фрагментам ДНК, а также для создания искусственных белков, клонируя гены.

А вскоре ПЦР весьма высоко оценили врачи. Дело в том, что благодаря этой реакции можно обнаружить любой патоген, если в пробе будет присутствовать всего лишь одна бактерия или частица вируса. Причем еще до того, как патоген размножится и вызовет заболевание. К тому же метод пришелся кстати во время всеобщей паники в связи с недавно открытым СПИДом.

Вообще же Муллис был человеком своеобразным. Например, в 14-летнем возрасте он смастерил ракету, топливом для которой служили сахар и селитра. И конструкция оказалась вполне работоспособной: ракета поднялась в воздух на целую милю. А после того как топливо сгорело, раскрылся парашют и обвалянный в асбесте лягушонок опустился из тропосферы на землю живым и невредимым.

С годами творческие интересы Кэри особо не менялись. Например, будучи студентом, он сделал в курятнике лабораторию, где получал взрывчатку, которую легальный посредник продавал горнякам.

А когда Кэри учился на третьем курсе, студенты получали психоделические вещества – в те годы это было разрешено, и пробовали их, обмениваясь при этом впечатлениями. Потребляя эти соединения, аспирант Муллис пришел к идее, что время для наблюдателя с Земли и для наблюдателя за пределами сферы, испускающей реликтовое излучение, должно течь в разных направлениях. И об этом своем открытии отправил статью в Nature, которая была напечатана. Хотя журнал аспирантам такой чести не оказывал.

Что же касается наркотиков, то об отношении к ним Муллис поведал в сентябре 1994 года в интервью журналу «Кэролайна Мантли». Он сказал, что накануне открытия ПЦР он принял чрезмерную дозу галлюциногена. А это, по мнению ученого, и позволило ему сделать то, что он сделал, то есть открыть ПЦР.

Кстати, коллегам Муллиса было известно, что еще в 1970-х годах он синтезировал экспериментальные стимуляторы ряда амфетаминов, которые в наши дни назвали бы «дизайнерскими наркотиками».

А умер Кэри Муллис 7 августа 2019 года в возрасте 74 лет в своем доме в Ньюпорт-Бич от сердечной недостаточности после осложнений пневмонии.

Александр Теодор Шульгин (1925–2014) – выдающийся американский биохимик и фармаколог, разработчик многих психоделических средств. Родился он в Беркли. Его отцом был Федор Шульгин – по национальности русский, а мать Генриетта – американка. Александр еще в детстве увлекался естественными науками и в 16-летнем возрасте стал студентом Гарвардского университета. Но спустя два года он оставил Гарвард и в 1943 году начал службу во флоте. Но вскоре был ранен и оказался в госпитале. Перед началом операции медсестра дала ему стакан апельсинового сока. И когда Шульгин, полагая, что это снотворное, его выпил, то и впрямь уснул крепким сном. После операции он узнал, что снотворное в соке отсутствовало. А в его случае сработал эффект плацебо.

С тех пор Шульгин и увлекся психофармакологией. А после возвращения со службы он был зачислен в Беркли и продолжил обучение. И уже к 1954 году защитил докторскую диссертацию. «В конце 50-х годов, – признавался Шульгин, – я познакомился с мескалином. 300–400 миллиграмм мне многое открыли о самом себе».

Впоследствии он писал, что «внутреннее озарение, которое вызвал у него мескалин, невозможно объяснить лишь свойствами самого этого вещества. Такие вспышки памяти, вообще вся наша вселенная заключены в разуме и духе человека. Мы можем отказываться от этого, считать эту вселенную несуществующей, но она – внутри каждого из нас, и некоторые химические соединения могут стать катализаторами и открыть к ним доступ».

Шульгин являлся руководителем своей биохимической лаборатории. И для получения и исследования новых наркотических веществ имел официальное разрешение от правительства США. При этом все наркотики, которые были синтезированы в его лаборатории, Шульгин испытывал на себе. И называл себя «психонавтом». В отношении наркотиков у него были свои оригинальные взгляды.

«Психоделические вещества, – писал ученый, – сами по себе ничего не делают, они просто позволяют мозгу войти в другое состояние. Наш мозг – удивительный орган, мы просто не знаем его возможностей». Всего же Шульгин синтезировал около 200 психотропных соединений. Но с 1986 года новые соединения он лишь создавал, однако никому предложить их не мог.

А свои психофармакологические исследования ученый начал с известных галлюциногенных препаратов: псилобицина, ЛСД, мескалина. Впоследствии Шульгин стал заниматься разработкой собственных соединений. Каждому из них он присваивал определенный рейтинг по специальной шкале – шкале Шульгина. Она предназначалась для субъективной оценки эффекта психоактивных соединений, принятых в определённой дозировке и в определённое время. И в соответствии с ней описывались визуальные, аудиальные и физические эффекты. Сам же ученый испытал на себе сотни психотропных соединений, в основном триптаминов и фенэтиламинов. Но даже несмотря на то, что он официально сотрудничал с американским Управлением по борьбе с наркотиками, часть психодилетиков Шульгин синтезировал в собственной лаборатории на заднем дворе собственного дома в Калифорнии.

Умер Александр Теодор Шульгин от рака печени в собственном доме в Калифорнии.

31 мая 1996 года в возрасте 75 лет в своем доме в Беверли-Хиллз скончался известный американский психолог и писатель Тимоти Лири, а также проповедник ЛСД – любимого наркотика андерграунда. А по словам 37-го президента США Ричарда Никсона, еще и «самый опасный человек на свете». Ведь его считали гуру целого поколения, которое откликнулось на его призыв «сесть на психотропные вещества».

Вначале Тимоти Лири был вполне благопристойным и уважаемым преподавателем Гарварда. Он даже создал психодиагностическую методику «тест межличностных отношений Лири», которая по настоящее время применяется спецслужбами США.

А затем, после исследований влияния психоделиков на психику и нервную систему человека, он превратился в одного из самых скандальных жителей Соединенных Штатов. Дело в том, что когда его исследования находились в самом разгаре, психоделики были объявлены вне закона. И хотя официальные опыты он прервал, но от психоделиков не отказался и ради дальнейших исследований пожертвовал профессиональной карьерой и репутацией академического учёного. А впоследствии именно эта скандальная известность Лири стала причиной того, что многие его научные заслуги стали замалчиваться, а затем приписываться другим психологам.

C 1965 года у Лири появились трения с законом: его неоднократно обвиняли и арестовывали за хранение наркотиков. В конце концов он все же получил срок за их употребление. Правда, чтобы определить места заключения, Лири требовалось пройти различные психологические тесты на профпригодность. Но поскольку многие из них он составлял сам, Лири без особого труда сформировал тип человека, который лучше всего подходил для садово-полевых работ. Благодаря этому его поместили в тюрьму с относительно мягким режимом, и он занимался уборкой и благоустройством территорий.

Но в сентябре 1970 года при содействии леворадикальной боевой организации Weathernen («Синоптики») Тимоти совершил побег из калифорнийской тюрьмы и какое-то время скрывался в Алжире, а затем в Швейцарии. В этой европейской стране Лири встретился с «отцом» ЛСД – Альбертом Хофманом. Но поскольку Швейцария запретила ему проживание на своей территории, Тимоти бежал в Афганистан.

Однако свободе Лири радовался недолго. В 1973 году его снова арестовали, на этот раз в Афганистане, и приговорили к 25 годам тюремного заключения. Но поскольку ФБР знало о его связях с «Синоптиками», то попыталось получить от него максимум информации. Пробыл он в тюрьме три года. Вообще же Лири является своеобразным рекордсменом: он побывал в нескольких десятках тюрем, по некоторым сведениям – примерно в 40. «Мне нравится общество опустившихся людей и преступников», – заявлял он.

Лири исследовал воздействие галлюциногенов на духовную составляющую человека, полагая, что с их помощью можно лечить алкоголизм, шизофрению и другие расстройства психики. Он даже предлагал, как спасительное средство, раздавать наркотики в церквях и тюрьмах…

Скончался же Тимоти Лири 31 мая 1996 года от рака простаты. По его просьбе процесс умирания был записан на видео. А последние слова, которые произнес Лири, были: «Почему бы и нет?» После смерти Тимоти семь граммов его праха 21 апреля 1997 года были отправлены на орбиту Земли, где они находились в течение шести лет, пока не сгорели в атмосфере.

То, что основатель Apple употреблял легкие наркотики, вовсе не секрет. Однако после того, как ФБР обнародовало его досье, стало известно, что они занимали в его жизни значительное место. Например, Джобс считал, что ЛСД в лучшую сторону изменил его жизнь.

Из рассекреченных материалов следовало, что в течение 1972–1974 годов Стив Джобс 15 раз употреблял ЛСД. Правда, описать те ощущения, которые он испытал, Стив не смог. Однако был доволен, что попробовал этот наркотик. Кроме ЛСД, из досье Джобса стало известно, что в 1973–1977 годах он раз в неделю курил марихуану или ел шоколадные пирожные, в которых она присутствовала. И опять же, по заявлению Джобса, наркотики помогали ему разрабатывать новые идеи.

Других наркотиков Джобс не принимал. А последний раз, по его словам, он употребил их в 1977 году. «Лучше всего я могу описать воздействие на меня марихуаны или гашиша следующим образом, – как-то заявил Джобс. – Они помогали мне расслабиться и творить».

А когда после смерти Джобса для подготовки его биографии сотрудники ФБР опросили несколько десятков коллег, друзей и знакомых, одна из женщин призналась, что в начале 1970-х годов вместе со Стивом экспериментировала с легкими наркотиками, которые в то время вошли в моду. Сам Джобс, впрочем, тоже признал, что в юности пробовал марихуану и ЛСД. Однако в зрелом возрасте, подчеркивали другие опрошенные, глава Apple запрещенные вещества не употреблял, да и выпивал редко и мало. По сведениям ФБР, Джобс вел скромный образ жизни и исповедовал буддизм.

Впервые же Стив попробовал марихуану после десятого класса. Позже он вспоминал: «Я тогда впервые поймал кайф. Мне было пятнадцать. С тех пор я стал курить траву постоянно». А однажды его приемный отец обнаружил в машине сына косяк и поинтересовался, что это такое. Юноша, не колеблясь, без малейшей запинки ответил: «Марихуана».

Безусловно, такое поведение Стива сильно рассердило отца. И это, по воспоминаниям Джобса-младшего, была их единственная настоящая ссора. Он был уверен, что отец все равно смирится с его решением употреблять марихуану. И даже когда тот попросил Стива пообещать, что он больше не будет курить травку, сын не стал врать и ответил, что курить не перестанет.

Вероятно, знаменитого психоаналитика Зигмунда Фрейда с полным правом можно считать еще и самым известным среди ученых кокаинистом. Причем не только потому, что он очень любил употреблять этот наркотик, но еще и исследовал его, пытаясь доказать, что он полезен. Более того, Фрейд был непримиримым адвокатом кокаина, его пропагандистом.

О кокаине Фрейд узнал в 28-летнем возрасте, точнее, в начале 1884 года из записок военного врача, который применял его, чтобы усилить выносливость и снизить утомляемость. Этот факт вызвал у Фрейда немалый интерес, и он решил испытать действие кокаина на себе. И в Вальпургиеву ночь 30 апреля Фрейд впервые принял кокаин. В это время он писал: «Я раздобыл немного кокаина и попробую испытать его воздействие, применив в случаях сердечных заболеваний, а также нервного истощения, в особенности при ужасном состоянии отвыкания от морфия».

А как-то раз Фрейд даже пообещал своей невесте Марте, с которой познакомился в 1882 году, что в будущем обязательно напишет книгу про кокаин: «Я принимаю его в очень небольших дозах каждый день, чтобы не было депрессии и для хорошего пищеварения, с большущим при этом успехом». И в 1884 году он сдержал свое обещание, опубликовав статью «О коке». В ней Фрейд рекомендовал применять кокаин в качестве успокаивающего, обезболивающего, а также эффективного средства от астмы, расстройства пищеварения, неврозов и хандры. Впоследствии молодой Фрейд опубликовал еще несколько научных статей о свойствах кокаина, подробно описывая ощущения, которые возникают при его употреблении. И эта работа стала, по сути, первой в мире стратегией заместительной терапии наркотической зависимости…

Сначала Фрейд предполагал применить кокаин как «противоядие» от морфиновой зависимости, которой страдал его друг Эрнст Флейшль-Марксоу. Дело в том, что он, вскрывая труп, поранил большой палец, что стало причиной ужасных болей. А облегчить их могли лишь большие дозы морфина. Но, увы, лечение, которое применил Фрейд, привело к тому, что Флейшль-Марксоу превратился в полного наркомана и через семь лет умер в 45-летнем возрасте.

Казалось бы, Фрейд должен был разочароваться в целительных свойствах кокаина. Но этого не произошло: наоборот, он попал в кокаиновую зависимость. И в течение последующих двенадцати лет пел наркотику дифирамбы, одновременно занюхивая им боль и душевные тревоги. Более того, благодаря кокаину он мог часами предаваться воспоминаниям, которые, по мнению Фрейда, до этого были заблокированы в его мозге, и о которых он раньше никому не рассказывал.

Он даже напечатал в журнале общей терапии большую статью о кокаине. Фрейд был уверен, что исследование применения кокаина в лечебных целях прославит его как ученого. Однако он настолько привык к наркотику, что употреблял его почти 20 лет. Но осенью 1896 года, на следующий день после похорон отца, Фрейд заявил, что с кокаином покончил навсегда.

Доказательства того, что он не выдержал, так же как и свидетельства обратного, отсутствуют. Тем не менее до конца своих дней Фрейд пребывал под властью своих заблуждений о пользе кокаина. Более того, он до конца не осознавал тех опасных последствий, к которым приводит злоупотребление наркотических препаратов.

В мае 1048 года в семье хорасанского продавца шатров и палаток Ибрагима Хайяма родился первый и единственный ребенок – сын Гияс ад-дин Абуль Фатх ибн Ибрахим Омар Хайям Нишапури – в будущем ставший знаменитым персидским математиком, врачом, астрономом, философом и поэтом.

Спустя двенадцать лет, в 1060 году, благодаря отцу, который скопил несколько тысяч динаров на обучение единственного сына, Омар поступил в Нишапурское медресе – одно из лучших учебных заведений той эпохи.

Затем он продолжил учебу в Самарканде, одновременно посещая литературно-научные кружки-диспуты. В ходе этих бесед на столе часто появлялось вино, ибо Пророк, сказав «Первая капля вина губит человека», про вторую и третью каплю ничего не говорил. Поэтому, погрузив палец в чашу с вином и стряхнув каплю на пол, можно было пить хмельной напиток спокойно.

В 1074–1076 годах Хайям руководит Исфаханской обсерваторией. А в 26 лет молодой ученый был принят советником при дворе исфаханского царя Малик-шаха. И вскоре стал его близким товарищем и одновременно постоянным его собутыльником.

А поскольку правитель был весьма охоч до вина и женщин, Хайям был вынужден воспевать прелести пьяных поцелуев на лужайках. И, конечно же, в этих регулярных попойках царя участвовал и Хайям. И продолжалось это в течение двадцати лет. Однако они не подорвали ни здоровье, ни умственных способностей ученого.

Так, именно в это время, точнее, в 1077–1092 годах ученый написал свой знаменитый трактат «Об истолковании трудных положений Евклида». В этот же период он также сочинил и несколько сотен четверостиший, во многих из которых воспевается вино как напиток блаженства.

Однако после смерти Малика Хайям благодаря своим замечательным четверостишиям, в которых воспевал вино и женщин, получил репутацию пьяницы и бабника. Хотя большинство исследователей считают, что многие рубаи были написаны Хайямом, чтобы потрафить вкусам владыки.

Но когда власть в стране захватили фанатичные поклонники чистого ислама, они обвинили Хайяма в растлении мусульман и воспевании страшных пороков – пьянства и разврата. И Хайям даже вынужден был совершить хадж в Мекку. Этим богоугодным путешествием он попытался спастись от преследований ревнителей благочестия.

В последние двадцать лет, с 1101 по 1123 год, он жил в Нишапуре практически в полном уединении. И только изредка встречался с учеными, которые приезжали в город, чтобы встретиться со знаменитым мудрецом.

Оказывается, великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов любил выпить. Причем выпить хорошо. А находясь в приличном подпитии, он порой был зачинщиком скандальных историй. Например, весной 1743 года Ломоносов устроил пьяный дебош прямо в Петербургской академии. При этом секретарю Христиану Винсгейму показал кукиш и ругал других ученых. В отчете было отмечено: «Поносил профессоров отборной руганью, называл их ворами и такими словами, что и писать стыдно, и делал против них руками знаки самым подлым и бесстыдным образом».

И хотя Ломоносов любил выпить, однако спиртное почти никоим образом не влияло на его работоспособность. В то же время оно усиливало и без того повышенную вспыльчивость ученого. Так, 25 сентября 1742 года, находясь в нетрезвом состоянии, Михаил Васильевич вернулся домой и обнаружил, что отсутствует его епанча – широкий плащ.

И пытаясь найти ее, Ломоносов вместе со своим слугой зашел в комнаты садовника Иоганна Штурма, который в тот вечер праздновал день рождения, пригласив немало гостей. «Пришед ко мне в горницу и говорил, какие нечестивые гости у меня сидят, что епанчу его украли. На что ему ответствовал бывший у меня в гостях лекарь Брашке, что ему, Ломоносову, непотребных речей не надлежит говорить при честных людях, за что он его в голову ударил», – вспоминал Штурм.

А после, судя по показаниям садовника, Ломоносов, «схватя болван», стал бить всех и слуге своему приказывал «бить всех до смерти». И лишь наряд из пяти солдат и капитана справились с ученым, крушившим все и всех. Самого же Ломоносова солдаты тоже проучили. Позже он жаловался врачу, «что у него почти все члены болят, а особливо чувствует в грудях лом и плюет кровью»…

В мае же 1740 года Ломоносов, возвращаясь из Германии на родину, когда миновал Дюссельдорф, остановился на постоялом дворе. И здесь он столкнулся с прусским офицером, вербовавшим в рекруты. Они вместе выпили, хорошо закусили, а утром Ломоносов был извещен, что его записали в прусскую армию. Когда же Ломоносов попытался возразить, офицер ответил, что он публично вступил в королевскую прусскую армию. И его вместе с другими рекрутами отправили в крепость Вессель.

Кто знает, как долго пришлось бы будущему великому ученому служить Пруссии, если бы его не определили в караул недалеко от городского вала. Этим обстоятельством Ломоносов и воспользовался: «Дерзновенно побег предпринял и совершил счастливо».

Согласитесь, что довольно сложно представить знаменитого математика или физика в тюремной камере. Тем не менее такие случаи известны…

Астроном, физик, математик, химик, историк, полиглот, поэт, революционер-народоволец, а еще пожизненный узник Шлиссельбургской крепости. И это все о незаурядном человеке – Морозове Александре Михайловиче, который, находясь за решеткой, не только выжил, но и сделал немало открытий и написал несколько книг.

Незаконнорожденный сын миллионера и бывшей крепостной, родился Николай в 1854 году в Ярославской губернии. В 12 лет он был сразу принят во второй класс московской классической гимназии. Мальчик с детства отличался особой чувствительностью к природе. «Одухотворение природы доходило у меня в детстве до такой степени, что, выбегая утром в парк, я мысленно здоровался с каждым предметом, который попадался мне на глаза: с речкой, с пригорком, облачком, деревом, галкой, солнцем, зарей и т. д. А по вечерам не забывал и попрощаться со всеми окружающими меня предметами», – вспоминал впоследствии Николай Михайлович.

В гимназии вместе с одноклассниками он организовал «Союз естествоиспытателей». Позже Морозов писал: «Я уже с пятого класса начал бегать в Московский университет заниматься по праздникам в зоологическом и геологическом музеях, а также бегал на лекции, заменяя свою гимназическую форму обыкновенной одеждой тогдашних студентов».

Стремление к образованию у него было невероятным. И при этом его натура жаждала образования крестьян. Впрочем, хождения в народ больше походили на игру. Обряжаясь в крестьянскую или в рабочую одежду, он делал то же, что и его подопечные. И одновременно пытался их образовывать. Однако из этого ничего путного не вышло, зато отношения с властями совсем испортились. А когда администрация гимназии узнала, что ученик под следствием, его срочно исключила.

Пошли аресты. И Морозов оказался в эмиграции, где встречался с Плехановым, К. Марксом. Но в 1875 году Н.А. Морозов был задержан при попытке возвращения в Россию. Был осуждён по «процессу 193-х». Но с учетом трехгодичного предварительного заключения в 1878 году был освобожден.

В 1880 году Морозов эмигрировал в Швейцарию, где организовал издание революционной литературы для России. А после возвращения на родину был водворен в Петропавловскую крепость. В тюрьме его морили голодом. Однако Морозов выжил…

Суд приговорил Н.А. Морозова вместе с пятью обвиняемыми к вечной каторге. А спустя три года он, больной, но не сломленный, был переведен в Шлиссельбургскую крепость. И в общей сложности он пробыл в заточении 28 лет – его пожизненное заключение завершилось в 1905 году. На то время Николаю Александровичу исполнился 51 год. За годы пребывания в тюрьмах он написал несколько научных работ по истории христианства, по астрологии, по математике и физике, а также выучил 16 языков…

Уже при советской власти Н.А. Морозов полностью посвятил себя науке. Он стал профессором, директором института им. П.Ф. Лесгафта. А 29 марта 1932 года Академия наук СССР избрала его почетным членом по отделениям химических и физико-математических наук. Умер Николай Александрович 30 июля 1946 года в возрасте 92 лет…

Американский математик Теодор Качинский (родился в 1942 году), больше известный как Унабомбер, приговорен к пожизненному заключению за терроризм.

Первую бомбу он отправил в мае 1978 года. В тот раз она хоть и взорвалась, но лишь повредила полицейскому руку. В целом же с 1979 по 1995 год по почте он отослал еще 15 бомб. Его целями были университеты и авиалинии. В результате терактов погибли три человека, а двадцать три получили ранения различной степени тяжести.

В 1971 году Качинский поселился в лесу недалеко от Линкольна в штате Монтана и стал вести отшельнический образ жизни. Еду он добывал охотой, занимался земледелием и порой совершал вылазки в город. Качинский был сторонником защиты природы от влияния индустриального общества. И, чтобы отомстить ему за разрушение окружающей естественной среды, решил заняться терроризмом.

В ноябре 1979 года, когда случаи с бомбами повторились, в ФБР заподозрили, что имеют дело с больным человеком. После четвертой бомбы Теодор получил кличку Унабом. 3 апреля 1996 года Качинского арестовали в его хижине. В ходе обыска следователи обнаружили готовую бомбу.

21 января 1998 террориста приговорили к четырем пожизненным заключениям. Во время судебного разбирательства психиатр поставил Теодору диагноз «параноидная шизофрения», но Качинский все же предстал перед судом. Но вопрос о вменяемости Теодора до настоящего времени остается открытым…

Французский ученый Андре Вейль (1906–1998) в определенных кругах известен как один из крупнейших математиков XX столетия. Он, в частности, внес значительный вклад в алгебраическую геометрию и топологию. С 1982 года Вейль – член Французской академии наук. Однако мало кому известно, что знаменитый математик многие годы провел в заключении. А начались его скитания по тюрьмам еще в 1939 году, когда он с женой находился в Финляндии.

В это же время началась Вторая мировая война, и во Франции была объявлена всеобщая мобилизация. А поскольку Вейль был лейтенантом запаса, то, в соответствии с французскими законами, он был обязан прибыть на сборный пункт. Но он остался в Финляндии. Впрочем, еще весной 1938 года, когда стало понятно, что война неизбежна, Андре твёрдо решил, что воевать не будет. И хотя пацифистом он не был, однако был твёрдо убеждён, что война – не его дело. Он полагал, что у каждого человека есть некая собственная жизненная стезя, по которой он обязан идти. В конце концов супруга Андре Эвелина вернулась во Францию к сыну, оставив Вейля в Финляндии. Перед этим они решили, что ему следует некоторое время отсидеться в нейтральной стране, а семья воссоединится позже и уедет в Соединенные Штаты.

Но этот план оказался под угрозой. Поскольку 30 ноября 1939 года между СССР и Финляндией началась война, ситуация в стране резко переменилась. И, конечно же, иностранец, который неизвестно чем занимался, вызвал подозрения. И Вейля арестовали. К тому же во время обыска у него нашли странные рукописи и адресованное ему письмо на русском языке (правда, позже выяснилось, что оно от советского математика Л.С. Понтрягина). Теперь всякие сомнения в том, что Вейль – советский шпион, у правоохранителей полностью рассеялись. И, конечно, обвинение в шпионаже в те годы – это почти наверняка расстрел. Но Вейлю повезло. На его счастье, за него поручился финский математик Рольф Неванлинна. От расстрела Вейль спасся. Однако финны посчитали, что в их стране иностранцу делать нечего. И Вейля передали шведам.

Но причин для того, чтобы оставлять его в стране, у шведских властей тоже не было. И они решили вернуть его во Францию. Вейля переправили в Англию, где его арестовали и под конвоем на корабле доставили во Францию. Здесь Андре на свободе пробыл совсем немного, поскольку его сразу же посадили в тюрьму до суда по обвинению в уклонении от призыва. Правда, находясь в заключении, Вейль мог переписываться, читать любимые книги и работать. Так, в камере он вычитал корректуру своей монографии по топологии, а также написал и отправил в «Доклады» Французской академии наук важную научную заметку. А вскоре состоялся суд, приговоривший Вейля к пяти годам лишения свободы. Правда, к этому решению было сделано дополнение: если осужденный согласится отправиться на фронт, то от наказания его могут освободить. И Вейль подал прошение об этой замене, которое и было удовлетворено.

А в это время немцы уже вторглись во Францию и начали наступление. Но Андре не попал на передовую: часть, в которой он оказался, доставили на берег Ла-Манша, погрузили на корабль и эвакуировали в Англию. Но здесь случилось неожиданное происшествие. Часть, в которой служил Вейль, собирались морем отправить во Французское Марокко. Однако из-за неразберихи солдаты к отправлению опоздали, поэтому за океан вместо Вейля отправилось лишь его личное дело.

Но к этому времени Франция подписала с Германией мирное соглашение на весьма тяжёлых для себя условиях. Значительная часть ее территории была оккупирована немецкими войсками, а в оставшейся, в так называемой свободной зоне, гитлеровцы сформировали прогерманское французское правительство, которое вначале имело ограниченную самостоятельность. Например, оно отправило в Англию два плавучих госпиталя, чтобы вывезти раненых французских солдат. И Андре смог хитростью попасть на один из них и таким образом вернулся во Францию. Теперь он смог переправить Эвелину с сыном из оккупированной зоны в свободную. И Вейлю неожиданно повезло: он получил приглашение на работу в американский колледж. А уже в марте 1941 года вся семья прибыла в Нью-Йорк. И на этом война для Андре Вейля закончилась. А вместе с ней – и злоключения…

Норвежский математик Софус Ли (1842–1899), создатель группы Ли, был любопытным человеком с интересной судьбой. Его страсть к математике была настолько велика, что как-то раз, решив задачу, Ли сообщил об этом своему другу Мотцфельду, разбудив его среди ночи криком: «Я нашел решение, и оно очень простое!»

И все же как Ли оказался за решеткой? Оказывается, его тоже, как и Вейля, приняли за шпиона во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов. Задержали же его французы. А произошло это при следующих обстоятельствах. Как-то раз математик прогуливался в Фонтенбло перед укреплениями. И в это время ему пришла в голову идея сделать несколько научных записей на природе.

Его тут же арестовали, поскольку французские военные приняли его математические заметки за секретный шифр. И ученого на четыре недели отправили в тюрьму. И только благодаря вмешательству французского математика Жана Гастона Дарбу (1842–1917) Ли из тюрьмы был освобожден. А ведь все могло закончиться намного хуже. Ведь Франция потерпела поражение в войне, и военные пребывали не в лучшем расположении духа. А значит, могли отыграться на Софусе Ли.

Во второй половине XIX столетия шпионы многих стран отправились в Бразилию. Причина для этого была, по сути, одна. В этот период государство на Амазонке являлось единственным производителем и поставщиком в Европу и США каучука, который получали из гевеи, или «плакучего дерева». Правда, еще примерно в 1734 году обожженная резина впервые появилась в Англии. Причем в первое время ее использовали лишь в качестве ластика для удаления карандашных записей с бумаги.

Но лишь спустя сто лет, в 1845 году, после того как американский изобретатель Чарльз Гудьир запатентовал технологию переработки каучука – вулканизацию, интерес к новому химическому продукту вырос до промышленных масштабов. Однако в резком подъеме производства резиновой продукции имелось одно слабое звено – сырье. Бразилия же, являющаяся в то время монополистом в экспорте каучука, переживала золотые времена. И, безусловно, она была чрезвычайно заинтересована в своей уникальной позиции на мировом рынке. Поэтому бразильцы почти каждого иностранца подозревали в стремлении похитить семена гевеи. И вывезти их из Бразилии практически не представлялось возможным.

И все же в 1876 году английский ботаник и путешественник Генри Александр Уикхэм смог перехитрить бдительность бразильцев. Исколесив всю страну вдоль и поперек, он наткнулся на неизученное высокогорное плато Тапайо, считавшееся священной территорией. Уикхэм собрал в джунглях целую коллекцию семян гевеи и добрался до побережья. Но у него не осталось ни цента, чтобы вернуться в Европу.

Но Фортуна и на этот раз не отвернулась от путешественника. На его счастье, в порту находилось судно, отправлявшееся в Англию. А спустя всего несколько дней Генри Уикхэм уже плыл вниз по Амазонке вместе со своей коллекцией семян. Их Уикхэм держал в запертой каюте, предварительно завернув в листья бананов и подвесив к потолку, чтобы к ним не добрались корабельные крысы.

А для того, чтобы скрыть свой тайный умысел, была запущена легенда, что по заказу английского короля для ботанического сада в Кью англичанин везет клубни редких орхидей. А так как это очень требовательные и нежные растения, он и хранит их в закрытой каюте, поддерживая в ней постоянную температуру. И если дверь открыть – клубни погибнут. Благодаря такой легенде все семена гевеи в целости и сохранности оказались в Англии.

В Лондоне Уикхэм посеял ровно семь тысяч семян гевеи, и все они взошли. Когда же ростки окрепли, их перевезли на Цейлон, в то время британскую колонию, а также на Борнео. Растения быстро акклиматизировались, и спустя несколько лет из этого региона каждый год экспортировалось более трех миллионов тонн каучука. Так благодаря Генри Уикхэму, который в Англии за этот свой поступок получил титул дворянина, была нарушена монополия Бразилии на производство каучука.

Известно, что многие известные ученые занимались промышленным шпионажем. Среди них – и знаменитый русский химик Дмитрий Иванович Менделеев. А стал ученый шпионом следующим образом.

В 1890 году к Менделееву с весьма деликатной просьбой обратился морской министр адмирал Н.М. Чихачев. Дело в том, что в то время артиллерия стала переходить на использование бездымного пироксилинового пороха вместо дымного. Ведь он обладает рядом существенных преимуществ: например, пироксилиновый порох не отсыревает, поэтому для его хранения не требуются особые условия. Кроме того, он горит медленнее, и, пока сгорает в канале ствола пушки или винтовки, пороховые газы более продолжительное время давят на снаряд или пулю, благодаря чему возрастает и управляемость ими. А это значит, что при использовании бездымного пороха возрастали дальность стрельбы и ее прицельность. Безусловно, что все те страны, которые планировали те или иные операции, стремились взять на вооружение именно пироксилиновый порох.

Первыми это сделали французы и англичане. Но они настолько засекретили технологию его производства, что никакой шпион и ни за какие деньги не мог получить необходимую о нем информацию. Вот адмирал и попросил Менделеева раскрыть секрет пороха.

И хотя Дмитрию Ивановичу было известно, что основой бездымных порохов является пироксилин – продукт обработки целлюлозы смесью азотной и серной кислот, но сведения о технологических особенностях получения пироксилина держали в строжайшем секрете. Хотя между Францией и Россией в то время был заключен военный союз.

И пришлось России строить пироксилиновый завод. При этом благодаря усилиям его технического директора К.М. Чельцова было даже выяснено, что пироксилин может содержать от 11 до 13 процентов азота. Но, чтобы получить состав, похожий на порох, для каждой из этих концентраций требовалась особая технология. Но на основании образцов пороха, полученного из Франции, установить его точный химический состав никак не удавалось.

И вот, чтобы выполнить задание Чихачева, Менделеев был откомандирован за границу: сначала в Лондон, а затем в Париж. Поскольку Дмитрий Иванович был выдающимся химиком и его заслуги были признаны за рубежом, можно было рассчитывать, что во Франции к нему отнесутся с должной почтительностью. И действительно, в Париже знаменитого Менделеева встретили с большим почетом, устроили в его честь званый обед, где произносили многочисленные тосты: за успехи русской науки, за здоровье Дмитрия Ивановича, его жены, его дочери…

Но Менделеев не забывал и об основной цели своей поездки. Однако, как он ни пытался поговорить с коллегами о пироксилине, это ему не удалось. Единственное, что он смог выяснить, так это место, где его изготавливают. И Менделееву пришлось стать промышленным шпионом.

На следующий день Дмитрий Иванович отправился в путешествие по стране. И маршрут он выбрал такой, чтобы побывать в нужном для него городе, а также чтобы поезд там долго задержался. Безусловно, ученый не мог сойти с поезда и отправиться на завод, чтобы собрать необходимую информацию, поскольку опасался, что за ним будут следить. И тогда Дмитрий Иванович прошелся по перрону, в привокзальном киоске приобрел несколько газет, а потом вернулся в вагон и стал их внимательно просматривать.

Дело в том, что тогда в местных газетах публиковали расписание движения пассажирских и товарных поездов. Поэтому, подсчитав, какое количество в течение недели в город приходит составов с древесной, а сколько – с азотной кислотой, Дмитрий Иванович смог вычислить, что пироксилин должен состоять из 12,5 процента азота. А уже опираясь на эти данные, Менделеев и Чельцов получили отечественный пироксилиновый порох, названный ими пироколлодием. Причем по своим боевым параметрам он не уступал французскому. Потом, когда началась Первая мировая война, французы раскрыли секрет своего пироксилинового пороха: в нем содержалось 12,3 процента азота.

Агент советской разведки Энгельберт Брода родился в 1910 году в Австрии в семье адвоката. Он окончил Венский университет, где осваивал курс физических наук. А в 1938 году, после аннексии Австрии Германией, Брода переехал в Англию. Местным властям он заявил, что является студентом-физиком и планирует продолжить обучение в Бристоле. Хотя, вероятнее всего, он бежал от нацистов, которые дважды арестовывали его в Берлине. И, судя по некоторым данным, он еще в 1931 году стал курьером советской разведки.

И хотя МИ5 тщательно следила за Бродой, прослушивала его телефонные разговоры и перлюстрировала письма, но доказать его связь с коммунистами не смогла. Поэтому в 1941 году в руководстве Великобритании посчитали, что столь талантливого ученого следует привлечь к серьезному делу, и ему поступило предложение работать в Кавендишской лаборатории над атомными реакторами и контролируемой цепной реакцией, то есть над ядерным оружием. А спустя год Брода послал в Москву свое первое донесение. В декабре 1942 года советский резидент доложил, что «Эрик» (агентурная кличка Броды) полностью информирован о разработках в Британии и США.

Работая в Кембридже, Брода получил доступ к ядерным секретам не только Великобритании, но и США. И большинство из них он отправил в Россию, в том числе и чертежи одного из первых атомных реакторов, который использовался в американском проекте «Манхэттен», а также документы по ядерной программе США. Об этом свидетельствуют документы MИ5 и КГБ.

В 1942–1945 годах Брода трижды в неделю ездил в Лондон. И если он собирался сообщить агенту КГБ, что готов с ним встретиться, тогда делал отметку в телефонном справочнике, находившемся в общественной телефонной будке. Причем «Эрик» работал бесплатно. Так, когда агент советской разведки предложил ему деньги за информацию, Брода обиделся, заявив, что работает за идею…

Когда в 1948 году Брода заподозрил, что может быть раскрыт, он вернулся в Австрию, где оставшуюся жизнь работал в Венском университете. Предполагается, что шпионская деятельность Броды помогла Советскому Союзу в 1949 году осуществить ядерные испытания.

«Советские источники в Англии первыми снабдили Москву разведданными об атомных разработках. Среди этих материалов были ценные и сверхсекретные документы, которые послужили отправной точкой для закладки основ и организации работ над задачей атомной энергии в нашей стране», – сказано в служебной записке Павла Фитина, который с 1939 по 1946 год возглавлял внешнюю разведку органов госбезопасности СССР.

В некоторых публикациях иногда встречаются намеки и даже утверждение, что якобы Нильс Бор являлся агентом советской разведки и снабжал Москву сведениями о работах по созданию атомного оружия, которые велись в США и Англии. Безусловно, эти утверждения, мягко говоря, голословны и бездоказательны.

Тем не менее кратковременные контакты с советской разведкой у датского физика появились, когда к нему обратились за консультацией. По крайней мере две встречи у Бора с представителями Москвы состоялись. Не исключено, что он даже не подозревал, что они направлены советской разведкой.

А все началось с того, что осенью 1945 года в исследованиях по атомному оружию в СССР возникла критическая ситуация. Необходимо было приступать к созданию первого советского атомного реактора. Однако ученые не были едины в оценке предоставленных разведкой материалов, так как информация была противоречивой. Дело в том, что, по сведениям советской агентуры в США, американцы использовали два типа реакторов: графитный и работающий на тяжелой воде. В этой ситуации и требовалось принять решение, какой вариант выбрать при создании первого реактора.

На совещании у Лаврентия Берии, который курировал атомный проект, было предложено по этому вопросу проконсультироваться у Нильса Бора. И если он ответит на интересующие советских физиков вопросы, то это позволит принять грамотное решение.

И в связи с этим появилась новая проблема: кого послать? Ведь Бор не с каждым пожелает говорить, к тому же по столь деликатному вопросу. Предложили кандидатуру Капицы, который давно был знаком с Бором, неоднократно с ним общался. Однако он не устроил Берию.

Тогда академик Курчатов и профессор Кикоин предложили, чтобы в Данию отправился в сопровождении офицеров разведки профессор Зельдович. По этому поводу генерал Павел Судоплатов вспоминает, что «Зельдович тоже не подходил для этой роли, так как не был сотрудником разведки и мы не могли раскрыть ему в случае необходимости во время командировки агентурные связи за рубежом. Это обстоятельство заставило нас положиться на тех ученых, которые работали в аппарате разведорганов. Выбор был невелик» (Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы. М.: Олма-Пресс, 1999).

В конце концов к Нильсу Бору было решено направить профессора Я.П. Терлецкого – заместителя начальника отдела «С» по науке. На его кандидатуре остановились потому, что он был физиком, а также разведчиком. После принятого решения заместитель Судоплатова полковник Лев Василевский подготовил план операции под кодовым названием «Миссия Т». В соответствии с планом в Копенгаген отправились Терлецкий и полковник Василевский.

Перед этим для Терлецкого был подготовлен вопросник, с помощью которого можно было получить необходимые сведения об американском атомном проекте. Также П. Капица написал для Терлецкого рекомендательное письмо, которое тот должен был передать Нильсу Бору. А поскольку Терлецкий слабо владел английским языком, было решено, что в качестве переводчика в Данию с ним поедет Б.Н. Арутюнов

И вот 31 октября 1945 года Терлецкий, Василевский и Арутюнов прибыли в Данию. Но Нильс Бор в течение двух недель не принимал советскую делегацию. Однако благодаря рекомендательному письму П. Капицы две встречи Бора – 14 и 16 ноября 1945 года – с советскими представителями состоялись. Они проходили в присутствии сына ученого, который немного говорил по-русски. И Бор через переводчика ответил на вопросы Арутюнова, которых было двадцать два.

Бор сразу предупредил: «Находясь в США, я не участвовал в инженерной разработке проблемы, и поэтому мне неизвестны ни конструктивные особенности, ни размеры этих аппаратов либо даже какой-либо части их. Могу заявить, что американцы применяют как диффузные, так и масс-спектографические установки».

А когда Бор ответил на все вопросы, он попросил сына принести книгу Смита «Атомная энергия для военных целей» и подарил ее Терлецкому, при этом заметив: «В ней вы найдете более подробные ответы на интересующие вас вопросы».

В начале сентября 1867 года известный ученый-натуралист и путешественник Н.М. Пржевальский отправился в свою первую экспедицию – в Уссурийский край. И однажды он вышел к границе с Кореей. Тогда европейцам был запрещен въезд в эту страну. Но Пржевальский все же решился пересечь границу. А утром следующего дня ученый с переводчиком и тремя спутниками переплыл реку Туманган и причалил к берегу у корейского поселения Кыген-Пу.

А после того как экспедиция сошла на берег, ее остановили пограничники и потребовали показать разрешение на вход в город. Конечно, у Пржевальского такого документа не было. Поэтому он пошел на хитрость и показал предписание из Иркутска о получении почтовых лошадей с внушительной печатью.

«Печать – самая важная вещь для корейцев», – позже исследователь пошутил в своей книге «Путешествие в Уссурийском крае». Уловка сработала, и всех членов экспедиции пустили за ворота. А Пржевальскому даже удалось пообщаться с главой города.

И хотя тот не выдал никаких государственных тайн, зато показал Пржевальскому корейский атлас, из которого можно было сделать вывод о том, как местное население представляет окружающий мир. Но самое главное – разведчик смог собрать немало ценных сведений для Российской империи. В частности, он подготовил документ о населении и выяснил, как устроена пограничная крепость.

В целом же за год Пржевальский прошел по уссурийской тайге 1100 километров. При этом он не только выполнил тщательные картографические наблюдения, но и собрал гербарий из 300 растений, а также изготовил 310 чучел местных птиц, вел журналы метеорологических наблюдений. А зимой 1870 года его естественно-исследовательские труды Географическое общество отметило малой серебряной медалью.

Но тем не менее разговоры о том, что целью экспедиций Пржевальского были чисто научные исследования, мягко говоря, не совсем соответствуют действительности. Безусловно, во время экспедиции проводилось изучение флоры и фауны тех районов, по которым проходил путь Пржевальского и его спутников: собирались коллекции минералов, растений и животных, велись климатические и гидротехнические наблюдения. К слову, было открыто и немало новых биологических видов: например, знаменитая лошадь Пржевальского. И такая работа проводилась и в ходе последующих экспедиций.

Однако, ведя разговор о заслугах Н.М. Пржевальского, следует также помнить, что он был не только географом, ботаником и зоологом, а еще и разведчиком. Хотя бы потому, что он являлся военным человеком: ведь в 1868 году в звании капитана Пржевальский сражался с бандами хунхузов, а потом был назначен старшим адъютантом в штабе войск Приморского округа.

В середине XIX века к северным районам Китая и восточных частей Южной Монголии, или Внутренней нагорной Азии, стала проявлять активный интерес Британская империя, что никак не устраивало Россию. Эта часть Азии была закрыта от остального мира горными цепями Тянь-Шаня, Памира, Алтая, Саянами и горным Забайкальем. На Монгольском же нагорье, площадь которого равнялась европейской части России, населения проживало меньше, чем в тогдашней Московской губернии.

И Пржевальский предложил исследовать эти области. И связана эта идея была прежде всего с планами англичан. А интересовал Николая Михайловича Тибет. Но прежде всего Лхаса. Китайский император с большой неохотой дал согласие на путешествие Пржевальского в составе четырех человек. Каждый их шаг тщательно контролировали. Но разведчик Пржевальский умудрялся тайком снимать карты местности, нанося на них броды, колодцы, родники, водопои для вьючных животных и т. д. Вся эта информация потребовалась бы армии в случае военных операций в этих районах. В пути члены экспедиции столкнулись со многими проблемами, в частности, некоторые из них заболели брюшным тифом. Однако 5 марта 1872 года Пржевальский и его спутники ступили на территорию Тибета.

В течение почти трех лет экспедиция Н.М. Пржевальского преодолела 11 832 километра. Он первым из европейцев из конца в конец пересек пустыню Гоби. В результате огромное белое пятно на карте Азии заполнилось.

В ходе экспедиции Николай Михайлович проводил тщательные метеорологические наблюдения, изучал общественно-экономическую жизнь и домашний уклад местных жителей. Он также изучал геоморфологические особенности этой азиатской области, полезные ископаемые, характерные для нее.

А еще собрал около 10 000 экземпляров растений, насекомых, пресмыкающихся, рыб и млекопитающих. Среди них многие были описаны впервые: рододендрон Пржевальского, ящурка Пржевальского, расщепохвост Пржевальского и другие. Следует заметить, что на территории, по которой прошла экспедиция Пржевальского, велась гражданская война.

А что же Генеральный штаб? Он получил ответы на многие вопросы. Например, сведения о восстании и междоусобной борьбе в Синьцзяне, о состоянии водных и горных преград, была изучена пригодность дорог для передвижения пеших и конных войск, перемещения грузов.

Ряд исследователей деятельности Пржевальского утверждают, что именно он создал так называемую «активную разведку», которая ищет необходимые сведения сама. Некоторые же отводят Николаю Михайловичу более скромную роль, считая, что он является лишь родоначальником ее географических элементов. И, безусловно, Пржевальский проводил «активную» оперативную разведку, важной составляющей которой являлся географический аспект…

В 1878 году состоялась экспедиция Пржевальского в Тибет, в ходе которой было изучено политическое устройство Тибета, его отношения с соседями. Правда, встретиться с далай-ламой Пржевальскому не удалось, но необходимую информацию он собрал. По итогам этой экспедиции Николай Михайлович был удостоен ордена Св. Владимира 4-й степени, а годом раньше за отличия в службе его произвели в полковники.

А позже состоялась четвертая Центрально-Азиатская (вторая Тибетская) экспедиция. В 1883 году Пржевальский с отрядом в два десятка человек вышел из Кяхты и отправился через Угру на Тибетское плоскогорье, исследуя истоки Желтой реки, оттуда – в город Каракол. И из этой экспедиции он тоже вернулся в Россию с ценными научными и разведывательными материалами.

В настоящее время, впрочем, как и при жизни Н.М. Пржевальского, понимают, сколь огромен его вклад в военную составляющую России. На основании наблюдений исследователя были разработаны военные карты азиатских территорий и рассчитаны оптимальные маршруты для перемещения войск через горные перевалы. Заслуги же Н.М. Пржевальского были оценены по достоинству – ему было присвоено звание генерал-майора Генерального штаба…

А скончался легендарный разведчик и путешественник в экспедиции в 1888 году. И похоронен он на берегу озера Иссык-Куль, что невдалеке от города Каракола.

28 января 2020 года в Соединенных Штатах был арестован известный американский ученый, декан факультета химии и химической биологии Гарвардского университета, 61-летний доктор Чарльз Либер. Обвинения также были выдвинуты еще двум научным сотрудникам из Бостонского университета и медицинского центра, которые являются гражданами Китая.

Это событие вызвало настоящий шок в ученых кругах. Ведь профессор Либер – один из наиболее авторитетных и влиятельных исследователей в области химии и нанохимии. Он автор более 400 научных работ, лауреат примерно 30 наград и премий, член 18 американских, иностранных и международных академий и научных организаций. Либера дважды называли основным претендентом на Нобелевскую премию, а то, что он ее не удостоился, считалось ошибкой и косностью Нобелевского комитета. Да и большинство его коллег считают Либера отцом нескольких направлений в нанохимии. Люди, которые работали с ним, утверждают, что он весьма ответственный ученый.

И тем не менее 28 января профессора арестовали. И в тот же день в его доме и в лаборатории был проведен обыск. В официальном обвинении, предъявленном Либеру, лишь один пункт: предоставление ложной информации о своих контактах с Уханьским технологическим университетом и китайской государственной программой «План тысячи талантов», которая за счет правительства оплачивает визиты ведущих иностранных специалистов.

Более того, Уханьский технологический университет передал Чарльзу Либеру более полутора миллионов долларов на открытие лаборатории в Китае. Также с 2011 по 2017 год каждый месяц университет выплачивал ученому 50 тысяч долларов и выделил 150 тысяч долларов в качестве своеобразных суточных на период пребывания Либера в Китае.

И ни одно из этих обвинений не стало бы проблемой, если бы лаборатория ученого в то же самое время не получала финансовых вливаний от американского военного ведомства. А коль так, то налицо «конфликт интересов», о котором Либер не только не поставил в известность своих заказчиков и работодателей в Гарварде, но и лгал, когда ему задавали вопросы на эту тему.

Но в связи с этим арестом в ученом сообществе появилось определенное недоумение. Ведь то, что профессор Либер сотрудничает с Китаем, вовсе не новость: во-первых, он – иностранный член Академии наук КНР, во-вторых, член ряда китайских научных обществ. А то, что, получая миллионные гранты от военного ведомства США, будет ими рисковать (не говоря уже о репутации) ради неких 50 тысяч долларов, весьма сомнительно. Но ведь 50 тысяч – ежемесячно!

В то же время они полагают, что профессор Либер – просто жертва кампании по поиску китайских шпионов и их пособников в научной среде США. И об этом свидетельствует ряд обстоятельств. Хотя бы заявление представителей ФБР о том, что ни одна страна мира не несет более серьезной и более долгосрочной угрозы для безопасности и экономического благополучия Соединенных Штатов, чем Китай.

Что же касается еще двух граждан КНР, которым также предъявлены обвинения, то ими являются: лейтенант Яньцин Е – военнослужащая Народно-освободительной армии Китая, и некий Чжэн Цзаосон – студент Бостонского университета.

Яньцин прибыла в Соединенные Штаты в качестве обычной студентки и в течение нескольких лет училась в Бостонском университете. Но она еще занималась и сбором сведений о профессуре университета, а также о грантах, предоставляемых военными лабораториям университета. Но ведь по этому списку можно было довольно точно установить, что именно интересует американских военных и над чем они работают. А вот Чжэн Цзаосон был задержан чуть ли не на борту самолета с похищенными данными исследований и несколькими пробирками с образцами для исследований, которые были спрятаны в белье.

Однако существует достаточно обоснованная точка зрения, что Чарльз Либер – пусть и самый значительный и известный, но все-таки лишь один из многих американских ученых, которые работают на Китай. Об этом свидетельствует и следующий пример. Один из техасских университетов попытался определить количество сотрудников, которые получают гранты из Китая. Результаты оказались шокирующими: таких ученых в университете было около сотни. Однако официально о своих связях с китайцами проинформировали только пятеро.

Схема же взаимоотношений Китая и американских ученых строится примерно по следующему сценарию: зарплата как минимум на 100 тысяч долларов в год выше, чем получаемая американцами по основному месту работы, плюс 1 миллион долларов на открытие лаборатории, еще ряд бонусов, не облагаемых американскими налогами.

Впрочем, получение иностранных грантов не является уголовно наказуемым. А вот преступлением, в котором обвиняют профессора Либера, и за что он может получить пять лет тюрьмы, является сокрытие факта получения гранта.

В 2018 году власти КНР удалили из интернета почти всю информацию о «Плане тысячи талантов». И тогда же этот план заинтересовал федеральные министерства США и Конгресс. Следствием этой заинтересованности и стала активная работа ФБР по выявлению связей американских ученых с КНР. А самой значимой жертвой этой деятельности как раз и стал профессор Чарльз Либер.

В 415 году нашей эры в городе Александрии вспыхнул конфликт между епископом и префектом. А причиной этого противостояния стали разногласия по поводу поведения монахов-ополченцев. И завершился этот раздор обвинениями в колдовстве одной из наиболее влиятельных персон города – Гипатии Александрийской.

Родилась она приблизительно в 370 году в Александрии, в то время входившей в состав Египетской провинции Восточной Римской империи. Тогда город был признанным ее интеллектуальным центром.

Отец Гипатии нередко вспоминал, как после рождения дочери сам император Юлиан Отступник поднял её над своей головой и произнес: «Никогда этот ребенок не будет носить кроткого христианского имени. Я посвящаю ее первому из богов – Зевсу Гипату. И нарекаю Гипатией!» Отцом же Гипатии был знаменитый астроном, механик и математик Теон. А вот о ее матери ничего не известно. Вероятно, девочка была единственным ребенком в семье, и отец сам обучал ее наукам.

Они жили на территории Мусейона – бриллианта научной мысли Египта, помнившей Евклида и Клавдия Птолемея. В таком месте и в окружением талантливейших людей и росла Гипатия. А вскоре она засверкала талантами и решила всю жизнь посвятить науке. Ею восхищались почти все жители города. И не только ее познаниями. «Афина по уму, Гера по величественной осанке, Афродита по красоте», – говорили александрийцы.

В двадцатилетнем возрасте Гипатия стала одеваться в тёмный плащ философа-ученого и преподавать в Мусейоне учения Платона и Аристотеля. Кроме преподавания, она также занималась научной работой, сделала ряд изобретений и усовершенствований: в частности, Гипатия придумала астролябию, планисферу, ареометр – прибор для измерения плотности жидкостей…

В 391 году император Феодосий уступил требованиям христианских епископов и подписал указ об уничтожении культовых сооружений прежней языческой религии. В соответствии с ним александрийский епископ Феофил распорядился, чтобы его сторонники разрушили Серапеум – место, где находилась в то время Александрийская библиотека.

Когда же ученых попытались защитить рядовые граждане города, Феофил призвал на помощь войска. Солдаты разрушили ворота храма, и толпы христианских фанатиков ринулись внутрь комплекса. И вскоре немногочисленные защитники были растерзаны, статуи разбиты, а библиотека сожжена.

Однако накануне пожара ученики под одеждой вынесли часть рукописей, и Теон в снятой усадьбе открыл школу астрономии и механики. Правда, школа могла существовать лишь при условии, что в ней не будет занятий по философии. В школе преподавала и Гипатия. А учиться сюда приезжали молодые люди из разных стран. При этом на одной лавке в её школе сидели вместе христиане и язычники…

В 409 году императоры Гонорий и Феодосий II приняли очередной указ, в соответствии с которым всем математикам предписывалось отказаться от своих взглядов и обратиться в христианскую веру. Правда, хитроумный Феофил не стал требовать покаяния от Гипатии. Он прекрасно понимал, что именно благодаря её авторитету и стараниям правитель имел все основания утверждать о превосходстве культуры Александрии над Афинами, Константинополем и даже Римом.

Но в 412 году Феофил скончался, и руководство церковью принял его племянник Кирилл. Вступив в чин, он сначала разгромил единоверцев – христиан-аскетов новициатов, а затем из Александрии были изгнаны иудеи. Самовластие Кирилла вскоре надоело префекту Египта Оресту, и светская власть вступила в противостояние с церковной. Но поскольку свои жалобы в Константинополь Орест не сопровождал подарками чиновникам, в отличие от Кирилла, его положение становилось всё более неустойчивым.

А в какой-то момент епископ решил расправиться с Орестом. Для этого он призвал коптских монахов, которые однажды устроили на префекта засаду и, обвинив в измене христианской вере, проломили ему голову. После этого случая он уже занимался не управлением городом, а личной безопасностью…

Гипатия же с болью в сердце наблюдала за тем, как епископ стравливает людей, как скрывается за стенами дворца Орест. До глубины души ее возмущало самоуправство Кирилла, однако выступить как политик она не имела возможности. Зато бросила вызов как ученый.

Слушая проповеди епископа, который переиначивал себе в угоду учение Платона, Гипатия открыто занялась его изобличением. В ответ на эти ее выступления приспешники Кирилла ночью подожгли остатки Александрийской библиотеки. А затем разбили приборы для наблюдения за небесными светилами. Тем не менее Гипатия продолжала изобличать Кирилла.

И епископ, конечно же, прекрасно понимал, что каждое слово Гипатии наносило его авторитету существенный ущерб. А это значило, что могло подставить под удар его власть. А он ее терять не собирался. Поэтому Кирилл убедил своих подручных остановить свою оппонентку.

И спланированное убийство Гипатии завершилось успехом. Описал же эту жестокую расправу Сократ Схоластик в своей «Церковной истории»: «…Когда она возвращалась откуда-то домой, они стащили её с носилок и привлекли к церкви, называемой Кесарион, потом, обнажив её, умертвили, черепками разорвали на части, а куски тела снесли на место, называемое Кинарон, и там сожгли…»

Даже эти бесстрастные строки историка вызывают ужас. А если представить, как ожесточившиеся фанатики, словно изголодавшиеся хищники, кидаются на убеленную сединами, но все еще красивую женщину, как они срывают с неё одежды, чтобы видеть её смерть наверняка, как кромсают едва заостренными черепками ее охваченное предсмертными судорогами тело, превращая его в груду мяса и костей, ужас становится еще невыносимее. А затем они предают останки женщины огню.

А ведь это варварское убийство Гипатии в марте 415 года так и осталось безнаказанным. Прибывший в Александрию из Константинополя для расследования преступления некий Эдиссий вернулся в столицу с многочисленными подарками от Кирилла, а поэтому и без результата. Орест же после жестокого убийства Гипатии в обмен на свою безопасность признал безраздельную власть Кирилла.

Тихо Браге (1546–1601) – выдающийся датский астроном и астролог эпохи Возрождения. И именно он впервые в Европе осуществил систематические и точные астрономические наблюдения, опираясь на которые немецкий ученый Иоганн Кеплер вывел законы движения планет…

После смерти своего покровителя – датско-норвежского короля Фредерика II, Тихо Браге оказался в довольно сложном материальном положении. Новый король Кристиан IV к астрономии относился с полным безразличием и отказал астроному в финансовой поддержке.

И тогда ученый отбыл в Прагу ко двору императора Священной Римской империи Рудольфа II, который принял астронома наилучшим образом: он предоставил ему замок для ведения астрономических наблюдений, назначил достойное жалованье. И прожил Браге в этом городе до своей кончины в 1601 году. Правда, до настоящего времени причины смерти Тихо Браге остаются неизвестными.

А ведь о смерти ученого сохранилась масса сведений. Например, в книгах наблюдений Браге его коллега Иоганн Кеплер пометил, что астроном присутствовал на ужине у известного чешского дворянина Петра Вока, а затем отправился домой.

Как писал Кеплер, Браге не смог удовлетворить свои физиологические надобности из-за правил этикета – не встал из-за стола вовремя. А после того, как он возвратился домой, его проблемы с мочеиспусканием обострились. А вскоре к ним добавилась горячка. Пять суток болезнь терзала ученого. Все это время он почти не спал. Бессонница же вместе с высокой температурой вконец истощили его организм. На шестой день Браге погрузился в беспамятство. И пришел в себя только на десятый день болезни, то есть в день смерти. И, чувствуя приближение кончины, он отдал последние распоряжения. А утром 24 октября Тихо Браге скончался. Его последними словами были: «Жизнь прожита не напрасно». Похоронен Тихо Браге был в гробнице Тынского собора на Староместской площади в Праге…

Долгое время считалось, что Браге скончался от разрыва мочевого пузыря или из-за отказа почек. Однако в 1901 году появились подозрения на насильственную смерть ученого. Дело в том, что во время подготовки мероприятий, связанных с 300-летием со дня смерти астронома, кто-то предложил вскрыть его гробницу.

«Ее вскрыли, и выяснилось, что гробы частично завалило, что было вызвано пожаром в Тынском храме в 1679 году, когда произошло обрушение купола главного нефа собора. В результате были повреждены несколько гробниц, в том числе и Тихо Браге. Гробницу привели в порядок, причем выяснилось, что в ней находятся останки не только астронома, но и его супруги, которая скончалась через три года после смерти Браге».

После вскрытия гробницы в том же 1901 году была проведена эксгумация тела ученого. И ее результаты оказались весьма любопытными: токсикологи выяснили, что в усах Браге концентрация ртути многократно превышала норму. Однако это тем не менее не доказывало насильственную смерть. Ведь, будучи алхимиком, Браге мог надышаться парами ртути, проводя свои опыты. Или, как утверждают некоторые исследователи, он в чрезмерных дозах принимал препарат, в состав которого входила ртуть.

Кроме того, ртуть в усах Тихо Браге могла появиться еще по одной причине. Так, известно, что он умер 24 октября, а похоронили его спустя 14 дней. Все эти две недели его тело должно было как-то храниться. В других аналогичных ситуациях тело подвергалось не полному бальзамированию с помощью мазей, в состав которых входила ртуть. И коль Браге бальзамировали именно таким способом, скорее всего, мазь попала и на усы.

А предположение о насильственной смерти Браге появилась после того, как был расшифрован дневник его дальнего родственника – Эрика Браге, посетившего Тихо за день до его смерти. Датский историк Петер Христенсен считает, что Эрик в косвенной форме признается в своих записях в убийстве Браге. А заказчиком отравления мог выступать сам король Кристиан IV, который таким образом отомстил ученому за любовную связь Браге с его матерью.

И еще один интересный момент в исследовании останков Тихо Браге. В 1991 году Национальный музей Чехии передал послу Дании шкатулку с лоскутом савана и прядью волос Браге. Спустя два года волосы были исследованы в Лейпциге, и аналитики установили, что концентрация ртути в них в сто раз превышает норму. И в 1996 году химики из Швеции подтвердили выводы предшествовавшей экспертизы. А вот американцы Джошуа и Анна-Ли Джилдер в книге «Небесная интрига» обвиняют в смерти Браге его молодого помощника Иоганна Кеплера, стремившегося завладеть научным наследием учителя. Кстати, Кеплер впоследствии опроверг ряд астрономических теорий самого Браге.

И все-таки большинство медиков настаивают, что наиболее вероятной причиной смерти датского ученого Тихо Браге следует считать отказ почки и, как следствие, тяжёлую уремию.

В октябре 1649 года Рене Декарт по приглашению шведской королевы Христины, с которой переписывался годами, прибыл в Швецию. Хотя он и медлил с этим переездом. Но уговоры монаршей особы, приправленные изрядной долей лести к его самолюбию, сделали свое дело…

Но, увы, за блестящим приемом последовали трудные будни со строжайшим распорядком. И даже обещания королевы присвоить ему звание местного дворянина и подаренные поместья в Померании Декарта уже не радовали. И всему виной были капризные пожелания королевы. Однако больше всего ученого огорчали ранние подъемы. Даже иезуиты во времена его обучения позволяли болезненному Рене просыпаться позже остальных. С годами эта поблажка стала для него привычкой, которой он старался придерживаться всю жизнь. Но в Стокгольме все оказалось иначе. Декарт уже задолго до рассвета брел по скандинавскому утреннему холоду во дворец, чтобы обучать королеву Христину философии.

И беда не заставила долго ждать. Более того, к проблемам с привыканием к суровому климату и ранними подъемами примкнул и невроз от обманутых надежд. И как-то раз, навещая одного больного приятеля, Декарт заметил, что и сам тоже нездоров. Сначала он предположил, что это всего лишь обычная простуда. Но очень быстро понял, что это была настоящая двусторонняя пневмония.

Находясь в бредовом состоянии, он отталкивал медиков, умоляя пощадить его французскую кровь от кровопусканий. А 11 февраля 1650 года, когда Декарт пришел в себя и к нему вернулась память, он тихо произнес: «Пора в путь, душа моя…» – и ушел в мир иной.

Эта версия смерти великого ученого была преобладающей в его биографиях, написанных разными исследователи. Но тем не менее в этой истории не все так однозначно. Немало источников указывают на то, что умер Декарт насильственной смертью. Например, исследователь жизни ученого Теодор Эберт полагает, что Декарта отравил мышьяком священник во время причастия.

Изучив архивы, хранящиеся в Париже и Стокгольме, исследователь пришел к выводу, что одной из причин смерти Декарта стали напряженные отношения между католической церковью и королевой Кристиной, покровительствовавшей ученому.

Дело в том, что священники всеми силами старались обратить королеву в католическую веру. Но они опасались, что философские воззрения Декарта, к которому Кристина прислушивалась, помешают их устремлениям. Поэтому некоторые ученые и считают, что к смерти Декарта причастен католический миссионер Жак Виог.

Но ведь Декарт с ранних лет воспитывался в католической вере. И всю жизнь оставался религиозным человеком. Он даже пытался доказать существование Бога на основании своей философии. Но ортодоксальные богословы относились к идеям Декарта с явным подозрением.

Виог, в свою очередь, был убежден, что метафизика Декарта намного ближе к кальвинистской ереси, чем к католицизму, и посчитал, что жизнь этого еретика следует прервать. Именно во время причастия он и предложил Декарту испить святой воды, в которую были подсыпаны соединения мышьяка. А после смерти Декарта было объявлено, что он скончался от пневмонии, поразившей его из-за непривычного климата.

И эта теория усилиями церкви продержалась в течение 350 лет. Но вот благодаря немецкому ученому появились важные доказательства ее ошибочности. В первую очередь этим аргументом стало письмо доктора ван Вуллена, написанное тотчас после кончины Декарта, которого он лечил. Врач заметил какую-то необычную субстанцию в моче умершего. Эберт полагает, что ею была кровь. Но такой признак не соответствует воспалению легких: это симптом отравления мышьяком. Также сохранились свидетельства того, что Декарт просил ван Вуллена прописать ему рвотное. Но это средство вряд ли эффективно при заболевании легких.

Правда, в этой версии имеются и несоответствия. Так, известно, что симптомы отравления мышьяком почти аналогичны симптомам холеры. Впрочем, именно широким распространением этой болезни и объясняется популярность применения мышьяка в Средние века. Но почему же тогда, отравив Декарта мышьяком, ему приписали пневмонию, а не холеру? Ответа на этот вопрос пока нет.

Немецкий врач и физик Роберт Майер родился 25 ноября 1814 года в Гейльбронне, в семье аптекаря. После средней школы он поступил в Тюбингенский университет на медицинский факультет, где основательно изучал химию. Но завершить учебу в университете ему не удалось. За участие в запрещённой сходке его арестовали. Однако после шестидневного заключения Майера отправили под домашний арест. Из Тюбингена он уехал в Мюнхен, затем – в Вену. А в январе 1838 года Майер получил право вернуться на родину. Здесь же он сдал экзамены за полный курс университета и защитил диссертацию.

А в 1840 году в качестве судового врача на голландском судне он совершил путешествие на остров Яву. В то время кардинальным лечебным средством являлось кровопускание. И вот, пуская кровь заболевшим матросам, Майер обратил внимание на то, что в этих широтах венозная кровь светлее, чем в северных, и по яркости почти не отличалась от артериальной. В своем дневнике он писал: «Кровь, выпускаемая из ручной вены, отличалась такой необыкновенной краснотой, что, судя по цвету, я мог бы думать, что попал на артерию».

Но местные врачи объяснили ему, что в тропических широтах венозная кровь всегда имеет такой яркий цвет. И, чтобы объяснить это явление, Майер предположил, что «температурная разница между собственным теплом организма и теплом окружающей среды должна находиться в количественном соотношении с разницей в цвете обоих видов крови, т. е. артериальной и венозной… Эта разница в цвете является выражением размера потребления кислорода или силы процесса сгорания, происходящего в организме».

В тот период, когда жил Майер, в науке превалировало учение о жизненной силе организма, или витализме. Майер же своими наблюдениями показал, что организм функционирует благодаря физико-химическим законам, в том числе и закону сохранения и превращения энергии.

Вернувшись из путешествия, Майер подготовил статью «О количественном и качественном определении сил», которую и направил 16 июня 1841 года в журнал «Анналы…». В ней достаточно ясно был сформулирован закон сохранения и превращения силы, то есть энергии. Однако знаменитый немецкий физик и философ Иоганн Поггендорф статью не только не напечатал, но и не вернул её автору. И она пролежала в его письменном столе 36 лет. Но Майер не опустил рук и в 1842 году опубликовал другую статью в журнале «Анналы химии и фармации».

Эта работу Майера по праву можно считать центральной в истории закона сохранения и превращения энергии. Особенно подробно Майер рассматривал различные формы превращения энергии в брошюре «Органическое движение в его связи с обменом вещества», которая вышла в свет в 1845 году. Причем издал он ее за свой счет.

Однако в 1847 году Майер, после того как прочёл статью Джоуля о превращении теплоты в механическую работу, заявил, что этот закон он открыл первым. Но отстоять свой приоритет в открытии этого закона ему было очень сложно. И, подавленный этими обстоятельствами, Майер выбросился из окна третьего этажа своего дома. Однако он выжил, правда, всю жизнь оставался хромым. Его не только преследовали в газетах, обвиняли в мании величия, но подвергли принудительному «лечению» в психиатрической больнице. Следует заметить, что сам Майер отрицал свою душевную болезнь. И по некоторым сведениям, в сумасшедший дом его насильно отправили родственники.

В 1853 году Майера из лечебницы выписали, но прошел слух, что в сумасшедшем доме он умер. Первым об этом в 1858 году заявил немецкий химик Либих. Затем появились сообщения в печати и даже в «Биографическом словаре» Поггендорфа. И хотя с 1862 года Майер вернулся к научной деятельности, однако ничего существенного к научным заслугам он уже не прибавил. Зато стали постепенно признаваться его прежние открытия и начали издаваться собрания его трудов.

30 января 1888 года Шлиман получил разрешение на поиски дворца египетской царицы Клеопатры в Александрии. Но это разрешение не пригодилось. Поскольку вскоре немецкий ученый Вирхов и Шлиман отправились в путешествие по Нилу. К несчастью, оно оказалось весьма драматичным: в Вади-Хальфе друзья попали в плен к восставшим махдистам. Но благодаря великолепному владению Шлиманом арабским языком они остались живы. Дело в том, что археолог наизусть помнил Коран и цитировал его местным жителям; и они посчитали его чуть ли не святым. А 13 апреля в Вади-Хальфу прибыло английское судно, и путешественники благополучно возвратились на родину…

Но летом 1889 года состояние здоровья ученого стало быстро ухудшаться: он оглох на левое ухо, правое болело почти постоянно, а временами наступала абсолютная глухота. Однако, несмотря на столь плачевное состояние здоровья, холодным дождливым ноябрем Шлиман отправился в Трою, чтобы подготовить конференцию, которая была запланирована на 25 марта следующего года. И мероприятие прошло успешно.

Однако в апреле 1890 года в поведении Шлимана стали наблюдаться странности, которые трудно было объяснить глухотой. Он стал заговариваться и излишне часто употреблять гомеровское выражение «Слава Афине-Палладе!». И тогда ученый вынужден был обратиться к врачу в немецком госпитале Стамбула. Тот диагностировал двусторонний экзостоз (незлокачественное костное или костное и хрящевое образование на поверхности костей).

К тому же в своих письмах Шлиман жаловался на галлюцинации, которые, вероятно, явились следствием воспалительных процессов в среднем ухе, затронувших и мозг. И тогда 13 ноября 1890 года в Галле Шлимана прооперировали. Продолжалась операция 105 минут. И хотя ученый страдал от постоянных болей, однако через два дня он писал Вирхову об удачном завершении операции.

Пробыл Шлиман в Галле до 13 декабря, а затем, хотя врачи и не рекомендовали ему этого делать, он покинул клинику и уехал в Берлин. А затем, после посещения экспозиции своей коллекции и встречи с Вирховом, направился в Париж.

Зимой 1890 года Шлиман застудил прооперированное правое ухо. В Неаполе боли усилились, но ученый потребовал, чтобы доктор позволил ему уехать в Помпеи. А когда утром 26 декабря Шлиман шел к врачу, то неожиданно потерял сознание.

Полицейские, которые обнаружили ученого, нашли в его кармане рецепт доктора Коццолини. По нему врач-то и опознал Шлимана. Затем археолога доставили в отель на Пьяццо Умберто.

При этом ученый находился в очень тяжелом состоянии. К больному незамедлительно пригласили профессора фон Шрена, который диагностировал у Шлимана двусторонний гнойный отит, перешедший в менингит и односторонний паралич. Срочно был созван консилиум из семи врачей, во время которого в 15 часов 30 минут ученый скончался. Тело Шлимана было забальзамировано и доставлено в Грецию. А 3 и 4 января в Илионском дворце состоялось прощание с ученым.

Похоронили Шлимана на самой высокой точке Первого городского кладбища Афин. Здесь греческий архитектор Эрнст Циллер в 1893–1894 годах построил мавзолей, на сооружение которого Шлиман завещал 50 000 драхм. В мавзолее также покоятся его вдова София Энгастромену-Шлиман, пережившая мужа на 42 года, дочь Андромаха, ее муж и трое их детей – внуков Шлимана.

В истории химии известны случаи, когда отравления, травмы, а порой и смерть происходили не в результате исследования ядовитых соединений, а после одного неудачного эксперимента, который сопровождался взрывом. Так, пытаясь получить калий при нагревании смеси гидроксида калия и порошкообразного железа, едва не погибли французские ученые Ж.Л. Гей-Люссак (1778–1850) и Л.Ж. Тенар (1777–1857). И, чтобы залечить полученные травмы, Гей-Люссак вынужден был провести в постели чуть ли не полтора месяца. Тенар же вторично чуть не погиб в 1825 году на лекции, когда, чтобы утолить жажду, он случайно отхлебнул из стакана раствор сулемы, которая, как известно, является сильным ядом. И только благодаря вовремя принятому противоядию из сырых яиц он остался жив…

Пострадал во время проведения химических экспериментов и французский химик Пьер-Луи Дюлонг (1785–1838). В 1811 году, когда ученый исследовал в своей лаборатории хлористый азот, произошел взрыв, контузивший Дюлонга. Однако, несмотря на это происшествие, химик продолжил исследование этого соединения. И в октябре 1812 года очередной взрыв оставил его без глаза и с изуродованной рукой. При этом взрыве пострадал и второй глаз Дюлонга, которому в то время было 27 лет…

Французский химик К.Л. Бертолле (1748–1822), исследуя свойства синтезированного им вещества, позже названного бертолетовой солью, тоже едва не погиб. Сильное отравление во время экспериментов с селенидом водорода весной 1818 года получил и знаменитый шведский химик Й.Я. Берцелиус (1779–1848)…

А однажды французский естествоиспытатель ХVIII века Жан де Розье заинтересовался теми последствиями, которые могут наступить при вдыхании водорода. Первоначально не ощутив никакого эффекта, ученый решил повторить опыт, чтобы убедиться, что газ проник в легкие. И тогда он опять вдохнул водород, а затем выдохнул его на огонь свечи. И внезапно раздался мощный взрыв. «Я думал, что у меня вылетят все зубы вместе с корнями», – писал впоследствии ученый об эксперименте, который едва не закончился для него трагически…

А русский химик, академик Иоганн Ловиц (1757–1804), чтобы доказать безопасное воздействие активированного угля на организм, провел следующий опыт. Он сжег 100 грамм опия, являющегося сильным наркотиком, а затем в течение дня образовавшийся уголь съел. И выжил. Впоследствии всем сомневающимся он предлагал такой же опыт проделать с другими растительными ядами.

В ходе одного из экспериментов случилась трагедия и с немецким химиком Р.В. Бунзеном (1811–1899). 9 ноября 1836 года в руках у него взорвался запаянный стеклянный сосуд с соединением мышьяка. В результате взрыва осколок стекла попал в правый глаз Бунзена, навсегда лишив его зрения. К тому же химик получил отравление…

Мощный взрыв произошел и во время экспериментов у французского химика Ш.А. Вюрца (1817–1884). А случилось это в тот момент, когда он нагревал в пробирке смесь трихлорида фосфора с натрием. Многочисленные осколки нанесли серьезные ранения лицу и рукам ученого. Повредило стекло и глаза Вюрца. Сразу удалить фрагменты не удалось. И лишь спустя какое-то время они начали выходить. Но при этом хирурги приложили максимум усилий, чтобы сохранить ученому зрение…

Трагически могла завершиться и жизнь будущего лауреата Нобелевской премии немецкого химика-органика А. Байера (1835–1917). Работая с метилдихлорарсином, он так сильно отравился, что потерял сознание. И только благодаря своевременной помощи Ф.А. Кекуле (1829–1896), который вытащил его на свежий воздух, ученый остался жив…

Работая в лаборатории Мейера в Геттингене с одним из токсичных соединений, в 1885 году серьезное отравление получил известный русский химик Н.Д. Зелинский (1861–1953). От действия яда на его руках, лице и теле появились волдыри. И в течение нескольких месяцев ученый вынужден был пробыть в больнице. А соединение, полученное Зелинским, применили немцы в 1917 году в районе города Ипр: от наименования этого населенного пункта вещество стали называть «ипритом».

Но, к сожалению, не со всеми учеными судьба обошлась столь милостиво, как, например, с французским химиком Ш.А. Вюрцем. Так, живший в XVIII столетии в Швеции химик-фармацевт Карл Шееле знаменит не только тем, что впервые получил хлор и глицерин, а также множество других соединений: среди них молочная, щавелевая и синильная кислота. Он также известен еще и тем, что стал жертвой своего открытия.

Дело в том, что, как пишут очевидцы, Шееле очень любил полученные вещества вдыхать и даже оценивать на вкус. Впрочем, в то время ученые были вынуждены проводить органолептические исследования соединений, поскольку вкус и запах требовалось приводить в описании вещества.

Так вот, однажды 44-летний Шееле проводил эксперименты с открытой им же синильной кислотой. А утром следующего дня химика обнаружили мертвым в его же лаборатории. Правда, Шееле еще успел сделать краткую запись, что запахом синильная кислота похожа на горький миндаль. Любопытно в этой истории еще и то, что всего за два дня до своей смерти Шееле женился…

А в результате сильнейшего отравления мышьяком, попавшим в легкие и пищевод во время взрыва реторты, скончался известный минералог и химик, академик Петербургской академии наук И.Г. Леман (1719–1767). Исследуя свойства фосфора и мышьяка, умер, отравившись этими веществами, еще один русский академик – Н.П. Соколов (1748–1795). Причиной смерти стало отравление еще одного русского химика – С.П. Власова (1789–1821). А английский ученый Ч. Мансфилд (1819–1855) при взрыве, который произошел во время перегонки каменноугольной смолы, получил сильнейшие ожоговые травмы, от которых и умер через несколько дней.

В 1891 году на артиллерийском полигоне под Петербургом во время испытаний пикриновой кислоты произошел взрыв, приведший к гибели преподавателя химии в Пажеском корпусе и Павловском военном училище С.В. Панпушко – автора первого в России «Сборника задач по химии с объяснением их решения» и фундаментального труда «Анализ пороха».

По роковой случайности оборвалась жизнь талантливой русской исследовательницы В.Е. Богдановской (1867–1896) – автора «Начального учебника химии». Когда она пыталась получить фосфорный аналог синильной кислоты, взорвалась стеклянная ампула, и ее фрагменты повредили химику руку. А спустя всего четыре часа после взрыва от отравления ядовитыми веществами Богдановская скончалась.

Немало химиков ушло в мир иной и при исследовании свойств ртути или хлора. Однако больше всего бед принес химикам фтор, который оказался роковым для ряда исследователей из разных стран мира. Например, пытаясь выделить чистый фтор, серьезный вред своему здоровью нанесли французы Ж. Гей-Люссак, Л. Тенар, Э. Фреми и англичанин Г. Гор. А вот бельгийский химик П. Лайет и французский ученый Д. Никлес стали жертвами этого смертоносного газа. При попытке получить фтор путем выделения его из фторидов серебра и свинца английский химик Томас Нокс тоже погиб, а его брат Георг стал инвалидом.

Но перечисленные выше несчастные случаи произошли со знаменитыми химиками. А сколько отравлений, травм, ожогов и увечий было получено менее известными учеными! Это вряд ли когда-нибудь станет достоянием широкой публики.

Немало бед принесло исследователям и изучение радиоактивности. Ведь при значительном уровне радиации у человека происходят настолько серьезные поражения тканей, что он очень быстро погибает. А при малых могут возникнуть злокачественные опухоли или же разного рода мутации.

А первым ощутил на себе воздействие радиоактивного излучения французский ученый А.А. Беккерель (1852–1908), который и открыл это явление. Поскольку он еще не знал о том, сколь опасной для живого вещества является радиация, ученый как-то раз сунул в карман жилета пробирку с солью радия и вскоре получил ожог.

А вот Пьер Кюри (1859–1906), в отличие от Беккереля, добровольно подверг свою руку воздействию радия. После облучения в течение 10 часов его кожа сначала покраснела, а затем появилась рана, которую опытные врачи смогли излечить лишь в течение четырех месяцев. Белый же шрам сохранялся несколько лет.

Изучение радия, радона и других радиоактивных веществ значительно сократило жизнь английского ученого У. Рамзая (1852–1916). В 1915 году у него обнаружили раковую опухоль, а спустя год он скончался после тяжелой операции.

То же самое можно сказать и о Марии Склодовской-Кюри (1867–1934), посвятившей почти всю жизнь исследованию радиоактивности. Сначала она перенесла тяжелую операцию на почках, потом у нее резко упало зрение, появились проблемы со слухом. А в 1920 году в письме к сестре Склодовская-Кюри писала: «Мое зрение очень ослабло, и этому, вероятно, мало чем поможешь. Что касается слуха, то меня преследует постоянный шум в ушах, иногда очень сильный». При этом с 1923 по 1930 год ей было сделано четыре операции на глазах, которые в итоге зрение ей восстановили.

А скончалась Склодовская-Кюри 4 июля 1934 года. Причиной ее смерти стала острая злокачественная анемия, вызванная перерождением костного мозга. В медицинском заключении было отмечено: «Мадам Кюри может считаться одной из жертв длительного обращения с радиоактивными веществами, которые открыли ее муж и она сама».

Хоронили же Склодовскую-Кюри с чрезвычайными предосторожностями. Деревянный гроб поместили в свинцовый, который, в свою очередь, был опущен еще в один деревянный. Когда же в 1995 году ее останки переносили в Пантеон, измерения уровня радиации во внутреннем гробу показали, что он в 30 раз превышает фоновые показатели…

Пауль Эренфест – знаменитый австрийский физик-теоретик (1880–1933). Основные достижения ученого относятся к квантовой физике. И его по праву можно отнести к крупнейшим умам, которые стояли у истоков этого научного направления.

Но при этом в последние годы жизни Эренфест находился в состоянии глубокой подавленности. А ее причиной стало принижение своей роли в физике: он полагал, что сам ничего создать не в состоянии, а занимается лишь критикой чужих идей. Со временем у него появилось убеждение, что в физике он уже ничего не создаст.

В статье «Памяти Пауля Эренфеста» Эйнштейн отмечал: «Его величие заключалось в чрезвычайно хорошо развитой способности улавливать самое существо теоретического понятия и настолько освобождать теорию от её математического наряда, чтобы лежащая в её основе простая идея проявилась со всей ясностью. Эта способность позволяла ему быть бесподобным учителем…»

Но при этом «он постоянно страдал от того, что у него способности критические опережали способности конструктивные. Критическое чувство обкрадывало, если так можно выразиться, любовь к творению собственного ума даже раньше, чем оно зарождалось».

На этом фоне серьезным потрясением для Эренфеста стала смерть в начале 1928 года его старшего друга, нидерландского физика-теоретика, лауреата Нобелевской премии по физике Лоренца, с которым он еженедельно общался и постоянно переписывался по научным и частным поводам. Уже на следующий день после его похорон Эренфест тяжело заболел и долго не мог прийти в себя.

А к концу 1920-х годов разлад в его сознании стал усиливаться, и он уже регулярно погружался в длительную депрессию. Его тяготило ощущение того, что он не в состоянии угнаться за развитием физики, а также несоответствие занимаемой должности – ведь он являлся преемником Лоренца…

Можно предполагать, что это чувство подсознательно поддерживалось тем, что Эренфест для оценки своих научных достижений применял необоснованно высокие критерии. И, безусловно, на фоне Эйнштейна, Лоренца, Бора и других светил мировой физики, с которыми он постоянно контактировал и был тесно связан, легко понизить свою значимость и почувствовать неудовлетворение своими результатами.

И примерно за год до трагического случая в письмах некоторым коллегам и друзьям Эренфест намекал о желании покончить с собой. Очень болезненным ударом для ученого была болезнь младшего сына Василия, который страдал тяжелой формой синдрома Дауна: ведь содержание мальчика в специализированных лечебных учреждениях являлось серьезной нагрузкой на бюджет небогатой семьи профессора.

Всё больше Эренфест запутывался и в личной жизни. Случилось так, что в тот период, когда его жена Татьяна Алексеевна Афанасьева в течение продолжительного времени находилась в Советском Союзе, занимаясь преподавательской деятельностью, в 1931 году у Эренфеста разгорелся любовный роман с историком искусства Нелли Мейес. И в конце концов результатом этих отношений стал бракоразводный процесс…

И тогда Эренфест решил, что единственный выход в сложившихся обстоятельствах – добровольный уход из жизни. И вот 25 сентября 1933 года он приехал в Амстердам в загородный пансионат, где в Институте для больных детей профессора Ватерлинка находился 14-летний Василий. Он пригласил мальчика на прогулку по озеру, сел вместе с ним в лодку, подгреб к середине водоема и застрелил сначала сына, а затем и себя.

Луи Эме Огюстен Лепренс (1841–1890) – французский изобретатель, который сконструировал для записи движущегося изображения хронофотографическую камеру с одним объективом и гибким рулонным носителем. Это устройство принято считать первым в истории прототипом киносъемочного аппарата.

А в 1889 году Лепренс, получив двойное французско-американское гражданство, предполагал уехать в США, чтобы продвигать свои разработки не только в Европе, но и в Америке. Однако свои планы осуществить ему не удалось.

Дело в том, что в 1890 году, накануне поездки в США, изобретатель отправился повидать друзей и родственников. Но 16 сентября, когда он должен был вернуться в Париж, Лепренс из поезда на перрон не вышел.

А когда конструктор и на следующий день не появился, его розыском занялись Скотленд-Ярд и французская полиция. Но поиски оказались безрезультатными. И до настоящего времени тайна исчезновения Лепренса не разрешена. Правда, предложено несколько версий, авторы которых попытались дать объяснение этой загадке.

И одна из них является довольно любопытной и к тому же весьма правдоподобной. Опирается она на войну патентов, и многими признается по сей день. Гласит же эта версия о том, что Луи Лепренса каким-то невероятным путем устранил его конкурент – Томас Эдисон, который и впрямь был заинтересован в пропаже Лепренса. Ведь он и сам двигался по тому же пути и, конечно же, желал стать первым обладателем патента на выдающееся изобретение. И Эдисон действительно им стал, зарегистрировав в 1895 году кинетоскоп, работавший почти так же, как и камера его конкурента. Естественно, и титул «отца кинематографа» достался Томасу Эдисону. В пользу этой версии говорит и тот факт, что Адольф – старший сын Лепренса, приглашённый в качестве свидетеля на судебные слушания о приоритете изобретения, в 1902 году был найден в Нью-Йорке застреленным. Впрочем, этот факт лишь косвенно указывает на возможную причастность Эдисона к исчезновению конкурента.

Существует еще одно предположение, объясняющее исчезновение Лепренса. Сводится оно к тому, что изобретатель якобы занимался мошенничеством. Но вскоре и эта версия была опровергнута. А в 1960-х годах журналист Лео Соваж процитировал газетный материал, обнаруженный библиотекарем Дижона Пьером Грасом. В этой заметке говорилось, что Лепренс умер в Чикаго в 1898 году, куда он переехал под давлением родственников, так как был гомосексуалистом. Однако другой информации, подтверждающей нетрадиционную сексуальную ориентацию Лепренса, не обнаружено.

А в 1967 году появилась версия, что Лепренс в то время, когда он исчез, на поезд не садился вовсе, поскольку он был убит собственным братом незадолго до этих событий. А в 2003 году в архивах парижской полиции была обнаружена фотография утопленника, похожего на Лепренса. Датирована она была 1890 годом…

И все же, несмотря на то что Лепренс так и не стал «отцом кинематографа», в городе Лидсе, где он жил и работал, память о нём сохранилась до сегодняшних дней. Так, 12 декабря 1930 года мэр Лидса открыл бронзовую доску на бывшей мастерской, где изобретатель смастерил свои последние аппараты. А в 2003 году факультет кино и телевидения Лидского университета был назван в честь Лепренса.

Рудольф Дизель родился в 1858 году в Париже в семье переехавших во Францию немецких эмигрантов Теодора и Элис Дизель. Семья не бедствовала: отец на тот момент был владельцем собственного кожгалантерейного производства. И хотя ни отец, ни мать к механике отношения не имели, Рудольф, тем не менее, с детства тянулся к различным механизмам. Поэтому мальчик в свободное время отправлялся в парижский Музей искусств и ремесел: сначала с родителями, а затем, повзрослев, и сам.

Но спокойной и размеренной жизни юного Рудольфа помешала война, в 1870 году вспыхнувшая между Францией и Пруссией. И к жителям Франции с немецкими корнями и немецкой фамилией отношение резко изменилось. Это коснулось и семьи Дизель. Семейное предприятие было реквизировано, а родители с тремя детьми убыли в Англию.

Но и здесь не все складывалось удачно. Не имея достаточных материальных средств, а значит, возможности обеспечить будущее своих детей, родители решили отправить Рудольфа обратно в Германию. К тому же на исторической родине у его отца остались брат с женой, которые согласились принять в свою семью племянника.

В новой семье Рудольфа приняли как родного ребенка. А освоившись на новом месте, он выучил немецкий язык, к тому же его уравновешенный характер, а также любознательность понравились его дяде – преподавателю математики в местном ремесленном училище.

Несмотря на юный возраст племянника, Кристоф общался с Рудольфом на равных, только усиливая его желание заниматься в будущем механикой и техникой. В конце концов благодаря общению с дядей Дизель еще больше полюбил технику, и через год он отправил письмо родителям, в котором рассказал о своем желании стать инженером. И родители его мысли поддержали.

В 1873 году Рудольф, завершив начальный курс обучения, подал документы в Индустриальную школу Аугсбурга. И спустя два года, проявив себя отличным студентом, он досрочно поступил в престижный Королевский Баварский политехнический институт за государственный счет. А вскоре Рудольфу была присуждена довольно приличная стипендия, которой хватало не только на то, чтобы обеспечить свои потребности, но и оказывать материальную помощь родителям.

Неожиданно в 1879 году Рудольф заразился брюшным тифом и не сдал в требуемый срок экзамен профессору Карлу Линде – известному специалисту в области холодильного оборудования. Излечившись, и, чтобы не терять время в ожидании переаттестации, Дизель отправился в Швейцарию, где устроился на работу на машиностроительный завод братьев Шульцер. А спустя год он вернулся и очень успешно сдал экзамен Линде. Причем настолько успешно, что профессор был по-настоящему удивлен теоретическими и практическими знаниями Рудольфа. А поскольку Линде последний год работал в институте и в будущем планировал применить новую теорию в созданной им компании «Хладогенераторы Линде», он пригласил Дизеля к себе на работу, сразу же предложив ему должность директора…

В компании Линде Рудольф проработал десять лет. За это время он усовершенствовал изобретенный профессором механический холодильник. Одновременно, при полной поддержке Линде, разрабатывал тепловой двигатель, который бы превращал тепло в механическую энергию.

Однако в ходе очередного эксперимента произошел взрыв машины, после которого Дизель провел несколько месяцев в больнице. Подлечившемуся Рудольфу в конце 1880-х годов Линде предложил возглавить отделение его компании в Берлине, а также принять участие в ряде коммерческих проектов. И Дизель согласился. Правда, его мысли в это время были заполнены еще и новой идеей, за осуществление которой он взялся после переезда в Берлин.

И уже в 1893 году он патентует право собственности на «рациональный тепловой двигатель». Затем издает книгу, в которой дает подробное теоретическое обоснование и описывает конструкцию «рационального теплового двигателя».

А спустя еще какое-то время Рудольф уходит из компании Линде и создает собственное предприятие, на котором в течение трех лет изготавливает несколько опытных образцов. В этих моделях он постепенно устраняет те недостатки, которые нельзя было предусмотреть при теоретических исследованиях.

В конце концов в канун 1897 года Дизель создал экземпляр работоспособного двигателя. Его мощность достигала 20 л. с., а коэффициент полезного действия – почти 30 %. Двигатель проработал беспрерывно более полумесяца, став осязаемым результатом многолетних трудов Дизеля. И, как итог этого морального и физического напряжения, к своему 40-летию Рудольф стал очень обеспеченным человеком. Ведь лицензии на производство двигателей приобретали немецкие и зарубежные промышленные магнаты, а суммы, которые они выкладывали, достигали миллионов долларов США. И были правы, поскольку моторы Дизеля оказались намного экономичнее паровых.

К тому же решился вопрос и с применяемым топливом. Им оказалась нефть. И, кстати, как раз-то нефть и стала поводом для нападок на Дизеля конкурентов и консервативных кругов Германии. Ведь для немецких производителей нефть, которую приходилось импортировать, обходилась дороже. Именно эти обстоятельства, по версии ряда исследователей, и привели к столь печальному завершению жизни Рудольфа Дизеля…

Но после того, как изобретение Дизеля получило широкое признание, неожиданно и довольно резко изменилась и его жизнь. Например, Рудольф перестал лично участвовать в работах по модернизации своих двигателей, а почти полностью отдался коммерческой деятельности. Но, как выяснилось, бизнесмен из Дизеля оказался неэффективным, и поэтому почти все его предприятия становились банкротами…

Внешняя же сторона жизни изобретателя тоже была соткана из светлых и темных тонов. Так, если в Германии Дизеля не особо жаловали, то за границей к нему относились с тем уважением, которое приличествует знаменитой и богатой персоне. Ему устраивали грандиозные светские приемы, а также заваливали заманчивыми предложениями.

Но столь разнящееся отношение к нему весьма негативно сказывалось на душевном состоянии Рудольфа Дизеля. Вместо когда-то спокойного и уравновешенного человека теперь перед соотечественниками изобретатель предстал измученной, нервной и подозрительной особой. В конце концов жена чуть ли не силой отвела его к психиатру…

В первом десятилетии минувшего столетия немецкие угольные бароны готовятся нанести по изобретателю и его двигателям уничтожающий удар. Ведь у них оказалось очень мощное оружие – цены на энергоносители. В течение того периода, когда изобретение Дизеля завоевало мир, нефть стала дороже почти в два раза, а уголь – национальное богатство Германии, терял свои позиции. Обвинителем же должен был выступить один профессор, который щедро спонсировался определенной группой богатых предпринимателей. И сделать он это должен был в своей книге, готовящейся к изданию. Об этом под большим секретом поведал Дизелю знакомый, работавший в издательстве, которое готовило книгу к изданию.

А поскольку Дизель был человеком науки, он не умел по-настоящему воевать на экономических, финансовых и прочих баррикадах. И прекрасно осознавал, что ему не удастся выиграть это сражение, что приведет к краху не только его карьеру, но и дело всей жизни.

Но у Дизеля появилась еще одна серьезная проблема: он потерял свое многомиллионное состояние. Причиной же этого стали неоправданные коммерческие риски, а также экономический кризис. На те же деньги, которые остались от его миллионов, Рудольф вместе с супругой совершал поездки по разным странам, навещая старых друзей и знакомых, которые впоследствии отмечали, что их общение сводилось к благодарности за все и прощанию…

А в сентябре 1913 года Дизеля пригласили в Англию, чтобы он присутствовал на торжественном открытии нового завода одной из британских компаний, которая производила его двигатели. И он стал готовиться к поездке…

Начал же он с того, что пригласил старшего сына приехать в гости. В доме словно бы случайно показывал, где что находится. А позже Рудольф вручил супруге дипломат, при этом запретив открывать его до начала октября. Впоследствии она обнаружила в нем двадцать тысяч марок…

Итак, 29 сентября 1913 года Дизель прибыл в Антверпен и взошел на палубу парохода «Дрезден», который направлялся в английский порт Харвич. Правда, до сих пор отсутствуют надежные доказательства того, что именно Дизель, а не кто-то иной, похожий на него, поднялся на «Дрезден». Ведь имени изобретателя в списках пассажиров не оказалось. Таким образом, версия, что это был все же Рудольф, опирается лишь на показания инженеров Георга Грейса и Альфреда Люкмана, направлявшихся в Англию вместе с Дизелем, а также – на сведения, полученные от стюарда.

Грейс и Люкман рассказали, что, когда корабль вышел в открытое море, Дизель предложил им погулять на палубе, а затем все трое спустились в кают-компанию поужинать. Наконец примерно в 22 часа Дизель раскланялся с коллегами и отправился в свою каюту. Перед тем как войти в нее, он попросил стюарда разбудить его в четверть седьмого утра. Больше Рудольфа никто не видел. А утром, когда его отсутствие встревожило компаньонов, была взломана дверь в каюту. Оказалось, что на постели лежала пижама, а на стене рядом с кроватью висели заведенные часы. Был закрыт и иллюминатор. И это значило, что предположение следствия о самоубийстве Дизеля было далеко не безупречным. Например, как Рудольф, выбираясь из каюты через иллюминатор, смог закрыть его за собой, причем изнутри?

Существовали и другие версии. Например, что Дизель ночью вышел на палубу, встал у борта… и вдруг у него случился сердечный приступ. Вот он и свалился в море. В пользу этого предположения свидетельствовал тот факт, что плащ и шляпу Рудольфа утром обнаружили именно на палубе. Но поскольку высота бортов равнялась примерно полутора метрам, Дизель вряд ли во время приступа свалился бы за борт. К тому же и родственники, и друзья, и личный врач изобретателя заявили, что проблем с сердцем у него не было.

Циркулировала и такая версия, что Дизеля могли убить фирмы, которые производили бензиновые двигатели. Или же смерть изобретателя могли организовать спецслужбы Германии, которые не желали, чтобы накануне возможной войны британцы модернизировали флот. Но кто же в таком случае убил Дизеля? Сказать сложно. К тому же и тело изобретателя так и не нашли.

И все же если внимательно проанализировать ряд деталей этой истории, то оказывается, что исчезновение Дизеля в первую очередь было выгодно… ему самому. А значит, великий изобретатель вполне мог инсценировать собственное исчезновение.

Какие же факты могут свидетельствовать в пользу этой версии? Например, в каюте ученого не нашли ни одного предмета, принадлежащего Рудольфу Дизелю: в частности, ни документов, ни бумажника. А обнаруженные часы были без имени владельца, плащ и шляпа – тоже. Принадлежность же их Дизелю подтвердили Грейс и Люкман. Но их свидетельства не очень убедительны. Кстати, после того как Рудольф исчез, его семья неожиданно справилась с финансовыми проблемами и вернула долги. Но откуда вдруг появились средства у семьи, потерявшей кормильца?

Но если согласиться с версией инсценировки, то для всех нестыковок имеются объяснения. Во-первых, Дизель мог распустить слухи о своей поездке в Англию. Во-вторых, проинструктировать двух своих знакомых, как себя необходимо вести. В-третьих, они подкупили стюарда. Он-то и оставил на палубе шляпу и плащ, а потом заявил об исчезновении пассажира. А затем под чужим именем изобретатель уехал в какую-нибудь страну, где и устроился инженером на одном из своих предприятий.

В 1938 году таинственным образом пропал итальянский физик-теоретик Этторе Майорана. Вечером 23 марта он снял со счёта все сбережения и сел на паром, который отправлялся из Неаполя в Палермо. Однако на материке он так и не появился. А спустя два дня он письмом уведомил директора Университета Неаполя о «решении, которое стало… неизбежным», и извинился за неожиданное исчезновение.

Затем, спустя недолгое время, после письма директору Майорана отправил коллеге телеграмму, в которой просил не обращать внимания на письмо. В записке от 26 марта он уточнял: «Море не приняло меня, и завтра я вернусь <…> Тем не менее я решил прекратить преподавательскую работу».

Позже он написал своей семье: «У меня только одно желание: не надевайте чёрный цвет. Если вы очень этого хотите, делайте как знаете, но носите траур не более трёх дней. После поминайте меня, если сможете, в ваших сердцах и простите меня».

И многие годы это письмо являлось подтверждением версии о самоубийстве. Но потом появилось ещё одно послание, которое в течение долгих лет было ключевым в гипотезе об убийстве. Оно было отправлено другу. «Надеюсь, что ты получил и телеграмму, и письмо… Я возвращаюсь в отель… Я собираюсь оставить преподавание. Не принимай меня за девушку из романов Ибсена, потому что дело обстоит иначе. Я в твоём распоряжении, чтобы всё объяснить».

И, несмотря на объявленное семьёй вознаграждение за обнаружение Майораны, о нём больше не поступило никакой информации, а тело не было найдено. Даже знаменитый Ферми обращался к премьер-министру Италии Бенито Муссолини с просьбой оказать помощь в поисках талантливого физика: «…в моих словах нет ни малейшего преувеличения: из всех итальянских и иностранных учёных, с которыми мне доводилось встречаться, мало кто настолько поразил меня своими незаурядными качествами, как Майорана».

И вдруг, спустя почти восемьдесят лет, римская прокуратура объявила, что появился след Майораны. Оказывается, между 1955 и 1959 годами он жил в Венесуэле в городе Валенсии. Но этот факт не раскрыл тайну исчезновения ученого. И по сей день неизвестно, что именно произошло в марте 1938 года…

А родился Этторе Майорана в сицилийском городе Катании в 1906 году. И уже с детства демонстрировал уникальные математические способности. Во время обучения в Римском университете Ла Сапиенца Этторе перешёл на факультет физики, возглавляемый знаменитым учёным Энрико Ферми.

В Риме Майорана работал в самой знаменитой команде физиков-теоретиков своего времени, которых называли «парни с улицы Паниспера». Эти «парни» предвосхитили исследования ядерных реакций, которые позже легли в основу атомной бомбы. У Майораны, кстати, был довольно странный характер, и он отличался чрезмерной застенчивостью и замкнутостью.

Но при этом его научная карьера была весьма успешной. Так, он дал согласие работать преподавателем на кафедре теоретической физики в Неапольском университете, а перед этим отказал Кембриджу и Йелю…

В течение пяти недель – с 16 ноября 2001 года по 23 декабря 2001 – года пять микробиологов мирового уровня в разных странах были обнаружены мертвыми. Четверо из них скончались от «неестественных» причин, а смерть пятого вызывала сомнения.

Итак, по порядку. 16 ноября 2001 года исчез 57-летний доктор Дон К. Уили – один из крупнейших микробиологов США, работавший в Медицинском институте Говарда Хьюза. Его брошенный автомобиль был найден на мосту Эрнандо-де-Сото за пределами Мемфиса, штат Теннесси. А тело ученого было обнаружено в декабре в реке Миссисипи.

А за несколько дней до этого не стало Бенито Куэ – специалиста в области инфекционных заболеваний и молекулярной биологии в Медицинском институте Майами. Криминалисты пришли к выводу, что его сбила машина на автостоянке института. Однако судмедэксперты никаких телесных повреждений не обнаружили. Спустя же пять дней неожиданно скончался известный микробиолог Владимир Пасечник. По заключению эксперта – смерть наступила в результате инсульта.

Следующий месяц тоже омрачился смертями известных исследователей микроорганизмов. 16 декабря был обнаружен зарезанным в своем доме в Лисберге Роберт Шварц. Он работал в Центре передовых технологий в Херндоне, штат Виргиния. Через четыре дня от удушья умер Нгуен Ван Сет. Его обнаружили запертым в герметичной камере в его же лаборатории. Ван Сет работал в группе, которая открыла вирус мышиной оспы.

В следующем году в феврале погиб русский микробиолог Виктор Коршунов – известный специалист в области детских кишечных инфекций. Причиной смерти стал удар по голове. А тело ученого было обнаружено рядом с его домом в Москве. А вскоре не стало британского микробиолога Яна Лангфорда – специалиста в области вредного воздействия окружающей среды, микробиологов Тани Хольцмайер и Гуйанга Хунга, астробиолога Дэвида Уинн-Уильямса, изучавшего жизнедеятельность микробов в космосе: его сбила машина во время утренней пробежки. В этот же период погиб и Стивен Мостоу: его личный самолет разбился в Денвере.

В пятницу, 18 июля 2003 года, в лесу графства Оксфордшир был обнаружен мертвым советник Британского правительства по вопросам вооружений Дэвид Келли. У него оказались перерезанными вены на левом запястье, а в крови – значительная доза анальгетика. Официальная версия свела этот случай к самоубийству…

Безусловно, все эти смерти – звенья одной цепочки, которая, вероятнее всего, завязана на военных, а точнее, на современном биологическом оружии. Об этом же говорит и доктор Патрисия Дойл: «Что-то большое происходит. Я думаю, что биотехнология и правительство нуждались в огромном финансировании этого генетического проекта биополей. Я думаю, что теперь у нас есть «целевое» оружие, то есть этническая или расовая цель. Я полагаю, что это связано с доктором Вили. Вполне возможно, исследователи наткнулись на что-то и были убиты».

1 апреля 1985 года бесследно исчез сотрудник Вычислительного центра АН СССР Владимир Александров. Случилось же это перед самым его отлетом из Мадрида в Москву.

Но чем же известен Александров в научном сообществе? Оказывается, еще в 1972 году его научный руководитель академик Н.Н. Моисеев поручил ему заняться моделированием динамики больших атмосферных блоков. В тот период эта проблема считалась практически неразрешимой, а значит, и почти бесперспективной. Но Владимир Александров с огромным энтузиазмом взялся за эту сложную задачу. И добившись в ее решении значительных успехов, получил право руководить группой по моделированию глобальных климатических последствий ядерной войны. Эти разработки и принесли ему всемирную славу. Теперь он был известен как автор теории «ядерной зимы». Однако род занятий и его позиция могли стать поводом к его физическому устранению. Ведь благодаря этим исследованиям последствия ядерной войны оказывались еще более страшными, чем предполагалось до этого времени…

На них Владимир Владимирович постоянно заострял внимание, выступая на различных конгрессах, семинарах, симпозиумах. Предупреждал Александров о грозящих катаклизмах и на конференции в испанской Кордове, которая проходила в 1985 году. И, как всегда успешно выступив, ученый отправился отдыхать в отель. А за несколько часов до вылета в Москву решил прогуляться по улицам Мадрида. Он вышел из гостиницы и не вернулся. Его вещи и деньги остались в номере гостиницы.

Конечно, его позиция могла не понравиться тем, кто пытался преуменьшить последствия ядерной катастрофы, убеждая людей, что атомная война мало чем отличается от обычной. Она лишь ведется более мощным оружием.

Советский Союз в похищении Владимира Александрова обвинил США. В свою очередь, Соединенные Штаты обвинили КГБ в убийстве ученого. Прошло несколько недель, прежде чем новость об исчезновении Александрова опубликовали в СМИ. Так, в журнале Nature появилась короткая заметка о случившемся: «Советский ученый исчез без следа».

После исчезновения советского физика в центре Мадрида появилось множество конспирологических версий. Также были проведены масштабные расследования многими службами (в том числе и КГБ, которому испанцы не мешали). А спустя год Испания заявила, что её границы Александров не пересекал и страну не покидал. Однако каких-либо следов советского учёного обнаружить так и не удалось, и активный поиск свернулся. А вскоре про ученого все забыли.

Если ученый в своих исследованиях пересекает некую черту, за это он может поплатиться жизнью. Например, немало ученых, которые занимались проблемами НЛО в 70—80-е годы прошлого столетия, погибали при таинственных обстоятельствах. А возможно, что некоторые были убиты. К такому выводу пришел бывший консультант правительства США Тимоти Гуд. А вообще, речь даже не об охотниках за НЛО, а о тех исследователях, которые ищут внеземные цивилизации. При этом среди них были и профессиональные астрофизики…

Так, знаменитый американский астроном Моррис Джессап, многие книги которого посвящены внеземному разуму, став бестселлерами, покончил жизнь самоубийством. Он подвел в салон своего автомобиля шланг от выхлопной трубы, сел за руль, запер дверь и включил зажигание… В свою очередь, профессор Джеймс Эдвард Макдональд, возглавлявший Институт физики атмосферы Земли и одновременно изучавший загадочные космические объекты, выстрелил себе в голову во время прогулки. А Эдвард Руппельт, возглавлявший исследования неопознанных летающих объектов, в 37 лет умер от сердечно-сосудистого криза. В ночь на 5 ноября 2001 года полицейские в собственном доме застрелили Уильяма Купера – известного уфолога, который обвинял правительство Соединенных Штатов в сокрытии информации об НЛО.

Многие, кто интересуется НЛО, вероятно, слышали про «список Шелдона». Знаменитый американский писатель Сидни Шелдон во время работы над романом «Конец света», обратил внимание на множество таинственных смертей среди британских ученых, которые занимались разработками космического оружия.

Так, в октябре 1986 года совершил суицид профессор Аршад Шариф. Проехав сто километров от своего дома в Лондоне до Бристоля, ученый прикрепил один конец веревки к дереву, а на другом сделал петлю, сунул в нее голову и нажал на газ автомобиля…

А спустя всего несколько дней после этой трагедии, другой лондонский профессор – Вимал Дазибай – бросился вниз с Бристольского моста. Причем оба – и Шариф, и Дазибай – разрабатывали электронное оружие для правительственной программы, аналогичной американским «Звездным войнам».

В следующем, 1987 году в январе пропал еще один ученый – Автар Синг-Гида, которого позже объявили умершим. А в феврале того же года в своем гараже собственной машиной был задавлен Питер Пиппел. В апреле 1987 года ушли в мир иной сразу четыре разработчика космических программ: Марк Визнер повесился, Стюарт Гудинг был убит, Дэвид Гринхалг упал с моста, а Шани Уоренн утопился…

А вот список английских ученых, работавших над проектом аналога американских «Звездных войн» и скончавшихся при странных обстоятельствах в течение всего шести лет. К тому же все они разрабатывали электронное оружие и занимались изучением НЛО.

«1. Профессор Кейт Боуден – в 1982 году погиб в автокатастрофе. 2. Джей Вулфенден – погиб в результате катастрофы планера в июле 1982 года. 3. Эрнст Броквей – покончил жизнь самоубийством в ноябре 1982 года. 4. Стефен Дринкуотер – повесился в 1983 году. 5. Полковник Энтони Годли – пропал без вести в апреле 1983 года, объявлен умершим. 6. Джордж Фрэнкс – покончил жизнь самоубийством, повесился. 7. Стивен Оук – в 1985 году покончил жизнь самоубийством, повесился. 8. Джонатан Уош – покончил жизнь самоубийством, бросившись с высотного дома в ноябре 1985 года. 9. Доктор Джон Бриттан – в 1986 году покончил жизнь самоубийством, отравился. 10. Автар Синг-Гида – пропал без вести в январе 1987 года, объявлен умершим. 11. Питер Пиппел – покончил жизнь самоубийством, задавлен в гараже машиной в феврале 1987 года. 12. Давид Сэндс – покончил жизнь самоубийством в марте 1987 года, направив машину на большой скорости в здание кафе. 13. Марк Визнер – самоубийство в результате удушения в апреле 1987 года. 14. Стюарт Гудинг – убит на Кипре 10 апреля 1987 года. 15. Дэвид Гринхалг – упал с моста 10 апреля 1987 года. 16. Шани Уоррен – покончил жизнь самоубийством в апреле 1987 года, утопился. 17. Майкл Бейкер – погиб в автокатастрофе в мае 1987 года. 18. Трепор Кайт – покончил жизнь самоубийством в мае 1988 года. 19. Алистер Бекем – покончил жизнь самоубийством с помощью электрического тока в августе 1988 года. 20. Бригадир Питер Ферри – покончил жизнь самоубийством с помощью электрического тока в августе 1988 года. 21. Виктор Мор – покончил жизнь самоубийством…» Приводя этот список, журналисты задаются вопросом: не слишком ли много погибших ученых, которые работали в одной области?

Георг Вильгельм Рихман – русский физик немецкого происхождения, действительный член Академии наук и художеств. Его исследования касались главным образом вопросов теплоты и атмосферного электричества. Поэтому и свои эксперименты он проводил в основном во время грозы.

А когда в 1752 году Рихману стало известно об опытах американского ученого В. Франклина, которыми тот доказывал, что грозовые молнии – это электрические явления, Георг Вильгельм загорелся идеей продолжить исследования американца. И летом 1752 года он построил в собственной квартире прибор для получения электричества из грозовых туч.

Устройство было довольно простым. В одну из комнат своей квартиры Рихман протянул проволоку, закрепив ее конец на металлическом изолированном шесте на крыше. На другом конце проволоки находилась металлическая шкала с квадрантом и шелковая нить, которая отклонялась под влиянием атмосферного электричества. И благодаря этому устройству ученый и осуществлял необходимые измерения. В течение же летних сезонов 1752–1753 годов Рихман продолжал совершенствовать свое изобретение: он, в частности, соединил его с лейденской банкой.

И вот 26 июля 1753 года, при чистом безоблачном небе, когда ученый подошел к своему прибору, он внезапно был поражён молнией. Необычная гибель Рихмана в научном мире породила различные толки.

Ломоносов, находившийся с ученым в дружеских отношениях, сообщая о смерти Рихмана известному российскому государственному деятелю И.И. Шувалову, писал: «Рихман умер прекрасной смертью, исполняя по своей профессии должность. Память о нем никогда не умолкнет». Но в то же время он весьма беспокоился, «чтобы сей случай не был истолкован противу приращений наук». А Академия наук не удосужилась, чтобы на предстоявшем торжественном собрании была произнесена речь об электричестве «ввиду смерти профессора Рихмана».

Точные годы жизни китайского изобретателя Ван Ху неизвестны. Хотя большинство исследователей полагают, что жил он примерно в XV–XVI веках. Вероятно, история не сохранила бы его имени, если бы Ван Ху не вознамерился стать воздухоплавателем. Аппарат, на котором он решил подняться в небо, представлял собой кресло с двумя прикрепленными к нему воздушными змеями и 47 ракетами, заряженными порохом.

Изобретатель поудобнее устроился в кресло своей машины и велел слугам поджечь ракеты. И слуги выполнили его распоряжение. После этого раздался мощный взрыв. Все вокруг окутал густой дым. Когда же он рассеялся, ни машины, ни самого Ван Ху не было. Он словно испарился. Наверное, если бы не пепел и не фрагменты цветастого халата, в который перед полетом был одет Ван Ху, люди предположили бы, что он и впрямь отправился в небеса. Но Ван Ху погиб…

Абу Наср Исмаил ибн Хаммад аль-Джавари, автор толкового словаря арабского языка, жил примерно на рубеже X–XI веков в городе Нишапуре на территории нынешнего Ирана. Он тоже возжелал покорить воздушную стихию, подобно птицам. Для этих целей он собственноручно смастерил деревянные крылья, взобрался на крышу мечети и, оттолкнувшись от нее, прыгнул вниз… Опыт ближневосточного Икара оказался неудачным, и он погиб.

Абу аль-Джавари был не первым арабом, который решил стать воздухоплавателем. К этому решению его подтолкнуло сказание об Аббасе ибн Фирнасе, который жил в IX веке в Кордове и занимался изобретательством. Однажды он сделал крылья из деревянных планок и перьев и спрыгнул с самой высокой мечети в Кордове. Легенда гласит, что приземлился он успешно…

Карл Вильгельм Отто Ли́лиенталь (1848–1896) – немецкий инженер, один из пионеров авиации, создатель науки о планеризме. При этом он сам строил планеры и поднимался на них в небо более двух тысяч раз. Причем именно он является первым человеком, совершившим планирующий полет более одного раза. Но и он первый, кто попал в авиакатастрофу.

Конструктор был убежден, что для безопасных полетов следует обладать «птичьим чутьем», то есть способностью заранее определять момент порыва ветра, которая свойственна пернатым… В 1896 году во время очередных испытаний случилась трагедия. Резкий порыв ветра подхватил планер Лилиенталя, и аппарат, потеряв управление, потерпел крушение. Сам же конструктор получил перелом позвоночника и вскоре скончался. Перед смертью он сказал брату: «Жертвы неизбежны». Однако, согласно другой версии, он признался, что ему не хватило «птичьего чутья». Впоследствии братья Райт, создавшие первый в мире самолет, говорили, что именно благодаря экспериментам Отто Лилиенталя они занялись конструированием воздушных аппаратов…

Франц Райхельт – австрийский портной, который вдруг решил увидеть с высоты птичьего полета окрестности своего родного Вегштадта (ныне Штети в Чехии). И чтобы осуществить свою мечту, занялся изобретением «плаща-парашюта». Цель у Райхельта была самая благая: своим устройством он надеялся уберечь от верной гибели летчиков.

Чтобы сшить несколько моделей костюма-парашюта, Райхельту понадобилось два года. Его квартира находилась на пятом этаже, и он сбрасывал манекены с парашютами прямо из окна собственного жилья. Некоторые парашюты раскрылись. Но не все.

И тогда изобретатель пришел к выводу, что неудачи связаны с небольшой высотой. И тогда Райхельт стал добиваться у парижских властей разрешения на прыжок с Эйфелевой башни. Наконец в 1912 году он своего добился. И тогда портной решился совершить задуманное. Но прыжок с парашютом с Эйфелевой башни стал для Франца Райхельта последним.

Поглазеть на полет изобретателя собралось немало зевак. Многие из присутствующих даже пытались отговорить Райхельта от его затеи. Но он настоял на своем. И вот прыжок… Но парашют опять не раскрылся, и портной-изобретатель погиб на глазах публики. К тому же смерть Райхельта была абсолютно бессмысленной, поскольку к этому времени и в России, и в США уже испытали парашют-ранец…

Авиаинженер из Калифорнии Генри Смолински полжизни проработал в аэрокосмическом институте, создавая различные типы летательных аппаратов. И все эти годы он не мог расстаться с идеей сконструировать такую машину, которая могла бы и по земле ездить, и в небо подниматься. И вот в начале 1970-х он оставил работу в институте и стал воплощать в жизнь свою мечту – разрабатывать аппарат, в котором были бы объединены достоинства самолета и автомобиля. Наконец в 1973 году Смолински вроде бы достиг требуемого результата, «скрестив» мини-самолет Sessna и автомобиль «форд». И, естественно, он попытался подняться в воздух.

В этот экспериментальный полет Смолински отправился с другом-инженером, Гарольдом Блейком. Неожиданно в полете выяснилось, что некоторые детали аппарата были некачественно сварены. И прямо в воздухе у автолета отвалилось крыло. Испытатели вместе с грудой железа рухнули вниз и погибли…

Почти 160 лет тому назад, в 1861 году американский изобретатель Хорас Ханли впервые построил функционирующую модель подводной лодки. Его субмарина предназначалась для использования в Гражданской войне в США в 1861–1865 годах, поэтому ее конструкция держалась в глубокой тайне. Например, свою первую подводную лодку Ханли уничтожил, чтобы ее секреты не достались противнику. Вторая подлодка затонула от дефекта в обшивке корпуса. А три попытки воспользоваться субмаринами в бою оказались неудачными.

И тогда талантливый изобретатель управление третьей моделью субмарины решил осуществлять самостоятельно. И он добился положительных результатов: под его командованием в 1863 году подлодка потопила вражеское судно. Но только цена этого успеха оказалась чрезвычайно высокой: субмарина вместе с экипажем, а также и самим конструктором после того, как противник произвел ответный выстрел, затонула…

Талантливый английский военный изобретатель и кораблестроитель Купер Фипс разработал и убедил руководство Королевского флота на строительство одного из самых совершенных и мощных кораблей своего времени: его длина равнялась 97,5 метра, а водоизмещение – более семи тысячам тонн. На разработанном им парусном броненосце «Кэптен» Фипс установил вращающуюся башню, которая позволяла вести огонь по всем направлениям.

На воду же корабль был спущен 27 марта 1869 года, а в апреле следующего года введен в состав Британского флота. Но прослужил броненосец недолго – чуть больше четырех месяцев. Существенные ошибки в проекте привели к довольно значительной перегрузке корабля и, как следствие, плохой устойчивости, которая стала причиной того, что в ночь с 6 на 7 сентября 1870 года корабль перевернулся и затонул в Бискайском заливе. А вместе с ним и почти все члены экипажа. Погиб в этой катастрофе и сам Купер Фипс…

Известно, что печатный станок еще в XV веке изобрел немецкий первопечатник Иоганн Гутенберг. Однако его конструкция имела немало недостатков. И многие из них устранил американский изобретатель Уильям Буллок, разработавший в 1860-х годах одну из самых совершенных моделей своего времени. И автоматизация подачи бумаги настолько ускорила процесс печатания, что издательства многократно увеличили тиражи своей продукции.

Но судьба жестоко поступила с Буллоком, поскольку его печатный станок стал причиной гибели изобретателя. Спустя всего четыре года после начала использования нововведения в одной из типографий изобретатель, оказавшийся там в силу неких обстоятельств, вдруг решил сам починить подающее устройство станка. И когда Буллок одну из деталей конструкции попытался установить на место, в тиски механического блока попала его рука. В результате были раздроблены кости. Казалось бы, случай не смертельный. Тем не менее из-за прогрессирующей гангрены спасти изобретателя не удалось…

Во многих книгах по истории физиологии и медицины рассказывается о врачах и естествоиспытателях, которые по собственной воле стали объектами рискованных экспериментов…

Шотландский хирург Джон Хантер (1728–1793) считался одним из самых выдающихся учёных и хирургов своего времени. И его авторитет был почти непререкаем. Он оказывал медицинские услуги Бенджамину Франклину, Адаму Смиту, лорду Байрону и королю Георгу III.

В те годы, когда Хантер был практикующим врачом, в Лондоне очень широкое распространение получила проституция. Безусловно, венерические заболевания были обычным явлением. И, несомненно, Хантеру приходилось лечить множество пациентов с этими заболеваниями. Впрочем, в то время врачи уже знали, что эти болезни передаются после половых контактов. Но вот как они развиваются и как связаны друг с другом, оставалось загадкой.

И тогда, наблюдая больных сифилисом и гонореей, Хантер предположил, что причиной обоих заболеваний является один и тот же возбудитель. Более того, ученый считал, что это одна и та же болезнь, только на разных стадиях. Чтобы доказать свою правоту, Хантер привил себе выделение из уретры больного гонореей. А потом он обнаружил признаки сифилиса у самого себя. То есть Хантер нашел у себя оба заболевания. Казалось бы, гипотеза нашла подтверждение.

Однако, как выяснилось позже, пациент, от которого заразился Хантер, страдал не только гонореей, но и нераспознанным сифилисом. Впрочем, в ряде источников утверждается, что бактерии сифилиса находились на игле, которой Хантер делал себе прививку. Так появилось «доказательство» ошибочной теории о тождественности двух разных заболеваний.

Но хуже всего то, что из-за общепризнанного авторитета Хантера подвергнуть сомнению его выводы долго никто не решался, что принесло определенный вред развитию научных знаний о венерических заболеваниях…

В XIX веке о том, что переносчиками желтой лихорадки являются комары, было еще неизвестно. Поэтому врачи проводили различные эксперименты, чтобы понять, как передается это заболевание. Ставили медики опыты и на себе. А первым это проделал энтомолог Джесси Лазар. В 1900 году в Гаване 34-летний врач добровольно позволил зараженному комару искусать себя. А вскоре молодой человек заболел и умер. Но именно благодаря этому самопожертвованию Лазаря ученые смогли начать разработку схемы лечения желтой лихорадки…

В 1885 году между двумя выдающимися европейскими врачами-микробиологами – французом Луи Пастером и немцем Робертом Кохом – разгорелась полемика, поводом для которой стала вакцина от бешенства, созданная Пастером. Однако Кох усомнился в безопасности вакцины Пастера.

И вот однажды французского ученого посетил мужчина, назвавшийся Эммерихом Улльманом – врачом из Вены. И он рассказал следующую историю: «Меня не кусала никакая собака – ни бешеная, ни похожая на бешеную. Сделайте мне вашу прививку, и мы посмотрим, умру ли я от бешенства». Пастер, подумав, согласился. А Улльман, пройдя полный курс прививок, остался не только живым, но и абсолютно здоровым. Тем самым благодаря венскому врачу правота Пастера подтвердилась…

А спустя примерно семь лет, 7 октября 1892 года, немецкий врач-гигиенист Макс Петтенкофер подобным способом попытался опровергнуть идею Роберта Коха, считавшего, что причиной холеры является холерный эмбрион – микроб, который был обнаружен Кохом. И вот 73-летний врач в присутствии нескольких коллег-медиков выпил стакан воды с культурой холерного эмбриона, которую получил из лаборатории Коха. И Петтенкофер не заболел холерой. Впрочем, в феврале 1901 года он застрелился, преследуемый болезненным страхом перед грозящей дряхлостью.

Следует также упомянуть имя российского микробиолога В.А. Хавкина (1860–1930). Он тоже без ущерба для здоровья ввел себе сначала небольшую дозу ослабленных возбудителей холеры, а затем – более значительную. Кстати, аналогичные опыты повторили и другие медики: в том числе русские врачи Илья Мечников и Николай Гамалея, а также советские бактериологи Даниил Заболотный и Иван Савченко…

Но в истории медицины известны и такие эксперименты, которые заканчивались трагически. Например, первой добровольной жертвой чумы стал английский врач Уайт. В 1802 году, работая в александрийском госпитале Эль-Хаммеди, он однажды извлек гной из железы женщины, которая умирала от бубонной чумы, и втер себе в левое бедро. Затем на следующий день он повторил опыт, правда, на этот раз на правом предплечье. Этот эксперимент имел ужасные последствия: через некоторое время Уайт заболел чумой и скончался.

Проводя на себе этот опыт, Уайт пытался найти способы для спасения французских солдат от тяжелых болезней, которыми они заразились во время похода Наполеона в Египет и Сирию. Врач полагал, что от чумы можно сделать прививку, как и от оспы. По сути, Уайт ценой своей жизни опроверг эту гипотезу…

А примерно через тридцать лет французский врач А.Ф. Бюлар, проходивший службу в Египте, тоже проделал на себе опыт с чумной субстанцией. Позже он описал ход эксперимента и его последствия: «15 мая 1834 года в 9 часов утра я снял с себя в зале госпиталя для больных чумой в Эзебекви в присутствии всего персонала верхнюю одежду, рубашку и фланелевое нижнее белье и надел, не принимая никаких мер предосторожности и защитных средств, рубашку мужчины, заболевшего тяжелой формой чумы. Эта рубашка еще сохраняла тепло чужого тела и была вся в крови, так как больному пустили кровь. В присутствии большинства свидетелей этого эксперимента я оставался целый день, чтобы все могли убедиться, что я не принимаю никаких защитных средств для нейтрализации возможных последствий эксперимента. Я ходил в этой рубашке 48 часов, не чувствуя ни обычных симптомов, ни чего-либо другого, что могло бы перейти на меня с этой одежды. Все же два дня спустя на среднем пальце левой руки показалась маленькая опухоль, напоминающая фурункул, но я предположил, что она образовалась на месте небольшой ранки, которую я нанес себе, препарируя тело умершего от чумы».

А.Ф. Бюлар остался жив. А вот австрийский врач Алоис Розенфельд во время пребывания в Африке стал обладателем средства, которое якобы могло излечить от чумы. Однако во время испытаний этого народного препарата 21 января 1817 года он умер…

Проказа, или лепра – страшное заболевание. И вполне объяснимы стремления врачей выяснить ее сущность. Эту болезнь, которая упоминается уже в Библии, старались разгадать и искоренить с давних времен. И те люди, которые рискнули привить ее себе, чтобы найти способы борьбы с проказой, совершили подвиг, являющийся «вершиной человеческого благородства».

Первым, кто поставил под угрозу свое здоровье и жизнь, был норвежский врач Даниель Корнелиус Даниельсен. Он родился в 1815 году. Свою трудовую деятельность начинал в качестве аптекаря, а затем изучал медицину в Христиании (ныне Осло). Совершил несколько экспедиций с целью изучения проказы. А в 1847 году стал главным врачом больницы для прокажённых. В том же году было издано его знаменитое исследование (в сотрудничестве с доктором Беком) о проказе на французском и шведском языках.

С 1844 по 1858 год он провел на себе значительное количество экспериментов, чтобы убедиться, насколько проказа заразна, как считали, и следует ли так опасаться прокаженных, как это было принято в течение столетий. Вначале Даниельсен хотел изучить проявления проказы на животных. Но это у него не получилось. Поэтому врач решился проделать опыт на себе. При первой попытке он взял экссудат из узелка проказы и привил его так, как прививают оспу. Это произошло в 1844 году. И в том же году он ввел себе кровь прокаженного. Но оба опыта оказались безрезультатными. У Даниельсена признаков заболевания не наблюдалось.

Спустя какое-то время ученый вырезал у прокаженного кусочек узелка проказы и пересадил себе под кожу. Но тот отвалился, однако у Даниельсена отсутствовали даже намеки на эту страшную болезнь. И хотя исследователь еще несколько раз повторял эксперименты на себе, болезнь так и не проявлялась.

Позже известный исследователь проказы Хансен предположил, что прививки лепры были сделаны слишком поверхностно. Но, скорее всего, причина в том, что возбудители болезни не всегда обладают той силой, которая необходима, чтобы вызвать заражение. А это значит, что Даниельсену очень повезло.

Когда же бацилла лепры была идентифицирована, врачи снова могли продолжить эксперименты на себе самих. Теперь, прежде чем делать прививку, появилась возможность сначала установить, действительно ли в материале, взятом для прививки, имеется возбудитель лепры. Именно таким материалом и заразил себя итальянский врач Джузеппе Профета.

Еще до открытия бациллы Профета сделал безуспешную попытку привить себе проказу, а когда возбудитель был найден, он снова начал опыты и привил себе материал, в котором, без сомнения, находились бациллы проказы. Он ввел себе также кровь прокаженного. Но этот эксперимент тоже не привел к заболеванию. Таким образом, основываясь на этих сведениях, можно предположить, что заразность лепры в целом невелика и распространяется она только в конкретных районах и при определенных условиях.

Людвиг Больцман (1844–1906) – знаменитый австрийский физик-теоретик, основатель статистической механики и молекулярно-кинетической теории. Его исследования касались в основном кинетической теории газов, термодинамики и теории излучения, а также ряда капиллярных явлений, оптики и т. д. Им же была открыта постоянная величина, определяющая связь между температурой и энергией и играющая ключевую роль в статистической физике. Впоследствии в честь ученого, ее открывшего, она получила название «постоянная Больцмана»…

В целом судьба благоволила ученому. Так, в 1863 году он поступил в знаменитый Венский университет. А в 1866 году Людвиг уже получил ученую степень. Спустя всего год он стал приват-доцентом и начал ассистировать своему учителю Йозефу Стефану. Результатом этого союза позже стало появление закона излучения, получившего название закона Стефана – Больцмана. Но и сам Больцман сделал множество выдающихся открытий. Так, в 1866 году появилось «распределение Больцмана» – формула для идеального газа; в 1871 году ученый предложил эргодическую гипотезу. 1872 год отмечен появлением знаменитой H-теоремы – основного уравнения физической кинетики, а также разрушением идеи о «тепловой смерти Вселенной». Достижения Людвига Больцмана признаны 39 академиями наук, членом которых он являлся, в том числе и Петербургской…

Но при всем при этом его идеи принимали не все ученые, поэтому, отстаивая свои взгляды, Больцман часто вступал в споры и дискуссии. Особенно часто он полемизировал вокруг молекулярно-кинетической теории. И все эти споры не лучшим образом отражались на его физическом и психическом здоровье. В конце концов «большинство» европейских ученых того времени с неверными представлениями победило Больцмана сначала морально, а позже и физически.

К 1900 году у Больцмана проявилась тяжёлая форма астмы. Его терзали мучительные приступы болезни и сильные боли. А к началу минувшего столетия Больцман был уже очень болен. У него появились и проблемы с психикой. Из-за неврастении Людвиг несколько раз проходил лечение в психиатрических клиниках.

У него также периодически наблюдались резкие перепады настроения: сильное возбуждение сменялось глубокой депрессией. В этот период зрение Больцмана уже настолько упало, что он вынужден был нанять женщину, чтобы она читала ему научную литературу. Свои же работы он диктовал жене.

«Отцу все хуже с каждым днем. Я потеряла веру в будущее. Я надеялась, в Вене наша жизнь будет лучше», – писала в феврале 1904 года супруга ученого Генриетта в очередном письме дочери Иде.

Людвиг Больцман погибал. Но не от тех болезней, которые диагностировали врачи. Он погибал из-за того, что уверенность в своих убеждениях удерживала его от компромиссов. А это приводило к психологическим потрясениям, следом за которыми наступали и психические расстройства. Причем его душевная боль приняла такой масштаб, что заполонила все его мысли. И даже путешествие в прибрежный городок Дуино, известный своими замечательными старинными замками, не принесло предполагаемых позитивных результатов, не излечило от мук депрессии…

И 5 сентября 1906 года Людвиг Больцман, когда жена и дочь ушли на прогулку, оставшись сам в гостиничном номере, встал у окна на стул, связал петлю из оконного шнура и расстался с жизнью…

Почти невозможно представить, что прежде увлеченный любимым делом, жизнерадостный и импозантный Людвиг, который мог заразить своим оптимизмом окружавших его людей, решился на такой труднообъяснимый и ужасный поступок. Он покинул этот мир, даже не подозревая, что его теорию признали многие выдающиеся ученые, в том числе и молодой Альберт Эйнштейн. Ведь уже в 1905 году он сформулировал основные принципы, о которых говорил Больцман. А спустя год другой исследователь подтвердил гипотезы Больцмана экспериментально. Его же оппоненты вскоре осознали ложность своих воззрений. Безусловно, остается лишь сожалеть, что тяжелое моральное и психологическое состояние ученого, в котором он оказался в тот период, не позволило ему насладиться собственным успехом.

Знаменитый русский физиолог, лауреат Нобелевской премии по медицине Илья Ильич Мечников в течение своей жизни… умирал несколько раз. Но всякий раз судьба была к нему милостива.

Так, будучи еще ребенком, он свалился в пруд и камнем пошел ко дну. Но на счастье оказавшийся рядом родственник вытащил его из воды. Мальчика откачали. И в тот же вечер еще одно несчастье обрушилось на Илюшу. Флигель дома Мечниковых, в котором ночевали дети, неожиданно загорелся. И Илью из огня успели вынести.

Без особых эксцессов прошло много лет. Но в 1869 году, после смерти от туберкулеза супруги, Мечников настолько погрузился в горе, что даже пытался совершить самоубийство. Он выпил морфий, но организм отторг яд.

А когда вторая жена Ильи Ильича заболела брюшным тифом, от свалившегося несчастья он совсем потерялся и тоже заразил себя тифом, приняв решение уйти из жизни. И опять ему несказанно повезло: смерть лишь дохнула на него могильным холодом – после тяжелой болезни Мечников выздоровел, как, впрочем, и его жена.

Будучи уже знаменитым ученым, автором нескольких выдающихся открытий, Мечников по приглашению Луи Пастера переехал в Париж. И в начале XX столетия стал активно заниматься бактериологическими исследованиями. Причем некоторые эксперименты ученый ставил на себе. Например, два раза выпивал культуру холеры. И при этом оставался здоровым, в то время как его ассистент после аналогичной дозы едва выжил. А чтобы проверить эффективность изобретенной им же мази, Илья Ильич заразил себя сифилисом. И в этом случае все обошлось…

Незаметно и неумолимо текло время, неся не только радости, но и печали, которые постепенно подтачивали здоровье Ильи Ильича. Особенно негативно отразилась на здоровье Мечникова вспыхнувшая Первая мировая война. В этот период у него случилось несколько инфарктов. А летом 1916 года его, уже едва передвигающегося, переселили в бывшую квартиру его коллеги – Луи Пастера.

На эту перемену жилья Мечников отреагировал следующим образом: «Всю жизнь работал в пастеровском институте, теперь живу в пастеровской квартире. Надо теперь сжечь мое тело в печи для подопытных животных, а прах поставить в урне где-нибудь в институтской библиотеке».

16 июля 1916 года Илья Ильич Мечников в возрасте 71 года скончался в Париже. Это была его очередная и последняя смерть. Но перед тем, как оставить этот мир, великий ученый попросил врача, который находился рядом, чтобы обязательно провели вскрытие и тщательным образом исследовали кишечник. «Мне кажется, что теперь в них дело», – были последние слова ученого. Прах же с урной Мечникова до сих пор хранится в музее института Луи Пастера.

5 августа 2014 года в помещении научного центра был обнаружен повешенным японский эмбриолог, специалист по стволовым клеткам Ёсики Сасаи (1962–2014). Большинство исследователей, работавших с ним в Центре биологии развития, полагают, что причиной самоубийства стал скандал, который разгорелся вокруг двух статей о стволовых клетках, опубликованных в журнале «Природа». Автором же этих материалов была Харуко Обаката, молодая сотрудница, работавшая под руководством Сасаи. Он же являлся соавтором этих публикаций. А статьи, напечатанные 30 января 2014 года, стали настоящей сенсацией в среде эмбриологов.

В первой публикации описывался довольно простой и очень дешевый способ получения стволовых клеток, обладающих плюрипотентностью, то есть способных развиваться разными путями, превращаясь в клетки различных тканей и органов.

Чтобы получить такие клетки, утверждали авторы статьи, необходимо лишь специализированные клетки (например, клетки крови новорожденных мышей) поместить в кислую среду (рН 5,7). И после 25-минутного пребывания в ней клетки приобретут свойства эмбриональных плюрипотентных стволовых клеток. Иначе говоря, они как бы возвратятся в эмбриональную стадию. Исследователи назвали это явление стимул-вызванным приобретением плюрипотентности, а такие клетки получили аббревиатуру STAP.

Если бы описанный в статье метод оказался действительно таковым, то открытие стало бы настоящим прорывом в науке о стволовых клетках, на которые специалисты возлагают огромные надежды в регенеративной медицине. Но неожиданно исследователи из других стран обнаружили в статьях признаки искажения фактов. Они заметили, например, использование одного и того же рисунка дважды. Разразился скандал. От авторов потребовали дать ответы на возникшие претензии. Но ответы так и не были получены.

Однако, невзирая на серьезные критические замечания, Харуко Обоката настаивала, что ошибки в иллюстрациях были сделаны ею случайно, и это не меняет основного результата: клетки STAR можно получить указанным способом.

Впоследствии центром была создана специальная комиссия с участием независимых экспертов. И после тщательного изучения ситуации ее члены потребовали строго наказать Харуко Обакату. Причем не только ее одну, но и ее руководителей, в том числе и Сасаи. А биологический центр – расформировать.

Возможно, столь жесткие требования и стали главной причиной, толкнувшей Йосики Сасаи на самоубийство. Хотя ни его самого, ни двух других его коллег никто не обвинял в подтасовке данных. В то же время сам Сасаи говорил о чувстве глубокого сожаления и стыда за ситуацию с публикациями. Наверное, это самоубийство из-за причастности к скандалу, в котором сам напрямую не виноват, – особая черта японской «самурайской» психологии.

Впрочем, не все участники последних научных скандалов завершали свою жизнь самоубийством. Например, американский микробиолог Фелиса Вольф-Саймон, открывшая бактерии, использующие мышьяк вместо фосфора, даже после того как ее коллега из Канады Розмари Редфилд полностью опровергла полученные результаты, продолжала настаивать, что ее открытие безошибочно.

Еще в 1874 году в Петербурге Ковалевские познакомились с П.Н. Яблочковым (1847–1894) – изобретателем электрической лампочки. Он носился с идеей использования электричества в освещении улиц, и Ковалевские помогали ему в этом материально.

А во второй половине 1870-х годов Яблочков выпустил электрическую свечу и продолжал трудиться над своим изобретением. В это же время по инициативе Софьи Васильевны была зарегистрирована компания для усовершенствования электрической свечи. В компанию вошли сам Яблочков, супруги Ковалевские и химик Ю.В. Лермонтова.

По мысли С.В. Ковалевской, работа в компании должна была поправить их пошатнувшееся финансовое положение. Занимаясь изобретением Яблочкова, Владимир Ковалевский заболел спекулятивной горячкой. В это же время он завел знакомство с компанией крупных аферистов, возглавляемых В.И. Рагозиным, который в 1862 году за распространение «возмутительных воззваний» просидел в тюрьме два месяца и был выпущен под поручительство своего тестя – богатого предпринимателя А.П. Шипова.

По характеру Рагозин был не какой-то мелкий жулик, а авантюрист, любивший закручивать грандиозные аферы. Поэтому, придерживаясь этого принципа, в конце 1870-х годов он организовал международную авантюру по переработке российской нефти в смазочные масла. Вместе с другими опытными мошенниками он разместил акции своей фирмы на французской бирже и стал получать прибыль от владельцев незначительных капиталов.

Одним из членов общества Рагозина был некий Н.А. Новосельский – аферист с представительной внешностью, который распустил о себе слухи, что он – «незаконный» сын Николая I и одной из фрейлин. И эту легенду он нередко использовал для своих финансовых спекуляций. Специализировался же Новосельский в организации акционерных компаний. Он мог привлечь к делу государственный и частный капитал, придать фирме солидность и поднять ее на должный уровень.

Товариществу Рагозина необходим был и В.О. Ковалевский с его деловыми качествами и энтузиазмом. Также можно было использовать знания Ковалевского в естественных науках и его диплом правоведа.

И после недолгого и убедительного разговора Владимир Онуфриевич вступил в товарищество в качестве директора. А чтобы полностью посвятить себя делам нефтяного товарищества, Ковалевский поручил жене и Ю.В. Лермонтовой самостоятельно заниматься доработкой изобретения Яблочкова. При этом ни супруга Ковалевского, ни его брат не только не препятствовали его вступлению в компанию авантюристов, но даже поощряли его это сделать. Теперь Ковалевские стали жить как настоящие миллионеры. Они сняли в Москве роскошную квартиру, обзавелись дорогой мебелью и начали устраивать приемы.

А В.О. Ковалевский настолько погрузился в нефтяной бизнес, что ради него пробыл за границей до середины февраля, даже пропустив начало весеннего семестра. А когда вернулся в Россию, то его мысли были заняты вовсе не лекциями. Так, он восторженно пишет брату, что Рагозины «без единого слова попрека, тотчас же впрягли» его в дело, «всадили в расчеты об устройстве двух новых предприятий товарищества: бондарни и керосинового завода; ни одного еще камня этого завода не заложили, а уж продукцию его запродали на сотни тысяч рублей».

Однако в это же время друзья стали отмечать появление у Ковалевского признаков душевного расстройства. Он даже стал сторониться жены, не делился с ней своими опасениями в связи с делами Рагозиных.

Она решила уехать из России, вместо того чтобы попытаться спасти супруга, убедить его отказаться от мечты о легком богатстве. А ведь на это он пошел отчасти по ее совету. Спасая себя, она оставила Ковалевского наедине со своим безволием и наступающей трагической развязкой.

Весною 1881 года Софья Васильевна вместе с дочерью отправилась в Берлин. А Владимир Онуфриевич уехал в Одессу к брату. По возвращении осенью в Москву он заболел и находился один в снятой им квартире…

Вскоре начались разбирательства с товариществом Рагозина. Над Ковалевским нависла реальная угроза уголовного преследования. Однако в конце 1882 года Ковалевский уехал на зимние каникулы в Одессу. И оттуда 4 января 1883 года он писал Ю.В. Лермонтовой как человек, который решил уйти из жизни: «Очень и очень виноват перед вами, что не написал тотчас после приезда, все думал, не совершится ли какая-нибудь перемена к лучшему, но все остается так же мрачно, как и прежде. Конечно, живя в семье (брата), я успокоился и позабыл несколько те тяжелые обстоятельства, которые висят надо мною, но совсем их не выкинешь, и они висят грозной тучей… Мне просто больно и страшно смотреть на Софью и думать о будущем; что-то с нею будет и как устроится ее воспитание? Я здесь сидел и писал лекции для Москвы, но дело совсем не спорится и здесь».

Из Москвы, куда Ковалевский вернулся в начале 1883 года, он писал брату в том же духе полного отчаяния. «Страшно то, что я бессилен помочь, хотя это моя прямая обязанность. Безумие построек – начало гибели, а поганое товарищество довершило… Удар страшен. Грозная туча товарищества все висит над нами, и мы не знаем, как она разразится; мне всего тяжелее, так как за мною большой долг».

Последнее письмо Владимира Онуфриевича к брату Александру от 15 апреля написано накануне его смерти. Он сообщает о решении завершить диссертацию на степень доктора. Также пишет о записке для судебных властей с объяснением своих действий в предприятиях Рагозиных. Он говорит о «длинной цепи безумных поступков в своей жизни», о том, что изложение дела «выходит страшно трудно и надо сказать – дурно для меня; когда, видишь все черным по белому, тогда совсем другое, чем в снисходительном к своим поступкам воображении».

Он пытался убедить брата, что хочет жить, хотя давно решил умереть. Еще 1 февраля, в неотправленном письме, он просил Александра: «Напиши Софе, что моя всегдашняя мысль была о ней и о том, как я много виноват перед ней и как я испортил ее жизнь»…

А 16 апреля 1883 года пристав третьего участка Тверского отделения в Москве сообщил ректору университета, что «проживавший в меблированных комнатах доцент и титулярный советник В.О. Ковалевский ночью отравился».

Спустя же четыре дня в «Московских ведомостях» была напечатана заметка о том, что Ковалевский был обнаружен «на диване одетый, без признаков жизни; на голове у него был надет гуттаперчевый мешок, стянутый под подбородком тесемкой, закрывавший всю переднюю часть лица. Против носа в мешке сделано отверстие, в которое вставлена шейка стеклянной банки, обвязанной по краям; в банке лежало несколько кусков губки, пропитанной, по-видимому, хлороформом, который покойный, вероятно, вдыхал». Похоронила же ученого полиция как бездомного и безвестного бедняка.

С 1924 года русский физиолог, философ и писатель Александр Александрович Богданов стал проводить на себе эксперименты по переливанию крови. После 11 трансфузий ученый заявил, что у него перестали выпадать волосы и улучшилось зрение. А вскоре по предложению Сталина Богданов организовал и возглавил первый в мире Институт переливания крови, напоминавший нечто похожее на эзотерический храм. Ученый полагал, что переливание крови свяжет кровным родством всех людей планеты и в то же время обеспечит «вечную молодость».

«Оптимальная пара при переливании крови – старик и юноша. С одной стороны, старик вместе с молодой кровью получит «иммунитеты» – способность противостоять разным заражениям. С другой стороны, молодой организм тоже не должен пострадать: молодость будет справляться с материалом ослабленной, ухудшенной крови», – считал Богданов.

Кто знает, какие еще идеи попытался бы воплотить в жизнь Александр Александрович, но 12-е переливание стало для него роковым. В качестве донора он воспользовался услугами студента, который болел туберкулезом, а до этого перенес малярию. И всего через три часа после процедуры у Богданова началось тяжелое трансфузионное осложнение. А спустя две недели ученый скончался. Вероятнее всего, Богданов умер от несоответствия у донора и реципиента резус-факторов, о существовании которых тогда еще не знали…

А вот румынский врач Николай Минович в 1905 году провел опыты по самоудушению. И, конечно же, делал он эти эксперименты с одной целью: чтобы описать состояние асфиксии. Он принимал лежачее положение и в течение нескольких секунд сдавливал себе шейные сосуды. Свое состояние ученый описал так: глаза заволокло пеленой, и практически пропало зрение. Конечно, привести себя к смерти Минович не смог бы, поскольку потерял бы сознание и ослабил бы хватку.

Поэтому в своих экспериментах Минович пошел дальше. Для их проведения к потолку был приделан блок с перекинутым шнуром с петлей. Исследователь засовывал голову в петлю, ложился на кровать и тянул за конец шнура. Лицо его сначала краснело, затем – синело, перед глазами появлялись светящиеся круги и шум в ушах.

После этих опытов, в ходе которых Минович привык к состоянию легкого удушения, он решил провести эксперимент с реальным повешением, то есть когда его тело свободно бы висело на веревке. Рядом с ученым находился его ассистент, который натягивал шнур и фиксировал время. Максимально Минович смог провисеть в течение 26 секунд.

«Как только ноги оторвались от опоры, веки мои судорожно сжались… Я не мог сделать ни вдоха, ни выдоха. В ушах раздался какой-то свист, я уже не слышал голоса ассистента, – цитирует ученого Глязер Гуго в своей книге «Драматическая медицина». – В конце концов боль и недостаток воздуха заставили меня остановить опыт. Когда эксперимент был закончен и я спустился вниз, из глаз моих брызнули слезы». После этого опыта ученый еще в течение почти двух недель ощущал боли при глотании. Кроме этого, его постоянно мучила жажда, горло все время пересыхало. След же от веревки держался неделю…

В свою очередь, знаменитый британский невролог и нейропсихолог Генри Хэд (1861–1940) для изучения повреждений чувствительного нерва его перерезал. Причем на собственной руке. Правда, надрез для Хэда сделал его коллега доктор У. Риверс: он рассек лучевой и наружный нервы. Затем в течение пяти лет ученый наблюдал и старательно заносил в журнал, как к повреждённой конечности возвращается чувствительность.

Кстати, в период между 1903 и 1907 годами Хэд с доктором У. Риверсом провёл с этой повреждённой рукой 167 многочасовых экспериментов. Например, Хэд отворачивался, а его коллега воздействовал на руку различными предметами: гусиными перьями, острием карандаша и даже раскалённой иглой.

В ходе этих экспериментов Хэд установил наличие двух анатомически независимых симпатических нервных систем, связанных с двумя типами чувствительности: протопатической и эпикритической. И процесс восстановления этих двух систем после повреждения, как выяснилось, происходит с разной скоростью.

Следует заметить, что протопатическая чувствительность – более примитивная: она реагирует на прикосновение, но не может точно уловить, в каком месте и с каким усилием произошло воздействие. А эпикритическая чувствительность отвечает за то, как мы ощущаем прикосновение…

В настоящее время катетеризация сердца – простая медицинская процедура, применяемая для диагностики сердечных заболеваний. Но так обстоят дела сейчас, хотя раньше все было иначе. И вот однажды в 1929 году немецкий хирург Вернер Форсман в присутствии помощника, попытался ввести себе зонд по венам. Однако коллега не позволил завершить эксперимент, полагая, что он слишком опасный. В тот раз катетер удалось переместить по сосуду лишь на 35 сантиметров.

А спустя неделю Форсман закрылся в рентгеновском кабинете и в одиночку провел опыт до конца: катетер продвинулся на 65 сантиметров и достиг правой половины сердца. Ученый контролировал процедуру с помощью рентгеновского аппарата и вскоре сообщил научному сообществу о новом диагностическом методе.

Однако коллеги не оценили всю важность этого эксперимента. К тому же, Форсмана уволили из больницы, и он прекратил свои исследования. Но в 1956 году ему вручили Нобелевскую премию по физиологии и медицине в области катетеризации сердца (совместно с американским и французским учеными). Таким образом, официальной науке потребовалось почти 30 лет, чтобы признать заслуги Вернера Форсмана…

А вот британский ревматолог шведско-русского происхождения Джонас Келлгрен проявил не только мужество, но и невероятную выдержку. Вместе со своим учителем – знаменитым кардиологом Томасом Льюисом в 1937 году он проделал над собой несколько опытов, чтобы объяснить механизм возникновения боли. В первую же очередь ученых интересовала реакция костей человека на раздражители.

И, чтобы выяснить, могут ли кости ощущать боль, Келлгрен сделал разрез на своей ноге, перед этим заморозив анестезией кожу и мышцы. А когда исследователь добрался до большеберцовой кости, он стал осторожно ее сверлить. При этом он выяснил, что надкостница и твердое вещество чувствительны лишь к вибрации, но не к боли. А вот губчатое вещество, наоборот, на сверление мгновенно реагировало острой болью…

А выдающийся английский генетик и биолог Джон Холдейн (1892–1964) повредил позвоночник, изучая перегрузки, которым подвергаются подводники. Да и в целом он поставил на себе немалое количество экспериментов. Он даже якобы однажды глотнул несколько граммов соляной кислоты, чтобы выяснить, как это повлияет на работу мышц. Кроме того, он голодал, погружался в лёд и пытался дышать углекислым газом.

И вот в 1939 году, после гибели команды субмарины «Тэтис», Джона Холдейна пригласили оказать помощь Британскому флоту в исследовании влияния глубоководных погружений на организм человека. Для того чтобы иметь наиболее полную и объективную информацию об этом воздействии, Холдейн решил испытать все возникающие перегрузки на собственном организме. И, чтобы их имитировать, ученый закрылся в особой металлической барокамере, и дверь за ним наглухо задраили. В ходе эксперимента Холдейн получил серьёзные травмы позвоночника. И всю оставшуюся жизнь его терзали мучительные боли. Благодаря же этому эксперименту Холдейн доказал ошибочность ряда рекомендаций инструкции британского Адмиралтейства о мерах по спасению с тонущих подводных лодок.

Продолжая разговор о рискованных опытах на себе, вероятно, следует вспомнить и французского врача Алена Бомбара. Этот ученый в 1952 году без запасов пищи и пресной воды на резиновой лодке пересек Атлантический океан. А толкнули Бомбара на этот отчаянный поступок размышления над тем, почему большинство жертв кораблекрушений, оказавшись в море, умирают в первые три дня после катастрофы. По крайней мере, от голода и жажды они должны были бы умереть намного позже.

И Бомбар пришел к выводу, что значительная часть людей могли бы остаться в живых, если бы не страх безысходности и отчаяния. Позднее врач писал: «Жертвы легендарных кораблекрушений, погибшие преждевременно, я знаю: вас убило не море, вас убил не голод, вас убила не жажда! Раскачиваясь на волнах под жалобные крики чаек, вы умерли от страха!»

И вот для того, чтобы подтвердить свое предположение, Бомбар решил совершить плавание в одиночку на резиновой лодке. Питался он исключительно планктонными организмами и сырой рыбой. А вместо воды использовал выжатые из рыбы жидкости.

Первое экспериментальное плавание Бомбар совершил в Средиземном море. И продолжалось оно две недели. А переход через Атлантический океан от Канарских островов до острова Барбадос – 65 дней. За это время плавания исследователь похудел на 25 килограммов, а уровень гемоглобина понизился до критического. О своем путешествии Ален Бомбар рассказал в книге «За бортом по своей воле». Впоследствии именно благодаря этому рискованному путешествию Бомбара французские корабли стали оснащать спасательными резиновыми плотиками. Самому же исследователю до конца жизни шли письма от спасшихся людей со словами: «Если бы не ваш пример, мы бы погибли»…

Способность человека выжить в экстремальных условиях изучали многие исследователи. И, вероятно, к числу самых опасных экспериментов можно отнести те, которые проводил полковник ВВС США Джон Степ. Осуществил он их в 1940-х годах. А суть опытов состояла в том, что Степ садился в ракетную тележку, пристегивался, и ее сначала разгоняли до огромной скорости, а затем производили резкое торможение. Результаты такого эксперимента спрогнозировать было практически невозможно, и многие коллеги полковника полагали, что он обречен.

В ходе одного из 29 заездов, когда скорость тележки, в которой находился Степ, достигла 1000 км/ч, она затормозила, причем торможение произошло всего за две секунды. В результате сила удара оказалась аналогичной той, какую произвел бы автомобиль, врезавшись в бетонную стену на скорости 200 км/ч. Перегрузка достигла 40 g, хотя, как считалось ранее, человек не в состоянии выдержать больше 18 g.

Но Степ остался жив. Правда, на недолгое время он потерял зрение, поскольку в глазах лопнули почти все капилляры. Однако вскоре полковник восстановился и дожил до 89 лет. А информацию о перегрузках, полученную Степом, ученые используют до сих пор. Более того, во многом благодаря именно Степу в самолетах и машинах появились ремни безопасности…

В годы Первой мировой войны английский физиолог Джозеф Баркрофт изучал реакции организма на малое содержание кислорода в окружающем пространстве, а также на влияние отравляющих газов. Например, однажды он находился в течение 10 минут в камере, наполненной цианидом водорода. Собака, запертая вместе с Баркрофтом, скончалась через 95 секунд. Ученый же выжил и продолжил свои эксперименты. А чтобы рассчитать минимальное количество кислорода, необходимое для выживания человека, исследователь в течение недели находился в стеклянной камере, в которой поддерживались условия, приближенные к высокогорным. Однако, несмотря на эти экстремальные эксперименты, ученый дожил до 75 лет…

В начале минувшего столетия американский врач Аллан Блэр попытался разрешить вопрос: могут ли ядовитые пауки причинить вред здоровью человека? И для этого исследователь воспользовался своим телом. Ученый приложил самку каракурта к коже и не отпускал в течение десяти секунд, пока она не впрыснула максимальное количество токсина.

Когда же рана опухла, рука – онемела, а боль охватила все тело, ученого увезли в больницу. Состояние, в котором оказался ученый, было поистине драматичным: на время у него отнялась речь, он едва дышал, а ужасные боли терзали его в течение нескольких дней. Оправившись от болезни, о своем состоянии он позже описал в статье, каракурта же после этих экспериментов стали относить к опасным паукам.

А в 1944 году американский доктор Роджер Смит из штата Юта решился под наблюдением коллег изучить на самом себе особенности действия яда кураре. И вскоре после того, как была сделана инъекция, стал развиваться паралич. Сначала отказали мышцы горла, затем – мышцы конечностей, а потом появились проблемы с дыханием. И лишь оперативное вмешательство врачей спасло жизнь Смиту. Впоследствии благодаря этому эксперименту кураре в небольших дозах стал использоваться для расслабления мышц брюшной полости при хирургических операциях…

Врачи также исследовали на собственном организме эффективность разрабатываемых средств против змеиного яда. Первым сделал это швейцарский медик Жак Понто, который испытал им же созданную сыворотку против яда гадюки. 5 мая 1933 года его укусили три змеи, и он остался жив. Позднее подобные эксперименты врачи проводили при разработке антидотов для лечения от укусов других видов ядовитых рептилий.

Не обошли вниманием ученые и паразитических животных. Причем опыты по заражению себя паразитами проводились давно и в нескольких странах. Например, 10 октября 1878 года врач из Сицилии Джованни Баттиста Грасси, вскрыв очередного покойника, обнаружил, что его толстая кишка заполнена аскаридами и их яйцами. Чтобы детальнее разобраться с этим паразитическим червем и путями его проникновения в организм человека, врач заразился этим паразитом сам.

Но перед началом эксперимента, чтобы убедиться, что в его собственном теле паразиты отсутствуют, Грасси в течение года исследовал под микроскопом свои экскременты. И только 20 июля 1879 года он проглотил 100 яиц аскариды. А всего через месяц Грасси почувствовал первые признаки заражения и обнаружил в стуле яйца червей. Эксперимент удался, а вылечился доктор с помощью травяного антигельминтного сбора. Вслед за Грасси в 1887 году Фридрих Чокке из университета Базеля по собственной воле вырастил у себя в кишечнике ленточного червя длиной немногим менее двух метров.

В свою очередь, советские ученые Ж. Штром в 1930-х годах и Ф. Талызин в конце 1940-х годов заражали себя бычьим цепнем. А делали они это для того, чтобы определить цикл развития паразита и найти способы его диагностики. Перед началом эксперимента Ф. Талызин проглотил две личинки червя и ждал результатов в течение 122 дней. Большую часть этого времени он испытывал тошноту и расстройство желудка. Наконец, после того как исследователь принял лекарство, убивающее паразита, оказалось, что в его кишечнике обитало два цепня общей длиной 9 метров 80 сантиметров…

А вот молодой английский врач Уильям Старк, который жил в XVIII веке, изучая довольно распространенную в тот период цингу, исследовал на собственном организме 24 диеты. Доктор хотел доказать, что придерживаться строгого рациона из немногих продуктов так же полезно, как и изысканная и разнообразная пища.

Сначала в течение месяца исследователь питался только хлебом, водой и сахаром, что привело к тому, что организм его очень ослаб. Тогда Старк стал добавлять к этим компонентам по очереди оливковое масло, молоко, мясо, жир.

Но спустя два месяца его десны стали кровоточить. Тогда еще ничего не знали о витамине С, и Старк, конечно же, даже не подумал воспользоваться цитрусовыми, которые предупреждают появление цинги. В конце концов он решил полностью отказаться от соли. Причем во время своих экспериментов с питанием британский врач аккуратно фиксировал погоду, свое самочувствие и вес съедаемой пищи и экскрементов.

Наконец Старк решил питаться только медовыми пудингами. Но опять же рацион оказался неэффективным. И тогда исследователь перешел на фрукты и овощи. А завершил он свои эксперименты диетой из чеширского сыра. Она-то и привела 29-летнего врача к смерти…

А в минувшем столетии, точнее, в годы Первой мировой войны химик и диетолог из Великобритании Элси Виддоусон свела свой рацион к уровню, граничащему с голодом. Она питалась минимальными порциями хлеба, капусты и картофеля в течение долгих месяцев. При этом она совершала продолжительные прогулки, в том числе и в горы. И именно ее эксперименты позволили сформировать минимальный паек для британцев в военное время.

Блез Паскаль почувствовал приближение смерти в феврале 1659 года, когда его здоровье резко ухудшилось. Однако после этого он прожил еще три года. И все это время он не переставал размышлять, пытаясь осознать роль и место человека во Вселенной, одновременно понимая, сколь трагична и хрупка человеческая жизнь.

«Я не знаю, кто меня послал в мир, что такое я, – пишет он. – Я в ужасном и полнейшем неведении. Я не знаю, что такое мое тело, чувства, душа, что такое та часть моего «я», которая думает то, что я говорю, которая размышляет обо всем и о самой себе и все-таки знает себя не больше, чем все остальное. Я вижу эти ужасающие пространства Вселенной, которые заключают меня в себе, я чувствую себя привязанным к одному уголку этого обширного мира, не зная, почему я помещен именно в этом, а не в другом месте, почему то короткое время, в которое дано мне жить, назначено именно в этой, а не в другой точке целой вечности, предшествовавшей мне и следующей за мной. Я вижу со всех сторон только бесконечности, которые заключают меня в себе, как атом; я как тень, продолжающаяся только мгновение и никогда не возвращающаяся. Все, что я сознаю, это только то, что я должен скоро умереть; но чего я больше всего не знаю, это смерть, которой не умею избежать. Как я не знаю, откуда пришел, так же точно не знаю, куда уйду… Вот мое положение: оно полно ничтожности, слабости, мрака».

А физические страдания все усиливались, подтверждая догадки Паскаля о приближении смерти. В последний год жизни Паскаля терзали нестерпимые головные боли и желудочные колики. Свою лепту в его страдания вносили бессонница и усталость…

А в августе 1662 года он и вовсе слег в постель. Он час от часу стал посылать за местным священником и исповедоваться ему, готовясь к отходу в мир иной. Позже Берье вспоминал: «Я восхищался терпением, скромностью, милосердием и великим самоотречением, которые замечал у месье Паскаля всякий раз при его посещении в последние шесть недель его болезни и жизни…»

Осознавая неумолимость и неизбежность скорой смерти, Паскаль составил завещание, которое начиналось следующими словами: «Составлено в лице Блеза Паскаля, дворянина, обычно живущего в Париже близ ворот Сен-Мишель, приход Сен-Косм, в настоящее время больного телом и лежащего в постели в комнате на втором этаже дома, находящегося в Париже на рвах между воротами Сен-Марсель и Сен-Виктор, приход Сентьен-дю-Мон… однако в здравом уме, твердой памяти и разуме, как нашли подписавшие нотариусы по его словам, жестам и поведению, и считая, что нет ничего более верного, чем смерть, и более неверного, чем день и час ее, и не желая быть застигнутым ею без завещания, по этим и другим причинам умирающий сделал, продиктовал и назвал подписавшим нотариусам свое завещание и изъявление своей воли следующим образом: прежде всего, как добрый христианин… он препоручил и препоручает свою душу Богу, моля Бога смилостивиться и… простить ему его грехи и приобщить его душу к числу блаженных, когда он покинет сей мир… Далее хочет и приказывает, чтобы его долги были уплачены, а ущербы, им нанесенные, если таковые имеются, возмещены и исправлены его душеприказчиком…»

В ожидании приближающейся смерти Паскаль, следуя христианскому обычаю, пожелал принять причастие. Но так как причащается лишь умирающий, врачи, которые еще надеялись на выздоровление, были против этого. А тем временем колики в животе не прекращались, так же как и ужасные головные боли, порой приводившие даже к потере сознания.

А вскоре головные боли стали настолько сильными, что их уже невозможно было терпеть. И 17 августа Блез попросил сестру Жильберту пригласить врачей для консилиума. И собравшиеся доктора отменили ранее назначенные минеральные воды и порекомендовали Паскалю пить молочную сыворотку.

Паскаль с сомнением воспринял этот рецепт, но тем не менее подчинился. Хотя и понимал абсурдность этой рекомендации. И, конечно же, боялся, что в любой момент может умереть. Поэтому он настоял, чтобы рядом с ним постоянно присутствовал священник для принятия в последние минуты земной жизни причастия. Но священник был в отлучке. И тогда сестра пригласила другого священника и стала готовить все необходимое для этого обряда.

А глубокой ночью Блезу стало совсем плохо. Он уже не мог сдерживать крики и стоны, а все его тело билось в конвульсиях. Наконец, измученный страданиями, он замер на кровати и оставался какое-то время неподвижным, словно окаменев. И тогда присутствующие в этот момент родные и домочадцы пришли к мысли, что он умер. А Жильберта с невыразимым страданием смотрела на восковое лицо брата…

И вдруг Паскаль открыл глаза – сознание опять вернулось к нему. И в эту минуту появился бывший в отъезде кюре Берье. Он протянул умирающему причастие. Паскаль нашел в себе силы приподняться и принять святые дары. И после этого он окончательно потерял сознание. Агония продолжалась еще сутки. А в ночь с 18 на 19 августа 1662 года мучения Паскаля прекратились навсегда. Похоронили Блеза Паскаля в приходской церкви Парижа Сен-Этьен-дю-Мон.

В 1548 году в местечке Нола недалеко от Неаполя в семье солдата Джованни Бруно родился мальчик, которого назвали Филиппо. Он был очень смышленым, и наставники прочили ему блестящую карьеру. А в XVI веке для таких детей наиболее перспективным считалось священничество. И в 1563 году Филиппо Бруно поступает в монастырь Святого Доминика. После двух лет обучения он становится монахом и получает новое имя – Джордано.

Однако вскоре он начал резко критиковать церковные догматы. Например, Джордано поставил под сомнение непорочность зачатия Девы Марии. После этих заявлений в отношении него началось нечто аналогичное «служебной проверке». Осознавая, чем это может ему грозить, Бруно бежал в Рим, а затем отправился дальше. Так начались его скитания по Европе, которые растянулись на несколько лет. В это время он читал лекции, преподавал и этими занятиями зарабатывал на жизнь.

Бруно придерживался гелиоцентрической системы Николая Коперника. Но при этом он пошёл ещё дальше, заявив, что звёзды – это солнца, удаленные от нас на огромные расстояния, и вокруг них тоже могут находиться планеты. Джордано даже полагал, что Вселенная бесконечна и в ней существует множество миров, на которых есть жизнь. Поэтому и считается, что утверждения Бруно о бесконечности Вселенной и множественности миров настолько озлобили инквизицию, что она стала его активно преследовать.

Однако все далеко не так однозначно, как иногда пишут некоторые журналисты. Конечно, Святой престол был не в восторге от идей Джордано, которые подрывали устои христианского учения об окружающем мире. Однако, если бы он, как позже Галилео Галилей, основывал свою точку зрения на научных данных, возможно, с ним поступили бы совсем иначе, не подвергнув столь жестокому наказанию.

Но что случилось, то случилось. И все-таки Джордано Бруно продолжал читать лекции, участвовал в диспутах. А причина в том, что у него нашлись весьма влиятельные покровители. Например, одно время его поддерживал французский король Генрих III, покоренный знаниями и памятью Джордано Бруно. Благодаря покровительству короля философ несколько лет смог спокойно жить и работать во Франции.

Затем он перебраться в Англию. Но здесь все для Бруно сложилось крайне неудачно. И прежде всего потому, что он не смог убедить ни королевский двор, ни ведущих деятелей науки и культуры страны – Уильяма Шекспира и Фрэнсиса Бэкона, в истинности идей Коперника. А спустя два года в Англии вокруг него создалась столь напряженная и враждебная атмосфера, что Бруно вынужден был перебраться на континент…

Определенным образом подвела Бруно к костру его увлеченность мнемоникой – то есть развитием памяти. И в этом виде своей деятельности он достиг немалых успехов. Он даже восхитил своими достижениями французского короля. Так вот, в 1591 году молодой знатный венецианец Джованни Мочениго пригласил Джордано к себе и обратился с предложением, чтобы философ научил его искусству запоминания. Бруно принял предложение и перебрался в Венецию. Но спустя недолгое время в отношениях ученика и учителя возник конфликт.

Более того, в мае 1592 года Мочениго отправил несколько доносов в венецианскую инквизицию. В них он сообщал, что Бруно говорит, «что Христос совершал мнимые чудеса и был магом, что Христос умирал не по доброй воле и, насколько мог, старался избежать смерти; что возмездия за грехи не существует; что души, сотворённые природой, переходят из одного живого существа в другое» и прочее, прочее, прочее… В кляузах говорилось и о «множественности миров», но для борцов за христианскую веру это уже было не столь важным по сравнению с вышеизложенными обвинениями.

А вскоре Джордано Бруно арестовали. Римская инквизиция пыталась добиться от Венеции его выдачи, но там долго не спешили выполнить запрос. Прокуратор Венецианской республики Конарини писал, что Бруно «совершил тягчайшее преступление в том, что касается ереси, но это один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить, и обладает необычайными познаниями, и создал замечательное учение».

В ходе следствия был произведен предварительный опрос всех предполагаемых свидетелей. Однако в дальнейшем следствие принимало во внимание только устные и письменные показания Мочениго. При этом суд присовокуплял к делу лишь отдельные высказывания и положения Бруно вне текста его произведений. Бруно, в свою очередь, доказывал, что никогда не порывал не только с христианством, но и с церковью. Напротив, он даже думал официально возвратиться в лоно католичества.

Трудно даже представить, чем бы завершился судебный процесс в Венеции, если бы римский папа и инквизиция в категоричной форме не обязали венецианские власти доставить Бруно в Рим. И 27 февраля 1593 года в Святой город его привезли в качестве еретика…

Более шести лет Джордано пробыл в тюрьме, хотя обычно такие дела завершались довольно быстро. От Бруно требовали, чтобы он полностью отрекся от своих взглядов. Но от них он так и не отказался. В конце концов от Бруно потребовали принять окончательное решение: или признать свою вину и отречься от своих взглядов, или продолжать настаивать на своей правоте. Наконец 20 января 1600 года состоялось заключительное заседание по делу Бруно. В этот же день папа римский Климент VIII постановил: брата Джордано передать в руки светской власти.

А 9 февраля он был отправлен во дворец великого инквизитора Мадручи, где инквизиционный трибунал признал Джордано Бруно «нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком». Его также лишили священнического сана и отлучили от церкви. Затем, после этих юридических процедур, Бруно передали светским властям с поручением подвергнуть его «самому милосердному наказанию без пролития крови», что означало сожжение живьем на костре.

И ранним утром 17 февраля 1600 года на римской площади Цветов металлической цепью и влажной верёвкой, которая, нагреваясь, стягивалась и врезалась в тело, Джордано Бруно привязали к столбу, который возвышался в центре костра. По странному стечению обстоятельств в этот день в Риме отмечался юбилей: 50 кардиналов и множество паломников со всей Европы съехались в город ко гробу апостолов для отпущения грехов. И как раз во время этого праздника христианской любви и всепрощения и был сожжен человек, проповедовавший вселенскую любовь, которая движет всем, что находится в мире.

И в заключение такой любопытный факт. Известно, что католическая церковь в последние десятилетия сделала огромный шаг вперед, пересмотрев многие решения, которые ранее были приняты инквизицией в отношении ряда учёных и философов. И вот 31 октября 1992 года папа римский Иоанн Павел II реабилитировал Галилео Галилея, признав, что его принуждение в 1633 году отречься от идеи Коперника под страхом смертной казни было ошибочным.

Однако Джордано Бруно Ватикан не оправдал. Более того, когда в 2000 году отмечалось 400-летие казни Бруно, кардинал Анджело Содано хотя и назвал казнь Бруно «печальным эпизодом», однако указал на правильность принятого инквизиторами решения, которые, по его словам, «сделали всё возможное, чтобы сохранить ему жизнь».

Французский естествоиспытатель, основатель современной химии Антуан Лоран Лавуазье (1743–1794), оказывается, был активным участником Великой французской революции. Но именно она и убила его.

Когда наступил 1789 год – начало Французской революции, – Лавуазье находился на пике научной деятельности. Он уже опубликовал первый учебник новой химии – «Элементарный курс химии». И о том, что скоро его жизнь круто изменится, причем не в лучшую сторону, ничто не говорило. Авторитет ученого был непререкаем, успехи – очевидны, материальное положение семьи – благополучное. Но именно в этот период разразилась революция, во время которой и оборвалась жизнь одного из лучших умов Франции…

Дело в том, что энергичный ученый успевал заниматься научной работой и участвовать в финансовом бизнесе. Уже в 26 лет, то есть в 1769 году, он стал членом общества финансистов – Генерального откупа, которому государство уступало за фиксированную плату собирать косвенные налоги (винный, табачный, соляной и ряд других). К этому учреждению французы относились с подозрением, полагая, что его работники обманывают население…

Но в 1791 году Генеральный откуп был распущен, однако нападки на его членов не прекратились. И вот в 1793 году депутат Бурдон выступил в Конвенте с требованием немедленно взять под стражу и осудить бывших откупщиков, причем не дожидаясь срока, отведенного для ликвидации дел. Почти сразу же была сформирована новая комиссия для изучения материалов по откупам. И она приняла решение всех откупщиков, с которыми были заключены последние три контракта, арестовать.

И уже в 1793 году Антуан Лоран Лавуазье оказался за решеткой. А вместе с ним еще 28 откупщиков. Ученый был обвинен «в заговоре с врагами Франции против французского народа, имевшем целью похитить у нации огромные суммы, необходимые для войны с деспотами». И без особых проволочек ученого приговорили к смертной казни. Но ни широкая известность, ни его заслуги перед Францией, ни прошение бюро искусств и ремесел, в котором Лавуазье состоял, не спасли его.

Председатель революционного трибунала Коффиналь в ответ на ходатайство о помиловании заявил: «Республика не нуждается в учёных». Приговор был оглашен 7 мая 1794 года и уже на следующий день приведен в исполнение. Великий математик Лагранж с грустью и иронией отозвался об этой казни: «Палачу довольно было мгновения, чтобы отрубить эту голову, но будет мало столетия, чтобы дать другую такую же…» А спустя два года Лавуазье признали несправедливо осужденным и полностью оправдали. Посмертно.

9 мая 1831 года республиканцы устроили банкет по случаю оправдания девятнадцати артиллерийских офицеров, которых обвиняли в заговоре против правительства. На этом банкете присутствовал и Александр Дюма-отец. В своих мемуарах, описывая это мероприятие, он отметил, что Галуа встал и предложил тост за Луи-Филиппа. Но при этом он одновременно с бокалом поднял и кинжал. На следующий день его арестовали. И больше месяца Галуа находился в тюрьме Св. Пелагеи.

Во время судебного заседания его защитник утверждал, что тост звучал по-другому: «За Луи-Филиппа, если он предаст». Но заключительную часть фразы поглотил шум. Трудно сказать почему, но тем не менее Галуа оправдали. Возможно, судьи поверили защите, но, скорее всего, они сжалились над молодым человеком.

Но не прошло и месяца после суда, как 14 июля 1831 года – в день взятия Бастилии – Галуа опять оказался в камере. На этот раз – за незаконное ношение униформы артиллерийских гвардейцев. Ведь гвардия была запрещена как угроза королевской власти, а значит, поступок Галуа был провокационным. Теперь он находился в тюрьме восемь месяцев.

Это тюремное заключение серьезным образом повлияло на психику Галуа: периодически его охватывали приступы ярости, которые неожиданно сменялись грустью. Французский ученый Франсуа Распай, который тоже находился в это время в тюрьме, впоследствии вспоминал, что как-то раз Галуа в состоянии опьянения пытался покончить с собой. Тот же Распай пишет, что Галуа якобы говорил, что его преследует видение собственной кончины: «Я умру на дуэли по вине какой-нибудь кокетки низкого пошиба. Почему? Потому что она заставит меня защищать её честь, которую оскорбит другой»…

Если же касаться самой дуэли, то она скрывает несколько тайн. Так, большинство его биографов связывают ее то с продажными женщинами, то с полицейскими провокаторами, то с политическими противниками. Хотя сам Галуа утверждает, что причиной дуэли была личная ссора…

Однако, несмотря на существование версии, что причиной дуэли стала женщина, тем не менее брат Галуа Альфред не сомневался, что Эвариста убили. Правда, вряд ли убийцу подкупили враги республики. В свою очередь, Дюма-старший утверждает, что противником Галуа был Пеше д, Эрбенвиль – ярый республиканец. И действительно, он один из тех девятнадцати офицеров, чьё оправдание стало поводом для тоста Галуа. Также, когда во время революции 1848 года искали сторонников и агентов короля, имя д, Эрбенвиля не упоминалось. А согласно еще одной версии, в дуэли участвовали друзья, и она была неким аналогом «русской рулетки», когда заряжают только один пистолет…

Итак, расстояние – шесть шагов. Врачи и секунданты отсутствовали… Целиться друг в друга дуэлянты не стали… Пуля попала в живот и прошла навылет. Истекавшего кровью молодого человека просто оставили у пруда Гласьер в местечке Жантийи под Парижем, где проходила дуэль. Здесь почти в бессознательном состоянии он и пролежал до тех пор, пока его не подобрал крестьянин, который и доставил несчастного в ближайшую больницу Кошен.

Как только Галуа пришел в себя, он назвал свое имя и попросил позвать его брата Альфреда. Эварист подтвердил ему свое поражение на дуэли и отказался от священника. На следующий день, 31 мая 1832 года, в десять часов утра от раны, несопоставимой с жизнью, гениальный математик скончался. В 21 год. 2 июня он был похоронен в общей могиле на кладбище Монпарнас…

Когда английский и австралийский геоботаник и эколог Дэвид Гудолл (1914–2018) перешагнул 104-летний рубеж, ему все труднее становилось обходиться без посторонней помощи. И он решил уйти из жизни. Однако в своей стране эвтаназию ему не разрешили. И тогда в начале мая 2018 года он отправился в Швейцарию. Там самоубийство с помощью врача законом разрешено еще с 1942 года. Гудолл съел рыбу в кляре с жареной картошкой и чизкейк, послушал оду «К радости» Бетховена и умер от большой дозы снотворного.

В 1939 году таким же образом расстался с жизнью и знаменитый австрийский психолог и психоаналитик Зигмунд Фрейд. Он был очень заядлым курильщиком и каждый день выкуривал по 20 сигар. И в 1923 году, когда ученому было 67 лет, эта вредная привычка дала о себе знать: Фрейду поставили ужасный диагноз – рак гортани, челюстей и языка. Но даже после этого заключения врачей он не отказался от пагубной привычки. Чтобы избавиться от заболевания, Фрейд перенес около 30 операций, лучевую терапию и пересадку кожи. Ему удалили часть верхней челюсти, слизистой оболочки щеки и нёба, в результате ему пришлось носить протез. Однако болезнь не отступила.

И хотя он продолжал курить, но сигары вызывали раздражение ротовой полости и усугубляли болезнь. Боли не давали работать, появилась сквозная дыра в щеке.

Фрейд уже не в состоянии говорить; он объясняется лишь с помощью пальцев, язык разрушен болезнью, словно червями. Метастазы рака уже проникли во все его тело, появились разрушительные язвы на лице, щеки почернели, изо рта выделяется сукровица. От полуживого трупа распространяется страшное зловоние. Из-за этого смрада никто не может подойти к нему. На лице скапливаются мошки, но от них невозможно избавиться. И тогда лицо умирающего Фрейда накрывают марлей. Агония продолжалась. У Фрейда была любимая собака Жо-Фи породы чау-чау. Но даже она не выдержала смрада и убежала из палаты.

Истинно верующие люди считали, что ужасная болезнь обрушилась на Фрейда из-за пренебрежения человеком. Еще недавно он утверждал, что любовь между родителями и детьми – это подсознательное желание кровосмешения, а искусство – плод полового вожделения. Фрейд был уверен, что человеком управляют одни только гениталии…

Когда боли стали невыносимыми, он попросил своего лечащего врача и друга Макса Шура ввести ему смертельную дозу морфия. И дочь Анна, сжалившись над отцом, дала согласие на эвтаназию, чтобы прервать мучительную боль ученого. И после двух инъекций морфия ночью 23 сентября 1939 года великий ученый Зигмунд Фрейд навсегда заснул. Но за это Макс Шур никакого наказания не понес.

1 апреля 1898 года в Нью-Йорке в семье украинских евреев-иммигрантов родился Уильям Джеймс Сайдис. Это был уникальный и невероятно одаренный ребенок, до сих пор считающийся самым умным человеком за всю историю человеческой цивилизации. Об этом свидетельствуют следующие факты.

Итак. На четвёртом году жизни он прочёл Гомера в оригинале. В шесть лет изучил аристотелевскую логику. В семь лет сдал экзамен в Гарвардской медицинской школе по анатомии. В восемь лет разговаривал на восьми языках. А к концу жизни знал уже около сорока. В девять лет разработал двенадцатеричную систему счисления вместо десятичной. В 11 он поступил в Гарвард на экспериментальное отделение для одаренных детей. И, таким образом, он стал самым молодым студентом в истории. В 16 лет Сайдис окончил университет с отличием. А поскольку у 12-летнего студента знания в области высшей математики были столь глубоки, он стал читать лекции в Гарвардском математическом клубе.

Но однажды группа гарвардских студентов начала угрожать Сайдису физической расправой. И тогда его родители, чтобы уберечь сына, пристроили его помощником преподавателя математики в Университете Райса в Хьюстоне. И в декабре 1917 года 17-летний Сайдис приступил к работе. Параллельно он работал над докторской диссертацией.

Но менее чем через год, разочаровавшись в преподавательской деятельности, Уильям вернулся в Новую Англию. В сентябре 1916 года он стал студентом Гарвардской школы права, но на последнем курсе в марте 1919 года бросил обучение. И в этом же году Уильяма арестовали за участие в демонстрации социалистов, на которой он нес красный флаг. Сайдиса приговорили к 18 месяцам тюрьмы за подстрекательство к мятежу. Но его отец заключил сделку с обвинением, и Уильям остался на свободе…

Всю свою жизнь Уильям Сайдис был социально пассивным человеком. И эта особенность характера проявилась у него еще в детстве. Поэтому окружающие говорили о нем, как о ненавязчивом и одиноком ребенке, который посвящал каждую секунду познанию. Игры, занятия спортом или прогулки на природе его не интересовали.

Окунувшись во взрослую жизнь, он также старался вести незаметный образ жизни, поэтому скрывался от журналистов. Юношей Сайдис даже отказался от секса, решив посвятить свою жизнь интеллектуальной деятельности. А в надежде спрятаться от публичного внимания он даже забросил науку и часто переезжал из одного города в другой под разными именами, работая обычным клерком или бухгалтером.

Крепостная стена анонимности, которую возвел вокруг себя Сайдис, рухнула в 1937 году: по неосторожности он дал интервью своей знакомой, которое было опубликовано в журнале New Yorker. В материале его представили «грузным мужчиной с выступающей челюстью, довольно толстой шеей и рыжеватыми усами», неуклюжим и по-детски безответственным, который сразу не в состоянии найти нужное слово для выражения своей мысли. Оскорбленный Сайдис подал иск на журнал за вторжение в личную жизнь. Однако суд посчитал, что поскольку он – фигура публичная, все его поступки интересны для общества.

Что же касается научной деятельности Сайдиса, то он изучал американскую историю, космологию и психологию. А поскольку Уильям увлекался еще и коллекционированием железнодорожных билетов, то параллельно изучал и транспортные системы. Он даже написал книгу «Руководство по коллекционированию железнодорожных билетов». В ней он описал хобби, которому посвятил большую часть своей жизни. Кстати, биографы Сайдиса назвали ее «самой скучной из когда-либо написанных книг».

В другой объемистой рукописи – «Племена и штаты» – Уильям попытался доказать, что в основе политической системы Новой Англии лежат демократические принципы индейцев племени пенакок. А еще в 1930 году он получил патент на бессменный бесконечный календарь, в котором учитывались високосные годы…

В июле 1944 года хозяйка дома, в котором жил Сайдис, обнаружила его без сознания. На 47-м году жизни он скончался от обширного инсульта.

Сложно сказать, почему жизнь самого умного в мире человека сложилась так трагично. Точно известно только одно: никто до сих пор не смог повторить достижения Уильяма. Его коэффициент интеллекта находился между 250 и 300, и к этому показателю пока никто даже не приблизился.

Трудно вообразить, а не то что поверить в тот факт, что некоторые ученые выбирали довольно странные смерти, конечно, на взгляд обычного человека. Например, согласно историческим записям, древнегреческий математик Эратосфен Киренский (276–194 годы до н. э.), впервые рассчитавший диаметр Земли с помощью геометрических методов, якобы в 80-летнем возрасте уморил себя голодом. Почему он это сделал, сказать трудно. Хотя можно предположить, что он просто-напросто устал от мира, а возможно, и от жизни: ведь он на старости лет ослеп…

Почти так же умер и великий австрийский философ и математик, автор теорем о неполноте, на которых базируется вся современная математика, Курт Гёдель (1906–1978). Ученый всегда выделялся экстравагантностью и параноидальными наклонностями, которые с годами стали все явственнее. А в последние годы жизни Гёдель страдал от мании преследования. И, будучи убежденным в том, что его хотят отравить, принимал еду исключительно из рук своей любимой супруги Адель. А когда она однажды легла в больницу, самостоятельно Гёдель питаться не стал. Конечно, он смог бы приготовить себе пищу, но страх перед отравлением мешал ему это сделать. И постепенно он стал терять вес. В результате этой своеобразной диеты он похудел до невероятных 30 килограммов. И после этой пытки в буквальном смысле умер от голода…

А вот Джордж Буль (1815–1864) – великолепный логик и профессор математики Королевского колледжа Корка в Ирландии, умер от усердия заботливой жены. А если говорить более точно, от неправильного лечения. Дело в том, что как-то в дождливый день ученый очень сильно промок и заболел воспалением легких. Супруга с большой любовью ухаживала за дорогим Джорджем. Но, к несчастью, делала это в соответствии с прабабушкиными рецептами: она беспрерывно поливала больного водой. А завершилась эта лечебная процедура, больше похожая на пытку, тем, что бедный Буль, не дожив и до пятидесяти лет, отправился к праотцам…

Смерть французского математика и физика Жан-Батиста Жозефа Фурье (1768–1830) тоже в определенной степени была необычной. Этот ученый потратил немало сил и энергии на создание теории тепла. Очевидцы утверждали, что Фурье очень любил, чтобы его окружало тепло, и по этой причине в его доме едва можно было дышать. Эту страсть к теплу Фурье приобрел в Египте, куда попал, являясь членом экспедиции Наполеона. Ученый был убежден, что теплота – это основа жизни. Более того, когда в Египте он увидел, что жар пустыни веками предохраняет тела от тления, то, вернувшись во Францию, Фурье решил использовать этот принцип, чтобы продлить жизнь собственному телу. По этой причине ученый укутывался даже в теплые летние дни. Но, увы, тепло, наоборот, сократило дни его жизни. У Фурье якобы от чрезмерной жары случился сердечный приступ. Но так ли это, сказать сложно. Однако в некоторых источниках такая информация имеется…

В Средние века астрология пользовалась большой популярностью. Увлекался ею и итальянский врач и математик Джероламо Кардано (1501–1576). Насколько хорошо он разбирался в этой науке, сказать трудно. Но ошибки, причем весьма серьезные, он допускал. Так, однажды в гороскопе королю Англии Эдуарду VI он предсказал, что тот будет жить счастливо и долго. Уже в следующем году король умер от туберкулеза.

Поскольку Кардано был человеком весьма экстравагантным, его поступки нередко шокировали благородное общество. Так, он составил гороскоп самого Иисуса Христа. Вероятно, он посчитал, что в этом нет ничего предосудительного. Однако, когда об этом стало известно епископу католической церкви, ученый попал в ужасную ситуацию. Но Кардано все-таки вымолил прощение. Правда, ему запретили писать.

Но, несмотря на этот казус, тяга к пророчествам в ученом не пропала. Существует легенда, что Кардано даже составил собственный гороскоп, в котором указал точный день своей смерти. И впрямь жизнь ученого прервалась согласно гороскопу: когда наступил день его кончины, Кардано покончил с собой. Впрочем, это очередная байка, которые сопровождают многих великих людей…

И знаменитого английского математика Абрахама де Муавра (1667–1754) тоже можно с полным правом назвать прорицателем. Рассказывают, что на склоне лет де Муавр заметил, что ему становится все труднее и труднее просыпаться по утрам. Причем в каждый следующий день он спит на четверть часа дольше, чем в предыдущий. И, опираясь на эту закономерность, де Муавр без особого труда предсказал дату собственной смерти, или, если точнее, дату «вечного сна». Согласно расчетам математика, в определенный день он должен был проспать все 24 часа и уже не проснуться. И действительно, 27 ноября 1754 года его пророчество сбылось.

Сергей Петрович Капица (1928–2012) – знаменитый физик, на протяжении многих лет возглавлявший коллектив журнала «В мире науки» и являвшийся бессменным ведущим научно-популярной телепрограммы «Очевидное – невероятное». Однако не всем известно, что в 1986 году на С.П. Капицу было совершено покушение, едва не приведшее к его гибели…

Итак, декабрь 1986 года. Долгопрудный. Капица, как обычно, читал своим студентам в здании МФТИ лекцию по общей физике. Когда же прозвенел звонок на перерыв, он вышел из аудитории. И в это время к нему сзади подошел человек и нанес по голове два удара туристическим топориком. Однако профессор не растерялся и вырвал убийственный предмет из рук нападавшего. А затем и нейтрализовал его, ударив обухом в лоб… Возможно, спасла Капицу его спортивная подготовка: он увлекался экстремальными видами спорта – подводным плаванием, спелеологией, дайверством…

Злоумышленника задержали, а Капицу госпитализировали в нейрохирургическое отделение ГКБ имени С.П. Боткина. Там ему наложили 17 швов. После этого случая в МФТИ ввели более жесткие меры безопасности. Правда, через полгода их частично отменили…

Но вот кто совершил это покушение и мотивы, двигавшие преступником, до сих пор малоизвестны. Одни источники утверждают, что убить Капицу пытался некий «сумасшедший из Ленинграда», член общества «Память». Другие называют его «националистом». А в третьих говорится, что покушавшийся – просто душевнобольной. Но при этом хорошо известно, что этот человек был признан невменяемым и его не судили, а отправили в психиатрическую больницу. Кстати, неизвестны даже его имя и фамилия.

Что же касается причин покушения, то предполагается, что поводом могли стать философские воззрения Капицы. «А я – русский православный атеист, – говорил о себе ученый. – Это, кстати, весьма распространенная формула отношения к вере, к духовной культуре. По существу ведь и наука выросла из религии… Я не исключаю, что настанет время, когда рядом будут стоять десять томов теоретической физики Ландау и шесть классических томов каббалы».

Также существует версия, что планировалось убить ряд известных публичных деятелей, которых относили к «жидомасонам» или представителям аналогичных течений. Но вот кто за этим стоял? Один сумасшедший? Или целая группа? Вероятно, КГБ засекретил все сведения по делу. Даже сам Сергей Леонидович в своих интервью если и вспоминал об этом покушении, то ограничивался несколькими фразами и ничего не говорил о личности преступника.

Правда, однажды – в своем последнем интервью – С.Л. Капица все же разоткровенничался. «Он работал в реставрационных мастерских в Ленинграде, восстанавливал иконы, а еще состоял в черносотенной организации «Память». Потом, оправдывая свой поступок, он писал, что хотел избавить родину от страшного врага. Он три раза приезжал в институт, чтобы выследить меня… Кстати, по этой же технологии был потом убит священник Александр Мень. А я тогда употребил все свои связи, чтобы эта история не попала в печать. Это могло спровоцировать других психов. Так что об этом не писали, и я нигде об этом не рассказывал. Хотя слухи, конечно, ходили»…

Безусловно, травмы головы не прошли для ученого бесследно. Однако после долгого лечения и восстановления он все-таки вернулся к работе. Скончался же Сергей Леонидович Капица 14 августа 2012 года в Москве от рака печени в довольно преклонном возрасте.

В течение десяти лет (с 2010 по 2020 год) в Иране были убиты пять физиков-ядерщиков. Так, 12 января 2010 года был взорван профессор физики Тегеранского университета М. Алимохаммади, работавший также в университете имени имама Хусейна, в котором проводились эксперименты в соответствии с ядерной программой. А 29 ноября того же года не стало инженера-физика М. Шахриари, и 23 июля 2011 года – доктора физических наук Д. Реза, сотрудничавших с Организацией по атомной энергии Ирана. Затем, уже 11 января 2012 года, был убит профессор физики Тегеранского технического университета и глава одной из структур ядерного центра в Натанзе М. Ахмади Рошан.

Трое из них были взорваны в автомобилях магнитными взрывными устройствами, а один расстрелян рядом со своим домом. Но Ф. Аббаси, который руководил факультетом в университете имени имама Хусейна, а затем возглавлял Организацию по атомной энергии Ирана, выжил после покушения, совершенного в один день с убийством М. Шахриари…

И вот очередное убийство иранского физика-ядерщика. На этот раз жертвой покушения стал Мохсен Фахризаде – создатель ядерной программы Ирана. По версии следствия, бронированный автомобиль, в котором находился ученый вместе с супругой, утром 27 ноября 2020 года выехал из города Ростамкола и направился в город Абсард, расположенный в 80 километрах от Тегерана. При этом автомобиль ученого сопровождали три машины с сотрудниками охраны.

Атака произошла на кольцевой дороге в Абсарде, у плотно засаженного деревьями бульвара, ведущего в город. На месте засады ученого ждала «хонда санта» с четырьмя пассажирами, четыре мотоциклиста и два снайпера, а также заминированный пикап «ниссан». А за полчаса до появления автомобиля Фахризаде с сопровождением в этом районе пропало электричество.

Машина с физиком двигалась в середине колонны. Когда третий автомобиль его сопровождения проехал заранее намеченную террористами точку, стоявший на пути следования «ниссан» был взорван. Причем мощность взрыва оказалась столь велика, что были повреждены электрические опоры, а фрагменты от проезжавших рядом автомобилей разлетелись в радиусе примерно 300 метров. Машина же, в которой находился Фахризаде, затем была обстреляна 12 террористами. В этот момент между телохранителями физика и нападавшими завязалась перестрелка. Однако «ликвидаторы» покинули место инцидента без потерь. Еще живой Фахризаде был доставлен в ближайшую больницу на полицейском вертолёте. Но спасти его не удалось: от полученных ран он скончался в медучреждении. На следующий день после покушения спецслужбы Соединенных Штатов вину за убийство Фахризаде возложили на Израиль.