Дмитрий Громов и Олег Ладыженский (Генри Лайон Олди) — известные украинские писатели, лауреаты множества литературных наград. В сборник «Дверь в зиму» вошли произведения времен войны, развязанной Россией против Украины. Здесь реальность военных будней сплетается с мистикой и фантастикой, трагедии людей — с надеждой, а жестокие и экстремальные испытания — с человечностью и состраданием. Герои рассказов Олди — обычные люди, но каждый из них находит в себе силы противостоять агрессии, злу и отчаянию, обрушившимся на Украину. © Г.Л. Олди, 2023 © Freedom Letters, 2023

Дмитрий Громов и Олег Ладыженский (Генри Лайон Олди) — известные украинские писатели, лауреаты множества литературных наград. В сборник «Дверь в зиму» вошли произведения времен войны, развязанной Россией против Украины. Здесь реальность военных будней сплетается с мистикой и фантастикой, трагедии людей — с надеждой, а жестокие и экстремальные испытания — с человечностью и состраданием. Герои рассказов Олди — обычные люди, но каждый из них находит в себе силы противостоять агрессии, злу и отчаянию, обрушившимся на Украину.

Трилогия «Черный Баламут» в одном томе. Мир стоит на пороге Кали-юги, Эры Мрака, миллионы существ гибнут в Великой Битве. Зарницы небесного оружия полыхают над Полем Куру, сжигая все живое, и даже боги-Миродержцы не в силах остановить бойню. Над пепелищем старого мира встает призрак мира нового - Господь Кришна, Черный Баламут с неизменной флейтой в руках. А перед могучим Индрой-Громовержцем шаг за шагом разворачиваются жизни трех учеников великого аскета Рамы-с-Топором - кшатрия Гангеи Грозного, брахмана Дроны и Карны-Секача, сына возницы, самого свободного человека державы Кауравов. Судьбы обычных людей и царей Хастинапура, судьбы небожителей и их земных воплощений, о чем...

Однажды в подземельях Шаннурана, где властвует чудовищная Черная Вдова, сошлись трое: мальчик Краш, приемный сын Вдовы, великий маг Симон Пламенный и авантюрист Вульм из Сегентарры. Двадцать лет спустя судьба вновь сводит их вместе. Мальчик вырос, откликается на прозвище Циклоп и носит кожаную повязку, закрывающую лоб. Маг после битвы с демоном тяжело болен — и вынужден искать помощи у Циклопа. Что же до авантюриста, то он хорошо усвоил, что лишь драконы смеются последними. Зимой, в снегах, заваливших мрачный город Тер-Тесет, этой троице будет жарко. Гибнет настройщица амулетов Инес ди Сальваре, которую болезнь превратила в чудовище, и Циклоп — верный слуга Инес — решает продолжить...

Твое прозвище — Белый Юноша. Ты родился богатырем. И что? Обычное дело. Не ты первый, не ты последний. В десять лет ты бьешь прямо в глаз ворону, а медведю в ухо. Осталось только побывать в Кузне и обзавестись богатырским доспехом. Жизнь прекрасна, впереди — битвы да подвиги. И надо же было одному из завистников помянуть вслух имя твоего брата, о котором ты знать не знаешь, а семья и говорить не желает! С этой минуты твоя жизнь разбивается вдребезги, а обломки летят в Бездну Смерти, к трем железным колыбелям. Твою невесту похищает великан из Нижнего мира, твою сестру похищает младший брат великана, тебе же предлагают в жены сестру похитителей — скорее чудовище, чем женщину. Ведь семейная...

Это было время Фарадея, Ома, Эрстеда и Вольта — мужей науки, еще не ставших единицами измерения. Это было время Калиостро, Сен-Жермена, Юнга-Молчаливого и Элифаса Леви — магов и шарлатанов, прославленных и безвестных. Ракеты Конгрева падали на Копенгаген, Европа помнила железную руку Наполеона, прятался в тени запрещенный орден иллюминатов; в Китае назревала Опиумная война. В далеком будущем тихо булькал лабиринт-лаборатория, решая судьбу человечества: от троглодитов до метаморфов. И крутились шестеренки Механизма Времени — двойной спирали веков. Мистика против науки — кто кого?

Это было время Фарадея, Ома, Эрстеда и Вольта — мужей науки, еще не ставших единицами измерения. Это было время Калиостро, Сен-Жермена, Юнга-Молчаливого и Элифаса Леви — магов и шарлатанов, прославленных и безвестных. Ракеты Конгрева падали на Копенгаген, Европа помнила железную руку Наполеона, прятался в тени запрещенный орден иллюминатов; в Китае назревала Опиумная война. В далеком будущем тихо булькал лабиринт-лаборатория, решая судьбу человечества: от троглодитов до метаморфов. И крутились шестеренки Механизма Времени — двойной спирали веков. Мистика против науки — кто кого? Новый роман Г. Л. Олди и Андрея Валентинова — великолепный образец авантюрной традиции, густо замешенной...

Это было время Фарадея, Ома, Эрстеда и Вольта — мужей науки, еще не ставших единицами измерения. Это было время Калиостро, Сен-Жермена, Юнга-Молчаливого и Элифаса Леви — магов и шарлатанов, прославленных и безвестных. Ракеты Конгрева падали на Копенгаген, Европа помнила железную руку Наполеона, прятался в тени запрещенный орден иллюминатов; в Китае назревала Опиумная война. В далеком будущем тихо булькал лабиринт-лаборатория, решая судьбу человечества: от троглодитов до метаморфов. И крутились шестеренки Механизма Времени — двойной спирали веков. Мистика против науки — кто кого? Новый роман Г. Л. Олди и Андрея Валентинова — великолепный образец авантюрной традиции, густо замешенной...

Никогда раньше Дмитрий Громов и Олег Ладыженский не писали документальную прозу — только художественную. Никогда не вели дневники. Но вторжение в Украину всё изменило. Эти дневники — не фантастика, привычная для Олди. Иной язык, иной стиль — под стать обстоятельствам. Эти заметки писались в обстреливаемых городах, подвалах и бомбоубежищах, эвакуационных поездах и автобусах, на съёмных квартирах в коротких паузах «волонтёрской лихорадки», между звонками друзьям и близким. Генри Лайон Олди. Вторжение. — Харьков : Freedom Letters, 2023. Встань и иди, Питомец © Г. Л. Олди, 2023 © Freedom Letters, 2023

Никогда раньше Дмитрий Громов и Олег Ладыженский не писали документальную прозу — только художественную. Никогда не вели дневники. Но вторжение в Украину всё изменило. Эти дневники — не фантастика, привычная для Олди. Иной язык, иной стиль — под стать обстоятельствам. Эти заметки писались в обстреливаемых городах, подвалах и бомбоубежищах, эвакуационных поездах и автобусах, на съёмных квартирах в коротких паузах «волонтёрской лихорадки», между звонками друзьям и близким.